Священномученик Александр Глаголев
Основные черты ветхозаветного библейского учения об Ангелах
Речь перед защитой диссертации на степень магистра богословия: «Ветхозаветное библейское учение об ангелах. Опыт библейско-богословского исследования». Киев. 1900
Учение Ветхого Завета об ангелах стоит в непосредственной и внутренней связи с библейским учением о Боге. На это указывает уже еврейский термин: maleach, выражающий понятие такого посылания, движения и действия, субъектом котораго является Сам Бог: ангелы, maleachim, суть органы действования Божия в мире; в Боге имеют свое последнее основание все те функции деятельности, какие Библия усвояет ангелам. О том же говорит все содержание ветхозаветного библейского учения об ангелах. Как Бога Библия изображает преимущественно Богом откровения, Богом истории спасения, вообще, изображает главным образом ту сторону существа Божия, которая, так сказать, обращена к миру и человеку, – так и о природе и жизни ангелов самих в себе она говорит весьма мало, но весьма подробно и многосторонне изображает отношение ангелов к миру и человеку, служение ангелов в истории спасения или царства Божия на земле. Этому соответствует и значение греческаго ἄγγελος. Св. Кирилл Александрийский, например, говорит об этом имени: «τό Ἄγγελος ὄνομα λειτουργίας μᾶλλόν ἐστιν, ἤπερ οὐσίας σημαντικόν (имя ἄγγελος есть обозначение скорее служения, чем сущности)».
Вследствие этого, существенное содержание библейского учения о Боге находит отражение и восполнение в библейской ангелологии. Творение мира и человека Богом, промышление Божие о мире и людях, постепенное восстановление Богом первобытного миропорядка после и вследствие привнесенного в мир грехом человека расстройства, искупление, спасение и освящение Богом людей, а с ними и всей твари – таковы те вечные истины, в круге которых вращается учение Библии о Боге. Во всех этих отношениях библейское богословие излагает учение о Боге совместно с учением об ангелах. Так, идея творения мира Богом выражалась бы неполно и односторонне, если бы не была распространена и на мир духов, если бы Бог представлялся только творцом мира внешнего и человека; в резком контрасте с разнообразием и богатством мира внешнего стояла бы скудость, однообразие мира духовного, который бы состоял тогда из одних человеческих душ, и этим косвенно, по-видимому, оправдывалась бы доктрина пантеизма, что Абсолютное достигает сознания только в человеческом духе – и нигде выше. Между тем учение о сотворении Богом и мира ангельского предполагает полное раскрытие и проявление в творческой деятельности Божией свойств Божиих: премудрости, благости и всемогущества, и вообще вполне отвечает библейскому понятию о Боге, как существе всесовершеннейшем, и о мире, как достойном Его совершенства творении, совершенно устраняет упомянутое лжеучение и вместе имеет неизмеримо широкое нравственное приложение, представляя людям идеал тварного совершенства и достойнейшего служения Богу – в ангелах. Промышление Божие о мире и людях понималось бы нами превратно, если бы мы не имели в виду того основного библейского воззрения, что Бог проявляет Свою промыслительную деятельность в мире не только непосредственно или через безличные посредства, но и особенно через ближайших Своих служителей – ангелов, делая через то Свои промыслительные действия наиболее доступными, удобоприемлемыми для людей. «Ангелом своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих» (Пс.90:11) – таков постоянный, в сущности, образ библейского представления о промысле (ср. Иер.16:17), представления, неотделимо связанного с идеей служителей Промысла Божия – ангелов. Но Промысел Божий не есть только продолжающееся всегда вседержительное управление Божие миром, но он есть вместе и восстановление последнего в первозданную его красоту и совершенство, восстановление, достигаемое по мере устроения спасения людей или так наз. домостроительства. Содействие (служебное) ангелов спасительным планам домостроительства есть неотъемлемый признак служения ангелов, положения их в ряду творений Божиих и явлений их на земле. Мысль священного писателя послания к Евреям: "не вси ли (т. е. ангелы) суть служебнии дуси (λειτουργικὰ πνεύματα), в служение посылаеми за хотящих наследовати спасение» (Евр.1:14) – проникает все библейское воззрение на ангелов и более или менее присуща всем библейским местам, говорящим о них. Этого рода деятельность ангелов в Ветхом Завете всецело сосредоточивалась около деятельности Божественного Ангела Иеговы, Христа в Его ветхозаветном действовании, как в Новом Завете средоточием деятельности ангелов служит воплотившийся Господь Иисус Христос, по слову Его: «отселе узрите небо отверсто и ангелы Божия, восходящия и нисходящия над Сына человеческаго» (Ин.1:51). Ангел-Бог и ангелы тварные постепенно и постоянно уготовляли наступление спасения человечества. Но этот процесс восстановления первобытного миропорядка необходимо соединялся с борьбою Божества и ангелов с злыми духовными силами, утвердившими свое влияние и действие в мире, вследствие вошедшего в него «завистию диаволею» (Прем.2:24) греха, – борьбою, имевшей целью изгнание «князя мира сего... вон» (Ин.12:31, 16:11), а затем, в полноте времен, возглавление ангелов и людей во Христе (Еф.1:10). В осуществлении же этого процесса и сами злые духовные силы в целях всеединого Промысла являются невольными служителями и исполнителями его мировых предначертаний.
Такова сущность библейской ангелологии. Из сказанного о ней сама собою открывается глубокая важность ее в системе библейского богословия. Но этой важности предмета совершенно не отвечает положение вопроса о нем в библейском богословии, как науке. Здесь нас поражает скудость относящихся к библейской ангелологии трудов. «Почти невероятно, – говорит один исследователь1, – что предмет столь очевидной важности все еще остается не чем иным, как некоторой terra incognita». Не только в русской богословской литературе, но и на западе до последнего времени не существует специального ученого труда, посвященного нашему предмету2. Выражающееся в этом, недостаточно внимательное отношение к нашему предмету со стороны западных библеистов объясняется у одних из них рационалистически-мифологической тенденцией в понимании ветхозаветного библейского учения об ангелах, у других – тем предрассудком, будто это учение находится в генетической зависимости от вавилонской и мидоперсидской теологии. Нельзя, впрочем, не назвать двух весьма серьезных трудов по новозаветной ангелологии, немецкого – Otto Everling’a, Die paulinische Angelologie und Dämonologie, 1888 г., и русского, печатавшегося одновременно с нашей работой, – проф. Н. Н. Глубоковского «Учение св. апостола Павла о добрых и злых духах», 1900 года, из которых первое содержит немало указаний на ветхозаветные библейские свидетельства об ангелах, а второе – обильный, критически обработанный материал касательно ангелологии иудейской апокрифической и раввинской литературы. Историко-критический метод исследования, примененный в нашей работе, несколько сближает ее с только что названными библейско-богословскими трудами.
Применение этого метода в своем исследовании дало нам возможность убедиться в совершенной самобытности ветхозаветного библейского учения об ангелах и злых духах и в глубоком, существенном различии его от теогонических идей вавилонской теологии, от учения о духах в маздеизме и от воззрений на демонов греческого классицизма. Языческое воззрение на духов в каждой из этих религий насквозь проникнуто политеизмом и неизбежно зиждется на натуралистической основе; ветхозаветное библейское учение об ангелах есть подлинное произведение и существенная часть богооткровенной и духовной религии ветхозаветной. Имея самобытный корень или источник в первооткровении, и сохраняясь путем предания, учение Ветхого Завета об ангелах раскрывалось в исторической постепенности, в течение слишком тысячелетнего периода, обнимаемого священными книгами Ветхого Завета. Конечно, развитие в строгом смысле, по присущим человеческой логике схемам, здесь едва ли может быть констатировано, и требовать строго-логического генесиса данного учения в истории было бы неуместно уже по тому одному, что советы, пути и помышления Божии – не советы, пути и помышления человеческие, но отстоят от них, как небо от земли (Ис.55:8–9). Так, например, учение книги прор. Даниила об ангелах представляется более развитым и богатым, чем учение о том же предмете кн. пр. Захарии, происшедшей, по церковному воззрению, позже первой книги. Было бы, однако, поспешно и не научно – на этом основании – относить происхождение кн. пр. Даниила к позднейшему времени; напротив, следует уяснить названный факт из условий места и времени происхождения одной и другой священной книги. Тем не менее различия, и при том весьма характерные, между древнейшими библейскими данными об ангелах и позднейшими ни в каком случае не могут быть отрицаемы. Например: древнейшие библейские повествования говорят только о внешне-объективном вестничестве ангелов; более поздние писания периода пророков упоминают, кроме того, и о внутреннем, психическом воздействии ангелов на людей, частнее – на пророков. Источник этого движения вперед заключался не в натуральной эволюции духовной жизни Израиля, но в непрестанной просвещающей, усовершающей и воспитывающей деятельности Промысла в отношении к народу – носителю Откровения. Все в целом учение об ангелах в Ветхом Завете запечатлено печатью дивного Божественного снисхождения к человеческой восприемлемости, и это-то снисхождение с неизреченной мудростью педагогии постепенно более и более одухотворяло небесные ангельские явления и откровения людям, возвышая вместе требования нравственной чистоты и духовности от последних для принятия тех откровений: в древнейшее время говорится, например, о вкушении чувственной пищи ангелами, являвшимися людям, о борении Ангела с человеком – так осязательно-конкретны были явления ангелов в то время, позднее читаем о явлениях ангелов в ореоле небесной возвышенности, неземного величия... Если же факт поступательного движения в раскрытии ветхозаветного библейского учения об ангелах (как и в раскрытии богооткровеннаго содержания ветхозаветной религии вообще) не подлежит сомнению, то применимость в библейско-богословском изложении этого учения метода исторического не требует оправдания или доказательства: в том ведь и существенное отличие библейского богословия от систематической догматики, что первое излагает вероучительный материал в его исторической последовательности и обстановке, а последняя – более или менее отрешенно от того и другого.
Тем более очевидна уместность исторического (с разделением на периоды и применительно к отдельным священным книгам) изложения, подлежащаго исследованию, библейского материала, что ангелология и демонология в Ветхом Завете, помимо самостоятельного значения, имели важное служебное значение в отношении к раскрытию ветхозаветной христологии, как и само ангельское служение в Ветхом Завете направлялось и сводилось к уготовлению спасения людей и приготовлению их к принятию Христа. Но как приготовление это могло совершаться только путем многовекового исторического процесса, так и христология раскрывалась с строгой постепенностью в течение целых веков: никто не станет отрицать различий в мессианском содержании, например, Пятикнижия, книги псалмов и книг пророческих; тоже имеет полную силу и в отношении ангелологии и демонологии: коренясь в живом предании от времен первобытных, учение об ангелах и злых духах – параллельно с учением о Мессии – исторически выяснялось и раскрывалось в связи с историческими обстоятельствами и внешними и внутренними условиями жизни народа Божия.
Не столь существенно применение исторического метода изложения к тем библейским данным об ангелах, которыя касаются вышеземной, премирной сферы деятельности ангелов3. Изображая по преимуществу деятельность ангелов в мире видимом, вдохновенная мысль богопросвещенных писателей время от времени приподнимает завесу и на премирную деятельность ангелов, – на премирное служение их Богу духов. Представляя здесь ангелов в непосредственной близости Божества, всегда созерцающими Его славу и песнословящими Его бесконечное совершенство, пророческая мысль с очевидностью выражает ту истину, что ангелы суть существа высшие человека, ближайшие к Богу и совершеннейшим образом служащие Ему в небесной области бытия, при чем между этими первенцами создания Божия существуют различные степени совершенства. (Этим косвенно опровергается мнение, что ангелы, как служебные духи, ниже человека). Но священные писатели вместе с тем представляют небесную церковь сынов Божиих – ангелов стоящей в самом тесном общении с церковью земной: славословие, возносимое Богу ангелами, стоит в тесной связи с гимном хвалебным, поднимающимся с земли, от людей и прочих творений Божиих. Пророческому взору открывается также небесное служение ангелов на спасение и пользу людей, небесное предстательство их перед Богом за людей, составляющее основу или источник их земного действования этого рода. И это служение ангельское созерцается пророками, так сказать, в расширенных размерах – простирающимся не только на отдельных людей, но и на целые народы и царства, и не на одни внешние обстоятельства жизни человеческой, но и на внутренние, даже сокровеннейшие помыслы людей, и не только на мир людей, но и на мир физический и проч. Усматривают, наконец, тайнозрители и сокровенную деятельность злых духов, совершающуюся по допущению Божию и производящую гибельные последствия в жизни людей и мира, не без участия, однако, в этом злой воли человека. Важность этой стороны библейского учения очевидна, поскольку именно здесь ангелы представляются не безличными медиумами действования Божия, но разумно-сознательными и свободно-волящими существами высшей духовной природы, почему и откровение Бога через посредство ангелов не есть дело натуральной необходимости, но дело Его всесовершенной свободы, всемогущества, благости и премудрости. Только эта сторона не выдвигается на первый план в организме библейского учения, в педагогических целях домостроительства, а потому не может быть констатирована и прослежена и историческая постепенность в раскрытии данной стороны. (Этим именно объясняется отличие третьей главы исследования от всех остальных: вместо исторического порядка изложения применен систематический).
Посильное объединение обеих сторон предмета и уяснение раскрытия их в связи с мессианской идеей в Ветхом Завете составляет основную идею предлагаемого труда.
В какой мере осуществлена эта и другие задачи сочинения, решение этого принадлежит суждениям моих просвещенных читателей и критиков; а прежде всего – моих почтеннейших гг. оппонентов.