Анатолий (Грисюк)
Исторический очерк сирийского монашества до половины VI века

Сирийское монашество первой половины V в. носит те же черты, которыми оно отличается и в предшествующий период, но только эти черты теперь выступают еще сильнее. Преимущественно индивидуалистическое направление сирийского монашества продолжает выражаться в особенном развитии среди представителей этого монашества отшельничества. Стремление же к все большей и большей строгости жизни, всегда отличавшее сирийских иноков, способствует появлению новых видов подвижничества среди сирийского монашества данного времени. Об образовании новых больших киновий в странах сирийских и месопотамских в первой половине V в. мы почти не знаем. Продолжают существовать и, так сказать, укореняются прежде основанные обители. Для их насельников начинают появляться теперь особые правила, как, например, правила Раббулы, епископа Эдесского (с 412 по 435 г.). Широко же развившееся сирийское отшельничество в этот период дает начало таким чрезвычайным формам подвижничества, как молчальничество и особенно столпничество. То же стремление к новым и более трудным подвигам, обнаруживающееся с такой силой в жизни сирийских отшельников данного времени, замечается и в некоторых сирийских киновиях той же первой половины V в., как, например, в обители «неусыпающих», основанной на Евфрате преподобным Александром. Участие сирийского монашества в догматических движениях первой половины V в., точнее, в развившихся во второй четверти этого столетия несторианских спорах, было довольно заметное, хотя и значительно меньшее, чем в спорах и волнениях монофизитских последующего времени. Халкидонский собор 451 г., который отделяет в церковной истории первую половину V в. от второй, некоторыми своими правилами определил отношения восточного монашества к клиру, государству и догматическим спорам и составил отчасти эпоху и в истории сирийского монашества. Предполагая дать исторический очерк сирийского монашества за первую половину V в., как особый в известном смысле период в истории этого монашества, мы начнем, прежде всего, с изображения сирийского отшельничества за это время и, в частности, столпничества, как выдающегося и весьма характерного явления этого отшельничества за данное именно время.

Появившись в Сирии в первой половине V в., столпничество быстро распространилось в восточных странах (у православных и монофизитов, но, что любопытно отметить, не у несториан, равно как и не на Западе, где были несколько иные климатические условия и иной общий дух монашества), в Малой Азии и Греции, наконец, у нас в русской церкви (до ХVI в.)¹. На современников подвиг столпничества производил сильное впечатление. Авторитет столпников или стилитов (уфхлъфбй) стоял очень высоко и влияние их на общество и народ было велико и многоплодно при всей видимой отчужденности их от мира². Посему на вопрос о происхождении столпничества и на жизнеописании его основателя мы остановимся со всем вниманием.

Происхождение столпничества связывается с именем преподобного Симеона Столпника. Об этом прямо говорят церковные историки VI в.: Феодор Чтец и Евагрий. Феодор Чтец дважды повторяет, что святой Симеон Столпник «первый измыслил» стояние на столпе, и рассказывает о том, как египетские монахи послали было сначала ему отлучение за странный и неслыханный образ жизни, но потом, узнав о добродетелях сего мужа, снова вступили с ним в общение³. Евагрий же, посвящая преподобному Симеону Столпнику особую главу (13-ю I-ой книги) своей «Церковной истории», также говорит о нем, как о первом показавшем пример стояния на столпе⁴. Но о том же говорят и жизнеописания преподобного Симеона Столпника, составленные блаженным Феодоритом Кирским (Hist. rе1. с. 26), Антонием, учеником преподобного Симеона, равно как и сирийское житие великого столпника⁵, и во всех их даются такие или иные объяснения нового, дотоле неизвестного, рода жизни, изобретенного никем иным, как преподобным Симеоном Столпником.

Но против происхождения столпничества именно в первой половине V в., т.е. начала его со времени восхождения на столп преподобного Симеона, по-видимому, говорят упоминания о столпниках, относящиеся к более раннему времени (IV в.). Так, в сирийском житии святого Ефрема Сирина рассказывается, что когда он скончался, тело его было предано земле в присутствии клира, народа, монахов и столпников. Между тем святой Ефрем Сирин скончался в 372 или 373 г. (по сирийским источникам). Но это возражение против отнесения начала столпничества к V в., ко времени жизни преподобного Симеона Столпника устраняется, если принять во внимание, что указанное сирийское житие святого Ефрема Сирина написано далеко не современным ему писателем, быть может, в VI или VII в⁶. А если так, то составитель жития мог перенести на описываемое им событие IV в. представления своего времени (VI–VII вв.), когда столпники составляли целый особый класс подвижников и когда они в чрезвычайных, исключительных случаях сходили порой со своих столпов. Правда, можно указать другое место уже в самых сочинениях святого Ефрема Сирина, свидетельствующее, по-видимому, с непререкаемою ясностью о существовании столпничества раньше преподобного Симеона Столпника. Ублажая праведных и святых мужей, святой Ефрем Сирин говорит: «Одни смирили себя вретищем и железом; другие в затворе и посте поработали Господу; иные на столпах неукоризненно совершили подвиг»⁷. Вопрос о сочинениях святого Ефрема Сирина – вопрос еще не разработанный, но, не касаясь его в целом, можно, кажется, упоминание в данном месте о столпниках признать интерполяцией. В противном случае оно стояло бы в резком противоречии со всем тем, что мы знаем о начале столпничества. Наконец, указывают еще на два письма известного синайского подвижника Нила († 430 г.), в которых он обличает некоего столпника Никандра⁸, как на доказательство, что уже в первые десятилетия V в. столпничество было широко распространено, а некоторые столпники даже заслуживали порицания. Но, по отзывам патрологов⁹, сборник писем преподобного Нила Синайского, изданный впервые в 1668 г. Львом Алляцием, представляет еще много неразрешимых загадок. Быть может, и названные письма с именем Нила принадлежат более позднему времени¹⁰. Слава первого столпника несомненно исторически должна принадлежать преподобному Симеону Столпнику. Можно говорить только, что в предшествующее ему время встречаются явления, которые в некоторых отношениях сходны или параллельны с подвигом, предпринятым этим славным сирийским подвижником. Впрочем, некоторые исследователи идут в этом направлении, т.е. в желании отыскать прецеденты столпничества, очень далеко и отыскивают аналогии ему в далеком языческом прошлом Сирии. Именно ссылаются на одно место у Лукиана Самосатского (dе dеа Syriа, с. XXVII), где говорится, что в г. Иераполе (Маббог), следовательно в 20 милях от места подвигов преподобного Симеона Столпника, при великом святилище богини Аttar’athe, в его притворе с северной стороны стояли столпы, оставленные якобы Дионисом, вышиной в 30 сажен. На один из этих столбов каждогодно всходил по два раза один муж и проводил на самой вершине столба семь дней. Причина же такого восхождения указывается такая: «По мнению большинства, стоящий на столпе беседует с богами на высоте и молится за благо всей Сирии, боги же вблизи выслушивают молитвы; а некоторые думают, что это делается в воспоминание Девкалиона, когда люди спасались от воды на горах и высоких деревьях»¹¹. Но сами исследователи вопроса о происхождении стилитизма, привлекающие приведенное место из Лукиана, говорят, что трудно доказать историческую связь странных колонн храма в Иераполе с родом жизни, начало которому положил преподобный Симеон¹². Да и сходство явлений здесь частичное: жрецы Аttаr’аthe всходили на столбы для молитвы только на короткое время, а преподобный Симеон взошел на всю жизнь и никогда не сходил со стоппа. Первые наивно думали, что на своих столпах они будут ближе к богам, а те их несомненно услышат; христианский же подвижник искал больше уединения от людей и не мог думать о пространственной близости к Небу. Можно усматривать влияние народной психологии сирийцев в самой исключительности подвига, взятого на себя преподобным Симеоном, но не в роде этого подвига. Предшественниками столпников, не в прямом смысле вместе с Delehауе, мы можем признать тех подвижников IV в., которые выдерживали подвиг более или менее продолжительного и беспрерывного стояния (stationarii). Святой Григорий Богослов в «Увещательном послании к Геллению, о монахах», описывая подвиги их, между прочим, сообщает о двух подвижниках, избравших средством для распятия своей плоти стояние. «Был и такой, – говорит святой Григорий, – что целые годы, стоя в священном храме, распростирал чистые руки, и веждей его не касался сон, но как одушевленный камень (невероятное самозабвение!) водружен был он во Христе... А некто востек отсюда на божественную гору ко Христу, с которой Он, по совершении страдания, оставил человеков, (т.е. Елеонскую гору), и там, не развлекаемый ни словом, ни умом, ни телом, стоял под снегом и ветром и не уступал прошениям собравшихся вокруг него благочестивых мужей, но, воспрянув умом своим от земли и став выше людей, крепко держался великого Христа Царя, пока не соградил нового дома себе бездыханному, когда для погребения не нашлось попечительной руки»¹³. Подобный же пример продолжительного стояния приводится и в Historiа monachorum (c. 15). При своем посещении египетских подвижников автор Historiа monachorum (им был неизвестный монах с Масличной горы, писавший приблизительно в 395–396 г.)¹⁴ от пресвитера Апеллия выслушал удивительный рассказ об одном брате, жившем в пустыне, по имени Иоанн. «Удалившись в пустыню, он в течение трех лет без перерыва стоял под утесом дикой скалы, постоянно молился и никогда не садился и не ложился, но спал лишь столько, сколько можно спать стоя на ногах»¹⁵. О подвижниках, проводивших свою жизнь в стоячем положении, иногда с воздетыми к небу руками, часто упоминает блаженный Феодорит во второй части своей «Истории боголюбцев», но это уже современники самого святого Симеона Столпника (например Варадат [с. 27]). Имея в виду все эти свидетельства, можно согласиться с Dеlеhауе, что еще в IV в. многие подвижники проводили жизнь, довольно похожую на жизнь стилитов, только без колонн. «Поставьте, – говорит упомянутый исследователь столпничества, – их на какой-нибудь пьедестал, более или менее высокий для того, чтобы очутиться в невозможности покинуть это место, и вы увидите столпников в настоящем смысле этого слова. Но Симеону из Сисана (название местности берется у блаженного Феодорита) предоставлено было первому показать миру это удивительное зрелище»¹⁶.

О биографии этого подвижника хорошо выразился Тильмон, что она настолько же хорошо засвидетельствована, насколько и экстраординарна¹⁷. Из всех сирийских подвижников IV-VI вв. наиболее полно описана жизнь именно преподобного Симеона Столпника, и дошедшие до нас его жизнеописания современны ему самому. Попытаемся же на основании их воспроизвести более или менее полно биографию преподобного Симеона Столпника, как наиболее выдающегося сирийского отшельника описываемого нами времени.

Преподобный Симеон Столпник родился около 390 г.¹⁸ в деревне Сис или Сисан (УйуЬн), которая, по свидетельству блаженного Феодорита, находилась на границе Кирестики и Киликии¹⁹, а по указанию сирийского жития в окрестностях города Никополя²⁰, словом, в северной Сирии, подвергавшейся в данное время частым набегам арабов²¹ и исаврийцев. Родители преподобного Симеона Столпника были христиане (имена их неизвестны из житий, но в церковном предании сохранилось имя матери преподобного Симеона – Марфы, память коей, как и ее великого сына, 1 сентября), а потому и святой Симеон был крещен еще младенцем. Кроме него в семье были еще дети, но они все скоро поумирали, и остался один брат Шемши, который потом, следуя примеру Симеона, вступил в тот же монастырь Евсевона, в котором подвизался и святой Симеон, но умер гораздо раньше последнего (в начал его столпнического подвига). От природы преподобный Симеон, по свидетельству сирийского жития, был наделен крепким здоровьем и приятным внешним видом. Хотя преподобный Симеон и был христианином с малых лет, но он оставался, по-видимому, без всякого религиозного и даже общего образования. Родители его были люди небедные, но простые, и своего сына заставляли пасти овец. Ведя пастушеский образ жизни, преподобный Симеон, как это и отмечают его биографы, уподоблялся некоторым великим мужам библейской древности. Надо думать, что указанное занятие сильно располагало к созерцательности, а пребывание на лоне природы и перенесение всяких тягостей пастушеской жизни содействовало выработке великого терпения и мужества в перенесении всяких лишений, какими качествами отличалась в такой изумительной мере аскетическая жизнь первого столпника. Из этого пастушеского периода жизни святого Симеона сирийское житие отмечает склонность его собирать с особенным усердием смирну и воскурять ее, хотя мальчик Симеон и не мог сказать, для чего он это делает. Обращение святого Симеона к аскетизму описывается в источниках различно в частностях, но в существе дела одинаково. На первого столпника и величайшего сирийского отшельника (как и на некоторых других выдающихся подвижников, например, преподобного Антония Великого) сильное впечатление произвело слово Божие, услышанное им в храме. Однажды преподобный Симеон, будучи свободен от своих обычных пастушеских занятий по случаю выпавшего большого снега, отправился с родителями своими²² в храм и здесь он услышал чтение евангельских блаженств. Когда он спросил одного из присутствовавших здесь: «Что надобно делать, чтобы получить каждое из этих свойств», – то получил ответ, что лучшим путем для приобретения их является монашеская жизнь. «Приняв семена божественного слова и хорошо покрыв их в душе моей глубокими бороздами, я, – рассказывал блаженному Феодориту сам преподобный Симеон, – отправился в ближайший храм святых мучеников и там, преклонив колена и павши на землю, стал умолять Хотящего спасти всех людей направить и меня на совершенный путь благочестия»²³. В наступившем после такого сильного душевного потрясения сне преподобный Симеон удостоился особого знаменательного видения. «Виделось мне, – рассказывал впоследствии преподобный Симеон, – будто я рою основание для дома, потом слышу, что кто-то, стоя вблизи, говорит, что мне должно рыть еще глубже. Углубив ров, как приказывал неизвестный, я опять хотел успокоиться, но он опять приказал мне рыть и не отставать от труда. Три и четыре раза давал он мне приказания, наконец сказал, что глубина достаточна и строить можно без труда, как если бы труд был окончен и дальнейшее строение могло совершаться легко»²⁴. Отроку Симеону в этот критический период его жизни были, вероятно, и другие видения, ибо о них рассказывает сирийское житие²⁵. То же житие приписывает святому Симеону уже в этот ранний период его жизни совершение различных чудес (прогнание исаврийцев, напавших на его родную деревню, наказание лгуньи-продавщицы рыбы)²⁶. По тому же житию выходит, что в данное время умерли родители и тетка святого Симеона, оставив ему имущество, которое он продал и вырученные деньги частью раздал нищим, а частью пожертвовал различным монастырям и в особенности монастырю, основанному Евсевоном и Авивионом. В этом монастыре в течение 35 лет подвизался двоюродный брат святого Симеона. В этот же монастырь поступил и сам святой Симеон, хотя, по свидетельству блаженного Феодорита, он раньше пробыл два года у соседних подвижников, но, ища высшего совершенства, удалился затем в селение Теледу (Tel’edв), где находился названный монастырь. Селение Теледа при подошве горы Корифской находилось в антиохийском округе между Антиохией и Верией. Евсевон и Авивион были из числа многочисленных учеников преподобного Евсевия корифского, о котором повествуется в 4-ой главе «Истории боголюбцев». Настоятелем основанного ими монастыря в то время, когда сюда пришел святой Симеон, был Илиодор, великий подвижник, поступивший в монастырь, по словам блаженного Феодорита, трехлетним ребенком. Он сам говорил, что не знает даже вида свиней, петухов и т.п., ибо всю свою жизнь провел в монастыре. Вступление преподобного Симеона в монастырь Евсевона и Авивиона, по свидетельству сирийского жития²⁷, благословил Мара (имя, представляющее простой сирийский перевод имени Домн), епископ Гавальский²⁸. И вот в монастыре Евсевона преподобный Симеон начал совершать чрезвычайные подвиги. Он постился по целым неделям, отдавая свой хлеб нищим. В сирийском житии приводится несколько примеров тех изысканных способов самоумерщвления, какие практиковал преподобный Симеон-монах, вызывая неудовольствие и ропот со стороны братии. Например, чтобы приучить себя к лишению сна и сплошным ночным бдениям, он становился на круглое дерево, стоя на котором должен был соблюдать равновесие и при первом наступлении дремотного состояния падать. Справедливо видят в подобных монастырских подвигах преподобного Симеона своего рода приготовительную школу для будущего его столпничества. Наконец, будучи в монастыре, преподобный Симеон предпринял подвиг, за который ему пришлось претерпеть временное изгнание из монастыря. По согласному рассказу всех биографов преподобного Симеона, он в своих подвигах дошел до того, что, взявши веревку из финиковых ветвей²⁹, туго перевязал ею себя прямо по телу. Понятно, что вышло от наложения таких своеобразных вериг. Из поранений, причиненных веревкой, стали просачиваться капли крови³⁰. После того, как этот поступок святого Симеона обнаружился, настоятель монастыря, выждав, пока залечатся раны подвижника, предложил ему уйти из монастыря, дабы не соблазнять немощных братий, которые вздумали бы подражать святому Симеону. Пять дней после ухода из монастыря святой Симеон пробыл в одном безводном озере³¹, но затем был возвращен в монастырь раскаявшимися в своем решительном поступке насельниками обители. После этого он пробыл в монастыре при Теледе еще три года (по житию Антониеву, а по рассказу блаженного Феодорита, немного времени) и перешел в селение Телнешин (Tel’neschin), или Телнешил³². Место это хорошо известно. Там в конце V в. был построен монастырь святого Симеона Столпника, величественные развалины которого и сейчас возбуждают восхищение и изумление у редких, впрочем, путешественников по Сирии. Это теперешние Калат-Семан (на горе) и Деир-Семан (под горой), находящиеся в 38,7 км от Антиохии, 21,8 – от Верии и 37,5 от Кира³³.

Преподобный Симеон поселился здесь, по свидетельству сирийского жития, в «монастыре» Мариса, в котором, впрочем, монахов не было, почему блаженный Феодорит называет этот монастырь домиком (мйксьн пйкЯукпн). В нем святой Симеон, по свидетельству того же блаженного Феодорита, пробыл три года. Свои подвиги здесь наш великий подвижник начал с того, что провел всю святую четыредесятницу (пред началом которой он сюда пришел) в абсолютном посте. Он просил периодевта Васса, чтобы тот заградил двери его келлии, оставив его без пищи и питья, и, когда тот указал на рискованность такого подвига, могущего окончиться смертью, предложил поставить 10 хлебов и сосуд воды на случай крайнего голода и жажды. Прошло сорок дней, и пришедший к святому Симеону Васс нашел хлеб и воду нетронутыми, а самого подвижника лежащим на земле без чувств в полумертвом состоянии. Тогда периодевт, взяв губку, омыл ему уста и вложил Божественные Тайны. Святой Симеон, укрепленный таким образом, встал и вкусил немного пищи – салата и цикория. Блаженный Феодорит прибавляет, что с этого времени и до того, когда он написал свою «Историю боголюбцев», в течение 28 лет³⁴, преподобный Симеон всегда проводил святую четыредесятницу решительно без всякой нищи и питья. По совету Васса преподобный Симеон немедленно после описанного случая вышел из «монастыря» Мариса (а по блаженному Феодориту, как сказано, в этом монастыре преподобный Симеон пробыл три года)³⁵ и поселился уже на самой горе, в особом загороженном месте, подаренном подвижнику некоторым пресвитером Даниилом, который выстроил ему и ограду (без крыши). Это и была мЬндсб, которая стала отныне местопребыванием преподобного Симеона до самой его смерти (столп был внутри ее) и тесно связывается с именем преподобного Симеона Столпника (в церковных книгах он так и называется: Симеон иже в мандре). Слово мЬндсб (значит овечий загон, огороженное место, потом – монастырь) взято в данном случае из Vita Антониевой; в других источниках для жизнеописания преподобного Симеона оно не встречается³⁶. Для того, чтобы не выходить из этой мандры, святой Симеон приковал свою правую ногу к скале двадцатилоктевой железной цепью. Но хорепископ антиохийский Мелетий³⁷ убедил его, что этого можно достигнуть и без цепи, что человек как существо разумное может приковать себя и без железа. Когда цепь расковали, то под куском кожи, на которую она была надета, нашли до 20 червей. Терпение подвижника, не желавшего освободить себя от этого тяжелого страдания, изумительно. После этого святой Симеон прибег к другому способу самоумерщвления, который так прославил его среди современников и среди последующих поколений. Это – стояние сначала на камне, а потом и на столпе различной высоты.

К подвигу стояния преподобный Симеон Столпник пришел, вероятно, не без влияния совета посетившего его хорепископа Мелетия. Если, как говорил Мелетий, можно приковать себя волею, то неизменное стояние на одном месте является наглядным выражением такой силы воли. Собственно только сирийское житие (її 50, 52) говорит о предшествовавшем столпничеству преподобного Симеона его стоянии на камне³⁸, а Vita Антониева говорит вообще о стоянии подвижника (прежде восхождения на столп) на некоем месте, построенном из диких камней³⁹. Блаженный Феодорит говорит только о стоянии на столпе, т.е. столпничестве в собственном смысле слова. Хронология здесь не может быть установлена прочно, как и во многих других частных пунктах. На камне, который был вышиной в 2 локтя, а в объеме 4 фута, по свидетельству сирийского жития, преподобный Симеон стоял 5 лет, а по Vita Антониевой, в названном «малом месте» он пребывал 4 года⁴⁰. Вообще же в Телнешине до восхождения на столп преподобный Симеон пробыл 10 лет⁴¹, и если считать, что в «монастыре» Мариса Симеон пробыл 3 года, да на 1,5 года (по сирийскому житию ї 39) он приковал себя цепью к скале, а 5 лет, как сказано, провел на камне, то может получиться итог, указываемый сирийским житием и Евагрием. Но, как это и отмечает Zingerle⁴², полную путаницу вносит Vita Антониева. По ней выходит, что всего на столпах святой Симеон стоял не 37, а 47 лет⁴³ (т.е. все то время, какое другие источники указывают для пребывания Симеона Столпника в Телнешине), но перед тем, по свидетельству той же Vita, он стоял на «месте» (камне?) 4 года. А в одной сирийской хронике⁴⁴ замечается, что Мар-Симеон взошел на столп в 730 , а умер в 770 г., следовательно, пробыл на столпе 40 лет. Хотя можно думать, что здесь берется круглое число лет, но и из предшествующих данных ясно, кажется, вытекает, что от точной хронологии мы должны отказаться. Но каковы бы ни были частные даты, одно несомненно, что прежде восхождения на столп преподобный Симеон Столпник стоял сначала или непосредственно на земной поверхности, или на камне, т.е. был stationarius. Молва о таком необычайном стоящем подвижнике скоро распространилась по всем окрестным странам и все жизнеописания святого Симеона согласно говорят о чрезвычайном стечении к нему народа. Приходившие были не только из числа окрестных жителей, но и из далеких стран, и из-за границы римской империи. По свидетельству блаженного Феодорита, уже в это время к преподобному Симеону приходили измаильтяне, персы, подвластные последним армяне, ивиры, гомириты, равно как испанцы, британцы и галлы, не говоря уже о жителях Италии. При этом все приходившие старались прикоснуться к подвижнику, получить от него благословение и унести какую-нибудь частичку кожаных одежд его как знак его благословения. Это-то обстоятельство, т.е. огромное стечение народа и воздаваемое ему почтение, и было, по словам блаженного Феодорита, причиной того, что святой Симеон решил уединиться от людей, впрочем, не в горизонтальном направлении, а в вертикальном, поднявшись на столп. О таком, а не ином каком-либо мотиве восхождения преподобного Симеона на столп мы уже отчасти говорили, когда касались вопроса о происхождении стилитизма. Теперь приведем свидетельства источников, помимо свидетельства блаженного Феодорита, которое, заметим между прочим, решительно опровергает мысль немецкого ученого Holl’я⁴⁵, будто фактическое совпадение подвига столпничества с языческим подобным обычаем в той же самой Сирии не случайно и показывает родство этого подвига с почвой, на которой он явился. Vita Антониева сообщает о восхождении святого Симеона на столп в связи с повествованием о многочисленном паломничестве к сему подвижнику⁴⁶, хотя и не связывает эти факты причинной связью, равно как вообще оставляет без мотивировки стояние преподобного Симеона на столпе. Но и сирийское житие также в сущности ничем не объясняет этого знаменитого в истории сирийского отшельничества подвига преподобного Симеона. Правда, исследователи (Uhlemann⁴⁷, Zingerle⁴⁸) привлекают в данном случае одно чудесное видение, о котором рассказывается в конце сирийского жития (ї 118⁴⁹). Именно, пред своим столпничеством во время четыредесятницы преподобный Симеон видел небесного мужа огненного вида в военных доспехах. Он, стоя перед тем отверстием (в мандре), через которое преподобному Симеону подавалось святое Причастие, сначала молился, а затем стал на камне, на котором воскурялся фимиам, и, загнувши свои руки назад, наклонился и снова выпрямлялся, смотря на преподобного Симеона, потом опять простирал свои руки кверху и устремлял свой взор к небу. Такое видение, которое находят возможным сравнивать с видением, бывшим преподобному Антонию Великому, повторялось три раза подряд с вечера до утра. После этого святой Симеон, уразумев, что видение было для него, сам, по свидетельству сирийского жития, в течение 3 месяцев (?) стоял на камне, а затем начал стоять на столпе. Но то же сирийское житие в другом месте, указанном выше, говорить, что на камне в мандре преподобный Симеон простоял 5 лет, после чего восшел на столп. Далее рассказ об этом видении, помещенный в конце жития с определенной целью апологии стилитизма, может быть назван почти дублетом подобного же рассказа в ї 47 того же сирийского жития⁵⁰. Между тем в данном параллельном месте выразительно отмечается цель описываемого чудесного видения – научить подвижника делать поклоны, какую цель можно предполагать и во втором случае. Если же принять такое предположение – ввиду отсутствия здесь прямого указания на такую именно цель – затруднительно, и видение следует рассматривать как побуждение к стоянию на столпе, то и в таком случае ничего больше, как простое выражение воли Божией на начало такого подвига, в привлекаемом для объяснения чудесном видении усматривать нельзя. Наряду с этой общей причиной могут и должны быть указываемы и частные: желание уединиться от человеческого общества и в не развлекаемой ничем молитве и богомыслии достигать цели своей аскетической жизни, о чем говорит блаженный Феодорит, и желание усилить свой аскетический подвиг, что вытекает из всего хода повествования о нашем подвижнике. Но столпничество преподобного Симеона отнюдь не может быть объясняемо понижением монашеского идеала, выразившемся в том, что естественное монашеское желание близкого общения с Богом здесь превращается в нечто наивное, чисто внешнее (стилит стоит на столпе, дабы уменьшить расстояние между собой и небом). Эта мысль прямо опровергается текстом сирийского жития, когда в нем мы читаем такие выражения: «Конечно, мы все знаем и убеждены, что Господь есть Бог всякого места и на небе, и на земле, и в высоте, и в глубине, в морях и в безднах, под землей и вверху неба»⁵¹. Ссылка на слова блаженного Феодорита, что преподобный Симеон, увеличивая высоту своего столпа, постепенно таким образом возвышался к небу и отдалялся от земных сует⁵², не может иметь значения ввиду метафорического смысла этих слов. Обращая теперь внимание на ряд внешних перемен в аскетической жизни преподобного Симеона с самого ее начала (по сирийскому житию), мы замечаем в ней постоянное стремление к все большему и большему ограничению себя в занимаемом пространстве, так сказать, аскетизм места, полным завершением которого является столпничество. С другой стороны, понятно само собой, что пребывание на столпе сопровождалось еще большими страданиями, чем стояние на земле, так что это был новый вид самоумерщвления, для сынов века сего непонятный, почему блаженный Феодорит и пишет целую библейско-историческую апологию столпничества преподобного Симеона, где приводит примеры пророков Божиих Исаии, Иеремии, Осии, Иезекииля, совершавших, по повелению Божию, непонятные символические действия. Сирийское житие повторяет эту апологию (її 117–118) с присоединением новых библейских примеров и раскрытия мысли о вездеприсутствии Божием и о возможности благоугождения Богу на всяком месте. У блаженного Феодорита имеется аргумент в пользу столпничества и ad hominem. «Как цари, – говорит он, – по прошествии известного периода времени, переменяют изображения на монетах, оттискивая на них то фигуры львов, то изображения звезд и Ангелов, и другими новыми изображениями на монетах стараются обозначить цену металла, так и царствующий над всеми Бог налагает как бы новые черты на дело благочестия, предлагая многоразличные образы жизни, чтобы подвигнуть к славословию уста не только питомцев веры, но и страждущих неверием»⁵³. Последнее замечание блаженного Феодорита совершенно верно, если принять во внимание исключительные миссионерские успехи преподобного Симеона.

Теперь попытаемся представить более или менее наглядно и точно условия стояния великого подвижника на столпе, который послужил образцом для столпов подражателей преподобного Симеона – всех последующих стилитов. Основание этого столпа, служившего местом жилища преподобного Симеона в течение 37 лет, сохранилось и доселе. Описание остатков от колонны преподобного Симеона дает маркиз Де-Вогюэ⁵⁴. Основание знаменитой колонны в настоящее время представляет один громадной величины камень, верхняя поверхность которого имеет в окружности 2 метра или 6 футов в поперечнике. Первоначальная высота его скрывается вследствие сделанных отломков; она должна была быть около 5 футов. На этом основании был еще довольно грубо обделанный блок или тамбур, теперь сдвинутый с основания колонны и одним краем на него опирающийся. И этот остаток знаменитого столпа подвергся изменению своей формы вследствие того, что благочестивые паломники уносили от него по кусочку. Если теперь принять во внимание высоту колонны преподобного Симеона и размеры, принятые в Сирии для построек, то можно, по словам Вогюэ, считать диаметр верхушки этой колонны в 5 или немного менее футов. Но в действительности расчет Вогюэ должен быть изменен, ибо этот ученый считал неправильно высоту последней колонны преподобного Симеона в 30 локтей, между тем как она имела, по блаженному Феодориту, 36 локтей, а по Vita Антониевой и по сирийскому житию, целых 40. Сравнительная широта верхней площадки столпа преподобного Симеона предполагается и другими данными жизнеописаний этого подвижника. Например, рассказ его ученика Антония о последних днях и смерти преподобного Симеона не может быть понят, по нашему мнению, иначе как при предположении, что платформа столпа была настолько широка, что могла вместить и несколько человек. Не представлять же себе, на самом деле, что все стояли на верхних ступеньках приставленных лестниц. Наконец, блаженный Феодорит сообщает, что преподобный Симеон свою почти непрестанную молитву сопровождал бесчисленными поклонами и однажды спутник кирского епископа стал считать эти поклоны и, насчитав 1244, перестал считать, а подвижник между тем продолжал кланяться. Как же, спрашивается, это могло бы совершаться, если бы, согласно с сирийским житием⁵⁵, колонна была шириною всего в локоть? Таким образом, надо признать, что верхняя часть столпа преподобного Симеона имела в диаметре около 6 футов. О высоте последней колонны мы уже сказали. Разница между показаниями блаженного Феодорита, с одной стороны, и Vita Антониевой и сирийского жития, с другой, небольшая (4 локтя) и может быть объяснена или тем, что счет производился на глазомер, не слишком точно, или тем, что блаженный Феодорит базис колонны, который, как мы видели, имел около 3 локтей, не включал в размеры самой колонны. Но не сразу наш подвижник поднялся на столп такой значительной высоты (около 20 метров или 10 саженей). Высота его столпа, по свидетельству всех жизнеописателей, увеличивалась постепенно. Размеры меньших колонн указываются в различных источниках различно. Блаженный Феодорит говорит, что первоначально столп имел 6 локтей⁵⁶, по Vita Антониевой, столп был сделан в 4 локтя⁵⁷, а по сирийскому житию, в 11⁵⁸. Можно было бы согласить показание первого источника и последнего, приняв, что блаженный Феодорит считает высоту колонны без базиса, а сирийское житие определяет высоту всей колонны. Тем же образом можно было бы согласить и следующие цифры тех же источников: 12 и 17 локтей⁵⁹, но, как замечает Улеманн, занимающийся гармонистикой всех этих показаний, большое затруднение тогда представит цифра 22, которая далее одинаково встречается в обоих источниках⁶⁰. Наконец, Vita Антониева говорит о столпе в 30 локтей, на котором святой Симеон стоял, по ее словам, 15 лет⁶¹, тогда как сирийское житие в її 119 и 120 выразительно свидетельствует, что постройка столпа такой высоты только предполагалась и была начата, но не была успешно завершена, т.к. воля Божия была на то, чтобы преподобный Симеон взошел на столп в 40 локтей. Ясно, что от попытки хорошо согласить все эти разноречивые показания относительно менявшихся преподобным Симеоном колонн надо отказаться. Последняя, самая высокая, колонна преподобного Симеона, по свидетельству сирийского жития, состояла из трех частей в честь Святой Троицы⁶². Такой трехчастной она представляется и на иконах (см. снимок No 37 в книге академика Ф.И. Успенского). Для того, чтобы самому подвижнику или его ученикам можно было взойти на высокую колонну, приходилось употреблять лестницу. Об этом говорит блаженный Феодорит в рассказе об одном священнике из Равенны⁶³, пожелавшем убедиться, не привидение ли преподобный Симеон. Лестница фигурирует и в рассказе Vita Антониевой о слуге арианского военачальника Ардавурия Юлиане, желавшем свергнуть преподобного Симеона с колонны как обманщика, вводящего людей в заблуждение. Была приставлена лестница и замышлявший злое против подвижника Юлиан уже взошел на третью ступень, как вдруг лестница поднялась и повисла в воздухе на высоте четырех почти локтей от земли. На такой значительной высоте, какую имела колонна преподобного Симеона, стоять было небезопасно, т.к. при землетрясении или приступе головокружения легко можно было упасть на землю. Тем не менее баллюстрады или решетки, упоминание о которой встречается в житиях других столпников, на верху колонны преподобного Симеона не было в собственном смысле слова, но, быть может, было какое-нибудь воронкообразное расширение (в виде чашки), а блаженный Феодорит говорит о какой-то перекладине, к которой привязывал себя преподобный Симеон на время святой четыредесятницы, проводившейся им, как известно, в полном воздержании от какой бы то ни было пищи. О том, что будто преподобный Симеон приковал свои ноги к столпу (о чем рассказывает сирийское житие в ї 83), так что святой подвижник не мог двинуться ни направо, ни налево, нельзя говорить в собственном смысле, потому что от всякого внешнего способа лишить себя возможности двигаться он отказался еще по совету хорепископа Мелетия, а вершина колонны, как мы сказали, не была настолько узка, чтобы представлять какую-то узкую вдолбину, в которой ноги столпника помещались как бы в колоде. Никакой крыши или прикрытия, как это бывало у позднейших стилитов, у их родоначальника не было. Об этом прямо говорит ученик преподобного Симеона – преподобный Даниил, что в Анапле. Ему император Лев I хотел выстроить келью на вершине его колонны, но подвижник решительно от этого отказался, сославшись на пример преподобного Симеона. Отсюда можно заключать, что великий сирийский подвижник был совершенно беззащитен против всех перемен погоды – палящих лучей сирийского солнца и ненастья тамошнего зимнего времени.

Какие последствия для телесного организма великого подвижника имело его продолжительное стояние? Конечно, очень тяжелые, и все жизнеописания, а особенно сирийское (її 83, 86), о них и говорят. Растяжение жил на ногах, жестокие раны в нижней части тела, искривление позвоночного столба, потеря временами зрения («куриная слепота») – все это было следствием взятого преподобным Симеоном на себя подвига столпничества. Vita Антониева рассказывает, что диавол, искушая святого мужа, навел на бедро праведного, как на блаженного Иова, болезнь, называемую «панукла», от которой загноилось его бедро. В списках этой Vita парижском Х–XI в. и ватиканском XII в. эта тяжелая болезнь ставится в зависимость от препобежденного столпником одного коварного диавольского искушения. Преобразившись в ангела света, диавол предстал однажды пред Симеоном на огненной колеснице и сказал: «Взойди сюда, праведный, и приими венец». Не понял прелести вражией преподобный Симеон и уже поднял было ногу, но, одумавшись, сейчас же отшатнулся от вражеского призрака. За это и поразил его диавол в бедро, а подвижник стоял на одной ноге в течение двух лет, а по указанным спискам, до конца своей жизни. Из пораженного болезнью бедра, по словам ученика Антония, падало невообразимое множество червей. В сирийском житии (ї 81) также говорится о явлении столпнику огненной колесницы с пророком Илией, но это чудесное явление было, по словам жития, действительное, а не призрачное, и имело целью укрепить и утешить подвижника. В существовании большой раны на ноге убедился, по приглашению самого преподобного Симеона, упомянутый священник из Арабены. «Болезни» преподобного Симеона Столпника посвятил особую поэму один из лучших сирийских поэтов – Иаков Серугский⁶⁴. Все страдания, проистекавшие из чрезвычайного сверхчеловеческого подвига, преподобный Симеон переносил с удивительным терпением. Епископы, периодевты и множество народа просили его, по свидетельству сирийского жития (ї 87), ввиду тяжкой болезни его ног, сойти, хотя бы на время, до залечения раны, со столпа. Об этом просил его письмом и император Феодосий младший со своими сестрами. Но святой Симеон отказался от такого способа избавиться от раны и остался стоять на своем столпе, а исцеление ему подано было от Господа.

Подвиг, предпринятый преподобным Симеоном, вызвал к себе различное отношение со стороны его современников, как вызывает и теперь. Массы народные были изумлены и с благоговением стали взирать на столп святого Симеона, но из числа монашествующих нашлись такие, которые отнеслись к неслыханному дотоле виду подвижнической жизни с сомнением. Рассказ Евагрия об этом уже отчасти был приведен. «Обитатели святой пустыни (Иерусалимской?) послали к преподобному Симеону своего брата и заповедали ему спросить, что это за странный образ жизни, для чего он, оставив проложенный и святыми мужами проходимый путь, идет иным, необыкновенным и для людей вовсе неизвестным? И вместе с тем, внушали ему сойти и совершать путь избранных отцев. Если он покажет готовность сойти (со столпа), то пустынники позволяли ему жить своим образом, ибо послушание его было бы знаком того, что он подвизается таким образом под руководством Божиим, а когда станет упорствовать, либо окажется рабом своего хотения и не покорится их внушениям, то повелевали совлечь его насильно. Однако святой Симеон, выслушав предложение старцев, немедленно же хотел его исполнить. Тогда пришедший позволил ему совершать свой путь, сказав: «Укрепляйся и будь мужествен; стояние твое от Бога»⁶⁵. В житии Даниила-столпника также рассказывается, как возвращавшиеся из Антиохии (куда они путешествовали по вызову Антиохийского архиепископа) месопотамские аввы (архимандриты) остановились в монастыре не то Теледском⁶⁶, не то в самом Телнешине⁶⁷, и отозвались о подвиге преподобного Симеона отрицательно. Жители монастыря убедили их взойти и посмотреть собственными очами. Они взошли с преподобным Даниилом, но подняться по лестнице, как предлагал им сам преподобный Симеон, под равными предлогами отказались, за исключением преподобного Даниила, который взошел и получил благословение от святого Симеона на предстоявший и ему в будущем (после смерти святого Симеона) подобный подвиг. Но это были исключения. А вообще неслыханный подвиг и удивительное терпение прославили преподобного Симеона так, что слава о нем распространилась далеко за пределы его округа, дошла и до Рима, где, по свидетельству блаженного Феодорита⁶⁸, во всех мастерских при входах ставили изображения столпника (вероятно, изготовлявшиеся не в Риме, а в Сирии) « в надежде получить через то защиту и безопасность». И за пределами римской империи был хорошо известен и почитаем преподобный Симеон, например, при персидском языческом дворе. Последующие поколения до нашего времени также всегда высказывали свое удивление и почитание исключительному подвигу человеческого терпения и религиозного самопожертвования, явленному миру первым столпником. Только некоторые рационалисты, как, например, известный английский историк Гиббон и английский же поэт Теннисон, позволяют говорить по поводу подвига преподобного Симеона о «страшном фанатизме» ограниченного монаха. Беспристрастные же мыслители говорят по этому поводу о великой силе духа, которая, как известно, начинается там, где теряется чувствительность нашей внешней оболочки. Церковь считает преподобного Симеона одним из своих великих святых и в своих песнопениях так воспевает его подвиг: «Терпения столп был еси, ревновавый праотцем, преподобне: Иову в страстех, Иосифу во искушениих и безплотных жительству, сый в телеси, Симеоне отче наш» (тропарь)⁶⁹.

Что же делал преподобный Симеон, стоя в течение 37 лет на столпе? Да то же, что он делал в продолжение всей своей подвижнической жизни, со времени обращения к ней, т.е. в течение 56 лет. Молился, молился пламенно и усердно, соединяя свою молитву с великим постом (пищей его была моченая чечевица и вода, а в святую четыредесятницу он ничего не вкушал), размышлял о дивных судьбах Божиих. Биографы преподобного Симеона говорят, что молитва преподобного Симеона на столпе продолжалась всю ночь, за исключением краткого сна, и весь день до 9 ч., т.е. до нашего 3 ч. пополудни. «Во дни церковных празднеств святой подвижник, по свидетельству блаженного Феодорита, являл особый образ терпения. Со времени заката солнца до самого восхода его на востоке он стоит всю ночь с поднятыми к небу руками, забывая о сне и об усталости», т.е. совершает всенощное бдение. Черта в жизнеописании особенно замечательная, ибо этим свидетельствуется не только великое терпение и великий молитвенный подвиг первого столпника, но и его глубокое уважение к церковным празднествам. Но потом, когда слава о столпническом подвиге святого Симеона распространилась и число приходивших умножилось до чрезвычайной цифры, преподобный отделил часть своего дня с 9 ч. для выслушивания и удовлетворения просьб своих посетителей, которым он давал многочисленные наставления (по блаженному Феодориту, дважды в день) со столпа. Понятно, что при 10-саженной высоте его подвижнику приходилось сильно напрягать голос. Кроме удовлетворения духовных и телесных нужд приходивших к нему, преподобный Симеон, по свидетельству биографов и многочисленных оставшихся памятников, занимался еще и общецерковными делами, за которыми он, видимо, внимательно следил. Но об этой стороне его деятельности, очень важной в церковной истории первой половины V в., скажем дальше, когда будем говорить об общественном значении и влиянии сирийского иночества в указанную эпоху. А теперь наша речь будет о блаженной кончине святого Симеона Столпника.

Несмотря на сверхчеловеческие невероятные подвиги, которые нес преподобный Симеон, он, как уже было отмечено, дожил до того возраста, который псалмопевец считал крайним – именно до 70 или около этого. Об обстоятельствах преставления блаженного Симеона от сей жизни в жизнь вечную точных сведений в источниках не имеется. У блаженного Феодорита (хотя он может быть и пережил, впрочем, вряд ли), конечно, о смерти подвижника ничего не говорится. Сирийское житие, написанное спустя лишь лет 15 после смерти подвижника, говорит, что эта смерть была ему предвозвещена одним видением еще за 40 лет и, таким образом, не была неожиданной. Ближайшей причиной ее, как рассказывает то же житие, был страшный упадок сил и боль во всем организме (ї 125). Эта предсмертная болезнь продолжалась с вечера 29 августа, которое тогда падало на субботу (очевидно, что год здесь разумеется 459, как, впрочем, потом в ї 137 это прямо говорится: 770459), три дня: воскресенье, понедельник и вторник. А в среду, 2 сентября 459 г. около 9 ч. (3 ч.) дня, при трогательной обстановке, окруженный учениками и простившись с этим миром, святой Симеон склонил голову на плечо одного своего ученика и предал Богу дух. «И почил, – добавляет сирийское житие, – и пришел в покой от своих подвигов, трудов и мучений». Несколько иначе рассказывает о кончине преподобного Симеона житие, написанное Антонием. Именно по этому житию, преподобный Симеон скончался в пятницу, но уже в этот день он не показывался собравшемуся народу, как это было у него обычно. То же отсутствие подвижника наблюдалось в субботу и в воскресенье и тогда, поднявшись, ученик увидел столпника неподвижным и безмолвным. После нескольких вопросов стало ясным, что старца в живых уже нет. В этом последнем изображении излагаемого события исследователи видят путаницу и неправильности и поэтому отказывают ему в достоверности (а вслед за этим пунктом и во многих других частностях Vita). Помимо внутренних противоречий указывают⁷⁰, что пятница была днем памяти мучеников и святых, а потому и агиографы заставляли умирать описываемых ими святых людей преимущественно в пятницу. Но и сообщение о том же предмете сирийского жития при всей его хронологической корректности (год и день здесь очень хорошо сходятся: 2 сентября 459 г., действительно, было в среду) по внутренним признакам заключает в себе еще более невероятного, чем рассказ Антония. Хорошо предполагают относительно обоих рассказов (принимая во внимание и другие неуказанные здесь частности), что мы в этих версиях имеем в сущности одну сильно стилизованную монастырскую легенду о кончине великого основателя монастыря. За всем тем остается хронологическая проблема о точной дате смерти преподобного Симеона Столпника. Кажется, надо согласиться, что такой датой, исторически обоснованной, может быть скорее всего 2 сентября 459 г. (среда). Помимо сирийских хроник (в хронике Михаила сирийца (IV, 5), впрочем, говорится, что святой Мар-Симеон Столпник умер в 773 г. греков), эту дату Lietzmann обосновывает на житии преподобного Даниила Столпника, что в Анапле (ss. 233–35), хотя то обстоятельство, что Lietzmann’у потребовалось целых 2 страницы на доказательство этого тезиса, показывает, что он не совсем прочно стоит и, конечно, имеет значение лишь как косвенный довод в целой аргументации. Противоречит этой дате, во-первых, то, что во всех греческих минеях память преподобного Симеона Столпника показана 1 сентября, а не 2-го; во-вторых, показания хроники пасхальной на 2-й индиктион в царствование Льва, в консульство Рустикия и Оливрия (т.е. 464 г.), и Феофана хронографа, указывающего на 460 г. (с чем согласен и Кедрин), а отчасти и одной сирийской хроники, если только счет в ней ведется не по сентябрьскому году; в-третьих, житие Авксентия, который будто бы в ночь с пятницы на субботу в начальные годы царствования Льва I в видении узнал, что сейчас скончался преподобный Симеон Столпник. Ввиду таких трудностей, связанных с примирением противоречивых дат, один из рецензентов книги Lietzmann’а, опытный исследователь в вопросах агиографии H. Delehaye, предложил считать 2 сентября днем собственно торжественного положения тела усопшего подвижника в великой церкви Антиохии. Он обращает внимание, во-первых, на то, что в некоторых греческих минологиях (они отчасти показаны и у архиепископа Сергия, «Полный Месяцеслов Востока», II, 267) память преподобного Симеона помещается в конце июля, а, во-вторых, на то, что тело преподобного Симеона было сначала перенесено в церковь Кассиана, а потом через 30 дней, по приказанию Ардавурия, было поставлено в великой церкви Антиохии (Byzantinische Zeitschrift, 1910, No1, 52). Сирийское житие, впрочем, определенно говорит, что это было 25 сентября. Non liquet – остается сказать по поводу всех этих хронологических вычислений. И здесь, строго говоря, может быть только приблизительно указано время кончины святого Симеона. Это было при патриархе антиохийском Мартирии, который правил антиохийской церковью с 458 г.⁷¹, при Ардавурии, знаменитом готском военачальнике, который был убит в 471 г.⁷².

Знаменательно то, что сообщают биографы святого Симеона и Евагрий о последовавшем за смертью преподобного Симеона народном движении. По рассказу Vita Антония, когда тот убедился в кончине старца, он через одного верного человека дал знать об этом святителю Мартирию и военачальнику Ардавурию, словом, властям, дабы не было смятения. Явился патриарх с епископами и клириками и Ардавурий с шеститысячным отрядом своих готов. Последний стал охранять порядок, чтобы как-нибудь окрестные поселяне, сбежавшись, не похитили тела подвижника. Честные мощи первого столпника и великого подвижника при огромном стечении народа, из-за которого не было видно самой горы, были благолепно перенесены в Антиохию, причем по пути совершались чудеса. По свидетельству сирийского жития (ї 136) и Евагрия, император Лев I хотел перенести мощи преподобного Симеона Столпника в столицу, но жители Антиохии усердно просили оставить их у них в городе, дабы эти честные останки были им вместо стены, которая вследствие гнева Божия, т.е. землетрясения, упала. Но кажется, что часть мощей святого Симеона все-таки была взята, т.к. Евагрий говорит об одной главе его, при которой лежала и железная цепь (упоминаемая в житии). Житие Антониево говорит, что тело почившего подвижника, встреченное всем городом со свечами и лампадами, было внесено сначала в церковь Кассиана и после тридцати дней по приказанию Ардавурия было положено в великой церкви, в особом евктирии преподобного Симеона.

Столпничество преподобного Симеона вызвало подражание. После него появилось немало столпников, в частности, в Сирии и Месопотамии. О них, равно как и о грандиозном монастыре, который вырос на месте подвигов преподобного Симеона, будет речь, когда мы перейдем к следующему периоду в истории сирийского монашества, а теперь обратимся к другим отшельникам сирийским первой половине V в. и иным видам отшельнического подвижничества в сирийских странах в данное время.