Астерий Амасийский
Беседа на притчу из евангелия от Луки, О богаче и Лазаре (Луки 16, 19-31)

Не отрицательными и положительными только заповедями Бог наш и Спаситель воспитывает людей к тому, чтобы ненавидеть зло и любить добродетель, но и наглядными образцами преподает ясныя наставления благоустроенному поведению, делами вместе с словами приводя нас к восприятию доброй и боголюбезной жизни. Так и теперь, пророчественными и евангельскими устами, вернее же впрочем и собственным гласом, много раз уже предъявив нам повеление – надменнаго и высокомернаго богатства отвращаться, а человеколюбивое настроение и бедность с праведностию (соединенную) любить, – Он, дабы добрый совет сей соделать более твердым, удостоверяет слово Свое практическими примерами и в повествовании описывает богача и бедняка: показывает честолюбивое услаждение одного, угнетенную жизнь другаго и конечныя следствия жития обоих, – чтобы мы, разсмотрев истину на чужом образе жизни, соделались благоразумными судьями собственнаго поведения.

Один человек был богат и облачался в порфиру и виссон. Двумя краткими словами Писание порицает и осмеивает¹ безразсудную и неумеренную расточительность дурных богачей. Порфиры² цвет крайне дорог и совершенно излишен, а виссона употребление³ не необходимо. Избирающим же себе благоустроенную и полезную жизнь свойственно и достолюбезно измерять употребление предметов необходимостию и избегать пыли суетнаго тщеславия и безполезнаго препровождения жизни, как матери зла. И чтобы нам яснее уразуметь значение этого изречения, да будет сначала разследовано употребление одежд, сколько и как оно должно быть допускаемо, будучи ограничиваемо благоразумными побуждениями и правилами.

Что же говорит закон правды? Овцу Бог создал с прекрасными волосами на коже и с обильным руном. Взяв ее, остриги и, отдав шерсть ткацкому мастерству, изготовь себе нижнее платье и верхнюю одежду, чтобы избегать страданий от холода и вреда от палящаго луча⁴. А если тебе нужна и более легкая одежда во время лета, то Бог дал на пользу нам лен для самаго широкаго употребления: из него тебе удобнее иметь покров благообразный, облекающий и вместе прохлаждающий своею легкостью. Употребляя это, исповедуй Творцу благодарение за то, что Он не создал только нас, но и позаботился об обезпечении (нашей) жизни. Если же, оставляя овцу и шерсть и уготованныя Создателем всего необходимыя средства, – суетными помыслами и безразсудными пожеланиями уклоняясь от обычнаго⁵ образа жизни, – станешь изыскивать виссон и собирать волокна персидских червяков, – если будешь ткать воздушную⁶ ткань паутины и, приходя к красильщику, платить огромныя деньги на то, чтобы он, добыв раковину из моря, кровью животнаго намазал одежду: то это есть (уже) свойство человека пресыщеннаго, злоупотребляющаго достоянием своим⁷, не знающаго, где расточить избыток свой. За это и бичуется таковый, подвергаясь обвинению от Евангелия, как глупец и неженка, разукрашенный нарядами жалких девченок.

Впрочем некоторые преданные любители подобной суетности, доводя зло уже до крайности, на вышесказанном не ставят границы своих безумных помыслов, но изобретши какой-то пустой⁸ и безполезный способ тканья, которое посредством переплетения основы с утком подражает живописному искусству и выделывает на плащах изображения всяких животных, – искусно приготовляют цветистую и многими идолами испещренную одежду – себе, женам и детям, уже забавляясь по ребячески, а не занимаясь важным делом, – при безмерности богатства злоупотребляя жизнью, а не пользуясь (1Кор. 7, 31), – узаконяя противное Павлу и воюя против богодухновенных глаголов, – не письменами, а делами. Что тот (Апостол) воспретил словом, то самое эти содержат и повелевают делами (1Тим. 2, 9–10).

И вот, когда они появляются разодетыми, то разсматриваются встречными как расписанныя стены. А то и ребятишки обступают их, смеясь друг с другом и указывая пальцами живопись на одеждах, – даже идут вслед им, очень долго не отставая. Там львы и барсы, – медведи, быки и собаки, – леса и скалы, – люди звероубийцы и всякаго рода живопись, изображающая природу. Да, им казалось нужным не стены только свои и дома раскрасить, но даже нижния и верхния одежды.

Более же благочестивые из богатых у вас мужей и жен, подобрав события Евангельския, предали (их) ткачам, – Самого, говорю, Христа нашего со всеми учениками и отдельныя чудеса, как (об этом) повествуется.

Увидишь (тут) брак Галилейский и водоносы (Иоан. 2, 1–10), – разслабленнаго, несущаго постель на плечах (Матф. 9, 2 дал. Марк. 2, 3 дал. Лук. 5, 18 дал.), – слепца, исцеляемаго брением (Иоан. 9, 1 дал.), – кровоточивую (женщину), держащуюся за воскрилие (Матф. 9, 20 дал. Марка 5, 25 дал. Лук. 8, 43 дал.)⁹, – грешницу, припадающую к ногам Иисуса (Лук. 7, 37 дал.), – Лазаря, возвращающагося из гроба к жизни (Иоан. 11, 1 дал.). Делая это, они думают, что поступают благочестиво и облекаются в угодныя Богу одежды. Но если примут мой совет, то, продав те одежды, пусть чтут живые образы Бога. Не пиши Христа, ибо достаточно Ему единаго смиренномудрия воплощения, которое Он добровольно восприял ради нас, но на душе своей подъемля духовно безтелесное Слово носи повсюду¹⁰. Не на одеждах имей разслабленнаго, но отыщи лежащаго в немощи. Не историю кровоточивой постоянно напоминай (изображением на одежде), но вдове утесняемой окажи милость. Не на грешную жену, коленопреклоняющуюся пред Господом, внимательно смотри, но, сокрушаясь о своих прегрешениях, проливай частыя слезы. Не Лазаря, воздвигаемаго из мертвых, живописуй, но благоуготовляй добрую защиту твоего собственнаго воскресения¹¹. Не слепца повсюду носи на одежде, но живаго и лишеннаго зрения (человека) утешь благодеяниями. Не короба с остатками (Матф. 14, 20 и пар.) изображай, но питай алчущих. Не водоносы, которые Он наполнил в Кане Галилейской¹², носи на одеждах, но подавай пить жаждущему.

Такую пользу доселе оказало нам горделивое одеяние богача. Но и дальнейшаго не должно оставлять без внимания; а именно: к порфире и виссону прибавил роскошное пирование¹³ каждый день. Но, конечно, признаком одинаковаго настроения служит то и другое, то есть, как красоваться безполезною пышностию одежд, так и сладострастно рабствовать чреву и глотке.

Итак, роскошь есть дело враждебное добродетельной жизни, – соединенное с порабощением лености и развлечениям, с неумеренным употреблением пищи и рабскими наклонностями. И хотя разсматриваемый предмет представляет собою единое нечто, но, при частном изследовании и раскрытии, он оказывается имеющим состав из разнообразной, весьма большой и многоглавой порочности: ибо то и не было бы роскошь, что не возращалось бы многими средствами. А накопить богатыя средства безгрешным образом трудно, разве только кому-либо не случится, – что́ редкость, – и богатеть обильно и жить по правде точно. Так, живущему роскошно нужен, во первых, драгоценный дом, украшенный по углублениям¹⁴ камешками¹⁵, мрамором¹⁶ и золотом, – приспособленный к переменам времен года: для зимы требуется дом теплый, находящийся на припеке и обращенный к полуденным лучам; а для лета – открытый к северу, чтобы обвевался легкими и вместе прохладными ветерками северными. Потом нужна драгоценная одежда для облачения сидений, ложь, постелей, дверей. Все у них заботливо одевается, даже бездушныя вещи, между тем как бедняки раздетыми остаются в жалком виде¹⁷. Прибавь, далее, к этому и сосчитай серебро в сосудах, золото, много стоющую покупку птиц из Фаса, вина Финикийскаго, которое в изобилии и за дорого источают для богачей виноградники Тира, – все прочия средства роскоши, которыя тщательно поименовать есть дело самих пользующихся ими. С каждым днем возростая в излишествах все более и более, роскошь уже и Индийские ароматы подливает к приправам и продавцы благовоний услуживают поварам более, чем врачам. Затем прими во внимание множество прислуги столовой – трапезников, виночерпиев, распорядителей и предшествующих им музыкантов, музыканток, танцовщиц, флейтщиков, смехотворцев, льстецов, тунеядцев, (весь этот) сброд – спутник суетности.

Чтобы приобрести это, сколько бедняков обижено! Сколько сирот поругано! Сколько вдов проливают слезы! Сколько от сильных мучений спешат к удавлению! Душа таковых, как бы вкусив какой-то воды забвения¹⁸, совершенно теряет память о себе, что она есть, и с чем сопряжена, и о том, что некогда она разрешится от этого соединения и снова будет сожительствовать с возсозданным телом. Когда же приходит надлежащее время и необходимый закон отторгает ее от общения с телом, тогда наступает разсчет за прожитое и безполезное раскаяние, являющееся после нужды¹⁹. Ведь раскаяние тогда бывает полезно, когда переменяющий свое настроение имеет возможность исправления. С отнятием же возможности исправления безполезна скорбь и тщетно покаяние.

Был и нищий некий именем Лазарь. Не просто бедняка описывает Слово Божие, лишеннаго средств для приобретения и употребления необходимых предметов, но и одержимаго мучительною немощию, с разрушающимся телом, бездомнаго, безприютнаго, оставленнаго без попечения, брошеннаго к воротам богача. И наконец весьма тщательно в трогательном разсказе изображает²⁰ бедствия нищаго, дабы выставить на показ²¹ жестокость немилостивца. Подлинно, кто не испытывает никакой жалости или сострадания к голоду и болезни, тот есть зверь неразумный, недостойно принявший вид человека, обманывающий природу своим настроением (безчеловечным) и даже гораздо более самых зверей несострадателен. И свиньи, при заклании свиньи, испытывают некоторое печальное ощущение и над только-что пролитою кровью издают жалостные звуки²²; быки обступают убитаго вола, выражая скорбь весьма печальным мычанием; стаи журавлей, когда один из принадлежащих к стаду попадет в силки, летают вокруг пойманнаго и наполняют воздух каким-то жалостным криком, ища сородича и товарища (по стаду). А человек, – существо разумное и нравственное, по подобию Божию наученное благости, – так мало безпокоится о ближних своих, находящихся в печальных и бедственных обстоятельствах!

Итак, многострадальный и благодарный²³ бедняк лежал, не имея ног (разве бы он не убежал от этого злодея и гордеца, избрав другое место, взамен разбойнических ворот²⁴, запертых для бедняков), лишенный рук, не в состоянии будучи и ладони протянуть для просьбы (милостыни), не владея даже органами речи и испуская какой-то хриплый и странный звук из груди, изувеченный во всех вообще членах, останок злой болезни, жалкое доказательство человеческаго безсилия. Но и такое количество бед не склоняло высокомера к призрению (несчастнаго). Проходил он мимо человека, как мимо камня, совершая грех без всякаго предлога. Обвиняемый, он не мог ведь сказать этих общеупотребительных и благовидных (отговорок): «не знал, не ведал, неизвестным мне остался просящий нищий» – который лежал пред воротами, как зрелище для всякаго входящаго и выходящаго, дабы неотвратимым соделать осуждение высокомера, – желал даже крох со стола, и не получал. Так, один от пресыщения разрывался, а другой от нужды таял. Посему благопристойно и справедливо поставить ту Хананейскую Финикиянку учительницею человеконенавистному богачу, говорящею такия слова: «о злодей и презритель! и псы едят от крох, падающих со стала господ их!» (Матф. 15, 26; Марк. 7, 28). Ты же брата своего единоплеменнаго не удостоил сего дара. Но собаки заботливо кормились, – особо сторожевыя, отдельно ловчия, – удостоивались и крова и ложа, – и прислужников имели, старательно отобранных: а образ Бога брошен на-земь, презираемый и попираемый, который собственноручно создал Художник и Творец всего, – если для кого достоверен Моисей, засвидетельствовавший о происхождении людей (Быт. 2, 27).

Но если бы на сем и кончилось повествование о Лазаре и такова была бы природа вещей, чтобы неравенством этого (земного) жития ограничивалась (и вся вообще) жизнь наша: то я испустил бы громкие вопли негодования из-за того, что, созданные равночестно, мы столь неравную с единоплеменниками (своими) проводим жизнь. Поелику же оставшееся²⁵ для слушания прекрасно, то, постенав в прошедшем, возблагодушествуй, бедняк, в последующем²⁶, узнав блаженное наслаждение сотоварища твоего по нищенству²⁷. Обретешь ты верный суд Праведнаго Судии, в коем стенает сладострастник и блаженствует страдалец. Каждый из обоих получает возмездие по достоинству.

И вот умер нищий и отнесен был в лоно Авраама. Видишь ли попечителей²⁸ праведнаго бедняка и исполнителей преставления его? – Ангелы были охранителями, взирая на него ласково и кротко и своим видом предъуказуя ожидающее его попечение и успокоение. Унесенный, он был положен в лоне Патриарха, – что́ для любителей изследовать глубины Писания представляет повод к недоумению. В самом деле: если бы всякий умирающий праведник уносился в одно и тоже место, то обширным каким-то и в безконечность простирающимся было бы лоно это, так как оно должно будет служить вместилищем всего множества святых. Если же это совершенно невозможно (ибо полое лоно с трудом и одного взрослаго человека и двух младенцев вместить может), то здесь мы имеем иносказание²⁹, под образом чувственнаго лона руководствующее к некоему духовному умосозерцанию. Что же означает изречение это? – Авраам, говорится, приемлет тех, кои вели благоустроенную жизнь. Итак, скажи же, богодухновенный Лука (как к присутствующему и видимому обращаюсь со словом к тебе), почему ты, при существовании многих (других) праведников и старейших Авраама, сию честь уделил человеку последующаго поколения, умолчав об Енохе, Ное, – или (будь это) и другой кто, следовавший им по жизни? Но я, кажется, уразумеваю тебя³⁰ и мои мысли не удаляются от цели (Евангельскаго повествования). Поелику Авраам был слуга Христов и преимущественно пред другими людьми он приял откровение касательно явления Христа, и тайна Троицы достаточно была прообразована нам в шатре сего старца, когда он угощал трех Ангелов, как мужей путешествуюших, – и вообще по многим таинственным прообразам он стал свой человек (у) Бога, облекшагося впоследствии времени плотию, и чрез посредство этого человеческаго покрова ясно беседовавшаго с людьми: то посему лоно его, говорится, есть как бы некая тихая пристань и место невозмутимаго упокоения праведников, ибо во Христе спасение всех нас и надежда будущаго века, – во Христе, произшедшем от плоти Авраама по человеческой последовательности. И мне кажется, что честь этого старца имеет отношение³¹ к Спасителю, Судие и Мздовоздаятелю за добродетель, попечительным гласом призывающему праведников и говорящему: приидите, благословенные Отца Моего! наследуйте уготованное вам царство (Матф. 25, 34).

Умер нищий. Двоякое значение имеет нищенство: оно указывает, во-первых, на недостаток необходимаго (для жизни) и, во-вторых, на смиренномудрие и скромность нрава. Посему имеющий недостаток в средствах, нуждающийся в деньгах и одетый в жалкое рубище да не присвояет себе похвалу добродетели и да не думает, что для спасения ему будет достаточно (одной) бедности. Бедный по неволе не заслуживает похвалы, но добровольно умеряющий свои помыслы, вызывает удивление к себе; так как для просто лишь бедствующих, а нрав имеющих безпорядочный и неисправный, подневольная бедность бывает средством ко многим и дурным делам. Все подкапывателей стен и работорговцев, также грабителей и воров, даже самых человекоубийц видал я, когда присутствовал на суде архонта, – из бедных, незнатных, бездомных, безприютных. Из сего, таким образом, явствует, что Писание теперь ублажает такого нищаго, который несет нужды любомудрою душею, обнаруживая благородную твердость к обстоятельствам жизни и не совершая ничего дурнаго для того, чтобы доставить телу наслаждение роскошью. Такого (нищаго) яснее описывает Господь в первом блаженстве, говоря: блаженны нищие духом (Матф. 5, 3).

Итак, не всякий нищий праведен, но такой как Лазарь; и не всякий богач отвержен, но живущий с таким настроением, какое имел современник Лазаря, – и (когда) такой его жизни на самом деле существуют очевидныя свидетельства. Что богаче божественнаго Иова? Однакож огромное имущество не отвратило сего мужа от праведности и, вообще сказать, не отдалило от добродетели. Что беднее Искариота? Ничем не воспользовался он от бедности для спасения, но живя с одиннадцатью бедняками и любомудрыми, даже с Самим Господом, добровольно обнищавшим ради нас, – увлеченный злою волею к сребролюбию, он вследствие сего и предание совершил легкомысленно.

Достойно благоразумнаго изследования и погребение³² обоих умерших. Нищий почивший имел ангелов (своими) охранителями и попечителями, ведшими его с доброю надеждою в место упокоения. Богач же умерший³³, сказано, погребен был³⁴. Ничего нет лучше, как воспользоваться изречением самого Писания, в одном слове достаточно раскрывающаго безславную кончину богача. Да, умирающий грешник действительно погребается, будучи перстным по телу и земным по душе, – сочувствием к телу естественное достоинство ея (души) низводя к материи, не оставляя никакого полезнаго памятника своей жизни, но покрываясь безславным забвением и кончаясь смертию скотов. Гроб овладевает телом, а ад – душею: – две темныя тюрьмы, уделяемыя нечестивцу в наказание.

И кто не упрекнет несчастнаго (богача) в безразсудстве? Когда он был на земле, то чванился, величался, презирал всех сожителей и единоплеменников своих, обращавшихся с ним чуть не обзывал муравьями и червями, терзался пустыми помыслами о кратковременной славе. Когда же он отторжен был от жизни и как негодный раб отстранен от чужаго имения, котораго владыкою он, по глупости, считал себя: то спускается до равносильнаго (прежнему) высокомерию унижения и, расточая сетования плачущейся старухи, долго и безполезно взывает к Патриарху, говоря: Отче Аврааме! смилуйся надо мною и пошли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и прохладит язык мой, ибо я мучусь в пламени сем, – ища милости, которой не дал, когда имел легкую возможность благодетельствовать, – упрашивая, чтобы помощником к нему против огня прибыл Лазарь, – умоляя обсосать перст прокаженнаго, немного орошенный водою. Таковы безумства плотоугодников! Вот конец любостяжательных и сластолюбивых!

Но человеку разсудительному и пекущемуся о будущем, считая эту притчу как бы за предохранительное некое лекарство от болезни, надлежит избегать опыта подобных зол и оказывать сострадание и человеколюбие, как вину (или средство для достижения) будущей жизни. Как бы на действительном событии³⁵ и применительно к определенным лицам Слово Божие излагает нам это вразумление, дабы мы, живо и наглядно наученные закону благоустроенной жизни, никогда не пренебрегали заповедей Писания, как на слове только устрашающих, но не доводящих угрозу до (действительнаго) наказания. Знаю, что многие из людей, обольщаемые таковыми помыслами, предоставляют себе безпрепятственную власть грешить. Но всецело противоположному научаемся мы из предложеннаго места Писания, – (именно тому) что ни снисхождение какое-либо не облегчает наказания тамошняго суда, ни человеколюбие не уменьшает определеннаго возмездия, – если речениям Партиарха надо давать должное значение. После долгих молений к нему со стороны богача и выслушав многое множество жалобных воззваний, он не преклонился на эти сетования и терпевшаго тяжкое наказание не изъял от мук, но с строгою мудростию подтвердил праведный суд, сказав, что каждому но достоинству определил Бог участь (его); – и тебе, при жизни усладившемуся вопреки чужим бедам³⁶, (теперь) положено то, что терпишь, как наказание за прегрешение, – а измучившемуся там и попранному и переносившему горькую жизнь во плоти, назначено здесь некое сладостное и радостное состояние.

При том же и пропасть, говорит, великая служит препятствием сообщению их друг с другом и разделяет наказуемых от награждаемых, дабы те и другие жили совершенно врозь друг от друга, отдельно вкушая блаженство и муки.

Думаю, что чувственная притча служит прикровением³⁷ духовнаго созерцания. Не можем же мы на самом деле представлять там ров, выкопанный ангелами, подобно как в лагерях бывает среднее пространство между неприятелями. Но Лука употребил образ пропасти, описывая нам то разделение, каким отдалены друг от друга жившие согласно добродетели и жившие иначе. Размышление это нам запечатлевает и Исаия, говоря приблизительно так: неужели рука Господа не может спасти? или Он отягчил слух Свой, чтобы не услышать? Но грехи наши разделяют между (нами и) Богом (Ис. 59, 1–2).