Григорий Великий (Двоеслов) Беседы на пророка Иезекииля

Книга первая

Предисловие

Возлюбленнейшему брату, Епископу Мариану, Епископ Григорий, раб рабов Божиих.

За многими настоятельными заботами, я долго оставлял в забвении беседы на святого Пророка Иезекииля, написанные так, как я говорил их пред народом. Но после восьми лет, по просьбе братии, я позаботился отыскать записки нотариев и, пересмотрев их при помощи Господней, я исправил их настолько, насколько было можно по тесноте обстоятельств. Поэтому любовь твоя потребовала, чтобы я прислал тебе эти беседы для прочтения; но я подумал, что весьма не прилично черпать достойную презрения воду тому, о ком известно, что он непрестанно пьет чистые и светлые воды из источников блаженных отцов, Амвросия и Августина. Но с другой стороны, подумав, что часто среди ежедневных наслаждений приятны бывают и дешевые кушанья, послал читающему лучшее свое худшее, для того, чтобы он, приняв как бы с отвращением грубую пищу, с большею алчностью возвращался к утонченным наслаждениям.

Беседа первая. Святой учитель, намереваясь изъяснять Пророка, излагает предварительные понятия о временах и о способах пророчества.

1. С благословения всемогущего Бога намереваясь говорить о Пророке Иезекииле, я считаю своим долгом предварительно указать на времена и способы пророчества, дабы по указанию на приемы его, яснее познать силу. Времен пророчества три; именно: прошедшее, настоящее и будущее. Но надобно знать, что в двух временах пророчество теряет свое значение. Так как пророчество потому и названо пророчеством, что прорекает будущее: то, говоря о прошедшем или настоящем, оно лишается основания на свое наименование, потому что не предсказывает, что будет, но или припоминает о том, что прошло, или говорит о том, что есть. Впрочем об этих трех временах пророчества мы вернее будем говорить, когда покажем основания для них из свидетельств Св. Писания.

Пророчество о будущем есть следующее: се Дева во чреве приимет, и родит Сына (Ис.7:14). Пророчество о прошедшем: в начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Ибо человек сказал о том времени, в которое не было человека. Пророчество о настоящем заключается в следующих словах Апостола Павла: аще вcи пророчествуют, внидет же некий неверен или невежда, обличается всеми, и истязуется от всех: и сице тайная сердца его явлена бывают: и тако пад ниц, поклонится Богови, возвещая, яко воистину Бог с вами есть (1Кор.14:24–25). Итак когда говорится: тайная сердца его явлена бывают, тогда ясно открывается, что чрез этот способ пророчества дух не открывает будущего, а обнаруживает, что есть в настоящем (времени). По какому же праву называется духом пророчества тот дух, который не открывает ничего будущего, а обнаруживает настоящее? В этом деле надобно заметить, что это пророчество справедливо называется пророчеством, не потому что предсказывает будущее, но потому, что обнаруживает сокровенное (настоящее). Потому что, как в будущем какой-либо предмет скрывают от наших взоров времена, так в настоящем скрывает его от наших взоров причина. Ибо событие будущее скрывается в будущем времени, а настоящий помысел скрывается в лукавом сердце. Еще есть пророчество настоящее, когда какое-либо дело скрывается не от духа, но по отдаленности места, а духом обнаруживается. Дух пророчествующего присущ и там, где нет его тела. Ибо Гиезий далеко был от Пророка, когда принимал дары от Неемана Сирианина, и несмотря на то, этот Пророк говорит ему: не ходило ли сердце мое с тобою, и видих, егда возвращашеся муж с колесницы своей в сретение тебе? (4Цар.5:26).

2. Еще надобно знать, что времена пророчества взаимно себя поддерживают в доказательстве, так что иногда будущим доказывается прошедшее, а иногда прошедшим будущее. Ибо Моисей сказал: в начале сотвори Бог небо и землю (Быт.1:1). Но кто поверил бы, что он верно говорит о прошедшем, если бы он не сказал чего-либо и о будущем? Поэтому он в конце этой самой книги, в начале которой говорил о прошедшем, присовокупил от Иакова одно пророчество о будущем, говоря: не оскудет Князь от Иуды, и вождь от чресл его, дóндеже приидут отложенная ему (доколе не приидет Тот, Кто будет послан): и Той чаяние языков (Быт.49:10). И сам от себя пророчествовал руководимому им народу о Том же будущем Посланник, говоря: Пророка от братии твоея, якоже мене возставит тебе Господь Бог твой, Того послушайте. И человек той, иже не послушает словес его, елика возглаголет Пророк оный во имя мое, аз отмщу ему (Втор.18:15, 19). Итак для чего он к прошедшему присовокупил будущее, если не для того, чтобы чрез исполнение предсказания о будущем доказать и то, что он истину говорил и о прошедшем?

3. Итак узнав, каким образом прошедшее доказывается пророчеством о будущем, нам остается теперь еще показать, каким образом в самом духе пророчества доказывается будущее из прошедшего. – Известно, что Царь Вавилонский, увидев сон (Дан.2:2), послал за волхвами и чародеями, и созвал всех Вавилонских мудрецов, не за тем только, чтобы выведать от них истолкование сновидений, но и вспомнить о самом сновидении, именно для того, чтоб из прошедшего заключить, верно ли будет их предсказание о будущем. Когда они решительно ничего не могли сказать (о прошедшем); тогда выставлен на середину Давид, который на вопрос о сновидении, не только отвечал на то, о чем был вопрошаем, но и повторил самое сновидение, говоря: помышления твоя (царю) на ложи твоем взыдоша, чесому подобает быти по сих (Дан.2:29). И несколько после: ты, царю, видел еси: и се, тело едино, велие тело оно (Дан.2:31) и проч. Рассказав в порядке сновидение его, Давид тотчас открыл и то, что следовало за ним в будущем. Итак обсудим порядок пророчества. От помышлений оно переходит к сновидению, а от сновидения переходит к будущему. Следовательно рассказавший, так сказать, о самом корне сновидения решительно доказал из прошедшего, сколь истинно было то, что он говорил о будущем. Но пророчество настоящего времени не имеет надобности в подтверждении как прошедшего, так и будущего; потому что когда сокровенная вещь открывается словами пророчества, тогда за истину его ручается самая вещь открываемая.

4. Итак, сказав о временах пророчества, остается нам еще нечто сказать о способах и качествах его. Потому что дух пророчества не всегда, и не одним и тем же способом соприкасается к душе Пророка. Ибо иногда дух пророчества входит в соприкосновение с душою пророчествующего из настоящего, и отнюдь не касается ее из будущего; иногда же касается ее из будущего, но не касается из настоящего. Иногда касается из настоящего и будущего; иногда же из прошедшего, настоящего, равно как и из будущего, касается души пророчествующего. Иногда дух пророчества касается из прошедшего, и не касается из будущего; иногда же касается из будущего, и не касается из прошедшего. Но иногда в настоящем (времени) частью касается, а частью не касается; иногда в будущем частью касается, а частью не касается. Это самое мы по возможности подтвердим свидетельствами Св. Писания в предположенном порядке.

5. Ибо дух пророчества касается души пророчествующего из настоящего, и не касается из будущего. Например: Иоанн Креститель, видя грядущего Господа, говорит: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29). Но незадолго до своей смерти чрез посланных учеников спрашивал, говоря: Ты ли еси грядый, или иного чаем? (Мф.11:3). Этими словами показывается, что хотя (Иоанн) знал, что на земле явился Искупитель, но сомневался в том, снизойдет ли Он Сам Собою в ад для отверстия его узилищ. Ибо из настоящего пришел в соприкосновение с духом пророчества тот, кто, видя человечество Ходатая, и разумея Божество Его, исповедал Его Агнцем, долженствующим уничтожить грехи мира; но не был в соприкосновении с Ним из будущего, потому что не знал о сошествии Его (Агнца) в ад.

6. Но иногда дух пророчества входит в соприкосновение с душою пророчествующего из будущего, и не входит в соприкосновение из настоящего. Например: история книги Бытия ясно свидетельствует, что когда Исаак послал Исава, сына своего на ловлю (Быт.27:3 и след.), тогда Реввека подставила ему на благословение младшего сына, который, будучи одетым в козлиные кожи, представил отеческому осязанию тело братнее. Он (Исаак) этому младшему сыну дал благословение, как старшему, и предсказал, что эти благословения исполнятся в дали будущности, но не мог знать, кто стоял пред ним. Следовательно, дух пророчества прикасался к душе пророчествовавшего из будущего, и не прикасался из настоящего, когда отец с закрытыми глазами предсказывал будущее, а не знал настоящего сына.

7. Иногда касается (дух пророчества) души пророчествующего из настоящего, равно как и из будущего; что мы ясно видим из той же самой книги Бытия (Быт.48). Потому что в ней написано, что, когда Иаков приближался уже к концу своей жизни, и велел Иосифу представить в себе двух его сынов для того, чтоб они пользовались благословением его в далекой будущности, тогда (Иосиф) представил старшего к правой, а младшего к левой руке (Быт.48:13). Он (Иаков), по слепоте глаз от старости, никак не мог по человеческому зрению отличить, кто из внуков его старший, и кто младший, скрестив руки, возложил правую руку на младшего, а левую на старшего. Когда сын хотел было это поправить, говоря: не тако, отче: сей бо есть первенец: тогда услышал: вем, чадо, вем: и сей будет в люди, и сей вознесется: но брат его меньшей болий его будет (Быт.48:18–19). Следовательно, дух пророчества равно соприкасался к душе пророчествовавшего, как из настоящего, так и из будущего, когда Иаков и будущее предсказывал, и духом различал поставленных пред ним тех, которых телесными очами не мог видеть. Так дух пророчества делал прикосновения из настоящего и будущего к душе Пророка Axии, когда сей при слепоте глаз и ту, которая притворялась быть другою, наименовал женою Иеровоама, и предсказал, что с нею будет, говоря: вниди, жено Иеровоамова, почто ты тако странноявляшися; аз бо есмь посланник к тебе жесток. Шедши рцы Иеровоаму: сия глаголет Господь Бог Израилев: излукавствовал ecu, еже mвopumu паче всех, елицы быша пред лицем твоим, и пошел ecu, и сотворил ecu себе боги чужды, и слияны, еже раздражати мя, и отвергл мя ecu назад себе. Сего ради ее Аз навожду злая на дом Иеровоамов (3Цар.14:6, 9–10). Ибо из настоящего, равно как и из будущего, была в соприкосновении (к духу) душа пророчествовавшего, который мог и входившую обличить, и предсказать ей будущее.

8. Но иногда душа пророчествующего имеет соприкосновение (к духу) из прошедшего, равно как из настоящего и будущего. Например: Елисавета, взирая на грядущую к ней Марию, узнала, что Сия носила во чреве воплотившееся Слово, и наименовала Ее уже Матерью Господа своего, говоря: откуду мне сие, да пpиидe Мати Господа моего ко мне? (Лк.1:43). О зачатии Его и чрез Ангела говорится Иосифу: родшееся бо в Ней от Духа есть Свята (Мф.1:20) Это именно сказала Елисавета: блаженна веровавшая, яко будет совершение глаголанным ей от Господа (Лк.1:45). Ибо говоря: блаженна веровавшая, она ясно показывает, что по духу знала о словах Ангела, сказанных Марии; а присовокупляя: яко будет совершение глаголанным ей от Господа, она предвидела, что должно было последовать с Нею в будущем. Следовательно, в одно и то же время была в соприкосновении к духу пророчества и со стороны прошедшего, и со стороны настоящаго, и со стороны будущего, та, которая знала и о вере (Марии) обетованиям Ангела, и разумела, что она носила во чреве Искупителя рода человеческого, именуя Ее Матерью (Его), и предсказывая, чему должно было быть, предвидела, что долженствовало последовать в будущем.

9. Но иногда дух пророчества прикасается к душе со стороны прошедшего, и не прикасается со стороны будущего; что ясно открывается в Апостоле Павле, который ученикам говорит: сказую вам, братие, благовествование благовещенное от Мене, яко несть по человеку. Ни бо аз от человека приях е, ниже научихся, но явлением Иисус Христовым (Гал.1:11–12). Поэтому он и другим ученикам говорит: по откровению сказася мне тайна (Еф.3:3). Несмотря на то, об этом самом Евангелии, которое узнал чрез откровение, намереваясь проповедовать в Иерусалиме, говорит: аз связан духом, гряду во Иерусалим, яже в нем хотящая приключитися мне не ведый (Деян.20:22). Таинство Евангелия состоит в том, что Единородный Сын Отчий воплотился и соделался совершенным человеком, Который, быв распят, мертв и погребен, в третий день воскрес; а в сороковый день вознесся на небо, и сидит одесную Отца. Следовательно, тот, кто по откровению знал Евангелие, имел соприкосновение к духу пророчества со стороны прошедшего; но Поелику он не знал того, что должен был пострадать за это же самое Евангелие, то без сомнения не имел соприкосновения со стороны будущего. Ибо он говорит так: точию яко Дух Святый по вся грады свидетельствует, глаголя, яко узы мене и скорби ждут (Деян.20:23), ясно показывая, что другим открыто, что будет с ним, но не ему самому о себе, так как о нем чрез Агава говорится: мужа, егоже пояс сей, тако свяжут его во Иерусалиме Иудеи (Деян.21:11).

10. Иногда же дух пророчества прикасается (к душе) со стороны будущего, но не прикасается со стороны прошедшего. Так, например, о событии с Елисеем написано, что когда один из сынов пророческих сек дерева, тогда у него топор спал с топорища и потонул в воде; поэтому он возопил: о Господине! и сие заемное. И рече человек Божий: где паде; и показа ему место: и отсече древо, и вверже е тамо: и всплыве железо (4Цар.6:5–6). В этом именно событии с Пророком познается, что отыскивавший место, где упал (топор), знал, что намерен был сделать; однако же из отыскивания видно, что он не знал, где упал топор. Следовательно, дух пророчества прикасался к душе Елисеевой со стороны будущего, но не прикасался со стороны прошедшего; потому что он (Елисей) мог знать и железо, потонувшее в воде, имея намерение извлечь оное на поверхность, но решительно не знал, где оно упало.

11. Но иногда дух пророчества частью касается (души) в настоящем (времени), а частью не касается. Об этом свидетельствует история Апостола Петра, когда ему сказано было духом о воинах, посланных к нему от Корнилия; потому что написано: рече ему (Петру) Дух: се, мужие трие ищут тебе. Coшед же Петр к мужем посланным к нему от Корнилия, рече: се, аз есмь, егоже ищете: кая есть вина, еяже ради приидосте? (Деян.10:19, 21). Из этих слов его видно, что он от Духа не слышал о той самой причине, о которой спрашивал у воинов. Следовательно, Дух частью коснулся души Петра в настоящем (времени), а частью не касался; потому что он сказал ему, что пришли воины, а зачем пришли, об этом умолчал.

12. Иногда дух пророчества частью касается со стороны будущего, а частью не касается. Так, например, дети пророческие говорят к Елисею о вознесении Илии: разумееши ли, яко взимает Господь днесь господина твоего верху главы твоея (от тебе)? (4Цар.2:3, 5). Но по вознесении его, рассеиваются в разные стороны, и ищут его по горам и холмам. Следовательно, со стороны будущего дух пророчества частью коснулся души их, а частью не касался, когда они того, о вознесении которого знали, отыскивали не долженствовавшего обрестися. Итак они частью были в соприкосновении (к духу), а частью не были; потому что и знали то, что могло быть вознесено, и не знали того, что не могло быть отыскано. И тот же самый Елисей частью был в соприкосновении к духу пророчества со стороны будущего, а частью не был, когда говорил Царю Израильскому: удари на землю; и удари Царь трижды, и ста. И оскорбе человек Божий о нем, и рече: Аще бы ударил еси пятищи, или шестищи, тогда бы ecu поразил Сирию до скончания, ныне, же победиши Сирию трижды (4Цар.13:18–19). Итак он знал, что (Царь) столько раз поразил бы Сирию, сколько раз ударил бы на землю; но когда говорил ему: удари на землю , тогда не знал, сколько раз он ударит на нее (потому-то он и оскорбился, когда ударено на землю только трижды); ясно, что со стороны будущего частью был в соприкосновении (к духу), а частью не был тот, кто предсказал поражение Сирии, но желал, чтобы ударений на землю было более. Так и Самуил, когда был посылаем от Господа на помазание Давида, отвечал: како пойду? и услышит Саул, и убиет мя (1Цар.16:2). Он помазал Давида, но не убит Саулом. Следовательно, со стороны будущего душа Пророка частью была в соприкосновении (к духу), а частью не была, потому что он и знал, что Давида надобно было помазать на царство, и не знал, что ему не должно было быть убитым от Саула.

13. Еще надобно знать, что Пророки иногда становятся в соприкосновение к духу пророчества близко, и не становятся издали; иные же – издали, а не близко; другие же как издали, так и близко. Ибо некоторые становятся в соприкосновение близко, и не становятся издали; так например: Самуил знал о пропаже ослов, предсказал отыскание их, и предвозвестил Саулу будущее царство (1Цар.9:15, 20); предсказывает, даже, что Давид будет его преемником, но не предсказывает, что сей будет отцом Царя вечного (1Цар.16:12). А некоторые становятся в соприкосновение (с духом) издали, и не становятся близко. Так, например, тот же Давид знал о воплощении Единородного Сына Божия, говоря о Сионе: человек и человек родися в нем, и той основа и Вышний (Пс.86:5); разумел и то, что Он вознесется на небеса и сядет одесную Бога Отца, говоря: рече Господь Господеви моему: сиди одесную Мене (Пс.109:1); и однако же не предвидел ближайших событий. Из множества их скажу о немногих: он не знал о замысле слуги Мемфивосфеова, Сивы, против господина своего (2Цар.16:3–4); а Амессаю обещая говорит: сия ми да сотворит Бог и сия да приложит, Аще не будеши князь силы предо мною во вся дни вместо Иoaвa (2Цар.19:13), именно по незнанию того, что должно было случится; потому что этот Амессай не только не получил начальства над войском вместо Иоава, но и жизнь свою кончил чрез несколько времени от Иоава (2Цар.20:10). А когда хотел построить храм Богу, то не зная, что будет вблизи, вопросил о том другого Пророка (2Цар.7:3).

14. Но некоторые (Пророки) становятся в соприкосновение (к духу) как издали, так и вблизи. Так Исайя пророчествует о далеком событии в будущем, говоря: се Дева во чреве приимет, и родит Сына и нарекут имя Ему Еммануил (Ис.7:14). О Нем же он опять говорит: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, Его же начальство бысть на раме Его: и нарецается имя Его велика совета Ангел, Чуден, Советник, Бог крепкий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века, Начальник мира. И велие начальство Его, и мира Его несть предела (Ис.9:6–7). И он же (Исайя), близко поставленный в соприкосновение с духом пророчества, предсказал Царю Езекии, что сей выздоровеет, и сколько еще лет проживет после выздоровления (Ис.38:5).

15. Иногда же и в Пророках не бывает духа пророчества; сей не всегда присущ душам их; потому что, когда они не имеют его, тогда во время наития его сознаются, что имеют его по дару. Поэтому Елисей, когда запрещал отроку Гиезию отревать плачущую Соманитяныню от ног своих, сказал: остави ю: яко душа ея болезненна в ней, и Господь укры от Мене, и не возвести мне (4Цар.4:27). Еще, когда Иосафат вопрошал его о будущем, а духа пророчества в нем не было; тогда он велел привести певца для того, чтобы, чрез славу псалмопения нисшел на него дух пророчества, и сказал душе его о будущем (4Цар.3:11, 15). Ибо когда псалмопeниe совершается с напряжением сердца, тогда чрез это приготовляется путь к сердцу всемогущему Богу, для того, чтоб или сообщить напряженной душе тайны пророчества, или благодать сокрушения. Поэтому написано: жертва хвалы прославит мя: и тамо путь, имже явлю ему спасение мое (Пс.49:23). Ибо что на Латинском языке (то же и на Русском) называется спасением, то на Еврейском называется Иисусом. Следовательно, в жертвоприношении хвалы устрояется Ииcуcy путь к явлению; потому что, когда чрез псалмопение вливается умиление, тогда устрояется у нас в сердце путь, которым наконец доходят до Иисуса, так как Сам Он о явлении Своем говорит: любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин.14:21). Поэтому же написано: воспойте Богу, пойте имени Его: путесотворите возшедшему на запады. Господь имя Ему (Пс.67:5). Ибо Он возшел на запады, когда попрал смерть воскресением. Когда мы воспеваем Его, тогда устрояем путь, по которому Он пришел бы к нашему сердцу, и воспламенил нас благодатию любви Своей. Но что в Пророках не всегда присущ дух пророчества, это еще доказывает человек Божий, который, быв послан в Самарию, возвестил о бедствиях, которые должны были постигнуть ее (3Цар.13). Впрочем он, имея запрещение от Господа не есть на пути, обманут убеждением ложного пророка (3Цар.18:19). Ложное слово не обмануло бы его, если бы он имел в себе духа пророчества.

16. Еще надобно знать, что иногда святые Пророки, давая советы, по частому употреблению пророчества, произносят нечто от своего духа, и думают, будто они говорят это по духу пророчества; но Поелику они святые, то скоро бывают исправлены от Святого Духа тем, что слышат от Него истину, и укоряют самих себя за то, что сказали ложь. Ибо кто не знает, что Пророк Нафан был святой муж? Он и явно обличил Царя Давида в преступлении, и предсказал, что будет ему за это преступление; но когда тот же Давид спросил его, желая соорудит храм Богу, тогда он отвечал так: вся, елика суть в сердце твоем, иди и твори, яко Господь с тобою (2Цар.7:3). Но там же тотчас присовокупляется о нем следующее: И бысть в нощи той, и бысть слово Господне к Нафану, глаголя: иди и рцы рабу моему Давиду, сия глаголет Господь: не ты созиждеши Мне дом, еже обитати Мне. Яко не обитах в дому, от негоже дне изведох сыны Израилевы из земли Египетския до дне сего (2Цар.7:4–6). И несколько после: егда исполнятся дние твои, и уснеши со отцы твоими, и возставлю семя твое по тебе, иже будет от чрева твоего, и уготовлю царство его: той созиждет дом имени Моему (2Цар.7:12–13). Вот Пророк Нафан, который прежде сказал Царю: иди и твори , сам после, наставленный духом пророчества, возвещая, что этого быть не может, противоречил и советам Царю и словам своим; потому что признал ложным то, что говорил по своему духу.

17. В этом деле различие истинных Пророков от ложных состоит в том, что истинные Пророки, если иногда говорят что-либо по своему духу, то исправляют это в умах слушателей по внушению Духа Святого. А ложные пророки и предсказывают ложное, и будучи чужды Духа Святого закосневают в своей лживости.

18. Итак, обсудив времена и способы пророчества, можно видеть, как всемогущий Бог распоряжается умерением Своего гнева для усовершенствования людей. Израильский народ беззаконновал против своего Создателя, и за это служил в плену Царю Вавилонскому; но с ним посылается в плен Пророк Иезекииль (Иез.3:11), которого благодать Божия сделала благоугодным ей так, что чрез него предсказывала все будущее, и удостоила чести утешать народ притесненный. Итак представим по возможности высокость любви верховной! Господь прогневался на Свой народ так, что будто бы решительно не гневался на него. Ибо, если бы Он не гневался, то не предал бы народ плену; а если бы решительно гневался, то не послал бы вместе с ним в плен Своих избранных. Но Божественное милосердие устрояет это так, что одним и тем же событием плотским (людям) дает вразумление, а духовным предоставляет средство к приращению добродетели. И когда тех очищает наказанием, тогда этих побуждает к большим заслугам чрез общение с наказуемыми. И на неправедных Он гневается так, что утешает сердца их общением с праведными, для того, чтоб утешать сердца их общением с праведными, дабы, при всех способах к исправлению, никто после виновности не имел возможности к извинению. Следовательно, Он, удерживая отталкивает, и отталкивая удерживает, когда вместе с теми, которых осуждает, посылает на наказание тех, которых любит. Кто может по достоинству оценить эту искренность толикой любви? Господь и преступления народа не оставляет без наказания, и беззаконнующего народа не отвергает от себя решительно. Так, когда Моисей послал в обетованную землю двенадцать соглядатаев (Числ.13), из коих десять привели после того народ в отчаяние; тогда этот народ во гневе ропота жаловался, что он выведен Господом для того, чтобы положить свои трупы в пустыни (Числ.14). Всемогущий Бог прогневавшись на него сказал, что ни один из них не войдет в землю обетованную. Пораженные этим страхом, они сознались, что они поступили нечестиво, плакали, и вооружившись, тотчас начали наступать на неприятелей, чтобы после слез войти в землю обетованную (Числ.14:40). Но Господь чрез Моисея говорит им: рцы им: не восходите, ниже ратуйте, несмь бо с вами, и да не будете сотрени пред враги вашими (Втор.1:42). В этом деле надобно обратить внимание на то, что если Он не был с ними, то почему запрещал им восходить, чтоб они не пали? Если же Он был с ними, то что значит слово Eго: несмь бо с вами ? Но по дивному распоряжению вразумления и милосердия, Он и был с ними, и не был с ними. Не был с ними, чтоб они не одержали победы, но был с ними, чтоб они не погибли от врагов. О неизреченная любовь! Преступления наказывает, а преступников бережет. Показывает себя гневным, но от врагов защищает. Так большею частью гневается мать на шаловливого своего малолетнего сына. Она обличает его, бранит, сечет: но когда видит его идущего на опасность, угрожающую ему смертью, тогда протягивает руку и удерживает его, и та, которая как бы не любила, когда во гневе била, любя удерживает, как будто во гневе не била.

19. Беседуя об этом в предисловии, мы произвели как бы опыт нашего плаванья внутри порта, для того, чтобы после распустить паруса, как на беспредельном море, к уразумению таинств пророчества. Впрочем этого мы не предполагаем в своей силе, но в Том, Кто языки младенцев соделывает красноречивыми; потому что дух Господень исполни вселенную, и содержай вся разум имать гласа (Прем.1:7). Ибо всемогущий Бог есть Слово всемогущего Отца, и мы, желающие говорить о Нем, никак не будем в Нем немы. Нам дарует полезные слова всемогущее Слово, Которое воплотившись ради нас живет и царствует с Отцем в единении Святого Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа вторая. Изъясняются первые пять стихов пророчества Иезекииля, по многообразному смыслу, преимущественно аллегорическому и нравственному.

1. Обыкновенная пророческая речь состоит в том, что прежде говорит он (Пророк) о лице, времени и месте, а потом начинает говорить о таинствах пророчества; потому что для прочного открытия истины прежде надобно утвердить корень в Истории, а после произвести плод духа в знамениях и аллегориях. Поэтому Иезекииль указывает на время своего возраста, говоря:

Иез.1:1. И бысть в тридесятое лето, в четвертый месяц, в пятый день месяца.

И говоря о месте, присовокупляет:

И аз бых посреде пленения при реце Ховар: и отверзошася небеса, и видех видения Божия.

Упоминает и о времени, присовокупляя:

Ст. 2. В пятый день месяца, сие лето пятое пленения Царя Иоакима.

Чтобы подробно сказать о лице, он повествует и о роде, продолжая:

Ст. 3. И бысть слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузиеву, священнику.

2. Но у нас рождается первый вопрос: почему тот, кто еще ничего не сказал, начинает так: и бысть в тридесятое лето? Ибо частица «и» есть союз соединительный; а мы знаем, что последующая речь не иначе соединяется, как с речью предыдущею. Следовательно, тот, кто ничего не сказал впереди, почему говорит: и бысть, когда нет впереди речи, с которою бы эта соединялась? В этом деле надобно обратить внимание на то, что как мы видим телесное, так пророческий дух видит духовное; и для них (Пророков) кажется видимым и то, что для нашего неведения кажется невидимым. Поэтому в уме Пpoроков внутренние мысли со внешними соединены так, что они те и другие видят вместе, и в них вместе бывают, – и внутреннее слово, которое слышат, и внешнее, которое говорят. Поэтому ясно, почему тот, кто ничего не сказал впереди, начал речь свою словами: и бысть в тридесятое лето. Потому что он эту речь, которую произнес словом, соединил с тою pечью, которую слышал внутри. Следовательно, он продолжил слова внутреннего видения; а потому и начал, говоря: и бысть . Ибо он присовокупляет то, что начинает внешним образом говорить, к тому, что как бы внешнее было и то, что он видит внутренно.

3. Но выражение, в тридесятое лето – получил он дух пророчества, – представляет нам нечто назидательное; именно то, что по здравому смыслу не следует учить тому, кто не имеет совершеннолетия. Поэтому и сам Господь, имея двенадцать лет своего возраста, сидя во храме среди учителей, благоизволил быть, не учащим, но вопрошающим (Лк.2:46). Ибо для того, чтобы люди не смели проповедовать, не имея совершеннолетия, на земле на двенадцатом году своего возраста благоволил вопрошать людей Тот, Кто на небе по Божеству Своему всегда учил Ангелов. Так как Он есть Божия премудрость, то Ангелы чрез видение приемлют от Него то, что составляет для них вечное блаженство. Этому учит и Моисей под таинством иносказания, говоря: да не делаеши первородным тельцом твоим (Втор.15:19). Ибо за первородного тельца мы принимаем доброе делание в слабом возрасте нашего первого времени. В этом возрасте орать не надобно; потому что в первые лета младенчества или юношества нашего нам не следует проповедовать, чтобы сошник языка нашего не смел прорезывать земли сердца чужого. Ибо, доколе мы слабы, дотоле должны держать себя внутри самих себя, для, того, дабы не лишиться еще не утвердившихся благ чрез поспешное обнаруживание их; потому что и древесные растения, если не укоренятся прежде в земле, скоро увядают от прикосновения руки; но если они уже укоренились, тогда рука их касается, и нимало не вредит им; бушуют ветры, и oн стоит невредимо. Равно как и вновь устроенные стены от бури падают, если прежде не будут высушены от влаги. Итак ум, доколе не будет решительно высушен от влаги своей кривизны, не должен прикасаться рукою чужого языка, дабы не потерять своей твердости прежде, нежели вполне поймет, дабы не пасть от напора, дабы не засохнуть подобно дереву без корней, когда cиe последнее потрясается более, нежели сколько может вынести. Итак в пример надобно выставлять одно только прочное. Ибо ум должен прежде укрепиться, а потом уже проявлять себя в пользе ближних, когда он ни от похвалы не может уже надмеваться, ни от укоризны – бросать дело. Так как Тимофею хотя и говорится: завещавай сия и учи. Никтоже о юности твоей да нерадит (1Тим.4:11–12): однако же надобно знать, что на священном языке юностью иногда называется юношество. Поэтому написано: веселися, юноше, в юности твоей (Еккл.11:9). Итак Пророк, для показания авторитета его проповеди, описывается совершеннолетним, так как в нем все, потребное для проповеди, согласуется с жизнью и духом.

4. Против этого никто не должен возражать, что Иеремия (Иер.1:5) и Даниил (Дан.13:45) получили дух пророчества в юности; потому что чудес не должно представлять в пример деятельности. Всемогущий Бог и языки младенцев творит ясными (Прем.10:21), и из уст младенец и ссущих совершает хвалу (Пс.8:3). Но инoe значит то, чему мы научаемся в отношении употребления и способа учения, а иное – то, что мы знаем о чуде.

5. Но если уже требуется, чтобы в самом даже обозначении возраста его (Пророка) было нечто таинственное: то прилично Пророку указать самым числом лет своих на Господа, о Котором проповедует словами. На тридцатом году Пророка Иезекииля отверзлись ему небеса, и он увидел видения Божия при реке Ховар; потому что около тридцатого года своего возраста Господь пришел на реку Иордан. Там отверзлись так же небеса; потому что Дух сошел в виде голубя, и голос прозвучал с небеси, говоря: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17).

6. Но и самые слова Еврейские много способствуют нам к истолкованию таинства. Ибо Ховар значит тяготу, или тяжесть; Иезекииль – сила Божия; Вузий – презренный или отверженный; Халдеи – пленяющие, или как бы демоны. Итак Иезекииль приходит на Ховар; Поелику же Ховаром называется тягота, или тяжесть, то что прилично означается рекою Ховаром, если не род человеческий? Он течет от начала (своего) к смерти, и тяжел сам для себя грехами, которые и содевает и носит; потому что по Писанию, неправда есть талант оловян вземляйся (Зах.5:7). Ибо всякий грех тяжел, потому что не дозволяет душе возвышаться к горнему. Поэтому и чрез Псалмопевца говорится: сынове человечестии, доколе тяжкосердии? (Пс.4:3). Но о Господе написано, что Он есть Божия сила, и Божия премудрость (1Кор.1:24). Итак Иезекииль приходит на реку Ховар; потому что сила Божия чрез таинство своего воплощения благоволила приблизиться к роду человеческому, несущему тяжести грехов своих, и от начала своего ежедневно текущему к смерти, так как о Нем чрез Псалмопевца говорится: и будет яко древо насажденное при исходищих вод (Пс.1:3). Он насажден при исходищах вод, потому что воплотился при падении текущих народов. Но мы сказали, что Иезекииль значит силу Божию, a Вузий – презренного. Но Иезекииль сын Вузия, потому что Единородный (Сын) Божий благоволил воплотиться от того народа, который за виновность вероломства презрен от Господа. Итак сила Божия рождается от презрения или отвержения; потому что Искупитель наш благоволил принять человечество от народа вероломного и презренного. Но он пришел в землю Халдейскую. А Халдеи, как сказали мы, означают пленяющих или как бы демонов. Ибо нечестивые, и сами предаваясь нечестию, и других чрез убеждение склоняя к нечестию, именно суть пленяющие. Они же правильно еще называются как бы демонами; потому что и те, которые чрез убеждениe влекут других к нечестию, принимают нa себя служение демонов в нечестии, хотя по природе не демоны. Итак Сила Божия пришла в землю Халдейскую; потому что Единородный Божий явился среди тех, которые и сами были преданы греху, и других уловляя влекли ко грехам. Но пора слово изъяснения обратить к личности Пророка.

Иез.1:3. И бысть на нем¹ там рука Господня .

7. Рукою, или мышцею Господнею, называется Сын, потому что Им все сотворено. О Нем и Псалмопевец говорит: да будет рука Твоя еже спасти мя (Пс.118:173). Рука Божия по Божеству не сотворена, но рождена, а по человечеству сотворена, чтобы врачевать раны рода человеческого. Итак Пророк познал воплощение Единородного там, где видел над собою руку Господню. Но об этом здесь присовокупляется:

Ст. 4. – И видех, и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера.

8. Нам должно обратить внимание на то, какой должен быть порядок речи в словах Пророка. Ибо он впереди о себе самом сказал: отверзошася небеса, и видех видения Божия; после того, говоря как бы о другом, присовокупляет: и бысть на нем там рука Господня. А затем, как бы возвращается к себе, и говорит: и видех, и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера. Что это значит, что иногда говорит Иезекииль, иногда говорится об Иезекииле? Если бы он везде говорил о себе самом, то вопрос был бы неуместен². Если бы везде говорил как бы о другом, то вопрос бы так же неуместен. Итак, что значит эта разнообразная речь пророческая, в которой иногда Пророк говорит о себе, а иногда кажется, что о нем говорит другой? Но надобно знать, что те, которые бывают исполнены духа пророчества, тем самым, что иногда ясно говорит о себе, а иногда о себе же говорят так, как будто о других, показывают, что говорит не Пророк, а Дух Святой чрез Пророка. Ибо о том, что говорится чрез них, они говорят сами о себе; а о том, что они говорят по внушение Духа Святого, Тот же самый Дух Святой говорит о них чрез них же самих, по свидетельству Истины, Которая говорит: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас (Мф.10:20). Поэтому и Моисей говорит: человек Моисей кроток зело паче всех человек сущих на земли (Числ.12:3). Ибо он не говорит: «аз бых», но человек Моисей, ясно показывая, что Тот, Кто чрез него говорил о нем, было другое лицо. Поэтому Иоанн говорит: виде ученика, его же любляше Иисус (Ин.21:20). Поэтому и Павел, для показания того, что не он говорил, сказал: понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа (2Кор.13:3). Итак, Поелику в речи пророческой один есть начальствующий, а другой повинующийся: то, когда Пророк о cебe говорит, тогда он есть лицо повинующееся; а когда чрез Пророка о Пророке же говорит Дух Святой, тогда показывается верховность Начальствующего. Итак правильно и как бы о другом говорится: и бысть на нем там рука Господня; а о себе Пророк тотчас присовокупляет: и видех, и се дух воздвизаяйся, грядяше от севера. Итак теперь нам остается решить, что значит выражение: и се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера, и облак великий.

9. Потому что северный ветер стесняет холодом, не неприлично именем его обозначается оцепенение злого духа. О чем свидетельствует и Пророк Исаия, который возвещает, что диавол сказал: сяду на горе завета на странах севера (Ис.14:13)³. Ибо злой дух сидел на горе завета; потому что чрез вероломство подчинил себе Иудейский народ, который получил закон. Ибо когда диавол овладевает сердцами учителей, тогда сидит на горе завета. Он же сидит и на странах севера, потому что овладевает холодными сердцами людей. Поэтому и голосом Жениха в Песни песней говорится: востани, севере, и гряди, юже, и повей в вертограде моем, и да потекут ароматы моя (Песн.4:16). Ибо, когда по повелению Господню холодный дух отступает, тогда теплый дух занимает души верующих; он веет на сад Божий, т.е. на святую Церковь, для того, чтобы доносить до сведения многих понятия о добродетелях, как ароматы. Ибо по отступлении севера, т.е. злого духа, Дух Святой наполняет душу, как бы южный ветер. Он, когда повеет теплотвором, тогда тотчас текут ароматы добродетелей из сердец верующих. Итак Пророк, предвидя то, что будет при кончине (мира), видит дух бурный, грядущий от севера; потому что злой дух при кончине века страшно охватит души людей цепенением своего холода. Поэтому написано: горе живущим на земли и мори, яко сниде диавол к вам, имея ярость великую, ведый, яко время мало имать (Апок.12:12). Потому что древний враг с особенным напряжением усилил замыслы своих искушений в душах человеческих. Против его возрастающей гордости явилось смирение воплощенного Бога; и для уврачевания в роде человеческом его слабости, великое могущество Врача явлено тогда, когда увеличилась слабость больного.

10. Но хорошо наслание злого духа называется воздвизающимся ветром. Потому что буря, потрясая строение, к которому прикасается, разрушает его. И всякое искушение древнего врага, производимое в душе, есть бурный ветер; потому что потрясая ее пожеланиями, сворачивает с состояния прямоты ее. Но мы, умалчивая о том, что будет роду человеческому от хитрого врага при кончине, обратим слово к одной Иудее, из которой произошел Пророк, и который гибель предвидит, пророчествуя. Она по воплощении Господа тем важнейший понесла вред от северного бурного ветра, чем упорнее оставалась по оцепенению души в холодном вероломстве, падая, будучи совращена с прямоты своей. Итак бурный ветер нашел от севера, когда злой дух искушением потряс жизнь Иудейского народа. Поэтому справедливо присовокупляется там же: и облак великий.

11. Потому что чем более кто предался жестокости, тем более заслужил ослепления мраком своего неведения. Они (Иудеи), видя того Искупителя рода человеческого, Которого по разумению закона и Пророков ожидали, отвергли. Поэтому совершилось то, что ум их покрылся великим облаком их невежества, дабы после, ища, не познали Того, о Ком прежде могли предвозвещать, и Которого любить отказались. Ибо, когда они, с одной стороны, смотрели на силы и чудеса Его, а с другой – на страдания: тогда нашел великий облак от севера на сердца неверующих; потому что они в хладе греха своего слепотствовали в разборе слабости страдания Его и знамений. А что последовало за этим мраком великого облака, присовокупляется, когда (Пророк) тотчас говорит: и огнь блистаяйся.

12. Именем огня, когда говорится о значении его, иногда означается Дух Святой, а иногда – злоба души. О благом огне написано: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, Аще уже возгореся (Лк.12:49). Огнь низводится на землю, когда земная душа, навеваемая жаром Св. Духа, выжигается от своих плотских пожеланий. О злом же огне говорится: и огня ревность, поясти хотящего сопротивныя (Евр.10:27), так как злое сердце истлевает от своей злости. Но как огнь любви возвышает душу, так огнь злобы унижает ее; потому что, как Дух Святой воскрыляет наполняемое Им сердце к горнему, так и ярость злобы всегда клонит его к преисподней. Итак Иудея, ослепленная облаком своего неведения, – потому что тотчас проявилась в нечестии преследования, – была объята своим огнем, так как она запутала сама себя в обязанности нечестия тою самою жестокостью, от которой пламенела. Се, дух воздвизаяйся, грядяше от севера, и облак великий в нем, и огнь блистаяйся; потому что она (Иудея), холодом своего оцепенения будучи доведена до мрака неведения, решилась на злобу преследования. Поэтому и к другому Пророку говорится: что ты видиши? Он тотчас отвечал: коноб поджигаемый (аз вижду), и лице его от лица севера (Иер.1:13). Потому что Иудеи, ярящиеся в преследовании, и в жестокости злобы проявляющие волны помышлений, чем другим были, как не конобом поджигаемым Лице его, сказано, от лица севера; потому что, если бы они чрез бесчувственность души не предались противному духу, то не пламенели бы толикою злобою против добрых. Итак за облаком следует огнь блистаяйся; потому что за слепотою ума в них последовала жестокость преследования. Аще бо быша разумели, не быша Господа славы распяли (1Кор.2:8). Но этот огнь в одном месте горел, а в другом светил. Ибо присовокупляется: и свет окрест его.

13. Тогда как в Иудеи совершалось преследование, святая проповедь Апостолов распространялась по всему миру, как говорят они сами: вам бе лепо первее глалолати слово Божие: а понеже отвергосте е, и недостойны творите сами себе вечному животу, се, обращаемся во языки (Деян.13:46). Итак от жестокости злобы, которая сожигала сердца Иудеев, всемогущих Бог распространил свет на язычников; потому что, когда те преследовали своего Искупителя и членов Его; тогда мы, сидевшие окрест Иудеи во тьме, чрез рассеяние святых Апостолов по разным странам, по дару небесной благодати увидели блеск истинного света. Поэтому написано: живущии во стране и сени смертней, свет возсияет на вы (Ис.9:2). Итак этот огнь злобы, который из сердец Иудеев разливался в преследовании, прежде нежели своею яростию опалил святых Апостолов, сделал пробу над Самим Виновником и Искупителем рода человеческого. Поэтому и присовокупляется: и посреде его яко видение илектра посреде огня (Иез.1:5).

14. Что означается «видением илектра» (1Тим.11:5), если не Иисус Христос, Ходатай Бога и человеков? Потому что илектр состоит из золота и серебра. В илектре, при смешении золота и серебра, серебро получает больший блеск, а золото тускнеет. Итак, Поелику в Единородном Сыне Божием с естеством Божества соединено наше естество: то в этом соединении человечество прославлено, а Божество приноровлено к видению человеческому с умалением славы своея. Следовательно, чрез это соединение естество человеческое более прославилось, как бы серебро получило больший блеск от золота. А Поелику Божество своею славою приноровилось к нашему видению, то оно как бы потускнело, подобно золоту от серебра. Ибо то неизменяемое естество, которое, пребывая неизменяемым, все обновляет, если бы благоволило явиться нам в полной своей славе: то оно блеском своим попалило бы нас более, нежели возобновило. Но Бог приноровил славу величия Своего к нашему зрению для того, чтобы, приноровляя славу Свою к нам, дать более блеску нашей слабости чрез подобие Ему в Eгo славе, и чрез принятую благодать изменить, так сказать, цвет нашего свойства. Итак как бы илектр в огне, Бог был человеком в преследовании. Далее следует: и посреде, яко подобие четырех животных.

15. Что говорится посреде илектра, или огня, это ни мало не препятствует разуметь, что четыре этих животных означают четырех Евангелистов, которые воплощением Того же Господа утверждены в силе веры, и в огне преследования претерпели много напастей.

16. Если бы кому угодно было разуметь о втором пришествии Господа то, что мы сказали о первом: то он скоро должен согласиться, что дух пророчества часто в одном, о чем говорит, видит вместе многое. Ибо ветер бурный идет от севера; потому что именно виновность грехов побуждает, чтобы пришествие Праведного Судии потрясло все стихии вместе. Ибо, как говорится, ужас последнего смятения приходит оттуда, откуда рождается. Поелику же суд последнего смятения совершается для поражения холодных душ грешников, то справедливо он называется ветром бурным, дующим от севера. Это именно потрясение прилично называется ветром бурным; потому что в тот день потрясутся от необычайного страха сердца всех, которые доживут до него в этом смертном теле. Ибо, когда начнет приходить в исполнение то, что написано: солнце померкнет, и луна не даст cветa своего, и звезды спадут с небесе, и силы небесные подвигнутся (Мф.24:29): тогда какое человеческое сердце не вострепещет от ожидания приговора вечного Судии? Ибо там в это время представятся вместе все грехи; там с ужасом припомнятся все беззакония, учиненные с услаждением; там будет мрак бедного мышления, происходящий от страха близкого осуждения. Поэтому и присовокупляется: и облак великий. Потому что в то время мрак ослепления вытеснит из памяти грешников смысл ума, когда нечестивым не будет дозволено видеть Единородного Сына Божия в славе Божества. Ибо воззрят НаНь, егоже прободоша (Ин.19:37; Зах.12:10). И – да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис.24:10). Здесь и ясно присовокупляется: и огнь блистаяйся. Потому что тот огнь суда, который спалит медяное небо и землю, не допустит уже грешников к исправлению их гордости, но ослепит тех, которых без сомнения будет жечь в состоянии их осуждения.

17. И свет окрест его. Потому что, как молния исходит от востока, и блистает до запада; так будет и пришествие Сына человеческого (Мф.24:27). Там никому в это время нельзя будет таить что-либо в сердце своем, потому что он будет проникнут самым светом Судии. Об этом тотчас присовокупляется: и посреде его яко видение илектра посреде огня, и свет в нем. Ибо тогда узрят в страшном величии Самого Повелителя Ангелов и Архангелов и всех Сил, Искупителя нашего, Который как бы наподобие илектра пребыл Единым из двух и в двух естествах, как Бог со Отцом, так и смертный с людьми для нашего искупления, и Ему огнь суда будет служить в отмщение нечестивым. Поэтому-то написано: день явит, зане огнем открывается (1Кор.3:13). Поэтому Псалмопевец говорит: Бог яве приидет, Бог наш, и не премолчит: огнь пред Ним возгорится, и окрест Его буря зельна (Пс.49:3). Поэтому и Апостол Петр говорит: приидет день Господень яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся (2Пет.3:10). А Поелику в то время все Святые, которые решительно отреклись от мира, приидут судиями: то прилично тотчас присовокупляется:

18. И посреде яко подобие четырех животных. Ибо что обозначается четырьмя животными, если не четыре Евангелиста? И справедливо четырьмя Евангелистами выражается число всех совершенных; потому что все, кто только достиг в Церкви совершенства, научились правильному ведению о своем совершенстве по их Евангелиям. И посреде яко подобие четырех животных: потому что тогда будут видимы соединенными с Его (Спасителя) телом и участниками в Его славе, и вместе с Ним судиями те, которые только творили совершенные дела по заповедям Евангельским. Поэтому-то самим святым Апостолам говорится: вы шедшии по Мне в пакибытие, егда сядет Сын человеческий на престоле славы Своея, сядете и вы на двоюнадесяте престолу, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф.19:28). Поэтому Исаия говорит: Сам Господь на суд приидет со cтapейшины людий (Ис.3:14). Поэтому и Соломон о Церкви говорит: славен бывает во вратех муж ея: внегда Аще сядет в сонмищи со старейшины жительми земли (Прит.31:23). Итак, взглянув на это кратко, мы, следуя порядку первого пришествия, как начали, обратимся к личности Евангелистов в изъяснении. Далее следует: и cиe видениe их, яко подобие человека в них (ст. 5).

19. Когда несколько после эти святые животные раздельно описываются под частными подобиями, так что одно называется подобным человеку, другое – льву, третье – тельцу, четвертое – орлу: то что значит, что в этом месте обо всех вместе говорится: подобие человека в них? – Но кто в этом месте описывается человеком, если не Тот, о Ком написано: Иже, во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек (Флп.2:6–7)? Итак эти животные, чтоб иметь силу к достижению святости, стремятся к уподоблению этому человеку. Ибо они не были бы святыми, если бы не имели подобия с этим человеком; потому что все, сколько есть в них внутреннего благочестия, сколько есть в них ревности к правде, сколько есть в них попечения о смирении, сколько есть в них пламени любви, – все это они заимствовали от самого источника милосердия, от самого корня смирения, от самой силы правды, т. е. от Ходатая Бога и человеков, Господа Бога. Славный Проповедник показывает, что он имеет подобие с этим человеком, говоря: подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1Кор.4:16). К уподоблению Ему он и нас побудить желает, говоря: первый человек от земли, перстен: вторый человек Господь с небесе. И якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небеснаго (1Кор.15:47, 49). Ибо каждый Святой (человек) настолько возвышается до подобия сему Человеку, насколько подражает жизни своего Искупителя. Разногласить с Его заповедями и делами, что другое значит, как не далеко уклоняться от уподобления Ему? Но святые Проповедники наказывают жизнь нечестивых: а о самой Главе нашей написано, что Он, плакал об Иерусалиме (Лк.19:41). Те радуются о добрых делах своих подчиненных, и любят праведно действующих: но об Искупителе нашем написано, что когда некоторый юноша сказал: вся сия сохраних от юности моея (Мф.19:20), тогда он более возлюбил его. Святые Проповедники переносят нанесенные им оскорбления, и не воздают взаимными оскорблениями; но когда Искупителю нашему сказали: беса имаши (Ин.8:48), тогда Он не воздал обидою за обиду, но кротко ответствовал: Аз беса не имам (там же, ст. 49). Святые Проповедники имеют пламенную ревность к правде; но Спаситель всех бичем от вервий выгнал из храма продающих и покупающих, опрокинул столы продавцов голубиных, и деньги у меновщиков рассыпал (Мф.21:12; Ин.2:15). Те во всем, что совершают с усилием, с полным вниманием хранят смирение; но Спаситель наш говорит: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29). Святые Проповедники любят даже своих гонителей; но Сам Виновник всего и Искупитель в самом страдании ходатайствует за своих мучителей, говоря: Отче, отпусти им; не ведят бо, что творят (Лк.23:34). Те за братьев не жалеют в страдании членов своих; но за жизнь избранных даже смерти предал себя Виновник жизни. Итак пусть говорят о святых животных, что в них есть подобие человека; потому что, если есть в них что-либо святого, что-либо дивного, все это в них есть образ подобия, то есть, усилия в подражании. Потому что глава всех нас есть Искупитель наш. И чрез Соломона говорится: мудрого очи его во главе его, а безумный во тьме ходит (Еккл.2:14). Ибо мы имеем очи свои во главе тогда, когда с внимательным размышлением взираем на жизнь нашего Искупителя; когда все наше внимание бывает направлено на подражание Ему, дабы око ума, в случае пренебежения со вниманием смотреть на пути света, тотчас не пало по слепоте во тьму заблуждения. К уподоблению сему человеку спешил воспрянуть Пророк, когда говорил: в заповедех Твоих поглумлюся, и уразумею пути Твоя (Пс.118:15). Ибо кто молча в уме рассуждает о путях Господа и спешит упражнять себя в заповедях Его, тот что другое начертывает в самом себе, если не подобие нового человека? А Поелику в сердцах Святых это совершается непрестанно; то справедливо теперь о животных говорится: подобие человека в них.

20. Но чрез это подобие, которое ныне удерживается в нравах, со временем доходят до подобия славы. Поэтому-то Иоанн говорит: ныне чада Божия есмы, и не у явися, что будем: вемы же, яко, егда явится, подобни Ему будем (1Ин.3:2). И тотчас присовокупляет, от чего это может быть, говоря: ибо узрим Его, якоже есть (там же). Ибо бытие Божие есть вечное и неизменяемое. Потому что изменяемое перестает быть тем, чем было; и начинает быть тем, чем не было; а бытие Божие всегда само себе равно. Потому к Моисею говорится: Аз есмь Сый: и рече: тако речеши сыном Израилевым: Сый посла мя к вам (Исх.3:14). И Иаков так же говорит: у Негоже несть пременение, или преложения стень (Иак.1:17). Итак чрез Иоанна говорится: подобни Ему будем: ибо узрим Его, якоже есть; потому что чрез то самое, что мы увидим сущность естества Его, мы, освободившись от нашей изменяемости, соделаемся сообразными с вечностью. Изменимся в Том, Кого узрим; потому что не будем иметь смерти, пребывая с жизнью, изменяемость нашу оставим при переходе к сожительству с Неизменяемым. Не будем иметь никакого повреждения, живя с невредимым.

21. В то время будет подобие человека даже в телах наших. Об этом чрез Павла говорится: наше житиe на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:20–21). Итак в то время тела избранных будут сообразны славе тела Господня; они, по естеству хотя и не имеют равенства славы его, однако же по благодати будут иметь подобие преобразования его. Итак, Поелику ныне избранные носят подобие Его в нравах, а в воскресении последует подобие вечности в уме, потому что узрим Его, якоже есть; и Поелику даже тела наши получат в преобразовании подобие Его (телу): то правильно должно сказать о святых животных: подобие человека в них.

Этого в начале изъяснения достаточно для нас предвкусить, чтобы сила речи, освеженная молчанием, более укрепилась к открытию таинств в том, что за сим следует. Ибо мы уверены, что помощником имеем Того Самого, о Ком говорим, Кто живет и царствует сo Отцом в единении со Св. Духом, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа третья. Изъясняются четыре стиха, от шестого до десятого, о святых Проповедниках и двоякой их жизни, деятельной и созерцательной.

1. Четыре святых животных, которые духом пророчества предвидятся в будущем, описываются тонким повествованием, когда говорится: четыре лица единому, и четыре крила единому (Иез.1:6).

Что выражается лицом, если не ведение, и что крыльями, если не летание? Потому что по лицу познают всякого, а посредством крыльев птичьи тела поднимаются вверх. Итак, лицо указывает на веру, а крылья на созерцание. Ибо всемогущий Бог знает нас по вере, так как Он Сам о своих овцах говорит: Аз есмь пастырь добрый: и знаю Моя, и знают Мя моя (Ин.10:14). И еще: Аз вем, ихже избрах (Ин.13:18). А чрез созерцание мы, возвышаясь вышe самих себя, как бы летаем по воздуху. Итак, четыре лица единому; потому что, если ты хочешь знать, что думает Матфей о воплощении Господа, то он думает то же самое, что думают: Марк, Лука и Иоанн. Если хочешь знать, что думает Иоанн, то без сомнения то же, что Лука, Марк и Матфей. Если хочешь знать, что думает Марк, то то же, что Матфей, Иоанн и Лука. Если хочешь знать, что думает Лука, то то же, что думают: Иоанн, Матфей и Марк. Итак, четыре лица единому; потому что ведение веры, по которой знает их Бог, то же самое в одном, которое и в четырех вместе. Ибо что ты найдешь в одном, то же самое верно найдешь и во всех четырех вместе.

2. И четыре крила единому; потому что они (Евангелисты) все вместе согласно проповедуют о Сыне всемогущего Бога, Господе нашем Иисусе Христе, и, возвышая умственные очи к Божеству Его, летают на крыльях созерцания. Итак лица Евангелистов придерживаются человечества Господня, а крылья – Божества; потому что они как бы обращают лица на Того, на Кого смотрят телесно. Но когда возвещают, что Он по Божеству неописан и бестелесен: тогда они на крыльях созерцания как бы поднимаются на воздух. Итак, Поелику и вера в воплощение Его едина во всех, и созерцание Божества Его одинаково в каждом: то теперь правильно говорится: четыре лица единому, и четыре крила единому. Но что была бы за святость, если бы Проповедники Его, имея и веру в Господа, и созерцание Его, не имели святых дел? Далее следует: и голени их правы (Там же).

3. Что обозначается голенями, если не шествие действий? Итак четыре животных описываются имеющими голени правыя (прямые); потому что дела святых Евангелистов и всех совершенных воспящены к последованию нечестию. Те не имеют правых голеней (ног), которые уклоняются к порокам мира, оставленным ими. Об этих (людях) написано: пес возвращься на свою блевотину, и: свиния, омывшися, в кал тинный (Притч.26:11; 2Пет.2:22). Знаменитый учитель жалел о некоторых потому, что они правоту ног возвратили вспять, и с негодованием говорил им: как возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите снова поработить себя им? наблюдаете дни, месяцы, времена и годы. Боюсь за вас, не напрасно ли я у вас трудился (Гал.4:9–11). Других увещевает он, говоря: ослабленныя руки и ослабленныя колена исправите: и стези правы сотворите ногами вашими (Евр.12:12–13). Но для показания в тех же самых святых Проповедниках важности, мужества и отличия, справедливо присовокупляется: cтупня ноги их как бы ступня ноги вола (Там же)⁴.

4. Что святые Проповедники называются именем волов, этому учит Апостол Павел, изъясняя свидетельство закона: да не заградиши устен вола молотяща (1Кор.9:9; Втор.25:4). Следовательно, у святых Проповедников ступня ноги есть ступня вола, т.е. твердо ступающая, крепкая, и раздвоенная; потому что каждый Проповедник и благоговение имеет твердое, и мужество в деле, и раздвоение копыта в рассуждении. Ибо неудобно принимают проповедь его, если он кажется легкомысленным в поведении. И ничего не будет значить кажущаяся твердость, если не будет сопровождаема мужеством на деле против всех несчастий. Но заслугу добродетели мужество на деле показывает тогда, когда бывает разбираемо рассудком. Ибо вот мы читаем Св. Писание. Если все будем принимать буквально, то лишаемся добродетели разбирательства; и если все возводим к духовной аллегории, то подобным образом связываем сами себя глупостью неразбирательства. Ибо святые Проповедники читают священные изречения; и иногда в истории принимают буквальный смысл, а иногда по значению буквальному отыскивают смысл духовный. Иногда последуют они добрым деяниям предшествовавших отцов так, как разумеют их по буквальному смыслу; а иногда духовно разумеют то, чему исторически нельзя последовать, и стремятся к совершенству. Следовательно, святые Проповедники что раздвояют в своем делании, если не копыто на ноге? – О них еще справедливо присовокупляется: и искры яко блистающаяся медь (Там же ст. 7).

5. Медный металл весьма звонок. И справедливо вещания Проповедников сравниваются с медью, потому что во всю землю, изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их (Пс.18:5). Но хорошо называются и блистающеюся медью, потому что жизнь Проповедников звучит и блестит; блестит желанием, звучит словом. Итак ревностная проповедь есть медь блистающаяся. Но от блистающейся меди сыплются искры, потому что от их увещаний пламенные слова долетают до ушей слушающих. Но справедливо слова Проповедников названы искрами; потому что воспламеняют тех, коих сердца касаются. Еще надобно рассудить, что искры весьма тонки и малы; потому что, когда святые Проповедники говорят о небесном отечестве, тогда не столько могут открыть словом, сколько могут пламенеть желанием. Следовательно, из языка их долетают до нас как бы некоторые искры; потому что о небесном отечестве из их языка познается едва слабое нечто, что впрочем любят они не слабо. Ибо они ни славы небесной могут видеть в такой степени, в какой она есть, ни столько могут говорить, сколько видят. Итак блистающаяся медь бросает искры, когда Проповедник едва слабо может говорить о том, от чего сам сильно пламенеет. Но Божественная благодать совершает то, что от самых этих малейших искр воспламеняется душа слушающего; потому что есть некоторые, которые, слыша малое, исполняются большим желанием, и всецело горят любовью к Богу от того, от чего получили едва малейшие искры слов.

6. Слово проповеди служит семенем в сердце слушающего. И добрый слушатель впоследствии приносит великую жатву ведения от того, от чего прежде принял малое семя слова. Это хорошо подтверждается чудом, которое Пророк Елисей совершил для вдовицы, которая, чтобы не лишиться двух сынов по требованию заимодавца, повиновалась словам Пророка, и малое количество оставшегося у ней елея разлила по пустым сосудам, которые все после наполнились до верха, и их-то полнотою женщина освободилась от требования своего заимодавца (4Цар. IV, 2 и след.). Эта именно женщина кого другого означает, если не святую Церковь, матерь двух народов, т.е. Иудейского и языческого, как бы двух сынов? Она из превратного действия по убеждению духовного врага взяла у заимодавца как бы некоторую сумму греха, и страшилась лишиться двух сынов, которых родила верою. Но повинуясь словам Пророка, т.е. заповедям Св. Писания, разлила малое количество имевшегося у ней масла по пустым сосудам; потому что, когда пустые умы многих слушают из уст одного проповедника нечто малое о любви Божества, тогда преизбыточествующею благодатию до верха наполняются елеем Божественной любви. И ныне уже многих сердца, которые прежде были пустыми сердцами, полны помазания Духа, по-видимому только излитого из малого количества елея. Когда это сообщается тем и тем, и слушателями принимается вера; тогда Сарентская вдовица, т. е. Святая Церковь, уже делается свободною от долга своему заимодавцу. Затем следует: и рука человеча под крилами их на четырех странах их.

7. В этом месте под именем четырех стран можно разуметь четыре страны света, именно, восток, запад, юг и север; потому что проповедь святых по распоряжению Божию проникла во все части мира.

8. Можно разуметь под четырьмя странами и четыре главных добродетели, от коих происходят и прочие добродетели, именно – мудрость, мужество, справедливость и умеренность. Эти именно добродетели мы истинно стяжеваем тогда, когда соблюдаем порядок их. Потому что первая добродетель есть мудрость, вторая – мужество, третья – справедливость, четвертая – умеренность. Ибо какая польза может быть от мудрости, если не будет мужества? Потому что знать кому-либо что-нибудь, чего он исполнить не может, есть наказание более, нежели добродетель. Но тот, кто мудро разумеет, что надобно делать и мужественно действует в том, что разумеет, без всякого сомнения справедлив; но его справедливости должна сопутствовать умеренность, потому что справедливость большею частью превращается в жестокость, если не имеет меры. Следовательно, самая справедливость истинно есть справедливость та, которая обуздывается умеренностью, чтобы в ревности, которою каждый кипит, быть и умеренным, дабы в случае излишества ревности не лишиться справедливости, которую соблюдать не умеет умеренностью.

9. Но у святых Проповедников две жизни, именно, деятельная и созерцательная; но деятельная по времени предшествует созерцательной, потому что из добродетели стремятся к созерцанию. А созерцательная более по заслуге, нежели деятельная; потому что последняя трудится в настоящем делании, но первая внутренним чутьем предвкушает уже будущее успокоение. Итак что означается руками, если не жизнь деятельная, и что крилами, если не жизнь созерцательная? Следовательно, руки человека под крилами, т.е. добродетель деятельности под летанием созерцания. Это в Евангелии хорошо выражают две женщины, именно – Марфа и Мария. Ибо Марфа много заботилась об угощении; а Мария села у ног Иисусовых и слушала слово Его (Лк.10:39–40). Следовательно, одна была занята деятельностью, а другая созерцанием. Одна служила деятельной жизни посредством внешнего служения, другая созерцательной посредством углубления сердца в слово. И хотя хороша деятельная (жизнь), однако же созерцательная лучше; потому что та прекращается со смертною жизнью, а эта в бессмертной жизни полнее возрастает. Поэтому говорится: Мария благую часть избра, яже не отымется от нея (Там же ст. 42). Итак, Поелику деятельная жизнь по заслуге менее, нежели созерцательная; то справедливо теперь говорится: рука человеча под крилами их. Ибо хотя мы посредством деятельной (жизни) и делаем что-либо хорошее, однако же к небесному желанию возлетаем посредством созерцательной. Поэтому и у Моисея деятельная жизнь называется рабством, а созерцательная свободою.

10. И хотя та и другая жизнь должна быть даром благодати, однако же доколе мы живем среди ближних, одна поставляется нам в необходимую обязанность, а другая предоставляется на волю. Ибо кто, познавая Бога, входит в царство Его, если прежде не творит добрых дел? Итак без созерцательной жизни могут входить в небесное отечество те, которые не пренебрегают добром, которое могут сделать; но без деятельной не могут входить, если пренебрегают совершением добра, которое возможно. Следовательно, деятельная жизнь поставляется в необходимость, а созерцательная предоставляется произволу. Та поставляется в рабстве, a сия на свободе. Поэтому-то и к Моисею говорится: аще стяжеши раба Евреина, шесть лет да поработает тебе: в седьмое же лето отпустиши его свободна туне. Аще сам един внидет, то един и изыдет: еще же жена внидет с ним, то и жена отыдет с ним. Аще же господин даст ему жену, и родит ему сыны или дщери, жена и дети да будут господину его, сам же един да отыдет. Аще же отвещав раб речет: возлюбих господина моего, и жену мою и дети моя, не отхожду свободен: да приведет его господин пред судище Божие, и тогда приведет его пред двери на праг, и да провертит ему ухо господин его шилом, и да поработает ему во веки (Исх.21:2–7). Мы представили несколько обширное свидетельство для того, чтобы показать различие рабства и свободы в той и другой жизни. Но не должно быть отяготительным, если мы это (свидетельство) проследим изъяснением, которым подтвердим то самое, что сказали.

11. Ибо Еврей значит переходящий. И раб Евреин покупается тогда, когда каждый, мысленно уже переходящий от сего века, предается в рабство всемогущего Бога. Ибо служить истинному Богу желает тот, кто научился мысленно переходить от века сего. Так Моисей перешел, чтобы видеть видение (Исх.3:3). Так Давид, когда видел нечестивого превозносящегося и высящегося яко кедры ливанская, перешел, и сего не стало (Пс.36:35). Потому что мы думаем о могуществе нечестивых, будто оно есть что-либо великое, если не перейдем мыслью к непрестаемому веку. Но купленному рабу Евреянину заповедуется служить шесть лет, так чтобы на седьмом году выйти емy на свободу даром. Ибо что означается шестеричным числом, если не совершенство деятельной жизни? Что седмеричным выражается, если не (жизнь) созерцательная? Итак шесть лет служит, а на седьмом (году) выходит на свободу тот, кто чрез деятельную жизнь, которую провел в совершенстве, переходит в свободу жизни созерцательной. И надобно заметить, что выходит на свободу туне (даром); потому что те, которые после всего содеянного ими говорят, что они рабы неключимые (Лк.17:10), без сомнения как деятельную жизнь получили даром, так и созерцательную по благодати. В какой одежде взошел, в такой должен и выйти⁵; потому что решительно необходимо, чтобы каждый из нас продолжал то, что начал, и до конца дела не оставлял того внимания, с которым предпринял. Ибо тот хорошо переходит к созерцательной (жизни), кто в деятельной жизни одежду своего внимания не переменил на худшую. И есть некоторые, которые любят упражняться в добрых делах прежде нежели присоединяются к святому обществу для служения Богу. Но есть и другие, которые учатся добрым делам после того, как приступают к служению всемогущему Богу. Итак кто и прежде, нежели приступил к служению Богу, домогался оного, тот есть раб Евреянин, купленный с женою.

12. И большею частью тот, кто таков, может переходить к созерцательной жизни, и не оставлять деятельной. Поэтому и присовокупляется там: аще жена внидет с ним, то и жена отыдет с ним. И жена выходит на свободу с ним тогда, когда перешедший к созерцанию не оставляет и во вне совершения добрых дел, когда может быть полезным для других. Аще же господин даст ему жену, и родит ему сыны или дщери, жена и дшери да будут господину его, сам же един да отыдет. Купленному рабу господин дает жену тогда, когда каждый проповедник соединяет с расположением к добру того, кого приобрел в собственность всемогущему Богу. Ибо и проповедники называются господами, как говорится Пророку Елисею о его проповеднике: разумееши ли, яко взимает Господь днесь господина твоего верху главы твоея? (4Цар.2:3). А жена купленного раба рождает сынов и дщерей, когда добродетель рождает крепкие и нежные плоды. Но жена, данная господином, с детьми остается у того же господина, а сам раб выходит на свободу; потому что доброе дело, или плоды того же доброго дела, вменяются в награду проповеднику. Сам же (раб), продолжая напряжение своего желания, посредством высшей благодати выходит на свободу к созерцанию. Аще же отвещав раб речет: возлюбих господина моего, и жену мою и дети моя, не отхожду свободен (Исх.21:5). Раб любит господина своего, когда тщательно хранит в уме слова проповедника. И любя жену и детей, отказывается от выхода на свободу, когда любя деятельную жизнь и плоды ее, не желает переходить к созерцательной жизни; потому что, рассуждая, что он имеет добрые дела в рабском своем служении, отказывается от перехода к покою свободы. Да приведет его господин его пред судище Божие, и тогда приведет его пред двери на праг, и да провертит ему ухо господин его шилом, и да поработает ему во веки (Там же, ст. 6). Ибо тот, кто решился продолжать деятельную жизнь, приводится господином пред судилище Божие, когда от проповедника своего напитывается изречениями древних отцов, которые для нас на пути были священниками всемогущего Бога. Приводится и пред двери на праг, чтобы нечто явственнее слышал о входе в небесное жилище, и основательно знал день страшного суда, дабы не желать нравится людям чрез добрые дела, которые он творит. И таким образом ухо его провертывается шилом, когда душа его поражается основательным страхом Божиим, чтобы, пронзенная острием слова, посредством всего, содеваемого ею, всегда умела обращать внимание на вход в царствие, и носить ухо как бы приколотое к двери и косяку храмины.

13. Он будет рабом во веки (в продолжение всей настоящей жизни), дабы иметь возможность после веков (настоящей жизни) быть свободным. Ибо раб во веки, кто решился служить людям посредством деятельной жизни, чтобы после настоящего века перейти к истинной свободе. О сей-то свободе чрез Павла говорится: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим.8:21). Ибо истинная свобода будет в нас тогда, когда наше усыновление достигнет славы чад Божиих. Но ныне не только деятельная жизнь в рабстве, но и самое созерцание, чрез которое мы восторгаемся выше самих себя, не имеет еще полной свободы души, но подражает ей, потому что оное внутреннее спокойствие кажется загадочным. Впрочем самое созерцание, в каком бы стеснении оно ни было, несравненно обширнее и выше деятельной жизни, потому что оно переходит к некоторой свободе души, не помышляя о временном, но думая о вечном. Итак, Поелику созерцательная жизнь возлетает к высшему, и превышает деятельную жизнь некоторым, так сказать, достоинством своей безопасности: то прилично говорится: и рука человеча под крилами их.

14. Но если в этом месте принять за человека Искупителя нашего: то рука человеча под крилами их потому, что если бы Бог не соделался человеком, который возвысил умы проповедников к небесному, то те животные, которые выставляются на вид, не летали бы. Не без основания говорится, что рука человеча под крилами их; потому что о том же Спасителе нашем написано: Иже сый сияние славы и образ ипостаси Его, нося же всяческая (Евр.1:3). Следовательно, Его рука носит сердца наши; Его рука приподнимает нас в созерцании. Ибо если бы, как сказано, всемогущее Слово не соделалось человеком ради человеков, то человеческие сердца не возлетали бы к созерцанию славы Слова. Итак души человеческие соделались возвышенными с того пункта, с которого Бог явился смиренным среди людей. Итак пусть говорится о святых животных, пусть говорится: и рука человеча под крилами их. О них еще присовокупляется: и лица их, и крила их четырех держащаяся друг друга.

15. Животные имеют лица и крылья на четыре страны; потому что проповедники во всех частях мира показывают по-человечески то, что они думают о Божестве нашего Искупителя. Потому что, повсюду проповедуя воплощенного Бога, показывают лица в четырех частях мира. И когда возвещают, что Он едино есть со Отцем и Святым Духом, тогда повсюду летают на крыльях созерцания. Их крылья соединены одно с другим потому, что вся их добродетель, и вся их мудрость, которою превышают других людей по летанию своего созерцания, взаимно совокупляется в мире и единодушии. Поэтому написано: яже свыше премудрость, первее убо чиста есть, потом же мирна (Иак.3:17). Поэтому Истина тем же самым Проповедникам говорит: имейте соль в себе, и мир имейте между собою (Мк.9:50). Итак крылья животных соединяются одно с другим потому что добродетель и мудрость святых проповедников имеют взаимное общение в мире любви и согласии. Но крыло одного было бы отделено от другого, если бы каждый отказался иметь мир с другим в том, о чем он мудрствует. Далее следует: лица же их четырех не обращахуся, внегда ходити им: коеждо прямо лица своего хождаху (ст. 9).

16. Пернатые животные, т.е. святые Проповедники, поступая вперед, не возвращаются назад, потому что переходят от земных дел к духовным так, что далее решительно не уклоняются к тому, что оставили. Ибо для них душою идти к лучшему значит как бы ступать вперед по какому-нибудь пути. Напротив о нечестивых говорится, что они сердцем возвращались в Египет (Исх.14:11–12). И сама Истина говорит: никтоже возложь руку свою на рало, и зря вспять, управлен есть в царствии Божии (Лк.9:62) Потому что возложить руку на рало значит вскрыть землю своего сердца для приношения плодов как бы некоторым сошником сокрушения. Но назад после вспахания озирается тот, кто после начала доброго дела возвращается к злу, которое оставил. Поелику этого с избранными Божиими не случается, то правильно теперь чрез Пророка говорится: не обращахуся, внегда ходити им.

17. Почему они не обращаются, Пророк показывает далее, присовокупляя: коеждо прямо лица своего хождаху. Ибо впереди нас вечное, а позади временное; потому что и то, шествуя постепенно, мы находим, и другое отступая оставляем как бы позади себя. Поэтому-то и великое оное пернатое животное, которое возлетало до тайн третьего неба, говорило: едино же, задняя убо забывая, в предняя же простираяся, со усердием гоню к почести вышняго звания (Флп.3:13–14). Простираясь вперед, он забывал задняя; потому что, презирая временное, он домогался только того, что вечно. Итак прямо лица своего ходят святые животные; потому что и на то, что оставили, уже решительно не озираются с пожеланием, и твердо идут к вечному, которого желают, имея оное пред очами своего созерцания.

18. Итак кто уже решился ходить прямо лица своего, тому с великою разборчивостью надобно обдумывать, что иначе озираются назад делом, и иначе помышлением. Ибо есть люди, которые основательно рассуждают, и, сознавая грехи свои, решаются раздать бедным многое из своего имения, чтобы делами милосердия искупить вину свою пред очами Божиими. И уже начинают приводить это в исполнение: по большею частию страх обнищания тревожит дух их, когда они это делают, и они, страшась обнищания, делаются скупыми к бедным, и прекращают то доброе дело, которое начали. Эти-то люди, поступая вперед, возвратились назад, потому что не захотели, идти прямо лица своего. Против них правильно чрез Соломона говорится: поносим ленивый не усрамляется, такожде и заемляй пшеницу в жатву (Притч.20:4)⁶. Ибо кто ныне по причине страха и ужаса умственного небрежет о добрых делах, тот, когда как бы летом воссияет на суде солнце правды, нищенски будет просить жизни, но не получит, потому что ради нее не хотел творить добрых дел. Другой, презрев пожелания плоти, решается все оставить и предаться в рабство всемогущего Бога, и хочет стеснять самого себя уздою воздержания и чистоты; но когда видит, что другие пали даже после чистоты, боится исполнить, то самое, на что решался. А потому назад обращается помышлением тот, кто, смотря вперед, шел уже на высоту шагами ума. О нем чрез Соломона хорошо говорится: блюдый ветра, не сеет, и смотряяй во облацех, не пожнет (Еккл.9:4). Потому что под именем ветра разумеется злой дух, который обуревает душу искушениями, а чрез облако означается грешник, который движется по направлению искушения. Итак, кто обращает внимание на ветер, тот не сеет, и кто рассматривает облака, тот не жнет; потому что, кто страшась искушений от злого духа, и смотря на падения нечестивых, отчаивается в самом себе, тот как ныне, не сеет добрых дел, так и после ничего не получит от праведного воздаяния. Но есть люди, которые хотя и делают добро, которое они знают, и делая это решаются на лучшее, но рассматривая лучшее, на которое решались, переменяют (намерение); и хотя делают добро, которое начали, но от лучшего, на которое решались, отказываются. Эти именно (люди) пред судом человеческим кажутся постоянными в деле, но пред очами всемогущего Бога пали в размышлении. Почему их даже доброе дело большею частью бывает неблагоугодно Богу, потому что, когда нога ума делает шаг к лучшему в размышлении не твердо, тогда самое непостоянство в размышлении обвиняет оное. Но Поелику все совершенные смотрят на самих себя с самою тонкою разборчивостью, дабы никогда не падать в худшее ни делом, ни помышлением, непрестанно взвешивают, насколько преуспели в каждый день, то о них справедливо говорится: не обращахуся, внегда ходити им: коеждо прямо лица своего хождаху.

19. Итак нам между сим можно обсудить то, кто мы, и откуда пришли, и до каких наследований тайн священного изречения возвышаемся. Известно, что мы в древних предках своих были чтителями идолов; но вот по духу благодати мы уже исследываем слова небесные. Откуда это нам? Но Спаситель рода человеческого исполнил то, что предсказал чрез Пророка: и пустыни плененных агнцы поядят (Ис.5:17)⁷. Потому что эти изречения пророческие пустынями были у Иудеев, которые не хотели возделать их исследованием в таинственном смысле. Но для нас они превратились в изобилие, потому что по истории видения эти изречения по милости Божией для нашего ума имеют духовный смысл, и мы уже пришельцы снедаем то, чего не хотели есть граждане закона. Благодарение Единородному, хвала вечной Премудрости, Которая живет и царствует со Отцем в единении Святаго Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа четвертая. В изъяснении стихов десятого, одиннадцатого и двенадцатого предлагаются многие нравственные правила, преимущественно о непрестанном внимании к Богу, и к самим себе.

1. Пернатые животные подробно описываются Святым Духом пророчества для того, чтобы самая подробность описания открывала нам, что ими означаются лица Евангелистов, и чтобы слово Божие не оставляло никакого сомнения для нашего разумения. Ибо вот говорится: и подобие лиц их, лице человечее, и лице львово одесную четырем, и лице тельчее ошуюю четырем, и лице орлее четырем (ст. 10).

Что четыре этих пернатых животных означают четырех святых Евангелистов, об этом свидетельствуют самые начала каждой книги Евангелия. Ибо, Поелику Матфей начинает с рождения человеческого, то справедливо означается человеком; Поелику Марк начинает гласом в пустыни, то справедливо означается львом; Поелику Лука начинает жертвоприношением, то хорошо означается тельцом; но Поелику Иоанн начинает с Божества Слова, то достойно означается орлом. Сей говоря: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин.1:1), когда обращает внимание на самое существо Божества, то по обычаю орла вперяет глаза в солнце. Но Поелику все избранное суть члены Искупителя нашего, а Сам Искупитель наш есть глава всех избранных: то чрез изображениe членов Его ничто не препятствует допустить изображение во всех них Его Самого. Ибо Сам Он, Единородный Сын Божий, соделался истинным человеком; Сам Он в жертвоприношении нашего искупления благоизволил умереть, как телец; Сам Он силою своего могущества вокрес, как лев. Говорят, еще, что лев спит с открытыми глазами; подобно сему Искупитель наш в самой смерти, в которой мог спать по человечеству, бодрствовал по Божеству, пребывая бессмертным. И Сам Он после воскресения своего возносясь на небеса, возлетал в горняя, как орел. Итак все вместе для нас Тот, Кто чрез рождение соделался человеком, чрез смерть тельцом, чрез воскресение львом, а чрез вознесение на небеса орлом. Но Поелику мы уже выше сказали, что этими животными означаются четыре Евангелиста, а чрез них и все вместе избранные (бесед. III): то остается показать, каким образом каждый из избранных изображается оными видениями животных.

2. Ибо всякий избранный и совершенный на пути Божием есть вместе, и человек, и телец, и лев, и орел. Ибо человек есть разумное животное. А телец обыкновенно закалается в жертвоприношении, лев же есть сильный зверь, как написано: скимен львов крепчае зверей, иже не отвращается, ни устрашается скота (Притч.30:30). Орел возлетает на высоту, и открытыми глазами смотрит на лучи солнечные. Итак всякий, кто совершен в разуме, есть человек. А Поелику он умерщвляет самого себя для похоти мира сего, то телец. Поелику же самым своим добровольным умерщвлением он приобретает мужество безопасности от всех несчастий, как написано: праведный яко лев уповая (Притч.28:1), – то он лев. Но Поелику он высоко возлетает к тому, что есть небесного и вечного, то он орел. Итак, Поелику каждый праведник по разуму человек, по жертвоприношению самоумерщвления – телец, по силе безопасности лев, а по созерцанию орел: то справедливо каждый совершенный может быть означаем чрез этих святых животных. Посему то, что мы говорим, приложим к каждому совершенному, как сказанное о четырех животных.

3. Но важный для нас рождается вопрос о тех же самых Евангелистах и святых Проповедниках, почему говорится, что человек и лев находятся с правой стороны их четырех, а телец с левой стороны их четырех? Ибо дивно, почему говорится, что двое тех находятся с правой стороны, а этот один с левой. И еще надобно спросить, почему говорится, что орел находится, ни с правой стороны, ни с левой, по вверху их четырех? Итак мы предложили себе два вопроса, которые надобно решить по откровению Господню. Итак сказано, что человек и лев находятся с правой стороны, а телец с левой. Ибо с правой стороны мы имеем радостное, а с левой печальное. Поэтому мы и называем левым для себя то, что считаем неприятным. Но впереди сказали мы, что человеком означается воплощение, тельцом страдание, а львом воскресение нашего Виновника. Воплощению же Единородного Сына, Которым искуплены, обрадовались все избранные; смертью же Его были опечалены самые первенцы из избранных, святые Апостолы, которые опять обрадованы воскресением Его. Итак, Поелику и рождение, и воскресение Его доставили радость ученикам, которых опечалило страдание Его: то человек и лев представлены с правой стороны, а телец с левой. Ибо сами святые Евангелисты радовались Его вочеловечению, и укрепились воскресением Его, будучи опечалены страданием Его. Итак человек и лев с правой стороны потому, что воплощение Искупителя нашего оживило их, а воскресение укрепило. Но телец с левой стороны потому, что смерть Его низвергла их на некоторое время до неверия. Но место орлу по описанию назначается не сряду подле, но сверху, или потому, что этим означает (Пророк) вознесение Его, или потому, что проповедует Слово Отчее Богом у Отца, (Евангелист) возвысился над прочими Евангелистами силою созерцания; он, хотя вместе с ними говорит о Божестве Его, однако же созерцает оное утонченнее всех. Но если орел с тремя другими называется одним из четырех животных: то удивительно, каким образом он возвысился выше сих четырех, если он не возвысился и над самим собою тем, что видел в начале Слово (Ин.1:1). Итак, Поелику он возвысился даже над самим собою; то был выше не только трех, но и, по присоединении к ним себя, выше четырех. – Далее следует: и лица их, и крила простерты свыше четырем (ст. 11).

4. Лица и крылья описываются простертыми вверх; потому что все внимание и все созерцание святых устремлено выше их, чтобы получить то, чего желает на небе. Ибо, бодрствует ли оно над добрым делом, или над истинным созерцанием, то и другое истинно добро тогда, когда желает благоугодить Тому, от Кого происходит. Кто по-видимому делает добро, и чрез это желает благоугодить не Богу, а людям, тот лицо своего внимания устремляет вниз. И кто в священном изречении созерцает Божественное для того, чтобы чрез разумеваемое им заниматься вопросами, потому что желает не насыщаться сладостью отысканного блаженства, но казаться ученым: тот именно крылья своего разума не простирает вверх; но Поелику бдительность смысла своего устремляет к земному пожеланию, то те крылья, которые он мог простерть вверх, и на которых сам мог подняться, опускает вниз. В этом деле надобно смотреть, чтобы всякое доброе дело, содеваемое нами, по вниманию всегда возвышалось к небесному. Ибо тот, кто за добрые дела желает земной славы, опускает крылья свои и лицо свое вниз. Поэтому-то чрез Пророка говорится о некоторых: жертвы в бездну сеяли (Ос.5:2)⁸. Ибо что другое суть наши молитвенные слезы, если не жертвы нашего возношения, как написано: жертва Богу дух сокрушен (Пс.50:19)? И есть люди, которые изнуряют самих себя рыданиями на молитве для того, чтоб или приобрести земные выгоды, или казаться пред людьми святыми. Что они делают, если не сеют жертвы в бездну? Они жертву молитвы своей опускают вниз тем самым, что искомое ими внизу. Но избранные, которые и добрыми делами желают благоугодить всемогущему Богу, и благодатью созерцания усиливаются уже вкушать вечное блаженство, простирают вверх и лица, и крылья. – Далее следует: коемуждо два (крила) сопряжена друг ко другу, и два покрываху верху телесе их (ст. 11).

5. Сказало было: и лица их, и крила их простерты свыше (вверх), и тотчас присовокуплено то, что мы прочитали, что коемуждо два (крила) сопряжена друг ко другу. Здесь ясно, что крылья и вверх простирались, и соединялись, а два крыла прикрывали тела их. Что же называется перьями животных, если не крылья? В этом деле нам тщательно должно исследовать, что за четыре крыла Святых, из коих два простертые вверху соединяются, а два прикрывают тела их. Ибо если мы внимательно смотрим, то находим четыре добродетели, которыя возвышают всякое пернатое животное от земных дел, именно: в будущем любовь и надежда, а в прошедшем страх и покаяние. Итак крылья, соединенные одно с другим, простираются вверх, потому что любовь и надежда святых возвышают ум их в горняя. Они хорошо еще называются соединенными, потому что избранные без сомнения и любят небесное, которого надеятся, и надеятся того, что любят. Но два крыла прикрывают тела, потому что страх и покаяние скрывают прошедшие грехи их от очей всемогущего Бога. Итак два крыла, как сказано, соединяются вверху, когда любовь и надежда возвышают сердца избранных в горняя, прилепляют к небесному. А два крыла прикрывают тела, когда страх и покаяние скрывают прошедшие грехи их от взора вечного Судии. Ибо тем самым, что они, воспоминая о грехах своих, боятся и плачут, что другое совершают, как не прикрывают тело? Они плотские деяния скрывают от строгого испытания новыми добрыми делами. Потому что написано: блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси (Пс.31:1). Ибо мы прикрываем грехи, когда добрые дела кладем наверх злых дел. Все прикрываемое кладут вниз, а то, чем прикрывают, возлагают наверх. Итак, когда мы отказываемся от злых дел, которые учинили, и решаемся на добродетели, которые должны делать, тогда накидываем как бы некоторое покрывало на то, от чего со стыда краснели.

6. Хотя и в сей еще жизни есть святые мужи, однако же и они имеют, что должны скрывать пред очами Божиими; потому что решительно невозможно, чтоб они никогда не грешили, или делом, или словом, или помышлением. Поэтому-то и блаженный Иов, который пред людьми выставлял свои совершенства, слушая глас Божий, и укоряя самого себя за самые совершенства свои, говорил: руку положу на устех моих (Иов.39:34). Потому что в руке деятельность, а в устах слово. Поэтому положить руку на уста значит, грехи слова прикрыть деятельною добродетелью. Угодно ли, возлюбленнейшие бpaтие, представить во свидетели этого дела Учителя языков, и посмотреть, как святое оное животное опирается на четыре крыла, из коих на двух возлетает к горнему, а двумя крылами прикрывает тело, потому что скрывает прошедшие деяния. Итак посмотрим, коликая любовь возвышает его к небесному: мне еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Познаем, с какою надеждою стремится он к горнему: наше житие на небесех есть, отонудуже и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа (Флп.3:20). Взглянем, не страшится ли он еще и с такими добродетелями: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1Кор.9:27). Дознаем, жалеет ли он о злых делах: аз есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних церковь Божию (1Кор.15:9). Его словами что другое обвиняется, если не жестокость нашего сердца? Потому что он оплакивает то, что сделано им прежде крещения, а мы много зла учинили даже после крещения, и однако ж не хотим оплакивать этого. Итак святые животные имеют четыре крыла; потому что любовью и надеждою возлетают к небесному, а страхом и покаянием оплакивают свои непозволительные дела.

7. Но Поелику сказало: коемуждо два сопряжени друг ко другу; то может быть, это надобно разуметь так, что они соединяют не собственно возвышающие их крылья, но крылья одного соприкосновенны к другому так, что протертые вверх крылья взаимно находятся в соединении. Поэтому рождается вопрос: если два крыла, простертые вверх, означают любовь и надежду, а два, прикрывающие тела, страх и покаяние: то почему два, простертые вверх, называются соединенными, а два прикрывающая тело, не называются? Но на это, по милости Господней, причина та, что два соединенные крыла святых суть любовь и надежда, а два, прикрывающие тела, и не соприкасающаяся взаимно одно к другому, – страх и покаяние. Ибо Давид, страшась и раскаиваясь, сокрушается о плотском падении (2Цар.12:13). Петр горько плакал о случае отречения от Господа (Мф.26:75). Павел оплакивает свою жестокость в прошедшем гонении (1Кор.15:9). Впрочем все желают единого отечества, все спешат прийти к единому Виновнику всяческих. Итак два крыла каждого соединены, а два не соединены; потому что по любви и надежде у них одно, чего они желают, а по страху и покаянию различно, что они оплакивают. Далее следует: и коеждо прямо лицу своему идяше (Иез.1:11).

8. Впереди было сказано: коеждо прямо лица своего хождаху, а теперь говорится: коеждо прямо лицу своему идяше. Итак самая мысль кажется повторенною. Но Поелику прямо (пред) мы говорим в настоящем (т.е. имеет значение настоящего времени), то мы, исследуя до тонкости, можем различать, что иное значит прямо лица ходить, а иное в присутствии. Потому что прямо лица ходить значит желать того, что впереди; а в присутствие ходить значит не быть в отсутствии от самого себя. Ибо всякий праведник, который тщательно наблюдает за своею жизнью, и прилежно рассматривает, насколько он каждодневно возрастает в добре, или, быть может, насколько уклоняется от добра, – этот праведник, Поелику поставляет себя пред собою, ходит пред собою, потому что он бдительно смотрит, восстает ли он, или падает. Но кто пренебрегает стражею над своею жизнью, или не хочет, или не умеет обсуживать то, что он делает, что говорит, что мыслит, тот не ходит пред собою, потому что не знает, каков он в своих правах, или в делах. И не присущ самому себе тот, кто не заботится ежедневно обследовать и познавать самого себя. Но тот истинно поставляет себя пред собою, и присущ самому себе, кто в своих делах рассматривает себя, как другого.

9. Ибо много грехов, в которые мы впадаем, но они не кажутся нам важными, потому что мы, любя себя пристрастно, с закрытыми своими глазами обольщаемся своим обманом. От этого-то происходит, что мы легко судим о своих важных грехах, и строго о маловажных грехах ближних. Потому что написано: будут человецы самолюбцы (2Тим.3:2). И мы знаем, что пристрастие крепко закрывает глаз сердца. От этого происходит, что делаемое нами мы не почитаем за важное, а делаемое ближним большею частью нам кажется чрезвычайно отвратительным. Но почему то, что в нас казалось маловажным, в ближнем кажется важным, если не потому что мы ни на себя не смотрим, как на ближнего, ни на ближнего, как на себя? Ибо, если бы мы смотрели на себя, как на ближнего, то верно видели бы свои укоризненные дела. И наоборот, если бы мы смотрели на ближнего, как на себя, то никогда не казалось бы его действие несносным для нас, которые, быть может, часто делали то же, и смотря на то, думали, что мы ничего несносного не сделали для ближнего. Это худо разделенное суждение нашего ума Моисей старался исправить заповедью закона, когда сказал, что мера должна быть праведна, и весы праведны (Лев.19:36). Поэтому Соломон говорит: вес велик и мал, и мера сугуба, нечиста пред Господем обоя (Притч.20:10). Мы знаем, что в двояком весе торговцев, один больший, другой меньший. Ибо один вес имеют они, которым взвешивают для себя, а другой, которым взвешивают для ближнего. Для продажи у них готовы весы легкие, а для покупки тяжелые. Итак всякий человек, который иначе судит о поступках ближнего, а иначе о своих делах, имеет вес велик и мал. Но нечиста пред Господем обоя; потому что, если бы он (всякой человек) любил ближнего, как самого себя, то любил бы его за добрые дела, как самого себя. И если бы на себя смотрел так же, как смотрит на ближнего, то осуждал бы себя за злые дела так же, как осуждает ближнего. Итак мы должны внимательно смотреть на самих себя как на других, и поставлять самих себя, как сказано, пред собою, чтобы непрестанно подражая пернатым животным, знали то, что мы делаем, всегда ходили пред лицом нашим. Но развращенные (люди), как несколько выше было сказано, не ходят пред лицом своим; потому что никогда не рассуждают о том, что делают, стремятся к погибели, забавляются делами нечестивыми. О них написано, что они веселятся о злых, и радуются о развращении злем (Притч.2:14), Но часто праведник, который их видит, плачет о них, но сами они, подобно сумасшедшим, плачут и смеются.

10. Другие много дают нуждающимся из собственного имущества, но когда отыщут случай, притесняют бедных, и тех, которых могут, разоряют хищениями. Они представляют пред взор свой добрые дела, которые совершают, и не представляют самых гнусных дел, которые себе дозволяют. Они именно не ходят пред лицом своим; потому что, если бы они были присущи самим себе; то ясно видели бы все, что они делают, знали бы, как они теряют добрые дела в злых делах, как написано: собираяй мзды, собра во влагалище дираво (Агг.1:6); потому что из дырявого влагалища выпадает с одной стороны то, что с другой кладется в него, так как безрассудные умы не видят того, как теряется от худого дела та награда, которая заслуживается добрым делом. Другой сохраняет целомудрие телесное, бодренно смотрит за самим собою, чтобы не допустить чего-либо совне укоризненного, доволен тем, что у него есть, не похищает чужого; но может быть, таит в сердце ненависть против ближнего. И когда написано: всяк ненавидяй брата своего, человекоубийца есть (1Ин.3:15), тогда он рассуждает, как он чист совне, в деле, а не думает о том, как он жесток в сердце. Не отсутствующий ли от самого себя тот, кто ходит во тьме сердца своего, и не сознает этого? Иной и чужого не похищает, и тело хранит в чистоте, и чистосердечно любит ближнего, и сознавая прежде грехи, молитвенными слезами очищает себя; но по окончании молитвы ищет веселости, которая обрадовала бы его в мире сем, и нерадивую душу допускает до временных радостей не заботясь о том, чтобы неумеренная радость не превысила в нем меру слез; и бывает то, что он чрезмерным смехом теряет то благо, которое приобрел плачем. Итак он не ходит пред лицом своим, потому что не хочет видеть вреда, который претерпевает. Ибо написано: сердце мудрых в дому плача, а сердце безумных в дому веселия (Еккл.7:5). Итак во всех наших делах мы прилежно должны осматривать самих себя со внутренней и внешней стороны дабы, последуя пернатым животным, быть присущими при самих себе, и всегда ходить пред лицом своим, имея помощником единого со Отцем Господа нашего Иисуса Христа, Который с Ним живет и царствует в единении Святаго Духа, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа пятая. В изъяснении трех стихов, – от двенадцатого до пятнадцатого, – ученым образом рассуждается о Святом Духе, и Его побуждении в Святых, движении и обитании.

1. О как дивна глубина глаголов Божиих! Стоит того, чтобы внимать им, стоит того, чтобы при руководстве благодати проникать во внутренность ее. Исследуя ее разумением несколько раз, что другое мы делаем, как не входим в тень рощей, чтобы в их прохладе укрыться от жаров века сего? Там чрез чтение мы срываем самые зеленые травы мыслей; а чрез обсуждение их пережевываем. В той беседе, которая третьего дня произнесена к вам, возлюбленнейшие братия, сказано, каким образом показанные животные означают, или Искупителя нашего, или четырех Евангелистов Его, и всех совершенных. Этих-то именно животных еще точнее выражается добродетель, чтобы мы, даже слабые и презренные, насколько по милости Божией можем, стремились к подражанию им. Ибо вот говорится: идеже Аще бяше дух шествуяй, идяху (ст. 12)⁹.

2. В избранных и нечестивых различны устремления. Именно, в избранных устремление духа, в нечестивых устремление плоти. Потому что устремление плоти побуждает душу к ненависти, возвышению, нечистоте, хищничеству, к внешней славе, к жестокости, вероломству, отчаянию, гневу, распрям, к удовольствиям. Но устремление духа увлекает душу к любви, человеколюбию, воздержанию, щедродательству, внутреннему возвышению, к делам благочестия, к верe вечному, к надежде будущей радости, к терпению, миру, к обсуждению смертной жизни, к слезам. Поэтому нам всегда с особенным вниманием необходимо рассуждать, какое устремление увлекает нас; увлекается ли наше помышление устремлением плоти, или устремлением Духа. Ибо любить земное, временное предпочитать вечному, внешние блага иметь не для необходимого употребления, но желать их для удовольствия, желать мщения врагу, радоваться падению совместника, значит увлекаться устремлением плоти. А напротив, любить небесное, презирать земное, желать преходящих благ, не для удовольствия, но для удовлетворения необходимости, жалеть о смерти врага, значит увлекаться устремлением духа. Но Поелику все совершенные всегда исполняют эти добродетели; то теперь о святых животных правильно говорится: куда было устремление духа, туда и шли.

3. Но нам надобно знать, что часто плотское устремление прикрывается одеждою духовною, и то, что делает по плоти, самое помышление наше представляет совершающимся по духу. Ибо часто кто-либо, побежденный внушениями сердитости, воспламеняется против нечествующих ревностью мщения правосудия более, нежели сколько необходимо, и преступая в отмщении предел правосудия действует жестоко, думая, будто он действует правосудно. Итак устремление плоти прикрыто бывает видом устремления духовного, когда то, что признается делом правосудным, не удерживается умеренностью рассуждения. А что другой, желая быть чрезмерно кротким, оставляет без внимания пороки подчиненных, и отказывается ревностно исправлять их, умножая неисправлением число их до чрезмерности; и потому его кротость вредна, как для него самого, так и для подчиненных; он, почитая цепенение сердца своего за терпение, устремлением плоти удаляется от устремления духа. Итак первая мысль должна располагать нас к тщательному осмотрению нашего сердца, дабы к чему-либо, совершаемому нами, не увлечься явным устремлением плоти, дабы душа, обольщенная нечестивыми наслаждениями, знала зло, и не делала его. А вторая забота должна соделывать нас бдительными, чтобы устремлениe плоти тайно не представляло себя под видом устремления духа, и совершаемых нами преступлений не облекало видом добродетелей.

4. Но надобно знать, что преступления, прикрытые видом добродетелей, важнее других; потому что эти последние, ясно сознаваемые, располагают сердце к сокрушению и побуждают к покаянию, а те не только не располагают к покаянию, но и надмевают сердце, будучи признаваемы за добродетели. Но то, что выше было сказано о святых животных, для большего подтверждения, опять повторяется: идяху, и не обращахуся.

5. Ибо все избранные так стремятся к добру, что к соделанию зла уже не возвращаются: ибо претерпевый до конца, той спасен будет (Мф.10:22). И как чрез Соломона говорится: путиe праведных подобне свету светятся: предходят и просвещают, дóндеже исправится день (Притч.4:18). Ибо в душах их доброе расположение и разумение внутреннего света составляют уже часть дня; но Поелику они подвизаются в добродетели до конца жизни, то к полному дню приходят тогда, когда, достигши царства небесного, уже не будут иметь ни малейшего недостатка в том свете, которого домогаются. Далее следует: и посреди животных видение, яко углия огня горящаго, яко видение свещ (ст. 13).

6. Вид животных уподобляется углям горящего огня и свечам¹⁰. Ибо кто прикасается к углю, тот загорается; потому что кто имеет частое общение с святым мужем, тот от частого свидания с ним, от собеседования с ним, от примера деятельности начинает воспламеняться к любви истины, к удалению от мрака грехов своих, к сильному желанию света, и к пламенной истинной любви, тогда как прежде сего столько был мертв по нечестию, сколько был холоден. Но свечи распространяют свет свой далее, и стоя на одном месте, проливают свет на другое. Ибо кто силен духом пророчества, словом учения, благодатью чудес, того мнение далеко и обширно светит, как свеча; и слушающие его благие наставления, восставая чрез них к любви небесного, тем самым, что в себе отражают добрые дела, как бы освещаются светом от свечи. Итак, Поелику святые мужи воспламеняют некоторых, находящихся вблизи их, к любви небесного отечества как бы чрез соприкосновение; то они угли. Но Поелику некоторым, вдали находящимся, светят, указуя им путь, чтоб они не падали во тьму греха: то они свечи. Различие между углями и свечами состоит в том, что угли хотя и горят, но не прогоняют тьмы в том месте, на котором лежат; а свечи, издавая пламенный свет, прогоняют облежащую вокруг них тьму.

7. Здесь надобно заметить, что есть много святых, столь простых и сокровенных, и скрывающихся в безмолвии в местах уединенных, что жизнь их едва может быть известна другим. Итак что ж они, если нe угли? Они хотя по горячности духа имеют жар, но не имеют пламени для примера. Они не разгоняют греховной тьмы в сердцах других, потому что решительно не хотят, чтоб их жизнь была известна. Для самих себя они разжены, но другим не светят своим примером. Но те, которые и примеры добродетелей являют, и показывают свет доброй деятельности идущим своею жизнью и учением, по справедливости называются свечами; потому что и горячностью желания, и пламенем слова, разгоняют тьму заблуждения в сердцах грешников. Итак кто в сокровенности живет хорошо, но не содействует преуспеянию других, тот уголь. А кто, будучи поставлен для показания другим примера святости, показывает свет праведности другим от себя самого, тот свеча, потому что и сам в себе горяч, и другим светит. Далее следует: видение свещ сообращающихся посреде животных, и свет огня, и от огня исхождаше яко молния (ст. 13).

8. Среди животных виден распространяющейся огнь; потому что, если бы те пернатые животные не принимали жара от огня истины, то они не горели бы наподобие углей и свеч. Ибо именем огня обыкновенно означается Дух Святый. О Нем в Евангелии Господь говорит: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, Аще уже возгореся? (Лк.12:49). Ибо, когда плотская душа принимает Святаго Духа, тогда, будучи воспламенена духовною любовью, плачет о зле, которое соделала. И окружность горит, когда сердце грешника, будучи обвиняемо его совестию, загорается и пламенеет от скорби покаяния. Поэтому еще написано: Бог твой огнь потребляяй есть (Втор.4:24). Поелику Создатель наш ту душу, которую наполняет, очищает от ржавчины грехов, то и называется и огнем, и потребляющим. Итак Святый Дух называется светом огня среди животных, и от огня исходящими яко молния; потому что, наполняя всю Церковь, Он бросает из себя пламя любви в сердца избранных, чтобы, подобно молнии, поразить их страхом и коснеющие сердца воспламенить к любви Его.

9. Но Поелику Дух Святый есть Бог, совечный прежде веков Отцу и Сыну; то надобно исследовать, почему Он называется разбегающимся (discurrens)? Ибо всякий разбегающийся приходит на место, на котором его не было, и оставляет то, на котором был. Итак каким образом назовем мы Духа разбегающимся, когда все в нем, и нет места, где бы Его не было? Как написано: Дух Господень исполни вселенную (Прем.1:7). И еще, когда описывается похвала Премудрости, присовокупляется: есть бо в той Дух разума свят, единородный, многочастный, тонкий, благодвижный (Прем.7:22). И несколько после: человеколюбив (ст. 23).

10. От этих слов опять рождается для нас важный вопрос: почему тот Дух, Который наполняет все, называется еще движимым и постоянным? Но если мы обратимся к быту человеческому, то скоро откроем смысл говорящего. Потому что человек, который повсюду ходит в той стране, в которой находится, без сомнения повсюду находит встречи, и вдруг является там, где о нем и не думают. Итак всемогущий Дух, для обозначения везде присутствия называется и движимым, и вместе недвижимым. Недвижимым потому, что по естеству все содержит, движимым потому, что повсюду является даже не ведающим Его. Итак, содержа все, Он называется недвижимым, а являя себя присутствующим при всех, называется движимым. Итак блеск огня, и от огня исходящая молния разбегается между пернатыми животными; потому что Дух Святый присущ всем вообще и каждому порознь, и воспламеняет тех, которых касается, и освещает тех, которых воспламеняет, чтоб они после прежнего холода будучи зажжены горели, и огнем любви, который получили, показывали пламя примеров. Потому что молния, исходящая от этого огня, потрясает закосневающие души, и потрясением возбуждает их и воспламеняет, чтобы после любви они горели и светили. Поэтому в другом месте написано: престол Его пламень огненный, колеса Его огнь палящь (Дан.7:9). Ибо тем, которые охраняют души, и приняли тяжелые обязанности быть пастырями стада, не дозволяется переменять места. Но Поелику они, пребывая в одном месте, носят на себе присутствующее Божество и пламенеют, то престол Божий называется пламенем огненным. А те, которые по любви к Господу расходятся на проповедь, суть колеса этого палящего огня, потому что, по желанию Его расходясь по различным местам, они как сами горят, так и других воспламеняют.

11. Впрочем различие и движимость Духа можно разуметь и иначе. Потому что Он в сердцах Святых по некоторым добродетелям всегда пребывает, а по некоторым отходя приходит, и приходя отходит. Ибо в вере, надежде и любви, и в других благах, без которых нельзя достигнуть небесного отечества, например, в смирении, чистоте, правде и милосердии, Он не оставляет сердец совершенных. Но в даре пророчества, плодовитости учения, творении чудес Он иногда присутствует в своих избранных, а иногда отступает от них. Присутствует для того, чтобы возвысить их, а отступает для того, чтобы смирить. Присутствует, чтобы прославить их проявленною силою; отступает, чтоб они, по отнятии этой силы Его, познали самих себя. Присутствует для показания, что они чрез Него; отступает, для явления того, кем или каковыми они остаются без Него. Итак в тех добродетелях, без которых нельзя достигнуть жизни, Святый Дух постоянно пребывает в сердцах своих избранных; почему правильно называется неподвижным. А в тех, которыми показывается сила святости, иногда милосердо присутствует, а иногда милосердо отступает; почему правильно называется движимым. Итак Дух называется разбегающимся и движимым потому, что не постоянно пребывает в знамениях и чудесах по желанию каждого. Но хорошо Он представляется разбегающимся между святыми животными. Потому что бегание туда и сюда принадлежит скорости. Но между совершенными разбегается Дух потому что хотя от сердца их отступает на некоторое время, однако же скоро возвращается. – Далее следует: и животные течаху, и обращахуся, яко видение везеково (блистания) (ст. 14)¹¹.

12. Когда впереди сказано: идяху, и не обращахуся; то как же теперь говорится: животныя течаху, и обращахуся? Это кажется чрезвычайным противоречием: идяху, и не обращахуся, и течаху, и обращахуся. Но как это надобно разуметь, мы скоро узнаем, если тщательно различаем две жизни, именно, деятельную и созерцательную. Ибо держась первой, мы можем быть постоянными, но в другой никак не можем держать напряженной души. Ибо, оставляя свое нерадение и возбуждая самих себя к ревности доброй деятельности, куда мы идем, если не к деятельной жизни? – От этой жизни мы после никак не должны возвращаться назад; потому что тот, кто, после оной возвращается к цепенению нерадения, к делам нечестия, которые оставил, без сомнения не умеет быть небесным животным. Но когда мы от деятельной жизни возвышаемся к созерцательной, то, Поелику ум не может долго стоят в созерцании, но все, что он видит в вечности чрез зеркало и загадочно, видит это украдкою и мимоходом, сам дух, отраженный своею слабостью и беспредельностью толикой высоты, возвращается в самого себя. И по необходимости возвращается к жизни деятельной, чтобы не отказаться от возможных добрых дел, когда ум не имеет силы возвышаться к созерцанию небесного. И таким образом бывает, что сей, получив помощь от самых своих добрых дел, опять чрез созерцание воспаряет к горнему, и приемлет питание любви от пищи созерцательной истины. Но Поелику самая слабость повреждения не может долго держатся в этом состоянии, то он опять возвращаясь к добрым делам, услаждается памятью о сладости Божией и внешними делами благочестия, а внутренне питается святыми желаниями. Поэтому-то о совершенных мужах, возвращающихся в себя после созерцания, говорится: память множества благости твоей отрыгнут (Пс.144:7). Потому что они, предвкушая сладость внутренней приятности чрез соприкосновение к ней, где только могут, стараются всегда возобновлять памятование о ней, и отрыгать в собеседовании. Поэтому и Псалмопевец справедливо увещевает нас, говоря: свет возсия праведнику, и правым сердцем веселие. Веселитеся, праведнии, о Господе, и исповедайте память святыни Его (Пс.96:11–12). Он же еще говорит: коль многое множество благости Твоея, Господи! (Пс.30:20). Этой именно благости, сколь она велика, никак нельзя было бы дознать, если бы он (Псалмопевец) по временам не вкушал ее созерцанием. Поэтому он еще говорит: аз рех во исступлении моем: отвержен есмь от лица очию Твоею (Пс.30:23). Ибо, если б он, возвышенный в восторге души, не знал сладости вечной жизни; то, ниспустившись опять в этот мир, не стал бы разбирать, как далеко лежал он отверженным.

Итак означенные животные идут, и не обращаются, и – идут, и обращаются; потому что святые мужи от деятельной жизни, на которую решились, не обращаются к нечестию, а от созерцательной, которой по тяжести выносить не могут, возвращаются к деятельной. Ибо, как сказано, они, будучи побеждаемы самою тяжестью своей слабости, отраженные возвращаются в самих себя, чтоб идя научались, чего желать должны, а возвращаясь знали, где они лежат. Идя должны разумевать, где их нет еще, а возвращаясь должны понимать, что они.

13. Но как эти святые животные возвращаются, показывается далее, когда присовокупляется: на подобие блистающей молнии. Благоговейные животные хорошо сравниваются с блистающею молнией; потому что святые мужи, когда возвышаются к созерцанию горняго, когда палатки своего духа прицепляют любовию к небесному отечеству, но будучи отягчены тяжестью человеческого общения возвращаются в самих себя, тогда они пересказывают братии о небесных благах, которые по крайней мере чрез стекло могли видеть, и располагают души их к любви внутренней славы, которой ни видеть не могут, какова она есть, ни пересказать то, что они видели. Но говоря, они своими словами и поражают сердца слушающих, и воспламеняют их. Следовательно, как блистающая молния возвращаются те, которые, говоря о небесном и сияя пренебесным светом, воспламеняют сердца слушателей к любви небесного отечества. Итак подобно блистающей молнии, они говоря поражают, разбрасывают огнь небесного желания.

14. И другим еще образом святые животные идут и возвращаются. Ибо идут, когда посылаются на проповедь для внушения благодати небесного дара, и для привлечения к вере, творят дивные дела пред неверующими; но возвращаются, потому что, приписывая это силе всемогущего Бога, не приписывают самим себе того, что совершили. Ибо, когда они совершают чудеса, тогда бывают молнией, потому что потрясают сердца зрителей, устрашают, освещают и воспламеняют. Поэтому написано: во свете стрелы твоя пойдут, в блистании молний оружий твоих (Авв.3:11). Стрелы Господни суть слова святых, которые поражают сердца грешников. Но эти стрелы имеют оружия. Ибо вы, братие, знаете, что ратные мужи стрелы бросают, а оружием защищаются. Итак, когда они (святые мужи) к словам присовокупляют чудеса, тогда как бы оружием защищаются, чтобы самим не быть пораженными: во свете стрелы твоя пойдут, потому что слова Божии делаются явными. Но Поелику учение святых учителей должно сопровождаться чудесами, то справедливо присовокупляется: в блистании молний оружий твоих; потому что, когда присовокупишь к ним (словам) оружие чудес, тогда умы преследователей осияваются так, что они не решаются преследовать их (Проповедников). Итак те животные идут и возвращаются, наподобие блистающей молнии; потому что после того, как святые совершают чудеса среди людей, после того, как распространяемым светом просвещают сердца слушающих, они возвращаются к прославлению своего Виновника, чтобы воздать хвалу Тому, чрез Кого они могли совершить такие дела.

15. Так Петр, когда исцелением человека, хромого от утробы матерней, совершил чудо, которому все знающие весьма удивлялись, сказал: что чудитеся о сем? или на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом его ходити? Бог Авраамов и Исааков и Иаковль, Бог отец наших, прослави отрока своего Ииcyса (Деян.3:12–13). И несколько после: о вере имене Его сего, егоже видите и знаете, утверди имя Его (ст. 16). Потому что совершением чуда, он светом его поразил взоры видевших, но сохраняя смирение, и воздавая хвалу Виновнику, он как бы возвращается туда, откуда пришел, потому что свет молнии показывает, откуда она произошла. Итак святые животные, когда идут на совершение чудес и когда возвращаются в себя самих для отдачи славы своему Виновнику, суть молния; потому что, как явлением чудес, так и представлением примеров смирения, поражают души видящих и воспламеняют.

16. Во всем, что они делают, всегда возвращаются к прославлению Творца для того, чтобы навсегда устоять в той силе, которую получают. Ибо, если бы они приписали что-либо самим себе, то не могли бы устоять в том, что получили. Поэтому хорошо еще чрез Соломона говорится: на место, аможе потоцы идут, тамо тии возвращаются ити (Еккл.1:7). Ибо как по добродетелям, так и по учению, что суть святые мужи, как не потоки, которые увлаживают сухую землю сердца плотских людей? Но они скоро пересохли бы, если бы, как по делам, которые совершают, или по учению, не возвращались тщательным и непрестаемым вниманием сердца к тому месту, из которого вытекают. Ибо, если они не возвращаются внутрь к сердцу, и не привязывают себя узами желаний к любви Создателя, то и рука их бывает слаба для того, что совершала, и язык делается сухим для того, что говорил. Но они всегда любовию возвращаются внутрь себя, и то, что основывают публично делами и словами, втайне черпают из источника любви. Ибо они любовью научаются тому, что произносят в учении. Итак потоки возвращаются к тому месту, из которого вытекают, дабы опять продолжать течение, потому что они всегда почерпают воду премудрости оттуда, откуда течет она, дабы от безвозвратного течения не изсохнут. Итак чрез все, что мы делаем, со тщанием будем возвращаться к источнику истинного света. Воздадим Создателю нашему благодарение за те блага, которые получаем, и в простоте сердца скажем с пророком Иcaиeю: вся воздал еси нам (Ис.26:12). Ибо наши добрые дела суть дела Того, для любви Коего не достаточно возбудить нас, если Он и Сам не снизойдет к нам. Ибо, если бы совечный Отцу Бог прежде веков не соделался человеком во времени, то когда человек временный стал бы мудрствовать о вечном? Итак снисхождение истины соделалось возвышением нашего смирения. Дадим славу, дадим хвалу Тому, Кто живет со Отцем в единении Святаго Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа шестая. Изъясняются стихи 15, 16, 17 до половины 18-го, с направлением смысла речи пророческой к похвале Св. Писания, а преимущественно Евангелия.

1. Темна вода во облацех воздушных (Пс.17:12), потому что темно знание в Пророках. Но по свидетельству Соломона мы знаем, что слава Царей скрывать слово, а слава Божия находит речь, потому что и честь людей скрывать их тайны, а слава Божия состоит в открытии таинств слова Его (Прит.25:2)¹². И сама Истина лично говорит ученикам: еже глаголю вам во тме, рцыте во свете (Мф.19:27), т. е. ясно излагайте то, что слышите в темнотах иносказаний. Но самая темнота глаголов Божиих очень полезна, потому что упражняет смысл, для расширения его усталостью, и для того, чтобы ревностный получал то, чего не мог получить ленивый. Она (темнота) имеет и еще нечто большее, потому что разумение Священного Писания, которое было бы малоценно от того, если бы во всем было просто, в некоторых темных местах тем большую доставляет приятность по отыскании, чем большим трудом утомляет при отыскании.

Ибо вот теперь голосом святого Иезекииля говорится: и видех, и се, коло едино на земли (ст. 15)¹³.

2. Но что значит колесо, если не Св. Писание, которое всякою частью обращается к умам слушающих, и не задерживается на пути своего проповедания никаким углом заблуждения? Но обращается всякою частью, потому что среди приятностей н неприятностей поступает вперед правильно и тихо. Потому что круг заповедей его иногда поднимается вверху, иногда опускается вниз; что для совершенных говорится духовно, то для слабых сообразуется с буквою; и то самое, что младенцы разумеют по букве, ученые мужи чрез духовное разумение возводят вверх. Ибо кто из младенцев видит что-либо, кроме истории священного чтения, в том событии с Исавом и Иаковом, что один посылается на ловлю для получения благословения, а другой чрез подлог матери получает благословение отца (Быт.27:3–28)? В этой именно истории, когда разумением несколько тонее обсуживают ее, видят, что Иаков не обманом похитил благословение первородного, но получил должное себе, так как по уступке брата купил оное за данную чечевицу.

3. Но если кто, разумея выше, хочет рассмотреть дела того и другого чрез тайны аллегории, тот тотчас от истории возвышается в таинственность. Ибо что значит, что Исаак желает кушать от ловли старшего своего сына, если не то, что всемогущей Бог желал питаться добрыми делами Иудейского народа? Но когда тот замедлил, Реввека подставила младшего; потому что, когда Иудейский народ искал добрых дел вне, тогда матерь благодать научила языческий народ, чтоб он представил всемогущему отцу пищу доброго делания, и получил благословение старшего брата. Он эту самую пищу представил из домашних животных; потому что языческий народ, не желая благоугождать Богу внешними жертвоприношениями, словами Пророка говорит: во мне Боже молитвы, яже воздам хвалы Твоея (Пс.55:13). Что значит, что тот же Иаков прикрыл руки, и плеча и шею козлиными кожами, если не то, что козел обыкновенно приносим был в жертву за грех? И языческий народ, хотя и заклал в себе грехи плоти, однако же не краснея признавался, что он покрыт плотскими грехами. Что значит, что он надевает одежды старшего брата, если не то, что он в доброй деятельности оделся в заповеди Св. Писания, которые были даны старшему народу? И меньший дома пользуется тем, что старший, выходя вон, оставил внутри; потому что языческий народ содержит в сердце те заповеди, которых Иудейский народ не мог содержать, когда обратил внимание на одну только букву в них. И что значит, что Исаак не знает того сына, которого благословляет, если не то, что о языческом народе Господь сказал чрез Псалмопевца: людие, ихже не ведех, работаша ми; в слух уха послушаша мя (Пс.17:44–45)? Что значит, что он предстоящего не видит, и однако же видит то, что случится с ним в будущем, если не то, что всемогущий Бог, когда чрез Пророков своих предсказывал язычеству желаемую благодать, в то время не видел его по благодати, потому что оставил его в заблуждении, и несмотря на то, предвидел благодатью благословения, что он некогда соберет его к себе? Поэтому тому же Иакову, представляющему образ языческого народа, в благословении говорится: се, воня сына моего, яко воня нивы исполнены, юже благослови Господь (Быт.27:27). Ибо как Истина в Евангелии говорит: село есть мир (Мф.13:38), и как языческий народ, обращенный к вере, чрез избранных своих благоухает добродетелями в сем мире; то воня сына есть воня нивы исполнены.

4. Ибо иначе пахнет виноградный цвет, потому что велика сила и важно учение Проповедников, которое напаяет души слушающих; иначе цвет оливкового дерева, потому что приятно дело милосердия, которое, подобно оливе, подкрепляет и делает светлым; иначе розовый цвет, потому что дивно благоухание, которое краснеет и исходит от крови мучеников; иначе цвет лилии, потому что красна жизнь плоти без нарушения девства; иначе цвет фиалки, потому что велика добродетель смиренных, которые, занимая места последние, не возвышаются по смирению от земли наверх, и в сердце хранят порфиру царства небесного; иначе пахнет колос, когда созревает, потому что совершение добрых дел приготовляется к насыщению тех, которые алчут правды. Итак, Поелику языческий народ в избранных своих рассеян повсюду в мире, и теми добродетелями, которые совершает, издает запах доброго мнения для всех, которые понимают: то справедливо говорится: се воня сына моего, яко воня нивы исполнены. Но Поелику эти добродетели он имеет не сам от себя, то присовокупляется: юже благослови Господь.

5. А Поелику тот жe народ избранных чрез некоторых возвышается даже к созерцанию, а чрез некоторых тучнеет делами только деятельной жизни; то справедливо там присовокупляется: да даст тебе Бог от росы небесныя, и от тука земли (Быт.27:28). Ибо роса падает сверху и тонко. И мы от росы небесной получаем столько, сколько чрез влияние внутреннего созерцания тонко видим что-либо из пренебесного. Поелику же добрые дела мы совершаем даже чрез тело, то обогащаемся от тука земли.

6. Но что значит, что Исав медленно возвращается к отцу, если не то, что Иудейский народ поздно возвращается к благоугождению Богу? Ему и это говорится в благословении: будет же (время), eгдa низложиши и отрешиши ярем от выи твоея (Быт.27:40). Потому что Иудейский народ освободится от рабства греховного на кончине (мира), как написано: дондеже исполнение языков внидет. И тако весь Израиль спасется (Рим.11:25–26).

7. Кого из детей не займет самая Евангельская история о совершении чуда, когда Господь повелевает наполнить пустые сосуды водою, и эту самую воду тотчас претворяет в вино (Ин.11:7)? Но когда об этом слышат люди более наблюдательные, тогда они и священную историю чтут верою, и отыскивают то, что она внушает внутренним смыслом. Ибо кто мог претворить воду в вино, тот мог и непосредственно наполнить пустые сосуды вином. Но Он повелевает наполнить сосуды водою; потому что сердца наши должны быть прежде наполнены историей священного чтения. И воду Он претворяет для нас в вино, когда самая история применяется для нас в духовное разумение чрез таинственность иносказания. Итак колесо как бы по земле катится; потому что простою речью приноровляется к детям, а возрастным внушая духовное (разумение), как бы круг поднимает их вверх; и поднимается вверх, оттуда, где за несколько прежде казалось касающимся земли.

8. Но Поелику оно (Писание) повсюду назидает, то как бы колесо катится кругом. Почему и в законе написано: да сотвориши светильник от злата чиста, изваян да сотвориши светильник: стебль его, и ветви, и чаши, и крузи, и крины от него да будут (Исх.25:31, 36:17). Кто означается светильником, если не Искупитель рода человеческого? Он в естестве человеческом сиял светом Божества для того, чтобы быть светильником мира, поколику во свете Его каждый грешник должен был видеть, в какой тьме он лежал. За то, что Он принял естество наше, кроме греха, заповедуется сделать светильник для скинии из чистого золота. Но ковким от биения он делается потому, что и Искупитель наш, который со времени зачатия и рождества был совершенный Бог и совершенный человек, понес болезни страданий, и таким образом достиг славы воскресения. Итак ковкий светильник сделан был из самого чистого золота; потому что хотя Он и не имел греха, однако же тело свое довел до бессмертия чрез поругания в страдании. Ибо Он по добродетелям души решительно не имел того, за что мог бы восходить к совершенству чрез страдания. Но в членах своих, т.е. в нас, Он ежедневно восходит к совершенству; потому что, когда нас бьют и оскорбляют, тогда Сам Он преуспевает. О теле Его написано: из неяже (главы) все тело составы и союзы подаемо и снемлемо, растит возращение Божие (Кол.2:19). Потому что тело Его все мы. Но тело связуется составами и связями; потому что, когда грудь соединена с головою, мышцы с грудью, с мышцами руки, с руками пальцы, и прочие члены соединены с другими членами; тогда все тело совершенно. А святые Апостолы, потому что были близки к Искупителю нашему, соедины с Ним, как бы грудь с головою. Мученики, последовавшие им, были соединены с ними, как бы мышцы с грудью. К этим, когда присоединились добрыми делами Пастыри и Учители, то приросли к ним, как бы руки к мышцам. Но все это тело нашего Искупителя ежедневно получает помощь с неба чрез составы и связи; потому что, когда избранные души приводятся к Нему туда, то присовокупляются к Его членам. Об этом хорошо говорится: подаемо и снемлемо, растет возращение Божие; потому что всемогущий Бог, Искупитель наш, Который не имеет в Себе ничего, что можно было бы усовершать, доселе еще ежедневно имеет приращение чрез своих членов. Поэтому еще написано: дондеже достигнем вси в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:13). Но под стеблем того же самого светильника должно разуметь самую Церковь, которая есть тело Его, потому что среди всех превратностей свободна. Ветви же, исходящие от стебля, суть проповедники, которые произвели в мире приятный звук, т.е. пропели песнь новую. Но чаши обыкновенно наливаются вином. Итак что суть умы слушателей, если не чаши, которые от святых Проповедников наполняются вином ведения? Но что другое означает круг, если не быстрое круговращение проповеди? Ибо круг распространяем во все стороны. И проповедь, которая ни неприятностью не может быть удержана, ни от счастья гордиться, есть круг; потому что, и среди несчастий мужественна, и среди счастья смиренна, не имея угла ни страха, ни гордости. Итак она в течении своем не может зацепляться, потому что катится по всему с быстрою круговращательностью. Но чтоб исследовать то, что представили мы для примера, после ветвей, чаш и кругов (сфер), хорошо описываются на светильнике крины (лилии); потому что за тою благодатью и быстрою вращательностью проповеди, следует то зеленеющее отечество, которое вечно зеленеет святыми душами, т. е. вечными цветами. Ибо круги (шары) относятся к труду, а крины к воздаянию. Как у Моисея круг (шар) принимается за учение проповеди, так здесь колесом означается самое Св. Писание. Итак Пророк, когда смотрел на святых животных, присовокупил: тогда явилось одно колесо над землею.

10. Здесь надобно заметить, когда ниже описываются колеса, то почему о явлении одного колеса говорится прежде, если не потому, что древнему народу дан только Ветхий Завет, который для научения его вертелся подобно колесу? И хорошо говорится, что это самое колесо явилось над землею. Ибо согрешившему человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши (Быт.3:19). Итак колесо явилось над землею; потому что всемогущий Бог дал закон для сердец грешников. Но Поелику эти пернатые животные означают, как сказано прежде, святых Евангелистов: то каким образом прежде являются животные, а потом одно колесо, тогда как Ветхий Завет был прежде, а за ним последовали святые Евангелисты? Но здесь можно разуметь так, что Пророком были видимы прежде те, которые по заслугам стоят выше. Ибо, насколько святое Евангелие выше Ветхого Завета, настолько и проповедники его должны были быть предпочтены в описании Пророческом.

11. Хотя должно быть еще нечто другое, на что в этом описании надобно обратить внимание; потому что дух пророчества соединяет в самом себе вместе и предшествующее и последующее так, что язык Пророка не может этого высказать последовательно. Но видимое им необъятное он исчерпывает разделенными речами, и иногда говорит о последнем после первого, а иногда о первом после последнего. Поэтому Пророк Иезекииль видит, под образом святой вселенской Церкви, и славу Евангелистов чрез подобие четырем животным, и однако же неожиданно присовокупляет и то, что совершилось в предшествующие времена, чтобы ясно показать, что он в совокупности видел то, чего язык плоти высказать в последовательности был не достаточен. Но Поелику мы сказали, что чрез четырех животных означаются еще все совершенные, то надобно думать, что и прежде закона были некоторые из святых, которые проводили строгую жизнь по закону естественному, и благоугождали всемогущему Господу. Итак после животных описывается колесо; потому что много из избранных были совершенны пред всемогущим Господом даже прежде закона. Но если животных принимать, как сказали мы, за одних только Евангелистов, то и в этом случае есть нечто, на что мы должны обратить внимание. Ибо святой Пророк видел, что эти самые слова, которые он произносил под прикрытием темноты, ясны будут не для Иудейского народа, а для язычников. А говоря к нам, он должен был описать прежде животных, а после колесо, потому что мы, по милости Господней, приходя к вере, не чрез закон учились Евангелию, а чрез святое Евангелие закону. Но где, или какое колесо явилось, он присовокупляет, говоря: на земли держащееся животных четырех (стр. 15). Где еще присовокупляется: и видение колес, и coтвopeниe их, яко видение фарсиса, и подобие едино четырем: и дело их бяше, якоже еще бы было коло в колеси (стр. 16)¹⁴.

12. Что это значит, что впереди было сказано об одном колесе, а после присовокупляется: яко Аще бы было коло в колеси, если не то, что Новый Завет скрывался под иносказанием в букве Ветхого Завета? Поэтому то же самое колесо, явившееся подле животных, описывается имеющим четыре лица, потому что Св. Писание разделено на четыре части по обеим Заветам. Ибо Ветхий Завет состоит из закона и Пророков, а Новый из Евангелия и деяний и учения Апостольских. Но мы знаем, что куда мы обращаем лицо, там и видим то, что необходимо. Итак колесо имеет четыре лица; потому что видит пресекаемое в народах зло законом, потом видит то же делаемое чрез Пророков, далее чрез Евангелие, и наконец прозрело то, что должно было быть чрез Апостолов истребляемо в делах человеческих. Еще можно разуметь четыре лица у колеса так, что Св. Писание благодатью проповеди сделалось известным в четырех частях мира. Поэтому и хорошо описывается то же колесо сперва явившимся подле животных, а после имеющим четыре лица; потому что если бы закон не был согласен с Евангелием, то не был бы известен в четырех частях мира.

13. Затем следует: и вид колес, и дело их, как бы вид моря. Священные изречения справедливо уподобляются видению моря, потому что в них великие книги мнений, кучи смыслов. Священное Пиcaниe справедливо называется подобным морю, потому что в нем мысли слова утверждаются таинством Крещения. Или наверное надобно думать, что мы на кораблях плывем по морю, когда стремимся к вожделенной земле. Но чего мы желаем, если нe той земли, о которой написано: часть моя еси на земли живых (Пс.141:6)? Но как я сказал, тот на дереве носится, кто переплывает море. И мы знаем, что Св. Писание чрез закон предсказывает нам о дереве креста, когда говорит: проклят есть от Бога всяк висяй на древе (Втор.21:23). Это Павел относит к Искупителю нашему, говоря: быв по нас клятва (Гал.3:13). И чрез Пророков возвещается древо, когда говорится: Господь воцарися (от древа) (Пс.95:10)¹⁵. И еще: вложим древо в хлеб его (Иер.11:19). А чрез Евангелие ясно указывается на древо креста, там, где объясняется самое страдание Господа, о котором были пророчества. Чрез Апостолов же этот самый крест обносится и в словах и делах, когда Павел говорит: мне же распятся, и аз миру (Гал.6:14). И еще: мне же да не будет хвалитися токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа (там же). Итак для нас, стремящихся к вечному отечеству, Св. Писание четырьмя своими лицами есть море. Оно проповедует о кресте, потому что несет нас на древе к земле живых. Если бы Пророк не взирал на Св. Писание, как на подобие морю, то не стал бы говорит: наполнися вся земля ведения Господня, aки вода многа покры море (Ис.11:9). Далее следует: и пoдoбиe едино четырем: (и вид их) и дело бяше, якоже Аще бы было коло в колеси (ст. 16).

14. Одно подобие в этих самых четырех; потому что проповеданное законом проповедано и Пророками; Проповеданное Пророками исполнено в Евангелии; что исполнено в Евангелии, о том в мире проповедали Апостолы. Итак одно подобие в этих самых четырех; потому что Божественные изречения, хотя и разделены по временам, однако же соединены по смыслу.

15. (И вид их) и дело бяше, якоже Аще бы было коло в колеси. Колесо в колесе, как сказали мы, есть Новый Завет в Ветхом Завете, потому что предобразованное в Ветхом Завете исполнено в Новом Завете. Ибо, чтоб из многого сказать о немногом, что значит, что от сонного Адама творится Ева (Быт.2:21–22), если не то, что во время смерти Христа образуется Церковь? Что значит, что Исаак ведется на жертвоприношение, и несет дрова, возлагается на жертвенник, и остается живым (Быт.22:6), если не то, что Искупитель наш, ведомый на распятие, Сам нес на себе древо креста? И таким образом Он умер за нас на жертвеннике по человечеству, пребывая впрочем бессмертным по Божеству. Что значит, что убийца по смерти Первосвященника возвращается в свою землю (Числ.35:25; Нав.20:6), если не то, что род человеческий, нанесший сам себе смерть грехом, после смерти истинного Священника, т.е. Искупителя нашего, разрешается от уз грехов своих, и опять готовится к владению в раю? Что значит, что над очистилищем заповедуется устроить покров (Исх.25:17), над которым поставляются два Херувима, один наверху с одной стороны, а другой наверху с другой стороны, из чистого золота, с распростертыми крыльями, и прикрывающие очистилище (прорицалище), которые взаимно смотрят на очистилище обращенными лицами, если не то, что оба Завета согласуются на Ходатае Бога и человеков так, что означаемое в одном проясняется в другом? Об этом чрез Павла говорится: Егоже предположи Бог очищение верою в крови Его (Рим.3:25). Нo что означено двумя Херувимами, которые называются полнотою ведения, если не два Завета? Из них один стоит наверху очистилища с одной стороны, а другой наверху же с другой; потому что начатое пророчеством обетование о воплощении Искупителя нашего в Ветхом Завете, вполне исполнено в Новом Завете. Но два Херувима сделаны из самого чистого золота; потому что тот и другой Завет содержат в себе чистую и простую истину. Но они (Херувимы) распростирают крылья, и прикрывают очистилище; потому что мы, составляя очистилище всемогущего Бога, прикрываемся от угрожающих наказаний назиданием Св. Писания. Когда мы внимательно смотрим на мысли его, тогда на крыльях его возлетаем от заблуждения в неведении. Итак два Херувима взаимно смотрят на себя лицами обращенными к очистилищу; потому что оба Завета ничем не противоречат друг другу. И они как бы взаимно обращают лица один к другому; потому что обещанное одним исполнено в другом, когда они видят среди себя Ходатая Бога и человеков. Херувимы отвратили бы лица друг от друга, если бы в том, что обещал один Завет, другой отказывал. Но Поелику они согласно говорят о Ходатае Бога и человеков, то Херувимы пристально смотрят на очистилище, чтобы взаимно взирать друг на друга. Итак колесо в колесе, потому что в Ветхом Завете вмещается Завет Новый. И, как мы уже часто говорили, – что Ветхий Завет обетовал, то Новый исполнил; и что тот прикровенно предвозвещает, этот ясно гласит об исполнении. Итак Ветхий Завет есть пророчество о Новом Завете, а Новый Завет есть изъяснение Ветхого Завета. Далее следует: на четыре стороны их шествоваху: не обращахуся (ст. 17).

16. Божественные изречения куда иначе шествуют, если не к сердцам человеческим? Но они шествовали на четыре страны, потому что Св. Писание чрез закон шествует к сердцам человеческим, предызображая таинство. Чрез Пророков шествует несколько яснее, пророчествуя о Господе. Чрез Евангелие шествует, представляя Того, о Ком пророчествовало. Чрез Апостолов шествует, проповедуя Того, Кого послал Отец для искупления нашего. Итак колеса имеют лица и пути; потому что священные изречения открывают ведение заповедей с выражением на делах. И шествуют они на четыре стороны; потому что по разделению времен, как сказали мы, говорят, или вернее потому, что во всех странах мира проповедуют о воплотившемся Господе. О чем ясно тотчас присовокупляется: не обращахуся, внегда шествовати им.

17. Это выше было сказало о животных; но не то же самое можно разуметь о колесах, что и о животных. Потому что мы сказали, что колеса означают Заветы. И Ветхий Завет хотя и ходил, потому что чрез проповедь достигал до сердец человеческих: но после возвратился в себя самого, потому что по букве в своих заповедях и жертвоприношениях не мог быть вполне исполняем. Ибо он не без изменения оставался, когда не доставало в нем духовного разумения. Но когда пришел в мир Искупитель наш, тогда Он заставил разуметь духовно то, что нашел неудобоисполнимым по букве. Итак когда буква его разумеется духовно, тогда всякое в нем буквальное выражение оживотворяется. А Новый Завет назван Заветом вечным на страницах даже Ветхого Завета, потому что смысл его никогда не изменяется. Итак хорошо говорится, что колеса шли, и не обращались, когда шли вперед; потому что, когда Новый Завет не изменяем, когда и Ветхий исполняется по духовному разумению, то они не возвращаются, пребывая неизменяемыми до кончины мира. Итак они идут, но не обращаются; потому что духовным образом приходят к сердцу нашему так, что их заповеди, или учение, более уже не изменяются. Далее следует: и стояние было в колесах, и высота, и ужасающий вид (ст. 18)¹⁶.

18. Что значит, что в повествовании об изречениях Св. Писания говорится, что в нем заключаются эти три свойства, так что упоминается, что они имеют стояние, высоту, и страшный вид, т.е. ужасающий? Нам чрезвычайно нужно разыскать, что называется стоянием Божественного Писания, что высотою, и что ужасающим видом. Итак надобно знать, что стоять свойственно Жизни человека добродетельного. Поэтому чрез Павла говорится: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор.10:12). Он и ученикам говорит: тако стойте о Господе, возлюбленнии (Флп.4:1). И Пророк, Который видел, что он жизнью и нравами стоит пред Господом, говорит: жив Господь сил, Емуже предстою (4Цар.3:14). Но высота означает обетование небесного царства. До него достигают тогда, когда уже всякое повреждение смертной жизни истребляется. Но ужасающий вид есть страх геенны, которая бесконечно мучит нечестивых, и всегда сохраняет их в мучении. Итак стояние состоит в прямоте проповеди, высота в возвышенности горнего обетования, а ужасающий вид в угрозах и страхах будущего наказания. Итак Св. Писание имеет стояние, потому что направляет нравы к стоянию, чтобы сердца слушателей не кривились к земному пожеланию. Имеет высоту, потому что обещает радости вечной жизни в небесном отечестве. Имеет и устрашающий вид, потому что всем нечестивым угрожает наказаниями в геенне. Итак оно показывает стояние свое в назидании нравов; показывает высоту в обетовании наград; показывает ужасающий вид в страхах наказания. Ибо оно прямо в заповедях, высоко в обетованиях, страшно в угрозах. Оно имеет стояние, когда чрез Пророка говорит: престаните от лукавств ваших. Научитеся добро творити, взыщите суда, избавите обидимого, судите сиру, и оправдите вдовицу (Ис.1:16–17). И еще: раздробляй алчущим хлеб твой, и нищия безкровныя введи в дом твой; Аще видиши нага, oдей, и от свойственных племене твоего не презри (Ис.58:7). Имеет высоту, когда чрез того же Пророка говорит:не будет тебе ктому солнце во свет дне, ниже восход луны просветит твою нощь, но будет тебе Гocnoдь свет вечный, и Бог слава твоя (Ис.60:19). Имеет ужасающий вид, когда, описывая преисподнюю, говорит: день суда Господня, и лето воздаяния суда Сионя. И обратятся дебри его в смолу, и земля его в жупел. И будет земля его горящи яко смола днем и нощию, и не угаснет в вечное время (Ис.34:8–10). Эту преисподнюю описывая, и блаженный Иов говорит: в землю темну и мрачну. В землю тьмы вечныя, идеже несть света, ниже видети живота человеческого (Иов.10:21–22). Оно имеет стояние, когда чрез него Господь обещает свою близость, говоря: якоже небо ново, и земля нова, яже Аз творю, пребывают предо Мною, глаголет Господь: тако станет семя ваше, и имя ваше (Ис.66:22). Ибо те истинно стоят пред Господом, которые не рассевают своей жизни в нечестии. Оно имеет высоту, когда тотчас присовокупляется: и будет месяц от месяца, и суббота от субботы, приидет всяка плоть поклонитися предо Мною во Иерусалим, рече Господь (Ис.66:23). Ибо что значит месяц, если не coвершениe дней? И что значит суббота, если не покой, в продолжение которого не дозволяется делать рабского дела? Итак месяц от месяца значит то, что живущие здесь совершеннo переводятся туда к совершенству славы. А суббота от субботы значит то, что престающие здесь предаваться развращению успокоеваются там в небесном воздаянии. Оно (Писание) имеет и ужасающий вид, когда тотчас присовокупляет: и изыдут, и узрят трупы человеков преступивших Мне: червь бо их не скончается, и огнь их не угаснет (Ис.66:24). Ибо что страшнее можно сказать, что помыслить, как принимать раны осуждения, и никогда не иметь конца болезням от ран! Об этом ужасающем виде колес хорошо говорится чрез Софонию, когда жестоким сердцам предсказывается о приближении дня судного: близ день Господень великий, близ и скор зело: глас дне Господня горек и жесток учинися. Силен день гнева, день той, день скорби и нужды, день безгодия и исчезновения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и вопля (Соф.1:14–16).

19. Но Поелику мы представили изречения о внешнем колесе, то теперь мы должны еще сказать о стоянии, высоте и ужасающем виде внутреннего. Потому что внутреннее колесо имеет свое стояние, когда чрез Святое Евангелие запрещает нам кривится на земные пожелания, говоря словам нашего Искупителя: внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пьянством и печальми житейскими (Лк.21:34). Оно имеет высоту, когда о том же Искупитель дает обетование, говоря: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (Ин.1:12). Ибо что может быть выше этого права, что можно сказать выше этой высоты, на которой всякий сотворенный соделывается чадом Творца? Оно имеет ужасающих вид, когда о нечестивых говорит: идут сии в муку вечную (Мф.25:46). Оно имеет стояние, когда Истина увещевает учеников, говоря: продадите имения ваша, и дадите милостыню. Сотворите себе влагалища неветшающа (Лк.12:33). Оно имеет высоту обетования, когда говорит: мнози от восток и запад приидут, и возлягут со Авраамом, и Исааком, и Иаковом, в царствии небесном (Мф.8:11). Имеет ужасающий вид, когда присовокупляет: сынове же царствия изгнани будут во тму кромешную: ту будет плачь, и скрежет зубом (ст. 12). Этим еще Истина говорит: умрете во гресех ваших (Ин.8:21, 24). Оно имеет стояние, когда словами верховного пастыря говорит: подадите в вере вашей добродетель, в добродетели же разум, в разуме же воздержание, в воздержании же терпение, в терпении же благочестие, во благочестии же братолюбие, в братолюбии же любовь (2Пет.1:5–7). Имеет высоту, когда несколько после говорит: сице бо обильно преподается вам вход в вечное царство Господа нашего и Спаса Иисуса Христа (ст. 11). Оно же еще дает обетованиe добрым пастырям, говоря: явльшуся Пастыреначальнику, приимете неувядаемый славы венец (1Пет.5:4). Оно имеет ужасающий вид, когда говорит: приидет же день Господень, яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся (2Пет.3:10). Если же все таким образом разрушится; то какими должно быть вам в святом житии и благочестии, в ожидании скорого пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и раскалившиеся стихии растают? Оно имеет стояние, когда чрез Павла отвращает нас от земных пожеланий, говоря: умертвите уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, похоть злую, и лихоимание, еже есть идолослужение (Кол.3:5). Имеет высоту, когда дает обетование, говоря: живот ваш сопровен есть со Христом в Бозе. Егда же Христос явится, живот ваш, тогда и вы с Ним явитеся в славе (ст. 3–4). Имеет ужасающий вид, когда угрожает, говоря: в откровении Господа Иисуса с небесе, со Ангелы силы своей, во огни пламенне, дающаго отмщение неведующим Бога и не послушающим благовествования Господа нашего Иисуса Христа: иже муку приимут, погибель вечную от лица Господня, и от славы крепости Его (2Сол.1:7–9). Оно имеет стояние, когда увещевает нас, говоря: блюдите, да никтоже зла за зло кому воздаст: но всегда доброе гоните и друг ко другу, и ко всем (1Сол.5:15). Оно имеет высоту, когда произносит обетование, говоря: аще с Ним умрохом, то с Ним и оживем: Аще терпим, с Ним и воцаримся (2Тим.2:11–12). И еще: не достойны страсти нынешнего времени к хотящей славе явитися в нас (Рим.8:18). Оно имеет ужасающий вид, когда произносит угрозы, говоря: страшно некое чаяние суда, и огня ревность, поясти хотящаго сопротивныя (Евр.10:27). И еще: страшно есть еже впасти в руце Бога живаго (ст. 31). Все это оно выражает и в краткой мысли, говоря: да возможете разумети со всеми святыми, что широта и долгота и глубина и высота (Еф.3:18). Так как любовь широка, потому что вмещает в себе и любовь к врагам, и по той любви, которою всемогущий Бог широко нас любит, она великодушно терпит. Итак мы должны делать для ближних то, что, по нашему усмотрению, делает Творец наш для нас недостойных. Итак широта и долгота относятся к стоянию; потому что любовь расширяет правы, чтобы братская любовь великодушно переносила обиды. А высота означает то воздаяние вечных наград, о неизмеримости которого говорится: ихже оно не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9). Итак оно имеет на высоте высоту, потому что теперь вечные радости святых не могут быть постижимы никаким представлением. Глубина же означает то невыразимое осуждение грешников, по которому низвергаются в преисподнюю те, на которых оно простирается. В этих местах священные изречения имеют ужасающий вид; потому что наводят невыразимый страх на слушающих, когда говорят об адских мучениях. Итак хорошо говорится: и стояние было в колесах, и высота и ужасающий вид; потому что Св. Писание в обоих Заветах, как в увещаниях прямо, так и в обетованиях высоко, и в угрозах страшно.

Этого для нас, возлюбленнейшие братие, достаточно для собеседования в нынешний день по милосердию Божию, чтобы, приготовившись на досуге, возвратиться к рассмотрению дальнейшего, при содействии Виновника всяческих и Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует со Отцем, в единении Святая Духа Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа седьмая. Изъясняется стих 18 с пятью за ним следующими, преимущественно о пользе священного чтения и об исполнение обязанностей любви, с тою осторожностью, чтобы мы особенно были внимательны к самим себе чрез покаяние.

1. Вы знаете, возлюбленнейшие братие, что пророчество обыкновенно видит то то, то другое, и вдруг переносит слова с одного на другое; так, например, Давид, говоря о Господе: Бог судитель праведен и крепок, и долготерпелив, и не гнев наводяй на всяк день. Аще не обратитеся, оружие свое очистит, лук свой напряже, и уготова и, и в нем уготова сосуды смертные, стрелы своя сгараемым содела (Пс.7:12–14), вдруг присовокупляет: зачат болезнь и роди беззаконие. Ров изры и ископа и, и падет в яму, юже содела (ст. 15–16). Вот он, говоря о правосудии Господа, как бы не изменяя речи, вдруг начал говорить о виновности грешника. Этого одного для примера достаточно; потому что, кто занимается чтением Пророков, тот знает, что они делают это часто. Поэтому и теперь Пророк Иезекииль, сказав о колесах, присовокупил: и все тело исполнено очес окрест самих четырех (ст. 18)¹⁷.

2. Ибо кто сказал, не «самых», но самих¹⁸, тот ясно показывает, что речь его вдруг возвратилась от колес к животным. Чрез этих животных означаются, как впереди было сказано, именно все совершенные. Итак тела животных описываются исполненными очес потому, что действие святых осмотрено со всех сторон сильным желанием добра и осторожностью от зла. И это бывает очень трудно, чтобы ум святых бдительно наблюдал, дабы пред очами их зло не скрывалось под видом добра. Итак жизнь святых есть жизнь осмотрительная, дабы не быть ей ни так свободною, чтобы гордиться, потому что часто гордость проявляется в словах, и свобода чистоты желает быть видимою; ни так смиренною, чтобы доходить до робости, потому что страх иногда стесняет дух, и сей не решается говорить правды, однако же притворяется, будто он имеет смирение в самом робком своем помышлении. Она (жизнь святых) не должна быть так бережливою, чтобы простираться до скупости; потому что скупость большею частью желает считаться бережливостью, чтобы казаться по справедливости и необходимости и удерживающею то, чего по милосердию не хочет издержать на бедного ближнего. Нe должна быть и так милосердою, чтобы простираться до расточительности; потому что иногда расточительность считается милосердием. Ибо иное значит подавать ближним необходимое по ревности к благочестию, а иное – расточать имение без ожидания награды. Итак что делается, то надобно обсуживать по тому корню намерения, по которому оно обсуживается на суде Творца. Поэтому тот же Творец и говорит: егда око твое просто будет, все тело твое светло будет (Лк.11:34). Оком называет Он именно намерение, а телом действие. Потому что, если намерение наше будет пред Богом просто, то наше действие на суд Его не будет темным. Итак, Поелику святые мужи неусыпно бдят, чтобы со всех сторон осматривать себя, и везде оберегать, чтоб или не пожелать зла ради его самого, или не учинить его под видом добра, то есть, дабы обманчиво не допустить в себя пороков, как добродетелей: то они имеют все тело исполненное очес вокруг; потому что всякое их действие и наполняется и окружает предусмотрительностью заботливости.

3. Поэтому-то Апостол Павел, когда желал, чтобы Коринфеяне сжалились над некоторым кающимся о содеянном преступлении, говорит: емуже Аще что даруете, и аз: ибо аз Аще что даровах, вас ради, о лице Иисус Христове, да не обидимы будем от сатаны; не не разумеваем бо умышлений его (2Кор.2:10–11). Если нужно было пощадить, то почему знаменитый учитель по толикому смирению соглашается с волею учеников так, чтобы не казаться разделенными, ни ему с учениками, ни ученикам с ним, в деле сострадания, если не потому, что он заботливым оком предусмотрительности обращает внимание на то, что большею частью, когда один дарит, другой гневается. И какая уже та жертва милосердия, которая приносится с разногласием ближнего? Поэтому (Апостол) правильно говорит: да не обидимы будем от сатаны, не не разумеваем бо умышлений его. Потому что он (сатана) обыкновению насылает зло на вздорное сердце другого именно оттуда, откуда усматривает, что другой исполнил обязанности благочестия. Ибо несовершенно то добро, которое совершается так, что не обращается внимание на то, дабы в него не вкралось с другой стороны какое-нибудь зло, если нет вины не делать того, что не может быть сделано без соблазна для кого-либо.

4. Но это мы говорим для того, чтобы довести до сведения любви вашей, что в добром нашем деле иногда надобно остерегаться соблазна ближнего, а иногда презирать его. Этому мы научились из примера Виновника нашего, Который, когда требовали с Петра выведыванием пошлины, прежде предложим притчу, чрез которую отвечал, что Он ничем не обязан, говоря: Царие земстии от киих приемлют дани или кинсон? от своих ли сынов, или от чужих? (Мф.17:25). Когда ему ответили: от чужих, Он тотчас присовокупил: убо свободни суть сынове (ст. 26). Но после того, как доказал, что Он свободен (от пошлины), дабы не подать кому-либо соблазна, присовокупил: но да не соблазним их, шед на море, верзи удицу, и, юже прежде имеши рыбу, возми; и отверз уста ей, обрящешu статир; той взем даждь им за мя и за ся (ст. 27). Но когда Он говорил, что не входящее во уста сквернит человека: исходящее из уст, то сквернит человека: тогда приступльше ученицы Его, реша Ему: веси ли, яко фарисее слышавше слово соблазнишася? (Мф.15:11–12). Он же отвещав рече: всяк сад, егоже не насади Отец Мой небесный, изкоренится. Оставите их: вожди суть слепи слепцем (ст. 13–14). Вот поучительная Истина выдала пошлину, которой выдавать была не обязана, для того, чтобы не породить соблазна в сердцах; и опять, когда видела, что рождается соблазн в сердцах некоторых против истины, тогда дозволила им оставаться в своем соблазне.

5. Из этого примера нам должно заключить, что мы должны избегать соблазна ближних, насколько мы можем это делать без греха. Но если соблазн заимствуется от истины; то полезнее дозволять рождаться соблазну, нежели оставлять истину. – Итак тела животных исполнены очес, так как они со всех сторон осматривают себя.

6. Но нам надобно знать, что часто мы, обращая внимание на одни предметы, оставляем без внимания другие; и куда мы не обращаем внимания, там без сомнения не имеем глаза. Ибо, по свидетельству Евангелия, мы знаем, что говорил тот фарисей, который взошел в храм помолиться. Ибо он говорит: Боже, хвалу Тебе воздаю (Лк.18:11). И он правильно благодарил Бога, от Которого получил те блага, которые сотворил. Но он еще присовокупляет: яко несмь якоже прочии человецы. хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь. Пощуся два краты в субботу, десятину даю всего, елико притяжу (ст. 11–12). Вот фарисей имел око для воздержания, для милосердия, для прославления Бога, но не имел ока для стражи смирения. И что пользы в том, что почти весь город бдительно охраняется от нападения врагов, если оставляется один открытый проход, чрез который можно взойти в него врагам? Что пользы в страже, которая почти повсюду ставится, когда врагам открыт целый город небрежением об одном месте? Фарисей же, который выполнял посты, отдавал десятины, воссылал хвалы Богу, бодрствовал на страже своего города, как бы почти со всех сторон. Но Поелику он оставил без внимания один в него проход гордости; то и пропустил врага там, где небрежением закрыл око. Итак, Поелику сердца святых повсюду бодрствуют, осматривая вокруг самих себя, и во всяком своем деле вращают взор страха и опасения, дабы, или не учинить злa, или не опустить заповеданного добра, или по совершении добрых дел не возгордиться в своих помышлениях, и не учинить тем более тяжкого гpеха, чем более совне кажется праведниками, и не согрешать в тайне: то справедливо говорится: все тело их исполнено очес вокруг.

7. Еще надобно знать, что в древнем переводе не говорится: все тело их исполнено очес вокруг, но говорится: плещи их исполнены очес. Эта именно мысль не разногласит с разумом назидания. Ибо то, что пред лицом, часто имеют обыкновение сохранять даже грешные люди. Но о праведных мужах говорится, что они имеют глаза на плечах; потому что блюдут себя даже от того, чего не видно по прямому направлению и пред лицом. Следовательно те, которые усматривают и то, что сокровенно, и оберегают себя от того, чего нельзя видеть, действительно имеют глаза на плечах. Впрочем это можно разуметь и иначе; потому что находящееся пред лицом нашим мы видим, а плеч своих, видимых у нас другим, мы сами видеть не можем. Но Поелику святые мужи тщательно осматривают себя в том, в чем могут быть осуждаемы другими, и верно видят себя, как часто бывают видимы от других, которые в себе не знают даже того, что могли скрыть: то они на плече носят свет. Далее следует: и внегда шествовати животным, шествоваху и колеса, держащеся их; и внегда воздвизаться животным от земли, воздвизахуся и колеса.

8. Шествуют животные, когда святые мужи уразумевают из Св. Писания, как надобно жить нравственно. Но воздвигаются животные от земли, когда святые мужи возвышаются в созерцании. И Поелику каждый из святых, насколько сам сделает успеха в Св. Писании, настолько же это Св. Писание произведет ycпеxa на него самого: то справедливо говорится: внегда шествовати животным, шествоваху и колеса, держащеся их: и внегда воздвизатися животным от земли, воздвизаху и колеса; потому что Божественные изречения растут вместе с читающим; ибо каждый столь высоко разумеет их, сколь высокое обращает на них внимание. Поэтому колеса не возвышаются, если не возвышаются животные; потому что, если умы читающих не поднимутся на высоту, то Божественные изречения как бы на земле лежат, без разумения. Ибо, когда для кого-либо из читающих речь Св. Писания кажется холодною (если смысл Божественного изречения кажется холодным), и не возбуждает ума его, и он в помышлении своем не озаряется никаким светом разумения: тогда колесо праздно и остается на земле, потому что животное не воздвизается от земли. Но если животное пойдет, т.е. будет отыскивать порядок добродетельной жизни, и шествием сердца найдет, как положить начало шествия доброго дела: то пойдут равномерно и колеса; потому что ты в священном изречении находишь преспеяния столько, сколько сам у него преуспеешь. Но если пернатое животное в созерцании устремится в горняя, то и колеса тотчас воздвизаются от земли; потому что ты не признаешь земным то, что прежде, по твоей уверенности, в священном изречении казалось сказанным по земному обыкновению. И бывает то, что слова Св. Писания суть слова небесные, по твоему чувству, если, возженный благодатью созерцания, ты возвышаешься к небесному. И познается дивная и несказанная сила священного изречения, когда дух читающего бывает проникнут горнею любовью. Итак колесо взлетает наверх потому, что животное поднимается вверх. Далее следует: куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним (ст. 20)¹⁹.

9. Ибо куда стремится дух читающего, туда возвышаются и Божественные изречения; потому что, если ты будешь видением и чувствованием отыскивать в них что-либо высокое, то эти самые священные изречения возвышаются вместе с тобою; с тобою поднимаются вверх. Но хорошо о тех же колесах говорится: последуя за ним. Ибо, если дух читающего желает знать в них нравственное, или историческое, то за ним последует смысл нравственно-исторический. Если (желает знать) смысл типический, то тотчас узнается образное выражение. Если (желает знать) что-либо созерцательное, и колеса тотчас получают как бы крылья, и возносятся на воздух; потому что в словах священного изречения открывается разумение небесное. Итак, куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним. Ибо колеса следуют за ним. Ибо колеса следуют за духом, потому что слова священного изречения, как часто уже говорено было, возрастают чрез разумeниe по смыслу читающего.

10. Ибо в одной и той же мысли Писания один довольствуется только историей, другой отыскивает типическое значение, а третий чрез тип ищет разумения созерцательного. И большею частью бывает так, что в одной и той же мысли, как сказано, важно найти все три вместе. Ибо Моисей, когда заметил горящую купину (Исх.3:3), подошел к ней ближе, чтобы видеть зрелище; и вот купина горела, а не сгорала. Это есть великое чудо. Если ты в нем останавливаешься на одной только истории, то и в ней есть пища для души читающего, чтобы тебе видеть, что в дереве огонь горит, а дерева не сожигает. Но если ты ищешь разумения типического: то что означало пламя, если не закон, о котором написано: в деснице Его огненный закон (Втор.33:2)? И что купина, если не народ Иудейский, окруженный колючками грехов своих. Но горящая купина не могла сгореть; потому что Иудейский народ хотя и получил огнь закона, однако ж и колючек грехов своих не опалил, и пороков не пожег пламенем Божественного Слова. Иной, быть может, в этом событии чрез тип желает созерцать большее. Поелику смысл его возрастает, то поднимаются и колеса. Ибо среди людей соделался совершенным человеком Единородный Сый Божий, Который не имел своих грехов, но принял колючки нашего нечестия, и благоволил за нас смириться даже до страдания, и принять на Самого Себя огнь нашего несчастия. Но горел, и не сгорал; потому что хотя и умер по человечеству, однако же пребыл бессмертным по Божеству. Он заимствовал от нас то, что нужно было для жертвы за нас, и однако пребыл нестрадаемым и неизменяемым в собственных свойствах, чтоб изменить нас в наших свойствах. Иной, быть может, чрез историю отыскивает нравственного смысла, а другой чрез уразумениe иносказаний стремится к созерцанию. По истории всем известно то, что написано в законе, чтоб у голубя, приносимого в жертву за грех, отрываема была голова до перушков так, чтобы оставалась на шеи, а не совсем была отторгаема (Лев.1:15, 5:8). В этих словах для читающих несомненно смысл исторический. Но если ты желаешь это разуметь в нравственном смысле, то колесо приводится в действие, когда мысль священного слова возводится к нравственному разумению. Ибо сами мы в жертвоприношении всемогущему Богу должны быть голубями, так чтобы голова наша была отрываема до перушков, т.е. душа до добродетелей. Ибо не без основания мы разумеем под головою душу; потому что как голова управляет телом, так душа действиями. Но голову отрывать заповедуется до перушков, чтобы ты исполнял то, что говоришь, и уста соединял с делами. Но голову надобно было отрывать так, чтоб она от тела была отделяема; но частью оторванную заповедуется оставлять ее при своем теле, именно потому, что душа должна быть оторвана от плотского услаждения, но не должна быть оторвана от попечения необходимого. Ибо поэтому написано: плоти угодия не творите в похоти (Рим.13:14). Итак, что запрещается делать в похоти, то без сомнения дозволяется в необходимости. Итак голова голубя частью оторвана, а частью не оторвана, чтобы, как сказано, душа наша была оторвана от похоти плоти, и однако же не оторвана от не необходимости. Что, если кто-либо этот род жертвоприношения под типическим смыслом нашего Искупителя возведет к созерцанию? Итак, пусть смело возвышается дух, пусть поднимаются животные, чтобы вместе с ними поднимались колеса. Ибо кто наша глава, если не Искупитель рода человеческого? О Нем написано: Того даде главу выше всех Церкви, яже есть тело Его (Еф.1:22–23). Когда Иудеи преследовали Его, тогда yсиливались истребить на земле имя Его. И когда увидели распятым и погребенным, тогда подумали, будто Он оторван от любви всех людей. Но глава голубя и оторвана была, и однако же от тела своего не отделена; потому что тем, что претерпел за нас смерть, Он всех теснее соединил с Собою чрез самую смерть свою: и чрез то, что Он видимо отвлек Себя от очей наших, невидимо укоренил Себя в душах наших. Итак оторванная голова голубя соединилась с телом; потому что, хотя Искупитель наш пострадал за нас, но от нас не отделился чрез страдание. Итак, Поелику изречения Св. Писания возвышаются с духом читающих: то правильно теперь говорится: куда шел дух, туда при шествии духа равно поднимались и колеса, последуя за ним. И еще присовокупляется: зане дух жизни бяше в колесех (ст. 20).

11. Ибо дух жизни в колесах находится потому, что мы чрез священные изречения оживотворяемся дарованием духа, для отражения от себя дел смертоносных. Еще можно разуметь и так, что дух шествует, когда Бог соприкасается к духу читающего разными способами и распоряжениями, когда словами священного изречения, то возбуждая ревность, побуждает к отмщению, то располагает к терпению, то внушает расположение к проповеданию, то сокрушает до слез покаяния. Но проследим кратко те самые слова, которые мы высказали, и посмотрим, каким образом колеса последуют духу, называемому духом жизни, и находящемуся в колесах.

Известно, что если дух жизни коснулся духа читающего пламенем ревности, то сей тотчас в священных изречениях видит, что Моисей, возвращаясь в полк, и узнав, что народ впал в грех идолопоклонства, по пламенной ревности духа избил его мечами (Исх.32:27); что Финеес, преследуя нечистоту, мечом умилостивил гнев Господень (Числ.25:8); что Петр лжецов поразил и убил словом (Деян.5:5–10); что Павел нерадивым ученикам угрожает палкою (1Кор.4:21).

12. Если дух жизни располагает дух читающего к сохранению терпения, то за ним тотчас последуют и колеса, потому что в священных изречениях он находит, что Моисей и Аарон, когда за справедливость подверглись преследованию народа, притекли к Скинии с молитвою о том самом народе, от которого убежали (Числ.20:6). Святые души их и негодование гордых перенесли, а не увлеклись ненавистью против них. Ибо истинное терпение есть то, которое любит даже того, от кого переносит. Ибо переносить, и ненавидеть, не есть добродетель кротости, но прикрытие неистовства. В том же самом Писании (1Цар.8:21–22) он (дух читающего) находит, что Самуил, лишаемый власти, признается, что он молился даже за лишающих; что никто из святых иначе не достигает небесной славы, как сохранением терпения; что сам Виновник рода человеческого претерпел оплевания, заушения, терновый венец, крест, копие, и несмотря на то, молился за преследователей.

13. Если дух жизни побуждает дух читающего к ревности проповедания; то за ним тотчас следуют и колеса; потому что он в Св. Писании находит Моисея, по повелению Господню, явившегося к Царю Египетскому и свободно пред ним проповедавшего (Исх.5–10); что Стефан вероломным Иудеям говорил: вы присно Духу Святому противитеся (Деян.7:51), даже под камнями не имел страха (ст. 59–60); что Петр, высеченный батогами, чтобы не говорил во имя Иисуса, с великою свободою отвечал: повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян.5:29); что Павел, заключается в узы (Флп.1:14), но для Слова Божия нет уз (2Тим.2:9).

14. Если дух жизни располагает (дух читающего) к слезам покаяния; то за ним тотчас следуют и колеса; когда слова Св. Писания указывают на кающегося Давида, что он, обличенный Пророком, не устыдился признаться в преступлении пред обличающим подданным, потому что отверг подданство Царю небесному (2Цар.12:13); что мытарь, который признал себя виноватым в своем нечестии, хотя пришел во храм неправедным, однако ж из храма вышел оправданным (Лк.18:13–14); что Петр пятна отречения омыл слезами (Мф.26:75); что разбойник, сознавшийся на кресте в виновности, в самой уже смерти получил прощение (Лк.23:43). Об этих колесах Пророк еще повторяет то же самое, и присовокупляет: внегда идяху сия, идяху (и колеса), и внегда стояти им, стояху (и колеса с ними): и егда воздвизахуся от земли, воздвизахуся с ними (и колеса), яко дух жизни бяше в колесех (ст. 21).

15. Это, как вы, возлюбленнейшие братие, знаете, большею частью было уже сказано, но в повествовании описание повторяется. Не обленимся же и мы кратко повторить то же в объяснении, что Дух благоизволил чрез Пророка повторить в повествовании. Ибо в этих словах новая прибавка состоит только в том, что сказано: внегда стояти им, стояху (и колеса с ними). Есть некоторые, которые достигают такого совершенства, что умеют хорошо распоряжаться земными благами, им принадлежащими, усердно занимаются делами милосердия, помогают угнетенным. Они именно идут тем, что стремятся к пользе ближнего. Поэтому и колеса идут с ними; потому что священные изречения распоряжаются устроением шествия их по пути. И есть другие, которые так тверды в содержании принятой ими веры, что могут противостоять всем нападениям на нее, и не только сами не увлекаются к развращению вероломства, но и препобеждают говорящих развращенное, и привлекают их к правоверию. С этими стоящими стоят так же и колеса; потому что слова Св. Писания утверждают их в правоверии, когда те слышат в них стойте, и держите предания, имже научистеся (2Сол.2:15). И еще: супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити: емуже противитеся тверди в вере (1Пет.5:8–9). И есть еще другие, которые презирают все земное, отвергают все преходящее, и углубляются, как сказано, в созерцании Бога. Поэтому с ними, возвышающимися, возвышаются равномерно и колеса; потому что каждый преуспевает в горнем настолько, насколько говорят ему о горнем священные изречения. Итак шествуют животные к пользе ближнего, стоят на страже самих себя, воздвизаются к созерцанию Бога.

16. Но и колеса равным образом идут, стоят, воздвизаются; потому что искомое священное чтение находится таковым, каков и тот, кем отыскивается. Ибо, если ты отправился к деятельной жизни, то оно (колесо) идет с тобою. Ты сосредоточил внимание на неподвижности и постоянстве духа, оно стоит с тобою. Ты по благодати Божией воспарил к созерцанию, оно возлетает с тобою. И опять присовокупляется: яко дух жизни бяше в колесех. Во второй раз говорится, что дух жизни был в колесах потому, что в Св. Писании два Завета, которые оба благоволил написать Дух Божий для того, чтоб освободить нас от смерти душевной. Или потому, что две заповеди о любви, именно, о любви к Богу, и любви к ближнему, чрез которые оба изречения Св. Писания оживотворяют нас. Итак во второй раз говорится, что дух жизни был в колесах потому, что мы к любви Бога и ближнего располагаемся Божественными изречениями. Ибо посредством заповедей Св. Писания оживотворяемся мы, которые лежали мертвыми в греховности. Поэтому Псалмопевец говорит всемогущему Богу: во век не забуду оправданий твоих, яко в них оживил мя еси (Пс.118:93). Ибо оправданиями называются заповеди Господа, которыми Он, исправляя, оправдывает нас. О них Псалмопевец яснее говорит: во оправданиих твоих поучуся: не забуду словес твоих (Там же, ст. 16). Итак Он оживотворяет нас ими, потому что чрез них показывает нам духовную жизнь, и вливает ее в наши души чрез дуновение Духа. Поелику это по дару благодати совершается в душах избранных каждодневно, то справедливо говорится: дух жизни бяше в колесех.

17. Это Писание для нас во мраке настоящей жизни есть свет на пути. Поэтому-то Петр говорит: вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияяющему в темном месте (2Пет.1:19). Поэтому-то и Псалмопевец говорит: светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим (Пс.118:105). Впрочем мы знаем, что и самый наш светильник для нас темен, если не освещает его для наших душ истина. Поэтому Псалмопевец опять говорит: яко Ты просветиши светильник мой, Господи Боже мой, просветиши тму мою (Пс.17:29). Ибо что такое горящий светильник, если не свет? Но сотворенный свет для нас не светит, если сам не освещается от света несотворенного. Итак, Поелику всемогущий Бог для нашего спасения Сам и сотворил изречения Священных Заветов, Сам и открыл: то дух жизни был в колесах. Далее следует: и подобие над главою животных яко твердь, яко видение кристалла; простертое над крилами их свыше (ст. 22).

18. Это, по милосердию Божию, мы объяснили двояким образом, дабы предоставит суду читателя, что ему выбрать. Ибо под именем тверди можно разуметь небесные власти. Это твердь справедливо называется яко видение кристалла; потому что твердый кристалл хотя и составляет редкость, однако ж плотным делается от воды. И естество Ангельское, по сотворении его, получило свободную волю, хочет ли оно устоять в смирении и пребывать в лицезрении всемогущего Бога, или пасть в гордость и лишиться блаженства; но оно поставило себе в обязанность, чтоб уже решительно не иметь возможности к падению; поэтому в естестве своем превратилось как бы в величественный кристалл, потому что не может быть уже изменяемым. Этот кристалл называется страшным²⁰ и простертым над крыльями²¹ животных, потому что те Ангельские власти, которые предстоят лицу всемогущего Бога, для нас, находящихся еще в этом поврежденном состоянии, страшны и ужасны. Их радости ныне представляются над главами животных; потому что превышают понятия наших умов. Ибо кто может в поврежденном теле постигнуть, какова должна быть та неизреченная и бесконечная радость Ангелов? Какое блаженство, непрестанно видеть лицо Создателя, и в наслаждении его пребывать без изменяемости?

19. Но можно под именем тверди образно разуметь и Самого нашего Искупителя, истинного Бога над всеми, и соделавшегося посреди всего истинным человеком, в Котором наше естество укреплено у Отца. О Нем даже чрез Псалмопевца пророчественно говорится: да будет рука Твоя нa мужа десницы Твоея, и на сына человеческого, его же укрепил еси себе (Пс.79:18). Ибо человеческое естество, прежде нежели оно было принято Создателем всяческих, было землею, потому что не было твердию. Согрешившему человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши. Но после того, как оно принято Виновником всяческих, вознесено на небо, и поставлено выше Ангелов, соделалось твердию, которое было землею. Но чему подобна видимая твердь, далее присовокупляется, когда говорится: яко видeние кристалла страшнаго. Кристалл, как сказано, огустевает из воды и делается твердым. Но мы знаем, какая движимость воды. Тело же Искупителя нашего, подвергавшееся до самой смерти страданиям, в некотором отношении было подобно воде; потому что чрез рождение, возрастание, усталость, алчбу, жажду, умирание, оно до страдания его движимо протекало чрез моменты времен. Взирая на течение его, Пророк говорит: возрадуется яко исполин тещи путь (Пс.18:6). Но Поелику оно чрез славу воскресения своего из самого своего повреждения укрепилось силою невредимости, то, подобно кристаллу, из воды соделалось твердым, так что в нем и то же самое естество осталось, и не осталось изменяемости повреждения, которая была в нем. Итак вода превратилась в кристалл, когда слабость повреждения его чрез воскресение изменилась в твердость невредимости.

20. Но надобно заметить, что этот кристалл называется страшным, т.е. ужасающим. Но кто не знает, как красив кристалл? И дивно, каким образом в этом кристалле соединяется красота со страхом. Но всем знающим истину известно, что когда Искупитель рода человеческого явится Судиею, тогда Он будет и красив для праведных и страшен для неправедных. Ибо Кого видят кротким избранные, Того же самого видят ужасающим и страшным нечестивые. Но избранные не увидят Его страшным тогда потому, что ныне непрестанно рассуждают о страхе Его. Ибо тщательно обсуживают, коль страшным приидет Он на суд, оплакивают прежде содеянные ими беззакония, настоящих избегают, страх Его ежедневно обносят пред очами души, и непрестанно обсуживают, коль страшным Он явится, и страшась, ежедневно поступают так, чтобы не страшится Его, когда приидет. Итак подобие над главами животных, яко твердь, яко видение кристалла страшнаго. А Поелику самый страх Того, Кого обдержат в своих помышлениях (избранные), прикрывает души их: то справедливо присовокупляется: простертое над главами их свыше. Эта твердь, которая, как бы видение кристалла, является над главами тех животных, и страшною и простертою, потому что она страшит души праведных оттуда, откуда прикрывает. Ибо, если бы Он (Искупитель) не был страшным в сердцах их, то не был бы защитником, как от грехов, так и от наказаний. Но Поелику они всегда помышляют о качестве страха судного, то и сохраняют крылья добродетелей в прямоте. Поэтому хорошо тотчас присовокупляется: и под твердью крила их простерта, паряще друг ко другу (ст. 23).

21. Крылья добродетелей бывают простертыми под твердию тогда, когда благо, которое имеет один, употребляет для другого, так что, кто получил земное богатство, помогает в недостатке нуждающемуся ближнему; кто исполнен благодати учения, тот словом проповеди своей рассеивает мрак в невежествующем ближнем; кто облечен временною властью, тот защищает притесненных от притеснителей; кто исполнен духа пророчества, тот, убеждая к добру, предотвращает от жизни ближнего угрожающие несчастья; кто получил благодать врачевания, тот благочестиво и смиренно потребляет свое противодействие на врачевание больных; кто, будучи свободен от земных дел, решился служить единому Богу, тот молится за беззаконнующих ближних. И часто бывает, что привязанный к земному богатству не столько бодрствует на молитве, сколько должен. А большею частью бывает то, что отрешившийся от всех тягостей мира употребляет все время на молитву ко Господу, но не имеет средств к поддержанию жизни. Но когда богатый доставляет пищу и одежду бедному, и когда бедный употребляет молитву свою на cпасение души богатого, тогда крылья животных простираются, паряще друг ко другу. Ибо, когда тот мне говорит слово назидания, и светом истины изгоняет из сердца моего мрак неведения; и когда я ему, – так как он, быть может, терпит притеснение от сильного мира сего, – даю утешение моим заступничеством, и вырываю его из рук насилующего, то мы простираем крылья свои взаимно друг к другу, так что мы душевным расположением и взаимною помощью касаемся друг друга из того блага, которое мы получили. Поэтому хорошо увещевает первоверховный Пастырь, говоря: близок конец всему. Итак noступaйтe благоразумнее, и бодрствуйте в молитвах. Паче жe всего усердную любовь имейте друг ко другу; ибо любовь покрывает множество грехов. Будьте странноприимны один для другого без роптания. Служите друг другу каждый тем даром, какой кто получил (1Пет.4:7–10). Итак, что у Иезекииля крило, то у Апостола Петра называется полученным даром. И что выражает тот словами: крила их простерта, паряще друг ко другу, то Пастырь, Церкви выражает так: служите друг другу каждый тем даром, какой кто получил. Ибо наши крылья уже не бывают простертыми, если они наклоняются к одной только нашей пользе. Но простертыми они бывают тогда, когда мы употребляем на пользу ближнего то, что имеем. Так как наши блага не от нас, но мы получили их от Того, Кто даровал нам бытие, то тем более не должны мы удерживать их частно у себя, чем яснее видим, что они даны нам от Виновника нашего на общую пользу. Почему Апостол Петр в увещании к этому делу справедливо присовокупляет, говоря: как верные домостроители многоразличной благодати Божией (1Пет.4:10). И еще: говорит ли кто, говори по слову Божию; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог (ст. 11). Ясно говорит он как бы так: смиренно употребляйте благо для ближних, потому что находящееся у вас не от вас. Ибо каждое крыло добродетели, когда простирается дарованием к ближнему, не будет распрямлено, если не будет иметь смирения. – Далее следует: каждое двумя крилами покрывало тело свое, и другое подобно покрывалось²².

22. Что чрез тело действие, а чрез крылья означаются добродетели, об этом сказали мы выше (Бесед. IV, пункт 2). И когда (Пророк) говорит: под твердию крила их простерта, паряще друг ко другу, то спрашивается, для чего присовокупляется: каждое двумя крилами покрывало тело свое? В этом деле ясно показывается, что они (животные) и простирали крылья один к другому, и однако же покрывали собственное тело двумя крылами. Что это значит, если не то, что мы должны употреблять для других полученные нами дарования так, чтобы не преставать осторожно помышлять о том, в чем мы согрешили, и свою виновность каждодневно оплакивать со страхом и раскаянием? Ибо выше мы сказали, что два крыла, которыми покрывается тело, означают страх и покаяние. Итак мы должны возрастать в любви так, чтобы крылья простирать на ближних, и никогда не оставлять помышления и сокрушения о самих себе. Крылья простираются около нас, и крылья прикрывают тела, для того, чтобы мы и в добрых делах представляли примеры, и чтобы страх и покаяние прикрывали пред судом те грехи, которые мы соделали. Но в древнем переводе об этих крыльях говорится: комуждо два спряжена, прикрывающе телеса их²³. Из этих слов видно, что и самые крылья, которые соединялись, были направлены одно к другому, и те, которые прикрывали тела их. Это образно хорошо означает, что добродетели, совершаемые нами по любви к ближним, и прикрывают нас пред всемогущим Богом, и соединяют. Тогда мы согласно живем с ближними, тогда прикрываем грехи, содеянные нами. Итак под этими двумя крыльями могут еще быть разумеваемы две заповеди о любви, то есть, любовь к Богу и ближнему. Ибо любя Бога, мы преследуем в самих себе грехи наши, то есть прикрываем тело. А любя ближнего, мы спешим быть полезными ему, чем только можем, то есть, простираем крылья к другому.

23. Но присовокупления: и другое подобно прикрывалось, в древнем переводе нет. И можно спросит: почему, после того, как сказано: каждое двумя крилами покрывало тело свое, присовокупляется: и другое подобно прикрывалось? Тщательно перечитывая переводы – Семидесяти Толковников, Аквилы, Феодотиона и Симмаха, мы этих слов в них не находим. Но читая сочинения блаженного Иеронима, узнаем, что эту мысль в Еврейском тексте, хотя не буквально, по крайней мере по смыслу он находил. Ибо можно спросить: почему, после изречения: каждое покрывало тело свое, тотчас присовокупляется: и другое, подобно прикрывалось? Ибо, если бы сказано было одно и другое, то образ речи был бы правильный. Но после того, как сказано: каждое, для чего присовокупляет: и другое, тогда как в слове – каждое заключаются все? Но если мы различаем жизнь совершенных от заслуг начинающих усовершаться, то видим, что и слова – каждое и другое – употреблены не без основания. Те, которые и свои грехи оплакивают, и крылья добродетелей простирают на ближних для примера, без сомнения (люди) совершенные. Но есть много детей, который взирают на слезы их и подражают им. И те, которые могли бы оставаться нагими в своих грехах, рассуждают о бдительных над собою мужах, возбуждаются к плачу, и воспламеняются к покаянию. Но так как они видят, что святые прикрывают тела свои, то и сами прикрываются крыльями слез своих. Ибо они сами себя поносят жестокими укоризнами за то, почему они не оплакивают грехов своих, не имея добродетелей, тогда как не престают плакать даже те, которые уже простирают крылья добродетелей в пример для ближних.

24. Поэтому необходимо нам, еще младенчествующим, всегда иметь в виду нашей души и добродетели, и слезы совершенных. Будем подражать тому, что видим в них, для того, чтобы, начав постепенное возрастание, достигнуть возможности прикрыть от оного праведного испытания то зло, которое мы учинили. Ибо в непрестаемых слезах, в ежедневном нашем покаянии, мы имеем на небесах Священника, Который ходатайствует за нас. Об этом Иоанн говорит: еще кто согрешит, ходатая имамы ко Отцу, Иисуса Христа, Праведника (1Ин.2:1). Вот наш дух ободряется, когда мы слышим о могуществе нашего Ходатая. Но ободрение наше опять тревожится от страха; потому что Тот, Кто Ходатай наш, называется праведным. Ибо мы имеем неправды, а праведный Ходатай отнюдь не принимает на Себя ходатайства по делам неправедным, и не соглашается даже говорить в пользу неправды. Итак, что нам делать, возлюбленнейшие мои братья? Но вот вдруг пришло мне на мысль, что нам делать. Осудить те грехи, которые учинены нами, и которые желаем продолжать. Написано: праведный себе самого оглагольник в первословии (Притч.18:17). Ибо каждый обратившийся грешник начинает быть праведником в слезах, когда начал обвинять то, что он сделал. Ибо почему не должен быть праведником тот, кто уже в слезах крепко вооружается против своей неправды? Итак праведный наш Ходатай будет защищать нас, как праведных на суде; потому что мы и признаем, и осуждаем самих себя, как неправедных. Итак мы должны надеяться не на слезы, не на дела свои, но на заступничество нашего Ходатая, Который живет и царствует с Отцем в единении Святаго Духа, Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа восьмая. Изъясняются стихи – от 24-го первой главы до начала второй главы, – и представляется рассуждениe для многих, о Божестве Христовом, о воплощении Словa, о проповедании, о составлении Церкви, распространении ее, и единстве.

Что чрез примеры праведных многие начинают усовершенствоваться, об этом сказано в конце предыдущей беседы. Но это же самое Пророк яснее открывает нам, когда к тому, что он сказал, еще присовокупляет: и слышах глас крил их, внегда паряху, яко глас вод многих (Иез.1:24).

1. В Св. Писании водами обыкновенно означаются народы. Поэтому чрез Иоанна говорится: воды людие и народи суть (Апок.17:15). Но народ означается водами потому, что и в жизни имеет глас от возмущения плоти, и ежедневно течет по направлению смертности. Крылья же животных, как мы уже часто говорили, суть добродетели Святых. Итак, что значит, что Пророк слышит глас крил, яко глас вод многих, если не то, что по благодати всемогущего Бога, те крылья добродетелей, которые прежде издавали звук в немногих Святых, ныне, по распространении проповеди, отзываются в жизни многих народов? Ибо, по воплощении, страдании и воскресении Господа, не много было пернатых животных; потому что очень редки были те, которые желали бы небесного, и на крыльях добродетелей парили бы в горняя. Но после того, как распространилась в мире проповедь о Божестве Его, кто может удовлетворительно высказать и оценить, сколько уже младенцев, сколько зрелых возрастом, сколько бодрых юношей, сколько слабых, сколько обратившихся грешниц, сколько стариц-девственниц, чрез веру, надежду и любовь стремятся к небесному? Вот глас крил, прежде бывший в немногих животных, ныне отзывается уже в народах; ныне крылья добродетелей возвышают уже сонмы мира к желанию небесного. Итак хорошо говорится: и слышах глас крил, то глас вод многих; потому что, как сказали мы выше, тот глас добродетелей, который прежде доходил до слуха Божия от немногих Святых, после стал слышим от вод многих, то есть, от бесчисленных народов. Об этом гласе и еще хорошо присовокупляется: яко глас Бога Саддаи (вышнего Бога).

2. Что значит, что глас крил у святых животных называется как бы гласом Бога Саддаи (вышнего), если не то, что всемогущий Бог Сам и наполняет сердца Святых желанием небесного, Сам и выслушивает наполненные? Ибо Сам Он и производит любовь в сердцах Святых, Сам и приемлет молитву от любящих сердец, Петр горько плакал о своем отречении, но впереди сказано, что Господь, обратясь, взглянул на Петра (Лк.22:61–62). Мария Магдалина, по содеянии многих грехов, со слезами приходит к ногам Искупителя нашего (Лк.7:38); но кто настроит внутреннее ее расположениe, если не Тот, Кто благосклонно принял совне? Кто располагал ее к слезам духом сокрушения, если не Тот, Кто совне принимал ее для прощения при возлежащих с Ним? Итак Искупитель наш привлекал сердце грешной женщины, когда располагал ее к сокрушению о виновности, и принимал ее, чтоб освободить от виновности. Следовательно, тот глас крыльев хорошо называется как бы гласом Бога вышняго; потому что совершаемое в сердцах святых есть дело благодати Того, Кто награждает заслуги.

3. Он справедливо чрез Пророка называется Богом вышним. Ибо в Св. Писании иногда Бог называется наименовательно (nuncupatiue), иногда существенно (essentialiter). Наименовательно Он называется, когда написано: се, дах тя Бога Фараону (Исх.7:1). И как Моисеи говорит: Богов да не злословиши (Исх.22:28), т.е. Священников. И Псалмопевец говорит: Бог ста в сонме богов, посреде же боги разсудит (Пс.81:1). А существенно называется Богом, когда Сам Он говорит у Моисея: Аз есмь Бог отца твоего, Бог Авраамов, и Бог Исааков, и Бог Иаковль (Исх.3:6). Поэтому Апостол Павел, желая различить наименовательное имя Божие от существенного, об Искупителе нашем сказал, говоря: ихже отцы, и от нихже Христос по плота, сый над всеми Бог благословен во веки (Рим.9:5). Ибо кто называется Богом наименовательно, тот среди всех; а кто существенно, тот надо всеми. Итак, чтобы показать Христа по естеству Богом, сказал, что Он не только Бог, но и Бог над всеми; потому что и каждый избранный, как заметили мы выше, или постановленный для показания примера правды, может быть наименован богом, но среди всех, потому что он Бог наименовательно; и Христос есть Бог над всеми, потому что Он Бог по естеству. Итак, Кого Павел называет Богом над всеми, Того Пророк Иезекииль называет Богом вышним (Саддаи). Но Поелику после того, как сказано: и слышах глас крил их, яко глас вод многих, еще присовокупляется: яко глас Бога вышняго: то мы еще можем разуметь то, что знаем о будущем для всех избранных. Ибо глас крыльев, как сказали мы, был в Проповедниках святых; глас вод – в обращенных и последующих народах. Но тот же самый глас будет некогда гласом Бога вышнего; потому что множество, которое ныне привлекается к вере святыми учителями, некогда соберется в небесное отечество, чтобы там бесконечно славословить, когда непрерывно будут видеть Того, Кого должны славословить. И Поелику тогда совершенно телом Искупителя соделывается все множество святых, по слову Павла, который говорит: яко и сама тварь свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим.8:21); и с Ним тогда соединится так, что им в святой любви их ничто не будет противоречить от тления, которое уничтожается воскресением, но (все множество) будет едино в славе своего Искупителя, то справедливо говорится: яко глас Бога вышняго.

4. Замечателен порядок описывающего; потому что прежде говорится о звуке от крыльев животных, потом о звуке, как бы вод многих, и наконец о звуке, как бы Бога вышняго. Ибо что прежде святые проповедали, тому после уверовали, и то удержали обращенные к вере народы, которые наконец, возвысившись к небесному, воздадут хвалу Освободителю всех. Итак глас животных делается как бы гласом вод, а глас вод делается как бы гласом Бога вышняго; потому что хвалу всемогущему Богу, которую прежде воздавали немногие в мире, после воздали многие. И ту, которую ныне воспевают многие, когда еще повреждение их противоречит им в них самих, будут воспевать в небесном отечестве все избранные, соединившись уже с главою своею. – Но дела и добродетели святых животных еще описываются, когда присовокупляется: внегда ходити им, глас слова яко глас полка²⁴.

5. Если гласом Бога вышняго означается хвала нашему Создателю в небесном отечестве, то не удивительно, что слово пророческое возвращается назад, опять к делам святых, живущих еще в этой жизни; потому что Дух Святый не совокупно высказывает внешним образом чрез язык то, что совокупно показывает внутри, в сердцах пророческих. Вода ведения, которою наполняется дух пророчествующего, в созерцании чрезвычайно обильна. Но Поелику тесны для духа всякие уста человеческия, то есть, отверстие плоти, то язык, при высказывании к исполнению оной неизмеримости, которая бывает видима, разнообразится. Итак Пророк, после того как узрел, что на небесах глас крыльев, как глас Бога вышняго, опять возвращается на землю, и говорит, что делают здесь пернатые животные для того, чтобы там на небе иметь заслуги, говоря: когда ходили они, тогда был звук как бы множества, как шум лагерей. Когда святые проповедники обходят мир с проповедью и убеждением, тогда животные ходят. А Поелику и те даже, которых они собирают, тотчас, как только уверуют, восстают на прославление нашего Создателя, то происходит звук, как бы звук множества. Поелику же они по той же самой проповеди предпринимают войнy против властей воздушных; то справедливо присовокупляется: как шум лагерей. Ибо, когда верные народы соединяются с святыми Проповедниками, тогда соделываются лагерными ополчениями в готовности к сражению за веру против злых духов. А так как все верующие ежедневно пламенеют желаниями небесными, презирают земное, решаются на трудные для них подвиги по любви к горнему отечеству; то делаются лагерями против властей воздушных, потому что, вооруженные верою и укрепленные добрыми делами, они готовы к походу. Ибо, как бы некоторым лагерям духовного воинства, чрез Павла говорится: облецышеся во вся оружия Божия, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским; яко несмь наша брань к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:11–12).

6. Итак множества святых суть лагери, которые предприняли войну против властей воздушных. Поэтому и святая вселенская Церковь так описывается под видом невесты, что говорится: добра еси, ближняя моя, яко благоволение, красна яко Иерусалим, ужас яко вчинены (ополчены) (Песн.6:4)²⁵. Так как Иерусалим значит видиние мира, коего именем выражается небесное отечество, то святая Церковь называется приятною и красною как Иерусалим, потому что ее жизнь и стремление уже сравнивается с видением внутреннего мира, чтобы в том, что она любит своего Виновника, что желает видеть лицо Его, о чем написано: в няже желают Ангели приникнути (1Пет.1:12), по самым уже желаниям любви своей называлась подобною Ангелам. Чем более делается она возлюбленною Богу, тем усиленнее действует, чтобы быть страшною для злых духов. А как она должна быть страшна, это показывается присовокупленным сравнением, т.е. как построенные в боевой строй лагери. Что это значит, что святая Церковь должна быть страшна для врагов своих, как построенные в боевой строй лагери? Ибо это сравнение имеет глубокий смысл, и потому тонко надобно разумевать его. Ибо мы знаем, и каждому известно, что боевой строй лагерей тогда является страшным для врагов, когда бывает так сжат и плотен, что ни в одном месте не кажется прерванным. Ибо, если он устраивается так, что оставляется пустопорожнее место, чрез которое может войти в него неприятель, то он уже решительно не страшен для врагов его. Следовательно и мы, когда установляем боевой порядок сражения духовного против злых духов, имеем крайнюю необходимость всегда быть соединенными и крепко связанными любовью, и никогда не быть разъединенными разногласием; потому что, какие бы ни были в нас добрые дела, при неимении любви, злом разногласия открывается в строю место, чрез которое может войти враг для поражения нас.

7. Но древний враг не страшится в нас чистоты, если oнa будет без любви; потому что сам не тяготится плотью, чтобы растаевать в похоти ее. Не страшится воздержания; потому что сам не употребляет пищи, не будучи к тому понуждаем необходимостью тела. Не страшится раздаяния земных вещей, если при этом самом деле не достает любви; потому что сам не имеет нужды в пособиях от богатства. Но чрезвычайно страшится истинной любви в нас, т.е. любви смиренной, которую мы взаимно выражаем друг к другу, и крайне ненавидит наше согласие; потому что мы удерживаем оное на земле, тогда как сам он, не желая удержать, потерял на небе. Итак хорошо говорится: страшна как построенные в боевой строй лагери (Песн.6:3); потому что злые духи страшатся множеcтва избранных от того, что видят их соединенных против них согласием любви, и собранных воедино.

8. Какова же должна быть добродетель согласия, это открывается из того, когда доказывается, что без нее прочие добродетели не добродетели. Ибо велика добродетель воздержания, но если кто воздерживается от яств так, что других осуждает за пищу, и осуждает ту самую пищу, которую Бог сотворил для верующих с благодарением (Рим.14:3, 6), то чем стала для него добродетель воздержания, если не петлею греха? Поэтому и Псалмопевец, означая, что нет воздержания без согласия, говорит: хвалите Его в тимпане и лице (Пс.150:4). Ибо в тимпане издает звук сухая кожа, но в лице согласно поют голоса. Что же означается тимпаном, если не воздержание, и что ликом, если не согласие любви? Итак воздержный без имения согласия, хотя и хвалит (Господа) в тимпане, но не хвалит в лике. И есть некоторые, которые, желая умствовать более необходимого, оставляют мир с ближними, презирают их, как людей тупых и глупых. Поэтому Истина лично увещевает, говоря, имейте соль в себе, мир имейте между собою (Мк.9:50), чтобы тот, кто старается иметь соль премудрости, по необходимости старался о том, чтобы никогда и ни каким образом не отпадать от мира и согласия. Что сказали мы об этих двух добродетелях, то же должно разуметь и о всех прочих. Поэтому Павел сильно увещевает, говоря: мир имейте и святыню со вcеми, ихже кроме никтоже узрит Господа (Евр.12:14).

9. А что без согласия ничто не благоугодно Богу, об этот лично говорит Истина: аще принесеши дар твой к олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать ничто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф.5:23–24). Вот от немирных (Господь) не хочет принимать жертвы, отказывает в принятии всесожжения. Итак поэтому судите, сколь велико зло в несогласии; из-за него отвергается даже то, чем уменьшается виновность. Но Поелику избранные всегда соединены в любви, и эта самая любовь их воздает глас хвалы Виновнику, а на злых духов, т.е. на древних своих врагов, наводит страх наказания: то теперь о пернатых животных правильно говорится: когда ходили они, тогода был звук как бы множества, как шум лагерей.

10. Но можно оком веры обозреть святую Церковь с самого начала ее до конца мира, и видеть, какое движение имеют эти самые лагери. Ибо лагерями называются множества войск, когда они в готовности к сражению делают поход, или на пути останавливаются в известном каком-либо месте. Итак путь для лагерей есть жизнь настоящего века для всех святых, согласно живущих. Но иные лагери проповедников, которые туда и сюда шествуют с готовностью на святое дело приобретения душ. Другие лагери постников и отшельников от мира сего, которые ежедневно бывают готовы на брань против злых духов. Другие лагери добрых супругов, которые, живя согласно в любви ко всемогущему Богу, взаимно удовлетворяют требованию плоти так, что отнюдь не забывают о добрых делах в отношение к Богу. А если в чем-либо согрешают, как люди, то непрестанно искупляют (грехи) благочестивыми делами. Итак, Поелику различные состояния верующих, согласно живущих от начала святой Церкви даже до конца мира, сражаются против властей воздушных, то лагери ходят, и бывает шум некий как бы шум лагерей; потому что в них звучат мечи добродетелей и оружия и чудес для славы всемогущего Бога. – Но о святых животных еще присовокупляется: внегда стояти им, почиваху крила их.

11. Стоят святые животные, когда с напряженным вниманием обсуживают Божественное. Но крылья их почивают, потому что, когда они взирают на высокие суды Божественные, тогда ничтожными представляются их добродетели. Это ясно открывается, когда тотчас присовокупляется: и се, глас превыше тверди сущия над главою их внегда стояти им, низпускахуся крила их (гл. I, ст. 25)²⁶.

12. Вышнюю твердь мы рассудили объяснить двояким разумением. Ибо, как сказано (Бесед. 1. ч. 18–19), под именем тверди могут быть разумеваемы небесные власти. И под именем же тверди может быть разумеваем воплощенный Единородный, потому что в Нем естество наше утвердилось для вечности. Поэтому мы прежде скажем, что чувствуем, об Ангелах, а потом о Господе Ангелов. Ибо вот говорится: когда был голос над твердию, которая была над главою их, тогда они стояли и опускали крилья свои. В этом месте наперед надобно знать, что опустить значит, не снизу вверх простерть, но сверху вниз положить; потому впереди сказано: когда стояли, опускали крилья свои. Итак нам должно отыскать, что за голос над твердию. Но этот самый голос мы лучше уразумеем, если, восходя снизу вверх, будем идти, как бы шаг за шагом. Как телесный слух возбуждается голосом, так смысл ума возбуждается разумением, которое производится внутри. Итак голос в уме есть как бы некий звук разумения. Но надобно знать, что на наши чувства действует иногда голос тверди, иногда голос души, иногда голос тверди, иногда голос, который превыше тверди.

13. Ибо представим себе, что кто-либо, оскорбленный от ближнего, замышляет по человеческому разуму взаимно воздать оскорблением, воздать злом за зло. Это говорит ему в уме голос плоти; потому что когда Божественные заповеди повелевают нам благотворить тем, которые ненавидят нас (Мф.5:44), то замышляющий делать зло ненавидящим его слышит в душе голос плоти. Мы ежедневно делаем много земного, и после этого возвращаемся к молитве. Душа воспламеняется к сокрушению сердечному, но в уме представляются образы тех дел, которые мы соделали, и на молитве препятствуют напряжению сердечного сокрушения; и что мы свободно делали вне, то невольно терпим внутри, так что некоторые фантазии помыслов рассевают ум по телесным образам, дабы он не имел полной самособранности на молитве. И это есть голос плоти.

14. Но когда мы и это препобеждаем, и устраняем от умственных очей все телесные образы; тогда, обсуживая в самих себе самое естество души, какова должна быть та, которая может оживотворять плоть, но не может удерживать саму себя в добрых помышлениях, как бы ей хотелось, находим некоторый разумный дух, живущий могуществом Создателя, оживляющий поддерживаемое им тело, однако же подверженный забвению, изменяемый, которого часто страх поражает, а радость воскрыляет. Итак самый разум души есть голос ее, потому что звучит тем, что есть; и этот голос еще под твердию.

15. Но превышая душу, мы желаем гласа от тверди, когда находим, каково должно быть то бесчисленное множество святых Ангелов, которое предстоит пред лицем всемогущего Бога; какое должно быть в них торжество бесконечное от видения Господа; какая полная радость, какой жар любви, не мучительный, но сладостный; какое должно быть в них желание видения Бога с удовлетворением, и какое удовлетворение с желанием. В этом деле ни желание не бывает мучительно, ни удовлетворение ему не производит отвращения. Каким образом они, соединяясь с блаженством, должны быть блаженны, как должны быть вечны от всегдашнего созерцания вечности, как должны делаться светом, соединившись с истинным светом, как должны переменить изменяемость на неизменяемость, всегда взирая на неизменяемость. Но когда мы это думаем об Ангелах, то это еще голос от тверди, а не над твердию.

16. Итак пусть дух сделает еще шаг вверх, и возвысится над всем сотворенным. Пусть во едином свете Создателя своего устремит очи веры на то, что единый Бог оживотворяет все, сотворенное Им; что Он повсюду есть, и повсюду целый; что Он может быть чувствуем неописанным и непостижимым, и не может быть видим; что Он везде, и однако же от помыслов нечестивых далече; что Он и там, где далече, потому что где нет Его с благоволением, там Он присущ отмщением; что ко всему Он прикосновенен, однако же не всего касается равномерно. Ибо некоторых вещей Он касается так, чтоб они имели бытие, но не так, чтоб они жили и чувствовали, каковы, например, все вещи нечувственные. Некоторых существ касается так, чтоб они имели бытие, жили и чувствовали, но не умствовали, как, например, бессловесных животных. Некоторых существ касается так, чтоб они имели бытие, жили, чувствовали и рассуждали, как, например, естества человеческого и Ангельского. И хотя Он никогда не бывает неравным Самому Себе, однако же не равного касается неравно. Что Он везде присущ, и едва может быть обретаем; что мы последуем стоящему и не можем схватить Его. Итак представим пред взор ума, каково должно быть то естество, которое все содержит, все наполняет, все объемлет, над всем возвышается, все поддерживает. Не отчасти иное поддерживает, а над иным возвышается; и не отчасти иное наполняет, а иное объемлет: но объемля наполняет, наполняя объемлет, поддерживая возвышается, возвышаясь поддерживает. Когда дух, слегка коснувшийся могущества этого естества, углубляется в него чрез размышление; тогда бывает глас над твердию, потому что сообщает понятие о Том, Кто по своей непостижимости превышает даже Ангельское разумение.

17. Итак, когда бывает глас над твердию, тогда животные стоят и опускают крылья свои; потому что, когда умы святых с напряженным вниманием созерцая рассуждают о могуществе Создателя своего, тогда для духа их кажутся ничтожными те добродетели, которые они имеют, и они тем более делаются смиренными пред самими собою, чем выше то, что звучит над Ангелами. Ибо может быть, есть учители, но когда они начнут безмолвно размышлять, какова должна быть неизреченная премудрость Божия, которая без шума учит умы человеческие; и как эта же самая премудрость делает тщетным труд проповедующих, если не сама она располагает умы слушающих: тогда их учение тотчас представляется им ничтожным; потому что ни насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог (1Кор.3:7). Быть может, есть Пророки, но когда они в безмолвии рассуждают, что оком своего пророчества не могут вместе проникнуть во все тайны Божества, потому что, как говорит Апостол: мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем (1Кор.13:9), тогда в этой неизмеримости тайн видят, что мало все то, что они видят, и из самой неизмеримой высоты света заключают, что ничтожно то, что они напряженным оком, как бы чрез скважины, видели. Итак они опускают крылья свои, когда бывает слышим глас над твердию, т.е. смиряются в том, что разумевают, усматривая вышнее, которого они разуметь не могут.

18. Часто также в помыслах святых обольщают те самые добродетели, которые они имеют, так что души их возвышаются в некоторой самонадеянности: но они тотчас прибегают к сокровенным судьбам Божиим, как иные по гордости из добродетелей падают в бездну, а другие по смирению, исправившись от пороков возвышаются к небу. Поэтому Пророк, призывая нас к смирению, устрашает и увещевает, говоря: приидите и видите дела Божия, коль страшен в советех паче сынов человеческих (Пс.65:5). Ибо кто может достодолжным образом обсудить, какой над нами должен быть страх судеб Божиих, когда один из добродетелей наконец устремляется к порокам, а другой из пороков заключает конец добродетелями? Потому что, по слову Соломона: есть праведнии и мудрии, и делания их в руце Божией, любве же и ненависти несть ведяй человек: вся пред лицем их, суета во всех (Еккл.9:1)²⁷, и: есть путь, иже мнится человеком прав быти, последняя же его приходят во дно ада (Притч.14:12). Итак размышлять об этой глубине сокровенного суда что другое значит, если не опускать крилья, т.е. не надеяться уже ни на какую добродетель, но трепетать от великого страха? Ибо, станут ли рассуждать о естестве всемогущего Бога, или обсуживать судьбы Его, все трепещут и ужасаются. Итак для них значит, как бы опустить крылья, смирить добродетели, которые имеют.

19. Так Авраам опустил крылья, когда в беседе с Богом начал называть себя землею и пеплом, говоря: ныне начах глаголати ко Господу моему, аз же есмь земля и пепел (Быт.18:27). Так опустил крылья Моисей, который, быв научен всей Египетской мудрости (Деян.7:22), по выслушании слов Господних, тотчас укоряет себя, что он не имеет слов, говоря: молюся ти, Господи: не доброречив есмь прежде вчерашняго и третияго дне, ниже отнележе начал еси глаголати рабу твоему: худогласен и косноязычен аз есмь (Исх.4:10). Ясно он говорил как бы так: после того, как я слышу от Тебя слова жизни, признаю себя сконфуженным в прежних словах. Так Исаия, которого жизнь благоугодна была Господу для проповеди, когда, созерцая Того же Самого Господа, прикоснувшись устами к углю от алтаря, говорит: о, окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый, и нечисты устне имый, посреди людей, нечистые устне имущих, аз живу (Ис.6:5). Вот возвышенный к горнему не нравится самому себе по скверноте уст. Ибо, если бы он не видел высокой чистоты небесной, то не находил бы, за что осуждать себя. Так Иеремия при глаголании Господнем взывает: о, сый Владыко Господи, се, не вем глаголати, яко отрок аз есмь (Иер.1:6). Ибо после тех слов, которые услышал, он сознается, что не имеет слов. Так Даниил, после видения небесного, занемог и сделался больным (Дан. VIII, 27); потому что те, которые сильны в подвигах, когда усматривают превыспреннее Божие, делаются слабыми и бессильными по собственной оценке самих себя. Так блаженный Иов, о котором Господь друзьям его сказал: не глаголасте предо Мною ничтоже истинно, тоже раб Мой Иов (Иов.42:7), когда выслушал слова беседовавшего с ним Бога, тогда ответствовал, говоря: кто возвестит ми, ихже не ведех, велия и дивная, ихже не знах (Иов.42:3); и несколько после: темже укорих себе сам, и истаях: и мню себе землю и пепел (Иов.42:6). Ибо тот, кто столь мудро говорил к людям, слушая говорящего к нему Бога, укоряет себя за то, что он говорил неразумно, потому что в созерцании истинной премудрости его премудрость оказалась для него ничтожною. Итак пред голосом нисходящим свыше животные опускают крылья; потому что, будем ли мы обсуждать могущество Божие в природе его, или вздумаем отыскивать его в сокровенных судьбах, наши добрые дела, если мы думаем иметь в себе какие-либо из них, представляются ничтожными против того, что есть горе непостижимого для нас. И мы, которые думали возноситься, каким бы то ни было, ведением, рассуждая о невидимом над нами естестве, и о непостижимых судьбах его, смиренно становимся безмолвными, опустив крылья. Далее следует: и над твердию, яже над главою их, яко видение камeнe сапфира, подобие престола на нем, и на подобии престола подобие якоже вид человечь верху (Иез.1:26).

20. Что означается престолом, если не те силы Ангельские, которые по достоинству высшего места превышают даже самых Ангелов? Так как Ангелы называются вестниками, и часто Ангелы посылаются для возвещения чего-либо людям: то престолы никогда не посылаются на служение вестника, потому что на них в превыспренней высоте почивает Создатель всяческих. Поэтому Апостол Павел, описывая чины небесных воинств, которые он видел во время восхищения до третьего неба, говорит: аще престоли, Аще господствия, Аще начала, Аще власти: всяческая Тем и о Нем создашася (Кол.1:16). Итак о престолах он сказал прежде тех чинов Ангельских, над которыми видел тех превознесенными. Но хорошо престол сравнивается с камнем сапфиром, потому что камень сапфир имеет цвет воздушный. Так силы небесные означаются камнем сапфиром; потому что эти духи, на которых превыше почивает всемогущий Бог, имеют достоинство высшего места на небесах. Нo над престолом подобие человека; потому что слава нашего Искупителя стоит выше даже тех сил, которые превосходят и самых Ангелов. Итак надобно заметить, какой соблюдается порядок. Ибо над животными твердь, над твердию престол, на престолe описывается человек; потому что выше даже святых людей, живущих еще в этом повреждении тела, суть Ангелы, а выше Ангелов верховные их Богу ближайшие Ангельские власти, но превыше даже властей, ближайших к Богу, возвышен Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус.

21. Но если, как мы впереди сказали, под именем тверди должно разуметь Ходатая Бога и человеков по принятому Им человечеству, потому что по духу пророчества под значением одного наименования обыкновенно означается многое: то чрез твердь был голос, который с неба прозвучал над крестившимся Господом, говоря: Ты еси Сын Мой возлюбленный, о Тебе благоволих (Лк.3:22). Или, как чрез другого Евангелиста говорится: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17). Итак поищем, каким образом животные слышат этот голос и опускают крылья. Пророк Аввакум, предусмотрев его, говорит: Господи, услышах слух Твой, и убояхся; Господи, разумех дела Твоя, и ужасохся (Авв.3:1–2). Что же значат слова Отца о Сыне: о Немже благоволих? Ибо всякий, кто раскаиваясь исправляет сделанное им, тем самым, что раскаивается, показывает, что он не понравился сам себе, потому что поправляет сделанное. А так как всемогущий Отец, для возможной понятности для людей, по-человечески о грешниках сказал: раскаеваюсь, что сотворил человека на земли (Быт.6:6)²⁸: то Он как бы Сам Себе не нравился в грешниках, которых Он сотворил. Но на едином только Единородном, Господе нашем Иисусе Христе, Он проявил все Свое благоволение; потому что не раскаивался в том, что среди человеков сотворил человеком Того, в Ком не находил решительно никакого греха, как о Нем чрез Псалмопевца говорится: клятся Господь и не раскается: Ты Иерей во веки по чину Милхиседекову (Пс.109:4). Следовательно, в одном только Искупителе нашем Отец умилостивил Себя; потому что в Нем одном не обрел вины, в которой можно было бы укорять Себя как бы чрез раскаяние.

22. Итак святые животные должны слушать голос над твердию, и благоговеть; потому что, если Он один без греха, то в невинности Его усматривают, сколько сами они грешат на каждый день, что по необходимости надобно непрестанно оплакивать. Еще должны они размышлять и о том, что и Самый Виновник жизни нe вышел из этой жизни без болезни страдания. Следовательно и об этом был голос над твердию, потому что высказывалось определение всемогущего Отца о смерти и воскресении Единородного. Но когда бывает голос над твердию, тогда животные стоят, и опускают крылья свои; потому что все святые, взирая на Единородного, замученного в этом мире, опускают вниз то, если они что-либо думают о своих заслугах. Ибо, если отселе не вышел без страдания Тот, Кто явился сюда без греха; то каких страданий не будут достойны те, которые пришли сюда с грехом? Итак самая твердь, которая над главою животных, т.е. то, что превышает умы святых, имеет над ними голос; потому что Искупитель наш во плоти исполнил то определение, которое по Божеству изрек вместе со Отцем; слыша это определение, праведники страшатся, и оставляют всякое самомнение о своих силах. Ибо, какими бы добродетелями ни отличалась жизнь грешников, чего она достойна, если уже подверглась за нас страданию и Его жизнь, которая не была подвержена никакому греху?

23. Но вот рождается важный для нас вопрос, когда говорится, что над твердию, яже над главою их, яко видение камене сапфира, подобие престола. Ибо, если твердию предобразуется Господь, а камнем сапфиром и подобием престола изображаются оные Ангельские власти: то каким образом они должны быть поставлены над твердию, т.е. выше Господа, когда тотчас же присовокупляется: и на подобии престола подобие якоже вид человечь верху? Ибо, если, как сказано, под твердию разумеется Господь, и опять человеком означается Господь же: то каким образом Он может быть и превыше престола, и ниже престола? Но запутанные узлы сего вопроса распутывает Сам Тот, о Ком мы говорим, Который дуновением Святаго Духа открывает то, что закрыто. Ибо воплощенный Единородный (Сын) Отца, чрез то самое, что соделался человеком, был ниже Ангелов, как о Нем написано: умалил еси Его малым чим от Ангел (Пс.8:6) Но по воскресении и вознесении на небо Он поставлен выше всех властей Ангельских, как о Нем там же опять написано: вся покорил еси под нозе Его (ст. 7). И как Он Сам говорит: дадеся Ми всяка власть на небеси, и на земли (Мф.28:18). Итак твердь под престолом, а человек на престоле; потому что Он, рожденный по принятии человеческого естества, ниже Ангелов, а по превознесении выше Ангелов. Хотя по Божеству был Он выше Ангелов и прежде, нежели прославлен чрез воскресение; однако же, как сказано, по человечеству был умален пред Ангелами, и по нему подвергся смерти. Но после того, как воскресением попрал смерть, самое человечество Свое поставил выше властей Архангельских. Итак прежде представляется престол над твердею, а после виден человек на престоле; потому что Искупитель рода человеческого, снисходя, принял человечество ниже Ангелов, а превозносясь возвысил оное над Ангелами. Но мы говорим, что Он соделался ниже Ангелов, потому что от Апостольской проповеди слышали, что Он был даже под законом (Гал.4:4). Следовательно принимаем принятое Им человечество ниже Ангелов за то уничижение, в котором Он благоизволил явится.

24. Ибо как только Слово соделалось плотью, тотчас Богочеловек по власти был выше Ангелов. Потому что о Нем до страдания написано: се, Ангели приступиша, и служаху Ему (Мф.4:11). Но для того, чтобы показать слабость человечества Его, опять о Нем написано: явися Ему Ангел с небесе, укрепляя Его (Лк.22:43). Итак в доказательство того и другого естества и служат Ему Ангелы, и укрепляет Его Ангел. Так как Он един в двух естествах; потому что Тот, Кто был Богом прежде веков, соделался человеком на конце веков. Впрочем Ему прежде страдания Его и служат Ангелы, и Ангел укрепляет Его. Но после страдания и воскресения Его, Ангелы могут служить Ему, но укреплять Его уже не могут; потому что, как впереди сказано, хотя прежде твердь явилась над престолом, однако же человек выше престола. Для показания того, что Пророк видел в лице Его соединение того и другого естества, он тотчас присовокупил: и видех яко видение илектра (Иез.1:27).

25. Что это значит, что вид человека на престоле кажется, как бы вид илектра (янтаря), если не то, что в илектре, как сказали мы далеко выше (Бесед. II, ч. 14), золото смешивается с серебром, чтобы одна вещь состояла из двух металлов? – В нем и блеск золота умеряется серебром, и от блеска золота блистательнейшим делается вид серебра. Но в Искупителе нашем то и другое естество, т.е. Божественное и человеческое, неслитно и нераздельно соединены одно с другим и совокуплены так, что и слава Божества Его умеряется для нашего взора человечеством и человеческое в Нем естество делается более славным от Божества, и по возвышении имеет более славы, нежели та, с которою сотворена была. Но Пророк, описывая еще вид человека над престолом, и виденный им вид илектра, каковым он ему явился, присовокупляет: яко видение огня внутрь его окрест от видения чресл и выше, и от видения чресл даже до долу видех видение огня, и свет его окрест (Там же, ст. 27).

26. Что это значит, что Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус, описывается имеющим от чресл и выше видение огня внутрь и окрест, и от чресл даже до долу вид огня, блестящего в окружности? Ибо надобно отыскать, почему повествуется, что Он имеет от чресл и выше огнь внутри, но не огнь блистающий; а от чресл даже до долу имеет вид огня, однако же не упоминается, чтоб он имел его внутри, потому что, по описанию, Он имеет его и блистающим, и окрест? Ибо что выражается наименованием чресл, если не род поколения смертности? Поэтому-то и о Левии говорится, что он был еще в чреслах отца, когда Мелхиседек встретил Авраама (Евр.7:10). Но от чресл Авраама произошла Дева Мария, во чреве которой благоволил воплотится Единородный (Сын) Отца чрез Духа Святaго. От этого воплощения Бог соделался ведомым для всего мира, как говорится чрез Псалмопевца: препояши мечь твой по бедре твоей, Сильне (Пс.44:4). Ибо Сильный препоясал меч на бедре потому, что слово проповеди Его с воплощения усилилось. Что же значит тот огонь, если не жар Святаго Духа, который воспламеняет сердца, наполняемые Им? Об этом сама Истина говорит: огня приидох воврещи на землю (Лк.12:49). Итак что же значит, что в этом видении человека, который явился Пророку, от чресл и выше пылает огнь внутри кругообразно, но от чресл даже до долу блистает огонь, не внутри, а окрест, если не то, что прежде воплощения Единородного Искупителя нашего одна только Иудея имела внутри себя жар любви к Нему; а после воплощения Его огонь заблистал окрест, потому что разлил свет Духа Святаго на все народы в целой вселенной? Итак прежде был огонь внутренний, но не было сияния; потому что Дух Святый, хотя и изливался на Иудею чрез многих отцов, но не возсиявал еще света своего к просвещению язычников. Но от чресл Его даже до долу огнь блестит окрест; потому что после того, как Он принял плоть от Девы, далеко и обширно в роде человеческом распространил дары Святаго Духа. И надобно заметить, что тот огонь от чресл и выше описывается круговращательным, не внешним, но внутренним; потому что пламя любви, как сказано, повсюду наполняло Иудею в пределах ее чрез избранных и духовных мужей. Но не выходило вовне, потому что не распространялось на множество язычников. Это пламя жара после было видимо блистающим окрест, потому что любовь всемогущего Бога начала распространятся по всем климатам мира, во всех народах.

27. Итак прежде был огнь внутри, когда Иаков говорил: спaceния Твоего буду ожидать, Господи (Быт.49:18)²⁹. Ибо что на Латин...^*

вверх; потому что там небесные духи видят Его в Божестве Его, и воспламеняются огнем любви Его. Но мы, которые любим Его в принятом человечестве, находясь еще в этой поврежденной жизни, имеем отвне блеск огня Его. Итак один выше престола Тот, Кто от чресл и выше имеет огнь внутрь – в Ангелах, и под чреслами имеет огнь окрест – в людях; потому что во всем, что любят Ангелы, чрез все, чего желают люди, один есть Тот, Кто горит в сердцах любящих. Поэтому-то высокие Ангельские власти называются Серафимами, т.е. огненным пламенем. Поэтому и о самом Создателе всего написано: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр.12:29). Огнем называется Бог потому, что пламенем любви Своей воспламеняет те души, которые наполняет. И Серафимы называются пламенем огненным потому, что ближайшие к Нему на небесах власти воспламенены неизреченным огнем любви к Нему. Этим же огнем горят на земле воспламененные сердца праведных. Этим же огнем согретые обращаются к покаянию сердца грешников, которые сильно разгоревшись, превращают страх в любовь. Ибо те, которые начали тлеть от страха, после пламенеют огнем любви. А Поелику члены Его суть избранные Ангелы на небе, и члены же Его суть обратившиеся люди на земле: то один есть человек Тот, Кто и от чресл и выше горит внутрь, и под чреслами даже до долу распространяет блеск огня своего окрест; потому что Он и Ангелов удержал в любви к Нему Божеством, и людей воззвал к желанию святого жара своего человечеством. Далee следует: яко видение дуги, егда есть на облацех в день дождя (ст. 28).

29. Дугу всемогущий Бог положил знамением между Ним и людьми, что Он более уже не будет истреблять мира потопом, говоря: дугу мою полагаю во облаце, и будет в знамение Завета (вечнаго) между Мною и землею. И будет егда наведу облаки на землю, явится дуга Моя во облаце: и помяну завет Мой, иже есть между Мною и вами (Быт.9:13–15). Поэтому-то и цвет в той же самой дуге показывается и цветом воды, и цветом огня; потому что он частью лазуревый, а частью красный, чтобы быть свидетелем того и другого суда, т.е. одного, имеющего быть, а другого, уже совершившегося, так как мир хотя и сгорит от огня суда, но не будет уже истреблен водою потопа (2Пет.3:7). Но что значит, по видению Пророка, блистающий огонь от чресл человека, сидящего на престоле, как бы видение дуги в облаках в день дождя? Поелику чрез огонь, как сказано, означается жар Святаго Духа; то какое сходство и дуги с Духом, чтобы можно было сказать, что явившийся огнь явился как вид дуги? – Но если мы, как сказали впереди, обратим внимание на видение дуги, то увидим, каким образом дуга означает Духа. Потому что в дуге, как я сказал, являются вода и огонь. А после пришествия Ходатая сила Духа Святаго проявилась в роде человеческом тем, что и омыла избранных Божиих водою Крещения и воспламенила их огнем Божественной любви. Ибо для умилостивительной жертвы поставляется как бы некая дуга в облаке из смешения водяного и огненного цвета, когда Истина говорит: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во царствие Божие (Ин.3:5). Он (Дух) есть дуга в облаке в день дождя; потому что является в воплощении Господнем, и в излиянии проповедания, для того, чтобы сердца верующих обратились к покаянию во время милосердия Божия. Ибо за облако мы не без основания принимаем плоть Искупителя, о которой чрез Псалмопевца сказано: полагаяй облаки на восхождение свое (Пс.103:3). Так как Он положил облако на восхождение Свое, когда будучи вездесущим по Божеству, вознесся на небеса плотью. Но по описанию всего таинственного видения, Пророк присовокупляет: это было видение света вокруг, и cиe видение подобия славы Господней (Иез.1:28, 2:1)³⁰.

30. Ибо предвидя, что должна совершить благодать Святого Духа во всем мире, он говорит: это было видение света вокруг. Но желая видеть внутреннюю славу Того же Самого Духа, но не имея к тому возможности, он присовокупляет: и cиe видение подобия славы Господни. Ибо не говорит: «видение славы», но, подобия славы, для того, чтобы показать, что какое бы ни было напряжение ума человеческого, хотя бы он обуздал в размышлении все фантастические образы телесные, хотя бы удалил от очей сердечных уже всех описанных духов: но все-таки, находясь в смертном теле, не может видеть славы Божией, какова она есть. Но что представляется о ней в уме, то есть подобие, а не сама она. Поэтому-то и тот Проповедник, который был восхищен до третьего неба, говорил: теперь мы видим, как сквозь тусклое стекло, гадательно (1Кор.13:12).

31. В этом рассуждении рождается не маловажный для нас вопрос: как же Евангелист Иоанн, описывая словами пророческими неверие Иудеев в чудеса Искупителя нашего, присовокупляет, говоря: сия рече Исаия, егда виде славу Его, и глагола о Нем (Ин.12:41)? И если Иезикиль видел не славу, но подобие славы, то что значит, что один (Пророк) описывается видевшим подобие славы, а другой – славу Его? Но Поелику Евангелист Иоанн прежде изложил повествование о чудесах Искупителя нашего, а потом присовокупил о неверии Иудеев, то показывает, что Исаия видел ту славу Искупителя нашего, которая проявлена в этом мире. Ибо все, что Божественно дивного совершается на земле, есть слава всемогущего Бога, и слава Его видна во всех делах. Следовательно Исаия видел славу на земле, а Иезекииль славы Его на небе не мог видеть, какова она есть; потому что инакова слава Его в вещах сотворенных, и инакова сама в себе. Поэтому эта слава, которая в делах, может быть видима, но та, которая в Нем Самом, никак не может быть видима, разве только чрез подобие. Но и этого самого подобия славы Пророк, даже в восторженном состоянии, не мог вынести. Затем следует: и видех, и падох ниц (Иез.2:1).

32. Итак, что было бы с этим мужем, если бы он увидел славу Его так, как она есть, когда и при видении подобия славы Его, он, не имея сил вынести, упал? Поэтому с великою скорбью мы должны помышлять и со слезами рассуждать, в какое несчастие и какую слабость мы пали, когда не можем даже выносить того самого блага, к видению которого сотворены. Впрочем есть и еще нечто, о чем мы, на основании события с Пророком, должны помыслить в самих себе. Ибо Пророк тотчас, как только увидел подобие славы Господней, упал на лице свое. Поелику мы духом пророчества не можем видеть подобия этой славы; то должны непрестанно познавать ее и тщательно созерцать в Священном Писании, в небесных увещаниях, в духовных заповедях. Когда мы взираем как-нибудь на Бога, тогда падаем на лице свое; потому что стыдимся беззаконий, которые по воспоминаниям нами соделаны. Ибо человек падает там, где конфузится. Поэтому-то и Павел как бы падающим на лице говорил некоторым: кий убо тогда иместе плод, о нихже ныне стыдитеся (Рим.6:21)?

33. Итак по дару небесной благодати, мы раскрыли покрытое таинствами начало книги Пророка Иезекииля, и нравственно обсуживая таинственные изречения, мы высокую теорию пророчества привлекли к земле, для того, чтобы прежде летающее над умами детей и подобных мне, но не возвышающее их, ныне уже было читаемо ими, и познаваемо, и летало, и возвышало. Итак возблагодарим Искупителя нашего, Который всегда обновляет нас духовною пищею, Который есть хлеб Божий, сходящий с небеси, и дающий жизнь миру (Ин.6:33). Он живет и царствует со Отцем в единении Святого Духа, Бог во все веки веков. Аминь.

Беседа девятая. Изъясняется вторая глава Иезекииля. В этом изъяснении не только многое излагается в нравственном смысле, но и не мало обсуждается ученым образом трактатов: о необходимости предшествующей благодати, о согласии и содействии ей свободного произволения, о темноте Св. Писания, и толковании его.

1. По милосердию Господа нашего Иисуса Христа, мы в восьми беседах объяснили начало книги Пророка Иезекииля, содержащее в себе много темных мест, и некоторых таинств. Теперь уже следуют места, более ясные, и менее темные. Итак с благодарением Тому же всемогущему Богу мы говорим любви вашей, что после стольких лесистых темнот мы радостно вышли на долины, по которым смело можем идти с нашим собеседованием. Ибо вот, после того, как Пророк увидав подобие славы Господней пал на лице свое, он присовокупляет: и слышах глас глаголющаго; и рече ко мне: сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе (Иез.2:1). Затем еще присовокупляется: и прииде на мя дух, и взя мя, и воздвиже мя, и постави мя на ногах моих (ст. 2).

2. Вот Божественный голос повелевает встать лежащему Пророку. Но он решительно не мог бы встать, если бы не вошел в него дух всемогущего Бога; потому что мы, хотя и можем по благодати Божией делать усилие к добрым делам, но не можем их творить, если не помогает нам Тот, Кто их заповедует. Так Павел, когда увещевал учеников, говоря: со страхом и трепетом свое спасение содевайте (Флп.2:12), там же присовокупил и о Том, Кто совершает в них эти самые добродетели, говоря: Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети, и еже деяти о благоволении (ст. 13). Поэтому-то и Сама Истина говорит ученикам: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Но в этом деле надобно обсудить, что если наши добрые дела суть дары всемогущего Бога, так что в них есть нечто не наше; то почему мы желаем вечного воздаяния, как бы за заслуги? А если они так наши, что уже не суть дары всемогущего Бога; то почему мы благодарим за них всемогущего Бога? Но надобно знать, что злые дела суть только наши; а добрые – и наши, и всемогущего Бога; – наши потому, что Он вдохновением предваряет нас, чтобы мы желали, вспомоществуя преследует, чтобы мы желали не напрасно, но могли исполнить то, чего желали. Итак предваряющею благодатью и повинующеюся доброю волею, то, что есть дар всемогущего Бога, соделывается нашею заслугою. Это хорошо и кратко изъясняет Павел, говоря: паче всех их потрудихся (1Кор.15:10). Но чтобы не показалось, будто он приписывает своей силе то, что совершил, он присовокупил: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (там же). Поелику он предварен небесным дарованием, то признал себя как бы чуждым своего доброго дела, говоря: не аз же. Поелику же предваряющая благодать произвела в нем свободное расположение к добру, и этим свободным расположением он последовал той же благодати на самом деле, то присовокупил: но благодать Божия, яже со мною. Он говорит как бы так: в добром деле потрудился не я, но и я. Ибо не я предшествовал в нем дарованию Господню; но я добровольно повиновался дарованию. Итак кратко оказав об этом против Пелагия и Келестина, мы возвратимся к порядку изъяснения. Сыне человечь, стани на ноги твоя, и возглаголю тебе (Иез.2:1).

3. Для нас замечателен порядок слова и дела; потому что прежде является слава Господня, чтобы заставить упасть на землю; затем голос, чтобы (Пророк) встал; после посылается дух преизбыточествующей благодати, и восставляет, и становит на ноги. Ибо, если бы мы не видели чего-либо из вечности, то никогда не падали бы на лице свое во время покаяния. Но уже лежащие, мы слышим утешительный глас Господа о том, чтобы мы встали на делание, чего впрочем мы не можем сделать собственною силою. Следовательно, Его же дух наполняет нас, восстановляет и становит нас на ноги, чтобы мы, которые в сознании виновности своей повергались в прах во время покаяния, после прямо стояли в добром делании. Но что Пророк услышал стоя, он присовокупляет, говоря: и слышах его глаголющаго ко мне, и рече (Господь) ко мне: сыне человечь, послю тя к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя (Иез.2:2–3).

4. Так Пророк описывает свое, чтоб обозначить наше. Ибо что значит, что ему, лежащему, говорится: стани на ноги твоя, и возглаголю тебе? Тот, Кто говорил лежавшему, почему обещает говорить не иначе, как стоящему? Но надобно знать, что иное мы должны слушать в лежачем положении, а иное – в стоячем. Ибо лежащему говорится, чтоб он встал, а стоящему повелевается, чтоб он шел на проповедь. Лежащему в сознании своей слабости нельзя еще предписывать важности проповеднической. Но когда мы уже восстанем на доброе делание, когда начнем стоять прямо, тогда мы становимся достойными того, чтобы нас посылать на проповедь для обращения других. Итак Пророк стоя увидел видение, и упал; но упавши услышал слово увещания – встать; а вставши выслушал повеление идти на проповедь. Ибо мы, которые стоим еще на вершине гордости, стоим того, чтобы повергнутся в прах во время покаяния, когда уже начинаем чувствовать нечто о страхе вечности. И когда мы, верно сознавая слабость свою, смиренно лежим на земле, тогда получаем повеление чрез утешительное Слово Божие встать для совершения дел, требующих подвига. И когда мы уже твердо установились в добрых делах; тогда необходимо для нас, чтобы мы помогли другим проповедью о том, от чего исправились сами. Итак лежащему не дается повеления, чтоб он шел на проповедь, для того, дабы каждый слабый делом не расстраивал того, что может устроить словом. Поэтому-то и справедливо говорится чрез Псалмопевца: возведе мя от рова страстей, и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя: и вложи во уста моя песнь нову, nениe Богу нашему (Пс.39:3–4). Ибо сначала он выводится из грязи нечестия, чтоб утвердились чрез веру ноги его на камени. Но Поелику правая вера должна сопровождаться правою деятельностью, то шаги его правы для того, чтобы после направления шествия, т.е. после усовершенствования в доброй деятельности, получить ему в уста и новую песнь проповеди. Так Савл, когда с гордостью шел в Дамаск (Деян.9:6) пораженный гласом Искупителя лежал простертым на земле. И тот, кто был будущим Пpoповедником, не тотчас услышал, чтоб он шел проповедовать о том, что видел, но ему, еще лежащему, сказано: востани, и вниди во град, и речется ти, что ти подобает творити (там же). Итак лежа мог он услышать только то, чтобы вставши учился тому, что услышит; а вставши научился тому, чтобы проповедовать о том, что узнал.

5. Но надобно спросить нам: почему Иезекииль и Павел падают на лице, а о всаднике, т.е. о том, кто превознесен славою мира сего, говорится: и падет конник вспять (Быт.49:18)? И опять о преследователях Господа написано: идоша вспять, и падоша на земли (Ин.18:6). Что это значит, что избранные падают на лице, а нечестивые падают вспять, если не то, что всякий, падающий вспять (назад), без сомнения падает там, где не видит; а кто упал на лице, тот упал там, где видел? Следовательно, Поелику нечестивые падают в невидимом, то и называются падающими назад; потому что падают там, где не могут видеть ничего, что с ними последует. Но праведники, Поелику добровольно повергаются пред тем, что видят, дабы выпрямиться в невидимом, падают как бы на лице; потому что, пораженные страхом, они видя смиряются.

6. Но замечательно то, что говорится: послю тя Аз к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя³¹. Как двумя способами делается отступление от Бога, так двумя же способами люди делаются отступниками от Бога. Ибо каждый отступает от Создателя своего, или верою, или деятельностью. Следовательно, как тот, кто отступает от веры, есть отступник, так без всякого сомнения считается отступником от всемогущего Бога и тот, кто возвращается к развратной жизни, которую он оставил, хотя бы и казался содержащим веру. Ибо одно без другого решительно бесполезно; потому что ни вера без дела, ни дела без веры не помогают, если сии не начаты прежде веры; так как Корнелий, прежде нежели соделался верующим, добрыми делами заслужил быть услышанным (Деян.10:4). Из этого выходит заключение, что он творил добрые дела прежде принятия веры. Ибо кому от Ангела возвещается: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога, и тотчас за этим восхождением дается повеление послать к Симону, который пришед к нему, должен проповедать; тот без сомнения молился о том, чем заслужил услышания. Далее следует: отцы их отвергошася Мене до днешняго дне. И сынове жестоколичнии, и твердосердечнии: Аз послю тя к тем (Иез.2:3–4).

7. Вот одна вина гордости, что отвергошася. Вот другая – упорство, потому что до днешняго дне. Вот в нечестии сынов важная вина бесстыдства, потому что они жестоколичнии, так как они уже не краснеют от зла, которое делают, и никогда уже после преступления не возвращаются к покаянию, так как они твердосердечни. Если же так нечестивы, и так упорны те, к которым Пророк посылается: то кто не видит, что личность Пророка может быть презираема столь развращенными людьми? Но вот сообщается авторитет личности, когда присовокупляется: и речеши к ним: тако глаголет Адонаи Господь (ст. 4). Ясно как бы сказано было так: Поелику ты лично подвергнешься презрению, то тебе необходимо говорить Моим голосом. Чтобы не подвергаться презрению тебе посылаемому, покажи, Кто тебя послал, произнося Мои слова. Затем следует: аще убо (авось либо) услышат или убоятся: зане дом огорчеваяй есть (ст. 5).

8. Поелику известно, что всемогущий Бог знает все, то весьма удивительно, почему говорится: аще убо услышат или убоятся. Поэтому надобно знать, что сомнение в выражении Божием происходит не от неведения, а от другой причины. Ибо кто не знает, что сотворивший и видящий все знает все? И лично Сама Истина о проповедниках Антихриста в Евангелии говорит: дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, Аще возможно, и избранныя (Мф.24:24). Почему ж это говорится под сомнением, когда Господь наперед знает, что будет? Но одно из двух, – что если они избранные, то этого быть не может; а если может быть, то они не избранные. И однако же говорится: якоже прельстити, Аще возможно, и избранныя. Итак оное сомнение в речи Господней было означением искушения для сердец избранных; потому что те, которые избраны к твердому стоянию, знамениями проповедников Антихриста будут искушаемы к падению. Следовательно тем, что говорится: аще возможно выражается только то, что избранные будут искушаемы в сердце. Ибо они колеблются, но не падают. Итак говорится: аще возможно потому, что они будут в страхе; и однако же называются избранными потому, что не падут. Поэтому сомнение в речи Господней об избранных выражает трепет души их. Он называет их и избранными потому, что предвидит их стойкость в вере и добродетели. Поэтому-то и здесь говорится: аще убо услышат или убоятся. Ибо словами: аще убо показывается, что из великого множества не многие будут слушать. Итак чрез сомнение в речах Божиих что другое означается, если не малочисленность слушателей?

9. Но замечательно, что после того, как сказал о зле умерших отцов, Посылающий Пророка к сынам говорит: аще убо услышат или убоятся. Что значит сказать: аще убо, если не то, что отцы их, которые перемерли виновными, не хотели слушать? Прошу обсудить, какая сила должна быть в этой слабости речи Господней: аще убо услышат. Это к нам говорится, именно к нам, которые в притеснении, осаде, взаперти лишились всех благ, которые имели в мире сем. Мы видим города разрушенными, укрепления уничтоженными, поля опустошенными, Церкви подкопанными; и несмотря на то, доселе еще следуем нечестию отцов наших, не переменяем той их величавости, которую видели. Но они грешили, по крайней мере, среди радостей; но мы, что тягчае, грешим под розгами. Но вот всемогущий Бог, осуждающий беззакония, уже истребил наших предков, уже позвал их на суд. А нас еще ожидает к покаянию, еще поддерживает для обращения. И Тот, Кто совершил уже суд над ними, нам предлагает великость Своего Долготерпения, дабы не погубить нас вместе с нашими предками, говоря: аще убо услышат или убоятся: зане дом огорчеваяй есть.

10. И каждая душа по принятии веры, или остающаяся в своем развращении, или возвращающаяся к нему, называется домом огорчевающим; потому что нечестивыми нравами удаляет от себя Того обитателя Бога, Которого приняла верою. Ибо дом занимается господином (его). Итак, если она дом, то почему огорчевающий? А если огорчевающий, то почему дом, который как бы уже необитаем? Но она дом, потому что в ней чрез веру начинал обитать Бог; однако же дом огорчевающий, потому что из нее Он вышел, будучи отвержен нечестивыми ее нравами, чтобы ей, которую прежде наполнял небесный Обитатель, оставаться в запустении. А затем еще, как мы знаем из слов Истины, нечистый дух, возвращающейся с семью другими, находит этот дом выметенным (Мф.12:45), потому что наполняет душу, чуждую добродетелей. – Затем следует: и познают, яко Пророк еси ты посреде их (Иез.2:5).

Злые обыкновенно знают добрых, или при вспоможении в успехе спасения, или при свидетельстве осуждения. Итак пусть они знают, что посреди их будет Пророк, для того, чтобы от выслушанной проповеди, или получить вспоможениe к восстанию, или такое осуждение, чтобы не иметь извинения. Далее следует: и ты, сыне человечь, да не убоишися их, ни ужасайся от лица их: зане разсверепеют, и обыдут тя окрест, посреде бо скорпиев ты живеши: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть (Иез.2:6).

Очевидно, к каким развратникам посылается на проповедь тот, которого увещевают, чтоб он не боятся. И Поелику все нечестивые и неприятности делают говорящим для них доброе, и еще другим угрожают, то против делаемых говорится: да не убоишися их; а против угроз присовокупляется: словес их не убойся. Или вернее: Поелику нечестивые и злодействуют против добрых, и всегда унижают цену добрым их делам, то посланному Пророку дается наставление, чтоб он ни жестокости их не боялся, ни слов не страшился. Итак выражением – да не убоишися – дается Пророку авторитет проповедания. А Поелику все мы, живущие в Боге, органы истины, так что часто чрез другого мне она сообщается, а часто чрез меня другим, то в нас должен быть авторитет на доброе слово, так чтобы и тот, кто начальствует, свободно говорил истину, и тот, кто состоит под начальством, не отказывался смиренно высказывать ту же истину. Ибо добро, предлагаемое от низшего высшему, бывает истинным добром тогда, когда высказывается смиренно. Но если правота чувствования потеряет смирение в речи, то корень чувства опорочен будет в ветви языка. Этот именно порок происходит уже не из ветви, но из корня; потому что, если бы сердце не было надменно, то язык не выражал бы гордости. Итак в первом должен быть авторитет смирения для того, чтобы говорить, а во втором – свободное смирение. Но среди людей часто расстраивается самый порядок собеседования, как сказали мы выше. Ибо иногда говорит кто-либо чрез надутость гордости, и думает, будто он говорит с авторитетом свободы; а другой молчит иногда по глупому страху, и думает, будто он молчит по смирению. Тот, занимаясь местом своего начальствования, не умеряет чувства надутости; тот, рассуждая о месте своего подчинения, боится говорить о благе, которое чувствует, и не замечает того, насколько он делается виновным пред любовью молчанием.

13. Но гордость авторитетом и человеческий страх смирением прикрываются так, что часто ни тот не может обсудить, чем он обязан Богу, ни этот, чем он обязан ближнему. Ибо тот, взирая на подчиненных себе, и не обращая внимания на Того, Кому все подчинены, предается гордости, и своею гордостью славится как бы авторитетом. А этот иногда, боясь лишиться благоволения со стороны высшего, и чрез то потерпеть некоторый временный вред, скрывает правду, которую знает, и молча про себя самый страх, которым стесняется, называет смирением. Но молча в помышлении осуждает того, кому ничего не хочет сказывать; а потому он ужасно горд потому именно, почему считает себя смиренным. Поэтому всегда надобно различать свободу от гордости и смирение от страха, для того, чтобы ни страх не прикрывался смирением, ни гордость свободою. Итак, Поелику Иезекииль посылается на проповедь не только народу, но и старейшинам его, то, чтоб он не считал неуместного страха за смирение, ему дается наставление, чтоб он не боялся, когда говорится: да не убоишися. А чтоб он не страшился и слов поношения их, присовокупляется: словес их не убойся.

14. Но почему он не должен бояться слов поносителей, присовокупляется и причина, когда там же говорится: зане разсверепеют, и обыдут тя окрест, посреде бо скорпиев ты живеши. Ибо те, к которым посылаем был Пророк, не были бы страшны, если бы верою и делами благоугождали всемогущему Богу. Но Поелику они неверующие и развратники, в словах своих поносители, то их страшиться нечего, потому что весьма глупо, если мы желаем нравиться тем, о которых знаем, что они противны Богу. Но суды праведных должны быть принимаемы со страхом и благоговением; потому что они суть члены всемогущего Бога, и порицают на земле то, что с неба обличает Бог. Ибо поношение нечестивых есть одобрение нашей жизни; потому что уже открывается, что мы имеем несколько праведности, если начинаем не нравится тем, которые не нравятся Богу. Ибо никто в одном и том же деле не может быть приятным всемогущему Богу и врагам Его. Так как отказывается быть другом Богу тот, кто угождает врагу Его. И тот будет противен врагам истины, кто будет сердечно подчиняться той же истине. Поэтому святые мужи, воспламененные обличением свободного слова, не боятся возбуждать ненависть к себе тех, о которых знают, что они не любят Бога. Пламенно выражая это Пророк, считал как бы обязанностью к Создателю всяческих, говоря: не ненавидящия ли Тя, Господи, возненавидех; и о вразех Твоих истаях? (Пс.138:21). Совершенною ненавистью возненавидех я: во враги быша ми (ст. 22). Ясно говорит он как бы так: суди, (Господи), сколько люблю Тебя я, который не страшусь возбуждать против себя вражду врагов Твоих. Поэтому-то он еще говорит: воздающии ми злая воз благая, зане гонях благостыню (Пс.37:21). Весьма доброе дело делает праведник, когда свободно противоречит неправедным. Но неправедные люди воздают за добро злом, когда бесславят праведников за то, что сии защищаются против них правдою. Ибо праведники не взирают на суждения человеческие, но взирают на суд вечного Судии, а потому и презирают слова бесславящих. Ибо поэтому Павел бесславящим Коринфянам говорит: для меня очень мало значит, как судите обо мне вы, или другие люди (1Кор.4:3). Он, не находя ничего даже в своей совести, за что мог бы укорить себя, присовокупляет: я и сам не сужу о себе. Но видя, что ему для совершенства в святости не достаточно было своего суждения, присовокупил: судия мой Господь (Там же, ст. 4). Ясно он говорит как бы так: я думаю, что даже собственному моему суждению о мне не должно верить; потому что меня судит Тот, суда Которого я не постигаю. Поэтому блаженный Иов, когда среди болезней от ран терпел еще раны от слов, произносимых языками уничижающих его друзей, тотчас мысленно обратился к совести, и чтобы где-либо иметь опору для души, воззрел на небо, говоря: и ныне се на небесех послух (свидетель) мой, свидетель же ми во вышних (Иов.16:19). Он и еще присовокупил: да приидет моя мольба ко Господу, пред Нимже да каплет око мое (ст. 20).

15. Ибо во всем, что говорят о нас, мы должны всегда молча обращаться к душе, прибегать к внутреннему свидетелю и судии. Ибо что пользы в том, если все хвалят, но совесть обвиняет? Или какой вред может быть от того, что все поносят нас, и одна только совесть защищает нас? Поэтому-то блаженный Иов, пребывая в душе непоколебимым среди речей обличителей, Поелику видел, что он препирается на земле с ложными мыслями, искал свидетеля на небе. Поэтому-то и Исаия говорит: людие мои, блажащии вас льстят вы, и стези ног ваших возмущают (Ис.3:12). Дабы эти именно люди не обращали внимания на слова похвалы себе, и не гибли во грехах, тотчас говорится, что они должны взирать на Того, Которого суда должно страшиться, когда присовокупляется: но ныне устроится Господь на суд, и поставит на суд люди своя (Ст. 13), Ясно он говорил как бы так: почему последуешь мнениям человеческим ты, который знаешь, что над тобою стоит небесный Судия?

16. Поэтому-то Истина утверждает, что Иоанн Креститель не был подобен трости, колеблемой от ветра, говоря: чесо изыдосте в пустыню видети; трость ли ветром колеблему? (Мф.11:7). Что это сказал Он отрицательно, а не утвердительно, о том свидетельствуют следующие затем слова. Ибо говорит: но чесо изыдосте видети? человека ли в мягки ризы облеченна? се, иже мягкая носящии, в домех царских суть (Там же, ст. 8). Трость же, колеблемая ветром, то вверх поднимается от дуновения, то вниз приклоняется от них же. Но всякая слабая душа, которая или от поношений приходит в уныние, или от похвал надмевается, есть трость, колеблемая ветром. Иоанн не был таковым; потому что среди похвал человеческих и поношений был непоколебим душою.

17. Но этот предмет требует тщательного обсуждения. Когда мы ведем жизнь неукоризненную, то всегда ли мы должны презирать слова бесславящих нас, или в известных случаях должны обуздывать их? Об этом надобно знать, что как с намерением не должны мы раздражать языки злословящих, дабы они не погибли, так равнодушно должны мы переносить злоречие, возбужденное собственною их злостью, чтобы наша заслуга возрастала; но иногда должны мы и обуздывать их, для того, чтоб они, рассевая о нас худую молву, не вредили невинным сердцам тех, которые с пользою для себя могли нас слушать. Поэтому-то Иоанн обуздал язык своего порицателя; говоря: первенстволюбец их Диотрев не приемлем нас. Сего ради, Аще прииду, воспомяну его дела, яже творит, словесы лукавыми укоряя нас (3Ин.1:9–10). Так и Павел о Коринфских порицателях рассуждает, говоря: так как некто говорит: он в письмах строг и силен, а в личном присутствии слаб, и речь его низка; таковый пусть знает, что каковы мы на словах в письмах заочно, таковы и на деле лично (2Кор.10:10–11).

18. Ибо те, коих жизнь представлена в пример для подражания, должны, если могут, обуздывать язык своих порицателей, дабы мнения сих последних не слушали те, которые могли слушать, и оставаясь в нечестии, не призирали добродетельной жизни. Но в этом деле необходимо тщательно испытывать самого себя, дабы не искать славы в похвале себе, и не притворяться в нашем помышлении, будто оно заботится о пользе душ. Ибо часто душа услаждается хвалою своего имени, и как бы под предлогом духовной пользы радуется, когда узнает, что о ней говорят хорошо. И часто при защищении своей славы гневается на поносителей, и воображает себе, будто она это делает по ревности к тем, коих сердца смущает речь поносителя на их добром пути. Итак о том, чтобы против их мнения не имели перевеса слова порицателей, чрезвычайно должны заботиться те, которые, тонко испытав свою совесть, находят, что они в ней не имеют никакого пристрастия к личной славе.

19. Поэтому-то праведные и совершенные (люди) иногда проповедуют о своих добродетелях, рассказывают о благах, полученных свыше, не для того, чтоб им иметь успех в прославлении себя пред людьми, но для того, чтобы примером своим привлечь в жизни тех, которым они проповедуют. Поэтому-то Апостол Павел повествует Коринфянам, сколько раз били его палками, сколько раз побивали его камнями, сколько раз претерпевал он кораблекрушения, сколько претерпел за истину, что он восхищен был даже до третьего неба, восхищен был в рай (2Кор.11:25, 12:2, 4), – для того, чтоб отвратить мысль их от ложных проповедников, чтобы, дав знать о себе, кто он, унизить пред ними цену тех, о которых знал, что они несправедливо пользуются уважением. Когда совершенные (люди) это делают, т.е. когда говорят о своих добродетелях; тогда они даже в этом подражают всемогущему Богу, Который говорит людям о славе своей для того, чтобы люди познали Его. Ибо, если Он чрез Писание заповедует, говоря: да хвалит тя искренний, а не твоя уста (Притч.27:2), то почему Сам Он делает то, что запрещает? Но если бы всемогущий Бог молчал о силах своих, то никто не знал бы Его; если никто не знал бы Его, то никто не любил бы; если бы никто не любил Его, то никто не возвращался бы к жизни. Поэтому и чрез Псалмопевца о Нем говорится: крепость дел Своих возвести людем Своим, дати им достояние язык (Пс.110:6). Следовательно, Он возвещает о силах Своих, не для того, чтобы Самому преуспевать в хвалах Своих, но для того, чтобы познавшие Его достигали наследия вечного. Итак праведные и совершенные (люди) неукоризнены, не только тогда, когда опровергают бранные слова на них, но и тогда, когда говорят слабым о тех добродетелях, которые имеют; потому что своею жизнью, о которой поведают, приобретают к жизни души других.

20. Впрочем надобно знать, что они никогда не открывают своих добрых дел, если не принуждает их к тому, как я сказал, или польза ближних, или решительная необходимость. Поэтому Апостол Павел, перечислив свои добродетели Коринфянам, присовокупил: бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте (2Кор.12:11). Но иногда бывает так, что они, вынужденные необходимостью, в добрых делах, которые поведают о себе, ищут пользы не других, а своей, как блаженный Иов исчисляет свои добродетели, говоря: око бых слепым, нога же хромым: аз бых отец немощным, распрю же, еяже не ведях, изследих (Иов.29:15–16). И многое другое, что сделал он хорошего, воспоминает. Но это потому, что святой муж, находясь в болезненных ранах, и терпя обличения друзей, которые говорили, будто он жил нечестиво, обижал ближних, притеснял бедных, видел, что душа его сильно потрясена и близка к рву отчаяния; он тотчас мог пасть, если бы не возобновил в памяти своих добрых дел, чтобы возвратить душу к надежде, дабы от мучительных слов и ран не погибнуть в отчаянии. Итак, что он исчисляет свои добрые дела, этим не желает как бы из тщеславия сделаться известным для других, но возвращает душу к надежде. Итак праведники, как без гордости говорят иногда о добрых делах, которые они совершают, так без ревности к личной славе обуздывают языки своих поносителей, потому что сии говорят вредное. Когда же языки поносителей не могут быть исправлены, тогда они во всем равнодушно должны быть терпимы. Поносительных слов бояться не должно, дабы, страшась поношения нечестивых, не оставить пути правого. Поэтому-то теперь Пророку Иезекиилю говорится: словес их не убойся, зане дом огорчеваяй есть³².

21. Но они менее были бы злы, если бы те, которые суть неверующие, менее были разорителями. Но они как сами не веруют, ни в награды царства небесного, ни в наказания геенны, будучи погружены в нечестие, так и других отклоняют от веры и добродетели так, чтоб и другие не достигали того царства, которого сами они не желают. Ибо они, как только узнают, что некоторые чувствительные люди начинают прилепляться к добру и уклоняться зла, то осмеянием того, что обещается на небе, то презрением того, чем угрожает всемогущий Бог в наказаниях ада, то хвалою временных благ, то обещанием наслаждений настоящего века, хитро убеждая, сбивают с толку сердца невинных, и превращают пути их. Радуются, если кого смогут уклонить от жизни и привлечь к смерти; радуются в своем нечестии, торжествуют и о нечестии других. Наказания за себя недостаточно для тех, которые действуют так, чтобы не одним погибать. Но если они найдут какого-либо праведника с такою силою, что уже не решаются и говорить ему противное, то, не имея возможности быть разорителями, тотчас превращаются в скорпионов. Ибо скорпион ласково наступает, но жалит хвостом; не угрызает с лица, но вредит сзади. Итак скорпионы суть все льстивые и злые (люди), которые, хотя и не противятся добрым прямо в лицо, но тотчас, как только отойдут от них, злословят их, воспламеняют против них других, которых могут, всеми возможными средствами вредят им, и тайно не перестают наносить им смертельные раны. Итак скорпионы суть те, которые на вид кажутся ласковыми и невинными, но за спиною носят нечто такое, из чего изливают яд. Ибо те, которые язвят скрыто, скрыто как бы тащат за собою смерть. Поэтому-то и чрез Псалмопевца говорится: обыдоша мя яко пчелы сот, и разгорешася, яко огнь в тернии (Пс.117:12). Ибо пчелы в устах имеют мед, но в хвосте ядовитое жало. И все те, которые языком ласкательствуют, а тайно по злости язвят, суть пчелы; потому что словами предлагают сладость меда, но скрытно уязвляя наносят рану. Но поступающие таким образом разгораются яко огнь в тернии, потому что пламенем поношающих не сожигается жизнь праведников, но выжигаются терния грехов, если какие-либо могли быть в них. Итак говорится: неверующе и разорители с тобою, посреди бо скорпиев ты живеши. Они неверующие, т.е. Богу, разорители же для слабых ближних, а скорпионы даже для мужественных и сильных. Хотя последним они не решаются противоречить в лицо, однако же тайно наносят им рану бесславия. Поэтому они вместе суть и неверующие, и разорители, и скорпионы; потому что и не веруют тому, что слышали о Боге, и развращают добрые нравы в тех, которых пересиливают, и сокровенными средствами уязвляют тех, которых совратить с пути не имеют силы.

22. В этом деле замечательно еще то, что когда Пророку говорится: неверующие и разорители с тобою, посреди бо скорпиев ты живеши, тогда предлагается врачество утешения нам, которым часто бывает скучно жить, если мы не хотим жить вместе с злыми людьми. Ибо мы жалуемся, почему не все добры те, которые живут вместе с нами. Мы не хотим терпеть зла ближних, решаем, что уже все должны быть святыми, когда не хотим, чтоб было то, что должны мы переносить от ближних. Но в этом деле яснее солнца открывается, что когда мы отказываемся терпеть злых, тогда еще очень много доброго не имеем сами. Ибо тот не совершенно добр, если кто не остается добрым даже среди злых. Поэтому блаженный Иов утверждает о себе самом, говоря: брат бых сиринам, друг же птичий (Иов.30:29)³³. Поэтому Апостол Павел говорит ученикам: посреде рода строптива и развращена, в нихже является якоже светила в мире (Флп.2:15). Поэтому Петр, пастырь стада Господня, говорит: праведнаго Лота обидима от беззаконных в нечистоте сожития избави (2Пет.2:7). Видением бо и слухом праведный живый в них, день от дне душу праведну беззаконными делы мучаше (ст. 8). Но мы часто, жалуясь на жизнь ближних, стараемся переменить место, избрать уединение отшельнической жизни, не зная того, что если нет духа, место не помогает. Ибо тот же самый Лот, о котором говорим, в Содоме пребыл святым, а на горе согрешил (Быт.19:2–30 и след.). А что места не укрепляют души, тому свидетель первый родоначальник человеческого рода, который и в раю пал. Но все, что мы говорим о земле, ничтожно. Ибо, если бы место могло спасать; то сатана не пал бы с неба. Поэтому Псалмопевец, видя везде в этом мире искушения, искал места, куда мог бы убежать, но без Бога не мог найти укрепления. Почему и просил быть для него местом Того Самого, ради Которого отыскивал места, говоря: буди ми в Бога защитителя, и в дом прибежища, еже спасти мя (Пс.30:3). Итак везде должны быть терпимы ближние, потому что Авель не может быть сильным, если его не упражняет злобою Каин.

23. Но есть одно исключение, по которому должно убегать сожительства с злыми, дабы они не привлекли к себе, если сами не могут уже исправиться; и чтоб они не развратили тех, которые живут вместе с ними, когда сами не переменяются в своей злобе. Поэтому Павел говорит: тлят обычаи благи беседы злы (1Кор.15:33). И как чрез Соломона говорится: не бывай друг мужу гневливу, и со другом жестокосердым не соводворяйся: да не когда научишися путем его, и приимеши тенета души твоей (Притч.22:24–25). Посему, как совершенные мужи не должны убегать от развращенных ближних, потому что они и сих последних привлекают к добродетельной жизни, и сами всегда безопасны от развращения: так все слабые должны уклоняться от сожительства с нечестивыми, дабы не соблазниться к подражанию тому злу, которое часто видят, а исправить не имеют силы. Ибо мы чрез слух принимаем душою ежедневно слова ближних так, как вдыхая и выдыхая принимаем воздух телом. И как вредный воздух, втягиваемый непрестанным дыханием, расстраивает тело; так нечестивые слова, непрестанно слышимые, расстраивают душу слабых, так что она начинает чахнуть от услаждения нечестием. – Затем следует: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть (Иез.2:6).

24. Добрые (люди) должны боятся того, чтоб им не оскорбляться, дабы чрез них не вызван был к гневу Тот, Кто всегда обитает в сердцах их. Ибо если мы, как выше сказано, оскорбляем злых людей, то не должны бояться, потому что наша деятельность не нравится тем, которым не нравится даже правосудие Создателя. Итак чего бояться, если к нам неблагодарны те, которых Бог не любит? Поэтому теперь справедливо говорится: словес их не убойся, и от лица их не ужасайся, зане дом огорчеваяй есть. Ясно как бы так было сказано: их должно было бы бояться, если бы они не преогорчевали Меня в своих делах. О них еще присовокупляется: и возглаголеши словеса Моя к ним, Аще убо услышат, или убоятся, зане дом прогневаяй есть (Иез.2:7).

25. Всякий, кто грешит, что другое делает, если не прогневляет Создателя своего? И мы знаем, что сколько раз мы грешим делом, словом, помышлением; столько раз прогневляем против себя Бога. Однако ж Он терпит, и милостиво ожидает, чрез Себя предлагает нам терпение, а чрез Проповедников Своих – слово увещания. Но всякий Проповедник правды, если его слушают, утоляет гнев раздраженного Создателя на непокорный народ. Поэтому необходимо, чтобы сам он не делал зла, которое обыкновенно возбуждает в народе ярость Создателя его. Для сего и присовокупляется: и ты, сыне человечь, послушай глаголющаго к тебе, не буди огорчеваяй, якоже дом преогорчеваяй (Иез.2:8).

26. То есть, зла, которое ты видишь содеваемым, сам не твори, чтобы самому не делать того, к запрещению чего ты посылаешься. Ибо всякой Проповедник всегда должен с напряженным вниманием думать о том, чтобы посланный на исправление падших, сам не падал в нечестие с падшими, и твердо содержал в памяти мысль Павла, который говорит: имже судом судиши друга, себе осуждаеши (Рим.2:1). Поэтому Валаам, исполненный Духа Божия для того, чтобы говорить, но удержанный своим духом в плотской жизни, сам о ceбe говорит: слышай словеса Божия, умея умение Вышняго, и видениe Божие видевый во сне, отверсты очи его (Числ.24:16)³⁴. Падая имел отверстые очи тот, кто видел, что должен был говорить правду, но презрел жизнь праведную. Он был падающим в беззаконие и имеющим открытые глаза в святом проповедании.

27. Впрочем есть и другое, что можно разуметь, почему блаженному Иезекиилю, посылаемому на проповедь, запрещается быть преогорчевающим. Ибо, если бы Пророк не повиновался, когда был посылаем на проповедь, то он своим молчанием так же преогорчил бы всемогущего Бога, как и народ своим нечестием. Потому что, как злые люди потому преогорчевают Бога, что говорят или делают злое, так иногда преогорчевают Его и добрые люди своим молчанием о добре. Итак тем ставятся в вину беззаконные дела, а этим – молчаниe в правде. Следовательно, в этом деле вместе с злыми и добрые преогорчевают Бога; потому что, когда они не обличают разврата, тогда своим молчанием попускают их своеволие идти далее и далее. Затем следует: отверзи уста твоя, и снеждь, яже Аз даю тебе (там же).

28. Мы отверзаем уста наши, когда говорим правду; и снедаем то, что приемлем от Бога, потому что и приписывается нам и умножается в наших чувствах пища жизни, когда начинаем проповедовать. Поэтому другой Пророк говорит: уста моя отверзох, и привлекох дух (Пс.118:131). Ибо он не привлек бы духа, если бы не отверз уст, потому что, если бы не трудился в проповеди ближним, то не возрастала бы в нем благодать духовного учения. Далее следует: и видех, и се рука простерта ко мне, и в ней свиток книжный. И разви его предо мною, и в том писана быша предняя и задняя (Иез.2:9–10).

29. Как чрез Пророка означается ряд проповедников, так чрез свиток, который он получил, означаются страницы Св. Писания. Но свиток свернутый есть темное изречение Св. Писания, которое завертывается глубиною мыслей так, что неудобно бывает проницаемо общим смыслом. Но пред Пророком свиток развивается; потому что пред проповедниками темнота священного изречения проясняется. Свиток книжный рука Божия предложила, когда было говорено Апостолам: уподобися царствие небесное человеку сеявшу доброе семя на селе своем: спящим же человеком, прииде враг его и всея плевелы посреде пшеницы и отыде. Егда же прозябе трава и плод сотвори, тогда явишася и плевелие (Мф.13:24–26), и прочее, что любовь ваша воспоминает даже без моего напоминания. Но свиток, который она показывала свернутым, развила, когда сказанное загадочно изъяснила, говоря: сеявый доброе семя есть Сын человеческий; а село есть мир: доброе же семя, сии суть сынове царствия: а плевелы суть сынове неприязненнии: а враг всеявый их, есть диавол: а жатва, кончина века есть: а жатели Ангели суть. Якоже убо собирают плевелы и огнем сожигают: тако будет в скончание века сего (Мф.13:37–40). Итак книжный свиток развивается тогда, когда темное изречение объясняется пространным разумением. Этот книжный свиток Истина развила, когда совершила над учениками то действие, о котором написано: тогда отверзе им ум разумети Писания (Лк.24:45).

30. Об этом свитке еще присовокупляется: в том писана быша предняя и задняя (внутри и снаружи). Ибо книга священного Писания внутри написана аллегориею, а снаружи историею. Внутри духовным разумением, а снаружи простым буквальным смыслом, приноровительным к слабым. Внутри, потому что обещает невидимое; снаружи, потому что располагает видимое по правоте своих заповедей. Внутри, потому что обещает небесное, а снаружи, потому что заповедует, или как употреблять земные презираемые блага, каковы они есть, или как удаляться от них по желанию. Ибо иное говорит о таинствах небесных, а иное заповедует о действиях внешних. И то, что заповедует вовне, ясно, но то, что повествует о внутреннем, вполне понятным быть не может. Поэтому написано: простираяй небо яко кожу, покрываяй водами превыспренняя своя (Пс.103:2–3). Ибо что означается именем неба, если не Св. Писание? От него сияют для нас – и солнце премудрости, и луна ведения, и звезды примеров и добродетелей древних отцов. Оно простирается, яко кожа, потому что, будучи образовано чрез своих Писателей языком плоти, развертывается при изъяснении пред очами нашими чрез слова учителей. Но что означается именем вод, если не святейшие лики Ангелов? О них написано: и вода, яже превыше небес, да восхвалят имя Господне (Пс.148:4–5). Превыспренняя этого неба Господь покрывает водами; потому что высокое в Св. Писании, именно то, что оно повествует о природе Божества, или о вечных радостях, чего мы еще не знаем, тайно известно одним только Ангелам. Итак это небо простирается и пред нами, и однако же превыспренняя его покрываются водами; потому что и ясно для нас по откровению духа нечто из Св. Писания, и остается еще для нас сокрытым нечто, что может быть открыто одним только Ангелам. Впрочем чрез духовное разумение мы уже чувствуем часть из этого сокровенного, уже имеем залог Духа Святаго; потому что, хотя вполне и не знаем того, однако же сердечно любим, и во многих духовных смыслах, которые уже знаем, питаемся пищею истины.

31. Итак пусть говорит (Пророк): в том писана быша предняя и задняя; потому что в Св. Писании и сокровеннейшими и высокими изречениями насыщаются сильные, и ясными заповедями питаемся мы малые. Поэтому написано: горы высокие еленем, камень же прибежище заяцем (Пс.103:18). Ибо пусть имеют горы разумения те, которые успели возвыситься до созерцания. Да пусть будет и камень прибежищем для зайцев; потому что мы, малые и покрытые терниями грехов наших, хотя не можем разуметь высокого, спасаемся в убежище нашего камня, т.е. верою во Христа. Поэтому и говорится некоторым: не судих ведети, что в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята (1Кор.2:2). Он как бы так говорит: Поелику я знал, что вы не можете понять таинств Божества Его, то говорил вам только о слабости Его человечества. – Далее следует: и вписано бяше в нем рыдание и жалость (песнь) и горе (Иез.2:10)³⁵.

32. Нет сомнения, что слово песнь употребляется иногда в хорошем значении, а иногда в худом; потому что можно говорить: и радостная песнь, и печальная песнь. Но мы, следуя употреблению Св. Писания, которое обыкновенно употребляет слово песнь в хорошем значении, принимаем слово песнь в этом месте в хорошем значении. Ибо когда всемогущий Бог перевел народ свой чрез Чермное море, то написано: тогда воспе Моисей и сынове Израилевы песнь сию Господеви (Исх.14:32). И когда Давид одержал победу над врагами, то написано: и глагола Давид ко Господу словеса песни сея (2Цар.22:1). И Соломон говорит: уксус селитре, и поющий песни сердцу развращенному (Притч.25:20)³⁶. Поелику уксус, вливаемый в селитру, тотчас заставляет селитру кипеть и пениться. И развращенная душа, когда подвергается выговору или приятности проповеди убеждается к добру, от исправления делается худшею, и воспламеняется несправедливостью негодования оттуда, откуда должна была получить обуздание в несправедливости. И чрез Иова о неблагодарном и отчаевающемся говорится: и не рече: где есть Бог сотворивый мя; устрояяй стражбы нощныя (Иов.35:10)³⁷. Потому что песнь в ночи есть утешение в скорби. Мы принимаем песнь в ночи, когда в теснотах настоящих утешаем себя радостями будущими. Песнь в ночи указал нам Апостол, когда говорил: упованием радующеся, скорби терпяще (Рим.12:12). Песнь в ночи имел Давид, который говорил: Ты еси прибежище мое от скорби обдержащия мя, радосте моя, избави мя от обышедших мя (Пс.31:7). Ибо кто говорит, что окружен несчастьями, и однако же Бога называет своею радостью; тот без сомнения поет песнь в ночи. Итак, почти всегда Священное Пиcaниe обыкновенно употребляло слово «песнь» в хорошем значении; то и нам в этом месте должно разуметь оное в том же значении.

33. Но горе в Св. Писании чаще выражает вечный плач, нежели настоящий. Так написано: горе беззаконному: лукавая бо приключатся ему по делом руку его (Ис.3:11). И блаженный Иов говорит: аще нечестив буду, люте (горе) мне, Аще же буду праведен, не могу возникнути; исполнен бо есмь безчестия (Иов.10:15). Ибо несчастие праведных есть временное. Следовательно, люте (горе), о котором он сказал, различал от временного несчастья тот, кто утверждал, что и праведник имеет скорбь, и нечестивый горе. И лично сама Истина говорит: горе миру от соблазнов (Мф.18:7), и горе вам смеющимся ныне: яко возрыдаете (Лк.6:25); и горе имущим во чреве и доящым в тыя дни (Лк.21:23). Итак нам надобно обсудить, каким образом в Св. Книге написаны эти три: рыдание, песнь и горе.

34. Рыдание написано потому, что в ней написано покаяние грешников. Но песнь, потому что в ней предвозвещаются радости Праведных. Горе же потому, что в ней выражено осуждение нечестивых. Итак, чтоб очистить грехи, читай в этой книге то, что написано о сокрушении: расторгните, сердца ваша, а не ризы ваша (Иоил.2:13). И еще: постраждите и слезите и плачитеся: смех ваш в плачь да обратится, и радость в сетовaниe (Иак.4:9). А чтоб иметь радость в обетовании будущей радости, познай, какие в этой книге написаны песни хвалы вечной: блажени живущии в дому Твоем: в веки веков восхвалят Тя (Пс.83:5). И как чрез некоторого мудрого о небесном Иерусалиме говорится: стогны Иepycaлимския вириллом и анфраксом, и камением от суфира устелются. И рекут вся стогны его, аллилуиа, и восхвалят (Тов.13:17–18). Об этой песни небесного отечества приходили возвещать нам граждане его, которые согласно взывали: слава в вышних Богу, и на земли мир, во человецех благоволение (Лк.2:14). Но если ты еще привязан душою к настоящему веку, если еще услаждаешься земными удовольствиями, то ты не можешь любить вечных радостей, о которых слышишь. Итак познай в этой книге горе, которое в ней написано, и страхом прогони от души то, что ты любишь, чтобы тебе иметь возможность со времени суда любить песнь, которую ты читаешь. Потому что там под видом одного осуждённого выражается все множество нечестивых, когда голосом Истины говорится: связавшe ему руце и нозе, возмите его, и вверзите во тму кромешную: ту будет плач и скрежет зубом (Мф.22:13). Ибо тогда нечестивые попадут во тьму кромешную за то, что ни верою, ни делами не ходили во свете Истины. В нее низвергаются они связанными по рукам и по ногам за то, что ныне, имея время действовать и ходить, не хотят иметь руки и ноги свободными на добрые дела. Там горе нечестивым написано: червь их не скончается, и огнь их не угаснет (Ис.66:24). Там осужденным и отверженным говорится: идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф.25:41). Итак в этой Книге содержится все, что назидает, все, что научает. Ибо, если ты согрешил и уже начал сожалеть о том, что учинил недозволенное, то, для научения себя совершению покаяния, там находишь рыдание. Желая облегчить душу надеждою небесных радостей, там к утешению твоему находишь песнь. Но если ты и зло сотворил, и не сожалеешь о том, что сотворил его, но поднимаешь выю души, не приклоняешь ее ни к каким рыданиям покаяния, не исправляешься ни от какого ожидания небесных радостей, то, хочешь или не хочешь, там услышишь написанное горе, так что, кого ни страх не располагает к смиренному покаянию, ни надежда горних наград не восстановляет, тот уже ныне предвидит наказание своей виновности, и без извинения подвергается вечному наказанию.

35. Итак что, братие, что должно делать нам несчастным, если не то, чтобы постоянно быть внимательными к словам книги сей, и грехи, содеянные нами, омывать слезами, чтобы чрез рыдание покаяния достигнуть песни жизни? Дабы, в случае нашего нехотения удручать себя покаянием, после не чувствовать бесконечного горя. Да не доводит нас до отчаяния множество ран наших, потому что могущество Врача выше, нежели великость нашего расслабления. Ибо чего не может возвратить ко спасению Тот, Кто мог все сотворить из ничего? Потому что Единородный (Сын) совечен всемогущему Отцу, Который с Ним живет и царствует, в единении со Св. Духом, Бог чрез все веки веков. Аминь.

Беседа десятая. В изъяснении первых стихов третьей главы до пятнадцатого рекомендует преимущественно Священное Писание, непрестанное чтение его, размышление, и проповедание.

1. Некоторые, читая писания священного языка, когда проникают в высокие его мысли, меньшие заповеди, данные для слабых, обыкновенно с надменным чувством оставляют без внимания, и хотят дать им другой смысл. Если бы правильно разумели в нем высокое, то не стали бы оставлять без внимания и меньших заповедей; потому что Божественные заповеди в некоторых (местах) так внушаются великим, что в других приноровляется и к малым, которые чрез приращение ведения как бы некоторою поступью ума возрастают, и достигают высшего разумения. Поэтому теперь святому Пророку говорится: сыне человечь, снеждь (Иез.3:1).

2. Ибо, что есть в священном Писании, надобно снедать, потому что и малое его составляет простую жизнь, и великое его созидает тонкое разумение. – Затем следует: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. И отверзох уста моя, и напита мя свитком сим (Иез.3:1–2).

3. Cв. Писание есть пища наша и питье. Поэтому-то и Господь чрез другого Пророка угрожает: послю глад на землю, не глад хлеба, ни жажду воды, но глад слышания Слова Господня (Ам.8:11). Итак, Кто, по собственному своему изречению, грозит истощить нас гладом и жаждою, Тот показывает, что слова Его суть пища и питие. Ho надобно заметить, что они иногда суть пища, а иногда питие. Ибо в местах темных, которых без объяснения понять нельзя, Св. Писание есть пища; так как то, что объясняется для того, чтоб было понятно, как бы разжевывается для того, чтобы было проглочено. А в местах ясных – питие. Итак ясные заповеди мы пьем, потому что и без объяснения разуметь их можем. Поэтому же о том, что Пророк Иезекииль должен был услышать темно и загадочно, не говорится ему о священном свитке пей, но снеждь. Ясно говорилось как бы так: обсуди и разумей, т.е. разжуй и проглоти. Но в словах священного изречения должен быть соблюдаем такой порядок нашего занятия, чтобы мы разумели их для того, чтобы мы, как сокрушающиеся о нашем беззаконии, сознавая грехи, соделанные нами, избегали других.

4. И когда от великого употребления слез об отпущении грехов начнет уже являться упование, тогда словами Божиими, Которые разумеем, должны мы и других привлекать к жизни. Ибо они для того и должны быть разумеваемы, чтоб и нам были полезны, и другим были сообщаемы с духовным намерением. Поэтому теперь хорошо говорится: снеждь свиток сей, и иди, и рцы сыном Израилевым. Ясно о святой пище сказано было как бы так: съешь и напитай, насыщайся и отрыгай, принимай и раздавай, ободряйся и трудись.

5. И замечательно, что Пророк присовокупляет, говоря: и отверзох уста моя, и напита мя свитком сим. Другой Пророк свидетельствует, что уста в сердце, говоря: устне льстивыя в сердце: и в сердце глаголаша злая (Пс.11:3). Итак мы отверзаем уста, когда приготовляем смысл к разумению священного слова. Поэтому Пророк отверз уста для гласа Господня; так как желания сердца нашего направляются к дыханию заповеди Господней, чтобы принять что-либо от нашей жизни. Но принятие этой самой пищи не зависит от наших сил, если не напитает Сам Тот, Кто повелел отверсть уста. Ибо питают того, кто сам по себе есть не может. А Поелику наша слабость неспособна к принятию слов небесных, то нас питает Сам Тот, Кто во времени отсыпает нам меру пшеницы, так как мы по благодати Божественного распоряжения напитываемся ежедневною пищею сего дня, разумея в Св. Писании то, чего вчера не знали, а завтра поймем то, чего не знаем сего дня. Ибо всемогущий Бог как бы столько раз простирает руку к устам нашего сердца, сколько раз открывает нам разумение, и посылает пищу священного слова в наши смыслы. Итак Он напитывает нас свитком, когда по мерному раздаянию открывает нам смысл Св. Писания, и приятностью его наполняет наши помышления. Поэтому и присовокупляется: и рече ко мне: сыне человечь, чрево твое снест, и внутренности твои наполнятся свитком сим, который Я даю тебе (Иез.3:3)³⁸.

6. В древнем переводе нет слов: чрево твое снест, но уста твоя снедят, и чрево твое насытится. Ибо уста наши снедают, когда мы читаем слово Божие, но чрево наше насыщается, когда мы разумеваем и исполняем то, о чем читая трудимся. Но в позднейшем переводе, который мы признаем вернейшим, написано: чрево твое снесть, и внутренности твоя наполнятся. Но в Св. Писании иногда чревом выражается понятие о душе. Поэтому чрез Иеремию говорится: чрево мое, чрево мое болит мне (Иер.4:19). Поелику он это говорил о духовном, а не о телесном чреве, то присовокупил: и чувства сердца моего, смущается душа моя (Там же). Ибо не было бы ни какого отношения к спасению народа, если бы Пророк стал проповедовать, что он болен чревом телесным. Но чревом был болен тот, кто чувствовал оскорбление души. Но для чего нам представлять пример Пророка, когда мы имеем ясное свидетельство Господа? И когда говорит лично сама Истина, тогда по необходимости Пророк должен молчать, потому что при солнце светильник не имеет света. Ибo она говорит: веруяй в Мя, якоже рече Пиcaниe, реки от чрева его истекут воды живы (Ин.7:38). Ибо от души верующих текут святые проповедания, как бы от чрева их текли реки живой воды. Но что значат внутренности чрева, если не внутреннее настроение души, то есть, справедливое намерение, святое желание, воля, смиренная пред Богом и благорасположенная к ближним? Поэтому теперь правильно говорится: чрево твое снест; и внутренности твои наполнятся; потому что когда душа наша принимаете пищу истины, тогда наши внутренности уже не остаются пустыми, а бывают насыщенными пищею жизни.

7. Помыслим, возлюбленнейшие мои братие, сколь любвеобильно обещание, в котором говорится: чрево твое снест, и внутренности твои наполнятся свитком сим, который Я даю тебе. Ибо многие читают, и от самого чтения бывают голодны. Многие слушают голос проповедания, но после выслушивания отходят пустыми. Хотя чрево тех снедает, но внутренности не наполняются, потому что они, хотя и понимают умом смысл священного изречения, но забывая и не соблюдая того, что услышат, не перелагают во внутренности сердца. Поэтому-то Господь укоряет некоторых чрез другого Пророка, говоря: устройте сердца ваша в пути ваша. Сеясте много, и взясте мало; ядосте, и не в сытость, писте, и не в пиянство (Агг.1:5–6). Много для сердца своего сеет, но мало взимает тот, кто чрез чтение или слушание многое знает о небесных заповедях, но по небрежной деятельности мало приносит плодов. Ест и не насыщается тот, кто, слушая слова Божие, желает прибыли или славы века сего. Пьет и не пьянеет тот, кто ухо направляет к голосу проповедания, но не изменяет сердца. Ибо от пьянства пьющих смысл обыкновенно переменяется. Итак, кто расположен к познанию Слова Божия, но желает приобретать, что принадлежит веку сему, тот пьет, и не пьянеет. Если бы он пьянел, то без сомнения переменил бы настроение души так, что уже не стал бы желать земного, уже перестал бы любить суетное и преходящее, которое любил дотоле. Ибо о избранных чрез Псалмопевца говорится: упиются от тука дому твоего (Пс.35:9). Потому что они исполнены такою любовью ко всемогущему Богу, что по перемене душевного настроения кажутся сами для себя чужими, исполняя то, что написано: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе (Мф.16:24). Отвергается самого себя тот, кто переменяется к лучшему, и начинает быть тем, чем не был, и перестает быть тем, чем был.

8. Но часто мы видим некоторых, что они, по гласу проповеди как бы решившись на перемену, переменили состояние, а не душу, так что приняли религиозную одежду, но не отвергли прежней жизни; во гневе чрезвычайно раздражаются, в припадке злобы с неистовством бросаются на оскорбление ближнего, гордятся некоторыми добрыми делами, выказанными пред глазами человеческими, с жадностью домогаются мирской прибыли, и имеют уверенность в своей святости на основании одного только внешнего состояния, в которое вступили. Этим людям что другое надобно внушать, если не то, что знаменитый учитель говорит некоторым исполнителям внешнего закона; говоря: О Христе бо Иисyce ни обрезание что может, ни необрезание, но нова тварь (Гал.6:15). Ибо не велика заслуга, если что-либо совершается нами внешним образом, в теле, но крайне надобно обращать внимание на то, что совершается в душе.

9. Ибо презирать настоящий мир, не любить преходящего, искренно смирять душу пред Богом и ближним, хранить смирение против нанесенных оскорблений, и сохраняя терпение, удалять от сердца печаль злости, раздавать бедным свою собственность, не пожелать чужого, любить друга в Боге, ради Бога любить и тех, которые суть враги, плакать о оскорблении ближнего, не радоваться смерти врага, – вот что значит быть новою тварью, которую тот же учитель языков бдительно отыскивает в других учениках, говоря: аще кто во Христе, нова тварь: древняя мимоидоша, се быша вся нова (2Кор.5:17).

10. Потому что ветхому человеку свойственно любить настоящий мир, быть пристрастным к преходящему, гордиться, не иметь терпения, в припадке злобы помышлять об оскорблении ближнего, не давать нуждающимся своего, и для приумножения желать чужого, никого чисто, ради Бога, не любить, воздавать врагам злом за зло, наслаждаться притеснением ближнего. Все это свойственно ветхому человеку, что мы имеем по преемству от корня повреждения. Но кто стоит выше всего этого, и по заповедям Господним превращает душу в благость, о том правильно говорится: древняя мимоидоша, се быша вся нова.

11. Итак в наших душах все бывает новым тогда, когда удаляются от нас пороки ветхого человека; а пороки ветхого человека удаляются от нас тогда, когда чрево снедает заповедь священного слова, и вполне наполняются внутренности. Ибо мы часто видим некоторых, что они всею душою прилепились к запятию священного чтения, и познавая, по словам Господним, сколь они грешны, заколают сами себя в слезах, удручают непрестаемым сокрушением, не находят утешения ни в каких приятностях мира сего, так что для них настоящая жизнь тягостна, и самый свет противен; что они едва допускают в собеседовании что-либо общежитейское, и с трудом облегчают душу от строгости покаяния, по любви к Создателю находят утешение в сокрушении и безмолвии. Их-то чрево снедает священный свиток, и внутренности наполняются; потому что заповедей жизни, которые мог понять смысл, память не потеряла, но самособранная в Боге душа сохранила их во всегдашнем сокрушении и воспоминании.

12. И часто бывает, что таковые люди по дару небесной благодати и понимают слово учения, и от пищи истины, которую сами внутри с приятностью пережевывают, с удовольствием питают и ближних. Проповедание из уст их потому наиболее приятно для слушающих, что дела их не противоречат их проповедям, так как они заимствуют из собственной жизни то, что языком передают ближним. Поэтому и здесь Пророк правильно присовокупляет: и снедох его, и бысть во устех моих яко мед сладок (Иез.3:3).

13. Свиток, который наполнил внутренности, был сладок в устах, как мед; потому что о всемогущем Боге умеют приятно говорить те, которые научились истинно любить Его во внутренностях своего сердца. Потому что Св. Писание сладко в устах того, коего внутренности жизни наполняются заповедями его, так как оно приятно для собеседования тому, у кого внутри оно отпечатлено для жизни. Ибо слово того не имеет сладости, кого нечестивая жизнь угрызает внутри совести. Поэтому необходимо, чтобы тот, кто проповедует Слово Божие, прежде сам научился, как жить, чтобы после из жизни заимствовать то, что и как говорит. Ибо в проповедании более назидает сознание святой любви, нежели упражнение в слове; так как, любя небесное, проповедник внутри самого себя читает то, как должно убеждать, что должны быть презираемы земные блага. Ибо тот, кто обсуживает свою внутреннюю жизнь и своим примером увещевая во вне назидает других, как бы в сердце языка, омокает трость в том, что внешним образом посредством слова пишет для ближних. Поэтому дивный проповедник, когда увещевая многое сказал ученикам, так как внутри самого себя не имел никакого противоречия с совестью, безопасно присовокупил: аще кая добродетель, и Аще кая похвала, сия помышляйте. Имже научистеся и приясте, и слышасте, и видесте во мне, сия творите: и Бог мира будет с вами (Флп.4:8–9). Далее следует: и рече ко мне: сыне человечь, иди, и вниди в дом Израилев, и глаголи словеса Моя к ним (Иез.3:4).

14. Tем, что Господь говорит Пророку: глаголи словеса Mоя к ним, что другое Он делает, если не обуздывает уста его умеренностью, дабы он не решался во вне говорить то, чего прежде не услышит внутри себя? Ибо ложные пророки говорили свои слова, а не Божии. О них написано: не слушайте словес пророков, иже пророчествуют вам и прельщают вас: видение от сердца своего глаголют, а не от уст Господних (Иер.23:16). И еще: не глаголах к ним, и тии пророчествоваху (Там же, ст. 21). Из этого надобно заключить, что и каждый толкователь в изъяснении Св. Писания, быть может для того, чтобы понравится слушателям, слагает нечто ложное, говорит свои слова, а не Господни, если увлекается желанием понравиться или соблазнить. Ибо ища силы в словах Господних, сам он иначе разумеет их, нежели Тот, Кем они произнесены, хотя под другим разумением находит назидание в любви. Слова-то, произносимые им, Господни; потому что Бог чрез все Св. Писание говорит нам для того, чтобы привлечь нас к любви Его и ближних. Далее следует: яко не к людем глубокоречивым и косноязычным посылаемь еси, к дому Израилеву: ниже к людем многим иноязычным, иноречивым, ни тяжким языком сущим, ихже не разумел бы еси словес; Аще же и к тацем послал бых тя, то и тии послушали быша тебе; а дом Израилев не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене (Иез.3:5–7).

15. В самом приступе повеления, куда посылается Пророк на проповедь, ясно означаются, – и призвание язычников, и отвержение Израильтян. Ибо, когда говорится: не к людем многим иноязычными, иноречивым, ни тяжким языком сущим, ихже не разумел бы еси словес, и тотчас присовокупляется: аще же и к тацем послал бых тя, то и тии послушали быша тебе, то ясно открывается послушание язычников, которые, как только услышали бы голоса проповедников, немедленно последовали бы им. А когда присовокупляется: а дом Израилев не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене, то означается упорство Иудеи, которая хотя и знала слова проповедников, но не хотела им последовать. Но неизвестный язык народов языческих не был остановкою к послушанию, хотя был чуждым языку закона. И хорошо говорится: не восхощет послушати тебе, понеже не хотят слушати Мене; потому что написано: отметаяйся вас, Мене отметается (Лк.10:16). И причина, по которой не послушают Израильтяне, представляется, когда говорится: яко весь дом Израилев непокориви суть, и жестокосерди (Иез.3:7).

16. Если дом Израилев называется непокоривым, то что другое надобно чувствовать и что другое думать, если не то, что частое преступление притирает сердце до бесстыдства, так что чем чаще оно повторяется, тем менее стыдится его душа повторяющая? И потому грешник доходит иногда до толикого ожесточения сердца, что бывает уже не чувствителен к исправлению; потому что, кто закоснел во грехе, тот решительно не чувствует слова исправителя, т.е. руки толкущего, как и Иудеи, часто беззаконнующей, говорится: лице жены блудницы бысть тебе, не хотела еси постыдетися ко всем (Иер.3:3). Или непокоривость есть привычка к делам мира сего, потому что, как есть некоторые, которые предпочитают спокойствие всем наградам и почестям мира, так другие, чтобы казаться, будто они нечто значат в этом мире, проливают пот в земных трудах, разбирают дела, мешаются в ссоры. И хотя чувствуют, что они среди трудов утомились телом, однако же, побеждаемые пристрастием к земным вещам, с приятностью утомляются. Им чрез Пророка говорятся: Ефрем юница наученая: еже любити прение (молотьбу) (Ос.10:11). Ибо юница, привыкшая на току к молотьбе, даже тогда, когда получает отдых от труда, сама собою туда возвращается. Так для некоторых нечестивых душ нет ничего тягостнее, как заповедь о том, чтоб они не трудились в делах мира сего. Ибо часто некоторые, будучи удалены от дела земного, умоляют, чтоб их возвратили к нему, просят, чтобы их стесняли, покой считают для себя важною опасностью. Итак непокоривы те, которые не только не избегают трудов, но и не стыдятся казаться неблаговременными в трудах, которые им запрещают. Далее следует: и се, дах лице твое сильно противу лица их, и прю твою (чело твое) укреплю противу при их (чела их) (Иез.3:8).

17. Как во зле стыдливость похвальна, так в добре укоризненна. Ибо стыдиться зла свойственно мудрости, а стыдиться добра свойственно глупости. Поэтому написано: есть стыд наводяй грех, и есть стыд слава и благодать (Притч.26:11). Ибо кто раскаиваясь стыдится зла, которое он сделал, тот достигает свободы жизни. А кто стыдится делать добро, тот падает из состояния правдивости и стремится к осуждению, так как Спаситель говорит: иже Аще постыдится Менe и Моих словес, сего Сын человеческий постыдится, егда приидет во славе своей (Лк.9:26). И есть некоторые, которые в уме уже понимают добро, но явно еще не противятся злу. Эти именно (люди) хотя в уме добры, но не имеют твердости в речи, не способны к защищению истины. Ибо защитником истины должен быть тот, кто не боится, не стыдится говорить о том, что он верно знает. Поэтому-то теперь в важной должности Пророка дается обещание: и се, дах лице твое сильно противу лица их, и чело твое укреплю противу чела их. Но что есть грешник, если не раненый? И что проповедник, если не врач? Итак, если грешник, лежащий в ранах, не стыдится, то чего стыдится врачу, который предвидит спасение от врачеств? Но часто случается, что проповедника слушают с благоговением; а иногда нечестивые презирают его так, как будто бы он не говорит им ничего полезного. Поэтому-то правильно теперь говорится: как алмаз, и как кремень я дал лице твое (Иез.3:9)³⁹.

18. Алмаз и кремень – оба крепки; но первый из них драгоценен, а второй дешев. Алмаз употребляется на украшение, а кремень валяется по дорогам. И часто случается, что мы видим тех, которые с чрезвычайным смирением слушают о своем исправлении, но стыдимся сказать им что-либо. Иногда же случается и то, что мы видим тех, которые не терпят выговора себе, и презирают его, а страшимся произнесть им слово проповедания. Но если мы правильно мудрствуем, то принимаем дерзновение увещания или обличения, как тем, которых видим уважающими нас, так и тем, которых видим презирающими нас, так что мы не должны ни стыдиться смирения первых, ни страшиться гордости последних. Итак да пребудет глагол сей: я дал лице твое как алмаз, т.е. если слушатели тебя почитают; дал лице твое, как кремень, если слушатели пренебрегут и презирают тебя, дабы ни от воздаваемой чести язык не препинался стыдливостью, ни от презрения не молчал по слабости. Далее следует: не убойся их, не ужасайся лица их, зане дом разгневаяй есть (Иез.3:9).

19. Об этом уже сказано выше. Но надобно заметить, сколь упорным считается этот дом, коего упорство так часто повторяется. Итак обличать должно грешника, а не бояться его, так как он есть дом разгневаяй. Ибо человек должен был бы страшным быть, если бы сам он, как человек, боялся Виновника всяческих. Ибо кто не имел разумного смысла о страхе Божием, тот ни в чем не должен быть страшным тем более, чем более он перестал быть тем, чем должен был быть. Затем следует: и рече ко мне: сыне человечь, вся словеса, яже глаголах с тобою, возми в сердце твое, и ушима твоима послушай: и шед, вниди в плен к сыном людей твоих (Иез.3:10–11).

20. Внимательно надобно смотреть на то, что голосом Господа повелевается Пророку, прежде выслушать слова Его, а потом говорить. Мы слушаем слова Божии, если исполняем их. И тогда верно передаем их ближним, когда прежде сами исполним. Это подтверждает Евангелист Марк, когда повествует о чуде Господнем, говоря: и приведоша к Нему глуха и гугнива, и моляху Его, да возложит нань руку (Мк.7:32). О порядке этого исцеления он говорит следующее: вложи персты своя во уши его, и плюнув, коснуся языка его: и воззрев на небо, воздохну, и глагола ему: еффафа, еже есть разверзися. И абие разверзостася слуха его, и разрешися уза языка его, и глаголаше право (Мк.7:33–35). Ибо что значит, что Творец всяческих, Бог, когда благоволил исцелить глухого и косноязычного, вложил персты свои в уши его, и плюнув, коснулся языка его? Что означается перстами Искупителя, если не дары Святого Духа? Поэтому-то, когда в другом месте изгнал беса, Он сказал: аще о персте Божии изгоню бесы: убо постиже на вас царствие Божие (Лук.11:20). Об этом же событии, по сказанию другого Евангелиста, Он сказал: аще Аз о Дусе Божии изгоню бесы, убо постиже на вас царствие Божие (Мф.12:28). Из того и другого места выходит заключение, что перстом Божиим называется Дух. Итак вложить персты в уши, значит, дарами Святого Духа отверсть душу глухого к повиновению. Но что значит, что Он, плюнув, коснулся языка его? Слюна для нас есть из уст Искупителя принятая мудрость в Божественном проповедании. Потому что слюна вытекает в уста из головы. Итак, когда эта премудрость, которая есть Сам Он, касается нашего языка, тогда сей тотчас делается способным к словам проповедания. Воззрев на небо, воздохну; не потому, будто бы имел необходимую надобность во вздохе Сам Тот, Кто даровал то, чего просил, но нас учил воздыхать к Тому, Кто обитает на небе, чтоб Он и уши наши отверзал дарами Святого Духа, и чтобы язык слюною уст, т.е. ведением Божественного слова, разрешался для слов проповедания. Ему (глухонемому) тотчас говорится: еффафа, еже есть разверзися. И абие разверзостася слуха его, и разришися уза языка его. В этом деле надобно заметить, что по причине закрытых ушей сказано: разверзися. Но у кого отверзаются уши сердца к послушанию, у того в последствии без сомнения разрешаются и узы языка его, так что он может и другим предлагать для исполнения те добродетели, которые сам исполняет. Поэтому верно присовокупляется: и глаголаше право. Ибо право глаголет тот, кто прежде сам из послушания исполняет то, к чему словом увещевает других.

21. Но что Пророк посылается на проповедь в плен народа, то под этим пленом должно разуметь, не только тот плен, который терпел народ его по телу, но и тот, в котором он был по душе. Потому что он из Иерусалима перешел в Вавилон. Но что называется Иерусалимом, если не видение мира; что – Вавилоном, если не смешение? Но кто ни падает с праведных дел в дела развращенные, тот, как уклоняющийся от добродетели к порокам, как бы из Иерусалима переходит в гражданство Вавилонское. Потому что он оставляет вершину доброго созерцания и ложится в плену смешения. Что обыкновенно часто случается с теми, которые, делая добро, тщеславятся своею добродетелью. Поэтому Псалмопевец, дабы из видения мира, т.е. от добрых дел, не попасть в плен в Вавилон, взывая ко Господу, говорит: заступник мой: не преселюся (Пс.61:7). Ибо, если бы он на себя надеялся, то чрез падение переселился бы от дел праведности.

22. Но и те, которые из состояния праведности пали в беззаконие, не должны отчаиваться: потому что вот Пророк посылается в пленение Вавилонское. А чрез другого Пророка Господь говорит: и дойдеши Вавилона: оттуду изъимет тя (Мих.4:10). Ибо часто тот, кто попался в плен пороков, после, стыдясь зла, которое учинил, возвращается к покаянию, и от своих падений исправляется добродетельною жизнью. Следовательно, что ж он такое, если не дошедший до Вавилона, и оттуду изъятый? Он, после того, как быв пленен душою, совершил беззакония, стыдясь того самого зла, которое учинил, исправляет себя против самого себя, и чрез доброе делание возвращается в состояние праведности. Итак он изъят из Вавилона, так как и от плена является благодатью Божиею освобожденным. Поэтому Пророк говорит к плененным, когда обличает тех, которые из состояния праведности перешли к порокам заблуждения. – Далее следует: и речеши к ним и возглаголеши к ним: тако глаголет Aдoнаи Господь: Аще убо послушают, и Аще убо повинутся (Иез.3:11).

23. Поелику столько раз повторяется словами Божественными о сомнении в послушании, так что говорится: аще убо послушают, то что другое означается, как не ожесточение плененного народа? В этих словах заключается великое для нас утешение; потому что, если всемогущий Бог, посылая Пророка, с сомнением ожидает от развращенного народа послушания словам Его, то почему мы слабые сокрушаемся, когда часто подвергаемся презрению от братий за наше увещание их? Ибо часто мы говорим погрешая, часто шумим, часто действуем на них словами ласкательными, и несмотря на то, если один слушает, то другой пренебрегает слушанием; один отчасти принимает слово увещания, а отчасти отказывается принимать его; так что ежедневно мы видим исполняющимся то, что Господь чрез другого Пророка повествует о том, что Он совершил во гневе, когда говорит: надождю на един град, а на другий (един) не надождю: часть едина надождится, и часть, на нюже не надождю, изсохнет (Ам.4:7). Ибо, когда слова святого увещания одна душа принимает, а другая отказывается принимать, то Господь на один град дождит, а на другой не дождит. А когда и сам ближний, который слушает, от одних пороков исправляется, а исправление других оставляет без внимания, то один и тот же город с одной стороны одождяется, а с другой, в которой отклоняет от себя дождь проповеди, остается сухим. Ибо есть некоторые, которые решительно не слушают слов увещания; эти (люди) решительно не хотят принимать одождения. И есть другие, которые слушают, но сердечно не последуют слушаемому; потому что некоторые пороки уничтожают в себе, но в других остаются упорными. Ибо мы часто видим некоторых, которые по слову проповеди истребляют в самих себе склонность к скупости, и не только не похищают уже чужого, но и свою собственность раздают нуждающимся; но несмотря на то, не обуздывают гнева, и не сохраняют в спокойствии души должного терпения. А другие часто по слову увещания препобеждают в самих себе нечистоту плоти, сохраняют тело в чистоте: но несмотря на то, не расположены еще к ближним так, как должны быть расположены, но по гордости высятся помыслом над ним. В этих (людях) одна часть одождена, потому что принесла плод; а другая, которая не одождена, засохла, потому что, не вполне принимая слово увещания, осталась бесплодною для доброго делания. – Далее следует: и взя мя дух, и слышах глас за собою труса велика, глаголющих: благословенна слава Господня от места сего (Иез.3:12).

24. Что это значит, что Пророк, после того, как посылается в плен сынов народа, слышит позади себя голос великого труса, глаголющий: благословенна слава Господня от места сего? Потому что он направлен был к грешникам Вавилонского царства, а голос о славе Господней от места сего слышал позади себя. Ибо место Божие есть Иерусалим, т.е. видение мира, потому что видят Божественное именно те сердца, которые не переходили в переселение Вавилонское, т.е. к порокам смешения. Ибо там обитает Бог, где желают истинного мира, где любят славу внутреннего созерцания. Так как те, которые уклоняются к разврату, не обращают внимания на место Божие. Итак место славы Божией есть, или каждая святая душа, или каждый, пребывающий на небе, Ангельский дух. А слава Господня от места сего благословляется, когда, или от избранных людей, или от святых Ангелов, воспевается вечная хвала Виновнику всяческих. Следовательно, чрез то, что праведники помышляют об обращении грешников, Поелику, размышляя о пороках их, обращают взор на плотские действия, направляются как бы к Вавилону. Впрочем в отношении к состоянию своей праведности они как бы позади себя слышат голос славы Господней от Иерусалима, т.е. от места своего; потому что никогда не перестают размышлять о добродетелях святых во славу Божию, хотя помышлением и направляются к иному.

25. Но зачем мы долго останавливаемся на этом, когда по милости Господней можем в другом смысле и точнее разуметь эти слова Пророка, и яснее говорить? Ибо он говорит: и взя мя дух. Дух взимает Проповедника тогда, когда душу его, возвышенную к любви всемогущего Бога, отлучает от земных пожеланий так, что ей уже ничего не хочется делать, кроме того, чем она может преумножать блага духовные, и приносить плод ежедневной своей деятельности в царство небесное. Поэтому и нам проповедникам даётся повеление: делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный (Ин.6:27).

26. Но хорошо присовокупляется: и слышах за собою глас труса велика. Пророк, исполненный Духа Святого, повествует, как бы о совершившемся, о том, что предвидит в будущем; потому что и в предопределении уже совершилось то, чему следует еще быть на деле. Поэтому и в древнем переводе, чрез Исаию говорится: сотворивый грядущая (Ис.45:11). Итак что значит, что Пророк позади себя услышал глас труса великого, если не то, что за словом проповеди, направленным к сердцах грешников, следуют рыдания кающихся?

27. Ибо все нечестивые, когда творят беззакония, и не слушают вразумления от праведников, не знают, сколь важно содеваемое ими, и по самому своему незнание бывают безопасны в своем закоснении; и лежа во грехах, как бы нежатся, как о некотором грешнике и о безопасном народе говорится: почиваше на дрождях своих, потому что безопасно лежал во грехах (Иер.48:11)⁴⁰.

28. Но когда развращенные (люди) начнут слушать слово проповеди, познавать, какие должны быть вечные мучения, какой страх суда, какое тонкое разбирательство грехов каждого в частности: тотчас приходят в трепет, начинают рыдать, мучиться не понятными воздыханиями, и, потрясенные великим страхом, выражаются в плаче и слезах. Ибо те, которые прежде спокойно лежали в ранах, после, при соприкосновении к руке врача, с болезнью возвращаются к здравию. Об этом движении кающихся чрез другого Пророка говорится: ноги его остановились, и подвиглась земля (Зах.14:4)⁴¹; потому что когда следы истины отпечатлеваются в душе слушающих, тогда самая душа, возмущенная размышлением о себе, приходит в движение. Поэтому Псалмопевец молится за грешников, говоря: сидяй на Херувимех: да подвижится земля (Пс.98:1). Поэтому, умоляя за сокрушенных и кающихся, он говорит: стрясл еси землю, и смутил еси ю; изцели сокрушение ея, яко подвижеся (Пс.59:4). Потому что потрясенная и смущенная земля есть грешник, скорбящий о сознании своей виновности и доведенный до слез покаяния. Ибо грешному человеку сказано: земля еси, и в землю отыдеши (Быт.3:19) Итак (Пророк) молится, чтобы исцелено было сокрушение земли, потому что она подвиглась; поколику грешник, сокрушающийся о грехах своих, утешается упованием на небесное милосердие. Итак вот что значит глас труса великого, когда каждый, обсуживая дела свои, потрясается от сокрушения в покаянии.

29. Но послушаем, что говорит самый голос: благословенна слава Господня от места сего. Ибо сердца грешников были местом злого духа; но когда они, разгневанные сами на себя, чрез покаяние возвращаются к жизни, тогда соделываются местом славы Господней. Так как они исправляют уже себя против себя, уже омывают слезами покаяния те беззакония, которые учинили. Итак благословение славы в хвале Господа бывает слышимо оттуда, откуда прежде было слышимо оскорбление Творца от пристрастия к настоящему веку. И сердца кающихся делаются для Господа уже своим местом, тогда как прежде они, преданные грехам, были местом чужим. Сами же, которые от грехов своих обращаются к Богу, не только омывают слезами содеянные ими беззакония, но и воспаряют горе дивными делами, так что соделываются святыми животными всемогущего Бога, знамениями и силами возлетают вверх, решительно оставляют землю, и принятыми дарованиями высятся по желанию к небесному. О них еще присовокупляется: и видех глас крил животных, скриляющихся друг к другу (Иез.3:13).

30. Пророк слышит позади себя глас труса великого, потому что, как сказано, за словом проповеди следует плач покаяния. Слышит позади себя глас крил животных, потому что от самого плача кающихся рождаются добродетели святых, так что они тем более успевают в святости жизни, чем более, по воспоминанию, нечествовали прежде познания жизни. Но в этих словах встречается не малое сомнение, потому что не ясно чрез Пророка говорится, каждое ли животное скриляет свои криля на себе самом, или – вернее – эти самые святые животные соприкасаются своими крыльями взаимно одно к другому, так что крыло одного животного касается крыла другого, и крыло другого касается крыла третьего.

31. Но Поелику в Св. Писании большею частью темно говорится для того, чтобы по дивному распоряжению Божию многообразно было объясняемо, то мы по милости Господней должны объяснить любви вашей то и другое. Уже часто говорили мы, что крылья животных суть добродетели святых (Бесед. IV, ч. 5. Бесед. VII, ч. 22. Бесед. VIII, ч. 1). Итак каким образом каждое животное, потрясая своими крыльями, приражает их одно к другому, если не таким, каким одна добродетель побуждает нас, если мы соделываемся святыми животными, о чем ясно дается разуметь, к другой добродетели, побуждая одною к другой? Ибо вот, кто имеет уже сведение о Слове Божием, тот научается иметь и милосердие. Потому что, зная слово Божие, он читает в нем: дадите милостыню: и се вся чиста вам будут (Лк.11:41). И когда он уже начал быть милосердым в милостыни, и читает слова священной важности, тогда по опыту разумевает далее и то, что в них говорится о милосердии. Потому что там написано: аз бых отец немощным (Иов.29:16). Быть может, он и прежде читал это, но оставлял без внимания. Но когда в сердце его милосердие начало уже подражать природе, тогда он читает и размышляет, что значит быть отцом немощным, потому что, возвращаясь внутрь, он в самом себе разумевает то, что слышит совне. Ибо иное значит дать милостыню по заповеди, а иное – по любви. Делать добро по заповеди свойственно начинающим; а делать добро по любви свойственно совершенным, которые не потому только делают, что имеют повеление, но и любят делать то, что повелевается. Поэтому-то чрез Псалмопевца с особенною силою говорится: виждь, яко заповеди твоя возлюбих: Господи, по милости Твоей живи мя (Пс.118:159). Ибо исполнять заповеди Божии по повелению свойственно служащему и повинующемуся, а исполнять по любви свойственно повинующемуся и любящему. Итак, Поелику и чрез знание познается любовь милосердия, и чрез любовь милосердия приумножается знание в сердце сокрушенном, то крыло в нас ударяет в крыло, потому что добродетель возбуждает добродетель. Так хранящий в своем теле благо чистоты воспламеняется ревностью против похотливых, чтоб они очищали себя от пятен нечистоты. И часто, находя некоторых падшими, укрощает, журит, и понуждает к хранению чистоты. Если паче чаяния душа его будет искушаема нечистотою похоти; то он по самой той ревности, с которою исправлял других, исправляет самого себя, и стыдится иметь нечистые помыслы, которые искоренял в других. Итак в этом подвиге он крылом ударяет в крыло, когда одною добродетелию понуждает себя к другой, и хранит себя от нечистоты.

32. Если же, как сказали мы впереди, животные взаимно сцепляют себя крыльями и крыло одного касается крыла другого, то и на это описание, по милости Господней, разумение готово. Итак, что значит, что эти пернатые животные взаимно совокупляют крылья, одно с другими, если не то, что все святые взаимно друг друга касаются своими добродетелями, и возбуждают друг друга к преспеянию в совершенстве размышлением о добродетели другого? Ибо не все дается одному, дабы он не возгордился, но сему дается то, что не дается тебе, а тебе дается то, в чем отказано тому, для того, чтобы тот, размышляя о благе, которое ты имеешь, а он не имеет, отдавал в размышлении преимущество тебе пред собою; и наоборот, чтобы ты, видя, что он имеет то, чего ты не имеешь, ставил в своем размышлении себя ниже его. И чтоб исполнялось то, что написано: друг друга честию больша себя творяще (Флп.2:3). Чтобы для примера сказать из многого не многое, – тому-то дается добродетель дивного воздержания, и однако же он не имеет дара ведения. Другому дается дар ведения; и он усиливается достигнуть добродетели совершенного воздержания, а не может. Этому дается дар красноречия, для того, чтобы он, проливая утешения заступничества на некоторых притесненных, свободно мог говорить в защиту правды; но несмотря на то, он, обладая еще в этом мире многим, хочет все оставить, а не может. Другому же дано, оставить все земное, так что он не желает ничего иметь в этом мире; но несмотря на то, он еще не решается употреблять авторитет голоса против всех согрешающих. И тот, кто должен был свободно говорить более, потому что не имеет уже никакого препятствия, которое могло бы удерживать его в мире сем, отказывается свободно говорить против других, дабы не потерять самого спокойствия своей жизни. – Третьему дан дар пророчества; он много уже предвидит будущего; но, видя в настоящее время болезнь ближнего, и сочувствуя ему, исцелить его не может. Иному дана благодать врачевания, и он молитвами исцеляет тело ближнего от обдержащей его болезни, но не знает, что будет с ним самим чрез несколько времени после. Итак всемогущий Бог, по дивному распоряжению, раздает свои дары избранным своим, так что и тому даст то, в чем другому отказывает, и другому сообщает более, и третьему менее, поколику, когда или тот усматривает, что другой имеет то, чего он не имеет, или сей рассуждает, что тот получил более того, что в меньшей мере есть, по его мнению, и у него, все удивляются дарам Божиим, один в другом, т.е. взаимно, и поэтому самому удивлению один перед другим смиряется, и того, кого видит имеющим то, чего он не имеет, считает поставленным выше себя по суду Божественному. Итак животные взаимно скрыляются, когда святые души касаются по порядку взаимно одна другой, а касаясь возбуждают одна другую, а возбуждая одна другую воспаряют к совершенству.

33. Посмотрим на Павла, как он, прикоснувшись к крыльям Апостолов и возбужденный к покаянию, рассуждая о прошедшем своем гонении и невинной жизни Апостолов, говорил: Аз бо есмь мний Апостолов: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних Церковь Божию (1Кор.15:9). Потому что он рассуждал о невинности Апостолов, и в глазах его, по причине предшествовавшей злобы, представлялась ничтожною вся забота его о Церкви, которую он проявил, и он не обращал внимания на то, сколько был он выше многих по принятому разумению, потому что, занятый их невинностью, он скорбел о том, что некогда был гонителем. Но посмотрим, как один из Апостолов удивляется тому разумению, которое было даровано Павлу. Мы останавливаемся на первоверховном Апостоле, который, увещевая учеников, говорит: якоже и возлюбленный наш брат Павел по данней ему премудрости написа вам, якоже и во всех своих посланиих, глаголя в них о сих: в нихже суть неудобь разумна некая, яже ненаучени и неутверждени развращают (2Пет.3:15–16). Итак Павел удивляется невинности во всех Апостолах, а первоверховный Апостол удивляется премудрости в Павле. Следовательно, крыльями касаются взаимно один другого те, которые взаимно возбуждают один другого оттуда, откуда начинают полет.

34. Итак всемогущий Бог совершает в сердцах людей то, что Он творит в земных царствах. Ибо Он мог даровать каждому царству все плоды; но если бы одна какая-либо страна не имела нужды в плодах другой страны, то не имела бы общения с этою другою страною. Поэтому-то и бывает, что одной стране Он дарует изобилие вина, а другой – масла; эту делает изобильною скотом, а другую – плодами, для того, чтоб эта, изобилуя в том, чего та не имеет, и та, отплачивая тем, в чем эта нуждается, имели общение благодати единения между собою даже различные земли. Следовательно, в каком отношении между собою страны земли, в таком и святые души, которые, сообщая одна другой взаимно то, что они получили, передают, как бы страны странам, плоды свои, чтобы всем иметь единение в одной любви.

35. Но между тем надобно знать, что как все избранные обращают внимание на то, что лучшего получили от Бога другие, нежели они сами, дабы в помышлении предпочитать их себе самим, и со смирением преклонятся пред ними: так души нечестивых никогда не рассуждают о том, что другой имеет более добра, нежели они, но думают, будто они имеют более, нежели другой. Ибо они не ценят того, какие блага получила другая душа, и каких нет у них; но останавливаются на том, какие блага имеют они сами, и какое зло есть в другом. И когда всемогущий Бог разделяет добродетели для того, чтобы смирять в помышлении одного пред другим; тогда нечестивые употребляют полученное ими благо для того, чтоб от него гибнуть в гордости, всегда думая только о тех благах, которые они имеют, и которых другие не имеют, решительно не обращая внимания на то, коликия блага имеют другие, и которых они не имеют. Итак, что Божественная любовь раздает для приращения смирения, то нечестивые души обращают в приращение гордости; и по превращении обязанностей удаляются от добра там, откуда должны были возрастать в добре смирения.

36. Поэтому-то, возлюбленнейшие братие, необходимо, чтобы вы всегда смотрели в самих себе на то, чего имеете менее, а в ближних на то, чего они получили более вас, для того, чтобы, смотря на высших себя по благу, которое они имеют, а вы не имеете, и сами вы чрез смирениe возвышались к приобретению того же. Ибо, если и вы цените в них полученные блага, и они ценят в вас дарования, которые имеете: то вы взаимно скрыляетесь, чтобы возбужденным вам всегда возлетать к небесному. Далее следует: и глас колес держащийся их, и глас труса велика (Иез.3:13).

37. Выше мы сказали (бесед. VI, ч. 2 и далее), что колесами означаются Заветы Св. Писания. Поэтому глас колес есть слово Заветов. Итак после гласа крыльев животных, слышан бывает еще глас колес; потому что, по принятии слова Проповедников, когда добродетели святых возвышают их к высшему деланию, и они взаимно поощряют друг друга к совершенству, тогда состояние святой Церкви улучшается так, что страницы Заветов Св. Писания читаются по всему миру. Ибо повсюду звучат уже Святое Евангелие, изречения Апостолов, повсюду читают закон и Пророков. Итак за гласом крыльев следует глас колес; так как после чудес святых свободно и охотно выслушиваются в Св. Церкви слова Св. Писания. Эти колеса придерживаются животных; потому что, как сказано выше, после того, как входит в почтение жизнь святых, досточтимыми являются пред людьми и слова Заветов.

38. Или, вернее, колеса придерживаются животных потому, что мы в жизни Святых Отцов познаем то, что должны понимать в книге Св. Писания. Потому что жизнь их проясняет для нас то, о чем говорят писания Заветов в своих наставлениях. Но у нас рождается вопрос: почему после того, как выше сказано: и слышах глас за собою труса велика, после гласа – и крыльев и колес еще присовокупляется: и глас труса велика? Если мы внимательно будем смотреть на это, то можем открыть, что не напрасно делается это повторение.

39. Потому что два великих труса, которыми сотрясаются сердца наши. Один трус происходит от страха, другой от любви; один – от сокрушения кающихся, другой от горячести любящих. Итак после слова проповеди бывает первый трус, когда мы плачем о грехах, которые соделали; а после гласа крыльев и колес бывает второй трус, когда мы с великими слезами домогаемся тех небесных благ, о которых слышим. Ибо вот, Поелику мы внутри святой Церкви узнаем примеры добродетелей во многих отцах, то ежедневно слышим как бы звук крыльев; а Поелику повсюду слышны святые изречения, то мы возбуждаемся, как бы звуком колес. А Поелику чрез те же самые священные изречения мы воспламеняемся к любви нашего Создателя, сгорая огнем великой горячести, то плачем о том, что мы далеки еще от лица всемогущего Бога. Итак после первого гласа труса великого, наконец бывает и еще глас труса великого; потому что, познавая Бога, мы начинаем плакать о грехах, а любя уже Того, Кого познали, мы не перестаем желать Его с воздыханиями. Итак за звуком колес следует глас великого труса; потому что, когда Заветы Божии начнут звучать в слухе сердца, тогда дух слушающих, тронутый любовью, побуждается к слезам. Поэтому-то слова Св. Писания бывают в сердце читающих сладостны; поэтому-то любящими они большею частью читаются в уединении, как бы украдкою и молча. Поэтому чрез другого Пророка говорится: разсекл еси во изступлении главы сильных, сотрясутся в ней: разверзут узды (уста) своя яко снедаяй нищий тай (Авв.3:14)⁴². Ибо всемогущий Бог рассек главы сильных в отчуждении, потому что отверг чрез отчуждение от Себя гордость Иудеев. В этом отчуждении подвиглись язычники; потому что когда Иудеи отпали от веры, тогда сердца язычников устремились к познанию веры. Эти именно язычники отверзают уста сердца для питания священным чтением, и снедают, как нищий, в сокровенности; потому что принимаются за чтениe слов жизни с поспешностью и молчанием.

40. Но надобно знать, что чем более слушатели преуспевают в любви и разумении, тем большая благодать духа дается святым Проповедникам. Поэтому-то Пророк, сказав прежде: и взя мя дух, и слышах глас за собою труса велика, после гласа труса великого, крыльев и колес, и опять труса великого, тотчас присовокупляет: и дух воздвиже мя, и взя мя.

41. Почему тот, кто уже сказал, что он взят духом, опять говорит, что он воздвижен и взят (духом)? Но душа проповедников воспаряет выше и выше, когда чрез них подвигается вперед разумение слушателей к желанию всемогущего Бога. Эти именно святые Проповедники возвышаются до такого совершенства, что чрез их служение умножаются в святой Церкви дары благодати, как о той же самой святой Церкви написано: бразды (водопроводы) ея упой, умножи жита ея: в каплях (стоках) ея возвеселится возсияющи (прозябающи) (Пс.64:11). Потому что водопроводы Церковные суть святые Проповедники, которые увлаживают землю нашего сердца. Но когда до преизбытка наполняются водопроводы, тогда умножаются жита Церкви; потому что, когда Проповедники получают обильнейшую благодать духа, тогда умножается число верующих. Эта святая Церковь радуется о своих стоках. Ибо чрез сток падает с кровли на землю та самая вода, которая на кровлю проливается с неба. Кровлею же для Церкви служат святые Проповедники, которые покрывают нас посредничеством и увещаниями. Но Поелику сердце свыше напояется проповеданием, то как бы вода течет с неба на кровлю. А так как словами их мы напояемся, то как бы вода стекает с кровли на землю. Итак святая Церковь устрояясь веселится в стоках своих; потому что, когда она рождается в вере и добрых делах, тогда обсуживает те дары, которые получила, и радуется словам проповедующих. Поелику же с преспеянием слушателей к лучшему умножается благодать и Проповедникам их; то Пророк говорит: и дух воздвиже мя, и взя мя. Ибо Проповедник более и более возвышается и взимается оттуда, откуда слушатель начинает перемену к лучшей жизни.

42. Но спрашивается: так как дух не воздвигает души, если не взимает ее, то почему прежде говорится – воздвиже, а после – взя? Но здесь слово – взя – значит, постоянно держал. Ибо есть некоторые, которых дух возвышает, но не взимает, коих разум хотя и способен к видению духовного, но жизнь, оставаясь в плотских делах, не сообразуется с разумом. Ибо Валаам духом пророчества был воздвижен, но не был взят; потому что, хотя он истинно мог прозревать далеко в будущее, но несмотря на то, не хотел отрешить души от земных пожеланий (Числ.24:4–5). Но Поелику святой Пророк, и по ведению был возвышен, и по жизни равно взят; то послушаем, каков он в продолжении проповеди. И я отошел горестный в негодовании духа моего⁴³.

43. Помыслите, возлюбленнейшие братия, почему с горестью отходил тот, в котором умножались дары Св. Духа? Ужели всякое сердце, которое взимает тот же Дух, огорчается в негодовании своего духа? Поэтому надобно знать, что для кого настоящая жизнь еще приятна, тот, хотя б и говорил слово Божие, не возвышенный и не взятый Проповедник. Ибо ту душу, которую наполняет Дух святый, Он располагает к огорчению временным, и услаждению вечным. Приятно, конечно, наслаждаться благами человеческими, но только для того, кто еще не вкусил никаких небесных радостей; потому что, чем менее он разумеет вечное, тем приятнее успокоевается на временном. Но кто уже вкусил устами сердца, какова должна быть та сладость небесных наград, каковы те хоры Ангелов, которые воспевают гимны, каково непостижимое видение святой Троицы; для того, чем приятнее должно быть то, что он видит внутри, тем в большую превращается горечь все то, что поддерживает совне. Он ссорится сам с собою за то, что он по воспоминанию сделал худого, и не нравится сам себе, когда ему начал уже нравиться Тот, Кто все сотворил. Он укоряет сам себя за помыслы, бранит за слова, и плачем наказывает за дела. Он воздыхает о горнем, земное уже все попирает по презрению душевному. И доколе он еще не имеет хотя частицу того, чего желает, дотоле считает приятностью плакать, и наказывать самого себя непрерываемыми слезами. И Поелику он видит себя еще не в отечестве, для которого сотворен; то в этой ссылке настоящей жизни ему ничего более не нравится, как сокрушение его. Ибо он презирает подчинение себя временному, и пламенно желает вечного. Поэтому и чрез Соломона справедливо говорится: яко во множестве мудрости множество разума⁴⁴, и приложивый разум, приложит болезнь (Еккл.1:18). Ибо те, которые познают небесное, негодуют на то, что подчиняют душу земному. И когда мы начинаем более мудрствовать о том, что худого мы сделали, тогда сердимся сами на себя, и во многой мудрости бывает многое негодование; потому что, чем более мы преуспеваем в познании, тем сильнее негодуем сами на себя за развратную жизнь. А с познанием умножается скорбь; потому что, чем яснее познаем мы вечное, тем более скорбим о том, что мы находимся в несчастии настоящей ссылки. Или, как в другом переводе говорится: и приложивый разум приложит труд. Ибо, чем яснее мы начинаем познавать, что такое небесные радости, тем более со слезами трудимся, чтоб иметь возможность избегать сетей наших заблуждений. Итак во множестве мудрости множество негодования; потому что, если мы уже мудрствуем о вечном, то негодуем на то, что желаем временного. Если мы уже мудрствуем о вечном, то презираем сами себя за то, что мы соделали то, что могло удалить нас от любви вечности. Совесть укоряет саму себя, обвиняет за то, что соделала, обвиняемое осуждает чрез покаяние, в душе происходит брань, рождающая мир с Богом.

44. Так Ахаав, нечестивый Царь, обличенный Пророком, когда услышал о Божественном против него определении, устрашился, и был стеснен великою скорбью, так что Господь сказал Пророку своему: видел ли еси, яко умилися Ахаав от лица Моего; сего ради не наведу зла во днех его (3Цар.21:29). При этих словах надобно подумать о том, как благоугодна пред Ним горькая скорбь в Его избранных, которые страшатся оставить Его, если Ему так было благоугодно раскаяние даже нечестивого, который страшился потерять настоящую жизнь! Или, как для Него должно быть приятно добровольное сокрушение о грехах в тех, которые благоугождают Ему, если оно на время было приятно даже в том, который был противен Ему? Но надобно знать, что этого по любви ко всемогущему Богу от полноты сердца никто не может сделать, как только тот, коего душу объял Дух Святый. Ибо когда человек своею силою достигнет того, чтобы презирать земное, любить небесное, желать мира с Богом, вести брань с собою, укорять самого себя в помышлении, и наказывать слезами? Никто этого не может сделать, если кого не подкрепит благодать Божия. Поэтому-то и присовокупляется: и рука Господня бысть на мне крепкая (Иез.3:14)⁴⁵.

45. Потому что мы решительно не можем возвыситься до добрых дел, если нас Дух и предварительно не возвысит, и в продолжении не подкрепит. Но надобно спросить: если выше о свитке, который получил (Пророк), написано: бысть во устех моих яко мед, сладок; то как же после того говорится: я отошел горестный в негодовании духа моего? Потому что весьма удивительно, если сладость и горечь соединяются вместе. Но по высшему разумению надобно знать, что для кого Слово Божие в устах сердца начало быть сладким, того дух без сомнения огорчается против самого себя. Ибо чем вернее познает из него, чем должен быть, тем строже наказывает себя горечью покаяния тот, кто тем более не нравится сам себе, чем обширнее по священному Писанию усматривает во всемогущем Боге то, что должно любить. Но Поелику человек своею силою не может достигнуть этого; то теперь правильно говорится: рука Господня была со мною, укрепляющая меня. Ибо рукою Господнею в Св. Писании называется иногда и Единородный Сын, потому что вся Тем быша (Ин.1:3). А о вознесении Его всемогущий Отец говорит чрез Моисея: воздвигну на небо руку Мою (Втор.32:40). Эта рука, которая подкрепляет сердца Своих избранных, говорила ученикам: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Следовательно, во всем, что мыслим, во всем, что делаем, всегда надобно молиться, чтоб и мыслить нам под вдохновением, и действовать при помощи Того, Кто живет и царствует со Отцем в единстве со Святым Духом. Бог во веки веков. Аминь.

Беседа одиннадцатая. (Святитель) продолжает изъяснение III главы, от 15 до 20 стиха; где рассуждает: о пастырской обязанности, о грехах, взаимно связанных, властей и подчиненных, и преимущественно о слепоте разума.

Среди чудес пророчества книги Пророков имеют и то диво, что в них, как вещи объясняются словами, так иногда и слова вещами, так что, не только изречения, но и дела должны быть пророчеством. Поэтому теперь говорится: я пришел к пленению, к множеству новых плодов, к тем, которые обитали подле реки Ховар (Иез.3:15)⁴⁶.

1. Когда надобно было указать, что (Пророк) пришел к пленению, то что была за необходимость обозначать место плодами, в словах: к множеству новых плодов, если не та, что часто и места обозначаются вещами? Так как до времени пророчества Иезекииля протекло уже много лет пленения, и из тех, которые были отведены в плен, многие уже померли, то Пророк приходил с проповедью к детям их. Поэтому и выше ему говорится: сыне человечь, послю тя к дому Израилеву, огорчевающим Мя, иже огорчиша Мя, сами и отцы их отвергошася Мене до днешняго дне. И сынове жестоколичнии, и твердосердечные: Аз послю тя к тем (Иез.2:3–4). Так как многие из них были расположены к вере, и чрез послушание к приношению плодов добродетели, то называются множеством плодов. А что добрые души называются плодами Божиими, об этом свидетельствует другой Пророк, говоря: свят Израиль Господеви, начаток плодов Его (Иер.2:3). Ибо плодами Господними впоследствии соделались и язычники, обратившиеся к вере. Но так как Израиль прежде уверовал в Господа, то Пророк справедливо наименовал его начатком плодов Его. Итак, Поелику Пророк послан был не к прежнему народу, но принес слово детям этого самого народа, то он пришел ко множеству новых плодов. Но что обозначается рекою Ховар, об этом мы уже сказали выше (Бесед. II, ч. 6), чего здесь не повторяем, дабы чрез повторение не произвести отвращения. Далее следует: и я сел там, где они сидели, и пребыл там семь дней, горюя в средине их (Иез.3:15)⁴⁷.

2. Замечательно, каким сочувствием святой Пророк связует себя с пленным народом, и с горестями его своим спребыванием и горем; потому что корень слова есть сила дела. И от слушающих охотно принимается то слово, которое произносится проповедником с сочувствием душевным. Так, когда железо сваривается с железом, то прежде размягчается, чтобы после одно поддерживало другое. Ибо, если бы оно предварительно не было размягчено, то не могло бы быть крепко связано одно с другим. Так и Пророк сел вместе с плененным народом, и пребыл горюющим в средине его, для того, чтобы, благодатию любви смягчить его до сочувствия к себе, и тотчас поддерживать его силою слова. Но если Израильский народ, который называется домом преогорчевающим, потому что не сознавал виновности своей даже под розгами, никакою скорбию не сокрушал души своей, то Пророк сумел сидеть горюющим среди радующихся, дабы молча показать то, о чем он пришел говорить для вразумления. И прежде нежели начал говорить, он образовал форму слов с того, о чем горюя молчал. Далее следует: и бысть по седмих днех слово Господне ко мне, глаголя.

3. Тем, что (Пророк) горюя просидел семь дней, и после седьмого дня получил слова Божественного повеления, что он должен был говорить, он ясно показывает, что в эти самые дни он в горести молчал. Послан был проповедовать, и семь дней сидя промолчал. Что святой Пророк внушает нам своим молчанием, если не то, что умеющий говорить истину прежде должен научиться благовременному молчанию? Ибо молчаливое обсуживание есть как бы пища слова. И справедливо чрез преизбыточествующую благодать получает слово тот, кто прежде по смирению благовременно молчит. Поэтому-то Соломон говорит: время молчати, и время глаголати (Еккл.3:7). Ибо не говорит: время глаголати, и время молчати, но прежде поставляет время молчать, а после – говорить; потому что мы должны учиться не чрез глаголание молчанию, но чрез молчание глаголанию. Итак, если святой Пророк, посланный на проповедь, прежде долго молчал, чтобы после верно говорить, то нам должно обсудить, какова виновность не молчать тому, кого никакая необходимость не заставляет говорить. – Далее следует: сыне человечь, стража (соглядатая) дах тя дому Израилеву (Иез.3:17).

4. Надобно заметить, что Господь называет стражем того, кого посылает на проповедь. Ибо кому вверяется попечение о других, тот называется стражем, чтобы он сидел на высоте ума, и свое наименование оправдывал силою деятельности. Ибо тот не сторож, кто сидит внизу. Потому что сторож всегда стоит на высоте, чтоб издалека видеть то, что находит. И кто бы ни поставляем был на страже народа, должен стоять на высоте по жизни, чтоб иметь возможность быть полезным по прозорливости. Поэтому другой Пророк увещевает стража, говоря: на гору высоку взыди, благовествуяй Сиону (Ис.40:9). Именно потому, чтобы вступающий на место проповедника восходил на высоту добродетели, чтобы переходил на высоту и превышал на деле тех, которые вверены ему; так как он тем проницательнее может видеть жизнь подчиненных, чем менее будет подчинять душу (свою) земным благам, которые он презирает.

5. О, как тяжело для меня то, что я говорю, потому что говоря бью самого себя, у которого ни язык не соответствует достоинству проповеди, ни жизнь не сообразна языку, как следует! Я часто запутываюсь в словах праздных, и перестаю увещевать и назидать ближних по лености и нерадению. Пред Богом я соделался немым и говорливым, – немым для необходимого, говорливым для праздного. Но вот Слово Божие о жизни стража побуждает Меня говорить. Молчать не могу, и однако же боюсь словами бить себя самого. Буду, буду говорить для того, чтобы меч слова Божия, хотя даже чрез меня самого, проходил для пронзения сердца ближнего. Буду, буду говорить, чтобы слово Божие гремело чрез меня даже против меня. Я не запираюсь в своей виновности, вижу свою леность и нерадение. Быть может, самое сознание в виновности у милосердого Судии будет принято за прошение помилования.

6. В монастыре я мог и язык удерживать от празднословия, и ум почти непрерывно держать в молитвенном напряжении. Но после того, как я подставил плечо сердца под тяжесть пастырскую, дух мой не может постоянно быть самособранным, потому что рассевается по многому. Ибо я принужден бываю решать дела иногда Церквей, иногда Монастырей, часто размышлять о жизни и делах частных людей; иногда поддерживать обязанности граждан, иногда плакать о погибших от мечей варваров, и страшиться волков, нападающих на вверенное мне стадо; иногда заботиться о том, дабы не истощились пособия для тех самых, которыми держится порядок, иногда равнодушно терпеть некоторых хищников, иногда выходить к ним навстречу по желанию соблюдения любви. Итак, если ум, развлеченный и разъединенный, занимается столькими и толиками помышлениями: то когда ему возвращаться к самому себе, чтобы вполне вобраться на проповедь, и не отступать от служения проповеданию слова? Поелику же по необходимости места я часто имею общение с мужами века сего, то для себя иногда смягчаю строгость языка. Ибо, если я держу себя в непрестанной строгости моего наблюдения, то знаю, что слабейшие от меня бегают, и я никогда не привлекаю их к тому, к чему хочу. Поэтому-то часто приходится выслушивать и их празднословие. Но Поелику я и сам слаб, то завлеченный мало по малу в празднословие, уже охотно начинаю говорить то, что по неволе начинал слушать; и где скучно было падать, там нравится лежать. Итак что я, и какой страж, когда не стою на горе делания, а еще лежу в долине слабости? Но есть Творец и Искупитель рода человеческого, Который может даровать мне недостойному и высоту жизни, и силу языка; ради любви к Нему я не щажу себя в проповеди Его.

7. Итак жизнь стража всегда должна быть и высока, и осмотрительна. Ибо для того, чтоб он не подвергался пристрастно к земным вещам, она должна быть высока; а для того, чтобы не быть уязвленною стрелами скрытого врага, должна быть со всех сторон осмотрительна. Для стража не достаточно еще того, чтоб он жил высоко, если он непрестанным собеседованием не привлекает на высоту и слушателей своих, и языком не воспламеняет сердец их к любви небесного отечества. Но это он наверное совершит тогда, когда язык его будет воспламеняться от жизни. Ибо светильник, не горящий сам, не зажигает той вещи, под которую подставляется. Поэтому-то Истина об Иоанне говорит: он бе светильник горя и светя (Ин.5:35), – горя, т. е. небесным желанием, светя словом. Итак для того, чтобы сохраняема была истина проповеди, необходимо должна быть удерживаема высота жизни. Поэтому и голосом жениха святой Церкви в Песни песней справедливо говорится: нос твой, яко столп Ливанский (Песн.7:5). Что за похвала, братие мои, что нос невесты уподобляется столпу (башне)? Но Поелику мы носом всегда различаем благовония от зловония; то что означается носом, если не разборчивость стражей? Страж именно называется носом, и как бы столпом, и Ливанским; потому что всегда должен быть разборчив в предположениях, и крепок и осмотрителен, и стоять на высоте жизни, т.е. не лежать в долине слабой деятельности. Ибо, как башня устрояется на горе для наблюдения с тем, чтобы вдали были видимы находящие враги, так жизнь проповедника всегда должна быть крепко устрояема на высоте, чтобы, подобно органам обоняния, различать зловония пороков и благоухания добродетелей; чтобы вдали видеть нашествия злых духов, и своею предусмотрительностью делать осторожными вверенные ему души. – Далее следует: да слышиши слово от уст Моих, и воспретиши им от Мене (Иeз.3:17).

8. Вот опять Пророк получает наставлениe, не говорить того, чего не услышит, но прежде открывать ухо сердца для гласа Создателя, а после открывать уста своего тела для слуха народного. Поэтому другой Пророк говорит: приклоню в притчу ухо мое, отверзу во псалтыри гадание (загадку) мое (Пс.48:5). Ибо православно проповедующий прежде, как сказано, приклоняет ухо сердца ко внутреннему глаголу, чтобы после открывать телесные уста для предложения увещания.– Далее следует: внегда глаголати Ми беззаконнику, смертию умреши; и не возвестиши ему, ни соглаголеши, еже остатися беззаконнику, и обратитися от пути своего, еже живу быти ему: беззаконник той в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу (Иез.3:18).

9. При этих словах, что нам должно заметить, о чем внимательно подумать, если не о том, что ни подчиненный не умирает по вине начальствующего, ни начальствующий не остается без вины, когда, не слушая слов жизни, подчиненный умирает по своей вине? Ибо нечестивому смерть есть должное воздаяние, но страж обязан возвестить ему о пути к жизни, и обличить его нечестие. Но если страж промолчит, то сам нечестивый умрет в своем нечестии, потому что он своим нечестием заслужил того, чтобы не быть достойным речи стража. Но крови его Господь взыскует от руки стража, потому что этот убил того тем, что молчанием предал его смерти. В этих обоих случаях надобно подумать о том, как взаимно связаны между собою грехи подчиненных и начальствующих; потому что там, где умирает по своей вине подчиненный, стоит виновным в смерти начальствующий, потому что молчал. Итак помыслите, возлюбленнейшие братие, помыслите, что и мы пастыри бываем недостойными тоже по виновности вас, над которыми поставлены таковыми. А если вы когда предаетесь нечестию, то виновны и мы, которые не противостоим и не порицаем ваших преступных пожеланий. Поэтому вы щадите себя и нас, когда перестаете беззаконничать. И мы щадим вас и себя, когда не молчим о том, что преступно. О, как был чист от крови вверенных тот славный Проповедник, который говорил: чист аз от крове всех. Не обинухся бо сказати вам всю волю Божию (Деян.20:26–27)! Ибо, если бы он не сказал, то не был бы чист от крови. Но он позаботился сказать всю волю Божию тем, от крови которых был чист. Этим выражением трогаемся, стесняемся, становимся виновными мы, называющиеся Священниками, которые, кроме собственных своих грехов, подвергаемся ответственности за смерть других; потому что убиваем столько, сколько ежедневно видим идущих на смерть по нашему равнодушию и молчанию.

10. Но когда говорится: крове же его от руки твоей взыщу, то, если в этом месте под именем крови разумеется смерть телесная, ужас для нас за наше молчание увеличивается; потому что, если поставленный стражем над подчиненными ему столь тяжко делается виновным даже в смерти тела, рано или поздно долженствующего умереть, то какой виновности подвергается он за смерть души подчиненных, которая могла бы вечно жить, если бы слышала слова исправления? Но лучше под именем крови могут быть разумеваемы грехи. Поэтому некто, оплакивая грехи плоти, сказал: избави мя от кровей Боже, Боже спасения моего (Пс.50:16). Итак кровь умирающего взыскивается от руки стража потому, что грех подчиненного ставится в вину начальствующему, если сей будет молчать. Следовательно, есть средство быть свободным от вины, когда даже умирает подчиненный. Пусть воспрянет (страж), станет бдительно на страже, пусть противостоит злым деяниям, как написано: буди не ослабевая; поощряй же и твоего друга, егоже испоручил еси. Не даждь сна твоима очима, ниже да не воздремлеши твоима веждома (Притч.6:3–4). Поэтому и здесь тоже присовокупляется: и ты Аще возвестиши беззаконнику, и не обратится от беззакония своего, и от пути своего (беззаконна): той беззаконник в беззаконии своем умрет, а ты душу твою избавиши (Иез.3:19).

11. Ибо подчиненный без тебя умирает тогда, когда в причине смерти остается упорно противоречащим тебе. Ибо ты участвуешь в смерти, которой не прекословишь. И замечательно, что должно быть проповедуемо стражем, именно – вера и дела. Ибо (Господь) говорит: и ты Аще возвестиши беззаконнику, и не обратится от беззакония своего, и от пути своего (беззаконна). Беззаконие служит выражением неверия, а путь беззаконный – беззаконной деятельности. И каждый страж должен иметь старание о том, чтобы прежде привлекать к православию веры, а после к благочестивой жизни, т.е. в доброй деятельности.

12. Но Поелику речь зашла об увещании, то мы должны кратко заметить, какой должен быть порядок в устах пастыря, и какая обдуманность в речи. Ибо учитель должен обдумывать, что говорить, кому говорить, когда говорить, как говорить, и сколько говорить. Ибо если одного, из этих не будет доставать, то речь будет неудачна. Потому что написано: аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси (Быт.4:7). Но мы правильно приносим, когда с добрым расположением совершаем доброе дело, но неправильно разделяем, если пренебрегаем разборчивостью в добром деле. Ибо мы должны обсуживать то, что нам говорить, дабы по слову Павла, слово наше было всегда во благодати, солию растворено (Кол.4:6).

13. Но нам надобно обсуживать, кому говорить; потому что часто слово порицания, принимаемое одним лицом, не принимается другим. А часто одно и то же лицо по обстоятельствам делается другим. Поэтому Пророк Нафан сильным словом обличения поразил Давида после прелюбодеяния. Когда сей произнес суд на похитителя овцы: сын смерти есть муж сотворивый cиe, тогда тот немедленно отвечал: ты еси муж, сотворивый cиe (2Цар.12:5, 7). Но ему же (Давиду), говоря о царстве Соломона, так как за ним не было вины, он (Нафан) смиренно поклонился. Итак, Поелику в одном и том же лице была причина различна, то и речь пророческая была не одинакова.

14. Надобно обсуживать и то, когда мы должны говорить; потому что часто хотя и не нравится укоризна, нo после принимается благосклонно. А иногда становится слабым то, что произносится по упущении времени, в которое должно было быть произнесено. Ибо и женщина умная, видя Навала пьяным, не захотела обличать в виновности упорства того, кого по изтрезвлении от вина с пользою поразила словами своего обличения (1Цар.25:36–37). И Пророк возвещает, что обличения речей льстецов не надобно отлагать до будущего времени, говоря: да возвратятся абие стыдящеся глаголющии ми: благоже, благоже (Пс.69:4). Ибо лесть, если она терпеливо до времени принимается, умножается, и мало по малу услаждает душу до того, что она расслабевает от услаждения речи для строгости своей правоты. Но чтоб она не возрастала, ее тотчас и без промедления должно отталкивать.

15. Надобно еще обсуживать и то, как мы должны говорить. Ибо часто слова, которые одного возвращают на путь спасения, наносят раны другому. Поэтому и Апостол Павел, который, давая наставления Титу, говорит: обличай со всяким повелением (Тит.2:15), а давая наставления Тимофею, говорит: обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением и учением (2Тим.4:2). Что это значит, что одному предписывает власть, а другому долготерпение, если не то, что он одного знал кротким по духу, а другого горячим? Кроткому нужна была по важности начальствования строгость слова, а тот, кто по духу горячился, должен был умеряем быть терпением для того, чтобы он, разгорячившись более надлежащего, вместо уврачевания ран, не ранил здоровых мест.

16. Надобно заботиться и о том, сколько мы должны говорить, дабы не доводить нашего слушателя до отвращения, когда мы будем длить слово или увещания, или обличения, тому, кто не может выносить многого. Поэтому тот же славный Проповедник Евреям говорит: молю вы, братие, приимите слово утешения: ибо вмале написав послах вам (Евр.13:22). Впрочем это приличествует преимущественно слабым, чтобы сии слушали то, что хотя и мало, но для них удобопонятно, и может побуждать душу их к сокрушению покаяния. Ибо, если им в одно время будет говорима многосложная речь увещания, то они, не имея возможности удержать многое, теряют все. Поэтому и врачи телесные, хотя и намазывают пригодным лекарством те повязки, которые они прилагают к слабым желудкам, но тонким слоем, для того, чтоб они, намазанные толстым слоем, вместо укрепления слабости желудка, не отягчали его.

17. Впрочем надобно знать, что хотя бы обильное слово и перешло за свой предел, для слушателей это не опасно. Но если без особенного тщания обсуживается то, как, что и кому должно говорить, то это весьма опасно. Ибо стыдливые души, в случае каких-либо преступлений, должны быть обличаемы кротко, потому что они, в случае жестокого обличения, более теряются, нежели вразумляются. Напротив того, души жестокие и бесстыдные, в случае кроткого обличения, самою кротостью побуждаются к большим преступлениям.

18. Этому мы удобно научаемся от того же славного проповедника, который узнав, что Коринфяне по приверженности к лицам впали в раскол, давая вразумление их стыдливости, начинает речь свою благодарностью и похвалами, говоря: благодарю Бога Моею всегда о вас, о благодати Божией данней вам о Христе Иисусе: яко во всем обогатистеся о нем, во всяком слове и всяком разуме. Яко же свидетельство Христово известися в вас (1Кор.1:4–6). Далеe он еще присовокупляет и говорит: яко вам не лишитися ни во едином даровании, чающим откровения Господа нашего Иисуса Христа (ст. 7). Спрашиваю тебя, Павле: если уже нет никакого недостатка, то почему ты трудишься в писании к ним? Почему ты, находясь вдали, беседуешь с ними? Итак обсудим, возлюбленнейшие братие, насколько он их хвалит. Вoт он утверждает, что им дарована благодать Божия, говорит, что они обогащены всем, всяким словом и всяким познанием, подтверждает, что свидетельство Христово, т.е. то, что он свидетельствовал о смерти и воскресении Христа, утвердилось в жизни их, и свидетельствует, что они не лишены ни единого дарования. Кто, спрашиваю я, поверит, что oн несколько после будет бранить тех, которых так хвалит? Ибо после прочего он присовокупляет: молю же вы, братие, именем Господа нашего Иисуса Христа, да тожде глаголете вси, и да нe будут в вас распри (Там же, ст. 10). Ибо какая распря могла вкрасться в среду людей столь совершенных и столь хвалимых? Возвестися бо ми о вас, братие моя, посланным от Хлоиса, яко рвения в вас суть. Глаголю же се, яко кийждо вас глаголет: аз убо есмь Павлов, аз жe Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов (Там же, ст. 11 – 12). Вот он тех, которых хвалил за всякое слово и всякое познание, о которых сказал, что они не лишены ни единого дарования, продолжая немного речь, и приступая к кроткому обличению, укоряет за разделение между собою; и у тех, о здравии которых свидетельствовал, после открыл раны. Ибо искусный врач, видя, что рану надобно вскрыть, но замечая страх больного, долго гладил ее рукою, и вдруг прорезал. Прежде наложил приветливую руку похвалы, а после вонзил железо укоризны. Ибо, если бы стыдливые души были укорены без приветливости, так что они должны были бы при других обстоятельствах выслушать то, что должно служить к утешению, то они от укоризны тотчас впали бы в отчаяние.

19. Но неужели Павел солгал, когда прежде сказал, что не лишены ни единого дарования те, которым после намерен был сказать, что у них нет единства? – Нет; кто этому поверит о нем, кроме безумного? Но Поелику среди Коринфян были некоторые исполнены всякого дарования, и были некоторые впадшие в пристрастие к лицам, то он начал с похвалы совершенных, чтобы кроткою укоризною коснуться обличения несовершенных. Даже и в этом он к уврачеванию сердца заимствовал способ от врачевания тела. Ибо врач, видя рану, которую должно вскрыть, сперва гладит рукою те здоровые члены, которые около раны, чтобы после, тихонько поглаживая перейти к тем, которые ранены. Итак, когда Павел хвалил совершенных в Коринфе, тогда он прикасался к здоровым членам подле раны; а когда укорял слабых за разделение, тогда вскрывал рану на теле.

20. Впрочем посмотрим на того же самого, который с такою тихостью и кротостью поступает при исправление Коринфинян, как он вооружается против Галатян, отступивших от веры. Ибо без всякого предварительного терпения по скромности, без всякого предпослания приятного слова, он в самом начале своего послания укоризненно обличает тех, которые, как ему сделалось известным, отпали от веры. После приветствия он начинает так: чуждуся, яко тако скоро прелагаетеся от звавшаго вы благодатию Христовою (Гал.1:6). Им же он с явною бранью после прочего присовокупляет: о несмысленнии Галате, кто вы прельстил есть (Гал.3:1). Ибо жестокие души отнюдь не сознались бы в содеянном ими зле, если бы не были поражены открытою укоризною. Ибо те, которые доходят до бесстыдства, часто сознают свои грехи настолько, насколько их бранят за содеянные грехи, так что меньшими считают те свои преступления, за которые постигает меньшая брань, а за которые сильнее бранят, те признают большими. Поэтому необходимо всегда приспособлять речь проповедующего к качествам слушателей, для того, чтобы ни стыдливым не говорить жестокого, ни бесстыдным кроткого. И что удивительного, если это будет делать сеятель слова Божия, когда и земледелец, бросающий семена на землю, прежде рассматривает качество земли, для каких семян она окажется пригодною, а после рассмотрения качества, рассевает семена? – Нo Поелику мы долго проговорили о качестве учения, то надобно возвратиться к тому порядку изъяснения, который мы начали. И егда совратится праведник от правд своих и сотворит coгpешeниe, и дам муку пред ним, той умрет, яко ты не воспретил еси ему: и во гресех своих умрет, зане не помянутся правды его, яже сотвори: крове же его от руки твоея взыщу (Иез.3:20).

21. Поелику проповедник молчал пред праведником, который пал в грех, то становится виноватым в крови его. И тот, кто не старался быть тщательным в проповедании, соделался участником в виновности. Но когда говорится: во гресех своих умрет, зане не помянутся правды его, яже сотвори, тогда нам особенно надобно помыслить о том, что, предаваясь грехам, мы напрасно вспоминаем о своих прежних добродетелях; потому что в содеянии грехов не должно быть никакой опоры на прошедшие добрые дела. Но можно спросить: надобно ли праведнику проповедывать прежде, нежели он падет, или же и после того, как он падет? – Поелику проповедник должен наблюдать, чтобы он (праведник) не доходил до падения, то без сомнения (надобно проповедывать) прежде, нежели он падет. Ибо далее следует: ты же Аще возвестиши праведному, еже не согрешати, и той не согрешит, праведный жизнью поживет, яко воспретил ecu ему, и ты твою душу избавиши (Иез.3:21).

22. Итак, если проповедник избавляет душу свою потому, что говорит праведнику, чтобы сей не грешил, то когда праведник по молчанию проповедника впадает в грех, тогда проповедник становится виновным в том, что молчит. Но кто из нас, спрашиваю, достаточен к тому, чтобы не только ревностно обличать грешников, но и за праведниками наблюдать, дабы они не падали? Ибо мы, сознавая свою слабость, когда видим мужей праведных, не решаемся на увещание их к тому, чтобы они держались пути праведного, которого они, как мы видим, держатся; а между тем на проповеднике лежит обязанность увещевать даже праведников. Поэтому славный проповедник говорил: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим.1:14).

23. Но во всем этом, что сказано о праведнике, уклонившемся к нечестию, трудное для объяснения и весьма страшное есть то, что Господь говорит: дам муку пред ним⁴⁸. Ибо говорит: еда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним. Ибо мы говорим, что если кто учинил беззаконие, то он спотыкнулся, и решительно верно то, что мы говорим. Для чего ж еще всемогущий Бог полагает претыкание тому, кого видит преткнувшимся и упадшим чрез учиненное им беззаконие? Но праведны судьбы всемогущего Бога; и Тот, Кто долго ожидает грешника, чтобы сей обратился, не обращающемуся и презирающему полагает еще претыкание, чтоб он еще тяжелее ударился лбом.

24. Потому что грех, неочищаемый вскоре покаянием, становится или грехом и причиною греха, или грехом и наказанием за грех, или грехом вместе и причиною греха и наказанием за него. Ибо все то, что делается прежде (вопреки закону), есть грех. Но если (этот грех) вскоре не очищается покаянием, то всемогущий Бог по праведному суду попускает связанной душе грешника падать в другое преступление, так что она, которая не хотела плачем и сокрушением загладить то, что сделала, начинает приумножать грех на грех. Поэтому грех, не омытый слезами покаяния, есть грех и вместе причина греха; потому что от него происходит то, от чего душа грешника падает еще глубже. Но грех, рождаемый от греха, есть грех и вместе наказание за грех; потому что он, при возрастающем ослеплении, рождается от воздаяния за прежнюю вину, так что самые наращения пороков суть уже как бы некоторые казни на грешнике. Впрочем бывает иногда и то, что один и тот жe грех, есть и грех, и наказание за грех, и вместе причина греха. Представим себе, что кто-либо пожелал вещи ближнего; Поелику он вещи открыто взять не мог, то украл ее; но при обвинении в воровстве он клятвою подтвердил, что не крал ее. Поэтому ему ставится в грех пожелание и причина греха, потому что чрез него дошел он до воровства. Но самое воровство, которым он похитил желанную вещь, соделалось для него, и грехом, и наказанием за грех; потому что от воздаяния не естественного пожелания произошло то, что оно превратилось в воровство, и виновность сердца выразилась на деле от отмщения за слепоту. Но Поелику он воровство постарался прикрыть ложною клятвою, то опять от греха родился грех. Поэтому воровство, происшедшее от пожелания, и произведшее ложную клятву, соделалось грехом и наказанием за грех в отношении к преступлению предшествовавшему, – грехом и причиною греха в отношении (к преступлению) последовавшему, так как оно от первого родилось, а второе породило. Это хорошо Павел высказал о некоторых, разумеющих Бога и не чтущих, говоря: поелику они, познав Бога, не прославили Его как Бога, и не возблагодарили, но осуетились умствованиями своими (Рим.1:21). Вот грех и причина греха. Что происходит от этой причины, он присовокупляет: и омрачилось бессмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим и гадам (Рим.1:21–23). Вот грех, и наказание за грех. Но он так и оставался бы грехом и наказанием за грех, если бы из этого греха не рождалось еще нечто другое. Ибо после неверия их присовокупляется: А потому Бог и предал их, по похотям сердец их, нечистоте, чтобы сквернили собственныя тела (Рим.1:24). Итак те, которые познав Бога, не прославили Его как Бога, от этого греха и причины греха дошли даже до того, что пали даже в почитание гад и птиц. Но Поелику чрез это самое ослепление они дошли даже до нечистоты и осквернений плоти, то самая слепота их неверия в отношении к предыдущему разумению есть и грех, и наказаниe за грех, а в отношении к последующей нечистоте грех соделался и причиною греха. Но так как об этом долго было рассуждаемо в книгах нравственных (книг. XXV, глав. IX. ч. 23. 24), то нам теперь нет надобности долго на этом останавливаться⁴⁹.

25. Но нам со страхом надобно помышлять о том, каким образом праведный и всемогущий Бог, гневаясь на предшествующие грехи, попускает слепотствующей душе падать и в другие. Поэтому Моисей говорит: не бо исполнишася греси Аммореев до ныне (Быт.15:16). И Давид говорит: приложи беззаконие к беззаконию их, и да не внидут в правду твою (Пс.68:28). Другой Пророк еще говорит: клятва, и лжа, и убийство, и татьба, и любодеяния разлияся по земли, и кровь с кровьми мешают (Ос.4:2). Ибо кровь мешается с кровью, когда ко греху прибавляется грех, так что пред очами Божиими душа является в крови от множества беззаконий. Апостол Павел говорит: во еже исполнити им грехи своя всегда (1Сол.2:16). А Иоанну чрез Ангела говорится: обидяй, да обидит еще: и скверный, да осквернится еще (Апок.22:11). Поэтому теперь и Господь говорит: егда совратится праведник от правд своих, и сотворит согрешение, и дам муку пред ним (положу претыкание пред ним). Ясно Он говорит как бы так: Поелику он чрез покаяние не хотел видеть того, обо что уже ударился лбом, то, по праведному суду оставляя его, положу ему и еще то, обо что он ударится. Впрочем Господне – положить – отнюдь не значит – понуждать к греху, но не хотеть освобождать от греха; так как о Фараоне говорится: Аз ожесточу сердце его (Исх.7:3). Ибо Господь не ожесточает сердца грешника, но называется ожесточающим потому, что не освобождает от ожесточения. Так как милосердый Бог дает нам продолжительное время для покаяния; но когда мы долготерпение благодати Его употребляем на приумножение виновности, тогда Он это самое время, которое с любовью предположил для пощады, строго превращает (во время) к наказанию, так что кто не захочет обратиться в продолжение данного ему времени, тот приумножает грехи свои для виновности чрез то, чем мог очистить их, если бы захотел обратиться. Поэтому написано: не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет; по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим.2:4–5). Итак нечестивый собирает себе гнев в день гнева от благости всемогущего Бога потому, что, получая время на покаяние и употребляя оное на беззакония, он самое врачевство благодати употребляет на приумножение виновности. Поэтому и всемогущий Бог, видя, что дарованные от Него средства к исправлению употребляются на приумножение виновности, самую благость, которую выказал, превращает в строгость суда, так что после сильнее бьет оттуда, откуда более ожидает. А Поелику человек не хочет оставить зла для того чтобы жить, то приумножает средства к тому, чтоб умереть. Но праведный ли впадает в преступление, или грешник подвергается смерти, страж должен опасаться, дабы ему по своему молчанию равно не быть в ответственности за согрешающих.

26. Но между тем, как я говорю, хочу отвратить взор от себя самого, и вот слово Божие опять направляет его на меня самого, чтоб я видел свое нерадение и страшился сказать себе то, что слышу. Ибо, как сказал я выше, чье сердце, простертое на бесчисленные заботы, может быть собрано в себе самом? Могу ли я когда-либо и тщательно смотреть за всем, меня окружающим, и с самособранностью осматривать себя самого? Когда могу я исправлять беззакония нечестивых преследованием, беречь дела добрых похвалою и увещанием, одним являть страх, а другим ласковость? Когда достанет у меня сил, и на то, чтобы помышлять о необходимом для братии, и на то, чтоб содержать бдительную городскую стражу прожив мечей вражеских, предусматривать, чтобы не гибли граждане от внезапного нападения, и среди всего этого удовлетворительно и сильно употреблять слово увещания на страже душ? Ибо говорить о Боге свойственно весьма спокойному и свободному уму. Потому что язык стройно направляется в речи тогда, когда чувства решительно успокоены, так как и взволнованная вода не отражает вида смотрящего в нее, но лицо смотрящего в нее отражается тогда, когда она бывает недвижима. Поэтому, возлюбленнейшие братие, какое увещание может предложить вам ваш страж, которого возмущает беспокойство о стольких предметах? Верно тот Пророк, о котором говорим, видя в последнем откровении храм, повествует о том, что он в этом самом храме, между прочим видел, говоря: земля до окон, и окна заперты (Иез.41:16)⁵⁰. И Апостол Павел говорит: храм Божий свят есть, иже есте вы (1Кор.3:17; 2Кор.6:16). Но в этом храме окнами служат священники и стражи, которые в народе верующих проливают свет святой проповеди. Но когда земля до окон, и окна заперты бывают; потому что, когда земное помышление возрастает в сердцах священников, тогда окна не проливают света, потому что Священники отказываются от обязанности проповедания.

27. Есть в чине священников и еще нечто, очень важное; потому что они не могут постоянно пребывать в размышлении о себе, как те, которые ведут жизнь спокойную и уединенную. Ибо эти (люди), как сказали мы выше, которые удалены от места правительственного, могут и слезами омывать пятна грехов своих, и после слез оставаться в том же сокрушении духа, как и написано об одной доброй женщине, которая молилась при Скинии, и по вниманию своему не изменяла души даже после благодати сокрушения, когда говорится: и лице ея не испаде ктому (1Цар.1:18). По этому (случаю) нам должно подумать о том, что если так плакала женщина, которая желала сына, то как должна плакать душа, которая желает Бога? Но священник даже после сокрушения и слез имеет обязанность знать о нуждах сынов своих, и терпеливо выслушивать то, от чего отвращается душа, и после воздыхания о небесном нести тяжести некоторых плотских людей, а часто вдруг настроять сердце к различным расположениям. Ибо оно иногда радуется о приращениях духовных, но когда кто-либо вдруг придет плачущий, тогда оно, если не примет участия в плаче его, не сочувствует его несчастью. А иногда оно скорбит о падениях душевных, но вдруг являются радующиеся о своем каком-либо счастье. Если священник не примет участия в их радости, то подумают, что он не любит тех детей, которым не сорадуется, особенно когда Павел говорит: радоватися с радующимися, и плакати с плачущими (Рим.12:15).

28. Итак я не вижу ничего столь тягостного для сана священников, как преклонять строгость души к состраданию, и вдруг изменять настроение ее приноровительно к лицам, неожиданно являющимся; и несмотря на то, это крайне необходимо. Ибо когда грешник возвращается по проповеди его к благодати добродетели, если сам проповедник кажется не имеющим благодати? Поэтому чрез того же самого Пророка в последней части говорится: и будет внегда входити им (священникам) во врата двора внутренняго; да не облекутся в (ризы) волняни (Иез.44:17). Далее о них же присовокупляется: и егда исходят к людем во внешний двор, да совлекутся риз своих, в нихже тии служат: и да положат я в предградах святых (Исх.28:43; Иез.44:19). Потому что шерстяные одежды грубы. Но когда священник приступает к священнодействию, когда чрез сокрушение входит внутрь себя, тогда ему необходимо облачиться в тончайшее размышление, как бы в ризу льняную. Но когда он выходит на двор к народу, тогда ему надобно скидать те одежды, в которых совершал службу внутри, и являться народу одетым в иные одежды; потому что, если он останется в строгости сокрушения о себе, если продолжит оставаться в той скорби, которую имел на молитве, то не будет внимателен к словам о предметах внешних. И что будет делать стадо по необходимости, если пастырь отказывается выслушать и обсудить даже то, чего требует настоящее время? Итак священник, скидая грубые одежды, пред народом должен надевать их, чтобы расположение души своей приноравливать к терпению земного ради пользы детей. Подумайте, прошу, возлюбленнейшие братие, каков должен быть труд для стража, и устремлять сердце к горнему, и вдруг низводить оное вниз, и утончать ум на высоте внутреннего познания, и по внешним причинам ближних, так сказать, вдруг делать его грубым в помышлении.

29. Итак мне необходимо, не только изъяснять слова Пророка, но и оплакивать пред вами свое несчастие. Поэтому я прошу, чтобы ваша молитва соделала меня таковым, каков я и для себя имел бы силу, и для вас мог бы быть полезен. По вашему ходатайству может и мне недостойному и слабому это даровать Тот, Кто по Своей любви ради нас благоволил быть слабым. Так как Божия есть та сила и премудрость (1Кор. I, 24), которая приняла нашу слабость для того, чтобы своею слабостью соделать нас сильными, – Господь наш Иисус Христос, Который живет и царствует с Богом Отцем в единстве со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа двенадцатая. (Святитель) прослеживает остаток третьей главы, и объяснение свое доводит до 4 стиха главы четвертой, наклоняя оное к разным нравственным или заповедям, или советам, для Проповедников и слушателей.

1. Сохраняя истину истории, Божественные изречения те причины, которых не показывают в открытой речи, означают иногда временем, иногда местом. Временем; как говорится у Евангелиста о Господней проповеди Иудеям: зима бе (Ин.10:22). Ибо среди тех таинств, о которых говорила Истина, что была за причина присовокуплять наименование зимы, если не та, чтобы качеством времени указать на холод сердца. Потому что сердца Иудеев оставались холодными даже тогда, когда они выслушивали слова истины. А иногда местом; так плотскому народу Израильскому, по сошествии Моисея с горы, закон дан на равнинах (Исх.20, и след.), а святым Апостолам Господь говорил о высших и духовных заповедях сидя на горе (Мат.5:1), для того, чтоб из самых мест было видно, что как тем плотским даваемы были меньшие заповеди на земных равнинах, так и этим, духовным и святым, надобно было выслушать небесные заповеди на горе, дабы ясно было показано, что восходящее сердцем к небесному должны оставить низость мира и стоять на вершине ума. Поэтому теперь Пророк Иезекииль описывает, что он сделал по повелению Божию на местах, чтобы чрез качества мест показать, что в будущем должно последовать по тайнам пророчества. Ибо вот он говорит: бысть на мне рука Господня: и рече ко мне: востани, и изыди на поле, и тамо возглаголется к тебе (Иез.3:22).

2. Что это значит, что прежде Господь говорил к Пророку Своему в средине Израильтян, а после говорит: изыди на поле, и тамо возлаголется к тебе, если не то, что он благоволил прежде излить благодать пророчества Своего на Иудею, а после явить ее в пространстве языков? Ибо не неприлично полем означается язычество, которое простирается в долготу и широту, т.е. на весь мир. Поэтому и присовокупляется: и востах, и изыдох на поле: и се, тамо слава Господня стояше, якоже видение и якоже слава Господня, юже видех на реце Ховар (ст. 23).

3. На поле увидел Пророк ту славу Господню, которую видел в средине Израильтян на реке Ховар; потому что язычникам открыта та самая слава Господа, которая прежде по откровению Духа являлась избранным в народе Иудейском. Далее следует: и падох на лицы моем.

4. Увидев славу Господню, Пророк пал на лице свое; потому что, хотя человек и возвышается до разумения небесного, однако ж от созерцания величия Божия сознает слабость своего состояния; и как бы не может стоять тот, кто пред очами Божиими признает себя пеплом и прахом. Далее следует: и прииде на мя дух, и постави мя на ногу моею (ст. 24).

5. Когда мы смиренно повергаемся пред Богом, когда сознаем, что мы прах и пепел, когда, обсуживая слабость своего состояния, не имеем состояния жестокости и гордости, тогда всемогущий Бог восстановляет нас духом Своим, и постановляет нас на ноги наши, для того, чтобы мы, которые по сознанию нашей слабости смиренно пали пред собою и лежим, после как бы на ногах стояли прямо в добродетели. Для чего это совершается над Пророком в поле, если не для обозначения того именно, что и избранным из язычников должен быть дарован Дух Святый, Который тех, коих обымет, прежде повергнет из состояния их гордости, а после твердо поставит на ноги, т.е. на добрые дела? Так как чрез Павла говорится: ослабленныя руки и ослабленныя колена исправите: и стези правы сотворите ногами вашими (Евр.12:12). Далее следует: и глагола ко мне, и рече ми: вниди, и затворися среде дому твоего (ст. 24).

6. Что это значит, что Пророк из среды Израильского народа выводится на поле, а после опять посылается в дом, если не то, что благодать проповедничества, отнятая у Иудейского народа, простерта на пространство язычества? Впрочем на кончине мира, когда Иудеи возвратятся к вере, Пророк как бы в дом возвращается, чтобы опять было в своем доме то проповедничество, которое ныне так сияет для различных народов, как бы в поле. Потому что написано: дондеже исполнение языков внидет. И тако весь Израиль спасется (Рим.11:25–26). И чрез другого Пророка говорится: аще будут люди Израилевы яко песок морской, останок их спасется (Ис.10:22). Итак Пророк из среды народа выходит на поле, а с поля возвращается в дом для того, чтоб означить проповедничество вышедшим из Иудеи, которое было дано к язычникам, и по наполнении верою язычников опять принятым Иудеею, которая снова приимет те дары духовного учения, которых была лишена. Затвориться же среди дома твоего повелевается Пророку потому, что во время антихриста обращенный народ Иудейский подвергнется жестоким преследованиям от тех язычников, которые останутся в неверии. Поэтому написано: внешний двор храма оставь, и не измеряй его; ибо он дан язычникам; они святый град будут попирать сорок два месяца (Апок.11:2).

И ты, сыне человечь, се, дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их. И язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом, разгневаяй есть (Иез.3:25–26).

7. Если мы последуем порядку типического изъяснения этих слов, то Пророк в доме своем принимает узы и связывается потому, что в последние времена, когда уверует Иудея, почувствует самые тяжкие гонения во время антихриста, так что управляющие ею проповедей нечестия не приимут, но за противодействие им будут подвергаемы узам скорбей. А не изыдет от среды их потому, что проповедь не достигает сердец нечестивых, когда молчит язык праведных, связанный скорбями. Ибо тогда будет много из Иудеев неверующих, которые будут преследовать тех самых из Иудеев, которые уверуют. Поэтому надобно заметить, что здесь говорится еще о том, что Пророк подвергнется узам в доме своем, для обозначения того, что Иудея, когда уверует, будет терпеть скорбь гонения от собственного своего народа. Ибо, когда не веруют в воплотившегося Единородного Сына верховного Отца, умершего, воскресшего, и вознесшегося на небеса, как проповедуется на страницах Св. Писания; тогда пророчество именно у Иудеев связано. Если же оно так, как сказано, опять возвращается к их разумению, то имеет как бы свободный ход для своего проповедания.

8. Итак ведение проповедников в то время принуждено бывает к молчанию пред нечестивыми. Поэтому и здесь присовокупляется: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. Но Поелику во время проповеди Еноха и Илии многие из тех, которые останутся в неверии, возвратятся к познанию истины, как о том же самом Илии говорится: Илия убо приидет прежде, и устроит вся (Мф.17:11; Мк.9:12; Мал.4:5); которые – оба у Захарии называются двумя маслинами (Зах.4:3), а у Иоанна двумя светильниками (Апок.11:4), то справедливо здесь еще присовокупляется: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь (Иез.3:27).

9. Ибо тогда как бы в последний раз отверзаются уста Пророка, когда по проповеди Еноха и Илии Иудеи, обращающиеся к вере, познают, что пророчества Св. Писания были о Христе. – Но Поелику это мы сказали в типическом смысле, то теперь те же самые слова объясним любви вашей в смысле нравственном.

10. Ибо что значит, что Пророку дается повеление выйти в поле, если не то, что каждый проповедник ради тех, которых исправляет и отвращает от нечестия, находящихся вне его, словом своим выходит на поле? И там он видит славу Господню; потому что тем обильнее приемлет благодать учения, чем более имеет напряжения в труде проповедания по любви к ближним. Итак он, выходя вон, возводим бывает к высшему видению; потому что откуда он служением слова своего просвещает слепоту неверия в сердцах других, оттуда вышняя благодать возвышает его к вышнему разумению. Но Поелику проповедник всегда должен возвращаться к душе своей, блюсти в ней внутреннее смирение и чистоту, то ему необходимо с поля возвращаться в дом, дабы по тому, что он проповедует, дознать, каков он сам внутри своей совести. Ибо, если он, или не исполняет того, что внушает другим, или домогается земной славы за то, что проповедует: то, хотя он чрез проповедь и выходит на поле, но не помышляя о себе самом, презирает возвращение в дом. Ибо по принятии духа, мы заключаемся в доме, когда благодатью его призываемся к рассмотрению таин души нашей, чтобы душа сама в себе успокаивалась в Боге, и уже не рассевалась движимостью по внешним пожеланиям славы и похвалы.

11. Об этом доме сердца каждому выздоровевшему Истина лично говорит: возми одр твой, и иди в дом твой (Ин.5:8; Мк.2:9). Потому что чрез одр, на котором покоится плоть, означается самая плоть, а чрез дом означается совесть. И когда мы, будучи мертвыми по духу, лежим в пороках, нежимся в услаждении плоти, тогда мы, будучи расслабленными, носимся на одре; а когда выздоровеем духом так, что уже можем противиться порочным побуждениям плоти, тогда необходимо нам переносить и скорби искушений от нашей плоти. Итак исцеленному больному повелевается: возми одр твой, т.е. неси постель, на которой ты был носим, потому что необходимо, чтоб и каждый выздоровевший переносил оскорбление плоти, на которой прежде лежал больным. Что же значит выражение: возми одр твой, и иди в дом твой, если не следующее: переноси искушения плоти, на которых доселе ты лежал, и возвратись к своей совести, чтобы видеть, что ты наделал? Итак Пророку дается повеление, чтоб он после поля заключился в доме, для того, чтобы проповедник, после того, как сообщит благодать учения ближним, всегда возвращался к совести, дабы самому не желать внутренно чего-либо из внешней похвалы за то, что проповедует вовне.

12. Поэтому и чрез Соломона говорится: пий воды от своих сосудов и от твоих кладенец источника: да преизливаются тебе воды от твоего источника, во твои же пути да происходят твоя воды: да будут тебе единому имения, и да никтоже чуждь причастится тебе (Притч.5:15–17)⁵¹. По-видимому, чрезвычайно противоречащим кажется то, что говорится: да преизливаются тебе воды от твоего источника, во твои же пути да происходят твоя воды, – и тотчас присовокупляется: да будут тебе единому имения, и да никтоже чуждь да причастится тебе. Ибо каким образом может один иметь воду ведения тот, если он разливает ее по площадям? Каким образом посторонние не могут участвовать в воде его, если источники его текут вон? Но когда мы проповедуем народу, тогда именно разливаем воды на площадях, потому что простираем слова ведения на множество слушателей. А когда при помощи Божественной благодати храним их внутри, и с особенною тщательностью наблюдаем, дабы злые духи, которые по справедливости для нас чуждые, потому что потеряли участие в блаженстве, но успели возбудить в нас гордости: тогда мы одни имеем те воды, которые разлили по площадям, так что чуждые в них не участвуют. Эти (чуждые) именно те, о которых написано: чуждии восташа на мя, и крепцыи взыскаша душу мою (Пс.53:5). Следовательно, и по площадям разливает воды, и один имеет их тот, кто и в помысле своем не имеет временной славы за то, что он многим проповедует. Ибо тогда человек владеет тем, чему учит, когда не радуется тому, что он приходит в известность, но (радуется тому), что полезен. Итак Пророк с поля возвращается домой для того, чтобы тот, кто говорит от Бога, после того, как ради пользы ближних выйдет вон для проповеди, всегда смиренно возвращается к себе для разведания сокровенных таин сердца своего. Поэтому-то и присовокупляется: и ты, сыне человечь, се, дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их (Иез.3:25).

13. Ибо, когда каждый проповедник возвращается к совести дома своего, тогда налагаются на него узы, и он связывается ими; потому что, чем более будет разбирать себя в размышлении, тем более будет познавать душа беспристрастного, какими слабостями своей смертности она связана. Ибо, если бы Павел не видел себя связанным, то не стал бы говорить: желание имый разрешитися, и со Христом быти (Флп.1:23). Поэтому чрез Псалмопевца говорится: услышати воздыхание окованных, разрешити сыны умерщвленых (Пс.101:21). И еще: да внидет пред Тя воздыхание окованных (Пс.78:11). Но часто душа, желая уже выйти на созерцание образа своего Искупителя, нетерпеливо желая предаться небесным радостям, видит себя связанною узами своей смертности, которыми еще связана в настоящем мире, и тоскует. Поэтому-то Иеремия, тонко рассматривая суд всемогущего Бога, говорит: согради на мя, и не изыду, отяготи оковы моя (Плч.3:7). Ибо для нас служат оковами самая слабость и повреждение нашей смертности; но когда к ним присовокупляется еще скорбь и стенание, то наши оковы отягощаются. И хотя праведник, доколе терпит замедление в этой жизни, спешит быть полезным для других проповедью о добре; но когда видит жестокие сердца и думает заняться с ними состязаниями, тогда воздерживается от проповеди. И в средину их не выходит, потому что безмолвствует от добра, которое мог говорить, по слову Павла: не делайте ничего по ревнивости (Флп.2:3); и еще: аще ли кто мнится спорлив быти, мы таковаго обычая не имамы (1Кор.11:16). Поэтому-то и здесь присовокупляется: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши, и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть (Иез.3:26).

14. Но иногда Господь воспламеняет сердца проповедников ревностью по Нем против языков упорствующих, дабы те не молчали, но высказанную ложь обуздывали словами истины. Поэтому здесь присовокупляется: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь (Иез.3:27).

15. Но что мы кратко разъяснили под двояким разумением, то можно проследить по буквальному смыслу чрез легкое к нему соприкосновение. Ибо что преимущественно рекомендуется нам чрез самые слова истории, если не добродетель послушания, когда дается повеление Пророку, то продолжать странствование на реку Ховар, то выйти в поле, то с поля возвратится домой? Это для того, чтобы странствующий прежде по повелению, а чрез несколько после выходящий (в поле), и опять возвращающийся домой, и заключающийся в нем, всегда подчинял произвол своей воли заповеди Божественного слова, так как он, повинуясь Божественному повелению, должен исполнить не свою волю, но Создателя своего. Ему-то говорится: и ты, сыне человечь, се дашася на тя узы, и свяжут тя ими, и не изыдеши от среды их. В этом событии надобно заметить, что Пророк наперед знает несчастия, чтобы на все быть готовым. Ибо те несчастия, которые постягают не неожиданно, менее преодолевают дух: но несмотря на то, когда несчастия делаются известными наперед, то какая сила послушания проявляется в том, кто хотя и знает, что будет терпеть несчастия, однако же не выступает из послушания гласу Господню! Но особенного внимания заслуживают те слова, которые непосредственно затем присовокупляются: и язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. Потому что нам надобно различать, по неисправимости ли только слушателей, или иногда и за преступление проповедующего, отъемлется слово проповедания.

16. Ибо при обсуждении этот предмет открывает четыре качества. Потому что иногда отымается слово у добрых учителей по неисправимости слушателей. Иногда же ради добрых слушателей дается слово учителям, даже недобрым. А иногда дается слово добрым учителям за праведность учащих и слушающих, чтобы как те возвышались заслугою, так и слушатели их преуспевали в разуме и жизни. Иногда же, Поелику ни эти, которым предлагается слово учения, недостойны, ни те, которые занимают место учителей, недостойны произносить слово учения: то отнимается слово учения для того, чтобы та и другая сторона была судима по правде. Вот по причине неисправимости слушателей отнимается у добрых учителей слово, как теперь говорится Иезекиилю: язык твой привяжу к гортани твоему, и онемееши и не будеши им в мужа обличения, понеже дом разгневаяй есть. И как Павлу говорится: потщися и изыди скоро из Иерусалима, зане не приимут свидетельства твоего, еже о Мне (Деян.22:18). И как об Апостолах, желавших проповедовать в Азии, написано, что они возбранени быша от Святаго Духа (Деян.16:6). Ради добрых слушателей дается слово учителям, даже не добрым, как говорит Господь о фарисеях: вся, елика Аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите: глаголют бо, и не творят (Мф.23:3). – Дается слово учения ради заслуги учащих и праведности слушающих, как говорится Апостолам: шедше научите вся языки (Мф.28:19). Но по причине неисправимых слушателей и недостойной жизни тех, которые были обязаны проповедовать, отнимается слово учения; как, например, Илий не имел слова строгого вразумления для исправления сынов своих (1Цар.2:29, 3:13); потому что и его нерадение, и жизнь детей настоятельно требовали, чтобы с ними и народ пал, и ковчег Господень попался в плен к иноплеменникам (1Цар.4:11 и д.). Ибо великая милость всемогущего Бога проявляется в том, когда учители произносят жестокое слово обличения предающимся нечестию. Напротив того теперь говорится: и онемееши и не будеши им в мужа обличения (Иез.3:26). Ибо он стал бы обличать нечествующих, если бы сии достойны были этой милости обличения.

17. Но Поелику в учении и в молчании должно быть такое различие заслуг, что решительно нельзя знать, по вине ли слушателя, или по недостоинству того, кто по-видимому занимает место учителя, отнимается слово учения: то этим что другое заповедуется нам, если не всегдашнее хранение смирения в вещах сомнительных? Поэтому, как тогда, когда мы можем говорить, не должны гордиться, дабы случайно эта самая благодать нашего проповедания не была приписана нам, тогда как она дарована нашим слушателям; и наоборот, когда мы не можем говорить, то подчиненные нам не должны осуждать за это нас, дабы не ошибиться, что, быть может, не от нашего греха, но от греха слушающих зависит то, что мы не можем говорить. Итак нам все неизвестно о наших заслугах для того, чтобы мы имели благодать – смирение; так как и тогда, когда мы говорим, мы должны думать, что ваша заслуга была причиною этого дара всемогущего Бога; и когда мы немеем в слове учения, тогда, хотя бы это была и наша вина, вы однако же считайте ее вашею собственною, для того, чтобы взаимно приписывая зло себе, а добро другим, самою этою благодатью смирения возвратить нам слово учения, которое было отнято. – Затем следует: и внегда глаголати Ми к тебе, отверзу уста твоя, и речеши к ним: сия глаголет Адонаи Господь: слышай да слышит, и не покоряяйся да не покоряется: зане дом преогорчеваяй есть (Иез.3:27).

18. Некоторые часто желают слушать слово Бoжие, но видя, что другие отвращают от него слух, и сами уклоняются от слушания о спасении; а большею частью многие желают успокоиться, не предаваться уже никаким земным пожеланиям, но видя, что другие преуспевают от беспокойной деятельности, и отличаются в этом мире богатством и почестями, вдаются по примеру других в дела нечестивые, так как они еще слабы на пути к совершенству. Поэтому-то Псалмопевец в образе слабых говорил: мои же в мале не подвижастеся нозе: в мале не пролияшася стопы моя. Яко возревновах на беззаконныя, мир грешников зря (Пс.72:2–3). Поэтому-то он и еще говорит: внегда гордитися нечестивому, возгарается нищий (Пс.9:23). Поэтому-то к Пророку Иеремии голосом Господним говорится об Иуде и Израиле: видел ли еси, яже сотвори Ми дом Израилев? noидоша на всяку гору высоку, и под всяко древо листвяно, и соблудиша тамо. И рекох: по внегда прелюбодействовати ему во всех сих, ко Мне обратися, и не обратися (Иер.3:6–7). Здесь тотчас присовокупляется, как из подражания ему пал и Иуда, который по-видимому стоял. Ибо сказано: и виде преступление его преступница Иудея сестра его. И видех, яко от всех изобличен есть, в нихже ят бысть, в нихже любодействова дом Израилев: сего ради отпустих и, и дах ему книгу распустную в руце его: обаче не убояся преступница Иудея (сестра его), но иде, и соблудила есть и та (Там же, ст. 8). Вот милосердый Бог подвергается презрению и призывает, отвергающимся от Него являет знак милосердия, потому что говорит согрешающему: ко Мне обратися, и не обратися (Там же, ст. 7). Но Поелику народ Израильский оставил всемогущего Бога, не желая к Нему возвратиться, то получил книгу распустную. Он оставил Бога беззакониями, но распустную книгу получил без наказания за свои беззакония. Ибо та душа, которая грешит, отступает от Бога. Но если за нею после греха следует счастье, то никакое учение, никакое строгое обличение не обращает ее к покаянию; в разделении, которое она учинила между собою и Господом, она получила и распустную книгу, чтоб она, как уже отчужденная, делала преступления, которые ей нравятся, не чувствовала наказания ревности Божией, так как она глубоко низвергается к наказаниям вечным. Но сестра ее Иудея, видя, что Израильский народ отпущен на свои плотоугодия, и сама решилась на нечистоту прелюбодеяния. Потому что она, видя, что прелюбодейка процветает в своем нечестии, и сама не страшилась грешить более и более, и удаляться от союза с Господом, как бы законным своим мужем. Поэтому нам необходимо смотреть на всех грешников, как чрезвычайно несчастных, тогда, когда видим их оставленных без наказания за их нечестие. Поэтому чрез Соломона говорится: совращение младенцев убъет их, и счастие глупых погубит их (Притч.1:32)⁵². Ибо тот, кто совращается с пути Божия и пользуется счастьем, тем ближе бывает к погибели, чем далее находится от ревности к учению. Итак должно быть сказано: слышай да слышит, и не покаряяйся да не покоряется: зане дом преогорчеваяй есть. Ясно как бы так было сказано: вы, которые начали уже и слушать слово истины, и отвращаться от дел нечестивых, не последуйте тем, которых видите ожесточенными во нравах против Меня.

19. Впрочем это мы можем разуметь и иначе. Ибо некоторые, слушая слово не слышат, потому что, хотя и приклоняют ухо к священному слову, но не отторгают сердца от земных пожеланий. И есть другие, которые покоряясь не покоряются, потому что, хотя телесно отстают от дел нечестивых, но нечестия дел с услаждением обносят в уме. Поэтому-то об Иудее, переходящей в плен, написано: видели ее враги, и посмеялись над субботами ея (Плч.1:7)⁵³. Потому что враги смеются над субботами, когда злые духи влагают в праздную душу нечестивые помыслы, для того, чтоб и тот, кто успокаивается от дел, не успокаивался от услаждения самыми делами. Итак верно теперь говорится: слышай да услышит, так как слово должно так ударять на слух телесный, чтоб отзывался и в слухе сердечном. А кто покоится, тот пусть успокаивается так, чтобы и от помысла были отражаемы пожелания нечестия, если сии по-видимому отражены от самого дела. А для того, чтобы мы не следовали примерам нечестивых, как мы сказали, присовокупляется: зане дом преогорчеваяй есть. Но злые, хотя и долго бывают терпимы, однако же вдруг упадают, а на их наказания смотрят слабые, дабы не подражать тем, коих виновность считают не наказанною. Поэтому и здесь присовокупляется опустошение той же Иудеи, которая называется домом преогорчевающим, когда тотчас Господь говорит Пророку Своему: и ты, сыне человечь, возми себе плинфу (кирпич), и положи ю пред лицем твоим, и да напишеши на ней град Иерусалим, и да даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала и обложиши его острогом, и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе, и затвориши и: знамение сие есть сыном Израилевым (Иез.4:1–3).

20. В этих словах что другое означается по истории, если не осада и разрушение города Иерусалима, и выражается несчастье грешного народа? Он называется домом преогорчевающим, когда ясно говорится: и даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала и обложиши его острогом, и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Но Поелику слова пророчества большею частью рассказывают об исторических событиях так, что чрез них описываются и таинственные предметы, то надобно, чтоб эти же самые слова, которые мы произнесли, обсудить в духовном смысле, преимущественно потому, что в среду их вкладывается то, чего, кажется, нельзя принимать в буквальном смысле, когда говорится: ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе. Ибо, если бы с событиями историческими не были смешиваемы таинственные, то для чего была нужна Пророку сковрада железная, чтобы он положил ее между собою и городом так, чтобы себя отдалить от осады сего последнего? Ибо когда говорится: возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом, то ясно высказывается, что этою самою сковрадою Пророк освободится от осады города. Поэтому присовокупляется и то, что он предсказал: и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе. Из чего открывается, что Пророк не будет в этом затворе, если он сковраду железную полагает в стену железную между собою и городом. И действительно, как во время того пленения, которое постигло Израильский народ после, никто не был свободен от опасности того и другого пленения. Итак что можно по букве разуметь в том, что Пророк полагает железную сковраду между собою и городом, который должен быть в осаде? Но хотя все то, что читается в описании плинфы, образующей город Иерусалим, буквально исполнилось, однако же надобно знать, что сковрадою изображается нечто таинственное, и осада Иерусалима описывается истинная.

21. Из этого мы научаемся держаться того и другого смысла в священном Писании, когда знаем, что одно исполнилось исторически, а другое по истории не имеет смысла, так как мы должны веровать, что в словах и делах Пророка предызображены и осада Иерусалима, которая в последствии совершилась по букве, и однако же тою же самою осадою предызображена другая осада, т.е. внутренняя. В последней мы справедливо отыскиваем, что может быть означаемо железною сковрадою, которая называется железною стеною. Итак о совершении той осады, чрез которую город Иерусалим был разрушен, мы уже знаем; но теперь обсудим ту внутреннюю осаду, которая ежедневно совершается. О ней образно говорится: и ты, сыне человечь, возми себе плинфу, и положи ю пред лицем твоим, и да напишеши на ней град Иерусалим.

22. Но прежде нам надобно решить вопрос: почему Пророк Иезекииль, как тогда, когда видит высокое, так и тогда, когда повелевается ему делать нечто таинственное, прежде называется сыном человеческим? Ибо он часто возвышается к небесному, и душа его питается предметами сокровенными и невидимыми. Следовательно, и среди таинств, которые он проникает, ему необходимо называться сыном человеческим для того, чтоб он всегда сознавал, что он есть, и никогда не гордился тем, к чему возводится. Ибо что значит всегда говорить Пророку, возвышенному к духовному: сыне человечь, если не то, чтобы всегда напоминать ему о слабости его? Сознавая слабость состояния, он не должен гордиться в помысле о величии своего созерцания.

23. Но Поелику тот же Пророк, как уже сказали мы выше, служит образом проповедников или учителей, то справедливо теперь говорится: возми себе плинфу, и положи ю пред лицем твоим. Ибо всякий проповедник, принимая какого-либо земного слушателя для научения слову небесному, берет плинфу. Когда начинает говорить ему о воздаянии в небесном отечестве, о видении горнего мира, тогда написывает на плинфе город Иерусалим. Эту плинфу он полагает пред лицом своим; потому что с напряженным вниманием обсуживает качество слушателя, т.е. смотрит на успех или безуспешность, и к разумению его приноровляет слова своей проповеди, чтобы на сердце слушающего иметь возможность написать город Иерусалим, т.е. видение мира. Итак да будет сказано: возми себе плинфу, т.е. земное сердце ближнего. И положи ю пред лицем твоим, для того, чтоб с напряженным вниманием наблюдать за жизнью и разумением его. И да напишеши на ней град Иерусалим, чтобы сообщить ему сведение о том, какие суть вышние радости о видении мира. Ибо Иерусалим как бы уже написан бывает на плинфе, когда земная душа начнет познавать те истинные радости внутреннего мира, и стремится к созерцанию славы небесного отечества. Как бы на земле написывается видение мира, когда ум, который прежде мудрствовал о земном, возвышается любовью, уже к созерцанию славы небесного царства.

24. Но тотчас, как только душа начнет любить небесное, тотчас, как только она всецело соберется вниманием к видению внутреннего мира, тот древний враг, который спал с неба, завидует ей, и начинает строить большие ковы, и употребляет жесточайшие против обычных искушений, так что большею частью искушает противящуюся душу так, как прежде никогда не искушал, когда овладевал ею. Поэтому написано: чадо, Аще приступаеши работами Господеви Богу, уготови душу твою во искушение (Сир.2:1)⁵⁴. Поэтому-то и бесноватый, которого исцелил Господь, сильно потрясается изгоняемым бесом, как написано: и возопив, и много пружався, изыде (Мк.9:25). Ибо почему древний враг, оставляя обладаемого им человека, сильно потрясает его, тогда как во время обладания не потрясал, если не потому, что он большею частью при изгнании из сердца возбуждает в нем жесточайшие искушения, нежели какие возбуждал прежде, когда спокойно владел им? Поэтому-то и Израильтяне к Моисею и Аарону говорят: да видит Бог и судит вам, яко огнусисте дух ваш пред Фараоном, и пред рабы его, дати меч в руки его, убити нас (Исх.5:21). Ибо в Моисее и Аароне предобразованы закон и Пророки. И часто слабый сам по себе дух как бы ропщет против священных повелений; потому что после того, как он начнет слушать слова небесные и последовать им, возрастает жестокость Царя Египетского, т.е. искушение злого духа.

25. Итак учитель тщательно должен знакомить ведомую к совершенству душу с теми искушениями, которые постигнут ее, для того, чтоб она могла наперед быть готовою к избежанию ков злого духа. Поэтому теперь, после написания на плинфе города Иерусалима, хорошо Пророку говорится: и да даси окрест его ограждение, и да соградиши над ним забрала, и обложиши его острогом. Ибо той (душе), на которой написывается видение мира, необходимо наперед сказать и о борениях с искушениями. Ибо для того, чтоб она могла достигнуть тех вечных радостей мира, ей без сомнения надобно здесь выдержать многие борения с бедствиями. О ней хорошо говорится: и да даси окрест ея ограждение. Потому-то проповедник устрояет около научаемой души ограждение тогда, когда чрез предварительное наставление показывает, какими способами она должна противополагать добродетели порокам, как похоть бьет чистоту, как гнев возмущает спокойствие души, как чрезмерная радость расслабляет душевную силу, как многоречие расстраивает укрепление сердца, как ненависть умерщвляет любовь, как гордость подкапывает замок смирения, как лживость, повредив в речи истине, вредит ей и в познании, так что тот, кто не хотел говорить истины, которую знал, уже не знает, что он может говорить. Итак проповедником устрояется ограждение, когда словами священного увещания показывается, каким именно частным добродетелям какие, или какими способами, пороки строят засады. И против Иерусалима, который начертывает на плинфе, проповедник строит укрепления, когда показывает все пороки, которые идут против души, как бы укрепленные войска; потому что, как уже часто мы говорили, необузданный гнев хочет казаться справедливостью, а слабость в управлении желает казаться кротостью, скупость именуется бережливостью, а расточительность называется щедростью. Ибо против души бывают устрояемы как бы укрепления, когда пороки возрастают под видом добродетелей, и чрез подoбиe являются на высоте, тогда как на деле они всегда лежат внизу.

26. Далее присовокупляется: и обложиши его острогом. Ибо чем сильнее душа начинает желать небесного, тем сильнее злые духи своими искушениями наводят на нее земные помыслы. Итак Пророк облагает ее (душу) острогом, когда святой проповедник наперед предсказывает добрым душам, как обыкновенно подкрадываются земные пожелания. И еще присовокупляется: и да поставиши окрест его полки, и да учиниши поставления стрельниц окрест. Учитель ставит окрест души как бы полки, когда указывает ей на собранные и соединенные натиски на нее злых духов, так, что cии искушают ее иногда не только одним, но и многими пороками.

27. Ибо есть некоторые пороки как бы по некоторому сродству близкие между собою; например, низость души, обжорство, и плотская нечистота, или, многословие, ложь и клятвопреступление. Потому что от низости душа переходит к пресыщению чрева, а когда чрево переполняется яствами, тогда плоть, плененная гордостью, увлекается к похоти. Так же, от многоречия рождается лживость, потому что весьма трудно не лгать тому, кто много говорит; и часто ложь прикрывается клятвою, для прикрытия себя пред человеческими суждениями. И гордость без зависти и тщеславия никак обойтись не может. Ибо всякий гордец завидует другим в той почести, которой домогается сам. И когда случайно достигнет ее, превозносится временною славою, и думает, будто другие не могли получить того, чему он радуется по суетному тщеславию, как преимуществу пред прочими, ему только принадлежащему.

28. Еще надобно знать, что некоторые пороки не вдруг являются к душе, но предполагаются, так что в искушении один следует за другим. И один становится пред лицом, а другой привходит в искушение со стороны, чтобы душа, противящаяся одному, обманом была пленена от другого. Ибо самые пороки, о которых сказали мы выше, воровски большею частью представляются один вместо другого, так как иногда, стараясь препобедить в самих себе гнев, душою нашею овладевает не нужная кротость, так что она не может являть должной строгости к согрешающим. А часто, когда нам не нравится осмотрительная кротость, тогда ревность увлекается до неистовства, и пленяет душу вне предела терпения. Итак, Поелику на душу наступают смешенные между собою и соединенные пороки, то справедливо в устах проповедника поставляются окрест написанного Иерусалима полки. А Поелику отдельные (пороки) бьют его оттуда и отсюда, то становятся стрельницами окрест. Следовательно, проповедник учиняет стрельницы окрест, когда для предосторожности предсказывает, как обольстительно поражает похоть, как жестоко убивает нетерпеливость, как заботливо воспламеняет и истребляет жадность к богатству, как надуто уничтожает гордость. Следовательно, становить стрельницы окрест значит проповеданием предсказывать, какие острия пороков обыкновенно уязвляют душу со всех сторон.

29. Далее следует: ты же возми себе сковраду железну, и да положиши ю в стену железну между тобою и между градом. Поелику железо есть металл твердый, а на сковраде жарят пищу, то что означается железною сковрадою, если не духовная горячность твердой ревности? Потому что всякая духовная ревность разгорячает душу учителя, так как он сильно скорбит, когда видит некоторых слабых, оставляющими небесное и услаждающимися временными благами. Эту железную сковраду хорошо брал Павел, когда мучимый ревностию о душах говорил: кто изнемогает, и не изнемогаю; кто соблазняется, и аз не разжизаюся? (2Кор.11:29). Самое сердце свое, которое распалял ревностью о душах, чем другим он соделывал, если не сковрадою, на которой горел любовью к добродетелям против пороков? Ибо то, что жгло, было сковрадою. Она раскалялась и готовила пищу; потому что воспламенялась от горести, но приготовляла пищу добродетелей из своего скорбного размышления.

30. Но что значит положение Пророком той же самой сковрады в стену железную между ним и городом, если не то, что эта самая крепкая ревность, которая ныне возбуждается в сердце учителя, в последний день суда будет свидетелем между ним и тою душою, которою он сильно желает избавить от пороков? Хотя бы тот, кого вразумляют, и не захотел слушать, однако же учитель за эту ревность, которую проявляет, не будет виновным в небрежении слушателя. Следовательно, проповедник полагает железную стену между собою и городом потому, что во время отмщения он защищается от опасности осуждения оттуда, откуда ныне терпит распаление сердца по ревности к обязанности стража. Потому что для всемогущего Бога нет такового жертвоприношения, каково – ревность о душах. Поэтому-то Псалмлпевец говорит: ревность дому Твоего снеде мя (Пс.68:10). Но сколько пламенность сердца, возбуждаемая ревностью по духу, благоугодна всемогущему Господу Богу, это ясно открывается, когда законом повелевается приносить в жертву крупичатую муку, самую чистую. Об ней написано: на сковраде в елеи да сотворится, спряжену да принесет ю витую жертву от укрухов, жертву в воню благовония Господу. Жрец помазанный, иже вместо его от сынов его, да сотворит ю: законно вечно, все да совершится (Лев.6:21–22). Ибо крупичатая мука, самая чистая, жарится на сковраде тогда, когда чистая душа проповедника сожигается огнем святой ревности. Ее повелевается смешивать с елеем, т.е. примешивать к светлости милосердия, которое пред взором всемогущего Господа горит и светит. Итак пусть смешивается с елеем душа, сожигаемая на сковраде; потому что стремлению святой ревности необходимо и гореть и светить добродетелью милосердия. Ибо она любит того самого, на кого по-видимому нападает. Поэтому-то и заповедуется приносить ее в воню благовония Господу горячею, потому что, если ревность не имеет любви, то та самая чистая крупичатая мука, которая приносится со сковрады, теряет горячность. И надобно заметить, кому заповедуется приносить ее; именно жрецу, который по нраву наследовал отцу. Ибо по нраву наследует отцу тот священник, который нравами доказывает, что он сын всемогущего Господа, и внутреннему благодарству не противоречит неблагородством дел своих. Ее заповедуется сожечь на алтаре всю без остатка, дабы она была именно всесожжением. Так как мы называем всесожжением то, что сожигается все без остатка. Поэтому и в другом переносном значении в этом месте та же самая крупичатая чистая мука, которая сожигается на сковраде, по заповеди должна быть всесожжением. А между всесожжением и жертвою различие состоит в том, что хотя всякое всесожжение есть жертва, но не всякая жертва есть всесожжение. Ибо есть много добрых дел, которые совершаются как жертвы, но не всесожжения, потому что не всецело воспламеняют душу к любви духовной. Ибо те, которые совершают дела Божии так, что не оставляют впрочем и некоторых дел века сего, именно приносят жертву, но не всесожжение. А те, которые все мирcкoe оставили, и всецело воспламеняют душу огнем любви Божественной, именно сами делаются для всемогущего Бога жертвою и всесожжением. Итак крупичатая чистая мука на сковраде есть чистая душа праведника в сокрушении духовной ревности; она сожигается попечением о душах, и считается не только жертвою Господу, но и всесожжением. Поэтому мы возьмем железную сковраду, и положим ее и стену железную между нами и городом, т.е. решимся на крепкую ревность, так чтобы нам в последствии найти в ней крепкую преграду между нами и душою нашего слушателя. Ибо эту стену железную мы найдем тогда, когда ныне мы крепко поддерживаем ее именно: научением, бережливостью, убеждением, выговорами, ласками, страхом, действуя иногда кротко, а иногда и строго. Об этой строгости справедливо присовокупляется: и да уготовиши лице твое нань, и будет в затворе.

31. Что значит уготовить (утвердить) лице на Иерусалим, написанный на плинфе, если не то, чтобы учитель не показывал себя ни снисходительным, ни милостивым к той душе, которой он возвещает видение небесного мира, доколе видит ее еще слабою в своих действиях? Поэтому написано: суть ли ти дщери, внимай телу их, и не являй веселаго к ним лица твоего (Сир.7:26). Потому что слабые души и преданные пожеланию мира, иногда лучше сохраняются строгостью, так, что утвержденное лице, т.е. не допускающее никакого снисхождения к безделице, по соблюдению строгости, должно устрашать непостоянную душу, и силою надзора удерживать от услаждения пороками. Когда учитель это употребляет, тогда ему необходимо всегда содержать в сердце ласковость и кротость, так как он и много должен любить, и никогда не должен гордиться пред тем, кому впрочем отказывает в любви своей и кротости для пользы его.

32. Далее следует: и затвориши и (окружишь его). Учитель окружает душу слушателя, когда предсказывает, что ко всему, что делается в мире, могут быть привязываемы петли искушений, так что, когда душа бывает везде робка, везде осмотрительна, тогда чем она боязливее тем бдительнее живет.

33. Затем следует: знамение сие есть сыном Иизраилевым. Пo истории осады, которая совершилась по букве, знамение сынам Израилевым есть то, которое показал Пророк; а по таинству, которое ежедневно совершает учитель в отношении к душе каждого, знамением сынам Израилевым служит, как то, что он сделал, так и то, что он заповедал делать. Потому что, как дом Израилев вещественно претерпел осаду: так и каждая душа, которая уже начинает служить всемогущему Богу, чувствует облежащие ее осады злых духов. Если она желает решительно высвободиться от них, то должна знать, что своею силою она не может высвободиться; но ей необходимо надеяться на того Помощника, Который может нас, живущих еще в тленном теле, чрез таинство своего искупления, соделать сильнейшими даже бесплотных духов, Который есть Господь наш Иисус Христос, живущий и царствующий с Отцем, в единстве Святаго Духа, Бог чрез все веки веков. Аминь.

Книга вторая

Предисловие

Поелику, по многим не требующим отлагательства делам, мне нельзя было объяснить пред вашею любовью по порядку всей книги Пророка Иезекииля, то добрым вашим желаниям угодно было просить, чтобы я изъяснил по крайней мере последнее видение его, которое было ему о здании, поставленном на горе, и которое темнее всех видений его. И хотя мне необходимо повиноваться вашему желанию, но есть два обстоятельства, которые возмущают дух мой. Первое то, что это самое видение закрыто облаками такой темноты, что едва ли в нем можно видеть что-либо при свете разума. Второе то, что по дошедшим до нас сведениям Агилульф, Царь Лонгобардский, чрезмерно поспешающий на осаду нас, перешел чрез По. Поэтому подумайте, возлюбленнейшие братие, может ли бедный ум, занятый смущениями страха за себя, проникать в темные и таинственные смыслы. Ибо чем более он стесняется земным, тем менее видит в небесном; и за то, что он своими заботами выводится во вне себя, весьма умаляется внутри, потому что, как написано: земное жилище обременяет ум многопопечителен (Прем.9:15). Тот, который не может проникать в вышнее даже в самособранности, что может сделать, подумайте, в рассеянности? Но мы знаем, все знаем, что и поток, разделяемый на многие ручьи, высыхает в своем водопроводе. Впрочем между тем есть вышняя благодать. И если ум мой бременят тяжести моих помыслов, то крылья ваших желаний облегчают его. Хотя весьма темно то дело, к которому мы приступаем, но представим, что мы путешествуем ночью. Следовательно остается идти ощупью.

Беседа первая. В изъяснении трех первых стихов сороковой главы Иезекииля, и начале четвертого, преимущественно рассуждается о Христе и Церкви, об избранных и сокровенных в отношении к ним судьбах Божиих.

И бысть в двадесять пятое лето пленения нашего, первого месяца, в десятый день месяца, в четвертое надесять лето по пленении града, в той день бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо.

1. Намереваясь говорить о таинственном, (Пророк) наперед предлагает историческое повествование для того, чтоб основать на времени то, чему должно веровать по откровению. Но замечательно, что в начале этой книги он показал, в котором году начал он пророчествовать, а в конце присовокупил, в котором видел он последнее видение, так что можно знать, сколько лет продолжал он книгу своего пророчества. Ибо время, с которого начал пророчествовать, определил он в начале речи своей, говоря: отверзошася небеса, и видех видения Божия в пятый день месяца, сие лето пятое пленения царя Иоакима (Иез.1:1–2). А теперь утверждает, говоря: в двадесять пятое лето пленения нашего. Так как этот Пророк во время первого пленения был отведен в Вавилон с царем Иоакимом (4Цар.24). Ибо о втором пленении Вавилонском он присовокупляет: в четвертое надесять лето, по пленении града. Потому что одиннадцать лет после первого пленения, в которое Пророк Иезекииль отведен был с царем Иоакимом, в городе Иерусалиме царствовал Седекия. А после пленения этого Седекии, которое было уже вторым пленением города, в четырнадцатом году Пророк видел последнее видениe. Итак одиннадцать и четырнадцать в сложности составляют двадцать пять. Следовательно, если он (Пророк) первое видение видел в пятом году первого пленения, а это последнее по его сказанию было ему в двадцать пятом году, то нет сомнения, что в продолжение двадцати лет своей проповеди он говорил свои пророчества до последнего видения. То, что в средине книги своего пророчества он, говоря о царе Вавилонском, упоминает о двадцать седьмом годе, никого не должно приводить в сомнение. Поелику в этом месте он ничего не говорит о времени своего пленения, то ясно показывает, что он описывает времена того царя, при котором начал пророчествовать. Но что он говорит: первого месяца, в десятый день месяца, то указывает в точности на время, для того, чтобы самым даже временем по букве слова насадить в сердца слушающих тот корень, от которого впоследствии можно было бы произвести духовные плоды.

2. Но замечательно выражение: в четвертое надесять лето, по пленении града, в той день. Ибо что значит, что чрез это последнее видение всемогущий Бог благоизволил проявить милосердие своего обетования в тот самый день, в который проявил гнев правосудия чрез поражение города, если не то, что та сила Божества, которая в превратностях неизменяема, оживляет несчастных и кающихся тем же светом правосудия, которым поражает гордых и нераскаянных? – Итак, сказав наперед о времени своего видения, Пророк присовокупляет: бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо, в видении Божии веде мя на землю Израилеву, и постави мя на горе высоце зело, на нейже яко сограждение града прямо полудне (Иез.40:1–2).

3. Построение этого града никак нельзя разуметь в буквальном смысле. Потому что несколько после Пророк присовокупляет, что это самое построение измеряется тростью в шесть локтей и пяденью, а ворота того же строения сороками локтей, верхи же над этими воротами шестидесятью локтями. Всего этого буквально согласить никак нельзя. Ибо каким образом все здание имеет меру трости, т.е. шесть лакоть с пяденью, а ворота в это здание сорок лакоть, верхи же над воротами простираются на шестьдесят лакоть? Ибо ворота находятся в городе, а верхи на воротах. И никакой разум не дозволяет допустить, чтобы менее было то, что содержит, нежели то, что содержится. Но в священном Писании и то, что можно допустить по Иcтории, большею частью надобно разуметь в духовном смысле, дабы и вера основывалась на исторической истине, и духовное разумениe заимствовалось от таинственных иносказаний. Так, например, мы знаем, что Псалмопевец говорит: яко узрю небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси (Пс.8:4). Вот во внешнем oписании слово разума состоит в том, что и небеса суть дела Божии, и луна и звезды Богом же созданы и основаны. Но если Псаломопевец утверждает это в отношении только ко внешним делам, а не подразумевает таинственного смысла: то он, признав небеса делами Божиими, намереваясь говорить о луне и звездах, почему не упомянул о солнце, которое также, как известно, есть произведение Божие (Быт.1:16)? Если он говорил по одному только буквальному смыслу, то, намереваясь сказать о меньших светилах, должен был наперед сказать о большем светиле, так чтобы по речи выходило, что прежде солнце, а после луна и звезды основаны. Но Поелику он говорил по смыслу таинственному, для того, чтобы мы под луною разумели Святую Церковь, а под звездами всех святых: то не хотел упоминать о солнце потому, что говорил именно самому вечному Солнцу, о котором написано: возсияет вам боящимся имене Моего солнце правды (Мал.4:2). Об этом-то Солнце нечестивые наконец будут говорить: солнце правды не возсия нам (Прем.5:6). – Итак говоря: луну и звезды, яже ты основал еси, и умалчивая впрочем о сотворенном солнце, он (Псалмопевец) показал, что он говорил тому Солнцу, Которое не только телесно сотворило солнце, луну и звезды, нo и духовно луну – Церковь, и звезды – всех святых. Итак когда не достает чего-либо в истории, то это очевидно ведет нас к разумению аллегории; тем более надобно разуметь в духовном смысле то, в чем по буквальному разумению ничего нет исторического. – Бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо, в видении Божии веде мя на землю Иизраилеву. Выражение: веде мя тамо; дополняет (Пророк) присовокуплением: веде мя на землю Израилеву. Ибо говорит: бысть на мне рука Господня, и веде мя тамо в видении Божии. Так как рука означает силу власти, а видение самое то откровение, которое он получил. Следовательно, рука в видении есть сила в созерцании. Этими словами, что он ясно показывает, если не то, что о городе, который он видел, ничего не скажет буквально исторического? Ибо он духовным образом говорит о том, который духовно созерцает.

4. И постави мя на горе высоце зело. Итак кого означает высокая гора, если не Посредника Бога и человеков, человека Христа Иисуса? Сей хотя и от земли, но выше земли; потому что плоть того же Искупителя нашего имеет вещество от земли, но власть свою простирает на небо. О Нем мало было бы сказано: высокий, если не было бы присовокуплено – зело; потому что Он не только человек, но и по зачатию того же человечества, которое Им принято, есть Бого-человек, соделавшись не только человеком выше человеков, но и выше Ангелов. Поэтому-то о Нем, чрез Иcaию говорится: в день оный будет плод земли высокий (Иc.4:2)⁵⁵. Ибо Создатель наш соделался плодом земли для нас, потому что вочеловечился ради нас. Но этот плод земли уже высок; потому что родившись человеком на земле, на небе царствует над Ангелами, по словам Давида и Павла: вся покорил еси под нозе Его (Пс.8:7; Евр.2:8). Ибо из того, что (Бог Отец) покорил Ему все, ничего не оставил непокоренным Ему. Следовательно, эта гора и высока, и зело; потому что, хотя Он (Спаситель) по человеческому существу от земли, однако же непостижим по высоте Божества. Поэтому-то Пророк Исаия провидя того же Господа, имевшего прийти во плоти, возвысившись духом пророчества, говорит: и будет в последния дни явлена гора Господня, и дом Божий на версе гор (Ис.2:2). Ибо домом Божиим был народ Израильский. Следовательно, горою дома Божия именован Тот, Кто благоволил воплотится от народа Израильского. Но в этом же самом народе были святые мужи, которые по справедливости могли называться горами, потому что заслугою жизни приблизились к небесному. Но воплощенный Единородный (Сын) не был равен тем горам, потому что естеством, жизнью, своим Божеством превзошел заслуги всех. Поэтому-то справедливо называется горою на вершине гор; потому что Он явился возвышенным по Божеству Своему даже над вершинами Святых, так что те, которые много усовершились в Боге, едва вершиною помышления могли прикасаться к следам Его. Итак Тот, Кто там называется горою над вершиною гор, здесь Сам называется горою высокою зело. Затем следует:

5. На нейже яко сограждение града прямо (полудне). Надобно заметить, что не говорится: «на ней же было согражение», но яко сограждение, для того, чтоб именно показать, что все говорилось не о построении города вещественного, но духовного. Ибо тот, кто повествует о себе, что он видел не сограждение, но яко сограждение, отсылает сердца слушающих к духовному сограждению, так как чрез Псалмопевца говорится: Иерусалим зиждемый яко град (Пс.121:3). Так как видение внутреннего мира устрояется из собрания святых граждан, то небесный Иерусалим устрояется яко град. Впрочем, Поелику он на этой земле странствования поражается напастьми, отесывается бедами, то камни его ежедневно делаются квадратными. И самое население города, т.е. святая Церковь, долженствующая царствовать на небе, подвизается еще на земле. Гражданам ее говорит Петр: и сами яко камение живо зиждителя (1Пет.2:5). И Павел вещает: Божие тяжание, Божие здание есте (1Кор.3:9). Это именно градонаселение имеет здесь уже великое здание в нравах святых. Потому что в здании камень поддерживает камень, полагаясь один на другой, и тот, который поддерживает другой, сам поддерживается третьим. Так, именно так в святой Церкви каждый и поддерживает другого, и сам поддерживается другим. Ибо ближние взаимно носят друг друга, так что чрез них возвышается здание любви. Поэтому Павел увещевает, говоря: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал.6:2). Возвещая о силе сего закона, он говорит: исполнение закона любы есть (Рим.13:10). Ибо, если я не могу терпеть вас за ваши нравы, а вы не хотите терпеть меня за мои нравы, то откуда будет воздвизаемо строение любви среди нас, когда взаимная любовь не будет соединять нас чрез терпение? Но в здании, как сказали мы, камень поддерживающий поддерживается (другими); потому что, как я, буду уже терпеть нравы тех, которые еще грубы в отношении к добродетели, так и сам буду терпим от тех, которые предварили меня и поддержали в страхе Божием, дабы я носимый научился носить. Впрочем и сами они были носимы от предков. Но камни, которые кладутся наверху и конце здания, хотя сами от других поддерживаются, но других решительно не поддерживают; потому что и те, которые народятся в конце Церкви, т.е. в конце мира, хотя сами будут носимы от предков, чтоб их нравы согласовались с добрыми делами, но, Поелику за ними не будет последующих, которые были бы чрез них ведомы к совершенству, то они уже не будут собою поддерживать никаких камней в здании веры. Итак ныне мы поддерживаем других, а другие поддержали нас. Но всю тяжесть здания держит основание; потому что вообще нравы всех поддерживает только единый Искупитель наш. О Нем Павел говорит: основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1Кор.3:11). Основание поддерживает камни, но от камней не поддерживается; потому что Искупитель наш все наше терпит, но в Самом Себе не имеет зла, которое должно было бы быть терпимо. Поэтому теперь хорошо говорится: постави мя на горе высоце зело, на нейже яко сограждение града; потому что нравы и недостатки наши терпит один только Тот, Кто держит все зданиe святой Церкви. Он голосом Пророка о живущих еще в разврате говорит: я утрудился поддерживая (Иер.6:11)⁵⁶. Впрочем не от поддержки утруждается Господь, для Божественного могущества Коего нет утруждения; но, говоря словами человеческими, Он самое Свое терпение в отношении к нам называет утруждением.

6. И надобно заметить, что этот самый город, который он (Пророк) видел, видел обращенным к югу. Ибо те, которые занимаются священными выражениями, знают, что южный ветер обыкновенно полагается в образ Святаго Духа; так как напротив северным ветром часто означается диавол; потому что, как тот прохлаждает в жару, так этот оцепеневает в холоде. А Истина говорит: за умножение беззакония, изсякнет любы многих (Мф.24:12). Пророк так же рассуждает об Иудее, говоря: яко же студену творит кладезь воду свою, тако студену творит ю злоба ея (Иер.6:7). Поэтому-то диавол, по свидетельству Пророка, представляется сказавшим: сяду на горе высоце, на горах высоких, яже к северу (Ис.14:13)⁵⁷. Но напротив того город обращен к южной стороне, потому что цепенение души разогревает благодать Духа Святаго. Поэтому Псалмопевец говорит: возврати, Господи, пленение наше: яко потоки югом (Пс.125:4). Ибо пленение наше, которое по телесной холодности пребывало ленивым к последованию Богу, разогревается теплотою Святаго Духа для того, чтобы бежать к любви Бога. Поэтому и теперь говорится, что город, устроенный на горе, обращен к югу; потому что Церковь избранных обращает помышления свои к дуновению Святаго Духа, и нисходя со всякой вершины своей гордости, принимает теплоту любви в Боге, Которому верует, так что ей ничего не нужно, как только подчинятся благодати Его, согреваться любовью, всегда наполнятся даром Его дыхания. Поэтому-то созерцатель, воспламененный сильною любовью, говорил: душа моя возрадуется о Господе, возвеселится о спасении Его (Пс.34:9). Ибо Тот, Кто по Латыни называется спасением, Тот по Еврейский называется самим Иисусом. Итак, Поелику Пророк духом пророчества созерцал пути Его, и чудеса, и даже таинство нашего искупления, то поведает, что он возрадовался о Господе, и возвеселился о Иисусе; потому что он ощутил в душе радость с той стороны, с которой сильно горел любовью. Итак помыслим: если души духовных отцов радовались о Том, Кто еще не приходил, но был предвидим, то какова должна быть вина – не любить путей Его, примеров, увещаний Его, после того, как Он пришел и совершил искупление! – Итак этот город, по сказанию, обращен к югу; ясно как бы сказано было так: первый город, т.е. Синагога, стоял в своих неверующих к северу, и остался в холоде вероломства. Но святая Церковь, приняв любовь веры, теплотою склонилась к югу, и поддерживается как бы теплым ветром, потому что радуется не своей надежности, но дару духовной благодати. – Далее следует: и введе мя тамо (ст. 3).

7. В здание небесного града входит тот, кто в святой Церкви обсуживает пути людей добрых, последуя им. Потому что входить в здание на горе значит – с любовью размышлять об избранных святой Церкви, поставленных на вершине добродетелей, как они преуспевают в Господе. Ибо тот ведет жизнь супружескую, довольствуется своею собственностью, чужого не похищает, из своего по возможности уделяет нуждающимся, не пренебрегает плачем о грехах, без которых ежедневная супружеская жизнь обойтись не может. Ибо тем самым, что семейная забота возмущает дух, он побуждает самого себя к слезам. Но другой оставил уже все мирское, не желает ничего иметь в нем, питается упражнением в созерцании единого, со слезами радуется надежде наград небесных, отвергает даже то самое, что позволительно иметь, желает иметь ежедневное тайное собеседование с Господом; его дух не возмущает никакая забота о преходящем мире; он всегда наполняет душу ожиданием радостей небесных. Иной жe оставил уже все в этом мире, и дух его возвышается до созерцания небесного: но ради устроения многих занимая правительственное место, хотя желанием не подчиняется вещам преходящим, однако же по состраданию к ближним иногда приклоняется к ним, чтоб из попечения о них оказать милосердие бедным; он проповедует слушателям слово жизни, распоряжается необходимым для душ и тел. И тот, кто сам по себе чрез созерцание возвышается уже к желанию небесному, ради успеха и пользы ближних занимается вещами временными. Итак кто в святой Церкви старается тщательно обсуживать, чтобы совершенным быть, или в жизни добрых супругов, или в убежище постников, и оставляющих все в этом мире, или на возвышенности проповедников, тот уже вошел в здание города, устроенного на горе. Ибо тот, кто пренебрегает размышлением о жизни лучших себя, для достижения совершенства, тот стоит еще вне здания. И если он удивляется той славе, которую имеет в мире святая Церковь, то он как бы совне осматривает здание и удивляется. – Далее следует: и се муж, и зрак его бяше, яко видение меди блещащияся (ст. 3).

8. В этом муже образно показывается Тот, Кто образно представляется горою. Но об этом Муже говорится, что Он измеряет здание. И справедливо Господь означается и чрез мужа и чрез гору; потому что Сам Он и устрояет все по суду своему внутри святой Церкви, и возвышает ее к небесному поддерживанием. Так и в святом Евангелии один и тот же Искупитель наш говорит: входяй дверми, пастырь есть овцам (Ин.10:2). А чрез несколько после: аз есмь дверь (Там же, ст. 7). И опять чрез несколько (стихов) присовокупляет: Аз есмь пастырь добрый (Там же, ст. 11). Итак, если сам Он и пастырь, и дверь, тогда как пастырь входит чрез дверь, то почему в этом месте не разуметь Его Самого, и под именем горы, и под именем мужа, который измеряет здание на горе?

9. Но нам надобно спросить: почему об этом муже говорится: зрак Его бяше, яко видение меди блещащияся? Но все мы знаем, братие, что металл меди весьма крепок и чрезвычайно звонок. Следовательно, что значит, что вид Ходатая Бога и человеков сравнивается с видом меди, если не то, что нам решительно известно, что Единородный Сын, приняв вид раба, превратил в вечнующую тленность плоти человеческой – славою своего воскресения; потому что в Нем плоть соделалась уже без конца нетленною? Ибо воставший от мертвых, ктому уже не умирает: смерть Им ктому не обладает (Рим.6:9). Но что значит, что самое воплощение Его сравнивается со звучным металлом, если не то, что чрез самое это восприятие нашего человечества слава величия Его стала звучною для всех? И как бы вид меди имеет Он в теле, потому что Бог соделался известным из плоти. Поэтому и чрез Иоанна говорится: имать на ризе и нa стегне своем имя написано: Царь царем и Господь господем (Апок.19:16). Ибо что значит одежда Его, если не плоть, которую принял Он от Девы? Впрочем одежда Его не есть что-либо другое, а другое Он Сам. Ибо плоть называется и нашею одеждою, однако же мы сами плоть, которою одеваемся. Но эту одежду Его Исаия провидя издалеча обагренною кровью чрез крест страдания, сказал: почто червлены ризы твоя и одежды твоя яко от истоптания точила (Ис.63:2). Ему Сам Он ответствует: исполнен истоптания, и от язык несть мужа со Мною (Там же, ст. 3). Итак один истоптал точило, в котором был топтан Тот, Кто Своею силою победил то страдание, которое претерпел. Ибо пострадавший даже до смерти крестной со славою воскрес от смерти. Но хорошо сказано: и от язык несть мужа со Мною. Поелику тe, за которых Он пришел страдать, должны были быть участниками в Его страдании, но они еще не веровали в то время: то жалоба в страдании простирается на тех, коих жизнь была отыскиваема в оном страдании. Но чрез стегно выражается разумножение плоти. Итак, Поелику чрез распространение рода человеческого, как показывают родословные таблицы, по повествованию Матфея (Мф.1:1 и след.) и Луки (2:7, 3:23 и далее), Он пришел в мир сей от Девы, и чрез таинство своего воплощения показал, что Он должен быть Царем и Господом решительно для всех народов: то на ризе и на стегне имел надпись: Царь царем и Господь господем (Апок.19:10). Ибо откуда Он сделался известным в мире, оттуда положил прочное ведение чтения о себе. Следовательно, проповедь Его из плоти есть как бы некоторый звук из меди. Итак пусть правильно глаголет Пророк: зрак Его бяше, яко ведение меди. – Далее следует: и снурок льняный в руке Его⁵⁸.

10. У семидесяти толковников нет выражения: снурок льняный, но есть выражение: вервь зиждущих (каменщиков). Если мы при изъяснении удержим в этом стихе их перевод: то кого должны принять за каменщиков, если не святых учителей, которые, говоря о духовном, приноравливают живые камни, т.е. души избранных, к духовному зданию? Ибо все, что ни говорили древние отцы, Пророки, Апостолы, преемники Апостолов, чем было другим, если не укладкою камней в этом, ежедневно продолжающемся строиться здании святых? А вервь зиждущих обыкновенно употребляется для того, чтоб определять ровность или прямоту воздвизаемой стены; и если камень выдается внутрь, его должно подвинут к внешней стороне, а если он выдается совне, его должно вдвинуть внутрь. И действительно проповедь учителей совершает это ежедневно, так что каждая душа, для которой быть может неудобно принять бремя правления, хотя б и желала проявиться вовне, должна быть отзываема внутрь; и наоборот, та, которая желает скрываться и иметь попечение только о самой себе, если может быть полезна для себя и для многих, выставляется наружу – напоказ, хотя б и желала скрываться. И таким образом бывает, что порядок святых камней соблюдается, когда часто и желающий идти к почести попячивается назад, и бегающий почести в сокровенном месте выдвигается вперед. Hо Поелику, как мы научились от нашего переводчика, история Евреев не имеет зиждущих, но снурок льняный в руке ея, то мы должны изъяснить то, что считается у нас более верным. Но мы знаем, что льняный снурок тоньше тех снурков, которые делаются из чего-либо другого. И что мы должны разуметь под льняным снурком, если не тончайшее проповедание, т.е. духовное? Ибо обсуживание закона было снурком, но не было льняным; потому что занимало грубый народ не тонким проповеданием, в котором чрез сведениe о наказании не возвышалось до грехов помышления, но ограничивалось грехами на самом деле. Но после того, как Господь, лично проповедуя, воссоединил и помышления людей, и дал знать, что и содеянное в сердце есть также грех, Он держал в руке снурок льняной. Ибо он говорит: слышасте, яко речено бысть древним: не прелюбы сотвориши. Аз же глаголю вам: яко всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:27–28; сн. Исх.20:14). Следовательно, льняный снурок есть проповедь тонкая, которая связывает душу слушающего так, чтоб не развевалась даже в несчастном помысле. И надобно заметить, что по сказанию снурок в руке Его, т.е. проповедь в исполнении. Ибо Он в себе показал все то, чему учил, как написано: яже начат Иисус творити же и учити (Деян.1:1). А Поелику Он то самое, что говорил, предал и писанию, дабы оно было заповедью для потомков: то справедливо присовокупляется: и трость мерительная в руце Его (Иез.40:3).

11. Господь чрез другого Пророка произносит обетование о святой Церкви, говоря: взойдет на ней зелень трости и тростника (Ис.35:7)⁵⁹. Это я, помнится, изъяснил в другом месте (Книг. XXIX, Прав. число 51), что чрез трость надобно разуметь писателей, а чрез тростник – слушателей. Но Поелику и тростник и трость обыкновенно рождаются при воде, и тот и другая усовершенствуются одною и тою же водою, но трость употребляется для письма, тогда как тростником нельзя писать: то что мы должны разуметь под тростником и тростью, если не то, что одно есть учение истины, которое орошает многих слушателей? Но орошаемые им одни могут достигать в слове Божием до такого совершенства, что и сами делаются писателями, т.е. как бы тростьми; а другие слушают слово жизни, имеют зелень доброй надежды и правых дел, но никак не могут усовершиться до того, чтобы писать. Эти на воде Божией что суть другое, если не некий, так сказать, тростник? Они именно в зелености преуспевают, но решительно не могут этого выразить в письмени. Итак Искупитель наш, потому что благоизволил, чтобы те слова, которые Он произнес, были написаны ревностью учителей, трость в руке держал. Эта трость называется мерительною, потому что в самой ревности учителей по некоторому сокровенному судебному распоряжению определяется так, что они для одних читателей полезны, а для других не могут быть полезными. Поэтому-то святые Апостолы, когда спросили Учителя истины, яснее говорящего им, почему Он говорил народу в притчах, услышали: яко вам дано есть разумети тайны царствия небеснаго, онем жe не дано есть (Мф.13:11). Или вернее, трость мерительная состоит в том, что в самых Его священных словах, которые для нас написаны, мы познаем, что распоряжения Его сокровенны. Ибо по непостижимому суду Его, как один подходит под меру избранных, так другой оставляется вне, так что никак не может заслужить того, чтобы принадлежать к числу избранных. Итак Он имеет снурок, имеет в руке трость мерительную. Ибо тот, кто снурком размеряет место, инуде тащит снурок, а отынуде оттаскивает, и привлекает сюда того, кого отынуде отвлекает. Так, именно так поступает Искупитель наш в собрании людей, когда одних извлекает из их нечестия, а других оставляет в их нечестии. Так как Он к тем, которых удостоил избрания, приложит снурок сокровенной меры, а от тех, которых судил оставить, отдернул снурок, для того, чтоб и добрые держались внутри меры небесного строения, и злые, в которых нет той доброты, которая имеет ценность, оставались как бы без измерения вне здания.

12. Этот снурок и эту мерительную трость Искупитель наш держал в руке своей, когда благоволил увещать Апостола Павла чрез мужа Македонянина так, что этот же самый муж Македонянин говорил: пришед в Македонию, помози нам (Деян.16:9). Но Апостолам, желающим идти на проповедь в Азию, не дозволил Дух Иисуса. Что это значит, что святые Апостолы призываются и туда, куда быть может и не думали идти, и получают запрещение идти туда, куда желали, если не то, что в руке держится снурок сокровенного суда и мерительная трость, чтоб одни слышали слова жизни, а другие отнюдь не заслуживали слышания? Итак снурок меры к одному приложен, а от инаго отдернут.

13. И по свидетельству святого Евангелия мы знаем, что пришел один, который говорил: учителю, иду по Тебе, аможе Аще идеши (Мф.8:19). Ему отвечено: Лиси язвины имут и птицы небесныя гнезда: Сын же человеческий не имать где главы подклонити (Мф.8:20). Пришел другой, который говорил: Господи, повели мне прежде ити, и погребсти отца моего. Ему отвечено: гряди по Мне, и остави мертвых погребсти своя мертвецы (Мф.8:21–22). Что значит, что тот обещается идти, и оставляется; этот желает воротиться домой, и однако же ему дается повеление следовать? – Тот не принимается, этот не получает увольнения от последования даже на время. Итак по внутреннему распоряжению сокровенного суда проводится снурок и мерительная трость, по которому и сей привлекается, и тот оставляется, чтобы небесное здание было устрояемо не без благоволительного и праведного испытания.

14. Еще под мерительною Тростью можно разуметь Св. Писание, потому что кто читает оное, тот по нему меряет сам себя, или насколько он имеет совершенства в духовной добродетели, или насколько далеко он отстал от меры благих заповедей; насколько он возвышается в делании добра, насколько еще погрязает в делах нечестия. – Далее следует: тойже стояше у врат (во вратах) (Иез.40:3).

15. Кто стоит во вратах, тот некоторою частью внутри, а некоторою наружи; потому что одна часть его бывает видима совне, а другая скрывается внутри. Итак Искупитель наш, по милосердию воплотившийся ради нас, стоял пред человеческим взором как бы в воротах; потому что и видимым явился чрез человечество, и оставался невидимым по Божеству. Поэтому-то Иудеи, которые поддерживали Его на основании обетования Пророков, смутились от замешательства вероломства своего, так как они видели смертным Того, Кого считали прошедшим для искупления их. Итак стоящий во вратах, как сказано выше, некоторою частью виден бывает совне, а некоторою частью изнутри. Поэтому-то и самое вероломство Иудеев не оставлено без показания ему Божественного могущества. Ибо видевшиe чудеса Его влекомы были к вере, но размышляя о страданиях Его сомневались в признании за Бога Того, Кого видели смертным по Плоти; отчего произошло то, что они усомнились в познании Его. Ибо они видели Его алчущим, жаждущим, ядущим, пьющим, устающим, спящим, и считали Его за чистого человека. Они видели Его воскрешающим мертвых, очищающим прокаженных, дающим прозрение слепым, изгоняющим бесов, и сознавали, что Он выше людей. Но представляемое в сердце их человечество смущало их при самых чудесах Его. Поэтому-то святая Церковь, под голосом невесты желая видеть Его уже ясно, говорит: се, Сей стоит за стеною нашею (Песн.2:9). Ибо Тот, Кто показал человеческим взорам то, что принял Он от естества смертного, а Сам в себе остался невидимым, стал как бы за стеною для желающих видеть Его ясно, потому что не дал видеть себя в открытом величии. Ибо как бы за стеною стал Тот, Кто явил принятое Им естество человечества, и сокрыл от взоров человеческих естество Божества. Поэтому-то и там присовокупляется: проглядаяй оконцами, приницаяй сквозе мрежи (решетку) (Там же). Ибо кто смотрит чрез окна, или решетки, тот не весь сокрыт, и не весь виден. Таковым, именно таковым соделался Искупитель наш пред взорами сомневающихся; потому что, если бы Он, творя чудеса, ничего не переносил как человек, то явился бы им решительно Богом; и наоборот, если бы Он, терпя человеческое, ничего не творил, как Бог, то Его считали бы чисто за человека. Но Поелику Он и Божественное творил, и человеческое переносил: то как бы чрез окна, или решетки, проглядывал к людям, для того, чтоб и Богом явиться из чудес, и скрыться за страданиями, и человеком быть видимым из страданий, однако же так, чтоб из чудес знали, что Он выше человека. Поелику же сказано, что муж тот стоял во вратах, то нам надобно спросить: лицом ли он стоял внутрь, а задом ко внешней стороне? При этом вопросе если мы смотрим на то, что обетовано и присовокуплено, то скоро находим, как Он стоял. Ибо прежде говорится: на нейже (на горе) яко сограждение града прямо (полудне), и введе мя тамо. А чрез несколько после о том же муже присовокупляется: тойже стояше у врат (во вратах). И тотчас же присовокупляется: и рече ко мне (тот же муж).

16. Ибо кто говорил Пророку, введенному внутрь здания, тот без всякаго сомнения стоял лицом внутрь, а задом ко внешней стороне. Но введенный Пророк, которому говорил муж стоящий во вратах, без сомнения был обращен лицом к воротам, из которых слушал эти слова говорящего. Итак что это значит, что муж смотрит внутрь, а Пророк вовне? Что значит, что лицо того же самого мужа обращено к зданию, а взор Пророка обращен к воротам, если не то, что Единородный (Сын) Отца воплотился для того, чтобы ввести нас в духовное здание, т.е. в веру святой Церкви? Очи Его всегда взирают на здание Его, потому что непрестаемо смотрят, сколько кто успевает в добродетелях. Но Пророк смотрит к воротам; потому что тот, кто слушает слова Божии, всегда должен устремлять очи сердца на исход, и непрестанно помышлять, когда должно выйти из настоящей жизни, и достигнуть вечных радостей. Так как для того и воплотился Бог, чтобы ввести нас в веру, и возвести до видения лица Его. Поэтому-то и в святом Евангелии Истина утверждает, говоря: мною Аще кто внидет, спасется: и внидет и изыдет, и пажить обрящет (Ин.10:9). Внидет именно в веру, но изыдет к видению, а пажить обрящет в вечном блаженстве. Потому-то Псалмопевец говорит: Господь сохранит вхождение твое и исхождение твое (Пс.120:8). Ибо Господь хранит всякой души вхождение, которым она вступает в веру, и исхождение, которым она выступает к видению, так что она не вступая в Церковь не спотыкается в заблуждения, ни исходя из этой временной (жизни) в вечную, не похищается от врага древнего. Но ради этого-то исхождения нашего, о котором мы должны ежедневно помышлять, Апостол утверждает об Искупителе нашем, говоря: да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволил. Темже убо да исходим к Нему вне стана, поношение Его носяще: не имамы бо зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр.13:12–14). Итак явившийся муж стоял в воротах, и говорил в этом положении; потому что Посредник Бога и человеков Христос Иисус в самое время даже страдания своего давал ученикам заповеди жизни, чтобы те, которые веруют в Него, всегда обращали взоры к воротам, и, оценивая тщательным размышлением страдание Его, не отвращали взоров сердца и от своего исхода. И мы, когда уже начали презирать преграды плоти, переходить теснины нашей смертности стремлением к бессмертию, стремиться к свободе вышнего света, вздыхать о радостях небесного отечества, устремляем взоры к воротам; потому что, желая перейти от временных таинств к вечным, мы как бы спиною обратились уже к настоящей жизни, и в своем желании направили взор сердца к выходу (из нее). Поэтому написано: тело тленное отягощает душу, и земное жилище обременяет ум многопопечителен (Прем.9:15). Таким образом чрез созерцание мыслью мы уже стремимся во вне теснот плоти, но в познаваемых таинствах мы самою теплотою плоти удерживаемся внутри ворот.

17. Ибо часто душа до того возвышается в Божественном созерцании, что она начинает уже радоваться тому, что понимает нечто чрез некоторое подобие о той вечной свободе, которой глаз не видал, и о которой ухо не слыхало (1Кор.2:9): но тяжестью своей смертности возвращенная назад падает вниз, и связанная некоторыми узами своего наказания остается на прежнем месте. Итак к воротам стремится тот, кто прозревает радости своей истинной свободы, желает уже выйти, но еще не может. Поэтому-то Еврейский народ, освобожденный от Египетского рабства, видя глаголющего Бога чрез столп облачный, стоял каждый при дверях своей кущи и молился (Исх.33:10). О нем несколько выше говорится: егда вхождаше Моисей в скинию вне полка, стояху вcи людие смотряще кийждо пред двepми кущи своея (Исх.33:8). Ибо мы стоим там, где сосредоточиваем взор ума. Поэтому Илия говорит: жив Господь Бог сил, Бог Израилев, Емуже предстою пред Ним (3Цар.17:1). Ибо он стоял там, где сосредоточил сердце. Что же значит – видеть народу облачный столп, стоять в дверях своей кущи и молиться, если не то, что человеческий дух, когда видит как-нибудь в гадании то высшее и небесное, выходит уже чрез возвышенное помышление за пределы телесного обитания, и смиренно молится Тому, Которого сущности хотя и не может видеть, однако же дивится чрез озарение Духа могуществу Его? И когда Моисей входит в скинию, тогда народ видит зад его, и стоит при дверях своих кущей; потому что, когда какой-нибудь святой проповедник высоко говорит о Боге, тогда он входит уже некоторым образом в скинию жилища Вышняго. Все слабые хотя и не могут вполне понять силы его проповеди, однако же смотрят на него как бы сзади, потому что рассудком последуют за последним из того, что выше их разумения. Но и в самом даже малом, что они могут понять, они уже как бы выходят из кущей своих, и становятся в дверях, потому что усиливаются и жилища плоти оставить и достигнуть тех радостей вечной жизни, о которых слышат. Поэтому-то и Илия, когда слушал голос говорящего с ним Господа (3Цар.19:9), представляется стоявшим во входе своей пещеры, и скрывшим лицо; потому что, когда благодатию созерцания слышим бывает в уме голос высшего разумения, тогда весь человек не остается уже внутри пещеры; так как забота о плоти не преобладает душою, но он стоит во входе, потому что думает выйти из теснот смертности.

18. Но кто уже стал во входе пещеры, и слухом сердца понимает слова Божии, тому необходимо покрыть лицо; потому что, когда мы вышнею благодатию возводимся к вышнему разумению, тогда чем выше мы возвышаемся, тем всегда более должны по смирению стеснять самих себя в понятии о себе, дабы не думать о себе более, нежели должно думать, но думать о себе скромно (Рим.12:3); дабы не ошибаться в то время, когда с напряжением обсуживаем невидимое, дабы в этом естестве бестелесном не искать нам какого-либо света телесного. Ибо напрячь ухо и покрыть лице значит – слушать умом голос внутреннего существа, и несмотря на то отвращать взоры сердца от всякого телесного вида, дабы душа не представляла в том чего-либо телесного, тогда как оно везде цело и везде неописанно. Итак, возлюбленнейшие братие, мы, которые уже знаем о вечных радостях чрез смерть и воскресение нашего Искупителя, и вознесение на небо, которые уверены, что для свидетельства о Божестве Его внешним образом являлись наши сограждане – Его Ангелы, обратим сердце наше к Царю, устремим желание к знакомым нам гражданам, и стоя в этом здании святой Церкви, устремим взоры на ворота; станем задом ума к этому повреждению жизни временной; устремим лицо сердца к свободе небесного отечества. Но вот есть еще много такого, что принуждает нас заботиться о жизни преходящей. Поелику же решительно выйти не можем: то по крайней мере станем во входе нашей пещеры, имея намерение некогда благополучно выйти из нее благодатью Искупителя нашего, Который живет и царствует с Отцем в единении со Святым Духом Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа вторая. В объяснении двух стихов XL главы, именно четвертого и пятого, святой учитель обширно рассуждает о деятельной и созерцательной жизни, и по обычаю своему привносит многие нравственные наставления.

1. Дабы кто-либо быть может в тайном помысле не укорил меня за то, что я решаюсь изъяснять столь глубокие таинства Пророка Иезекииля, раскрытые великими толкователями, тому надобно знать, с каким намерением я это делаю. Ибо я приступаю к этому не по безрассудству, но по смирению. Так как я знаю что по большей части многого в священном Писании один я нe мог понять, а поставленный пред братьями моими понял. Из этого разумения я постарался понять и то, что знаю, за чьи заслуги даровалось мне разумение. Ибо очевидно, что оно дается мне ради тех, в присутствии которых дается. Из этого по милости Божией происходит то, что и смысл увеличивается, и гордость уменьшается, когда ради вас я научаюсь тому, чему учу среди вас; потому что (чистосердечно признаюсь) большею частью я с вами слушаю то, что говорю. Следовательно, чего я не пойму в этом Пророке, то будет зависеть от моей слепоты; а если что могу верно понять, то это будет Божественным даром вашему благоговению. Но часто по благодати всемогущего Господа лучше в слове Его разумеваются некоторые места, когда слово Божие читается в тайне, и душа, сознающая вины свои, переобсуживая то, что слышит, поражается копием скорби, и пронизывается мечом сокрушения, так что ей ничто так не нравится, как плакать, и ручьями слез омывать пятна. В эти времена она иногда восхищается к созерцанием высших благ, и по желанию их мучит себя приятным плачем. Душа скорбит, что остается здесь, где она еще лежит поверженная слабостью, a нe там еще, где она озаренная светом будет иметь неустающую силу, и уже не будет обращать умственного взора на мрак смертности. Отсюда-то, отсюда рождается в душе горячесть, а плач является от горячести. А Поелику она не имеет еще силы прилепиться к небесному, то утомленная своею горячестию успокоивается в слезах. Но иное значит, когда дело идет об успехе одного, иное, – когда оно идет об устроении многих. Итак по слову учения надобно сказать о том, что устрояет жизнь слушающих и нравы. Итак теперь мы в словах Пророка, как начали, обследуем то, что дает назидание к изучению доброй деятельности.– Сыне человечь, виждь очима твоима, и ушима твоими слыши (Иез.40:4),

2. Что значит, что Пророку, приведенному к свидетельству предметов духовных, говорится: виждь очима, и присовокупляется – твоима, и когда присовокупляется: ушима слыши, тогда присовокупляется – твоима? Но надобно знать, что глаза и уши телесные есть и у плотских (людей), которые пользуются ими в употреблении вещей, видимых телесно. Но очи и уши сердца есть только у (людей) духовных, которые невидимое видят чрез разумение, и без звука слышат хвалу Божию. Этих-то ушей всемогущий Господь требовал, когда говорил: имеяй уши слышати, да слышит (Лк.8:8). Ибо кто в оном народе мог быть в то время такой, который не имел бы ушей телесных? Но Поелику говорится: имеяй уши слышати, да слышит, то ясно показывается, что Он искал тех ушей, которых все не имели. Итак пусть будет сказано: сыне человечь, виждь очима твоима, и ушима слыши. Но в первой части наших бесед мы уже сказали (смотр. бесед. XII, ч. 21), почему Пророк, сколько раз ни приводится к видению духовных предметов, всегда называется сыном человеческим. Но чтоб оно не выходило из памяти, я кратко повторяю, что этим названием всегда напоминается ему о слабости, дабы он не гордился величием видения. И надобно заметить, что выражения различны – виждь очима твоима, и ушима твоима слыши, – и однако ж он называется сыном человеческим. Но этими словами что ясно внушается ему, если не то, чтоб он на духовное смотрел духовно, и, несмотря на то, памятовал о своих телесных слабостях.

3. От этого-то зависит то, что по большей части кто более возвышается в созерцании, тот подвергается и большему искушению; так часто обыкновенно случается с некоторыми, успешно стремящимися к совершенству, что когда их душу или обымает сокрушение, или созерцание возвышает выше ее самой, тогда тотчас следует и искушение, дабы она не превозносилась тем, до чего возвышена. Ибо сокрушением или созерцанием она возвышается к Богу, но тяжестью своего искушения отражается к самой себе, так как искушениe должно осаживать, чтобы созерцание не надмевало; и взаимно созерцание должно возвышать, чтоб искушение не погружало. Ибо, если бы созерцание возвышало так, что решительно не было бы искушения, тo душа могла бы падать в гордость. И если бы искушение тяготило так, что созерцание не могло бы возвышать, то она могла бы падать в преступление. Но по дивному распоряжению душа держится в равновесии на некоторой средине, так что она ни добрыми делами не может гордиться, ни падать в злые. Поэтому и чрез блаженного Иова о Господе говорится: воде меру сотворил (Иов.28:25). Потому что Богу определить мерою воды значит блюсти в смирении coзнаниe душ между счастием и несчастием, между дарованиями и искушениями, между высотою и низом. Так Илия низвел огнь с неба, пролил воды с неба, и несмотря на то, устрашенный неистовством одной женщины бегал по пустыням (3Цар.18:38, 17:1, 19:3). Бегающему является Ангел, доставляет пищу, потому что предсказывает, что остается еще долгий путь, и несмотря на то, не истребляет в сердце страха (3Цар.19:7–8), потому что в душе Пророка эта слабость страха была великою стражею мужества. – Далее следует: учини в сердце твоем вся, елика Аз показую тебе, зане того ради вшел еси семо, да покажу тебе, и покажеши ты вся, елика видиши, дому Израилеву (Иез.40:4).

4. Учини в сердце твоем. Как бы сказано было так – размысли. Зане того ради вшел еси семо, да покажу тебе, и покажеши ты вся. То есть, ты введен сюда для того, чтобы видеть, а видишь для того, чтобы возвестить; потому что кто чрез видение успевает в духовных делах, тот обязывается словом проповедывать о них и другим. Потому что видит для того, чтобы проповедывать, тот, кто заботится чрез проповедь споспешествовать ближнему преуспевать в том, в чем преуспевает сам. Поэтому и в другом месте написано: слышай да глаголет: прииди (Апок.22:17). Ибо кому уже гласит в сердце голос призывающего Бога, тому необходимо в голосе выразить обязанность проповедания ближним; и другого призывать он обязан потому, что сам уже призван. Поэтому и жених в Песни песней желает, говоря: сидяй (сидящая) в вертоградех, и друзи внемлющие гласу твоему: глас твой внуши мне (Песн.8:13). Ибо в вертоградах обетает святая Церковь, в вертоградах живет и каждая душа, которая уже зеленеет надеждою, и полна любовью добрых дел. Потому что суха надежда века сего, так как все, что бывает здесь любимо, скоро засыхает; и Апостол Петр увещевает нас поспешать, говоря: в наследие нетленно и нескверно и неувядаемо (1Пет.1:4). Итак обитающая в вертоградах обязана делать слышным свой голос жениху своему, т.е. петь песнь доброго проповедания, которою услаждается Тот, Кого она желает; потому что ею (песнью) услаждаются други, именно все избранные, которые желают слушать слова жизни, чтоб получить новую жизнь для небесного отечества. Но пусть уже Пророк откроет нам то, что видит. Далее следует: и се, ограда внеуду окрест храма (Иез.40:5).

5. В священном Писании большею частью стеною (оградою) обыкновенно называется сам воплощенный Господь по причине крепости своей защиты, так как о святой Церкви чрез Пророка говорится: спасение положит нам стену и oграждениe (Ис.26:1). Ибо стеною для нас служит Сам Он, Который со всех сторон окружает нас хранением. А ограждением (валом) стены нашей были Пророки, которые прежде нежели Господь явился во плоти, были посланы на устроение веры пророчеством. Итак в святой Церкви Господь для нас стена, а Пророки Его – ограждение (вал); потому что до нас, которых решительно оградил Он Сам, доходили и слова Пророков в устроении веры. Поэтому и хорошо упоминается прежде о стене, а после об ограждении. Потому что мы, призванные из язычников, если бы прежде не признали Господа, не приняли бы изречение Пророков Его. И замечательно, что Он называется внешнею стеною духовного здания. Потому что стена, устрояемая для укрепления здания, обыкновенно устрояется не внутри, но вне его. Итак что была за необходимость говорить – внеуду (совне), – когда обыкновенно стена никогда не строится внутри? Потому что необходимо, чтоб она, устроенная совне, защищала то, что внутри ее. Но в этом слове что ясно открывается, если не самое Господне воплощение? Ибо внутреннею стеною служит для нас Бог, а стеною внешнею – Бого-человек. Поэтому чрез некоторого Пророка Ему говорится: изшел еси во спасение людей Твоих, спасти помазанныя твоя (Авв.3:13). Ибо та воплощенная стена, – именно Господь, – не была бы для нас стеною, если бы не была внешнею; потому что изнутри Он не стал бы защищать нас, если бы не явился во вне. Но не надобно оставлять без внимания и того, что об этой же стене говорится, что она устроена окрест храма (кругом со всех сторон здания). Потому что храм Божий (здание Божие) составляют не только Ангелы Божии, о которых Псалмопевец говорит: Господи, возлюбих благолепие дому твоего, и место селения славы твоея (Пс.25:8), но и мы, которых души Он удостаивает, вселения (Своего). И эта стена со всех сторон вокруг дома (здания), потому что Единородный (Сын) Отца, Который горе есть крепость Ангелов, Сам соделался внизу искуплением людей. Для тех служит Он силою, чтоб они не падали, для нас – помощью, чтобы мы восставали после падения.

6. Если же в этом месте зданием Божиим означается только множество искупленных людей, то Господь для нас служит стеною кругом со всех сторон; потому что для совершенного хранения нас Он все то исполнит, чему научил, как написано: начат Ииcyc творити же и учити (Деян.1:1). Поелику же Он пришел призвать нас к небесному отечеству, то именно научил нас презирать блага преходящие, и не страшиться временных несчастий. Поэтому Он не отвращался от поношения, терпел обиды, не страшился смерти, не бегал от крестной виселицы; а когда хотели было взять Его и поставить Царем, тогда тотчас скрылся (Ин.6:15). Этими примерами что другое внушал Он нам, если не то, что мы не должны ни боятся несчастий сего мира, ни домогаться счастия? Потому что большею частью блага его более беспокоят душу, нежели возмущают несчастия. Пред страданием же своим Он слышал поношения, однако же не отвечал на них поношениями; долго молча терпел своего предателя, и не отвратил от него ланиты для льстивого лобзания; принял смерть, чтобы мы не боялись смерти; явил воскресение, чтобы мы веровали возможности нашего воскресения. И после страдания своего Он призвал к благодати веры из тех, которые распяли Его, воздал дарованиeм за нечестие. Итак кто примером своим научил нас всему, Тот соделался для нас стеною, окружающею со всех сторон. – Далее следует: и в руце мужа мера простяна шести лакоть в лакоть шестодланный⁶⁰.

7. В предыдущей беседе (под числ. 14) мы уже сказали, что тростью означается св. Писание. Она называется тростью меры, потому что им (Писанием) мы измеряем всякое действие нашей жизни, чтоб именно видеть или то, насколько мы преуспеваем в совершенстве, или то, насколько мы отстоим от совершенства. Ибо часто мы, делая что-либо, думаем, будто имеем некоторую заслугу; но обращаясь к словам Божиим, мы слышим высшие заповеди, из которых познаем, сколько недостатка мы имеем для совершенства. Итак трость служит мерою; потому что рукою пишущих измеряется жизнь слушателей. Об этой трости говорится, что она в руке мужа, или потому, что священное Писание находится во власти Посредника Бога и человеков, человека Христа Иисуса, или вернее потому, что Он на деле исполнил то, чему благоволил быть написанным. Но эта Самая трость шести лакоть с пядью. Ибо две жизни, в которых всемогущий Бог учит людей чрез священное Писание, именно – деятельная и созерцательная. И чрез шесть лакоть что другое выражается, если не жизнь деятельная? Ибо в шестой день Бог окончил все дела свои (Быт.2:1). А пядень, о которой говорится сверх шести лакоть, переходит уже на седьмой, но однако же не составляет локтя. Итак деятельная жизнь означается шестью локтями, а созерцательная – пядью; потому что ту мы на деле провождаем, а этой даже тогда, когда усиливаемся, едва некоторую малость можем достигнуть.

8. Ибо деятельная жизнь состоит в том, чтобы дать хлеб алчущему, научить незнающего слову премудрости, исправить согрешающего, обратить гордящегося ближнего к жизни смирения, попещись о слабом. Все это должно делать каждому порознь, и предусматривать, как можно то же делать нам сообща. Нo жизнь созерцательная состоит в том, чтобы хотя всею душою удерживать Божественную любовь к ближнему, но от внешней деятельности успокоеваться, прилепляться к одному желанию Создателя так, чтоб уже ничего не делать, но, отвергши все заботы, душа должна гореть желанием видения лица своего Создателя так, что уже умела бы со скорбью носить тяжесть поврежденной плоти, всесильно желать присутствия среди оных песнословящих ликов Ангельских, присоединиться к небесным гражданам, радоваться небесному нетлению в лицезрении Бога. Итак в пядени протягиваются рука и пальцы. Но мало нечто из меры локтя достается на пядень; потому что, какою бы любовью ни пламенела душа, с какою бы силою в помышлении ни стремилась к Богу, она еще не может совершенно видеть то, что любит, но только начинает видеть любимое, так как мужественнейший проповедник говорит: видим ныне якоже зерцалом в гадании, тогда же лицем к лицу (1Кор.13:12), и – ныне разумею от части, тогда же познаю, якоже и познан бых (там же). Итак седьмого локтя мы касаемся пядью; потому что, находясь в этой жизни, мы предвкушаем только начала внутреннего созерцания. Ибо трость имеет шесть локтей потому, что деятельная жизнь может быть проводима в полном совершенстве, и потому, что в шестой день создан человек (Быт.1:27), который должен творить добрые дела.

9. Ту и другую из этих жизней хорошо выразили известные две женщины, т.е. Марфа и Мария (Лк.10:40), из коих одна много заботилась об угощении, а другая сидела у ног Господа, и слушала слова из уст Его. И когда Марфа стала жаловаться на сестру, что она не хочет помочь, тогда Господь отвечал, говоря: Марфа, ты заботишься и суетишься о многом: а одно только нужно. Мария же избрала благую⁶¹ часть, которая не отнимется у ней (Лк.10:41–42). Вот часть Марфы не осуждается, но часть Марии одобряется. Ибо Он не говорит, что Мария избрала благую, но самую лучшую часть, дабы показать, что и часть Марфы есть благая. Но почему часть Марии есть самая лучшая присовокупляется далее, когда говорится: которая не отнимется у ней. Ибо деятельная жизнь прекращается с телом. Кто может даровать хлеб алчущему в вечном отечестве, где нет никого алчущего? Кто подает пить жаждущему, где никто не жаждет? Кто похоронит мертвого, где никто не умирает? Итак жизнь деятельная отнимается с настоящим веком; нo созерцательная здесь начинается, чтобы восходить к совершенству в небесном отечестве; потому что огонь любви, который начинает гореть здесь, когда будет виден Тот, Кого любит, еще более разгорится в любви к Нему. Итак созерцательная жизнь не отнимается, потому что по уничтожении света настоящего века усовершается.

10. Эти обе жизни, как и прежде нас сказано⁶², предобразовали две жены блаженного Иакова, именно Лия и Рахиль (Быт.29:16). Потому что Лия значит многотрудная, а Рахиль – овца, или виденное начало. Но деятельная жизнь многотрудна, потому что проливает пот на деле; а созерцательная просто домогается видения начала, именно Того, Кто говорит: Я начаток, яко и глаголю вам (Ин.8:25). Но блаженный Иаков хотя желал Рахили, но ночью получил Лию; потому что всякий, обращающийся к Господу, желает жизни созерцательной, домогается покоя вечного отечества; но прежде ему необходимо потрудится в ночи настоящей жизни в делании добра, которое может, попотеть в труде, т.е. взять Лию, чтобы после для видения начала успокоиться в объятиях Рахили. Но Рахиль была видящая, а бесплодная; Лия же гнойноглазая, но плодовитая; Рахиль красавица и бесплодна, потому что созерцательная жизнь в душе красива, но, желая покоиться в молчании, не рождает детей проповедью. Видит и не рождает; потому что, любя занятие своим покоем, не воспламеняется к собранию других; и сколько видит внутри, нe может чрез проповедь открыть другим. Но Лия гнойноглазая и плодовитая; потому что деятельная жизнь, занимаясь деланием, менее видит, но воспламеняя ближних к подражанию ей то словом, то примером, рождает много детей в добром делании. И хотя не может напрягать ума в созерцании, однако же чрез внешнее делание может рождать последователей. Итак справедливо в мере трости сперва говорится о шести локтях, а после о пядени; потому что прежде проводится деятельная, чтобы после достигнуть созерцательной.

11. Но надобно знать, что как добрый порядок жизни состоит в том, чтобы стремиться от деятельной жизни к созерцательной, так большею частью с пользою душа возвращается от созерцательной к деятельной, чтобы чрез то, чем воспламенит ум созерцательная, совершеннее была проводима деятельная. Итак деятельная жизнь должна препосылать нас к созерцательной, а иногда из того, что умом узрели мы внутри, созерцательная должна возвращать к деятельной. Почему тот жe Иаков после объятий Рахили возвратился к Лии, потому что и после виденного начала не должна быть решительно оставляема многотрудная жизнь доброго делания.

12. Но в созерцательной жизни есть великое напряжение ума, когда он возвышается к небесному, когда душа напрягается к предметам духовным, когда усиливается стать выше всего, что кажется телесным, когда стесняется для того, чтобы расшириться. И хотя иногда препобеждает она, и становится выше борющегося с нею мрака слепоты ее так, что украдкою и тонко касается некоторым образом неописанного света: но тотчас отраженная возвращается к самой себе, и от того света, к которому перешла испуская дыхание, возвращается к мраку слепоты своей вбирая дыхание. Это хорошо объясняет священная история, которая повествует о борьбе блаженного Иакова с Ангелом. Ибо когда он возвращался к своим родителям, тогда на пути встретился с Ангелом, с которым имел великое препирательство в борьбе (Быт.32:24). Ибо тот, кто борется, иногда преодолевает, а иногда бывает преодолеваем тем, с кем препирается. Итак Ангел означает Господа, а Иаков во время борьбы с Ангелом изображает душу каждого совершенного мужа и находящегося в созерцании. Эта именно душа, когда усиливается созерцать Бога, будучи поставлена как бы в некоторую борьбу, иногда как бы преодолевает, потому что разумением и чувствованием вкушает нечто от неописанного света, а иногда падает, потому что и от привкушения опять устает. Итак как бы препобеждаем бывает Ангел, когда внутренним разумением постигается Бог.

13. Но надобно заметить, что тот же побежденный Ангел прикоснулся к нерву стегна Иакова, и тотчас сделал его иссохшим, и с этого времени Иаков хромал на одну ногу; потому что всемогущий Бог, когда бывает познаваем желанием и разумом, иссушает в нас всякую похоть плоти. И мы, которые прежде, опираясь как бы на две ноги, казались и стремящимися к Богу, и придерживающимися мира, после познания сладости Божественной остаемся с одною ногою здоровою, а другою хромающею; потому что необходимо по ослаблении любви к миру должна усилится в нас одна любовь к Богу. Итак, если мы удерживаем Ангела, то одною ногою храмлем; потому что, когда возрастает в нас сила любви внутренней, тогда без сомнения ослабевает сила плоти. Потому что всякой, кто храмлет на одну ногу, опирается на ту ногу, которая здорова; подобно сему, у кого земное пожелание будет уже иссушено, тот всею силою будет опираться на одну ногу любви к Богу. И на ней он стоит, потому что ногу любви к миру, которую обыкновенно ставил на землю, держит уже висящею над землею. Так и мы, если возвращаемся к своим родителям, т. е. к духовным отцам, на пути должны удерживать Ангела, чтобы со внутреннею приятностью иметь понятие о Бoге. Ибо весьма приятна сладость созерцательной жизни, которая восхищает душу выше ее самой, открывает небесное, земное же представляет стоящим презрения, и взорам ума открывает духовное, сокрывая от них телесное. Поэтому хорошо Церковь в Песни песней говорит: аз сплю, а сердце мое бдит (Песн.5:2). Ибо спит с бдительным сердцем потому, что чрез внутренний успех созерцания успокаивается от беспокойного внешнего делания.

14. Но между тем надобно знать, что доколе живут (люди) в этой смертной плоти, дотоле никто (из них) не усовершается в добродетели созерцания так, чтобы мог пристально смотреть умом уже на самый неописанный луч света. Ибо всемогущий Бог не бывает виден уже в славе своей, но душа видит нечто под нею (славою); освеженная этим (видением) делает дальнейшее преспеяние, и после достигает славы видения Его. Ибо так Исаия, когда признавался, что он видит Господа, говоря: бысть в лето, в неже умре Озия Царь, видех Господа седяща на престоле висоце и превознесенне, тотчас присовокупил: и то, что было под ним, наполняло храм (Ис.6:1)⁶³. Когда умирает Озия, царь гордый и тщеславный, тогда делается видимым Господь; потому что когда желанием души умерщвляется гордость мира сего, тогда самая душа созерцает славу Божию. И замечательно, что Господь сидит на престоле высоком и превознесенном (возвышенном). Ибо что значит престол Его, если не природа Ангельская и человеческая, на которой Он присутствует чрез дарованный Им разум? Он называется престолом именно высоким и превознесенным; потому что и природа человеческая, возвышенная до славы небесной, преуспевает, и природа Ангельская, когда при падении многих духов уже утверждена так на небе, чтобы не падать, оттуда возвышена, откуда и укреплена. Но храм Его то же значит, что и престол; потому что вечный Царь обитает там, где сидит. Итак мы храм Его, в душах которых благоволит Он обитать. Но храм наполняло то, что было под Ним; потому что, что только бывает видимо от Него, не есть Он Сам, но то, что под Ним. Так Иаков видел Ангела, и поведал, что он видел Господа (Быт.32:30); потому что когда мы видим служителей Его, тогда уже много значит то, что возвышаемся выше самих себя. Но надобно заметить, что говорится: наполняло храм; потому что, хотя является Ангел, однако же вполне удовлетворяет желанию слабой души, так что, если она не может еще (достигнуть) большего, то дивится уже меньшему, которое видит. Итак то, что под Ним, наполняет храм; потому что, как сказано, когда душа и преуспевает в созерцании, созерцает не то еще, что Он есть, но то, что под Ним. В этом именно созерцании достигается сладость внутреннего покоя. Поелику этого покоя достигается как бы часть некая, а совершенного покоя в настоящее время достигнуть нельзя: то справедливо в Апокалипсисе написано: бысть безмолвие на небеси яко пол часа (Апок.8:1). Небо есть душа Проповедника, как говорит Господь чрез Пророка: небо престол Мой (Ис.66:1). И: небеса поведают славу Божию (Пс.18:2). Итак когда в душе водворяется покой созерцательной жизни, тогда бывает на небе безмолвие; потому что шум земных дел затихает от помышления так, что душа прилагает ухо ко внутренней тайне. Но Поелику сей покой души в настоящей жизни не может быть совершенным, то не говорится, что безмолвие на небе продолжалось целый час, но яко пол часа, так что и полчаса, кажется, не полные, когда впереди поставлено яко; потому что тотчас как только душа начнет возвышаться, и озаряться светом внутреннего покоя, при скоро возвращающемся шуме помыслов она конфузится сама в себе, и сконфуженная лишается света. Итак созерцательная жизнь, которая там (в Апокалипсисе) называется как бы полчасом, у Пророка Иезекииля называется не локтем, но пядию. Вот, возлюбленнейшие братие, желая уяснить причины той и другой жизни, мы чересчур обширно побеседовали. Но для добрых душ, которым любезна для проведения та и другая жизнь, не должно быть утомительно об этом слушать. – Далее следует: и измери предстение ширину равно трости, и высоту его равно трости (Иез.40:5).

15. Всемогущий Бог, Который ни от великого не расширяется, ни малым не стесняется, говорит о всей в совокупности Церкви так, как бы говорит об одной душе. И часто, что Им говорится об одной душе, то беспрепятственно можно разуметь о всей Церкви в совокупности. Итак широта здания относится к любви, о которой Псалмопевец говорит: широка заповедь твоя зело (Пс.118:96). Ибо нет ничего обширнее, как принять всех на лоно любви, и не иметь никаких теснот ненависти. Потому что любовь так широка, что в широту своего расположения может принимать даже врагов. Поэтому и заповедуется: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас (Лк.6:27). Но нам надобно размыслить и о том, что широта простирается по равности, а высота вверх. Итак широта относится к любви ближнего, а высота к благоговению пред Создателем. Но широта и высота здания измеряется одною тростию, потому именно, что каждая душа, сколько будет широка в любви к ближнему, столько и высока будет в познании Бога. Ибо когда она распространяется вокруг себя любовью, тогда поднимается вверх познанием; и бывает возвышена выше самой себя настолько, насколько простирается около себя любовью к ближнему. А Поелику здание, обитаемое Богом, устрояется из Ангельской и вместе человеческой природы, то потому, что Ангельская природа вверху, а человеческая еще на низу, можно разуметь под широтою и высотою ту и другую природу; потому что эта (последняя) живет еще на низу, а та пребывает в горних (селениях). Но та и другая измеряется одною тростию, потому что уничижение людей ведется к равенству с Ангелами. Поэтому написано: ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть (Мф.22:30). И поэтому чрез Иоанна говорится: в меру человеческу, яже есть Ангела (Апок.21:17). Потому что человек возводится даже на ту высоту славы, на которой только Ангелы радуются. Итак широта здания такая же, какая и высота; потому что все избранные, которые только подвизаются на земле, некогда равны будут оным блаженнейшим духам.

Но мы между тем обратимся к душе, и всем сердцем искренно возлюбим Бога и ближнего. Расширимся в действии любви, чтобы возвысится на высоту славы. Будем сострадательны по любви к ближнему, чтобы соединиться чрез познание с Богом. Будем уничижать себя на земле до меньшей братии, чтобы на небе иметь равенство с Ангелами; потому что муж, который своим подобием указывает на Искупителя, измерил широту здания одною тростию, и высоту тоже одною тростию. Итак ныне измеряет нравы, обсуживает дела, прозирает помышления, чтобы после дать бесконечное воздаяние, Иисус Христос, Единородный (Сын) Отца, Который с Ним живет и царствует в единении со Святым Духом, чрез все веки веков. Аминь.

Беседа третья. В объяснении трех стихов преимущественно описывается здание Церкви, устроенное из всех Праведников обоих Заветов.

1. Описывается муж, у которого в руке трость мерительная. И вниде во врата зрящая на восток (Иез.40:6). Нo кто другой означается иаименованием сих врат, если не Сам Господь и Искупитель наш, Который соделался для нас дверью в царство небесное? Так как Он Сам говорит: никто же придет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6). Но когда мы сказали, что тот же самый муж, с мерительными инструментами, представляет образ Господа, то нам надобно спросить, каким образом согласить, чтоб один и тот же Господь мог быть означаем, и чрез мужа, и чрез врата, тогда как муж входит во врата? Уже ли же он входит в себя Самого? – Точно так; потому что и в Евангелии Он Сам свидетельствует, говоря: не входяй дверми во двор овчий, но прелазя инуде, той тать есть и разбойник: а входяй дверми пастырь есть овцам (Ин.10:1–2). А чрез несколько после говорит: Аз есмь дверь (Там же, ст. 9). И еще присовокупляет: Аз есмь пастырь добрый (Там же, ст. 14). Итак, если пастырь входит чрез дверь, а дверь – Он Сам, Сам пастырь: то без сомнения Он входит чрез Себя Самого. Вот, желая объяснить смысл Иезекииля, мы присоединяем к нему и вопрос из Евангелия. Итак нам надобно спросить, каким образом и Сам Он входит, и чрез Себя Самого входит? Ибо Господь и Искупитель наш со святою Церковью, которую искупил, по плоти едино существо, по свидетельству Павла, который говорит: исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей за тело Его, еже есть Церковь (Кол.1:24). Этой главе своей радуется тело, то есть, святая Церковь, когда чрез Псалмопевца говорит: и ныне се, вознесе главу мою на враги моя (Пс.26:6). Так как некогда должна быть вознесена и сама она, то ныне уже радуется главе своей, вознесенной на небе над врагами ее. Итак, когда все избранные переходят к жизни, то потому, что члены Его чрез Него входят к Нему, Он Сам чрез Себя входит к Себе. Ибо Сам Он есть Тот, Который в членах своих входит, Сам глава, к которой входящие члены приходят. Это многообразно внушает Пророк Иезекииль, который говорит, что муж пришел к воротам, и показывает, что значат эти ворота, говоря: зрящая на восток (к пути восточному). Ибо путь для нас есть Сам Тот, Кто сказал: Аз есмь путь, истина и живот (Ин.14:6). Сам Он и восточный путь, о котором написано: се муж, восток имя Ему (Зах.6:12). Итак ворота обращены к востоку, потому что означают Того, Кто проложил нам путь к восхождению света.

2. Можно разуметь под именем ворот и всякого проповедника; потому что, кто своими устами отверзает нам дверь в царство небесное, тот служит воротами. Поэтому и двенадцать ворот описываются как в Апокалипсисе Иоанна (Откр.21:21), так и в последнем видении сего Пророка. Ни не прилично еще разуметь под именем ворот знание Св. Писания, которое, открывая нам смысл, отверзает дверь в царство небесное. Можем разуметь под именем ворот даже веру, которою принимаем мы первою, чтобы взойти в здания добродетелей. Поэтому здесь ясно присовокупляется: и взошел чрез ступени их (ворот) (Иез.40:6)⁶⁴.

3. Ибо что значат ступени сих ворот, если не заслуги добродетелей? Ибо, в познании ли Посредника Бога и человеков, человека Иисуса Христа, в знании ли Божественного Слова, даже в самой вере, которую мы принимаем, мы восходим по степеням к высшим приращениям. Ибо никто вдруг не бывает совершенным, но в добром житии всякий начинает с меньшего, чтобы восходить к великому. Об этих степенях чрез Псалмопевца говорится: Бог в степенях ея (Церкви) будет познаваем, когда будет принимать ее⁶⁵ (Пс.47:4). Ибо когда Господь принимает святую Церковь, тогда познается в степенях ее, потому что слава Его проявляется чрез ее наращения. Ибо насколько святая Церковь успеет в возвышении, настолько Бог делается ведомым для людей в силах Его. И об этих-то степенях блаженный Иов говорит: чрез все отдельные степени мои возвещу Его (Иов.31:37)⁶⁶. Потому что всемогущего Господа чрез все свои отдельные степени возвещает тот, кто чрез приумножения добродетелей, которые он приемлет, всегда воздаст славу своего благоговения. Если бы не было степеней в восхождении сердечном, то Псалмопевец не стал бы говорить: пойдут от силы в силу (Пс.83:8).

4. Не дивно, если есть степени от силы в силу, когда каждая отдельная сила приумножается как бы некоторыми степенями, и таким образом чрез приумножения заслуг возводится к высшему. Ибо иное значат начала добродетели, иное успех (в ней), иное совершенство. Ибо, если бы самая вера не была возводима к совершенству своему чрез некоторые степени; то святые Апостолы не стали бы говорить: приложи нам веру (Лк.17:5). И к Иисусу приходит некто, который желал исцеления сына своего, но вопрошенный о том, верует ли он, ответствует: верую, Господи, помози моему неверию (Мк.9:24). Прошу обсудить то, что говорится. Если он веровал, то почему называл (свою веру) неверием? А если он сознавал, что имеет неверие, то каким образом веровал? Но Поелику вера чрез сокровенное вдохновение благодати растет по степеням заслуг своим: то в одно и то же время тот, кто еще не совершенно веровал, и веровал, и вместе был неверующими.

5. Эти именно степени Господь описывает под именем жатвы, говоря: тако есть царствие Божие, якоже человек вметает семя в землю: и спит, и востает нощию и днию: и семя прозябает и растет, якоже не весть он. От себе бо земля плодит прежде траву, потом клас, таже исполняет пшеницу в класе. Eгдa же созреет плод, абие послет серп, яко наста жатвa (Мк.4:26–29). Человек бросает семя в землю, когда насаждает в сердце своем доброе намерение (решимость). И после того, как бросил семя, спит, потому что в надежде доброго дела успокоивается. Но он встает ночью и днем, потому что усовершается среди несчастья и счастья. А семя прозябает и растет, когда он о том не знает; потому что и тогда, когда еще он не может измерить своих наращений, однажды начатая добродетель ведется к совершенству. И земля сама собою плодит; потому что по предваряющей благодати душа человека охотно встает для плодоприношения доброго делания. Но эта самая земля по себе производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе. Потому что производить зелень значит иметь еще нежность доброго начала. Но зелень переходит в колос, когда добродетель, укоренившаяся в душе, переходит в совершенство доброго делания. Полное же зерно в колосе производит, когда добродетель достигает уже такого совершенства, что может быть делом прочным и совершенным. И когда созреет плод, тотчас посылает серп; потому что настала жатва. Ибо всемогущий Бог посылает серп к произведенному плоду, и срезывает свою жатву тогда, когда, доведши кого-либо до совершенных дел, произнесенным определением пресекает временную жизнь его, чтобы переместить зерно свое в небесные житницы. Итак, когда мы начинаем иметь добрые желания, тогда бросаем семя в землю. Когда же начинаем действовать праведно, тогда мы зелень. А когда возрастаем до совершенства в добром делании, тогда мы переходим в колос. И когда укрепляемся в совершенстве этого самого доброго делания, тогда мы уже приносим полное зерно в колосе.

6. Ибо зеленью был Петр, который, во время страдания по любви следуя за Господом, убоялся исповедать Его на вопрос служанки (Лк.22:57). Ибо зелень была еще в уме, потому что он веровал в Искупителя всяческих, но, будучи еще весьма колеблемым, был попираем ногою страха. Он возрос уже в колос, когда по благовестию Ангела увидел в Галилеи живым Того, Кого страшился исповедать умирающего. Но он соделался полным зерном в колосе, когда при сошествии свыше Духа, и при укреплении в любви к Нему (Искупителю) своего духа, соделался твердым до того, что битый презирал силы преследующих, и под ударами свободно проповедовал Искупителя своего (Деян.5:20). Итак никто, видящий себя еще в зелени ума к доброму предположению, не должен отчаиваться; потому что жито Божие начинает с зелени, чтобы быть зерном. – Итак муж, имеющий инструменты мерительные, приходит к воротам; потому что Господь и Искупитель наш при входе Своих членов приводится к Себе. И Он восходит по степеням их (ворот); потому что при нашем усовершенствовании Он тем более возвышается для нас, чем яснее познается высоким и непостижимым. Он Сам называется восходящим по степеням наших добродетелей; потому что тем высшим Он показывается нам, чем далее наша душа отделяется от предметов дольних. – Далее следует: и измерил порог ворот тростию единою в широту, то есть, один порог одною тростию в широту (Иез.40:6)⁶⁷.

7. Почему после того, как сказано, порог ворот, тотчас присовокупляется: один порог, если не потому, что ясно внушает, что будет еще сказано: есть еще ниже другой порог? Но ворота поднимаются вверх с порога, чтобы быть воротами. Итак, если ворота есть Господь, то кто служит порогом этих ворот, если не те древние отцы, от рода коих благоволил воплотиться Господь? – Так как чрез Павла говорится: ихже отцы, и от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог благословен во веки (Рим.9:5) Но надобно заметить в этой мысли Павла, что в ней названы боги и прочие из людей, как Моисею говорится: се, дах тя бога Фараону (Исх.7:1). И чрез Псалмопевца говорится: Аз рех, бози есте (Пс.81:6). И еще: Бог ста в сонме богов (Пс.81:1). Но иное значит называться Богом по имени, а иное – по естеству. И если Моисей был богом для Фараона, то называется богом среди всех, но не над всеми. Но воплотившийся во чреве Девы называется Богом над всеми. Итак порогом ворот служат древние отцы, от которых родился Тот, Кто отверз нам вход в царство небесное. Но порог ворот измеряется одною тростию; потому что самые древние отцы, которые могли проповедывать нашего Искупителя и пророчеством, и добродетельною жизнью, имели как бы шесть локтей в совершение дела, и пядень в начале созерцания. Поелику же и совершенное делание, и начатое созерцание возвысило жизнь их в единение веры, то мера порога заключалась в единой трости. – Далее следует: и спальню одною тростию в долготу, и одною тростию в широту⁶⁸.

8. Помыслим, что обыкновенно совершается в спальне, и оттоле сделаем заключение к тому, что совершается в святой Церкви. В спальне совокупляются жених и невеста, и соединяются взаимно между собою в любви. Итак что суть спальни в святой Церкви, если не сердца тех, в которых душа любовию сочетается с невидимым женихом так, что горит желанием Его, ничего уже не желает в мире, продолжительность настоящей жизни считает за наказание, поспешает выйти из нее, и объятиями любви успокоится в видении небесного жениха? Итак такая душа не принимает никакого утешения настоящей жизни, но сердечно вздыхает о том, кого любит, волнуется, стремится, рвется к нему; для нее самое здоровье телесное делается малоценным; потому что она пронзена любовью; поэтому и в Песни песней она говорит: уязвлена есмь любовию аз (Песн.2:5). Но худое здоровье того сердца, которое незнакомо с болью от этой раны. Когда же начнет уже дышать желанием небесного и чувствовать рану любви, тогда здоровее становится от раны та душа, которая больна была от здоровья.

9. Но для души, крепко любящей жениха своего, есть одно обычное утешение в медлительности настоящей жизни, если чрез то, что сама она разлучается от видения Его, души других делают успех по слову ее, и воспламеняются огнем любви к небесному жениху. Она скорбит, потому что видит, что разлучена; для нее печально все, что она видит; потому что еще не видит Того, Кого желает видеть. Но немалое утешение, как я сказал, составляет то, если во время сильной скорби души о разлуке чрез нее собираются многие, чтобы медлительно видеть Того со многими, Кого скорее желала видеть одна. Поэтому опять в Песни песней невеста говорит: подкрепите меня цветами, и стисните меня яблоками, потому что я стражду любовию (Песн.2:5)⁶⁹. Ибо что значат цветы, если не души, уже начинающие доброе дело, и испускающие запах желания небесного? Что значат яблоки от цветов, если не совершенные уже добрых (людей) души, которые достигают плода доброго делания от начала святой решимости? Итак душа, страждущая любовию, желает быть подкрепленною цветами, и стиснутою яблоками потому что, если ей не дозволяется еще видеть Того, Кого желает, то великим утешением служит для нее то, если она радуется успехам других. Итак душа, страждущая святою любовию, подкрепляется цветами и яблоками для того, чтоб успокоеватся на добром делании ближнего, не имея еще возможности взирать на лицо Божие.

10. Прошу обсудить, какова была спальня Павла, который говорил: мне еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Насколько соединял себя любовью со всемогущим Богом тот, который считал для себя жизнью только Христа, а смерть приобретением? Поэтому он еще говорит: желание имый разрешитися, и со Христом быти, много паче лучше (Флп.1:23). Но вот мы увидим, какою любовью страждешь ты, который желаешь разрешиться. Между тем, как ты видишь себя разлученным, скажи, пожалуй, почему ты не желаешь быть подкрепленным цветами? – Он решительно желает, потому что далее следует: а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради (Флп.1:24). А преуспевающим ученикам говорит: кто бо нам упование или радость или венец похваления? не и вы ли пред Господем нашим Иисус Христом? (1Сол.2:19).

11. Поэтому-то говорится, что эта спальня мерою в одну трость долготы, и в одну трость широты. Потому что долгота указывает на терпеливость ожидания, а широта на обширность любви. Следовательно всякий имеет спальню настолько в долготу, насколько может иметь и в широту; потому что душа, пламенеющая желанием небесным, насколько будет иметь любви к назиданию ближнего, настолько будет иметь и терпение в ожидании Бога, и терпеливо переносить медленность долготы; потому что широта любви распространяется на преспеянии ближнего. Долгота еще может означать продолжительность терпения, оказываемого к ближнему. А Поелику широта означает любовь, которая отверзает лоно души, и принимает на него в любовь как друзей, так вместе и врагов: то долгота спальни такова, какова широта; потому что насколько душа расширена будет любовью, настолько будет и терпелива в ожидании. Ибо каждый терпит ближнего настолько, насколько любит его. Ибо если ты любишь, то терпишь; а если перестаешь любить, то перестаешь и терпеть. Так как мы не любим того, кого не терпим; потому что при усилении отвращения скоро приводятся на память дела ближнего, которых для нас не смягчает перо любви. – Далее следует: и между спальнями пять лакоть⁷⁰.

12. Пророк выше сказал об одной спальне, а после говорит, что по пяти лакоть между спальнями, именно потому, что многие спальни составляют одну спальню, так и многие Церкви называются единою Церковью. Поэтому и в Апокалипсисе Иоанна описываются семь Церквей, чрез которые означается одна вселенская. Итак те, которые в святой Церкви, как сказали мы, жаждут от пламенной любви видеть Бога, и уже соединяются с Ним чрез желание, называются спальнями. Но есть в ней некоторые, не имея силы проникать в утонченное, и стесняемые еще пятью телесными чувствами, настолько менее любят Того, Кто сотворил все, насколько обширнее рассееваются по тому, что сотворено. И хотя они уже желают упражняться в страхе Божием, и простирать любовь на ближнего, телесно творить добрые дела, искупать грехи милостынями, но Поелику они не умеют пламенеть внутреннею любовию к небесному желанию, то удерживаются еще как бы побеждаемые телесными чувствами. Итак они не спальни, но промежутки между спальнями; потому что чрез руководство тех, которые решительно любят видение Бога, и сами направляются к усовершенствованию души. Следовательно, между спальнями пять лакоть; потому что те, которые еще не возникают к таинственному разумению от пяти внешних чувств, когда между ними есть такие, которые горят духом любви, преуспевают в устроении веры, как бы помещаемые между спальнями, а от меры небесного здания не отделены. Ибо они и немного отвлекают себя от пожелания телесных чувств, и расширенным пространством души, последуя любви, которую видят, примыкают оттуда и отсюда к спальням. А что они описаны не шестью локтями, но пятью; то этим еще обозначается самое несовершенство их.

13. Впрочем они за доброе желание значатся в мере духовного здания; потому что и голосом святой Церкви чрез Псалмопевца говорится: несоделанное мое видесте очи твои, и в книзе твоей вси напишутся (Пс.138:16). Поэтому и еще тот же Псалмопевец говорит: благословил есть (вся) боящияся Господа, малыя с великими (Пс.113:21). Итак они, хотя несовершенны и малы, однако же по силе своего познания любят и Бога и ближнего, а потому не нерадят о делании добра, которое могут. Они хотя еще не достигают дарований духовных, так чтоб или дойти до совершенной деятельности, или до пламенного душевного созерцания, однако же не отступают от любви к Богу и ближнему, насколько могут понимать ее сердцем. Поэтому-то и они, хотя и на низшем месте, положены впрочем в здании святой Церкви; потому что хотя они быть может меньше в отношении к учению, к пророчеству, к благодати чудес, к решительному презрению мира, однако же стоят на основании страха и любви, на котором утверждаются; потому что, хотя они не горят огнем желания небесного, однако же одушевляются теплотвором любви в самых внешних делах, которых исполняют достаточно, и содержатся между зданиями преимуществующих пред ними ближних. Поэтому и справедливо в Песни песней невеста говорит: одр сотвори себе Царь Соломон от древес ливанских. Столпы его сотвори сребряны, и восклонение его злато: восход его багрян, внутрь его камение постлано, любовь от дщерей Иеруеалимских (Песн.3:9–10). Невероятно, чтобы Соломон, Царь толикого величия, который изобиловал такими несметными богатствами, что не мог знать цены весу своего золота, и не имел сметы во дни оны серебру, устроил одр для себя деревянный. Но этот Соломон есть именно тот Миротворец, Который устроил для себя одр из дерев Ливанских. Потому что дерева с Ливана кедровые весьма прочны.

14. Итак одром нашего Царя служит святая Церковь, которая устроена из крепких отцов, т.е. из прочных душ. Она правильно называется одром, потому что ежедневно переносит души к вечному сожитию с Создателем своим. У этого одра столпы сделаны серебряные, потому что проповедники святой Церкви сияют светом слова. Между этими серебряными столпами восклонение (возглавие) золотое, так как чрез то, что ясно говорится святыми проповедниками, души слушателей находят блеск внутренней ясности, на которую восклоняются. Ибо чрез то, что они вразумительно и ясно понимают, успокоеваются на том, что проясняется в сердце. Итак столпы у ней серебряные, а восклонение сделано золотое; потому что при свете слова обретается в душе ясность покоя. Потому что тот внутренний блеск освещает душу так, что она чрез внимание успокаевается там, где не требуется благодати проповедания. Об этой самой святой Церкви написано: криле голубине посребрене, и междорамия ея в блещании злата (Пс.67:14). Ибо она, исполненная здесь духом кротости, как бы голубица, имеет крылья покрытые серебром, а на задней части спины своей содержит вид золота; потому что здесь oнa облекает проповедников своих блеском слова; в последнем же веке показывает сияние славы на себе самой. Но каков должен быть восход к тому, что ясно открывается внутри, она (Церковь) присовокупляет, когда о том же самом одрe тотчас говорит: восход его багрян (Песн.3:10). Истинно, она багряна, потому что омочается в крови, и справедливо является в кровяном цвете. И Поелику несметное множество верующих в начале рождающейся Церкви перешло в царство через кровь мученичества, то Царь наш соделал восход на одр багряным; потому что до ясности, усматриваемой внутри, достигается чрез пролитие крови.

15. Итак что мы, несчастные и лишенные всякого мужества, что будем делать? Вот, в этом одре мы не можем быть столпами, потому что в нас нет ни мужества на деле, ни блеска проповедания. Золотого возглавия мы не имеем; потому что еще не видим, как следует, чрез духовное разумение покоя внутренней славы. Мы не багряный восход; потому что не имеем силы пролить кровь за нашего Искупителя. Итак, что нам делать? Чего нам надеяться, если никто не достигает царства, разве того, кто одарен высшими силами? Но есть и для нас утешение. Возлюбим, насколько можем, Бога, возлюбим и ближнего; и мы будем, принадлежать к одру Божию, потому что он, как там написано: устлан среднею любовию⁷¹. Имей только любовь, и без сомнения достигнешь туда, где и столпы серебряные ставятся, и багряный восход содержится. Так как это говорится ради нашей слабости, то ясно показывается, когда там тотчас присовокупляется: ради дщерей Иерусалимских⁷². Ибо слово Божие, не говоря о сынах, и говоря о дщерях, что другое обозначило женским полом, если не слабость душ? Итак, что там говорится о помещении посредствующей любви среди посребряных столпов, золотого возглавия, и багряного восхода, ради дщерей Иерусалимских, то здесь означается пятью локтями между спальнями; потому что и те, которые слабы силами, если с любовью не отказываются творить добрые дела, которые могут, нe отчуждены от здания Божия. – Затем следует: и порог ворот по внутреннему крыльцу ворот, одною тростию⁷³.

16. Когда о пороге, который теперь только описывается, говорится, что он находится внутри по крыльцу ворот, то ясно показывается, что порог, описанный прежде, был внешний. Но если ворота означают Господа, то поищем, кто служит порогом ворот внутренним и внешним. Ибо чрез порог всякой входит в ворота. И что значат эти два порога, если не отцы Ветхого Завета, и отцы Нового Завета? Потому что не только эти, от которых благоизволил Господь воплотится, но и все отцы Ветхого Завета были порогом ворот Его; так как они, сподобившись проповедать Его и уповать на Него, открывали вход веры для всех грядущих к Нему; и все, которые чрез них уверовали в Господа, взошли как бы через порог в ворота Его. Но почему прежде говорится о внешнем пороге, а после о внутреннем, если не потому, что прежде были отцы Ветхого Завета, а после учители Нового Завета? Нo справедливо внешний порог означает отцов Ветхого Завета; потому что их проповедью были наказуемы дела нечестия. А чрез учениe новых отцов обуздывается даже дух в недозволенных помыслах, так что даже совершенный является виновным на суд сердца. Потому что старались удерживать души слушателей от преступлений, от жестокостей, от хищничества; а эти, возбраняя не только дела развратные, но и помыслы непозволительные, чем другим соделались для нас, если не внутренним порогом? Поэтому-то и сама Истина говорит: слышасте, яка речено бысть древним: нe убиеши: иже бо Аще убиет, повинен есть суду. Аз же глаголю вам: яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду (Мф.5:21–22). И справедливо внешний порог означает тех отцов, которые долго стояли по промежуткам времени от самого воплощения нашего Искупителя. А именно, страдaниe Церкви началось уже от крови Авелевой, и одна есть Церковь избранных, предшествующих и последующих. Но Поелику ученикам говорится: мнози Пророцы и Царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша (Лк.10:24), то значит, что древние отцы стояли как бы вне, и телесно не видели явления нашего Искупителя. Итак они были вне, однако же не отделены от Церкви; потому что в уме, в делах, в проповедании, они уже содержали те таинства веры, взирали на ту высоту святой Церкви, которую мы видим уже не чаянием, но в исполнении. Ибо как мы спасены в прошедшем страдании нашего Искупителя, так и они чрез веру в то же самое (страдание) грядущее. Следовательно, они вне, но не вне таинства, а вне времени.

17. Поэтому и в устроении Скинии заповедано было, чтобы внутри были поставляемы столпы серебряные, а снаружи кругом были вколачиваемы колья медные, на которых должна была держаться привязанная палатка. Итак внутри ставятся столпы серебряные, а снаружи вколачиваются колья медные, а на них были привязаны веревки для того, чтобы палатка стояла неподвижно; так как для того, чтоб святые Апостолы были непоколебимы во свете слова своего, чтобы вся Скиния, т.е. святая Церковь неподвижно стояла в целости веры, отцы Ветхого Завета и Пророки поставлены совне, как бы колья, для того, чтоб они веревками слов своих подкрепляли души Проповедников в непоколебимости, и это жилище Божие связывали в стоянии веры. Итак вне находятся те колья, которые были прежде времени сей святой Церкви. Но несмотря на то, их связывают те, которые находятся внутри ее; потому что, предсказывая об имеющих открыться небесных таинствах, они соделали их вероятными для всех, после того, как они открыты. Итак для того, чтобы столпы внутри стояли неподвижно, их совне колья поддерживают веревками; потому что для того, чтоб святые Апостолы совершенно веровали таинству воплощения Господня, их поддержала проповедь тех, которые могли и предвидеть оное, и предсказывать о нем прежде, нежели оно совершилось. Поэтому-то справедливо и сам первый из Апостолов, именно великий столп истинной Скинии, говорит: имамы известнейшее пророческое слово, емуже внимающе яко светилу сияющу в темнем месте (2Пет.1:19). Этими словами он показывает, что хотя она (истинная Скиния) возвысилась верхом выше, но там остается привязанною в вере. Впрочем этот светильник пророческого слова, хотя для разумевающих уже светит, но для не разумевающих остается еще покрытым мраком аллегорий. Поэтому и чрез Псалмопевца об этих самых изречениях Пророческих говорится: темна вода во облацех воздушных (Пс.17:12), именно потому, что знание в Пророках покрыто мраком. Не без основания столпы устроены серебряные, а колья медные; потому что о том, о чем уже ясно проповедают Апостолы, Пророки темно говорили под таинственным смыслом. Поэтому означены металлом меди те, которые не были ясными в проповедях своих. Но святые Апостолы за то, что имели свет в проповеди о таинстве нашего Искупителя, названы серебряными столпами. И надобно заметить, что серебро звучит и сияет, а медь звучит, а не сияет; потому что проповедники Нового Завета ясно говорили о том, на что могли указывать. А проповедники Ветхого Завета, потому что произносили темные изречения чрез тень иносказаний о небесном таинстве, издавали как бы звук без сияния. Итак, что там означается чрез колья и столпы, то здесь – чрез порог внешний и порог внутрений.

18. Но если мы в этом месте признаем за ворота Св. Писание, то и оно имеет два порога – внешний и внутренний; потому что разделяется на буквальный смысл и иносказательный. Потому что внешний порог Св. Писания есть литтера, а внутренний порог его – аллегория. Так как мы чрез букву переходим к аллегории, то как бы переходим от порога внешнего к порогу внутреннему. И есть в нем (Писании) много такого, что по букве назидает душу так, что душа слушающего чрез то, что делается совне, увлекается внутрь. Потому что там мы находим проповеди дела и примеры добродетели; там заповедуется, что нам должно делать даже телесным образом; там то, что поставляется в обязанность для исполнения, показывается на деле святых и сильных мужей так, что после того, как яснейшие заповеди и примеры праведников настрояют нас к доброму житию, мы устремляемся тогда душею к порогу внутреннему, т.е. к таинственному смыслу внутреннего созерцания, если можем. Заботьтесь, прошу, возлюбленнейшие братие, размышлять о словах Божиих, не презирайте посланий нашего Искупителя, к нам написанных. Весьма много значит то, чтобы чрез них душа возникала к теплоте, дабы не оцепеневать от холода своего нечестия.

19. Когда мы познаем, что предшествовавшие праведники мужественно то соделали, и сами располагаемся к мужеству на добрые дела, тогда дух читающего загорается от пламени святых примеров. Он видит, какие доблести совершены ими, и сильно досадует на себя, что тому не последует. Поэтому справедливо голосом жениха к невесте в Песни песней говорится: яко столп Давидов выя твоя, создан в Фалпиофе⁷⁴: тысяча щитов висит на нем, вся стрелы сильных (Песн.4:4). Ибо в вые (шее) горло, а в горле голос.

20. Итак что означается чрез выю святой Церкви, если не священные ее вещания? Если упоминается в ней о тысяче висящих щитов, то чрез это определенное число показывается число неопределенное; потому что все наше укрепление содержится в священном вещании. Потому что там заповеди Божии, там примеры праведников. Ибо если душа не имеет расположения к своему Создателю, то пусть слушает, что говорится: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслию твоею (Мф.22:37). Если она питает ненависть к ближнему: то пусть слушает, что говорится: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе (Там же, ст. 39). Если она желает чужой собственности, то пусть слышит, что там написано: не пожелай вещи ближняго твоего (Исх.20:17). Если душа воспламеняется гневом на обиду, нанесенную со стороны ближнего словом или делом, то пусть слушает, что говорится: да не отмщает рука твоя, и да не враждуеши на сыны людей своих (Лев.19:18). Если душа уязвляется злым пожеланием плоти, то, дабы глаз не последовал за мыслью, пусть слушает, что немного выше сказано: иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф.5:28). Допускает ли кто душе своей расслабевать до ненависти против врага? Пусть слушает, что там написано: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас (Мф.5:44). А тот, кто чужого уже не похищает, но еще быть может, беспорядочно скуп на свою собственность, пусть слушает, что там говорится: продадите имения ваша, и дадите милостыню (Лк.12:33). Желает ли душа слабого наслаждаться Богом и вместе веком? Пусть слышит, что там написано: никтоже может двема господинома работати (Мф.6:24). Иной удерживает достояние не для необходимости содержания, но ради прихоти пожелания. Пусть он слышит, что там говорится: иже не отречется всего своего имения, не может быть Мой ученик (Лк.14:33). Ибо некоторые оставляют все, а многие отказываются даже от владения; потому что владеемым пользуются так, что не имеют к нему никакого пристрастия. Желает ли кто лениться, и убегает труда ради Господа даже тогда, когда имеет силы? Пусть слышит, что там написано: иже не собирает со Мною, расточает (Лк.11:23). Итак на выи святой Церкви, т.е. на проповеди священного Писания, которое по своей крепости и высоте называется подобным башне Давидовой, висят тысячи щитов; потому что сколько там заповедей, столько и защит для нашей груди.

21. Итак, нужно ли нам во смирении сохранять невинность даже обиженным от ближнего? Представим Авеля (Быт.4:8), о котором пишется, что он убит братом, а не пишется, чтоб он с ним препирался. Потребна ли чистота души даже в супружеском союзе? – Надобно подражать Эноху, который и в супружеском состоянии ходил пред Богом, и не обреташеся, зане преложи его Бог (Быт.5:24). Решаемся ли мы предпочитать заповеди Божии настоящей нашей пользе? – Представим Ноя, который оставив домашнюю заботу, по повелению Господню, в сотых годах занялся строением ковчега (Быт.6:14). Усиливаемся ли мы достигнуть добродетели послушания? Должны взирать на Авраама (Быт.12:5), который, оставив дом, знакомых, отечество, по послушанию пошел в страну, которая обещана ему в наследство, и пошел не зная, куда идти (Евр.11:8); который ради вечного наследия готов был принести в жертву возлюбленного своего, рожденного по обетованию наследника. А Поелику он не усомнился пожертвовать Господу единого (сына): то в семени получил все множество языков (Быт.22:16–17). Нравится ли кому простота нравов? Пусть представит Исаака, которого в очах всемогущего Бога украшала кротость его жизни (Быт.24 и след.). На вопрос: как должно приобретать многотрудное мужество? – Пусть приводят на память Иакова (Быт.29:20, 30:29), который после того, как сумел мужественно прослужить человеку, достиг до такой силы, что не мог быть препобежден от боровшегося с ним Ангела (Быт.32:25). Стараемся ли мы препобеждать прелесть плоти? – Пусть приходит на память Иосиф, который во время искушения его госпожею старался сохранить целомудрие даже с опасностью жизни (Быт.39:12–20). От этого произошло то, что так как он хорошо умеет управлять своими членами, соделан был управителем и над всем Египтом. Желаем ли мы стяжать кротость и терпение? – Будем представлять себе Моисея (Числ.12:3), который, управляя шестьюстами тысяч вооруженных, исключая детей и жен, по описанию был человеком кротким зело паче всех человека сущих на земли. Возгораемся ли ревностью правды против пороков? – Пусть представляется Финеес (Числ.25:7–8, 11), который, мечом проколов насквозь имевших сoитиe, возвратил народ к чистоте, и гневный умилостивил гнев Божий. Желаем ли мы в сомнениях наперед иметь надежду на всемогущего Бога? Будем памятовать об Иисусе Навине (Нав.3:5, 8), который когда вступал в сомнительные битвы с верною мыслью, достигал победы без сомнения. Желаем ли оставить сердечные неприятности, и проявить душу в благости? Вспомним о Самуиле (1Цар.8:5), который, будучи лишен народом власти, на прошение того же самого народа о молитве за него Господу отвечал, говоря: да никакоже ми согрешити Господу, оставити еже молитися о вас ко Господу (1Цар.12:23). Потому что святой муж верил, что он учинит преступление, если не воздаст в молитве благодатною любовью тем, которых, как врагов, терпел до низложения. Он же опять, когда по повелению Господа был посылаем помазать Давида в Царя, отвечал: како поиду; и услышит Саул, и убиет мя (1Цар.16:2). И несмотря на то, что знал, что на этого самого Саула Бог прогневался, предался такой скорби, что ему лично Господь сказал: доколе ты плачеши о Сауле, Аз же уничижих его (1Цар.16:1). Итак помыслим, какой жар любви воспламенят душу того, кто плакал даже о том, от кого опасался быть убитым. Желаем ли мы остерегаться того, кого боимся? – Нам основательно надобно подумать о том, дабы при открывшемся удобном месте самим не воздать злом за зло тому, кого мы бегаем. Поэтому вспомним о Давиде, который и нашел и мог бы убить Царя, преследующего его, и однако же, в самом разгаре гнева, он избрал добро, которое сам должен был делать, а не зло, которое тот должен был потерпеть заслуженно, говоря: да не будет Ми от Господа нанести руку мою на Христа Господня (1Цар.15:7, 26:11). И когда тот же Саул после был убит врагами, то он (Давид) плакал о смерти того, от кого при жизни терпел преследования (2Цар.1:17). Решаемся ли мы свободно говорить о заблуждениях могущим мира сего? – Приведем на память авторитет Иоанна, который, обличая нечестие Ирода, не убоялся быть убитым за правоту слова (Мк.6:18–27). А Поелику Христос есть истина, следовательно он (Иоанн) положил душу за Христа, потому что за истину. Спешим ли мы уже плоть свою предать за Бога смерти? Да приходит на память Петр (Деян.5:41), который среди бичеваний радуется, который израненный противостоит начальникам, который за жизнь презирает свою жизнь. Располагаемся ли мы по желанию смерти презирать несчастия? – Представим Павла, который, будучи готов не только быть связанным, но и умереть за Христа, не так дорожит своею жизнью, как собою (Деян.20:22–24). Желаем ли мы, чтобы сердце наше горело огнем любви? Обсудим слова Иоанна, у которого все, что он говорит, курится от огня любви (1Ин.1 и далее).

22. Итак, Поелику мы во гласе Св. Писания находим, когда желаем, подкрепления для каждой добродетели: то тысяча щитов висит на нем, вся стрелы сильных (Песн.4:4). Ибо если мы желаем сражаться против духов нечестия, то должны отыскивать защитительное оружие на выи Церкви, которая воздвигнута для нас, яко столп Давидов, т.е. в Божественном Писании, чтобы по определению заповеди взимать силу помощи против пороков. Ибо вот – если мы спешим укрепиться против властей воздушных, то на этом столпе находим вооружение для души нашей, чтоб оттуда взять заповеди Создателя и примеры предшествовавших (отцов), которыми непобедимо можем вооружиться против врагов наших. Когда ты желаешь исполнить какую-либо добродетель, – и эту видишь уже исполненною отцами там жe, где находишь свое вооружение, которым укрепляешься против духовных воителей. Поелику на нем висит тысяча щитов, то желающий сражаться пусть берет их, и ими укрепляет грудь, и бросает стрелы слов.

23. И надобно заметить, что oн (столп) устроен с своими укреплениями. Потому что укрепления производят то же, что и щиты, так как те и другие защищают сражающегося. Но между теми и другими различие состоит в том, что щит для cвоей обороны мы можем двигать, куда захотим; а укреплением мы можем защищаться, но передвигать его не можем. Щит в руке, а укрепления нельзя держать. Итак что за различие между укреплениями и щитами, если не то, что в Св. Писании мы читаем и о чудесах предшествовавших отцов, и слушаем о подвигах в добрых делах? Ибо там мы познаем, что иной мог разделять море, иной – останавливать солнце, иной – воскрешать умершего, иной – словом восстановлять разбитого параличем, иной – тенью исцелять больных, иной своими платками и полотенцами прекращать болезни (Деян. XIX, 12). Но все они были кротки и долготерпеливы, и пламенели ревностью к правде; богаты проповедью слова, и вместе щедростью милосердия. Итак они истину своей проповеди о Боге свидетельствуют чудесами, потому что они не содевали бы их чрез Него, если бы не говорили истины о Нем. А как они были благочестивы, как смиренны, как благосклонны, об этом свидетельствуют деяния их. Итак, если мы испытываем самих себя в вере, которую приняли от проповеди их, то должны обращать внимание на чудеса проповедавших, и утверждаться в вере, которую от них приняли. Следовательно, что суть чудеса их, если не наши укрепления? Потому что чрез них, хотя мы и можем укрепляться, однако же не держим их в руке нашего произволения, так как не имеем силы творить таковых. Но щит в руке, и защищает, потому что добродетель терпения, добродетель милосердия, по предваряющей нас благодати, и во власти состоит произволения, и закрывает от опасности со стороны противной. Итак столп наш устроен с своими укреплениями; на нем висит тысяча щитов, потому что в Св. Писании мы и скрываемся от стрел супостата под чудесами отцов, и имеем еще в руке делания щиты святой жизни. Но надобно заметить, что порог ворот измеряется одною тростью. А трость имеет долготу в шесть лакоть с пядью, именно потому, что в Св. Писании содержится учение и о совершенном делании, и о начале высшего созерцания. Но если в этом месте принять за ворота каждого проповедника: то внешний порог в ворогах есть жизнь деятельная, а внутрений порог – жизнь созерцательная. Потому что чрез ту ходят в вере, а чрез эту спешат к надежде. Та совне ведет, чтобы каждый жил хорошо; эта внутренно вводит, чтобы из доброй жизни достигали вечных радостей. Этого достаточно нам для сегодняшней беседы. Так как мы, уклоняясь к другому, говорили чрезмерно долго, то оставим то, что следует далее, для другого собеседования, восстановляя силы молчанием, уповая на Слово, Которое живет и царствует с Отцем в единстве со Святым Духом чрез все веки веков. Аминь.

Беседа четвертая. Она заключает в себе четыре стиха – от девятого до двенадцатого – объясненных аллегорически или нравственно.

1. Муж, коего вид был как бы вид меди, измерил вход ворот восемью локтями, а фронтон их двумя локтями (Иез.40:9)⁷⁵. И чтобы мы не думали, будто вход ворот находится вне ворот, присовокупляется: вход же ворот был внутри (Там же). Что же означается внутренним входом, если не широта вечной жизни, которая в душе уже начинается чрез надежду даже среди теснот настоящей жизни? О ней чрез Псалмопевца говорится: входите во врата Его со славословием, во дворы Его с хвалою (Пс.99:4)⁷⁶. Ибо когда мы со слезами исповедуем грехи свои, тогда входим во врата жизни тесной. Когда же после них переводимся в жизнь вечную, тогда входим чрез врата во дворы наши со славословием; потому что там уже не будет тесноты, когда нас обымет радость непрестаемого блаженства. По причине тесноты нашего исповедания Истина говорит: внидите узкими враты (Мф.7:13). И когда Псалмопевец воображал, что он принимается в широту вечной радости, говорил: поставил еси на пространне нозе мои (Пс. 30:9). Следовательно, он чрез ворота стремится ко двору, потому что к широте торжества переходит из тесноты исповедания. Итак те радости, которые у Давида называются дворами, у Иезекииля называются входом внутренним. Поэтому этот самый вход называется измеренным осмью локтями. Ибо там должны быть приняты все те, которые здесь и подвизаются в совершении дел, и стремятся к вечным радостям чрез благодать созерцания.

2. Нe без основания видимая мера полагается в восемь лакоть; потому что на семь дней развертывается все время. Ибо вечный день, который последует по исполнении переменяемости семи дней, именно есть осмой. Поэтому и Псалмопевец, рассуждая о дне воскресения, так как он намерен был говорить о строгости последнего суда, предпослал заглавие, говоря: в конец, в песнех о осмом псалом Давиду (Пс.6:1). Ибо для того, чтобы показать, о каком осмом дне, чрезвычайно страшном, говорит он, в начале псалма говорит: Господи, да не яростию твоею, обличиши мене, ниже гневом Твоим накажеши мене (Пс.6:2). Ибо кто исправляется только розгами, и от выговоров делается лучшим, тот наказывается в кротости, а не во гневе. Но на строгом оном испытании всякое обличение есть ярость и гнев, потому что после осуждения нет прощения. Причиною сего осмеричного числа служит то, что Господь благоволил воскреснуть от смерти после субботы. Потому что день Господень, который есть третий от смерти Господней, от сотворения дней считается осмым, потому что следует за седьмым. Поэтому и самое истинное страданиe нашего Искупителя, и истинное воскресение, прообразовали нечто о Его теле в днях страдания Его. Ибо в шестой день недельный Он пострадал, в субботу Он покоился во гробe, а в воскресный день воскрес от смерти. Так как настоящая жизнь для нас есть еще шестой день недельный, потому что проводится в скорбях, и терпит мучения в теснотах. Но в субботу мы покоимся как бы во гробе, потому что находим успокоение души после тела. Но в день воскресный, именно в третий от страдания, осмой, как сказали мы, от сотворения, мы уже телом воскресаем от смерти, и в славе души мы будем радоваться даже с плотью. Итак, что Спаситель наш дивно устроил в Себе, то истинно обозначил в нас, так чтобы нас преемственно обымали, и скорбь в шестой, и успокоение в седьмой, и слава в осмой. Поэтому чрез Соломона говорится: даждь часть седмим, и осмим: яко не веси, что будет лукаво на земли (Еккл.11:2). Ибо мы даем часть седьмым и осмым тогда, когда тем, что развертывается в семи днях, располагаем так, чтобы чрез это достигнуть благ вечных, чтобы, делая это с крайнею осторожнocтью, после избежать гнева грядущего страшного суда. Итак, восемью локтями измеряется вход внутренний; потому что чрез свет, который cледует за семью днями, открывается нам широта вечности.

3. Но никто к ней не приходит, если он здесь не будет содержать в благоговейном сердце любви к Богу и ближнему. Поэтому и присовокупляется: а фронтон его двумя локтями. Так как фронтон ворот есть доброе препровождение настоящей жизни. Ибо, как под входом внутренним должно разуметь вечное успокoeниe, так фронтоном ворот необходимо означается качество видимой жизни. Итак фронтон ворот измеряется двумя локтями; потому что кто здесь озаботится сохранением любви к Богу и ближнему, тот достигнет двора вечности. Поэтому для того, чтобы жизнь наша имела меру в два локтя, она ежедневно должна простираться на любовь к Богу и вместе к ближнему. Ибо не истинная та любовь, которая имеет менее двух локтей. Почему Моисей, изображая добродетели избранных цветами одежд, повелевает в украшении Первосвященника употреблять червлень дважды намоченную (Исх.28:5). Ибо что означается червленью, если не любовь, которая всегда горит пламенем расположения. Но червлень дважды омочается, когда наша любовь горит не только благоговением к Богу, но и расположением к ближнему. Ибо кто любит Бога так, что оставляет попечение о вверенном ему ближнем, в том червлень еще однажды намочена. И кто любит ближнего так, что уменьшает стремление, которым должен пламенеть к Богу, в том нет еще цвета сугубо намоченного. Итак мы должны любить и тех, с которыми живем, и всем сердцем стремиться к Тому, в Ком истинно должны мы жить. Ибо вот к вере и к слушанию слова всемогущего Бога мы, которые по-видимому имеем благочестивое настроение, сошлись из различного качества мира, и собрались к соединению с святою Церковию из непохожих одни на другие неравностей, так что по-видимому ясно совершилось то, что об обетовании Церкви говорится чрез Исаию: и пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет с козлищем (Ис.11:6). Ибо по внутренней святой любви волк пасется с агнцем; потому что те, которые в мiре были хищниками, в мире живут с тихими и кроткими. И рысь почивает с козлищем, потому что тот, кто был испещрен пятнами грехов своих, согласуется в смирении с тем, кто презирает себя и признает себя грешником. Там еще присовокупляется: и телец и юнец и лев вкупе пастися будут; потому что тот, кто сокрушенным сердцем готов на ежедневное жертвоприношение себя Богу, и другой, который, как лев жестоко ярился от свирепости, и третий, который, как овца, продолжал жизнь в простоте своей невинности, сошлись в овчарнях святой Церкви. Вот какова любовь, которая различия душ зажигает, сожигает, расплавляет, и превращает как бы в один вид золота. Но при таковой избранных взаимной любви, им необходимо поспешать к Тому, на Кого с вечною радостию взирать на небе они заслуживают. Ибо един есть Господь и Искупитель наш, Который и здесь связывает сердца избранных своих единодушием, и всегда побуждает их чрез внутренние желания к любви вышней. Поэтому и там присовокупляется: и отроча мало поведет я (Ис.11:6). Кто это малое отроча, если не Тот, о Ком написано: Отроча родися нам, Сын и дадеся нам (Ис.9:6). Он вместе и грозит пасомым; потому что, дабы мы не прилепляли сердец наших к вещам земным, Он ежедневно воспламеняет их желанием внутренним. И эта самая угроза Его состоит в непрестаемом воспламенении нас к любви Его, дабы мы, взаимно любя друг друга, не остановились душою в этом изгнании, дабы покой сей жизни не понравился нам так, чтобы доводил нас до забвения об отечестве, дабы душа, услажденная счастием, не расслабевала. Поэтому Он, и к дарам Своим примешивает наказания, дабы для нас все, что услаждало нас, делалось горьким, и в душе возгорался тот огонь, который всегда к небесному желанию нас беспокоит, возбуждает, и, так сказать, увеселительно угрызает, приятно мучит, весело печалит. Итак отроча малое грозит нам, потому что Тот, Кто не много был унижен пред Ангелами, по любви оказанной нам, не дозволяет нам прилеплять души к этому миру. Итак дважды омочена в нас червлень, если мы и здесь любим ближних своих, как себя самих, и к Виновнику всего поспешаем вместе с теми, которых любим. Итак, если жизнь наша дважды омочается совершенною любовью, то фронтон ворот измеряется в нас двумя локтями. Поэтому, учитель ли означается именем ворот, или Св. Писание, или вернее вера; в мере того и другого локтя не неприлично разуметь любовь, которую истинно проповедует тот, кто учит любви к Богу и ближнему; и самое знание несомненно то, которое любовь устрояет; и вера крепка та, которая выражается в любви к Богу и ближнему. – Далее следует: далее спальни ворот к пути восточному, три с одной стороны, и три с другой, и мера едина трех (Иез.40:10)⁷⁷.

4. Что значат спальни, и что путь восточный, мы уже сказали выше (Бесед, III, числ. 8 и следующ.), и повторять то еще считаем не необходимым. Но нам надобно спросить, что значит сказанное три с одной стороны, и три с другой. Потому что спальни к пути восточному суть сердца кипящих в любви к Богу. Известно, что все избранные, как те, которые были в Ветхом Завете, так и те, которые последовали за ними в Новом Завете, пламенели любовью к Троице. Ибо они не истинно любили бы Бога, если бы не получали благодати Его Троицы, Которая есть Бог. Итак пo пути восточному три спальни с одной стороны, и три с другой; потому что, когда Господь благоволил воплотиться между ветхозаветными и новозаветными отцами, то явился как бы восточным путем в средине спален, которые спальни украшены по истинному виду добродетелей в познании Троицы. Но если мы отнесем то же самое число к добродетелям избранных: то три добродетели, без которых тот, кто может что-либо совершить, спастися не может, – именно, вера, надежда и любовь. А Поелику та же самая вера, надежда и любовь была в древних отцах, которая и в новых учителях: то по восточному пути описываются три спальни с одной стороны, и три с другой.

5. Или вернее потому, что три было разделения ветхозаветных отцов, и три последовало новозаветных под благодатию. Потому что ветхозаветный народ имел отцов прежде закона, потом под законом, и после – Пророков. В новозаветном же народе сперва уверовали начатки Евреев, затем последовала в вере полнота язычников, и затем на кончине века остаток Евреев спасется (Рим. IX, 27). Итак, Поелику воплощение Господа и из первой части имело отцов прежде закона, отцов под законом, и наконец Пророков, и из последней – верующих из Евреев, верующих из язычников, и наконец соберет остатки Евреев, то восточный путь называется имеющим три спальни с одной стороны, и три с другой. Но и то мы не неприлично принимаем, если скажем, что есть три разряда верующих. Ибо, как в Ветхом Завете, так и в Новом, иной разряд Проповедующих, иной воздержников, и иной добрых супругов. Поэтому и тот же Пророк в предыдущей части видит освобожденными трех мужей: Ноя, Даниила и Иова (Иез.14:14), которыми тремя означены именно: Проповедники, воздержники и супруги. Ибо Ной управлял ковчегом на волнах, и потому представлял образ правителей (Быт.7:1–2 и далее). Даниил в царском дворце предан был воздержанию, и потому означал жизнь воздержников (Дан.1:16). Но Иов состоял в супружестве, и имея попечение о своем доме, благоугодил Богу; он достойно образует разряд добрых супругов (Иов. 1:8). Итак, Поелику и прежде пришествия Ходатая были, как проповедники, так и воздержники и добрые супруги, которые ожидали того же пришествия Его, и с великою жаждою желания хотели видеть Его, и после, как мы видим, есть и проповедники, и воздержники, и добрые супруги, которые уже не ожидают воплощения нашего Искупителя, но видения в славе величия Его: то восточный путь имеет три спальни с одной стороны, и три с другой, по слову Псалмопевца, который о том же самом пути, именно Искупителе нашем, говорит: окрест Его селение Его (Пс.17:12).

6. Но с особенным вниманием нам надобно обсудить, что говорится: и мера едина трех. Ибо, когда далеко отстоит превосходство проповедников от воздержников и молчальников, и далеко отстоит превосходство воздержников от супругов: то что значит выражение: мера едина трех? Потому что супруги, хотя и хорошо живут, и желают видеть всемогущего Бога, но заняты домашними заботами, и по необходимости разделяют сердце между тем и другим. Но воздержники удалены от забот мира сего, и пожелание плоти обуздывают даже от дозволенного супружества, чужды и заботы о супруге, попечения о детях, вредных и запутанных помышлений о семейной жизни. Проповедники же не только сами воздерживаются от пороков, но и другим запрещают грешить, приводят к вере и располагают к добродетельной жизни. Каким же образом мера их одна, когда качество жизни их не одно? Но мера одна у трех потому, что, хотя в них различие заслуг велико, но расстояния в вере, в которой они подвизаются, нет. Ибо одна и та же вера, которая тех укрепляет в великих подвигах, а слабость этих в малых поддерживает. Или вернее одна мера у трех потому что в последнем воздаянии, хотя и не будет у всех одного и того же достоинства, однако же для всех будет одна жизнь блаженная. Поэтому и лично Господь говорит: в дому Отца Моего обители многи суть (Ин.14:2). Впрочем те, которые введены были в виноградник, хотя пришли и не в одни часы, получили по одному динарию (Мф.20:9). Каким же образом согласить многие часы труда с одним динарием, если не таким, что хотя достоинства блаженных будут различны, однако ж один покой вечного воздаяния? Ибо заслуга каждого будет различна, но различия в радостях не будет; потому что, хотя один менее, а другой более будут восхищаться, однако же всех будет обымать одна радость о видении своего Создателя.

7. Тоже самое надобно думать, как о Ветхозаветных, так и о Новозаветных отцах; потому что, когда восточный путь имеет три спальни с одной стороны, и три с другой, то мера одна для трех, так как та же самая вера и та же самая заслуга поддерживала сердца предшествовавших, которая наполняла сердца последовавших, состоящих под Новым Заветом, как и чрез Павла говорится: имуще же тойже дух веры, по писанному: веровах, темже возглаголах: и мы веруем, темже и глаголем (2Кор.4:13. сн. Пс.115:1). Потому что духовные оные отцы веровали, что Бог есть Троица, так, как ясно говорили о той же самой Троице отцы новые. Ибо Исаия слышал Ангельские лики, поющию на небе: свят, свят, свят, Господь Бог Саваоф (Ис.6:3). Для того, чтобы указать на троичность Лиц, трижды говорится свят, но чтобы ясно было, что существо Троицы едино, не говорится: Господа Саваофы, но: Господь Бог Саваоф. Это же самое имея в уме, и Давид подобным образом говорит: благослови ны Боже, Боже наш, благослови ны Боже (Пс.66:8). Сказав трижды «Боже», он для того, чтобы показать единство Его присовокупил: и да убоятся Его вси концы земли. И Павел говорит: яко из Того, и Тем и в Нем всяческая (Рим.11:36). Из Того, именно из Отца; Тем – Сыном; в Нем – Духе Святом. Он, сказав трижды – из Того, Тем и в Нем, – присовокупил: Тому слава во веки. Аминь. Ибо тот, кто не сказал – «Тем», – но Тому, говоря трижды – Тот, различил лица, а присовокупляя: Тому слава, не разделил существа. Итак, Поелику едина есть вера древних и новых отцов, то справедливо говорится, что одна мера для трех спален. Это повторяется другими словами, когда присовокупляется: и мера едина фронтонов с той и другой стороны⁷⁸.

8. Ибо с той и другой стороны одна мера фронтонов потому, что отцы наши, как прежде от Ветхого, так ныне от Нового Завета идущиe, сходятся в одной вере Ходатая. Они потому, что полны любовию, воздержанием укрощают плоть свою, совершают чудеса, являют доблести; Поелику же их добродетели видны нам совне, то не несправедливо называются фронтонами сего небесного здания. Ибо все, что ныне ясно открывается, есть фронтон, так что оно есть пpeдвepиe того здания, которое сохраняется для нас внутри. Поэтому и святой Церкви в Песни песней говорится: как кора краснаго яблока ланиты твои, без сокровенных твоих (Песн.6:6)⁷⁹. Потому что ланиты святой Церкви суть духовные отцы, которые ныне блистают в ней чудесами, и как бы на лице ее являются почтенными. Ибо когда мы видим, что многие творят дивное, пророчествуют о будущем, решительно оставляют мир, пламенеют желаниями небесными: то ланиты святой Церкви краснеют, как кора красного яблока. Но что значит все то, чему мы удивляемся, в сравнении с тем, о чем написано: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1Кор.2:9)? Итак хорошо, когда он удивлялся ланитам Церкви, присовокупил: без сокровенных твоих (Песн.6:6). Ясно как бы так было сказано: хотя в тебе велико и то, что не сокрыто, но решительно неизреченно то, что сокрыто. – Далее следует: и размери широту входа вратняго десяти лактей, широту⁸⁰ же вратную тринадесяти лактей (Иез.40:11).

9. Выше мы уже многое сказали о знаменовании ворот; но мы должны держаться одного чего-либо, чрез что можно было бы проникать и в прочее благоразумием читателя. Сказано, что под названием ворот можно разуметь Св. Пиcaниe. Но нам надобно тщательно обсудить, почему широта входа вратного десяти локтей, а долгота тринадцати. Но в этом месте долготою ворот называется высота, так как мы называем долгим того, кого видим высоким. Ибо долготою ворот нельзя назвать поперечника, коего широта показывается в десять локтей. Итак что значит широта входа вратного, если не закон Ветхого Завета; и что долгота ворот, если не благодать Нового Завета? Поелику Св. Писание, когда чрез Ветхий Завет обуздывало преступления дел, предписывало давать десятины (Втор.12:6), лежало чрез низкие заповеди как бы на широте входа. Но когда оно чрез Новый Завет обуздало нечестивые помыслы, и заповедало оставлять все, и ради Бога презирать жизнь тела с настоящим веком (Мф.15:11; Мк.7:21; Лк.9:24), тогда наши ворота как бы поднялись на высоту долготы. Потому что Израильскому народу чрез закон даны меньшие заповеди; поэтому Моисей тому же народу говорил на долине (Исх.19:7 и далее). Святым Апостолам Господь дал высшие (заповеди); поэтому и учил их заповедям жизни на горе. Но Искупитель наш чрез Евангелие говорит: не мните, яко приидох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити (Мф.5:17). Ибо исполнить закон приходил Тот, Кто к правде закона присовокупил благодать, чтобы заповедуемое тем в меньшем Он помогал совершать в высшем, и обуздываемое тем в деле, Он отсекал от сердца. Итак выразумленный закон, лежавший на широте, стал на высоту. Ибо самое познание Бога, бывшее при оном в отцах духовных, не было известно всему Еврейскому народу. Так как всемогущего Бога, именно Святую Троицу, народ не знал, когда Пророки проповедали. Он в законе держался только десятословия, не зная веры в Троицу. Итак широта входа вратного измеряется десятью локтями; потому что грубый оный народ, не зная высоты веры, служил заповедям десятословия. Но долгота ворот измеряется тринадцатью локтями; потому что чрез Новый Завет в сердце верующего народа над заповедями десятословия, которые он верно соблюдал, возросло познание Троицы. И заповеди закона усовершены верою, что всемогущий Господь есть Троица.

10. Здесь разумно может быть предложен вопрос: почему (Пророк) об этой широте входа вратного, о которой выше сказал, что она измеряется одною тростью, ниже присовокупил, что она измеряется десятью локтями; а потом присовокупляется, что долгота ворот измеряется тринадцатью локтями? Ибо одна трость, как уже часто было говорено, имеет шесть локтей и пядень; но десять локтей содержат в себе меру, уже большую трости, а тринадцать более, нежели десять. Итак что значит, что прежде вход вратный измеряется одною тростью, после широта его измеряется десятью локтями, наконец и долгота ворот – тринадцатью локтями, если не то, что святые отцы, о которых по Св. Писании знаем, что они были прежде закона, хотя знали единого всемогущего Бога, именно Св. Троицу, но о той же самой Троице, которою знали, не проповедали? Они, повинуясь повелениям Его, и соблюдая чистоту жизни, имели деятельного совершенства как бы на шесть локтей трости, и что видя Ангелов, имели пядень созерцания. По даровании же закона, оный грубый народ Еврейский старался соблюдать заповеди десятословия, но не был научен познанию Святой Троицы. И хотя духовные отцы совершенно знали Ее, однако же великая толпа Синагоги, ни таинства Троицы найти не могла, ни умела искать оное.

11. Но по пришествии благодати чрез Новый Завет, всякий верующий народ познал, что единый Бог есть Троица, и в познании Его исполнил добродетель десятословия. Следовательно, вход вратный прежде измеряется одною тростью, после широта его – десятью локтями, и наконец долгота ворот – тринадцатью локтями; потому что и у святых отцов, живущих до закона, не было недостатка в жизни деятельной и созерцательной, и под десятословием закона народ, не зная таинства Божественного существа, служил в широте заповедей. И ныне под благодатию, по верном соблюдении заповедей десятословия, всякий, приходящий к вере, познает таинство Святой Троицы.

12. В этом деле нам надобно еще знать и то, что и чрез наращения времен возрастало знаниe духовных отцов. Ибо Моисей более, нежели Авраам, Пророки более, нежели Моисей, Апостолы более, нежели Пророки, были научены видению всемогущего Бога. Я ошибаюсь, если этого не говорит само Писание. Но оно говорит: дондеже научатся мнози, и умножится ведение (Дан.12:4). А то самое, что мы сказали об Аврааме, Моисее, Пророках и Апостолах, мы докажем, если можем, словами того же самого Писания. Ибо кто не знает, что Авраам беседывал с Богом (Быт.12 и следующ.)? И несмотря на то, к Моисею Господь говорит: Аз есмь Бог Авраамов, Бог Исааков, и Бог Иаковль, Бог сый их; и имене Моего Господь, не явих им (Исх.3:6, 4:3). Вот Моисею более, нежели Аврааму, был известен Тот, Кто открывает о Себе Моисею то, чего, по словам Его, Он не открывал Аврааму. Но посмотрим, могли ли Пророки иметь Божественного видения более, нежели Моисей. Псалмопевец ясно говорит: коль возлюбих закон Твой, Господи, весь день поучение мое есть (Пс.118:97). И присовокупляет: паче всех учащих мя разумех, яко свидения твоя поучение мое есть (Пс.118:99). И еще: паче старец разумех (Там же, ст. 100). Итак он говорит, что размышляет о законе, и свидетельствует, что он разумел паче всех учащих, и паче старцев; потому что открывает, что он получил Божественного ведения более, нежели Моисей. Но как мы докажем, что святые Апостолы научены были большему, нежели Пророки? Истина прямо говорит: мнози Пророки и Царие восхотиша видети, яже вы видите, и не видиша: и слышати, яже слышите, и не слышаша (Лк.10:24). Итак (Апостолы) имели Божественного видения более, нежели Пророки; потому что то, что они видели только духом, те видели уже телесно. Итак исполнилось то предсказание Даниила, о котором мы выше сказали: дондеже научатся мнози, и умножится ведение (Дан.12:4). Итак мера трости, которая шести лакоть с пядию, распространяется на десять лакоть; и мера десяти лакоть наконец доходит до тринадцати; потому что, чем ближе мир приводится к концу, тем щедрее открывается нам вход к вечному ведению. Далее следует: и край пред спальнями локтя единаго (Иез.40:12)⁸¹.

13. Как часто мы говорили, что спальни суть сердца избранных, пламеняющие любовию к всемогущему Богу. Итак что выражается чрез край пред спальнями, если не вера? Потому что, если прежде нет ее, то никак нельзя достигнуть духовной любви. Ибо не любовь предшествует вере, но вера любви. Так как никто не может любить то, чему не поверит. Итак край пред спальнями есть вера пред жаром любви; потому что, как сказано, если ты не поверишь тому, что слышишь, то никак не можешь воспламениться к любви того, что слышишь. Но край пред спальнями локтя единого; потому что вера соединяет сердца слушающих в любви к Богу тогда, когда не разделена заблуждениями и расколами, но пребывает в единении, так что именно край локтя единого доводит душу до спальни; потому что вид небесного жениха, о котором здесь проповедует, после показывает в небесных (селениях). Здесь хорошо еще присовокупляется: и лакоть един конца с обеих сторон.

14. Но с обеих сторон говорится так, как говорилось: у того и других, т.е. у входа и ворот. Потому что мы сказали, что широтою входа и долготою ворот означается Ветхий и Новый Завет, Наконец же присовокупляется, что лакоть един конца с обеих сторон: потому что именно как Ветхий Завет предвозвестил нам единого Ходатая Бога и человеков, так и Новый Завет возвещает нам о грядущем в вечной славе Том же, Кого уже мы знаем воплотившимся ради нас. Итак лакоть один есть конца того и другого; потому что и во плоти явился Тот, о Ком предсказывал закон, и в славе величия явится Тот, о Ком ныне говорит Новый Завет. И тогда будет конец тому и другому, когда видимый в силе Божества своего исполнит все, что было предсказано. Ибо написано: кончина закону Христос в правду всякому верующему (Рим.10:4). Конец не тот, который полагает предел, но который исполняет. Ибо Он исполнил закон тогда, когда явился во плоти так, как предсказывал закон. Но Новый Завет говорит еще многое о суде Его, многое о царстве Его, чего еще мы не видим в исполнении. Вот ежедневно читается Евангелие, предсказывается жизнь будущая. Итак будет конец и Новому Завету тогда, когда Господь исполнит то, что обетовал о Себе.

15. Но Новый Завет окончится потому, что исполнится. Ибо когда будет видим Сам Тот, о Ком говорится, тогда слова Завета Его престанут. Поэтому и святой Церкви, возвещающей день истинного света, как бы время весеннее, голосом Жениха говорится: востани, прииди ближняя моя, добрая моя, голубице моя, яко се зима прейде, дождь отыде, отыде себе: цвети явишася на земли (Песн.2:10–12). Ибо как святая Церковь, так и всякая избранная душа, для небесного жениха близка любовью, голубица по духу, красива по изяществу нравов. Когда она уже выводится из повреждения плоти, тогда без сомнения для нее зима проходит; потому что цепенение настоящей жизни отходит. Проходит и отходит дождь; потому что, когда она выводится к созерцанию всемогущего Бога в Его сущности, тогда уже нет надобности в каплях слов, чтобы напаял ее дождь проповедания. Ибо она то, чего не могла слышать, ясно увидит. Поэтому и там присовокупляется: время обрезания приспе (Песн.2:12). Потому что при обрезывании бесплодные лозы отсекаются, чтобы приносили обильнейший плод те, которые имеют силу. Итак время нашего обрезывания приспевает тогда; когда мы оставляем бесплодное и вредное повреждение плоти, чтоб иметь силу достигнуть плода душевного. Этим обильнейшим плодом для нас будет видение Единого. Итак лакоть един конца с обеих сторон; потому что Един есть Тот, Кто сказал: Един есмь Аз, дóндеже прейду (Пс.140:10). Он Един со Отцем и Святым Духом владычествует на небе, как одинокая птица на здании (Пс.101:8). Как Он исполнил закон чрез таинство воплощения и совершенного вочеловечения Своего: так исполнит обетования Нового Завета чрез явление славы величия Своего.

16. Об этом едином локте говорила нам и мера ковчега. Ибо ковчег, который повелевалось устроить в триста локтей длины, в шестьдесят⁸² ширины, и в тридцать высоты (Быт. VI, 15), эавершивался одним локтем. Ибо что предобразуется ковчегом, если не святая Церковь, которая снизу широка, а вверху узка? Она от трехсот, шестидесяти, и тридцати локтей сводится к одному локтю; потому что от той широты, которую святая Церковь имеет в членах своих, еще слабых, мало помалу суживается, и стремясь вверх, стремится к Единому. Ибо самый разум требует, чтобы мы верили, что на оной широте ковчега все звери, все четвероногие и ползающие были в нижних этажах, а люди и летающие в верхних. Ибо в верхней части было сбоку окно, из которого человек выпускал ворона и голубя, для того, чтоб узнать, иссякли ли уже воды потопа. А Поелику этот ковчег завершен был одним локтем; то люди и летающие были близ этого локтя. Итак справедливо ковчегом означается вся Церковь, которая широка во многих своих, еще плотских членах, но тесна в немногих духовных. А Поелику она собирается к Единому Человеку, Который без греха; то как бы завершивается одним локтем.

17. Ибо мы видим, что многие внутри той же самой святой Церкви гордятся, предаются удовлетворению плоти, жадны бывают к приобретению земных благ, по жадности преплывают моря, необузданно предаются гневу, проводят время в тяжбах, вредят ближним, которых сильнее. Но Поелику святая Церковь еще терпит их для того, чтобы они исправились: то они на широте ковчега остаются внизу, как бы звери. Видим, что другие чужого уже не желают, нанесенную обиду переносят равнодушно, собственностью своею довольны, живут смиренно. Но Поелику таковых уже немного, то ковчег суживается. Видим и еще других, которые имение оставляют, решительно не заботятся о земных благах, врагов любят, плоть от всяких пожеланий отвращают, все движения стесняют судом разума, но желанию небесного расправляют крылья к созерцанию. Но Поелику таковые весьма редки, то ковчег подводится уже близко к локтю, где содержатся люди и летающие. Впрочем, если бы спросить, кто из них может быть без греха, то не найдется ни одного. Итак кто человек без греха, если не Тот, Кто не был зачат во грехе? Итак ковчег завершивается одним локтем; потому что один Виновник и Искупитель святой Церкви без греха, к Которому и чрез Которого стремятся все те, которые признали себя грешниками. Итак да будет сказано о входе и воротах: и лакоть един конца с обеих сторон; потому что, когда один Посредник Бога и человеков, человек Христос Иисус, явится во славе своей, тогда исполнит все, что предсказано и обетовано в том и другом Завете.

18. Если же в этом месте выражение – с обеих сторон – напоминает о крае и спальнях: то и это не противоречит сей мысли; потому что когда будет нам явлена слава нашего Искупителя, тогда кончится вера, так как человек начнет уже видеть то, чему веровал. Достигают предела своего и спальни; потому что сердца верующих бестелесно несравненно скорее достигают совершенства в любви к Нему. Итак лакоть един конца с обеих сторон; потому что видение единого Господа и Спасителя заканчивает в избранных Его веру, и доводит до совершенства любовь.

19. Надобно подумать, кто мы, которые об этом рассуждаем. Нет сомнения, что мы пришли из язычников: нет сомнения, что предки наши были поклонниками дерев и камней. Откуда же нам это, что мы исследуем те весьма глубокие таинства Пророка Иезекииля, которых ныне даже Евреи не знают? Итак да будет благодарeние от нас Единому, Который на деле исполнил все то, что написано о Нем в Св. Писании, чтобы видимо ясно было то, чего нельзя было разуметь по слуху. Потому что там воплощение, там страдание, там смерть, там содержатся воскpеcениe Его и вознесение. Но кто из нас поверил бы этому по слуху, если бы не знал событий? Итак запечатанную книгу, как читается в Апокалипсисе Иоанна (Откр.5:3–5), которую никто не мог раскрыть и прочесть, раскрыл Лев от колена Иудова; потому что открыл нам все свои таинства в Своем страдании и воскресении. И чрез то, что перенес зло от нашей слабости, явил нам блага Своего могущества и славы.

20. Ибо Он соделался плотию, чтобы нас соделать духовными; благосклонно преклонился, чтобы нас поднять; вышел, чтобы внести; явился видимым, чтобы показать невидимое; претерпел мучения, чтобы даровать здравие: выдержал поношения и насмешки, чтобы освободить от вечного поношения; умер, чтобы даровать жизнь. Итак дадим благодарение животворящему и умершему, и более животворящему потому, что умершему. Поэтому Исаия, ясно созерцая наше спасение и страдание Его, говорит: да совершит дело Свое, дело чуждое Его; да делает дело Свое, дело есть отстраненное от Него (Ис.28:21)⁸³. Ибо дело Божие состоит в собрании душ, которые Он сотворил, и опять призвать их к радостям вечного света. Терпеть же биения и оплевания, крест, смерть и погребение, не есть дело Божие по существу Его, но дело человека-грешника, который все это заслужил грехом. Но грехи наша Сам вознесе на теле Своем на древо (1Пет.2:24). И Тот, Кто по естеству Своему всегда пребывает неосязаемым, благоизволил быть осязаемым и биемым в естестве нашем; потому что, если бы Он не принял того, что свойственно нашей слабости, то никогда не возвысил бы нас до могущества Своей силы. Итак, чтобы совершить дело Свое, Он делает дело чуждое Его; и чтобы сделать дело Свое, – это дело отчужденное oт Него; потому что воплощенный Бог для того, чтобы собрать нас к оправданию своему, благоволил быть мучимым за нас, как человек грешник. И Он совершил дело чуждое для того, чтобы совершить собственное Свое; потому что чрез то, что перенес в слабости наши несчастья, нас, которые есмы творения Его, перевел к славе силы Своей, в которой Он живет и царствует с Богом Отцем, в единстве со Святым Духом, Бог чрез все веки веков. Аминь.

Беседа пятая. Продолжается изъяснение с последней части двенадцатого стиха до стиха семнадцатого сороковой главы Иезекииля, и премущественно рассуждается о созерцании.

1. Сказав выше о спальнях, Пророк присовокупляет, что спальни были шести лакоть отсюда и оттуда. При этом раздается важный для нас вопрос: почему он выше сказал, что спальня измерена одною тростью, о которой трости сказал, что она имеет именно шесть лакоть и пядень, а ниже говорит, что спальни имеют меру только шесть лакоть? Ибо, если они измеряются не тростью, а шестью локтями, то недостает пяди, которая по высшему сказанию заключалась в мере трости. Но если спальни суть чувства и помышления верующих, которыми чистые души единятся в любви к своему Создателю, а чрез шесть лакоть выражается совершенная деятельность, а пядью начало созерцания: то мы должны обратить внимание на членов святой вселенской Церкви, и скоро найдем, что есть в ней спальни, имеющие меру одной трости, и есть другие, только шестилакотные. Ибо некоторые верующие в ней любят всемогущего Бога так, что и в деле бывают совершенны, и в созерцании опытны. Эти именно имеют меру трости; потому что обладают и шестью локтями деятельности, и пядью созерцания. Некоторые же хотя любят всемогущего Бога, и исправно упражняются в добрых делах, но не умеют созерцать Его величие тончайшим рассудком. Они любят, но не умеют отыскивать радости в Его видении. Эти-то имеют шесть локтей, а пяди не имеют; потому что любовью они уже соединены с Ним, но по созерцанию разделены. Впрочем об этих спальнях после рассказа говорится, что они локтя единого с той и другой стороны; именно потому, что в любви к нашему Создателю и Искупителю верующие души совокупились из Иудейского народа и из язычества.

2. Поэтому, когда тот же Искупитель наш седя на жребяти входил в Иерусалим, как свидетельствует Евангелист, мнози ризы своя постлаша по пути: друзии же ваиа резаху от древия, и постилаху по пути. И предходящии и вслед грядущии вопияху, глаголяще: осанна, благословен грядый во имя Господне (Мк.11:7–9). Ибо Спаситель наш, сидя на жребяти, входит во Иерусалим, когда управляя душою всякого верующего, именно своим рабочим животным, ведет ее к видению внутреннего мира. На рабочем животном сидит так же, когда вообще управляет Святою Церковью и воспламеняет ее к желанию вечного мира. Но многие постилают по пути одежды свои; потому что укрощают тела свои воздержанием, чтобы приготовить путь к душе, или доставить примеры последующим. Другие же режут ветви или листья с дерев, и постилают по пути; потому что в учении истины заимствуют слова и мысли отцов из их писаний, и идя со смиренною проповедью подбрасывают их на пути Божием душе слушателя. Что даже и мы недостойные иногда делаем. Ибо когда мы в речи увещания заимствуем мысли у отцов, тогда отсекаем ветви от дерев, чтобы постилать их по пути всемогущего Бога. Но предыдущие и последующие взывали: осанна. Потому что Иудейский народ предшествовал, а языческий последовал. А Поелику все избранные, как те, которые могли быть в Иудеи, так и те, которые ныне существуют в Церкви, и веровали и веруют в Посредника между Богом и людьми: то предыдущие и последующие взывают: осанна. Осанна же на Латинском языке значит – «спаси нас». Ибо от Него как прежние просили спасения, так н нынешние просят; и благословенным исповедуют Того, Кто идет во имя Господне; потому что одна надежда, одна вера, как у предыдущих, так и последующих народов. Ибо как те спаслись ожидаемым страданием и воскресением Его, так и мы спасаемся прошедшим страданием и на веки пребывающим воскресением Его. Так как в Кого веровали и Кого любили грядущего предки наши из Иудейского народа, в Того же и мы веруем пришедшего, и любим Его, и пламенеем желанием, чтобы видеть Его лицом к лицу. Итак спальни Его с обеих сторон; потому что сердца любящих веру в Него соединяются и из первой части века, и из последней. – Далее следует: и измерил вороты от кровли спальни даже до кровли их, широту двадцати и пяти локтей (Иез.40:13)⁸⁴.

3. Мы уже часто говорили, что воротами означается вера, а чрез эту же веру можно разуметь Самого Господа и Искупителя нашего, Ходатая Бога и человеков, Иисуса Христа; потому что чрез веру в Него открывается вход к жизни. Но и Св. Писание, которое открывает нам ту же самую веру в познании нашего Искупителя, не несправедливо мы принимаем за ворота; потому что чрез надлежащее разумение его мы входим в разумение невидимого. Итак, если в этом месте, как сказали мы впереди, под воротами разумеется Пиcaние то надобно спросить, что означается кровлею спальни, и что кровлею ворот. Но спальня имеет кровлю: потому что душа любящих сокрыта, и жар любви еще в тайне. И ворота имеют кровлю; потому что все Писание хотя и для нас написано, но не все бывает разумеваемо нами.

4. Потому что многое в нем так ясно написано, что понятно для детей; a некоторое закрывается такими темными мыслями, что требует напряжения мужей, так как с трудом понятое более приятно. Некоторое же в нем так заперто, что когда мы не разумеем оного, тогда, сознавая слабость слепоты своей, мы более успеваем в смирении, нежели в разумении. Ибо есть некоторые места, которые говорят о небесном так, что это понятно только одним оным высшим гражданам, пребывающим в своем отечестве, а нам странствующим еще не открыто. Ибо, если кто-либо, направляя путь к неизвестному городу, многое слышит о нем на пути: то хотя нечто понимает по разуму, но некоторых вещей, Поелику еще не видит, решительно не знает; но сами граждане, которые живут в нем, видят и то, чего о нем не говорится, разумеют и то, что говорится о нем. Итак мы еще на пути; многое слышим об оном небесном отечестве; иное уже разумеем духом и разумом, а иное чтим, не разумея оного. Поэтому о том же Св. Писании написано: простираяй небо яко кожу. Покрываяй водами превыспренняя своя (Пс.103:3). Небо простирается как кожа, потому что священное Писание в объяснениях расширяется устами смертных. Но есть на небе воды, именно высшие толпы, т.е. сонмы Ангелов, которыми покрываются горния селения того же неба; так как то, что в Священном Писании высоко и темно, ясно только для духов Ангельских, а для нас остается еще неизвестным. Итак спальня имеет кровлю; потому что ближний не знает еще, сколько бывает любим от ближнего. И ворота, т.е. Св. Писание, имеют кровлю; потому что мы еще не можем проникнуть разумом во все, что слышим о небесном.

5. Итак нам остается ежедневно ходить в преспеянии любви на основании того, что разумеем. И хотя наши ближнии не видят в нас, сколько они любимы нами, и в священном Писании мы смиренно чтим то, чего еще не разумеем: однако мы должны расширятся чрез добрую деятельность на основании того, до чего достигли разумением. Поэтому и говорится: и измерил вороты от кровли спальни даже до кровли их, широту двадцати и пяти локтей. Ибо мы одарены пятью телесными чувствами, именно, видением, вкусом, обонянием, слухом и осязанием. Но то же пятеричное число, помноженное само на себя, возрастает в число двадцать и пять. Исполнять же внешним образом какую-либо из небесных заповедей мы не можем без оных пяти телесных чувств. Над этими своими обязанностями начальствует внутренний cyдья – душа, и как бы по доносу и услужливости тех же самых обязанностей знает, что можно делать внешним образом по правде, или милосердию. Итак, когда душа наполняется страхом всемогущего Господа, тогда необходимо бывает, чтобы пять наших чувств служили нам в доброй деятельности как бы подвластные чины. Когда мы начнем делать чрез них что-либо по милосердию, тогда самое милосердие ежедневно более и более раскрывается, и как бы некоторые объятия распростираются на доброе дело. Итак пять чувств помножаются сами на себя, когда то, что чрез них делается, ежедневно умножается успехом в добром деле. Поэтому и широта называется имеющею двадцать пять лакоть, потому что страх, упрямство и леность, есть теснота. Ибо кто боится дать хлеба бедному потому, чтоб у него самого не было недостатка, тот находится еще в тесноте страха. Кто не дает одежды зябнущему потому, что один желает иметь ее; тот обымается еще теснотою своего упрямства. Кто не делает добра потому, что по безразличной теплоте души ленится; для того самое его оцепенение есть теснота. Но позаботиться о бедняке, выслушать просьбу, дать щедрую помощь, оказать защиту, и за защиту того же бедняка противящегося не боятся ни чей вражды, есть великая широта души. Итак пусть измеряется между спальнею и воротами та широта, которая между ними находится, двадцатью пятью локтями; потому что действием внешних чувств доказывается и познается, какое изобилие доброты скрывается внутри. Ибо, что ты узнал уже о Св. Писании, и сколько внутренно любишь ближнего, то ты являешь на широте доброго дела.

6. Итак пусть открывается широта между спальнею и воротами в двадцать пять локтей; потому что между любовью и знанием свидетелем служит добрая деятельность. Если сей (последней) в тебе не будет, то решительно известно, что ты ни Бога не познал, ни ближнего ни любишь; т.е. ты, ни ворот не имеешь священного слова, ни спальни любви. И замечательно, что пространство от кровли спальни до кровли ворот называется промеренным. Ибо тем, что в Св. Писании для нас прикровенно, доказывается наше смирение: потому что, чего мы в нем не разумеем, того не должны с гордостью осуждать, но должны чтить со смирением. Поэтому и о Господе написано: вежди Его испытаете сыны человеческия (Пс.10:4). Потому что вежди Его суть суды Его, которые нечто от нас закрывают, а нечто открывают. Открывая что-либо, они нас испытывают, не гордимся ли мы разумением. Закрывая испытывают, не презираем ли мы того, чего разуметь не можем. А чрез то, что мы не говорим о своей любви ближним нашим, мы истинно испытываемся пред очами Божиими. Ибо у некоторых любовь на устах вымышленная, а у некоторых в сердцах истинная. И часто за любовь выдается то, чем она не есть, а не показывается то, чем она есть. Итак о любви нашей к ближнему более говорит добрая деятельность, нежели язык, так что ближний наш в самом добром деле видит, что его любят. И когда мы не можем делать столько, сколько желаем, тогда для всемогущего Бога бывает достаточно внутреннего нашего благорасположения. Итак от кровли спальни до кровли ворот должна быть великая широта, чтобы нам всегда делать добро от сокровенной нашей любви к ближнему даже до смирения в знании, и к Богу, насколько мы разумеем и можем.

7. Под воротами можно еще разуметь самый уже вход в царство небесное. Ныне спальня имеет кровлю, и ворота имеют кровлю: потому что неизвестно, какова наша любовь к Богу и ближнему, и неизвестно, когда мы из сего века введены будем в покой вечной жизни. Ибо Создатель наш благоволил, чтобы день нашей смерти был нам неизвестен, для того, чтобы всегда неизвестный он всегда был считаем близким; и тем ревностнее всякий был в делании, чем неизвестнее о призвании. Почему и широта от спальни до ворот простирается на двадцать пять локоть; потому что мы должны многообразно и непрестанно делать все, что можем, по любви, которую мы однажды начали питать к Богу и ближнему, до входа в царство. Итак от кровли спальни до кровли ворот великая широта. Потому что от благодати, которою мы начинаем любить Бога, до самой той любви, которая отверзает нам вход в царство небесное, мы должны расширять самих себя в великом подвиге добрых дел, – терпеливо переносить несчастья, охотно творить добро, любить даже тех, от кого терпим (обиды), раздавать то, что имеем, и не домогаться того, чего не имеем, любить ближних, как самих себя, счастье их считать нашим счастьем, несчастья их оплакивать как бы наши несчастья. Итак великая широта в той душе, в которой нет тесноты ненависти. Эту широту начали мы с любви к Богу и ближнему, и узнали чрез священные заповеди. Ибо и самые двадцать пять локтей широты мы не неприлично разумеем, если захотим обследовать их по Св. Писанию. Пророк сказал, что спальни измеряны шестью локтями, а в шестой день сотворен человек (Быт.1:27); и в этот день, по сказанию, Господь окончил дела Свои. Поэтому шестеричное число обыкновенно принимается за совершенство. А Поелику мы узнали о всяком добром деле чрез четыре книги святого Евангелия: то, если шесть помножим на четыре, мы доходим до двадцати четырех. К этому числу присовокупляется единица, потому что един есть Тот, чрез Кого совершаются все добрый дела. Следовательно, эта широта должна была быть объяснена двадцатью пятью локтями; потому что всякое доброе делo, как мы сказали, познается чрез четыре книги святого Евангелия, и завершается в познании и нсповедании единого Бога. – Далee следует: и дверь против двери (Иез.40:13)⁸⁵.

8. В этом месте против полагается не для противоположности, но для прямоты. Ибо дверь против двери значит, когда прямым путем совне достигается до внутреннего входа. Но в познании всемогущего Бога первая наша дверь есть вера, а вторая видениe Его, к которому мы приходим путем чрез веру. Ибо в этой жизни мы входим в эту, чтобы после дойти до той. Итак дверь против двери; потому что чрез вход веры открывается вход к видению Бога. Но если бы кто захотел в этой жизни войти в ту и другую из этих дверей, то и это не противоречит здравому разумению. Ибо мы часто желаем размышлять о невидимом естестве всемогущего Бога, но никак не можем; и душа, утомленная самими затруднениями, возвращается к самой себе, и делает степени восхождения себе от самой себя, чтобы сперва обмыслить, если может, саму себя, и потом, насколько может, обсудить то естество, которое выше ее. Но если ум наш будет рассеян по плотским образам, то решительно бывает недостаточен даже для того, чтоб обсудить естество души; потому что сколькими водится мыслями, как бы столькими же ослепляется препятствиями.

9. Итак первая степень состоит в том, чтоб он имел самособранность; вторая в том, чтоб он видел, каков он самособранный; третья в том, чтоб он поднялся выше самого себя, и с напряжением подчинился созерцанию невидимого Виновника. Но он никак не может иметь самособранности, если прежде не научился устранять от взоров своих мечты земных и небесных образов, отклонять и отбрасывать все то, что приходит в размышление его со стороны телесного видения, слуха, обоняния, осязания и вкуса, поскольку он отыскивает себя внутри таковым, каков он есть без них. Ибо когда он по ним размышляет, тогда как бы некоторые тени тел переворачивает внутри. Итак надобно рукою решимости устранить все от очей ума, так как душа рассматривает себя таковою, каковою сотворена она от Бога выше тела, чтоб оживотворенная свыше животворила внизу то, чем управляет. Она так и влита в тело, что не разделена частями по частям членов. Ибо если тело в каком-либо месте поражается, то она вся болит. Но я удивляюсь только тому, что она, председательствуя в членах одною и тою же животворностью, будучи сама по естеству не различна, различное впрочем делает чрез тело. Потому что она глазами видит, ушами слышит, ноздрями обоняет, устами вкушает, всеми членами осязает, и осязанием различает мягкое от жесткого. И когда она чрез чувства действует столь различно, сама она не различна, но одна распоряжается так, как сотворена. Итак когда душа обсуживает саму себя без образов гласных, тогда она взошла уже в первую дверь. Но от этой двери она стремится к другой, чтобы видеть нечто от естества всемогущего Бога. Итак душа в теле есть жизнь тела, а Бог, животворящий все, есть жизнь душ. Итак, если столь величественна жизнь оживотворенная, что не может быть постижима, то кто может понять разумом, сколь величественна жизнь животворящая? Но рассуждать об этом самом и рассматривать уже значит некоторым образом входить; потому что душа от своей оценки заключает, что она должна думать о неописанном Духе, Который непостижимо управляет тем, что непостижимо сотворил.

10. Ибо Создатель наш далеко несравненно владычествует над своею тварью, и некоторые творения производит для того, чтоб они были, но не жили; а некоторые для того, чтоб они были и жили, но не имели возможности судить что-либо о жизни; некоторые же для того, чтоб они были, жили и рассуждали. И производит один все, но во всем неразделен (1Кор.12:6). Ибо Он есть истинно верховный, и никогда Сам Себе не равный. Душа же, хотя по естеству не различна от себя самой, однако же чрез помышление различна. Ибо в тот момент и прием, в который она размышляет о зрении, забывает мыслить о слухе; а в тот момент и прием, в который она мыслит о слухе или вкусе, не может мыслить об обонянии; потому что чрез внимание и забвение она всегда бывает не похожа сама на себя, так что содержит в мысли то то, то другое, но всемогущий Бог, так как равен Самому Себе, видит тою силою, которою все слышит, тою силою творит, которою судит сотворенное. Итак для Него видеть значит вместе и управлять, а управлять значит видеть. Он не иною Мыслью помогает праведникам, и иною осуждает нечестивых, но одною и тою же силою единственного Своего естества, всегда распоряжается различным в различных. Но почему мы удивляемся этому в могуществе Создателя, когда мы видим следы Его силы даже в творениях? Потому что сущность грязи и воска различна. Но солнечный луч неразличим, и однако же, не будучи различее, производит различное в грязи и воске; потому что одним и тем же жаром огня своего грязь приводит в твердое состояние, а воск расплавляет. Но быть может, это заключается в сущности грязи или воска, а не в самой сущности солнца, которая в различных сущностях производит, по-видимому, различное. Но всемогущий Бог в Себе Самом имеет свойство распоряжаться изменяемым без изменения, делать различное без различия в Себе, образовать разнообразное без последовательности мыслей. Итак чрезвычайное различно производит различное никогда неразличный в Себе Бог, Который и везде есть, и везде целый. Ибо говорит: небо престол Мой, земля же подножие ног Моих (Ис.66:1). И написано о Нем: Кто измери небо пядию, и всю землю горстию (Ис.40:12)?

11. Из этого необходимо вытекает, что Тот, Кто сидит на небе, как на престоле, находится выше и внутри. А кто измеряет небо пядью, и землю горстью, Тот находится и вне, и выше, и ниже. Итак всемогущий Бог, чтобы показать, что Он внутри и вышe всего, Сам сказал, что небо есть престол для Него. Но для того, чтобы показать, что Он все окружает, утверждает, что небо меряет Он пядью, а землю содержит в горсти. Итак Он есть внутренний и внешний, нижний и вышний; по управлению вышний, по ношению нижний; по наполнению внутренний, по окружению внешний. Он внутри существует так, что есть и вовне; так окружает, что проникает; так управляет, что носит; так носит, что владычествует. Итак, когда душа, возвышенная до самой себя разумеет свою меру, и познает, что она выше всего телесного, а от разумения себя стремится к разумению Виновника: тогда что это значит, если не то, что она видит дверь против двери? Почему и Виновнику всего Пророк говорит: чудно для меня ведение Твое (Пс.138:6); потому что, если душа, сколько бы ни усиливалась, не может совершенно понять саму себя, то сколько более (не может понять) величие Того, Кто мог сотворить самую душу? И когда (Пророк) трудился в разумении ведения Божия, тогда уставая и изнемогая присовокупил: высоко, не постигаю его (Там же, по русскому переводу). Но когда мы, стараясь и напрягаясь, желаем видеть хотя что-либо из невидимого естества; тогда мы устаем, отстаем и возвращаемся назад; и хотя мы не можем проникнуть во внутреннее, однако же мы уже видим от внешней двери дверь внутреннюю. Ибо самый труд размышления есть дверь, потому что открывает нечто из того, что внутри, хотя взойти туда еще нельзя. – Далее следует: и сделал фронтоны в шестьдесят лакоть, и к фронтону притвор ворот со всех сторон вокруг (Иез.40:14)⁸⁶.

12. Мы уже часто говорили, что шестеричным числом означается совершенство доброго дела (Кн. II. бесед. 2. числ. 7 и след.); не тому последуя, что старались утверждать мудрые века сего, утверждая, будто шестеричное число совершенно потому, что составляется по счислению в своем порядке, так что когда считаются один, два, три, тогда составляется шестеричное число; или потому что разделяется на три части, т.е. на шестую, третью и половину, именно в одной, двух и трех; но мы шестеричное число называем совершенным потому что, как несколько выше было сказано, в шесть дней совершил Бог все дела Свои (Быт.1:21, 2:1). Но Поелику Он дал грешному человеку закон, который написан в десяти заповедях, а шесть помноженные на десять возрастают в шестидесят: то справедливо шестидесятью локтями означается совершенство добрых дел. Это ясно показывает в Евангелие и Господь, Который, излагая притчу о семени, сказал: иное упало на добрую землю; и дало плод, который взошел и вырос, и принесло, иное тридцать, иное шестьдесят, а иное сто (Мк.4:8). Ибо плод доброй земли приносит тридцать, когда ум утвердится в совершенстве веры в Троицу. Приносит шестьдесят, когда творит совершенные дела доброй жизни. Но приносит сто, когда достигает созерцания вечной жизни. Ибо настоящая наша жизнь есть левая, а правая есть жизнь будущая. И справедливо созерцание вечной жизни означается числом сотым, потому что, когда мы после тридцати и шестидесяти по счету доходим до числа сотого, то это число сотое переходит на правую (руку). Итак, вера и деятельность еще на левой стороне; потому что мы, находясь еще здесь, и веруем тому, чего не видим, и действуем для того, чтобы видеть. Но когда душа погрузится в созерцание вечной жизни; тогда она как бы по счету переходит на правую руку. Итак сделал фронтоны в шестьдесят лакоть. Поелику шестидесятым числом означается совершенство: то что означается фронтонами здания, если не самые дела, которые совне бывают видимы? Ибо сказать слово поучения, дать пищу алчущим, одежду зябнущим, и за доброе дело терпеливо переносить оскорбления, – эти дела что суть другое, если не фронтоны небесного здания? Потому что красота внешних дел украшает жилище Божие, которое скрывается еще внутри. Но эти фронтоны имеют притвор со всех сторон вокруг; потому что в нем великие дела, если их в сердце расширяет широта любви. Потому что о любви написано: широка заповедь Твоя зело (Пс.118:96). О ней Псалмопевец еще говорит: поставил еси на пространне нозе мои (Пс.30:9).

13. Но вот, когда я говорю, мне приходит на мысль, как широка любовь. Любовью достигают до Бога, и лично Истина говорит: внидите узкими враты (Мф.7:13). И еще слышу Псалмопевца говорящего: за словеса устен Твоих аз сохраним пути жестоки (Пс.16:4). И в Евангелии Господь говорит: иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф.11:30). Итак каким образом широка любовь, если ворота тесны. Каким образом иго благо и бремя легко, если за заповеди Божии подвергаются путям жестоким? Но эти вопросы скоро решает нам сама любовь; потому что и тесен путь Божий для начинающих, и широк уже для совершенно живущих. И жестоко то, что мы духовно предлагаем душе наперекор ее привычки; и однако же бремя Божие легко, после того, как мы начнем нести его так, что по любви к нему нравится даже гонение, и всякая напасть за него становится сладостию души, так как и святые Апостолы радовались, что за Господа претерпели биение (Деян.5:41). Итак самые тесные ворота для любящих широки; самые жестокие пути для духовно бегущих мягки бывают и ровны. Ибо когда душа знает, что она за временные скорби получит вечные радости, тогда начинает любить и то, чем огорчается. Итак притвор пред фронтонами есть широта любви в совершенстве дела.

14. И надобно заметить, что говорится: со всех сторон вокруг, для того, чтобы человек именно чрез все, что он делает, всегда расширялся в широте любви, дабы не стесняли его ни страх, ни ненависть. Итак, если кто говорит о слове Божием, и не имеет в сердце той любви, которую проповедует: то он, имеет фронтон здания, но притвора пред фронтоном не имеет. Если кто щедро раздает милостыню бедным, и чрез нее быть может питает в сердце гордость, помогает недостаточности ближнего не из любви, но по тайной гордости: то он хотя показывает фронтон на здании, но подле фронтона не устроил притвора. Если кто терпит поношения, наносимые от ближнего, и делаемые ему обиды терпит молча: то велико терпение, которое он показывает, но под условием, если он не имеет скорби в сердце, если для спокойствия кротости желает пользы даже тому, кто причинил ему вред. Ибо, если имеющий внешнее терпение кроет внутри скорбь, и не любит того, кого терпит: то он хотя имеет фронтон на здании, но притвора пред фронтоном не имеет; потому что, кто поддался тесноте ненависти, тот решительно потерял широту любви. Ибо, как уже сказали мы в первой части (Бесед. IX, преимущественно под числом 22 и след.), истинное терпение есть то, которое даже любит того, кого терпит. Так как терпеть, и ненавидеть, не есть добродетель кротости, но прикровение злобы. И замечательно, что этот самый притвор называется притвором ворот. Потому что врата наши суть вход в царство. И совершенно любить Бога и ближнего значит уже стремиться ко входу царства. Ибо насколько кто любит, настолько приближается ко входу. А насколько кто небрежет о любви, настолько отказывается от входа; потому что не усиливается видеть то, чего желает. Ибо мы тогда имеем притвор ворот, когда из широты любви желанием уже входим в вышнюю жизнь, которой достигнуть еще не можем. Итак, когда совершается доброе дело в отношении к ближнему, тогда остается еще различить намерение того же самого доброго дела, ищет ли душа воздаяния от настоящей благодати, или она простирает надежду свою к будущему обетованию, так что за временное надеется вечного, за земное небесного. Ибо надежда на небесное укрепляет душу, дабы она не колебалась от волнений земных тревог. О чем и чрез Павла говорится: которая (надежда) для души есть как бы якорь надежный и твердый, досягающий даже до внутреннейшего за завесу (Евр.6:19, по русск. переводу). Об этом внутреннейшем и здесь присовокупляется: и пред лицем ворот, которые достигали до лица преддвеpия ворот внутренних, пятьдесят локтей (Иез.40:15)⁸⁷.

15. Тем, что в этом месте говорится – пред лицем ворот – описывается не внешнее, но внутреннее место пред воротами, когда повествуется, что оно достигает до лица преддверия ворот внутренних. Поэтому-то это место называется имеющим меpy в пятьдесят локоть. Так как пятидесятиричным числом означается вечное успокoeниe. Ибо седмеричное число имеет свое совершенство, потому что им закончено число дней. И законом суббота дана на покой (Исх.20:8–10). Но самое седмеричное число, помноженное само на себя, возвышается в сорок девять с прибавкою единицы оно доходит до пятидесяти, потому что все наше совершенство будет состоят в видении Того Единого, в видении Которого уже не будет недостатка ни в спасении, ни в радости. Поэтому и Юбилеи, т. е. пятидесятый год, дан на успокoeниe; потому что, кто достигнет вечных радостей всемогущего Бога, тот не будет иметь ни труда, ни скорби.

16. Но замечательно, что место, которое описывается простирающимся на пятьдесят локоть, называется достигающим до лица преддверия ворот внутренних. Следовательно, в этом месте Пророк повествует уже не о самом преддверии ворот внутренних, но о том внутреннем месте, которое простирается к преддверию ворот внутренних. Так как чрез это место, как мы сказали, означается наша надежда, которая, желая вечного успокоения, ведет душу к преддверию ворот внутренних. Ибо тем самым, что мы желаем небесного, что жаждем обетованных радостей, что желаем успокоения вечной жизни, мы уже приближаемся к лицу внутреннего преддверия. Итак пусть означается воротами вера, притвором любовь, а местом, которое приближает к лицу преддверия ворот внутренних, пусть означается надежда, без которых трех добродетей могущий уже пользоваться разумом не может взойти в небесное здание. Итак надобно иметь веру в воротах, которые приводят к разумению; любовь в притворе, который дает простор любви; надежду в том месте, которое измеряется пятидесятью локтями; потому что оно чрез желания и воздыхания вводит душу в потаенные радости покоя. Из этого покоя хотя мы еще не видим света истины, каков он есть, однако же чрез щели разумения нечто уже видим. Поэтому и присовокупляется: и окна косвенныя в спальнях (Иез.40:16)⁸⁸.

17. В косвенных окнах тесна та часть, чрез которую входит свет, но широка часть внутренняя, которая принимает свет; потому что души созерцающих, хотя тонко видят и нечто от истинного света, однако же сами в себе крайне расширяются. Они едва могут понять даже малое из самого того, что видят. Потому что весьма мало то, что созерцавшие видят из вечности: но от этого самого малого расширяется лоно душ для приращения рвения и любви; и они бывают обширны: оттуда, откуда допускают к себе свет истины, как бы чрез тесноты. Это величие созерцания, так как оно может быть доступно только любящим, называется косновенными окнами в спальнях, или в тех (комнатах), которые находятся подле спален, уже не вне (здания), но внутри (его). Ибо об этих же самых окнах присовокупляется: и на фронтонах их, которые были внутри ворот со всех сторон вокруг⁸⁹.

18. Ибо они (окна) были в спальнях, были и во фронтонах тех (комнат), которые были устроены внутри ворот со всех сторон вокруг; потому что кто имеет внутри сердце, тот и принимает свет созерцания. Ибо те, которые еще неумеренно предаются помыслам о внешнем, не знают, что за щели созерцания вечного света. Так как не принимается влияние оного бестелесного света вместе с образами вещей телесных; потому что, когда только одно видимое занимает мысли, тогда невидимому свету нет пропуску в душу. Но кто уже стремится к свету созерцания, тому крайне надобно заботиться о том, чтобы всегда сохранять душу в смирении, никогда не превозноситься тою благодатью, которою он вливается, и обсуждать, каковы должны быть самые косвенные окна, которые означают души созерцающих. Ибо чрез косвенные окна входит свет, но не входит вор; потому что те, которые истинно суть созерцатели, всегда содержат мысли в смирении, и в души их разумение созерцания входит, но не входит кичение гордости. Следовательно, и открыты окна, и защищены; потому что, и открыта в душах их та благодать, которою они наполняются, и однако ж они не дозволяют входить в себя врагу чрез гордость.

19. Но замечательно, что о косвенных окнах говорится, что они внутри ворот со всех сторон. Ибо благодать созерцания не дается высоким так, чтобы не давалась низким; но часто получают ее высокие, часто низкие, часто отшельники, а иногда и живущее в супружестве. Итак, если нет ни одной обязанности верующих, которая могла бы не допускать благодати созерцания: то всякий, имеющий внутри сердце, может быть озаряем и светом созерцания; потому что внутри ворот со всех сторон вокруг устроены косвенные окна, чтобы никто не превозносился этою благодатью, как исключительностью. Никто не должен думать, будто он имеет частный дар истинного света: потому что в том, что он считает своею особенностью, часто бывает богатее другой, который и не думал, что он имеет в себе что-либо доброго. Поэтому и здесь еще хорошо присовокупляется: подобным же образом были и в преддвериях окна кругом внутрь⁹⁰.

20. После того, как (Пророк) сказал об окнах во фронтонах, присовокупляет об окнах в преддвериях кругом внутрь; потому что благодать созерцания имеют не только высокие члены святой Церкви, которые отличаются от других, но большею частью получают этот дар даже те члены, которые хотя желанием возвышаются к горнему, но по обязанности лежат еще внизу. Ибо если бы всемогущий Бог не изливал света созерцания и на тех, которые кажутся презренными: то не было бы окон в преддвериях. И так мы видим, что одни, поставленные на высших местах святой Церкви, высоко говорят о небесном, с дивным усердием открывают тайны вышнего отечества, насколько достаточен их просвещенный ум; они суть окна во фронтонах. Но другие содержатся в лоне святой Церкви, и кажутся презренными в глазах человеческих, но сами в себе они упражняются в приобрении мудрости, стремятся к небесному, и желают, насколько могут вечных радостей; следовательно, они суть косвенные окна, но в преддвериях.

21. Но хорошо говорится: кругом; потому что всякое розыскание предметов сокровенных имеет круг, когда в размышлении своем разум спрашивает: то ли ты думаешь? или другое? Он как бы кругом ходит, чтоб отыскать то, чего желает. Когда в познание начнет проникать свет неописанный, тогда до него (разума) доходит луч истины, как бы чрез косвенное окно. Потому что в нашем созерцании мы многое доводим до совершенства чрез кругообразное обхождение размышлениями, так как часто ищем примеров добрых (людей), чтобы сделать преспеяние в нравственности. Ибо, когда душа уже задумывает перейти к лучшему, тогда она отыскивает, что можно слышать лучшего о других, перечитывая жизнеописание ныне того, завтра другого Святого. Почему и некто избранный, который в широком лоне святой Церкви обращал умственные очи на весь мир, говорил: обыдох, и пожрох в селении Его (Бога) жертву хваления (Пc.26:6). Вот он для того, чтобы принести жертву хваления, обходил; потому что, если бы не обращал внимания туда и сюда для исследования жизни добрых (людей), то сам не дошел бы до жертвоприношения хваления. Но когда святые мужи внутри святой Церкви возводятся на высшие места, тогда их жизнь поставляется как бы пред зеркалом, дабы все видели добрые дела их, которым подражать должны. Поэтому и еще хорошо присовокупляется: и пред фронтонами изображение пальм⁹¹.

22. Что означается пальмами, если не награды за победу? Потому что они обыкновенно даются побеждающим. Поэтому и о тех, которые на сражении мученичества победили древнего врага, и уже как победители радовались в отечестве, написано: с пальмовыми ветвьми в руках своих. И восклицали громким гласом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу (Апок.7:9–10, по русск. перев.). Потому что иметь в руках пальмы значит на деле одержать победы. За это дело дается пальма там, где радуются уже без сражения. Поэтому и здесь не говорится: пальмы пред фронтонами, но: пред фронтонами изображение пальм. Ибо пальма победы будет видима там, где начнется радость уже бесконечная. Ибо мы здесь часто видим, что многие святые мужи делают дивные дела, являют силы многие, прокаженных очищают, бесов изгоняют, прикосновением исцеляют телесные болезни, по духу пророчества предсказывают будущее. Все это еще не пальмы, но только изображение пальм. Потому что это дается иногда и нечестивым. Почему и чрез Евангелие Истина говорит: мнози рекут Мне во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом, и Твоим именем беси изгонихом, и Твоим именем силы многи сотворихом? и тогда исповем им; яко николи жe знах вас. Отыдите от Мене делающие беззаконие (Мф.7:22–23). Но один есть признак избрания – твердость любви, как написано: о сем разумеют еси, яко Мои ученицы есте, Аще любовь имате между собою (Ин.13:35). Но когда избранные творят эти чудеса, тогда творят их различно от нечестивых; потому что то, что избранные стараются делать по любви, нечестивые по тщеславию. Но и для самых избранных эти чудеса, которые творят они по любви, не суть уже пальмы, но еще изображение пальм; потому что им совне открывается, каковыми они признаются внутри у всемогущего Господа. Но пальма будет для них там, где уже не будет борения со смертью. Ибо прославленный Проповедник видел, что действительная пальма дается побеждающим и тогда, когда последует воскресение мертвых, как он говорит: подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в бессмертие. Егда же тленное сие облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертиe, тогда будет слово написанное: пожерта бысть смерть победою. Где ти, смерте, жало? (1Кор.15:53–55). Итак совершенная победа будет тогда, когда решительно будет поглощена смерть. Но во всем том, что только мы видим дневного в являемых знамениях, мы видим не самую уже победу, но только изображения победы. Итак, Поелику силы и знамения даются большею частью святым и поставленным на высших местах для того, чтобы другие были приглашаемы к добрым делам: то пред фронтонами внутреннего здания показывается изображение пальм. На сегодняшний день этого собеседования достаточно, чтобы перейти к последующему за тем с большими силами, при помощи Господа нашего Иисуса Христа, Который живет и царствует с Богом Отцем в единении Святаго Духа, Бог чрез все веки веков. Аминь.

Беседа шестая. Объясняются только три стиха, и показывается, какое проявлено совершенство в Христианах, особенно же в Апостолах.

1. После того, как Пророк, говоря о косвенных окнах, многое сказал о благодати созерцания, говорит, что он был выведен вон, и припоминает, что видел сокровищницы. Этими сокровищницами, что другое означается, если не знание учителей? Но в этом деле справедливо можно спросить: Поелику святые учители учат духовному и внутреннему; то почему Пророк говорит, что он выведен был вон, и вовне видел сокровищницы? Но надобно знать, что иное есть созерцание то, которое видит столько, сколько не может высказать, а иное – знание и ученость, которая видит столько, сколько может выразить языком. Потому что в сравнении с тем светом, которого нельзя выразить словом, этот как бы все вовне, потому что может быть выражен в слове. Итак (Пророк) говорит: и вывел меня в притвор внешний, и вот сокровищницы, и пол устлан камнем в притворе вокруг (Иез.40:17)⁹².

2. Поелику Греческое слово φυλαττειν значит «сохранять», а газе на персидском языке называется богатство: то газофилакиею обыкновенно называется то место, в котором хранятся богатства. Итак что называется газофилакиею, если, как сказали мы выше, не сердца учителей, полные мудрости и ведения? Потому что, по слову Павла, овому Духом дается слово премудрости, иному же слово разума, о Томже Дусе, (1Кор.12:8). Ибо есть некоторые, которые по дару благодати разумеют и то, чего не слыхали в объяснении от учителей; они именно получили слово премудрости. И есть некоторые, которые сами по себе не могут разуметь слышанного, но удерживают (в памяти) то, что прочтут в изъяснениях, и с знанием дела произносят то, чему научились чрез чтениe. Поэтому кто они, если не полные словом разума? Хотя это можно разуметь и иначе; потому что премудрость относится к жизни, а разум к учению. Итак кто хорошо живет, и мудро проповедует, тот справедливо называется сокровищницею духовного здания; потому что устами его раздаются небесные богатства. Учитель языков видел, что этими богатствами изобилуют ученики его, когда говорил: обогатистеся о Нем, во всяком слове и всяком разуме (1Кор.1:5). Итак в здании святой Церкви устроены сокровищницы; потому что они изобилуют богатством знания, высказываемого учителями. Что это богатство истинное, об этом лично говорит сама Истина, когда говорит о богатстве преходящем: прелесть богатства заглушает слово (Мф.13:22). Ибо премудрость и знание духовного учения суть истинные богатства, в сравнении с которыми преходящие (богатства) называются ложными. Об этом богатстве чрез Соломона говорится: сокровище вожделенно почиет во устех мудраго (Притч.21:20). Не исключая того, что духовное богатство ведет к вечному отечеству, в нем есть великое различие от богатства земного; потому что духовное богатство, от употребления в расходе умножается, а земное богатство или употребляется в расход и уменьшается, или удерживается и бывает бесполезным. Поэтому те, которые имеют в себе истинное богатство, справедливо называются сокровищницами.

3. И самые сокровищницы имеют пол вокруг; потому что к ним присоединяется и подчиняется смирение слушателей. Этот пол справедливо называется устланым камнем в притворе вокруг; потому что в широту любви взаимно соединены одни с другими души верующие. Они называются и камнями по твердости веры, и устланными на полу, по единству смирения. Апостол Петр видел эти души верующих твердыми в вере, когда говорит: и сами яко камение живо зиждитеся в храм духовен (1Пет.2:5). Об этих камнях святой Церкви Господь чрез Исаию говорит: положу забрала твоя иаспис, и врата твоя камения кристалла, и ограждение твое камения избранная. И вся сыны твоя научены Богом (Ис.54:12). Ибо всемогущий Бог положил забралами (укреплениями) святой Церкви иаспис, камень зеленого цвета; потому что души проповедников ее укрепил любовию вечной зелености так, что они презирают все преходящее, ничего не желают в этом мире, который замыкается концом, презирают все радости его, как cyxие. Поэтому и пастырь Церкви, призывая своих слушателей на паству вечной зелености, о Боге говорит: по великой Своей милости, воскресением Иисус Христовым из мертвых, возродивший нас к упованию живому, к наследию нетленному, непорочному, неувядаемому, хранящемуся на небесах (1Пет.1:3–4).

4. Итак ворота сей святой Церкви поставляются на резные камни; потому что те, по глаcу которых мы входим в жизнь вечную, показывая в самих себе святые дела, которые заповеданы свыше, как бы в себе удержали резьбу. Ибо ворота не были бы резные, но были бы простые, если б они проявляли только слово, но святых дел в себе не показывали. Но где они показывают, что сами живут по тому, что говорят другим; там они – и ворота, потому что вводят внутрь, – и резные, потому что жизнью сохраняют то, что говорят другим. Мы видим, что все отдельные части сей святой Церкви поставлены на избранные камни, когда в ней видим всех верующих твердыми в вере и любви. Он (Пророк Исаия), чтобы показать, кого назвал камнями, присовокупил: и вся сыны твоя научены Богом (Ис.54:13), Итак что видел Исаия во всех отдельных частях Церкви избранные камни, то Иезекииль выразил чрез пол, устланный камнем вокруг; потому что о сокровищницах еще присовокупил: тридцать сокровищниц в окружности пола⁹³.

5. Десятиричное число всегда принимается за совершенство, потому что в десяти заповедях содержится соблюдение закона. Ибо деятельная и созерцательная жизнь вместе соединены в заповедях десятословия; потому что в нем заповедуется сохранять и любовь к Богу, и любовь к ближнему. Потому что любовь к Богу относится к созерцательной жизни, а любовь к ближнему – к деятельной. Но каждый учитель для того, чтобы вполне расшириться в жизнь деятельную, и бдительно возноситься в созерцательную, должен быть совершен в вере во Святую Троицу. Поэтому и этих самых сокровищниц насчитывается тридцать, так что, когда десять помножаются на три, тогда жизнь и язык учителя утверждается в Троице.

6. Но в этом деле нам тщательно должно рассмотреть то, что Пророк, описав сокровищницы, присовокупил: пол кругом. И ниже прибавил: сокровищницы в окружности пола. Поколику надобно видеть, что есть и сокровищницы в окружности пола, и есть пол в окружности сокровищниц. Потому что пол и сокровищницы разделены в таком порядке, что сокровищницы были помещены между полом, и пол настлан между сокровищницами. Это, братие, не без великого таинства, что в окружности сокровищниц говорится о поле, и в окружности пола повествуется о сокровищницах. Ибо пол имеет в окружности сокровищницы потому, что язык учителей ежедневно устрояет и хранит жизнь слушающих. Так как добрые учители в словах святого наставления иногда побуждениями приятности, иногда жестокостью обличения заботятся о том, чтобы защитить жизнь своих слушателей от пороков. Но и самые сокровищницы имеют в окружности пол; потому что часто и сердце учителей подвергается искушениям пороков, так что иногда увлекается самомненим и гордостью, иногда воспламеняется гневом. Но когда они обсуживают жизнь добрых слушателей, и думают, что она усовершилась по их увещаниям: тогда они краснеют от того, что сами не таковы, каковыми другие соделались чрез них при помощи Божией, и утверждают пред собою в уме, как они вполне подвергаются осуждению. Ибо когда собственные свои слова приходят учителям на память, тогда они краснеют, что не исполняют того, что говорят. Поэтому и чрез Соломона говорится: душа трудящагося трудится для себя, потому что уста его принудили его (к тому) (Притч.16:26)⁹⁴. Так как уста наши принуждают нас к труду, когда тем, что говорим, удерживаемся от пороков; потому что крайне гнусно для нас падать по небрежению туда, откуда мы старались проповедью извлечь других. Итак сокровищницы имеют в окружности пол; потому что надежною стражею учителей служит честная жизнь слушателей. И собственное их слово бывает им помощью; потому что они стыдятся того, что не противостоят порокам они, которые других вооружили против пороков.

7. Доколе человек живет в этой жизни, дотоле что другое он делает, как не стоит в боевом порядке против злых духов? Так как мы выше сказали, что душа учителя, быть может, возбуждается некоторою гордостью. Но он, или для того, чтобы самому не погибнут, или для того, чтобы примером своим не увлечь других к погибели, бодренно и поспешно озирается вокруг, в помышлениях чувствует угрызение; приведши на память жизнь своих слушателей, смиряет самого себя, и все возможные способы употребляет к тому, дабы гордость не овладела душою, дабы она не управляла деятельностью. Потому что написано: начало (всякого) греха гордыня (Сир.10:15). Итак, кто будет плодом доброго делания пред очами Божими, если он с корня загнил гордостью? Часто, как сказано выше, душа его искушается гневом; но очень скоро он осматриваясь приходит в самого себя, и стесняя себя тяжестью науки, действует так, чтобы волнение души не переходило в слово, чтобы не звучало в голосе. И бывает, что гнев возмущенной души там рассудком задушаемый умирает, где по нерадению получил начало. От этого происходит, что душа рождает добродетель от зачатого порока; потому что, хотя она не хотела твердо стоять, чтоб не увлечься движением, однако же в движении храбро препобедит саму себя. Поэтому чрез Соломона хорошо говорится: лучше муж долготерпелив паче крепкаго; удержаваяй же гнев, паче вземлющаго град (Притч.16:32). И справедливо терпеливый предпочитается завоевателю городов; потому что в том деле победы человек есть победитель людей, а в этом деле кротости терпения душа есть победительница самой себя. – Далее следует: и пол на фронтоне ворот по долготе ворот был внизу (Иез.40:18)⁹⁵.

8. Если долготу ворот отнесем мы к тому месту, нa котором были устроены ворота, то по долготе ворот пол был внизу; потому что, сколько пространства могло занимать место ворот, настолько простираться и пол, который был внизу. Итак долгота пола не была различна от ворот, но равенства пола с воротами не было. Итак что это значит, что пол с воротами равно был долог, но и был равен, если не то, что жизнь народа далеко отстоит от жизни учащих? Потому что, хотя он, стремясь к царству небесному, имеет одну и ту же терпеливость надежды, впрочем не имеет одной и той же ревности к жизни. Итак пусть пол простирается на подобную долготу; потому что слушатели удерживают в себе ту самую веру, ту самую надежду, которую, как известно, имеют проповедники. Но пол пусть лежит внизу, чтобы все слушатели знали, что их проповедники далеко превосходят их по своим заслугам. Но если мы, как сказали выше, должны под долготою ворот разуметь самую высоту их: то, как несколько после написано, когда к воротам восходили по ступеням, пол настолько лежит внизу, насколько каждые ворота поднимаются на высоту. Потому что, чем святее жизнь учителя, тем смиреннее бывает чувство слушателя. Он и сам себя презирает, когда обсуживает жизнь своего проповедника, высящуюся на великую высоту. Ибо подражать ему в ином, может быть, и может, но в другом не может. В чем может, он успевает, а в чем не может, он смиряется. Следовательно, и то самое служит ему к преспеянию, что неподражаемо в преспеянии.

9. Ибо вот, если мы обсуживаем те слова и дела наших проповедников, о которых читаем; то познаем, на какую высоту были подняты ворота. Ибо умалчивая о явлении знамений, скажем о добродетелях сердечных. Известно о Павле, который говорит, что он законом умер для закона, потому что веру во Христа проповедывал ему и самый закон (Гал.3:24), – что он по великой ревности в вере не захотел по плоти держаться заповедей закона, запретил oбpeзaниe в язычниках. И когда Апостол Петр хотел было соблюдать еще обычай законного обрезания: тогда он (Павел) лично противостал ему, и сказал, что он в этом деле подвержен был нареканию (Гал.2:11). И высказывая эту свою ревность ученикам, называет (поступок Петра) не только проступком, но – что более лицемерием, т.е. притворством, говоря: когда Петр пришел в Антиохию, тогда я лично противостал ему: ибо oн подвержен был нареканию. И несколько после: вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи (Гал.2:11, 13). Нo тот же Апостольский первенец (Петр), давая многие наставления ученикам, и узнав, что они увлекаются некоторыми писаниями Павла, говорит: как и возлюбленный брат наш Павел, по мудрости ему данной, написал вам; так как он говорит о сем и во всех своих посланиях, в которых есть нечто и неудобовразумительное; что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, подобно как и прочия Писания (2Пет.3:15–16). Вот (Павел) в своих посланиях написал, что Петр подвержен был нареканию, и вот Петр в своих посланиях утверждает, что Павел дивен в том, что он написал. Известно, что если бы Петр не прочитал посланий Павла, то не стал бы хвалить их. А если он прочитал их, то заметил, что в них сам он назывался подверженным нареканию. Итак друг истины похвалил даже то, что его обличили; ему понравилось даже то самое, о чем он думал иначе, нежели как следовало думать. И он согласился с меньшим братом, и в этом самом деле соделался последователем меньшего себя, чтобы тому, кто был первым в сонме Апостолов, быть первым и в смирении, Итак обсудите, возлюбленнейшие братия, на какой высоте души стоял тот, кто хвалил те послания, в которых написано, что он подвержен нареканию. Какая кротость, какое спокойствие духа, какая твердость души, и не возмущаемость помышления? Вот он от меньшего себя обличается, и не обижается тем, что, его обличают. Не припоминает того, что он первый призван к апостольству, ни того, что он получил ключи царствия небесного, ни того, что, если он разрешит какие-либо грехи на земле, то они будут разрешены и на небе (Мф.4:18, 16:19 и дал.), ни того, что ходил по морю (Мф.14:29), ни того, что он одним словом во имя Иисуса восставлял расслабленных (Деян.9:33–34), ни того, что врачевал больных тенью своего тела (Деян.5:15), ни того, что словом убивал лжецов (Деян.5:10), ни того, что молитвою воскрешал мертвых (Деян.9:40). Итак для того, чтобы без негодования выслушать слова обличения, он как бы забыл все полученные им дары, чтоб удержать один дар крепкого смирения. Итак, кто из нас, спрашиваю я, явивши хотя какое-либо из последних знамений, будучи обличен от меньшего, терпеливо выслушал бы слова обличения? Мы не сделали никакого чуда, но если бы кто стал укорять нас за какое-либо наше действие, то мы тотчас рассердимся, тайно считая самих себя за людей великих, припоминая себе даже и те добродетели, которых не имеем. Напротив того Петр с добродетелями был смирен при обличении, но ворота поднялись на высоту. Но мы не можем подражать этому, столь высокому смирению; и как пол, далеко лежим внизу.

10. Но некоторые думают, будто Павел обличал не Петра, первенца из Апостолов, но кого-то другого, называвшегося тем же именем. Если б они с большим вниманием прочли слова Павловы, то не стали бы говорит этого. Ибо Павел, начиная речь: когда Петр пришел в Антиохию, тогда я лично противостал ему (Гал.2:11), для того, чтобы показать, о каком Петре он говорил, в самом начале своего повествования сказал: мне вверено Евангелие для необрезанных, как Петру для обрезанных. Ибо Тот, Кто содействовал Петру в Апостольстве к обрезанным, содействовал и мне к язычникам (Гал.2:7–8). Следовательно, ясно, о каком Петре говорит Павел, и Апостолом называя его, и повествуя, что он был начальствующим в Евангелии обрезания.

11. И были люди, которые говорили, будто второе послание Петра, в котором похвалены послания Павловы, не его послание. Но если бы они захотели обсудить слова того же самого послания, то стали бы думать совсем иначе. Потому что в нем написано: гласу пришедшу к Нему такову от велелепныя славы: сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже Аз благоизволих. И присовокупляется: и сей глас мы слышахом с небесе сшедшь, с Ним суще на горе святей (2Пет.1:17–18). Итак пусть они прочтут Евангелие, и тотчас узнают, что когда этот голос сходил с неба, тогда Апостол Петр стоял с Господом на горе. Следовательно, это послание написал тот, кто слышал на горе этот глас о Господе.

12. Но Поелику мы немного сказали о Петре, то теперь, если угодно, обратимся к кротости Павла, и по возможности обсудим, как был кроток и терпелив тот, кто был столь пламенен в ревности проповедания, что не пощадил и первого из Апостолов. Но мы умолчим о том, что он трижды был бит розгами, что однажды побивали его камнями, что три раза терпел он кораблекрушение, что ночь и день пробыл он в глубине морской, что от Иудеев пять раз дано ему было по сороку ударов без одного (2Кор.11:24–25). Ибо менее подвигают душу на гнев беды, которые наносятся нам от открытых врагов: гораздо больнее бывает то, что мы терпим от своих. Поэтому-то и Сама Истина, жалуясь чрез Псалмопевца на своего предателя, говорит: яко Аще бы враг поносил Ми, претерпел бых убо. Ты же, человече равнодушне, владыко Мой и знаемый Мой, иже купно наслаждался еси со Мною брашен (Пс.54:13–15). Итак рассудим по возможности, что Апостол Павел был столько терпелив среди гонителей, сколько был кроток среди учеников. Пришед в Коринф, он отвлек Коринфян от служения идолам, научил их ведению истинного Бога, и возвестил им о радостях вечной жизни. И когда собирал великое множество народа к вере, тогда переносил там такую нужду, что зарабатывал содержание себе с большим затруднением. Он не получал и земного хлеба от тех учеников, которым проповедовал хлеб небесный. Словом он крепко стоял за жизнь слушающих, трудом рук стоял за жизнь своего тела (1Кор.4:12; 1Сол.2:9; 2Сол.3:8). Даже из других стран были присылаемы ему от учеников пособия, чтоб он безбедно мог проповедовать Коринфянам. Потому что после сам он чрез послание к тем же Коринфянам говорит: пришед к вам, и в скудости быв, не стужих ни единому. Скудость бо мою исполниша братия, пришедше от Македонии (2Кор.11:8–9). К великому стыду их он впереди сказал: я вводил другия Церкви в убыток, заимствуя от них содержание, когда служил вам (2Кор.11:8, по русскому переводу). Итак представим себе, сколько можем, какова была кротость его, – проповедовать о хлебе душевном, и не получать хлеба телесного; настроить сердца слушающих к богатству вечному, и голодать среди тех же самых верующих и богатых учеников; среди сытых терпеть голод, впрочем не говорить о том, что было претерпеваемо, и однако ж не скорбеть; видеть жестокие в отношении к нему сердца упорных слушателей, но не прекращать проповеди. Ибо он, по свидетельству Деяний Апостольских, год и шесть месяцев проповедовал в этом самом городе (Деян.18:11). И когда от этих самих Корянфян удалился, тогда написал им после, что он перенес у них (2Кор.11:23 и далее). Но почему он никогда не говорил им этого, когда жил среди их? Именно потому, чтобы по приказанию не было делаемо то, чего в отношении к нему не было делаемо по доброй воле; и когда бы сделалось известным их милосердие, тогда осталась бы неизвестною их воля. Почему же он пишет об этом гораздо долго спустя? Потому, чтобы не навсегда оставлять неисправимыми учеников, и чтоб они не были таковыми же к другим братьям, каковы были по скупости в отношении к учителю. В этом Павел, истинный учитель язычников, не заботясь о себе, а стараясь о других, верно исполнил то, что он проповедовал: никто же своею си да ищет; но еже ближняго кийждо. Не иский своея пользы, но пользы многих, чтоб они спаслись (1Кор.10:24, 33). Итак какова сила кротости? Каково спокойствие духа? Кто же из нас не стал бы тотчас отчаиваться в жизни того, кого хотя одного богатого обратил бы он к служению всемогущему Богу, и видел бы себя нуждающимся, а того не дающим ему пособия к жизни? Кто не сказал бы, что он трудился напрасно? Кто не рассердился бы от увещания того, кого не видал бы приносящим плод доброго дела, во-первых, в отношении к нему самому?

13. Но Павел по кротости твердо выстоял на вершине добродетелей, проповедал, любил, и выполнил то доброе дело, которое начал, а терпением и постоянством довел сердца учеников до милосердия (2Кор.9:3–4 и д.). Ибо показывая, что он после узнал об их преспеянии, в том же самом послании написал: излишне писать вам о вспоможении святым. Ибо я знаю ycepдиe ваше, и потому хвалюсь вами пред Македонянами, что Ахаия готова еще с прошедшего года: и ревность ваша поощрила многих (2Кор.9:1–2). О них же еще он говорит: (вы), которые не только начали сие дело, но желали того еще с прошедшего года (2Кор.8:10). Ибо, от кого он требовал не столько дел, сколько добрых расположений, в тех без сомнения похваляет более добрые расположения, нежели дела. Впрочем надобно заметить, что самая эта похвала имеет обличение, когда говорится: с прошедшаго года. Хотя они делали добро, но медленно; и потому учитель похвалил оное, но не без укоризны. Потому что он есть врач, который прикладывает к ране такое лекарство, которое и заживляет то, что очищено, и щиплет то, что загнило. Но перенося это и проповедуя, он докончил то, что начал. И дивною силою великодушия умягчил жестокость учеников до нежности милосердия, потому что долгота ворот поднялась на высоту. Но мы слабые недостойны того, чтобы подражать великодушию толикой кротости, потому именно, что мы пол, и в презрении лежим в своих обычаях.

14. Но вот, когда я говорю о двух вождях небесного воинства, мне приходит на память мученик Стефан, который держась за имя Создателя своего, был выведен на средину гонителей, стоял бесстрашно, учил надежно, и в порыве ревности по истине сильно обличал своих притеснителей, говоря: вы присно Духу Святому противитеся (Деян.7:51). И когда те побежали за камнями, и начали побивать его камнями, тогда он преклонив колена, молился за тех же самых гонителей, говоря: Господи, не постави им греха сего (Деян.7:60). Итак какова эта доблесть, – кипеть ревностью так, чтобы смело говорить обличения тем, у кого он был во власти, за их вероломство; и любить так, чтобы даже при смерти молится за тех, которые умерщвляли eго? Потому что он ревновал так, как будто решительно не имеет кротости; и пребыл кротким в любви к ним так, как будто решительно не горячился против них. Помыслим между тем, где лежит виновность нашей совести. Ибо кто из нас, получив хотя словесное поношение, не платит ему тотчас же поношением, не сотрясается весь до основания, не проявляется в ненависти, не забывает заповеди о любви? Но блаженный Стефан мог это совершить по благодати всемогущего Бога, потому что он был воротами, поднимающимися на высоту. Но мы несчастные подражать этому своею силою не можем потому, что глубоко лежим внизу, как пол.

15. Но что мы с своим удивлением беседуем о жизни Святых, когда и самые древние отцы, рассуждая о жизни Проповедников святой Церкви, чрезвычайно удивлялись? Не их ли жизни удивлялся Псалмопевец, когда говорил: мне же зело честни быша друзи Твои, Боже, зело утвердишася владычествия их (Пс.138:17)? Спроси, что об этих друзьях Его говорит Евангелие, в котором Истина проповедникам вещает: вы друзи Мои есте (Ин.15:14). И Исаия, взирая на жизнь их говорит: кии суть, иже яко облацы летят, и яко голуби к окнам своим (Иc.60:8)⁹⁶. Святые Проповедники справедливо названы облаками, потому что они словами дождят, а чудесами сияют. О них говорится, что они и летят, яко облацы; потому что и на земле живя, они были вне земли по всему, что они соделали. Поэтому и чрез один таковый облак говорится: во плоти бо ходяще, не по плоти воинствуем (2Кор.10:3). Ибо прежние отцы вступали в супружества, рождали детей, владели имуществом, занимались заботами о семействе. Но этих провидящие по духу пророчества называют уже отказавшимися от имущества, не желающими супружеств, не рождающими детей, на земле ничего не имущими, ничего не имеющими, не ходящими по земле, подобно людям, но летающими, подобно облакам. Ибо они летают, потому что умом созерцают то, что есть на небе. Они как будто не прикасаются к земле, потому что ничего на ней не желают. Они и к окнам своим несутся, как голуби, потому что пo духу своей кротости не проявляют чрез взоры никакого пожелания в этом мире. Итак помыслим, какой высоты те ворота духовного здания, которым дивятся даже отцы духовные. Поэтому при удивлении им как необходимо смиряться нам, которые составляем пол? – Но Поелику под названием долготы ворот мы слышали о высоте их: то теперь постараемся узнать что-либо о широте их. – Далее следует: и измерил широту от лица ворот нижних до фронтона притвора внутреннего со внешней стороны, сто локтей к востоку и северу (Иез.40:19)⁹⁷.

16. Если мы в этих словах примем за ворота тот вход, которым входим к познанию Господа, то нижними воротами служит вера, а притвором внутренним созерцание. Но нижние ворота имеют широту с лица; именно потому что вера по широте любви своей имеет деятельность, которая бывает видима ближними. Когда мы взираем на эту деятельность, мужественно исполняемую совершеннейшими нас, тогда мы, которые стесняемся в добрых делах, берем с них примеры для великой деятельности. И каждое святое дело для нас делается как бы некоторым расширением пути, который прежде был тесен по неудобности. Но и внутренний притвор имеет фронтон; потому что созерцательная жизнь чрез некоторые признаки желаний и воздыханий проявляет, сколько внутри видит того, что только любит. Но десятиричное число, помноженное само на себя, возрастает в сотенное. Поэтому справедливо сотнею означается великое совершенство, как говорит Истина об избранных: всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имене Моего ради, сторицею приимет, и живот вечный наследит (Мф.19:29). Ибо каждый святой не для того оставляет земное, чтоб иметь возможность прибресть его более в этом мире; потому что кто оставляет землю по земному пожеланию, тот не оставляет земли, но пристрастен к ней. И тот, кто оставляет одну жену, не получит сотню (жен); но сотенным числом означается совершенство, и после него обещается жизнь вечная; потому что, кто ради имени Божия презирает временное и земное, тот и здесь достигает такого совершенства души, что уже не желает того, что презирает, и достигает славы вечной жизни в будущем веке. Следовательно, сотню получает за то, что дал, тот, кто, достигая духа совершенства, не нуждается в земном, хотя и не имеет его. Ибо беден тот, кто нуждается в том, чего не имеет. Потому что тот богат, кто и не нуждается в том, чего не имеет. Бедность состоит в недостатке души, а не в количестве имения. Так как не беден тот, кто свыкся с бедности. Итак муж измерил широту от лицевой стороны внешних ворот до фронтона внутреннего притвора совне, во сто локтей; потому что Искупитель наш ежедневно чрез Наставников и учителей измеряет жизнь верующих мерою совершенства, или по вере, проявляемой в доброй деятельности, или по созерцанию, скрываемому в святых желаниях.

17. Ибо многие верующие, по-видимому, творят дела великие, но не подходят под меру во сто локтей; потому что чрез дела свои домогаются земной славы. А некоторые, по-видимому, крепко постятся, постоянно плачут, то и их мера не подходит под меру во сто локтей; потому что они чрез то, что делают, домогаются благорасположения от суда человеческого. Итак кто подходит под меру во сто локтей, если не тот, коего добрая деятельность имеет верное направлениe, так что он в том, что делает, не уклоняется ни к пожеланию земных выгод, ни к преходящим похвалам?

18. Ибо вот, быть милосердым к ближним, щедро раздавать имение, поспешно помогать нуждающимся – есть широта с лицевой стороны ворот внутренних. Но если ты, раздавая свое, не желаешь чужого, если не домогаешься земной славы за самое доброе дело; то ты подходишь под меру числа сотенного, т. е. совершенства. Ибо тот, кто, по-видимому, милосердо раздает свою собственность, и – быть может – охотно похищает чужую, не знает еще, что за путь совершенства, не отыскал еще, откуда начинается направление к совершенству, потому что не отыскал еще самого начала его. Потому что он должен был прежде искоренить из сердца страсть, а после уже раздавать то, чем он праведно владеет. Поэтому написано: уклонися от зла, и сотвори благо (Пс.36:27). Но может ли быть что-либо доброго в деле того, кто еще не уклонился от зла? И есть люди, которые, как сказано, воздерживаются от пищи, изнуряют плоть, но при первом побуждении сознаются, что они еще неравнодушны к славе мира. Эти люди показывают фронтон притвора внутреннего, но не подходят под меру во сто локтей.

19. Поэтому в числе совершенства суть те, о которых чрез Павла говорится: иже плоть распята со страстьми и похотьми (Гал.5:24). И надобно заметить, что не говорится, что оное (совершенство) измеряется совнутри, но совне; именно потому, что Искупитель наш, одобряя или осуждая чрез нас дела человеческие, меряет их не совнутри, а совне. Поэтому и чрез Евангелие Он говорит: от плод их познаете их (Мф.7:16). Так как мы познаем душу делающего, которой не видим, чрез то, что видим, или совне меряем фронтон притвора внутреннего. Потому что, когда мы видим одних, раздающими милостыню, помогающими несчастным, защищающими притесненных, не желающими никакой славы в этом мире, не пристрастными ни к каким выгодам мира сего, а других – обуздывающими плоть, плачущими, занимающимися Словом Божиим, не желающими никакой преходящей почести: тогда что другое мы должны думать о них, кроме того, что они совершенны, что они святы? Следовательно, так как видим их совершенными чрез то, что видим, то мы совне меряем жизнь их сотнею локтей.

20. А Поелику на эту высоту совершенства взошли многие из Иудейства, и многие из язычества, то справедливо присовокупляется: к Востоку и Северу. Потому что Иудейский народ от плоти которого родился Тот, Кто справедливо называется солнцем правды, справедливо назван Востоком. О Нем чрез Пророка говорится: и возсияет вам боящимся имене Моего Солнце правды (Мал.4:2). А Севером изображается язычество, которое долго цепенело от холода своего вероломства, и в сердце которого царствовал тот, кто по свидетельству Пророка сказал сам себе: поставлю престол мой к Северу (Ис.14:13). Итак, Поелику воплощенный всемогущий Бог соделал внутри святой Церкви совершенными одних из Иудеи, других из язычества, то Он и отмерил сто локтей, не только к Востоку, но и к Северу.

21. Но Поелику под именем Севера зашла у нас речь о язычестве: то нужно обсудить, сколько излито на нас милосердия от нашего Создателя. Ибо все мы обратились из язычества. Древние наши предки служили деревьям и камням, и оставив Бога, Которым сотворены, покланялись богам, которых сами творили. Но мы по благодати всемогущего Бога изведены из тьмы к свету. Итак вспомним, из какой тьмы вышли мы, чтобы чувствовать благодарность за тот свет, который получили. Так как Божественного милосердия не разумеет тот, кто не вспоминает о своем несчастии. Поэтому и чрез Псалмопевца к Богу говорится: удиви милости Твоя, (Боже), спасаяй уповающия на Тя (Пс.16:7). Потому что Бог удивляет на нас милости Свои тогда, когда мы приводим себе на память свои несчастия, так как, воспоминая о том, чем мы были, мы разумеем и то, кому мы обязаны за то, что мы теперь. Итак с радостью будем мы петь Создателю нашему, потому что высвободили душевные выи из служения твари. Будем радоваться тому, что на нас исполнилось пророчество Исаии: и узда заблуждения, которая была в челюстях народов, будет вам песнию, как глас священнаго торжества (Ис.30:28–29)⁹⁸. Потому что узда заблуждения стесняла челюсти народов, когда язычество, стесненное идолослужением, не умело воздавать хвалу исповедания истинному Богу. Но эта самая узда заблуждения обратилась уже для нас в песне, когда с радостью мы поем и воспеваем: вси бози язык бесове: Господь же небеса cотвори (Пс.95:5); и еще: идоли язык сребро и злато, дела рук человеческих: уста имут, и не возглаголют: очи имут, и не узрят: уши имут, и не услышат: ноздри имут, и не обоняют: руце имут, и не осяжут: нозе имут, и не пойдут (Пс.113:12–15). Итак когда мы поя говорим это всемогущему Господу, тогда мы самую узду нашего заблуждения, которая связывала уста наши для хвалы Бога, превращаем в песне истинному Господу. Но хорошо говорится: как глас священного торжества; потому что, воздавая хвалу исповедания Богу, мы радуемся в священном торжестве. Итак будем соответствовать толикому милосердию Искупителя нашего нравами, и зная свет, будем уклоняться от тьмы нечестивых дел.

22. Что же есть в этом мире, – спрашиваю, – что может еще нравится? Повсюду мы видим плачь, отовсюду слышим воздыхания. Города разрушены, лагеря разбиты, поля опустошены, земля превращена в пустыню. В полях не осталось ни одного земледельца, в городах почти ни одного жителя; и самые малые остатки рода человеческого ежедневно и без престаемости добиваются. И конца не видно карам небесного правосудия; потому что и под карами нет исправления в преступной жизни. Одних видим мы отводимыми в плен, других – лишенными членов, третьих убитыми. Итак, братие мои, что ж остается в этой жизни, что еще могло бы нравиться? Если же и такой мир мы еще любим, то мы уже любим не радости, а раны. Мы видим, что сталось с тем самым Римом, который некогда казался господствующим над миром. Бесчисленными бедствиями, опустошением граждан, нападением врагов, множеством развалин, он многообразно сокрушен до того, что мы видим исполнение на нем того, что тем же самым Пророком несколько выше говорится против города Самарии: настави коноб, настави, и влий в онь воду, и собери куски его в нем (Иез.24:4); и несколько после: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его (Там же, ст. 5); и еще: умножу дрова, и возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают, и станет на главнях его, (тощь) разгорися, яко да изгорит, и распалится, и сгорит медь его (Там же, ст. 10–11). Ибо для нас наставлен коноб тогда, когда устроен этот город. Вода влита в него, и куски его собраны тогда, когда в него отвсюду стекались народы, которые, как горячая вода, кипели от деятельности мира, и, как бы куски мяса варились в нем от его жара. О нем хорошо говорится: возвре, и воскипе, и сваришася кости его посреди его; потому что, хотя прежде в нем страшно кипела деятельность славы века сего, но после самая слава исчезла с своими искателями. Ибо чрез кости означаются сильные века сего, а чрез мясо – народы; потому что, как мясо держатся на костях, так слабость народов управляется сильными века сего. Но вот у него уже отняты все сильные века сего; следовательно, кости выварены. Вот народы отпали, – мясо его истаяло. Пусть же говорится: умножу дрова, а возгнещу огнь, яко да истают мяса, и оскудеет юха, и кости истают. Ибо где сенат? Где народ? Кости высохли, мясо изварилось, всякая в нем гордость временных достоинств исчезла. Изварился весь состав его. И несмотря на то, не многих оставшихся нас самих ежедневно еще умерщвляют мечи, ежедневно теснят еще бесчисленные налоги. Итак пусть еще говорится: и станет на главнях его, (тощ) рaзгореся. Так как сената нет, народ изгиб; и несмотря на то, среди не многих, которые остались, ежедневно умножаются скорби и воздыхания: то Рим горит уже после опустошения. Но что говорим мы это о людях, когда видим даже самые здания разрушающимися от учащающихся землетрясений? Поэтому о городе, уже опустошенном, приспособительно присовокупляется: яко да изгорет, и распалится, и сгорит медь его. Ибо истребляется уже и самый тот коноб, в котором были истребляемы мясо и кости; потому что после того, как не стало людей, падают и стены. Где же те, которые некогда блаженствовали в славе его? Где их пышность? Где гордость? Где частая и неумеренная радость?

23. На нем исполнилось то, что говорится чрез Пророка против разрушенной Ниневии: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? (Наум.2:11). Не были ли львами вожди его и начальники, которые, рыская по различным провинциям мира, отыскивали добычи свирепством и умерщвлением? – Здесь львиные дети находили пажити; потому что дети, отроки, юноши, сыны людей века сего бегали туда и сюда, когда хотели иметь успех в этом мире. Но вот он (Рим) опустошен; вот он сокрушен, вот наполнен стенаниями. Никто уже не бежит к нему, чтоб иметь успех в этом мире; никого уже из сильных и насилующих не осталось в нем, кто бы притеснением добывал добычу. Итак мы скажем: где есть виталище львов, и пажить сущая львичищем? С ним случилось то, что Пророком сказано об Иудее: разшири oбpocнение твое (плешь твою), яко орел (Mих.1:16). Потому что у человека плешь обыкновенно бывает только на голове, а у орла плешь бывает на всем теле, так как во время чрезвычайной его старости пух его и перья выпадают из всех членов его. Следовательно, он (Рим) расширяет плешь свою, как орел, потому что потерял пух в лишении народа. Выпали перья и из крыльев, на которых он обыкновенно летал на добычу: потому что истреблены все те его сильные, чрез которых он похищал чужое.

24. Но мы знаем, что сказанное нами о падении города Рима совершилось почти во всех странах мира. Ибо иныя места опустошены от убийства, другие истреблены мечом, третьи измучены голодом, четвертые поглощены зияниями земли. Поэтому презрим всецело этот настояший век, уже уничтожаемый; покончим пожелания мира по крайней мере с кончиною мира; последуем по возможности деяниям добрых (людей). Ибо у Востока и Севера много есть таких, которые по совершенству жизни имеют меру во сто локтей. Ибо из Иудеи и язычества, как сказано, они возросли до вершины совершенства. Хотя чрез Восток и Север могут быть еще разумеваемы праведники и грешники. Но чрез Север мы правильно разумеем грешников, которые, падши от холода души, цепенели под тенью греха своего. Но Поелику милосердие всемогущего Бога даже таковых призывает к покаянию, омывает их сокрушением и слезами, обогащает добродетелями, и возвышает до славы совершенства: то сто локтей отмеряются не только к Востоку, но и к Северу, когда с праведниками чрез дары и могущество приходят к совершенству и грешники, по милосердию Господа нашего Иисуса Христа, Который с Отцем и Святым Духом живет и царствует, Бог чрез все веки веков. Аминь.

Беседа седьмая. Она содержит в себе изъяснение семи стихов, от 20 до 27, и вместе с тем излагает многие правила нравственные, о дарах Святаго Духа, о ведущих к ним степенях, об истинном совершенстве и необходимости добрых дел.

1. Велико должно быть разделение читающих, когда они верят, что в Священном Писании каждое произносимое слово не всегда означает один и тот же предмет; так, например, солнце, иногда принимается в хорошем смысле, а иногда в дурном. Ибо именем солнца иногда означается Сам Искупитель наш, а иногда гонение. Так, по свидетельству книги Премудрости, нечестивые в аде скажут: заблудихом от пути истинного, и солнце правды не возсия нам (Прем.5:6). А о брошенных семенах Господь говорит: солнцу возсиявшу присвянуша (Мф.13:6), именно потому, что во время гонения засыхают слова проповеди в сердцах нечестивых. Так лев означает Господа, как написано: се, победил есть лев, иже сый от колена Иудова (Откр.5:5). Так именем льва выражается подобие диавола, как говорит первоверховный Апостол: супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8). Так именем вола означается мудрый, как написано: да не ореши юнцем (волом) и ослятем вкупе (Втор.22:10), не соединяй для проповеди мудрого с глупым. Но чрез вола же означается и глупый; так о том, кто пленен гнусною любовью, говорится: он же абие последова ей объюродев, и якоже вол на заколение ведется (Притч.7:22), т.е. как глупый ведется на смерть. Итак это я сказал для того, чтобы не думали, будто уже ворота, упоминаемые у Пророка сего, не значат что-либо другое, потому только, что я изъяснил, что ворота означают Господа, или проповедников, или Священное Писание, или веру. Ибо когда Пророк говорил об одних воротах, тогда правильно была разумеваема вера. Но когда упоминается о других воротах, тогда можно разуметь уста Проповедников, чрез которые познается истинная жизнь, и чрез которые восходят к познанию духовных таинств. Ибо о воротах, которые, по нашему мнению, означают веру, нам надобно заметить, что они называются нижними. Так как, доколе мы живем в этой жизни, дотоле стоим еще как бы на низу. И вера по справедливости называется нижними воротами; потому что она открывает нам на земле познание Бога. Итак теперь говорится: измерил и ворота, обращенныя на путь северный входа да внешняго, как в долготу, так и в широту. И спальни их три с этой стороны, и три с той; и фронтоны их, и вход их по мере ворот первых; пятьдесят локтей долготу их, и широту их в двадцать пять локтей. Окна же их, и вход, и резьба, по мере ворот, обращенных к Востоку; и семь ступеней было в восходе их, и вход пред ними (Иез.40:20–22)⁹⁹.

2. О воротах, обращенных на путь северный входа внешнего, повторяется то же самое, что уже выше сказано о других воротах, и присовокупляется еще другое, чего не говорит Пророк о прежних воротах. Итак, чтобы обширно рассуждать о том, о чем еще не было рассуждаемо, мы должны кратко повторить то, что уже сказано. Ибо ворота обращаются на путь северный, когда каждый проповедник познает жизнь грешника, и чрез слово проповеди открывает ему жизнь внутреннюю. Эти ворота называются воротами входа внешнего. Потому что внешний вход есть жизнь настоящая, в которой все, что делается телесно, и видимо бывает телесно. Они измеряются как в долготу, так и в широту; потому что, когда грешник приводим бывает к вере, тогда проповеднику необходимо обсудить, насколько тот от увещания его успеет, как в долготе надежды, так и в широте любви. Кто обращается к Богу, и еще надеется на блага настоящей жизни, тот не имеет долготы, потому что коротка та жизнь, на которую положил он надежду. Если он стесняется еще пожеланием земных вещей, и ненавистью к ближнему: то он не имеет широты; потому что не умеет ни презирать земное, ни расширяться любовью к ближнему. Но когда каждый обратившийся (к Богу) долготерпеливо надеется радостей вечной жизни, с любовью переносит обиды от ближних, и даже не желает того, чего не имеет; тогда ворота имеют и долготу, и широту; потому что славою Проповедника служит успех слушателя. Поэтому некоторым чрез великого учителя говорится: радосте и венче мой (Флп.4:1). И еще: мы ныне живи есмы, Аще вы стоите о Господе (1Сол.3:8). И еще: кто нам упование или радость или венец похваления; не и вы ли пред Господем? (1Сол.2:19). Итак есть долгота и широта ворот обращенных к Северу; потому что, когда Проповедник обратит к вере какого-либо неверующего, цепенеющего в холоде греха своего, тогда он составляет собственную свою славу чрез то, что направляет его в долготу надежды и расправляет широту в любви. А Поелику все слушатели в познании святой Троицы по слову проповеди делают ycпех и в любви к Toй же Троице: то эти же самые ворота имеют три спальни с одной стороны, и три с другой; потому что все то, что Создатель говорит о Троице чрез Новый Завет, открывает и в Ветхом Завете. И сердце слушающих в любви к небесному отечеству достигает такого совершенства, что душа, прилепляясь к Богу, как невеста с женихом сидит уже в некоторой спальне, и решительно отвращается земных пожеланий.

3. Или вернее, как выше сказано (Бесед. IV, ч. 5), так. – Поелику три чина людей добрых; именно – добрых супругов, воздержников и Проповедников; и Поелику иные и в супружестве стремятся любовью к небесному отечеству, иные же в надежде вечной радости изнуряют плоть свою, избегают всех земных дел, и не запутываются в попечении века сего, а иные и земные блага презирают, и проповедуют о тех небесных радостях, которые узнали: то что суть они, если не спальни в духовном здании, в помышлении и размышлении коих душа сочетавается с небесным Женихом? Поелику эти три чина не только Церковь имеет из язычников, но некогда имела их и Синагога, когда великое множество людей духовных пламенно ожидало благодати Искупителя: то ворота небесного здания имеют три спальни по сю сторону, и три по ту; так как каждый проповедник, призывая слушателя к горнему отечеству, показывает, что небесным желанием горели и новозаветные отцы, и ветхозаветные. Ибо примеры большею частью сильнее убеждают, нежели слова умозаключения; и когда Проповедник говорит, каковы были по любви к всемогущему Богу в Новом Завете, иные в супружестве, или воздержании, или проповедничестве, или иные в Ветхом, тогда показывает, что ворота – слова его – имеют по три спальни с той и другой стороны. Эти ворота имеют и фронтон, потому что в жизни проповедника есть открытые дела, которые бывают видимы. Имеют пред фронтоном и вход; потому что, прежде нежели станет он располагать к добрым делам, проповедует веру, чрез которую душа смиренно ступая восходит на высоту добрых дел. Все это по мере первых ворот; потому что присовокупляется: пятидесяти лактей долгота их: а широта их двудесяти и пяти лактей (Иез.40:21).

4. Вы помните, что мы подробно говорили о сем выше (Бес. V, ч. 11). Там мы сказали, что пятидесятеричным числом означается покой; потому что и пятидесятый год дан был древнему народу на покой, почему и назван юбилеем; а седмеричное число, чрез которое развивается все это время, помноженное на семь, возвышается в сорок девять. К этому числу прибавляется единица, потому что вечный покой состоит в созерцании Единого. То же пятидесятиричное число служит для нас долготою, потому что никто не может достигнуть оного покоя, если только не может долготерпеливо стремиться к этой своей надежде. Что мы пятидесятиричным числом призываемся к вечному покою, этому научает нас и то, что в Скинии заповедано быть десяти завесам, которые должны были иметь по пятидесяти петлей, и по пятидесяти золотых крючков сбоку и сверху (Исх.26:1 и далее). Ибо завесами святой Скинии служат все те, которые преуспевают в украшении святой Церкви различными цветами добродетелей. Они и внутреннее скрывают, и внешнее вполне украшают, потому что их жизнь, насколько бывает видима, служит украшением; а внутренний их смысл сокрыт, когда в них некоторым образом покрывается то небесное, которое они хранят в душе, и которого высказать не могут. Но справедливо, что завес десять; потому что самые сердца Святых возвысились до совершенства чрез соблюдшие десятословия. Но гиацинтовых петель при завесах заповедано сделать пятьдесять. Гиацинт имеет цвет небесный. Итак петли завес суть небесные заповеди, которыми связываются души для того, чтоб они облегченые снизу висели наверху. Эти именно петли имеют золотые крючки, т.е. разум, блистающий истинною мудростью. Этот разум справедливо означается крючками; потому что должен быть во всем осмотрителен, и укреплен бдительностью осторожной заботливости.

5. И замечательно, что повелевается, чтобы петли, или крючки были сбоку и сверху; потому что небесные заповеди и духовный разум, не только должны поддерживать нас вверху в любви к Богу, но и соединять любовью с ближним. Ибо тем, что мы любим своего Создателя, мы как бы висим на воздухе на верхних петлях. А тем, что мы любим ближних, как самих себя, имеем петли и крючки сбоку, чтобы завесы Скинии, т.е. души верующих, соединены были любовью, а не были разделяемы ненавистью. Поэтому и здесь после долготы в пятьдесят лакоть тотчас присовокупляется широта в двадцать пять лакоть, которая широта относится именно к любви ближнего. Ибо она распространяется на любовь братии, и в отношении к ним делает всякое доброе дело, какое может. Но все добрые дела, которые совершаются телесно, выражаются пятью чувствами телесными, именно, видением, слухом, осязанием, вкусом, обонянием. Но пятеричное число, помноженное само на себя, дает двадцать пять; потому что добрые дела, когда начинают совершаться, горячестию побуждают душу к умножению, и сами чрез себя множатся. Поэтому они производят и широту в душе, чтоб она не была тесна ни от теплоты, ни горячести, но расширялась в добрых делах любовью. Ибо всякая слабость теплоты есть теснота, а всякое благорасположение любви есть великая широта. Так как хотя и нет вещей, которые следовало бы дать нуждающемуся ближнему, однако ж широка сущность доброй воли, которая достаточествует к воздаянию царства, как написано: на земли мир, во человецех благоволение (Лк.2:14). Далее следует: окна же их, и преддверие, и резьба по мере ворот обращенных к Востоку (Иез.40:22)¹⁰⁰.

6. Все это выше пространно уже сказано, и потому слово не должно быть замедляемо продолжительным изъяснением. Впрочем весьма замечательно то, что ворота к северу, по словам Пророка, имеют все то, что имеют ворота к Востоку, именно, окна созерцания, преддверие смирения, резьбу доброго делания. Ибо все те, которые устояли в невинности чрез то, что в обращении соединились с Богом, имеют ворота к Востоку, потому что им открыт вход в царство небесное тем светом, который они получили. А все те, которые после падши во грехи пострадали от холода своей бесчувственности, но обращаясь к покаянию отогреваются для любви небесного отечества, имеют ворота к Северу; потому что и им, после холода греха их, открывается по милосердию вход Царства небесного. Итак говорится, что ворота к Северу имеют то же, что имеют и ворота к Востоку, потому, что и обратившиеся грешники так богатеют добродетелями, как богаты те, которые избежали падения в грех. Поэтому и голосом Псалмопевца чрез Господа говорится: пепел яко хлеб ядях (Пс.101:10); потому что Он принимает кающихся так же, как и праведников. Потому что о грешниках написано: древле во вретищи пепеле покаялися быша (Мф.11:21). Итак пепел снедается как хлеб тогда, когда чрез покаяние возвращается к благодати Создателя своего грешник, как праведник. Итак ворота к Северу имеют окна, имеют преддверие, имеют резьбу; потому что, когда грешник после преступления возвращается к жизни, тогда часто получает свет созерцания, и от самого памятования о своем нечестии получает благодать великого смирения и ретивость к доброму деланию, так что все заповедываемое для исполнения в жизни его кажется как бы вырезанным. По семь было ступеней входа их, и притвор пред ними (Иез.40:22)¹⁰¹.

7. Семью ступенями восходят к воротам; потому что вход небесной жизни открывается нам семиобразною благодатию Духа Святаго. Исаия, исчисляя эту семиобразную благодать в самой нашей Главе, или в Его теле, которое составляем мы, говорит: и почиет на Нем Дух Божий, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия: исполнит Его Дух страха Божия (Ис.11:2–3). Говоря о небесном, он пересчитал эти ступени сверху вниз более, нежели снизу вверх, именно: премудрость, разум, совет, крепость, ведение, благочестие, страх. А Поелику написано: начало премудрости страх Господень (Притч.9:10), то вне всякого сомнения, что от страха восходят к премудрости, а не от премудрости возвращаются к страху, потому что премудрость имеет совершенную любовь. И написано: совершенна любы вон изгоняет страх (1Ин.4:18). Итак, Поелику Пророк вел речь от небесного к земному; то начал от премудрости и снисшел до страха. Но мы, стремящиеся от земного к небесному, перечтем те же ступени снизу вверх, так чтоб иметь возможность от страха дойти до премудрости. Ибо в нашем yме первая степень восхождения есть страх Господень; вторая – благочестие; третья – ведение; четвертая – крепость; пятая – совет; шестая – разум; седьмая – премудрость. Ибо страх Господень в уме. Нo каков этот страх, если с ним нет благочестия? Кто не знает сострадания к ближнему, кто притворно сочувствует его несчастиям: в том нет никакого страха пред очами всемогущего Бога, потому что он не возвышается до благочестия. Но благочестие обыкновенно ошибается часто в неупорядоченном милосердии, если, быть может, щадит то, чего не должно щадит. Ибо грехи, которые могут низвергать в геенские огни, должны быть исправляемы лозою вразумления. Но неупорядоченное благочестие, делая пощаду во времени, влечет к наказанию вечному. Поэтому для того, чтобы благочестие было истинное и упорядоченное, оно должно быть возвышаемо на следующую степень, т.е. ведения, дабы знать, как то, что должно наказать по правосудию, так и то, что надобно простить по милосердию. Но что, если кто знает, что он должен делать, но не имеет силы для этого дела? Поэтому наше ведение должно возрастать до крепости, чтоб оно, видя, что надобно делать, имело возможность делать то крепостью души, дабы не трепетать от страха, и предавшись ужасу не лишиться силы защищать добро, которое оно чувствует. Но часто крепость, если будет не предусмотрительна, и против пороков не осмотрительна, сама по своей опрометчивости попусту падает. Поэтому она должна возвышаться до совета, чтобы предвидя наперед укрепить все, что может она мужественно делать. Но совета быть не может, если нет разума. Потому что, кто не разумеет зла, которое тяготит действующего, тот как может укрепить добро, которому помогает? Итак от совета мы должны восходить к разуму. Но что, если разум, хотя и будет бодрствовать с великою тонкостию, и не будет знать умеренности чрез благовременность? Поэтому от разума надобно восходит к премудрости, дабы премудрость благовременно располагала тем, что верно отыскал разум. – Итак, Поелику мы чрез страх возбуждаемся к благочестию, чрез благочестие ведемся к ведению, чрез ведение получаем силу в крепости, чрез крепость стремимся к совету, чрез совет достигаем разума, чрез разум доходим до зрелой премудрости: то семью ступенями восходим к воротам, чрез которые открывается нам вход в жизнь духовную.

Но хорошо говорится, что притвор был пред ними; потому что, кто прежде не будет иметь смирения, тот не взойдет на эти ступени даров духовных, как написано: на кого воззрю¹⁰²: токмо на кроткаго и молчаливаго, трепещущаго словес Моих (Ис.66:2). Об этом чрез Псалмопевца говорится: восхождения в сердце своем положи во юдоль плачевную (Пс.83:6). Потому что юдоль есть место униженное, и каждый грешник, смиренно в слезах сокрушаяся сердцем, успевает в восхождении к добродетелям. Он (Псалмопевец) еще говорит: посылаяй источники в дебрех (Пс.103:10); потому что всемогущий Бог смиренным сообщает дары духовной благодати.

9. Под притвором можно еще разуметь веру. Потому что она пред степенями и воротами, так как мы прежде приходим к вере, чтобы после чрез ступени даров духовных войти во врата небесной жизни. Ибо не чрез добродетели приходят к вере, но чрез веру достигают добродетелей. Корнилий сотник, коего милостыни прежде крещения, по свидетельству Ангела, похвалены, не делами дошел до веры, но верою достиг дел (Деян.10:1 и далее). Ибо и ему чрез Ангела говорится: молитвы твоя и милостыни твоя взыдоша на память пред Бога (ст. 4). Если он не веровал истинному Богу и прежде крещения, то кому он молился? Или каким образом выслушивал его всемогущий Бог, если он не просил у Него усовершенствования себя в добре? Итак он знал Создателя всего Бога, но не знал, что воплотился всемогущий Сын Его. Ибо он не мог делать добра, если бы прежде не веровал. Так как написано: без веры не возможно угодити Богу (Евр.11:6). Итак имел веру тот, коего молитвы и милостыни могли быть угодными Богу. Но добрыми делами заслужил то, чтобы совершенно познать Бога, и веровать таинству воплощения Его, поколику достиг таинства крещения. Итак чрез верy дошел он до дел, а чрез дела утвержден в вере. Итак притвор пред ступенями; потому что кто прежде уверовал, тот после по ступеням добродетелей восходит к отверстию ворот. Далее следует: и врата притвора внутренняго против ворот северных и восточных (Иез.40:23)¹⁰³.

10. В этом месте частица против полагается не для выражения противности, но для выражения прямоты; ибо ворота внутреннего притвора показаны были расположенными так, что ворота северные и восточные были направлены к ним прямым входом. Итак что значит, что внутренние ворота показываются устроенными по прямому направлению против ворот восточных и северных, если не то, – как ясно дается разуметь, – что вход царства небесного равно открыт, как для Иудейского и языческого народа, так и для праведников и грешников, после грехов обратившихся? Ибо милосердие Создателя нашего щедро. И внутренние ворота обращены не только к воротам Востока, но и Севера; потому что радости внутреннего притвора открыты не только тем, которые пребывают в невинности, но и грешникам, осуждающим чрез покаяние грехи свои, чтоб они знали о неизреченных таинствах отечества небесного, зная жаждали, жаждая стремились, стремясь достигали их. Об этих тайнах внутренней радости знал тот, кто говорил: возжажда душа моя к Богу крепкому живому: когда прииду и явлюся лицу Божию (Пс.41:3). Проповедник язычников стремился к этому входу царства небесного, когда говорил: желание имый разрешитися, и со Христом быти (Флп.1:23). Об этих тайнах внутреннего восторга знала та невеста, которая говорила: брат мой посла руку свою сквозь скважню, и чрево мое вострепета от него (Песн.5:4). Ибо брат посылает руку свою чрез скважню тогда, когда Господь Своею силою побуждает душу нашу чрез тонкое вразумление. И чрево от соприкосновения к ней трепещет; потому что слабость наша сама возмущается от своего восторга чрез то, что касается разумения небесной радости, и в душе бывает страх с радостью, потому что она уже чувствует, что любит из небесной радости, и еще боится, как бы не лишится того, что едва тонко чувствует. Итак что остается нам, если не то, чтобы все, знающие об оных радостях небесного отечества, направляли себя к течению усовершенствования жизни? Поэтому и здесь кстати присовокупляется: и размери двор от врат до врат локтей сто (Иез.40:23).

11. Мы уже выше сказали (Бесед. VI, ч. 16), что сотенное число, составляемое из умножения десяти на десять, есть число совершенное. Поэтому тот, кто видит вход двора внутреннего, по необходимости должен стремиться к нему чрез жизнь усовершенствования, и от ворот начинания доходить до входа совершенства. Итак пусть измеряется внутренний притвор, простирающийся от внешних ворот до ворот внутренних на сто локтей, дабы тот, кто любя начал входить, имел в уме широту совершенства, поколику его в том, кого он любит, ни несчастья не стеснят, ни счастье не надмит, но он бежит чрез притвор совершенства, презирая все преходящее, доколе не достигнет сокровенных радостей. Ибо есть много таких, которые взошли уже на семиступенный вход ворот внешних, по некоторому способу вышнего распределения, по страху Божию – смиренны, по ревности к благочестию – милосерды, по ведению – разборчивы, по крепости души – свободны, по совету – осторожны, по разуму – предусмотрительны, по премудрости – зрелы: но, будучи еще обязаны некоторыми необходимостями, они порабощаются заботам мира сего, и откуда уже много отрясли душу, там еще содержится в неволе. И когда они несут возложенные на них тяжести земного занятия, тогда менее упражняются в небесных заповедях. Сердечно стремится к вечному отечеству не достает у них времени; самые желания их некоторым образом в них ослабевают, потому именно, что душа, встретив препятствия в заботах временных, не имея возможности любить истинные радости, дознанные ею, настолько, насколько ей хочется. Они большею частью высвобождают выи души из-под ига мира, все оставляют, слагают с себя тяжести земного попечения, и для того, чтобы шире развернуть душу к желанию небесного, стремятся к жизни уединенной, и будучи напряжены в святых молитвах, преданы священным размышлениям, изнуряют себя ежедневным плачем, и обветшалость сердца выжигают огнем любви, и обновляются в восхождении к небесной радости. Воспламенившись этим самым своим желанием, они большею частью желают уже выйти из тела, и после плача не хотят возвращаться к настоящей жизни. Впрочем они разнообразятся, так что разнообразная любовь самым своим разнообразием делает успех, и по пламенному желанию как бы растет от того, в чем eй отказывают. Так в стране Гадаринской освобожденный от легиона демонов хотел уже идти с Господом, однако ж ему говорится: возвратися в дом твой, и поведай, елика ти сотвори Бог (Лк.8:39). Так невеста в Песни песней томимая святыми желаниями говорит: на ложи моем в нощех исках, егоже возлюби душа моя, исках Его, и не обретох Его (Песн.3:1). Ибо на ложе душа ищет возлюбленного, когда в самой своей праздности и отдохновении, которого домогается, желает видеть Господа, желает выйти к Нему, рвется к высвобождению себя из мрака настоящей жизни. Но она ищет Его, и не находит; потому что, хотя она с великою любовью желает, но ей еще не дозволяется видеть Того, Кого она любит.

12. Поэтому таковые души Святых что другое делают в этом желании, если не то, что уже бегут к воротам от внешних ворот чрез внутренний притвор? С ними часто случается, что видя себя поощряемыми великим действием небесной благодати, они считают себя уже совершенными, и думают, будто они послушны; но Поелику никого нет, кто предписывал бы им жестокое, то они думают, будто они терпеливы, тогда как никто не испытывает их поношениями и неприятностями. И большею частью случается то, что они даже против воли принимают духовное служение, и подводятся под управление верующих. Те, которые со всех сторон были потрясены великими несчастьями, приведенные в смущение души признают себя несовершенными; a которые не были подвергнуты такому потрясению, подумали, будто они совершенны. От этого происходит, что они доводятся до самособранности, и молча сами пред собою стыдятся упрека своей слабости, и, будучи подкреплены самым стыдом своим, противопоставляют несчастиям терпение, и те, которые прежде в праздности коснели от самой своей безопасности, делают успех от несчастия. И начинают быть действительно таковыми, каковыми прежде считали себя напрасно. Итак они, когда расходятся по притвору усердия к добру от внешних ворот до ворот внутренних, измеряются этим самым притвором во сто локтей; потому что расстановкою и святым упражнением они ежедневно преуспевают в совершенстве. Ибо преуспевать в душе посредством ежедневных желаний значит, как бы внутреннему притвору измеряться сотнею локтей. Итак от ворот до ворот сто локтей для того, чтобы некоторая медленность в шествии служила как бы самою расстановкою жизни, чрез которую ежедневно возрастают в добродетелях, чтобы с большим совершенством достигнуть внутреннего входа. Далее следует: и вывел меня к пути южному, и вот ворота, обращенныя на Юг; и измерил фронтон их, и крыльцо их по мерам прежним; и окна их, и крыльца в окружности, как окна прочие, пятидесяти локтей долготу, и широту в двадцать пять локтей. И чрез семь ступеней восходили к ним, и крыльцо пред дверьми их (Иез.40:24–26)¹⁰⁴.

13. Все это уже сказано в воротах восточных и северных; и нет надобности часто повторять то, что мы сказали при объяснении однажды и дважды. Впрочем нам надобно заметить, что в духовном здании один вход открыт с Востока, другой с Севера, третий с Юга. Ибо как холодом Севера означаются грешники, так Южным путем означаются горящие духом, которые, будучи воспламенены жаром Духа Святаго, возрастают в добродетелях как бы при полуденном солнце. Итак пусть будут отверсты врата с Востока, чтобы те, которые хорошо начали таинства веры, и после не погружались в глубину пороков, приходили к сокровенным радостям. Пусть будут отверсты ворота с Севера, дабы те, которые после начала теплоты и света пали в холод и тьму грехов своих, возвращались к помилованию чрез сокрушение покаяния, и познавали, какая истинная радость внутреннего воздаяния. Пусть будут отверсты врата с Юга, дабы те, которые горят от святых желаний подвигов, ежедневно проникали духовным разумением в таинства внутренней радости. Но между тем можно предложить вопросы: если четыре страны мира сего, то почему в этом здании внешнего двора говорится не о четырех воротах, а о трех? – Этого справедливо надобно было бы требовать, если бы Пророк видел не духовное, а телесное здание. Ибо святая Церковь, т.е. духовное здание, для достижения сокровенных радостей имеет только трое ворот, именно: веру, надежду и любовь; одни (ворота) с Востока, другие с Севера, третьи с Юга. Потому что воротами с Востока служит вера, так как чрез нее в душе рождается истинный свет. Воротами с Севера служит надежда, так как всякий, падший в грехи, решительно лишается милосердия, если отчаевается в прощении. Воротами с Юга служит любовь, так как она горяча. Ибо в полуденной стране солнце возвышается вверх вертикально, потому что свет веры любовью возвышается в направлении к Богу и ближнему. Итак тремя воротами входят во внутренний двор; потому что чрез веру, надежду и любовь доходят до сокровенных радостей. Но рождается другой вопрос: почему о воротах внутреннего двора говорится, что они направлены прямо против ворот Востока и Севера, и умалчивается, что они направлены прямо к Югу? Но Поелику мы сказали, что Востоком означаются начинающие, а Севером падшие: то надобно было ясно сказать, как о начинающих, которым солнце светит ни тепло ни холодно, так и о падших, но обратившихся, что им отворены ворота двора внутреннего, дабы мы были известны о тех, о которых можно было сомневаться. Но этого не следовало говорить о воротах южных; потому что всякий знает, что те достигают внутренних радостей, которые до горячести духа постоянны в добродетелях. Потому что Священное Писание обыкновенно говорит ясно о том, о чем можно было бы сомневаться, и молчит о том, что известно, как чрез Псалмопевца говорится: и прогневаша Моисея в стану, Аарона святаго Господня (Пс.105:16). Потому что Аарон, по настоянию народа, сделал идола, и справедливо можно было сомневаться в жизни его. Итак Моисей не называется святым, потому что всем известно, что он свят; но Аарона (Пророк) называет святым Господним для того, чтоб уничтожить в нас сомнение в жизни его. Далее следует: и резныя пальмы были, одна отсюда, другая оттуда на фронтоне их (Иез.40:26).

14. Что это значит, что прежде упоминалось о написании пальм на фронтонах, а теперь говорится, что на фронтоне резные пальмы? Потому что в резьбе камней являются дела снаружи. Но, как мы уже выше сказали, что живописство пальм служит показанием знамений. А теперь говорится о вырезании пальм для того, чтоб обозначить доказательство добрых дел. Ибо самым верховным проповедникам говорится: да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех (Мф.5:16). Итак те, которые показывают святые деяния вырезанными в жизни их, имеют на фронтоне вырезанные пальмы; потому что они теперь уже в святых делах своих показывают, какова в последствии последует за ними победа. Но Поелику мы сказали, что воротами с Востока означается вера, воротами с Севера – надежда, а воротами с Юга – любовь: то нам надобно заметить, что на воротах восточных упоминается о живописности пальм, а о воротах к Северу и Югу говорится о вырезании их (пальм); потому что часто случается, что те, которые положили только начало, не упражняют себя в делах прочных и великих; а те, которые после падения обращаются к добродетелям, большею частью упражняются в великих подвигах, чтоб иметь возможность прикрыть пред очами всемогущего Бога преступления свои. И те, которые по горячности духа возросли в добродетелях, сияют как полдень в святых деяниях. Поэтому на восточных воротах живопись, а на северных и южных воротах резьба; потому что то знамение победы, которое показывается в полагающих начало, в обращающихся и ревностных держится прочнее и крепче.

15. И весьма замечательно, что говорится: отсюда и оттуда. Ибо все мы, стремящиеся ко входу жизни, должны иметь пальму и с правой и с левой стороны. Так как выражением: отсюда и оттуда означается та и другая сторона. Итак с правой стороны имеет пальму тот, кого не надмевает счастье, а с левой стороны имеет пальму тот, кого не доводят до отчаяния несчастия. Как бы с той и другой стороны носил пальму Павел, когда говорил: с оружием правды в правой и левой руке; в чести и безчестии, среди порицаний и похвал, считаясь обманщиками, но будучи верны (2Кор.6:7–8. По русскому переводу). Его ни несчастия не колебали, ни счастие не надмевало. Следовательно, он нес пальму с той и другой стороны; потому что в несчастии пребыл тверд, а в счастии смирен. Так как надмевающийся в счастии не умеет держать в правой руке пальмы. А кто малодушествует в несчастии, тот не умеет носить пальмы с левой стороны. Итак для того, чтобы пальма была носима на фронтон с той и другой стороны, в душах наших всегда должны быть – и упование в несчастиях, и страх в счастии, дабы или несчастия не доводили до отчаяния, или счастие не надмило души до самонадеянности. Поэтому-то оный же славный проповедник говорил: вем и смиритися, вем и избыточествовати: во всем и во всех навыкох, и насыщатися и алкати, и избыточествовати и лишатися: вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе (Флп.4:12–13).

16. Ужели, братие, есть какое-либо искусство в том, чтобы жить и в скудости, и в изобилии, насыщаться и алкать, быть в обилии и недостатке, что такой проповедник считает за важное дать знать о сем? Решительно искусство, и дивное знание той науки, которой нам надобно учиться с полным напряжением сердца. Ибо кого бедность не сокрушает, от действия благодати не отвлекает, к пожеланию вещей временных не возбуждает, тот умеет смиряться. В этом месте Апостол называет смирением терпение бедности. Потому что тотчас в противоположность присовокупляет: вем и избыточествовати. Кто не надмевается от полученных благ, кто не бросает их для приобретения суетной славы, кто не владеет один тем, что получил, но милосердно разделяет это с нуждающимися; тот умеет избыточествовати. Кто, имея продовольствие, пользуется им не для пресыщения чрева, но для восстановления добродетели, не употребляет для плоти более того, сколько требует необходимость, тот умеет насыщатися. Кто терпит недостаток в ежедневной пище без ропота, и ничего не делает такого, что могло бы ради необходимости в пропитании запутать душу в грех, тот умеет алкати. Итак кого ни в изобилии не надмевает гордость, ни в крайности не беспокоит пожелание; тот умеет и избыточествовати и лишатися. Когда он тотчас присовокупил: вся могу, тогда для того, чтобы мы не приняли слов его за выражение гордости, присовокупил: о укрепляющем мя. Вот ветвь поднялась вверх; но Поелику держалась на корне, то осталась в зелености. Поднимаясь вверх, она могла бы засохнуть, если бы отделилась от корня. Но он (Павел) ничего себе не приписывает; потому что признается, что он все может не сам по себе, но в Том, Кто укрепляет его. Итак отсюда и оттуда имеет пальму тот славный Проповедник, которого ни изобилие не увлекает в гордость, ни бедность к жадности.

17. Итак, братие, научимся быть благодарными не только в счастии, но и в несчастии. Ибо Создатель наш по своей благости соделался для нас отцом, и воспитывает нас, усыновленных детей, для наследия царства небесного. И не только поощряет к тому дарами, но и вразумляет розгами. Поэтому научимся избыточествовати так, чтобы все, получаемое от Него, разделять с нуждающимися. И избыток не должен надмевать души, дабы она не радовалась тому, что у ней есть то, чего нет у другого, и не радовалась частному благу, но общему. От частной радости к общей Истина призывает учеников, когда увещевает их возвратившихся с проповеди и обрадовавшихся повиновению им бесов, говоря: о сем не радуйтеся, яко дуси вам повинуются: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех (Лк.10:20). Ибо не все избранные изгоняют бесов: но имена всех избранных написаны на небесах. Следовательно, ученикам дается наставление, чтоб они отложили свою частную радость, а радовались бы общею радостью о вечном блаженстве. Итак кто радуется тому, чего другой не имеет, тот, от самого своего избытка соделавшись худшим, имеет радость частную. Против желания сего избыточества увещевает нас Иоанн, говоря: не любите мира, ни яже в мире (1Ин.2:15). Он тотчас присовокупляет причину, почему: аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем (Там же). Ибо никто же может двема господинома работати (Мф.6:24), потому что не может в одно и то же время любить и преходящее и вечное. Если мы любим вечность, то временным владеем для пользы, но без пристрастия. Иоанн эту же самую причину присовокупляет, говоря: яко все, еже в мире, похоть плотская, и похоть очес, и гордость житейская (1Ин.2:16).

18. Ибо люди желают иметь что-либо более, нежели сколько необходимо, для того, чтоб имением гордиться, и мечтать в помыслах о себе, что другой этого не имеет. Поэтому кто таков, тот еще не научился умению избыточествовати. Но часто собираемое жадностью по пристрастью считается необходимостью, и когда было бы достаточно меньшего, скорбят, что нет большего, и неосторожная душа терпит как бы некоторую необходимость, которую рождает. И когда излишне то, чего она желает, тогда она извиняет некоторым образом пред собою свою жадность. Итак избыточество стоит рядом с гордостью. Если же когда перехватила его прихоть, то его постигло, так сказать, как бы чужеземное пленение. Итак, если мы хотим знать искусство избыточествовати: то нам необходимо избегать не только тех пороков, которые в соседстве с ним, но и тех, которые приходят издалека. Научимся терпеть бедность так, чтоб и не домогаться с виновностью иметь то, чего не имеем, и не считать счастливыми тех, которых видим чрезвычайно богатыми. Весьма излишне то, что наперед приготовляют для себя, как бы на расходы настоящей жизни. Они несут много; но на кратком пути лучшая для нас спутница в шествии бедность, которая не стесняет души, когда нет у нее земного достатка, за который мы должны дать отчет вечному Судии. Мы свободнее идем к отечеству, потому что на пути как бы не имеем тяжести.

11. Будем учиться и насыщению, дабы в принятии телесных яств не служить более щекотанию горла, нежели необходимости. Ибо пожелание требует большего, нежели необходимость. И часто, когда мы стараемся удовлетворить требованию тела, подкрадывается наслаждение, и превышает меру возобновления. От этого происходит, что преступление переходит к преступлению; потому что другое искушение плоти рождается большею частью оттуда, откуда неумереннее служат телу в возобновлении его. Ибо от греха первого человека, по слабости естества, мы рождаемся в этом мире с нашими искушениями. И тело иногда бывает нашим помощником в добром деле, а иногда прельстительницею на зло. Поэтому, если мы даем ему более, нежели сколько должны давать, то мы питаем врага. А если отказываем в необходимости его, сколько мы должны, то убиваем гражданина. Итак тело должно быть насыщаемо, но до такой степени, чтобы оно не ослабевало в сотрудничестве нам в добром деле. Ибо кто удовлетворяет его настолько, что этим гордится, тот решительно не умеет насыщатися. Поэтому есть великое искусство в насыщении, дабы кто-либо чрез насыщение тела не вырывался к нечестию мерзости. – Будем учиться алкати для того, чтобы нам здесь нравилась наша бедность по следующему за нею избытку, дабы необходимая потребность чрева не увлекала нас к преступлению, дабы нужда не приумножала греха для самой души; и чтобы сердце не имело негодования, и язык не дозволял себе ропота, когда тело томится голодом, душа возбуждается к пожеланию, и желает предвидеть с преступлением, откуда бы можно было удовлетворить телу в его необходимости. Итак кто в нужде своего тела осматривается туда и сюда, и хранит себя от греховного соблазна, тот умеет алкати.

20. Итак, возлюбленнейшие братиe, Поелику мы чрез веру, надежду и любовь желаем войти во внутренний двор жизни тремя воротами: то удаляясь гнева и жадности в несчастии, и не предаваясь гордости и неумеренной радости в счастии, будем держать пальмы отсюда и оттуда. Можно еще возвратить иного гражданина небесного отечества, и показать, как он должен держать пальму отсюда и оттуда. Ибо блаженный Иов, когда имел под рукою многих мужей Востока, когда все улыбалось ему счастием, детей было много, семейство умножалось, стада распложались, устоял в таком страхe ко всемогущему Богу, что среди наблюдения за подчиненностью, среди дел правосудия, среди многих послушаний смирения, будучи внимателен к делам милосердия, усерден к жертвоприношениям, приносил всесожжения за каждого из детей своих, дабы никто из них не грешил даже в сердце (Иов.1:2 и далее). Обсудим же, какая была бдительность над добрым делом у того, кто жертвоприношениями очищал даже тайные грехи в своих детях. Но как он был праведен, об этом было известно в его счастии, но решительно неизвестно было, мог ли он устоять в той же праведности и среди несчастий. Поэтому надобно было затронуть его несчастием для того, чтоб этот святой муж в счастии был допрошен несчастиями, чтобы тот, кто был известен всемогущему Господу, чрез несчастия сделался известным и нам, и самому себе. Итак по распоряжению Господню, у него уведены стада, перебиты сторожа, разрушен дом, истреблены дети, поражено тело от подошвы ноги до маковки. Осталась невредимою жена, которая стрелами слов умножала бы раны его. Но святой муж, здравый в ранах, благоразумно учит ее, и отвечает ей, говоря: аще благая прияхом от рука Господни, злых ли не стерпим? (Иов.2:10). Приходят и друзья – утешить, но тотчас пускаются в поношения и к ранам болезни прилагают еще раны словесные. Они называют его немилосердым, упрекают в хищничестве, обвиняют в насилии, считают притеснителем бедных. Итак что делал воин Божий среди болезненных ран и ускоряемый горькими словами? Вот наказания Божии и слова человеческие вместе гнетут пораженную душу к отчаянию; но полный силою духа, лежащий в ранах телесных, стоящий крепостью души, против нападения отчаяния вывел на память те добрые дела, которые он творил. Что он был милосерд, говорит: око бех слепым, нога же хромым (Иов.29:15). И еще: аз бых отец немощным (Там же, ст. 16). Что он был стражем подчиненности, и благосклонным, говорит: вселяхся якоже царь посреде храбрых, аки утешаяй печальных (Там же, ст. 25). В доказательство смирения своего говорит: аще презрех суд раба моего или рабыни, прящимся им предо мною (Иов.31:13). В доказательство странноприимства своего он говорит: аще презрех нага погибающа (странствующего): и не облекох его (Там же, ст. 19). В доказательство своей щедрости на дары, он говорит: немощнии же Аще не благословиша мя, от стрижения же агнцев моих согрешася плещы их (Там же, ст. 20). Что он никого не притеснял, в том свидетельствуется, говоря: аще воздвигох на сироту руку, надеяся, яко многа помощь мне есть (Там же, ст. 21). Что он никогда не радовался падению врага, об этом говорит: аще же обрадовахся о падении враг моих (Там же, ст. 29). Что он был терпелив, и переносил добродушно поношение от своих подручных, об этом говорит: аще же и многажды реша рабыни моя, кто убо дал бы нам от плотей его насытитися (Там же, ст. 31)? Итак что это значит, что святой муж пересчитывает столько своих добродетелей среди бедствий? Что значит, что он своими устами хвалит те дела, которые соделал, если не то, что он среди ран и слов, которые могли нудить его к отчаянию, направляет дух к надежде? И тот, кто был смирен в счастии, по вызову на память своих добродетелей, остался несокрушимым в несчастии. Ибо те слова среди толиких бед не могли ли бы приклонить дух его к отчаянию, если бы он не вызвал к себе на память те добродетели, которые выполнял? Итак святой муж видел, что душа его по выслушании стольких укоризн близка к отчаянию, и дивно постарался о подкреплении себя в несомненной надежде своими добрыми делами. Таким образом исполняется то, что написано: в день благих не забывай о злых, в день же злых не забывай о благих (Сир.11:25)¹⁰⁵. Ибо если мы, имея блага, воспоминаем о бедах, или тех, которые мы уже претерпели, или тех, которые еще можем претерпеть; то полученные блага не надмевают души, потому что радость о них стесняется страхом памятования о злых. И если подвергшись несчастьям, мы воспоминаем о благах, которые мы или уже получили, или еще надеемся получить: то тяжесть зол не подавляет души до отчаяния, потому что ее поддерживает в надежде память о благах. Итак, возлюбленнейшие братие, если мы по заповедям Господним и примерам Святых шествуем так, что нас ни счастие не надмевает, ни несчастие не сокрушает: то мы показываем, что пред очами всемогущего Бога имеем пальмы отсюда и оттуда. Ему подобает честь и слава во веки веков. Аминь.

Беседа восьмая. Изъясняются стихи от 27 до 38 включительно, многие кратко, а другие подробно, и преимущественно обосновывается догмат о воскресении.

1. Слова Пророка, которые, по милосердию Господню, должны быть произнесены любви вашей сего дня, требуют более прочтения, нежели объяснения. Потому что в трех внутренних воротах они значатся те же самые, которые во второй уже, или третий раз высказаны о внешних. Но не многая есть перемена в описании их. Поэтому необходимо нам, те, о которых уже сказано, пробежать чрез чтение, для того, чтобы те, о которых еще не сказано, можно было объяснить подробнее. Итак теперь говорится: и врата внутренняго двора на путь к югу, и намерил от ворот до ворот на пути южном сто локтей. И ввел меня во двор внутренний к воротам южным, и измерил ворота по мерам прежним, спальню их, и фронтон их, и вход их по тем же мерам, и окна их, и вход их вокруг пятидесяти локтей долготы, и широты двадцати пяти локтей, и вход чрез круг (Иез.40:27–30)¹⁰⁶.

Вы помните, что все это было сказано и объяснено выше (особенно в предыдущей беседе). Но еще не сказано того, что присовокупляется о том же самом входе: долготою двадцать пять локтей, и широтою пять локтей, и притвор его к двору внешнему (Иез.40:30–31)¹⁰⁷.

И опять повторяется то, что уже было сказало выше: и пальма на фронтоне (там же)¹⁰⁸. И тотчас присовокупляется то, чего еще не было сказано: и восемь было ступеней, по которым входили на него (там же)¹⁰⁹. И то, что написало о южных вратах, повествуется и о восточных вратах в одном и том же порядке. Ибо тотчас присовокупляется: и ввел меня в притвор внутренний чрез врата восточные, и измерил ворота по мерам прежним, чертог их, и фронтон их, и предверие их, и окна их, и входы их вокруг долиною в пятьдесят локтей, и шириною в двадцать пять локтей. И переднюю комнату его, т.е. внутренняго притвора, и пальмы резныя на фронтоне их отсюда и оттуда, и в восемь ступеней восход их (Иез.40:32–34)¹¹⁰. То же самое, что сказано о воротах южных и восточных, теми же словами повторяется и о воротах северных. Ибо присовокупляется: и ввел меня во врата северныя, и измерил по мерам прежним, чертог их, и фронтон их, и предвериe их, и окна их вокруг, в долготу пятьдесят локтей, и в широту двадцать пять локтей. И предверии их было обращено ко внешнему двору, и резныя пальмы их отсюда и оттуда, и в восемь ступеней восход их (Иез.40:35–37)¹¹¹.

2. Итак мы обширно сказали выше (бесед. VI и VII), что означается внутренним притвором, что чертогом, что фронтонами, что преддверием, что окнами, что долготою и широтою, что резьбою пальм, и нет надобности опять повторять одно и то же, но займемся только тем, чего еще не было сказано. Поэтому теперь нам надобно спросить, что значат те трое внутренних ворот, или, что значит, что преддверия этих самых ворот измеряются в долготу двадцатью пятью локтями, а в широту пятью локтями; или, почему вход к ним устроен не в семь ступеней, как было сказано о воротах внешних, но в восемь. Ибо тех ворот внутреннего притвора, о которых сказано выше, у этих трех внутренних ворот нет, потому что о тех говорится, что они обращены к воротам востока и севера, а об этих отдельно упоминается, что они устроены внутрь к югу, или востоку и северу. Поэтому теми верно означается вход внутренний, потому что, как уже прежде сказано, они отверзаются, или для Иудеев и язычников, или начинающих и преуспевающих в добре, или для падающих, но после падения восстающих чрез покаяние. Но теперь, после того как описаны отдельные вороты на востоке, севере и юге, почему опять описываются отдельные ворота внутреннего притвора на юге и востоке и севере? При споспешествовании Господнем нужно с особенным вниманием наследовать сосуд толикой глубины. Ибо, если мы под именем ворот будем разуметь святых проповедников; то нам надобно знать, что едина Церковь у проповедников Ветхого и Нового Завета. А ворота имеют семь или восемь ступеней потому, что они согласно проповедуют семиобразную благодать Святаго Духа, восьмою же ступенью возвещают награду вечного воздаяния. Поэтому написано: даждь часть седмим и осмим (Еккл.11:2). Итак что мы можем назвать внешними воротами, если не древних отцов, которые заповедями закона умели наблюдать более за делами народа, нежели за сердцами? дабы внутренние ворота принять за проповедников Святой Церкви, которые духовными увещаниями охраняют сердца учеников своих, дабы они даже в помыслах не услаждались тем злом, которого не делают. Ибо говорится, что чрез те восходили на семь ступеней, потому что и в исполнении закона был день седьмой, и в Новом Завете есть день восьмой по таинству; он именно называется днем Господним, который есть третий от страдания, но восьмой от создания, потому что следует за седьмым.

3. Но если мы разумеем, что именем ворот означаются только святые Апостолы, которые именно первые для нас проповедники святой Церкви, и научили нас крепко держаться веры, надежды и любви: то и они для нас в отношении к этим добродетелям суть ворота, потому что чрез эти самые добродетели ведут нас к внутреннему разумению премудрости. Но как же могут быть внешними воротами те, которые мы принимаем за внутренние? И как могут быть внутренними воротами те, которые мы принимаем за внешние? В этом деле с пользою можно думать, что они для нас и внешние ворота, и вместе внутренние. Когда они в самом начале проповедуют нам не высокое и таинственное, но только то, что особенно понятно: тогда они внешние ворота. Но когда они говорят усовершившимся глубокое и таинственное, тогда они ворота внутренние. Посмотрим, как отворяются ворота внешние: я не мог говорить с вами, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я кормил вас молоком, а не пищею (1Кор.3:1–2). Посмотрим, как отверзаются ворота внутренние: мудрость проповедуем мы между совершенными (1Кор.2:6). Посмотрим, одни ли и те же самые ворота суть внутренние и внешние: мудрым же и неразумным должен есмь (Рим.1:14). И еще: если мы выходим из границ, то для Бога; если же скромны, то для вас (2Кор.5:13). Созерцая и беседуя с мудрыми, он выходит из границ и служит воротами внутренними; а тем, что в проповеди тщательно приноровляется к неразумным, и не открывает того, какою заботливостью духа наполняется в уме, когда проповедует, показывает, что он служит воротами внешними. Итак для нас и внешние и внутренние ворота суть те, которые наставляют нас и при первом входе веры, надежды и любви, и чрез высшее разумение вводят нас во внутреннее, когда нам усовершившимся уже проповедуют о таинствах царства небесного.

4. Поэтому и восход к ним сперва описывается с семью ступенями, а после с восемью. Ибо восьмою ступенью означаются таинства той жизни, которую в тайнах ее разумеют те совершенные, которые вполне презирают настоящую жизнь, развивающуюся семидневным кругом, которые питаются внутренним созерцанием. Итак ворота духовного здания имеют семь ступеней, потому что проповедуют своим слушателям страх Господень, благочестие и ведение, мужество и совет, разум и премудрость. Но когда они заповедуют уже все оставить, когда увещевают ничего не любить в этом мире, ни к чему не пристращаться, когда убеждают напрягать внимание к созерцанию небесного отечества, и услаждаться его таинствами: тогда присовокупляют еще ступень, и переводят во внутренность. Эта ступень, по учению Истины, показана одному, который после перечня заповедей закона отвечал: вся сия сохранил от юности моея (Мф.19:20). Ибо он стоял уже как бы на седьмой ступени, когда говорил, что он с юности своей все исполнил. Но ему тотчас говорится: еще единаго не докончал: Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищым: и имети имаши сокровище на небеси: и гряди вслед Мене (Лк.18:22, сн. Мф.19:21). Хотя он в этих словах увидел восьмую ступень, но переступить на нее не захотел, потому что отошел с печалью. Итак, кто презрев земные блага насыщается созерцанием вечности, прозревает радости царства небесного: тот, после семи ступеней, которые прошел страшась и действуя и пpиумножая разумение премудрости, переступит на восьмую ступень восхода внутренних ворот.

5. Восмеричным же числом означается еще и день вечного суда, и воскресение тела. Поэтому и Псалмопевец, пиша о восьмом, начинает страхом суда, говоря: Господи, да не яростию твоею обличиши мене, ниже гневом твоим накажеши мене (Пс.6:2). Ибо ныне время милосердия, а с того суда наступит день гнева. В этот именно день окончится все то время, которое развивается семью днями. А Поелику он следует за семью днями, то справедливо называется восьмым. В этот день восстанет из праха и плоть наша для воздаяния от Истины за дела благие, или злые. Поэтому и законом повелевается совершать обрезание в восьмой день. Потому что чрез обрезываемый член нарождается род смертных и умножается число умирающих и рождаемых. Но Поелику по воскресении мертвых не будет уже ни распространения плоти, ни смерти, ни рождения, как написано: в воскреceние ни женятся, ни посягают, но яко Ангели Божии на небеси суть (Мф.22:30): то и заповедано было отсекать в восьмый день крайнюю плоть. Ибо разумножение плоти не имеет места там, где воскресшая плоть имеет продолжение вечное. Этого члена чужда была Матерь-Дева, которая без мужеского смешения зачала во чреве Бога, Который своим воскресением первый показал нам славу вечного отечества. Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает: смерть Им ктому не обладает (Рим.6:9). И нам показал пример, чтобы мы веровали тому, что с нашим телом в последний день будет то, что, как нам известно, было с Его телом в день воскресения.

6. Но Поелику у нас зашла речь о воскресении тела; то мы с чрезвычайною скорбию и необыкновенною печалью узнаем, что некоторые числятся членами Церкви, и сомневаются в воскресении тела. Но древние отцы несомненно веровали, что оно будет, тогда как еще не имели ни одного примера этого самого воскресения. Следовательно, какого осуждения достойны те, которые уже видели и пример воскресения Господня, и несмотря на то, не надеятся своего воскресения? Держат залог, а веры не имеют. Наполняют Церковь, но, сомневаясь в своем воскресении, стоят с пустою душою. Об этом воскресении чрез блаженного Иова говорится: вем, яко присносущен есть, иже имать искупити мя: и на земли воскресити кожу мою терпящую сия, от Господа бо ми сия совершишася: яже aз в себе свем, яже очи мои видеша, а не ин (Иов.19:25–27). Поэтому и чрез Псалмопевца говорится: пред Ним припадут вси низходящии в землю (Пс.21:30). Ибо мертвые нисходят в землю не духом, а телом. Следовательно, пред лицом Господа припадут те, которые низошли в землю, потому что по воскресении придут на суд те, которые теперь согнивают в прахе. Поэтому он еще говорит: возжада Тебе душа моя, коль множицеюТебе плоть моя (Пс.62:2). Душа жаждет видения Бога, а плоть чего жаждет, если не воскресения своего? Поэтому он опять говорит: отимеши дух их, и изчезнут, и в персть свою возвратятся (Пс.103:29). И тотчас присовокупляет о воскресении тела: послеши духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли (Там же, ст. 30). Поэтому и еще говорит: воскресни, Господи, в покой Твой, Ты и кивот святыни Твоея (Пс.131:8). Ибо воскрес Господь в покой свой, когда воскресил тело свое из гроба. После Него воскресает и кивот, потому что воскресает Церковь. Поэтому тем самым Пророком, о котором мы говорим, написано: кости сухия, слышите слово Господне. Се глаголет Адонаи Господь костем сим: се, Аз введу в вас дух животен, и дам на вас жилы, и возведу на вас плоть, и простру по вам кожу, и дам дух Мой в вас, и оживете (Иез.37:4–6). Поэтому другой Пророк видел, что род человеческий на конце (мира) воскресает чрез воскресение Господа, и говорит: изцелит ны по двою дню, в день третий воскреснем, и живи будем пред Ним (Ос.6:3). Поэтому-то Господь, когда говорил о Самом Себе, присовокупил: не дивитеся сему: яко грядет час, в оньже вси сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и изыдут, сотворшии благая, в воскрешение живота: а сотворшии злая, в воскрешение суда (Ин.5:28–29). Поэтому Павел говорит: отонюдуже (с небес) и Спасителя ждем, Господа нашего Иисуса Христа: Иже преобразит тело смирения нашего, яко быти сему сообразну телу славы Его (Флп.3:20–21). Поэтому он, еще говорит: аще бо веруем, яко Иисус умре и воскресе, тако и Бог умершия во Иисусе приведет с Ним (1Сол.4:14). Он и еще говорит: Христос начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Если мы не востанем от сна смертного, то каким образом признаем начатком воскресениe Господне?

7. Вот ветхозаветные и новозаветные отцы единодушно и согласно свидетельствуют о воскресении тела. Вот лично сама Истина прежде научила тому, что после на деле доказала, т.е. воскресение тела; и несмотря на то, слабость некоторых, стоящая в доме веры, не имеет веры. Но обыкновенно удивляются, каким образом может оживотворяться плоть из праха. Пусть же они дивятся высоте неба, громаде земли, безднам вод, – всему, что есть в мире, самым даже Ангелам, сотворенным из ничего. Гораздо менее значит, сотворить что-либо из чего-либо, нежели сотворить все из ничего. Самые элементы, самые виды вещей, проповедуют нам образ воскресения. Ибо солнце ежедневно пред нашими глазами умирает, и ежедневно воскресает. Звезды в утренние часы для нас умирают, а вечером воскресают. Сады в весенние времена мы видим наполненными листьями, цветами и плодами; но в зимнее время они не имеют ни листьев, ни цветов, ни плодов, и остаются как бы засохшими. Но при возврате весеннего солнца, когда от корня поднимаются вверх соки, они опять одеваются своею красотою. Итак почему не надеятся от людей того, что бывает видимо на деревьях? Но часто смотрят на прах гниющего тела с отвращением и говорят: откуда могли бы восстановлены быть кости и мозги, откуда плоть и волосы? Итак спрашивающие об этом пусть смотрят на малые семена великих дерев, и, если могут, отвечают: где скрывается в них такая громадность дерева, такое разнообразие ветвей, такое множество и зеленость листьев, такой вид цветов, такое обилие запаха и благоухания плодов? Имеют ли семена дерев тот запах и вкус, которые после сами дерева дают в плодах своих? Итак, если из семени дерев может быть производимо то, чего нельзя видеть: то почему отчаиваются в прахе человеческого телa, что из него может быть возобновлена такая форма, которая невидима?

8. Но часто предлагают в возражение пустой вопросишко, по которому говорят: тело человека съел волк, волка сожрал лев, лев умерший превратился в прах: когда этот прах воскрешается, то каким образом тело человека отделяется от тела волка и льва? Этим людям что мы должны отвечать другое, если не то, чтоб они прежде размыслили, как они пришли в этот мир, и тогда уразумеют, как они воскреснут? Несомненно, ты, человек, говорящий это, некогда во чреве матери был пеною крови, потому что там ты был маленьким и жиденьким шариком, образовавшимся из семени отца и крови матери. Скажи, пожалуй, если ты знаешь, как эта влага семени отвердела в костях, как в мозгах осталась жидкою, как отвердела в нервах, как возрасла в мускулах, как растянулась в коже, как уразнообразилась в волосах и ногтях, так чтобы волосы были мягче мускулов, а ногти нежнее костей, а грубее мускулов? Итак, если из одного семени происходят столько и толико разнообразные по видам составные части и несмотря на то, в форме остаются соединенными: то что удивительного, если всемогущий Бог во время оного воскресения мертвых может отделить тело человека от тела зверей, так, что один и тот же прах и не воскреснет, – как прах волка и льва, и воскреснет, – как прах человека? Итак смотри, человек, как ты пришел к жизни, и отнюдь не сомневайся, как ты возвратишься к жизни. Почему же ты хочешь постигнуть разумом то, как ты возвратишься, когда не знаешь, как пришел? Предоставь Создателю твоему то, чего не можешь постигнуть о тебе самом. Ибо известно, что ты сотворен из земли, а земля из ничего; значит, и ты сотворен из ничего. Поэтому, чтобы тебе не отчаеваться в воскресении твоего тела, обсуждай благоразумно, что для Бога менее значит восстановить то, что было, нежели сотворить то, чего не было.

9. Но если ты не можешь постигнуть разумом действия воскресения: то обсуди, сколь многого ты не понимаешь, как оно бывает, и однако же не сомневаешься, что оно есть. Скажи, пожалуй, знаешь ли ты круги небесные, страны земные, бездны водные, где они оканчиваются, на чем повешены? Но мы знаем, что сотворенное из ничего висит ни на чем. Но если есть что-либо, что называется ничем, то оно уже не есть ничто. А если ничто есть ничто, то громада мира висит ни на чем, и нет того где, с которого бы должно иметь свое начало то, что сотворено. Итак каким образом есть нигде, о котором мы знаем, что оно есть. Но быть может, этого для тебя, человек, много; так обратись к тебе самому. Известно, что ты сотворен из духа и грязи, одного невидимого, другой видимой; одной ощутительной, и другого неощутительного. Итак каким образом могли в тебе перемешаться дух и грязь, и из различного могла выйти вещь не различная, так что дух и грязь совокуплены между собою в таком согласии, что когда тело разрушается, тогда и дух изнемогает, и когда дух скорбит, тогда и тело худеет? Но быть может, ты еще не имеешь силы рассматривать себя самого. Разбери, пожалуй, если можешь, каким образом чермное море разделено жезлом (Исх.14:21), каким образом твердость камня излила воды от ударения жезлом (Числ.20:11), каким образом процвел сухой жезл Ааронов (Числ.17:8), каким образом произшедшая от его поколения Дева зачала, каким образом она и в рождении пребыла Девою (Лк.1:27 и далее, Лк.3:23 и далее); каким образом повелением воскрешен четверодневный мертвец, с связанными руками и ногами вышел из гроба, которого (мертвеца воскресшего) Господь после велел разрешить ученикам (Ин.11:44 и далее); каким образом Тот же Искупитель наш, воскресший с истинным телом и костями, взошел к ученикам чрез запертые двери (Ин.20:26)?

10. Вот, ты не можешь и этого исследовать, и однако же веришь. Почему же, размышляя и исследуя, сомневаешься в славе воскресения ты, который без исследования уверовал в столь многие таинства? Впрочем, если ты не веришь воскресению тела, то всему веровал напрасно; потому что на этом зрелище Ангелов ты хотя и кажешься быстро бегущим, но после того, как окончишь бег, отказываешься от получения награды. Поэтому чрез Павла говорится: тако тецыте, да постигнете (1Кор.9:24). Он (Павел) еще говорит: аще в животе сем точию уповающе есмы во Христа, окаяннейши всех человек есмы (1Кор.15:19). Непостижимые тайны Божественной силы не разумом должны быть исследуемы, но верою с благоговением должны быть принимаемы. Итак нам надобно знать, что то не может уже быть дивным, что может быть постижимо разумом человеческим, но в чудесах одна только и есть причина (дивного) – могущество Творящего. – Вот мы, заговорившись о воскресении тела, несколько уклонились от порядка изъяснения. Итак возвратимся к тому, что начали.

11. Внутренние ворота имеют преддверия, которые имеют меру двадцать пять лакоть в долготу. Ибо, если мы восемь помножим на три, получим двадцать четыре. К этому (числу) присовокупляется единица для того, чтобы выходило двадцать пять. Ибо добрые слушатели, которые служат как бы некоторыми преддвериями ворот, имеют терпеливость вечной надежды, поддерживают восьмой день верою в троицу. Поелику эта Троица един есть Бог: то они хотя и помножают восемь на три, однако же крепко стоят в исповедании единого Бога. Преддверия ровны, потому что сердца добрых слушателей смиренны. Они имеют долготу, потому что постоянно пребывают в терпеливости надежды. Долгота их имеет меру в двадцать пять локтей: потому что они веруют воскрешению чрез Троицу тела в восьмой день, и исповедуют, что эта же самая Святая Троица есть един Бог. Они имеют еще пять локтей в широту, потому что простотою жизни, которая руководится пятью чувствами, расширяют любовь к ближнему около себя. И надобно заметить, что после того, как другое было выше сказано о преддвериях ворот, преддверие, имеющее пять локтей в широту, называется обращенным к внешней стороне, именно потому что есть слушатели, которые, преуспевая более и более в добродетелях, проникают в уразумение внутренней жизни, и есть некоторые простяки, которые хотя хорошо живут, но по телесным чувствам. Поэтому они и называются обращенными ко внешней стороне. Ибо они как бы вовне смотрят, потому что хотя хорошо живут, но по телесным чувствам. Впрочем и обращенные ко внешней стороне внутри суть; потому что они, хотя и не умеют разумением стать выше чувств телесных, однако ж смиренно блюдут веру и любовь. Следовательно, они и внутри духовного здания любовию, и как бы обращены к внешней стороне простотою.

12. Чрез преддверие, обращенное к внешней стороне, может быть означаема вера начинающих, а чрез преддверие, обращенное ко внутренней стороне, вера совершенных, которые чрез нее уже славятся знамениями и чудесами. Чрез преддверие же внутреннее могут быть еще означаемы высшие заповеди, а чрез преддверие, обращенное ко внешней стороне, заповеди низшие. Чрез преддверие приходят к ступеням и воротам, потому что чрез проповедуемые заповеди достигают добродетелей и входа небесной благодати. Когда же дается повеление одним, чтоб они в помышлении своем содержали вечное, мудрствовали о небесном; и когда им же говорится, чтоб они проводили жизнь во псалмах и пениих и песнех духовных (Кол.3:16): тогда открывается им как бы внутреннее преддверие, которое имеет меру в пятьдесят локтей долготы, и в двадцать пять широты. Об этих числах мы теперь умолчим, потому что впереди мы уже сказали о них многое. Но когда другим дается заповедь: муж отдавай жене должное: подобно и жена мужу (1Кор.7:3); тогда означается как бы внешнее преддверие. Оно хотя и обращено ко внешней стороне, однако же внутри; потому что хотя грубый слушатель и делает то, что свойственно плоти, однако ж он не исключен из числа добрых.

13. Еще воротами восточными может быть означаем Господь, южными – Иудея, а северными – обратившееся язычество. Мы называем вратами Господа потому, что чрез Него входим к Нему. Воротами же не неприлично называем Иудею и язычество; потому что знаем, что вход в небесное здание открыт прежде Евреям, а после отцам, пришедшим из язычества. Но в этом случае раздается вопрос: почему в предыдущем повествовании Пророка прежде описаны ворота восточные, затем северные, и наконец южные? А когда он стал повествовать о тех же самых воротах со внутреннего притвора; то прежде описал ворота южные, потом восточные, и в третьих северные. Почему он не держался одного и того же порядка, который принял, но изменил его в описании ворот, так что прежде говорил о воротах восточных, северных и южных, а после – о южных, восточных и северных? Но если именем севера означается язычество: то всем внимательным читателям известно, что язычество было прежде Синагоги. Ибо сам Евер, от которого Евреи получили свое название, избран из язычников (Быт.10:20–21). Следовательно, можно говорить о восточных воротах прежде ворот северных и южных; потому что Господь, Который есть прежде всех веков, по Божеству своему рожден прежде язычества и Иудеи. Но в последующем повествовании можно говорить о воротах южных, восточных и северных; потому что Искупитель наш по естеству человеческому благоизволил родиться среди Иудеи и язычества, так как Он пришел в конце Синагоги, и пред началом той Церкви, которую собрал из язычников. Итак в первом описании пусть восточные ворота остаются впереди ворот северных и южных, а во втором восточные ворота называются между воротами южными и северными; потому что и по Божеству предшествовал всему, и по человечеству явился среди всего, Тот, Кто соделался концом падавшей Иудеи, и началом последующего за нею язычества. Итак, Поелику мы, сколько по милости Божией могли, рассмотрели то, чего еще не было сказано, а то, что часто было повторяемо, пробежали: то теперь перейдем к тому, что следует уже по порядку, так чтоб и в этом ничего не повторять из того, что сказано. – И чрез каждую сокровищницу дверь на фронтоны ворот (Иез.40:37)¹¹².

14. Выше мы сказали (бесед. VI, ч. I, и далее), что сокровищницами служат сердца учителей, которые хранят богатства ведения. А фронтоны ворот суть слова и дела проповедников, по которым мы совне познаем, как они внутренно живут лично сами. Чрез каждую сокровищницу есть дверь на фронтоны ворот; потому что каждый учитель открывает в сердце слушателя разумение слов и дел отеческих. Ибо когда мы разъясняем проповедь Апостола Петра, когда обсуживаем слова Павла, когда изъясняем Евангелие Иоанна, и словами их привлекаем своих слушателей к внутреннему разумению: тогда что другое мы делаем, если не отверзаем дверь на фронтоны ворот? Итак, пусть говорится: чрез каждую сокровищницу дверь на фронтоны ворот; потому что, если учитель не подтверждает словами Апостолов того, что говорит; то он не имеет двери на фронтоны ворот. А если он не имеет этой двери, то уже не может называться сокровищницею духовного здания; потому что, если он не открывает смысла, то не учитель. А когда добрые слушатели чрез уста учащих познают слова и дела Апостолов: тогда они молча укоряют сами себя пред самими собою за свои преступления, и слезами омывают все то, что припомнили за собою худого. Поэтому и здесь о двери на фронтонах ворот присовокупляется: там омывали всесожжение (Там же)¹¹³.

15. Ибо те, которые в святом обращении чрез веру посвятили себя Господу, соделались всесожжением для Господа. Но Поелику они еще много терпят в себе от поврежденной своей плоти, потому что в них чистота сердца оскверняется еще нечистыми помыслами: то они ежедневно возвращаются к слезам, удручают себя непрестаемым плачем. Ибо они обсуживают слова и дела святых отцов, и когда признают себя недостойными, тогда омывают всесожжение в двери ворот. Ибо вот кто-либо по страху всемогущего Господа дал обет быть терпеливым, никому не платить поношением за поношение, все переносить равнодушно; и несмотря на то, когда его неожиданно поразит из уст ближнего нанесенное поношение, тогда он в смущении говорит, быть может, нечто такое, чего не должен был говорить. Без сомнения он уже есть всесожжение, но еще не омытое. Быть может, он показал терпение против нанесенных оскорблений, промолчал; но несмотря на то, он скорбел о тех поношениях, которые переносит, и душа его получает язву в любви. Ибо истинное терпение есть то, которое даже любит того, от кого терпит. Ибо терпеть, и ненавидеть, не значит иметь добродетель кротости, но прикрывать злобу. Итак он часто в своем помысле осуждает себя, укоряет самого себя за то, что скорбит; но несмотря на то, не может преодолеть себя, чтобы не скорбеть. Следовательно, он по доброму обещанию есть всесожжение, но по скорби, обымающей его, еще не омытое. Другой решился раздать все свое имение нищим, не оставлять ничего для самого себя, предать жизнь свою единому вышнему правлению: но быть может, в то время, когда он раздает свое имение бедным, приходит на ум его помысел, который говорит: чем ты будешь жить, если все раздашь? Впрочем он не перестает раздавать, но что прежде раздавал с радостью, то после раздает с прискорбием. Что значит душа его, если не всесожжение милосердия, однако же оскверненное скорбию помысла? Он или совсем не должен был на это решатся, или после решимости отнюдь не сомневаться. Третий, презрев гордость мира, решился убегать почестей и достоинств века сего, пожелал иметь последнее место среди людей, чтобы тем быть выше в непрестающей славе, чем ниже казался в преходящей жизни. Может быть, он, когда нечаянно узнает, что его презирает ближний, оскорбляется, почему его презирают. Хотя ему и хочется быть на низком месте, но не хочется казаться презренным. Обет уже возвышает его, но слабость тянет еще книзу. Поэтому он по обету есть уже всесожжение, но по слабости еще не очищенное. Итак те, которые произнесли самые лучшие обеты, имеют еще некоторую виновность в своей слабости, когда по словам учителей уразумевают изречения отцов, познают, как они виновны, и предаются слезам покаяния, омывают всесожжение в двери ворот.

16. Но надобно знать, что есть различие между жертвоприношением и всесожжением; потому что всякое всесожжение есть жертвоприношение, но не всякое жертвоприношение есть всесожжение. Ибо в жертвоприношении обыкновенно была приносима часть животного, а во всесожжении – все животное. Поэтому всесожжение на Латинском языке называется все сожженное (на Русском языке так же). Итак мы должны размыслить о том, что значит жертвоприношение, и что всесожжение. Ибо когда кто-либо из своей собственности часть жертвует Богу, а часть не жертвует, то это значит жертвоприношение. Но когда он пожертвует Богу все, что имеет, все, чем живет, все, о чем мудрствует, тогда это значит всесожжение. Ибо есть люди, которые еще пристрастны к миру сему, и однако же вспомоществуют бедным из своих имуществ, готовы на защиту притесненных. Добрыми своими делами они совершают жертвоприношение; потому что и Богу приносят нечто в жертву от трудов своих, и для себя нечто оставляют. И есть другие, которые для себя ничего не оставляют, но смысл, язык, жизнь и сущность, которую получили, приносят в жертву всемогущему Господу. Что ж они приносят, если не всесожжение; или вернее, сами делаются всесожжением? Ибо Израильский народ первую жертву принес в Египте, а вторую в пустыни (Исх.12–13). Итак, кто еще имеет пристрастие к миру, но уже делает что-либо доброе, тот приносит жертву Богу в Египте. А кто оставляет настоящий мир, и делает добро, которое может, тот, как бы оставив уже Египет, совершает жертвоприношение в пустыне; потому что, устранив от себя шум плотских пожеланий, он в спокойствии души своей и в уединении жертвует Богу то, что делает. Итак хотя, как сказано, и всесожжение есть жертвоприношение, однако же всесожжение важнее жертвоприношения; потому что душа, нестесняемая наслаждением мира сего, все, что имеет, сожигает на алтарь всемогущего Бога.

17. Но нам надобно знать, что есть люди, которые оставляя мир, хотя приносят в жертву все, что имеют, но мало пекутся о добрых делах, которые совершают; и хотя творимое ими добро есть всесожжение, но так как они не умеют плакать и осуждать самих себя, и не разжигают себя любовию к слезам, то их всесожжение несовершенно. Поэтому чрез Псалмопевца говорится: помянет (Господь) всяку жертву твою, и всесожжение твое тучно буди (Пс.19:4). Потому что всесожжение сухое есть то доброе дело, которого не обливают молитвенные слезы. А всесожжение тучно бывает тогда, когда совершаемое доброе дело от смиренного сердца поливается слезами. Поэтому еще говорится: всесожжения тучна вознесу Тебя (Пс.65:15). Ибо кто делает доброе дело, но не умеет по любви ко всемогущему Богу и усердно к Нему плакать: тот имеет всесожжение, но тука на всесожжении не имеет. Но кто творит добрые дела, и сильно стремится уже к видению Создателя своего, спешит к достижению радостей вечного созерцания, и по любви, которою пламенеет, закалает самого себя в слезах, тот приносит Господу всесожжения тучные. Итак нам надобно стараться и о том, чтобы решительно отстать от злых дел, и о том, чтобы творить добрые дела, которые можем, но и в самых добрых делах, которые творим, проникаться любовью вечного света. Ибо эта самая любовь света разгоняет мрак сердца, так что мы яснее можем видеть, не примешивается ли что-либо нечистое к тем добрым делам, которые мы делаем. Потому что нам надобно обсуживать свое дело, каково оно, какое помышление в деле, какое намерение в помышлении. И когда заметим, что к нашему доброму делу примешалось нечто злое, или нечистое самоуслаждение: тогда возвратимся к слезам, станем измывать всесожжение.

18. Но есть люди, которые посвятили самих себя на великие подвиги для Господа, и достигают такого совершенства, что не уклоняются от них никогда и ни при какой трудности, так как в рассуждении чистоты плоть никак не может низвергнуть души в наслаждение нечистым помыслом. Ибо хотя иногда она и побуждает ее чрез нашептывание, но восставать ей не дозволяется, потому что ее попирают силою рассудка. И в рассуждении терпения, ни беспорядочное слово не выйдет из уст, ни тайная скорбь не стеснит души, так что в раздаянии милостыни никакое подозрение обеднения не порождает печали, и в рассуждении смирения никакое презрение не тревожит души. Но когда они уже крепко установились в том, чему правильно посвятили себя: тогда они приводят на память прежде грехи, которые учинены до доброй решимости, и плачут от воспоминания того, что беззаконно ими содеяно. Итак они по той жизни, которую проводят, суть всесожжение, но по той жизни, которую вели прежде, нечистое. Поэтому они измывают всесожжения во входе ворот, потому что в разумении, которое получили из отеческих изречений, они наказывают себя ежедневным плачем, и слезами омывают ту жизнь, которую некогда зачернили нечестивыми делами. Итак между тем и мы обратим взоры ума на жизнь протекшую, вспомним, кто мы были, когда следовали по желаниям мира сего. И если мы уже всем сердцем служим Господу, то будем оплакивать то, что припомним за собою греховного, в слезах будем измывать всесожжение.

19. Вот мы обещали всемогущему Богу свою чистоту; но если нечистые помыслы оскверняют еще душу, то возвратимся к слезам, будем измывать всесожжение. Вот мы решились иметь терпениe. Но если еще возмущает нас гнев, если затаенная скорбь мучит душу; то возвратимся к слезам, будем измывать веесожжение. Вот, мы уже умеем раздавать имение, и занимать смиренное место в этом мире; но если еще какое-либо опасение обеднения тяготит душу, если презрение ближнего приводит нас в некоторое смятение, то возвратимся к слезам, будем измывать всесожжение. Ибо у нашего Создателя обширно лоно милосердия для принятия слез людей смиренных. Где приняты слезы бесчисленных людей, там найдут свое место и наши слезы. Помыслим, что говорится чрез другого Пророка: и будет немощный в них в той день яко Давид, а дом Давидов яко дом Божий, якоже Ангел Господень пред ними (Зах.12:8). Этот день есть день милосердия, который обещан нам с пришествия нашего Искупителя. Итак немощный будет яко Давид, потому что грешник обратится к покаянию; а дом Давидов яко дом Божий, потому что всякий обратившийся соделывается жилищем своего Создателя, так что он яко же Ангел пред ними, потому что он и другим будет возвещать о том милосердии, которое опытно дознал на себе. Поэтому несколько ниже и еще там же говорится: в день тот будет источник дома Давидова открытым для живущих в Иерусалиме, в омовение грешника, и женщины с месячным кровотечением (Зах.13:1)¹¹⁴.

20. Потому что скрытый источник есть Единородный (Сын) Отчий, – невидимый Бог. А источник открытый есть тот же Бог воплощенный. Этот открытый источник справедливо называется принадлежащим к дому Давидову, потому что Искупитель наш явился к нам из рода Давидова. Но Иерусалим значит видение мира. В Иерусалиме же живут те, которые устремляют внимание на видение внутреннего мира. А грешник и женщина с месячным кровотечением есть или тот, кто грешит на деле, или душа впадающая в нечистые помыслы. Ибо скверна женщины с месячным кровотечением такова, что она и не прикасается чужой плоти, и оскверняется своею плотью. Так, именно так бывает со всякою душою, которая хотя и не делает преступления, однако же становится нечистою от нечистых помыслов. Поэтому и чрез другого Пророка о душе, занятой нечистыми пожеланиями, под образом Иудеи говорится: все ищущие ее не отстанут, они найдут ее в месячных ея (Иер.2:24)¹¹⁵. Потому что злые духи ища не отстают, когда желают нанесть погибель, и не отражаются никакою правильностью доброго размышления. Но они находят душу в месячных ее (очищениях), когда ее, занятую скверными помыслами, удобно влекут к развратному делу. Итак пусть говорится: в день тот будет источник дома Давидова открытым для живущих в Иерусалиме, в омовение грешника, и женщины с месячным кровотечением (Зах.13:1); потому что для нас уже открыт источник милосердия – Искупитель наш, Который благоволил воплотиться в дому Давидовом, чтоб омывать грешника от скверного делания, и оскверненную душу очищать от нечистых помыслов. Итак источник открыт; потечем со слезами, измыемся в этом источнике благочестия.

21. В этом источник вымылся даже сам Давид, когда возвратился к слезам покаяния после пятен тяжкого преступления. Потому что он отыскивал самый источник, когда говорил: воздаждь ми радость спасения твоего, и духом владычним утверди мя (Пс.50:14). Ибо Еврейское Иисус по Латыни называется Спасителем (по-русски так же). И что значит, что он (Давид) просит возвратить ему радость Спасителя, если не то, что до преступления он обыкновенно созерцал Его, а в преступлении лишился радости созерцания Его? Поэтому справедливо после покаяния он просил о возвращении ему радости видения Его (Спасителя). В этом источнике милосердия помылась Мария Магдалина, которая прежде была известная грешница, а после смыла пятна слезами, и вытерла их исправлением нравов (Лк.7:37–38. и далее). В этом источнике милосердия измылся Петр пред всеми (Апостолами) от своего отречения, потому что горько плакал (Мф.26:75). В этом источнике милосердия омылся на кончине своей разбойник, который, укоряя самого себя в смерти, омыт был от виновности своей исповеданием Истины (Лк.23:41).

22. Итак почему ленивы мы? Почему остаемся недвижимыми и холодными мы, которые знаем, что в этом источнике благочестия уже омылись столь многие? Ужели будем отчаиваться в измовении своем мы, которые имеем в залоге столько примеров милосердия? И ужели перестанем просить помилования, и со слезами иметь упование мы, которые получили в залог своей надежды очищение столь многих (грешников)? Ибо мы должны были бы отыскивать источник милосердия, хотя бы он был закрыт. Теперь он открыт, а мы не радим. Обратим взоры веры на целый мир, и обсудим, сколько грешников омывается слезами в этом источнике милосердия во время дней и ночей, сколько возвращается из тьмы к свету, сколько от зачернения к чистоте. Итак побежим с таковыми из тьмы смерти к воде жизни; обсудим, сколько мы нагрешили, сколько грешим ежедневно, и, чтобы явиться чистыми после преступлений, вымоем всесожжение. Для совершения этого есть благодать нашего Искупителя, Который живет и царствует во веки веков. Аминь.

Беседа девятая. Предлагаются для изъяснения пяти стихов, от 39 до 43, и, едва коснувшись буквального смысла, предлагаются духовный и нравственный, а преимущественно идет рассуждение об обязанности Пастыря.

Что будем говорить о таинственных смыслах Пророка Иезекииля мы, которые едва понимаем самые слова его Истории? Ибо вот он говорит: и во входе ворот два стола с этой, и два стола с той (стороны), чтобы закалать на них всесожжение, и за грех, и за проступок. И к стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, которые ведут к северу, два стола; и ко второй стороне, пред входом ворот, два стола. Четыре стола отсюда, и четыре стола оттуда по сторонам ворот. Восемь столов было, на которых были закалаемы жертвы (Иез.40:39–41)¹¹⁶.

1. В этих именно словах проявляется густая темнота, говорится ли это об одних каких-либо воротах, или о двух, или о всех. Но когда описывается четверичное число столов по сторонам, и после в сумме заключения говорится: восемь столов было, на которых были закалаемы жертвы: то ясно, что это говорит Дух не о всех воротах, которые описал прежде; потому что, если бы все шесть ворот, описанные выше, имели по сторонам по четыре стола, то в сумме было бы их не восемь, а сорок восемь. С другой стороны, если это говорится об одних (воротах); то наше разумение встречает великое затруднение в том, что после описанного входа ворот, где упомянуты два стола с этой, и два стола с той (стороны), упоминается еще о двух столах, на стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, ведущих к северу, и присовокупляется: и к второй стороне пред входом врат два стола. Ибо если внутри входа ворот было по сторонам по два стола, потому что присовокупляется: и к стороне внешней два стола, и ко второй стороне пред входом два стола, между которыми упоминается еще о воротах, обращенных на путь к северу: то решительно ясно, что один вход был внутренний, а другой внешний; потому что и прежде описываются ворота внутренние, и после в этом месте описываются внешние северные вороты. Ибо, когда он (Пророк) выше описал трое ворот, тогда упомянул, что есть трое других внутреннего притвора, из коих о последних – северных воротах сказал, но, как сказано, внутреннего притвора. Итак теперь, когда описываются два стола во входе ворот с одной стороны, и два стола с другой, то речь продолжается еще о тех же самых внутренних воротах, потому что тотчас присовокупляется, что к стороне внешней, которая восходит ко входу ворот, которые ведут к северу, два стола; и ко второй стороне пред входом ворот два стола. Следовательно, описаны вороты внутренние, что они имеют в притворе по два стола по сторонам, и ворота внешние подобным образом по два. Но четыре стола с этой стороны поставлены, и равно четыре стола с другой, когда в притворе ворот внутренних и при внешних воротах северных описываются по два стола по сторонам, одни с этой стороны, а другие с другой, которые в общей сумме дают восемь, на которых закалают жертвы. Итак, разъяснивши это о внешнем повествовании, обратимся к духовному смыслу, который, по милости Господней, тем более уже должен быть понятен, чем менее стесняет нас неведением внешнего описания.

2. Ибо под именем ворот могут быть разумеемы, как выше сказано, святые Проповедники, так как притвор ворот должен означать народ. Когда этот народ смиренно принимает слова проповеди, тогда в нем устрояются из добродетелей столы для жертвоприношения. Еще ничто не препятствует под воротами разуметь то, что чрез уста Проповедников открывается нам разумение Св. Писания, так что притвором тех же ворот для нас служат слова проповеди, которые мы смиренно принимаем для того, чтобы после дойти до разумения Св. Писания. Итак пусть для нас внутренними воротами служит Новый Завет, а внешними Ветхий Завет; потому что, как тот открывает духовный смысл, так и этот соблюл в истории букву Св. Писания для душ еще грубых. Но внутренние ворота имеют уже в великом множестве верующих народов две стороны, именно, любовь к Богу и любовь к ближнему. Но с той и с другой стороны по два стола; потому что в любви к Богу необходимо держаться веры и чистоты жизни, а в любви к ближнему должны быть крайне хранимы терпение и благорасположенность. В любви к Богу необходима вера и чистота жизни; потому что ясно написано: без веры невозможно угодити Богу (Евр.11:6). И еще написано: вера без дел мертва есть (Иак.2:20, 26). А в любви к ближнему должны быть соблюдаемы нами терпение и благорасположенность; потому что об этой самой любви написано: любы долготерпит, милосердствует (1Кор.13:4). Долготерпит так, что равнодушно переносит зло, нанесенное от ближних; а милосердствует так, что свои блага охотно иждивает на ближних. И внешние ворота, т.е. закон, имеют также две стороны, духовных отцов и плотской народ. На той и другой (стороне) имеют по два стола; потому что в духовных отцах имеют учение и пророчество, а в плотском народе имеют обрезание и жертвоприношение. Итак на этих семи столах закалаются жертвы; потому что все, что принимается верою, что выражает жизнь в пример добрых дел, что смиренно переносит терпение, что щедро тратит благорасположенность, чему спасительно назидает учение, к чему увещевает вперед пророчество, к чему обязывало внешнее обрезание, что соделывало жертвоприношение по набожности приносящего, показывает, что это есть жертва в очах всемогущего Бога. Ибо даже в законе что другое приносил народ в жертву чрез плотское жертвоприношение, если не преданность своего сердца? Но замечательно, что о четырех только столах упоминается, что они были (устроены) для всесожжения, за которые (столы) мы принимаем именно те, которые были в притворе ворот внутренних, так что о прочих четырех (столах) мы должны думать, что они были устроены для жертвоприношения, а не для всесожжения. Ибо всесожжением, как я объяснил в предыдущей беседе, называется все сожженное. Хотя и закон повелевает любить Бога и ближнего, хранит Божественные заповеди, обуздывает пожелание чужой собственности; однако же не повелевает оставлять все. Но в Новом Завете Истина говорит нам: иже не отречется всего своего имения, не может быти мой ученик (Лк.14:33). И еще говорит: кто хощет по Мне ити, да отвержется себе (Лк.9:23). Итак столы внутренних ворот имеют всесожжение; потому что мы в добродетелях Нового Завета, как бы чрез всесожжение, сожигаем все, когда отрекаемся от всего, что принадлежит миру сему. Но столы внешних ворот имеют жертвоприношение, но не имеют всесожжения; потому что заповеди закона повелевают отдавать десятины, но не повелевают отвергаться всего.

3. Но о четырех столах внутреннего притвора говорится: чтобы закалать на них всесожжение, и за грехи, и за проступок. Ибо между грехом и проступком разница состоит в том, что грех состоит в творении зла, а проступок в опущении того Добра, которого крепко должно держаться. Или яснее, грех состоит в деле, а проступок в помышлении. Поэтому справедливо на четырех столах внутренних ворот закалается всесожжение, и за грех, и за проступок; потому что кто мог вполне отречься этого настоящего века, и оставив все, соделаться всесожжением для Господа, тот уже сам верно знает, и как оплакивать содеянные грехи, и как оплакивать проступки помышления, или что он сделал худого, или чего не сделал доброго, которое должен был сделать. Ибо тот, кто отказался от всего, уже свободнее рассматривает в слезах свои преступления. И Поелику земное попечение не мешает душе его, то, плача о деле и помышлении, что другое он делает, если не приносит всемогущему Господу душу свою во всесожжение за дела и помышления?

4. Кажется, надобно обратить внимание и на то, что Пророк, сказав о внешней стороне, и упомянув о входе ворот, присовокупил: которыя ведут к северу. Ибо данный закон держался на внешней страже буквы. А вход ворот есть, самый исторический смысл того закона, который ведет к страху Господню. Об этих воротах говорится, что они ведут к северу; потому что тот же закон страхом смерти сжимал холодные сердца Иудейского народа. Ибо этот народ бежал бы как бы по жару, если бы по любви сохранял заповеди Господни. Но Поелику он хранил букву под страхом угрожавшей смерти, то и остался как бы в оцепенении от холода. Поэтому новым народам, любящим вечные награды, но не боящимся временных страданий, и уже горящим (любовью) говорится: не приясте духа работы паки в боязнь: но приясте духа сыноположения, о немже вопием: Авва Отче (Рим.8:15). Итак пусть говорится: четыре стола отсюда, и четыре стола оттуда по сторонам ворот. Ибо, когда в душах людей добрых хранится вера и чистота жизни, учение и пророчество; то наши ворота, т.е. разум Св. Писания, имеют в стороне четыре стола. И когда святая проповедь хранит в усовершающихся народах терпение и благорасположенность, а прежде хранила в плотских людях обрезание и жертвоприношение; тогда показываются и еще четыре стола как бы с другой стороны. Все эти восемь столов устрояются для жертвоприношения; именно, – четыре внутренних для всесожжения, а четыре внешних для жертвоприношения. Потому что как те, которые сохраняют в святой Церкви веру, чистоту жизни, терпение и благорасположенность, без сомнения уже сияют высокими добродетелями; так и те, которые в Синагоге познали учение и пророчество, иным жертвуя, а иное удерживая для самих себя, принесли всемогущему Богу жертву своей набожности. Но Поелику выше сказано, что четыре стола внутреннего притвора устроены для того, чтобы на них были закаляемы жертвы всесожжения и за грех и за проступок: то ниже открывается, из чего были устроены самые столы, когда присовокупляется: четыре же стола для всесожжения устроены из квадратных камней (Иез.40:42)¹¹⁷.

5. Ибо кого мы принимаем в этом месте за квадратные камни, если не вcеx тех святых, которых жизнь постоянно тверда и в счастии и в несчастии? Квадратный камень равно стоит, на какую бы сторону ни был поставлен. И тот есть квадратный камень, кто в счастии не гордится, в несчастии не унывает, убеждениям к злу не увлекается, и поношениями за добрые дела не обижается. Он стоит как бы на всякой стороне, потому что не падает ни при какой перемене. Известно, что когда Пророк узнал об отпадении Иудейского народа от веры, и предвидел, что в Церкви восстанут святые Апостолы, чрез которых многие из язычников крепко будут утверждены в вере и жизни: то с великим yтешением говорил: камни попадали, но мы устроим здание из квадратных камней (Ис.9:10)¹¹⁸. Поелику он видел, что в святой Церкви восстанут Апостолы, мученики и учители; то менее сожалел о падении камней, т.е. о погибели Иудеев, потому что предвидел, что здание всемогущего Бога, т.е. Святая Церковь, будет устроено из квадратных камней. Итак четыре стола устрояются из квадратных камней; потому что вера и чистота жизни, терпениe и благорасположенность выданы из жизни святых в пример последующим народам с тем, чтобы притвор имел уже столы, т.е. чтобы народ держался добродетелей жизни, которыми воспламенял бы на алтаре своего сердца жертвоприношение молитвы всемогущему Богу. Ибо что только доброго или сделали, или делают добрые, верующие святой Церкви, народы, они преемственно приняли это в пример из жизни своих проповедников. Откуда мог бы иметь этот притвор столы, если бы не отыскал квадратных камней? Хотите ли, возлюбленнейшие братие, чтобы мы кратко показали вам один из квадратных камней, – веру? Мне еже жити Христос: и еже умрети, приобретение есть (Флп.1:21). Хотите ли знать о чистоте жизни? – Имже (Христом) мне мир распятся, и аз миру (Гал.6:14). Хотите ли слышать о терпении? – До нынешняго часа и алчем, и жаждем, и наготуем, и страждем, и скитаемся, и труждаемся, делающе своими руками: укоряеми, благословляем: гоними терпим: хулими, утешаемся (молим) (1Кор.4:11–13). Хотите ли знать о благорасположенности? Я с удовольствием буду издерживать свое, и истощать себя самаго за души ваши (2Кор.12:15, по русск. переводу). И чтобы мы не подумали, будто он соответствует любви тех, за которых желает истощать себя, тотчас присовокупляет, тем же ученикам говоря: несмотря на то, что при столь сильной любви моей к вам, я менее любим вами (там же). Итак, когда верующим народом познается жизнь святых Проповедников для подражания их добродетелям: тогда действительно в притворе устрояются столы из квадратных камней. Но и Синагога имела духовных отцов в учении и пророчестве, от которых заимствовала пример жизни добродетельной. Но грубый народ ее, служа более по страху, нежели по любви, не хотел подражать жизни отцов, которую видел, и потому внешние ворота, обращенные к северу, не имеют столов для всесожжения. Но Поелику мы сказали это в нравственном смысле, то остается еще пересмотреть те же столы в смысле предобразовательном.

6. Ибо ворота наши имеют во внутреннем притворе четыре стола; потому что святая Церковь научена проповедью четырех Евангелистов, учением которых приучила сердце воспламеняться любовью к всемогущему Богу, и приносить Ему в жертву свои помышления, что два из них (столов) отсюда, и два оттуда; потому что два Евангелиста засвидетельствовали о Господе то, что видели, и два изложили в повествовании то, что слышали от старших. Или вернее, четыре стола внутреннего притвора означают то, что мы ясно видим, именно, что святая Церковь для научения верующих народов принимает четыре чина правителей, которые по дару всемогущего Бога перечисляет Павел, говоря: той дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благовестники, овы же пастыри и учители (Еф.4:11, сн. 1Кор.12:28). Но пастырями и учителями он называет один чин правителей, потому что тот истинно пасет стадо Божие, кто учит. И внешние ворота имели четыре стола; потому именно, что Синагога содержала наблюдение за внешним повиновением (закону) чрез начальников, священников, и старейшин народа, чрез книжников и фарисеев. Эти именно фарисеи названы учителями закона. Или же во внешних и внутренних воротах по два стола отсюда, и по два оттуда потому, что в началах своих святая Церковь имела Апостолов и Пророков. Пророками же мы называем не тех, которые были в ветхозаветном народе, но тех, которые явились в святой Церкви после Апостолов. А в последующее время, которое продолжается доселе, она имеет Евангелистов и учителей. Поелику же Евангелие означает благую весть; то и Евангелистами мы называем тех, которые возвещают грубым народам о благах небесного отечества. Эти именно Евангелисты и учителя, хотя были и в прежнее время, однако же, по милости Господней, пребывают и доселе; потому что мы знаем, что и доселе еще и неверующие народы привлекаются к вере, и все верующие слушают наставления в добрых нравах от учителей. Но Апостолы и Пророки с этого настоящего времени прекратились; и поэтому мы говорим, что эти столы наших ворот, т.е. святой Церкви, были как бы на другой стороне.

7. И ворота, ведущие к северу, имеют два стола отсюда, и два оттуда, тех же, о которых мы сказали, первосвященников и старейшин народа на высшей степени правления, и книжников и фарисеев, начальствовавших над оным грубым народом на низшей степени. Но эти столы подле тех ворот, которые обращены к северу; потому что, когда управляли эти четыре чина народом, тогда Синагога, свирепствуя в преследовании нашего Искупителя, пала в оцепенение вероломства. Впрочем эти столы имели жертвоприношение, которое содержали только к северу; почему и пали в оцепенение холода, так как не были согреты пламенем духа. Но внутренние столы имеют всесожжение; потому что, как в сердцах Апостолов и Пророков, так в душе Евангелистов и учителей, горел и горит огонь духа. Этот огонь, потому что всякое их помышление в добром деле всецело обымает, пламенем любви к Богу, как бы всесожжение, решительно все, что ему попадается, сожигает. Ибо всесожжение приносят те, которые всецело воспламеняются, или в добром деле, или в святом помышлении.

8. Но эти столы устроены из квадратных камней; потому что, когда в сердцах своих ежедневно размышляют о словах Св. Писания, тогда как бы из квадратных камней устрояются (столы) для всесожжения молитвы Господу. Ибо слова Св. Писания суть квадратные камни, потому что везде стоят, так как ни с какой стороны не бывают укоризненны. Во всем, что они повествуют о прошедшем, во всем, что предсказывают в будущем, во всяком проповедании нравственном, во всяком возвещении духовном, они имеют стояние как бы на различных сторонах, потому что не имеют укоризненности. Итак сердца святых суть столы Божии, устроенные из квадратных камней для всесожжения; потому что те, которые всегда содержат в уме слова Божии, мысленно закалают самих себя для плотской жизни ради Господа. Поэтому написано: закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его (Пс.36:31). И еще говорится: в сердце моем скрых словеса Твоя, яко да не согрешу Тебе (Пс.118:11). Но Поелику мы узнали, из чего эти столы устроены, то послушаем еще, какой они меры. – Далее следует: в долготу локоть един с половиною, и в широту локоть един с половиною, а в высоту локоть един (Иез.40:42)¹¹⁹.

9. Это место некто¹²⁰ изъяснил так: столы имеют в долготу и широту по одному локтю с половиною, т.е. квадрат, которые (локти) в сложности составляют три локтя. Эти три локтя в высоту имеют один локоть для того, чтобы таинства Троицы единого локтя, т.е. Божественного величия, соблюдали меру. Этот смысл изъяснения не может быть верен потому, что в той верховной Троице, которая все сотворила, все содержит, нет ничего половинного, и ничто единое не составляется из двух половин. Ибо никакого уменьшения и усечения не имеет то существо, которое, пребывая всегда не изменяемым, не имеет ни утраты, ни приумножения. Мы же часто говорили, что долгота означает долготерпение надежды, широта – объем любви. Итак столы, устроенные для всесожжения, имеют меру в долготу один локоть с половиною; потому что святые отцы и учители, которые простираются в долготерпеливости к тайнам внутренней надежды, тем, что они живут добродетельно, хотя весьма совершенны в oтношении к человеческой мере, но в отношении к Божественным таинствам, которые вполне не могут быть понимаемы человеком, доколе живут в этой смертной плоти, не совершенны. Итак они сами в себе имеют уже локоть, но в отношении к Богу не имеют еще локтя; потому что, хотя они в добродетелях вполне совершенны, но о Боге имеют еще познание только отчасти. Вот опять в мере стола встречается Павел для свидетельства. Ибо он говорит: все мы совершенные должны так мыслить (Флп.3:15, по русск. переводу). Посмотрим, совершенно ли он уже достиг уразумения тайн в том, что мыслит о Боге. Я себя не почитаю достигшим (Там же, ст. 13, по русск. переводу). Он же еще говорит: мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же достигнем совершеннаго, тогда то, что отчасти, прекратится (1Кор.13:9–10, по русск. переводу). И еще он же говорит: теперь знаю я отчасти, тогда же познаю, подобно как я познан (там же, ст. 12, по русск. переводу). Итак, если он совершен, и знает отчасти; то в отношении к себе имеет локоть, но только половину (локтя) выше себя. Итак пусть сердца святых простираются в совершенстве, которое имеют, на один локоть. Но Поелику они не могут еще вполне видеть того, на что устремляют взор надежды; то пусть на половине локтя пресекается то, что они имеют выше одного локтя, так как в этой жизни они всегда должны считать себя не совершенными, и ретивее стремиться к совершенству.

10. И в широту столы имеют один локоть с половиною; потому что сердца святых, будучи расширены в объеме любви к ближнему, которого любят и видят, имеют локоть. Ибо они могут вполне любить тех, которых по чему-либо вполне знают. Но всемогущего Бога они хотя искренно любят, искренно чтут; однако же не могут любить столько, сколько должны, потому что не могут видеть Того, Кого любят; а мера любви менее там, где еще меньшая мера познания. Следовательно, они имеют один локоть с половиною; потому что они имеют уже в душе целым то, что гораздо менее важно, т. е. любовь к ближнему; но то в них, что гораздо важнее, т.е. любовь к Богу, Которого не видят, еще не полно. Об этой любви, которая здесь начинается, чтобы в вечном отечестве достигнуть совершенства от видения Господа, справедливо говорит Исаия: жив Господь, Коего огнь в Сионе, и пещь его в Иерусалиме (Ис.31:9)¹²¹. Но быть пещью значит более, нежели быть огнем; потому что огнь может быть и малый, но в пещи пламя обширнее. Но Cионом называется созерцание, а Иерусалимом видение мира. Мир же наш мы начинаем видеть здесь, чтобы после там видеть его вполне. Итак любовью к Господу зажигается в Сионе огнь, в Иерусалиме раскаляется пещь; потому что мы горим пламенем любви к Нему до некоторой степени здесь, где видим Его отчасти; но вполне воспламенимся там, где ясно увидим Того, Кого любим.

11. Но высота столов в один локоть. Ибо что значит высота святых, если не вера в невидимое. Верою принимается за верное то, чего не видят, и потому ею душа праведных возводится на высоту для того, чтобы презирать все видимое на земле, и последовать тому, что она слышит о невидимом на небе. Но высота столов имеет один локоть, потому что в сердце всех святых есть единство веры. Единого Бога в Троице исповедали и отцы Ветхого Завета, и проповедники Нового Завета. Поэтому высота столов имеет ни более, ни менее, как один локоть; потому что вера всех отцов согласуется в великом для нее единстве. Но те, которые, будучи уже совершенны в высоких добродетелях долготерпения надежды, имеют один с половиною локоть, а в широту любви имеют меру один локоть с половиною, высоки, и благоговейно должны быть чтимы. Поэтому они должны принимать души юных на лоно своего хранения, и в очах Господа приносить их как бы некое всесожжение и жертвоприношение. Поэтому далее говорится: на которых (столах) ставят сосуды, в которых приносится всесожжение и жертва (Иез.40:42)¹²².

12. Ибо что суть души верующих, если не те священные сосуды, которые принимают слова благочестия для того, чтоб от сердец своих принести всесожжение жизни и молитвы? Поэтому-то Павел, когда еще был груб в призывании веры, за то, что принял слова Господа, и был наполнен небесною благодатью, называется сосудом, когда говорится: сосуд избран ми есть (Деян.9:15). Поэтому Пророк увещевает Пастырей и учителей, говоря: отлучитеся (очиститеся) носящие сосуды Господни (Ис.52:11). Ибо как бы столовые сосуды Господни носят те, которые учением поддерживают жизнь верующих, чтобы со временем довести ее до всесожжения и жертвы Господу. Но не надобно оставлять без внимания и того, что говорится, что в этих же самых сосудах приносится и всесожжение и жертва. Ибо всесожжение, как и выше мы сказали (в предыдущей беседе), есть жертва, но жертва не всегда есть всесожжение; потому что, когда некая часть приносится в жертву, а некая оставляется, тогда совершается жертвоприношение, но не совершается всесожжения. Но в великом множестве верующих есть одни, которые оставляют все мирское, раздают все свое имущество, не оставляют ничего для самих себя, ревностно стремятся к вечному отечеству, и от полноты сердца в слезах закалают самих себя в жертву (Богу). Они-то суть и те сосуды на столе, в которых приносится жертва всесожжения. И есть другие, которые пекутся о собственном доме, заботятся о детях, и блюдут для них наследство; но, памятуя о вечном суде, оказывают милосердие к бедным, в определенной мере дают им пропитание и одежду. Эти именно те сосуды на столе, в которых приносится жертва, а не всесожжение. Поелику терпение и учение святых увещанием, и поддержкою, убеждением и страхом, настрояют сердца одних к тому, чтоб они оставили все, и всецело пламенели любовью к Господу, а (сердца) других настрояют к тому, чтоб они, не имея возможности оставить все, по крайней мере были милосерды настолько, насколько могут, и с попечением о теле совмещали попечение о душе: то они (святые) носят сосуды стола Господня, устроенного из квадратных камней, в которых приносится всесожжение и жертва; потому что и совершенные, как сказало, оставив все, все сердце воспламеняют любовью к Господу, и несовершенные приносят жертвоприношение, потому что отчасти жертвуют. – Далее следует: и закраина их (столов) в одну пядень, загнутая внутрь кругом (Иез.40:43)¹²³.

13. Что это значит, что закраина столов имеет меру в пядень, если не то, что в пядень рука простирается, и святые отцы и учители проповедуют то, на что простираются дела слушателей? Ибо мы как бы руку простираем, когда расширяем дела свои. Итак пусть говорит всякий учитель, пусть занимает сердце слушающего, пусть потрясает праздную бесчувственность. Когда он расположит слушателей этих к добрым делам, тогда покажет, что он в закраинах имеет пядень. И надобно заметить, что в пядени простираются персты – большой и малый. Что же означается большим и малым перстом, если не большая и меньшая деятельность? Итак пусть столы в закраинах имеют пядень; Поелику по проповеди своих учителей надобно трудиться над великим так, чтобы не оставлять без внимания и малого. Так надобно быть внимательным к самым малостям, чтоб не быть ленивым для больших подвигов. Поэтому Истина чрез Евангелие говорит: горе вам, книжницы и фарисее лицемери, яко одесятствуете мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру: сия же подобаше творити, и онех не оставляти (Мф.23:23). Судом, и милостию, и верою указывается на большой перст деятельности. А мятвою, копром и кимином без сомнения указывается на меньший перст. Итак надобно было и это делать, и того не оставлять; потому что, если мы хотим мерить свое дело пядью, то необходимо надобно простирать меньший перст, как большой не должен быть пригибаем.

14. Но хорошо, что когда измеряются закраины столов, и меpa их показывается в пядень, с присовокуплением в одну, для того, чтобы в проповеди учителей как единство в вере было удерживаемо, так и единение душ было соблюдаемо на деле, дабы чрез то доброе дело, которое делает один, другой не имел поползновения к злу разногласия. Ибо мы должны творить добрые дела так, чтобы чрез них же соблюдать единодушие с теми, с которыми живем, насколько можем безукоризненно, то есть, не оставляя того, что мы делаем, но предупреждая благими убеждениями то зло разногласия, которого боимся. Так Павел, соблюдая единство в делах своих, предупреждал разногласие, когда видел, что Коринфяне желали уже принять в общение с собою некоего падшего и отлученного от Церкви, говоря: кого вы в чем прощаете, того и я; ибо и я, если в чем простил кого, то простил для вас от лица Христова, дабы не сделал нам ущерба сатана (2Кор.2:10–11, по русск. переводу). Этот именно (сатана) обыкновенно порождает зло из добра, и то, что делается по любви, перевертывает в разногласие. Поэтому (Павел) тотчас присовокупил о нем, говоря: ибо нам не безызвестны его умыслы (Там же, ст. 11, по русск. переводу). Но тот учитель, который чрез проповедуемое им добро настрояет своих слушателей к правильной деятельности, если не обязывает душ действующих к единомыслию, хотя и имеет пядень в окраинах, но не имеет того единства пядени, о которой сказано.

15. Особенное же внимание надобно обратить на слова, что окраины этих же столов загнуты внутрь. Ибо окраины столов загибаются внутрь тогда, когда учители тайным размышлением о том, что проповедуют, обращаются к совести, когда тонко испытывают самих себя, исполняют ли они то, о чем проповедуют. Когда же говорится, что окраины столов загнуты внутрь; тогда справедливо еще присовокупляется: кругом, чтоб они обсуждали себя не с одной какой-либо стороны, а с другой оставляли самих себя без внимания, но чтобы со всех сторон осматривали самих себя, и, сколько есть сил, старались на деле выполнять все то, чему учат, дабы зиждителям чуждого не быть разорителями своего, если проповедники притворно будут делать добро. О, учитель! – Вот ты служишь уже столом, носишь уже сосуды, уже в сосудах верующих поддерживаешь вес всесожжения и жертвы, но загибай закраину внутрь, т.е. обращай слово к (своему) сердцу. Слушай (сам), что ты говоришь, исполняй сам то, что проповедуешь. Иначе, если ты не радишь об исполнении того, что проповедуешь; то ты для других чрез сеяние готовишь жатву, а сам, не принимая участия в продовольствии, голодаешь. Поэтому написано: коего жатву голодный поест (Иов.5:5, по переводу с Латинского подлинника). Жатву же того проповедника, который хорошо говорит, но не делает, снедает голодный, потому что тот, кто алчет xлеба правды и исполняет те заповеди, о которых слышит, а сам тот, кто потрудился в сиянии, не имеет пищи. Поэтому Соломон говорит: скрыв ленивый руку в недро свое, не возможет принести ко устом (Притч.26:15). Нет такого ленивца, который не думал бы потрудиться поднести руку к устам, или кушать. Но ленивец, даже своей руки не поднимающий к устам, есть тот, кто не хочет исполнять даже того, чему учит. Поэтому о хорошо проповедующих и худо делающих еще говорится: сыны Ефремовы вооруженные, стреляющию из лука, обратились назад в день битвы (Пс.77:9, по русскому переводу). Вооружены луком и стреляют из него те, которые предлагают мысли Св. Писания и верными словами истребляют пороки в слушателях; но обращаются назад в день брани, потому что после того, как они во время искушения от пороков обращаются к самим себе, то не хотят и груди своей им противоставить, потому что в борьбе с искушениями они не противостоят им. Поэтому еще говорится: Ты обратил вспять остриe меча его и не укрепил его на брани (Пс.88:44, по русскому переводу). Потому что мечом для учителя служит Слово Божие. Поэтому чрез Павла говорится: и меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф.6:17). Итак всемогущий Бог, когда видит, что учитель не хочет исполнять того, что проповедует, тогда в день брани обращает вспять меч своей помощи; потому что в борьбе с искушениями не дозволяет быть для него помощью словам того учения, которое дано от Него. Итак он (учитель) имеет меч, но сей не помогает ему на брани; потому что, когда станет наступать на него противность искушения, тогда он забывает о том слове, которому учил. Ибо вот, например, учитель говорит слово о терпении; по званию своего учительства он вынужден бывает сказать, как надобно соблюдать тepпение против нанесенных обид, против выслушанных поношений. Но когда сам будет затронут или обидою, или поношением; тогда, забыв чему он учил, выходит из самого себя, или в обиде ближнего, или в воздаянии ему больших поношений за поношения. Между тем как ему следует помнить, что он есть стол Божий, окраину должен загибать внутрь, должен исполнять то, о чем проповедует. Потому что написано: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21:19). И еще написано: учение мужа познается чрез терпение (Притч.11:11, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Итак если доказательством учения служит терпение, то всякой ученый тем более является ученым, чем более будет терпелив. Поэтому-то добрый оный ученик, который видел учителя возносящимся на высоту, по внушению великой любви взывал, говоря: отче мой, отче мой, колесница Израилева и кучер его (4Цар.2:12, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Что значит, возлюбленнейшие братие, что Илия называется колесницею Израиля и кучером, если не то, что кучер понуждает, а колесница несет? Поэтому тот учитель, который и нравы народа поддерживает терпением, и учит словами Св. Писания, называется и колесницею и кучером. Колесницею потому, что с терпением несет; кучером потому, что увещанием понуждает. Колесницею потому, что терпит зло; а кучером потому что занимает народ добрыми наставлениями.

16. Но быть может, учитель говорит слово против суетной славы, и дивно внушая, как должно уклоняться ее, чрез эти же самые слова, в которых рассуждает об уклонении от этой суетной славы, желает суетной славы. Итак, если он желает получить то, что запрещает; то он стол, не наклонивший закраины внутрь. Но стол Господень, устроенный из квадратных камней, будет иметь закраину, загнутую внутрь, тогда, когда он научится сам слушать то, что говорит. Потому что написано: не делайте ничего по ревнивости или по тщеславию (Флп.2:3, по русскому переводу). И им же знаменитый Проповедник еще говорит: не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других (1Сол.2:6, по русскому переводу). Ибо что значит домогательство преходящей славы за труд проповедничества, если не продажа дорогой вещи за дешевую цену? Но в учении слова есть важная опасность; потому что за словом учащих часто последуют похвалы слушающих: и когда учителя от того, что сделались хорошо известными, не хотят уже в словах казаться худшими, тогда слово учения, которое они из любви к всемогущему Богу начали для приобретения душ слушателей, превращают после в труд для приобретения похвал. От этого происходит, что как всякой правильный труд, так слова священного учения, теряют всю цену на суде всемогущего Бога, когда чрез них кто-либо домогается преходящих похвал. Поэтому Иудее чрез Пророка говорится то, что находит в ней самый неосторожный ум, если только после ошибки осторожно обсудит свои помышления: оливковым деревом обильным, красивым, плодоносным, видным, назвал Господь имя твое. Пo гласу слова загорелся великий огнь на нем, и сожжены кустарники его (Иер.11:16, по буквальному переводу с Латинского подлинника). Потому что оливковым деревом обильным и красивым, плодоносным и видным Господь называет того, коего или усилие в деятельности одобряет, или святую ревность к словам ведения. Но по гласу слова загорелся огнь на нем, потому что, когда начнут кого хвалить, тогда он, быть может, начинает стыдиться быть меньшим того, за кого его считают, и усиливается быть тем, чем он называется. Ибо глас слова есть одобрение ласкательствующего. Поэтому написано: иже Аще благословит друга утро велиим гласом, от кленущаго ничимже разнствовати возмнится (Притч.27:14). И по голосу молвы загорался великий огонь в ней, потому что большинством прославления возгорается в сердце пламен любви к похвале. Но все кустарники оливкового дерева сгорают; потому что пред очами всемогущего Бога теряют всю цену, как добрые дела, так и умные проповеди, когда происходят уже не от любви к Господу, но от домогательства преходящей славы. Ибо часто к помыслу доброму примешивается помысл недобрый так, что их едва может различать тот самый ум, в котором рождаются эти помыслы. Поэтому славный Проповедник, когда тонко рассуждая, говорил: слово Божие живо и действенно, и острее всякаго меча обоюдуостраго: оно проницает до разделения души и духа, тотчас присовокупил: до составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечныя (Евр.4:12, по русскому переводу).

17. Ибо слово Божие различает составы и мозги, потому что различает помышления и мысли сердечные. Потому что чрез составы соединяются кости с костями. И часто бывает, что мы, начав дело с верным помышлением, вдруг уклоняемся к любви похвалы, и делаем ради похвалы то, что начали делать ради истины; потому что помышления соединяются с помышлениями, делаются в духe как бы некоторыми составами. Но кости, соединяемые в составе, имеют мозги. Об этом святой Проповедник яснее сказал, присовокупив: и судит помышления и намерения сердечныя. Ибо составы суть наши помышления, а мозги – намерения. И часто бывает, что об одном мы помышляем, а к другому простираем намерение чрез помышление. Например, если бы кто за условленную сумму денег стал защищать дело сироты или вдовы, и входя в Церковь, стал бы говорить Богу в своих молитвах: Ты (Господи) видишь, что я защищаю делo сироты и вдовы: то без сомнения знал бы, о чем помышляет, но не знал бы, к чему стремится его помышление. Потому что об одном он помышляет, а к другому стремится. Он желает не защищения сироты и вдовы, но денежной награды. Уничтожь эту временную награду, и он не станет защищать ни сироты, ни вдовы. Итак слово Божие судит помышления и намерения сердечные; потому что не взирает на то, о чем ты помышляешь сам в себе, но взирает на то, что ты составляешь чрез мозг, т.е. на то, что ты желаешь получить чрез намерения. Итак учителю во время проповеди, как бы столу Божию, остается всегда наклонять закраину внутрь, чтоб или не начинать речи с худым намерением, или не уклоняться к другому желанию по увлечению похвал, когда положит хорошее начало.

18. Но быть может, у учителя есть слово о соблюдении дисциплины. И часто так же случается, что он не умеет выполнять того правила дисциплины, о котором умеет говорить; потому что, или увлеченный чрезмерною ревностью, не умеряет себя кротостию; или, разнежившись чрезмерною кротостию, не воспламеняется надлежащею ревностью против пороков. Ибо мы с особенным вниманием должны обсуживать то, что написано. На сосудах храма между венками и плетениями вычеканены волы и львы и Херувимы, а под волами и львами весовые ремни (3Цар. 7:29). Потому что венки служат символом победы, а плетения – единодушия в согласии; но Херувимами означается полнота ведения. Ибо Священники и Учители между венками и плетениями, т.е. между решимостью на доброе дело, с которою они стремятся к победе, и согласием любви, по которому они не противоречат взаимно друг другу, имеют символы в волах и львах и Херувимах; потому что в полноте ведения, которую они имеют, необходимо соблюдать и кротость волов, и свирепость львов, так как они в проповедуемой ими дисциплине должны быть и воспламеняемы святою ревностию, и растворяемы отеческою любовию. Под ними внизу висят ремни для того, чтоб они те обуздания, которыми связаны сами, заботливо простирали и на подчиненных своих. Ибо висеть ремням под ними значит держать узы стражи для подчиненных. Это правильно соблюдается тогда, когда ни кротость волов не превращается в запальчивость ревности, ни свирепость львов не уклоняется к кротости. Потому что равновесие должно быть таково, чтобы не было перевесу, ни со стороны чрезмерной строгости, ни со стороны милосердия, для того, чтобы, в случае безотчетного прощения вины, виновный еще более не запутывался в виновности; и наоборот, чтобы, в случае непомерного обуздания виновности, исправляемый не делался еще худшим от того, что не видит никакого снисхождения к себе. Итак нечестивым надобно показывать строгость в видимости, а любовь в сердце, для того, чтоб и строгая видимость обуздывала нечествующего, и соблюдение любви не теряло награды за кротость.

19. Вот, когда я говорю, толчет в двери памяти Иосиф, чтобы взойти ему для засвидетельствования того, что я говорю. Известно, что он, рассказывая сон, который он видел о своем возвышении, братиям, возбудил против себя ненависть тем, что пересказал с невинностью (Быт. 37:5 и далее). Этими же братиями он продан Измаилитянам, (там же, ст. 21); отведенный в Египет, он, по дивному устроению всемогущего Господа, сделался начальствующим над тем же Египтом (Быт. 41:41). И когда настал в земле Ханаанской голод, тогда братия прибыли в Египет, нашли Иосифа начальствующим над Египтом, и воздали ему честь земными поклонами (Быт. 42:7). И Поелику они не могли переменить совета Божия, чтобы не давать чести тому, кого продали: то отдали честь тому, кого продали. Тогда сам муж Божий, исполненный духа правосудия, узнал братьев, не узнанный ими. Но воспомянув о преступлении их, и желая простить оное, решился не воздавать братьям злом за зло, и не оставлять этого зла без исправления. Ибо с подозрительным видом тотчас сказал: соглядатаи есте, соглядати путей страны сея приидосте. В сем явитеся: тако ми здравия фараоня, не изыдете отсюду (Быт.42:9, 15). О, какое оружие в сердце! Иноземцы шли, бегая от опасности голода, но продовольствия, которого просили, не получали, и сверх того увидали, что их заподозрили в преступлении. Между тем их ведут в тюрьму, и после трехдневного заключения опять допрашивают с тою же строгостию. Сердце их уже потрясено; они уже воспоминают о вине своей, и говорят между собою: во гресех есмы брата ради нашего, яко презрехом скорбение души его, егда моляшеся нам, и не послушахом его: и сего ради прииде на ны скорбение сие (Быт.42:21). Но это тронуло сердце Иосифа любовью; он удаляется, слезами омывает то, что должен был делать по правде. Строгим возвращается к братиям, чтоб очистить от виновности мучимые их души. После этого, одного связывают узами, прочие отпускаются с продовольствием, с тем, чтоб они привезли еще одного брата, названного ими меньшим (Там же, ст. 34–35). После того является брат. Любовь при виде невинного брата потрясала душу; но в видимости оставалась еще строгость, для очищения братьев виновных. Хлеб отсыпается, в мешок младшего брата тайно влагается чаша, после того начинается следствие по воровству (Быт.44:2). За ними посылают, чтоб они воротились, приговаривают к рабству того, у кого будет найдена чаша. Ее находят в мешке младшего брата. Вениамина ведут назад, все огорченные братия за ним следуют. О, мучения милосердия! Мучит, и любит. Итак воротившись, они, со слезами падши на землю, просят помилования. Ибо памятуя, что они поручились за него (Вениамина) отцу, они проникались невыносимою cкорбью. Тогда-то скрытая любовь, не имея более силы принуждать себя, выразилась наружу, и проявила слезы свои на лице строгости (Быт.45:1). Изчез тот гнев, который был видим, и которого не было; явилось то мплосердие, которое было, а не показывалось. Так-то святой муж и простил братиям преступление, и отомстил за него. Так-то он с усилием сдержал милость, для того, чтобы не быть любвеобильным к преступным братиям без отмщения, и не быть строгим без любви.

20. Вот пример дисциплины для того, чтоб уметь, и со строгостию щадить преступления, и с любовью пресекать оные. Но те, которые не имеют духа разборчивости, или отпущают грехи так, что не исправляют, или как бы исправляя бьют так, что не отпущают. Итак учителю, которому необходимо говорить о строгости дисциплины, надобно знать, что он есть стол Божий, и наклонять закраину внутрь, для того, чтобы говоримое для научения бдительно было исполняемо с точностью. Если же он знает за собою какие-либо недостатки, то и о них не должен молчать в проповеди. Потому что место требует того, чтобы говорить. Итак он должен быть согласен со своими словами; и если он не говорит потому, что не исполняет, то должен исполнять потому, что обязан говорить. Поэтому, где он видит себя исполняющим то, о чем говорит, там должен увещевать слушателей и воспламенять сердца их ревностью к добрым делам. Но где видит, что он еще не исполняет того, о чем говорит, там и себя равно должен воспламенять к тем добродтелям, к которым увещевает слушателей, чтоб и сам учился на деле исполнять то, о чем чрез него вещает истина в проповеди. Ибо часто мы, побуждаемые словом учения, из беседы научаемся тому, чего не знаем по опыту; и когда от сознания нашей лености рождается в душе виновность, тогда потрясает ту же самую душу сокрушение, нечаянно родившееся, и она, которая прежде предавалась праздности, не издавая голоса, возбужденная своим голосом вспрядает на дело. Но вот, когда закраина стола простирается на пядень, то есть, когда устами учителя произносится слово против пороков, и сердца слушателей располагаются к добрым делам; тогда многие из тех, которые слушают его, сознают, сколько или какие преступления они учинили; и исповедуя их, приходят к нему же, и со слезами просят его быть очистителем грехов их, чтобы он молитвою загладил те вины, которые открыл проповедью. Поэтому и присовокупляется: на столах же мяса жертвенныя (Иез. 40:43, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

21. Ибо святые учители, воссылая молитвы к всемогущему Богу за кающихся и исповедающихся грешников, тем, что умоляют о прощении плотской их жизни, служат столами Господними, поддерживающими мяса жертвенные. Но чтобы были такие, за которых, по обращении их и раскаянии, можно было бы молиться, надобно им грешникам проповедовать; и когда они начнут уже оставлять грехи, и поспешат к невинности, тогда необходимо усиливать к ним в устах учителя проповедь, и словом учения своего настоять на некоторых тем крепче, чем, по дознанию (проповедника), глубже они пали, именно зная, что тем большую получит он (учитель) награду великого воздаяния, чем более от тяжких грехов освободит других своими словами.

22. Между тем мне хочется привести слова святого Евангелия, коего священная история возвещает о том, что делается ежедневно, повествуя о чуде, которое совершено было. Ибо когда собрались к Господу народы утомленные и голодные, тогда Господь сказал ученикам: милосердую о народе, яко уже три дни приседят мне, и не имут чесо ясти. И Аще отпущу их не ядших в домы своя, ослабеют на пути: мнози бо от них издалеча пришли суть (Мк. 8:2–3). Народ три дня находится при Господе, когда множество верующих, очищая чрез покаяние содеяные ими грехи, обращается к Богу делом, словом и помышлением. Господь не хочет отпускать их домой голодными, чтоб они не ослабели на пути, именно потому, что обратившиеся грешники ослабевают на пути настоящей жизни, если отпускаются без пищи святого учения в их совести. Итак, чтоб они не ослабевали на пути сего странствования, должны быть питаемы святым увещанием. Но особенного внимания заслуживает вышедшая из уст Истины та мысль, что мнози от них идалеча пришли суть. Один поспешил на служение всемогущему Богу, не испытав ничего обманчивого и ничего из плотского повреждения. Он пришел не издалеча, потому что по неиспорченности и невинности был близок. Другой не осквернив себя никаким бесстыдством, никакими преступлениями, но только испытав супружество, обратился к духовному служению. И этот пришел не издалеча, потому что, пользуясь супружеством дозволенным, не блуждал по недозволенному (пути). Но третьи обращаются к покаянию и возвращаются на служение всемогущему Богу, после плотских скверн, четвертые после лжесвидетельств, пятые после воровства, шестые после насилия, седьмые после совершенных убийств: вот они-то именно и приходят издалеча. Ибо чем более кто проблуждал в нечестии, тем дальшe ушел от всемогущего Бога. Так как и блудный сын, оставив отца, ушел в дальнюю сторону, в которой пас свиней, потому что питал пороки (Лк. 15:10). Итак пусть дается продовольствие и тем, которые приходят издалеча; потому что обратившимся грешникам должна быть доставляема пища святого учения для того, чтоб они возобновляли те силы в Боге, которых лишились в беззакониях. Часто учителям тем необходимее питать их обильнейшею пищею учения, чем тягчайшими пороками обремененные пришли они. И когда они начнут уже сознаваться в учиненных ими преступлениях, и сознаваясь оставлять их и омывать слезами: тогда святым учителям необходимо усердно молится о грехах их, поколику столы Божии поддерживают мяса жертвенные. Сколько раз они это делают, столько раз, тем, что входят в посредничество за чужие грехи, очищают пред очами Божиими свои собственные; потому что оправдываются тою самою любовью, по которой с дивным благочестием они в слезах закалают себя за чужие беззакония. Нe трудно должно быть для учителей проливать слезы за обратившихся грешников, когда и сам Тот, Кто сотворил все, соделавшись человеком, пролил кровь на крест за наши беззакония, Который живет и царствует со Отцем в единстве со Святым Духом Бог, во веки веков. Аминь.

Беседа десятая. Святой Учитель, изъясняя четыре стиха, – от 44 до 48, – распространяется о вере, надежде и любви, и тем заканчивает этот труд.

1. Пророк, по внушению Святого Духа, мудро разумея таинственные смыслы Св. Писания, говорит: дивни откровения Твои, посему хранит их душа моя (Пс.118:129, по русскому переводу). Опять он же говорит: открой мне глаза, чтоб я видел чудеса закона Твоею (Там же, ст. 18, по тому же переводу). Ибо кто еще не разумеет сокровенного из открытого, тот имеет глаза закрытые. А кто уже разумеет, тот открытыми очами видит чудеса от закона Божия; потому что, духовно растрясая слова буквы, он уразумевает, какое величие скрывается внутри. Не дивно ли то, когда одно звучит в ушах, а другое, что не звучало, приходит на мысль? Поэтому, чему я уподоблю слово Св. Писания, если не тому камню, в котором скрывается огонь? Камень, который холодным держится в руке, ударенный железом, рассыпает искры, и производит огонь воспламеняющий то, что прежде было в руке холодным. Ибо так, именно так бывает с словами Св. Писания; они хотя по повествованию буквы держутся холодными, но если их, по внушению Господню, ударит кто-либо напряженным вниманием, то произведет огонь о таинственных смыслах его, так что после душа, которая прежде холодно слушала буквальный смысл, разгорается от духовного. Ибо вот Пророк говорит: и вне ворот внутренних сокровищницы певцев в притворе внутреннем, который был с боку ворот, обращенных к северу; и лице их против пути южного одного, с боку ворот восточных, которыя имели лицевую сторону к пути севера (Иез. 40:44, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

2. Чья душа воспламенится любовью к Богу от буквального смысла этих слов, чтоб не оставаться ей более теплою от самого их чтения? Но если добьемся мы до духовного смысла, скрывающагося в букве, то от этого явятся искры разумения, и зажгут то, что прежде холодно звучало в ушах сердца. Впрочем нам для того чтобы при помощи Господней открыть внутренний смысл, надобно прежде рассмотреть самое повествованиe по буквe. Ибо (Пророк) говорит, что были вороты внутренние, и вне их притвор, который называется внутренним; и потом описываются другие вороты, то есть, северные, южные и восточные, для того, чтобы показать, что самый притвор, о котором сказал, что он находится вне ворот внутренних, находится внутри от ворот внешних. Следовательно, этот притвор и вне, и внутри: вне потому, что вне ворот внутренних; а внутри потому, что внутри ворот внешних. Повествуется еще, что в этом же самом притворе были сокровищницы певцев, о которых говорится, что они были помещены сбоку ворот, обращенных к северу. Но эти же самые сокровищницы обращены были к пути южному. И присовокупляется: с боку ворот восточных, которыя имели лицевую сторону к пути севера. Из этих слов ясно видно, что сокровищницы певцев были помещены между стороною ворот обращенных к северу, и стороною ворот восточных, которые ворота были обращены именно к пути севера. Итак лицевая сторона сокровищниц была против пути южного, но положение (их) было между воротами восточными и северными. Следовательно внутренние вороты имели с одной стороны ворота к северу, а с другой стороны ворота к югу. Но фронтоном преддверия восточные ворота были выше, и притвор, который был вне ворот внутренних, был в таком положении, что он же был и внутренним; ворота совне обымали его.

3. Мы кратко проследили этот буквальный смысл для того, чтобы не кратко отыскивать в нем таинственные смыслы. Но в первой части описаны трое ворот, то есть, восточные, северные и южные; и тотчас же сказано о трех других внутреннего притвора, то есть, южных, восточных и северных, а затем сказано о воротах притвора внутреннего, где упоминается о столах, устроенных из квадратных камней; и о воротах, обращенных к северу, в которых были столы для жертвоприношения, а не для всесожжения. Поэтому мы сказали, что внутренним означается Церковь, а внешним Синагога. Но после того, Пророк опять начинает описывать внутренние ворота, и трое других, то есть, северные, южные и восточные, и рассказывает, что во внутреннем их притворе, который был вне ворот внутренних, были сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения. Поелику (Пророк) в этих словах начал повествовать о различном от того, что прежде говорил об устроении святой Церкви: то очевидно, что он переменил смысл ворот внутренних. Ибо, если б он говорил обо всем в одном смысле, то не стал бы повторять в новом порядка того и другого. Как можем мы сказать, что вне ворот внутренних есть притвор, сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения, если в этом месте чрез эти самые внутренние вороты означается святая Церковь? Когда все это внутри ее, то каким образом оно вне ворот внутренних, если не вне Церкви? Итак под внутренними воротами можно разуметь те, о которых мы уже сказали далеко впереди, о которых говорится, что они имеют лицевую сторону к воротам севера и востока, которыми, по нашему объяснению, означается вход, ведущий ко внутренним радостям небесного отечества, так что и здесь теми воротами, о которых говорится, что они около входа, означается святая Церковь, а воротами внутренними – вход в царство небесное. Но дабы кто-нибудь не подумал, будто я слова Св. Духа насильственно склоняю к своему разумению, и не сказал, что я не должен изменять того значения внутренних ворот, т.е. святой Церкви, о котором я сказал однажды, мы удержим то, что начали, так что и внутренние ворота будут означат Церковь, которая доводит нас до внутренних радостей; и сокровищницы, певцы, священники, храм, алтарь, жертвоприношения, останутся в притворе, который вне ворот, и однако же не вне Церкви. Ибо, если мы тонко разберем, то ничто не будет нам препятствовать под внутренними воротами, как сказано, разуметь святую Церковь. О ней теперь говорится: и вне ворот внутренних сокровищницы певцев в притворе внутреннем. Ибо два предмета, о которых говорится: вороты внутренняя, и вне их притвор внутренний; поколику этот самый притвор есть и внутренний и внешний, – в отношении к воротам внешний, а внутренний, как мы впереди сказали, в отношении к тем воротам, о которых в повествовании (Пророк) сделал присовокупление.

4. Ибо святая Церковь имеет две жизни: одну, которую проводит она во времени, другую, которую получает она в вечности; одну, в которой она подвизается на Земле, другую, в которой она получает воздаяние на небе; одну, в которой она собирает награды, а другую, в которой она радуется уже о полученных наградах; но в той и другой жизни она приносит жертву. Здесь жертву сокрушения, а там жертву хвалы. Об этой то жертве говорится: жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50:19). А о той написано: тогда благоволиши жертву правды, возношение и всесожигаемая (Там же, ст. 21). И еще о ней (Псалмопевец) говорит: яко да воспоет Тебе слава моя, и не умилюся (не умолкнет) (Пс. 29:13). Но в той и другой жертве приносятся мяса; потому что приношение мяса здесь состоит в изнурении плоти, там приношение мяса состоит в прославлении Бога за славу воскресения. Потому что там плоть будет принесена как бы во всесожжение тогда, когда она, получив вечную невредимость, не будет иметь ничего противоречащего, ничего смертного, так как она всецело проникнутая огнем любви к Нему (Богу), бесконечно пребудет в прославлении. Итак эти внутренние вороты: т.е. в святой Церкви, имеют свою внутренность, именно ту жизнь, которая сокрыта еще от очей наших. Они имеют вне себя внешний притвор, т.е. жизнь настоящую, в которой все доброе делается для того, чтобы достигнуть блага бесконечного.

5. Итак пусть во внутреннем притворе, который впрочем вне ворот, будут сокровищницы певцев; потому что все избранные и совершенные, которые живут еще в смертном теле, находятся и внутри лона святой Церкви, и еще вне сокровенных радостей внутренней жизни. Пусть сокровищницы певцев остаются внутри и во вне; потому что сердца святых, которые по великой любви воспевают свое желание к всемогущему Богу, и внутри суть, и еще не внутри; потому что, находясь в лоне святой Церкви, они и видят духом тo, что внутренно сильно любят, и еще не вполне видят то, что любят. Итак пусть остаются сокровищницы во внутреннем притворе, но вне ворот, так чтоб они и внутри уже были чрез желание, и еще не были внутри чрез полное исполнение. Что же значат сокровищницы певцев, если не святые желания любящих? Эти последние берегут в душе Божественные заповеди, как некие сокровища; они блюдут их с пением, потому что исполняют повеления Божии не по страху, а из любви; и для них самих заповеди священного Писания служат песнями, потому что они исполняют их не с прискорбием, а с удовольствием. Хотите ли слышать о сердце праведника, как бы о сокровищнице какого-либо певца? – Пета бяху мне оправдания Твоя, на месте пришельствия моего (Пс. 118:54). Оправданиями Божиими мы называем Божественные заповеди потому что они нас оправдывают, если мы исполняем их. Они на месте пришельствия нашего бывают петы тогда, когда мы в этом странствовании настоящей жизни любим эти самые заповеди, и с удовольствием исполняем. Поэтому-то тот же Псалмопевец еще из сокровищницы певцев говорит: милость и суд воспою Тебе, Господи (Пс. 100:1).

6. Милость Господню, которою отпущаются грехи, должен воспевать даже грешник, т.е. говорить о ней с радостью и надеяться на нее. Но кто праведен настолько, чтобы представлять себе вечный суд Господень, и не трепетать, а решаться скорее идти на этот суд толикого Судии, поспешать и радоваться? Кто таков, тот велик; потому что, воспевая милость и суд Господа, он всею полнотою души любит всемогущего Бога, Который милосердо отпущает ему грехи, и потому не боится суда Его. Ибо совершенная любовь, как говорит Апостол Иоанн, изгоняет страх (1Ин.4:18). Поэтому он воспевает тот суд, на который предстать не боится. Итак пусть будет душа его сокровищницею певцев, чтоб она, радуясь богатству милосердия, которое получает, продолжала путь на тот суд, которого уже не боится. Посмотрим, возлюбленнейшие братие, и на другую сокровищницу певца, если угодно. Быть может, и он воспевает суд. Ибо что он говорит? Аз бо уже жрен бываю, и время моего отшествия наста. Подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он, праведный Судья (2Тим.4:6–8). Кто, припоминая о своих подвигах, о борьбе, которую выдержал, о вере, которую сохранил, говорит, что ему на суде готов венец, который надеется получить более в воздаяние в оный день, нежели в подарок: о том решительно можно сказать, что он воспевает суд, на который желает явиться. Поэтому он и еще присовокупляет: не токмо же мне, но и всем возлюбльшим явление Его. Ибо никто не любит пришествие судии, если он не уверен, что имеет решительное оправдание на суде. Итак сердца тех, которые любят пришествие Судьи, суть сокровищницы певцов; потому что предварительною благодатью и жизнью, подвигами святого усилия праведники воспевают тот суд, которого страшатся все нечестивые.

7. Но любовь ваша помнит, что в предыдущей беседе мы сказали, что восточными воротами означается вера, северными надежда, а южными любовь. Итак об этих сокровищницах говорится, что они находятся между воротами восточными и северными и обращены лицевою стороною к пути южному; потому что сердца святых, находясь между верою и надеждою, обращаются лицом к пути южному, так как они горят огнем святой любви. И о самых восточных воротах говорится, что они обращены к северному пути; потому что, хотя чрез веру отпущаются нам в Kpещении все грехи, однако же, пока мы живем еще здесь, даже после веры часто наклонны бываем к грехам. И когда жизнь наша после принятой веры цепенеет еще некоторым образом от холода виновности, тогда как бы восточные вороты обращаются к пути северному. Ибо кто может прожить в этой жизни, по принятии веры, без греха, когда Иоанн говорит: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1Ин. 1:8)? Согласно с этими словами Иаков говорит: много бо согрешаем вси (Иак.3:2). Но если прежние грехи отпущены в принятии веры, и по принятии веры мы еще чувствуем наклонность к грехам: то какое будет для нас упование на оправдание, какая надежда на жизнь вечную, если не то, чтобы ныне, когда еще находимся между воротами востока и севера, возвышали взоры душевные к пути южному, поколику жар любви освободит нас, разогретых святою любовью, от греха холода и мороза? Итак пусть сокровищницы будут между воротами восточными и северными; но пусть, как сказано, они будут обращаемы лицевою стороною к пути южному, для того между прочим, чтобы мы, рожденные в вере, и noсле того падшие во грехи, имея надежду на милосердие, упражняли самих себя в разогрении любви, и сердечные взоры устремляли туда, откуда мы воспламеняемся огнем любви.

8. Впрочем можно разуметь под северными воротами язычество, под южным путем Иудею, а под восточными воротами самого Господа. Севером не несправедливо образно представляется язычество, которое обдает холодом тот властитель, который сказал: сяду на горе высоце, на горах высоких, яже к северу (Ис.14:13). И под южными воротами справедливо можно разуметь Иудею, в которой духовные отцы горели небесной любовию. Один из них говорит: возврати, Господи, пленение наше: яко потоки югом (Пс.125:4). Хотя она имела плотской народ, в котором носила как бы холод севера, но в святых своих учителях и Пророках она горела огнем любви к Богу и ближнему. А восточные вороты справедливо означают Того, о Ком написано: се, муж, восток имя Ему (Зах.6:12), и о Котором Захария говорит: посетил есть нас восток свыше (Лк. 1:78). Итак пусть остаются сокровищницы певцов на стороне ворот северных; потому что, не только в Иудеи сердца святых духовно пламенели, но и во множестве язычества, обратившегося к таинствам святой веры, горят сердца святых любовью к небесному отечеству, стремятся к вечным радостям, напрягают усилия к сообществу своих сограждан на небе: однако же примеры этой ревности, которую они получили в дар от Духа Святого они заимствуют от духовных отцов Синагоги. Поэтому и самые сокровищницы, устроенные на стороне севера, имеют лицевую сторону к пути южному. Ибо вот мы пришли из язычников; но в том, что мы пламенем любовью Св. Духа, мы взираем на отцов Иудеи, которые в своих изречениях ежедневно доставляют нам примеры святого стремления.

9. Не полуденным ли как бы жаром горел тот, кто жаждал, говоря: имже образом желает елень на источники водныя: сице желает душа моя к Тебе, Боже; возжада душа моя к Богу крепкому живому: когда прииду и явлюся лицу Божию? (Пс. 41:2–3). Он же еще говорит: пою и разумею в пути непорочне, когда приидеши ко мне (Пс.100:2). Этим же самым пламенем горел тот, который говорил: ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром: яко видесте очи мои спасение Твое (Лк.2:29–30).

Итак, Поелику мы пришли из язычества, но святых отцов из Иудеи считаем за образцы для себя в подражании их любви Божественной, то мы как бы некие сокровищницы певцов сбоку ворот, устроенных на пути к северу, но лица обращаем к пути южному.

10. И замечательно, что о тех же самых сокровищницах говорится, что они находятся между воротами северными и восточными; потому что, именно после воплощения Господня, множество язычников обратилось к вере, и между этими самыми верующими народами и таинствами Господня воплощения, которое они сердечно любят, возвышаются сердца любящих. Итак пусть святые сокровищницы имеют с одной стороны восточные вороты, а с другой северные; потому что между самыми таинствами их искупления, которые они принимают, и некоторыми плотскими людьми, которых терпят даже внутри святой Церкви, многие преуспевают в крепкой любви к Богу, отличаются доблестями, желают пришествия вечного Судьи и между тем, что они любят, и тем, что они переносят, служат как бы некоторыми сокровищницами, вмещающими в душе богатство духа. Между таинств, которые любят, и некоторыми неприятностями, которые переносят, они не ослабевают, потому что устремляют взоры к пути южному. Ибо что такое мы терпим, чего прежде не претерпели отцы наши из любви ко Господу?

11. Но надобно заметить, что между воротами южными и северными описываются ворота восточные; потому что Господь и Искупитель наш родился в Иудеи, и скоро устроил на вере в Него Церковь из язычников. Ибо Он явился как бы между южными и северными воротами; потому что из той пришел Он, а этих обратил к служению Себе. Поэтому и хорошо говорится, что эти же восточные вороты обращены к пути севера; потому что родившийся Господь оставил Синагогу, и собрал множество язычников. И надобно заметить, что когда о сокровищницах было сказано: и лице их против пути южнаго, тогда прибавлено – одного, для того, чтоб именно мы ясно знали, что не другой путь к небесному отечеству для нас, пришедших из язычества, и не другой для тех отцов, которые были в Иудее: но для нас и тех один и тот же путь есть тот, который ведет нас к вечным радостям, который чрез Евангелиe говорит нам: Аз есмь путь, истина и живот (Ин. 14:16). О нем Псалмопевец говорит: познати на земли путь твой, во всех языцех спасение твое (Пс. 66:3). Ибо что по-еврейски называется Иисусом, то на Латыни называется Спасением. Следовательно, путь на земле познается потому, что Иисус, Бог прежде веков, и человек на конце веков, явился язычникам. Итак один есть путь и для тех, которые от юга, и для тех, которые взирают со стороны северной; потому что для избранных Иудеев и язычников Господь и Искупитель наш, по уничтожении наказания страха, соделался путем любви к Отцу, и помощью в шествии к Нему. Далее следует: и сказал ко мне: эта сокровищница, которая обращена к пути полуденному, есть тех жрецов, которые стоят на страже храма. И тотчас присовокупляется: далее сокровищница, обращенная к пути северному, будет тех жрецов, которые стоят на страже олтаря (Иез. 40:45–46, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

12. В этих словах Пророка нам должно отыскать, какие жрецы высшей степени, – те ли, которые стоят на стража храма, или те, которые в прислуге алтарю. Но Поелику несколько после присовокупляется: олтарь был пред лицем храма, то ясно показывается, что высшей степени те жрецы, которые стоят на страже храма; потому что вполне заведывают алтарем, который внутри. А те, которые стоят на страже алтаря, который пред лицом храма, тем ниже, чем более занимаются внешним. Поэтому надобно нам отыскать, кто суть те жрецы, которые охраняют храм, и кто те, о которых говорится, что они охраняют алтарь. Учитель языков, пиша верующим, говорит: храм Божий свят есть; иже есте вы (1Кор.3:17). Итак кто же суть те жрецы, которые охраняют храм Божий, если не те, которые молитвою, проповедью, наблюдением за чистотою нравственности защищают святую Церковь от нападения злых духов, от влияний нечестивых (людей), от заблуждений еретических? Не страж ли храма был тот, кто, исчисляя подвиги своего страдания, говорит: в труде и в изнурении, часто во бдении, в гладе и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе? И тотчас присовокупляет: кроме посторонних приключений, ежедневное ко мне стечение людей, забота о всех Церквах (2Кор.11:27–28, по русскому переводу). Прошу обсудить, с какою заботливостью бодрствует страж храма. Ибо вот он неизьяснимо страдает сам в себе, и уделяет заботливость сердца своего другим. Какого подвига, спрашиваю я, стоит то, чтобы более думать о пользе ближних, нежели о своем бедствии? Кто это достойно оценит? Кто верно обсудит? Он подвизается, скорбит, алчет, жаждет, терпит холод, постится, не спит, и однако же бодренно помышляет о беспокойстве всех церквей. Вот искуснейший страж храма, представленный в пример. Да подражает ему, кто может. Ибо терпеть несчастия за истину, делать добро ближним, бодрствовать над спокойствием душ, отыскивать и предупреждать, дабы кто не пал в вероломство, не предался гордости, не предался воровству, или нечистоте, – вот что значит оберегать храм Божий, т.е. святую Церковь.

13. Но есть жрецы низшей степени, которые прислуживают алтарю, которые именно в помощь высшим тонко следят за грехами нечествующих, и исправляют жизнь плотских людей, и доводят их до того, что они слезами покаяния как бы в жертвоприношении сожигают ту плоть, которой прежде дозволяли жить в грехе. Ибо те, которые начальствуют над святыми церквами, не могут всего делать лично сами. Но занимаясь сами делами духовными, они, узнав о каких-либо нечестивых и плотских делах, поручают другим обличить их и исправить. Когда этими плотская жизнь исправляется, и исправляющимися доводится до расположения к воздержанию и молитве; тогда плоть как бы уже на алтаре сожигается, так что пред очами всемогущего Бога возносится жертвоприношение оттуда, откуда прежде отвратительно пахло грехом.

14. Но здесь рождается вопрос: Поелику выше сказано, что сокровищницы имели лицевую сторону к пути южному: то как же теперь говорится, что сокровищница, обращенная к пути южному, для тех жрецов, которые стоят на страже храма, а сокровищница, обращенная к пути северному, для жрецов, стоящих на страже алтаря? Ибо, если та и другая имели лицевую сторону к пути южному; то как же теперь говорится, что одна обращена к пути южному, а другая к северному? Но в этих словах мы познаем, что сокровищница тех жрецов, которые стояли на страже храма, имела такое положение, что обращена была к одному только пути южному; а сокровищница тех жрецов, которые стояли на страже алтаря, имела в притворе такое положение, что обращена была лицом и к южному пути, и к северному; потому что она, и совокупно с сокровищницею жрецов, содержавших стражу храма, смотрела на южный путь, и однако же без сокровищницы этих же жрецов сокровищницу тех жрецов, которые содержали стражу алтаря, смотрела на путь северный. Нo что это значит, возлюбленнейшие братие? Что таинственного мы можем видеть в этих словах, если не то, что по предыдущему духовный слушатель уже разумеет, что те жрецы высшего чина, которые стоят на страже храма, взирают на один только путь полуденный, потому что, будучи заняты одними только упражнениями духовными, всегда тщательно устремляют внимание на то, что составляет сущность любви к Богу; но те жрецы низшего чина, которые преимущественно занимаются истреблением грехов в людях нечестивых, обращают взоры и на путь северный, для того, чтобы видеть в душе согрешающих, какой в них холод бесчувственности, и словами обличения доводя их до слез покаяния, сожигать как бы мяса на алтаре Господнем? Взирают вместе с великими жрецами и на путь полуденный; потому что, сколько касается лично их самих, они пламенеют огнем любви, и объяты пламенем любви к Богу. Но Поелику часто исправляют грехи нечестивых, то обращают взоры и к пути северному. Впрочем о тех и других чинах жрецов присовокупляется: они суть сыны Садоковы, приступающие от сынов Левииных к Господу, чтобы служить Ему (Иез. 40:46, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

15. «Садок» по-латыни значит «праведный». Но кто праведен, если не Тот, Кому говорится: праведен еси, Господи, и прави суди Твои (Пс. 118:137)? Кто же сыны праведного, если не те, о которых написано: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его (Ин. 1:12)? Но Левий значит «принятый». Кто же принят от Господа, если не верный тот народ, который чрез таинства веры отделен от неверующих? Следовательно, все те, которые постоянно стремятся к духовным делам, суть праведники. И от сынов народа принятого приступают к Господу, чтобы служить Ему; потому что даже из самых верующих избираются те, которые приступали бы к служению всемогущему Богу, и для научения народа имели бы небесную ревность.

16. Но нам тщательно надобно исследовать, кто суть те, которые служат Господу. Ибо не все те, которые читают, не все те, которые проповедуют, не все те, которые раздают собственность, не все те, которые чрез воздержание плоти обуздывают тело, служат Господу. Ибо те, которые читая и проповедуя, домогаются себе славы, щедро раздавая свою собственность, и умерщвляя тело воздержанием, желают себе прославления от людей, служат себе, но не Господу. Против этого Господь чрез Псалмопевца говорит: ходяй по пути непорочну, сей Ми служаше (Пс.100:6). Ибо тот имеет пятно на пути, кто в добром деле, которое творит, предполагает себе награду в земной славе, кто желает получить награду в этом мире, и чернит в очах Божиих вид доброго дела пятном недоброго намерения. Иной, например, кипит ревностью строгости, сильно обличает пороки нечестивых; но если он имеет побуждение к этому делу не в любви к всемогущему Богу, а в собственной ревности, то в этом служит себе, а не Господу. Другой с кротоcтью переносит многое, неправедно содеваемое, для того, чтобы не было видимо, что он горд. Следовательно, он потому, что не хочет быть справедливым ради Господа, заботливостью о своей кротости служит себе, а не Господу. Итак остается, чтобы мы, трудимся ли в служении слову, раздаем ли нашу собственность нуждающимся, укрощаем ли плоть воздержаниeм, ревнуем ли, переносим ли иногда обиды с терпением и кротостью, с особенною строгостью обсуживали свое намepeние, потому что все, что мы делаем, должны делать не для себя, но по усердию к Господу, дабы тем, что мы делаем, не служить более себе, нежели Господу. Ибо не Господу, а себе служили те, о которых Павел говорит: все ищут своего, а не того, чего требует Иисус Христос (Флп. 2:21, по русскому переводу). Но тот же Павел с избранными братиями спешил служить не себе, но Господу, и жизнью и смертью, говоря: никто из нас не живет для себя, и никто не умирает для себя; а живем ли, живем для Господа; умираем ли, для Господа умираем: и потому живем мы, или умираем, всегда Господни (Рим. 14:7–8, по русскому переводу). Ибо святые для себя ни живут, ни умирают. Не живут для себя, потому что чрез все, что они делают, домогаются приращений духовных, и молясь, проповедуя, занимаясь святыми делами, они желают умножать число граждан небесного отечества. Не умирают для себя, потому что в виду людей они своею смертию прославляют Бога, к Которому спешат достигнуть даже смертию. Итак в смерти святых надобно нам обращать внимание не на то, сколько было им поношения от неверных, но на то, какая слава Господня возросла в сердце верующих. Если бы они искали своей славы, то в смерти верно устрашились бы терпеть столько бесчестия. Но никто из них ни живет для себя, ни умирает для себя, потому что ни в жизни, ни в смерти они не ищут своей славы. Посмотрим, для себя ли умер тот самый первый Пастырь Церкви, который жил не для себя. Пусть вопросят товарища его Иоанна, и пусть сей на основании слов Господних говорит о смерти того же самого пастыря: сие же рече, назнаменуя, коею смертию прославит Бога (Ин.21:19). Следовательно, не для себя умер тот, кто смертию прославил Бога. Итак поучимся, братие мои, тщательно обсуживать свое намерение во всем, что мы делаем, и не искать своего, если желаем служить всемогущему Богу. Но Поелику мы сказали, что из верующего народа избираются на служение всемогущему Богу сыны Садоковы, то ужели в том же народе нет многих, которые оказались бы совершенно живущими по заповедям Божиим? – Решительно есть; ибо присовокупляется: и измерил притвор в долготу сто локтей, и в широту сто локтей, в квадрат (Иез. 40:47, по буквальному переводу с Латинского подлинника).

17. Мы часто уже говорили, что долготою означается долготерпение надежды, а широтою – обширность любви. Впереди же гораздо выше (Бесед. VI, 18. 19) сказано, что сотое число, в котором десять помножаются на десять, означает верх совершенства. Итак что значит притвор духовного здания, если не обширность верующих народов? Но не пусты в сердцах верующих и долготерпение надежды и широта любви, ибо они чрез веру совершают то, что могут. Поэтому чрез Павла говорится: во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера действующая любовию (Гал. 5:6, по русскому переводу). Итак, если в жизни верующих до некоторой степени во всех совершенно долготерпение надежды, совершенна обширность любви, совершенна уверенность веры, совершенна ревность к подвигам, то притвор храма имеет квадрат во сто локтей. В мере же квадрата нет ни одной стороны более, и нет ни одной менее, но все вместе четыре стороны имеют равное протяжение; потому что и самые те добродетели, о которых мы сказали, т.е. веру, надежду, любовь и деятельность, доколе мы живем в этой жизни, мы находим в себе самих равными их одну другой. Но любовь называется большею надежды и веры потому, что после того, как являются пред лице нашего Создателя, надежда и вера преходят, а любовь остается. Ибо ныне, насколько мы веруем, настолько любим; и насколько любим, настолько надеемся. О вере же и деятельности Апостол Иоанн говорит: глаголяй, яко познах Его (Бога), и заповеди Его не соблюдает, ложь есть (1Ин.2:14). Потому что познание Бога принадлежит вере, а соблюдение заповедей – деятельности. Итак, когда есть сила, время и место для деятельности, тогда всякий трудится настолько, насколько познал Бога; и показывает, что настолько познал Бога, насколько творит добра ради Бога. Итак добродетели верующего народа измеряются квадратом; потому что всякий, занимающийся деятельною жизнью, настолько верует, насколько надеется, и любит, и действует; настолько надеется, насколько верует, действует и любит; настолько любит, насколько верует, надеется и действует; настолько действует, насколько верует, любит и надеется. Так как в народе святой Церкви есть много и крепких по вере, и долготерпеливых по надежде, и обширных любовью, и ревностных в деятельности: то притвор храма имеет меру сто локтей в квадрат.

18. Ибо, чтобы нам сказать что-либо и о добродетелях их, то мы часто видим некоторых из них благоразумными по разумению, стойкими в несчастии, справедливыми на деле, умеренными в удовольствиях, и мерно со всею ревностию держащихся отличия. Когда они держатся мудрости, мужества, правосудия и умеренности, или, как некоторым угодно перечислять их, мудрости, уверенности, мужества и правосудия, то меру духовного притвора имеют в квадрат. Ибо вот самые добродетели, которые, по нашему слову, имеют добрые и верующие, состоят в таком квадрате, что одна за другую не выступает. Потому что великая добродетель есть мудрость; но если она менее умеренна в наслаждениях, менее мужественна в опасностях, менее правосудна в делах, то верно менее мудра. Велика добродетель есть умеренность; но если она менее разумеет, чем умерять себя, если менее может выдерживать несчастия мужеством, и в страхе упадает духом, если она по своей опрометчивости решается иногда на дела несправедливости, то менее умеренна. Велика добродетель мужество; но если оно менее разумеет, какие блага охранять, какому злy противостоять, если менее умеряет себя в желании наслаждения, но побеждается услаждением, если менее держится дел справедливости, и препобеждается иногда господством несправедливости, то оно менее мужественно. Велика добродетель правосудие; но если оно менее, нежели сколько должно, делает различиe между делами справедливыми и несправедливыми, если менее умеряет сердце в наслаждении миром, если менее укрепляет себя против несчастий, то менее правосудно. Итак пусть жизнь совершенных верующих измеряется квадратом, и одна сторона духовного притвора пусть имеет столько, сколько прочие другие; потому что всякий столько будет мудр, сколько будет умерен, мужествен и справедлив; столько умерен, сколько мудр, мужествен и справедлив; столько мужествен, сколько мудр, умерен и справедлив; столько справедлив, сколько мудр, умерен и мужествен. Между тем есть еще многие между ними, которые живут по плоти. Эти хотя быть может не знают письмени, и заповедей Божиих читать не могут, однако же в обращении со многими верующими верно видят те добродетели, которым подражать должны. Вот в Церкви раздаются звуки Святого Евангелия и Апостолов, вот ежедневно представляются взорам всех примеры людей добродетельных. Они не могут говорить: мы не видали того, чему бы должны были подражать. Поэтому и присовокупляется: и олтарь пред лицем храма (Иез. 40:47, по буквальному переводу с латинского подлинника).

19. Что есть храм, если не народ верующий? Так как чрез Павла ученикам Апостольским говорится: храм бо Божий свят есть, иже есте вы (1Кор. 3:17). И что значит алтарь Божий, если не душа людей добродетельных? Они, памятуя о грехах своих, смывают пятна слезами, плоть умерщвляют воздержанием, ни в какие дела мира сего не вмешиваются, раздают свое имение бедным, и не желают иметь того, чего не имеют. Поэтому справедливо сердце их называется алтарем Божиим, на котором от скорби сокрушения горит огнь, и сожигается плоть. И неужели мы, возлюбленнейшие братие, ежедневно не видим таковых в святом этом верующем народе, как бы в притворе храма? Ужели не взираем непрестанно на жизнь их, предложенную в пример для нас? Итак алтарь пред лицом храма, когда многие поставлены на виду святой Церкви такие, которые, памятуя о вечном суде, ежедневно в плаче сокрушения закалают самих себя в жертвоприношение Богу. Они, как выше сказано, очищают тела, поколику исполняют то, что говорится чрез учителя языков: представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови (Рим. 12:1). Потому что жертва убивается для того, чтобы быть принесенною. Но жертва живая есть тело, изнуренное ради Господа. Оно и жертвою называется, и живою, потому что и живо для добродетелей, и убито для пороков. Жертва оно именно потому, что уже мертво для мира сего по делам нечестивым; а живо потому, что делает все добродетели, которые может.

20. Но Поелику под именем алтаря у нас привзошло слово о пламени сокрушения: то я считаю необходимым показать, какое должно быть различиe этого самого сокрушения. Потому что одно сокрушение есть то, которое рождается от страха, а другое то, которое рождается от любви; потому что иное значит – бегать от наказаний, и иное – желать наград. Поэтому-то законом повелевается, чтобы даже в Скинии было два алтаря, один именно внешний, а другой внутренний; один в притворе, другой пред ковчегом; один тот, который был сделан из меди, другой тот, который покрыт золотом (Исх. 39:37–38, 40:5 и далее). Но на алтаре медном сожигаются мяса, а на алтаре золотом курятся ароматы. Что это значит, возлюбленнейшие братие, что вне сожигаются мяса, внутри ароматы, если не то, что мы видим ежедневно; потому что два рода сокрушения, так как одни мучатся еще от страха, а другие уже из любви проливают слезы? Ибо многие, памятуя о грехах своих, когда устрашаются вечных наказаний, тогда ежедневно обливают себя слезами. Они убивают то зло, которое сделали, и огнем сокрушения сожигают те пороки, которых приражения доселе еще ощущают в сердце. Что ж они такое, если не медный алтарь, на котором сожигают мяса, потому что ими доселе ещe очищаются дела плотские?

21. Но другие, будучи свободны от пороков, или уже омывши их продолжительными слезами, горят пламенем любви в слезах сокрушения, сердечными очами видят впереди награды небесного отечества, желают быть уже среди вышних граждан. Продолжительность странствования их кажется им жестоким рабством. Они желают видеть Царя в славе Его, и ежедневно не перестают плакать из любви к Нему (Ис. 33:17). Что такое они, если не золотой алтарь, в сердце которых зажжены ароматы, потому что горят добродетели? Хорошо же говорится о том же алтаре, что он имел положение пред завесою ковчега во святая святых. Потому что ковчегом завета соделался для нас Сам Тот, о Котором, как мы знаем, написано: в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна (Кол. 2:3). Ковчег за завесой есть Искупитель наш на небе. Но алтарь золотой, на котором курится фимиам пред завесою, суть сердца святых, которые, будучи воспламенены великими добродетелями из любви к Богу, пламенеют святым стремлением к Тому, Кого еще не могут видеть открытым лицом. Поелику между ковчегом и алтарем есть завеса: то это значит, что то препятствие нашего повреждения, которое еще отделяет нас от видения Бога, не велико. Но доколе мы находимся еще пред завесою, нам должно гореть, как бы возженному фимиаму, пламенем любви. Чрез слезы сокрушения мы не должны желать ничего земного, ничего преходящего. Для нас достаточно должно быть Того Единого, Который все сотворил. – Проследим по желанию все, чтобы собрать душу воедино. Не страхом уже наказаний, не воспоминанием о пороках, но пламенем любви объятые, будем гореть в слезах с запахом добродетелей.

22. Эта молитва избранных была уже предвидена, когда в похвале невесте было сказано: кто сия восходящая от пустыни, яко стебло дыма кадящее смирну и ливан, от всех благовоний мироварца (Песн.3:6)? Потому что святая Церковь избранных, когда по пламенной любви высится в святых молитвах над сим миром, восходит чрез пустыню, которую оставляет пустою. Но как она восходит, сказано: яко стебло дыма кадящее смирну и ливан. Дым происходит от горения, как чрез Псалмопевца говорится: да исправится молитва моя, яко кадило (жертвокурение) пред Тобою (Пс.140:2). Дым обыкновенно выжимает слезы. Следовательно, дым из ароматов значит умилительную молитву, составленную из добродетелей любви. Впрочем эта молитва называется стеблом дыма, потому что, умоляя об одном только небесном, имеет такое прямое направление, что решительно не уклоняется к прошению земного и временного. И замечательно, что она называется, не лозою, но стеблом (лозишкою), потому что иногда в жару сокрушения сила любви бывает так тонка, что ее не может понять тот самый дух, который заслужил иметь ее чрез озарение.

23. Но хорошо говорится: кадящее смирну и ливан. Ибо ладан по закону Господню зажигается при жертвоприношении. Смирною же бальзамируются тела умерших, дабы они не были вредимы от червей. Следовательно, жертвоприношение смирны и ливана (ладана) приносят те, которые и тело изнуряют для того, чтобы не обладали ими пороки повреждения, и приносят благоухающую пред лицом Господа жертву любви своей, и предают самих себя Богу в святых добродетелях. Поэтому-то и там присовокупляется: от всех благовоний мироварца. Благовоние мироварца есть добродетель хорошо действующего. И надобно заметить, что добродетели хорошо действующих называются не мастями, но благовониями. Ибо когда мы делаем что-либо доброе, тогда приносим в жертву масти. А когда мы обсуживаем даже самое то добро, которое делаем, и при тщательном обсуждении обращаем внимание на то, чтобы в нем не было чего-либо нехорошего: тогда как бы из мастей извлекаем благовония, чтобы тонее курить нам пред Господом молитву свою с разборчивостью и любовью.

24. Вот, возлюбленнейшие братие, мы, по милости Божией, прояснили это пред вами, как могли. Но никто да не укоряет меня за то, если я после сей беседы умолкну; потому что, как все вы видите, наши напасти увеличились до чрезмерности: со всех сторон мы окружены мечами, со всех сторон угрожает нам опасность смерти. Одни возвращаются к нам с оторванными руками, другие пленены, о третьих слышно, что они убиты. Я уже нахожусь вынужденным удержать язык от объяснения, потому что скорбит душа моя о жизни моей (Иов. 10:1). Пусть уже никто не просит от меня объяснения святого Писания, потому что обратишася в плач гусли моя, песнь же моя в рыдание мне (Иов. 30:31). Око сердца уже не презирает в прояснение таинств, потому что воздрема душа моя от уныния (Пс. 118:28). Уже не сладостно для души чтение, яко забых снести хлеб мой от гласа воздыхания моего (Пс. 101:5–6). Но кому не хочется жить, тот может ли возвещать о таинствах в смыслах Св. Писания? И я, который ежедневно принужден бываю пить горькое, могу ли когда-либо подносить питие сладкое? Что ж теперь остается, если не то, чтоб мы среди ударов, которые терпим за свои беззакония, со слезами благодарили Господа? Ибо Он, Который сотворил нас, соделался и Отцом для нас чрез духа усыновления, дарованного нам. И Он иногда питает детей хлебом, а иногда вразумляет их розгою; потому что чрез скорби и награды воспитывает их к наследию нескончаемому. Итак да будет слава всемогущему Господу нашему Иисусу Христу, Который живет и царствует со Отцем в единении Святаго Духа, Бог, чрез все веки веков. Аминь.

Конец, и Богу слава, Ему же честь и держава всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Григорий Великий (Двоеслов). Творения. Беседы на пророка Иезекииля

Книга первая

Предисловие

Беседа первая. Святой учитель, намереваясь изъяснять Пророка, излагает предварительные понятия о временах и о способах пророчества.

Беседа вторая. Изъясняются первые пять стихов пророчества Иезекииля, по многообразному смыслу, преимущественно аллегорическому и нравственному.

Беседа третья. Изъясняются четыре стиха, от шестого до десятого, о святых Проповедниках и двоякой их жизни, деятельной и созерцательной.

Беседа шестая. Изъясняются стихи 15, 16, 17 до половины 18-го, с направлением смысла речи пророческой к похвале Св. Писания, а преимущественно Евангелия.

Книга вторая

Предисловие

Беседа третья. В объяснении трех стихов преимущественно описывается здание Церкви, устроенное из всех Праведников обоих Заветов.

Беседа четвертая. Она заключает в себе четыре стиха – от девятого до двенадцатого – объясненных аллегорически или нравственно.

Беседа шестая. Объясняются только три стиха, и показывается, какое проявлено совершенство в Христианах, особенно же в Апостолах.

Беседа восьмая. Изъясняются стихи от 27 до 38 включительно, многие кратко, а другие подробно, и преимущественно обосновывается догмат о воскресении.

Беседа десятая. Святой Учитель, изъясняя четыре стиха, – от 44 до 48, – распространяется о вере, надежде и любви, и тем заканчивает этот труд.

Телеграм канал с цитатами святых

Телеграм бот с цитатами святых

Григорий Великий (Двоеслов). Творения.
Беседы на пророка Иезекииля

Телеграм канал
с цитатами святых

Телеграм бот
с цитатами святых