Мученик Иоанн Васильевич Попов
Магистерский диспут. [Рец. на: Светлов П. Я., свящ. Значение Креста в деле Христовом: Опыт изъяснения догмата искупления. Киев, 1983]
... магистрант тем самым умаляет значение прочих епископов, не согласных с воззрениями московского архипастыря.
Далее оппонент, прочитав следующие слова м. Филарета (Диссертац. стр. 46): „Духовное начальство.... и в сем деле человеколюбия обязано осторожно, так сказать, прокрадываться мимо строгости 76 Апостольского правила», высказал сожаление, что автор не воспользовался ими для характеристики м. Филарета. Эта фраза чрезвычайно характеристична. Никто не может перешагнуть за пределы своего века. Филарет при всех своих талантах был сыном своего времени. А его время было веком формальной юстиции и буквы закона. Нынче адвокат критикует самые законы во имя высших принципов, тогда необходимо было действовать на основании буквального смысла закона. Тогда были рабами законов. Положение юристов облегчалось только многочисленностью и противоречием наших законов. Это давало возможность обходить неудобные законы, осторожно „прокрадываясь» между одними и подбирая благоприятные. Если бы магистрант ввел эту черту в свою характеристику, то образ Филарета перестал бы быть каким-то идеалом отвлеченной святости, но получил бы более конкретную, осязательную и человечную форму.
В заключение оппонент повторил, что он признает в диспутанте решительный талант выбирать в массе материала самое существенное и излагать его в форме сжатой и точной, талант, столь необходимый для юриста, и посоветовал ему не зарывать этот талант в землю, но продолжать свои работы и именно в области канонического права.
Совет Академии признал защиту диссертации удовлетворительною и определил ходатайствовать перед Св. Синодом об утверждении диспутанта в степени магистра богословия.
14 Сентября, в день воздвижения Креста Господня, состоялся второй коллоквиум. Обсуждалась диссертация свящ. II. Я. Светлова „Значение Креста в деле Христовом. Опыт изъяснения догмата искупления“. Пред началом диспута секретарь Академии по принятому обычаю прочел следующее curriculum vitae магистранта. Свящ. П. Я. Светлов, сын свящ. с. Святого Озера Рязанской губернии, Егорьевского уезда, первоначальное образование получил в Зарайском Духовном Училище и Рязанской Духовной Семинарии, а затем, по окончании курса в оной, на казенный счет был послан Правлением Семинарии для продолжения образования, по его избранию, в Московскую Духовную Академию (1882 г.), где зачислился на богословское отделение. По окончании курса в Академии в 1886 г. со степенью магистранта, оставлен при оной в звании профессорского стипендиата для приготовления к замещению вакантных кафедр по предмету его преимущественных занятий (по богословским наукам), но, за отсутствием таковой в Академии, по прошению, приказом Г. Обер-Прокурора Св. Синода от 7 Марта 1887 года был назначен преподавателем богословских наук (т.е. Догматического, Нравственного, Основного и Обличительного Богословия) в Тифлисскую Духовную Cеминарию, где он и состоял преподавателем сих наук, а также дополнительного предмета Педагогики и дидактики в V–VI кл. с занятиями в образцовой, при Семинарии, церковно-приходской школе впредь до определения его на должность законоучителя Нежинского Историко-Филологического Института кн. Безбородко (бывшего Лицея кн. Безбородко) и гимназии при нем распоряжением Г. Министра Народного Просвещения от 15 Марта 1889 года.
За период времени 1885 – 1893 гг. им напечатаны следующие труды в виде журнальных статей и отдельными изданиями:
В Журн. Чтения в Обществе любителей Духовного Просвещения ряд библейско-апологетических очерков по Vigouroux, как: «Египетския казни», «Переход Израильтян через Чермное море», «Манна небесная», «Самсон», «Видение херувимов» (за 1889 –1890 гг.). В журнале Православное Обозрение, за пятилетний период сотрудничества, падающего на последние его годы, помещены: «К вопросу о дарвинизме (Библиографич. ст. по нов. книги Н. Я. Данилевского «Дарвинизм»), «Очерки позитивизма», «Современный конфликт, научного разума и простой совести» (По нов. ром. П. Бурже: «Ученик» и др. Альф. Додо: «Борьба за существование»), – «Христианство и война», – «К вопросу о законности войны с христианской точки зрения», – «Что будет с землею»? (Эсхатологический опыт)», – «Папская непогрешимость в свете истории (Перевод с английского)», – «О свойствах воли Божией по христианскому учению», – «Два вопроса из истории народа Божия (Очерк по философии Библейской истории)» и др. ст. В журнале Вера и Разум помещены: «Учение Фейербаха о сущности и происхождении религии (1885, стр. 14–15) и «Человек и животное в психическом отношении» изданная и отд. брошюрой (1892, стр. 21 и 23). За сим книги – «Пророческие или вещие сны». Апологетическое исследование в области Библейской Психологии. Киев 1892 г. – и представляемая на соискание ученой степени магистра Богословия «Значение Креста в деле Христовом. Опыт изъясния догмата искупления». Киев 1893 г.
После речи магистрата начались прения. Первым выступил против диспутата о. ректор Академии.
Прежде чем приступить к возражениям, о. ректор отметил те достоинства, которыми отличается диссертация магистранта, а именно: 1) сочинение содержит в себе основательный разбор и смягчение господствующей в инославных церквах юридической теории искупления, 2) выдержки из сочинений оо. церкви представляют собою не механический набор, составленный из случайно взятых фраз, как это часто можно встречать в разных богословских сочинениях, но представляют собою стройную систему, которая производит впечатление цельное и законченное. Прочитавши главу, излагающую учение оо. церкви об искуплении, даже самые строгие последователи юридической теории должны признать, что их воззрения сильно отклоняются от воззрений древней церкви и ощутить потребность соглашения господствующих понятий с церковным преданием. 3) В диссертации выдвинуты те стороны догмата искупления, которые отодвинуты на задний план или же и совершенно затемнены в наших учебниках. В последних развивается преимущественно объективная сторона догмата искупления, и совершенно игнорируется вопрос о страдании ИисусаХриста, как примере. В диссертации же рельефно выражена логическая связь между страданием и добродетелью. Благодаря этому и субъективная сторона искупления получает надлежащее раскрытие. При этом раскрытие субъективной стороны догмата искупления для автора предстояла опасность впасть в односторонность и оставить без развита объективную сторону догмата. Однако он очень удачно избежал этой опасности.
Указав те светлые стороны диссертации, которые делают ее весьма ценным вкладом в нашу ученую богословскую литературу, о. ректор отметил также некоторые пробелы, уменьшающие ее научную ценность. В качестве недостатка о. ректор указал на то обстоятельство, что учение оо. церкви, хотя и хорошо изложено, но не вполне усвоено магистрантом. Это отчасти показывает самая внешность диссертации: главы, излагающие святоотеческое учете о Кресте Господнем, отчуждены от прочих и имеют такой вид как будто они присоединены после и совершенно механически. Не полное усвоение святоотеческих воззрений по вопросу о Кресте Христовом, особенно ясно видно из того, что диспутант не извлекает из приведенных им же самим свидетельств оо. церкви всего содержания, заключающегося в них. И св. Писание и оо. церкви утверждают, что самая добродетель необходимо есть страдание. Страдание есть смерть одного содержания личности и развитие нового. Злая воля есть не что иное, как грех, вошедший в привычку, сделавшейся объектом инстинктивных стремлений, которые, не получая удовлетворения, причиняют человеку боль. Для спасения необходимо подавить в себе греховные привычки, не давать им исхода и создать в себе нового человека, новое нравственно-доброе содержание. Но эта борьба со злым содержанием своей воли необходимо есть страдание. Эта мысль постоянно высказывается оо. церкви. Она содержится даже в тех выдержках из их сочинений, которые приведены в диссертации. По мнению о. ректора, магистранту не было бы надобности все значение Креста Христова сводить к понятию жертвы, если бы он обратил внимание на опущенную им мысль. Усвоив ее, он мог бы представить субъективную сторону догмата искупления в терминах весьма осязательных и ясных – спасение есть возрождение, возрождение есть страдание, страдание для естественного человека есть предмет отвращения, но когда пострадал Богочеловек, страдания для верующего служат уже не предметом отвращения, а предметом поклонения. Таково значение примера страданий Иисуса Христа. В этом главным образом и состоит субъективная сторона догмата искупления.
На это возражение диспутант ответил, что он дал место в своей диссертации и указанной мысли (стр. 395), хотя может быть и не выразил ее так рельефно и это главным образом потому, что он опасался нарушить соразмерность частей своего сочинения. О зависимости страданий и добродетели он говорить, как об одном из моментов сложного целого, называемого покаянием.
О. ректор в ответ на это разъяснение диспутанта возразил, что указанной им мысли нужно было бы дать более ясное развитие потому, что в этом именно пункте правосл. учение особенно отличается от протестантского. Исходя из своего основного принципа о спасающей вере, протестанты не знают того аскетического понимания спасения, которое исповедовали оо. церкви, приведенные автором защищаемой диссертации и главным образом не приведенные – христианские аскеты. Христианская древность различала два момента в деле восстановления падшей природы человека: первый момент – покаяние и последний – спасение и совершенство, для которого уже и закон не лежит. Между ними лежит путь духовного делания и ео ipso страдания. Здесь то для человека и необходим примерь добровольных страданий Богочеловека и духовное общение с Ним через благодатные посредства. Принимая однако во внимание то обстоятельство, что диссертация преследует главным образом апологетические, а не экзегетические цели, оппонент нашел возможными примириться с отмеченным им пробелом.
Переходя к объективной стороне догмата искупления, о. ректор поставил на видь диспутанту, что и здесь он допустил некоторый пробель. Именно в разрешении вопроса, каким образом нам усвояются заслуги Иисуса Христа, магистрант кроме спасительных страданий опирается на воплощение Сына Божия. Иисус Христос чрез воплощение становится представителем человечества. Вследствие этого Богу делаются угодными наши человеческие подвиги и наши страдания в той же мере, в какой Ему угодны страдания Сына Его. Мысль эта конечно верна, но она не полна. Сын Божий не только воплотился и сделался подобными нам человеком, но и пережил Своею сострадательною любовью все наши состояния, скорбел за каждого человека. Во время моления о чаше Христос скорбел о грехах всего миpa. Скорбь Христа за нас соединила нас с Ним и эта самая скорбь, становясь предметом нашей надежды и любви, пересоздает нас. По учению Св. Писания и оо. церкви сострадательная любовь может обращать грешника на путь добродетели. Если бы любящая мать из любви к преступному сыну решилась сама перенести за него наказание, к которому он присужден, то этот подвиг самоотверженной любви мог бы смягчить преступную душу ее сына и сделать ее способною к исправлению.
В ответ на это возражение о. ректора, магистрант объяснил, почему он не остановился в своей диссертации на этой мысли. Вопрос, связанный с объективною стороною догмата искупления, сводится к тому, как возможно перенесение заслуг одного на другого. В разрешении этого вопроса диспутант считал необходимым прибегнуть к идее Богочеловечества Иисуса Христа, потому что так поступали оо. церкви, особенно Ириней и Афанасий Великий. Но этим вопрос не исчерпывается. Догмат искупления нужно рассматривать в связи с догматом грехопадения. Адам есть наш общий родоначальник. Все человечество есть организм, каждый из нас его часть. Принцип солидарности всего человечества делает до некоторой степени понятными переход первородного греха с Адама на всех его потомков. Христос есть родоначальник нового человечества. В силу того же принципа солидарности нам усвояются Его заслуги. Такое объяснение дает Ириней. Его усвоили себе главным образом протестанты, напр. Дорнер. Хотя против этих соображений и могут быть поставлены некоторые из тех возражений, которые делаются против юридич. тeории, однако диспутант не счел себя вправе опустить их, потому что они встречаются в сочинениях некоторых оо. церкви. Он с своей стороны дополнил только указанное толкование. Именно, он указал, что только с юридической точки зрения несправедливо наказывать одного за другого. Но здесь нет ничего несправедливого для любви. Однако магистрант не мог не признать, что, развивая эту мысль, он более остановился на любви спасаемого человека к Иисусу Христу и упустил из виду любовь Христа к человеку.
Согласившись с тем, что теория автора избегает той пассивности, которая заметна в протестантском понимании догмата, о. ректор отметил важность допущенного автором пробела в методологическом отношении. Если бы автор остановился на мысли о возрождающей грешника силе любви к нему Иисуса Христа, то догмат искупления сделался бы для него гораздо понятнее. При опущении же этой мысли в понимании догмата искупления остаются трудно устранимые неясности. Сам автор чувствует это, когда на стр. 168, 298 и 300 своей диссертации, говорить об искуплении, как о тайне недоступной для рассудка и ощутительной лишь для сердца. Подобные выражения о. ректор признал несоответствующими и характеру диссертации, и по самому существу неверными. Диссертация есть работа ученая. Задача ее состоит в том, чтобы выяснить ее предмет в терминах логического мышления, имеющего общеобязательную силу и объективную значимость. Поэтому, если где, то именно в ученой диссертации, неуместно прибегать к критерию чувства, не отличающемуся ни всеобщностью, ни общеобязательностью. Апелляция к чувству не может быть одобрена и потому, что чувства, как познания нет. Познающая деятельность принадлежит рассудку. Показания же чувства служат только данными, над которыми оперирует рассудок. Он переводит темный язык чувства на язык логических понятий. В ссылке магистранта на чувство оппонент усмотрел отзвук изобретенного Вл. С. Соловьевым термина: мистическая идея, термина, заключающего в себе contradictio in adjecto.
Магистрант признал основательность поставленного ему возражения, но при этом выяснил, что в своих словах относительно недоступности догмата искупления для рассудка и его понятности для сердца, он не имел в виду дать какой либо гносеологической теории, а просто воспользовался этой ходячей фразой, как стилистическими приемом с целью затушевать те пробелы в своем опыте изъяснения догмата искупления, которых едва ли можно всецело избежать.
Далее о. ректор перешел к частностям диссертации и указал на то, что в ней слова Св. Писания приводятся иногда не в том смысле, какой имеют они в контекст. Так напр. слова: «и будете едино стадо и Един пастырь» относятся к обращению в христианство язычников, автор же диссертации приводит их в качестве пророчества о соединена в единой вере всех христианских сект. Слова «се человек» понимаются им в смысле «идеальный человек».
Магистрант указал на возможность применения этих слов и к тем мыслям и обстоятельствам, которых касается он, и при этом сослался на то, что такое понимание, которого держится он, распространено в обществе и искусстве.
Не признавая указанный авторитет достаточным для оправдания отмеченных отступлений от текста, о. ректор присоединил к ним и еще несколько. Так на стр. 306 автор утверждает, что Иисус Христос скорбел, видя всеобщее непонимание Его учения, которого были не чужды даже Его ученики. Но Господь полагался не на людей, но на Бога Отца и не мог не быть уверенным в успехе Своего дела. Затем вопреки автору о. ректор привел несколько текстов из Евангелия, которые показывают, что Иисус Христос не всегда называл Свое иго благим и легким, а иногда изображал его настолько трудным, что оно казалось превышающим человеческие силы и удобоисполнимым лишь при помощи Божией.
Указав потом на несколько стилистических недосмотров (напр. «Бог хотел отнять человека у дьявола», «повесить его мало»), которые шокируют своим несколько вульгарным оттенком, о. ректор выразил сожаление, что магистрант, удерживая в своей диссертации ходячее трехчастное деление служения Иисуса Христа –- на первосвященническое, пророческое и царское, назвал его общепринятым в церкви после Евсевия Кесарийскаго, хотя это деление было неизвестно великим оо. церкви.
Диспутант ответить, что трехчастное деление он удержал потому, что нашел некоторые следы его у Евсевия Кесарийскаго, но что тем не менее он не находит возможным настаивать на названии его общепринятым въ церкви.
Наконец, о. ректор отметил еще один недостаток диссертации методологического характера. Он обратил внимание магистранта на то, что в его труде иногда более ясное понятие объясняется менее ясным. Напр., автор диссертации старается приблизить к пониманию догмат искупления при помощи понятия о жертве, которое само по себе очень не ясно и нуждается в определении при помощи других понятий.
Диспутант возразил, что понят о жертве он не мог избежать потому, что им пользуется Ап. Павел.
В таком случае, ответил ему о. ректор, вы должны были бы ввести в свое объяснение и понятие скинии, покоя, стамны, кадильницы и другие литургические термины, которыми пользуется Ап. Павел, но предварительно разъяснить их, а не пользоваться ими в качестве общепринятых. Сверх того в диссертации недостаточно основательно доказано, что жертва имела значение возмездия.
В заключение своих возражений о. ректор возвратился к тому, с чего он их начал. Он высказал сожаление, что масса разнородных занятий, с которыми связано начало учебного года, не позволила ему употребить на изучение диссертации более времени. Обстоятельства вынуждали его торопиться и вследствие этого он остановился преимущественно на недостатках, так как последние обыкновенно легче подмечаются и скорее бросаются в глаза. Но несомненно диссертация имеет более достоинств, чем недостатков. В этом отношении о. ректор причисляет ее к числу лучших трудов богословско-экзегетического характера, появившихся в последнее время.
Вторым возражал экстра-ординарный профессор по кафедре Догматического Богословия А. Д. Беляев.
Прежде чем приступить к возражениям оппонент отметил в качестве главнейшей заслуги автора самостоятельность его воззрений и затем одобрил те сокращения, которые сделаны им в диссертации, в особенности же опущение целого отдела в две главы, посвященного истории религии. В качестве основами для этого оппонент указал на невозможность серьезно и основательно выполнить эту работу, так как для этого требуется специальная подготовка и огромная затрата времени, необходимая для того, чтобы ориентироваться в массе скопившегося в настоящее время сырого материала по истории религии.
Затем оппонент заявил, что в своих возражениях он ограничится указанием мелких недосмотров, которыми по местам страдает диссертация.
В числе этих последних он указал на некоторую небрежность в цитации.
Так напр. в диссертации встречаются цитаты, представляющие смесь русского с латинским (стр. III, 124, 125). Имя цитируемого автора (Иринея) пишется по-русски, а затем следует caput и цифра, обозначающая главу. Первую цитату необходимо приводить в полной и точной форме, но в диссертации это не всегда соблюдается (стр. VIII, 94, 288 и др.) На стр., 8, 36, 98 и 99 встречаются и прямо таки неверные цитаты. Иногда автор указывает страницу и не указываете издания (стр. VIII, XXXVI, 98, 99). Так цитируется Григорий Богослов. Это неудобно потому, что сочинения Григория Богослова существуют не в одном издании. Ссылаясь на Томазиуса (стр. VIII), автор указывает часть и не указывает отделения его труда. Иногда цитируются тома сочинений оо. церкви, а не указываются названия их сочинений, из которых сделано заимствование, но состав томов в разных изданиях бывает различный. Иногда автор называет только имя автора и не указывает сочинения (стр. 80). На стр. 109 ошибка в знаках препинания может подать повод к недоразумению. Здесь напечатано: Иустину Философу принадлежать «две апологии»: «Речь к Эллинам» и «Увещание к Эллинам».... Можно подумать, что два последних названия носили апологии. На 287 стр. находится неверная цитата из сочин. Цицерона De natura deorum. Относительно последнего замечания диспутант выяснил, что, ссылаясь на указанное место из соч. Цицерона, он имел в виду не словесное выраженее мысли, а общий смысл его. Оппонент указал на аналогичную же неточность на стр. 237 в ссылке на Геродота: но диспутант не признал себя ответственным в этой ошибке на том основании, что неправильная цитата заимствована им у Грау, и источник этот указан.
К числу таких же мелких недосмотров оппонент отнес тот факт, что в диссертации иногда оставляются без перевода немецкие и латинские фразы (стр. 16, 82, 84, 85, 88, 93–95), что может затруднять читателей, не знакомых с этими языками. Иногда делается неверный перевод напр. на стр. 35 слово Genugthuung переведено словом искупление, а не удовлетворение, Versohnung также словом искупление, тогда как на стр. XXII введения, устанавливая немецкую терминологию касательно догмата искупления, автор переводит слово Genugthuung и Versohnung правильно словами–удовлетворение и примирение.
От недосмотров, касающихся внешности сочинения, оппонент перешел к некоторой неточности в мыслях и выражениях в диссертации. Прежде всего он указал на то, что автор ставит на стр. XXVIII Неандера во главе посредствующей философии, тогда как действительным главою ее служит Шлейермахер. На стр. 39 автор говорить о зле, как о понятии равнозначащим греху. Но эти понятая не вполне покрывают друг друга. Грех есть нравственное зло, понятие же зла шире по объему: оно включает в себя и физическое, и нравственное зло. Магистрант утверждает, что грех есть любовь к конечному. Но опять, и даже по его собственному признанию, не всякая любовь к конечному есть грех. Грех есть любовь к конечному, исключающая любовь к Богу. На стр. 237 неверно объяснен смысл священной проституции, практиковавшейся в культе Мелиты. Характеристика всей католической догматики на стр. XX справедлива только по отношению к ультрамонтанской догматикк, а не ко всей католической. На стр. 410 автор употребляет выражение: «закон отменен», тогда как не закон отменен, а отменена осуждающая тяжесть и сила закона, прекратилось рабство человека закону, и облегчено исполнение его благодатью. На 322 стр. автор высказывает уверенность, что Евреи уверовали бы в Иисуса Христа, если бы Он сошел со креста, но едва ли это справедливо, потому что и это чудо они могли бы признать делом вельзевула. На стр. 221 магистрант утверждает, что Бог действует на человека только со вне, а на 276 говорить, что терзания совести грешника отличаются внешним характером, а раскаяние внутренним. Наконец, оппонент указал на то, что наименование глав сочинения следовало бы изменить: заглавие 4 гл. «Покайтесь» поставить над третьей, а над четвертой надписать: вера в Евангельское учение, потому что в 4 главе ничего не говорится о покаянии, а в 3-ей говорится. Диссертация заключает в себе два отделения. Из них одно названо историко-догматическим, другое оставлено вовсе без названия. Но его удобно было бы назвать догматическим. Недостаток первого отделения, названного историко-догматическим, состоит в том, что материал располагается в нем не в хронологическом порядке, а это не соответствуешь заглавию.
На все эти указания оппонента диспутант давал соответствующие разъяснения, в некоторых случаях оправдывающие отмеченные недосмотры.
По окончании прений, о. ректор Академии, собрав голоса у членов Совета, объявил, что совет Академии признает защиту удовлетворительной и будет ходатайствовать пред Св. Синодом об утверждении магистранта в степени магистра богословия.
Диспут закончился пением хвалебной песни Кресту Христову.