Мученик Михаил Новоселов
Переписка мученика Михаила Новоселова с Ф. Д. Самариным, 1905–1913 гг.

1. 17 января 1905 г.

Примите от меня сердечное спасибо, досточтимый и дорогой Федор Дмитриевич, за присланный – догадываюсь – адрес⁹. И тон, и мысли адреса таковы, что было бы весьма желательно распространение его в обществе. Я знаю еще две политические исповеди по поводу современных событий, которые по существу и даже в некоторых частностях совпадают и друг с другом, и с Вашим документом.

Хотелось бы знать: 1) считаете ли Вы нужным ознакомление общества с изложенными Вами взглядами? 2) (Если да) каким путем Вы предполагаете это делать?

Мне кажется, что пустить в обращение эти однородные исповеди чрезвычайно важно. За отсутствием у нас, к сожалению, истинного русского органа (не знаю, что выйдет из Рус[ского] Дела¹⁰) приходится изобретать другие способы проведения в сознание общества трезвых идей. Не думаете ли Вы, что хорошо было бы теперь устроить в Москве нечто похожее на «Русское Собрание»¹¹, только не с таким ultra-охранительным и бесцветным направлением? – Я жду из Гл[авного] Упр[авления] по делам печати разрешения напечатать письмо гр. Л. Н. Т[олсто]го по поводу теперешних событий внутри России¹². Моск[овский] ценз[урный] комитет не имеет права разрешать ничего нового, что напишет Т[олстой], хотя бы и признавал полезным написанное...

Хотелось бы издать также Белинского¹³, Влад. Соловьева¹⁴, Кавелина¹⁵ – о царской власти¹⁶. Эти имена не отталкивают и оппозицию... Если найду средства, то издам ряд маленьких брошюр по этому основному вопросу нашего бытия.

Еще раз спасибо за память.

Храни Вас Господь!

М. Новоселов.

2. 10 авг. 1905 г.

†

Досточтимый и дорогой Федор Дмитриевич! Осмеливаюсь напомнить Вам о просьбе, с которой я обращался к Вам прошлой весной, когда Вы дали мне прочесть Ваше письмо Кирееву¹⁷ о старокатоличестве¹⁸. Я просил Вас – и паки убедительно прошу: изменив начало письма, дать мне его для издания в качестве выпуска Рел[игиозно]-Филос[офской] Б[иблиоте]ки¹⁹. Был бы несказанно Вам благодарен, если бы Вы не отвергли моего прошения. Заглавие выпуска могло бы быть приблизительно такое: «Не лицо (папа), не собор, не книга (Св. Писание), а Дух Божий – критерий религиозной истины».

Засим благодарю Вас за присланные протоколы²⁰. Впрочем теперь сердце мое отвалилось от политики, в которую вовлекли его особые обстоятельства²¹. М[ожет] б[ыть], Вы удивитесь, если я скажу Вам, что в свободное от разных дел время я занимался летом Ветхоз[аветными] пророчествами и Апокалипсисом Св. Иоанна... Печатаю, впрочем, 2-й выпуск «По церковным вопросам», который, надеюсь, выйдет в начале сентября²². Если первый, который есть у Вас²³, был критический, то этот можно назвать основоположительным.

Живу я с начала июня в деревне, где предполагаю пробыть до конца августа. 1-го сентября думаю приехать в Москву. Прошу передать мой поклон дочери Вашей и сыну²⁴.

Храни Вас Господь!

Уважающий Вас М. Новоселов.

P. S. Где теперь находится Александр Дмитриевич²⁵ – и где будет он в первых числах сентября? Мне нужно будет или писать ему, или даже видеться. Будьте добры, сообщите мне о нем. Адр[ес] мой: Почт[овое] Отд[еление] Еваново, Тверской губ[ернии]. Можно писать и на В[олоче]к.

3. 22 авг. 1905 г.

Досточтимый Федор Дмитриевич!

Сердечное Вам спасибо за дружеское письмо Ваше, вчера мною полученное. Спешу ответить на него, чтобы поддержать в Вас намерение, ослабляемое разными сомнениями, заняться пересмотром и переделкой письма Вашего к Кирееву. Отвечаю по пунктам, Вами установленным.

1. Что Киреев не будет ничего иметь против опубликования этого письма, – в этом я уверен. Не говорю уже о том, что появится в печати не письмо, а статья (так мне представляется), вероятно, не связанная даже с вопросом о старокатолицизме и, конечно, не упоминающая о Кирееве... Неужели же, наконец, автор письма отказывается навсегда от права собственности на мысли, в письме им высказанные?! Словом, я не вижу с этой стороны никаких препятствий к печатанию столь ценной вещи.

2. Поскольку сохранилось в моей памяти содержание письма, главное в нем – не «разбор брошюр Киреева», а установление основного принципа, уничтожающего эти брошюры. Этот принцип-то и дорог, п[отому] ч[то] он служит ответом не на одни статьи Киреева, а на кучи богословских трактатов о критериуме религиозной истины. Я не читал всех брошюр Киреева²⁶, но для меня совершенно понятна и глубоко интересна была Ваша статья. И мне представляется, что переработки требует главным образом (если не исключительно) введение.

3. Возражать против третьего пункта я не решаюсь: можно ли порицать скромность? Но... всегда можно сказать это «но» – достоуважаемый Федор Дмитриевич, ведь и скромность может быть чрезмерна, – и в данном случае, смею думать, она такова. «Исход пятого десятка» говорит гораздо больше за право человека высказывать свои думы, чем за обязанность таить их от людей. Щадя Вашу скромность, не продолжаю речи... Разве прибавлю одно: не Ваш ли долг развить и пустить в оборот ценную мысль, высказанную, если мне не изменяет память, Вашим дядей²⁷ в письме к баронессе Раден²⁸? Вы помните его? Там есть очень сильные места, призывающие нас к непрестанному духовному бодрствованию, если мы вместо истины не хотим очутиться перед идолом. Кажется, я не путаю, и это говорится именно в названном письме²⁹. – Не знаю, надавил ли я сколько-нибудь всем вышесказанным на чашу весов в сторону переработки и печатания, но знаю, что очень хотел это сделать. – Однако я и не подозревал, что Вы хвораете. Я думал, Вы устали – и только. Оказывается, потребовалось леченье. Что с Вами? Как ни грустно не видеть Вас полгода, тем не менее скажу: сидите в деревне и копите здоровье! Дай Бог, чтобы только погода-то благоприятствовала этому! У нас пошли дожди и сравнительные холода, что впрочем не мешает мне ежедневно купаться. Недельку, вероятно, проживу здесь. – Николай Дмитриевич Кузнецов³⁰ за границей. Хотел вернуться домой в начале сентября. У него приращение семьи: кроме племянницы-сироты, взятой в прошлом году, пришлось взять трехлетнего племянника. Забот немало прибавилось.

А епископы наши продолжают отличаться: к Исидору³¹ и Антонину³² присоединился, как я слышал, и Евдоким (ректор)³³, напечатавший будто бы статью в Богосл[овском] Вестнике³⁴, где ублажает передовых владык Ис[идора] и Ант[они]на. – Никона³⁵ собираются, слышно, бить за его «политическую» поездку в пределы князей Долгоруких³⁶ и за распространение брошюры Пасхалова³⁷.

Однако пора дать отдых Вашим глазам. Простите, что так заболтался.

Храни и укрепи Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. Об изысканиях в области пророчеств и апокалиптики – при свидании. Если когда приедете в Москву на несколько дней, м[ожет] б[ыть] сообщите?..

4. 26 окт. 1905 г.

Многоуважаемый Федор Дмитриевич!

К сожалению не могу быть завтра в Москве. Особые обстоятельства, о которых сообщу Вам при свидании, не позволяют мне отлучиться сейчас из Волочка и «соутешиться общею верою» со всеми, сущими у Вас. Если удосужитесь, черкните словечко о себе, о своих занятиях и о результате заседания.

Приехал ли Клавдий Никандрович³⁸? Улучшилось ли его положение? – Впрочем теперь, кажется, всюду положение русского человека ухудшается. «Свобода» создала такой гнет, какой переживался разве в период татарщины. А – главное – ложь так опутала всю Россию, что не видишь ни в чем просвета. Пресса ведет себя так, что заслуживает розог, чтобы не сказать – гильотины. Обман, наглость, безумие – все смешалось в удушающем хаосе. Россия скрылась куда-то: по кр[айней] м[ере] я почти не вижу ее. Если бы не вера в то, что все это – суды Господни, – трудно было бы пережить сие великое испытание. Я чувствую, что твердой почвы нет нигде, всюду вулканы, – кроме Краеугольного Камня – Господа нашего Иисуса Христа. На Него возвергаю все упование свое. Простите бессвязность речи. Очень спешу.

Прошу передать мой низкий поклон всем собравшимся у Вас и пожелание мира Христова.

Храни Вас и присных Ваших Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. А статьи не разыскали? Будет очень жаль, если она затерялась³⁹. – Я печатаю (кончаю) 9-й выпуск «Библиотеки»⁴⁰ и сдал в типографию 10-й⁴¹.

– Не знаете, был ли Александр Дмитриевич⁴² у Писаревых⁴³? Или последние события задержали его⁴⁴?

5. 16 ноября 1905 г.

Многоуважаемый Федор Дмитриевич!

Очень благодарю Вас за приглашение, которым, к сожалению, опять не могу воспользоваться, т. к. 18-го состоится заседание Отделения училищного Совета⁴⁵, где мне необходимо быть (как члену) ввиду особых вопросов, предположенных к обсуждению... Кроме того, я пытаюсь эти дни объединить здесь единомысленных для совместного действия. Сегодня вечером будем иметь суждение об этом предмете. Числа 20-го я все-таки надеюсь быть в Москве, где проведу, вероятно, несколько дней. Научите, где и когда я могу видеть Вас, чтобы получить от Вас некоторые указания. Черкните, пожалуйста, об этом несколько слов по адресу: 4-ая Гимназия, у Покровских ворот, кв. В. Д. Мощанского⁴⁶, мне. Прошу передать от меня сердечный привет и пожелание успеха собранию.

Храни, умудри и укрепи всех нас Господь!

Чтущий Вас М. Новоселов.

P. S. Спасибо за сказанное в «Русском Листке»⁴⁷.

6. 18 июня 1907 г. В[ышний] Волочек Тверс[кой] губ[ернии].

Дорогой и уважаемый Федор Дмитриевич!

Только что вернулся я из Зосимовой п[устыни]⁴⁸, куда сопровождал о. Феодора⁴⁹ и 2-х благочестивых семинаристов⁵⁰. Приехали туда накануне престольного праздника (Всех Святых)⁵¹, о. Феодор служил по просьбе о. игумена⁵², придав неожиданную торжественность праздничному служению; в самый праздник сказал, по настойчивой уже просьбе настоятеля, слово назидания. И он, и юноши в восторге от пустыни и обитателей оной. Собираются повторить путешествие туда. В Москве я пробыл всего несколько часов; виделся с Ник[олаем] Ник[олаевичем]⁵³ и Ник[олаем] Дм[итриевичем]⁵⁴. Первый здоров, а второй все возится с носом, который туго поддается леченью. В Волочке провожу время хорошо: в тишине и сравнительном уединении. Читаю Св. Писание, еп. Феофана⁵⁵, преп. Иоанна Кассиана⁵⁶, Кейта⁵⁷ (о пророчествах). Печатаю 13-й вып. Р[елигиозно-]Ф[илософской] Б[иблиоте]ки⁵⁸ (12-й⁵⁹ шлю Вам одновременно с этим письмом). Мысленно и молитвенно простираюсь к грядущим осенним занятиям... Дал бы Господь нам успех благий!

А написали Вы заметку относительно произведения Морозова⁶⁰? Каково все это сочинение, взятое в целом? – Продолжаете ли работать над философией Евангельской истории? Помоги Вам Господь! Получили ли Вашу статью⁶¹ от Мирон.⁶²? Не запоздали с перепиской? Они обещали мне переписать ее к субботе (Вы назначили понедельник вторник) и доставить в Ваш дом.

Как здоровье Ваше и всех семейных Ваших? Куда и надолго ли Вы уезжаете? Или не решено еще?

Прошу передать мой сердечный привет семье Вашей.

Храни Вас Господь и укрепи в трудах Ваших!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. Не можете ли Вы сообщить мне адрес двоюродного брата Дм[итрия] Адамовича⁶³, который был на первом нашем собрании в «Бояре»⁶⁴? Буду очень благодарен Вам за это сообщение. Еще: если Вы не пересылали Вашего июньского взноса Н[иколаю] Н[иколаеви]чу⁶⁵, будьте добры направить его в В[олоче]к на мое имя, т. к. я произвел уплату за июнь из своих денег.

7. 21 июля 1907 г. В. Волочек

<фотооткрытка с видом водохранилища в Вышнем Волочке в г. Эдинбург⁶⁶ Лифл[яндской] губ[ернии]>

Дорогой Федор Дмитриевич!

Сейчас только приехал из деревни в В[олоче]к, где застал Ваши открытки. Получил все: и деньги, и рукопись. Не успел ответить вследствие неожиданного отъезда в деревню. Напишу на этих днях. Я в уединении так набросился на книжные занятия, что переутомился и потерял сон. Н[иколай] Н[иколаеви]ч⁶⁷ предписал и снадобья, и отдых. – Большое Ваше письмо чрез Н[иколая] Н[иколаеви]ча отослано Влад[имиру] Ал[ександрови]чу⁶⁸. Приветствую семью Вашу и Павла Борисовича⁶⁹.Храни всех вас Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

Курс Еванг[ельской] истории⁷⁰ очень интересен.

8. 11 авг. 1907 г. В. Волочек Дорогой Федор Дмитриевич!

Беседы Ваши на Евангелие я прочитал с удовольствием, с своей стороны, наметил некоторые пособия, могущие послужить расширением мыслей, высказанных Вами. Эти пособия можно было бы рекомендовать тем, кто заинтересуется беседами. Я лично не по обязанности только члена Кружка готов присутствовать на чтениях этих, но и по внутреннему влечению.

Что касается «Задач и характера устраиваемых “Кружком” бесед»⁷¹, то я с одним Вашим суждением не совсем согласен. Вы говорите: «ведь общение в молитве во всяком случае есть лишь общение в области чувства», и в конце: «мы все друг друга будем учить и друг у друга учиться, чтобы все более сближаться духовно и достигнуть возможно полного внутреннего единения».

Я думаю, что молитвенное общение не есть единение только в области чувства: оно есть единение в духе, т. е. во всецелости нравственного существа. По моему мнению, все духовные силы наши приходят в действие в молитве, и общение, создаваемое на почве общей молитвы, простирается на область не только чувства, но и ума, и воли.

Единомыслие же захватывает не так глубоко, и может ограничиваться только интеллектуальной сферой, не существенной (хотя и имеющей свою цену) в христианстве.

Поэтому, всецело присоединяясь к намеченной Вами задаче – совместно работать над выяснением христианского веросознания в целях «внутреннего единения», я хотел бы подчеркнуть существенное значение молитвы (и благоговейного чтения Писания и творений подвижнических) как средства, ведущего к этой цели.

Я не думаю, что эти мои замечания противоречат Вашим взглядам на задачи нашего Кружка. Не служат ли они скорее дополнением к тому, что выдвинуто на первый план в Вашем рассуждении? При свидании мы, конечно, без труда придем к соглашению.

Простите, что только теперь собрался отозваться, и то кратко, на Ваши послания. Мне пришлось почти целый месяц провести в хлопотах об одном больном⁷², которого на днях только проводил в Москву, откуда он с Н. Д. Кузнецовым уехал в Германию. Были и другие заботы... В Москве виделся с о. Феодором⁷³, но недолго, т. к. он вернулся в Москву в день моего отъезда оттуда. – Н. Н. Мам[онов]⁷⁴ в Мюнхене; возвратится домой к 1-му сентября.

В понедельник я опять еду в Москву, и вот по какому делу. Мне сообщили, что в доме Ковригиной⁷⁵ сдается квартира; стоимость ее равняется плате за помещение наше в «Бояре» (даже дешевле на несколько рублей). Если квартира подходяща для наших целей, то я, может быть, переберусь туда с библиотекой. Квартира в том же доме, где и «Бояр», только ход с переулка, который ближе к Остоженке. Признаюсь, я несколько затрудняюсь решать этот вопрос единолично, или почти единолично (т. к., кроме Н[иколая] Н[иколаеви]ча, я никому не успел дать знать), но ввиду того, что квартира в прежнем доме и расходы те же, а удобства могут оказаться большие, я решил, посоветовавшись еще с о. Феодором, произвести сие перемещение. Откладывать решение этого вопроса до сентября нельзя, т. к. мне пишут, что все квартиры там нарасхват. В случае, если Вы имеете что против такого передвижения, то телеграфируйте в Бояр, мне.

Прошу передать мой привет всем домашним Вашим. Как все Вы здравствуете?

Черкните мне словечко-другое!

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. Спешу писать, т. к. ударили ко всенощной.

9. <письмо по адресу: Моск[овско]-Брест[ская] ж. д., ст. Одинцово, им[ение] Измалково⁷⁶ , Его Превосходительству Федору Дмитриевичу Самарину> 14 авг. 1907 г. В. Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Сегодня получил Вашу открытку и спешу сообщить Вам, что 8–9 августа мною отправлено было письмо в Эдинбург. В нем <я> кратко откликнулся на Ваши «послания» и сообщал о своем намерении приехать на днях в Москву и перебраться из номеров на квартиру (в том же доме). Только отослал Вам письмо, получил известие, что квартира, которую мне предлагали, уже сдана. Я отчасти и рад этому, а то меня смущало то обстоятельство, что кроме Н[иколая] Н[иколаеви]ча⁷⁷ я не успел ни у кого из членов Кружка испросить разрешения на переезд. Решился же потому, что, с одной стороны, квартиры – нарасхват (как мне писали), с другой – эта квартира в том же месте и не требует ни копейки добавочных средств. Итак, дело это откладывается, но на всякий случай напишите мне, как Вы об этом думаете. Спросите и Павла Борисовича⁷⁸. Влад[имиру] Ал[ександрови]чу⁷⁹ я посылаю письмо, в котором между прочим и об этом спрашиваю. Само собой разумеется, что переход на квартиру не должен сопровождаться повышением членских взносов. Об этом моя забота. – Предполагаю быть в Москве в 20-х числах августа. Как приеду – уведомлю Вас.

Приветствую всех домашних Ваших.

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

Наш устав утвержден – с прибавлением слова «православный» к – «Христовой Церкви»⁸⁰.

10. <открытка с видом училища кондукторов путей сообщения в Вышнем Волочке по адресу: Москва, Поварская, собственный дом, Его Превосходительству Федору Дмитриевичу Самарину> 18 янв. 1908 г. В. Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Предполагаю быть в Москве в субботу вечером. Как только приеду, дам Вам знать по телефону, чтобы условиться относительно собрания (учредительного). Я здесь среди корректур и – больных родственников. Привет домашним Вашим. Храни Вас Господь!

М. Новоселов.

11. <открытка в Измалково> 3 авг. 1908 г. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Сердечнейшее Вам спасибо за Ваши дружеские, родственные письма, тронувшие и меня, и мою мать⁸¹. Спешу пока кратко отозваться на них, но на днях надеюсь побеседовать с Вами неспешно и пространно. – Очень сожалею и я, что не пришлось нам свидеться теперь в Измалково, но я надеюсь возместить сию неудачу во второй половине августа, когда приеду в Москву устраивать квартиру. Кстати о взносах. Вы хотите, судя по последнему письму, выслать с 1-го мая по 1-ое авг. Довольно, если пришлете за май и июнь, остальное отдадите при свидании. – Радуюсь Вашему освобождению от Петербургской тяготы⁸² и надеюсь, что теперь Вы еще больше души вложите в дело нашего кружка. А пока копите силы! – Слухи о моем нездоровье неверны, хотя отдых мне и рекомендован Н. Н[иколаевиче]м⁸³. Умолкаю до завтра или послезавтра.

Приветствую всех домашних Ваших и Анну М[итрофанов]ну⁸⁴. Храни Вас Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

12. <6 авг.> 1908 г. Преображение Господне. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич!

Прежде всего о главном – Вашем уходе из Государственного Совета. Если бы Вы знали, как я рад, что Вы «обратились в простого обывателя»! Я думаю, что и для Вас, и для дела Божия такое превращение Ваше очень полезно: оно избавит Вас от тяжкого раздвоения и даст возможность направить силы к «единому на потребу». Укрепи Вас в этом Господь!

Что отдыхаете теперь и сравнительно бездействуете, это хорошо. Осенью успеете наработать и наработаться: ведь не придется уже ездить в Петербург!

Упоминая дважды о предстоящей Вам работе об Ап. Павле⁸⁵, Вы ни словом не обмолвились о законченной и подлежащей печатанию статье, которую Вы обещали издателю Рел[игиозно]-Филос[офской] Б[иблиоте] ки⁸⁶. Почему так? Хочу думать, что умолчали по забывчивости, а не потому, что отказались от мысли печатать ее. Впрочем это – не беда, т. е. отсрочка. Я предполагаю печатать Вашу вещь в Москве; это удобнее будет в отношении корректур. – Я успел издать за лето только три маленьких вещицы: «Общественное значение монастырей» Н. Д. Кузнецова⁸⁷, «О самопознании» Дж. Месона и проф. В. Н. Карпова⁸⁸ и «Открытое письмо к Толстому» (мое – 2-ое изд.⁸⁹, т. к. спрос на него продолжается). Последние две книжки типография выпустит на днях; тогда и пришлю их Вам вместе с брошюрой Н[иколая] Д[митриеви]ча.

За все лето я почти ничего не сделал, т. к. предавался непозволительному бродяжничеству. 18-го июня мы с о. Федором⁹⁰ отправились на юг, откуда о. Федор был вызван к больной матери 30-го числа, а я оставался в Крыму до 8-го июля. Хотя книги для занятий и были захвачены мною, но южная природа, при кратковременности пребывания там, не располагала к работе. За 2,5 недели я побывал в Симферополе, Бахчисарае и Успенском скиту⁹¹, Севастополе и Херсонском монастыре⁹², в Георгиевском монастыре⁹³, в Симеизе, Алупке, Ялте, Ай-Петри (и окрестностях его); кроме того проехал на лошадях от Севастополя до Ялты и от Ялты до Симферополя (мимо Гурзуфа, Алушты). Купался в море везде, где только можно было. 11-го я вернулся в Волочек, а 14-го ночью выехал в Киев, соблазненный Николаем Дмитриевичем Кузнецовым и о. Иосифом Фудель⁹⁴. Насколько понравился мне Киев, настолько огорчил Миссионерский съезд⁹⁵. Правда, было там немало интересного, но общее впечатление – тяжелое, и по разным причинам, кои изложу Вам при свидании. Материал для беседы богатый... – Владимир Александрович при мне закончил чтение пособий на тему «Наука и религия» и готовился приступить к писанью⁹⁶. Почитывал и о женщине-христианке. Конечно, поговаривал, что времени мало и трудно справиться с материалом... Правду сказать, он прихворнул при мне, и это обстоятельство, понизив жизнедеятельность, умножило скромность. – У Влад[имира] Ал[ександрови]ча я завел вечерние чтения, начавшиеся при о. Федоре, а закончившиеся уже без него. Читали случайно попавшую мне в руки и привезенную мною из Москвы книгу «Вечера над Леманом», соч. М. Моравского, проф. Ягеллонского университета⁹⁷. Книгу эту я прочитал с захватывающим интересом по дороге в Крым; не с меньшим интересом прослушал ее вторично у Влад[имира] Ал[ександрови]ча, который также с огромным интересом внимал чтению. В результате – мы решили издать сию книжицу, если не всю, то по крайней мере пять первых «вечеров» (всех семь). Перевод (с нем. «Die Abende am Leman»), имеющийся у меня, сделан в Кракове и нуждается в частичном исправлении; поэтому Влад[имир] Ал[ександрови]ч распорядился о выписке и немецкого подлинника, и одного экземпляра в русском переводе (находящаяся у меня книга принадлежит не мне). – Владимир Александрович находит, что это – прекраснейшая апология христианства, и что «Вечера» эти следовало бы непременно прочитать на наших вечерах. Темы этих «Вечеров», в которых принимают участие 7–8 человек, случайно съехавшихся «у подножия Лозанны» в Hotel «Beau Rivage»⁹⁸, следующие:

1) Религиозный вопрос перед судом современного человечества;

2) Современная наука и религия;

3) Бог и зло в мире;

4) Христианство среди религий;

5) Личность Христа;

6) Католицизм и иноверчество;

7) Католическая церковь и народные церкви.

Подробнее о планах наших по поводу этого сочинения – при свидании.

Кажется, пора и кончать, а то утомлю Ваши слабые глаза своей мазней. Скажу только несколько слов об о. Федоре. Он сейчас в Москве, здоров, хотя и мало отдохнул; недели на 1,5 собирается еще уехать – к одному хорошему знакомому, «ученому иноку»⁹⁹; может быть заедет ко мне в Волочек на денек. Были слухи о переводе его в Московскую Академию; но пока еп. Евдоким сидит на прежнем месте¹⁰⁰. И пусть сидит!

Н. Н. Мам[онов] еще заграницей. А. Ив[анович] Новг[ородцев]¹⁰¹ – в Бахмуте, на родине. С. Н. Булг[аков]¹⁰² – в Алупке; приезжал к Влад[имиру] Ал[ександрови]чу, когда мы с о. Ф[едором] были там. О П[авле] Бор[исовиче]¹⁰³ и Ал[ександре] Ал[ександровиче]¹⁰⁴ ничего не знаю. – В Москву думаю приехать в начале 20-х чисел и надеюсь обнять Вас тогда, а пока умолкаю. – Приветствую домашних Ваших.

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

13. 14 авг. 1908 г. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Забыл ответить Вам на один вопрос Вашего письма – о замечаниях Ваших на приходской устав¹⁰⁵. С «Общими замечаниями» я согласен, но думаю, что наше церковное правительство (теперешнее, по крайней мере) будет решительно против них. Впрочем, оно, кажется, против всего, что нарушает иерархический покой и призывает к самодеятельности и улучшениям церковного строя.

О «Замечаниях на отдельные статьи Положения» ничего не могу сказать, так как у меня нет под руками самих статей.

Еще вот что забыл написать: Вам низко кланяется Ваш давнишний знакомый Алексей Лукич Высоцкий¹⁰⁶, с которым я встретился и познакомился в Ялте, потом виделся в Киеве и, наконец, неожиданно съехался (он ехал через Чернигов) по дороге из Киева в Москву. Он с необыкновенно теплым чувством вспоминает Вас и говорит между прочим: что Вы научили его работать, когда он служил у Вас лектором. – Сегодня 14-й день августа и 14-й день идет дождь, причиняющий огромное бедствие земледельцам, т. к. рожь начала прорастать. – Надеюсь скоро увидеться с Вами, т. к. в 20-х числах предполагаю быть в Москве. Приветствую домашних Ваших.

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. В «Колоколе»¹⁰⁷ (за последние дни) помещена в трех номерах любопытная статья архиепископа Антония (Храповицкого): «Нравственность черного и белого духовенства»¹⁰⁸ – ответ на статью Меньшикова¹⁰⁹.

P. P. S. Деньги получил. Спасибо!

14. <открытка из Москвы в Измалково> 29 авг. 1908 г. Усекновение главы Иоанна Предтечи

Дорогой Федор Дмитриевич! Здравствуйте! – Я с понедельника в Москве и с утра до ночи вожусь с устройством квартиры. Хотелось бы побывать у Вас на этих праздниках, но не знаю, когда удосужусь: приходится делить время между церковью и квартирой, tertium non datur¹¹⁰. Сообщите мне, пожалуйста, будете ли Вы в деревне это время, т. е. дня 3–4. Я приеду, не предупреждая Вас точно о дне и часе. Скажите также, откуда к Вам ближе, от 20-й версты или от Одинцова. Адрес мой: Возле храма Христа Спасителя, д. Ковригиной, кв. 12. – Подумывал я затащить к Вам и о. Феодора¹¹¹, чтобы потолковать сообща о предстоящем «сезоне»¹¹².

Привет домашним Вашим.

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

P. S. Статью Вашу получил¹¹³. Конечно, хочу ее издать. Нужно только несколько слов сказать об этом.

15. <открытка из Москвы в Измалково> 19 окт. 1908 г.

Дорогой Федор Дмитриевич! Передайте, пожалуйста, Софье Федоровне¹¹⁴, что первое собрание курсисток¹¹⁵ должно состояться во вторник после всенощной, т. е. в 8 час. вечера. Будем читать Моравского¹¹⁶. Придет и Влад[имир] Ал[ександрови]ч¹¹⁷. Собираются у меня. – Завтра жду группу студентов, из которой, вероятно, и образуется кружок для изучения Слова Божия¹¹⁸. Предложу им «Деяния». Не забудьте, что пятница – наш день¹¹⁹. – Вчера встретился в церкви с Ал[ександром] Мих[айловичем] Голиц[ыным].¹²⁰ – Ему хочется сблизить нас с Айвазовым¹²¹, которого он очень ценит. Привет дому Вашему. Господь с Вами.

Любящий Вас М. Новоселов.

16. <письмо в Измалково> 25 июня 1909 г. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Как Вы живете? Здоровы ли? Благодушествуете ли? Как кончились экзамены Вашего сына¹²²? Благополучны ли все домашние Ваши? – Я пребываю в В[ышнем Волоч]ке и наслаждаюсь тишиной и уединением. В субботу жду к себе о. Федора¹²³, который хотел заехать ко мне на день по дороге из Пскова. М[ожет] б[ыть], я вместе с ним проеду в Москву, куда призывают разные дела. – А читали в газетах, что председателем всероссийского съезда законоучителей¹²⁴ назначен Антоний не волынский, а тобольский¹²⁵? Тем не менее брошюру нашу¹²⁶ нужно будет туда направить. Не увидимся ли мы с Вами в М[оскве] у о. Федора? Сообща решили бы, как передать на съезд наше издание. Я извещу Вас телеграммой, когда приеду в М. – Получил я на днях письмо от своего приятеля, свящ[енника] о. Сергия Четверикова¹²⁷, который усмотрел некоторую ошибку в Вашей книжке «Первоначальная христианская церковь в Иерусалиме»¹²⁸. Вы утверждаете (стр. 4 и 5), что в Галилее не было христианских церквей чуть ли не до 4-го века, «между тем Деян. гл. 9, ст. 31 совершенно опровергает это мнение»¹²⁹. Что Вы на сие скажете?¹³⁰ – Получил сегодня письмо от С. Н. Б[улгако]ва¹³¹: у него все хворают дети – и сильно. У всех детей была корь, а потом старшая девочка¹³² заболела воспалением легких, а мальчик – острым нефритом¹³³. – Влад[имир] А[лександрович] погрузился в апологетов и Отцов¹³⁴: очень увлечен ими. – Наша поездка в Соловецкий монастырь не состоялась. – Приветствую весь дом Ваш.

Храни всех вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

17. 2 июля 1909 г. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Сегодня получил сию бумагу¹³⁵. Шлю ее Вам на просмотр. Сам приеду в Москву в воскресенье утром (если, конечно, будет на то воля Божия). Не можете ли и Вы приехать или в воскресенье же, или в понедельник утром, так как в понедельник, часа в 4, я должен буду приехать в Сергиеву Лавру. М[ожет] б[ыть], Вы потрудитесь составить и бумагу на имя председателя съезда – от нашего кружка? Я не мастер этого дела. Потолковали бы и о прочих вопросах Вашего обстоятельного письма, за которое сердечно Вас благодарю. Не окажется ли в Москве и П[авел] Б[орисови]ч¹³⁶, который писал мне, что выезжает в Москву из Берлина 2-го июля? Вот хорошо было бы всем нам съехаться! Мама¹³⁷ благодарит Вас за память и кланяется Вам. Нога у нее побаливает, но не сильно. Привет всему дому Вашему. Спешу на почту. До свидания!

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

N. B. Если время приезда моего почему-нибудь изменится, я извещу Вас телеграммой.

<Далее следует текст выписки из синодального определения (на пишущей машинке), на которой и написано настоящее письмо> Постановлено: 1) устроить с 20 июля до 1 августа сего года в С. Петербурге, в здании Училищного Совета при Святейшем Синоде, съезд законоучителей светских средних учебных заведений под председательством присутствующего в Святейшем Синоде Преосвященного Антония, Еп. Тобольского¹³⁸, для обсуждения по программе, намеченной предварительным совещанием, вопросов о наилучшей постановке дела законоучительства в этих учебных заведениях; 2) назначить помощниками Председателя викариев С. Петербургской епархии – Еп. Гдовского Кирилла¹³⁹ и Еп. Нарвского Никандра¹⁴⁰ и Председателя Учебного Комитета при Святейшем Синоде протоиерея Д. Беликова¹⁴¹; 3) съезд организовать на нижеследующих основаниях: 1) в состав действительных членов съезда входят назначенные подлежащим начальством, по соглашению с местными Преосвященными, законоучители средних учебных заведений Министерства Народного Просвещения (не свыше 60-ти), от ведомства учреждений ИМПЕРАТРИЦЫ МАРVI¹⁴² (не свыше 20), шесть законоучителей кадетских корпусов и по одному законоучителю из других ведомств, в коих имеются средние учебные заведения; 2) с правом совещательного голоса на съезд допускаются все законоучители при одобрении местных Преосвященных; 3) председателю съезда предоставляется избрать для ведения делопроизводства на съезде потребное число лиц из участников съезда; 4) средствами для проезда на съезд и довольствия во время участия в оном законоучители снабжаются от своих ведомств, и 5) о тех постановлениях, какие имеют быть выработаны на съезде, председатель оного имеет представить Святейшему Синоду.

Июня « » дня 1909 года.

18. <письмо в Эдинбург (близ Риги), пансион Кевич> 26 июля 1909 г. Вышний Волочек

Дорогой Федор Дмитриевич! Пишу сейчас мало, только чтобы успокоить Вас относительно участи нашей брошюры¹⁴³. С разрешения еп. Антония¹⁴⁴ она роздана о. о. законоучителям. Потом узнаю, как она была принята ими. Н[иколай] Д[митриевич]¹⁴⁵ на съезде, а я – нет. Сначала думал, что меня не пустят, а потом, когда в П[етербур]ге узнал, что обо мне была речь у еп. Антония с некоторыми законоучителями, в том смысле, чтобы меня допустить на съезд, я не мог остаться по другим причинам, отчасти домашним, о которых напишу Вам на днях, когда буду отзываться на Ваше предыдущее, очень тронувшее меня письмо. – Проект письма действительно запоздал, тем не менее я послал его председателю съезда.

Храни Вас Господь!

Любящий Вас М. Новоселов.

19. 3 августа 1909 г. Вышний Волочек Тверской губ.

Милый и дорогой Федор Дмитриевич! Простите, что промолчал так долго. Дело в том, что, хотя и пребываю в тишине и уединении, однако делопроизводство у меня не прекращается, а за последнее время особенно увеличилось. Одолели письма, большей частью деловые, спешные, и я дописался до головной боли. С Вами же спешно говорить не хотелось.

Радуюсь за Вас, что Вы благоразумно пользуетесь приморским своим положением и копите силы к осени. А силы очень нужны, так как работы всякой по горло. Мне последнее время все кажется, что нужно спешить делать добро, как выражался д-р Гааз¹⁴⁶. То есть и всегда это знаешь, да не всегда чувствуешь. Кругом слишком сумрачно, и громы многие слышатся, и волны вздымаются, – а ковчег наш не устроен и требует внимательной, упорной и энергичной работы. Не знаю, как Вы, а я, видя, что «пашни много», в то же время чувствую, что «дня немного впереди»¹⁴⁷, что впереди, как хорошо о себе в последние годы жизни выразился Влад. Соловьев, впереди «прочее время живота»¹⁴⁸. Если бы Вы спросили, около чего вращается теперь моя мысль по преимуществу, если не исключительно, я твердо бы ответил: около души и Церкви. В сущности эти вещи неразъединимы. Так, по крайней мере, у нас в православии. И это – душа и Церковь – есть то единое на потребу¹⁴⁹, к чему приложится все прочее, чему приложиться положено волей Божией. Окружающее нас – близкое и далекое – особенно и ценно, и значительно, и поучительно со стороны своего отношения к этому сокровищу, ради которого стоит продать все прочее, чтобы получить его¹⁵⁰. И хотя нависают тучи и слышны раскаты грома, я все больше и больше, – если хотите – в меру усиления грозы, – чувствую всю несокрушимость того Ковчега, непоколебимость Коего обещана нам Истинным Свидетелем¹⁵¹, но тем ответственнее чувствуешь себя за ковчег своей души и за ковчег своей церкви, которые тогда только могут быть в безопасности, когда прикреплены надежно к Ковчегу вселенскому. Довольно тесное общение, в течение почти 1,5 лет, с протестантствующей молодежью¹⁵² и встреча с заграничными представителями англиканства и баптизма еще больше внушили мне уверенность в несравненной истинности нашей церкви, несущей в себе предание Духа Истины, и сознание исключительной важности всестороннего служения церкви. Вот на этом предмете и следует нам всем сосредоточить главные силы. Между прочим, мне пришло в голову: хорошо бы в кружке молодежи, живо интересующейся вопросом о Церкви, прочитать 2-й том А. С. Хомякова¹⁵³. Он не легок, но дает прекрасный и обильный материал для серьезной и нужной беседы. Я думаю, что и нам самим полезно было бы сообща «обмозговать» эту кни- жицу. – Кроме того, следует двинуть вперед и то, о чем говорили и писали в письме Вы, – издание книжек, знакомящих с Отцами Церкви¹⁵⁴. Наконец, не нужно забывать о русской религиозной мысли. Я читал этим летом 6-й том Жуковского¹⁵⁵. Сколько там ценных мыслей о вере, о Боге, о душе человеческой! Сколько хорошего религиозного настроения! И мне опять пришла в голову мысль: разобрать нам таких авторов и сделать из них извлечения по вопросам религиозным. Не говоря уже о славянофилах, – какое богатство нашлось бы у Гоголя¹⁵⁶, Жуковского¹⁵⁷, Достоевского¹⁵⁸! Подумайте об этом, дорогой Федор Дмитриевич, и с осени будем двигать это дело, к которому можно было бы, пожалуй, и молодежь приспособить.

О Ваших занятиях «Грегори»¹⁵⁹ и Цаном¹⁶⁰ я сообщил С. Н. Б[улгако] ву¹⁶¹, желая доставить ему нечто приятное, ибо вот что пишет он мне, и что должно быть приятно Вам.

«Все острее и острее сознаю, как необходимо и неизбежно нам, сначала в самом тесном кружке, побеседовать и, насколько можно, сойтись на понимании способов откровения в применении к пониманию Священных книг. Стоя (вместе с Ф[едором] Дм[итриевичем]) на решительной, и чем дальше, все более – позиции исторического понимания его и видя в этом потребность времени и религиозного сознания, я думаю вместе с тем, что идея и роль Церкви при этом не только не умаляется, но еще возвеличивается. И право же честная немецкая историческая наука в своих чисто научных трудах и изысканиях внутренно ближе к православию, нежели конфессиональное и интеллигентское самомнение Хомякова; как я ни ценю этого мыслителя, но ведь это не святоотеческое опытное свидетельство, а умовое». – Это была его отповедь мне на одну выдержку из Хомякова, на которой я продолжаю и теперь настаивать. Так как на эту отповедь я ответил по-пошехонски¹⁶², яко невежда в немецких «борзостях», то, чтобы усладить деготь медом, я и перелил последний из Вашего письма, сделав выписку о Цане¹⁶³ и проч.

Влад[имир] Ал[ександрович] продолжает влюбляться в Отцов и чувствует себя окунувшимся в безбрежное море¹⁶⁴. И все ради женщины... христианки!

О съезде законоучительском ничего не знаю, кроме того, что пишут в «Моск[овских] Вед[омостях]» и «Колоколе»¹⁶⁵. На днях собираюсь в М[оскву] и, вероятно, увижусь с Н[иколаем] Д[митриевичем]¹⁶⁶, который воинствовал на съезде¹⁶⁷, о чем архиеп. Антоний¹⁶⁸ выразился в письме ко мне так: «Наш Ник[олай] Д[митриевич], кажется, опять городил чушь на законоучительском Съезде?» – Я закончил печатание 20-го выпуска¹⁶⁹ и сдал сегодня в типографию 21-й¹⁷⁰. – Да, вот что забыл сообщить Вам. Я разослал брошюру о препод. Закона Божия¹⁷¹ Моск. батюшкам, и от одного из них о. Иоанна Арсеньева¹⁷² получил письмо, в котором он между прочим пишет: «Я ее (брошюру) вновь прочитал и, представьте себе, в прошлую ночь вдруг увидел ее автора, Федора Дмитриевича, во сне в сане священника. Очевидно, эта душа достойна, сугубо достойна священства за такие чудные мысли». – Сердечнейшее Вам спасибо за молитвы обо мне. Мы как-то обычно мало придаем значения этой сфере общения и взаимослужения, а между тем что важнее этого, если оно совершается не формально, а по сердечному влечению. Со времени возникновения нашего «Кружка» я поминаю членов его, лучше сказать, собратьев своих, в ежедневной молитве. Кроме того, временами о каждом из них молюсь особо, испрашивая ему у Господа той милости, которая по моему рассуждению нужна ему преимущественно. И представьте, дорогой мой, я о Вас молился иногда именно в смысле избавления Вас от скованности чем-то. Чем – я точно сам не отдавал себе отчета, а терялся в догадках. Помоги Вам Господь воспрянуть ко времени «подвига» и телесно, и духовно! Будем продолжать молитву друг о друге. Пишите, голубчик, Ф[едор] Д[митриеви]ч! Мир Вам от Господа мира! – Мама кланяется Вам.

Любящий Вас М. Новоселов.

20. <письмо в Измалково> 2 сентября 1909 г. Москва

Дорогой Федор Дмитриевич! Если будете на этой неделе в Москве, то загляните в дом Ковригиной, где, по случаю болезни пребывает в заточении, по воле Ник[иколая] Н[иколаеви]ча¹⁷³, Михаил Новоселов.

Как Вы живете? Поправились ли на море? Что все Ваши? Привет всем им, а Вас крепко обнимаю.

Господь с Вами!

Болящий Михаил.

21. <на ст. Одинцово Измалково> 23 октября 1909 г. Москва

Дорогой Федор Дмитриевич! Здравствуйте! Вот я уже сижу за письменным столом и беседую с Вами. Заниматься мне запрещено, но по комнатам брожу. Будете в Москве, загляните на минуточку. – Был на днях у меня о. Федор¹⁷⁴; кажется, сегодня опять заедет. Были Пав[ел] Б[орисович]¹⁷⁵, Влад[имир] Ал[ександрович]¹⁷⁶, Ник[олай] Дм[итриевич]¹⁷⁷. Подумываем о собраниях, на которых я, конечно, буду безмолвной фигурой пока. Сердечный привет семье Вашей. Храни всех вас Господь.

Любящий Вас М. Новоселов.

22. <на ст. Одинцово, Измалково> 12 мая 1910 г.

Дорогой Федор Дмитриевич! Не забудьте, пожалуйста, захватить с собой в Москву тетрадь с Вашими соображениями относительно Св. Писания. Попросил бы еще у Вас на время книгу Пономарева¹⁷⁸ о предании.

Приветствую домашних Ваших. Храни Вас Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

23. <в Измалково; открытка редакции РФБ> 8 июня 1910 г.

Дорогой Федор Дмитриевич! Маме получше. М[ожет] б[ыть], на этой неделе уедем из Москвы, хотя и жутко пускаться в путь, т. к. мама пока еще очень слаба. Завтра ждем врача, который и должен решить вопрос о нашем отъезде. Приветствую всех домашних Ваших.

Храни Вас Господь! Любящий Вас и благодарный М. Новоселов.

24. <на бланке редакции РФБ> 27 июля 1910 г.

Спасибо Вам, дорогой Федор Дмитриевич, за Ваше приветственное письмецо. Простите, что только теперь откликаюсь на него. Хотел писать Вам тотчас по приезде в деревню, да руки не поднимались. Писать мало не хотелось, а на много сил не было. Нет их и теперь, но решил все таки дать знать о себе, а то боюсь, что прожду все лето. Спрашиваете о маме. Она, слава Богу, крепка, и начинает не только гулять, но и кое-что поделывать, и в церковь заглядывать. Конечно, слежу, чтобы все было в меру, а то у нее есть стремление переходить ее. Насколько прочно улучшение здоровья мамы, Господь знает, но пока я спокоен за нее. Живем мы в самой деревенской обстановке. Кругом луга, поля, леса (хвойные и лиственные); кроме монастырских «сестер», работающих целые дни в поле, соседей почти нет; церковь рядом, богослужение истовое, но не утомительное (обедня идет 2 часа, всенощная – столько же). Питаемся хорошо; особенно хороши молочные продукты на монастырской ферме. При всех сих благоприятных условиях я что-то не налаживаюсь: ничто не болит, а слабость всяческая – и физическая и умственная. Вот письмо – и то трудно написать... Если таким останусь и к осени, то нужно в отставку подавать – и из Москвы уезжать.

Думаем прожить здесь до конца августа. Впрочем, там видно будет, как устроится житие наше. Мама приветствует Вас и Софью Федоровну¹⁷⁹, а я и прочих членов Вашей семьи, кои теперь с Вами. Дай Вам Бог преуспеть в пользовании хорошим летом и не уподобляться мне в сем пункте.

Слышали, конечно, о кончине Кл[авдия] П[етрови]ча¹⁸⁰ и Ал[ександ]ра Ал[ексееви]ча¹⁸¹... Упокой их Господи! Все уходят туда... И чем больше живешь, тем больше собирается там присных и знаемых. И как ни близки, ни дороги многие из отошедших отцов и братий, а все хочется быть здесь среди остающихся. Тамошнее все не становится близким твоему сердцу, помышляющему больше о земном, чем о горнем, а потому и не «исполняющемуся жизнью вечной».

Храни Вас Господь, дорогой мой!

Любящий Вас и благодарный М. Новоселов.

«Буддизм и христианство» Влад[имира] Ал[ександрови]ча уже печатаются в «Христ[ианском] Чтении»¹⁸².

25. <в Измалково> 23 октября 1910 г. Сергиев Посад.

Дорогой Федор Дмитриевич! Где у Вас Юнгеров¹⁸³: в Москве или в Измалкове? Если в Изм[алкове], то не можете ли Вы прислать его в Москву ко вторнику (конечно, если он Вам не нужен)? – У нас уже начались занятия церковного кружка курсисток¹⁸⁴. Влад[имир] Ал[ександрович]¹⁸⁵ читает им о «Διδαχή"¹⁸⁶. Собрания происходят по вторникам; первое было на прошлой неделе. По требованию Влад[имира] Ал[ександрови] ча я присутствую на них. Хорошо бы нам свидеться и поговорить о собраниях у А[ександра] А[лександрови]ча¹⁸⁷. Я нашел для них нового лектора в Академии. Он готов прочесть реферат на тему: «Христианство и церковь»¹⁸⁸.

Нельзя ли 7-го ноября устроить собрание? Привет дому Вашему. Храни Вас Господь.

Любящий Вас М. Новоселов.

26. <открытка в Измалково> 20 июля 1911 г. День св. прор. Илии

Дорогой Федор Дмитриевич!

Спасибо Вам за оба Ваши большие письма! Простите, что так поздно откликаюсь на них. Кроме лени мешали взяться за перо и разные дела. – Об улучшении здоровья Марии Федоровны¹⁸⁹ я с радостью узнал от Влад[имира] К[онстантинови]ча Ист[оми]на¹⁹⁰, к которому я неожиданно попал на именины. Радуюсь и за нее, и не меньше – за Вас, ибо знаю, как Вы принимаете к сердцу скорби Ваших близких. Укрепи и утешь всех вас Господь!

На послание архиеп. Антония¹⁹¹ я обратил внимание, но ничего не предпринял по поводу его, а только переслал его Влад[имиру] Александровичу¹⁹². Очень жаль, что оно вышло летом, когда наш «Кружок» не может собраться: послание архиеп. Антония представляет прекрасную тему для общего обсуждения. Я только не знаю, удобно ли было бы отзываться на него публично. Ведь всякое указание неверностей и неточностей в писании Антония вызвало бы в печати не спокойный отклик со стороны людей церковных, а крики газетных зубоскалов. Мне кажется, что следовало бы указать самому Антонию, в частном письме к нему, промахи, допущенные им в ответе баптистам. Я не прочь, с своей стороны, сделать кое-какие замечания по поводу взглядов, высказанных Антонием, но смогу сделать это не раньше августа, когда закончу одну спешную работу¹⁹³. Вот что было бы хорошо: Вы ведь начали писать мне нечто о сем послании, – продолжите начатое, и пришлите, не стесняясь формой изложения, необработанностью и недоговорками. Я прочитал бы написанное Вами и присоединил бы свои соображения, если бы они понадобились; легко мог бы привлечь к этой работе и кое-кого из здешних приятелей, как например о. Павла Флоренского¹⁹⁴. Затем сии писания препроводили бы Влад[имиру] Ал[ександрови]чу¹⁹⁵, который отозвался бы вместе с С[ергеем] Ник[олаеви]чем¹⁹⁶. Таким образом, мог бы получиться коллективный (а м[ожет] б[ыть], и «соборный») документ, которым можно было бы воспользоваться в интересах выяснения вопросов, затронутых Антонием. Если Вы знаете, где Пав[ел] Бор[исович]¹⁹⁷, то привлеките и его к этому делу. – В следующую субботу предполагаю предпринять краткое, но довольно дальнее для меня путешествие – в Оптину пустынь, куда призывает меня один из моих давних друзей, священник Четвериков¹⁹⁸, с которым я не видался уже несколько лет. Его пребывание в Оптиной понуждает меня не откладывать поездки в обитель, в которую я собираюсь уже несколько лет. Не говорю уже о М[арии] Ник[олаевне] Толстой, которой я обещал приехать в Шамордино еще зимой¹⁹⁹. Думаю выехать в Оптину в субботу, чтобы попасть туда в воскресенье. Обратно предполагаю выехать во вторник или в среду. Не застану ли Вас в Москве на обратном пути? – Мама шлет Вам привет, а я приветствую семейных Ваших. Храни всех вас Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

Писем Ю. Ф. Самарина к баронессе Раден²⁰⁰ я не нашел в нашей библиотеке. Не найдете ли Вы возможным прислать их с кем-нибудь в Москву? Я зашел бы на Поварскую.

В Москве я встретился и познакомился с проф. Головиным²⁰¹. Он избран старшим врачом глазной больницы и будет назначен, кажется, сверхштатным ординарным профессором Московского Университета.

27. <Ст. Одинцово, с. Измалково> 27 июня 1911 г.

Дорогой Федор Дмитриевич! Спасибо за открыточку и за статью (которую, впрочем, могли бы у себя оставить). Телефонировал Вам как-то из С[ергиева] П[оса]да, но получил ответ, что нет никого дома; на всякий случай позвонил и теперь, по приезде в М[оскву], но никто не отозвался. Наконец, от Влад[имира] Конст[антиновича]²⁰² узнал, что Вам дан отпуск²⁰³ врачами до первых чисел июля. Жалею, что не приходится видеть Вас, но радуюсь, что Вас отпустили в Измалково. Черкните мне чьей-либо рукою, как Вы себя чувствуете и как живут все Ваши семейные. Я приехал с мамой в М[оскву] дня на три по делам; собираемся обратно сегодня вечером или завтра днем. Здесь виделся с С. Н. Фишер²⁰⁴, с Влад[имиром] К[онстантиновичем] и Ник[олаем] Дм[итриевичем] – ныне магистром канонического права²⁰⁵; сейчас поджидаю А. А. Корнилова²⁰⁶ для наших больных соседей. – Мы с мамой хорошо устроились в Вифании²⁰⁷: удобно, привольно и беззаботно. И святыни, и природа, и умеренное количество знакомых – все это позволяет отдыхать и душевно, и телесно. Начал я купаться, и это, кажется, хорошо действует на меня. Живем в нижнем этаже, и это дает возможность маме часто выходить на воздух. Видимся с о. Павлом Флор[енским]²⁰⁸, с Триф.²⁰⁹, Троицким²¹⁰ и ректором семинарии²¹¹, но большую часть времени проводим вдвоем. Занимаюсь мало: исподволь составляю предметный указатель к преп. Исааку и читаю с мамой «Письма Святогорца»²¹². – Да, чтобы не забыть! Не сможет ли Петр Дмитриевич²¹³ прислать те письма Ю. Ф. Самарина, в которых он говорит о католичестве²¹⁴? Я был бы очень благодарен ему за это. Нужно между прочим письмо Ю[рия] Ф[едорови]ча к баронессе Раден²¹⁵. Мой адрес: Сергиев Посад, Вифанская семинария, мне. Крепко Вас обнимаю, мой дорогой, и сердечно приветствую всех Ваших. Мама шлет поклон. Она пока, слава Богу, чувствует себя недурно.

Храни Вас Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

28. <на бланке редакции РФБ> 18 июня 1912 г.

Я дня два поджидал от Вас телефонного звонка, дорогой Федор Дмитриевич, и, не дождавшись его, решил, что или Вы не приезжали в Москву, или захлопотались перед отъездом.

Спасибо за письмо! От него веет бодростью и упованиями. Да укрепит Господь это настроение Ваше!

Мы с мамой сидим в Москве, задерживаемые непрекращающимися делами. Держат, главным образом, больные, которых нужно устраивать. Слава Богу, труды не остаются бесплодными. Кроме того, сейчас занят корректурами. Сегодня отослал в типографию больше 30 гранок «Забытого пути», который выпускаю 3-м изданием, значительно переработав его²¹⁶. Приготовил 29-й выпуск (и уже напечатан предварительно в «Голосе Церкви»)²¹⁷, и готовится 30-й, который мне хочется выпустить к исполняющемуся осенью десятилетию «Религиозно-философской Библиотеки»²¹⁸. Поэтому за ту работу, о которой Вы упоминаете²¹⁹, я едва ли смогу взяться летом. Впрочем, если я поживу сколько-нибудь в Посаде, то, м[ожет] б[ыть], и двинем немножко это дело с о. Павлом²²⁰. Кстати сказать, я передал о. Павлу о его явлении Вам во сне, добавив, что Вы редко видите сны, а, увидев, забываете. И советовал ему углубиться философски и мистически в сие необычное явление. О результатах углубления, если таковые будут, сообщу Вам.

Говоря серьезно об о. Павле, могу сообщить, что он удручается диссертацией, которую снабжает теперь массой примечаний (они помещаются в конец книги)²²¹. Эта работа, по его словам, вредна и в умственном, и в духовном отношениях. Вообще, он настроен пессимистически и скептически к научным занятиям, и становится так близок ко мне по обскурантности, что я пугаюсь. Ибо для меня исповедание «научного» обскурантизма и нетрудно, и безвредно, и, полагаю, довольно безгрешно. Ну, а относительно о. Павла дело обстоит совершенно иначе, и когда он серьезно и несколько печально начинает уверять, что я прав и что он все больше соглашается со мной, мне становится жутко, и я готов возражать ему. Впрочем, тяготит его теперь (и м[ожет] б[ыть], пока) работа научно-богословская; что касается работы над Отцами и вообще дела более религиозного, чем научного, то к этой области он относится с живым интересом.

Кажется, о философе довольно сказано. Что до нас с мамой, то мы думаем съездить на короткое время в Тверскую губернию, а затем водвориться под Москвой. Мама поустала это время, но на недуги не жалуется. – Был у меня на днях Павел Бор[исович]²²² проездом в Ригу. Настроен, кажется, бодро. – Пишите мне по моск[овскому] адресу. Мама благодарит Вас за <?> память, кланяется Вам и желает хорошенько отдохнуть, чего и я от души желаю. Крепко целую Вас. Господь с Вами.

Любящий Вас М. Новоселов.

Приветствую весь дом Ваш. Будете писать, сообщите, как чувствует себя Софья Федоровна²²³ у Бадмаева²²⁴.

P. S. На днях узнал из верного источника, что к моему сибирскому недругу внутренно изменился наш хозяин²²⁵... Епископ Анастасий²²⁶ выписал у меня книжек для кончающих учениц Филаретовского Училища²²⁷ рублей на 50. – Бойко идет книга Влад[имира] Ал[ександрови]ча «Современное научное неверие»²²⁸.

29. <в Сестрорецк Петербургской губ., Приморский просп. 19А, дача кн. Урусова²²⁹ > 28 июня 1912 г.

Дорогой Федор Дмитриевич! Отчество о. Павла²³⁰ – «Александрович». Зачем только оно Вам? Когда священник выписывает у меня книги и сообщает свое «отчество», я беру такового под подозрение и «отчеством» его никогда не пользуюсь. И Вам смею посоветовать не писать «Александровичу», а лишь: отцу Павлу. Православное ухо не терпит иного наименования пастырей²³¹.

Спасибо за предыдущее письмо, часть коего я прочитал и о. Павлу, гостившему у меня 2 дня. Ему повелено представить диссертацию в течение 2-х недель, хотя бы и без примечаний: иначе он не получит экстраординатуры. Поэтому он допечатывает спешно текст, а примечания будет изготовлять неспешно для экземпляров, которые пойдут в публику. С банком дело устроилось легко. Спасибо! – Приезжал на 25 и 26 в Москву Влад[имир] Ал[ександрович] К[ожевнико]в. Бодр и весел. Я сейчас еду в Посад. Целую Вас крепко. Храни Вас и присных Ваших Господь! Любящий Вас М. Новоселов.

Мама кланяется Вам.

30. <в Германию> 5 июня 1913 г.

Милый, дорогой Федор Дмитриевич! Ваше письмо²³² глубоко тронуло меня, но не взволновало. Спасибо Вам за него, самое сердечное спасибо! Не беспокойтесь: я вовсе не фанатически отношусь к вопросу о Имени Божием²³³, а потому не имею и в мысли «скандалить». К тому же я так внял Вашему совету относительно бездельничанья и всяческого покоя, что ровно ничего не делаю и не читаю. Не читал и Синодального послания²³⁴, а знаю о нем по слухам. Сегодня мы собираемся с мамой на дачу, откуда напишу Вам побольше, а пока крепко-крепко целую. Мама шлет Вам привет. Храни Вас Господь, мой дорогой!

Любящий Вас М. Новоселов.

Адрес мой: Сергиев Посад, Моск[овской] губ[ернии], ферма Гефсиманского скита²³⁵.

Чувствую себя крепче.

Публ. и комментарии Е. С. Полищука

Приложение 1. О задачах и характере устраиваемых «Кружком» бесед (ОР РГБ, ф. 265, к. 118, ед. хр. 23)²³⁶

Спаситель в первосвященнической молитве своей просил Отца о всех, кто уверует в Него по слову апостолов, «да будут все едино», или, как Он выразился при повторении этого прошения, «да будут все совершены во едино» (Ин. 17, 21 и 23). Образцом или идеалом единения для нас Он указал при этом внутреннее единство Свое с Отцом. Итак, мы, последователи Христовы, призваны к единению, и залогом осуществимости этого единения является священное и таинственное моление Спасителя в последний страшный час Его земной жизни. По слову Его великий дар единения духовного дан нам свыше; основы этого единения заложены Самим Христом, оно укрепляется и развивается Духом Божиим. Но в области духовной жизни воля Божия осуществляется лишь при деятельном участии воли человеческой. Не даром нам заповедано молиться: «да приидет Царствие Твое». Так и благодать единения, нам дарованная, может возрастать и приносить плоды, только если мы будем в себе питать и согревать этот дар. Отсюда вытекает для нас священная обязанность, к которой нас и призывает апостол – «блюсти единение духа в союзе мира». Забвение этой обязанности было бы равносильно отрицанию необходимости внутренней духовной связи между членами Церкви для их спасения и для совершения дела Божия, к которому они призваны. Общение с другими верующими необходимо каждому члену Церкви, как воздух для всякого организма.

Но если мы себя спросим, в какой мере мы, русские православные христиане, исполняем в настоящее время эту священную обязанность, то, к прискорбию, совесть наша едва ли даст нам на этот вопрос ответ успокоительный. Все духовное общение членов Церкви между собою сводится у нас к тому, что они более или менее правильно посещают церковь, присутствуют при богослужении и раз в год участвуют в таинстве Евхаристии. Нужно ли доказывать, что это недостаточно? Не говоря уже о том, что самое отношение наше к церковному богослужению имеет в значительной степени внешний характер и что самое общение в молитве сводится у нас в сущности к совместному присутствованию при произнесении и пении молитв священно- и церковнослужителями, – но ведь общение в молитве во всяком случае есть лишь общение в области чувства. Между тем в области религиозного сознания и религиозной мысли общение требуется, конечно, не в меньшей степени, а у нас в этом отношении ничего не делается. Религиозная мысль у нас почти замкнута в тесные пределы личной жизни. Мы живем почти в полном духовном одиночестве и разобщении. Я говорю «почти», потому что некоторым средством к взаимному общению служит печатное слово, но средством вообще далеко несовершенным и недостаточным, а при настоящих условиях иногда более разобщающим, чем объединяющим. Большая часть того, что у нас пишется и печатается по вопросам веры, отличается недостатком искренности. Мысль высказывается намеками, не договаривается, не развивается до своего естественного логического конца. В этом сказались последствия внешнего гнета, который так долго тяготел над русскою религиозною мыслью – и от которого она доселе не вполне освободилась. Правда, теперь в любой книжной лавке можно приобрести произведения не только противоцерковного направления, но даже проникнутые совершенно отрицательным духом к самым основам веры. Многое, что доселе считалось запретным плодом в этом отношении, теперь стало всем доступным. Сочинения Ренана²³⁷ и Штрауса²³⁸, Бюхнера²³⁹ и Молешотта²⁴⁰ беспрепятственно распространяются в русских переводах. Но кто желает стоять на церковной почве, тот <... обрыв рукописи>

Приложение 2. Устав «Кружка взаимопомощи в целях христианского просвещения»

(ОР РГБ, ф. 265, к. 118, ед. хр. 24)

§ 1

Кружок имеет целью помогать своим членам, а также и посторонним лицам, которые будут к нему обращаться, в усвоении начал христианского просвещения. Кружок никаких политических целей не преследует и в обсуждение политических вопросов не входит.

§ 2

В этих видах Кружок:

a) устраивает чтения и беседы по вопросам христианской веры и нравственности ого просвещения;

b) выдает своим членам и посторонним посетителям (гостям) книги для чтения из своей библиотеки, учреждаемой с надлежащего разрешения;

c) издает соответствующего содержания книги, брошюры и листки.

§ 3

Кружок состоит из действительных членов. Таковыми являются прежде всего члены-учредители, а затем те лица, которые будут избраны в действительные члены.

§ 4

Действительные члены избираются по предложению одного из членов Кружка и с общего согласия всех прочих членов.

§ 5

Средства Кружка составляются:

a) из постоянных или единовременных взносов членов Кружка; размер этих взносов определяется по взаимному между членами Кружка соглашению;

b) из пожертвований от посторонних лиц;

c) из выручки от изданий Кружка;

d) из платы за пользование книгами Кружка, если таковая плата будет установлена Кружком.

§ 6

Кружок находится в Москве, но собрания его могут происходить и в других городах и селениях Моск[овской] губернии.

§ 7

Делами Кружка заведует председатель и особые уполномоченные по различным отделам, напр[имер], для заведывания денежными суммами Кружка (казначей), по библиотеке, по издательской части, по организации бесед и чтений. Все эти должности могут быть совмещаемы в одном лице.

§ 8

Избрание должностных лиц производится Кружком с общего согласия всех членов.

§ 9

Если число членов Кружка будет более десяти, то для заведывания текущими делами учреждается Совет из пяти членов; в состав этого Совета входят: председатель и все лица, коим поручено заведывание отдельными частями.

§ 10

Председатель созывает собрания Кружка, назначает предметы занятий, председательствует в собраниях, исполняет решения собрания и сносится, в случае надобности, от имени Кружка с посторонними Кружку лицами и учреждениями.

Примечание. Руководство беседами может быть возлагаемотся председателем на одного из его членов Кружка.

§ 11

Казначей заведует денежными суммами Кружка, получает взносы и пожертвования, производит необходимые расходы, ведет приходно-расходную книгу и дает отчет Кружку в установленные им сроки.

§ 12

Обязанности библиотекаря и других уполномоченных определяются Кружком по мере надобности.

§ 13

Собрания Кружка созываются председателем, когда он признает это нужным или когда того пожелает кто-либо из членов Кружка в сроки, устанавливаемые Кружком по мере надобности.

§ 14

На собрания Кружка публика не допускается, не допускаются также и представители печати.

§ 15

В устраиваемых Кружком чтениях и беседах могут принимать участие посетители, допускаемые председателем Кружком по предложению одного из его членов Кружка; с разрешения председателя посетителям дозволяется делать письменные и устные сообщения в собраниях Кружка и принимать участие в обсуждении вопросов, составляющих предмет чтения или беседы посетители могут делать не иначе, как с предварительного разрешения Кружка.

§ 16

В распорядительные заседания посетители не допускаются.

§ 17

Для действительности распорядительного заседания необходимо присутствие председателя и не менее двух членов.

§ 18

Все вопросы выносятся на обсуждение распорядительного собрания председателем, а Все решения принимаются Кружком не иначе, как с общего согласия всех присутствующих на заседании членов.

§ 19

Для решения вопросов об изменении устава, об исключении членов и о закрытии Кружка необходимо присутствие в собрании не менее 2/3 всех членов Кружка; если по этим вопросам присутствующие члены не придут к соглашению между собою, то дело решается одним из членов Кружка или посторонним лицом, к которому Кружок с общего согласия всех присутствующих членов обратится с просьбой дать совет.

Приложение 3. Краткие сведения о деятельности «Кружка ищущих христианского просвещения» за 1908 г. (ОР РГБ, ф. 265, к. 118, ед. хр. 25)

Кружок ищущих христианского просвещения состоял из учредителей его: М. А. Новоселова, Ф. Д. Самарина, В. А. Кожевникова, д-ра Н. Н. Мамонова и П. Б. Мансурова, к которым присоединились в течение года о. Архимандрит Феодор, д-р А. А. Корнилов и А. И. Новгородцев. Деятельность кружка выражалась в устройстве чтений на закрытых заседаниях в помещении у М. А. Новоселова, а при увеличении количества посетителей – в доме д-ра А. А. Корнилова.

Посетителями чтений были лица разного возраста и различных родов занятий и деятельности, как то: священники, лица, занимающиеся педагогической деятельностью в средних и начальных учебных заведениях, общественные деятели, врачи, учащаяся в высших заведениях молодежь того и другого пола. Размеры помещения дозволили допускать к участию в собраниях – до 60 человек.

Чтения предложены были на следующие темы:

О. архимандрита Феодора: о св. Иоанне Златоусте (по случаю 1500-летия); о подвижничестве

Ф. Д. Самарина: первоначальная христианская церковь в Иерусалиме (по книге Деяний Св. Апостолов)²⁴¹

В. А. Кожевников: 4 чтения: буддизм и христианство (опыт сравнительной характеристики)²⁴²

М. А. Новоселов: нравственные условия религиозного знания; что такое Библия; как читать Библию; противоречия в бытии человека по свидетельствам древнего и нового мира и разрешение их в христианстве.²⁴³

По окончании чтений происходил обмен мнений между присутствующими.