Полное собрание творений Святителя Игнатия Брянчанинова
Письма графу Д. Н. Шереметеву

Письмо 1

1. Милостивый Государь! Граф Дмитрий Николаевич!

Мне крайне совестно беспокоить Ваше Сиятельство сими строками моими, которыми решаюсь просить Вас, но к этому вынуждают меня совершенная необходимость и уверенность, что я обращаюсь к тому человеку, который в благородных чувствах сердца своего найдет больше причин быть внимательным к моей просьбе, нежели в словах моих, и великодушно извините меня, если найдете просьбу мою неуместною.

Поступив в Сергееву Пустынь настоятелем, я нашел ее в самом расстроенном состоянии. Без братства, без помещения, без ризницы, без основательных источников содержания, с процессом, коим оспаривались принадлежащие монастырю земли, единственное его достояние. В течение тринадцатилетнего моего настоятельства я старался сколько мог восстановить обитель. Мой товарищ, известный Вам Михаил Чихачев, продал свое имение за 40 тысяч ассигнациями и при сем пособии процесс кончен от части в пользу монастыря, то есть половина спорной земли отдана монастырю; при сем пособии доставлены средства многим лицам приехать из дальних монастырей в Сергиеву Пустынь, и другим, наиболее сиротам, находившимся в совершенной крайности, доставлены способы получить увольнение и процветать для славы Церкви и для благочестивого утешения притекающих в нашу Церковь. Монах обители нашей Моисей, из семейства купцов Макаровых, пожертвовал в обитель украшение на икону пр. Сергия и (неразб.) 25 тысяч ассигнациями на сооружение братских деревянных келий, а келии сии встали в 50 тысяч.

Монастырь, кроме казенного жалования, состоящего из 600 рублей ассигнациями для настоятеля и по 20 рублей для монахов в год, имел при моем вступлении до 500, а теперь имеет более 1500 ассигнациями в год от своих имений.

Прочий доход от богомольцев и погребений, почему крайне непостоянный и частью умаляющийся до того, что бывает принуждение забирать хлеб в долг. Таковое возобновление монастыря при крайней стесненности средств, было причиною, что монастырь состоит должным в настоящее время более 10 тысяч рублей серебром, за каковой долг я отвечаю честью своею, не говорю уже спокойствие мое нарушается одним обстоятельством, из которого выйти не имею никаких собственных средств.

Благочестивая и христолюбивая Душа! Выкупите меня! У меня нет благодетелей, сделайтесь моим благодетелем. Мне нечем Вам воздать; Спаситель мира, обещавший не забыть чаши студеной воды, воздаст Вам в будущем веке. Прошу у Вас ради имени Христова, как один от нищей Его братии. Простите! Далее продолжать не могу!............

Я не прошу в руки денег, но если соблаговолите подать счет долгов монастыря и повелите их уплатить не вдруг, но разложив по времени – это будет совершенным для меня благодеянием. Впрочем, как Вам будет угодно! Во всяком случае покорнейше прошу Ваше Сиятельство сохранить сие письмо мое в тайне. Ибо долг сей монастыря никому из начальства неизвестен и в случае его оглашения я могу подвергнуться всевозможным неприятностям.

Призывая на Вас благословение пр. Сергия, с чувством искренней преданности и доверия, которое Вы мне внушили Вашим постоянным благорасположением ко мне страннику, страннику оставленному всеми,

Есть навсегда Вашего Сиятельства покорнейший слуга и

Богомолец

Архимандрит Игнатий.

1846 г. 18 октября.

Письмо 2

2. Милостивый Государь, Граф Дмитрий Николаевич!

Сердце мое, до глубины проникнутое утешительнейшими чувствованиями, изливается в благодарении пред Богом, Который даровал Вам столь человеколюбивое сердце, и пред Вами, пред Вашим человеколюбивым сердцем! Вы, делами милосердия, приносите в жертву Богу те дары, которыми Он благоволил наделить Вас. Да благословит Вас Бог обильным благословением свыше! Да сказует Он сердцу Вашему волю Свою благую и совершенную, в чем заключается залог земного и небесного счастья! Сие благословение да отражается во всем семействе Вашем, как светлые лучи солнца в чистых, глубоких, тихих, прозрачных водах!

Я получил от купца Макарова семь тысяч рублей серебром, которые Ваше Сиятельство благоволили назначить мне для извлечения меня из затруднительных моих обстоятельств, в которые меня поставила непостижимая судьба. В 1833 году, когда Государю Императору благоугодно было сказать мне, что Он назначает меня в Сергиеву Пустыню, я, по странному предчувствию, осмелился просить Его Величество о отмене сего назначения, как поставляющего меня в мудреные отношения. Но воля Государя была решительна, оставалось лишь повиноваться ей. Мало-помалу начали сбываться мои предчувствия. Едва стала возникать из развалин Сергиева Пустыня, едва начали образовываться источники для ее содержания, – как возникла вместе с сим зависть, зашептали клеветы, и я встал в более фальшивое положение, нежели каковое предвидел. К тому же пришли болезни и, содержа меня по нескольку месяцев безвыходно в комнатах, и постоянно в слабости, лишили возможности лично и как должно заниматься настоятельскою должностию. Если ныне управляю кое-как и дело еще течет, то этим я обязан двум верным мне лицам с благородными чувствами и правилами, моему Наместнику и Павлу Петровичу. Болезненность моя и мое положение указывают мне необходимость оставить занимаемое мною место. Настроение души моей, согласно с сими обстоятельствами, влечет меня к уединению, которое приму, как дар Неба. И этот дар подает мне милосердный Господь благодетельною рукою Вашего Сиятельства! Вместе с сим Вы упрочиваете и благосостояние Сергиевой Пустыни, которая теперь имеет обновленные храмы, приличные келлии настоятельские и братские, вполне достаточную ризницу и утварь церковную, значительный источник содержания, кроме церковных доходов – обработанную землю. Устроение всего сего вовлекло меня в настоящее затруднительное положение, которое конечно не было таково, если б не были мне связаны руки и не поставлены многочисленные препятствия к успеху моими болезнями и обстоятельствами.

Простите мне мое многословие! Но Вы участием Вашим отверзли мое сердце и оно не терпит, чтоб не излить пред Вами тех чувствований и мыслей, которыми оно так наполнено. С самого поступления моего в Сергиеву Пустынь как мне приятно было видеть в Вас расположение к тихой, скромной жизни, к храмам Божьим, к Сергиевой Пустыни, Ваше внимание к недостойному ея настоятелю. Когда Вы посещали мою келлию, всегда приносили с собою сердцу моему чувство спокойствия и какой-то непостижимой, особенной доверенности. Часто в уединении я рассматривал направление души Вашей, не (неразб.) угнетенной прелестями и шумными удовольствиями мира, нашедшей наслаждение в тишине и скромности домашней жизни. Это созерцание приносило мне несказанное удовольствие. Я в душе моей находил, что Вы избрали для себя путь жизни, самый чистый, самый соответствующий Вам, самый отрадный для человечества. Когда Бог привел меня узнать боголюбивую супругу Вашу, я был поражен, увидев, что направление души ее так близко сходится с Вашим; я увидел то же расположение к скромной, домашней жизни, ту же чистую простоту некичливого сердца, которое столько доступно для человечества. Почитаю себя счастливым, что получил я благодеяния от Вас! Вы отверзли путь моему сердцу к душе Вашей! Оно во всю жизнь мою будет принадлежать Вам! Хочу быть должником Вашим за пределами гроба, а долг мой уплатить Вам со сторичным приращением. Бог мой, сказавший всесвятыми устами Своими: еже сотворите меньшему сих братий Моих, Мне сотворите. Аз воздам, глаголет Господь. Если Бог по неизреченной милости Своей приведет меня в пристанище уединения, которого жажду, если будет там посещать меня вдохновение, любящее жителей уединения, то перо мое, посвященное славе Божией и пользе ближнего, особенно будет принадлежать Вам, супруге Вашей, сыну Вашему, – буду возвещать Вам слово Божие, волю Божию святую, в которой лежит залог блаженства на земле и на небе. Да услышит милосердный Бог мои желания и да дарует им осуществление на самом деле!

Если б здоровье мое позволяло мне выезд, то я непременно был бы у Вас, чтоб узреть лицо Ваше, чтоб лично излить пред Вами мою благодарность! Но я не выхожу из комнат! И так дайте увидеть себя, посетите обитель нашу, в которой зимою так тихо, так пустынно, так мирно и спокойно! С чувством сердечной, вечной признательности, преданности, уважения имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою, усердным, хотя и недостойным богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1847 г. Января 16 дня Сергиева Пустынь.

Письмо 3

3. Милостивый Государь, Граф Дмитрий Николаевич!

Посещение Ваше и искренняя беседа оставили в душе моей приятнейшее впечатление. Когда я размышлял о Вас, невольно приходили мне на память слова, сказанные Ангелом блаженному Корнилию и сохраненные нам в книге Деяний Апостольских. “Молитвы твои и милостыни твои, говорил Ангел, взошли на Небо!” Какой же дар они принесли с неба Корнилию? Этот дар был – слово спасения. “Той речет тебе, продолжил Ангел, поведая Корнилию о святом Апостоле Петре, глаголы в них же спасешися ты и весь дом твой”. Точно душа, приготовленная молитвою и милостынею, соделывается способною услышать и принять Слово Божие, возвещающее ей волю Божию всесвятую и всеблагую. Познание сей воли Божией вводит в душу неизреченное спокойствие, легкость, радость, утешение. И как не радоваться, как не утешаться! С познанием воли Божией, душа приобретает, ясно видит в себе залог блаженства, блаженства небесного, вечного! Вот какие приятнейшие мысли занимали меня по отъезде Вашем из Сергиевой Пустыни. Я не мог отказать сердечному влечению моему, – сообщаю Вам мои думы. Надеюсь, что Вы будете посещать обитель нашу, где Ваше сердце находит отголосок, находит гармонию с Вашими чувствами и желаниями. Когда отношения людей назидаются на прочном основании, на Боге, то из сих отношений источается и обильная польза, и истинное, разнообразное утешение духовное, превысшее всех земных наслаждений, как издающее из себя благоухание вечности.

С чувством сердечной, искреннейшей преданности и совершенного почтения имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейшим слугою и усердным богомольцем

Архимандрит Игнатий.

1847 г. Января 25 дня. Сергиева Пустынь.

Письмо 4

4. Милостивый Государь! Граф Дмитрий Николаевич!

Бог не подвержен влиянию времени, как подвержен ему человек. Пред Ним, в книгах судеб Его, будущее – как настоящее! Так! – В тот день как Вы рождались, праздновалось имя того святого, которое долженствовала носить Ваша будущая супруга. День Вашего рождения соединялся с днем ее Ангела в знамение того, что она должна быть Ангелом утешения для Вас во всю жизнь Вашу. Те, которые во всем видят случай, видят неправильно; – те, которые усматривают во всех обстоятельствах нашей жизни всемудрую и благодетельную руку Божию, рассуждают основательно, благочестиво, Божественно! В этом соединении дня Вашего рождения со днем Ангела Анны Сергеевны невольно для ума, плавающего в предметах Божественных, встречается горнее, приятнейшее созерцание. Имя Анна знаменует – благодать. И так! Едва Вы родились, – Бог, изливший на Вас столько и других даров, приуготовляет уже Вам особенный дар, назначает в удел Вам – Благодать.

Примите мое искреннейшее, усерднейшее поздравление! Милосердный Господь да умножит лета живота Вашего в вожделенном здравии и благополучии, да сказует сердцу Вашему Свою святую волю, да сделает Вас во времени и в вечности наперсником благодати! Извините, что я осмелился вложить в один пакет письмо к Вам и к графине: это я сделал потому, что сама судьба соединила воспоминание Вашего рождения и празднование Ее Ангела в один день.

Св. Писание говорит: “Еже Бог сочета, человек да не разлучает”. Потрудитесь передать Ее Сиятельству мои строки. С чувством совершенной, искренней преданности и почтения, имею честь быть на всю жизнь мою

Вашего Сиятельства покорнейший слуга и Богомолец.

Архимандрит Игнатий.

3 февраля 1847 г.

/ Альманах «Альфа и Омега»