Преподобный Иоанн Дамаскин. Творения.
Слово душеполезное и досточудное о страстях и добродетелях

Да будет известно, что человек сугуб, т.е. состоит из души и тела; а потому имеет сугубые чувства и сугубые добродетели оных.

Пять чувств душевных, и пять телесных. Душевные чувства, которые от мудрых называются и силами, суть следующая: ум, мысль, разумение², воображение³ и чувство. Телесные чувства сии суть: зрение, слух, вкус, обоняние, осязание. Посему сугубы и добродетели их, сугубы и страсти.

Итак всякому человеку необходимо знать ясно: какие добродетели душевные и какие телесные, и опять – какие страсти душевные и какие телесные.

Душевными добродетелями прежде всего мы называем главнейшие четыре, т. е. мудрость, мужество, целомудрие и правду. От сих рождаются прочие душевные добродетели: вера, надежда, любовь, молитва, смирение, кротость, долготерпение, незлобие, благость, безгневие, божественный разум, нераздражительность⁴, простота, невозмущаемость, нелицемерность, некичливость, негорделивость, независтливость, правдивость⁵, несребролюбивость, сострадательность, милосердие, благотворение словом и делом⁶, неустрашимость, безпечалие, умиление, остыдение, благоговение, желание будущих благ, вожделение царствия Божия и желание сыноположения.

Телесные добродетели, паче же орудия добродетелей, совершаемые в разуме и по Богу, без всякого лицемерия и человекоугодия, руководствующие человека к преуспеянию в смирении и безстрастии, суть следующая; воздержание, пощение, алкание, жажда, бдение, всенощное стояние, частое коленопреклонение, неумовение, довольство одною одеждою⁷, сухоядение, позднее и умеренное употребление пищи, питие – вода, спание на земле, нищета, нестяжательность, одеяние простое и недобротное⁸, несамолюбивость, уединение, безмолвие, пребывание в келлии, скудость, довольство самым необходимым, молчание, упражнение в рукоделии, перенесение всякого злострадания, и всякие телесные подвиги. Всё это весьма необходимо и полезно, когда тело здорово и боримо плотскими страстями, а немощному и при помощи Божией победившему оные не столько нужно, сколько святое смирение и благодарение, которое всё восполняет.

Теперь мы должны сказать о душевных и телесных пороках, т. е. страстях. Душевные страсти сии суть: забвение, леность и неведение. От сих трех страстей око души, т. е. ум помрачённый, бывает обладаем всеми страстями, которые суть: нечестие, неправоверие, т.е. всякая ересь, хула, ярость, гнев, огорчение, вспыльчивость, ненависть к ближним, памятозлобие, злословие, осуждение, безразсудная печаль, страх, боязнь, спорливость, ревнование, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, неверие, корыстолюбие, любовь к вещам, пристрастие, привязанность к земному, уныние, малодушие, неблагодарение, роптание, надменность, самомнение, высокомерие, кичливость, желание начальствовать, человекоугодие, лесть, наглость, нечувствие, ласкательство, пронырство, насмешливость, двоедушие, мысленное согласие на те грехи к которым преклоняется страстная часть души, и частое размышление о них, скитание помыслов, родительница зла – самолюбие, и корень всех зол – сребролюбие, злонравие и лукавство.

Телесные страсти и пороки суть следующие: объядение, лакомство⁹, наслаждение, пьянство, тайноядение, различное сластолюбие, блуд, прелюбодейство, мужеложство, нечистота, кровосмешение, деторастление, скотоложтво, греховные похотения и все противоестественые и постыдные страсти: воровство, святотатство, разбой, убийство и всякий покой и отрада телесная, особенно если тело здраво; чародейство, волшебство, птицегадания, обаяния, любоукрашение, суетная утварь, изнеженность, употребление прикрас, натирание лиц, достойная осуждения праздность, разсеянность, провождение времени в пустых играх¹⁰, пристрасное употребление во зло всего приятного в мире, жизнь плотолюбивая, которая, одебелевая ум, соделывает его земным и скотским, и никогда не допускает возвыситься к Богу и к деланию добродетели.

Корни всех сих страстей, и, так сказать, первые причины оных суть: сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых происходит всякое зло. Но человек не согрешает никаким грехом, если прежде, как говорит мудрейший из подвижников Марк, не победят его и не возобладают им сии крепкие исполины: забвение, леность и неведение. Произрастают же они от того, что человек предается телесным наслаждениям и покою, любит славу человеческую и развлекается житейскими заботами. А первая вина всех сих страстей, и как бы злейшая матерь, как сказано выше, есть самолюбие, т. е. безрассудная любовь к телу и греховное пристрастие. Рассеянность и расслабление ума с кощунством и сквернословием бывают виною многих зол и падений, как и дерзость и смех.

Кроме всего этого, должно знать, как различно и многообразно сластолюбие страстей, и сколь многие страстные пожелания¹¹ прельщают душу, когда она не бодрствует пред Богом, и не укрепляется Божественным страхом и любовию ко Христу, и не прилежит к деланию добродетелей. Ибо бесчисленные приносятся страстные желания, привлекающие к себе душевные очи: любление красоты телесной, богатство, наслаждения славы, склонность к лености и гневу, властолюбие, сребролюбие и любостяжание. Всё это при обольщении кажется имеющим вид светлый и вожделенный, способный привлечь тех, которые удивляются сему и не очень заботятся о добродетели, и не претерпевают трудности её. Всякая привязанность к земному и пристрастие к чему-либо вещественному в тех, которые к сему пристрастны, производят удовольствие и радость безполезную и даже вредную; а при лишении желаемого предмета, побеждённый страстью подвергается раздражительности и гневу, печали и памятозлобию, в чём и оказывается страстное действие желательной части души. Если же с пристрастием укрепится хотя и малый навык, – увы, он нечувствительно и неисцельно побуждает того, кто уловлен сокровенною этою страстию, держаться до конца жизни безрассудного пристрастия. Ибо многообразна сласть пожеланий, как выше сказано, и исполняется не только в блуде и в другом каком-либо телесном наслаждении, но и в прочих страстях; потому что целомудрие заключается не в том только, чтобы удаляться блуда и плотской страсти, но быть свободным и от прочих страстей. Посему и тот, кто порабощен любостяжанием, сребролюбием и скупостию, блудник. Ибо как тот домогается телесного наслаждения, так и сей богатства, вернее же: сей последний признаётся более блудником, так как естество не влечет его к сребролюбию с таким понуждением (как в плотской страсти). Поистинне, тот всадник считается в особенности неискусным, который не только не может укротить неукротимого и необузданного коня, но и тихого и смирного не может удержать. Отсюда видно, что желание многого имения не естественно, а отвне привходяще, так как понуждение к оному не от естества, но от злого произволения. Посему непростителъно согрешает тот, кто добровольно побеждается сим. Итак, нам должно знать ясно, что сластолюбие заключается не только в наслаждении и грехе плотском, но и во всяком образе и вещи, которые душа любит по произволению и пристрастию.

Чтобы еще яснее познать страсти по тричастности души, мы рассудили вкратце приложить и следующее.

Душа разделяется на три части: словесную (разумную), раздражительную¹² и желательную.

Согрешения словесной части суть следующие: неверие, ересь, безумие, хула, неблагодарность и согласие на те грехи, к которым склонна страстная часть души. Исцелением же от сих зол и уврачеванием служат: несомненная вера в Бога, твердость и непоколебимость в истинности догматов православия, частое поучение в Божественном Писании¹³, чистая и непрестанная молитва и благодарение Богу.

Согрешения раздражительной части души сии суть: немилосердие, ненависть, несострадательность, памятозлобие, зависть, убийство и постоянное о сем размышление. Исцеление же и врачевство сих страстей: человеколюбие, любовь, кротость, братолюбие, милосердие, незлобие и благость.

Согрешения желательной части души суть следующие: объядение, лакомство¹⁴, пьянство, блуд, прелюбодеяние, нечистота, студодеяние¹⁵, любостяжание, желание суетной славы, злата и богатства и прочих плотских наслаждений. Исцеление же и врачевство сих страстей следующее: пост, воздержание, злострадание, нестажательность, раздаяние имущества бедным, желание оных будущих безсмертных благ, вожделение царствия Божия и желание сыноположения.

Теперь следует указать вам и различие страстных помыслов, чрез которые всякий грех совершается. Главных греховных помыслов восемь: помысл чревообъядения, блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныние, тщеславия и гордости.

Не в нашей власти состоит, чтобы сии восемь помыслов тревожили или не тревожили нас; но пребывать им в нас, или не пребывать, воздвигать страсти, или не воздвигать, это зависит от нас.

Иное есть прилог, иное сочетание, иное борьба, иное страсть, иное сосложение (или соизволение), близко подходящее к совершению греха, иное совершение греха и иное пленение.

Прилогом навывается просто наносимое от врага внушение: сделай то или другое, как он сказал Христу Господу и Богу нашему: «рцы, яко да камение сие хлебы будут» (Матф. 4, 3). Это, как сказано, не от нас зависит.

Сочетание есть принятие помысла, внушаемого врагом, помышление и как бы беседа с оным, соединенная с услаждением, которая зависит от нашего произволения.

Страсть есть навык, рождающийся от сочетания с страстным помыслом, влагаемым от врага, и как бы некоторое безпрестанное размышление и представление оного.

Борьба есть сопротивление ума, которая приводит или к уничтожению страсти в помысле, т. е. страстного помысла, или к согласию с ним, как говорит о сем Апостол Павел: «плоть бо похотствует на духа, дух же на плоть: сие же друг другу противитася» (Галат. 5, 17).

Пленение есть понудительное и невольное влечение сердца, насильственно обладаемого вследствие прежнего принятия помыслов и долгого навыка.

Сосложение есть преклонение помысла к страсти.

Действие же есть самое исполнение страстного помысла, с которым было сосложение.

Итак, кто первое (т.е. прилог в мысли) помышляет бесстрастно, или противоречием и мужеством с самого начала отвергает его, тот одним разом отсекает все последнее.

Умерщвление же восьми страстей бывает так: чревообъядение истребляется воздержанием, блуд – Божественною любовию и желанием будущих благ, сребролюбие – сострадательностию к бедным, гнев – любовию ко всем и благостию, мирская печаль – духовною радостию, уныние – терпением, твердостию и благодарением Бога, тщеславие – сокровенным деланием добродетелей и частою молитвою с сердечным сокрушением, гордость – тем, чтобы никого не судить и не уничижать, подобно надменному фарисею, но считать себя последним из всех.

Таким образом ум, освободившись от сказанных страстей и возвысившись к Богу, отселе живет блаженною жизнию, приемля обручение Святаго Духа, и, отлучившись всего земного, с бесстрастием и истинным разумом предстоит свету Святой Троицы, будучи осияваем с божественными ангелами в бесконечные веки.

Итак, душа, по вышесказанному, тричастна, а три части её суть сии: словесная, раздражительная и желательная. Если в раздражительной части – любовь и человеколюбие, а в желательной – чистота и целомудрие, тогда и словесная часть, т.е. ум – просвещён. Если же в раздражительной части человеконенавидение, а в желательной невоздержность, то ум бывает помрачён.

Итак, словесная часть – т.е. ум – тогда бывает здрав, целомудрен и просвещен, когда страсти покорены ему, и он духовно созерцает сущности¹⁶ творений Божиих, и возводится к блаженной и Святой Троице.

Опять раздражительная часть тогда действует по естеству, когда любит всех людей и ни на кого не имеет огорчения или памятозлобия. Желательная же часть тогда бывает здрава, когда смиренномудрием, воздержанием и нестяжанием умертвит страсти, т.е. страсть плотскую и желание имений и преходящей славы, и обратится к божественной и бессмертной любви. Ибо желание бывает обращено к трем предметам: или к плотскому наслаждению, или к суетной славе, или к обольщению богатства, и по причине сего превратного стремления человек презирает Бога и Его божественные заповеди, забывает свое божественное благородие, ожесточается против ближнего и до того помрачает разум, что он уже не может воззреть к истине.

Кто же относительно сего стяжал высший образ мыслей¹⁷, тот прежде исхода из сей жизни, как сказано, бывает причастником небесного царствия, и живет блаженною жизнию, в ожидании блаженства, обещанного любящим Бога, которого и мы да сподобимся получить благодатию Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.

Должно знать и то, что нельзя достигнуть в меру какой-либо добродетели, если кто всею силою не будет стараться во всю свою жизнь о стяжании её, с усиленным подвигом и постоянным трудом, как, например: о стяжании милосердия, или воздержания, или молитвы, или любви, или другой какой-либо из главнейших добродетелей. Ибо и каждый отчасти проходит ту или другую из сих добродетелей: временем, например, иной подает милостыню, и за то, что он изредка подает ее, мы еще не называем его собственно милостивым, и особенно если то, чтò делается, делается не как должно и не богоугодно. Ибо и самое добро не есть добро, если совершается не как должно; но тогда оно поистине добро, когда не лишается мзды по той или другой причине, например, по человекоугодию, ради похвалы человеческой и для уловления славы, или по любостяжанию и нарушению правды; потому что Бог ищет от нас не самого дела, по-видимому доброго, но намерения, ради которого оно совершается. Богоносные Отцы говорят, что когда ум забывает цель благочестия, тогда видимое дело добродетели бывает бесполезно; ибо то, чтò делается без рассуждения и без цели, не только не приносит никакой пользы, хотя оно и добро, но и вредит. Так, напротив, бывает и с тем, чтò по-видимому зло, а совершается с благочестивым намерением, ради Бога; как некто из отцев вошел в блудилище и спас блудницу от погибели. Отсюда явно, что не тот милостив, кто изредка являет милосердие, и не тот воздержный, кто изредка являет воздержание, но тот, кто постоянно, во всю свою жизнь, всецело держится этой добродетели, с рассуждением непогрешительным. Ибо больше всех добродетелей рассуждение, оно – добродетелей царица и добродетель добродетелей. Так бывает и наоборот: мы не называем блудником, или пьяницею, или лжецом того, кто однажды подвергся тому или другому из этих пороков, но кто постоянно в это впадает и остается без исправления.

Кроме сказанного, должно знать особенно и следующее, необходимейшее для всех, кто желает стяжать добродетель и старается уклониться от зла: насколько душа без сравнения лучше тела и во многом и великом всячески превосходнее и честнее, настолько душевные добродетели, и особенно Богоподражательные (т.е. любовь, милосердие, и под., как сказано в конце сего слова) и Богоименные превосходнее телесных; и напротив, должно разуметь, что настолько же душевные страсти лютее телесных, по действиям их, и тягчайшего заслуживают наказания и мучения, хотя это, не знаю почему, от большей части людей укрывается. Ибо пьянства, блуда, прелюбодейства, воровства, и что близко к сему подходит, люди стыдятся, и боятся, и избегают, и наказывают за эти пороки, так как они для всех явно отвратительны; а между тем относятся равнодушно гораздо к худшим сих и тягчайшим душевным страстям, которые приводят людей в бесовское устроение, и ввергают в определенную бесам вечную муку тех, кто без исправления держится их. Я говорю о зависти, памятозлобии, лукавстве, жестокосердии и сребролюбии, которое, по словам Апостола, есть корень всех зол, и о других страстях подобных сим.

Все это мы, как люди простые, изложили просто, начертав удобопонятно и ясно слово о добродетелях и о страстях и пороках, чтобы всякий, чрез подобное разъяснение, мог удобно познать и разобрать разделение и различие оных. Поэтому мы все это рассмотрели подробно и с разных сторон, чтобы никакой вид добродетели или страсти, сколько можно, никому не был неизвестен, и чтобы нам усердно стремиться к добродетелям, а наипаче к душевным, которыми мы приближаемся к Богу; страстей же и пороков всячески отвращаться и избегать. Ибо поистине тот блажен, кто ищет добродетели и держится её, и тщательно испытывает, в чем состоит добродетель; потому что он чрез нее приближается к Богу и духовно с Ним соединяется. Ибо в том собственно состоит мудрость и мужество, премудрость и истинный разум и неотъемлемое богатство, чтобы чрез деятельную добродетель восходить к созерцанию Творца.

Добродетелью (ἀρετὴ) называется то, что избирается до произволению (αἱρεῖσθαι), ибо она желательна (αἱρετὴ) и произвольна, так как мы творим добро по нашему изволению и хотению, а не против нашей воли и понудительно. Мудростию же (φρόνησις)¹⁸ называется то, чтобы в уме носить или содержать полезное.

Если угодно, приложим к сему простому слову, как златую печать, и нечто об образе и подобии Божием честнейшего из всех (видимых) созданий Божиих. Разумное и словесное животное – человек, один из всех (видимых тварей) создан по образу и по подобию Божию. "По образу Божию» (Быт.1:26)сказано о всяком человеке, ради достоинства его ума и души, т. е. что душа непостижима, невидима, бессмертна, самовластна; также и ради его господства (над прочею тварию), ради чадородия и способности созидать. «По подобию» же сказано в отношении к добродетелям и к Богоименным и Богоподражательным делам, т. е. чтобы иметь человеколюбивое расположение к подобным себе, сожалеть, миловать и любить таких же рабов, как и сами, и показывать всякое благоутробие и милосердие. «Будите убо, – говорит Христос Бог, – милосерди, якоже и Отец ваш небесный милосерд есть» (Лук. 6, 36; Мф.5:48). Что касается до образа Божия, то всякий человек имеет оный: ибо «нераскаянна суть дарования Божия» (Римл. 11, 29). А сказанное «по подобию» имеют редкие, и одни добродетельные и святые, которые благодатию Божиею и, сколько людям возможно, подражают Ему.

Да сподобимся и мы Его преблагого человеколюбия, благоугодивши Ему добрыми делами, и соделавшись подражателями тех, которые от века благоугодили Христу. Ибо Его есть милость, и Ему подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Отцем и Пресвятым и благим и животворящим Его Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.