Священномученик Иларион (Троицкий)
Постное и пост. Страничка из истории церковной дисциплины

С самого начала своего исторического существования христианская Церковь знала пост. Пост Церковь новозаветная усвоила еще из Ветхого Завета. Но внешняя практика поста и суждения о его внутреннем смысле в христианской Церкви значительно изменились в сравнении с Ветхим Заветом. Еврей понимал пост в смысле полного воздержания от пищи с утра до вечера, и этот пост рассматривался прежде всего как жертва. Так судит о посте еврейский Талмуд, который в уста постящегося вкладывает такую приблизительно молитву: «Вот, Боже, я пощусь, у меня оскудевает плоть моя, у меня жир исчезает. Приими это как бы сжигаемое пред Тобою на жертвеннике». Пост, полное воздержание от пищи, понижает интенсивность физической стороны человека, и еврей рассматривает пост как некоторую замену, некоторую компенсацию человеческой жертвы. В жертву приносится не весь человек, а только как бы часть его, потому что понижается его физическая жизнь.

Но можно сказать, что еврей, кроме этих постов, всю свою жизнь проводил в посте особого рода. Ведь еврею запрещена была навсегда известного рода пища, некоторые определенные роды пищи. Об этого рода посте еврей рассуждал так. Все люди едят то-то и то-то, а я этого не ем. Почему? Потому что я – еврей. Когда все едят, а я не ем, я вспоминаю, что я – еврей, вспоминаю о законе, вспоминаю о Боге и из этого извлекаю пользу для себя немалую.

Христианская Церковь с самого же начала усвоила первую форму еврейского поста, то есть полное воздержание от пищи. Уже «Учение двенадцати апостолов» говорит о постах в среду и пятницу. Но большим распространением в Церкви пользовались посты личные, необщецерковные. Ерм постился, когда хотел получить откровения (Vis. II,2,1; III,1,2; III,10,6–7). Посты сопровождали покаяние. Это было одно из средств exomologesis'a, как назывались в древней Церкви покаянные подвиги (Тертуллиан. покаянии. Гл.9 сочинения. М., 1994. – Прим. изд.. Но древняя Церковь знала пост, а не постную пищу. Для характеристики древнецерковных суждений о посте важно следующее место из «Пастыря Ерма. Соблюдай пост «таким образом: прежде всего воздерживайся от всякого дурного слова и злой похоти и очисти сердце твое от всех сует века сего. Если соблюдешь это, пост будет праведный. Поступай же так: исполнивши вышесказанное, в тот день, в который постишься, ничего не вкушай, кроме хлеба и воды: и, исчисливши издержки, которые ты сделал бы в этот день на пищу, по примеру прочих дней, остающееся от этого дня отложи и отдай вдове, сироте или бедному; таким образом ты смиришь свою душу и получивший от тебя насытит свою душу и будет молиться за тебя Господу. Если будешь совершать пост так, как я повелел тебе, то жертва твоя будет приятна Господу, и этот пост будет написан, и дело, таким образом совершаемое, прекрасно, радостно и угодно Господу. Если соблюдешь ты это с детьми твоими и со всем домом твоим, то будешь блажен» (Подоб. V,3)¹. Здесь мы видим характерную черту древнехристианского взгляда на смысл поста: будучи почти полным воздержанием от пищи, он вполне естественно переходит в благотворительность, потому что постившийся в дело благотворения и помощи ближнему обращал те сбережения, которые получались от полного воздержания. Но вполне понятно, что пост в форме полного воздержания от пищи не мог быть продолжительным. И Церковь, можно сказать, знала посты строгие, но не знала постов продолжительных. Церковь знала пост, но не знала постного.

Во второй половине II века с решительными реформами в дисциплинарной практике выступил монтанизм, это ригористическое направление, основывавшееся на новом откровении, откровении Параклита через Монтана, Максимиллу и Прискиллу. Учение Христа и апостолов казалось монтанистам еще не совершенною ступенью откровения. Истина достигает своего полного развития лишь в учении монтанистов. Новое откровение несет с собою и новую дисциплину. Уклонившийся в монтанизм Тертуллиан именно и настаивает на том, что Параклит есть лишь основатель новой дисциплины (De virg. vel. Cap.1). Дисциплинарная реформа монтанизма коснулась и формы постов. Между монтанистами и «психиками», как называли монтанисты членов Церкви, велась полемика между прочим и о посте. Памятников противомонтанистической полемики сохранилось очень мало, но в последнее время эти памятники умножаются. Анализируя некоторые из памятников древнецерковной письменности, находят в них следы других, до нашего времени не сохранившихся, сочинений. О полемике касательно постов мы узнаем из трактата Тертуллиана «De jejuniis». При чтении первых двух глав этого трактата получается впечатление, что здесь Тертуллиан сжато излагает какое-нибудь чужое сочинение, что он реферирует сочинение своего противника, которое послужило поводом Тертуллиану для изложения учения о посте с точки зрения монтанизма. Критики древнецерковной литературы и признают, что Тертуллиан в «De jejuniis» опровергает именно определенное сочинение, направленное против постов монтанистических. Такой взгляд был раньше высказан Morcelli и Bonwetsch'ем, а позднее развит Эрнстом Рольфсом в сочинении «Urkunden aus dem antimontanistischen Kampf des Abendlandes»². По мнению Рольфса, в «De jejuniis» Тертуллиана имеются следы того, что Тертуллиан [подразумевает] в данном случае одно определенное сочинение³. Но о том сочинении, которое имеет в виду Тертуллиан, из «De jejuniis» можно извлечь весьма немного сведений. В 1 и 2 главах Тертуллиан, можно думать, передает все или почти все содержание противомонтанистического памятника, может быть, в его последовательности, но у Тертуллиана в данном случае почти нет буквальных выдержек из этого памятника, почему судить об оригинале можно лишь предположительно. Рольфс тщательно исследует⁴, где у Тертуллиана можно предположить сколько-нибудь близкую к оригиналу передачу противомонтанистического памятника, и потом пытается восстановить даже сам его текст, хотя делает это с большими оговорками, выражая даже сомнение в том, заслуживает ли его работа имя реконструкции. Кто, – говорит Рольфс, – не желает признать то, что я даю, за опыт реконструкции, тот может рассматривать предлагаемое за наглядное соединение до сих пор добытых результатов, которое представляет глазам то, что в лучшем случае мы еще знаем о буквальной стороне опровергаемого Тертуллианом сочинения⁵.

Таким образом, в трактате Тертуллиана «De jejuniis» пред нами два взгляда на пост – монтанистический и церковный.

Нововведения монтанистов касательно постов были двух родов. Во-первых, монтанисты узаконили новые посты, новые по времени; во-вторых, новые по характеру – сухоядение, почему пост оказалось возможным установить двухнедельный. Противник Тертуллиана и пишет против этого рода постов. Монтанисты, пишет он, посты и стояния продолжают до вечера. Кроме того, они наблюдают сухоядение (ξηροφαγίας), употребляя сухую пишу без всякого мяса и без всякой приправы, без всяких виноградных плодов, чтобы не съесть и не выпить чего-либо винного, воздерживаются от мытья, что соответствует сухому питанию. Но праздники и прочие времена учреждены писаниями и преданиями предков. Ничто сверх соблюдаемого не должно прибавляться, так как нововведения не позволены. Они ересью должны считаться, если они человеческий предрассудок, или они – ложное пророчество, если они плод нового духовного откровения. Даже и Бог не налагает обязанностей. Закон и пророки до Иоанна. Анафема да будут, кто возвещает иное, следуя или духу диавола, или человеку антихристу.

Что касается постов, то Бог определил особые дни. Так, в книге Левит указал Господь Моисею десятый день седьмого месяца как день примирения: «да будет для вас, свят день, и очистите души ваши, ...и всякая душа, которая не будет очищена в тот день, потребится из народа своего» (см. Лев.23:27–29). В Евангелии указаны дни, в которые отнят был Жених, как единственные законные дни для христианских постов. Впрочем, должно отдельно поститься по желанию, а не по приказанию новой дисциплины, по особым обстоятельствам и поводам каждого отдельного человека. Так смотрели и апостолы. Они не налагали никакого особого ига определенных и для всех вообще обязательных постов. Устанавливая же обычай сухоядения, монтанисты близки к языческому суеверию, по которому Апису, Изиде и Великой Матери служат воздержанием от некоторых родов пищи. Но свободная вера во Христе не нуждается в воздержании от некоторых родов пищи по иудейскому закону. Эта вера однажды и навсегда получила от апостолов разрешение на мясо. Апостол осуждает тех, кто препятствует жениться и кто приказывает воздерживаться от яств, созданных Богом. Монтанисты суть предсказанные апостолом отступники от веры, внимающие ложным духам мира, учениям обольстительным, имеющие сожженную совесть (1Тим.4:1–3). Они как галаты – «наблюдают дни и месяцы... и годы» (Гал.4:10). Иудейские церемонии и празднества законные апостол отменяет, утверждая окончание Ветхого Завета с погребением Христа и учреждая Завет Новый. Если есть Новый Завет во Христе, то должны быть и новые празднества. Апостол вообще уничтожил всякое посвящение времен – и дней, и месяцев, и годов. Исаия возвестил: «не такой пост избрал Господь», то есть не воздержание от пищи, но дела справедливости (Ис.58:6). Сам Господь в Евангелии обо всем, касающемся пищи, кратко сказал: «не тем сквернится человек, что входит в уста, но тем, что выходит» (Мк.7:15). Он Сам ел и пил до того, что Его даже называли человеком, любящим есть и пить (Мф.11:19). Так же учит и апостол: «Пища не приближает нас к Богу», и мы не изобилуем, если едим, и ничего не лишаемся, если не едим (1Кор.8:8). Следовательно, главное дело в том, чтобы я веровал от всего сердца, любил Бога и ближнего, как себя. В этих двух заповедях весь закон и пророки, а не в пустоте моих внутренностей и моего желудка.

Вот те возражения против монтанистической практики, которые можно извлечь из первых двух глав Тертуллианова трактата «De jejuniis». Остается, конечно, открытым вопрос о том, полно ли представил Тертуллиан возражения своего противника. Несомненно одно: этот противник возражал против установления общеобязательных продолжительных постов и отвергал как форму поста сухоядение, практиковавшееся в среде монтанистов. Возражал противник Тертуллиана еще и против обычая продолжать «стояния», то есть те же посты, до вечера. По его мнению, «стояние» должно оканчиваться в девятый час.

Можно предположить, что нововведение монтанистов касательно постов потому вызвало против себя протест, что в основе этого нововведения лежало новое откровение Параклита. Осудив это откровение еще на Соборах в Малой Азии, Церковь отвергала и все то, что было следствием этого нового откровения. Церковные писатели становились в оппозицию всему монтанистическому.

В своем трактате Тертуллиан резко критикует взгляды своего противника и подробно разбирает его аргументацию. «De jejuniis» писано Тертуллианом в самом непродолжительном времени после «De monogamia» («О единобрачии»), потому что вначале Тертуллиан вспоминает именно это свое сочинение. Удивительно было бы, пишет Тертуллиан, если бы психики были невоздержны только в браке и в то же время были воздержны в пище. Похоть всегда тесно связана с объядением. Не напрасно pudenda⁶ подвешены к чреву. Психики за посты укоряют монтанистов в ереси. Не за то, что Монтан, Прискилла и Максимилла проповедуют другого бога, или отрицают Иисуса Христа, или извращают какое-нибудь другое правило веры или надежды, но за то, очевидно, что они учат чаще поститься, нежели жениться, – ядовито замечает Тертуллиан (De jej. Cap.1).

Тертуллиан прежде всего задается целью доказать высокое достоинство поста. Такое достоинство поста открывается уже на первых страницах Библии. Адам получил от Бога заповедь не есть от плодов древа познания добра и зла, но он ел и погиб (De jej. Cap.3). Этим примером Тертуллиан хочет доказать, что может быть установлено воздержание именно от некоторых родов пищи. Правда, после потопа Бог разрешил употреблять в пищу все, кроме мяса с кровью (Быт.9:4), но так Бог поступил потому, что не хотел давать какую-нибудь заповедь тому, кто не мог исполнить столь легкой заповеди, как воздержание от плодов одного дерева. Кроме того, Бог хотел сделать воздержание человека свободным, чтобы свободным воздержанием он мог искупить вину своего прежнего невоздержания (De jej. Cap.4). Воздержание от некоторых родов пищи узаконил Господь и для Своего избранного народа. Когда вел Господь Свой избранный народ в землю, текущую молоком и медом, Он в пустыне питал его одною только манною, хлебом Ангельским, то есть сухоядением, которое евреям, как преданным земле больше, чем Небу, не нравилось (De jej. Cap.5).

Затем Тертуллиан обращается к общему сознанию. Невоздержание всегда располагает человека к чувственности и грубым удовольствиям (cap.6), удаляет людей от Бога; люди невоздержанные забывают Бога, как видно из Священного Писания (Втор.8:12–14, 32:15). Напротив, пост приближает человека к Богу, как показывают примеры Моисея и Илии. Сам Бог Вечный живет без пищи. Человек во время поста уподобляется Богу. Многочисленные примеры из Ветхого Завета показывают, что пост примиряет человека с Богом. Так, Самуил на собрании в Массифе примирил народ израильский с Богом именно посредством поста (1Цар.7:6). Бог пощадил Ниневию за ее покаяние, соединенное с трехдневным постом. Согрешивший Ахав постился, воспользовался этим же средством, и Бог смилостивился над ним и отложил Свое наказание (3Цар.21). Анна, жена Елканы, постом вымолила себе сына у Бога. Даниилу Бог открыл сон царя вавилонского после того, как он со своими товарищами постился три дня. Содом и Гоморра были бы пощажены, если бы постились (De jej. Cap.7).

Примеры поста встречаем и в Новом Завете. На пороге Евангелия – Анна пророчица, дочь Фануила, которая узнала Христа в награду за единобрачие и посты. Сам Христос после крещения постился в пустыне, хотя мог бы сделать Себе хлебы из камней. Так же и апостол Павел говорит о своих подвигах и частых постах (De jej. Cap.8).

Всеми этими примерами Тертуллиан доказывает необходимость и пользу поста вообще. Эта часть его трактата имеет целью именно возбудить уважение к посту и тем самым заложить основу для принятия новых постов и новых видов поста. В 9 главе «De jejuniis» Тертуллиан оправдывает, в частности, сухоядение – тот вид поста, который отрицали его противники. Тертуллиан ссылается на Даниила и других юношей, которые питались растительной пищей, но были красивее других и выше всех по духовным дарованиям. Пророка Илию во время его бегства Ангел накормил только хлебом и водой, а не хлебом и мясом, как его кормили вороны. Это пример того, что во времена гонений и всяких вообще обстояний должно жить сухоядением. Давид выразил свое покаяние тем, что ел такой сухой и твердый хлеб, как пепел, и питье мешал со слезами (Пс.101:10). От вина воздерживался Самуил. Воздержание от вина заповедал Господь и священникам через Аарона (Лев.10:9). Если апостол Павел и дозволяет Тимофею (1Тим.5:23) по болезни пить вино, то, значит, воздержание, когда нет необходимости в вине, достойно пред Богом.

Тертуллиан оправдывает дальше и продолжительные «стояния» (stationes), то есть продолжительные до позднего вечера однодневные посты, которые, по мнению его противника, должно оканчивать в девятый час. Тертуллиан спрашивает: откуда следует выводить правило, будто «стояния» должны прерываться в девятый час? Если сослаться на пример апостола Петра (Деян.3:1), то ведь неизвестно, только ли однажды он молился, оканчивая молитву в девятый час. Нет, мы видим Петра молящимся и в шестом часу (Деян.10:9). В третьем часу сошел на апостолов Дух Святой (Деян.2:15). Может быть, Петр молился трижды. Нужно установить час для окончания «стояний». Таким часом может быть час смерти Господа. Поститься и молиться должно до того времени, когда после наступившей тьмы снова воссиял свет. Постясь до вечера, мы ожидаем, когда Иосиф предал тело Господа погребению. Обычай продолжать «стояние» до позднего вечера Тертуллиан подтверждает некоторыми и ветхозаветными примерами (Моисея при сражении с амаликитянами, Иисуса Навина при сражении с аморреями, Даниила – Дан.9:21), из которых можно видеть, что Господь обращал внимание на продолжительное моление (De jej. Cap.10). Таким образом, доказана не только древность постов, сухоядения и продолжительных «стояний», но и их польза. Не ново то, что было всегда. Не напрасно то, что полезно (De jej. Cap.11).

Кроме того, Тертуллиан указывает на особенную пользу суровых постов для своего времени, времени гонений. При воздержании и посте христианин научится выносить всякие лишения, а потому с уверенностью пойдет на борьбу. Плоть его не даст материала для мучений. Она, часто постившаяся, видела смерть вблизи. Высохшее тело не будет чувствительно для железных когтей. Тертуллиан представляет в карикатурном виде привыкшего к невоздержанию мученика «психиков» Пристина, который после самых незначительных пыток не мог ответить, какого Бога он исповедует, потому что имел только икоту и отрыжку (De jej. Cap.12).

Если монтанисты и вводят новые посты, то они ничего не делают такого, что противоречило бы практике церковной. Члены Церкви ведь постятся не в те только дни, когда был отнят Жених. Правда, это они делают по собственному желанию, а не по приказанию. Но почему не узаконить посты? Неужели человеческому желанию должен быть предоставлен больший простор, нежели Божественному могуществу! Нужно быть свободным от мира, а не от Бога. Ведь и в Церкви иногда епископы устанавливают общие посты. На Востоке бывают посты во время Соборов; хорошо в подобных же случаях поститься и на Западе, потому что хорошо и приятно жить братии вместе (De jej. Cap.13).

Нельзя говорить о монтанистах, будто они, подобно галатам (Гал.4:10), «наблюдают дни, месяцы... и годы». Ведь и Церковь имеет некоторые определенные дни для поста и празднеств: Пасха и после нее 50 дней празднества, «стояния» и посты в 4 и 6 дни недели и др. (De jej. Cap.14). Не могут к монтанистам относиться и слова апостола Павла, осуждающие тех, кто запрещает некоторые роды пищи (1Тим.4:3). Это осуждение относится лишь к тем, кто заповедует постоянное воздержание для разрушения и для пренебрежения дел Творца; таковы – Маркион, Татиан, пифагорейцы и другие. У монтанистов такого запрещения пищи нет. Они пользуются сухоядением две недели в году, и то за исключением субботних и воскресных дней, – и это делается ради Господа. Поэтому обвинять их в ереси нельзя, как и апостол Павел говорит, что "ради пищи" не нужно разрушать «дела Божия» (Рим.14:20). Хотя апостол и позволил есть «все, что продается на торгу», кроме идоложертвенного (1Кор.10:25, 28), но не полагал он в пище Царствия Божия (Рим.14:17). Господь Иисус Христос не безразлично относился к пище. Зачем истолковывать в пользу своей чувственности то, что Он иногда ел и пил! Ведь постился Тот, Кто возвестил блаженство не сытым, но алчущим и жаждущим. Исаия не сказал, что Богу не нужен пост. Он лишь указал, какой пост Богу не нужен (Ис.58:6). Бог желает дел справедливости, однако не без жертвы, а такая жертва есть душа, очищенная постами.

Язычники и иудеи знают цену постов. Сухоядение сравнивают с постами в честь Изиды и Кибелы, но из этого-то сходства сухоядения с языческими постами и видно его Божественное установление, потому что диавол всегда подражает установлениям Божественным. Из истины получается ложь. Из религии суеверие образуется. Язычник постится ради идола – христианину ли не поститься ради Бога! Затем следуют у Тертуллиана весьма резкие выражения по адресу психиков. «Ты сделал из своего брюха бога, из легких – храм, из желудка – алтарь. Твой жрец – повар, твой святой дух – пар от кушаний; твои духовные дары – приправы; твое пророчество – икание после обжорства! Если говорить правду, то ты – ветхий человек, потому что так много ты занят едою» (De jej. Cap.16–17). Такое же резкое суждение распространяет Тертуллиан и на всю жизнь психиков, в частности, на их агапы, которые завершаются блудом. Психики – люди без духа; у них лишь тело и душа; они – homines solius animae et carnis⁷. Им остается лишь постоянно проповедовать: «будем есть и пить, ибо завтра умрем» (1Кор.15:32), тогда как монтанисты не задумываются открыто заповедовать: будем поститься, братья и сестры, чтобы не умереть завтра внезапно.

Мы изложили мысли и аргументацию спорящих сторон. Но спрашивается, кто в данном случае выступает противником Тертуллиана, против кого он пишет свой трактат? С исторической точки зрения важно установить, представитель какого направления протестовал против монтанистических постов. Ранее упомянутый Рольфс берет, впрочем, на себя более смелую задачу – назвать определенное лицо в качестве автора того сочинения, существование которого он доказывает и которое, по его мнению, вызвало полемический ответ Тертуллиана. После ряда остроумных сопоставлений предполагаемого памятника частью с «Философуменами» Ипполита Римского, частью с получившим в последнее время широкую известность эдиктом Каллиста, Рольфс приходит к заключению, что автором памятника был Римский епископ Каллист⁸. Приведенные Рольфсом доказательства во всяком случае убеждают, что автором предполагаемого сочинения, направленного против монтанистических постов, был представитель того снисходительного в вопросах дисциплины направления, во главе которого стоял Римский епископ Каллист. Время епископства Каллиста ознаменовано так называемой схизмой Ипполита. Ипполит стал во главе особой общины, которую одну только считал истинною Церковью, а общину Каллиста он называл школою и ее членов предлагал называть не христианами, но каллистианами (Philos. IX,12). «De jejuniis» Тертуллиана едва ли могло направляться непосредственно против общины Ипполита и вообще того умеренно строгого направления, во главе которого в Риме стоял святитель Ипполит. В общине Ипполита на основании его сообщения в «Философуменах» можно предполагать довольно строгую дисциплину и относительно высокие нравы. Посвященная Каллисту глава «Философумен» (IX,12) содержит строгое осуждение его снисходительности в вопросах церковной дисциплины, особенно в отношении брачного вопроса и плотских грехов. Ипполит свидетельствует, что отлученные им от его общины в общине Каллиста охотно принимались (Philos. IX,12)⁹. Следовательно, в общине Ипполита дисциплина была более строгая, чем у Каллиста. Поэтому едва ли можно относить к Церкви Ипполита то резкое изображение порочности противника, какое мы имеем в 12 и 17 главах «De jejuniis». Таким образом, 1 и 2 главы «De jejuniis» представляют изложение мыслей автора, принадлежавшего к единомысленникам именно Римского епископа Каллиста, если только автором противомонтанистического сочинения не был сам Каллист.

Но в данном случае по вопросу о постах от единомысленников Каллиста, нужно думать, не отличались и приверженцы Ипполита. Это и вполне понятно, так как дисциплина монтанизма была установлением его экзальтированных пророков. Некоторые из церковных историков склонны самого Ипполита рассматривать как полумонтаниста, но совершенно напрасно. Ипполит несомненно был противником «нового пророчества». Он писал по вопросу о духовных дарованиях особое сочинение, заглавие которого читается и на кресле его памятника (снимок с памятника имеется в Московском историческом музее). Сочинение это не сохранилось, но предполагают, что взгляды Ипполита отразились в восьмой книге Апостольских постановлений, где дается отрицательная оценка монтанистического пророчества. У св. Епифания Кипрского в его сочинении против ересей есть значительный по объему трактат против монтанистического пророчества (Ересь.48. Гл.1–15)¹⁰. По мнению некоторых ученых, в основе этого лежит сочинение или самого Ипполита, или его единомышленника. В «Философуменах» у Ипполита есть осуждение дисциплины монтанистов касательно постов. Перечисляя уклонения монтанистов, Ипполит говорит: «Вводят новые посты и праздники и сухоядения (ξηροφαγίας), говоря, что научены женщинами», то есть Максимиллой и Прискиллой (Philos. VIII,19)¹¹. В другом месте новые монтанистические посты св. Ипполит называет странными, парадоксальными (Philos. X,25)¹². Сюда же можно прибавить, что у Епифания Кипрского к монтанистам относится слово апостола об удаляющихся от брашен (Ересь.48. Гл.8)¹³. Следовательно, Ипполит был согласен с Каллистом в осуждении монтанистов за новые посты и за новые роды постов, за сухоядение. Но, конечно, у Ипполита было менее внутренних побуждений к обличению монтанистических постов. Умножение постов говорило только о нравственной строгости монтанизма, но не о его крайнем ригоризме. Ипполит сам был строгих нравственных воззрений, и можно думать, что монтанистических постов он не принимал главным образом по теоретическим и принципиальным основаниям, потому именно, что посты монтанистов были учреждением ложных пророков. Недаром в Philos. VIII,19 Ипполит непосредственно после осуждения монтанистических постов добавляет, что этим постам монтанисты научены их пророчицами.

Таким образом, на основании трактата Тертуллиана «De jejuniis» можно написать довольно любопытную страничку в истории постов Церкви. В нашем теперешнем Типиконе очень мало установлено постов в буквальном смысле этого слова, то есть в смысле полного воздержания от пищи. По толкованию нашего современного литургиста проф. М.Н. Скабаллановича, уже в самом названии «Типикон» выражено, что в нем нарисован лишь высокий идеал богослужения (конечно, и некоторых других сторон церковной жизни), который красотою своею вызывал бы всегдашнее невольное стремление к его осуществлению, в полной мере, может быть, и не всегда возможному, как и осуществление всякого идеала¹⁴. Осуществляющих идеал Типикона в отношении постов находится очень мало, и можно сказать, что церковная жизнь нашего времени почти совсем не знает поста в том виде, в каком только и знала его Церковь I и II века. Как бы взамен этого Типикон и сама церковная жизнь в году имеют немало времен, иногда довольно продолжительных, когда указывается есть постное, причем существует до четырех степеней этого постного: сухоядение, с елеем и вином, рыбное, мясопуст. «Житие постническое» монахов приняло тоже форму постоянного воздержания от мяса теплокровных, форму ядения постного. Этой формы поста древняя Церковь не знала. Затем с течением времени понятие о посте было, так сказать, подменено понятием постного. Трактат Тертуллиана «De jejuniis» отмечает первый шаг на пути изменения формы поста. Но замечательно, что сухоядение двухнедельное первоначально появилось в среде сектантов-монтанистов, и еще более замечательно, что церковные писатели протестуют и против новых постов, и против их новой формы, и протестуют единогласно представители разных направлений – Римский епископ Каллист и св. Ипполит Римский, которые по другим вопросам церковной дисциплины держались совершенно различных взглядов. Тертуллиан своему церковному противнику возражает иногда совершенно то же самое, что теперь церковные люди говорят в защиту постов против людей нецерковных. Введение в обиход жизни постного подверглось в начале III века осуждению со стороны западных церковных писателей. При суждении об этом факте не следует, впрочем, упускать из виду, что постное ввели монтанисты, против которых церковные писатели считали своим долгом полемизировать им нужно было вообще дискредитировать новое пророчество и все его установления. Вопроса о постном церковные писатели не касались в отрешенности от более широкого вопроса – о новом откровении вообще. Случайная связь постного с откровением Параклита была причиной отрицательного отношения к нему западных церковных писателей.

Исследование, касающееся истории церковной практики постов и воздержания от скоромного.

Трактат Тертуллиана († после 220 г.) «De jejuniis» (О посте) написан после того, как Теруллиан, отколовшись от Православия, присоединился к секте монтанистов, характеризовавшейся экзальтированной харизматичностью и крайним ригоризмом.