Священномученик Иларион (Троицкий)
Слово при отпевании профессора А.И. Введенского
«Если бы кто нас, ныне сетующих и болезнующих спросил: Что есть глас вопля сего? – мы могли бы ответить словами народа, потерявшего свою драгоценную святыню: Отошла слава от Израиля!» (1Цар. 4:14, 21)
Давно ли он, полный мысли и силы, предстоял пред нами, и мы готовы были его воспевать. А ныне он предлежит пред нами бездыханный, и мы будем его отпевать. Давно ль неслись ему приветствия со всех сторон и все едиными усты и сердцем, полным торжества и радости, возглашали: многая лета! Одно лишь лето миновало – и мы пришли сюда дать последнее целование ему, умершему, и с сердцем, скорбью горькой пронзенным, воспеть: вечная память. Тогда с торжеством и радостью подсчитывали мы, как много мы получили от него. Ныне остается нам лишь скорбеть и тужить от сознания того, как много мы потеряли в этой смерти.
Почил от трудов своих неутомимый труженик, даже на том болезненном одре, с которого судил ему Бог перелечь на одр погребальный, даже на этом одре просивший у Бога жизни лишь для окончания своих трудов.
Умер учитель жизни, много лет говоривший молодым поколениям о смысле жизни. Увы! Не будет уж больше в академии поколений, о которых можно бы сказать словами библейской царицы: Блаженни отроцы твои сии, иже предстоят пред тобою всегда, слышаще всякий смысл твой (3Цар. 10:8)!
Ушла великая сила, ибо не ложно слово Писания: Блага мудрость паче силы... Блага мудрость паче орудий ратных (Еккл. 9:16,18).
Смерть поразила могущественнейшую власть, ибо это была «власть над умами». И какая власть! Власть, сознающая всю свою ответственность. Ведь покойный едва ли не один в России за последние годы говорил и писал о «философской ответственности» (Христианин. 1908. Т. 3. С. 782–800), а сам и делом, и словом проповедовал ту непреложную истину, что «власть над умами» должна принадлежать лишь тому, кто над своим умом признает власть веры. Делом проповедовал эту истину покойный, потому что, будучи ученым и мыслителем, он был и не стыдился быть верным и послушным сыном Церкви. Словом проповедовал он эту истину, когда учил, что лишь вера и бессмертие дают смысл и ценность земной жизни смертного человека (см.: Конспект курса метафизики. С. 113–116), когда указывал на область вечного как на разгадку земного и на достижение Божественной Истины как на смысл «мировой трагедии знания» (Богословский вестник. 1908. Т. 1. С. 181–182).
Умер тот, кто и всю духовную школу настойчиво звал к верующей «власти над умами», когда, отмечая «перелом в современном общественном сознании», убеждал «сосредоточить все силы разума на оживлении в личном и общественном сознании полузабытой правды вечной, на проведении ее в современную мысль, в господствующие настроения, в живые практические отношения» (Богословский вестник. 1911. Т. 1. С. 132).
Умер судья, ибо почивший прежде всего старался сам быть судьей и ценителем общественных настроений, господствующих направлений мысли и тем оправдывал слово Писания: Муж мудр судит языки (Притч. 29:9).
Ныне мы, представители высшей церковной школы, должны проститься с тем, кто так самоотверженно служил этой школе, кто болел и скорбел ее несчастьями, утешался ее радостями. Почивший хорошо знал и твердо помнил заветы высшей церковной школы, за верность этим заветам ратовал, сам высоко и с честью нес знамя академии и горячо убеждал до последних дней и нас, молодых, продолжать его великое дело. Воистину был он славой и украшением нашей духовной школы, и радовались мы, видя его среди нас. Ныне же нет нам радости, потому что нет больше его среди живых. Отошла слава от Израиля!
Дщи людей моих, дщи академическая! Препояшися вретищем и посыплися пепелом, плачь возлюбленнаго, сотвори тебе рыдание горько, понеже внезапу приидет запустение на тя (Иер. 6:26)!
Запустение... Вот что особенно больно чувствуется в академии после этой смерти. Будто могучий дуб стоял почивший среди нас, молодой поросли. Привыкли мы на него надеяться. Верили, что бурям и непогодам не одолеть его. Да, бури и ветры не сломили могучего дуба – ужасная болезнь, как червь, подточила его крепкие корни, упал он и лежит пред нами мертв и бездыханен... Осиротели мы, и жутко стало нам, молодым, на открытом месте... На наши духовные и церковные твердыни несутся новые и новые бури, новые и новые испытания, а его с нами нет. Мы одни...
Вот почему ныне, когда могучий дух, покинувший это смертное тело, на невидимых огненных колесницах восходит ко Господу Богу, из сердца просится молитва: «Да его вечного духа прейдет Иордан смерти и вселится в рай, Господи, чтобы дух, который был в нем, сугуб был в нас» (см.: 4Цар. 2:9)!
По нашему человеческому соображению, рано окончил почивший свое земное странствование. На то Божья воля... Ныне погребем мы тело его. О мирном упокоении души почившего да будет наша молитва. Господь, обращаяй во утро сень смертную (Ам. 58), да просветит душу усопшего раба Своего, как солнце, в Царстве Небесного Отца!
Покой, Спасе наш, с праведными раба Твоего и сего всели во дворы Твоя, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но где жизнь бесконечная!
Печатается по изданию: Слово при отпевании профессора А. И. Введенского. – Богословский вестник. 1913, март. Без подписи.
Слово, сказанное Владимиром Троицким перед отпеванием заслуженного профессора МДА Алексея Ивановича Введенского.
А. И. Введенский (1861–1913) родился в семье сельского священника. В 1886 г. окончил Московскую духовную академию и вскоре по рекомендации своего учителя – профессора В. Д. Кудрявцева-Платонова был приглашен в академию на кафедру истории философии и занял ее в звании исправляющего должность доцента. В 1891 г. успешно защитил магистерскую диссертацию на тему «Вера в Бога, ее происхождение и основания» и утвердился в должности доцента Академии. С 1892 года А.И. Введенский занял кафедру метафизики и логики, сменив умершего профессора В. Д. Кудрявцева-Платонова, и был утвержден в звании экстраординарного профессора. В 1902 г. он защищает диссертацию на соискательство степени доктора богословия на тему «Религиозное сознание язычества. Опыт философской истории естественных религий». В 1905 г. получает звание ординарного профессора, а в 1909–1910 г. входит в состав комиссии при Священном Синоде по выработке проекта нового устава духовных академий. Кроме преподавания в Академии А. И. Введенский читал лекции по логике в Московском педагогическом институте.
В своем мировоззрении А. И. Введенский, следуя традиции, представленной протоиереем Феодором Голубинским (1818–1854), В. Д. Кудрявцевым-Платоновым (1854–1891), органично сочетает богословские и философские знания.
В работах, касающихся вопроса методологии изложения православной догматики, А И. Введенский был сторонником так называемого «генетического» метода. «За каждым догматом прежде всего нужно духовно расслышать тот вопрос, на который он отвечает: “Это – аналитика естественных запросов духа относительно той или другой истины”. И затем уже нужно установить положительное свидетельство Церкви, от Писания и из Предания: “И здесь отнюдь не мозаика текстов, но органический рост понятия...”. Тогда догмат оживет и откроется во всей своей умозрительной глубине» (См.: Г. Флоровский. Пути русского богословия. П., 1937. С. 387).
Алексей Иванович отличался также и искренним христианским благочестием. Святитель и исповедник Николай (Могилевский), бывший в то время архимандритом и помощником инспектора академии, вспоминает о нем следующее: «В академии у нас читал лекции проф. Введенский Алексей Иванович. Каждую неделю он приезжал из Москвы в Троице-Сергиеву лавру для преподавания в академии. <...> Алексей Иванович, когда приезжал из Москвы, сразу же шел к раке прп. Сергия и долго у нее стоял, молился. И только потом шел читать лекцию. На другой день перед отъездом опять приходил поклониться Преподобному. Это был один из самых благочестивых профессоров. <...> Алексей Иванович не дожил до глубокой старости. Тяжело заболел и лежал в больнице в Москве. Я навестил его.
– Как у Вас настроение? – спрашиваю.
– Должен сознаться, отец Николай, что посетовал я даже на Бога, протестовал против воли Его. Очень уж не хотелось умирать, тем более что сын у меня молодой и еще не пристроен, и жена остается одна... А потом поразмыслил и покорился воле Божией – так что теперь даже – чем скорее умереть, тем лучше!
– А не мешало бы Вам приобщиться Святых Таин! – говорю.
– И это решил, исполню на днях, – отвечает.
Вскоре он умер как христианин с надеждой на милосердие Божие» (Святитель Николай, митрополит Алма-Атинский и Казахстанский. M., 2000. С. 20).
Умер Алексей Иванович 23 февраля 1913 г. Отпевание его совершили 27 февраля в храме святителя Василия Великого епископ Анастасий (Грибановский), ректор МДА епископ Феодор (Поздеевский), настоятели московских монастырей, протоиерей Иоанн Восторгов и многочисленное духовенство. На одной из панихид присутствовали великая княгиня Елисавета Феодоровна и художник В. М. Васнецов.