Святитель Димитрий Ростовский. Творения.
Поучения и проповеди

Часть 1

1. Поклонение Господу нашему Иисусу Христу

«Приидите, поклонимся» (трижды).

Сыне Божий! Покланяюсь Твоему прежде денницы рождению от Отца без матери и неизреченному смотрению о нас.

Покланяюсь Твоему, человеколюбец Господь, ради нашего спасения тайному снисхождению, воплощению в утробе девической действием Святого Духа, рождению и положению в скотских яслях.

Покланяюсь и славлю Твое плотское обрезание, смиренное крещение от раба, пресветлое преображение на Фаворе, славное с победою шествие в Иерусалим на вольные страдания и все подъятые ради нас труды свои на земле, в которых Ты был с юности постясь, подвизаясь, ходя и утомляясь, уча и проповедуя, исцеляя и воскрешая: все сие вспоминая, славлю, величаю, почитаю, с любовию лобзаю и за все сие благодарю Тебя, моего премилосердного Творца.

Покланяюсь, Сын Божий, Твоей тайной вечери, на которой Ты верующим дал в пищу Самого Себя, чтобы, причащаясь тела и крови Твоей, я имел Тебя в жизнь вечную. Величаю и глубокое Твое смирение, проявившееся в умовении ног ученикам, и молю Тебя, Господа моего: смири вознесшуюся мою гордость и научи меня смиренномудрию.

Покланяюсь пречистому, пресвятому и животворящему Твоему телу, преломляемому под видом хлеба во оставление грехов.

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей крови, изливаемой под видом вина во оставление грехов.

Покланяюсь страданиям Твоим, Христе! (трижды).

Покланяюсь Твоему коленопреклонению в саду, где, молясь, Ты пролил кровавый пот, чтобы миновала Тебя чаша страданий; молюся же Тебе, Господу моему: научи меня всегда усердно молиться и напои меня чашей спасения, чтобы во веки я благодарил Тебя.

Покланяюсь Тебе, Господь и Бог мой, вспоминая Твои вольные страдания: льстивое целование Иуды, безвинное взятие беззаконными, связание и бесчисленные надругательства, удары, оплевания, заушения, досаждения, побои, терзания, унижения, все Твои мучения, которые Ты претерпел ради меня окаянного и неблагодарного, и нещадное излияние крови. Все эти мучения я слагаю в уме и сердце моем, любовью целую их, истаяваю жалостью и за все сие превозношу и благодарю Тебя, любимого мною Господа, который так возлюбил меня, что и душу Свою не пощадил положить за меня.

Покланяюсь безвинному Твоему, Судия мой, осуждению на смерть, мучительному ношению тяжелого креста, протяжению на кресте Твоего пречистого тела, пригвождению и распятию на Голгофе посреди двух разбойников. Молю же Тебя, Господа моего, не осуди меня по делам моим, даруй мне неленостно носить крест мой, пригвозди плоть мою страхом Твоим, распни меня миру со страстями и похотями и подай мне, чтобы сердце мое ничего иного не ведало во все дни жизни моей, кроме Тебя, Иисуса распятого.

Покланяюсь пречистой и пресвятой Твоей главе, исколотой ради меня окаянного острым терновым венцом, и молю Тебя, Господа моего, искорени из главы моей злое, скверное, блудное, хульное и тщеславное.

Покланяюсь пресвятым ушам Твоим, наполненным злочестивым хулением ради меня окаянного и неблагодарного, и молю Тебя, Господа моего: дай мне не слышать ничего неполезного и сделай меня послушным Твоему повелению.

Покланяюсь пречистым Твоим очам, залитым слезами и кровью ради меня окаянного и неблагодарного, и молю Тебя, Господа моего: «Призри на мя и помилуй мя; отврати очи мои не видети суеты» (Пс. 118:37).

Покланяюсь пресвятому Твоему лицу, которое как солнце сияло на Фаворе, а ныне потемнело от заплеваний и ударений, и молю Тебя, Господа моего: «Лице Твое просвети на раба Твоего» (Пс. 118:135).

Покланяюсь пресвятым Твоим устам и языку, паленному жаждой, вкусившему оцт с желчию, и молю Тя, Господа моего: обуздай язык мой злой и «положи хранение устом моим» (Пс. 140:3).

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на десной Твоей руке и молю Тебя, Господа моего: сподоби меня стать одесную Тебя.

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на шуей Твоей руке и молю Тебя, Господа моего: избави меня от шуей участи.

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на правой Твоей ноге и молю Тебя, Господа моего: настави меня на правый путь покаяния.

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране на левой ноге и молю Тебя, Господа моего: «От всякаго пути лукава возбрани ногам моим» (Пс. 118:101).

Покланяюсь пречистой, пресвятой и животворящей Твоей ране в пречистых ребрах и в прободенном Твоем сердце, откуда истекла кровь и вода на искупление наше, и молю Тебя, Господа моего: сокруши окаменение мое, порази мое жестокое сердце, сотри его страхом Твоим, уязви его любовию Твоею, чтобы Тебя, Господа моего, я возлюбил всем сердцем моим, всею душею, всею мыслию, всей крепостью и всем помышлением моим и чтобы потекли из сокрушенного моего сердца слезные источники, омывающие мою греховную скверну.

Покланяюсь всему Твоему святому телу, израненному с ног до головы ради меня окаянного и неблагодарного и не имеющему целости, и молю Тебя, Господа моего: исцели меня, всего израненного грехами.

Покланяюсь наготе Твоей пречистого тела и молю Тебя, Господа моего: покрой позорную наготу окаянной моей души.

Покланяюсь пресвятой Твоей душе, преданной в руки Богу Отцу, и молю Тебя, Господа моего: прими в Свои святые руки душу мою в час кончины и сохрани ее от воздушных духов злобы.

Покланяюсь снятию со креста и положению во гроб пречистого тела Твоего и молю Тебя, Господа моего: дай мне, чтобы я в мире жил, как мертвый и погребенный.

Слава страданиям Твоим, Господи! (трижды).

Покланяюсь, славословлю и величаю сошествие Твое во ад, пленение ада, попрание смерти и триднев-ное воскресение из гроба, и молю Тебя, Господа моего: душу мою, плененную грехами, плени любовию Твоею, умершую воскреси и избави от ада.

Слава, Господи, кресту Твоему и воскресению!

Покланяюсь Твоему вознесению с плотию на небеса, где, сидя одесную Бога Отца, видишь мою беду и немощь, слышишь мою грешную молитву, проникаешь в мои мысли издали и знаешь обращение. Молю же Тебя, Господа моего: вознеси ум мой от земного пристрастия к горнему желанию, укрепи немощь мою, пополни мою недостаточность и скудость, исправь молитву мою и приведи меня к доброму концу и спасительному пристанищу, чтобы я оказался пред Тобою непо-срамленным и неосужденным, когда придешь Ты судить живых и мертвых. Господи! «Не вниди в суд с рабом Твоим, яко не оправдится пред Тобой всяк живый» (Пс. 142:2).

Павши ниц на землю, говори следующее: «Поистине есть достойно покланяться Тебе, Господу моему Иисусу Христу, от всех святых славимому и покланяемому Богу, «о егоже имени всякое колено кланяется небесных, земных и преисподних» (Флп. 2:10). И я недостойный бесстыдно приступаю и молю: спаси меня, Спаситель мой, по Твоей благости, а не по моим делам. Ты хочешь меня спасти, Ты знаешь, как меня спасти; спаси же меня, как хочешь, как можешь и как знаешь. Я надеюсь на Тебя, Господа моего, и вручаю себя Твоей святой воле; твори со мной, что хочешь. Если хочешь, чтобы я был во свете: да будешь благословен. Если хочешь, чтобы я был во тьме: снова будь благословен. Если откроешь мне двери милосердия Твоего: добро сие и благо. Если затворишь мне двери милосердия Твоего: будь благословен, Господи, затворивший мне по правде. Если не погубишь меня с моими беззакониями: слава безмерному Твоему милосердию. Если погубишь меня с моими беззакониями: слава праведному Твоему суду; устрой со мной так, как хочешь».

2. Поклонение Святой Троице

Все силы души моей, придите, поклонимся Богу, единому в Троице, Отцу, Сыну и Святому Духу!

Все мысли сердца моего, придите, поклонимся. Троице, в единице почитаемой!

Все чувства тела моего, придите, поклонимся, припадем и заплачем пред Господом, сотворшим нас!

Поклоняюсь Тебе, пресвятая, единосущная, животворящая и нераздельная Троица, Отец, Сын и Святый Дух; верую в Тебя и исповедую, славлю, благодарю, хвалю, почитаю, превозношу Тебя и молю: помилуй меня, непотребного раба Твоего (трижды).

Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты из небытия привел меня к бытию и украсил Твоим Божественным образом.

Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо Ты честною кро-вию приобрел меня, от законной клятвы искупил меня и крещением святым просветил меня.

Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо Ты оживил меня, вразумил меня и облистал меня светом веры.

Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты дал мне душу Божественным и животворящим вдохновением.

Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо Ты положил на крест душу Свою за меня.

Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, «яко избавляеши душу мою от смерти, очи мои от слез и нози мои от поползновения» (Пс. 55:14).

Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо Ты не погубляешь меня согрешающего со беззакониями моими, но долготерпишь, ожидая моего обращения.

Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо не хочешь, чтобы постигла смерть меня, грешного, но милосердно призываешь меня к покаянию.

Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо не презираешь меня обращающегося, не отталкиваешь припадающего, но принимаешь как блудного сына и обновляешь «дух прав во утробе моей» (Пс. 50:12).

Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, «очищающему вся беззакония моя» (Пс. 102:3).

Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, «исцеляющему вся недуги моя» (Пс. 102:4).

Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, «избавляющему от нетления живот мой» (Пс. 102:5).

Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, «не до конца прогневающемуся, не во век враждующему» (Пс. 102:9).

Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, «не по беззаконием моим творящему ми» (Пс. 102:10).

Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, «не по грехам моим воздающему мне» (Пс. 102:10).

Поклоняюсь Тебе, Богу Отцу, ущедряющему меня, «якоже щедрит отец сыны» (Пс. 102:13).

Поклоняюсь Тебе, Богу Сыну, знающему страстное мое естество и слабость.

Поклоняюсь Тебе, Богу Духу Святому, врачующему немощи мои и очищающему меня от всякой скверны.

Поклоняюсь Тебе, Бог Отец, ибо восставляешь меня падшего.

Поклоняюсь Тебе, Бог Сын, ибо ищешь меня погибшего.

Поклоняюсь Тебе, Бог Дух Святый, ибо оживляешь меня мертвого.

Поклоняюсь Тебе, милосердный Бог Отец, упование мое.

Поклоняюсь Тебе, долготерпеливый Бог Сын, прибежище мое.

Поклоняюсь Тебе, незлобивый Бог Дух Святый, покровитель мой.

Павши на землю, говори сие: «Поистине достойно мне поклоняться, славословить и благодарить Тебя, Святая Троица, которую все небесные силы, херувимы и серафимы, трисвятыми песнями восхваляют, все святые благодарят, всякое создание раболепно поклоняется, и я, бренный, ползающий червь, бездерзновенный пред величием неприступной Твоей славы, в надежде на милость Твою дерзаю, бесстыдно припадаю и молю: дай мне всегда кланяться Тебе, Создателю моему, неосужденно и неленостно, Тебя единого знать, Тебя любить и бояться, хранить твои повеления, ходить путем заповедей Твоих, Тебя хвалить и славить до последнего моего вздоха; по разлучении же моем с бренным моим телом и новом соединении с ним не лиши меня радостно восклицать во веки с угодившими Тебе: «Свят, свят, свят!» Аминь».

3. Поклонение Пресвятой Богородице

Приидите, поклонимся царице нашей, Богородице. Приидите, поклонимся Деве Марии, царице нашей, Богородице.

Приидите, поклонимся и припадем к самой госпоже Деве Марии, царице нашей, Богородице.

Поклоняюсь тебе, Пресвятая Богородица, твоим рождеством явившая нам Свет истинный, царица неба и земли, надежда безнадежным, помощница беспомощным и ходатаиница всем грешным; ты меня покрый и заступи от всех бед и нужд душевных и телесных, и будь мне, молюсь, заступницей святыми твоими молитвами.

Поклоняюсь твоему безгрешному зачатию и рождению от твоих святых родителей Иоакима и Анны и молю тебя, госпожа моя: дай мне начать безгрешное житие и возбуди во мне покаяние.

Поклоняюсь твоему введению во храм Господень, трехлетняя отроковица, и молю тебя, свет мой: сотвори меня твоими молитвами храмом Святого Духа.

Поклоняюсь благовещению твоему, Пресвятая Де-во, когда действом Святого Духа по гласу архангела зачала Слово Отчее, и молю тебя, свет мой: мне отчаянному благовести спасение.

Поклоняюсь рождению твоему, когда ты воплотила и родила миру Христа Спаса и стала Матерью Богу, всею тварью славимой и превозносимой, и молю тебя, свет мой: являй себя мне Матерью милосердной и ныне, и в век будущий.

Поклоняюсь очищению твоему, нескверная, неблазная, нетленная, пресвятая, и молю тебя, свет мой: очисти меня от всякой скверны плоти и духа твоими молитвами.

Поклоняюсь и почитаю болезни твои, которые ты претерпела во время вольной страсти Сына твоего, когда сбылось пророчество Симеоново: «Тебе же самой оружие душу твою пройдет», и молю тебя, свет мой: от телесной и душевной болезни избавь меня.

Поклоняюсь тебе, госпожа, вспоминая радость твою, которую ты имела во время воскресения Сына твоего, и молю тебя, свет мой: усыпи страсти мои плотские твоею помощью.

Пресвятая Владычица Богородица! Приими сие малое моление и принеси его Сыну своему и Богу нашему, да спасет и просветит тебя ради души наши. На твой пресвятой образ взирая, как истинную Богородицу тебя зрю верою сердечною и с душевной любовию припадаю, поклоняюсь тебе с держимым на руках твоих Превечным Младенцем, Господом нашим Иисусом Христом, почитаю и молю тебя со слезами: покрой меня покровом своим от врагов видимых И невидимых: ты бо род человеческий ввела в царство небесное. Аминь.

После сего «Достойно есть яко воистину».

4. Слово в неделю мытаря и фарисея «Рече Господь притчу сию: человека два внидоста в церковь помолитися: един фарисей, а другий мытарь» (Лк. 18:9–10)

Нынешнюю евангельскую замечательную и всем известную притчу о мытаре и фарисее, изреченную устами Господними, пусть толкует каждый, кто как хочет; я же хочу извлечь из нее только одно и любви вашей предложить только сие: к кому Господь наш сказал ее?

«Рече Господь притчу сию». К кому «рече»? Смотрю выше в Евангелии и вижу, написано, что к тем, которые мнят себя праведниками, а прочих всех считают за ничто, обращена притча сия: «Человека два внидоста» и прочее.

Посмотрим внимательно, к кому сказал Господь притчу сию! К тем, которые самонадеянны, которые мнят себя праведниками, других же осуждают, унижают, поносят и считают их грешниками: к ним сказал Господь притчу о мытаре и фарисее. Фарисей считал себя праведником, а мытаря осуждал про себя, как грешника, но мытарь, считавшийся грешником, вышел оправданным, а фарисей, мнящий себя праведником, – осужденным, ибо «всяк возносяйся смирится, смиряли же себе вознесется» (Лк. 18:14). О, как велико зло в том, чтобы себя считать добрым, а других злыми! О, как ужасно себя мнить праведником, других же грешниками!

К таким-то, мнящим себя праведниками, иных же осуждающим и унижающим, к этим фарисеенравным гадателям и клеветникам будет направлено слово наше «Господу споспешествующу и слово утверждающу».

Фарисеенравным, считающим себя праведниками, никто и ничем не может угодить, ибо они и святых людей относят к грешникам, а мнимых грешников они готовы отправить в ад даже прежде страшного суда Божия. О таких-то, мнящих себя праведниками, Господь наш с болью в сердце говорит: «Кому уподоблю род сей? Прийде Иоанн, ни ядый, ни пияй, и глаголют: беса имать. Прийде Сын Человеческий, ядый и пияй, и глаголют: се человек ядца и винопийца, друг мытарем и грешником» (Мф. 11:18, 19). Иоанна, ангела во плоти, они назвали бесным, Сына же Божия, который «греха не сотвори и лесть не обретеся во ус-тех Его», они «со беззаконными вмениша». Кому же уподоблю род сей, Христе Спасителю мой? Повели мне, бренному созданию Твоему, изыскать в Божественном Твоем Писании, кому уподобить род сей строптивый и развращенный!

Фарисеенравные, мнящие себя праведниками, а других осуждающие, подобны тем песьим мухам, которых навел Бог на Египет и которые были столь тяжки и жестоки для египтян, что Писание даже говорит: «Погибе земля от песиих мух» (Исх. 8:24). Осуждающий ближнего – это пес лающий. Ведь пес лает на всех прохожих, как на добрых, так и на злых. Кусает пес не только раздражающего и обидящего, но и того, кто никакого зла не сделал ему. Точно так и осуждающий не только повинных какому-либо греху, но и невинных осуждает. Он как пес кусает и терзает честь и славу ближнего своего. Песьи же мухи – это слова осуждающих. Как и мухи, садясь не только на раны, но и на здоровое тело, крайне болезненно кусали египтян, кусали даже до крови, так и укорительные слова осуждающих, унижая не только грехи, но и добрые дела человеческие, кусают если не до крови, то поистине до слез и воздыханий. И как погибла некогда вся земля египетская, так ныне гибнет и христианская: та от песьих мух, сия же от псонравных людей, от слов их жестоких. Едва ли из здесь стоящих найдется такой, кто бы не кусал так ближнего своего. Гибнет, сказал я; ибо все таковые осудятся на вечную погибель. О, слепой фарисей, ты думаешь, что до небес взошел, но ты стоишь среди погибели; считаешь себя добрым человеком, а на самом деле ты только пес, лающий на ближнего; ты не видишь сам в себе и не понимаешь песьего нрава твоего. Тот, на которого ты лаешь и которого терзаешь, есть человек, ты же являешься псом, лающим и терзающим, и слова злые, исходящие из уст твоих, суть песьи мухи.

После песьих мух кому еще уподоблю род сей? Уподоблю его вместе с Екклезиастом малому змию, ползающему в траве и хворосте и жалящему нечаянно. Екклезиаст говорит так: «Аще секнет змия не в шепте, ничтоже сего разнствует к тайне гаждаяй» (Еккл. 10:11), то есть, осуждающий втайне ближнего своего нисколько не отличается от змеи, которая нечаянно вонзает в тело человека свое ядовитое жало, как некогда святого апостола Павла ужалила в руку ехидна, выползши из хвороста от жара в то время, когда апостол собрал много ветвей и положил их в огонь. Но апостол нисколько не пострадал, стряхнувши змею в огонь. Почему хулитель и осуждатель подобен змию? А потому, что как змеиное жало укалывает легко, едва ощутимо, но в то же время вливает в рану ужасный смертоносный яд и поражает всю кровь человеческую, так что и легким уколом совершенно убивает человека, – так и осуждатель, изостривший язык свой наподобие жала змеина, имеет, по Псаломнику, яд змеиный во устах своих; он льстит своим языком и вместе с тем тяжко вредит. Он будто и любезно говорит с каждым о других, но в то же время он вливает в сердце каждого яд осуждения, а чрез это приводит к смертному греху осуждения ближнего и убивает душу. Как змея жалит одну какую-либо часть тела, а наполняет смертоносной болезнью все члены, так вредит и осуждающий, унижающий ближнего; он соблазняет слушающих, смущает мирное пребывание, пресекает единение, изгоняет любовь, умножает гнев и вражду, поднимает брань и ссоры и разрушает иногда дома, грады и царства. Как змеиное жало, по свидетельству естествоиспытателя Плиния, хотя и кажется одним, однако же является тройственным: разделяясь надвое, оно причиняет три язвы на одном месте; точно так язык хулителя и осуждателя одним словом причиняет троякий вред. Во-первых, он вредит непростительным грехом собственной совести, потом вредит доброму имени и чести того, о ком он говорить злое, и, наконец, вредит тому, кто слушает речи его. Таким образом он убивает сразу двоих вместе с собою третьим, или лучше сказать, первым. О, треокаянный хулитель, клеветник, злонравный осуждатель! Какой муки ты достоин даже за одно душевное убийство. А о трех убийствах какой ты дашь ответ, какому подпадешь суду, какой подвергнешься казни? Люди израилевы некогда роптали в пустыне на Бога и Моисея, и за это попустил на них Бог ядовитых змей. В другом же переводе пишется так: «Посла Господь на люди Своя змии огненныя» (Чис. 21:6). поелику неблагодарные израильтяне согрешили роптанием, хульно клеветали на Бога, оскорбляли Моисея и Аарона, несправедливо порицали их в беседах друг с другом и осуждали святых лиц, – за это наказал их Господь ядовитыми змеями, и даже не просто змеями, но огненными: «Пусти Господь змии огненныя». Что же думаете вы, осуждатели, порицатели, хулители, клеветники? Не будете ли вы преданы во аде змеям огненным, дабы пожирали вас во веки?

Но зачем малым змеям или ехиднам уподобляю я род осуждателей и хулителей ближнего? Не ярче ли обнаружу их нрав змеиный, если уподоблю их некоему великому семиглавому змею, хобот которого отторг третью часть звезд небесных? (Апок. 12:3, 4). Как нет змея больше, чем змей семиглавый, так нет и греха сильнее, чем грех осуждения ближних; ибо все грехи, подобно малым змеям, имеют только одну главу, то есть, причиняют только личную погибель, – грех же осуждения имеет не одну, но семь глав, семь, скажу, причин своей гибельности.

Первая глава змея значит: утаивать и даже не вспоминать добрых дел ближнего. Вторая – осуждать всякое доброе дело ближнего. Третья – не только не признавать никакой добродетели ближнего, но даже причислять его к непотребным. Четвертая – разглашать какое-либо тайное согрешение ближнего. Пятая – преувеличивать грехи ближнего пространными речами и порождать о нем злую молву в народе. Шестая – лгать о ближнем, изобретать и слагать о нем ложные слухи и проступки, которых он не только не совершал, но даже и в мыслях не имел. Седьмая и последняя – опозорить вконец доброе имя и честь ближнего и всячески подвергать его мукам временным и вечным. Видите, как ужасен сей семиглавый змей, как велик сей грех осуждения ближнего!

Семиглавый змей, виденный Богословом, был предзнаменованием антихриста, а осуждающий ближнего есть на самом деле антихрист, как говорит об этом святой Леонтий, епископ неапольский, в Отечнике: «Судящий ближняго похищает сан Христов и есть антихрист Ему» (Слово 9 о неосуждении). Вы знаете, каков антихрист друг Христу; таков друг Христу и всякий, осуждающий ближнего своего. Вы знаете, каков угодник Богу антихрист; таков же угодник Ему и всякий, кто осуждает ближнего своего: он не угодник, но злобник, не друг, но враг. Богослов говорит так: «Дети, последняя година есть: и слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша; от сего разумеваем, яко последний час есть» (1Ин. 2:18). Почему можно узнать близкий конец видимого мира сего? Потому, что умножились антихристы. Но, о, Богослов святый, скажи нам, кто среди нас антихрист? Укажи нам перстом своим хотя одного: нет ли его здесь во святом храме среди нас? Разве я, или кто другой? О, поистине их очень много! Кто же такие? Слышим мы вместо Богослова блаж. Августина, который говорит: «И мы в наше время знаем многих антихристов, ибо всякий живущий неправедно и хулящий добрых, есть антихрист, слуга сатаны». Теперь видим, кто антихрист. Тот, кто сам живет неправедно, а других хулит; поистине он – антихрист. О, как много среди нас живет таких антихристов! Разве не все мы? Разве не все мы живем неправдою? Разве не все хулим добрых? Посмотри всякий в свою совесть, не антихрист ли ты? О, народ христианский, превратившийся в антихристов! И чего нам ждать более, как скончания мира? Из сего видим, что близок последний час. Знаете ли вы, какой конец ожидает антихриста? Он будет связан и ввержен в бездну, в озеро огненное, раскаленное. Такой же конец ждет и всякого, кто осуждает ближнего своего. Мы немного уклонили нашу беседу от змея к антихристу, хотя, впрочем, не заблудились и не сошли от предположенного пути, ибо змей есть только образ антихристов, антихрист же – самое дело. Кто осуждает ближнего, тот вместе и змей, и антихрист, а что такое антихрист и, змей, вы уже слышали.

Змей, виденный Богословом, своим хоботом отторг третью часть звезд небесных; грех же осуждения погубил, можно сказать, третью часть добродетелей, желавших просиять, как звезды небесные. Много было таких, которые, осудивши и похуливши ближнего, погибли со всеми своими добрыми делами, посему-то много в книжных повествованиях примеров, о которых мне времени не достанет рассказывать подробно. Я напомню только то, что один великий старец, а именно Иоанн Савваитский, говорит о себе в Отечнике.

«Передали мне, – говорит он, – об одном брате, имеющем худую славу и не исправляющемся, и сказал я: ох! И когда сказал я «ох», объял меня ужас, и увидел я себя стоящим на Голгофе у Господа моего, распятого на кресте. Я устремился поклониться Ему, но Он сказал предстоящим Ему ангелам: «Уведите его отсюда, ибо он антихрист Мой: он прежде моего суда осудил брата своего». Когда я был изгнан оттуда, упала с меня моя мантия. Придя в себя, я понял свой грех и то, почему отнят был у меня покров Божий. Тогда направился я в пустыню, где пробыл семь лет, не вкушая хлеба, не входя под кров и не беседуя с человеком до тех пор, пока я снова не увидел Господа, и Он повелел возвратить мне мантию мою».

Ужаснись всякий, слыша сие. Если за одно только слово, за одно «ох», произнесенное с осуждением, такой великий угодник Божий пострадал так сильно – Господом был назван антихристом, был изгнан от лица Его, посрамлен и лишен покрова Божия, пока семилетним страданием он не умилостивил Христа, то что же будет с нами, когда мы каждый день и бесчисленными хульными словами осуждаем наших ближних? На какую милость Божию мы можем надеяться? Не будем ли мы отторгнуты от Бога? Быть может мы уже и теперь отторгнуты от жительства небесного с третьей частью звезд небесных, отторгнуты хоботом змеиным, отторгнуты в бездну адскую на вечное вместе с антихристом мучение.

Кому еще уподоблю я сей род осуждателей и хулителей? Уподоблю его самому диаволу, а язык его хульный уподоблю геенне огненной. Диаволу подобен осуждающий ближнего, ибо и святой апостол Павел, пиша к Тимофею и наставляя мужей и жен добрым нравам, говорит: «Женам такожде (подобает быти) честным, не клеветивым» (1Тим. 3:11). Слово «не клеветивым» в греческом языке пишется «не диавольским»; следовательно, апостол говорит, что женам подобает быть честными, не диавольскими. Видите, что хульно клеветать на ближнего значит то же, это диавольствовать: клеветник и диавол – одно и то же.

Тому же учит и святой Златоуст, говоря: «Усердствующий в оклеветании работает диаволу и сам является демоном смущающим». Слышите ли сие вы, клеветники, хулители, сквернители? Слышите ли, что осуждающие ближнего из людей превращаются в демонов? А что такое язык их? Это сама геенна огненная. Послушаем, что говорит св. Иаков: «Язык огнь, лепота неправды, язык водворяется во удесех наших, скверня все тело и паля коло рождения нашего, и опаляяся от геенны» (Иак. 3:6). «Коло рождения нашего» – это временная сия жизнь каждого человека, происшедшая из небытия в бытие и снова идущая к небытию. Катится она как вращающееся колесо, то поднимаясь на высоту, то опускаясь книзу, то возносясь к благополучию и благоденствию, то ниспадая в злоключения и страдания, то направляя путь свой к добродетели, то изменяя его в развращение. «Коло» сие, если попадет в огонь, уничтожается, а огонь языка совсем сожигает, ибо к кому прикоснется огонь злого языка, того все начинают считать за ничтожество. Язык, огонь которого «опаляет коло рождения нашего», сам опаляется геенною; геенна же – это грех клеветы, хуления и осуждения, ибо грех сей поистине подобен геенне.

О геенне огненной многие говорят, что если бы сюда попала хотя бы одна искра геенского огня, то во, мгновение ока была бы опалена и сожжена вся поднебесная, подобно тому как сожжены были Божиим попущением Содом и Гоморра. Таким же образом и хульный, осуждающий язык попаляет всех живущих добродетельно, обращает их в пепел и уничтожает; как огонь геенский вместо дров имеет грешников, так и язык зло-хульный, пылающий геенским огнем осуждения, вместо дров ищет для себя согрешений человеческих и по природе своей является жарче огня геенского. Последний, как сказано, опаляет только грешников с их грехами, над добродетельными же и богоугодными он не имеет власти, ибо святой, если бы даже и пошел посреди огня геенского, не опалится им, как некогда не опалились в пещи три вавилонских отрока. Язык же осуждающий опаляет не только грешников с их грехами, но и добродетельных, святых, праведных и богоугодных, опаляет их со всеми добрыми их делами, жгет и поедает. За это и сам он будет сожигаться вечно в неугасимом геенском огне, ибо кто как согрешит, тот так и наказан будет, и какой мерой мерит, такой он и сам будет измерен. Ты, злой язык, палил других, как огонь геенский, гори за это и сам в нескончаемом геенском огне во веки.

Здесь для пояснения сказанного следует вспомнить евангельского богача, который «во аде возвед очи свои, сый в мучениях, узре Авраама издалеча и Лазаря на лоне его. И воззва, моля: отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и остудить язык мой, яко стражду во пламени сем» (Лк. 16:23, 24). Видите: он весь в муках, весь горит в геенском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему сие? А потому, что язык больше всего, больше всех прочих членов, больше всего тела жжется ужасным огнем. За какую же вину? За грех осуждения. При повседневном своем веселии и изобильных трапезах он поедал людей вместо хлеба, то есть, он клеветал на других, унижал их, осуждал, хулил, укорял; посему-то особенно жгло пламя геенское его злохульный язык.

Да избавимся от него мы все и да удостоимся небесного царствия благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, которому слава и держава во веки веков. Аминь.

5. Поучение в неделю Страшного Суда «Приидет Сын Человеческий во славе Своей» (Мф.25:31)

Недавно мы праздновали первое пришествие Христово, а ныне, возлюбленные слушатели, мы творим воспоминание второго пришествия Христова. Недавно мы славили родившегося Христа, а ныне мы слышим о Нем же, хотящем прийти с силою и славою многою. Недавно мы радовались Его первому пришествию, а ныне мы трепещем о Его втором пришествии. Один и Тот же есть пришедший в первый раз и хотящий прийти во второй, однако же не одинаковы оба пришествия.

В первый раз Он пришел как кроткий и незлобивый агнец, во второй же – как грозный и мстительный лев. В первый раз Он пришел для того, чтобы подъять грехи всего мира и даровать всем прощение, во второй же Он придет судить грехи всего мира и каждому воздать по делам его. В первый раз Он пришел спасти грешников, во второй же – осудить и погубить их. В первый раз Он пришел не неожиданно, но, во исполнение пророчеств, в определенный день родился от пречистой Девы; пришел же тихо, без шума и молвы, как говорит Премудрость: «Молчанию содержащу всех, и нощь своего течения пол пути имеяше, всемогущее Слово Твое (Господи), исходящи от небеси, от престол царских, прийде» (Прем. 18:14, 15). Во второй же раз Он придет неожиданно, со страшным шумом: тогда земля поколеблется, горы сотрясутся, мертвые восстанут из гробов, все дела рук человеческих сгорят, моря необычно взволнуются, небеса изменятся, звезды спадут и все стихии смутятся. В первое Его пришествие очи человеческие видели Его младенцем повитым, лежащим в яслях, носимым на матерних руках и питавшимся сосцами; во втором же пришествии мы увидим Его уже не младенцем, но мужем, сидящим на престоле со славою многою, разгневанным на беззаконных, потрясающим небо и землю и разоряющим всю вселенную. О, коль страшно будет второе пришествие Господне!

Второе пришествие Господне обычно называется страшным судом, и по справедливости; ибо на нем будут судиться живые и мертвые. Страшен сей суд, ибо устрашит он всякое создание: горнее и дольнее, невидимое и видимое. Страшен будет для горних, ибо силы небесные подвигнутся; страшен и дольним, ибо земля поколеблется в основании своем. Страшен будет для ангелов, ибо восклицает святой апостол Павел: «Мы хо-щем и ангелом судити» (1Кор. 6:3). Страшен будет святым и праведным, ибо тогда и «праведник едва спасется» (1Пет. 4:18), а тем более страшен для грешников, ибо где тогда станет нечестивый и грешный?

Поелику и я принадлежу к числу грешников и имею прийти к «воскрешению суда», то, оставив страх святых и праведных, обращу все свое внимание на страх, имеющий быть для грешников, и рассмотрю мыслию своею хотя бы самые большие вины, из-за которых особенно будет страшен суд для грешников. Кто из вас считает себя грешником и ожидает страшного суда, пусть тот вместе со мною рассмотрит причины страха, имеющего быть для грешников. Сие важно для того, чтобы мы убоялись и вострепетали еще прежде страшного суда Божия, отстали от грехов своих и истинным покаянием избавились от вечного наказания.

«Приидет Сын Человеческий во славе Своей». Во время второго пришествия на землю Христа Бога нашего, имеющего прийти со славою, во-первых, услышится предшествующий Ему звук трубы архангельской, гласящий во всей вселенной, всех призывающий на суд и поднимающий мертвых из гробов: «Вострубит бо, и мертвии востанут нетлении» (1Кор. 15:52).

Первый великий страх будет для грешника тогда, когда трубный глас повелит каждой душе войти в свое тело, то тело, которое было превращено в прах, землю, и совершенно уничтожено, но которое по повелению Божию снова придет в свой первоначальный состав и снова возьмет все члены свои. Как семя, брошенное на землю, хотя и истлевает, однако же в надлежащее время оно прорастает, производит сначала траву, потом колос и, наконец, приносит плод, согласно слову Господню: «Аще зерно пшенично падши на землю не умрет, то едино пребывает; аще же умрет, мног плод сотворит» (Ин. 12:24); так и тело человеческое, умершее, истлевшее и превратившееся в прах, в одно мгновение от звука трубы восприимет силу своего роста, придет в свое прежнее состояние и оживится своею душою.

В то время будет, говорю я, великий страх для души грешника, выпущенной из темниц адских и от уз мертвых к телу, чтобы соединиться с ним. Ибо когда приступит она к телу своему, то увидит его уже не таким, каким оно было при жизни, но измененным. В сей жизни оно было убрано, украшено, красиво и любезно, а тогда будет безобразно, нелепо, скаредно, гнусно, омерзительно и ужасно, подобно какому-то страшилищу. Лицо, раскрашивавшееся в сей жизни для прельщения, будет очернено смолою и горящим пеплом, а на тех местах, где на лице были яркие малые пластыри, именуемые мушками, там сядут скаредные, страшные жабы, нестерпимо и непрестанно грызущие. Очи высокобровные, которые были исполнены любодеяния и прельщения, будут тогда как очи змеиные, испускающие огонь. Уста блудолобзательные будут кишеть червем неусыпающим. Язык блудословный будет тогда как жаровня или железо, раскаленное в огне, все члены – скверны, мерзки, все тело черно, как обожженная головня; еще прежде ввержения во ад оно будет носить в себе зачатки адских мук и будет само, как настоящий ад. Увидя тело свое, душа начнет ужасаться ему, как огненному мучилищу, гнушаться его, как нестерпимой мерзости, и трепетать, не хотя войти в него; однако же, и не хотя она войдет в него.

Войдет душа, Божиим повелением принужденная, в мерзкое и страшное тело свое, с которым некогда не хотела расставаться, соединится с ним не как прежде – с совместно рожденными другом своим, но как с ненавидимым врагом, как со псом, изъеденным смердящими червями, как с трупом, полным змеиного яда. Тогда начнут они друг другу досаждать, друг друга проклинать и называть окаянными. Скажет душа телу: будь ты проклято, окаянное тело, за то, что своим греховным любострастием ты прельстило меня и ввело меня в лютые беззакония; скажет же тело душе: будь проклята ты, окаянная душа моя, ибо ты скверно управляла мною; твоим разумом, данным тебе от Бога, как волоками и уздою, ты не удержала меня от злых дел, но во всем соизволяла мне; когда бы ни пожелал я какого-либо греха, ты соизволяла и содействовала ему, и вместе мы прогневали Господа, Создателя нашего.

Снова тогда скажет душа телу своему: будь ты проклято, окаянное тело, ибо каждый день ты отягощалось объядением и пьянством и этим погрузило меня в адскую бездну. И снова ответит тело: будь проклята и ты, окаянная моя душа, ибо ты ела со мною из одного и того же блюда и пила со мной из той же чаши, но не научила воздержанию ни меня, ни себя.

Скажет душа еще: горе тебе, окаянное тело мое, ибо ты озлобляло ближнего, грабило, похищало чужое, крало и убивало. Тело же в ответ скажет: горе тебе, окаянная моя душа, ибо ты содействовала мне во всем: ты двигала меня на гнев и ярость, чтобы озлоблять, бить и убивать ближнего; ты возбуждала меня к лакомству и любостяжанию, чтобы грабить и похищать чужое; ты во всем содействовала мне, во всем была моим наставником и другом, и ничего без тебя я не делал из всего того, что мною соделано.

Так препираясь друг с другом, гневаясь, укоряя, проклиная друг друга и грызясь, как свирепые и сцепившиеся псы, войдут они или, лучше сказать, извлечены будут немилостивыми ангелами из гробов на суд, чтобы получить должное по делам их осуждение.

Потом настанет особый страх от обличения всех бесстыдных, скаредных и греховных дел и от великого стыда, ибо как только станет грешник из гроба, тотчас обличатся все грехи его, и явно станут пред всей вселенной все его скаредные дела, которые он творил втайне, в сокровенном месте, во тьме ночной и никому неведомо. Так сказал Бог согрешившему тайным прелюбодеянием Давиду: «Ты сотворил еси втайне, и Аз сотворю глагол сей пред всем Израилем и пред солнцем сим» (2Цар. 12:12).

Вы знаете, как человеческая природа не любит обличения злых своих дел, как боится и стыдится его. Вор боится, чтобы не открылось воровство его и не принял бы он казнь за дело свое; посему он всячески старается утаить свои воровские дела, а когда выпытывают у него, таится и даже мучимый не скоро говорит правду. Стыдится блудник, чтобы не стало людям известно его блудное дело, и посему для своего беззакония ищет тайного и темного места, чтобы человеческое око не увидело его согрешающим. Он даже на святой исповеди пред отцом своим духовным не хочет сказать правды и утаивает из-за стыда. Не любит злодей, когда кто обличает его злодеяние, посему Писание и говорит: «Не обличай злых, да не возненавидят тя» (Притч. 9:8). Если кто действительно вор, и ты пред людьми назовешь его вором, полюбится ли ему это? Если кто действительно убийца, назови его убийцей пред людьми: будет ли ему это приятно? Если кто действительно грабитель, хищник и насильник, назови его таким пред людьми: будет ли он любить тебя за это? Если кто действительно в скверных, блудных делах валяется, как свинья в кале, и творит многие прелюбодейства, назови его пред людьми блудником, прелюбодеем: не исполнится ли он стыдом и не возненавидит ли тебя? Когда книжники и фарисеи представили Господу нашему Христу женщину, застигнутую в прелюбодеянии, Он, склонившись долу, писал на земле перстом. Что же Он писал? Писал, как говорят толковники Евангелия, обличение книжников и фарисеев в таких же прелюбодействах и блудничествах, которые они совершали втайне. Они же, увидя сие, устыдились, обличаемые совестью, и испугались, чтобы не быть поносимыми Им словесно, стали уходить один за другим и потом крайне возненавидели Господа нашего и покушались на Его смерть. Вот как человеческая природа боится обличения своих злых дел. Вот как стыдится и не любит его.

Подумаем, какой страх, какой стыд будет в тот день, когда обличатся пред всей вселенной наши все злые и скаредные дела: воровство, убийства, прелюбодеяния, блудодеяния, коварство, лукавство и все проступки, совершенные не только делом, но и словом сказанные, и в мыслях являвшиеся. Пред вселенной, сказал я, ибо смотреть на сие будут не только братья наши грешники, но и лики всех святых: пророки, апостолы, мученики, святители, преподобные и праведные – все увидят наши злые дела, все удивятся нашему бесстыдству, все ужаснутся, что мы дерзнули совершить такие дела.

Подумаем еще вот о чем. Если кто исполняется великим стыдом, когда обличается в одном каком-либо грехе пред равными и немногими, то не больший ли стыд будет тогда, когда обличение совершится пред честнейшими, достойнейшими и пред очень многими, и притом не в одном грехе, а во многих? Что же нам думать? Какой стыд будет в тот день и час, когда обличатся и станут явными не один какой-либо наш грех, но все наши грехи, соделанные словом, делом и помышлением, обличатся не только пред равными нам грешниками, но пред всеми святыми и пред чинами ангельскими? Тогда, поистине, исполнятся слова Евангелия: «Ничтоже сокровенно, еже не откроется, и ничтоже утаенно, еже в явление не приидет: еже глаголасте ко уху, проповестся на кровех» (Лк. 8:17; 12:3). Говорил на ухо вор вору, блудник блуднику, совещаясь о грехе; а тогда та скверная речь возвестися, как громогласная труба, в слух всей вселенной. О, какой стыд будет тогда нам, грешным! Особенно устыдят нас те, которые в этой жизни были подобно нам грешными, но которые исправились истинным покаянием и сподобились части святых, тогда как мы остались без покаяния. Не будет ли стыдно прелюбодеям и скверным любодеицам, когда они тех лиц, с которыми они творили скверный грех, увидят среди святых ради их покаяния, а сами будут прогоняемы, поругаемы и предаваемы осуждению? Не стыдно ли будет вору, грабителю, когда он увидит своего друга грабителя и вора среди праведных, а себя среди осужденных грешников? Не стыдно ли будет разбойнику, когда он увидит друга своего разбойника ведомого в рай, а себя посылаемого в ад? Не стыдно ли будет блуднику, когда он увидит очищенной и прощенной блудницу, с которой сквернил себя, а себя увидит осужденным и предаваемым вечному огню? О, поистине великим стыдом исполнимся мы в то время.

Но что же думать о тех, которые в настоящей жизни считают себя добрыми, праведными и святыми, а других осуждают? Не исполнятся ли и они стыдом, когда увидят прославленными Богом подобно праведникам тех, которых осуждали, над которыми смеялись и которых считали грешниками, а сами будут постыжены как беззаконники и низвергнуты в бездну как антихристы? «Всяк бо, судяй брату своему, антихрист есть» (Рим. 2:3). О, какой великий и нестерпимый стыд.

Многие люди готовы скорее умереть, чем, будучи обличенными, понести стыд и позор пред народом. О египетской царице Клеопатре мы читаем в истории, что она любодействовала с Антонием, зятем цезаря Августа. Когда Антоний был послан цезарем Августом в Египет, он возлюбил Клеопатру; бросив жену свою, дочь Августа, соединился с ней прелюбодейственно и отложился от власти тестя своего Августа.

Сделавшись же царем в Египте и на всем востоке, он начал воевать против цезаря Августа. Тогда Август, выступив против него с войском, победил его, убил, а Клеопатру взял живою в плен. Клеопатра же, зная, что Август хочет вести ее в Рим для триумфа связанною, как пленницу, и чувствуя, какой великий стыд ей придется вынести пред лицом всего римского народа, когда ее, такую славную царицу, позорно будут вести, как пленницу, решила скорее убить себя, чем терпеть такой позор. Сначала она ударила себя ножом в грудь, а когда не закололась до смерти, то закрыла рану не врачебным пластырем, но смоченном в яде, чтобы отечь кровавым гноем. Когда же все-таки жизнь не покидала ее, она повелела принести себе гадину, называемую аспидом; ее, принесенную в небольшой корзине, она приложила к телу своему и умерла. Видите, как эта царица скорее готова была умереть, как изобретала всякие способы смерти, лишь бы только не терпеть всенародный стыд.

Поистине в день судный, когда Господь будет торжествовать над врагами Своими, лучше грешникам умереть, чем живыми быть связанными по рукам и ногам огненными веригами и вестись с поруганием на триумф и суд Христов, вестись пред всеми народами с великим стыдом и позором. Они и захотят тогда умереть, но не в состоянии будут сделать этого. Они будут искать смерти, но не найдут ее и останутся в своем вечном стыде.

К такому великому страху от стыда и обличения немалый присоединится страх и оттого, что грешники увидят тех, которых в этой жизни они ненавидели, опечаливали, озлобляли, ранили, мучили и убили. Каин увидит Авеля, убитого им неповинно. Ирод увидит св. Иоанна Предтечу, которого несправедливо обезглавил. Нерон, Диоклитиан, Максимилиан и прочие мучители увидят великое множество исповедников Христова имени, которых они замучили. Господа увидят рабов своих, бояре – крестьян своих, которых немилосердно озлобляли. Увидят судьи неправедные тех, которых неповинно осуждали, которых несправедливо подвергли смерти. Увидят мучители всех, которых немилосердно мучили; тех, которых они умертвили. Увидят прославляемыми славою Христовой и венчаемыми, как мучеников.

Увидят их и услышат, как они вопиют к Богу: «Суди, Господи, обидящих нас, отомсти, Господи, озлобившим нас! Судия праведный, воздай им за зло, которое они сделали нам!» Какой страх в то время будет озлобителям, обидчикам, господам и судьям неправедным?! Ибо станет тогда праведник с великим дерзновением пред лицом обидевших и озлобивших его. Всякий праведник скажет озлобителю своему: за что ты озлобил меня? За что обидел меня? За что гнал? За что мучил и убил меня без милосердия? А что те им ответят? Ничего. Не найдут они, что сказать в ответ. Они только смутятся великим страхом и скажут про себя, каясь и стеная: вот те, которых некогда мы поносили и над которыми смеялись. Они соделались сынами Божиими и жребий их – среди святых.

Озлобили некогда сыновья Иакова своего брата Иосифа: совлекли с него ризу его, бросили в ров, продали в рабство египтянам. Когда же Иосиф возвысился в Египте, пришли к нему братья его, не зная, что он властвует; они предстали пред ним, не узнавая его, и Иосиф сказал им: я брат ваш Иосиф, которого вы продали в Египет. Не могли ничего тогда ответить Иосифу братья его, ибо очень испугались. Так будет и в тот день судный. Каждый властелин, судья, хищник, грабитель, озлобитель, обидчик, увидя наследующим царство небесное того, кого он озлобил, крайне устрашится и ничего не в состоянии будет ответить ему.

Кроме всего этого, самый большой страх будет от лица Христа, Господа нашего, праведного судии и страшного мстителя, от лица прогневанного Бога, о котором пророк Наум говорит: «От лица гнева Его кто стерпит, или кто ся сопротивит ярости Его?» (Наум. 1; 6).

То самое лицо Христово, которое в сей жизни было кротко, смиренно, любезно, а для кающихся и ныне милосердно, в тот час сие лицо будет столь грозно, гневно и яростно, что небо и земля начнут бежать от лица Его. Недаром ведь пророк предсказал: «Аще отверзеши небо, трепет приимут горы; и аще горы вострепещут, то что человек грешный сотворит?» (Ис. 64:1).

Страх, имеющий быть от лица прогневанного Бога, святой Богослов описывает в Апокалипсисе так: «Небо отлучися яко свиток свиваемо, и всяка гора и остров от мест своих двигнушася; и царие земстие и вельможи, и богатии и тысящницы и сильнии, и всяк раб и всяк свобод скрышася в пещерах и камении горстем; и глаголаша горам и камению: падите на ны и покрыйте ны от лица Седящого на престоле, и от гнева Агнча: яко прииде день великий гнева Его, и кто может стати?» (Апок. 6:14–17).

Не велика отрада в том, чтобы камнем быть убитым и стеною упавшей задавленным. Однако же грешнику в то время приятнее будет терпеть и камни, и горы, упавшие на него, нежели видеть лицо прогневанного Бога. От такого прогневанного и ужасного лица что ожидаем услышать мы, грешные? Ни что иное, как только ужаснейший всех громов и молний такой глас: «Отъидите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его» (Мф. 25:41). О, как устрашит сей глас всех грешных! О, как затрепещут все неправедные, беззаконные, прелюбодеи, любодеи, воры, разбойники, хищники, грабители, мучители и прочие, прогневляющие ныне Бога. Поистине они пожелали бы быть задавленными камнями и горами, нежели услышать сей яростный Божий глас.

После всего этого приступят и похитят грешников немилостивые руки темнообразных бесов, один вид которых страшнее всех мук. Приступят они и повлекут грешников в адскую бездну, в огонь вечный, в тартар, в червь неусыпающий вечной и бесконечной муки, ужаса чего никакой язык передать не сможет и никакой ум постигнуть не сумеет.

Вот те причины, по которым второе пришествие Христово, называемое страшным судом, будет так ужасно для грешников.

О, грешные люди! Будем всегда иметь в уме нашем тот страх и ужас, который ожидает нас в день судный, и убоимся Бога. Убоимся Его страшного суда! Убоимся и отстанем от грехов наших! Умилостивим страшного Судию слезами, покаянием и милостынями прежде исхода нашего, да избавимся участи осужденных и будем причтены к числу оправданных. Аминь.

6. Поучение в неделю сыропустную «Егда же поститеся...» (Мф. 6:16)

Слава Богу, возлюбленные слушатели, что мы достигли уже преддверия поста. Слава Богу, что уже стали у дверей Великого поста и, переступивши, как порог, настоящий день, мы войдем в самый пост. Подай нам, Боже, благополучное спасение. Надокучило уже иному и разрешение на все. Не один уже болеет чревом своим от повседневного объядения и стонет, обвязав голову свою, от ежедневного пьянства. Пора уже и повоздержаться. Пора уврачевать постом недуги не только телесные, но и душевные. Пора положить предел чревонеистовству и преграду гортанобесию. Но, чтобы успешнее вступить на подвиг постничества, надобно чем-либо подкрепиться. Чем же? Особенною пищею духовною, особым, скажу, хлебом, ибо, по словам Давида, «хлеб сердце человека укрепит» (Пс. 103:15). И ангел, пробуждая пророка Илию, спящего под древом дубравным, говорит: «Востани, яждь и пий, яко далек ти есть путь» (3Цар. 19:7). Сколь далек? «Четыредесять дней и четыредесять нощей до горы Божий Хорив» (ст. 8). Далекий путь настоящая святая Четыредесятница. Бог весть, кто совершит этот путь, кто достигнет пристанища – Светлого Христова Воскресения?

Совершит ли он так же, как начнет? Не ослабнет ли на пути. Таким образом, очень нужно подкрепление, чтобы не ослабеть нам на пути. А поелику путь сей, святая Четыредесятница, есть путь духовный, то и подкрепиться нам нужно пищей духовною.

Помыслил и я недостойный предложить вам с Божьей помощью в настоящий день заговенья при ваших предовольных и изобильных последних вещественных трапезах и некоторые великопостные духовные снеди вместо закуски при ваших дневных трапезах, чтобы при телесном питании, услаждающем вкус ваш, вкусили вы вместе с дневной пищей и немного духовной пищи, услаждающей ваши духовные чувства, той пищи, которая приготовляет к Великому посту. Любовь же ваша да не отвергнет той пищи, которую предложу я вам, но вкусите ее хоть немного, чтобы усладилась гортань ваша в душевное здравие.

«Егда же поститеся». Желающим начать святое пощение я прежде всего предлагаю царскую трапезу самого славного и святого израильского царя Давида. Смотрите, какова его трапеза. Во псалмах своих он говорит так: «Пепел яко хлеб ядях, и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101:10). Пожалуйте; извольте кушать пепел, как хлеб, и питье с плачем. Вы скажете: не вкусна сия трапеза, а я отвечу вам: не вкусно, но здорово. Но прежде всего разберем на основании Писаний сию Давидову трапезу.

Вы знаете, что Давид святой согрешил пред Богом прелюбодеянием и убийством, и не удивительно, ибо он был подобострастен, как и прочие люди: и со святыми случаются свои падения. После своих грехопадений Давид пришел в чувство: он кается, смиряется, исповедуется, молится, постится и носит покаяние не только внутри своей совести, но несет тяжесть покаяния и внешним образом. Он облекся во вретище, посыпал пеплом главу свою и плакал пред Богом и днем, и ночью, прося у Него прощения своих грехов. Когда среди такого покаяния являлась у него нужда подкрепить свое тело небольшим куском хлеба, он вкушал его; и сыпался на хлеб пепел с главы и вретища; но он не отрясал пепел с хлеба – он ел его вместе с хлебом. Посему-то он и говорит: «Пепел яко хлеб ядях». Точно так же, когда он и чашу с водой принимал для утоления своей жажды, то слезы, текущие из очей по ланитам его, капали в питье; об этом он и говорит: «Питие мое с плачем растворях».

Не вкусна сия трапеза, зато очень полезна для душевного здравия. Не светлейшим ли по святости явился Давид пред Богом после падения и покаяния, чем прежде падения и покаяния? Ведь он был окроплен иссопом милости Божией, очистился, омытый покаянием, и убелился «паче снега».

Разобрав по Писанию сию Давидову трапезу, изъясню ее теперь духовно.

Толкователи Давидовых псалмов такой пепельной трапезой называют вообще покаяние всех грешников. Рассмотрим же, почему покаяние грешников названо пеплом.

Что есть хуже пепла? Кто ищет вкуса в нем? Кто захочет питаться пеплом? Точно так же и покаяние невкусно для людей грехолюбивых, погрязших в сластях и страстях мира сего. Кто из таких желает покаяния и кто из них вспоминает о покаянии? Сыпни кому-либо пеплом в очи; приятно ли это будет? Вспомни грехолюбцу покаяние; понравится ли это ему?

Как пепел является самою худшею вещью, однако имеет свое благое употребление, так и покаяние считается грехолюбцами крайне неприятной для них вещью, однако оно имеет свое хорошее значение. В пепле таится огонь; и в покаянии находится огонь любви к Богу. Примером может служить жена, вспоминаемая в Евангелии, известная грешница, приблизившаяся ко Христу Господу с покаянием. Когда она покаялась искренно, то тотчас в ней возгорелся огонь Божественной любви, и так сильно, что даже Сам Господь Христос свидетельствует о ней, говоря: «Возлюби много» (Лк. 7:47).

Пеплом чистятся блюда и сосуды, будут ли они оловянные, медные или серебряные. Если они от чего-либо почернели, то как только они будут потерты пеплом, снова приобретают свой прежний блеск. Покаянием же святым очищаются грешники и светлеют пред очами Божиими, как солнце. Сосудом Божиим был, во-первых, Давид. О нем Сам Господь свидетельствует: «Обретох мужа по сердцу Моему, обретох Давида раба Моего» (Деян. 13:22). Почернился было этот сосуд указанными выше грехами, но когда посыпал он пеплом главу свою и понес подвиг покаяния, то так просветлел и стал угоден Богу, что даже сподобился быть праотцем Христу, Господу нашему, пришедшему призвать не праведных, но грешных к покаянию.

Темным сосудом был Павел, когда он звался еще не Павлом, но Савлом, и усиленно гнал церковь Божию. Когда же покаялся, то сразу стал светлым сосудом имени Христова. «Сосуд Ми, – сказал Господь, – избран есть сей, пронести имя Мое пред языки и царьми» (Деян. 9:15).

Потемненным и скверным сосудом был и тот грешник, которого препростой Павел видел входящим в церковь с помраченною душой, с лицом черным, как у эфиопа. Когда тот грешник, стоя в церкви, услышал читаемые в церкви пророческие слова: «Измыйтеся, и чисти будите», – умилился душой от этих слов и решил твердо покаяться, он тотчас убелился душой, и тот же преподобный Павел увидел его выходящим из церкви уже с лицом просветленным, как у ангела, и сияющим Божией благодатью.

Черный и скаредный был сосуд – антиохийская грешница Пелагия, которую св. Нон, епископ илио-польский, видел в своем видении в образе черной голубицы, крайне скверной и смрадной. А ведь чрез несколько уже часов, когда покаялась она в сердце своем, он увидел ее в образе чистой голубицы, белой как снег и парящей в облаках.

Окаянным сделался сосуд Господень, пустынник Иаков, когда впал в грех, подобный Давидову, в плотской грех и убийство. Когда же покаялся великим покаянием, он настолько очистился и просветлел, что получил от Бога благодать чудотворения еще большую, чем имел прежде падения и покаяния.

Еще и о преподобной Марии, племяннице преподобного Авраамия, мы знаем, что она после блуднической жизни искренно покаялась и угодила Богу больше, чем даже в девстве, прежде растления и покаяния своего.

Вот как пепел святого покаяния очищает оскверненные сосуды и делает их светлыми.

Пепел, растворенный теплой водой, является прекрасным омовением. Называемый щелоком, которым люди обыкновенно умывают голову, все тело и разные одежды, он прекрасно обмывает всякую грязь. Святое же покаяние, растворенное теплыми слезами умиления, о, как хорошо омывает от душ человеческих всякую греховную грязь! Не этим ли омовением очистилась душа приснопамятного царя Давида, который растворил теплыми слезами пепел своего покаяния?

Вспомним еще и евангельскую грешницу; не тем ли самым омовением и ее душа омылась и убелилась от грязи блуднических скверн, ибо, плача у ног Христовых и омывая слезами Его святые ступни, она услышала из пречистых уст Господних: «Отпущаются тебе греси твои» (Лк. 7:48).

Вот какова сила пепельной трапезы Давидовой, растворенной теплыми слезами.

Такими слезами была растворена не только пепельная трапеза Давида, но и питие его. «Питие мое, – говорит он, – с плачем растворях» (Пс. 101:10). Как при хлебе необходимо быть питью, так и слезам при покаянии. Такое питье не только прохлаждает душевную жажду, но гасит и самый неугасимый огонь. Жажда же душ наших (если в ком есть она) – это Божественное желание, о котором Давид вещает: «Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже; возжада душа моя к Богу» (Пс. 41:2). Такую жажду слезы прохлаждают или, лучше сказать, услаждают. Это хорошо знают испытавшие, исполненные Божественного желания и оттого тепло плачущие. Огнем же являются наши грехи, достойные неугасимого геенского огня и сожигающие все наши добрые дела подобно тому огню, который, будучи привязан Сампсоном к хвостам лисиц, сожег филистимскую пшеницу во время жатвы (Суд. 15:4, 5). И поистине, каждый грех есть огонь. Огнем являются ярости и гнев, почему и называются они запальчивостью. Плотское вожделение тоже есть огонь, и огонь сильный, сожигающий дубравы и горы, ибо эта страсть не только обыкновенных людей сжигает, подобно дубравам, но и великих святых, заслуги которых и пред Богом, как горы; если охватит, то сжигает их до основания (Пс. 82:15). Невоздержный язык апостол называет также огнем: «Язык огнь, лепота неправды, опаляяся от геенны» (Иак. 3:6). Грабеж и хищение чужого – тоже огонь, ибо чужие вещи, особенно же духовные, церковные, иноческие, которые, по свидетельству Отечника (Патерика) и Пролога, если появятся где, то сжигают все, как огонь, так что невозможно грабителю обогатиться чужим.

Точно так же и всякий грех, любимый и обыкновенно совершаемый нами, есть огонь в недрах наших, сожигающий нас, согласно словам Приточника: «Ввяжет ли кто огнь в недра, риз своих не сожжет ли? Или наступит кто на углия огненная, ногу свою не сожжет ли?» (Притч. 6:27, 28). Кто любит один грех, не сожжет ли он этим все свои добродетели? Как мал этот огонь, но какие великие вещи он сожигает! Если же кто всю жизнь свою изнуряет грехами без покаяния, то не будет ли он осужден на вечное сожжение в неугасимом огне? Как, по словам апостола, «земле, непотребной, терние и волчец износящей, кончина есть пожжение» (Евр. 6:8), так и для грешника будет участью огонь неугасимый в аде, возженный его непрестанными грехами. Адский огонь называется неугасимым; таков действительно и есть, ибо он вечен и не может быть погашен никакими водами. Собери все, какие можно, источники, все колодцы, озера и все поднебесные реки, вылей их на огонь, который пылает в геенне, вылей на него даже и всю воду превеликого океана, всю стихию водную, и ты не в состоянии будешь погасить хотя бы одну искру сего вечного и неугасимого огня. «Огнь их не угаснет», – говорит Господь (Мк. 9:44). Подумай теперь о себе, человек. О, как многократно ты прогневлял Бога смертным грехом; а ведь каждым отдельным грехом ты возжег в себе неугасимый огонь. Сколько грехов сделал ты, столько и языков огненных, геенских возжег в себе; а все они неугасимые. Что же ты будешь делать теперь? Как ты избавишься от того вечного огня? Чем ты погасишь неугасимые огненные языки? Ты можешь их угасить. Но чем же? Водами слезными, которые сильнее всех рек и моря для погашения неугасимого геенского огня. Чего не может сделать вся водная стихия, то в совершенстве свершает теплая слеза, исходящая из сокрушенного сердца.

Как вы думаете, насколько велика была геенна огненная, которую возжег в себе святой апостол Петр, троекратно отвергшись от Христа, Господа своего? Ведь этот грех (отвержение от Христа) ничем иным не наказывается, как неугасимою геенной огненной. Когда же пролил святой Петр теплые слезы из сокрушенного сердца и «изшед вон плакася горько» (Мф. 26:75), тотчас не только угасил зажженную в нем геенну огненную, но даже сподобился иметь ключи небесного царствия. О, как велика сила слез кающегося человека! О, прекрасная Давидова пепельная трапеза! О, прекрасное питие Давидово, растворяемое слезами!

Предложив любви вашей сию Давидову трапезу, я не думаю, чтобы она была кому-либо вкусна и приятна. Теперь же я предложу вам. второе кушанье, тесто хлеба ячменного, претворившегося в копье Гедеона, и горсть воды поднесу вам вместо водки для аппетита между кушаньями. Израильтяне были некогда крайне угнетаемы мадианитянами, и от многих бедствий они возопили к Богу. Милосердуя о них, Бог дал им вождем сильного мужа, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на мадианитян; но Господь Бог велит ему не вести с собою большой силы на войну, но выбрать только лучших и мужественнейших воинов. Как же мог Гедеон узнать лучших и мужественнейших? Вот как возмог: по повелению Божию он привел всех к воде и повелел им пить. Одни, упав на колени и склонив голову к воде, пили воду из реки, как скот, другие же, черпая воду горстью, пили воду из горсти своей. Тогда разделил их всех Гедеон на две части. Пивших воду по-скотски он поставил на одну сторону, пивших же горстью – на другую. Оказалось, что пивших воду горстью было очень немного: всего триста человек; прочие же все пили по-скотски, погружая в воду лица с устами. Тогда повелел Бог Гедеону возвратить всех пивших по-скотски, а на войну взять только этих триста, и пообещал, говоря: тремястами мужей, пивших воду горстью, Я спасу вас и предам мадианитян в твои руки.

Внимайте, служители: горсть воды оказалась причиной спасения и одоления врагов; горстью воды сделались сильны для победы врага триста мужей. В чем тайна сего, вникнем. Вода – это жизнь человеческая на земле, согласно Писанию: «Яко вода излияхся» (Пс. 21:15). Как речные быстрины скоро текут и не возвращаются, так и жизнь наша быстро протекает без возврата. Лучше же скажу так: мир сей есть вода, ибо все народы, живущие в нем, называются в Святом Писании водою. Так, например, ангел в Апокалипсисе говорит Богослову: «Воды, яже видел еси, идеже любодейца седит, людие и народи суть, и племена и язы́цы» (Апок. 17:15). Воды сйи не горьки, но сладки, ибо исполнены суетных сладостей мира сего, ибо и любодейца сидит в нем, самая большая сладость временного греха. Мадиам, восстающий на нас повседневными бранями, это или демон-искуситель, или плоть наша, воюющая по природе своей против нашего духа. Кто хочет одолеть врага своего, пей сладость мира сего не по-скотски, погрузив в нее и уста, и лицо твое, но горстью, то есть, соблюдай воздержание в жизни твоей. Всякий, кто по-скотски погружается в мирские сладости, не победит, но будет побежден, не прогонит врага, но прогнан будет. Тот же, который воздерживается во всем, явится славным победителем. Итак, горсть воды, а не целая река, то есть, малая пища и скудное питье, да будет у нас в святую Четыредесятницу, чтобы явиться нам победителями греха.

Теперь предложив вам горсть воды, как чарку водки между пищей, предлагаю вам в пищу тесто хлеба ячменного, чтобы закусить водку.

Гедеон, приблизившись ночью с тремястами мужей к бесчисленной мадиамской силе, по повелению Божию сам с одним отроком идет туда; проползши в полк мадиамский и тихо ходя среди него, он прислушивается. И вот он слышит, что один воин, проснувшись, рассказывает своему товарищу сон. Я видел, говорил он, как будто тесто хлеба ячменного, катясь от полка Гедеона, придвинулось в наш мадиамский полк к палатке мадиамской, ударило ее, опрокинуло, и упала палатка. Товарищ на это ответил: это не тесто, но копье Гедеона, ибо предаст Господь мадиама в его руки и весь полк наш. Гедеон, услышав это, поклонился Господу и, возвратившись к своим, стал строить войско для нападения; потом напал на мадиамский полк, победил его и разогнал в конец.

Рассмотрим теперь таинственный смысл сего сонного видения.

Тесто хлеба ячменного было копьем на врагов, а ячмень, исполненный острых отростков, есть образ жестокой жизни. Для нас же тесто хлеба ячменного есть знамение святого поста, лишенного сладостей в пище, ибо виденный во сне хлеб ячменный, поразивший мадиамскую палатку, был не настоящий печеный хлеб, но только тесто его, поелику печеный хлеб имеет вкус, а в тесте его нет. Впрочем, в ячменном хлебе, даже и испеченном, мало вкуса, не так как в ржаном или пшеничном, а тем более в тесте ячменном и вовсе нет вкуса. Тесто хлеба ячменного есть образ поста, ибо и пустынножительные постники питались такой пищей, как, например, св. Илларион великий, говоривший телу своему: «Я тебя, осел, не ячменем накормлю, но негодной травой». Сие невкусное тесто или пост является сильным копьем на врага и побеждает его, так что по справедливости можно сказать: это не тесто, но копье. Постись, воздерживайся, и твое пощение, как сильное и острое копье, поразит восставшего на тебя врага твоего.

Постом вооружаться против врага нашего диавола научает нас и Христос Господь, Сам сделавшийся в этом примером. Некоторые учители спрашивают: почему Господь в пустыне постился сорок дней и сорок ночей? А потому, что знал о намерении врага приступить к Нему с искушениями, как об этом пишется: «Приступи к Нему искуситель» (Мф.4:3). Посему прежде, чем приступит он, Господь вооружился против него сорокадневным постом, чтобы победить его. Потом еще спрашивают так: не мог ли Господь победить диавола и без такого поста? Конечно мог; сделал же сие для того, чтобы нам оставить образ и Своим примером научить нас вооружаться постом против диавола, ибо иначе мы не в состоянии победить его. Вот как рассуждает о сем св. Амвросий: «Спаситель наш, намереваясь вступить в борьбу с диаволом, прежде всего постился, чтобы мы знали, что мы не сможем победить искушений диавола, если не вооружимся против него постом».

Тесто ячменное – оружие на мадиама, пост же – оружие на диавола, железо на страсти; он есть острота, прободающая и умерщвляющая греховную сладость.

Хотел я еще лучшее кушанье предложить любви вашей, а именно ту манну, которою одождил Господь в пустыне и которая имеет великую усладу, но жалею тех, которые спешат к нынешним отпустным трапезам. Посему, чтобы не затянуть время моим убогим угощением, я посоветую в кратких словах следующее: если кто в святую Четыредесятницу начнет поститься до солнечного захода, то и сухой хлеб будет для него, как манна, ибо пост и худую пищу сладит, и горькую редьку с хреном превращает в мед и сахар.

Неужели же мы забыли о соли? Нет, не забыли. Как же может трапеза быть без соли? «Всякая жертва солию осолится» (Мк. 9:49); и духовная пища требует духовной соли. Солью же духовной является рассуждение во всех делах. При пощении вашем пусть будет такое рассуждение: не постимся ли мы лицемерно, из тщеславия; не осуждаем ли мы и не укоряем ли непостящихся; не гневаемся ли постясь на домашних наших? Ведь многие, постясь, обыкновенно гневаются, ярятся и ропщут, наподобие медведя, который, лежа в своем зимнем логовище, ничего не ест, а только сосет свою лапу и непрестанно урчит.

Итак, да постимся мы не с иным каким-либо намерением, как только во исполнение заповеди Божией, апостольской и церковной, по преданию от святых отцов. Да послужит нам пост к умерщвлению страстей наших, к удовлетворению за грехи наши; все же сие во славу Божию.

Наконец, на трапезах ставится не только соль, но и сбитень. На нашей же духовной трапезе сбитнем пусть будет следующий стих Студита: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви. Истинный пост есть: отчуждение от зла, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, обвинения, лжи и клятвопреступления: оставление всего этого и есть пост истинный и благоприятный». Мы должны поститься не только в кушаньях, но воздерживаться и от всех небогоугодных дел. Сбитнем нашим на трапезе духовной, сверх поста в кушаньях, пусть будет пост, воздержание от страстей духовных и всякого злого дела. Приготовлены у меня еще и другие великопостные снеди, но не достает теперь времени; потому оставлю их на другое время, если Бог поможет, и живы будем. А теперь теми челом бью: простите. Аминь.

7. Поучение в первую неделю великого поста «Отселе узрите небо отверсто...» (Ин. 1:51)

В нынешнем Евангелии мы слышим, что небо открыто; и кто бы не пожелал войти в него, возлюбленные слушатели? Желает пророк, говорящий: «Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает душа моя во дворы Господни» (Пс.83:2, 3). Желает апостол: «Желание, – говорит он, – имею разрешитися и со Христом жити», к которому и «восхищен бысть до третьяго небесе» (Флп.1:23; 2Кор.12:2). Если бы из здесь стоящих я спросил каждого в отдельности: «Желаешь ли быть на небе?» – то каждый бы ответил: «Да, желаю, – как и пишется об этом: мы скорее желаем выйти из тела и прийти к Богу, к Тому Богу, который на небе живет, ибо для того мы и созданы, чтобы от земли мы пришли на небо и пополнили те праздные места, откуда ниспали злые ангелы; для того и небо открывается, чтобы мы вошли в него. Но как мы можем войти в открытое для нас небо? Ведь мы не имеем крыльев, чтобы взлететь на высоту небесную. Мы не ангелы, но люди, отягощенные бременем тела, а ведь и об ангелах, хотя и имеющих крылья, нынешнее святое Евангелие не говорит, что они взлетают, но восходят: «И ангелы Божие восходящий», а не взлетающие. Здесь Евангелие начертывает христианам устав доброй жизни – мысль и дело или, говоря точнее, богомыслие и трудолюбие. Богомыслие – в крылах ангельских, трудолюбие же в восхождении. О, христианский муж, малым чем умаленный от ангелов, земной ангел, небесный же человек! Не достаточно для тебя, паря на крыльях богомы-шления, лететь ввысь; необходимо и восходить ногами трудолюбия: «И ангелы восходящия».

Для того, чтобы всякий желающий мог удобнее войти в отверстое небо, решил я в настоящей моей беседе быть лествичником, хотя мне и очень далеко до святого Иоанна Лествичника, ибо он был премудр и свят, я же – худоумен и грешен. Все же с Божией помощью я попытаюсь быть лествичником. Я приставлю к отверстому небу лествицу духовную, составленную из добродетелей, чтобы всякий желающий удобнее мог восходить.

«Отселе узрите небо отверсто». Слава Богу, что отверсто для нас небо; лишь бы только сами не поленились войти в него. Я же в настоящий час, желая быть лествичником, с Божьей помощию ищу место, чтобы утвердить на нем лествипу, наподобие лествицы Иакова: «Се лествица утверждена на земле, еяже верх досязаше до небесе» (Быт. 28:12).

Вещественная лествица имеет два бока, две тетивы или бруса, между которыми утверждаются ступени. Лествица духовная и добродетельная также имеет два бока, которые объясню тогда, когда найду сначала место, на котором мог бы утвердить оба ее бока. Внимая нынешнему Евангелию, я слышу: «Отселе, отселе, – говорится, – узрите небо отверсто», – и рассуждаю: отколе? Не от святой ли Четыредесятницы, которая является временем воздержания? Ведь воздержание считается основанием всех добродетелей, как об этом читается во второй молитве к Пресвятому Духу: «Облецы мя во утробу щедрот, и во основание всех добродетелей воздержание». Вот на этом месте, то есть, на воздержании в святую Четыредесятницу, и утвердим один бок нашей лествицы. Теперь же поищем другого места для другого бока.

Снова я внимаю сему евангельскому чтению; отселе, от св. Четыредесятницы, есть время покаяния, как поется об этом и в Триоди: «Се время покаяния, отложим дела тьмы». Вот на этом месте, то есть, на покаянии, утвердим и другой бок нашей лествицы, которая бы достигала до неба, отверстого над св. Четыредесятницей. Воздержание и покаяние – это поистине самые твердые и прочные места в Четыредесятнице, хотя и самые трудные, ибо воздержаться и явить истинное покаяние не всякому желательно.

Итак, да будет утвержден один бок нашей лествицы на воздержании, которое есть пост в пище, другой же на покаянии, которое есть пост в злых делах. Это те две тетивы, те два бруса, между которыми утверждаются и прочие добродетельные ступени. Рассмотрим же теперь силу и необходимость этих двух боков.

Как ступени не могут утвердиться и существовать, если не будут утверждены посреди двух тетив или брусьев, так не могут быть в нас твердыми и все добродетели, если они не будут утверждены на сем двояком посте, воздержании, как я сказал, в пище и в злых делах.

Предложим здесь вопрос о первом посте: какая необходимость поститься в пище? Не затягивая беседы многими и длинными ответами, я скажу кратко. Не говоря уже о том, что и в Ветхом, и Новом Завете пост был весьма похвален и славен: в Ветхом Завете в примере святого пророка Даниила и трех отроков, а в Новом Завете в примере Самого Христа Спасителя, постившегося в пустыне сорок дней, и Его святых апостолов; не говоря о том, что пост узаконен был в первенствующей церкви, принят и утвержден и позднейшими святыми отцами; не говоря и о том, что пост весьма полезен не только для душевного спасения, но и для телесного здравия, – я только предложу вашему вниманию следующее. Враг наш диавол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только чрез настоящее тело наше, как об этом говорит и апостол: «Плоть похотствует на дух» (Гал. 5:17). Особенно хорошо это изъясняется в Откровении святого Иоанна Богослова: жену некую пресветлую, явившуюся на небеси и украшенную солнцем, луною и звездами, гонит некий семиглавый змей, хобот которого отторг третью часть звезд небесных. Как же он гонит ее? Он выпустил на жену из уст своих воду, как реку, чтобы потопить ее в реке (Апок. 12:1–4, 13–15). Видите, что делает сей враг змей? Он не старается кусать зубами сию жену, не терзает ее, не дышит на нее своим ужасным ядом, чтобы повредить ей, не испускает на нее огня ярости своей, чтобы опалить ее, не бьет ее и хоботом, отторгшим звезды: он только воду испустил из уст своих, воду же не морскую, которая по природе своей горька и не вкусна, но воду речную, не горькую, а вкусную. Какое же может быть толкование сего видения? Жена есть образ церкви Христовой, в особенности же души каждого верующего человека. Змей – это диавол, гонящий церковь Христову. Как же он гонит их? Не зубами кусает, ибо же всех он удручает болезнями и осыпает проказою и бедствиями, как иногда по попущению Божию осыпал многострадального Иова; не терзает их ногтями, ибо не у всех он губит временные блага и богатства, как некогда погубил все богатства и детей Иова; не дышит он своим ужасным гибельным ядом, ибо не всякого он толкает на все грехи; не испускает огненного пламени своей ярости, ибо и ярость не у каждого он может легко возбудить; наконец, он не ударяет и хоботом, ибо не всякого он смутит своей гордыней. Но что же он делает? Испускает из проклятых своих уст воду. Какую же воду? Не морскую, горькую, то есть, не влагает в сердце человека горькой памяти страха смертного, грозы страшного суда и ужаса мук геенских, но что же? Он испускает на человека воду речную, сладкую, то есть, телесную роскошь, плотские вожделения и сладости плотских грехов, о которых писал апостол Павел к Галатам: «Явлена дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние» и прочее (Гал. 5:19). Этими страстями диавол теснит человека; в них заключается вся его мощь и сила, ибо ими, как сладкими водами, он легко потопляет всякого, как говорит и Писание: «Кийждо искушается, от своея похоти влекомый и прельщаемый» (Иак. 1:14). Ими он одолевает храбрых Христовых воинов и причиняет многим святым стыд, а иным препятствие. Святой Киприан скорбит о том, что, когда были при нем гонения на христиан от нечестивых идолопоклонников, некоторые из верующих, дерзновенно исповедовавших имя Христово, претерпели даже великие муки за Христа, но потом, выпущенные на свободу, они по временам обесславливались плотскими падениями и свои тела, которые были раньше храмом Духа Святого, соделали храмом греховного плотского сладострастия. Кроме того, в повествованиях о мучениках содержится еще и то, что у некоторых страстотерпцев Христовых за исповедание имени Иисуса Христа были отрезаны языки, но все они продолжали ясно говорить по благодати Христовой. Когда же один из них пал в плотском грехе, то тотчас стал нем, погубив сию благодать чудесной речи. Нельзя нам не удивляться, насколько велика над нами сила диавола, которая содержится в наших естественных членах, в их плотском сладострастии. Если же вся мощь и сила диавольская содержится в той сладкой воде, которую он испускает на нас, то есть, в плотских сладострастиях, которыми он прельщает нас, то если бы кто иссушил сию воду сладкую, то есть, плотские сладострастия, то укротил бы всю мощь и силу вражескую и победил бы врага своего, как уже некрепкого и несильного. Ведь известно то, что пост и воздержание иссушают тело наше, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти, как говорит об этом святой Киприан: «Нет более крепкой бразды, чем пост». Пост иссушает болото скверны; от него увядают бесчинные движения плоти и изнемогают вожделения, так что пост укрощает всю силу вражию, воюющую против нас, и легко побеждает искусителя.

Итак, необходимо хранить пост в пище именно для того, чтобы, иссушивши болото греховного плотского вожделения, мы ослабили и победили силу и мощь диавольскую, ратующую против нас главным образом чрез наше настоящее тело.

Рассмотревши силу и необходимость первой тетивы или бруса, первого бока лествицы, рассмотрим и другую тетиву или брус, другой бок, которым является воздержание от злых дел; рассмотрим его, как и первый, посредством вопроса.

Почему необходимо поститься от злых дел? А вот почему: как вещественная лествица не может быть прочной с одной тетивой, с одним боком, так и добродетельная лествица не может устоять с одним воздержанием в пище, но крайне необходимо и воздержание от злых дел. Необходимо поэтому знать, какие злые дела особенно тяжелы. Одни происходят от немощи, как, например, плотские сладострастия; они могут быть укрощены воздержанием в пище. Другие же злые дела, происходящие не от немощи плотской, но от некоей особенной злобы, как, например, грех зависти, ненависти, лакомства, грех, поедающий и потребляющий ближнего, – эти грехи гораздо тяжелее всех первых; ибо грехи плотских сладострастии – это грехи немощи человеческой, грехи же, происходящие от злобы, это грехи сатанинской вражды. От них-то, то есть, от грехов, происходящих от злобы, особенно необходимо воздерживаться человеку-христианину. Послушаем, чему, воспевая, поучает Студитова Триодь: «Постимся постом приятным, благоугодным Господе-ви. Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, отложение ярости, обвинения, лжи и клятвопреступления: от сих воздержание есть истинный пост и благоприятный». Без сего второго поста первый пост ничто. Сам Бог в книге Своего пророка Исайи говорит: «Во дни пощений ваших совершаете воли своя, подручники вашя томите, в сварех поститеся. Аще слячеши яко серп выю твою, и во вретище облечешися, и пепел постелеши: то ни тако наречется Ми пост приятен. Не такового бо поста Аз избрах, – глаголет Господь, – но разрешай всяк союз неправды, и исправляй развращения» и прочее (Ис. 58:3–6). Для того, как видим, нужно поститься от злых дел, чтобы благоприятен пред Богом был первый пост, пост в пище. Кроме того, потому еще необходимо воздержание от злых дел, что с грехами, со злыми делами, с нравами, состарившимися во грехах, невозможно войти в отверстое для нас небо, в которое, по словам Богослова, не может войти никакая скверна.

Весьма достоин удивления тот случай, что Господь Бог, изведши людей Своих из земли Египетской с тем намерением, чтобы ввести их в землю обетованную, не ввел их сразу в нее, но сначала водил их сорок лет по пустыне; а ведь путь от Египта до обетованной Ханаанской земли не более десяти дней, ибо в десять дней можно свободно дойти сухим путем из Египта в Палестину. Но Бог водил людей Своих сорок лет по непроходимым местам, прежде чем ввел их в обетованную землю. Какая причина и цель сего? Цель та, чтобы совсем отвыкли они от тех злых, греховных дел, к которым привыкли в Египте; и прежде чем не отвыкли они от своих греховных нравов, до тех пор не ввел их в обетованную землю. Так и ты, христианин, не можешь войти в отверстое для тебя небо, прежде чем не отвыкнешь от тех злых дел, к которым привык.

Кроме того, еще и то удивительно, что за исключением Иисуса Навина и Халева никто не вошел в землю обетованную из тех, кто вышел из Египта, но лишь дети их вошли; все же вышедшие были покрыты гробами в пустыне, ибо написано: «Разгневася яростию Господь и клятся, глаголя: аще узрят человецы сии, из Египта исшедший, от двадесяти лет и вышше, землю, юже клятвою обещах им» (Чис. 32:10, 11). Почему же не допустил Бог войти в обетованную землю всем, кто вышел из Египта, но только детям их был дан сей дар? Златоуст так объясняет причину сего: «Для того, – говорит он, – чтобы имеющие наследовать обетованную землю не только сами не знали греховных египетских дел, к которым привыкли их отцы, но даже не было бы таких, которые и помнили бы о них. Посему старые израильтяне и пали мертвыми в пустыне, чтобы в Палестине не научили детей своих тому безбожию и сквернодействию, которые они творили в Египте с египтянами». Вот что говорит тот святой: «Почему не могу вспомнить тех, которые вышли из Египта? Для чего все погибли? Для того, чтобы имеющие овладеть Палестиной не знали всего злого, что было в Египте, то есть, всех волшебств и нечестия, и чтобы не было ни одного учителя этих злых дел». Если входящим в обетованную землю нельзя иметь даже и воспоминания о грехе, то тем более нам, входящим в отверстое небо, необходимо истребить не только греховные нравы, к которым привыкли, но даже и память о грехах (исключая сожаления о грехах) необходимо искоренить в уме нашем, чтобы не пали мы мертвыми душой в пустыне окаянной нашей жизни и не лишились небесного входа. Таким образом, теперь ясно, почему нужно поститься от злых дел. Потому, повторяю, что с ними невозможно войти в отверстое для нас небо.

Так рассмотревши обе тетивы или бруса, оба бока лествицы,– понявши их силу и необходимость и утвердивши их на прочных местах, – воздержание на посте в пище и покаяние на посте от злых дел, – положим теперь между ними как бы ступени, добродетельные восхождения, которые очень разнообразны, ибо разнообразны пути спасения и ступени, перечислять которые подробно и беседовать о которых не хватит не только нынешнего часа, но недостаточно будет и времени целой седмицы. Молитва, милостыня, милосердие, друголюбие, боголюбие, смирение, чистота, целомудрие и другие, подобные им, добрые дела, и внимательное сохранение всех заповедей Божиих, – все это суть ступени лествицы, возводящей к небу. поелику же я утвердил нашу лествицу на воздержании, то в настоящее время скажу, что самая высшая ступень, возводящая на высоту добродетелей и к совершенному спасению, есть удовлетворение за грехи, то есть, труды покаяния, равные прежде бывшим грехам, чтобы какие были прежние грехи, таково было бы совершено и покаяние.

Великий проповедник покаяния, Иоанн Креститель, вопиющий в пустыне иудейской, говорит: «Покайтеся, сотворите плоды достойны покаяния» (Мф. 3:8). Какие же это плоды, достойные покаяния? Те, которые, по словам толкователей, трудами удовлетворения за грех в покаянии сравнялись бы с тяжестью какого-либо совершенного великого греха, чтобы насколько кто поработает греху, на столько же поработал и Господу, как говорит апостол: «Яко же представите удеса ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие: тако ныне представите удеса ваша рабы правде во святыню» (Рим. 6:19). Святой же Григорий, называющий человека древом, познаваемым по плодам, говорит: «Ведь по плодам, а не по листьям или корням познается оно, ибо и Господь Бог проклял дерево, имевшее листья, но бесплодное: не принимает Он исповеди только на словах, без трудов удручения тела». Он этим сказал, что дерево, живое и хорошее, познается не по корню или листьям, но по плодам. Человек есть мысленное дерево. Кающийся человек имеет корнем своим покаяние, мысль и намерение исповедания грехов; листьями является уже самое словесное исповедание Богу грехов пред отцем духовным и обещание покаяться, исправиться; плоды же – это удовлетворение, труды. Посмотрим теперь, из чего познается истинное покаяние? Познается оно не по корням намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Утверждай намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь плодов, достойных покаяния, или не имеешь подвигов и трудов удовлетворения, то ты древо не благословенное, но подлежащее проклятию. Мы сказали уже, что плоды, достойные покаяния, суть те, которые равняются по своей трудности, качеству и количеству прежде совершенным грехам. Суетно покаяние того, кто коротким воздержанием в пище и постом хочет покрыть многократные объядения и пьянства. Тщетно покаяние того, кто немногими вздохами и ударами в грудь хочет оправдать многие неправды, воровства, убийства, хищения, озлобления брата и многое подобное им.

Неправедно покаяние того, кто кратким и легким умерщвлением своего тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Бесследно пройдет покаяние того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония.

Христос Господь наш, взявши на земле грехи наши на Себя и желая души наши очистить от всякой скверны, отверз на кресте сугубый источник, истекающий из ребр Его: источник воды и крови. Святой Иоанн Богослов говорит о Нем следующее: «Сей есть пришедый водою и кровию Иисус Христос» (1Ин. 5:6), не водою только, но водою и кровию, чтобы чужие, то есть, наши, грехи очистить; не одну только воду извел Господь из ребр Своих, но и кровь: не водою только очистил, но «водою и кровию». Мы же для омовения наших собственных грехов, как бы легкие и малые воды, употребляем легкое покаяние без крови, то есть, без трудов, доводящих до кровавого пота. Поистине такое наше покаяние суетно и подобно делу Пилата, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Мы трудимся только малое время, мало постимся, мало плачем; мы только как бы руки одни, а не все тело наше омываем от болота и чрез это вторично распинаем Христа. Мы не только за прежние грехи не творим подобающего удовлетворения, но даже и на большие и новые простираемся беззакония. Какую пользу принесет такое покаяние? Сами посудите. Может ли кто горстью воды остудить великую раскаленную печь? Может ли кто небольшой слезной каплей угасить огонь геенский, уготованный ему? Может ли кто в темнейшую полночь одной малой зажженной свечей осветить всю поднебесную? Может ли кто слабым сожалением о грехах, как малою свечою, осветить тьму кромешную, уготованную ему? Может ли кто одной ложкой меда усладить всю горечь океана? Может ли кто кратким умилением сделаться сладким огорченному нашими грехами Богу и получить прощение? Многие и премногие, как реку, все дни и ночи проливай пред Господом слезы вместе с говорящим: «Слезами моими постель мою омочу» (Пс. 6:7). Если хочешь погасить огонь геенский, уготованный тебе, весь претворись из тьмы греховной в свет. Если желаешь избавиться от тьмы кромешной, весь из горечи греховной претворись в сладость. Если хочешь сделаться сладким для Господа и получить прощение грехов, «насладися, – сказано, – Господеви, и даст ти прошение сердца твоей» (Пс. 36:4), то есть, всецело умертви себя трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти. Апостол говорит: «Да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху» (Рим. 6:6). Закореневшее во грехах тело твое упраздни, изможди, удручи и в надежде на упразднение грехов сотвори плоды, достойные покаяния, сравняй труды свои с прежде бывшими твоими грехами или даже превзойди их и тогда ожидай прощения и спасения. Кто взойдет на сию ступень удовлетворения за грехи, тот получит надежду на Бога, как и на отверстое небо.

Вот что имеем, возлюбленные слушатели! Мы имеем лествицу, утвержденную на земле и приставленную к отверстому небу! Будем восходить по ней, пока имеем время, чтобы, отлагая со дня на день, мы совершенно не упустили время покаяния и не погибли бы в конец, чего да не попустит нам Бог. Да не случится с нами то же, что и с Исавом, о котором апостол говорит: «Отвержен бысть: покаяния бо места не обрете, аще и со слезами поиска его» (Евр. 12:17). Долготерпелив Бог. Если же после долготерпения Своего огорчится Он за непокаяние на человека, то ускорит наказание Свое, и тогда, о, человек, ты не можешь знать, найдется ли у тебя время для покаяния.

Мы построили теперь духовную лествицу только моей плохой беседой, но не самым делом. О, если бы дал Бог каждому из нас на деле совершить то полезное, о чем говорилось устами! Теперь, пожалуй, пора было бы и окончить нашу беседу словом «аминь», но ведь не будет бесполезным подпереть чем-либо ту лествицу и чем-либо подкрепить. Но чем?

В конце мы вспомянули, что откладывать покаяние есть дело очень плохое, ибо когда найдет неожиданно ужасный случай, то не удобно уже тогда будет приискивать время для покаяния. Таким образом пусть подопреть и укрепит нашу лествицу тот ангел, которого Богослов видел стоящим на земле и на море. Тот ангел «воздвиже руку свою на небо, и клятся Живущим во веки веков, иже созда небо и яже на нем, землю и яже на ней, и море и яже в нем, яко время уже не будет» (Апок. 10:5, 6). О, ангел святой! Неужели ты противоречишь святому Евангелию, говорящему: «Не клятися всяко ни небом, яко престол есть Божий, ни землею, яко подножие есть ногу Его»? (Мф. 5:34, 35). Ты же дерзаешь клясться самим Создателем неба и земли. Не согрешаешь ли ты? Нет, не согрешает ангел такой клятвой, ибо он истинно клянется. Иное дело у человека. Ему запрещено «клясться всяко», ибо клянется ли он, или не клянется, – он всегда лжет. Ангел же и клянясь истину творит, и не клянясь не может солгать, и тем более не солжет, когда клянется. Клянется же он Богом для того, чтобы всякое создание Божие, особенно же разумный человек, все роды и все племена имели веру его неложным словам. О чем же клянется тот ангел? Обратим внимание: «Яко время уже не будет». Слышишь, грешный человек, валяющийся в грехах своих, как в кале грязном, и откладывающий покаяние свое на другое время, на старость лет! Если не покаешься вскоре, то не получишь вовсе времени для покаяния. Верь ангелу Божию, клянущемуся Богом, что не будет больше времени. Найдет на тебя неожиданно смертная болезнь; захочешь покаяться, а времени не будет. Найдет неожиданно Божье наказание, огонь и меч; захочешь исправиться, но времени не будет. Попадешь в руки врагов твоих, видимых и невидимых; захочешь поплакать о грехах, но не будет времени. Придет последний час твоей кончины, станут пред лицом твоим все грехи твои; захотел бы ты тогда понести всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, ибо уже не будет времени. Ныне же, ныне, пока имеешь время, позаботься о грехах твоих, покайся искренно: после уже не будет времени.

Так подперши возводящую к небу лествицу виденным в Апокалипсисе ангелом, я закончу свою беседу, говоря: Аминь.

8. Поучение о поклонении святым иконам «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже», – так поет велегласно Божественная, православная, кафолическая церковь

Неповинная Авелева кровь, православные слушатели, вопияла некогда великим гласом к Богу, как говорил Каину Сам Всемогущий Господь: «Глас крове брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4:10). Имеет свой глас и неповинно пролитая кровь многих мучеников, пострадавших в нашей православной церкви за святые иконы; имеет она свой глас, но не иной какой-либо, а следующий: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже». Присоединимся и мы, православные и все сыны восточной церкви, к сему кровному гласу святых мучеников. Будем так же готовы страдать и кровь свою проливать за святые иконы, и воспоем все согласно: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже».

Что же скажешь на это ты, семиглавый змей иконоборной ереси, отрицающий святые иконы? Слышу, слышу, порождение ехидны, что ты говоришь. Ты отрыгаешь из уст твоих богомерзких неисцелимый аспидов яд, называющий нас, православных, идолопоклонниками, а святые иконы называющий идолами. (Обманула себя сама неправда.) Прежде всего я спрошу, аспид ядовитый: что такое идол, что такое святая икона и какая разница между идолом и иконой? Неужели не знаешь сего ты, мерзкий учитель в израиле? Образ или икона есть изображение и подобие действительной вещи, которая или есть, или была, или будет. Если кто изображает Святую Троицу в виде трех ангелов, так это было в действительности, когда ангелы явились Аврааму у дуба Мамврийского (Быт. 18:1). Если кто изображает Бога Отца в виде некоего пречестного старца, так это было в действительности, когда пророк Даниил и пророк Исайя видели «Ветхаго денми», «се-дящаго на престоле высоце превознесение, и серафими окрест Его» (Дан. 7:9; Ис. 6:1). Изображает ли кто Бога Сына, рожденного, жившего с людьми «страдавша и погребенна, и воскресшаго в третий день по писанием, и восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца, и паки грядущаго со славою судити живых и мертвых», так ведь все это в действительности было, есть и будет. Изображает ли кто Бога Духа Святого в виде голубя, так и это было в действительности, когда явился Дух Святый в виде голубином. То же нужно сказать и о всех прочих святых иконах, которые всегда соответствуют своим первообразам и всегда являются изображением и подобием истинных вещей. А идол что такое? Насколько сильно отличается он от иконы? Икона является изображением истинной вещи, а идол есть изображение пустой прелести. Что представляют мне идолы? Представляют Дия, Эрмия, Аполлона, Артемиду и прочие бесчисленные бесовские капища. Что изображают для меня идолы? Изображают солнце, луну, Купала, Лада, Перуна. Ты скажешь, что это изображения богов. Но вот в чем вопрос: истинные ли боги те, которые изображаются язычниками? Кто назовет истинным Богом Бахуса, который является начальником всех пьяниц? Кто назовет истинною богиней Артемиду, или Венеру, которая есть начальница всяких нечистот и мерзостей? Все боги язычников – бесы; «Господь же наш небеса и землю сотворил» (Пс. 95:5), как свидетельствует об этом сосуд избранный апостол Павел в послании к Коринфянам: «Аще и суть глаголемии бози или на небеси, или на земли; .якоже суть бози мнози и господие мнози; но нам един Бог Отец, из Негоже вся, и мы у Него, и един Господь Иисус Христос, ямже вся, и мы Тем» (1Кор. 8:5, 6), и един Дух Святым, в Нем же всяческая, и мы в Нем.

Я буду говорить так: посмотри, как идол, изображающий Бога, изображает на самом деле пустую прелесть, изображает обман; ведь он представляет собою бога, который есть не Бог, а бес, не Создатель, но создание. Совсем не то святые иконы, которые всегда изображают истину, как уже я говорил об этом. Из этого можно убедиться, насколько велика разница между истиною и пустой прелестью. Кто же еще дерзнет называть святые иконы идолами? Разве не слышите звук страшного грома, который, как из облака высокого, происходит из седьмого вселенского святого собора и громогласно вещает: «Говорящим, что святые иконы – идолы, анафема, анафема, анафема!»

Если же святые иконы не идолы, то как можно назвать идолопоклонниками тех, которые поклоняются святым иконам? Как ты смеешь, семиглавый змей иконоборческой ереси, отрыгать свой яд на святые иконы и на поклоняющихся им?

Я отвечу, но говорить буду с тобой, семиглавый змей, на основании Божественных Писаний. Разве никогда вы не читали, беззаконные иконоборцы, что заповедал Господь Моисею устроить на ковчеге двух золотых херувимов и поставить их на ковчеге Господнем? Ведь кланяющиеся ковчегу Господню кланялись и херувимам, стоящим на ковчеге, однако, они не делались чрез это идолопоклонниками, но оставались избранными людьми Божиими.

Разве не читали вы в Писаниях о медном змие, которого повесил Моисей на древо, который врачевал взирающих на него и поклоняющихся ему и который был прообразом Самого Христа Спасителя нашего, распятого на древе и свидетельствующего о Себе так: «Якоже Моисей вознесе змию в пустыне на древо, тако подобает вознестися Сыну Человеческому» (Ин. 3:14)?

Разве не читали вы, порождения ехидны, в исторических преданиях, что сам Христос, Спаситель наш, оставив на плащанице изображение пречистого Своего лица, послал к Авгарю, царю больному, желавшему видеть Иисуса и исцелиться от Него, каковой образ мы и называем Нерукотворенным. Разве не читали вы в Писаниях Божественных, о, треокаянные еретики, что Сам Христос, Спаситель наш, по словами Павла, называется образом «превечного Отца, сый сияние славы Отчия и образ ипостаси Его» (Евр. 1:3)? Разве не читали вы в Божественных Писаниях, что и человек сам называется образом Божиим, согласно слову Божию: «Сотворим Себе человека по образу Нашему и по подобию» (Быт. 1:26)? Почему же вы Божий образы называете идолами? Неужели и человек, являющийся образом Божиим, есть идол?

Я отвечу за вас. Правильно вы говорите это о себе, ибо неприлично назвать вас образами Божиими, но лучше идолами. Вы – идолы, северные иконоборцы, ибо имеете очи и не видите Бога, изображенного на иконе Его святой, не видите чудес, истекающих от святых икон Богородицы, изображенных самим святым Лукою и творящих премногие чудеса. Вы имеете уши и не слышите, что заповедует Писание: «Возносите Господа Бога нашего и покланяйтеся подножию ног Его, яко свято есть» (Пс. 98:5). Подножием отцы святые считают святой крест, которому вы не хотите кланяться. Вы имеете уши и не слышите, что говорит об образах св. Дамаскин и с ним святые отцы и весь собор, что почесть, воздаваемая образу, направляется к изображенному на нем: кто почитает образ, почитает и изображенного на нем. Сим победил иконоборцев и Стефан святой, пострадавший за святые иконы, о котором повествуется в его житии следующее. Привели его к самому начальнику иконоборческому, Льву Исаврянину, который повелел ему попрать ногами икону Спасителя. Но что же делает святой муж? Он попросил кинсонную златицу (податную монету) и спросил: чей это образ и написание? Когда же ответили ему: кесарев, – он бросил златицу на землю и начал топтать ногами и плевать на изображение кесаря, находящееся на златице, стал унижать и обесчещивать его пред лицом самого кесаря. Смотря на это, крайне разгневался царь и все его старейшины, а муж тот с дерзновением сказал: «Вы гневаетесь за то, что я попрал образ вашего земного царя, который есть прах и пепел; как же будет гневаться Царь царствующих и Господь господствующих, образ которого вы попираете вашими скверными ногами? Разве не читали вы апостольское правило: «Не делайте, – сказано, – того другим, чего сами не хотите»? Вы не хотите, чтобы иконы, изображающие вас, были попраны; почему же вы, племя гноеименитого Копронима, попираете иконы, изображающие Самого Спаса нашего и Его святых угодников?» Что вы скажете против, беззаконные иконоборцы? Говорите, клевещите, рыкайте, звери дубравные! Мы будем слушать и, поелику возможно, отвечать. Все ваше мудрствование богомерзкое разделяется на две части.

Я скажу так: в первой части вы мудрствуете, что поклоняющиеся святым иконам суть идолопоклонники. На сие я отвечу следующее. Раньше уже я говорил, насколько велика разница между иконой и идолом. Икона не может быть названа идолом, ибо она является изображением действительной вещи, идол же есть изображение пустой прелести. Смотри же, гноеименитый Копроним, как сильно отличаемся и как далеко мы отстоим от идолопоклонников. Они в образе своих идолов поклонялись богам, которые в действительности бесы, живущие и провещающие в идолах; мы же в Спасите-левой иконе кланяемся истинному нашему Богу, в Богородичной иконе – истинной Богородице, пречистой Деве Марии. Идолопоклонники своих идолов считали за богов, а мы образа не считаем за богов и не желаем считать: у нас есть один только Бог, поклоняемый и славимый в Троице Святой, икона же Его служит только изображением и напоминанием. Идолопоклонники думали и верили, что в бездушных идолах живут их боги, как душа в теле, мы же благочестивые не верим сему. Мы знаем, что Бог неописуем: Он везде присутствует и все Собой наполняет. В иконе он не пребывает, как душа в теле, и пребывать не может. Идолопоклонники всю свою надежду возлагали на идолов, а мы, православные, не утверждаем нашей надежды на иконах, но возлагаем нашу надежду и упование на того, кто изображен на иконе. Идолопоклонники поклонялись самим идолам, дереву и злату, мы же, православные, поступаем совсем не так. Когда мы кланяемся образам, мы кланяемся не самим образам, не древу, сребру или злату, не пестроте и краскам или прекрасному изображению, но поклоняемся образам совместно и нераздельно с их первообразом. Мы поклоняемся образу Спаса, а в уме имеем первообраз, Самого Спаса. Кланяемся образу Богородицы, а в уме имеем первообраз, саму Богородицу. Одним словом, мы, православные, поклоняясь иконам, никогда не разделяем образ от его первообраза; но всегда совместно и нераздельно поклоняемся и образу, и его первообразу. Тысячу раз я повторю, что самим образам, отделенным от своего первообраза, мы не кланяемся и кланяться не хотим; кланяемся же образу совместно и нераздельно с его первообразом. Не то же самое говорит и святой Дамаскин: «Почесть образа восходит к первообразному»?

В другой части вы, мерзкие гноеименитые копронимы, мудрствуете, что мы, православные, поклонением нашим иконам преступаем заповедь Божию, ибо написано в десяти заповедях Господних: «Не сотвори себе кумира, ниже всякого подобия» (Втор. 5:8). Слышим, копронимчики, слышим, лобзаем с верою и любовью, исповедуем и храним десять заповедей Господних; вы же прельщаетесь, не понимая ни Писания, ни силы Божией. Прежде всего я отвечу следующее. Мы не создаем кумиров или идолов и не почитаем их, ибо одно есть образ, а иное кумир, как я уже сказал об этом. Потом я отвечу еще и так: для чего Моисей, уже получивши заповеди Господни, между которыми была и эта: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия», почему, говорю, уже зная об этой заповеди Господней, тем не менее устроил изображение херувимов при ковчеге Господнем, сделал медного змия и вознес его на древо, чтобы прообразовать распятого Иисуса? Отвечайте же, хорошо или скверно поступил Моисей, который, зная заповедь Господню: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия», сделал, однако, изображения двух херувимов и образ Христов, то есть, змия, вознесенного на древо? Если скверно поступил Моисей, свидетельствуйте о зле, если же хорошо, то почему укоряете нас, творящих то же?

Далее я скажу следующее. Заповедь Господня: «Не сотвориши себе кумира, ниже всякого подобия» относится не к иконам, но имеет в виду идолов. Всемогущий Бог знал, что евреи имели большую склонность к идолопоклонству, ибо они смешались с язычниками, научились их делам, поработали их истуканам, сотворили в Хориве тельца, поклонились истуканам и славу Божию обменяли на подобие тельца, ядущаго траву. Что же делает всемогущий Бог, видя сию великую склонность евреев к идолопоклонству? Он дает чрез Моисея десятословные заповеди, которые начинаются так: «Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли египетския; не будут тебе инии бози, разве Мене. Не сотвориши себе кумира вместо Бога, ниже всякого подобия, которому бы имел еси кланятися, яко Богу» (Втор. 5:6–8).

Теперь я призываю в свидетели вас самих, хотя и злых. Разве мы не исполняем сию заповедь Божию? Разве имеем мы богов иных, кроме того Бога, который вывел людей израильских из рабства египетского, а нас от рабства диавольского? Разве делаем мы себе кумиров вместо богов, которым воздавали бы такую же достойную честь, как и Самому Богу, когда храним у себя и почитаем те иконы, которые, как я сказал, не суть идолы, которых мы не считаем за богов, которым не поклоняемся отдельно от их первообразов и не воздаем им Божеской почести?..

Впрочем, зачем долго говорить с безумными и упорными? «Скверняйся да сквернится» (Апок. 22:11). Откройте свои мерзкие гортани со всем их преисподним ядом: «Врата адовы не одолеют святой церкви», «Церковь есть столп и утверждение истины»; с нею мы, ее чада, вместе со всеми святыми отцами, светильниками вселенскими, Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом, Афанасием, Кириллом и многими другими, со всем вселенским святым собором, собравшимся на иконоборцев, все мы единогласно говорим и готовы подписаться кровию нашею: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий!» Вас же, гноеименитых копронимцев, вместе со всем седьмым святым вселенским собором проклинаем: «Анафема, анафема, анафема!»

9. Слово в субботу четвертой недели великого «Поминайте наставники ваша» (Евр.13:7). «Поминай последняя твоя» (Сир.7:39)

«Поминайте» и «поминай»: эти два слова из Божественного Писания да будут, возлюбленные слушатели, основанием нашей настоящей беседы. Поминайте наставников ваших, отца и матерь, ибо они прежде всего являются наставниками человека в юности его, а также и тех, которые наставники ваши по духу и о которых говорит вам слово Божие. Поминайте их; взирая на конец жизни их, помните их добрую жизнь, богоугодные дела, душеполезные слова и наставления, которыми они поучали вас, подражайте вере их и поревнуйте их богоугождению. Помня же о наставниках, помни всякий и последний твой вздох, смерть, гроб, тление и превращение в прах. «Поминай последняя твоя».

Обе эти памяти, то есть, о прежде почивших наставниках и о своей кончине, великую приносят пользу. Для тех ходатайствуется отрада и милость Божия, для себя же испрашивается добрая жизнь с убережением от грехопадений. «Поминай, – сказано, – последняя твоя, и во веки не согрешиши». Будем хранить память о блаженной памяти представившихся богоугодных мужах, будем воссылать о них к Богу свои хотя бы грешные молитвы и умилостивим Его человеколюбную благость. При памяти же о них вспомним и нашу кончину и предложим слово о памяти смертной, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

Хвалю тот добрый обычай нынешних времен, по которому многие люди ходят ради обучения в другие государства, ибо из-за моря они возвращаются умудренными. Слышал также я, что некие мудрецы мысль о смерти назвали особой философией, особым любомудрием. Если же память смертная есть философия, то неудобно, сидя дома, учиться этой мудрости, но следует искать ее и в чужих странах.

Пойду теперь я не плотскими, но умственными ногами за море, в чужие страны, из Европы в великую Азию, из настоящих лет в древнейшие, давноминувшие. Так хаживал и Давид, говоря: «Помыслих дни первые, и лета вечная помянух» (Пс. 76:6). Это значит, что он привел на ум и «древнейшие мимошедшие времена и рассмотрел пророчески те, которые после нас будут, ибо умственные ноги движутся взад и вперед и настолько скороходны, что одним шагом доходят и до древних лет, и настигают и будущие. Этим умственным хождением пойду и я в дальние страны и в мимошедшие древние времена. Прежде всего я пройду страну, порубежную между Европой и Азией, называемую Лакедемонской. В ней я вижу лакедемонского царя Павзания, сидящего на престоле своем с великою гордостью, и стоящего пред ним славного философа Симонида. Царь говорит философу: «Скажи мне что-либо из твоей философии, что было бы полезно для меня и осталось в памяти». Философ же ответил: «Помни, царь, что ты человек смертный». Не велик ответ сей, зато полон он великой мудрости. В нем философ предложил царю две мудрые и благопотребные вещи. Первая: помни, царь, что ты смертный человек, а не Бог; ты имеешь рождение одинаковое со всеми людьми, а не какое-либо особенное; ты имеешь тело такое же, как и у всех людей, а не какое-либо другое; ведь тело твое не из сребра, злата, или какого-либо драгоценного камня, но из того же болота, гноя, тления и смрада, как и у всех людей; помня сие, не будь гордым. Вторая вещь: помни, царь, что ты смертен, а не будешь жить вечно. Сегодня ты сидишь на престоле, а на утро ты можешь быть во гробе. Сегодня – во славе, а завтра – в смраде; сегодня – в светлой палате, а утром – в темной яме; сегодня – в царской порфире, а утром – в погребательном хитоне; сегодня – в богатстве и могуществе, а утром, будучи мертвым, ты ничего не будешь иметь и не в состоянии будешь что-либо сделать; сегодня все предстоят тебе, а завтра ты останешься один в недрах земных; сегодня все тебя слушают, а утром – никто, ибо кто слушает мертвого, и что может повелеть мертвый? Сегодня ты страшен для всех, а завтра кто убоится тебя, мертвого? Сегодня на тебя смотрят очи всех, а утром прах земной скроет тебя от очей всех; сегодня ты неприступен, и только некоторые из вельмож приближаются к тебе, простолюдины же едва издали видят тебя, а утром, лежа во гробе, ты будешь попираем всеми. Итак, помни, царь, что ты человек и что ты смертен.

Кратки сии слова того философа, но много мудрости в них; мал ответ, но великая в нем сила.

Получив пользу в Лакедемонии, я пойду в Грецию. Слыша о славных афинских царях и об училищах мудрых философов, я иду туда и вот вижу в Афинах некоего достойного мужа, отличающегося верхней одеждой философа. Кто же он такой? Спрашиваю. Оказывается – философ Солон, славный среди философов. Его считают одним из семи умнейших мудрецов Греции. Он и добрые законы гражданские написал афинянам, и несчастный конец предсказал Крезу, царю лидийскому, счастливому во всем. Этот философ Солон, придя к своему эллинскому капищу, начертал на нем большими буквами. Я же, стоя издали, читаю, что он пишет; и вот вижу, он написал: «Познай самого себя». Для чего ты, философ, написал сие на дверях вашего капища? Для того, говорит он, что сюда каждый день приходит множество народа, и посему всякий входящий может каждый день читать и подумать, какое значение в этих словах и чему они учат. Поразмысли и рассуди о них сам. Как же их понимать? Положи в уме твоем такой вопрос: кто ты, откуда и куда идешь? Кто ты? Ты – тленный человек, гнойный, немощный, подверженный всяким болезням, всяким злым случаям, всякому несчастью и всяким бедствиям. Откуда? Ты создан из праха земного; зачат ты от похоти плотской, рожден в болезнях материнских, произошел из нечистого места. Куда же идешь? В гроб; нет иного конца никому: ни царю, ни князю, ни богатому, ни нищему, ни мудрецу, ни невежде; всем – гроб. А в гробе что? Тление, червь, смрад, гной, прах и крайнее уничижение. Итак, каждый познай самого себя. Не худо учение и сего философа; следует похвалить его.

Получив пользу в Афинах, я иду дальше. Из Афин я иду в Дельфию. Там я вижу некоего Зенона, который вопрошает немого Аполлонова идола: как лучше устроить жизнь свою? Глупый вопрошает глупого. Какое может быть учение и какой можно получить совет от бездушного идола? Впрочем, по Божию повелению, и камень может издать глас свой, и идол заговорить. Идол заговорил. Но что же сказал он? Вот что он ответил Зенону: «Спроси у мертвых». Должно быть, по повелению Божию в поучение людям камень против естества своего проговорил чудесно, и проговорил полезное, будучи сам бесполезным: «Спроси у мертвых». Он этим как бы сказал так: если хочешь в добре устроить жизнь свою, ищи полезного совета и разумного наставления у мертвых. Их спроси; они научат тебя, только пожелай слушать их. Но скажешь: как мертвый может научить живого, будучи бездушным, безгласным, имея язык немой и уста неподвижные? Поистине научит; он молча скажет, будучи немым, возопиет, заговорит, не двигая устами и языком. Что же он скажет? Он скажет не словом, но делом, не речью, но указанием на самую вещь. Послушаем же, что говорят нам мертвые: «О, люди, мы некогда были тем же, что и вы ныне; вы же скоро будете тем, что и мы ныне. Вы ныне живете в пространстве, едите, пьете и веселитесь в сладостях мира сего. Прежде мы так же жили, а теперь мы в тесноте гробовой. Где пища? Где питье? Где веселие и услады мирские? Не лишились ли мы всего этого? Так же и вы скоро лишитесь всего этого. Мы некогда были живыми, как и вы ныне; придет же время, и вы станете мертвыми, как и мы ныне».

Кроме сего мертвые говорят нам еще и нечто из Соломоновой Премудрости: «Что пользова нам гордыня, или богатство с величанием что воздаде нам? Преидоша вся она, яко сень, и яко весть претекающая, и яко корабль преходяй волны по водам, по немже несть по водам следа, и яко птица прелетающая по аеру, по немже несть знамения пути, и яко испущенная стрела на намеренное место: тако и мы рожденнии сскудехом» (Прем. 5:8–13).

Вот как говорят они нам. Спросим же их о всем. Если придет к кому греховное вожделение плотской нечистоты, спроси у мертвых, а именно у содомитян, горящих в неугасимом огне. Что они скажут тебе? Они скажут: если хочешь прийти на сие огненное место и мучиться с нами во веки, иди и делай, что захочешь. Захочет ли кто пировать торжественно всякий день, есть и пить, спроси у мертвых, а именно у того богача, который, будучи в муках, возвел свои очи из ада, просил каплю воды от Лазарева перста на свой язык и не получил сего (Лк. 16:23, 24). Если явится желание притеснять и озлоблять неповинных людей, спроси у Фараона, неповинно притеснявшего народ Божий и утонувшего в море (Исх. 14:28), а ныне утопающего в геенне. Хочешь ли восстать на твоих владык и строить козни против них, спроси Дафана и Авирона, восставших против Моисея и Аарона и пожранных землею (Чис.16:1, 2, 32, 33). Хочешь ли соревновать беззаконникам, спроси жену Лотову, посмотревшую на Содом и превратившуюся в соляной столп (Быт. 19:26). Хочешь ли грабить церковные вещи, спроси Илиодора, казначея царя сирийского Селевка, который, придя в Иерусалим, ограбил церковь и был убит ангельскими руками (2Мак. 3). Хочешь ли возноситься, надмеваясь в гордыне своей, спроси Ирода, о котором пишется в Апостольских Деяниях и который, величаясь, сидел с великой гордостью пред всем народом: его внезапно поразил ангел Господень за то, что он не воздал славы Богу, и он умер, будучи изъеден червями (Деян. 12:23). Хочешь ли уповать на богатство свое, спроси того евангельского богача, который говорил душе своей: «Душе! Има-ши многа блага, лежащая на лета многа: почивай, яждь, пий, веселися. Рече же ему Бог: Безумне! В сию нощь душу твою истяжут от Тебе; а яже уготовал еси, кому будут?» (Лк. 12:19, 20). Хочешь ли сделать что-либо злое, греховное, Бога прогневляющее, спроси грешников, держимых во аде и осужденных на вечные муки. Что они скажут тебе? Посоветуют ли тебе прогневать Бога? Итак, спрашивай у мертвых и будешь разумным. Ты научишься у них разуму, привыкнешь к мудрости.

Из греческих стран я иду дальше, в Египет. Слышу у царя египетского Птоломея пир. Не потчует ли он тех семьдесят двух мудрецов еврейских, которые перевели ему Библию с еврейского языка на греческий, среди которых и святой Симеон Богоприимец? Иду туда и вижу: обильно носят блюда с кушаньями на царскую трапезу. Что царь там, я не дивлюсь сему; но то дивно, что вижу несомое одно большое блюдо, а на нем положена голова от трупа, без тела, без волос, без кожи, – только самая кость. Зачем же это? Неужели есть? Но кто же будет есть голую кость, да еще человеческую, кость давно умершего человека? Смотрю дальше. Вижу, ставят ту голову пред самим царем, а один из стольников громогласно говорит царю: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» Увидя сие, царь вздохнул и смирился в мыслях своих. Потом, забывшись, он снова стал веселиться; и вот опять один из служащих показывает царю ту же голову и говорит: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» И снова, вздохнув, царь смирился мыслию и растворил веселье свое памятью о смерти. О, любомудрие! О, дивная философия, память смертная! Спрашивал и он у мертвых, что делать, как жизнь свою устроить.

Теперь пора уже и домой возвратиться. Как будто немного уже поучились той философии – памяти смертной. Возвращаясь назад, я иду тем же путем, которым некогда Моисей вел по пустыне из Египта народ израильский. Вспомнив его, я мысленным хождением вступаю в его время и, смотря как бы на совершающееся ныне, иду за полком израильским. Вот я достиг его стоящим на некоем месте и смотрю, что делают. Совершают жертву: по повелению вождя Моисея и архиерея Аарона священник Елеазар закалает юнца в жертву за людские грехи (Чис. 19:3). Присматриваюсь к церемонии, с которой они совершают свою жертву, и вижу, что, выпустивши в сосуд кровь из заколотого юнца, они ее сохранили, а тело юнца они сожгли все в пепел вне стана, сожгли не простыми дровами, но кедровыми, и пепел потом также собрали в сосуд. После сего принесли воду из ключа и этой водой растворили пепел. Сделавши сие, люди пошли к той жертвенной святыне, а священник Елеазар со своими товарищами, взявши новые кропила, омакают их в кровь и пепел, растворенный водой, и кропят каждого. Таким образом люди очищались от своих нечистот. Дивная церемония! поелику же все ветхозаветное было тенью и прообразом новоблагодатного, ищу, что предзнаменовали тот юнец, кедр, вода и пепел? Святой апостол Павел объясняет, что все это было предзнаменованием Самого Христа, Спасителя нашего, который был жертвой Богу и Отцу в очищение грехов всего мира, который, будучи заклан, излиял за нас кровь и воду. Апостол говорит так: «Аще кровь козлия и тельчая и пепел юнчий оскверненныя освящает к плотстей чистоте, кольми паче кровь Христова очистит совесть нашу от мертвых дел» (Евр. 9:13, 14). Теперь само обнаруживается ясное толкование. Юнец – Христос; дрова кедровые – крест; вне стана телец сжигался, и вне Иерусалима Христос пострадал, согласно апостолу: «Темже Иисус, да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволи» (Евр. 13:12). Будучи заклан гвоздями и копьем, Он источил из пречистых Своих ребр кровь и воду: тою водою и кровию очищаются и освящаются люди. Что же прообразовал пепел? Смерть и воскресение, как Христово, так и наше. Как Христос был положен во гроб, как мертвый вменен в прах земной, но как птица феникс Он ожил из праха и воскрес из гроба, так и мы, превратившись после смерти в прах земной, снова оживем из праха сего и восстанем.

Слышали вы, любовь ваша, об упомянутой птице, именуемой феникс? В лексиконе, в повествовании Епифания святого, пишется, что сия птица обретается в Аравии и Индии, живет без пищи и питья, живет не только ветром, но и воздухом, живет же пятьсот лет. Потом в крайней своей старости собирает сучки и ветки от деревьев благовонных, от кедра и кипариса и прочих, взносит их на высочайшую гору и холм и, севши на том месте в самое знойное время, загорается и сожигается солнечными лучами в пепел. Ночью же от небесной росы в том пепле зачинается один небольшой червь, который, мало-помалу взростая, превращается в малого птенца, а потом и в большую птицу, и таким образом снова появляется феникс и живет свое время. Это и есть образ воскресения нашего из гроба. Теперь возвращусь к упомянутому прежде пеплу юнца.

Есть такие, которые толкуют, что сей пепел юнца, которым кропились израильтяне, учил их памяти смертной, что всякому, кропящемуся им, было повелено помнить Божий слова, сказанные первому человеку Адаму: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3:19). Мы же обратим внимание на следующее. Животворящая кровь с водою, истекшая из пречистых ребр Христовых, имеет силу совершенно очистить нас от грехов наших. При этом необходим и пепел, память смерти. Существуют многие, причащающиеся часто тела и крови Христовой, но ведущие неисправную жизнь. Почему? Потому что не научаются памяти смертной, не помышляют о смерти, не любят сей философии. Прекрасно описал это св. Давид: «Несть восклонения в смерти их; сего ради ударжя я гордыня их до конца; одеяшася неправдою и нечестием своим, изыде яко из тука неправда их; преидоша в любовь сердца (то есть, в прелюбодеяние); помыслиша и глаголаша в лукавстве, неправду в высоту глаголаша; положиша на небеси уста своя, и язык не прейде по земли» (Пс. 72:4–9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются памяти смертной и не помышляют о смерти. Нет у них памяти о смерти.

Возвратившись в свои места после хождений ума нашего и совершая наши молитвы об упокоении душ блаженной памяти скончавшихся рабов Божиих, мы имеем твердую надежду, что принесенная за их души жертва, излиянная из ребр Христовых кровь и вода, совершаемая во святой чаше, окропляет и очищает души тех, за которых приносится и за которых изливается.

Если кровь и вода Христовы, однажды пролитые некогда на кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же кровь и вода, а не иные, неужели не очистят наших грехов? Если тогда кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души, то ныне она же, а не иная, неужели не искупит сих поминаемых душ? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне то же Христово страдание, вспоминаемое совершением Божественной жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем? Мы твердо веруем в силу крови Христовой, истекшей с водою из ребр Его, мы твердо веруем, что она очищает, искупляет и оправдывает своих рабов, которым да будет вечная память в царствии небесном и в церкви святой на земле среди благочестивых людей. Аминь.

10. Слово в субботу пятую, похвальную, великого поста «Радуйся, Невесто неневестная»

Пречистую, преблагословенную Деву Марию недавно в праздник Благовещения архангел Гавриил приветствовал словом: «Радуйся». Ныне же мы, подражая Гавриилу, многократно повторяем нашей Владычице сие ангельское приветствие: «Радуйся, радуйся, радуйся, Невесто неневестная».

В то время Бог сошел к людям на землю чрез Богородицу, как лествицу. Радуйся, лествица небесная, по которой снизошел Бог! Ныне же Богородицей приходят люди к Богу, как мостом. Радуйся, мост, приводящий на небо живущих на земле!

В то время «Слово плоть бысть», ныне же плоть наша от духовной радости разливается в словах, говоря с Давидом: «Сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе» (Пс. 83:3) и о Богородице, которая есть Матерь жизни.

В то время Дух Святый сошел на Богородицу и осенил ее, ныне же тот же Дух Святый, неотступно живущий в Божией Матери, нас, поклоняющихся, осеняет благоутробием Богородичным, как древом благотеннолиственным. Мы все, припадая к престолу благодати Пресвятой Девы и повторяя сладкозвучными гласами радостную песнь, воспеваем: «Радуйся, Невесто неневе-стная». Будем же воспевать сию песнь не только гортанью и языком, но умом и духом.

Хочу и я, худоумный, поразмыслить о значении слов сей песни и разъяснить в нынешней моей к вашей любви беседе, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

«Радуйся, Невесто неневестная!»... Возлюбленные слушатели! Невеста неневестная, говоря проще и яснее, есть Дева неискусобрачная, не познавшая мужа. Как только произнес я сие слово «Дева», тотчас пришли мне на ум еще пять мудрых дев, вспоминаемых в Евангелии, которые вышли навстречу жениху своему с горящими свечами, и я говорю про себя: есть ли в числе тех мудрых дев и Пресвятая Дева? Дух же мой говорит мне: и есть, и нет. Есть, ибо учители церковные, как, например, Андрей Критский, называют ее мудрою Девою; нет же потому, что она несравненно превосходит тех, как об этом воспевает церковь: «Радуйся, премудрых превосходящая разумом!»

Приидите же сюда, пять мудрых евангельских дев, и поклонитесь сей Премудрой из всех, в которой сокрыты сокровища премудрости и разума Божия. Какая же премудрость сей мудрой Девы? Мы считаем мудрость знатнейшей и яснейшей тогда, если она не только сама знает то, что знает, но вразумляет и других, то есть, невежд, безумных и глупых, – вразумляет, просвещает и умудряет их. Такова и есть премудрость пречистой Девы, умудряющая безумных, что видно и из Божественного Писания. В паремиях, часто читаемых в похвалу ей в праздники Богородичные, вспоминается некий дивный пир премудрости Божией: «Закла своя жертвенная, раствори в чаше своей вино, у готова свою трапезу» (Притч. 9:2). Посмотрим же сюда и вникнем: для кого уготовляет премудрость Божия тот пир? Кого призывает? Кто будет гостем на том пиру? Кого станут потчевать? Я думал, что премудрость призовет на пир свой людей мудрых, философов, богословов, доброгласных; думал я, что премудрость, царствующая и говорящая: «Мною царие царствуют» (Притч. 8:15), призовет на пир свой царей, князей, владык, а все они – головы разумные; думал я, что хотя тех пять мудрых евангельских дев призовет, чтобы их почтить за девство их и мудрость.

Но что же я вижу? Намерения премудрости Божией совсем иные: не призывает она ни любомудрых дев, ни царей, ни князей, управляющих странами и городами с мудростью и разумом, ни философов, ни богословов. Мудрые ведь сами знают, что добро, и сами поспеют на тот пир, если захотят. Кого же она призывает на тот пир? Мы слышим: «Посла своя рабы созываюши с высоким проповеданием на чашу, глаголющи: иже есть безумен, да уклонится ко мне»; кто глуп, кто безумен, кто несмыслен, идите на пир; «и требующим ума рече: приидите, ядите мой хлеб и пийте вино, еже растворих вам» (Пртч.9:3,4). Поистине сей пир премудрости Божией удивителен, необычен и даже противоположен обычаям человеческим. У людей если кто объестся до сытости или сверх насыщения, да к тому еще и вином упьется, то и последнего ума лишится, оглупеет; тогда и мудрый объюродивеет. Один старец в Патерике рассказывает о себе, что он знал наизусть всю Библию с толкованием; когда же насытился хлебом до крайности, то все забыл. Вином же и святой апостол Павел не велит упиваться, говоря, что в нем есть нечто такое, что сводит с ума. Хлеб же и вино премудрости Божией не такого действия. Она если кого накормит, напоит, если даже упоит, согласно написанному: «Упьются от обилия дому твоего» (Пс. 35:9), то такой не обезумеет, но еще больше научится разуму и мудрости, как об этом говорится там же: «Оставите безумие, и живи будете, и воцаритеся во веки» (Притч. 9:6). Она как бы говорит: только покушайте моего хлеба, только выпейте из моей чаши, вы тотчас оставите безумие, тотчас научитесь разуму и будете царствовать над вашими страстями. Ибо сила пищи и питья премудрости Божией не такова, как кушаний и чаш земных пиров, ибо последние в людях превращаются в кровь страстную и похотливую, тогда как та в бесстрастное, чистое и девственное устроение, которое святой пророк Захария в Иеронимовом переводе вспоминает, говоря: «Что доброе ея и что красное ея, разве пшеница избранна и вино, родящее девы» (Зах. 9:7). Вникнем в сие слово: «Вино, родящее девы». Где вино порождает нечистоту, а здесь происходит от вина сама чистота, девство. Какова мать, такова и дочь. Лоза премудрости творит мудрый плод и приносит вино, порождающее мудрость. Посему кто безумен, пусть направится к ней, ест ее хлеб и пьет ее вино: тот поистине умудрится и оставит безумие. Все сие, сказанное о том пире, приличествует мудрой Деве, пречистой Божией Матери, ибо она есть приятелище премудрости Божией, она есть сокровище Его промысла. Она-то и уготовала церкви трапезу, составила пир, на котором закалается, раздробляется и дается в пищу рожденный от нее Агнец, на котором почерпается чаша спасения и из нее напояются верующие; и кто был глуп, тот избавляется от безумия, тот получает разум и мудрость.

Здесь мы спросим так: кто бы был на свете настолько безумным, чтобы его поистине безгрешно можно было назвать безумным? Я думаю, что книжные люди, проходящие внешним только образом философию, скажут о некнижном и неграмотном: это – простак и невежда. Художники, искусные в своих делах и славные в своем художестве, о людях, не знающих такого же художества, скажут так: не умеет он ничего. Люди коварные, пронырливые, умеющие из неправды сделать правду и наоборот, видя незлобивого сердцем и простого человека, скажут: глупец он. О, люди! Не верю я вам. Посмотрите между собою: достаточно безумных вы найдете между вами самими. О любомудрых апостол говорит так: «Глаголющеся быти мудри объюродеша» (Рим. 1:22). Художникам некто из Патерика говорит следующее: «Дело ваше для вас – настоящее дело, а дело Божие, как пустое дело». А ведь Сам Христос, заступаясь пред коварными за людей незлобивых и простосердечных, призывает их к Себе: «Незлобивий, – сказано, – и правий прилепляхуся Мне» (Пс. 24:21). Отзовися же свыше и ты, святая правда, говоря: «Лживии сынове человечестии в мерилех не добре рассуждают» (Пс. 61:10).

Ну как же быть? Кто на свете поистине безумен? Некто из богомысленных так вещает другу своему: «Если ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты все знаешь», или, говоря проще: если бы ты прошел всю внешнюю мудрость, всякую науку и всякое художество, но не знаешь Бога и ленишься угождать Ему, то ты ничего не знаешь, ты простак, ты глуп; если же ты не знаешь ни одной из земных мудростей, но Бога знаешь и угождаешь Ему неленостно, то ты премудр. Посмотрим же теперь, как мудр тот, кто угождает Богу, и как прост и невежда тот, кто не умеет угождать Ему.

Святой Каллист со слов св. Златоуста в одну неделю беседует так: «Всякий грех есть безумие, и всякий грешник безумец». Этот святой еще вот яснее показывает, кто безумен. Грешник, притом грешник нераскаянный, не хотящий обратиться к Богу, но впадающий во все большие и тяжкие грехи, согласно написанному у Соломона, «егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит», такой грешник поистине безумен. Почему же он безумен? Потому, что знать о смерти, знать о страшном суде и геенском наказании и всего этого не бояться – это является крайним безумием. Кроме этого, слышать о небесном царствии, о вечном воздаянии, уготованном для любящих Бога, и не желать всего этого – вот крайняя степень глупости, и поэтому такой грешник поистине есть безумный.

Теперь я обращу беседу мою к Пресвятой Богородице. О, Пресвятая Богородице Дево! Кого ты призываешь на пир свой? Неужели безумных? Неужели грешников? Ведь ты мудра и даже премудра: что тебе до безумных? Ты чиста и даже пречиста: что тебе до оскверненных? Ты праведна и преподобна: что тебе до грешников? Твое общество с ангелами, архангелами, херувимами и серафимами, ибо ты «честнейшая херувимов и славнейшая серафимов». Твое содружество со святыми патриархами, с пророками и апостолами и прочими святыми, ибо «ты, поистине, выше всех святых, Дева чистая». Какое же у тебя может быть общение с грешниками? Что за дело тебе до них?

Поистине же есть дело. Какое же? Посмотрим! Христос Господь разделил Свое словесное стадо на два стада: овцы особо, козлища особо, то есть, иное суть праведники и иное грешники. Если же теперь овцы с козлищами живут вместе и если теперь, при жизни на земле, нельзя распознать, кто овцы и кто козлища, зато в Божьем преду становлении одно суть овцы, а другое козлища Все составляют одно стадо Божие, как грешники, так и праведники, согласно написанному: «Праведных любяй и грешныя милуяй». Он любит Своих праведных угодников, но и грешников щадит, ожидая их исправления. Для них обоих Господь ищет пастыря. Кто же будет пасти овец? Святой Петр, ты «паси овцы Моя»; паси агнцев Моих. А кто будет пасти козлищ? Но не слышим мы в Евангелии о пастыре для козлищ. Неужели поэтому будем думать, что козлища пойдут без пастыря самостоятельно и погибнут? Нет, и козлища имеют своего пастыря. Кого же? Пречистую и преблагословенную Деву Марию. Послушаем, что вещает ей Святой Дух в Песни песней: «О, добрая в женах! Изыди ты во след стад и паси козлища твоя у кущей пастырских» (Песн. 1:7), то есть, о, благословенная в женах, иди вслед за стадом, взирай свыше на христианские народы, паси козлищ твоих – грешников у кущей пастырских, то есть, во святых церквах вселенной, управляемых благочестивыми пастырями. Козлища же сии – твои, а не иного кого: тебе одной они вручаются для призрения. Ты их снабжай всем, защищай, отгоняй от них адских волков, чтобы дерзко не похитили их. Руководи ими к спасению, принимай их молитвы, слушай молитвы грешников. Вот мы видим, что и козлища имеют своего пастыря, имеют агницу непорочную, пречистую Деву.

Что же она делает? Как пасет свои козлища? Она старается сделать их из козлищ овцами. Зная же, что невозможно им стать овцами до тех пор, пока не оставят своего безумия, приготовила им такое пастбище, которое обладает дивною силою: если кто из безумных вкусит от него, тотчас делается мудрым и из козлища становится овцею. Она приготовила им свою трапезу и призывает их, «с высоким проповеданием глаголя: иже есть безумен, да уклонится ко мне». Дело Матери Божией в отношении грешников, чистой Девы в отношении беззаконных, состоит в том, чтобы сделать их целомудренными, чтобы образумить их и наставить ко спасению.

Будем же, грешники, иметь добрую надежду, ибо имеем доброго пастыря, пречистую Деву. Послушаемся Ее голоса, пойдем на Ее призыв, на Ее пир; вкусим от сладостей Ее пастбища и, воздавая ей благодарение, будем усердно повторять сию радостную песнь: «Радуйся, Невесто неневестная!»

Невеста неневестная, то есть, Дева нетленная и, кроме того, мудрая, имеет чрез это не меньшую славу, ибо Ей уподобляется само небесное царство. «Уподобися, – сказано, – царствие небесное мудрым девам» (Мф. 25:1). Неужели мы, слушатели мои, погрешим, если в похвалу девическую скажем: «Уподобилась Дева небесному царствию»? Поистине не согрешим, но даже воздадим Ей особенную хвалу, по примеру Давида, который говорит: «Аз всегда возуповаю на тебя и приложу на всяку похвалу твою» (Пс. 70:14).

Царство небесное подобно Деве, и Дева подобна царству небесному. Как же это? Посмотрим. В царствии небесном «ни женятся, ни посягают, но яко ангели Божий суть на небеси» (Мф. 22:30). Посему-то и подобно царство небесное Деве неискусобрачной, Невесте неневестной. Дева, и, по словам апостола, Дева Господня непосягшая, «печется о Господних, да есть свята телом и духом» (1Кор. 7:34). И поэтому Дева подобна царствию небесному. Если в небесном царстве есть ангелы, то и Дева, по свидетельству св. Киприана, есть часть ангельская: несомненно, можно поставить Деву в ряду ангелов. Между ангелом и Девою не найдешь различия, только одни крылья отличают их: ангелы с крыльями, Дева же без крыльев. Отними же у ангела крылья, он будет девою, и придай Деве крылья, она станет ангелом. Сказавши, что царство небесное подобно Деве, а Дева царству, рассмотрим теперь чин царства, чин ангелов и чин Девы. Чин небесного царства, состоящий из единого Бога в Троице, разделяется на три ангельские иерархии, на три дивных лика святых угодников Божиих, на три полка, по числу трех славнейших небесных венцов, названных золотыми: на полк девственников, полк учителей и полк мучеников, как об этом согласно говорят все богословы. Дух же внутри говорит: если царство небесное имеет свои полки, свое воинство, то необходимо и Деве, как некоему храброму мужу, облачиться в свою броню, вооружиться на брань, чтобы не было в небесном царстве чего-либо отменно различного. Я скажу, что вполне прилично и не странно будет Деве вооружиться на брань. Вспомним ветхозаветное. Когда одна красивая девушка Суламитянка была приведена в палатку Соломона на смотр, то, когда входила она, некто, присматриваясь к ней со стороны, сказал другому: «Что ты видишь у Суламитянки?» (Песн. 7:1). Это значит: что ты видишь красивое и особенное у этой девицы, ведомой к царю? Другой же ответил: лики, полки; вижу воинство, на брань устроенное, вижу дивную вещь в девице, на брак царский уготованной, утварьми не дражайшими улепотствованной. Он видит воинство, полки, видит полки, устроенные в лики, а лики в полки. Дивная вещь! Две противоположные вещи усматриваются в одной деве: лик и полк. Лику приличествует ликовать, веселиться, полкам же надлежит творить брань с врагами. Лик и полк вместе! Такой же подобает быть и Деве, чтобы она не только ликовала своим девством, но чтобы и крепко ратовала о неповрежденности своего девства.

Не тратя времени на толкование подробное и буквальное той истории, в которой говорится, что на браке Соломоновом были лики и полки (лики веселились с царем, полки же оберегали здравие царя), я перехожу в духовному толкованию.

Суламитская дева была в то время образом небесного царствия, ибо слово «Суламитянка» толкуется: мирная, совершенная или воздающая. Где же лучший мир, где высшее совершенство, где большее воздаяние, как не в небесном царствии? Если бы кто меня спросил, что я вижу духовными моими очами в той мысленной девице, в том девоподобном царстве небесном, то я ответил бы: лики и полки. Вижу ангелов в трех иерархиях, и каждую разделенною на три чина. Вижу под тремя золотыми венцами три дивных лика девственников, учителей и мучеников. Все они ликуют о Господе и все они ополчаются на супостатов за честь Господню – «сотворити отмщение во языцех» (Пс. 149:7). Помнит небесное царствие бывший в нем давно случай, когда поднялась в нем внезапная борьба: «Брань бысть на небеси» (Апок. 12:7). Посему оно не только ликами ли-ковствует, но и полками вооружается. Лики и полки – вот чины небесного царствия.

Каков же теперь чин Невесты неневестной, непорочной Девы? Она по подобию небесного царствия имеет свои полки и лики. Когда Она в покое, в мире, тогда ликует; если же нападает супостат, Она вооружается на брань.

В особенности о пречистой Деве я скажу, что Она имеет свои особые ликования и ополчения; Она ликует славнее всех святых и вместе со всеми святыми: вот каково Ее ликование. Ополчается же Она видимо и невидимо, защищая на земле воинствующую церковь: вот в чем Ее ополчение. Вот и в нынешний праздник слышатся акафистные похвалы, приносимые Ей верующими во всей вселенной: «Радуйся, радуйся!» Вот ее ликование. Вспомним и бывшую благодаря Ей победу под Царьградом над каганом, вспомним, как Она тогда поразила бесчисленное воинство в кораблях огненным градом и потопила его: вот Ее ополчение, ибо Ею создается победа, Ею поражаются враги. Посему и называется Она церковью «Взбранной воеводой», то есть, облаченной в броню, вооруженной оружием. Она – Дева и воевода, ибо имеет и девические лики, и воинственные полки. Она имеет вместе и три золотых венца: девства, мученичества и учительства, – девства, ибо, по свидетельству о Пресвятой Богородице св. Епифания, Дева не только телом, но и духом, и чистотою много превосходит ангелов; учительства, ибо, как уже выяснилось, Она и безумных научает разуму; мученичества, ибо, стоя под крестом Христовым, Она так сильно сострадала с страждущими Сыном своим и Богом, что праведный Симеон даже сказал так: «Тебе же самой оружие душу пройдет» (Лк. 2:35). Кроме того, о всех девствующих (за исключением Богородицы) можно сказать, не погрешая, что строгое хранение девства есть мученичество, хотя и без крови.

Теперь выяснился пред нами чин Девы, подобный небесному царствию. Да славится же небесное царство, как подобное Деве! Да будет прославлена и дева всякая, ибо Она подобна царствию небесному.

До сих пор мы беседовали о Невесте неневестной и по силам нашим уразумели силу и значение акафистных слов: «Радуйся, Невесто неневестная!» Теперь же я закончу слово мое. Мне кажется, что не всякий будет помнить сказанное мною, разве только человек книжный; простые же и некнижные люди вероятно уйдут, не получив пользы. Посему и им скажу я нечто, достойное памяти. Слушайте, все грешники (среди которых я – первый); и к вам, как и к самому себе, обращаюсь с такими словами: будем повторять ангельское приветствие Деве – «Радуйся», будем читать акафистные молитвы, припадем к Владычице нашей и помолимся Ей. Мы ведь не воздерживаемся от грехов наших и не приходим к истинному покаянию. Что же нам думать: будут ли угодны Пресвятой Деве Богородице наши молитвы, пение и поклонение? Рассудим об этом.

Если бы кто, видя матерь, держащую на руках единородного своего сына, похитил из рук Ее сына, бросил его на землю и стал попирать ногами; если бы пред матерними очами он проколол ребенка в сердце, а потом приступил бы к матери и, кланяясь Ей, сказал: «Радуйся, здравствуй и будь милостива ко мне!» – будет ли угодно матери такое поклонение убийцы? Рассудите сами. Конечно, не будет.

Мы же, нераскаянные грешники, какие тяжкие грехи совершаем и как часто Сына Девы, Христа Господа нашего, похитивши из рук пренепорочной Матери, повергаем и попираем?! Как часто мы Его прободаем, «вторицею распинающе Сына Божия» (Евр. 6:6). Видит все это Матерь Божия! Мы же, вторично распявши Ее Сына, припадаем к ней и говорим: радуйся, будь милостива к нам! Не больше ли этим прогневляем Ее и обновляем сердечную рану, бывшую у ней некогда под крестом? Будем помнить это хорошо и прежде всего примиримся с Богом; тогда мы умилостивим и Богородицу. Тогда только будет приятно Ей наше пение, благодарение, поклонение и хваление! Тогда угодно будет Ей наше приветствие: «Радуйся!» Теперь же мы возопием к ней: «От всех нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто неневестная». Аминь

11. Поучение в пятую неделю великого поста «Рече има Иисус: можета ли пити чашу, юже Аз пию? Она же реста Ему: можева» (Мк.10:38, 39)

Возлюбленные слушатели! Два святых ученика и апостола Христа, Иаков и Иоанн Зеведеевы, ищут славы ближайших бояр Христа, Царя славы. Они хотят быть ближайшими боярами, ибо молят Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей» (Мк. 10:37). Иисус же сказал им: «Не веста, чесо просита», после чего и предложил вопрос: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?»

Апостолы святые просят у Христа Господа престолов, владычеств, чести, славы, а Христос Господь не то дает им, чего они просят, но велит им пить чашу, которую Он Сам пьет, как бы говоря: если хотите престолов, владычеств, если хотите славы и чести в Моей вечной славе, то необходимо сначала испить Мою чашу, и потом уже получите просимое; пока же чаша Моя не будет вами испита, вы не получите просимого.

Сия же двоица святых апостолов, Иаков и Иоанн, дерзновенно, без сомнений и размышлений, тотчас оказались готовыми испить чашу Христову, говоря: «Можева». О, святые апостолы! Но знаете ли вы, что такое Его чаша? Чаша временной Его жизни есть чаша не сладости, но горечи, не меда, но полыни, не сахара, но оцта и желчи, которая была в губке на трость надета и поднесена к устам Его. Чаша Его не чаша царского престола, но креста, не славы, но бесчестия, не прохлады, но страдания. Об этой чаше Господь вспоминает в самом начале нынешнего Евангелия, говоря: «Се восходим во Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят Его на смерть, и предадят Его языком; и поругаются Ему, и оплюют Его, и убиют Его» (Мк. 10:33, 34). Вот какова чаша Господня! Можете ли испить сию чашу Господню, о, святые апостолы! Они же ответили: «Можем».

Поистине сии святые апостолы достойны высоких престолов и владычеств, достойны великих почестей, славы и восхваления, ибо они не только не отказываются от чаши Господней, не убегают от нее и не удаляются, но даже с любовию и усердием обещают пить ее: «Она же реста: можева».

Здесь у меня есть слово к тем, которые удаляются от чаши Христовой, то есть, от Божественного причащения тела и крови Христовой, и не хотят причащаться их часто. Но что я говорю: не хотят часто; они не хотят причащаться и редко: ни разу в год, в два, в три, как говорят мне об этом многие. Некоторые уже не причащаются десять лет, другие двадцать, а иные и всю жизнь свою не знают, что значит причаститься Божественных Тайн; разве только, будучи младенцами, когда крестили их, причащались, но и сего не помнят они. О, какое нерадение о душе своей и не боголюбие! О, холодные, как лед, сердца, не имеющие нисколько духовной теплоты! Итак, я предложу вашей любви в нынешней беседе, как велико приобретение и польза для тех, которые часто причащаются чаши Господней, то есть, Божественных Тайн, тела и крови Христовых, и как велика тщета и лишение тех, кто самовольно уклоняется от этого. Любовь же ваша пусть узнает прежде всего то, что чаша Господня бывает двоякая. Первая – это чаша самих страданий и смерти Господней, вторая же – чаша только воспоминания о страданиях и смерти Господней.

Чаша страдания и смерти Господней совершилась на Голгофе, на кресте, а чаша воспоминания о смерти и страданиях Господних совершается на Божественном престоле во святой чаше под видом хлеба и вина, являющихся истинным телом и кровью Христовой. Сия чаша есть воспоминание о смерти Господней, согласно словам апостола: «Елижды аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете, смерть Господню возвещаете» (1Кор. 11:26). И Сам Христос сказал: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19).

Апостолам было повелено испить обе сии чаши, то есть, причащаться тела и крови Христовых и пострадать за Христа, и они испили их. Нас же Господь не принуждает пить чашу самих страданий и смерти Его (хотя это и необходимо для истинного христианина, если потребует время и случай), не принуждает, повторяю, чтобы мы распялись на вещественном кресте, чтобы мы были прободены копьем и гвоздями, подобно Ему, Господу нашему, и Его святым апостолам, и чтобы мы предали себя смерти. Господь знает немощь нашу, знает, что слабы и немощны, что не можем мы понести такой тяготы. Если мы не в состоянии вынести и малой какой-либо обиды от друга или одного какого-либо хульного слова (а все это было бы угодно Христу, когда бы мы претерпели так), то как бы мы могли терпеть в том случае, если бы тело наше было распинаемо на вещественном кресте, было пригвождаемо и раздробляемо на части? Ведь даже многие святые, не будучи в состоянии понести всего этого, скрывались в пустынях, горах и пропастях земных, как, например, Григорий, чудотворец неокесарийский, и прочие. Итак, не принуждает нас Господь к такой нестерпимой чаше, но только желает, чтобы мы пили чашу воспоминаний о Его страданиях и смерти, то есть, чтобы мы часто причащались Божественных Тайн тела и крови Христовых. А в чем тяжесть сего, в чем горесть, в чем неудобство?

Теперь посмотрим, как велико приобретение и польза от причащения чаши Господней и, наоборот, как велика потеря от непричащения? Сам Господь Своими пречистыми устами так говорит во святом Евангелии: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, имать живот вечный» (Ин. 6:54), – вот в чем приобретение. Наоборот: «Аще не снесте плоти Сына Человеческого и не пиете крови Его, живота не имате в себе» (Ин. 6:53), – вот в чем лишение. Теперь всякий пусть смотрит и рассудит, что лучше: приобрести ли причащением чаши Господней жизнь вечную, или же непричащением чаши Господней потерять жизнь вечную? Чаша Господня есть жизнь, и жизнь вечная, ибо вкушающий ее, по слову Господню, «жив будет во веки» (Ин. 6:51). Без чаши же Господней последует смерть вечная, ибо уста Господни говорят: «Живота не имате в себе».

Чаша Господня есть царство небесное, согласно слову Господа: «Аз завещаю вам, якоже завеща Мне Отец Мой царство, да ясте и пиете на трапезе Моей» (Лк. 22:29, 30), а того, кто не имеет чаши Господней, постигнет геенна, поглощающая изгнанных из царства.

Чаша Господня – это сообщество с ангелами. Ведь если древняя манна была названа ангельским хлебом («хлеб ангельский яде человек» – Пс. 77:25) не потому, конечно, что она была вкушаема ангелами, ибо они, как бесплотные, не нуждаются в пище, но потому, что была приготовлена и свыше ниспослана по повелению Божию служением ангелов, то тем более Сей, который говорит о Себе: «Аз есмь хлеб сшедый с небесе» (Ин. 6:41). И сию манну, растворенную в чаше Господней, подобает назвать ангельской пищей не потому, что ангелы ее вкушают и пьют, но потому, что всегда ее они благоговейно окружают, честно почитают и поклоняются Ей. Посему и причащающийся ее общается со святыми ангелами и делается для них милым и любезным. Итак, чаша Господня – сообщество с ангелами, а без чаши Господней с кем будет сообщество, кроме бесов? Кого чуждаются ангелы, того похищают бесы. Что, если бы спросить кого-либо так: чего ты больше хочешь – иметь ли жизнь вечную или смерть вечную? Получить ли царство небесное или геенну? Быть ли в обществе ангелов или же бесов? Не знаю, найдется ли такой, который сказал бы: мне лучше смерть, нежели жизнь; лучше геенна, чем царство; лучше бесы, чем ангелы. Не всякий ли скажет так: лучше мне жизнь, чем смерть; лучше царство, чем геенна; лучше ангелы, чем бесы: ибо всякий человек естественно и разумно больше желает лучшего, чем худшего. Если же, о, человек, ты желаешь лучшего, то почему пренебрегаешь чашей Господней? Если ты боишься вечной смерти, то почему отвращаешься от вечной жизни, находящейся в чаше Господней? Если геенны трепещешь, то почему не ухватишься за царство, находящееся в чаши Господней? Если избегаешь бесов, почему не приближаешься к ангелам, благоговейно окружающим чашу Господню?

В чаше Господней и жизнь, и царство, и дружба с ангелами. О, как велико приобретение причащения от нее! Там же, где не вкушается чаша Господня, там нет жизни, но смерть; нет царства, но геенна; там далеко отстоят ангелы, а бесы близко. О, как велико лишение оттого, что не причащаются чаши Господней!

Спрошу я еще. Кто хочет получить оставление своих грехов? Кто хочет, чтобы все злое, соделанное от юности, все его дела, слова и помышления были прощены, оставлены и преданы вечному забвению? Я думаю, что всякий желает такого блага. Поэтому я и говорю: если ты, человек, хочешь оставления грехов, то почему убегаешь от причащения чаши Господней? Разве не слышишь, как Сам Господь говорит: «Приимите, ядите... во оставление грехов» и «Пиите... во оставление грехов» (Мф. 26:26, 28)? Я знаю, кто-либо так скажет: я недостоин, я грешен, посему и не дерзаю приступить ко причащению Божественных Тайн. Ты хорошо говоришь, называя себя грешником, недостойным и недерзновенным, ибо кто может быть в совершенстве достоин? Никто из связавших себя плотскими похотями и сластями не достоин приходить и приближаться к Тебе, Царь славы, как говорит об этом святой литургиар. Но ты скверно делаешь, удаляясь и избегая причащения, ибо во псалмах пишется так: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72:27).

Недостоинство сие наше бывает двоякого рода: недостоинство истинно кающихся и недостоинство тех, которые или не искренно каются, или вовсе не каются, или даже и совсем не хотят каяться.

Недостоинство истинно кающихся удостаивается Божественного причащения во оставление грехов, ибо они просят, как недужные, врачевства, согласно слову Христову: «Не требуют здравии врача, но болящий» (Мф. 9:12).

Недостоинство же кающихся ложно или же вовсе не кающихся не удостаивается Божественного причащения, ибо написано: «Не дадите святая псом» (Мф. 7:6).

Кто же это кающийся истинно и кто кающийся ложно? Кающийся ложно есть тот, кто не искренно исповедует свои грехи пред Богом своему отцу духовному, но скрывает их; если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанном зле. Впрочем, такой иногда отчасти и жалеет, однако же он не имеет в сердце своем твердого намерения и не полагает в уме твердого обещания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Такой не достоин Божественного причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко причащению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после хлеба сатана.

Кающийся же истинно есть тот, который, исповедуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на помощь Божию, твердое намерение никогда не возвращаться к своим прежним делам и всячески блюстись от них. Такой сподобляется как Божественного причащения, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весьма недостойным.

Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египетская. О ней пишется, что она настолько была недостойна Божией милости из-за своей грешной жизни, что даже церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия. Когда же сия грешница положила в сердце своем истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась причащения Божественных Тайн, тела и крови Христовых в церкви Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в житии этой святой.

Посмотрим теперь. Она ни удовлетворения не сделала за грехи свои, ни коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов: едва день один прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается чаша Господня.

Подобное сему находится и в Прологе, в 26 день декабря. Две женщины были оклеветаны пред епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и повелел всем людям быть готовыми к причащению Божественных Тайн, тела и крови Христовых. Когда он служил литургию и начал причащать своих людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других были белые и светлые: у грешных были черные лица, а у праведных – белые. Приступили же и те две женщины ко причащению, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ дивился сему, явился ему ангел и сказал: то правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покаялись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение; посему простил Бог грехи их и сподобил их той благодати, которую ты видел сам.

Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные женщины были недостойны Божественного причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в сердце своем твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их.

Итак, никто не удаляйся от чаши Господней и только истинно покайся, и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за грехи свои, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на милосердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждою, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов.

Если ты мне не веришь, что истинно кающемуся святое причащение служит ко оставлению грехов, то поверь неложным устам Самого Христа, Спасителя нашего, говорящего: «Приимите, ядите... во оставление грехов», «Пиите... во оставление грехов». Если ты веруешь в Бога, то должен поверить и словам Божиим; а если ты не веришь словам Божиим, то ты, значит, и в Бога не веруешь. Бог говорит: «Причастись Моей чаши», – а ты сомневаешься. Бог говорит: «Ты получишь оставление грехов», – а ты не веришь и говоришь: боюсь. Не бойся! Приступи без сомнений, с верою!

Хорошо ты делаешь, что боишься; но плохо поступаешь, убегая. Бог не враг для тебя, но врач: Он исцелить хочет, а не погубить. Бог не супостат для тебя, но Отец: Он ищет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя и губитель, но благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной чаши? Лучше тебе принять духовное врачевство и исцелиться, нежели, убежав от врачевства, впасть в большие греховные болезни и погибнуть. Лучше тебе, отбросив страх, прибегнуть к Отцу и насытиться Его бессмертной пищи, нежели из страха уйти на чужую сторону и там питаться свинской пищей отчуждения, то есть, греховными страстями. Лучше тебе притечь к своему милосердному благодетелю, нежели держаться врага и работать губителю своему, ибо пока ты пребываешь во грехах без покаяния, до тех пор ты работаешь твоему диаволу и являешься его рабом и пленником.

Чтобы не показалось кому-либо, что мы удалились от предположенного предмета нашей беседы, мы теперь снова обратимся к слову о пользе причащения и к рассуждению о невыгоде непричащения.

Причащающийся часто чаши Господней изменяется во Христа: вот поистине пребогатое приобретение и польза. Тот же, кто не причащается чаши Господней, но имеет общение с чашей бесовской, тот претворяется в беса: вот в чем лишение и погибель вечная.

Как же соединяется со Христом причащающийся чаши Господней? Сие видно из слов Самого Христа, Господа нашего, говорящего так: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:56). Святый Феофилакт, толкуя сие место, говорит: здесь мы научаемся величию тайны причащения. Ядущий плоть и пьющий кровь Господню пребывает в Самом Господе, и Бог в нем. Дивно и выше всяких слов сие соединение, которым Бог в нас и мы в Боге пребываем. И еще тот же Феофилакт говорит от лица Христова: ядущий Меня, соединившись, живет со Мною и преображается в Меня, могущего живить его. Внемлем же мы сему слову Христову в Феофилактовом толковании: «преображается в Меня». Кто, говорю я, причащается чаши Господней, причащается тела и крови Христовой, тот преображается во Христа. Согласно с этим говорит и св. Кирилл Иерусалимский: «Мы в святом причащении соделываемся христоносцами и даже соплотными и сокровными Христу». Святой же Кирилл Александрийский приводит такой пример: «Как воск, растопленный и влитый в другой растопленный воск, смешивается в один воск и по всем свойствам является одним и тем же воском, так и тот, кто принимает в себя тело и кровь Христову, соединяется с Ним, так что и Христос в нем пребывает, и он во Христе».

Слышишь ли, человек, свидетельства таких великих учителей и даже неложные слова Самого Господа? Разве теперь не имеешь веры и не познаешь богатого приобретения от причащения чаши Господней? Если им всем не веришь, то кому же ты поверишь?

Послушай же и еще одну дивную вещь. У одних испытателей Божественного Писания есть такой вопрос: почему Иуда, предавая иудеям Господа нашего, дал им знамение, говоря: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26:48)? Разве те не знали Христа, которого так часто слышали учащим и так часто видели чудодействующим? Был ли в Иерусалиме такой, кто не знал Его хорошо? Ведь даже малые дети знали Его, ибо когда Он входил в Иерусалим, они вышли навстречу Ему и восклицали: «Осанна!» Какая же нужда была сего Иудина знамения? Даде им знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть, имите Его» (Мф. 26:48).

На сей вопрос из Златоустого толкования выводят выяснение такой тайны: когда на последней вечери святые апостолы причастились из рук Спасителя тела и крови Христовой, то все просветились своими лицами, у всех лицо стало подобно лицу Христа, и на какого бы апостола ни посмотрел Иуда, он видел, что лицо его по красоте и благодати подобно лицу Христову. Вот как говорит о них св. Златоуст: «Ученики имели до причащения Христоносные лица». Иуда тогда и подумал, какое знамение нужно будет дать каиафовым слугам, по которому бы они узнали Христа. Ибо если бы они не узнали Его, то была бы опасность, что вместо Него они возьмут другого. Посему-то, когда архиерей послал отряд воинов, Иуда им дал знамение: «Егоже аще лобжу, Той есть».

Соединивши вместе и прежде сказанное Феофилактово слово: «Ядущий Христа преображается в Христа» и сие Златоустово: «Христоносные лица имели, причастившись», мы легко можем понять, как изменяется во Христа причащающийся чаши Господней, ибо какова пища, таково и питаемое. Пища – Христос, посему и ядущего Он преображает в Себя. Кто ест плоть Христову и пьет кровь Его, тот во Христе пребывает, и Христос в нем.

О, как велико приобретение от причащения чаши Господней, как велико богатство и польза в том, чтобы иметь Христа в себе, быть одно со Христом и соединиться с Ним! Что может быть больше этого? Что дороже и что честнее?

Наоборот, кто не причащается чаши Господней, но пьет чащу бесовскую, тот не только лишается Христа, но и претворяется в беса. Знаете ли вы, что такое бесовская чаша? Посмотрим в Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Он видел некую жену, ездящую на красном звере, облаченную в порфиру и украшенную драгоценными приборами, имеющую золотую чашу в руке своей, полную мерзостей и скверн своего любодеяния. Вот чаша бесовская, вот питье диавольское: это есть мерзость скверны и любодеяния. Кто живет скверно, кто любодействует и прелюбодействует, кто валяется в нечистотах плотских мерзостей, кто в настоящей окаянной жизни наслаждается страстями и сластями греховными, тот пьет чашу бесовскую, противную чаше Господней, о которой вспоминает и св. апостол Павел, говоря: «Не можете чашу Господню пити и чашу бесовскую; не можете трапезе Господней причащатися и трапезе бесовстей» (1Кор. 10:21).

То, как претворяется в беса пьющий бесовскую чашу, видно из жития св. Нифонта, память которого празднуется 23 дня месяца декабря. Он, в свои юные годы до покаяния живя скверно и во грехах, пил бесовскую чашу мерзких скверн любодеяния. И вот однажды пришел он к известному ему богоугодному некоему мужу, по имени Никодиму. Никодим, посмотрев на лицо Нифонта, удивился и ужаснулся, однако же молчал. Тогда Нифонт сказал ему: «Почему ты смотришь на меня, как на незнакомого?» Никодим же ответил: «Поверь мне, брат мой, что никогда я не видел тебя таким, как ныне, ибо лицо твое страшно, как у эфиопа».

Мы же внемлем: святые апостолы, достойно причастившиеся чаши Господней, казались имеющими свои лица подобными лицу Христову, юноша же тот, приобщавшийся чаши бесовской, казался бесом, имел лицо страшное, как у эфиопа, подобное виду диавола. Истинно говорит Писание: «Творяй грех от диавола есть» (1Ин. 3:8).

О, как велико лишение оттого, что избегают чаши Господней! О, как страшна погибель тех, которые пьют чашу бесовскую, то есть, скверно и без покаяния живут во грехах своих!

Духовное богатство и приобретение душевной пользы от приобщения чаше Господней неисчислимы, лишения же, происходящие от бесовской чаши, невозможно передать словами. О всем этом говорить подробно нам и времени не хватит; посему я скажу кратко: чаша Господня есть чаша спасения, ибо достойно причащающийся ее, то есть, с истинным покаянием, как было сказано выше, получает спасение. Чаша же мерзости и скверн любодеяния, чаша бесовская, есть чаша вечной погибели, ибо пиющий из нее осуждается на вечное мучение. Зная все это, возлюбленные, будем всячески отвращаться от чаши бесовской; постараемся же достойно и часто приступать к чаше Господней. Хотя мы и недостойны, однако удостоимся милосердия Божия, если по силе нашей «очистим себе от всякия скверны плоти и духа» (2Кор. 7:1) и положим в сердцах наших твердое намерение и обещание не возвращаться более к нашими прежним злым делам.

Когда апостолы хотели быть ближайшими у Христа, Царя славы, когда хотели быть боярами и об этом молили Его, говоря: «Даждь нам, да един одесную Тебе и един ошуюю Тебе сядева во славе Твоей», то им повелено было испить чашу Христову: «Можета ли пити чашу, юже Аз пию?» И они не отказались: «Она же реста: можева».

Кто хочет быть близ Христа, кто желает одесную Его стоять во славе Его, когда Он придет «со ангелы святыми», тот пусть не отказывается пить Его чашу и не избегает Божественного причащения Его плоти и крови. Вкушай плоть Его и пей кровь Его, и будут они тебе и для оставления грехов и близости ко Христу, и для союза любезного с Ним. Только прежде всего положи в сердце своем истинное покаяние и положи, не откладывая, положи в сей час, в сию минуту, говоря вместе с Давидом: «Рех, ныне начах» (Пс. 76:11), – не обождавши начну, не утром, не завтра, но ныне, ныне сказал и ныне же начну с надеждой на помощь Божию.

Бог, уже давно ожидая твоего покаяния, будет рад тебе; Он тотчас откроет тебе двери Своего милосердия, удостоит чаши Своей, соделает тебя близким к Себе в царстве Своем и сподобит тебя Своей славы, которую да получим и мы все. Аминь.

12. Слово историческое в неделю ваий «Благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних» (Мф.21)

Когда Господь наш Иисус Христос со славою входил в Иерусалим, то народ встречал Его с пальмовыми ветвями, а отроки взывали: «Осанна!» Станем же и мы, о, возлюбленные, станем умом нашим при вратах Иерусалимских, станем на том месте, где совершился славный вход Господень в Иерусалим, посмотрим, как совершалось сие событие, и хоть немного присмотримся к нему нашими духовными очами.

Шествие Христа, Спасителя нашего, началось от горы Елеонской, то есть, Масличной, ибо греческое слово «елеон» на наш язык переводится «масло». Прозвана была та гора Елеонской, то есть, Масличной, потому, что на ней росло много масличных деревьев. Подобно густой дубраве, та гора изобиловала масличным садом. Гора сия находится на восточной стороне Иерусалима, отстоя от древнего Иерусалима на пять стадий, а это является путем субботы, как пишется о сем в Деяниях Апостольских: «Возвратишася, – сказано, – апостоли во Иерусалим от горы, нарицаемыя Елеон, яже есть близ Иерусалима, субботы имущия путь» (Деян.1:12). Путь же субботы равняется пяти стадиям, ибо иудеи столь почитали свой «шабаш», то есть, субботу, что не позволяли себе даже и путь далекий совершать в субботу, кроме пяти стадий, то есть, одной версты. Это и называется путем субботы.

Не велико было расстояние от той горы до древнего Иерусалима, зато она была очень высокая: от самого верха ее до Иерусалима считалось шесть стадий, а от подножия – пять, ибо целую стадию нужно было восходить на ту гору. Елеон от Иерусалима отделялся долиною, называвшеюся Иосафатовой, ибо Иосафат, царь иудейский, в древности создал себе в этой долине прежде смерти гроб, а над гробом пирамиду, или дивный столп; с того времени эта долина и прозвана была долиной Иосафатовой. Долина эта была глубокая, и посреди ее протекал Кедронский поток. Эта же долина называлась еще и долиной плача, ибо в ней находились гробницы всего Иерусалима. Евреи погребали своих мертвецов не в городе, но выносили их за город для погребения в долине Иосафатовой и совершали там по обычаю свои плакания над мертвыми: посему-то и названа была долина Иосафатова долиной плача. Священное Писание и святые отцы предсказывают, что в этой же долине совершится и страшный суд Христов. На восток от этой долины и находилась гора Елеонская.

Христос, Господь наш, очень любил эту гору, ибо она была безмолвна подобно пустыне. Он часто там в двух местах проводил ночи в молитве: иногда на самом верху горы, откуда потом и на небеса вознесся, иногда же в саду, который был на косогоре и склоне горы. Сад этот принадлежал Зеведею; находился он недалеко от селения Гефсиманского, где был и загородный дом Зеведея. Зеведей же был родственником по плоти Господу Христу, почему и Господь наш входил в сад родственника, как в собственный, совершая в нем всенощные молитвы к Богу, Отцу Своему.

Кроме того, Он часто посещал эту гору и потому еще, что праотец Давида, прообразуя Его неповинное страдание, плакал там, убегая от своего сына Авессалома, как пишется об этом в книгах Царств: «Давид восхождаше восходом на гору Елеонскую, и плачася, покрывши главу свою, и идяше босыма ногама» (2Цар. 15:30). От этой Елеонской, или Масличной, горы началось шествие Христово в Иерусалим; Он шел чрез долину Иосафатову, прозванную долиною плача, и чрез Кедронский поток.

Мы же, смотря на все сие умом нашим, рассудим духовно.

Человеку-христианину, желающему войти в Иерусалим небесный, необходимо начать шествие свое от Елеона, от плодовитости масличной. Вы знаете, что Давид говорит о себе так: «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий» (Пс. 51:10). Итак, пусть всякий будет подобен маслине плодовитой, принося Богу свои духовные плоды. «Плод же духовный, – говорит апостол, – есть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22). Пусть человек совершит что-либо доброе – пост, молитву, милостыню, пусть оставит долг ближнему, простит прегрешение опечалившему его, пусть отстанет от всех злых дел, покается и, уклонившись от зла, начнет делать благое. Все это есть духовный, приятный Богу плод, а сам человек является «маслиной плодовитой в доме Божием».

Кроме этого необходимо, чтобы сия плодовитая маслина, то есть, человек христианский, приносящий Богу свои добрые дела, как плоды, находился на высокой горе богомыслия, часто умом своим в смиренной молитве возносился от земного к небесному, искал небесного, а земное презирал, во время молитвы отлагал всякое земное попечение. Нужно еще, чтобы и свой путь спасения он начинал от вертограда, чтобы имел чистую совесть, огражденную со всех сторон страхом Господним и украшенную, как вертоградными цветами, добрыми помыслами. Начавши отсюда, нужно идти чрез долину, которая была общей гробницей для Иерусалима, где и страшный суд Христов имеет быть, то есть, нужно идти чрез долину смирения и памяти о смерти и о грозном испытании на суде; нужно идти чрез плачевную долину сетования о содеянных нами грехах и слезами, как потоком Кедронским, омывать свои ланиты. Так мы приблизимся к горнему Иерусалиму. Но посмотрим опять на Господа нашего.

Грядет Господь наш, воссев на ослицу и жребя. Сначала сел на ослицу, а потом, пройдя немного пути, Он сел на жребя ослицы. В этом заключается следующая тайна. Ослица, умеющая носить ярмо, знаменовала народ иудейский, впряженный в ярмо закона, данного на Синае; жребя же, еще не приученное к ярму, знаменует безъяремных язычников, не имевших ярма закона Божия. Пересевши же с ослицы на жребя, Господь показал, что иудеи вскоре будут отторгнуты от Него, как неверующие и ожесточенные, что будет создана церковь из язычников и Он прославится язычниками. Это теперь и видно ясно. Ибо отнято от иудеев спасение Божие, дано нам, язычникам, и теперь нами прославляется Христос Спаситель, истинный Бог наш.

Нельзя не удивляться толикому смирению нашего Владыки, которое Он проявил в столь славном входе, ибо встретило Его и следовало за Ним бесчисленное множество народа. За Христом тогда шли не только двенадцать больших апостолов, не только семьдесят меньших, о которых в Евангелии вспоминается так: «Яви Господь и инех седмьдесят, и посла их по два пред лицем Своим» (Лк. 10:1), но еще и другой народ, во множестве пришедший в Вифанию, как об этом пишется, слышали мы, в Евангелии: «Разумев народ мног от Иудеи, яко тамо есть, приидоша не Иисуса ради токмо, но да и Лазаря видят, егоже воскреси от мертвых» (Ин. 12:9). Все это множество народа шло с учениками Христовыми, одни идя впереди, другие же позади Его, а встречных и исчесть не было возможности. Ведь в то время со всех стран не только иудеи, но и язычники очень многие собрались в Иерусалиме на праздник, и все число народа доходило тогда тысяч до ста, взятых тридцать раз, ибо церковные начальники Иерусалима каждый год сосчитывали весь народ, собиравшийся в Иерусалиме на праздник. Ни в один другой какой-либо год, ни прежде и ни после, не было такого стечения народа, как только в тот один год, когда нужно было Христу пострадать. Со всей вселенной тогда собралось в Иерусалим тридцать сотен тысяч. Сие произошло по Божию смотрению, чтобы весь мир мог видеть бесчестное и неповинное страдание Сына Божия. Весь этот народ вышел навстречу Христу с пальмовыми ветвями, как пишется об этом в Евангелии: «Народ мног, пришедый на праздник, слышавше, яко Иисус грядет во Иерусалим, прияша ваиа от финик и изыдоша во сретение Ему, и зваху, глаголюще: "Осанна" (Ин. 12:12, 13). Тогда же чудесно отверзлись и уста детей, сосущих груди матерей своих, согласно написанному: «Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу; и взываху: осанна, благословен грядый» (Мф. 21:16). Говорят, что тех младенцев и отроков было тридцать тысяч.

Вот в какой славе и почитании грядет Господь наш, вот какое множество народа предшествовало, следовало, встречало Его и восклицало «Осанна, Царь израилев». Как грядет? По-царски ли? На златой ли царской колеснице с пышными царскими конями? Нет, но на жребяти ослем, как пророк и предсказал о Нем: «Рцы-те дщери Сионовой, се Царь твой грядет тебе кроток, всед на ослицу и жребя» (Зах. 9:9), поучая всех смирению и кротости, не только простолюдинов, но и взошедших на высокие царские ступени, чтобы они, хотя бы и весь мир приобрели, всякую честь и славу, однако же не забывали кротости и смиренномудрия. «Не хвалитеся, – сказано, – и не глаголите высокая в гордыни, и да не изыдет велеречие из уст ваших». Поучая же смирению, Господь наш, сидящий на ослице, ясно порицает славу и гордыню мира сего и показывает непостоянство гордого мирского превозношения, как бы говоря: «О, люди! Как трость ветром колеблема, так и вы колеблетесь непостоянством. Ныне вы с пальмовыми ветвями оказываете Мне почести, а чрез несколько дней, о, как вы обесчестите Меня! Ныне вы режете ветви с деревьев, а чрез несколько дней эти самые деревья вы будете рубить и тесать для креста Мне. Ныне вы Мне подстилаете ветки под ноги, а чрез несколько дней вы возложите на хребет Мой палки, розги и бичи, бия, уязвляя и причиняя Мне многие раны. Ныне вы взываете: «Осанна», а чрез несколько дней вы будете кричать: «Распни, распни!» Ныне вы со славою встречаете Меня, а чрез немного дней вы с ругательствами будете вести Меня на распятие. О, непостоянство человеческое! О, непрочность и скорая отмена чести и славы мира сего!»

Мы же да научимся здесь от Господа нашего как смирению и кротости, так и тому, чтобы не желать и не искать временных почестей, санов и славы; если же кому и без искания Бог дает это, то чтобы не превозноситься ими, не надеяться на них, но скорее ждать скорой перемены и после счастья бояться несчастья. «Всяк бо холм смирится» (Лк. 3:5), говорит Предтеча Христов, то есть, всякая гордая высота должна будет упасть.

Я же, грешный, смотря прилежно духовными очами на Господа моего и на осла, на котором сидит Господь, помышляю так: если Господь в Своем славном шествии в Иерусалим хотел нам показать пример смирения, то Он, пожалуй, лучше бы показал сие, если бы шел пешком или же ехал на простой телеге. Почему же Он изволил шествовать не иначе, как только сидя на осле? Здесь мне приходит на ум вышесказанное толкование, а именно то, что ослица знаменовала иудеев, а жребя ослее – язычников. Иудеи в то время чем были? Они были люди грешные, злые, совещавшиеся об убиении Христа, как говорит о них Давид: «Поучишася тщетныя, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его» (Пс. 2:1, 2). А язычники, что такое они были тогда? Они тем более были грешниками, ибо совершенно не знали истинного Бога.

Поэтому, если Господь наш Иисус Христос сел на ослицу и на жребя, то Он сел на образ грешника, ибо ослица знаменовала грешных иудеев, и жребя ослее – безбожных и беззаконных язычников. И действительно, осел – вполне приличный образ для грешников, ибо грешник подобен ослу всеми своими нравами. Осел ленив, ленив и грешник. Осла едва заставишь стать в ярмо многими ударами, а развращенного грешника даже и многими наказаниями невозможно бывает обратить к исправлению. Как осел, хотя и с побоями, не идет скоро, но едва волочится в пути, а уж бегать быстро и совсем не может, так и грешник не спешит ко спасению, хотя иногда и бывает поражаем различными попущениями от Бога.

Поелику же Господь наш в Своем торжестве, празднуемом ныне, сел на образ грешника, сел на осла, то ясно, что Тот, Кто на небесах почивает на херувимах, Тот на земле хочет почивать на грешниках, ибо ради них Он и с небес сошел. «Не приидох, – говорит Он, – призвати праведныя, но грешныя на покаяние» (Мф. 9:13). Посему-то истинный покой Его в том и заключается, чтобы оседлать грешника, как осла, то есть, наложить на него закон страха Божия, чтобы сесть на него, то есть, покорить его Своей воле Господней, и чтобы поехать на нем, как хочет и куда хочет, то есть, наставить его на путь заповедей, ведущий к небесам. Покой Господень в том, чтобы грешников соделывать праведными, прощая им грехи. Святый Амвросий, рассуждая о словах из книги Бытия: «Почи Бог в день седьмый», говорит так: «Бог сотворил небо; но дальше я не читаю, чтобы Он почил по сотворении неба; сотворил землю, но и здесь не почил; сотворил солнце, луну и звезды, но и здесь не читаю, чтобы Он почил; когда же Он сотворил человека, тогда только и почил, имея, кому отпускать грехи».

Вникнем в последние слова сего учителя: «Тогда почил, имея, кому отпускать грехи». Бог хочет быть носимым на грешнике и почивать на нем, как на осле.

Когда же Бог начинает почивать на грешнике? В то время, когда грешник начнет обращаться к Богу с истинным покаянием, тогда он делается милым и любезным для Бога, как и тот блудный сын, который некогда сказал: «Востав иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших; абие узрев отец его издалеча, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его» (Лк 15:18, 20). Если осел ты нравом, о, грешный человек, подчинись Богу, склони выю в ярмо Его и тотчас из осла ты станешь для Него херувимским престолом и носителем. Для того Он ныне и сел на ослицу, образ еврейского народа, и на жребя ослее, предзнаменование языческих народов, чтобы из иудейского рода некоторых, а из языческого весьма многих соделать херувимами и серафимами, которыми и будет воспет. Чем же назвать вас, святые? Херувимами? Ибо на вас почил Христос. Серафимами? Ибо непрестанно прославляете Его. В том и заключается ныне истинное Христово торжество, что ослов Он претворяет в херувимов, то есть, грешников Он соделывает херувимоподобными, святыми.

Началом нынешнего Христова торжества было то, что Он воскресил четверодневного Лазаря. Вот что пишется об этом в Евангелии: «Свидетельствоваше народ, иже бе прежде с Ним, егда Лазаря возгласи от гроба и воскреси его от мертвых. Сего ради и срете Его народ, яко слышаша Его сие сотворша знамение» (Ин. 12:17, 18).

Итак, люди, прославляя Христову победу над телесною смертью в воскрешении Лазаря, устраивают Ему торжество, «яко слышаша Его сие сотворша знамение», а Сам Господь начинает торжествовать победу над душевною смертью людей, поражая грех и диавола, склоняющего человека на грех.

Великое поистине и превеликое чудо в том, что Господь Христос воскресил четверодневного мертвеца, уже начавшего гнить, но еще большим чудом Христовым является то, что великого грешника, умершего душею и уже гниющего долгое время в злом обычае, как во гробе, Он воскрешает от смерти и приводит его к вечной жизни на небесах. Воскресить мертвое тело – это есть свойство Божьего всемогущества, воскресить же душу, то есть, восставить к покаянию грешника от смертных грехов и привести его к праведности, – это есть свойство не только всемогущества Божия, но и премногого милосердия и превеликой мудрости. Однако же ни мудрость Божия, ни милосердие Божие и ни всемогущество Божие не смогут воскресить душу грешника, если только сам грешник не захочет того.

Не напрасно Бог в одном месте говорит грешнику так: тебя без тебя создать возмог Я; но спасти тебя без тебя не могу. Не спрашивал Я ни у кого, как создать тебя: захотел и создал тебя. Как же спасти тебя, Я спрашиваю у тебя самого, как спрашивал и у расслабленного.

Хочешь ли быть здравым? Хочешь ли спастись? Если ты сам хочешь, то премудрость Моя наставит тебя, милосердие Мое помилует тебя, а всемогущество Мое поможет тебе и спасет тебя. Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от вечной жизни, если ты погибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе. Может ли теплый воск прилепиться ко льду? Никак не может! Так и милосердие Мое, мудрость Моя и всемогущество Мое не могут пристать к тебе, если сердце твое холодно, как лед, и нисколько не имеет теплоты спасительного желания. Когда же ты только захочешь спастись, тогда Я с радостью помогу тебе. Тогда возрадуются и восторжествуют о тебе Мои ангелы: «Радость бо бывает ангелов на небеси о грешнице кающемся» (Лк. 15:10).

Итак, теперь ясно видно, насколько больше торжество и чудо Христово воскресить душу грешника, умершую грехами, чем чудо воскресить четверодневного мертвеца.

Господь наш Иисус Христос воскресил Лазаря от смерти телесной, но Лазарь снова умер, хотя и чрез много лет. Когда же Он воскресил душу грешной женщины, плакавшей у Его ног, то эта душа пребыла уже бессмертной. Та, которая, подобно скотам, работала бессловесным похотям, сделалась сообщницей ангелов. Быть может, и ныне сидящий на осле и грядущий Господь торжествует о сем? Будем твердо помнить, что он радуется и торжествует не столько о воскресении Лазаря из мертвых, сколько о том, что предвидел спасение многих грешников, которых Он Своею благодатию воскресит от смерти душевной.

Здесь было бы потребно еще рассмотреть таинственный смысл постилаемых по пути и держимых в руках риз и ветвей, как финиковых, так и масличных, и всякого рода веток, подобных нашим вербам, но я не хочу вас, слушателей моих, отягощать долгою беседою. Это я оставлю на будущее время, если Бог позволит и живы будем. Теперь же я кончу, поклоняясь Господу моему и взывая Ему: «Благословен грядый во имя Господне: осанна в вышних!» Аминь.

13. Поучение второе на вход в Иерусалим Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет на жребяти осли» (Ин. 12:15)

Возлюбленные братья мои, православные слушатели! В сем веке есть две дщери: одна есть дщерь Сионская, о которой вспоминает св. Иоанн Богослов, говоря: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет»; вторая же – это дщерь Вавилонская, о которой вспоминает царствующий пророк Давид, говоря: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136:8, 9). Слова «се Царь твой грядет» означают следующее: Царем является Христос Бог, Избавитель наш, ибо так называет Его св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе, говоря: «Царь царем и Господь господем» (Апок. 17:14).

Ныне, православные слушатели, я обещаю показать вашей любви в сем словесном учении, каковы суть те две дщери: Сионская и Вавилонская. Потом я объясню, почему повелено дщери Сионской не бояться, когда к ней придет Христос Бог, Царь славы. Его, Христа Спасителя моего, я прошу о помощи, а вашу любовь о внимании.

Во-первых, дщерью Сионскою называлась еврейская синагога, ибо иудеи жили на горе Сионской, которую взял царь Давид и устроил там крепость, то есть, сильный царствующий город. В книгах Царств написано так: «Прият Давид вся страны Сиона», а в другом месте сказано: «И созда около его град» (2Цар. 5:7, 9). Когда пришел Христос Спаситель наш к столице иудейской, на сей час и было сказано иудейской синагоге: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Потом называется дщерию Сионскою святая церковь кафолической веры, ибо христиане, верующие в истинного Бога нашего Христа, будут жить на небе. Псаломник так говорит о Христе, Сыне Божием: «Жезл силы послет Ти Господь от Сиона, и будеши господствовати посреде врагов Твоих» (Пс.109:2). Посему, когда Христос восходит в святую церковь христианскую, в тот час и говорится ей: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Далее, дщерию Сионскою называется и всякая душа, содержащая православную христианскую веру, ибо Дух Святый в Песни песней говорит всем верующим людям так: «Дщери Сионския! Изыдите и видите царя Соломона в венце», то есть, Бога нашего во плоти человеческой, «в немже венча Его мати в день женитьбы Его» (Песн. 3:11), то есть, в день воплощения Его, в который Христос, Сын Божий, восприял на Себя плоть человеческую и соединился с ней. Посему, если какой человек в святейшей тайне Евхаристии принимает в себя тело Христа Бога нашего и Его пречистую кровь под видом хлеба и вина, то в тот час и говорится души Его: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Наконец, дщерию Сионскою называется еще и пречистая Дева Богородица, ибо как на горе Сионской обитал Господь, согласно словам Псаломника: «Гора Сион сия, в ней же вселился еси» (Пс. 73:2), и в утробе пречистой Богородицы пребыл Христос Бог наш девять месяцев, когда сошел в ее пречистую утробу. Посему-то, когда Он сошел к ней в утробу ее, тогда и сказано было ей: «Радуйся, дщи Сионя: се Царь твой грядет».

Вот я уже сказал вам, православные слушатели, о дщери Сионской, теперь мне подобает сказать и о дщери Вавилонской.

Во-первых, дщерью Вавилонскою называется великий город земли Халдейской – Вавилон. В этом городе был царь Навуходоносор, который за гордость свою был превращен Богом в вола и который ел в пустыне траву в продолжение семи лет. В том же Вавилоне Бог наказал царя Валтасара отпадением царства за пьянство и за бесчестие сосудов церковных, из которых он в поруганье Бога нашего ел и пил вино со своими приближенными. Когда он пировал, в тот час в палате его появилась человеческая рука, пишущая на стене и написавшая следующее: «мани фекел фарес» (Дан. 5:25), то есть, отнимет Бог царство твое. Вавилоняне сии часто разоряли Иерусалим, опустошали огнем и мечом всю землю израильскую и уводили израильтян в плен в Вавилон. Посему-то и говорит о Вавилоне с гневом царь Давид следующее: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень».

Во-вторых, дщерию Вавилонскою называется и век сей, ибо как в Вавилоне жили звери дикие и гиппокентавры, или сирины, так и в сем веке есть злые люди, неправедные и грешники, которые за свои злые дела называются дикими зверями. Сам Бог идолопоклонников и грешников, которые желали прийти к познанию истинного Бога, называл зверями, говоря: «Благословятся зверие польстии, сирины и дщери птичий, яко дах в пустыни воду» (Ис. 43:20). В Вавилоне терпели всякие притеснения и муки; так и в веке сем христиане претерпевают от неверующих еретиков гонение и мучение. О сем терпении сказал Христос Своим ученикам так: «Восплачетеся вы и возрыдаете, а мир возрадуется» (Ин, 16:20). Поэтому если и мы в сем веке претерпим какое-либо гонение за правду и подъемлем напасти, то и мы должны отвечать сему веку и говорить ему: «Дщи Вавилоня окаянная! Блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала еси нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень».

Кроме сего я хотел бы показать вам, православные слушатели, еще и другие замечательные доводы, по которым не повелено дщери Сионской бояться, когда к ней приходит Христос, Царь славы, если бы только вы пожелали сие уразуметь и узнать.

Бог вышний часто являлся людям. Однако же если Он и являлся кому, то никто не был без страха. Ною, например, Бог показался в страшном столпе с великими водами и дождем, которые произвели великий потоп и потопили всех живущих на земле: людей, зверей, скотов, птиц и гадов. О сем мы читаем в книге Бытия следующее: «Разверзошася источницы бездны и отверзошася хляби небесныя, и бысть дождь на землю четыредесять дней и четыредесять нощей» (Быт. 7:11, 12). В другом же месте сказано так: «Умре же всякая плоть, живущая по земли, птиц, и скотов, и зверей, и вся движущаяся по земли, и вси человецы, и все, елико имать дыхание животно» (Быт. 7:21–22).

Боялся и Моисей, когда Бог показался Ему на горе Синайской в молнии, громе и страшном трубном звуке, в великом огне и дыме. О сем мы читаем в книгах Исхода Моисеева следующее: «Во утренний же день быша гласи и молния, и облак молниин на горе Синайстей, и глас трубы глашаше сильно зело»; в другом же месте говорится следующее: «Гора же Синайская куряшеся вся, схождения ради Божия на ня во огни: исхождаше же дым, яко дым пещный; и убояшася вси людие в полце зело» (Исх. 19:16, 18).

Боялся и пророк Илия, когда Бог показался ему в огне и великом вихре. Ангел Господень так сказал ему: «Изыди утро и стани пред Господ ем в горе; се бо мимоходит Господь, и се дух велик да крепок, разоряя горы и сокрушая камение! И предыдет Господь; и не в дусе Господь. И по дусе трус, и не в трусе Господь. И по трусе огнь, и не во огни Господь. И по огни глас хлада тонка, и тамо Господь» (3Цар. 19:11, 12).

Боялся еще и пророк Иезекииль, когда Бог показался ему на колеснице, в которую были впряжены четыре херувима, и всякий херувим имел четыре лица: первое лицо человеческое, второе тельчее, третье львиное и четвертое орлиное. Так говорит пророк Иезекииль: «Четыре лица единому» (Иез. 10:14).

Боялся и пророк Даниил, когда Бог показался ему во тьмах тем и тысячах тысяч воинств небесных. О сем сам пророк Даниил говорит так: «Тысящы тысящ слу-жаху Ему, и тмы тем предстояху Ему» (Дан. 6:10).

Будут бояться в последний день и грешные люди, когда Христос, Спаситель наш, придет судить живых и мертвых, ибо в тот час Он пошлет их во ад вечно мучиться; там за разные согрешения им будут и разные муки. Будут они там терпеть и огнь неугасающий, ибо Христос, Спаситель наш, сказал: «Огнь их не угасает» (Мк. 9:44). В этом огне будут гореть нечистые люди, блудники, прелюбодеи и гневливые за то, что они распалялись то гневом, то похотью. Будет же там и зима лютая, и грешники, терпя стужу, будут скрежетать зубами своими. О сем сказал Христос, Спаситель наш, так: «Тамо будет плач и скрежет зубом» (Лк. 13:28). Сию лютую зиму будут терпеть те люди, которые немилостивы к убогим, не принимают в свои дома странников, лежащих без крова в гноищии и терпящих снег и лютый мороз; таковые и сами будут иметь товарищество с диаволом и ангелами его, ибо им Христос Бог сказал: «Идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его» (Мф. 25:41). Сие товарищество с диаволом будут иметь и горделивые люди, которые ныне презирают убогих, гнушаются ими и минуют их очами своими. Будет же там непрестанное движение червей, которые будут не переставая терзать и есть грешных людей, и никогда они не умрут, ибо сказано: «Червь их не умирает» (Мк. 9:44). Сии черви будут терзать и есть тех людей, которые здесь отнимают что-либо лихоимством у других. Будет там еще от серного огня и смрад нестерпимый, ибо написано: «Огнь и жупел, и дух бурен – часть чаши их» (Пс. 10:6). Сей смрад будут терпеть те люди, которые заботятся соде-лать себе удовольствие всякими благовонными, мастичными духами и с усиленным прилежанием ищут для себя всякие благоуханные зелья.

Будет же там тоска великая и такая ужасная, что если бы возможно было умереть, то рады были бы приять смерть в качестве сладости, но никогда не умрут там, ибо написано: «Взыщут человецы смерти и не обрящут ея; и вожделеют умрети, и бежит от них смерть» (Апок. 9:6). Будут терпеть такую тоску те люди, которые ныне непрестанно пребывают в веселии, пьянстве и в великой роскоши, с музыкой и танцами, а о Боге не помышляют никогда. Кроме этого, там будет и тьма кромешная, ибо написано: «Связавше ему руце и нозе, вверзите его во тму кромешнюю» (Мф. 22:13). Вверженные в эту тьму будут сидеть в ней вечно; видеть лица Божия они никогда не будут. Сию тьму наследуют те, которые не допускают к себе убогих. Будет там голод, ибо Сам Христос сказал: «Горе вам, насыщеннии ныне, яко взалчете» (Лк. 6:25), и голод этот будут терпеть те люди, которые в сем веке не питают бедных и убогих. Будет там еще и жажда, ибо Сам Христос сказал: «яко возжаждете». Жажду эту будут терпеть те люди, которые здесь не напояют жаждущих странников и убогих.

Будет там и теснота великая, ибо ад будет полон грешных людей: одни вверху, другие в средине, а иные на самом дне ада. Как кто насыпает мешок полный пенязей и завязывает или как бочку кто-либо накладывает полную рыбы и закупоривает ее, так и Бог наполнит весь ад грешными людьми и запрет его, чтобы грешники не могли выйти оттуда. На страшном суде, когда Христос Бог наш скажет грешникам: «Идите от Мене проклятии во огнь вечный», в тот час расступится под грешниками земля, как расступилась некогда под Кореем, Дафаном и Авироном, и тогда все грешники упадут в ад. После этого земля снова сомкнётся на прежнем месте, а грешники останутся под землею во аде как бы запертыми в сосуде тесном и железном и не выйдут оттуда во веки, как говорит и Сам Господь: «Идут сии в муку вечную» (Мф. 25:46).

В сию адскую тесноту будут ввержены те, которые здесь отнимают у других что-либо насилием, например, вотчины, палаты или дома, и притесняют бедных и сирот; и кто каким образом согрешил, таким и постраждет. Точно так сказал и Соломон: «Имиже согрешиша, сими и мучатся» (Прем. 11:17).

Теперь, православные слушатели, я объясню вам, почему дщери Сионской не повелено бояться, когда к ней приходит Христос, Царь славы.

Первая причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Владыка и Господь Бог, Царь всех, идет к нам не со страшным потопом и не с великими водами и многими дождями, но идет к нам с милосердными слезами, ибо троекратно Он излил за грех слезы из очей Своих. В первый раз Христос плакал над умершим Лазарем; в другой раз Он плакал над Иерусалимом за то, что имел пострадать в нем, и, наконец, Он плакал еще в тот час, когда был пригвожден ко кресту.

Вторая причина, по которой было сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Христос, Царь и Бог наш, идет к нам не с огнем, дымом, страшным громом и трубным гласом, как на горе Синайской, но пришел к нам детским воспеванием: «Осанна Сыну Давидову: благословен грядый во имя Господне! Осанна в вышних!»

Третья причина, по которой было сказало: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Христос, Царь и Бог наш, идет к нам ныне не в вихре и не с ветром великим, как при Илии, но с цветущими и благоухающими финиковыми ветвями.

Четвертая причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что ныне Он идет не с тысячью тысяч и тмами тем, не с двенадцатью легионами ангелов небесных, но идет только с двенадцатью Своими учениками, кроткими и смиренными.

Пятая причина, по которой сказано: «Не бойся, дши Сионя: се Царь твой грядет», – в том, что Царь наш и Бог грядет к нам не в колеснице, везомой четвероличными херувимами, как это видел Иезекииль, но идет к нам на смирной ослице.

Шестая и последняя причина, по которой сказано: «Не бойся, дщи Сионя: се Царь твой грядет», заключается в том, что Царь, Господь и Бог наш идет к нам не для того, чтобы судить живых и мертвых, но для того, чтобы Его судили люди; идет не для того, чтобы грешных людей ввергнуть в ад на вечные муки и казнить их вечной смертью, но для того, чтобы Самому подъять муку и за грехи наши принять на кресте позорную смерть. Христос не пришел в Иерусалим со славою для того, чтобы иудеи не приняли Его за Царя, ибо после они сами сказали: «На имамы царя, токмо Кесаря» (Ин. 19:15).

Мы же, братие, постараемся принять к себе Христа, Царя и Бога нашего. Ведь Он уже стучит в двери сердца нашего и будит нас покаяться в своих грехах. «Покайся, – сказано, – приближися бо царство небесное» (Мф. 4:17). Кто не исповедует грехов своих, у того заперты двери сердца его; Христос не войдет к нему и не будет с ним жить. Тот же, который исповедует свои грехи, какими он прогневал Творца своего, и при этом решит впредь никогда того не делать, такой отверзает двери своему Спасителю Христу; Спаситель войдет в сердце его и будет жить в нем, ибо Сам Христос сказал: «Се стою при дверех и толку; и аще кто услышит глас Мой и отверзет Ми двери, вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною» (Апок. 3:20). Посему если и мы, братья мои, исповедуем свои согрешения, которыми прогневали Создателя своего, и совершим удовлетворение за них, тогда и мы отверзем двери сердца нашего, тогда и к нам Он войдет жить, как Царь в прекрасные палаты. Когда Христос вошел в дом Закхея, то Он отпустил ему все согрешения его, говоря: «Днесь спасение дому сему бысть» (Лк. 19:9). Подобно сему если и мы очистим наш душевный дом покаянием и молитвами, то и к нам в дом души нашей придет Христос Бог наш и так же скажет: «Днесь спасение дому сему бысть»; тогда и нам Он все наши согрешения простит Своею благодатию и человеколюбием. Аминь.

14. Поучение на воскресение Христово «Видим Иисуса за приятие смерти славою и честию венчанна» (Евр. 2:9)

В прошедшие дни вольного страдания Господня мы видели Христа, Спасителя нашего, бесславным и обесчещенным, как говорил о Нем Исайя: «Видехом Его, и не имяше видения ни доброты, но видение Его бесчестно, умолено паче сынов человеческих» (Ис. 53:2). В настоящий же пресветлый праздник Воскресения Его мы, возлюбленные слушатели, вместе со святым Иоанном Богословом видим «славу Его, славу яко Единородного от Отца, исполнь благодати и истины» (Ин. 1:14).

В то время Господь наш Иисус Христос был для поругания увенчан тернием, а ныне для прославления Он приемлет на Свою голову цветы неувядаемые и хвалу. В то время Он «со беззаконными вменися», а ныне – Бог посреди своих людей, искупленных честною кровию и освобожденных из ада; ныне Господь явился в сонме Своих святых, говоря: «Аз есмь с вами». В то время многие мимоходящие смеялись над Ним, а ныне о Его пресвятом имени «кланяется всяко колено небесных, земных и преисподних». В то время Его били по плечам и ланитам, избитого до смерти повесили на древе, а потом совсем убили, а ныне Он убил смерть и диавола: «Где ти, смерте, жало?! Где ти, аде, победа?!» В то время наш Жизнедатель был мертв, а ныне «жив Господь и благословен Бог». В то время солнце померкло в полдень, а ныне «из гроба красное правды нам воссия Солнце», и вместе с апостолом мы «видим Иисуса, за приятие смерти славою и честию венчанна».

Рассмотрим же здесь вкратце, что путь к вечной славе и чести не иной какой-либо, как только чрез многие страдания, ибо и самому начальнику жизни нашей Христу подобало совершить его чрез страдания.

«Видим Иисуса» и прочее. Вознесем наш ум хоть на малое время к небу, отложим все «житейское попечение» и будем смотреть чрез Откровение святого Иоанна Богослова. Вот мы слышим, что делается там. Слышу я какую-то молву там, «яко глас народа многа, яко глас вод многих и яко глас громов крепких» (Апок. 19:7), как будто глас ангелов многих вокруг престола и животных, старцев, и число их тысяча тысяч. Что же молвят? Они повелевают всякому созданию на небе, на земле, под землею и в море, чтобы они все готовили приветствие и рабское поклонение некоему царственному лицу, сидящему на престоле Божием.

Посмотрим же и мы, кто воцарился на престоле Божием. Я подумал было, что получил царство лев, как победитель: «Се победил есть Лев, сый от колена Иудова» (Апок. 5:5), а «побеждающему, – говорит Господь, – дам сести на престоле Моем» (Апок. 3:21), но не вижу льва на престоле Божием. Потом я подумал, что царство принял орел, покрывший гнездо свое, который, возлюбив птенцов своих, простер крылья свои, принял и поднял их на рамена свои, но и орла я не вижу на престоле. Кто же это такой, который бы мог получить царскую Божественную честь и которому бы поклонялось всякое горнее и дольнее создание? Смотрю еще и вот я вижу Агнца воцарившегося, Агнца закланного, и слышу тысячу тысяч говорящих великим гласом: «Достоин есть Агнец закланный прияти силу и богатство, и крепость, и премудрость, и честь, и славу, и благословение» (Апок. 5:12). Здесь обратим внимание, что один и тот же Христос есть и лев, и орел, и агнец: лев Он, ибо победил мир, смерть и разрушил ад; орел Он, ибо души святых, как птенцов, поднял на крыльях своих, на раменах Своих, и вынес их из ада; агнец – ибо Он пострадал за всех. Однако же, когда Он восхотел воцариться, то воцарился не в виде льва или орла, но в виде закланного агнца, чтобы показать, что к венцу небесного царства и к вечной славе может быть не иной какой путь, как только путь ран, заклания и страданий. Если кто из земных хочет получить там венец, то пусть уязвит сердце свое умилением, пусть заколет свои страсти умерщвлением, пусть пострадает в трудах покаяния.

Посмотревши на небеса, поглядим теперь и на рай, описанный в Откровении Богослова. Он, кроме своих разных дивных и неизреченных украшений, имеет еще и то не меньшее украшение, как «врата, ихже числом дванадесять, каяждо есть от единого бисера» (Апок. 21:21). Бисер, жемчуг, Маргарит или перл так велики там, что из одного перла сделаны целые великие райские врата. Перл, Маргарит, жемчуг и бисер: все они одинаково являются образом слез. Бисер или перл знаменует у Пиерия слезу, а согласно с ним и Суида говорит, что когда он видит тот перл в сонном видении, то это знаменует слезы. Согласно с ними говорит и св. Златоуст: «Очи Давидовы, дождем слезным украшенные, подобны были Маргаритам или перлам».

Я очень дивился, что если перлы являются образом слез и знамением плача, то почему перловые врата находятся там, где не видно ничего печального, не слышно никакого плача, но все исполнено неизреченной радости? Рассудивши же я познал, что все сие для того, чтобы хотящие войти в райскую радость старались войти в нее не иными какими вратами, как только слезными. Ты видишь, что райские врата из перла, а перлы знаменуют слезу; знай же, что слезами подобает войти в рай, и нет в рай иного входа, кроме слезных перлов. Слезами, говорю, подобает входить в рай; слезы же происходят от сокрушения сердечного; сокрушение сердечное – от печали и трудов; а печаль и труды – от скорби о грехах и злострадания за Бога. Вот каков путь к райской прохладе.

Вспомним жизнь блаженного Иосифа. Бог, устрояя в Египте прекрасного Иосифа к венцу и власти, какой послал ему путь к сей чести и славе? Поистине терновый, тесный и скорбный. Он послал ему нечаянную напасть, мрачную темницу, тяжкие оковы, наготу, голод и скудость в самом потребном. Долог был путь сей и долговременны оковы: «Смириша в оковах нозе его, железо пройде душу его» (Пс. 104:18). Только после долговременного страдания освободил его царь, сделал его господином дома своего и поставил его хозяином богатства своего. Жесток был путь к царским почестям!

Этот Иосиф был прообразом страданий Господа нашего. О том же, что и как Господь наш выстрадал, прежде чем получил царство, нет нужды говорить много, ибо все это хорошо знают.

Теперь же я пойду для прохлады в вертоград царя Соломона и посмотрю, что совершается там. И вот я вижу, что прохлаждается там небесный Жених. Он обручился с невестой от земных, то есть, с церковью Своею, искупленною святой кровию, и, в частности, с душею каждого христианского человека. Сию невесту любя больше души Своей, ибо душу Свою положил за нее, Он назвал "крином": «Яко крин в тернии, тако невеста Моя» (Песн. 2:2).

Вот я смотрю, где небесный Жених посадит тот «крин», то есть, Свою возлюбленную невесту. Я думал, что Он посадил его на просторном месте среди других благовонных цветов, а Он посадил Свой «крин» между острыми терниями: «Яко крин в тернии, тако искренняя Моя посреде дщерей».

Здесь, благоразумные слушатели, мы подумаем, почему Жених небесный хочет посадить в терновой ограде Свой «крин», Свою невесту: «Крин в тернии». Ведь насадивши рай на востоке, Он насадил везде в нем благоплодные и тенистые деревья. Новый Иерусалим, показанный Богослову в Откровении (Апок. 21:10), украшен драгоценными камнями – сапфиром, смарагдом, иакинфом и топазом. По сторонам его Он построил врата жемчужные, притом из цельного драгоценного камня. Евангельский плодный виноградник, описанный у св. Матвея, Он оградил крепким оплотом: «И оплотом огради его» (Мф. 21:33). Невесту же Свою любезную, за которую и души Своей не пощадил на кресте, Он помещает на земле и сохраняет ее не в райском садовом ограждении, не среди прекрасноплодного рая, но в одном терновом, колючем ограждении: «Крин в тернии». Должно быть терновое ограждение лучше тех, о которых мы вспоминали, ибо из райского ограждения скоро был изгнан Адам за красивый и вкусный плод; немного постоял и Люцифер между Апокалипсовыми жемчужными стенами: «спаде денница», и самого наследника виноградника убили делатели, выведя его из виноградника. Будь же и ты, ближняя моя, не в тщетных сладостях рая, не в блеске драгоценных украшений, не в винограднике временного веселия, но в терниях, в терпении бедствий, скорбей и умерщвления, всегда мертвость Христа Иисуса на теле нося! Зачем сие? А для того, чтобы за приятие тех острых терновых шипов и за терпение в тех бедствиях ты приняла в Моем чертоге венец славы. Пусть же невеста Христова имеет для себя истинный образ такого жития. Вот является для нее образом Сам Жених ее небесный, Христос, который умер и воскрес, пострадал и воцарился, принял бесчестие и прославился. Она же вместе с апостолом видит Иисуса, за принятие смерти славою и честию венчанна.

Подобало бы удивиться, что Царь славы не устыдился претерпеть столь бесчестные страдания и смерть, дабы облечься в Свою прежнюю славу. Но не дивно то, что слава Господня явилась подобно заре в тех самых страданиях, ибо Грядущий на вольную страсть сказал: «Ныне прославися Сын Человеческий». Если бы там кто-либо сказал: Господи, Ты идешь на страдание и бесчестие, а говоришь, что Ты прославлен; разве после когда будешь прославлен? – то это было бы неверно, ибо самое страдание уже является и славою, как говорит об этом и один из отцев: «Славою Сына является крест, как и для Отца славою является Сын». Крест, смерть – вот слава Сына, ибо это корень, начало и мать Его прославления. Бесчестие порождает честь, крест родит славу, и славу не только для Самого Господа, но и нам, Его рабам, сынам восточной церкви. Его вольными страданиями прославляемся и мы, как воспевает мать наша святая церковь: «Аще ят был еси, Христе, от беззаконных мужей, но Ты ми еси Бог, и не постыждуся; биен был еси по плещема, и не отметаюся; на кресте пригвожден был еси, и не утаю; воскресением Твоим хвалюся, смерть бо Твоя – живот мой». Но не одни только люди, а и бесплотные ангелы красуются и славятся Господними страданиями. Вот мы слышим ангела, вещающего мироносицам: «Иисуса ищете Назарянина распятого: воста, несть зде». Если бы можно было поправлять ангела в его словах, то я сказал бы ему: «Святый ангел, не вспоминай бесчестия распятия Господнего – «ищете распятого»; но лучше так я скажу тем женам: «Вы Иисуса ищете, Господа нашего, учителя вашего, а вместе и Творца нашего, и Владыку, и Царя славы». Однако же ангел и ныне при воскресении упоминает вместо царских титулов крест, вместо царской славы бесчестие и этим ясно показывает, что и самые страдания послужили ему славой и явились предметом особенной хвалы для ангелов. Прекрасно о сем беседует св. Кирилл Иерусалимский: «Да не стыдимся креста Господня исповедати. Ангелы славятся, глаголюще: «Иисуса ищете распятого». Не возмогл ли еси, ангеле, рещи: вем, кого ищете, Иисуса моего; но дерзновенно глаголеши: вем, яко распятого ищете. Венец бо есть крест, а не бесчестие» (Катехизис, 13). Мы же внемлем тому, что страдание является славою не только для Христа, но и для людей, и для ангелов.

Вспомнить здесь еще и ту древнюю басню, написанную в книгах Судей израилевых, в которой говорится, как все деревья, леса, сады и виноградники, собравшись в одно общество, избирали для себя царя. Когда многие отказывались, тогда они решили избрать терний, чтобы он царствовал над ними, и посему сказали тернию: «Прийди и царствуй над нами». Что, если бы кто сказал деревьям: «Послушайте, деревья! Что вы делаете?! Кого выбираете?! Разве нет среди вас славных кедров, высокорослых фиников, благоплодных маслин и других замечательных и полезных деревьев? А какая вам выгода от терния, какая польза? Евангелие никогда не похвалит этого, но скажет: «Еда ли собирают от терния грозды?» (Мф. 7:16). Но пусть не будет унижен согласный совет деревьев. Я похвалю их доброе намерение и рассуждение. Хорошо они поступили, избравши себе царем терний, ибо хотя он и терний, однако же в ветвях своих он имеет уже готовый венец себе и в своей терновной колючести и жестокости имеет свою природную славу и украшение. По своей природе он родит красные цветы. Когда же терний порастет вокруг садов и виноградников, тогда получается готовое ограждение и защита от обид, ибо чрез шипы его, как чрез острое оружие, никто не решится переступить.

Итак, царствуй, терний, над деревьями; а вы, прекрасные и высокие деревья, склоните свои верхушки пред тернием и поклонитесь ему. Придите и войдите под тень его.

Различные деревья знаменуют собою различных святых. Кедр, финик знаменуют праведников: «Праведник, яко финик, процветет» (Пс. 91:13). Благоплодная маслина означает учителей церковных, насыщающих души верующих людей духовными плодами слова Божия. Виноград означает всех вообще людей, живущих по Боге. Виноград Господа Саваофа есть дом израилев. Что же знаменует терний? Он знаменует страдание: «Возвратихся, – сказано, – на страсть, егда унзе ми терн» (Пс. 31:4); знаменует и мученичество, ибо бедствия подобны острым шипам, а скорби – терновным ранам. Тот, кто терпит ради Бога, тот посреди всего является как крин в тернии и уже посреди самих страданий начинает получать начатки вечной славы; ибо как свойство терния заключается в том, чтобы производить красные цветы, так и свойство страданий и скорбей в том, чтобы порождать славу, и как все деревья избрали себе царем терний, так и все лики святых усовершили себя страданиями и венец царства небесного заслужили многими скорбями.

Высок лик апостолов, высок и лик пророков; не низкий чин и учителей, преподобных, девственников, пустынников и прочих святых; однако же все они своего совершенства достигли не без малых страданий. Примером же для всех их явился Господь наш Иисус Христос. Он был пророк, ибо предсказывал будущее – о разорении Иерусалима и о дне страшного суда. Он был и апостол, ибо, будучи послан от Бога Отца, ходил с проповедию всюду. Был Он и врач безмездный, и весь народ искал прикоснуться к Нему и исцелиться от недугов своих. Он был и постник, и пустынник, ибо «восхищен бысть духом в пустыню и постися дней четыре-десять». Он был и великий чудотворец, воскрешавший мертвых. Но не здесь Он утвердил венец царствия Своего, венец славы Своей. Где же? В страдании, в венце терновном, в излиянии крови Своей: «Яко тако подобаше пострадати Христу и внити в славу Свою». Вот вы видите, как царствует терний, как страдание порождает славу. Видите, что и для Самого Господа был не иной какой путь к вечной славе, как только в страданиях. Итак, «видим Иисуса за приятие смерти славою и честию венчанна».

Но чтобы не показаться моему слушателю тягостным продолжая беседу мою, я теперь закончу ее.

Слышите, о, возлюбленные, что даже и Христу Господу нашему, хотевшему войти в Свою настоящую, собственную славу, подобало так много пострадать. Что же сказать о нас? Какие труды, какие подвиги нужны нам, хотящим войти не в свою, но в чужую славу? В чужую, ибо отчуждили мы себя от нее своими грехами: «Отчуждени быша грешницы от ложесн».

Но не хочу я в сей радостный день смутить любовь вашу печальными словами; не хочу я смущать тех, кому я желаю только радоваться о воскресшем Христе, и посему вместе с Давидом советую: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь». Аминь.

15. Поучение на Благовещение Пресвятой Богородицы и святой понедельник Воскресения Христова «Христос воскресе из мертвых»; «Слово плоть бысть и вселися в ны» (Ин. 1:14)

Возлюбленные слушатели! Сегодня мы празднуем вместе два пресветлых праздника: Воскресение Христово и Благовещение Пресвятой Богородицы, – два пресветлые праздника, согласные и различные: разные по названию и согласные силою, разные действием и согласные таинством, разные временем и согласные совершением нашего спасения. Различны они по церковному пению, но равны по радостотворности, ибо в обоих празднествах церковь святая призывает чад своих к радости. В Благовещении она воспевает: «Благовествуй, земле, радость велию, хвалите, небеса, Божию славу»; в Воскресении же говорит: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь».

Знаете ли вы, возлюбленные, как нынешнее сугубое празднество назвать можно единым словом? Всякий пусть называет, как хочет; я же назову его поясом, которым ныне опоясывается невеста Христова, святая церковь. Как пояс имеет два конца, далеко отстоящие один от другого, но если кто им опояшется, то оба конца сходятся в одном месте и связуются в один союз, так и в таинстве спасения нашего есть как бы два конца; это – два праздника: Благовещение и Воскресение. В Благовещении спасение наше начинается, как об этом читается в тропаре: «Днесь спасения нашего начаток и вечныя тайны явление», в Воскресении же спасение наше получает свой благополучный конец, как сказал Христос на кресте: «Совершишася» (Ин. 19:30). Длинен этот пояс (разумею таинство нашего спасения), ибо от начала его до конца прошло тридцать четыре года; когда невеста Христова, святая церковь, искупленная Его кровию, опоясалась тем поясом спасения, то оба конца, то есть, оба праздника, Благовещение и Воскресение, начало нашего спасения и его завершение, сошлись в одно место, в один союз, ибо, пострадав, воскрес из мертвых Тот, который прежде воплотился в утробе пречистой Девы, воплотился же Он, чтобы воскреснуть из мертвых. И мы, празднуя оба сии события в одном союзе, воспеваем: «Христос воскресе», и прославляем Его воплощение: «Христос воскресе из мертвых» и «Слово плоть бысть».

Разногласие церковного пения обоих этих праздников приводят в согласие Марковы главы, положенные в церковном уставе; мне же позвольте, любовь ваша, привести в согласие действия этих праздников и показать, как Благовещение Пресвятой Богородицы и Воскресение Христово в своих действиях имеют между собой большое согласие.

Не только в нынешний 1706 год, который имеет пасхальную букву «В», праздник Воскресения Христова соединился в светлый понедельник с праздником Благовещения Пресвятой Богородицы, но и во все годы Воскресение Христово празднуется не без Благовещения, ибо каждый год, когда мы празднуем Пасху Христову, то в самый первый, недельный, день Пасхи мы слышим в Евангелии и Благовещение, проповедуемое следующими словами: «И Слово плоть бысть». О чем же говорят нам эти слова? Не проповедуют ли они Благовещение, в которое по гласу архангельскому осенением Духа Святого Бог Слово воплотился в утробе пречистой Девы Марии и «Слово плоть бысть?» Видите, что никогда Воскресение не живет без воплощения. Рассмотрим же теперь согласие в действиях обоих праздников и начнем с Благовещения, поелику оно есть начало нашего спасения, и потом перейдем к Воскресению, поелику оно есть совершенное окончание нашего спасения.

В Благовещении Пресвятой Богородицы воплощение Бога Слова совершилось благоволением Бога Отца, осенением и действием Святого Духа и соизволением Самого Слова. Воскресение же Христово из мертвых произошло благоволением и действием Бога Отца вместе со Святым Духом и соизволением Самого Христа. Когда св. Петр исцелил хромого при дверях церковных, то он сказал архиерею и князьям иудейским так: «Разумно буди всем вам и всем людем израилевым, яко во имя Иисуса Христа Назореа, егоже вы распясте, егоже Бог воскреси от мертвых, о сем сей стоит пред вами здрав» (Деян. 4:10). Словами: «Егоже Бог воскреси от мертвых» апостол ясно показывает, что Христос воскрес благоволением Бога Отца при содействии Святого Духа, согласно следующему писанию Иезекииля: «Прийде на Мя Дух и постави Мя на ногу Моею» (Иез. 3:24), и по соизволению Самого Христа, как имущего на сие власть, ибо Он Сам говорит: «Власть имам душу Мою положити и власть имам паки прияти ю» (Ин. 10:18). Как умирая на кресте Он вручил дух Свой Отцу Своему, говоря: «Отче, в руце Твои предаю дух Мой», так и при востании из гроба и воскресении из мертвых Он принял дух Свой тоже из рук Отчих.

В Благовещении ангел Гавриил был служителем чуда: «Ангел предстатель с небес послан бысть рещи Богородице: «Радуйся»; и Воскресение Христово было не без службы ангельской: «Ангел Господень сошед отвали камень», и после того два ангела были видимы во гробе. Ангела, пришедшего к Богородице и благовестившего ей Христово Воскресение, церковь извествует, воспевая так: «Ангел вопияше благодатней: чистая Дево, радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба».

В Благовещении Пресвятая Дева изъявила ангелу свою целомудренную невинность, непричастность мужу и неповинность в плотском супружестве, говоря: «Како будет сие, понеже мужа не знаю?» (Лк. 1:34). Подобно сему и в Господнем прежде воскресения страдании Пилат свидетельствовал неповинность Иисусову, говоря: «Аз никуюже обретаю вину в Человеце сем; неповинен есть смерти» (Ин. 19:6).

В Благовещении было соизволение пречистой Девы воле Господней, ибо она отвечала Ангелу: «Се раба Господня, буди Мне ныне по глаголу твоему» (Лк 1:38). Подобно сему и в приятии чаши страданий, имевших окончиться воскресением, было соизволение Христово, ибо Он говорил Отцу: «Аще воля Твоя, да пию» (Мф. 26:42).

В Благовещении Бог Слово, Слово Отчее единородное, облекся в плоть человеческую, как проповедуется о сем в Евангелии: «И Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Ин. 1:14); в Воскресении же плоть облеклась в Божество, «Господь воцарися, в лепоту облечеся», в «лепоту» Божества, ибо Христос пострадал как человек, а воскрес со славою как Бог, о чем свидетельствует возлюбленный ученик Его евангелист Иоанн: «Видехом славу Его, славу яко единородного от Отца, исполнь благодати и истины» (Ин. 1:14).

В Благовещении сначала Христос был познан одной только Матерью, в утробе которой Он воплотился, познан был прежде, чем познала Его Елизавета пророчица, Иоанн во чреве носимый, Иосиф сомневающийся и прочие. Подобно сему и в Воскресении прежде всех пречистая Дева познала Христа, восставшего из гроба, ибо Он прежде всего явился по воскресении Своем преблагословенной Матери Своей, согласно свидетельству св. Амвросия, которое подтверждает и церковь в старых Триодях, в великую Субботу в каноне на повечерии.

За Благовещением Пресвятой Богородицы последовало поношение и бесславие, ибо Иосиф, имея внутри бурю неверных помышлений и подозрений, поносил Ее, говоря: «Марие, что дело сие, еже вижду в тебе? Вместо чести стыд, вместо веселия, печаль, вместо еже похвалитися укоризну ми принесла еси». Воскресению же Христову предшествовало поношение и бесславие, когда Господь был на кресте «со беззаконными вменен» и «распят посреди двою разбойнику».

Оба эти праздника не без мученика. Как Христос на кресте был мучеником, так и для пречистой и целомудренной Девы Марии поистине было мучением терпеть неповинно поношение от Иосифа и от других подозрение в беззаконии, как будто она познала мужа. Но у обоих поношение превратилось в славу, ибо и Христос после страданий вошел в славу Свою, и пречистая Богоматерь после поношения своего прославилась честнее херувимов и славнее серафимов.

В Благовещении Христос обручил Себе человеческое естество, в Воскресении же Он прославил его, облекши тленное в нетленное и смертное облекши в бессмертие.

В Благовещении пречистая Дива раздавила главу змиеву, поправши яд первородного греха, в Воскресении же Сын ее, Господь наш, сокрушил ад, поразил диавола и разорил царство его.

В Благовещении умертвилась смерть греховная, в Воскресении же попрана и телесная смерть: «Господь наш смертию смерть попра и сущим во гробех живот дарова».

В Благовещении был предназначен вертеп, в котором имел родиться Христос, и Того же Христа, имевшего воскреснуть из мертвых, приняла пещера и гроб: вертеп был при рождении, вертеп и при воскресении.

В Благовещении было сохранено целым девство пречистой Богоматери, целыми же сохранились при Воскресении Христовом и печати гробные. Господь вышел из запечатанного гроба так же, как и родился от Богородицы, «чистотой запечатленныя и девством хранимыя».

В воплощении Христос был как агнец непорочный, упасшийся в чреве Мариином, в Воскресении же Сей Агнец возрос во льва: «Се победил есть Лев от колена Иудова» и, торжествуя, говорит ко всем Своим: «Дерзайте, Аз победих» (Апок. 5:5; Ин. 16:33).

После Благовещения пречистая Дева «иде в горняя», по Воскресении же Христос пошел в Галилею на гору, куда повелел прийти и ученикам Своим: «Рцыте и учеником, и Петрови, яко варяет вы в Галилеи» (Мк. 16:7).

По Благовещении пречистая Дива, исполнившись великой радости, воспела: «Величит душа моя Господа, и возрадовася дух мой о Бозе Спасе моем» (Лк. 1:46, 47), по Воскресении же Сына своего и Бога, о, кто может передать! какой она исполнилась радости, когда увидела живым Того, о смерти которого она неутешно рыдала. Сорадуясь с ней и церковь святая воспоминает радость ее, воспевая: «Ты же, чистая, красуйся, Богородице, о востании рождества твоего».

Вот вы видите, слушатели мои, что Благовещение пречистой Девы Богородицы и Воскресение Христово имеют в своих действиях очень много согласия, и посему прилично, что праздник Благовещения ныне случился в праздник Воскресения Христова.

Итак, будем праздновать, исполнившись сугубой духовной радости; пусть величит душа наша Господа, и да возрадуется дух наш о Бозе, Спасе нашем, воскресшем тридневно от гроба. Еще же пусть превозносит душа наша Госпожу пречистую Деву Марию, которою мы получили спасение, ибо «спасе Богородицею мир Христос Бог наш».

Христу, Спасителю нашему и Господу, воплотившемуся в пречистой девической утробе и нетленно родившемуся от нее, и пострадавшему ради спасения нашего, и воскресшему из гроба, да будет Ему с препетою его Богоматерию от нас, рабов Его, честь, слава, благодарение и поклонение ныне и всегда, и в бесконечные веки!

Но еще не конец моей беседе; я еще скажу кое-что для пользы простых людей. То, что я уже сказал, это сказано для книжных, но не хочу и некнижных отпустить без пользы.

Знаете ли вы, любовь ваша, чему нас научают сии два праздника: начавшееся вчера Воскресение Христово и празднуемое ныне Благовещение Пресвятой Богородицы? Они научают нас воскреснуть от мертвой жизни к добродетельной, соединиться с Богом в союзе таком же крепком и неразлучном, как соединился и Бог Слово с плотию человеческого естества в утробе пречистой Девы.

Воскресение Христово поучает нас воскреснуть от смерти душевной к добродетельной жизни, согласно слову апостольскому: «Да яко же воста Христос от мертвых славою Отчею, тако и мы во обновлении жизни да ходим» (Рим. 6:4).

Знаете ли вы, что такое душевная смерть? Душевная смерть – это тяжкий, смертный грех, за который человек будет вечно мучиться во аде. Почему же тяжкий грех является смертию для души? А потому, что он отнимает у души Бога, которым только она и может жить, ибо как жизнью тела является душа, так и жизнью души является Бог, и как тело без души мертво, так и душа без Бога тоже мертва. И хотя грешный человек ходит, будучи живым по телу, но душа его, не имеющая Бога, своей жизни, есть мертва. Посему-то св. Каллист, патриарх цареградский, и говорит: «Многие в живом теле имеют мертвую душу, погребенную как бы во гробе. Гробом является тело, а мертвецом – душа. Гроб ходит, а душа в нем бездыханна, то есть, безбожна, как не имеющая в себе Бога. Таким образом живое тело носит в себе мертвую душу».

Если кто не верит сказанному мной, тот пусть послушает слова Самого Господа. Он явился некогда Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал ему: «Ангелу Сардийския церкве напиши: вем твоя дела, яко имя имаши, яко жив, а мертв еси» (Апок. 3:1). Внемлем словам Господним: человека достойного, святого, с чином ангела, «Ангела Сардийския церкве», Он называет живым, но считает его мертвым: «Имя имаше, яко жив, а мертв еси». Именем жив, а делами мертв; именем свят, а делами мертв; именем ангел, а делами подобен не ангелу, но супостату. Он жив телом, но мертв душой. Почему же? Причину сего объясняет Сам же Господь, говоря: «Не обретох бо дел твоих совершенных пред Богом твоим» (Апок. 3:2). О, какого страха и ужаса исполнена сия вещь! Тот земной ангел имел некоторые добрые дела, имел, по-видимому, и житие святое, считался и назывался людьми ангелом, и даже Сам Господь не отнимает у него ангельских титулов и называет его ангелом, но поелику он был не совершенно добродетелен, не совершенно свят, не совершенно ангел во плоти, а только по имени и мнению ангел, свят и добродетелен, по делам же совсем иное, посему-то и считает его Бог мертвым. Что же можем думать о себе мы, грешные, не имеющие ни одного доброго дела, но валяющиеся в непрестанных грехах, как свиньи в болоте? Какими мы явимся пред Богом, как не мертвыми? Не скажет ли и нам Господь сии слова: «Имя имаши, яко жив, а мертв еси?» О, грешник нераскаянный! Ты только телом жив, душа же твоя мертва. А почему? Потому, что отнят от души твоей Бог из-за твоих скаредных и греховных дел. А каким образом тяжкий, смертный и великий грех отнимает от души Бога, которым подобает ей жить, и делает душу мертвою, сие ясно видно на примере блудного сына, о котором рассказывается в евангельской притче. Когда сей возвратился к отцу, то отец сказал о нем: «Сей мертв бе, и оживе» (Лк. 15:24).

«Человек некий име два сына», говорится в Евангелии (Лк. 15:11). Подобно сему и Бог, ставший человеком по Своему человеколюбию, тоже имеет два разумных создания, ангела и человека, как двух сыновей. Ангел есть старший Его сын, созданный прежде человека и поставленный выше человека и по месту, и по благодати; человек же является младшим сыном и сотворен был после; однако если он умален чем от ангела, то умален малым: «Умалил еси его малым чим от ангел» (Пс. 8:6).

Младший сын пока жил при отце и был не блудным, но отчим сыном, он был достойным наследником; но когда он «отыде на страну далече и расточи имение свое, живый блудно» (Лк. 15:13), тогда был назван сыном блудным, а вместе и мертвым. Подобно сему и человек, пока держится Бога, Творца и Жизнодавца своего, которым живет и движется, и существует, до тех пор он не является пред Богом мертвой душой, до тех пор в его душе живет Бог, до тех пор душу его оживляет Божья благодать. Но как только человек отторгнется от Бога и от добродетельной жизни, подобающей истинному христианину, как только уклонится к скверным беззакониям, то тотчас отъемлется Бог от души его, отходит от него со Своею животворной благодатию, отходит, как пчела, прогоняемая дымом, прогоняемый смрадом греховным, и соделывается та душа мертвой. О таком человеке можно сказать, что он мертв: «Имя токмо имать, яко жив, а мертв есть».

«Якоже розга не может плода сотворити о себе, аще не будет на лозе, тако и вы, аще во Мне не пребудете» (Ин. 15:4).

«Основание покаяния полагающе от мертвых дел» (Евр. 6:1); и Иуда был чудотворец, пока не впал в грех сребролюбия.

Иаков Пустынник был чудотворцем, пока не впал в плотской грех с девицею, которую освободил от беснования.

Саприкий иерей был мучеником, а как только ожесточился злобою и не простил брата, то тотчас был отвергнут от Христа.

Подобно сему и душа жива и действенна, пока не отторгнется за грехи от Бога; когда же за грехопадение отторгнется от Бога, тотчас соделывается мертвой и недейственной. Такому мертвецу, то есть, душе, умерщвленной грехами, не подобает ли воскреснуть? Подобает, и даже не однажды, но часто. Воскресение мертвых тел будет только один раз, которого мы ожидаем в последний день, согласно Символу: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века»; воскресение же души повторяется часто. Что же является воскресением души? Святое покаяние; ибо как грех есть смерть для души, так покаяние есть воскресение для души. Ведь и о блудном сыне, когда он с покаянием обратился к отцу, сказано: «Сей мертв бе, и оживе». Пока он был вдали от отца, в стране греховной, он был мертвым; когда же возвратился, покаявшись, тотчас воскрес душею: «Мертв бе, и оживе». Мы сказали, что сие воскресение часто повторяется с душею, ибо когда человек согрешает, он умирает душею, а когда кается, воскресает, согласно сему слову: «Елико падеши, толико востани, и спасешися».

Итак, настоящий праздник Воскресения Христова учит нас воскреснуть от душевной смерти, то есть, покаяться во грехах; учит не просто воскреснуть, но воскреснуть по примеру Христа, как учит апостол: «Христос воста от мертвых, ктому уже не умирает, и смерть Им ктому не обладает» (Рим. 6:9). Подобно этому и мы «во обновлении жизни да ходим». Как Христос по воскресении Своем уже не умирает, так и мы не будем возвращаться после покаяния нашего к прежним смертным грехам; ибо какая польза, омывшись от болота, снова лезть в него? Какая польза, выйдя из бездны, снова повергать себя в нее? Какая польза, исцелившись от язв, снова и еще ужаснее уязвлять себя? Какая польза, воскресши покаянием от душевной смерти, снова умерщвлять свою душу грехами. Истинное воскресение души в том, чтобы, воскресши однажды со Христом, больше не возвращаться к смерти и уже никогда не умирать.

Другой же настоящий праздник – Благовещение, в котором Бог Слово крепко и неразлучно соединился с плотию, учит нас соединиться с Богом, ибо недостаточно только воскреснуть от душевной смерти, но необходимо еще и крепко соединиться с Богом. Если мы не соединимся с Ним, то снова впадем в смерть и снова умрем грехами; но тот, кто крепко соединился с Богом, тот пребудет бессмертным, непреткновенным и не возвращающимся к прежним злым делам.

Как же нужно соединиться с Богом? Так, как и Бог в Своем воплощении соединился с плотию человеческою. Бог так соединился с человеческою плотию, что уже никогда не оставит ее, но будет пребывать и царствовать с нею на небесах в бесконечные веки. Подобно сему и человек, воскресший ох грехов, должен соединиться с Богом Творцом и Искупителем своим, чтобы уже никогда не удаляться от Него не только делом, но и мыслию, и чтобы никогда уже не оставлять Его, ибо во псалмах говорится: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс.72:27).

Но не хочу я более в настоящие радостные праздники обременять любовь вашу долгим слушанием слова, ибо я знаю, что каждого влечет мысль или в дом к кушанью, или в гости к пированию. Итак, поздравляю вас с этим сугубым празднеством, Воскресением и Благовещением, а в оба эти праздника желаю вам как душевной пользы, так и телесного здравия, и говорю: Аминь.

16. Поучение в неделю Фомину «Показа им руце и нозе, и ребра Своя» (Ин. 20:20)

Возлюбленные слушатели мои! Ныне Христос Господь открыл нам все Свои сокровища, когда апостолам, а вместе с ними и всем нам показал руки, ноги и ребра Свои. Он показал руки, те руки, которые насквозь были прободены гвоздным уязвлением; в них-то и заключаются бесценные и бесчисленные сокровища. Если бы Господь и восхотел удержать что-либо из богатых даров Своих, чтобы не дать их нам, то чрез прободенные насквозь язвы сие пройдет на другую сторону и попадет в руки наши, и уже ничто от нас не удержит Господь в руках Своих как потому, что щедр и милостив, так и потому, что имеет прободенные руки. Если не из ладони Его что возьмем, то с другой стороны достанем чрез язвы, как чрез оконца, и возьмем то, чего хотим.

Он показал ноги, которые также были уязвлены гвоздями, так что вся нога Его омочилась в крови. Господь, повелевший нам идти по следам Его, обозначил эти Свои следы Своею кровию, истекшей из пречистых Его ног, дабы не заблудили мы со следов Его, но, идя по ним, дошли бы до тех вечных сокровищ, «ихже око не виде и ухо не слыша» (1Кор. 2:9).

Господь показал и ребра Свои, те ребра, которые были прободены до самого сердца долгим, острым и широким копьем, и язва в них образовалась такая большая, что можно было вложить руку в нее. «Принеси, – сказал Господь, – руку твою и вложи в ребра Моя» (Ин. 20:27). Сия язва открылась для нас, как дверь к неистощимому сокровищу.

Сам Господь назвал Себя дверьми: «Аз есмь дверь»; «Толцыте и отверзется» (Ин. 10:9; Мф. 7:7). Не нужно уже нам более стучать в те двери, ибо открыты они: некий воин толкнул копьем и открыл их: «Един от воин копием ребра Ему прободе» (Ин. 19:34). Посему всякий, хотящий чрез двери сии войти к сокровищам сердца Христова да «внидет и изыдет, и пажить обрящет» (Ин. 10:9).

Господь наш показал руки, ноги и ребра Свои для того именно, чтобы мы вместе со святым Фомою осязали язвы Его, и при этом не только осязали бы их, но и все, что хотим, взяли бы оттуда, как из отверстой сокровищницы. Как же мы можем осязать и что брать, сему поучимся мы с Божией помощью в нынешней моей проповеди.

«Показа им руце и нозе, и ребра Своя». Хотя примером осязания язв Христовых мы и имеем св. Фому, однако же мы должны их осязать иным способом. Он осязал их вещественно, мы же, возлюбленные слушатели, должны осязать их не вещественно, но духовно.

Как осязал Фома? Вот мы слышим Господа, повелевающего ему: «Принеси перст твой семо и виждь руце Мои, и принеси руку твою и вложи в ребра Моя». Меньшие язвы Фома осязал перстом, а большую – целой рукой. Это осязание было на самом деле, вещественно. Мы же, видя Господа нашего Иисуса Христа уже прославленным на небесах, седящим одесную Отца и сохраняющим в целости сии язвы, которые Он и во второе пришествие имеет показать всем, согласно написанному: «Воззрят нань, егоже прободоша» (Ин. 19:37), – сии язвы мы будем осязать тоже перстами и рукою, только не вещественною, плотскою, а духовною. Мы имеем веру – это один перст. Имеем надежду – это другой перст. Мы имеем и любовь – это уже целая рука, ибо по апостолу: «Ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия; больше же всех любы» (1Кор. 13:13).

Как целая рука больше каждого пальца, так и любовь больше веры и надежды: ибо вера и надежда пребывают только до тех пор, пока мы живем здесь, на земле, любовь же пребудет во веки, и по отшествии нашем от земного. Когда достойные придут к Богу, то не нужно уже будет веры, ибо лицом к лицу увидят Того, в которого они, живя на земле, веровали, не видя Его. Не нужно будет и надежды, ибо получать и в своих руках будут иметь то, на что надеялись. Любовью же, никогда не отпадающею, будут они во веки любить Господа Бога своего, лицезрением которого они никогда не насытятся. Посему-то любовь и стоит выше всего. Итак, верой и надеждой будем осязать язвы Христовы, как перстами, а любовию, как всей рукой.

Сначала осяжем Его ручные раны верою, как перстами. Она, как учит апостол, есть «уповаемых извещение, обличение вещей невидимых» (Евр. 11:1), то есть, чего не видим мы телесными очами, в том несомненно убеждаемся верою и видим то как бы существующею вещью. Телесно мы не видим Христа Господа, но верою мы несомненно зрим Его повсюду: и со Отцом сидящего на небесах, и обитающего на земле в Своей церкви святой, согласно словам Давида: «Господь в церкви святей Своей» (Пс. 10:4), и живущего среди Своих верных рабов – «Бог посреде людей Своих», и присутствующего в каждом из нас особо: «Предзрех, – сказано, – Господа предо мною выну, яко одесную мене есть» (Пс. 15:8). Итак, верою осяжем ручные язвы Господни.

Осязать же язвы Господни, это значит: свой ум и сердце, оставивши на то время все житейские попечения, нужно внедрить в язвы: «Яко очи раб в руку господий своих и яко очи рабыни в руку госпожи своея, тако очи наши ко Господу Богу нашему да будут» (Пс. 122:2). Внедриться в них умом и сердцем – это значит размышлять о них долгим и прилежным богомышлением, говоря в себе: это те руки, которые простерли руки сухих, просветили прикосновением очи слепых, отверзли слух глухим и даровали язык немым. Привели к Нему глухого, гугнивого, и вложил Он перст Свой в уши его, говоря: «Еффафа, еже есть разверзися, и абие разверзостася ему слуха, и разрешися уза языка его, и глаголаше право» (Мк. 7:34, 35). Это те руки, от прикосновения которых бежит смерть и востают умершие: «Коснуся одра, и воста мертвый». Это те руки, которые горстию держат всю тварь, управляют вселенной, низлагают гордых, возносят смиренных и которые благословляются всеми концами мира. Это те руки, которые прохладили огонь болезни у Петровой тещи: «Прикоснуся руце ея, и остави ю огнь». Это те руки, которые, восхотевши исцелить Адамовы руки, простертые к заповеданному древу, простерлись на кресте, соделали спасение миру и жизнь вечную человеческому роду подписали кровию, как киноварью, и гвоздями, как тростию. Это те руки, которые объемлют отеческим объятием блудных сынов, обращающихся к Нему, принимают на рамена свои заблудшую овцу и собирают все народы в единую церковь: «На кресте пречистыя Своя руце простер, собирая вся языки». И такие-то руки насквозь были прободены столь ужасным гвоздным уязвлением!

О, премилостивые и прещедрые руки Господа нашего Иисуса Христа! О, пресладкие язвы ручные! Поклоняемся вам благодарственным поклонением, облобызаем вас сердечными устами и простираем к вам руки наши, дабы ущедрили нас.

Осязавши руки Господни таким богомышлением, будем брать из них, кто что хочет и сколько хочет. Брать же будем верою: «Сумняйбося уподобися волнению морскому, ветры возметаему и развеваему» (Иак. 1:6), и пусть не думает такой человек, что он приимет что от Бога. Вера же определяет себе, что хочет, согласно словам св. Амвросия: «Вера имеет постольку, поскольку (человек) верует». Кто мало верует, тот мало и получает, кто же больше верует, тот и получает больше. Кто верует, что в нем совершится промысл Божий, это будет; кто же не верует – не будет. Если кто, усердно и прилежно молясь, верует, что молитвы его слышит Бог, то действительно Он и слышит, а кто не верует, того не слышит. Если кто верует, что получит то, чего просит, то получит сие, если же не верует – не получит. «Вера имеет столько, сколько (человек) верует». Итак, избирай себе всякий, чего ты хочешь получить из рук Господних, ибо все благое, все дорогое, все самое желанное: все находится в руках Его. Хочет ли кто долго жить в настоящей жизни, «се долгота дний в деснице Его». Хочешь ли быть богатым и славным, «се в шуйце Его богатство и слава». Хочешь ли великого могущества и великой власти, «десница Господня сотворит силу, десница Господня вознесет тя» (Пс. 117:15, 16). Но все сие – временные блага; лучше же искать вечных, чем временных благ; ибо о временных в одном месте говорится так: «Просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете» (Иак. 4:3). Здесь я напомню случай, бывший некогда со святым Петром. Святой Петр некогда захотел быть чудотворцем прежде времени, хотел ходить по водам в то время, когда еще вера у него была скудна. Он молил Господа: «Аще Ты еси, повели ми прийти к Тебе по водам» (Мф. 14:28). Внемлем, чего просит Петр. Он просит вещь неугодную, временную, могущую быть только до тех пор, пока он не дойдет до Иисуса. Но Господь, согласно просьбе его, повелевает ему и попускает сие: «Петр исшед из корабля хождаше по водам» (Мф. 14:28). Святой Петр! Не ищи меры выше себя: лучше с другими апостолами держаться ладьи. Какая необходимость ходить по водам, если ты имеешь ладью и на ней можешь приблизиться к Иисусу. Если же ты дерзнул и утвердился ногами твоими на воде, то не сомневайся и не бойся, но иди с верою, как и те, о которых говорит св. Павел: «Верою преидоша Чермное море, аки по суху» (Евр. И: 29). Усумнился св. Петр, оскудела вера его, стал он маловерным: увидевши сильное волнение, убоялся он и стал утопать. Видишь, Петр, что принесло тебе твое желание, твоя просьба о ненужной, кратковременной и малой вещи? Не желай быть лучшим, высшим и святейшим, чем другие, не гордись собою: вот эти люди сидят в ладье, а я хожу по водам. Что же делает Петр, когда случилось с ним то несчастие? Он взывает ко Христу: «Возопи, глаголя: Господи, спаси мя!» Хорошо ты делаешь, св. Петр, что в несчастии своем ищешь не иной какой помощи, но только Божией. Иисус же, тотчас простерши руку Свою, взял его и сказал: «Маловере! Почто усумнился еси?» Посмотрим же теперь, что получил Петр из рук Иисуса? Прежде он просил временного счастья, просил ходить по водам и получил сие; поелику же счастье это было временное, то скоро и ушло от него, оставив его утопать. Нет временного счастья, в котором можно было бы не утонуть. После Петр исправился, будучи наказан бедою; он попросил потом у Господа спасения, а спасение есть вещь крайне потребная и вечная. Он возопил: «Господи, спаси мя!» и получил спасение, которого просил, то есть, скорое избавление от потопления. Он спасен был рукою Иисусовой не только от потопления водного, но и от потопления в неверии, и после этого он был уже самым твердым в вере. Вот что получил Петр из рук Господа.

Будем же и мы подражать св. Петру, но только не в первой просьбе, а во второй. Прежде всего мы осмотримся: где мы находимся и где мы ходим? Мы ходим или плаваем в ладье тела нашего, по морю мира сего, ибо мир сей поистине есть море. В чем же заключается наше плавание или хождение по сему бушующему морю? Поистине в потоплении, ибо какая бы волна какого-либо искушения не нашла на нас, мы тотчас погружаемся с вопиющим: «Приидох в глубины морския, и потопила мя есть буря многих ми прегрешений» (Пс. 68:3). В таких злых случаях греховного погружения будем мы притекать к язвенным рукам Христовым, вопия: «Господи, спаси ны, погибаем!» (Мф. 8:25).

Как же мы будем притекать? А вот как. Когда случится с нами какая-либо греховная борьба, мы тотчас обратим наши телесные очи к иконе распятия Христова, а умные – к Самому Христу, сидящему на небесах, присутствующему в нас и сохраняющему в целости язвы Свои, и прежде всего сами в себе мы скажем так: вот Господь наш за этот грех, за это беззаконие, за эту дерзость был пригвожден ко кресту; как же я дерзну совершить это злое дело и вторично распять Сына Божия! Да не будет сего! Кроме того, если будет приближаться к нам грехопадение, то, возведши поскорее ум наш ко кресту и посмотрев на Его простертые язвенные руки, простертые как бы уже над нами, подумаем: зачем Господь наш простер руки? А для того простер, чтобы меня спасти от потопления греховного. Вот Он говорит таинственным воззванием к сердцу: «Стой, человек, не решайся на беззаконие, отстань от греха. Разве ты не видишь язв Моих, которые Я, будучи Богом, выстрадал за тебя? Неужели ты хочешь и еще уязвлять Меня? Неужели стараешься еще Меня мучить? Довольно с тебя прежних твоих грехов. Стой, не дерзай более».

Внедривши так ум наш в язвы Христовы, поистине скоро получим из них избавление от греховной погибели, согласно словам кого-то из боговдохновенных: «Не легко тот падает, у кого никогда не выходят из ума язвы Господни». Когда же к сему мы присоединим еще и молитву с твердою верою, то познаем, какое сокровище, какие дары из рук Господних текут в наши руки.

Но время уже от рук Господних перейти к ногам Господним, также пронзенным гвоздями насквозь. Чем же мы их осяжем? Осяжем их как бы другим перстом, другою добродетелью – надеждою. Надежда есть якорь христиан, плавающих по морю мира сего в корабле тела, и сей-то якорь спустим мы глубоко до язв ножных Христовых, как бы в глубокое море милосердия. Но прежде всего рассмотрим, для чего были так уязвлены ноги Господни? Я думал, что мир сей не хотел пустить от себя Христа и приковал было ноги Его гвоздями к дереву крестному, чтобы не ушел от него, но я слышал иное в день страстного пятка. Я слышал, что синагога жидовская кричала на Христа, как некогда Семей на Давида: «Уйди, уйди, муж крови, муж беззаконный, ядца и винопийца, друг мытарей и грешников, уйди!» – и вывели Его вон для распятия.

Не хотел окаянный свет видеть Христа, ходящего по свету, по миру, ибо Он «прохождаше грады и веси, уча и благовествуя Евангелие царствия» (Мф. 9:35). За это и пригвоздил Его к одному месту. Но невозможно удержать неудержимого и на одном месте укрепить вездесущего. Какая же настоящая причина пригвождения ног Христовых? Поистине та, что ноги Адама пошли на совет нечестивый, на совет змиин, на совет Евин, чтобы преступить заповедь Божию и отпасть от Бога. Посему-то Господь наш, второй Адам, претерпел ногами Своими столь лютое уязвление. Что же вы еще думаете, о, грешники (от нихже первый есть аз) ? Не мы ли виновны в уязвлении ног Христовых, не мы ли, ходящие всегда путем беззакония и неправды, спешащие на зло, как на пир, путей же Господних не знающие и пренебрегающие ими? Пусть рассмотрит и рассудит сам о себе каждый из нас.

О, пречистые ноги Господни! Поклоняемся вам; лобызаем вас и ваши язвы гвоздные, лобызаем же сердцем и устами, благодаря сие вольное за нас страдание. Что же мы возьмем себе из сего отверстого сокровища, от ножных язв Христовых? Возьмем то, что взяла грешница, припавшая к ногам Христовым и омывшая ноги Его слезами, а волосами главы своей отершая их. Что же она получила? Отпущение грехов: «Отпущаются греси ея мнози» (Лк. 7:47). Кроме того, сия жена получила от ног Христовых не только прощение грехов, но и святость девствующих невест Христовых, как говорит об этом св. Златоуст: «Прежде жена была блудницей, а ныне она – девица, сестра Христова, невеста Слова».

Слышите, люди! Кто когда видел или слышал, чтобы блудница снова стала девою? Вот она: это жена-грешница, плакавшая у ног Христовых. Она сподобилась чести быть девой, сестрой Христа и невестой Слова.

Мы же, грешные, о, как много имеем грехов! Будем же подражать грешнице: припадем к ногам Христовым и омоем их слезами. «Приидите, поклонимся и припадем, и восплачемся пред Господем, сотворшем нас» (Пс. 94:6), а мыслями покаяния, исходящими из сокрушенного сердца, отрем, как власами, и тогда мы получим прощение многих наших грехов и святость праведничества. Чем же приимем сие? Покаянием с упованием, ибо «упование не посрамляет». Мы имеем много примеров, как великие грешники, получивши прощение за покаяние, достигли великой святости.

Послушаем, что говорит св. Златоуст: «Если ты неправеден, подумай о мытаре. Если нечист, вспомни грешницу, плакавшую у ног Христовых. Если ты разбойник, посмотри на разбойника, висевшего на кресте с Иисусом Христом. Если ты беззаконник, вспомни хулителя, посмотри на Павла, сначала бывшего гонителем, а потом благовестником. Не хочу я, чтобы ты сказал мне: я хулитель, я гонитель, я нечист; ведь ты имеешь примеры покаяния всех грешников как в новой благодати, так и в Ветхом Завете. К какому же берегу ты хочешь притечь: к новому или ветхому? В ветхом – Давид, в новом – Павел. Чем же является грех пред Божиим милосердием? Это как бы сеть паутинная, которая разрывается от сильного ветра».

Итак, будем и мы твердо надеяться, что получим прощение у язвенных ног Христовых, только наперед нам нужно явить плоды, достойные покаяния.

Теперь, пожалуй, время уже дерзнуть и к ребрам Христовым, и к глубокой язве Христовой, отверстой в них копьем: «Един от воин копием ребра Ему прободе» (Ин. 19:34). Чем осяжем мы сию пречистую язву Христову? Поистине подобает осязать ее целою рукою, как говорил и Господь Фоме: «Принеси руку твою и вложи в ребра Моя». Раньше я сказал вам, что под рукою духовно разумеется любовь Божия, ибо как рука держит то, что взяла, так и любовь все содержащего Бога сильна держать у себя все. «Бог любы есть, – говорит Богослов, – и пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Той в нем» (1Ин. 4:16). Осязать же язву ребр Христовых мы должны целою рукою, то есть, цельною любовию мы должны прилепиться к сердцу Христову; не частию только какой-то любви к Богу, не разделяя любви нашей на любовь Божию и любовь мира, на любовь к Создателю и на любовь к созданию, но всецело нашей сердечной любовью мы должны любить Бога, «от всея души, от всего сердца своего, всею крепостию и всем помышлением». Предостережением и поучением о заповеди любви Божией является то, дабы в сердце, которое есть источник и начало любви ко всему, чтобы в нем создание не было равным Создателю, чтобы твари оно не любило так же, как и Самого Творца.

Не будет неуместным вспомнить здесь опять св. Петра. О нем есть такой вопрос: почему св. Петр отвергся от Христа во время Его вольного и спасительного страдания? «Не знаю, – сказал он, – человека» (Мф. 26:74). Одни видят причину сего в том, что он вступил в беседу с женским полом: рабыня спрашивала его, а он отвечал ей. Не на всякий вопрос, в особенности женский, нужно отвечать, и Петр так хорошо запомнил этот злой случай, что и после даже со святой женой, с Магдалиной, благовествующей о воскресении Христовом, не хотел беседовать, но убежал от нее: «Петр же востав тече» (Лк. 24:12). Другие же причиной Петрова отвержения считают то, что он подружился с воинами и с Каиафовыми слугами, злыми, развращенными и бесчеловечными. И в этом заключается истина, ибо кого не развратит злое содружество со злыми? «Со строптивым, – сказано, – развратишися» (Пс. 17:27). Я же, ведя мою речь в своей цели, найду особую причину Петрова отвержения и пойду за ней даже на Фаворскую гору.

Святой Петр во время преображения Господня, увидя славу Господню, сказал: «Господи, добро есть нам зде быти; сотворим три сени, Тебе єдину, Моисеови єдину, Илии єдину»; Лука святой прибавляет о Петре и еще: «Не ведый, еже глаголаше» (Лк. 9:39). Почему «не ведый» ? Потому что, будучи рыбаком, он захотел быть плотником. Твое дело, Петр, сети плести, а не храмины строить. Тимофей, архиепископ антиохийский, говорит так: «Что тебе, Петр, пришло на ум? Ты хочешь делать то, чему совсем не учился. Ты учился сети плести, а ныне ты хочешь строить храмины». Посему-то и было приписано ему неведение: «не ведый». Но вот уже скоро совсем станет ясна причина его отвержения. Он не знал или не соблюдал правила о любви Божией: создание он почтил наравне с Создателем, Моисея и Илию он сравнил с Христом Спасителем. Посему в наказание за этот грех его Господь и попустил на него падение, отвержение от Христа: «Не знаю человека», – сказал Петр (Мф. 26:72), – дабы при этом грехе он оплакал и прежний, совершенный на Фаворе. Сие мудрствование не мое, но великого учителя церкви, святого Златоуста, говорящего как: «Не на горе ли преображения ты согрешил, Петр, предо Мною, когда захотел создать три вещи и Меня поместил в одном чине с другими?» Этим он как бы сказал: «Помнишь ли, Петр, когда мы были на Фаворе и ты увидел славу Мою, что ты тогда делал? Меня, Бога, ты поравнял с людьми, с Моисеем и Илиею, Меня, Творца, сравнял с тварью. Неужели у тебя люди почитаются так же, как и Бог, создание, как и Создатель? Итак, ты впадешь в грех троекратного отвержения за неуместное созидание трех кущей и не иным чем заплатишь за сие, как только троекратным после горького плача восклицанием любви: «Ей, Господи, Ты веси, яко люблю Тя» (Ин. 21:15).

Вот несомненная причина Петрова отвержения и того греха, который свершился во дворе Каиафы, когда он троекратно сказал: «Не знаю человека». Заключается она, как видим, в том, что на Фаворе он не соблюл чина и правила о любви Божией: Творца почтил наравне с тварью.

Итак, кто хочет истинно любить Бога, тот должен соблюдать границы и правильный чин любви, дабы в сердце его создание не равнялось Создателю.

Как же теперь не устыдиться нам, грешным, если мы в сердцах наших не только сравниваем Бога с созданием, или с грехом, но даже на высшем месте ставим создание, а не Создателя, предпочитая грех пред Богом? Мы любим нашу страсть, наши злые привычки; любим их несравненно более, чем Бога, ибо, оставивши Бога, мы уклоняемся к нашим грехам; всю жизнь нашу мы работаем греху, а о Боге едва и вспоминаем когда-нибудь. О, если бы мы Бога любили так, как любим грехи! Но несчастлив в нас Господь Бог наш и не имеет в нас того счастья, какой имеет грех наш, страсть наша, похоть злая наша. О, окаянство наше! Если святому Петру не легко прошло то, что на Фаворе он почтил Бога наравне со святыми, причем совершил сей грех по неведению, то что же будет с нами, окаянными и грешными, когда мы не по неведению, но сознательно и добровольно предпочитаем грехи наши Богу?

Но обратимся теперь снова лицом своим к язве Христовой. Что же? Хотим ли мы, как подобает, осязать язву Христову в Его пречистых ребрах и пресладком сердце? Осяжем же ее целою рукою, то есть, всецело любовию прилепимся к ней умом нашим, всегда смотря на нее и вкушая текущую оттуда сладость.

Много бы можно было сказать о любви Божественной, истинной и совершенной, но для повествования об этом не достанет мне времени, а кроме того могут изнемочь и слушатели мои, слушая меня, да и я, немощный, проповедуя. Посему сокращу свою беседу, напомнивши только о том, что мы хотели получить из отверстого дражайшего сокровища, из язвы в ребрах и сердце Христовом. Если мы совершенно возлюбим Бога, то и от Него приимем совершенную любовь, покрывающую наши грехи, ибо Он говорит: «Аз любящия Мя люблю, и ищущий Мене обрящут благодать» (Притч. 8:17); и еще: «Аще кто Мене любит, возлюблен будет Отцем Моим, и Аз приду к нему и явлюся ему Сам» (Ин. 14:21). А что может быть дороже сего дара, сего сокровища?

Итак, вот мы, возлюбленные, научились немного, по силе нашей, как нужно осязать язвы Христовы и что можно получить из них; как из отверстой сокровищницы. Будем же помнить сие научение и отныне начнем, осяжем, возьмем, кто что хочет, и вместе со святым Фомой воскликнем: «Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20:28). Аминь.

17. Слово в неделю святых жен мироносиц «Иисуса ищете Назарянина распятаго: воста, несть зде» (Мк. 16:6)

Возлюбленные слушатели! Святым мироносицам, ищущим во гробе Христа, ангел сказал, что нет Его среди мертвых: «Воста, несть зде». Не ищите, говорит он, во гробе истощившего гробы, Животодавца между мертвыми не испытуйте, не взыскуйте нетленного во тли: не дал Бог Сыну Своему видеть нетления. «Воста, несть зде».

«Несть зде»! Но где же Он? Кто нам скажет? В прошлую неделю святой Фома любопытствовал, желая нечто узнать и увериться в воскресении Христовом, говорил: «Аще не вижу, аще не осяжу, не иму веры» (Ин. 20:25).

В нынешнюю же неделю я, грешный, хочу любопытствовать, искать и узнать, где ныне Христос обретается по Своем востании из гроба? На каком месте? Где может быть сказано о Нем, что здесь Он?

Кто-либо скажет: Христос по воскресении Своем вознесся на небо и сел одесную Бога Отца. Это истина. Однако же не ложны и те Его слова, в которых Он обещал, говоря: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20). Тогда где же Он с нами? На каком месте? Между какими лицами и чинами? По чему можно узнать Его присутствие? Кто может по правде сказать: здесь Он?

Хочу поискать Тебя, Господа моего: «Тебе рече сердце мое, взыска Тебе лице мое, лица Твоего Господи взыщу» (Пс. 26:8). Только Ты Сам помоги мне найти Тебя. «Учителю, где живеши?» (Ин. 1:38). Скажи нам! Яви лицо Твое, и мы спасены будем. Любовь же ваша да поможет моему недостоинству искать Христа Богомысленным исканием.

Начиная искать, где ныне по Своем, воскресении обретается Христос, Бог наш, прежде всего необходимо очень остерегаться того, чтобы где не найти ложного, а не истинного Христа, ибо Сам истинный Христос, Господь наш, во святом Евангелии предостерегает нас, говоря: «Аще кто речет вам: се зде Христос, или одне, не имите веры. Востанут бо лжехристы и лжепророцы и дадят знамения велия и чудеса, якоже прельстити, аще возможно, и избранныя» (Мф. 24:23, 24). Вот я предсказал вам, что если скажут вам: в пустыне Христос, то не изыдите к Нему; или: в сокровенном месте Христос, то не имейте веры.

Слышал я, что многие, оставивши дом свой, имущество и родных, убежали в пустыню, леса Брынские, ища там Христа и правой веры, как будто бы в пустыне Христос. Будто Христос и правая вера в Него сидит где-либо в лесу за колодою. Не пойду я за ними. Я послушаюсь слов Самого истинного Христа, Господа моего: «Аще рекут вам: се в пустыне есть Христос, не изыдите». Слышал я, что у раскольников тайно уже и христы имеются, но не верую я в тех христов: я слушаюсь слов Самого истинного Христа, Господа моего: «Аще рекут вам: Христос; не имите веры». Я знаю, что это лжехристы или антихристы, как говорит Богослов: «Дети, последняя година есть; и якоже слышасте, яко антихрист грядет, и ныне антихристи мнози быша» (Ин. 2:18). Пока самый антихрист придет, вот уже много наплодилось антихристов или, вернее говоря, предтечей антихристовых. Но нет среди них истинного Христа: «Несть зде».

Где обретается Христос по Своем воскресении? Кто-либо богословски скажет: Христос везде, ибо Он есть «Бог везде сый и вся исполняяй», что говорила недавно и церковь в одном тропаре: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог. В рай же с разбойником и на престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй неописанный». Небеса не вмещают Христа, Бога нашего; поднебесная вся не объемлет Его, и все концы земные не ограничивают Его. Посему Псалом-ник. говорит: «Камо пойду от Духа Твоего и от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси; аще же сниду во ад, тамо еси; аще возму крыле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо рука Твоя» (Пс. 138:7, 10). Христос Бог всемогущею силою Своею везде находится: на небесах соцарствует Отцу, во аде мучит бесов, в поднебесной соблюдает и устрояет жизнь человеческую. «О Нем бо живем и движемся, и есмы» (Деян. 17:28). Во всей вселенной Он содержит все и управляет всей тварью Своей, как видимой, так и невидимой. Если же Христос Бог наш и везде находится Своею всемогущею и всесодержащею силою, то благословением и благодатию Своею Он не везде присутствует: в одном месте есть, в другом совсем не бывает, а в ином был, но ушел, говоря: «Се оставляется дом ваш пуст». «Воста, несть зде». Где же можно доподлинно узнать место обитания Его?

Псаломник говорит: «Господь во храме святем Своем»; следовательно, Христос, Господь наш, по воскресении Своем обитает в святых храмах, созидаемых в честь Его. На это можно было бы надеяться, но доподлинно сие не известно, ибо святой первомученик Стефан говорит так: «Соломон созда Ему храм. Но Вышний не в рукотворенных храмех живет; глаголет бо: небо Мне престол есть, земля же подножие ногама Моима. Кий храм созиждете Ми, глаголет Господь, или кое место покоигду Моему? Не рука ли Моя сотвори вся сия?» (Деян. 7:47–50).

Святой Стефан! Ты приводишь нас в смущение, когда говоришь, что «Вышний не в рукотворенных храмех живет». Ведь люди благочестивые не станут и созидать храмов Богу, если Бог не обитает в них. Ведь в храмах-то святых и только жить Богу, как в истинных Своих домах. За святого Стефана толковники отвечают так: Богу не неприятно созидание святых храмов и украшение их, ибо и Давид Духом Святым восхваляет их, говоря: «Возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея» (Пс. 25:8). Нельзя сказать и того, чтобы Господь не обитал в храмах Своих, ибо и Иезекииль пророк говорит: «И видех и се исполнь славы храм Господень» (Иез. 43:5).

Но почему же святой Стефан первомученик сказал сии слова: «Вышний не в рукотворенных храмех живет»? Он сказал их по двум причинам. С одной стороны, он хотел поразить гордость иудеев, которые безмерно хвалились своим иерусалимским Соломоновым храмом и думали о нем так, будто Бог в нем живет больше, чем даже на небесах; с другой же стороны, он хотел показать, что Бог не так любит жить в рукотворенных храмах, созидаемых в честь Его, как любит и желает жить в храмах нерукотворенных. А говоря по Божьей правде, иногда в рукотворенных храмах Бог и не желает обитать, если неблагоговейные и не имущие страха люди Его святой дом превращают в вертеп разбойников, как и Сам Он говорит: «Дом Мой – дает молитвы, вы же сотвористе его вертеп разбойником» (Мф. 21:13). Соберутся люди в церковь как будто на молитву, а между собою говорят и празднословят о постороннем: то о купле или продаже, или о пиршествах, или о ссорах, то осуждают кого-либо или бранят и злословят, или разбивают добрую славу ближнего разными хульными словами, так что храм Божий является чрез это уже не храмом Божиим, а вертепом разбойников. Другие же, стоя во святом храме, как будто и молятся устами, но в уме своем они мечтают о домашнем: о жене, о детях, о богатстве, о сундуках, о деньгах или о другом чем-либо. Иной же, стоя, дремлет, а иной помышляет о скверном и злом: один – о воровстве, другой – об убийстве, третий – о прелюбодеянии и любодействе, а четвертый мыслит в храме гнев и месть ближнему своему. Все они храм молитвы делают не храмом молитвы, но каким-то вертепом. Иногда случается и то, что даже лица духовного сана, будучи пьяными, бранятся, сквернословят, дерутся, и при этом не только в храме, но и в святом алтаре. Тогда поистине храм Божий является уже не храмом Божиим, но вертепом разбойников. Тогда от святого места, оскверняемого бесчинием и скверными словами, отгоняется благодать Божия, подобно пчеле, прогоняемой дымом. Тогда можно сказать, что нет там Христа: «Несть зде».

Было время, когда Господь наш сделал из веревок бич и изгнал всех продающих и покупающих в церкви. Что, если бы и ныне Он видимо пришел в Свой святой храм с тем бичом? Не изгнал ли бы Он всех вон, тех которые разговаривают, сквернословят, думают о скверном и не внимают чтению и пению? Но, о, Господи, уже прошло то время, когда Ты изгонял бесчинников из святого Твоего храма. Ныне настало наше окаянное время. Ныне уже мы изгоняем Тебя, а храм Твой претворяем в вертеп разбойников. Теперь можно иногда сказать о храме Господнем: нет здесь Бога; был, да ушел прочь: «Воста, несть зде».

«Вышний не в рукотворенных храмех живет», – говорит святой Стефан (Деян. 7:48). Где же тогда нерукотворенный храм Вышнего? Каждый человек, одухотворенный, вразумленный и просвещенный святым крещением, – вот храм Божий, как об этом свидетельствует и апостол: «Храм Божий свят, иже есте вы» (1Кор. 3:17); и еще: «Телеса ваша храм суть живущему в вас Святому Духу» (1Кор. 6:19). Если же каждый праведный человек есть храм Божий, то значит, в каждом человеке можно искать Христа, обитающего по воскресении, и тогда можно будет сказать: «Есть зде», но и сие под сомнением и не доподлинно известно.

Много есть просвещенных крещением и правоверных, но мало тех, в которых обитал бы Христос, как в истинном Своем храме. Ведь и вор крещен, и разбойник, и прелюбодей; ведь каждый злодей просвещен верой. Но не спрашивай в них Христа: «Несть зде». Разве давно когда-либо был; разве только тогда, когда вор имел еще младенческие годы. Когда же он пришел в возраст и стал воровать, тотчас отошел от него Христос: «Воста, несть зде».

Иной с виду и кажется добродетельным, но Бог знает, что в тайниках его; ибо в одном месте апостол говорит: «Бываемая от них отай, стыдно есть и глаголати» (Ефес. 5:12). Не скоро найдется Христос и в этих людях: «Несть зде».

Иной же считается верным рабом Божиим и истинным богопочитателем, но на деле он чтит Бога только устами, сердце же его далеко отстоит от Него; и в нем не спрашивай Христа: «Несть зде».

Кто является богомольцем, кто подвижником, кто постником, кто нищелюбцем, а кто и иным каким либо добрым делом известен. Но если они лицемерно все сие творят, из тщеславия, на показ людям, то и здесь не ищи Христа: «Несть зде».

Бывает, что иной притворяется смиренным, а в уме гордится, притворяется целомудренным, а в мыслях сквернится, притворяется любящим, а в сердце злобствует, устами говорит мирное, лобзает, но в то же время коварствует и творит лесть, подобно Иуде. Не надейся и здесь найти Христа: «Несть зде».

Не легко найти бисер драгоценный в глубине моря, злато и сребро в недрах земных; так же трудно найти и Христа в людях, в которых бы Он мог обитать, ибо по словам Давида: «Вси уклонишася, вкупе непотребни быша; несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс. 13:3). «Несть зде».

Псаломнические слова: «Господь во храме святем Своем» в старопечатной Псалтири, а также и в Киевской читаются так: «Господь в церкви святей Своей», и это гораздо правильнее, ибо иное есть храм, и иное – церковь. Храм построен руками, имеет каменные или деревянные стены, он утвержден и создан стоящим на одном месте, как и сей святой каменный храм. Церковь же не руками сотворена; не имеет она и стен каменных, ибо церковью считается собрание верующих, находящихся не на одном каком-либо месте, но по всей вселенной. Посему-то она и называется, и есть церковь соборная, апостольская. Она простирается от начала до конца вселенной и есть во всяком народе и племени, какие только правоверно славят Христа Бога. Основание сей церкви – Сам Христос; стены – закон Божий; столпы – апостолы, евангелисты и учители; покров – Дух Святый. Об этой-то церкви у апостола и пишется: «Вы есте церкви Бога живаго», как сказал Бог: «Вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие» (2Кор. 6:16; Пс. 10:3). Посему если псаломское писание говорит: «Господь в церкви святей Своей», то нужно это понимать так, что Господь обитает во множестве Своих верующих; и если, по преждесказан-ным словам святого Стефана, «не в рукотворенных храмех живет», то без сомнения Он живет в нерукотворенной Своей церкви, которую до конца возлюбил, которую искупил Своею кровию и за которую Он положил душу Свою. Итак, в церкви, в собрании верующих, нужно искать Христа, обитающего по Своем воскресении, ибо Он им сказал: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20).

Но, о, как окаянны последние времена наши, ибо ныне сия святая церковь крайне притесняется и умаляется: с одной стороны – внешними гонителями, с другой же – внутренними раскольниками, которые, по апостолу, «от нас изыдоша, но не быша от нас; аще бы от нас были, пребыли убо быша с нами» (1Ин. 2:19). Они не сыны церкви, но прелюбодеи, терзают внутренность церкви, своей матери, хулят ее многими непотребными словами и, отторгшись от нее, увлекают за собой и многих других, толкая их к заблуждению и погибели. Теперь уже так умалилась сама истинная соборная и апостольская церковь, что едва можно где-либо найти истинного сына церкви. Чуть ли не во всяком городе находится теперь какая-либо особая вера, и толкуют теперь о вере и простые мужики, и бабы, совершенно не знающие истинного пути; рассуждают о догматах, учат о сложении трех перстов и проповедуют новый неправильный крест. Стоят окаянные в своем упорстве, презирая и отвергая истинных учителей церковных. Иные же, хотя и находятся как будто внутри церкви, но сие – одно коварство: они только вид имеют благочестия, «силы же его отметаются». В таких поистине нет Христа, нет в них Бога: «Несть зде». Но оставлю ныне говорить о таких подробно. Пойду лучше дальше в путь, желая найти Христа.

Я сказал, по Псалмопевцу, что «Господь в церкви святей Своей», в церкви святой, апостольской, правоверной, простирающейся по всей вселенной, хотя и притесняемой, и озлобляемой, и терзаемой, однако препобеждающей, которой даже и адовы врата не могут одолеть. Я сказал, что в ней Господь, посему и удаляющимся от нея нет спасения.

Но все-таки поищу Христа и в другом месте, в особенности же в сынах церкви, ибо многие и православную истинную веру содержат, и внутри церкви находятся, и как будто держатся своей матери, и даже не помышляют отторгнуться от нее, а между тем они чужды Христа. Церковь святая, как нива пшеничная: она имеет и пшеницу, и плевелы, но и то, и другое – только до жатвы. В церкви святой, значит, есть и добрые, и злые, есть и праведники, и грешные, есть и овцы, и козлища; церковь – как мать: она питает и согревает не только добрых своих чад, но и злых, – добрых любя, а злых терпя и милосердствуя о них. Я же ищу Христа только в истинных чадах церкви, где Он находится по Своем воскресении: «Где есть?»

Снова я спрошу у Псаломника, где искать Господа нашего? Псаломник говорит: «Господь посреде людей Своих», и еще: «Господь крепость людем Своим даст, Господь благословит люди своя миром» (Пс. 124:2; 28:11). Но я и еще спрошу: кто же эти люди Христа, Бога нашего? Поистине всякий скажет, что люди Христовы – это христиане. Итак, будем искать Христа между христианами и скажем: «Есть зде».

Но опять приходится болеть сердцем, ибо многие из нас только по имени христиане, а по делам – горше поганых; только имя христианское, житие же скотское, свинское. Мы ограждаемся крестом Христовым и вторично распинаем Христа, как богоубийцы, – распинаем Его скверными, мерзкими и нечистыми делами. Мы поклоняемся иконе Христовой, а кровь Его дражайшую, излиянную за нас, попираем ногами, соделывая бесцельным и недейственным Его вольное страдание за нас. Мы хвалимся именем христианским и это же самое Его святое имя, нам данное, мы делаем хульным. Будучи христианами, живем не по-христиански. Что же? Можно ли сказать, что здесь Христос? Никогда! «Воста, несть зде!»

При каждом таком христианине невидимо стоит ангел хранитель и плачет, говоря: не ищи здесь Христа, – когда-то был здесь, но давно уже отошел. «Воста, несть зде».

Но не все христиане таковы. Есть злые, зато есть и добрые. Как посреди пшеницы есть плевелы, так и посреди плевел иногда бывает пшеница. Среди злых можно найти много и добрых, имеющих в себе Христа, и иногда можно будет сказать: вот здесь Он. Итак, будем смотреть и искать.

Теперь нас устрашают слова Господа нашего, хотя и не к нам сказанные, но достигающие и до нас. Господь сказал: «Взыщете Мене, и не обрящете», и «Во гресех ваших умрете» (Ин. 7:34; 8:21). Но почему же, о, Господь наш! мы не можем найти Тебя? Потому, говорит Он, что не даете Мне места в вас к пребыванию; если и принимали Меня когда-либо вашим малым ко Мне обращением, зато вскоре же снова изгоняли Меня бесчестно, снова возвращались к вашим злым делам. Но все-таки мы будем искать Тебя, Господи.

Поищем Его в чине духовном. Ведь в нем и подобало бы Христу быть, как в Своих истинных служителях, носящих образ Христов. Но и в них редко найдешь Христа, ибо и из них каждый ищет своего, себе добра желает, а не людям, себя пасет, а не Христово стадо. Что, если бы кто, посмотревши прежде всего на самый высокий духовный чин, спросил бы кого (но только, чтобы он ответил по правде): «С каким намерением, с каким желанием ты пришел к высоте пречестнейшего сего духовного сана? Для одной ли только славы Божией, или же ради своей чести и славы? Для приобретения ли спасения душам человеческим, или же для своего обогащения? Пасти ли овец Христовых, или же только для того, чтобы себя напитать получше?» Поистине, найдется не один, который пришел не столько ради славы и чести Божией, сколько для своего прославления и чести, не столько для людской пользы принял сей сан, сколько из-за своей собственной корысти. Такой пришел не для того, чтобы послужить спасению душ человеческих, но чтобы его власти послужили все подначальные. Он пришел быть не отцем и пастырем, но господином и владыкой.

Простите мне, высочайшие власти духовные, говорящему сие. Я говорю не о всех, но только о некоторых, и в их числе, быть может, обретаюсь и я, грешный. Я знаю, что лица высочайшего духовного сана являются ангелами во плоти, как пишется о сем в Апокалипсисе: «Ангелу Ефесския церкве напиши... Ангелу Смирнския церкве напиши... Ангелу Пергамския церкве напиши» и прочее (Апок. 2:1,8, 12). Однако же между теми ангелами может находиться и человек, подверженный немощам. Ангелам беспорочным от Пастыреначальника блюдется честь и венец, а опороченным ангелам (как и мне, грешному), подпадшим немощи человеческой, Господь говорит одному так: «Имам нечто на тя мало», другому сие: «Вем твоя дела, имя имаши яко жив, а мертв еси», иному же вот что: «Ни студен еси, ни тепл», «Изблевати тя имам от уст Моих» (Апок. 2:14; 3:1, 15, 16).

Посмотрим теперь на следующий духовный чин, то есть, на мирских иереев и диаконов, и поищем в них Христа, поистине обитающего здесь. Что, если бы также каждого из них отдельно спросить: «Что привело тебя к священному сану? То ли, чтобы спасти себя и других?» Что каждый ответит? «Нет, не для сего, но чтобы прокормить жену, детей и домашних». Действительно, служащие алтарю должны и питаться от алтаря, однако же, если они идут в сей сан более ради самого пропитания, чем для славы Божьей или для спасения своего и душ человеческих, то в них трудно сыскать Христа. Рассмотри себя всякий освященный человек! Что ты думал, когда пришел к сану духовному? Для спасения ли ты пришел, или ради корма, которым насыщаешь тело? Ты «поискал Иисуса не для Иисуса, но для хлеба куса». Иной служит не только не для созидания овец Христовых, но даже и себе не на пользу, а лишь людям на соблазн и на свою собственную погибель. Иной, взяв ключ разумения, сам не входит и входящим возбраняет; иной же даже и ключа разумения не имеет, в своем звании пребывает недеятельным и не только вверенных ему овец не приводит ко спасению, но даже и сам не знает пути спасения. Здесь слепец водит слепцов, посему вместе они и в яму упадут. Не скоро в них мы найдем Христа: «Несть зде».

Пошли мы, было, искать Христа в монастыри, но и в них все ныне испортилось; ничего нет, и порядка нет, едва и Христос остался; теперь только хлопоты да ропот, печаль и вздохи. В крайней нищете и скудости, пожалуй, и нашелся бы Христос, если бы только сия нищета и скудость переносились с благодарностию. Но всякий ли может свою беду терпеть с благодарностию? Разум советует великодушествовать, а немощь человеческая малодушествуя ропщет.

Разве поискать Христа в народе? Но где есть больше воровства, как не в народе? Там воровство, там убийства, там шум и мятежи. Не напрасно говорит Писание: «Изыдите от среды людей сих и нечистоте их не прикасайтеся» (2Кор. 6:17). Если же где-либо и были в народе богобоязненные и добрые люди, то в настоящее время и те за своими делами и неприятностями и Бога забыли, и от молитвы отстали.

Быть может, найдем Христа среди великих людей, среди бояр и судей, поставленных для соблюдения правды? Ведь они поставлены смотреть за справедливостью и делать правду. Пошли мы, было, и к ним искать Христа, но там недоступно. Нам сказали: не время, приди в другой раз. Но и незачем ходить к ним, ибо Писание говорит: «Изыде беззаконие от судей и старец» (Деян. 13:5). Среди них едва ли и был когда Христос, ибо в нынешнее злое время и они сделались злыми; правда в них скудна, а милосердия и совсем нет. Где же нет правды и милосердия, там не ищи Христа: «Несть зде».

Впрочем, не о всех судиях и правителях я говорю сие: не о тех, которые боятся Бога и творят правду, и хранят похвальную милость на судах, а о тех я говорю, к которым взывал и пророк Михей, обличая обиды, которые они делали убогим людям, обличая их неправды, хищения и оскорбления. «Слышите, – говорит он, -властители, ненавидящие добра, взыскующие же злое; не вам ли есть дано разумети и творити суд праведный в людех? Вы же до толика озлобляете нищих и убогих людей неповинных, яко и кожу с них одрасте, и кости их столкосте, и содробисте плоти их, аки в коноб вложити на устроение снеди. Слышите, старейшины дому Иаковля, развращающий правое, возграждаете Сиона кровми, и Иерусалима неправдами» (Мих. 3:1–3, 9, 10). Нет, не найти Христа в таких судьях и правителях: «Несть зде».

Где же тогда можно найти Его, Бог знает. Разве только и остается, что сетовать с Магдалиною, говорящею: «Взяша Господа моего от гроба, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20:13). Грехи наши взяли от нас Господа нашего, и не знаем, где теперь можно искать Его.

Кто-либо скажет в уме своем: «Господь мой со мною, и я с Ним, ибо я верую в Него, молюся Ему и поклоняюсь Ему». О, если бы дал Бог, чтоб так сие и было! О, если бы Господь наш был со всяким христианином, верующим в Него, молящимся Ему и поклоняющимся Ему! Но еще не известно, со всяким ли Он христианином, ибо для спасения человеку не достаточно только веровать во Христа, ибо, согласно словам святого апостола Иакова, «и беси веруют и трепещут» (Иак. 2:19), однако же они – бесы. Какая польза христианину только веровать во Христа, а дел христианских не иметь? Какая польза только молиться Христу, а заповеди Его преступать? Какое добро в том, чтобы кланяться Христу Богу и в то же время опечаливать Его беззаконными делами подобно тем, которые во время Его вольного страдания, сгибая колени, поклонялись Ему и в то же время, взявши трость, били Его по главе? Кланяешься, человек, Христу, но в то же время ты бьешь Христа, озлобляя и мучая ближнего своего, насилуя и грабя его, и отнимая несправедливо его собственность. Ты молишься Христу, а в лицо Ему плюешь, испуская сквернословие из уст твоих, укоряя и осуждая ближнего твоего. Ты веруешь во Христа, а делами твоими богопротивными ты отметаешься от Него.

Если ты говоришь, что Христос с тобою, а ты со Христом, то покажи мне сие на жизни твоей, как говорит и апостол: «Покажи ми от дел твоих веру твою» (Иак. 2:18). Покажи мне знак, по которому я могу узнать, что Христос обитает в тебе, и сказать: «Здесь Он». Не скорее ли я покажу в тебе то, из чего будет ясно видно, что нет в тебе Христа, и можно будет тогда сказать: «Несть зде». Послушай же, как и что я покажу.

Знаете ли вы, память какого святого празднуется церковью в нынешний седьмой день апреля? Почитается память преподобного отца вашего Георгия Исповедника, епископа града Мелетина, что на острове Лезвии. Что написано в житии сего преподобного? Вспомни, кто читал. Если же кто не читал и не знает, что там написано, то я скажу. Когда за грехи человеческие должна была отняться милость Божия, когда прогневался Господь Бог, то церковь Божию готовы были постигнуть бедствия и гонения. Не многим до сего времени были показаны в мелетинской церкви такие знамения. Во время вечернего пения, когда народ пел «Кирие, элеисон!» ["Господи, помилуй!"], святой крест, бывший на Божественном престоле, внезапно какой-то силою был с великим шумом выхвачен из своего места, поднялся вверх под стропила и потом, склонивши верх свой вниз, упал на землю. Народ, видевший это, был объят великим страхом и ужасом; поднявши вверх руки свои, он велегласно и долгое время взывал: «Кирие, элеисон!»

Вторым знамением грядущих бедствий было следующее. Чрез несколько дней после описанного, когда двери церковные случайно были не заперты, какой-то великий вепрь, страшный и смрадный (не привидение, но на самом деле вепрь), имевший отрезанные уши и хвост, вошел в церковь, потом в алтарь и лег на горнем седалище. Слуги церковные, увидевши тотчас это, начали изгонять вепря, но не могли его изгнать, ибо он был очень свиреп и бросался на всех, и прогонял всех, кто хотел изгнать его из алтаря. Тогда они принесли большие дреколья, долгое время били его до крови и, утомившись, с большим трудом смогли, наконец, изгнать его.

В это время там был некий прозорливый старец, именем Симеон, который с плачем говорил народу, что знамение это не к добру. Верьте мне, дети, говорил он, падение креста предзнаменует, что придет какая-то крестоборная ересь и гонение на церковь Божию; вепрь же смрадный предзнаменует то, что сей престол примет по попущению Божию какой-то епископ, имеющий свинский нрав и житие. Это вскоре и сбылось. Лев Армянин, получивши греческое царство, восставил иконоборческую ересь и поднял великое гонение на церковь. В то время от царя Льва Армянина и от лжепатриарха Феодота, называемого Касситером, – от этих еретиков был послан на остров Лезвийский, в город Мелетин, единомышленный им еретик. Он, подобно вепрю, вышедшему из степей, пожрал и испачкал виноград Христов, попирая и сокрушая святые иконы и зверски смущая словесных овец.

Оба эти знамения, бывшие в те времена, вспоминая по случаю памяти празднуемого ныне святого, я прилагаю к настоящей нашей беседе и снова говорю с апостолом: «Вы есте церкви Бога живаго» (2Кор. 6:16). Всякий христианский благочестивый человек есть церковь Христа Бога нашего. В этой церкви есть и крест. Им является как всегдашнее памятование о страданиях Христовых, согласно словам апостола Павла: «Не судих ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и Сего распята» (1Кор. 2:2), так и повседневное умерщвление греховных страстей своих, а также и терпеливое перенесение всего скорбного, случающегося по Божию попущению. Горнее же седалище в сей духовной церкви, то есть, в христианском человеке, это есть сердце, в котором любит почивать Архиерей грядущих благ, Христос, говорящий человеку: «Даждь Ми, сыне, твое сердце» (Притч. 23:26).

Внемли здесь и рассмотри в себе самом, человек христианский, являющийся, по апостолу, «церковью Бога живого»: не упал ли в тебе крест, не возлег ли на горнем седалище твоего сердца вепрь и свинья? Если ты оставил всегдашнее воспоминание о страданиях Христовых, если прекратил повседневное умерщвление твоих греховных страстей, если не имеешь благодарного терпения в случающихся с тобой скорбях, то знай: это есть верный признак того, что не находится в тебе Христос. «Несть зде». Если в сердце твоем вместо любимого Христа лежит вепрь или свинья, любовь к какому-либо блудническому лицу, если нрав твой как у вепря и житие твое свинское, то знай: это есть верный признак, что нет в тебе Христа. «Несть зде».

Если ты мне покажешь, что ты сораспят с Христом в умерщвлении страстей твоих, если явишь мне не свинское, но святое и праведное житие, то я без всяких сомнений скажу, что в тебе обитает Христос, скажу: здесь Он. Но пока я вижу, что ты, как свинья в кале тинном, валяешься в греховных страстях и сластях, до тех пор я без сомнений буду говорить: нет Христа в нас, нераскаянных грешниках. «Несть зде».

Итак, где же мы найдем Господа нашего? Теперь я еще вспомню тех бедных людей, о которых когда-то говорил и святой пророк Михей, кожа которых ободрана неправедными судьями, кости истолчены и тело раздроблено, как съедобное мясо.

О, люди, страждущие в подобных бедствиях! В вас ныне обитает Христос, как в Своих членах, если только вы терпите с благодарением. Вы – новые мученики последних времен. Так страдал и святой великомученик Георгий, который был нечестивым царем убит за Христа. Вам сплетаются венцы небесные, только не изнемогайте в терпении, но взирайте на страдания Господа своего, пострадавшего за нас еще больше, благодарите Его за все и положитесь во всем на Его святую волю, говоря: «Да будет воля Твоя, Господи», а Господь с Своей любовию, хотя и невидимо, но всегда будет среди вас. Итак, вот где Он.

Господь любит плачущих; вы же всегда в слезах. Итак, в вас Он живет: «Здесь Он».

Любит Господь алчуших и жаждущих, а у вас и пить, и есть мало, и у иных нет и половины хлеба; значит, Он в вас обитает. «Здесь Он».

Любит Господь и невинно страдающих, а ваши страдания и исчислить трудно: одни избиты до крови, другие расправой измучены так, что в ином уже едва и душа в теле держится. Значит, в вас вселяется Господь. Он, видя страдание ваше, готовит за них радость вечную. «Здесь Он».

О, новые страдальцы, страстотерпцы и мученики! Молю вас и увещеваю, не изнемогайте в терпении, но благодарите Христа своего. Он же придет по воскресении Своем в гости к вам; и не только в гости, но даже в неразлучное пребывание с вами, ибо о каждом из вас говорится в Евангелии: «Аз и Отец прийдем и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). В вас Христос и есть, и будет, а вы скажите: Аминь.

Часть 2

18. Поучение в неделю четвертую по Пасхе, о расслабленном «Се здрав еси: к тому не согрешай, да не горшее ти что будет» (Ин. 5:14)

Возлюбленные мои слушатели! Смотря своими грешными очами на ваше благочестие, я без сомнений имею в своем уме, что если и не все, то очень многие из вас в прошедшую Четыредесятницу примирились с Богом воздержанием, постом и теплыми молитвами из сокрушенного сердца, исповеданием грехов своих и святым покаянием и чрез это востали здравыми от душевной слабости. Слава Богу!

Но я сомневаюсь: не возвратился ли кто снова к своим прежним греховным делам? Боюсь, не уподобился ли кто-либо животному, которое после омовения возвращается в кал тинный. Боюсь, что кто-либо уже опять готов впасть в ту же духовную слабость или на самом уже деле впал. Такого я предостерегаю от грехопадения Христовыми словами: «Се здрав еси: к тому не согрешай».

В нынешней моей простой беседе, которую я начинаю в честь Богу, а нам на пользу душевную, мы рассмотрим, насколько ужасно зло в том, чтобы после покаяния возвращаться к прежним грехам и беззакониям.

«Се здрав еси: к тому не согрешай, да не горшее ти что будет».

Слова «да не горшее ти что будет», нося в уме рассуждением, мы подумаем, что такое может быть «злое» и что есть «горшее»? Зло есть то, что вредит человеку; горшее же есть то, что не только вредит, но и совсем губит человека и истребляет его из среды живущих на земле. Зло – это значит долгое время лежать на одре болезни, подобно евангельскому расслабленному, который лежал тридцать восемь лет; горшее же – значит умереть. Зло – это впасть в яму, а горшее – это никогда не выйти из ямы и быть засыпанным в ней землею навсегда. Зло – значит получить какую-либо рану на теле, горшее же – значить быть убитым. Зло – значит согрешить один раз или два, а горшее – это значит грешить всегда и после покаяния делать то же, ибо грех, часто повторяемый, не только расслабляет душу, но и умерщвляет ее, не только повергает в лютую яму падения, но и засыпает ее прахом отчаяния, не только уязвляет, но и убивает, не только вредит, но и совсем губит.

Рассмотрим прежде всего вред греха, к которому кто-либо возвращается после покаяния.

В людях живет сугубая болезнь, которая вредит человеку и мучит его: одна – внешняя, а другая – внутренняя. Внешняя болезнь – это болезнь на теле, когда, например, кто-либо получит рану от какого-либо удара, от меча, стрелы, или же когда лицо чье-либо будет повреждено проказой, которая сделает человека безобразным, не имеющим ни вида, ни красоты. Внутренняя же болезнь бывает в желудке, в жилах, в костях. Внешнюю рану видит всякий, внутреннюю же никто не может видеть. Ее ощущает только страждущий, или же только искусный врач узнает ее. Внешняя болезнь может врачеваться скорее и легче, внутренняя же не скоро и трудно, но и то только искусным врачом.

Велико зло – болеть одной какой-либо болезнью, или внешнею, или внутреннею; но еще большее и горшее зло – болеть обеими болезнями сразу, и внешней, и внутренней.

Душа наша тоже имеет свою внешность и свою внутренность. Разум есть как бы лицо души, которое видимо для всех: «Мудрость человека сияет на лице его» (Еккл. 8:1), и разумного человека всякий узнает по беседе, по нраву, по делам; все это внешность душевная. Совесть же в душе – это ее внутренность, недоступная ничьим взорам. Приступит человек к покаянию; и глубоко, и чисто сердце его. Если же после покаяния он возвращается к своим прежним беззакониям, то впадает в столь великое зло, что вредит и внешность душевную, и внутренность, то есть, и разум, и совесть.

Но скажем прежде о разуме.

Как лицо человеческое безобразится от получения какой-либо раны или проказы, так и разум делается безумным чрез возвращение ко греху после покаяния, и человек тогда соделывается уже не человеком разумным, но скотом несмысленным, которому он и уподобляется, согласно написанному: «Приложися скотом несмысленным и уподобися им» (Пс. 48:13). Но чтобы яснее сие уразуметь, посмотрим в Дагоново капище, которое было в Азоте.

Некогда иноплеменники боролись с израильтянами во дни великого жреца Илии. По попущению Божию одолевши израильтян, они взяли в плен ковчег Божий, принесли его в свой город Азот, внесли его во храм Дагонов и поставили его около Дагона. Посмотрим же, что случилось тогда в Дагоновом капище (1Цар. 5:1–4).

Азотяне, проснувшись поутру, пришли тотчас во храм и увидели, что Дагон упал лицом на землю пред ковчегом Божиим. Не совсем еще худо тебе, Дагон, ибо хотя ты и упал, но еще не разбился, остался целым и был в состоянии занять свое прежнее высокое место. «Воздвигоша бо Дагона и поставиша на место его». Стой же, Дагон, не падай более, ибо после второго падения ты уже не встанешь целым, но совсем разобьешься. Так и случилось. Снова азотяне поутру увидели: Дагон лежал на земле, голова же Дагонова и обе руки его отброшены к порогу, а целым остался только хребет Дагонов. Не дивно, Дагон, сие; не падал бы вторично, тогда бы ты был цел. Повторил ты свое падение, посему и разбился. Не удивительно, что упал Дагон, вторично низверженный силою Божией; дивно то, что люди самовольно повторяют свои греховные падения.

Слова Писания: «Токмо хребет Дагонов оста» еврейская Библия читает так: «Токмо Дагон оста». Что же значит: «Токмо Дагон оста»? Дагон, по толкованию некоторых, есть то же, что и рыба, ибо идол был подобен рыбе. Он имел человеческую голову и руки; посему, когда после второго падения откололись голова и руки, то и осталось только подобие рыбы.

Теперь поясним нашу беседу.

Когда человек впадает однажды в какой-либо грех, то еще не совсем сокрушается, еще есть надежда на восстание, еще рука Господня может поднять и подкрепить его, согласно написанному: «Аще и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его»; «Силен бо есть Бог поставити Его» (Пс. 36:24; Рим. 14:4). Поставленный же после на своем месте чрез святое покаяние, как при ковчеге при прежней Божией благодати, если падет вторично, если снова возвратится к прежнему беззаконию, тогда падение его бывает несравненно ужаснее, ибо тогда он губит как главу, то есть, здравый разум, так и руки, то есть, дела разумные; тогда лицо его душевное обезображивается и пред Богом, и пред людьми. Он тогда не только горше прогневляет Бога, но является и для людей предметом соблазна, осуждения, смеха и поношения. Он бывает тогда без прежней своей добродетельной красоты, как без красоты лица, бывает без богомысленного разума, как без главы, без добрых дел, как без рук. Он тогда не может отстать от греховной привычки, но совершенно порабощается ею и уже делает не то, что хочет, но то, чего и не хочет, ибо делает не он, но живущий в нем грех: «Имже бо кто бывает побежден, тому и работен есть», – говорит Писание, – и «творяй грех раб есть греха» (2Пет. 2:19; Ин. 8:34). Без главы же, разума, и без рук – деяний разумных – остается один только Дагон, то есть, рыба несмысленная или, лучше сказать, идол бесчувственный и недейственный; а такой сокрушенный идол не скоро может быть поставлен на прежнем месте. Нужен искусный мастер, художник, чтобы ту отпавшую голову и те отпавшие руки снова ему приделать, а для этого необходимо много труда, времени и стараний.

Много, скажу я, нужно труда в покаянии и подвигах, много времени для удовлетворения за грехи и много напряжения сил для умерщвления себя и преодоления злого своего нрава. Это есть вред для души как бы внешний, который многие могут увидеть и уврачевать, согласно слову Господню: «Аще видиши врага согрешающа, обличи того между тобою и тем единем» (Мф. 18:15), ибо и начальствующий может научить, и добрый друг усовестить, и недруга обличить, а от обличения у человека происходит часто великое исправление.

Сказавши о повреждении душевной внешности, разума, мы не умолчим и о вреде душевной внутренности, о вреде и тяжкой болезни совести, ни для кого не видимой и не легко исцелимой.

В чем же она заключается? А вот в чем: в надежде неопределенной, особенно же ложной, в надежде на востание от падения, на покаяние и на новое получение благостыни. Многие после покаяния возвращаются к своим прежним беззакониям с такою надеждой, говоря самим себе: согрешил и покаялся; еще согрешу и еще покаюсь, ибо написано: «Елико падеши, толико востани и спасешися». О, ложная надежда! О, туманное упование, основанное не на твердом камне, но на песке! Не тебе, не тебе, возвращающемуся к прежнему злодеянию добровольно и нарочито, не тебе служит сие Писание: «Елико падеши, толико востани и спасешися», но тем, которые случайно впадают в какой-либо грех, а не по нарочитому изволению и намерению. Тебе же нужно слышать громогласного учителя церковного, св. Иоанна Златоустого, вопиющего так: «Недостоин прощения тот, кто по причащении снова согрешает; недостоин здоровья тот, кто по исцелении снова сам себе причиняет раны; недостоин очищения тот, кто по очищении снова оскверняет себя».

Таких людей, которые возвращаются к своим прежним грехам после покаяния и говорят себе: «Покаюсь еще», – таких людей надежда подобна надежде Сампсоновой. Вы знаете, какими искушениями был искушаем сильный Сампсон со стороны коварной прелестницы Далиды для того, чтобы только он сказал ей, в чем заключается его сила, но он обманывал разными выдумками, то говоря ей, что изнеможет тогда, если будет связан семью мокрыми тетивами, то будто бы тогда, если будет связан новыми веревками (Суд. 16:11–15). На самом же деле от всего этого он легко вырывался, как будто из паутинных сетей. Потом же, даже видя коварство льстивой женщины, ищущей его головы, он не хотел избавить себя от явной беды, когда был побежден любострастной и грешной любовью к той женщине. Он сказал ей всю истину и открыл ей тайну сердца своего, что тогда отступит от него сила, когда острижены будут волоса на главе его. После сего, усыпленный на лоне Далидином, он был острижен, а прелестница закричала ему: «Сампсон, вот иноплеменники идут на тебя!» Пробудившись от сна, он сказал про себя: «Вот я выйду, как прежде, и вырвусь».

О, как ложна надежда твоя, Сампсон! Ибо уже не вырвешься теперь из рук врагов твоих, как многократно вырывался прежде, ибо уже отступила от тебя сила твоя. Но не уразумел Сампсон, что отступил от него Господь: и взяли его иноплеменники, и выкололи ему глаза.

Обратим здесь внимание на две вещи. Во-первых, Сампсон не знал, что отступил от него Господь, ушла сила его, и, во-вторых, в своем неведении он питал ложную надежду на прежнюю победу над врагами. «Выйду, – сказал он, – как и прежде».

Подобно сему и человек, возвращающийся после покаяния к своим прежним грехам, успокаивает себя надеждой, говоря: согрешу, а потом снова покаюсь, как и прежде каялся; прогневаю Бога, а потом испрошу у Него прощение, как испрашивал и прежде; осквернюсь и снова омоюсь покаянием, как омывался и прежде. О, ослепленная надежда грешника! О, глупый разум! О, тщетное ожидание! Вот уже отступил от тебя Господь, отступила сила Божьей благодати, прежде помогавшая тебе. Вот уже руки иноплеменников на тебе, руки врагов твоих адских уже на тебе. Уже схватили они тебя, выкололи твои разумные очи, сковали тебя злыми греховными привычками, и теперь уже не известно, освободишься ли ты, вырвешься ли ты из рук их. Не известно, будет ли тебе дано время для покаяния. Не известно, получишь ли ты благополучный момент, когда сила благодати Божией снова возвратится к тебе и поднимет тебя от твоего лютого падения, ибо ушла от тебя, отрясши прах от ног своих и говоря: «Се оставляется тебе дом твой пуст»; и войдут в тебя семь ужасных греховных бесов, и будут тебе последние грехопадения горше первых. Горше; ибо, придя в глубину зол, ты воз-нерадишь и отчаешься, а что последует за отчаянием, ты сам знаешь.

Много лучше, примирившись с Богом после первой греховной вражды, жить с Ним в неразрывном мире, а не снова поднимать брань против Него с тем, чтобы потом примириться. Лучше, найдя однажды Бога, всегда держаться Его, чем снова терять Его, чтобы опять искать Его, ибо, ища Бога покаянием после первого грехопадения, ты можешь быть уверен, что найдешь Его: «Взыщите, – сказано, – Бога, и жива будет душа ваша» (Пс. 68:33); «Ищяй обретает» (Мф. 7:8). Если же, согрешив самовольно в другой раз, ты снова захочешь найти Его, то в другой раз уже не известно, найдешь ли Его.

Мария, сестра Лазарева, дважды искала Господа своего: в первый раз, когда болел брат ее Лазарь, она послала к Нему, говоря: «Господи, егоже любиши, болит» (Ин. 11:3); во второй же раз она искала Господа, когда Он воскрес из гроба. Первое искание сопровождалось уверенностью, ибо она знала, где находится Господь. «Бяше бо тогда на оном полу Иордана, на месте, идеже бе Иоанн прежде крестя» (Ин. 10:40). Второе же искание было полно неизвестности и очень болезненно, ибо она говорила: «Взяша Господа моего, и не вем, где положиша Его» (Ин. 20:2).

Подобно сему и человеку, возвратившемуся к прежнему злу, приходится тяжко скорбеть, ибо он не знает, где найти Господа. «Взяли, – скажет он, – грехи мои Господа моего из сердца моего, и не знаю, где положили Его; не знаю, на каком месте найду Его; не знаю, могу ли я вообще найти Его где-либо».

Не напрасно Писание, говоря, что «Бог есть Дух», приписывает Ему и такое свойство: «Дух, идеже хощет, дышет, и глас Его слышиши, но не веси, откуду приходит и камо идет» (Ин. 3:8). Рассуждая о сем, кто-то из благоразумных говорит так: «Не знаешь, откуда идет, тогда, если не уверен, достоин ли ты любви или же ненависти, милосердие ли Он явит тебе или гнев, даст ли награду тебе или готовит жестокий суд. Не знаешь же, куда от тебя уходит, тогда, если ты не уверен, вблизи ли Он постоит где-либо немного, желая снова возвратиться к тебе чрез малое время, или же Он далеко ушел и возвратится только чрез долгое время, или, наконец, оскорбленный тобою, Он уходит на веки, не желая никогда возвращаться к тебе».

Итак, не говори себе: вот я нарочно опять согрешу и снова покаюсь; опять умру греховной смертию и снова оживу в покаянии. Послушай святого Назианзина, который покаявшегося грешника уподобил воскресшему Лазарю, говоря: «Остерегайся, человек, чтобы снова не умереть и не быть связанным путами греха, ибо не известно, будешь ли ты снова восстановлен к жизни».

Вот уже ясен теперь и другой вред души – вред внутренний, совестный, не легко видимый и не легко врачуемый; это – неопределенная, особенно же ложная, надежда и ожидание нового восстания от грехов, к которым человек возвращается после покаяния. Такой человек болеет обоими этими повреждениями вместе, как разумом – внешностью душевной, так и совестью – внутренностью душевной; разумом он унижает себя, а надеждой совсем губит. О, как ужасно зло в том, что после покаяния возвращаются к прежним грехам и беззакониям! Какое зло можно найти более горькое, когда Господь говорит: «Да не горее ти что будет»? Горше всего то, что совершенно погубляет человека из среды живущих и истребляет, причем истребляет на веки, на бесконечные века. Что же так губит человека? А уже одно огорчение, прогневление Бога является для такого человека гибельным, ибо Бог поднимается тогда на суд праведный и неумолимый и неожиданно предает такого человека вечному наказанию. Что же подвигает Бога на неумолимый суд? Ничто так не подвигает, как то, что человек после покаяния снова возвращается к злым делам, утешая себя надеждой на новое покаяние и прощение, и безбоязненно грешит в надежде на Божие милосердие.

Послушаем, что говорит Писание в книге Иисуса, сына Сирахова: «О двоих печально бысть сердце мое, и о третьем ярость ми найде: муж борец изнемогаяй нищетою и муж разумен уничижен, и человек, иже возвращается от правды на грех: Господь уготовит его на меч» (Сир. 26:24–26). Вот мы слышим: возвращающийся от правды, то есть, покаяния, которое оправдывает человека, возвращающийся на грех надвигает на себя гнев Божий и предается мечу вечного наказания. Человек, возвращающийся ко греху, вторично распинает Сына Божия и попирает Его дражайшую кровь, пролитую за спасение мира. Таким нашим злонравием мы уподобляемся злобному Саулу, первому израильскому царю; ибо отступил от Саула Бог за его тяжкий грех: «Отступи Дух Господень, и давляше его дух лукавый» (1Пар. 16:14). Мучится Саул нечистым духом, а юноша Давид играет ему на гуслях; и эта музыка так действовала на Саула, что прекращалось его мучение, как говорит об этом Писание: «И бысть егда быти духу нечистому в Сауле, приимаше Давид рукама своима гусли и пояше; и отдохну Саул, и благо ему бысть, и отступи от него дух нечистый» (ср. 1Цар. 19:9–10). Что же Саул делает Давиду за сие благодеяние? Чрез некоторое время, когда Давид играл на гуслях, отдохнувший и пришедший в себя Саул увидел пред собою его с гуслями и, вспомнив свою прежнюю зависть и злобу, схватил копье и бросил в Давида, желая его убить; и убил бы, если бы Давид быстро не отклонился в сторону и не убежал от Саула, копье которого разбилось в стену. Удивляясь сему, Василий Селевкийский говорит: «За врачевство Саул приносит Давиду убийство; как будто он для того и пришел к здравому уму, чтобы снова поработать зависти».

Мы же, грешные, скажем про себя так: за прощение прежних наших грехов мы, окаянные и злонравные, возвращаясь к прежним нашим грехам, вместо воздаяния или благодарения Христу Богу нашему снова приносим Ему распятие, снова убийство, как будто для того только мы и были разрешены от прежних наших грехов, чтобы теми же и даже тягчайшими грехами снова прогневать Бога нашего. А что злее сего? Что горше? Что ужаснее? Покаялся ли Саул в своем грехе, получил ли прощение: о том мы не читаем, но зато знаем, что он был совсем оставлен Богом и погиб душой и телом, пронзивши самого себя мечом.

Будем ли и мы в состоянии прийти к истинному покаянию, получим ли мы снова прощение грехов: об этом не знаем; Бог знает, уж не оставил ли Он нас навсегда? Не приготовил ли для нас меча вечного наказания?

Убоимся же и мы, братие, возвращаться к прежним нашим злым делам, не будем даже и думать о них, чтобы не подвергнуться нам еще более ужасным мукам. Каждый из нас пусть говорит душе своей: «Се здрава еси» по благодати Божией чрез святое покаяние, «ктому не согрешай, зане горее ти что будет»!

О, Господи! Ты Сам подай нам то, что велишь! Ты Сам охраняй нас от ужасных грехопадений во все дни жизни нашей. Аминь.

19. Поучение в шестую неделю по Пасхе, о слепорожденном «Сотвори (Иисус) брение от плюновения и помаза очи брением слепому, и рече ему: иди умыйся в купели Силоамстей» (Ин. 9:6, 7)

Прелюбезные мои слушатели! Велико чудо Христа Спасителя нашего, совершившееся на слепорожденном, и исполнено оно великого удивления. поелику же все дела Христовы исполнены не только удивления, но и пользы, ибо все творимое Им было на нашу пользу, то поищем какой-либо пользы и в нынешней евангельской истории о прозрении слепорожденного: предложим в нашем рассуждении вышесказанные евангельские слова и истолкуем их вкратце, «Господу споспешествующу и слово утверждающу».

«Сотвори брение от плюновения».

Сие не дивно для слюны Господней, изшедшей из пречистых уст Его, ибо она имела силу к уврачеванию очей слепорожденного. Дивно же то, что брение, прах, земля, смешанная, соединенная со слюной Господней, получила ту же врачебную силу. Это значит, что чудодейственная благодать Божия если соединится с какой-либо вещью, то и вещи, соединенной с ней, сообщает такое же чудодейственное свойство, которым обладает и сама. Некогда огонь Божественный соединился на Синае с купиной, и купина не сгорала. А почему? Потому, что хворост купины воспринял от того чудесного огня ту дивную силу, чтобы не опалиться огненным пламенем. Соединилась еще Господня благодать и с ветхозаветным ковчегом завета, а вы сами знаете, какую он получил от нее силу и как чудодействовал. Подобным образом и слюна Господня, соединившись с перстью земной, даровала ей такую же чудодейственную силу к уврачеванию слепых очей.

Мы же здесь научимся, какое великое значение имеет то, если кто-либо соединится с Богом.

Мы удивляемся великим угодникам Божиим, которые, живя в мире сем, сотворили великие чудеса. Они просветили слепых, исправили хромых, многих, стоявших уже у порога смерти, восставили к жизни, исцеляли в людях всякую болезнь и всякую язву и воскресили многих мертвых. Откуда же в них была сила таких чудотворений? Почему? А потому, что они были крепко соединены с Богом, и, притом, так крепко, что разлучить их с Богом не могло ничто, согласно словам апостола: «Кто ны разлучит от любве Христовы? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или меч? Ни огонь, ни меч» (Рим. 8:35). О, если бы мы научились соединяться с Богом! Мы тогда просветили бы нашу слепоту душевную, исправили бы нашу сердечную хромоту, избавились бы от наших греховных болезней, возвратились бы от врат адских к райским вратам жизни и от греховной смерти воскресли бы к добродетельной жизни.

Чем же и как мы можем соединиться с Богом? Чем? Любовию, согласно написанному: «Пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (1Ин. 4:16). Как же? А вот как: любить нужно то, что Бог любит, и никогда не любить того, чего Бог не любит; делать то, что Богу угодно, и старательно избегать того, что не угодно Богу; стремиться усердно к тому, о чем Он радуется и что повелевает Он, и никогда не помышлять о том, что Он возбраняет и за что Он гневается. Но что удивительнее всего, так это то, что любовь Божия, будучи сама по себе столь сладкой, превосходя все чувственные и умные сладости (ибо Бог есть весь желание, весь сладость), не скоро кажется сладкой для человеческого сердца, а некоторым она и всегда кажется горькой, и получается то, что один и тот же Бог и сладок, и горек: для одного сладок, а для другого горек. А что это правда, в том мы можем убедиться на примере той книги, которую святой Богослов не читает очами, но съедает зубами.

Вот видит святой Богослов в Откровении некоего великого ангела, сходящего с неба; и поставил он ноги свои подобно огненным столпам: одну на земле, другую же на море. В руке своей он имел разогнутую книгу, которую подал Богослову, говоря: «Прийми и снеждь ю» (Апок. 10:9). О, ангел Божий! Не вели Богослову съесть ту небесную книгу; дай, пожалуйста, нам прочесть ее, чтобы мы узнали, что написано в ней, и кое-чему поучились из нее для нашей пользы; или же, пожалуй, устно сообщи нам, что в ней написано!

Но не слушает нас ангел: не дает он прочесть книгу, не сообщает и устно, что в ней написано, но настойчиво велит Богослову: «Прийми и снеждь ю». Святой Богослов! Отвечай ангелу: «Никогда я не ел книг, и не для того пишутся книги, чтобы их есть, но для того, чтобы читать. Если я съем книгу, и съем, не прочтя, то какая мне будет польза, когда я не буду знать, что в ней написано?»

Молчит святой Богослов. Не прекословит он ангелу, но протягивает руки к той книге, берет, кладет в уста, ест и проглатывает. Скажи же нам, святой Богослов, хоть сие: есть ли какой-либо вкус в той книге, которую ты съел? Горька ли она, или сладка? Здесь Богослов святой отвечает нам, что вкус этой книги и сладкий, и горький. «Снедох ю, – говорит он, – и бысть во устех моих яко мед сладка, во чреве же горька» (Апок. 10:10).

Все эти вещи настолько дивны, что ум наш не постигает их, и только толковники Божественного Писания нечто говорят нам о них.

Многие под этой книгой разумеют очень многое, но о всем рассказывать подробно нам не позволяет время, ибо слово наше чрезмерно может тогда затянуться. Другие же говорят нечто подходящее для нашей беседы. По их толкованию, сия книга знаменовала собой слова Бога, сошедшего ради любви к людям на землю и желающего любовно жить в душах человеческих. Любимому ученику она дается не для прочтения, ибо Господь уже открыл ему раньше «безвестная и тайная премудрости» Своей: он уже знает, что в ней написано. Дается же она на съедение, как хлеб, ибо слово Божие является хлебом духовным, и как мед, ибо по сладости своей оно выше меда и сотов. Как съеденная пища претворяется в человеческое естество, так и слово Божие, и любовь Божия, как бы отступивши от существа своего, желают быть в человеческом существе, ибо столь премного Бог возлюбил человека, «яко и Сына Своего единороднаго не пощаде»: «Тако возлюби Бог мир» (Ин. 3:16). Под Иоанном же Богословом разумеется не только его одно лицо, но и вся находящаяся на земле церковь Христова, в которой есть и уста, есть и чрево. Праведные люди и угодники Божий – это суть церковные уста, согласно написанному: «Аще кто обратит грешника от заблуждения его, будет яко уста Моя» (ср. Иак. 5:19, 20). А чрево – кто? Чревом являются грешники, работающие чреву, о которых пишется: «Имже бог чрево, и слава их в студе» (Флп. 3:19).

Посмотрим же, кому слово Божие сладко и кому горько. Устам – сладко, а чреву – горько, то есть, добрым – сладко, а злым – горько: они преогорчили Бога. Господь сказал апостолам Андрею и Петру: идите за Мною, «и абие вся оставлыне, по Нем идоста» (Лк. 5:11). Видите, как сладок был для них Господь. Говорил же Христос и богатому юноше: «Продаждь вся и раздаждь нищим, и пришед последствуй Ми; он же отъиде скорбя, бе бо имея стяжания многа» (Мф. 19:21, 22). О, чрево! Ненасытное чрево! Не лучше ли тебе иметь в себе Бога, чем много богатства? Но для чрева богатство лучше, чем Бог. Хлопоты и заботы житейские для него слаще сладчайшаго Иисуса. О, блаженные уста, для которых является сладким любезное слово Божие! О, проклятое чрево, для которого Бог – горечь! Знай же всяк, что только любовно можно соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, и тогда поистине усладишься любовью Божией. При этом еще особенно нужно заботиться о том, чтобы, соединившись однажды с Ним, больше не уходить от Него, но прикрепиться к Нему, как кожа к телу, дабы никогда и никаким образом не отлучаться от Него. Как кожа не может отстать от тела, так и боголюбец не желает отлучиться от Бога. Но увы окаянству нашему! Святых угодников Божиих не отлучили от любви Христовой ни меч, ни огонь; нас же, грешных, отлучает от Христа не огонь, горящий в дровах, но грех, попаляющий все члены наши; не меч, посекающий за Христа, отлучает нас от Христа, но привычки наши греховные удаляют нас от Бога. Всякая страсть наша, к которой мы привыкли и которую любим, особенно содействует отлучению нас от Бога, – больше огня и меча вещественного. Нет нужды, чтобы кто-либо устрашал нас огнем или грозил мечом, чтобы далеко отлучить нас от Бога и огорчить Его; это легко делает с нами одна какая-либо греховная страсть: «Кийждо бо (по апостолу) от своея похоти искушается влеком и прельщаем» (Иак. 1:14). О, грехолюбивый прах! О, земля оледеневшая! О, персть, не имеющая в себе влаги благодати Божией, персть сухая и разметаемая ветром! Ты удаляешься от Бога, зато и Бог удаляется от Тебя, а ты идешь к погибели, согласно написанному: «Удаляющийся от Тебе погибнут» (Пс. 72:27).

Счастливо и блаженно было то брение, которое соединилось со слюною из уст Христовых; но несравненно счастлив и блажен бывает тот человек бренный, который соединяется с Самим Христом. Тогда он бывает уже не болотом, но златом: «Яко злато, – сказано, – искуси его и обрете его достойна Себе» (Прем. 3:5, 6). Такой уже не перстный, но небесный, не бренный, но одаренный нетлением. Как та трость, которая соединилась со слюною из уст Христовых, стала уже не перстью, но врачевством для слепого, так и человек, соединенный с Богом, является врачевством не только для своей души, но и для всех других. С таким если кто подружится, поистине просветится душею: «С преподобным бо преподобен будеши» (Пс. 17:26).

Мы же обратимся к словам евангельским: «Помаза очи брением слепому».

Господь наш, желая не только исцелить телесную слепоту, но уврачевать и душевное зрение, положил человеку брение на очи, чтобы он всегда имел пред очами своими землю, из которой создан, и чтобы не возносился гордым умом до небес, но всегда помнил древнее изречение Господне к праотцам: «Земля еси, и в землю паки пойдеши» (Быт. 3:19). Многие люди в сем мире в своем благополучии забывают, что естество их бренно. Имущие в своих сокровищницах много злата считают себя златыми; богатые сребром считают себя серебряными; имеющие много камней драгоценных считают себя камнем драгоценным; обладающие властью и могуществом считают себя богами, как и тот Ирод, которому народ восклицал: «Голос Божий, а не человеческий!»

Итак, Господь, желая исцелить слепого, полагает ему брение на очи и этим как бы говорит: «Слепорожденный! Ты еще не видел от пелен твоих света дневного, не видел зато и суеты мирской. Ныне ты все сие увидишь: будут пред твоими очами злато, серебро и камни драгоценные: не желай их, но имей пред очами сие брение. Увидишь гордость мира сего, не пожелай ее, но помни о брении, помни, что ты прах и пепел. Увидишь ли ты красоту мирских лиц, не позавидуй им, но смотри на землю, из которой ты взят и в которую ты снова превратишься. Заграждай очи твои брением, то есть, памятью о смерти, чтобы не видеть суеты».

Люди израильские, вышедшие из Египта, пришли в землю моавитскую, к народу, крайне погрязшему в суете мирской и проводившему свою жизнь во многих мерзостях. Умер там раб Божий Моисей, и по повелению Божию погребли его близ дома Фагорова, то есть, близ капища идола Фагора. Это идол Фагор был у моавитян богом плотской похоти, и в капище его совершались нечистые дела, которыми прельщались и многие из израильтян.

Итак, Господь повелел, чтобы Моисеев гроб находился близ Фагорова капища. Сие для того, чтобы он всегда говорил израильтянам, прельщающимся языческим сквернодействием: «Слушайте, люди мои! Не входите в Фагорово капище, не совершайте беззакония. Вот пред очами вашими гроб вашего вождя. Скоро и вы умрете, и тело ваше превратится в прах, а похоть в тление».

Здесь заключается наставление и для всякого. Послушай же, человек: если ощутишь в сердце твоем Фа-гора – похотение плотское, греховное, тотчас представь пред очами твоими твою могилу, твой гроб, в котором ты превратишься в прах и пыль, и таким образом ты изгонишь скверного Фагора из сердца твоего, ибо память о смерти, истинная и совершенная, кого не может она исправить? Если бы кто по своим злым делам был подобен даже и самому диаволу, то, представивши пред своими умными очами брение, то есть, память о смерти, он может совершенно исправиться.

Нельзя, конечно, не удивляться, и даже очень сильно, тому, что гордый диавольский нрав чрез некоторое время может превратиться в смирение. Но послушайте и внимайте тому, что я говорю: было такое время, когда смирился гордый диавол. Мы знаем, насколько дерзка и бесстыдна гордость его. Она настолько дерзка и бесстыдна, что даже от Самого Сына Божия требовала поклонения себе, говоря: «Пад поклонишимися» (Мф. 4:9). О, гордый диавол! Бог Отец всем ангелам Своим велит кланяться Сыну Его: «И да поклонятся Ему вси ангели Божий» (Пс. 96:7); «О имени Иисусове кланяется всякое колено небесных, и земных, и преисподних» (Флп. 2:10); а ты хочешь, чтобы Сын Божий тебе поклонился. Ну, подожди же немного: тебя кое-что научит смирению.

В одно время произошел такой случай, что диавол, требовавший себе поклонения от Сына Божия, сам со смирением поклонился Ему. У святого евангелиста Марка мы читаем следующее: «Пришедшу Иисусу во страну Гадаринскую, срете Его человек в дусе нечисте, иже жилище имеяше во гробех. Той (то есть, дух нечистый в человеке), узрев Иисуса издалеча, тече и поклонися Ему, и, возопив гласом велиим, рече: что мне и Тебе, Иисусе, Сыне Бога Вышняго? Заклинаю Тя Богом, не мучи мене» (Мк. 5:1–3, 6–7). О, гордый диавол! Что тебя научило такому смирению? Почему ты ныне кланяешься Тому, у которого ты раньше требовала поклонения себе? Скажи нам причину: почему появилось у тебя такое смирение? Но молчит диавол. Думаю, что, будучи лживым, боится исповедать истину. Толкователи же Божественного Писания говорят, что гордого диавола смирило, укротило и принудило кланяться Сыну Божию то обстоятельство, что он жил в гробах. Так же человек, если, придя в себя, видит пред собою гробы, имеет в уме память о смерти, которой была укрощена даже неукротимая диавольская гордость, то тотчас смиряется и как бы приходит к некоторому исправлению. Вот как сильно и действенно памятование о смерти! Посему-то и Господь наш полагает брение на очи слепому, чтобы научить его как смирению, так и памяти о смерти.

«Помаза очи брением слепому».

Как во всех Своих делах дивен Господь Бог наш, так дивен Он и в просвещении слепого. Одно лечит совсем другим, противоположным: брением просветляет очи. Брение ведь вредно и для здоровых очей, ибо ослепляет их, а тем более не полезно оно для слепых. Но у Господа нашего не так: Его брение не только не вредит, но даже открывает и просвещает слепорожденному очи. О, слепорожденный! Говори же с благодарностью Господу вместе с Давидом: «Ты просвещаеши светильник мой, Господи Боже мой, просвещаеши тьму мою» (Пс. 17:29), а мы, слушатели, чему научимся из этого? Мы научимся знать, что рабам Божиим или, вернее, работающим Господу своему, даже противоположные вещи много помогают, даже то приносит пользу, что считается вредным: для них даже злое превращается в доброе.

Я слышу, что св. Златоуст нынешнего евангельского слепца называет и верным, и послушным Христу, ибо говорит: «Вера слепого проявилась в том, что он не прекословил, не подумал про себя так: ведь брение ослепляет очи, а не просвещает; я много мылся уже в Силоаме и не получал пользы; если бы Христос имел силу, то и Сам исцелил бы меня. Сего не подумал слепец, но просто послушал Христа». Если же слепец был верующим и послушным Христу, то не усумнимся назвать его истинным рабом Божиим и скажем: истинному рабу Божию и противная вещь помогает, и вредное приносит пользу, и кажущееся злым претворяется в добро.

Теперь приступим к нашей пользе.

Господь наш тем рабам Своим, которых любит, попускает в мире сем многое неприятное, как бы брение на очи, ибо Он сказал ученикам Своим: «В мире скорбь имети будете, восплачетеся вы и возрыдаете, а мир возрадуется; вы же скорбни будете» (Ин. 16:20, 22). Разве не неприятно сие, разве не тягостно, не скорбно? Однако же эти самые скорби Он, как бы слюною святых уст Своих, растворяет радостным утешением, говоря: «Но печаль ваша в радость вам будет, и радости вашея никтоже возмет от вас». Вот как неприятное помогает, временно-вредное пользует вечно, злое на земле является причиною небесных благ. Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и диавола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть, – претворяются для них в вечную славу, похвалу, в жизнь бесконечную и в венцы небесные? Не тех ли мы ныне в воинствующей церкви величаем, ублажаем и возносим многими похвалами, которые претерпели на земле горчайшие бедствия? О, как много помогли угодникам Божиим неприятные вещи! А что получили сами сопротивники, вредители и враги? Они приобрели то, что болезнь их обратилась на главу их, и оружия их пронзили их же сердца.

Вспомним борьбу Давида с Голиафом (1Пар. 17). Давид от юности своей был рабом Господним, а Голиаф – врагом Богу и народу Божию. Ополчились две страны друг против друга: иноплеменники и народ израильский; и вот вышел из полков иноплеменник сильный муж, весь в крепких бронях и опоясанный мечом. Вышел против него и Давид, но как вышел? Вот мы слышим, что говорит об этом Писание: «И оружия не бе в руце его». Всякий тогда мог сказать Давиду: «Храбрый юноша! На кого ты идешь? С чем идешь? Идешь малый на исполина, безоружный на вооруженного. Разве не видишь большого меча в руках его, который он приготовил для твоей головы? Возвратись же, скройся и выйди после вооруженным так же». Но не слушает Давид. Он пошел, и не медленно, не с боязнью пошел, но быстро. И вот он стал над сим иноплеменником, извлек меч его и обезглавил его. Вот мы видим, что Божьему рабу сопротивная вещь послужила на пользу, что меч, приготовленный и отточенный на Давида, оказался для него полезным оружием на того же врага. Подобно сему и оружия мысленных врагов, направленные на рабов Божиих, оказываются для тех же рабов Господних полезными в одолении и победе над врагами их.

Если мы вспомним теперь и исход израилев, то среди многих бывших тогда дивных событий нельзя будет не удивиться и тому замечательному событию, что, пройдя Чермное море, как по суху, они тотчас воевали с Амаликом (Исх. 17). Здесь мы спросим: чем воевали израильтяне с Амаликом? Каким оружием? Где взяли они мечи, копья, стрелы, щиты и брони? Ведь мы не читаем в Писании, чтобы они вышли из Египта с каким-либо оружием, но лишь с выпрошенными у египтян золотыми и серебряными сосудами. Откуда же израильтяне достали оружие на Амалика? Послушаем, что говорит об этом Феодорит: «Египтяне, погнавшиеся за Израилем, вышедшим от них, вооружились против них так, как против своих врагов, и хотели их погубить всех до единого, где бы ни настигли их. И гнались они за ними со всем войском своим. И вот когда израильтяне чудесною силою Божией перешли море по суху, а египтяне потонули в море, и потом море выбросило на сушу их трупы с тем оружием, которое было на них, – тогда израильтяне взяли все это орудие от трупов египетских: все копья, щиты, мечи и прочее, – и с этим оружием воевали против Амалика».

Вот мы снова видим, что сопротивные вещи, приготовленные для погибели израильтян, сослужили им такую великую службу, что ими они побеждали даже своих супостатов. О, дивные судьбы Божий! О, неизреченный промысл! Противное, жестокое и скорбное служит рабам Его в помощь, пользу и веселие! Итак, не изнемогай, раб Христов, печалию, когда с тобой случится что-либо противное, ибо скорбь твоя превратится в радость, сопротивное в помощь и горесть в сладость.

Но обратимся снова к евангельским словам: «Рече ему Иисус: иди умыйся в купели Силоамстей».

Силоамская купель, по словам толкователей, для верующего человека является прообразом то святого крещения, то слез покаяния, то истечения из ребр Христовых крови и воды. Силоамом является святое крещение; в нем и омывается болото первородного греха, и просвещается душевная слепота. Слезы покаяния тоже являются Силоамом, в котором очищаются грехи, совершенные после крещения, согласно словам св. Златоуста: «Согрешил ты, поплакал и омыл грех». Посему-то и св. Лествичник называет слезы покаяния крещением более сильным, чем даже первое, таинственное крещение. Наконец, Силоамом является и источник, проистекший из ребр Христовых, согласно словам святого Андрея Критского, который так воспевает в Великом каноне: «Силоамом да будет ми купель, кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия: яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса» (Песнь 4-я).

Я удивляюсь еще и тому, зачем Господь, могущий словом или прикосновением исцелить очи слепому, посылает его в купель Силоамскую? Говорят, что, во-первых, для испытания его веры и послушания, для того, чтобы видно было, верует ли он и послушен ли он; во-вторых, для почитания Своего славного пророка Илии, который своею молитвою извел ту Силоамскую воду, и, в-третьих, для того, чтобы чудо сие Божие послужило к вящей славе Бога, ибо тогда все могли видеть, что слепой шел чрез Иерусалим незрячим и с брением на очах, а потом могли видеть его уже прозревшим, ясно все видящим и славящим Бога. Все сии хорошо говорят; я же думаю, что еще для того он был послан Иисусом к Силоаму, чтобы совершил большой труд, идя путем чрез Иерусалим, ибо добрые дела трудом снискиваются и болезнью исправляются; дары Божии даются не даром, но по мере трудов. «Труждающихся и обремененных» Господь призывает к Своему успокоению, а нетрудящимся и ленивцам апостол не велит давать даже и куска хлеба: «Праздный да не яст». Господь ищет в нас трудов наших и только за них Он дарует нам благодать Свою.

В Песни песней два любящие лица, Жених и невеста, пришли некогда в разногласие по поводу того, что один из них желал покоя, а другой хотел трудиться. Говорит невеста: «На ложи моем исках, ложе возлюби душа моя», а Жених отвечает: «Аз цвет польный и крин юдольный» (Песн. 3:1). Осязать ложе – это значит искать покоя, идти же в поле, в долину – значит выходить на труд и делание: «Изыде, – сказано, – человек на дело свое и на делание свое до вечера» (Пс. 103:23).

О, невеста Христова! Ищи Жениха твоего не на мягком одре, но на терновном и гвоздном, который на кресте! Ищи Его в полях, в долинах, в трудах и делании, где Он посреди земли совершает спасение мира.

Выйдем же и мы вне стана к Нему, нося Его поношение. Господь для того посылает слепого к Силоаму, чтобы мы знали, что только трудом и многим потом мы можем достигнуть купели спасения. Аминь.

20. Поучение на вознесение Господа и Спаса нашего Иисуса Христа «Господь же убо, по глаголании. Его к ним, вознесеся на небо и седе одесную Бога» (Мк. 16:19)

Возлюбленные мои слушатели! Не знаю, как назвать нынешний праздник Вознесения Господня: радостным ли праздником, или плачевным? Назвал бы его радостным праздником, но вот я вижу святых апостолов плачущими и сетующими, о чем свидетельствует и церковь, воспевая в стихирах на «Господи, воззвах» следующее: «Господи, апостоли яко видеша Тя на облацех возносима, рыданием слез, Жизнодавче Христе, скорби исполняеми рыдающе глаголаху: Владыко, не остави нас сирых, ихже за милосердие возлюбил еси, рабы Твоя». Назвал бы я его праздником печальным, но вижу тех же апостолов радующимися, о чем свидетельствует нынешний тропарь, говоря: «Вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, радость сотворивый учеником, обетованием Святого Духа». Назвал бы я его радостным праздником, но вижу пречистую и преблагословенную Деву Богородицу, источающую из очей своих множайшие и теплейшие слезы о своем разлучении с прелюбезным Сыном и говорящую: «Не оставляй меня, Сын мой!» Назвал бы я его печальным праздником, но вижу ту же пречистую Богородицу Деву премного радующейся о таком Божественном прославлении своего Сына и Бога, о чем свидетельствует Славник церковный, воспевая: «Ученики и рождшую Тя Богородицу радости бесчисленныя исполнивый во Твое вознесение». Назвал бы я этот праздник радостным, но какая может быть для детей радость в том, что их оставляет отец; какая утеха и овцам, когда уходит от них пастырь; в чем может быть веселие и невесты – церкви, когда Жених ее, Христос, отлучается от нее, хотя и не навсегда, ибо говорит: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20), но все же после этого Он будет уже невидимым: плотские очи уже не увидят Его, но только умные очи? Назвал бы я его печальным праздником, но вот я вижу Господа моего светлым, радостным, идущим с веселием к Отцу, вижу и все горния силы неизреченно ликующими. Слышу я еще и церковь, призывающую к веселию всех живущих на земле и говорящую: «Вси язы́цы восплещите руками, яко взыде Христос, идеже бе первее». Поистине это радость совершенная, это цельная радость для горних сил; нам же, земным, это – радость с плачем, веселие со слезами, утешение с сетованием. Вы, святые два ангела, утешители наши, представшие апостолам на горе Елеонской в светлых одеждах, утешьте сетующих, обрадуйте плачущих, скажите что-либо радостное. И вот говорят они: «Мужие галилейстии, что стоите, зряще на небо? Сей Иисус, от вас вознесыйся на небо такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо» (Деян. 1:11). Челом вам за обрадование, но только для нас, грешных, это не обрадование, а большая печаль, ибо вы напоминаете нам второе, страшное Христово пришествие, в которое Он будет судить и наказывать грешных. Не довольно ли с нас сетовать о том, что ушел от нас Господь? А вы еще ужасаете нас страшным судом и к прежней печали присоединяете новую печаль.

Поищем же мы сами, возлюбленные слушатели мои, какого-либо утешения во Святом Писании, и мы найдем его, если рассмотрим некоторые радостные причины, из-за которых Господь наш вознесся от нас на небо.

Господь наш вознесся от нас на небо не для того, чтобы Своим отшествием опечалить нас, но для того, чтобы нам устроить полезнейшее. Ведь вся Его жизнь, все деяния Его были устроены на нашу пользу; значит, и вознесение Его совершилось для нашего блага. Как, любя нас, Он сошел с неба, пожил среди людей и душу Свою положил на кресте: «Тако возлюби Бог мир», так, любя нас и благодетельствуя нам, Он и на небо вознесся, ибо сказал ученикам Своим: «Уне есть вам, да Аз иду: аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам; аще ли же иду, послю Его к вам» (Ин. 16:7). Он этим сказал как бы следующее: Внимайте разумно, о, любезные ученики Мои! Каждому из вас предстоит особый путь для того, чтобы выйти на проповедь слова Божия всему миру, «а в миру скорбь имети будете, восплачетеся и возрыдаете вы, а мир возрадуется, вы же скорбни будете» (Ин. 16:20); в той скорби, в тех печалях и рыданиях вам надо будет, чтобы кто-нибудь утешил, укрепил и подтвердил вас; и вот Я иду к Отцу и пошлю вам Утешителя, Духа Святого, от Отца исходящего, чтобы Он утешил вас во всех ваших скорбях и печалях. Посему-то для вас и лучше, чтобы Я ушел. «Поведут тебя, Петр, аможе не хощеши», посадят тебя в темницу и четырем четверицам воинов поручат стеречь тебя, а в Риме уже и дерево для креста Твоего готово. И ты, Иаков, первый увидишь над выей твоей меч за имя Мое. Тебя, Иоанн, сошлют во изгнание, в дальние страны, на остров Патмос. Тебя, Андрей, ждет крест в Ахаии, а тебя, Филипп, в Иераполе; тебе же, Варфоломей, суждено быть распятым в Армении, где и кожу сдерут с тебя. Фоме суждено в Индии быть исколотым копьями. Матфея ждет с муками Эфиопия, а других – иные страны: каждому готова своя чаша страданий. Во всех этих страданиях и горестях вам необходима некая отрада, услаждение и утешение. Итак, Я пойду к Отцу и пошлю вам Утешителя, Духа Святого, который, присутствуя с вами, сделает вас безбоязненными и радостно терпящими всякие мучения и даже смерть. Посему «уне есть вам, да Аз иду». После вас многие другие подобно вам должны будут претерпеть многоразличные муки и смерть за имя Мое: будут побиваемы камнями, посекаемы мечом, ожигаемы огнем, бросаемы зверям на съедение и раздробляемы на части. Иные же не без мук окажутся добровольными мучениками за имя Мое из любви ко Мне, презирая мир и все сладости его, отвергшись от себя и умерщвляя тело свое со страстями и похотями: одни пойдут в пустыни, другие в затворы монастырские – для страданий и подвигов; эти тоже все будут нуждаться в Божественной помощи и утешении. Итак, пойду ко Отцу и пошлю им Утешителя, ибо без этого Он не придет; а посему «уне есть, да Аз иду». «Мнози верующий» в Мя и «хотящий благочестно жити гоними будут» (2Тим. 3:12); многие неповинные люди будут страдать; многие праведники будут терпеть напасти и озлобления; многие рабы Мои подвергнутся ужасным бедствиям: голоду, жажде, стуже, наготе, узам, темницам, ранам и смерти; всех их нужно будет утешить в их гонениях, страданиях, озлоблениях и бедствиях. Итак, Я пойду к Отцу и пошлю им Утешителя от Отца. «Аще бо не иду, Утешитель не приидет; сего ради уне есть, да Аз иду».

О, сколь благословенна причина вознесения Господнего от нас на небо: причина радостотворная, обнадеживающая нас радостным упованием, извещающая о пришествии к нам Утешителя. Гряди же, Господи, гряди и пошли нам Утешителя!

Господь наш вознесся от нас на небо для того, чтобы призирать на нас с высоты, как отец на чад, как пастырь на овец, как орел на птенцов, как воевода на воинов своих, – чтобы всякого видать, чтобы знать нужду и требование каждого и чтобы каждому подать помощь. Как какой-либо царь, собрав множество воинов своих на рать и желая видеть все полки свои, восходит на высокое место, на гору или какое-либо здание, чтобы с высоты все увидеть и устроить; так и Господь наш, Царь царей, собирает воинствующую на земле церковь, в которой сколько чинов, столько и полков, и вознесся в горние небеса, чтобы с высоты видеть подвиги каждого. Хорошо подвизающимся Он сплетает венцы, изнемогающим простирает руку Своей помощи, падающих поднимает и соделывает их более сильными для борьбы с супостатом, а гонящим нас творит препятствия. Подвизается, например, в страдальческом подвиге святый первомученик Стефан, побиваемый камнями иудеями, а Господь наш с высоты славы Своей, отверзши небо, смотрит на него, так что страдалец взывает: «Вижду небеса отверста, Иисуса стояща одесную силы» (Деян. 7:56).

Вот и Савл, дыша угрозой и убийством, спешит в Дамаск, чтобы преследовать церковь Божию, а Господь, видя сие с высоты небесной, полагает ему препятствие, озарив его светом небесным, ослепив его плотские очи и устрашив гласом: «Савле, Савле, что Мя гониши?!» (Деян. 9:4).

Не один уже из страстотерпцев в своих ужасных страданиях то изнемогал, то совсем падал, будучи побежден ими, как, например, Иаков Персянин; Господь же, призрев изнемогших, подкрепил их, падших поднял, так что сбылось Писание, которое говорит: «Аща и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24). Подобно сему, призирая с высоты небесной, Он помогает и нам, рабам Своим.

Вознесся от нас Господь наш на небо для того, чтобы подобно солнцу сиять на всех нас Своею благодатию с высоты небесной. Когда солнце после захода своего где-то медлит, то вся поднебесная покрывается тьмою; когда же взойдет и начнет возноситься в высь, тогда темнота ночная убегает прочь со всей поднебесной, а лучи солнечные освещают всю вселенную. Пока и мысленное наше солнце Христос пребывал, как на западе, на земле в неявлении Себя людям и потемнен был вольным страданием, до тех пор по всей земле была тьма незнания Бога. Когда же Он, воставши от запада гробного, взошел на небо, тотчас «молния Его осветиша вселенную», тотчас «от восток солнца до запад славно сотворися имя Его» (Пс. 112:3; 76:19), и «познанием Бога вселенная просветися» (Авв. 2:14).

«Солнце с небесе сияет на благия и злыя» (Мф. 5:45). Подобно сему и Господь наш взошел на небеса, дабы с высоты небесной призирать на праведных и грешников: «Праведныя любяй и грешныя милуяй». Солнце с небес своими лучами разтаивает зиму и лед, согревает землю и делает ее плодоносною; подобно сему и Господь наш взошел на небо, чтобы оттуда лучами благодати Своей растопить лед замерзших душ наших, согреть сердца наши и сделать их плодоносными, подобно земле, чтобы мы оказались пред Ним не бесплодными, но произрастили бы в себе духовные плоды.

Вознесся Господь от нас на небо для того, чтобы устроить нам путь на небо и быть нашим путеводителем в горние страны. До вознесения Господня на небо никто из людей не имел пути к небу: «Никтоже взыде на небо, – говорит апостол, – токмо сшедый с небесе», «Сшедый Той есть и восшедый превыше всех небес» (Ин. 3:13; Еф. 4:10). Прежде никто не мог взойти на небо, хотя бы он был и праведным, и святым. Угоден Богу был Ной; праведны были Авраам, Исаак, Иаков, о которых говорится, что они были праведны пред Богом, как вещает к Богу царь Манассия: «Неси положил покаяние праведным Твоим Аврааму, Исааку и Иакову, не согрешившим пред Тобою» (2Пар. 36); непорочен и целомудрен был Иосиф Прекрасный и Моисей, проведший Израиля чрез Чермное море по суху; свят был и Иисус Навин, удержавший солнце от движения; не несвятыми были и прочие угодники Божий в Ветхом Завете, как, например, Даниил, муж; духовных желаний, заградивший уста львов, три отрока, угасившие молитвою пещь вавилонскую, и прочие великие пророки; однако же никто из них до Христа не мог взойти на небо и никто даже не слышал, есть ли, или будет ли для людей путь к небесам. Когда же Господь наш, облекшийся в человеческое естество, взошел на небо, тотчас явил для всего рода человеческого путь к небесам. По нему пошли вслед за Христом изведенные из ада души святых праотцев и пророков; им взошли апостолы, святители, мученики и исповедники; им и ныне восходят достойные и праведные люди, следующие по стопам Христовым; для всех ныне известен путь к небесам, о котором прежде и не слышно было, только, о, люди, не ленитесь восходить им.

Вознесся Господь наш от Нас на небо для того, чтобы открыть нам двери небесные и чтобы мы невозбранно входили в небо. Праотец наш Адам затворил дверь райскую для всего рода человеческого, сделал ее непроходимой для всех земнородных, и херувим с пламенным оружием стал у дверей райских; затворил Адам рай и путь к жизни, а отверз только входы к смерти и аду. Господь же наш сделал противоположное: затворил входы к смерти и аду, а отверз рай: сначала разбойнику, которому сказал: «Днесь со Мною будеши в рай» (Лк. 23:43), а потом и всем по Своем вознесении отверз самое небо.

Я сказал, что Господь наш затворил входы к смерти и аду, а отверз двери небесные. Что касается того, что вознесением Господним на небо были отверсты двери небесные, то сему вы, любовь ваша, веруете: ибо при вознесении Господнем предшествующие Ему ангелы взывали горним ангельским чинам: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы» (Пс. 23:9). Что же касается того, что затворены были входы к аду и смерти, то вы, мне кажется, сомневаетесь; посему я в подтверждение приведу слова Апокалипсиса Иоанна.

В одно время Господь наш явился Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал: «Не бойся: Аз есмь первый и последний, живый, иже бех мертв, имам ключи смерти и ада» (Апок. 1:17, 18). Здесь особенного рассуждения заслуживает следующая вещь. Почему Христос Господь не Сам носит ключи жизни вечной и царства небесного, но отдал их св. Петру: «Дам ти ключи царствия» (Мф. 16:19); те же ключи, которыми отверзаются и затворяются ад и смерть, Он стал носить Сам: «Имам, – сказал Он, – ключи смерти и ада»? Неужели Господь наш настолько жесток и немилосерд, что скорее готов погубить человека, нежели спасти, скорее готов отверзать для людей врата ада и смерти, нежели жизни и царства? Но сего нельзя о Нем не только сказать, но и помыслить, ибо Он есть благоутробный и премилосердный Создатель наш: «Яко благ, яко в век милость Его» (Пс. 117:2). Он исключительно «хощет всем спастися», смерти же Он не желает ни одному грешнику, ибо говорит: «Еда хотением хощу смерти грешнику, но еже обратиться ему от пути зла и живу быти» (Иез. 18:23). Почему же не говорит Господь: «Имам ключи жизни и царства небеснаго», но: «Имам ключи смерти и ада»?

Господь наш благоволил сие сделать потому же, почему так поступают и некоторые хозяева. Если какой-либо господин видит, что казначей его слишком расточителен, что он часто слишком открывает двери его хранилищ и истощает его казну, тогда он берет от него ключи и держит их у себя.

Подобно сему и Господь наш знал нрав человеческий, знал, что люди очень скоры к отверзанию смерти и ада как для себя, так и друг для друга. Себе они отверзают частыми грехопадениями, к которым очень склонны, ибо ни к чему так легко не склоняется человек, как ко греху, к которому уже давно привык; друг другу же люди отверзают двери смерти и ада гневом, яростью и злопамятством, ибо каждый, если что-либо разгневает его, настолько разъяряется в гневе, что готов бывает послать другого и в ад, и на смерть. Разве не правда сие? Господь наш, видя такой недобрый человеческий нрав, берет ключи смерти и ада Себе, Сам их носит и посему-то и говорит: «Имам ключи смерти и ада». Этими словами Он говорит как бы следующее: «Грешный человек! По жестокости твоей и непокаянному сердцу твоему ты давно уже собрал гнев на день гнева, уже над выей твоей смертная коса, уже ад отверзает уста свои, чтобы пожрать тебя; однако же Я жду еще твоего обращения и покаяния, не попускаю смерти внезапно умертвить тебя и аду пожрать тебя: ад Я держу заключенным, чтобы не похитил он тебя, чтобы не пожрал тебя: «Имам ключи смерти и ада». О, человек! Я вижу еще, что ты враждуешь с ближним твоим и желаешь ему зла, а не добра; ты желал бы его тотчас предать смерти и аду, ты проклинаешь его, предаешь анафеме; однако не имеешь такой власти над ним: не даны тебе на то ключи, и не дам Я тебе их.. Сам их ношу и никому не даю: «Имам ключи смерти и ада"".

Благодарим Тебя, Владыка наш, за такое Твое промышление, за то, что Ты не дал нам тех ключей, как ножа малому дитяти. О, если бы мы имели эти ключи, ключи смерти и ада! Уже давно мы и ближних своих погубили, предав их смерти и аду, и сами бы погибли, будучи пожраны смертью и адом.

Рассмотрим теперь подробнее, почему Господь носит ключи смерти и ада, но не носит ключей жизни и царства.

Раньше мы вспомнили об ангелах, которые при вознесении Господа на небо предшествовали Ему и взывали к горним ангельским чинам так: «Возмите врата князи ваша, и возмитеся врата вечная, и внидет Царь славы» (Пс. 23:9). Теперь же обратим внимание на то, почему ангелы, предшествующие Господу, не говорят горним ангелам: «Отверзите врата князи ваша», но говорят: «Возмите врата князи ваша», то есть, совсем прочь отставьте, совсем сломайте: «Возмите». Разве не достаточно было для вшествия Господня открыть врата, а непременно нужно было совсем прочь выломать их, отставить и взять прочь? Какая же причина сего? Святый Иоанн Златоуст, размышляя о причине сего, говорит так: «Ангелы видели, что небеса никогда уже не будут затворенными и что не нужны уже будут врата для небесного града; посему-то они и не говорят: «Отверзите врата», но: «Возмите».

Теперь для нас ясно, почему Господь наш не носит ключей царства и жизни подобно тому, как носит ключи смерти и ада: где нет врат, там не нужно и ключей, ибо при вознесении Господнем небесные врата совсем прочь взяты и уже никогда не будут после затворены, как пишется о сем в Откровении: «Врата его не имут затворитися во дни: ноши бо не будет» (Апок. 21:25). Посему-то и ключи там не нужны. Сам Господь не носит их, но отдал их Петру и прочим апостолам, как бы говоря: «Мне они не нужны; носите их вы и уже без труда отверзайте отверстое, отверзайте незатворенное, отмыкайте незаключенное; если только кто сам своей волей заградил себе небесный вход, тому вы можете помочь сими ключами, следующим же за Мной свободен вход и без ключа, ибо врата для них не закрыты и, как взятые прочь, де могут затвориться».

О, как радостна сия причина вознесения Господня! Он вознесся на небо для того, чтобы широко раскрыть для нас двери небесные, отставить их прочь для нашего невозбранного вхождения на небо. Отверзи же нам, Господи, отверзи двери милосердия Твоего!

Вознесся Господь наш от нас на небо, чтобы ходатайствовать о нас пред Богом Отцем. Вот что говорит Богослов: «Аще кто согрешит, ходатая имамы к Богу Отцу, Иисуса Христа праведника, и Той очищение есть о гресех наших» (1Ин. 2:1, 2). Апостол же Павел говорит в послании к Евреям: «Не в рукотворенная святая вниде Христос, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас» (Евр. 9:24), а в послании к Римлянам так: «Христос Иисус умерый, паче же и воскресый, иже есть одесную Бога, иже и ходатайствует о нас» (Рим. 8:34).

Итак, не будем страшиться и мы, грешные люди, не будем отчаиваться о нашем спасении, но будем благонадежны, ибо имеем доброго заступника пред Богом Отцом – Христа Спасителя нашего, который и ходатайствует о нас, показывая Ему принятые за нас раны; лишь бы только мы не поленились воссылать вместе с Ним теплые молитвы к Отцу, чтобы Господь и Бог Христос ходатайствовал пред Отцем, показывая Ему раны Свои и умилостивляя ими, как молитвенными устами.

Но о ком же Христос ходатайствует? О грешниках. А о каких грешниках? О кающихся. О них Он умилостивляет Своего Отца, о некающихся же грешниках не умилостивляет Убедительное доказательство сего можно видеть в самом страдании Господнем. Будучи пригвожден во кресту, Господь наш молился к Богу Отцу Своему об убийцах Своих, говоря: «Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят» (Лк. 23:34). Этой Своей молитвою, творимою в горьких муках, умолил ли Он Отца об убийцах Своих? Отпустил ли Отец грехи злобным архиерею Анне, Каиафе, Пилату и прочим книжникам, саддукеям и фарисеям, предавшим Иисуса на смерть? Нет. Только о тех Он умолил, о которых Он, как Всеведущий, предвидел, что они покаются и обратятся к Нему. О непокаявшихся же грешниках, распявших Его, Он не только не умолил, но даже подвиг Отца к мести, чтобы кровь Его Он выместил на распинателях, что и совершено было рукою римлян, разоривших Иерусалим.

Грешный человек вторично распинает Христа Сына Божия своими тяжкими грехами; он, пребывая в нерадении, непокаянии и прилагая грехи ко грехам, попирает своей нераскаянностью кровь Сына Божия, пролитую за нас. Молится ли Сын Божий к Отцу о таком грешнике и умилостивит ли Он Отца Своим ходатайством? Не скорее ли Он воздвигнет Отца ко гневу и мщению, чтобы отомстил Он за кровь Сына Своего? Поистине, так и есть. Бойся же, грешник, пребывающий в своей нераскаянности, чтобы не постигла тебя внезапно Божья месть, и ты будешь истреблен из числа живущих на земле и осужден вместе с убийцами, распявшими Сына Божия.

Но о сем оставлю говорить ныне и снова посмотрю на вознесшегося Господа.

Вознесся Господь наш от нас на небо для того, чтобы на небесах приготовить нам место, где мы могли бы жить вечно и соцарствовать с Ним, Господом нашим. Он Сам говорит: «Иду уготовати место вам. Аще пойду, уготовлю место вам, паки прийду и пойму вы к Себе, да идеже Аз есмь, и вы будете» (Ин. 14:2, 3). Добра и полна радости сия причина. Господь вознесся от нас на небо, чтобы каждому приготовить на небесах место: людям, любящим Бога, место между серафимами; богомудрым – между херувимами; богоносным – меж богоносными престолами; добрым господам – среди господствий; храбрым воинам, подвизающимся за отечество, – между силами; разным властям – между властями; всяким начальникам, управляющим своею областью по-Божески, – им место среди начал; тем, которые друзей и нищих утешают и помогают им в бедствиях и напастях, – им место среди архангелов; наконец, живущим во плоти на земле по-ангельски – место на небесах вместе с ангелами.

Господи! Где же нам, грешным, Ты приготовил место? Будет ли для нас на небе хотя малое местечко? Нас страшит Твой возлюбленный ученик Иоанн Богослов, говоря: «Не имать в онь внити всяко скверно и творящее мерзость и ложь; но токмо написанныя в книзе живота Агнчей» (Апок. 21:27). Он не только грозит нам, но уже изгоняет нас. Еще мы и не вошли, а он уже грозно гонит нас, говоря: «Вне пси и чародеи, и любодеи и убийцы, и идолослужителие и всяк любяй и творяй лжу» (Апок. 22:15). Неужели же нет и нам места на небесах? Неужели нас и не пустят туда, и изгонят оттуда вон? Но вот Господь наш, со светлым и милосердным лицом обратившись к нам, говорит: «Не приидох призвати праведныя, но грешныя»; только покайтесь, и тогда вы сподобитесь равной чести со святыми и праведными. Где место Петру, отвергшемуся от Меня и потом горько плакавшему? Где место жене-блуднице, плакавшей у ног Моих, где ей место в царствии Моем; где блудному сыну, где мытарю, где разбойнику? Вот там будет и ваше место; только поплачьте о грехах ваших горько, как Петр, припадите к ногам Моим с покаянием, как блудница, обратитесь ко Мне, как блудный сын, смиритесь, как мытарь, сораспнитесь со Мною, как благоразумный разбойник: только покайтесь, и вы спасетесь. Место для вас у Меня уже готово на небесах; не будет тесно, и вы вместитесь в лоно Моего милосердия.

О, Божественный, о, любезный, о, сладчайший Иисусе! Ты нам, грешным, Господи, неложно обещаешь царствие Твое, лишь бы только мы покаялись!

Вознесся Господь наш на небо, дабы и нас привлечь туда с Собою. «Аз, – говорит Он, – егда вознесен буду, вся привлеку к Себе». Мы же прежде всего направим наш ум и сердце так, чтобы помышлять о горнем и искать вышних, где у Бога нашего сокрыта и жизнь наша: Он есть сокровище наше; да будет же там и сердце наше.

Рассмотрев все сии радостные причины вознесения Господня от нас на небо, всякий богомыслящий может извлечь себе достаточную утеху, радоваться духом о Господе Боге своем, вознесшемся на небо ради нашего общего блага, и назвать сей праздник радостным праздником, а не печальным. Да сподобит же Господь наш всех нас быть сообщниками того празднества, о котором предсказал Давид: «Пройду в место крова дивна, даже до дому Божия, во гласе радования и исповедания, шума празднующаго» (Пс. 41:5). Аминь.

21. Поучение первое в неделю седьмую по Пасхе, т.е. в неделю святых 318 отцев, собравшихся в Никее на Aрия

Православные слушатели, верные чада восточной церкви! «Брань есть житие человеческое на земли» (Иов. 7:1), брань постоянная, не прерывающаяся до кончины мира, и, говоря по правде, весь мир сей не может называться миром, ибо в нем ратует не только тварь на тварь: словесная на бессловесную, бессловесная на бессловесную и бессловесная на словесную, но даже, о, ужас! и тварь на Творца и Создателя своего. Первый столь злобный ратник был во благом месте, проявился в стране небесной, – это сатана со всеми своими единомышленниками. Он, возгордившись умом о дарах, втуне дарованных ему Творцом, пожелал быть равным своему Творцу и Благодетелю и сказал в сердце своем: «На небо взыду и выше звезд небесных поставлю престол мой, и сяду на горе высоце; на горах высоких, яже на север, взыду выше облак и буду равен Вышнему» (Ис. 14:13, 14). О, проклятая гордость! Тварь дерзает равняться с Творцом, созданный для служения замышляет повелевать престолом господствия, сотворенный предстоять хочет сидеть на престоле, на горах высоких. Но Господь, «иже гордым противится» (Иак. 4:6), поставил для противоборствования ему архистратига Михаила, который смирил его гордость, когда низверг его со всем его проклятым воинством в юдоль плача, с высоты небесной в преисподнюю, из места светлого в тьму беспросветную. Он же, ожесточившись злобою и не будучи в состоянии бороться с всесильным Богом, обратил свою ярость на Его святую церковь и, начав с первого Адама и даже до второго Адама, не переставал разорять, пленять и томить людей Божиих, и только уже «вторый Адам, Господь с небесе», укротил силу его, освободил плененных из темницы и самого его связал крепкими узами, как видел святый Иоанн Богослов в Откровении: «И видех ангела сходяща с небесе, имуща ключи бездны, и уже велико в руце его. И ять змия древняго, иже есть диавол и сатана, и связа и на тысящу лет, и в бездну поверже его, и заключи его, и запечатле его, да не льстит языки» (Апок. 20:1–3). Сие толкуется святыми отцами в применении к «Ангелу великого совета», ко Христу Господу, победившему диавола.

Однако же жестокосердый демон, даже связанный, не прекращает своего злого предприятия, но посылает своих рабов и угодников, поганых и еретиков, чтобы они вели борьбу с церковью. Божественный Павел, видя сие злое стремление его к брани, повелевает вооружаться: «Прочее, братие моя, возмогайте о Господе и в державе крепости Его. Облецытеся во вся оружия Божия, яко возмогли вам стати противу кознем диаволь-ским, яко несть наша брань к плоти и крови, но к началом и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным. Сего ради приимите вся оружия Божия, да возможете противитися в день лют и вся содеяше стати» (Еф. 6:10–13).

Эти посланники, демонские ратоборцы, служители адские и враги церкви Божией, сильно вооружившись против нее, испускают на высоту Божества из своих скверных сердец хульные слова, подобно стрелам, своими скаредными устами, как бы напряженными луками. Сердце их устроилось, как полчища нечестивых, ратующих против Бога, изощрился язык их подобно змеиному, но осквернились их нравы, и лютое беззаконие их стало против Бога. Имеют они и стрелы вредоносные, направленные против истины слова, которые происходят из умов их и уязвляют души и совесть простых людей.

Таков, например, и начальник проклятых ересей, злочестивый богохульник, беззаконный Арий, который уже по одному имени означает брань. Сей диавольский воин поднял великую брань против церкви Божией и из скверных уст своих, как из лука, испустил богохульные стрелы на главу ее Христа Господа, называя Его тварью, а не Богом по существу. О, безумный ратник, на Солнце испускающий стрелы! О, нахальный демонский воин, дерзнувший бороться с Богом! О, великий филистимский Голиаф, отрыгнувший хулы на Небесного Давида! Он не только испустил стрелу, полную змеиного яда, но, упестрив прикрасами Божественное Писание, он таким образом под видом Божественного Писания подавал яд душепагубной ереси, подобно тому как кто-либо в чаше сладкого вина подавал бы смертоносную отраву; ибо он приводит сие настоящее слово Христа, Бога Слова: «Иду ко Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть», но выводит из них ту лживую хулу, что Христос не есть Бог, так как Бог не может иметь кого-либо большего Себя.

Но святые отцы сломили сию душепагубную стрелу, когда сии слова Христовы премудро разъяснили так: истину сказал Христос, истинный Бог наш, что Отец больше Его по человечеству; однако же Отец не больше Его по Божеству, ибо по Божеству Он всецело равен Отцу. Они отсекли и невещественное древко его стрелы, когда отвергли то, что Он тварь, и утвердили, что Он есть «Бог истинный от Бога истинного, рожденный, несотворенный». Св. Иоанн Златоуст, ясно видя лукавые коварства злохитрого Ария, убеждает верующих быть доблестными, а еретика уподобляет в кознях диаволу, говоря так: «Открой, Арий, гроб гортани твоей, исполненный мертвыми словами, ибо не имеешь ты слова животворного, но творишь его своими измышлениями». Он в ответ тотчас отвечает из Писания, но ты, слушатель, как верующий, не бойся, когда видишь его говорящим из Писания, ибо и диавол, когда приступил ко Христу, искушая Его, тоже беседовал с Ним, говоря из Писания: «Аще Сын еси Божий, верзися низу, писано бо есть: яко ангелом Своим заповесть о Тебе сохранити Тя во всех путех Твоих, и на руках возмут Тя, да не когда преткнеши о камень ногу Твою» (Мф. 4:6). Прочие же последующие слова он умолчал, ибо знал, что они говорят против него. Какие же это слова? «На аспида и василиска наступиши и попереши льва и змия» (Пс. 90:13). Внимай усердно, возлюбленный! Из такой же уловки, как и у диавола, произошло и то, что говорят и слуги его, которые называют Сына Божия тварью. Диавол позаимствовал из Писания, чтобы открыть уста свои для речи богохульной; подобно сему говорит и Арий. Ты найдешь, что и он говорит на основании Божественного Писания; на нем основывает он начало, прочее же умалчивает, чтобы не быть изобличенным. Господь говорит в Евангелии: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца» (Ин. 6:38). Видишь ли, говорит Арий, что Он служитель Отцев? Видишь, что Он подчинен Отцу? Он Сам исповедует сие, говоря: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца». О, Арий! Зачем же ты умалчиваешь? Говори и последующее! Не подражай диаволу, учителю своему, чтобы сие служило делу твоему! Если же ты будешь молчать, то я возопию с Евангелием: я не намерен красть с тобой Божественных речей и слов Господних, ибо я боюсь суда Того, который говорит: «Аще видел еси татя, текл еси с ним, и с прелюбодеем участие твое полагал еси» (Пс. 49:18). Ты говоришь: «Снидох с небесе, не да творю волю Мою, но волю пославшаго Мя Отца»; говори же и последующее: «Сия же есть воля пославшаго Мя, да всяк видяй Сына и веруяй в Него имать живот вечный, и воскрешу его Аз в последний день» (Ин. 6:40). Сии слова яснее солнца показывают Божество Христово, ибо в кого можно веровать, кроме Бога, и кто может своею силою воскрешать мертвых, кроме Бога? Итак, всуе, злочестивый Арий, ты не покоряешь выи твоей пред игом работы Христовой, но, бесчинно блудя, орешь бразду, противную благочестию. Нечестивый Арий, употребляя коварства подобно сему и на других местах Божественного Писания, уязвил бесчисленные души, отсек их от единения с телом церкви Христовой и мирскими мудрованиями, как сетями, соделал успешный улов для демона. Сожалея о сем, благочестивый царь Константин уподобился праотцу Аврааму, собравшему некогда 318 домочадцев своих, поразившему с их помощью Ходоллогомора и отнявшему похищенное, ибо и он, собрав во граде Никее 318 домочадцев, святых отцов церкви, их прославленным учением и словами Божиими, как острым мечом, усек Ария и его злочестивых воинов и освободил из плена простые и невинные души. Сию победу мать наша церковь ныне торжественно и воспоминает. Она ублажает благочестивого царя, а святых отцев, подвизавшихся на той брани, она как победителей над врагом торжественно украшает венцами восхваления. Ублажает она и великого среди святителей отца нашего Петра, бодрого пастыря стада Александрийской церкви, который прежде всех положил начало борьбе против хищного волка – Ария, ибо когда еще последний начал только превращаться из овцы в волка, он отечески увещевал его и употреблял учительское наставление, чтобы тот перестал зубами ужасных хулений терзать Единородного Сына Божия. Когда же тот не повиновался ему, он отсек его мечом духовной власти от тела церкви Божией, как согнивший член, отрезал его от лозы, как иссохшую ветвь, изгнал его, как коростовое козлище, из общества овец Христовых, извергнул его из полка нового Израиля, как поврежденного смертельной проказой, чтобы не причинил вреда прочим. Сделал же сие он по увещанию святого Павла, говорящего так: «Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся, ведый, яко развратися таковый и согрешает, и есть самоосужден» (Тит. 3:10, 11). Сему святому иерарху, как теплому поборнику, явился в видении Христос Господь славы в образе отрока, одетого в разодранную пополам ризу. Когда же святый Петр спросил: «Кто Тебе, Спаситель мой, разодрал ризу?» – то Он ответил: «Арий». Сей волк разодрал ризу Агнца Божия, когда отрицал Его Божество, разодрал, когда Творца всей твари он называл тварью, разодрал Его ризу, когда разрушил единство веры и любви в людях верующих, приобретенных кровию Христовою, разодрал ризу Его, когда Господа всех, единосущного Отцу Сына, называл рабом и служителем. За то и награду по делам он получил за сие раздрание ризы, ибо раздрал ему Господь чрево, как второму Иуде, когда все внутренности его выпали чрез афедрон. Разодрал Господь вместе с этим и душу его, проклятую от скверного тела в научение прочим, чтобы не осмеливались на подобное.

О сем богомерзком хулителе блаженный Иероним повествует так: «Арий был одной искрой, но едва не сжег он всю вселенную. О, проклятая искра, частица вечного огня! О, препакостная искра, сжегшая бесчисленные храмы Духа Святого! О, смрадная и мрачная искра, упавшая от огня геенского! Святые отцы едва возмогли угасить ее чистым источником слова Божия, как водою жизни, которой да наполните и все вы чаши сердец ваших.

Вот я предложу вам несколько свидетельств из Божественного Писания относительно истинности Божества Христова. Прежде всего св. Иоанн в главе двенадцатой пишет о Нем, что «Христос есть Той Бог израилев, егоже Исайя виде славу», а потом еще он говорит и сие: «И Слово плоть бысть, и вселися в ны, и видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца» (Ин. 1:14). Святый Павел в послании к Евреям говорит: «Яко Христос Господь наш есть Он Бог израильский, ибо сотвори небо и землю, и всяческая». Он же говорит и еще: «Яко Христос Господь есть Той Бог, егоже иудеи в пустыни искушаху». Сам Господь, Предвечная истина, говорить о Себе так: «Аз во Отце, и Отец во Мне», и еще: «Аминь, аминь глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь» (Ин. 10:38; 8:58).

Все сии свидетельства, находящиеся в Священном Писании, ясно нам доказывают, что Христос Господь есть истинный Бог наш. Всеми ими святые отцы, как водою жизни, не только угасили злую искру, но и, как мечом острым, посекли словом Божиим Ариево хуление; самого его со всеми единомышленниками предали проклятию, а нам оставили святой Символ, как истинное правило христианской веры, в котором мы исповедуем так: «Верую во единого Бога Отца Вседержителя»... и прочее до: «Имже вся быша». Держа сие правило, как светлую свечу во тьме мира сего, мы пойдем по пути заповедей Господних, чтобы можно было достигнуть места светлого и мирного. Мы явно будем исповедовать Иисуса Христа истинным Богом и вместе совершенным человеком, а Он нас исповедует истинными рабами Своими и исповедниками, ибо говорит: «Всяк, иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, иже на небесех» (Лк. 12:8). «Постараемся же прославлять Его пресладкое имя «Иисус"", которому «покланяется всяко колено небесных и земных, и преисподних»; тогда и Он прославит нас славою небесною, ибо говорит: «Прославляющаго Мя прославлю». Будем воспевать Ему вместе с пророком, как истинному Богу: «Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя – имя святое Его; благослови, душе моя, Господа» (Пс. 102 1, 2), и еще: «Благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих» (Пс. 33:1). Он же благословит нас во временной сей жизни ниспосланием благодати Своей и за хвалу уст наших все члены тела нашего и души наши наполнит славою вечной жизни в царствии Своем небесном, где в неприступной славе Он царствует с безначальным Своим Отцем, с присносущным и животворящим Духом в бесконечные веки веков. Аминь.

22. Поучение второе в неделю седьмую по Пасхе «Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17:3)

Православный слушатель! Знать Бога – вот есть счастье христианского человека, вся духовная утеха, вся надежда на спасение и даже самое спасение; это есть чаяние жизни вечной и даже сама жизнь вечная! Пусть всякий, как хочет, изобретает способы к достижению утешения и вечных небесных богатств, но лучшего и совершеннейшего он не найдет, кроме того, чтобы знать Бога: «Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17:3). О, как несчастен тот, который своего Бога, своего Творца, своего Спасителя или мало знает, или совсем не знает, или же не старается Его познать.

Но вы скажете: мы православные христиане знаем Бога, веруем в Него и покланяемся Отцу и Сыну и Святому Духу, единому в Троице Богу. Я хвалю сие ваше христианское и благочестивое знание Бога, веру и почитание Бога, тем не менее безошибочно скажу, что не все мы хорошо знаем Бога. Среди нас есть многие, которые только считают себя знающими Бога, на самом же деле совершенно не знают Его.

Для пояснения этих слов я в настоящей беседе предлагаю два положения: первое – то, что не каждый хорошо знает Бога, кто знает Его только чрез веру, и посему не каждый верующий христианин достигает жизни вечной; а второе – то, что хорошо знает Бога только тот, кто при вере в Него и любит Его, при этом любит истинно, – такой только и достигает жизни вечной. Напоследок же я разберу истинные признаки настоящей любви Божией. Послушать сие я прошу вашу любовь с открытыми ушами; я же начну беседу мою «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

Существуют два способа познания Бога, православные слушатели! Это – вера и любовь. Верою Бог познается по апостолу: «Верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим» (Евр. 11:3), а Златоуст, толкуя сие, говорит: «Дело веры есть познание». Вера, говорит он, состоит в познании Бога, в познании того, что Его всемогущею силою и веки сотворены. Познается Бог еще и любовию, как об этом говорит в Евангелии Сам Господь: «Любяй Мене возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам» (Ин. 14:21). Кто, говорит Он здесь, любит Меня, тому Я Сам покажу Себя, чтобы он хорошо знал Меня: «Явлюся ему Сам».

Оба сии способа познания Бога и достижения вечной жизни очень хороши; но в то время как первый способ, то есть, вера, является то совершенным, то несовершенным, второй способ, то есть, любовь, есть всецело совершенный. Вера есть истинный способ, ибо «без веры не возможно угодити Богу» (Евр. 11:6) и спастись: «Иже имет веру и крестится, спасен будет» (Мк. 16:16). Верою человек оправдается; не истинным же способом она является потому, что «и бесы веруют», но по-прежнему остаются бесами, хотя веруют и трепещут. Много нас верующих христиан в сем святом храме, но набожны только избранные, и Бог знает, кто из нас достигает жизни вечной: очень мало спасающихся. Любовь же поистине есть правильный способ, ибо «любы николиже отпадает», говорит апостол (1Кор. 13:8). Вера знает Бога, знает, что есть на небе Бог, что вся земля наполнена Им: «Везде сый и вся исполняли». Подобно сему и бесы веруют: они знают, что есть над ними Бог, казнящий их вечною казнью. Любовь же не только знает, что Бог есть, но и то еще хорошо знает, каков Бог: «Коль благ Бог израилев» (Пс. 72:1).

Приступая к объяснению первого моего положения, именно того, что не каждый хорошо знает Бога, кто знает Его чрез веру, я приведу здесь из Ветхого Завета историю об исходе израилевом из Египта.

Господь Бог, изводя народ Свой из неволи египетской, изволил дважды показаться в пламени: первый раз – в купине над горою Хорив, а во второй – на верху Синайской горы. В купине Он показался только одному Моисею, а на горе – всему израильскому народу, дабы все люди знали Его. Оба сии явления Бог совершил не с иной какой-либо целью, как только для того, чтобы сделать Себя известным для народа Своего, чтобы «ведом был Бог во израили». Если мы всмотримся внимательным рассуждением в оба эти явления, то увидим великую и дивную разницу. Как Бог явился Моисею в купине? История пишет: «Виде Моисей, яко купина горяше и не сгараше». А как Он явился всему народу на Синае? О сем та же книга Исхода пишет: «Гора Синайская дымяшеся вся, схождения ради Божия на ню во огни; и исхождаше дым, яко дым пещный, и ужасошася вси людие зело» (Исх. 19:18).

Здесь обратим внимание на то, что в купине был только один огонь, без дыма; на горе же было больше дыма, чем огня: «Гора дымяшеся вся». Дыму скорее подобало быть в купине, где был хворост, солома и сено, чем на той горе, где на безмерной высоте и каменистой, твердой почве не могло быть даже никакого стебля. Между тем Божественный огнь творит напротив: в хворосте – пламень без малейшего дыма, а на голой, каменной жесткости – дым, «яко дым пещный». Для чего так? Что за причина сего?

Кто будет рассуждать с естественной точки зрения, тот скажет: дым всегда там, где огонь что-либо сожигает; где же огонь не жжет и ничего не сожигает, там не может быть и дыма. Божественный огонь не сжигал Моисеевой купины: «Купина горяше и не сгараше»; здесь Божественный огонь только освещал сию купину, но не сожигал ее; посему и огонь там был без дыму. На Синае же огонь Божественный был жгучим, палящим. Горела там гора от лица Божия, согласно написанному у Давида: «Пламень пожигаяй горы» (Пс. 82:15), что видно еще из послания апостола к Евреям, который, описывая то сошествие Божие в огне на Синае, заканчивает сие такими словами: «Бог наш огнь поядаяй» (Евр. 12:29). Там огонь поедал и палил, поедал и камень, и гору, как хворост и солому; там был «огнь поедаяй», посему там и должно было оказаться много дыма: «Исхождаше дым, яко дым пещный».

Такое доказательство хорошо для естественного рассуждения. Но кто будет рассуждать духовно, тот окажет так: в обоих тех явлениях Своих Господь Бог хотел приравняться и быть сходным с теми лицами, которым был намерен явиться. Хотел Он явиться Моисею. И вот Он смотрит на него и видит, что он человек добрый, кроткий, незлобивый, имеющий чистое сердце и правое рассуждение. Тогда сказал Себе Бог так: явлюсь Я Моисею кротко, дружески, приятельски, и побеседую с ним лицом в лицу, как говорит кто-либо своему другу, – и явился Моисею в огне, не опалявшем купины, чтобы в то время, когда Моисей приступит к Нему, дым не попадал ему в очи и не мешал разговору: посему-то огонь в купине и был без дыма.

Восхотел также Бог явиться и всему народу еврейскому на Синайской горе. Смотрит Он на сей народ и видит в нем беспорядок от мятежей. Одни ропщут на Моисея, другие помышляют о вдовах, иные же вспоминают свиное мясо и египетские кушанья, варившиеся в котлах, и хотят даже возвратиться назад в Египет. Кроме того, Бог предвидит и будущую их злобу, предвидит, что избиют пророков, детей своих принесут в жертву бесам и восстанут против Моисея. Тогда Бог сказал Себе так: злы сии люди; явлюсь Я им грозно, чтобы они знали Меня, знали, что не потерплю Я всего этого. Вот почему явился им Бог в огне поядающем и сожигающем.

Теперь я приступаю ко второму положению, а именно к тому, что хорошо Бога знает только тот, кто при вере в Него и любит Его, любит же искренно, а не фальшиво; и подобно тому, как поступал я в первом случае, я и здесь для пояснения приведу историю из Евангелия. Св. Матфей пишет следующее. В одно время, когда завистливое еврейство, некие саддукеи и фарисеи приступили к Господу нашему со своими хитрыми вопросами, вызывая Его на словопрение, то приступили они все сразу. Фарисеи, услыхав, что Иисус посрамил саддукеев, собрались вместе, должно быть, для того, чтобы в случае, если не смогут где аргументом, там заглушить криком. В то время один из них, законник, спросил Господа, искушая Его и говоря: «Учителю, кая заповедь большая есть в законе?» Господь же ответил: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всею мыслию твоею: сия есть первая и большая заповедь» (Мф. 22:36–38).

Если бы я, грешный, был в то время и стоял бы там, слушая сей спор, то упал бы к ногам Господа моего и молил: Господи, сие безумное еврейство Ты научи прежде познанию Тебя, чтобы сперва познали Тебя, Господа своего, и уверовали в Тебя, а потом уже Ты будешь учить их любви Божией, чтобы, познавши Тебя, Господа своего, и уверовавши, полюбили Тебя. Кто когда мог любить неизвестную вещь? Каждая добрая вещь сначала познается, как добрая, а потом уже делается любезной, а кто чего не знает, тот и не желает того. Скажи им, Господи, что первая заповедь в том, чтобы знать Господа Бога, а потом и любить Его.

Но не склонился бы Господь к моей малоумной просьбе, ибо хорошо знает Он, что первая заповедь есть не иная, как только та, чтобы любить Бога. Я же, удивляясь тому, что Господь ничего не упоминает иудеям о познании Бога, но прежде всего предлагает им наставление в любви Божией, говорю себе: быть может, иудеи уже знали Бога и только любви им не доставало, и посему Господь, не упоминая о познании Бога, учит их прежде всего любви? Но апостол говорит: «Аще быша познали, не быша Господа славы распяли» (1Кор. 2:8). А в другом месте Сам Господь жалуется: «Израиль Мене не позна, и людие Мои не разумеша Мене» (Ис. 1:3).

Для чего же Господь не говорит им: первая заповедь знать Бога, а потом любить?

Пойду я для научения о сем к великому учителю церковному, св. Иоанну Златоусту, который учит так: «Не сказал Христос: познай Бога твоего, но «возлюби Его», ибо всякому любящему Бога от всего сердца своего не возможно не прийти к познанию Сына Его. Самая любовь Божественная, живущая в нем, просвещает его». За сие учение благодарим тебя, святый Златоус-тый учитель. Теперь мы знаем, почему первой заповедью является заповедь о любви, почему любовь сравнительно с познанием является первейшей и совершеннейшей для спасения. Причина в том, что скорее за любовью следует познание Бога, чем за познанием любовь. Знало еврейство Бога: «Ведом во Иудеи Бог, во израили велие имя Его», но они не любили Его и посему как бы не знали: «Израиль Мене не позна, и людие не разумеша».

Здесь я вспомню еще и Давида. Сей боголюбец, желая некогда дать людям познание Бога и привлечь их к Нему Его особенными совершенствами, говорит: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33:9). Отведайте, говорит он, и тогда узнаете, как благ Господь. По-видимому, можно было бы поспорить с Давидом, предостерегая его, что он говорит неправильно. Он не говорит: сперва увидите, а потом вкусите, но: «вкусите и видите». Но здесь за него заступается один из великих церковных учителей, говоря: «Перестань укорять Давида за сии слова; он хорошо говорит: пристойнее сказать сначала «вкусите», а потом и «видите», – вкусите любовию и увидите познанием. Если прежде не вкусите Его любовию, то не можете прийти к познанию Его, ибо никто не познавал Бога, прежде чем не вкусит Его». Посему-то и ясно для нас, что только тот хорошо знает Бога, кто любит Его.

Я думаю, что здесь не один из верующих христиан хоть в мыслях своих отзовется, говоря: я люблю Господа Бога моего: сохрани Бог иначе! Если бы я и в отдельности каждого спросил: любишь ли ты Бога? – то, несомненно, каждый скажет: люблю. Но я и на это без всяких опасений скажу: не всякий любит Бога, кто отзывается, что любит; но только тот любит Бога, кто на самом деле истинно любит Его.

Почему же можно узнать, истинно или неистинно кто любит Бога?

Истинный признак настоящей любви описал возлюбленный ученик Господа, святый Иоанн Богослов, который говорит: «Аще кто речет, яко Бога люблю, а брата своего ненавидит, ложь есть; ибо не любяй брата своего, егоже видит, Бога, егоже не виде, како может любити?» (1Ин. 4:20).

Но я в настоящее время оставлю в покое сей признак и, не распространяясь о нем, буду говорить только о приложении его к любви к ближнему как из-за краткости времени, так и из-за неверности его, ибо в любовь к ближнему часто закрадывается любовь непорядочная или лицемерная, или притворная, или из-за какой-либо прибыли. Оставивши в покое сей признак, я нахожу другой. Неправедная любовь христианского человека к Богу видна там, где тварь уравнивается с Творцом или даже тварь почитается больше, чем Творец; праведная же любовь является там, где любят и предпочитают только одного Создателя выше всякого создания. Сей истинный признак описал тоже вышеупомянутый святый Богослов, говоря: «Не любите мира, ни яже в мире: аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем» (1Ин. 2:15). Если, говорит он, кто утопил свое сердце в этом прельстительном свете и его роскоши, в том не ищи любви Божией, хотя бы он был и христианин: «Несть любве Отчи в нем».

Любовь Божия весьма ревнива; она не терпит, чтобы чье-либо сердце любило Бога и мир, разделяя пополам и Создателя, и создание. Поставили филистимляне ковчег завета Господня в одном храме вместе с идолом Дагоном и, придя на другой день, увидели, что Дагон сокрушенный лежит на пороге: видно, бежал бес от благодати Божией, бывшей в ковчеге, а бежавши, споткнулся и сломал себе шею. Но если бы Дагон не сокрушился и не тронулся со своего места, то что бы тогда было? Тогда бы случилось то, что ковчег Божий, подвинувшись сам собою, вышел бы вон из того храма. Подобно сему поступает и любовь Божия. Если она поселится в чьем-либо сердце, то или изгонит идолов и суетные мирские пристрастия, или уйдет прочь сама, говоря: «Се оставляется вам дом ваш пуст». Для этой цели и некто из боговдохновенных мужей убеждает христианского человека, говоря: «Убегай от создания, если хочешь иметь Создателя». Пусть всякое создание охудится для тебя, если хочешь, чтобы в твоем сердце усладился Создатель.

Не любит любовь быть разделенной надвое. Не любит она, чтобы кто-либо одной половиной своего сердца любил Бога, а другою любил светскую суету: «Не можете Богу работати и мамоне» (Мф. 6:24). Требует же любовь Божия цельного сердца человеческого: «Сыне, даждь Ми твое сердце, дабы любил Меня всем сердцем». Поистине, премудро такое изречение: любовь не разделяется, и не может она раздираться. Те же, которые разделяют ее и раздробляют, мне, Господи, кажутся горшими, чем даже воины, распявшие Тебя, которые не хотели разодрать Твоего хитона. Любовь Божия настолько ревнива, что даже, терпя крест и распятие, если видит кого-либо раздирающего ее надвое или надесятеро и притягивающего ее к сотворенной вещи, все-таки желает быть в сердце человеческом единственной, хочет господствовать и царствовать в нем без всякого товарища. Вот в этом и заключается истинный признак настоящей любви. Поэтому истинно любит Бога только тот, который или мало, или же совсем не имеет пристрастия ко временным мирским роскошествам и не услаждается в распутном плотоугодии, пользуется же миром не для услады, но из необходимости сохранить временную жизнь, и всему предпочитает единого Бога, говоря с Давидом: «Что ми есть на небеси, и от Тебе что восхотех на земли?» (Пс. 72:25). Святый Амвросий, изъясняя сии слова, говорит: «Боже, сокровенных Свидетель! Ты знаешь, что Ты для меня дороже, любезнее и желательнее, чем не только земля и все, что на ней, но даже и небо, и все, что на нем. Люблю Тебя больше неба и земли, и всего, что есть на них».

Истинным признаком истинной любви Божией является еще и то, что Бога следует любить только ради Самого Бога, а не ради себя, то есть, не ради своей личности, своей прибыли, и не ради того воздаяния, которое описал апостол, говоря: «Око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его» (1Кор. 2:9). Я не порицаю и той любви, когда кто любит Бога ради вечного воздаяния, однако же я не могу назвать ее истинною и совершенною. Ведь и наемник не служил бы господину, если бы не надеялся получить от него плату. Подобно сему и человек такой не любил бы Бога, если бы не ожидал воздаяния. Истинная любовь та, которая, по апостолу, «не ищет своих си», не заботится ни о какой награде и желает только того, чтобы усладиться в Божественной любви.

Вспомним здесь двух грешниц, описанных в Священном Писании: первую – Раав в Иерихоне, а вторую – в Вифании, в доме Симона прокаженного. Обе они обратились к Богу и обе познали Его любовью. Первая старается и заботится о целости своего дома; она просит и обязует клятвою израильских соглядатаев: «Поклянитесь мне Господом Богом вашим, что как я вам оказываю милость, так и вы сделаете милость дому отца моего». Другая же, узнав, что Спаситель находится в доме Симона на пиршестве, входит туда и падает к ногам Его. Она умывает слезами Его пречистые ноги, утирает их власами главы своей, но не говорит ни слова, не заботится ни о чем, не просит ничего и даже не молит о прощении грехов своих.

О, как не равна у обеих теплота и усердие в Боге! Первая заботилась о своей собственности, о том, чтобы сохранились в целости семейство и имущество, а эта желает только усладить свое сердце Божественною лю-бовию, «яко возлюби много» (Лк. 7:47). Сия-то любовь и есть истинная. Она любит не для себя, то есть, не из какой-либо своей выгоды или прибыли, но исключительно ради Самого Бога и для услаждения сердца Его Божественною любовью.

Господь Бог совершил разделение благ Своих для верных Своих слуг. Нищим Он дал царство небесное, плачущим назначил особенную утеху, кротким обещал наследование земли, алчущим приготовил богатый обед в царстве небесном, «яко тии насытятся» (Мф. 5:6), прочим же назначил разные другие истинные воздаяния, каждому по его достоинствам. Что же Он предназначил любящим Его? Ничего иного, как только то, что «Отец Мой возлюбит его, и к нему прийдем и обитель у него сотворим». Не говорит: дам любящим Меня царство, посажу их на престоле, дам в руки их скипетр, возложу на главу корону, приготовлю для них пир небесный; ничего такого Он не предлагает Своему любезному любителю. Но что же? Только то и обещает, что «к нему прийдем и обитель у него сотворим». Этим Он показывает нам, чтобы мы знали, что кто имеет истинную любовь к Богу, тот кроме Самого Бога не желает ничего: ни неба, ни венцов небесных, ни сладостей райских. Он только одного Бога и желает, причем желает больше неба и больше всех райских роскошей.

Итак, пусть каждый ищет у Бога, чего хочет; любовь же ищет только Самого Бога, ищет больше всех, хотя бы и вечных, благ и больше всякого создания: «Мне же прилеплятися Богови моему благо есть» (Пс. 72:28).

Напоследок я укажу еще и тот истинный признак истинной любви Божией, что любящий Бога для своего любимого Господа всеми силами остерегается впасть в какой-либо смертный грех; остерегается того, чтобы ничем и ни в чем не прогневать Того, которого любит, и усердно старается исполнить во всем Его волю и Его повеление, как говорит об этом Сам Господь: «Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдает; а не любяй Мя, словес Моих не соблюдает» (Ин. 14:23–24).

И вот, когда кто имеет в своем сердце истинную любовь к Богу, тот поистине хорошо знает Бога, тот вкушает Его любовию и по сердечной сладости знает, «яко благ Господь».

Такой, без сомнения, достигнет жизни вечной, достигнет ее чрез познание Бога, согласно слову Христову: «Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога» (Ин. 17:3). Аминь.

23. Слово первое в день сошествия Святого Духа «Дух Господень исполни вселенную» (Прем. 1:7))

Некогда Бог обещал послать Своего Духа Святого к людям, говоря чрез пророка Иоиля: «Излию от Духа Моего на всяку плоть» (Иоил. 2:28). Потом чрез пророка Исайю Он говорил израильтянам: «Наложу Дух Мой на племя твое» (Ис. 44:3). Теперь уже исполнилось сие обещание, ибо Он уже не однажды послал в мир Духа Своего Святого, но явил Его самыми разнообразными способами.

В первый раз Дух Святый показался в виде голубя, когда Иисус крестился в водах Иорданских, как свидетельствует о сем святый евангелист Матфей: «И крестив-ся Иисус, взыде абие от воды, и се отверзошася Ему небеса, и виде Дух Божий сходящ, яко голубь» (Мф. 3:16).

Во второй раз Дух Святый показался в облаке, когда преобразился Христос, о чем повествует тот же евангелист Матфей: «И облак светел осени их» (Мф. 17:5).

В третий раз Дух Святый показал Себя в ветре, когда наполнил дом, в котором пребывали апостолы. Об этом говорит св. апостол Лука в Деяниях так: «Бысть внезапу с небесе шум, яко носиму дыханию бурну, и исполни весь дом, идеже бяху седяще» (Деян. 2:2).

В четвертый раз Он показался в огненных языках, когда сошел на апостолов. Об этом в Деяниях Апостольских мы читаем следующее: «Явишася им разделени язы́цы, якоже огненни, седе же на едином коемждо их, и исполнишася вси Духа Святаго» (Деян. 2:3, 4).

В настоящем поучении я хочу вашему благочестию предложить: почему Дух Святый показывался миру в разных видах: то в виде голубя, то в облаках, то в ветре, то в огненных языках?

Прежде же всего я молю Тебя, Дух Святый! Я знаю, что Ты поистине добрый Учитель, ибо Сам Христос Спаситель возвестил о Тебе Своим ученикам, говоря: «Утешитель же Дух Святый, Его же послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему» (Ин. 14:26). Приди же ныне, Дух Святый, в мое сердце, попали невещественным огнем все мои грехи и научи меня, невежду, говорить истину, да и «аз поведаю имя Твое братии моей и посреде церкве воспою Тя». Вас же, возлюбленные слушатели, я прошу о прилежном слушании.

Дух Святый явился в образе голубя по многим причинам: во-первых, потому что святая церковь, то есть, верующие христиане, называется голубицею, как говорит о ней Дух Святый в Песни песней. «Востани и прийди, ближняя моя, добрая моя, голубице моя» (Песн. 2:10); во-вторых, потому что голубь – не хищная птица, но простейшая и не имеющая в себе лести. Сам Христос, Спаситель наш, наставляя учеников Своих, говорит: «Будите убо мудри, яко змия, и цели, яко голубие» (Мф. 10:16). Посему и Дух Святый обыкновенно пребывает в тех, кто имеет сердце простое и смиренное, а не лукавое и коварное. Августин говорит: «Дух Святый явился голубицей, чтобы хотящий быть освященным духом был как голубица, не имеющая лести. Кроме того, Дух Святый явился в виде голубя потому, что чрез богомыслие мы возлетаем на высоту, как некогда возопил Псаломник: «Кто даст ми криле, яко голубине, и полещу, и почию?"" (Пс. 54:7). Спрошу же я тебя, блаженный Давид! Скажи мне, куда ты хочешь лететь на этих голубиных крыльях? «В жилища небесныя, – отвечает он, – с Богом водворитися». Об этих дворах тот же Давид в другом месте говорит: «Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни. Сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе» (Пс. 83:2, 3). Наконец, Дух Святый явился в виде голубя еще и потому, что на крыльях Своих Он переносит тех, кто желает поселиться в жилищах небесных. Метафраст в житии святой мученицы Марии пишет так: «Когда она страдала за Христа, тогда показалась голубица с золотым венцем, летающая над ней». Значит, для того явился Дух Святый в виде голубя, чтобы всякому верующему дать венец жизни вечной, который обещал дать Христос всякому верующему, говоря: «Буди верен до смерти, и дам та венец живота» (Апок. 2:10).

В облаке же на Фаворе Дух Святый явился потому, что и Сам Бог некогда в древности показался Моисею в облаке, как пишется о сем в Исходе: «Сниде Господь во облаце» (Исх. 34:5), а Дух Святый и есть Тот же Бог, который явился некогда и Моисею.

Пред кончиною света придут на землю Илия и Энох; антихрист убьет их, и после убиения тела их будут лежать непогребенными три дня, но потом Бог воскресит их, и они взойдут на небо облаком, как говорит о сем св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «Взыдоша на небо на облацех» (Апок. 11:12). Потому, значит, Дух Святый явился в облаке, чтобы мы на этом облаке могли взойти на небо. Облако изливает из себя дождь и окропляет землю, ибо влажный пар, который подымается на земле от воды, и вверху остается облаком влажным и водяным, о котором Псаломник говорит: «Темна вода во облацех воздушных» (Пс. 17:12); впоследствии эта вода превращается в дождь и падает на землю. Подобно сему и Дух Святый явился в облаке, чтобы излить в сердца наши дождь благодати Своей, как говорит апостол Павел: «Любы Божия излияся в сердца ваша Духом Святым, данным вам» (Рим. 5:5).

В облаке рождаются громы и молнии, ибо когда влажное и студеное облако объемлет сухой и теплый воздух, то последний ищет места, которым мог бы выйти из противного ему облака; он сражается с облаком, и оттого происходят громы; потом же эта сухая пара зажигается, и оттого получаются молнии; наконец, та же сухая пара, зажегшись, ниспадает из облака на землю, отчего происходит треск, стрелы молний и пожары. В иносказательном же смысле громами и молнией называются церковные учители, ибо как молния своим блеском прогоняет темноту и как гром устрашает людей, так и учители церковные своею проповедью разгоняют тьму человеческих грехов и устрашают грешных людей, напоминая им вечное мучение, ожидающее грешников за их согрешения. Так, например, Псаломник называет учителей молнией, говоря: «Осветиша молния Его вселенную» (Пс. 76:19), а в Апокалипсисе святый Иоанн Богослов называет учителей громом: «Глаголаша седьмь громов гласы своими» (Апок. 10:3), ибо все пастыри и учители своим проклятием убивают злых и непослушных, подобно тому, как устрашает и убивает гром. Таков был апостол Павел, когда сказал: «Иже не любит Господа нашего Иисуса Христа, да будет проклят: маранафа» (1Кор. 16:22). Посему и явился Дух Святый в облаке, ибо как облако производит гром и молнию, так и Дух Святый соделывает пастырей и учителей.

Показался Дух Святый еще в ветре, ибо ветер есть такое явление, которое развивает плевелы от чистой пшеницы. Плевелами называются грешники, а пшеницею и добрым семенем – все праведники, как в одном месте было сказано Христу: «Господи, не доброе ли семя сеял еси на селе Твоем? Откуду убо имать плевелы?» (Мф. 13:27). Дух Святый разлучает плевелы от чистой пшеницы, то есть, грешников от праведников. Доброй пшеницей были Ной и жена его, ибо они жили благочестиво; прочие же все были плевелами, ибо жили беззаконно. Посему и разлучил Дух Святый плевелы от пшеницы, то есть, Он спас Ноя, жену его, сыновей и жен сынов его от потопа; прочие же все плевелы, то есть, грешников, Он потопил всемирным потопом. Доброй пшеницей был Лот, жена его и две дочери его, жившие благочестиво; все же со-домляне были плевелами, ибо не имели они в сердцах своих страха Божия. Посему Дух Святый и отлучил плевелы от доброго семени. Лота с женой и двумя дочерями Он вывел из Содома, а всех содомлян погубил смрадным огнем.

Возлюбленные слушатели! Вот вы видите, как за отеческое благочестие, то есть, Ноево и Лотово, спаслись сыновья и дщери; и ныне, если кто почитает своих родителей, тот получает от Бога великие блага, а именно: изобилие в дому, а впоследствии и изобилие вечное, небесное, как говорит о сем Иисус Сирахов: «Яко сокровиществует, прославляяй матерь свою» (Сир. 3:4). Далее, такой человек будет иметь честь и от сынов своих, согласно слову того же Сираха: «Почитаяй отца, возвеселится о чадех» (Сир. 3:5). Потом, если он о чем молится Богу, о здравии ли, о счастьи, молитвы его будут услышаны Богом, согласно сему: «В день мольбы их услышаны будут». Кроме того, такой человек будет в сей жизни счастлив и долголетен, как говорит об этом заповедь Божия: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и долголетен будеши на земли», и еще: «Прославляй отца долгоденствовати будет» (Сир. 3:6). Такой будет еще и славен пред всеми и на земле, и на небе, согласно следующим словам: «Слава человеку от чести отца его» (Сир. 3:11). Род его также будет долговечным, ибо «благословение отчее утверждает домы чад» (Сир. 3:9). Если он впадет и в какое-либо несчастие или случится с ним печаль, то он скоро освободится от них, как говорит о сем Писание: «Милость отча не забвена будет, и в день скорби твоея воспомянеттися» (Сир. 3:14). Он сподобится и очищения от грехов, ибо почитающий отца очистит грехи: якоже тает лед от зноя, сице растают греси его» (Сир. 3:15). Наконец, он не только благословен будет Богом на земле, пока только живет, но и по смерти на страшном суде Христовом он услышит сей пресладкий глас: «Приидите, благословенний Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира» (Мф. 25:34).

Но пора уже возвратиться снова к нашему положению.

Ветер еще имеет и ту силу, что не только развевает плевелы, но искореняет и деревья высокие: финики цветущие, кипарисы благовонные, дубы вассанские и кедры ливанские. Подобно сему и Дух Святый искореняет, ниспровергает людей напыщенных, гордых и высокомнительных, которых пророк Давид уподобляет высокому древу, говоря: «Видех нечестиваго превозносящася и высящася, яко кедры ливанские» (Пс. 36:35). Но сие древо Дух Святый тотчас исторгает с корнем, как там же Давид прибавляет: «И мимо идох, и се не бе, и взысках его, и не обретеся место его» (Пс. 36:36). Высоким древом называл и пророк Даниил гордого царя вавилонского Навуходоносора, ибо говорит: «Се дуб среде земли, и высота его возвеличися зело, и досяза-ше до небеси». Но искоренил и сие древо Дух Святый: «И глас бысть с небесе: посецыте дуб и обийте ветвия его, и отрясите листвие его, и рассыплите плод его» (Дан. 4:7, 8, И).

Ветер разрушает и храмины, как читаем мы о Иове. Подобно сему и всякий человек уподобляется храмине, согласно словам блаженного Павла: «Аще земная наше храмина тела разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворенну, вечну на небесех» (2Кор. 5:1). Посему-то Дух Святый и показался в ветре, ибо Он разоряет храмины человеческие, и они умирают. Псалом-ник говорит: «Кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти?» (Пс. 88:49). Разрушает же Он сии храмины не равно. Если кто исполняет заповеди Божий, тот пребывает долголетен, как говорит Соломон: «Сим бо образом много лет поживеши, и приложатся тебе лета живота» (Притч. 9:18). Те же, которые живут беззаконно, исчезают как трава, согласно словам Псалмопевца: «Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззаконие: зане яко трава изсшут и яко зелие злака скоро отпадут» (Пс. 36:1, 2).

Наконец, ветер имеет еще и такую силу, что иногда сотрясает и землю, если зайдет в расселины и пещеры подземные. Если он не находит места выйти оттуда вон, то ходит по пещерам с большим стремлением, и от этого стремления происходит сотрясение земли.

Смотри же на себя всякий человек, не земля ли ты? Ибо так сказал Бог Адаму: «Земля еси, и в землю пойдеши». Когда Дух Святый приходит в сердце человеческое подобно ветру, врывающемуся в пещеру земную, и потрясает ту землю, то есть, человека, то наставляет его к покаянию, сердечному сокрушению и ко всякому благочестию. О сем и Псаломник молился Богу, говоря: «Дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50:12).

Бог некогда поставил близ рая херувима с пламенным оружием, чтобы он охранял путь к древу жизни. Раем же называется и церковь, матерь наша, ибо в книге Бытия мы читаем следующее: «Яко насади Бог рай на востоце» (Быт. 2:8). То же можно сказать и о святой истинной восточной церкви, которую Дух Святый охраняет так, как говорит Псаломник: «Не воздремлет, ниже уснет храняй израиля» (Пс. 120:4).

В огненных языках Дух Святый сошел для того, чтобы дать апостолам речь огненную, поелику слово Божие называется огнем, как пишется в Апокалипсисе об Энохе и Илии: «Огнь исходит из уст их, и пояст враги их» (Апок. 11:5). Когда и Василий Великий проповедовал слово Божие, тогда святый Ефрем видел огонь, исходящий из уст святого Василия. Такими-то огненными словами и попаляется терние греховное. Называется огнем еще и любовь, ибо Господь наш есть «огнь поядаяй», а огнь сей есть любовь всесовершенная, согласно словам святого Иоанна Богослова: «Бог любы есть, и пребыва-яй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (Евр. 12:29; 1Ин. 4:16).

Сошел в огне Дух Святый для того, чтобы утвердить святых апостолов в любви. Посему-то блаженный Павел и говорит всем нам: «Ходите в любви, якоже и Христос возлюби нас и Себе предаде за ны» (Еф. 5:2).

В Ветхом Завете Бог часто показывался в огне: Моисею Он показался в купине огненной; Израиля вывел из Египта в землю обетованную в виде столпа огненного ночью; закон Израилю дал на горе Синайской в огне дымящемся; Даниилу показался Бог на престоле огненном. Посему и Дух Святый показался в виде огненных языков, ибо Он есть Тот же Бог, который и в древности показывался в огне.

Напоследок можно сказать, что и Христос с огнем придет судить живых и мертвых, ибо Псаломник говорит: «Огнь пред Ним возгорится, и окрест Его буря зельна, призовет небо свыше и землю рассудити люди Своя» (Пс. 49:3, 4). Пред пришествием Христовым вся вселенная будет искушена огнем; будут тогда гореть и небо, и земля, и все стихии, как говорит апостол Петр: «Земля же и яже на ней дела сгорят»; в другом же месте он говорит, что «небеса жегома разорятся, стихии же опаляеми растаются» (2Пет. 3:10, 12). И будет тогда земля чиста как стекло, воды как кристалл, а небеса будут тогда еще прекраснее и величественнее, чем ныне. Вот что говорит святый Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «Видех небо ново и землю нову; первое бо небо и земля первая преидоша, и моря несть ктому» (Апок. 21:1). Потому и Дух Святый показался в огненных языках, как имеющий едино Божество со Христом, Сыном Божиим.

Возлюбленные слушатели! Вам еще потребно знать и то, для чего это мать наша, святая церковь, не имеет обычая приносить в храмы зеленых деревьев ни в какие другие праздники, кроме сошествия Святого Духа. Этим она дает понять, что Дух Святый сходит только на тех, которые так же процветают в добродетели, как деревья в листьях, согласно словам Псалом-ника: «Праведник яко финике процветет» (Пс. 91:3). Сам Христос Спаситель наш увещевает нас, говоря: «Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мой возлюбит его, и к нему прийдем и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). На того же, кто пребывает во грехах, не сходит Дух Святый, поелику Самим Богом нам сказано: «Не пребудет Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть» (Быт. 6:3). В этом заключается первая причина.

Затем сие делается для того, чтобы показать, что никто не бывает достойным принятия благодати Божией, кроме тех, которые смирением уподобляют себя листьям, падающим с деревьев, почему Псаломник и говорит: «Кто яко Господь Бог наш на высоких живый и на смиренныя призираяй?» (Пс. 112:5, 6).

Далее, сие делается для того, чтобы мы знали, что благодаря сошествию Святого Духа святая церковь, мать наша, подобно дереву расцвела различными листьями, то есть, разными ликами праведников, как-то: девственниками, учителями, мучениками, исповедниками, преподобными и пустынниками, о чем уже давно пророчествовал Осия: «Процветут яко цвет, и прострет ко-рение свое яко дубрава, и будет яко маслина плодовита» (Ос. 14:6, 7).

Когда св. апостол Петр проповедал слово к народам иерусалимским, то на всех слушающих его учение сошел Дух Святый, как читаем об этом в Деяниях Апостольских: «Глаголющу же Петру глаголы сия, нападе Дух Святый на вся слушающыя слово его» (Деян. 10:44).

О, Христе, Боже наш! Подай и нам благодать Твою; ниспошли ныне Духа Твоего Всесвятого на нас и на всех предстоящих людей Твоих, чтобы, воспринявши Его в сердца свои, мы все единодушно воспели: «Видехом свет истинный, прияхом Духа небеснаго», которому со Отцем и Сыном подобает честь и поклонение во веки веков. Аминь.

24. Слово второе в день сошествия Святого Духа «Дух Твой благий наставит мя на землю праву» (Пс. 142:10)

Дух Святый, Дух благий, Источник всякой благостыни, единый по существу с Богом Отцем и Сыном, – как Он посылается твари от Отца и Сына, если только исходит Он предвечно от Отца? Посылает Его Отец, согласно словам Христа Господа, сказанным апостолам: «Утешитель, Дух Святый, егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему» (Ин. 14:24). Посылает Его и Сын, согласно сему обещанию: «Егда же приидет Утешитель, егоже Аз послю вам от Отца, Той свидетельствует о Мне» (Ин. 15:26). Посему и молитву сию: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву» мы должны воссылать одинаково как к Богу Отцу, так и к Богу Сыну, дабы от обоих истекал на нас один источник благодати, подобно тому как Иоанн Богослов видел в Откровении его истекающим из престола Божия и от Агнца, когда говорит так: «И показа ми чисту реку воды живыя, светлу яко кристалл, исходящую от престола Божия и Агнча» (Апок. 22:1). Именуется же Дух Святый Духом благим не только потому, что Он по естеству Своему благ, как Бог, согласно написанному: «Никтоже благ, токмо един Бог» (Мф. 19:17), но еще и потому, что Его Божественной ипостаси в особенности присвояется благость, как Отчей – всемогущество, а Сыновней – мудрость, ибо Он есть виновник всей благостыни, источник любви, и от Него происходят нам всякие дарования. От Него все дары, сияющие и в церкви, и в пророках, и в мучениках, и во всех прочих членах. Он есть Дух премудрости в Соломоне, Дух ведения в Веселеиле, Дух совета в Моисее и в семидесяти судиях, Дух крепости в Иисусе Навине, Гедеоне и Сампсоне, Дух благочестия в Товии, Дух разума в Данииле, Дух страха Божия в праведном и богобоязненном Симеоне: все дары благодати происходят от Него.

Почему же Он, Дух благий, называется еще и Духом правым, и Духом владычествующим?

Им управляется и наставляется церковь, и при этом не только для ответов апостолов и мучеников, согласно сему Господню обещанию: «Егда же приведут вы на соборища и власти, и владычества, не пецытеся, како или что отвещаете, или что речете: Святый бо Дух научит вы в той час, яже подобает рещи», но также и на всякое дело благое, согласно сему неложному слову: «Утешитель же Дух Святый, егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему». Для того именно Он и посылается, чтобы наставить нас на путь вечности, «научить нас оправданиям Своим» и привести нас к лучшей участи. Без Его Божественного наставления дух человеческий не умеет ходить путем правым и вводить нас в землю праву, ибо дух человеческий суетен, непостоянен и немощен, а часто мы даже и не знаем, какого мы духа: то мы увлекаемся духом суетности, то духом нетерпения, то духом гордости, то духом сребролюбия, то духом властолюбия, и водимые чрез различные стремнины погибели мы и не знаем лукавого вождя. Имея в пути нашем такие и подобные им пакости, которыми лукавый демон многократно прельщает нас под видом благости, мы всячески будем просить, чтобы Дух благий наставил нас и помог нам, согласно сказанному апостолом: «Дух способствует нам в немощех наших» (Рим. 8:26).

Он является нашим милосердным помощником самым разнообразным способом.

Во-первых, Он помогает в слабости нашей, когда соделывает так, что мы с благодарностью принимаем из рук Божиих всякие душевные и телесные скорби и за них прославляем Бога нашего. Помогает Он нам и тем, что отгоняет от разума невежество и научает, что нужно делать и чего нужно избегать. Кроме того, Он укрепляет волю нашу любить благое, постоянное и вечное и пренебрегать тленным, настоящим, которое принуждает и прельщает чувства, а душу никогда в достаточной степени не насыщает усладой. Он оказывает еще и помощь памяти, чтобы ею мы содержали все Божий благотворения с благодарностью; чтобы помнили Его заповеди, не преступали их и сокрушались бы в сердце о грехах наших; чтобы не забывали мы праведного и грозного суда Божия, творящего благое возмездие праведникам и достойное наказание приносящего лукавым. Наконец, Он подает руку помощи нашему духу против плотских похотей, дает силу для начинания Божественных дел и утверждает нас в том, чтобы мы всегда пребывали в служении Богу, ревности и благодати.

Дух Святый помогает нам во всяком состоянии, пребываем ли мы в благодати или во грехах: если в благодати, то полагает, чтобы не пострадали вследствие отпадения от нее; исходящим от греха подаст утверждение, чтобы снова не отпали от нее; Он ведет нас от силы в силу добродетелей, пока мы не увидим Бога богов в Сионе; пребывающим во грехах Он дает помощь к востанию, чтобы они не погибли от них, но ушли бы из их власти, согласно словам Псаломника: «Аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя» (Пс. 93:17). Для того Дух Святый был послан на святых апостолов и прочих верующих людей, чтобы без соблазнов руководил ими в настоящем пути, пути скользком и имеющем скрытые демонские сети, согласно словам царя Давида: «На пути сем, по немуже хождах, скрыша сеть мне» (Пс. 141:3), чтобы милостиво наставил их в нем, являя Себя в печалях Утешителем, во тьме светом, в несчастиях покровителем, в бедах освободителем, в сомнениях советником, в горестях усладой, в трудах отдыхом, в изнеможении укреплением, в заблуждении исправителем, в невежестве наставником: все сии благодеяния Дух Святый милостиво творил верующим, каждому по нужде; не перестает творить и доныне, если только сосуды наших душ мы постараемся омыть от греховных скверн слезным источником. Пример такой благодати Духа Святого мы имеем в Божественных апостолах, которые прежде были невеждами, но когда были посланы по вселенной с благовестием, то исполнились разумом, красноречием и мудростью. Учением своим они всех, как рыб, уловили Христу, и сбылось на них Исаиино пророчество: «Се Аз уготовлю тебе вся сыны твоя научены Богом» (Ис. 54:13). Прежде они были боязливыми, Дух же Святый облек их силою свыше и укрепил на всякие бедствия, согласно следующим словам: «Аз утвердих столпы ея». Были они прежде худородными и не пользовались честью, Дух же Святый, наделив их силой чудотворения, соделал их дивными для всего мира: «Удиви Господь преподобныя Своя» (Пс. 4:4). Раньше были они едва теплыми; когда же Дух Святый сошел на них в виде огненных языков, возгорелись они любовью и ревностью облечены были, так что могли говорить с Иеремиею: «С высоты испусти огнь в кости наша и научи ны» (Плач. 1:13). Посему-то и слова их, как огненные, могли проникать и в окаменелые сердца. Посему-то и верховный апостол св. Петр одним поучением обратил к Господу три тысячи душ, а в другой день еще пять тысяч. Будучи прежде немощными, они столь укрепились Духом Святым, что ни мучения, ни томления, ни какая-либо адова сила не могли сокрушить сердец их. Напротив, они сами привели под иго Христово всю вселенную, упразднили идолов и даже князя мира, и всю вселенную они подчинили и покорили Распятому. Вот какова была сила Духа Святого, наставившего их и помогающего нам в немощах наших.

Тем же Духом Святым и святые мученики были укрепляемы на разные мучения. Дети и юные девицы, очень многие числом, когда сокрушали их ребра, поджигали бока, обрезывали груди, готовили им мучительские колеса и котлы кипящие, наполненные смолой и жупелом, раскаляли сковороды, – то все сие они принимали как какую-либо сладость и утеху, побеждали сею мудростию самих мучителей и укоряли буйство их.

Так наставлялись они Духом Святым на землю праву, к которой все праведно и ничего нет строптивого: нет искушений, нет греха, нет бедствий, нет болезней, печали и воздыхания, но всегда веселие, радость, здравие, безбедность, благодать и слава.

Как народ израильский был приведен в обетованную землю столпом огненным, освещавшим путь ночью, и облаком, осенявшим их днем, так и мы водимся Духом Святым, который светом Своим освещает тьму бедствий и охлаждением Своим покрывает нас в день благополучия. Он не оставляет нас во все время нашего путешествия, пока не войдем мы в землю обетованную, в землю праву. Благодать Духа Святого есть для нас то огонь светящий, то облако прохлаждающее. Своей предваряющей благодатию Он наводит на благий путь, сопутствующей – доводит, даром терпения вводит и введенных венчает совершенною благодатию.

Итак, никто не может войти в «землю праву» без помощи и водительства Святого Духа, ибо как корабль на море, если и имеет готовым все, что нужно для плавания, но лишен только необходимого ветра, то не может переплыть благополучно пучины морской, – так и нам, плывущим к вечности чрез море мира сего, благо-потребен ветер Святого Духа, без которого все наше старание, все приготовления – все напрасно и бездеятельно. Посему нам подобает прилежные молитвы с теплыми слезами воссылать к Богу Отцу и к Богу Сыну и непрестанно взывать вместе с Псаломником: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву». Дух Твой, Боже Отче единосущный, Дух Твой, Боже Сыне соприсносущный, Дух Твой, Отче, от Тебя исходящий предвечно, Дух Твой, Сыне, от Тебя подаваемый миру временно, Дух Ваш, Отче и Сыне единосущный, едино-сильный и единочестный, Дух Ваш благий да ублажит и удобрит души наши! Злых из-за преумножения беззаконий да сотворит Он благими, не претворяя естества их, но ветхого человека обновляя от качества злобного в добротное. Ты, Боже, да «послеши Духа Твоего, и созиждутся души наша, и обновиши лице земли» (Пс. 103:30), той земли, которая некогда услышала: «Земля еси и паки в землю пойдеши» (Быт. 3:19); лицо этой земли да обновит Дух Святый Своею благодатию, чтобы она со делалась жилищем для Вас Самих, а не для духа лукавого.

Равным образом необходимо воссылать прилежные и теплые молитвы и Богу Духу Святому и вместе с матерью нашей церковью беспрестанно воспевать: «Царю небесный, Утешителю, Душе истинный, иже везде сый и вся исполняли, сокровище благих и жизни подателю, прийди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша». Очисти нас, как огонь очищает злато и сребро. Ты – огонь невещественный, согласно словам Писания: «Огнь поядаяй Господь Бог наш» (Евр. 12:29). Ты – огонь усовершающий, а не сокрушающий. Ты – огонь, превращающий человека не в пепел, но в бога. Ты – огонь, попаляющий греховные терния и просвещающий души наши. Ты – огонь, прогоняющий холод беззаконий и возжигающий теплоту любви. Ты – огонь, очищающий сосуды душ наших от скверн богомерзких и устрояющий их для почестей; Распали души и тела наши, чтобы горели мы неопально. Распали нас ныне Тобою, огнем небесным, чтобы избегли мы огня геенского и опалення вечного! Тобою – огнем – пусть горят светильники душ наших, чтобы мы вместе с мудрыми девами были впущены в чертоги небесного Жениха. О, Огонь святый! Как сладко горишь Ты! Как таинственно светишь! Как желательно жгешь! Горе тем, которые не горят Тобою и не светятся Тобою! Они впоследствии будут объяты беспросветным мраком и ввержены в огонь вечного мучения. Дух Святый, Дух пребожественный, Дух животворящий! Сожги же сильным пламенем Твоего Божества все тернии и плевелы грехов наших, отсеки всякую ветку бесполезную, прорастающую внутри нас; истреби ветви сухие и не приносящие плодов; искорени совершенно из нив сердец наших всякое семя злобы, чтобы никто из нас не был сожжен в вечном огне!

О, живоначальная и пребожественная Троица, Отче, Сыне и Душе Святый, единый истинный Боже! Отче превечный, сотворивший нас, Сыне сопревечный, искупивший нас, Душе Святый, единосущный Отцу и Сыну, освятивший нас благодатию Твоею, – расширь православную веру, соблюди церковь от ересей, утверди благочестивого царя, укрепи державу его, умножь людей Твоих, создай обилие плодов земных, устрой мир желаемый, насади повсюду благочестие, водрузи надежду в сердцах наших, разожги пламень любви, устрой добронравие и по окончании жизни временной даруй нам жизнь вечную, как единый совершенный Человеколюбец! Аминь.

25. Слово в день Святой Троицы «Поклонимся Отцу и Его Сынови, и Святому Духу, Святей Троице»

Прелюбезный слушатель мой! В нынешний праздник пресвятой, единосущной, животворящей и нераздельной Троицы, кланяясь и целуя святую икону, на которой Святая Троица изображена в трех ангельских ликах, я как бы вижу Святую Троицу не на престоле херувимском на небе, но у стола Авраамова сидящую на земле под зеленым дубом Мамврийским; вижу и старца Авраама с заматоревшею во днех своих Саррою, усердно и охотно хлопочущих около стола, услуживающих Святой Троице и потчивающих, и думаю (я говорю по-человечески), что теперь с доброю мыслию мы имеем самое подходящее время прийти и поклониться Отцу и Сыну и Святому Духу. До неба высоко; не всякий ум даже и умными богомысленными ногами может взойти туда, а плотскими и совсем невозможно сие. До Мамврийского же урочища и до Аврамова обиталища гораздо ближе. На земле мы можем путешествовать если не телесными ногами, то скоротечным умом, обходя им в одно мгновенье всю вселенную. Бог на небесах имеет непрестанную славу в неприступной хвале духов ангельских и душ святых, на земле же Он под тенью утешается разговором с Авраамом и Авраамовой подругой. Там тысячи тысяч и тьмы тем окружают его, а тут – как на безлюдье не видать никого, кроме семьи Авраамовой. Здесь-то мы и имеем удобное время поклониться в нынешний праздник Отцу и Сыну и Святому Духу, Святой Троице, сидящей на пиру за Авраамовым столом.

Как же или каким способом мы поклонимся? Какой подарок принесем на поклон?

Поистине недостаточно господину кланяться только главою; необходимо с главою и тело повергнуть к ногам господским, и принести подарок господину. Теперь поклоном больше и называется именно то, если ты что-либо поднесешь господину, а не только главу преклонишь пред ним. И господа больше обращают внимания на такой поклон, когда ты им что-либо поднесешь, а не просто кланяешься главою.

Подобно сему и Бог Творец, хотя и никакого лакомства нет в Нем, однако же любит, чтобы не ни с чем Ему поклонялись, не с голыми руками люди являлись к Нему, ибо в Святом Писании говорится: «Да не явишися пред Господем тощь» (Сир. 35:4). Достанем же какой-либо подарок на поклон, угодный для Святой Троицы, и положим его на столе Авраамовом пред Святою Троицей.

На небе, когда почтенные и важные особы кланяются Богу, то они кладут пред Ним свои короны, как видел это Богослов: «Падаху двадесять и четыри старцы пред Седящим на престоле и кланяхуся Живущему в веки веков, и полагаху венцы своя пред престолом, глаголюще: достоин еси, Господи, прияти славу и честь» (Апок. 4:10, И).

Мы на такой поклон не способны, ибо мы еще не имеем корон и венцов небесной славы, мы еще не увенчаны небом; и, Бог знает, кто сего удостоится. Ну что же? Поступим по земному, по обычаю нынешних приношений! В нынешние времена, когда кланяются младшие старшим, подданные господину, то приносят ему деньги – серебряную или золотую монету, вместо округлых корон – большие, круглые золотые червонцы, из которых иные называются коронатами. Господь же Бог и таких поклонов не презирает, ибо принял и похвалил даже и малые два гроша, две лепты вдовицы. А что, если бы та вдовица положила пару золотых червонцев? Какой бы похвалы она удостоилась от церковных собирателей? Поистине они, принимая их, сказали бы: «Сия убогая вдовица вложила больше всех». Но и на такой поклон не у каждого из убогих хватит. Богатый скуп, а убогий не имеет.

Посему-то я недостойный и убогий помыслил с Божиею помощью взять, как духовная (хотя и грешная) особа, из духовного, богатого и неистощимого хранилища три таинственных червонца, выкованных в Священном Писании из веры в Святую Троицу, и принести их на поклон Святой Троице от трех частей человека – от души, от тела и от духа: от души – Богу Отцу, от тела – Богу Сыну, от духа – Богу Духу Святому.

Священное Писание, поучающее вере, есть как бы золотая руда, как самое золото, даже лучше золота и топазов, почему великие учители веры и были названы златоустами, златословесными и златоглаголивыми. Да будет же позволено сделать из сего злата червонцы, согласно словам Давида, говорящего: «Благ мне закон уст Твоих, паче тысящ злата и сребра» (Пс. 118:72), то есть, лучше тысяч золотой и серебряной монеты. Говоря проще, слово Божие, уверяющее человека в Боге и научающее его богоугождению, лучше тысячи золотых червонцев и тысячи чеканеных талеров: «Паче тысящ злата и сребра». Тот царь был, кто считал тысячами; для нас же, бедных рабов, достаточно и того, если мы звякнем пред Господом хотя бы тремя червонцами.

С этой целью я пойду прежде всего в сокровищницу святого Иеронима, хотя и нищего духом и вещами, как законника, присягавшего хранить нищету, но не убогого духовным богатством и не последнего учителя в церкви Христовой; пойду в его сокровищницу и скажу по книге его, в которой он пишет, что «в древности имя Божие было в таком почете, что писать его не позволялось ни на чем другом, кроме одного чистого золота: ни на бумаге, ни на пергаменте, ни на дереве, ни на камне, ни на серебре, но исключительно на золотой доске». Да будет же сия доска первым нашим червонцем, на котором имя Божие мы напишем не просто, но символически, и принесем его в дар первому лицу Святой Троицы.

Червонцы, как и всякая монета, не бывают гладкими, но всегда имеют на себе разные изображения: то лица каких-либо из монархов, то гербы их, то знаки и символы. И Христос Спаситель, повелевши некогда показать Ему златицу кинсонную, спрашивал у фарисеев: «Чий образ сей и написание?» (ибо там было чье-то изображение и написание). «Глаголаша Ему: кесарев. Тогда глагола им: воздадите убо кесарево кесареви, а Божие Богови» (Мф. 22:20, 21).

На первой златице веры нашей я полагаю такое изображение: старец Ной держит в руках голубицу с масличной веткой, а внизу мною подписано: «Спасение мира». Спросите же меня, набожность ваша: чей образ сей и написание? Я отвечу вам: это есть образ «Ветхаго денми» Бога Отца, ибо от Него, как от масличного корня, родился Сын, как масличная ветвь, и Дух Святый исходит, как голубь. Скажи же и ты, святое послушание: воздадите Отчее Отцу. Это будет поклон Богу Отцу, и поклон сей будет происходить от души нашей.

Но мне кажется, что сей червонец немного потемнел; не всякий его видит, не всякий и разумеет. Поэтому я почищу его немного и объясню толкованием.

Червонцем или золотом я называю святую веру не по своему измышлению, но на основании церковного песнопения, на основании того места, где церковь, воспевая в предпразднственных гимнах Рождеству Христову трех царей, пришедших ко Христу с тремя дарами, сравнивает святую веру с золотом в таких словах: «Веру яко злато, любовь яко смирну, яко ливан деяния принесем Зиждителю». «Веру, – говорит, – как злато»: вера является золотом, ибо как злато очищается огнем, так и святая вера очищается бедствиями и гонениями: «Яко злато в горниле искуси их» (Прем. 3:6).

Злато сие чищено было камнем: «Камением побиени быша», пилено пилами: «Претрени быша», резано железом: «Убийством меча умроша», пробовано разными способами: «Искушени быша». Оно было кладено и испытываемо то в огне, то в воде: «Проидохом сквозе огнь и воду». Все сие было причинено и вере святой (Евр. 11:37). Золото сие достойно быть в хранилище небесном: «Обрете их достойны Себе» (Прем. 3:5). Изображен на нем образ мысленного Ноя, Царя небесного, Бога, ибо апостол говорит так: «Чадца, имиже болезную, дóндеже вообразится в вас Христос» (Гал. 4:19). Нарисована на сем златнике веры голубица Духа Святого, действующего в таинствах, изображен и сучок масличный – оливковый плод неотъемлемой благодати Христовой.

Золотом покупаются дорогие вещи, и за червонец веры чего только не купишь! Если бы ты имел того духовного золота веры так много, как велико зерно горчичное, то ты купил бы себе такую силу, которой мог бы и горы переставлять: «Аще имате веру, яко зерно горушично, речете горе сей: двигнися и верзися в море, и будет тако» (Мф. 21:21).

Этим золотом предки наши покупали, что хотели. Восхотели покорить себе монархии всего света: «верою победиша царствия». Восхотели возрасти в достоинствах и, взойдя на верх добродетели, заслужить звание праведников: «верою содеяша правду». Восхотели получить от Бога обещанное: «верою получиша обетования». Восхотели укротить свирепых зверей, львов и леопардов: «верою заградиша уста львов». Восхотели быть храбрыми рыцарями, чтобы победить неприятелей: «верою возмогоша от немощи, быша крепцы во бранех, обратиша в бегство полки чужих». Восхотели, наконец, видеть мертвых востающими из гробов, и это получили: «верою прияша от воскресения мертвыя своя» (Евр. 11:33, 34, 35). Вот какие дорогие вещи покупали они золотом веры!

Как святая вера есть золото, так и Бог Троица, в которого мы веруем, тоже является золотом. Однако же понимать сие нужно не в том смысле, что золотом является Само Божество, которое не создано, невещественно, не так, будто Бог имеет в Себе горы вещественного, созданного золота, не так, как бог или идол Навуходоносоров, у которого было золотое тело, но в том смысле, что чрез уподобление золоту может познаваться нами Божественная сила. Священное Писание и учители часто имеют обыкновение Творца уподоблять сотворенным вещам и приписывать Богу имена сотворенных вещей, называя Его то огнем, то солнцем, то морем, то золотом. Сие не потому, что Бог подлинно таким бы и был, но исключительно с той целью, чтобы разумный человек, ступая как бы по ступеням в рассмотрении сотворенных вещей и размышляя о различных совершенствах многих сотворенных вещей, домыслил бы и до того, как бесконечны совершенства в Боге Создателе. Посему-то и Давид говорит: «Поучихся во всех делех Твоих, в творениях руку Твоею поучахся» (Пс. 142:5). Из творения Твоего, Боже, говорит он, я научился познавать Тебя, Бога. Если прекрасно небо и видимые на небе солнце, луна и звезды, то, о, как прекраснее Тот, Кто сотворил все эти прекрасные вещи! Если хороша земля и на ней радующие нас виды, горы, холмы, леса, дубравы, сады, виноградники, нивы, цветы, а кроме этого, и дорогие вещи, серебро, злато, камни драгоценные и, наконец, прекрасные люди с лицами, подобными ангельским, то насколько лучше, дороже и необходимее Тот, который все это создал Своею силою и премудростию!

Поучаясь таким образом познавать Творца из творения, мы в настоящий час берем для уподобления золото.

Золото родится в глубоких, сокрытых недрах земных, и не скоро его находят, а Божество Святой Троицы кому открыто? Кто может изыскать и познать его? Хорошо говорит Исайя: «Воистину Ты еси Бог сокровенный, Бог израилев» (Ис. 45:15). Золото полированное блестит прекрасным блеском, а иногда испускает из себя как бы солнечные блестки. Подобно сему и Божество Пресвятой Троицы, о, как исполнено оно пресветлыми лучами неизреченного сияния! – того сияния, которого и малую частицу, показанную на Фаворе, не могли видеть очи святых, и даже взор быстрозрачного евангельского орла, святого Иоанна Богослова, должен был притупиться, не будучи в состоянии зреть незримое. Как золото обогащает людей, так и Божество Святой Троицы наполняет весь свет богатством даров Своих. Посему святый Дамаскин в антифонах и воспевает: «Богатит бо всяку тварь, Тому послужим». Как золото любезно всем, так и Бог, о, как любезен Он тем, которые имеют правое мнение о Нем: «Коль благ Бог израилев правым сердцем!» (Пс. 72:1). Как из одного золота делаются разные монеты, так и в едином Божестве различаются три лица: Отец, Сын и Святой Дух. Как золотая монета кругла, так и Божество имеет Свою округлость, ибо, как в круге, в Нем нет ни начала, ни конца: Он есть Бог безначальный; Он же и бесконечный.

Я сказал, что на златице веры нашей, приносимой в дар Богу Отцу, символически изображает Отца личность Ноева, держащая голубицу с масличным сучком, ибо и Сын, и Дух в Отце пребывают нераздельно от Отца и с Отцем. Сын – как отрасль масличная от корня масличного, то есть, оливкового, а каков корень, такова и ветвь от него: «Яков Отец, таков и Сын».

Маслина, или олива, является знаком мудрости в пяти мудрых девах; она есть знак милосердия в самарянине, возлившем елей на человека, израненного иерихонскими разбойниками; она есть знак царства в помазании Давидовом от Самуила; она есть и знак радости в псалме Давидовом, говорящем: «Помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости» (Пс. 42:8). Она есть знак мира и покоя в тех масличных ветках, с которыми встречали Христа у Иерусалимских врат и воспевали: «Осанна, благословен грядый, мир на небеси» (Лк. 19:38).

Бог Отец есть корень всей мудрости, всего милосердия, всей царственней власти, всего покоя; Он есть Царь мира, Отец будущего века и всей радости, согласно апостолу: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, утешаяй нас во всякой скорби нашей» (1Кор. 1:3, 4).

А что же есть Бог Сын? Как отрасль, рожденная от корня, от Отца, Он есть единая с Ним Премудрость, согласно написанному: «Мы же проповедуем Христа, Божию силу и Божию Премудрость» (1Кор. 1:23, 24); Он есть самое милосердие: «И милость Его от рода в род на боящихся Его» (Пс. 102:17); Он есть Царь всей твари: «Царствию Его не будет конца»; Он есть радость наша, ибо говорит: «Прийду к вам, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас» (Ин. 16:22); Он есть покой наш, согласно написанному: «Той есть мир наш, сотворивый обоя едино» (Еф. 2:14).

Тот же сучок масличный, который был принесен голубем от Небесного Ноя, Бога Отца, есть Дух Святый, ниспосланный в виде голубя. Он принес как бы масличную ветвь в утробу пречистой и преблагословенной Девы, совершивши в ней воплощение Слова: «и Слово плоть бысть» и тем даровавши миру спасение, что утверждает и тропарь Благовещенского праздника, говоря: «Днесь спасения нашего главизна». Отступили от земли воды всенародной клятвы, которые упали на род человеческий за преступление Адамово и в которых потонуло было наше естество; отступил потоп гнева Божия, и явилась суша; высохло клятвенное, греховное болото: «Клятва потребися».

Изъяснивши ту златицу таким толкованием, мы положим ее на столе Авраамовом, то есть, поклонимся по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: «Верова Авраам, и вменися ему в правду» (Рим. 4:3). Да будет сей поклон Богу Отцу от души! Кланяться от души – это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин приятия, когда при поклоне нашем мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как злато, и даже дороже злата, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: «Тако возлюби, яко Сына Своего единороднаго дал есть» (Ин. 3:16). На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волею и является как бы малым богом, ведущим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. О сем-то и говорится:

«Аз рех, бози есте и сынове Вышняго вси» (Пс. 81:6). Изображен Бог на этой золотой монете, то есть, в душе человеческой, так, что образ Бога Отца находится в памяти, Бога Сына – в разуме, Бога Духа Святого – в воле. Сия монета имеет изображение или уподобление Ноя потому, что она сидит в теле, как Ной в ковчеге, и плавает по великому и пространному морю мира сего. Изображение же маслины она имеет потому, что Ей уподобляется обилием духовных плодов, говоря: «Аз же яко маслина плодовита в дому Божий» (Пс. 51:10). Наконец, изображение голубя она имеет потому, что в некоторых местах историй церковных рассказывается, что души людские (особенно же души святых) были иногда видимы в образе белой голубицы для свидетельства о их чистоте. Сию-то златую монету, душу нашу, принесем на поклон Богу Отцу, веруя в Него и любя Его от души нашей.

Теперь, возлюбленные, я пойду в сокровищницу возлюбленницы райской, сокрытой в Песни песней, пойду за другой монетой для другого лица Святой Троицы.

Та, возлюбивши сильно своего любезного Жениха, небесного Сына Божия, и желая всегда иметь Его пред очами, изображает Его вид на таблице сердца своего, изображает же не простыми красками, но самым золотом. Обрисовавши сначала Его главу, говорит: «Глава Его, глава злата»; обрисовавши Его руки, говорит: «Руце Его вокруг златы» (Песн. 5). Я же беру сие златое рисование для таинственного червонца нашей веры в Бога Сына и полагаю на нем такой символ: Исаак несет бремя подобно тому, как Он наше понес. Если кто-либо из вас, набожность ваша, спросит меня: чей это образ и написание? – то я отвечу: Бога Сына, ибо Он, поистине, соделавшись мысленным Исааком, понес на Себе бремя грехов наших; ты же, святое послушание, знай сие. Итак, воздадите Сыновнее Сыну, и будет это нашим поклоном Богу Сыну.

Вера в Бога Сына или, вернее, Сам Бог Сын, в которого мы благочестиво веруем, есть как бы некое злато, хотя и невещественное. Один из исторических толкователей, рассуждая о вышеприведенных словах из Песни песней, заключает так: истинно то, что Сам Сын Божий восхотел быть златом. А для чего сие? Сын Божий, видя, что мало на свете таких людей, которые Его любят, а золото любят все настолько сильно, что иной дал бы и око выколоть или даже за золото отдал бы и душу свою, – видя сие, Сын Божий помыслил в Себе: буду же и Я златом; тогда и Меня полюбят люди, как злато. Сей толкователь, развивая свой вывод, приводит и Самого Христа, как бы говорящего так: был Я поистине виноградом: «Аз есмь лоза, вы же рождие» (Ин. 15:5), и как лоза виноградная к колу, так и Я был привязан ко кресту железными гвоздями; но на Мои красные гроздья, на кровавые раны, никто и не взглянет, о чем говорит Августин: «Многие хотят царствовать, но страдать никто».

Был Я и рекою, призывая так: «Жаждай да грядет ко Мне и да пиет; а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки» (Ин. 4:14). Но кто же пришел почерпать сию воду? Одна только самарянка пришла было почерпнуть, но и та, оставивши водонос свой, побежала в город.

Был Я виноградом, но не нашлось берущих гроздьев Наших; был рекою, но не было почерпающего Наших вод. Был, говорит Он, древом ["Христос есть древо животное"], распростер как ветви руки Мои: «На кресте пречистеи руце простерл», но кто же сел под тенью того древа? Кто любит почивать под крестом, под страданиями? Был Я, говорит, вождем, и даже самым путем: «Аз есмь путь; грядите по Мне» (Ин. 14:6); а много ли нашлось таких, которые пошли за Мной? Больше было тех, о которых в Евангелии написано: «Мнози оставльше Его, ктому не хождаху с Ним».

Был Я древом, но никто не сидел в Нашей тени. Был вождем, но никто не мог идти Нашим путем.

Был Я, говорит Он, еще и солнцем: «Аз есмь свет миру» (Ин. 8:12), приступите ко Мне и просветитесь. Но все уклонились в темноту, никто не хотел освещаться Моим светом: «Всяк делаяй злая ненавидит света и не приходит к свету, да не обличатся дела его».

Был Я, говорит, и пастырем овцам: «Аз есмь пастырь добрый, душу Мою за овцы полагаю» (Ин. 10:11), но много ли этих овец? Мало было избранных, да и те разошлись врозь: «Поражу пастыря, и разыдутся овцы». «Оставлыне Его, бежаша». Был солнцем, но никто не сиял Моим светом; был пастырем, но никто не хотел идти за Мною.

Что же Мне делать, говорит Господь? Но я знаю, что сделать. Люди во всем свете любят теперь золото, так Я и сделаюсь золотом, чтобы все люди полюбили Меня. Вот почему и сказано, что «глава Его злата», «руце Его вокруг златы».

Сие злато искупило нас от вечной погибели адской: «Не тленным златом искупистеся, – говорит апостол, – но честною кровию Агнца непорочна и нескверна Христа» (1Пет. 1:18, 19). Сие злато приготовило нам вечный пир на небе: «Аз завещаю вам, якоже завеща Отец Мой, царство, да ясте и пиете на трапезе Моей во царствии Отца Моего» (Лк. 22:29, 30). Сие злато и увенчало, и вечно увенчивает главы наши. Венец есть Христос; корона сия – златая: «На главе Его венцы мнози». Изображен на сем золоте образ Бога Отца, согласно написанному: «Сияние славы Отчи и образ ипостаси Его» (Евр. 1:3). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: «Видевый Мя, виде Отца» (Ин. 14:9).

Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее лицо – Исаак, несущий на раменах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в едино бремя все грехи наши, подобно дровам: преступление Адамово, как великое и тяжкое полено, срубленное с запрещенного дерева; братоубийство Каиново; отцеругательство Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все сие собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он принужден был даже жаловаться: «Яко бремя тяжкое отяготеша на Мне» (Пс. 37:5). Подняв сие бремя грехов людских на рамена Свои, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать жертвой за нас: «Той грехи наша понесе на теле Своем, вознес на древо», – говорит апостол Петр (1Пет. 2:24).

За такое Его благодеяние, за вольное страдание для нас мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать пред Ним с поклоном в знак благодарности сей червонец памятования о страданиях Его, и о нашем искуплении.

Да будет поклон сей от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если поклон сей мы соединяем с червонцем, то есть, с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя бремя греховное истинным покаянием, закалая греховные вожделения ножем страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо и Бог не пощадил для нас Сына Своего.

Только тот является истинным поклонником, кто не жалеет подарка, приносимого на поклон господину. Подобно сему истинным поклонником и у Бога будет только тот, кто не со скорбью, но с охотою умерщвляет себя, жертвует собой для Бога и все свое отдает Ему.

В настоящем случае я присоединю еще и следующее рассуждение на основании Священного Писания.

В Священном Писании указываются два человека, которые приносили в жертву Богу своих детей, – это Авраам и Иеффай, вождь воинства израильского и судия израильский. Один приносил в жертву сына, а другой – дочь. Последний, идя на войну против ам-монитян, так обещал Богу: когда ты, Господи, говорил он, дашь мне победу над неприятелем и я возвращусь домой здоровым, тогда я принесу Тебе в жертву то, что выйдет навстречу мне из ворот моего дома: «Да будет се Господеви, и вознесу е во всесожжение» (Суд. 11:31). Когда Господь дал ему покорить неприятеля и он возвращался с триумфом в дом свой, то навстречу ему вышла из ворот его единственная дочь, которую он очень любил, ибо не имел другого потомства: «Се дщи его исхождаше в сретение ему с тимпаны и лики». Ее-то он с немалым сожалением своим и заклал на жертву Богу. Вот событие, достойное удивления и уважения.

Когда Авраам вознес на жертвенник Исаака, сына своего, и уже занес руку для заклания его, то Господь Бог тотчас послал ангела Своего, который удержал руку Авраамову с ножом, говоря: «Не возложи руки твоея на отрочища»; и не дал заколоть Исаака (Быт. 22:12). Когда же Иеффай принес в жертву свою дочь тому же Господу Богу, то в этом случае Бог не послал ангела, не удержал руку Иеффая и не избавил той госпожи от смерти. Почему же в одном случае ангел избавил младенца Исаака от заколения, а девицы не избавил? Может быть, причина сего заключается в том, что Иеффай, хотя и был. человек храбрый, военный, как пишется о нем: «Бысть муж воин сильный крепостию», но имел укоризну на своем рождении, ибо произошел от ложа неблагословенного, был сыном жены блудницы, а Авраам был человек благородный и знатного рода? Быть может, ангел и пощадил потомка его Исаака, и избавил его от смерти как сына из знатного рода, чтобы добрые больше размножались; а Иеффаевой дочери не избавил от смерти, не желая щадить худого рода, чтобы сия госпожа, придя в возраст, не пожелала стать такой же, как и ее бабушка – жена блудница?

Но не гнушается Господь Бог потомством и от неблагословенного ложа, не отвращается от него, ибо и в роде Христовом можно много найти таковых.

Тогда, быть может, причина в том, что Исаак был мужчина, а та – женский пол? Быть может, мужчина находится в большем почете у Бога, нежели женщина, и посему мужчину Он избавляет от смерти, а женщину не избавляет?

Но у Господа Бога все души, как мужские, так и женские, в одной цене и достоинстве: Он равно сотворил как ту, так и другую, почему апостол и говорит: «Несть мужеск пол, ни женск» (Гал. 3:28). Нет у Бога особенного почтения мужчины пред женщиной; все у Него равны.

Что же за причина тому?

Если мы сами не додумаемся, то нам скажет сию причину святый Амвросий, который рассуждает так: «Так как у обоих была не одинакова степень усердия к Богу, то и защищение было не одинаково. А раз не одинакова заслуга, то не одинакова и награда. Как же неодинакова их заслуга? Родитель Иеффай скорбел сердцем своим и плакал о своей дочери, родитель же Авраам не скорбел и не плакал». Вот в этом и заключается ясная причина того, что ангел Исаака избавил, а дочери Иеф-фаевой не защитил. Иеффай жалел свою дочь, скорбел и плакал; Авраам же не жалел сына, не скорбел и не плакал. Авраам с охотою вознес Исаака, Иеффай же вознес свою дочь не с охотою, а как бы по принуждению. За сие ты, Исаак Авраамов, будь жив, а ты, Иеф-фаева дщерь, умри. Не одинакова была степень усердия у обоих, посему не одинаково и защищение.

Подобно сему для Бога бывает благоприятен тот дар, который приносится без сожаления; а тот, который жалеют, давая, тот менее приятен для Него. Посему и наш поклон, приносимый от тела нашего Богу Сыну, бывает приятным или неприятным в зависимости от того, щадим мы или не щадим себя, жалеем или не жалеем, скорбим или же приносим себя Ему охотно, зака-лая как жертву тело наше умерщвлением и воздержанием от греховных склонностей.

За третьим червонцем для третьего лица Святой Троицы, для Бога Духа Святого, я иду к хранилищу царскому, к сокровищам царя Давида, где между разными царскими драгоценными вещами вижу голубя с серебряными крыльями и с золотыми раменами: «Криле голубине посребрене, и междорамия ее в блещании злата» (Пс. 67:14). Беру я сие злато на наш червонец веры в Бога Духа Святого и полагаю на нем такой символ: огонь, горящий всегда во храме на алтаре по повелению Бога, сказавшего Моисею так: «Огнь на алтаре да будет выну и не угаснет» (Лев. 16:13); над огнем же напишу знак и написание: «В поучении моем (то есть, в богомыслии) разгорится огнь». Если вы спросите меня: чей это образ и написание сие? – то я отвечу: Бога Духа Святого, ибо Он сходит и в виде голубя, и в виде огня. Скажи же ты, святое послушание: «Воздадите убо духовная Духови».

Теперь я прежде всего удивляюсь Божественной силе Святого Духа. Один и тот же Дух является в образе различных вещей. Однажды Он явился в виде голубя над Христом Спасителем, крестившемся в Иордане. В другой раз он явился в подобии огня, как, например, во вчерашний день, когда Он в огненных языках сошел на апостолов. Иногда же Он является в водном веществе, как в той росе, которая снизошла на руно Гедеоново. Да вот и вчера в Евангелии на Божественной литургии Дух Святый был назван водою и рекою: «Веруяй в Мя, из чрева его потекут реки воды живы» (Ин. 7:38), что говорится о Духе. Все сии вещи очень разнятся между собою и даже противоположны друг другу. Огонь не соединяется с водою, а голубь не ведет дружбы с огнем, ибо одно вредит другому: вода погашает огонь, а огонь опаляет птицу. Как же согласуются все сии вещи в Духе Святом? Как не вредит одно другому: вода не погашает огонь, а огонь не опаляет птицу? Быть может, вещи сии, сходящие свыше, с небес, не обладают такой силой, как земные? Быть может, эта вода обладает тем свойством, что не погашает огня, а огонь действует так, что не опаляет птичьего пера? Но этого нет, ибо Божественный огонь обладает такой силой и могуществом, что если бы он коснулся даже гор и камней, то и они загорелись бы как сухие дрова: «Прикасаяйся горам, и воздымятся» (Пс. 103:32). Сошел некогда Божественный огонь на жертвы святого Илии пророка и попалил не только дрова, но и камни, и воду, а вода Божественная Духа Святого обладает такой силой, что если бы даже и одна капля ее капнула в целую геенну, то поистине она совершенно погасила бы геенский огонь. Почему же тогда в Духе Святом одно не повреждает другого, вода – огня, а огонь – голубя?

Причина сего не в чем ином, как только в том, что Дух Святый есть Дух любви, Дух мира и даже поистине самая любовь и самый мир. А любовь и мир кого не приведут к согласию, не смирят, не соединят в крепкое дружеское единение даже враждебные вещи, не сольют в тесную приязнь и любовь?

В доказательство сего можно привести огненную купину при Синае.

Когда Господь Бог восхотел войти с человеком в тесную любовь, в неразрывное примирение и дружбу, то в знак этого дал то, что «купина огнем горяше и не сгараше» (Исх. 3:2). В купине были хворост, сено, тростила огонь, который пожигает горы и камни как солому, этот огонь не опалил ни одного стебелька в купине; так ласково, дружески и приятельски он обошелся с купиною: «Купина горяше, и не сгараше».

Этот огонь предзнаменовал любовь Божию и мир с человеком, предзнаменовал то, что Божество, соединившись с человечеством, как огонь соединился в купине с соломою и сеном, не опалит человечества и человечество не опалится Божеством.

Подобное сему производит и Дух Святый, Он есть Дух мира и любви, поэтому Он и соглашает, примиряет, соединяет вещи противоположные между собой, так что уже ни вода не гасит огня, ни огонь не иссушает воды и не опаляет птичьего пера. Мы же из сего научаемся миру и любви к ближним нашим. Если мы бываем миролюбивыми и любезными, тогда мы способны бываем переносить всякие несчастья и, рассуждая о них в Духе Святом, научаемся познавать, как это голубь не опаляется огнем. Ведь чистота и огня не боится, а голубь есть символ чистоты, доказательство чего можно видеть в Вавилонской пещи, где огонь не повредил трех чистых отроков.

Еще я спрошу, почему Дух Святый сошел на Христа в виде голубя, а на апостолов не в голубином виде, но в огненном? Почему также Он не сошел на Христа Спасителя в огне, как на апостолов?

Пока кто-либо придет к какому заключению, я пойду за причиною к канону. В одном ирмосе относительно апостолов воспеваются такие слова: «Избавление и очищение, огнедохновенную приимите росу, о, чада светообразная». Так как апостолы нуждались в избавлении от грехов и очищении, поелику в них были еще тогда тернии греховные, то и нужно было Духу Святому сойти на них в огне, чтобы попалить сии тернии. Сошел же Он на них не просто в огне, но и росе, как воспевается: «Огнедохновенную приимите росу» для того, чтобы огонь попалил тернии грехов, а роса смыла бы этот пепел. Воплотившемуся же Сыну Божию не нужен был тернопалительный огонь и чистительная роса, ибо Он был безгрешен, нечего было опалять и чистить: «Очищения, яко Бог, не требуя». Итак, Дух Святый сошел на Него не в огне, но в подобии чистой птицы – голубя, в знак чистоты и безгрешности Христа.

Кроме того, хотя святые апостолы и имели любовь к Богу, но еще не совершенную, как человеколюбцы; посему и нужно было Духу Святому сойти на них в огне, чтобы распалить сердца их в совершенную любовь Божию. Для Христа Спасителя не нужен был такой огонь, ибо Он никогда не был без любви, без Духа Святого, который, будучи самою любовию, посредствует между Отцем и Сыном и связует Отца с Сыном в нераздельном соединении.

Далее, апостолы требовали просвещения, ибо они до того времени были еще как бы во тьме и обладали несовершенным знанием о Святой Троице, а просвещение обычно совершается огнем. Но Христу Спасителю не нужно было никакого просвещения, ибо Он Сам был даже и в теле человеческом светом, достаточно знающим Отца: «Ни Отца кто знает, токмо Сын» (Мф. 11:27). Вот почему не сошел на Него Дух Святый в огне.

Теперь, оставивши сие в покое, мы скажем о том, что вера наша в Духа Святого должна быть, как «междорамия голубинныя в блещании злата». Как рамена соединяют оба крыла, так и вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может долететь до неба с одним крылом любви. Оба крыла должны быть посеребрены тем серебром, о котором говорит тот же Давид: «Словеса Господня словеса чиста, сребро разжжено» (Пс. 17:31). Наука Божественная, поучающая боголюбию и друголюбию, и является этим чистым серебром, и серебром, разожженным горячестью к Богу и ближнему. Оба сии крылья посеребренные, то есть, любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святый соединяет вместе, чтобы ни одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому, как расплавленная серебряная или золотая руда: «Любовь Божия разлияся в сердцах ваших Духом Святым, данным вам» (Рим. 5:5). Рамена сии голубиные, соединяющие двойственную любовь как два крыла, должны быть и позлащенными: «междорамия ея в блещании злата», ибо как золото украшает всякую вещь, так и любовь бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, которая имеется и к Богу, и к ближнему, и обоих сливает воедино.

Назвавши таким образом Духа Святого златом, мы перейдем теперь к символу, изображенному на нем, приступим к огню, горящему на алтаре.

В храме Божием, в ветхозаветной скинии, устроенной Моисеем, было два огня. Один из них был внутри на алтаре. Это был тот огонь, который раньше сошел с неба для сожжения жертв, принесенных Аароном. За этим огнем по повелению Божию следили очень внимательно, дабы он не угасал никогда, но непрестанно светил бы и днем, и ночью. Забота о нем лежала на приставленных к нему священниках, которые называли его огнем Божественным и употребляли его только для одних жертв и всесожжении, на другие же потребности употреблять его было запрещено под угрозой.

Другой огонь находился пред дверьми храма свидения. Этот огонь был не сшедший с неба, но земной, обыкновенный, и назывался он огнем чуждым. Его не позволялось употреблять для жертв, приносимых Богу, а также нельзя было вносить его и внутрь храма. Когда же два сына Аароновы, Надав и Авиуд, взявши чуждого огня, обыкновенного, и вложивши его в свои кадильницы, отважились внести внутрь храма, то за это появился огонь от Господа и сжег их в пепел.

Огонь любви нашей к Богу также должен всегда гореть в сердце, подогреваемый и поддерживаемый всегда богомыслием: «В поучении моем (то есть, в богомыслии) разгорится». Чуждый огонь, то есть, мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, то есть, под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки.

Принесем Духу Святому поклон от духа нашего, то есть, духом горя и Господу работая; принесем его духом правым, обновленным, духом умиления.

Свидетелем же моих слов является Бог, которому служу я духом моим. Аминь.

26. Поучение в неделю всех святых, первую по Святом Духе «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех» (Мф. 5:12)

Благочестивый слушатель! В настоящую неделю Всех Святых мать наша – святая церковь, исчисляя лики всех святых и празднуя память их, призывает нас, чад своих, к духовной радости, воспевая: «Приидите вси духовне возвеселимся о памяти святых».

Есть чему радоваться и веселиться верным христианам о памяти святых, ибо в лице их они имеют многих защитников, помощников, покровителей и ходатаев к Богу. Грешным же людям, «от них же первый есмь аз», мне кажется, не может быть в этом большой радости, ибо они лишены общения со святыми. Грешные от радости святых еще больше заскорбят своими сердцами, когда увидят их на небесах, увенчанных вечным царством, а себя отверженных от них, как говорит Господь устами Своего пророка Исаии: «Се работающии Ми насытятся, вы же взалчете; се работающий Ми напиются, вы же возжаждете; се работающий Ми возрадуются, вы же посрамитеся; се работающий Ми возвеселятся в веселии сердца, вы же возопиете в болезни сердца вашего и от сокрушения духа восплачетеся» (Ис. 65:13, 14).

Дерзну же я сказать, что и для святых Божиих ныне не совершенно радование как потому, что их святые души еще не соединились с честными их мощами, так и потому, что видят нас, грешных, самовольно лишающимися их общества, их ликов, их вечной радости из-за малой и суетной греховной сладости, существующей в мире сем. Ибо и святым Божиим вместе с ангелами Божиими как бывает радость на небесах о всяком кающемся грешнике, так существует и печаль о всяком нераскаянном грешнике, а чрез это и как бы некое препятствие к их радованию.

Что же нам нужно сделать, чтобы и святые могли совершенно возрадоваться о нас, как и мы о святых? Сделаем вот что: обратимся к Богу с истинным покаянием, чтобы нашими добрыми делами мы приготовили себе места в лике святых, в которые мы могли бы переселиться после временной жизни. Этим мы доставим и себе, и святым совершенную радость.

Кто из грешников внимает сказанному, кто слышит это, кто желает и святых возвеселить своим покаянием, и самому быть святым, начни отселе истинное покаяние. Я же, недостойный, начну приписывать кающихся грешников к ликам святых и называть их новыми святыми. Начну же сие не от себя, не из своего худоумия, но из Божественного Писания, «Господу поспешествующу и слово утверждающу» (Мк. 16:20).

Но прежде чем начну намеченное дело, прежде чем стану приписывать грешников к лику святых, я сначала предложу самому себе такой вопрос: можно ли грешному человеку тотчас сделаться святым и иметь место со святыми? Ведь Давид говорит: «Далече от грешник спасение» (Пс. 118:125).

Пока я буду искать ответа на этот вопрос, предложу я здесь вашей любви послание апостола Павла к Евреям. Он, изливая в главе одиннадцатой все свое боговдохновенное и благоразумное добровещание на восхваление святой веры, называет ее прежде всего священником, иереем, ибо ради ее Бог принял Авелевы жертвы. Вера – это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, доселе живет и не состарился. Вера есть ковчег, в котором спасся Ной. Вера есть материнство чадородное, ибо верою Сарра родила Исаака. Вера есть и живая, бескровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живого, не пролив крови его, и была для него вера ножнами для ножа, которым он хотел заколоть сына своего. Вера есть око умное, ибо знает, как нужно благословить Иакова, и как Исава. Вера – пророк, ибо ею Иосиф предсказал об освобождении израильтян из Египта. В Моисее была вера в страх и бич на Фараона и весь Египет. Вера – дно морское, проведшее Израиля по суху. В Иисусе Навине вера – штурм, ломающий стены Иерихонские. О, как много великих похвал святой вере написал апостол! Посмотрим же еще со вниманием, как апостол заканчивает свои похвалы: «Верою Раав блудница не погибе» (Евр. 11:31). Вера, говорит он, есть единственное спасение грешнику или грешнице: «Верою Раав блудница не погибе».

Кто-нибудь здесь мог бы сказать святому Павлу: Святый Павел! Не изнемог ли ты, писавши похвалу вере? Посмотри, хорошо ли ты пишешь и говоришь, когда окаянную нечистую жену блудницу приравнял с верным Авелем, с чистым Энохом, с богоугодным Ноем, с достойными патриархами Авраамом, Исааком и Иаковом и с прочими святыми праотцами? Неужели ты не мог пропустить ее, не вспоминать, не сравнивать ее с такими великими святыми, и полагать в один лик, в одно число блудницу и Божиих угодников?

Павел же святый, изрекший, что «верою Раав блудница не погибе», то как бы удивляясь, то радуясь и торжествуя о спасении грешницы, присоединяет и такие слова: «И что еще реку?» (Евр. 11:32), то есть, что можно сказать больше? Что может быть удивительнее и славнее того, что и блудница среди святых, нечистая причтена к чистым, враждебница Божия – в числе угодников Божиих?

Рассуждая об этом, Феодорит говорит: «Поистине удивительно сие апостольское слово, которым он иноплеменную блудную жену присоединил к Моисею, Аврааму и прочим святым, чтобы показать силу веры. Весьма дивно, – говорит он, – что блудница имеет равную похвалу со святыми».

Слушай же сие всякий грешник и уповай! Вот твердая надежда на милость Божию для грешника, восстающего от грехов! Тотчас отбрось грех, сломай обычай твой злой, оплюй греховные страсти, попри их ногами, восстань покаянием, обратись к Богу, начни каяться, начни же тотчас, не откладывая, и скажи: «Рех, ныне начах». Тогда сам апостол Павел поставит тебя наравне с великими святыми, как Раав блудницу поставил с Моисеем, Авраамом и прочими.

Вот, слушатель мой, я уже ответил и отвечаю на предложенный вопрос: можно ли грешнику быть святым и иметь место со святыми? «Далече от грешник спасение», но только от грешников некающихся, а от тех, которые истинно каются, от них спасение близко: «Близ Господь всем призывающим Его» (Пс. 144:18), всем призывающим истинно. Таких мы дерзновенно можем написать между святыми и назвать их новыми святыми.

Существует два вида грешников. Одни скоро обращаются к покаянию, снова падают и снова встают. Другие же не скоро и не легко встают после падения, хотя и желают покаяния. Здесь я пропускаю третьих грешников, которые совершенно отчаялись, окаменели своими сердцами и, оставивши Бога, предались врагу, а чрез это уже записали себя в погибельной книге осужденных во ад. Буду же говорить только о тех ныне, которые уже каются или хотят покаяться.

Что нам думать о первых грешниках, которые часто падают и после каждого падения тотчас встают с сокрушенным сердцем и многими слезами? Где их написать? Записать их между всецелыми грешниками нельзя, ибо они имеют свое защищение в Божественном Писании, которым являются следующие слова, сказанные им: «Елико падеши, толико востани, и спасешися». Если же для них спасение не потеряно, если они могут ожидать и надеяться на него, то, несомненно, их нужно приписать к лику спасенных и поместить между святыми. К какому же лику я припишу их? Припишу я их к лику праведных; припишу же не от своего домышления, но на основании Святого Писания. Дух Святый у Приточника говорит: «Седмерицею пад праведный» (Притч. 24:16). Здесь всякий внимай и удивляйся тому, что семь раз впавший в грех остался праведным: «Седмерицею пад праведный». Святый Григорий сие место в другом переводе читает так: «Седмижды в день падает праведный». Это еще удивительнее, ибо достаточно было праведнику пасть и семь раз за всю жизнь, а он подвергается греховному падению семь раз в каждый день. Если же он падает, и притом так часто – семь раз в день, то какой же он праведник? О, мудрый Приточник, запиши же грешником, а не праведником, ибо семь раз в день падает грешник, а не праведник. Если же он праведник, то как он падает? Ведь праведнику подобает стоять, а не падать?

На сие святый Григорий отвечает так: «Иногда и праведникам попускается падать, чтобы научились крепче стоять; попускается им я уклоняться ко злу, чтобы не впали когда-либо в гордость и не погубили бы великие дарования добродетелей».

Прекрасно ты, святый Григорий, объяснил причину падений, случающихся со святыми; вот именно для того и попускаются праведным грехопадения, чтобы они не возгордились и не погубили своих добродетелей, своих заслуг пред Богом. Но все же я еще не удовлетворяюсь этим твоим толкованием, ибо я хочу знать, почему Писание не грешным, но именно праведным называет согрешающего человека, и притом согрешающего так часто: семь раз в день? Если праведник падает семь раз в день, то каким образом своими частыми падениями он не губит своего праведничества?

Нет нужды вопрошать о сем святого Григория. Прочтем дальнейшие строки у Приточника, и тогда мы поймем то, что хотим понять: как это «седмижды в день падает праведный и востает».

Слово «и востает» ясно показывает нам, почему праведник, падая, не погубляет своего праведничества; потому, оказывается, что «востает». Сие подтверждает и блаженный Иероним, который говорит: «Праведник согрешая не погубляет своего праведнического имени, ибо всегда скоро востает покаянием».

Итак, если кто согрешил и сейчас же искренно покаялся, то не дерзай называть его грешником. Он – праведник, ибо «востает», восстает тотчас после падения, восстает с плачем и рыданием пред Богом, восстает и снова изгоняет из души своей грех, как непотребного гостя. Об этом и святый Златоуст говорит: «Если грех придет к твоей душе, то да будет он гостем у тебя, а не жителем». Такой грешник, который после падения тотчас восстает покаянием, уже не грешник, но праведник, если бы даже ему случилось и часто падать. На таком сбываются слова Давида: «Егда падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24).

Да будем же и мы все скорыми в востании от грехов и приписанными к праведникам!

О других грешниках, о тех, которые не скоро и не легко восстают, что о них можно сказать?

Прежде всего узнаем, кто суть такие грешники? Это те, которые подпали привычкам греховным, которые совершенно запутались в сетях плотских деяний и о которых апостол говорит: «Явлена суть дела плотская, яже суть прелюбодеяние, блуд, нечистота» и прочее (Гал. 5:19). Запутавшиеся во всех этих плотских страстях и греховных сластях не скоро востают, если даже имеют мысль и намерение покаяться, если даже говорят с Давидом: «О, дабы исправилися путие наши!» (Пс. 118:5). Уже привычка у них превратилась во вторую природу и даже необходимость; они уже «не еже хотят, сие творят, но еже не хотят, сие содевают, не они, но живущий в них грех, царствующий во удесех их» (Рим. 7:19, 20). А то, как не скоро и не легко такие восстают, сие можно видеть в примере Давида.

Знаете ли вы, как согрешил пред Богом Давид во дни своего царствования? Вспомните прекрасноликую Вирсавию и ее мужа Урию. Запутался Давид прелюбодейственно в плотской греховной страсти и уже так свыкся с нею, что не мог отстать от нее. Снедаемый совестью о творимом грехе, помышляя о покаянии и воздыхая к Богу, он говорит: «Путь неправды отстави от Мене и законом Твоим помилуй мя».

Святый Давид! Так ли ты плакал о грехе твоем, что едва не пришел в исступление ума? Знаешь ли, что ты говоришь? Не хорошо ты говоришь, – осудят тебя люди. Вот тебя судит и святый Амвросий, говоря: «Не говорит Давид: отставь меня от пути неправды», но «путь неправды отстави от Мене». Исправься же, святый Давид, и скажи: «Господи, отстави мене от пути неправды».

Но Давид не слушает нас. Вздохнув, он говорит Богу свои прежние слова: «Путь неправды отстави от Мене».

Святый Давид! Куда идет всякий разумный человек, если узнает, что на каком-либо пути великий разбой? Ведь он минует его и далеко обходит его, а не о том просит, чтобы тот путь с разбойниками был перенесен на другое место. А пойдет ли кто тем путем, на котором, как он знает, есть разбойники? Не безумен ли он тогда будет? Не сам ли он будет виновен в своей беде? Естественный разум учит человека: не ходи путем неправды, не ходи; если же пойдешь, поступишь неразумно: ты попадешь в руки разбойников.

Но Давид, не обходя и не минуя злого пути, вопиет к Богу: не меня от пути неправды, но путь неправды от меня отстави. Рассуди же, святый Давид! Что лучше: путь ли злой обойти подальше, или же просить, чтобы этот путь вместе с разбойниками был перенесен на другое место? Поистине ведь лучше миновать злое место.

Но Давид говорит прежнее: «Путь неправды отстави от Мене». Этим он как бы дает нам понять следующее: уже я, Господи, не могу отстать от пути неправды, не могу изменить своего злого, греховного обычая, ставшего второй природой; лучше Ты Сам, Господи, не меня, но тот злой путь каким-либо образом отставь от меня и воздвигни меня к покаянию.

Здесь святый Давид выражает ту мысль, что как не легко народный путь перенести на другое место, так и человека, впавшего в плотские и греховные сласти, трудно изменить и исправить, о чем некто говорит: «Удобнее кажется путь отставить (то есть, перенести на иное место), нежели изменить обыкновенную человеческую страсть».

Что, если такой грешник, хотя и не скоро, но придет в чувство и с помощью Божией совершит истинное покаяние, если греховный свой обычай, однажды сломав, повергнет и оплюет, и после того никогда не возвратится к нему, но весь направится к тому, чтобы покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа, и до самой кончины поживет в чистоте, приобретенной покаянием? Какого места в лике святых будет достоин такой грешник?

Пусть судит, кто как хочет; я не стыжусь поставить его в лике девственников и написать его с девствующими, ибо имею поддерживающего и наставляющего руку мою святого пророка Иеремию, в книге которого я читаю следующее: «Избра Себе Бог израиля, аки муж невесту в любовное сожитие». Однако израиль, не долго прожив в единомыслии с Богом, развратился, прелюбодействовал и поклонился языческим богам. Бог же увещевает израиля, а вместе с тем и всякого нынешнего грешника, такими словами: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе, не восхотела еси постыдйтися; убо поне отныне воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего Ты еси» (Иер. 3:3). Здесь обратим внимание на то, что одно и то же грешное лицо называется и блудницей, и девицей: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе» – это блудница; «Воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего» – это девица. Сначала блудница, потом девица. Почему сие? А потому, что чрез истинное и долгое покаяние обновляется честность девства.

Если желаете яснее познать это, то слушайте. Знаете ли вы, кто ближе всех следует за Христом, Господом нашим? Ближе всех следуют за Христом или апостолы, или девственники. Сначала идут за Христом апостолы, которым Он сказал: «Грядите по Мне»; далее идут позади Христа девственники, как их видел святый девственник Богослов, который говорит: «Сии последуют Агнцу, аможе аще идет» (Апок. 14:4). Итак, позади Христа находится место апостольское и девственническое. Вспомним же здесь и жену грешницу в Евангелии, которая, ставши позади у ног Христа, «начат нозе Его омывати слезами» (Лк. 7:38).

Святый и верховный апостол Петр! Теплый ревнитель Христов! Оттолкни от ног Христовых блудную жену, оттолкни ее от того места, на котором стоите вы, последователи Христовы, оттолкни греховный смрад от Источника чистоты! Но не возбраняет ей святый Петр стоять на апостольском месте и прикасаться к ногам Христовым.

Святый Иоанн Богослов, девственник! Хотя бы ты прогнал блудницу с девственнического места, позади Христа. Пусть не стоит скверная там, где стоят ноги девствующих! Но и Богослов святый уступает ей свое девственническое место.

Долго я удивлялся сему и недоумевал, почему грешнице дозволено безбоязненно стоять на апостольском и девственническом месте, даже дерзновенно стоять и касаться ног Христовых, пока, наконец, не узнал причину сего от святого Златоуста, говорящего о той жене так: «Прежде жена была блудницей, а ныне она девица, сестра Христова, невеста Слову».

Стой же, о, жена, кающаяся истинно; стой дерзновенно на апостольском и девственническом месте, ибо ты после долгой нечистой жизни чрез внезапную перемену твою и истинное покаяние стала девицей, сестрой Христовой, невестой Слову.

Значит и вы все, другие грешники, хотя и не скоро, однако же искренно и бесповоротно обратившиеся к покаянию, значит ж вы, говорю я, будете в лике девствующих с самими святыми апостолами.

Что же мне после сего еще сказать? Что я могу сказать более дивное, высокое и преславное, чем то, что грешники чрез истинное покаяние вчиняются в ликах святых?

Да радуются же святые, ибо и грешники причисляются к ним, и пополняется недостаток в ликах их! Да радуются и грешники, ибо им находится место между святыми!

Вы же, православные слушатели, внимая сказанному, разумейте, что все сие сказано для вашего духовного утешения. Не отчаивайтесь в своем спасении, если даже и многие грехи будут соделаны вами; воспряните же духом скоро, как бы от сна, от грехов ваших, и, покаявшись истинно, вы сподобитесь общества со всеми святыми, что да получим и мы все. Аминь.

27. Слово о молитве в четверток первой недели по Святом Духе «Просите, и дастся вам» (Мф.7:7)

Многие из нынешних политиков или лжеполитиков, или, лучше сказать, еретиков, говорят, что не следует молиться. Если, говорят они, Господь уже предопределил что кому дать и если Его предопределение неизменно, то молитва совершенно напрасна: ибо если Бог предопределил дать, то даст и не молящемуся, а если предопределил не дать, то не даст и молящемуся. От этих хульных и безумных речей отклоняет нас Спаситель наш, говоря: «Просите, и дастся вам» (Мф. 7:7).

Молиться побуждают нас очень многие: пророки, апостолы, первенствующая церковь, святые отцы Ветхого и Нового Завета и, наконец, даже все наигрубейшие язычники, которые, будучи просвещены только светом ума своего, молились богу своему.

А что говорят лжеполитики: «Предопределенное не может измениться», на это отвечает святый Григорий Двоеслов так: «То, что святые творят по молитвам, так предопределено, что без молитвы ничего этого получить невозможно; ибо молящиеся заслуживают получить то, что всемогущий Бог прежде всего предопределил дать им». Этими словами он сказал как бы следующее: Бог определил, что кому дать, но только чрез молитву, как чрез некое орудие; например, определил дать кому-либо долгую жизнь, но не без пищи; определил дать больному здоровье, но не без лекарства; определил изобилие плодов земных, но не без трудов поселянина; точно так же Бог определил и прочее давать всякому по Своему усмотрению, но не без молитвы.

Некоторые ленивцы, не желающие молиться, говорят: Бог сделал бы лучше, если бы все необходимое подавал всякому без трудов и молитвы. Эти, кроме хулы на Бога, еще и не знают, что говорят. Они не видят неизреченной милости Божией к людям в том, что изволил быть молимым и умоляемым, дабы мы имели большую радость о даяниях Божиих, когда получим их как бы не туне и не даром. Как иногда отец, чтобы порадовать побольше дитя, нарочно бросает монету на землю пред детищем, а не дает прямо в руки, чтобы, поискавши и найдя, оно возрадовалось и похвалилось пред отцем своим, – так и Господь Бог велит нам молитвою и трудом снискивать уготованные Им нам дары, чтобы, поискавши, мы приобрели большую радость и славу.

Далее, нужно сказать, что Бог даровал человеку великую честь, давши ему право молиться Ему. Ведь в какой чести считает себя человек, когда говорит с великими лицами: подданный с своим господином, раб с владыкой или царем и прочее?! А мы, когда молимся, беседуем с Самим Богом. Вот какая честь человеку!

Святый Иоанн Златоуст говорит, что, молясь, мы делаемся равноангельными и даже превосходим ангелов, ибо они, молясь, закрывают лица свои из-за величествия Бога, тогда как мы открываем пред Богом и язвы наши, и скудость, и убожество наше, с великим дерзновением предстоим пред Ним, как Его близкие домашние, и, наконец, получаем то, чего просим. «Просите, и дастся вам», – говорит Он нам.

Но поелику люди не рассуждают об этом, а во всякой вещи ищут пользы и прибыли, то и подобает показать, какова польза и сила молитвы, какое значение прославления Бога и умоления Его в нуждах наших и в чем заключается польза ее для тела и для души.

Нет такой вещи, которой было бы невозможно испросить у Бога, если только мы просим того, что само по себе есть благо, и если мы просим, как следует. Не ложны слова Спасителя нашего: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам; всяк просяй приимет и ищай обретает, и толкущему отверзется» (Мф. 7:7, 8). О чем не может упросить сын отца своего, если просит у него полезное и необходимое? Тем более человек может упросить Бога. Ведь естественный отец может быть и злым, может и не любить своего сына, может и солгать, и не дать того, что пообещал. Но совсем не то Бог, «Отец щедрот и всякого утешения». Никто не может прельстить Его, ни Он не может солгать кому-либо. Он любит людей, как чад Своих, и делает все, что обещает. «Кто, – говорит Он, – от вас человек, егоже аще вопросит сын его хлеба, еда камень подаст ему? Или аще рыбы просит, еда змию подаст ему? Аще убо вы, лукави суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст благая просящим у Него» (Мф. 7:9–11).

Вот видите, Он еще и убеждает нас, и уверяет подобиями и Своею Божескою благостию. Приводит здесь отца, у которого чего-либо просят его дети, и этим достаточно показывает силу молитвы. Но чтобы больше показать ее силу и пользу, Он приводит еще и некоего судию сурового, не боящегося Бога и не стыдящегося людей; если бы даже и милостивого привел, то достаточно и этим показал бы силу молитвы. Ведь Бог несравненно более милостив и кроток, чем всякий самый милостивый человек, а между тем Он приводит даже бесчеловечного судию, которого ничто не могло склонить к милости и правде – ни страх Божий, ни страх пред людьми. Однако же его склонили молитвы и прошения одной вдовицы, терпевшей обиды. Когда вдовица жаловалась ему и просила, чтобы он отмстил ее обидчику, то неправедный судья после долгого времени сказал: «Аще и Бога не боюся, и человек не срамляюся, но зане творит ми труды вдовица сия прошением и слезами, отмщу ея» (Лк. 18:4, 5). Что же после этого нужно думать о Боге, который бесконечно милостив к человеку, который всегда готов миловать и всегда побуждает его к прошению? «Слышите, – говорит Сам Господь, – что судия неправды глаголет? Бог же не имать ли сотворити отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпит о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре» (Лк. 18:6–8). «Молитва своею силою побеждает естество», – говорит Иоанн Златоуст. Молитва без оружия побеждает врагов видимых и невидимых. Молитва удерживает руку даже Самого Всесильного, заносящего ее на отмщение грешникам. Молитва сняла узы железные с ног и рук святого апостола Петра, раскрыла врата темничные и безопасно провела его чрез все стражи воинов, как повествует об этом святый Лука. Молитвою ноги святого Павла ослабли в колоде, и раскрылась внутренняя темница: «Егда в полунощи Павел и Сила молящеся пояста Бога, внезапу бысть трус велий, яко поколебатися основанию темничному; отверзошася же абие вся двери, и всем узы ослабеша» (Деян. 16:25, 26). Молитвою Иисус Навин удержал солнце в его движении, пока люди израилевы не победили врагов своих с помощью Бога, услышавшего глас человека. Молитвою Езекия, царь израильский, повернул назад солнце на десять ступеней. Молитвою Илия заключил небо и отверз его тогда, когда захотел; он же молитвою низвел с неба огонь на жертву. Молитвою три отрока посреди огня остались неопаленными. А чем израильтяне победили своих многих и сильных врагов: хананеев, хеттеев, евусеев, аммореев, гергесеев, мадианитян, ассириян, – ведь не столько оружием, которого по выходе из Египта у них даже и не было, сколько молитвою: «Бысть, егда воздвизаше Моисей руце, одолеваше амалика» (Исх. 17:11). Чем победил Давид гордого и сильного Голиафа и прочих врагов? «Молитвою, а не иным каким оружием», – говорит святый Златоуст. Чем разрушены стены Иерихонские во время Иисуса Навина? Молитвою; ибо Божественное Писание говорит: «И вострубиша жрецы трубами, якоже услышаша люди глас трубный, кликнута вси людие гласом великим и сильным, и падоша града стены, и внидоша вси людие во град, и прията град» (Нав. 6:19).

Молитва есть щит и оружие во брани на врагов. Она не только слабых мужей вооружает на крепких, но и немощные сосуды ополчает на прехрабрых мужей, что особенно ясно показал Бог на Иудифи, которая без оружия вошла в полки ассирийские и чрез три дня, укрепившись молитвою, отсекла главу Олоферну его же мечом. Деввора победила мадианитян. Иаиль убила вождя Сисару. Да и кто изочтет силу и действие святой молитвы, явленную и являемую на врагов видимых? Для одного этого не хватит и дня настоящего. Невидимые враги, нападающие на душу нашу, гораздо сильнее, но и они побеждаются молитвою. Это засвидетельствовал Сам Спаситель наш, когда говорил: «Сей род ничимже исходит, токмо молитвою и постом» (Мф. 17:21). Этим Он как бы сказал: сей никаким иным оружием не может быть побежден, кроме оружия святого поста и молитвы.

Чтобы показать силу молитвы, я скажу еще следующее. Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого всесильного Бога, поднятую для поражения грешников. Трудно поверить этим словам, но поистине они находятся в истории Божественного Писания.

Когда люди израильские оставили Господа своего, сделали себе тельца и поклонились ему, то разгневался на них Господь яростию великою и хотел истребить их. Тогда Моисей припал к ногам Господним и начал молиться Богу о народе. И что же случилось? Молитвою Моисей удержал прекрепкую руку Господню, уже поднявшую меч и приготовившую перуны и громы для избиения отступников. Бог хотел поразить и не мог. Посему-то Господь и просил Моисея, чтобы он перестал молиться, говоря: «Не дей Мене (то есть, пусти, не держи Меня), да возъярився гневом на ня, потреблю я» (Исх. 32:10).

Вот видите; молитва так сильна, что связует и укрощает даже гнев Всесильного, удерживает руки, поднятые для отмщения, и как щитом укрывает от гнева Божия.

Но, быть может, кто-либо из ленивых молебщиков скажет: если молитва так сильна, то почему же не всякий получает то, чего просит?

На это святый Иаков дает такой ответ: «Просите и не приемлете, зане зле просите» (Иак. 9:3). Кто хочет получить, тот должен хорошо просить. Если же не всегда просящие получают, то не молитва в этом виновата, но не хорошо молящиеся. Как не умеющий хорошо управлять хорошим судном не приплывает к намеченному пристанищу, но многократно разбивается о камни, и в этом виновато не судно, но плохое управление им, – так и молитва, когда молящийся не получает просимого, не виновата в этом, но тот, кто не хорошо молится.

Не получают просимого только те, которые или сами злы и не хотят уклониться от зла, чтобы сотворить благое, или же просят у Бога злой вещи, или, наконец, хотя и доброй вещи просят, но зато просят не хорошо, не так, как следует. Злой человек, не желающий оставить своего беззакония, не может умолить Бога. Об Антиохе, гонителе и мучителе народа Божия, написано: «Моляшеся скверный некогда, помиловавшу его Владыце» (2Мак. 9:13). Святый Павел советует воздевать руки к Богу; а какие же должны быть руки? Чистые, не запачканные кровью, похищением или удержанием чужого, не прикоснувшиеся ко всякой нечистоте и умытые слезами покаяния. «Хощу, – сказал он, – да молитву творят мужие, воздевающе преподобныя руки на всяком месте, без гнева и размышления» (1Тим. 2:8).

Иные же не выпрашивают потому, что не знают, чего просят, как, например, сыновья Зеведеевы. Таким Господь не дает для их же блага, подобно тому, как отец просящему сыну не дает ножа. «Зле просящий» – это те, которые молятся или по-фарисейски, или без прилежания, с мыслями рассеянными и блуждающими около дел своих и временных прибылей. А что нужно сказать о тех, которые вместо молитвы разговаривают между собой, со смехом осуждают одних, а другим и молиться не дают? У таких и прочих, о которых некогда ныне говорить подробно, молитва превращается в грех. Молитва сильна, но не какая-нибудь, а совершенная, молитва тех, которые хорошо молятся.

Какая же молитва именно такова? Речь об этом требует не одного дня, и посему я вкратце вспомню хотя кое-что.

Молитва того, кто слушается Господа, бывает слышна и приятна для Бога. Кто слушается слов Господних, как об этом сказал нам Сам Господь: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, иже есть на небесех» (Мф. 7:21), кто «ходит в законе Господни» (Пс. 144:19) и творит волю Его, того Господь исполнит желание и услышит молитву слушающихся Его. Молитва смиренная, не фарисейская, восходит высоко, «даже до третьяго небесе», к самому престолу Всевышнего: «Молитва смиреннаго пройде облаки» (Сир. 25:3). Такова, например, была молитва смиренного мытаря, говорившего: «Боже, милостив буди мне, грешному» (Лк. 18:13), и Манассии, царя иерусалимского. Крыльями молитвы, на которых она взлетает к Вышнему, сидящему на шестокрылых серафимах, являются всякие добродетели, в особенности же смирение, говение и милостыня, как об этом сказал Товии архангел Рафаил, слетевший с неба: «Благо есть молитва с говением и милостынею паче, неже в лихве сокровище злата собирати» (Тов. 12:8). Как во всякой добродетели, так особенно в молитве необходимо прилежание и усердие: «Много бо может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5:16). Не напрасно Спаситель наш сказал: «Просите, и дастся вам; ищите и обрящете; толцыте, и отверзется вам».

Вот, например, убогий человек просит под чьим-либо окном. Если никто не слышит его голоса, тогда он ищет способа, каким он мог бы быть услышанным, ищет щели, чрез которую мог бы голос его дойти до господина дома. Когда же и это не имеет никакого успеха, тогда он приходит к двери, стучит в них и будит хозяина дома, чтобы ответил он на его просьбу. То же подобает делать и молящемуся Богу. Он должен с великим прилежанием и усердием просить верою, искать надеждою, стучать любовию. И вы все просите молитвою, ищите добрым житием и стучите с великим прилежанием. Святый Иоанн Лествичник говорит: «Проси слезами, ищи послушанием, стучи долготерпением».

Быть может, кто-либо еще спросит: когда особенно подобает молиться? На это отвечает Божественный Павел. «Всякою молитвою и молением, – говорит он, – молящеся на всяко время духом, бдяще во всяком терпении и молитве» (Еф. 6:18). Молиться следует всегда, подражая этим небесным бесплотным духам, особенно же во время нужды, во время какого-либо трудного начинания, каким, например, является дело воинское. Тут нужны силы, нужно сердце, нужны защищение и покров. Где же всего этого искать, как не у Бога, Господа Саваофа, Господа сил? А чем можно искать, как не молитвою? Когда сыны израильские ополчились на аммаликитян, Моисей взошел на гору для молитвы. Подобно сему и воинству, выступающему в поход, подобает молиться с Моисеем, ибо и оружие нуждается в помощи молитвы, и молитва воинства укрепляет руки на супостатов. Да и прочим всем чинам подобает возносить преподобные руки к Богу и молить Его, чтобы добрые воины одолели стены вражеских городов, держащихся неправдою.

Вы же, православные слушатели, «просите, и дастся вам», «толцыте» небеса молитвою, чтобы открылись вам врата к наследию вашему. Храбрые мужи проливают за вас пот свой и, если угодно будет Богу, готовы пролить и кровь; мы же должны проливать слезы, чтобы Господь оружие врагов обратил в их же сердца и чтобы луки их сокрушились.

Жена вдовица, терпевшая обиду от своего соперника, пришла просить милости и суда у судьи неправедного, не боявшегося Бога и не стыдившегося людей, и она упросила его об отмщении. Ты же, православная Россия, столь долгое время терпящая обиду от твоего врага, припади со слезами к милостивому и праведному Судии, чтобы Он отмстил за тебя. В Его милости и правде ты уже достаточно убедилась. Теперь же только припади к Нему со слезами и усердием, а Он отмстит за тебя и исполнит тебя великою радостью. Ведь Он Сам обещается, говоря: «Что судия неправды глаголет? Бог же не имать ли сотворити отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпя о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре».

Облаки и громы, которые мы видим и слышим на небе, по философскому мудрствованию происходят не из чего-либо иного, как именно из влаги, паров и газов, которые солнце вытягивает от земных тел и возносит их вверх. Подобно сему и мы, если хотим, чтобы «возгремел Господь с небесе, и Вышний дал глас Свой», чтобы Он ниспослал стрелы и разогнал врагов, чтобы умножил молнии и привел врагов в смятение, – и мы должны для этого испустить из очей влагу слезную. Она не падает на землю, но скоро восходит к небесам, как об этом говорит Давид: «Положил еси слезы моя пред Тобою» (Пс. 55:9). Из этих слез произойдут громы и молнии на врагов и приведут их в смятение. Когда на земле загремят пушки, тогда и небо испустит эти громы и смутит врагов наших. «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам». Аминь.

28. Поучение в неделю вторую по Святом Духе «Ходя Иисус при мори Галилейстем, виде два брата, Симона, глаголемаго Петра, и Андрея, брата его, и глагола има: грядита по Мне; и пришед оттуду, виде ина два брата, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, и воззва я» (Мф: 4и след.)

Благочестивые слушатели! Христос Господь наш не одних апостолов, но вместе с ними и всех людей призывает к Себе, чтобы весь мир последовал за Ним. В нынешнем Евангелии Господь призвал четырех апостолов, а вместе с ними и все четыре части вселенной: в Андрее призвал восток, ибо святый Андрей впоследствии проповедовал на востоке; в Петре призвал запад, ибо святый Петр потом трудился на западе; в Иоанне призвал юг, ибо святый Иоанн потом благовествовал на юге; в Иакове призвал север, ибо он потом просветил святою верою северные страны. Итак, Господь, призывая ныне в Евангелии Андрея, Петра, Иоанна и Иакова, призывает восток, запад, юг и север. Призывая апостолов, Он как бы говорит: грядите за Мной и вы, кто на востоке, и вы, кто на западе, и вы, кто на юге, и вы, кто на севере; все грядите за Мной.

Быть может, кто-либо из здесь стоящих подумает и скажет себе так: этот призыв написан и сказан не нам, мирским людям, но духовным чинам, которым повелено оставить все, взять крест свой и идти по следам Христа, и которые сделаны ловцами человеков.

Такому я отвечу посредством такого вопроса: христианин ли ты, человек? Ты мне отвечаешь: я христианин благодатию Христовою. Почему же ты христианин? Потому, говоришь, что верую в Него и есмь раб Его. Если же ты веруешь в Него и являешься рабом Его, то должен всячески и последовать за Ним, как раб за господином своим, ибо Господь в Евангелии говорит: «Аще кто Мне служит, Мне да последствует» (Ин. 12:26). Если же ты не последуешь за Ним, то какой же ты будешь раб Его? Всуе ты носишь на себе имя христианина. Послушай, что говорит западный учитель Августин: «Всуе называется христианином тот, кто не следует за Христом».

Итак, всякий христианин должен идти за Христом, идти хотя и тернистым путем, как идут отвергшиеся от мира, но в то же время и легким, отрадным, как подобает истинному христианину; должен именно идти, и при этом без всякого лукавства, не отказываясь и не уклоняясь ни от чего, ибо апостол пишет: «Глаголяй в Нем себе пребывати должен есть, якоже Он ходил есть, и сей такожде да ходит» (1Ин. 2:6).

Какими же путями мы пойдем за Христом Господом нашим? Об этом мы посоветуемся в нынешней моей беседе, «Господу поспешествуюшу».

«Грядита по Мне».

Многие и различные бывают пути, которые ведут ко Христу и за Христом. Их как исчесть невозможно, так и идти сразу всеми ими тоже невозможно. Мы же, сосчитавши две двоицы призванных ныне Христом апостолов, будем изобретать правые пути на основании числа и из имен апостолов.

Первая двоица призванных ныне апостолов называется: Петр и Андрей, брат его. «Ходя Иисус при мори Галилейстем, виде два брата: Симона, глаголемаго Петра, и Андрея, брата его». Петр в переводе означает «камень», а Андрей – «крепчайший». Петр называется камнем веры, а Андрей, если называется крепчайшим, то сие значит, что он был крепчайшим в любви к Богу, которую засвидетельствовал своею смертию за Христа. Скверно рассудили три стольника царя Дария, когда размышляли по вопросу о том, что или кто самый сильный и самый крепкий во всей поднебесной: один из них считал самым сильным царя, другой – вино, а третий – женщину. Я же с Соломоном или, лучше сказать, с Духом Святым, вещавшим Соломоновыми устами, говорю, что выше всего любовь, а любовь Божественная есть и самая сильная, и самая прочная, крепкая, ибо он в Песни песней говорит: «Крепка яко смерть любы, вода многа не может угасити любве, и реки не потопят ея» (Песн. 8:6, 7). Тверд камень веры, на котором основана церковь Христова, но не некрепок и покров любви, которым покрывается церковь; любовь ведь покрывает все множество грехов.

Свой крест был у Петра, свой крест и у Андрея. И вера с любовию тоже имеют свои кресты, на которых распинаются со Христом и верующие в Него, и любящие Его всеми силами души. Петр и Андрей были родными братьями; сестрами считаем мы и веру с любовию. Вот род ищущих Господа, вот пути, ведущие за Христом: это вера твердая, как Петр, и любовь крепчайшая, как Андрей, – это первая двоица братьев, вместе идущих за Христом.

Итак, прежде всего верою и любовию, как правыми путями, все мы, христиане, пойдем за Христом, пойдем верою, и при этом с добрыми делами.

Где-то о вере рассказывается такая история. Некогда добродетели все собрались в одно место и составили совет, как бы разделить между собою доброго человека, подобно никоему богатству, чтобы каждая добродетель имела в человеке особую часть и место, в котором бы она сидела, как в своем собственном доме. Благоразумие и мудрость взяли себе голову и сели в мозгу. Богоугодное молчание село в устах: «Положи, Господи, хранение устом моим» (Пс. 140:3). Покаяние взяло себе волосы, чтобы ими вместе с Магдалиною отирать ноги Христовы. Послушанию достались ноги, а терпению дан был хребет. Пост селю в желудке, а воздыхание к Богу селю в груди. Честности было дано место в лице человеческом, а целомудренному стыду – в очах. Любовь Божественная объяла сердце: «Возлюбише Господа Бога твоего от всего сердца твоего» (Мк. 12:30), а вера святая, как первейшая добродетель, взяла для себя в человеке две части: уши и руки. Уши взяла для того, чтобы была слышима, руки же для того, чтобы была исполняема и совершаема. Место веры в слухе, согласно словам апостола Павла, который говорит: «Темже убо вера от слуха, слух же глаголом Божиим. Како бо веруют, егоже не услышаша?» (Рим. 10:17), а то, что место веры еще и в руках, сие означает, что она проявляется в делах: «Покажи ми, – сказано, – веру твою от дел твоих; вера бо без дел мертва есть» (Иак. 2:18, 20).

Итак, верою, как первейшею добродетелью и первейшим путем, мы и пойдем за Христом вместе с добрыми делами.

Назвавши святую веру первейшей добродетелью и первейшим путем, я немного усумнился; ибо и у святых отцев существует некоторое сомнение относительно Петра и Андрея. Иные считают Андрея старшим братом, Петр же будто бы родился после Андрея; ибо первозванным был назван Андрей, а не Петр. Посему-то и я, грешный, недоумеваю, какой путь самый первый, какая добродетель первейшая: вера или любовь? Ведь как без веры, так и без любви спастись невозможно, ибо и любовь имеет свою все превосходящую высоту, согласно написанному: «Вышше всех любы» (1Кор. 13:13).

Здесь я напомню следующую евангельскую историю.

Однажды завистливые иудеи, саддукеи и фарисеи окружили Господа нашего с своими коварными вопросами, вызывая Его на словопрение, на диспуты, при этом окружили Его целой толпой, скопищем. Фарисеи, услышав, что Иисус посрамил саддукеев, собрались все вместе, а сие с той, мне кажется, целью, чтобы там, где не сумеют преодолеть силою доказательств, там преодолели бы криком, воплями и шумом: «собрашася вкупе». «В то время един от них законник вопросил Господа, искушая Его и глаголя: Учителю! Кая заповедь есть больши в законе?» На это Господь ответил: «Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим» и прочее; «сия есть первая и большая заповедь» (Мф. 22и след.).

Если бы я, грешный, был в то время и смотрел на это, слушая такие слова, то я упал бы к ногам Господа моего и молил бы Его, говоря: Господи, научи Ты этих глупых иудеев прежде познанию Тебя, чтобы сначала они познали Тебя, Господа своего, и уверовали в Тебя, а потом уже Ты будешь учить их и любви Божественной, чтобы, познавши и уверовавши, они и возлюбили Тебя. Ведь может ли кто любить вещь непознанную? Кто чего не знает, тот не желает и не любит сего. Итак, скажи им, Господи: первая заповедь – знать Бога, а потом и любить. Но не послушал бы Господь моего малоумного совета. Во второй и десятый раз Он сказал бы по-прежнему, что первая заповедь есть не иная, как только любить Бога. Я же, удивляясь сему, говорю себе: быть может, потому Господь учит иудеев прежде всего любви, что они уже знали Бога и веровали в Него, и только любви к Богу не доставало им. Но вот апостол говорит: «Аще быша познали, не быша Господа славы распяли» (2Кор. 2:8), а в другом месте Сам Господь жалуется так: «Израиль Мене не позна, и людие Мои не разумеша Мене» (Ис. 1:3). Почему же тогда не говорит Господь, что первая заповедь – знать Бога и веровать в Него, а потом уже и любить?

Пойду для научения сему к великому церковному учителю, святому Иоанну Златоусту. Он учит вот как: «Не сказал Христос: «познай Господа Бога твоего и веруй в Него», но «возлюби Его», потому что для всякого любящего Бога от всего сердца не возможно не прийти к познанию Сына Его».

Благодарю тебя, святый учитель, за поучение. Теперь я уже знаю, почему первая заповедь – любить Бога. Она есть самая первая и самая действенная для спасения сравнительно с познанием, потому что скорее за любовию к Богу следует знание и вера, чем за знанием и верою любовь. Иудеи знали Бога и веровали в Него, согласно написанному: «Ведом во Иудеи Бог, и во израили велие имя Его» (Пс. 75:1), но поелику они не любили Его, то чрез это как бы не знали Его и не веровали в Него.

Если же вера и любовь превосходят друг друга, то мы лучше не будем спорить о том, какая добродетель больше – вера или любовь; мы будем идти совместно и верою, и любовию, нужно только при твердой вере истинно любить Бога. Как же любить Бога истинно? Научимся сему мы из книги святого Иоанна Богослова, той книги, которую он не читает очами и языком, но ест зубами.

Вот видит Богослов некоего великого ангела, сходящего с неба. Ангел этот поставил ноги свои, как столпы огненные, одну на землю, другую на море. В руке у него разогнутая книга, которую он подает Богослову, говоря: «Прийми и снеждь ю». О, ангел Божий! Не вели Богослову съесть ту небесную книгу, соблаговоли сначала дать нам прочесть ее, чтобы мы знали, что в ней написано. Пусть мы научимся кое-чему из нее на пользу нашу. В крайнем случае ты хоть устами твоими сам скажи, что в ней написано. Но не слушает нас ангел: он ни книги не дает прочесть, ни устно не сообщает, что в ней написано. Он снова велит Богослову: «Прийми и снеждь ю». Святый Богослов! Ответь ангелу, что ты никогда не ел книг, ибо книги пишутся не для того, чтобы есть их, но для того, чтобы читать их. Скажи ему: если я съем книгу, и съем, не прочитавши, то какая будет от этого польза, раз я не узнаю, что в ней написано? Но Богослов молчит. Он не прекословит ангелу; он протягивает руки к той книге, берет ее, кладет в уста, ест и проглатывает.

Скажи же нам, святый Богослов, хотя бы то, есть ли какой-либо вкус в той книге, которую ты съел? Горька или сладка книга сия? Здесь Богослов отвечает нам, что в книге той и сладкий, и горький вкус: «Снедох ю, – говорит он, – и бысть во устех моих яко мед сладка, во чреве же горька» (Апок. 10и след.). Все в данном случае весьма удивительно, и ум наш ничего не мог бы постигнуть, если бы толковники Божественного Писания не сообщили нам кое-чего об этом.

Многие разумеют под этой книгой очень многое, но подробно рассказывать о всем время не велит, ибо беседа наша затянулась бы без меры. Другие же дают нам нечто подходящее для нашей беседы. Та книга знаменовала собою слово Божие, сошедшее на землю из любви к людям и желающее любовно обитать в душах человеческих. Книга сия подается возлюбленному ученику не для чтения, ибо «безвестная и тайная премудрости Своея» Господь уже открыл ему; он уже знает, что в ней написано. Дается же книга на съедение как хлеб, ибо слово Божие и любовь Божия являются хлебом духовным, и как мед, ибо она сладостию превосходит и мед, и соты; дается для того, чтобы как пища проглоченная претворяется в человеческое естество, так и слово Божие претворилось бы в человеческое естество. Вот как премного возлюбил Господь человека: «Тако возлюби Бог мир»!

Под Иоанном Богословом разумеется не одно только его лицо, но и вся существующая на земле церковь Христова, в которой есть и уста, и чрево. Угодники Божий и праведные люди – это уста церковные, согласно написанному: «Аще кто обратит грешника от заблуждения его, будет яко уста Моя». А кто же чрево? Это суть грешники, работающие чреву, о которых написано: «Ихже бог чрево, и слава их в студе».

Итак, мы видим, кому слово Божие сладко, и кому горько. Устам сладко, а чреву горько, то есть, добрым сладко, а злым горько: «Преогорчиша Бога» (Иак. 5:20). Господь сказал. Андрею и Петру: «Грядита по Мне и абие вся оставльше, по Нем идоша» (Флп. 3:19). Видите, как сладок был для них Господь. Но вот Христос говорит и юноше богатому: «Продаждь вся и раздаждь нищим, и пришед последуй Ми; он же отъиде скорбя, се бо имеяй стяжания многа» (Мф. 19:21, 22). О, чрево, чрево, ненасытное чрево! Не лучше ли иметь Бога, чем многие богатства? Но чреву не это лучше: ему лучше богатство, нежели Бог; для него хлопоты и житейские заботы слаще сладчайшего Иисуса. О, блаженные уста, для которых сладко любезное слово Божие! О, проклятое чрево, для которого Бог является горечью! Итак, всякий пусть знает, как можно любовию соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, тогда поистине ты насладишься любовью Божественной и возлюбишь Бога сладко и сильно.

Но пора уже приступить и к другой апостольской двоице и от нее научиться правым путям, ведущим за Христом.

Другая двоица призванных Христом апостолов – это Иаков и Иоанн: «Прешед оттуду, виде ина два брата, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, и воззва я». Иаков толкуется «борец», а Иоанн – «благодать Божия». Отсюда всякий, кто хочет идти за Христом, пусть научится тому, что для этого необходимо быть борцом и иметь при себе Божию благодать, необходимо бороться сильно, а сие возможно при помощи Божией благодати.

С кем же предстоит бороться и на каком месте? Прежде чем мы узнаем, где и с кем бороться, посмотрим на себя: на каком пути мы находимся теперь? Говорю же я сие не к праведным, но к грешникам, «от нихже первый есмь аз». Мне кажется, что мало кто из нас похвалится путем своего праведничества; скорее всякий будет болеть сердцем о пути грешничества своего, согласно написанному: «Господь с небесе приниче на сыны человеческия видети, аще есть разумеваяй или взыскаяй Бога. Вси уклонишася вкупе», то есть, все пошли грешным, развратным путем (Пс. 13:2, 3), а Моисей говорит в книге Божией: «Оскверни всякая плоть путь свой на земли» (Быт. 6:17). Поэтому Господь, милосердствуя о нас, пришел к нам и указал нам путь покаяния. Пред началом нынешнего Евангелия Матфей в главе четвертой пишет: «Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближибося царствие небесное. Ходя же при мори Галилейстем, виде два брата» и прочее. Для того Он показал сначала путь покаяния, а потом призвал: «Грядите по Мне», чтобы мы шли за Ним путем покаяния. На пути же этом нужно быть борцом, как Иаков, и иметь Божию благодать, как Иоанн, чтобы можно было неуклонно и непобедимо шествовать путем покаяния.

С чем же нужно бороться на этом пути покаяния? «Со страстьми и похотьми» (Иак. 1:14), ибо лютыми разбойниками на нем являются как бесы, так и свои собственные страсти и похоти, согласно написанному: «Кождо бо искушается, от своея похоти влеком и прельщаем». Но самый лютый разбойник на этом пути – греховные привычки; побороть и одолеть его можно не скоро, не легко, а только с великим трудом; ибо если привычки греховные вкоренятся в ком, то претворяются как бы во вторую природу и даже необходимость; тогда человек «не еже хощет, сие творит, но и еже не хощет, сие содевает. Не он, но живый в нем грех, царствующий во удесех его».

Знаете ли вы, как согрешил пред Богом Давид во дни своего царствования? Вспомните прекрасноликую Вирсавию и ее мужа Урию. Запутался Давид прелюбодейственно в плотской греховной страсти и уже так свыкся с нею, что не мог отстать от нее. Снедаемый совестью о творимом грехе, помышляя о покаянии и воздыхая к Богу, он говорит: «Путь неправды отстави от Мене и законом Твоим помилуй мя».

Святый Давид! Так ли ты плакал о грехе твоем, что едва не пришел в исступление ума? Знаешь ли, что ты говоришь? Не хорошо ты говоришь, – осудят люди тебя. Вот тебя судит и святый Амвросий, говоря: «Не говорит Давид: отставь меня от пути неправды», но «путь неправды отстави от Мене». Исправься же, святый Давид, и скажи: «Господи, отстави мене от пути неправды».

Но Давид не слушает нас. Вздохнув, он говорит Богу свои прежние слова: «Путь неправды отстави от Мене».

Святый Давид! Куда идет всякий разумный человек, если узнает, что на каком-либо пути великий разбой. Ведь он минует его и далеко обходит его, а не о том просит, чтобы тот путь с разбойниками был перенесен на другое место. А пойдет ли кто тем путем, на котором, как он знает, есть разбойники? Не безумным ли он тогда будет? Не сам ли он будет виноват в своей беде? Естественный разум учит человека: не ходи путем неправды, не ходи; если же ты пойдешь, поступишь неразумно: ты попадешь в руки разбойников.

Но Давид, не обходя и не минуя злого пути, вопиет к Богу: не меня от пути неправды, но «путь неправды от Мене отстави». Рассуди же, святый Давид! Что лучше: путь ли злой обойти подальше, или же просить, чтобы этот путь вместе с разбойниками был перенесен в другое место? Поистине ведь лучше миновать злое место.

Но Давид говорит прежнее: «Путь неправды отстави от Мене» и этим дает нам понять следующее: уже я, Господи, не могу отстать от пути неправды, не могу изменить своего злого, греховного обычая, ставшего второй природой; лучше Ты Сам, Господи, не меня, но тот злой путь каким-либо образом отставь от меня и воздвигни меня к покаянию.

Здесь святый Давид выражает ту мысль, что как не легко народный путь перенести на другое место, так и человека, впавшего в плотские и греховные сласти, трудно изменить и исправить, о чем некто говорит: «Удобнее, кажется, путь отставить (то есть, перенести на иное место), нежели изменить обыкновенную человеческую страсть».

Что, если такой грешник, хотя и не скоро, но придет в чувство и с помощью Божией совершит истинное покаяние, если греховный свой обычай, однажды сломав, повергнет и оплюет его, и после того никогда не возвратится к нему, но весь направится к тому, чтобы покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа, и до самой кончины поживет в чистоте, приобретенной покаянием? Какого места в лике святых будет достоин такой грешник?

Пусть судит, кто как хочет; я же не стыжусь поставить его в лик девственников и написать его с девствующими, ибо имею поддерживающего и наставляющего мою руку святого пророка Иеремию, в книге которого я читаю следующее: «Избра Себе Бог израиля, аки муж невесту в любовное сожитие». Однако израиль, не долго прожив в единомыслии с Богом, развратился, прелюбодействовал и поклонился языческим богам. Бог же увещевает израиля, а вместе с тем и всякого нынешнего грешника, и увещевает такими словами: «Чело жены блудныя сотворено тебе есть, не восхотела еси постыдитися; убо поне отныне воззови Мя: Отец мой, вождь девства моего Ты еси» (Иер. 3:3). Здесь обратим внимание на то, что одно и то же грешное лицо называется и блудницей, и девицей: «Чело жены блудныя сотворено есть тебе» – это блудница; «Воззови Мя: Отец мой и вождь девства моего» – это девица. Сначала блудница, потом девица. Почему сие? А потому, что чрез истинное и долгое покаяние обновляется честность девства.

Если желаете яснее познать это, то слушайте.

Знаете ли вы, кто ближе всех следует за Христом, Господом нашим? Ближе всех следуют за Христом апостолы и девственники. Сначала идут за Христом апостолы, которым Он сказал: «Грядите по Мне»; далее идут позади Христа девственники, как видел святый девственник Богослов, который говорит: «Сии последуют Агнцу, аможе агце идет» (Апок. 14:4). Итак, позади Христа находится место апостольское и девственническое. Вспомним же здесь и евангельскую жену грешницу, которая, ставши у ног Христа, позади, «начат нозе Его омывати слезами» (Лк. 7:38).

Святый верховный апостол Петр! Теплый ревнитель Христов! Оттолкни от ног Христовых блудную жену; оттолкни ее от того места, на котором стоите вы, последователи Христовы; оттолкни греховный смрад от Источника жизни! Но не возбраняет ей святый апостол Петр стоять на апостольском месте и прикасаться к ногам Христовым.

Святый Иоанн Богослов, девственник! Хотя бы ты прогнал блудницу с девственнического места, с позади Христа. Пусть не стоит скверная там, где стоят ноги девствующих! Но и Богослов святый уступает ей свое девственническое место.

Долго я удивлялся сему и недоумевал, почему грешнице дозволено безбоязненно стоять на апостольском и девственническом месте, даже дерзновенно стоять и касаться ног Христовых, пока, наконец, не узнал причину сего у святого Златоуста, говорящего о той жене так: «Прежде жена была блудницей, а ныне она девица, сестра Христова, невеста Слову».

Стой же, о, жена, кающаяся истинно; стой дерзновенно на апостольском месте. Ибо ты после долгой и нечистой жизни чрез внезапную перемену твою и истинное покаяние стала девицей, сестрой Христовой, невестой Слову.

Значит и все вы, другие грешники, хотя и не скоро, однако же искренно и бесповоротно обратившиеся к покаянию, значит и вы, говорю я, будете в лике девствующих и с самими святыми апостолами.

Что же мне после сего еще сказать? Что я могу сказать более дивное, высокое и прекрасное, чем то, что грешники чрез истинное покаяние вчиняются в ликах святых?

Тому, кто шествует за Христом путем покаяния и крепко борется с разбойниками, то есть, со страстями своими и греховными вожделениями, ему необходима в помощь Божия благодать, без которой мы ничего обыкновенно не можем сделать. Человеку она должна быть присуща, чтобы, покаявшись, он не возвратился к своим прежним грехам.

О том, как нужно держаться присутствия Божественной благодати и как она помогает человеку, о всем этом нужно было бы беседовать и поучаться очень долго. Но чтобы не затянуть слишком мою беседу и не обременить слушающих, я закончу мое слово.

Итак, слушатель, мы нашли хорошие пути, ведущие ко Христу и за Христом; нашли их по числу двух двоиц апостольских, призванных ныне Христом.

Шествуем же верою и любовию, покаянием же крепким и истинным мы будем придерживаться Божией благодати. А Сам Христос, Господь наш, который есть путь истинный и жизнь, да приведет нас к истинной и вечной жизни в Его вечном царстве. Аминь.

29. Слово о молитве в неделю четвертую по Святом Духе «Мнози приидут от восток и запад и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в царствии Божий: сынове же царствия изгнани будут во тьму кромешнюю» (Мф. 7:11, 12)

Возлюбленные слушатели! Говорить ли или молча рыдать сердцем об изгнании сынов царства во тьму кромешную?

Молчать боязно, ибо апостол говорит: «Горе мне, аше не благовествую» (1Кор. 9:16), а говорить об этом больно, ибо кто не поболит сердцем, слыша, что сыны царства и отечества их бесчестно изгоняются от наследия, от царства, люто влекутся и повергаются во тьму кромешную, а на их место возводятся и венчаются какие-то неведомые, чуждые лица, собранные из далеких стран востока и запада.

Молчать страшно, ибо Богом повелено: «Возопи крепостию, яко трубу вознеси глас твой и возвести людем Моим». Говорить же ужасно, ибо кто не ужаснется, видя сынов царства связанными по рукам и ногам, а мрачную темницу – открытой, наполненной неизреченными ужасами и горькими муками, приемлющей внутрь ввергаемых узников и закрывающей их в бездонной пропасти на бесконечные веки.

Молчать о муках, приготовленных для нераскаянных грешников, весьма не полезно, ибо всякому Писание говорит: «Поминай последняя твоя» (Сир. 7:39). Говорить же о тьме кромешной, о вечной смертной казни – горько, как свидетельствует об этом Сирах: «О, смерте, коль горька есть твоя память человеку, мирно во имении его живущему!» О, тьма кромешная! Как горько вспоминать о тебе грешнику, пребывающему во грехах своих без покаяния!

Но все же лучше я буду говорить, хотя бы и с болью в сердце. Буду говорить, во-первых, для устрашения моей окаянной и ожесточенной души, а во-вторых, для увещания прочих, подобных мне, грешников. Говорить же я буду, рассуждая о следующем.

Кто изгонится? За что изгонится? Откуда и куда изгонится?

Прежде всего рассмотрим нашим умом, кто изгонится. «Изгонятся сынове царства». В Ветхом Завете сынами царства были израильтяне, происшедшие от Авраама, Исаака и Иакова. За то, что они не уверовали во Христа, их изгнали и лишили обетованных им благ, а вместо их введена была церковь из язычников, собранная от востока и запада. Но я оставлю ветхозаветных сынов царства и поищу таких же сынов царства в новой благодати. Кто же является сынами царства в новой благодати? Это те, которые в святом крещении отмечены для воцарения вместе со Христом в Его вечном царстве, которым приготовлены Богом неизреченные блага, которым сплетены венцы нетления, которых призывает рай, которым отверзается небо, которых радостно ожидают лики бесплотных духов и души праведных, – вот кто суть сыны царствия. Но, о, ужас! Эти-то сыны царства, уже имеющие у себя обетованное Богом царство, уже держащие его как бы в руках своих, они внезапно лишаются его, отпадают и изгоняются вон.

Сынами царства часто считаются еще и те, которые за свою достойную жизнь, видимую для человеческих очей, и сами считают себя великими святыми и праведниками, и люди их считают такими же; пред очами же Божиими они ничто, согласно слову апостольскому: «Аще кто мнит себе быти что, ничтоже сый, сам себе льстит» (Гал. 6:3). Говоря короче и яснее, считающий себя чем-либо есть на самом деле ничто. Эти мнимые сыны царства поистине изгонятся вон. Доказательств сего в Божественном Писании можно найти очень много.

Не велико ли, например, и не свято ли для людей девство? Не считают ли себя наследниками небесного царства те, кто хранит его? А между тем даже и чистым девам отказывают у дверей чертога небесного: «Не вем вас» (Мф. 25:12), и на их место вводят в царствие блудниц, пришедших в покаяние, как бы от запада, от своего греховного падения, о чем Сам Господь говорит в Евангелии: «Мытари и любодейцы варяют вы в царствии Божий» (Мф. 21:31). Не любодейца ли была та грешница, которая плакала у ног Христовых: а ведь она получила царство небесное, ибо Господь сказал ей: «Отпущаются тебе греси» (Лк. 7:42). Кто ожидал, что блудница войдет в чертоги царства небесного, и кто ожидал, что другая пятерица евангельских дев не войдет в чертоги царства небесного? А между тем девы не вошли, блудница же вошла; тех возненавидел Жених Небесный, а сию возлюбил; те отвергнуты были, а сия принята.

Не великим ли считается у людей быть кому-либо постником, как, например, говорил и фарисей: «Погнуся два краты в субботы» (Лк. 18:12). Не велико ли быть кому-либо воздержником, не есть в пост рыбы, или не только не есть рыбы в пост, но даже и в скоромные дни мяса, и не пить вина? Не считаются ли такие сынами небесного царствия? Однако же и им иногда Господь с гневом отказывает: «Не сицеваго поста Аз избрах; аще слячеши яко серп выю твою и во вретище облечешися, и пепел постелеши, то ни тако наречется ми пост приятен» (Ис. 58:5).

Не велико ли давать милостыню, как делал это и упомянутый прежде фарисей, который говорит: «Десятину даю от всего, елико притяжу» (Лк.18:12)? Не считаются ли такие сынами царства небесного, о чем в Евангелии свидетельствует даже Сам Господь: «Продаждь имения твоя и раздаждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси» (Мф. 19:21)? Слышите слово Господне? Подающим милостыню обещается место на небесах. Однако же иногда и милостыня не получает царства небесного. Не фарисей ли с своей милостыней был отвергнут Богом, а мытарь, бывший лихоимцем, оказался лучшим? «Изыде оправдан паче онаго» (Лк. 18:14). Недаром апостол говорит: «Аще раздам вся имения, ничтоже есть» (1Кор. 13:3).

Не великим ли считается быть богомольным и непрестанно проводить время в молитвах? Не считается ли такой наследником царства небесного? Но и о таком Псаломник в одном месте говорит так: «Молитва его да будет в грех» (Пс. 108:7). О, окаянная твоя молитва, если она является больше грехом, нежели молитвою, если она не умоляет, но подвигает Бога на гнев!

Не велико ли иметь дар пророчества, предвидеть будущее и предсказывать? Не все ли считают такого святым? Не называют ли его сыном и наследником небесного царствия? Однако же Господь в Евангелии говорит: «Мнози рекут Мне во он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом? И тогда исповем им, яко николиже знах вас» (Мф. 7:22, 23). Кроме того, и апостол говорит: «Аще имам пророчество и вем тайны вся, и весь разум, ничтоже есмь» (2Кор. 13:2).

Не великим ли считается у людей то, если кто-либо изгоняет бесов? Не называем ли мы такого святым? Не считаем ли его сыном царствия? А между тем в Евангелии и о них пишется: «Мнози рекут во он день: Господи, Господи, не Твоим ли именем бесы изгонихом?» Он же скажет: «Не вем вас» (Мф. 7:22).

Не великим ли считается у людей быть чудотворцем, переставлять горы и творить иные знамения и чудеса? Не таких ли следовало бы назвать сынами царства небесного? Однако же и о них пишется в Евангелии, что они будут говорить: «Господи, Господи, не Твоим ли именем силы многи сотворихом?» Но Господь ответит им: «Николиже знах вас, отъидите от Мене». Но вот еще и апостол говорит: «Аще имам всю веру, яко и горы преставляти, ничтоже есмь» (2Кор. 13:2).

Не знаю, кто такие еще и те люди, которым в благовестии святого Луки говорится следующее: «Отнележе востанет дому Владыка и затворит двери, и начнете вне стояти и ударяти в двери, глаголюще: Господи, Господи, отверзи нам! И отвещав речет им: не вем вас. Тогда начнете глаголати: ядохом пред Тобою и пихом, и на стогнах наших учил еси. И речет: глаголю вам, не вем вас, откуду есте; отступите от Мене вси делатели неправды» (Лк. 13:25–28). По нашему мнению, казалось бы, что им-то следует быть в царстве небесном. Ведь они на земле были знакомыми Христа, ели и пили с Ним в одной компании и слушали Его учение. Однако же суд Христов не таков: «Николиже знах вас, – говорит Он, – отъидите от Мене, не вем вас».

Не следует ля бояться того же самого и нам, православным христианам, нам, которые в жизни сей были как бы знакомцами Христа на земле, крестились во имя Его, носили на себе Его святое имя, ели и пили пречистые Божественные Тайны тела и крови Его и слушали Его учение от книг и от учителей? Поистине нужно бояться, чтобы и нам не сказал того же: «Не вем вас; николиже знах вас; отъидите от Мене!» Такой пример уже был. Когда возлюбленный Им израиль прогневал Его своими грехами, то Он, разгневанный, сказал им: «Вы не люди Мои, и Аз несмь Бог ваш» (Ос. 1:9). Прежде Бог говорил: «Слыши, израилю! Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли Египетския, и вы людие Мои», а после, разгневанный, говорит иное: «Ни вы людие Мои, ни Аз Бог ваш есмь». Что же думать нам, христианам, всегда прогневляющим Его своими грехами? Не скажет ли и нам того же: «Ни вы людие Мои, ни Аз есмь Бог ваш»?

Не велико ли быть праведником? Не тем ли уготовано царство небесное, которые являются праведниками? Не о них ли пишется: «Тогда просветятся праведницы яко солнце во царствии Отца их» (Мф. 13:43)? А между тем и из них не все получают спасение и наследие небесного царства, ибо Господь говорит: «Егда прийму время, Аз правоты сужду» (Пс. 74:3). Не дивно, что Господь придет судить грешников, но то дивно и страшно, что Он хочет судить и праведных как об этом говорит и апостол: «Мы хощем и ангелом судити, ангелом не токмо отпадшим, безплотным, но и во плоти сущым, ангельское житие имети мнящымся»; и тех, говорит он, будем судить (1Кор. 6:3).

Не велико ли быть овцею Христовою? Не им ли приготовлена на суде Христовом десная страна? «Поставит, – сказано, – овцы одесную». Не им ли сказано: «Приидите, благословенний Отца Моего, наследуйте уготованное вам царство» (Мф. 25:33, 34) ? Однако же и овцы не все попадут за небесную ограду, ибо Давид говорит, что и во аде будут некоторые овцы: «Яко овцы во аде положени суть, смерть упасет их» (Пс. 48:15). Не дивно, что во аде будут козлища, которым там и место приготовлено, но то дивно и страшно, что во аде будут и овцы: «Овцы во аде положени суть, смерть упасет их». Недаром Господь говорит в пророчествах: «Аще поставиши престол твой посреде звезд небесных, и оттуду свергу тя» (Ис. 14:13), то есть, если ты будешь жить так свято, что будешь думать, что уже сидишь на небесах и там уже имеешь готовое место, то и оттуда свергну тебя, и свергну при этом во ад: «Овцы во аде».

Вот каких и как много мы вспомнили сынов царства, из которых многие или, лучше сказать, весьма многие погибнут, а спасутся очень немногие. Будут изгнаны от наследия небесного очень многие из тех, которым бы следовало царствовать на небесах, наследовать небесные блага, водвориться с ангелами, бесконечно веселиться с ликами святых, сиять славою небесного царствия и вечно называться сынами царствия: все они со стыдом будут изгнаны, согласно слову Господню: «Сынове же царствия изгнани будут».

О, суета! О, несчастье! О, вечное рыдание сынов царствия, изгнанных от наследия своего!

За что же изгнаны будут?

Не дивно было бы, если бы изгонялись за зло и беззаконную жизнь, как те, которых изгоняет Иоаннов Апокалипсис, говоря: «Вне пси и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всяк любяй и творяй лжу» (Апок. 22:15). Не дивно было бы, говорю, если бы изгонялись за собачью жизнь, за чародейство, за прелюбодейство, за убийство, за идолопоклонничество и за всякую ложь и неправду; но то дивно, страшно, ужасно и исполнено многих слез и рыданий, что изгоняются за добродетельную жизнь. Почему же? А потому, что творили свою добродетель или лицемерно, или высокоумно и гордо. Итак, будут изгнаны или за лицемерие, или за высокоумие.

За лицемерие будут изгнаны те, которые совершали добродетель по-фарисейски, чтобы людям показаться добродетельными, чистыми и непорочно живущими, творящими милостыню, богомольными, святыми, праведными и преподобными, овцами, а не козлищами, сынами и наследниками небесного царствия. Вот за что будут изгнаны: за лицемерное показывание своей добродетели пред людьми.

Если мы и должны быть добродетельными, быть светом миру и примером для других, чтобы чрез нас прославлялся Отец Небесный, однако же делать добро подобает не с тем намерением, чтобы только показаться людям, чтобы нас хвалили, и приобрести этим некую суетную славу, подобно лицемерным фарисеям, но исключительно из любви к Богу и для спасения своей души. Если же Бог сам изволяет сделать нашу добродетель известной для всех, то сие только для того, чтобы прославлялось Его пресвятое имя и была бы польза для других, но совсем не для нашего прославления: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113:9), ибо без Тебя мы ничего не можем сделать доброго.

За высокоумие же будут изгнаны те сыны царства, которые, хотя и не для того делают добро, чтобы показаться людям, хотя и втайне совершают свою добродетель, и только Бог один знает о ней, но в уме своем они гордятся, считают себя святыми, совершенными, добродетельными и праведными; немощных, то есть, грешников, они осуждают, а себя, считая добрыми, мнят уже сынами царствия. Итак, за что изгонятся они? Только за высокое мнение о себе.

Вспомним теперь и других, которых мы прежде называли сынами царствия. Рассмотрим их небогоугодные добродетели, за которые они будут изгнаны.

Изгнаны будут девственники или избравшие снова чистое житие после лишения девства. Будут изгнаны за то, что при телесной своей чистоте они не приобрели чистоты и душевной, – за то, что хотя тело и соблюли чистым, но душу свою осквернили грязными помыслами, в которых они с охотою услаждались и которых они не считали даже за грех, – за то, что возгордились о своей чистоте, а над жизнью других смеялись, осуждали ее, даже не зная хорошо, кто каков есть, но просто потому, что им кто-либо покажется грешником. Чистота таких людей в судный день окажется нечистой и недостойной небесного царствия. Прекрасно говорит об этом блаженный Иероним: «О, как много девствующих, у которых кажущаяся чистота обесчестится в день судный! Но как много и таких, у которых мнимая нечистота будет увенчана Богом, Праведным Судией!» Внемлем здесь тому, что мнимая чистота одних Праведным Судией будет бесчестно осуждена, как нечистота, а мнимая нечистота других славою прославится в царствии небесном, как истинная чистота.

Будут изгнаны и постники (я говорю сие не о всех постниках, но только о тех, которые окажутся не угодными Богу). За что же они будут изгнаны? За то, что или по-фарисейски постились, напоказ людям, или хотя и не по-фарисейски постились, но в уме своем возгордились о том, что совершали добродетель. Святый Златоуст, рассуждая о таких постниках, в Маргарите, в слове 12, на листе 151 говорит так: «Если кто не пьет вина и не ест мяса, то пусть не гордится этим, ибо он совершил этим не больше скота. Ведь и скот всякий: и вол, и осел, и овца – не едят мяса и не пьют вина».

Иной же, хотя и не по-фарисейски постится, хотя и в уме своем не возгордится о посте своем, зато он имеет какие-либо другие не угодные Богу дела, вспоминаемые Самим Богом в Исаиином пророчестве: «Во дни, – говорит, – пощений ваших совершаете волю свою злую, подручники ваши томите (мучите, гневаетеся, памятозлобствуете, в судех и сварех поститеся); не такового поста Аз избрах, глаголет Господь Вседержитель» (Ис. 58:3–5). Святый же Златоуст рассуждает так: «Если воздержусь от хлеба, но не удержусь от гнева, то я уже не человек, а зверь; ибо зверь не ест хлеба, но ест тело». И еще: «Не то хорошо и похвально, чтобы не есть хлеба и не пить вина, но чтобы не иметь злобы на ближних». Итак, теперь ясно, что и постник, если он или лицемерен, или горд, или имеет злобу на ближнего, будет изгнан из небесного царствия.

Будут изгнаны еще и некоторые из тех, которые творят милостыню, созидают святые храмы и украшают их всяким благолепием. Будут они изгнаны потому, что делают сие из тщеславия, или же потому, что дают нищим милостыню, обижая ближних, грабя и похищая, или, наконец, потому, что строят храмы и украшают их из неправедных богатств, из слез и крови человеческой, а не от собственных праведных трудов. Милостыня того, кто у одного отнимает насильно, а другому подает, – уже не милостыня, но разбой. Создай храм Богу, а ближнего разори в конец, – это будет разбой. Заставь нескольких нищих и церковников молиться за тебя, а бесчисленные будут плакать из-за тебя, – это будет разбой, а не милостыня. Подобные люди прочь изгонятся из царствия небесного.

Вы же, слушатели мои, внимая сказанному, разумейте, что все сие сказано для вашего духовного утешения; сказано для того, чтобы вы, находясь во многих ваших грехах, не отчаивались в своем спасении, но чтобы скоро воспрянули, как бы от сна, от ваших грехов. Покаявшись истинно, вы сподобитесь получить небесное царство, которое да получим и мы все. Аминь.

30. Поучение первое в неделю пятую по Святом Духе «Весь град изыде в сретение Иисусови; и видевше Его, молиша, дабы прешел от предел их» (Мф. 8:34)

Неразумен тот народ, который изгоняет от себя Господа Иисуса. Неразумны те люди, которые не рады приходящему к Ним Христу Иисусу и молят Его, чтобы Он ушел от них: «Молиша, дабы прешел от предел их». Глупы и преглупы люди, которые не желают видеть у себя Бога. Вы слышали, любовь ваша, историю ныне чтенного на литургии Евангелия, как Господь наш, придя в некую Гергесинскую или Гадаринскую страну, исцелил двух бесноватых людей, таких бесноватых, которые докучали всей той стране. Будучи крайне злыми, они селились среди гробов, бегали по горам, по пустыням, по дорогам и разбойнически нападали на встречавшихся им людей, так что из страха уже никто не мог идти тем путем (Мф. 8:28). Милосердый же Господь, придя туда, изгнал бесов из этих людей и освободил всю страну от таких страшилищ бесовских, а изгнанным бесам не возбранил войти в свиней, ибо сами бесы молили Господа, говоря: «Аще изгониши ны, повели нам идти в стадо свиное», •- и не возбранил им Господь войти (Мф. 8:31), с одной стороны, показывая то, что бесы даже и над свиньями не могут иметь власти, если это не будет им разрешено Богом, а с другой стороны, обнаруживая их жестокость и мучительство, ибо они не щадят того, над кем возымеют власть. Бесы же, войдя в свиней, потопили их в море, а люди той страны вместо того, чтобы радоваться о пришествии к ним Господа и об изгнании от них многовредного бесовского легиона, запечалились о своих свиньях и стали молить Господа Иисуса, чтобы Он не оставался у них. Не живи среди нас, не гони от нас бесов, не топи наших свиней; уйди от нас прочь! «Молиша, дабы прешел от предел их» (Мф. 8:34).

О, глупые! О, безумные люди! Неужели бесы для вас лучше, чем Бог? Неужели свиньи для вас дороже Христа? Неужели для вас лучше видеть своих людей беснующимися, чем здравыми? О, гадаряне, несмысленные больше галатов! О, неведущие, что вреднее и что полезнее, и погибающие в своем неведении!

По этому-то поводу я и решил побеседовать с вами, любовь ваша, о том, как велико несчастье лишиться присутствия Божия, не иметь Бога пред очами своими, отгонять Его от себя, не желать его и не смотреть на Него. О, как велико безумие и пагубность сего! Вы же, любовь ваша, со вниманием склоните ухо ваше к словам уст моих.

Где есть Бог, там все доброе, а где нет Бога, там все злое. Тот человек, в котором есть Бог, делает все доброе, и с ним все делается доброе, а тот, который не имеет в себе Бога, делает только одно зло, и с ним происходит только злое. «Аще Бог с нами, никтоже на ны» (Рим. 8:31), если же Бога нет с нами, то все враги наши нападают на нас и одолевают нас. Если Бог с нами, то и паутина для нас будет каменною стеною, если же Бога нет с нами, то твердые каменные стены будут паутиною и не защитят нас. Хорошо тому, с кем Бог, а кто без Бога, тому худо. Итак, с кем же Бог, а с кем нет Бога? Очень легко всякий отвечает на этот вопрос: кто добродетелен, богоугоден, в том пребывает Бог, а кто делает злое, кто прогневляет Бога, при том нет Бога. Бог только с добрым человеком, со злым же нет Его.

Справедливо то, что Бог Своею всемогущею, все содержащею и всем управляющею силою находится при всяком человеке, при злом и при добром, как «везде сый и вся исполняяй. Якоже бо солнце Свое сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и на неправедныя» (Мф.5:54), так содержит и жизнь всех: добрых и злых, праведных и грешных. «Вси бо о Нем есмы живем и движемся» (Деян. 17:28). Но особенною Своею благодатию, милосердною, спасающею, помогающею, покрывающею и сохраняющею, Он находится не при всяком человеке, а только с тем, который, обратив к Нему со страхом и сердечной любовью свои очи, всегда видит Его присутствующим около себя, согласно слову Давида: «Предзрех Господа моего предо мною выну», и все, что ради Его присутствия, страха и любви к Нему он делает или говорит, или думает, то все сие он совершает богоугодно, говорит честно, думает о полезном и всю жизнь свою, находящуюся как бы пред очами Бога, он проводит добродетельно и душеспасительно, часто повторяя в себе со страхом следующие слова святого пророка Илии и Елисея: «Жив Господь, Емуже предстою» (3Цар. 17:1), или же, говорю сие пространнее: жив Господь, пред всевидящими очами которого я хожу, стою, сижу, делаю, ем, пью, говорю, беседую, помышляю и все, что совершаю, я совершаю для Него, смотрящего на меня, и даже не смею пред очами Его, смотрящими на меня, сделать что-либо худое, или же сказать, или подумать, дабы Он, будучи прогневан на меня, не поразил меня внезапно за мои беззакония. Если человек именно так смотрит на Бога своими умными очами, тогда Бог присутствует при нем, ибо Он приближается к приближающимся к Нему, присутствует с присутствующими около Него и зрит на зрящих Его. Он есть как бы зеркало. Если кто смотрит в зеркало, то смотрит и на лицо, видимое в зеркале, а если кто отворачивается от зеркала, то отворачивается и лицо, видимое в зеркале. Подобно сему и Господь Бог наш обращается к тем, кто обращается к Нему, и смотрит на тех, кто смотрит на Него; отвращает же лицо Свое Он от тех, кто отвращается от Него, и не смотрит на тех, кто не смотрит на Него и не хочет видеть Его присутствия в себе. Но пора уже рассмотреть, насколько велико зло и несчастье в том, чтобы быть лишенным присутствия Божия.

Гергесинская или Гадаринская страна, пока не имела в себе Христа, пришедшего туда, была богата одними только бесами и свиньями, ибо в одном бесноватом находился целый легион бесов. Что же такое легион? Киево-Печерский лексикон исчисляет его в 5000, а толковники Евангелия исчисляют по-разному: одни в 6666, иные же в 12000, но лучше всего сказать просто, что легион содержит в себе бесконечно большое число. Мы же здесь помыслим вот о чем. Если один бес может (по Божьему попущению) наделать очень много зла, то чего только не может сделать такое бесчисленное множество их? Поистине, горе было той стране от множества бесов.

Как же велико было там стадо свиное? Некоторые достойные доверия повествователи рассказывают, что там было всего 2000 свиней, которых бесы утопили в водах. Не мало было свиней, а бесов было еще больше, и если в легионе было 12000 бесов, то на каждую свинью приходилось по 6 бесов. Если же и в другом бесноватом было легион бесов, то в двух легионах всего было 24000 бесов, и тогда на каждую свинью приходилось по 12 бесов. Ведь и один бес мог потопить все свиное стадо; а что могло бы наделать такое множество бесов, если бы им было попущено Богом?

Теперь, возвращаясь своим рассуждением к намеченной цели нашей беседы, скажем: где нет присутствия Господня, где люди не имеют пред очами своими Бога, где не смотрят на Бога, там не что иное может умножаться, разве только бесы да свиньи, то есть, бесовская злоба и свинское житие; там люди не как люди, но как бесы и бесноватые свиньи, утопающие в пучине погибели.

Потерял Иуда присутствие Господне в себе, истребил в сердце любовь свою к Нему, не стало пред его очами Бога; хотя простыми, плотскими очами он и смотрел на Христа; но умные его очи уже отвернулись от Христа, стали уже смотреть на сонмище иудейское и о цене совещаться: «Что ми дадите, и аз вам предам Его?» (Мф. 26:15). Он совсем перестал смотреть на Бога и бояться Его. И что же случилось с Иудой? Вошел в него сатана, и стал Иуда как бес, ибо как «прилепляйся Господеви един есть дух с Господем» (1Кор. 6:17), так и прилепляющийся в бесу имеет один дух с бесом. Злой человек есть то же, что и бес, ибо, прилепившись к бесу, он имеет один дух с ним.

Если человек перестает смотреть на Бога, перестанет бояться Бога и даже не будет мыслить о Боге в уме своем, как будто Его и совсем не существует, то он начинает жить безбожно. Забыв страх Божий, пойдет на неправедный промысел и за неправедной прибылью; протянет руку на чужое и на святое, протянет ее на хищение и грабеж; посягнет на ближнего своего и начнет искать головы его. В то время такой человек – ничто иное, как бес, ибо в него, как в Иуду, входит сатана, и он имеет после этого один дух с сатанаилом. О, как велико зло в том, чтобы не иметь пред очами своими Бога!

Отлучился блудный сын от отца, ушел далеко от очей его, и что же он получил? Он попал к свиньям, он пас свиней и питался свинскою пищей, «желаше насытитися от рожец, ихже ядяху свиния» (Лк. 15:16). Подобно сему и всякий человек, если начнет отлучаться от Бога своими злыми делами, начнет отлучать ум свой от присутствия Божия, начнет удаляться от него на греховную «страну далече», если, говорю, начнет приобретать нрав свинский и имя блудническое, то делается ничем иным, как только свиньей, валяющеюся в смрадном болоте скверных дел, свиньей бесноватой, произвольно устремляющейся к вечной погибели и погибающей. Итак, я повторяю: где нет присутствующего Господа, где люди не имеют пред очами своими Господа, там только свиньи да бесы, там свинское да бесовское житие, конец которого – потопление, и потопление не в простых водах, но в огненной реке. Взбесился Фараон, не желая слушать Бога, подобно бесу, не захотел отпустить Израиля. И какой конец постиг Фараона? Он телом своим потонул со всей силой своей в Чермном море, а душой во аде. Предались содомляне свинской жизни, бесновались они в неистовстве скверных плотских грехов; и что постигло их? Их постигло потопление, как и гергесинских свиней, но потопление более ужасное, ибо они и душой, и телом утонули в пламени, ниспосланном на них с неба. А какая была причина такой погибели Фараона и содомлян? Поистине, только та, что они не имели присутствия Божия, то есть, не имели Бога пред очами своими, не смотрели на Него и не боялись Его. Фараон говорил: «Бога вашего не вем и израиля не отпущу» (Исх. 5:2). Он был слеп и безумен. Бога он не видел пред собою и не знал Его над собою. Содомляне тоже не имели страха Божия. Они не ждали суда Божия и грозного отмщения. Ум их, затуманенный греховными страстями, не видел Бога, что явствует из слов Самого Бога, говорившего Аврааму так: «Вопль содомский и гоморрский умножися ко Мне, и греси их мнози и велицы зело; сошед убо, да вижду» (Быт. 18:20, 21). Внемлем, что говорит Бог. «Сошед убо, да вижду», – как будто бы Он, Всевидец, никогда их не видел. Своими всевидящими очами Он видел их и прежде, и всегда, ибо пред Ним «ничтоже утаено». Сказал же так для того, чтобы показать их вину, показать причину их погибели, которая заключалась в том, что они не смотрели на Бога, не имели пред очами своими Бога, чужды были присутствия Божия. Посему-то Бог, как бы никогда не видевший их, и говорит: «сошед, да вижду», и этим Он сказал как бы следующее: содомляне не помнили обо Мне, не хотели знать Меня и бояться Меня; за это ныне познают Меня и увидят Меня: познают Меня казнящим, если не хотели знать долготерпевшим; увидят ужасную Божью казнь, если не хотели видеть и знать милосердия Божия; доселе Я долготерпел, отселе же начну казнить их; пусть возвратятся во ад грешники и все забывающие Бога. О, как велико зло и несчастье в том, чтобы не иметь пред очами Бога!

Не известно, о каком именно грешнике Давид говорит: «Несть Бога пред ним, оскверняются путие его на всяко время» (Пс. 9:25, 26); известно только то, почему пути грешного человека «оскверняются на всяко время». Потому оскверняются, что Бога нет пред ним. Почему человек преступает добрые, святые и душеспасительные заповеди Божий? Потому, что Бога нет пред ним. Почему кто-либо дерзает обижать ближних, грабить, похищать, насиловать, оскорблять? Потому, что Бога нет пред ним. Почему вор крадет и разбойник убивает? Потому, что Бога нет пред ними. Почему бесстыдник сквернословит, лжец обманывает, клятвопреступник нарушает клятву и клянется, и обидчик досаждает? Почему человек, сам будучи весь во грехах, осуждает других? Потому, что нет Бога пред ними. Почему мздоимный судья неправедно судит, лживый свидетель лжесвидетельствует и злобный коварствует? Потому, что Бога нет пред ними. Почему пьяница пьянствует, грехолюбец любодействует и прелюбодействует, не довольствуется законным супружеством, оскверняет многих и оскверняется со многими? Потому, что нет Бога пред ними, нет страха Божия, не имеют пред очами, не помнят о Боге, не боятся Его, не страшатся мук вечных и не ожидают небесного царствия: «Несть Бога пред ними». О, если бы Бог был пред очами грешника, если бы он помнил о будущем суде и наказании, тогда бы он не дерзнул согрешать и прогневлять Бога, своего Судию и Мздовоздаятеля.

Помните ли, любовь ваша, историю о целомудренной Сусанне и о двух беззаконных старцах, судиях израилевых, хотевших в Вавилоне насильно осквернить чистую женщину? Что толкнуло их на такое скверное дело и что избавило праведную Сусанну от скверного беззакония? Беззаконных старцев толкнуло на грех только то одно, что они не имели пред очами своими Бога, ибо говорили: «Се двери оградныя затворишася, и никтоже видит нас» (Дан. 13:20). Смотрите, что они говорят: «Никтоже видит нас». О, беззаконные судьи! О, блудливые старики! Что вы говорите: «Никтоже видит нас»? А Бог разве не видит вас? От очей человеческих вы укрылись, но можете ли вы укрыться от очей Божиих? От людей вы закрылись дверьми, а чем вы закроетесь от Бога? Какие сады, какие многолиственные деревья, какие густые леса, пустыни, дебри, вертепы и пропасти земные укроют вас от всевидящего Бога? Разве не знаете вы, что говорит Писание? «Очи Господни тмами светлейший солнца суть, прозирающии вся пути человеческия и смотрящий в тайных местах» (Сир. 23:27, 28). И еще: «Дело всякое несть утаено пред Богом, и несть укрытися от очию Его» (Сир. 39:25). А вы, окаянные, говорите: «Никтоже видит нас». Вот что, значит, толкнуло их на грех. У них не было присутствия Божия пред их умными очами? Они не имели Бога пред очами своими. Они говорили: «Никтоже видит нас».

Что же избавило целомудренную Сусанну от соизволения им и от грехопадения? Только то одно, что она имела пред очами своими Бога. Послушайте, что она сказала тем скверным старцам: «Изволеннее есть ми не сотворшей греха впасти в руце ваю, неже согрешити пред Богом». О, прекрасная жена! Но ведь Бог высоко. Ты не видишь Его чувственными очами. Почему же боишься Его? Почему ты думаешь, что согрешишь пред очами Его? Ты говоришь: «Согрешити пред Богом» (Дан. 13:23). Потому, отвечает, что я помню слово пророка и царя Давида, который говорит: «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да ся не подвижу» (Пс. 15:8). Если я не вижу Его плотскими очами, зато вижу Его внутренними, душевными, сердечными очами; вижу Его стоящим предо мною и боюсь Его, ибо все дела моя, все слова и помышления Он видит, знает, испытует и судит. Посему для меня лучше, не совершивши греха, попасть в руки неправедных судей, совещавшихся убить меня, нежели согрешить пред Богом. О, прекрасный образ всегдашнего богозрения! О, добрая причина всегдашней безопасности от грехов! Поистине, кто так имеет при себе всегда присутствующего Бога, кто всегда так видит Господа своего пред собою, тот не споткнется во век и никогда не прогневает Бога. Если же он, как человек, и споткнется в чем-либо, то тотчас, имея Бога пред очами, он встанет, исправится, и сбудется на нем слово псаломское: «Аще и падет, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24).

Но обратимся снова к тем, которые не имеют пред очами своими Бога.

«Молиша (гергесеяне Иисуса), дабы прешел от предел их». Гергесеяне были еще не совсем злыми людьми, ибо, не желая видеть у себя Христа Господа, они молением просили Его, чтобы Он ушел от них, а не принуждением, не бесчестно прогнали Его от себя. А мы, окаянные грешники, делаем несравненно хуже: мы принуждаем и бесчестно прогоняем от себя Христа Господа нашего.

Быть может, кто-либо скажет: я никогда не гнал от себя Христа, Света моего, и не бесчещу Его. Хотящему так сказать я отвечу: ты всячески гонишь Его и бесчестишь: гонишь в ближнем своем и бесчестишь в себе самом.

Как же ты гонишь Христа твоего в ближнем твоем? Послушай. Ведь всякая вещь, добрая или злая, хотя делается ближнему, но изливается на Самого Христа, как об том говорит Он Сам в Евангелии: «Еже сотвористе единому от сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф. 25:40). Если ты дал милостыню нищему, то ты дал ее и Христу; а если не дал нищему, то не дал и Христу: «Понеже не сотвористе единому сих меньших, ни Мне сотвористе» (Мф. 25:40). Если ты благодетельствовал ближнему, то благодетельствовал и Христу, а если не благодетельствовал ближнему, то не благодетельствовал и Христу.

Вспомни, человек, как часто ты не только не благодетельствовал, но даже озлоблял, обижал твоего ближнего. Не только сам ты не подаешь милостыни, но и другим запрещаешь подавать ее. Не только сам не милосерд, но и других побуждаешь к немилосердию. Все те немилосердные и жестокие дела, которые ты творишь ближнему, не Самому ли Христу творишь? Сколько раз ты преследовал и обижал невинного, столько раз ты преследовал и обижал Самого Христа. Сколько раз ты досадил ближнему и обругал его, столько раз ты досадил и обругал Самого Христа. Сколько зла ты сделал ближнему своему, столько зла ты сделал и Самому Христу, согласно Его же слову: «Елико сотвористе единому от меньших сих, Мне сотвористе». Вот как ты гонишь Христа в ближнем своем, человек!

Как же ты бесчестишь Христа в себе самом? Послушай! Помнишь ли, что написал апостол в послании к Коринфянам? «Не весте ли, яко телеса ваша удове Христовы суть» (1Кор. 6:15)? Неужели я, получивши уды Христовы, сделаю их удами блудническими? Да не будет сего! Разумеешь ли, человек, сказанное? Твои уды уже не твои, но Христовы, ибо Им они созданы, оживотворены и искуплены Его святою кровию; и сколько раз ты осквернил уды свои нечистым плотским грехом, столько раз ты обесчестил Христа, творя уды Христовы удами блудническими. Подумай, человек, как часто ты осквернил себя любодеянием, прелюбодеянием и иными скаредными, скверными и богомерзкими блудными делами, так же часто ты обесчестил Христа, блудническую скверну навел на Христа и уды Христовы сделал удами блудника. Но не хочу я многословить об этом; я стыжусь не только говорить, но и думать. Я предоставлю все твоей собственной совести, ибо каждый лучше знает самого себя. Теперь же удовольствуйся тем убедительным примером, что ты поступаешь относительно Христа хуже гергесеян или гадарян: те молением просили, чтобы Он ушел от них, а ты принуждением и насилием бесчестно гонишь от себя Христа твоего в ближних твоих, оскорбляя Его в тебе же самом и обесчещивая Его твоими скверными делами.

Знаете ли вы, что случилось впоследствии и с гадарянами за это? Думаю, что не знаете. Послушайте же!

Когда Христос воскрес и вознесся на небо, то вскоре после этого иерусалимляне изменили римскому кесарю, которому были подчинены; царствовал же в это время Нерон. Изменивши и забунтовавшись они сначала напали с вооруженной силой на эту гергесинскую или гадаринскую страну, в которой жило много римлян, и побили большое множество гергесеян. Это тебе, Гергесинская страна, возмездие за то, что ты прогнала от себя Христа, не захотевши дать Ему у себя приюта. Но и этого отмщения было недостаточно. Вскоре постигло их и другое. Военачальник кесаря Веспасиана, воцарившегося после Нерона, по имени Анний, намереваясь усмирить бунтовщиков, пришел с войском в Иудею и прежде всего напал на Гергесинскую страну, где довершил те убийства, которых не совершили иерусалимляне, ибо там посек мечом тысячу избраннейших юношей, прочее же все он отдал своему воинству на пленение и разграбление и, опустошивши огнем и мечом город и всю страну, ушел домой. После того страна эта была пуста до тысяча сотого года. Это было второе отмщение гергесеянам.

После же тысяча сотого года царь сарацинский из Дамаска, имевший под своей властью все Палестинские страны, обновил город гергесинский, окружив его крепкими каменными стенами и населив всю страну людьми. Но чрез несколько времени Балдуин, знаменитый полководец, придя в Палестинские страны из западных стран, с большими силами западного христианства, победив и прогнав сарацинскую силу, взяв Иерусалим и сделавшись царем иерусалимским, снова разорил до основания гергесинский город, перебил в нем всех сарацын и в конец опустошил всю ту страну, так что она и до ныне пуста, разве только турки отчасти населили ее в последнее время. Это – третье отмщение Гергесинской стране. А не будет ли еще и четвертого в последний судный день?

Вот вы слышали, сколько раз и как было отмщено. Гергесеянам было сие только за то, что выжили от себя Христа, мольбами упросили Его, чтобы Он ушел от них. Мы же принуждением и бесчестно гоним от себя Христа. На что же можно надеяться нам после этого? Каких ждать отмщений? Посудите сами!

Вначале я сказал, что где Бог, там все добро, а где нет Бога, там все зло. Почему же мы можем узнать, живет ли в нас Бог? Об этом неложно говорят святые книги: где любовь, там и Бог; где милосердие, там и Бог; где чистое, целомудренное, святое и трезвое житие, там и Бог; где страх Божий, там и Бог. Говоря же вкратце, где находится вера правая вместе с добрыми делами, там поселяется и Бог. Посмотрим же, не изгнали ли мы от себя всего этого, а вместе с тем и Бога?

Любви истинной, христианской нет в нас, но есть только лицемерная любовь. В очи друг другу льстим, в сердце злоба в коварство. Сбывается ныне на нас древнее пророчество: «За умножение беззаконий иссякнет любы многих» (Мф. 24:12). Иссякла уже у нас истинная любовь: изгнали мы от себя любовь, изгнали, значит, от себя и Самого Христа Бога. Не спрашивай ныне правды. Теперь такие делаются неправды и обиды, что и сказать о них нельзя. Изгнали мы от себя правду, изгнали, значит, и Бога. Милосердия ныне и не вспоминай. Уже люди и забыли, что такое милосердие. Среди господ всюду творятся немилосердные и бесчеловечные обиды. Изгнали мы от себя милосердие, изгнали, значит, и Бога. О чистом, целомудренном и трезвом житии и не думай; мало чем не уподобились мы в этом Содому и Гоморре, а пьянству нашему и конца нет. А где ныне найдешь в нас страх Божий? Все мы изгнали от себя, изгнали, значит, и Бога. О вере, приводящей к разногласиям, не смею что-либо говорить, разве только вспомню одно евангельское изречение, написанное у святого Луки: «Сын Человеческий пришед обрящет ли веру на земли?» (Лк. 18:8). О добрых же делах можно не опасаясь сказать, что их мы изгнали от себя, а вместе с ними изгнали и Бога. Будучи же без Бога, без Его благости и милосердия, без Его покрова и защищения, на что мы можем надеяться? Угадайте сами!

Я же, приведя в пример гергесеян, в заключение скажу: о, как велико зло в том, чтобы лишаться присутствия Божия, не иметь Бога пред очами своими и изгонять от себя Бога злыми, безбожными и бесчеловечными делами! Это – крайняя глупость; это – крайнее безумие, от которого да избавит нас Сам Христос, Господь наш! Аминь.

31. Поучение второе в неделю пятую по Святом Духе «Моляху бесы Иисуса, глаголюше: аще изгониши ны, повели нам ити в стадо свиное. И рече им: идите» (Мф. 8:31, 32)

О бесах и свиньях я не только не хотел говорить, возлюбленные мои слушатели, но даже и думать. Говорить о бесах страшно, а о свиньях стыдно. Страшно даже одно воспоминание о темнообразных бесах, вид которых ужаснее всякой муки. О свиньях же вести беседу с достойными людьми стыдно, ибо ими, как скверными животными, гнушался даже и Ветхий Завет. поелику же нынешнее святое Евангелие, чтенное на Божественной литургии, предложило сие повествование о бесах и свиньях, то нельзя преминуть его и нам, слушавшим святое Евангелие. Побеседуем же вкратце с Божией помощью.

Почему бесы просят войти в свиней и для чего Господь не только не возбраняет быть по их прошению, но даже и повелевает? В беседе сей Ты Сам, Господи, действуй в устах моих и в слухе слушателей моих, чтобы Твоим действием явилась польза для нас, грешных, Тебе же да свершится слава чрез нас!

«Моляху бесы Иисуса» и прочее. Возлюбленные слушатели! Здесь дивны две вещи: во-первых, то, что бесы испрашивают у Христа Господа нашего повеления войти в свиней; во-вторых, то, что Христос Господь не возбраняет им.

Дивно то, что бесы, будучи прегордыми, не просят войти в каких-либо великих и славных зверей: во львов, слонов, оленей и прочих, но в бесчестных свиней. Дивно и то, что Господь не только не отказал им, но даже попустил, в то время как прежде Он не хотел послушать ни одного их прошения. Просили они, чтобы камни стали хлебами, чтобы Он Сам бросился вниз с крыши церковной, чтобы попустил им истребить Его последователей, как об этом свидетельствует Сам Спаситель: «Симоне, Симоне, се сатана просит вас, дабы сеял яко пшеницу», – но никогда не послушал их Христос Господь. В свиней же войти Он попускает без возражений и повелевает, говоря им: «Идите».

Но сначала скажем о первом: просят бесы войти в свиней, ибо любят себе подобных, как и всякая вещь любит подобную себе вещь. Бесы нечисты, как говорит одному из них Господь у святого евангелиста Марка: «Изыди, душе нечистый, от человека» (Мк. 5:8); нечисты также и свиньи: они валяются в грязи, и в Ветхом Завете было запрещено есть их нечистое мясо. Потому и просят бесы войти в свиней, нечистые в нечистых, скверные в скверных, что подобные любят себе подобных, как говорит об этом и один из толкователей: «Видишь, – говорит, – где сатана хочет жить? В нечистых и мерзких животных, ибо он любит нечистоту».

Святые учители, толкующие Евангелие, под свиньей разумеют человека, валяющегося в греховных, плотских нечистотах, как свинья в грязи. Вот, например, слышим святого Златоуста, который говорит: «Какого только зла не делает плотское греховное сладострастие! Из человека оно делает свинью, и даже нечто худшее свиньи, ибо свинья валяется в грязи и питается навозом, блудник же питается еще более мерзостной пищей, помышляя о скверных смешениях и нечистых любодеяниях».

Плотской грешник подобен свинье, ибо как та в грязи, так и он погружается в нечистоту, что познал на себе тот, кто сказал: «Углебох в тимении глубины» (Пс. 68:3). Свинья смотрит долу и не может даже поднять голову свою вверх. Подобно сему и грешник смотрит долу и не хочет возвести своих внутренних очей к небу, как пишет святый Даниил о блудных старцах, покушавшихся на целомудренную и прекрасную Сусанну: «Развратиста ум свой и уклониста очи свои, яко не возглядати на небо» (Дан. 13:9). Стонет свинья, ходя; стонет и грешник, не имея никакой утехи. Стоны сии делают жизнь грешника окаянной, ибо как только посмотрит он в свою совесть, то тотчас застонет, видя себя погибающим и каждый день влекомым злыми своими привычками в глубочайшую пропасть погибели.

Бесы просят войти в свиней, означающих собою грешников. Они проявляют здесь то свое желание, что им очень приятно жить в людях блудных, проводящих свинскую жизнь, как в существах, более всего подходящих к ним, ибо живущий блудно и невоздержно подобен не только свинье, но даже самому бесу, как говорит об этом святый Златоуст: «Такой человек ничем не отличается от бесноватого или даже от самого беса, ибо он так же бесстыден, так же яростен, так же злобен, как и бес». Как смрадна свинья, так смраден и бес; так же смраден и грешник. Умные о диаволе говорят, что всюду, куда бы он ни пошел, он носит в себе геенский огонь, и как сам от огня, так и огонь от него не отлучается: везде он сожигается и мучится наказанием. Подобно сему и блудник невоздержный всюду носит с собою огонь плоти и всюду разжигается огнем. Вечной казнью Божией для бесов являются тьма, смрад и огонь; такая же казнь постигнет и скверных людей: им уготована тьма кромешная в преисподней, смрад, черви неусыпающие и неугасимый геенский огонь.

За прескверные беззакония Бог некогда казнил Содом и окрестные города. Как же казнил? Писание говорит: «Одожди Господь на Содом камение горящее» . В другом переводе сие читается так: «Одожди Господь на Содом серу и огнь» (Быт. 19:24), а толковники объясняют, что камнями, ниспосланными на беззаконные города, была горящая сера. А что может быть смраднее горящей серы? Почему же Господь казнил тех грешников серою и огнем? Сие объясняет святый Григорий, говоря: «Что означает сера, как не смрад блудной плоти? Что знаменует и казнит огонь, как не плотское разжжение? Посему когда Господь захотел казнить содомлян и гоморрян за их прескверные плотские грехи, то в самом свойстве казни Он явил и свойство их грехов». Каковы были грехи, такова и казнь: посему ясно, что нечистый сквернитель своего тела подобен в своих делах диаволу и любезен ему, как свинья волку.

Бесы любят жить в свиноподобных блудниках, ибо они суть истинные дома их. Как странник желает достигнуть своего дома и жить в нем, так и бесы, переходящие с места на место, желают жить в блудниках, как в истинных своих домах. В повествованиях пишется, что в Карфагене произошел такой случай. В одном месте стоял идол языческой богини Венеры. Венера же – это блудная жена, которую нечестивые эллины изобразили крайне бесстыдно, в нагом виде, в соблазн всем проходящим мимо. Однажды кто-то из девствующих, идя мимо, увидел бесстыдную наготу этого женского идола, и тогда в сердце его появился скверный помысл: он начал услаждаться нечистыми мыслями и распаляться похотью. И вот, когда он долго удерживал в себе тот греховный помысл, услаждался им и желал самого дела, тотчас сделался он жилищем беса: дух нечистый вошел в него и стал мучить его. Видишь, как уже только замышленная нечистота соделывает человека вертепом разбойнику – диаволу. Что же можно сказать о блудной нечистоте, исполняемой самим делом? Не поселится ли в ней диавол, как в своем истинном жилище?

Слышишь ли сие, прескверный блудник? Разве не знаешь, что в тебе живет бес? Не ощущаешь ли ты его в себе? Или, быть может, не веришь сказанному? Преподобный Иларион некогда изгонял из девицы беса, которого в нее вослал волхвованием один блудный юноша. Изгоняя его, он спросил: «Почему ты не вошел в того юношу, который тебя поселил здесь?» Бес же ответил: «Тот юноша имеет в себе иного друга моего, любострастного блудника беса». Внемлем сему: в блуднике живет блудный бес, который мучит его блудным распалением.

Итак, теперь мы знаем, почему бесы просят войти в свиней, знаменующих собою грешников. Они изъявляют этим, что любят жить в блудных людях, подобных свиньям.

Далее мы исследуем и другое: почему Господь не только не возбраняет совершиться по их просьбе, но даже повелевает и говорит им: «Идите»? Сие для того, чтобы, с одной стороны, показать мучительское господствование бесов над блудными, как об этом говорит Августин: «Христос попускает бесам войти в свиней, чтобы показать, что диавол господствует над теми, которые ведут свинскую жизнь», с другой же стороны, для того, чтобы явить над блудниками Свою силу, месть и праведный суд, который наказывает все блуднические начинания, согласно написанному: «Блудником же и прелюбодеем судит Бог» (Евр. 13:4).

Диавол господствует и даже царствует над блудниками, как над своими людьми и своими рабами, ибо, по апостолу, «творяй грех от диавола есть» (Ин. 3:8); такой работает не Христу, но диаволу. Мы знаем, что диавол некогда царствовал над идолопоклонниками: они были его истинными рабами. Люди же, живущие в телесных нечистотах, являются вторыми идолопоклонниками; следовательно, и они суть его истинные рабы. А что блудники суть именно идолопоклонники, это видно из слов святого апостола, который говорит так: «Привнидоша нецыи человецы, Бога нашего благодать в скверну прелагающий и единаго Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа отметающийся» (Иуд. 1:4). Кто же это «прелагающий благодать Бога нашего в скверну»? Поистине, никто иной, как христиане, принявшие в крещении благодать христианства. Они, впавши в блудное сквернодействие, превращают принятую Божию благодать в скверну и отрекаются от Христа, если не словом пред мучителем, то делом пред своим господином – диаволом. А тот, кто делом блудным отрекается от Христа, не есть ли он идолопоклонник? Его идолом является его страсть, и в ней, как в идоле, он имеет беса, господина своего, которому он предоставляет свое сердце, рождающее скверные помыслы, в качестве алтаря; на этом алтаре он кладет огонь греховного вожделения, приносит в жертву самое дело блудное, которым оскверняется весь, и соделывается подобным и угодным бесу. Над такими крещенными идолопоклонниками господствует диавол, как над своими рабами, и господствует мучительски; ибо, где только удается ему, он разбивает, ввергает в огонь и в воду, да погубит его. Разбивает, отнимая душевную силу к покаянию и лишая грешника Божией благодати; ввергает в огонь плотского распадения или невоздержности и в воду нечистого сладострастия; губит его, потопляя в адской бездне, как свинью в море, мучит и удручает его во веки. Вот какую мзду воздает диавол своему рабу, который верно и усердно работает ему плотскими сквернодействиями! Вот каково мучительское господствование беса над грешником! Показывая это, Господь в нынешнем Евангелии и повелевает бесам идти в свиней, знаменующих собою блудных людей: «И абие устремися стадо свиное по брегу в море, и утопоша в водах» (Мф. 8:22).

Наконец, еще и для того Господь повелел бесам войти в свиней и потопить, чтобы ясно показать Свою недремлющую и скорую казнь над грешниками. Христу Богу, рожденному от пречистой и пренепорочной Девы и являющемуся источником всякой чистоты, мерзостен всякий блудник, и посему Он вооружается на него, как на Своего врага. Мудрование плотское, по апостолу, «вражда есть на Бога» (Рим. 8:7). Это значит, что человек, погрузивший свой ум в плотские сквернодействия и уже ни о чем ином не думающий, то есть, мечтающий и желающий только плотской, греховной сласти, является великим врагом Богу. Поэтому Господь и вооружается на него, как на врага Своего: Ему необходимо отмстить вражду такового. Вот мы слышим в Писании премудрого Соломона, как Премудрость хочет приготовиться на брань: «Приимет все оружие ревность Его, и вооруженну сотворит тварь на мщение врагом, и облечется в броня правды, и обложит себе шлем суда нелицемерна, приимет щит непобедимый преподобия, поострит же напрасен гнев во оружии», то есть, гнев Свое изострит, как меч. (Прем. 5и след.).

Здесь прежде всего удивимся, как Премудрость Божия, будучи, по апостолу, мирной, кроткой, полной милости, «напрасно», то есть, внезапно, нечаянно претворившись в ярость, хочет воздвигнуть брань, острит меч Свой и гнев; потом рассмотрим, на кого Она острит Свой меч и с кем хочет вступить в брань.

Писание говорит, что Она хочет воздвигнуть брань на безумных и собирает Себе на эту брань силу великую со всего мира. «Сподвигнет, – говорится, – брань с Ним мир на безумныя». По толкованиям это означает, что все четыре стихии, из которых состоит весь мир, поднимут брань на безумных вместе с Премудростию Божией.

Кто же это настолько безумен, что на брань против себя возбуждает и раздражает Божию Премудрость? Поистине, никто иной, как только человек, погрузившийся в скверные блудные дела, ибо его называет безумным Писание, которое говорит: «Прелюбодей за скудость ума погибель души своей содевает» (Сир. 25:4). На такого-то, как на врага Своего, и восстанет для брани Христос, воплощенная Божия Премудрость.

Смотри же, на какую ярость и гнев возбуждает Бога блудный грех!

Поистине, все грехи неприятны для Бога, все они раздражают Его и подвигают на гневное отмщение, но не все одинаково. Однажды святый Богослов видел Господа, ходящего между семью светильниками, а из уст Его исходил обоюдуострый меч. Не обычное место занимает меч в устах: ему подобает быть в руках человеческих. Но у Господа сие имеет особенное значение, ибо Он говорит: «Ангелу Пергамския церкве напиши: сия глаголет имеяй меч обоюдуострый изощрен» (Апок. 2:12), и уже меч тот не в устах, но в руках, согласно написанному в другом месте: «Меч извлечен в руце Ему». Вот, значит, два меча есть у Господа нашего, согласно слову Петрову: «Се меча зде два» (Лк. 22:38): меч во устах и меч в руке, – и оба острые. Для кого же предназначены эти мечи? Для согрешающих: на малых грешников меч в устах, чтобы не убивать их, но только увещевать словом и научить их; меч же в руке – для больших грешников, чтобы отмстить им. «Мечи, – сказано, – обоюдуостры в руках их, сотворити отмщение и еже убити их» (Пс. 149:6, 7). «Во утрие, – сказано еще, – избивах вся грешныя земли, еже потребиTM от града Господня вся делающыя беззаконие» (Пс. 100:8). Но я, грешный, хочу точно узнать сказанное в Откровении Богослова; хочу убедиться, что меч в устах предназначен именно для меньших грешников, а меч в руках для больших. Для кого же именно приготовлен меч обоюдуострый, держимый в руках? Поистине, не на кого иного, как только на блудных, что явствует из слов Самого Господа, говорящего Пергамскому ангелу: «Имам на тя мало, яко имаши тамо Валаамово учение, иже учаше Валака положити соблазн пред сынами израилевыми ясти идоложертвенная и блудотворити» (Апок. 2:14). Вот теперь ясно, для кого Господь имеет в Своей руке меч обоюдуострый и изощренный: на блудодейцев. Как там против Валаама явился ангел ослице Валаамовой с мечом обнаженным, так и здесь «великаго совета Ангел», Христос Господь, обнажает Свой меч против скверных блудников.

Но кто-либо, быть может, скажет: какая Христу Богу обида оттого, что кто-либо оскверняет тело свое блудным грехом? Поистине, великая обида, ибо тело христианского человека – не его тело, но Христово, согласно написанному: «Вы есте тело Христово и уды от части», и еще: «Несте свои, куплени бо есте ценою, а ценою крови Христовой, не тленным бо златом и сребром искупистеся, но честною кровию яко Агнца непорочна и пречиста Христа» (1Кор. 12:27; 6:20). О, христианин! Глава, которой ты помышляешь о плотском, – не твоя, но Христова, и не подобает тебе Христовой главой помышлять о скаредном; ноги, которыми ты спешишь к беззаконию, – не твои, но Христовы, и не подобает тебе идти на беззаконие; руки, которыми ты творишь скверное, – не твои, но Христовы, и не подобает тебе делать скверное руками Христовыми. Все тело твое, которое ты чрез блудный грех делаешь скверным и смрадным, – не твое, но Христово: «Вы есте тело Христово», и не подобает тебе тело Христово осквернять и посмраждать плотскими сладострастными делами, помимо законного супружества, ибо ты дом Христов, согласно слову апостола: «Храм Божий свят, иже есте вы» (1Кор. 3:17). Если бы кто захотел выгнать своего господина из его собственного дома, не причинил ли бы ему великой обиды? Конечно, причинил бы, и господин, изгоняемый из своего дома, непременно взял бы меч или что-либо другое и начал брань против изгоняющего. Подобно сему и Христос Господь, которого мы сами скверными нашими плотскими делами изгоняем из Его собственного дома, выкупленного кровию Его, возьмет меч в руки Свои, чтобы отмстить нам обиду Свою.

Итак, мы знаем теперь, для чего Господь попустил бесам войти в свиней. Этим Он показывает Свое грозное отмщение грешникам. Как бы мечом острым, Он накажет грешников тем, что предаст их жестоким бесам на ужасное, вечное мучение.

Да даст же Господь нам, грешным, покаяние и обращение и по Своему человеколюбию да отвратит весь Свой праведный гнев, обращенный на нас. Аминь.

32. Поучение в неделю шестую по Святом Духе «Вшед Иисус в корабль, прейде и прииде во Свой град» (Мф. 9:1). «Вниде Иисус в весь некую» (Лк. 10:38)

Возлюбленные слушатели! В нынешнее воскресенье и нынешний праздник пречистой Девы Богородицы мы слышали две евангельских истории, чтенные на Божественной литургии, и в обеих мы услышали нечто неведомое для нас.

Воскресное Евангелие от Матфея имеет такое начало: «Вшед Иисус в корабль, прейде и прииде во Свой град»; праздничное же Евангелие от Луки имеет такое начало: «Вниде Иисус в некую весь». «Град» и «весь» – оба имени, и не известно, какой именно град есть град Господа нашего Иисуса Христа, в который Он пришел, и какая именно та весь, в которую Он вошел. Спрашивать об этом святых евангелистов Матфея и Луку, описавших хождение и чудеса Христовы, нельзя: нельзя гневаться на них за то, что они не упомянули имени града и веси, ибо они являются нашими ходатаями пред Богом. Кроме того, их надо почитать еще за то, что святый Матфей первый написал в Евангелии преблагословенное имя Пресвятой Девы Марии, от которой родился Иисус, называемый Христом, а святый Лука первый написал пречистую и чудотворную икону пречистой Девы Богородицы, называемую ныне Владимирской, сретение которой мы ныне и празднуем. Поблагодарим же за сие святых евангелистов! А что касается града и веси, которые вспоминаются в нынешних Евангелиях, но не указаны по имени, то позвольте, любовь ваша, мне проповедать о них; позвольте мне сказать, как именно зовутся град, в который пришел Иисус, и весь, в которую вошел Он; позвольте испытать и некоторые тайны их, узнать, кто в них живет, и все сие с Божией помощью предложить любви вашей ради чести нынешнего праздника и для общей нашей пользы. Сначала скажем о граде.

«Вшед Иисус в корабль, прейде и прииде во Свой град».

Лучше дома, чем в гостях. Был Господь наш в гостях в стране Гергесинской, о чем мы слышали в Евангелии на прошлой неделе; был там с гостинцем, с целебною благодатью, исцелил там двух бесноватых и еще хотел сделать там много добра, но тамошние негостеприимные жители не приняли Господа нашего, не были рады Ему: «Видевше Его, молиша, дабы прешел от предел их. Вшед убо в корабль, прейде и прииде во Свой град» (Мф. 8:34). Лучше дома!

Какой же град был Своим для Господа? Быть может, кто-либо подумает, что Его градом был Иерусалим, в котором имел престол праотец Его Давид и в котором для Него нарочно была создана церковь – Святая Святых: «Соломон созда Ему храм» (Деян. 7:47). А как заботился Христос Господь о жителях этого града, видно из Его слов в Евангелии: «Иерусалиме, Иерусалиме! Коль краты восхотех собрати чада твоя, якоже собирает кокош птенцы своя под крыле» (Лк. 13:34). Можно было бы подумать, что Иерусалим есть град Христов. Однако Господь не считает его Своим градом и даже чуждается его, ибо Он говорит иерусалимлянам: «Се оставляется дом ваш пуст. Не имате Мене видети отселе» (Мф. 23:38, 39).

Быть может, кто-либо подумает, что Его градом является Назарет, в котором Он зачался в утробе пречистой Девы, или Вифлеем, в котором Он родился. Действительно, они были некогда Его градами, но уже давно Он оставил их. Из Вифлеема Его выгнал Ирод – детоубийца, а из Назарета вывел Его праведный Иосиф, мнимый отец Его.

Какой же град для Него Свой? Толковник Евангелий святой Феофилакт считает градом Христовым Капернаум, который был столицей в стране Галилейской. Он говорит так: «В Вифлееме родился, а в Назарете воспитался». Для меня же удивительно то, почему Христос Господь не изволил жить в Иерусалиме, где жили и царствовали Его праотцы, где обитали и действовали все благочестивые люди, знавшие единого Бога, где совершались жертвы и приношения Богу, но в Капернауме, который был городом языческим и в котором было мало иудеев, мало людей благочестивых, но больше поганых идолопоклонников и язычников: «Галилеа язык».

Из исторического сказания ясно видна причина того, почему Капернаум назывался градом Своим для Христа. Дело в следующем. Когда Иосиф возвратился из Етипта, то он поселился сначала в Назарете, который находился в стране Галилейской и лежал недалеко от главного города страны – Капернаума. Назарет же был городком небольшим и не удобным для Иосифа, который жил плотнической работой и питался только трудами рук своих. В Назарете, как в деревне, нечего было плотничать, и посему он переселился в Капернаум. Ведь в большом городе, где и пожары чаще случаются, бывает большая нужда в плотниках. Купив же себе небольшой дом в Капернауме, он сам питался от древоделия и питал пречистую Деву с Божественным Отроком.

Чрез некоторое время Иосиф умер, а в доме его осталась пречистая Дева с Сыном своим, Господом нашим, и жила там она до тридцатилетнего возраста Христа, и даже больше, ибо Христос посещал иногда Свое отечество Назарет, ходя к Своим родственникам. Когда же исполнилось Христу тридцать лет и Он восхотел явить Себя миру, тогда Он вышел из Капернаума в окрестные города, веси и страны, благовествуя, чудодействуя и исцеляя болезни в людях. Бывал Он и в Иерусалиме, и в прочих окрестных городах, однако же Он снова возвращался в Капернаум, в свой дом, к Своей пречистой Матери, и вообще пребывал в Капернауме больше, чем в других городах. Посему-то Капернаум и называется градом Христовым, как это слышали мы в Евангелии: «Вшед убо Иисус в корабль, прейде и прииде во Свой град», то есть, в Капернаум.

Так дело обстоит с исторической своей стороны. Рассуждая же духовно, мы увидим дивный промысел и таинство Господа нашего в том, что Он изволил жить в Капернауме и назвать его Своим градом. Слово «Капернаум» толкуется «покаяние». Капернаум в своем имени заключает и покаяние, и утешение, ибо где есть покаяние, там есть и утешение, утешение же духовное, ведь и ангелы, бесплотные духи, радуются о покаянии грешника: «Радость велия бывает на небеси ангелом о едином грешнице кающемся» (Лк. 15:10).

Посмотрим теперь, почему Господь наш изволил до тридцатилетнего возраста пребывать в Капернауме, а не в Иерусалиме, и Своим градом назвать не Иерусалим, а Капернаум? Причина в том, что в Иерусалиме все были гордыми и лицемерными праведниками, все только сами себя считали праведными и святыми. Архиереи Анна и Каиафа – вот святые в нем; книжники и фарисеи – это праведники. Не говори им ни слова, а то они тотчас ответят: «Во гресех Ты родился еси весь, и Ты ли ны учиши?» (Ин. 9:34). И Пилата не зови неправедным, ибо он умывает руки. «Чист есмь от крове Праведнаго» , – говорит он (Мф. 27:34). А в Капернауме кто? Все жили в нем грешники, язычники, неправедники, мытари, а среди них и Матфей, сидевший в Капернауме на мытнице. Посмотрел Господь наш на Иерусалим Своими всевидящими очами и, увидев тех лицемерных мнимых святых и праведников, сказал Себе: не пойду Я жить к ним, ибо все это пустосвяты, «гробы поваплены, внутрь полны костей смердящих», только извне святые, внутри же беззаконники, и притом гордые; пред Богом же мерзок всяк высокосердый (Мф. 23:27). Не стану Я жить с ними; пойду лучше в Капернаум к грешникам, начну там жить, ожидая их обращения: «Не приидох бо призвати праведныя, но грешныя на покаяние» (Мк. 2:17).

Итак, Капернаум есть село покаяния, Христов град, покаяние. Не суди же ты, святой Иерусалим, грешного Капернаума; не суди, говорю, пустосвят человека, которого видишь согрешающим; ибо в Капернауме – Христос, в Иерусалиме же – Пилат. Скорее с грешником будет Бог, как «праведных любяй и грешных милуяй», ожидая обращения грешников. Скорее с грешником будет милость Божия, нежели с пустосвятом, горделивым и высокоумным. Хорошо говорит святый Иоанн Лествичник: «Пред Богом смиренный грешник лучше, чем добротворящий, но гордящийся». Бог всегда пребывает с грешником, ожидая возможности спасти его. Пилат же адский ищет случая погубить тех, которые мнят себя праведными.

Изволил Господь жить в Капернауме, стольном граде Галилейском, чтобы сбылось Исаиино пророчество: «Галилеа язык, людие, седящии в тме, видеша свет велий» (Ис. 9:2), что являлось прообразом церкви из язычников. Израиль имел быть отвергнутым, а язычники призванными: «Призову, – сказано, – Моя языки, и тии Мя прославят».

В том именно, что Господь наш, пришедший спасти израиля, поселился не в Иерусалиме, стольном граде Израильского царства, но в Капернауме, и заключалось предзнаменование сказанного. Поселяясь в Капернауме, Он как бы уже начинал создавать Себе церковь из язычников, почему и сбылось Исаиино пророчество: «Галилеа язык, людие, седящии во тме, видеша свет велий». Галилея была во тьме, в языческом заблуждении, в неведении истинного Бога; когда же она сподобилась иметь живущего у себя Света нашего Христа Бога и пречистую Его Матерь и видеть чудеса Его, сиявшие славою, светлейшей солнца, тогда увидела она «свет велий».

Мы же будем рассуждать так: пока грешный человек пребывает во грехах без покаяния, до тех пор находится во тьме и не имеет света Божией благодати; когда же, придя в чувство, начнет каяться, тотчас в сердце его начинает сиять Божия благодать: «Идеже умножися грех, тамо преизобилует благодать» (Рим. 5:20). Был во тьме разбойник, покаянием же он увидел рай; покаяние разбойника отверзло рай. Во тьме был гонитель Савл, названный потом Павлом, а когда покаялся он, то сподобился светлостей небесных, будучи «восхищен до третияго небесе». Во тьме был блудный сын, а чрез покаяние он получил от отца лучшую одежду и наследие. Во тьме была и блудница, которая потом очистилась покаянием: «Отпускаются греси ея мнози». «Людие, седящии во тьме», покаянием «увидеша свет велий».

Но возвратимся снова к толкованию Капернаума. Капернаум – село покаяния: вот что дивно. Капернаум в своем толковании является селом покаяния. Почему сие? Не знаю, кто как понимает это; я же, грешный, думаю, потому, что в нем было больше согрешающих, чем кающихся. Посмотрев на него, было что назвать градом, ибо он был многолюден; а если бы вывести из него всех согрешающих и оставить только кающихся, то тотчас град стал бы селом, ибо немного нашлось бы таких, которые приносили Богу покаяние. Капернаум – и град, и село: по грехам – град многолюдный, по покаянию же – село малолюдное: «Мало избранных» (Мф. 22:14).

Но не будем судить Капернаума: мы и сами не лучше. Велик и сей царствующий град, и людей в нем без числа; а если бы кто поискал в нем людей уже покаявшихся в своих грехах и в покаянии угождающих Богу, то не думаю, чтобы таких он много сыскал, разве только нашлось бы небольшое число, из которого едва могла бы получиться малая деревушка. Велик был и греческий Царьград, но не всегда в нем было много добрых людей; ибо, по изгнании святого Иоанна Златоуста, некоему епископу именем Сисинию было такое видение.

Видел он, будто находится в церкви святого первомученика Стефана. Здесь он увидел какого-то достойного мужа с ангелоподобным лицом, сияющего небесным светом, стоящего пред Божественным алтарем и как бы удивляющегося и плачущего. И вот он слышит, как муж сей говорит: весь город я нарочно обошел, ища добродетельных людей, и посреди такого множества людей я не мог найти ни одного доброго мужа, кроме блаженного Евтропия. Евтропий же был чтецом у святого Златоуста; его ненавистники Иоанновы неповинно держали в темнице и мучили. Вот видите: в таком знаменитом и многолюдном городе едва нашелся один добрый человек.

Ниневия древняя тоже была большой город, но праведным пред Богом был в нем только дом святого Товии, жившего там в плену. И Содом, говорят, был не малый город, а в нем нашелся только один праведный муж – Лот. Всюду больше злых, нежели добрых, больше грешных, нежели праведных.

Капернаум был городом по грехам, но селом по покаянию. Не за это ли и разгневался на Капернаум Господь наш, когда начал его поносить: «И ты, Капернауме, до небес вознесыйся, даже до ада низведешися» (Мф. 11:23)? Как же Капернаум был вознесен до небес? Неужели он стоял на такой высокой горе, которая достигала неба? Нет. Хотя он и на горе был, но не на высокой, а на умеренной; он стоял при Галилейском море, у самого устья, где река Иордан впадала в море. Чем же Капернаум вознесся до небес? Гордыней, напыщенностью! Очень возможно, что жители Капернаума, как жители большого, славного и стольного города всей Галилеи, хвастались о себе, как это обычно делают жители больших городов. Даже апостол Павел однажды хвалился: «Римлянин есмь, леть ли вам есть человека бити римлянина суща?» (Деян. 22:25, 26). Феофилакт же Болгарский говорит, будто тем превозносился до небес Капернаум, что он был городом Иисуса, отечеством Иисуса, и прославился чудесами Иисуса, совершавшимися в нем. Наконец, и потому еще Капернаум вознесен был до небес, что был известен и небу, и ангелам. Известен небу, ибо всегда Бог Отец смотрел с неба на Сына Своего, жившего в Капернауме, посылал на Него Бога Духа Святого, как, например, ниспослал в то время, когда Он крестился в реке Иордан, находившейся тоже в Галилее, и вместе с тем призирал и на любезную дщерь Свою, пречистую Деву Марию, которую Он избрал в Матерь для Сына Своего. Ангелам же был известен Капернаум потому, что при жизни в нем Господа над Ним отверзалось небо и ангелы Божий сходили и восходили над Ним, как пишется об этом в Евангелии: «Небо отверсто, и ангели Божий восходящий и нисходящий над Сына Человеческаго» (Ин. 1:51). Поистине, в то время высок был Капернаум, до небес вознесшийся славою и честью жившего в нем Господа!

Но, о, несчастье, о, лютая перемена! «До ада» осужден был Капернаум! За что же? За то, что не веровал в Господа, видя столь многие чудеса Его. Во ад сойдешь ты, Капернаум, ибо если бы даже в Содоме были знамения, бывшие в тебе, то он пребыл бы до настоящего дня: сидя в лохмотьях и пепле, он покаялся бы, ты же не покаялся; за это ты «до ада низведешися».

Мы же внемлем, что Капернаум погиб за непокаяние, хотя и означает именем своим покаяние. Капернаум есть по имени село покаяния, но не на деле; на деле же в нем грехи и беззакония. Что же думать нам о себе самих? Не вознеслись ли и мы до небес честью христианства? Не имеем ли и мы обитающего у нас Господа? В Капернауме был только один дом Христов, да и тот был мал и убог. А у нас разве нет многих преизрядных и преукрашенных домов Господних, святых церквей, разве не обитает среди нас Господь и Его пречистая Матерь? Если же не будет в нас покаяния, то, как и Капернаум, будем низведены до ада, ибо мы подобны Капернауму. Как в Капернауме только имя говорило о покаянии, дела же были беззаконные, так и в нас едва только находится имя покаяния, а истинного покаяния и не спрашивай; беззаконных же дел даже и не сочтешь: «Умножишася паче числа песка морскаго, паче влас главы». На что же нам надеяться? Неужели ждать того же осуждения, которое постигло и Капернаум? Неужели и мы будем низведены до ада? Сохрани нас Бог от этого!

Но оставим это. Пора уже посмотреть, что Господь наш делает в Капернауме.

Когда Господь наш пришел в Капернаум, к Нему принесли расслабленного, лежащего на одре, и Он исцелил Его (Мф. 9:2). Я же смотрю, на каком месте было совершено это чудо? Святый Марк говорит, что в доме: «Слышано бысть, яко в дому есть» (Мк. 2:1), то есть, в собственном Христовом доме, который был куплен Иосифом, в котором жила пречистая Дева. Когда Иисус сидел в этом доме, к Нему принесли расслабленного, лежащего на одре, которому Он сначала отпустил грехи, потом обличил и посрамил хульные мысли злых людей и, наконец, повелел расслабленному встать и ходить. Произошло все это в доме Христовом, при пречистой Деве Богородице или, лучше сказать, ходатайством и молением пречистой Девы Богородицы: ради нее были отпущены грехи расслабленному; ради нее было дано и здоровье больному: «Видевше же народи чудишася и прославиша Бога» (ст. 8). Если бы я жил в то время, то я сказал бы: «Счастливы вы, капернаумляне, что имеете у себя дом Христов и живущую в нем пречистую Богородицу Деву! Счастлив и ты, расслабленный, что был принесен в этот дом, в котором обитает пречистая Богоматерь! Если бы Христос и не восхотел исцелить тебя, то она, как милосердная Мать, умолит Его и исходатайствует тебе исцеление от Него».

О, люди! Расслаблены и мы душами нашими! Будем же притекать в дом Христов и Богородичен, – не в тот, который был в Капернауме, но в сей святой храм и прочие. Обратимся мы, грешные, ко Христу и Богородице и смиренно припадем к Ним с покаянием.

Теперь, пожалуй, пора из града Капернаума пойти в весь, в которую вошел Господь наш: «Вниде Иисус в весь некую».

Эта «некая» весь, вспоминаемая в Евангелии во все Богородичные праздники, по словам толкователей Евангелия, была Вифания, в которой жил друг Христов Лазарь и сестры Лазаря – Марфа и Мария. Название Вифании толкуется как дом послушания и дом благодати Господней, – и справедливо, ибо там слушала Мария учение Христово: «Мариа же, седши при ногу Иисусову, слышаше слово Его» (Лк. 10:39). Также и благодать Божия совершилась в том не малая, ибо воскрешен был из мертвых четверодневный Лазарь. Сравним теперь чудеса Христовы, бывшие в Капернауме и в Вифании. В Капернауме Господь исцелил расслабленного, носимого четырьмя людьми, в Вифании же Он воскресил из мертвых четверодневного Лазаря. В Капернауме Он обличил Своих хулителей: «Нецыи от книжник реша: Сей хулит; и видев Иисус помышления их, рече: вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих»; в Вифании же Он самым делом чудесным постыдил тех, которые сомневались в возможности чуда, ибо и там были говорившие: «Не можаше ли Сей, отверзый очи слепому, сотворити, дабы и Лазарь не умер?» (Мф. 9:3, 4; Ин. 11:37). В Капернауме Он отпустил больному грехи: «Дерзай, чадо, отпущаются греси твои; востани, возьми одр твой и иди в дом твой»; в Вифании же Лазаря, вышедшего из гроба и повязанного по рукам и ногам погребальными пеленами, он повелел развязать, что было прообразом разрешения человеческих грехов. Прославивши за все это всесильного Бога, я обращаюсь к толкованию Вифании.

Вифания, как мы сказали, означает дом послушания и дом благодати Господней; и когда я размышлял, почему Евангелие о Вифанской веси и сестрах Лазаревых читается во все Богородичные праздники, то понял сие так: потому читается сие Евангелие в Богородичные праздники, что пречистая Дева имела добродетель послушания, была исполнена благодати Божией и приняла у Себя, и угостила Христа лучше, нежели сестры Лазаревы. Послушание она проявила тогда, когда Бог Отец воззвал ее тайным вещанием сердцу, говоря словами Святого Духа: «Слыши, Дщи, и виждь, и приклони ухо твое, и забуди люди твоя и дом отца твоего» (Пс. 44:11). И ответила она на это словами своего праотца Давида: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8). Когда архангел Гавриил благовестил ей зачатие Сына Божия, то она со смирением ответила: «Се раба Господня: буди мне по глаголу твоему» (Лк. 1:38). А кто может выразить словами, какой благодати Божией была исполнена она? Она имела в себе благодати более, чем все пророки, все апостолы, все святители, все мученики, все святые, и не только более, чем все святые, но более, чем все ангелы и архангелы, херувимы и серафимы, почему святый Герман, патриарх цареградский, называет ее морем благодати, ибо как никто не может измерить глубину моря или океана, так никто не в силах выразить и величие благодати Божией, бывшей в пречистой Богоматери. Прекрасно воспевает ее церковь: «Радуйся, глубино неудобозримая и ангельскима очима!» Итак, она есть мысленная Вифания, дом послушания и дом благодати Божией. В Вифании Христос был принят и угощен сестрами Лазаревыми; но кто мог так принять и угостить Его, как пречистая Дева, носившая Христа девять месяцев в своей пречистой девической утробе, родившая Его, носившая на матерних руках во все Его младенчество, питавшая и взращавшая Его своим пречистым млеком из девических сосцев! Вифанская Мария, «седши при ногу Иисусову, слышаше слово Его», что произошло, быть может, однажды, дважды или трижды, а преблагословенная Дева Мария всегда слушала Его до тридцатилетнего возраста и далее, всегда с ненасытною любовию и сладостию сердечною слушала пресладкие слова Сына своего и слагала их в сердце своем, как говорит о ней Евангелие: «Мариа же соблюдаше вся глаголы сия, слагающе я в сердце своем» (Лк. 2:19). И кому так много открывал Господь Свои Божественные тайны, неведомые и для ангелов, как пречистой Своей Матери, в которую весь Сам вселился Он – сокровище премудрости и разума Божия. В Вифании Господь воскресил четверодневного Лазаря из мертвых, в пречистой же Деве Он воскресил от вечной греховной смерти весь род человеческий, ибо ею мы избавились от вечной смерти и ею мы ожидаем получить вечную жизнь. Поистине, по поводу веси Вифанской и сестер Лазаревых церковь почтила Евангелием Богородичные праздники.

Разобравши таким образом вопрос о граде Иисусовом, в который Он пришел, и о веси, в которую вошел, узнавши их имена и жителей, уразумевши чрез толкование отчасти и таинственный смысл их, будем молить Господа нашего, чтобы и к нам пришел Он с пречистою Своею Материю, как в Свой истинный град и к Своей истинной веси, чтобы неисходно обитал в нас, исцелял наше душевное расслабление и оставлял нам грехи наши по молитвам Матери Своей. Совершим истинное покаяние, чтобы не по-капернаумски – именем только, но и самым делом мы были кающимися, примем Христа, как Вифания, поместим Его в нас любовию и слушанием слова Божия, обратимся к пренепорочной Матери Его, чтобы она была нашей ходатаицей пред Ним, будем усердно прибегать к ней и ее заступлению вручать себя ныне и всегда, и во все дни жизни нашей. Аминь.

33. Поучение первое в неделю восьмую по Святом Духе (На Евангелие о пяти хлебах (Мф.14,20))

Возлюбленные слушатели! В сию неделю читается Евангелие о пяти хлебах, которыми Господь наш насытил пять тысяч народа. Эти пять хлебов, бывшие тогда в настоящем своем веществе и умножившиеся чудесною силою и действием Божия благословения, были прообразом духовной, душепитательной пищи, преизобильно насыщающей всех желающих. Духовные хлеболомители, разделяя ее на многие части, под пятью духовными хлебами разумеют различные вещи. Одни видят в них пять больших ран Христовых, полученных на кресте, воспоминание о которых так питает душу, как это могут знать только те, которые всегда имеют пред своими очами распятого Господа. Другие пятью хлебами называют пять чувств, внимательное охранение которых от зла и склонение их к добру никогда не уморит души, алчущей добра. Иные же под пятью хлебами разумеют пять апостольских слов, которые святый Павел хочет говорить умом, и рассуждают так: первый хлеб – истинная вера, второй – добрые дела, третий – уклонение от зла, четвертый – боязнь огня вечного, уготованного неплодным деревьям, и пятый – ожидание за добрые дела вечного воздаяния в небесном царстве.

Творец душевного обеда сосчитал пять хлебов так: первый хлеб есть воздержание от телесной пищи, второй – покаяние, третий – Божественные Тайны тела и крови Христовой, четвертый хлеб – слово Божие и пятый – вечное насыщение на небесах.

Вот как уже много нашлось хлебов, и неленивый может изобрести их еще больше, однако же, чтобы вкушением многих и различных хлебов не утомить вкуса (ибо обычно при множестве снедей после вкусной пищи другая, хотя бы и не менее вкусная, все же может показаться невкусной), посему мы изберем для душевного насыщения какой-либо один хлеб, приличествующий настоящему времени, прочие же отложим до другого будущего времени, чтобы и после мы имели чем питаться, беря в нужде по одному из них.

Который же хлеб мы ныне изберем для себя? Посмотрим на настоящее время. Нынешнее время есть время постное, а в пост люди воздержные обыкновенно питаются сухоядением. Предложим же и мы себе постное сухоядение.

В сухоядении предлагается сухой хлеб, а для питья дается вода. Как вы, слушатели, думаете, какой мысленный хлеб духовный может называться сухим хлебом? По моему скудоумному мнению следовало бы назвать сухим хлебом святое покаяние, ибо что может быть столь твердо, как жесткость покаяния, которого, как камня, не скоро может кто-либо вкусить? Оно иссушает восприимчивость и плоти, и духа, отолстевших в грехолюбии. Вкушая сей душевный хлеб, то есть, вкушая святое покаяние, святый Давид говорит: «Изсше яко скудель крепость моя, и кости моя яко сушило сосхошася» (Пс. 21:16). Сей хлеб вполне приличествует постному времени, ибо богобоязненные христиане, заботящиеся о своем спасении, особенно в пост поправляют свою жизнь покаянием. Итак, предложим себе для нашего духовного насыщения святое покаяние, как постный сухой хлеб, а для питья при нем поставим слезы, чтобы сухоядение соделалось совершенным.

Святое покаяние есть сухой хлеб; однако же подобает, чтобы хлеб этот был чист, был и не имел никаких плевел; это значит, что покаяние наше должно быть истинным, а не лицемерным. Истинное же покаяние есть то, которое совершается не на словах только, но и на самом деле, которое растворяется теплыми слезами и происходит из смиренного боголюбивого сердца.

Прежде всего нужно сказать, что хлеб покаяния может быть чистым тогда только, если к словам исповедания и молитвы присоединяются дела и труды удовлетворения за грехи. Христос Господь, сказавши в Божественном Евангелии, что как дерево, так и человек познается по плодам и, как дерево бесплодное, будет казнен посечением и сожжением, – присоединил еще и следующие слова: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царство небесное» (Мф.' 7:16–21). Но, о, Владыко Человеколюбец! неужели Ты не милосерднее Твоего пророка Иоиля, который сказал: «Будет всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется» (Иоил. 2:32)? Ты же, Господи и Владыко, и двоекратное призывание Твоего имени: «Господи, Господи» называешь недостаточными для нашего спасения: «Не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в царство небесное». Но не будем дивиться сему разногласию между Христом и пророком, ибо пророк говорил о добродетельных и праведных, исполненных Духа Божия и Духа пророчества, что видно из его же книги: «Прорекут сынове ваши и дщери ваши» (Иоил. 2:28). Такие, поистине, если даже один раз воззовут ко Господу, говоря: «Господи», тотчас будут услышаны Богом и спасутся. «Воззваша праведний, и Господь услыша их» (Пс. 33:18), ибо молитве их предшествовали праведные труды и добрые дела их. В Евангелии же Господь вещает о бесплодных деревьях: у них добрых дел не видать ни до молитвы, ни после молитвы. Такие, если и дважды воззовут: «Господи, Господи», все же не войдут в царство небесное. Но кто же войдет туда? «Творяй волю Отца Моего», – говорит Господь (Мф. 7:21). Этим Он сказал как бы следующее: тот войдет в царство небесное, который к двум «Господи, Господи» присоединит и третье «Господи», то есть, исполнение воли Господней. Не достаточно одного «Господи», которое означает веру в Господа; не достаточно и другого «Господи», означающего молитву; необходимо и третье «Господи», то есть, необходимо трудиться в исполнении воли Господней, необходимо, чтобы говорили: «Господи, Господи, Господи», то есть, чтобы были вера, молитва и труды праведные. Господи! Я твердо верую в Тебя. Господи! Я с надеждой молюсь Тебе. Господи! Я усердно работаю Тебе. Ты видишь все мои труды покаяния в удовлетворение за грех, видишь смирение мое и труд мой, отпусти же все грехи мои! Молитва же и покаяние без трудов – это хлеб нечистый, полный плевел. Он не вносится в небесную житницу, не входит в царство небесное, но выметается вон, выбрасывается и попирается ногами.

Вот что мы читаем в книгах Царств. Некогда согрешили пред Господом Богом два израильские монарха: царь Саул и царь Давид, каждый в свое время, и оба покаялись. Саул возносит свою покаянную молитву к Богу пред лицом пророка Самуила, говоря: «Согреших, яко преступих слово Господне и глагол твой: убояхся бо людей и послушах гласа их. И рече Самуил к Саулу: уничижил еси глагол Господень, уничижит тя Господь не быти царю во Израили» (1Цар. 15:25, 26). Кается и Давид, говоря пророку Нафану: «Согреших ко Господу. И рече Нафан к Давиду: Господь отъят согрешение твое от Тебе» (2Цар. 12:13). Рассмотрим же оба эти покаяния. Вот кается Саул: он совершает долгую молитву и умножает слова пред Самуилом, однако же не сподобляется прощения, даже осуждается на уничтожение: «Уничижит тя Господь». Кается же и Давид; немного, только два слова произносит: «согреших ко Господу», но тотчас Господь прощает его согрешение. Что сие значит? Какова тайна сего? Оба согрешили, оба каются, но только у одного Давида покаяние принимается, Саулово же покаяние отвергается. Если желаем узнать причину сего, то прочтем в Писании о жизни обоих – Давида и Саула. Давид после грехопадения облекся во вретище, Саул же гордится мягкими царскими одеждами; Давид постом смиряет душу свою, пепел ест, как хлеб, и питье свое растворяет плачем, а Саул ест от многоценных трапез, пьет и веселится; Давид в полночь встает для молитвы, а Саул, упившись, спит на мягкой постели; Давид рыдает о грехе своем, а Саул пренебрегает им; Давид трудится, а Саул ленится. Не дивись же ты, Саул, что покаяние твое неприятно Богу и молитва твоя отвергнута, ибо ты не проявил трудов и подвигов. Не дивись и ты, Давид, будучи прощен, ибо ты явил многие подвиги в своем покаянии: «Отьемлет Господь прегрешения твоя».

Итак, мы видим и понимаем теперь, что покаяние без трудов отвергается, как плевельный хлеб: оно не принимается, но изметается вон на попрание.

Великий проповедник покаяния Иоанн Креститель, взывавший в Иудейской пустыне о покаянии, говорит: «Сотворите плоды достойны покаяния» (Мф. 3:8). Что же это такое «плоды достойны покаяния»? По объяснению толковников это значит, что труды удовлетворения за грех должны в покаянии сравниться с тяжестью какого-либо соделанного великого греха, чтобы насколько кто раньше поработал греху, настолько бы поработал потом и Богу, согласно словам апостола: «Якоже представисте удеса ваша рабы нечистоте и беззаконию в беззаконие, тако ныне представите удеса выша рабы правде в святыню» (Рим. 6:19); а святый Григорий, называя человека деревом, познаваемым по плодам, говорит: «По плодам именно, а не по листьям и корням, должно познаваться покаяние. Ведь и Господь проклял дерево, имевшее на себе только листья, но бесплодное, ибо Он не принимает исповедания только на словах, исповедания без плодов удручения тела». Этим он сказал как бы следующее: живое доброе дерево познается по корню, листьям и по плодам; подобно сему и мысленное дерево, человек, при этом человек кающийся, имеет корень, листья и плоды; корнем покаяния является мысль и намерение исповедать свои грехи; листья – это само словесное исповедание грехов, приносимое Богу пред отцем духовным, и обещание исправиться; плоды же суть труды удовлетворения за грехи. Посмотрим же, по чему познается же истинное покаяние? Познается оно не по корню намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Укрепляй намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь «плодов, достойных покаяния», то есть, подвигов и трудов в удовлетворение за грехи, то ты не благословенное древо, но подлежащее проклятию. Плоды же, достойные покаяния, как мы сказали уже, суть те, которые своими трудами равняются качеству и количеству совершенных прежде грехов.

Суетно покаяние того, кто частые объядения хочет покрыть недолгим воздержанием от пищи и пощением. Тщетно покаяние того, кто недолгим воздыханием и ударением в перси хочет оправдать многие неправды, воровства, убийства, хищения, обиды и тому подобное. Неправедно покаяние того, кто кратким и каким-либо легким умерщвлением тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Безнадежно покаяние и оправдание того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония.

Но, быть может, кто-либо скажет: не долго плакала у ног Иисусовых грешная жена, но прощены были ее многие грехи; и мытарь оправдался только сердечным воздыханием; и разбойник вошел в рай, произнесши на кресте только немногие слова; и апостол Петр, поплакавши немного, получил первую Христову милость. О, человек! Можешь ли ты быть уверен, что получишь такое же милосердие Божие, какое получили они, если не имеешь такого же сокрушения сердечного, какое проявили они? Посмотри на последующие их дела. Не грешница ли была названа равноапостольной, ибо она впоследствии понесла равноапостольные труды, обходя многие страны и проповедуя о Христе? Не о мытаре ли говорит Евангелие, что он половину имения своего отдал нищим, и если кого обидел чем-либо, то возвратил четверицею? Не на кресте ли разбойник окончил жизнь свою? А разве не знаешь, как Петр святый потом потрудился и что выстрадал? А что такое ты показал, каясь в грехах своих? Не будем же льстить себе, грешник, не будем льстить: если труды нашего покаяния не сравниваются с величиною грехов наших, то не можем мы быть уверены в нашем спасении.

Христос Господь, взявши на земле наши грехи на Себя и желая омыть все скверны душ наших, отверз на кресте сугубый источник, исходящий из пречистых ребр Его, источник воды и крови, как говорит о Нем святый Иоанн Богослов: «Сей есть пришедый водою и кровию Иисус Христос, не водою токмо, но водою и кровию» (1Ин. 5:6), чтобы очистить чужие, то есть, наши, грехи. Он извел из ребр Своих не одну только воду, но и кровь: «Не водою токмо, но водою и кровию». Мы же для омовения наших грехов приносим как бы малые, легкие воды – наше легкое покаяние, покаяние без крови, то есть, без трудов, доходящих до кровавого пота. Поистине, суетно такое наше покаяние; оно подобно Пилатову делу, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Потрудимся мы малое время, попостимся немного, поплачем немного, омывая от скверны как бы только руки, а не все тело, и снова распинаем Христа тем, что не только не совершаем подобающего удовлетворения за прежние грехи, но делаем даже еще и большие беззакония. А какую пользу может принести такое покаяние? Судите сами. Может ли кто одной горстью воды потушить огромную раскаленную печь? Может ли кто малой слезой, как бы каплей, погасить геенский огонь, уготованный ему? Может ли кто в темнейшую полночь одной небольшой зажженной свечей осветить всю поднебесную? Может ли кто малым раскаянием во грехах, как бы малой свечой, осиять тьму кромешную, уготованную ему? Может ли кто одной каплей меда усладить всю горечь океана? Может ли кто кратким умилением усладиться пред Богом, огорченным нашими грехами, и получить прощение? Многие и премногие слезы изливай, как реку, пред Господом вместе с говорящим: «Слезами моими постель мою омочу» (Пс.7:6). Если хочешь угасить огонь геенский, уготованный тебе, то весь из горечи греховной претворись в сладость. Если хочешь усладиться пред Господом и получить прощение грехов, «насладися, – как сказано, – Господеви, и даст ти прошение сердца твоего» (Пс. 36:4). Умертви себя совершенно трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти, согласно слову апостола: «Да упразднится тело греховное, яко ктому не работати нам греху» (Рим. 6:6). Одебелевшее во грехах твое тело упраздни, изможди, удручи, и тогда надейся на упразднение грехов; сотвори плоды, достойные покаяния, сравняй труды твои с прежними твоими грехами, даже превзойди их, и тогда ожидай прощения и спасения.

Кроме сего, в нашем истинном покаянии нужно внимательно хранить еще и следующее: если случится кому по немощи снова впасть в какое-либо согрешение, то чтобы тотчас, не откладывая, встать. «Елико, – сказано, – падеши, толико востани». Необходимо скоро вставать от грехопадения, чтобы грехи наши, умножившись, не достигли Бога и не подвигнули бы Его на гнев и отмщение.

Дивно то, что восходят на небо к Богу не только добрые дела, но и грехи человеческие. Не дивно, что восходят добрые дела, возносимые ангелами; дивно же то, что восходят и злые дела, которых никто не может вознести на небо: ангел не понесет на небо наше злое дело, а диавол не дерзнет. Восходят на небо добрые дела, согласно словам ангела Корнилию: «Услышана бысть молитва твоя, и милостыни твоя помянушася пред Богом» (Деян. 10:4). И Товии ангел говорит: «Когда молился еси со слезами и погребал еси мертвыя, аз приношах молитву твою Господу Богу» (Тов. 12:12). Восходят же и злые дела. Вот, например, говорит Бог, посылая Своего пророка Иону в Ниневию на проповедь: «Вопль злобы их (ниневитян) взыде ко Мне» (Ион. 1:2). Еще и Аврааму Он говорил: «Вопль Содомский и Гоморрский умножися ко Мне» (Быт. 18:20). Давид же вещает: «Положил еси беззакония наша пред Тобою» (Пс. 89:8).

Если бы я, грешный, имел дерзновение пред Господом Богом моим, то я сказал бы Ему: Господи! Ты приставил херувима с огненным оружием охранять райские Едемские врата, чтобы не входил туда никто: почему же Ты не поставил хотя бы какого-либо меньшего ангела у дверей небесных, чтобы туда не входили к Тебе наши злые дела? Сказал бы я и святым: святый Петр, имеющий ключи царствия небесного! Неужели тебе повелено Богом пускать на небо все то зло, которое творится на земле? О, святый Богослов, говоривший о небесном Иерусалиме: «Да не внидет в онь всяко скверно!» (Апок, 21:26). Почему ты, когда грехи наши восходят туда, ставишь их у дверей небесных, а не взываешь велегласно: «Вне псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и всяк творяй и любяй лжу не входит семо» (Апок. 22:15)? Но не слушают святые меня, грешного, и попускают грехам моим появляться пред Богом. Вопль злобы моей восходит к Нему, ибо как невозможно адаманту и магниту потерять силу, влекущую к себе железо, так невозможно лишить и всевидящее око Божие способности видеть все дела человеческие, согласно слову Сираха: «Очи Господни тмами светлейший солнца суть, прозирающии вся пути человеческия и разсмотряющии в тайных местех» (Сир. 23:27, 28). Все, что совершается во вселенной, хотя бы даже в глубочайших пропастях земных, все для Него столь явно, как будто совершается пред Его лицом. Посему-то и говорится, что наши злые дела восходят на небо к Богу.

Что же делают добрые и злые человеческие дела, взойдя на небо? А вот что: добрые ходатайствуют своему делателю все благое от Господа, злые же подвигают Его на гнев и мщение. Добрые дела заступаются за своего делателя, говоря: Господи, прости ему! Злые же жалуются на своего делателя, говоря: Господи, отмсти Ему!

Итак, после каждого грехопадения необходимо очищать грехи истинным, нелицемерным покаянием, чтобы они, умножившись и дойдя до Бога, не подвигнули Бога на такой великий гнев, что мы не будем иметь возможности получить уже и времени для покаяния. Долготерпелив Бог; но если после долготерпения Своего Он разгневается на человека за непокаяние, то не жди уже, человек, времени для покаяния, как говорит апостол об Исаве: «Отвержен бысть, покаянию места не обрете, аще и со слезами поиска его» (Евр. 12:17).

Вспомним здесь того ангела, которого видел Богослов стоящим на земле и на море и который поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, клялся Тем, Кто создал небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, море и все, что в нем; он клялся, что времени уже не будет (Апок. 10:5, 6). О, святый ангел! Неужели ты противоречишь Евангелию, которое говорит: «Не клянитеся всяко, ни небом, яко престол есть Божий, ни землею, яко подножие ногу Его» (Мф. 6:34, 35); ты же дерзаешь клясться Самим Создателем неба и земли! Не согрешаешь ли ты? Нет, не согрешает ангел, ибо истинно клянется. Иное дело человек, которому написано запрещение; ибо если и клянется он, то лжет, если не клянется, тоже лжет. Ангел же и без клятвы свидетельствует истину и даже не может солгать; тем более он не солжет, когда клянется. Клянется же он Богом для того, чтобы все создание Божие, особенно же разумный человек, чтобы все народы и племена имели веру в его неложные слова. О чем же клянется тот ангел? Внемлем: «Яко время уже не будет» (Апок. 5:6). Слышишь, грешный человек, валяющийся без покаяния в своих грехах, как в нечистотах, покаяние же откладывающий на другое время, на старость лет, слышишь, что если вскоре не покаешься, то не получишь времени для покаяния. Верь ангелу, клянущемуся Богом: «Яко время уже не будет». Найдет на тебя неожиданно смертельная болезнь: захочешь тогда покаяться, но не будет уже времени. Найдет на тебя неожиданно Божие наказание, огонь и меч: захочешь исправиться, но уже не будет времени. Попадешь ты в руки твоих врагов видимых и невидимых: захочешь поплакать о грехах, но уже не будет времени. Придет последняя минута твоей жизни, станут пред тобою все грехи твои: захотел бы ты тогда принять на себя всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, «яко времени уже не будет». Ныне же, ныне, не откладывая, пока время есть, позаботься о грехе твоем, покайся истинно, а после уже не будет времени.

Вот, слушатель мой, какой хлеб, один из пяти хлебов, мы предлагаем в нашей беседе; хлеб, приличествующий постному времени, хлеб святого, многотрудного покаяния, ибо хлеб не соделывается без труда. Я знаю: не всякому хлеб сей сладок; иному он и горек. Но сие не удивительно: погрузившиеся в суетные сладости мира сего не понимают сладости манны небесной. Если хочет принять сей хлеб без горечи, то пусть присоединит сладкий мед Божественной любви: «Любящему Бога вся поспешествуют во благое» (Рим. 8:28); для него и тяжкое будет легким, и горькое сладким.

Ты же, сладчайший Иисусе, весь желание, весь радость, весь сладость, – услади сердца наши желанием Твоим, подай нам хлеб насущный и насыщай нас повседневным покаянием! После же хлеба сего напой нас потоком сладости во царствии Твоем, где бы мы во веки насыщались славой Твоей со всеми святыми, благоугодившими Тебе покаянием. Аминь.

34. Поучение второе в неделю восьмую по Святом Духе (На Евангелие о пяти хлебах (Мф.14,20))

Нынешнее Евангелие, читавшееся на Божественной литургии, поистине есть трапеза духовная, ибо заключает в себе пять хлебов с двумя рыбами, которыми Господь наш Христос чудесно насытил пять тысяч народа, и, притом, столь богато и обильно, что все ели и насытились, и, кроме того, оказалось избытков кусков двенадцать полных корзин (Мф. 14:20).

Святые апостолы собрали после той трапезы избыток больших кусков, а я, грешный, надумал из нынешнего Евангелия, как от духовной трапезы, выбрать некие маленькие крупицы слова Божия и вложить их в ваш слух, как в корзины, «Господу поспешествующу и слово утверждающу» (Мк. 16:20).

«Во время оно виде Иисус мног народ и милосердова о них» (Мф. 14:14). В какое время? В то, когда Ему, Господу нашему, было возвещено, что Иоанн убит Иродом. «И слышав Иисус» об этом неправедном убийстве, «отъиде в пусто место един», ибо еще не пришло время Его вольного страдания за нас. «И слышавше народы, по Нем идоша пеши от градов. И видев Иисус мног народ, милосердова о них» (Мф. 14:13, 14).

Поистине были достойны милосердия Христова те народы, которые искали Его с великим усердием, которые, выйдя пешком из своих городов, последовали за Ним в пустыню. Кто ищет Христа, тот и находит Его. Кто идет за Христом, тот удостаивается и милосердия Его. Кто держится около Христа, тот и благами Его, как хлебом, насыщается в избытке.

Многие из нас тоже хотят найти Христа, но искать Его ленятся. Хотим мы сподобиться Его милосердия, но даром и без трудов мы хотим получить Его блага: ленясь, хотим быть прославленными; не трудясь, хотим обогатиться; лежа в лености, хотим достигнуть неба; согрешая, хотим быть праведниками; совершая беззаконное, желаем быть успокоенными со святыми; упиваясь временной сладостью греха, ожидаем получить вечное наслаждение на небе. О, тщетные надежды! Тщетное ожидание! Не так получается желанное, не так!

Народ, вспоминаемый ныне в Евангелии, сподобился милосердия Христова: «Виде Иисус народ мног и милосердова о них»; сподобился, говорю, но сподобился, потрудившись, а не ленившись: они насытили плоть свою питательным хлебом, чудесно умноженным в руках Христовых, но пред этим они в избытке насладились духовной пищей, то есть, словом Божиим, исходящими из уст Христовых, и хлеб, насыщающий чрево, был им дан не раньше, чем они насытили души свои словом Божиим. Прекрасно говорится: «Ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6:33). Только работай с усердием Христу, и ты не будешь беден и голоден: «Весть бо Отец Небесный, яко требуете сих всех».

«Не имамы зде, токмо пять хлеб» (Мф. 14:17). Нельзя не удивиться, принимая во внимание то, что среди такого множества народа, в котором было одних мужей до пяти тысяч, кроме их жен и детей, среди такого, говорю, множества народа ни у кого не было ни одного куска хлеба, как только у некоего одного отрока, как пишется об этом в Иоанновом Евангелии: «Есть зде отрочищ един, иже имать пять хлеб» (Ин. 6:9). Почему все были так незапасливы? Почему не носили с собой хлеба, если ходили такой большой толпой? Впрочем, нужно сказать, что носили, но уже издержали: каждый, идя из своего дома, взял для себя несколько хлеба, но уже съел. Однако же и без хлеба не отлучились от Христа и, будучи голодными, следовали за Ним, более желая наполнить душу свою речами Христовыми, нежели тело хлебом. Хорошо говорит Писание: «Не о едином хлебе жив будет человек, но о всяком глаголе Божий, исходящем от уст Божиих» (Мф. 4:4).

О, как велико было усердие к слушанию слова Божия у тех древних людей! Оставляют домашние дела; идут ко Христу далеко в пустыню с женами и детьми; голодают не только до полуденного обеда, но и до вечера; забывают свой голод и не заботятся о пище, лишь бы только услышать слово Божие. Вот как велико усердие и заботы о пользе душевной! Нельзя не стыдиться ныне нам, пренебрегающим словами Божиими и не заботящимся о пользе душ наших. Поистине, осудят нас на страшном суде Божием сии древние люди. Они целые дни проводили в слушании поучений Христовых, мы же ленимся постоять час-другой в храме Господнем. Они, голодая, не заботились о своей пище, а мы, и на молитве стоя, заботимся в уме нашем, что будем есть и пить. Они издалека приходили ко Христу и даже далеко в пустыню шли за Ним, мы же, и близко имея храмы Господни, ленимся ходить в них для славословия Божия. Они шли ко Христу, когда никто их не звал, нас же и великие звоны не могут призвать. Они так сильно любили Христа и с таким сильным желанием к Нему стремились, даже не зная, что Христос есть Бог, и считая Его только за пророка; мы же, прекрасно зная, что Христос есть истинный Бог, и веруя в Него,, не проявляем по отношению в Нему никакого усердия. Поистине, стыдно нам христианам.

Достойно размышления еще и следующее: идет ко Христу и следует за Ним многочисленный народ, люди простые, – а где же их начальники? Книжники, фарисеи и князья народа остались в своих домах в Иерусалиме. Князья не веруют во Христа, как об этом пишется в Евангелии: «Еда от князей кто верова в Онь?» (Ин. 7:48). Книжники и фарисеи поучаются суетному, а богатые упражняются в своих промыслах: иной разоряет свои житницы и созидает большие, иной копит от лихоимства и неправды и наполняет сундуки свои, а иной радостно веселится каждый день, – всем таким некогда идти ко Христу и слушать Его учение; только убогие идут за Ним и с наслаждением слушают Его. Посему-то и труден вход в царство небесное для богатых: «Удобее вельбуду сквозь иглино ухо пройти, неже богатому в царствие Божие внити» (Мф. 19:24).

Еще нужно рассудить и то, кто носит хлебы. Носит их отрок, как вспоминается это в Евангелии Иоанна: «Есть зде огрочищ един, иже имать пять хлеб». Многие мужи не носят хлеба, а один отрок носит, и, должно быть, хлебы те были не велики, если один отрок мог носить пять хлебов. Взяв из рук сего отрока хлебы, Христос насытил многочисленный народ.

Здесь можно видеть таинство. Тот один отрок был прообразом монашеского чина: монашество на греческом языке выражается словом «монос», что значит один, уединенный. Чистый отрок, девственник, являлся прообразом иноческой чистоты, на хранение которой полагается в иночестве и обет. Хлебы же были прообразом иноческих молитв, творимых и днем, и ночью. Как отроческими хлебами Господь насытил народ, так и молитвами иноческими Господь содержит мир сей. Хотя и малы были хлебы того отрока, однако же насытили многие тысячи народа; подобно сему и молитвы иноческие, хотя и кажутся кому-либо малыми, однако же укрепляют весь мир.

Мир христианский в Святом Писании уподобляется винограду, как и о древних израильтянах говорил пророк Исайя: «Виноград Господа Саваофа дом израилев есть» (Ис. 5:7). Кто не знает, как прекрасен сад виноградный? Ветви его замечательны, листья прекрасны, гроздья приятны, радующие зрение и услаждающие вкус. Кто же не видит, как прекрасен и христианский мир, как он замечателен и приятен? Богатствами он украшается, как листьями, а благородным чадородием, как изрядными гроздьями, он возносится и славится, расширяется и умножается, согласно слову Давида, которое он сказал Богу: «Покры горы сень его, и стеблие его кедры Божия; простре розги его до моря, и даже до рек отрасли его» (Пс. 79:11, 12).

Посмотрим же, на чем держится и чем живет виноградная ветвь. Она существует на одном только сухом и бесплодном коле. Отними от винограда кол, и ветвь упадет на землю и будет попираться.

Отыми от христианского мира иноческий чин, как от винограда сухой и бесплодный кол, что тогда станет с миром? Посудите сами! Как хлеб отрока, хотя и не многий, но насытил многих, так и молитвы иноческие, хотя и кажутся малыми, однако приносят пользу для многих. Но чтобы не допустить своих измышлений, хваля без меры иноческий чин, я снова обращаюсь к евангельским хлебам.

«Не имамы зде, токмо пять хлеб» (Мф. 14:17). Какие такие были хлебы: ржаные, пшеничные или какие-либо другие? Кто это знает? Святый евангелист Иоанн говорит, что это были ячменные хлебы: «Есть зде, – говорит он, – отрочищ един, иже имать пять хлеб ячменных». Мы же обратим внимание на то, каким хлебом питаются следовавшие за Христом: не пшеничным или чистым ржаным, но ячменным.

Сей хлеб ячменный пусть будет для нас образом воздержания, поста и острой жизни, подобно тому, как и ячмень имеет острые колосья; ибо ничто так не укрепляет Христова последователя и не делает его сильным против невидимого врага, как ячменный хлеб, то есть, святый пост и воздержание. Вспомним здесь историю Святого Писания о борьбе Гедеона с мадианитянами.

Израильтяне в древности были крайне притеснены мадианитянами; по причине многих бедствий они возопили к Богу. Смилостивился над ними Бог и дал им вождя – мужа сильного, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на Мадиама. Господь Бог велел ему не вести с собой большую силу для сражения, но избрать только лучших и храбрейших воинов. Как же Гедеон мог узнать лучших и храбрейших? Вот как он возмог сделать это. По повелению Божию он привел их всех к воде и приказал им пить; и вот одни, упав на колена и склонившись лицом к воде, пили из реки воду, как скоты, другие же, черпая воду горстью, пили из своей горсти. После этого Гедеон разделил всех надвое: пивших воду по-скотски он поставил особо, а пивших воду горстью – особо. Таких, которые пили воду горстью, оказалось немного – только триста человек, прочие же воины пили по-скотски, погрузивши в воду лицо с устами. И повелел Господь Гедеону возвратить назад всех, пивших воду по-скотски, и взять с собою на войну только тех триста, причем пообещал ему, говоря: «Тремя стами мужей, пивших воду горстию, Я спасу вас и предам Мадиама в твои руки».

Приблизившись ночью с тремястами мужей к бесчисленной силе мадиамской, Гедеон по повелению Божию сам с одним только отроком вошел ползком в стан мадиамский и, ходя в нем тихо, прислушивается; и вотслышит, как один воин, пробудившись от сна, рассказывает свой сон своему другу: «Будто тесто хлеба ячменного катилось от полка Гедеонова и, прикатившись в наш мадиамский стан к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и упала палатка». На это друг его ответил: «Это не тесто, но копье Гедеоново: предаст Господь в его руки Мадиама и весь полк; наш». Услышав сие, Гедеон поклонился Господу, возвратился к своим, приготовился к битве и, напавши на Мадиамский полк, победил его и разогнал в конец.

Рассмотрим же таинственный смысл сего сонного видения. Тесто хлеба ячменного было копьем на супостатов. Это значит, что ячмень, полный острых отростков, является образом суровой жизни. Тесто хлеба ячменного – знамение святого поста, не имеющего слабостей в кушаньях, ибо неиспеченный ячменный хлеб опрокинул мадиамскую палатку, но только тесто его, поелику в печеном хлебе есть вкус, а в тесте нет его. Впрочем, в ячменном хлебе и в печеном мало вкуса, – не так, как в ржаном или пшеничном; тем более нет вкуса в тесте ячменном.

Тесто хлеба ячменного является образом поста, ибо и пустынножительные постники питались такою пищею. Святый Иларион великий, например, так говорит своему телу: «Я тебя, осел, не ячменем накормю, но сором». Сие тесто, разумею пост, не вкусно, зато вскоре соделывается железным копьем на супостата и побеждает его, так что по справедливости можно сказать: это не тесто, но копье на супостата. Постись, воздерживайся, а твое пощение, как сильное, острое копье, пронзит врага твоего, восставшего на тебя.

Мы удивляемся Сампсоновой силе; удивляемся тому, что он один убил тысячу филистимских мужей, убил не мечом или копьем, но одною костью, ослиною челюстью. Мы удивляемся и тому, как он, похитив ворота города Газы и взвалив их на плечи, занес их на высокую гору. Дивимся мы и другим его делам, в которых проявилась его большая сила. Но посмотрим, откуда в нем родилась такая сила? От воздержания родившей его, которой ангел сказал: «Зачнеши и родиши сына, снабди убо сие, не пий вина, ниже что яждь нечистое» (Суд. 13:3, 4). Святый Василий Великий, рассуждая об этом в слове «О посте», говорит: «Что сделало сильного Сампсона непобедимым? Не пост ли, в котором он был зачат во чреве материнском? Воздержание родит силу для победы над врагом».

Мы удивляемся и прежде бывшим угодникам Божиим; удивляемся тому, как они смогли победить великую противную вражью силу? А что создало в них такую силу и действие? Не пост ли и воздержание, которыми они умерщвляли «уды свои, сущыя на земли»? Наоборот, ничто не делает таким слабым и неспособным к подвигам, ничто так не предаст одолению невидимого врага, как пресыщение, вкусная пища и чревоугодие.

В Святом Писании мы читаем, как вавилонский царь Навуходоносор, взявши Божиим попущением Иерусалим, пленивши иерусалимского царя Седекию со многими людьми и возвратившись домой, чрез некоторое время прислал Навузардана, архимагира, то есть, князя или старшего над своими поварами, для того, чтобы он разорил иерусалимские здания. Архимагир, придя в Иерусалим, сжег храм Господень и царский дом, все дома граждан и все большие здания он попалил огнем, и все стены иерусалимские разрушила сила халдейская, которая была с архимагиром.

Здесь следует подумать о том, почему Навуходоносор, пленивши Иерусалим, не сам разорил его до основания, но послал князя, и притом не иного какого, но именно князя над поварами своими, служба и обязанности которого заключались в том, чтобы приготовлять вкусные снеди для трапезы царской? В чем причина сего?

На сие отвечается таким толкованием: совершилось сие по промыслу Бога, который Своим праведным судом наказывал иерусалимлян по мере их грехов. Многим согрешили иерусалимляне пред Богом, посему послал им Господь многие наказания, и при этом за каждый грех Он навел подобающее наказание.

Согрешили они идолопоклонством, посему и наказал их Господь идолопоклонником Навуходоносором, который, поставивши своего золотого идола на поле Деире, повелел почитать его, как бога. Согрешили иерусалимляне избиением пророков, посему и наказал их Господь мечом халдейским. Согрешили неправедным грабежом и похищением чужого, посему и наказал их лишением всего, ибо все ограбили пленившие их. Согрешили гордостью, за что и наказал их порабощением и в конец смирил их пленом. Не мало согрешили они и сластоядением, пресыщением, объядением, посему и наказал их Бог, праведный Судия, князем поваров Навузарданом, чтобы чем согрешили, тем и наказаны были. Иерусалим много заботился о кухне, о сладких кушаньях, о чревоугодии, посему и совершено было разорение Иерусалима старшим поваром, архимагиром.

Посмотрим теперь, как тот архимагир разоряет Иерусалим. Он разоряет его огнем и ниспровержением стен до основания. Нам же из этого следует усмотреть, что так в конец ничто не разоряет душу, хотящую работать Богу, подобно прекрасному Иерусалиму, как именно архимагир, то есть, пресыщение, сластоядение и чревоугодие. Разоряет он и огнем, то есть, греховным распадением, разжигая сластолюбивую и страстную плоть на скверный грех, ибо поистине за сластоядением следуют плотские страсти, греховное распадение, которое если в ком умножится и усилится, как пожар, то все добродетели его, которыми украшал свою душу, превратит в пепел, подобно тому, как архимагиров огонь сжег всю красоту Иерусалима.

Недаром святый Златоуст говорит: «Где пьянство, там диавол, там скверные слова; а где пресыщение, там ликуют демоны». Хорошо, значит, что Господь напитал следовавших за Ним и слушавших слова Его не иным каким-либо сладким хлебом, но жестким, ячменным. Этим Он учит нас не сластоядению, но воздержанию.

«Не имамы зде, токмо пять хлеб». Толковники Божественного Писания, духовно толкуя сие, под теми малыми хлебами подразумевают различные духовные вещи.

Одни называют хлебом слово Божие, имея в виду слова Бога из пророчества Амоса: «Послю, – сказал Он, – глад на землю, не глад хлеба, но глад слышания слова Божия» (Ам. 8:11).

Другие называют хлебом святое покаяние, основываясь на словах Давида, кающегося в своих грехах и говорящего: «Пепел яко хлеб ядях и питие мое с плачем растворях» (Пс. 101:10).

Некоторые же милостыню, творимую нищим, называют духовным хлебом, вечно воздаваемым от Бога, что видно из слов Екклезиаста, говорящего: «Поели хлеб твой на лице воды, и во мнозех днех обрящеши его» (Еккл. 11:30).

Вечное наслаждение на небесах, которое будет происходить от лицезрения Бога, также есть хлеб духовный: «Насыщуся, – сказано, – внегда явитимися славе Твоей» (Пс. 16:15).

Иные, наконец, духовным хлебом называют тело Христово, которое под видом вещественного хлеба, питающего плоть, освящается на Божественном престоле, ибо оно питает и оживляет наши души и соединяет их как с Самим Христом, так и друг с другом, согласно словам святого апостола Павла, который говорит так: «Хлеб, егоже ломим, не общение ли тела Христова есть? Яко един хлеб, и едино тело есмы мнози: вси бо от единого хлеба (тела Христова) причащаемся» (2Кор. 10:16, 17).

Все те духовные хлебы, числом пять по числу пяти евангельских хлебов, очень хороши, и много следовало бы говорить о вкусе и силе каждого из них, но не хватит времени ни нам, повествующим, ни вам, слушающим. Разве следует сказать только об одном хлебе тела Христова против тех, которые не часто причащаются, а иные так даже и совсем не причащаются тела и крови Христовой. Но об этом сказано в поучении в пятую неделю Великого поста.

Чтобы не затянуть слова и не стеснить слушающих, я кончу свою беседу, советуя всем вкушать тех духовных хлебов и насыщаться ими и желая, чтобы не истомились от вечного голода души наши, но чтобы сподобились они на небе вечного насыщения со всеми святыми. Аминь

Часть 3

35. Поучение в неделю девятую по Святом Духе «Корабль же бе посреде моря, влаяся волнами: бе бо противен ветр» (Мф.14:24)

В нынешнем Евангелии, читавшемся на Божественной литургии, мы слышали о волнующемся море, о ветре противном, о корабле, покрывавшемся волнами, об утопавшем Петре и об учениках, возопивших от страха. Все это, возлюбленные слушатели, недобрые события. Случайно ли все это произошло, или по нарочитому промыслу и устроению Божию, – вот что я спрашиваю. Предположим, что случайно, – почему же тогда Господь, предвидя, что все это произойдет, и советуя не подвергать самих себя бедствиям, почему Он понудил (как говорит Евангелие) учеников Своих войти в корабль как будто именно для того, чтобы они претерпели такой страх и такое бедствие от волнения?

Не лучше ли было бы, если б Он, как желающий всем добра, а не зла, тишины, а не волнения и бед, запретил им это плавание в корабле? Если же это произошло по нарочитому Божиему промыслу и устроению, как думают об этом и толковники Божественного Писания, то по какой причине попустил или, лучше сказать, нарочно поднял и навел на Своих учеников такое бедствие в море, такой страх, чтобы ученики бедствовали в корабле от волнения и бури, отчаивались в своем спасении и от страха вопили и кричали: «От страха возопиша»?

Среди учителей есть такие, которые говорят о следующих двух причинах такого Божия промысла и устроения: Христос Господь устроил, чтобы на море были ветры и волнение и корабль апостольский бедствовал от напора волн для того, чтобы показать Себя Господом и Владыкой всего, обладающим небом и землею, морем и ветрами: «Яко и ветры, и море послушают Его». С одной стороны, Он хотел наказать маловерие и сомнение Своих учеников: «И глагола им: что страшливы есте, маловери?»; «И Петру: маловере, почто усумнелся еси?»; хотел научить их надеяться на Бога во всяких бедствиях, ибо говорит: «Дерзайте, Аз есмь, не бойтеся», выражая этим как бы следующее: Я с вами везде, на всяком месте, в добре, во зле, всюду присутствую с вами и помогаю, избавлял вас от бедствий: дерзайте, не бойтесь! С другой стороны, Он хотел уверить их в Своем Божестве, ибо при наступившей тишине они поклонились Ему, говоря: «Воистину Божий Сын еси» (Мф. 8:26; 14:31, 27, 33). Впрочем, медиоланский первоседатель и не меньший учитель церковный святый Амвросий находит другую причину морского волнения и бедствия корабля. Причина сия в следующем: так как в корабле вместе со святыми апостолами был и Иуда предатель, то посему и поднялся на море противный ветер, и корабль бросало волнами. Вот как говорит сей учитель: «Хотя в корабле там плыли и многие добрые дела учеников Христовых, однако же неверие предателя смущало корабль волнами; то есть, из-за неверующего Иуды возмутилось море, не терпя его видеть плывущим по себе. Если Иуда еще не имел тогда намерения предать Христа, зато он уже имел общий ковчежец, носил полагавшееся в него и крал. Из-за кого потом умела возмутиться вся трапеза Христова на тайной вечери, из-за того и ныне возмутилось море, и корабль бросало волнами».

Мы же приступим здесь к евангельскому толкованию.

Морем является сей мир; корабль – это церковь Христова или все христианское отечество, как, например, говоря вообще, Российское царство. В частности же кораблем является всякий человек в мире. Жизнь наша есть плавание в море мира; пловцы в общем корабле церкви и царства – это люди верующие, великие и малые, сановитые и простонародные. В каждом же корабле всякого человека, то есть, в теле, пловцами являются душа с товарищами, каковые суть память, разум и воля. Ветры противные, бури, волны – это многоразличные и многообразные бедствия в мире, которыми то море волнуется, смущается, сотрясается и многих погубляет: одних потопляет, других держит около потопления, третьих в смущении и страхе великом, иных же доводит до отчаяния. В настоящее время, как мы сами ясно видим, в особенности восстали и восстают по Божьему попущению многие волны на всецелый корабль церкви Христовой и всего отечества христианского: то голод, то огненные наказания, сожжение прекрасных домов, городов и храмов Господних, то непрестанные войны и восстания иноплеменников. Как много христиан жестоко поглотил в эти плачевные годы меч врагов, и рука вражеская увела в плен, не говоря уже о внутренних междоусобных восстаниях, о всех, гонящих друг друга и друг друга поедающих и погубляющих! Все это суть волнения и бури моря мира сего, так что корабль наш покрывается волнами и разбивается на части, ослабевает в своих силах от напора волн, и отовсюду веет на нас противный ветер.

Поищем же причину, по которой Господь попускает на нас такую бурю и волнение: за что Он так наказывает нас, почему оставляет нас бедствовать среди таких зол? У святого Амвросия мы заимствовали одну причину, по которой Господь попустил, чтобы волны бросали апостольский корабль, а именно ту, что в корабле между апостолами был Иуда. Кто же является Иудой в корабле отечества христианского? Поистине, всякий нераскаянный грешник есть Иуда, – посему-то и восстают на нас волны таких бедствий.

Иуда был вор и предатель, льстец и самоубийца: «Шед удавися» (Мф. 27:5). Грешный же, нераскаянный человек во всем подобен Иуде. Он есть вор, ибо думает со своими грехами утаиться от всевидящего ока Божия: «Не узрит Господь, ниже уразумеет Бог Иаковль» (Пс. 93:7). Время, данное ему для покаяния, он крадет для своих беззаконий. Он есть и предатель, ибо, предпочитая временное вечному, он за малую сладость внизу предает великую сладость вверху; за краткое земное веселие предает бесконечную небесную радость; за повседневное насыщение своего чрева предает то душевное насыщение, о котором говорит Давид: «Внегда явитимися славе Твоей» (Пс. 16:15). За греховное сладострастие предает прославление своей плоти, которое имеет быть для праведных в общее воскресение, «егда тленное сие облечется в нетление, и мертвенное сие облечется в бессмертие» (1Кор. 15:53). За гордость свою предает возвеличение, приготовленное Богом для смиренных. За гнев, ярость и ненависть к ближним предает любовное общение с ангелами и всеми святыми: одним словом, за грех предает Бога и является Иудой предателем. Он также и льстец, ибо иногда приходит как будто к покаянию, исповедует устами свои грехи, на деле же творить плоды, достойные покаяния, и не думает. Он «молится устами, а сердце его далече отстоит от Бога» (Ис. 29:13); скверными своими устами лобзает Христа, недостойно причащаясь пречистых Тайн, а потом снова возвращается к своим греховным делам. Он только льстит, говоря «каюсь», он только обещается быть добрым, но неисправимым пребывает Иуда, раб и льстец, и потом отчаянием убивает свою душу.

Итак, грешник такой во всем подобен Иуде и является вторым Иудой. И как много таких Иуд среди христиан! Если из-за одного Иуды волны бросали корабль апостольский, то как не будет бедствовать в волнениях корабль отечества христианского из-за такого множества Иуд, существующих среди нас?!

В житии святого Порфирия, епископа газского, мы читаем, что когда этот святой возвращался водным путем вместе с другим – блаженным Иеронимом – и находился вблизи острова Родоса; то на море поднялась буря и волнение, и все находились в большом страхе, боясь потопления. Так было весь день и всю ночь. Когда же взошла утренняя заря, святый Порфирий задремал немного и увидел преподобного Прокопия пустынника, извещавшего его, что среди них на корабле есть один потайной еретик Ариева заблуждения, что из-за этого еретика волнуется море и что оно не утихнет, пока он не будет склонен к православию. Так и оказалось: начальник корабля был тайный еретик; как только он исповедал православную веру, тотчас прекратилась буря, и наступила тишина на море. Вот мы видим, что из-за одного тайного еретика и святые бедствовали в море. Что же нам думать? Как много среди нас находится волков в одежде овчей, которые под именем православного христианина делают бесславное и делами своими превосходят нечестивых язычников и поганых! И как корабль церкви Христовой и всего отечества не будет бросаем волнами великих бедствий, попускаемых на нас от Бога по праведному Его суду?!

Посмотрим в древность. Прекрасен был корабль народа израильского, прошедший по суху Чермное море и наследовавший святую гору Иерусалима: «И бысть в мире место его, и жилище,его в Сионе» (Пс. 75:3). Когда же умножились среди них беззакония и они «прогневаша Бога вышняго и свидений Его не сохраниша» (Пс. 75и след.), когда превратились в «лук развращен», тогда Бог, разгневанный их злыми делами, тяжело наказал израиля. О том же, как именно наказал, мы слышим следующее: «Предаде в плен крепость их и доброту их в руки врагов и затвори во оружии люди Своя, и достояние Свое презре. Юношы их пояде огнь, и девы их не осетованы быша, священницы их мечем падоша, и вдовицы их не оплаканы быша».

Прекрасен был во всей поднебесной корабль самодержавия греческого христианства: он всех монархов превосходил великолепием и достоинством. А как пострадал он за умножение грехов? Как разбился? Кто не видит, что даже до сих пор он не может получить умиротворения?

Господь Бог, беседуя некогда с рабом Своим пророком Иезекиилем о Самарии и Иерусалиме притчею о двух сестрах – Оли и Оливе – и говоря, что Самария за умножившиеся в ней грехи ассириянами опустошена огнем и мечом, которые навела на них мстительная рука Божия, повелевает пророку увещевать Иерусалим, чтобы и он не пострадал так же. Посему пророк и говорит иерусалимлянам: «Смотрите сестру вашу Самарию, како опусте Самария: пол грехов твоих не согреши, ты же умножи беззакония твоя паче оныя. Се убо глаголет Адонаи Господь: чашу сестры твоея испиеши глубокую и широкую» (Иез. 16:51), то есть, чашу наказания Божия. «Чаша, – говорит, – потребления и погубления, чаша сестры твоея Самарии». Что же нам думать, возлюбленные?! Не сравнялись ли беззакония нашей страны с беззакониями тех самарян, иерусалимлян и, кроме того, греков? Не приготовлена ли и нам та чаша отмщения Божия, о которой Давид говорит: «Чаша в руце Господни вина нерастворена, исполнь растворения, уклони от сея в сию; обаче дрождие Его не истощися, испиют вси грешнии земли» (Пс. 74:9). О, ужасное несчастье и злополучие наше! Ведь за умножение тяжких беззаконий нераскаянных грешников корабль церкви и всего отечества христианского страдает в море мира сего от волн бедствий, и, день ото дня изнемогая в силах своих, он уже близок к сокрушению и потоплению; разве только Сам Господь, ходящий по морю, придет на помощь, запретит ветрам и морю и сотворит тишину, ибо Он обнадежил церковь Свою святую в том, что «врата адова не одолеют ей» (Мф. 16:18). Он есть наш «помощник в скорбех, обретших ны зело» (Пс. 45:3), ибо когда сила человеческая совершенно изнемогает, тогда внезапно появляется помощь Божия. Сохранил от заколения Бог Исаака, сына Авраамова, не прежде, чем уже вынул Авраам нож свой, чтобы заколоть сына, а Сусанну избавил от смерти, послав Даниила, только в тот момент, когда она уже была выведена для побиения камнями. Даниила Он спас уже между львами голодными и раскрывшими пасти. Трех отроков сохранил, уже вверженных в горящую печь. Петру, уже утопавшему, Он простер руку помощи и его вывел из темницы уже брошенного туда на смерть. Когда корабль апостольский уже покрывался волнами, Он явился ходящим по морю и запретил ветрам. Во время такой нужды благовременная помощь Божия обыкновенно спешит для прославления имени Его святого; она же сильна поспешить и для спасения нашего корабля, подверженного буре.

Все сие говорилось вообще о всецельном корабле церкви и отечества правоверных. В частности же, беседуя о мысленном корабле – жизни всякого христианского человека, мы снова вспомним святого Амвросия, который сказал, что из-за одного Иуды на море поднялась буря и волны на корабль апостольский, и скажем: в корабле жизни нашей в каждом отдельно сидит Иуда – наш тяжкий грех и обыкновенная страсть. Как Иуда был вор, предатель, льстец и самоубийца, так и обыкновенный грех наш есть вор, ибо обкрадывает нас, губя все наши труды и подвиги, которыми хотели мы заслужить милость у Господа Бога нашего; он есть предатель, ибо предает нас на вечную геенскую смерть; он есть и льстец, ибо, усладивши в малом, наполняет нас вечной горечью; он есть, наконец, и убийца, ибо убивает и душу нашу, и добрую славу. Пока такой Иуда, то есть, тяжкий наш грех и обычная наша страсть, будет находиться в корабле жизни нашей, пока он не будет изгнан из нас совершенным покаянием, до тех пор мы не будем плавать безбедно и не достигнем доброго пристанища.

Вспомним Иону пророка. Он был муж праведный пред Господом, был святый пророк; а кто не знает, что он пострадал в море только за один грех ослушания? «Возстави Господь ветр велик в море, и бысть буря велия, корабль же страдаше, яко сокрушатися, и убояшася корабленицы и вопияху кождо к богу своему» (Ион. 1:4, 5). О, как много тяжких смертных грехов находится среди нас! Как же мы хотим иметь тишину?

Великие грехи низложили сильных с престолов, разрушили царства, разорили города, рассеяли великие полки, опустошили страны, и пощадили ли они хоть одного злого человека? Скаредные грехи навели потоп на людей прежнего мира, одождили огонь на города Содомские, превратили у египтян реки в кровь и их же потопили в Чермном море. Кого же из нас они могут спасти? Тяжкий грех проломил небо под Люцифером и до ада разверз землю под Дафаном и Авироном, утвердил великую пропасть между богатым и Лазарем, «ангелов, не соблюдших своего начальства, на суд великого дне узами вечными под мраком соблюде», людей превратил в скотов, как Навуходоносора, и в бесчувственные столпы, как жену Лотову, и никого не пощадил никогда. Какого же добра мы можем ожидать от наших злых дел? Пока тот Иуда, то есть, грех, грех привычный, будет находиться на корабле жизни нашей, до тех пор мы не будем иметь никакого добра, до тех пор мы будем обуреваемы волнами бедствий и зол.

Мы дивимся, что иногда бывают засухи, бездождие, неплодородие земли и следующие за ними гниение и голод: а что соделывает все это? Кто виновен в таком зле? Грех наш. Вот мы слышим, как говорит Бог: «Огнь возгорится от ярости Моея, раждежется до ада преисподняго, снесть землю и жита ея, попалит основания гор. Соберу на них злая и стрелы Моя скончаю в них, таяти имут гладом» (Втор. 32:22). За что же, Господи, так ужасно Ты гневаешься на возлюбленных людей Своих? «За грехи, – говорит, – их, яко прогневаша Мя и в мерзостех своих преогорчиша Мя». Мы дивимся, что иногда случается неожиданно пожар и сожигаются многие жилища и имения. А что соделывает сие? Кто виновен? Грех наш! «Одождит, – сказано, – на грешники сети, огнь и жупел, и дух бурен» (Пс. 10:6). Дивимся мы непрестанным войнам, битвам и множеству павших от меча; а что соделывает сие? Поистине, не иное что виновно в таком зле, как только грехи наши, согласно словам Бога в пророчестве: «Аще не послушаете Мене (то есть, если не покаетесь во грехах), меч вы пояст: уста бо Господня глаголаша сия» (Ис. 1:20). О, как жестоко бьют нас отовсюду волны! Причина же всех этих бедствий – это Иуда в корабле, грех в членах наших, которому мы поработили себя. Изгоним же его из себя покаянием; а пока мы не изгоним его, до тех пор не перестанем бедствовать и не избавимся от таких многочисленных бедствий наших.

Вот, слушатель мой, мы узнали причину волнения кораблей: как вещественного апостольского, так и мысленных – церкви, отечества христианского и каждого отдельного человека. В волнении апостольского корабля виновен Иуда; в бедствиях церковного и всенародного корабля виновны злобные, ожесточенные, нераскаянные, многочисленные, иудообразные грешники; в треволнениях же мысленного корабля – каждого в отдельности человека – виновен личный грех каждого, от которого всякий хочет отстать и в нем раскаяться.

Что же нам делать, дабы прекратилось волнение на великом и пространном море мира сего, и корабли наши имели бы тихое и безбедственное плавание? Вот что мы сделаем: мы воззовем ко Господу со святым Петром: «Господи, спаси ны, погибаем» (Мф. 8:25).

Господи! Иудообразных грешников среди нас и грехи наши претвори всесильным Твоим милосердием в праведников и в оправдания. Господи! Сам приблизись к нам; ходя по морю, запрети ветрам и буре и претвори волнения наши в тишину. Господи! Скажи присутствием Твоим то, что Ты сказал Своим апостолам: «Дерзайте, Аз есмь, не бойтеся» (Мф. 14:27).

Мы же, грешные и несчастные, измученные волнами, возрадуемся о Тебе, Боге нашем, и, вместе с поклонившимися в корабле, поклонимся Тебе, говоря. «Воистину Божий Сын еси» (Мф. 14:33). Аминь.

36. Поучение в неделю десятую по Святом Духе «Господи! Помилуй сына моего, яко на новы месяцы беснуется и зле страждет. И приведох его ко учеником Твоим, и не возмогоша его исцелити» (Мф.17:15, 16)

Возлюбленные слушатели! Не всегда и святые люди, как видим, могут иметь власть над бесами, чтобы изгонять их. Человек некий, имевший сына бесноватого, очень страдавшего от духа нечистого, привел его к апостолам, к ученикам Христовым, и молил, чтобы они исцелили сына, изгнали из него духа нечистого. Но они не в состоянии были сделать этого и, что удивительнее всего, не смогли изгнать уже по принятии от Христа власти над бесами, уже после того, как дана была им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их. Несмотря на это, они не могли изгнать беса из того отрока, которого привели к ним. Если же они, будучи святыми, оказались бессильными, то что же можем сделать мы, грешные? Как мы можем устоять против беса, когда сила его крепка, природа же наша страстна, а сила наша немощна? Если бы Господь не был среди нас, то кто мог бы сохранять себя целым от врага и человекоубийцы?

Какая же причина той слабости, что святые апостолы не смогли изгнать беса из отрока, бесновавшегося в новолуния? Причину эту Христос Господь ясно показал ученикам Своим наедине, когда те спросили Его: «Почто мы не возмогохом изгнати его? Иисус же рече им: за неверствие ваше». Хотя святые апостолы и имели данную им Христом власть над бесами, однако ж в них было некоторое сомнение и неверие, неверие же не во Христа, которого они уже устами и сердцем исповедали истинным Сыном Божиим, как мы слышали это в прошлую неделю, когда Он морское волнение претворил в тишину, когда простер руку утопавшему Петру и спас его от потопления: «Тогда сущии в корабле поклонишася Ему, глаголющи: воистину Божий Сын еси» (Мф. 14:33). Итак, в апостолах было неверие не во Христа, но в данное им могущество: они сомневались, могут они или не могут изгнать беса столь сильного и столь ужасного, какого им еще не приходилось изгонять? Они сомневались, ибо у них еще не было смелости и дерзновения, так как они еще не восприняли Святого Духа. Я же, грешный, защищая святых апостолов от порока неверия и ища в нынешнем Евангелии пользы себе и вам, моим слушателям, решил с помощью Бога и тех святых апостолов указать вам еще и другие причины, по которым святые апостолы не могли изгнать беса. Это я сделаю не от своего скудного умствования, но из того же святого Евангелия я извлеку для нас правило, как мы могли бы изгнать из самих себя бесоподобные страсти.

«Господи, помилуй» и прочее.

Чтобы яснее уразуметь намеченное, мы, православные слушатели, прежде всего рассмотрим время, в которое святые апостолы не смогли изгнать беса. Господь наш Иисус Христос незадолго до Своих страданий и креста, желая явить Своим избраннейшим ученикам на Фаворе славу Своего Божества, в пятое число месяца августа пришел к горе Фаворской со всеми Своими двенадцатью учениками. Там Он вечером взял трех учеников – Петра, Иакова и Иоанна – и взошел на гору провести ночь в молитве, прочих же апостолов, между которыми был и Иуда, Он оставил под горою. В то время человек привел своего бесноватого сына к девяти апостолам, и они не могли изгнать беса. Когда же прошла та чудесная ночь, в которую Господь наш преобразился, и наступил шестой день августа, Господь шел с горы с тремя учениками, а народ, который обыкновенно ходил за Христом, собрался под горою, ожидая, пока Христос сойдет с горы. Когда же увидели Его, то приветствовали Его, и тогда один человек из народа приблизился к Иисусу, кланяясь Ему и говоря: «Господи! Помилуй сына моего, яко на новы месяцы беснуется и зле страждет. И приведох его ко учеником Твоим, и не возмогоша его исцелити. Отвещав же Иисус, рече: о, роде неверный и развращенный! доколе буду с вами, доколе терплю вы?» (Мф. 17:15, 16, 17).

Посмотрим здесь: в какое время апостолы не могли изгнать беса? Когда не все были вместе, но только девять, и в том числе Иуда. Петр же с Иаковом и Иоанном, главнейшие из апостолов, ушли с Иисусом на гору: посему-то они и не могли изгнать беса. Не могли без Петра – камня веры, не могли без Иакова – без крепкого борца, не могли без Иоанна – без благодати Божией, в особенности же не могли без присутствия Самого Господа Иисуса Христа. Если бы даже и могли они что-либо сделать, то все же между ними в качестве препятствия был Иуда, преисполненный неверия, и из-за этого именно неверника прочие святые апостолы не могли изгнать беса.

Приступим же к духовному рассмотрению. Простите, грешные люди, к числу которых принадлежу и я, окаянный, простите мне, что всякого грешника, изнуряющего жизнь свою без покаяния, я назову бесноватым. Бес живет в нераскаянном грешнике, как в своем истинном доме, ибо как в добродетельном, праведном муже живет Бог и он в Боге, так и в окаянном грешнике живет бес и он в бесе, поелику, по апостолу, «творяй грех от диавола есть» (1Ин. 3:8).. Итак, всякий ожесточенный грешник есть бесноватый.

Так как грешник многострастен и многопохотен, то и бес в нем многообразен. Нынешнего бесноватого отрока евангелисты описывают различно. Матфей говорит: «Множицею впадает во огнь и множицею в воду»; Лука: «Дух емлет его, и внезапу вопиет и пружается с пенами»; Марк в главе девятой: «Пены тещит и скрежещет зубы своими, и оцепеневает». Итак, в одном бесноватом отроке начертались все образы семиглавого змея, все, говорю, семь смертных грехов изобразились. «Внезапу вопиет» – это образ гордости, высокомерия и самовосхваления, ибо гордость и высокоумие не умеют молчать, на небесах полагают уста свои, и язык их проходит по земле. «Ввергает во огнь» – это образ телесной нечистоты, распаляющейся на скверную похоть. Ввергает «в воду» – это образ любоимения и сребролюбного любостяжания, жадно заботящегося о том, чтобы всякое изобилие и богатство всегда у него преизбыточествовало, подобно реке наводненной. «Пружается» – это образ зависти, которая, видя благополучие других, снедается сама в себе. «Пены тещит» – это образ объядения и пьянства даже до блевания, а также и бываемого при пьянстве сквернословия. «Скрежещет зубы» – это образ гнева. «Оцепеневает» – это образ лености.

Всякий, кто хочет изгнать от себя такого семиглавого и многообразного беса, должен иметь многие подвиги добродетелей, но не без Петра, Иакова и Иоанна, то есть, не без твердой веры, не без стойкой борьбы со страстями, не без особенной благодати Божией, которая дается усердно ищущим Бога и истинно любящим Его. Без них, а в особенности без присутствия Божия, невозможно избавиться от греховного, многообразного беснования: «Не возмогоша». Если кто не будет иметь пред очами своими Бога, тому совершенно невозможно отстать от скверной жизни, ибо вся причина совершаемых грехов заключается в том, что человек не помнит о Боге, не имеет Его пред своими умственными очами, как говорит о грешнике Давид: «Несть Бога пред ним; сего ради оскверняются путие его на всяко время» (Пс. 9:25, 26). Пути свои, жизнь свою он проводит блудно, потому что нет Бога пред ним, ум его далек от Бога, и Бог далек от него. Когда заходит солнце, наступает ночь: подобно сему и жизнь наша делается темной и скверной, когда Бог далеко отступит от нас или мы далеко отступаем от Бога. Как бесплотное ангельское естество в том светоносном ангеле, который впоследствии превратился в аггела, было светоносным, и сам он назывался «люцифер», «денница», пока был при Боге, а когда отпал от Бога, тотчас сделался люципером, что значит – погубивший светлость, темноносный, и из ангела превратился в беса, – так и человек проводит в теле ангельскую жизнь только до тех пор, пока держится Бога, а когда далеко отлучится от Бога, то соделывается бесом во плоти.

Вспомнивши здесь светоносного ангела, превратившегося в темноносного аггела, мы спросим: почему диавол, желая искусить нашу праматерь Еву и своею прелестью привести ее к преступлению заповеди Божией, явился ей в образе змея? Почему он не преобразился в светлого ангела, как впоследствии он для многих преображался, как говорит об этом апостол: «Сам бо сатана преобразуется во ангела света» (1Кор. 11:14)? Почему он явился Еве не в виде какого-либо прекрасного человеческого лица или хотя бы в виде какого-либо животного, например, агнца или тельца, но в образе змея? Причину сего видят в следующем: как блудный сын, уйдя далеко от отца, пришел к такой беде, что просил потом разрешения пасти свиней, так и сатана, отпавший некогда от Бога, превратился в змея. Можно сказать, что бес показался Еве в приличествующем ему образе, показался таким, каким он стал после своего падения с неба. Свержен был змий древний, называемый диаволом и сатаной, посему и не попустил ему Бог явиться в образе светоносного ангела. Если бы Ева видела беседующего с ней ангела, то она тотчас без всякого сомнения вкусила бы плод, а не так, как она, беседуя со змеем, сначала усумнилась. Бог не попустил бесу явиться и в образе какого-либо человеческого лица, ибо если бы Ева увидела беседующее с ней человеческое лицо, то она особенно усумнилась бы, говоря себе: разве и еще есть где-либо люди, кроме нас двоих, Адама и Евы? Разве и еще есть где-либо какой рай? Не попущено ему явиться и в образе какого-либо животного, не имеющего яда; явился именно змей, преисполненный злобой, ибо это есть истинный образ его, в который он был облечен в самый час своего низвержения. Когда снят был с него ангельский образ, на него был наложен змеиный. И вот, когда змей беседовал с Евой, Бог в сердце Евы вещал таинственным вдохновением: внимай, Ева, с кем беседуешь, – со змеем, не с ангелом и не с человеком, но со змеем; если послушаешь змея, сама станешь змеей. Так и случилось. Ева, послушавши змея, сама сделалась такой ядовитой змеей, что ядом греховным повредила весь род человеческий. Мы же теперь знаем ту причину превращения диавола из ангела в беса – он отпал от Бога, ибо чем иным может быть отпадший от Бога, кроме змея? Ведь нрав такого делается змеиным, полным смертоносного яда.

Итак, разумейте все грешники, отлучающиеся от Бога вашими грехами, разумейте, что вы такое. Вы – змеи, змеи кусающие, то есть, не приносящие пользу, но вредящие друг другу соблазном греха. Вы уже не как ангелы, чада Божий, но как аггелы, чада диавола, не как добронравные люди, но как бы ядовитые гады, гады словесные, слово которых вредоносно; яд аспидный в устах их и дело их мерзостно; оскверняются пути их, ибо нет Бога пред ними. Жизнь грешника без присутствия Божия проходит бесонравной и змееподобной; он уже не может делать ничего доброго, согласно словам Бога: «Без Мене не можете творити ничесоясе» (Ин. 15:6). Будем же иметь при себе Бога, и тогда мы прогоним от себя беса: иначе прогнать его невозможно, и мы можем подвергнуться сему укоризненному слову: «Не возмогоша». Люди, которые дружат с бесом, не могут избавиться от него; они скорее погибнут на веки.

Еще и то препятствовало апостолам изгнать беса, что с ними был Иуда, ибо Господь сего лукавца не взял с собою на Фавор, не желая врагу Своему показать Свою тайну. Когда святые апостолы говорили бесу: уйди в бездну, уйди от создания Божия, – то бес думал про себя, говоря: изгоните вы от себя видимого беса Иуду, тогда и я, невидимый бес, могу выйти, а пока я вижу среди вас Иуду, не выйду и я, ибо я не хочу удаляться от своего друга; если он имеет место среди вас, то почему вы меня гоните? Это есть истина, ибо где в сообществе тайный Иуда, там трудно избавиться от беса.

Святый Златоуст, Феофилакт и другие с ними усматривают еще особую причину того, почему апостолы не могли изгнать беса, а именно: из-за неверия самого того человека и других, бывших там среди народа. Сам Господь обличает их в этом, говоря: «О, роде неверный и развращенный! Доколе буду с вами?» (Мф. 17:20); наедине же Господь ученикам сказал: «За неверствие ваше», что скорее приличествовало книжникам, фарисеям и Иуде, чем ученикам. Один из толковников говорит человеку, у которого был бесноватый сын, так беседуя с ним от лица Христова: «О, иудеянин, не виновата неспособность Моя или Моих учеников, ибо Я уже дал им власть изгонять беса; но виновато неверие твое и твоих иудеев, что и создает препятствие для Божией благодати. Разве могу Я или Мои ученики исцелить твоего сына, когда ты не веруешь, но сомневаешься?» Хотя святые апостолы и имели власть над бесами, но поелику в том человеке и прочих с ним не было веры, апостолы и не могли изгнать беса: вера все может, а неверие и возможной вещи создает препятствие.

Здесь следовало бы побранить того человека. Ты, человек, клевещешь на учеников, говоря пред Господом и всем народом: «Не возмогоша изгнати». Почему же умалчиваешь о своем неверии? Почему не исповедуешь своего греха? Ты умалчиваешь о своем грехе, и великом, грехе, что еще хуже неверия, а чужой малый грешок обличаешь, выставляешь и как бы нападаешь на святых, порочишь их, говоря: «Не возмогоша». О, поистине, они могут; только неверие твое препятствует.

Так могут поступать и люди. Каждый за грех не считает свой, хотя и тяжкий, грех, бревна в своем оке не видит, а о себе, если бы даже по шею был в греховном болоте, думает, что он чистый, добрый человек, святой и праведный; если же взять другого доброго человека, то хотя бы он споткнулся в малом, хотя бы самый незначительный порок проявился в нем, подобно какой-либо малой порошинке, упавшей на снег, тот святоша, не ощущающий бревна в своем оке, везде языком своим поносит сего, имеющего малейший сучок, всюду проповедует о нем, всюду осуждает его, как бы говоря: «Не возмогоша», не может он быть добродетельным, не может исправиться и не заслуживает ни одного доброго слова. Отзовись же и теперь, Христос Спаситель наш, на таких теми словами: «О, роде неверный и развращенный» и прочее. «Не возмогоша». О, глупый человек, ты сам виноват, а на других взваливаешь вину: «Не возмогоша».

Здесь рассмотрим еще и следующее. Вот, например, кто-либо просит перехожего иерея помолиться за него Богу. Иерей молится, и даже очень усердно, но не может он умолить Бога, если тот, за которого помолится, не только не перестает грешить, но впадает еще в больший грех; и молящийся иерей не виноват в этом, – вся вина в том, за которого он молится, так как он соделывает препятствие молитве молящегося. Иерей молится, а он грешит; тот плачет, а он скачет; тот постится, а он упивается. Напрасна здесь молитва, напрасны труды: «Не возмогоша».

В Божественном Писании мы читаем следующее: согрешили пред Богом некогда два израильских царя, Саул и Давид; Саул имел за себя молитвенника Богу и ходатая святого пророка Самуила, а Давид имел богомольца за свой грех в лице святого пророка Нафана. В то время, когда Нафан умолил Бога за своего грешника, то есть, Давида, и исходатайствовал ему скорое прощение, Самуил не только не умилостивляет Бога к своему грешнику, но даже больше как бы раздражает Его и своей молитвой поощряет на больший гнев против Саула. Почему? Какая причина сего? Неужели Нафан, богомолец Давида, был более любезен Богу, нежели Самуил, богомолец Саула, если молитвы первого Он слушает, а молитвы второго не хочет слушать? Нет, не можем мы сказать того, чтобы оба эти пророка были не в равной милости у Господа Бога. Почему же молитва одного принята, а другого нет? Причина в том, что Самуил молится за Саула, а Саул не думает о молитве. Самуил всю ночь стоит на молитвенном подвиге, а Саул спит, растянувшись на мягкой постели; Самуил во вретище и пепле, а Саул на потехах; Самуил алчет и жаждет в посте за Саула, а Саул пирует и упивается. Не удивляйся же, Саул, что не мог Самуил умолить за тебя Бога: «Не возмогоша». Не Самуил виноват в этом, но сам ты виноват; виноваты нераскаянные твои грехи: «Не возмогоша».

Совершенно противоположное Саулу и согласное с Нафаном делает Давид. Нафан молится за Давида, и Давид сам падает крестообразно пред Богом в молитве и взывает: «Помилуй мя, Боже!» (Пс. 50). Встает Нафан в полночь на молитву за Давида, встает и Давид, говоря: «В полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея» (Пс. 118:62). Нафан облекся во вретище за Давида, и Давид говорит: «Облачихся во вретище». Постился Нафан за Давида, постился и Давид: «Смирях постом душу мою» (Пс. 34:13). Будь же уверен, Давид, что услышал Бог твоего богомольца и дает тебе прощение. Хорошо молиться за такого; легко от такого изгнать тяжкий грех, как бы беса какого.

Вы же, которые по жизни подобны Саулу, не взваливайте вину на своих богомольцев, не говорите: «Не возмогоша», когда вы сами о себе не радите и пренебрегаете собственным спасением. Они не смогли за неверие ваше.

Вот, слушатель мой, мы узнали причины, по которым апостолы святые не могли изгнать беса из отрока, бесновавшегося в новолуния. С одной стороны, не могли потому, что не все были вместе, не было трех главнейших апостолов, и самое важное – не было Самого Господа Иисуса; с другой стороны, потому, что некоторым препятствием для них был Иуда, а также и неверующий отец бесноватого.

Мы же позаимствуем здесь пример, как надо изгонять от себя бесоподобные страсти, чтобы стяжать все добродетельные подвиги – веру с Петром, надежду с Иаковом и любовь с Иоанном, а в особенности с присутствием Самого Господа; будем избегать иудонравных развратников, смотреть на свои, а не на чужие грехи, не взваливать ни на кого вину неуспеха нашего в молитвах своих, но приписывать его собственному нерадению, и молить Бога, чтобы Он воздвиг нас к истинному покаянию и против бесовской силы вооружил нас немощных, препоясавши Своею Божественною силою свыше. Аминь.

37. Поучение первое в неделю тринадцатую по Святом Духе «Человек некий бе домовит, иже насади виноград» (Мф. 21:33). Благодать и мир от Господа нашего Иисуса Христа всем нам буди

Прелюбезный мой слушатель! Я – гость в этом богоспасаемом царствующем граде, а гостю подобает приходить к достойным лицам не без гостинца, ибо написано: «Да не явишися пред Господом тощь» (Исх. 23:15). Значит, и мне не следует являться тощим пред лицом любви вашей. Но что я принесу? Какой гостинец, какой дар предложу, когда я сам нищ и духом, и на самом деле? Золота и серебра я не имею и не хочу иметь. Принесу то, что я по милости Божией, хотя и не богато, имею, – предложу я любви вашей слово Божие. Этот гостинец, этот дар дороже тысяч золота и серебра. Этим многие себе купили жизнь вечную: «Испытайте, – сказано, – писания, в нихже чаети имети живот вечный» (Ин. 5:39). Итак, сие слово Божие да будет даром и гостинцем для вас от ничтожества нашего, а любовь ваша пусть не отвергает, ибо слова Божии, хотя и предлагаются просто, не украшенные витийством, все же суть «словеса Господня, словеса чиста, сребро разжжено» (Пс. 11:7), исполненные достоинства и пользы. Итак, я начинаю во имя Господне.

Нынешняя евангельская притча о насаждении винограда и об убиении наследника ясно истолкована, прелюбезные слушатели, святыми отцами и толкователями Божественного Писания. В Ветхом Завете виноградом назывался народ израильский, выведенный из Египта, о котором Псаломник говорит: «Виноград из Египта принесл еси» (Пс. 79:9). И Исайя говорит: «Виноград Господа Саваофа дом израилев есть» (Ис. 5:7). Оплотом сего винограда был закон, данный на Синае Моисею от Бога; точило – это алтарь ветхозаветных жертв, по которому текла кровь животных; столп – храм Соломона; делатели – законоучители, книжники и князья, архисинагогисты; избитые рабы – это пророки; наследник же, выведенный вон и убитый, есть Мессия, Христос.

В новой благодати виноградом является церковь Христова, перенесенная от израиля к язычникам. Оплот ее – тот же закон Божий; точило – слово Божие; столп – твердая вера; делатели – пастыри, архиереи и иереи; рабы – носящие послушание; овцы словесные – люди благочестивые; наследник и глава церкви – Христос. Так говорится вообще. В частности же виноградом является всякая христианская душа правоверного и благочестивого человека. Оплот его – страх Божий; точило – сердце, источающее умиление; столп – это крест и всегдашнее памятование о страданиях Христовых; делатели – душевные силы: память, разум и воля; рабы – чувства; наследник же сего винограда один и тот же – Христос.

Виноград ветхозаветный, или дом израилев, опустел, виноград же новоблагодатный, то есть, церковь Христова, процветает, хотя и находится посреди терниев. Особенный, душевный виноград каждый день требует насаждения и возделывания. Я иду мимо ветхозаветного и давно уже опустевшего винограда, не буду говорить ныне и о новоблагодатном церковном винограде, но побеседуем о мысленном, душевном винограде и о духовном насаждении его.

Итак, ныне я с Божьей помощью хочу быть человеком домовитым, хочу садить виноград, и виноград духовный. Для насаждения же его я поищу места в двух странах: в пределах мира сего и вне пределов мира сего; в пределах мира сего – в создании, а вне пределов мира сего – в Самом Создателе. Вы же, любовь ваша, да поможете мне в намеченном моем деле любовным и внимательным вашим слушанием, и где найдем хорошее место, там и начнем насаждать наш виноград.

Духовным виноградом является наша душа, насажденная в нашей плоти как бы в земле, но живущая больше там, где что любит, нежели там, где существует. Существует она в плоти, а все ее желания там, где она что-либо любит: где сокровище, там и сердце; где любимая кем вещь, там и душа его. Корень сего духовного винограда души, углубляясь умом в то, о чем он мечтает непрестанно, и обходя дольнее и горнее, там и насаждается, углубляясь своими помышлениями, где ему понравится, независимо от того, доброе это место или худое.

Пройдем же умным хождением прежде всего пределы мира сего и посмотрим хорошего места для насаждения нашего винограда.

В мире сем есть три вещи, как бы три места, в которые человек, будучи влеком в них самим естеством, обыкновенно углубляется умом своим, всей душой наслаждается и вкореняется. Первое место есть честь, другое – корысть, а третье – наслаждение, ибо всякий по природе желает чести, ищет корысти и любит наслаждения, что ясно изобразил апостол, говоря: «Все, еже есть в мире сем, похоть плотская и похоть очес, и гордость живота» (1Ин. 2:16). В гордости житейской желается честь, в похоти очей ищется корысть, увлекательное собирание имущества, в похоти плотской – наслаждение плотской любовью. Вот все пределы мира сего; это все, что есть в мире. Эти три вещи суть как бы три места для насаждения нравственного винограда: гордость, желающая чести, увлечение, ищущее корыстничать богатствами, и сладострастие, наслаждающееся плотской любовью. Все люди мира сего, как виноградники, на этих местах насадились и насаждаются, углубились и углубляются. Ведь кто в своей гордости не желает чести? Кто в своем увлечении не ищет богатства и прибыли? Кто в своем сладострастии не порабощается плотскою любовью? Эти три места еще в древности были изображены в древнем винограде Божием, что мы сейчас и увидим.

Было некогда такое время, когда Господь Бог послал к судиям израильским своего посланника, пророка Исайю, с делом; а дело было такое: Бог приносил судьям израильским жалобу и ярость; Он жаловался на некий Свой виноград и просил суда над ним, а слова в жалобе Божией были такие: «Ныне живущий во Иерусалиме и мужие Иудины судите Мне и винограду Моему» (Ис. 5:3). Дивная вещь – Бога судить с Его виноградом! Господи! Не Ты ли Судья над живыми и мертвыми? Неужели Ты не можешь Сам судить виноград Твой? Нет, говорит, вы, люди, судьи иерусалимские, судите Меня и виноград Мой: «Судите Мне и винограду Моему». В чем же судить? Вот в чем: «Ограждением оградих виноград Мой, – говорит Бог, – колие поткнух, насадих лозу избранну и создах столп среде его, и предточилие ископах в нем, и ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние». Внемлем, в чем Бог ищет суда над виноградом Своим? Оградил его, говорит Он, колья воткнул, по которым следует расти винограду, насадил избранную лозу и сделал все подобающее, приложив к нему много забот, стараний и труда, и когда надеялся уже на плоды, на утеху и прибыль, и готовил уже желание вкусить сладких гроздей, Мой виноград вместо плодов породил напротив терние, вместо утехи – скорбь, вместо радости – печаль, вместо прибыли – лишение, вместо прекрасного вкуса – горечь: «Гроздь их гроздь желчи, гроздь горести; ярость змиев вино их и ярость аспидов неисцельна!» (Втор. 32:32, 33). Руки нельзя протянуть к винограду Моему; где должен быть гроздь, там родился терн: «Ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние» (Ис. 5:4). Итак, «судите Мне и винограду Моему», – говорит Господь Вседержитель.

Посмотрим же, почему виноград Божий, хорошо посаженный, огражденный и возделанный, породил не гроздья, а терние? Не место ли виновато? Бывает так, что и добрый сад, но посаженный на плохом месте, бывает бесплодным. Итак, посмотрим место. Место, на котором Бог насадил было виноград Свой, в славянских Библиях называется холмом и местом благим: «Виноград бысть возлюбленному на холме, на месте блазе» (Ис. 5:1), а халдейский перевод читает: «на розе», то есть, на холме, «на месте тучном». Эти места считаются хорошими, но не пошли они на пользу для винограда Божия. Разберем же эти три наименования: «холм», «место благое» и «место тучное».

По буквальному или письменному толкованию объясняется так: виноград Господа Саваофа – это, как мы сказали раньше, есть дом израилев, принесенный из Египта в Палестину; холм – Палестинская страна, лежащая высоко, на горах и холмах, – так, например, Иерусалим находится на горе Мориа, на горе Сионе, окрестности его – на горе Елеонской, Фаворской и других; место было благим потому, что страна эта была тучна, плодородна и изобиловала хлебом, овощами, золотом, серебром и всякими благами; место тучно, ибо было богато деревянным маслом, имея массу масличных садов, почему в Иеронимовом переводе Иерусалим назван сыном елея, то есть, масла. Еще и потому страна сия называлась местом тучным, что она изобиловала медом и молоком. Медом потому, что там везде родилось множество пчелиных роев не только на деревьях, но и в горах между камнями, и в земных расселинах; молоком же изобиловала потому, что в ней для скота были прекрасные пастбища, отчего там было великое множество стад молочного скота. Таким образом, страна эта была очень богата как елеем (деревянным маслом), так и коровьим маслом. На таких-то высоких и плодородных местах, богатых медом, молоком и елеем, был насажден виноград, принесенный из Египта, – народ иудейский, как о нем пишется во псалмах: «Насадил еси корения его, и исполни землю. Покры горы сень его и ветви его кедры Божия. Простре розги его до моря и даже до рек отрасли его» (Пс. 79:9–12). Однако же этот народ, названный Божиим виноградом, оказавшись неблагодарным за такие Божии благодеяния, породил не гроздья, но терние, то есть, творил дела не богоугодные, но прогневляющие Бога. Разбогатевши на благом месте, он прежде всего возгордился, и как жил он на холме, на местах высоких, так возносился он и нравом, был высокомерен, хвалясь высоким происхождением и свободою: «Семя Авраамле есмы и никомуже работахом» (Ин. 1:33). Потом, отолстев и ожирев, забыл Бога, спасавшего его, и поклонился идолам. Это являлось для Бога не гроздьями, но тернием. Своих дочерей и сыновей они приносили в жертву бесам, – и это терн; смешавшись с язычниками и научившись их делам, склонились к плотским нечистотам и невоздержанию и прелюбодействовали с иноплеменными, – и это тоже терн. Посему-то Господь Бог и искал суда на них, говоря: «Судите Мне и винограду Моему». Это толкование буквальное, по написанному.

Духовное же толкование заключается в том, что Божиим виноградом, который Бог хочет, как бы из Египта, из сей плачевной юдоли, перенести в обетованное нам небо, называют душу каждого христианского человека. Под теми вышеуказанными местами – холмом, местом благим и местом тучным – мы будем разуметь те вышеуказанные три страсти мира сего, в которые обыкновенно углубляется ум человеческий, а именно: похоть плотскую, похоть очей.и гордость житейскую. Холм – это есть гордость житейская, которая высоко о себе мнит, восходит на гору высокомерия и возносится над другими. Место благое – это пристрастие к имениям и богатствам, ибо они обычно называются благами, как говорил, например, и евангельский богач: «Душе, имаши многа блага, лежащая на лета многа». Место тучное – это сладострастное плотоугодие, похотливое невоздержание.

Вот как в том древнем Божием винограде, перенесенном из Египта в Палестину, изображены три естественные в мире страсти, о которых мы беседуем.

Станем же, слушатели, своим рассуждением при тех местах и посмотрим, полезно ли насаждать духовный виноград души на этих местах? Поистине, виноград, насажденный на тех местах, породит не гроздья богоугодных дел, но тернии прогневления Бога. Бог говорит: «Ждах, да сотворит плод, сотвори же терние» (Ис. 5:4), тернии же колющие и Бога, и ближнего, и самого себя.

Виноград, насажденный на холме, то есть, человек, возвышающийся гордостью, ищущий почестей мира сего, породит не сладкую для вкушения гроздь, но острый, колючий терн, которым он прежде всего колет Бога, ибо не мил Богу горделивый, не люб Ему высокомерный, как оку терн, почему Писание и говорит: «Мерзостен есть пред Господ ем всяк высокосердый» (Притч. 16:5).

Колет он ближнего, ибо гордый презирает ближнего своего, унижает и досаждает ему, а иногда бьет и убивает. Откуда рождаются войны и многие кровопролития? Не из житейской ли гордости тех, которые ищут для себя славы и желают властвовать над другими? Почему восстают народ на народ и царство на царство? Не из-за того ли, чтобы быть выше, славнее и честнее один другого? Не живут ли ссоры в высокородных домах, среди князей и бояр, препирающихся о своем благородстве и говорящих: я честнее его, я благороднее его? А от споров происходят уже гнев и вражда. Вот как мысленный виноград родит не гроздья, но тернии.

Колет тот терний и самого себя, ибо гордость скоро падает и низлагается с престолов, так как «Господь гордым противится» (Иак. 4:6). Не был ли низложен с престола своего гордый Навуходоносор? Когда он гордился величием своей славы и могущества, еще слова его не успели выйти из уст его, как он внезапно превратился в скота, был изгнан из среды людей и питался травою. Вот как неполезно духовному винограду, то есть, человеку, насаждаться на холме гордости. Минуем же сие плохое, неполезное место и поищем иного.

Виноград, насажденный на благом месте, то есть, человек, работающий похоти очей своих, побежденный привлекательностью благ земных и ищущий богатств безмерно и ненасытно, что породит: гроздь или терн? Поистине, не гроздь, но острый терн, колющий Бога, ближнего и самого его.

Колет Бога, ибо и прикасается к святым вещам, и Божье присвояет, и слово Божие, павшее в его тернии, он подавляет, как говорит об этом святое Евангелие в притче о посеянном семени: «Другое паде посреде терния, и возрастши терние подави е» (Лк. 8:7), толкование чему находится там же: «А в терние впадшее сии суть слышавший слово Божие, но печальми и богатствы, и сластьми житейскими ходяще подавляются и не совершают плода».

Колет он и ближнего, согласно словам святого апостола Иакова: «Не богатии ли насилуют вам, и тии влекут вы на судища? Не тии ли хулят доброе имя, нареченное на вас?» (Иак. 2:6, 7). Ведь ненасытно обогащающиеся грабят чужое, похищают, отнимают неправедным судом, а иногда и истребляют из среды живущих на земле тех, у кого хотят что-либо отнять. Не погубил ли Ахав, царь израильский, неповинного израильтянина Навуфея из-за виноградника, который ему захотелось отнять у него? Желающий может прочесть об этом в третьей книге Царств, в главе двадцать первой.

Колет он и самого себя, ибо, по словам апостола Павла, «хотящий богатитися впадают в напасти и сети, и похоти многия, несмысленныя и вреждающыя, яже погружают человеки во всегубительство и погибель; корень бо всем злым сребролюбие есть» (1Тим. 6:9, 10). Посему и святый апостол Иаков вопиет: «Приидите ныне, богатии, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех, грядущих на вы: богатство ваше изгни, и ризы ваша молие поядоша; злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет и снесть плоти ваша яко огнь» (Иак. 5:1 и след.). Итак, не полезно мысленному винограду – человеку насаждаться на благом месте, то есть, углублять сердце свое и ум свой в ненасытные поиски земных благ и имений, богатств и лакомств. А раз не полезно, то минуем и это плохое место.

Виноград, насаждающийся на месте тучном, то есть, человек, работающий плотским похотям, побежденный сладострастием и валяющийся невоздержанно в тине греховных плотских дел, что породит: гроздь или терние? Поистине, не гроздь, но терние: «Явлена бо суть дела плотская, – говорит апостол, – яже суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, студодеяние» и прочна (Гал. 5:19). Все это суть острые тернии, колющие Бога, ближнего и самого себя.

Колет этот терний Бога, ибо изгоняет Духа Святого из удов человеческих, уды Христовы делает удами блудническими.

Колет ближнего, причиняя обиду законному супружеству. Не уколол ли даже до смерти Урию терний прелюбодеяния Давида с Вирсавией? Не от того ли самого терния, то есть, от прелюбодеяния Иродова, пострадал святый Иоанн, Предтеча Христов, который обличал его?

Колет тот терний и самого похотливца, уменьшая телесные силы, сокращая сию временную жизнь, истощая имущество блудной жизнью, обесславливая имя его, опозоривая его честь и, наконец, возжигая неугасимый адский огонь, умножая пламя геенское для вечной муки его.

Итак, не полезно мысленному винограду-человеку насаждаться и на тучном месте, в греховных плотоугодиях.

Вот, возлюбленный мой слушатель, мы в пределах мира сего увидели три места морального, нравственного винограда-человека; увидели почести, корысть, сладость, гордость, – словом, все лакомое и сладострастное, что апостол называет гордостью житейской, похотью очей и похотью плотскою, и не нашли на тех местах пользы, не нашли сладких гроздьев, но лишь терний колющий и болезненно уязвляющий. Пойдем же мимо этих неполезных мест, пройдем пределы мира сего, лежащего во зле, выйдем из пределов его, поищем доброго места, которое мы тотчас же найдем, если рассмотрим силу нынешнего Евангелия.

Нынешняя евангельская притча о насаждения винограда и убиении наследника изображает нам страдание Господа нашего Иисуса Христа. Как те делатели виноградника, схвативши наследника, вывели его из виноградника и убили, так и иудеи, выведши Христа из Иерусалима, умертвили Его крестною смертию. Пойдем же на то место, где был убит Наследник, Господь наш Иисус Христос, который и призывает к Себе, говоря: «Изыдите от среды людей сих и нечистоте их не прикасайтеся и Аз прийму вы» (2Кор. 6:17), И апостол советует: «Исходим к Нему вне стана (то есть, вне мира сего), за еже Иисус да освятит люди Своею кровию, вне врат пострадати изволи; темже исходим к Нему вне стана, поношение Его носяще» (Евр. 13:12, 13).

Когда мы, оставивши вне стана или вне пределов мира сего всякую житейскую заботу, начнем выходить из него умом нашим, мы тотчас же увидим Господа нашего Иисуса Христа, распятого на кресте. Прекрасен сей виноград, тело Христово, которое, как лоза виноградная, привязано к колу крестному гвоздным пригвождением. Он Своею истинною плотию, орошенный истекшей из ребр водой и кровью, показывает нам пять больших ран, как пять больших прекрасных гроздьев, на руках, на ногах и на пречистых ребрах. Сей Виноград на холме, но не на холме гордости, а на холме крайнего смирения, на Голгофе, где Он смирился не только до образа раба, но и до образа грешника; на этом холме Он был осужден как грешник, «со беззаконными вменен» и распят посреди двух разбойников. Этот виноград – на благом месте. Ведь там воплощенный Бог явил нам такое благодеяние, которое никто и никогда не может явить: «Искупил ны есть честною Си кровию». Благое то место, на котором Господь наш молился и врагах Своих, убивавших Его: «Отче, отпусти им», на котором он обещал разбойнику открыть рай: «Аминь, глаголю тебе, днесь со Мною будеши в рай», на котором Он открыл нам и высыпал все Свои сокровища, когда пролил за нас всю Свою пречистую кровь до последней капли. Место сие тучно, ибо кровию Христовою было напоено и утучнено. О, как прекрасно процвели в обителях Бога нашего разбойник и Магдалина, насадившись на этом именно месте! Но вот и пречистая Дева Богородица со святым Иоанном стоят на том месте, как прекрасный виноград, источая вино слез, которые превратились потом в великую радость.

Итак, на сем месте, возлюбленные слушатели, будем насаждать и мы духовный виноград нашей души, здесь будем углублять наш ум, здесь вкоренять свои желания, как корни, на холме Голгофском, на земле, напоенной Христовой кровию, на месте благом, на котором совершено наше спасение.

Апостол советует: «Не судих ино что видети в вас, точию Господа нашего Иисуса Христа, и Сего распята» (1Кор. 2:2). Как же видеть? Не достаточно видеть только плотскими нашими очами распятие Господне, изображенное иконным художеством на образе крестном, но необходимо и духовными очами взирать на Него, как бы на страдающего ныне, ибо и ныне Он страдает, хотя и не телом, однако же, рассуждая духовно, страдает, по апостольскому изъяснению, вторично распинаемый грешниками.

Примером того, как можно видеть духовными очами Христа распятого, пусть будет преподобный Стефан, о котором в Лимонаре пишется следующее. Три старца пришли к авве Стефану, и, когда они говорили о пользе души, старец молчал. Те сказали ему: «Неужели ничего не ответишь нам, отче? Ведь мы пришли к тебе ради пользы». Тогда он сказал им: «Простите мне, братья! Я еще до сих пор не понял, что вы говорите; однако же то, что имею, я скажу вам. Я и днем, и ночью ничего другого не вижу умом своим, как только Господа нашего Иисуса Христа, висящего на кресте» (Лимонар, 64). О, как дивно богомыслие того отца! Он сидит среди братьев, среди человеческих бесед, а умом своим он предстоит на Голгофе Христу распятому, Христа видит, Христу внимает.

Подобно сему и преподобный Пимен, когда пришел к нему авва Исаак, сидел в молчании и как бы находился в исступлении. Подождав довольно долгое время и увидев, что тот пришел в себя, авва молил его, говоря: «Скажи мне, отец, где ты был умом твоим?» Тот же, вынужденный мольбой, ответил: «Ум мой был там, где плакала, стоя при кресте, пречистая Дева Мария Богородица». О, прекрасный образ умозрения! О, прекрасное созерцание распятого Христа! Эти святые отцы насаждали духовный виноград души своей на холме Голгофском, на месте тучном, на котором пролилась кровь Христова, на месте благом, на котором совершилось дело нашего спасения.

Станем же и мы, грешные, умом нашим на Голгофе и будем смотреть на Того, Кто как бы ныне пригвожден ко кресту, изранен, окровавлен, висит мертвый, склонивши главу, и будем видеть Его неизреченную любовь к нам: «Тако возлюби Бог мир», что пострадал за нас столь ужасно. Кто когда возлюбил кого-либо так, как Он нас? Кто когда возлюбил так отца или матерь, или сына, или дочь, или друга, чтобы столько выстрадать за них, сколько пострадал за нас Он? «Тако возлюби Бога мир» (Ин. 3:16). Может ли где-либо найтись любовь лучшая, чем Его любовь к нам? «Волыни сея любве никоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин. 15:13). Когда бы еще за друзей, не так сие было бы дивно, как то, что за врагов Своих, за грешников положил Господь наш душу Свою, как возвещает апостол: «Составляет Свою любовь в нас Бог, яко еще грешником сущым нам Христос за ны умре» (Рим. 5:8). Вот как возлюбил Бог мир, вот как возлюбил! О, неизреченная любовь Твоя, Человеколюбец!

Почему же Господь наш так возлюбил нас? Неужели мы достойны такой Его любви и пролитой за нас Его крови? Нет! Как мы можем быть достойными, будучи Его врагами? Как будем достойны, всегда прогневляя Его? Как будем достойны, попирая злыми делами Его кровь дражайшую, пролитую за нас? Как будем достойны, постоянно досаждая Ему? Почему же нас таких Он так возлюбил? По Своей благости, благоутробию, неизреченному милосердию. Это совершил Тот, Кто возлюбил нас еще прежде, чем создал нас. Предвидя наше падение, Он приготовил нам спасение. О, неизреченное Твое милосердие и человеколюбие!

Что же Он за это требует от нас? Богатств ли наших, сребра или злата? Ничего: «Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши» (Пс. 15:3). Но что же Он требует? Он требует от нас одной только любви, говоря: Я возлюбил тебя, возлюби и ты Меня. Я за тебя был избит, оплеван, по ланите ударен, ты же только возлюби Меня за это. Я за тебя был увенчан тернием, бит тростию по главе и осужден на смерть, ты же за это возлюби Меня. Я за тебя был на кресте пригвожден, пронзен копьем, ты же за это возлюби Меня. За пролитие крови Моей за тебя Я от тебя не требую ничего, кроме твоего любящего сердца. Сын Мой, дай Мне сердце твое, возлюби Меня сердцем твоим.

О, прелюбезный Владыка мой! «Готово сердце мое к Тебе, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8). «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя», только Ты мне даруй то, что желаешь, и повели то, что угодно Тебе. Даруй мне, чтобы я возлюбил Тебя, и Ты возлюбишь меня. «Возлюблю тя, Господи, возлюбившаго мя и предавшаго Себе по мне». Аминь.

38. Поучение второе в неделю тринадцатую по Святом Духе «Человек некий бе домовит, иже насади виноград» (Мф.21:33)

Нынешняя евангельская притча, слушатель мой, ясно истолкована святыми отцами и толкователями Божественного Писания.

В Ветхом Завете виноградом назывался народ израильский, которого Бог перенес из Египта в Палестину: «Виноград из Египта принесл еси» (Пс. 79:9). И Исайя говорит: «Виноград Господа Саваофа дом израилев есть» (Ис. 5:7). Оплотом того винограда был закон, данный Моисею на Синае; точило – это был алтарь ветхозаветных жертв, на котором текла кровь животных; столп – храм Соломона; делатели – законоучители, книжники и князья, архисинагогисты; избитые рабы – это пророки; наследник: же, выведенный вон и убитый, есть Мессия, Христос.

В новой благодати виноградом является церковь Христова, перенесенная от израиля к язычникам. Оплот ее – тот же закон Божий; точило – слово Божие; столп – твердая воля; делатели – пастыри, архиереи и иереи; рабы – носящие послушание; овцы словесные – люди благочестивые; наследник и глава церкви – Христос. Так говорится вообще. В частности же виноградом является всякая христианская душа правоверного и благочестивого человека. Оплот его – страх Божий; точило – сердце, источающее умиление; столп – это крест и всегдашнее памятование о страданиях Христовых; делатели – душевные силы: память, разум и воля; рабы – чувства; наследник же сего винограда один и тот же – Христос.

Хочу я прохладиться здесь, погулять среди тех таинственных виноградов, а с собой прошу и тебя, слушателя моего, ибо уже приближается время созревания винограда. Подошло уже время обрезывать его, и какие гроздья соберем для нашей духовной пользы, то поделим пополам или съедим вместе.

Прежде всего войдем в древнейшие ветхозаветные виноградники. Страной ветхозаветной древности является Палестина, столицей же или царственным градом – Иерусалим. Не минуем же его умом нашим, войдем туда и побеседуем с жителями иерусалимскими, да не с простыми жителями, но с пророками. Прежде всего нам попался навстречу святый пророк Исайя, которого мы и спросим: что слышно в Иерусалиме? Какие вести? Что делается? Пророк говорит, что происходит заседание самых важных судей иерусалимских, происходит дума и суд. О чем же суд? Какое дело? Дело дивное: Сам Бог принес жалобу и Свой гнев судьям. О чем же? На кого? Жалуется на некий Свой виноград и просит суда над ним. В жалобе же говорит: «Ныне убо живущий во Иерусалиме и мужие Иудины судите Мне и винограду Моему» (Ис. 5:3). Дивная вещь – Бога судить с Его виноградом. Господи! Не Ты ли являешься Судьей над живыми и мертвыми? Неужели Ты не можешь Сам судить виноград Твой? Нет, говорит: вы, люди, судьи иерусалимские, рассудите Меня с виноградом Моим. О чем же судить? А вот о чем: «Ограждением оградих виноград Мой, насадих (в нем) лозу избранну и ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние» (Ис. 5:2). Вот мы видим, в чем Бог просит суда над виноградом Своим. Я, говорит Он, оградил его крепким оплотом, насадил в нем прекрасную лозу, и чего Я не сделал ему из того, в чем он нуждался? Все необходимое для него Я устроил: воткнул колья, по которым он мог бы расти; поставил столп среди него и точило выкопал в нем; много к нему приложил забот и трудов, а когда Я надеялся на плоды, утеху и прибыль, когда готовился вкусить гроздьев, то виноград Мой вместо плодов породил нечто противоположное: вместо утехи – скорбь, вместо прибыли – пустоту, вместо прекрасного вкуса – горечь; гроздья их – гроздья желчи, гроздья горечи, и руки нельзя протянуть к ним, ибо где должен был родиться виноград, там родился терний. Ждал, пока он принесет гроздья, а он принес тернии. Рассудите же Меня с виноградом Моим.

Святый пророк Исайя! Неужели ты, сообщая нам это, не знаешь, почему этот виноград Божий, так прекрасно устроенный, огражденный и насажденный, оказался бесплодным и родящим не гроздья, но тернии? Знаю, говорит; виновато место, место плохое, бесплодное, ибо очень высокое. «Виноград, – говорит, – бысть возлюбленному на холме» (Ис. 5:1), то есть, на крайней высоте, даже под облаками. Высотой этой является высокоумие и гордость, достигающая небес; они на небесах положили уста свои. Виноград находится на холме, и поэтому он бесприбыльный и бесплодный: «Мерзостен есть пред Господом всяк высокосердый». Таковой породит не плод веселия, но терние скорби, ибо гордый, с одной стороны, других колет до слез или до крови, опечаливая, преследуя и муча, с другой же стороны, сам скоро падает в тернии бедствий и скорбей. «Господь гордым противится» (Притч. 3:34), а где противится Господь, что там может устоять?

Скажите же, судьи иерусалимские, Богу: не удивляй нас, Господи; нельзя судить этого дела с Твоим виноградом, ибо место виновато; виноград стоит на холме, в гордости, в высокомерии. Перенеси и пересади его ниже, в долину, низложи сильных, смири возносящихся, тогда он станет лучше, ибо смиряемый научается и исправляется.

Минуем же и мы этот гордый виноград, поелику мы не найдем в нем плода, но только терние, то есть, не будем впадать в гордость, не будем возноситься и многословить пустым самовосхвалением, чтобы и над нами не потребовал Бог суда, говоря: «Судите Ми и винограду Моему». Пойдем дальше.

О, пророк! Нет ли у Господа Бога какого-либо другого, лучшего винограда, которым могли бы мы довольствоваться, найти в нем духовные гроздья и попользоваться? Есть, говорит, но не лучше первого. Где же он? Пророк говорит: на благом месте. «Виноград, – говорит, – бысть возлюбленному на месте блазе». Если на благом месте, то можно, значит, надеяться на хорошие вещи? Нет, говорит: ибо это место только по имени, лицемерно, называется благим и хорошим, на самом же деле оно злое; по имени только он слывет за виноград Божий, на самом же деле это земля пустая, оледеневшая и родящая только «терние и волчец». Это именно желая выразить, как мне кажется, тот же пророк Исайя, когда имел нечто возвестить израильтянам от лица Божия, которые были виноградом Божиим, говорит им: «Слыши сия, доме Иаковлев, прозванный именем израилевым» (Ис. 48:1). Внемлем этим словам: «Прозванный именем израилевым». Не лучше ли было пророку просто сказать: «Слушай сие, Израиль», нежели: «Слушай сие, прозванный именем израилевым»? Нет, не лучше, ибо здесь пророк показывает то, что израильтяне, развратившись, далеко ушли своими злыми делами от прежних израильтян и, удалившись от Бога грехами, напрасно назывались израильтянами. Они только по имени, лицемерно, были израильтянами, как бы только написанием были израильтянами, а на самом деле были семенем ханаанским. Израиль был праведен, а они полны беззаконий; Израиль почитал истинного Бога, а они поклонились идолам; израиль совершал добрые дела, а они умножили злые. Посему-то вы – не истинные израильтяне, говорит пророк, но только по имени. Рассуждая об этом, святый Кирилл говорит: «Имели его имя, а умом находились в пагубном состоянии». Они имели иные нравы, объяты иною мыслию, не тем обычаем, не тем умом, который был у самого древнего Израиля, но объяты только именем его. Как образ человеческий, написанный на доске, считается человеком, но не есть человек, ибо лицо, написанное на доске, во многом разнится от лица живого человека, так часто разнится и имя от жизни. На сей-то виноград и жалуется Бог: «Ждах, да сотворит плод, сотвори же терние. Судите Мне и винограду Моему». Судьи же на это отвечают: не можем судить вещь неизвестную, покрытую лицемерием. Отними, Господи, от них покров лицемерия их, обличи неправду их: тогда всякому удобно будет судить.

Минуем мы и сей злой виноград, ибо что может быть горше того, чтобы лицемерно, только по имени, слыть добрым человеком, а на самом деле пребывать в злобе; именем только быть христианином, а делами нечистым; именем быть правоверным, а делами подражать зловерным; иметь образ благочестия, а делами отвергаться от него? Поэтому не будем входить в такой виноград, чтобы не сдружиться с лицемерными развратниками, ибо в них мы не найдем полезных гроздьев, но лишь вредные тернии. Если же что-либо притворно и покажется гроздьями, то вино их будет как яд змеиный. Господь жалуется: «Ярость змиев вино их и ярость аспидов неисцельна» (Втор. 32:33). Почему же так? А потому, что виноградник Божий близко придвинулся к иноплеменникам, то есть, к иноплеменническим нравам. «Смесишася, – сказано, – с языки и навыкоша делом их», как и те, о которых Писание говорит: «От виноградов Содомских виноград их и лоза их от Гоморры», то есть, близ Содома и близ Гоморры жили Божий люди и от них научились нраву греховному, развращенному и богопротивному; посему-то «ярость змиев вино их и ярость аспидов неисцельна». Кого не развратит дружба со злыми? «Со строптивым, – сказано, – развратишися» (Пс. 17:27). Минуем же этот строптивый, развращенный виноград; пойдем дальше.

Те пророческие слова: «Виноград бысть возлюбленному на месте блазе» другой перевод читает так: «Виноград был у возлюбленного на роге сына елеа». Здесь толковники под рогом разумеют судьбу, счастье, благоденствие и богатство тех, рог которых на земле возносится в славе и могуществе; под елеем разумеют плотоугодное сладострастие и греховное любосластие. На этаком прекрасном месте, на вознесенном, как рог, на умащенном и тучном, как елей, может ли родиться виноград Божий? Никак! И здесь Бог жалуется: «Ждах, да сотворит гроздие, сотвори же терние». Откуда ведь больше всего родятся острые, богопротивные вещи, как не от плотских греховных сладострастии? «Мудрование плотское – вражда на Бога», – говорит апостол (Рим. 8:7). Не дивись же, Господи, что и этот виноград Твой бесприбылен; он вознесен на рог судьбы, суетного счастья, богатства и утучнен елеем плотоугодия и грехолюбия. Мы же, миновавши и сей виноград, пойдем дальше.

Кажется мне, что мы уже миновали все злые винограды мира сего, лежащего во зле: миновали виноград гордости на холме; миновали виноград лицемерия и притворной доброты на месте благом; миновали виноград суетного счастья и плотского греховного вожделения на роге елея. Теперь нам следует войти в добрые виноградники и собирать в них вкусные и здоровые для душ наших гроздья.

Оставивши ветхозаветные виноградники, войдем в новоблагодатные, и как там мы беседовали с первейшим пророком Исайей, так и здесь мы побеседуем с неким апостолом святым, с тем апостолом, который больше всех знал тайны Христовы. Святый апостол и евангелист Иоанн Богослов! Ты на последней вечери Христовой почил на персях Его и посему познал непонятное; скажи нам, о чем Христос беседовал с вами, апостолами Своими, идя на вольное страдание и смерть после того, как ушел от вас Иуда? Евангелист рассказывает, не столько говоря устами и языком, сколько пиша пером и чернилами в Евангелии, о том, что Господь, любезно и долго беседуя с учениками Своими накануне страданий Своих, назвал Себя виноградом, который возделан Отцем: «Рече Господь учеником Своим: Аз есмь лоза истинная, и Отец Мой делатель есть» (Ин. 15:1).

Войдем мы в этот виноград; здесь мы поистине найдем пользу, ибо здесь есть гроздья и вино веселия. Посмотрим же, почему Господь наш назвал Себя виноградом. Не потому ли, что в св. Тайнах под видом вина верующие пьют Его животворящую кровь? Ведь Он сказал на вечери: «Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя» (Мф. 26:27). Назвал Он Себя виноградом для того, чтобы знали, что кровь кто-либо может пить не иначе, как только под видом гроздной крови, то есть, под видом вина, которое в Писании называется кровью гроздною: «Кровь, – говорится, – гроздову пияху» (Втор. 32:14). Не для того ли Он назвал Себя виноградом, чтобы показать, что как гроздь виноградная, пока не будет вложена в точило, не попрана и не раздавлена, до тех пор не даст из себя вина, которым веселится сердце человеческое, так и Ему, Господу нашему, подобало, как и грозди, быть попранным и раздавленным страданиями, чтобы источить кровь, как вино, для радостного спасения всего рода человеческого. Имея взойти на крест, Он назвал себя лозой виноградной, и как лоза, возросши на коле, родит гроздья, так и Господь наш, вознесшийся на кресте, имел принести пять чудных красных гроздьев, пять, говорю я, больших ран на руках, ногах и пречистом Его боку; посему-то Он и сказал: «Аз есмь лоза». Оберем же от этой таинственной лозы те пять гроздьев, пять ран Христовых, и будем во здравие кушать все, духовные и мирские, великие и малые, старцы и юноши. Поистине, вкусны те гроздья для духовного насыщения и полезны для мысленного здравия, ибо имеют многую силу. Гроздь или рана правой руки Господней имеет силу любить добрых, гроздь же левой руки, или рана левой руки, имеет силу миловать грешных. Для того-то Он и пострадал правой и левой рукой, чтобы показать, что Он праведных любит, а грешных милует. Гроздь или рана правой ноги Господней имеет силу постановления нас на путь правый, гроздь же или рана левой ноги Его имеет силу возбранения пути злого нашим ногам. Наконец, гроздь или рана пронзенного Его сердца имеет великую силу высочайшей любви, которой Он от всего сердца любит не только друзей, но и врагов: «Отче, отпусти им» (Лк. 23:34). Больше такой любви никто не имеет, чтобы положить душу свою не только за друзей, но и за недругов. Вот видите, каким вкусом обладают те пять духовных гроздей. Будем же кушать их во здравие, будем кушать с желанием, и да уразумеем силу их: «Вкусите, – сказано, – и видите, яко благ Господь» (Пс. 33:9). Но не оставим и прочих всех, хотя и меньших, гроздей той лозы, не пренебрежем, скажу я, и всеми прочими ранами, бывшими на теле Господнем, ибо все имеют одну и ту же силу избавить и спасти нас от грехов наших. Апостол говорит: «Христос грехи наша Сам вознесе на теле Своем на древо, да от грех избывше, правдою поживем: егоже язвою исцелесте» (1Пет. 2:24).

Поищем еще и то, где любит насаждать, расти и приносить плод тот прекрасный виноград, та «лоза истинная», которая есть – Христос. Мы знаем, что Он родился однажды прежде веков от Отца, без матери. Знаем и то, что в последнее время Он родился от Матери без отца, от пречистой Девы Марии, и имеет тело, как лозу виноградную, Божество же в теле, как сок виноградный в лозе и гроздьях. Где же ныне родится сей прекрасный и прелюбезный наш виноград, где насаждается и растет: этого, я думаю, не всякий угадает.

Есть изыскание боговдохновенных мужей о священномученике Игнатии Богоносце: почему он называется Богоносцем? Говорят, вот почему: когда Господь, ходя на земле и уча людей, говорит: «Не браните детем приходити ко Мне» (Мк. 10:14), тогда в народе случайно были родители Игнатия вместе с отроком Игнатием, который уже начинал ходить. Господь, призвав к себе от них отрока Игнатия, поставил его посредине и, взявши его на руки и обнявши его, сказал: «Аще кто не будет яко отроча сие, не может внити в царствие небесное» (Мф. 18:3). Потому-то и был святый Игнатий назван потом Богоносцем, что был носим руками Бога воплощенного, а еще не меньше и потому был назван Богоносцем, что носил Бога в сердце своем. Когда он мучителями был брошен на съедение зверям за Христа, то был спрошен ими, почему он всегда на устах имеет Христово имя ? Святый на это, ответил: я имею это имя написанным в сердце, ибо устами исповедую Того, Кого всегда ношу в сердце. После, когда святый был съеден зверями, то по Божию изволению среди костей его сердце сохранилось целым, не съеденным зверями. Неверные, найдя его и вспомнив слова святого, разрезали это сердце посредине надвое, желая узнать, правду ли он говорил, и нашли, что внутри на обеих сторонах разрезанного сердца золотыми буквами написано было: «Иисус Христос». Таким образом святый Игнатий и по имени, и самым делом оказался Богоносцем, поелику Христа Бога носил в сердце своем.

Мы же, возвращаясь к беседе, скажем про себя: вот где любит насаждаться мысленная лоза – Христос: в сердцах Своих верных рабов, истинно любящих Его. Посмотрим же в свое сердце каждый, найдем ли в нем Христа? О, сердце христианское, сердце строптивое, развращенное, ожесточенное и окаменелое! Есть ли в тебе Бог, носишь ли в себе Бога? Насаждается ли в тебе истинная виноградная лоза – Христос? Не больше ли ты родишь непотребное, смрадное и вредное зелье помышлений злых, о которых говорит Сам Господь: «От сердца исходят помышления злая, татьбы, убийства, прелюбодеяния» (Мф. 15:19)?

Был бы безумцем тот, кто в своем малом саду, из которого он имеет все свое пропитание, вместо каких-либо необходимых для пропитания плодов он насаждал бы крапиву или терние и такими бесполезными растениями портил бы полезную землю. Не между разумными, но между глупыми считай и того, кто в сердце своем насаждает вместо лозы – Христа – хворост страстей и грехолюбия и родит вместо гроздей тернии.

Святый Амвросий называет безумным Ахава, царя израильского, а за что? За его безрассудное намерение и за глупые слова. Он говорит Навуфею: «Даждь ми виноград твой, и будет ми оград зелию» (1Пар. 29:5). Рассуждая об этом, учитель тот говорит: «В том заключалось все безумие (Ахава), в том вся ярость, что для худого зелья искался простор».

О, глупый Ахав! Отнимаешь чужой, прекрасный, плодовитый виноград только для того, чтобы, искоренив лозу с гроздьями, насадить на том месте какое-то худое оградное зелье: лук, чеснок и прочее.

О, глупый христианский человек! Ты в своем сердце вместо прекрасного, сладкого и радостотворного винограда – Христа – насаждаешь скаредность, горечь и многострадальную любовь к греховным похотям. Та лоза насаждается и тот виноград духовный родится в сердце рабов Его, а не в сердце рабов греха. Соделаемся же мы истинными рабами Христовыми, а не рабами греха, порабощенными сладострастными похотями. Но обратимся снова к нашей беседе о духовных виноградах.

Найдется ли какой-либо другой виноград, после избранного того винограда, Христа Господа нашего? Хотя и не такой, но зато подобный найдется. Где же он находится? Был прежде в Назарете, а ныне – в святой церкви Господней. Приблизился великий праздник Рождества Девы Богородицы от праведных родителей Иоакима и Анны: вот виноград Господа Саваофа, который из бесплодного корня произрастил нам сад живоносный – Матерь Свою. Святые, праведные родители – как бы избранная лоза виноградная; а родившаяся от них Богоотроковица есть как бы гроздь, приносящая вино веселия, ибо она есть радость всех скорбящих. Итак, будем притекать и к сему винограду и будем принимать грозди Богородичной благодати для наслаждения и радости наших сердец. Аминь.

39. Поучение в неделю четырнадцатую по Святом Духе и на усекновение честной главы святого славного пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, 29 августа «Уподобися царствие небесное человеку царю, иже сотвори браки сыну своему» (Мф. 22:2). «Ирод рождеству своему вечерю творяше» (Мк. 6:21)

В нынешних Евангелиях, возлюбленные слушатели, мы слышим о двух пирах. В рядовом недельном Евангелии мы слышим о пире брака царевича, в Евангелии же праздничном – о пире в день рождения Иродова. Два пира: один – добрый, другой – злой. Добрый пир – брачный пир сына царского, который есть Христос Господь наш, обручивший Себе церковь святую, с которой Он соединился, искупив ее Своею кровию. Злой пир – пир Иродова рождения, на котором святому великому угоднику Божию Иоанну Предтече неповинно была отсечена глава. Кто пиршествует на этих пирах? Какого чина люди? Евангелие говорит, что на брачном пире царского сына ликуют все простолюдины, собранные с улиц и дорог, убогие и нищие: «Рече рабу своему: изыди скоро на распутия и стогны града и нищыя, и бедныя, и слепыя, и хромыя введи семо» (Лк. 14:21). На Иродовом же пиру все люди начальствующие: «Ирод вечерю творяше князем своим и тысящником, и старейшинам галилейским» (Мк. 6:21). Нет там ни одного убогого простолюдина. Христос призвал на пир Свой убогих, а Ирод на свой пир собрал богатых. Я же хочу присмотреться умными очами к обоим тем пирам и доподлинно узнать и увидеть, кто именно и на каком пиру сидя пиршествует? Хочу узнать не по именам только лиц человеческих, но по признании добрых или злых нравов человеческих. Кого я увижу, и любви вашей скажу, что они едят, пьют и кто их увеселяет: все это я возвещу, «Господу поспешествующу».

Когда я направляю очи мои для того, чтобы видеть два пира, то прежде всего я тотчас вижу Иродов пир, как бывший прежде страдания и воскресения Христова, ибо прежде чем Христос совершил брак Свой с невестою Своею церковью, искупленною кровью, и сказал на кресте «совершишася», пир Иродов уже совершился. Итак, я сначала посмотрю на Иродов пир, как совершившийся прежде.

На Иродовом пиру хотя и много было звано князей, бояр и старейшин галилейских, однако же из нравных гостей я вижу только три лица. По-гречески они называются Афродита, Дионис и Арей, по-римски – Венус, Бахус и Марс, а по-славянски – прелюбодеяние, пьянство и бесчеловечие или человекоубийство, ибо Ирод, прелюбодействуя, упился, упившись же, убил мечом святого Иоанна Предтечу.

На первом месте сидит Афродита или Венус, а по нашему – прелюбодеяние; ибо эта страсть обыкновенно везде начальствует и даже царствует, поелику все, что в мире, есть похоть плотская. Не напрасно Диоген, славный греческий философ, блудную страсть назвал царицею царей, ибо она властвует не только над обыкновенными людьми, но и над царями: эти властвуют над народами, а она царствует над ними. Видеть это можно было еще и прежде на примере Дария, царя персидского, с головы которого наложница его Апамина, дочь Вартакова, сидя по правую его руку, сняла царскую диадему, возложила ее на себя и била царя по щекам, он же только смотрел на нее с раскрытыми устами. Когда она смеялась с ним, он смеялся; если же она разгневается, он утешает ее, пока она не начнет говорить с ним. Подобно сему история повествует и об Аларихе, готтском царе, славном и сильном, что он не гнушался очищать сандалии своей блудницы Пинфии, оказывая рабские услуги блудной женщине, которую безмерно любил. О, страстное порабощение! Тот, кто был страшен многим народам, непобедим в битвах, царствовал в Риме, владел странами, тот был рабом блудницы! О, крайняя слепота, безумие и бесстыдство!

Такая-то царица и возобладала Иродом; она повелела ему прелюбодействовать, повелела ему, как рабу и пленнику своему; ибо греховною страстью она пленила его, поработила себе и вовсе закабалила, а он служил ей, как плененный раб, и все повеления ее исполнял с кротостью и усердием. Повелела: «прелюбодействуй», и прелюбодействует; повелела: «упейся», и упивается; повелела: «убей», и убивает угодника Божия Иоанна Предтечу.

На противоположном же пире, на пире царского сына – Христа Спасителя нашего, вместо любодейной страсти сидит целомудренная чистота; ибо Тот пречистый и нескверный Жених как Сам родился от пречистой Девы и вскормлен пречистым девическим молоком, так и чистых любит, чистым дает почивать на лоне Своем и им вручает Матерь Свою. Не девственнику ли Иоанну он дал на тайной вечери возлежать на груди Своей? Не ему ли под крестом вручил Матерь Свою? «Жено, се сын твой; се мати твоя» (Ин. 19:26). Правда, Он не гнушается и скверными грешниками, как говорят о Нем ненавидевшие Его иудеи: «С грешниками Сей яст и пиет» (Мф. 9:11); но Он не гнушается только таких грешников, только с такими имеет общение, которые каются с истинною душею, которые с праведным сердцем, с умилением и молитвами приходят к Нему, только таких Он не гонит от Себя. «Грядущего, – сказал, – ко Мне не изжену вон». Не только же не гонит приходящего, но отечески обнимает его распростертыми объятиями и удостаивает Своего пиршества; но нечистые, некающиеся, ожесточенные грешники, каждый день оскверняющиеся и не хотящие отстать от своей скверны, пусть не приближаются к пречистому Жениху, ибо на этот пир не призывают никого нечистого, и не может войти туда никакая скверна. Там при входе стоит самый чистый девственник, святый Иоанн Богослов, и громким гласом изгоняет всех нечистых, говоря: «Вне псы, прелюбодее и любодее» (Апок. 22:15), а Жених, сидя на Своем месте, приказывает: «Не дадите святая псом, не пометайте бисер пред свиниями». Итак, вон, бесстыдные, вон, свиньи скверные, валяющиеся в грязи греховной тины, в грязи пре

любодеяния и любодеяния, прочь от пира Христова! Снова смотря на Иродов пир, я вижу сидящего подле Венеры Бахуса, который у греков был богом чревоугодия, богом объядения и пьянства, и о котором вспоминает и апостол: «Имже бог чрево, и слава их в студе, иже земная мудрствуют» (Флп. 3:19). У греков был самым любимым богом тот, который велел есть да пить, а о завтрашнем дне не думать, который велел даже пресыщаться и упиваться, а о душе не радеть. Но не только грекам, но, как вижу я, и нашим так называемым православным христианам тот божок не нелюб, понравился, ибо очень склонны к чревоугодию, подражая ученику Бахуса Лютеру. Не соблюдать, говорят, постов – не грех; пьянствовать день и ночь – общительность; проводить время в гуляньях – это дружба; что же касается того, что будет после смерти, что касается души, то говорят: куда ей идти? Это сказка. Вот каково учение Бахуса, бога чрева. А кто не знает, каков нрав такого пьяницы?

Славный среди древних греков философ Анахарсис говорил, что лоза виноградная родит три грозди: первая – гроздь наслаждения, другая – упоения, а третья – печали. Тот философ этим указывает на то, что незначительное употребление вина служит наслаждению и здоровью человека, ибо утоляет жажду, дает исцеление чреву и веселит сердце человека; многое же употребление вина делает человека пьяницей, порождает многочисленные ссоры, разжигает ярость и возбуждает на драки и битвы, и за этим следует немалая печаль.

Если мы захотим подробно рассмотреть силу пьянства и если назовем пьянство виноградом, то мы найдем родящиеся от пьянства грозди, приносящие человеку не пользу, но вред и печаль, – найдем не три, но больше, а именно, десять. Итак, пусть пьянство будет названо нами виноградом, но неблагоплодным, а разве тем, о котором пророк Моисей во Второзаконии пишет: «От виноградов Содомских виноград их и лоза их от Гоморры; гроздь их гроздь желчи, гроздь горести их; ярость змиев вино их и ярость аспидов неисцельна». Поистине, пьянство содомо-гоморрское есть виноград, родящий не иные какие грозди, как только грозди, полные желчи, горечи, змеиного и аспидного яда. Каков сад, таковы и плоды в нем.

Итак, первая гроздь пьянственного, желчного винограда есть помрачение ума, изменение разума и погубление памяти, ибо пар и сила вина, восходя из желудка, наполненного вином, в голову, туманит мозг и смущает ум. Посему-то много таких, которые в пьяном состоянии не помнят себя, не знают, что делают и что говорят, подобно безумным; если с ними случится далее какое-либо зло, бесчестие ли, раны ли, они на утро ничего не помнят. На таких исполняется написанное в Притчах: «Биша мя, и не поболех, и ругашася ми, аз же не разумех» (Притч. 2:35).

Другая гроздь есть бесстыдство, ибо пьяный никого не стыдится, но, потеряв стыд, произносит скверные, хульные, бесстыдные, скаредные, невыносимые для целомудренного слуха слова. Уста его делаются как бы пустым хлевом, полным смрадного гноя, а язык его как бы лопатой, выбрасывающей гной. Сердце такого есть ничто иное, как сокровищница многих зол, из которой не может происходить ничто доброе, но только зло, согласно словам Евангелия: «Человек злый от злого сокровища сердца своего износит злое: от избытка бо сердца глаголют уста его» (Лк. 6:45).

Третья гроздь пьянственного винограда есть несоблюдение тайны, ибо все то, что трезвый глубоко в сердце своем скрывает, погребши молчанием, будут ли это свои или вверенные ему кем-либо другим тайны, все это пьяный делает известным для всех. Кроме того, и все, что было совершено давно и предано забвению, он вспоминает и как мертвеца воскрешает. Такой подобен бочке, полной нового питья, в которой при шумящем и изливающемся питье дрожжи не удерживаются на дне, но поднимаются наверх и, гонимые из бочки внутренней теплотой, вытекают вон. Подобно сему и в пьяном человеке сила опьянения возмущает сердечные тайны и гонит их вон. Он устами своими открывает тайны подобно тому, как дрожжи поднимаются со дна бочки, и, что обычно бывает, как пища из желудка, исполненного пьянством, выбрасываются и тайны блеванием. В пьяном обе эти, то есть, и пища, и тайны, превращаются в блевотину.

Четвертая гроздь пьянственного содомо-гоморрского винограда есть распадение похоти на плотское смешение. Посему-то апостол и увещевает: «Не упивайтеся вином, в немже есть блуд» (Еф. 5:18), а святый Василий Великий говорит: «Несомненно от вина, как от некоего источника, проистекает безудержная похоть, которая много превосходит даже неистовство всех бессловесных по отношению к женскому полу; ибо бессловесные животные не переходят границ естественного, а упивающиеся вином в мужчинах ищут женского пола и в женщинах – мужского пола».

Пятая гроздь, исполненная змеиного и аспидного яда, есть ярость, гнев, вражда, ссоры, драки и кровопролития. Пророк Осия говорит: «Начаша князи яритися от вина, не токмо же князи, но и простолюдины, исполнившеся вина, возстают друг на друга яростию» (Ос. 7:5). Посему-то и Приточник выражает порицание: «Кому люте? Кому молва? Кому суды? Кому туга и понос? Кому сокрушение вотще? Кому сини очи? Не пребывающым ли к вине и не надзирающым ли, где когда пирове бывают?» (Притч. 23:29: 30). И Сирах увещевает: «В вине не мужайся, многих бо погуби вино: пещь искушает железо, вином же искушается сердце в сваре гордых» (Сир. 31:29, 30). И еще тот же говорит: «Горесть душам вино много пиваемо, с гневом и клеветою умножит ярость безумнаго» (Сир. 31:34, 35).

Шестая желчная гроздь пьянственного винограда есть повреждение здоровья, ослабление телесных сил, дрожание рук, боль головы, изменение глаз, бедствования желудка, стоны, недуги, преждевременная старость, уменьшение лет жизни и ранняя кончина.

Седьмая гроздь – растрата имущества, погубление богатств и отсутствие прибылей. «Делатель бо пиянивый, – говорит Сирах, – не будет богат» (Сир. 19:7). О, как много таких, которые от великого богатства пришли к крайней нищете! Примером сего может быть блудный сын.

Восьмая несладкая гроздь – лишение спасения, ибо пьянство губит подобно вещественным имениям и духовные богатства. Оно осмеливается на все грехи, ибо тот грех, которого трезвый человек гнушается, боится или стыдится, тот грех он в пьяном виде совершить не стыдится, не боится и не гнушается. В Патерике есть повесть о некоем египетском пустынножителе, которому бес обещал, что не будет его больше угнетать никакими искушениями, только бы он совершил один какой-либо грех из трех. Он предложил следующие три греха: убийство, блуд и пьянство. Соверши, говорил он, какой-либо один из них: или человека убей, или соблуди, или один раз упейся, и дальше ты пребудешь в мире, и после этого я не буду уже искушать тебя никакими искушениями. Пустынник же тот подумал про себя так: человека убить •- страшно, ибо это есть и само по себе большое зло, и заслуживает смертной казни как по Божьему суду, так и по гражданскому. Совершить блуд, стыд, погубить хранимую до того чистоту тела – жаль, и гнусно оскверниться не познавшему еще этой скверны. Упиться же один раз – кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Итак, пойду я, упьюсь, чтобы бес больше не угнетал меня, и мирно я буду жить в пустыне. И вот, взявши свое рукоделие, он пошел в город и, продав его, вошел в корчму и упился. По действию сатанинскому случилось ему беседовать с некоей бесстыдной и прелюбодейной женщиной. Будучи прельщен, он пал с нею. Когда он совершал с нею грех, пришел муж той женщины и, застав грешащего с женою, начал его бить; а он, оправившись, начал драться с тем мужем и, одолевши его, убил. Таким образом, тот пустынник совершил все три греха: блуд и убийство, начав с пьянства. Каких грехов он трезвый боялся и гнушался, те он смело совершил пьяный и чрез это погубил многолетние свои труды. Разве только потом истинным покаянием он смог снова найти их, ибо милосердием Божиим человеку, истинно кающемуся, возвращаются его прежние заслуги, которые он погубил грехопадением. Вот как пьянство толкает на все грехи и лишает спасения, погубляя добродетели. Об этом ясно говорит святый Златоуст: «Пьянство, если в ком найдет и целомудрие, и стыд, и разум, и кротость, и смиренномудрие, все повергает в бездну законопреступления». Не лишится ли спасения своего и не будет ли отрешен от наследия небесного тот человек, который чрез пьянство лишился всех своих добродетелей? Истину говорит апостол: «Пьяницы царствия Божия не наследят» (1Кор. 6:10).

Девятая желчная гроздь – гнев Божий, ибо пьянствующий, преступая заповеди Божий, подвигает на гнев Бога своими грехами. Посему пророк Исайя восклицает: «Горе востающим заутра, гонящым сикера, пиющым до вечера: вино бо пожжет я. С гусльми и прегудицами, и тимпаны, и свирельми вино пиют, а дел Божиих не ведят» (Ис. 5:11, 12). К таким и пророк Иеремия говорит: «Пийте и упийтеся, и изблюйте, и падите, и не востаните от лица меча, егоже Аз послю среди вас» (Иер. 25:27).

Десятая и самая горькая гроздь пьянственного винограда есть несомненная погибель души, ибо иные грешники, когда приблизятся к часу смерти своей, могут каяться и сожалеть о грехах, имея трезвый ум; пьяный же как может, умирая, покаяться, если он не помнит себя и не знает, что приблизилась к нему неожиданная кончина? Умирающему же без покаяния неизбежна геенна.

Вот каковы грозди того содомо-гоморрского винограда, то есть, пьянства, вкус которых хотя вначале и кажется сладким, но после превращается в желчную горечь и в яд змеиный и аспидный.

Все это сказано не для похуления вина, но для укорения пьянства, ибо вино создано Богом на радость и здоровье людям, а не для пьянства и вреда. Послушаем, что говорит святый Златоуст: «Вино дано для того, чтобы мы веселились, а не безобразничали, чтобы смеялись, а не были осмеяны, чтобы мы здравствовали, а не болели, чтобы исправили слабость тела, а не уничтожали душевную крепость». Еще он же в другом месте говорит: «Пьянство не от вина, но от безмерного употребления: вино нам дано не для иного чего, как только для телесного здоровья, но сему препятствует безмерное его употребление». Из этих слов учителя видно, что не вино виновато, но невоздержание пьющих без меры. Тот же святый считает пьяниц за их безмерное пьянство бесчестнее псов, ослов и прочих бессловесных животных, ибо всякое животное не ест и не пьет больше, чем нужно, и никто не может принудить его, чтобы оно ело или пило больше, чем желает его природа. Пьянствующий же человек и без принуждения все больше и больше наполняет чрево свое, так что даже сам себе вредит. Смотри об этом нравоучение 57-е в беседе на святого евангелиста Матфея.

Напротив, на пиру Жениха Небесного, Христа Спасителя нашего, подле целомудренной чистоты сидит святое воздержание и поддерживает чистоту, ибо чистота ослабевает без воздержания, утверждаясь же на воздержании, она сильна. Итак, подле чистоты на пиру Христовом сидит воздержание, а сидя, соблюдает пост. Она если ест и если пьет, то во славу Божию ест и пьет, а не для угождения чреву. Хотя она и ест, однако же встает от трапезы несколько голодной, и хотя пьет, однако же оставляет в себе немного жажды. Ест она не до пресыщения, пьет не до опьянения и малым чем не сравнивается с постящимся. Что же касается того, чтобы нарушить пост церковный, то сие она считает за тяжкий смертный грех, которого не попусти, Боже! Она знает нрав Жениха, который постился в пустыне сорок дней и сорок ночей. Хотя о Нем завистливые и говорили иное: «Сей Человек ядца и винопийца» (Мф. 11:19), однако же Он Сам воздерживался от всего и учеников Своих учил: «Блюдитеся, да не отягчают сердца ваша объядением и пьянством, и сластьми житейскими» (Лк. 21:34).

Бахус, бог чревоугодия, с учеником своим Мартином Лютером, говорит так: необходимо в полках не смотреть на пост и есть в пост мясо, чтобы солдаты были сильными в войне, крепкими в бою и не ослабели бы в сражении от поста и воздержания. Отвечая на это не сразу, я напомню историю с Гедеоном. Израильтяне в древности были весьма притеснены мадианитянами, и по причине многих бедствий они возопили к Богу. Смилостивился над ними Бог и дал им вождя – мужа сильного, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на Мадиама. Господь Бог велит ему не вести с собой большую силу для сражения, но избрать только лучших и храбрейших воинов. Как же Гедеон мог узнать лучших и храбрейших? Вот как он возмог сделать это. По повелению Божию он привел их всех к воде и приказал им пить. И .вот одни, упав на колена и склонившись лицом к воде, пили из реки воду как скоты; другие же, черпая воду горстью, пили из своей горсти. После этого Гедеон разделил всех на две части: пивших воду по-скотски он поставил особо, а пивших горстью – особо. Таких, которые пили воду горстью, оказалось немного, только триста человек; прочие же воины пили по-скотски, погрузивши в воду лицо с устами. И повелел Господь Гедеону возвратить назад всех, пивших воду по-скотски, и взять с собой на войну только тех триста, причем пообещал ему, говоря: «Тремя стами мужей, пивших воду горстью, я спасу вас и предам Мадиама в твои руки».

Приблизившись ночью с тремястами мужей к бесчисленной силе мадиамской, Гедеон, по повелению Божию, сам с одним только отроком проник ползком в стан мадиамский и, ходя в нем тихо, прислушивался. И вот слышит, как один воин, пробудившись от сна, рассказывает свой сон своему другу: «Будто тесто хлеба ячменного катилось от полка Гедеонова и прикатилось в наш мадиамский стан к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и упала палатка». На это друг его ответил: «Это не тесто, но копье Гедеоново: предаст Господь в его руки Мадиама и весь полк наш». Услышав сие, Гедеон поклонился Господу, возвратился к своим, приготовился к битве и, напавши на мадиамский полк, побил его и разогнал в конец.

Здесь я спрошу; почему к мадиамской палатке прикатилось, чтобы опрокинуть ее, не мясо, которое едят в полках, но тесто хлеба, и хлеба при этом не пшеничного, но ячменного? То ячменное тесто, по объяснению толковников, было знамением поста Гедеона, который, готовясь к битве, прилежно постился и молился, а в посте укреплял тело свое не мясом, не сладкими кушаньями, но ячменным хлебом, и Бог помог ему. Стыдись же, Бахус с Лютером, говорящий, что воины в полках ослабеют из-за воздержания от мяса. Феодосии Великий, ведя борьбу с Евгением, мучителем римским, много постился с молитвою, приготовляя себя к борьбе; а ослабел ли в борьбе он, не евши мяса? Так же поступал и Ираклий, ведя борьбу с персами.

Итак, лжешь ты, обжора и пьяница Бахус, и чужд ты пира Христова; ты же, святое воздержание, хорошо сядь здесь, на браке Жениха своего.

Снова смотря на Иродов пир, подле Венеры и Бахуса, то есть, подле блудной и чревоугодной страсти, я вижу сидящим бесчеловечного мучителя Арея или Марса, то есть, бесчеловечное мучительство. Этот поганый бог или бес, сидя на Иродовом пиру, научил Иродиаду просить главу Предтечи, а Ирода научил убить неповинного святого великого угодника Божия. Какое бесчеловечное мучительство – убивать неповинного и предавать смерти того, кто не совершил греха и на устах которого не было лести?

Наоборот, на брачном пире Небесного Жениха сидит человеколюбие Христово, благое, благоутробное, милосердное и не только не угнетающее невинных, но даже и грешных прощающее, и врагов любящее, и молящееся о убивающих Его: «Отче, отпусти им» (Лк. 23:34). Слава человеколюбию Твоему, милосердный наш Владыка! Слава благоутробию Твоему!

Вот мы видели сидящих на Иродовом пиру и на Христовом пиру. Там – блуд,а пьянство и бесчеловечие, а здесь – чистота, воздержание и человеколюбие. Что же они едят и пьют?

На Иродовом пиру едят людей, а пьют кровь их и слезы. Вот что говорит Бог во псалмах: «Снедающий люди Моя вместо хлеба» (Пс. 13:4). Несут главу Предтечеву к пирующему Ироду – это пища; каплет кровь из главы – это питье. О, безбожное мучительство!

Смотри, как совершается пир немилосердных властителей. Но ведь и ныне у многих господ происходит почти то же самое: они поедают и пьют кровавые труды человеческие, а бедных крестьян своих немилосердно мучат: это они вместо хлеба поедают людей Божиих. У господ всего до пресыщения достаточно, а крестьянам бедным не хватает и куска плохого хлеба. Те объедаются, а эти голодают; те упиваются, а эти разве только водой утоляют свою жажду; те веселятся, а эти плачут при взыскании с них долга путем истязаний. Таков-то господский пир: на нем съедают людей вместо хлеба.

Что же едят и что пьют на брачном пиру Небесного Жениха? Ныне под видом хлеба и вина – пречистое и животворящее Его тело и пречистую и животворящую Его кровь, в будущем же веке не «в зерцале и гадании», но «лицем к лицу» увидим Его, как Он есть: «Насыщуся, внегда явитимися славе Твоей» (1Кор. 13:12; Пс. 16:15).

Кто же веселит пирующих на обоих тех пирах? На Иродовом пиру веселит бесстыдное девство; Иродиадина дочь плясала и угодила Ироду и возлежащим с ним. Окаянное то девство, блудное то девство, которое бесстыдно пляшет пред таким большим собранием достойных лиц и ищет чужой головы. Ей быть блудницей, а не девою; она дева только именем и видом, на самом же деле она – скверное животное.

Кто же веселит на пиру Небесного Жениха? Жена, плачущая у ног Христовых, омывающая слезами ноги Его и целующая их: она веселит, ибо ее виною проявилось великое милосердие Божие к грешникам. Сам премилосердный Владыка наш сказал пречистыми Своими устами: «Отпущаются греси ея мнози, яко возлюби много» (Лк. 7:47).

Видишь разницу? На Иродовом пиру пляшут, а на Христовом пиру плачут. Там грехи копят, грехи к грехам присоединяют, а здесь прочь растаскивают великую кучу грехов. Там пляшущую зовут девою, а здесь плачущую грешницей. Но какая дивная перемена! Из грешницы получилась праведница, из блудницы девица, невеста Христова, а из Иродиадиной девицы – большая всех блудниц. Хорошо говорит святый Иероним: «О, как много считающихся девицами опозорятся в судный день! О, как много мнимых блудников будет увенчано Богом!»

Опозорятся мнимые девы, ибо обличены будут в своих тайных нечистотах. Почтутся венцом небесной славы от Бога те, которые хулятся людьми, как блудницы; там же откроется их покаяние, теплые слезы, доброе и только одному Богу известное исправление жизни.

Вот, слушатели мои, все, что я увидел на обоих пирах, я сказал любви вашей; сказавши же молю: избегайте злого пира; идите на добрый. Не общайтесь с Иродовыми пиршественниками: «Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящым беззаконие» (Пс. 36:1); с пиршественниками же Христовыми имейте общение и неотступно держитесь их. Аминь.

40. Поучение в неделю пятнадцатую по Святом Духе и в день отдания праздника воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня «Возлюбиши Господа Бога твоего всею душею твоею, всем сердцем твоим и всем помышлением твоим» (Мф. 22:37)

Возлюбленные слушатели! Не погрешил тот, кто любовь, любовь же Божественную, назвал огнем. Светит ли в темноте огонь, светит и любовь, согласно словам Богослова: «Любяй во свете пребывает, и соблазна несть в нем» (1Ин. 2:10). Греет ли огонь, не знобит и любовь, когда подобно одежде покрывает все и множество грехов. Сожигает ли хворост огонь, не не умеет и любовь превращать в пепел хворост беззаконий наших, как, например, сказано об одном лице: «Отпущаются греси ея мнози, яко возлюби много» (Лк. 7:47). «Тает ли воск от лица огня» (Пс. 21:15), тает и сердце человеческое от теплоты любви. «Бысть, – говорится, – сердце мое яко воск, таяй посреде чрева моего». Вверх ли пылает пламя огненное, и любовь ищет вышних и превосходит все добродетели; она выше всего. Сей-то огонь, огонь любви, Спаситель наш и принес к нам с небес: «Огня, – сказал Он, – приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся» (Лк. 12:49). О, если бы тем огнем просветились умы наши, согрелись сердца наши, истаяли души наши, загорелся дух наш! Распали нас в любовь Твою, многомилостивое Слово Божие!

Огонь без подтопки не горит. Даже и посланный с неба требует дров. Ведь и в Ветхом Завете огонь свыше сошел на Моисеевы и Аароновы жертвы, но чтобы он никогда не угасал, священники днем и ночью подкладывали на алтарь дрова.

Жертвенником Божиим в духовном смысле является сердце наше; огонь же, сходящий свыше, – это любовь Божия, свыше изливаемая на наши сердца, согласно слову апостольскому: «Любовь Божия разлияся в сердцах наших Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5). Кто хочет загореться пламенем Божественной любви, тот ищи таких дров, которыми мог бы поджечь в себе огонь невещественный, духовный, огонь любви Божией, и соблюсти его на твоем сердечном жертвеннике неугасаемым никогда.

Я же, грешный, в помощь тебе, боголюбивый мой слушатель, пойду за дровами в лес или в сад Божественного Писания и соберу вязанку дров не из простых деревьев, но из тех, из которых был сделан честный крест Христов (всемирное воздвижение которого мы праздновали на прошлой неделе, а ныне совершаем отдание сего праздника); собравши вязанку дров из таких деревьев, принесу их сюда, в народ, чтобы всякий желающий мог без труда взять себе на пользу и потребность. «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи ми потщися» (Пс. 69:2).

«Возлюбиши Господа Бога твоего».

Повествуют о некоей птице, одноименной с деревом финик, называемой финике и находящейся в странах Аравии, близ Индии. Она после пятисотлетнего пребывания, собравши с благовонных деревьев сучья и ветки, складывает их в кучу где-либо на высоком холме и, севши на этом холме и распростерши против солнечных лучей в очень знойный полдень свои крылья, загорается и сгорает в пепле, а потом снова в этом пепле зачинается и родится от росы небесной. Истина ли это, или нет, я не спрашиваю; пусть при повествователях будет вера в это. Я знаю ту несомненную истину, что мысленный финике, Господь наш Иисус Христос, объятый неизреченной любовию к человеку, собрав благовонные деревья – кедр, певг и кипарис, занесши их на Своих плечах на холм Голгофской горы, сложивши их в крест, как в кучу, и распростерши руки, как финике крылья, Он сгорел пламенем любви, когда из любви к нам положил за нас на кресте Свою душу.

Если мы хотим зажечься взаимной любовью к Нему, то поищем благовонных деревьев, – не хвороста со смрадным дымом, но благоуханных веществ, – сложим их на холме сердечном и прострем крылья веры и любви к Господу, простершему руки на кресте, чтобы и нам загореться от того пламенного огня любви. Где же растут благовонные деревья? Кто это знает? Скажите, чтобы мы пошли туда? Вот я слышу в Божественном Писании: хвалится Премудрость Божия неким Своим прекрасным, состоящим из благовонных славных деревьев, садом или лесом на различных местах – то на Ливане, то на Аермоне, то на приморье; на Ливане – кедры, на Аермоне – кипарисы, а на приморье – финики. Она говорит о Себе: «Аз яко кедр вознесохся в Ливане, яко кипарис на горах Аермонских, и яко финик возвысихся, иже на приморий» (Сир. 24:14, 17). Я же, слыша о такой славе и почете тех деревьев, что даже самой Премудрости Божией нравилось уподобляться им, говорю себе: очень хороши те деревья для нашей нужды, благоугодны для нашей потребности. Возьму по одному поленцу из тех трех во имя Святой Троицы и положу на сердечном жертвеннике по примеру ветхозаветных иереев, которые, оберегая огонь небесный, чтобы он не угас, днем и ночью подкладывали к нему на жертвенник поленья. Итак, пойду я умом своим в те страны и прежде всего в пустыню Ливанскую к благовонному кедру. Быть может, кто-либо помнит рассказ в Библии о том, как и Соломон приобрел с Ливана кедровые деревья для созидания храма, Святого Святых, посылая к Хираму, царю тирскому, ибо Ливан находился во власти царя тирского.

Приблизившись туда, я вижу порубежный Тиру город Сарепту, а в нем дом вдовицы, где обитал пророк Илия. Вижу и ту женщину, собирающую дрова. Что ты делаешь, вдовица сарептская? Собираю, говорит, два поленца. Для чего? «Сотворю себе и детям моим мал опреснок, и ямы, и умрем» (1Пар. 17:11). Поистине, ты умрешь, если не соберешь и третьего поленца во имя Святой Троицы, которую ты почтишь, если страннолюбиво угостишь пророка Божиего, имеющего устроить воду на жертвеннике. (Ты собираешь два поленца, я же хочу собрать три, чтобы разжечь в сердце огонь любви Божией.)

Иду я дальше в путь мой мимо Сарепты и Тира к Ливану и рассуждаю умом своим: Сарепта толкуется «теснота», Тир – «скорбь», а Ливан – «белизна», или «кадило», или «приготовление сердца»; дух же говорит мне, что к убелению совести, от которой бы исходила кадилоподобная молитва, и к готовности сердца к любви нельзя прийти иначе, как только теснотою жизни и скорбью о грехах. Бывши в Сарепте и Тире, дойти до Ливана, – это значит, пройдя тесноту жизни в скорби о грехах, достигнуть чистой совести и готовности сердца к любви Божией.

Войдя в самый тот Ливанский лес, наш ум созерцает высокие кедры; но прежде нас давно уже зашел туда святый Давид с своей псалтирью, зашел петь свою Псалтирь среди безмолвия. Святый Давид! Что ты здесь в Ливане делаешь? Давид отвечает: рассматриваю кедры, каким уподобить праведников и каким – грешников. «Праведник яко финике процветет и яко кедр, иже в Ливане, умножится» (Пс. 91:13); «И видех нечестиваго превозносящася и высящася, яко кедры Ливанский» (Пс. 36:35). Не говори нам, святый Давид, о кедрах, уподобляющихся грешникам; веди нас к кедрам, уподобляющимся праведникам. Но вот Премудрость Божия тотчас отозвалась в том лесу: «Аз яко кедр вознесохся в Ливане» (Сир. 24:14). Теперь мы знаем, Давид, зачем ты зашел в Ливанский лес: ты между кедрами ищешь Премудрости Божией, Премудрости, которая говорит: «Аз яко кедр».

Кто скажет, в чем заключается подобие кедра Премудрости Божией и почему Премудрость Божия уподобляется кедру? Нам скажут это толковники Божественного Писания, которые говорят, что Премудрость Божия бессмертна и есть Создательница бессмертия, ибо создала бессмертных ангелов и бессмертные души человеческие. Кедр же есть главнейшее дерево среди негниющих деревьев, из которых были созданы и Ноев ковчег, и ковчег завета, и храм Соломонов, и потом крест Христов. И у некоторых мудрецов, как, например, у естествоиспытателя Плиния, кедр является образом вечности в бессмертия, ввиду того, что он с трудом поддается гниению, так что из-за этой способности негниения делались из кедра не только святые вещи, но и кумиры у греков. Упомянутый Плиний рассказывает, что в Риме некоторые кедровые кумиры по тысяче и более лет оставались неистлевшими и стояли даже до своего разорения христианами; посему-то, как сказано, кедр и является образом вечности и бессмертия.

Премудрость же Божия, желая ясно показать разуму человеческому Свое бессмертие, уподобилась в Писании кедру, чтобы на создании познавалась Создательница всех тварей – Премудрость, как бы говоря: знайте, люди, что как видите вы кедр, которому приписываете вечность и бессмертие, так знайте, что и Я вечна и бессмертна, и не только Я, но и души ваши, созданные Мной, также вечны и бессмертны.

Теперь я от бессмертной кедрообразной Премудрости Божией иду к бессмертным кедрообразным душам, к душам же праведников, умноженным «яко кедр в Ливане». От них я хочу взять некое поленце на нашу потребу. Но как я возьму? Чем отсеку без подобающего на то орудия? Утешает меня в этом святый Давид, говоря: не печалься; не нужно здесь ни топора, ни секиры, ибо слово Божие, глас Божий, острейший железа, тотчас приготовит много дров на разгорение огня любви. «Се слыши и внемли: глас Господа, сокрушающаго кедры, и сотрет Господь кедры Ливанския» (Пс. 28:5). Который же глас Господень так силен, что без железного орудия сокрушает на дрова и поленья превеликие кедры? Внемлем и послушаем. Вот глас, исходящий из уст Божиих не как гром, но как сладкая песнь: «Возлюби Господа Бога твоего от всея души твоея». О, глас крепкий, глас многомощный, глас не страшный, но сладкий, не грозный, но любезный, глас много действеннее обоюдуострого меча, действеннейший, «проходящий до разделения души же и духа, членов же и мозгов» (Евр. 4:12), глас, острейший меча и сладчайший меда, ибо производимая нам тобою рана является целительным пластырем для наших душевных ран, для греховных ран: «Возлюбиши Господа Бога твоего»! А вслед за тем гласом идет святый Златоуст, возглашая: «Для того и геенне запретил и обещал царство, чтобы быть нами любимым» (на послание к Римлянам, глава 2). Кто ведь не сокрушится от того гласа, не умилится сердцем своим? Когда тот глас впервые был услышан на Синае, тотчас сокрушились весьма многие пречистые ветхозаветные духовные кедры – праотцы и пророки, то есть, умилились сердцами своими, и каждый из них взывал, говоря: «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя: Господь утверждение мое» (Пс. 17:2, 3). Когда во второй раз был услышан тот глас из уст воплощенной Божией Премудрости Христа, возгласившего в нынешнем Евангелии: «Возлюбиши Господа Бога твоего», – тогда сокрушились очень многие пречестные новоблагодатные кедры – апостолы и мученики, то есть, умилились сердцами своими, и каждый отозвался со святым Петром, говоря: «Господи, Ты веси, Ты вся веси, яко люблю Тя» (Ин. 21:17), и тотчас одни, оставивши все, пошли вслед за этим гласом, другие же дерзнули на раны и муки, как и то лицо, которое «зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи стражду и распинаюся».

Из тех кедров, сокрушенных и умиленных гласом любви Божией, от того образа добродетельной жизни святых угодников Божиих, возлюбивших Бога всею душею, возьмем одно первое поленце во имя и любовь первого лица во Святой Троице, в любовь Бога Отца; ибо поленце любви к Богу всей души доходит от нас к Богу Отцу, который дал нам душу Божественным и животворящим вдохновением. Взявши же сие дерево в руки рассуждения нашего, рассмотрим силу его так: бессмертная мудрость Божия мудро создала нашу бессмертную душу, ибо украсила ее по образу Своему памятью, волею и разумом. Следовательно, душа наша, украшенная богоподобной мудростью, должна мудро любить Бога, Творца своего. Здесь я говорю не о мудрости богословского мудрствования о Боге, но о мудрости искусного различения доброй вещи от злой, с помощью которой душа, почтенная богомудрым разумом, могла бы рассматривать, рассуждать и понимать ту же любовь к Богу, хороша ли она, истинна ли и совершенна. Ведь в нас, грешных, часто бывает такая любовь, что мы только кажемся любящими Бога, на самом же деле мы опечаливаем Его, как ненавидимого. Вот как много собралось нас здесь в этом святом храме, и если бы кто каждого в отдельности спросил: «Любишь ли Бога», то всякий бы ответил: «Да, люблю». Но если бы каждый посмотрел на свою жизнь, на дела, то не оказалось бы и тени любви к Богу. Мы тщеславимся, что любим Бога, но нисколько не заботимся истинно любить Его: любим словами, делами же ненавидим. Если бы кто принял в свой дом достойного гостя и сказал ему: «Люблю тебя, рад тебе», но, сказавши это, он тотчас изгнал бы его с позором из своего дома, то истинная ли будет любовь того человека к гостю? Никак: это не любовь, но надругательство. Так же делаем и мы, грешные. Едва принявши когда Христа Господа, хотящего обитать в душах наших, мы тотчас с позором изгоняем Его от себя своими греховными нравами и больше смеемся над Ним, нежели любим. Свойство же мудрой души заключается в том, чтобы рассматривать любовь и рассуждать, есть ли это любовь, истинно любящая Бога, и, найдя что-либо противоположное, исправлять и не примешивать к любви Божией любви богопротивной.

В ветхозаветной скинии было два огня: один – сошедший с неба на жертвы, который, как сказано раньше, иереи всегда оберегали, подкладывая дрова, чтобы он не погас на жертвеннике; назывался этот огонь огнем Божиим; другой же огонь, обыкновенный, народный, находился пред дверьми скинии; сохраняли его неугасимым простые люди, и назывался он «огнем чуждым». Итак, Божиим огнем сожигались только жертвы Богу, а огонь чуждый употреблялся только на некоторые другие общие нужды (Лев. 1:1–7; 6:9).

Была же заповедь Божия, твердо узаконенная под страхом смертной казни, чтобы никто из иереев не дерзал внести чуждый огонь внутрь скинии Божией. Случилась же такая вещь: два сына Аароновы, Надав и Авиуд, не известно с каким намерением вложивши в кадильницы чуждый огонь, дерзнули внести его в скинию, где был огонь Божий, и тотчас за эту дерзость их постигло отмщенье и казнь, ибо и пламя, выйдя с жертвенника от огня Божия, сожгло их в пепел. Это перетолковано уже прежде, что жертвенник Боясий таинственно изображал собою сердце человеческое, огонь же Божий означал любовь Божию, горящую в сердце. Но что такое «чуждый огонь» ? Любовь к миру, которая является враждой к Богу, любовь к наслаждениям и страстям плотским, противным Богу, – вот что означает чуждый огонь. Кроме того, огонь ярости, огонь гнева, огонь злопамятства, – все это чуждые огни, крайне противные для любви Божией. Здесь, истинный и мудрый любитель Бога, внимай и осторожно соблюдай, чтобы на жертвенник сердца твоего, в котором ты хранишь огонь любви Божией, ты не внес внутрь чуждого огня; ибо если дерзнешь, то тебе также придется пострадать, как пострадали указанные выше сыновья Аарона. Любовь Божия крайне ревнива и не терпит, чтобы ты любил кого-либо другого больше ее. Недаром Бог назван огнем: «Есть Бог наш огнь поядаяй»; ибо как огонь и светит, и жжет, так и Бог: если Его истинно любишь, то Он светит тебе; если же любишь Его не истинно, но лицемерно, только устами, то Он сожжет тебя, – пожрет тебя «огнь поядаяй».

Так рассудивши о силе того духовного кедра, мы кладем таинственное дерево на жертвенник сердца нашего, складывая в нашем сердце все те слова Божественного Писания, какие говорит Давид: «В сердце моем скрых словеса Твоея» (Пс. 118:11), и пречистая Дева, Матерь Божия: «Мария же соблюдаше вся глаголы сия, слагающи та в сердце своем» (Лк. 2:19). Положивши же то духовное поленце на сердечном жертвеннике, мы поддуем, чтобы оно разгорелось; поддуем, с одной стороны, частыми поучениями о любви Божией: «В поучении моем, – говорит Давид, – разгорится огнь» (Пс. 38:4), а с другой стороны, глубокими воздыханиями от умиленного сердца и теплыми молитвами, говоря тайными взываниями к Богу: о, Боже, прелюбезнейший всякой любви! Любовь, превосходящая всякий ум и всякое желание! За все блага, совершенные Тобою нам и всегда совершаемые тайно и явно, Ты не требуешь от нас ничего иного, как только то одно, чтобы мы любили Тебя любовью всей нашей души. Вот готово сердце мое к любви Твоей: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс. 6:8). Ты же Сам разожги его углем любви Твоей; разожги внутренности мои и сердце мое, Бог жизни моей; разожги и смягчи душу мою, как воск, чтобы вся она истаяла и излилась пред Тобою, Господи, чтобы я ничего иного не любил, – ни души моей, ни жизни моей, – больше Тебя, Создателя моего, Любителя моего, чтобы не полюбил я какой-либо суеты и временной сладости века сего, но чтобы весь пребыл я в одной любви Твоей и никогда не отлучался бы от нее.

Так положивши и разжегши первое деревцо на сердечном жертвеннике, пойдем за другим.

Другое дерево благовонное, которому уподобляется Премудрость Божия, есть кипарис в Аермоне: «Аз, – говорится, – яко кипарис на горах Аермонских» (Сир. 24:14). Итак, я прежде всего посмотрю, где находятся те Аермонские горы. В псалтырных толкованиях я нахожу известие, что находятся они в Палестине, совсем недалеко от Ливана. Толкуется же Аермон – «сияние». Я же, снова обращаясь к рассмотрению имен, внимаю: Ливан – белизна, Аермон – сияние, недалеко от Ливана; и дух говорит мне: кто имеет совесть белую, очищенную от скверны плоти и духа, для того близко сияние праведническое: «Праведницы, – говорится, – просветятся яко солнце» (Мф. 13:43).

Взойдя на Аермон умом своим, я рассуждаю: почему Премудрость Божия уподобляется кипарису? Я знаю, что у древних кипарис был образом мертвости: как кедр – бессмертия, так кипарис был изображением и написанием смерти.

Был обычай насаждать сие древо на кладбищах при гробах умерших. В житии преподобного Никиты Исповедника мы находим, что в его обители преставился некий богоугодный отец, именем Афанасий, который поистине любил Бога, и вот по его погребении выросло на могиле кипарисовое дерево из самой его груди. Выросло оно по повелению Божию для прославления угодника Его, и листья этого дерева исцеляли всякие болезни.

У греков же был обычай извещать о смерти человеческой посредством кипарисной ветви, и где была видна кипарисная ветвь, воткнутая на каком-либо доме, то всякий знал, что в том доме есть мертвец. Кроме того, и гробы для мертвых делали из кипариса, поелику тела мертвых не скоро истлевали в кипарисном дереве, ибо дерево это так же, как и кедр, было негниющим и имело силу хранить в себе нетленным тело человеческое.

Когда я хочу постигнуть эту тайну, почему Божия Премудрость, будучи бессмертной, уподобилась кипарису, бывшему образом смерти, то сам разум постигает, что потому именно, что воплощенной Премудрости Божией, Сыну Божию, была предназначена смерть на кресте, в котором вместе с кедром и певгом был и кипарис. Как кедр в кресте был образом бессмертия воплощенной Божией Премудрости, так и кипарис служил указанием на нетленную Ее смерть: ибо Бог Отец «не даде преподобному своему (Сыну) видети нетления».

Здесь под кипарисами нужно духовно разуметь тех, которые всегда умирают для .греха, живут же для Бога, «сораспинающеся Христу, – по апостолу, -всегда мертвость Господа Иисуса в теле своем носят» (1Кор. 4:10), то есть, всегда умерщвляют себя. От этих кипарисов, от образа их добродетельной жизни, возьмем себе одно второе поленце на распаление в нас огня Божественной любви, и пусть сие другое поленце будет во имя и любовь другого лица Святой Троицы, Бога Сына, «возлюблынаго ны и предавшаго Себе за ны». Какое же орудие отсечет нам полено от сего кипарисного леса? Поистине, тот же глас Господа, который и кедры сокрушает: «Глас Господа, сокрушающаго кедры» (Пс. 28:5), глас Господа, сокрушающего и кипарисы. Однако же тот Господний глас здесь, в кипарисном лесу, почти то же гласит, ибо там он сладко возгласил: «Возлюбиши Господа Бога твоего от всея души твоея», а здесь еще сладче: «Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего» (Мф. 22:37). Поистине, достойно и праведно возлюбить Того всем сердцем, Кто для нас не пощадил сердца Своего, но отдал его для прободения копьем на кресте. Что же это значит: любить Бога от всего сердца? Любить Его всем сердцем – значит сладко любить Его. Как любить Бога всею душею означает любить Его мудро, так любить всем сердцем означает любить Его сладко. Сердце в человеке есть основание, начало и источник всякой любви, желания и любовной сладости. Возлюбим же Господа Бога нашего всем сердцем, всецелой любовью, всецелым желанием, всецелым наслаждением. Прежде же чем научимся сладко любить Бога сердцем нашим, вспомним сначала нрав и обычай истинной сердечной любви, описанной апостолом: «Любы не ищет своих си» (1Кор. 13:5).

Рассуди же всяк и уразумей, что .означает: «Любы не ищет своих си»?

Та есть истинная от всего сердца любовь, которая любит кого-либо не для себя, то есть, не для своей какой-либо выгоды или прибыли, но ради самой любви; ради любимого она «не ищет своих си». Иногда любят кого-либо потому только, что получают от него благодеяния, и если бы не получали, то и не любили бы. Иногда кто-либо делает вид, что любит господина своего и исполняет волю его, но сие только потому, что боится, чтобы тот, рассердившись, не наказал его чем-либо. Истинная же любовь ни «своих си не ищет», и не боится ничего: она одно только то имеет, что любит любимого.

Здесь внемлем, что только та любовь есть любящая Бога сладко, всем сердцем, которая любит Его не для того, чтобы получить от Него что-либо, не ради небесного воздаяния: «Что бо ми есть на небеси?» (Пс. 72:25), не ради земных благ: «И от Тебе что восхотех на земли?» – но исключительно ради любви к Иисусу сладчайшему, всех влекущему к любви Своей, который достоин быть любимым всеми, который есть весь желание, весь сладость.

Прекрасно рассудили искусные: работающий Богу ради царствия небесного состоит как бы в чине наемщика, работает как бы за плату, чтобы в награду получить царство небесное; работающий Богу из страха мучений – состоит в чине раба, который творит доброе, страшась, что будет наказан; работающий же Богу ради самой любви Божией – состоит в чине сына, который ни воздаяния не ищет, ни мук не боится, ибо совершенная любовь изгоняет страх вон, любит же Отца ради самой любви к Отцу и ни в чем не преступает Его воли. Вот что означает сладко любить Бога сердцем.

Евангелие вспоминает следующее. В одно время ученики Христовы изменили Христу: «Мнози от ученик Его идоша вспять, и ктому не хождаху с Ним. Рече же Иисус к двунадесятим: еда и вы хощете отити? Отвеща Ему Симон Петр: Господи! К кому идем? Глаголы живота вечнаго имаши» (Ин. 6:66–68). Я оставшимся сказал бы следующее: я знаю, почему вы держитесь Христа и не отходите от Него, – вы узнали, что Он есть Царь Небесный, и работаете Ему для того, чтобы Он воздал вам небесным. Но святый Златоуст защищает их, говоря: «Ни небо, ни царство небесное они не предпочитали любимому, ибо Тот был для них всем. И что ты дивишься? Ведь и пророк, послушай, говорит: «Что ми есть на небеси? И от Тебе что восхотех на земли?», то есть, ни горняго, ни дольняго, ни иного чего не желаю, кроме Тебя единого». Написав сие, Златоуст восклицает: «Вот желание! Вот любовь!» И еще говорит: «Вот царство, вот сладость, вот насыщение, слава и честь, вот свет и неисчислимое блаженство!» Что такое, Златоуст, – любить Христа не из-за награды, но ради Его? Итак, возлюбим Его, как подобает любить.

Посмотрел я снова на святого Петра, горько плачущего, и сказал было: ты плачешь Петр, ибо боишься, что отвергся от Христа, боишься, чтобы Христос за твое отвержение не ввергнул тебя в мучения. Но и здесь тот же Златоуст святый защищает Петра, говоря: «Петр горит сердцем ко Христу, больше жизни, души и всего другого предпочитая Его; когда же отвергся от Него, то плакал не из-за мук, но потому, что отвергся от любимого, что было для него горше всяких мук. Вот мы видим сладкую любовь, сладко любящего от всего сердца.

Итак, положим то другое поленце на сердечный жертвенник к огню Божественной любви и поддуем словами святого Амвросия, говорящего: «Ты знаешь, Боже, ведущий сокровенные, что не только больше земли и всего, что на ней, но даже больше неба и всего, что на нем, Ты для меня дражайший, Ты желательнейший, Ты любезнейший! Люблю Тебя больше неба и земли, и всего, что есть на них». Так полоясивши другое поленце и поддувши, пойдем за третьим.

Третье дерево, которому уподобляется Премудрость, есть финик: «Аз, – говорит, – яко финик возвысихся, иже на приморий» (Сир. 24:15). Где это приморье? В иных переводах я слышу, что вместо приморья пишется Кадис: «Яко финик в Кадисе»; и некоторые говорят, что пустыня Синайская называлась приморьем и Кадисом: приморьем потому, что начиналась от берега Чермного моря; Кадис же толкуется «святыня». Я думаю, потому она была так названа, что там было начало святыни, там явился Бог в огненной купине, там Он говорил людям в огненном и облачном столпе, там дал закон, там – скиния свидения, там по повелению Божию сделаны были скиния с херувимами. Посему-то пустыня та и была названа «Кадис», то есть, святыня.

Рассуждая о толковании имени и рассматривая место Кадийской пустыни на приморье, я говорю себе: необходима Божественная любовь Кадиса, великой святыни, и богоугодная, святая жизнь, что на приморье, то есть, необходимо, чтобы была святая жизнь при море слез.

Кадис наименованием свят, а бывшими там некогда событиями – страшен: страшен потому, что там были блистания и громы, и страх великий; страшен: ибо там гнев Божий убил множество людей израильских за их ропот: «Гнев Божий прийде на ня, и уби множайшая их» (Пс. 77:31). Посему Давид так говорит о той пустыне: «Сотрясе Господь пустыню Кадис» (Пс. 28:8). Мы же внемлем: не возможно человеку достигнуть святости и любви Божией, если он прежде не истребит в себе злые греховные нравы.

Но пойдем уже туда за намеченным, деревом.

Рассматривая высочайшие Кадийские финики, недоумеваю, почему уподобляется им Премудрость Божия? Спрашиваю, и мне говорят, что финик своею высотою превосходит всякий род деревьев; посему и невеста духовная – церковь – уподобляет в Песни песней своего Жениха – Христа – финику, говоря: «Се величество Твое уподобися финику» (Песн. 7:7). Толковники говорят, что потому Премудрость Божия уподобляется финику, что как финик превосходит деревья, так и Она превосходит все, начальствует и господствует над всей видимой и невидимой тварью, все содержа и всем управляя. Кроме того, финик еще был у древних образом победы, одоления торжества по причине своего неувядания, по причине того, что всегда остается зеленым, не знает увядания. Подобно сему препобеждает все и Премудрость. Святый же Киприан под фиником разумеет то же, что и певг, бывший в кресте Господнем, ибо говорит: «Ты, Господи, взошел на финик, ибо это есть дерево Твоего креста, знаменуя этим торжество над диаволом, духовную победу над нечистотами; и были в руках Твоих два рога (креста), в которых была сокрыта крепость Твоя, и власть Твоя – в плече Твоем». Так говорит святый Киприан, полагающий в кресте Христовом финик вместо певга. Я же, не рассуждая много о том, что представляют собой финик и певг: одно и то же или нечто различное, скажу о самом финике, что ему уподоблена в Писании и Премудрость Божия, и праведный человек: «Праведник яко финик процветет», – говорит Давид (Пс. 91:13), ибо и праведник высоко растет богомыслием, торжествует над диаволом, побеждая страсти, и никогда не увядает в надежде своей. «Лист его, – говорится, – не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет» (Пс. 1:3). От таких фиников, то есть, от образа добродетельной жизни праведных, возьмем для воспаления в нас огня Божественной любви то поленце, которое один и тот же глас Господень отсек немного различными словами, говоря: «Возлюбиши Господа Бога твоего всею мыслию твоею» (Мф. 22:37). А Лука святый прибавляет, что «и всею крепостию твоею» (Лк. 10:27). Толковники же говорят, что то и другое одинаково: любить Бога всею мыслию – то же самое, что любить Его всею крепостию.

Сие третье финиковое поленце духовного благовония да будет во имя и любовь третьего лица Святой Троицы – Бога Духа Святого. Мы уже знаем, что «любить Бога всею мыслию и всею крепостию"- это значит тепло Его любить, всегда Его любить и с постоянством любить, не разламывая и не разделяя своей любви надвое: с одной стороны, к Создателю, а с другой, к созданию, как толкует Василий Великий, говоря: «Что выражается словами: «всею мыслию твоею»? Пусть не претерпит сечения на иное, то есть, эта заповедь любви указывает, что любящий Бога не должен рассекать любви своей надвое, частью к Богу, а частью к греховному, любострастному и любосластному вожделению». Прекрасно увещевает и Августин, говоря: «Избегай создания, если хочешь иметь Создателя». Всякое создание пусть будет для тебя худым, если хочешь, чтобы в сердце твоем насладился Создатель. Ибо любовь к Богу не должна ни разделяться, ни раздираться, а те, которые разделяют ее или раздирают, оказываются горшими воинов, распявших Тебя, Господи, которые не хотели разодрать Твоего хитона.

Много бы нужно было говорить об этой любви, всегда и постоянно теплой, неизменной, поучаясь ей и разжигая ее в себе, но чтобы не отяготить вас, слушателей моих, я закончу мое слово, сказавши только еще об одной вещи – о постоянстве теплой любви.

Пророк Исайя некогда видел ангелов из двух ликов: люцифера, то есть, светоносца, и другого – огнепламенного серафима, будто один из них падает, а другой стоит неподвижно; падает люцифер светоносный: «Спаде с небесе денница, восходящая заутра» (Ис. 14:12), серафим же стоит непоколебимо: «Серафими же стояху». Почему светоносный ангел, имевший просвещенный ум и херувимскую мудрость и знавший Бога совершенно, не долго постоял на небе, но скоро ниспал. Потому, что не любил Бога тепло, не горел пламенем серафимской любви к Богу. Серафим же, имея такой же пресветлый, светоносный ум, при своем просвещении горел еще и теплой любовью к Богу и посему пробыл без падения. Один из толковников, рассуждая об этом, говорит: «Светоносный упал с неба, как молния; серафимы же стояли на нем. Серафимы поистине стоят, ибо никогда не теряли любви». Мы же внемлем сему. Не достаточно быть светлым, премудрым и разумным ангелом, но необходимо быть и огненным серафимом. Не достаточно иметь просвещенный ум, но необходимо быть и огненным. Не достаточно мудро знать Бога, но необходимо и тепло любить Его. Только та, а не иная какая-либо любовь может быть постоянной, устойчивой и никогда не отпадающей, которая любит тепло, пламенноподобно, серафимски.

О, огнь небесный, Дух Святый, сошедший некогда в огне на любивших Христа! Дух Святый, Ты брось в наши сердца хотя одну искру огня Божественной любви и сотвори жар, попаляющий тернии и хворост наших грехов! О, ветер тихий и пресладкий, Дух Святый! Ты повей дыханием благодати Твоей, раздуй в нас тот огонь, огонь небесный, огонь Божий, огонь любви к Богу, любви же серафимской, всегда постоянной, устойчивой и никогда не отпадающей! Время уже окончить беседу.

Вот, слушатель мой, я по силе моей собрал три поленца благовонных деревьев, оставшиеся во имя Святой Троицы как бы от креста Христова, когда его делали.

Первое – кедровое, в знак любви к Богу Отцу, чтобы любить Его мудро и всей душой.

Другое – кипарисовое, в знак любви в Богу Сыну, чтобы любить Его всем сердцем сладко.

Третье – финиковое (которое святый Киприан полагает вместо певгового), в знак любви к Духу Святому, чтобы любить Его всею мыслию или крепостию, то есть, всегда, постоянно и тепло.

Желающему можно и больше собрать тех духовных деревьев и разгореться любовью в Богу. Мы же, довольствуясь ныне и этими, скажем: Аминь.

41. Поучение в неделю восемнадцатую по Святом Духе «Изыди от Мене, яко муж грешен есмь, Господи» (Лк. 5:8)

Славный «рыболов Генисаретского озера, Симон Петр, увидев великое множество рыб, извлеченных сетью, и два корабля, полных улова, и узнав Христа Господа, своего Благодетеля, благословившего ту ловлю, столь Ему обрадовался, что молит Его, дабы ушел прочь от него: «Изыди от Мене, яко муж грешен есмь, Господи».

Благочестивые слушатели! Смотрите, как рад Петр гостю, гостю желанному, гостю прелюбезнейшему – Иисусу Христу, пришедшему к нему не с пустыми руками, но со знатным гостинцем, со множеством рыб. Так он рад; но между тем просит не к себе, но от себя: уйди от меня! Я рад Тебе, уйди прочь от меня.

Святый Петр! Что ты делаешь? Что говоришь? Осмотрись: вместо того, чтобы просить Господа, дабы Он никогда не уходил от тебя, но был бы с тобою всегда, ты просишь: «Изыди от Мене».

Святый Петр! Осудят тебя все люди. Осудят люди политичные, придворные, и скажут: Петр не политик, нелюдим, не рад гостю, не принимает, не чествует. Осудят люди обыкновенные, простые, и скажут: Петр неблагодарен, не поблагодарил Господа за великое множество рыб; а ведь мог бы попросить Господа на ту же рыбу: Господи, не уходи от меня, подожди немного, приготовим трапезу из дарованных нам Тобою рыб и, откушавши, сотворим Тебе благодарение. Осудят духовные и скажут: Петр исповедует себя грешником: «Муж грешен есмь», а разрешителя и простителя грехов выживает от себя: «Изыди от Мене». Если ты болен, призови врача; если грешен, призови и удержи у себя очистителя всех грехов – Иисуса.

Святый Петр! Если ты грешен, как говоришь: «Муж; грешен есмь», то послушай Господа, который говорит: «Не приидох призвати праведныя, но грешный на покаяние» (Мф. 9:13). И знай, Петр, что «Агнец Божий, вземляй грехи мира», нарочно к тебе пришел, потому что ты грешен; пришел для того, чтобы взять твои грехи от тебя. Не говори же Ему: «Изыди от Мене», но усиленно моли Его, говоря: пребудь со мной, Господи, во все дни, до скончания века.

Однако нельзя святому Петру изменить своего слова, давно уже написанного в Евангелии и разошедшегося по всей земле и в концы вселенной. Так тому и быть: сказал раз, а всегда будет проповедоваться во всем мире.

Святый Петр! Если ты молчишь, то повели мне, грешному, что-либо сказать за тебя. Пусть я своими грешными словами защищу твои святыя слова и изъясню своему слушателю силу их, только ты твоею благодатью, которую имеешь от Бога, действуй в устах моих, действуй и в сердцах слушателей.

«Изыде от Мене».

Не мы одни оговариваем святого Петра, но и его друзья, святые евангелисты, не молчат о нем, рассказывая, что он, как галилеянин, будучи прост и неискусен в словах, часто имел обыкновение проговариваться. Святый Лука, повествуя о преображении Господнем, говорит, что когда Петр увидел в полночь свет солнечный, ибо лицо Христово просветилось, как солнце, и услышал свыше глас Отчий, свидетельствующий о Христе: «Сей есть Сын Мой возлюбленный», то он сказал Иисусу: «Наставниче, добро есть нам зде быти; сотворим три сени». При этом святый Лука добавляет о Петре: «Не ведый, еже глаголаше» (Лк. 9:33, 35) – сам не знал, что говорил. Святый же Матфей повествует следующее. В одно время, когда Господь начал говорить Своим ученикам, что Ему подобает идти в Иерусалим и много пострадать, то Петр стал Ему возражать, говоря: «Милосерд буди Тебе, Господи, не имать Тебе быти сие» (Мф. 16:22). Здесь Петр тоже «не ведый, еже глаголаше»: не знал он тайны, что страданием и смертию Христа будет спасен мир, и посему он услышал от Господа жестокий ответ: «Иди за мною, сатано, соблазн Ми еси, яко не мыслиши, яже суть Божия, но яже человеческая» (Мф. 16:23). Подобно сему и ныне, видя умножившийся благодаря пришествию к нему Господа улов рыб и оба корабля наполненные, вместо того, чтобы сказать: «Живи со мною, Господи, не уходи от меня, Господи», он говорит: «Изыди от Мене, Господи», поистине, «не ведый, еже глаголаше».

Но не удивительно сие, ибо человек обычно, если нечаянно что-либо увидит или услышит удивительное, ужасается и, забывшись от ужаса, не знает, что говорит.

Ужаснулся Петр на Фаворе, увидев славу Божества, от страха упал ниц и от того же страха не знал, что говорил. Ужаснулся Петр, услышав о страдании и смерти бессмертного Сына Божия, и посему не ведал, что говорил. Ужаснулся и ныне чудесному улову рыб, как говорит Евангелие: «Ужас бо одержаше его и вся сущыя с ним о ловитве рыб, яже яша» (Лк. 5:9). Значит, и здесь от ужаса он, не ведая, говорил: «Изыди от Мене, Господи».

Святый же Амвросий защищает святого Петра, говоря: «Хотя ужаснулся чуду Петр, однако же не «не ведый», но с великим рассуждением и разумом сказал: «Изыди от Мене, Господи». И дальше святый Амвросий говорит о нем так: «Муж премудрый и достойный, в котором имело быть основание церкви и учительство учения, ничего полезного не усмотрел в себе, кроме того, чтобы не превозноситься благополучием в деле, и посему-то и говорит: «Изыди от Мене, Господи». Не молит он о том, чтобы быть оставленным Христом, но (беспокоится) лишь о том, чтобы, не возгордиться дарами Христовыми. Вот мы видим разум премудрого мужа, святого Петра; видим, с какою мыслию он сказал: «Изыди от Мене, Господи», а именно, чтобы не возгордиться, исполнившись дарованиями Господними. Итак, те слова его были словами смиренномудрия.

Нам же возможно извлечь полезное поучение как из ужаса, так и из слов Петра.

Пусть мы из ужаса Петрова научимся со страхом принимать Божии дары. Дары Божии суть двоякие, по двум частям человека, как и в двух кораблях Петрова рыба, то есть, в теле и душе, а именно: внешние и внутренние, естественные и благодатные. В теле – дарования внешние, телесные, естественные, как, например, красота лица и возраста, крепость организма и прочее. Сюда же, к плотскому, приятному существованию, относятся и все временные, видимые земные блага: богатство, могущество и власть, которые все суть Божии дары. В душе же – дарования душевные, внутренние, благодатные, духовные, которые знает тот, кто их имеет: «Кто бо весть от человек, яже суть в человеце, – говорит апостол, – точию дух человеча, живущий в нем?» (1Кор. 2:11). Такой знает духовные дары, которые он с благодарностью принимает от Бога и осторожно хранит их в себе. Итак, по примеру Петра, ужаснувшагося множеству пойманных рыб, и мы будем со страхом и ужасом принимать все дары, приличествующие как душе, так и телу.

Будем со страхом принимать в особенности дары духовные, ибо они скоро отнимаются. Дары Божии – как роса утренняя. Настанет ли зной полуденный, – высохнет роса; возобладает ли в людях зной греховный, – отнимутся от них Божии духовные дарования. Дары Божии – как радуга, светящаяся в облаках в день дождя. Истончает ли плотность облаков и высохнет ли влага воздушная, – исчезнет и радуга; высохнет ли в человеке умиление сердечное и слезы, истончится ли стремление к Божией службе, – не увидишь в нем и Божиих дарований. Дары Божии – как Сампсоновы волоса: пока не остригла их скверная Далида, до тех пор был силен Сампсон; когда же остригла семь прядей волос головы его, тогда сила его отступила от него, и он попал в руки врагов своих, был ослеплен ими и порабощен. Подобным образом пока у кого-либо в уме не вообразится некая Далида и не усладится в сердце грех, до тех пор тот страшен для невидимых врагов, как сильный победитель; когда же в чьем-либо сердце начнет господствовать какая-либо Далида, и если не одна, то есть, не одно какое-либо грехолюбие, но многие, тогда отнимается от такого сила даров Божиих, и он делается слепым по уму и порабощенным страстям своим.

Со страхом будем принимать и телесные дары естества, чтобы не употреблять их на прогневление Творца своего. Красота лица пусть послужит не прельщению, но славе Божией; здоровье пусть будет не на праздность, но на труды к славе Божией; крепость – не на грех, но на добрые дела во славу Божию. Если же будет иначе, то те же дары погрузят тот корабль на адово дно. Со страхом будем принимать и те дары, которые приличествуют человеческой жизни, – богатство, могущество и тому подобное; их в особенности следует принимать со страхом и наслаждаться ими с опасением, чтобы кому-либо не было сказано в будущем веке: «Восприял еси благая в животе твоем» (Лк. 16:25). Если душа твоя благословилась в жизни твоей, то чего ты еще ждешь после кончины твоей? Вот какому страху Божию учит нас ужас Петров.

Смиренные его слова: «Изыди от Мене, Господи», – учат нас тому, чтобы мы со смирением и кротостью, а не с гордостью потребляли все дары Божии; они происходят от милости Божией, как бывает сие и среди земных владетельств. К кому милостив царь земной, того и жалует, и одаряет. Так и у Небесного Царя по Его милости подаются людям дары Его. Но как у земных властителей милость бывает изменчива, и необходимо опасаться, чтобы вместо милости не найти гнев, так и у Небесного Владыки милость хотя бы и хотела быть неизменной и вечной, согласно написанному: «Яко благ, яко в век милость Его» (Пс. 135:1), однако же мы сами не позволяем ей быть вечной и неизменной, часто раздражая ее своими грехами. Поэтому необходимо много беречься и ходить пред Богом с кротостию и смирением.

Святый Иоанн Богослов в одно время захотел посмотреть на двор Царя Небесного и узнать его благочиние. Смотрит он и видит престол Божий в славе великой и неизреченной; на престоле – Царь под прекрасною радугой, как бы под сенью; вокруг престола – радуга и двадцать четыре сенатора, по виду достойные старцы; там же при престоле – тысячи тысяч и тьмы тем слуг и воинств, предстоящих Царю Небесному. Посреди же всего того видения блестит море, а пред престолом, говорит, море стеклянное, подобное кристаллу. Аравийский же перевод читает, что море было стеклянное, подобное льду. Что бы могло означать сие море, виденное во дворе Царя Небесного пред Его престолом? У святых отцев и мудрых толковников есть много толкований на это, о которых нам ныне говорить не время. Мы можем сказать только то, что как по скользкому льду невозможно с гордостью, смело, быстро и долго ходить: скоро можно споткнуться и упасть, если не ходить со смирением, с кротостию и с боязнию, – так и дворянам Царя Небесного в страх и опасение предложено скользкое, стеклянное, хрустальное и ледяное море, чтобы они со страхом и смирением предстояли Господу своему и кротко ходили пред Ним. На том-то море хотел дерзновенно ходить светоносный ангел, возгордившийся многими дарами Божиими, данными ангельскому естеству, ибо он поставил безбоязненно на море свою гордую ногу, говоря: «Взыду на небо и буду подобен Вышнему» (Ис. 14:13–14). Но тотчас он поскользнулся, как на льду, и в ужаснейшем падении ниспал от света в вечную тьму. Должно быть хорошо сие знал святый Петр, который, видя себя вчиняемым в дворянство Царя Небесного на службу Божию, которая называется ловлей людей, испугался и ужаснулся, не осмеливаясь тотчас стать на том стеклянном, ледяном море, и посему употребил кроткие, смиренные слова, считая себя недостойным такого чина, такой службы, а чрез это дал нам образ и таинственное учение, чтобы мы со смирением, но не с гордостью употребляли Божии дары.

Но поищем и еще в словах Петровых тайн. Петр говорит: «Изыди от Мене, яко муж грешен есмь, Господи». Петр исповедует себя грешником и произносит над собою осуждение быть недостойным лицезрения Христова; он как бы заточает и изгоняет самого себя от лица Христова, как бы говоря: стыжусь грехов моих, боюсь же лица Твоего. О, Правосудный, видящий сокровенное! Я не смею смотреть на Тебя, недостоин быть пред лицом Твоим, но достоин далеко от Тебя стоять, как осужденный и изгнанный. Но «камо пойду от Духа Твоего и от лица Твоего камо бежу» (Пс. 138:7)? Ты Сам уйди на время от меня, как уходит солнце от сего видимого полушария и потом снова сияет. Уйди от меня, Свет мой, со страхом правосудия Твоего, которого я ужасаюсь, пока я не спрошу совесть мою, не исследую подробно грехи мои и не произнесу суда над самим собою. Тогда снова воссияй мне, Солнце мое, озаряя меня лучами благодати Твоей.

Таково-то значение слов Петровых, таков смысл, такова тайна. О, добрый образ спасения грешников! О, доброе наставление всем! Хочешь ли, грешник, быть неосужденным на страшном суде Божием? Осуди самого себя, предупреждая суд Божий твоим самоосуждением. Не напрасно говорит апостол: «Агде быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были» (1Кор. 11:31). Если каждый из нас научится знать и судить свои грехи, то избавится от вечного осуждения. Не будет бесполезным вспомнить здесь историю Давидова греха и покаяния.

Согрешил Давид, и тяжко согрешил, как вам уже известно, ибо кто не знает Урию, знатного в Иерусалиме мужа, и Вирсавию, жену его? Когда Давид пребывал в том грехе, Бог послал к нему пророка Нафана, чтобы тот обличил Давида, устрашил его мстительным судом Божиим и научил его. И вот Нафан, придя к Давиду, предложил ему притчу о двух человеках. «Два, – говорит пророк, – мужа беста в едином граде, един богат, а другий убог. У богатаго бяху стада и буйволы мнози зело, а у убогаго едина токмо агница вскормленная, яже от хлеба его ядаше, от чаши его пияше и на лоне его почиваше, и бе ему яко дщи. Прийде же некто с пути к богатому, и не восхоте богатый от стад своих что заклати на обед гостя ради, но отъят у убогаго последнюю любезную агницу и зкла ю. Суди убо, о, царю, таковое дело» (2Пар. 12и след.). Если бы там был я при той беседе, когда Нафан говорил Давиду притчу, то я сказал бы Нафану: пророк святый, истинный слуга Божий! Бог послал тебя к Давиду обличить грех его, устрашить его и наказать грозным гневом Божиим, а ты рассказываешь ему какие-то басни, говоришь притчи и хочешь его сделать скорее судьей, нежели виноватым, осужденным грешником! Но мне за Нафана отвечает святый Петр, объясняющий, что пророк, прежде чем обличить Давида, сначала предложил ему притчу для того, чтобы Давид, произнеся суд над самим собою и осудивши самого себя, удобнее получил от Бога милосердие и прощение.

Посмотрим на разум пророческий. Таким образом он поступил, зная, что удобнее получить Божье милосердие и прощение своих грехов грешник не может ни чем иным, как только тем, что, познав свои грехи, сам произнесет свою вину и самого себя признает достойным наказания. Посему-то он и предложил царю такую притчу, в которой сам царь был бы судьей и мстителем своего греха. Когда же царь произнес праведный суд над таким грехом, говоря, что «достоин есть муж той смерти», тогда пророк и обличает его: «Ты еси, о, царю, сотворивший сие», – у бедного человека Урии отнял агницу – сожительницу его, ты – тот муж, которого считаешь достойным смерти.

Здесь святый Василий Селевкийский от лица Нафанова вещает Давиду, говоря: «Ты, царь, судил по-царски. Познай же свое дело и посмотри, кто осужден твоим судом; я хотел, чтобы ты .сначала был судьей для самого себя, а не осужденным, и не рассмотрение о тебе я делаю, но ищу у тебя самого суда на твой грех».

Великая польза будет грешнику на суде Божием от того, что он своим судом о грехах своих предупреждает суд Божий. Поистине и Петр святый, зная сие, произнес над собою осуждение, говоря: «Муж грешен есмь», и сам осудил себя, считая себя недостойным лицезрения Христова, почему и сказал: «Изыди от Мене, Господи». Мы же здесь от святого Петра научимся каждый познавать свои грехи и сами судить себя, принося свою вину Богу на исповеди и прося себе за то духовного наказания – эпитимии и прочее.

Подобает еще рассмотреть и сие последнее слово Петровой речи: «Господи», и познать тайну, почему святый Петр, видя во Христе Богочеловеке Божию силу (ибо Божественным повелением было поймано великое множество рыб), не назвал Его Богом, не сказал: «Уйди от меня, Боже», не назвал Его здесь и Сыном Божиим, как уже исповедал раньше, говоря: «Ты еси Христос, Ты еси Сын Бога живаго», не назвал Его учителем, а между тем поистине приличествовало тогда назвать Его учителем, когда Господь наш, войдя в корабль Петров, просил отступить немного от земли и, севши, учил с корабля народ? Итак, подобало тогда Петру сказать: «Учитель». Но не назвал Петр Господа в то время ни Богом, ни Сыном Божиим, ни учителем, но только Господом: «Изыди от Мене, Господи». Пусть кто, как хочет, умствует здесь и изыскивает таинственные причины сего; я же, прежде чем отвечу на то, посмотрю немного на тайную вечерю Господа моего.

Господь наш, сидя со Своими любезными учениками на тайной вечери (там же был и Иуда), начал говорить им о Своем предателе: «Аминь глаголю вам, един от вас предаст Мя» (Мф. 26:21). Ужаснулись сему Господни ученики, и каждый из них, тотчас посмотрев в совесть свою и не найдя в себе никакой вины по отношению к Господу, отозвался, говоря: «Еда аз есмь, Господи?» Сказал это Петр, сказал Андрей, сказал Иаков, и каждый из них говорил одно и то же: «Еда аз есмь, Господи? Еда аз есмь, Господи?» Потом подошла очередь и к Иуде; и говорит Иуда: «Еда аз есмь, Равви?» (Мф. 26:25).

О, окаянный Иуда! Ты следуешь за Христом, а с последователями Христовыми не согласуешься; все Господа своего называют Господом, ты же один называешь Его только учителем, а не Господом: «Еда аз есмь, Равви?» Ну, Иуда, скажи, как и прочие апостолы: «Еда аз есмь, Господи?» Но не может Иуда произнести одного этого словца «Господи»; не может Господа назвать своим Господом, но только тем названием, которым намеревался предать Его, сказавши: «Радуйся, Равви!» Прежде чем сказал это, льстиво целуя Его, он уже на тайной вечери проявил то, что держал в уме, говоря: «Еда аз есмь, Равви?» В обоих лукавых Иудиных фразах одно обращение: «Радуйся, Равви!» и «Еда аз есмь, Равви?»

Почему же Иуда не мог произнести слова «Господь» и исповедать Господа своего именно Господом?

Причину сего впоследствии объяснил апостол Павел, говоря: «Никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым». То слово «Господи» не иначе кто-либо может произнести, как только действием Святого Духа. поелику же Иуда не был сосудом Духа Святого, но сосудом диавола, то и слово то «Господи» произнести не мог: он уже был не из числа рабов Господних, но из числа рабов сатанинских. Усматривая сие, Иероним говорит: «Начавший отпадать от лика апостольского не мог иметь своим Господом Иисуса, ибо уже не Христос Господь был ему Господь, но диавол – господь; и когда хотел Иуда открыть свои уста и вместе с прочими апостолами Господа назвать Господом: «Еда аз есмь, Господи?», то диавол, сидевший в Иуде и владевший его сердцем, сказал ему: «Послушай, раб мой Иуда, отселе ты меня одного знай как господина твоего; не называй же первого твоего Господа Господом, но одного только меня». Посему-то Иуда и назвал Христа только «Равви», то есть, учителем, а не Господом.

Теперь я приступлю к ответу на прежний вопрос: почему святый Петр, видя Божественную силу Христову и учение Его слыша, смиренно исповедуя себя грешником, не назвал Христа Иисуса ни Богом, ни Сыном Божиим, ни Равви – Учителем, но только Господом, а Христос Иисус всем этим был, есть и будет в бесконечные века? Он и Сын Божий, и Бог, Он и Учитель, Он и Господь. Здесь необходимо понимать различие между этими наименованиями: иное есть Бог и Сын Божий, иное – Учитель, иное – Господь. Бог и Сын Божий весь мир содержит и устрояет, Учитель всю подсолнечную научает, Господь же промышляет и печется о Своих истинных и верных рабах. Бог смотрит за всеми злыми и добрыми, подобно тому как солнце сияет для добрых и злых; Учитель всем желающим предлагает учение; Господь же знает только Своих рабов, всегда работающих Ему, а не иному кому, согласно слову апостольскому: «Позна Господь сущыя Его» (2Тим. 2:19). Бога и бесы называют Богом, как говорит святый Иаков: «И беси веруют и трепещут Сына Божия» (Иак. 2:19), и бывшие в бесноватых нечистые духи исповедали: «Что нам и Тебе, Иисусе Сыне Божий? Пришел еси прежде времени мучити нас» (Мф. 8:29). Учителем лицемерно называют Его и фарисеи: «Един от них вопроси, искушая и глаголя: Учителю! Кая заповедь большая в законе?» (Мф. 22:36). Господом же называют Его только одни, как сказано было, истинные и верные Его рабы, работающие Ему со всем усердием, со всей любовию и всею ревностью. Ведь во всех четырех евангельских благовестиях мы не находим, чтобы какой-либо бес или фарисей, или кто-либо из начальников иудейских сборищ назвал Его Господом, но только одни апостолы. Бесы исповедуют Сына Божия, евреи удивляются учению, которое Он раскрывал со властию, и чудесам, ученики же называют Его своим Господом: «Вы глашаете Мя Господа и Учителя, – говорит Христос апостолам (во-первых, «Господа», а потом – «Учителя»), – и добре глаголите, есмь бо Господь ваш» (Ин. 13:13).

Итак, когда святый Петр сказал Господу: «Изыди от Мене, Господи», то в последнем слове «Господи» он проявил ту внутреннюю тайну своего сердца, что он есть раб Господень истинный, а не лицемерный, никогда не хотящий оставить Его, но готовый идти с Ним даже и на смерть. Проявилось же и то, что он уже начинал соделываться сосудом Духа Святого и Духом Святым назвал Иисуса Господом.

Мы же здесь из сего примера позаимствуем таинственное учение о том, чтобы поистине работать одному Господу нашему Иисусу Христу, а не мамоне, чрез что могли бы неосужденно и дерзновенно сказать Господу: «Господи». Когда же мы будем работать иному, то есть, миру, плоти и диаволу, а Господа нашего мы только напрасно будем называть Господом, то окажемся бесстыдными, дерзкими и лицемерными фарисеями.

Слушатель мой! Вот я по силе моей защитил моими грешными словами святые слова святого Петра, и при этом не сам от себя, но на основании Божественного Писания; те слова Петра: «Изыди от Мене, Господи» были не словами неведения, но словами страха и великого разума, таинства и силы. Ты же, святый Петр, и говорившему о твоих словах, и слушавшим исходатайствуй вечное, непрестанное пребывание со Христом как здесь, на земле, так и во веки в небесном царстве, ключи которого ты имеешь. Аминь.

42. Поучение первое в неделю девятнадцатую по Святом Духе «Любите враги ваша, добро творите ненавидящым вас» (Лк. 6:27)

Некоторые имеют обыкновение порицать последние времена и укорять нынешний немощный человеческий род, говоря: нет уже ныне на земле среди людей чудотворцев, как было прежде, которые совершали бы чудеса. Но не верьте им, возлюбленные мои слушатели! Если желаете, я покажу вам, что и ныне среди людей находятся чудотворцы, только внимайте тому, что я скажу: всякий, кто любит врага своего, есть чудотворец. Слышите ли, что я говорю? Всякий любящий врага своего есть чудотворец. А что это истина, сие изъясню на основании Божественного Писания и святых отцев в моей настоящей беседе, «Господу поспешествующу и слово утверждающу».

«Любите враги ваша».

Не думай, слушатель мой, чтобы я сказал о тех врагах, которые воюют с нашим христианским отечеством и враждуют против нашей благочестивой веры. Говорю я не о тех врагах, которых, как богопротивных, подобает ненавидеть, согласно слову Давида: «Не ненавидящыя ли Тя, Господи, возненавидех и о вразех Твоих истаях? Совершенною ненавистию возненавидех их, и во враги быша ми» (Пс. 138:21–22). Тех не только не любить, но даже необходимо выступать войной против них, полагая душу свою за христианское царство и за целость церкви. В одно время вопрос об этом нечестивые предложили святому христианскому философу Константину, нареченному Кириллом. Сарацины сказали: «Если Христос есть Бог ваш, то почему вы не делаете так, как Он велит вам? Ведь Он повелевает вам молиться за врагов, делать добро ненавидящим вас, подставлять щеку бьющему; вы же поступаете не так, но делаете совершенно противоположное. Вы острите оружие на тех, которые с вами так поступают, выходите на борьбу и убиваете». Блаженный Константин отвечал: «Если в каком-либо законе будут написаны две заповеди и даны будут для исполнения людям, то какой человек будет истинным законохранителем: тот ли, который совершит одну заповедь, или тот, который обе?» Ему сказали: «Тот лучший, который исполнит обе заповеди». Тогда философ ответил: «Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обидящих и благотворить им, сказал нам и следующее: «Волыни сея любве никтоже» может проявить в настоящей жизни, если кто «положит душу свою за други своя» (Ин. 15:13). В каждом отдельном случае мы терпим причиняемые нам обиды; вообще же защищаем друг друга, полагая души свои для того, чтобы вы, пленивши братьев наших, не пленили бы с телами и души их, склонивши их к своим богопротивным делам».

Итак, я говорю не о внешних и инородных врагах, но о внутренних, домашних, согласно евангельскому изречению: «Врази человеку домашний его» (Мф. 10:36). Всякий имеет своего врага: тот – друга, этот – соседа, один – равного себе, другой – большего себя, третий – меньшего себя, четвертый – дальнего, пятый – ближнего недоброжелателя, враждующего, поносящего, оклеветающего. Вот этих-то врагов Господь и повелевает любить: «Любите враги ваша». А то, что любящий врага своего есть чудотворец, я вот начинаю выяснять таким доводом.

Прежде всего я спрашиваю: что есть чудо? Отвечаю: чудом называется то, что бывает выше естества. Ведь все, что происходит естественно, не чудесно, никто сему не удивляется и не называет чудом; только то считается и действительно есть чудо, что превосходит всякое естество, всякую силу природы.

Не чудо, что фараон со всей своей силой потонул в море, ибо естественно бренному созданию погружаться в воде и утопать; но чудо в том, что море противоестественно дало израилю путь посреди себя и тем же путем ввело в свои недра фараона. Не чудо, что пламя, исшедшее из пещи вавилонской, пожгло халдейских слуг, которые находились вокруг нее, ибо естественно огню жечь, а людям сожигаться огнем, но чудо в том, что огонь противоестественно не коснулся трех отроков, бывших внутри пещи, и не мог повредить им.

Не удивительно, если кто любит любящих его, ибо это естественно, но удивительно то, если кто любит врага своего, ибо это противоестественно. поелику любить врагов есть вещь, стоящая выше природы, есть добродетель вышеестественная, превосходящая человеческое естество, следовательно, любящий врагов есть чудотворец. Что же касается того, что любить врагов есть вещь вышеестественная, это мы сейчас увидим.

Не любить врагов своих – это явление свойственно человеку и естественно, ибо человек есть Божие создание, в природе которого насаждены три свойства: разум, хотение и ярость или гнев. Разумом он понимает доброе и злое; хотением он желает иногда доброй вещи, а иногда злой; гневом же или яростью, насажденными в его природе, он естественно ищет отмщения своему обидчику, при этом ищет не только при жизни своей, но и по смерти. Не вопиет ли кровь Авелева от земли к Богу, прося отмщения убийце своему Каину? Также и души святых, избитых за слово Божие, которых Богослов видел под жертвенником, не вопиют ли они великим гласом, говоря: «Доколе, Владыко святый и истинный, не судиши и не мстиши крове нашея?» (Апок. 6:10). В историях же мы читаем, что в греческом царстве брат Феодосии, убитый своим братом Константином, явился своему убийце-брату, держа чашу, полную крови, и сказал: «Пей, брат». И кровь Вячеслава, князя чешского, убитого Болеславом при входе церковном, оставшаяся на церковной стене и не стиравшаяся никакими способами, взывала к Богу, подобно Авелевой крови. Также и в греческих действиях мы читаем, что два римских юноши, неповинно убитые в Испании, явились римскому консулу, называвшемуся Марием, и просили его, чтобы он поднялся на отомщение за них.

Если все сие происходило и после смерти, то тем более в жизни сей человеческое естество мстительно, как гневливое, яростное и не терпящее обиды. На это не нужно много доказательств и примеров: каждый может сам убедиться как на себе, так и на других. Ведь иному более желательно умереть, нежели терпеть от кого-либо обиду.

Итак, человеку, как уже сказано, прирождено и естественно то, чтобы он не любил своих врагов и стремился к отмщению им. поелику же человеку свойственно не любить врагов, то и любовь к ним будет уже явлением вышеестественным, а все вышеестественное есть чудесное. Вполне последовательным является то, что всякий любящий врага своего есть чудотворец, ибо он, побеждая и превосходя свое природное естество, достигает добродетели вышеестественной.

Какие же чудеса совершает такой чудотворец? Внемлем. Любящий врага своего и творящий ему добро просвещает слепого, слепого не телом, а умом. Слепотой же ума является безумие, подобно тому как слепотой тела является помрачение очей. Ничто так не помрачает умные наши очи безумием, как гнев и ярость. Недаром церковник увещевает, говоря: «Не тщися в дусе своем яритися, яко ярость в недрех безумных почивает» (Еккл. 7:10). Он этим сказал как бы следующее: где видишь гневную ярость, там, знай, находится дом безумия. Рассуждая об этом, святый Кассиан говорит: «Муж гневливый делает без разума, ибо свет разума помрачается, если ум смущен гневом». Также и святый Григорий вещает: «Где гнев наводит на ум тьму смущения, оттуда Бог отнимает луч Своего знания, и происходит то, что как имеющий помраченные тьмою телесные очи не знает, куда идет, так и имеющий потемненные гневным смущением умные очи подобно безумному не знает, что делает. Достоин смеха безумный гнев царя Ксеркса. Когда несколько его кораблей потонули с воинством в Геллеспонте, то он, разгневавшись на море, повелел нанести морским водам триста ударов и топтать сии воды стопами. Подобно сему поступил и царь Кир, которого конь утонул в реке, называемой Гиндис. Он разгневался за коня на ту реку и повелел раскопать ее на сто восемьдесят рвов. В житиях же святых мы читаем, что некие мучители, отдавшие святых мучеников на съедение зверям, когда увидели, что звери не прикасаются и не вредят святым, они, разгневавшись, избили зверей. Смеется история и над тем властителем, который, будучи высок ростом, входя в некий дом, ударился лбом о косяк двери и в гневе повелел разорить тот дом до основания.

Вот ясно теперь, что разъяренный гневом совершает поступки без разума и подобен слепому: этот помрачен тьмою, а он – безумием и не знает, куда идет и что делает. Какой врач и какое врачевство сильно исцелить такую слепоту? Сильно незлобие, любовь и благодеяние того, на которого гневливый напрасно разъяряется. Гневливый, видя, что тот, на которого он гневается, не только не гневается взаимно, но даже проявляет особенную любовь и побеждает зло добром, – перестает гневаться и стыдится самого себя, познавая свой грех и неповинность другого. Так было между гневливым Саулом и незлобивым Давидом. Желающий может прочесть об этом в первой книге Царств, я же приступлю к чуду добродетели.

Если кто имеет какого-либо недруга, гневающегося и напрасно ярящегося на него, он же, любя своего врага и благодетельствуя ему, превращает его из недруга в друга и из гневного в любящего, тогда такой просвещает слепого. Он отнимает от умных очей того безумное помрачение и делает его видящим и познающим свой грех, познающим то, что он гневается на неповинного.

Итак, любящий врага своего есть чудотворец, просвещающий слепого.

Любящий врага своего претворяет в тишину волнующееся море, ибо муж гневливый назван Златоустом морем, возмущенным ветрами. Как волнующееся море выбрасывает на сушу все трупы, находящиеся в нем, так и гневливый в своей ярости выводит наружу, подобно трупам, все тайны друга своего, мечет их пред очами, обличает и обесчещивает. Кто утишит такое море? Только тот, кто уничтожит причину волнения. Море не волнуется, если не поднимутся ветры и буря. Утихнет бурный ветер, исчезнет и волнение моря. Если гневливый муж, по Златоусту, есть море, возмущаемое ветрами, то этими ветрами, возмущающими сие море, являются пререкания, ссоры и противления. Прекрати пререкания и ссоры, отстань от противления, отними причину волнения, и ты увидишь море, волнение которого утихло. поелику же любящий врага своего не прекословит, не ссорится, не противится и чрез это уничтожает причину волнения таинственного моря своего недруга, то, следовательно, любящий врага своего есть чудотворец, превращающий море в тишину.

Любящий врага своего угашает силу огненную, ибо враждебный гнев в человеке есть «яко огнь попаляяй дубравы, яко пламень, пожигаяй горы» (Пс. 80:15). С одной стороны, высоту своих добродетелей, с другой же – доброе имя и добрую славу своего ближнего он сжигает, уничтожает и как бы превращает в пепел. Разгоревшийся огонь погашается двумя способами: во-первых, водою, а во-вторых, разбрасыванием вещества, сожигаемого огнем. Гнев враждебника погашается подобными же способами: во-первых, молчаливою кротостью, как водою, а во-вторых, снисхождением, как разбрасыванием горящего вещества. Молчаливая кротость подобна той тихой Силоамской воде, которая течет без шума, без звука, как говорит Исайя: «Воды Силоамли, текущыя тисе» (Ис. 8:6). При тех тихих водах был помазан на царство царь Соломон, и были те воды знамением тихого и кроткого царствования его, ибо он своею кротостью и тишиною ни в ком не возбудил гнева против себя. Кроткий и тихий муж, не подающий повода для гнева, не только не зажигает огня вражды, но и зажженный погасит, согласно словам Златоуста: «Нет ничего сильнее кротости». Как вода погашает загоревшийся огонь, так и слово, сказанное с кротостью, погашает душу, горящую гневом сильнее огненной печи. Снисходить же к гневающемуся и ярящемуся и удаляться от очей его – это значит как бы разбрасывать горящие дрова далеко друг от друга, чтобы каждое в отдельности полено легче погасло. Посему-то апостол и поучает, говоря так: «Дадите место гневу» (Рим. 12:19), то есть, снисходите, уступите, удалитесь немного от гневного лица. Святый же Василий Великий, спрашивая, что значит: «Дадите место гневу», отвечает: «Не противьтесь злому, или же так: когда преследуют вас в сем граде, бегите в другой».

Также и святый Григорий говорит: «Гневных мы лучше всего исправляем тем, что в момент возмущения их гневом мы уклоняемся от них». Святый же Амвросий возглашает: «Оружие праведного заключается в том, чтобы победить, уступая, подобно тому, как искусные в стрельбе имеют обыкновение, убегая, сильнее ранить преследующих их». поелику же любящий врага своего гасит яростный огонь гнева своего недруга молчаливою кротостью, как водою, и снисходительностью, как разбрасыванием горящего вещества, то, значит, он есть чудотворец, погашающий силу огненную.

Любящий врага своего превращает горечь в сладость, как Моисей Мерру: пришли сыны израильские (в Мерру) и не могли пить воды из Мерры, ибо она была горькой. Полна горечи и вражда человеческая, почему апостол и увещевает, чтобы удалилась от нас всякая горечь. Какая же это горечь? Он сам объясняет: «Гнев, ярость, кличь, хула» – та горечь, – говорит, – «да возмется от вас со всякою злобою» (Еф. 4:31). Какую же кто может найти сладость в душе, огорченной гневом? Горька мысль, проникнутая злобой, горько досаждающее слово, укоряющее, обесславливающее, горько и начинание всякого дела, которое озлобляет не столько ближнего, как себя самого, подобно начинанию тех, которые совещались «ни ясти, ни пити, дóндеже Павла убиют» (Деян. 23:14). Чем может усладиться такая враждебная горечь? Чем усладилась Мерра, мы знаем: «Возопи Моисей ко Господу, и показа ему Господь древо, и вложи его в воду, и усладися» (Исх. 15:25); но какое то было дерево, ни мы не знаем, ни толкователи не догадываются. Одни из еврейских раввинов говорят, что то дерево называлось «аделфа», которое по природе своей было горько и смертоносно. Бог, желая явить большее чудо в услаждении меррских вод, повелел положить горькое в горькое, смертоносное в смертоносное, противное врачуя противным, подобно тому, как впоследствии и пророк Елисей солью исцелил неплодные воды (4 Пар. 2:21). Другие же говорят, что Бог не дал никому знать, какое то было дерево. По природе же своей оно было столь сладко, что своею сладостью оно могло горечь вод превратить в совершенную сладость, принимая в себя ту горечь, а сладость свою отдавая из себя водам. Это свое мнение они подтверждают словами Сираха, который говорит: «Не от древа ли усладися вода, да познана будет крепость Его» (Сир. 38:5), то есть, (как говорят эти толкователи) сила сладости того дерева, неизвестная никому ни прежде, ни потом, была познана только в одно то время. Не согласуются толкователи относительно того дерева и не знают твердо, горько ли оно было, или сладко. Мы же твердо знаем то, что Мерра вражды и гнева человеческого может усладиться не горьким древом, но только сладким. Древом сладким здесь духовно можно назвать слово сладкое, доброе, сказанное ненавидящему, или же добротворение, являемое по отношению к ненавидящему. И то, и другое поистине услаждает враждебную горечь. О слове говорит Приточник: «Ответ смирен отъимет ярость», а о добротворении некто боговдохновенный советует в Патерике так: «Если узнаешь, что брат твой гневается на тебя, то пошли ему какой-либо дар». поелику же любящий врага своего говорит ему и о нем доброе слово, по силе своей делает ему добро, благодетельствует, принимая как бы в себя горечь вражды его, терпеливо нося ее на себе, сладость же любви своей впояя в него, и таким образом горечь гнева его превращает в сладость дружбы и любви, то, следовательно, любящий врага своего есть чудотворец, превращающий горечь в сладость.

Любящий врага своего изгоняет беса от человека, ибо всякий гневающийся, враждующий против своего брата и мстительно ярящийся подобен бесноватому и поистине бывает бесноватым. Святый Златоуст вспоминает то, что сам видел своими очами: некто, разгневавшись, чрезмерно разъярился и от той чрезмерной ярости стал бесноватым. Также и древний врач Гален вспоминает, как он своими очами видел еще во время своего детства, что некий человек старался поскорее открыть ключом двери комнаты, но от большой поспешности не мог сделать этого. Долго ворочая ключом туда и сюда и не будучи в состоянии открыть, он так распалился гневом, что начал зубами кусать ключ и сильно толкать двери ногами, а потом в бешенстве упал, начал оцепеневать и истекать пеной. Видя это, отрок Гален положил себе законом никогда не гневаться и не яриться. Подобное сему вспоминает венгерский летописец под 1690 годом. Князь венгерский, по имени Матфей Корвий, в праздник вшествия Господа в Иерусалим повелел принести на трапезу ему свежих фиников, доставленных ему из Италии. Когда же их не оказалось, ибо слуги домашние тайком съели их, то он такой яростью распалился, что тотчас постигла его болезнь апоплексия; он упал на землю, как бесноватый, и умер, издавая страшные крики. Слышите ли, до чего доводит человека гневная ярость? До смертельного беснования. Прекрасно сказал Елифаз, друг Иова: «Безумнаго убивает гнев» (Иов. 5:2). Поистине, гневный человек подобен бесноватому: он бывает страшен взором, изменяется очами, опухает лицом, кричит ужасным голосом, сам кусает свои губы или пальцы, скрежещет зубами; все домашние боятся его, как бесноватого, убегают от него и скрываются. Кто и чем может изгнать гневного беса от такого яростника?

Бесновался иногда царь Саул, и, как говорят о нем некоторые, эта болезнь беснования особенно находила на него в то время, когда он, разгневавшись на кого-либо, доходил до ярости. На кого же было ему столько гневаться, как не на безвинного Давида, которому он завидовал из-за доброй его славы? Ведь победа над филистимлянами приписывалась больше Давиду, нежели Саулу. Женщины ходили и ликовали, говоря: Саул победил тысячи, а Давид – тысячи тысяч. Саул завидовал этому, и от зависти рождался в нем гнев; от гнева приходил он в ярость; от ярости же впадал в состояние беснования. Что же делает Давид? Он играл пред ним на гуслях и этими звуками отгонял от Саула не чистого духа. Дивный был звук тех гуслей, чудесна музыка, которая могла отогнать от человека беса. В чем же заключалась таинственная сила тех гуслей, прогонявших беса музыкою? Пространно об этом теперь беседовать нам не хватит времени. Говорится только то, что музыка та была полна неизреченной сладости и какой-то великой, таинственной силы. Главная же причина заключалась в том, что святый Давид, будучи кроток нравом, не злобствовал в ответ на Саулову злобу, и чем большим незлобием наполнялось сердце Давида, тем более умиленно он играл на гуслях, и тем более сильными оказывались те звуки к отгнанию нечистого духа от полного злобы Саула. Знаем мы еще и то, что как музыка гуслей не может быть сладкой, если струны не будут согласованы, так никто не может и беса изгнать из недруга своего, если не настроит в себе с ним согласия. В гуслях струна под струной, располагаясь одна за другой взаимно и согласуясь, все вместе издают сладкие звуки. Подобно сему и люди, будучи один под другим и согласуясь один с другим, являют жизнь прекрасную и приятную Господу Богу, а бесам страшную являют как бы музыку гуслей, которой Бог веселится, бес же, прогоняемый, убегает далеко. поелику же любящий врага своего подчиняется ему незлобием и смиренною кротостью и, являясь согласным с ним, подобно струне, настраивающейся под другую струну, издает сладкую музыку смиренных слов, считая себя таким же грешником, каким считает его и недруг, он таким смирением разрушает недругов гнев, говоря: «я виноват», и таким образом отгоняет от него гневную ярость; а это и значит, что любящий врага своего есть чудотворец, изгоняющий из человека враждебного беса.

Любящий врага своего укрощает дикого зверя и заграждает ему уста, подобно тому как некогда святый Даниил заградил уста львов. Враждебный человек подобен зверю, который яростен, даже не будучи раздраженным; раздраженный же, он сильно и без меры разъяряется, терзает, кусает и снедается. О тигре естествоиспытатели говорят, что он очень не любит колокольного звука и от него приходит в такую ярость, что, кусая себя и терзая, он убивает самого себя. Враждебный и гневливый человек есть тигр, звук же колокольный – это жестокое слово. Слово, как говорится, жестокое возбуждает гнев, и если раздраженный не может ничего сделать раздражающему, то сам себя съедает и как бы убивает, повреждая яростью свое здоровье. Прекрасно увещевает Валдад, друг Иова: «Зачем ты губишь душу твою яростью твоей?» Другой же перевод читает: «Зачем терзаешь душу твою?» Не бей в колокол, и ты не раздражишь тигра. Перестань произносить жестокие слова, и прекратится гнев недруга твоего. О слоне также рассказывают естествоиспытатели, что он, будучи раздражен, ничем не может быть укрощен, как только звуком музыки, так что кормители слона, пользуясь каким-то музыкальным инструментом, называемым индийцами скиндапсом, играют какой-то веселый мотив, и этой музыкой слон понемногу укрощается. Подобно сему и раздраженный враг неукротим, как слон. Когда же запоешь пред ним сладкую песнь, начнешь ему и о нем всюду говорить добрые слова, ты поистине укротишь его, согласно словам Сираха: «Слово сладкое умножает други и укрощает враги» (Сир. 6:5). поелику же любящий врага своего не раздражает его злыми словами, как тигра колоколом, но укрощает его добрыми словами, как слона музыкой, то, значит, любящий врага своего есть чудотворец, укрощающий дикого зверя и заграждающий уста ему, дабы он больше не кусал и не съедал ближнего своего.

Но зачем мне обременять моего слушателя долгой беседой, рассказывая о многих таких чудесах? Скажу я лучше одно следующее чудо, превосходящее все чудеса, а именно: любящий врага своего приходит в общение с Божиим естеством, когда делается сыном Его. «Любите, – сказано, – врагов ваших, делайте добро ненавидящим вас, и будете сынами Вышнего». Что же может быть больше? Какое еще нужно большее чудо?

Итак, пусть никто не осуждает сии последние времена и нынешний немощный человеческий род, говоря, что теперь на земле среди людей нет чудотворцев, как было прежде, которые совершали бы чудеса.

Люби врага своего, и ты будешь новым чудотворцем: ты спасешь и свою, и его душу. Если же мне не веришь, то испытай на самом себе: начни отныне любить. Сын же Божий будет тебе в том порукой: «Небо и земля мимоидут, словеса же Его не мимоидут» (Лк. 21:33). Ты, без сомнения, будешь сыном Вышнего, какового сыновства желая себе и всем, я говорю: Аминь.

43. Поучение второе в неделю девятнадцатую по Святом Духе «Любите враги ваша» (Лк. 6:27; Мф. 5:44)

Решил я предложить сегодня трапезу любви вашей, возлюбленные слушатели, трапезу духовную, хотя и не украшенную сладостями, но зато весьма полезную для душевного здравия. Я предложу хлеб твердый, как камень, и представлю питье горькое, как Мерра; но если кто станет кушать с любовью, для того каменная твердость превратится в мягкий пирог с манной, а горечь Мерры – в сладкий мед.

Я представляю духовную трапезу, но не богатую, и не велики будут издержки на эту трапезу – всего только два малых сребреника: один называется «люби», а другой – «терпи». Эти сребреники суть Божий слова, а «словеса Господня – словеса чиста, сребро разяокенно» (Пс. 11:7). Оба эти сребреника ходят вместе, ибо любовь не живет без терпения, согласно свидетельству апостола: «Любы долготерпит» (1Кор. 13:4). Где любовь, там и терпение.

Оба эти сребреника хотя по виду, то есть, по мнению человеческому, и малы, но ценою они велики, ибо выкованы в горниле сердца Христова, прободенного на кресте копьем, возлюбившего нас и претерпевшего за нас. Итак, наша трапеза будет припасена двумя этими сребрениками, то есть, любовью и терпением.

Вы спросите: кого любить и что любить? На это отвечают Христовы уста – врагов любите, от врагов терпите: «Любите враги ваша».

Пусть же на этой нашей трапезе хлебом будет любовь ко врагам, а питьем – терпение. Будем то и другое вкушать во здравие, а Господь благословит нашу трапезу.

«Любите враги ваша».

Вы знаете, благословенные слушатели, что в Святом Писании слово Божие названо хлебом. Бог, разгневавшись на неблагодарных евреев, говорит устами Своего пророка Амоса: «Послю глад на землю, не глад хлеба, но глад слышания слова Божия» (Ам. 8:11). Если кто не ест хлеба, тот голодает желудком; если же кто не слышит слова Божия, тот голодает душою. Что хлеб для тела, то и слово Божие для души. Слово Божие есть для души хлеб духовный.

Поелику же и это слово: «Любите враги ваша» – есть слово Божие, исшедшее из уст Самого Христа Бога, значит и слово это, особенно же самое дело этого слова, есть хлеб. Любовь ко врагам есть хлеб.

О, какой жесткий, какой твердый этот хлеб: он – как камень! Любить врага своего – значит грызть камень. Напрасно глупые иудеи, услышав Христа Господа, говорящего: «Аз есмь хлеб: аще не снесте плоти Моея, аще не пиете крове Моея, живота не имате в себе» (Ин. 6:51, 53), порешили: «Жестоко есть слово сие, и кто может Его послушати?» На это слово: «Любите враги» тоже кто-либо может сказать: «Жестоко есть слово сие». И поистине оно «жестоко», ибо человеку так же естественно не любить врагов, как и любить друзей. И в Ветхом Завете написано: «Возлюбиши искренняго твоего и возненавидиши врага твоего» (Мф. 5:43), преодолеть же что-либо естественное и изменить установленное древним законом есть немалый труд, это есть то же, что переставить на другое место камень большой и сдвигаемый с большим трудом. Об этом свидетельствует и святый Амвросий, говоря: «Велик труд – любить врагов, и многим сия вещь кажется настолько неудобной, как будто ее невозможно и понести, ибо она повелевает больше, чем возможно стерпеть человеческой природе».

Как жесток этот хлеб, то есть, любовь, об этом следовало бы спросить святого первомученика Стефана, которого побили иудеи камнями. Летят бросаемые на него камни, как дождь, а он молится о врагах своих: «Господи, не постави им греха сего» (Деян. 7:60). О, поистине, велик труд, велика твердость принимать жестокие удары по телу камнями, а сердцем не злобствовать, молиться об убийцах своих и любить врагов своих! Хорош желудок, могущий переварить камни, хорошо, говорю, то сердце, которое может незлобиво стерпеть вражду врагов, несправедливые обиды от них и притеснения.

Но посмотрим на пользу того каменного хлеба, то есть, любви ко врагам; посмотрим, какое великое здоровье он приносит душе. Святый первомученик! Изнемогая телом при побиении камнями и склоняя уже колена на землю, не изнемогаешь ли ты и душой? Нет, говорит, но смотрю на небо. Скажи же нам, Божий угодник, что ты видишь на небе? «Вижу, – говорит, – славу Божию; се вижу небеса отверста, и Иисуса, стояща одесную Бога» (Деян. 7:55–56). О, какая польза, какое душевное здравие! Вот мы видим, как скоро «и действенно та жестокость каменная превратилась в мягкий, теплый хлеб и даже в манну, как для раба Божия каждый камень был что пирог теплый, помазанный теплой его кровию. Он согрел их, он смягчил их теплой любовью ко врагам и теплой молитвою, исходящей из теплого сердца. Мы же, рассматривая видение святого, обратим внимание на две вещи: «Небо отверсто» и «Иисуса стояща».

«Небо отверсто». Помните, как Бог кормил в пустыне голодных людей израильских? «Двери небесе отверзе и одожди им манну ясти, и хлеб небесный даде им» (Пс. 77:23–24). Показал Господь и святому первомученику Стефану «небо отверсто»; манну послал ему, манну благодати Своей, ту манну, о которой Он в Откровении говорит своему возлюбленному наперснику: «Побеждающему дам ясти от манны сокровенныя» (Апок. 2:17). Из рук немилосердных, жестоких и враждебных убийц летят на неповинного камни, как дождь, а от Бога с отверстого неба нисходит благодатная манна: «Двери небесе отверзе и одожди ему манну».

«Иисуса стояща». Это – хлеб небесный, говорящий о Себе: «Аз есмь хлеб животный, сшедый с небесе» (Ин. 6:51). Но почему он видит Иисуса «стояща», а не сидящего? Не пишется ли в символе: «Восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца» ? Сидел, но встал: зачем? Для того, чтобы внимательнее смотреть на подвиг первого мученика и чтобы чрез отверстыя небеса выйти навстречу душе раба Своего, любившего врагов своих и молившегося за них. Что же может быть лучше и полезнее для того, кому желательно небо, кому любезен сладкий Иисус, кто наслаждается любовью Божественною в сердце? Не променяет ли он все сладости мира сего и все богатые царские пиршества только на то, чтобы видеть открытое ему небо для входа, чтобы увидеть прелюбезнейшего Иисуса, своего Владыку, стоящего при входах небесных, встречающего, принимающего, с любовию объемлющего, успокаивающего на лоне Своем и услаждающего любовию Своею? О, сладость, высшая всех сладостей, Иисусе! О, любовь, побеждающая всякое желание, Иисусе! О, хлеб небесный! О, бессмертное наше насыщение! О, вечное наше наслаждение, Иисусе! Какой язык выразит сладость Твою? Какой ум постигнет созданное Тобою в любящих Тебя сердцах наслаждение, увеселение, радость и сладость наша Иисусе? Пусть стекутся сюда руки врагов моих, пусть соберут камни со всех четырех концов вселенной, пусть пустят на меня камни как дождь и град, и тучу: всем этим я пренебрег бы, лишь бы увидеть светлое лицо Твое, свет мой Иисусе!

Спросим еще святого апостола Павла, каким ему кажется тот каменный хлеб, любовь ко врагам? В своей апостольской книге он говорит о себе так: «От иудей пятькраты четыредесять разве единыя приях, трищи палицами биен бых, единою каменьми наметан бых» (2Кор. 11:24–25). Поистине, жесток этот хлеб, не вкусны палицы и камни. Что же ты, святый Павел, говоришь под теми палицами, под теми камнями? Послушаем, что он говорит: «Истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым» (Рим. 9:1). Не божись, святый апостол! Мы поверим тебе и без божбы. Скажи же нам, что ты говоришь? «Скорбь ми есть, – говорит, – велия и непрестающая болезнь сердцу моему» (Рим. 9:2). Как же не скорбеть? Ведь бьют палицами, побивают камнями. Нет, говорит, не о том скорблю и болезную, что я побиваем камнями. Так о чем же? О тех самых, которые меня бьют. Я скорблю о том, что они лишаются своего спасения, что они идут в ад; а мне желательнее, чтобы я сам за них пошел в ад, лишь бы только они спаслись: «Молилбыхбося сам аз анафема быти от Христа (то есть, быть отлученным от Христа) по братии моей, иже суть израильтяне» (Рим. 9:3). Внемлем словам Павловым, внемлем его высшей любви к своим врагам: он не ужасается быть отлученным от Христа и пойти в ад, лишь бы преследующие и бьющие его израильтяне не погибли.

Возвысил голос свой немного на святого апостола Павла за это слово святый Иоанн Златоуст, говоря так: «О, Павел! Неужели ты молишься о том, чтобы быть отлученным от Христа любимого, с которым не разлучили тебя ни царство, ни геенна, ни видимое, ни умопостигаемое, ни иное что-либо такое? Что с тобой случилось? Не упал ли ты? Не погубил ли прежнюю любовь?» И снова Златоуст от лица Павла отвечает себе: «Нет, – говорит, – не бойся: я не только не погубил моей прежней любви ко Христу, но еще сильнее проявил ее».

Мы же внемлем тому, что святый Павел, желая быть отлученным за израильтян, своих братьев, неповинно враждовавших против него, преследовавших и бивших его, не погубил любви ко Христу, но сильнее проявил ее, умножил ее; не погубил, но умножил. Ведь он любил их ради любви ко Христу, и притом любил так же, как и Христос возлюбил нас, грешников, – врагов Своих, как пишется об этом: «Составляет Свою любовь в нас Бог, яко еще грешником нам сущым Христос за ны умре» (Рим. 5:8). Христос нас возлюбил так, что не погнушался, не отказался понести проклятие за нас, согласно слову того же апостола: «Христос искупил ны есть от клятвы законныя, быв по нас клятва. Писано бо есть: проклят всяк висяй на древе» (Гал. 3:13). Если же Христос так возлюбил нас, то что удивительного в том, что и Его угодник, святый Петр, из любви к Нему так любит врагов своих, что не страшится даже и отлучение понести за них?

Посмотрим же теперь, во что обратился тот каменный хлеб, то есть, любовь ко врагам, когда святый Павел иудеями был забросан камнями? Что он говорит после того, как терпеливо перенес избиение палицами и камнями, и после того, как проявил такую любовь к бившим его? «Вем человека, восхищенна бывша до третияго небесе: вем такова человека, яко восхищен бысть в рай и слыша неизреченныя глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати» (2Кор. 12и след). А что для души человеческой полезнее неба? Что сердцу человеческому слаще рая? Вот мы видим, что палицы и камни для святого Павла превратились в небесную пищу и в райское наслаждение: еще будучи во плоти, он уже познал третье небо, исследовал райские стези, видел то, что «око не виде», слышал то, что «ухо не слыша», и насладился такими сладостями, которые «на сердце человеку не взыдоша».

Тверд хлеб – любовь во врагам, зато очень полезен; жесток, но целителен; не вкусен, но подает душе здравие; горек, но приносит вечную сладость. Любите же врагов ваших.

Не будем вспоминать здесь Авеля, камнем убитого Каином, ибо не знаем, молился ли он об убивавшем его брате; мы только знаем, что кровь его вопияла к Богу, привлекая Бога к отмщению.

Пройдем и мимо Навуфея израильтянина, которому из-за виноградника устроила каменную смерть царица Иезавель, ибо и его кровь была отомщена (3 Пар. 21). Но Моисея обходить не подобает.

Вот мы покушали немного каменного хлеба, пора уже и попить немного. Но что мы начнем пить? Политики (мирской чин) во время кушанья подносят по чарке горького питья, называя его горячим двойным вином; не сладкое питье и я обещал представить на сей духовной трапезе, самую Мерру, из которой не могли пить израильтяне. «Приидоша, – говорится, – в Мерру, и не можаху пити воды от Мерры, горька бо бе: сего ради наречеся имя месту тому горесть» (Исх. 15:23).

Кто хочет соблюсти заповедь Господню о любви ко врагам, тому невозможно не вкусить горечи. Любовь эта не живет без горечи. Кому ведь сладко терпеть досаждения, обиды, поношения, осуждения, хуления и несправедливые обесславливания? Святый Павел скорее мог претерпеть раны, удары и бросание камней, нежели злые слова злых людей, отнимающие у него добрую славу его. «Добрее ми есть, – говорит он, – паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит» (1Кор. 9:15). Эта горечь хотя и не вкусна, однако же (как и указанный прежде твердый хлеб) для душевного здравия весьма полезна, целительна, и испивается она не иначе, как терпением, ибо истинная любовь, согласно апостольскому слову, должна быть терпеливой. «Любы, – говорит он, – не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине: вся любит, вся терпит», любит и терпит (1Кор. 13и след.). Пусть же терпение будет для нас на трапезе духовной чашей питья горького, но здорового.

Святым Иоанн Лествичник весьма хвалит сию чашу терпения, как очень полезную для здоровья, говоря кому-то из своих; «Приди, поселись с нами и пей каждый час насмешки, как воду живую», и еще: «Пей усердно насмешки от всякого человека, как воду жизни». Он хочет напоить тебя здоровым питием, которым ты очистишься от скверны: тогда глубокая чистота засияет в душе твоей, свет Божий не оскудеет в твоем сердце.

Но кто-либо скажет в мыслях своих: это иноческая чаша, а не наша. Святый Иоанн Лествичник был инок, наставник иноков, иноков же он и потчует той чашей, а не нас; им велит пить ее, а не нам. Думающему так я вместо ответа представлю мирского человека Давида. Он, насытившись духовною трапезою и захотев пить, говорит: «Чашу спасения прииму и имя Господне призову» (Пс. 115:4). Я же, любопытствуя, хочу узнать, какое это питье, и спрашиваю псалтырных толковников: какая это чаша спасения, которую пьет Давид? Они дают двоякое толкование этого стиха.

Первое толкование: святый Давид теми словами пророчески предсказал о чаше страдания Христова, которую Он, исполняя волю Отчую, имел испить за наше спасение и оставить в память этого страдания в чаше Божественных Своих Тайн тело и кровь Свою под видом хлеба и вина.

Другое толкование: святый Давид, как прообразователь страдания Христова, вспоминает свои страдания, которые он, преследуемый своими врагами, и назвал чашей спасения, поелику, претерпевая их, он твердо надеялся получить спасение и достигнуть той чести, чтобы быть праотцем Спасителя.

Ненавидит Саул зятя своего Давида, преследует его и хочет убить. Не малая горечь в том, чтобы терпеть от своего же, от тестя, и терпеть при этом неповинно, а Давид говорит: «Чашу спасения прииму» и выпью. Во чье же имя, Давид святый, ты выпьешь эту чашу свою? Существует предположение некоторых, будто Давид, испивая чашу, смотрел на дно ее и кого видел изображенным на дне чаши, во имя того и пил ее. Изъяснение же такого предположения следующее: чаша есть мир сей со всеми своими временами, прежними, настоящими и будущими. Чаша эта преисполнена горечи, ибо весь «мир во зле лежит» (1Ин. 5:19). Полон он бедствий, скорбей и всяких печалей. Верх той чаши – первые прежнего мира времена, люди и великий закон, дно же чаши – последние времена, люди и новый закон. В древние времена царь Давид был как бы на верху чаши, и когда он в свое время пил долю своих скорбей и бедствий, он смотрел пророческими очами на дно чаши, на последние времена, на то, что будет напоследок, и увидел изображенного Духом Мессию, которого Бог имел послать в последние времена на спасение миру. Смотрит на Него Давид и как бы в зеркале видит будущее, как настоящее; и вот видит, что Он Своими же людьми, иудеями, гоним, несправедливо ненавидим, ведется на убиение, и говорит: это Господь мой; выпью же я свою чашу во имя Его: если Он так пострадает за нас, то неужели я не потерплю бедствий моих во имя Его? «Чашу спасения прийму и имя Господне призову».

Восстал кровный сын на отца, Авессалом на Давида, изгнал его с престола царского и из стольного города Иерусалима. Не довольствуясь этим, он старается еще и жизнь его истребить из среды живущих на земле, и об этом думает с советником своим Ахитофелом. О, как горько сердцу терпеть такое гонение отцу от сына! Давид же говорит: это – чаша спасения; прийму и выпью. Пьет Давид эту чашу, смотрит на дно чаши, на последние времена, и вот видит духовно изображенного Мессию и восстающих против Него, как злые дети против отца и благодетеля своего, книжников и фарисеев, которые, положивши на Него тяжелый крест, гонят из Иерусалима на распятие и жизнь Его приканчивают бесчестной смертью. Видя сие, Давид говорит: это – Господь мой, которому предстоит столько пострадать за всех; неужели же я не выпью во имя Его чаши страданий моих? Выпью: «Чашу спасения прийму и имя Господне призову».

Когда Давид уходил от Авессалома, то некий простой мужик из Иерусалима, по имени Семей, нарочно зашел вперед и начал в лицо бранить его досадными словами, говоря: «Изыди, изыди, мужу крове, мужу беззаконен», а кроме того еще и камни бросал в него. Не малая горечь и в том, чтобы царю израильскому терпеть такие оскорбления от простого мужика, но Давид говорит: это – чаша спасения; если я выпью ее, то спасуся; приму же ее и выпью. Пьет Давид, смотрит на дно чаши, на последние времена, и видит духом грядущее, как настоящее: видит Христа, Спасителя нашего, пригвожденного ко кресту, напояемого оцтом и желчию, а проходящие мимо иерусалимляне насмехаются над Ним, говоря: «Уа, разоряяй церковь, спасися Сам» и прочее (Мф. 15:29–30). Видя сие, Давид говорит: это – Господь мой, которому предстоит пострадать за спасение всего мира; выпью же и я во имя Его чашу страданий моих: «Чашу спасения прииму и имя Господне призову».

Некто из слуг Давидовых, видя такое бесчестие, творимое Семеем царю, сказал: «Зачем сей мертвый пес проклинает господина моего царя? Пойду, отниму ему голову». Но Давид запретил, говоря: «Оставь его, пусть проклинает», – выражая этим как бы следующее: не мешай мне испить чашу спасения: как я начал ее, так пусть и кончу, опустошу во имя Господне до основания.

Мы же обратим внимание на то, что Давид, будучи мирянином, а не иноком, царем, а не простолюдином, испивал чашу терпения, чашу досад, чашу поруганий, чашу гонений, чашу бедствий и скорбей, чашу, поистине приносящую спасение, как свидетельствует и Евангелие, говоря: «Претерпевый до конца, той спасется» (Мф. 24:13).

Поистине, горька эта чаша терпения, зато целебна. Она, как и полынь, на вкус горька, а желудку приносит здоровье.

Некогда пророк Исайя увидел «Господа Саваофа на престоле высоце и превознесение и серафимы окрест» и слышал, как Он говорил: «Кого послю и кто пойдет К люд ем сим (израильтянам) ?» Дерзнул святый Исайя и сказал: «Се аз, поели мя; и рече к нему Господь: иди и рцы людем сим: ушима услышите, и не уразумеете» и прочее (Ис. 6:8–9). Пошел святый Исайя, посланный Богом к людям израильским. Смотрю на него и вижу, что он в руке своей несет чашу с каким-то питьем. Мне кажется, что это Бог пожаловал к людям Своим израильским и послал им от обеда Своего чашу какого-то прекрасного питья в знак милости Своей. Пришел Исайя с той чашей сначала в страну Завулонскую и Неффалимскую и воззвал, говоря: «Сие ты прежде испий скоро, страно Завулоня и земле Неффалимля» (Ис. 9:1).

Любопытство меня влечет, и я хочу знать, какое это питье, которым пророк Божий потчует от Бога людей Божиих.

Смотрю я на конец восьмой главы, как на верх чаши, и жду, что это будет или мед сладкий, или рейнское прекрасное, или «ссект», или «петерцамент», или что-либо иное драгоценное. Но вот я вижу противоположное, вижу некую самую ужасную полынную горечь, ибо пишется так: «Се теснота и тьма, и печаль, и туга, и сумрак, якоже не видети» (Ис. 8:22). Сие прежде скоро испей, страна Завулонская и земля Неффалимская! Благодарю тебя, святый пророк, за то, чем ты жалуешь; ты велишь пить «тесноту, тьму, печаль, тугу, сумрак, якоже не видети».

Какая же сила этого питья? В чем тайна этих слов? Посмотрим на дно и внемлем тому, что после сего говорит пророк: «Людие живущий во стране и сени смертней, свет просветится на вы; изведу вы в веселие, и возвеселитеся, яко радующися в жатву и яко разделяющий корысть» (Ис. 9:2–3). Посмотрим на силу горького полынного питья. Будете пить, говорит, тьму, а увидите свет; будете пить печаль, а найдете веселие; будете пить тугу, а получите радость; будете пить тесноту, а окажетесь в просторе; будете пить горечь, а наполнитесь сладостью: со слезами посеете, но с радостью пожнете плоды рук своих.

Нет времени истолковать исторически эти пророческие слова, духовно же они вкратце изъясняются так: чаша бедствий и скорбей, которую Божиим попущением наполняют нам недруги наши и велят ее пить, – горька; но если мы выпьем ее ради любви к Богу терпеливо и любя врагов наших, то она превратится для нас в вечную сладость и принесет душам нашим вечное здравие. Итак, будем любить врагов наших и терпеть от них.

Когда люди израильские не могли пить горькой Мерры и начали роптать на Моисея, тогда Господь показал ему какое-то дерево. Он положил его в воду, и вода сделалась сладкой.

Меррою и я, грешный, потчую любовь вашу и опасаюсь, чтобы кто не стал роптать на меня. Положим же и мы дерево в нашу Мерру, чтобы она сделалась сладкой.

Какое то было дерево, которое Господь показал Моисею и которое сделало Меррские воды сладкими? Толкователи Божественного Писания, много исследовавши, определенно не узнали сего. Однако же есть некоторые, которые говорят, что есть какое-то дерево, называющееся «адельфа», которое по природе своей очень горько. Это-то горькое дерево повелел Господь Моисею положить в горькие воды, чтобы проявить большее чудо, ибо даже горьким деревом Он усладил горькие воды.

Мы же вместе со святыми отцами Григорием Нисским, Феодоритом и прочими скажем, что то дерево, усладившее Меррские воды, было прообразом древа крестного. Сладкое ли, горькое ли было Моисеево дерево, мы не знаем. Но то мы твердо знаем, что древо крестное горько; оно напоило Господа нашего желчию и причинило Ему горькую смерть, но зато нашу горечь оно превратило в сладость и привело нас от горькой вечной смерти к сладкой вечной жизни. Итак, пусть это крестное древо послужит услаждением нашей Мерры. Когда мы нашими недугами будем опечалены и обижены словом или делом, то будем смотреть на крест и на распятого на нем Господа, который вместо надлежавшей Ему радости претерпел крест и, не радея о позоре, «нам оставль образ, да последуем стопам Его».

Христос Спаситель испил на кресте горькую чашу – оцт с желчью и даже самую смерть. За чье здоровье? За здравие врагов Своих, то есть, грешников: «Грешником нам сущим Христос за ны умре» (Рим. 5:8). Как же Он испил? Терпеливо, согласно повествованию святого Петра: «Укаряемый противу не укаряше, стражда не прещаше» (1Пет. 2:23). Но Он не только «противу не укаряше», но и молился об убивающих Его: «Отче, отпусти им» (Лк. 23:34). О, незлобие незлобивого Агнца Божия! Мы не можем стерпеть и одного какого-либо досадного слова и в ответ на них много слов говорим, а Господь наш, слышавши очень много укоризненных слов, не сказал ни одного противного слова, но был «яко агнец прямо стригущему его безгласен».

Мы не сносим и малой какой-либо вещи от ненавидящих нас, а Господь наш и раны бесчисленные понес на теле Своем, и не было целости в Нем с ног до головы.

Мы не стерпим и одного какого-либо опечаливания от преследующих нас, а Господь наш претерпел даже самую ужасную крестную смерть. Вот как много пострадал Он из любви к нам, а мы ничего не страдаем из любви к Нему. О, нетерпение наше! О, неусладимая горечь! Сбывается на нас евангельское слово: «За умножение беззакония изсякнет любы многих» (Мф. 24:12).

Господь наш нелицемерно возлюбил врагов, как сказано, а мы не очень любим и друзей наших, относящихся приязненно к нам; мы больше лицемерно любим их, нежели на самом деле, а недругов наших мы и не помышляем когда-либо любить. Господь же наш громче трубы взывает к нам в Евангелии: «Любите враги ваша, благословите кленущыя вы, добро творите ненавидящым вас и молитеся за творящих вам напасть и изгоняющих вы: яко да будете сынове Отца вашего, иже есть на небесех» (Мф. 5:44–45).

Но пора уже и кончить сию нашу духовную трапезу; сотворим благодарение.

Благодарим Тебя, Христе Боже наш, что Ты насытил нас хлебом духовным и питьем духовным слова Твоего, не лиши нас и небесного Твоего царства, где совершается тот преславный обед, о котором пишется: «Блажен, иже снесть обед в царствии Божий» (Лк. 14:15). Дай нам, чтобы слова Твои проявились в нас самим делом, чтобы в сердцах наших была как к близким, так и ко врагам нашим нелицемерная любовь, как кровь здоровая, умножающаяся; особенно же услади сердца наши Твоею любовию, сладчайший Иисусе!

Любовь же наша пусть не осудит, но простит, если на этой трапезе духовной было что-либо неугодное. Аминь.

44. Поучение в неделю двадцатую по Святом Духе, в которую (в год произнесения поучения) случилась и память св. великомученика Димитрия, 26 октября «Славяху Бога, глаголюще: яко Пророк велик воста в нас» (Лк. 7:16)

Благочестивые мои слушатели! В сию рядовую, по чину церковному двадцатую по Святом Духе, неделю о воскресении сына вдовицы, в которую нынешним годом случилась и память святого великомученика Димитрия, ум наш внутренними очами как бы смотрит на два города: на город в Галилее, называемый Наином, и на город в Фессалии, называемый Солунью, и в обоих городах выносят мертвецов. В городе, который в Галилее, называемом Наином, выносят для погребения умершего сына, единородного у матери его: «Се изношаху умерша» (Лк. 7:12). В городе, который в Фессалии, называемом Солунью, выносят из темницы для погребения мертвое тело, исколотое за Христа копьями, тело святого великомученика Димитрия: «Се изношаху умерша». Обоих этих мертвецов воскрешает жизнодавец Христос, но не одинаково: у мертвеца наинского Он воскрешает тело для временной жизни, у солунского же мертвеца – душу от временной жизни, как бы от смерти, воскрешает для вечной жизни. За оба эти воскрешения нам подобает славить Бога и говорить: «Пророк велий воста в нас, и посети Бог люди Своя» (Лк. 7:16). Я же, грешный, ставши между этими двумя городами, между Наином и Солунью, и посмотревши на обоих внутренним зрением, в одной стране слышу глас народа: «Идяху бо с Ним ученика Димитрия. О них обоих я слышу, что они велики: там великий Пророк велий воста в нас»; в другой же стране вижу святого великомученика Димитрия. О них обоих я слышу, что они велики: там – великий Пророк, здесь – великий мученик. Я намерен хотя бы отчасти измерить величие обоих или, лучше, хотя бы издали присмотреться к их безмерному величию и познать сие.

Как велико было величие Христа на земле во плоти и как велико было величие на земле Христова мученика? Подобно ли было величие мученика величию Христа?

Ты же, евангельский воскрешенный из мертвых сын вдовицы, не прогневайся, что я миную тебя, имея вместо тебя ангела моего, святого великомученика Димитрия. Пусть говорят о тебе граждане наинские и радуется о тебе мать твоя, которой ты отдан: «Вдаде бо матери его» (Лк. 7:15), – нам же предстоит говорить и радоваться о Христе и о Христовом мученике.

Прежде всего, приступивши, хотя и с трепетом, ко Христу, Спасителю моему, «Емуже несмь достоин преклонься разрешити ремень сапога Его» (Лк. 3:16), и к величию Его, я, хотя и не имея смелости, дерзаю мерить сие величие и для этого ищу мерительного орудия, которым бы можно было измерить. Святый Иоанн Богослов в своем Откровении показывает мне некоего ангела в лице человеческом, имеющего в руке своей мерительную трость: «Глаголяй, – говорит, – со мною имеяше трость злату, да измерит град новый, с небеси сходящий, и врата его, и стену его» (Апок. 21:15). Что такое означал тот град, какова его тайна – об этом нет нужды ныне говорить подробно, чтобы не затянулось время; я вспомню только то, что приличествует нашей беседе. Святый Андрей Кесарийский, толкуя Апокалипсис, стеной называет Христа, говоря так: «Стеной великой церковной, высокой и охраняющей находящихся во святом граде, является Христос; двенадцать врат в нем – это святые Его апостолы, чрез которых мы получили приведение и вход к Отцу».

Мы же внемлем следующим словам: «Христос есть стена». Если Христос есть стена града, сходящего с неба, то, значит, ангел, хотящий измерить эту стену, хочет измерить Христа. В действительности так и есть: «Да измерит, – говорит, – град и стену». Измеряй же за меня ты, ангел, Христа, измеряй, как велико Его величие, мы же будем смотреть на готовое дело. Какою же мерою измеряет ангел? «Мерит, – говорит Богослов, – в меру человеческу, яже есть ангельска». Что же это такое – мера человеческая и в то же время мера ангельская? Может ли человеческая мера быть равна ангельской? Человеческая мера основывается на росте человеческом и измеряется локтями и саженями, мера же ангельская должна была бы безмерной быть, поелику естество ангельское несравненно больше человеческого естества. Как же в Откровении Богослова мера человеческая полагается равною ангельской, ангельская же равною человеческой? Прежде чем выяснится сия тайна, я скажу следующее: не думай, слушатель мой, что здесь идет беседа о величии какого-нибудь роста человеческого, но о величии чести; честь же познается только в разумной твари, которая, зная Творца своего, знает И себя, знает и честь свою, и бесчестие. В неразумной же и в бездушной твари честь не познается. В чести на земле серебро, золото, жемчуги и камни драгоценные, однако же все это, будучи бездушным, не знает чести своей. Честны на небе звезды, луна и солнце, однако же и они не знают чести своей, будучи бездушными тварями. Разумная же тварь знает, почитается ли она, или обесчещивается. Разумная тварь есть двоякая – видимая и невидимая: видимая разумная тварь есть человек, невидимая же разумная тварь – ангел. Двоякая посему есть и честь: человеческая и ангельская. Величие человеческой чести состоит в высочайшей власти человеческой, в сане царском, ибо выше царской власти нет, и она называется царским величеством. Действительно, как говорит один из постельничих царя Дария: «Царь над все премогает и господствует всеми, и владычествует ими, и вся, елика аще речет тем, сотворяют. Аще послет тех к брани, творят брань, идут и срыют горы и стены, и столпы; закалаются и закалают, и слова царева не преступают, и той один сам есть; аще глаголет: убийте, – убиют; аще глаголет: отпустите, – отпустят; и глаголет: поразите, – поразят; и глаголет: разорите, – разорят; глаголет: созидайте, – созидают; глаголет: посеците, – посецают; глаголет: насадите, – насаждают; и весь народ и силы его послушают самаго». Вот в чем состоит величие человеческой чести, то есть, власти царской. Величие же ангельской чести заключается, с одной стороны, в невещественной, бесплотной природе ангелов, с другой же, согласно евангельскому слову, – в том, что они «выну видят лице Отца Небеснаго» (Мф. 18:10), непосредственно предстоя Богу. «Непосредственно» означает то, что между ангелом и Богом ничто не посредствует, не разделяет: за ангелом – тотчас Бог, за Богом – тотчас ангел, посреди же этих двух природ, ангельской и Божеской, нет никакой другой природы. Как на земле считается великой честью и славой быть близ царя, быть ближе всех, быть так, чтобы ничто не посредствовало и не разделяло, подобно сему и на небе великая слава ангелов заключается в том, что они находятся около Бога ближе всякого другого создания и непосредственно Ему предстоят: это и есть величие ангельской чести.

Здесь приступим к мерителю, которого видел святый Богослов, и посмотрим, что он мерит во Христе, Спасителе нашем. Мерит как бы высоту городской стены, величие чести, чести же человеческой и ангельской, и находит величие высочайшей человеческой чести, то есть, царской власти, ибо пречистой Матери Божией он во время благовещения говорит: «Даст ему Господь Бог престол Давида, отца Его, и воцарится в дому Иаковли во веки, и царству Его не будет конца» (Лк. 1:32–33). Когда же родился Господь наш, тотчас три восточных царя приветствовали Его царским титулом: «Где есть рождейся Царь?» (Мф. 2:2). Сию высочайшую человеческую честь, то есть, власть царскую, признал в Нем и народ в нынешнем Евангелии, говоря: «Пророк велий воста в нас», ибо слово «пророк» у израильтян было в равной чести с царским титулом. Ведь вначале над ними властвовали пророки, которые, хотя и без царского титула, царствовали у них. Пророк был Моисей; пророческим даром был исполнен Иисус Навин; пророк был Гедеон; пророк был Самуил; пророками были и прочие властители израильские. Все они даже до Саула и Давида властвовали над ними, как цари, хотя и без царского титула; Давид же был царем и вмести с тем пророком. Посему, когда народ назвал Христа Господа пророком, он признал в Нем величие высочайшей чести человеческой, то есть, царской.

Находит ангел во Христе Господе и величие ангельской чести, ибо Тот же Христос назван и Ангелом у пророка Исайи, который предвозвестил о рождестве Христовом и сказал: «Отроча родися нам, Сын, и дадеся нам, и нарицается имя Его велика совета Ангел» (Ис. 9:6). Он был не природою ангел, но служением, ибо как, по апостолу, «вси служебнии дуси в служение посылаемии» (Евр. 1:14) называются ангелами, так и Христос, посланный Богом Отцем на служение, чтобы послужить нашему спасению, назван был Ангелом. Он был не нижайшим ангелом, но высочайшим: «Великаго совета Ангел»; Он был Ангелом, а вмести с тем и Богом, как говорит тот же Исайя: «Великаго совета, Ангел, Бог крепок, Владыка». Обе сии чести, человеческая и ангельская, особенно же Божия (ведь Бог некогда явился и в трех лицах ангельских), суть такой меры во Христе Спасителе, что поистине равны мере того мирителя, которого видел Богослов. В нем находится равная мера чести человеческой, а также и чести ангельской, и это именно и означает то, что пишется в Откровении: «В меру человеческу, яже есть и ангельска», ибо с воплощением Христа человечество с ангельством и ангельство с человечеством начало дружить, приятельствовать и быть в равной чести. Посему-то, когда святый Иоанн Богослов хотел поклониться ангелу до ног, ангел запретил ему, говоря: «Виждь, ни: клеврет ти есмь и братии твоих» (Апок. 19:10). До воплощения же Христова люди кланялись ангелам, и ангелы не препятствовали им. Поклонился Иисус Навин явившемуся ему ангелу, павши до земли; поклонился Гедеон, поклонился и Маной, кланялись и другие, однако же ангелы не препятствовали им кланяться, но принимали сие от них, как от рабов. Когда же воплотился Господь, то уже больше они не позволяли, чтобы люди рабски кланялись им: «Виждь, ни: клеврет ти есмь»; мы в равной чести с тобой, равна наша мера, «мера человеческая, яже есть ангельская». Хотел было я возразить тому ангелу и сказать: смотри, ангел Божий, не обесчещиваешь ли ты человечество, когда считаешь его равным тебе? Не больше ли мера человеческой чести пред ангельской? Разве ты не знаешь, что естество человеческое в лице Христа не только оангельствовано, но и обожествлено? Ведь и церковные учители, как, например, святый Иоанн Дамаскин, учат, что в лице Христа человеческое естество мы должны почитать так же, как и естество Божие. Хотел я сие возразить тому ангелу, но время влечет меня уже к моему ангелу, к святому великомученику Димитрию.

Ныне празднуемый святый великомученик Христов Димитрий был на земле ангелом во плоти, и чем бы я мог измерить в нем величие чести, как человеческой, так и ангельской, в особенности же мученической? Ищу я мерительной трости и вижу в руке у него копье (так его изображает на иконе художническое искусство). Пусть же копье его будет мне вместо мерительной трости, но лучше скажу так: смотря на вещественно изображенное его копье, умом же созерцая духовно живописанное в житии его, я начну мерить духовным копьем по подобию вещественного. Копьем здесь я духовно назову житие святого великомученика Димитрия, острое за остроту воздержания, железное за суровость подвигов, или же медное из-за Фессалии, где было начало греков и греческого царства, которое некогда в Божественном Писании представлено в виде меди.

Навуходоносор видит в сонном видении какой-то образ, голова которого золотая, грудь и руки серебряные, чрево медное, голени железные, остальная же часть ног глиняная. Что бы мог означать тот образ? Думал было я, что он прообразовал последний немощный род, живущий в нынешние времена, в которые человек в один день меняется много раз. Утром человек, вставши от сна, имеет золотую голову, ибо, если он молится, имеет чистый ум, как чистое золото, если же он о чем говорит или что советует, то всякое слово у него, как драгоценное золото. Когда принимается за дело, тогда у него руки серебряные, ибо если кто художник или искусен в каком-либо рукоделии, тот обогащается и приобретает серебро; если же кто сядет за книжное учение, у того грудь серебряная, ибо «словеса Господня – словеса чиста, сребро разжжено» (Пс. 11:7). Во время служб Божиих или царских голени железные не ощущаются, хотя и заболят от труда; когда же придет время обеденное и предстанет пиршественная трапеза, тогда бывает чрево медное, которое ест и пьет не только до сытости, но и до излишества. И удивительно, как чрево может вместить в себя так много яств и пития и не повреждается, но бывает как бы медным. Когда же оно наполнится до крайности и отяжелеет, тогда ноги делаются глиняными, хотят упасть, отдыхать. Таким образом немощный человек в один день много раз изменяется наподобие того Навуходоносорова образа. Я думал, что именно такое значение имел тот образ, но у святого Симеона Метафраста в житии св. пророка Даниила вижу иное толкование. Золото означало царство вавилонское, а серебро – царство персомидийское, ибо как из одного серебра были две руки, так и два царства, мидийское и персидское, были соединены в одну монархию. Медь означала имевшее быть потом царство греческое, которое впоследствии сделалось христианским царством. Железо означало царство римское, и как две голени были железными, так и в римском царстве были две части – восток и запад. Глина же означала уничтожение всех земных царств пред страшным судным днем, после которого настанет одно вечное небесное царство. Здесь нам следует сказать о греческом царстве, изображенном медью; почему греческое царство было изображено медью? Причину указывает блаженный Иероним в том, что медный круг звучнее всех других и звенит так, что, будучи ударяем, слышен издалека; медью же изображено греческое царство потому, что этим предзнаменуется ораторство, благозвучие, красноречие и премудрость греческого языка, согласно написанному: «Эллины премудрости ищут» (1Кор. 1:22). Другой же толкователь говорит, что «медь означает крепкое мужество Христа, который крепко и мужественно понес трость или жезл, то есть, страдание, и Свой большой, тяжелый крест, и этим воздвиг и измерил здание храма, то есть, церковь Свою» (св. Феофилакт в предисловии на Евангелие). Здесь, как мы слышим от этих двух толкователей, медь означает следующие две (из четырех евангельских соборных и высших) добродетельные силы: мудрость и мужество. Итак, в Навуходоносорском образе медь, означавшая греческое царство, имевшее потом соделаться христианским, указывает на то, что это царство будет и премудрым, и храбрым в оба времени – ив идолопоклонническое, и в христианское. В первое время, идолопоклонническое, греческое царство было храбро в лице Александра Великого, а премудро в лице греческих философов; в другое же время, то есть, в христианское, греческое царство было храбро в лице Константина Великого и других бывших за ним православных христианских царей, премудро же было в лице вселенских учителей, бывших в греческом народе, каковы, например, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и прочие подобные им.

Но обращусь я снова к древнейшему греку, святому Димитрию. Ради его греческого происхождения, изображенного некогда медью, я уподобил жесткое житие святого великомученика Димитрия, родом и верою грека, жесткости медной и остроте копья, а теперь приступаю к измерению величия чести его, и, прежде всего, чести человеческой.

Величие человеческой чести в нем было греческое, то есть, царственное, храброе, мудрое в отношении двоякого человека, внешнего и внутреннего. Как мирской человек, он был воевода Фессалийской страны в городе Солуни, где в древности были начало и престол греческих царей, и он был престолоблюстителем того царства, хотя уже и находившегося под римским скипетром. В этом заключалась великая честь святого Димитрия. Был он также искусен и в греческой философии; был он и в битвах храбр, мужественен; вообще как внешний мирской человек он был весьма достойным, но как внутренний человек он был еще больше и достойнее.

Душой он был царь духовный, господствующий над сердцем своим, был такой царь, каким быть увещевает святый Иоанн Лествичник всякого добродетельного мужа, говоря: «Будь царем над своим сердцем, высоким в смирении, сидя и повелевая неподобающему смеху: иди, – и идет, и сладкому плачу: прииди, – и приидет, и рабу, то есть, телу: сотвори се (умерщвление страстей), – и сотворит». Ведь ум наш естественно царь есть; он считается властителем над всеми частями или страстями души, которыми являются похоть и ярость. Таковым царем, властвующим над страстями, и был святый угодник Божий Димитрий.

Был он исполнен и премудрости духовной, которою просветил Фессалию, ибо вера Христова, насажденная вначале в Фессалии святым апостолом Павлом, оскудела из-за жестоких и непрестанных гонений, святый же Димитрий снова поднял ее и распространил, апостольски проповедуя там Христа. Был он и мужественным в духовной борьбе, «яже есть не к плоти и крови, но к миродержателем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф. 6:12). Он храбро победил мир, который возмущают злобные духи сластями, страстями и многоразличными суетностями, и явился духовным царем, премудрым и храбрым. Все же сие в нем измерилось острым железно-медным копьем, то есть, жесткостью и остротою его богоугодной жизни. Здесь копье его острой жизни следовало бы уподобить копью Гедеона.

Была некогда война у израильтян с мадианитянами; ополчились обе страны друг против друга, и пред тем, как столкнуться им в борьбе, была ночь. Гедеон, вождь воинства израильского, вставши в полночь, пошел по повелению Божию тихо с одним своим слугою, вошел в стан неприятелей и услышал в одном шатре, что два воина, проснувшись, беседуют. Остановился Гедеон послушать, о чем они говорят, и услышал, что один рассказывает другому сон, который видел. Будто тесто хлеба ячменного, катившись из стана Гедеонова в стан мадиамский, прикатилось к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и палатка упала.

Дивный сон! Не удивительно было бы, если бы какой-либо большой камень, прикатившись к палатке, разбил ее, но то удивительно, что мягкое тесто опрокинуло и разрушило прочно утвержденную палатку мадиамского воеводы. Но это был сон, во сне же неведомо что мечтается; впрочем, иногда и сон говорит правду. Послушаем же толкование этого сна.

Отвечал другой, говоря: это не тесто, но копье Гедеоново, ибо предаст Господь в его руки Мадиама и весь стан наш. Скоро этот сон и сбылся: Гедеон, возвратившись в свой стан и разбудив своих воинов, ударил в полк мадиамский и совершенно разбил его.

Вот мы видим толкование и исполнение сна: тесто мягкое превратилось в железную твердость и слабые ости ячменя – в крепкие, острые копья: это не тесто, но копье. Я же изъясню тот сон еще следующими краткими словами.

Мадиамская сила, бесчисленная как песок земной, ни во что ставила силу израильскую, ибо войско израильтян было не велико, да и из него Гедеон выбрал и взял на войну только триста воинов; посему мадианитяне и надеялись легко смять израильтян зубами, как мягкое тесто, то есть, победить. поелику же за израильтян боролся Бог, то мягкое тесто для мадианитян превратилось в острое железо: это не тесто, но копье. Крепкая же сила мадиамская была для израильтян как бы мягким тестом.

Подобное же произошло между святым Димитрием и суетным миром, который поднимается духами злобы, который прельщает и прельщается житейскими сластями. Видел мир воеводу солунского святого Димитрия в большой славе и чести и считал его за мягкое тесто, ибо везде, куда ни смотрел, видел в нем мягкость. Посмотрел на одежду – одежда мягкая, приличная сану, согласно евангельскому слову: «Се мягкая носящий в домех царских суть» (Мф. 11:8), а он ведь был выдающимся царедворцем. Посмотрел мир на трапезы воеводские и там увидел мягкость, ибо каких только сладостей не было на трапезе такого господина? Посмотрел на все его угодья властелинские и всюду увидел изобилие земных благ, довольство, всюду мягкость, и подумал про себя суетный мир, говоря: это – тесто; я сомну его зубами моих сладострастии, порабощу его моим сластям, съем его, проглочу его, одолею его, как и прочих. Но прельщаешься ты, окаянный мир! Не знаешь ты, что в этом тесте сокрыто твердое, острое железо; ты не знаешь, что под царским саном таится раб Христов; под мягкими одеждами ты не видишь острой власяницы; под пиршественными трапезами не знаешь скрывающегося воздержания; под довольством не знаешь нищеты духовной; под сном не знаешь его всенощных молитв, подвигов, трудов и различных умерщвлений тела, которые, известны были одному только всевидящему Богу: всего этого ты, мир, не знаешь. Знай же твердо, что это не тесто, но копье святого великомученика Димитрия, которым он победит тебя и похвалится с Господом, сказавшим: «Дерзайте, Аз победих мир» (Ин. 16:33).

Имеет и мир свои копья, которыми ранит тех, которых побеждает. Копья его суть «похоть плотская, похоть очей и гордость живота» (Ин. 2:16). Сильны эти копья; мало кто остается не раненным и не побежденным ими: «Каждый бо, – по апостолу, – искушается от своея похоти влеком и прельщаем» (Иак. 1:14). Всякий ранится ими, ибо рана, причиняемая ими, кажется сначала не болезненной, но сладкой, не страшной, но желательной, и ее не боятся, но даже ищут. Посему-то всякий и ранится такими страстями, не зная, что рана эта потом заболит смертельно и после временной сладости наполнит вечной горечью и желчью, уморивши душевною смертью. Однако же для ищущего спасения раны эти легко исцелимы; если человек случайно иногда и ранится, он тотчас и исцелится; если иногда и падет, тотчас и встает; на нем сбываются слова Давида: «Падет и не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24). Какое же врачевство может легко исцелить эти раны, причиняемые вышеуказанными страстными копьями мира? Поистине та мысль об этих страстях, что они суетны и кратко временны, ибо временно все то, что услаждает, а после себя оставляет вечную горечь. Не будет неуместным вспомнить здесь одну из древнейших греческих историй.

Некий царь мисийских стран, по имени Телефос, сын Геркулеса от нимфы Авги, имел войну с Ахиллесом, вождем греческого войска; причина же войны была следующая. Когда Ахиллес шел с силою греческою на Трою, то он хотел идти чрез мисийскую землю, ибо чрез нее лежал путь его, тогда Телефос не хотел пустить его чрез свою землю, начал с ним сражаться и в сражении был ранен копьем Ахиллеса, но не до смерти. Рана эта была мучительна и неисцелима; призывалось множество искуснейших врачей, и лечилась она многими лекарствами, но никак не могла быть исцелена. Сомневаясь в жизни своей, Телефос послал в капища своих богов за волшебством, ища извещения, будет ли он жив, или умрет от той раны, и получил ответ такой: «Рана не исцелится, и Телефос не выздоровеет, если от того самого копья, которым он был ранен, не будет соскоблена ржавчина с железа и не будет приложена к ране». Телефос, услышав это, тотчас послал к Ахиллесу, примирился с ним и просил его, чтобы он прислал ржавчины от своего копья. Получив ее, он сделал из нее мазь, приложил к ране и тотчас получил исцеление и здоровье.

Правда это или нет, – пусть вера в это останется при греческих историках; мы же заимствуем отсюда такой пример. Если ты, раб Господень, получил случайно в борьбе жизни твоей какую-либо греховную рану от пристрастий мирских, тотчас имей пред очами ржавчину от тех пристрастий, то есть, размысли о кратковременной и скоропреходящей суете, и слушай слова апостола, говорящего грехожелательным миролюбникам: «Богатство ваше изгни, ризы ваша молие поядоша; злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет» (Иак. 5:2–3). Нося в уме эту ржавчину и прикладывая ее, как мазь, к сердечной ране, ты тотчас исцелишься, тотчас освободишься от греховной страсти.

Теперь я обращаюсь к святому Димитрию, в котором нечего было врачевать. Он не получил таких ран, ибо не только не был побежден миром, но даже победил его самого и сокрушил его греховные копья. Похоть плотскую он сокрушил умерщвлением тела; похоть очей, то есть, сребролюбие, сокрушил щедростью и раздачей всего имущества своего; гордость житейскую стер смирением, презревши всю славу мира сего и ставши узником Христовым и подражателем Его страданиям. Он явил себя мудрым и мужественным победителем, царствующим над страстями. Итак, в нем было совершенство величия человеческой чести не только в отношении внешнего, но и в особенности в отношении внутреннего человека.

Величие же в нем чести ангельской, которое мы уже объяснили, слушатели мои, поистине нужно видеть не в чем ином, как только в девственной его равноангельской чистоте, непорочно соблюденной от материнской утробы, ибо она является в человеке исключительным свойством ангельской природы. Послушаем, что говорит святый Амвросий: «Девство возвышается над законами человеческой природы; девством люди уподобляются ангелам; и даже большими ангелов являются девствующие победители, ибо ангелы – бесплотны, девствующие же торжествуют во плоти». Также и святый Киприан говорит: «Девство есть сестра ангелов, одоление страстей, царица добродетелей и наследие всех благ». поелику же святый угодник Божий Димитрий всю жизнь свою был непорочным девственником, следовательно, он был ангел во плоти, и в нем была мера величия ангельской чести, величия не иного какого, как только измерявшегося остротою жизни, как бы копьем. Ведь чистота не соблюдается без острого умерщвления. Посему в нем была мера человеческая и вместе с тем ангельская; он был одинаково и ангел, и человек – ангел земной, человек же небесный.

Не продолжая об этом беседы, чтобы не быть тягостным для слушателей, я приближусь к концу и только немного рассмотрю то, подобно ли было величие мученика величию Христа. Я не говорю: равно, но подобно, ибо никто не может быть равным Сыну Божию, подобным же Ему может быть всякий желающий, согласно словам апостола Павла: «Подобии мне бывайте, якоже и аз Христу» (1Кор. 4:16). Чем же святый Павел уподобился Христу? Посмотрим. «Аз, – говорит он, – язвы Господа Иисуса на теле моем ношу» (Гал. 6:17). Святый Павел мученичеством явился подобным Христу. поелику же и святый Димитрий пострадал за Христа, то и он оказался подобным Христу; и действительно он подобен, ибо и он понес на теле своем раны Господа Иисуса: копьем был пронзен Христос, копьем же был пронзен и подобник Его святый Димитрий; Христос Господь умер за рабов Своих, и раб его Димитрий умер за Него, Господа своего. Когда Христос полагал на кресте за нас душу Свою, темницей была вся вселенная, тьма была по всей земле; также и святый Димитрий, в темнице положивши душу свою за Христа, уподобился Христу страданием. Если о Мелхиседеке, который не был мучеником, Писание говорит, что он был уподоблен Сыну Божию, то тем более о святом великомученике Димитрии, пострадавшем за Христа, можно сказать, что он уподоблен Сыну Божию. Уподоблен же он за мученичество, как понесший раны Господни и прободение на теле своем. Велика честь, велика слава, высоко и безмерно величие быть подобным Сыну Божию. поелику же святый Димитрий подобен Сыну Божию, то велико, значит, и безмерно его величие, и не напрасно церковь называет его великомучеником.

Насколько же высоко величие мученической чести, это измерил Сам Сын Божий распростертыми на кресте руками и нашел сию честь выше всяких почестей, которые получат чины всех святых, ибо Господь наш, принявши на Себя человеческое естество и желая плотию достигнуть Своей славы, «юже име у Отца прежде мир не бысть» (Ин. 17:5), прошел чины всех святых и нигде не воспринял сию славу, как только в мученическом чине, в который начавши входить, Он тотчас воззвал, говоря: «Ныне прославися Сын Человеческий» (Ин. 13:31).

Был Он пророком, ибо пророчествовал о пленении Иерусалима и предсказал о страшном судном дне, но прославился не в пророческом чине. Был Он и апостолом: будучи послан Отцем благовестить миру Евангелие царствия, Он проходил города и села, уча и благовествуя, Что приблизилось царствие Божие, но не прославился Он и в апостольском чине. Он был пустынник: «Возведен бысть духом в пустыню» (Лк. 8:1). Был постник: «40 дней постися», но ни в пустынническом и ни в постническом чине Он не прославился. Был Он преподобным, как говорит о Нем апостол: «Преподобен, незлобив, безсквернен» (Евр. 7:26), но и не в этом чине Он прославился. Он был чудотворец, изгонявший бесов, исцелявший слепых, хромых, расслабленных и воскрешавший мертвых, однако же не говорит Он, что был прославлен в этом чине. Когда же после тайной вечери Он начал готовиться к мученичеству и выходить на этот путь, тогда Он и сказал ученикам: «Ныне прославися Сын Человеческий». Совершивши же на кресте страдания, Он сказал, явившись по воскресении Луке и Клеопе: «Не сия ли подобаше пострадати Христу и внити в славу Свою?» (Лк. 24:26). Смотри, как высоко было величие мученической чести, что даже Самому Христу чрез мученичество подобало войти в славу Свою.

Святый Златоуст, рассуждая об этом величии мученической чести и пиша об узничестве Павловом, говорит, что «большая честь и слава быть узником Христовым, нежели апостолом, нежели учителем, нежели благовестником». Этот учитель считает мучеников даже выше ангелов. Беседуя о Петре, посаженном в темницу за Христа, он говорит: «Если бы мне кто сказал: чем хочешь быть: ангелом или Петром в узах, – то я захотел бы лучше быть Петром, связанным за Христа двумя железными узами». Но что еще удивительнее, так это следующие его слова: «Мне желательнее жестоко страдать за Христа, нежели почитаться от Христа: это есть великая честь, это есть слава, превосходящая все». Такой чести и славы, подобной Христу, Сыну Божию, удостоился и святый великомученик Димитрий чрез свое страдание за Христа, и величие в нем измеряется уже ни человеческою, ни ангельской мерой, но мерой Самого Сына Божия, Иисуса Христа, ибо великомученик возрос этой честью, по апостолу, «в меру возраста исполнения Христова» (Еф. 4:13).

Христос, пронзенный на кресте копьем, Своим мученичеством, как бы копьем, достиг Своей высокой славы, бывшей прежде у Отца Его. Великомученик же Димитрий своим мученичеством также, как бы копьем (ибо что острее мученичества?), достиг славы Христовой, ибо, с Ним пострадавши, с Ним и прославился. Здесь святый уподобился древнему Ионафану, царевичу израильскому. Дал Бог израильтянам одоление над иноплеменниками, и преследовали их до вечера, посекая, как стебли. Преследовал их Ионафан, который целый день ничего не ел, так что сделался голодным. Случилось же ему вечером увидеть в дубраве на дереве пчел и вытекающий оттуда мед; тогда он протянул свое копье, достиг пчел, взял оттуда медовый сот, ел и подкрепился. Великомученик Христов победил врагов своих – вышеуказанные мирские страсти; победил он и воздушных духов злобы, победил мужественным страданием и слуг бесовских, идолопоклонников «и мучителей; вкусить же желал не земной какой-либо пищи, но вечного небесного насыщения. Протянул он копье своего мученического подвига и достиг им той сладчайшей меда и сота неизреченной радости, о которой вспоминает Давид: «Потоком сладости Твоея наполни их» (Пс. 35:9).

О, святый великомученик Димитрий, доблестный воин Иисуса Христа! Стань с твоим копьем на защиту нашу от наших врагов, победи видимых и невидимых супостатов; молитвами же твоими удостой нас того величия, чести, славы небесной и той сладости, которою ты ныне насыщаешься, чтобы и мы были причастниками того же с тобою и со всеми святыми во веки. Аминь.

45. Поучение в четверг двадцатой недели по Святом Духе «Проповедуем, наказующе всякого человека и учаще всякой премудрости, да представим всякого человека совершенна о Христе Иисусе» (Кол. 1:28)

Мы всегда должны поучаться Божиим словам, которые предлагаются нам в Божественном Писании, особенно же евангельским и апостольским словам, читающимся каждый день в церкви на Божественной литургии. Для того и читаются в церкви каждый раз Апостол и Евангелие, чтобы правоверный христианский человек, восприняв хотя бы одно слово из них, получил бы душевную пользу для своего спасения. Посему и мы поищем в нынешний день какой-либо пользы для нас в апостольском чтении.

Из послания апостольского, писанного к Колоссянам, проповеданного во вселенной и прочтенного в нынешний день на Божественной литургии, мы предложим вам в научение следующие слова: «Проповедуем, наказующе всякого человека и учаще всякой премудрости, да представим всякого человека совершенна о Христе Иисусе» (Кол. 1:28).

Возлюбленный слушатель! Апостол всякому человеку желает быть совершенным. Но кто из людей может быть совершенным? «Никтоже совершен, токмо един Бог» (Мк. 10:18). Однако же христианский человек должен по силе своей заботиться, чтобы с Божией помощью день ото дня и час от часа приходить к совершенству в добрых делах.

Сам собою человек не может достигнуть добродетельного совершенства, с помощию же Божией может, ибо невозможное для человека возможно для Бога. На это именно и указывает ныне апостол, говоря: «Да представим всякого человека совершенна о Христе Иисусе»; не своими усилиями «представим совершенна», но «о Христе Иисусе», то есть, с помощью Иисуса Христа (Кол. 1:28).

Поучимся же ныне немного, хотя отчасти, тому, как человек может достигнуть добродетельного совершенства.

Как по телесному возрасту человек не сразу после рождения делается совершенным, но возрастая понемногу день от дня, месяц от месяца и год от года, приходит в возраст совершенного мужа, так и по духовному возрасту, то есть, добродетельности, мы не сразу делаемся совершенными, но, как бы с младенчества, мы начинаем с доброго намерения, с доброго начала. Так поучает и святый апостол Петр: «Отложше всяку злобу и всяку лесть, и лицемерие, и зависть, и вся клеветы, яко новорождени младенцы, словесное и нелестное млеко возлюбите, да о нем возрастете во спасение» (1Пет. 2:1–2).

Внемлем словам: «Яко новорождени младенцы словесное млеко возлюбите». Человек, начинающий отлагать всякую злобу, всякий грех и приходить в чувство и покаяние, есть как бы новорожденный младенец, которому не сразу предлагается твердая пища, но сперва молоко; то есть, слово Божие предлагает ему понести бремя не сразу тяжелое и неудобоносимое, но сначала легкое, чтобы, привыкши к легким подвигам, он потом мог взяться и за более трудные.

Посмотрим же на самый возраст добродетельный, то есть, на самое совершенство. Чтобы удобнее рассмотреть его, я предлагаю такой вопрос: что есть совершенство? Совершенство есть то, о чем нельзя сказать, что ему не достает чего-либо. Не может дом быть назван совершенным, если в нем не достает покрова или если в нем будет недостроено что-либо иное. Не может город назваться совершенным городом, если в нем не будет крепких стен, башен, ворот, дневной и ночной стражи. Не может человек назваться совершенным человеком, если ему не достает руки или ноги, или какого-либо иного члена тела. Вообще всякая вещь не может быть названа совершенной, если ей чего-либо не достает; только то совершенно, что имеете довольство в самом себе, что лишено какого-либо недостатка и что ни в чем не нуждается для своего совершенства.

Таким же должно быть и добродетельное совершенство в христианах; необходимо, чтобы оно было полно и не имело никакого недостатка. Если кто соблюдает одну заповедь Господню, а другую преступает, он не совершен: кто постится, но гневается, тот не есть совершенный постник; кто дает милостыню, а чужое грабит, тот не совершенный милостивец; кто примиряется с ближним, а сердцем помнит злобу, тот не совершенный друг; кто молится устами, а умом не вникает, но мечтает о чем-либо ином, тот не совершенный молитвенник; кто поставлен на правосудие, а судит несправедливо, тот не совершенный судья; кто называется христианином, а живет не по-христиански, тот не совершенный христианин; кто носит иноческое звание, а иноческих дел не совершает, тот не совершенный инок; кто поставлен пастырем духовным для словесных овец, но не радит не только о спасении их душ, но и о своей душе, тот не совершенный пастырь. Говоря же вкратце, всякий христианский человек, которому в соблюдении заповедей Господних не достает чего-либо из добрых дел, не может быть назван совершенным.

Христос, Спаситель наш, сказавши о Себе ученикам Своим, что Он «не пришел разорити закон, но исполниTM», присоединил еще и следующее: «Аминь глаголю вам, дóндеже прейдет небо и земля, йота едина или едина черта не прейдет от закона» (Мф. 5:18). Йота есть греческая буква, по нашему «г» десятеричное. Здесь можно подумать, для чего Христос, Спаситель наш, одной буквой завершил весь закон, буквой же не иной какой-либо: ни «А», ни «Б», ни другой какой-либо, но именно йотою, то есть, «г» десятеричным. Причины сего имеются две. Первая причина в том, что во всей азбуке нет буквы меньше йоты; только одна йота есть самая малая из всех букв; она представляет собой одну малую, немного протянутую палочку. Она мала, но совершенна, и не имеет никакого недостатка. Вспомнил же Господь эту самую малую, но совершенную букву, желая научить нас тому, чтобы мы знали, что если в исполнении заповедей Господних мы нарушим что-либо малое, то мы уже не совершенны; только тогда мы окажемся совершенными, если малое исполним наравне с великим.

Вторая причина заключается в том, что если над буквой «г» будет написана одна черта, называемая титлом, то получится число десять – завершение всего закона. Господь наш буквою «и» десятеричным с одной чертой ясно указывает на Ветхий и Новый Завет: на Ветхий указывает буквою «и» десятеричным, обозначая десять заповедей, данных в Ветхом Завете на Моисеевых скрижалях; одной же чертой над «и», то есть, титлом, Он указал на Новый Завет, на святое Евангелие, которое является завершением Ветхого Завета подобно титлу у десятеричного «и». Одной этой буквой с титлом Господь нас научил тому, чтобы мы знали, что если не соблюдем всех десяти заповедей Божиих, а сверх того не сохраним еще евангельских велений и советов, то не можем быть совершенными.

Духовная невеста Христова, душа человеческая, достигшая добродетельного совершенства, говорит в Песни песней своему возлюбленному Жениху Христу так: «Вся плоды новыя до ветхих соблюдох Ти» (Песн. 7:13). Какие это плоды новые и ветхие соблюла та духовная невеста своему Жениху? Это объясняет Феодорит, говоря от ее лица так: «Заповеди Ветхого Завета и веления Нового Завета, которые получила от благодати Духа Святого, я соблюла для Тебя и сохранила в целости, как вверенное мне сокровище». Нам же отсюда можно видеть, что для совершенства не достаточно соблюсти ветхие плоды (разумею заповеди Божий) без новых, и новые без ветхих. Необходимо сохранить то и другое вместе: в этом и будет заключаться совершенство.

Кроме того, ветхие и новые плоды мы можем понимать и так еще: ветхие плоды суть те добрые дела, которые повелены нам законом Божиим и которые мы всячески должны исполнять; новые же плоды суть те добрые дела, которые мы совершаем по нашему произволению сверх того, что повелено, как, например: закон повелевает не желать никакой вещи своего ближнего, не отнимать и не похищать, а истинный христианин не жалеет для ближнего и своего собственного, проявляет щедрость и все дает; закон повелевает не воздавать злом за зло, а истинный раб Божий еще и благодетельствует своему врагу; закон повелевает вести чистую жизнь, а истинный христианин не позволит даже и мысли нечистой быть в своем уме и прочее. Кроме того, повелено, например, кому-либо отцом духовным поститься в среду и пятницу, а он присоединяет сверх того пост и в понедельник; повелено ему в какие-либо дни слушать святую литургию, а он еще и молебен поет; повелено будет положить сто поклонов в день, а он сверх того присоединяет и другие сто. Равные подвиги и дела, совершаемые сверх должного из усердия к Богу, суть новые плоды, соблюдаемые со старыми, о которых говорит невеста Христова: «Вся плоды новыя до ветхих соблюдох Ти».

Спасение наше в Писании названо чашей: «Чашу, – сказано, – спасения прийму». Посему чаша сия должна быть не до половины, но полной, то есть, спасение наше должно быть не скудным, но совершенным. Не полную ли чашу мы имеем обыкновение пить во время бесед за здоровье друг друга? Неужели же до половины будем пить чашу спасения за вечное здоровье душ наших? Неужели мы не будем заботиться о совершенстве в добрых делах? Да будет известно нам, что эта чаша спасения нашего должна быть не только полной, но даже избыточествовать, как и та мера или чаша, о которой пишется в Евангелии: «Меру добру, натканну и потрясну, и преливающуся дадят на лоно ваше» (Лк. 6:28).

Если Господь хочет платить нам, рабам Своим, от прещедрого Своего милосердия выше нашего достоинства со многою прибавкою, поелику все страдания века сего не стоят имеющей явиться Его славы, то и мы должны трудиться больше, чем нам повелено, чтобы чаша наша была не только полна, но и «потрясна и преливающася», чтобы спасение наше было не только совершенным, но и пресовершенным, как увещевает и апостол, говоря: «Проче убо, братие, просим вы и молим о Христе Иисусе, якоже приясте от нас, како подобает вам ходити и угождати Богови, якоже и ходите, да избыточествуете паче: сия бо есть воля Божия, освящение ваше» (1Сол. 4:1–3).

Святый Иоанн Златоуст, пиша свое толкование на это апостольское послание к Солунянам, говорит: «Преуспеяние состоит в том, чтобы заповеди и завещания превосходить не по принуждению учителей, но по своему произволению». Как земля возвращает сеющему не только те семена, которые принимает в себя, но с умножением и вместо одного зерна – многие зерна; так и душе нашей подобает не только стоять в том, что заповедано, но и превосходить заповеданное; это и называется добродетельным совершенством. Ведь одно соблюдение заповедей не есть совершенство, достойное похвалы от Бога, но только рабский долг, как говорит Христос: «Егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби непотребни есмы, яко еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17:10). Такие свободны от долга, но не славны заслугами: они избежали мук, но не получили венцов. Если ты не убил, не украл, не лжесвидетельствовал, не прелюбодействовал, не пожелал чужого, то этим не сплел еще венца для себя, но только освободился от долга и избавился от мук; венцы же откладываются для совершенных, которые потрудились сверх заповедей.

О, как стыдно теперь и будет стыдно в день и час смертный христианину, который не только не превзошел заповеданного, но не прошел и половины заповеданного и соблюл едва одну какую-либо заповедь. Если кто исполнит все заповеди и, погрешивши в одной, оказывается виновным во всем, то тем более будет виноват тот, кто исполнил только одну заповедь, а прочие все презрел. О, как далеко стоит он от совершенства! О, как пуста чаша нашего спасения! О, как скудны наши плоды! Все сие из-за небрежности нашей, все оттого, что мы не радим о спасении душ наших.

Существуют еще и иные признаки совершенства, как, например, любовь во врагам, согласно слову Господню: «Любите враги ваша» и «Будите совершении, якоже и Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5:44, 48). Но об этом не будем говорить теперь.

Скажем же еще и то, что достойная смерть добродетельного мужа, умирающего о Господе, является совершенством, ибо в Отечниках обычно о кончине блаженных отцов говорится, что такой-то «совершися», то есть, преставился ко Господу.

Ныне мы совершаем воспоминание блаженной памяти скончавшегося раба Божия Евсигния, мужа, который и летами, и разумом, и заслугами пред Богом и людьми был совершенным; посему без сомнений можем сказать о нем, что он скончался блаженною кончиною.

К некоему юноше Господь в Евангелии сказал: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имения твоя и даждь нищым, и имети будеши сокровище на небеси» (Мф. 19:21). Поминаемый ныне муж, послушавшись сего совета Господа, раздал свое имущество нищим; следовательно, он явился совершенным пред Господом и получил сокровище на небе, ибо верен Господь всем словам Своим и слово Его неложно. Господь похвалил вдовицу, которая все свое богатство (две лепты) вложила в церковное хранилище; не малую похвалу у Господа своего имеет и раб Божий Евсигний, который все свое богатство растратил на строение и украшение храмов Божиих, как и сей святой храм он создал и украсил во славу Божию подобно небу земному. За это он теперь имеет на небе храм для упокоения праведной души своей, согласно апостольскому слову: «Аще земная храмина тела нашего разорится, создание от Бога имамы храмину нерукотворену, вечну на небесех» (1Кор. 5:1).

Святый Давид, прося у Бога спасения души своей, как бы вместо предисловия к молитве своей совершил воспоминание своего усердия к дому Божию, говоря: «Господи, возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея». Потом же говорит, как бы ища некоего долга от Бога: «Да не погубиши с нечестивыми душу мою и с мужи кровей живот мой» (Пс. 25:8–9). поелику, говорит он, я возлюбил благолепие дома Твоего, то и Ты, Господи, не погуби души моей, но спаси.

Любил благолепие дома Господня (что очевидно) и преставившийся муж Евсигний; он украсил дом Господень, как невесту прекрасную. Посему мы твердо веруем, что праведный Господь не погубил души его с нечестивыми, грешными и лишенными спасения, но водворил его в райских селениях с праведными, где да будет ему вечное наслаждение от премилосердной благодати Божией, вечное упокоение со святыми, на земле же среди людей вечная память. Аминь.

46. Поучение в неделю двадцать первую по Святом Духе «Изыде сеяй сеяти семена своя, ово паде при пути, ово на камени, ово в тернии» (Лк. 8и след.)

В нынешний воскресный день мы слышали на Божественной литургии святое Евангелие или, вернее, Самого Господа, говорящего нам притчу о сеянии семян, из которых одно упало при пути, другое на камни, третье в тернии, и только немногие попали на добрую землю. Семя, упавшее на плохие места, погибло: при пути оно было затоптано ногами и поклевано птицами; на камне – иссохло; в тернии – подавлено. Попавшее же на добрую землю прозябло и принесло плод. Толкование этой притчи мы слышали в том же Евангелии, но поелику толкование заключается в кратких словах и, думаю, не у всякого оно вместилось в уме, то мы с Божией помощию хотим хотя кое-что из нее изъяснить попространнее.

Семя есть слово Божие, а земля – сердце человеческое. Доброе сердце – это добрая земля, злое же сердце – злая земля, утоптанная ногами как путь, твердая как камень и острая как терний. Господь Бог наш от начала мира сеял слово Свое в сердцах человеческих: сначала чрез праотцев и пророков, которые проповедовали слово Божие, потом Сам, воплотившись от пречистой Девы Марии, явившись на земли и поживши с людьми, ибо Он проходил города и селения, уча и благовествуя царствие Божие; затем Он послал Своих апостолов во вселенную сеять семена слова Божия, а после апостолов Он на это поставил учителей церковных, и эта обязанность дошла даже до ныне, до архиереев и иереев, которые должны сеять духовные семена, то есть, слово Божие.

Но горе окаянному времени нашему, ибо совершенно пренебрегается это сеяние, совершенно оставлено слово Божие, и никто не заботится о душе своей и ближнего, чтобы во время последней жатвы представить ее Богу не напрасно и не пустою. Не знаю, кого нужно прежде всего считать окаянным: сеятелей или землю, иереев или сердца человеческие, или же и тех, и других вместе. «Вкупе непотребни быша, несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс. 52:4). Сеятели не сеют, а земля не принимает; иереи небрежны, а люди заблуждаются; иереи не учат, а люди пребывают в невежестве; иереи не проповедают слова Божия, а люди не слушают и даже не хотят слушать. По обе стороны худо: иереи глупы, а люди неразумны. Пастыри заблуждаются, а овцы за ними идут, сами не зная куда; слепые водят слепых, и вместе они падают в яму.

Бог, разгневавшись в древности на народ еврейский, грозил чрез пророка Своего Амоса, говоря: «Послю глад на землю, не глад хлеба, ни жаду воды, но глад слышания слова Божия. Обтекут ищуще слова Божия, и не обрящут» (Ам. 8:11–12). Я знаю, что все невежды не считают глад слышания слова Божия за великое наказание, посылаемое нам Богом за грехи наши. Наказание голодом хлеба у них считается большим, нежели гладом слышания слова Божия. О, неразумные! Неужели вы не знаете, что больше: тело или душа, и какая пища достойнее и полезнее: тленная или нетленная, плотская или душевная, и какое лишение больше: скудость ли хлеба, или слова Божия. Зло есть и голод хлеба, но еще большее зло – голод слова Божия. Ведь хлеб укрепляет только временную нашу жизнь, слово же Божие устрояет нас в вечную жизнь. Тленный хлеб умеет возделывать всякий земледелец, проведать же нетленное слово Божие не всякий умеет. Этот душевный голод, голод слышания слова Божия, очень усилился в нашей епархии, поелику нет ни сеятелей духовного семени, ни доброй земли. Нет, говорю, учителей, нет и сердец, удобных для принятия учения. Есть, как слышно, только окаянные сеятели, сеющие плевелы среди пшеницы. Плевелы – это раскольнические учения, а земля окаянная, которая принимает плевелы, это те окаянные сердца, которые внимают раскольническому учению и прельщаются им. Долготерпеливый Господь оставляет их расти до жатвы, во время же жатвы Он повелит жнецам, говоря: «Соберите первее плевелы и свяжите их в снопы, яко сожещи я: и тако плевелы сожжет огнем неугасающим» (Мф. 13:30). Архиерею же, поставленному Богом на пастырство здесь, не мало печали о погибели многих душ человеческих, как и Давид говорит: «Печаль прият мя от грешник, оставляющих закон Божий, оставляющих слово Божие и внемлющих учениям лживым и лестным» (Пс. 118:53); печаль о том, что не принимается его учение архиерейское, при этом учение не его самого, но слово Божие, ибо он поучает не от себя, но на основании евангельских и апостольских писаний; печаль о том, что дети не слушают отца, овцы не следуют за пастырем, ученики не внимают учителю, избегают святой церкви, чуждаются церковных святынь и делаются чадами гнева, сынами погибели, наследниками ада, которым ничего иного нельзя ожидать, как только геенны огненной вместе с бесами.

Сеет Он семена слова Божия в сердцах наших, но они падают в нас при пути, затаптываемом ногами. Мы слышали в святом Евангелии, что семени, падающему при пути, причиняется двоякий вред: во-первых, оно попирается ногами ходящих, во-вторых же, его расклевывают птицы. Развращенное человеческое сердце есть как бы путь общенародный, по которому ходят люди и скоты и попирают его. Попирают развращенное сердце всякие помышления суетные, злые, скверные и вожделения страстные, не только человеческие, но и скотские. «Приложишася, – говорится, – скотом несмысленным и уподобишася им» (Пс. 48:13). Если в такое сердце попадет слово Божие, то оно тотчас попирается злыми, скверными помышлениями и не приносит плода. Но одного попрания не довольно; его еще и птицы клюют. «Паде, – говорится, – при пути и попрано бысть, и птицы небесныя позобаша е» (Лк. 8:5). Какие же это птицы? Толкует сие Сам Христос Господь: «Приходит диавол и вземлет слово от сердца их» (Лк. 8:12). Диавол есть птица, клюющая слово из сердца человеческого; это была небесная птица, но уже свержена с небес во ад. Не хотя же жить во аде, она вышла на землю в поднебесную, сделала себе гнездо в пустыне, в Брынских лесах, и расплодила себе многих птенцов. Диавол умножил себе там учеников своих и, как птиц из гнезда, посылает их оттуда во все города и селения клевать семена слова Божия и истреблять учение православной восточной церкви, и почти уже все семена они поклевали и истребили на всех сердечных нивах, ибо мало в ком можно теперь видеть истинное благочестие и православную веру.

Доброе есть семя слова Божия, которое учит нас не удаляться от святой церкви, но держаться около нее как чадам около матери, родившей нас святым крещением, но птицы бесовские, раскольники, вылетевши из своего Брынского гнезда, поклевали это семя, научивши многих избегать святой церкви и гнушаться святынь Божиих, обманывая и соблазняя простых мужиков и баб и говоря: «Уже ныне церковь не церковь, попы – не попы». О, окаянные, бесовские птицы! О, несмысленные галаты! Кто соблазнил вас противиться истине? Разве изменилась церковь? Разве прекратилось священство? Разве церковь не пребудет до судного дня, и «врата адова (по словам Господа) не одолеют ей» (Мф. 16:18)? Неужели Христос Господь уже оставил церковь Свою, которую Он «искупил есть честною Своею кровию»? Неужели Он солгал, сказавши: «Аз есмь с вами во вся дни до скончания века» (Мф. 28:20)? «Небо и земля мимоидут, словеса же Господни не мимоидут» (Мф. 26:35), а вы, окаянные, говорящие, что церковь уже не церковь, считаете слова Господни ложью! Кому лучше верить: вам или Христу Господу?

Доброе есть семя слова Божия, которое учит исповедоваться и причащаться Божественных Тайн часто или хотя бы однажды в год. Птицы же бесовские, раскольники, вылетевши из проклятого своего гнезда, из Брыни, поклевали это семя, научивши многих чуждаться святого причащения как какой-то мерзости, и много есть таких, которые от самого рождения не помнят, причащались ли они когда-либо. Но удивительнее всего то, что даже многие иерейские жены и дети никогда не причащаются. Это мы узнали так: приходят иерейские сыны ставиться на места отцов своих, и когда мы их спрашиваем, давно ли они причащались, то многие искренно говорят, что не помнят, когда причащались. О, окаянные иереи, не радящие о своем спасении! Как они могут радеть о святой церкви, если домашних своих не приводят ко святому причащению? Как они могут приводить прихожан, если не заботятся о спасении душ тех, что дома, говорю о их женах и детях? Как такие могут заботиться о душах всех православных христиан? Разве не слышали и не читали вы, иереи, слова Господа, который говорит: «Аще не снесте плоти Сына Человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе; ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный»? Знаю, что многие отговариваются своим недостоинством, говоря, что они недостойны; на это всякому я отвечу так: пока ты пребываешь в каких-либо смертных грехах, ты поистине недостоин и будешь есть и пить в осуждение себе; если же ты истинно каешься в своих грехах, сожалеешь, плачешь и больше не хочешь совершать злое, то приступай, не сомневаясь, и послужит тебе причащение во спасение. Господь ведь пришел не ради праведных, но ради грешных, чтобы спасти их; пришел Владыка наш не для того, чтобы здоровых исцелить, но для того, чтобы уврачевать больных. Он и дал нам плоть и кровь Свою во оставление грехов наших. Он так и призывает нас: «Приимите, ядите во оставление грехов. Пийте во оставление грехов» (Мф. 26и след.). Если ты недостоин из-за грехов, то сделайся достойным чрез покаяние. И святая Мария, если помните житие ее, пока пребывала во грехах, до тех пор была недостойна не только причаститься Божественных Тайн, но даже и войти в церковь; и когда она хотела войти в церковь, то сила Божия отбрасывала ее прочь Когда же она покаялась истинным покаянием, тотчас в тот же день к вечеру сподобилась причащения тела и крови Христовой в церкви Предтечи, что при Иордане, как пишется в ее житии.

Доброе было семя слова Божия и то, которое учит жить в супружестве по Божьему закону чисто, целомудренно, не в прелюбодеянии, не оскверняя супружеского ложа; а ныне бесовские птицы, что в Брыни, поклевали это семя, ибо доходит до слуха нашего, что в их Брынских скитах, в бесовских гнездах, учат иметь общих жен и считать блудовство не за грех, но за любовь Христову. О, окаянные, богомерзкие птицы! Где Христос заповедал такую любовь, чтобы блудодействовать? Не больше ли Он учит чистой жизни, будучи Сам чистым и непорочным. Блуд есть любовь не Христова, но плотская, дьявольская, беззаконная. Где есть такой закон, чтобы иметь общих жен? О, ужасное беззаконие! Ведь такого беззакония нет даже у язычников, ни у турок, ни у татар, ибо все они имеют супружеский закон и за прелюбодеяние наказывают. Брынские же учители, называющиеся святыми отцами, поучают соблазненных такому беззаконию. Не николаитская ли это ересь? Приятно ли это Господу Богу? Послушайте, что пишется в Апокалипсисе.

Видел однажды святой Иоанн Богослов Христа Господа, ходящего между семью светильниками, и из уст Его исходил отточенный, обоюдуострый меч (Апок. 1:16). Мы же посмотрим, на кого Господь наш изострил тот обоюдуострый меч. Вот мы слышим, как Он говорит Своему возлюбленному ученику Иоанну: «Ангелу Пергамския церкве напиши, тако глаголет имеяй меч обоюдуостр, изощрен: имам на тя, яко имаши держащыя учение Валаамово, иже учаше Валака положити соблазн пред сынами израилевыми, еже ясти идоложертвенная и блудотворити, тако имаши и ты держащыя учение николаитско, егоже ненавижду. Покайтеся: аще ли ни, то прийду скоро и брань сотворю с ними мечем уст Моих» (Апок. 2и след.).

Мы же внемлем, с кем хочет Господь наш сотворить борьбу мечом уст Своих, изостренным с обеих сторон? «С держащими учение николаитское». Каково же было николаитское учение? Такое же, как и Валаамово. В чем же заключалось учение обоих? В том, чтобы блудствовать, иметь общих жен. Сие-то учение и ненавидит Христос Господь. «Имаши, – говорит, – держащыя учение николаитское, егоже ненавижду». При этом Он настолько сильно ненавидит это учение, это беззаконие, что вооружается на совершающих его, как на Своих явных врагов, готовит на них меч обоюдуострый, изостренный, и хочет поднять против тех войну мечом уст Своих: «Сотворю, – говорит, – брань с ними мечем уст Моих».

Слышите ли сии слова Господа, брынские учители, считающие себя святыми отцами, на самом же деле – проклятые волки, бесовские птицы, держащиеся николаитского учения, блудники, прелюбодеи и сквернители, которых ненавидит Христос Бог. Слушайте, устыдитесь и покайтесь, чтобы не поразил вас меч обоюдуострый, исходящий из уст Христовых. Вы же, правоверные и православные христиане, боголюбивые чада церкви Христовой, верные и истинные рабы Господни, остерегайтесь тех соблазнительных бесовских птиц, вылетающих из Брынского гнезда и воровски здесь скрывающихся, и соблазняющих тех заблудших безумных людей, которые скрывают их у себя в подпольях, не зная закона Божия и истинного пути, и для которых кончиной будет погибель, от коей да избавит нас Христос Господь милосердием Своим. Аминь.

47. Поучение в неделю двадцать вторую по Святом Духе «Человек некий бе богат, нищ же бе некто именем Лазарь» (Лк. 16:19–20)

Два человека вспоминаются в нынешней евангельской притче – один богатый, а другой нищий. У обоих ясно изображена жизнь их, как настоящая, так и будущая, и ясно показано, что иное есть блаженство настоящей жизни, и иное – будущей; также и бедствование: иное есть настоящей жизни, иное же – будущей; и как блаженство настоящей жизни не превращается в блаженство будущей жизни, но изменяется в бедствование, так и бедствование настоящей жизни в будущей жизни уже не будет бедствованием, но изменится в блаженство. Говоря яснее, нынешнее богатство там будет нищетою, нынешняя же нищета там будет богатством.

Итак, посмотрим прежде на настоящую жизнь. В настоящей жизни, смотря на обоих тех людей, упомянутых в евангельской притче, на богатого и нищего, и рассматривая их жизнь, кто не предпочел бы богатого нищему? Кто бы не ублажил богатого, и кто бы не обругал нищего? Богатый – в прекрасных палатах, нищий же – в грязи пред воротами; богатый – в порфире и виссоне, в драгоценных одеждах, а нищий – в рубищах; богатый на мягких постелях почивает, а нищий – на гноище; богатый всякий день светло радуется, нищий же всякий день горько плачет; богатый ест обильную пищу из сладких кушаний, нищий же желает насытиться крупицами, подающими от «трапезы богатого, да и то не дается ему. Богатый пьет и упивается прекрасными напитками, а больному нищему едва кто-либо подаст ковш воды; богатому предстоят множество слуг, а у нищего нет никого – все отвращаются от него; богатого все утешают, а нищего всякий опечаливает; на богатого все смотрят и кланяются ему, а на нищего никто и не взглянет. Если богатый заболеет хоть легко, тотчас призывают к нему искусных лекарей, и приятели его посещают его, сочувствуют ему и скорбят о нем; а нищего больного кто лечит? Кто о нем скорбит? Кто придет навестить его? Никто; разве только собаки придут к нему: «И пси приходящий облизоваху гной его» (Лк. 16:21). И во всей этой временной жизни богатый блажен, а нищий окаянен и беден.

Блаженными считаются в этой жизни богатые еще и потому, что господствуют над убогими людьми и притесняют их. Святый апостол Иаков говорит: «Не богатии ли насилуют вам, и тии влекут вы на судища? Не тии ли хулят доброе имя, нареченное на вас?» (Иак. 2:6–7). Здесь святый апостол ясно показал, каковы суть те богачи, которые насилуют убогих, влекут на судилища, хулят доброе имя: насилуют, отнимая, грабя и обижая; влекут на судилища, то есть, ставят на правежах, месте пытки, бьют без пощады и отнюдь не милосердствуют; хулят доброе имя, укоряя, досаждая и оскорбляя скаредными словами. Вот каковы богатые по отношению к убогим людям. Богатые на земле блаженнее и счастливее убогих: богатые- во всяком добре, нищие же – во всякой беде.

Здесь я не говорю о богачах добродетельных, милосердных и богатеющих от своих праведных трудов, говорю же я о злых, немилосердных и собирающих себе богатство не от своих трудов, но от чужих, и не от правды, но от неправды; о них-то мне и предстоит ныне слово. Богач добродетельный, милосердный, покупает себе царство небесное, подавая милостыню, созидая храмы Божий и простирая руку помощи бедствующим: такой находит себе спасение, как написано: «Избавление мужу свое ему богатство» (Притч. 13:8). Немилосердный же и злой богач не радит о своем спасении и пренебрегает небесным царством: лишь бы ему на земле было хорошо, а небесное царство он ставит ни во что. Он и о смерти не думает, ожидает прожить долгий век, как тот богач, у которого уродила нива и который говорил: «Разорю житницы моя и большия созижду, и реку душе моей: душе, имаши многа блага, лежаща на лета многа, яждь, пий, веселися» (Лк. 12:18–19). Вся мысль богатых направлена на то, чтобы есть, пить и веселиться долгие годы. Когда же он ест, то он поедает труды убогих, поедает людей, согласно словам Самого Бога, говорящего о богатых так: «Снедающий люди Моя вместо хлеба» (Пс. 13:4); а когда он пьет, то пьет кровь людскую, упивается слезами людскими, ибо от того богатства он ест и пьет, которое правежами на пытках выломано из ног людских.

Говоря вкратце, все блаженство на земле в этой жизни есть блаженство богатых, вся же беда в этой жизни есть беда убогих. Кто в почете? Богатый. Кто бесчестен? Убогий. Кто благороден? Богатый. Кто худороден? Убогий. Кто премудр? Богатый. Кто глуп? Убогий. Если бы богатый был и совсем глуп, но уже одно то, что он богат, делает его умным среди простых людей; все слушают его слова, как слова премудрого философа, и восхваляют его ум. Убогий же и нищий, хотя бы даже был и очень умен и настоящий философ, то все же он глуп, потому что беден.

Все это блаженство неправедных богачей произошло от кровавых потов убогих людей. Богатый богатеет, а убогий нищает; богатый умножается, а убогий скудеет; богатый распространяется, а убогий стесняется; богатый жиреет и́ толстеет от многого питания и роскоши, а убогий сохнет от голода и печали; богатый похваляется, а убогий вздыхает. Но подождите немного, богатые, немилосердные, обидчики убогих людей, дайте срок: придет на вас смертный час, и в ту пору вы увидите, каково будет блаженство и счастье.

Навуходоносор, царь вавилонский, видел дивный сон на ложе своем: он видел дуб, стоящий среди земли; вершина его достигала небес, а корни его были в концах всей земли; листья его были прекрасны, и плодов много. Потом он видел кого-то, сходящего с неба и громогласно повелевающего: посеките дуб, обрубите ветви его, оборвите листья его и рассыпьте плоды его (Дан. 4). Когда никто не мог истолковать этот сон, призван был святый пророк Даниил, искусный толкователь сонных видений, который сказал царю: дуб великий, который ты видел, – это ты, царь, ибо величество твое возвысилось, и власть твоя распространилась в концы земные; но придет к тебе час суда Божия, и ты будешь изгнан от людей, и жизнь твоя будет среди диких зверей. Много можно было бы сказать, как там все происходило, но для нашей беседы нужен только один дуб тот, ибо он изображает собою настоящую жизнь людей, которые в мире сем велики своею славою и богатством.

Богатый в мире этом есть как бы некий великий дуб, высокий гордостью, широкий богатством, прекрасный честью, плодовитый прибылями. Но вот внезапно приходит суд Божий и посекает этот дуб смертною секирою, и в один час падает в гроб тот дуб, который рос долгое время. Изгоняется он от людей, от живущих на земле, и вселяется между мертвыми, как бы с дикими зверями; проходит жизнь его с червями, которые будут поедать тело его, питавшееся сластями. Скажи же, дуб, где высота гордости твоей; где пространность ветвей, имений твоих; где красота листьев твоих, славы твоей; где плоды прибылей и корыстей твоих? Не все ли это уничтожилось и пропало без вести? А Давидовы слова о ком говорят? «Видех нечестиваго превозносящася и высящася, яко кедры ливанские, и мимо идох, и се не бе, и взысках его, и не обретеся место его» (Пс. 36:35–36). Все прочь пошло, погибло с шумом, где же находится душа, это мы увидим после.

Вот мы видели настоящую жизнь, видели, как в ней богатые блаженны, убогие же нищи, окаянны, бедны и бездомны. Посмотрим же еще умными очами на будущую жизнь, но сначала послушаем следующие слова нынешней евангельской притчи: «Бысть же умрети нищему и несену быти ангелы на лоно Авраамле; умре же и богатый, и погребоша его, и во аде возвед очи свои, сый в муках» (Лк. 16:22–23).

Видим изменение блаженства богатых и бедствования убогих нищих. Пришел час смерти к богатому, пришли и бесы и исторгли окаянную его душу из скверного тела с ужасной болью, ибо «смерть грешников люта» (Пс. 33:22). Пришел час смерти к нищему, пришли и святые ангелы, и взяли душу его из тела безболезненно, легко, честно, ибо «честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс. 115:6). Вспомним здесь немного из яситий святых о смерти богатых и о смерти нищих.

О смерти некоего богача пишется в житии святого Андрея юродивого. В одно время святый Андрей встретил на пути шедшего мимо какого-то боярина и, проникнув в жизнь его, плюнул на него, говоря: «Лукавый блудник, церковный ругатель! Не ты ли делаешь так, что, идя в церковь, говоришь: иду к утрени, а ходишь к сатане на скверные дела? Беззаконник, встающий в полночь и прогневляющий Бога! Вот уже приспело твое время, дабы ты принял по делам твоим. Или ты думаешь, что утаишься от страшного и всевидящего ока Божия, все испытующего?» Услышавши же это, боярин ударил коня и удалился, чтобы не быть посрамленным еще более. Чрез несколько дней тот боярин разболелся злым недугом, и стало тело его мало-помалу сохнуть; близкие же его начали носить его от церкви к церкви и от врача к врачу, но пользы от этого не было ему никакой. Чрез некоторое время он, истощенный, ушел в муку вечную. Ибо в одну ночь святый увидел близ его двора пришедшего с запада ангела Господня, который был как пламень огненный и держал великую огненную палицу. Когда же он пришел к больному, то услышал голос свыше, говорящий: бей поругателя сего, мерзкого содомлянина, и при этом говори так: ты все еще хочешь творить грехи и осквернять различных лиц? Или, притворяясь идущим к заутрени, ты, диавол, хочешь идти на беззаконие? Начал же ангел бить его и говорить ему то, что было повелено, и был слышен голос говорящего, и удары палицы, а бьющего не было видно, и мучимый таким образом человек тот испустил дух. Вот какова смерть богатого!

Послушаем же теперь еще и о смерти нищего.

Преподобный Иоанн был прозван молчальником. Он сначала был епископом, но потом ради Бога оставил архиерейский сан и ушел в пустыню на безмолвие. Однажды у него появилось желание увидеть, как душа разлучается от тела. Когда он молился об этом Господу Богу, тогда был восхищен умом во святой Вифлеем и увидел при церкви, бывшей там, умирающего мужа странника, душа которого была взята ангелами на небо со сладкопением. Блаженный Иоанн, увидев сие умными очами, тотчас встал, пошел в Вифлеем и при церкви нашел тело скончавшегося мужа еще теплым и лежащим так, как видел он в своем видении, ибо тот скончался именно в тот час, в который Иоанн, сидя в келье, видел душу его, взятую ангелами с песнями на небо. Обнявши же с любовью мощи его и поцеловавши их, он достойно погреб их на том же мести и возвратился в свою келью.

Вот мы слышали о смертной кончине и богатых, и нищих. Все умирают, но не одинаково, как об этом мы слышали и в Евангелии; душа богатого оказалась в руках бесовских, душа же нищего оказалась в руках ангельских. Тот был унесен во ад к сатане, начальнику бесовскому, а другой был унесен к святому Аврааму, начальнику святых праотцев. Тот во аде возвел свои очи, будучи в муках, а другой увидел себя в покое праведных. Какова же там жизнь их? Богатый в жизни сей был богат, а там, в будущей жизни, оказался нищим, согласно слову Псаломника: «Погибнут и оставят чуждим богатство свое, и гроби их жилища их во век» (Пс. 48:11). И еще: «Уснуша сном своим (то есть, умерли) и не обретоша ничтоже вси мужие богатства в руках своих» (Пс. 75:6). Нищий же Лазарь в этой жизни был нищим, а там – богатым. Богатый – в адской бездне, нищий же – на лоне Авраамовом. Богатый – в геенском огне, нищий же – в прохладе. Богатый – во тьме, нищий – во свете. Богатый – в плаче и рыдании, нищий – в радости и веселии. Богатый – в муках, нищий – во славе. Богатый – наг, нищий – в порфире нетления и вечного прославления. Богатый жаждет капли воды на язык свой, а нищий пьет поток вечной сладости. Богатый вопиет: «Отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, яко стражду в пламени сем» (Лк. 16:24). О, окаянный! Ты много в жизни сей пил прекрасных напитков, ты упивался с друзьями твоими и днем, и ночью, а ныне на похмелье просишь каплю воды. Разве можешь ты одной каплей воды погасить целую геенну огненную? Все источники, реки и моря не могут погасить геенского огня, а ты хочешь погасить одною каплею воды. Суетна просьба твоя! Ты в жизни временной не слушал нищего, просившего у тебя малой крохи хлеба, и нищий в этой жизни не послушает тебя и не подаст тебе, жаждущему, капли воды. Пей после прекрасных напитков чашу смолы и горящей серы, чашу гнева Божия!

Вот как в притче нынешнего Евангелия представлена двоякая жизнь – настоящая и будущая – и изменения обеих этих жизней: как богатый, здесь бывший блаженным, там оказался окаянным и бедным, нищий же, бывший здесь худым и бедным, там оказался блаженным, богатым и славным. Посему-то святый апостол Иаков и вопиет к богатым: «Приидите ныне, богатии, плачитеся и рыдайте о лютых скорбех, грядущих на вы. Богатство ваше изгни, и ризы ваша молие поядоша, злато ваше и сребро изоржаве, и ржа их в послушество на вас будет и снесть плоти ваша аки огнь» (Иак. 5:1 и след.). О нищих же и убогих тот же апостол говорит: «Слышите, братия моя возлюбленная, не Бог ли избра нищыя мира сего, богаты в вере и наследники царствия, еже обеща любящым Его» (Иак. 2:5).

Слыша сие, вы, убогие люди, нищие, бедные, скудные, притесняемые богатыми, благодарите Владыку Христа, приготовившего вам после кончины вашей лоно Авраамово – райские блага и царство небесное. Терпите же здесь с благодарностью всякие бедствия, всякие притеснения и обиды, ожидая получить от Господа милость в той жизни: там нищета ваша превратится в богатство, воздыхание ваше – в веселие, а слезы – в радость вечную, и правежи (пытки), которые вы здесь терпите, там превратятся вам в венец мученический, и вы будете царствовать с Христом вечно.

Пусть будет известно и то, что не все богатые будут осуждены на мучения; также и не все убогие и нищие будут посланы в рай. Много и богатых окажется в царстве небесном, много и нищих будет в геенне огненной.

Те богатые, которые приобретают себе богатство от безгрешных промыслов, от своих собственных трудов, от справедливых сборов, которые, кроме того, милосердны и благоподатливы, – такие, как мы сказали раньше, покупают себе великое спасение. Не слышим ли мы, что многие, бывшие в жизни сей богатыми, ныне находятся в царстве небесном? Богат был царь Давид, не нищие были и святые праотцы Авраам, Исаак и Иаков, а все они спасены. Также и в новой благодати много было царей, вельмож, богатых и славных, о которых мы знаем, что они спасены, и некоторые из них даже в святцах считаются между святыми.

Нищие же, убогие, которые ленятся работать и трудиться, а питаются воровством, крадут или на разбой идут, или другое что-либо делают худое, или ищут пропитания только от милостыни, от подаяния людского, и лезут в глаза людям, точно смола, хотя другие могли бы и трудиться, и зарабатывать себе хлеб, – такие не только не получат себе в будущей жизни милости Божией и царства небесного, но будут посланы даже и в муку вечную и будут мучиться с бесами во веки.

Таким образом, богачи праведные и добродетельные и в сей жизни богаты, и в будущей жизни наследуют богатство небесное.

Нищие же воры, лежни и тунеядцы и здесь нищи, и там будут нищи, а сверх того они будут осуждены и на муку вечную, от чего да избавит нас Христос Бог Своим милосердием. Аминь.

48. Поучение в неделю 23-ю по Пятидесятнице «И просил Его весь парод Гадаринской окрестности удалиться от них. Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним» (Лк. 8, 37–38)

Возлюбленные слушатели! В нынешнем Евангелии мы видим пример неблагодарности и благодарности. Пример неблагодарности в гадарянах, которые, увидев пришедшего к ним такого Врача душ и телес, да еще безмездного, даром врачующего всех, такого Благодетеля, Который прошел, благодетельствуя и исцеляя всех измученных дьяволом, вместо того, чтобы просить Его никогда не уходить от них или хотя бы пожить у них небольшое время, они молят, чтобы Он ушел прочь от них: «Просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них». О неблагодарность!

Пример же благодарности мы имеем в человеке исцеленном, избавленном от бесовского мучительства, который настолько возлюбил своего Врача, своего Благодетеля, что, не имея ничего, чем бы воздать и отблагодарить за такую великую милость, сам себя хочет отдать в Неотступное служение, прилепляясь к Нему всей душей и всем сердцем, дабы следовать за Ним всюду, куда бы Он ни пошел: «Человек же из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним». Спасет Бог такого благодарного.

Настоящую беседу мою к любви вашей, «при Господнем содействии и подкреплении слова», я решил иметь о том, какое великое зло – неблагодарность и какая великая добродетель – благодарность.

«Просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них».

Для того чтобы яснее была неблагодарность гадарян к Господу Богу, мы сначала посмотрим на благодеяние Господа к ним.

Господь наш Иисус Христос много совершил добра в Галилейской стране, где жил Он, ибо прошел Он все галилейские города и селения, исцеляя души учением, тела же чудесною силою.

После этого Он захотел явить такое же душевное и телесное благодеяние и Гадаринской стране, особенно же тогда, когда Он узнал как всеведущий Бог и, кроме того, услышал из вестей человеческих, что там умножились нечистые духи и причиняют людям большие бедствия, что целый бесовский легион вошел в одного человека (а святой Матфей вспоминает и другого бесноватого, бывшего там), и что это бесовское множество держало в страхе всю Гадаринскую, или Гергесинскую страну.

Господь, войдя с учениками Своими на корабль, направился туда, и, как воинственный Воевода желал поразить вражьи полки, а как Пастырь добрый, желал прогнать волков от словесного стада. Когда же Он пристал к берегу и вышел из корабля на землю, Его встретил некий муж из города, имевший бесов в течение многих лет.

Какое же имя тому мужу? Легион, ибо много бесов вошли в него. Как велико было число бесов в легионе? Это исчисляется не одинаково. Киево-Печерский лексикон исчисляет в 5000, другие говорят о 6000, а иные о 12000, но лучше всего сказать, что в одном легионе была бесчисленная бесовская сила. Мы же, рассудив, скажем, что сколько бы их ни было в легионе, во всяком случае это есть зло, так как один бес может Божиим попущением натворить большие беды, ибо сила его крепка. Чего же только может не сделать такое их множество, что даже и числа определенного нет для них?

Это только в одном гадаринском бесноватом было так много бесов – целый легион, в Другом же, вспоминаем у Матфея, было еще столько. Вот как умножилось в гадаринской стране число нечистых демонов, устрашавших всю ту страну. Ведь они мучили не только тех, в которых поселялись, но проявляли свою мучительскую злобу и над другими, попадавшими им, так что уже едва кто-либо осмеливался и выходить из гадаринского города.

Ехал ли кто по пути куда-либо по своим делам, на того разбойнически нападал бесноватый, бил его, сокрушал и убивал, ибо дьявол – «человекоубийца от начала» (Мф.8,28) и никто не мог миновать того пути. Шел ли кто в пустыню за чем-либо, – и там бесноватый ибо «он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни» (Лк. 8, 29). Шел ли кто в горы на ловлю птиц или зверей, и там бесноватый, согласно словам Марка: «В горах и гробах кричал он и бился о камни» (Мк.5, 5). Умирал ли кто, его нельзя было вынести на кладбище для обычного погребения, ибо там ужасный бесноватый имел жилище. Он жил не в доме, но в горах, и таким образом он причинял бедствия не только живым, но и мертвым. Вот какие пакости гадарянам совершал бесовский легион.

Милосердный же Господь, придя в их страну, тотчас изгнал прочь оттуда бесов. Он очистил и освободил всю Гадару от бесовских страшилищ, нападений и мучительства. Что же воздают гадаряне Господу за такое благодеяние? Вместо благодарности они изгоняют Его прочь от себя и молят, чтобы Он ушел от них, и как бы говорят: «Ты изгнал бесов из нашей страны, уйди же и Сам из наших пре дел о в».

О безумные гадаряне! О глупый ваш разум! О слепота, помраченная и не могущая просветиться никаким светом!

Не лучше ли вам жить с истинным светом – Христом, Сыном Божиим, «просвещающим всякого человека» (Ин.1,9), идущего к Нему, нежели с адской тьмой и с сатаной, всех вас увлекающим в бездну? Не лучше ли вам жить с Господом Благодетелем, нежели с демоном мучителем? Не лучше ли с душелюбцем, нежели с душегубцем?

Но гадаряне говорят противоположное, они жалуются на Господа благодетеля: он погубил наших свиней, ибо «бесы, выйдя из человека, вошли в свиней, и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло» (Лк. 8, 33).

Здесь, рассуждая духовно, мы скажем: неразумие грешников настолько велико, что какую-либо свинью, какое-либо, скажу я, лицо блудническое грешник любит больше, чем Бога. Ему желательнее терпеть бесовское мучительство, чем лишиться своей свиньи.

Всякое греховное пристрастие в нас – это как бы свинья, валяющаяся в болоте нечистот. Кто любит один грех, пристрастившись к нему, тот имеет одну свинью. Кто пристрастился к другому грехолюбию, тот приобрел другую свинью. Кто побеждаем бесчисленными страстями, тот имеет бесчисленное множество свиней, а где соберется стадо свиней, там будет и легион бесов, ибо при всяком греховном пристрастии есть особый бес. Тот бесовский легион мучает душу грешника, хотя и не явно ныне, зато тайно. В совести самого грешника он обнажает одежды благодати Божией, поселяет его как бы в гробницах смрадных, в скверных плотских делах; побивает его камнем отчаяния; преследует его то по пустыням безделья с развращенными бездельниками, то по горам суетной гордой надменности. Он поощряет его нападать на других злобою, гневом и яростью. Он проявляет здесь временно на нем всю свою демонскую власть, волю и силу, пока не возьмет его с душой и телом на вечное мучение.

Христос же Господь, всегда желающий всем спасения, а не погибели, хочет прийти к такому человеку, чтобы изгнать из него бесовский легион, но он, боясь лишиться своих свиней, отстать от своих греховных пристрастий, сам отворачивается от Господа. Ленится ли он прийти в церковь – это он от Господа отворачивается, а если он и придет, то молитве не внимает. Если устами молится, а умом мечтает о суетном, то опять он отворачивается от Господа. Если он слышит церковное поучение, духовное увещание, но в сердце своем не записывает, то, значит, он отворачивается от Господа. Если придет к нему когда-либо добрый помысл, советующий ему доброе и побуждающий его к покаянию, а он стремится к обычному беззаконию, то, значит, он отворачивается от Господа. Если не словами, то самим делом он говорит Господу, чтобы Он ушел от него, сам же желает быть лучше со своими свиньями и бесами, нежели с Богом. Но возвратимся снова к гадарянам.

Безответны вы, неблагодарные гадаряне: за потопление ваших свиней вы прогнали от себя такого Благодетеля! Вы забыли оказанное вам столь великое благодеяние, забыли избавление от бесов, еще стоящее пред очами вашими. Вы злобствуете на Господа, как будто понесли нечто великое, претерпев только небольшую потерю, только лишение свиней. Но рассудите: к вам пришел Бог, а ведь Бог все устраивает на пользу. Если Он кого и опечалит на время в чем-либо малом, зато вскоре утешает большим. Взяв у Иова меньшее богатство, Он дал ему большее. Взял Он у Моисея обувь: «Сними, – сказал, – обувь с ног твоих» (Исх. 3, 5), – а дал ему власть над фараоном и над всем Египтом. Взял у Саула ослов, а дал царство. Взяв у нас малое, Бог отдает нам с лихвою сторицей, да в придачу еще и жизнь вечную.

Отнял Бог у вас, гадаряне, ваших свиней, а хотел спасти души ваши и уврачевать все существующие среди вас душевные и телесные болезни; вы же, оказавшись неблагодарными, понесли сугубую потерю: вы и свиней лишились, и Бога отослали из вашей страны, а от бесов вы и потом не убежите, ибо когда Бога не будет с вами, бесы снова овладеют вами. Более благодарны были Господу за пришествие самаряне, которые молили Его, чтобы Он остался у них: «И Он пробыл там два дня» (Ин. 4, 40).

Гадаряне не хотели иметь Его у себя и одного часа, посему, «Он, войдя в лодку, переправился обратно и прибыл в Свой город» (Мф.9, 1), как бы говоря гадарянам: «Вы не захотели Моего благословения, вы захотели, чтобы оно удалилось от вас: «Вот оставляется дом ваш пуст» (Мф.23, 38), город ваш и страна ваша будут лишены благодати Моей, ибо вы оказались недостойными ее». Кто неблагодарен за что-либо, тот и не достоин того.

Неблагодарность – это меч, пресекающий благодеяние и, кроме того, убивающий неблагодарного. Бог сделал великое благодеяние для израильтян, выведя их из египетского рабства через Чермное море посуху. Он хотел сделать для них и еще большее: Он хотел ввести «их в обетованную землю, кипящую молоком и медом» (Исх. 3, 17). Но поскольку они оказались неблагодарными за первое благодеяние, ибо они роптали на Бога и вспоминали кушанья из свиного египетского мяса, то пресек им Господь и благодеяние, и жизнь, ибо вошли в обетованную землю не они, но дети их, они же пали в пустыне, уничтоженные гневом Божиим: «Еще пища была в устах их, когда гнев Божий пришел на них и убил очень многих из них» (Пс. 77, 30–31).

Сотворил Господь большое благодеяние великому городу Ниневии: Он хотел погубить его во дни пророка Ионы, но, сжалившись над ним, Он не погубил его и хотел сделать ему даже большее, хотел сохранить его целым навек, даже до нынешних времен. Но поскольку тот город оказался неблагодарным за первое благодеяние Божиего милосердия, развратился беззакониями еще худшими, чем прежние, и тяжелее прогневал Бога, то пресек ему Бог и благодеяние, и существование во дни пророка Ионы. Он погубил тот город землетрясением, водой и огнем, ибо при Ниневии было большое озеро, и, когда сотряслась земля, город погрузился в озеро, остальная же его часть сгорела в огне, пришедшем из пустыни.

Не малое благодеяние сделал Христос Иуде, причислив его к лику апостольскому и дав ему равную с прочими апостолами силу исцелять всякую болезнь в людях и изгонять нечистых духов. Он хотел сделать ему и еще большее благодеяние: Он хотел и ему дать, как и прочим, Духа Святого в огненных языках; но поскольку он оказался неблагодарным за первое благодеяние, то Господь пресек ему и благодеяние, и жизнь, отняв у него прежнюю благодать и попустив ему впасть в крайнее отчаяние и удавиться.

Но зачем мы вспоминаем последних? Вспомним первого человека, праотца нашего Адама. Но прежде чем увидеть его неблагодарность, мы сначала спросим со святым Афанасием: кто вначале стал Бога называть Богом? Из чьих уст впервые вышло слово «Бог»? Скажете, что Адам или Ева прежде всех Бога назвали Богом? Нет, ни Адам, ни Ева. Скажете, сама книга Бытия в своей первой главе и в первом стихе Бога назвала Богом, ибо пишет: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1, 1).

Но книга эта была написана уже спустя три тысячи лет после создания мира, и даже больше: она была написана Моисеем уже после выхода из Египта в пустыне по рассказу Ангела. Поэтому снова предстоит вопрос: от кого в начале мира произошло слово «Бог»? Кто прежде всех Бога назвал Богом? Читайте со вниманием первую, вторую и третью главу Бытия даже до того места, где змей приступил к Еве искушать ее, и вы найдете, что змей прежде всех начал Бога называть Богом. Слово «Бог» прежде всего вышло из змеиных уст, а не из Адамовых или Евиных, ибо змей сказал Еве: «Подлинно ли сказал Бог: «Не ешьте от всякого дерева в раю?» (Быт. 3, 1); после же змея и Ева стала Бога называть Богом, Читайте, и увидите, правда ли это.

Здесь следовало бы сказать Адаму: праотец наш первейший, достойнейший и мудрейший! Ты умел называть имена всем зверям, скотам, птицам, рыбам и всей видимой твари (см. Быт. 2, 20). Ты назвал имя и помощнице твоей Еве (см. Быт.3,20), имени же Божия не сумел произнести твоими устам. Неужели ты был ленив, если тебя предупредил в этом змей? Тот Бога назвал Богом, а ты молчишь. Тебе, поистине тебе, а не змею подобало исповедать имя Божие сердцем и устами и научить тому же и Еву, чтобы она от тебя, а не от змея узнала имя Божие. Обоим же вам подобало говорить с благодарностью: благословен Бог, создавший нас, приведший нас из небытия к бытию и облагодетельствовавший нас столькими дарами! «Благословенно имя славы Его» (Пс.71,19), благословен Бог отныне и до века! Но, стыдясь, молчит праотец наш; последние же дети его обличают его в неблагодарности, обличают в том, что, будучи неблагодарным за такие благодеяния, он ни разу не прославил Бога и даже не произнес имени Его.

Присоединив здесь праотца к вышеуказанным неблагодарным, я говорю: великое благодеяние сделал Бог Адаму, создав его по образу и подобию Своему, дав ему жить в раю сладости и все покорив под ноги его. И хотел ему еще большее благодеяние сделать, хотел без всякого неудобства переселить его из рая на небо. Но поскольку Адам оказался неблагодарным за прежние благодеяния, то Бог пресек ему и благодеяние Свое, и изгнал его из рая, и повелел возвратиться в землю, и путь на небо дал ему весьма неудобный.

Хотел Христос и гадарянам сделать большее: Он хотел спасти их души. Поскольку же видел их неблагодарность, то ушел от них и пресек им Свое благодеяние. Вот видите, каким мечом является неблагодарность: этот меч пресекает и благодеяние, и не только жизнь временную, как у Адама и израильтян, но и вечную, как у ниневитян, у Иуды и у гадарян.

Но время уже сказать нечто и о благодарности, примером которой является евангельский муж, избавленный Христом Богом от бесовского легиона и желавший быть неотступным последователем Христа Господа, Благодетеля своего.

«Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним» (Лк. 8, 38).

Желание неотступного пребывания со Христом является ясным признаком благодарности. Благодарен был тот муж, из которого Господь изгнал бесовский легион. Сидя около ног Иисусовых одетым и разумным, он думал про себя, говоря: что воздам Господу моему, безвозмездному Врачу моему? Чем отплачу Благодетелю моему? Как отблагодарю и что принесу? Принесу я Ему себя самого, отдам Ему в вечное рабство себя самого, пребуду при Нем, усердно и верно служа Ему, пока я живу, до смерти моей не отступая от Него никуда и не удаляясь от Него даже на короткое время. Господи, прими меня, что я был с Тобою, чтобы я следовал за Тобою всюду, куда бы Ты ни пошел: «Просил Его, чтобы быть с Ним».

Благодарность – это страж всех прочих добродетелей, и как плоды сада или виноградника, при которых стоит бодрствующий страж, не обкрадываются и не расхищаются, так и добродетели, оберегаемые благодарностью, пребывают целыми от душевного или невидимого вора и хищника. Святой апостол, собрав добродетели в одно место, как колосья в сноп, и связав их любовью, приставил стражем благодарность, говоря так: «Облекитесь, как избранные Божий, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно», – это будут колосья, собранные в сноп. «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства», – это приставленный страж, который бережет сноп, чтобы его не похитил какой-либо вор. Где нет этого стража, там духовное богатство расхищается (Кол. 3, 12–15).

Для подтверждения этой истины здесь следует снова вспомнить Иуду. Он имел, как сказано, большое духовное богатство, ибо Господь еще прежде Своих вольных страданий ничем его не обделил сравнительно с прочими апостолами, когда Своих двенадцать учеников по двое посылал на проповедь (см. Мк. 6, 7). Все те дарования, которые Он дал Петру, Андрею, Иакову, Иоанну и прочим апостолам, – все эти дарования Он дал и Иуде. Всем вообще Он дал власть изгонять нечистых духов и исцелять всякий недуг и всякую болезнь. Ко всем вообще Он сказал: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте» (Мф.10, 8). В этом же числе был и Иуда, согласно Евангелию: «Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его», и прочие по именам их, наконец, «и Иуда Искариот, который и предал Его» (Мф.10, 2–4).

Этих двенадцать послал Иисус, заповедав им, говоря: «Больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте» (Мф.10, 8); следовательно, и Иуда имел от Христа те же дарования и благодатью Христовой творил такие же чудеса, какие творили и прочие апостолы: исцелял больных, очищал прокаженных, воскрешал мертвых и изгонял бесов. Чего же ему еще недоставало? Недоставало ему бодрствующего стража, недоставало благодарности, которая сохранила бы в целости то духовное Иудино сокровище. Поскольку же он оказался неблагодарным за все те Божий дарования, то все их он потерял в один час, и невидимые воры расхитили их.

Святой Златоуст, смотря на Тайную вечерю, разбирая Иудины намерения и держа в уме евангельские слова: «Он (Иуда), приняв кусок, тотчас вышел», – размышляет об этом, говоря, что «когда Иуда причастился последней вечери в ту последнюю ночь вместе со всеми возлежащими, то он сам, встав, ушел. Этому подражают те, которые уходят прежде последнего благодарения, то есть прежде последнего церковного отпуста. Ведь если бы Иуда не вышел, то он не сделался бы предателем».

Мы же внемлем следующим словам: «Иуда не сделался бы предателем, если бы не вышел прежде благодарения», если бы с прочими апостолами он подождал последнего благодарения. Итак, здесь этот учитель вселенский, святой Златоуст, всю вину погубления духовных Иудиных сокровищ полагает в том, что Иуда предатель, будучи неблагодарным за столь многие благодеяния Христовы, оказанные ему, не захотел и на последней Вечери подождать благодарения, но вышел прежде всех. Если бы он подождал, то это самое благодарение, подобно некоему бодрствующему стражу, предохранило бы его от предательства и сохранило бы в целости его духовное богатство. Если бы он не вышел прежде благодарения, то не сделался бы предателем.

Что же касается того, каким стражем духовных и вместе вещественных сокровищ является благодарность, то это мы увидим на примере прекрасного Иосифа. Этого целомудренного юношу одарили и обогатили премногими благодеяниями двое великих благодетелей: Бог и человек. Бог обогатил его духовными дарами, чистотой, целомудрием и другими приличествующими душе добродетелями. Человек же, египетский военачальник Пентефрий, обогатил его внешними дарами вручив ему весь свой дом и все свое имущество. Душевный же враг и вор, позавидовав, захотел все это у него украсть, похитить, и с этой целью он научил госпожу его, жену Пентефриеву, соблазнить Иосифа на грех, которым бы он и Бога прогневал, и господина своего оскорбил, лишился бы милости и благодати Божией и человеческой, погубил бы духовное богатство и потерял бы вещественное.

Посмотрим же, что отвечает добрый юноша на женские соблазны. «Вот господин мой, все мне отдав в руки, ничего не знает в доме своем, и нет ничего, что бы не было в моей власти или чего он не вручил мне, кроме тебя, потому что ты жена ему: как же я сделаю это зло?» (Быт. 39, 8–9). Святой Григорий, рассуждая об этих его словах, говорит: «Блага, которые получил, он тотчас привел на ум и этим победил зло, угнетавшее его. Он вспомнил заветы благодарности и сломил силу находящего на него греха».

Во время самой греховной борьбы, когда целомудренный Иосиф, с одной стороны, был увлекаем скверной женой, а с другой, был поощряем на грех естественной похотью, когда он уже стоял посреди сетей и пленительницы, тогда он помыслил в уме своем, как он может за добро отплатить злом, и сказал устами: «Как сделаю это зло?» Этим он тотчас разрушил прелести пленительницы и естественную потребность, прогнал душевного вора и хищника, сохранил в целости добродетельное богатство. Бога не прогневал и господина своего не оскорбил. Смотри, каков страх всех добродетелей – благодарность.

Благодарен был за благодеяния Господни и нынешний евангельский муж, из которого вышли бесы, прогнанные силой Христовой, ибо он «просил Господа, чтобы быть с Ним». Хотя Господь и не изволил иметь его в числе тех, которые следовали за Ним, ибо отпустил его, однако же, тот человек, не забыл благодеяний своего Благодетеля: он пошел по всему городу, проповедуя о том, что сделал для него Иисус. Поистине, несомненно то, что муж этот обогатился духовными и нерасхитимыми сокровищами: он за свою благодарность сподобился проповеднического дара. Мы же обратим внимание на тот признак его признательности, что в знак благодарности он хотел всегда быть со Христом: «Просил Его, чтобы быть с Ним», и скажем себе так: ничем иным нельзя отблагодарить Господа Бога, Создателя и Искупителя нашего, Который всегда оказывает нам неисчислимые благодеяния, как только тем, чтобы усердствовать и по силе своей стараться неотступно и всегда пребывать с Ним, Господом нашим, ибо явная, известная и совершенная благодарность состоит в том, чтобы всегда прилепляться благодетелю своему.

Дух Святой в Песни Песней вещает невесте Своей: «Встань, возлюбленная Моя, прекрасная Моя, и приди, голубица Моя, в расселинах каменных и в ущелье скалы обитающая» (Песн. 2, 13). Святой Григорий здесь под расселинами каменными разумеет Пречистые Христовы раны, которые были на руках и на ногах Его. Под ущельем же разумеет Пречистую Его большую рану, которая была пробита копьем в Его ребрах. Наконец, обитание там невесты Духа Святого означает постоянное памятование о страданиях Христовых и подражание им. Мы же смотрим: невеста Духа Святого, то есть душа боголюбивого человека, уподобленная голубице, найдя превеликое благодеяние искупления Христова, так благодарна Ему, что никогда не хочет отлучаться от этих ран, принесших нам искупление, но навсегда в них водворяется и пребывает как голубица в расселинах и ущельях, пребывает же неотступно. Там она сидит, там почивает, там живет все дни и ночи, то есть, сидит ли она, почивает ли, ест ли, пьет ли, или что-либо другое делает, – она всегда видит умом пред очами Господа своего распятого и мыслью водворяется в Его ранах. Таков был, например, авва Стефан, о котором мы читаем в Лимонаре следующее.

Пришли к нему однажды три старца и долго беседовали о душевной пользе. Когда авва им ничего не сказал, то старцы спросили: «Неужели ты, отче, ничего не ответишь нам?» Тогда авва сказал им: «Простите мне, я до сих пор еще не уразумел, что вы говорили. Я не внимал вашей беседе, но стоял умом своим на Голгофе, смотря на распятого Господа моего, ибо и днем, и ночью я не вижу ничего иного, как только Иисуса, висящего на древе». Вот голубица, обитающая в расселинах каменных. Вот душа, благодарная за свое искупление и всегда умом своим водворяющаяся в ранах Христовых. Вот благодарность, всегда прилепляющаяся Господу своему и желающая непрестанно жить с Ним: «Чтобы быть с Ним».

Мы же, слушатели мои, видя в Евангелии пример благодарности и неблагодарности, достаточно послушав об этом в нашей беседе и уразумев, отвергнем неблагодарность неблагодарных и будем подражать благодарности благодарных.

Поучимся быть с Господом всегда и неотступно, чтобы ничто не отторгало нас от любви Его – ни богатство, ни слава, ни красота, ни сладости и страсти греховные, которые существуют в этом суетном мире.

Если же прельщает нас какой-либо грех и хочет удалить нас от Господа нашего, будем вспоминать премногие и бесчисленные благодеяния Господни, прошлые, настоящие и будущие, и будем отражать греховную прелесть словами того прекрасного Иосифа, о котором мы вспоминали прежде, говоря: «Как сделаю это зло?» (Быт. 39, 9) – и прогневать Бога моего, Творца моего, Владыку моего, так облагодетельствовавшего меня! Ни за что и никогда я не совершу этого зла! Лучше мне быть мертвым, чем тяжко опечалить Господа моего. Не отлучусь я от Бога моего ко греху, к вещи богопротивной, не удалюсь от Господа моего во все дни жизни моей, до самой кончины моей.

Если мы, будучи так благодарны за милость Божию, будем прилепляться к Нему и с Ним пребывать неразлучно, то и Он прилепится к нам неразлучной любовью и пребудет с нами во все дни до окончания века. Аминь.

49. Поучение в неделю 24-ю по Пятидесятнице «Пришел человек, именем Иаир, который был начальником синагоги; и, пав к ногам Иисуса, просил Его войти к нему в дом, потому что у него была одна дочь, лет двенадцати, и та была при смерти» (Лк. 8, 41–42)

Возлюбленные мои слушатели! Нынешнее Евангелие содержит в себе две истории: о жене кровоточивой, исцеленной Христом, Господом нашим, и о девице, дочери Иаировой, воскрешенной из мертвых.

Долго я размышлял, о какой из двух тех историй предложить вашей любви беседу мою. Разве о кровоточивой жене? Но мне, грешному иноку, не только не хочется беседовать, но даже и думать о жене и о женской немощи. Быть может, об умершей девице? Пожалуй, хорошо было бы для напоминания и о своей смерти говорить о мертвой. Когда же я слышу, что она от прикосновения руки Господней ожила, встала, ходила и ела: «И возвратился дух ее; она тотчас встала, и Он велел дать ей есть» (Лк. 8, 55), – то и о ней не хочу беседовать, не исследую ее жизни, бывшей после ее воскрешения – не мое это дело. Я славлю Всесильного Бога, проявившего на обоих тех лицах Свою чудесную милость в том, что исцелил от немощи кровоточившую жену, а девицу воскресил от смерти: за это я со всей вообще Церковью славлю Бога, но беседовать об обеих я и стыжусь, и опасаюсь.

Я знаю, что когда к святому Арсению Великому пришла за благословением какая-то знатная римская сенаторская жена и сказала ему: «Помолись обо мне», – то он ответил: «Молю Бога моего, чтобы Он изгладил из сердца моего память о тебе». О ком же и о чем я буду беседовать? Знаю, слушатели мои, о ком и о чем: о князе Иаире, отце умершей девицы. К нему у меня есть дело; какое же это дело, я сейчас не скажу, но, подождав немного, ты сам, слушатель мой, узнаешь, если со вниманием послушаешь мою беседу.

«Пришел к Иисусу человек, именем Иаир». Пусть, кто как хочет, хвалит князя сонмища Иаира, о котором прочтено в нынешнем Евангелии, я же его не очень похвалю. Пусть кто-либо хвалит его как чадолюбивого за то, что он о своей умирающей дочери и уже умершей позаботился, дабы она была жива. Пусть кто-либо хвалит его как благоразумного, ибо он к своей дочери, лежавшей на смертном одре, призвал не волхвов и не волшебниц, но Христа Господа. Я же не назову его ни чадолюбивым, ни благоразумным, и не похвалю его. Почему? А потому, что не прежде смертного времени, но уже в само время смерти он заботился о жизни и здоровье своей дочери. Ведь он обратился к Иисусу в то время, когда его дочь уже кончалась: «И та была при смерти». Святой же Матфей повествует, что уже тогда, когда дочь его умерла, он обратился к Иисусу, говоря: «Дочь моя ныне умерла».

Если ты истинный отец дочери твоей, Иаир, если ты чадолюбив и благоразумен, то почему ты не поискал врача в то время, когда только начинала болеть твоя дочь? Почему ты не обратился к Иисусу, предупреждая ее смертную кончину, хотя бы в то время, когда уже усилилась ее болезнь? Раз дочь твоя умирает или уже умерла, то ты уже опоздал заботиться о ее здоровье, опоздал обратиться к хорошему врачу. Зачем беспокоишь Учителя? Ведь кто лечит мертвого? Кто прилагает пластырь к бездушному трупу? Дочь твоя умерла, зачем же ты беспокоишь Учителя? Разве только сверхъестественная сила Жизнодавца, все могущая, обладающая жизнью и смертью, поможет твоей дочери и воскресит умершую? Действительно, дочь Иаира воскресла прикосновением милосердной и всесильной руки Христовой. Иаир же, отец ее, остался без похвалы, потому что поздно позаботился о дочери, тогда как ему следовало позаботиться прежде, предупреждая силу тяжкой болезни и смертный час.

Почему же опоздал Иаир? Потому, что он был нерадив и ленив. Разболелась его дочь, он же слышит, что в их город пришел великий Врач, исцеляющий всякие болезни словом или прикосновением, да еще и безвозмездно, не требует ничего, кроме веры в Господа нашего Иисуса Христа. И говорит себе Иаир: пойду и я к Тому Врачу, поклонюсь Ему и попрошу, чтобы Он пришел в мой дом и исцелил мою единородную дочь. Доброе подумал Иаир, но не сделал этого тотчас, а, будучи нерадивым и ленивым, он день ото дня, час от часа откладывал приход к Иисусу, говоря: завтра пойду. Когда утро настало, он снова говорил: завтра пойду, – а потом снова: завтра пойду. Когда он так откладывал со дня на день, болезнь в отроковице усилилась, и пришел к его дочери смертный час, и она умирала. И вот умерла дочь Иаира. Здесь мне есть дело к Иаиру.

В лице Иаировой дочери, болевшей и умершей, показан образ нашей душевной смерти, ибо, когда к человеку или случайно, или от естественной слабости, или от дьявольского искушения придет какое-либо греховное желание, тогда душа его болеет. И как больной телом находится посреди надежды и отчаяния, ибо он то надеется еще выздороветь, то, не надеясь выздороветь, ожидает смерти, – так и душа находится между совершением греха и воздержанием от него. Она колеблется смущением, как трость ветром, когда, с одной стороны, совесть возбраняет грех, а с другой, – греховное желание влечет его к замышленному злому делу. Когда он в этом сомнении начинает понемногу склоняться скорее к желанию, толкающему его на грех, нежели к совести, запрещающей грех, тогда и начинается болезнь, и он болеет, пока не родит беззаконие. Когда же он придет к греховным началам, то начинает умирать. Когда же, наконец, совершится грех, тогда отнимается от него благодать, и он делается мертвым, ибо как душа является жизнью для тела, так и благодать является жизнью для души, и как тело становится мертвым после ухода души, так и душа становится мертвой после отнятия у нее через грех Божией благодати.

В лице самого Иаира показан образ нашего нерадения, показан пример того, что мы ищем духовного врача для нашей души не в ту пору, когда она начинает болеть греховным желанием, не в ту, когда она уже начинает и умирать, то есть касаться греховного дела, и даже не в ту, когда она уже и умирает. Когда же? В этом отношении мы даже хуже Иаира. Ведь он обратился к Иисусу тогда, когда кончалась его дочь или, как говорит святой Матфей, когда только что скончалась; мы же не желаем обратиться к Иисусу и молить Его о воскрешении души нашей даже и в том случае, когда она уже давно умерла и оледенела, когда она запахла греховной мертвечиной и сгнила. Мы даже каждый день увеличиваем ее мертвость, повторяя те же грехопадения. Мы не заботимся о том, чтобы покаянием воскреснуть от духовной смерти в благодатную жизнь, но откладываем наше покаяние от утра до утра, день ото дня и час от часа. Молодой откладывает покаяние до старости, а старый откладывает до того времени, когда начнет болеть к смерти: «Тогда, – говорит, – покаюсь».

О безумный! Неужели тогда хочешь покаяться, когда совершенно изнеможешь и духом, и телом?

Прежде всего, я скажу кое-что приличествующее молодым, откладывающим покаяние до старости.

В Ветхом Завете Бог повелел приносить Ему жертвы от плодов земных и первородных, от стад скота, приносить все лучшее, а не худшее, здоровое, а не гнилое или больное, первое, а не последнее, молодое, а не старое (см. Лев. 22, 21–22). Если от плодов земных, то первый сноп от нивы, первый овощ из сада, первую гроздь от винограда. Если от стад скота, то годовалого агнца, трехлетнюю телицу, и вообще все молодое и здоровое, а не хромое, не слепое, не больное и не имеющее какого-либо повреждения. О том же, как Бог гневается на приводящих в жертву плохое, послушай говорящего в пророчестве: «Если принесете слепое в жертву, не зло ли это? Если принесете хромое или недужное, то не зло ли это? Приведи это ко князю твоему, разве он примет это? Не приму и Я такие жертвы от рук ваших», – говорит Господь (Мал. 1, 8, 10).

Юные годы твои, молодой человек, – это дни первоплодные. Ты должен отдать их в жертву Господу Богу Твоему, то есть ты должен в юности своей научиться служить Господу, соблюдать Его заповеди, старательно храниться от того, чтобы не прогневать Творца твоего каким-либо смертным грехом, жить в целомудрии чисто и честно, ходя путем закона Божия.

Это и будет приятная жертва Богу от твоих первых плодов. Если же юность свою ты проводишь в развращенной жизни, а покаяние, исправление и добродетели ты откладываешь на старость, то ты хочешь принести в жертву Богу хромое, слепое, больное и покрытое язвами. Постигнет тебя, с одной стороны, телесная немощь во всех твоих членах, которыми тебе хотелось бы послужить Богу, и ты не будешь в состоянии совершить такого подвига, который в юности ты мог бы совершить. С другой же стороны, состарившиеся в тебе греховные нравы, отяготят твою душу и сделают ее как бы слепой, хромой и расслабленной, так что она будет уже не в состоянии легко совершать богоугодные дела.

Не услышишь ли ты тогда от Бога то, что услышали приведшие в жертву Богу хромое, слепое и больное: «Не приму такие жертвы от рук ваших? Хорошо увещевает апостол, говоря с мольбой: Умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим. 12, 1). Он велит представлять живую жертву, а не мертвую. То есть, пока ты, человек, здоров телом, молод, чист и крепок, – будь жертвой Богу, не откладывая до того времени, когда, состарившись, ослабеешь и будешь как бы мертвым и недейственным телесной крепостью. Или же так скажу: пока ты жив, пока ты не умер душой через смертный грех, будь жертвой Богу, то есть живи по-Божьему. Когда же и тело твое, ослабленное старостью, будет как бы полумертвым, а душа твоя наполнится греховной мертвости, тогда ты уже не будешь Богу благоприятной жертвой, как мог бы быть прежде, ибо не принимает Бог в жертву мертвечины, да и где и когда кто приносил в жертву мертвечину?

Откладывающий покаяние до старости подобен тому, который после жатвы ищет на ниве колосья, или после обирания винограда ищет гроздья.

Стонет пророк Михей, вопия в горести души своей: «О, горе мне!» (Мих. 7, 1). Спросим его: почему ты, пророк святой, стонешь? Какая у тебя печаль или скорбь, или болезнь? Отвечает пророк: «Я был как собирающий солому во время жатвы и как обирающий незрелый виноград» (Мих. 7, 1).

О святой пророк! Мы не понимаем твоих слов, скажи нам пояснее. Пророк говорит: «Послал меня Господь мой на ниву Свою, чтобы я жал Его пшеницу; послал меня Господь в виноград Свой, чтобы я обобрал грозди Его; я же пришел на ниву и нашел ее пустой, – все пожато; пришел в виноград, – все грозди обобраны, отрезаны. Какие-то враги Господа моего и ниву воровски пожали, и виноград обобрали, я же остался собирать на ниве оставшиеся кое-где колосья, в винограде же оставшиеся кое-где между листьями малые гроздки: «Я был как собирающий солому во время жатвы и как обирающий незрелый виноград, и посему, о, горе мне!»

Но и теперь, пророк, мы не совсем понимаем твою притчу. Протолкуй нам ее яснее. Толкует пророк: послан я был к людям израильским, чтобы посеять в их сердцах семя слова Божия, чтобы насадить в их душах добродетельную лозу духовного винограда; долго я трудился, многие годы сея и насаждая, и ничего не успел: все развращены, редко кто является добрым, как на пожатой ниве оставшийся кое-где колос или после обирания винограда гроздь; всех же прочих пожало и объяло беззаконие. «Исчез, – говорит, – богобоязненный на земле, и правдивого между людьми нет, все с кровопролитием ссорятся, каждый из них друга своего поносит, руки свои уготовляет, чтобы делать зло; начальники просят дары, судьи устами мирные слова произносят, душою же коварство замышляют. О, горе мне! О, горе мне!» (Мих. 7, 1–3).

Святой пророк! Ты плачешь, смотря на древних израильтян, если же посмотришь на нас, христиан, ты сильнее зарыдаешь. Там ведь могла быть найдена хотя бы некая малая часть добрых, здесь же в эти лютые времена «все уклонились, стали совершенно негодны: нет делающего доброе, нет ни одного» (Пс.52,4).

Обратимся же теперь от пророческого плача к нашему рассмотрению самих себя. Молодой человек – это как бы нива не пожатая, как бы виноград несобранный, полный плодов, то есть сил, крепости и способностей к богоугождению. Но кто в нем пожинает эти плоды? Приходит мир с суетами, как с серпом, и пожинает себе. Приходит плоть с серпом природных страстей и пожинает себе, что хочет. Приходит дьявол с соблазнительными искушениями и старается пожать и поглотить даже и остатки.

Когда же минуют годы молодых дней и наступит осень старости, тогда захочет сам человек пожать что-либо на ниве своей жизни или обобрать свой виноград, но не найдет ничего полезного, ибо все прежде него пожали и обобрали мир, плоть и дьявол, а ему осталась солома. Остается он в скудости, имея возможность найти во всей своей жизни едва какой-либо колос, едва какую-либо небольшую гроздь добродетелей. Видя же при своей кончине всю свою скудость и нищету, и рассмотрев всю свою жизнь, прошедшую в нерадении, разве не зарыдает он, говоря: «О, горе мне!» Также и святой Ангел-Хранитель, не имея возможности собрать что-либо доброе при кончине такого человека и положить это доброе против злых его дел, пророчески зарыдает, плача и говоря: «О, горе мне!»

Итак, не хорошо молодому откладывать покаяние до старости. Когда придет старость, то еще неизвестно, покается ли он. Ведь старый, состарившись в своем злом нраве и изнемогши в телесной крепости, еще более будет нерадивым и начнет откладывать покаяние до последнего изнеможения, до последней болезни и часа смертного, говоря себе: «Когда приближусь к смерти, когда почувствую кончину свою, тогда и покаюсь». О крайнее безумие и нерадение!

Святой пророк Осия, описывая безумие и нерадение двух израильских племен, которые прежде времени не помышляли о своей целости, но стали заботиться о себе во время самой беды своей, так говорит о них (по Иеронимову переводу): «Увидев Ефрем болезнь свою, и Иуда – рану свою, и пошел Ефрем ко Ассуру и отправил послов к царю мстителю, и тот не смог избавить их» (Ос. 5, 13). Я не буду распространять рассказ о той истории, когда те народы, притесняемые своими врагами, искали помощи у сильнейшего ассирийского царя Теглатфаласара, которого имели над всеми как судью и мстителя, и не находили ее. Но я с пророком удивляюсь их безумию, что они не искали помощи еще до того, как были окружены врагами и связаны, как узами, вражеским кольцом, но искали ее тогда, когда силы их уже изнемогли и были недейственны.

Так же бывает неразумен и тот человек, который тогда надеется освободиться из рук своих душевных врагов, когда изнеможет в силе своей, ляжет на одре болезни своей, обвяжет голову и другие болящие части своего тела повязками, как узами. Тогда он хочет пустить послов к царю-мстителю, то есть молиться Богу, чтобы Он избавил его от бесовских страшилищ, окружающих его одр. Но кто знает, будет ли он услышан в то время, приятно ли будет его покаяние и избавит ли его Бог? «И тот, – говорится, – не смог избавить их», – не мог не по бессилию своему, но потому, что поздно обратились за помощью.

Некоторые говорят о фараоне, что когда он вошел вслед за израильтянами в море сухим путем и когда окружили его морские волны, тогда он, познав свой грех и свое безумие, начал сильно раскаиваться, но уже ничего не смог. Почему? А потому, что поздно было его покаяние. Призывал тогда Моисея, призывал Аарона, чтобы они помолились о нем, но те уже не слышали его и, слышав, не послушали. Призывал он Бога израильского, но и Тот не мог его избавить, не мог не потому, что был бессилен, но потому, что опоздал фараон с покаянием. Хотел тогда фараон открыть уста, чтобы воззвать Богу: «Боже», – но тотчас морская вода наполнила уста его и залила гортань его, так что не позволила не только воззвать, но даже просто направить ум к Богу.

Так надейся и ты, человек, откладывающий свое покаяние до последней смертной болезни, надейся так!

Окружат тебя многие волны, как в морском погружении. С одной стороны, овдовелость друга, потеря чад и лишение имущества, а кроме того, и тяжкие болезни, пресечение жизни и горестное разлучение души с телом. Предстанут пред твоими очами еще премногие и превеликие грехи твои, которыми ты всю жизнь огорчал Бога, предстанут в лицах, чтобы ты видел всякую совершенную тобой вещь.

С другой же стороны, страшные бесовские призраки, обступив тебя, в лицах изобразят их тебе, как в некоей комедии. «Болезни адовы» (Пс.114, 3) окружат тебя, и предупредят тебя сети смертные. В тот час поистине познаешь ты свое безумие и, раскаявшись, начнешь призывать Бога, но и Он не захочет избавить тебя из-за запоздалого твоего покаяния, как не захотел избавить от потопления и фараона. Ты не надейся при кончине своей быть многослезной Магдалиной, плакавшей у ног Христовых и получившей прощение, если ты во всей жизни своей был ожесточенным фараоном.

Ты говоришь: разбойник при кончине исповедался: «Помяни меня, Господи», – сказал он (Лк. 23, 42), – и спасся. И другие не погибли, принеся свое покаяние Богу при кончине. Хорошо ты говоришь, но скажи мне с доказательством, ты получишь ли то, что они получили? Придет к тебе безвременная, внезапная смерть, которой ты не ждешь, и найдешь ли ты тогда время для покаяния? Бывает, что и при кончине кто-либо находит время для покаяния, но мало кто, только некоторые: разве только те, которые в жизни своей, хотя и грешной, имели некоторые добрые дела, достойные воспоминания и милосердия Божия, как повествуется и о разбойнике.

Когда Пречистая Матерь Божия, с Сыном Своим Христом Господом убегая от Ирода, шла в Египет, то где-то в пустынных местах напали на них разбойники и хотели отнять осла, на котором они везли кое-какие свои необходимые вещи, а иногда ехала и Мать с Младенцем. И вот один из тех разбойников, увидев очень красивого Младенца и удивившись Его необычайной красоте, сказал: «Если бы Бог принял на Себя тело человеческое, то не было бы прекраснее этого Младенца».

Сказав это, он запретил своим товарищам, прочим разбойникам, обижать этих путников. Этот разбойник, не скоро потом схваченный, осужденный на крестную смерть и распятый с Господом нашим, сказал: «Помяни меня, Господи, когда придешь во царствие Твое!» (Лк. 23, 42). Господь же, вспомнив ту его добродетель, давно совершенную, смилосердовался над ним и обещал ему в награду рай.

Вот слышишь, кому при кончине подается покаяние и прощение? Тем, которые хотя и грешные, однако же прежде сделали нечто доброе. Только такие и удостаиваются при смерти истинного покаяния, да и то далеко не все, только некоторые, и как бы случайно.

Блаженный Исидор говорит: «Не будем сомневаться, что при кончине человек оправдается слезами покаяния, но поскольку это обыкновенно бывает очень редко, то страшно, чтобы при откладывании покаяния к кончине не постигла нас нечаянно внезапная смерть прежде покаяния. Посему, хотя и хорошо при кончине обращаться к Богу, однако гораздо лучше делать это за много времени до кончины, чтобы возможно было безбеднее уйти от этой жизни».

Мы же внемлем следующим его словам: «это обыкновенно бывает редко», – и вспомним еще святого Григория, который говорит: «Часто те, беззаконие которых Бог много долготерпит, похищаются неожиданной смертью, так что им не приходится и поплакать при смерти о содеянном».

Итак, пусть никто не говорит: «Покаюсь при смерти, покаюсь во время последней болезни». Хорошо говорит Господь Бог наш: «Должно делать, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (Ин. 9, 4). День – жизнь наша, ночь же – кончина наша; если днем не сеешь, не насаждаешь, не жнешь, не собираешь, то как это будешь делать ночью? Если во дни временной жизни твоей не умножаешь добрых дел, то как их приобретешь при кончине, откуда их соберешь?

Здесь прилично вспомнить евангельскую притчу о девах: «Пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; после приходят и прочие девы, и говорят: «Господи! Господи! Отвори нам». Он же сказал им в ответ: «Истинно говорю вам: не знаю вас» (Мф.25, 10–12). Почему? Потому, что пришли без елея, а пошли его купить себе, пошли они, но не купили. Почему же не купили? Уже была ночь, уже не было продающих, и разошлось торжище. Не поленились они идти даже в полночь, имели и деньги, чтобы купить, но не нашли продающих и возвратились пустыми. И по справедливости они были отвергнуты Женихом, ибо прежде, днем, они не позаботились купить елея.

Кто не знает толкования этой притчи? День означает настоящую жизнь, как говорилось и прежде, ночь – смерть, Жених – Бог, девы – души, елей – добрые дела. Мудрые девы означают заботящихся о своем спасении и заблаговременно приобретающих елей добрых дел. Неразумные же означают нерадивых и откладывающих покаяние до ночи, то есть до кончины своей. Они имеют деньги, то есть свои богатства, и думают про себя: «Сделаю при кончине моей многие милостыни, и простятся грехи мои, ибо пишется: «Милостыня грехи очищает», и еще: «Дадите милостыню, и все вам простится» (Сир.3, 1). Но что знаешь ты, человек? Получишь ли ты при кончине твоей то время, в которое ты мог бы устроить милостыню? Найдешь ли ты продающих, то есть помогающих тебе? Если же и сделаешь многие милостыни, то уверен ли ты, что ими тогда умилостивишь Бога?

Когда прегордый царь Навуходоносор, сильно прогневавший Бога и вызвавший Его ко мщению, увидел во сне великий дуб, образ своей высоты, и услышал голос: «Посеките дуб», – тогда святой пророк Даниил, толкуя ему этот сон и объясняя, что на нем исполнится то посечение, советует ему, говоря: «Грехи твои милостыней очисти и неправды твои милосердием к бедным, может быть, милостив будет к грехам твоим Бог?» (Дан.4, 24). Мы же рассмотрим только одно слово «может быть»: «Может быть, милостив будет Бог». Слово «может быть» – это слово сомнения, будет ли то, или не будет? Будет ли милостив Бог, или не будет? Посмотрим: святой муж пророк Даниил дает совет Навуходоносору очистить грехи милостынями, но о прошении грехов он говорит как о неизвестном, сомнительном, ибо говорит: «может быть. Может быть, милостив будет Бог». Хорош совет пророческий, но надежда на спасение неопределенна, и удивительно, как пророк, провидевший будущее, не провидел ясно, милостив ли будет Бог к Навуходоносоровым грехам: «Дай милостыню, и ты, быть может, спасешься». Почему «может быть!» Потому, что ты прежде времени не позаботился о своих грехах и не дал милостыню, но сделаешь это уже при посечении твоем, потому-то и сомнение есть: «может быть».

Если же пророк не знал о том, будет ли принята милостыня Навуходоносорова при кончине его, то как ты, не будучи ни святым мужем, ни пророком и не заботясь о своем спасении, как, говорю, ты можешь быть уверен, что при кончине твоей сотворишь милостыню, что эта милостыня твоя будет принята и что ты сподобишься прощения? Делайте, пока есть день, пока вы здоровы и в состоянии. Когда же склонится день жизни, постигнет вас смертная ночь, и изнеможете и телом, и духом, тогда не мечтайте сделать что-либо доброе, согласно словам Господа: «Приходит ночь, когда никто не может делать».

Найдя в Иаире образ такого нерадения, я не хвалю нерадения, но ублажаю его заботу о дочери (хотя и позднюю), чтобы она была возвращена к жизни. Себе же и всем советую не опаздывать, но, пока есть достаточно времени, заботиться о душах наших, чтобы мы воскресли от греховной смерти к добродетельной жизни, и всякого увещеваю следующими словами Сираха: «Не медли обратиться ко Господу и не отлагай на другой день: ибо внезапно прольется гнев Господень, и во время мести погибнешь» (Сир. 5, 8–9). Не говори: «Я согрешил, и что мне было? Господь ведь долготерпелив». Не будь без страха за очищение и не говори: «Щедрость Его велика; она очистит множество грехов моих». Знай, что у Него есть и милость, и гнев, и что ярость Его проявится на грешниках.

О Господи! Не обличи же нас яростью Твоей и не накажи нас гневом Твоим (ср. Пс. 6, 2). Ты Сам дай нам возможность покаяться Тебе прежде кончины. Аминь.

50. Поучение в неделю 27-ю о жене скорченной (поучение на Евангелие от Луки 13, 10–17 и о зависти)

Прелюбезный мой слушатель!

Я – гость в этом вашем богоспасаемом городе. А гость в том случае приятен, если он с гостинцем. Не без гостинца поэтому и мне подобает явиться пред вашим обществом. Но так как я облечен в духовный сан, то духовный приношу и гостинец, а гостинец этот – Божие слово, бренными моими устами проповедуемое.

Слово «гостинец» имеет двоякое значение. Во-первых, оно означает дар, приносимый господину от гостя, а во-вторых, гостинец означает утоптанную дорогу, широкий путь. Слово Божие является с обоими теми значениями: оно есть и подарок, и дорога.

Оно есть подарок, превосходящий золото и дорогие камни, по словам Давида: «Я возлюбил заповеди Твои более золота и топаза» (Пс.118,127). Топаз – это драгоценный камень, также и золото не дешево, а святой Давид выше золота и дорогого топаза почитает Божие слово: «Более золота и топаза».

Слово Божие является и дорогою: «По пути, – говорится, – заповедей Твоих я шел» (Пс.118, 32). Ибо как дорога в город, так и слово Божие в царство небесное ведут как бы за руку. Утоптанная эта дорога, протоптали ее как многие святые трудами своими, так прошли ее и многие грешники и грешницы, в истинное покаяние пришедшие и достигшие небесного царства.

Принося этот мой гостинец – слово Божие из нынешней евангельской истории, как подарок с утоптанной дороги, – я помыслил предложить вашей милости мою проповедь в давнем стиле, не упраздненном и нынешним веком, в стиле древних Святых Отцов, в стиле гомилетическом (произнесения проповедей), – при «Господнем содействии и подкреплении слова» (Мк.16, 20); а милость ваша да примет ее любовно с внимательным, а не тоскливым слушанием.

«Во время оно Иисус учил в одной из синагог в субботу» (Лк. 13, 10).

«Во время оно» – в какое время? В то, когда Господь наш, услышав страшную весть о галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами, по причине той вести с угрозой напоминал грешникам о покаянии: «Если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13, 3), – и вспомнил столп силоамский, на восемнадцать человек упавший, присоединив также и притчу о бесплодной смоковнице, уготованной на посечение. В то время Он и женщину, в течение восемнадцати лет скорченную и до земли приклоненную (см. Лк.13,11), изображающую грешника, склонного к земным пристрастиям, исцеляет, дабы тех самых грешников, в злобах застарелых, привлечь к восстанию и покаянию.

«Во время оно», то есть в день праздничный, субботний, когда иудеи сходились на своих собраниях, а Христос Господь, придя туда же, распространял Свое святое учение, стала пред Его взором скорченная женщина. «Она не могла выпрямиться». Застарелая болезнь восемнадцать лет не могла быть вылечена никакими средствами. «Не могла выпрямиться» – это служит ясным показанием того, что кто с каким грехом свыкнется и грех станет для него привычным, тот не скоро от своего злого обычая может отстать и прийти к праведному покаянию.

Святой пророк Иеремия, обличая склонность иудеев к бахвальству и нечистотам, приравнивает их к черному эфиопу и пестрой рыси. Как, говорит, черный эфиоп не может стать белым, а рысь не может шерсть свою сменить, так и от вас, застарелых в ваших злодеяниях, добра ожидать не приходится: «Если может ефиоп переменить кожу свою или рысь шерсть свою, (тогда) и вы можете благотворить, ибо вы привыкли делать зло» (Иер. 13, 23). Вы уже издавна научились злу. Поэтому из вас не может быть правды, как из ефиопа – Ангела, а из рыси – агнца, ибо от часто повторяемого греха рождается привычка, от привычки рождается потребность, как бы самая естественная и сильная необходимость грешить, без чего и жить невозможно. От такой потребности происходит невозможность покинуть грех, «невозможно выпрямиться». От невозможности рождается отчаяние, от отчаяния – вечная погибель.

Из таких и столь великих и страшных лабиринтов застарелому в грехах грешнику выбраться о как трудно! Но не скажу, что невозможно. Вот мы имеем так много примеров покаяния: блудницу, разбойника и иных, почему я и говорю, что трудно, но не невозможно.

Греховная привычка – это тяжкая неволя, как говорит апостол: «Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7, 16–17), – то есть обычный грех, избравший меня как бы домом для своего обитания. Привычка – это мрачная темница с цепями и оковами; и как нелегко кому-либо из тяжкой неволи, из темницы, из оков выбраться и убежать на волю, так и грешнику трудно выпутаться из греховных привычек. Таково значение нынешних евангельских слов о женщине скорченной: «Она не могла выпрямиться».

Если бы когда-либо такой грешник, сокрушив те тяжкие оковы своей привычки и сбросив со своей шеи ярмо той неволи, вдруг поднялся бы от своей давней склонности ко греху, вдруг покинул бы греховные прелести и весь от всей души и сердца искренно обратился ко святому истинному покаянию, уже более не возвращаясь к прежним своим грехам, как свинья в грязь, – то что вы бы думали о таком человеке? Поистине, он был бы достоин и у Бога похвалы, притом не иной, а только той, какой удостоены и самые великие святые. А то что это верно, – мы знаем.

«Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: «Женщина! Ты освобождаешься от недуга твоего"" (Лк. 13, 12).

«Иисус, увидев ее», – значит, она была пред глазами Христа Спасителя, хотя и стояла вдали. Вдали настолько, что ее необходимо было призвать голосом, – «подозвал». Стояла она, однако, таким образом, чтобы ее легко бы могли видеть телесные очи Христа, так как Божественные очи всюду ее видели.

Тут для нас урок: если мы хотим, чтобы на нас милостиво взглянул Господь наш Своими милосердными очами и исцелил нашу душевную скорченность, то мы сами должны приходить пред Его очи и стоять, чтобы Он нас видел. В противном же случае, когда мы где-либо далеко будем от Его очей, то как нас увидит? А затем, как же Он над нами умилосердится, не видя нашего несчастья? Или ты скажешь, что Бог – Существо всевидящее, как говорит Давид: «Стезю мою и путь мой Ты исследовал и все пути мои Ты предвидел» (Пс.138, 3); зачем же нам самим становиться пред очами Божиими, когда Бог нас всюду видит?

Отвечаю. Господь Бог обладает двояким взором: весьма проницательным и очень как бы недальновидным. Он весьма проницателен, например, по Своему всемогуществу и всеведению: если бы ты удалился на край света, если бы ты замкнулся среди наитолстейших стен в наитемнейших комнатах, если бы ты скрыл себя в самых глубоких пещерах, ямах, хотя бы под саму землю, – то всюду тебя увидит всевидящее око Божие. Так говорит Сирах: «Очи Господа намного светлее солнца, проницающие все пути человеческие и смотрящие в тайные места» (Сир. 23, 27–78). Поэтому все, что человек сделает, или же еще только подумает сделать, то уже Бог знает, видит. Прежде, чем что-либо будет сделано, это уже все известно Ему: «Неоконченное мое видели очи Твои» (Пс.138, 16). Это – проницательный взгляд Божий.

Бывает иногда также, что Господь Бог смотрит как бы весьма непроницательным взглядом. Обычно, обознаешься, на кого похож, а затем присматриваешься, оборачиваясь, а невидение и есть незнание. Обратились некоторые лица к Господу: «Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли?» А Господь им что в ответ? «Не знаю вас», не знаю вас; раз не знает, то верно не видал их. Если бы видел когда-либо их, то наверное знал бы их. Они, правда, утверждают: «Мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты». Но Он сказал: «Говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня» (Лк.13,26–27). Отметим здесь как бы недальновидный взгляд Господень: «Ели, – говорят, – и пили пред Тобою», – а Он их не видел и не знает.

Что же это такое, что Всеведущий и Всевидящий тех людей не знает, не видит? Попытаемся разъяснить: Не знает свет тьмы, и если бы свет проник во тьму, то тьма не была бы тьмою, но просветилась бы светом. Темноты греховной были преисполнены те люди и поэтому хотя телом они тут же были пред очами Христовыми, однако сердце их помраченное, ум их потемненный далеко отстоят от Христа. В силу этого Христос не видел, не глядел на них Своими милосердными, прелюбезными, человеколюбивыми очами; и поэтому-то Он их не знает, как бы не видал их: «Познал Господь Своих», – говорит апостол (2Тим. 2, 19). Только тех знает Господь, которые Ему принадлежат, а которые чужие, тех Он не знает: «Не знаю вас, откуда вы».

Кто же для Него свой и кто чужой? Несомненно, тот Его, кто близок к Нему, а кто далек от Него, тот чужой, тот не Его, погибший тот: «Удаляющиеся, – говорится, – от Тебя погибнут» (Пс.72, 27). Только тех Господь видит человеколюбивыми очами, кто приближается к Нему своим сердцем, а далеко отстоящих, с блудным сыном удаляющихся на страну далече (Лк. 15,13), хотя и видит всевидящим оком грехи их, однако Он человеколюбивыми и милосердными очами на них не взглянет и как бы не замечает. Истинность этого подтверди нам ты, святой Давид!

Давид, описывая то, как Господь Бог становится близким к Своим угодникам и праведникам и как Он ставит Себя далеко, скажу, от грешников, – повествует, что Он на праведных смотрит с любовью Своими очами, а к грешнику оборачивается как бы лицом без очей: «Очи Господа обращены к праведным, и уши Его – к молитве их, лицо же Господне против делающих зло, дабы истребить с земли память о них» (Пс.33, 16–17).

Смотри, на кого взирают человеколюбивые очи Господни? На праведных. А к грешникам, и грешникам не кающимся, Он оборачивает Свое лицо, и лицо строгое, истребляющее грешников, так что Давид об очах не упоминает – как бы лицо без очей: как справедливость, имеющая завязанными свои очи, беспристрастная, не милосердствующая, строгая.

Таково разъяснение наше о недальновидном взоре милосердных очей Христовых, которыми Он только близких, говорю, только праведных видит, а далеких, то есть грешников, не видит. Если же Он и обращает Свое лицо к ним на их же горесть, «чтобы истребить» их, то лицо без очей, т.е. без милосердия, без пристрастия, без человеколюбия.

Конечно, нам самим необходимо показываться, то есть приближаться к Богу, чтобы Он нас видел человеколюбивыми Своими очами: «Приблизьтесь, – говорится, – к Богу, и Он приблизится к вам». И хотя мы – темнота из-за множества грехов наших, однако когда с Ним, Светом, сблизимся, то будем иметь светлый образ: «Приступите к Нему и просветитесь» (Пс.33,6). Как же с Ним сблизиться? Как стать пред Его человеколюбными очами? Не телесными ногами, но покаянным сердцем, умиленным духом и умом богомысленным, то есть мы должны иметь Его всегда пред умными нашими очами, а себя представлять пред всевидящим и человеколюбивым Его оком.

Припомним святого пророка Илию. Он, говоря с израильским царем Ахавом, произносит такие слова: «Жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою» (3Цар. 17, 1). То же говорит он и в беседе со старшим царским слугой Авдием: «Жив Господь Сил, пред Которым я стою» (3Цар. 18, 15).

Может быть, кто-либо скажет: «Святой пророк Илия, что же ты говоришь? Осмотрись, где ты находишься? Ведь ты-то стоишь не на небе, а на земле. Не пред величием Божиим, но пред величием царя израильского Ахава».

Что же пророк в ответ? Стою, говорит, пред Богом: «Жив Господь, пред Которым я стою», то есть, хотя телом я на земле и предстою пред лицом земного царя, но ум мой, мысль моя, сердце мое предстоит Самому Богу, сущему на небесах и на херувимских престолах почивающему.

О богомысленный ум, о боголюбивое сердце, о высокая мысль, которая и в людском обиходе, и в общественных делах и на пядь от Бога не отступает и тут же Ему предстоит, так говоря в уме: «Я стою пред Богом, пред Его всевидящими очами, и непристойно, мне делать или говорить что-либо иное, что не угодно при Божьем присутствии».

Ничто не может удержать человека от злых дел полезнее, чем непрестанная память о присутствии Божием, умное Богу предстояние. Точно так же и наоборот, ничто так не распускает человека на все злодеяния, как непамятование о Божием присутствии.

Умное предстояние Богу, Божеское присутствие – это та мощная Божия рука, которая держит человека, чтобы он не упал: «Всегда я видел, – говорит Давид, – Господа моего пред собою, чтобы не поколебаться» (Пс.15, 8). А когда кто добровольно, сам из рук Божиих вырывается (говорю о забвении присутствия Божия), тот так глубоко падает, что едва ли когда сможет встать: «Пали все делающие беззаконие, отринуты были и не смогут встать» (Пс.35, 13). Пример этого – жезл Моисеев.

Стоит раз святой пророк Моисей пред Богом. Спрашивает его Бог: «Моисей, что это в руке твоей?» «Жезл, Господи, – отвечает Моисей, – посох». «И сказал ему Господь: «Брось его на землю», – и бросил Моисей жезл свой на землю, и превратился жезл в змия, и отбежал Моисей от него» (Исх.4,2–4). Стой, Моисей, не отступай ни на шаг! Это – посох твой, жезл твой! «О нет, – говорит, – пока был в моих руках, то был посох, жезл, а как выпал из рук, и вот он не посох, не подпора, но гадина ядовитая, «превратился жезл в змия», и чтобы он не ужалил, необходимо от него убегать».

Точно так же и человек грешный, пока он умом предстоит Богу, пока как руки придерживается присутствия Божия, до тех пор он жезл, и жезл, могущий прорастать и приносить плоды. А как только из рук Божиих (от памятования присутствия Божия) выпадет, то тотчас становится как бы змием, и обычай в нем змеиный. И убегать от его сообщества необходимо, чтобы не заразил он своим ядом, ибо «со строптивым развратишься» (Притч. 13, 21).

Присутствие же Божие и из змия доброго человека может сделать. «Ну, Моисей, не бойся этого змия, – говорит Господь, – протяни руку и возьми его за хвост!» «И простер Моисей руку, и взял его, и стал (змий) снова жезлом в руке его». И змий, как только он прикоснулся к рукам Моисеевым, тотчас стал тем же посохом. И змеенравный человек, как только попадет в руки присутствия Божия, теряет свой змеиный нрав и яд и проникается праведническим добронравием.

Жить в присутствии Божием – значит жить в Самом Боге. А живущий в Боге делается как бы из человека богом, и таковым приличествует сказанное Давидом: «Я сказал: вы – боги» (Пс.81,6). Бог назван в Святом Писании огнем: «Бог наш Огонь» (Евр.12, 29). А чему подобен ожесточенный грешник? Он – как камень или железо, тяжкосердый, каменносердечный. Огонь по природе горяч, а камень и железо по природе холодны, ледяные. Брось камень или железо в огнь, и тотчас увидишь, что и камень и железо, оставив свою природную холодность, набираются огненной силы, горячности, и сами превращаются как бы в огнь, краснеют огнем, как разженный уголь. Вынь из огня камень, вынь железо, откинь их от огня далеко, и уже через короткое время они теряют огненную силу и возвращаются к своей природной холодности, и хотя были подобны раскаленным угольям, теперь снова стали как лед холодны.

Направь ум свой, человек, в присутствующего пред тобой Бога, превратись как бы в Бога, распались пламенем божественной любви, и ты позабудешь и отвыкнешь от греховной холодности, и станешь ты одним из пламенноносных Серафимов. А как только ты отстранишь себя от Бога, удалишься умом твоим от Его присутствия, то ты тотчас же снова остынешь и из пламенного Серафима превратишься в лед.

Присутствия Божия неотступно придерживаться я указываю каждому, как и самому себе. Присутствия Божия придерживаться, то есть всегда умом своим богомысленным пред Богом ставить себя и всю жизнь свою, все дела свои и слова, и мысли, говоря самому себе: пред Богом стою, лицо Божие присутствует предо мной, очи Божий на меня сморят; нельзя мне, непристойно для меня пред всегда взирающими на меня очами Божиими сделать что-либо злое, или сказать что-либо греховное, или помыслить что-либо недоброе: «Жив Господь, Которому предстою». А кто так себя в уме ставит пред Богом, тот, несомненно, приближается к Нему, и непременно призрит на него Господь милосердными и человеколюбивыми очами, призрит милостиво, как воззрел Он и на нынешнюю, упоминаемую в Евангелии, жену. Призрит и призовет к Себе, «призовет в оправдание и святыню», исцелив душевную немощь.

«Лицемер!» Почему ты, старейшина иудейского собрания, восстаешь против всемогущества Божия? Рассмотрим это. Святой Златоуст и святой Кирилл замечают в том старейшине собрания иудейского зависть, так как он, под видом желания сохранить закон, из зависти отзывается гневно, порицая чудо, совершенное в субботу, и понося пред всеми добрую Христову славу. Так, святой Златоуст говорит: «Хорошо сказал ему Христос: "Лицемер!" (Лк. 13, 15), – ибо тот старейшина имел лицо законохранителя, но ум его был полон коварства и зависти. Не тем он возмущается, что не соблюдается суббота, но тем, что прославляется Христос, ибо не суббота ему важна, а важна ему чужая добрая слава, ибо прославляется Христос».

Святой же Кирилл так говорит: «Старейшина неблагодарного собрания как только увидел жену, от одного прикосновения Христова выпрямившуюся и прославляющую Божие величие, тотчас распалился завистью к славе Христовой и поносит чудо Господне, как бы заботясь только о соблюдении Субботы».

О, глупец безумный и несмысленный! Что за зло будет причинено субботе, если в субботу совершаются Божий чудеса и прославляется Бог? Ты должен быть благодарен, и низко поклониться Господу-Чудотворцу за то, что таким чудом Он прославил субботу и почтил твое собрание. Но зависть не умеет предпочитать полезное.

Вспомним здесь и другое Христово чудо, совершенное в субботу и описанное в Евангелии св. Матфея. Человек, имеющий сухую руку, в субботний день приступил к Господу в иудейском собрании. И сказал Господь тому человеку: «Протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая» (Мф.12, 10–13). Что же затем? «Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его».

Над этими словами евангельского текста я духовным оком вижу святого Златоуста, сидящего, задумавшегося и удивляющегося, и допытываюсь: служитель Божий, учитель церковный и высокий толкователь Священного Писания! Скажи нам, чему ты так долго удивляешься: чуду ли Христову, или злости фарисейской? Правда, и в том, и в другом есть чему удивляться. Есть чему удивляться и в чудесной силе Христовой, одним словом врачующей от болезни: «Дивны дела Твои, Господи!» Есть чему дивиться и в злостности фарисейской, как они для доброго и невинного Человека, ничего им злого не причинившего, но всем много благодетельствовавшего, готовят смерть: «Имели совещание против Него, как бы погубить Его» (Мф.12, 14).

Но Златоуст святой поясняет: «Ни тому и ни другому я не удивляюсь, ибо знаю о всемогуществе Христа, знаю издавна и о злобности иудеев, избивших пророков. Чему же я удивлюсь? А вот чему: вошел однажды Христос в иерусалимский храм и видит, – не то там торг, не то ярмарка. Нашел Он в храме продающих овец, волов и голубей, и сидящих торговцев, которые меняли деньги. Берет Он бич (см. Ин. 2, 15) и бьет им одного по плечам, другого по другой части тела; все бросились в разные стороны, толкая друг друга. Там досталось не одному фарисею, и саддукей там набрался горя, и убытку стало не мало, так как Христос рассыпал пенязи (монеты) (см. Мф.21, 12).

Что же за это Христу? Верно, фарисеи с саддукеями восстали против Него, а торговцы хотят свои убытки с лихвой восполнить? Все молчат, как ошеломленные, нет никого, кто хотя бы и полслова сказал; все, все это терпеливо перенесли и только стали допытываться: «Каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?» (Ин.2,18). А когда Господь сотворил доброе дело, чудо, исцелил сухую руку, то те самые бунтуют, совещаются, как бы Его погубить. Били их – они не гневались, молчали, а добро им сделали, болезнь излечили, – им то доброе дело даже горше раны, и словно раненые они думают о мести, как бы погубить Его».

Фарисеи, что же у вас такое болит, когда Христос вам благодетельствует, слепца вашего просвещает, прокаженных очищает, сухих и скорченных исцеляет? Молчат фарисеи, а святой Златоуст обнажает их внутреннюю больную рану – зависть, которой они тяжко болеют, болеют сильнее, чем от нанесенных не только бичом, но хотя бы и мечом ран, и говорит так: «Иудеи, имея от Христа оказанные им благодеяния, клевещут на Христа и гонят Его, совещаясь убить Его. Но они терпят Его, когда Он их бичует и когда более всего подобало бы гневаться. В это время они не обнаруживают никакого гнева и только спрашивают: «Каким знамением докажешь Ты нам?» И далее присоединяет тот учитель с удивлением: «Видишь зависть несказанную, как добрые дела Христовы, и иным являемые, побуждают иудеев на гнев и ярость».

О, правда, святой Златоуст, ты имеешь над чем задуматься в вышеуказанных евангельских словах, что биение не вызвало в иудеях гнева, а доброделание побудило их даже совещаться об убийстве. Чужая добрая фортуна, добрая слава является для завистливых наитягчайшей раной, и не так для них болезненна своя беда, свое несчастье, как чужое доброе и счастливое благополучие. Действительно, для них пекло, когда они видят чужое счастье.

Среди богословов есть мнение, что посреди воздуха, между небом и землей, немало страдает нечистых духов, дьяволов, терпящих свою муку. Я допытываюсь: почему справедливая Божия кара, удалив их с неба, не ввергла их вниз, туда же с их князем Люцифером в подземные адские пропасти, чтобы там им низложенным терпеть муки? И что за муки бесов в воздухе? И более ли они отрадны, нежели муки в самой геенне? Разъясняет мне это один из многих, знаменитый, но древний и благочестивый западный учитель: «Для того, говорит, некая часть бесов силою Божией в воздухе между небом и землей удержана, чтобы они видели и завидовали, и от зависти своей испытывали муки».

Что означают слова: «чтобы они видели и завидовали»? Смотрят воздушные духи на небо, откуда ниспали, и видят там на своем месте в почете ангельском пророков, апостолов, мучеников, преподобных и праведных. О, как в зависти они снедаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются!

Когда же воздушные духи взглянут на землю, расстилающуюся под ними, они видят на ней много благочестивых людей, богоугодно живущих, многих постников, девственников, чистых супружников, всех заслуживающих неба. О, как в зависти они терзаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются!

Когда же они видят бывших прежде великими грешниками, которые через истинное покаяние уже воссели на небе, как, например, мытарь, блудница, разбойник, прп. Мария Египетская и другие, а равным образом когда они видят на земле великих грешников, которые, однако, становятся уже на истинный путь, ведущий к Богу, избегают уготованных им вечных мук, огонь геенский гасят слезами и заслуживают небесное царство, – то что же тогда? Разумеется, что при виде всего этого воздушные духи охватываются завистью, видят и завидуют, и от зависти своей мучаются. И не значительна ли в этом их мука? Поистине, она столь велика, что ни чуть не меньше огненной геенны. Писание говорит: «Жестока, как ад, зависть, крылья ее как пламя огня, угль огненный пламя ее» (Песн. 8, 6). Зависть есть то же самое, что и самое пекло, что и самый огонь адский: Как ад зависть – видит и завидует, и в завидывании мучается.

Такой мукой от внутренней зависти мучился и упомянутый ныне в Евангелии старейшина иудейского собрания. Не сдержавшись, он вышел перед всеми и стал говорить народу, понося известное Христово чудо, которое нужно было бы хвалить и прославлять.

Не знаю, похвалит ли что доброе зависть? Будь пред Богом и пред людьми как золото, – зависть, худо о тебе отзываясь, смешает тебя с болотом. По своим добрым делам будь хоть солнцем – «так да просветится свет твой», – но зависть охарактеризует тебя как темноту. Будь хоть самим небесным Ангелом, – зависть тебя и в ряду людей не поставит. Удались на край света, – зависть тебя и там догонит. Исправь свои крылья, полети и «вселись на край моря» (Пс.138, 9), – зависть тебя и летящего подстрелит, как стрелой, своим хульным словом, отнимающим от тебя твою славу. Огради себя невинностью твоей, как щитом, – зависть, однако, ранит тебя, как мечом, своим уязвляющим языком.

Не напрасно св. Давид взывает к Богу: «Укрой меня от скопища лукавых, от собрания делающих неправду, которые изострили, как оружие, язык свой» (Пс. 63, 3–4). Иеронимов же перевод читает: «Которые изострили, как меч, язык свой».

Святой Давид! Не лучше ли было сказать так: «Враги мои изострили на меня мечи свои, приготовили копья, стрелы, оружие на меня верное припасли и хотят меня ранить, убить?» Но Давид говорит: «Изострили, как оружие, язык свой». Более, говорит, чем неприятельское оружие, страшны острые и злые людские языки завистливых.

Умел тот царственный рыцарь мужественно стоять против неприятельского оружия, не страшны были ему в бою меч, стрела, копье, но злого языка он боялся, и потому-то он и ищет у Самого Бога защиты: «Укрой меня, Господи, от скопища лукавых, которые изострили, как оружие, язык свой» (Пс.63, 3–4). Не страшен, говорит, мне Голиаф, иноплеменники-филистимляне для меня ничто, но злой язык людской, язык завистливых, язык лукавствующих дал мне знать о себе: укрой меня, Господи, от него, защити меня от сонма тех, которые изострили языки!

не падай духом, знатный муж, не ослабевай в своих подвигах, не малодушествуй в своем изменившемся счастье! Те воображаемые мечи, говорю о языках завистливых, вонзятся в их сердца, чтобы они видели и завидовали, и в самой зависти мучились, и да постыдятся они, как и нынешние завистники Христовы, о которых говорит Евангелие: «се противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его"(Лк. 13, 17).

Радуемся и мы о Тебе, Господе нашем, и молим Твою благость, Христе Спасителю наш: покрой нас и от сонма, и от оружия видимых и невидимых врагов наших во все дни жизни нашей, уврачуй наши душевные и телесные недуги, и вечного наследия угодивших Тебе не лиши нас. Аминь.

51. Поучение в неделю 27-ю по Пятидесятнице «Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи» (Лк. 13, 11)

В настоящее время зимы, щадя вас, слушатели мои, и себя от мороза, я возьму не многие слова из прочитанного ныне на Литургии Евангелия, но только одно слово: «Женщина, имевшая духа немощи», – и тотчас спрашиваю, что это значит: «имевшая»? Какое значение этого слова? Почему евангелист не сказал и не написал: «Женщина, страждущая духом немощи», но «имевшая духа немощи»?

По нашему мнению, было бы приличнее сказать «страждущая», чем «имевшая», ибо обыкновенно всякому свойственно страдать какой-либо болезнью, а не только иметь. Здесь же из этого евангельского слова видно, что женщина не страдала духом недуга, но только имела, была «имевшая», а не страждущая. Нет ли здесь какой-либо тайны? Поистине есть. Какая же это тайна, мы поищем для нашей пользы в нынешней беседе.

Святой Григорий, папа Римский, ту евангельскую женщину считает образом грешной души, сильно склонной к земным пристрастиям. С ним согласен и блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский, говорящий так: «Эти слова следует принимать и в отношении внутреннего человека, потому что сгорблена и душа, когда она смотрит только на земные печали и не помышляет ни о чем небесном или Божественном».

Поскольку же та женщина является образом такой души, то и сказанное о ней «имевшая», а не страждущая, изображает нечто особенное в грешнике. Что же именно такое? Изображает и указывает некий, бывающий со всеми, но не всем знакомый, душевный недостаток, называемый нечувствительностью или безболезненностью, который святой Иоанн Лествичник описывает так: «Нечувствительность, бывающая как при телах, так и при душах, – это чувство, делающееся омертвелым от долговременного недуга (греховного) и от нерадения; безболезненность же – это утвердившееся привычкой нерадение, это уязвляющая мысль, сеть усердия неведение умиления, пугало мужества, дверь отчаяния, мать забывчивости, потеря страха».

Мы же, проще разъясняя это, скажем так: нечувствительность или безболезненность душевная – это сердечное окаменение, происходящее от долговременного греховного обычая. Как не болит камень, когда его секут или бьют, так окаменелый грешник, болея душой, не чувствует, имея злую совесть, не болеет сердцем, в своих греховных язвах не чувствует боли, сам не знает своей беды, не думает о своей погибели и не боится осуждения во ад. Он имеет тяжкие грехи, но не страдает совестью, не следит за собой, как будто это не он, как будто у него не будет потребован отчет в его беззакониях, как будто минует его Страшный Суд, грозное испытание, огонь неугасимый, червь неусыпающий и вечная погибель: он «имеет», но не «страдает».

Крайнее окаменение, омертвение, нечувствительность и безболезненность заключаются в том, что кто-либо имеет великую смертельную язву, но не ощущает болезни. Последнее же безумие заключается в том, чтобы падать в яму, в пропасть, и не знать этого своего падения, не смотреть на него и не бояться. Это похоже на пьяницу, безмерно упивающегося, который не понимает, что с ним делается, бьют ли его, или он сам, упав, убился и ушибся, и не помнит он, как смеются над ним. Ничего этого он не вспоминает наутро, как указал в пьяном человеке еще Приточиик, говоря так: «Били меня, и мне не было больно, ругали меня, я же не чувствовал» (Притч. 23, 35).

Поистине, то же происходит и с окаменелым, бесчувственным грешником. Часто упиваясь плотскими житейскими сластями и страстями, как неким сладким, но полным « смертоносного яда питьем, он врагом своим, обычаем своим злым, врагом домашних – телом своим, часто и тяжко ранится, ранится как бы мечом, копьем или стрелой дел греховных, но болезни в душе своей, в совести своей, он не ощущает. «Били меня, – говорит, – и мне не было больно». Надругаются невидимо над ним бесы и смеются, видя его скверные дела, а он не только не знает об этом, но даже и подумать об этом не хочет: «Ругали меня, – говорит, – я же не чувствовал».

Долготерпеливый Бог, не погубляющий грешника с беззакониями его, иногда милостиво наказывает его, отечески бия наказаниями, огнем, голодом, войнами, телесными болезнями и другими какими-либо попускаемыми бедствиями, чтобы грешник познал свой грех и пришел в чувство, но он пребывает исключительно в бесчувствии и нерадении. «Били меня, – говорит, – и мне не было больно». Ругают его люди, соседи, видя его беззаконную жизнь, полную соблазнов, осуждают, смеются и плюют вслед, он же не беспокоится и об этом: «Ругали меня, – говорит, – я же не чувствовал».

Ходит по следам его смерть, желая нечаянно посечь его; ходит вслед за ним дьявол, как лев рыкая, ища случая внезапно поглотить его; открывает и ад огненный уста свои, чтобы уже пожрать; а ожесточившийся грешник, придя в глубину зол, пренебрегает всем этим, душа его не чует всего этого и не боится. Это и есть жена, «имевшая» недуг, но не «страждущая», это и есть душа, имеющая тяжкие грехи, но не чувствующая своей погибели.

Сердце человека, имеющего такой душевный недуг, в Святом Писании уподобляется камню и железной наковальне. Например, в книге Иова пишется так: «Сердце его не подвигнется, как камень, стоит же, как наковальня, непобедимо» (Иов. 41, 16).

Сердце – это камень и наковальня. Камень тверд, но все же кое-как его можно сокрушить молотом или топором, а наковальню бей со всей силы молотом, бей сто раз, бей тысячу раз, но не сокрушишь. Хотя Святое Писание назвало сердце ожесточенного человека камнем, но после, как бы исправляя погрешность, называет его наковальней: сердце человеческое – это камень, впрочем, нет, не камень, но тверже камня, тверже настолько же, как и наковальня.

О жесткость сердечная! О бесчувственность душевная! Скорее камень сокрушишь, чем сердце, являющееся как бы наковальней! Не истина ли, что ожесточенное сердце тверже камня? Послушаем. Десять израильских племен отторглись от скипетра Иудина, а Иеровоам, бывший прежде рабом Соломона, – и от Самого Бога. Он, сделавшись царем, уклонившись к идолопоклонству и привлекши к этому богомерзкому злу и людей с собой, поставил в Вефиль золотых идолов и, создав им храм и каменный жертвенник, принес жертвы и устроил всенародный праздник (3Цар. 12, 23) они отстали от идолобесия и обратились к своему Богу изведшему их из Египта. Пришел человек Божий, пророк, в Вефиль в тот самый богомерзкий праздник, когда царь, стоя в идольском храме у жертвенника, приносил жертвы. Пророк, войдя в тот храм и став пред каменным жертвенником, возопил к жертвеннику словом Господним, говоря: «Алтарь, алтарь, – так говорит Господь, – вот, сын рождается дому Давидову, Иосия имя ему, который принесет в жертву священников, совершающих ныне жертвоприношение на тебе» (3Цар 13, 2).

Святой пророк Божий! Почему ты ничего не говоришь ни царю, ни людям, к которым ты послан от Бога, но обращаешься к бездушному жертвеннику, бесчувственному камню? Обрати твое лицо к царю, возопи к нему и к тем, кто с ним, обличи их заблуждение, запрети им словом Божиим, устраши их местью Божией. А жертвенник каменный, будучи бездушным, как может тебя послушать или что может ответить? Однако же пророк говорит не царю и не народу, но бесчувственному камню, жертвеннику: «Алтарь, алтарь, – так говорит Господь». Почему так? А потому, что пророк Божий, как прозорливый, видел, что сердца человеческие тверже камня, и хорошо знал, что его скорее услышит каменный жертвенник, нежели люди своими ожесточенными сердцами.

Когда пророк Божий пришел на тот скверный праздник, то ясно увидел дела всех: одни пируют и упиваются, пьют и едят идоложертвенное, другие пляшут с тимпанами и органами, третьи сквернословят и заливаются смехом, четвертые открыто совершают скверные и беззаконные дела по уставу идолопоклоннического праздника, пятые, указывая перстом на идолов, восклицают: «Вот твои боги, Израиль, выведшие тебя из Египта». Видя все это, пророк сказал себе: напрасно я буду говорить этим людям, не послушают они слов Божиих и моих и не поверят мне, что я послан к ним от Бога. Что же мне делать? Скажу я камню, скажу бездушному жертвеннику, – он скорее послушает меня. И возопил, говоря: «Алтар, алтарь, – так говорит Господь».

Что же, услышал ли пророка жертвенник? Услышал, развалился жертвенник, и пролился с жертвенника тук жертв (см. 3Цар. 13, 5). Каменный жертвенник в ответ на пророческое слово распался пополам, а царь что? Царь простер свою руку от жертвенника, говоря: «Возьмите его, и вот высохла рука его» (3Цар. 13, 4).

Слышите ли, что делается? Камень, послушав, сокрушился, а сердце Иеровоамово не сокрушилось.

О сердце, грешническое сердце! О ожесточение бесчувственной души! Твердость каменная – ничто в сравнении с твоим окаменением, сердце, твердейшее камня!

Великий пророк Моисей для того, чтобы написать на каменных скрижалях произносимый Божиими устами закон, сорок дней трудился на горе, постясь (см. Исх. 34, 28). Когда же он хотел написать тот же закон на сердцах человеческих, то сорок лет трудился (см. Числ. 32, 13; Нав. 5, 6), ходя с ними по пустыне, уча, увещевая, наставляя и показывая им пример и словом, и делом, и все-таки мало что успел. Мало было принявших закон Божий в сердце свое, много больше не приняло его, хотя слухом и слушали, но сердцем не внимали, почему и погибли, наказанные гневом Божиим, как говорит Псаломник: «И убил очень многих из них» (Пс.77, 1). Удобнее было на каменных досках писать закон Божий, нежели на плотских сердцах.

Когда Господь наш славно входил в Иерусалим, когда отроки взывали «осанна», ученики же, радуясь, громогласно восклицали: «Благословен грядущий, – тогда некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: «Учитель! Запрети ученикам Твоим». Но Он сказал им в ответ: «Сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19, 38–40).

Умолкли ученики, когда приблизились страдания Господни: «Тогда все ученики, оставив Его, бежали» (Мф.26, 56), и что же, сбылось ли сказанное слово Божие: «Камни возопиют» (Мф.27, 51–53)? Поистине, издали свой глас камни в то время, когда мертвецы, вставшие из каменных гробов, из недр земных, «вошли во святый град и явились многим» (Мф.27, 53).

Мы же внемлем тому, что камни распадались и сокрушались, а сердца окаменелых распинателей не только не пришли в сокрушение, но даже еще более ожесточались. Ожесточались, ибо вместо соболезнования и раскаяния радовались об исполнении своей злобы и насмехались, кивая своими головами. Ожесточались, ибо запечатали гроб и приставили стражу. Ожесточались, ибо дали воинам золото, чтобы те не славили Воскресения Христова. Смотря на сокрушение камней и открытие гроба не человеческими, но ангельскими руками, и ясно видя истину, они не пришли в чувство, не сокрушились своими сердцами: «Тверже камня сердце, крепче камня душевное нечувствие» (Иов. 4, 15).

Итак, сердце твое не камень, а наковальня, которая тверже камня, согласно тому написанному: «Сердце его стоит, как наковальня непобедима». Наковальня у кузнеца целыми днями ударяется молотом, а сокрушается ли она? Никогда. Подобно тому и наше ожесточенное сердце бывает ударяемо многими не# вещественными, но мысленными молотами, но, однако оно не чувствует, как и наковальня.

Вот человек слышит в церкви, дома или где-либо в другом месте слова Божии читающиеся, поющиеся и проповедуемые, – это есть молот, ударяющий в сердце, согласно слову Самого Господа, говорящего в Иеремиином пророчестве: «Разве слова Мои не подобны огню горящему и молоту, сокрушающему камни?» (Иер.23, 29). Однако же сердце не чувствует и не внимает, как наковальня.

Вот человек видит мертвеца, выносимого на погребение, или, идя мимо церкви, видит могилы мертвых, – это есть молот, ударяющий в сердце и звуком своим говорящий: «Помни смерть твою, и ты, не замедлив, будешь во гробе, истлеешь и изъеденный червями превратишься в прах». Но не умиляется сердце и не чувствует, как наковальня.

Святая вера говорит, что будет и воскресение мертвых, и Суд Страшный, и воздаяние по делам, и вечное мучение грешников с бесами в огне неугасимом, – это есть молот, ударяющий в сердце и звуком своим говорящий: «Бойся, чтобы и ты не был осужден на мучения». Однако же не сокрушается страхом сердце, не боится и не чувствует, как наковальня.

Божиим попущением человека за грехи постигают многие бедствия, напасти, смущения, потеря друзей и чад, оскудение имущества, – это есть молот, ударяющий в сердце и говорящий: «Приди в чувство, примирись с Богом, умилостиви гнев Его, справедливо движущийся на тебя». Однако сердце все более ожесточается и забывает Бога в своих печалях: оно не чувствует, как наковальня.

Впадает ли кто в болезнь или в тяжкий какой-либо недуг, – это есть молот, ударяющий в сердце и говорящий: «Покайся, кто знает, встанешь ли ты с одра болезни?» Однако и здесь нисколько не сокрушается сердце или же совсем мало сокрушается, ибо еще надеется встать с одра болезни и снова насладиться мирскими сладостями, и таким образом не чувствует, как наковальня.

О жесткость наша, не сокрушаемая никаким молотом! Таково было сердце фараоново, которое было ударяемо казнями Божиими, как молотом, и не чувствовало. Господь Бог, желая вывести людей Своих, израильтян, из рабства египетского, послал к фараону верных Своих рабов Моисея и Аарона сказать ему, чтобы он отпустил Божиих людей из Египта. Фараон же ответил: «Кто такой Бог Израилев? Кого я должен слушаться? Бога вашего не знаю, Израиля не отпущу» (Исх. 5, 2).

Прогневанный Бог казнит Египет ранами. Один царь-фараон согрешил, а все царство египетское терпит бедствия, принимает раны. Вот как тяжки грехи начальников, ибо навлекают мстительную руку Божию не только на себя, но и на своих подчиненных.

Ударил Бог Египет как бы молотом, первой казнью, обратив в кровь реки египетские; ударил второй казнью, наведя жаб: «Закипела земля их жабами» (Пс.104,30); ударил третьей, превратив в насекомых весь песок земной, – а сердце фараоново, ударяемое как наковальня молотом, сокрушается ли? Нисколько. Он говорит: «Бога вашего не знаю, Израиля не отпущу».

Ударил Бог Египтян, как молотом, четвертой казнью, песьими мухами; ударил пятой, наведя мор на весь скот; ударил шестой, поразив всех египтян тайными струпьями, но сердце фараоново, ударяемое как молотом наковальня, не чувствует и ожесточается: «Бога не знаю, Израиля не отпущу».

Разгневанный Бог еще сильнее стал наказывать Египет ужаснейшими казнями: ударил седьмой казнью – огненным градом, как великим молотом; ударил восьмой, истребив всякий плод земной, наведя саранчу и гусениц; ударил девятой казнью, наведя трехдневную тьму, не просвещаемую никакими светильниками и огнем, но сердце фараоново остается в своем ожесточении, как наковальня: «Бога не знаю, Израиля не отпущу».

Сокрушился было немного фараон десятой казнью – смертью перворожденных, когда увидел внезапно умершего своего любимого первенца, и отпустил людей израильских, но, снова раскаявшись и ожесточившись, погнался вслед за ними, желая истребить мечом всех до единого. Доколе же, Господи, Ты будешь терпеть эту наковальню – жестокое, бесчувственное сердце фараоново? Брось его в воду. И погрузился фараон в Чермном море как олово или железо. О, жесткость бесчувственного сердца!

Пророк Захария, как бы исправляя вышесказанное слово, написанное в книге Иова, в котором сердце названо камнем, называет его не простым камнем, но достойным, драгоценным. Каким же? Адамантом, то есть алмазом. Вот как он говорит: «Сердце свое сделали твердым, как адамант» (Зах. 7, 12).

Благодарим тебя, святой пророк, что ты не охулил сердца нашего, но назвал его адамантом, назвал драгоценным камнем, алмазом. Ведь что выше и дороже для человека, чем его сердце? Им человек живет, оно первое при зачатии человеческом зачинается в материнской утробе: других членов – головы, рук и ног еще нет, еще не выяснились, а сердце уже есть. Оно первое и жить начинает, и является для души как бы ложем и престолом, посему-то и сама природа внимательно охраняет сердце, как бы некое сокровище, сокрытое в недрах земных. Она сокрыла сердце внутри груди, чтобы не только рука человеческая не коснулась этого сокровища, но чтобы даже и око чье-либо не видело его. Посему и Псалом ник говорит: «Приступит человек, и сердце глубоко» сокрыто (Пс. 63, 7). Сердце – это сокровище, сердце – это драгоценный бисер, сердце – это адамант, прекрасный алмаз.

Но скажи нам, святой пророк, с какой мыслью, с каким намерением ты называешь сердце наше алмазом, адамантом? Какое значение в тех словах твоих? Внемлем, что говорит пророк Захария: «Сердце свое сделали твердым, как адамант, чтобы не слышать закона и слов, которые посылал Господь Сил Духом Своим через пророков» (Зах.7,12). Плохо, что сердце – такой адамант, алмаз, ибо оно служит не украшением для души, но прогневляет Бога ожесточением и таким бесчувствием, что не слышит закона и слов Божиих. О горе такому окаянному адаманту, небогоугодному алмазу, бесчувственному нашему сердцу!

Почему же тот пророк назвал наше сердце не другим каким-либо камнем, но именно адамантом? Потому, что во всей поднебесной нет ничего тверже адаманта. Среди бесчувственных вещей всякий камень тверд, но молотом его можно сокрушить. Тверда наковальня, но раскалив ее огнем, ты можешь смягчить ее, как и прочее железо. Алмаз же не берет ни железо, ни огонь. Бей его молотом, сколько можешь, он будет цел. Брось его в горнило, жги, сколько хочешь, он будет тверд, и ничто из самых жестких и твердых вещей не может смягчить его жесткости и твердости, кроме некоей одной очень малой и плохой вещи, о которой теперь некогда говорить. Святой же Захария, желая изъяснить твердость ожесточенного человеческого сердца, мыслит в себе: «Чему уподоблю сердце? Твердости ли всякого камня? Мало. Чему же? Адаманту, который тверже всех вещей. Пусть же оно зовется адамантом: «Сделали твердым, как адамант, сердце свое».

Каков же нрав того адамантового сердца, это описал некий Неотерик таким образом: «Окаменелое сердце – то, которое не чувствует самого себя, не понимает, не сокрушается умилением, не смягчается благоговением, не умиляется молитвой, не боится угрозы, а ударяемое ожесточается еще больше, неблагодарно за благодеяния, недоверчиво в советах, сурово на судах, бесстыдно в позорных делах и словах, бесчеловечно в человеческом, глупо в Божественном. Несмотря же на все это, оно гордо, как будто оно премудро, но прошедшее забывающее, за исключением злопамятства, о настоящем не заботящееся, о будущем не думающее. Говоря же вкратце, окаменелое сердце есть то, которое «ни Бога не боится, ни людей не стыдится» (Лк. 18, 2), ни погибели своей не ужасается».

Святой Иоанн Лествичник приводит жесткость и окаменение бесчувственного сердца в образе некоего беседующего лица и говорит так: «Томитель и злодей, то есть бесчувственность сердца, говорит: «Мои подчиненные смеются, видя мертвых; на молитве стоят окаменелые, жестокие, темные; стоя пред священной Трапезой, ничего не чувствуют; причащаясь Святых Даров, принимают как бы вкушение простого хлеба. Я смеюсь, видя плачущих, я привык убивать все рождающееся от любви Божией; я мать смеха; я питатель сна; я друг сытости; я сплетаюсь с неблагоговением; когда же обличают меня, я не болею» (Слово 18).

Вот каков нрав алмазного сердца, вот каков обычай ожесточенного сердца, вот какова природа окаменелого бесчувствия. В этом поистине и заключается тайна того слова в нынешнем Евангелии «имевшая»: «Женщина, имевшая духа немощи», – а не страждущая; – это душа, имеющая грехи и ужасные беззакония, но об этом не болезнующая, о покаянии не помышляющая, страха Божия не имеющая, смерти, Суда и геенны не боящаяся и погибели своей не ужасающаяся.

Разобрав и поняв, слушатели мои, таковую тайну того слова, будем остерегаться такого ожесточения, сердечного окаменения, душевного бесчувствия, ибо имеющий такое сердце не получит небесного царства.

Толкователи Божественного Писания удивляются, почему в том городе, который явился в откровении святому Иоанну Богослову и который был создан из многих драгоценных камней, почему в нем среди других драгоценностей не находится и не положен адамант? Есть там «яспис, сапфир, смарагд, аметист, хризолит» и прочие драгоценные камни (см. Откр. 21, 19–20), всего числом двенадцать; адаманта же, хотя он и драгоценен, среди них нет. Почему? Потому, что те камни служат образом или знаком различных богоугодных добродетелей: яспис – это образ мужества и крепости в вере, сапфир – богомышления, смарагд – девства, аметист – это знак смирения, хризолит – покаяния, прочие же изображают другие добродетели. А адамант что изображает собой, что означает? Он, как сказано, означает сердечное ожесточение, потому-то адамант и не полагается между теми достойными камнями, из которых создан небесный город. Каменносердечие не числится между добродетелями, ибо оно не получит царства небесного.

Зная это, возлюбленные, не будем ожесточать сердца наши леностью, нерадивостью и бесстрашием, не будем окаменевать бесчувствием! Святой Давид увещевает нас: «Ныне, если голос Его услышите» (то есть голос слова Божия), не ожесточите сердец ваших (Пс.94,7–8); не ожесточите, но умягчите, сокрушите умилением, страхом Божиим, покаянием.

Господи Боже! Ты Сам знаешь немощь нашу, бесчувствие и окаменение наше, душевную нашу болезнь. Ты Сам и исцели тот наш недуг. Ведь кто может врачевать душу и сердце, кроме Тебя единого, «создавшего сердца наши» (Пс.32, 15)? Отними же Ты от нас сердце каменное и вложи в нас сердце телесное (ср. Иез. 11, 19; 36, 26), чтобы слова Твои мы имели написанными не на каменных, но на телесных скрижалях сердца. Аминь.

52. Поучение 29-ю по Пятидесятнице «Встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились вдали» (Лк. 17, 12)

Как в Египте, так и в Иудее существует много прокаженных; происходит же эта болезнь от излишнего жара или солнечного зноя, который в тех странах бывает очень велик, как говорит об этом Гален, начальник врачей и искуснейший исследователь человеческих немощей. Поэтому, когда Спаситель наш, Врач душ и телес, шел из Кесарии в Иудею, в Иерусалим, то Его встретил не один, но целых десять прокаженных, вместе просивших исцеления, как свидетельствует Евангелие: «Иисус Наставник! Помилуй нас» (Лк.17, 13). В этих прокаженных достойно рассуждения то, что говорит о них само Евангелие: «Остановились вдали» (Лк. 17, 12).

Почему они стали вдали? От кого они стояли далеко? Далеко стояли и от селения, в которое входил Иисус, и от Самого Иисуса. Им нельзя было жить ни в городах, ни в селах, по причине проказной нечистоты. И ко Христу они не смели прикоснуться по причине той же великой нечистоты, как толкует блаженный Феофилакт эти евангельские слова, ибо закон повелевал прокаженных или терпящих какую-либо другую скверну отлучать от чистых, чтобы нечистые не оскверняли чистых. Господь так говорит Моисею: «Повели сынам Израилевым, да выгонят из стана всех прокаженных и прочих, да не осквернят станов своих, в которых Я пребываю» (Числ.5, 2–3).

Если так повелел Господь Бог отлучаться от прокаженных телом и не жить с ними, чтобы здоровые не получили от них повреждения, то как возбраняет Господь общаться с теми, которые имеют проказу душевную, и как повелевает избегать их? И если чист и блажен тот, кто разлучен с прокаженными телом, но тем более блажен тот, кто душей разлучен с прокаженными, могущими повредить его. Об этом мы и побеседуем для прославления Врача душевного и телесного и Его Преблагословенной Матери Марии, Девы Богородицы, нам же для пользы душевной.

Проказа душевная, то есть грех, весьма похожа на проказу телесную, и прокаженные душой подобны прокаженным телом, ибо как проказа лишает красоты телесной, бодрости и силы, как прокаженные оскверняют прикасающихся к ним, так и проказа душевная, то есть грех, лишает богоподобной красоты, то есть благодати Божией, и живущие с прокаженными бывают прокаженными душой. О них-то Дух Святой у Псаломника и говорит: «Со избранным избран будешь и со строптивым развратишься» (Пс.17, 27).

Пребывая с твердым в вере, ты утвердишься в вере, общаясь же с неверующим, ты повредишь свою веру. Общаясь с воздержным, научишься воздержанию, а общаясь с тем, кому «бог – чрево» (Флп.3, 19), ты не возлюбишь воздержания, и омерзеет тебе святой пост. Имея согласие с чистым, ты возлюбишь ангельскую чистоту, прилепляясь же к нечистому, ты явишься сообщником его мерзости. «Прикасающийся к смоле испачкается, и имеющий общение с гордым подобен ему будет» (Сир. 13, 1). Как муха или мотылек обжигаются, летая около горящей свечи, как чистое зеркало получает налет, когда кто-либо дыхнет на него, так и снующие около злонравных загрязняются и оскверняются.

Слабость или растление человеческой природы таково, что не злые от добрых воспринимают добрые нравы, но добрые от злых заимствуют злые нравы. Если здоровые проходят между немощными, то не они передают здоровье немощным, но, наоборот, немощные передают свою немощь здоровым. Посмотри здоровыми очами на поврежденные очи, и ты не исцелишь их своим здоровым зрением, но для своих очей ты получишь вред. Пусти одну покрытую коростой овцу среди тысячи чистых, и эта одна не очистится от тысячи чистых, все же прочие воспримут заразу от одной. От гнилого яблока гниют прочие, гнилое же от целых не исцеляется. Один, имеющий моровую язву, наносит вред городу и всей стране, а бесчисленные и безвредные, с которыми он смешается, не отнимут от него болезни.

То же происходит и с душевными немощами. Злые передают свой яд злонравия добрым, от добрых же редко пользуются. Поэтому Святой Дух в Притчах Соломоновых говорит: «Сын, да не прельстят тебя люди нечестивые, не соглашайся, если будут склонять тебя, говоря: пойди с нами. Не ходи с ними в путь, держи же ногу твою от стези их: ибо ноги их ко злу бегут» (Притч. 1, 10–11, 15–16).

Почему возбраняешь, Дух Святой, сыну Твоему прилепляться к нечестивым? Чтобы он, прилепляясь к злым, не присоединился и к делам их. Посему-то и Моисей, когда по повелению Божию хотел казнить непокорных и ропщущих людей – Дафана и Авирона, – он возгласил всему собранию людей, сколько их было: «Да не погибнете во всем грехе их» (Числ.16, 26). То же вопиет и Исайя: «Отступите, отступите отсюда и к нечистому не прикасайтесь, выйдите из среды его» (Ис.52, 11). Почему же так повелевает Господь? «Чтобы прикасающиеся к нечестивому не прикоснулись к нечистоте его».

Есть чему удивляться, почему это милостивый Господь Бог, проводя людей израильских в землю Ханаанскую, когда они уже пришли к Иордану, сурово заповедал им погубить всех живущих в той земле, говоря: «Погубите всех живущих на земле; истребите стражу их, и всех идолов литых и изваянных их погубите, и все капища их разрушите; и столпы их да сокрушите, и дубравы их да посечете; если же не погубите живущих на земле вашей, то оставшиеся из них будут терниями в очах ваших и язвами в ребрах ваших; и что Я вознамерился сотворить им, то сотворю вам» (Числ. 33, 52 и след.).

Почему же Милостивый Господь произнес такой жестокий указ о язычниках? Если Он так не любил язычников, то не лучше ли было бы предать их в рабство людям Своим израильским, чтобы израильтяне не научились делам тех? «Если, – говорит, – не погубите, будут терниями в очах ваших», ибо смотря на них, вы соблазнитесь; «и язвами в ребрах ваших» будут не столько телесными, сколько душевными. Потому и сказал: «Ту казнь, которую Я для них уготовил, наведу на вас», что и сбылось, как говорит Псаломник: «И смешались с язычниками, и научились делам их, и служили истуканам их: и было им это в соблазн» (Пс.105, 35–36).

Что же потом было? «И разгневался в ярости Господь на народ Свой, и возгнушался наследием Своим, и предал их в руки врагов, и возобладали ими ненавидящие их» (Пс.105, 34). Не захотели они истребить язычников, от которых они соблазнились, и потому предал их Господь язычникам, согласно слову Своему: Если не погубите. По той же причине Господь воспретил сынам израильским сочетаться браком с иноплеменниками и неверующими, говоря во Второзаконии и в других местах так: «И не вступай в родство с ними, и дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего: ибо отвратит сына твоего от Меня; и разгневается Господь гневом на вы и потребит вскоре» (Втор. 7, 3–4).

Потому и святой Павел говорит Титу: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3, 10). Святой же Иоанн даже в дом принять еретика и приветствовать его запрещает, говоря: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2Ин. 1, 10–11).

Разве общение с еретиком в том только нехорошо, чтобы принимать его в дом и приветствовать? Это плохо не само по себе, но по своим злым последствиям, то есть по превращению, которое может быть худым, ибо слово их, как гангрена. Когда гангрена, по-нашему «антонов огонь», проникает в тело, то против нее нет никакого врачевания, кроме отсечения, ибо она переходит с одного члена в другой и так заражает все тело. Таковы и еретические слова. Апостол потому и повелевает избегать их, чтобы они не проникли в ум, как гангрена, и не приготовили для гееннского сожжения не только тело, но и душу. Что может быть более необходимо для человека, как не члены его? Что ему больше всего дорого, как не члены его? Однако же Господь говорит: «Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя, и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя» (Мф.18, 8–9).

Этими словами Господь наш повелевает избегать всякой злой дружбы, всех злых случаев и лиц, мест, чинов, от которых происходит падение, если кто хочет наследовать жизнь вечную. Потому все богословы единогласно поучают, что не только тот согрешает, который самим делом впадает в грех, но и тот, который не избегает тех лиц, мест, дел и чинов, на которых и с которыми случается падение, «ибо любящий беду впадет в нее», – говорит Иисус, сын Сирахов (Сир. 2, 25). Таким образом, если бы кто и каялся, но не хотел бы удалить от себя случаев и поводов падения, то покаяние такое не истинно и не достойно разрешения.

Противоположные нравам и делам человеческим слова я читаю у премудрейшего природоведа Иисуса Сирахова, а именно: «Прежде смерти не хвали никого» (Сир. 11, 28). Как же не ублажать или не хвалить тех, которые достойны того, которые живут богоугодно, украшаются добрыми делами, творят милостыню, хранят правду и сияют прочими добродетелями?

Сирах говорит: «Прежде смерти не хвали никого». Ну, а после смерти блажить ли, и кого? На это отвечает премудрейший Соломон: «Я похвалил всех умерших более живых» (Еккл.4, 2). Кто не может вместить в уме эти слова, то есть что прежде смерти не следует хвалить никого, а после смерти можно всех? Если бы кто повелел хвалить тех мертвых, которые хорошо пожили, хорошо и скончались, то еще можно было бы поверить. Но кто поверит, когда говорится: «Похвалил всех мертвых»? Но нельзя не верить. Говорит премудрейший Соломон, который испытал все в мире, который беспечально проводил жизнь во всякой роскоши, во всяких богатствах и почестях, и который говорит о себе: «Все, что просили очи мои, не отнял от них, и не возбранил сердцу моему наслаждаться всяким веселием, так что сердце мое возвеселилось во всяком деле моем» (Еккл.2, 2–3), – он-то и говорит: «Похвалил всех умерших».

Какая же причина того, что прежде смерти не подобает хвалить никого, а после смерти можно всякого? Об этом рассуждал святой Иоанн Златоуст не в одном своем слове. Он и указывает нам следующую причину, могущую послужить предложенной нашей беседе: «Потому, – говорит он, – Иисус, сын Сирахов не повелевает ублажать прежде смерти никого, хотя бы и наилучшего, что прежде смерти и наилучший не отлучен от злого содружества, от случаев к падению, от места соблазнов и преткновения. Ведь если и есть где-либо много прокаженных, могущих кого-либо повредить своей проказой, если есть много сетей дьявольских, то больше всего их в мире. Говорит всякому живущему Иисус, сын Сирахов: «Познай, что посреди сетей находишься и по зубцам городских стен ходишь» (Сир. 9, 18).

«Не думай, – говорит, – всякий живущий в мире сем, что ты живешь посреди твоего дома, посреди рабов твоих, посреди друзей твоих, посреди богатств, посреди почестей и т.д. Не посреди всего этого, но «посреди сетей находишься», ибо и в доме твоем есть сети на уловление души твоей, и посреди друзей соблазны, и посреди рабов преткновения, и на высокой чести место к падению: «Посреди сетей находишься». Как пловца, хотя бы и хорошо плавающего, не хвалят прежде, чем он достигнет берега, и как волнуемые посреди моря подвергаются многим переменам, ибо по временам они высоко возносятся волнами, а по временам погружаются в глубину, как говорит Псаломник: «Восходят до небес и нисходят до бездн» (Пс.106, 26), – так точно и плавающие в море мира сего: одни возносятся высоко счастливыми ветрами благополучия и впадают в гордость, как в сеть, другие же глубоко погружаются противными ветрами благополучия, но и там находят сеть нетерпения, хуления на Бога: «Познай, что посреди сетей находишься».

Придет кто на улицу, на площадь, и если увидит неприятеля, то разъярится от одного его вида; если увидит друга, нашедшего какую-либо прибыль славы или счастья, – завидует; увидит нищего, – уничижит его; увидит богатого, – позавидует; услышит слово досадное, – не стерпит».

Умершие, напротив, уже свободны от тех соблазнов, уже удалены от тех прокаженных, и потому можно с Соломоном похвалить всякого, особенно же хорошо пожившего и мирно скончавшегося с верой и надеждой на воскресение. Для таких будет великим благодеянием Божиим, если Господь пошлет им смерть прежде старости, чтобы они освободились от сетей, растянутых в жизни этой. Они бывают восхищаемы, чтобы злоба не изменила их разум, и грех не прельстил их душу.

Многие желают продления своей жизни, особенно же для того, чтобы, говорят, было время покаяться. Но что, если ты не покаешься, а с умножением лет ты только умножишь грехи? Сочти прошедшие годы, как много их прошло, и рассуди, не прирастала ли твоя злоба вместе с растущими годами? Я ожидаю, что и впредь будет так же, ибо и ты тот же, и случаи ко греху те же, если только их больше не будет. Ведь мы в мире сем ходим посреди многих сетей, которые на умерших уже не распространяются. Настолько губительно в мире сем общение со злыми, настолько оно смертоносно, что с той жизни и воскрешенные не хотят приходить, боясь, чтобы им от этого общения не было повреждения.

Многие сомневаются, истинное ли было то воскрешение Самуилово, или нет, которое совершила волшебница по просьбе царя Саула. Многие считают его истинным ввиду следующих слов: «Познал Саул, что это Самуил, и поклонился ему до земли» (1Цар. 24,14). Но святой Григорий Нисский со многими считает то воскрешение не истинным, но призрачным, и причину того полагает в следующем: «Ведь Самуил не захотел бы смешаться с нечестивыми», то есть Самуил не захотел бы прийти к Саулу и к той беззаконной волшебнице. Что же возбраняло ему прийти к ним, хотя бы и беззаконным? Он боялся, чтобы от сближения и беседы не получить какого-либо порока, ибо умершие презирают свою жизнь за то, что в ней есть много соблазнов, сетей и преткновений от общения со злыми, которые возбуждают на зло своим примером.

Знал царственный пророк, что мир этот лежит во зле, и потому желал уйти от этой жизни, говоря: «Предпочел я повергаться у дома Бога моего, чем жить в домах грешников» (Пс.53,11). Ублажал он и тех, которые оставили это пагубное седалище, ибо говорит: «Блажен муж, который не ходил на собрание нечестивых и в обществе губителей не сидел» (Пс.1. 1), – что святой Амвросий относит к тем, которые оставили эту жизнь. Знал и святой Павел, который хотел освободиться от тела сего и быть со Христом (см. Флп.1, 23). Знал Иисус Сирах, который сказал: «Прежде смерти не хвали никого» (Сир. 11, 28). Знал Соломон, который сказал: «Я похвалил всех умерших более живых» (Еккл.14, 2). Если же, как говорит Соломон, можно похвалить всякого умершего больше всех живых, то тем более достойно похвалить тех, которые, хорошо пожив, хорошо скончались, которые после этого бурного плавания достигли пристанища, называемого добрым, которые издали видят бури мира сего и уже не боятся их.

Что скажем о скончавшейся рабе Божьей, о которой ныне мы совершаем поминовение? Знаю, что у многих, связанных с ней союзом любви, союзом родства, союзом знакомства, союзом брака и прочее, она источила слезы, но, оставив надежду спасения, она многим приносит и утешение в том, что, избежав сетей мира сего, она пришла в безбедное место, ибо, христиански пожив, христиански и скончалась. Марина была именем, делом же – раба Мариина, к Которой имела великую любовь. Она в устах имела приветствие Мариино, самую же Марию всегда носила в сердце своем. Поскольку же она была раба Мариина, то надеемся, что ушла туда же, где находится и Мария: «И где, – сказал Господь, – Я, там и слуга Мой будет» (Ин. 12, 26).

Не без таинственного значения она освободилась от тела своего в самый день Введения во храм Преблагословенной Марии Богородицы, да еще во время самого благовеста ко всенощной, извещая этим, что она ушла к Преблагословенной Марии Богородице в нерукотворенный храм Господень, не будучи в состоянии идти в церковь для прославления Пречистой Богородицы здесь с людьми, как отягощенная телесной болезнью. Потому-то она, оставив тело, ушла душой в вышнюю Церковь воссылать хвалу Богу и Его Преблагословенной Матери с бесплотными ликами.

Итак, нам остается только избегать в мире этом прокаженных и всех соблазнов, о скончавшейся же молиться, чтобы она после этой многобедственной жизни, несомненно и в совершенстве получила безбедную жизнь, которую и мы надеемся получить непременно. Аминь.

53. Поучение в неделю 31-ю по Пятидесятнице «Один слепой сидел у дороги, прося милостыни» (Лк. 18, 35)

Православные слушатели! Жизнь человеческая – это пространный путь, которым каждый непрерывно движется к пристанищу вечности. Если и лежит кто или сидит телом, однако же время бежит неудержно. Сидел нынешний слепец при пути земном, но не видел ни пути, ни проходящих по нему мимо. Он принимал милостыню, но не видел ни подателя, ни подаваемого, не видел даже руки своей, что причиняло ему великую печаль, ибо очень велико несчастье быть лишенным драгоценного зрения. Если нынешний слепец от самой своей юности страдал темнотой своих очей, и притом был в большой нищете, то как он мог радоваться?

Поистине, велика печаль в том, чтобы не иметь телесных очей, не видеть солнечного сияния, не созерцать красоты небесной, не видеть всех красот мира, ни ближних своих, ни даже самого себя: велика она и неутолима. Но еще большая печаль и лишение в том, чтобы не иметь душевных очей, данных для того, чтобы ими видеть не солнце вещественное, но даже его Создателя, Который есть Свет присносущный и Отец светов, чтобы видеть не видимые чувствами небеса, но Того, для Которого небеса – престол Царя Небесного, – не землю стихийную и красоту полевую, но духовное украшение небес, – не друзей, могущих измениться во врагов, но неизменных приятелей – святых Ангелов, небесных граждан. Слепец, не имеющий таких очей, гораздо более окаянен, чем нынешний слепец.

Кто же это такой слепец, как он ослепляется и каким образом он исцеляется, об этом я решил беседовать с вашим благочестием и молю Христа Господа, открывшего очи слепому, чтобы Он открыл мне уста говорить полезное, вам же уши, чтобы прилежно слушать, и ум, чтобы уразуметь сказанное, и память, чтобы крепко содержать то, что вы уразумеете.

«Один слепой сидел у дороги, прося милостыни».

Православные слушатели! Человек, созданный Богом из плоти и духа, имеет и плотские очи, и духовные. Плотские очи у него общие с конями, псами, муравьями и прочими зверями воздушными, водными и земными. Душевные же очи у него общие с Ангелами Божиими и с Самим Господом Богом, Который есть Дух, а не тело. Дело плотских очей видеть плотское и вещественное, духовных же – больше духовное. Поэтому как не имеющий плотских очей – это слепец телом, так лишившийся духовных зениц – слепец душой, или духом. Лишается же светлости душевных очей тот человек, у которого сердце или ум помрачаются греховной злобой. Святой Иоанн Златоуст говорит так: «Слепота духовная – это злоба сердца, ибо как слепой не может смотреть на сияние света, так и злобный человек не может понимать тайны благочестия».

Итак, не иной кто-либо является духовным слепцом, как только грешный человек, который, будучи отторгнутым от горней светлости, страдает мраком своего наказания. Ослепляется же грешник очами духовными через телесные чувства, через которые, как через двери или окна, душевные враги, мир и демон с помогающей им плотью, сначала душу ослепляют своими стрелами, а потом и убивают ее. Если душа не постарается заградить эти двери и окна города своего, то и от Врача Небесного не получит исцеления очей.

Святой апостол Павел говорит: «Плоть похотствует на дух» (Гал. 5, 17). Поистине «похотствует» и око плотское на око духовное, чтобы ослепить его, и многие погубили очи духовные зрением очей плотских.

Как прежде всего Адам с Евой были помрачены умом благодаря демону, предстателю тьмы? Ведь наветник дьявол лукаво действовал в Едеме. Он ведь не в своем виде предстал пред Евой, чтобы беседовать с ней, но прикрылся чужим видом. Он употребил образ змея, чтобы не открылись козни его и замышленная злоба. Когда демон сказал Еве: «Не умрете: но знает Бог, что в день, в который вы вкусите от него (от запрещенного дерева), откроются очи ваши, и будете как боги, знающие добро и зло, то лукаво посмотрел на дерево. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и приятно для глаз, и вожделенно, потому что дает знание, и взяв от плодов его, ела и дала их мужу своему, и они ели; и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (Быт. 3, 4 и след.).

О, демонская прелесть! Открылись у них очи не как Богу, но как грешникам. Открылись видеть наказание, а не благодать, познать срам, а не видеть честь, что и является душевной слепотой. Открыли очи на красивое дерево и за это сделались недостойными видеть всю райскую и небесную красоту. Открыли очи на яблоко, но закрыли от зрения своего Бога, ибо тотчас же скрылись Адам и Ева от лица Господа Бога среди райских деревьев. Открыли очи, но закрыли для себя рай и небо, ибо того и другого были лишены. Лучше было бы им закрыть свои очи и отвернуть их от того дерева, ибо тогда они владели бы раем, как отечеством, и двери небесные они имели бы открытыми не только для себя, но и для всех нас, происходящих от них.

Через плотские очи ослепились умом и все люди вселенной, жившие до потопа, ибо «увидели сыны Божии (сыновья Сифовы) красоту дочерей человеческих» (Быт. 6, 2), дочерей проклятого Каинова рода, прельстились и смешались с ним. Господь всей твари, разгневавшись, навел за это на вселенную потоп и погубил все живое, кроме спасенных в ковчеге.

Лукаво глядя на красоту женских и мужских лиц, злочестивые содомляне пришли в такое неистовство, что похотствовали друг с другом и устремились даже на самих Ангелов, пришедших в город от Авраама, за что были наказаны не только слепотой, так что не видели ворот, но и тем, что вся страна Содомская с пятью большими городами была сожжена огнем и провалилась.

Плотскими очами и царственный пророк навел на свои духовные зеницы мрачную чешую, ибо, когда ходил по палате в доме своем, то увидел в окно моющуюся Вирсавию, жену Уриину, которая была очень красива внешностью, и, прельстившись ее красотой, забыл свою царскую честь, не видел своего пророческого звания, послал за ней и прелюбодействовал с нею.

Дочь Иакова, Дина, хотевшая насытить плотские очи зрением иноплеменников, пошла в город посмотреть дочерей обитателей, поразила красотой своего лица сердце и помрачила своей прелестью умные очи Сихема, сына Емморова, который, увидев и схватив ее, обесчестил, был с ней и смирил ее. За это братья Дины, разгневавшись, напали на город, посекли за одного виновного многих невинных, разграбили все, бывшее в нем, их овец, волов и ослов, взяли все, что было в городе и на поле, все их сбережения, все их сосуды, пленили их жен и разграбили все, что было в городе и в домах (см. Быт. гл. 34).

Злым взглядом плотских очей ослепили свой ум и два старца, бывшие судьями людей израильских в Вавилоне. Они тайком увидели благочестивую и красивую Сусанну, которая нагой мылась в ограде мужа своего, почувствовали к ней похоть, развратили свой ум и уклонили свои очи от того, чтобы смотреть на небо и помнить суд праведных. Они напали на нее, бывшую одной, чтобы осквернить ее, она же охотнее избрала смерть, чем совершение прелюбодеяния. Тогда они пустили клевету, подставили ложных свидетелей и осудили ее на смерть, но Божиим заступничеством по суду пророка Даниила сами оказались достойными смерти и были убиты народом (см. Дан. 8).

Плотскими очами обезумил себя и беззаконный Ирод, ибо, смотря на красоту дочери скверной жены своей и на ее плясание, он неправедно предал на усекновение неповинного пророка, святого Иоанна Предтечу (см. Мф.14, 6–11).

Прекрасно зная это, праведный Иов закрывал очи свои, чтобы не смотреть на женщин, ибо говорит о себе: «Завет положил я очам моим, чтобы не помышлять мне о девице» (Иов. 31, 1). Царствующий же пророк, получив с покаянием исцеление от первого ослепления, усердно взывал к Богу об отвращении своих очей от сует мира сего: «Отврати очи мои, чтобы не видеть суету, на пути Твоем оживи меня» (Пс.118, 37). Премудрый Соломон не отвращал своих очей от чужеземных жен, брал себе жен из иноплеменниц, которыми так обезумился, что стал созидать храмы их идолам и совершать поклонение: «Создал Соломон высокое капище Хамосу, идолу Моавитскому, и царю их, идолу сынов Аммонитских, и Астарте, скверной мерзости Сидонской на горе, которая пред Иерусалимом» (4Цар. 23, 13). О соблазн! Премудрый обезумел, видящий стал безоким и ослепил свои умные очи!

Иисус Навин в древности предостерегал людей израильских, чтобы они не брали себе жен чужеземных, дочерей иноплеменников, и угрожал так: «Если отвратитесь и пристанете к оставшимся из народов сих, которые остались с вами, и вступите в родство с ними, и смешаетесь с ними, и ходить будете к ним, и они к вам: то знайте, что они будут для вас сетью и соблазном, и гвоздями в ногах ваших, и терном в очах ваших» (Нав. 23, 12 и след.).

Соломон, не сохранив этого увещания, попал в те сети и пленился демоном, получил те гвозди и не ходил путем Господнем, получил те тернии в очи свои и потому ослеп и заблудил от Господа к идолам. От света к тьме, от жизни к смерти; исцелился ли он потом и исправился ли, об этом Церковь определенно не говорит.

Такими же сетями был уловлен и Сампсон, этот пресильный вождь и судья людей израильских. Подобным тернием он жилился своих очей не только душевных, но и телесных. Когда он полюбил иноплеменницу Далиду, то прельщенный ее ласками он сказал ей, что причина его силы в волосах. Затем он возлег на ложе ее и уснул. Она же, позвав человека, остригла с его головы семь прядей волос, и отступила от него сила его. Тогда взяли его иноплеменники, выкололи ему очи, повели его в Газу, сковали его медными путами, и он молол в здании темницы (см. Суд. гл. 16).

О скверная любовь! Одна жена победила того, которого не могли одолеть многие тысячи людей. Связала того, кто рвал веревки, как паутину; предала врагам его, враги же выкололи ему очи и, посадив его в темницу, приставили к тяжким жерновам. Так и демон, если отнимет у кого духовные очи, бросает его в греховную темницу и приставляет к жерновам ожесточения сердечного, пока не измучит до смерти.

Ослепляет умные очи и гордость, что случилось на небе с князем тьмы мира сего, с Адамом в раю и с Навуходоносором в Вавилоне. Ослепляет и гнев, ибо помрачает зеницы, так что гневливый уже не может разобрать правды и лжи. Ослепляет и чревобесие, то есть объедение и пьянство. Об этом свидетельствует святой Златоуст, говоря: «Невозможно в пьянстве видеть небесного царствия. Но что я говорю: небесного царствия? В пьянстве не может быть видимо даже и существующее здесь, ибо пьянство превращает нам дни в ночи и свет во тьму, и открытыми очами пьяные не видят того, что у них под ногами». Где царствует пьянство, там изгоняется ум, губится разум, погрешает совесть и извращаются суды.

Ослепляет умные очи и зависть, которая не умеет предпочитать полезное. О ней говорит Златоуст: «Поистине великую силу в ослеплении человеческого ума имеет в себе зависть: зависть ослепила Каина, так что он не видел своего единоутробного брата и безвинно убил его (см. Быт. 4, 8); зависть ослепила и братьев Иосифовых, которые свою же кровь продали в рабство иноплеменникам (см. Быт. 37, 28)». Ослепляет и леность, ибо она отвращает очи от чтения Божественных Писаний и слушания слова Божия, что просвещает ум наш. Она порождает ненависть к труду, учит праздности и рождает всякие злобы. Златоуст повествует так: «Подобает приписывать нашей лености, если мы что-либо преступаем».

Наконец, ослепляет душевные очи всякий грех смертный, который отчасти прощается; говорю «отчасти» потому, что насколько зол грех, настолько он препятствует действию благодати Божией, которая есть свет душевный. Поскольку же всякий человек грешен, следовательно, всякий страдает слепотой душевных очей или полной, или отчасти. Слепота отчасти может быть легко врачуема, полная же очень трудно.

Если кто спросит, как отгоняется эта тьма, то я отвечу: пусть мысленный слепец сидит при пути Православной, Кафолической веры и усердно и прилежно взывает ко Христу Богу: «Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня» (Лк. 18, 38). Если же вышеуказанные плотские похоти начнут запрещать ему, чтобы он умолк, то пусть еще сильнее взывает: «Сын Давидов! Помилуй меня» (Лк. 18, 40). Тогда остановится Врач Небесный, повелит привести его к Себе через истинное покаяние и откроет очи одним словом разрешения, даваемого духовным отцом. Вот каков образ духовного просвещения!

Итак, православные слушатели, взывайте ко Господу, пойте Богу, как совершенному Врачу, как Свету, данному «к просвещению язычников» (Лк. 2, 29), как Свету, пришедшему к нам просветить нашу тьму. Спешите к Нему, «ходите, пока имеете свет, чтобы не объяла вас» вечная, беспросветная тьма (Ин. 12, 35).

Христос есть "Свет мира" (Ин. 8, 12; 9, 5), поспешите же к Нему, слепые грешники, и просветит очи ваши, чтобы «не уснули вы смертью и не сказали враги ваши: «Мы одолели его» (Пс.12,5).

Христос Господь есть Свет наш: ходящий за Ним не споткнется и не заблудит во тьму кромешную, но по следам Его или с Ним Самим он войдет во град вечного сияния и присносущной радости, где царствует в неизреченной славе наш Христос Господь с Безначальным Его Отцом и с Пресвятым, Благим и Животворящим Духом ныне и присно, и вовеки веков. Аминь.

54. Поучение в неделю 32-ю по Пятидесятнице «Закхей! Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме». И он поспешно сошел и принял Его с радостью» (Лк. 19, 5–6)

Возлюбленные мои слушатели! Не всякий богатый человек бывает рад гостю, особенно же странствующему и убогому человеку, когда тот придет в его дом. Много есть и таких богатых людей, которые, когда увидят, что к ним в дом идет какой-либо почтенный гость, то незаметно убегают из своего дома. Когда же увидят они убогого, пришедшего из-за нужды своей, то повелевают своим рабам: «Скажи, нет дома». Если же и впустят в свой дом, то мало оказывают ему приятного, чтобы он поскорее ушел из их дома.

В нынешнем Евангелии, прочтенном на Божественной Литургии, вспоминается о старейшине мытарей Закхее, который был не таков, как те, о которых я напомнил вам, но весьма гостеприимен, ибо когда услышал от Христа слово сие: «Сегодня надобно Мне быть у тебя в доме», – тотчас принял Его в дом свой (Лк. 19, 5–6). Что же, оскорбился ли он Христовым словом, и побежал ли от Него? Нет, он с великим старанием, с охотой, с радостью и весельем принял Его в свой дом, согласно словам евангельским: «И он принял Его с радостью». Поэтому Закхей и получил спасение себе и дому своему, по слову Господню: «Ныне пришло спасение дому сему» (Лк. 19, 9). Для того, чтобы и вам, возлюбленные, сподобиться услышать это, старайтесь во всем подражать тому Закхею, о котором и предстоит мне слово, «при Господнем содействии и подкреплении слова».

Удивительная вещь, возлюбленные слушатели! Ведь в одном месте Евангелия Самой Истиной, Христом Спасителем, сказано о богатых: «Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в царство небесное; удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство Божие» (Мф. 19, 23–24).

Здесь же мы видим, что небесное царствие получил Закхей, бывший богатым, да и не только богатым, но начальником мытарей, несмотря на то, что врата в небесное царство тесны. Как же богатый Закхей мог войти в них? Разве потому он мог войти, что был мал ростом и ему легко было войти? Но не думаю так, ибо хотя и мал был сей верблюд, зато имел великий горб, был очень богат, и пока он этого горба, то есть богатства, не сбросил, до тех пор врата небесные были для него тесны. Лишь отказавшись от него одним только словом: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо», – он тотчас смог пройти (Лк. 19, 8). Если и ныне кто-либо из богатых скажет: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо», – то и ему будет сказано: «Ныне пришло спасение дому сему». Пусть никто не сомневается в тех словах, что «трудно богатому войти в царство Небесное» (Лк. 19, 9).

Блаженный Феофилакт, рассуждая о Закхеевом обращении, говорит так: «Господь похищает крепчайшие сосуды дьявольские, чтобы разорить его города. Смотри, Он не только мытарей делал учениками, но и Закхея, начальника мытарей, Он привел ко спасению». А ведь мытарь – это вещь мерзостная, старейшина же мытарей, как начальник злобы и лихоимства, и того хуже, ибо мытари получали пропитание не из иного какого-либо источника, как только от слез нищих. Но даже и старейшину таких мытарей, Закхей, Не презирает Христос; он только положил благое хотение и получает награду, ибо он желал видеть Иисуса, и за то, что пожелал видеть, сам был увиден прежде Христом.

Кто же из нас, имея разум, не постарается вместе с Закхеем искать пресладкого Иисуса, особенно же послушать Псаломника, который говорит: «Взыщите Господа, и жива будет душа ваша. И еще: Взыскающие Господа не лишатся никакого блага» (Пс.68, 33; 33, 11)? Ведь Он – пища алчущим, согласно слову: «Я есмь Хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алКать» (Ин. 6, 35). Он – источник для жаждущих, согласно слову: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4, 14). Он – одеяние для нагих, Он Врач для больных, Он око слепым, Он нога хромым, Он утверждение расслабленных, Он рука безруких, Он слух глухих, Он Податель всяких благ для всех и во всяких нуждах. Кто же не захочет искать Его? Разве только тот, кто себя не любит и является врагом для своей же души.

Царица Савская, услышав некогда о славе премудрости и богатства, царя Соломона, пришла в Иерусалим из далеких стран с большими богатствами, совершив трудное путешествие только для того, чтобы видеть лицо Соломона (см. 3Цар. 10, 1). «Здесь же – больше Соломона!» (Мф.12, 42). Насколько небо больше земли, солнце – свечи, море – капли, насколько господин больше своего раба, царь – воина, Творец – твари, Бог – человека, настолько Христос больше Соломона.

Как во время плотского рождения Христа, Сына Божия, искали Его усердно персидские волхвы, которые, придя в Иерусалим, принесли Господу дары – золото, ладан и смирну (см. Мф. гл. 2), так и нам, грешным, подобает прилежно искать Его и с радостью принимать Его в дом свой, как тот Закхей «принял Его с радостью».

Где же Его искать и как? Научитесь прежде в церкви Божией, как говорит пророк: «Господь во храме святом Своем» (Пс.10, 3). И как Закхей, желая видеть Христа, влез на верхушку дерева, так и мы, взойдя на высоту добродетелей, увидим Его в святой церкви на престоле Божественном в святой Евхаристии под видом хлеба и вина и достойно причастимся Его Божественной Крови и Пресвятого Тела, ибо, когда Христу было двенадцать лет, Его искали Иосиф и Мать Его среди родных и знакомых, но нашли Его через три дня в храме среди учителей (см. Лк. 2, 42–49).

Из этого, братья, научитесь, что и ныне Христос как бы через три дня может быть найден в храме, если ищущий имеет, во-первых, сердечное сокрушение о грехах своих, во-вторых, искреннее исповедание уст своих, в-третьих, удовлетворение, назначенное отцом духовным, или епитимью. После этих трех вещей, как бы после трех дней, Христос и будет найден в сердечном храме.

Потом еще можно искать Христа в нищих и убогих, как говорит кто-то из учителей церковных: «Рука нищего – это сокровище Христово: если что возьмет нищий, то принимает Христос». Даже и Сам Христос свидетельствует: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40).

Закхей принял Христа Спасителя с Его учениками в свой дом, открыл сокровища свои, говоря: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим», – ибо знал о том, что дающий нищим получит от Христа сторицей. Это можно подтвердить следующим примером из церковных повествований (Пролог, в 31 день августа).

В Иерусалиме был некий человек, по имени Созомон, который, идя по дороге, встретил нищего и, сжалившись над ним и сняв с себя одежду, отдал ее ему. Когда же пришел вечер и он немного уснул, то увидел себя в каком-то предивном доме, весьма светлом и имевшем при себе различные сады с прекрасными овощами и благовонными цветами, на которых весьма сладко распевали различные птицы. На все это Созомон смотрел с великим удивлением. И вот пришел к нему Ангел в образе юноши и сказал ему: «Иди за мною».

Когда пришли они к палате, покрытой золотом, где Созомон увидел еще и другую палату, разукрашенную драгоценными камнями, то он очень дивился этой картине. Тогда вышли Ангелы в образе крылатых юношей, светящихся как солнце. Они принесли четыре золотых ящика и поставили их пред ним, как бы ожидая Начальствующего. И вот из палаты пришел к тем Ангелам весьма почтенный Муж и сказал им: «Покажите этому человеку, какие приготовлены ему одежды за то, что он милосерд был к обнаженному нищему».

Ангелы, открыв один ящик, начали ему показывать одежды белые, царские, говоря: «Господин Созомон, нравятся ли тебе эти вещи?» Он же сказал: «Не достоин я даже и на тень их смотреть». Тогда они показали ему одежды златокованого вида, и таких одеяний было до тысячи. Начальствующий же Муж сказал ему: «Тебе, говорю, Созомон, приготовили мы такие блага за одну верхнюю одежду, которой ты одел Меня в образе нищего. Иди же, твори то же, и воздастся тебе сторицей». А Созомон со страхом и радостью сказал: «Господь мой! Неужели такая награда приготовлена творящим милостыню?» Тогда Господь сказал: «Поистине, такая, ибо всякий, творящий милостыню нищим и убогим, получит сторицей и унаследует жизнь вечную».

Пробудившись от сна, Созомон сказал: «Поскольку так сказал мне Господь мой, то и другую одежду я отдам неимущему». И таким образом он раздал нищим все свое имущество.

Так ныне и Закхей, ожидая получить после этой жизни сторичное воздаяние, сказал Господу: Половину имения моего я отдам нищим. Если бы и ныне богатые давали бы просящим хотя бы по одной монете, то и это было бы хорошо. Но беда в том, что никакими способами, никакими просьбами не могут бедные нищие побудить богатого к милосердию.

В святом Евангелии вспоминается об Иерихонском слепце; «когда он сидел у дороги, прося милостыни, и, услышав, что мимо него проходит народ, спросил: что это такое? Ему сказали, что Иисус Назорей идет. Тогда он закричал: Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня» (Лк. 18, 35– 38). Просит у Него прозрения очам. Быть может, кто-либо спросит, почему называет Сыном Давидовым? Некоторые учителя объясняют это тем, что он хотел в этом слове помянуть и Матерь Его, Пречистую Деву Марию, ибо и Она происходила родом Своим от колена Давидова, и что этим он склонил к милосердию Христа Спасителя, Который и даровал ему прозрение.

Когда нищие нынешнего времени хотят скорее выпросить у кого-либо милостыню, то имеют обыкновение вспоминать в своем прошении Христа Спасителя или Пречистую Деву Марию Богородицу, или святителя Христова Николая, или же имя какого-либо другого святого, говоря: «Дайте во имя Христа; дайте во имя Пресвятой Богородицы; дайте во имя святителя Христова Николая Чудотворца». Но и этим они не могут склонить к милосердию. Поистине, подобает сказать о таких жестокосердных следующее слово пророка Исайи: «Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат» (Ис.6,10). Но и о них говорит Господь: «Возопиют ко Мне, и не услышу их» (Иер.11, 11). Он, как и убогим девам, скажет им: «Истинно говорю вам: не знаю вас» (Мф. 25, 12). О таких-то немилосердных и говорит Господь: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24).

Когда богатые открывают свои очи на нищего, то их очи уподобляются бесчувственным глазам идола, и они не хотят видеть нужды и всяких бед нищего. «Уши они имеют и не слышат» плача замерзающих от мороза и голода, «руки имеют и не осязают», то есть не простирают для помощи ближнему своему (Пс. 113, 13–15). Таков был тот евангельский богач, который, имея очи, не видел убогого Лазаря, лежавшего у ворот и облитого гноем, уши имея, не слышал стенаний Лазаря от боли, руки имея, не простер их на то, чтобы ввести в свой дом убогого Лазаря: так что по справедливости богач не был услышан в муках, ибо не хотел при своей земной жизни слушать просившего у него убогого Лазаря (см. Лк. 16, 20–25).

Внемлем же, каким нищим следует оказывать милосердие. Больше всего следует давать милостыню тем, которые уже не могут трудиться, то есть слепому, хромому или скорченному руками, или носящему на теле болезненные струпья. Далее – тем, которые, взяв милостыню, обращали бы ее в помощь недостатков своей нищеты или в уплату долгов своих, но не тем, которые вполне могут трудиться и работать, но не хотят, и которые имеют здоровые глаза, руки и ноги. Не тем, которые, взяв милостыню, или пропьют, или проиграют, или отнесут в корчму или в места блуда. Не осуждая говорю, что есть такие, они находятся даже и между слепыми.

Этому же учит милосердных и Иисус Сирахов: «Дай верному», то есть доброму и богобоязненному нищему, а не пьянице и игроку в кости, не блуднику и не ленивцу. «И не помогай, – говорит тот же Сирах, – грешнику, добро сотвори смиренному и не дай нечестивому, удержи хлебы твои и не дай ему» (Сир. 12, 4–5). Также и блаженный Иероним говорит: «Дай милостыню нуждающемуся, а не скомороху пляшущему, чтобы через твои пенязи он не погубил свою душу, и ты не был бы виновником его погибели».

Воздаяние же будет тем богачам, которые на добро расточают свои богатства, то есть на созидание церквей Божиих и на их украшение, на пропитание странников, бедных и нищих, на выкуп пленных и на всякие подати царские, согласно словам Самого Христа, Спасителя нашего: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21).

Если так расточено будет богатство, то такие богачи не будут лишены царства небесного и вечной жизни. О таких-то и говорит Приточник: «Избавление для души мужа – его богатство» (Притч. 13, 8). Особенно же служит спасению души праведное богатство, но не собранное неправдой, ибо Богу не приятны дары, приносимые от неправедного накопления.

Когда пророк Малахия некогда увидел приносящих в храме Господнем жертву Богу от хищения, лихоимства и от неправды, тогда он с плачем возопил: «О горе! Трапеза Господня осквернена приносящими» (Мал. 1, 7).

Иисус Сирахов говорит: «Приносящий жертвы из имения бедных подобен закалающему сына пред отцом его» (Сир. 34, 20), – что нужно понимать следующим образом: если бы кто убил чьего-либо сына, а кровь его принес в дар отцу его, то мог ли быть приятным отцу такой дар? Никогда, он скорее бы со страданием отвернул очи свои. Такой же мерзкой жертвой Богу является и милостыня от хищения, неправды и лихоимства.

Быть может, кто-либо из вас скажет: почему же в таком случае Христос принял половину отданного имения от мытаря, даже от начальника мытарей – Закхея? Слушай со вниманием слова Закхея. Ведь он сказал: «Господи! Половину имения моего (а не чужого) я отдам нищим». О собранном же неправдой он обещал: «Если кого чем обидел, воздам вчетверо». Такая милостыня приятна Богу. А где-то во Святом Писании сказано и так: Если собрал злом, расточи на добро, при этом только постарайся никого не обидеть, и Господь, быть может, примет милостыню с покаянием.

Постараемся же прилежно искать Господа и с радостью примем Его в дом свой, чтобы, придя, Он сказал каждому из нас: «Ныне пришло спасение дому сему», что да будет, да будет. Аминь.