Святитель Димитрий Ростовский. Творения.
Симфония по творениям святителя Димитрия Ростовского

Ад

Будут бояться в последний день и грешные люди, когда Христос, Спаситель наш, придет судить живых и мертвых, ибо в тот час Он пошлет их в ад вечно мучиться; там за разные согрешения им будут и разные муки. Будут они там терпеть и огонь неугасающий, ибо Христос, Спаситель наш, сказал: «огонь их не угасает» (Мк. 9:44). В этом огне будут гореть нечистые люди, блудники, прелюбодеи и гневливые за то, что они распалялись то гневом, то похотью. Будет же там и зима лютая, и грешники, терпя стужу, будут скрежетать своими зубами. Об этом сказал Христос, Спаситель наш, так: «Там будет плач и скрежет зубов» (Лк. 13:28). Такую лютую зиму будут терпеть те люди, которые немилостивы к убогим, не принимают в свои дома странников, лежащих без крова на гноище и терпящих снег и лютый мороз; таковые и сами будут иметь товарищество с дьяволом и ангелами его, ибо им Христос Бог сказал: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25:41). Такое товарищество с дьяволом будут иметь и горделивые люди, которые ныне презирают убогих, гнушаются ими и минуют их своими очами. Будет же там непрестанное движение червей, которые будут, не переставая терзать и есть грешных людей, и никогда они не умрут, ибо сказано: «червь их не умирает» (Мк. 9:44). Эти черви будут терзать и есть тех людей, которые здесь отнимают что-либо лихоимством у других. Будет там еще от серного огня и смрад нестерпимый, ибо написано: «огонь и сера, и дух бурный – их доля из чаши» (Пс. 10:6). Этот смрад будут терпеть те люди, которые заботятся о том, чтобы сделать себе удовольствие всякими благовонными духами и с усиленным прилежанием ищут для себя всякие благоуханные зелья.

Будет же там тоска великая и такая ужасная, что если бы возможно было умереть, то рады были бы принять смерть в качестве сладости, но никогда не умрут там, ибо написано: «люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Откр. 9:6). Будут терпеть такую тоску те люди, которые ныне непрестанно пребывают в веселье, пьянстве и в великой роскоши, с музыкой и танцами, а о Боге не помышляют никогда. Кроме этого, там будет и тьма внешняя, ибо написано: «связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю» (Мф. 22:13). Вверженные в эту тьму будут сидеть в ней вечно, видеть лица Божия они никогда не будут. Такую тьму наследуют те, которые не допускают к себе убогих. Будет там голод, ибо Сам Христос сказал: «Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете» (Лк. 6:25), – и голод этот будут терпеть те люди, которые в этом веке не питают бедных и убогих. Будет там еще и жажда, ибо Сам Христос сказал: «возжаждете» (см. Ин. 4:13). Жажду эту будут терпеть те люди, которые здесь не желают напоить жаждущих странников и убогих.

Будет там и теснота великая, ибо ад будет полон грешных людей: одни вверху, другие в середине, а иные на самом дне ада. Как кто насыпает полный мешок монет и завязывает или как кто-либо накладывает полную бочку рыбы и закупоривает ее, так и Бог наполнит весь ад грешными людьми и запрет его, чтобы грешники не могли выйти оттуда. На Страшном Суде, когда Христос Бог наш скажет грешникам: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный», – в тот час расступится под грешниками земля, как расступилась некогда под Кореем, Дафаном и Авироном, и тогда все грешники упадут в ад. После этого земля снова сомкнется на прежнем месте, а грешники останутся под землей в аду как бы запертыми в тесном и железном сосуде и не выйдут оттуда вовеки, как говорит и Сам Господь: «пойдут сии в муку вечную» (Мф. 25:46). В эту адскую тесноту будут ввергнуты те, которые здесь отнимают у других что-либо насилием, например, вотчины, палаты или дома, и притесняют бедных и сирот; и кто каким образом согрешил, таким и пострадает. Точно так сказал и Соломон: «чем кто согрешает, тем и наказывается» (Прем. 11:17)(1).

В одно время Господь наш явился Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал: «не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и имею ключи ада и смерти» (Откр. 1:17–18). Здесь особенного рассуждения заслуживает следующая вещь. Почему Христос Господь не Сам носит ключи вечной жизни и Царства Небесного, но отдал их святому Петру: «дам тебе ключи Царства Небесного» (Мф. 16:19); – те же ключи, которыми отверзаются и затворяются ад и смерть, Он стал носить Сам? "Имею, – сказал Он, – ключи ада и смерти» (Откр. 1:18). Неужели Господь наш настолько жесток и немилосерден, что скорее готов погубить человека, нежели спасти, скорее готов отворять для людей врата ада и смерти, нежели жизни и Царства? Но такого нельзя о Нем не только сказать, но и помыслить, ибо Он – Прещедрый и Премилосердный Создатель наш: «ибо Он благ, ибо вовек милость Его» (Пс. 117:2). Он исключительно «хочет, чтобы все люди спаслись» (1Тим. 2:4), смерти же Он не желает ни одному грешнику, ибо говорит: «Разве Я хочу смерти беззаконника?.. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив?» (Иез. 18:23). Почему же не говорит Господь: «Имею ключи жизни и Царства Небесного», но: Имею ключи ада и смерти? Господь наш благоволил так сделать потому же, почему так поступают и некоторые хозяева. Если какой-либо господин видит, что его казначей слишком расточителен, что он слишком часто открывает двери его хранилищ и истощает его казну, тогда он берет от него ключи и держит их у себя. Подобно этому и Господь наш знал нрав человеческий, знал, что люди очень скоры на то, чтобы отверзать смерть и ад, как для себя, так и друг для друга. Себе они отверзают смерть и ад частыми грехопадениями, к которым очень склонны, ибо ни к чему так легко не склоняется человек, как к греху, к которому уже давно привык. Друг другу же люди отверзают двери смерти и ада гневом, яростью и злопамятством, ибо каждый, если что-либо разгневает его, настолько разъяряется в гневе, что бывает готов послать другого и в ад, и на смерть. Разве это не правда? Господь наш, видя такой недобрый человеческий нрав, берет ключи смерти и ада Себе, Сам их носит и потому-то и говорит: «Имею ключи ада и смерти». Этими словами Он говорит как бы следующее: «Грешный человек! По жестокости твоей и непокаянному твоему сердцу ты давно уже собрал гнев на день гнева, уже над шеей твоей смертная коса, уже ад отверзает уста свои, чтобы пожрать тебя, однако Я еще жду твоего обращения и покаяния, не попускаю смерти внезапно умертвить тебя и аду пожрать тебя: ад Я держу заключенным, чтобы не похитил он тебя, чтобы не пожрал тебя: Имею ключи ада и смерти. О человек! Я вижу еще, что ты враждуешь с ближним твоим и желаешь ему зла, а не добра, ты желал бы его тотчас предать смерти и аду, ты проклинаешь его, предаешь анафеме, однако не имеешь такой власти над ним: не даны тебе на то ключи, и не дам Я их тебе. Сам их ношу и никому не даю: Имею ключи ада и смерти». Благодарим Тебя, Владыка наш, за такое Твое Промышление, за то, что Ты не дал нам тех ключей, как ножа малому дитяти. О, если бы мы имели эти ключи, ключи смерти и ада! Уже давно мы и ближних своих погубили бы, предав их смерти и аду, и сами бы погибли, будучи пожраны смертью и адом (1).

Ангел

Силен Всесильный Создатель наш Бог хранить нас Сам Собой и без приставления к нам ангельской стражи, слушатели возлюбленные! Силен Владыка наш Сам Собой, не требуя ничьей помощи, управлять жизнью нашей, как и создал нас Сам без помощи Ангелов. Силен, говорю, Сам сохранить нас, как содержащий Сам всю тварь видимую и невидимую, чувственную и духовную. Однако изволил Бог, по неисследимому Своему совету, непостижимой премудрости и бесконечному разуму, создать всемогущей силой Своей горнее и дольнее, Ангелов и людей, и устроить благочинный порядок во всем создании Своем, в явлении Божией Своей силы и Божией Своей премудрости, и чтобы мы славили Его, Создателя нашего, восклицая вместе с псаломником: «Велик Господь наш и велика сила Его, и разум Его непостижим. Как величественны дела Твои, Господи! Все премудро Ты сотворил» (Пс. 146:5, 103:24).

Создав всю вселенную, видимую и невидимую, чувственную и духовную, Премудрый Создатель расположил ее в трех изряднейших местах, как бы в трех царствах: превысочайшем, нижайшем и среднем. Самое превысочайшее место – это небо превысокое, называемое небом небес. Оно есть и Престол Божий, место Божественной Его славы, неприступного света, где царствует Сам Царь царей и Господь господей: «Бог наш на высоте живущий и на смиренных взирающий» (Пс. 112:5–6). Место нижайшее – это земля, которую Господь дал людям для обитания, согласно Писанию: «Превысшее небо – Господу, а землю Он дал сынам человеческим» (Пс. 113:24), – и на которой поставил человека царем, увенчав его славой и честью и покорив ему все. Место среднее – это небеса, находящиеся под высочайшим небом. Он отдал его святым Ангелам, сотворив их, чтобы вечно царствовать в благодати Его, поставив их Властями, Началами, Господствами и другими высокими чинами. Расположив таким образом всю вселенную на этих трех местах, Господь наш установил такой порядок, чтобы среднее место управлялось высочайшим и нижайшее – средним, то есть управлять Ангелами изволил Сам Бог, а управлять и хранить людей повелел Ангелам: «Ангелам Своим Он заповедает о тебе – хранить тебя на всех путях твоих» (Пс. 90:11). Чем же управляют, что делают в нас святые Ангелы, будучи посредниками между Богом и нами и охраняя нас? Сколько благодеяний, сколько необходимого творят они нам как для души, так и для тела, присутствуя около нас днем и ночью и на всяком месте, – сего невозможно ни сказать, ни исчислить! (2)

Они [Ангелы Хранители наши] приносят молитвы наши, творимые с сокрушением сердечным, пред славой Вышнего Бога, к Божественному Престолу Его, о чем свидетельствует и святой Иоанн в Апокалипсисе, говоря: «И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога» (Откр. 8:3–4). Из этого можно видеть, что святые Ангелы возносят наши молитвы к Богу и делают их известными всем прочим предстоящим Богу небесным чинам... Святые Ангелы Хранители наши пребывают с нами неотступно в путях наших, невидимо сопутствуют нам, охраняя нас во всех путях наших по велению Человеколюбца Бога, в чем проявляется превеликая и неизреченная любовь и милость Его к нам, недостойным рабам Его, как из многих иных неизреченных благодеяний, постоянно являемых нам, так и из того, что Он заповедал Ангелам Своим хранить нас во всех путях наших. Знать, любит нас Господь наш, если имеет о нас такое попечение, что ограждает нас святыми Своими Ангелами, «да ополчением их соблюдаемые и наставляемые достигнем спасения»¹. Достойные блюстители приставляются к достойным вещам. Знать, и мы достойны в очах Творца нашего, если Он приставил к нам таковых достойных блюстителей, бесплотных и бессмертных духов, жителей небесного града, предстоящих Престолу Божию.

K малым детям обычно приставляются пестуны-хранители, чтобы носить их на руках. Мы малы в очах Владыки нашего, умалены пред Ангелами (Пс. 8:6), однако мы возлюбленные дети Его: «дал нам власть быть чадами Божиими» (Ин. 1:12); «И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (2Кор. 6:18). И как к малым детям, Он приставил к нам пестунов и хранителей – святых Ангелов, чтобы носить нас на руках: «На руки возьмут тебя, чтобы не преткнулся ты ногою своею о камень» (Пс. 90:12). Ангелы хранят нас в путях наших, если только мы «идем во благо», как сказал сыну Товия, если не идем к какому-либо злу, если не идем на воровство или прогневание Бога, если идем для доброго дела, с добрым намерением (2).

Сколь много раз хочет пожрать нас невидимый враг зияющими устами своими! «Вот ходит он, противник наш диавол... как рыкающий лев, ища, кого поглотить», как говорит апостол (1Пет. 5:8), и поглотил бы, если бы Ангел Хранитель не заграждал его пагубные уста (2).

Святые Ангелы Хранители наши пекутся не только о нашем душевном спасении, но и о телесном здравии, изобретают для нас врачевство и исцеляют нас (2).

Кроме святого архистратига Михаила существует шесть наивысших небесных духов ангельского естества, шесть архистратигов подобочестных и подобославных архистратигу Михаилу, ближе всех чинов небесных предстоящих Богу в неприступной Его славе. Вместе с этими шестью святой Михаил седьмой, а в личном седмиричном исчислении он первый. Об этих семи наивысших Ангелах имеется известие в Откровении святого Иоанна Богослова, в главе первой, где сказано следующее: «благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его» (Откр. 1:4). И еще: «я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом» (Откр. 8:2). В книге Товииной один из них говорит: «Я – Рафаил, один из семи святых Ангелов, предстоящих пред Господом» (Тов. 12:15). Эти семь Ангелов по именам и по порядку в чине своем исчисляются так:

1) Михаил,

2) Гавриил,

3) Рафаил,

4) Уриил,

5) Салафиил,

6) Иегудиил и

7) Варахиил.

Каждый из них имеет свое особое высшее служение у Господа Бога. Вкратце эти служения изъявляются так: Михаил – служитель Божественной славы, страж и защитник чести Божией. Гавриил – служитель Божественной крепости, изъявитель сокровенных таинств Божиих. Рафаил – служитель Божественных врачеваний, чудесно изливаемых свыше на немощное естество. Уриил – служитель Божественной любви, свет и огонь, освещающий познанием Бога и воспламеняющий человеческие сердца Божественной любовью. Салафиил – служитель Божественных молений, всегда молящийся Богу о роде человеческом, поучающий людей усердной, богомысленной и умиленной молитве и возбуждающий к этому. Иегудиил – служитель Божественных хвалений и исповеданий, помощник в трудах и подвигах, укрепляющий тех, которые в чем-либо трудятся ради славы имени Господня, ходатайствующий и уготовляющий им за это награду у Бога. Варахиил – служитель Божественных благословений и дарований, посылаемых людям благоутробием Божиим. Таковы изряднейшие служения семи высших Ангелов и архистратигов. Эти семь ближайших к величию Божию архистратигов управляют по повелению Божию всеми небесными чинами и иерархиями. Не побоимся же седмополчищного легиона бесовского и его семи князей злобных, имея защитниками семь архистратигов со всеми Небесными Силами. С нами большая сила, чем с супостатами нашими (2).

В.: Когда сотворил Бог Ангелов, прежде ли всех веков?

О.: Нет, Он один только по природе Своей пребывал прежде всех веков несозданным, Ангелы же были Им сотворены в определенное время.

В.: Кто такие Ангелы и как о них разуметь?

О.: Ангелы – это духи бесплотные, невидимые, безгрешные, не сами собой существующие, но созданные Божией благодатью прежде всякого другого творения, переходящие с места на место во мгновение ока.

В.: Для чего созданы Ангелы?

О.: Ангелы созданы для того, чтобы они воспевали славу Божию и служили Ему, а также для того, чтобы и в этом мире служили людям и были хранителями царств, городов, мест, людей и всякого создания.

В.: На сколько чинов они разделяются?

О.: На три, и всякий чин, кроме того, разделяется еще на три чина, как-то: в первом – Престолы, Херувимы и Серафимы; во втором – Власти, Господства и Силы; в третьем – Ангелы, Архангелы и Начала.

В.: Безгрешны ли они?

О.: Как я уже сказал, они безгрешны, но не сами собою, а благодатью Божией, так как не согласились воспротивиться Богу вместе с денницей – светоносцем, потому эту благодать и имеют от Бога, а не по своей природе.

В.: Кто такой светоносец?

О.: Светоносец был благороднейшим и первейшим Ангелом, который, будучи неблагодарен Богу за Его благодеяния, предпочел любовь к созданию, возлюбив себя больше Творца, т.е. Бога, захотел быть подобен Ему и возгордился, за что со своими единомышленниками был низвергнут с небес до ада, лишен своей природной красоты, причем, однако, естество ангельское осталось при нем, и из светоносца превратился в темного беса и ангела всякой нечистоты, изобретателя беззакония, врага Бога и людей.

В.: Может ли этот ангел тьмы покаяться ввиду того, что Бог долготерпелив и многомилостив, не до конца будет гневаться и не во век негодовать (Пс. 102:8–9)?

О.: Благодать Божия никогда вовек не враждует, если увидит кого кающимся, но так как эта благодать покаяния была дарована только человеку ради воплотившегося Христа, а ангелу тьмы не была дарована, то при отсутствии благодати он каяться не может.

В.: Почему человеку дарована благодать покаяния, а ангелу тьмы не дарована?

О.: Благодать покаяния дарована человеку потому, что он согрешил не сам собой, но по наущению врага, а дьявол согрешил самопроизвольно, без всякого чужого наущения, и, кроме того, в сравнении с человеком имел более высокие дарования и качества.

В.: С какого времени Ангелы настолько утверждены в благодати, что уже не могут более грешить?

О.: Как я сказал, с того времени, когда они не согласились со светоносцем, у которого благодать и была отнята, а им дана.

В.: Не были ли Ангелы миротворцами, т.е. создателями неба, земли и всего мира?

О.: Я сказал, что всему Творец – Бог, Ангелы же – слуги Господни. Были, правда, такие еретики, которые Ангелов называли творцами, но эта ересь вместе с ее последователями давно проклята (3).

С утра будь в молитве Серафимом, в делах – Херувимом, в обхождении – Ангелом (3).

Архиерей

«Таков и должен быть у нас Первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников» (Евр. 7:26). Эти слова были сказаны некогда апостолом Павлом о Самом Христе, Первосвященнике Великом, прошедшем небеса (Евр. 4:14), ныне же употребляются в Церкви Христовой в дни памяти Его архиереев. Ибо архиереи – это образ Христа на земле, уподобляющиеся Ему не только саном и властью, но и жизнью угождающие Ему, насколько кто может (2).

Архиерейский сан уподоблен в Божественном Писании небесным светилам. Так, Сирах о ветхозаконном архиерее Симоне говорит: «Как утренняя звезда среди облаков, как полная луна... как солнце, сияющее над храмом Всевышнего» (Сир. 50:6–7). О новоблагодатных же архиереях Сам Господь говорит в Евангелии: «Вы – свет мира (как небесные светила, озаряющие мир), так да светит свет ваш пред людьми» (Мф. 5:14, 16). Христова Церковь на земле есть как бы небо, ибо как на небе живет Бог, окружаемый Ангелами, так и на земле Он живет в Церкви Своей, прославляемый людьми, как говорит Давид: «Господь во храме святом Своем. Бог посреди людей Своих; хвала Ему в собрании преподобных» (Пс. 10:4, 149:1). И как небо украшено и сияет своими светилами, так и Церковь сияет своими светилами – своими пастырями и учителями, из которых одни сияют как звезды, другие как луна, а иные как солнце, каждый соответственно чину, чести и званию и по мере своего совершенства в добродетельной жизни и духовной мудрости. Светила небесные, поставленные устроением Божиим на безмерной высоте, далеко отстоят от земли, – и архиереи занимают на церковном небе не низкое, а высочайшее место, будучи образами Сына Божия, и премного отличаются от своих подчиненных святыней и властью. Ибо те, которые управляются архиереем, – овцы, а архиерей – пастырь. Те чада, а он отец, те ученики, а он учитель, те люди, а он Ангел по своей чистой и святой жизни. Светила небесные – это как бы очи неба, взирающие на всех, сияющие одинаково для добрых и злых (ср. Мф. 5:45), – и архиереи также как бы очи церковные, бодрственно и неусыпно взирающие на вверенное им стадо, видящие нужды и немощи всех и одинаково заботящиеся о спасении всех, как добрых, так и злых. "Ибо они, по слову апостола, пекутся о душах человеческих, как обязанные дать отчет» (Евр. 13:17). Светила небесные хотя очень велики, ибо каждое из них по величине своей не только равно, но и превосходит землю, однако по причине далекого расстояния кажутся очам нашим малыми. Подобным образом и лица духовного чина в очах горделивых мирян, далеко отстоящих от богоугождения, кажутся малыми, вменяются ни во что, хотя многие из них велики пред Богом и их не достоин мир. Светила небесные, когда мы смотрим на них, кажутся стоящими на одном месте, тогда как они в своем непостижимом течении движутся днем и ночью и в двадцать четыре часа обходят весь великий круг небесный, и не устают. Подобно этому и пастыри церковные, трудясь непрестанно и неуклонно в своем звании, должны идти путем, установленным для них Законом Божиим, согласно словам псалмопевца: «По пути заповедей Твоих я шел, когда Ты расширил сердце мое» (Пс. 118:32), – и подобно тем, о которых говорит пророк Исаия: «Hадеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут» (Ис. 40:31). Светила небесные светят жителям земли и согревают их. Подобным образом и должность архиереев заключается в том, чтобы светить всем добрыми делами своими и согревать любовью. И как свет небесных светил, проходя по скверным местам земным, не оскверняется, так и врачующий архиерей, связывающий и разрешающий грехи человеческие, носящий немощи немощных, должен осторожно сохранять себя от греховного повреждения, чтобы, исцеляя язвы и нагноения других, не повредить самому себе, чтобы, омывая других, не оскверниться самому, наставляя других, не уклониться с пути правого, проповедуя другим, самому не сделаться негодным. Соблюдая же себя чистым от греховных пороков, он воистину становится отделенным от грешников, хотя и живет на земле вместе с грешниками, подобно лучам небесных светил, проходящим через земные скверны и нисколько не оскверняющимся (2).

Может быть, кто-либо скажет, что апостол Павел не похулил желающих архиерейства, ибо говорит: «Eсли кто епископства желает, доброго дела желает» (1Тим. 3:1), – следовательно, желание епископства не является постыдным желанием. Говорящий так пусть внемлет последним словам апостола: «доброго дела желает». Дела желает, а не власти; труда, а не почета; забот, а не насыщения. Апостол хвалит желание, ибо сан святительства учрежден Господом на земле не для покоя и удовольствия, но для того, чтобы святитель всегда нес на себе величайшие труды, заботясь о спасении всех, не для собирания богатств, а для питания алчущих и одеяния нагих, ибо достояние церковное – достояние нищих. Не для того нужно быть архиереем, чтобы величаться и важничать, будучи почитаемым всеми, а для того, чтобы всегда и нелицемерно являть собой образ Христова смирения, чтобы быть поборником истины, не обижаясь, не взирая на лица, всегда быть готовым положить душу свою за Христа и Христову Церковь. Апостол именно потому не похулил желающих епископства, что в те апостольские времена за епископством следовало мученичество, и как из апостолов, так и из епископов мало кто умер своей смертью, но весьма многие скончались в мученичестве. Ибо нечестивые мучители прежде всего искали епископов и учителей христианских, как предводителей, и потому если кто желал епископства, тот желал вместе и мученичества, желал бесчестия, оплевания, заушения и ран, а не гордого превозношения и почестей. Потому-то в те времена желавший епископства желал доброго дела.

Ныне же ищущий епископского сана должен бояться, чтобы, приняв на себя попечение о спасении других, не погубить свою душу (2).

«Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим. 4:12). Мы же, слушая эти апостольские слова, думаем, что архиерею повелевается иметь житие вместе со словом и слово с житием, ибо сказано: будь образцом в слове, в житии. Словом – чтобы учить, житием – чтобы на деле показывать то, чему поучает пасомых. Нехорошо архиерею не иметь в устах своих слова, называться учителем и не учить, носить на мантии «источники», а из уст не источать источников учения, именоваться пастырем, а не предлагать пастбища овцам своим, носить на себе чин апостольский, а не благовествовать по-апостольски. О таких пастырях святой апостол Павел говорит: «Горе мне, если не благовествую» (1Кор. 9:16). Но еще горше архиерею не иметь доброго жития, взирая на которое люди получали бы пользу от него. Ибо если может принести много пользы слово учительное, исходящее из уст архиерейских, то еще более всем может принести пользы его добрая жизнь, так как глас дела звучит сильнее, чем глас слова. Слово слышно только предстоящим, дело же проповедуется до концов земных. Пусть носишь ты на языке своем мед сладкоголосия, но, если в сердце имеешь желчь грехолюбия, слово твое будет недейственным, подобно грому без дождя, бывающему в облаках. Какая польза от этого грома облачного, если нет дождя, изливающегося на жаждущую землю? Какое умиление душам от гласа учителя, если он не приносит им пользы самим делом? Говорящий доброе, а делающий злое более соблазнит, чем научит, и от всякого услышит притчу: «Bрач, исцели самого себя» (см. Лк. 4:23). Сам Бог говорит грешнику: «Зачем ты проповедуешь уставы Мои и содержишь завет Мой в устах своих? Ведь ты возненавидел наставление и поверг слова Мои назад» (Пс. 49:16–17). Посему и святителю подобает иметь вместе и слово, и житие, чтобы быть для взирающих на него светлым образом, подобно солнцу, сияющему на небе. Солнце освещает с небесной высоты мир лучами своими, а архиерей светит пастве своей образом добрых дел. И пока солнце сияет с неба, озаряя день, все люди работают, каждый трудится над делом своим, но когда оно «познает запад свой» (Пс. 103:19), всякий направляется ко сну и бездействию. Подобным образом и здесь: пока архиерей являет себя в богоугождении, подает пример стаду своему, до тех пор и овцы словесные, взирающие на него, стремятся к деланию заповедей Божиих. Если же он не светит собой, и особенно если затемнит себя неугождением Богу и нерадением, то кто не вознерадит о своем исправлении! Ибо если, по евангельскому изречению, свет может сделаться тьмой (см. Мф. 16:23), то не тем ли более тьма? (2)

Бедность

Святой апостол Иаков вопиет к богатым: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь» (Иак. 5:1–3). О нищих же и убогих тот же апостол говорит: «Послушайте, братия мои возлюбленные: не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?» (Иак. 2:5). Слыша сие, вы, убогие люди, нищие, бедные, скудные, притесняемые богатыми, благодарите Владыку Христа, приготовившего вам после кончины вашей лоно Авраамово – райские блага и Царство Небесное. Терпите же здесь с благодарностью всякие бедствия, всякие притеснения и обиды, ожидая получить от Господа милость в той жизни. Там нищета ваша превратится в богатство, воздыхание ваше в веселье, а слезы в радость вечную, и правежи², которые вы здесь терпите, там превратятся вам в венец мученический, и вы будете царствовать со Христом вечно (1).

Бедствия

Вспомню тех бедных людей, о которых когда-то говорил и святой пророк Михей, кожа которых ободрана неправедными судьями, кости истолчены и тело раздроблено, как съедобное мясо (см. Мих. 3:2–3). О люди, страдающие в подобных бедствиях! В вас ныне обитает Христос, как в Своих членах, если только вы терпите с благодарением. Вы – новые мученики последних времен. Так страдал и святой великомученик Георгий, который был нечестивым царем убит за Христа. Вам сплетаются венцы небесные, только не изнемогайте в терпении, но взирайте на страдания Господа своего, пострадавшего за нас еще больше, благодарите Его за все и положитесь во всем на Его святую волю, говоря: «Да будет воля Твоя, Господи», – а Господь со Своей любовью хотя и невидимо, но всегда будет среди вас. Итак, вот где Он. Господь любит плачущих – вы же всегда в слезах. Итак, в вас Он живет: здесь Он. Любит Господь алчущих и жаждущих, а у вас и питья, и еды мало, а у иных нет и половины хлеба; значит, Он в вас обитает. Здесь Он. Любит Господь и невинно страдающих, а ваши страдания и исчислить трудно: одни избиты до крови, другие расправой измучены так, что в ином уже едва и душа в теле держится. Значит, в вас вселяется Господь. Он, видя страдание ваше, готовит за них радость вечную. Здесь Он. О новые страдальцы, страстотерпцы и мученики! Мало вас и увещеваю, не изнемогайте в терпении, но благодарите Христа своего. Он же придет по воскресении Своем в гости к вам, и не только в гости, но даже в неразлучное пребывание с вами, ибо о каждом из вас говорится в Евангелии: "Мы (Я и Отец) придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). В вас Христос и есть, и будет, а вы скажите: Аминь (1).

Еще и то знай, возлюбленный, что во всех бедах, скорбях, печалях и искушениях немалая отрада бывает от того, чтобы во всем положиться на волю Господню, которая есть естественно благая, хотящая нам всегда добра и все устрояющая на нашу пользу. Ибо что ни устраивает Он с нами, хотя и кажется нам неприятным, однако все к лучшему. Вот и виноградарь, очищая сад, хотя режет розги, однако, не повреждает этим дерева или винограда, но даже делает его еще более плодоносным: "Всякую, – сказано, – ветвь, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода» (Ин. 15:2). Так и Бог попускает на нас беды не во вред нам, но чтобы обогатить нас духовными плодами, и когда Он видит, что мы терпим и повинуемся Его изволению, тогда Он бедствие превращает в благополучие и скорбь в радование. Поэтому возложим все на Его святую волю, говоря: устрой со мной все, как хочешь, да совершится на мне Твоя святая воля (3).

Безумие

Здесь мы спросим так: кто бы был на свете настолько безумным, чтобы его поистине безгрешно можно было назвать безумным? Я думаю, что книжные люди, проходящие только внешним образом философию, скажут о некнижном и неграмотном: «Это простак и невежда». Художники, искусные в своих делах и славные в своем художестве, о людях, не знающих такого же художества, скажут так: «Не умеет он ничего». Люди коварные, пронырливые, умеющие из неправды сделать правду и наоборот, видя незлобивого сердцем и простого человека, скажут: «Глупец он». О люди! Не верю я вам. Посмотрите между собой: достаточно безумных вы найдете среди вас самих. О философах апостол говорит так: «называя себя мудрыми, обезумели» (Рим. 1:22). Художникам некто из Патерика говорит следующее: «Дело ваше для вас – настоящее дело, а дело Божие, как пустое дело». А ведь Сам Христос, заступаясь перед коварными за незлобивых и простосердечных людей, призывает их к Себе. «Незлобивые, – сказано, – и праведные объединились со Мною» (Пс. 24:21). Отзовись же свыше и ты, святая правда, говоря: «лживы сыны человеческие в неправильных весах» (Пс. 61:10). Но как же быть? Кто на свете поистине безумен? Некто из богомысленных так говорит другу своему: «Если ты все знаешь, а Бога не знаешь, то ты ничего не знаешь; если же ты ничего не знаешь, Бога же знаешь, то ты все знаешь». Или, проще говоря: если бы ты прошел всю внешнюю мудрость, всякую науку и всякое художество, но не знаешь Бога и ленишься угождать Ему, то ты ничего не знаешь, ты простак, ты глуп; если же ты не знаешь ни одной из земных мудростей, но Бога знаешь и угождаешь Ему неленостно, то ты премудр. Посмотрим же теперь, как мудр тот, кто угождает Богу, и как прост и невежественен тот, кто не умеет угождать Богу. Святой Kаллист со слов святого Иоанна Златоуста в одном из воскресных слов говорит так: «Всякий грех – это безумие, и всякий грешник – безумец». Этот святой еще яснее показывает, кто безумен. Грешник, притом грешник нераскаянный, не желающий обратиться к Богу, но впадающий во все большие и тяжкие грехи, согласно написанному у Соломона, когда впадет нечестивый в глубину зол, то вознерадеет, такой грешник поистине безумен. Почему же он безумен? Потому что знать о смерти, знать о Страшном Суде и геенском наказании и всего этого не бояться – это крайнее безумие. Кроме того, слышать о Небесном Царствии, о вечном воздаянии, уготованном для любящих Бога, и не желать всего этого, – вот крайняя степень глупости, и поэтому такой грешник поистине безумный (1).

Всякий нераскаянный грешник безумен, не имеет разума. Ум или разум в человеке – это одна светлая свеча, разгоняющая темноту неведения, и показывающая, что есть доброе, а что злое, и всегда на светлый путь заповедей Божиих наставляющая. Когда же человек, не послушав доброго, внутри просвещающего его разума, уклонится по злой воле своей, ибо прилежит человеку помышление на зло от юности его (см. Быт. 8:21), и пойдет по своим похотям, творя неподобное (хоть и знает, по свидетельству разума своего, что смертно согрешать – это зло, за него казнен он должен быть вечно, но небрежет о том и не радеет о грехе своем), тогда исступает из ума человек, губит разум и, как безумный, блуждает в темноте буйства своего. О таковых говорит псалмопевец: «Не познали. Не уразумели. Во тьме ходят» (Пс. 81:5). И святой Kаллист: «Воистину, не имеют светлости Божественного разума в злобе и бесчинии живущие, ибо как солнечные лучи закрываются темными облаками, так ум наш, в душе, как в полудни, ясно светящий, потемняется буйством, а буйство какое большее, чем грех?» Так и Златоустый говорит: «Ничего нет злее греха». Творит безумными он и прежде великих разумом. Премудр был Соломон, но сколь обезумился, служа греху? И иных немало премудрых погибло из-за грехов. Молить прилежно подобает Господа, дабы, отогнав от нас буйство греховное, просветил наш ум светом разума святого Евангелия. «Господи, вразуми меня, и я буду поучаться в законе Твоем и хранить его всем сердцем моим» (Пс. 118:34). Благости, наказанию и разуму научи меня (3).

Всякому греху всегда предшествует безумие, добродетели же и благодеянию – разум. Никогда не дарует безумие человеку покоя и совершенного утешения, если сам правый разум не упокоит и своим просвещением не утешит душу. Ибо как слепой не может иметь покоя до тех пор, пока не увидит света, так и безумный, пока не придет в разум (3).

Бес

Страшно даже одно воспоминание о темнообразных бесах, вид которых ужаснее всякой муки (1).

Как мы можем устоять против беса, когда сила его крепка, природа же наша страстна, а сила наша немощна? Если бы Господь не был среди нас, то кто мог бы сохранить себя целым от врага и человекоубийцы? (1)

Всякий, кто хочет изгнать от себя семиглавого и многообразного беса, должен нести многие подвиги добродетелей, но... не без твердой веры, не без стойкой борьбы со страстями, не без особенной благодати Божией, которая дается усердно ищущим Бога и истинно любящим Его. Без них, а в особенности без присутствия Божия, невозможно избавиться от греховного, многообразного беснования (1).

Слава Богу и по Бозе Богородице, избавляющей людей от мучительства бесовского! Но берегись, человек, да не будет последнее хуже первого, ибо возвращается дьявол, взяв с собою семь других духов, злейших себя (Мф. 12:45), то есть семь грехов смертных: духа гордости, духа сребролюбия, духа нечистоты, духа зависти, духа чревобесия, духа гнева, духа лености, – которые не покаявшегося человека злее беса мучают и не временно, но навечно ввергнут его в огонь неугасаемый. А чтобы не вошли они в тебя, пусть будет безводное место, где бы не обрел вместилища себе лютый дух, ибо «ходит он по безводным местам, ища покоя, и не находит» (Мф. 12:43). Что такое безводное место? Святой Григорий понимает здесь сердца праведных, которые умерщвлением плоти страсти плотские иссушают. Не обретает в них дьявол покоя, ибо свободны они от злых дел, что болотом именуются у святых Афанасия и Феодорита, толкующих псаломские слова «погряз в глубокой тине» (Пс. 68:3), то есть в делах злых, ибо, как свинья в кале тинном валяться хочет, так и дьявол болота грехов наших желает. Но, чтобы не обрел проклятый в нас места, требуется иссушить греховное болото умерщвлением, и особенно страхом и любовью Божией; противиться ему должны, дабы убежал от нас (3).

Беспечность

Помни, что всякий раз, когда ты своим плотским похотям без опасения в чем-либо иногда попускал, то кроме великой скорби и печали ничего потом не имел, ибо совершаемое без разума и рассмотрения не может не приносить скорби и печали и великого раскаяния для души. Итак, никогда ни в чем не будь беспечен, но во всем всегда поступай с опасением, ибо ты на брани мира сего находишься с плотью, с бесами, а не в покое; в странствованиях многомятежного века сего, а не в доме; в юдоли плачевной, а не в радости и беспечалии. Помни всегда о грядущем времени и наступающем часе, и ни в какой день не будь беспечным и неосмотрительным (3).

Бесчувствие

Думаю, что много раз, не однажды, ты сладость плотскую испытал. Знаешь, что всякая плотская сладость приносит тяжесть, всякое земное утешение влечет с собой горесть, однако всегда забвением прельщаешься. Тогда только раскаиваешься, когда горесть и тяжесть их испытаешь, а когда горесть пройдет, тогда опять на то же, как пес на свою блевотину (см. 2Пет. 2:22), бессловесно обращаешься. Это есть действие твоего бесчувствия и слепоты (3).

Благо

Как сможешь что-либо богоугодное сотворить, с Богом в желании не соединяясь и во славу его ничего не творя? Если бы что и казалось благим, не с Богом сотворенное, то не благо это, ибо не с Богом и не во славу Его сотворено. Многие от себя думают творить что-либо благое, но Господь этого не принимает, ибо не с Богом и не во славу Божию. Всякое благое дело не может быть благим, если не с Господом, и злое не может быть злым, если не помимо Господа, ибо Он всему благому начало и конец бесконечный (3).

Благодарность (Благодарение)

«Человек же, из которого вышли бесы, просил Его, чтобы быть с Ним» (Лк. 8:38). Желание неотступного пребывания со Христом является ясным признаком благодарности. Благодарен был тот муж, из которого Господь изгнал бесовский легион. Сидя около ног Иисусовых одетым и разумным, он думал про себя, говоря: что воздам Господу моему, безвозмездному Врачу моему? Чем отплачу Благодетелю моему? Как отблагодарю и что принесу? Принесу я Ему себя самого, отдам Ему в вечное рабство себя самого, пребуду при Нем, усердно и верно служа Ему, пока я живу, до смерти моей, не отступая от Него никуда и не удаляясь от Него даже на короткое время. Господи, прими меня, чтобы я был с Тобою, чтобы я следовал за Тобою всюду, куда бы Ты ни пошел: просил Его, чтобы быть с Ним. Благодарность – это страж всех прочих добродетелей, и как плоды сада или виноградника, при которых стоит бодрствующий страж, не обкрадываются и не расхищаются, так и добродетели, оберегаемые благодарностью, пребывают целыми от душевного или невидимого вора и хищника. Святой апостол, собрав добродетели в одно место, как колосья в сноп, и связав их любовью, приставил стражем благодарность, говоря так: «Облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно», – это будут колосья, собранные в сноп. «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства», – это приставленный страж, который бережет сноп, чтобы его не похитил какой-либо вор. Где нет этого стража, там духовное богатство расхищается (Кол. 3:12–14). Для подтверждения этой истины здесь следует снова вспомнить Иуду. Он имел, как сказано, большое духовное богатство, ибо Господь еще прежде Своих вольных страданий ничем его не обделил сравнительно с прочими апостолами, когда Своих двенадцать учеников по двое посылал на проповедь (см. Мк. 6:7). Все те дарования, которые Он дал Петру, Андрею, Иакову, Иоанну и прочим апостолам, – все эти дарования Он дал и Иуде. Всем вообще Он дал власть изгонять нечистых духов и исцелять всякий недуг и всякую болезнь. Kо всем вообще Он сказал: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте» (Мф. 10:8). В этом же числе был и Иуда, согласно Евангелию: «Двенадцати же Апостолов имена суть сии: первый Симон, называемый Петром, и Андрей, брат его», и прочие по именам их, наконец, «и Иуда Искариот, который и предал Его» (Мф. 10:2–4). Этих двенадцать послал Иисус, заповедав им, говоря: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте»; следовательно, и Иуда имел от Христа те же дарования и благодатью Христовой творил такие же чудеса, какие творили и прочие апостолы: исцелял больных, очищал прокаженных, воскрешал мертвых и изгонял бесов. Чего же ему еще недоставало? Недоставало ему бодрствующего стража, недоставало благодарности, которая сохранила бы в целости то духовное Иудино сокровище. Поскольку же он оказался неблагодарным за все те Божии дарования, то все их он потерял в один час, и невидимые воры расхитили их. Святой Златоуст, смотря на Тайную вечерю, разбирая Иудины намерения и держа в уме евангельские слова: «Он (Иуда), приняв кусок, тотчас вышел» (Ин. 3:30), – размышляет об этом, говоря, что «когда Иуда причастился последней вечери в ту последнюю ночь вместе со всеми возлежащими, то он сам, встав, ушел. Этому подражают те, которые уходят прежде последнего благодарения, то есть прежде последнего церковного отпуста. Ведь если бы Иуда не вышел, то он не сделался бы предателем». Мы же внемлем следующим словам: «Иуда не сделался бы предателем, если бы не вышел прежде благодарения», если бы с прочими апостолами он подождал последнего благодарения. Итак, здесь этот учитель вселенский, святой Златоуст, всю вину погубления духовных Иудиных сокровищ полагает в том, что Иуда предатель, будучи неблагодарным за столь многие благодеяния Христовы, оказанные ему, не захотел и на последней вечери подождать благодарения, но вышел прежде всех. Если бы он подождал, то это самое благодарение, подобно некоему бодрствующему стражу, предохранило бы его от предательства и сохранило бы в целости его духовное богатство. Если бы он не вышел прежде благодарения, то не сделался бы предателем.

Что же касается того, каким стражем духовных и вместе вещественных сокровищ является благодарность, то это мы увидим на примере прекрасного Иосифа. Этого целомудренного юношу одарили и обогатили премногими благодеяниями двое великих благодетелей: Бог и человек. Бог обогатил его духовными дарами, чистотой, целомудрием и другими приличествующими душе добродетелями. Человек же, египетский военачальник Пентефрий, обогатил его внешними дарами, вручив ему весь свой дом и все свое имущество. Душевный же враг и вор, позавидовав, захотел все это у него украсть, похитить, и с этой целью он научил госпожу его, жену Пентефриеву, соблазнить Иосифа на грех, которым бы он и Бога прогневал, и господина своего оскорбил, лишился бы милости и благодати Божией и человеческой, погубил бы духовное богатство и потерял бы вещественное. Посмотрим же, что отвечает добрый юноша на женские соблазны. «Вот господин мой, все мне отдав в руки, ничего не знает в доме своем, и нет ничего, что бы не было в моей власти или чего он не вручил мне, кроме тебя, потому что ты жена ему: как же я сделаю это зло?» (см. Быт. 39:8–9).

Святой Григорий, рассуждая об этих его словах, говорит: «Блага, которые получил, он тотчас привел на ум и этим победил зло, угнетавшее его. Он вспомнил заветы благодарности и сломил силу находящего на него греха». Во время самой греховной борьбы, когда целомудренный Иосиф, с одной стороны, был увлекаем скверной женой, а с другой – был поощряем на грех естественной похотью, когда он уже стоял посреди сетей у пленительницы, тогда он помыслил в уме своем, как он может за добро отплатить злом, и сказал устами: «как сделаю это зло?» Этим он тотчас разрушил прелести пленительницы и естественную потребность, прогнал душевного вора и хищника, сохранил в целости добродетельное богатство. Бога не прогневал и господина своего не оскорбил. Смотри, каков страх всех добродетелей – благодарность. Благодарен был за благодеяния Господни и нынешний евангельский муж, из которого вышли бесы, прогнанные силой Христовой, ибо он просил Господа, чтобы быть с Ним. Хотя Господь и не изволил иметь его в числе тех, которые следовали за Ним, ибо отпустил его, однако же тот человек не забыл благодеяний своего Благодетеля: он пошел по всему городу, проповедуя о том, что сделал для него Иисус. Поистине, несомненно то, что муж этот обогатился духовными и нерасхитимыми сокровищами: он за свою благодарность сподобился проповеднического дара. Мы же обратим внимание на тот признак его признательности, что в знак благодарности он хотел всегда быть со Христом: просил Его, чтобы быть с Ним, и скажем себе так: ничем иным нельзя отблагодарить Господа Бога, Создателя и Искупителя нашего, Который всегда оказывает нам неисчислимые благодеяния, как только тем, чтобы усердствовать и по силе своей стараться неотступно и всегда пребывать с Ним, Господом нашим, ибо явная, известная и совершенная благодарность состоит в том, чтобы всегда прилепляться к благодетелю своему (1).

Восхищенный до третьего неба апостол Павел говорит: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку» (1Кор. 2:9). Такое небо, такое веселие уготовил Бог любящим Его! Получившим сие и Сам Христос Господь повелевает радоваться, как бы говоря: «Hе радуйтесь тому, что вам повинуются бесы! Не радуйтесь тому, что вы все имеете! Чему же? Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20). О воистину великая радость! О неизреченное блаженство! О неоцененное приобретение! Знаю, что все желают, все хотят получить его, но не все получают. Не все, ибо некоторые будут изгнаны и ввержены во тьму кромешную. Кто же получает? Это те, которым Сам Судия говорит: «был наг, и вы одели Меня» (Мф. 25:36). За эту добродетель Христос воздает небом и дарует вечную жизнь. Велика, говорю, добродетель – одевать нагих нищих. Сколь же велика и неизреченна добродетель – одевать Самого Христа Господа! Но, может быть, кто-нибудь спросит: как можно одевать одевающего небо облаками, землю травой и украшающего все создание? Это возможно в том случае, если мы, видя обнаженными храмы, строящиеся во имя Его, в которых Сам Христос почивает под видом хлеба и вина, наполняем и покрываем их. За такое дело более чем за все другие Господь воздаст вечное селение на небе...

По неисповедимому милосердию Своему Бог столь милует нас, чад Своих, слушатели возлюбленные, что дарует нам все, что нужно, ничего не лишая. «Имеет в правой руке Своей долготу дней, в левой же богатство и славу» (см. Притч. 3:16), и это все Он уготовил нам, сохраняет ради нас, хотя мы и согрешили перед Ним, ибо «многомилостив и щедр Господь» (см. Пс. 102:8, 144:8). Мы блуждаем, как овцы погибшие, Он же распростер на Кресте пречистые руки Свои, привлекая всех к Себе (см. Ин. 12:32). Мы прикоснулись к древу жизни, Он отдал за это руки Свои на пригвождение. Более того, являя Свою неизреченную доброту и показывая, что ничего не скрывает от нас, Он показал нам вход к самому человеколюбному сердцу Своему и путь через пронзенные ребра Свои, дабы всякий этими дверями и вошел, и вышел, и пажить нашел (см. Ин. 10:9). Какая любовь может быть выше, какие щедроты больше этих? Кроме всех неизреченных благодатей, Он дарует еще и сие: «И все Мое Твое» (Ин. 17:10)! Получив все это, всего этого сподобившись, бываем ли мы благодарны? Не всегда благодарны. Ибо, когда Преклонивший небеса (см. Пс. 143:5), Сошедший ради нашего спасения восхотел родиться, Он с Преблагословенной Своей Матерью прежде всего не нашел места: настало время Рождества, и «не было Им места в гостинице» (Лк. 2:7). Затем, когда Он начал проповедовать путь спасения, Сам говорил о нашей благодарности и хвалил ее следующими словами: «Лисицы имеют норы, и птицы небесные – гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову. Пришел к своим, и свои Его не приняли» (Лк. 9:58; Ин. 1:11). Пришел в землю Гадаринскую и исцелил бесноватого, который не давал никому проходить тем путем, где он жил в гробницах, и чем же отблагодарили Его за это? Просят, чтобы Он ушел прочь: «И просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них» (Лк. 8:37). О неблагодарность великая, недостойная для воздаяния не только такому Благодетелю, но и врагам нашим! Однако все это претерпел Агнец Божий. Не сделает ли и Он с нами так же? Претерпит ли такую же нашу немилосердную бесчеловечность, когда мы, видя Его нагим, не умилосердимся? Когда, получая из левой Его руки богатство и славу, нисколько не участвуем в том, чтобы Его покрыть, видя, что храм Божий от скудости стоит обнаженным и непокрытым, нисколько не помышляем о нем? Воистину, не претерпит! Ибо если неверные и безбожные люди за обесчещение Господне, за небрежение о Христе Господе пострадали смертью и вечным наказанием, то что будет с нами, христианами? Исполнится слово Господне: «Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много» (Лк. 12:47)(2).

Всякое благодеяние требует благодарения, и нам, принявшим неизреченные блага от Божией Матери, нельзя быть неблагодарными. Благодарны будьте, ибо кто в чем неблагодарен, тот того и недостоин. Но что принесем или что воздадим Деве Богородице за все, что сотворила нам благое? Золото, или серебро, или каменья драгоценные?.. Этого Она, Госпожа наша, этих благ наших, не требует, ибо ничто на земле не достойно Ее. Отдадим Ей себя, и довольна будет, ибо нас, а не нашего требует Она, говоря вместе с Богом в Писании: «Сын мой! отдай сердце твое мне» (Притч. 23:26). Как отдадим Ей себя? Не иначе как «очистив себя от всякой скверны плоти и духа» (2Кор. 7:1). Ибо если и земные господа скверного дара не принимают, сколь же чистый дар Госпоже Пренебесной подобает? А нечистый как будет приятен Ей, Пречистой? Вот чем будем приятны Ей, Владычице нашей: очистившись от скверн наших, отдадим Ей душу и тело, ум и сердце, чтобы служить Ей в преподобии и правде во все дни жизни нашей (3).

Пусть придут все разумы земнородные, пусть премудрствуют все философствующие и удивятся Божиим чудесам: сколь дивен Господь, сколь силен, сколь милостив и праведен в намерениях Своих более всех сынов человеческих! Ибо, ничего не требуя, создал человека, создав же, ничего не требует от него, только разума правого и покаяния истинного, чтобы, познавая Его благодеяния, человек к Нему любовно прилеплялся и, видя, что ничего от себя не имеет, пребывал бы всегда в смирении, всегда принося Ему за все благодарение и славословие (3).

В том и заключается добродетель, свойственная христианам, как говорит об этом блаженный Иероним, чтобы за все, что кажется неприятным, благодарить Создателя, чтобы во всех пагубах и бедах всегда воздавать Богу благодарение, говоря: «Благословен Бог! Знаю, что я терплю меньше, чем достоин терпеть, что всего этого мало за грехи мои, что совсем не воздается мне по заслугам». Вот в чем ум христианский. Только тот, неся крест, наследует Спасителя, кого не ослабляет никакая беда и лишение (3). За что подобает благодарить Бога? За то: 1) что из небытия привел нас к бытию; 2) что почтил нас человеческой, а не звериной душой; 3) что честной Своей Кровью искупил нас; 4) что даровал нам право быть наследниками Царствия Небесного; 5) что много раз прогневанный и раздраженный нами не до конца гневается на нас; 6) что, несмотря на тяжкие согрешения, не погубил нас в самом грехе нашем, но сохранил нас живыми; 7) что действует в грехах наших, сохраняя нас целыми и не попуская дьяволу тотчас поглотить нас; 8) что доселе ожидает покаяния нашего, и мы еще живы, а не мертвы; 9) что еще не снедают черви тел наших во гробе; 10) что души наши еще не в аде и 11) что еще есть время для нашего покаяния. О, как мы должны благодарить Бога за это! (3)

Благодать

Когда к человеку или случайно, или от естественной слабости, или от дьявольского искушения придет какое-либо греховное желание, тогда душа его болеет. И как больной телом находится посреди надежды и отчаяния, ибо он то надеется еще выздороветь, то, не надеясь выздороветь, ожидает смерти, – так и душа находится между совершением греха и воздержанием от него. Она колеблется смущением, как трость ветром, когда, с одной стороны, совесть возбраняет грех, а с другой – греховное желание влечет его к замышленному злому делу. Когда он в этом сомнении начинает понемногу склоняться скорее к желанию, толкающему его на грех, нежели к совести, запрещающей грех, тогда и начинается болезнь, и он болеет, пока не родит беззаконие. Когда же он придет к греховным началам, то начинает умирать. Когда же, наконец, совершится грех, тогда отнимается от него благодать, и он делается мертвым, ибо как душа является жизнью для тела, так и благодать является жизнью для души, и как тело становится мертвым после ухода души, так и душа становится мертвой после отнятия у нее через грех Божией благодати (1).

Тому, кто шествует за Христом путем покаяния и крепко борется с разбойниками, то есть со своими страстями и греховными вожделениями, необходима помощь Божией благодати, без которой мы ничего обыкновенно не можем сделать. Человеку она должна быть присуща, чтобы, покаявшись, он не возвратился к своим прежним грехам (1).

Признак добрых овец указан в словах, изреченных Господом: «Hикто не похитит их из руки Моей» (Ин. 10:28–29). Здесь мы разумеем сугубую руку Пастыря нашего Христа Бога: руку всемогущества и руку благодати Его. Рукой всемогущества Он содержит всех, добрых и злых, праведных и грешников, верных и неверных, ибо все во вселенной находится в державе Его. Рукой же благодати Своей Он держит только тех, которые сами придерживаются Его неразрывно, ибо как любящих Его любит, так и держащихся за Его десницу сохраняет Своей благодатью. Поэтому тех, кто является Его истинными овцами, никто не похитит из руки Его, то есть никакая греховная прелесть не может отторгнуть их от благодати Его, как не могла отторгнуть Иосифа прекрасного египетская блудница, как не развратили праведного Лота содомские соблазны и как целомудренную Сусанну не склонили к прогневанию Бога беззаконные судьи израильские. Если же кто-нибудь из овец, держащихся руки Господней, случайно пошатнулся и пал по немощи человеческой, как это случилось с Давидом, то он тотчас встает от своего падения, и еще теплее прибегает к Богу с покаянием, и сподобляется прежней благодати. И сбываются тогда на нем слова псаломские: «Kогда он падает, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24). Неистинных же, козлонравных овец похищает из рук Пастыря Христа всякая греховная прелесть, удаляет от Его благодати и причисляет их к козлищам. Истинных овец не может отторгнуть от руки Пастыря даже насилие, как говорит апостол: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?» (Рим. 8:35). Неистинных же овец отлучает от Бога всякое малейшее греховное вожделение. Не скорбь какая-либо, а плотоугодие, не теснота, а пространство, не гонение, а покой, не голод, а сластопитание и пьянство, не нагота, а украшение риз, не беда, а благополучие, не меч, а плотская похоть отсекают и удаляют грехолюбца от десницы благодати Господней. Итак, возможно каждому, рассматривая свою совесть, легко познать себя, принадлежит ли он к числу истинных овец, или нет. Если ты, человек, скор к прогневанию Бога, но не скор к покаянию, знай, что ты обретаешься среди козлищ. Если же не скор к прогневанию Бога, но скор и тепел к покаянию, то уповай на милость Божию и будешь причтен к овцам (2).

«Всякая жертва солью осолится», – сказал Господь (Мк. 9:49), – а, не будучи осоленной, воссмердится. Так и душа – это подлинная жертва Богу, по сказанному: «Жертва Богу – дух сокрушенный» (Пс. 50:19), – но, не будучи осолена солью благодати Пресвятого Духа, воссмердится всяким безумием и исполнится червями различных страстей. Если и всю мудрость мира сего кто-либо изучит, но не осолится солью Святого Духа и не будет причастен Господней благодати, то весьма непотребным будет и, как не имеющий в себе начертанным образа царского, поставляется вне чертога Христова: «Если же кто, – говорит апостол, – Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8:9) (3).

Как ветви ничего от себя рождать не могут без корня, так и ты не можешь благого чего-либо пожелать или сотворить без Божией благодати. Господь – корень, ты же ветвь. До тех пор можешь творить что-либо богоугодное, пока ты с Богом, когда же от Бога отлучишься, тогда во все злое впадешь. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, – так и мы, если в Господе не пребудем. Ибо «без Меня не можете делать ничего», – сказал Господь (Ин. 15:4–5), потому что Он – корень и источник всякого блага (3).

Благополучие

Не самолюбствуй и не очень веселись о почитании и величании мира сего, чтобы потом не пришлось и о бесчестии его надолго опечалиться. Не очень полагайся на почитание его, ибо тотчас внезапно последует ему изменение. Ибо почитание и слава человеческая подобна огненной искре, внезапно блеснувшей и тотчас угасшей, или говору водному, во мгновение ока вознесшемуся и тотчас расшедшемуся. Итак, не очень утешайся этим, ибо бессловесно утешающийся почитанием и благополучием мира сего пусть знает, что потом, по внезапном изменении этого, беспамятно скорбеть будет (3).

Злохитростен мир сей и его почитания: когда человек в благоденствии, все почитают и славят его, а когда в презрении, все отвращаются. Когда в благополучии, то множество друзей и ласкателей, а когда в злострадании, все далеко отстоят. Апостолы, когда Христос всеми был прославляем и почитаем, все вслед Его шествовали; когда же страдал, все, оставив Его, далеко бежали (см. Мф. 26:56; Мк. 14:50). Итак, не надейся на благополучие и почитание человеческое, но на Бога всю надежду и упование свое возлагай, день и ночь к Нему единому сердцем и умом всегда возвышайся (3).

Благоразумие

В благополучии и почитании находясь, не очень похваляйся, а, будучи в презрении, в развращение и в отчаяние не впадай, но и в том и в другом пребудь умеренным и благоразумным. Когда тебе будет что-либо благое и радостное, не бессловесно похваляясь веселись, когда же что злое приключится, не беспамятно скорбью себя снедай. Ибо век этот настоящий весьма переменчив, и все вещи в нем превратны, но Богу о всех вещах славословие и благодарение приноси и Ему все причитай, да и Он тебе все Свое привменит и вечную жизнь подаст (3).

Благородство

Цари, князья и вельможи пусть не величаются своим величеством, ибо нисколько не поможет сан и величество во время смерти, но еще большую тяготу сотворит. Пусть не говорит никто: я благороден, а тот убог, – ибо смерть всех нас равно смирит и отнимет всякое различие. Во гробе не распознать по обнаженным костям, кто был благороден и кто безроден, кто нищ или богат, кто славен или неславен. Поэтому пусть никто не возносится славой, сокровищем и каким-либо богатством, ибо, ничего не взяв с собой, все нагими туда пойдем, ничего при нас не останется, только дела наши, что мы при жизни своей сделали (3).

Благочестие

Недостаточно праведнику быть только праведником, но подобает ему иметь и благочестие, ибо правда проявляется в отношении к ближним, а благочестие обнаруживается в отношении к Богу. Правда повелевает никого не обижать, благочестие же поучает усердно работать для Бога. Правда любит ближнего, а благочестие любит Бога. Однако то и другое столь же необходимо человеку, как два глаза, две руки, две ноги или для птицы два крыла. И как одно око без другого хуже видит, одна рука без другой не может хорошо работать и одна нога без другой правильно ходить, как при одном крыле птица не может летать, так и праведность без благочестия не может быть совершенной. Только тогда праведность совершенна, когда она соединяется с благочестием. Многие и из иноверных соблюдают правду, но так как нет в них благочестия, то и правда их не оправдывает их перед Богом. Корнилий сотник, упоминаемый в Апостольских Деяниях, также был муж, праведный и боящийся Бога, но пока он не принял христианского благочестия, он не мог иметь жребия среди святых и праведных. Когда же он принял благочестие, то сделался святым и праведным совершенно (см. Деян. 10). Благочестие – это верх и венец праведничества. Что же такое благочестие? Благочестие по самому своему наименованию означает благое, то есть доброе, почитание Господа Бога, ибо слово «благочестие» слагается из двух слов: благое и честное. Благое и честное, соединенные воедино, сделали «благочестие». На деле же благочестие обнаруживается в благом, истинном, неложном, нелицемерном почитании Бога. Ибо много нас, христиан, но не все мы почитаем Его благо, чаще же почитаем Его по-злому: чтим Его только устами, сердцем же далеко отстоим от Него (см. Ис. 29:13; Мф. 15:8; Мк. 7:6); показываем только вид благочестия, силы же Его отрицаемся (2Тим. 3:5); только по имени называемся христианами, творим же дела язычников. Разве в том благочестие, чтобы именоваться правоверными, а следовать зловерным? Устами исповедовать веру истинную, а беззаконной жизнью отвергать Того, в Кого веруем? Челом поклоняться Христу до земли, а скверными делами вторично распинать Его, ругаться над Ним? В этом ли богопочитание? В этом ли христианство? K каждому из таких относятся слова Господа в Апокалипсисе: «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Откр. 3:1). Ты жив телом, но мертв душой; имя носишь Христово, а дела у тебя бесовские; молишься Христу, а демону угождаешь и Христа всегда прогневляешь! Разве это благочестие? Истинное благочестие познается и на самом деле существует у того, кто по именованию благочестия и делами чтит Бога, направляя к добродетели свою жизнь (1).

Близкие

«Преданы также будете и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями, и некоторых из вас умертвят» (Лк. 21:16). В кратких словах предсказал Владыка наш лютейшее гонение, гонение от своих же, – от родителей, от братьев, от родственников, от друзей. Ибо что может быть больше страдания от близких? Не так мучительна рана на теле, сечение мечом, резание бритвой, растягивание на колесе, сожжение в печи, зубы зверей, как мучительна рана сердца, уязвленного скорбью, которая причиняется своими родственниками, враждующими друзьями, преследующими, предающими на смерть. И лютая смерть не столь тягостна, как враждебное предание ей своими близкими (2).

Близость к Богу

Если мы хотим, чтобы на нас милостиво взглянул Господь наш Своими милосердными очами и исцелил нашу душевную скорченность, то мы сами должны приходить пред Его очи и стоять, чтобы Он нас видел. В противном же случае, когда мы где-либо далеко будем от Его очей, то как нас увидит? А затем, как же Он над нами умилосердится, не видя нашего несчастья? Или ты скажешь, что Бог – Существо всевидящее, как говорит Давид: «Стезю мою и путь мой Ты исследовал и все пути мои Ты предвидел» (Пс. 138:3); зачем же нам самим становиться перед очами Божиими, когда Бог нас всюду видит? Отвечаю. Господь Бог обладает двояким взором: весьма проницательным и очень как бы недальновидным. Он весьма проницателен, например, по Своему всемогуществу и всеведению: если бы ты удалился на край света, если бы ты замкнулся среди наитолстейших стен в наитемнейших комнатах, если бы ты скрыл себя в самых глубоких пещерах, ямах, хотя бы под саму землю, – то всюду тебя увидит всевидящее око Божие. Так говорит Сирах: «очи Господа намного светлее солнца, проницающие все пути человеческие и смотрящие в тайные места» (см. Сир. 23:27–28). Поэтому все, что человек сделает, или же еще только подумает сделать, то уже Бог знает, видит. Прежде чем что-либо будет сделано, это уже все известно Ему: «Неоконченное мое видели очи Твои» (Пс. 138:16). Это – проницательный взгляд Божий.

Бывает иногда также, что Господь Бог смотрит как бы весьма непроницательным взглядом. Обычно обознаешься, на кого похож, а затем присматриваешься, оборачиваясь, а невидение и есть незнание. Обратились некоторые лица к Господу: «Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли?» (Мф. 7:22). А Господь им что в ответ? Не знаю вас, не знаю вас; раз не знает, то, верно, не видал их. Если бы видел когда-либо их, то, наверное, знал бы их. Они, правда, утверждают: «мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты». Но Он сказал: «говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня» (Лк. 13:26–27). Отметим здесь как бы недальновидный взгляд Господень: Ели, – говорят, – и пили пред Тобою, – а Он их не видел и не знает. Что же это такое, что Всеведущий и Всевидящий тех людей не знает, не видит? Попытаемся разъяснить. Не знает свет тьмы, и если бы свет проник во тьму, то тьма не была бы тьмою, но просветилась бы светом. Темноты греховной были преисполнены те люди и поэтому, хотя телом они тут же были пред очами Христовыми, однако сердце их помраченное, ум их потемненный далеко отстоят от Христа. В силу этого Христос не видел, не глядел на них Своими милосердными, прелюбезными, человеколюбивыми очами; и поэтому-то Он их не знает, как бы не видал их. «Познал Господь Своих», – говорит апостол (2Тим. 2:19). Только тех знает Господь, которые Ему принадлежат, а которые чужие, тех Он не знает: не знаю вас, откуда вы. Кто же для Него свой и кто чужой? Несомненно, тот Его, кто близок к Нему, а кто далек от Него, тот чужой, тот не Его, погибший тот. «Удаляющие сeбя, – говорится, – от Тебя погибнут» (Пс. 72:27). Только тех Господь видит человеколюбивыми очами, кто приближается к Нему своим сердцем, а далеко отстоящих, с блудным сыном удаляющихся на страну далече (Лк. 15:13), хотя и видит всевидящим оком грехи их, однако Он человеколюбивыми и милосердными очами на них не взглянет и как бы не замечает. Истинность этого подтверди нам ты, святой Давид! Давид, описывая то, как Господь Бог становится близким к Своим угодникам и праведникам и как Он ставит Себя далеко, скажу, от грешников, – повествует, что Он на праведных смотрит с любовью Своими очами, а к грешнику оборачивается как бы лицом без очей: «Очи Господа обращены к праведным, и уши Его – к молитве их. Лице же Господне против делающих зло, чтобы истребить с земли память о них» (Пс. 33:16–17). Смотри, на кого взирают человеколюбивые очи Господни? На праведных. А к грешникам, и грешникам не кающимся, Он оборачивает Свое лицо, и лицо строгое, истребляющее грешников, так что Давид об очах не упоминает – как бы лицо без очей: как справедливость, имеющая завязанными свои очи, беспристрастная, не милосердствующая, строгая. Таково разъяснение наше о недальновидном взоре милосердных очей Христовых, которыми Он только близких, говорю, только праведных видит, а далеких, то есть грешников, не видит. Если же Он и обращает Свое лицо к ним на их же горесть, чтобы истребить их, то лицо без очей, т.е. без милосердия, без пристрастия, без человеколюбия (1).

Человек, пока держится Бога, Творца и Подателя жизни, Которым живет и движется, и существует (см. Деян. 17:28), до тех пор он не является перед Богом мертвой душой, до тех пор в его душе живет Бог, до тех пор душу его оживляет Божья благодать. Но как только человек отторгнется от Бога и от добродетельной жизни, подобающей истинному христианину, как только уклонится к скверным беззакониям, то тотчас отъемлется Бог от его души, отходит от него со Своей животворной благодатью, отходит, как пчела, прогоняемая дымом, прогоняемый смрадом греховным, и становится та душа мертвой. О таком человеке можно сказать, что он мертв (1).

Где есть Бог, там все доброе, а где нет Бога, там все злое. Тот человек, в котором есть Бог, делает все доброе, и с ним все делается доброе, а тот, который не имеет в себе Бога, делает только одно зло, и с ним происходит только злое. «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8:31) – если же Бога нет с нами, то все враги наши нападают на нас и одолевают нас. Если Бог с нами, то и паутина для нас будет каменной стеной, если же Бога нет с нами, то и твердые каменные стены будут паутиной и не защитят нас. Хорошо тому, с кем Бог, а кто без Бога, тому худо.

Итак, с кем же Бог, а с кем нет Бога? Очень легко всякий отвечает на этот вопрос: кто добродетелен, богоугоден, в том пребывает Бог, а кто делает злое, кто прогневляет Бога, при том нет Бога. Бог только с добрым человеком, со злым же нет Его. Справедливо то, что Бог Своей всемогущей, все содержащей и всем управляющей силой находится при всяком человеке, при злом и при добром, как «везде сый и вся исполняяй». Как «Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45), так содержит и жизнь всех: добрых и злых, праведных и грешных. «Ибо мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян. 17:28). Но особенной Своею благодатью, милосердной, спасающей, помогающей, покрывающей и сохраняющей, Он находится не при всяком человеке, а только с тем, который, обратив к Нему со страхом и сердечной любовью свои очи, всегда видит Его присутствующим около себя, согласно слову святого Давида. «Всегда я видел, – сказано, – Господа пред собою» (Пс. 15:8), и все, что ради Его присутствия, страха и любви к Нему он делает, или говорит, или думает, все то он совершает богоугодно, говорит честно, думает о полезном и всю жизнь свою, находящуюся как бы перед очами Бога, он проводит добродетельно и душеспасительно, часто повторяя в себе со страхом следующие слова святого пророка Илии и Елисея: «Жив Господь... пред Которым я стою» (3Цар. 17:1), – или же, говоря это пространнее: «Жив Господь, перед всевидящими очами Которого я хожу, стою, сижу, делаю, ем, пью, говорю, беседую, помышляю, и все, что совершаю, я совершаю для Него, Смотрящего на меня, и даже не смею перед очами Его, смотрящими на меня, сделать что-либо худое, или же сказать, или подумать, дабы Он, будучи прогневан на меня, не поразил меня внезапно за мои беззакония. Если человек именно так смотрит на Бога своими умными очами, тогда Бог присутствует при нем, ибо Он приближается к приближающимся к Нему, присутствует с присутствующими около Него и смотрит на смотрящих на Него». Он есть как бы зеркало. Если кто смотрит в зеркало, то смотрит и на лицо, видимое в зеркале, а если кто отворачивается от зеркала, то отворачивается и лицо, видимое в зеркале. Подобно этому и Господь Бог наш обращается к тем, кто обращается к Нему и смотрит на тех, кто смотрит на Него. Отвращает же лицо Свое Он от тех, кто отвращается от Него, и не смотрит на тех, кто не смотрит на Него и не хочет видеть Его присутствия в себе (1).

Где нет присутствия Господня, где люди не имеют перед своими очами Бога, где не смотрят на Бога, там не что иное может умножаться, разве только бесы да свиньи, то есть бесовская злоба и свинская жизнь; там люди не как люди, но как бесы и бесноватые свиньи, утопающие в пучине погибели. Потерял Иуда присутствие Господне в себе, истребил в сердце любовь свою к Нему, не стало перед его очами Бога. Хотя простыми, плотскими очами он и смотрел на Христа, но умные его очи уже отвернулись от Христа, стали уже смотреть на сонмище иудейское и о цене совещаться: «что вы дадите мне, и я вам предам Его?» (Мф. 26:15). Он совсем перестал смотреть на Бога и бояться Его. И что же случилось с Иудой? Вошел в него сатана, и стал Иуда как бес, ибо как «соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор. 6:17), так и прилепляющийся к бесу имеет один дух с бесом. Злой человек есть то же, что и бес, ибо, прилепившись к бесу, он имеет один дух с ним. Если человек перестанет смотреть на Бога, перестанет бояться Бога, и даже не будет мыслить о Боге в уме своем, как будто Его и совсем не существует, то он начинает жить безбожно. Забыв страх Божий, пойдет на неправедный промысел и за неправедной прибылью, протянет руку на чужое и на святое, протянет ее на хищение и грабеж, посягнет на ближнего своего и начнет искать головы его. В то время такой человек не что иное, как бес, ибо в него, как в Иуду, входит сатана и он имеет после этого один дух с сатаной. О как велико зло в том, чтобы не иметь перед своими очами Бога! Отлучился блудный сын от отца, ушел далеко от очей его, и что же он получил? Он попал к свиньям, он пас свиней и питался свинской пищей, он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи (Лк. 15:16). Подобно тому и всякий человек, если начнет отлучаться от Бога своими злыми делами, начнет отлучать свой ум от присутствия Божия, начнет удаляться от Hего на греховную страну, если, говорю, начнет приобретать свинский нрав и блудническое имя, то делается не чем иным, как только свиньей, валяющейся в смрадном болоте скверных дел, свиньей бесноватой, произвольно устремляющейся к вечной погибели и погибающей. Итак, я повторяю: где нет присутствующего Господа, где люди не имеют перед своими очами Господа, там только свиньи да бесы, там свинская да бесовская жизнь, конец которой – потопление, и потопление не в простых водах, но в огненной реке. Взбесился фараон, не желая слушать Бога, подобно бесу, не захотел отпустить Израиля. И какой конец постиг фараона? Он телом своим потонул со всей силой своей в Чермном море, а душой в аду. Предались содомляне свинской жизни, бесновались они в неистовстве скверных плотских грехов, – и что постигло их? Их постигло потопление, как и гергесинских свиней, но потопление более ужасное, ибо они и душой, и телом утонули в пламени, ниспосланном на них с неба. А какая была причина такой погибели фараона и содомлян? Поистине, только та, что они не имели присутствия Божия, то есть не имели Бога перед своими очами, не смотрели на Него и не боялись Его. Фараон говорил: «Hе знаю Господа и Израиля не отпущу» (Исх. 5:2). Он был слеп и безумен. Бога он не видел перед собой и не знал Его над собой. Содомляне тоже не имели страха Божия. Они не ждали суда Божия и грозного отмщения. Их ум, затуманенный греховными страстями, не видел Бога, что явствует из слов Самого Бога, говорившего Аврааму так: «Bопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю» (Быт. 18:20–21). Внемлем, что говорит Бог: сойду и посмотрю, – как будто бы Он, Всевидец, никогда их не видел. Своими всевидящими очами Он видел их и прежде, и всегда, ибо перед Ним ничто не сокрыто, сказал же так для того, чтобы показать их вину, показать причину их погибели, которая заключалась в том, что они не смотрели на Бога, не имели перед очами своими Бога, чужды были присутствия Божия. Потому-то Бог, как бы никогда не видевший их, и говорит: сойду и посмотрю, – и этим Он сказал как бы следующее: содомляне не помнили обо Мне, не хотели знать Меня и бояться Меня, за это ныне познают Меня и увидят Меня: познают ужасную Божью казнь, если не хотели видеть и знать милосердия Божия. До сих пор Я долго терпел, теперь же начну казнить их. Пусть возвратятся в ад грешники и все забывающие Бога. О, как велико зло и несчастье в том, чтобы не иметь перед очами Бога! Неизвестно, о каком именно грешнике Давид говорит: «Нет Бога пред ним. Оскверняются пути его всегда» (Пс. 9:25–26), – известно только то, почему пути грешного человека оскверняются всегда. Потому оскверняются, что Бога нет пред ним. Почему человек преступает добрые, святые и душеспасительные заповеди Божии? Потому, что Бога нет пред ним. Почему кто-либо дерзает обижать ближних, грабить, похищать, насиловать, оскорблять? Потому, что Бога нет пред ним. Почему вор крадет, и разбойник убивает? Потому, что Бога нет пред ними. Почему бесстыдник сквернословит, лжец обманывает, клятвопреступник нарушает клятву и клянется, и обидчик досаждает? Почему человек, сам будучи весь в грехах, осуждает других? Потому, что нет Бога пред ними. Почему мздоимный судья неправедно судит, лживый свидетель лжесвидетельствует и злобный коварствует? Потому, что Бога нет пред ними. Почему пьяница пьянствует, грехолюбец любодействует и прелюбодействует, не довольствуется законным супружеством, оскверняет многих и оскверняется со многими? Потому, что нет Бога пред ними, нет страха Божия, не имеют Бога пред очами, не помнят о Боге, не боятся Его, не страшатся вечных мук и не ожидают Небесного Царствия: Нет Бога пред ним. О, если бы Бог был перед очами грешника, если бы он помнил о будущем Суде и наказании, тогда бы он не дерзнул согрешать и прогневлять Бога, своего Судью и Мздовоздаятеля (1).

Разве вы не знаете, что говорит Писание? «Очи Господа в десять тысяч крат светлее солнца и взирают на все пути человеческие, и проникают в места сокровенные» (Сир. 23:27–28). И еще: «Пред Ним дела всякой плоти, и невозможно укрыться от очей Его» (Сир. 39:25)(1).

О прекрасный образ всегдашнего богозрения! О добрая причина всегдашней безопасности от грехов! Поистине, кто имеет при себе всегда присутствующего Бога, кто всегда видит Господа своего перед собою, тот не споткнется вовек и никогда не прогневает Бога. Если же он, как человек, и споткнется в чем-либо, то тотчас, имея Бога перед очами, он встанет, исправится и сбудется на нем слово псаломское: «Когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24) (1).

"Просили (гергесеяне Иисуса), чтобы Он отошел от пределов их» (Мф. 8:34). Гергесеяне были еще не совсем злыми людьми, ибо, не желая видеть у себя Христа Господа, они молением просили Его, чтобы Он ушел от них, а не принуждением, не бесчестно прогнали Его от себя. А мы, окаянные грешники, делаем несравненно хуже: мы принуждаем и бесчестно прогоняем от себя Христа Господа нашего. Быть может, кто-либо скажет: я никогда не гнал от себя Христа, Света моего, и не бесчещу Его. Хотящему так сказать я отвечу: ты всячески гонишь Его и бесчестишь, ибо гонишь в ближнем своем и бесчестишь в себе самом. Как же ты гонишь Христа твоего в ближнем твоем? Послушай. Ведь всякая вещь, добрая или злая, хотя делается ближнему, но изливается на Самого Христа, как об этом говорит Он Сам в Евангелии: «Tак как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40). Если ты дал милостыню нищему, то ты дал ее и Христу, а если не дал нищему, то не дал и Христу: «Tак как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф. 25:45). Если ты благодетельствовал ближнему, то благодетельствовал и Христу, а если не благодетельствовал ближнему, то не благодетельствовал и Христу. Вспомни, человек, как часто ты не только не благодетельствовал, но даже озлоблял, обижал твоего ближнего. Не только сам ты не подаешь милостыни, но и другим запрещаешь подавать ее. Не только сам не милосерден, но и других побуждаешь к немилосердию. Все те немилосердные и жестокие дела, которые ты творишь ближнему, не Самому ли Христу творишь? Сколько раз ты преследовал и обижал невинного, столько раз ты преследовал и обижал Самого Христа. Сколько раз ты досадил ближнему и обругал его, столько раз ты досадил и обругал Самого Христа. Сколько зла ты сделал ближнему своему, столько зла ты сделал и Самому Христу, согласно Его же слову: «Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне». Вот как ты гонишь Христа в ближнем своем, человек! Как же ты бесчестишь Христа в себе самом? Послушай! Помнишь ли, что написал апостол в Послании к Коринфянам? «Разве не знаете, что тела ваши суть члены Христовы?» Неужели я, получив члены Христовы, сделаю их членами блудницы? (1Кор. 6:15). Да не будет того! Разумеешь ли, человек, сказанное? Твои члены уже не твои, но Христовы, ибо Им они созданы, оживотворены и искуплены Его святой Кровью; и сколько раз ты осквернил члены свои нечистым плотским грехом, столько раз ты обесчестил Христа, делая члены Христовы членами блудническими. Подумай, человек, как часто ты осквернил себя любодеянием, прелюбодеянием и иными мерзкими, скверными и богомерзкими блудными делами, так же часто ты обесчестил Христа, блудническую скверну навел на Христа и члены Христовы сделал членами блудника (1).

По чему же мы можем узнать, живет ли в нас Бог? Об этом неложно говорят святые книги: где любовь, там и Бог; где милосердие, там и Бог; где чистое, целомудренное, святое и трезвое житие, там и Бог; где страх Божий, там и Бог. Говоря же вкратце, где находится вера правая вместе с добрыми делами, там поселяется и Бог. Посмотрим же, не изгнали ли мы от себя всего этого, а вместе с тем и Бога? Любви истинной, христианской нет в нас, но есть только лицемерная любовь. В глаза друг другу льстим, а в сердце – злоба и коварство. Сбывается ныне на нас древнее пророчество: «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12). Иссякла уже у нас истинная любовь. Изгнали мы от себя любовь, изгнали, значит, от себя и Самого Христа Бога. Не спрашивай ныне правды. Теперь такие делаются неправды и обиды, что и сказать о них нельзя. Изгнали мы от себя правду, изгнали, значит, и Бога. Милосердия ныне и не вспоминай. Уже люди и забыли, что такое милосердие. Среди господ всюду творятся немилосердные и бесчеловечные обиды. Изгнали мы от себя милосердие, изгнали, значит, и Бога. О чистом, целомудренном и трезвом житии и не думай, мало чем не уподобились мы в этом Содому и Гоморре, а пьянству вашему и конца нет. А где ныне найдешь в нас страх Божий? Все мы изгнали от себя, изгнали, значит, и Бога. О вере, приводящей к разногласиям, не смею что-либо говорить, разве только вспомню одно евангельское изречение, написанное у святого Луки: «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8). О добрых же делах можно не опасаясь сказать, что мы их изгнали от себя, а вместе с ними изгнали и Бога. Будучи же без Бога, без Его благости и милосердия, без Его покрова и защиты, на что мы можем надеяться? Угадайте сами! (1)

Всегда взирай внутренними очами на присутствие Бога, Которого ты хочешь любить непрестанно, и потому отстань от всякого злого дела, слова и помышления, но все делай, говори и помышляй честно, смиренно с сыновней боязнью (3).

Блуд

Умные о дьяволе говорят, что всюду, куда бы он ни пошел, он носит в себе геенский огонь, и как сам от огня, так и огонь от него не отлучается: везде он сжигается и мучается наказанием. Подобно тому и невоздержный блудник всюду носит с собой огонь плоти и всюду разжигается огнем. Вечной казнью Божией для бесов являются тьма, смрад и огонь. Такая же казнь постигнет и скверных людей: им уготована тьма кромешная в преисподней, смрад, черви неусыпающие и неугасимый геенский огонь (1).

Нечистый осквернитель своего тела [блудник] подобен в своих делах дьяволу и любезен ему, как свинья волку. Бесы любят жить в свиноподобных блудниках, ибо они – истинные дома их. Как странник желает достигнуть своего дома и жить в нем, так и бесы, переходящие с места на место, желают жить в блудниках, как в истинных своих домах. В повествованиях пишется, что в Kарфагене произошел такой случай. В одном месте стоял идол языческой богини Венеры. Венера же – это блудная жена, которую нечестивые эллины изобразили крайне бесстыдно, в нагом виде, в соблазн всем проходящим мимо. Однажды кто-то из девствующих, идя мимо, увидел бесстыдную наготу этого женского идола, и тогда в сердце его появился скверный помысел: он начал услаждаться нечистыми мыслями и распаляться похотью. И вот, когда он долго удерживал в себе тот греховный помысел, услаждался им и желал самого дела, он тотчас сделался жилищем беса: нечистый дух вошел в него и стал мучить его. Видишь, как уже только замышленная нечистота делает человека вертепом разбойнику-дьяволу. Что же можно сказать о блудной нечистоте, исполняемой самим делом? Не поселится ли в ней дьявол, как в своем истинном жилище? Слышишь ли это, прескверный блудник? Разве не знаешь, что в тебе живет бес? Не ощущаешь ли ты его в себе? Или, быть может, не веришь сказанному? Преподобный Иларион некогда изгонял из девицы беса, которого в нее послал волхвованием один блудный юноша. Изгоняя его, он спросил: «Почему ты не вошел в того юношу, который тебя здесь поселил?» Бес же ответил: «Тот юноша имеет в себе иного моего друга, любострастного блудника беса». Внемлем этому: в блуднике живет блудный бес, который мучает его блудным распалением (1).

Дьявол господствует и даже царствует над блудниками, как над своими людьми и своими рабами, ибо, по апостолу: «Кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8), – такой служит не Христу, но дьяволу. Мы знаем, что дьявол некогда царствовал над идолопоклонниками, они были его истинными рабами. Люди же, живущие в телесных нечистотах, являются вторыми идолопоклонниками; следовательно, и они его истинные рабы. А что блудники являются именно идолопоклонниками, это видно из слов святого апостола, который говорит так: «Ибо вкрались некоторые люди... обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа» (Иуд. 1:4). Кто же это обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству? Поистине, не кто иные, как христиане, принявшие в Крещении благодать христианства. Они, впав в блудное сквернодействие, превращают принятую Божию благодать в скверну и отрекаются от Христа, если не словом перед мучителем, то делом перед своим господином – дьяволом. А тот, кто блудным делом отрекается от Христа, не является ли он идолопоклонником? Его идолом является страсть, и в ней, как в идоле, он имеет беса, господина своего, которому он предоставляет свое сердце, рождающее скверные помыслы, в качестве алтаря. На этом алтаре он кладет огонь греховного вожделения, приносит в жертву самое блудное дело, которым весь оскверняется, и становится подобным и угодным бесу. Над такими крещеными идолопоклонниками господствует дьявол, как над своими рабами, и господствует мучительски, ибо, где только ему удается, он разбивает, ввергает в огонь и в воду и губит его. Разбивает, отнимая душевную силу к покаянию и лишая грешника Божией благодати; ввергает в огонь плотского распаления или невоздержности и в воду нечистого сладострастия; губит его, потопляя в адской бездне, как свинью в море, мучает и удручает его вовеки. Вот какую мзду воздает дьявол своему рабу, который верно и усердно служит ему плотскими сквернодействиями! Вот каково мучительское господствование беса над грешником (1).

Христу Богу, рожденному от Пречистой и Пренепорочной Девы и являющемуся источником всякой чистоты, мерзостен всякий блудник, и потому Он вооружается на него, как на Своего врага. «Плотские помышления, – по апостолу, – суть вражда против Бога» (Рим. 8:7). Это значит, что человек, погрузивший свой ум в плотские сквернодействия и уже ни о чем ином не думающий, то есть мечтающий и желающий только плотской, греховной сласти, является великим врагом Богу. Поэтому Господь и вооружается на него, как на Своего врага: Ему необходимо отомстить за вражду такового. Вот мы слышим в Писании премудрого Соломона, как Премудрость хочет приготовиться на брань: «Он возьмет всеоружие – ревность Свою, и тварь вооружит к отмщению врагам; облечется в броню – в правду, и возложит на Себя шлем – нелицеприятный суд; возьмет непобедимый щит – святость; строгий гнев Он изострит, как меч, то есть гнев Свой изострит, как меч» (Прем. 5:17–20) (1).

Кто-либо, быть может, скажет: какая Христу Богу обида от того, что кто-либо оскверняет свое тело блудным грехом? Поистине, великая обида, ибо тело христианина – это не его тело, но Христово, согласно написанному: «Вы – тело Христово, а порознь – члены». И еще: «И вы не свои, ибо вы куплены дорогою ценою. Не тленным серебром или золотом искуплены вы... но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1Кор. 12:27, 6:9–20; 1Пет. 1:18–19). О христианин! Голова, которой ты помышляешь о плотском, не твоя, но Христова, и не подобает тебе Христовой головой помышлять о мерзком. Ноги, которыми ты спешишь к беззаконию, не твои, но Христовы, и не подобает тебе идти на беззаконие. Руки, которыми ты творишь скверное, не твои, но Христовы, и не подобает тебе делать скверное руками Христовыми. Все тело твое, которое ты через блудный грех делаешь скверным и смрадным, не твое, но Христово: «Вы – тело Христово», – и не подобает тебе тело Христово осквернять и посрамлять плотскими сладострастными делами, помимо законного супружества, ибо ты – дом Христов, согласно слову апостола: «храм Божий свят; а этот храм – вы» (1Кор. 3:17). Если бы кто захотел выгнать своего господина из его собственного дома, не причинил ли бы ему великой обиды? Конечно, причинил бы, и господин, изгоняемый из своего дома, непременно взял бы меч или что-либо другое и начал брань против изгоняющего. Подобно тому и Христос Господь, Которого мы сами скверными нашими плотскими делами изгоняем из Его собственного дома, выкупленного Его Кровью, возьмет меч в Свои руки, чтобы отмстить нам за Свою обиду (1).

Добро и то семя слова Божия, которое учит жить в супружестве по Божьему закону чисто, целомудренно, не в прелюбодеянии, не оскверняя супружеского ложа. А ныне бесовские птицы, что в Брыни, поклевали это семя, ибо доходит до нашего слуха, что в их брынских скитах, в бесовских гнездах, учат иметь общих жен и считать блудовство не за грех, но за любовь Христову. О окаянные, богомерзкие птицы! Где Христос заповедал такую любовь, чтобы блудодействовать? Не больше ли Он учит чистой жизни, будучи Сам Чистым и Непорочным. Блуд – это любовь не Христова, но плотская, дьявольская, беззаконная. Где есть такой закон, чтобы иметь общих жен? О ужасное беззаконие! Ведь такого беззакония нет даже ни у язычников, ни у турок, ни у татар, ибо все они имеют супружеский закон и за прелюбодеяние наказывают. Брынские же учители, называющиеся святыми отцами, поучают соблазненных такому беззаконию. Не николаитская ли это ересь? Приятно ли это Господу Богу? Послушайте, что пишется в Апокалипсисе. Видел однажды святой Иоанн Богослов Христа Господа, ходящего между семью светильниками, и из уст Его исходил отточенный, обоюдоострый меч (см. Откр. 1:16). Мы же посмотрим, на кого Господь наш изострил тот обоюдоострый меч. Вот мы слышим, как Он говорит Своему возлюбленному ученику Иоанну: «Ангелу Пергамской Церкви напиши: так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч... Имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых, чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали. Так и у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу. Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними мечом уст Моих» (Откр. 2:12, 14–16). Мы же внемлем, с кем хочет Господь наш сотворить борьбу мечом уст Своих, изостренным с обеих сторон. С держащимися учения Николаитов. Каково же было николаитское учение? Такое же, как и Валаамово. В чем же заключалось учение обоих? В том, чтобы блудодействовать, иметь общих жен. Это-то учение и ненавидит Христос Господь. «У тебя есть, – говорит, – держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу». При этом Он настолько сильно ненавидит это учение, это беззаконие, что вооружается на совершающих его, как на Своих явных врагов, готовит на них меч обоюдоострый, изостренный, и хочет поднять против тех войну мечом уст Своих: "Сражусь, – говорит, – с ними мечом уст Моих» (1).

Не нужно говорить о вещи известной, разве напомнить кратко о том, сколь неугоден Христу Господу Богу тот, кто не борется упорно со страстями и похотями, а постоянно побеждается ими, любит их больше своего спасения и валяется в тине скверных своих дел, сколь мерзостен всякий блудник Христу Господу, рожденному от Пречистой и Пренепорочной Девы, Источнику всякой чистоты, и потому Он вооружается против него, как против Своего врага. Ибо по апостолу: «плотские помышления суть вражда против Бога» (Рим. 8:7), – то есть человек, углубивший весь свой ум в плотские сквернодеяния и только о них мудрствующий умом своим, мечтающий только о плотских греховных вожделениях и желающий их, является великим врагом Бога. Поэтому необходимо Богу вооружаться против него, как против врага, чтобы отомстить ему за вражду (2).

Все грехи неприятны Богу, раздражают Его и побуждают к гневному отмщению, но в неодинаковой мере, ибо «всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, – как говорит апостол, – а блудник грешит против собственного тела» (1Кор. 6:18), – против тела, которое Христос искупил Своей честной Кровью и уготовил быть храмом Святого Духа. Поэтому Он в особенности гневается на блудника и изощряет против него гнев отмщения (2).

Что вы, слушатели, думаете о таких людях, которые валяются в скверных плотских нечистотах без воздержания и покаяния? За кого почитаете вы их? Мы считаем их далеко отстоящими от образа и подобия Сына Божия, считаем их подобными и сообразными мерзкому дьяволу, ибо «кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8). Что я говорю: подобными дьяволу! Не считаем ли хуже дьявола? Ибо и дьяволы гнушаются телесной нечистотой блудных людей (2).

Обо всяком, в нечистоте препровождающем дни свои, можно сказать, что страдает он от нечистого духа, ибо где так нечистый дух жить любит, как не в удах блудничных? Советовал некогда Ангел Рафаил Товии взять себе в жены Сарру. Отвечал ему Товия, говоря: «Я слышал, что эту девицу отдавали семи мужам, но все они погибли, но слышал и то, что демон убил их» (Тов. 6:14). Отвечал ему Ангел: «Послушай меня, я скажу тебе, над кем демон имеет власть: над теми, которые женятся так, что отгоняют Бога от себя и от ума своего, которые в блуде своем усердствуют, подобно коню и мулу, – над такими демон имеет власть» (см. Тов. 6). Но почему говоришь, о Ангел, что только над теми имеет власть дьявол? Не имеет ли он власти и над иными грешниками: над гордыми, над завистливыми, над гневливыми, над обжорами, над пьяницами и прочими? Имеет воистину, ибо пишется у апостола: «Кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8). Однако более иных власть свою в блудниках распростирает, ибо они свойственные ему жилища. Изгонял некогда Господь бесов из бесноватого, их в нем был легион. И вот, молят Его, чтобы повелел им идти не в бездну, но в свиней, пасущихся у воды. И повелел им Господь. Они же, выйдя из бесноватого, вошли в свиней, как в свой собственный дом (см. Мф. 8:30–32) (3).

Бог

Священное Писание и учители часто имеют обыкновение уподоблять Творца сотворенным вещам и приписывать Богу имена сотворенных вещей, называя Его то огнем, то солнцем, то морем, то золотом. Это не потому, что Бог действительно таким бы и был, но исключительно с той целью, чтобы разумный человек, ступая как бы по ступеням при рассмотрении сотворенных вещей и размышляя о различных совершенствах многих сотворенных вещей, домыслил бы и до того, как бесконечны совершенства в Боге Создателе. Потому-то и Давид говорит: «Находил поучение во всех делах Твоих, творениями рук Твоих назидался» (Пс. 142:5). «Из творения Твоего, Боже, – говорит он, – я научился познавать Тебя, Бога». Если прекрасно небо и видимые на небе солнце, луна и звезды, то, о, как прекраснее Тот, Кто сотворил все эти прекрасные вещи! Если хороша земля и на ней радующие нас виды, горы, холмы, леса, дубравы, сады, виноградники, нивы, цветы, а кроме этого, и дорогие вещи, серебро, золото, драгоценные камни и, наконец, прекрасные люди с лицами, подобными ангельским, то насколько лучше, дороже и необходимее Тот, Который все это создал Своей силой и премудростью! Поучаясь таким образом познавать Творца из творения, мы в настоящий час берем для уподобления золото. Золото рождается в глубоких, сокрытых недрах земных, и не скоро его находят, а Божество Святой Троицы кому открыто? Кто может изыскать и познать Его? Хорошо говорит пророк Исаия: «Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев» (Ис. 45:15). Золото полированное блестит прекрасным блеском, а иногда испускает из себя как бы солнечные блестки. Подобно этому и Божество Пресвятой Троицы, о, как исполнено Оно пресветлыми лучами неизреченного сияния! – того сияния, которого и малую частицу, показанную на Фаворе, не могли видеть очи святых, и даже взор остроглазого евангельского орла, святого Иоанна Богослова, должен был притупиться, не будучи в состоянии зреть незримое. Как золото обогащает людей, так и Божество Святой Троицы наполняет весь свет богатством Своих даров. Поэтому святой Иоанн Дамаскин в антифонах и воспевает: «Богатит бо всяку тварь, Тому послужим». Как золото любят все, так и Бога, о, как любят Его те, которые имеют правое мнение о Нем: «Сколь благ Бог Израилев к правым сердцем!» (Пс. 72:1). Как из одного золота делаются разные монеты, так и в Едином Божестве различаются Три Лица: Отец, Сын и Святой Дух. Как золотая монета кругла, так и Божество имеет Свою округлость, ибо как в круге, так и в Нем нет ни начала, ни конца: Он есть Бог безначальный, Он же и бесконечный (1).

Маслина, или олива, является знаком мудрости в пяти мудрых девах. Она является знаком милосердия в самарянине, возлившем елей на человека, израненного иерихонскими разбойниками. Она есть знак царства в помазании Давидовом от Самуила, она есть и знак радости в псалме Давидовом, говорящем: «помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости» (Пс. 44:8). Она является знаком мира и покоя в тех масличных ветках, с которыми встречали Христа у Иерусалимских врат и воспевали: «Осанна! Благословен Грядущий! Мир на небесах!» (см. Лк. 19:38). Бог Отец – корень всей мудрости, всего милосердия, всей царственной власти, всего покоя. Он – «Царь мира, Отец будущего века» (см. Ис. 9:6) и всей радости, согласно апостолу: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа... утешающий нас во всякой скорби нашей» (2Кор. 1:3–4). А что же есть Бог Сын? Как ветвь, рожденная от корня, от Отца, Он является единой с ним Премудростью, согласно написанному: «мы проповедуем Христа... Божию Силу и Божию Премудрость» (1Кор. 1:23–24). Он – самое милосердие: «Милость же Господня от века и до века на боящихся Его» (Пс. 102:17). Он – Царь всей твари. «Его Царствию не будет конца». Он – радость наша, ибо говорит: «Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16:22). Он – покой наш, согласно написанному: «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно» (Еф. 2:14).

Тот же сучок масличный, который был принесен голубем от Небесного Ноя, Бога Отца, – это Дух Святой, ниспосланный в виде голубя. Он принес как бы масличную ветвь в утробу Пречистой и Преблагословенной Девы, совершив в ней воплощение Слова: «И Слово стало плотию» (Ин. 1:14), – и тем даровав миру спасение, что утверждает и тропарь Благовещенского праздника, говоря: «Днесь спасения нашего главизна». Отступили от земли воды всенародной клятвы, которые упали на род человеческий за Адамово преступление и в которых потонуло было наше естество; отступил потоп гнева Божия, и явилась суша; высохло клятвенное, греховное болото: «Kлятва потребися»³ (1).

Кто есть Бог? Бог – это Святая Троица – Отец, Сын и Святой Дух. Что есть Бог? Бог – это Творец неба и земли, всего видимого и невидимого (3).

Видим ли Бог или невидим? Невидим, так как Бог – это Дух, Бог – свет, Бог – духовная природа. Он бесплотен, невоображаем, неописан, неизречен (3).

Бог – это Существо самобытное и вина всех вещей: самобытное, то есть ни от чего другого бытия не имеющее и никем не сотворенное, а прочим всем вещам бытие и пребывание дарующее. В Боге одно существо и естество, а Лиц три: Отец, Сын, Дух Святой; но эти три едины. И в этой Святой Троице нет первого или последнего, нет большего или меньшего, но цельны три Лица, соприсносущны Себе и равны, чего ради веровать должно, что есть Троица в единстве и единство в Троице. В этой Святой Троице славимый Бог – это Дух невещественный и никаким чувствам нашим не подлежащий. А потому не надо так неразумно думать, будто бы Бог подобен человеческому составу и будто бы имеет голову, бороду, руки и ноги. Он – весь глава, ибо всему есть начало; весь око, ибо все видит; весь ухо, ибо все слышит; весь рука, ибо все содержит; весь нога, ибо везде есть. Он – Премудрый, проникающий в настоящее и будущее, в ангельские и человеческие тайные мысли, разумевая помышления издалека; Преблагой, в святости своей непостижимый и неизменный; Всемогущий, такой мир из ничего, да еще единым Словом создавший; все совершенства, какие только есть добро, в Себе имеющий... всемогущество Божие должно разуметь в совершенстве, исключая всякое немогущество, например, Бог не может быть зол или лгать. Называется же Бог Творцом потому, что единым Своим Божественным Словом в шесть дней сотворил все видимое, то есть небо, землю, море, воздух, деревья, животных и человека по плоти, а также и невидимое, то есть душу (3).

Много есть просвещенных Крещением и правоверных, но мало тех, в которых обитал бы Христос, как в истинном Своем храме. Ведь и вор крещен, и разбойник, и прелюбодей; ведь каждый злодей просвещен верой. Но не спрашивай в них Христа: Его нет здесь. Разве давно когда-либо был, разве только тогда, когда вор имел еще младенческие годы. Когда же он пришел в возраст и стал воровать, тотчас отошел от него Христос: «Он воскрес, Его нет здесь» (Мк. 16:6). Иной с виду и кажется добродетельным, но Бог знает, что в его тайниках, ибо в одном месте апостол говорит: «о том, что они делают тайно, стыдно и говорить» (Еф. 5:12). Не скоро найдется Христос и в этих людях: Его нет здесь. Иной же считается верным рабом Божиим и истинным благопочитателем, но на деле он чтит Бога только устами, сердце же его далеко отстоит от Него (Ис. 29:13; Мф. 15:8). И в нем не спрашивай Христа: Его нет здесь. Кто слывет богомольцем, кто подвижником, кто постником, кто нищелюбцем, а кто и иным каким-либо добрым делом известен. Но если они лицемерно все это творят, из тщеславия, напоказ людям, то и здесь не ищи Христа: Его нет здесь. Бывает, что иной притворяется смиренным, а в уме гордится, притворяется целомудренным, а в мыслях сквернится, притворяется любящим, а в сердце злобствует, устами говорит мирное, лобзает, но в то же время коварствует и творит лесть, подобно Иуде. Не надейся и здесь найти Христа: Его нет здесь. Нелегко найти драгоценный бисер в глубине моря, золото и серебро в недрах земных. Так же трудно найти и Христа в людях, в которых бы Он мог обитать, ибо по словам Давида: «Все уклонились, все стали совершенно негодны, нет делающего добро, нет ни одного» (Пс. 13:3). Его нет здесь. Псаломнические слова: «Господь во святом храме Своем» (Пс. 10:4), – в старопечатной Псалтири, а также и в Kиевской читается так: «Господь в Церкви святей Своей», – и это гораздо правильнее, ибо иное есть храм и иное – Церковь. Храм построен руками, имеет каменные или деревянные стены, он утвержден и создан стоящим на одном месте, как и этот святой каменный храм. Церковь же не руками сотворена, не имеет она и стен каменных, ибо Церковью считается собрание верующих, находящихся не на одном каком-либо месте, но по всей вселенной. Потому-то она и называется, и есть Церковь Соборная Апостольская. Она простирается от начала до конца вселенной и есть во всяком народе и племени, какие только правоверно славят Христа Бога. Основание этой Церкви – Сам Христос, стены – закон Божий, столпы – апостолы, евангелисты и учители; покров – Дух Святой. Об этой-то Церкви у апостола и пишется: «вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом» (2Кор. 6:16). Поэтому если псаломское слово говорит: «Господь в Церкви святей Своей», – то нужно это понимать так, что Господь обитает во множестве Своих верующих, и если, по прежде сказанным словам святого Стефана, «не в рукотворенных храмах живет» (Деян. 7:48), то, без сомнения, Он живет в нерукотворенной Своей Церкви, которую до конца возлюбил, которую искупил Своей Кровью и за которую Он положил душу Свою. Итак, в Церкви, в собрании верующих, нужно искать Христа, обитающего после Своего Воскресения, ибо Он им сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20) (1).

Где же тогда можно найти Его [Бога], Бог знает. Разве только и остается, что сетовать с Марией Магдалиной, говорящей: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его» (Ин. 20:13). Грехи наши взяли от нас Господа нашего, и не знаем, где теперь можно искать Его. Кто-либо скажет в уме своем: «Господь мой со мной, и я с Ним, ибо я верую в Него, молюсь Ему и поклоняюсь Ему». О, если бы дал Бог, чтоб так это и было! О, если бы Господь наш был со всяким христианином, верующим в Него, молящимся Ему и поклоняющимся Ему! Но еще неизвестно, со всяким ли Он христианином, ибо для спасения человеку недостаточно только веровать во Христа, ибо, согласно словам святого апостола Иакова, «и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19), однако же они – бесы (1).

Богатство

Говорил Христос и богатому юноше: «продай имение твое и раздай нищим... и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мф. 19:21–22). О чрево! Ненасытное чрево! Не лучше ли тебе иметь в себе Бога, чем много богатства? Но для чрева богатство лучше, чем Бог. Хлопоты и житейские заботы для него слаще сладчайшего Иисуса (1).

Идет ко Христу и следует за Ним многочисленный народ, люди простые. А где же их начальники? Kнижники, фарисеи и князья народа остались в своих домах в Иерусалиме. Kнязья не веруют во Христа, как об этом пишется в Евангелии: «Уверовал ли в Него кто из начальников?» (Ин. 7:48). Kнижники и фарисеи «замышляют тщетное» (Пс. 2:1), а богатые упражняются в своих промыслах: иной разоряет свои житницы и созидает большие (см. Лк. 12:16–20), иной копит от лихоимства и неправды и наполняет свои сундуки, а иной радостно веселится каждый день. Всем таким некогда идти ко Христу и слушать Его учение. Только убогие идут за Ним и с наслаждением слушают Его. Потому-то и труден вход в Царство Небесное для богатых: «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24)(1).

Человек, служащий похоти своих очей, побежденный привлекательностью земных благ и безмерно и ненасытно ищущий богатств, что породит: гроздья или терние? Поистине, не гроздья, но острые терния, колющие Бога, ближнего и самого его. Колет Бога, ибо и прикасается к святым вещам, и Божие присваивает, и слово Божие, павшее в его тернии, он подавляет, как говорит об этом святое Евангелие в притче о посеянном семени: «иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его» (Лк. 8:7), – толкование чему находится там же: «а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода» (Лк. 8:14). Колет он и ближнего, согласно словам святого апостола Иакова: «Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? Не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?» (Иак. 2:6–7). Ведь ненасытно обогащающиеся грабят чужое, похищают, отнимают неправедным судом, а иногда и истребляют из среды живущих на земле тех, у кого хотят что-либо отнять. Не погубил ли Ахав, царь израильский, неповинного израильтянина Навуфея из-за виноградника, который ему захотелось отнять у него? Желающий может прочесть об этом в Третьей Книге Царств, в главе 21. Колет он и самого себя, ибо, по словам апостола Павла: «Желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть, и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим. 6:9–10). Посему и святой апостол Иаков вопиет: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело» (Иак. 5:1–3). Итак, не полезно мысленному винограду-человеку насаждаться на благом месте, то есть углублять сердце свое и ум свой в ненасытные поиски земных благ и имений, богатств и лакомств (1).

«Некоторый человек был богат... был также некоторый нищий, именем Лазарь» (Лк. 16:19–20). Два человека вспоминаются в нынешней евангельской притче – один богатый, а другой нищий. У обоих ясно изображена их жизнь, как настоящая, так и будущая, и ясно показано, что иное есть блаженство настоящей жизни, а иное – будущей; также и бедствование: иное есть настоящей жизни, иное же – будущей; и как блаженство настоящей жизни не превращается в блаженство будущей жизни, но изменяется в бедствование, так и бедствование настоящей жизни в будущей жизни уже не будет бедствованием, но изменится в блаженство. Говоря яснее, нынешнее богатство там будет нищетою, нынешняя же нищета там будет богатством (1).

Богач добродетельный, милосердный покупает себе Царство Небесное, подавая милостыню, созидая храмы Божии и простирая руку помощи бедствующим: такой находит себе спасение, как написано: «Избавление для мужа – его богатство» (см. Притч. 13:8). Немилосердный же и злой богач не радеет о своем спасении и пренебрегает Небесным Царством: лишь бы ему на земле было хорошо, а Небесное Царство он ставит ни во что. Он и о смерти не думает, ожидает прожить долгий век, как тот богач, у которого уродила нива и который говорил: «сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись» (Лк. 12:18–19) (1).

Все блаженство неправедных богачей произошло от кровавых потов убогих людей. Богатый богатеет, а убогий нищает; богатый умножается, а убогий скудеет; богатый распространяется, а убогий стесняется; богатый жиреет и толстеет от многого питания и роскоши, а убогий сохнет от голода и печали; богатый хвалится, а убогий вздыхает. Но подождите немного, богатые, немилосердные, обидчики убогих людей, дайте срок: придет на вас смертный час, и в ту пору вы увидите, каково будет блаженство и счастье (1).

Навуходоносор, царь Bавилонский, видел дивный сон на ложе своем: он видел дуб, стоящий среди земли; вершина его достигала небес, а корни его были в концах всей земли; листья его были прекрасны, и плодов много. Потом он видел кого-то, сходящего с неба и громогласно повелевающего: посеките дуб, обрубите ветви его, оборвите листья его и рассыпьте плоды его (см. Дан. 4). Когда никто не мог истолковать этот сон, призван был святой пророк Даниил, искусный толкователь сонных видений, который сказал царю: дуб великий, который ты видел, это ты, царь, ибо величество твое возвысилось и власть твоя распространилась в концы земные, но придет к тебе час суда Божия, и ты будешь изгнан от людей, и жизнь твоя будет среди диких зверей... Богатый в мире сем – как бы некий великий дуб, высокий гордостью, широкий богатством, прекрасный честью, плодовитый прибылями. Но вот внезапно приходит суд Божий и посекает этот дуб смертной секирой, и в один час падает в гроб тот дуб, который рос долгое время. Изгоняется он от людей, от живущих на земле, и вселяется между мертвыми, как бы с дикими зверями; проходит жизнь его с червями, которые будут поедать тело его, питавшееся сластями. Скажи же, дуб, где высота гордости твоей, где пространность ветвей, имений твоих, где красота листьев твоих, славы твоей, где плоды прибылей и корыстей твоих? Не уничтожилось ли все это и пропало без вести? А Давидовы слова о ком говорят? «Видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские: и прошел я мимо, и вот его нет, и искал его, и не нашлось место его» (Пс. 36:35–36). Все пошло прочь, погибло с шумом, где же находится душа, это мы увидим после (1).

Пусть будет известно и то, что не все богатые будут осуждены на мучения, также и не все убогие и нищие будут посланы в рай. Много и богатых окажется в Царстве Небесном, много и нищих будет в геенне огненной. Те богатые, которые приобретают себе богатство от безгрешных промыслов, от своих собственных трудов, от справедливых сборов, которые, кроме того, милосердны и благоподатливы, – такие... покупают себе великое спасение. Не слышим ли мы, что многие, бывшие в жизни этой богатыми, ныне находятся в Царстве Небесном? Богат был царь Давид, не нищими были и святые праотцы Авраам, Исаак и Иаков, и все они спасены. Также и в новой благодати много было царей, вельмож, богатых и славных, о которых мы знаем, что они спасены, а некоторые из них даже в святцах считаются между святыми. Нищие же, убогие, которые ленятся работать и трудиться, а питаются воровством, крадут или на разбой идут, или другое что-либо делают худое, или ищут пропитания только от милостыни, от подаяния людского, и лезут в глаза людям, точно смола, хотя иные могли бы и трудиться, и зарабатывать себе хлеб, – такие не только не получат себе в будущей жизни милости Божией и Царства Небесного, но будут посланы даже в муку вечную и будут мучиться с бесами вовеки. Таким образом богачи праведные и добродетельные и в сей жизни богаты, и в будущей жизни наследуют богатство небесное. Нищие же воры, лентяи и тунеядцы и здесь нищи, и там будут нищими, а сверх того они будут осуждены и на муку вечную, от чего да избавит нас Христос Бог Своим милосердием (1).

Небесное Царствие получил Закхей, бывший богатым, да и не только богатым, но начальником мытарей, несмотря на то что врата в Небесное Царство тесны. Как же богатый Закхей мог войти в них? Разве потому он мог войти, что был мал ростом и ему легко было войти? Но не думаю так, ибо хотя и мал был сей верблюд, зато имел великий горб, был очень богат, и пока он этого горба, то есть богатства, не сбросил, до тех пор врата небесные были для него тесны. Лишь отказавшись от него одним только словом: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо», – он тотчас смог пройти (Лк. 19:8). Если и ныне кто-либо из богатых скажет: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо», – то и ему будет сказано: «ныне пришло спасение дому сему» (Лк. 19:9). Пусть никто не сомневается в тех словах, что «трудно богатому войти в Царство Небесное» (Мф. 19:23)(1).

Не в богатстве ли и обладании имуществом покой и тишина? Нет, ибо богатство скоро исчезает и погибает, и обыкновенно бывает связано с великим попечением и суетой, и никогда не дарует человеку мира и покоя. Чем больше богатства, тем больше суеты и попечения. Если кто и все богатство мира приобретет, никогда от суеты и желания не избавится, не удовлетворится им, но еще большего потребует; сам себе не доверяет, всегда пребывает в беспокойстве и страхе, как бы в чем-либо не оскудеть ему. Отовсюду он окружен завистью, соревнованием, никогда не оставляет душу свою в мире, ни днем, ни ночью (3).

«Если богатство притекает, не прилагайте (к нему) сердца», – говорит пророк (Пс. 61:11). Великое безумие – прилагать сердце к золоту и уповать на гибнущее лихоимство. Итак, не надейся на тленное богатство и не иди вслед золота, ибо, как сказано, «любящий золото не будет прав» (Сир. 31:5), но на Бога живаго упование свое возлагай (1Тим. 4:10), который пребывает вовеки и все сотворил. «Серебро и золото, дела рук человеческих» (Пс. 134:15), они скорее погибнут, нежели ты соберешь их (3).

Не гонись за многим, но за малое будь благодарен. Ибо все за многим гонятся, все многого ищут, все обо всем пекутся, однако, оставив все до малейшего, ничего не смогут отсюда взять с собой. Лучше за малое быть благодарным, нежели неразумно гнаться за многим; «лучше малое (достояние) у праведника, чем великое богатство грешников», – говорит пророк (Пс. 36:16). Ибо все, что здесь добудешь и что приобретешь, на земле останется, ты же, все оставив, сам во гроб вселишься и нагою душою пойдешь туда (3).

Богатый

Когда богатые открывают свои очи на нищего, то их очи уподобляются бесчувственным глазам идола и они не хотят видеть нужды и всяких бед нищего. Уши они имеют и не слышат плача замерзающих от мороза и голода, руки имеют и не осязают, то есть не простирают для помощи ближнему своему (Пс. 113:14–15). Таков был тот евангельский богач, который, имея очи, не видел убогого Лазаря, лежавшего у ворот и облитого гноем, уши имея, не слышал стенаний Лазаря от боли, руки имея, не простер их на то, чтобы ввести в свой дом убогого Лазаря: так что по справедливости богач не был услышан в муках, ибо не хотел при своей земной жизни слушать просившего у него убогого Лазаря (см. Лк. 16:20–25)(1).

Воздаяние же будет тем богачам, которые на добро расточают свои богатства, то есть на созидание церквей Божиих и на их украшение, на пропитание странников, бедных и нищих, на выкуп пленных и на всякие подати царские, согласно словам Самого Христа, Спасителя нашего: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21). Если так расточено будет богатство, то такие богачи не будут лишены Царства Небесного и вечной жизни. О таких-то и говорит приточник: «Богатством своим человек выкупает жизнь свою» (Притч. 13:8). Особенно же служит спасению души праведное богатство, но не собранное неправдой, ибо Богу неприятны дары, приносимые от неправедного накопления. Когда пророк Малахия некогда увидел приносящих в храме Господнем жертву Богу от хищения, лихоимства и от неправды, тогда он с плачем возопил: «О горе! Трапеза Господня осквернена приносящими» (см. Мал. 1:7). Иисус Сирахов говорит: «Приносящий жертвы из имения бедных подобен закалающему сына пред отцем его» (Сир. 34:20), – что нужно понимать следующим образом: если бы кто убил чьего-либо сына, а кровь его принес в дар отцу его, то мог ли быть приятным отцу такой дар? Никогда, он скорее бы со страданием отвернул очи свои. Такой же мерзкой жертвой Богу является и милостыня от хищения, неправды и лихоимства. Быть может, кто-либо из вас скажет: почему же в таком случае Христос принял половину отданного имения от мытаря, даже от начальника мытарей Закхея? Слушай со вниманием слова Закхея. Ведь он сказал: «Господи! половину имения моего (а не чужого) я отдам нищим». О собранном же неправдой он обещал: «если кого чем обидел, воздам вчетверо» (Лк. 19:8). Такая милостыня приятна Богу. А где-то во Святом Писании сказано и так: «Если собрал злом, расточи на добро, при этом только постарайся никого не обидеть, и Господь, быть может, примет милостыню с покаянием» (1).

Не желай и не надейся на многие богатства, да не уподобишься богатому, разорившему малую житницу и большую создавшему, говоря: «душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись», – и слышавшему: «безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» – как сказал Господь (Лк. 12:19–20)(3).

Богородица (Богоматерь)

В то время Бог сошел к людям на землю через Богородицу, как через лестницу. «Радуйся, Лествице небесная, Еюже сниде Бог!»⁴. Ныне же Богородицей приходят люди к Богу, как мостом. «Радуйся, Мосте, приводящий сущих на земли на небо!» В то время «Слово стало плотию» (Ин. 1:14), ныне же плоть наша от духовной радости разливается в словах, говоря с Давидом: «Сердце мое и плоть моя радуются о Боге живом» (Пс. 83:3) и о Богородице, Которая есть Мать жизни. В то время Дух Святой сошел на Богородицу и осенил Ее, ныне тот же Дух Святой, неотступно живущий в Божией Матери, нас, поклоняющихся, осеняет благоутробием Богородичным, как «древом благосеннолиственным». Мы же, припадая к престолу благодати Пресвятой Девы и повторяя сладкозвучными голосами радостную песнь, воспеваем: «Радуйся, Невесто Неневестная». Будем же воспевать эту песнь не только гортанью и языком, но умом и духом (1).

Пречистая Дева имела добродетель послушания, была исполнена благодати Божией... Послушание Она проявила тогда, когда Бог Отец воззвал Ее тайным вещанием сердцу, говоря словами Святого Духа: «Слушай, Дщерь, и смотри, и приклони ухо Твое, и забудь народ Твой и дом отца Твоего» (Пс. 44:11). И ответила Она на это словами Своего праотца Давида: «Готово сердце Мое, Боже, готово сердце Мое» (Пс. 56:8). Когда Архангел Гавриил благовестил Ей зачатие Сына Божия, то Она со смирением ответила: «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:38). А кто может выразить словами, какой благодати Божией Она была исполнена? Она имела в Себе благодати более, чем все пророки, все апостолы, все святители, все мученики, все святые, и не только более, чем все святые, но более, чем все Ангелы и Архангелы, Херувимы и Серафимы, почему святой Герман, Патриарх Цареградский, называет Ее морем благодати, ибо как никто не может измерить глубину моря или океана, так никто не в силах выразить и величие благодати Божией, бывшей в Пречистой Богоматери. Прекрасно воспевает Ее Церковь:

«Радуйся, глубино неудобозримая и ангельскима очима!» (1)

Пречистая Богородица есть наша радостная Наставница, руководственно наставляющая нас на путь спасения, ведущий к вечной радости... Пречистая Богородица, крепкая Помощница нам немощным, помогает нам в нуждах наших (2).

Обратим мысленные наши очи к радостотворной Одигитрии, Пречистой Деве Богородице. Не напрасно Церковь в своих гимнах часто именует Владычицу нашу «Раем словесным». Ибо как тот, кто сподобится войти в вещественный рай, не увидит там никакой беды и ни болезни, ни печали, ни воздыхания, так и тот, кто станет придерживаться сего мысленного рая, избегнет всех бед и зол и через сей рай наследует рай ожидаемый. Ибо Она – дверь райская, всем вход отверзающая. «Радуйся, – говорит ей Святая Церковь, – райских дверей отверзение!» (Акафист, икос 4). Имея сию Одигитрию, радости нашей Ходатаицу, будем держаться Ее неотступно, как самих врат райских, и войдем через Нее в рай, полный радости, избежав всех зол и бед мира сего. Эта же радостотворная Одигитрия есть Наставница наша, ибо наставляет грешных на путь покаяния, руководствуя ко спасению и сопутствуя нам по милосердию Своему, пока мы проходим путь сей жизни. Изводя древних людей своих, Израиль, из рабства египетского и из мучительства фараонова через Чермное море и вводя в землю обетованную, Господь дал им наставником в пути столп огненный и облачный, как говорит об этом Давид: «И вел их облаком днем и светом огня во всю ночь» (Пс. 77:14), и как поется в Ирмологии: «Столпом огненным и облачным Израиля наставлей, яко Бог». Подобным образом и в новой благодати Господь наш, ведя нового Своего Израиля, христоименитых людей, к обетованным на небе благам, которые уготованы любящим Его, дал Наставницей Пречистую Матерь Свою, чтобы через Нее ввести в горнюю святыню Свою. Ибо древний столп огнеоблачный был прообразом Наставницы нашей Пресвятой Богородицы, как и злострадание людей Израилевых в Египте прообразовало нынешние злострадания наши в мире жизни...

Она есть огонь, но огонь не вещественный, а Божественный, как просвещающая сущих во тьме и к разуму Божественному всех наставляющая. Она есть облако, как носившая Бога и изливающая нам дождь Божией милости и благодати. Она есть столп, как утверждающая воинствующую на земле Церковь и защищающая от врагов видимых и невидимых, по словам Давида: «крепкая защита от врага» (Пс. 60:4). Она – Путеводительница и Наставница, как руководствующая и наставляющая нас ко спасению подобно тому, как наставила некогда Марию Египетскую, возопившую к Ней: «Ныне, куда хочешь, направь меня, ныне будь для меня Учительницей спасения, руководствуя на путь покаяния». И Она руководствовала, благодатью Своею невидимо сопутствовала ей в пустыне и направляла к совершенному спасению, пока не ввела ее в чертог Сына Своего, как возлюбленную Его невесту. Точно так же и каждого притекающего к Ней Она наставляет и руководствует к получению вечных благ, вводя в бесконечную радость (2).

Троякие полки врагов наших, воюющих против нас днем и ночью, это – мир, плоть и дьявол. Сначала дьявол, потом мир и затем плоть. Дьявол-искуситель со всеми кознями своими. Мир-прельститель со всей суетой своей. Тело – домашний враг со всеми своими греховными страстями. Сколь досаждают нам, теснят и творят пакости эти три вражеских полка, о том не нужно и говорить, ибо это знает каждый. Все множество святых, составляющих торжествующую Церковь, по согласному утверждению всех богословов, разделяется на три изряднейшие ликостояния, на три полка (как и Ангелы – на три лика), по числу трех наград, уготованных в воздаяние: на полк учителей, полк мучеников и полк девственников. Начальствует и воеводствует над этими полками Дева, как святейшая из всех святых. Воеводствует над полком учителей, ибо через Нее познали мы Сына Божия, как говорит о Ней Дух Святой: Тайноучительница есть, еже о Бозе разумения. Воеводствует над полком мучеников, как стоявшая у Креста и как Та, у Kоторой оружие пройдет душу (Лк. 2:35). Воеводствует над полком девствующих, как Приснодева, как Дева и перед Рождеством, и в Рождестве, и после Рождества, Дева, девической чистотой превосходящая Ангелов. Для Своих полков устроила Сия Воевода следующие знамена. Для полка учителей – знамя небесного цвета, ибо их рассуждение, богомыслие направляется к небу. На знамени том изображен венец золотой, ибо они испытаны, «как золото в горниле» (Прем. 3:6). Именно об этом венце говорит апостол: «готовится мне венец правды, который даст мне Господь... в день оный» (2Тим. 4:8). Для полка мучеников – знамя червленого цвета, обагренное пролитой за Христа кровью, и на знамени том изображен Престол Божий, ибо говорит Он: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем» (Откр. 3:21). Для полка девствующих – знамя белого цвета, так как и они непорочны и белы. И на знамени том изображен крест, ибо знает каждый, кто несет сей крест, с каким крестом, с каким, говорю, терпением соблюдается чистота и девство. Выведя эти три полка, Она поставляет их против трех вышереченных вражеских полчищ. Против дьявола ставит полк учителей, которые изобличают козни дьявольские, поучают и наставляют тому, как люди могут уничтожить дьявольские козни.

Против мира ставит полк мучеников, победивших мир и давших нам пример, как следует презирать мир, по словам Писания: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1Ин. 2:15). Против плоти поставляет Она полк девствующих, победивших свою плоть и одолевших свои природные страсти. В таком порядке устроив свои полки, взбранная Воевода повелевает всем вступить в бой, биться упорно с нашими великими врагами, сражаться мечами, копьями и стрелами их молитв за нас, уязвлять ими супостатов и далеко прогонять их от нас. Сама же Она поступает по обычаю воеводскому: как воеводы обычно наблюдают с высокого места за полками сражающихся и ослабевающим посылают подмогу, так и Она стоит на высоком месте, будучи взята по Успении Своем на небо, и стоит там, где видел Ее святой Иоанн Богослов. «И явилось на небе, – говорит он, – великое знамение: жена, облеченная в солнце». И явилась в самое злое время, в самое страшное время – во время разорения и смятения вселенной, ибо написано: «Произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град. И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце» (Откр. 11:19, 12:1).

Здесь потребно знать, почему та Жена, виденная Богословом и изображающая нашу Воеводу, явилась не ранее блистания громов и гласов, землетрясения и града, когда еще все стихии находились в мире и покое, а во время самого страшного смятения земли и неба? Это было для того, чтобы показать, что Пречистая Матерь Божия во время самой лютейшей брани, в самое злое время, когда мы боремся с супостатами, когда воюют против нас враги наши то блистанием похоти очей, то гласом гордости плоти, то громом внезапных страстных наваждений, то потрясением внутренних мятежей, то градом различных попущений Божиих на нас, – тогда Она, как солнце, восходит к нам на помощь, чтобы укрепить тех, кто побеждается, чтобы исцелить тех, кто изранен, чтобы воздвигнуть тех, кто пал в борьбе, чтобы воскресить и вновь вооружить для подвигов тех, кто уже умер душой, побежденный во время брани, но без отчаяния в Ее помощи, и чтобы уготовить мзду за подвиги тем, кто хорошо подвизается и достигает победы. Во все же это бранное время, чтобы не покрыла ночь своей тьмой борющихся, Она является облеченной в солнце, просвещая тьму нашу. Так ведет за нас брань с супостатами нашими эта взбранная Воевода, непобедимая Победительница, Пречистая Матерь Божия, побеждая врагов невидимых и видимых... Мы же, «благодарственная восписующе», воспеваем Ей: «Радуйся, Еюже воздвижутся победы. Радуйся, Еюже ниспадают врази!» (Акафист Пресвятой Богородице) (2).

Пречистая Матерь Божия не может умолить о нас Бога. Да! Не может. Верите ли вы этому? Но если вы и не верите, я утверждаю свое слово: Она не может. Вы спросите: почему же не может? Отвечаю: потому не может, что мы не хотим покаяться в своих грехах и непрестанно распинаем злобой нашей Сына Ее и Бога нашего. И потому Она не может умолить Его (2).

«Я – стена, и сосцы у меня, как столпы» (Песн. 8:10). Ибо как столп созидается царями в городах для того, чтобы каждый приходящий к нему остался целым и невредимым от преследующих врагов, так и Пресвятая Богородица возвышается Царем Небесным в граде Церкви превыше всех, как столп, чтобы всякий гонимый врагами душевными и телесными, видимыми и невидимыми с надеждой притекал к Ней и пребывал без бед. Итак, Она для нас столп, ибо без сравнения превосходит всех освященных до рождения во чреве материнском, оправданных верой и преподобной жизнью, ибо все должники, все опечаленные, все скорбящие, благоговейно притекающие к Ее покрову, защищаются от всех бед. Именуется Преблагословенная Матерь Божия столпом как за высоту Свою, так и за крепость. Она высока по причине возвышения ума Своего к небу, презрения земного, ибо все Свои мысли, намерения, дела и желания возносила к небу, всегда помышляла «о горнем, а не о земном» (Кол. 3:2), как Мать и сокровищница Небесной Премудрости, так что приличествует Ей сказать о Себе словами святого апостола Павла: «Наше же жительство – на небесах» (Флп. 3:20). Высоко вознесенной на небеса видел Ее святой Иоанн Богослов – превыше самой луны: «Под ногами Ее луна» (Откр. 12:1). Луна, изменяющаяся и уменьшающаяся, означает мир сей, и если кто имеет его под ногами, то преобладает над ним. Она видима была стоявшею выше луны, потому что попрала все суеты мирские. Она была видима облеченной в солнце, потому что постоянно пребывала светлым умом Своим на небе, где и ныне душой и телом пребывает и сияет лучами Божественной славы светлее солнца. Высока Она и по множеству заслуг Своих, ибо столь превзошла ими всех тварей плотских и духовных, что ни Ангелы, ни Архангелы, ни Начала, ни Власти, ни Силы, ни Господства, ни Престолы, ни Херувимы и Серафимы, ни пророки, ни апостолы, ни мученики, ни все прочие твари не могут сравниться с Ней своими заслугами и добродетелями. Она одна превзошла всех, по изречению приточника: «Много было жен добродетельных, но Ты превзошла всех их» (Притч. 31:29). Превознеслась Преблагословенная Дева над всеми святыми и над всеми Силами Небесными, ибо Она Царица на небе и Владычица на земле, Госпожа Небесных Сил, похвала дев, венец мучеников, Учительница апостолов. Она – зерцало исповедников, проречение пророков, чаяние патриархов. Она – сокровище всех добродетелей. Ибо чего может быть лишена Та, Kоторая Мать Виновника всех благ?

Далее, Преблагословенная Дева именуется столпом за крепость Свою, ибо Она столь крепка, столь утверждена благодатью Божией, что никакими кознями, никакими прельщениями враг демон не мог соблазнить Ее и нанести Ей вред. Более того, Она обличила всю прелесть дьявольскую, раскрыла демонские козни, показала и разрушила их коварство, уничтожила крепость, победила силу и постоянно обращает их в бегство, чтобы они как-нибудь не одолели нас и не похитили победу. Потому святые отцы, прославляя Ее крепость, называли образами Ее Иудифь и Иаиль, ибо как Иудифь погубила злочестивого Олоферна, а Иаиль Сисару, так и Пречистая Дева поразила проклятого демона. Столп – это прибежище для воинов, в котором они спасаются от врагов, а Преблагословенная Дева – это столп для нашего прибежища, ибо мы – воины Христовы, воюющие на земле, и брань наша с лютейшими врагами, не с плотскими, а с духовными, согласно словам апостола Павла: «Hаша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12).

В этом нашем мысленном столпе мы сохраняемся от столь сильных наших врагов, когда прибегаем к нему. Ибо остался ли кто-нибудь неспасенным из прибегавших к столпу сему? Воистину, скорее мать бросит свое чадо на растерзание нападающему волку, чем Мать милосердия отдаст кого-либо из притекающих к Ней врагам на мучения! Отец и мать покидают детей своих, Мать же милосердия не оставляет никогда, но всех принимает Она, как Мать непобедимой милости, и питает молоком Божией благодати. Может быть, ты удивишься здесь, слушатель, тому, что я назвал Богородицу столпом и затем вдруг называю Ее Матерью? Не удивляйтесь тому, возлюбленные, ибо от Нее Самой я этому научился. Ибо когда Она уподобляет Себя стене и сосцы Свои столпу, говоря: «Я стена, и сосцы Мои как столп», – не то ли означает, что Она Сама есть защита, как стена, прибежище, как столп, и Мать, как питающая сосцами духовными? Означает, что Она есть столп для покрова, Мать для питания, столп для немощных, Мать для младенцев. Если ты не надеешься на свои слабые силы, то Она тебе говорит: «Я стена и столп, укройся во Мне от лица вражьего. Если ты стыдишься своей малости, и желаешь возрасти в мужа совершенного (Еф. 4:13), Я – Мать, питайся молоком Моим. Я стена и столп по крепости Своей и Мать по милосердию Своему. Я Мать, имеющая полные молока сосцы, достаточные для питания всех чад, притекающих ко Мне. Я – стена, могущая оградить всех, и столп, в совершенстве вооруженный всеми оружиями духовными для поражения гордых супостатов» (2).

Ты найдешь в Преблагословенной Марии лучший щит, которым защитишь себя против всякого пламени бесчинной похоти, против всякого устремления скорби и противства. В Марии все щиты сильных,то есть все виды бесчисленных добродетелей. В Ней вера патриархов, надежда пророков, ревность апостолов, крепость мучеников, мудрость учителей, истина исповедников, чистота дев. В Ней, наконец, обретаются все добродетели всех святых (2).

«Шея твоя – как столп из слоновой кости» (Песн. 7:5). Слоновая кость светла, бела, тверда и ценится у людей. Все это имеет в Себе Пресвятая Дева. Она светла благодатью Божией, бела чистотой душевной и телесной, тверда незыблемой стойкостью и крепостью против врагов, достойна перед Богом, Ангелами и людьми. Потому говорит о Ней Жених Небесный: «Вся Ты прекрасна, возлюбленная Моя, и пятна нет на Тебе» (Песн. 4:7)(2).

Как сосцы, полные молока, изливают его в изобилии, так и Богородица, исполненная благодати и иных даров Святого Духа, обильно изливает их Своим почитателям и исполняет их дивной сладостью Святого Духа (2).

«Ты, столп паствы, Дочь Сиона! Тебе придет власть первая» (Мих. 4:8). Пресвятая Богородица – столп паствы Христовой, ибо Она ограждает от огня ярости Божией овец стада Христова, благоговейно почитающих Ее, защищает и покрывает их «от стрел, летящих днем», то есть от явных искушений, и «от бедствий, постигающих во тьме», то есть от тайных искушений, «от болезни и беса полуденного», то есть от гонения света лютого (см. Пс. 90:5)(2).

Призывайте на помощь Матерь Божию как скорую Помощницу во всех нуждах ваших, душевных и телесных! Притекайте к Ней, девы, ибо Она – Знаменосица ваша и похвала девства. Притекайте к Ней, жены, ибо и Она была женой Иосифа, хотя и неискусобрачной: Она для вас образ трезвенной жизни. Приходите к Ней, вдовы, ибо и Она знала вдовство и является для вас образом добродетельной жизни. Притекайте к Ней, священники, ибо и Она была священницей или жрицей Божественной, когда принесла Сына Своего, Агнца Непорочного, в жертву Богу на крестном жертвеннике для спасения всего мира. Да прибегают к Ней иноки, так как Она в совершенстве сохранила закон их, нищету, чистоту и послушание. Да прибегают к Ней благородные князья, бояре и сами Цари и Царицы, ибо Она – Царица неба и земли и произошла от царского колена Давидова. Прибегайте к Ней, мастера, ибо и Она отдана была в супружество мастеру-древоделу. Наконец, да прибегают к Ней все живущие, ибо Она – Мать всех живущих, богатая милостью для всех, благоговейно призывающих Ее.

Православные люди всякого сана и чина, всякого века и возраста! Устремите ваши сердца, очи и руки к Пресвятой Деве, с умилением восклицая: «Под Твое благоутробие прибегаем, Богородице Дево, молений наших не презри в скорбех, но от бед избави нас, едина Чистая и Благословенная!» (2)

Защищает нас Пресвятая Богородица от врагов наших, видимых и невидимых. От видимых, когда дарует благочестивым царям победу над супостатами и когда матерински защищает каждого от наветов лукавых людей. От невидимых, когда сохраняет от их коварств и сетей вражеских. Защищает Она нас от стрел супостатов Своим материнским покровом и угашает в нас стрелы телесного воспламенения, как Мать Сеятеля чистоты и Сама едина Чистая и Благословенная. Укрощает ветры гордости, как возлюбившая смирение, утоляет любоимение, как Нищелюбица, защищает от гнева Божия, как Мать милосердия, сохраняет от злых напастей, как Защитница. Поэтому, не медля, прибегнем все под омофор Ее милосердия, всегда простираемый над нами (2).

Проходил я через врата вельмож мира сего и многие видел преграды. Стоят там стражи у ворот, которые или удерживают, или выпытывают, зачем идешь и откуда, или совсем не пускают, или одних пустят, других же прогонят. Видел и различные гербовые печати: на некоторых из них врата изображены, затворенные или открытые, но не входные, ибо стоят возле них то звери, то воины с обнаженным оружием, – кто в них сможет войти? Когда же прихожу к твоим вратам, о Царица Всесильная, ничего такого не нахожу: не оттолкнут меня стражи, не устрашат меня звери, не прогонят меня воины, никто не спросит, зачем иду. Но невозбранно вхожу, и предстою перед Тобой, и беседую с Тобой, – хоть и недостоин. Ты же меня видишь, слушаешь, милуешь и подаешь к полезному прошению. Из дверей многих вельмож часто видел я выходящих и плачущих – неуслышанных, непомилованных, еще более оскорбленных. Из дверей же Твоих кто когда оскорбленным вышел? Только подойдет к Твоим дверям, тотчас плач забывает. Ибо не терпишь, о Матерь, видеть чад Своих оскорбленными и безутешными (3).

Болезнь (1)

Если, только видя наши злодеяния, восскорбел Бог болезнью в Своем сердце, то какую же, скажите мне, болезнь ощущает Он в Себе теперь, когда не только взирает на наши злодеяния, но и взял их на Себя – все грехи, все беззакония, все преступления целого света принял на Себя: «Он берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29)? Не только внутри, но и снаружи невыносимую и нестерпимую сносит и терпит болезнь. Он жалуется у псалмопевца: «Истощилась в болезни жизнь Моя» (Пс. 30:11). Он болезнует всеми членами Своего Тела, потому что мы все наши члены обратили ко греху. Болезнует головой, потому что «беззакония наши превысили голову нашу» (Пс. 37:5). Болезнует очами, потому что «очи наши мы устремили, чтобы приклонить на землю» (Пс. 16:11). Болезнует устами и языком, потому что «уста наши размножали злословие, и язык наш сплетал коварства» (Пс. 49:19). Болезнует руками, потому что руки наши осмелились сорвать запретный плод. Болезнует сердцем, потому что «из сердца нашего исходят злые помыслы» (Мф. 15:19). Болезнует утробой, потому что «проклятие... вошло, как вода, в утробу» (Пс. 108:18). Болезнует ногами, потому что ноги наши от пути правого заблудились. Болезнует весь, ибо всякий из нас одержим бесчисленными страстями и возлежит на ложе зла. Ложе зол наших возложило Его на болезненное ложе крестное (Дамаскин). Это мы все ложе Его обратили в Его болезнь, это мы «зачали злобу и родили беззаконие» (Пс. 7:15). Наши гноящиеся греховные раны соделали Христу, Спасителю нашему, болезненные раны (2).

Болезни наши, телесные и душевные, кто сосчитает? Уврачевать их кто может? «Объяли нас болезни смертные, и потоки беззакония смутили нас» (Пс. 17:5). Этих болезней и такие премудрые врачи, как Асклепий, Гиппократ и Гален, уврачевать не могли, от кого же исцеления поищем? Конечно, скажете, от Бога. Но «не имамы дерзновения к Нему за премногия грехи наша»⁵. А если так, то поищем исцеления от Матери Его Преблагословенной, потому что много может молитва Материнская, и хорошего, ибо Она – Целебница всему миру. Есть естественная у людей привычка: когда случится у кого рана на теле или, когда голова заболит или желудок, туда сейчас же прикладывает он руку и будто некое ослабление болезни получает. Потому и говорится: где болит, там рука. Но небезызвестно, что «Ручкою» Врачебница наша именуется: «Радуйся, Ручко златая!» K Ней-то и взывает Дамаскин: «Лютыми напастьми томим, от врагов стужаем, окаянный, плачем приглашаю: свыше мне простри, Пребогатая, руку Твою»⁶. Когда нас окружают лютые недуги и болезненные страсти, эту Руку, говорю, Пресвятую Деву, приложим, и даже сами к Ней приложимся, вручая Ей во всесильные руки душу и тело. Говорили древние египтяне Иосифу: «Здравие наше в руке твоей, только да призрит на нас господин наш» (Быт. 47:25) (2). О, Целебница благосердая! Воистину в Твоей руке наше здоровье! Ты – тела нашего врачевание, Ты – души нашей спасение (3).

Всякий врач, хотящий вылечить телесную болезнь, ищет ее причину: от еды ли, от питья или от какого случая пришла. Но учителя церковные говорят, что во всякой болезни повинен грех... Хотим ли от телесных болезней избавиться? Прежде всего их причину, грех, вылечим покаянием. Ибо и Христос Господь, добрый Врач, желая уврачевать расслабленного телом, вначале расслабление души его, то есть грехи, лечит, говоря: «чадо! прощаются тебе грехи твои». И потом уже: «встань, возьми постель твою, и иди в дом твой» (Мф. 9:2, 6)(3).

Смотрите, как обо всех Промышляющий все на пользу строит: неоднократно наводит на нас различные болезни, чтобы уцеломудрились, чтобы отстали от грехов, чтобы притекли к Богу с покаянием... Итак, когда приключается нам болеть телом, от этого познаем благостыню Божию, ибо тем ведет нас к покаянию. И не отчаиваясь, но надеясь на милость Его благоутробия, исправим свою жизнь, имея пособницей в том Пресвятую Деву (3).

Болезнь (2)

Когда случится с нами какая-либо греховная борьба, мы тотчас обратим наши телесные очи к иконе распятия Христова, а умные – к Самому Христу, сидящему на небесах, присутствующему в нас и сохраняющему в целости язвы Свои, и прежде всего сами в себе мы скажем так: вот Господь наш за этот грех, за это беззаконие, за эту дерзость был пригвожден ко Кресту, – как же я дерзну совершить это злое дело и вторично распять Сына Божия? Да не будет этого! Кроме того, если будет приближаться к нам грехопадение, то, поскорее возведя наш ум ко Кресту и посмотрев на Его простертые израненные руки, простертые как бы уже над нами, подумаем: зачем Господь наш простер руки? А для того простер, чтобы меня спасти от греховного потопления. Вот Он говорит таинственным воззванием к сердцу: «Стой, человек, не решайся на беззаконие, отстань от греха. Разве ты не видишь язв Моих, которыми Я, будучи Богом, страдал за тебя? Неужели ты хочешь и еще уязвлять Меня? Неужели стараешься еще Меня мучить? Довольно с тебя прежних твоих грехов. Стой, не дерзай более» (1).

Не почивай, человек, и не будь никогда беспечен в веке сем, но всегда будь бодр и опаслив, всегда тщись и трезвись. Ибо одно предстоит тебе: или победить врага, или быть побежденным от него; или с Богом быть, или от Него отлучиться; или спастись, или погибнуть. Иначе же быть не может, ибо мира и покоя никогда не найдешь в веке сем и не наследуешь тишины и покоя. Поэтому, пока ты жив в веке сем, никогда не бывай безбоязненным и беспечным, но всегда будь готов на рать и борьбу. Мир сей устроен не для покоя и опочивания, но для труда и подвига; не для тишины и утешения, но для борьбы и рати (3).

День от дня восходи к горним ступеням, преуспевай в добродетелях и подвигах, не ленись, не будь бесчувственным, не давай себе покоя, не давай послабления, не давай опочивания, ибо ныне время не покоя и почивания, но подвига и старания. Ибо бесы и теперь не почивают, но усердствуют и непрестанно уготовляют сети по всем стезям твоего шествия; наблюдают, смотрят за твоей кончиной, ожидают твоего разлучения с плотью, изобретают различные препятствия, желая уловить тебя чем-либо, чтобы ты не избежал их сетей. Не думай, что мир и покой в веке сем, но рать и борьба. Потому всегда бодрствуй и никогда не почивай. Тогда будешь почивать, когда победишь, когда от сетей вражьих освободишься, когда станешь выше всех козней, когда, соединившись с Богом, пресвятой Его любовью исполнишь свою душу (3).

Брак

Рождается человек в жизнь от женщины по плоти и, снова бессловесно соединяясь с нею, обмирает для Бога душой. Как соль от воды рождается и снова, с водой соприкасаясь, растворяется и исчезает, так и в этом деле. Поэтому, будучи рожденным от плотского греховного сочетания, снова к греховному плотскому сплетению не прилепляйся, дабы не растаять подобно соли. Ибо не на то ты от Бога сотворен, чтобы снова к тем же греховным плотским действиям ты обращался и умирал, но чтобы к первообразному свойству и к безгрешному от Господа устроению восходил и преуспевал, ища лучшего и блаженнейшего. Итак, приемлем и ныне законный по плоти брак, но чистота и целомудрие, к каковым изначально был предназначен от Господа Адам, гораздо лучше и преславнее. Ибо брак только ныне на малое время попущен не хотящим жить в чистоте и высшее разуметь или не могущим этого, чистота же пребывает во веки вечные (3).

В.: Что такое брак?

О.: Брак – это Таинство нелицемерного согласия между мужем и женой и сохранение веры и любви супружеской...

В.: Что требуется соблюдать при этом Таинстве?

О.: Желающий войти в тайну супружества должен, во-первых, совершить следующие благочестивые дела: 1) пост в течение некоторого времени перед браком; 2) исповедь и причащение Святых Таин; 3) очищение от того, что препятствует браку; 4) оба брачующихся должны сохранить веру, честь, чистоту; 5) они не должны быть связаны между собой родством, кумовством⁷, не должны быть свояками⁸, должны быть православными, свободными и прочее по правилам.

В.: Какая благодать Божия подается в этом Таинстве?

О.: Благодать к честному рождению детей, а также к тому, чтобы любовь к жене не была препятствием для любви к Богу. А если кто имеет влечение к чужим женам, то хотя в таком случае и может быть между супругами любовь, но не постоянная, а любви к Богу там уже нет, но «вражда против Бога» (Рим. 8:7) (3).

Брань

«Брань есть житие человеческое на земле» (см. Иов 7:1), – брань постоянная, не прерывающаяся до кончины мира, и, говоря по правде, весь этот мир не может называться миром, ибо в нем ратует не только тварь на тварь: словесная на бессловесную, бессловесная на бессловесную и бессловесная на словесную, – но даже – о ужас! – и тварь на Творца и Создателя своего. Первый столь злобный ратник был во благом месте, проявился в стране небесной, – это сатана со всеми своими единомышленниками. Он, возгордившись умом о дарах, даром дарованных ему Творцом, пожелал быть равным своему Творцу и Благодетелю и сказал в своем сердце: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе́ в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:13–14). О проклятая гордость! Тварь дерзает равняться с Творцом, созданный для служения замышляет повелевать Престолом Господства, сотворенный предстоять хочет сидеть на Престоле, на горах высоких. Но Господь, Который «гордым противится» (Иак. 4:6), поставил для противоборства ему Архистратига Михаила, который смирил его гордость, когда низверг его со всем его проклятым воинством в юдоль плача, с высоты небесной – в преисподнюю, из места светлого – во тьму беспросветную. Он же, ожесточившись злобой и будучи не в состоянии бороться с Всесильным Богом, обратил свою ярость на Его Святую Церковь и, начав с первого Адама и даже до Второго Адама, не переставал разорять, пленять и томить людей Божиих, и только уже «Второй Адам, Господь с неба» (1Кор. 15:47), укротил его силу, освободил плененных из темницы и самого его связал крепкими узами, как видел святой Иоанн Богослов в откровении: «И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть дьявол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы» (Откр. 20:1–3). Это толкуется святыми отцами в применении ко Христу Господу, победившему дьявола. Однако же жестокосердный демон, даже связанный, не прекращает своего злого предприятия, но посылает своих рабов и угодников, язычников и еретиков, чтобы они вели борьбу с Церковью. Божественный Павел, видя такое злое стремление его к брани, повелевает вооружаться: «Наконец, братия мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной. Для сего примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять» (Еф. 6:10–13) (1).

Брань – жизнь наша, и эта брань «против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Победа же над ними есть вещь весьма добрая, но нелегкая. Добрая – потому что приносит венец, а нелегкая – потому что злоба супостата нашего велика, сила его крепка, а естество наше страстно, и сила наша немощна. Но не бойся, человек, не отчаивайся, ибо имеешь помощницей Пресвятую Деву, Воеводу Возбранную, Ей же мы и «благодарственная восписуем». Ее в помощь призови, ибо говорит: «призови Меня в день скорби твоей, и избавлю тебя, и ты прославишь Меня» (Пс. 49:15). С Нею помогающей увидишь ты врага побежденным. В утверждение этой истины скажу нечто из Писания: «шея твоя – как столп Давидов... тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных» (Песн. 4:4). Что означает тот столп, как не крепость Девы во спасение наше, столп крепости от врага? Что те щиты, как не защита? Что те стрелы, как не победа над врагами? Когда враг на нас нападает, Она щитами нас заслоняет. Когда мы против врага воюем, Она нам стрел крепких добавляет. Когда ослабеваем, Она, как столп, нас подпирает, чтобы не упали. Таковую Воеводу имея в брани, кто врагов убоится? Горе тем, кто без Нее хочет сойтись с супостатом. Но Ты, Владычица, воинам Своим, верно Тебе служащим, не попускаешь одним остаться в брани, всегда Ты с ними, подвиг их блюдешь и им помогаешь. Уверяюсь в этом, взирая на Твое знамение, на небесах явленное, солнцем облеченное, которое тогда явилось, когда всей твари разорение было показано, как пишется: «произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град» (Откр. 11:19), «и вот, явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце» (Откр. 12:1). Кто не знает, что та явленная жена предзнаменовала Пресвятую Деву, в чем есть многое согласие церковных учителей. И смотри: почему та Жена не явилась прежде блистаний, громов, гласов, землетрясений и града, когда еще все стихии были в покое, но в само то страшное смятение небес и земли? Потому, чтобы показать, что Пресвятая Дева с нами в самой лютой брани, в самый злой час, когда с супостатом нашим боремся, когда на нас нападает враг – то блистанием «похоти очей», то гласом «гордости житейской» (1Ин. 2:16), то градом внезапных страстей и бесчисленных наветов, то громом страхов, то потрясением отчаяния. Тогда Она, словно солнце, восходит в помощь, чтобы, если кто побеждается, того утвердить; если кто уязвляется, того исцелить. Если кто упадет, того воздвигнет. Если кто уже и умер душой, в брани люто побежденный, но в помощи Ее не отчаялся, того воскресит и снова к подвигу вооружит. Если же кто крепко подвизается, тому будет помогать в брани и за подвиг награду уготовит. Во все же то бранное время, – чтобы ночь темной области не покрыла борющихся, – является облеченною в солнце, просвещая тьму нашу. Так Возбранная Победительница всегда со Своими на брани. И кто не встанет против греха, имея готовую помощь – Пресвятую Деву? О, Всесильная! «Обитель Твою сохраняй, в Тебе бо сия верно и иночествует, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждающи, вышша есть всякаго искушения: и пленяет враги, и проходит послушание»⁹ (3).

Бренность

Обратимся к словам евангельским: «помазал брением глаза слепому» (Ин. 9:6). Господь наш, желая не только исцелить телесную слепоту, но уврачевать и душевное зрение, положил человеку брение на очи, чтобы он всегда имел перед своими очами землю, из которой создан, и чтобы не возносился гордым умом до небес, но всегда помнил древнее изречение Господне к праотцам: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19). Многие люди в этом мире в своем благополучии забывают, что естество их бренно. Имеющие в своих сокровищницах много золота считают себя золотыми, богатые серебром считают себя серебряными, имеющие много камней драгоценных считают себя камнем драгоценным, обладающие властью и могуществом считают себя богами, как и тот Ирод, которому народ восклицал: «это голос Бога, а не человека» (Деян. 12:22). Итак, Господь, желая исцелить слепого, полагает ему брение на очи и этим как бы говорит: «Слепорожденный! Ты еще не видел от пелен твоих света дневного, зато не видел и суеты мирской. Ныне ты все это увидишь: будут перед твоими очами золото, серебро и драгоценные камни – не желай их, но имей перед очами сие брение. Увидишь гордость мира сего, не пожелай ее, но помни о брении, помни, что ты прах и пепел (Быт. 18:27). Увидишь ли ты красоту мирских лиц – не позавидуй им, но смотри на землю, из которой ты взят и в которую ты снова превратишься. Заграждай очи твои брением, то есть памятью о смерти, чтобы не видеть суеты» (1).

Вера

Телесно мы не видим Христа Господа, но верой мы несомненно зрим Его повсюду: и со Отцом сидящего на небесах, и обитающего на земле в Своей Церкви Святой, согласно словам Давида: «Господь – на небе престол Его» (Пс. 10:4), и живущего среди Своих верных рабов: «Господь – вокруг народа Своего» (Пс. 124:2), и особо присутствующего в каждом из нас. «Всегда я видел, – сказано, – Господа пред собою, ибо Он одесную меня» (Пс. 15:8) (1).

Согласно словам святого Амвросия: «Вера имеет постольку, поскольку человек верует». Кто мало верует, тот мало и получает, а кто больше верует, тот и получает больше. Кто верует, что в нем совершится Промысел Божий, это будет, а кто не верует – не будет. Если кто, усердно и прилежно молясь, верует, что молитвы его слышит Бог, то действительно Он и слышит, а кто не верует, того не слышит. Если кто верует, что получит то, чего просит, то получит это, если же не верует – не получит. «Вера имеет столько, сколь человек верует» (1).

Золотом покупаются дорогие вещи, и за червонец веры чего только не купишь! Если бы твое духовное золото веры было так велико, как зерно горчичное, то ты купил бы себе такую силу, которой мог бы и горы переставлять: «если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, – будет» (Мф. 21:21). Этим золотом наши предки покупали что хотели. Захотели покорить себе монархии всего света: «Верою побеждали царства». Захотели возрасти в достоинствах и, взойдя наверх добродетели, заслужить звание праведников: «Верою творили правду». Захотели получить от Бога обещанное: «Верою получали обетования». Захотели укротить свирепых зверей, львов и леопардов: «Верою заграждали уста львов». Захотели быть храбрыми рыцарями, чтобы победить неприятелей: «Верою укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих». Захотели, наконец, видеть мертвых встающими из гробов, и это получили: «Верою получали умерших своих воскресшими» (Евр. 11:33–35). Вот какие дорогие вещи покупали они золотом веры! (1)

[Апостол Павел], изливая в главе одиннадцатой все свое богодухновенное и благоразумное добровещание на восхвалении святой веры, называет ее прежде всего священником, иереем, ибо ради нее Бог принял Авелевы жертвы. Вера – это молодость без старости, ибо Енох, восхищенный ею, до сих пор живет и не состарился. Вера – это ковчег, в котором спасся Ной. Вера – это материнство чадородное, ибо верою Сарра родила Исаака. Вера – это и живая, бескровная жертва, ибо верою Авраам принес сына своего Исаака в жертву живую, не пролив его крови, и была для него вера ножнами для ножа, которым он хотел заколоть своего сына. Вера – это умное око, ибо знает, как нужно благословить Иакова и как Исава. Вера – пророк, ибо ею Иосиф предсказал освобождение израильтян из Египта. В Моисее вера была страхом и бичом на фараона и весь Египет. Вера – дно морское, проведшее Израиля посуху. В Иисусе Навине вера – штурм, ломающий стены Иерихонские. О, как много великих похвал святой вере написал апостол! Посмотрим же еще со вниманием, как апостол заканчивает свои похвалы: «Верою Раав блудница... не погибла» (Евр. 11:31). Вера, говорит он, единственное спасение грешнику или грешнице: «Верою Раав блудница... не погибла». Кто-нибудь здесь мог бы сказать святому Павлу: «Святой Павел! Не изнемог ли ты, писав похвалу вере? Посмотри, хорошо ли ты пишешь и говоришь, когда окаянную нечистую жену-блудницу приравнял к верному Авелю, к чистому Эноху, к богоугодному Ною, к достойным патриархам Аврааму, Исааку и Иакову и к прочим святым праотцам? Неужели ты не мог пропустить ее, не вспоминать, не сравнивать с такими великими святыми и не ставить в один лик, в одно число блудницу и Божиих угодников? Павел же святой, изрекший, что верою Раав блудница... не погибла, то как бы удивляясь, то радуясь и торжествуя о спасении грешницы, присоединяет и такие слова: «И что еще скажу?» (Евр. 11:32), – то есть что можно сказать больше? Что может быть удивительнее и славнее того, что и блудница среди святых, нечистая причтена к чистым, враждебная Богу – в числе угодников Божиих?.. Слушай же это, всякий грешник, и уповай! Вот твердая надежда на милость Божию для грешника, восстающего от грехов! Тотчас отбрось грех, сломай твой злой обычай, оплюй греховные страсти, попри их ногами, восстань покаянием, обратись к Богу, начни каяться, начни же тотчас, не откладывая, и скажи: «Сказал я: ныне я начал» (Пс. 76:11). Тогда сам апостол Павел поставит тебя наравне с великими святыми, как блудницу Раав поставил с Моисеем, Авраамом и прочими (1).

Верою и любовью, как правыми путями, все мы, христиане, пойдем за Христом, пойдем верою и при этом с добрыми делами.

Где-то о вере рассказывается такая история. Некогда все добродетели собрались в одно место и составили совет, как бы разделить между собой доброго человека, подобно некоему богатству, чтобы каждая добродетель имела в человеке особую часть и место, в котором бы она сидела, как в своем собственном доме. Благоразумие и мудрость взяли себе голову и сели в мозгу. Богоугодное молчание село в устах: «Положи, Господи, охрану устам моим» (Пс. 140:3). Покаяние взяло себе волосы, чтобы ими вместе с Марией Магдалиной отирать ноги Христовы. Послушанию достались ноги, а терпению дан был хребет. Пост сел в желудке, а воздыхание к Богу село в груди. Честности было дано место в лице человеческом, а целомудренному стыду – в очах. Любовь Божественная объяла сердце: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» (Мк. 12:30), а вера святая, как первейшая добродетель, взяла для себя в человеке две части: уши и руки. Уши взяла для того, чтобы была слышима, руки же для того, чтобы была исполняема и совершаема. Место веры в слухе, согласно словам апостола Павла, который говорит: «Итак, вера от слышания, а слышание от слова Божия. Как веровать в Того, о Ком не слыхали?» (Рим. 10:14, 17). А то, что место веры еще и в руках, это означает, что она проявляется в делах. «Покажи мне, – сказано, – веру твою без дел твоих, ибо вера без дел мертва» (Иак. 2:18, 20). Итак, верой, как первейшей добродетелью и первейшим путем, мы и пойдем за Христом вместе с добрыми делами... Назвав святую веру первейшей добродетелью и первейшим путем, я немного усомнился... какой путь самый первый, какая добродетель первейшая: вера или любовь? Ведь как без веры, так и без любви спастись невозможно, ибо и любовь имеет свою все превосходящую высоту, согласно написанному: «любовь больше всех» (см. 1Кор. 13:13) (1).

Вера достигает лицезрения Божия, надежда достигает получения тех благ, которых «не видел глаз» (1Кор. 2:9), любовь же достигает самого сердца Божия, которое есть источник и начало всякой любви (2).

Поистине драгоценен тот жемчуг, без которого невозможно как быть христианином, так и получить спасение. Апостол говорит: «без веры угодить Богу невозможно». И еще: «праведный верою жив будет» (Евр. 11:6; Рим. 1:17). Следовательно, подобает купить этот жемчуг, продав все (2).

Невозможно кому-либо исцеление или дарование какое от Бога без веры получить. Врач душ и телес, Сын Божий, исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях, веры всюду требовал, и по вере подавал излечение (Мф. 4:23, 9:29). Так в Капернауме по вере сотника исцелил Он слугу его: «иди, и, как ты веровал, да будет тебе. И выздоровел слуга его в тот час» (Мф. 8:13). Так и кровоточивой: «дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя, – и спасена была с того часа» (Мф. 9:22). Так же двум слепцам: «по вере вашей да будет вам. И открылись глаза их» (Мф. 9:29–30). Также хананеянке: «о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему» (Мф. 15:28). И многих иных по вере их спас. О, сколь сильна к получению прошения вера в молитве! Удивляется святой Киприан, вспоминая разбойника на кресте: как такой грешник, всю жизнь свою в убийствах и прочих беззакониях проживший, при кончине своей краткою молитвою рай себе отверз, и спрашивает Господа: «Что даровал, Господи, Стефану, большее разбойника сего? Что большее принял возлюбленный ученик Твой, который возлежал на перси Твоей на вечери? Чем более упокоены Павловы поты? Чем столь многих святых многообразные муки, раны и смерти вознаградились? В один час тому разбойнику воздалась та мзда, какую они столькими трудами и скорбями получили». Но не дивись, святой Киприан! Я тебе слова твоего небесного сожителя в ответ приведу, святого Амвросия, который говорит тебе, как верой великой, хоть и в малой молитве, райскую себе разбойник дверь отверз. Ибо когда Господь наш во время Своего вольного страдания был всеми оставлен, когда и обещавшим с Ним умереть Петром отвержен был, тогда лишь один разбойник веровал Ему и, исповедуя Его, Господом Царствующим нарек: «помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42). Здесь можно было видеть великую веру разбойника: когда у всех вера оскудела, когда все веровавшие соблазнились о Христе, он не соблазнился, но с верою Ему помолился, за что и услышал: «истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43) ... Слышим ли, что вера может? Так будем стяжать и мы ее себе в молитве нашей, чтобы смогли получить просимое. Сам Господь наш учит нас: «все, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, – и будет вам» (Мк. 11:24). И Иаков святой наставляет: «Если же у кого из вас недостает мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упреков, – и дастся ему. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа» (Иак. 1:5–7) (3).

Веруй в Бога, веруй Богу; воздержание всегда во всем имей. Постоянно помни о смерти и об изменении всех вещей, и ничто в мире не будет обладать тобой (3).

На чем утверждается вера? На откровениях Бога, на том, что Бог открыл через пророков и апостолов, ибо видимое не может быть предметом веры, как написано: «блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20:29) (3).

Вера – это извещение уповаемых, обличение невидимых вещей. Вера есть не что иное, как только веровать в то, чего не видим (3).

Возвращение к злым делам

Что же подвигает Бога на неумолимый суд? Ничто так не подвигает, как то, что человек после покаяния снова возвращается к злым делам, утешая себя надеждой на новое покаяние и прощение, и безбоязненно грешит в надежде на Божие милосердие. Послушаем, что говорит Писание в книге Иисуса, сына Сирахова: «От двух скорбело сердце мое, а при третьем возбуждалось во мне негодование: если воин терпит от бедности, и разумные мужи бывают в пренебрежении; и если кто обращается от праведности ко греху, Господь уготовит того на меч» (Сир. 26:24–26). Вот мы слышим: возвращающийся от правды, то есть покаяния, которое оправдывает человека, возвращающийся на грех надвигает на себя гнев Божий и предается мечу вечного наказания. Человек, возвращающийся ко греху, вторично распинает Сына Божия и попирает Его драгоценнейшую Кровь, пролитую за спасение мира (1).

За прощение прежних наших грехов мы, окаянные и злонравные, возвращаясь к прежним нашим грехам, вместо воздаяния или благодарения Христу Богу нашему снова приносим Ему распятие, снова убийство, как будто для того только мы и были разрешены от прежних наших грехов, чтобы теми же и даже более тяжкими грехами снова прогневать Бога нашего. А что злее этого? Что хуже? Что ужаснее? Покаялся ли Саул в своем грехе, получил ли прощение: о том мы не читаем, но зато знаем, что он был совсем оставлен Богом и погиб душой и телом, пронзив самого себя мечом. Будем ли и мы в состоянии прийти к истинному покаянию, получим ли мы снова прощение грехов, – об этом не знаем, Бог знает, уж не оставил ли Он нас навсегда? Не приготовил ли для нас меча вечного наказания? Убоимся же и мы, братия, возвращаться к прежним нашим злым делам, не будем даже и думать о них, чтобы не подвергнуться нам еще более ужасным мукам. Каждый из нас пусть говорит своей душе: вот, ты выздоровела по благодати Божией через святое покаяние, «не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5:14) (1).

Воздаяние

О люди, святой верой во Христа просвещенные! Если кто из вас желает получить в будущей жизни сие утешение, чтобы видеть лицом к лицу Христа в Небесном Царствии, будьте праведными и благочестивыми в настоящей этой жизни. Ибо не погибнет надежда праведных, благочестивых не минует воздаяние, которое есть Сам Христос, Спаситель наш, наследие всех любящих Его, как Сам Он говорит в Святом Писании: «Я часть твоя и удел твой среди сынов Израилевых» (Числ. 18:20) (1).

Воздержание

Воздержание считается основанием всех добродетелей, как об этом читается во второй молитве к Пресвятому Духу: «Облецы мя во утробу щедрот, и во основание всех добродетелей воздержание» (1).

На пиру Жениха Небесного, Христа Спасителя нашего, возле целомудренной чистоты сидит святое воздержание и поддерживает чистоту, ибо чистота ослабевает без воздержания, утверждаясь же на воздержании, она сильна. Итак, возле чистоты на пиру Христовом сидит воздержание, а сидя, соблюдает пост. Оно если ест и если пьет, то во славу Божию ест и пьет, а не для угождения чреву. Хотя оно и ест, однако же встает от трапезы несколько голодным, и хотя пьет, однако же оставляет в себе немного жажды. Ест оно не до пресыщения, пьет не до опьянения и только немногим не сравнивается с постящимся. Что же касается того, чтобы нарушить церковный пост, то это оно считает тяжким смертным грехом, которого не попусти Боже! Оно знает нрав Жениха, Который постился в пустыне сорок дней и сорок ночей. Хотя о Нем завистливые и говорили иное: «вот человек, который любит есть и пить вино» (Мф. 11:19), однако же Он Сам воздерживался от всего и учеников Своих учил: «Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением, и пьянством, и заботами житейскими» (Лк. 21:34). Бахус, бог чревоугодия, с учеником своим Мартином Лютером говорит так: необходимо в полках не смотреть на пост и есть в посте мясо, чтобы солдаты были сильными на войне, крепкими в бою и не ослабели бы в сражении от поста и воздержания. Отвечая на это не сразу, я напомню историю с Гедеоном. Израильтяне в древности были весьма притеснены мадианитянами, и по причине многих бедствий они возопили к Богу. Смилостивился над ними Бог и дал им вождя – мужа сильного, именем Гедеон, который, собрав силу израильскую, пошел на Мадиама. Господь Бог велит ему не вести с собой большую силу для сражения, но избрать только лучших и храбрейших воинов. Приблизившись ночью с тремястами избранных мужей к бесчисленной силе мадиамской, Гедеон по повелению Божию сам с одним только отроком ползком проник в мадиамский стан и, ходя в нем тихо, прислушивался. И вот слышит, как один воин, пробудившись от сна, рассказывает свой сон своему другу: «Будто тесто хлеба ячменного катилось от полка Гедеонова и прикатилось в наш мадиамский стан к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и упала палатка». На это друг его ответил: «Это не тесто, но копье Гедеоново: предаст Господь в его руки Мадиама и весь полк наш». Услышав это, Гедеон поклонился Господу, возвратился к своим, приготовился к битве и, напав на мадиамский полк, побил его и разогнал вконец. Здесь я спрошу: почему к мадиамской палатке прикатилось, чтобы опрокинуть ее, не мясо, которое едят в полках, но хлебное тесто, и притом хлеба не пшеничного, но ячменного? То ячменное тесто, по объяснению толкователей, было знаменованием поста Гедеона, который, готовясь к битве, прилежно постился и молился, а в посте укреплял свое тело не мясом, не сладкими кушаньями, но ячменным хлебом, и Бог помог ему. Стыдись же, Бахус с Лютером, говорящий, что воины в полках ослабеют из-за воздержания от мяса. Император Феодосий Великий, ведя борьбу с Евгением, римским мучителем, много постился с молитвой, приготовляя себя к борьбе, – а ослабел ли он в борьбе, не съедав мяса? Так же поступал и Ираклий, ведя борьбу с персами. Итак, лжешь ты, обжора и пьяница Бахус, и чужд ты пира Христова. Ты же, святое воздержание, хорошо сядь здесь на браке Жениха своего (1).

И для отцов великая слава, когда дети преподобны, и для владык немалая честь, когда рабы исполнены страха, а бесславие и безначалие каждому весьма противны, потому что естественный путь людей – образ Божий, обретение прекрасной жизни и получение благ, а привнесенный извне путь – путь злой, бывший причиной смерти. Вследствие этого через наши богопротивные вожделения и нерассмотрение умом своим Божиих дел и демонских козней против нас мы предаемся суете и соблазнам, падаем и смертью умираем. Ибо когда мы затемняем свое душевное око темнотой греховной тяжести, тогда впадаем в крайнее уныние. Потому, пока тьма страстей еще совсем не покрыла сердечных очей, пока душевная сила в совести побуждает к покаянию, пусть каждый – господин ли, или отец, или благоразумный человек, или восстающий из глубины греховной, из непотребных суетств и от подчинения злу или властью, или добрым советом, или законным предложением, – каждый из нас, люди Божии, пусть старается и стремится очищать всякую нечистую мглу молитвой, постом и воздержанием, как учит апостол: «подвижники воздерживаются от всего» (1Кор. 9:25) (2).

Пост и воздержание пусть будут у тебя предпочтены, если хочешь иметь правый разум и легко победить все страсти. Плотским сладострастием не порабощайся, чтобы не получить себе в том воздаяние и чтобы не изнурить свою жизнь во тьме бессловесия и мятежа (3).

Неумеренности и скудости во всем берегись, а меру правую и разумную во всем храни. Воздержание всегда имей во всем, если хочешь легко обрести душевный покой, на ином же пути никогда мира и покоя не обретешь. Если бы и пребезмерно сладка была бы пища, но исполнена яда смертоносного, то и сам знаешь, что не ел бы ты ее. Если бы ты смерти не желал вкусить, то не хотел бы и прикоснуться к таковым яствам (3).

Возмездие

Есть благим надежда и всякому труду и подвигу вечный покой и великое возмездие в грядущем веке (3).

Воин

Спрашивали некогда при греческом царе Никифоре: как нужно мыслить о спасении тех, которые на бранях за честь Божию и царскую и за целость христианства умирают? И разрешили вопрос этот так: если великое дело – умереть за одного человека, по словам Господа: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15:13), – то тем более великое дело – умереть за Бога и за Царя, то есть Помазанника Божия, и за все множество верных. Поистине, нет больше той любви, и они достойны венца мученического, как это и указано было во время бывшей некогда брани великого князя Димитрия с нечестивым Мамаем, ибо тогда были усмотрены сходящие с высоты венцы на полк православных воинов, храбро сражавшихся, которые «подвигом добрым подвизались» (2Тим. 4:7), души свои за всех полагали. Такова честь и надежда у Господа Бога для воинства христианского, только бы сами они не теряли спасения своего какими-либо злыми делами! K великому проповеднику покаяния, святому Иоанну Предтече, проповедовавшему покаяние во всей стране Иорданской, отовсюду приходили многие и поучались добродетели. Пришли к нему и воины, говоря: «а нам что делать?» И он отвечал им: «никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк. 3:14). Три заповеди этот великий учитель, святой Иоанн Предтеча, дал воинам: не обижать, не клеветать и быть довольными своим жалованьем. И прежде всего: никого не обижать, ибо обычно и как бы по природе свойственно воинам обижать других. Не даром где-то сказано: если где-либо услышишь рать, не проходи там, ибо не успокоятся, пока не сотворят зла. Для сидящих дома написан закон: «Не убивай, не кради» и прочее (Мк. 10:19), а для ушедших на рать в полки как бы уже не существует закона; не спрашивай о нем. Здесь вспомню о скрижалях Моисеевых: повелел Бог Моисею истесать две скрижали каменные, и истесал пророк, и принес их к Богу. Пишет Бог на сих скрижалях закон перстом Своим так: «не убей; не укради; не прелюбодействуй; не лжесвидетельствуй; не пожелай чужого» и прочее (см. Исх. 20:13–17). Взяв написанные Богом скрижали, сходит Моисей с горы к полкам израильским и слышит голоса ликующих, видит скачущих вокруг тельца; разгневался и бросил скрижали на землю, и разбились скрижали (см. Втор. 9:17). Как же они разбились? Разбились пополам, вдоль, и отпала та часть, на которой было написано «не», «не», «не». Другая же часть без «не» осталась особо, со словами: «убий, укради, прелюбодействуй, лжесвидетельствуй, пожелай» и прочее. Почему так? Потому что, когда разбились скрижали, отпала от каждой заповеди частица «не». Пришлось Моисею сделать и написать другие скрижали. А развращенные и особенно военные люди, думаю, найдя те разбитые скрижали, которые без «не», скрыли их у себя и даже доныне их держатся, убивая, грабя, прелюбодействуя, лжесвидетельствуя, желая чужого, обижая ближних. О, если бы не было этого препятствия к спасению воинов, поистине нужно бы считать их в числе мучеников, полагающих душу свою за Христа и людей Христовых! (1)

Воскресение

Слышала ли любовь ваша об упомянутой птице, именуемой феникс? В «Лексиконе», в повествовании святого Епифания, пишется, что эта птица обитает в Аравии и Индии, живет без пищи и питья, живет не только ветром, но и воздухом, живет пятьсот лет. Потом в крайней своей старости собирает сучки и ветки от благовонных деревьев, от кедра, кипариса и прочих, возносит их на высочайшую гору и холм и, сев на том месте в самое знойное время, загорается и сжигается солнечными лучами в пепел. Ночью же от небесной росы в том пепле зачинается один небольшой червь, который, мало-помалу вырастая, превращается в малого птенца, а потом и в большую птицу, и таким образом снова появляется феникс и живет свое время. Это и есть образ нашего воскресения из гроба (1).

Господь наш Иисус Христос воскресил Лазаря от смерти телесной, но Лазарь снова умер, хотя и через много лет. Когда же Он воскресил душу грешной женщины, плакавшей у Его ног, то эта душа пребыла уже бессмертной. Та, которая, подобно скотам, служила бессловесным похотям, сделалась сообщницей Ангелов (1).

Воскресение Христово поучает нас воскреснуть от смерти душевной к добродетельной жизни, согласно слову апостольскому: «как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6:4) (1).

И Иуда был чудотворец, пока не впал в грех сребролюбия. Преподобный Иаков Пустынник был чудотворцем, пока не впал в плотский грех с девицей, которую освободил от беснования. Иерей Сарпикий был мучеником, а как только ожесточился злобой и не простил брата, то тотчас был отвергнут от Христа. Подобно этому и душа жива и действенна, пока не отторгнется за грехи от Бога, когда же за грехопадение отторгнется от Бога, тотчас становится мертвой и недейственной. Такому мертвецу, то есть душе, умерщвленной грехами, не подобает ли воскреснуть? Подобает, и даже не однажды, но часто. Воскресение мертвых тел будет только один раз, которого мы ожидаем в последний день, согласно Символу: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века»; воскресение же души повторяется часто. Что же является воскресением души? Святое покаяние, ибо как грех – это смерть для души, так покаяние – воскресение для души. Ведь и о блудном сыне, когда он с покаянием обратился к отцу, сказано: «этот... был мертв и ожил» (Лк. 15:24) (1).

Праздник Воскресения Христова учит нас воскреснуть от душевной смерти, то есть покаяться в грехах. Учит не просто воскреснуть, но воскреснуть по примеру Христа, как учит апостол: «Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти» (Рим. 6:9). Подобно этому и мы в обновлении жизни должны ходить. Как Христос по Воскресении Своем уже не умирает, так и мы не будем возвращаться после нашего покаяния к прежним смертным грехам, ибо какая польза, омывшись от болота, снова лезть в него? Какая польза, выйдя из бездны, снова повергать себя в нее? Какая польза, исцелившись от язв, снова и еще ужаснее уязвлять себя? Какая польза, воскреснув покаянием от душевной смерти, снова умерщвлять свою душу грехами. Истинное воскресение души в том, чтобы, воскреснув однажды со Христом, больше не возвращаться к смерти и уже никогда не умирать (1).

Враги

Троякие полки врагов наших, воюющих против нас днем и ночью, это – мир, плоть и дьявол. Сначала дьявол, потом мир и затем плоть. Дьявол-искуситель со всеми кознями своими. Мир-прельститель со всей суетой своей. Тело – домашний враг со всеми своими греховными страстями. Сколь досаждают нам, теснят и творят пакости эти три вражеских полка, о том не нужно и говорить, ибо это знает каждый (2).

Если ты хочешь одолеть врагов своих без брани, победить без оружия, укротить без труда и покорить себе, – будь кроток, терпелив, тих, незлобив, как агнец, и ты одолеешь, победишь, укротишь и покоришь (2).

Вред

«Если богатство всяких земных сластей притекает, не прилагайте (к нему) сердца», – говорит пророк (Пс. 61:11). Зачем тебе к этому прилагать свое сердце? Ибо это не навеки тебе дано и пользы тебе никакой не приносит, но только вред. Ибо не один раз ты испытал и познал, что всякая временная сладость приносит тяжесть, всякое плотское наслаждение связывает душу и творит ей мятеж (3).

Время

Для каждой вещи ее время понимай и познавай, а не водись бессловесными похотями; безвременно же ничего не делай. Однако же и во время свое полагай воздержание во всем, всегда умей удерживать разумом бессловесные похоти, да не будешь всегда впадать во всякие злые грехопадения, скорби и печали. Ибо как великая боязнь и страх на необузданном коне ездить, так и душе твоей на плоти, необузданной разумом и воздержанием (3).

Будь, человек, горяч и усерден, всегда горя духом; не будь холоден и уныл, дабы не услышать тебе сказанного слова: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр. 3:16). Тщись, трезвись, не расточай напрасно времени своей жизни, данного тебе на исправление твоей души, на стяжание вечных благ. Наблюдай, чтобы ни один день не проходил даром, ибо, если даром потеряешь его, другого потом не будешь иметь; если уже он прошел, так прошел, и погубленного времени снова возвратить не можешь. Поэтому не погубляй даром дней твоих, ибо не напрасно дана тебе эта временная жизнь, но для того, чтобы ты в ней каждый день постоянно поучался и преуспевал, исполняя подвиг добродетелей, празден же никогда не был (3).

Усердствуй, человек, усердствуй день и ночь, к Богу взывай в дни и в ночи, непрестанное попечение о себе имей, ибо теперь имеешь время, теперь имеешь час, другого же потом иметь не будешь, даже если бы и хотел. Не трать напрасно времени, данного тебе на стяжание вечных благ, ибо время малое, делам же нет числа. Торжище собирается лишь на время, потом расходится, торговля же сопряжена с трудом, потому тщись, трезвись, непрестанно о том попечение имей, чтобы не явиться тебе нагим в день Страшного Суда. Сегодня это исполни, завтра же то, и так никогда не переставай делать, никогда не будь празден. Помни, что ради временной славы, ради тленного богатства, ради суетных вещей сколько страдают люди, сколько трудятся, сколько заботятся. Почему же ты не заботишься о стяжании столь великих вечных благ? Почему не усердствуешь, но ленишься и почиваешь? Говорю тебе: усердствуй, трудись, тщись, пока имеешь время, пока есть час, да не погубишь напрасно времени, данного тебе на стяжание вечной жизни (3).

Не пренебрегай временем, данным тебе на стяжание вечных благ, ибо «се, грядет Господь скоро с облаками, со славой и силой многой, воздать каждому по делам его, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные. Ей, аминь» (Откр. 1:7) (3).

Времени напрасно отнюдь не трать, делай только самые необходимые дела (3).

Второе пришествие

В первый раз Он [Христос] пришел как кроткий и незлобивый агнец, во второй же раз придет как грозный и мстительный лев. В первый раз Он пришел для того, чтобы подъять грехи всего мира и даровать всем прощение, во второй же придет судить грехи всего мира и каждому воздать по делам его. В первый раз Он пришел спасти грешников, во второй же придет осудить и погубить их. В первый раз Он пришел не неожиданно, но, во исполнение пророчеств, в определенный день родился от Пречистой Девы, пришел же тихо, без шума и молвы, как говорит Премудрость: «когда все окружало тихое безмолвие и ночь в своем течении достигла средины, сошло с небес от царственных престолов... всемогущее слово Твое (Господа)» (Прем. 18:14–15). Во второй же раз Он придет неожиданно, со страшным шумом. Тогда земля поколеблется, горы сотрясутся, мертвые восстанут из гробов, все дела рук человеческих сгорят, моря необычно взволнуются, небеса изменятся, звезды спадут и все стихии смутятся. В первое Его пришествие очи человеческие видели Его Младенцем, повитым пеленами, лежащим в яслях, носимым на Матерних руках и питавшимся сосцами, а во Втором пришествии мы увидим Его уже не младенцем, но Мужем, сидящим на Престоле со славой многой, разгневанным на беззаконных, потрясающим небо и землю и разоряющим всю вселенную. О, сколь страшно будет Второе пришествие Господне! Второе пришествие Господне обычно называется Страшным Судом, и по справедливости, ибо на нем будут судиться живые и мертвые (1).

Высокородство

Усмотрим суету величия, высокородства человеческого на земле. Поистине, при первом воззрении видим высокородное родство Христово по плоти. Видим то патриархов, то князей и храбрых военачальников, то царей. Патриархи – это Авраам, Исаак, Иаков. Kнязья и военачальники – Иуда и братья его, победившие многие полки супостатов. Цари – Давид, Соломон и их наследники. Воистину здесь великое высокородство. И почему каждый из высокородных князей и бояр не может хвалиться древностью рода своего, если Сам Христос захотел иметь Свое происхождение не от простого, а от высокого племени и повелел Духом Святым апостолу Своему Матфею написать книгу родства Своего вначале, чтобы и последующие роды знали, к сколь высокому роду принадлежал Христос. Но если мы с рассуждением рассмотрим книгу родства Христова, то ясно увидим великую суету высокородства в этой смертной жизни и тщетность кичения им. Кто был Авраам, Исаак, Иаков? Скотоводы и кочевники, переходившие с места на место, не имевшие ни своего города, ни селения, ни постоянного дома и обитавшие в шатрах в степях. Кто были Иуда и братья его? Рабы египтян, изготовлявшие кирпичи, созидатели стен. Кто были Фарес, Вооз, Соломон? Сыновья блудниц. Кто был Давид? Сын Иессея, вифлеемского поселянина, пастух овец. Кто был Иоаким, дед Христа по Матери? Житель одной бедной деревни – Назарета Галилейского: «из Назарета может ли быть что доброе?» – говорили евреи (Ин. 1:46). Кто был Иосиф, считавшийся отцом Христовым? Плотник. Смотрите, сколь переменчиво мирское счастье: племя израильское сначала вознесено от гноища на высоту, даже до скипетра царского, потом с царского престола унижено до простолюдинства и от скипетра до топора плотника. Историю же тех событий изволил Бог, хотя и вкратце, явить нам в начале Своего Евангелия для того, чтобы желающие быть истинными слушателями Евангелия, подражателями и исполнителями его прежде всего усмотрели и узнали суету величества и чести, высокородства и славы человеческой, чтобы никто ничем не хвалился. «Не хвалитесь, – говорит Писание, – не умножайте речей надменных; дерзкие слова да не исходят из уст ваших; но желающий хвалиться да хвалится тем, что разумеет и знает Господа» (1Цар. 2:3, 10). Самое великое благородство заключается в том, чтобы угождать Богу, чтобы иметь похвалу от Бога и людей за добрые дела и быть светлым добродетелями. Ибо какая польза быть великим по родству, а по делам очень малым, родством возвышаться до небес, а злой жизнью нисходить до бездны, подобно Капернауму, которому Христос сказал: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься» (Мф. 11:23)? (2)

Гнев

Ничто так не помрачает умные наши очи безумием, как гнев и ярость. Недаром Екклезиаст увещевает, говоря: «Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых» (Еккл. 7:9). Он этим сказал, как бы следующее: «Где видишь гневную ярость, там, знай, находится дом безумия». Рассуждая об этом, святой Kассиан говорит: «Муж гневливый совершает поступки без разума, ибо свет разума помрачается, если ум смущен гневом». Также и святой Григорий говорит: «Где гнев наводит на ум тьму смущения, оттуда Бог отнимает луч Своего знания, и происходит то, что как имеющий помраченные тьмой телесные очи не знает, куда идет, так и имеющий умные очи, потемненные гневным смущением, подобно безумному не знает, что делает». Достоин смеха безумный гнев царя Kсеркса. Когда несколько его кораблей потонули с воинством в Геллеспонте, то он, разгневавшись на море, повелел нанести морским водам триста ударов и топтать эти воды стопами. Подобно тому поступил и царь Kир, у которого конь утонул в реке, называемой Гиндис. Он разгневался за коня на ту реку и повелел раскопать ее на сто восемьдесят рвов. В житиях же святых мы читаем, что некие мучители, отдавшие святых мучеников на съедение зверям, когда увидели, что звери не прикасаются к святым и не вредят им, они, разгневавшись, избили зверей. Смеется история и над тем властителем, который, будучи высок ростом, входя в некий дом, ударился лбом о косяк двери и в гневе повелел разрушить тот дом до основания. Вот теперь ясно, что разъяренный гневом совершает поступки без разума и подобен слепому: этот помрачен тьмой, а он безумием и не знает, куда идет и что делает (1).

Ослепляет [умные очи] гнев, ибо помрачает зеницы, так что гневливый уже не может разобрать правды и лжи (1).

«Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду», – говорит Господь (Мф. 5:22). Не гневайся ни на единого человека, хотя бы и сильно кем-либо был оскорблен, ибо «гнев человека не творит правды Божией», – говорит апостол (Иак. 1:20). «Солнце да не зайдет во гневе вашем... – говорит апостол. – Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас; но будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Еф. 4:26, 31–32). Остерегайся даже и ненапрасного гнева, чтобы не помутить яростью своего душевного ока. «Помутилось, – сказано, – от гнева око мое, обветшал я среди всех врагов моих» (Пс. 6:8). Отнюдь не должен ты ни на кого, ни за что гневаться, за исключением лишь случая, если бы кто отлучал тебя от Бога и любви Его. Если же никто не отлучает тебя, напрасно гневаешься, но, как говорит апостол, от Бога и от любви Его никто отлучить не может, не только человек, но и огонь, и меч (см. Рим. 8:35, 39). Поэтому перестань гневаться и оставь ярость. «Не ревнуй лукавым... – говорит пророк, – ибо лукавые истребятся, уповающие же на Господа – они наследуют землю» (Пс. 36:1, 8–9). Нет в мире ничего такого, за что ты мог бы с полным правом на кого-либо раздражаться и беспамятно оскорбляться. Хотя бы и считал ты иногда весьма нужным и потребным гневаться, но не найдешь ничего заслуживающего гнева, за исключением тех лишь случаев, когда дело идет о славе Божией и о нарушении Его заповедей. Однако и в этих случаях гневайся разумно, чтобы, исправляя иных, не повредить как-либо самому себе (3).

Нигде не слышим Господа ярящимся и сильно гневающимся на согрешающих, но кротким и долготерпеливым. "Научитесь, – сказал Он, – от Меня, не ярости и гневу, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). И когда ученики Его, гневаясь на согрешающих, говорили: «Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?» – Он запретил им, говоря: «Hе знаете, какого вы духа» (Лк. 9:54–59). И, научая нас, говорит: «Eсли вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14–15). Но ты, может быть, скажешь: обидел он меня, злословил, обесчестил меня перед всеми, злое умышляет против меня, зло творит мне, великое зло сделал мне. Но кто потерпел большую обиду, чем потерпел Бог? Кто был злословим, бесчестим, хулим больше Господа? Ибо Он был бит, заушен, оплеван, распят и копьем в ребра пронзен, однако не злопамятствовал и не гневался, но, и на Кресте умирая, молился за согрешающих, говоря: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34) (3).

Гордость

За высокоумие будут изгнаны те сыны царства (см. Мф. 8:12), которые хотя и не для того делают добро, чтобы показаться людям, хотя и втайне совершают свою добродетель и только один Бог знает о ней, но в уме своем они гордятся, считают себя святыми, совершенными, добродетельными и праведными; немощных, то есть грешников, они осуждают, а себя, считая добрыми, мнят уже сынами царствия. Итак, за что будут изгнаны они? Только за высокое мнение о себе (1).

Скорее с грешником будет Бог, как «праведныя любяй и грешныя милуяй», ожидая обращения грешников. Скорее с грешником будет милость Божия, нежели с пустосвятом, горделивым и высокоумным. Хорошо говорит святой Иоанн Лествичник: «Пред Богом смиренный грешник лучше, чем творящий добро, но гордящийся». Бог всегда пребывает с грешником, ожидая возможности спасти его (1).

Гордость и высокоумие не умеют молчать, «на небесах полагают уста свои, и язык их проходит по земле» (см. Пс. 72:9) (1).

«Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Притч. 16:5). Таковой породит не плод веселья, но терние скорби, ибо гордый, с одной стороны, других колет до слез или до крови, опечаливая, преследуя и мучая, с другой же стороны, сам скоро падает в терния бедствий и скорбей. «Бог гордым противится» (Иак. 4:6), а где Господь, что там может устоять? (1)

Ослепляет умные очи гордость, что случилось на небе с князем тьмы мира сего, с Адамом в раю и с Навуходоносором в Вавилоне (1).

Препятствуют Христову пришествию к нам холмы и горы гордых наших помыслов, слов и дел, ибо не приходит туда смиренный Христос, где есть вознесшаяся гордость, согласно словам Писания: «Мерзость пред Господом всякий надменный» (Притч. 16:5), – "ибо, по апостолу, какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2Кор. 6:14–15). Гордость – это тьма и велиар. Велиар толкуют как «слепое светило», как бы говоря этим, что он и глядит, но не видит. Гордый человек не знает себя: он считает себя светлым, а на деле он мрачен. Считает себя лучше многих, а на деле он хуже всех. Мнит себя идущим к небу, в то время как он идет к бездне. Как же Христос, Свет наш, может жить с такой слепой тьмою, которая считает себя светом, не будучи им? Христос и на небе не мог жить с велиаром: Он сверг гордого. Как же на землю Он придет жить с ним, то есть с гордым человеком? Какое может быть согласие смиренного Христа с гордым велиаром? Велиар, то есть бесовская гордость, существующая в человеке, есть как бы та вспоминаемая в Божественном Писании гора, называемая Гелвуйской, на которую не сходит с неба ни дождь, ни роса и которую проклял святой Давид, поскольку на ней был убит иноплеменниками Саул с тремя своими сыновьями (см. 2Цар. 1:21; 1Цар. 31:2). Так же и на гордого не сходит дождь и роса благодати Божией, ибо гордостью Христос распинается и убивается. Кто возненавидел Христа, ходящего во плоти на земле? Гордые князья и законоучители иерусалимские: «Уверовал ли в Него кто из начальников?» (Ин. 7:48). Они-то начали злобствовать против Него. Кто предал Христа на смерть? Гордая иудейская синагога, мнящая себя святой, а Христа считающая грешником: «мы знаем, что Человек Тот грешник» (Ин. 9:24).

Кто распял Христа? Гордый Пилат. Итак, проклята Богом гордость, как Давидом Гелвуйская гора, чтобы не сошла на нее роса благодати Божией и дождь милосердия Божия. Не придет туда Христос, где увидит гору велиаровой гордости. Итак, пусть смирится вознесшаяся в нас гора и холм гордости, пусть сравняется она с долиной смирения. Смирить ее возможно не иначе, как только раскопав ее. Раскопать же ее нужно той мотыгой, которой копается могила, то есть памятью о смерти: «помни о конце твоем» (Сир. 7:39). Ничто так не смиряет человека, как память о смерти. Хорошо поняв это, святой Иоанн Mилостивый, Патриарх Александрийский (память 12 ноября), повелел построить себе гроб, но не в законченном виде, и сказал мастерам, чтобы во все праздники нарочитые они приходили к нему и перед всеми громогласно говорили: «Гроб твой, Владыка, до настоящего времени еще не окончен, повели же окончить его, ибо смерть, как вор, приходит и ты не знаешь, в какой час она придет». Вот как святой Иоанн напоминал себе о смерти и всегда готовился к кончине. Если подобно тому горы и холмы гордости нашей раскопаются лопатой гробной памяти и сравняются с низким смирением, тогда станет удобным путь к нам для Господа нашего (1).

Мы не должны совращаться и заблуждаться с прямого пути. У боговдохновенных мужей есть полезный совет: идти царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево, ибо и то и другое небезобидно. Уклониться налево, на сторону козлищ, которые станут на суде налево, – это явная беда. Уклониться же направо, то есть думать, что делаешь нечто добродетельное, это нечаянная, скрытая беда. Ведь враг наш воюет против нас и справа, и слева. Неудивительно, что он воюет слева, так как сам он левый, но удивительно то, что он воюет и справа, хотя сам и чужд правого. Неудивительно, говорю, что дьявол искушает человека грехом, но удивительно то, что прельщает и в добродетели, ибо где не может одолеть левым, там одолевает правым, а где не может победить нас грехами, там побеждает добрыми делами. Кого он не может победить нечистотой, того побеждает чистотой, вложив ему в ум гордость о чистоте (1).

Не возносись сердцем в гордости своей и не величайся человеческим почитанием, считая себя великим, а все это вменяй как бы за сонные мечтания. Ибо непостоянно почитание человеческое, но весьма превратно (3).

Не будь горд и величав, да не уподобишься бесам; не возносись сердцем, да не сравнен с ними будешь, но будь кроток и смирен, да от Самого Господа возвышен будешь и с Ангелами соединишься. «А вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим, – говорит Господь» (Ис. 66:2). Ибо только тем и отличаются бесы от Ангелов, тем и отпали от Бога, что не пребыли смиренными и благопокорными. Не только у Бога, но и у людей ничто так не мерзостно, как возвышение и гордость, и ничто так не приятно, как кротость и смирение (3).

От безумия и душевной слепоты рождается гордыня, от разума же и познания – смирение. Если бы ты себя истинно познал, не был бы горделив, и если себя истинно познаешь, гордиться не будешь.

Но поскольку себя еще хорошо не знаешь и, как подобает, не разумеешь, потому и малым чем-либо или даже совершенно ничем бессловесно гордишься; но да познает себя гордый и высокоумный: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать», – говорит Соломон (Притч. 3:34; Иак. 4:6; 1Пет. 5:5). «Принимает кротких Господь, а грешников и гордых унижает до земли» (Пс. 146:6). Возносит смиренных, принижает же гордых. Принимает смиренного и малого, отвергает же гордого и великого. Принял одно воздыхание смиренного мытаря и отверг многие добродетели гордого фарисея. Лучше смиренный грешник перед Богом, нежели горделивый праведник: «Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем», – говорит Соломон (Притч. 16:5) (3).

Что всуе гордишься, человек, в тленной плоти? Ибо ничего достойного гордости и возношения не обретешь в себе: «от земли взят ты, в землю же снова пойдешь» (см. Быт. 3:19). Из ничего сотворен ты и не ведаешь, куда снова обратишься и какую участь получишь. Поэтому не гордись ни славой, ибо она проходит, ни богатством, ибо оно исчезает, ни благородством плотским, ибо все мы тля и пепел, ни силой и премудростью, ни красотой плоти, ибо все это не от тебя, ни иным чем-либо, ибо ничего не имеешь своего, но все Божие. Разумом ли и премудростью гордиться захочешь, но Бог дал их тебе; силой ли и красотой плоти, но Бог все устроил; имением ли и богатством, но Бог все даровал; благородством ли, но все мы земля и пепел; величием ли сана, но Бог содержит все; поступком ли каким-либо добродетельным, но Бог помог, и устроил, и укрепил. Все Божие, а не наше, и не имеешь, чем ты мог бы гордиться и возноситься над другими, но худшим всех себя считай. Богу все свое вменяй, да с Ним во всем соединен будешь, ибо с Богом все твое будет, без Бога же всего чужд будешь (3).

Гордый не правым и не простым путем шествует, но кривым, развращенным, тернием и волчцами наполненным. «Гордые до крайности преступали закон и уклонялись от закона Твоего», – говорит пророк (Пс. 118:51). Самое истое преступление и бессловесное уклонение от закона, заключающееся в непознании своей немощи, – возгордение, ибо ни через что иное не совершается так легко преступление и падение, как через гордыню, и ни через что иное не происходит так легко исправление, как через смирение и простоту. Где совершилось падение, там все предварено было. Гордыни ради Денница с небес свержен был, фарисей все добродетели рассыпал, Навуходоносор царства лишился и со скотами, как скот, семь лет траву ел; и тысяча тысяч падений из-за гордыни совершаются. Потому пребудь смирен, да благодатью Божией покрываемый и сохраняемый, всегда будешь без всякого порока и без преткновения обретешься (3).

Грех

Беседуя о мысленном корабле, жизни всякого христианина, мы снова вспомним святого Амвросия, который сказал, что из-за одного Иуды на море поднялась буря и волны на корабль апостольский (Мф. 14:22–24), и скажем: в корабле жизни нашей в каждом отдельно сидит Иуда – наш тяжкий грех и обыкновенная страсть. Как Иуда был вор, предатель, льстец и самоубийца, так и обыкновенный грех наш есть вор, ибо обкрадывает нас, губя все наши труды и подвиги, которыми мы хотели заслужить милость у Господа Бога нашего; он есть предатель, ибо предает нас на вечную смерть в геенне; он есть и льстец, ибо, усладив в малом, наполняет нас вечной горечью; он есть, наконец, и убийца, ибо убивает и душу нашу, и добрую славу. Пока такой Иуда, то есть наш тяжкий грех и обычная наша страсть, будет находиться в корабле жизни нашей, пока он не будет изгнан из нас совершенным покаянием, до тех пор мы не будем плавать безбедно и не достигнем доброй пристани. Вспомним пророка Иону. Он был муж праведный перед Господом, был святой пророк, а кто не знает, что он пострадал в море только за один грех ослушания? «Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу» (Ион. 1:4–5). О как много тяжких смертных грехов среди нас! Как же мы хотим иметь тишину? Великие грехи низложили сильных с престолов, разрушили царства, разорили города, рассеяли великие полки, опустошили страны, и пощадили ли они хоть одного злого человека? Мерзкие грехи навели потоп на людей прежнего мира (см. Быт. 7), пролили огонь на города содомские (см. Быт. 19:24), превратили у египтян реки в кровь (см. Исх. 7) и их же потопили в Чермном море (см. Исх. 14:27). Кого же из нас они могут спасти? Тяжкий грех проломил небо под Люцифером и до ада разверз землю под Дафаном и Авиpоном (см. Чис. 26:10), утвердил великую пропасть между богатым и Лазарем (см. Лк. 16:19–26), «ангелов, не сохранивших своего достоинства... соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня» (Иуд. 1:6), людей превратил в скотов, как Навуходоносора, и в бесчувственные столпы, как жену Лотову (см. Быт. 19:26), и никогда никого не пощадил. Какого же добра мы можем ожидать от наших злых дел? Пока тот Иуда, то есть грех, грех привычный, будет находиться на корабле нашей жизни, до тех пор мы не будем иметь никакого добра, до тех пор мы будем обуреваемы волнами бедствий и зол. Мы удивляемся, что иногда бывают засуха, бездождие, неплодородие земли и следующие за ними гниение и голод. А что приводит ко всему этому? Кто виновен в таком зле? Грех наш. Вот мы слышим, как говорит Бог: «огонь возгорелся во гневе Моем, жжет до ада преисподнего, и поядает землю и произведения ее, и попаляет основания гор; соберу на них бедствия и истощу на них стрелы Мои: будут истощены голодом» (Втор. 32:22–24). За что же, Господи, Ты так ужасно гневаешься на возлюбленных людей Своих? За грехи, говорит, их, ибо прогневали Меня и в мерзостях своих огорчили Меня. Мы удивляемся, что иногда неожиданно случается пожар и сжигаются многие жилища и имения. А что соделывает это? Кто виновен? Грех наш! «Низведет Он, – сказано, – на грешников сети: огонь, и сера, и дух бурный» (Пс. 10:6). Дивимся мы беспрестанным войнам, битвам и множеству павших от меча. А что приводит к этому? Поистине, не что иное виновно в таком зле, как только грехи наши, согласно словам Бога в пророчестве: «если же... будете упорствовать (то есть если не покаетесь в грехах), то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят» (Ис. 1:20). О как жестоко бьют нас отовсюду волны! Причина же всех этих бедствий – это Иуда в корабле, грех в членах наших, которому мы поработили себя. Изгоним же его из себя покаянием, а пока мы не изгоним его, до тех пор не перестанем бедствовать и не избавимся от таких наших многочисленных бедствий (1).

Человек, возвышающийся гордостью, ищущий почестей мира сего, породит не сладкую для вкушения гроздь, но острое, колючее терние, которым он прежде всего колет Бога, ибо не мил Богу горделивый, не люб Ему высокомерный, как глазу терние, почему Писание и говорит: «Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Притч. 16:5). Колет он ближнего, ибо гордый презирает ближнего своего, унижает и досаждает ему, а иногда бьет и убивает. Откуда рождаются войны и многие кровопролития? Не из житейской ли гордости тех, которые ищут для себя славы и желают властвовать над другими? Почему восстают народ на народ и царство на царство? Не из-за того ли, чтобы быть выше, прославленнее и достойнее один другого? Не живут ли ссоры в высокородных домах, среди князей и бояр, препирающихся о своем благородстве и говорящих: «Я достойнее его, я благороднее его»? А от споров происходят уже гнев и вражда. Вот как мысленный виноград рождает не гроздья, но терния. Колет то терние и само себя, ибо гордость скоро падает и низлагается с престолов, так как «Господь гордым противится» (Иак. 4:6). Не был ли низложен со своего престола гордый Навуходоносор? Когда он гордился величием своей славы и могущества, еще слова его не успели выйти из уст, как он внезапно превратился в скота, был изгнан из среды людей и питался травой (см. Дан. 4:30). Вот как неполезно духовному винограду, то есть человеку, насаждаться на холме гордости (1).

Проказа душевная, то есть грех, весьма похожа на проказу телесную, и прокаженные душой подобны прокаженным телом, ибо как проказа лишает красоты телесной, бодрости и силы, как прокаженные оскверняют прикасающихся к ним, так и проказа душевная, то есть грех, лишает богоподобной красоты, то есть благодати Божией, и живущие с прокаженными бывают прокаженными душой (1).

В нас столь сильна сила и владычество греха, царствующего в членах наших, что мы отнюдь не можем и даже не хотим освободиться от него, побеждаемые грехолюбием. Нрав греховный уже отнимает у нас душевные силы – память, волю и разум – и делает нас своими рабами, пленниками, скотами несмысленными. Отнимает память, так что мы не помним о Боге: «Нет Бога пред нами, и потому во всякое время пути наши нечисты» (Пс. 9:25–26), и мы уподобляемся тем двум скверным старцам, о которых пишется в книге Данииловой: «извратили ум свой и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо» (Дан. 13:9). Сила привычного греха отнимает волю, как у рабов: «кто кем побежден, тот тому и раб» (2Пет. 2:19), и как у связанных пленников, ибо каждый связывается узами своих грехов; отнимает разум и соделывает как бы неразумными скотами. «Сравнялся, – говорит псаломник, – с несмысленными скотами и уподобился им» (Пс. 48:13). Сила греховная настолько господствует в нас, что отнимает у нас голову и руки и делает нас как бы бездейственными идолами, ибо, постоянно совершая те же грехопадения, мы разбиваемся, как идол, падающий со своего места (2).

Да будет мне позволено здесь назвать смертные грехи царями, и царями нечестивыми. K этому мне дает повод апостол в следующих словах: «да не царствует грех в смертном вашем теле» (Рим. 6:12), – где он называет грех царем, и это истина. Ибо известно, что как царь обладает своими подданными, так грех водит за собой того, кого оседлает и в чьем сердце укоренится. И потому, сколь много грехолюбивый человек имеет грехов и страстей, которые совершает, столь же много он имеет нечестивых царей, которым повинуется: «которого хочу, не делаю, а которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19). Эти нечестивые цари, грехи, говорю, смертные, у одного живут и царствуют, у другого умирают и погребаются. Они живут и царствуют у того человека, который не имеет смерти перед очами, обещая себе долгую жизнь и говоря: все время в моей власти, успею покаяться в старости. У такого греховное царство заложило свою столицу, как свидетельствует об этом Давид: «Как нет успокоения в смерти их». Святой Иероним с еврейского языка читает это место так: «Как не помышляли о смерти своей, посему овладела ими гордость совершенно, оделись они в неправду и нечестие свои. Происходит как из тука неправда их, ходят они по любви сердца» (Пс. 72:4, 6–7). Они, говорит он, не мыслили о смерти, и потому в них воцарились все грехи. Умирают же и погребаются эти нечестивые цари у того человека, который всегда имеет смерть перед очами. У того, кто поминает кончину, грех не поселится: «вовеки не согрешишь» (Сир. 7:39). Прекрасно говорит апостол от лица всех помнящих о смерти: «смерть действует в нас, а жизнь в вас» (2Кор. 4:12), – то есть как бы говорит: «Вы потому так много себе позволяете и беспечно грешите, что в вас действует жизнь и вы надеетесь долго прожить на свете, мы же живем скромно в страхе Божием и остерегаемся грешить, ибо в нас действует смерть, мы имеем смерть перед очами, мы смотрим во гроб: «страх смерти напал на нас» (см. Пс. 54:5) (2).

Греха от малого до великого берегись, грех свой перед очами всегда имей, тогда каждый день будешь усердно прилежать покаянию (3).

Что такое грех? Не что иное, как только действие плотской похоти. Что же такое действие плотской похоти? Не что иное, как только безумие, и никто иначе не согрешил, как только в безумии и нерассуждении, и никто не сотворит что-либо благое иначе, как только в разуме, и что-либо злое иначе, как в неразумии (3).

Знай, что только на малое время сладок бывает грех, на долгое же время горек; на малое время утешен, а на долгое – скорбен; не надолго радостен, а надолго плачевен, и при разлучении с телом весьма тягостен и многопечален душе (3).

Если не испытал греха, не стремись испытать его на деле, чтобы не вкусить в его горести часть смерти. Ибо, и не испытав его, знаешь, что он мерзостен и за ним следует горькая болезнь, и, вкусив его, нельзя избавиться от скорби и печали (3).

И кто от греха свободен? Кто обретется ни в чем неповинный? Кто непричастен ко греху, хотя и один день будет жизни его? Ибо мы в беззакониях зачаты, и во грехах родила нас мать наша (Пс. 50:7). Если не в том грехи, то в ином, если не в великом, то в малом, однако все согрешаем, все преступаем, все грешны, все немощны, все ко всякому греху склонны, все требуем милости Божией, все требуем Его человеколюбия, ибо «не оправдается пред Тобою (Господом) никто из живущих», – говорит святой пророк Давид (Пс. 142:2) (3).

Грех содомский

Вспомним здесь и то ужасное событие, о котором пишет блаженный Иероним, что в ночь, когда от Пречистой Девы родился Спаситель наш Христос Бог, все во вселенной, кто оказались совершающими содомский грех, были поражены и умерщвлены огнем и молниями во время своего греховного дела. Ибо, входя в мир через пречистое Свое Рождество, Источник чистоты Христос не попустил, чтобы в час рождения Его в мире совершался тот грех, который Он некогда не хотел созерцать с высоты неба и в один час истребил за него пять содомских городов. Услышь сие и внемли, о пребеззаконный и прескверный содомитянин! Вострепещи душой и телом, чтобы Бог не поразил тебя свыше громом и молнией, чтобы не повелел земле раскрыть под тобой уста свои и низвести тебя живым в ад! (2)

Грешник

Христос Господь разделил Свое словесное стадо на два стада: овцы особо, козлы особо, то есть иное праведники и иное грешники. Если же теперь овцы с козлами живут вместе и если теперь, при жизни на земле, нельзя распознать, кто овцы и кто козлы, зато в Божьем предустановлении одно – овцы, а другое – козлы. Все составляют одно стадо Божие, как грешники, так и праведники, согласно написанному: «Праведныя любяй и грешныя милуяй». Он любит Своих праведных угодников, но и грешников щадит, ожидая их исправления. Для них обоих Господь ищет пастыря. Кто же будет пасти овец? Святой Петр, ты «паси овец Моих, паси агнцев Моих» (Ин. 21:15, 16). А кто будет пасти козлов? Но не слышим мы в Евангелии о пастыре для козлов. Неужели поэтому будем думать, что козлы пойдут без пастыря самостоятельно и погибнут? Нет, и козлы имеют своего пастыря. Кого же? Пречистую и преблагословенную Деву Марию. Послушаем, что вещает Ей Святой Дух в Песни Песней: «Прекраснейшая из женщин, иди себе по следам овец и паси козлят твоих подле шатров пастушеских» (Песн. 1:7), – то есть: о Благословенная в женах, иди вслед за стадом, взирай свыше на христианские народы, паси козлов Твоих – грешников – у кущей пастырских, то есть во святых Церквах вселенной, управляемых благочестивыми пастырями. Kозлы же эти – Твои, а не кого иного, Тебе Одной они вручаются для призрения. Ты их снабжай всем, защищай, отгоняй от них адских волков, чтобы их дерзко не похитили. Руководи ими к спасению, принимай их молитвы, слушай молитвы грешников. Вот мы видим, что и козлы имеют своего пастыря, имеют Агницу Непорочную, Пречистую Деву. Что же Она делает? Как пасет Своих козлов? Она старается сделать их из козлов овцами... Дело Матери Божией в отношении грешников, Чистой Девы в отношении беззаконных, состоит в том, чтобы сделать их целомудренными, чтобы образумить их и наставить ко спасению. Будем же, грешники, иметь добрую надежду, ибо имеем доброго пастыря, Пречистую Деву (1).

Если Господь наш Иисус Христос сел на ослицу и на молодого осла, то это был образ грешника, ибо ослица означала грешных иудеев и молодой осел – безбожных и беззаконных язычников. И действительно, осел – вполне приличный образ для грешников, ибо грешник подобен ослу всеми своими нравами. Осел ленив, ленив и грешник. Осла едва заставишь стать в ярмо многими ударами, а развращенного грешника даже и многими наказаниями невозможно бывает обратить к исправлению. Как осел, хотя и с побоями, не идет скоро, но едва волочится в пути, а уж бегать быстро и совсем не может, так и грешник не спешит ко спасению, хотя иногда и бывает поражаем различными попущениями от Бога. Поскольку же Господь наш в Своем торжестве, празднуемом ныне [Вход Господень в Иерусалим], сел на образ грешника, сел на осла, то ясно, что Тот, Кто на небесах почивает на Херувимах, Тот на земле хочет почивать на грешниках, ибо ради них Он и с небес сошел. "Я пришел, – говорит Он, – призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13). Потому-то истинный покой Его в том и заключается, чтобы оседлать грешника, как осла, то есть наложить на него закон страха Божия, чтобы сесть на него, то есть покорить его Своей воле Господней, и чтобы поехать на нем, как хочет и куда хочет, то есть наставить его на путь заповедей, ведущий к небесам. Покой Господень в том, чтобы грешников соделывать праведными, прощая им грехи (1).

Существует два вида грешников. Одни скоро обращаются к покаянию, снова падают и снова встают. Другие же не скоро и не легко встают после падения, хотя и желают покаяния. Здесь я пропускаю третьих грешников, которые совершенно отчаялись, окаменели своими сердцами и, оставив Бога, предались врагу, а через это уже записали себя в книге погибели, осужденных в ад. Буду же говорить только о тех ныне, которые уже каются или хотят покаяться.

Что нам думать о первых грешниках, которые часто падают и после каждого падения тотчас встают с сокрушенным сердцем и многими слезами? Где их записать? Записать их между совершенными грешниками нельзя, ибо они имеют свою защиту в следующих словах: «Сколько раз падешь, столько восстань, и спасешься». Если же для них спасение не потеряно, если они могут ожидать и надеяться на него, то, несомненно, их нужно приписать к лику спасенных и поместить между святыми. K какому же лику я припишу их? Припишу я их к лику праведных; припишу же не от своего домысливания, но на основании Святого Писания. Дух Святой у приточника говорит: «семь раз упадет праведник» (Притч. 24:16). Здесь всякий внимай и удивляйся тому, что семь раз впавший в грех остался праведным: семь раз упадет праведник. Святой Григорий это место в другом переводе читает так: «Семь раз в день падает праведный». Это еще удивительнее, ибо достаточно было праведнику пасть и семь раз за всю жизнь, а он подвергается греховному падению семь раз в каждый день. Если же он падает, и притом так часто, семь раз в день, то какой же он праведник? О мудрый приточник, запиши его грешником, а не праведником, ибо семь раз в день падает грешник, а не праведник. Если же он праведник, то как он падает? Ведь праведнику подобает стоять, а не падать? На это святой Григорий отвечает так: «Иногда и праведникам попускается падать, чтобы научились крепче стоять. Попускается им и уклоняться ко злу, чтобы не впали когда-либо в гордость и не погубили бы великие дарования добродетелей». Прекрасно ты, святой Григорий, объяснил причину падений, случающихся со святыми. Вот именно для того и попускаются праведным грехопадения, чтобы они не возгордились и не погубили своих добродетелей, своих заслуг перед Богом. Но все же я еще не удовлетворяюсь этим твоим толкованием, ибо я хочу знать, почему Писание не грешным, но именно праведным называет согрешающего человека, и притом согрешающего так часто: семь раз в день? Если праведник падает семь раз в день, то каким образом своими частыми падениями он не губит своей праведности? Нет нужды спрашивать об этом святого Григория. Прочтем дальнейшие строки у приточника, и тогда мы поймем то, что хотим понять: «семь раз в день упадет праведник, и встанет». Слово: «и встанет», – ясно показывает нам, почему праведник, падая, не погубляет своей праведности, потому, оказывается, что встает... Итак, если кто согрешил и сейчас же искренно покаялся, то не дерзай называть его грешником. Он – праведник, ибо встает, встает тотчас после падения, встает с плачем и рыданием перед Богом, встает и снова изгоняет из своей души грех, как непотребного гостя. Об этом и святой Златоуст говорит: «Если грех придет к твоей душе, то да будет он гостем у тебя, а не жителем». Такой грешник, который после падения тотчас встает покаянием, уже не грешник, но праведник, если бы даже ему случилось и часто падать. На таком сбываются слова Давида: «Когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24). Да будем же и мы все скорыми во вставании от грехов и приписанными к праведникам! О других грешниках, о тех, которые не скоро и не легко встают, что о них можно сказать? Прежде всего узнаем, кто эти грешники. Это те, которые подпали греховным привычкам, которые совершенно запутались в сетях плотских деяний и о которых апостол говорит: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство» и прочее (Гал. 5:19). Запутавшиеся во всех этих плотских страстях и греховных сластях не скоро встают, если даже имеют мысль и намерение покаяться, если даже говорят с Давидом: «Чтобы исправились пути наши» (см. Пс. 118:5). Уже привычка у них превратилась во вторую природу и даже необходимость; они уже которого хотят, не делают, а которого не хотят, делают, не они, но живущий в них грех, царствующий в их членах (см. Рим. 7:19–20). А то, как нескоро и нелегко такие встают, то можно видеть в примере Давида. Знаете ли вы, как согрешил перед Богом Давид во дни своего царствования? Вспомните прекрасноликую Вирсавию и ее мужа Урию. Запутался Давид прелюбодейственно в плотской греховной сласти и уже так свыкся с нею, что не мог отстать от нее. Снедаемый совестью за совершаемый грех, помышляя о покаянии и воздыхая к Богу, он говорит: «Путь неправды удали от меня и согласно закону Твоему помилуй меня» (Пс. 118:29).

Святой Давид! Так ли ты плакал о грехе твоем, что едва не пришел в исступление ума? Знаешь ли, что ты говоришь? Нехорошо ты говоришь – осудят тебя люди. Вот тебя судит и святой Амвросий, говоря: «Не говорит Давид: «Удали меня от пути неправды», но говорит: «Путь неправды удали от меня». Исправься же, святой Давид, и скажи: «Господи, удали меня от пути неправды!» Но Давид не слушает нас. Вздохнув, он говорит Богу свои прежние слова: «Путь неправды удали от меня». Святой Давид! Куда идет всякий разумный человек, если узнает, что на каком-то пути великий разбой? Ведь он минует его и далеко обходит его, а не о том просит, чтобы тот путь с разбойниками был перенесен на другое место. А пойдет ли кто тем путем, на котором, как он знает, есть разбойники? Не безумен ли он тогда будет? Не сам ли он будет виновен в своей беде? Естественный разум учит человека: не ходи путем неправды, не ходи; если же пойдешь, поступишь неразумно, ибо ты попадешь в руки разбойников. Но Давид, не обходя и не минуя злого пути, вопиет к Богу: не меня от пути неправды, но путь неправды удали от меня. Рассуди же, святой Давид! Что лучше: путь ли злой обойти подальше или же просить, чтобы этот путь вместе с разбойниками был перенесен на другое место? Поистине ведь лучше миновать злое место. Но Давид говорит прежнее: «Путь неправды удали от меня». Этим он как бы дает нам понять следующее: «Уже я, Господи, не могу отстать от пути неправды, не могу изменить своего злого, греховного обычая, ставшего второй природой; лучше Ты Сам, Господи, не меня, но тот злой путь каким-либо образом удали от меня и воздвигни меня к покаянию». Здесь святой Давид выражает ту мысль, что как нелегко путь перенести на другое место, так и человека, впавшего в плотские и греховные сласти, трудно изменить и исправить, о чем некто говорит: «Удобнее, кажется, путь удалить (то есть перенести на иное место), нежели изменить обыкновенную человеческую страсть». Что, если такой грешник, хотя и не скоро, но придет в чувство и с помощью Божией совершит истинное покаяние, если греховный свой обычай, однажды сломав, повергнет и оплюет и после того никогда не возвратится к нему, но совершенно исправится для того, чтобы покаянием очистить себя от всякой скверны плоти и духа, и до самой кончины поживет в чистоте, приобретенной покаянием? Какого места в лике святых будет достоин такой грешник? Пусть судит кто как хочет – я не стыжусь поставить его в лике девственников и написать его с девствующими, ибо имею поддерживающего и наставляющего мою руку святого пророка Иеремию, в книге которого я читаю следующее: «Избрал Себе Бог Израиля, как муж невесту, любовью вечной» (см. Иер. 31:3). Однако Израиль, не долго прожив в единомыслии с Богом, развратился, прелюбодействовал и поклонился языческим богам. Бог же увещевает Израиля, а вместе с тем и всякого нынешнего грешника, такими словами: «у тебя было лицо блудницы, ты отбросила стыд» (Иер. 3:3–4). Здесь обратим внимание на то, что одно и то же грешное лицо называется и блудницей, и девицей. «У тебя было лицо блудницы» – это блудница. «Не домом ли ты меня назвала, и отцом, и вождем девства моего» – это девица. Сначала блудница, потом девица. Почему так? А потому, что через истинное и долгое покаяние обновляется достоинство девства. Если желаете яснее познать это, то слушайте.

Знаете ли вы, кто ближе всех следует за Христом, Господом нашим? Ближе всех следуют за Христом или апостолы, или девственники. Сначала идут за Христом апостолы, которым Он сказал: «Идите за Мною», – далее идут позади Христа девственники, как их видел святой девственник Иоанн Богослов, который говорит: «это те, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел» (Откр. 14:4). Итак, позади Христа находится апостольское и девственническое место. Вспомним же здесь и жену-грешницу в Евангелии, которая, став позади ног Христа, начала обливать ноги Его слезами (Лк. 7:38). Святой и верховный апостол Петр! Теплый ревнитель Христов! Оттолкни от ног Христовых блудную жену, оттолкни ее от того места, на котором стоите вы, последователи Христовы, оттолкни греховный смрад от Источника чистоты! Но не возбраняет ей святой Петр стоять на апостольском месте и прикасаться к ногам Христовым. Святой Иоанн Богослов, девственник! Хотя бы ты прогнал блудницу с девственнического места, позади Христа. Пусть не стоит скверная там, где стоят ноги девствующих! Но и святой Богослов уступает ей свое девственническое место. Долго я удивлялся этому и недоумевал, почему грешнице дозволено безбоязненно стоять на апостольском и девственническом месте, даже дерзновенно стоять и касаться ног Христовых, пока, наконец, не узнал причину этого от святого Иоанна Златоуста, говорящего о той жене так: «Прежде жена была блудницей, а ныне она девица, сестра Христова, невеста Слову». Стой же, о жена, кающаяся истинно, стой дерзновенно на апостольском и девственническом месте, ибо ты после долгой нечистой жизни через внезапную твою перемену и истинное покаяние стала девицей, сестрой Христовой, невестой Слову. Значит, и вы все, другие грешники, хотя и не скоро, однако же искренно и бесповоротно обратившиеся к покаянию, значит, и вы, говорю я, будете в лике девствующих с самими святыми апостолами (1).

Посмотрим на себя: на каком пути мы теперь находимся? Говорю же я это не праведным, но грешникам, «из которых я первый» (1Тим. 1:15). Мне кажется, что мало кто из нас похвалится путем своей праведности, скорее, всякий будет болеть сердцем о пути греховности своей, согласно написанному: «Господь с неба призрел на сынов человеческих, чтобы видеть, есть ли разумевающий или ищущий Бога. Все уклонились», – то есть все пошли грешным, развратным путем (Пс. 13:2–3), а Моисей говорит в книге Божией: «всякая плоть извратила путь свой на земле» (Быт. 6:12). Поэтому Господь, милосердствуя о нас, пришел к нам и указал нам путь покаяния (1).

Плотской грешник подобен свинье, ибо как та в грязи, так и он погружается в нечистоте, что познал на себе тот, кто сказал: «Я погряз в глубокой тине» (Пс. 68:3). Свинья смотрит вниз и не может даже поднять голову свою вверх. Подобно тому и грешник смотрит вниз и не хочет возвести своих внутренних очей к небу, как пишет святой Даниил о блудных старцах, покушавшихся на целомудренную и прекрасную Сусанну: «извратили ум свой, и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо» (Дан. 13:9). Стонет свинья, ходя, – стонет и грешник, не имея никакого утешения. Эти стоны делают жизнь грешника окаянной, ибо как только посмотрит он в свою совесть, то тотчас застонет, видя себя погибающим и каждый день увлекаемым своими злыми привычками в глубочайшую пропасть погибели (1).

Не достаточно видеть только плотскими нашими очами распятие Господне, изображенное иконописцами на образе крестном, но необходимо и духовными очами взирать на Него, как бы на страдающего ныне, ибо и ныне Он страдает, хотя и не телом, однако же, рассуждая духовно, страдает, по апостольскому изъяснению, вторично распинаемый грешниками (1).

Грешник нераскаянный

О грешник нераскаянный! Ты только телом жив, душа же твоя мертва. А почему? Потому, что отнят от души твоей Бог из-за твоих мерзких и греховных дел. А каким образом тяжкий, смертный и великий грех отнимает от души Бога, Которым подобает ей жить, и делает душу мертвой, это ясно видно на примере блудного сына, о котором рассказывается в евангельской притче. Когда тот возвратился к отцу, то отец сказал о нем: «этот сын мой был мертв и ожил» (Лк. 15:24) (1).

Молчать о муках, приготовленных для нераскаянных грешников, весьма не полезно, ибо всякому Писание говорит: «помни о конце твоем» (Сир. 7:39). Говорить же о тьме кромешной, о вечной смертной казни – горько, как свидетельствует об этом Сирах: «О, смерть! как горько воспоминание о тебе для человека, который спокойно живет в своих владениях». О тьма кромешная! Как горько вспоминать о тебе грешнику, пребывающему во грехах своих без покаяния! (Сир. 41:1) (1)

Всякого грешника, тратящего жизнь свою без покаяния, я назову бесноватым. Бес живет в нераскаянном грешнике, как в своем истинном доме, ибо как в добродетельном, праведном муже живет Бог и он в Боге, так и в окаянном грешнике живет бес и он в бесе, поскольку, по апостолу: «Кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8). Итак, всякий ожесточенный грешник – это бесноватый. Так как грешник многострастен и многопохотен, то и бес в нем многообразен (1).

Дары Божии бывают двоякими, по двум частям человека... то есть в теле и душе, а именно: внешние и внутренние, естественные и благодатные. В теле дарования внешние, телесные, естественные, как, например, красота лица и возраста, крепость организма и прочее. Сюда же к плотскому, приятному существованию относятся и все временные, видимые земные блага: богатство, могущество и власть, которые все являются Божиими дарами. В душе же – дарования душевные, внутренние, благодатные, духовные, которые знает тот, кто их имеет. «Ибо кто из человеков знает, что в человеке, – говорит апостол, – кроме духа человеческого, живущего в нем?» (1Кор. 2:11). Такой знает духовные дары, которые он с благодарностью принимает от Бога и осторожно хранит их в себе. Итак, по примеру Петра, ужаснувшегося множеству пойманных рыб (см. Лк. 5:4–9), и мы будем со страхом и ужасом принимать все дары, приличествующие как душе, так и телу. Будем со страхом принимать в особенности духовные дары, ибо они скоро отнимаются. Дары Божии, как роса утренняя. Настанет ли зной полуденный, – высохнет роса. Возобладает ли в людях зной греховный, – отнимутся от них Божии духовные дарования. Дары Божии как радуга, светящаяся в облаках в день дождя. Истончится ли плотность облаков и высохнет ли влага воздушная, – исчезнет и радуга. Высохнет ли в человеке сердечное умиление и слезы, истончится ли стремление к Божией службе, – не увидишь в нем и Божиих дарований. Дары Божии – как Самсоновы волосы: пока не остригла их скверная Далида, до тех пор был силен Самсон, а когда же остригла семь прядей волос его головы, тогда сила его отступила от него, и он попал в руки своих врагов, был ими ослеплен и порабощен.

Подобным образом, пока у кого-либо в уме не вообразится некая Далида и не усладится в сердце грех, до тех пор тот страшен для невидимых врагов, как сильный победитель, но когда же в чьем-либо сердце начнет господствовать какая-нибудь Далида, и если не одна, то есть не одно какое-либо грехолюбие, но многие, тогда отнимется от такого человека сила даров Божиих и он делается слепым по уму и порабощенным страстям своим. Со страхом будем принимать и телесные дары естества, чтобы не употреблять их на прогневление Творца своего. Kрасота лица пусть послужит не прельщению, но славе Божией. Здоровье пусть будет не для праздности, но для трудов к славе Божией. Kрепость – не на грех, но на добрые дела во славу Божию. Если же будет иначе, то те же дары погрузят тот корабль на дно адово. Со страхом будем принимать и те дары, которые приличествуют человеческой жизни: богатство, могущество и тому подобное. Их в особенности следует принимать со страхом и наслаждаться ими с опасением, чтобы кому-либо не было сказано в будущем веке: «ты получил уже доброе твое в жизни твоей» (Лк. 16:25). Если душа твоя благословилась в жизни твоей, то чего ты еще ждешь после кончины твоей? Вот какому страху Божию учит нас ужас Петров. Смиренные его слова: «выйди от меня, Господи» (Лк. 5:8), – учат нас тому, чтобы мы со смирением и кротостью, а не с гордостью потребляли все дары Божии; они происходят от милости Божией, как бывает это и среди земных властительств. K кому милостив земной царь, того он и жалует и одаряет. Так и у Небесного Царя по Его милости подаются людям дары Его. Но как у земных властителей милость бывает изменчива и необходимо опасаться, чтобы вместо милости не найти гнев, так и у Небесного Владыки милость, даже если бы и хотела быть неизменной и вечной, согласно написанному: «ибо Он благ, ибо во век милость Его» (Пс. 135:1), – однако же мы сами не позволяем ей быть вечной и неизменной, часто раздражая ее своими грехами. Поэтому необходимо много беречься и ходить перед Богом с кротостью и смирением (1).

Дева

Дева и, по словам апостола, дева Господня «незамужняя, заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом» (1Кор. 7:34). И поэтому дева подобна Царствию Небесному. Если в Небесном Царстве есть Ангелы, то и дева, по свидетельству святого Киприана, – часть ангельская: несомненно, можно поставить деву в ряду Ангелов. Между Ангелом и девой не найдешь различия, только одни крылья отличают их: Ангелы с крыльями, дева же без крыльев. Отними же у Ангела крылья, он будет девой, и придай деве крылья, она станет Ангелом (1).

Если Царство Небесное имеет свои полки, свое воинство, то необходимо и деве, как некоему храброму мужу, облачиться в свою броню, вооружиться на брань, чтобы не было в Небесном Царстве чего-либо отменно различного. Я скажу, что вполне прилично и не странно будет деве вооружиться на брань. Вспомним ветхозаветное. Когда одна красивая девушка Суламита была приведена в палатку Соломона на смотр, то, когда она входила, некто, присматриваясь к ней со стороны, сказал другому: «Что вам смотреть на Суламиту?» (Песн. 7:1). Это значит: что ты видишь красивое и особенное у этой девицы, ведомой к царю? Другой же ответил: «лики полки»; вижу воинство, устроенное на брань, вижу дивную вещь в девице, уготованной на царский брак, утварями же драгоценнейшими украшенной. Он видит воинство, полки, видит полки, устроенные в лики, а лики в полки. Дивная вещь! Две противоположные вещи усматриваются в одной деве: лик и полк. Лику подобает ликовать, веселиться, полкам же надлежит творить брань с врагами. Лик и полк вместе! Такой же подобает быть и деве, чтобы она не только ликовала своим девством, но чтобы и крепко ратовала о неповрежденности своего девства (1).

Не велико ли, например, и не свято ли для людей девство? Не считают и себя наследниками Небесного Царства те, кто хранит его? А между тем даже и чистым девам отказывают у дверей чертога небесного: «не знаю вас» (Мф. 25:12), – и на их место вводят в царствие блудниц, пришедших в покаяние, как бы от запада, от своего греховного падения, о чем Сам Господь говорит в Евангелии: «мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие» (Мф. 21:31). Не прелюбодейка ли была та грешница, которая плакала у ног Христовых, а ведь она получила Царство Небесное, ибо Господь сказал ей: «прощаются тебе грехи» (Лк. 7:48). Кто ожидал, что блудница войдет в чертоги Царства Небесного, и кто ожидал, что другие пять евангельских дев не войдут в чертоги Царства Небесного? А между тем девы не вошли, блудница же вошла. Тех возненавидел Жених Небесный, а эту возлюбил; те отвергнуты были, а эта принята (1).

Дева Мария

Когда Моисей Боговидец, вождь богоизбранный, должен был перевести израильских людей через пучину Чермного моря и имел позади себя гонителя фараона со многими вооруженными полками, он получил от Всемогущего Бога в защиту облако, столь чудодейственное, что одновременно оно было и светлым, и темным. Было светлым для людей Израилевых и темным для неверных египтян, одним служило для перехода через морскую пучину, а другим служило препятствием к гонительству. Это облако чудесно изменялось и сообразно нуждам людей израильских, ибо ночью оно было огневидным для освещения, а днем защищало от зноя для прохлады. Вместе с тем оно путеводствовало их к земле обетованной, ибо когда оно двигалось, двигались и полки израильские, когда же стояло, стояли и люди. Подобным образом и мы, новый Израиль, имеем мысленное облако, данное нам Богом в защиту и помощь, имеем Пресвятую и Преблагословенную Деву Марию, явившуюся ныне на воздухе, Kоторая для нас, нового Израиля, – Вождь для избежания Чермного моря, огня геенского. Это облако просвещает нас Божией благодатью и помрачает силой Своей Божественной гонителя, гееннского фараона, чтобы он не мог догнать и погрузить нас в пучину; светит нам в ночи греховной, как луна в ночи естественной, чтобы мы не уклонились с пути к земле обетованной в пустыню вечной погибели; осеняет нас Своим покровом во время зноя праведного гнева Божия, чтобы ярость Его не попалила нас. Пресвятая Дева – наш Вождь в Иерусалим небесный, ибо как орел, побуждая птенцов своих летать, взлетает вверх над ними, так и Она, взывая и возвышая сердца наши к высоте небесной, Сама благоволила ныне явиться над нами в высоте на воздухе. Нам же подобает только стоять или двигаться тогда, когда Она стоит или движется, и как Она привыкла стоять на стенах всяческих добродетелей, душевных и телесных, так и нам подобает вставать и держаться на тех же стенах. Движение же Ее всегда было «от силы в силу» (Пс. 83:8), от добродетели к добродетели, от заслуги к заслуге, от земного к небесному, от дольнего к горнему, из удела смирения на гору любви и богомыслия. Подобает и нам подражать и следовать Ей по мере сил наших, восходя от земных мудрствований к небесным, если мы исполнены желания войти в землю обетованную. Пророк Ездра, получив от царя Kира письмо о свободе, дарованной роду израильскому для переселения из Вавилона и всей земли Персидской и Мидийской в отечество, в землю Иерусалимскую, озаботился огласить его перед всеми сынами Израилевыми. Точно так же и Пресвятая Дева Мария, исходатайствовав нам, новому Израилю, Своими мольбами и заслугами у Kира Всемирного, Господа всей вселенной, свободное возвращение из земного изгнания в отечество рая небесного, из этого Вавилона в горний Иерусалим, являет ныне в храме Влахернском честный омофор Свой, извещая тем, что каждый может свободно возвратиться под ним в отечество небесного Сиона, хотя бы он и заточен был в самую далекую страну беззаконий (2).

Да позволено мне будет именовать Госпожу мою оружием, которым Давид победил Голиафа, то есть пращою (см. 1Цар. 17:39–51). Ибо как из пращи вылетевший камень убил иноплеменника, так от Нее исшедший Христос, Который есть Kамень краеугольный, убил упавшего на Него. «Ибо тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:44). Когда Давид взял в руки пращу, он выбрал себе к ней пять добрых камней из потока. В имени же Богородичном различаю пять букв: М А Р И А. Это пять камней, убивающих адского филистимлянина: Магнит, Адамант¹⁰, Рубин, Иакинф¹¹, Аметист. Каждый из них своим свойством изображает некую добродетель Марии. Магнит, влекущий к себе железо, – это смирение Марии, при влекшее Бога на землю, ибо со словами Ее смиренными: «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:38), – сошел Бог с небес и воплотился от Нее. Твердый Адамант являет мужество Марии. Червленый Рубин – целомудрие. Иакинф небесного цвета показывает Ее богомыслие. Огневидный Аметист – пылающую любовь. Этими пятью мысленными каменьями хотя и всех Голиафов адских побивают, но наиболее – пять больших из них. Магнит смирения убивает беса гордости. Адамант мужества уязвляет беса страха, ослабляющего в подвиге. Рубин целомудрия – беса бесстыдства и нечистоты. Иакинф богомыслия поражает беса земного пристрастия. Аметист любви – беса ненависти. И неудивительно, что этого пресвятого Имени боятся и трепещут бесы. Еще в Ветхом Завете было пять вещей, начинающихся с пяти букв имени Марии, знаменующих силу его: Море Чермное, Ареда источник, Руно Гедеоново, Иордан река и Арарат гора. Море потопило фараона, при Ареде источнике Мадиам был поражен до конца. На Руне Гедеон принял знамение победы. При Иордане цари аморейские были завоеваны Иисусом Навином. Арарат гора стала пристанищем ковчегу. Все это послужило прообразом Девы Марии, Которая и фараона мысленного потопила, и мадиамов, и амореев адских поразила, и, как руно росу, Слово в утробу приняла. И пристанище небурное Она для всех, из потока страстей к Ней плывущих. Потому, всякий верный, именем Ее пресвятым, Мария, как пращой, пять камней содержащей, вооружайся и побеждай своих врагов! (3)

Дева Мария хоть и превыше всех небес предстоит Богу, однако и в нижайших юдолях сущих видит, и о них промышляет. И нет никого, кто бы жив был не Ее промышлением и молитвами (3).

Не ведает неблагоутробия Та, утроба Kоторой родила нам Благого Бога. Апостол, благоутробием движимый, говорил ученикам своим: «Вам не тесно в нас» (2Кор. 6:12). Но у кого из святых ко вмещению всех пространнейшее, чем у Марии, благоутробие обрестись может? Вмещается сюда целомудренный, и грешному здесь не тесно. Тут имеет кающийся свое место, и отчаявшемуся с непокаянным, как к Ноеву ковчегу, не только чистым, но и нечистым животным, – прибежище не возбранено. В Ее благоутробии болеющие душой и телом, как в больнице, более того говорю – во врачебнице, почивают и исцеляются всячески. Здесь слепые прозревают, глухие слышат, хромые ходят, прокаженные очищаются, недуги отгоняются, мертвые воскресают, и кто чего ни востребует, все получает в благостыне Той, Kоторая через стог пшеницы в Песнях изображается: «чрево Твое – ворох пшеницы» (Песн. 7:3). Пшеница среди всех других злаков достойнейшая и нужнейшая. Благость же Мариина – большая всех человек и каждому из верных потребная. Не счесть зерен пшеничных в стоге, так и богатство благости Ее неисчислимо. Пшеница, питая человека, поддерживает его временную жизнь, и наша преизбранная мысленная пшеница, Пречистая Дева, насыщая нас Хлебом жизни, столь нашу жизнь хранит, что Ею живем, Ею содержимы. Не затвори и мне благоутробия Твоего, Пречистая! (3)

Дева Мария – истинная Богородица, прежде Рождества, в Рождестве и после Рождества пребыла она и есть Пречистая, нетленная Дева, Которую всякий должен славить, ибо Она удостоилась послужить такому великому Таинству. Поэтому и Церковь сложила Ей похвалу из слов Архангела Гавриила и святой Елизаветы; и надобно думать и утверждать, что та похвала произошла от Самого Бога (3).

Девство

На Иродовом пиру веселит бесстыдное девство. Иродиадина дочь плясала и угодила Ироду и возлежащим с ним. Окаянное то девство, блудное то девство, которое бесстыдно пляшет перед таким большим собранием высоких лиц и ищет чужой головы. Ей быть блудницей, а не девой. Она дева только именем и видом, на самом же деле она – скверное животное (1).

Нигде Дух Святой не вселяется так, как в девствующих, потому что девство, по свидетельству святых отцов, родственно Ангелам и дружественно Богу (2).

Крест – это знамение умерщвления, совершаемого для соблюдения чистоты, и особенно чистоты девственной, ибо она не может жить без креста: девство соединяется с крестом, крест с девством. Посмотри на крест и увидишь на кресте и под крестом девство. Кто на кресте? Не Тот ли, Кто является Источником и началом девственной чистоты? Кто под крестом? Не Дева ли, Пренепорочная Мария, Матерь Божия, вместе с девственником Иоанном? Девство и крест – неразлучные друзья (2).

Дела

Молитва, милостыня, милосердие, дружелюбие, боголюбие, смирение, чистота, целомудрие и другие, подобные им, добрые дела и внимательное сохранение всех заповедей Божиих – все это ступени лестницы, возводящей к Небу (1).

О, если бы Господь наш был со всяким христианином, верующим в Него, молящимся Ему и поклоняющимся Ему! Но еще неизвестно, со всяким ли Он христианином, ибо для спасения человеку недостаточно только веровать во Христа, ибо, согласно словам святого апостола Иакова, «и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19), однако же они – бесы. Какая польза христианину только веровать во Христа, а дел христианских не иметь? Какая польза только молиться Христу, а заповеди Его преступать? Какое добро в том, чтобы кланяться Христу Богу и в то же время опечаливать Его беззаконными делами подобно тем, которые во время Его вольного страдания, сгибая колени, поклонялись Ему и в то же время, взяв трость, били Его по голове? Kланяешься, человек, Христу, но в то же время ты бьешь Христа, озлобляя и мучая ближнего своего, насилуя и грабя его и несправедливо отнимая его собственность. Ты молишься Христу, а в лицо Ему плюешь, испуская сквернословие из уст твоих, укоряя и осуждая ближнего твоего. Ты веруешь во Христа, а делами твоими богопротивными ты отметаешься от Него. Если ты говоришь, что Христос с тобою, а ты с Христом, то покажи мне это на жизни твоей, как говорит и апостол: «покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих» (Иак. 2:18). Покажи мне знак, по которому я могу узнать, что Христос обитает в тебе, и сказать: «Он здесь». Не скорее ли я покажу в тебе то, из чего будет ясно видно, что нет в тебе Христа, и можно будет тогда сказать: «Его нет здесь» (Мк. 16:6) (1).

Дивно то, что восходят на небо к Богу не только добрые дела, но и грехи человеческие. Неудивительно, что восходят добрые дела, возносимые Ангелами, но удивительно то, что восходят и злые дела, которых никто не может вознести на небо, ибо Ангел не понесет на небо наше злое дело, а дьявол не дерзнет. Восходят на небо добрые дела, согласно словам Ангела Корнилию: «молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом» (Деян. 10:4). И Товии Ангел говорит: «Когда молился ты... и когда ты хоронил мертвых, я возносил память молитвы вашей пред Святаго» (Тов. 12:12). Восходят же и злые дела. Вот, например, говорит Бог, посылая Своего пророка Иону в Ниневию на проповедь: «злодеяния ее (Ниневии) дошли до Меня» (Ион. 1:2). Еще и Аврааму Он говорил: «вопль Содомский и Гоморрский... восходящий ко Мне» (Быт. 18:20–21). Давид же вещает: «Ты положил беззакония наши пред Тобою» (Пс. 89:8). Если бы я, грешный, имел дерзновение перед Господом Богом моим, то я сказал бы Ему: «Господи! Ты приставил Херувима с огненным оружием охранять райские Едемские врата, чтобы не входил туда никто. Почему же Ты не поставил хотя бы какого-либо меньшего Ангела у дверей небесных, чтобы туда не входили к Тебе наши злые дела?» Сказал бы я и святым: «Святой Петр, имеющий ключи Царствия Небесного! Неужели тебе повелено Богом пускать на небо все то зло, которое творится на земле? О святой Богослов, говоривший о небесном Иерусалиме: «И не войдет в него ничто нечистое» (Откр. 21:27), – почему ты, когда грехи наши восходят туда, ставишь их у дверей небесных, а не взываешь громко: «Вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Откр. 22:15)? Но не слушают святые меня, грешного, и попускают моим грехам появляться перед Богом. Вопль моей злобы восходит к Нему, ибо как невозможно магниту потерять силу, влекущую к себе железо, так невозможно лишить и всевидящее око Божие способности видеть все дела человеческие, согласно слову Сираха: «очи Господа в десять тысяч крат светлее солнца и взирают на все пути человеческие, и проникают в места сокровенные» (Сир. 23:27–28). Все, что совершается во вселенной, хотя бы даже в глубочайших пропастях земных, все для Него столь явно, как будто совершается перед Его лицом. Потому-то и говорится, что наши злые дела восходят на небо к Богу. Что же делают добрые и злые человеческие дела, взойдя на небо? А вот что: добрые ходатайствуют тому, кто их совершает, все благое от Господа, злые же подвигают Его на гнев и мщение. Добрые дела заступаются за того, кто их совершает, говоря: «Господи, прости ему!» Злые же жалуются на того, кто их совершает, говоря: «Господи, отомсти Ему!» Итак, после каждого грехопадения необходимо очищать грехи истинным, нелицемерным покаянием, чтобы они, умножившись и дойдя до Бога, не подвигли Бога на такой великий гнев, что мы не будем иметь возможности получить уже и времени для покаяния. Долготерпелив Бог, но если после Своего долготерпения Он разгневается на человека за непокаяние, то не жди уже, человек, времени для покаяния, как говорит апостол об Исаве: «был отвержен; не мог переменить мыслей отца, хотя и просил о том со слезами» (Евр. 12:17) (1).

Итак, пусть никто не говорит: «Покаюсь при смерти, покаюсь во время последней болезни». Хорошо говорит Господь Бог наш: «должно делать... доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» (Ин. 9:4). День – жизнь наша, ночь же – кончина наша; если днем не сеешь, не насаждаешь, не жнешь, не собираешь, то как это будешь делать ночью? Если во дни временной жизни твоей не умножаешь добрых дел, то как их приобретешь при кончине, откуда их соберешь? Здесь прилично вспомнить евангельскую притчу о девах: пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; «после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас» (Мф. 25:10–12). Почему? Потому, что пришли без елея, а пошли его купить себе, пошли они, но не купили. Почему же не купили? Уже была ночь, уже не было продающих, и разошлось торжище. Не поленились они идти даже в полночь, имели и деньги, чтобы купить, но не нашли продающих и возвратились пустыми. И по справедливости они были отвергнуты Женихом, ибо прежде, днем, они не позаботились купить елея. Кто не знает толкования этой притчи? День означает настоящую жизнь, как говорилось и прежде, ночь – смерть, Жених – Бог, девы – души, елей – добрые дела. Мудрые девы означают заботящихся о своем спасении и заблаговременно приобретающих елей добрых дел. Неразумные же означают нерадивых и откладывающих покаяние до ночи, то есть до кончины своей. Они имеют деньги, то есть свои богатства, и думают про себя: «Сделаю при кончине моей многие милостыни, и простятся грехи мои, ибо пишется: «Милостыня очистит грехи» (Сир. 3:30), и еще: «Всякой милостыне он даст место, каждый получит по делам своим» (Сир. 16:15). Но что знаешь ты, человек? Получишь ли ты при кончине твоей то время, в которое ты мог бы устроить милостыню? Найдешь ли ты продающих, то есть помогающих тебе? Если же и сделаешь многие милостыни, то уверен ли ты, что ими тогда умилостивишь Бога?

Когда прегордый царь Навуходоносор, сильно прогневавший Бога и вызвавший Его ко мщению, увидел во сне великий дуб, образ своей высоты, и услышал голос: «Посеките дуб», – тогда святой пророк Даниил, толкуя ему этот сон и объясняя, что на нем исполнится то посечение, советует ему, говоря: «Грехи твои милостыней очисти и неправды твои милосердием к бедным, может быть, милостив будет к грехам твоим Бог» (Дан. 4:24). Мы же рассмотрим только одно слово «может быть»: «Может быть, милостив будет Бог». Слово «может быть» – это слово сомнения, будет ли то или не будет? Будет ли милостив Бог или не будет? Посмотрим: святой муж пророк Даниил дает совет Навуходоносору очистить грехи милостынями, но о прощении грехов он говорит как о неизвестном, сомнительном, ибо говорит: «может быть». «Может быть, милостив будет Бог». Хорош совет пророческий, но надежда на спасение неопределенна, и удивительно, как пророк, провидевший будущее, не провидел ясно, милостив ли будет Бог к Навуходоносоровым грехам: «Дай милостыню, и ты, быть может, спасешься». Почему «может быть»? Потому, что ты прежде времени не позаботился о своих грехах и не дал милостыню, но сделаешь это уже при посечении твоем, потому-то и сомнение есть: «может быть». Если же пророк не знал о том, будет ли принята милостыня Навуходоносорова при кончине его, то как ты, не будучи ни святым мужем, ни пророком и не заботясь о своем спасении, как, говорю, ты можешь быть уверен, что при кончине твоей сотворишь милостыню, что эта милостыня твоя будет принята и что ты сподобишься прощения? Делайте, пока есть день, пока вы здоровы и в состоянии. Когда же склонится день жизни, постигнет вас смертная ночь и изнеможете и телом, и духом, тогда не мечтайте сделать что-либо доброе, согласно словам Господа: «Приходит ночь, когда никто не может делать» (1).

Если даже то, что творится в глубочайших расселинах земных, столь известно Богу, как бы оно делалось на небе перед лицом Его, почему и говорится, что наши злые дела восходят на небо пред лицо Божие, – то что же делают эти человеческие добрые и злые дела, взойдя на небо? Добрые дела ходатайствуют у Господа всякие блага соделавшему их, злые же дела побуждают Бога к гневу и отмщению. Добрые дела защищают соделавшего их, как бы говоря: «Господи, помилуй его!» Злые же дела жалуются на своего делателя, говоря: «Господи, отмсти ему!» Одни вопиют: «Спаси!», другие взывают: «Накажи!» Одни умилостивляют, другие возбуждают гнев (2).

Сколь велик твой сан, столь велико должно быть и смирение. Сколь велико почитание, столь велико должно быть презрение себя в смирении. Насколько люди возносят тебя, настолько смирен будь, насколько почитают и славят, настолько бесчестным себя вменяй. Не возвышайся каким-либо своим добрым деянием, да не будешь отвержен от Бога. Не помышляй и не говори, что вот, я это исполнил, исполнил то, дабы все дела твои не рассыпались перед очами твоими. Если же случится тебе исполнить что-либо благое, говори: это не я исполнил, но благодать Господня, бывшая со мною. Ибо не столько от добрых дел наших зависит наше спасение, сколько от милости Христовой: что хочет, приемлет Бог, а что не хочет, отвергает. Богу все свое причитай, да и Он тебе все Свое привменит и во всем тебе будет скорым помощником (3).

Делание умное

Однако же всякий хотящий иметь правый разум всегда нуждается в умном делании, ибо не делающий разумом и не заботящийся о том не имеет никакой пользы, хотя и существует естественный разум, которому учат внешние любомудрцы; как и золото, в земле пребывающее, не обделанное и не пережженное, имеет малую цену, или как дерево, не обчищаемое, не прививаемое, не пересаживаемое, приносит малый и несладкий плод. Чем более же кто разумом делать будет, тем больший и плод получит. Делание же умное, которым мы приближаемся и совершенно присоединяемся Господу, таково: прежде всего познать всю тварь, видимую и понимаемую, от кого и для чего сотворена и кем движима и обращаема, и увериться в том истинно; затем познать себя и все таинство о себе, затем Бога и все Его благодеяния. Разум правый и истинный в том состоит, чтобы познать все это подробно, чтобы ни одна вещь не осталась от него утаенной и непонятой, и углубить это в себе долгим временем, дабы быть ему с этим как бы сросшимся и соединенным воедино. Не достигший же этого и дерзающий высоко о себе мудрствовать и богословствовать хотя бы и всю мудрость века сего изучил, но безумен и во всем слеп и сетей злокозненного врага не избежит (3).

Добро и зло

Явился Господь Соломону ночью во сне и сказал ему: «Проси, что хочешь, и дам тебе». И просит Соломон: «Даруй рабу Твоему сердце разумное на послушание, чтобы судить народ Твой праведно, чтобы различать, что добро и что зло» (3Цар. 3:9). Слова Соломоновы: «Даруй сердце разумное на послушание», – в другом переводе читаются так: «Дай сердце с ушами», – а в еврейском языке стоит: «Дай сердце слышащее». Молит Бога Соломон, чтобы дал ему Бог сердце с ушами, слышащее. Зачем же нужно Соломону сердце с ушами? Для того, чтобы сердцем он умел различать доброе и злое, ушами же слушать советы бояр своих. Недостаточно было премудрому Соломону собственной премудрости, он желал иметь еще и разумных советников и потому сердца с ушами просил у Господа (1).

Добродетель

Учись же и знай каждый, что для преуспеяния в добрых делах много поможет святое место и сообщество с набожными людьми. Какую же пользу принесет сообщество с набожными людьми? Оно направит человека на путь добродетели. Лот – пример этого. Нужно удивляться его добродетели, ибо он, живя в Содоме среди беззаконнейших людей, не утерял своей добродетели, своей богобоязненности. Откуда в нем образовалась столь мощная набожность, что ей нисколько не повредили страшные беззакония? Из примера видно, откуда это, ибо он воспитался при праведном человеке – Аврааме – и благодаря ему усовершенствовал себя в добродетели (2).

Слышал я где-то такую притчу духовную: однажды собрались все добродетели в одно место, составили собор и условились поделить между собой доброго человека так, чтобы каждая добродетель имела свое место в особой, уделенной ей части человека, как бы в своей келии. Прежде всего, благоразумию достался мозг, покаянию волосы, чтобы ими вместе с Магдалиной отирать ноги Христовы. Любовь поместилась в сердце, целомудренная стыдливость на лице. Благое молчание избрало себе место в устах, а пост с воздержанием – в желудке. Святая надежда нашла место в очах, чтобы с упованием смотреть на Бога: «как очи рабов обращены на руки господ их, как очи рабы обращены на руки госпожи ее, так очи наши – ко Господу Богу нашему, доколе Он помилует нас» (Пс. 122:2). Трудолюбию были даны руки и плечи, терпению – хребет, послушанию – ноги. А святая вера, как первейшая добродетель, без которой невозможно спастись, взяла себе две части в человеке: ухо и руку; ухо – дабы ее слышали, ибо, как говорит апостол: «как веровать в Того, о Ком не слыхали?» (Рим. 10:14); руку же – дабы она была исполняема и самим делом, по слову святого Иакова: «покажи мне веру твою без дел твоих» (Иак. 2:18) (2).

Шестикрылые добродетели пусть всегда будут водружены в твоей душе, а именно: усердие, дружелюбие, терпение, образ благой, рассуждение и любовь, да ими удобно к небу возвысишься (3).

В.: Что такое добродетель?

О.: Христианская добродетель – это исполнение Божиих заповедей с помощью Божией и согласным действием человеческого разума и воли.

В.: Сколько важнейших христианских добродетелей?

О.: Три: вера, надежда, любовь. Важнейшими же они называются потому, что без них невозможно спастись.

В.: Какие другие добродетели проистекают из этого?

О.: Следующие: молитва, пост, милостыня, мудрость, правдивость, мужество, целомудрие.

В.: Какая из добродетелей самая важная?

О.: Любовь к Богу, любовь к ближнему. Любовь потому важнейшая из добродетелей, что она бессмертна и пребудет и в нынешнем, и в будущем веке (3).

Дружба

Господь говорит: «Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя... и если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя» (Мф. 18:8–9). Этими словами Господь наш повелевает избегать всякой злой дружбы, всех злых случаев и лиц, мест, чинов, от которых происходит падение, если кто хочет наследовать жизнь вечную. Потому все богословы единогласно поучают, что не только тот согрешает, который самим делом впадает в грех, но и тот, который не избегает тех лиц, мест, дел и чинов, на которых и с которыми случается падение, ибо любящий беду впадет в нее, – говорит Иисус, сын Сирахов (ср. Сир. 31:5). Таким образом, если бы кто и каялся, но не хотел бы удалить от себя случаев и поводов падения, то покаяние такое не истинно и не достойно разрешения (1).

Дух

Апостол указывает два духа, противные друг другу, говоря: «мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога» (1Кор. 2:12). Эти два духа: Дух Божий и дух мира, – столь различаются между собой, как восток и запад, как белое и черное, как свет и тьма, день и ночь, ибо каждый из них имеет свои действия, каждый живет и действует в свойственных ему людях, так что богоугодные люди говорят: мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, а небогоугодные если не говорят словами, то показывают на деле, что они приняли не Духа Божия, а дух мира сего и всегда имеют его в себе. Поэтому святой Иоанн Богослов советует: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1Ин. 4:1), – ибо человеческое естество склонно более ко злу, чем к добру, как сказано в Писании: «помышление сердца человеческого – зло от юности его» (Быт. 8:21). Греховный человек гораздо чаще следует своей похоти, чем воле Божией, и опечаливает в себе Духа Божия, прогоняя Его от себя. И потому мало в ком из людей остается след Духа Святого, а в иных нет и никакого следа. Потому умножились в мире этом различные духи, не подобные Духу Святому, так что как бы о нас сказаны слова Господа нашего, изреченные о сынах Зеведеевых: «не знаете, какого вы духа» (Лк. 9:55). Итак, надлежит рассматривать духи, от Бога ли они? Есть Дух Божий, и есть дух лести – дух мира сего. Есть дух смирения, и есть дух гордыни. Есть дух терпения и кротости, и есть дух ярости и гнева. Есть дух целомудрия, и есть дух нечистоты. Есть дух нестяжания, и есть дух сребролюбия. Есть дух правды, и есть дух неправды. Есть дух любви, и есть дух ненависти. Есть дух простоты сердечной, и есть дух коварства. И потому не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они. Но кто же может узнать их? «Подойдет такой человек, и сердце у него глубоко сокрыто» (Пс. 63:7), а глубина сердечная неисследуема. «Кто из человеков знает, – говорит апостол, – что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?» (1Кор. 2:11). Однако познать это отчасти можно, как и Христос Господь говорит о некоторых: «По плодам их узнаете их» (Мф. 7:16). Дерево доброе узнается по доброму плоду, а дерево злое – по злому плоду. Добрый же человек узнается по доброте его, а злой по злобе его: «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое» (Мф. 12:35) (2).

Делающий неправду, любящий ложь и коварно обольщающий друга своего имеет в себе не Духа Господня, а духа мира сего, духа лжи, духа лести, и таковой льстит и лжет как Иуда: «слова его мягче елея, но они суть стрелы» (Пс. 54:22). В устах его слово мягкое, как елей, в сердце же его злоба острая, как стрела. Мягка, как елей, льстивая беседа, остро, как рожон¹², коварство в уме. Мягка, как елей, лицемерная, внешняя дружба, остро, как нож, предательство внутри. На устах: "Радуйся!" – а на деле: «Это он, возьмите его!» (Мф. 26:48). Иоав, полководец Давидов, завидуя Амессаю, приступил к нему с лживым приветствием, говоря: «здоров ли ты, брат? И взял Иоав правой рукой за бороду Амессая, чтобы поцеловать его, и ударил его мечом в живот его, так что выпали внутренности его на землю... и он умер» (2Цар. 20:9–10). О льстивое целование! О коварное лобзание! О лживое братство! На устах – «брат»: «здоров ли ты, брат?» – а на деле горькая смерть: "и умер". О дух мира сего, льстивый, лукавый, лживый! Кому ты сделал какое-либо добро? Кто стремящийся к тебе не отвергнут? Кто стоящий за тебя не пал? Кто уповающий на тебя не погиб? Кто любящий тебя не обольщен? Кто услаждающийся тобой не вкусил горести безмерной?

За такие мои слова не прогневался ли на меня дух мира сего? И будет так, ибо не любит он правды, как любит ее Дух Господень. Дух Господень незлобив, «будучи злословим, Он не злословил взаимно» (1Пет. 2:23). И если бы кто-либо из имеющих Духа Господня был в чем-либо обличаем, он не только не прогневается, но еще более возлюбит, согласно Писанию: «обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притч. 9:8). Не таков дух мира сего: правды ему не говори! Не любит. Не обличай злых, чтобы они не возненавидели тебя (см. Притч. 9:8). Дух мира сего бежит от правды, чтобы не быть обличаемым ею. Пример – Пилат, судья неправедный, осудивший без вины на смерть Господа нашего. Истязуя Господа в претории и услышав из пречистых уст Его слова: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего, – Пилат тотчас же спросил Господа: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям» (Ин. 18:37–38). Во-первых, каким образом судья иерусалимский, поставленный кесарем для правосудия, не знает правды и спрашивает: что есть истина? Во-вторых, почему, спросив о правде, об истине, не ждет ответа, но тотчас уходит вон: «сказав это, вышел?» Подожди немного, Пилат! Послушай Истинного и Неложного Учителя Истины, Христа Господа! Узнай, что есть Истина! Если не знаешь ее, научись, постой, чтобы узнать, как нужно творить суды по правде! Спрашиваешь и уходишь вон, ищешь истину и бежишь от нее! Бежит Пилат, не хочет услышать правду! Как только спросил Христа: «что есть истина?» – тотчас же совесть начала обличать его в бесчисленных неправдах, в мздоимстве, грабеже, хищениях и в самом том неправедном смертном суде над Христом. Испугавшись, чтобы не быть обличенным Христом во всех своих неправдах, вышел вон, не ожидая ответа на свой вопрос. Из этого примера видно, как правда бежит от неправды, как ложь не совмещается с истиной, а дух мира сего с Духом Господним (2).

Дух мира сего скуп, берет и не возвращает, и только кажется благодетельствующим, на деле же не таков. О властителях языческих народов Господь говорит в Евангелии: «владеющие ими благодетелями называются» (Лк. 22:25).

Заметим последнее слово: «называются» – и спросим, почему Господь не сказал: «Обладающие ими – благодетели», а только «называются благодетелями»? Он сказал так для того, чтобы показать нам дух мира сего, который не может творить благодеяния и только по имени называется благодетельным. «Владеющие ими благодетелями называются» – только называются благодетелями, но на самом деле они не благодетели. Имеют название благодетелей, а дело злодетельное. По-видимому, именно в этом смысле святой апостол Иаков говорит: «Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? Не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?» (Иак. 2:6–7). Не может дух мира сего благодетельствовать кому-либо. Он может только оскорблять, грабить, похищать, не быть довольным и не насытить желания своего, как коровы, виденные во сне фараоном, видом худые, но съели коров тучных и не насытились (см. Быт. 41:4), или как зверь, виденный пророком Даниилом, пожирающий и сокрушающий, остатки же ногами попирающий (см. Дан. 7:7). Всякий, кто обижает и грабит чужое, имеет не Духа Господня, а духа мира сего (2).

«Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим. 8:14) – и прибавлю к этому обратное: все, водимые духом мира сего, суть сыны мира сего. Кто же они, водимые Духом Божиим? Те, которые слушают и повинуются Святому Духу. Кто же водится духом мира сего? Те, которые слушают и повинуются миру сему. Дух Божий говорит: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мк. 12:31), – а дух мира сего говорит: «Возненавидь его как врага». Дух Божий говорит: «не гневайся напрасно на брата твоего» (см. Мф. 5:22), – а дух мира говорит: «Не только гневайся, но и оскорбляй, бей и убивай его». Дух Божий говорит: «Не пожелай имений ближнего твоего» (Исх. 20:17), – а дух мира говорит: «Похищай, отнимай насильно». Дух Божий советует: «Очисти себя от всякой скверны плоти и духа» (2Кор. 7:1), – а дух мира предлагает греховное сладострастие. О сколь часто Дух Божий побуждает грешного человека к покаянию! А дух мира говорит: «Еще будет время! Успеешь покаяться! Кто следует и руководится советом Духа Святого, тот сын Божий и может сказать о себе: «Дух Господень на Мне» (Лк. 4:18), – а кто слушает и повинуется духу мира сего, тот не сын Божий, а сын мира сего суетного, сын гнева, сын геенны, не обладаемый Духом Господним (2).

«Не знаете, какого вы духа», – сказано некогда ученикам Христовым (Лк. 9:55). Если бы кто захотел присмотреться к различным духам различных людей нынешних времен – духу гордыни, духу неправды, духу лукавства, духу вражды, духу рвения, духу ярости, духу ненависти, – что бы он сказал? Только это: «Не знаете, какого вы духа». Ибо каждый своим духом дышит, а не как прежде, когда все единым духом дышали, живя в любви, единодушные и единомыслящие. Ныне же – друг друга раздражающие, друг другу завидующие, – многодушные (см. Гал. 5:26). О душе своей так иной небрежет, будто не одну, а многие имеет души и, погубив одну, про запас другую держит, и десятую. Достоин таковой называться бездушным, ибо не хранит души своей для жизни вечной, имеет в сердце своем много духов злобы, дабы сбыться слову Давидову: «говорило неправду сердце его, он собирал беззаконие в себе» (Пс. 40:7).

Но кто от нас отгонит беззаконных духов? Та, на Kоторую Дух Святой сошел и Kоторую сила Вышнего осенила, – если только мы к Ней прибегнем с сокрушенным и смиренным духом. Мучил некогда бес Саула: Дух Господень отступил, и давил его дух лукавый. Что тогда делают слуги его? Ищут Давида с гуслями. «И вот, когда дух нечистый был в Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» (1Цар. 16:23). Откуда у тех гуслей такая сила, что смогли они одним движением струн отогнать от человека духа лукавого, которого едва ли кто прилежной молитвой, великим постом и несомненной верой изгнать может? Следовательно, предзнаменовали они Богородицу Деву, ибо так Ей Церковь читает: «Радуйся, Богоотца Давида цевнице Богодохновенная»¹³. Потому и прогоняли гусли духа лукавого, что в них было изображение Матери Господней, а Ее молитвы как струны: когда возгласят перед Богом, сразу все духи лукавые отбегают, будто прах, взметаемый ветром.

K Ней воззовем в мольбе, дабы прогнала врага от нас, дабы умолила Бога дух правый обновить во внутренности нашей (Пс. 50:12) (3).

«Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от духа есть дух», – говорит Господь (Ин. 3:6). Как плоть, сочетаясь с плотью, рождает плоть, так правый и истинный разум, соединяясь в познании всех вещей с разумом Божиим, зачинает начало духа и после некоторого времени ожидания, всегда пребывая в подвигах, водимых разумом Божиим, рождает дух. Ибо ради страха, – говорит пророк, – Божия, мы зачали во чреве, и носили, и родили дух спасения Господней благодати и Его Божественной любви. Не имеющий же правого разума никогда этого не получит (3).

Дух святой

Некогда Бог обещал послать Своего Святого Духа к людям, говоря через пророка Иоиля: «излию от Духа Моего на всякую плоть» (Иоил. 2:28). Потом через пророка Исаию Он говорил израильтянам: «излию Дух Мой на племя твое» (Ис. 44:3). Теперь уже исполнилось это обещание, ибо Он уже не однажды послал в мир Духа Своего Святого, но явил Его самыми разнообразными способами. В первый раз Дух Святой показался в виде голубя, когда Иисус крестился в иорданских водах, как свидетельствует о том святой евангелист Матфей: «И, крестившись, Иисус тотчас вышел из воды, – и се, отверзлись Ему небеса, и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь» (Мф. 3:16). Во второй раз Святой Дух показался в облаке, когда преобразился Христос, о чем повествует тот же евангелист Матфей: «облако светлое осенило их» (Мф. 17:5). В третий раз Святой Дух показал Себя в ветре, когда наполнил дом, в котором пребывали апостолы. Об этом говорит святой апостол Лука в Деяниях так: «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились» (Деян. 2:2). В четвертый раз Он показался в огненных языках, когда сошел на апостолов. Об этом в Деяниях Апостольских мы читаем следующее: «И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго» (Деян. 2:3–4) (1).

Дух Святой явился в образе голубя по многим причинам: во-первых, потому, что Святая Церковь (то есть верующие христиане) называется голубицей, как говорит к ней Дух Святой в Песни Песней: «Встань, возлюбленная Моя, прекрасная Моя, голубица Моя, выйди!» (Песн. 2:10, 14); во-вторых, потому, что голубь не хищная птица, но простейшая и не имеющая в себе лести. Сам Христос, Спаситель наш, наставляя учеников Своих, говорит: «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16). Поэтому и Дух Святой обыкновенно пребывает в тех, кто имеет сердце простое и смиренное, а не лукавое и коварное. Блаженный Августин говорит: «Дух Святой явился голубицей, чтобы хотящий быть освященным Духом был как голубица, не имеющая лести». Кроме того, Дух Святой явился в виде голубя потому, что через богомыслие мы взлетаем на высоту, как некогда воскликнул псаломник: «кто даст мне крылья, как у голубя, и полечу, и успокоюсь?» (Пс. 54:7). Спрошу же я тебя, блаженный Давид! Скажи мне: куда ты хочешь лететь на этих голубиных крыльях? «В жилища небесныe, – отвечает он, – с Богом вселиться». Об этих дворах тот же Давид в другом месте говорит: «Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Всемерно желает душа моя (войти) во дворы Господни, сердце мое и плоть моя радуются о Боге живом» (Пс. 83:2–3). Наконец, Дух Святой явился в виде голубя еще и потому, что на Своих крыльях Он переносит тех, кто желает поселиться в небесных жилищах... Значит, для того явился Дух Святой в виде голубя, чтобы всякому верующему дать венец вечной жизни, который обещал дать Христос всякому верующему, говоря: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2:10) (1).

В облаке на Фаворе Дух Святой явился потому, что и Сам Бог некогда в древности показался Моисею в облаке, как пишется об этом в Исходе: «Сошел Господь в облаке» (Исх. 34:5), а Дух Святой и есть Тот же Бог, Который явился некогда и Моисею. Перед кончиной света придут на землю Илия и Энох, антихрист убьет их, и после убиения тела их будут лежать непогребенными три дня, но потом Бог воскресит их, и они взойдут на небо облаком, как говорит об этом святой Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «взошли на небо на облаке» (Откр. 11:12). Потому, значит, Дух Святой явился в облаке, чтобы мы на этом облаке могли взойти на небо. Облако изливает из себя дождь и окропляет землю, ибо влажный пар, который поднимается на земле от воды и вверху остается влажным и водяным облаком, о котором псаломник говорит: «темная вода в облаках воздушных» (Пс. 17:12), – впоследствии эта вода превращается в дождь и падает на землю. Подобно этому и Дух Святой явился в облаке, чтобы излить в наши сердца дождь благодати Своей, как говорит апостол Павел: «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5). В облаке рождаются громы и молнии, ибо когда влажное и студеное облако объемлет сухой и теплый воздух, то последний ищет места, которым бы мог выйти из противного ему облака; он сражается с облаком, и оттого происходят громы. Потом же эта сухая пара зажигается, и оттого получаются молнии. Наконец, та же сухая пара, зажегшись, ниспадает из облака на землю, отчего происходит треск, стрелы молний и пожары.

В иносказательном же смысле громами и молнией называются церковные учители, ибо как молния своим блеском прогоняет темноту и как гром устрашает людей, так и учители церковные своей проповедью разгоняют тьму человеческих грехов и устрашают грешных людей, напоминая им вечное мучение, ожидающее грешников за их согрешения. Так, например, псаломник называет учителей молнией, говоря: «молнии Твои осветили вселенную» (Пс. 76:19), – а в Апокалипсисе святой Иоанн Богослов называет учителей громом: «семь громов проговорили голосами своими» (Откр. 10:3), – ибо все пастыри и учители своим проклятием убивают злых и непослушных, подобно тому как устрашает и убивает гром. Таков был апостол Павел, когда сказал: «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа» (1Кор. 16:22). Потому и явился Дух Святой в облаке, ибо как облако производит гром и молнию, так и Дух Святой соделывает пастырей и учителей (1).

Показался Дух Святой в ветре, ибо ветер – это такое явление, которое развевает плевелы от чистой пшеницы. Плевелами называются грешники, а пшеницей и добрым семенем – все праведники, как в одном месте было сказано Христу: «Господи! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы?» (Мф. 13:27). Дух Святой разлучает плевелы от чистой пшеницы, то есть грешников от праведников. Доброй пшеницей были Ной и жена его, ибо они жили благочестиво, прочие же все были плевелами, ибо жили беззаконно. Поэтому и разлучил Дух Святой плевелы от пшеницы, то есть Он спас Ноя, жену его, сыновей и жен сыновей его от потопа; прочие же все плевелы, то есть грешников, Он потопил всемирным потопом. Доброй пшеницей был Лот, жена его и две дочери его, жившие благочестиво, а все содомляне были плевелами, ибо не имели они в своих сердцах страха Божия. Поэтому Дух Святой и отлучил плевелы от доброго семени. Лота с женой и двумя дочерями Он вывел из Содома, а всех содомлян погубил смрадным огнем... Ветер еще имеет и ту силу, что не только развевает плевелы, но искореняет и высокие деревья: цветущие финики, благовонные кипарисы, вассанские дубы и ливанские кедры. Подобно этому и Дух Святой искореняет, ниспровергает напыщенных, гордых и думающих о себе высоко людей, которых пророк Давид уподобляет высокому дереву, говоря: «Видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские» (Пс. 36:35). Но это дерево Дух Святой тотчас исторгает с корнем, как там же Давид прибавляет: «и прошел я мимо, и вот его нет: и искал его, и не нашлось место его» (Пс. 36:36). Высоким деревом называл и пророк Даниил гордого царя Bавилонского Навуходоносора, ибо говорит: «вот, среди земли дерево весьма высокое... и высота его достигала до неба. Но искоренил и это дерево Дух Святой, Он сказал: «срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его» (Дан. 4:7–8, 11). Ветер разрушает и дома, как читаем мы об Иове. Подобно тому и всякий человек уподобляется дому, согласно словам блаженного Павла: «когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный» (2Кор. 5:1). Потому-то Дух Святой и показался в ветре, ибо Он разоряет хижины человеческие, и они умирают.

Псаломник говорит: «Какой человек поживет и не увидит смерти?» (Пс. 88:49). Разрушает же Он эти хижины не одинаково. Если кто исполняет заповеди Божии, тот живет долго, как говорит Соломон, чтобы пожить многое время, и чтобы прибавились тебе лета жизни (Притч. 9:18). Те же, которые живут беззаконно, исчезают, как трава, согласно словам псалмопевца: «Не ревнуй лукавым и не завидуй делающим беззаконие. Ибо они, как трава, скоро засохнут, и, как зеленый злак, скоро отпадут» (Пс. 36:1–2). Наконец, ветер имеет еще и такую силу, что иногда сотрясает и землю, если зайдет в расселины и подземные пещеры. Если он не находит места, чтобы выйти оттуда вон, то ходит по пещерам с большой силой и от этих стремлений происходит сотрясение земли. Смотри же на себя, всякий человек: не земля ли ты? Ибо так сказал Бог Адаму: «Ты земля и в землю возвратишься» (Быт. 3:19)¹⁴. Когда Дух Святой приходит в человеческое сердце подобно ветру, врывающемуся в пещеру земную, и потрясает ту землю, то есть человека, то наставляет его к покаянию, сердечному сокрушению и ко всякому благочестию. Об этом и псаломник молился Богу, говоря: «дух правый обнови во внутренности моей» (Пс. 50:12) (1).

В огненных языках Дух Святой сошел для того, чтобы дать апостолам огненную речь, поскольку слово Божие называется огнем, как пишется в Апокалипсисе об Энохе и Илии: «огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их» (Откр. 11:5). И когда Василий Великий проповедовал слово Божие, тогда святой Ефрем видел огонь, исходящий из уст святого Василия. Такими-то огненными словами и попаляется греховное терние. Называется огнем еще и любовь, ибо «Господь наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:29), а огонь этот – любовь всесовершенная, согласно словам святого Иоанна Богослова: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). Сошел в огонь Дух Святой для того, чтобы утвердить святых апостолов в любви. Потому-то блаженный Павел и говорит всем нам: «живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас» (Еф. 5:2).

В Ветхом Завете Бог часто показывался в огне: Моисею Он показался в купине огненной; Израиля ночью вывел из Египта в землю обетованную в виде столпа огненного; закон Израилю дал на горе Синайской в огне дымящемся; Даниилу Бог показался на престоле огненном. Поэтому и Дух Святой показался в виде огненных языков, ибо Он есть Тот же Бог, Который и в древности показывался в огне... И Христос с огнем придет судить живых и мертвых, ибо псаломник говорит: «огонь пред Ним возгорится и вокруг Его сильная буря. Он призовет небо свыше и землю рассудить народ Свой» (Пс. 49:3–4). Перед пришествием Христовым вся вселенная будет испытана огнем, будут тогда гореть и небо, и земля, и все стихии, как говорит апостол Петр: «земля и все дела на ней сгорят»; в другом же месте он говорит, что «воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают» (2Пет. 3:10, 12). И будет тогда земля чиста, как стекло, воды как кристалл, а небеса будут тогда еще прекраснее и величественнее, чем ныне. Вот что говорит святой Иоанн Богослов в Апокалипсисе: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» (Откр. 21:1). Потому и Дух Святой показался в огненных языках, как имеющий единое Божество со Христом, Сыном Божиим (1).

Сам Христос Спаситель наш увещевает нас, говоря: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). На того же, кто пребывает в грехах, не сходит Святой Дух, поскольку Самим Богом нам сказано: «не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть» (Быт. 6:3) (1).

Благодаря сошествию Святого Духа Святая Церковь, Мать наша, подобно дереву расцвела различными листьями, то есть разными ликами праведников, как-то: девственниками, учителями, мучениками, исповедниками, преподобными и пустынниками, о чем уже давно пророчествовал Осия: «расцветет, как лилия, и пустит корни свои, как Ливан. Расширятся ветви... и будет красота ее, как маслины» (Ос. 14:6–7). Когда святой апостол Петр проповедал слово к народам иерусалимским, то на всех слушающих его учение сошел Святой Дух, как читаем об этом в Деяниях Апостольских: «Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех, слушавших слово» (Деян. 10:44) (1).

Я прежде всего удивляюсь Божественной силе Святого Духа. Один и тот же Дух является в образе различных вещей. Однажды Он явился в виде голубя над Христом Спасителем, крестившемся в Иордане. В другой раз Он явился в подобии огня... когда Он в огненных языках сошел на апостолов. Иногда же Он является в водном веществе, как в той росе, которая снизошла на руно Гедеоново... В Евангелии Дух Святой был назван водой и рекой: «Кто верует в Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой» (Ин. 7:38), – что говорится о Духе. Все эти вещи очень разнятся между собой и даже противоположны друг другу. Огонь не соединяется с водой, а голубь не ведет дружбы с огнем, ибо одно вредит другому: вода гасит огонь, а огонь опаляет птицу. Как же согласуются все эти вещи в Духе Святом? Как не вредит одно другому: вода не гасит огонь, а огонь не опаляет птицу? Быть может, эти вещи, сходящие свыше, с небес, не обладают такой силой, как земные? Быть может, эта вода обладает тем свойством, что не гасит огня, а огонь действует так, что не опаляет птичьего пера? Но этого нет, ибо Божественный огонь обладает такой силой и могуществом, что если бы он коснулся даже гор и камней, то и они бы загорелись как сухие дрова: «прикоснется к горам, и они задымятся» (Пс. 103:32). Сошел некогда Божественный огонь на жертвы святого Илии пророка и попалил не только дрова, но и камни, и воду, а Божественная вода Святого Духа обладает такой силой, что если бы даже одна капля ее капнула в целую геенну, то поистине она совершенно погасила бы геенский огонь. Почему же тогда в Духе Святом одно не повреждает другого, вода огня, а огонь голубя? Причина этого не в чем ином, как только в том, что Дух Святой – Дух любви, Дух мира и даже поистине сама Любовь и сам Мир. А любовь и мир кого не приведут к согласию, не смирят, не соединят в крепкое дружеское единение даже враждебные вещи, не сольют в тесную дружбу и любовь?

В доказательство этого можно привести огненную купину при Синае. Когда Господь Бог восхотел войти с человеком в тесную любовь, в неразрывное примирение и дружбу, то в знак этого дал то, что терновый куст (купина) горел огнем, но не сгорал (см. Исх. 3:2). В купине были хворост, сено, трости, а огонь, который жжет горы и камни, как солому, этот огонь не опалил ни одного стебелька в купине, – так ласково, дружески и приятельски он обошелся с купиной: куст (купина) горит огнем, но не сгорает. Этот огонь предзнаменовал любовь Божию и мир с человеком, предзнаменовал то, что Божество, соединившись с человечеством, как огонь соединился в купине с соломой и сеном, не опалит человечества и человечество не опалится Божеством. Подобное тому производит и Святой Дух. Он есть Дух мира и любви, поэтому Он и соглашает, примиряет, соединяет противоположные между собой вещи, так что уже ни вода не гасит огня, ни огонь не иссушает воды и не опаляет птичьего пера. Мы же из этого научаемся миру и любви к нашим ближним. Если мы бываем миролюбивыми и любезными, тогда мы способны переносить всякие несчастья и, рассуждая о них в Святом Духе, научаемся познавать, как это голубь не опаляется огнем. Ведь чистота и огня не боится, а голубь – это символ чистоты, доказательство чего можно видеть в Вавилонской печи, где огонь не повредил трех чистых отроков (см. Дан. 3:19 и далее). Еще я спрошу, почему Святой Дух сошел на Христа в виде голубя, а на апостолов не в голубином виде, но в огненном? Также почему Он не сошел на Христа Спасителя в огне, как на апостолов? Пока кто-либо придет к какому заключению, я пойду за причиной к канону. В одном ирмосе относительно апостолов воспеваются такие слова: «Избавление и очищение, огнедохновенную приимите росу, о чада светообразная». Так как апостолы нуждались в избавлении от грехов и очищении, поскольку тогда в них были еще греховные тернии, то и нужно было Святому Духу сойти на них в огне, чтобы попалить те тернии. Сошел же Он на них не просто в огне, но и в росе, как воспевается: «Огнедохновенную приимите росу», – для того, чтобы огонь попалил терния грехов, а роса смыла бы этот пепел. Воплотившемуся же Сыну Божию не нужен был попаляющий терния огонь и очистительная роса, ибо Он был безгрешен, нечего было опалять и чистить: «Очищения, яко Бог, не требуя». Итак, Святой Дух сошел на Него не в огне, но в подобии чистой птицы, голубя, в знак чистоты и безгрешности Христа. Кроме того, хотя святые апостолы и имели любовь к Богу, но еще не совершенную, как любящие человеков, потому и нужно было Святому Духу сойти на них в огне, чтобы распалить их сердца в совершенную любовь Божию. Для Христа Спасителя не нужен был такой огонь, ибо Он никогда не был без любви, без Духа Святого, Который, будучи самой Любовью, посредствует между Отцом и Сыном и связует Отца с Сыном в нераздельном соединении. Далее, апостолы требовали просвещения, ибо они до того времени были еще как бы во тьме и обладали несовершенным знанием о Святой Троице, а просвещение обычно совершается огнем. Но Христу Спасителю не нужно было никакого просвещения, ибо Он Сам был даже и в теле человеческом светом, достаточно знающим Отца: «и Отца не знает никто, кроме Сына» (Мф. 11:27). Вот почему не сошел на Него Святой Дух в огне (1).

Где живет Дух Святой, там и все Его дарования как бы в сокровищнице полагаются, по словам Писания: «почиет на нем Дух Божий, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, дух страха Божия» (Ис. 11:2–3) (2).

Блажен и преблажен заботящийся о том, чтобы иметь пребывающим в себе Святого Духа, ибо он исполняется многих Его дарований. Окаянен же и преокаянен тот, кто не печется о пребывании в себе Святого Духа и даже отгоняет Его от себя гнусными делами, ибо такой приходит в крайнюю нищету, в ту нищету, о которой говорит Сам Господь некоему лицу в Апокалипсисе Иоанновом: «ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3:17). Имеющий в себе Духа Святого богат без серебра и золота, исполнен изобилия без имений, без высоких почестей пречестен, ибо он имеет все во Святом Духе и не желает более ничего, кроме живущего в себе Божия Духа. Не имеющий же в себе Святого Духа, хотя бы он имел бесчисленные сокровища серебра и золота, все же нищий. Хотя бы всеми был хвалим и прославляем, все же – окаянен. Хотя бы один почтен был всеми высочайшими почестями и санами, которые имеются в поднебесной, – все же бесчестен. Хотя бы владел всей вселенной, он все-таки беден. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26). Ибо без Духа Святого и с приобретением всего мира он несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (2).

Озаботимся тем, чтобы иметь в себе Духа Святого чистой жизнью, ибо не иначе вселяется Дух Святой в людях, как только там, где видит чистую, целомудренную, нескверную жизнь; где дружелюбие нелицемерное, кротость и мир со всеми, там же и Дух Святой (1).

Дух Господень – это Дух правды, «и нет неправды в Нем» (Ин. 7:18). Не солгал Бог никому: «Праведен Господь во всех путях Своих и свят во всех делах Своих» (Пс. 144:17), – не обманул никого. Праведен и преподобен Господь, не обольстил Он никого: «лести не было во устах Его» (см. Ис. 53:9). Что Он сказал кому-либо словами, то исполнил и на деле. Обещал Аврааму умножить племя его, как звезды небесные и как песок на берегу моря, – и оправдал это делом. Обещал устами пророков Своих прийти с неба на землю, воплотиться от Пречистой Девы и пострадать для спасения человеческого – и исполнил это на деле. Обещал воскреснуть на третий день после страданий и смерти, и оправдал слово Свое делом. Обещал ниспослать Духа Святого от Отца на Своих учеников, и исполнил это на деле. Обещал вечно жить с людьми Своими, и держит Свое обещание, говоря: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Обещал верным рабам Своим жизнь вечную – и мы ожидаем ее несомненно: «Чаем воскресения мертвых и жизни будущаго века». Итак, Дух Господень – это Дух правды, и всякий делающий, говорящий и помышляющий правду и удаляющийся от всякой лжи имеет почивающим на себе Духа Господня, Духа правды, направляющего его к вечной жизни. Спросил некогда Давид Господа: «Господи! кто будет обитать в жилище Твоем? или кто поселится на святой горе Твоей?» – И услышал он в ответ от Духа Святого, говорившего в сердце его: «Тот, кто ходит непорочно и делает правду, говорит истину от сердца своего; кто не льстил языком своим и не делал зла ближнему своему» и прочее, как пишется в псалме (Пс. 14:1–3 и сл.). Отсюда ясно, кому открыт благополучный вход в Царствие Небесное: тому, кто подобно кораблю, гонимому по морю попутным ветром к пристани, достигает неба, управляемый Святым Духом; тому, кто делает и говорит правду, не льстит языком своим и не делает ближнему своему зла (2).

Дух Господень подает блага всем, почему и разделяется в Исаином пророчестве на семь дарований. «Почиет на нем, – говорится там, – Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, дух страха Божия» (Ис. 11:2–3). Благодетельство Духа Святого изъяснено и в церковных песнях в неделю Пятидесятницы: «Дух премудрости, Дух разума, благий, правый, умный, обладаяй, очищаяй прегрешения; Бог и боготворяй, Огнь от Огня исходяй, глаголяй, деяй, разделяяй дарования» (стихира на Хвалитех 3-я). Дух Господень не может не благодетельствовать не только достойным, но и недостойным, как Сокровище благих: «Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45). Поэтому и каждый человек, делающий добро ближним, имеет в себе Духа Господня, по словам псалма: «праведный щедро дает» (Пс. 36:21) (2).

Духовник

Божие милосердие – это как бы море, а грехи наши – как камни, тяжело нас угнетающие. Как вверженный в море камень пребывает в глубине никому не ведомый, так и грехи наши, вверженные исповеданием в море милосердия Божия, никому не могут быть известны. Духовный отец в этом Таинстве, как заступающий место самого Христа Бога и Судьи праведного, должен и нрав Его проявлять. Как Христос Бог, зная грехи всех, не обличает и никому не объявляет прежде последнего Своего Страшного Суда, так и духовный отец, заступающий место Христово, не должен объявлять грехов, сказанных на исповеди, не должен и обличать не только добровольно, но и принуждаемый к этому кем-либо силою. Если бы какой властелин или гражданский суд повелел или еще кто-либо принуждал иерея сказать какой-либо грех своего духовного сына, если бы угрозами, муками и смертью устрашал и убеждал открыть чей-либо грех, то иерей должен скорее умереть и мученическим венцом венчаться, нежели разрушить печать исповеди и предать известности тайну Божию, объявляя о грехах своего духовного сына. Ибо лучше духовному отцу за необъявление исповеди принять временную смерть от людей, убивающих тело, души же не могущих убить (Мф. 10:28), нежели за объявление быть наказанным от Бога вечной смертью. Кроме того, духовный отец должен заботиться еще и о том, чтобы не только словом не дерзнуть обличить своего духовного сына, но даже знаком каким не подвергнуть его человеческим подозрениям, чтобы не могли люди и догадаться по чему-либо о его грехе. Поэтому духовник не должен налагать явной епитимии за тайный грех, сказанный на исповеди, потому что если он наложит явную епитимию за тайный грех, то многие начнут всячески доискиваться, за какой именно грех наложена такая епитимия, а это будет противно Таинству Божию и печати исповедания. Пусть знает духовный отец и то, что по совершении исповеди он не должен помнить грехов, исповеданных ему, но обязан предавать их забвению и не только не объявлять о них никому, но даже и с самим сыном своим духовным не беседовать потом о его грехах, слышанных на исповеди, разве только сам духовный сын наедине вспомянул бы своему духовному отцу о прежде исповеданных грехах, ища или полезного поучения, или облегчения епитимии, которой он не может понести, или по иному какому случаю (3).

Духовничество даровано иереями от Бога для того, чтобы послужить человеческому спасению, а не для тщеславия, гордости, суетного превозношения и излишнего властительства над духовными детьми. Если и дана от Бога иерею власть вязать и разрешать грехи, то эта власть действует только в то самое время, в которое совершается Таинство Исповеди и покаяния, а после исповедания грехов духовник не должен вспоминать исповеданного, как и власти господственной над духовными детьми иметь не подобает (3).

Духовность

Каждый христианин, рожденный от воды и Духа (Ин. 3:5), должен быть духовным. Я говорю здесь не только о чине духовном, но и обо всех вообще мирских людях, ибо ко всем говорит апостол: «оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу. Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном. Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут. Но вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас» (Рим. 8:4–9). Здесь апостол назвал плотскими эллинов, ибо в них не было ничего духовного: ни ведения Истинного Бога, ни надежды на спасение. Духовными же назвал христиан, которых и тела именует храмами Святого Духа: «тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа» (1Кор. 6:19). Итак, каждый христианин должен быть духовным. Человек называется духовным по духу, если имеет в себе Духа Божия, как говорит о себе апостол: «думаю, и я имею Духа Божия» (1Кор. 7:40). Не имеющий в себе Духа Божия – плотской, а имеющий в себе Духа Божия духовен, хотя и во плоти, как говорит апостол: «ходя во плоти, не по плоти воинствуем. Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом» (2Кор. 10:3–4). Не имеющий же в себе Духа Божия, хотя бы казалось, что он совершает духовные подвиги, все же плотской и как таковой угодить Богу не может. А потому надлежит каждому рассматривать самого себя, имеет ли он в себе Духа Божия (2).

Душа

Душа наша тоже имеет свою внешность и свою внутренность. Разум – это как бы лицо души, которое видимо для всех: «Мудрость человека просветляет лицо его» (Еккл. 8:1), и разумного человека всякий узнает по беседе, по нраву, по делам, все это внешность душевная. Совесть же в душе – это ее внутренность, недоступная ничьим взорам. «Приступит человек к покаянию – и глубоко, и чисто сердце его» (Пс. 63:7). Если же после покаяния он возвращается к своим прежним беззакониям, то впадает в столь великое зло, что вредит и внешность душевную, и внутренность, то есть и разум, и совесть (1).

Духовным виноградом является наша душа, насажденная в нашей плоти как бы в земле, но живущая больше там, где что-либо любит, нежели там, где существует. Существует она в плоти, а все ее желания там, где она что-либо любит: «где сокровище... там и сердце» (Мф. 6:21); где любимая кем-нибудь вещь, там и душа его. Корень этого духовного винограда души, углубляясь умом в то, о чем он мечтает непрестанно, и, обходя дольнее и горнее, там и насаждается, углубляясь своими помышлениями, где ему понравится, независимо от того, доброе это место или худое. Пройдем же умным хождением прежде всего пределы мира сего и поищем хорошее место для насаждения нашего винограда (1).

Душа каждого человека – это бисер, и может ли сравниться с ним какой-нибудь из вещественных земных бисеров? Весь поднебесный мир не сравнится с ним: «какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26). И не только в поднебесной, но и на небесах, среди всех созданий Божиих не найдется ничего драгоценнее души, ибо ради нее создано и небо, как говорит святой Златоуст: «Человек по душе своей дороже всего мира, ибо ради него созданы небо, и земля, и море, и солнце, и звезды. Цена же души такова, какова цена Крови Христовой, излиянной за нас». Этот бисер мы имеем без купли, ибо он дан нам Создателем нашим даром: «Дал мне душу Божественным и животворящим вдохновением», – и нужно только суметь держать его, не потерять, не погубить души. Однако и этот бисер – душа, говорю, наша, – хотя по природе своей, созданной Богом, и совершенен, но по благодати несовершенен и требует еще много для своего совершенства, ибо кто может быть совершенным? Для того-то многие из святых «скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин» (Евр. 11:37–38); прожили жизнь свою в столь многих трудах, желая достигнуть совершенства (2).

Душе, как вечной по природе, можно вечно успокоиться только в одном Вечном Боге, как в высшем Благе своем, которое прекраснее, слаще и любезнее всех красот, сладостей и привязанностей, и как в естественном своем месте, откуда она произошла и куда должна снова возвратиться. Ибо как плоть, происходя от земли, в землю возвращается, так и душа, произойдя от Бога, к Богу возвращается и у Него пребывает. На то она и создана Богом, чтобы в Нем пребывать вовеки. Потому в этой временной жизни нужно прилежно искать соединения с Богом, чтобы сподобиться вечно быть с Ним и в Нем и в будущей жизни (3).

Дьявол

Много было мучителей, изобретавших для человека различные муки. Кто мечи, кто огни, кто разожженные валы и сковороды, кто кипящую смолу и елей, кто в водах потопление. Как говорили святые мученики: «прошли мы через огонь и воду» (Пс. 65:12). Но ни один мучитель так не лют, как дьявол: ни одна лютейшая мука не лютее муки от духа лукавого, который многократно ввергает человека в огонь и в воду, чтобы погубить его. Немалые и в аду обещаны мучительства: огонь неугасимый, скрежет зубов, червь неусыпающий и прочие (Мф. 8:12, 13:50; Лк. 13:28; Мк. 9:45–46). Но и они несравнимы с демонами, ибо говорится, что только вид их страшнее всякой муки. Этих страшных и прелютых мучителей кто может замучить и кто может избавить от их мук? Может Пресвятая Дева Мария (3).

Желая исправить человека, Господь наводит на него многие казни. И среди прочих не меньшая, когда попустит кому мучимым быть дьяволом...

Следует же знать, что дьявол над человеком не имеет никакой власти, пока не дано будет свыше. Лишь когда повелит ему Бог, тогда власть принимает и мучает. Об Иове пишется, что он Господом был предан дьяволу на страдание. Сказал Господь сатане: «вот, он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов. 2:6). Предает же Господь человека на такое мучение по двум причинам: или искушая, как праведного Иова, дабы больший венец за терпение принял, или казня за грехи и приводя к исправлению. Так наказан был тот, кого апостол поминает: «предать такового сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен» (1Кор. 5:5). Ибо кто наказан телесно, тот исправление и здоровье души принимает. Это на опыте познал апостол Павел, ибо говорит: «когда я немощен, тогда силен» (2Кор. 12:10) (3).

Евангелие

Мы всегда должны поучаться Божиим словам, которые предлагаются нам в Божественном Писании, особенно же евангельским и апостольским словам, читающимся каждый день в церкви на Божественной Литургии. Для того и читаются в церкви каждый раз Апостол и Евангелие, чтобы православный христианин, восприняв хотя бы одно слово из них, получил бы душевную пользу для своего спасения (1).

Еда

Столько плотского питания принимай, сколько тебе для подкрепления требуется, чтобы быть тебе сильным в деле Божием, а все прочее, как ничего не стоящее и излишнее, отвергай. Наиболее старайся о деле Божием, об исправлении душевном, что с тобой будет пребывать вовеки, ибо плоть истлеет, и похоти ее вскоре погибнут, душа же сама пребудет вовеки. «Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную», – говорит апостол (Гал. 6:8). Не лакомься на мимотекущие сласти и не будь как те люди, избранные судьей Гедеоном на брань, которых Бог прежде повелел искусить питием воды; но поскольку они без рассмотрения, как бессловесные скоты, наклонившись вниз, пили, то потому отлучить их заповедал, как лакомых и неискусных в воинской храбрости, лакавших же ртом своим с руки (Суд. 7:6) при себе оставить повелел, с каковыми и победу над врагами показал. В еде и питии будь подобен птице: птица за каждым клеванием туда и сюда с опасением всюду на ловцов озирается и, что-либо заметив, тотчас вверх взлетает, потому и с трудом бывает поймана ловящими. Таков и ты будь, всюду всегда во все стороны озирайся и никогда во всей своей жизни не будь беспечен, ибо и ты отовсюду имеешь ловцов, отовсюду паутина, отовсюду сети. Смотри, чтобы не впасть в них, чтобы не быть пойманным, ибо, будучи пойманным, не без труда освободишься и от тяжести и горести не избавишься. Не будь подобен мухе и муравью, которые ради малой медовой сладости все свое свободное движение губят; или свиньям, которые хотя и часто от огородного зелья отгоняются, хотя и многие побои претерпевают, однако, о том ничего не помня, снова туда же возвращаются; ты же настолько не будь безумен, не порабощайся никакой сладостью мира сего. Помни, что на весьма малое время дано тебе это, потому будь от этого свободен: лучше быть свободным, нежели порабощенным, лучше иметь власть над собой, нежели связание. Богу единому всем сердцем будь порабощен, а не бессловесной тленной похоти, и будешь иметь верный залог своего спасения (3).

Еретик

Святой Павел говорит Титу: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3:10). Святой же Иоанн даже в дом принять еретика и приветствовать его запрещает, говоря: «Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2Ин. 1:10–11). Разве общение с еретиком в том только нехорошо, чтобы принимать его в дом и приветствовать? Это плохо не само по себе, но по своим злым последствиям, то есть по превращению, которое может быть худым, ибо слово их, как гангрена. Когда гангрена, по-нашему «антонов огонь», проникает в тело, то против нее нет никакого врачевания, кроме отсечения, ибо она переходит с одного члена в другой и так заражает все тело. Таковы и еретические слова. Апостол потому и повелевает избегать их, чтобы они не проникли в ум, как гангрена, и не приготовили для гееннского сожжения не только тело, но и душу. Что может быть более необходимо для человека, как не члены его? Что ему больше всего дорого, как не члены его? Однако же Господь говорит: «Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя... и, если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя» (Мф. 18:8–9) (1).

Все те, которые, научившись внешнему учению, о внутреннем духовном делании, об очищении и просвещении разума не радели, всеконечно обезумились и развратились в различные страсти или впали в погибельные ереси, как Арий, Савелий, Евномий, Евтихий, Ориген и многие прочие, которые не искусили, не познали Бога, чтобы иметь Его в своем разуме, и потому «предал их Бог превратному уму – делать непотребства», – говорит апостол (Рим. 1:28) (3).

Желание

Как не безбедно шествует слепой, так безумный не творит благого. Поэтому не повинуйся плотской похоти и желанию, но во всех вещах всегда следуй только разуму и рассуждению (3).

Не скорби, если что-либо в мире делается не по воле сердца твоего, ибо не может все делаться по мысли твоей, как ты хочешь, так как не все желания твои бывают благими, не все приобретения полезными. Совершилось ли что по твоему хотению и желанию – хорошо; не совершилось – предоставляй дело Господней воле. Если что-либо совершилось так, как ты хотел, – благодари, а если не так, – не скорби. Ибо не вечно все здесь пребывает, но каждая вещь в веке сем существует лишь малое время, тебе же об одном лишь нужно заботиться: чтобы не был ты чужд Господа и Его пресвятой благодати. Не стремись слишком к тому, чтобы желания твои всегда исполнялись, чтобы все хотения твои оставались неизменными, ибо это не в твоей власти, но в Божией. Воля Божия такова, твоя же иная, и не во всем согласны с твоими предположениями Его судьбы, которых ты не знаешь, ибо не можешь всего разуметь. Поэтому не скорби ни о чем, но на Господа все возлагай. "Возложи, – сказано, – на Господа печаль твою, и Он тебя пропитает: не даст во век смятения праведнику» (Пс. 54:23) (3).

Не будь малодушен и нетерпелив, желая, чтобы все тотчас совершалось по твоей воле, но благодушно и терпеливо молись Богу, все предоставляй Его воле и долготерпеливо ожидай. Не слишком горячо желай, чтобы все желания твои исполнялись, ибо не всякое твое желание благо и не всякое приобретение полезно, но только то, которое согласно с волей Господней, испытать же это можешь долговременным ожиданием и продолжительной молитвой к Богу. Если твои желания будут согласны с волей Божией, то Он подаст тебе и придет к тебе на помощь, если же нет, то воспрепятствует и возбранит тебе для твоей же пользы теми путями, какие Сам ведает; но подаст ли или не подаст, – ты с благодарностью все прими в кротости сердца (3).

Господь, отвлекая и очищая наш ум от всякого неразумного земного пристрастия, как истинный врач, врачуя нашу душу, часто пресекает наши желания и хотения, много раз претворяет их в скорбь и горесть, чтобы мы в Господе Боге искали вечного утешения, которое не отнимется от нас вовеки. Ибо все земное существует лишь на малый час, на малое время, небесные же радости не имеют конца и во веки вечные пребывают. Какая тебе польза в том, если и все хотения твои исполняются, ты же на малое время прогневаешь Бога? Какое будет тебе приобретение, если и все хотения твои исполнятся, ты же на малое время прогневаешь Бога? Какое будет тебе приобретение, если и все желания твои сбудутся, ты же Господней благодати чужд останешься? Никакого.

Поэтому чем больше с благодарностью претерпишь от Господа скорби вопреки своим мыслям и желаниям, тем большее потом примешь от Него утешение. «При умножении, – сказано, – страданий моих в сердце моем, утешения твои веселили душу мою» (Пс. 93:19). Не скучай вследствие скорби и препинаний, попускаемых Божиим смотрением ради грехов твоих, но с благодарностью принимай их, как некое великое врачевание для души. Ибо лучше здесь претерпеть временную скорбь, нежели потом скорбеть вечно; лучше здесь, а не там. Ибо весьма несчастен тот, кто, много согрешив, не претерпевает здесь с благодарностью скорбей и препятствий, но всегда хочет, чтобы все делалось по воле его сердца. Знай, что таковой будет скорбеть в грядущей жизни (3).

Восклицай всегда и беспрестанно ко Господу Богу твоему всем сердцем твоим, да соединишься с Ним. Все желание свое и намерение свое к Нему имей, да будешь иметь Его всегда с собой. День и ночь к Нему воздыхай, да весь в любовь Его углубишься (3).

Жертва Богу

В Священном Писании указываются два человека, которые приносили в жертву Богу своих детей. Это Авраам и Иеффай, вождь Израильского воинства и судья Израильский. Один приносил в жертву сына, а другой дочь. Последний, идя на войну против аммонитян, обещал Богу. «Если Ты, Господи, – говорил он, – дашь мне победу над неприятелем и я возвращусь домой здоровым, то я принесу Тебе в жертву то, что выйдет из ворот моего дома навстречу мне, то будет Господу, и вознесу сие на всесожжение» (Суд. 11:30–31). Когда Господь дал ему покорить неприятеля и он с триумфом возвращался в свой дом, то из ворот навстречу ему вышла его единственная дочь, которую он очень любил, ибо не имел другого потомства: «И вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами» (Суд. 11:34). Ее-то он с немалым сожалением и заклал на жертву Богу. Вот событие, достойное удивления и уважения. Когда Авраам вознес на жертвенник Исаака, сына своего, и уже занес руку для заклания его, то Господь Бог тотчас послал Своего Ангела, который удержал руку Авраамову с ножом, говоря: «не поднимай руки твоей на отрока», – и не дал заколоть Исаака (Быт. 22:12). Когда же Иеффай принес в жертву свою дочь тому же Господу Богу, то в этом случае Бог не послал Ангела, не удержал руку Иеффая и не избавил той госпожи от смерти. Почему же в одном случае Ангел избавил Исаака от заклания, а девицы не избавил? Может быть, причина этого заключается в том, что Иеффай хотя и был человеком храбрым, военным, как пишется о нем, «был человек храбрый» (Суд. 11:1), – но имел укоризну на своем рождении, ибо произошел от неблагословенного ложа, был сыном жены-блудницы, а Авраам был человек благородный и знатного рода. Быть может, Ангел и пощадил потомка его, Исаака, и избавил его от смерти, как сына из знатного рода, чтобы добрые больше размножались, а Иеффаевой дочери не избавил от смерти, не желая щадить плохого рода, чтобы та госпожа, придя в возраст, не пожелала стать такой же, как и ее бабушка – жена-блудница. Но не гнушается Господь Бог потомством и от неблагословенного ложа, не отвращается от него, ибо и в роде Христовом можно найти много таковых. Тогда, быть может, причина в том, что Исаак был мужчина, а та – женщина. Быть может, мужчина находится в большем почете у Бога, нежели женщина, и потому Он мужчину избавляет от смерти, а женщину не избавляет. Но у Господа Бога все души, как мужские, так и женские, в одной цене и достоинстве: Он равно сотворил как ту, так и другую, почему апостол и говорит: «нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3:28). Нет у Бога особенного почтения мужчине перед женщиной, все у Него равны. Что же за причина тому? Если мы сами не додумаемся, то нам скажет эту причину святой Амвросий, который рассуждает так: «Так как у обоих была не одинаковая степень усердия к Богу, то и защита была не одинаковой. А раз не одинакова заслуга, то не одинакова и награда. Как же неодинакова их заслуга? Родитель Иеффай скорбел своим сердцем и плакал о своей дочери, родитель же Авраам не скорбел и не плакал». Вот в этом и заключается ясная причина того, что Ангел Исаака избавил, а дочери Иеффаевой не защитил. Иеффай жалел свою дочь, скорбел и плакал, а Авраам не жалел сына, не скорбел и не плакал. Авраам с охотой вознес Исаака, а Иеффай вознес свою дочь не с охотой, а как бы по принуждению. За это ты, Исаак Авраамов, будь живым, а ты, Иеффаева дочь, умри. Не одинакова была степень усердия у обоих, потому не одинакова и защита (1).

Жизнь

Жизнь человеческая – это пространный путь, которым каждый непрерывно движется к пристанищу вечности. Если и лежит кто или сидит телом, однако же время бежит неудержно (1).

Рассудим, что есть наша жизнь или что есть человек, в этой жизни пребывающий? Логика или диалектика на это отвечает так: человек в этой временной жизни есть не иное что, как некий краткий довод, не имеющий в себе ничего, кроме предыдущего и последующего, или начала и конца, то есть рождения и смерти. Математика изображает человека так: человек – это некая круглая фигура, то есть некий круг, ибо как круг там же кончается, где начинается, так и человек в жизни сей от земли происходит и в землю же возвращается. Астрономия, рассматривающая лунное течение, дает такое рассуждение о человеке, пребывающем во временной жизни: человек изменяется как луна, то есть никогда не остается в одном состоянии, но непрестанно растет и умаляется. Познал это и Сенека, хотя и помраченный эллинским заблуждением, который дает о непостоянстве нашей жизни такое премудрое рассуждение¹⁵: каждый день мы умираем, ибо с каждым днем отнимается часть нашей жизни; и в то время, когда мы растем, жизнь убывает и уменьшается. Сначала лишаемся детства, потом младенчества, затем мужского и самого крайнего возраста. Все время, которое проходит, – погибает, и каждый день, который мы ни проживем, мы отдаем смерти. Обратимся к себе, слушатели, сочтем наши годы, и мы увидим, что каждый приближается к смерти: одни вышли из детства, другие оставили позади себя цветущую молодость, все уже потеряли большую часть своей жизни, и даже нынешний день мы уже поделили пополам со смертью. Зачем спрашивать логиков, математиков, астрологов и мудрецов эллинских о жизни человеческой? Спросим Духа Святого, говорящего в Писании, и собственный наш опыт: что есть жизнь наша? Она есть вкушение многих бедствий в краткое время. Праведный Иов так говорит о ней: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок он выходит и опадает, убегает, как тень, и не останавливается» (Иов. 14:1–2). Kраткое время нашей жизни подобно цветку, который утром зацветает, а вечером опадает. «Как утренняя трава пропадает, поутру зацветет и отцветет; а к вечеру опадет, ожестеет и засохнет» (Пс. 89:6). Желая изобразить краткость человеческой жизни, Иов говорит, что она проходит скорее, чем бегущий человек, чем корабль, несомый ветрами, чем птица, летящая на корм: «Дни мои быстрее гонца, – бегут, не видят добра, несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу» (Иов. 9:25–26). Быстро проходит жизнь человеческая, но в краткое время много бед с человеком бывает. Не помнит жена скорби, которую терпит, рождая чадо, не помнит из-за радости о рождении человека в мир (см. Ин. 16:21), радуется тому, что родился человек, и не рассуждает, на радость ли он рожден; забывает, что человек также появляется в мир на труды, на болезни, на печали, как птица для полета. На радость ли родила мать Моисея? На смерть: он был еще во чреве, а враги уже изготовили на него меч. "Родила, – говорит Писание, – младенца мужского пола и, видя, что он очень красив, скрывала его три месяца» (Исх. 2:2). Какова же радость для Моисея укрываться от смерти? Но и эта плачевная радость ненадолго: только на три месяца. Ибо, не имея возможности долее скрывать, его положили в ковчежце на воду. Вот на какую радость родился: из чрева матери – сразу в реку на гулянье. Но и все мы рождаемся на такие же радости мира сего, едва только человек исходит из чрева материнского, как в то же время попадает во власть бурных волн, бесчисленных бедствий моря мира сего. Да спасет вас Бог, матери, за такую любовь и радость! Не верьте этому! Рассмотрите хотя бы некоторые бедствия человеческие (ибо всех указать невозможно), как душевные, так и телесные. О, сколь много бедствий имеет тело человеческое! Во-первых, само тело – бренное, полно смрада, тленное, нагое и срамное на вид, подвержено всяким немощам и потому требует лекарств, докторов, сечения жил, теплых помещений и прочего. Временами терпит холод, временами жар, алчет, жаждет; когда пьет и ест мало, – ропщет, если же много, – отяжелевает. Во-вторых, каждый возраст имеет свои бедствия: детство – слабость, невежество, страх; юность – непостоянство, безрассудство; мужество – труды, суету, гонения, вражду, соревнования; старость – постоянные немощи, лишение памяти, унижение. В-третьих, и сами чувства гораздо более мучают человека и губят его, чем приносят пользу. Сколько зла, и своего, и чужого, видим мы очами, сколько зла, сколько укоров, досаждений, клеветы слышим ушами! Что же сказать о внутренних, душевных бедствиях? Душа подвержена грехам и падениям во многих случаях. А потому «житие человеческое не искушение ли есть на земле?» – как говорит Иов (см. Иов. 7:1). Ибо, во-первых, имеет внутреннего и неразлучного неприятеля – похоть, влекущую человека, как некое бремя, к плотским и скотоподобным вожделениям, с которыми он должен непрестанно бороться, если не хочет уподобиться скоту и погибнуть. Нужно ли говорить о внешних душевных бедствиях: зависти, ненависти и о напастях, которые бывают причиняемы или ему другими, или им другим? Прекраснейший образец того мы имеем в Иакове, великом угоднике Божием, который как только стал богатеть благословением Божиим и своими трудами на службе у Лавана, тестя своего, тотчас же увидел лицо его отвращенным от себя, не таким, «как было вчера и третьего дня» (Быт. 31:5). Услышав затем завистливые поношения от сыновей Лавановых, якобы он нажил имения не своими трудами, а из имущества Лаванова, он вынужден был возвратиться в свое отечество. И такие внешние бедствия случаются во всяком состоянии. Имеешь ли ты высокое положение, сколь много имеешь против себя козней, зависти, суеты, ненависти! Находишься ли в низком и подчиненном состоянии, и здесь ты унижаем и подвластен сильнейшим. Отчего так много воплей и воздыханий? Оттого, что имеющий много желает еще большего, поставленный высоко хочет быть еще выше, а тот, кто имеет мало или ничего не имеет, жаждет обладания. Откуда являются скорби и печали, пусть скажет нам Ахав. Сколь великой скорби исполнился он, желая отнять у Навуфея виноградник, и не имея возможности для этого! «И пришел Ахав домой в смущении от оскорбительных слов, какие сказал ему Навуфей» и прочее. «И была душа Ахава смущена, и он покрыл лицо свое, и не ел хлеба» (см. 3Цар. 21:4). Пусть скажет Аман, который, увидев, что Мардохей не кланяется ему в царском дворе, так разъярился и опечалился, что все стало неугодно ему: ни богатство, ни слава, ни почет, хотя он был первым после царя, а Мардохей находился во дворе царском. Пусть скажут и другие, которые, не получив желаемого, были снедаемы печалью. Кто сочтет все те бедствия, которые случаются в кратковременной жизни человеческой? Но если бы их и совсем не было, то было бы достаточно одного, – что всех ожидает смерть. Уже из-за одного этого зла не стоило бы людям желать жизни и не иметь в ней никакого утешения. Дионисий, тиран Сиракузский, созвал некогда великий пир, пригласил на него многих и между ними Дамокла, своего сотрапезника, над которым он повелел повесить на одном только волоске обоюдоострый меч. На том пиру было много различных яств и напитков, много музыки и пения. Но Дамокл ничем не мог увеселиться, видя меч, висящий над своей головой. Подобным образом и каждый из живущих на земле, видя висящую над этой временной жизнью смертную косу, хотя бы имел все радости, не мог бы веселиться, как не может радоваться осужденный на смерть, услышавший смертный приговор. И люди, слыша в небесном суде приговор Божий, о котором написано у святого Павла: «человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27), – могли бы они любить жизнь эту, если бы помнили его? Но не это одно зло случается с людьми в сей земной жизни: много зла совершается в краткое время! Припомните зло темничное, все оно имеется и во временной жизни, ибо жизнь – это темница. Потому-то взывает псалмопевец к Господу: «Изведи из темницы душу мою» (Пс. 141:8), – то есть из тела сего. Вспомните зло, случающееся с человеком в чужой стране, удаленной от отечества и незнакомой: и это все случается в сей жизни. Ибо жизнь – это странствие, как говорит Божественный Павел, «водворяясь в теле, мы устранены от Господа» (2Кор. 5:6).

Припомните также зло находящихся в изгнании из города, из дома, из отечества: все это имеется и в жизни сей. Ибо жизнь – это изгнание, ссылка, как говорит тот же апостол: «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14). Вспомните зло от голода, жажды и лишения всего необходимого к существованию, и это все есть в изобилии в жизни сей, что лучше всего видно из апостольских слов: «Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу, и побои, и скитаемся» (1Кор. 4:11). Ибо эта жизнь никого не насыщает полностью, насыщение только на небе, как говорит псалмопевец: «насыщусь, когда явится мне слава Твоя» (Пс. 16:15). Подумайте, какое зло быть в плену, в узах, в смерти! Все это есть в жизни, ибо жизнь – это плен и смерть, как говорит святой апостол Павел: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24). Представьте себе страх живущих в доме, угрожающем падением: такова жизнь наша, «ибо знаем, что, земной наш дом, эта хижина, разрушится» (2Кор. 5:1). Поэтому святые Божии желали лучше умереть и жить со Христом, чем продолжать дни свои в этой жизни. «Предпочел я лучше повергаться у дома Бога моего, нежели жить в домах грешников», – говорит Давид (Пс. 83:11). Он же хотел проводить время в печали, ходить в одежде сетования, пока жил в теле, ибо говорит: «разорвал вретище мое и препоясал меня веселием» (Пс. 29:12). Тело наше – это рубище, облекшись в которое мы ходим сетуя, без веселия, когда же оно разрывается смертью, облачаемся в веселие. «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» – взывал святой Павел (Рим. 7:24). «Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью» (2Кор. 5:4). Самому Спасителю, несмотря на то что Он пожил немного лет, так омерзела эта жизнь, что Он добровольно избрал позорную смерть в тридцатитрехлетнем возрасте, и никогда так не возненавидел смерти, как эту жизнь. Он никогда не говорил о смерти с таким гневом и поношением, как о жизни: «о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?» (Мф. 17:17). Поэтому гораздо счастливее те из людей, которые исполняют смертный долг в молодых годах, чем те, которые живут много лет.

Они меньше претерпевают телесных бедствий, и намного меньше творят душевного зла, и скорее переходят вслед за Христом к Отцу Небесному для безбедной и беспечальной жизни. Но и при малых летах во многом превосходят и столетних старцев, ибо перед Богом имеют значение не годы, прошедшие от рождения, а добрая жизнь. «Один год мудрого не сравняется с целой жизнью безумного», – говорит иудей Филон, хотя и не христианский писатель, но отнесенный святым Иеронимом к числу достойных. «Тех, – продолжает он, – которые много лет прожили без добродетелей, подобает называть взрослыми отроками, ибо они никогда не достигали разума, достойного седины»¹⁶ (2).

Жизнь без Бога

Если кто не будет иметь перед своими очами Бога, тому совершенно невозможно отстать от скверной жизни, ибо вся причина совершаемых грехов заключается в том, что человек не помнит о Боге, не имеет Его перед своими умственными очами, как говорит о грешнике Давид: «Нет Бога пред лицом его. Во всякое время пути его нечисты» (Пс. 9:25–26). Пути свои, жизнь свою он проводит блудно, потому что нет Бога пред лицом его, ум его далек от Бога, и Бог далек от него. Когда заходит солнце, наступает ночь. Подобно этому и жизнь наша делается темной и скверной, когда Бог далеко отступит от нас или мы далеко отступим от Бога. Как бесплотное ангельское естество в том светоносном Ангеле, который впоследствии превратился в аггела, было светоносным, и сам он назывался «Люцифер», «Денница», пока был при Боге, а когда отпал от Бога, тотчас сделался люципером, что значит – погубивший светлость, темноносный, и из Ангела превратился в беса, – так и человек проводит в теле ангельскую жизнь только до тех пор, пока держится Бога, а когда далеко отлучится от Бога, то становится бесом во плоти. Вспомнив здесь светоносного Ангела, превратившегося в темноносного аггела, мы спросим: почему дьявол, желая искусить нашу праматерь Еву и своей прелестью привести ее к преступлению заповеди Божией, явился ей в образе змея? Почему он не преобразился в светлого Ангела, как впоследствии он для многих преображался, как говорит об этом апостол: «сам сатана принимает вид Ангела света» (2Кор. 11:14)? Почему он явился Еве не в виде какого-либо прекрасного человеческого лица или хотя бы в виде какого-либо животного, например, агнца или тельца, но в образе змея? Причину этого видят в следующем. Как блудный сын, уйдя далеко от отца, пришел к такой беде, что просил потом разрешения пасти свиней, так и сатана, отпавший некогда от Бога, превратился в змея. Можно сказать, что бес показался Еве в приличествующем ему образе, показался таким, каким он стал после своего падения с неба. Свержен был древний змей, называемый дьяволом и сатаной, потому и не попустил ему Бог явиться в образе светоносного Ангела. Если бы Ева видела беседующего с ней Ангела, то она тотчас без всякого сомнения вкусила бы плод, а не так, как она, беседуя со змеем, сначала усомнилась. Бог не попустил бесу явиться и в образе какого-либо человеческого лица, ибо если бы Ева увидела беседующее с ней человеческое лицо, то она особенно усомнилась бы, говоря себе: «Разве и еще есть где-либо люди, кроме нас двоих, Адама и Евы? Разве и еще есть где-либо какой рай?»

Не попущено ему явиться и в образе какого-либо животного, не имеющего яда, а явился именно змей, преисполненный злобой, ибо это есть истинный образ его, в который он был облечен в сам час своего низвержения. Когда с него был снят ангельский образ, на него был наложен змеиный. И вот, когда змей беседовал с Евой, Бог в сердце Евы вещал таинственным вдохновением: «Внимай, Ева, с кем беседуешь, – со змеем, не с Ангелом и не с человеком, но со змеем; если послушаешь змея, сама станешь змеей». Так и случилось, Ева, послушав змея, сама сделалась такой ядовитой змеей, что греховным ядом повредила весь род человеческий. Мы же теперь знаем причину превращения дьявола из Ангела в беса: он отпал от Бога, ибо чем иным может быть отпадший от Бога, кроме змея? Ведь нрав такого делается змеиным, полным смертоносного яда. Итак, разумейте, все грешники, отлучающиеся от Бога вашими грехами, разумейте, что вы такое. Вы – змеи, змеи кусающие, то есть не приносящие пользу, но вредящие друг другу соблазном греха, вы уже не как Ангелы, чада Божии, но как аггелы, чада дьявола, не как добронравные люди, но как бы ядовитые гады, гады словесные, слово которых вредоносно, ярость их подобна змииной (Пс. 57:5) и дело их мерзостно; оскверняются пути их, ибо нет Бога пред ними. Жизнь грешника без присутствия Божия бесонравна и змиеподобна. Он уже не может делать ничего доброго, согласно словам Бога: «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Будем же иметь при себе Бога, и тогда мы прогоним от себя беса, а иначе прогнать его невозможно... Люди, которые дружат с бесом, не могут избавиться от него, они скорее погибнут навеки (1).

Жизнь вечная

Жизнь вечную и грядущие блага всегда имей в памяти, пусть к ним всегда устремляется сердце твое (3).

Жизнь плотская

Не к несвойственной тебе, бывшей по преступлении, плотской жизни прилепляйся, но безгрешному от Господа устроению, бывшему до преступления, будь благоразумным подражателем. Ибо нынешняя жизнь по плоти сделалась после преступления, а по духу жизнь от Самого Господа свое устроение имела. Итак, не явившейся после преступления, но бывшей до преступления духовной жизни от Господа последуй, да прежде смерти от смерти и тления греховного освободишься. Лучше по собственному благому изволению ныне во временной жизни воскреснуть духом и жить всегда Господу, нежели после горестной смерти в неизвестности ожидать воскресения и жизни. Лучше ныне оставлять временное плотское сладострастие с оправданием и похвалой, нежели потом с осуждением и поношением этого лишаться. Итак, не повинуйся плотскому неразумному вожделению, но разумом плотские похоти смиряй, и не будешь осмеян подобно младоумному дитяти (3).

Как не от сочетания и бессловесной плотской похоти в начале Адам и Ева сотворены были, так и все мы подобным же образом рождались бы в мир и, как Адам, тотчас все из небытия в бытие были бы приведены. Но поскольку Адам преступил заповедь и самопроизвольно бессловесию и плотским похотям подпал, то необходимо, и мы были осуждены на столь бессловесное пребывание и рождение в мир. Оттуда столь великой скорби и печали, плача и рыдания исполнена жизнь наша, напоследок же горькой смертью ее запечатлеваем. Ибо Господь, желая отделить честное от недостойного, устроил нашу жизнь пресекаемой от плотского сплетения смертью, чтобы не вечно пребывало злое, но чтобы возвести нас, верующих, к лучшему древнему достоянию и первообразу. Ибо если бы это было хорошо и совершенно, не взыскивал бы Бог лучших из нас и не пресекал бы смертью эту нашу плотскую жизнь (3).

Зависть

Чужая добрая фортуна, добрая слава является для завистливых наитягчайшей раной, и не так для них болезненна своя беда, свое несчастье, как чужое доброе и счастливое благополучие. Действительно, для них пекло, когда они видят чужое счастье. Среди богословов есть мнение, что посреди воздуха, между небом и землей, немало страдает нечистых духов, дьяволов, терпящих свою муку. Я допытываюсь: почему справедливая Божия кара, удалив их с неба, не ввергла их вниз, туда же с их князем люцифером в подземные адские пропасти, чтобы там им низложенным терпеть муки? И что за муки бесов в воздухе? И более ли они отрадны, нежели муки в самой геенне? Разъясняет мне это один из многих, знаменитый, но древний и благочестивый западный учитель. «Для того, – говорит, – некая часть бесов силою Божией в воздухе между небом и землей удержана, чтобы они видели и завидовали, и от зависти своей испытывали муки». Что означают слова: «чтобы они видели и завидовали»? Смотрят воздушные духи на небо, откуда ниспали, и видят там на своем месте в почете ангельском пророков, апостолов, мучеников, преподобных и праведных. О, как в зависти они снедаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются! Когда же воздушные духи взглянут на землю, расстилающуюся под ними, они видят на ней много благочестивых людей, богоугодно живущих, многих постников, девственников, чистых супружников, всех заслуживающих неба. О, как в зависти они терзаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются! Когда же они видят бывших прежде великими грешниками, которые через истинное покаяние уже воссели на небе, как, например, мытарь, блудница, разбойник, преподобная Мария Египетская и другие, а равным образом когда они видят на земле великих грешников, которые, однако, становятся уже на истинный путь, ведущий к Богу, избегают уготованных им вечных мук, огонь геенский гасят слезами и заслуживают Небесное Царство, – то что же тогда? Разумеется, что при виде всего этого воздушные духи охватываются завистью, видят и завидуют, и от зависти своей мучаются. И не значительна ли в этом их мука? Поистине, она столь велика, что ничуть не меньше огненной геенны. Писание говорит: Жестока, как ад, зависть, крылья ее как пламя огня, угль огненный пламя ее. Зависть есть то же самое, что и самое пекло, что и самый огонь адский: как ад зависть – видит и завидует, и в завидывании мучается... Не знаю, похвалит ли что доброе зависть? Будь перед Богом и перед людьми как золото, – зависть, худо о тебе отзываясь, смешает тебя с болотом. По своим добрым делам будь хоть солнцем – так да просветится свет твой, – но зависть охарактеризует тебя как темноту. Будь хоть самим небесным Ангелом, – зависть тебя и в ряду людей не поставит. Удались на край света, – зависть тебя и там догонит. Исправь свои крылья, полети и поселись на краю моря (см. Пс. 138:9), – зависть тебя и летящего подстрелит, как стрелой, своим хульным словом, отнимающим от тебя твою славу. Огради себя невинностью твоей, как щитом, – зависть, однако, ранит тебя, как мечом, своим уязвляющим языком. Не напрасно святой Давид взывает к Богу: «Укрой меня от скопища лукавых, от собрания делающих неправду, которые изострили, как оружие, язык свой» (Пс. 63:3–4). Иеронимов же перевод читает: «которые изострили, как меч, язык свой». Святой Давид! Не лучше ли было сказать так: «Враги мои изострили на меня мечи свои, приготовили копья, стрелы, оружие на меня верное припасли и хотят меня ранить, убить»? Но Давид говорит: «Изострили, как оружие, язык свой». Более, говорит, чем неприятельское оружие, страшны острые и злые людские языки завистливых. Умел тот царственный рыцарь мужественно стоять против неприятельского оружия, не страшны были ему в бою меч, стрела, копье, но злого языка он боялся, и потому-то он и ищет у Самого Бога защиты: «Укрой меня, Господи, от скопища лукавых, которые изострили, как оружие, язык свой». Не страшен, говорит, мне Голиаф, иноплеменники-филистимляне для меня ничто, но злой язык людской, язык завистливых, язык лукавствующих дал мне знать о себе: укрой меня, Господи, от него, защити меня от сонма тех, которые изострили языки! Но не падай духом, знатный муж, не ослабевай в своих подвигах, не малодушествуй в своем изменившемся счастье! Те воображаемые мечи, говорю о языках завистливых, вонзятся в их сердца, чтобы они видели и завидовали, и в самой зависти мучились (1).

Не соревнуй и не завидуй согрешающему, и не утешайся о чьем-либо согрешении, но милостивым и жалостливым будь к согрешающему. Если можешь, помоги ему встать, подай руку помощи, если же не можешь, то хотя бы молись о нем. Ибо не великое что-либо принимает согрешающий, и не преславное что-либо получает преступающий, не приобретение какое принимает, но скорее тщету, не утешение и радость, но скорбь и печаль. Вкусив греха, нужно вкусить и горести, здесь ли или там, а иначе быть не может (3).

Не завидуй, человек, никому в благополучии преходящего века сего, ибо всякая вещь в мире – это трава и цвет полевой. Не завидуй богатому и славному, и живущему в довольстве среди земных наслаждений, но благоразумно подражай процветающему в добродетелях. Ибо зачем тебе завидовать о настоящем благополучии, если все в мире сем временное и тленное? Если кто славен или богат, вовеки ли пребудет так? Если кто изобильно пользуется наслаждениями и благополучием, то навсегда ли это? Но все это дано на весьма малое время (3).

Не завидуй ни единой вещи мира сего. Не завидуй имению, богатству и славе, и всякому плотскому наслаждению. Не завидуй внешним жилищам и прекрасным зданиям или какому-либо изобилию, ибо все это временно и тленно, все преходяще и, как дым, вскоре исчезнет. Все здесь останется, все в прах и пепел обратится, ибо ничего нет вечного на земле. Только тем благоразумно завидуй, кто присоединяется Господу, кто сподобится благодати Пресвятого Духа. Ибо кто примет сию благодать, тот будет богатейшим и славнейшим всех богатых и славных (3).

Не завидуй, если кого почитают или прославляют или если кто в чем-либо изобилует больше тебя, но все это цени не больше, чем сонные впечатления. Не завидуй тленным земным вещам, но к небесным и вечным устремляй сердце свое, ибо не в том благодать Божия, чтобы в чем-либо иметь изобилие или быть почитаемым на земле, но в том, чтобы всегда быть с Богом. Великую боязнь и страх приходится терпеть тому, кто изобильно пользуется земным благополучием, ибо тягчайшая перемена и лишение всех добытых благ постигают его внезапно. Не много ли было прежде славных, богатых, добрых, премудрых? Но теперь всех их покрыла земля и память их погибла, как будто их и не было. «Человек – что трава, – говорит пророк, – дни его, как полевой цветок, так и он отцветает. Как только дух прошел в нем, (его уже) не будет, и не узнает он более места своего» (Пс. 102:15–16) (3).

Знай, что не много завидовал бы ты тому, кто воображал бы, что носит на себе царский образ, или тому, кто в сонном мечтании богател бы. И тому не завидовал бы ты, кто на один день получил бы какую-нибудь почесть, а потом на долгое время был бы предан бесчестию. Поэтому, если кто славится, пусть славится, если кто богатеет, пусть богатеет, – ты же себе внемли: «Чтоб было, как написано: «хвалящийся хвались Господом», богатеющий в Господе пусть богатеет, – говорит апостол (1Кор. 1:31) (3).

Не завидуй похваляемым, тем, кого хвалят и славят люди, но вместе с хвалящими хвали и ты доброе, злое же проходи молчанием. Не завидуй, если кого ублажают и все о нем говорят доброе, ибо не постоянна похвала человеческая, но весьма превратна. Иногда хвалят люди, иногда же злое говорят, иные славят, другие же бесчестят; одним что-либо угодно, другим же нет; сегодня кто-либо почтен был, завтра же внезапно его обесчестили. Не пребывает в одной мере ни похвала, ни бесчестие человеческое, – все быстро изменяется. Зачем Богу в Божием завидуешь? Зачем Богу в Божием возбраняешь? Итак, не завидуй ни в чем ни единому человеку, но старайся быть достойным перед Богом, чтобы и ты соответственной мерой воспринял то, чего будешь достоин, ибо нет лицемерия у Бога, но каждому праведное воздаяние по достоинству. Ибо Он всем людям отмерил правой мерой и каждого почтил своей честью, одного так, другого же иначе, но особенно «блажен человек, у которого Господь есть Бог его», – говорит пророк (Пс. 32:12) (3).

Что завидуешь чести и достоинствам других людей? Ибо ты сам не можешь всего объять. Что завидуешь благополучию преходящего века сего? Ибо все скоро проходит, все мимо идет. Мир сей обманчив, и все в нем превратно: сегодня почитание, завтра же укорение; сегодня слава, завтра же бесчестие. Чем более кто прославится, вознесется честью, тем более потом обесчестится, здесь ли, или там, в грядущей жизни (3).

Не снедай себя завистью, видя других, больше тебя почитаемых, славимых и богатеющих. Ибо Бог знает, что творить судьбами Своими: Он Сам лучше знает, кому и что даровать потребно. Не имеет ли власти господин в своих владениях творить то, что хочет, для одного это, для другого же то? Итак, не завидуй, да не услышишь осуждения от гласа говорящего: «возьми свое и пойди... разве я не властен в своем делать, что хочу?» – сообразно евангельской притче (Мф. 20:14–15). Поэтому перестань завидовать, отвергни ненависть, чтобы не остаться тебе вне чертога Христова, ибо завидующий, как говорит некто, судится, как убийца (3).

Зависть – это причина всякого зла и враг всему доброму. Ради зависти Каин убил Авеля, Исав преследовал Иакова, Саул гнал Давида, и бесчисленное множество зол ради зависти творится в мире. Зависть и ненависть затворяют небо, ослепляют разум, помрачают душу, отягчают совесть, опечаливают Бога, веселят бесов. Завидующий и «ненавидящий брата своего... во тьме ходит, и не знает, куда идет», – говорит апостол (1Ин. 2:11). Зависть не может предпочитать полезное, ибо «где зависть и сварливость, – говорит апостол, – там неустройство» (Иак. 3:16) (3).

Будь благодарен за свое положение, дарованное тебе от Бога. Держись того, что дал тебе Бог, и не завидуй тем, кто больше тебя благополучием и честью. K чему ты призван, в чем устроен, в том и пребывай, о большем же завистливо не ревнуй. Облеченных честью от Бога и от людей и ты почитай и, отвечая им, будь любезен и смирен, не отнимай завистью у того, кому Бог что-либо даровал, и не восхищай с гордостью себе. Ибо никто не может ничего достать себе сам собой, если не даст ему Бог, потому что всякая власть и честь от Бога, «и никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом», – как говорит апостол (Евр. 5:4) (3).

Закон

Христос, Спаситель наш, сказав о Себе Своим ученикам, что Он «пришел не нарушить закон... но исполнить», присоединил еще и следующее: «истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона» (Мф. 5:17–18). Иота – это греческая буква, по нашему «i» десятеричное. Здесь можно подумать, для чего Христос, Спаситель наш, одной буквой завершил весь закон, буквой же не иной какой-либо, ни «а», ни «б», ни другой какой-либо, но именно иотой, то есть «i» десятеричным. Причины того имеются две. Первая причина в том, что во всей азбуке нет буквы меньше иоты, только одна иота есть самая малая из всех букв. Она представляет собой одну малую, немного протянутую палочку. Она мала, но совершенна и не имеет никакого недостатка. Вспомнил же Господь эту самую малую, но совершенную букву, желая научить нас тому, чтобы мы знали, что если в исполнении заповедей Господних мы нарушим что-либо малое, то мы уже не совершенны, и только тогда мы окажемся совершенными, если малое исполним наравне с великим. Вторая причина заключается в том, что если над буквой «i» будет написана одна черта, называемая титлом, то получится число десять – завершение всего закона. Господь наш буквой «i» десятеричным с одной чертой ясно указывает на Ветхий и Новый Завет. На Ветхий Завет указывает буквой «i» десятеричным, обозначая десять заповедей, данных в Ветхом Завете на Моисеевых скрижалях.

Одной же чертой над «i», то есть титлом, Он указал на Новый Завет, на святое Евангелие, которое является завершением Ветхого Завета подобно титлу у десятеричного «i». Одной этой буквой с титлом Господь нас научил тому, чтобы мы знали, что если не соблюдем всех десяти заповедей Божиих, а сверх того, не сохраним еще евангельских велений и советов, то не можем быть совершенными (1).

Заповеди

О, как стыдно теперь и будет стыдно в день и час смертный христианину, который не только не превзошел заповеданного, но не прошел и половины заповеданного и соблюл едва одну какую-либо заповедь. Если кто исполнит все заповеди и, погрешив в одной, оказывается виновным во всем, то тем более будет виноват тот, кто исполнил только одну заповедь, а прочие все презрел. О, как далеко стоит он от совершенства! О, как пуста чаша нашего спасения! О, как скудны наши плоды! Все это из-за нашей небрежности, все оттого, что мы не радеем о спасении наших душ (1).

Божии заповеди и вправду гуслями называться могут, ибо как в гуслях, если хотя бы одна струна не будет настроена, все гусли несогласную издадут песнь, так и в заповедях Божиих: если хоть одна не будет исполнена, все ни во что вменятся. «Кто... согрешит в одном чем-нибудь, – говорит апостол Иаков, – тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10). И мы, когда хотим отогнать от себя злобных духов и привлечь благого Духа, примем гусли – Божии заповеди, и сохраним их все. Если же не все сохраним, то не будет приятна песнь наша Богу. Давид говорит, что «благо – исповедать Господа и петь имени Его на десятиструнной псалтири, с пением, на гуслях» (Пс. 91:2, 4). Под десятиструнной псалтирью учители понимают десять Божиих заповедей. Когда кто-либо во все эти струны воспоет, то есть когда исполнит все заповеди, то его исповедание – благо. Вспоминает Господь в Евангелии женщину, потерявшую из десяти одну драхму, – как с прилежанием ее ищет: «возжигает светильник и выметает храмину, и ищет тщательно, пока не найдет, а найдя, созывает подруг и соседок и говорит им: порадуйтесь со мною: я нашла потерянную драхму» (Лк. 15:8–9). И что же это значит, что радуется так об обретении десятой драхмы? Не без труда, думаю, нашла и первую, и вторую, и третью драхму, и прочие, но ни об одной так не радуется. Только когда обрела десятую, тогда созывает подруг и соседей сорадоваться ей. Святой Григорий учит, что десятая драхма знаменует десятую Божию заповедь. Не радовалась еще женщина, обретя первую, и вторую, и третью драхму, но возрадовалась о десятой, показывая тем, что не имеет чему радоваться человек, сохранив одну заповедь Господню или другую, но тогда лишь поистине возрадуется он, когда и десятую совершит, когда все повеления Господни делом исполнит. "Тогда, – говорит Давид, – я не постыдился бы, взирая на все заповеди Твои» (Пс. 118:6). За преступление же и малой заповеди казнит Бог не только злого, но и доброго, если не в будущем, то в нынешнем веке, ибо у Него как малая добродетель без воздаяния, так и малое прегрешение без наказания не бывает. Праведен Судия и каждому воздает по делам его (3).

Зло

«Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5:14). Слова: «чтобы не случилось с тобою чего хуже», – нося в уме с рассуждением, мы подумаем, что такое может быть злое и что хуже? Зло – это то, что вредит человеку; хуже же – то, что не только вредит, но и совсем губит человека и истребляет его из среды живущих на земле. Зло – это значит долгое время лежать на одре болезни, подобно евангельскому расслабленному, который лежал тридцать восемь лет, а хуже – значит умереть. Зло – это впасть в яму, а хуже – это никогда не выйти из ямы и быть засыпанным в ней землей навсегда. Зло – значит получить какую-либо рану на теле, хуже же – значит быть убитым. Зло – значит согрешить один раз или два, а хуже – это значит грешить всегда и после покаяния делать то же, ибо грех, часто повторяемый, не только расслабляет душу, но и умерщвляет ее, и не только повергает в лютую яму падения, но и засыпает ее прахом отчаяния, не только уязвляет, но и убивает, не только вредит, но и совсем губит (1).

Слабость или растление человеческой природы таково, что не злые от добрых воспринимают добрые нравы, но добрые от злых заимствуют злые нравы. Если здоровые проходят между немощными, то не они передают здоровье немощным, но, наоборот, немощные передают свою немощь здоровым. Посмотри здоровыми очами на поврежденные очи, и ты не исцелишь их своим здоровым зрением, но для своих очей ты получишь вред. Пусти одну покрытую коростой овцу среди тысячи чистых, и эта одна не очистится от тысячи чистых, все же прочие воспримут заразу от одной. От гнилого яблока гниют прочие, гнилое же от целых не исцеляется. Один, имеющий моровую язву, наносит вред городу и всей стране, а бесчисленные и безвредные, с которыми он смешается, не отнимут от него болезни. То же происходит и с душевными немощами. Злые передают свой яд злонравия добрым, от добрых же редко пользуются. Поэтому Святой Дух в Притчах Соломоновых говорит: «Сын, да не прельстят тебя люди нечестивые, не соглашайся, если будут склонять тебя, говоря: пойди с нами. Не ходи с ними в путь, держи же ногу твою от стези их: ибо ноги их ко злу бегут» (см. Притч. 1:10–11, 15–16) (1).

Вот явные признаки не овец, а козлищ, или, лучше сказать, зверей. Кто угождает своему чреву, тот медведь; утучняющий свое тело – мул; злопамятный – верблюд; кто наносит вред ближнему своему, тот скорпион; кто коварствует, тот лисица; кто злобствует – ехидна. ...Святой Златоуст коварного и исполненного злобы человека называет бесом и даже хуже беса. Почему? Потому, что беса можно отогнать от себя крестом, а злого человека ничем не отгонишь: не открестишься от него, не отмолишься. Что же превратило этих людей в зверей, в скотов и в самих бесов? То именно, что они не слушали гласа своего пастыря и прогнали его от себя с бесчестием (2).

В мире сем, исполненном всех зол, о котором Писание говорит: «весь мир лежит во зле» (1Ин. 5:19), – нам не о чем радоваться и можно разве только плакать. Ибо куда бы мы ни обратили своих очей, всюду зло, а не добро увидим. И зло увидим сугубое: или зло явное, или же зло, скрытое под видом добра, как яд бывает скрыт в сладости. Явное зло – это гонения, беды, брани, разорения, наказания Божии, за грехи попускаемые, как-то: голод, огонь, меч и тому подобное. Зло же, сокрытое под лицемерным добром, живет в суетных радостях и сладостях мира сего, в непостоянном счастье, благоденствии, в сожитии и содружестве человеческом. Тяжко и горько терпеть явное зло, по попущению Божию бывающее, но тяжелее и хуже терпеть зло прикрытое. Ибо как пес, молча и внезапно хватающий и кусающий зубами человека, хуже и лютее пса, лающего и бросающегося издали, так и зло, прикрытое добром, хуже и тяжелее, чем зло явное. Посмотрим ли на славу и богатства мира сего, и здесь кто не скажет: как хорошо быть прославленным, богатым, благоденствовать в счастье, праздно веселиться! Но мы усмотрим скрытый под этой сладостью яд – зло, прикрытое внешним добром. Славе и утехам конец в аду, как говорит святой пророк Исаия: «В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червь, и черви – покров твой» (Ис. 14:11). Богатству же конец в рыдании, по словам апостола: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас» (Иак. 5:1). Посмотрим ли на пиршества, бывающие в домах именитых господ, и здесь кто из низших чинов не желал бы быть участником их ликования, как приятной вещи! Тут и любовь, тут и дружба, тут за здоровье друг друга осушают многие чаши! Но мы усмотрим и в этом добре прикрытое зло, согласно словам псаломника: «будет трапеза их для них сетью, и возмездием, и западнею» (Пс. 68:23), – ибо они здесь же ловят друг друга, как сетью, коварными словами и лицемерной дружбой или осуждают друг друга к соблазну многих, оговаривают один другого, не взирая на свои грехи, уничтожают славу ближнего, кусают и терзают его языком и позорными словами, как острыми зубами. На эти именно пиршественные трапезы жалуется Господь, говоря: «Неужели не вразумятся все делающие беззаконие, поедающие народ Мой, как едят хлеб?» (Пс. 13:4). Обратим ли очи наши на дружелюбное сожительство человеческое и там во множестве увидим прикрытое зло: беседуют друг с другом сладко, а помышляют горько. В устах мед, а в сердце желчь: «слова их мягче елея, – но они суть стрелы» (Пс. 54:22). Отнюдь нечему радоваться в многозлобном, многобедственном этом мире, ибо отовсюду окружают нас беды, по апостолу: «опасности на реках, опасности от разбойников, опасности от единоплеменников, опасности от язычников, опасности в городе, опасности в пустыне, опасности на море, опасности между лжебратиями» (2Кор. 11:26). И потому не один в мире сем, воздыхая, говорит вместе с Давидом: «Не может утешиться душа моя» (см. Пс. 76:3). Ибо всякая радость мира сего – это печаль, и нет здесь такой радости, которая бы не растворялась печалью. Нет утешения, которое не соединялось бы со скорбью. Нет веселья, за которым не следовало бы сетование. Нет смеха, который не сопровождал бы плач с воздыханием. Нет добра, которое не кончалось бы злом. Ибо как может мир, будучи по естеству своему злым, творить кому-либо добро? Люби его, а он тебя ненавидит; ищи его, а он от тебя бежит; служи ему, а он тебя бьет; ублажай его похвалами, а он тебя оскорбляет; надейся на него, а он во всем тебя обманывает. Обещает тебе честь, а дает бесчестие. Обещает золото, а подает грязь! Обещает богатство, а и последнего лишает тебя! Обещает мед, а подает желчь! Обещает сладость, а подает горечь! Обещает хлеб, а подает камень! Обещает добро, а дает зло! Нет ни одного истинного утешения и радости в мире сем! Все исполнено сетования и плача! (2)

Никто поистине не может творить не только благого, но и злого без Божия попущения и благому поспособствования. Ибо Он все сотворил и во власти Своей все содержит. Но если кто что-либо злое сотворит, то не с помощью Божией и не благоволением Его сотворит, но только самовластием и попущением, ибо Бог не злому помощник, но благому. Однако же как злому в злых делах иногда совершить что-либо попускает, иногда же возбраняет Своим смотрением, так и благому иногда препятствует, иногда способствует, дабы и тех, и других, и злых, и благих, искусилось самовольное намерение и познана была ими Божественная власть и держава (3).

Не всякое зло злой может сделать без Божия попущения, и добрый доброе без Божией помощи, хотя и самовластием каждый от Бога одарен. И не только люди, но и бесы имеют свое намерение и пределов своих перескочить не могут, но иному Бог в злых делах, как Сам ведает, много раз ради благословных причин не попускает, иному же в добрых не способствует, дабы, в помощи Его нуждаясь, избежал самомнения и познал свою немощь, ибо от себя ничего не имеет, и поэтому пребывал бы всегда в смирении (3).

Как злому часто ради благословных причин попускает, так и доброму часто доброе возвращает, но намерение обоих считает за дело. Ибо если бы злой все злое и добрый все доброе помимо Божия попущения и помощи благому возмогли творить, никто ни в чем помощи Божией не желал бы, никто о молитве и молении не радел бы, но каждый все по воле своей творил бы, о смотрении Бога, промышляющего и обладающего, не думал бы, то никакого отличия Творца от твари не было бы. Поэтому не считай себя великим, но считай себя как ничто, а считающий себя чем-либо, обманывает себя, будучи слеп душой, непросвещен в разуме, и не ведает, куда идет (3).

Злопамятство

Кто, злопамятствуя и беспамятно гневаясь, совершил что-либо благое? Кто, не имея кротости и долготерпения, показал какую-либо совершенную добродетель или победу? Никто! Ибо и апостолы, если бы неразумно ярились и гневались на согрешающих, никого не поставили бы на путь спасения, никого не привлекли бы ко Христу. Хотя иногда они и ожесточались на согрешающих, однако не с яростью и не гневаясь без памяти, но благоразумно, с долготерпением, Богу молясь о согрешающих, их исправляли и наставляли (3).

Злословие

Ярости, гнева и злословия усердно берегись, да не помрачится твое сердечное око (3).

Знание

Знать Бога – вот все счастье христианина, все духовное утешение, вся надежда на спасение и даже само спасение. Это есть «чаяние вечной жизни» и даже сама вечная жизнь! Пусть всякий, как хочет, изобретает способы к достижению утешения и вечных небесных богатств, но лучшего и совершеннейшего он не найдет, кроме того, чтобы знать Бога: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17:3). О как несчастен тот, который своего Бога, своего Творца, своего Спасителя или мало знает, или совсем не знает, или же не старается Его познать. Но вы скажете: мы, православные христиане, знаем Бога, веруем в Него и поклоняемся Отцу и Сыну и Святому Духу, Единому в Троице Богу. Я хвалю это ваше христианское и благочестивое знание Бога, веру и почитание Бога, тем не менее безошибочно скажу, что не все мы хорошо знаем Бога. Среди нас есть многие, которые только считают себя знающими Бога, на самом же деле совершенно не знают Его. Для пояснения этих слов я предлагаю два положения. Первое – то, что не каждый хорошо знает Бога, кто знает Его только через веру, и потому не каждый верующий христианин достигает вечной жизни. А второе – то, что хорошо знает Бога только тот, кто при вере в Него и любит Его, при этом любит истинно, – такой только и достигает вечной жизни (1).

Идол

Посмотри, как идол, изображающий Бога, изображает на самом деле пустую прелесть, изображает обман. Ведь он представляет собой бога, который есть не Бог, а бес, не Создатель, но создание. Совсем не то святые иконы, которые всегда изображают истину... Из этого можно убедиться, насколько велика разница между истиной и пустой прелестью. Кто же еще дерзнет называть святые иконы идолами? Разве не слышите звук страшного грома, который, как из высокого облака, происходит из Седьмого Вселенского святого собора и громогласно вещает: «Говорящим, что святые иконы – идолы, анафема, анафема, анафема!» (1)

Сколь много и в мире сем, в нас, говорю, этого язычества, идолопоклонничества! Что ни грех, то бог, что ни страсть греховная, то идол, что ни намерение ко греху, то идолопоклонство! И чрево – бог, говорит апостол (см. Флп. 3:19), и сребролюбие – идол, и лихоимание – идолослужение! (2)

А идол что такое? Насколько сильно отличается он от иконы? Икона является изображением истинной вещи, а идол – это изображение пустой прелести. Что представляют мне идолы? Представляют Дия, Эрмия, Аполлона, Артемиду и прочие бесчисленные бесовские капища. Что изображают для меня идолы? Изображают солнце, луну, Kупала, Лада, Перуна. Ты скажешь, что это изображения богов. Но вот в чем вопрос: истинные ли те боги, которые изображаются язычниками? Кто назовет истинным Богом Бахуса, который является начальником всех пьяниц? Кто назовет истинной богиней Артемиду или Венеру, которая начальница всяких нечистот и мерзостей? «Все боги язычников – бесы, а Господь же наш небеса и землю сотворил» (Пс. 95:5), как свидетельствует об этом сосуд избранный, апостол Павел, в Послании к Коринфянам: «хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, – так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1Кор. 8:5–6), и един Дух Святой, в Нем же всяческое, и мы в Нем. Я буду говорить так: посмотри, как идол, изображающий Бога, изображает на самом деле пустую прелесть, изображает обман. Ведь он представляет собой бога, который есть не Бог, а бес, не Создатель, но создание. Совсем не то святые иконы, которые всегда изображают истину... Из этого можно убедиться, насколько велика разница между истиной и пустой прелестью (2).

Изменчивость мира

Усердно спеши ко Христу, ничем временным не запинаясь, горячо теки вслед Его. Ибо видишь, что мир сей обманчив и превратен, видишь, что ничего в нем нет постоянного и непременного, но все, как в сонном мечтании, изменяется. Сегодня тишина, завтра смущение; сегодня радость, завтра плачь; сегодня веселье, завтра скорбь; сегодня здоровье, завтра недуг; сегодня жизнь, завтра смерть, – то есть нет в нем ничего постоянного и непреложного. Каждый день влечет с собой изменение: если сегодня ты радостен, завтра ожидай печали; если сегодня здоров, завтра ожидай болезни; если сегодня жив, завтра ожидай умереть. Ибо не всегда ты будешь в таком же положении, в каком находишься сегодня, но каждый день ожидай внезапного изменения. Поэтому усердно теки ко Христу, потому что только в Нем едином неотменная тишина и вечный покой, только в Нем едином непременная радость и присносущное наслаждение, и больше нигде, ибо всюду суета, всюду обман, всюду ложь и непостоянство (3).

Иисус

Кто же из нас, имея разум, не постарается вместе с Закхеем искать пресладкого Иисуса, особенно же послушать псаломника, который говорит: «Взыщите Бога и жива будет душа ваша». И еще: «ищущие Господа не будут лишены никакого блага» (Пс. 68:33, 33:11)? Ведь Он – пища алчущим, согласно слову: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать» (Ин. 6:35). Он – источник для жаждущих, согласно слову: «кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4:14). Он – одеяние для нагих, Он Врач – для больных, Он – око слепым, Он – нога хромым, Он – утверждение расслабленных, Он – рука безруких, Он – слух глухих, Он – Податель всяких благ для всех и во всяких нуждах. Кто же не захочет искать Его? Разве только тот, кто себя не любит и является врагом для своей же души (1).

Все ветхое, дойдя до имени Иисусова, закончилось, все же новое от Иисусова имени получило свое начало: «древнее прошло, теперь все новое» (2Кор. 5:17). Сделалось новым, ибо и имя это «Иисус» новое, как сказано: «Напишу... имя Бога моего, имя... новое» (Откр. 3:12). Это новое имя принесено с неба и наречено Ангелом прежде зачатия во чреве (см. Лк. 1:31). Это новое имя записано и в книгах церковных, и в книгах гражданских при самом обрезании и наречении. Записано в книгах церковных, ибо по совершении обычного действия обрезания в храме, архисвященник тотчас взял вписную книгу и написал в ней следующее: в первое число месяца, называемого по-еврейски «севат», по-гречески «лидинеос» и по-римски «януарий», обрезан Сын Иосифа и Марии, из племени Давидова, и наречено имя Ему Иисус. Записано это имя и в книгах гражданских, ибо по причине бывшей тогда по повелению кесаря Августа переписи народа и взимания с каждого лица дани в Вифлееме записано было следующее: в первые январские календы Иосиф с Марией и новорожденным Младенцем Иисусом, принадлежащие к царскому роду, внесли дань кесарю. Это новое преславное имя Иисус хотел бы и я, грешный, вписать ныне на новое лето не только в книге моего сердца, но и в сердцах всех, как бы в книгах мирских и духовных, и притом написать не какими-либо простыми чернилами, но различными красками и цветами...

Прежде всего пусть напишется это новое преблагословенное имя «Иисус», как имя царское, в книгах царских. Иисус – имя царское, ибо царствует и на небе, и на земле: на небе соцарствует Отцу, на земле принимает дары от царей с титулом царским, ибо вопрошали о Нем: «где родившийся Царь?» (Мф. 2:2). Пусть написано будет это царское имя на новое лето прежде всего в великой книге сердца Пресветлейшего и державнейшего Государя, Царя и Великого Kнязя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя, и Белыя России Самодержца. И да будет оно написано буквами золотыми по примеру древнейших веков, когда, по свидетельству Иеронима, не позволено было писать имени Божия иначе, как только золотом. Но и то известно, что в сердце одного из богоносцев, которого еще в детстве Христос Бог держал на руках Своих, после кончины найдено было написанным золотыми буквами имя «Иисус» (1).

Икона

Неповинная Авелева кровь, православные слушатели, вопияла некогда великим гласом к Богу, как говорил Каину Сам Всемогущий Господь: «голос крови брата твоего вопиет ко Мне» (Быт. 4:10). Имеет свой глас и неповинно пролитая кровь многих мучеников, пострадавших в нашей Православной Церкви за святые иконы. Имеет она свой глас, но не какой-либо иной, а следующий: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже». Присоединимся и мы, православные, и все сыны Восточной Церкви к этому кровному гласу святых мучеников. Будем так же готовы страдать и проливать свою кровь за святые иконы и воспоем все согласно: «Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже» (1).

Образ, или икона, – это изображение и подобие действительной вещи, которая или есть, или была, или будет. Если кто изображает Святую Троицу в виде трех Ангелов, так это было в действительности, когда Ангелы явились Аврааму у Мамврийского дуба (см. Быт. 18:1). Если кто изображает Бога Отца в виде некоего пречестного старца, так это было в действительности, когда пророк Даниил и пророк Исаия видели «Ветхого днями, сидящего на престоле высоком и превознесенном. Вокруг Него стояли Серафимы» (Дан. 7:9; Ис. 6:1–2). Изображает ли кто Бога Сына, рожденного, жившего с людьми, «страдавша и погребенна, и воскресшаго в третий день по Писанием, и восшедшаго на небеса и седяща одесную Отца, и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым», так ведь все это в действительности было, есть и будет. Изображает ли кто Бога Духа Святого в виде голубя, так и это было в действительности, когда явился Святой Дух «в виде голубине»¹⁷. То же нужно сказать и обо всех прочих святых иконах, которые всегда соответствуют своим первообразам и всегда являются изображением и подобием истинных вещей (1).

Разве не читали вы, порождения ехидны, в исторических преданиях, что сам Христос, Спаситель наш, оставив на полотне изображение Своего пречистого лица, послал к Авгарю, больному царю, желавшему видеть Иисуса и исцелиться от Него, каковой образ мы и называем Нерукотворным. Разве не читали вы в Божественных Писаниях, о треокаянные еретики, что Сам Христос, Спаситель наш, по словам апостола Павла, называется сиянием славы и образом ипостаси Отца? (Евр. 1:3). Разве не читали вы в Божественных Писаниях, что и сам человек называется образом Божиим, согласно слову Божию: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию?» (Быт. 1:26). Почему же вы Божии образы называете идолами? Неужели и человек, являющийся образом Божиим, есть идол? Я отвечу за вас. Правильно вы говорите это о себе, ибо неприлично назвать вас образами Божиими, но лучше идолами. Вы идолы, скверные иконоборцы, ибо имеете очи и не видите Бога, изображенного на Его святой иконе, не видите чудес, истекающих от святых икон Богородицы, изображенных самим святым Лукой и творящих премногие чудеса. Вы имеете уши и не слышите, что заповедует Писание: «Превозносите Господа Бога нашего и поклоняйтесь подножию ног Его, ибо оно свято» (Пс. 98:5) (1).

Идолопоклонники своих идолов считали богами, а мы образов не считаем богами и не желаем считать: у нас есть один только Бог, Которому мы поклоняемся и Которого славим в Святой Троице, икона же Его служит только изображением и напоминанием. Идолопоклонники думали и верили, что в бездушных идолах живут их боги, как душа в теле, мы же, благочестивые, не верим тому. Мы знаем, что Бог неописуем: Он везде присутствует и все Собой исполняет. В иконе Он не пребывает, как душа в теле, и пребывать не может. Идолопоклонники всю свою надежду возлагали на идолов, а мы, православные, не утверждаем нашей надежды на иконах, но возлагаем нашу надежду и упование на Того, Кто изображен на иконе. Идолопоклонники поклонялись самим идолам, дереву и золоту, мы же, православные, поступаем совсем не так. Когда мы кланяемся перед образом, то кланяемся не самому образу, не дереву, серебру или золоту, не пестроте и краскам или прекрасному изображению, но поклоняемся образам совместно и нераздельно с их первообразом. Мы поклоняемся образу Спаса, а в уме имеем Первообраз, Самого Спаса. Kланяемся образу Богородицы, а в уме имеем Первообраз, Саму Богородицу. Одним словом, мы, православные, поклоняясь иконам, никогда не отделяем образ от его первообраза, но всегда совместно и нераздельно поклоняемся и образу, и первообразу (2).

Что такое икона? Икона – это изображение действительного лица. Можно ли икону назвать Богом из-за того, что она служит предметом почитания? Нет, она не Бог, но образ Божий, поэтому и почитается (3).

Искушение

Как из былия¹⁸, называемого лен или конопля, если оно не будет стерто и сломлено в учиненных для того деревянных орудиях, никто ничего сделать не может: ни веревки, ни нити, ни полотна, ни иной какой-либо полезной вещи, – так и душа, не стертая и не умягченная различными искушениями, не сможет прийти в совершенное познание своей немощи и смирение. Все это требует многого труда, подвига и всегдашнего умного делания, пока кто-либо не познает свою немощь и не пребудет навсегда в смирении (3).

Кто, желая чему-нибудь научиться и не имея терпения в учении, научится чему-нибудь? Кто, не претерпевая лечения, исцелил язву? Кто, не нося терпеливо на своих плечах креста терпения, шествует вслед за Христом? Никто. Все те, которые хотели шествовать вслед за Ним, готовы были ко всякому искушению и терпению, сообразно сказанному: «Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению: управь сердце твое и будь тверд», – говорит Иисус, сын Сирахов (Сир. 2:1–2). Скорбит и смущается отрок во время своего учения, когда же научится, весьма потом радуется. Скорбит и вопит больной, не желая претерпеть боли при лечении своих язв, но когда выздоровеет, то бывает весьма благодарен врачующему. Также обстоит дело и в нравственном усовершенствовании (3).

Не смущайся в скорбях, но особенно радуйся, следуя наставлению святого Иакова, увещевающего так: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения» (Иак. 1:2). Под искушениями апостол понимает здесь вообще всякие скорби, печали, бедствия, гонения, мучения, болезни, злоключения, обнищания, страдания, которые бывают или по попущению Божию, или происходят от злобы человеческой, от естества, от случая, или от навета вражеского. Не говорит он об одном каком-либо искушении, но говорит о различных, и в них повелевает иметь радость, ибо вся жизнь человеческая полна искушений, то есть разных бедствий и скорбей, согласно написанному: «опасности на реках, опасности от разбойников, опасности от единоплеменников, опасности от язычников, опасности в городах, опасности в пустыни, опасности на море, опасности между лжебратиями» (2Кор. 11:26). Бедствия и вне, и внутри: вне – брани, внутри – боязни; и как за волной следует волна, буря за бурей, ветер за ветром, так и в жизни человеческой беда идет за бедой, скорбь за скорбью, искушение за искушением. Поэтому Иов и говорит: «Не искушение ли есть житие человека на земле?» (Иов 7:1)¹⁹. Этим он говорит как бы то, что жизнь населяющих землю в том и состоит, чтобы пребывать в различных бедах и напастях, и что нет на земле человека без скорби, без печали, без искушения и болезни. Однако при всем этом апостол повелевает не унывать, но радоваться (3).

Различные искушения бывают причиной многообразного добра. Ведь что может быть лучше благ Небесного Царствия, которых «не видел глаз, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку» (1Кор. 2:9)? И каким образом человеку можно их получить? Не чем иным, как только искушениями и терпеливым перенесением скорбей. "Многими, – сказано, – скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22). Кому даруются небесные венцы, как не терпящему зло в искушениях? «Блажен человек, который переносит искушение, – говорит святой Иаков, – потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его» (Иак. 1:12). Кто сподобляется вечной славы? Не тот ли, который в печалях бедствует, согласно словам апостола: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2Кор. 4:17). Это значит, что какая-либо печаль, внезапно находящая на нас, хотя бы и легкая, но переносимая нами с благодарностью, ходатайствует нам великую вечную славу, и даже больше того: когда мы принимаем печаль с благодарностью, это соделывает нас сынами Божиими, как об этом говорит и Писание: «Если вы терпите наказание (под наказанием апостол разумеет здесь всякую печаль и скорбь, случающуюся по Божьему попущению), то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны» (Евр. 12:7–8) (3).

Исповедь

Исповедание – это Таинство святого Покаяния, в котором человек через вольное и смиренное исповедование грехов получает от милосердия Божия прощение, согласно написанному во псалмах. «Сказал: «Исповедуюсь Господу в беззаконии моем», и Ты простил нечестие сердца моего» (Пс. 31:5). Таинство же это – Таинство Божие, ибо от Самого Бога происходит власть оставлять людям их грехи, согласно написанному в Евангелии: «Kто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Лк. 5:21), и Ему единому мы исповедуем свои грехи, имея духовного отца как слушателя и свидетеля нашего исповедания и вместе с этим как установленного Богом судью и решителя. Итак, никому не должна быть известна эта Тайна Божия, кроме самого Всеведущего Бога и духовного отца, как свидетеля и слушателя дел, исповеданных устами кающегося. Это Таинство Божие запечатлено печатью Самого Бога, то есть Духа Святого, который творит завершение этого Таинства, как сказал Господь святым апостолам: «Примите Духа Святаго. Кому простите грехи, тому простятся» (Ин. 20:22–23). Совершает это Таинство Дух Святой через иерея, как через орудие, прощая исповеданные грехи и оправдывая грешника разрешением, которое произносится устами иерея. Этим, как печатью, утверждается прощение и оправдание и запечатлевается тайна исповеди, и никто не должен разрешать ту печать и делать известным людям, согласно словам апостола: «Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их. Кто осуждает?» (Рим. 8:33–34), то есть кто имеет право обличать грехи рабов Божиих, которых оправдал Бог ради их исповедания и избрал в наследники Царствия Своего ради их покаяния? Если Бог оправдал, человек пусть не осуждает. Если Бог сокрыл, человек да не обличает. Если Бог утаил, человек да не объявляет. Божие милосердие – это как бы море, а грехи наши – как камни, тяжело нас угнетающие. Как вверженный в море камень пребывает в глубине никому не ведомый, так и грехи наши, вверженные исповеданием в море милосердия Божия, никому не могут быть известны (3).

Исправление

Нам необходимо приготовить путь приходящему к нам Господу, согласно совету Предтечи. «Приготовьте, – сказал, – путь Господу» (Мк. 1:3). Когда какому-либо городу, хотя бы и незначительному, предстоит пришествие царя, то граждане всячески стараются, чтобы путь к ним был хорош. Они приготовляют и исправляют путь: где теснота, там расширяют, где топкое болото, там строят мосты. Они сравнивают возвышения холмов, наполняют глубину долин, и все неприятное они превращают в гладкий путь. Когда же приближается царь, они открывают городские ворота, выходят навстречу его пришествию, радостно принимают, поклоняются и приносят дары. K нам хочет прийти Господь наш, Бог наш, для Которого мы являемся городом. Он уже близок, и является настоятельная необходимость исправить и приготовить Ему путь к нам, ибо много есть преград на пути нашем. Есть теснота, то есть угнетение нашей совести злой и окаянной нашей жизнью. Есть холмы – гордые помышления, слова и дела, есть дебри отчаяния. А как топко болото нечистот наших? Не один жалуется с Давидом: «Я погряз в глубокой тине и не на чем стать» (Пс. 68:3). Все стези наши полны препятствий, не гладки, не удобны, и, что хуже всего, нет таких врат к нашему сердечному граду, которыми Господь мог бы войти во внутренние наши жилища. Ибо там, где были ворота, там мы создали каменную стену нашего ожесточения и заградили вход Владыке нашему. Итак, исправим все это и приготовим Господу нашему пришествие к нам, как повелевает Предтеча. «Приготовьте, – говорит, – путь Господу». А как следует приготовить, тому он учит и наставляет, говоря: «всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Лк. 3:5), то есть пусть всякое неудобство и препятствие будет удалено. И апостол советует: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4:31) (1).

С благодарностью претерпевай все приключающееся. Если случится тебе перенести от кого-либо печаль, не его делай виновником тому, но себя, ибо не напрасно Бог это на тебя попустил, но (Ему лишь ведомыми судьбами) к твоему исправлению. Ничто не происходит без воли Божией. Бог, много раз врачуя тебя, попускает на тебя различные искушения, ты же, неблагодарно принимая их, приписываешь вину другому, а не себе. Итак, не делай никого другого виновным, но одного себя, ибо по делам своим получил ты. «Долготерпеливый лучше храброго» (Притч. 16:32). Терпеливый муж велик в мудрости, малодушный же храбр без ума (3).

Истина

И бесы считаются премудрыми и разумными, однако не пребывают и не хотят пребыть в истине, и потому они отвержены. Как неприемлема милость без истины, так неприемлема и неправедная премудрость, но и разум и правда пусть будут равны, как и пророк говорит: «Милость и суд буду воспевать Тебе, Господи! Воспою размышление о пути непорочном» (Пс. 100:1–2). Так разум наравне с правдою подобает воспевать и иметь непорочным. Ничего Бог так не требует и не любит, как правый разум и истину, ибо в этом и подвиг наш состоит, в этом и труды, в этом и попечения – в получении правого разума и содержании истины, и в пребывании в ней несовратимо даже до кончины. «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни», – говорит Господь (Откр. 2:10). Многие растленно и вопреки истине думают и говорят, но хотя они и велемудрствуют, хотя и многие козни строят, представляя ложь вместо истины, однако же ложь никогда не может быть правдою, и никогда не бывает принята Господом. И еретики, и все зломудрствующие считают себя премудрыми и разумными, но не пребывают и не хотят пребыть в истине. Ибо помрачились в разуме и ослепли ото лжи. Неприемлема мудрость с ложью и философия с неправдою. И как любомудрцы западного сословия, мудрствующие противоречащее Церкви, содержащие истину в неправде, могут быть приняты Богом? Никак не могут. Разум, уклоняющийся от истины, – это разум неправый и неугодный Богу; и обретающийся в нем нисходит до злолукавых действий, подпадает под власть бесу, отцу лжи, и впадает в еретическое разномыслие. Ищущий же правого и истинного разума ищет Господа и обретает Его, ибо нигде никто не может обрести Его, только в правом разуме и истине (3).

Ищущие Христа (Господа)

Как во время плотского рождения Христа, Сына Божия, искали Его усердно персидские волхвы, которые, придя в Иерусалим, принесли Господу дары – золото, ладан и смирну (см. Мф. 2), так и нам, грешным, подобает прилежно искать Его и с радостью принимать Его в дом свой, как тот Закхей принял Его с радостью (Лк. 19:6). Где же Его искать и как? Научитесь прежде в церкви Божией, как говорит пророк: «Господь во храме святом Своем» (Пс. 10:3). И как Закхей, желая видеть Христа, влез на верхушку дерева (см. Лк. 19:2), так и мы, взойдя на высоту добродетелей, увидим Его в святой церкви на престоле Божественном в святой Евхаристии под видом хлеба и вина и достойно причастимся Его Божественной Крови и Пресвятого Тела, ибо, когда Христу было двенадцать лет, Его искали Иосиф и Мать Его среди родных и знакомых, но нашли Его через три дня в храме среди учителей (см. Лк. 2:42–49). Из этого, братья, научитесь, что и ныне Христос как бы через три дня может быть найден в храме, если ищущий имеет, во-первых, сердечное сокрушение о грехах своих, во-вторых, искреннее исповедание уст своих, в-третьих, удовлетворение, назначенное отцом духовным, или епитимью. После этих трех вещей, как бы после трех дней, Христос и будет найден в сердечном храме. Потом еще можно искать Христа в нищих и убогих, как говорит кто-то из учителей церковных: «Рука нищего – это сокровище Христово: если что возьмет нищий, то принимает Христос». Даже и Сам Христос свидетельствует: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40) (1).

День и ночь ищи Господа, день и ночь ищи Благодетеля, да обретешь Его и получишь. Ищи Его во всем мире, во всех концах земли, ищи Его в славе, в богатстве, в красоте плотской, в сладостях земных, ищи Его во всей твари, но нигде Его не обретешь. Только в презрении всего этого, особенно же в себе самом Его ищи, – там Его обретешь, ибо Он всего тебя содержит, ты же Его не познаешь; весь в тебе есть, ты же Его не ведаешь: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21), ты же его вне себя ищешь; внутри тебя присносущное наслаждение, ты же о нем не разумеешь. Но ищи в себе день и ночь Господа, да обретешь Его, и обретя Его, покой вечный получишь и с радостью воскликнешь: придите и увидите, что я обрел Желаемого и соединился Присносущному (3).

Клевета

О треокаянный хулитель, клеветник, злонравный осуждатель! Какой муки ты достоин даже за одно душевное убийство. А о трех убийствах какой ты дашь ответ, какому подпадешь суду, какой подвергнешься казни? Люди Израилевы некогда роптали в пустыне на Бога и Моисея, и за это попустил на них Бог ядовитых змей. В другом же переводе пишется так: «послал Господь на народ ядовитых змеев» (Числ. 21:6). Поскольку неблагодарные израильтяне согрешили роптанием, хульно клеветали на Бога, оскорбляли Моисея и Аарона, несправедливо порицали их в беседах друг с другом и осуждали святых лиц, наказал их Господь ядовитыми змеями, и даже не просто змеями, но змеями огненными: «послал Господь ядовитых (огненных) змеев». Что же думаете вы, осуждающие, порицающие, хулящие, клевещущие? Не будете ли вы преданы во аде змеям огненным, дабы пожирали вас вовеки? (1)

Кому еще уподоблю я сей род осуждающих и хулящих? Уподоблю его самому дьяволу, а язык его хульный уподоблю геенне огненной. Дьяволу подобен осуждающий ближнего, ибо и святой апостол Павел в Послании к Тимофею, наставляя мужей и жен добрым нравам, говорит: «Равно и жены их должны быть честны, не клеветницы» (1Тим. 3:11). Слово «не клеветницы» в греческом языке пишется «не дьявольские», следовательно, апостол говорит, что женам подобает быть честными, не дьявольскими. Видите, что хульно клеветать на ближнего – значит то же, что дьявольствовать, ибо клеветник и дьявол – одно и то же. Тому же учит и святой Златоуст, говоря: «Усердствующий в оклеветании служит дьяволу и сам является демоном смущающим».

Слышите ли это вы, клеветники, хулители, сквернители? Слышите ли, что осуждающие ближнего из людей превращаются в демонов? А что такое их язык? Это сама геенна огненная. Послушаем, что говорит святой Иаков: «Язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3:6). «Круг жизни нашей» – это временная жизнь каждого человека, произошедшая из небытия в бытие и снова идущая к небытию. Kатится она как вращающееся колесо, то поднимаясь на высоту, то опускаясь книзу, то возносясь к благополучию и благоденствию, то ниспадая в злоключения и страдания, то направляя путь свой к добродетели, то изменяя его в развращение. Kруг этот, если попадет в огонь, уничтожается, а огонь языка совсем сжигает, ибо к кому прикоснется огонь злого языка, того все начинают считать за ничтожество. Язык, огонь которого воспаляет круг жизни нашей, сам воспаляется геенной, а геенна – это грех клеветы, хуления и осуждения, ибо грех этот поистине подобен геенне (1).

Конец мира

Святой Иоанн Богослов говорит так: «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время» (1Ин. 2:18). По чему можно узнать близкий конец этого видимого мира? По тому, что умножились антихристы (1).

Красота

Не уязвляйся сердцем красотой лица тленной плоти, ибо это трава, тень и гной: иссохла трава, и цвет ее опал. Только одна Божественная любовь пребывает вовеки. Не видимыми красотами уязвляй сердце, но к Творцу видимого и невидимого ум и душу свою возводи (3).

Избегай воззрения с вожделением на чужую красоту, а также и бесстыдного прикосновения, лобзания и осязания, как смертоносного яда, дабы не впасть в греховную глубину погибели и не остаться в сети дьявола; преткнувшись же в том, без скорби и тяжести никогда потом не пребудешь (3).

Не прельщайся красотой и станом и прекрасным лицом, ибо все это легко сокрушаемо и исчезаемо. Помни о том, что красота претворяется в гной и после обуревания похотью бывает скорбь и тяжесть, и никогда не прельстишься, и никакой красотой плоти и похотью греховной объят не будешь (3).

Не прилепляйся там, где нет вечного, и утешения не ищи там, где все превратно, ибо многие, бессловесно уязвлявшиеся красотой лица и прельстившиеся плотской похотью, многий соблазн и претыкание многим составив, жизнь свою бедственно окончили, бесу были подручниками и ради кратковременной сладости лишились вечной жизни. Богу единому будь порабощен и имей свое сердце уязвленным Его добротой и Божественной любовью, и не прельстишься вовеки, но пребудешь выше всех прельщений, в мире и всегдашнем покое будешь обретаться, примешь же и получишь благую часть, которая не отнимется от тебя вовеки (см. Лк. 10:42) (3).

Перестань самовольно желать плотского детского играния, дабы потом не оставить его не по своей воле с большей тяжестью. Да не прельщает тебя доброта и красота лица тленной плоти, ибо истлевает и изменяется и погибает вскоре. Не случается видеть состарившегося благолепным, ибо нет красоты, не истлевающей во гробе, и не на долгое время эта красота пребывает. Ибо всякая плотская красота – это тень, всякое благолепие – роса утренняя, всякая плоть – трава, всякая слава человеческая, как цвет в поле: иссушается трава, и цвет ее отпадает (см. Иак. 1:10–11); только одно слово Господне и Божественная Его любовь пребывают вовеки (3).

Кратковременность

Имеет мир свои копья, которыми ранит тех, которых побеждает. Kопья его – это «похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1Ин. 2:16). Сильны эти копья; мало кто остается не раненным и не побежденным ими, ибо "каждый, – по апостолу, – искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). Всякий ранится ими, ибо рана, причиняемая ими, кажется сначала не болезненной, но сладкой, не страшной, но желанной, и ее не боятся, но даже ищут. Потому-то всякий и ранится такими страстями, не зная, что эта рана потом смертельно заболит и после временной сладости наполнит вечной горечью и желчью, уморив душевной смертью. Однако же для ищущего спасения раны эти легко исцелимы. Если человек иногда случайно и бывает ранен, он тотчас и исцелится, если иногда и упадет, тотчас и встает, на нем сбываются слова св. Давида: «когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его» (Пс. 36:24). Какое же врачевство может легко исцелить эти раны, причиняемые вышеуказанными страстными копьями мира? Поистине, та мысль об этих страстях, что они суетны и кратковременны, ибо временно все то, что услаждает, а после себя оставляет вечную горечь. Не будет неуместным вспомнить здесь одну из древнейших греческих историй. Некий царь мисийских стран, по имени Телефос, сын Геркулеса от нимфы Авги, вел войну с Ахиллесом, вождем греческого войска. Причина же войны была следующая. Когда Ахиллес шел с греческой силой на Трою, то он хотел идти через мисийскую землю, ибо через нее лежал его путь, тогда Телефос не хотел пустить его через свою землю, начал с ним сражаться и в сражении был ранен копьем Ахиллеса, но не до смерти. Рана эта была мучительная и неисцелима, призывалось множество искуснейших врачей, и лечилась она многими лекарствами, но никак не могла быть исцелена. Отчаиваясь в своей жизни, Телефос послал в капища своих богов за волшебством, ища извещения, будет ли он жив, или умрет от той раны, и получил такой ответ: «Рана не исцелится, и Телефос не выздоровеет, если с того самого копья, которым он был ранен, не будет соскоблена ржавчина с железа и не будет приложена к ране». Телефос, услышав это, тотчас послал к Ахиллесу, примирился с ним и просил его, чтобы он прислал ржавчины от своего копья. Получив ее, он сделал из нее мазь, приложил к ране и тотчас получил исцеление и здоровье. Правда это или нет, пусть вера в это останется при греческих историках, мы же заимствуем отсюда такой пример. Если ты, раб Господень, получил случайно в борьбе жизни твоей какую-то греховную рану от мирских пристрастий, тотчас имей перед очами ржавчину от тех пристрастий, то есть размысли о кратковременной и скоропреходящей суете, и слушай слова апостола, говорящего грехолюбивым миролюбцам: «Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас» (Иак. 5:2–3). Нося в уме эту ржавчину и прикладывая ее, как мазь, к сердечной ране, ты тотчас исцелишься, тотчас освободишься от греховной страсти (1).

Крест

Крест, смерть – вот слава Сына, ибо это корень, начало и мать Его прославления. Бесчестие порождает честь, Крест рождает славу, и славу не только для Самого Господа, но и нам, Его рабам, сынам Восточной Церкви. Его вольными страданиями прославляемся и мы (1).

Взирающий мысленными очами на мертвость Господа Иисуса, висящего на Кресте мертвым и преклонившим главу, пусть помыслит: не ради ли меня умер Господь мой? Когда же он помыслит об этом, не скажет ли ему внутренний его человек – совесть: «Если Господь твой умер за тебя, почему ты живешь для греха? Почему истощаешь в грехах жизнь свою? Почему не умертвишь своих греховных вожделений? Не пора ли остановиться тебе, пожившему в прошедшее время в нечистоте и похотях? Не достаточно ли для тебя твоих прошедших злых дел, которыми ты прогневлял и тяжко опечаливал Владыку твоего, Создателя твоего, Возлюбившего тебя, Благодетеля твоего?» Здесь тотчас же уязвляется сердце от мертвости Господней – как бы стрелой, уязвляется язвой, убивающей в нем грех, умерщвляющей в нем греховные действия и творящей человека недейственным для зла. Не этой ли стрелой был устрелен и уязвлен апостол, который говорит: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу» (Гал. 2:19–20). Я, говорит он, уже не жив, а мертв, умер для мира, чтобы быть живым для Бога. Взирающий на язвы Господа Иисуса, на Кресте висящего, окровавленного, взирающий на ребра Его, пронзенные, источающие воду и Кровь, пусть помыслит: ради меня Господь мой уязвлен, окровавлен, чтобы оживить, исцелить, омыть, очистить меня, уязвленного грехами и умершего душой, и чтобы даровать мне жизнь вечную. Когда же помыслит об этом, не скажет ли ему внутренний человек его – совесть: «Если ради тебя поднял на Себя все это Господь твой, то почему же ты лежишь в лености и нерадении, как мертвый, бездейственный и спящий во гробе? Почему ты не воспрянешь, не встанешь, не возьмешься за дело добродетельной жизни? Почему не явишь себя живым и исполняющим заповеди Его? Почему не потрудишься по силе твоей, чтобы угодить Ему и явить себя благодарным Ему за поднятые за тебя язвы? «Встань, спящий и воскресни из мертвых» (Еф. 5:14). Здесь тотчас же уязвляется сердце язвой любви животворной, оживляющей и восставляющей человека на делание заповедей Господних ради любви Его, и человек живет уже не для себя, а для Христа, или, лучше сказать, живет Самим Христом, имея Его в себе, как свою собственную душу. Не этой ли стрелой был устрелен и уязвлен сказавший: «и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20)? Когда кто-либо из истинных богословов взирает на Господа своего, распятого на Кресте, не помыслит ли о любви Его, столь великой, что, любя нас, Он положил за нас Свою душу? «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). А Он положил Свою душу не за друзей, а за рабов Своих, будучи Господом; Бог – за людей, Безгрешный – за грешных. Когда помыслит он об этом, не уязвится ли сердце его сладкой язвой любви? Не исполнится ли он сладости духовной в сердце своем? Не усладит ли всех своих полынных горестей, бед и печалей? Если случатся какие-либо гонения, озлобления, не скажет ли он в себе: если Господь столь возлюбил меня, грешного, недостойного и непотребного, что положил за меня Свою душу, не должен ли и я претерпеть то малое ради любви Его? Этой стрелой любви был устрелен и уязвлен святой апостол Павел, который говорит: «все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим. 8:37), – то есть все это претерпел ради любви Господней (2).

Святой крест – это прежде всего знамение христианской православной веры. У нечестивых, не верующих в Господа нашего Иисуса Христа, креста не увидишь. Крест там, где вера, и там вера, где крест. Одни православные христиане украшаются крестом, крестом ограждаются и о кресте хвалятся вместе с апостолом, который говорит: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа» (Гал. 6:14) (2).

Крест также является знамением любви и мученического страдальчества, принимаемого ради любви к любимому. Не крестом ли наяву показал Бог любовь Свою к человеческому роду? Евангелие говорит: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16). На что же Он отдал Его? На смерть крестную. Святая Церковь воспевает в ирмосах: «Положил еси к нам твердую любовь, Господи, Единородного бо Твоего Сына за ны на смерть дал еси». И Сын Божий умер за нас на Кресте ради любви к нам. Нет больше любви, как не только любить, но и умереть за любимых (2).

Крест есть как бы скипетр – знак царства, Царства Небесного, ибо через крест, через страдания приобретается Небесное Царство, как и «Христу надлежало пострадать и войти в славу Свою» (Лк. 24:26), согласно словам апостола: «если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим. 8:17) (2).

Крест – великое благо, спасительное оружие, непреоборимый щит, противный супостату дьяволу! Враждуя с ним, ты носишь крест, не просто знаменуясь им, но и испытывая крестные страдания. «Ибо наша брань уже не против крови, чтобы питаться неправедными прибытками, и плоти, чтобы угождать ей сладострастием, но против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12), которые всегда готовы уязвить пяты наши, чтобы опрокинуть богопротивной злобой корабль нашего жительства (2).

Крещение

Сказал ему Иисус: «Пойди на купальню Силоам и умойся» (Ин. 9:7). Силоамская купель, по словам толкователей, для верующего человека является прообразом то святого Крещения, то слез покаяния, то истечения из ребер Христовых Крови и воды. Силоамом является святое Крещение, в нем и омывается болото первородного греха, и просвещается душевная слепота. Слезы покаяния тоже являются Силоамом, в котором очищаются грехи, совершенные после Крещения, согласно словам святого Златоуста: «Согрешил ты, поплакал и омыл грех». Потому-то и святой Иоанн Лествичник называет слезы покаяния крещением более сильным, чем даже первое, таинственное Крещение. Наконец, Силоамом является и источник, проистекший из ребер Христовых, согласно словам святого Андрея Kритского, который так воспевает в Великом каноне: «Силоамом да будет ми купель, кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия: яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса»²⁰ (1).

Kрещение – это омовение первородного греха, а у взрослых и произвольного (3).

Какую благодать Божию получаем мы в Kрещении? Очищение от прародительского греха и прощение остальных грехов, совершенных до Крещения, ибо после Крещения человек становится сыном Божиим и наследником благодати (3).

Кротость

Молчаливая кротость подобна той тихой Силоамской воде, которая течет без шума, без звука, как говорит Исаия: «воды Силоама, текущие тихо» (Ис. 8:6). При тех тихих водах был помазан на царство царь Соломон, и были те воды знамением тихого и кроткого его царствования, ибо он своей кротостью и тишиной ни в ком не возбудил гнева против себя. Kроткий и тихий муж, не подающий повода для гнева, не только не зажигает огня вражды, но и зажженный погасит, согласно словам Златоуста: «Нет ничего сильнее кротости». Как вода погашает загоревшийся огонь, так и слово, сказанное с кротостью, погашает душу, горящую гневом сильнее огненной печи (1).

Терпеливый и кроткий человек гораздо сильнее, чем сильный борец и храбрый воин, ибо он побеждает без оружия, одолевает без брани (2).

В Божественном Писании агнец является образом кротости, смирения, незлобия, ибо это животное по естеству своему кроткое, смирное, незлобивое, никому не противящееся. Все другие животные обнаруживают свой гнев, ярость, сопротивление: одни бодают и убивают рогами, другие кусают зубами и пожирают чужую плоть, третьи бьют и попирают ногами, иные терзают когтями. Одно только агнчее естество не имеет в себе ничего такого: не раздражается, не свирепеет яростью, не противится обижающему его. Потому-то пророк Исаия уподобил этому животному Господа нашего, Который должен был прийти на вольную страсть. "Как овца, – говорит он о Нем, – веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7). Все эти упомянутые добродетели: кротость, смирение и незлобие – можно считать за единое, ибо кротость ходит вместе со смирением, как говорит Господь: «Hаучитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). А незлобие не отстает от них и, как дружественное им, обретает вместе с ними благодать у Господа, приближаясь к Нему, как сказал и Давид от лица Самого Господа: «Незлобивые и праведные объединились со мною» (Пс. 24:21). Однако каждая из этих добродетелей имеет особое истолкование своей силы. Kротостью обозначается удержание гнева, укрощение ярости. Kротким называется тот, кто, будучи кем-либо опечален и имея возможность отомстить, не мстит, не гневается и, оскорбляемый, не оскорбляет. Смирение – это искреннеe сознание своего ничтожества, презрение самого себя. Смиренным называется тот, кто, зная свою немощь, греховность и непотребство, не превозносится в своем уме, считает себя ниже всех, и хотя бы он преуспел в какой-либо добродетели, однако, исполненный страха Божия, называет себя рабом непотребным. Незлобием называется или чистая совесть, неповинная ни в каком зле, или сердечная простота, украшенная праведностью, или незлопамятство, невоздаяние злом за зло... Если хочешь одолеть своих врагов без брани, победить без оружия, укротить без труда, будь кроток сам, и ты одолеешь, победишь, укротишь других. Если не веришь мне, посмотри вместе со мной в книгу, именуемую Апокалипсис, и из нее убедишься. Смотрю в эту книгу и вижу плачущим святого Иоанна Богослова. О чем ты плачешь, возлюбленный ученик Христов? Не подобает ли тебе, скорее, радоваться, сподобившись столь многих откровений? Видишь Престол Божий и Самого Бога, сидящего на нем, держащего в деснице Своей книгу неведомых Своих Божиих тайн, запечатленную семью печатями. Я плачу, говорит, о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу. В это время один из пречестнейших двадцати четырех старцев, сидящих окрест Престола Божия, сказал ему: «Hе плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (Откр. 5:4–5). Я же, услышав эти слова: «вот лев», – смотрю, каков сей лев, и вижу вместе со святым Богословом «посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный... И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем... И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своей искупил нас Богу» (Откр. 5:6–9). Удивительно здесь то, что сказано: «вот лев», – а узрели мы не льва, но агнца: имя льва, а образ агнца, и затем, образ агнца, а сила льва. Неудивительно, что побеждает кого-либо лев, ибо он царь зверей, сильный, грозный, похищающий и рыкающий, страшный не только для зверей, но и для людей. Но какая сила у агнца? Какая гроза? Что он похищает и каково его оружие? Кто его боится, как и кого он может победить? Но чтобы яснее уразуметь силу, крепость и храбрость Агнца, пойдем вместе со святым Иоанном Богословом на песок морской и посмотрим на его ратование, посмотрим, с какими супостатами и как он ведет борьбу? «И стал я на песке морском, – говорит апостол, – и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами». И в другом месте: «Увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога». И далее: «Они будут вести брань» (Откр. 13:1, 11, 17:14). Смотрю: против кого хотят они воздвигнуть брань? И слышу голос Ангела, говорящего Богослову: «Они будут вести брань с Агнцем». Опять удивляюсь: столько столь страшных зверей вооружается против одного Агнца! Разве не одолеет его каждый из меньших зверей? Волк один гонит тысячу овец, а против апокалипсического Агнца столько зверей собирается!

Разве может одолеть их Агнец? Извещает Ангел, что одолеет. "Агнец, – говорит он, – победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей» (Откр. 17:14). Как же победил тех зверей Агнец? Богослов говорит, что Он их живыми бросил в озеро огненное (Откр. 19:20). Обращаюсь к кротости: кротость имеет образ агнца, а силу льва. Кто оказался достойным принять книгу тайн Божиих с печатями дарований? Тихий Агнец. Кто оказался достойным восхваления от небесных жителей? Незлобивый Агнец. Кто имеет силу побеждать страшных и лютых тех зверей, из моря, из земли и из бездны исходящих? Kроткий Агнец: Агнец победит их. Агнец, которого видел Иоанн Богослов, был образом кротости и тихости Самого Агнца Божия, берущего на Себя грех мира (Ин. 1:29), Христа Спасителя нашего. Какого добра не сделала Его кротость и тихость? Каких достоинств не удостоилась? Каких зверей лютых не победила? Пусть это видит каждый в Божественном Писании (2).

Говоря так об агнчей кротости святителя Христова, я вспоминаю заповедь блаженства, изреченную в Евангелии устами Христовыми: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф. 5:5), – и тотчас же является у меня жалость к кротким. Ибо, думается мне, они пожалованы Христом не так, как прочие: нищим дано Царство Небесное, плачущим вечное утешение, алчущим и жаждущим бесконечное насыщение, милостивым помилование, чистым созерцание Бога, миротворцам усыновление Господом Богом, гонимым также Царство Небесное, а всем прочим достойным великая награда на небе, – кротким же только земля: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю». То есть Христос как бы говорит: вы, нищие, идите на небо; вы, плачущие, идите и утешьтесь в раю; вы, алчущие и жаждущие, идите в рай и насыщайтесь райскими сладостями; вам, милостивые, уготована милость Божия на Страшном Суде; вы, чистые сердцем, идите и созерцайте Бога; вы, миротворцы, будьте сынами Божиими; вы, бедные изгнанники, идите также в Царство Небесное, а вы, кроткие, останьтесь здесь, наследуйте землю, и будете на ней блаженными: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю»!

О Господи Милостивый! Все Твои рабы у Тебя счастливы, все ублажены на небе. Одни только кроткие несчастны, одни только они пожалованы от Тебя земным блаженством. Но разве сравнимо земное блаженство с блаженством небесным!? Пожалуй, Господи, его и кротким! Помилуй их и возьми на небо, в блаженство горнее! Скажи: блаженны кроткие, ибо и их есть Царство Небесное! Но Господь наш не изменит Своего святого слова, написанного в Евангелии, ради моего непотребного моления. А толкователи Божественного Писания не велят кротким малодушествовать, говоря, что земля, которую Господь уготовал в наследие кротким, не земная земля, а небесная, то есть что Господь назвал землей кротких само Небесное Царство. Так, например, святой Феофилакт говорит: «Некоторые думают, что здесь разумеется земля мысленная, то есть небесная, что земля, которую наследуют кроткие, есть Царство Небесное, и это действительно так». Точно так же объясняют эти слова и прочие учители. У меня же опять является жалость – к небу: не бесчестно ли для неба то, что оно названо землей? Небо – престол Божий, а земля – подножие. Небо – естества нетленного, а земля – вся грязь и тлен. Небо – пресветло, а земля – темна. Небо населено Ангелами, а земля людьми. На небо не дойдет никакая скверна, а земля исполнена всяких скверн. Для чего же небо столь обесчещено, когда названо землей? Разве может сравниться подножие с престолом, тлен с нетлением, темная вещь со светлой, люди с Ангелами, скверное с нескверным? Но так как эти слова изречены устами Самого Господа, то для неба не может быть бесчестия, ибо сказал их Тот, Кто силен сделать землю небом и небо землей. Создавший все видимое и невидимое волен и Свое подножие сделать престолом, и тление пременить в нетление, и тьму в свет, и человека в Ангела, и скверное в нескверное, как Всемогущий. Он нарек небо землей кротких, землей обетованной, кипящей медом вечной сладости и млеком вечного насыщения, о которой пророчески упомянул и царь Давид, сказав: «Верю, что увижу блага Господни на земле живых» (Пс. 26:13), – то есть, по пониманию толкователей Божественного Писания, на небе. Ибо земля эта, на которой мы временно живем, не земля живых, а земля умирающих. Земля же живых – небо, где нет смерти и царствует вечная жизнь, где любящим Бога уготованы все неизреченные блага. Будь же ты, небо, землей кротких, а вы, кроткие, наследуйте небо как бы землю: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (2).

Тихим, не тщеславным и кротким со всеми бывай, тогда явишься истинным подражателем Христу и учеником без порока (3).

Смиренный и кроткий всегда мирен, гордый же и величавый всегда мятежен и смущен. Господь будет руководить кротких в суждении, «научит кротких путям Своим», – говорит пророк (Пс. 24:9). Гордых расточает Господь мыслию сердца, смиренных же и единомышленных вселяет в дом Своей благодати. Будь благопокорлив, да уподобишься Ангелам, не гордись и над малым кем, чтобы и самому не быть отринутым от Бога. Не возвышайся ничем, дабы, спустившись потом книзу, не потерпеть всякие беды. «Ибо падет гордый и сокрушится, и не будет восставляющего его», – говорит пророк (см. Иер. 8:4). «Не входи в великое и дивное, что выше тебя» (Пс. 130:1), дабы, от Бога устранившись, не остаться в сетях ловкого врага (3).

Да будет в тебе вместе кротость с похвалой и смирение с достоинством (3).

Кумир

Вы [иконоборцы] мудрствуете, что мы, православные, нашим поклонением иконам преступаем заповедь Божию, ибо написано в десяти заповедях Господних: «Не делай себе кумира и никакого изображения» (Втор. 5:8). Слышим... слышим, лобзаем с верой и любовью, исповедуем и храним десять заповедей Господних; вы же «прельщаетесь, не понимая ни Писания, ни силы Божией» (Мф. 22:29). Прежде всего я отвечу следующее. Мы не создаем кумиров или идолов и не почитаем их, ибо одно есть образ, а иное кумир, как я уже сказал об этом. Потом я отвечу еще и так: для чего Моисей, уже получив заповеди Господни, между которыми была и эта: «Не делай себе кумира и никакого изображения», почему, говорю, уже зная об этой заповеди Господней, тем не менее сделал изображение Херувимов при ковчеге Господнем, сделал медного змия и вознес его на древо, чтобы прообразовать распятого Иисуса? Отвечайте же, хорошо или скверно поступил Моисей, который, зная заповедь Господню: «Не делай себе кумира и никакого изображения», – сделал, однако, изображения двух Херувимов и образ Христов, то есть змия, вознесенного на древо? Если скверно поступил Моисей, свидетельствуйте о зле, если же хорошо, то почему укоряете нас, творящих то же? Далее я скажу следующее. Заповедь Господня: «Не делай себе кумира и никакого изображения», – относится не к иконам, но имеет в виду идолов. Всемогущий Бог знал, что евреи имели большую склонность к идолопоклонству, ибо они смешались с язычниками, научились их делам, служили их истуканам, сотворили в Хориве тельца, поклонились истуканам и славу Божию обменяли на подобие тельца, поедающего траву. Что же делает Всемогущий Бог, видя эту великую склонность евреев к идолопоклонству: Он дает через Моисея десять заповедей, которые начинаются так: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов перед лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в водах ниже земли, не поклоняйся им и не служи им» (Втор. 5:6–9). Теперь я призываю в свидетели вас самих, хотя и злых. Разве мы не исполняем эту заповедь Божию? Разве имеем мы богов иных, кроме Того Бога, Который вывел людей израильских из рабства египетского, а нас от рабства дьявольского? Разве делаем мы себе кумиров вместо богов, которым воздавали бы такую же достойную честь, как и Самому Богу, когда храним у себя и почитаем те иконы, которые, как я сказал, не идолы, которых мы не считаем за богов, которым не поклоняемся отдельно от их первообразов и не воздаем им Божеской почести? (2)

Леность

Многие из нас тоже хотят найти Христа, но искать Его ленятся. Хотим мы сподобиться Его милосердия, но даром и без трудов мы хотим получить Его блага. Ленясь, хотим быть прославленными, не трудясь, хотим обогатиться, лежа в лености, хотим достигнуть неба, согрешая, хотим быть праведниками, совершая беззаконное, желаем быть успокоенными со святыми, упиваясь временной сладостью греха, ожидаем получить вечное наслаждение на небе. О тщетные надежды! Тщетное ожидание! Не так получается ожидаемое, не так! (1)

Ослепляет [умные очи] леность, ибо она отвращает очи от чтения Божественных Писаний и слушания слова Божия, что просвещает ум наш. Она порождает ненависть к труду, учит праздности и рождает всякие злобы (1).

Горе нерадению нашему! Мы ленивы, враг же наш бодр и замышляет поглотить нас. Мы едим и пьем, а враг зубами своими на нас скрежещет. Мы празднословим, а враг плетет на нас свои сети. Взывает апостол: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет. 5:8). И трезвиться и бодрствовать нужно, чтоб не поглотил нас дьявол. Если ленивы мы, то уже поглотил нас враг. Если трезвимся, бодрствуя, то сражается против нас, поглотить желая, но не может, ибо Бог помогает. Некто из пустынных отцов стал на молитву в полуночи и вот слышит глас трубы, как на брань. Говорит в себе: откуда в пустыне воины и брань? Тогда явился ему бес и сказал: «То и есть брань, когда на молитве стоишь. Ляг и спи, и не будем бороться с тобой. Мы лишь с теми боремся, которые вооружаются на нас бодрой молитвой, с ленивыми не боремся». Слышишь, что говорит злокозненная сила: «с ленивыми не боремся». Почему? Ленивый уже побежден, пал и лежит, врагом попираемый (3).

Может быть, во сне и лености есть покой и тишина? Нет, не так. Нет в этом верного покоя и тишины, но только расслабление, бесчувствие, уныние, тьма, помрачение, тягота, безнадежность, тщета. "Заснули, – сказано, – сном своим... и ничего не нашли в руках своих» (Пс. 75:6). И само это телесное опочивание, не в меру допускаемое, приносит тяжесть, нездоровье и расслабление. И во сне нет верного покоя, но помраченные ночные мечтания, мечтания ложные, прельстительные, бесовские, и ничто иное (3).

Век сей – не покой и почивание, но борьба и рать, торжище, купля, училище и морское плавание. Не бывает мира во время рати и борьбы, нет и покоя в училище и на торжище, не бывает и в плавании морском беспечалия.

Кто на море пребыл без печали и боязни? Кто на войне без страха? Кто на торжище и в училище остался в покое? Никто. Итак, не ленись в деле Божием и не унывай, но подвизайся, трудись, ибо ныне у тебя жатва, ныне торжище и купля: жни, покупай, дабы не быть жестоко осужденным, если окажешься ничего не имеющим, дабы не быть чуждым благодати Божией. Получивший талант в евангельской притче не растратил его, но и не умножил, и потому услышал: «лукавый раб и ленивый!.. надлежало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью» (Мф. 25:26–27). Ты же не только не умножил, но из-за своей лености и нечувствия все погубил. Что же ты скажешь в день Страшного Суда, когда во всем подробно будешь испытан? Смотри же за собой со вниманием. Итак, не закапывай данного тебе таланта в землю лености и нечувствия, но тщись, трезвись, бодрствуй. Огонь к огню, теплоту к теплоте непрестанно прибавляй, чтобы, умножив и усугубив данное тебе, ты мог в оный день с дерзновением сказать пред Господом: «Господи! вот, другие пять талантов я приобрел». От Господа же услышишь пресладкий глас: «добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господа твоего» (Мф. 25:20–21). Если же не будешь умножать данного тебе Господом таланта, но будешь его уменьшать и губить, если не будешь преуспевать в восхождении на гору добродетелей, но будешь идти книзу, если не будешь всякий день прибавлять огня к огню и усердия к усердию, но до конца остынешь и окаменеешь, то будет в конце всего твое падение плача и рыдания достойно. Итак, лучше для тебя творить благое, нежели злое, трезвиться и бодрствовать, нежели лениться и предаваться бесчувствию, ибо за злое возмездием будет мука, за благое же – великая награда; за трезвение и бодрость – похвала, за леность же – осуждение и казнь. Поэтому бодрствуй каждый день и трезвись: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2:10), ибо бес трезвится, бодрствует, никогда не почивает, но ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить из противящихся ему (1Пет. 5:8). Потому и ты всегда трезвись, бодрствуй и никогда не почивай, дабы избегнуть его сетей, тебе сплетаемых (3).

Не щади плоти Христа ради, ибо Он ее создал. Не бойся страдания твоего естества, ибо Он раздробленное и рассыпанное снова исцелит и обновит, не медли его Ему принести, чтобы воспринять от Него сугубые почести. Не щади себя, но пострадай Христа ради, как и Он ради тебя пострадал. Не видишь ли, как другие в великой беде изнуряют свою жизнь и в великой беде в мире этом едят хлеб? Не имея ни достаточной пищи, ни чем прикрыть свою наготу, платя тяжелые подати, терпя многие скорби и напасти, они, однако, всегда о себе пекутся и Бога не забывают. Ты же, будучи от всего этого свободным, всем обеспеченным, нимало не печешься о душе своей, нимало Богу не угождаешь, но ленишься и унываешь, и малого не хочешь иметь подвига на земле; в труде ищешь покоя, во тьме ищешь света, в смерти ищешь жизни, но не найдешь и никогда не увидишь, ибо только в едином Господе Боге есть вечный покой (3).

Лихоимство

Не лакомись на чужие вещи, ибо и своими недолго владеешь, не лакомись на суетное лихоимание каких-либо вещей, ибо когда отойдешь отсюда, ничего не возьмешь с собой. Нагим в мир пришел ты, нагим и отойдешь, ибо многие много имели, однако все оставили, с пустыми руками и нагой душой отошли отсюда (3).

Лицемерие

За лицемерие будут изгнаны²¹ те, которые совершают добродетель по-фарисейски, чтобы людям показаться добродетельными, чистыми и непорочно живущими, творящими милостыню, богомольными, святыми, праведными и преподобными, овцами, а не козлами, сынами и наследниками Небесного Царствия. Вот за что будут изгнаны: за лицемерное показывание своей добродетели перед людьми. Если мы и должны быть добродетельными, быть светом миру и примером для других, чтобы через нас прославлялся Отец Небесный, однако же делать добро подобает не с тем намерением, чтобы только показаться людям, чтобы нас хвалили и приобрести этим некую суетную славу подобно лицемерным фарисеям, но исключительно из любви к Богу и для спасения своей души. Если же Бог Сам изволяет сделать нашу добродетель известной для всех, то это только для того, чтобы прославлялось Его Пресвятое имя, и была бы польза для других, но совсем не для нашего прославления: «Не нам, Господи, не нам, а имени Твоему дай славу» (Пс. 113:9), – ибо без Тебя мы ничего не можем сделать доброго (1).

Фарисейского тщеславного лицемерия усердно берегись, дабы не принять здесь в тщеславии воздаяние за твои благие дела (3).

Ложь

Истину люби, от всякой лжи берегись, да избежишь пророческого изречения: «Погубишь всех, говорящих ложь» (Пс. 5:7) (3).

Любовь

Как целая рука больше каждого пальца, так и любовь больше веры и надежды, ибо вера и надежда пребывают только до тех пор, пока мы живем здесь, на земле, любовь же пребудет вовеки, и после нашего отшествия от земли. Когда достойные придут к Богу, то уже не нужно будет веры, ибо лицом к лицу увидят Того, в Которого они, живя на земле, веровали, не видя Его. Не нужно будет и надежды, ибо получат и в своих руках будут иметь то, на что надеялись. Любовью же, никогда не прекращающейся (см. 1Кор. 13:8), будут они вовеки любить Господа Бога своего, лицезрением Которого они никогда не насытятся. Потому-то любовь и стоит выше всего (1).

Мы должны прилепиться к сердцу Христову, не частью только какой-то любви к Богу, не разделяя любви нашей на любовь Божию и любовь мира, на любовь к Создателю и на любовь к созданию, но всецело нашей сердечной любовью мы должны любить Бога, «всем сердцем... и всею душою... и всем разумением... и всею крепостию» (Мк. 12:30). Предостережением и поучением о заповеди любви Божией является то, чтобы в сердце, которое есть источник и начало любви ко всему, чтобы в нем создание не было равным Создателю, чтобы твари оно не любило так же, как и Самого Творца (1).

Чем же и как мы можем соединиться с Богом? Чем? Любовью, согласно написанному: «пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). Как же? А вот как. Любить нужно то, что Бог любит, и никогда не любить того, чего Бог не любит. Делать нужно то, что Богу угодно, и старательно избегать того, что не угодно Богу. Нужно усердно стремиться к тому, о чем Он радуется и что Он повелевает, и никогда не помышлять о том, что Он возбраняет и за что Он гневается. Но что удивительнее всего, так это то, что любовь Божия, будучи сама по себе столь сладкой, превосходя все вещественные и умные сладости (ибо Бог есть весь желание, весь сладость), нескоро кажется сладкой для человеческого сердца, а некоторым она и всегда кажется горькой, и получается то, что один и тот же Бог и сладок, и горек: для одного сладок, а для другого горек. А что это правда, в том мы можем убедиться на примере той книги, которую святой Богослов не читает очами, но съедает зубами (см. Откр. 10:9). "Съел ее, – говорит он, – и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем» (Откр. 10:10)... Та книга знаменовала собой слова Бога, сошедшего ради любви к людям на землю и желающего с любовью жить в душах человеческих. Любимому ученику она дается не для прочтения, ибо Господь уже открыл ему раньше тайную и сокровенную Свою премудрость (1Кор. 2:7): он уже знает, что в ней написано. Дается же она, чтобы ее съели, как хлеб, ибо слово Божие является хлебом духовным, и как мед, ибо по сладости своей оно выше меда и сотов. Как съеденная пища претворяется в человеческое естество, так и слово Божие, и любовь Божия, как бы отступив от своего существа, желают быть в человеческом существе, ибо столь премного Бог возлюбил человека, «что отдал Сына Своего Единородного. Так возлюбил Бог мир» (Ин. 3:16). Под Иоанном же Богословом понимается не только его одно лицо, но и вся находящаяся на земле Церковь Христова, в которой есть и уста, есть и чрево. Праведные люди и угодники Божии – это церковные уста, согласно написанному: «если кто обратит грешника от заблуждения его, будет как уста Мои» (см. Иак. 5:19–20).

А чрево – кто? Чревом являются грешники, служащие чреву, о которых пишется: «их бог – чрево, и слава их – в сраме» (Флп. 3:19). Посмотрим же, кому слово Божие сладко и кому горько. Устам сладко, а чреву горько, то есть добрым сладко, а злым горько: они преогорчили Бога... О блаженные уста, для которых является сладким любезное слово Божие! О проклятое чрево, для которого Бог – горечь! Знай же каждый, что только любовью можно соединиться с Богом. Постарайся быть устами, а не чревом, и тогда поистине усладишься любовью Божией. При этом еще особенно нужно заботиться о том, чтобы, однажды соединившись с Ним, больше не уходить от Него, но прикрепиться к Нему, как кожа к телу, дабы никогда и никаким образом не отлучаться от Него (1).

Выше всего – любовь, а любовь Божественная есть и самая сильная, и самая прочная, крепкая, ибо он [Соломон] в Песни Песней говорит: «крепка, как смерть, любовь... Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее» (Песн. 8:6–7). Тверд камень веры, на котором основана Церковь Христова, но не некрепок и покров любви, которым покрывается Церковь, любовь ведь покрывает все множество грехов (1).

Не погрешил тот, кто любовь, любовь же Божественную, назвал огнем. Светит в темноте огонь, светит и любовь, согласно словам Богослова: «Кто любит... тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна» (1Ин. 2:10). Греет огонь, не знобит и любовь, когда, подобно одежде, покрывает все множество грехов. Сжигает хворост огонь, не не умеет и любовь превращать в пепел хворост беззаконий наших, как, например, сказано об одном лице: «прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много» (Лк. 7:47). «Тает воск от лица огня» (Пс. 67:3), тает и сердце человеческое от теплоты любви. "Было, говорится, сердце мое как воск, тающий посреди чрева моего» (Пс. 21:15). Вверх пылает пламя огненное, и любовь ищет вышних и превосходит все добродетели, она выше всего. Этот-то огонь, огонь любви, Спаситель наш и принес к нам с небес. "Огонь, – сказал Он, – пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк. 12:49). О если бы тем огнем просветились умы наши, согрелись сердца наши, истаяли души наши, загорелся дух наш! Распали нас в любовь Твою, многомилостивое Слово Божие! Огонь без подтопки не горит. Даже и посланный с неба, он требует дров. Ведь и в Ветхом Завете огонь свыше сошел на Моисеевы и Аароновы жертвы, но, чтобы он никогда не угасал, священники днем и ночью подкладывали на алтарь дрова. Жертвенником Божиим в духовном смысле является наше сердце, а огонь, сходящий свыше, это любовь Божия, свыше изливаемая на наши сердца, согласно слову, апостольскому: любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5:5). Кто хочет загореться пламенем Божественной любви, тот пусть ищет таких дров, которыми мог бы поджечь в себе огонь невещественный, духовный, огонь любви Божией, и соблюсти его на своем сердечном жертвеннике никогда неугасаемым (1).

Неистинна любовь без креста, без страдания за любимого. И как о нетвердо верующих говорится: «временем веруют, а во время искушения отпадают» (Лк. 8:13), так и о неистинно любящих можно сказать: временем любят и во время напасти отпадают. Святой Петр вначале, когда еще не утвердился крепко в вере и любви, считал себя истинно любящим Господа и говорил: «с Тобою я готов... и на смерть идти» (Лк. 22:33). Когда же наступило время напасти, время креста, страдания, мученичества, он тотчас же отпал: «не знаю Сего Человека» (Мф. 26:72). Истинна та любовь, которая не бежит от креста, не боится страданий, готова на раны и на смерть ради любимого, которая во время напасти не отпадает, а дерзает (2).

Любовь Божия к людям

Станем же и мы, грешные, умом нашим на Голгофе и будем смотреть на Того, Кто как бы ныне пригвожден ко Кресту, изранен, окровавлен, висит мертвый, склонив голову, и будем видеть Его неизреченную любовь к нам: «так возлюбил Бог мир» (Ин. 3:16), что пострадал за нас столь ужасно. Кто когда возлюбил кого-либо так, как Он нас? Кто когда возлюбил так отца, или мать, или сына, или дочь, или друга, чтобы столько выстрадать за них, сколько пострадал за нас Он? «Так возлюбил Бог мир». Может ли где-либо найтись любовь больше, чем Его любовь к нам? «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Когда бы еще за друзей, не так это было бы дивно, как то, что за врагов Своих, за грешников положил Господь наш душу Свою, как возвещает апостол: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Вот как возлюбил Бог мир, вот как возлюбил! О неизреченная любовь Твоя, Человеколюбец! Почему же Господь наш так возлюбил нас? Неужели мы достойны такой Его любви и пролитой за нас Его Крови? Нет! Как мы можем быть достойными, будучи Его врагами? Как будем достойны, всегда прогневляя Его? Как будем достойны, попирая злыми делами Его драгоценнейшую Кровь, пролитую за нас? Как будем достойны, постоянно досаждая Ему? Почему же нас таких Он так возлюбил? По Своей благости, милости, неизреченному милосердию. Это совершил Тот, Кто возлюбил нас еще прежде, чем создал нас. Предвидя наше падение, Он приготовил нам спасение. О неизреченное Твое милосердие и человеколюбие! Что же Он за это требует от нас? Богатств ли наших, серебра или золота? Ничего: «Ты – Господь мой, не имеешь нужды в моих благах» (Пс. 15:2). Но что же Он требует? Он требует от нас одной только любви, говоря: «Я возлюбил тебя, возлюби и ты Меня. Я за тебя был избит, оплеван, по ланите ударен, ты же только возлюби Меня за это. Я за тебя был увенчан тернием, бит тростью по голове и осужден на смерть, ты же за это возлюби Меня. Я за тебя был на Кресте пригвожден, пронзен копьем, ты же за это возлюби Меня. За пролитие Крови Моей за тебя Я от тебя не требую ничего, кроме твоего любящего сердца. «Сын Мой! отдай Мне сердце твое» (Притч. 23:26), возлюби Меня сердцем твоим. О прелюбезный Владыка мой! «Готово сердце мое к Тебе, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8). «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя» (Пс. 17:2), только Ты мне даруй то, что желаешь, и повели то, что угодно Тебе. Даруй мне, чтобы я возлюбил Тебя, и Ты возлюбишь меня. Возлюблю Тебя, Господи, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня (1).

На брачном пире Небесного Жениха сидит человеколюбие Христово, благое, благоутробное, милосердное и не только не угнетающее невинных, но даже и грешных прощающее, и врагов любящее, и молящееся об убивающих Его: «Отче! Прости им» (Лк. 23:34). Слава человеколюбию Твоему, милосердный наш Владыка! Слава благоутробию Твоему! (1)

«Кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему» (Притч. 3:12). Но если нет вины, за что наказывать его? Если нет греха, достойного жестокого наказания, какому наказанию подлежит незлобивый, непорочный? Однако наказывает его Господь, наказывает потому, что любит его; любит же за незлобие, за неповинность, как говорит и Давид: «Меня же за незлобие принял», то есть возлюбил (см. Пс. 40:13). Вот ответ на вопрос, почему Господь попускает многоразличные напасти избранным Своим угодникам в мире сем! Потому, что Он любит их, любит же потому, что они подобны Ему в терпении и страдании, в неповинности и незлобии.

Незлобие каждого угодника Божия – это как бы некая духовная сладкозвучная музыка, которой увеселяется Творец... Возлюбил Господь учеников Своих величайшей любовью, как возлюбленный Иоанн пишет о том в своем Евангелии: «возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13:1). Что же делает Он возлюбленным Своим? Какую благодать дарует на земле? Он не сажает их на престолах временных почестей справа и слева от Себя, не представляет им пиршеств и тленных удовольствий, не исполняет их мирского веселья и радования. Что же? Он предлагает им скорби, рыдания, терпение напастей и бесчестие, говоря: «вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете» (Ин. 16:20). Для чего же Господь попускает все это на возлюбленных рабов Своих? Для того, чтобы яснее показать им Свою любовь, великую и бесконечную, по подобию прообразовавшего Его в древности Иосифа, сына Иаковлева. Ветхозаконный Иосиф, возведенный из темничных уз на царский престол в Египте, когда пришли к нему братья и не узнали его, любя единоутробного брата своего Вениамина более всех, как говорится в Писании: «И поднял глаза свои Иосиф, и увидел Вениамина, брата своего, сына матери своей... и он готов был заплакать, и вошел он во внутреннюю комнату и плакал там» (Быт. 43:29–30), – любя его столь великой любовью, он повелел, чтобы в мешок его была положена чаша, которой он приветствовал своих братьев. "Чашу, – сказал он, – серебряную, положи в мешок к младшему» (Быт. 44:2). Для чего же? Для того, чтобы временно опечалить его, исполнить скорби и рыдания и возвратить к себе с пути, как пленника. Домоправитель Иосифов говорит: «У кого найдется чаша, да будет рабом господина моего» (см. Быт. 44:9). Какая же нужда и приобретение для Иосифа в том, чтобы повергнуть юного отрока Вениамина в такую печаль и заставить его проливать слезы? Та нужда, то приобретение, чтобы еще более утешиться о нем, возвратив к себе, открыть ему, что он единоутробный брат его, исполнить еще большего радования и веселья и, сделав участником в своих благах, на деле показать ему, как он его любит... Подобное тому делает Господь наш с возлюбленнейшими рабами Своими: в мешок временной их жизни на земле Он влагает ту чашу, о которой некогда говорил Своим ученикам Иакову и Иоанну: «Можете ли пить чашу, которую Я буду пить» (Мф. 20:22), – то есть чашу бед, печалей, чашу страданий. И это делает для того, чтобы пленить их в любовь Свою и поработить Себе в сладкое рабство, чтобы после всех этих горестных бед, печалей и страданий еще более увеселить их, явив им Свою любовь, превеликую и неизреченную, и утешить бесконечным радованием, сделав их сонаследниками Своими в вечном Своем царстве (2).

Уязвляет нас Бог Отец стрелой любви Своей Божественной, ибо «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16). Найдется ли в поднебесной кто-либо такой, кто бы отдал за кого-нибудь на смерть единородного сына своего? Никто. А Бог Отец отдал за нас на смерть Единородного Сына Своего. Неудивительно, что Авраам не пощадил сына своего, принес его в жертву, ибо он сделал это для Бога, но дивно то, что Бог ради нас не пощадил Своего Сына. Кто мы? Бренность, гной и черви! Пощадил Бог Исаака, удержав руку Авраамову, чтобы он не заклал его, а Своего Сына не пощадил, не удержал убийственных рук, распинавших Его, но попустил Его заклание за нас. О любовь Божественная! Знай же, мир неблагодарный, как возлюбил тебя Бог! Так возлюбил Бог мир, так возлюбил! Уязвляет нас Бог Сын стрелой любви Своей Божественной, возлюбив нас величайшей любовью, как пишется в Евангелии: «возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их» (Ин. 13:1). До конца! Подобно тому как желающий выпить чашу за здравие своего возлюбленного друга выпивает ее до конца, до последней капли, так и Сын Божий возлюбил нас, возлюбил до конца и, пия за нас Чашу Своих страданий, испил ее до основания, до конца. Ибо в Нем не осталось ни одной частицы любви, которой бы Он не явил нам, не осталось ни одной капли Крови, которую бы Он не пролил за нас. Он столь возлюбил нас, что истощил для нас Себя всего, возлюбил нас не только больше всего создания, видимого и невидимого, более Ангелов, Архангелов, Херувимов, Серафимов, всех Сил Небесных и всего земного царствия, но и более пресвятой души Своей, ибо душу Свою положил за нас на Кресте. Пишется же, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). И было бы не столь дивно, если бы Сын Божий положил душу Свою за друзей Своих, то есть за праведных, за святых, которым Он говорит: «Вы друзья Мои... Я уже не называю вас рабами... но Я назвал вас друзьями» (Ин. 15:14–15), – но дивно то, что Он положил душу Свою не за друзей, а за врагов Своих, за нас, говорю, грешных, и в том величайшая любовь Его к нам, недостойным, как говорит апостол: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Уязвляет нас Бог Дух Святой стрелой любви Своей Божественной, исполняя любовью наши сердца, по слову апостольскому: «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5) (2).

Слышу слова святого Павла: «живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:20). Слышите, что говорит святой апостол Павел? Говорит, будто Христос его одного возлюбил и будто за него одного умер: «возлюбившего меня и предавшего Себя за меня»? А мы-то где же? Разве нас не возлюбил Христос? Разве за нас не предал Себя? Павел святой! Почему ты отнимаешь у всех любовь Христову и страдания Его, присваивая их одному себе? Разве ради тебя одного обливался Христос кровавым потом в Гефсиманском саду? Разве только ради тебя был взят и связан? Разве только ради тебя был заплеван, ударен по ланитам, бит и увенчан венцом терновым? Разве ради тебя одного был распят на Кресте, напоен желчью и уксусом, пронзен копьем в ребра? Разве только для тебя источил из пречистых ребер Своих Кровь и воду? Зачем, о апостол, ты лишаешь нас искупления нашего, надежды нашей, присваивая себе одному то, чем все мы хвалимся? Не ты ли первый сказал: «Бог Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим. 8:32)? Святой Златоуст, размышляя и толкуя слова Павловы, которыми он присваивает любовь и страдание Христово себе одному, говорит, что апостол Павел сказал так или по безмерной любви ко Христу, или же для того, чтобы показать и научить, что каждый из нас должен воздавать такое благодарение пострадавшему Господу, как если бы Он страдал за него одного... Каждый от себя с благодарением пусть говорит: «возлюбил меня и предал Себя за меня» (Еф. 5:2). Почему же так? Потому, как говорит тот же святой Златоуст, что Христос Господь наш любит каждого человека в отдельности в такой же мере, в какой любит и всю вселенную, готов пострадать за каждого, и, если бы это было нужно, пострадал бы столько же, сколько пострадал за весь мир. Следовательно, и человек должен так любить Христа, как если бы Он пострадал за него одного и возлюбил только его. Это мы можем уразуметь и из следующего уподобления: как душа присутствует одинаково вся в отдельном нашем члене и во всех вместе, так и любовь Божия столько же любит и хочет спасти каждого человека в отдельности, сколько любит и хочет спасти всех вместе, «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим. 2:4) (2).

Некоторые крайнюю любовь называют восхищением ума и восторгом, ибо тогда человек как бы забывает себя. Но в преизобильной любви Своей и Господь (осмелюсь сказать) как бы забывает Себя, ибо, истощив Себя и как бы оставив Самого Себя, Он вперил в нас весь Свой ум, весь Свой разум, которым «веки сотворил» (Евр. 1:2), послав нам Сына Своего для нашего спасения: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16). Господи! Что же Ты нашел в нас, непотребных? Ты – Свет превечный, всю тварь озаряющий, мы же только темнота, грубая, осязаемая египетская темнота. Ты – Источник чистоты, мы же скверный, смрадный поток. Ты – великолепие, превосходящее всякую красоту: «красота в деснице Твоей вовек» (Пс. 15:11), – мы же одно мерзкое бытие, как говорит о нас Иеремия: «потемнело пуще сажи лицо их» (см. Плач. 4:8). Ты есть то, что есть, а мы ничто: мы как бы не существуем перед Твоим бытием. На что же мы пригодны для Тебя? Любовь Его настолько велика, что подобно восторгу ни на что не обращает внимания и как бы себя забывает. Пусть мы темны, скверны, мерзки и ничтожны, но Его превеликой Божественной любовью – если только сами с покаянием прибегаем к Нему – мы соделываемся людьми святыми, светлыми, чистыми и выше, чем Ангелы: «Ибо не Ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово» (Евр. 2:16). Вот как тверда любовь Божия к нам: так возлюбил! О любовь Твоя, Человеколюбче! Вот какова твердь Его в сей бездне – это Его Божественная, твердая любовь милосердия к нам, грешным (2).

«Был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22:44). Теперь посмотри, невеста, на возлюбленного Жениха своего! «Вот брат твой бел и красен» (Песн. 5:10). Бел, ибо побледнел от страха и боязни. Kрасен, ибо кровавым потом обагрился. Кто же, о Господи, без раны так поразил и уязвил Тебя, что Ты весь обливаешься Кровью? Это любовь, которая силой превосходит смерть: «крепка, как смерть, любовь» (Песн. 8:6). О пламенеющая любовь, которую не только многая вода, но и сама кровь угасить не может! Две силы, сражаясь во Христе Спасителе, вызвали у Него кровавый пот, – это боязнь и любовь. Боязнь поражает Его сердце тревогой, стеснением и принуждает просить Отца об отдалении чаши, которую показывает Ему явившийся Ангел: «Отче Мой!.. да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39). Любовь производит в сердце желание, повелевает немедленно принять рукой сию чашу, исполнить волю Отеческую: «если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26:42). Так эти две страсти, воюя в Нем, обагрили Его Кровью, и Он истекал кровавым потом. Это – второй Адам, в поте лица Своего ядущий хлеб (Быт. 3:19): «Слезы Мои были Мне хлебом день и ночь» (Пс. 41:4) (2).

Единого Бога ищи, единого Бога всем сердцем возлюби, да обретешь вечный покой и тихое пристанище душе своей и присносущного наслаждения сподобишься. Ибо любовь Божия присносущна, желание Его неисповедимо, и утешение Его навсегда непрестанно, вечно увеселяющее душу человеческую, всякую любовь плотскую, всякое желание земное тьмами тем превосходящее. Любовь Божия ненасытима, желание Его неизменно, всю душу творит светлой, прекрасной, просвещенной, радостной, веселой, бесстрастной, беспечальной, неленостной, не унылой, не смущенной, не скучающей, не алчной, не жаждущей, но всегда устраивает ее преисполненной и насыщаемой всех благ: «отрет Бог всякую слезу с очей всем сердцем Его возлюбивших, и отнимет всякое воздыхание» (Откр. 7:17). О, Божественная любовь! О, Божественное желание! О, Божественная сладость и утешение! Блажен тот, кто этого сподобится; блажен тот, кто это примет во Христе Иисусе, Господе нашем (3).

Любовь к ближнему

В любовь к ближнему часто закрадывается любовь непорядочная, или лицемерная, или притворная, или любовь ради какой-либо прибыли (1).

Насколько мы должны любить ближнего? Так как никто не бывает себе врагом и никто не возненавидел свою плоть, но «питает ее и греет» (см. Еф. 5:29), то всякий должен желать ближнему того же добра, как и себе, и так любить его, как любит себя (3).

Любовь к Богу

Кто хочет истинно любить Бога, тот должен соблюдать границы и правильный чин любви, дабы в его сердце создание не равнялось Создателю. Как же теперь не устыдиться нам, грешным, если мы в сердцах наших не только сравниваем Бога с созданием или с грехом, но даже на высшем месте ставим создание, а не Создателя, предпочитая грех Богу? Мы любим нашу страсть, наши злые привычки, любим их несравненно более, чем Бога, ибо, оставив Бога, мы уклоняемся к нашим грехам. Всю нашу жизнь мы служим греху, а о Боге едва и вспоминаем когда-нибудь. О, если бы мы Бога любили так, как любим грехи! Но несчастлив в нас Господь Бог наш и не имеет в нас того счастья, какой имеет грех наш, страсть наша, наша злая похоть (1).

Если мы совершенно возлюбим Бога, то и от Него примем совершенную любовь, покрывающую наши грехи, ибо Он говорит: «Любящих Меня люблю, и ищущие Меня найдут Меня» (Притч. 8:17). И еще: «Kто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:21). А что может быть дороже этого дара, этого сокровища? (1)

Много нас, верующих христиан... но набожны только избранные, и Бог знает, кто из нас достигнет вечной жизни: очень мало спасающихся. Любовь же поистине есть правильный способ [спасения], ибо «любовь никогда не перестает» – говорит апостол (1Кор. 13:8). Вера знает Бога, знает, что есть на небе Бог, что вся земля наполнена Им: «Везде сый и вся исполняяй». Подобно тому и бесы веруют: они знают, что есть над ними Бог, казнящий их вечной казнью. Любовь же не только знает, что Бог есть, но и то еще хорошо знает, каков Бог: «Сколь благ Бог Израилев» (Пс. 72:1) (1).

Хорошо Бога знает только тот, кто при вере в Него и любит Его, любит же искренно, а не фальшиво... В одно время, когда завистливое еврейство, некие саддукеи и фарисеи приступили к Господу нашему со своими хитрыми вопросами, вызывая Его на словопрение, то приступили они все сразу. Фарисеи, услышав, что Иисус посрамил саддукеев, собрались вместе, должно быть, для того, чтобы в случае, если где не смогут аргументом, там заглушить криком. В то время один из них, законник, спросил Господа, искушая Его и говоря: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь» (Мф. 22:36–38). Если бы я, грешный, был в то время и стоял бы там, слушая этот спор, то упал бы к ногам Господа моего и молил: Господи, это безумное еврейство Ты научи прежде познанию Тебя, чтобы сначала познали Тебя, Господа своего, и уверовали в Тебя, а потом уже Ты будешь учить их любви Божией, чтобы, познав Тебя, Господа своего, и уверовав, полюбили Тебя. Кто когда мог любить неизвестную вещь? Kаждая добрая вещь сначала познается как добрая, а потом уже делается любимой, а кто чего не знает, тот и не желает того. Скажи им, Господи, что первая заповедь в том, чтобы знать Господа Бога, а потом и любить Его. Но не склонился бы Господь к моей малоумной просьбе, ибо хорошо Он знает, что первая заповедь есть не иная, как только та, чтобы любить Бога. Я же, удивляясь тому, что Господь ничего не упоминает иудеям о познании Бога, но прежде всего предлагает им наставление в любви Божией, говорю себе: быть может, иудеи уже знали Бога и только любви им недоставало, и поэтому Господь, не упоминая о познании Бога, учит их прежде всего любви? Но апостол говорит: «если бы познали, то не распяли бы Господа славы» (1Кор. 2:8). А в другом месте Сам Господь жалуется: «Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет» (Ис. 1:3). Почему же Господь не говорит им: «Первая заповедь – знать Бога, а потом любить»? Пойду я для научения в этом к великому церковному учителю, святому Иоанну Златоусту, который учит так: «Не сказал Христос: познай Бога твоего, но – возлюби Его, ибо всякому любящему Бога от всего сердца своего невозможно не прийти к познанию Его Сына. Сама любовь Божественная, живущая в нем, просвещает его». За это учение благодарим тебя, святой Златоустый учитель. Теперь мы знаем, почему первой заповедью является заповедь о любви, почему любовь по сравнению с познанием является первейшей и совершеннейшей для спасения. Причина в том, что за любовью скорее следует познание Бога, чем за познанием любовь. Знало еврейство Бога: «Ведом в Иудее Бог, в Израиле велико имя Его» (Пс. 75:2), но они не любили Его и поэтому как бы не знали: «Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет». Здесь я вспомню еще и святого Давида. Этот боголюбец, желая некогда дать людям познание Бога и привлечь их к Нему Его особенными совершенствами, говорит: «Вкусите и увидите, как благ Господь» (Пс. 33:9). «Отведайте, – говорит он, – и тогда узнаете, как Благ Господь». По видимости, можно было бы поспорить с Давидом, предостерегая его, что он говорит неправильно. Он не говорит: «Сначала увидите, а потом вкусите», но вкусите и увидите. Но здесь за него заступается один из великих церковных учителей, говоря: «Перестань укорять Давида за эти слова, он хорошо говорит, ибо пристойнее сказать сначала вкусите, а потом и увидите, – вкусите любовью и увидите познанием. Если прежде не вкусите Его любовью, то не сможете прийти к познанию Его, ибо никто не познавал Бога, прежде чем не вкусит Его». Потому-то и ясно для нас, что только тот хорошо знает Бога, кто любит Его (1).

По чему же можно узнать, истинно или неистинно кто любит Бога? Истинный признак настоящей любви описал возлюбленный ученик Господа, святой Иоанн Богослов, который говорит: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит» (1Ин. 4:20) (1).

Неправедная любовь христианина к Богу видна там, где тварь уравнивается с Творцом или даже тварь почитается больше, чем Творец. Праведная же любовь является там, где любят и предпочитают только одного Создателя выше всякого создания... Любовь Божия весьма ревнива, она не терпит, чтобы чье-либо сердце любило Бога и мир, разделяя пополам и Создателя, и создание. Поставили филистимляне Kовчег завета Господня в одном храме вместе с идолом Дагоном и, придя на другой день, увидели, что Дагон сокрушенный лежит на пороге: видно, бежал бес от благодати Божией, которая была в Kовчеге, а бежав, споткнулся и сломал себе шею. Но если бы Дагон не сокрушился и не тронулся со своего места, то что бы тогда было? Тогда бы случилось то, что Kовчег Божий, подвинувшись сам собой, вышел бы вон из того храма. Подобно этому поступает и любовь Божия. Если она поселится в чьем-либо сердце, то или изгонит идолов и суетные мирские пристрастия, или уйдет прочь сама, говоря: «Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Лк. 13:35). Для этой цели и некто из богодухновенных мужей убеждает христианина, говоря: «Убегай от создания, если хочешь иметь Создателя». Пусть всякое создание станет хуже для тебя, если хочешь, чтобы в твоем сердце усладился Создатель. Не любит любовь быть разделенной надвое. Не любит она, чтобы кто-либо одной половиной своего сердца любил Бога, а другой любил светскую суету: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24). Требует же любовь Божия цельного сердца человеческого: «Сын Мой! отдай сердце твое Мне» (Притч. 23:26), чтобы любил Меня всем сердцем. Поистине, премудро такое изречение: любовь не разделяется, и не может она разделяться. Те же, которые разделяют ее и раздробляют, мне, Господи, кажутся хуже, чем даже воины, распявшие Тебя, которые не хотели разодрать Твоего хитона. Любовь Божия настолько ревнива, что даже, терпя Крест и распятие, если видит кого-либо раздирающего ее надвое или надесятеро и притягивающего ее к сотворенной вещи, все-таки желает быть в сердце человеческом единственной, хочет господствовать и царствовать в нем без всякого товарища. Вот в этом и заключается истинный признак настоящей любви. Поэтому истинно любит Бога только тот, который или мало, или же совсем не имеет пристрастия к временным мирским роскошествам и не услаждается в распутном плотоугодии, пользуется же миром не для услады, но из необходимости сохранить временную жизнь и всему предпочитает единого Бога, говоря с Давидом: «Что для меня (существует) на небе? и без Тебя чего желать мне на земле?» (Пс. 72:25). (1).

Истинным признаком истинной любви Божией является еще и то, что Бога следует любить только ради Самого Бога, а не ради себя, то есть не ради своей личности, своей прибыли, и не ради того воздаяния, которое описал апостол, говоря: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2:9). Я не порицаю и той любви, когда кто любит Бога ради вечного воздаяния, однако же я не могу назвать эту любовь истинной и совершенной. Ведь и наемник не служил бы господину, если бы не надеялся получить от него плату. Подобно тому и человек такой не любил бы Бога, если бы не ожидал воздаяния. Истинная любовь та, которая, по апостолу, «не ищет своего» (1Кор. 13:5), не заботится ни о какой награде и желает только того, чтобы усладиться в Божественной любви. Вспомним здесь двух грешниц, описанных в Священном Писании: первую – Раав в Иерихоне, а вторую – в Вифании, в доме Симона прокаженного. Обе они обратились к Богу, и обе познали Его любовью. Первая старается и заботится о целости своего дома, она просит и обязуется клятвой израильских соглядатаев: «поклянитесь мне Господом Богом вашим, что как я сделала вам милость, так и вы сделаете милость дому отца моего» (Нав. 2:12). Другая же, узнав, что Спаситель находится в доме Симона на пиршестве, входит туда и падает к ногам Его. Она умывает слезами Его пречистые ноги, утирает их волосами своими, но не говорит ни слова, не заботится ни о чем, не просит ничего и даже не молит о прощении своих грехов (см. Мф. 26:6–7). О, как неравна у обеих теплота и усердие к Богу! Первая заботилась о своей собственности, о том, чтобы сохранились в целости семейство и имущество, а вторая желает только усладить свое сердце Божественной любовью, ибо «возлюбила много» (Лк. 7:47). Эта-то любовь и есть истинная. Она любит не для себя, то есть не из какой-либо своей выгоды или прибыли, но исключительно ради Самого Бога и для услаждения сердца Его Божественной любовью. Господь Бог совершил разделение Своих благ для верных Своих слуг. Нищим Он дал Царство Небесное, плачущим назначил особенную утеху, кротким обещал наследование земли, алчущим приготовил богатый обед в Царстве Небесном, ибо они насытятся (Мф. 5:6), прочим же назначил разные другие истинные воздаяния, каждому по его достоинствам. Что же Он предназначил любящим Его? Ничего иного, как только такое: «Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим». Не говорит: дам любящим Меня царство, посажу их на престоле, дам в руки их скипетр, возложу на главу корону, приготовлю для них пир небесный, – ничего такого Он не предлагает Своему любезному любителю. Но что же? Только то и обещает, что «придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23). Этим Он показывает нам, чтобы мы знали, что кто имеет истинную любовь к Богу, тот, кроме Самого Бога, не желает ничего: ни неба, ни венцов небесных, ни сладостей райских. Он только одного Бога и желает, причем желает больше неба и больше всех райских роскошей. Итак, пусть каждый ищет у Бога, чего хочет; любовь же ищет только Самого Бога, ищет больше всех, хотя бы и вечных, благ, и больше всякого создания: «мне благо: соединяться с Богом» (Пс. 72:28).

Любящий Бога для своего любимого Господа всеми силами остерегается впасть в какой-либо смертный грех. Остерегается, как бы ничем и ни в чем не прогневать Того, Которого любит, и усердно старается исполнить во всем Его волю и Его повеление, как говорит об этом Сам Господь: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое... Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих» (Ин. 14:23–24) (1).

Когда кто имеет в своем сердце истинную любовь к Богу, тот поистине хорошо знает Бога, тот вкушает Его любовью и по сердечной сладости знает, как благ Господь (Пс. 33:9). Такой, без сомнения, достигнет вечной жизни, достигнет ее через познание Бога, согласно слову Христову: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, Единого Истинного Бога» (Ин. 17:3) (1).

«Возлюби Господа Бога твоего» (Мф. 22:37). Повествуют о некоей птице, одноименной с деревом финик, называемой феникс и обитающей в странах Аравии, близ Индии. Она после пятисотлетней жизни, собрав с благовонных деревьев сучья и ветки, складывает их в кучу где-либо на высоком холме и, сев на этом холме и распростерши против солнечных лучей в очень знойный полдень свои крылья, загорается и сгорает в пепле, а потом снова в этом пепле зачинается и рождается от росы небесной. Истина ли это или нет, я не спрашиваю, – пусть при повествователях будет вера в это. Я знаю ту несомненную истину, что мысленный феникс, Господь наш Иисус Христос, объятый неизреченной любовью к человеку, собрав благовонные деревья – кедр, певк²² и кипарис, занеся их на Своих плечах на холм Голгофской горы, сложив их в Крест, как в кучу, и, распростерши руки, как феникс крылья, Он сгорел пламенем любви, когда из любви к нам положил за нас на Кресте Свою душу. Если мы хотим зажечься взаимной любовью к Нему, то поищем благовонных деревьев, – не хвороста со смрадным дымом, но благоуханных веществ, – сложим их на сердечном холме и прострем крылья веры и любви к Господу, простершему руки на Кресте, чтобы и нам загореться от того пламенного огня любви.

Где же растут благовонные деревья? Кто это знает? Скажите, чтобы мы пошли туда? Вот я слышу в Божественном Писании: хвалится Премудрость Божия неким Своим прекрасным, состоящим из благовонных славных деревьев, садом или лесом на различных местах – то на Ливане, то на Аермоне, то на приморье: на Ливане кедры, на Аермоне кипарисы, а на приморье финики. Она говорит о Себе: «Я возвысилась, как кедр на Ливане и как кипарис на горах Ермонских; я возвысилась, как финик» (Сир. 24:14–15). Я же, слыша о такой славе и почете тех деревьев, что даже самой Премудрости Божией нравилось уподобляться им, говорю себе: очень хороши те деревья для нашей нужды, благоугодны для нашей потребности. Возьму по одному поленцу из тех трех во имя Святой Троицы и положу на сердечном жертвеннике по примеру ветхозаветных иереев, которые, оберегая огонь небесный, чтобы он не угас, днем и ночью подкладывали к нему на жертвенник поленья. Итак, пойду я умом своим в те страны, и прежде всего в пустыню Ливанскую к благовонному кедру. Быть может, кто-либо помнит рассказ в Библии о том, как и Соломон приобрел кедровые деревья Ливана для созидания храма, Святого Святых, посылая к Хираму, тирскому царю, ибо Ливан находился во власти тирского царя. Приблизившись туда, я вижу на границе Тира город Сарепту, а в нем дом вдовицы, где обитал пророк Илия. Вижу и ту женщину, собирающую дрова. Что ты делаешь, вдовица сарептская? Собираю, говорит, два поленца. Для чего? «Я наберу полена два дров, и пойду, и приготовлю это для себя и для сына моего; съедим это и умрем» (3Цар. 17:12). Поистине, ты умрешь, если не соберешь и третьего поленца во имя Святой Троицы, Kоторую ты почтишь, если страннолюбиво угостишь пророка Божия, желающего устроить воду на жертвеннике. Ты собираешь два поленца, я же хочу собрать три, чтобы разжечь в сердце огонь любви Божией. Иду я дальше в путь мой мимо Сарепты и Тира к Ливану и рассуждаю умом своим: Сарепта толкуется как «теснота», Тир – «скорбь», а Ливан – «белизна», или «кадило», или «приготовление сердца»; дух же говорит мне, что к убелению совести, от которой бы исходила кадилоподобная молитва, и к готовности сердца к любви нельзя прийти иначе, как только теснотой жизни и скорбью о грехах. Будучи в Сарепте и Тире, дойти до Ливана – это значит, пройдя тесноту жизни и скорбь о грехах, достигнуть чистой совести и готовности сердца к любви Божией. Войдя в тот самый ливанский лес, наш ум созерцает высокие кедры, но прежде нас давно уже зашел туда святой Давид со своей Псалтирью, зашел петь свою Псалтирь среди безмолвия. Святой Давид! Что ты здесь, в Ливане, делаешь? Давид отвечает: рассматриваю кедры, каким уподобить праведников и каким – грешников. «Праведник, как финик, процветет и, как кедр на Ливане, размножится» (Пс. 91:13). «Видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские» (Пс. 36:35). Не говори нам, святой Давид, о кедрах, уподобляющихся грешникам, веди нас к кедрам, уподобляющимся праведникам. Но вот Премудрость Божия тотчас отозвалась в том лесе: «Я возвысилась, как кедр на Ливане» (Сир. 24:14). Теперь мы знаем, Давид, зачем ты зашел в ливанский лес: ты между кедрами ищешь Премудрости Божией, Премудрости, Которая говорит: «Я как кедр». Кто скажет, в чем заключается подобие кедру Премудрости Божией и почему Премудрость Божия уподобляется кедру? Нам скажут это толкователи Божественного Писания, которые говорят, что Премудрость Божия бессмертна и есть Создательница бессмертия, ибо создала бессмертных Ангелов и бессмертные души человеческие. Kедр же – это главнейшее дерево среди негниющих деревьев, из которых были созданы и Ноев ковчег, и Kовчег завета, и храм Соломонов, и потом Крест Христов. И у некоторых мудрецов, как, например, у естествоиспытателя Плиния, кедр является образом вечности и бессмертия ввиду того, что он с трудом поддается гниению, так что по причине этой способности негниения делались из кедра не только святые вещи, но и кумиры у греков. Упомянутый Плиний рассказывает, что в Риме некоторые кедровые кумиры по тысяче и более лет оставались неистлевшими и стояли даже до своего разорения христианами. Потому-то, как сказано, кедр и является образом вечности и бессмертия. Премудрость же Божия, желая ясно показать человеческому разуму Свое бессмертие, уподобилась в Писании кедру, чтобы на создании познавалась Создательница всех тварей – Премудрость, как бы говоря: «Знайте, люди, что как видите вы кедр, которому приписываете вечность и бессмертие, так знайте, что и Я вечна и бессмертна, и не только Я, но и души ваши, созданные Мной, также вечны и бессмертны». Теперь я от бессмертной кедрообразной Премудрости Божией иду к бессмертным кедрообразным душам, к душам же праведников, умноженным как кедр на Ливане. От них я хочу взять некое поленце на нашу потребу. Но как я возьму? Чем отсеку без подобающего на то орудия? Утешает меня в этом святой Давид, говоря: глас Божий, который острее железа, тотчас приготовит много дров для разгорания огня любви. «Глас Господа сокрушает кедры, и истребит Господь кедры ливанские» (Пс. 28:5). Который же глас Господень так силен, что без железного орудия сокрушает на дрова и поленья превеликие кедры? Внемлем и послушаем. Вот глас, исходящий из уст Божиих не как гром, но как сладкая песнь: «Возлюби Господа Бога твоего всею душою твоею». О глас крепкий, глас многомощный, глас не страшный, но сладкий, не грозный, но любезный, глас, который «намного действеннее обоюдоострого меча, проникающий до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр. 4:12), глас, который острее меча и слаще меда, ибо производимая нам тобою рана является целительным пластырем для наших душевных ран, для греховных ран: «Возлюби Господа Бога твоего!» А вслед за тем гласом идет святой Златоуст, возглашая: «Для того и геенне запретил и обещал царство, чтобы быть нами любимым»²³. Ведь кто не сокрушится от того гласа, не умилится своим сердцем? Когда тот глас впервые был услышан на Синае, тотчас сокрушились весьма многие пречистые ветхозаветные духовные кедры – праотцы и пророки, то есть умилились сердцами своими, и каждый из них взывал, говоря: «Возлюблю Тебя, Господи, крепость моя!.. Господь – твердыня моя» (Пс. 17:2–3). Когда во второй раз был услышан тот глас из уст воплощенной Божией Премудрости Христа, возгласившего в нынешнем Евангелии: «Возлюби Господа Бога твоего», – тогда сокрушились очень многие драгоценные новоблагодатные кедры – апостолы и мученики, то есть умилились своими сердцами, и каждый отозвался со святым Петром, говоря: «Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя» (Ин. 21:17). И тотчас одни, оставив все, пошли вслед за этим гласом, другие же дерзнули на раны и муки, как и то лицо, которое «зовет велиим гласом: Тебе, Женише мой, люблю и Тебе ищущи страдальчествую и распинаюся»²⁴. Из тех кедров, сокрушенных и умиленных гласом любви Божией, от того образа добродетельной жизни святых угодников Божиих, возлюбивших Бога всей душой, возьмем одно первое поленце во имя и любовь Первого Лица Святой Троицы, в любовь Бога Отца, ибо поленце любви к Богу всей души доходит от нас к Богу Отцу, Который дал нам душу Божественным и животворящим вдохновением. Взяв же это дерево в руки рассуждения нашего, рассмотрим его силу так: бессмертная мудрость Божия мудро создала нашу бессмертную душу, ибо украсила ее по образу Своему памятью, волей и разумом. Следовательно, душа наша, украшенная богоподобной мудростью, должна мудро любить Бога, Творца своего. Здесь я говорю не о мудрости богословского мудрствования о Боге, но о мудрости искусного различения доброй вещи от злой, с помощью которой душа, почтенная богомудрым разумом, могла бы рассматривать, рассуждать и понимать ту же любовь к Богу, хороша ли она, истинна ли и совершенна. Ведь в нас, грешных, часто бывает такая любовь, что мы только кажемся любящими Бога, на самом же деле мы опечаливаем Его, как ненавидимого. Вот как много собралось нас здесь, в этом святом храме, и если бы кто каждого в отдельности спросил: «Любишь ли Бога?», – то всякий бы ответил: «Да, люблю». Но если бы каждый посмотрел на свою жизнь, на дела, то не оказалось бы и тени любви к Богу. Мы тщеславимся, что любим Бога, но нисколько не заботимся о том, чтобы истинно любить Его: любим словами, делами же ненавидим. Если бы кто принял в свой дом достойного гостя и сказал ему: «Люблю тебя, рад тебе», – но, сказав это, тотчас изгнал бы его с позором из своего дома, то истинна ли будет любовь того человека к гостю? Никак. Это не любовь, но надругательство. Так же делаем и мы, грешные. Едва приняв Христа Господа, хотящего обитать в душах наших, мы тотчас с позором изгоняем Его от себя своими греховными нравами и больше смеемся над Ним, нежели любим. Свойство же мудрой души заключается в том, чтобы рассматривать любовь и рассуждать, есть ли это любовь, истинно любящая Бога, и, найдя что-либо противоположное, исправлять и не примешивать к любви Божией любви богопротивной.

В ветхозаветной скинии было два огня. Один – сошедший с неба на жертвы, который иереи всегда оберегали, подкладывая дрова, чтобы он не погас на жертвеннике. Назывался этот огонь огнем Божиим. Другой же огонь обыкновенный, народный, находился перед дверьми скинии, сохраняли его неугасимым простые люди, и назывался он огнем чуждым. Итак, Божиим огнем сожигались только жертвы Богу, а огонь чуждый употреблялся только на некоторые другие общие нужды (см. Лев. 1:1–7, 6:9). Была же заповедь Божия, твердо узаконенная под страхом смертной казни, чтобы никто из иереев не дерзал внести чуждый огонь внутрь скинии Божией. Случилась же такая вещь: два сына Аароновы, Надав и Авиуд, неизвестно, с каким намерением, вложив в кадильницы чуждый огонь, дерзнули внести его в скинию, где был огонь Божий, и тотчас за эту дерзость их постигло отмщение и казнь, ибо пламя, выйдя с жертвенника от огня Божия, сожгло их в пепел. Это перетолковано уже прежде, что жертвенник Божий таинственно изображал собой сердце человеческое, огонь же Божий означал любовь Божию, горящую в сердце. Но что такое чуждый огонь? Любовь к миру, которая является враждой к Богу, любовь к наслаждениям и страстям плотским, противным Богу, – вот что означает чуждый огонь. Кроме того, огонь ярости, огонь гнева, огонь злопамятства – все это чуждые огни, крайне противные для любви Божией. Здесь, истинный и мудрый любитель Бога, внимай и осторожно соблюдай, чтобы на жертвенник сердца твоего, в котором ты хранишь огонь любви Божией, ты не внес внутрь чуждого огня, ибо если дерзнешь, то тебе также придется пострадать, как пострадали указанные выше сыновья Аарона. Любовь Божия крайне ревнива и не терпит, чтобы ты любил кого-либо другого больше ее. Недаром Бог назван огнем: «Бог наш есть огнь поядающий» (Евр. 12:29), – ибо как огонь и светит, и жжет, так и Бог: если Его истинно любишь, то Он светит тебе, если же любишь Его не истинно, но лицемерно, только устами, то Он сожжет тебя, пожрет тебя огнь поядающий. Так рассудив о силе того духовного кедра, мы кладем таинственное дерево на жертвенник сердца нашего, складывая в нашем сердце все те слова Божественного Писания, как говорит Давид: «В сердце моем скрыл я слова Твои» (Пс. 118:11), и Пречистая Дева, Матерь Божия: «А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» (Лк. 2:19). Положив же то духовное поленце на сердечном жертвеннике, мы поддуем, чтобы оно разгорелось. Поддуем, с одной стороны, частыми поучениями о любви Божией: «В размышлении моем, – говорит Давид, – возгорелся огонь» (Пс. 38:4), – а с другой стороны, глубокими воздыханиями от умиленного сердца и теплыми молитвами, говоря тайными взываниями к Богу: о Боже, Который прелюбезнее всякой любви! Любовь, превосходящая всякий ум и всякое желание! За все блага, совершенные Тобой нам и всегда совершаемые тайно и явно, Ты не требуешь от нас ничего иного, как только то одно, чтобы мы любили Тебя любовью всей нашей души. Вот готово сердце мое к любви Твоей: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое» (Пс. 56:8). Ты же Сам разожги его углем Твоей любви. «Расплавь внутренности мои и сердце мое» (Пс. 25:2), Боже жизни моей. Разожги и смягчи душу мою, как воск, чтобы она вся истаяла и излилась перед Тобою, Господи, чтобы я ничего иного не любил: ни души моей, ни жизни моей, – больше Тебя, Создателя моего, возлюбившего меня, чтобы не полюбил я какой-либо суеты и временной сладости века сего, но чтобы весь пребыл я только в любви Твоей и никогда не отлучался бы от нее. Так положив и распалив первое деревцо на сердечном жертвеннике, пойдем за другим.

Другое дерево благовонное, которому уподобляется Премудрость Божия, это кипарис в Аермоне. "Я, – говорится, – как кипарис на горах Ермонских» (Сир. 24:14). Итак, я прежде всего посмотрю, где находятся те Аермонские горы. В толкованиях Псалтири я нахожу известие, что они находятся в Палестине, совсем недалеко от Ливана. Толкуется же Аермон как «сияние». Я же, снова обращаясь к рассмотрению имен, внимаю: Ливан – белизна, Аермон – сияние, недалеко от Ливана; и дух говорит мне: кто имеет совесть белую, очищенную от скверны плоти и духа, для того близко сияние праведническое. «Праведники, – говорится, – воссияют, как солнце» (Мф. 13:43). Взойдя на Аермон умом своим, я рассуждаю: почему Премудрость Божия уподобляется кипарису? Я знаю, что у древних кипарис был образом мертвости: как кедр был образом бессмертия, так кипарис был изображением и написанием смерти. Был обычай насаждать это дерево на кладбищах при гробах умерших. В житии преподобного Никиты Исповедника мы находим, что в его обители преставился некий богоугодный отец, именем Афанасий, который поистине любил Бога, и вот по его погребении выросло на могиле кипарисовое дерево из самой его груди. Выросло оно по повелению Божию для прославления угодника Его, и листья этого дерева исцеляли всякие болезни. У греков же был обычай извещать о человеческой смерти посредством кипарисовой ветви, и если где-либо была видна кипарисная ветвь, воткнутая на каком-либо доме, то всякий знал, что в том доме есть мертвец. Кроме того, и гробы для мертвых делали из кипариса, поскольку тела мертвых нескоро истлевали в кипарисовом дереве, ибо дерево это так же, как и кедр, было негниющим и имело силу хранить в себе нетленным человеческое тело. Когда я хочу постигнуть эту тайну, почему Божия Премудрость, будучи бессмертной, уподобилась кипарису, бывшему образом смерти, то сам разум постигает, что именно потому, что воплощенной Премудрости Божией, Сыну Божию, была предназначена смерть на Кресте, в котором вместе с кедром и певком был и кипарис. Как кедр в Кресте был образом бессмертия воплощенной Божией Премудрости, так и кипарис служил указанием на нетленную Ее смерть, ибо Бог Отец не даст святому Своему (Сыну) увидеть тление (см. Пс. 15:10). Здесь под кипарисами нужно духовно разуметь тех, которые всегда умирают для греха, живут же для Бога. Сораспявшиеся Христу, по апостолу, всегда носят в теле мертвость Господа Иисуса (см. 1Кор. 4:10; Гал. 2:19), то есть всегда умерщвляют себя. От этих кипарисов, от образа их добродетельной жизни, возьмем себе одно второе поленце для распаления в нас огня Божественной любви, и пусть это другое поленце будет во имя и любовь другого Лица Святой Троицы, Бога Сына, возлюбившего нас и предавшего Себя за нас (Еф. 5:2). Какое же орудие отсечет нам полено от этого кипарисового леса? Поистине, тот же глас Господа, который и кедры сокрушает: «Глас Господа сокрушает кедры» (Пс. 28:5), сокрушает и кипарисы. Однако же тот Господний глас здесь, в кипарисовом лесу, почти то же гласит, ибо там он сладко возгласил: «возлюби Господа Бога твоего всею душею твоею», а здесь еще слаще: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» (Мф. 22:37). Поистине, достойно и праведно возлюбить всем сердцем Того, Кто для нас не пощадил сердца Своего, но отдал его для пронзения копьем на Кресте. Что же это значит: любить Бога от всего сердца? Любить Его всем сердцем – значит сладко любить Его. Как любить Бога всей душой означает любить Его мудро, так любить всем сердцем означает любить Его сладко. Сердце в человеке – это основание, начало и источник всякой любви, желания и любовной сладости. Возлюбим же Господа Бога нашего всем сердцем, всецелой любовью, всецелым желанием, всецелым наслаждением. Прежде же чем научимся сладко любить Бога сердцем нашим, вспомним сначала нрав и обычай истинной сердечной любви, описанной апостолом: «Любовь не ищет своего» (1Кор. 13:5). Рассуди же всякий и уразумей, что означает: «Любовь не ищет своего». Та есть истинная любовь от всего сердца, которая любит кого-либо не для себя, то есть не для какой-либо своей выгоды или прибыли, но ради самой любви; ради любимого она не ищет своего. Иногда любят кого-либо только потому, что получают от него благодеяния, и если бы не получали, то и не любили бы. Иногда кто-либо делает вид, что любит господина своего и исполняет его волю, но это только потому, что боится, чтобы тот, рассердившись, не наказал его чем-либо. Истинная же любовь своего не ищет и не боится ничего: она одно только то имеет, что любит любимого. Здесь внемлем, что только та любовь любит Бога сладко, всем сердцем, которая любит Его не для того, чтобы получить от Него что-либо, не ради небесного воздаяния: «Что для меня существует на небе?» – не ради земных благ: «И без Тебя чего желать мне на земле?» (Пс. 72:25), – но исключительно ради любви к Иисусу сладчайшему, всех влекущему к Своей любви, Который достоин быть любимым всеми, Который есть весь желание, весь сладость. Прекрасно рассудили искусные: служащий Богу ради Царствия Небесного состоит как бы в чине наемника, работает как бы за плату, чтобы в награду получить Царство Небесное; служащий Богу из страха мучений состоит в чине раба, который делает доброе, страшась, что будет наказан; служащий же Богу ради самой любви Божией состоит в чине сына, который ни воздаяния не ищет, ни мук не боится, ибо совершенная любовь изгоняет страх вон, любит же Отца ради самой любви к Отцу и ни в чем не преступает Его воли. Вот что означает сладко любить Бога сердцем. Евангелие вспоминает следующее. Однажды ученики Христовы изменили Христу: «многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним. Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6:66–68). Я оставшимся сказал бы следующее: я знаю, почему вы держитесь Христа и не отходите от Него, – вы узнали, что Он Царь Небесный, и служите Ему для того, чтобы Он воздал вам небесным. Но святой Златоуст защищает их, говоря: «Ни небо, ни Царство Небесное они не предпочитали любимому, ибо Он был для них всем. И что ты дивишься? Ведь и пророк, послушай, говорит: «Что для меня существует на небе? И без Тебя чего желать мне на земле?» – то есть ни горнего, ни дольнего, ни иного чего не желаю, кроме Тебя единого». Написав это, Златоуст восклицает: «Вот желание! Вот любовь!» И еще говорит: «Вот царство, вот сладость, вот насыщение, слава и честь, вот свет и неисчислимое блаженство!» Что такое, Златоуст, любить Христа не из-за награды, но ради Него? Итак, возлюбим Его, как подобает любить. Посмотрел я снова на святого Петра, горько плачущего, и сказал было: ты плачешь, Петр, ибо боишься, что отвергся от Христа, боишься, как бы Христос за твое отвержение не ввергнул тебя в мучения. Но и здесь тот же святой Златоуст защищает Петра, говоря: «Петр горит сердцем ко Христу, больше жизни, души и всего другого предпочитая Его. Когда же отвергся от Него, то плакал не из-за мук, но потому, что отвергся от любимого, что было для него горше всяких мук». Вот мы видим сладкую любовь, сладко любящего от всего сердца... Так положив другое поленце и поддув, пойдем за третьим.

Третье дерево, которому уподобляется Премудрость, – это финик. "Я, говорит, возвысилась, как финик на берегах» (см. Сир. 24:15). Где эти берега? В иных переводах я слышу, что вместо берегов пишется Kадис: Как финик в Кадисе – и некоторые говорят, что пустыня Синайская называлась приморьем и Kадисом: приморьем потому, что начиналась от берега Чермного моря; Kадис же толкуется как «святыня». Я думаю, потому она была так названа, что там было начало святыни, там явился Бог в огненной купине, там Он говорил людям в огненном и облачном столпе, там дал Закон, там Скиния собрания, там по повелению Божию сделана были скиния с Херувимами. Потому-то пустыня та и была названа «Kадис», то есть святыня. Рассуждая о толковании имени и рассматривая место Kаддийской пустыни на приморье, я говорю себе: необходима Божественная любовь Kадиса, великой святыни, и богоугодная, святая жизнь, что на приморье, то есть необходимо, чтобы была святая жизнь при море слез. Kадис наименованием свят, а бывшими там некогда событиями страшен. Страшен потому, что там были блистания, и громы, и страх великий. Страшен, ибо там гнев Божий убил множество израильских людей за их ропот: «гнев Божий пришел на них и убил очень многих из них» (Пс. 77:31). Потому Давид так говорит о той пустыне: «Потрясет Господь пустыню Каддийскую» (Пс. 28:8). Мы же внемлем: невозможно человеку достигнуть святости и любви Божией, если он прежде не истребит в себе злые греховные нравы. Но пойдем уже туда за намеченным деревом. Рассматривая высочайшие каддийские финики, недоумеваю, почему уподобляется им Премудрость Божия? Спрашиваю, и мне говорят, что финик своей высотой превосходит всякий род деревьев, поэтому и невеста духовная, Церковь, уподобляет в Песни Песней своего Жениха, Христа, финику, говоря: «Вот величие Твое уподобилось финику» (см. Песн. 7:8). Толкователи говорят, что потому Премудрость Божия уподобляется финику, что как финик превосходит деревья, так и Она превосходит все, начальствует и господствует над всей видимой и невидимой тварью, все содержа и всем управляя. Кроме того, финик был у древних еще и образом победы, одоления, торжества по причине своего неувядания, по причине того, что всегда остается зеленым, не знает увядания. Подобно этому препобеждает все и Премудрость... Скажу о самом финике, что ему уподоблена в Писании и Премудрость Божия, и праведный человек: «Праведник, как финик, процветет», – говорит Давид (Пс. 91:13), – ибо и праведник высоко растет богомыслием, торжествует над дьяволом, побеждая страсти, и никогда не увядает в своей надежде. "Лист его, – говорится, – не отпадет. И все, что он ни делает, будет благоуспешно» (Пс. 1:3). От таких фиников, то есть от образа добродетельной жизни праведных, возьмем для воспламенения в нас огня Божественной любви то поленце, которое один и тот же глас Господень отсек немного различными словами, говоря: «Возлюби Господа Бога твоего... всем разумением твоим» (Мф. 22:37). А святой Лука прибавляет: «и всею крепостью твоею» (Лк. 10:27). Толкователи же говорят, что и то и другое одинаково: любить Бога всей мыслью – это то же самое, что любить Его всей крепостью. Сие третье финиковое поленце духовного благовония да будет во имя и любовь Третьего Лица Святой Троицы – Бога Духа Святого. Мы уже знаем, что любить Бога всем разумением и всею крепостью – это значит тепло Его любить, всегда Его любить и с постоянством любить, не разламывая и не разделяя своей любви надвое, с одной стороны, к Создателю, а с другой – к созданию... Всякое создание пусть будет для тебя худым, если хочешь, чтобы в сердце твоем насадился Создатель. Ибо любовь к Богу не должна ни разделяться, ни раздираться, а те, которые разделяют ее или раздирают, оказываются хуже воинов, распявших Тебя, Господи, которые не хотели разодрать Твоего хитона... Пророк Исаия некогда видел ангелов из двух ликов: люцифера, то есть светоносца, и другого – огнепламенного Серафима, будто один из них падает, а другой стоит неподвижно. Падает люцифер светоносный: «упал ты с неба, денница, сын зари» (Ис. 14:12), Серафим же стоит непоколебимо.

Почему светоносный Ангел, имевший просвещенный ум и херувимскую мудрость и знавший Бога совершенно, не долго простоял на небе, но скоро ниспал? Потому, что не любил Бога тепло, не горел пламенем серафимской любви к Богу. Серафим же, имея такой же пресветлый, светоносный ум, при своем просвещении горел еще и теплой любовью к Богу и потому пробыл без падения... Недостаточно быть светлым, премудрым и разумным Ангелом, но необходимо быть и огненным Серафимом. Недостаточно иметь просвещенный ум, но необходимо быть и огненным. Недостаточно мудро знать Бога, но необходимо и тепло любить Его. Только та, а не иная какая-либо любовь может быть постоянной, устойчивой и никогда не отпадающей, которая любит тепло, пламенноподобно, по-серафимски. О огонь небесный, Дух Святой, сошедший некогда в огне на любивших Христа! Дух Святой, Ты брось в наши сердца хотя бы одну искру огня Божественной любви и сотвори жар, попаляющий терния и хворост наших грехов! О ветер тихий и пресладкий, Дух Святой! Ты повей дыханием благодати Твоей, раздуй в нас тот огонь, огонь небесный, огонь Божий, огонь любви к Богу, любви серафимской, всегда постоянной, устойчивой и никогда не отпадающей! (1)

Добрые овцы познаются по трем признакам. Признаки же эти возвестил Сам Господь пречистыми устами Своими, когда сказал: «Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня» (Ин. 10:14). Остановим свое внимание на этих словах Господа: «Мои знают Меня». Вот первый знак добрых и истинных овец Христовых: они знают Пастыря своего Христа Спасителя. Поразмыслим о нас самих: хорошо ли знаем мы Пастыря нашего Христа Господа и, сообразно с тем знанием, истинные ли мы Его овцы? Знаю, что каждый из нас скажет: «Я знаю Христа Господа моего и верую в Него». Я же с дерзновением скажу, что мы не все знаем Его, хотя бы и все веровали в Него, ибо знаем верою, но не любовью. Верой и бесы знают Его, как говорит апостол: «и бесы веруют, и трепещут» (Иак. 2:19), – но так как они не имеют любви к Нему, то потому они и бесы, и не могут истинно знать Его, и чужды любви Его. Тот истинно знает Пастыря своего Христа, кто поистине Его любит, для кого любовь к Богу доставляет сладость в сердце, у кого все желание и попечение направлены только к тому, чтобы иметь в себе возлюбленного своего Господа. Может быть, кто-нибудь скажет: «Я люблю Господа моего, Иисуса Христа». Таковому я отвечу: если любишь Его, то зачем так тяжко огорчаешь Его? Если любишь Христа, то зачем вторично распинаешь Его мерзкими своими делами? Если любишь Христа, то зачем бесчестишь Его в себе самом, оскверняя студными нечистотами, и члены Христовы делаешь членами блудницы (см. 1Кор. 6:15)? Если любишь Пастыря своего, то почему не следуешь за Ним? Если любишь Бога, то зачем ненавидишь и оскорбляешь ближнего своего грабежом, хищением и всякими неправдами? Лжешь ты, говоря, что любишь Христа! О, если бы ты истинно любил Его! Тогда бы ты никогда не захотел прогневлять Его грехами своими, а если бы, когда и согрешил в чем-либо по немощи и забвению, то тотчас же исправился бы, ибо любовь быстро поднимает падающих. А так как ты постоянно и без страха совершаешь тяжкие грехи, не помышляя о покаянии и тем еще более опечаливая Христа, Бога твоего, то ты не любишь Его. А не любя, как можешь ты знать Его и усладиться этой вожделенной сладостью? Послушай, что говорит святой Иоанн Богослов: «всякий согрешающий не видел Бога и не познал Его» (1Ин. 3:6). Не зная же Его и не наслаждаясь Им, как можешь ты именоваться Его овцой? Добрая и истинная овца Христова тот, кто не только верой, но и любовью знает Его и по любви к Нему отвращается от всякого зла, заботливо охраняет себя, чтобы не прогневать чем-либо возлюбленного Пастыря и Владыку своего, и все заповеди Его соблюдает, как говорит и Сам Господь в Евангелии: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин. 14:21) (2).

«Я ношу язвы Господа Иисуса на теле моем» (Гал. 6:17). Ношение язв Господа Иисуса совершается у христиан трояким образом, слушатели возлюбленные! Во-первых, мученичеством, как это мы видим у апостолов и страстотерпцев. Во-вторых, добровольным самоумерщвлением, что видим у преподобных, и в-третьих, сердечной любовью к Богу, как это мы должны делать все (2).

Ради великой любви к нам Христос Спаситель терпит великую болезнь во всех членах Тела, слушатели возлюбленные! И это для того, чтобы привлечь нас к Своей любви, чтобы вместить во всех наших членах великую любовь к Себе. Терпит болезнь в сердце, чтобы человек любил Его всем сердцем; болезнь в голове, чтобы человек любил Его всей мыслью своей; болезнь в костях, утверждающих и укрепляющих все тело, чтобы человек любил Его всей крепостью своей; болезнь в руках, чтобы человек всегда обращал свои руки к возлюбленной стране небесной: «Как вожделенны жилища Твои, Господи сил!» (Пс. 83:2); болезнь в ногах, чтобы человек, воспламененный любовью, так стремился к Нему, как лань охотно стремится к источникам вод (Пс. 41:2); болезнь во всем Теле, чтобы мы прославляли Бога «и в телах наших и в душах наших, которые суть Божии» (1Кор. 6:20) (2).

Пока мы живем в мире сем, нам во спасение завещано крепко исполнять заповеди Божии о любви к Богу и ближнему, ибо так говорится: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим; и возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:37, 39). Слова же эти писаны у всех пророков и евангелистов. С того времени, как человек взрослеет и начинает приходить в разум, он прежде всего делается ответственным в любви к Богу, ибо Он сотворил нас, благословенные христиане. А поскольку мы люди Вседержителя Бога и овцы паствы Его (см. Пс. 94:7), то Он повелевает входить во врата Его исповеданием веры и во дворы Его (Пс. 83:3), то есть в святые церкви, пением любви, ибо если кто полюбит что-либо, тогда все мысли свои и желание обращает на это. Ввиду этого заповедано учить любви к Богу всякого отрока с детства, ибо пятая книга Моисеева содержит следующие слова Самого Бога к израильтянам: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем и в душе твоей, и внушай их детям твоим, и говори о них, сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась и вставая; и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих» (Втор. 6:4–9). Вот какие сильные слова заповеданы были людям, чтобы сердце человеческое нисколько не уклонялось от любви Божией к любви мира сего, к сластям телесным и соблазнительным, чтобы не прилипало и не любило бы какую-либо сотворенную вещь больше Творца, но чтобы христианское дитя, обученное в молодости, привыкло говорить, что существует Бог, сотворивший небо, землю и нас. Говорящий часто Его святое имя начнет, взрослея, бояться Его и слов Его, боясь же Его и зная, что Он все может, постарается хранить Его святые заповеди, своей благочестивой жизнью и проявлением христианского достоинства будет содействовать благу Святой Соборной Церкви и будет научаться воздержанию во всякой страсти души и тела. Усердствуя в этом с твердой мыслью, каждый сам в себе почувствует любовь Божию, и поистине всюду жив будет такой человек, ибо мир сей и все случающиеся здесь многие скорби и напасти не могут вредить ему и чем-либо озлоблять его. Сам Всеблагой Бог исполняющим с любовью Его заповеди говорит так: «И будет так, если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего» (Втор. 11:13). Если же кто любит Бога, то Бог возлюбит его самого, а он возлюбит и ближнего своего, как сказал Господь: «люби его, как себя» (Лев. 19:34) (2).

Любить Бога от всего сердца твоего и от всей крепости твоей постарайся, – и будет известно тебе спасение твое, и от всякого земного пристрастия освободишься (3).

Усердствуй, человек, ко Господу тепло, не ленись, дабы все было для тебя легко и радостно, дабы все было тебе желательно и любимо. Ныне ты ленишься и унываешь, ибо всем сердцем своим не любишь Господа. Тесным и прискорбным кажется путь, вводящий в жизнь, не любящим Бога, если же кто Его истинно возлюбит, никакого в том не будет иметь труда, но все ему будет радостно и желанно. Ибо святым, которые истинно и прилежно возлюбили Бога, всякий труд был нетруден, печаль была без печали, скорбь без скорби. Некоторые из них, разжегшись Божественной любовью, и во сне не могли утолить своего желания к Богу, доходя до того, что презирали пищу и питье, не могли насытиться пресвятого Его имени, пречистых Его Божественных слов. Настолько они возгрели души свои Божественной любовью, что забывали, в теле ли они пребывают или вне тела (2Кор. 12:2), и с радостью ради Христа предавали себя на смерть. Иные настолько разжигались Божественной любовью, что подвизались как бы в чуждых им телах, в посте, молитве и бдении, предавали себя на раны и убиение и не чувствовали боли по причине своей великой любви к Богу, ибо ради любимого все любимо и желательно. Но так как мы Господа своего истинно не любим, то и нетрудное дело кажется нам трудным, и нетяжкое кажется тяжким, и удобное неудобным. Итак, возлюбим истинно Господа, чтобы все было для нас легко и удобно, чтобы все было радостно и любезно: «любящим Бога... все содействует ко благу», – говорит апостол (Рим. 8:28) (3).

Припади любовью ко Господу Богу твоему тепло, прилепись к Нему всем сердцем твоим, возлюби Его от всей души твоей и ничего не предпочитай Его любви. Ибо в том твоя жизнь вечная, чтобы познал ты Господа Бога твоего, и возлюбил Его всем сердцем твоим, и прилепился к Нему всей душой твоей (3).

Любовь к врагам

Некоторые имеют обыкновение порицать последние времена и укорять нынешний немощный человеческий род, говоря: нет уже ныне на земле среди людей чудотворцев, как было прежде, которые совершали бы чудеса. Но не верьте им, возлюбленные мои слушатели! Если желаете, я покажу вам, что и ныне среди людей находятся чудотворцы, только внимайте тому, что я скажу: всякий, кто любит врага своего, – чудотворец. Слышите ли, что я говорю? Всякий любящий врага своего – чудотворец (1).

«Любите врагов ваших» (Лк. 6:27). Не думай, слушатель мой, что я скажу о тех врагах, которые воюют с нашим христианским отечеством и враждуют против нашей благочестивой веры. Говорю я не о тех врагах, которых, как богопротивных, подобает ненавидеть, согласно слову Давида: «Не возненавидел ли я ненавидящих Тебя, Господи, и о врагах Твоих не сокрушался ли? Совершенною ненавистью возненавидел я их: они стали для меня врагами» (Пс. 138:21–22). Тех не только не любить, но даже необходимо выступать войной против них, полагая душу свою за христианское царство и за целость Церкви. Однажды вопрос об этом нечестивые предложили святому христианскому философу Kонстантину, нареченному Kириллом. Сарацины сказали: «Если Христос – Бог ваш, то почему вы не делаете так, как Он велит вам? Ведь Он повелевает вам молиться за врагов, делать добро ненавидящим вас, подставлять щеку бьющему. Вы же поступаете не так, но делаете совершенно противоположное. Вы изостряете оружие на тех, которые с вами так поступают, выходите на борьбу и убиваете». Блаженный Kонстантин отвечал: «Если в каком-либо законе будут написаны две заповеди и даны будут для исполнения людям, то какой человек будет истинным хранителем закона: тот ли, который исполнит одну заповедь, или тот, который обе?» Ему сказали: «Тот лучший, который исполнит обе заповеди». Тогда философ ответил: «Христос Бог наш, повелевший нам молиться за обижающих и благотворить им (см. Мф. 5:44), сказал нам и следующее: «Больше той любви человек не может проявить в настоящей жизни, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). В каждом отдельном случае мы терпим причиняемые нам обиды. Вообще же защищаем друг друга, полагая души свои для того, чтобы вы, пленив братьев наших, не пленили бы с телами и их души, склонив их к своим богопротивным делам» (1).

«Враги человеку – домашние его» (Мф. 10:36). Всякий имеет своего врага: тот – друга, этот – соседа, один – равного себе, другой – большего себя, третий – меньшего себя, четвертый – дальнего, пятый – ближнего недоброжелателя, враждующего, поносящего, клевещущего. Вот этих-то врагов Господь и повелевает любить: «любите врагов ваших» (Лк. 6:27)(1).

Не удивительно, если кто любит любящих его, ибо это естественно, но удивительно то, если кто любит врага своего, ибо это противоестественно. Поскольку любовь к врагам – это понятие, стоящее выше природы, добродетель вышеестественная, превосходящая человеческое естество, следовательно, любящий врагов – это чудотворец. Что же касается того, что любовь к врагам – понятие вышеестественное, это мы сейчас увидим. Не любить врагов своих – это явление свойственно человеку и естественно, ибо человек есть Божие создание, в природе которого насаждены три свойства: разум, желание и ярость, или гнев. Разумом он понимает доброе и злое. Хотением он желает иногда доброй вещи, а иногда злой. Гневом же, или яростью, насажденными в его природе, он естественно ищет отмщения своему обидчику, при этом ищет не только при своей жизни, но и после смерти. Не вопиет ли кровь Авелева от земли к Богу, прося отмщения убийце своему Каину? Также и души святых, избитых за слово Божие, которых Богослов видел под жертвенником, не вопиют ли они громким голосом, говоря: «Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь... за кровь нашу?» (Откр. 6:10). В историях же мы читаем, что в греческом царстве брат Феодосий, убитый своим братом Kонстантином, явился своему убийце брату, держа чашу, полную крови, и сказал: «Пей, брат». И кровь Вячеслава, князя чешского, убитого Болеславом при входе в церковь, оставшаяся на стене церкви и не стиравшаяся никакими способами, взывала к Богу подобно Авелевой крови. Также и в греческих актах мы читаем, что два римских юноши, неповинно убитые в Испании, явились римскому консулу, называвшемуся Марием, и просили его, чтобы он поднялся на отмщение за них. Если все это происходило и после смерти, то тем более в жизни этой человеческое естество мстительно, как гневливое, яростное и не терпящее обиды. На это не нужно много доказательств и примеров, ибо каждый может сам убедиться, как на себе, так и на других. Ведь иной более желает умереть, нежели терпеть от кого-либо обиду. Итак, человеку, как уже сказано, прирожденно и естественно то, чтобы он не любил своих врагов и стремился к отмщению им. Поскольку же человеку свойственно не любить врагов, то и любовь к ним будет уже явлением вышеестественным, а все вышеестественное является чудесным. Вполне последовательным является то, что всякий любящий врага своего есть чудотворец, ибо он, побеждая и превосходя свое природное естество, достигает вышеестественной добродетели. Какие же чудеса совершает такой чудотворец? Внемлем. Любящий своего врага и творящий ему добро просвещает слепого, слепого не телом, а умом. Слепотой же ума является безумие, подобно тому как слепотой тела является помрачение очей. Ничто так не помрачает умные наши очи безумием, как гнев и ярость... Какой врач и какое врачевство может исцелить такую слепоту? Может незлобие, любовь и благодеяние того, на которого гневливый напрасно разъяряется. Гневливый, видя, что тот, на которого он гневается, не только не гневается взаимно, но даже проявляет особенную любовь и побеждает зло добром, перестает гневаться и стыдится самого себя, познавая свой грех и неповинность другого. Так было между гневливым Саулом и незлобивым Давидом.

Желающий может прочесть об этом в Первой книге Царств, я же приступлю к чуду добродетели. Если кто имеет какого-либо недруга, гневающегося и напрасно ярящегося на него, он же, любя своего врага и благодетельствуя ему, превращает его из недруга в друга и из гневного в любящего, то такой просвещает слепого. Он отнимает от умных очей его безумное помрачение и делает его видящим и познающим свой грех, познающим то, что он гневается на неповинного. Итак, любящий врага своего – это чудотворец, просвещающий слепого. Любящий врага своего превращает в тишину волнующееся море, ибо гневливый муж назван Златоустом морем, возмущенным ветрами. Как волнующееся море выбрасывает на сушу все трупы, находящиеся в нем, так и гневливый в своей ярости выводит наружу подобно трупам все тайны друга своего, мечет их перед очами, обличает и обесчещивает. Кто утишит такое море? Только тот, кто уничтожит причину волнения. Море не волнуется, если не поднимутся ветры и буря. Утихнет бурный ветер – исчезнет и волнение моря. Если гневливый муж, по Златоусту, есть море, возмущаемое ветрами, то этими ветрами, возмущающими сие море, являются пререкания, ссоры и противления. Прекрати пререкания и ссоры, отстань от противления, отними причину волнения – и ты увидишь море, волнение которого утихло. Поскольку же любящий своего врага не прекословит, не ссорится, не противится и таким образом уничтожает причину волнения таинственного моря своего недруга, то, следовательно, любящий врага своего – это чудотворец, превращающий море в тишину. Любящий своего врага угашает огненную силу, ибо враждебный гнев в человеке как огонь, сожигающий дубравы, как пламя, опаляющее горы (Пс. 82:15). С одной стороны, высоту своих добродетелей, с другой же – доброе имя и добрую славу ближнего своего он сжигает, уничтожает и как бы превращает в пепел. Разгоревшийся огонь погашается двумя способами: во-первых, водой, а во-вторых, разбрасыванием вещества, сжигаемого огнем. Гнев враждебника погашается подобными же способами: во-первых, молчаливой кротостью, как водой, а во-вторых, снисхождением, как разбрасыванием горящего вещества...

Kроткий и тихий муж, не подающий повода для гнева, не только не зажигает огня вражды, но и зажженный погасит... Снисходить же к гневающемуся и ярящемуся и удаляться от очей его – это значит, как бы разбрасывать горящие дрова далеко друг от друга, чтобы каждое в отдельности полено легче погасло. Поэтому-то апостол и поучает, говоря так: «дайте место гневу» (Рим. 12:19), – то есть снисходите, уступите, удалитесь немного от гневного лица... Святой Амвросий возглашает: «Оружие праведного заключается в том, чтобы победить, уступая, подобно тому как искусные в стрельбе имеют обыкновение, убегая, сильнее ранить преследующих их». Поскольку же любящий своего врага гасит яростный огонь гнева своего недруга молчаливой кротостью, как водой, и снисходительностью, как разбрасыванием горящего вещества, то, значит, он чудотворец, погашающий огненную силу (1).

Любящий своего врага превращает горечь в сладость, как Моисей Мерру: «пришли сыны израильские в Мерру – и не могли пить воды в Мерре, ибо она была горька» (Исх. 15:23). Полна горечи и вражда человеческая, почему апостол и увещевает, чтобы удалилась от нас всякая горечь. Какая же это горечь? Он сам объясняет: «Раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие – та горечь, – говорит, – со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4:31). Какую же кто может найти сладость в душе, огорченной гневом? Горька мысль, проникнутая злобой, горько досаждающее слово, укоряющее, обесславливающее, горько и начинание всякого дела, которое озлобляет не столько ближнего, как себя самого, подобно начинанию тех, которые совещались не есть ничего, пока не убьют Павла (Деян. 23:14). Чем может усладиться такая враждебная горечь? Чем усладилась Мерра, мы знаем: «Моисей возопил ко Господу, и Господь показал ему дерево, и он бросил его в воду, и вода сделалась сладкою» (Исх. 15:25). Но какое то было дерево, ни мы не знаем, ни толкователи не догадываются. Одни из еврейских раввинов говорят, что то дерево называлось «аделфа», которое по природе своей было горько и смертоносно. Бог, желая явить большее чудо в услаждении меррских вод, повелел положить горькое в горькое, смертоносное в смертоносное, противное врачуя противным, подобно тому как впоследствии и пророк Елисей солью исцелил бесплодные воды (см. 4Цар. 2:21). Другие же говорят, что Бог не дал никому знать, какое то было дерево. По природе же своей оно было столь сладко, что своей сладостью оно могло превратить горечь вод в совершенную сладость, принимая в себя ту горечь, а сладость свою отдавая из себя водам. Это свое мнение они подтверждают словами Сираха, который говорит: «Не от дерева ли вода сделалась сладкою, чтобы познана была сила Его?» (Сир. 38:5), – то есть, как говорят эти толкователи, сила сладости того дерева, не известная никому ни прежде, ни потом, была познана только в одно то время. Не согласуются толкователи относительно того дерева и не знают твердо, горько ли оно было или сладко. Мы же твердо знаем то, что Мерра вражды и гнева человеческого может усладиться не горьким древом, но только сладким. Деревом сладким здесь духовно можно назвать сладкое доброе слово, сказанное ненавидящему, или же творение добра, являемое по отношению к ненавидящему. И то и другое поистине услаждает враждебную горечь. О слове говорит приточник: «Кроткий ответ отвращает гнев» (Притч. 15:1), а о творении добра некто боговдохновенный советует в Патерике так: «Если узнаешь, что брат твой гневается на тебя, то пошли ему какой-либо дар». Поскольку же любящий своего врага говорит ему и о нем доброе слово, по силе своей делает ему добро, благодетельствует, принимая как бы в себя горечь его вражды, терпеливо нося ее на себе, а сладость своей любви вливая в него, и таким образом горечь его гнева превращает в сладость дружбы и любви, то, следовательно, любящий своего врага – это чудотворец, превращающий горечь в сладость (1).

Любящий своего врага изгоняет беса от человека, ибо всякий гневающийся, враждующий против своего брата и мстительно ярящийся подобен бесноватому, и поистине бывает бесноватым (1).

Любящий своего врага укрощает дикого зверя и заграждает ему уста, подобно тому как некогда святой Даниил заградил уста львов (см. Дан. 14). Враждебный человек подобен зверю, который яростен, даже не будучи раздраженным, раздраженный же, он сильно и без меры разъяряется, терзает, кусает и пожирает. О тигре естествоиспытатели говорят, что он очень не любит колокольного звона и от него приходит в такую ярость, что, кусая себя и терзая, он убивает самого себя. Враждебный и гневливый человек – это тигр, звук же колокола – это жестокое слово. Слово, как говорится, жестокое возбуждает гнев, и если раздраженный не может ничего сделать раздражающему, то сам себя съедает и как бы убивает, повреждая яростью свое здоровье. Прекрасно увещевает Вилдад, друг Иова: «Зачем ты губишь душу твою яростью твоею?» (см. Иов 18:4). Другой же перевод читает: «Зачем терзаешь душу твою?» Не бей в колокол, и ты не раздражишь тигра. Перестань произносить жестокие слова, и прекратится гнев твоего недруга. О слоне также рассказывают естествоиспытатели, что он, будучи раздражен, ничем не может быть укрощен, как только звуком музыки, так что кормящие слона, пользуясь каким-то музыкальным инструментом, называемым индийцами скиндапсом, играют какой-то веселый мотив, и этой музыкой слон понемногу укрощается. Подобно тому и раздраженный враг неукротим, как слон. Когда же запоешь перед ним сладкую песнь, начнешь ему и о нем всюду говорить добрые слова, ты поистине укротишь его, согласно словам Сираха: «Сладкие уста умножат друзей» (Сир. 6:5). Поскольку же любящий своего врага не раздражает его злыми словами, как тигра колоколом, но укрощает его добрыми словами, как слона музыкой, то, значит, любящий своего врага есть чудотворец, укрощающий дикого зверя и заграждающий ему уста, чтобы он больше не кусал и не съедал ближнего своего (1).

Любящий своего врага приходит в общение с Божиим естеством, когда делается сыном Его. "Любите, – сказано, – врагов ваших... благотворите ненавидящим вас... да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5:44–45). Что же может быть больше? Какое еще нужно большее чудо?.. Люби врага своего, и ты будешь новым чудотворцем: ты спасешь и свою, и его душу. Если же мне не веришь, то испытай на себе самом: начни отныне любить. Сын же Божий будет тебе в том порукой: «небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Лк. 21:33). Ты, без сомнения, будешь сыном Вышнего (1).

Что хлеб для тела, то и слово Божие для души. Слово Божие для души есть хлеб духовный. Поскольку же и это слово: «любите врагов ваших» (Мф. 5:44; Лк. 6:27) – слово Божие, исшедшее из уст Самого Христа Бога, значит и слово это, особенно же само дело этого слова, есть хлеб. Любовь к врагам – это хлеб. О какой жесткий, какой твердый этот хлеб: он как камень! Любить врага своего – значит грызть камень. Напрасно глупые иудеи, услышав Христа Господа, говорящего: «Я хлеб живый. Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни», – порешили: «какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин. 6:51, 53, 60). На это слово: «Любите врагов», – тоже кто-либо может сказать: «Какие странные слова!» И поистине оно странно, ибо человеку так же естественно не любить врагов, как и любить друзей. И в Ветхом Завете написано: «люби ближнего твоего» (Лев. 19:18) и «ненавидь врага твоего» (Мф. 5:43), – а для того чтобы преодолеть что-либо естественное и изменить установленное древним законом потребуется немалый труд. Это то же, что переставить на другое место большой и сдвигаемый с большим трудом камень. Об этом свидетельствует и святой Амвросий, говоря: «Велик труд – любить врагов, и многим эта вещь кажется настолько неудобной, как будто ее невозможно и понести, ибо она повелевает больше, чем возможно стерпеть человеческой природе». Как жесток этот хлеб, то есть любовь, об этом следовало бы спросить святого первомученика Стефана, которого иудеи побили камнями. Летят бросаемые на него камни, как дождь, а он молится о врагах своих: «Господи! не вмени им греха сего» (Деян. 7:60). О, поистине, велик труд, велика твердость – принимать жестокие удары по телу камнями, а сердцем не злобствовать, молиться о своих убийцах и любить своих врагов! Хорош желудок, который может переварить камни, хорошо, говорю, то сердце, которое может незлобиво стерпеть вражду врагов, несправедливые обиды от них и притеснения. Но посмотрим на пользу того каменного хлеба, то есть любви к врагам, посмотрим, какое великое здоровье он приносит душе. Святой первомученик! Изнемогая телом при побиении камнями и склоняя уже колена на землю, не изнемогаешь ли ты и душой? Нет, говорит, но смотрю на небо. Скажи же нам, Божий угодник, что ты видишь на небе? "Вижу, – говорит, – славу Божию, вижу небеса отверстые и Иисуса, стоящего одесную Бога» (Деян. 7:55–56). О какая польза, какое душевное здравие! Вот мы видим, как скоро и действенно та каменная жестокость превратилась в мягкий, теплый хлеб и даже в манну, как для раба Божия каждый камень был, что пирог теплый, помазанный теплой его кровью. Он согрел их, он смягчил их теплой любовью ко врагам и теплой молитвой, исходящей из теплого сердца (1).

Спросим еще святого апостола Павла, каким ему кажется тот каменный хлеб, любовь ко врагам? В своей апостольской книге он говорит о себе так: «От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали» (2Кор. 11:24–25). Поистине, жесток этот хлеб, не вкусны палки и камни. Что же ты, святой Павел, говоришь под теми палками, под теми камнями? Послушаем, что он говорит: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом» (Рим. 9:1). Не божись, святой апостол! Мы поверим тебе и без божбы. Скажи же нам, что ты говоришь? «Великая для меня печаль, – говорит, – и непрестанное мучение сердцу моему» (Рим. 9:2). Как же не скорбеть? Ведь бьют палками, побивают камнями. Нет, говорит, не о том скорблю и болезную, что я побиваем камнями. Так, о чем же? О тех самых, которые меня бьют. Я скорблю о том, что они лишаются своего спасения, что они идут в ад, а мне желательнее, чтобы я сам за них пошел в ад, лишь бы только они спаслись: «я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян» (Рим. 9:3–4). Внемлем словам Павловым, внемлем его высшей любви к своим врагам: он не ужасается того, чтобы быть отлученным от Христа и пойти в ад, лишь бы преследующие и бьющие его израильтяне не погибли... Святой Павел, желая быть отлученным за израильтян, своих братьев, неповинно враждовавших против него, преследовавших и бивших его, не погубил любви ко Христу, но сильнее проявил ее, умножил ее; не погубил, но умножил. Ведь он любил их ради любви ко Христу, и притом любил так же, как и Христос возлюбил нас, грешников, врагов Своих, как пишется об этом: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Христос нас возлюбил так, что не погнушался, не отказался понести проклятие за нас, согласно слову того же апостола: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13). Если же Христос так возлюбил нас, то что удивительного в том, что и Его угодник, святой Павел, из любви к Нему так любит врагов своих, что не страшится даже и отлучение понести за них? Посмотрим же теперь, во что обратился тот каменный хлеб, то есть любовь к врагам, когда святой Павел иудеями был забросан камнями? Что он говорит после того, как терпеливо перенес избиение палками и камнями, и после того, как проявил такую любовь к бившим его? «Знаю человека, который... восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке... что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор. 12:2–4). А что для человеческой души полезнее неба? Что человеческому сердцу слаще рая? Вот мы видим, что палки и камни для святого Павла превратились в небесную пищу и в райское наслаждение: еще будучи во плоти, он уже познал третье небо, исследовал райские стези, видел то, что не видел глаз, слышал то, что не слышало ухо, и насладился такими сладостями, которые не приходили на сердце человеку (1Кор. 2:9). Тверд хлеб – любовь к врагам, зато очень полезен; жесток, но целителен; невкусен, но подает здравие душе; горек, но приносит вечную сладость. Любите же врагов ваших (1).

Кто хочет соблюсти заповедь Господню о любви к врагам, тому невозможно не вкусить горечи. Любовь эта не живет без горечи. Кому ведь сладко терпеть досаждения, обиды, поношения, осуждения, хуления и несправедливые обесславливания? Святой Павел скорее мог претерпеть раны, удары и бросание камней, нежели злые слова злых людей, отнимающие у него добрую славу его. «Для меня лучше, – говорит он, – умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою» (1Кор. 9:15). Эта горечь хотя и невкусна, однако же для душевного здоровья весьма полезна, целительна, и испивается она не иначе как терпением, ибо истинная любовь, согласно апостольскому слову, должна быть терпеливой. "Любовь, – говорит он, – не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит, любит и терпит» (1Кор. 13:5–7). Пусть же терпение будет для нас на духовной трапезе чашей горького питья, но здорового (1).

Сбывается на нас евангельское слово: «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12). Господь наш нелицемерно возлюбил врагов, как сказано, а мы не очень любим и друзей наших, относящихся к нам с приязнью. Мы скорее любим их лицемерно, нежели на самом деле, а недругов наших мы и не помышляем когда-либо любить. Господь же наш громче трубы взывает к нам в Евангелии: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф. 5:44–45) (1).

Любить нужно не только братию, но и врагов, любить необходимо и ненавидящих нас, и досаждающих нам и никогда не делать им зла (3).

Любовь плотская

Помни, что временная сладость и плотская красота – это гной, и в тление обращается, и никогда к настоящим вещам бессловесно не пригвоздишься. Плотской любовью не уводись и утешения своего в ней не полагай, ибо она обманчива, ложна, лицемерна, непостоянна и вовеки не пребывает (3).

Внемли, какое утешение и покой приносит плотская любовь и сладость: ненадолго сладость, и потом тяжесть; ненадолго похоть, и потом мерзость; ненадолго красота, и потом гной; ненадолго утешение, и потом скорбь; и так всегда: непрестанно радуется и прельщается душа. Презревший же все это и прилепившийся истинной любовью к Господу, во всем без печали и без болезни пребывает, ибо плотская бессловесная похоть и любовь безумны и во всем слепы, много раз пленяется и связывается человек и не ведает, чего ради связывается: ибо ни вечной жизни не подает она, ни чести и славы не придает, но, скорее, отнимает. Если красотой человек бессловесно пленится, но Бог ее создал; если благолепием и благим нравом, но Бог все устроил. K Богу, все сотворившему, наиболее подобает прилепляться, ибо от Него есть все, а не от тленной твари (3).

Что к твари прилепляешься, а не к Творцу твари? Более почитаешь тварь, нежели Создавшего ее? Красоту, нежели так Украсившего ее? Ибо кто какое-либо дело хвалит более, нежели сделавшего его? Не все ли говорим, когда видим какое-либо искусно сделанное дело: о как велик и премудр художник, сделавший это дело? Не все ли удивляемся и хвалим художника более, нежели дело сделанное? Делу же не так удивляемся, ибо дело не само себя сделало и никогда сделать не может. Так и Богу в Божием удивляться и похвалять Его должны, и к Нему всей душой своей прилепляться, а не к тленной твари. Ибо если хвалишь тварь, лучше хвали создавшего ее; если любишь тварь, лучше люби сотворившего ее, ибо тварь истлеет и в прах и пепел обратится, Господь же один вечен и пребывает во веки вечные. Итак, ты не должен сильно любить тварь, ибо тварь не сама себя сотворила. Хотя бы и красива была тварь, но не сама себя так украсила, хотя бы и благолепна была, но не сама себя так сотворила. Поэтому к Творцу всей твари и Создателю всем сердцем прилепляйся, откуда и сам ты весь, ибо нигде более не обретешь вечного покоя и тихого пристанища, как только в Господе Боге и в пресвятой его благодати. Ибо прилепление к твари – это смерть, а прилепление к Творцу твари – это жизнь и присносущая радость (3).

Многие исполняли плотские похоти и истлели, и ныне исполняют, и они истлеют. Не пребудет плотская любовь и похоть вовеки, и красота временная не останется, но обратится в тление. Не пребудет богатство, не снизойдет слава, ибо смерть, придя, все это погубит, как некто сказал (прп. Иоанн Дамаскин, гл. 2). Мир этот и все настоящее вскоре изменяются, и похоть плотская и всякое земное наслаждение как тень проходят. Нет такой плотской похоти и любви, которая не превратилась бы в тяжесть, и нет красоты временной, которая не превратилась бы в тление, и нет сладости плотской, которая не претворилась бы в мерзость. Нет нигде верного упокоения, только в едином Господе Боге, как и пророку Илии на горе Хоривской было сказано: не в буре страстей Господь, и не в огне блуда и разжигании страстей, и не в вихре всякой греховной страсти, но «в веянии тихого ветра» – бесстрастия и чистоты, – там Господь и благодать Его (3Цар. 19:12), там и вечный покой (3).

Сколько было в мире красивых лиц! – и истлели. Сколько было благолепных тварей! – и исчезли. Сколько было благоугодных и любимых тварей! – все в смрад и гной обратились, исчезли, как будто никогда и не были. Ибо там, в грядущей жизни, «ни женятся, ни выходят замуж» и уже не могут друг друга плотски любить, «но пребывают как Ангелы Божии» (Мф. 22:30), о Самом только Господе Боге всегда радуясь и веселясь. Не временной красотой, не любовью и похотью плотской будут утешаться, но только Самим Господом и благодатью его (3).

Воистину окаянная эта похоть и любовь плотская, за которой вслед шествует тяжесть. Суетна воистину эта сладость, которая влечет за собой горесть. Суетна эта красота, которая в смрад и гной обращается, которая не дарует ни покоя, ни жизни вечной, но отнимает их. Напрасно человек утешается тем, что вскоре отойдет от него, напрасно прилепляется душой к тому, что с ним не пребудет вовеки, всуе прилагает свое сердце к тому, что, как тень, исчезает (3).

Любовь и похоть плотская никогда не утоляются и не успокаиваются. Собери от всех стран красоты, от всего мира похоти, – будет ли успокоена душа? Никогда, ибо одна такую имеет красоту, другая же иную, одна такую имеет лепоту, другие же иную. Если же со всеми ними в сердце твоем захочешь любодействовать, то как будешь иметь в своем сердце тишину и покой? Никак. Ибо сегодня ты одного вожделеешь, потом же иного; ныне это возлюбил, и потом разочаровался; ныне этим радуется душа, в другое же время иным, и так непрестанно пребывает в рабстве и никогда упокоеваемой не бывает. Возлюбивший же истинно Бога, и прилепившийся всем сердцем к Господу, в мире и покое всегда пребывает (3).

Нет ли покоя в плотской любви, в сладострастной бессловесной похоти? И в этом нет покоя, ибо плотская любовь – это не истинная любовь, но ложная, лицемерная, прельщающая, недоуменная, и до тех пор, пока все делается по воле и страсти человеческой. Чем более кого плотски возлюбишь, тем сильнее тому бессловесно поработишься, тем более любимый лукавствует, ухищряется, растлевается, развращается; на глазах так, за глаза иначе, гордится, самолюбствует. Итак, совершенной, истинной тишины и покоя в плотской любви никогда не найдешь, но только молву и смущение, прельщение, бессловесную связанность и отчуждение от Бога (3).

Матерь Божия

Если бы кто, видя мать, держащую на руках единственного своего сына, похитил его из ее рук, бросил на землю и стал попирать ногами; если бы перед материнскими очами он проколол ребенка в сердце, а потом приступил бы к ней и, кланяясь, сказал: «Радуйся, здравствуй и будь милостива ко мне!» – будет ли угодно матери такое поклонение убийцы? Рассудите сами. Конечно, не будет. Мы же, нераскаянные грешники, какие тяжкие грехи совершаем и как часто Сына Девы, Христа Господа нашего, похитив из рук Пренепорочной Матери, повергаем и попираем?! Как часто мы Его пронзаем, снова распиная Сына Божия (Евр. 6:6). Видит все это Матерь Божия! Мы же, вторично распяв Ее Сына, припадем к Ней и говорим: «Радуйся, будь милостива к нам!» Не больше ли этим прогневляем Ее и обновляем сердечную рану, бывшую у Нее некогда под Крестом?

Будем это хорошо помнить и прежде всего примиримся с Богом, тогда мы умилостивим и Богородицу. Тогда только Ей будет приятно наше пение, благодарение, поклонение и хваление! Тогда угодно будет Ей наше приветствие «Радуйся!» Теперь же мы возопием к Ней: «От всех нас бед свободи, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная» (1).

Мера

Всякую вещь во всяком начинании и деле правая мера и рассмотрение красит, всякая же вещь, принимаемая не в меру неправым разумом, большой вред причиняет человеку. И не только во внешних действиях, но и в духовном направлении и делании, совершаемое не с разумом и рассмотрением, весьма смущает душу. Поэтому во всех вещах и делах пусть будет предпочтен разум и рассуждение, и никогда ни в чем не будешь прельщен и обокраден плотской похотью (3).

Мертвые

[Зенон] вопрошает немого Аполлонова идола: как лучше устроить свою жизнь? Глупый спрашивает глупого. Какое может быть учение и какой можно получить совет от бездушного идола? Впрочем, по Божию повелению и камень может издать глас свой, и идол заговорить. Идол заговорил. Но что же сказал он? Вот что он ответил Зенону: «Спроси у мертвых». Должно быть, по повелению Божию, в поучение людям камень против своего естества проговорил чудесно, и проговорил полезное, будучи сам бесполезным: «Спроси у мертвых». Он этим как бы сказал так: если хочешь хорошо устроить свою жизнь, ищи полезного совета и разумного наставления у мертвых. Их спроси, они научат тебя, только пожелай слушать их. Но скажешь: как мертвый может научить живого, будучи бездушным, безгласным, имея немой язык и неподвижные уста? Поистине, научит. Он молча скажет, будучи немым, возопиет, заговорит, не двигая устами и языком. Что же он скажет? Он скажет не словом, но делом, не речью, но указанием на саму вещь. Послушаем же, что говорят нам мертвые: «О люди, мы некогда были тем же, что и вы ныне, вы же скоро будете тем, что и мы ныне. Вы ныне живете в пространстве, едите, пьете и веселитесь в сладостях мира этого. Прежде мы так же жили, а теперь мы в тесноте гробовой? Где пища? Где питье? Где веселье и услады мирские? Не лишились ли мы всего этого? Так же и вы скоро лишитесь всего этого. Мы некогда были живыми, как и вы ныне; придет же время, и вы станете мертвыми, как и мы ныне». Кроме того мертвые говорят нам еще и нечто из Kниги Премудрости Соломоновой: «Какую пользу принесло нам высокомерие, и что доставило нам богатство с тщеславием? Все это прошло как тень и как молва быстротечная. Как после прохождения корабля, идущего по волнующейся воде, невозможно найти следа, ни стези дна его в волнах; или как от птицы, пролетающей по воздуху, никакого не остается знака ее пути... или как от стрелы, пущенной в цель, разделенный воздух тотчас опять сходится, так что нельзя узнать, где прошла она; так и мы родились и умерли» (Прем. 5:8–13).

Вот как говорят они нам. Спросим же их обо всем. Если придет к кому греховное вожделение плотской нечистоты, спроси у мертвых, а именно у содомитян, горящих в неугасимом огне. Что они скажут тебе? Они скажут: если хочешь прийти на это огненное место и мучиться с нами вовеки, иди и делай, что захочешь. Захочет ли кто торжественно пировать каждый день, есть и пить, – спроси у мертвых, а именно у того богача, который, будучи в муках, возвел свои очи из ада, просил каплю воды от Лазарева перста на свой язык и не получил сего (см. Лк. 16:23–24). Если явится желание притеснять неповинных людей и делать им зло, спроси у фараона, неповинно притеснявшего народ Божий и утонувшего в море (см. Исх. 14:28), а ныне утопающего в геенне. Хочешь ли восстать на твоих владык и строить козни против них, спроси Дафана и Авирона, восставших против Моисея и Аарона и пожранных землей (см. Числ. 16:1–2, 32–33). Хочешь ли соревновать беззаконникам, спроси жену Лотову, посмотревшую на Содом и превратившуюся в соляной столп (см. Быт. 19:26). Хочешь ли грабить церковные вещи, спроси Илиодора, казначея сирийского царя Селевка, который, придя в Иерусалим, ограбил церковь и был убит ангельскими руками (см. 2Мак. 3). Хочешь ли возноситься, надмеваясь в своей гордыне, спроси Ирода, о котором пишется в Апостольских Деяниях и который, величаясь, сидел с великой гордостью перед всем народом: его внезапно поразил Ангел Господень за то, что он не воздал славы Богу, и он умер, будучи изъеден червями (см. Деян. 12:23). Хочешь ли уповать на богатство свое, спроси того евангельского богача, который говорил душе своей: «душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк. 12:19–20). Хочешь ли сделать что-либо злое, греховное, прогневляющее Бога, спроси грешников, которые содержатся в аду и осуждены на вечные муки. Что они скажут тебе? Посоветуют ли тебе прогневать Бога? Итак, спрашивай у мертвых и будешь разумным. Ты научишься у них разуму, привыкнешь к мудрости (1).

Милосердие

Ни на небе, ни на земле не обретешь большего по Бозе милосердия, чем Богородичное. Милосердны на небесах Ангелы, ибо предстательствуют о нас и ополчаются окрест нас, но и из них одного видел Давид, безжалостно убивающего людей (см. 2Цар. 24:17). Многие люди и на земле бывают милосердны, но не так, как Дева Богородица, Ее же милосердие подобно Божию: оба бездною называются. О Божием милосердии Дамаскин говорит: «В бездне греховней содержим, неизследую милосердия Твоего призываю бездну»²⁵. О Богородичном он же говорит: «Милосердия Твоего бездну призывающу ми, подаждь, Благосердаго Рождшая»²⁶. Эту бездну кто измерить может? О, непостижимая глубина милости к роду людскому! Мир, как госпиталь, полон калек, их больше, нежели лежавших в пяти притворах при купели Овчей. И кто их врачует? Ты, Премилостивая Царица! В Овчей купели единожды в год бывающего возмущения воды чаяли, и то один лишь больной исцелялся. В Тебе же, Богородица, всегда кипят воды милосердия, не единого в год, но бесчисленных калек врачующие... Спроси любого верного: не причастился ли Ее милосердия? Каждый скажет: нет для меня ничего выше ни на земле, ни на небе, чем Она, по Господе моем Иисусе Христе. «Не имамы бо иныя помощи, ни инаго предстательства, ни утешения»²⁷, разве Богородицы. Думаю, лишь тот о Ее милосердии молчать будет, кто помнит, как пустым и не услышанным отошел от Нее. Но кто не услышан, кто не помилован, кто не одарен? Только тот, кто никогда не прибегал к Ней, хотя Она благой является и не ищущим Ее (3).

Милосердие Божие

Господь Христос воскресил четверодневного мертвеца, уже начавшего гнить, но еще большим чудом Христовым является то, что великого грешника, умершего душой и уже гниющего долгое время в злом обычае, как во гробе, Он воскрешает от смерти и приводит его к вечной жизни на небесах. Воскресить мертвое тело – это свойство Божьего всемогущества, воскресить же душу, то есть восставить к покаянию грешника от смертных грехов и привести его к праведности, это есть свойство не только всемогущества Божия, но и премногого милосердия и превеликой мудрости. Однако же ни мудрость Божия, ни милосердие Божие, ни всемогущество Божие не смогут воскресить душу грешника, если только сам грешник не захочет того (1).

Не скорби, человек, неразумно о вещах мимотекущих, ибо все проходит, все мимо идет, нет ничего такого, о чем стоило бы тебе беспамятно скорбеть, не только о вещах проходящих, но и о самых великих прегрешениях перед Богом, ибо нет греха, способного победить милосердие Божие. Сравняются грехи наши с пучиной щедрот Господа, который единственно по Своему милосердию спасает нас. Бог грехи всего мира носит и всем кающимся их отпускает, – не думаешь ли ты, что одни лишь твои грехи не понесет Он? За весь мир Он пролил Кровь Свою, – тебе ли одному не подаст оставления грехов Кровью Своею? Только бы ты перестал грешить, только бы ты покаялся, исповедуй лишь ты грехи свои и оправдаешься. Скажи: «Исповедуюсь Господу в беззаконии моем» (Пс. 31:5), – и тотчас оставит нечестие сердца твоего (3).

Милостыня

Не велико ли давать милостыню, как делал это и фарисей, который говорит: «Даю десятую часть из всего, что приобретаю» (Лк. 18:12)? Не считаются ли такие сынами Царства Небесного, о чем в Евангелии свидетельствует даже Сам Господь: «продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф. 19:21)? Слышите слово Господне? Подающим милостыню обещается место на небесах. Однако же иногда и милостыня не получает Царства Небесного. Не фарисей ли со своей милостыней был отвергнут Богом, а мытарь, бывший лихоимцем, оказался лучшим? «Сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк. 18:14). Недаром апостол говорит: «Если я раздам все имение мое... нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13:3) (1).

Милостыня того, кто у одного отнимает насильно, а другому подает, уже не милостыня, но разбой. Создай храм Богу, а ближнего разори вконец, – это будет разбой. Заставь нескольких нищих и церковников молиться за тебя, а бесчисленные будут плакать из-за тебя, – это будет разбой, а не милостыня. Подобные люди прочь будут изгнаны из Царствия Небесного (1).

В Иерусалиме был некий человек по имени Созомон, который, идя по дороге, встретил нищего и, сжалившись над ним и сняв с себя одежду, отдал ее ему. Когда же пришел вечер, и он немного уснул, то увидел себя в каком-то предивном доме, весьма светлом и имевшем при себе различные сады с прекрасными овощами и благовонными цветами, на которых весьма сладко распевали различные птицы. На все это Созомон смотрел с великим удивлением. И вот пришел к нему Ангел в образе юноши и сказал ему: «Иди за мною». Когда пришли они к палате, покрытой золотом, где Созомон увидел еще и другую палату, разукрашенную драгоценными камнями, то он очень дивился этой картине. Тогда вышли Ангелы в образе крылатых юношей, светящихся как солнце. Они принесли четыре золотых ящика и поставили их перед ним, как бы ожидая Начальствующего. И вот из палаты пришел к тем Ангелам весьма почтенный Муж и сказал им: «Покажите этому человеку, какие приготовлены ему одежды за то, что он милосерд был к обнаженному нищему». Ангелы, открыв один ящик, начали ему показывать одежды белые, царские, говоря: «Господин Созомон, нравятся ли тебе эти вещи?» Он же сказал: «Не достоин я даже и на тень их смотреть». Тогда они показали ему одежды златокованого вида, и таких одеяний было до тысячи. Начальствующий же Муж сказал ему: «Тебе, говорю, Созомон, приготовили мы такие блага за одну верхнюю одежду, которой ты одел Меня в образе нищего. Иди же, твори то же, и воздастся тебе сторицей». А Созомон со страхом и радостью сказал: «Господь мой! Неужели такая награда приготовлена творящим милостыню?» Тогда Господь сказал: «Поистине, такая, ибо всякий, творящий милостыню нищим и убогим, получит сторицей и унаследует жизнь вечную». Пробудившись от сна, Созомон сказал: «Поскольку так сказал мне Господь мой, то и другую одежду я отдам неимущему». И таким образом он раздал нищим все свое имущество (1).

Творит препятствие для пришествия к нам Господа нашего немалое болото нашей нечистоты. Высушим его воздержанием, намостим мост милостыней. "Подавайте, – говорит, – милостыню... тогда все будет у вас чисто» (Лк. 11:41). Милостыня очищает все, а, следовательно, и грехи (1).

Милость

Щедр и милостив будь ко всем, да обретешь Господа милостивым и благоутробным в день Cтрашного Cуда твоей душе. Это только имей всегда в своей памяти, и Богу единому всегда угодишь, и к Нему любовью всегда взойдешь (3).

Будь щедр и милостив, да найдешь Господа в день суда милостивым к душе твоей. Зачем тебе всуе скупым быть? Ибо ничего не возьмешь с собой, но нагим отойдешь отсюда. Многие снискали многие и бесчисленные сокровища, бесчисленные богатства, однако ничего не взяли с собой, все сокровище свое, все богатство свое другим на земле оставили и отошли отсюда с пустыми руками и посрамленной душой; сами же во гробе истлели, богатство их без вести исчезло и память их погибла с шумом (3).

Мир Душевный

В мире сем временном не ищи покоя и утешения, ибо никогда не найдешь его. Если даже и всякое ухищрение покажешь, все же тишиной и верным утешением в веке сем не насладишься, ибо не может это тленное и временное устроение даровать мир и покой душе, если Сам Господь Своей благодатью не упокоит ее и не дарует ей мир, как и Сам сказал: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; во Мне мир имейте» (Ин. 14:27, 16:33), а не в чем-либо ином (3).

Осмотрись: найдешь ли в чем-либо мир и покой? Получишь ли где-нибудь тишину и верное утешение? В славе ли мира сего? В богатстве ли временном? В пище ли или в питии? В наслаждениях ли и похотях плотских? Во сне ли или в лености? В красоте ли и любви плотской? Или в чем-либо ином? Но ни в чем из этого нет никакого мира и покоя, но только непрестанное томление и мятеж души (3).

Мир Сей

Погрузившиеся в суетные сладости мира сего не понимают сладости манны небесной (1).

В мире сем есть три вещи, как бы три места, в которые человек, влекомый к ним самим естеством, обычно углубляется своим умом, всей душой насаждается и вкореняется. Первое место – это честь, другое – корысть, а третье – наслаждение, ибо каждый по природе желает чести, ищет корысти и любит наслаждения, что ясно изобразил апостол, говоря: «Все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1Ин. 2:16). В гордости житейской желают чести, в похоти очей ищут корысти, увлекаются собиранием имущества, в похоти плотской ищут наслаждений плотской любовью. Вот все пределы мира сего, это все, что есть в мире. Эти три вещи – как бы три места для насаждения нравственного винограда: гордость, желающая чести, увлечение, ищущее корыстничать богатствами, и сладострастие, наслаждающееся плотской любовью. Все люди мира сего, как виноградники, на этих местах насадились и насаждаются, углубились и углубляются. Ведь кто в своей гордости не желает чести? Кто в своем увлечении не ищет богатства и прибыли? Кто в своем сладострастии не порабощается плотской любовью? (1)

Окаянный мир сей есть как бы некий Египет, ибо он не хочет ни на кого ополчаться, как только на людей Божиих. Как много было в Египте людей, живших в беззаконии, которые служили похотям и нечистоте своей и творили неизреченное зло, и все они жили в тишине и мире, и никто не причинял им никакой обиды! Одни только израильтяне, люди Божии, племя святое, народ избранный, люди неповинные, были ненавидимы, гонимы, мучимы и оскорбляемы. И не тот считался в Египте злодеем, ран достойным, кто делал зло, а тот, кто творил доброе; и был там раб бесов человеком добрым, а истинный богопочитатель считался злодеем. Таковы были нравы в Египте. Поистине, и мир сей такого же египетского нрава: бьет несогрешивших, мучает не сделавших зла, оскорбляет невинных, преследует ведущих благочестивую жизнь. И оправдывается ныне апостольское слово: «Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле» (2Тим. 3:12–13). И воистину дело обстоит ныне так, что благочестивые, добродетельные, невинные преследуются, лукавые же люди преуспевают во зле. Ибо кто ныне благоденствует? Не те ли, которые, презрев страх Божий и заповедями Господними пренебрегая, вменив ни во что благочестивую христианскую жизнь, считают греховное сладострастие как бы райским наслаждением, а беззаконные и скверные дела – как бы безгрешием и праведностью, и временную жизнь считают бесконечной? Такие день за днем, час за часом преуспевают во зле, умножая для себя вечную муку, не радея о долготерпении Божием, не слушая слова апостола Павла, возглашающего громче трубы и каждому из них говорящего: «Неужели думаешь ты, человек, что избежишь суда Божия, осуждая делающих такие дела и сам делая то же? Или пренебрегаешь богатством благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию? Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его» (Рим. 2:3–6). Так мир сей по нраву подобен Египту, начальник злобы которого – фараон, адский дьявол, «который ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет. 5:8), и ни на кого так не злобствует, как на рабов Божиих, стараясь истребить их из среды живых. Жизнь же нищих и убогих людей, которую они проходят в мире сем, подобна Чермному (Kрасному) морю: она есть море, ибо исполнена горести бед; она красна, ибо кровавыми слезами и самой кровью орошается. И как в море плещущиеся волны разбиваются о каменный берег, так и в жизни этой убогие люди колеблются из стороны в сторону, переходя с места на место и нигде не получая добра. Они только как бы разбиваются о камни злоключениями и бедами и вконец разоряются. Что же мы еще скажем о греховном волнении? Разве то, что мы утопаем в бурях страстей, по словам святого Дамаскина: «Достиг глубины морской, и потопила меня буря многих моих прегрешений». Египетским рабством является и греховная страсть, если кто-либо привыкнет к ней. Такой человек, по апостольскому изречению, «доброго, которого хочет, не делает, а злое, которого не хочет, делает» (Рим. 7:19), принуждаемый к тому привычкой ко греху, которому поработился. Ибо если кто побежден, тот тому и работает, а фараон, дьявол адский, старается пленить нас в ту греховную работу и потопить в бездне адской, как уже сделал это с весьма многими, так как немного спасшихся и спасающихся, но очень много погибших и погибающих. Но не будем отчаиваться в Божием милосердии и избавлении нас как от греховных волнений, так и от настоящих бед, ибо мы имеем на пути жизни нашей Премилостивую Одигитрию, Милосердную Наставницу Пречистую Деву Богородицу, Которая дарована нам, как израильтянам столп огнеоблачный, так как Она – наш огнеоблачный столп, как называет Ее в акафисте Церковь: «Радуйся, огненный столпе, наставляяй сущия во тьме! Радуйся, покрове миру, ширший облака!» (Икос 6) (2).

Осведомленные люди передают, что где-то в мире есть некая река, которая поперек всего моря течет, а между тем нисколько вод своих сладких не смешивает с горькими морскими водами, знать, это особенным чудом Божиим совершается. И не может море той реки прервать и смешать ее воды со своими... Жизнь каждого из нас в мире сем есть как бы река: «Как вода изливалась», – говорит Давид; река же сладкая – святой крест положенный. Когда мы впадаем в море мирских страстей, то теряем свою сладость. Велик ты, Днепр, и многих напояешь, но приблизишься к морю – и тебя никто не захочет ни знать, ни вод твоих поднести к устам своим: ты делаешься невкусным, соленым, горьким, смешав себя с морскими солеными и горькими водами. Велики реки и вы, которые делают усилия, стараются служить Богу. О вас на небе Богослову в Откровении говорят: «воды, которые ты видел... суть люди и народы» (Откр. 17:15). Но тогда на вас страшно и взглянуть, коль скоро прикоснетесь к морю страстного мира, ничего не останется от вас, и вы станете горькими: «прикасающийся к смоле очернится ею, и со строптивым развратишься» (см. Сир. 13:1; Притч. 13:21). Счастлива река, через море протекающая, но с морем себя не смешивающая! Счастлив раб Божий, посреди мира живущий, но с миром не сообщающийся, как Лот посреди беззаконников! (2)

Дух мира сего – это дух лести, исполненный неправды, коварства, лукавства, ибо мир сей только обольщает любящих его, а сам лжет и обманывает. «Лживы сыны человеческие», – говорит святой Давид (Пс. 61:10). Обещает мир богатства, здоровье, долгоденствие: «много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но правда ли это? В сию ночь душу твою возьмут у тебя» (Лк. 12:19–20). Вот конец лживого мирского обещания и надежды: обещает честь и славу, а дает бесчестие. Не обещал ли он Аману такую славу и честь, что он будет вторым после царя Артаксеркса? Но исполнил ли обещание? Нет! Солгал, повесив его на древе в пятьдесят локтей. Не обещал ли счастье славному Велизарию, полководцу и страшному для врагов воину при царе Юстиниане? И исполнил ли? Нет, солгал, лишив его всех имений и очей, и сделал нищим, просящим милостыню. Всякий читавший историю знает о первейшем боярине царя римского Тиверия, Сеяне. Сколь обнадеживал его мир, увлекая фортуной, говоря, что он будет вторым повелителем и управителем царства римского! И не обманул ли его мир суетный и льстивый? Воистину, обманул, ибо внезапно, в один час отнял у него честь, славу и имение, обезглавил его и три дня с поруганием влачил его труп по всему Риму, а затем бросил в реку Тибр. Да и говорит ли кому-либо правду этот лживый мир? В словах его мед, а в делах желчь. Обещает много, а дает ничто. Питает надеждой, а велит есть камень. Подобен мир этот учителю и наставнику своему, князю тьмы, который есть отец лжи (Ин. 8:44). Желая искусить постящегося в пустыне Господа своего, он показывает Ему все царства мира и затем камни, говоря: «скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Мф. 4:3).

О окаянный дьявол! Если обещаешь отдать все царства мира, зачем хочешь накормить алчущего камнями? Почему не сладкими яствами, не царской трапезой? Почему даже не простым, сухим хлебом? Разве во всех тех царствах, которые ты показываешь, не найдется единой крохи хлеба, чтобы утолить голод алчущего? Как можешь ты дать все царства, сам не имея ни единого куска хлеба, а одни только голые и ненужные камни? О нищий и лживый! Но таков же и ученик сего искусителя – мир сей. Он нищ, ибо все, что имеет, временно и тленно, и только кажется имеющим, на деле же ничего не имеет. Он лжив, ибо никогда, как сказано, не говорит правды (2).

Воистину мир – это второе море. Как в пучине морской, так и в мире – многообразные пагубы, погружения, лишения надежд, беды. Как сказал апостол: «весь мир лежит во зле» (1Ин. 5:19). Жизнь в нем более наполнена смертью горькой, нежели жизнью... Находясь в таком злом море мира сего, посреди стольких бед, скорбей и напастей, почему не ищем пристанища? Почему суеты еще держимся? Почему ненасытно пьем соленую воду пристрастия? Почему погибель нашу любим? Не слышим ли святого Назианзина, проповедующего: «Вот мир, который любим, убегает, уже сам в себе усох, в сердцах же наших еще процветает! Всюду смерть, всюду плач, всюду погибель. Отовсюду бьют нас, однако мы, ослепленные похотью плоти, те самые горести его любим. Бегущего гоним, на падающего устремляемся, не имея же сил подпереть падающего, сами с ним падаем». Вняв этим словам и очами своими истину их в мире увидев, отвергнем всякую печаль житейскую и ко пристанищу небесному, к Богу и Божией Матери, скоро и усердно притечем (3).

О, сколь многомятежно и многопечально житие суетного мира сего! Нет никакого в нем покоя и утешения, но только тяжесть и великое томление души, ибо каждый день влечет с собой молву, и мятеж, и безместные беды. От начала человеческого рождения до смерти нет мира, но всегдашний мятеж и смущение. Рождается человек в мир с болезнью и воплем, растет и живет в скорбях и печалях, кончина его сопутствуется многими рыданиями и плачем, после смерти же тело остается червям на съедение, для души же суд, и на суде неизвестное падение жребия. Поэтому не прилагай своего сердца к настоящему веку, не любодействуй от Господа в плотских сластях, да не нагим и лишенным всех благ обретешься, но Господа всегда ищи, – да вечных благ сподобишься. Ибо "богатые в плотских сластях обнищали и взалкали, а ищущие Господа не будут лишены никакого блага», – говорит пророк (Пс. 33:11) (3).

Не пребывает никогда в одной мере слава и почитание человеческое, но, как луна, непрестанно изменяется, поэтому не очень утешайся почитанием и благополучием преходящего мира сего, ибо тотчас вслед его шествует внезапное изменение. Мир сей непостоянен, и все вещи в нем переменчивы: сейчас слава и почитание, и тотчас внезапно бесчестие; сейчас веселие и радость, и тотчас внезапно скорбь и печаль; сейчас здоровье, и тотчас недуг; сейчас жизнь, и тотчас смерть; кого мир много раз великими почитаниями обманчиво обогатил, тех внезапно смерть обнажила (3).

Не что иное мир сей со своими нравами, как только юдоль греховная и дебрь плачевная. Ничего в нем нет благополучного, но только грех, ничего достохвального, но только преступление, ничего радостного, только скорбь и печаль, только плачь и воздыхание. «Вся голова в язвах, и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у нас здорового места, – как говорит пророк, – язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные и не смягченные елеем» (Ис. 1:5–6). Поэтому «лей ручьем слезы день и ночь; не давай себе покоя, не спускай зениц очей твоих», – говорит пророк (Плач. 2:18) (3).

Посмотри, и увидишь, что всюду суета, всюду исчезновение, нет нигде в мире сем постоянного наслаждения и покоя, только в Самом Господе Боге. Ибо мир сей превратен и легко подвержен переменам, радость его смешана со скорбью, веселье с печалью, слава его ложна, богатство исчезновенно, красота в прах и пепел прелагаема, плотское наслаждение в смрад и гной претворяемо. В конце же концов все это внезапно смертью пресекается и кончается, ничто не благонадежно, ничто не вечно, только единый Господь Бог и Его пресвятая благодать (3).

Молитва

Многие из нынешних политиков или лжеполитиков²⁸, или, лучше сказать, еретиков, говорят, что не следует молиться. Если, говорят они, Господь уже предопределил, что кому дать, и если Его предопределение неизменно, то молитва совершенно напрасна. Ибо если Бог предопределил дать, то даст и не молящемуся, а если предопределил не дать, то не даст и молящемуся. От этих злых и безумных речей отклоняет нас Спаситель наш, говоря: «Просите, и дано будет вам» (Мф. 7:7). Молиться побуждают нас очень многие: пророки, апостолы, первенствующая Церковь, святые отцы Ветхого и Нового Завета и, наконец, даже все наигрубейшие язычники, которые, будучи просвещены только светом своего ума, молились богу своему. А что говорят лжеполитики: «Предопределенное не может измениться». На это отвечает святой Григорий Двоеслов так: «То, что святые творят по молитвам, так предопределено, что без молитвы ничего этого получить невозможно, ибо молящиеся заслуживают получение того, что Всемогущий Бог прежде всего предопределил дать им». Этими словами он сказал, как бы следующее: Бог определил, что кому дать, но только через молитву, как через некое орудие. Например, определил дать кому-либо долгую жизнь, но не без пищи; определил дать больному здоровье, но не без лекарства; определил изобилие плодов земных, но не без трудов поселянина. Точно так же Бог определил и прочее давать всякому по Своему усмотрению, но не без молитвы. Некоторые ленивцы, не желающие молиться, говорят: «Бог сделал бы лучше, если бы все необходимое подавал всякому без трудов и молитвы». Таковые, кроме того, что произносят хулу на Бога, еще и не знают, что говорят. Они не видят неизреченной милости Божией к людям в том, что Он изволил принимать молитвы и быть умоляемым, дабы мы имели большую радость о деяниях Божиих, когда получим их как бы не даром. Как иногда отец, чтобы побольше порадовать дитя, нарочно бросает перед ним монету на землю, а не дает прямо в руки, чтобы, поискав и найдя, оно возрадовалось и похвалилось перед своим отцом, так и Господь Бог велит нам молитвой и трудом снискивать уготованные Им для нас дары, чтобы, поискав, мы приобрели большую радость и славу. Далее нужно сказать, что Бог даровал человеку великую честь, дав ему право молиться Ему. Ведь какую честь видит для себя человек, когда говорит с великими лицами: подданный – со своим господином, раб – с владыкой или царем и прочее?! А мы, когда молимся, беседуем с Самим Богом. Вот какая честь человеку! Святой Иоанн Златоуст говорит, что, молясь, мы делаемся равными Ангелам и даже превосходим Ангелов, ибо они, молясь, закрывают лица свои по причине величия Бога, тогда как мы открываем перед Богом и раны наши, и скудость, и убожество наше, с великим дерзновением предстоим перед Ним, как Его близкие домашние, и наконец получаем то, чего просим. Просите, и дано будет вам, – говорит Он нам. Но поскольку люди не рассуждают об этом, а во всякой вещи ищут пользы и прибыли, то и подобает показать, какова польза и сила молитвы, какое значение прославления Бога и умоления Его в нуждах наших, и в чем заключается ее польза для тела и для души. Нет такой вещи, которой было бы невозможно испросить у Бога, если только мы просим того, что само по себе есть благо, и если мы просим как следует. Неложны слова Спасителя нашего: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф. 7:7–8). О чем не может упросить сын своего отца, если просит у него полезное и необходимое? Тем более человек может упросить Бога. Ведь отец по плоти может быть и злым, может и не любить своего сына, может и солгать, и не дать того, что пообещал. Но совсем не то Бог, «Отец милосердия и Бог всякого утешения» (2Кор. 1:3). Никто не может прельстить Его, и Он не может солгать кому-либо. Он любит людей как чад Своих и делает все, что обещает. "Есть ли, – говорит Он, – между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень, и когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мф. 7:9–11). Вот видите, Он еще и убеждает нас, и уверяет подобиями и Своей Божеской благостью. Приводит здесь отца, у которого чего-либо просят его дети, и этим достаточно показывает силу молитвы. Но чтобы больше показать ее силу и пользу, Он приводит еще и некоего сурового судью, не боящегося Бога и не стыдящегося людей; если бы даже и милостивого привел, то достаточно и этим показал бы силу молитвы, ведь Бог несравненно более милостив и кроток, чем всякий самый милостивый человек. А между тем Он приводит даже бесчеловечного судью, которого ничто не могло склонить к милости и правде – ни страх Божий, ни страх перед людьми. Однако же его склонили молитвы и прошения одной вдовицы, терпевшей обиды. Когда вдовица жаловалась ему и просила, чтобы он отомстил ее обидчику, то неправедный судья после долгого времени сказал: «хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь, но, как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее» (Лк. 18:4–5)(1).

Молитва без оружия побеждает врагов видимых и невидимых.

Молитва удерживает руку даже Самого Всесильного, заносящего ее на отмщение грешникам. Молитва сняла железные узы с ног и рук святого апостола Петра, раскрыла темничные врата и безопасно провела его через все стражи воинов, как повествует об этом святой Лука (см. Деян. 12:7). Молитвою ноги святого Павла ослабли в колоде, и раскрылась внутренняя темница: «Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели» (Деян. 16:25–26). Молитвою Иисус Навин удержал солнце в его движении, пока люди Израилевы не победили своих врагов с помощью Бога, услышавшего глас человека (см. Нав. 10:13). Молитвою Езекия, царь израильский, повернул назад солнце на десять ступеней (см. 4Цар. 10:11). Молитвою пророк Илия заключил небо и отверз его тогда, когда захотел (см. 3Цар. 17:1–7); он же молитвою низвел с неба огонь на жертву (см. 3Цар. 18:36–38). Молитвою три отрока посреди огня остались неопаленными (см. Дан. 3). А чем израильтяне победили своих многих и сильных врагов: хананеев, хеттеев, евусеев, аммореев, гергесеев, мадианитян, ассириян, – ведь не столько оружием, которого по выходе из Египта у них даже не было, сколько молитвой: «И когда Моисей... опускал руки свои, одолевал Амалик» (Исх. 17:11)! Чем победил Давид гордого и сильного Голиафа и прочих врагов (см. 1Цар. 17:37–51)? «Молитвою, а не иным каким оружием», – говорит святой Иоанн Златоуст. Чем разрушены Иерихонские стены во время Иисуса Навина? Молитвою, ибо Божественное Писание говорит: «Народ воскликнул, и затрубили трубами. Как скоро услышал народ голос трубы, воскликнул народ [весь вместе] громким [и сильным] голосом, и обрушилась [вся] стена [города] до своего основания, и [весь] народ пошел в город, каждый с своей стороны, и взяли город» (Нав. 6:19). Молитва – это щит и оружие в битве против врагов. Она не только слабых мужей вооружает на крепких, но и немощные сосуды ополчает на прехрабрых мужей, что особенно ясно показал Бог на Иудифи, которая без оружия вошла в ассирийские полки и через три дня, укрепившись молитвой, отсекла голову Олоферну его же мечом (см. Иудиф. 13:6).

Девора победила мадианитян (см. Суд. 4). Иаиль убила вождя Сисару (см. Суд. 4:18–22). Да и кто изочтет силу и действие святой молитвы, явленную и являемую на врагов видимых? Невидимые враги, нападающие на нашу душу, гораздо сильнее, но и они побеждаются молитвой. Это засвидетельствовал Сам Спаситель наш, когда говорил: «сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Этим Он как бы сказал: сей никаким иным оружием не может быть побежден, кроме оружия святого поста и молитвы (1).

Молитва не только побеждает законы природы, не только является непреоборимым щитом против видимых и невидимых врагов, но удерживает даже и руку Самого Всесильного Бога, поднятую для поражения грешников. Трудно поверить этим словам, но поистине они есть в истории Божественного Писания. Когда люди израильские оставили Господа своего, сделали себе тельца и поклонились ему, то разгневался на них Господь великой яростью и хотел истребить их. Тогда Моисей припал к ногам Господним и начал молиться Богу о народе. И что же случилось? Молитвой Моисей удержал прекрепкую руку Господню, уже поднявшую меч и приготовившую перуны и громы для избиения отступников. Бог хотел поразить и не мог. Потому-то Господь и просил Моисея, чтобы он перестал молиться, говоря: «оставь Меня (то есть пусти, не держи Меня), да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их» (Исх. 32:10). Вот видите, молитва так сильна, что связывает и укрощает даже гнев Всесильного, удерживает руки, поднятые для отмщения, и как щитом укрывает от гнева Божия (1).

Быть может, кто-либо из ленивых молебщиков скажет: если молитва так сильна, то почему же не всякий получает то, чего просит? На это святой Иаков дает такой ответ: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро» (Иак. 4:3). Кто хочет получить, тот должен просить на добро. Если же просящие не всегда получают, то не молитва в этом виновата, но молящиеся не на добро. Как не умеющий хорошо управлять хорошим судном не приплывает к намеченной пристани, но многократно разбивается о камни, и в этом виновато не судно, но плохое управление им, – так и когда молящийся не получает просимого, не молитва виновата в этом, но тот, кто молится не на добро. Не получают просимого только те, которые или сами злы и не хотят уклониться от зла, чтобы сотворить благое (см. Пс. 33:15), или же просят у Бога злого, или, наконец, хотя и доброго просят, но зато просят не хорошо, не так, как следует. Злой человек, не желающий оставить своего беззакония, не может умолить Бога. Об Антиохе, гонителе и мучителе народа Божия, написано: «Нечестивец молил Господа, уже не миловавшего его» (2Мак. 9:13). Святой Павел советует воздевать руки к Богу, – а какие же должны быть руки? Чистые, не запачканные кровью, похищением или удержанием чуждого, не прикоснувшиеся ко всякой нечистоте и умытые слезами покаяния. "Желаю, – сказал он, – чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (1Тим. 2:8). Иные же не получают просимого потому, что не знают, чего просят, как, например, сыновья Зеведеевы (см. Мк. 10:35–38). Таким Господь не дает для их же блага, подобно тому как отец просящему сыну не дает ножа. Просящие не на добро – это те, которые молятся или по-фарисейски, или без прилежания, с мыслями, рассеянными и блуждающими около дел своих и временных прибылей. А что нужно сказать о тех, которые вместо молитвы разговаривают между собой, со смехом осуждают одних, а другим и молиться не дают? У таких и прочих, о которых некогда ныне говорить подробно, молитва превращается в грех. Молитва сильна, но не какая-нибудь, а совершенная, молитва тех, которые хорошо молятся (1).

Молитву того, кто слушается Господа, Он слышит, и она приятна Ему. Кто слушается слов Господних, как об этом сказал нам Сам Господь: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф. 7:21), кто ходит в законе Господнем (Пс. 118:1) и исполняет волю Его, желание того Господь исполнит и услышит молитву слушающихся Его. Молитва смиренная, не фарисейская, восходит высоко, даже до третьего неба (ср. 2Кор. 13:2), к самому Престолу Всевышнего: «Молитва смиренного проникнет сквозь облака» (Сир. 35:17). Такова, например, была молитва смиренного мытаря, говорившего: «Боже! будь милостив ко мне грешнику» (Лк. 18:13), – и Манассии, царя иерусалимского (см. 2Пар. 36). Kрыльями молитвы, на которых она взлетает к Вышнему, сидящему на шестикрылых Серафимах, являются всякие добродетели, в особенности же смирение, говение и милостыня, как об этом сказал Товии Архангел Рафаил, слетевший с неба: «Доброе дело – молитва с постом и милостынею и справедливостью. Лучше малое со справедливостью, нежели многое с неправдою; лучше творить милостыню, нежели собирать золото» (Тов. 12:8). Как во всякой добродетели, так особенно в молитве необходимо прилежание и усердие: «много может усиленная молитва праведного» (Иак. 5:16). Не напрасно Спаситель наш сказал: «просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Лк. 11:9). Вот, например, убогий человек просит под чьим-либо окном. Если никто не слышит его голоса, тогда он ищет способа, каким бы он мог быть услышанным, ищет щели, через которую его голос мог бы дойти до хозяина дома. Когда же и это не имеет никакого успеха, тогда он приходит к двери, стучит в них и будит хозяина дома, чтобы ответил он на его просьбу. То же подобает делать и молящемуся Богу. Он должен с великим прилежанием и усердием просить верою, искать надеждою, стучать любовью. И вы все просите молитвою, ищите добрым житием и стучите с великим прилежанием (1).

Быть может, кто-либо спросит: когда особенно подобает молиться? На это отвечает божественный Павел. «Всякою молитвою и прошением, – говорит он, – молитесь во всякое время духом, и старайтесь о сем самом со всяким постоянством и молением» (Еф. 6:18). Молиться следует всегда, подражая этим небесным бесплотным духам, особенно же во время нужды, во время какого-либо трудного начинания, каким, например, является воинское дело. Тут нужны силы, нужно сердце, нужна защита и покров. Где же всего этого искать, как не у Бога, Господа Саваофа, Господа Сил? А чем можно искать, как не молитвою? Когда сыны израильские ополчились на амаликитян, Моисей взошел на гору для молитвы. Подобно сему и воинству, выступающему в поход, подобает молиться с Моисеем, ибо и оружие нуждается в помощи молитвы, и молитва воинства укрепляет руки на супостатов. Да и прочим всем чинам подобает возносить чистые руки к Богу и молить Его, чтобы добрые воины одолели стены вражеских городов, держащихся неправдою. Вы же, православные слушатели, просите, и дано будет вам, стучите в небеса молитвой, чтобы открылись вам врата к наследию вашему. Храбрые мужи проливают за вас пот свой и, если угодно будет Богу, готовы пролить и кровь, мы же должны проливать слезы, чтобы Господь обратил оружие врагов в их же сердца, и чтобы луки их сокрушились. Вдовица, терпевшая обиду от своего соперника, пришла просить милости и суда у судьи неправедного, не боявшегося Бога и не стыдившегося людей, и она упросила его об отмщении. Ты же, Православная Россия, столь долгое время терпящая обиду от твоего врага, припади со слезами к Милостивому и Праведному Судии, чтобы Он отомстил за тебя. В Его милости и правде ты уже достаточно убедилась. Теперь же только припади к Нему со слезами и усердием, а Он отомстит за тебя и исполнит тебя великой радостью. Ведь Он Сам обещается, говоря: «Что говорит судья неправедный? Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? сказываю вам, что подаст им защиту вскоре» (Лк. 18:6–8). Облака и гром, которые мы видим и слышим в небе, по философскому мудрствованию происходят не из чего-либо иного, как именно из влаги, паров и газов, которые солнце вытягивает от земных тел и возносит вверх. Подобно этому и мы, если хотим, чтобы «возгремел с неба Господь, и Вышний дал глас Свой» (Пс. 17:14), чтобы Он ниспослал стрелы и разогнал врагов, чтобы умножил молнии и привел врагов в смятение, – и мы должны для этого испустить из очей влагу слезную. Она не падает на землю, но скоро восходит к небесам, как об этом говорит святой Давид: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55:9). Из этих слез произойдут громы и молнии на врагов и приведут их в смятение. Когда на земле загремят пушки, тогда и небо испустит эти громы и смутит врагов наших. «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Мф. 7:7) (1).

Не великим ли считается быть богомольным и непрестанно проводить время в молитвах? Не считается ли такой наследником Царства Небесного? Но и о таком псаломник в одном месте говорит так: «молитва его да будет в грех» (Пс. 108:7). О окаянная твоя молитва, если она больше грех, нежели молитва, если она не умоляет, но подвигает Бога на гнев (1).

Вот, например, кто-либо просит перехожего иерея помолиться за него Богу. Иерей молится, и даже очень усердно, но не может он умолить Бога, если тот, за которого помолится, не только не перестает грешить, но впадает еще в больший грех; и молящийся иерей не виноват в этом, а вся вина в том, за которого он молится, так как он соделывает препятствие молитве молящегося. Иерей молится, а он грешит; тот плачет, а он скачет; тот постится, а он упивается. Напрасна здесь молитва, напрасны труды... В Божественном Писании мы читаем следующее: согрешили перед Богом некогда два израильских царя, Саул и Давид. Саул имел за себя молитвенника Богу и ходатая святого пророка Самуила, а Давид имел богомольца за свой грех в лице святого пророка Нафана. В то время, когда Нафан умолил Бога за своего грешника, то есть Давида, и исходатайствовал ему скорое прощение, Самуил не только не умилостивляет Бога по отношению к своему грешнику, но даже больше как бы раздражает Его и своей молитвой поощряет на больший гнев против Саула. Почему? Какова причина этого? Неужели Нафан, богомолец Давида, был более любезен Богу, нежели Самуил, богомолец Саула, если молитвы первого Он слушает, а молитвы второго не хочет слушать? Нет, не можем мы сказать того, чтобы оба эти пророка были не в равной милости у Господа Бога. Почему же молитва одного принята, а другого нет? Причина в том, что Самуил молится за Саула, а Саул не думает о молитве. Самуил всю ночь стоит на молитвенном подвиге, а Саул спит, растянувшись на мягкой постели. Самуил во вретище и пепле, а Саул на потехах. Самуил алчет и жаждет в посте за Саула, а Саул пирует и упивается. Не удивляйся же, Саул, что не мог Самуил умолить за тебя Бога... Не Самуил виноват в этом, но сам ты виноват, виноваты твои нераскаянные грехи...

Совершенно противоположное Саулу и согласное с Нафаном делает Давид. Нафан молится за Давида, и Давид сам падает крестообразно перед Богом в молитве и взывает: «Помилуй мя, Боже!» (Пс. 50). Встает Нафан в полночь на молитву за Давида, встает и Давид, говоря: «В полночь я вставал славить Тебя за праведные суды Твои» (Пс. 118:62). Нафан облекся во вретище за Давида, и Давид говорит: «Одевался во вретище». Постился Нафан за Давида, постился и Давид: «смирял постом душу мою» (Пс. 34:13). Будь же уверен, Давид, что услышал Бог твоего богомольца и дает тебе прощение. Хорошо молиться за такого, легко от такого изгнать тяжкий грех, как бы беса какого. Вы же, которые по жизни подобны Саулу, не взваливайте вину на своих богомольцев, не говорите: Не могли, когда вы сами о себе не радеете и пренебрегаете собственным спасением. Они не смогли за неверие ваше (1).

День и ночь к Богу всегда беспрестанно восклицай, день и ночь к Богу не переставай молиться, день и ночь Бога ищи, да обрящешь Его, да искомого найдешь, ибо ищущий непременно находит, и просящий непременно получит, и стучащему отворят, – говорит Господь (Мф. 7:8) (3).

Молитва бывает двоякая – внешняя и внутренняя, творимая явно и тайно, соборная и совершаемая наедине, та, к которой призывает долг, и произвольная. Первая, творимая по уставу церковному, соборная молитва совершается в определенное время: полунощница, утреня, часы, Литургия, вечерня и повечерие, – на каковые моления люди и призываются звоном, ибо их, как подобающую Царю Небесному дань, должны воздавать каждый день. Творимая же втайне, произвольная молитва может не иметь определенного времени, ее совершают, когда кто захочет, без всякого зова, только по движению самого духа. Первая, то есть церковная молитва имеет положенное число псалмов, тропарей, канонов и прочих пений, и действий иерейских, другая же (тайная, произвольная), как не связанная с определенным временем, не имеет и положенного числа песнопений, ибо каждый молится, сколько хочет, – иногда кратко, а иногда долго.

Первая произносится вслух устами и голосом, вторая же – только умом. Первая произносится стоя, вторая же не только стоя или ходя, но и на одре почивая, словом, всегда, когда бы ни случилось возвести свой ум к Богу. Первая, соборная, совершается в храме Господнем или по случаю в каком-либо доме, где соберется несколько человек, вторая же, уединенная, совершается в затворенной клети, согласно слову Господа: «когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне» (Мф. 6:6)(3).

Для того чтобы человек смог возбудить в своем сердце Божественную любовь и соединился с Ним в неразлучном союзе любви, необходимо часто молиться, возводя свой ум к Богу. Ибо как от часто подкладываемых в огонь дров увеличивается пламя, так и молитва, творимая часто и с углублением ума в Боге, возбуждает в сердце Божественную любовь, которая, воспламенившись, согреет всего внутреннего человека, просветит и научит его, явит ему все неизвестное и тайное своей премудрости (Пс. 50:8) и сделает его как бы пламенно-огненным Серафимом, всегда предстоящим Богу духом своим, взирающего на Него умом и черпающего в этом духовную сладость (3).

Молитва – это обращение ума и мыслей к Богу; молиться – значит предстоять своим умом Богу, неуклонно мыслью смотреть на Него и беседовать с Ним в благоговейном страхе и уповании. Итак, собери все мысли твои и, отложив все внешние житейские попечения, устреми ум твой к Богу (3).

Молитва за умерших

Совершая наши молитвы об упокоении душ блаженной памяти скончавшихся рабов Божиих, мы имеем твердую надежду, что принесенная за их души жертва, излиянная из ребер Христовых Кровь и вода, совершаемая в святой Чаше, окропляет и очищает души тех, за которых приносится и за которых изливается. Если Кровь и вода Христовы, однажды пролитые на Кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же Кровь и вода, а не иные, неужели не очистят наших грехов? Если тогда Кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души, то ныне она же, а не иная, неужели не искупит этих поминаемых душ? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне, то же Христово страдание, вспоминаемое совершением Божественной Жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем? Мы твердо веруем в силу Крови Христовой, истекшей с водою из Его ребер, мы твердо веруем, что она очищает, искупает и оправдывает своих рабов, которым да будет вечная память в Царствии Небесном и в Церкви святой на земле среди благочестивых людей (1).

Молодость

Я скажу кое-что приличествующее молодым, откладывающим покаяние до старости. В Ветхом Завете Бог повелел приносить Ему жертвы от плодов земных и первородных от стад скота, приносить все лучшее, а не худшее, здоровое, а не гнилое или больное, первое, а не последнее, молодое, а не старое (см. Лев. 22:21–22). Если от плодов земных, то первый сноп от нивы, первый овощ из сада, первую гроздь от винограда. Если от стад скота, то годовалого агнца, трехлетнюю телицу и вообще все молодое и здоровое, а не хромое, не слепое, не больное и не имеющее какого-либо повреждения. О том же, как Бог гневается на приводящих в жертву плохое, послушай говорящего в пророчестве. «Когда приносите в жертву слепое, не худо ли это? или, когда приносите хромое или больное, не худо ли это? Поднеси это твоему князю, будет ли он доволен? Не приму и Я такие жертвы от рук ваших, – говорит Господь» (Мал. 1:8, 10). Юные годы твои, молодой человек, – это дни первоплодные. Ты должен отдать их в жертву Господу Богу Твоему, то есть ты должен в юности своей научиться служить Господу, соблюдать Его заповеди, старательно храниться от того, чтобы не прогневать Творца твоего каким-либо смертным грехом, жить в целомудрии чисто и честно, ходя путем закона Божия. Это и будет приятная жертва Богу от твоих первых плодов. Если же юность свою ты проводишь в развращенной жизни, а покаяние, исправление и добродетели ты откладываешь на старость, то ты хочешь принести в жертву Богу хромое, слепое, больное и покрытое язвами. Постигнет тебя, с одной стороны, телесная немощь во всех твоих членах, которыми тебе хотелось бы послужить Богу, и ты не будешь в состоянии совершить такого подвига, который в юности ты мог бы совершить. С другой же стороны, состарившиеся в тебе греховные нравы отяготят твою душу и сделают ее как бы слепой, хромой и расслабленной, так что она будет уже не в состоянии легко совершать богоугодные дела. Не услышишь ли ты тогда от Бога то, что услышали приведшие в жертву Богу хромое, слепое и больное: «Не приму такие жертвы от рук ваших?» Хорошо увещевает апостол, говоря с мольбой: «Умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу» (Рим. 12:1). Он велит представлять живую жертву, а не мертвую. То есть пока ты, человек, здоров телом, молод, чист и крепок, – будь жертвой Богу, не откладывая до того времени, когда, состарившись, ослабеешь и будешь как бы мертвым и недейственным телесной крепостью. Или же так скажу: пока ты жив, пока ты не умер душой через смертный грех, будь жертвой Богу, то есть живи по-Божьему. Когда же и тело твое, ослабленное старостью, будет как бы полумертвым, а душа твоя наполнится греховной мертвости, тогда ты уже не будешь Богу благоприятной жертвой, как мог бы быть прежде, ибо не принимает Бог в жертву мертвечины, да и где и когда кто приносил в жертву мертвечину? (1)

Молчание

Молчание – это истинное начало очищения души и помимо труда все заповеди устраивает хотящему, как некто сказал. Ибо «язык – неудержимое зло, исполнен яда смертоносного. Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков», – говорит апостол (Иак. 3:9). «Кто не согрешает в слове, тот человек совершенный, могущий обуздать и все тело» (Иак. 3:2). При говорении есть много опасностей: прежде всего, с каким кто нравом говорит, в какое время, что говорит и какую цель имеет то говорение. Говорящий все это должен иметь в памяти, молчащий же все совершил и исполнил (3).

Монашество

Нужно рассудить и то, кто носит хлебы. Носит их отрок, как вспоминается это в Евангелии Иоанна: «здесь есть у одного мальчика пять хлебов» (Ин. 6:9). Многие мужи не носят хлеба, а один отрок носит, и, должно быть, хлебы те были невелики, если один отрок мог носить пять хлебов. Взяв из рук этого отрока хлебы, Христос насытил многочисленный народ. Здесь можно видеть таинство. Тот один отрок был прообразом монашеского чина: монашество на греческом языке выражается словом «монос», что значит один, уединенный. Чистый отрок, девственник, являлся прообразом иноческой чистоты, на хранение которой полагается в иночестве и обет. Хлебы же были прообразом иноческих молитв, творимых и днем, и ночью. Как отроческими хлебами Господь насытил народ, так и иноческими молитвами Господь содержит этот мир. Хотя и малы были хлебы того отрока, однако же насытили многие тысячи народа. Подобно этому и молитвы иноческие хотя и кажутся кому-либо малыми, однако же укрепляют весь мир. Христианский мир в Святом Писании уподобляется винограду, как и о древних израильтянах говорил пророк Исаия: «Виноградник Господа Саваофа есть дом Израилев» (Ис. 5:7). Кто не знает, как прекрасен виноградный сад? Ветви его замечательные, листья прекрасные, гроздья приятные, радующие зрение и услаждающие вкус. Кто же не видит, как прекрасен и христианский мир, как он замечателен и приятен? Богатствами он украшается, как листьями, а благородным чадородием, как прекрасными гроздьями, он возносится и славится, расширяется и умножается, согласно слову Давида, которое он сказал Богу: «Тень его покрыла горы, и ветви его закрыли кедры Божии. Простер он отрасли свои до моря и лозы свои до рек» (Пс. 79:11–12). Посмотрим же, на чем держится и чем живет виноградная ветвь. Она существует на одном только сухом и бесплодном коле. Отними от винограда кол, и ветвь упадет на землю и будет попираться. Отними от христианского мира иноческий чин, как от винограда свой и бесплодный кол, что тогда станет с миром? Посудите сами! Как хлеб отрока хотя и не многий, но насытил многих, так и молитвы иноческие хотя и кажутся малыми, однако приносят пользу для многих (1).

Мудрость

Есть премудрость духовная, и есть премудрость мирская. Обе эти премудрости описаны в Послании святого апостола Иакова следующим образом: «Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это на самом деле добрым поведением с мудрою кротостью. Но если в вашем сердце вы имеете горькую зависть и сварливость, то не хвалитесь и не лгите на истину. Это не есть мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, бесовская... Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна» (Иак. 3:13–15, 17)(2).

Смотри же сама, мудрость мирская, утопающая в богатстве, сластях и страстях греховных, на свою идолоподобную глупость! Имеешь голову золотую, а о персти земной не мудрствуешь! Имеешь очи, а ног своих глиняных, кончины, говорю, твоей и истления в гробе, не видишь! Имеешь уши, а трубы слова Божия, трубы смертной, трубы Страшного Суда не слышишь! Имеешь уста и говоришь не доброе, а только злое, скверное, лукавое, коварное! Руки и ноги твои, все, говорю, дела твои несостоятельны, заслуживают не милость Божию и спасение, а разве гнев Божий и погибель (2).

«Блажен человек, который снискал мудрость... она дороже драгоценных камней... и ничто из желаемого тобою не сравнится с нею» (Притч. 3:13, 15). Поистине, прекрасен этот бисер, но все ли могут его купить? Все ли могут учиться философии, математике, геометрии и иным мудростям? Нужно, чтобы были и простые люди, чтобы было кому работать, растить хлеб, ходить на войну и исполнять прочие государевы службы. K тому же и к этим мудростям иногда примешивается некое коварство, как говорит апостол: «уловят мудрых в коварстве их» (1Кор. 3:19) (2).

Крест – это знамение духовной, христианской, крестной и сильной премудрости, как оружие крепкое, ибо духовная, крестная премудрость – это оружие против противящихся Церкви, как говорит апостол: «Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия. Ибо написано: «Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну»; и далее: «Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа, распятого... Божию силу и Божию премудрость» (1Кор.1:18–19, 22–24).

У людей в поднебесной живет двоякая премудрость: премудрость мира сего, которая была, например, у эллинских философов, не ведающих Бога, и премудрость духовная, какова она у христиан. Мирская премудрость – это безумие перед Богом: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» – говорит апостол (1Кор. 1:20). Духовная же премудрость почитается безумием у мира: «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1Кор. 1:23). Мирская мудрость – слабое оружие, несильное воинствование, немощная храбрость. Но какое оружие премудрость духовная, это видно из слов апостола: «Оружия воинствования нашего... сильные Богом на разрушение твердынь» (2Кор. 10:4); и еще: «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр. 4:12). Образом и знамением мирской эллинской мудрости являются содомо-гоморрские яблоки, о которых повествуется, что извне они прекрасны, внутри же них прах смрадный. Образом же и знамением христианской духовной мудрости служит крест, ибо им явлены и как бы ключом открыты нам сокровища премудрости и разума Божия. Мудрость мирская исполнена бесполезного праха, а словом крестным мы получили все блага: «Се бо прииде Крестом радость всему миру"... Мудрой деве уподобляется и само Небесное Царство: «подобно будет Царство Небесное... девам» (Мф. 25:1). Ибо и Небесное Царство, когда восхочет явиться к нам в последний день, возьмет в руки крест, согласно словам Писания: «тогда явится знамение Сына Человеческого на небе» (Мф. 24:30), то есть крест Христов. Оно придет к нам с крестом. И это для пристыжения неразумного мира сего, считающего себя мудрым, и обезумевшего, и для пристыжения бесов и всех осужденных с ними. Ибо крестом, как крепким оружием, как острейшим мечом, поразит врагов своих и низринет их в геенну (2).

Мученичество

Насколько высоко величие мученической чести, это измерил Сам Сын Божий распростертыми на Кресте руками и нашел ту честь выше всяких почестей, которые получат чины всех святых, ибо Господь наш, приняв на Себя человеческое естество и желая плотью достигнуть Своей «славы, которую имел у Отца прежде бытия мира» (Ин. 17:5), прошел чины всех святых и нигде не воспринял ту славу, как только в мученическом чине, в который начав входить, Он тотчас воззвал, говоря: «ныне прославился Сын Человеческий»« (Ин. 13:31). Был Он пророком, ибо пророчествовал о пленении Иерусалима и предсказал Страшный Судный день, но прославился не в пророческом чине. Был Он и апостолом, ибо, будучи послан Отцом благовестить миру Евангелие царствия, Он проходил города и села, уча и благовествуя, что приблизилось Царствие Божие, но не прославился Он и в апостольском чине. Он был пустынником: «поведен был Духом в пустыню» (Лк. 4:1). Был постником: «сорок дней... ничего не ел» (Лк. 4:2), – но ни в пустынническом и ни в постническом чине Он не прославился. Был Он преподобным, как говорит о Нем апостол: «преподобный, непричастный злу, непорочный» (Евр. 7:26), – но и не в этом чине Он прославился. Он был чудотворцем, изгонявшим бесов, исцелявшим слепых, хромых, расслабленных и воскрешавшим мертвых, однако же Он не говорит, что был прославлен в этом чине. Когда же после Тайной вечери Он начал готовиться к мученичеству и выходить на этот путь, тогда Он и сказал ученикам: «ныне прославился Сын Человеческий». Совершив же на Кресте страдания, Он сказал, явившись по Воскресении Луке и Kлеопе: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк. 24:26). Смотри, как высоко было величие мученической чести, что даже Самому Христу через мученичество подобало войти в славу Свою (1).

Одинаковое достоинство имеют пот трудолюбца, повседневно умерщвляющего плоть свою ради любви Христовой, и кровь мученика, умирающего в один час, так как они принимают от Бога равную благодать и целебную силу. Если мощи святых мучеников, проливших за Христа свою кровь, подают исцеления, то подают исцеления и мощи преподобных, которые хотя и не пролили крови своей за имя Христово, однако же чудодействуют, как и мученики, ибо они пролили многие свои поты, угождая Христу. Неудивительно, что руками Павловыми творились чудеса, подавались исцеления, ибо они не единожды пострадали за Христа, были связываемы и избиваемы, но удивительно, что платки и пояса Павловы, ни в чем не страдавшие (ибо могут ли страдать бездушные предметы?), творили такие же чудесные действия, как и сами руки Павловы. Об этом в Деяниях Апостольских сказано: «на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них» (Деян. 19:12). Одинаково чудесную силу имеют как пот Павлов, истекающий во время трудов, так и кровь его, изливаемая в страданиях. Не менее честны и вы, капли потов преподобнических, чем капли крови мученической! (2)

У рабов Христовых бывает двоякое мученичество, совершаемое как самим делом, так и в духе. Исполняемое на деле, оно совершается с пролитием крови, а исполняемое духом, соделывается без пролития крови. Мученичество с пролитием крови известно всем, мученичество же без пролития крови мало кому известно... Человек, одаренный от Бога разумной душой, имеет от природы в своем естестве две стороны: похотную и яростную. Обе эти страсти вместе с человеком рождаются, живут и умирают: как похотное, начиная от юности и до самой старости, до гроба, не оставляет человека, так и яростное держится в нем от начала жизни и до самой его кончины. Похотное живет и господствует в теле человека, а яростное в его душе. Поэтому желающий претерпеть духовное мученичество ради любви ко Христу должен совершить двоякий подвиг борьбы с этими сугубыми страстями: плотской и душевной, – похотной, говорю, и с яростной страстью, то есть победить как природные плотские вожделения, так и страсти душевные. Ибо одно – страсти плотские, другое – страсти душевные, точно так же, как похотное и яростное – не одно и то же. Плотские страсти содержатся в видимых плотских чувствах, каковы: сластолюбие, похоть, плотоугодие и прочее, услаждающее чувства. Душевные же страсти заключаются в невидимом и неведомом сердце, каковы: гнев, ярость, злоба, злопамятство, ненависть и тому подобные страсти, содержащиеся как злые помыслы в сердце и в свое время выступающие наружу в деле. Об этих плотских и душевных страстях упоминает святой апостол Павел, говоря колоссянам: «умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть» (Кол. 3:5). Это – о плотских страстях. О душевных же он говорит следующим образом: «отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу» и прочее (Кол. 3:8–9). Из этих апостольских слов ясно видно, что существуют двоякие страсти: плотские и душевные, требующие двоякого подвига от желающего исполнить бескровное и духовное мученичество (2).

Станем же и под крестом, ибо не в ином каком месте святой Богослов Марии усыновлен был. А под крестом как стоять? Всегда иметь перед умными очами своими Распятого Господа. «Я рассудил, – сказал апостол, – быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор. 2:2). Сораспинаться же Господу своему надлежит состраданием и умерщвлением своих похотей и с ними привычных греховных страстей. Этим запечатлеем сыновство наше. И возлюбит нас Благая мира всего Матерь, если умрем для греха и оживем для Бога, если духовное мученичество понесем, если изволением сотворимся мучениками (см. Рим. 6:10–11). Ибо тот не сын Марии, кто не мученик. Естественный Ее Сын Иисус Христос умер за нас. Приобщенный Ее сын Иоанн умер за Христа. Так и мы, если сыновьями Ее являемся, добровольно пострадаем и умрем за Сына Божия, хоть и без крови. Добровольное же бескровное мученичество за Христа так описать можно. Идол – грех. Идольское капище – грехолюбивое сердце. Идолопоклонник – служащий греховным страстям. Идолопоклонение – страстолюбие. Мученический подвиг – сопротивление греху. Мучитель – злой обычай греховный, или налог на грех. Слуги мучителей – помыслы скверные, ко греху влекущие. Многоразличное мучение – с помыслами скверными борьба. Отвержение Христа – соизволение на грех. Жертва идолу – исполнение замышленного греха делом. Сопротивляющийся всему этому ради любви Христовой – без крови мученик и мужественный подвижник.

Такового мученика... о, сколь Пречистая Матерь любит и на место Сына Своего ставит! (3)

Мысли

Поскольку многие по наветам врага угнетаются и смущаются злыми мыслями, особенно же хульными, то полезно, чтобы мы познали их и поняли, когда они являются грехом и когда нет, и чтобы научились, как врачевать их и как отгонять их от себя. Мысли, смущающие нас, бывают троякие: мысли нечистые, мысли неверия и мысли хульные. При смущении такими мыслями врачевство состоит в следующем. Необходимо уразуметь, что в злых мыслях нет никакого греха, когда воля и разум человеческий им не соизволяют, особенно же когда ненавидят и не хотят их. Но когда разум и воля человеческие добровольно услаждаются ими и, благоволя им, удерживают их в сердце своем, тогда те же мысли являются смертным грехом. А поскольку смущаемый таковыми помыслами и не благоволящий им мятется, думая, что он согрешает, то необходимо сказать, что он только прельщается дьяволом по своему малодушию и по неведению разницы между помышлением и соизволением. Ибо когда мы помышляем, мы еще не соизволяем, и только тогда есть соизволение, когда мы любим злые мысли, услаждаемся ими и желаем их усердно, приумножая их в нашем уме. Если же мы их ненавидим и не хотим их, но сами они идут к нам в ум, хотя мы отвращаемся от них, тогда имеется верный признак того, что нет нашего соизволения на них и нет нужды смущаться из-за них в своей совести. Ибо тем большую мзду мы воспримем от Бога, чем сильнее они угнетают нас, а мы терпим, не соизволяя на них. У многих появляются неверные и хульные мысли о Боге, о Пречистой Богородице или Божиих святых. Так, бывает, что, когда кто воззрит на Тайны Христовы, тотчас нападают на него подобно темному облаку хульные мысли, хотя бы он и не хотел их. О таковых злых помышлениях, приходящих к нам без воли нашей, нужно не беспокоиться, считать их за ничто и презирать их, как будто их совсем не было, и не возбуждаться ими до скорби. Ибо то самое и утешит врага нашего, дьявола, когда он увидит нас скорбящими об этом, смущающимися и сомневающимися, и тогда он наведет на нас еще больше мыслей, смущающих нашу совесть. Но когда он увидит, что мы презираем хульные мысли, не радеем о них, когда увидит, что мы не скорбим и не печалимся, тогда посрамленный дьявол убежит от нас, а мы пребудем в покое и без смущения. Главное – нужно только не соизволять. Но некоторые думают, что, помышляя подобное, они и соизволили, и о том болезнуют. Это одно малодушие. Ведь уже то явно показывает безгрешие и несоизволение, что они болезнуют и печалятся, ненавидя наносимые дьяволом злые мысли. Ведь дьявол, пытаясь всяческими кознями оскорбить нас, между прочим и тем старается причинить нам печаль, что влагает в наш ум хульные мысли на Бога, или на святых Его, или на Божественные Тайны. Но он нисколько не преуспеет, если мы пренебрежем им и отринем от себя смущение, нисколько не печалясь о его наветах (3).

Надежда

Надежда – это якорь христиан, плавающих по морю мира сего в корабле тела (1).

Будем же подражать грешнице: припадем к ногам Христовым и омоем их слезами. «Придите, поклонимся и припадем Ему, и восплачем пред Господом, сотворившим нас» (Пс. 94:6), а мыслями покаяния, исходящими из сокрушенного сердца, отрем, как власами, и тогда мы получим прощение многих наших грехов и святость праведничества. Чем же примем это? Покаянием с надеждою, ибо «надежда не постыжает» (Рим. 5:5). Мы имеем много примеров, как великие грешники, получив прощение за покаяние, достигли великой святости (1).

Не умолчим и о вреде душевной внутренности, о вреде тяжкой болезни совести, ни для кого невидимой и нелегко исцелимой. В чем же она заключается? А вот в чем: в надежде неопределенной, особенно же ложной, в надежде на вставание от падения, на покаяние и на новое получение милости. Многие после покаяния возвращаются к своим прежним беззакониям с такой надеждой, говоря самим себе: «Согрешил и покаялся, еще согрешу и еще покаюсь, ибо написано у Отцов: сколько раз падешь, столько раз и восстань, и спасешься». О ложная надежда! О туманное упование, основанное не на твердом камне, но на песке! Не тебе, не тебе, возвращающемуся к прежнему злодеянию добровольно и нарочно, не тебе служит это писание: сколько раз упадешь, столько встань и спасешься, – но тем, которые случайно впадают в какой-либо грех, а не по нарочитому изволению и намерению. Тебе же нужно слышать громогласного церковного учителя, святого Иоанна Златоустого, говорящего так: «Недостоин прощения тот, кто после Причащения снова согрешает. Недостоин здоровья тот, кто после исцеления снова сам себе причиняет раны. Недостоин очищения тот, кто после очищения снова оскверняет себя». Таких людей, которые возвращаются к своим прежним грехам после покаяния и говорят себе: «Покаюсь еще», – надежда таких людей подобна надежде Сампсоновой. Вы знаете, какими искушениями был искушаем сильный Сампсон со стороны коварной прелестницы Далиды для того, чтобы он только сказал ей, в чем заключается его сила, но он обманывал ее разными выдумками, то говоря ей, что изнеможет тогда, если будет связан семью мокрыми тетивами, то будто бы тогда, если будет связан новыми веревками (см. Суд. 16:11–15). На самом же деле от всего этого он легко вырывался, как будто из паутинных сетей. Потом же, даже видя коварство льстивой женщины, ищущей его головы, он не хотел избавить себя от явной беды, когда был побежден любострастной и грешной любовью к той женщине. Он сказал ей всю истину и открыл ей тайну своего сердца, что тогда отступит от него сила, когда будут острижены волосы на его голове. После этого, усыпленный на лоне Далидином, он был острижен, а прелестница закричала ему: «Сампсон, вот иноплеменники идут на тебя!» Пробудившись от сна, он сказал про себя: «Вот я выйду, как прежде, и вырвусь». О, как ложна надежда твоя, Сампсон! Ибо теперь уже не вырвешься из рук твоих врагов, как прежде многократно вырывался, ибо уже отступила от тебя сила твоя. Но не уразумел Сампсон, что отступил от него Господь, и взяли его иноплеменники, и выкололи ему глаза. Обратим здесь внимание на две вещи. Во-первых, Сампсон не знал, что отступил от него Господь, ушла сила его, и, во-вторых, в своем неведении он питал ложную надежду на прежнюю победу над врагами. «Выйду, – сказал он, – как и прежде». Подобно этому и человек, возвращающийся после покаяния к своим прежним грехам, успокаивает себя надеждой, говоря: «Согрешу, а потом снова покаюсь, как и прежде каялся; прогневаю Бога, а потом испрошу у Него прощение, как испрашивал и прежде; осквернюсь и снова омоюсь покаянием, как омывался и прежде». О ослепленная надежда грешника! О глупый разум! О тщетное ожидание!

Вот уже отступил от тебя Господь, отступила сила Божией благодати, прежде помогавшая тебе. Вот уже руки иноплеменников на тебе, руки врагов твоих адских уже на тебе. Уже схватили они тебя, выкололи твои разумные очи, сковали тебя злыми греховными привычками, и теперь уже неизвестно, освободишься ли ты, вырвешься ли ты из их рук. Неизвестно, будет ли тебе дано время для покаяния. Неизвестно, получишь ли ты благополучный момент, когда сила благодати Божией снова возвратится к тебе и поднимет тебя от твоего лютого падения, ибо ушла от тебя, отряхнув прах от ног своих и говоря: «Се, оставляется тебе дом твой пуст» (Мф. 23:38). И войдут в тебя семь ужасных греховных бесов, и будут тебе последние грехопадения хуже первых. Хуже, ибо, придя в глубину зол, ты вознерадишь и отчаешься, а что последует за отчаянием, ты сам знаешь. Много лучше, примирившись с Богом после первой греховной вражды, жить с Ним в неразрывном мире, а не снова поднимать брань против Него с тем, чтобы потом примириться. Лучше, найдя однажды Бога, всегда держаться Его, чем снова терять Его, чтобы опять искать Его, ибо, ища Бога покаянием после первого грехопадения, ты можешь быть уверен, что найдешь Его. "Взыщите, – сказано, – Бога, и жива будет душа ваша» (Пс. 68:33); «ищущий находит» (Мф. 7:8). Если же, согрешив самовольно в другой раз, ты снова захочешь найти Его, то в другой раз уже неизвестно, найдешь ли Его (1).

Многие во многом надежды свои полагают: немощные во врачах, здоровые в крепости силы своей, богатые в сокровищах своих, рабы в господах своих, господа в благополучии своем. Но, о люди! Здесь, со мною, измените надежды свои! «Врачи да исцелятся сами» (см. Лк. 4:23), здоровые да узрят крепость свою в гробах, богатые да плачут о лютых скорбях, грядущих на них (см. Иак. 5:1); рабы да узнают благодать господ своих, ездящую на пестром коне²⁹; господа да узрят, сколь быстрым колесом бежит их благополучие. Вы же здесь, в Непостыдной Заступнице, положите надежду и всего, чего требуете, не лишитесь!

Больные, требуете ли здоровья? Надейтесь на Деву Богородицу, ибо Она «из нездравия во здравие претворяет»³⁰. Здоровые, требуете крепости и силы? Обретете их в Родившей «Господа крепкого и сильного, Господа сильного в брани» (Пс. 23:8). Богатств ли вам нужно? Где лучше обогатитесь, как не при Той, Которая носит на руках Своих Имеющего в левой руке Своей богатство и славу (Притч. 3:16)? Рабы и господа, надейтесь на Госпожу, сказавшую о Себе: «се, Раба Господня» (Лк. 1:38). Она вас научит служить Господу и господствовать над страстями. И всяк безнадежный, особенно же отчаявшийся в спасении своем грешник, возложи надежду на Ту, Kоторая есть единое прибежище грешникам, безнадежным надежда, побеждаемым помощь, готовое заступничество к Ней прибегающим. На Нее надеясь, не погибнешь, ибо кто, надежду на Нее возложивший, погиб? О, Добрая Надежда моя, «надежда моя от сосцов матери моей! К Тебе привержен я от рождения, от чрева матери моей» (Пс. 21:10–11). Ты моя Покровительница! Не оставь меня и не отступи от меня! (3)

Надменность

Не похваляйся сам и похвалы от других не принимай в сладость, да не примешь здесь воздаяния за свои благие дела похвалением человеческим. «Вожди твои вводят тебя в заблуждение и путь стезей твоих испортили», – говорит пророк (Ис. 3:12). Ибо от похвалы рождается самолюбие, от самолюбия же гордыня и надменность, а затем и от Бога отлучение. Лучше не сделать ничего преславного в мире, нежели, сделав, безмерно величаться. Ибо фарисей, сотворивший преславное и похвалявшийся, возношением погиб, а мытарь, ничего благого не сделавший, смирением спасся. Одному в его благих делах от похвалы ров был, другому же из-за смирения было возведение ото рва, ибо сказано, что «сей пойдет оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк. 18:14). Похвалился Давид исчислением множества людей и смертной казнью людей своих был наказан. Езекия множеством богатства перед послами вавилонскими похвалился и всех сокровищ своих лишен был (4Цар. 20:12–19; Ис. 39:1–7). Потом Навуходоносор созиданием Вавилона похвалился, – и со скотами, как скот, семь лет траву ел (Дан. 4:26–30)(3).

Если бы и восхотел ты в самопревознесении какими-либо мнимыми своими заслугами получить дар от Господа, а Он их не принимает, то чем себе поможешь? Но скажет тебе: «Друг! я не обижаю тебя... возьми свое и пойди», – по евангельской притче (Мф. 20:13–14). Поэтому наши добрые дела не так от нас зависят, как от милости Христовой. Если мнишь себя чем-либо, то перед Ним ты ничто, ибо себя так разумеешь. Если себя разумным и благопотребным мыслишь, то ты весьма непотребен. Если себя чистым, праведным и святым считаешь, то ты, как окаяннейший и грешнейший всех людей, перед Господом вменяешься в полное ничтожество, ибо сам себя считаешь чистым, праведным и святым. «Мерзость пред Господом всякий надменный сердцем», – говорит Соломон (Притч. 16:5)(3).

Наказание

«Много наказаний грешному», – грозит псалмопевец (Пс. 31:10). Не только в нынешнем, но и в будущем веке грешник подлежит бесчисленным наказаниям, ибо не бывает грех без наказания. От начала грехи казнены были: Адамов – изгнанием, Евин – печалями, грехи исполинов – потопом, содомлян – огнем, египтян – многими смертями, грех израильтян – рабским трудом наказан. Согрешаем и мы, и сколь много казни на себя навлекаем: междоусобные брани, смертоносные раны, нашествия иноплеменников... И что сотворим, грешные? Примем добрый совет пророка Исайи: «укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев Господень» (Ис. 26:20). Но где можем скрыться от находящих на нас многих наказаний? Под тем кровом, под которым скрывался Давид: «сокрыл меня в скинии Своей в день бедствий моих, сохранил меня в тайном месте скинии Своей» (Пс. 26:5). И где этот добрый покров обретем? У Пречистой и Преблагословенной Девы Марии. В этом-то покрове Давид скрылся, когда, будучи гоним Авессаломом, пошел на гору Елеонскую (2Цар. 15:30), которая явилась прообразом Премилосердной Госпожи нашей. И если только тень Марии могла в день бедствий скрыть Давида, то тем более Она Сама, если к Ней прибегнем, скроет нас в крове Своем. Так говорит о Себе устами Святого Духа у Иисуса Сираха: «Я, подобно облаку, покрыла землю» (Сир. 24:3).

Но, о дражайшая Госпожа! Почему столь худой вещи, мгле, уподобляешь Себя? Нет ли Тебе солнца, луны и звезд в именование? Мгла же что за красоту имеет, что ею зваться не гнушаешься? Когда мгла над землей умножится и покроет ее, тогда все звери от ловцов целы: никто их поймать не может. Не здесь ли тайна, отчего Дева мглою нареклась? От ловящих прячет нас, ибо мы, грешные, из-за бесчеловечия нашего – как скоты, как звери, по Златоустову рассуждению: «Чреву угождаем, как медведи; плоть утолщаем, как мулы; памятозлобствуем, как верблюды; похищаем, как волки; гневаемся, как змеи; жалим, как скорпионы; хитрим, как лисицы; яд злобы носим, как ехидны». Таковых-то зверей настигают различные ловцы, постигает праведный гнев Божий, отмщая все наши злые начинания: «Бог отмщений, Господь, Бог отмщений явился» (Пс. 93:1). Постигают нас и беззакония наши, вполне можем жаловаться: «Постигли меня беззакония мои, так что я не мог смотреть» (Пс. 39:13). Постигает враг невидимый: «Он стал... как медведь в засаде, как бы лев в скрытном месте» (Плач 3:10).

Постигает нас, и враг видимый. «Сказал враг: погонюсь, настигну... обнажу меч мой, истребит их рука моя» (Исх. 15:9). Но дерзаем! Имеем Мысленную Мглу, покрывающую нас, Пресвятую Деву Марию. На Нее уповаем, под кровом Ее «и волос с головы нашей не пропадет» (Лк. 21:18) (3).

Истина – то, что часто Бог, временно казня грехи наши, наводит на нас бедствия и печали. Так, например, и три отрока в Вавилоне говорили Господу: «по истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши» (Дан. 3:28). Однако нельзя сказать, что благая воля Благого Бога хочет нам зла, когда и за грехи наказывает нас. Посмотри на врача тел: что делает с болящим? Иногда он дает ему горчайшее питие, иногда же режет, и жжет, и большие страдания причиняет своим врачеванием, потому что невозможно без боли уврачевать язву. Но, делая все это, он не болезни, но здоровья, не смерти, но жизни желает тому, кого врачует. Так и Бог, Врач душ наших, видя гниющие наши духовные раны, прилагает подобающее им врачевание. Он жжет напастями, режет неожиданно находящими печалями и поит плачевными горестями. Делает же все это не для того, чтобы погубить нас, но чтобы исцелить, не убить, но оживить, не умертвить, но восстановить нас. Поэтому и Давид говорит так: «Научая, наказал меня Господь, смерти же не предал меня» (Пс. 117:18). Даже в само время наказания Бог более добр, нежели зол, более милосерден, нежели гневен, более сострадателен, нежели мстителен. Если и возливает Он на наши раны вино жестокой скорби, то не без елея; если и бьет, то не без пощады; если и опечаливает, то не без помилования, если и оскорбляет, то не без утешения. Ибо говорит псаломник: «При умножении страданий моих в сердце моем утешения Твои веселили душу мою» (Пс. 93:19). Наказания необходимы, ибо иначе нельзя исцелить наши душевные язвы. Как болящему необходимо врачевание, так и нам, грешным, – наказание. "Примите, сказано, наказание, дабы не прогневался Господь» (Пс. 2:12). Наказание же Господне мы должны принимать с благодарностью, а не со скорбью, с терпением, а не с роптанием, с великодушием, а не малодушием, согласно слову апостольскому: «нас оскорбляют, а мы всегда радуемся» (2Кор. 6:10) (3).

Наслаждение

Презирай насыщение чрева и не будешь объят и связан узами страстей. Претерпевай голод и жажду плотских наслаждений и от тяжести душевной освободишься и насытишься Божественной пищей. Ибо не претерпевающий малого голода претерпит от страстей большие бедствования. Сравни сладость тленную с тщетою, угождение плоти с тяжестью, временное утешение с душевной горестью, – знай, что более этим прельщаться не захочешь, ибо сладость тленная – это не сладость, но горесть души; угождение плоти – это не угождение, но раздражение и тягота; утешение временное – это не утешение, но скорбь и печаль, и не Царствие Небесное, но его лишение. "Ибо, – говорит апостол, – Царствие Божие, не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Не прилагай сердца твоего к земным сладостям, ибо они временны и тленны. Не в питии и яствах земных утешение свое полагай, но небесных, лучших, в Боге ищи. Однако, если бы и всеми яствами, и питиями ныне изобильно ты насладился бы и пил бы, не подобает тебе к ним прилагать сердца, ибо там они не пребудут с тобой вовеки, потому что все земное временно, а одно только небесное вечно и непреложно. Пробеги умом жизнь свою от юного возраста и вспомни, что ты с давних пор ел и пил: не один раз ты ел и довольно пил, однако все это прошло, как будто никогда и не было, и нет ныне о том никакого воспоминания и никакой от того пользы. Ибо как тогда, так и теперь, хотя и всеми яствами, и питиями насладишься, ничего более не получишь, как только вред, и за каждым случаем наслаждения – тяжесть душе и обновление страстей. Поэтому не здесь всем этим желай себе иметь воздаяние, но в небесном все свое упование полагай. Пренебрегай временной сладостью тленного, дабы не отлучиться от вечного наслаждения и не погубить жизнь вечную. Ибо угождение плотской сласти есть не что иное, как только душевная тягота и великое томление совести: не столько в том утешения, сколько скорби; не столько сладости, сколько после того тяжести. Суетно то утешение, которому тотчас последует горесть и печаль (3).

Не принимай в сладость временную сладость, ибо всякая временная сладость, не пребывающая вечно, суетна, всякое плотское утешение исчезновенно, всякое временное наслаждение – это явное прельщение и тяжесть душе. Похоть плотская – это смерть душе, а Божественное желание и любовь – это жизнь и присносущная радость (3).

Всякое плотское наслаждение – это душевная тяжесть, духовное же в Господе Божественное наслаждение – мир души, спокойствие совести, свобода духа, радость, беспечалие и ко всем любовь нелицемерная; наслаждение же временное и похоть плотская не что иное есть, как только тяжесть и смущение. Ибо каков может быть покой от объедения и пьянства? Каков покой от похоти плотской и блудного рвения? Углуби только в это ум, свяжи себя плотской любовью, – что примешь? Что спасительное приобретешь? Ничего, но только мрак, тьму, бессловесный союз, недоумение, скорбь и печаль, и безвестие спасения (3).

Наследство

Говорит Господь Своим ученикам: «возложат на вас руки и будут гнать вас, предавая в синагоги и в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя Мое» (Лк. 21:12). Господь наш Иисус Христос, уходя из мира сего, предсказывает любезным Своим ученикам о том, что должно случиться, и как бы по завещанию оставляет им скорби и гонения. У людей существует обычай: когда умирает какой-либо отец, он пишет завещание, или духовную, оставляя своим чадам в наследство богатства, разделяя между ними золото, серебро, многоценные одежды и все имение. Породивший нас Кровью Своей, как отец детей, «дав власть быть чадами Божиими верующим во имя Его» (Ин. 1:12), Сын Божий, идя на крестную смерть для нашего спасения, завещает, как богатство, наследникам Своим беды: вместо золота – злострадание, вместо серебра – терпение, наготу вместо дорогих одеяний, капли слезные – как многоценные маргариты, пот кровавый – как червленые рубины, кровь, из тела каплющую, – как драгоценные камни и всякие многообразные скорби и напасти – как богатейшее имение. Оставляя все это по завещанию чадам Своим, чтобы после Него они обогатились Его страданиями, Он предрекает им будущее. "Возложат, – говорит, – на вас руки» (Лк. 21:12), то есть схватят вас, как злодеев, повлекут вас с бесчестием и оскорблениями из города в город, поведут на суд к царям и владыкам, будут бить вас на своих соборищах, бросят в темницы и подвергнут многоразличным мукам. Какая же причина такого благоволения Господня, чтобы наследники Его так пострадали здесь, в мире? Может быть, скажет кто-либо, это для того, чтобы искусить их, как золото в горниле, сделать их достойными Себя и сподобить их славы, – и скажет правильно. Однако не менее хочет Господь, чтобы ученики Его претерпели злострадания еще и потому, что они – наследники Его, Его чада, Его ученики и рабы. Как чада, они должны следовать Ему, чтобы уподобиться Отцу своему, как ученики, чтобы подражать своему Учителю, как рабы, чтобы идти за Господом своим, Который дал нам образ, чтобы мы следовали по стопам Его. По каким же стопам? По таким. «Будучи злословим, Он не злословил взаимно, – как говорит святой Петр, – страдая, не угрожал» (1Пет. 2:23). Вот стопы и следы Христовы, как отпечатленные на камне: претерпение укоризн, досад, поношений, хулы, бесчестия и жестокости страданий. Идите по этим следам, идите, подражатели Христовы! Вы должны, как чада, как ученики и рабы, творить только то, что творил Отец, Учитель и Господь ваш. Ибо Он говорит: «Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу» (Ин. 13:13–14). Так же и в других делах: если Я молча претерпевал досады и укоризны, не возражал на поношения и поругания, Я, Господь и Учитель, то и вы должны сносить досады и укоризны, поношения и поругания не с пререканиями, а в молчании. Если Я, Господь и Учитель, принял на Себя узы и раны, пролил Кровь, то должны и вы принять узы и раны до излияния крови. Если Я злострадал на земле от юности в трудах и подвигах и душу Свою положил за вас, ваш Господь и Учитель, то и вы должны страдать, трудиться, творить подвиги и полагать душу свою друг за друга. «Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам. Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его. Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 13:15–16, 15:20). Если на Меня возложили руки, и на вас возложат. Если Меня предали судилищу неправедному, то и вас предадут. Если Меня, избив, умертвили, то и вас будут бить и убивать. И все это вы должны претерпеть, так как вы – Мои наследники (2).

Бога познавай, благодеяния Его разумей, в заповедях Его ходи, тогда будешь наследником вечных благ (3).

Наставление

Отеческим духовным наставлением не пренебрегай, да не преткнешься в стезях твоих (3).

Начальство

Царь царей и Господь господствующих явился возлюбленному наперснику Своему и тайноведцу Его царских дел святому Иоанну Богослову. Явился же так: «одет в подир»³¹, который был знамением порфиры и власти царской, «по персям опоясан золотым поясом», то есть знамением Его царской милости (Откр. 1:13). Ибо как пояс у препоясанного человека имеет два конца, сходящиеся в одном месте, так и милость царская несогласие человеческое в согласие приводит и расторгшиеся сердца соединяет и совокупляет. «Держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч» (Откр. 1:16). Тот, кто это дивное явление Царя Небесного захочет рассмотреть разумным оком, удивится более всего тому, что в руках Его звезды, а в устах меч. По нашему скудоумному разумению, это неправильно, ибо приличнее было бы звездам быть во устах, а мечу в руках. Но кто дерзнет исправлять Премудрого Господа, Который все, что делает, делает не напрасно, «и разум Его непостижим» (Пс. 146:5)? Богослов святой! Ты ближе к Нему, чем все другие, ты любезнее Господу и дерзновеннее к Нему. Скажи Ему: «Господи! Новая это, необычная мода, чтобы меч носить в устах: меч приличествует рукам. Перемени, Господи! Положи звезды около уст Своих, ибо слова Твои, из уст Твоих исходящие, как звезды озаряют вселенную; а меч возьми в руки, чтобы поражать им врагов Своих». Но Господь не слушает Богослова: «Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим. 11:34). Поищем же понимания этой тайны, почему меч не в руках, а в устах Господних и почему звезды не в устах, а в руках? Меч знаменует наказание согрешающих, звезды же знаменуют дары, раздаваемые достойным. Обычно начальствующие люди носят звезды, то есть дары, в устах, – в слове, а не в деле, обещают, но не делают. Меч же, то есть наказание, в руках держат, применяют на деле немедля и без снисхождения. Но Господь наш явился в другом виде, с мечом в устах и звездами в руках, научая власть имеющих не сразу браться за меч наказания, а сначала показать его в устах, то есть в грозном слове, увещании, научении; в руки же не брать его, разве только тогда, когда виновный пребывает неисправленным. Звезды же, то есть дары, учит носить не в устах или на словах, а в руках, то есть давать их на самом деле. Просит ли кто? На! Вот они здесь, в руках, руки готовы к подаче. Итак, не продолжая более, скажу: все это есть наставление к милости, обозначаемой в Божественном Писании образом золота и соответствующей царскому лицу, как утверждающей престол царский: милость утверждает престол царский (1).

Хотя бы ты и начальник был саном, не будь горд, дабы и повинующихся тебе не научить гордости и надменности, ибо каков начальник, таковы обыкновенно бывают и подчиненные. Начальствующий над всеми людьми и над всей тварью Господь Собою показал тебе образец смирения: «взяв полотенце... начал умывать ноги ученикам» (Ин. 13:4–5); «приняв образ раба... смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:7–8), дабы и мы, видя Его таким, смирялись. Не гордись ничем в мире сем, ибо все здесь останется, все в прах и пепел превратится, ты же сам один туда пойдешь, где не будут смотреть на саны и величества, но каждый по делам своим от Господа воспримет (3).

Не возносись временным почетом сана, ибо это временно, и не гордись величием своего начальственного сана, ибо оно изменяемо. Не отнимает сан естества, и не изменяет начальственный сан человечества: и начальник тот же человек, как и прочие, такая же тля и пепел, как и иные. Ничего высшего не имеет начальник в сравнении с малейшим из людей, только временное почтение сана. Поэтому твоя слава и почесть старейшинства пусть не вселяют в тебя величания и гордыни, но еще более пусть смиряют тебя. "Сколько, – говорит Иисус, сын Сирахов, – ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа» (Сир. 3:18). Дана тебе до времени эта почесть ради исправления других и ради обычного человеческого порядка, а не для того, чтобы ты этим возносился и величался. Ибо нечем воздыматься в начальственном сане, ибо всякая настоящая вещь изменяется: сущее есть как бы не сущее, бывающее – как бы не бывающее (3).

Бог предусмотрительно создал пчелиную матку не имеющей жала: если бы имела она таковое, всех умерщвляла бы ужалением. Это образец начальствующим, ибо начальствующему отнюдь не следует предаваться слепому, беспамятному гневу и ярости, чтобы не умерщвлял он всех повинующихся ему своим яростным нападением. Итак, побеждай благим злое, а не злое злым, ибо как огня не погасишь огнем, но только водой, так и ярости ты не сможешь победить яростью, но преодолеешь кротостью и долготерпением. Лучше кротостью исправишь кого-либо, нежели яростью; лучше милостью, нежели гневом. Лучше, чтобы любили тебя твои подчиненные, нежели, чтобы боялись, ибо от боязни рождается ложь и лицемерие, от любви же – истина и усердие. Если же исправляешь кого-либо с яростью и гневом, то не только его не исправишь, но и себе и ему повредишь, ибо ярящийся и беспамятно гневающийся ничем не отличается от пьяного: ярость и гнев производят исступление ума, делают совершенно иным человека. «Злоба и гнев, – говорит Иисус, сын Сирахов, – тоже мерзости» (Сир. 27:33) (3).

Нашествие иноплеменников

Пророк Божий Моисей, грозя людям, если бы не сохранили завета Божия, страшными карами, среди многих язв за большую полагает нашествие иноплеменников: «Если же не будешь слушать гласа Господа Бога твоего и не будешь стараться исполнять все заповеди Его и постановления Его... пошлет на тебя Господь народ издалека, от края земли: как орел налетит народ, которого языка ты не разумеешь, народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши» (Втор. 28:15, 49–50). Разительно это пророчество на нас сбывается, когда карой многочисленных нашествий иноплеменников, грехов ради наших, казнит нас Господь каждое мгновение, «в которое мы видели злое» (Пс. 89:15). За то, что «не сохраняем завета Божия и не хотим ходить в законе Его» (Пс. 77:10), посылает на нас Господь «народ издалека, как устремление орлиное» (Втор. 28:49). Преследовавшие нас «были быстрее орлов небесных; гонялись за нами по горам, ставили засаду для нас в пустыне» (Плач 4:19)... За то, что не пленяем свой разум в послушание Христово, предает нас Господь в плен, как говорит Давид: «Отдал в плен крепость их и красоту их в руки врагов» (Пс. 77:61). Предал их в руки врагам, и обладали ими ненавидящие их, и досаждали им враги их... За то, что не Богу добродетелями, а себе плотоугодием служим и греху работаем, предает нас на службу и тяжкую работу врагам наших, о которой предрекал Моисей: «За то, что ты не служил Господу Богу твоему с веселием и радостью сердца, при изобилии всего, будешь служить врагу твоему, которого пошлет на тебя Господь [Бог твой], в голоде, и жажде, и наготе и во всяком недостатке; он возложит на шею твою железное ярмо, так что измучит тебя» (Втор. 28:47–48). Обратимся же к покаянию, уцеломудримся, наказанные, пойдем следом тех людей, которые, «когда Он (Господь) умерщвлял их, они искали Его и скоро обращались к Богу, и вспоминали, что Бог помощник им и Бог Всевышний избавитель их» (Пс. 77:34–35). Если обратимся к Богу, то и Бог к нам обратится, и защитит от варварского пленения, и избавит от Своего праведного наказания, и помилует нас. Если же не обратимся... Блюдем, как бы не постигло нас сказанное у пророка Исайи: «если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас, ибо это говорят уста Господни» (Ис. 1:20) (3).

Небеса

Вознесся Господь наш от нас на небо для того, чтобы на небесах приготовить нам место, где бы мы могли вечно жить и соцарствовать с Ним, Господом нашим. Он Сам говорит: «Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я» (Ин. 14:2–3). Добра и полна радости сия причина. Господь вознесся от нас на небо, чтобы каждому приготовить на небесах место: людям, любящим Бога, – место между Серафимами, богомудрым – между Херувимами, богоносным – между Богоносными Престолами, добрым господам – среди Господствий, храбрым воинам, подвизавшимся за Отечество, – между Силами, разным властям – между Властями, всяким начальникам, управляющим своей областью по-Божески, – место среди Начал, тем, которые друзей и нищих утешают и помогают им в бедствиях и напастях, – им место среди Архангелов, наконец, живущим во плоти на земле по-ангельски – место на небесах вместе с Ангелами. Господи! Где же нам, грешным, Ты приготовил место? Будет ли для нас на небе хотя бы малое местечко? Нас страшит Твой возлюбленный ученик Иоанн Богослов, говоря: «И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни» (Откр. 21:27). Он не только грозит нам, но уже изгоняет нас. Мы еще и не вошли, а он уже грозно гонит нас, говоря: «вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Откр. 22:15). Неужели нет и нам места на небесах? Неужели нас и не пустят туда, и изгонят оттуда вон? Но вот Господь наш, со светлым и милосердным лицом обратившись к нам, говорит: «Я пришел призвать не праведников, но грешников» (Мф. 9:13), только покайтесь, и тогда вы сподобитесь равной чести со святыми и праведными. Где место Петру, отвергшемуся от Меня и потом горько плакавшему? Где место жене-блуднице, плакавшей у Моих ног, где ей место в Царствии Моем? Где блудному сыну, где мытарю, где разбойнику? Вот там будет и ваше место, – только поплачьте о грехах ваших горько, как Петр, припадите к Моим ногам с покаянием, как блудница, обратитесь ко Мне, как блудный сын, смиритесь, как мытарь, сораспнитесь со Мною, как благоразумный разбойник. Только покайтесь – и вы спасетесь. Место для вас у Меня уже готово на небесах, не будет тесно, и вы вместитесь в лоно Моего милосердия. О Божественный, о любезный, о сладчайший Иисусе! Ты нам, грешным, Господи, неложно обещаешь Царствие Твое, лишь бы только мы покаялись! Вознесся Господь наш на небо, дабы и нас привлечь туда с Собой. "Когда Я, – говорит Он, – вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:32). Мы же прежде всего направим наш ум и сердце так, чтобы помышлять о горнем и искать вышних, где у Бога нашего сокрыта и жизнь наша: «Он есть Сокровище наше, да будет же там и сердце наше» (Мф. 6:21) (1).

«Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20). Что принесем, чем воздадим, какое благодарение вознесем, слушатели возлюбленные, Создателю нашему Господу Иисусу за то, что Он, благ наших не требуя, по единой Своей милости не только создал этот мир, видимый и невидимый, сохраняет и обогащает нас в нем, дарует нам жизнь и жилища и питает нас, но и дает нам небо! Дает, говорю, небо, то есть то ангельское селение, те многие обители у Отца Небесного, где «слава и богатство – в доме Его» (Пс. 111:3), где каждый венчается славой и честью, где на голову каждого, кто достоин этого блаженства, возлагается венец из драгоценных камней (Пс. 20:4); то небо, помышляя о котором, Давид, скончаваясь, говорит: «Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Всемерно желает, скончаваясь, душа моя войти во дворы Господни» (Пс. 83:2–3), а святой Павел разлучается с телом: «Желаю разлучиться и со Христом жить», – и еще: «кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24); то небо, которого невозможно достойно похвалить. Ибо превосходит ум, удивляет помысел превыше всяких слов сия красота, сия честь, достоинство и высота, о которых восхищенный до третьего неба апостол Павел говорит: «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку» (1Кор. 2:9). Такое небо, такое веселие уготовил Бог любящим Его! Получившим сие и Сам Христос Господь повелевает радоваться, как бы говоря: «не радуйтесь тому, что вам повинуются бесы! Не радуйтесь тому, что вы все имеете!» Чему же? «Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20) (2).

Неблагодарность

Неблагодарность – это меч, пресекающий благодеяние и, кроме того, убивающий неблагодарного. Бог сделал великое благодеяние для израильтян, выведя их из египетского рабства через Чермное море посуху. Он хотел сделать для них и еще большее: Он хотел ввести их в обетованную «землю, кипящую молоком и медом» (см. Исх. 3:17). Но поскольку они оказались неблагодарными за первое благодеяние, ибо они роптали на Бога и вспоминали кушанья из свиного египетского мяса, то пресек им Господь и благодеяние, и жизнь, ибо вошли в обетованную землю не они, но дети их, они же пали в пустыне, уничтоженные гневом Божиим: «еще пища была в устах их, когда гнев Божий пришел на них и убил очень многих из них» (Пс. 77:30–31). Сотворил Господь большое благодеяние великому городу Ниневии: Он хотел погубить его во дни пророка Ионы, но, сжалившись над ним, Он не погубил его и хотел сделать ему даже большее, хотел сохранить его целым навек, даже до нынешних времен. Но поскольку тот город оказался неблагодарным за первое благодеяние Божьего милосердия, развратился беззакониями еще худшими, чем прежние, и тяжелее прогневал Бога, то пресек ему Бог и благодеяние, и существование во дни пророка Ионы. Он погубил тот город землетрясением, водой и огнем, ибо при Ниневии было большое озеро, и, когда сотряслась земля, город погрузился в озеро, остальная же его часть сгорела в огне, пришедшем из пустыни. Не малое благодеяние сделал Христос Иуде, причислив его к лику апостольскому и дав ему равную с прочими апостолами силу исцелять всякую болезнь в людях и изгонять нечистых духов. Он хотел сделать ему и еще большее благодеяние: Он хотел и ему дать, как и прочим, Духа Святого в огненных языках; но поскольку он оказался неблагодарным за первое благодеяние, то Господь пресек ему и благодеяние, и жизнь, отняв у него прежнюю благодать и попустив ему впасть в крайнее отчаяние и удавиться. Но зачем мы вспоминаем последних? Вспомним первого человека, праотца нашего Адама. Но прежде чем увидеть его неблагодарность, мы сначала спросим со святым Афанасием: кто вначале стал Бога называть Богом? Из чьих уст впервые вышло слово «Бог»? Скажете, что Адам или Ева прежде всех Бога назвали Богом? Нет, ни Адам, ни Ева. Скажете, сама книга Бытия в своей первой главе и в первом стихе Бога назвала Богом, ибо пишет: «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт. 1:1). Но книга эта была написана уже спустя три тысячи лет после создания мира, и даже больше: она была написана Моисеем уже после выхода из Египта в пустыне по рассказу Ангела. Поэтому снова предстоит вопрос: от кого в начале мира произошло слово «Бог»? Кто прежде всех Бога назвал Богом? Читайте со вниманием первую, вторую и третью главу Бытия даже до того места, где змей приступил к Еве искушать ее, и вы найдете, что змей прежде всех начал Бога называть Богом. Слово «Бог» прежде всего вышло из змеиных уст, а не из Адамовых или Евиных, ибо змей сказал Еве: «подлинно ли сказал Бог: не ешьте от всякого дерева в раю?» (Быт. 3:1); после же змея и Ева стала Бога называть Богом. Читайте и увидите, правда ли это. Здесь следовало бы сказать Адаму: «праотец наш первейший, достойнейший и мудрейший! Ты умел называть имена всем зверям, скотам, птицам, рыбам и всей видимой твари (см. Быт. 2:20). Ты назвал имя и помощнице твоей Еве (см. Быт. 3:20), имени же Божия не сумел произнести твоими устами. Неужели ты был ленив, если тебя предупредил в этом змей? Тот Бога назвал Богом, а ты молчишь. Тебе, поистине тебе, а не змею подобало исповедать имя Божие сердцем и устами и научить тому же и Еву, чтобы она от тебя, а не от змея узнала имя Божие. Обоим же вам подобало говорить с благодарностью: благословен Бог, создавший нас, приведший нас из небытия к бытию и облагодетельствовавший нас столькими дарами! «Благословенно имя славы Его» (Пс. 71:19), благословен Бог отныне и до века!» Но, стыдясь, молчит праотец наш; последние же дети его обличают его в неблагодарности, обличают в том, что, будучи неблагодарным за такие благодеяния, он ни разу не прославил Бога и даже не произнес имени Его. Присоединив здесь праотца к вышеуказанным неблагодарным, я говорю: великое благодеяние сделал Бог Адаму, создав его по образу и подобию Своему, дав ему жить в раю сладости и все покорив под ноги его. И хотел ему еще большее благодеяние сделать, хотел без всякого неудобства переселить его из рая на небо. Но поскольку Адам оказался неблагодарным за прежние благодеяния, то Бог пресек ему и благодеяние Свое, и изгнал его из рая, и повелел возвратиться в землю, и путь на небо дал ему весьма неудобный. Хотел Христос и гадарянам сделать большее: Он хотел спасти их души. Поскольку же видел их неблагодарность, то ушел от них и пресек им Свое благодеяние (см. Мф. 8:28–34). Вот видите, каким мечом является неблагодарность: этот меч пресекает и благодеяние, и не только жизнь временную, как у Адама и израильтян, но и вечную, как у ниневитян, у Иуды и у гадарян (1).

Неверие

От безумия рождается неверие, от неверия же преслушание, от преслушания же – всякий грех и преступление. Как кто может веровать, ничего не понимая? Неверующий же и ничего не понимающий, как может сохранить Господни заповеди? Не хранящий же Господних заповедей, как может он иметь упование на Бога и любовь? Никак не может (3).

Невеста неневестная

«Радуйся, Невесто Неневестная!»... Невеста Неневестная, говоря проще и яснее, Дева Неискусобрачная, не познавшая мужа. Как только произнес я это слово – «Дева», тотчас пришли мне на ум те пять мудрых дев, вспоминаемых в Евангелии, которые вышли навстречу жениху с горящими свечами, и я говорю про себя: есть ли в числе тех мудрых дев и Пресвятая Дева? Дух же мой говорит мне: и есть, и нет. Есть, ибо учителя церковные, как, например, святой Андрей Kритский, называют ее мудрой Девой; нет же потому, что Она несравненно превосходит тех, как об этом воспевает Церковь: «Радуйся, премудрых превосходящая разумом!» Придите же сюда, пять мудрых евангельских дев, и поклонитесь Сей Премудрой из всех, в Которой сокрыты сокровища премудрости и разума Божия. Какая же премудрость Сей мудрой Девы? Мы считаем мудрость превосходнейшей и яснейшей тогда, когда она не только сама знает то, что знает, но и вразумляет других, то есть невежд, безумных и глупых, – вразумляет, просвещает и умудряет их. Такова и есть премудрость Пречистой Девы, умудряющая безумных, что видно и из Божественного Писания (1).

Прилежно взирая умом своим на Господа и на Рабу Его, вижу как Господа моего, в Трех Лицах Единого, Отца и Сына, и Святого Духа, так и Рабу Его, и нашу Царицу, в едином лице изъявившую три особые стороны служения Богу, ибо особым образом послужила Она Богу Отцу, особым – Богу Сыну и особым – Богу Духу Святому. Богу Отцу была она Дочерью, Kоторой Он говорит: «Слушай, Дщерь, и смотри» (Пс. 44:11). Богу Сыну – Матерью; Богу Духу Святому – Безневестной Девой, Невестой Неневестной. Послужила Богу Отцу как Дочь, Богу Сыну – как Мать, Богу Духу Святому – как уневещенная Дева. Поработала Святой Троице особыми способами верно и истинно (2).

Незлобие

Незлобие бывает двоякое: одно у младенцев, другое у мужей. Незлобие младенцев – не добродетель, а естество, ибо по естеству они не могут творить и не ведают никакого зла, как и добра, незлобие же мужей, знающих и могущих делать зло, но не делающих его, – превеликая добродетель... Незлобие имеет в Святом Писании и другие наименования. Оно называется невинностью и незлопамятством. Незлобие мужей заключается в том, чтобы не делать никакого зла, ни на кого не озлобляться и никого не озлоблять. Быть невинным – значит не быть повинным ни в каком грехе, ни в своем, ни в чужом, и не быть достойным какого-либо наказания. Незлопамятство же заключается в том, чтобы не только не воздавать злом за зло, но и в памяти не иметь нанесенной кем-либо обиды, не только не помышлять о мщении, но и делать добро тому, кто нанес обиду. Следовательно, незлобие, невинность и незлопамятство – одно и то же. Непорочность же заключается в том, чтобы не только не творить скверны греховной плотью, но и в помыслах не желать скверного греха, быть чистым душой и телом. Обе эти добродетели – незлобие и непорочность – составляют единое, как бы соединены друг с другом и при двух наименованиях имеют единую силу, ибо там, где есть незлобие, нет и греховной скверны. Святой Давид говорит: «Тот, у кого руки невинные и чистое сердце... сей получит благословение от Господа» (Пс. 23:4–5). Тот, у кого руки невинные, то есть не прикасавшийся к злому делу, – неповинен, и вместе чист, то есть незлобив и непорочен. Незлобие с непорочностью соединены вместе и на небе, как говорит святой Иоанн Богослов, «не осквернившись, следуют за Агнцем» (Откр. 14:4) (2).

Праотец Христов, святой Давид, указывая последующим родам свой нрав, каким он был в царствовании, и, называя незлобие первейшей добродетелью, говорит: «Я ходил в незлобии сердца моего среди дома моего» (Пс. 100:2). Говорит о себе, что он отнюдь не любил злобных людей и гнушался ими: «Не было близко мне сердце развращенное... лукавого я не знал, тайно клевещущего на ближнего своего – сего я изгонял, со смотрящим гордо и с ненасытым сердцем – с сим я не ел» (Пс. 100:4–5). Но, о Давид святой! Кто же был другом твоим, кого возлюбил ты, с кем приятельственно имел общение? Отвечает Давид: «Незлобивые и праведные объединились со мною и ходящие путем непорочным служили мне» (ср. Пс. 24:21, 100:6). Мы видим, кто был любезен святому Давиду: тот, кто был незлобивым, непорочным. То же говорит ныне через Духа Святого в сердцах верующих и Сын Давидов, Христос Спаситель наш: только незлобивые и правые, нескверные, ходящие по непорочному пути прилепляются ко Мне, только их люблю, с ними имею дружеское общение, с незлобивыми, с непорочными. Им говорит Он в Евангелии: «Вы друзья Мои» (Ин. 15:14) (2).

Почему Христос назван сначала не Сыном Авраамовым, а Сыном Давидовым, и потом уже Авраамовым? По нашему худому человеческому мнению, подобало бы Христу назваться сначала сыном Авраамовым, ибо, думается нам, житие Авраамово было прекраснее, святее и угоднее Богу, чем житие Давидово. Неудивительно, что Давид знал Бога и служил Ему, ибо он родился от родителей, знавших Бога: «Ведом в Иудее Бог» (Пс. 75:1). Удивительно то, что Авраам, родившийся от родителей, не знающих Бога и идолопоклонников, познал Бога и угодил Ему. У Давида было много образцов богоугождения: Моисей, Аарон, Иисус Навин, пророк Самуил и им подобные. Для Авраама же никто не был таким примером богопознания и богоугождения. Если славно дело Давидово – победа над Голиафом, то еще более славно дело Авраамово – вознесение сына своего Исаака в жертву Богу. Давид впал в грех прелюбодеяния и убийства, а Авраам не сделал ничего такого и никаким смертным грехом не прогневал Бога. И при всем том Господу Богу нашему угодно было наименоваться прежде Сыном Давидовым, чем Авраамовым. Какова причина этого? Какова тайна? Тайна и причина в следующем. Давида долго преследовал Саул и хотел убить его. Но Давид столь незлобив был по отношению к Саулу, что, имея возможность много раз убить его, не сделал этого. Во имя Бога он терпел неповинно, угашая злобу Саула своим незлобием. Это Давидово незлобие некоторые, как бы полагая его на некое мерило, считают не меньшей добродетелью, чем та добродетель Авраамова, в силу которой он вознес сына своего в жертву Богу. Незлобиво пощадить врага своего ради Бога – значит то же, что и не пощадить сына своего ради Бога. И не только одно и то же, но выше, если ради незлобия Давидова Бог восхотел принять на Себя плоть от племени его, чтобы быть близким по роду незлобивому мужу. Ибо Бог приближается к незлобию, а незлобие к Богу, как бы соединяясь в один род и в один дух: «Незлобивые и праведные, – сказано у псаломника, – объединились со мною» (Пс. 24:21); сей род ищущих Господа (2).

Если хотим, чтобы Матерь Божия с Сыном своим и Богом никогда не отвратила бы от нас светлых и милосердных очей Своих, будем всегда малыми детьми, но не умом, а злобою. То есть незлобивыми будем, а незлобивые прилепляются Господу. Незлобие же рождается от смирения: кто смирит себя истинно, тот до конца незлобив (3).

Немилосердие

Когда нищие нынешнего времени хотят скорее выпросить у кого-либо милостыню, то имеют обыкновение вспоминать в своем прошении Христа Спасителя или Пречистую Деву Марию Богородицу, или святителя Христова Николая, или же имя какого-либо другого святого, говоря: «Дайте во имя Христа; дайте во имя Пресвятой Богородицы; дайте во имя святителя Христова Николая Чудотворца». Но и этим они не могут склонить к милосердию. Поистине, подобает сказать о таких жестокосердных следующее слово пророка Исаии: «Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат» (Ис. 6:10). Но и о них говорит Господь: «воззовут ко Мне, и не услышу их» (Иер. 11:11). Он, как и убогим девам, скажет им: «истинно говорю вам: не знаю вас» (Мф. 25:12). О таких-то немилосердных и говорит Господь: «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19:24) (1).

Немощь

Поскольку кто делает разумом [умным деланием], постольку познает свою немощь, и поскольку познает свою немощь, постольку просвещается в разуме, постольку и преуспевает в смирении и умилении. Не познает же никто своей немощи иначе, как только долгим временем и многим искушением, пока совершенно отовсюду не узнает свою немощь и самим делом не познает, что ничего от себя не имеет (3).

Человек не познает свою немощь прежде, чем будет стерт и сломлен различными попущениями искушений; и пока всего того на себе не испытает, не может совершенно прийти в познание себя и своей немощи и стать смиренным. Поэтому Бог Своих рабов обычно искушает прежде всего различными искушениями, дабы, познав свою немощь, пребывали всегда смиренными, нисколько на себя не надеясь, ибо и золото, и серебро без испытания и обжигания не бывают совершенными (3).

Ненависть

«Будете ненавидимы всеми за имя Мое» (Лк. 21:17). Мир, враждебный Богу, враждебен и слугам Его, ибо ненавидящий господина ненавидит и его раба. «Будете ненавидимы всеми, – говорит Господь, – ибо и Я ненавидим всеми любящими мир сей. И не дивитесь тому, что вас, верных рабов Моих, не любит мир, ибо сначала Меня он не захотел любить. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин. 15:18). Но какая причина ненависти мира? Будете, говорит, ненавидимы. Причина та, что рабы Христовы, уйдя от мира и последовав за Христом, стали лучшими, сделались чуждыми миру и своими Богу. Поэтому Христос говорит: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15:19). Все, что Христово, ненавистно миру. Мир свое любит, и как только делаешься Христовым, тотчас же возненавидит тебя мир. Желающие жить благочестно и угождать Христу будут гонимы миром. Почему же? Потому, что они добродетельны. Зло естественно не любит добра, тьма ненавидит свет, и мир, лежащий во зле, не любит добрых и сияющих добрыми делами гонит, сам будучи исполнен тьмы и мрака. Были в начале мира два единоутробных брата, Каин и Авель; любовно и мирно они относились друг к другу, но только до тех пор, пока один не оказался добродетельным и угодным Богу. «Призрел Господь на Авеля и на дар его, на Каина же и на жертвы его не призрел; и опечалился Каин сильно, и восстал Каин на Авеля, брата своего» (Быт. 4:4–5, 8). За что же? За то, что тот был добр, а он зол. Тот был угоден Богу, а этот нет. Пока не сделалось явным Авелево усердие к Богу, не было между ними никакой зависти и ненависти, как видно из Писания. Но как скоро один оказался достойнее другого перед Богом, тотчас же явилась вражда, ненависть. И восстав, злой Каин убил доброго Авеля... Ненависть – это дикий зверь, не знающий родства. Она восстает против своего естества, гонит и пожирает своих, как чужих. О, мирская злоба! О, ненависть, не щадящая и своих не за что-либо иное, как только за высшее показание добродетели! Будь ты наилюбезен миру, как свой, как брат, как друг ближайший, но только яви добродетель, и ты увидишь его ненавидящим и враждующим против тебя. Удивляемся святому Иосифу, неповинно ввергнутому в темницу в Египте, ввергнутому той женой, которая исполнилась к нему в сердце своем пламенной любовной страстью. И как могла такая любовь превратиться в ненависть и злейшую вражду? Так, увидев презрение Иосифа к себе и имея в руках своих его одежду, она призвала всех, кто был в доме, и сказала: «раб Еврей, которого ты привел к нам, приходил ко мне ругаться надо мною [и говорил мне: лягу я с тобою], – но, когда [услышал, что] я подняла вопль и закричала, он оставил у меня одежду свою и убежал вон. Когда господин его услышал слова жены своей, которые она сказала ему, говоря: так поступил со мною раб твой, – то воспылал гневом; и взял Иосифа господин его и отдал его в темницу, где заключены узники царя» (Быт. 39:17–20). Пока Иосиф не проявил своего усердия к Богу, не было между ними никакой зависти и ненависти, тогда восстает на Иосифа, когда он начинает являть себя лучшим и светлейшим в добродетели, когда он выказывает презрение к греховным вожделениям, когда отвергает неистовые и любосластные женские стремления, когда вырывается из рук бесстыдницы и убегает от нее, только тогда его ввергают в темницу и надевают ему железные оковы. «Стеснили оковами ноги его: в железо вошла душа его» (Пс. 104:18)... Смотри, из-за чего отверзается темница – чтобы принять в себя неповинного, разрешаются узы злодеям, чтобы быть возложенными на добродетельных, выпускаются прелюбодеи, а целомудренный заключается! Сколь слепа всегда бывает неистовая ярость и ненависть мирских людей, когда, минуя злодеяние злых, вооружаются против неповинных! Вооружаются же потому, что они неповинны, потому, что добры, потому, что отвергают зло. Мы насильствуем над праведником, не щадим его преподобия, преследуем праведного, потому что он неугоден нам. Усматривай вину праведного в том, что он неугоден злым. Чем же неугоден? «Он, – говорят, – удаляется от путей наших, как от нечистоты, а потому будем пытать его поруганием и муками, осудим его на позорную смерть». Поруганию, тягчайшим мукам и смерти предавал мир святых мучеников, ибо они были неугодны ему. Неугодны же потому, что были добры, кротки и богоугодны, удалялись от всякой мирской нечистоты и обличали заблуждения и падения нечестивых. За это они, подобно целомудренному Иосифу, страдали в темницах, и каждый из них, как Авель, принял смерть из-за угождения Богу. Но чего достиг ненавистный мир, ненавидя и погубляя святых? Он погибает сам, а они живут вовеки, и награда им – от Господа. Многоразлично они были погубляемы миром, но не только не погибли, а и единого волоса с головы своей не потеряли (2).

Нерадение

В лице самого Иаира (см. Лк. 8:41–42; Мк. 5:22–23) показан образ нашего нерадения, показан пример того, что мы ищем духовного врача для нашей души не в ту пору, когда она начинает болеть греховным желанием, не в ту, когда она уже начинает и умирать, то есть касаться греховного дела, и даже не в ту, когда она уже и умирает. Когда же? В этом отношении мы даже хуже Иаира. Ведь он обратился к Иисусу тогда, когда кончалась его дочь или, как говорит святой Матфей, когда только что скончалась (см. Мф. 9:18–19); мы же не желаем обратиться к Иисусу и молить Его о воскрешении души нашей даже и в том случае, когда она уже давно умерла и оледенела, когда она запахла греховной мертвечиной и сгнила. Мы даже каждый день увеличиваем ее мертвость, повторяя те же грехопадения. Мы не заботимся о том, чтобы покаянием воскреснуть от духовной смерти в благодатную жизнь, но откладываем наше покаяние от утра до утра, день ото дня и час от часа. Молодой откладывает покаяние до старости, а старый откладывает до того времени, когда начнет болеть к смерти. «Тогда, – говорит, – покаюсь».

О безумный! Неужели тогда хочешь покаяться, когда совершенно изнеможешь и духом, и телом? (1)

Нераскаянность

Не будем страшиться и мы, грешные люди, не будем отчаиваться о нашем спасении, но будем иметь благую надежду, ибо имеем доброго Заступника перед Богом Отцом – Христа Спасителя нашего, Который и ходатайствует о нас, показывая Ему принятые за нас раны; лишь бы только мы не поленились воссылать вместе с Ним теплые молитвы к Отцу, чтобы Господь и Бог Христос ходатайствовал перед Отцом, показывая Ему Свои раны и умилостивляя ими, как молитвенными устами. Но о ком же Христос ходатайствует? О грешниках. А о каких грешниках? О кающихся. О них Он умилостивляет Своего Отца, о некающихся же грешниках не умилостивляет. Убедительное доказательство этого можно видеть в самом страдании Господнем. Будучи пригвожден ко Кресту, Господь наш молился к Богу Отцу Своему о Своих убийцах, говоря: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Этой Своей молитвой, творимой в горьких муках, умолил ли Он Отца об убийцах Своих? Отпустил ли Отец грехи злобным архиерею Анне, Kаиафе, Пилату и прочим книжникам, саддукеям и фарисеям, предавшим Иисуса на смерть? Нет. Только о тех Он умолил, о которых Он, как Всеведущий, предвидел, что они покаются и обратятся к Нему. О непокаявшихся же грешниках, распявших Его, Он не только не умолил, но даже подвиг Отца к мести, чтобы Кровь Его Он выместил на распинателях, что и совершено было рукой римлян, разоривших Иерусалим. Грешный человек вторично распинает Христа Сына Божия своими тяжкими грехами. Он, пребывая в нерадении, непокаянии и, прилагая грехи к грехам, попирает своей нераскаянностью Кровь Сына Божия, пролитую за нас. Молится ли Сын Божий к Отцу о таком грешнике и умилостивит ли Он Отца Своим ходатайством? Не скорее ли Он подвигнет Отца ко гневу и мщению, чтобы отомстил Он за Кровь Сына Своего? Поистине, так и есть. Бойся же, грешник, пребывающий в своей нераскаянности, чтобы не постигла тебя внезапно Божия месть и ты не был бы истреблен из числа живущих на земле и осужден вместе с убийцами, распявшими Сына Божия (1).

Нечувствительность

Нечувствительность, или безболезненность, душевная – это сердечное окаменение, происходящее от долговременного греховного обычая. Как не болит камень, когда его секут или бьют, так окаменелый грешник, болея душой, не чувствует, имея злую совесть, не болеет сердцем, в своих греховных язвах не чувствует боли, сам не знает своей беды, не думает о своей погибели и не боится осуждения во ад. Он имеет тяжкие грехи, но не страдает совестью, не следит за собой, как будто это не он, как будто у него не будет потребован отчет в его беззакониях, как будто минует его Страшный Суд, грозное испытание, огонь неугасимый, червь неусыпающий и вечная погибель: он «имеет», но не «страдает». Kрайнее окаменение, омертвение, нечувствительность и безболезненность заключаются в том, что кто-либо имеет великую смертельную язву, но не ощущает болезни. Последнее же безумие заключается в том, чтобы падать в яму, в пропасть, и не знать этого своего падения, не смотреть на него и не бояться. Это похоже на пьяницу, безмерно упивающегося, который не понимает, что с ним делается, бьют ли его, или он сам, упав, убился и ушибся, и не помнит он, как смеются над ним. Ничего этого он не вспоминает наутро, как указал в пьяном человеке еще приточник, говоря так: «били меня, и мне не было больно, ругали меня, я же не чувствовал» (Притч. 23:35). Поистине, то же происходит и с окаменелым, бесчувственным грешником. Часто упиваясь плотскими житейскими сластями и страстями, как неким сладким, но полным смертоносного яда питьем, он врагом своим, обычаем своим злым, врагом домашних – телом своим, часто и тяжко ранится, ранится как бы мечом, копьем или стрелой дел греховных, но болезни в душе своей, в совести своей он не ощущает. «Били меня, – говорит, – и мне не было больно». Надругаются невидимо над ним бесы и смеются, видя его скверные дела, а он не только не знает об этом, но даже и подумать об этом не хочет: «ругали меня, – говорит, – я же не чувствовал». Долготерпеливый Бог, не погубляющий грешника с беззакониями его, иногда милостиво наказывает его, отечески бия наказаниями, огнем, голодом, войнами, телесными болезнями и другими какими-либо попускаемыми бедствиями, чтобы грешник познал свой грех и пришел в чувство, но он пребывает исключительно в бесчувствии и нерадении. «Били меня, – говорит, – и мне не было больно». Ругают его люди, соседи, видя его беззаконную жизнь, полную соблазнов, осуждают, смеются и плюют вслед, он же не беспокоится и об этом. «Ругали меня, – говорит, – я же не чувствовал». Ходит по следам его смерть, желая нечаянно посечь его; ходит вслед за ним дьявол, как лев рыкая, ища случая внезапно поглотить его; открывает и ад огненный уста свои, чтобы уже пожрать; а ожесточившийся грешник, придя в глубину зол, пренебрегает всем этим, душа его не чует всего этого и не боится... Сердце человека, имеющего такой душевный недуг, в Святом Писании уподобляется камню и железной наковальне. Например, в книге Иова пишется так: «Сердце его не подвигнется, как камень, стоит же, как наковальня, непобедимо» (ср. Иов. 41:16). Сердце – это камень и наковальня. Камень тверд, но все же кое-как его можно сокрушить молотом или топором, а наковальню бей со всей силы молотом, бей сто раз, бей тысячу раз, но не сокрушишь. Хотя Святое Писание назвало сердце ожесточенного человека камнем, но после, как бы исправляя погрешность, называет его наковальней: сердце человеческое – это камень, впрочем, нет, не камень, но тверже камня, тверже настолько же, как и наковальня. О жесткость сердечная! О бесчувственность душевная! Скорее камень сокрушишь, чем сердце, являющееся как бы наковальней! Не истина ли, что ожесточенное сердце тверже камня? (1)

Нищета

В крайней нищете и скудости, пожалуй, и нашелся бы Христос, если бы только эта нищета и скудость переносились с благодарностью. Но всякий ли может свою беду терпеть с благодарностью? Разум советует великодушествовать, а немощь человеческая, малодушествуя, ропщет (1).

Внемлем же, каким нищим следует оказывать милосердие. Больше всего следует давать милостыню тем, которые уже не могут трудиться, то есть слепому, хромому или скорченному руками, или носящему на теле болезненные струпья. Далее – тем, которые, взяв милостыню, обращали бы ее в помощь недостатков своей нищеты или в уплату долгов своих, но не тем, которые вполне могут трудиться и работать, но не хотят, и которые имеют здоровые глаза, руки и ноги. Не тем, которые, взяв милостыню, или пропьют, или проиграют, или отнесут в корчму или в места блуда. Не осуждая говорю, что есть такие, они находятся даже и между слепыми. Этому же учит милосердных и Иисус Сирахов: «Дай верному, то есть доброму и богобоязненному нищему, а не пьянице и игроку в кости, не блуднику и не ленивцу. И не помогай, – говорит тот же Сирах, – грешнику, добро сотвори смиренному и не дай нечестивому, удержи хлебы твои и не дай ему» (ср. Сир. 12:4–5). Также и блаженный Иероним говорит: «Дай милостыню нуждающемуся, а не скомороху пляшущему, что бы через твои пенязи он не погубил свою душу и ты не был бы виновником его погибели» (1).

В Индийских странах, когда разбушевавшееся море начинает разливаться далеко из своих берегов, затопляет ближайшие селения и наносит вред людям и скотам, а также садам, виноградникам и нивам, то люди, живущие близ моря и страдающие от бед, наносимых его волнами, берут сосуд с золотом и ввергают его в море, веруя, что умилостивленное тем золотом море прекратит свое волнение, и как бы откупаются от волн морских золотом. Рассуждая духовно, поистине, мир сей есть море. Не о нем ли говорит и святой Давид: «Это море великое и пространное» (Пс. 103:25). И на этом море бывают великие волны: каждая беда – это как бы волна, и каждое бедствование как бы волнение. Немалая волна и нищета. Сколь много попечений прилагают люди только к тому, чтобы избежать этой волны, чтобы избавиться от нищеты! Каждый старается иметь что-либо. Для того существуют различные промыслы, для того художества, для того и брани, и свары, и тяжбы, для того и обиды, ограбления, хищения, воровство, разбои, убийства и многие другие небогоугодные дела, чтобы иметь, чтобы не быть нищим, чтобы разбогатеть. И сколь много зла терпит нищий: холод, наготу, голод и скудость во всем самом потребном! (2)

Нрав

Много, скажу я, нужно труда в покаянии и подвигах, много времени для удовлетворения за грехи и много напряжения сил для умерщвления себя и преодоления злого своего нрава (1).

Обида

Как благодеяния, творимые рабам Господним, Господь вменяет Себе и на Страшном Суде этим благотворителям говорит: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25:40), – так и обиды, наносимые рабам Его, вменяет Себе и в день Страшного Суда говорит мучителям: «Так как вы сделали это одному из сих... то сделали Мне» (2).

Не скорби, если кто оскорбляет тебя, но с благодарностью принимай это. Ибо лучше самому быть оскорбляемым от кого-либо, нежели другого оскорбить. Лучше быть бесчествуемым, нежели кого-либо бесчестить, лучше быть укоряемым, нежели укорять, обижаемым, нежели обидеть. Ибо нет ничего великого в том, что ты кого-либо обидел или обесчестил, но то велико, что ты, будучи от кого-либо обиженным и бесчествуемым, с благодарностью это претерпишь, потому что за нанесение обиды и бесчестия примешь казнь, за терпение же – великое от Бога возмездие и почесть (3).

Образ Божий

В.: Что в человеке представляет собой образ Божий?

О.: Душа, невидимая, разумная, живая, бессмертная и свободная, имеющая власть над всей землей, и три душевных силы: ум, слово и дух...

В.: Объясни это более наглядно и подробно на примерах.

О.: Как душа обладает невидимой силой, невидимым существом и природой, так и Бог невидим. Душа разумна, а Бог – Господь разумов: «Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему?» (Рим. 11:34). О глубина богатства, премудрости и разума Божия! Душа жива и бессмертна, а Бог – прежде век и вовеки живущий и все Собой оживляющий. И как Бог в Своем хотении самовластен и обладает всеми тварями, так и человека Он сотворил свободным, чтобы он обладал рыбами морскими, и птицами небесными, и всей землей (см. Быт. 1:28). Как Бог имеет Три Лица, так и душа человеческая имеет три силы: ум, слово и дух. И как слово от ума и дух от ума, так и Сын, и Дух Святой от Отца. Как ум не может быть без слова и без духа, так и Отец никогда не был и не может быть без Сына и Духа Святого. И как ум, слово и дух – это три разные душевные силы, хотя, однако, душа одна, а не три души, так Отец, Сын и Дух Святой – Три Лица Божии, и не три Бога, но един Бог. Как душа помещается во всем теле и ни один член тела не живет без души, так и Бог Божеством Своим наполняет небо, землю и весь мир, и ни одно место не может быть без присутствия Божия. Но Бог наполняет мир не точно таким же образом, как душа наполняет тело, ибо Он и во всем мире не может вместиться, и если бы создал тысячу тысяч миров, то и тогда в них не вмещался бы (3).

Общение

Пребывая с твердым в вере, ты утвердишься в вере, общаясь же с неверующим, ты повредишь свою веру. Общаясь с воздержным, научишься воздержанию, а общаясь с тем, кому бог – чрево (Флп. 3:19), ты не возлюбишь воздержания и омерзеет тебе святой пост. Имея согласие с чистым, ты возлюбишь ангельскую чистоту, прилепляясь же к нечистому, ты явишься сообщником его мерзости. «Прикасающийся к смоле испачкается, и имеющий общение с гордым подобен ему будет» (ср. Сир. 13:1). Как муха или мотылек обжигаются, летая около горящей свечи, как чистое зеркало получает налет, когда кто-либо дыхнет на него, так и снующие около злонравных загрязняются и оскверняются (1).

Настолько губительно в мире сем общение со злыми, настолько оно смертоносно, что с той жизни и воскрешенные не хотят приходить, боясь, чтобы им от этого общения не было повреждения (1).

Объедение

Объедения и пьянства усердно берегись, да не впадешь во всякие беды (3).

Объедения и пьянства усердно берегись, ибо оно есть начало и корень всякому греху, блуду же и нечистоте ходатай и вечному томлению предуготовление, потому что невоздержание приносит все злое, и им прадед наш Адам плачевно отпал от рая и подпал смерти. От объедения и пьянства тягота души, помрачение разума, восстание плотской похоти, борьба всегдашняя, бесу удобный приступ, Божественной же любви отчуждение (3).

От объедения и пьянства не только душе вред, но и телу нездоровье, а от воздержания и трезвенности не только душе польза, но и телу здравие и легкость жизни. Объедение и пьянство не только лишают вечной жизни, но и временной, и погубляют вместе и душу, и тело, и весьма непотребным и Богу, и людям творят. Временная сладость уготовляет человеку вечную горесть, если кто-либо к ней бессловесно прилепляется. Воздержная и трезвенная жизнь еще здесь рай есть, а растленная и греховная еще здесь ад и великое томление души (3).

Осуждение

Фарисеенравным, считающим себя праведниками, никто и ничем не может угодить, ибо они и святых людей относят к грешникам, а мнимых грешников они готовы отправить в ад даже прежде Страшного Суда Божия. О таких-то, мнящих себя праведниками, Господь наш с болью в сердце говорит: «Кому уподоблю род сей?.. Пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Мф. 11:16, 18–19). Иоанна, Ангела во плоти, они назвали бесноватым, Сына же Божия, Который «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1Пет. 2:22), они со беззаконными вменили. Кому же уподоблю род сей, Христос, Спаситель Мой? Повели мне, бренному созданию Твоему, отыскать в Божественном Твоем Писании, кому уподобить род сей строптивый и развращенный! Фарисеенравные, мнящие себя праведниками, а других осуждающие подобны тем песьим мухам, которых Бог навел на Египет и которые были столь тяжким и жестоким испытанием для египтян, что Писание даже говорит: «погибала земля от песьих мух» (Исх. 8:24). Осуждающий ближнего – это пес лающий. Ведь пес лает на всех прохожих, как на добрых, так и на злых. Kусает пес не только раздражающего и обижающего, но и того, кто никакого зла не сделал ему. Точно так и осуждающий не только повинных в каком-либо грехе, но и невинных осуждает. Он как пес кусает и терзает честь и славу ближнего своего. Песьи же мухи – это слова осуждающих. Как те мухи, садясь не только на раны, но и на здоровое тело, крайне болезненно кусали египтян, даже до крови, так и укорительные слова осуждающих, унижая не только грехи, но и добрые дела человеческие, кусают если не до крови, то поистине до слез и воздыханий. И как погибла некогда вся земля египетская, так ныне гибнет и христианская: та от песьих мух, эта же от псонравных людей, от слов их жестоких. Едва ли из стоящих здесь найдется такой, кто бы не кусал так своего ближнего. Гибнет, сказал я, земля христианская, ибо все таковые будут осуждены на вечную погибель. О слепой фарисей, ты думаешь, что до небес взошел, но ты стоишь среди погибели. Считаешь себя добрым человеком, а на самом деле ты только пес, лающий на ближнего. Ты не видишь сам в себе и не понимаешь своего песьего нрава. Тот, на которого ты лаешь и которого терзаешь, – человек, ты же пес, лающий и терзающий, и слова злые, исходящие из твоих уст, – это песьи мухи. После песьих мух кому еще уподоблю род сей? Уподоблю его вместе с Екклезиастом малому змию, ползающему в траве и хворосте и жалящему неожиданно. Екклезиаст говорит так: «Если змей ужалит без заговаривания, то не лучше его и злоязычный» (Еккл. 10:11). То есть осуждающий втайне ближнего своего нисколько не отличается от змеи, которая неожиданно вонзает в тело человека свое ядовитое жало, как некогда святого апостола Павла ужалила в руку ехидна, выползшая из хвороста от жара в то время, когда апостол собрал много ветвей и положил их в огонь. Но апостол нисколько не пострадал, стряхнув змею в огонь (см. Деян. 28:3–5). Почему хулящий и осуждающий подобен змию? А потому, что как змеиное жало укалывает легко, едва ощутимо, но в то же время вливает в рану ужасный смертоносный яд и заражает всю кровь человеческую, так что и легким уколом совершенно убивает человека, – так и осуждающий, изостривший свой язык наподобие жала змеиного, имеет, по псаломнику, яд змеиный в устах своих (см. Пс. 139:4), он льстит своим языком и вместе с тем тяжко вредит. Он будто и любезно говорит о других, но в то же время вливает в сердце того, с кем беседует, яд осуждения, а через это приводит к смертному греху осуждения ближнего и убивает душу. Как змея жалит одну какую-либо часть тела, а наполняет смертоносной болезнью все члены, так вредит и осуждающий, унижающий ближнего. Он соблазняет слушающих, смущает тех, кто пребывал в мире, пресекает единение, изгоняет любовь, умножает гнев и вражду, поднимает брань и ссоры и разрушает иногда дома, города и царства. Как змеиное жало, по свидетельству естествоиспытателя Плиния, хотя и кажется одним, однако же на самом деле тройственно: разделяясь надвое, оно причиняет три язвы на одном месте, – точно так язык хулящего и осуждающего одним словом причиняет троякий вред. Во-первых, он вредит непростительным грехом собственной совести, потом вредит доброму имени и чести того, о ком он говорит злое, и, наконец, вредит тому, кто слушает речи его. Таким образом, он убивает сразу двоих вместе с собой третьим, или, лучше сказать, первым (1).

Зачем малым змеям или ехиднам уподобляю я род осуждающих и хулящих ближнего? Не ярче ли обнаружу их змеиный нрав, если уподоблю их некоему великому семиглавому змею, хобот которого отторг третью часть звезд небесных (см. Откр. 12:3–4)? Как нет змея больше, чем змей семиглавый, так нет и греха сильнее, чем грех осуждения ближних, ибо все грехи подобно малым змеям имеют только одну главу, то есть причиняют только личную погибель, а грех осуждения имеет не одну, но семь глав, семь, скажу, причин своей гибельности. Первая глава змея означает утаивающих и даже не вспоминающих добрых дел ближнего. Вторая – осуждающих всякое доброе дело ближнего. Третья – не только не признающих никакой добродетели ближнего, но даже причисляющих его к непотребным. Четвертая – разглашающих какое-либо тайное согрешение ближнего. Пятая – преувеличивающих грехи ближнего пространными речами и порождающих о нем злую молву в народе. Шестая – распространяющих ложь о ближнем, изобретающих и слагающих о нем слухи и сочиняющих проступки, которых он не только не совершал, но даже и в мыслях не имел. Седьмая и последняя – позорящих вконец доброе имя и честь ближнего и всячески подвергающих его временным и вечным мукам. Видите, как ужасен этот семиглавый змей, как велик этот грех осуждения ближнего! Семиглавый змей, виденный святым апостолом Иоанном Богословом, был предзнаменованием антихриста, а осуждающий ближнего – это на самом деле антихрист, как говорит об этом святой Леонтий, епископ Неапольский, в Отечнике: «Судящий ближнего похищает сан Христов и есть антихрист Ему»³². Вы знаете, каков антихрист друг Христу, – таков друг Христу и всякий, осуждающий своего ближнего. Вы знаете, каков угодник Богу антихрист, – таков же угодник Ему и всякий, кто осуждает своего ближнего. Он не угодник, но злобник, не друг, но враг. Святой Иоанн Богослов говорит так: «Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время» (1Ин. 2:18)...

О как много среди нас живет таких антихристов! Разве не все мы? Разве не все мы живем неправдой? Разве не все хулим добрых? Посмотри всякий в свою совесть: не антихрист ли ты? О народ христианский, превратившийся в антихристов! И чего нам ждать более, как скончания мира? Из этого видим, что близок последний час. Знаете ли вы, какой конец ожидает антихриста? Он будет связан и ввергнут в бездну, в озеро огненное, раскаленное. Такой же конец ждет и всякого, кто осуждает ближнего своего. Мы немного уклонили нашу беседу от змея к антихристу, хотя, впрочем, не заблудились и не сошли с предположенного пути, ибо змей – это только образ антихристов, антихрист же – само дело. Кто осуждает ближнего, тот вместе и змей, и антихрист, а что такое антихрист и змей, вы уже слышали. Змей, виденный святым Иоанном Богословом, своим хоботом отторг третью часть звезд небесных, грех же осуждения погубил, можно сказать, третью часть добродетельных людей, желавших просиять, как звезды небесные. Много было таких, которые, осудив и похулив ближнего, погибли со всеми своими добрыми делами, потому-то много в книжных повествованиях примеров, о которых мне не хватит времени рассказывать подробно (1).

Каждый не считает за грех свой, хотя и тяжкий грех, бревна в своем глазу не видит (ср. Мф. 7:3), а о себе, если бы даже по шею был в греховном болоте, думает, что он чистый, добрый человек, святой и праведный. Если же взять другого доброго человека, то хотя бы он споткнулся в малом, хотя бы самый незначительный порок проявился в нем, подобно какой-либо малой порошинке, упавшей на снег, тот святоша, не ощущая бревна в своем глазу, везде своим языком поносит того, имеющего малейший сучок, всюду проповедует о нем, всюду осуждает его (1).

«Не судите, да не судимы будете, – сказал Господь, – ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:1–2). Не суди никак и не восхищай Господнего сана, ибо один есть Судья – Бог, Который судит живых и мертвых. Ты же, будучи земным человеком, на себя смотри, себе внимай, ибо и ты имеешь такое, за что суда достоин, ты сам за свое суда ожидаешь, сам свое зло перед собой имеешь и на другого дерзостно наскакиваешь. Но Бог, все сотворивший, Сам все пусть судит, ты же себя смиряй (3).

Не суди, если не хочешь быть осужден. Если бы и пресовершенен ты был, другого все-таки не осуждай, если же осуждаешь, и ты тому же суду подлежишь, какому и согрешающий. Если ты сам целомудрствуешь, а осуждаешь не целомудрствующего, то и ты равен творящему блуд. Хотя бы ты и в малом не согрешил, но если другого, согрешающего, с ненавистью осуждаешь, то и ты такое же зло творишь, как и согрешающий, и даже более чем он, восхищая себе сан Божий (3).

Не смотри на чужие грехи, но на свое зло смотри, ибо не в тех испытываем будешь, но только о себе воздашь слово. Нет тебе никакой надобности испытывать других, как кто живет, как согрешает, но ты себе внимай, угождаешь ли Богу, подражаешь ли житию святых, последуешь ли их стопам, приятно ли дело твое перед Богом. Человек, осуждающий других, как зеркало лукавое, всех в себе изображает, себя же не видит, или как нечистая баня, которая всех моет, сама же в болоте стоит. Так и судящий других, на всех смотрит, как кто ест, как пьет, как согрешает, – все видит, себя же не видит. Если кто и в малом чем-либо согрешит, это велико для него, если же сам в великом согрешит, это как ничто для него, ибо хочет, чтобы никто его греха не знал, никто не ведал, но, чтобы все не смотрели на него и молчали, он же всех явно оговаривает, судит, на всех клевещет (3).

Не осуждай и не дивись человеческому согрешению, но тогда дивись, если кто сможет избежать в нынешнее время вражеских сетей, если кто сможет соблюсти себя чистым перед Богом. «Ибо диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет. 5:8), тщится, промышляет о человеческой погибели, хочет, чтобы никто от его сетей не был свободен. Итак, помни и ты о своих согрешениях, ибо, хотя и не хочешь, но много согрешаешь, и что ненавидишь, то охотно творишь, волей и неволей пленен греху, волей и неволей впадаешь в преступление (3).

Не осуждай согрешающего, не восхищай суда Божия, ибо что Христос Себе оставил, в том супротивником не будь Ему. Если и явно глазами своими видишь согрешающего, не поноси его, и не совершай суда в гордости, чтобы и самому за это не пострадать, ибо судящий кого в чем-либо сам за это непременно пострадает. Но милостиво согрешение его покрой, человеколюбиво преступление его, если можешь, исправь, а если не можешь, то в молчании себя осуждай, ибо довольно тебе своих злых дел, чтобы смотреть на грехи другого (3).

«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» – сказал Господь (Мф. 7:3). Видишь чужие грехи, свои же презираешь. Итак, не осуждай ни единого, да и сам подобно фарисею не осудишься. Не говори, как фарисей в слепоте говорил: «Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (Лк. 18:11), – ибо того ради им осужденный был оправдан, судивший же его в гордости был осужден. Не считай, что все грешны, а ты один праведен, что все злы, а ты один только благ. Не иных суди, но себя, не иных укоряй, но себя злейшим всех вменяй, ибо никого так не знаешь, как себя, ничье так не можешь ведать согрешение, как свои недостатки (3).

Если и наизлейшего кого увидишь, не осуждай и не называй согрешающего достойным муки, но что неведомо людям, то Богу оставляй. Он это ведает, как все создавший, он это имеет в Своей власти, спасти кого или погубить, как хочет, и устроит, как Сам знает, ибо Он Бог всесильный (3).

Отлучение (удаление) от Христа

Как кожа не может отстать от тела, так и боголюбец не желает отлучиться от Бога. Но увы окаянству нашему! Святых угодников Божиих не отлучили от любви Христовой ни меч, ни огонь, нас же, грешных, отлучает от Христа не огонь, горящий в дровах, но грех, опаляющий все члены наши; не меч, посекающий за Христа, отлучает нас от Христа, но привычки наши греховные удаляют нас от Бога. Всякая страсть наша, к которой мы привыкли и которую любим, особенно содействует отлучению нас от Бога, – больше огня и меча вещественного. Нет нужды, чтобы кто-либо устрашал нас огнем или грозил мечом, чтобы далеко отлучить нас от Бога и огорчить Его, – это легко делает с нами одна какая-либо греховная страсть. "Каждый, – по апостолу, – искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). О грехолюбивый прах! О земля иссохшая! О персть, не имеющая в себе влаги благодати Божией, персть, сухая и разметаемая ветром! Ты удаляешься от Бога, за то и Бог удаляется от Тебя, а ты идешь к погибели, согласно написанному: «удаляющие себя от Тебя погибнут» (Пс. 72:27)(1).

Поучимся быть с Господом всегда и неотступно, чтобы ничто не отторгало нас от любви Его – ни богатство, ни слава, ни красота, ни сладости и страсти греховные, которые существуют в этом суетном мире. Если же прельщает нас какой-либо грех и хочет удалить нас от Господа нашего, будем вспоминать премногие и бесчисленные благодеяния Господни, прошлые, настоящие и будущие, и будем отражать греховную прелесть словами Иосифа прекрасного: «как сделаю... это зло?» (Быт. 39:9) – и прогневать Бога моего, Творца моего, Владыку моего, так облагодетельствовавшего меня! Ни за что и никогда я не совершу этого зла! Лучше мне быть мертвым, чем тяжко опечалить Господа моего. Не отлучусь я от Бога моего ко греху, к вещи богопротивной, не удалюсь от Господа моего во все дни жизни моей, до самой кончины моей. Если мы, будучи так благодарны за милость Божию, будем прилепляться к Нему и с Ним пребывать неразлучно, то и Он прилепится к нам неразлучной любовью и пребудет с нами во все дни до окончания века (1).

Отчаяние

Другое препятствие к пришествию Господа к нам соделывается глубокой пропастью отчаяния, ибо когда нечестивый придет в глубину зла, он начинает нерадеть и, отчаявшись в милости Божией, попадает в еще более глубокую пропасть беззакония. Эту бездну нужно наполнить надеждой на милосердие Божие, помня, какое великое зло постигло Иуду за отчаяние, ибо Иуда более согрешил, отчаявшись, нежели продав Христа. Во время вольного страдания Господнего двое отпали от Господа – Иуда и Петр: один продал Его, а другой троекратно отвергся. Оба совершили равный грех, оба тяжко согрешили, но Петр спасся, а Иуда погиб. Почему же не оба спаслись и не оба погибли? Кто-либо скажет, что Петр спасся, покаявшись. Но святое Евангелие говорит, что и Иуда покаялся: «Иуда ...раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную» (Мф. 27:3–4), – однако же его покаяние не принято, а Петрово принято: Петр спасся, а Иуда погиб. Почему же так? А потому, что Петр каялся с упованием и надеждою на милость Божию, Иуда же раскаялся с отчаянием. Ужасна эта пропасть! Без сомнения, ее нужно наполнить надеждой на милость Божию. Злая вещь – гордость, нехорошо и отчаяние, и то и другое же нужно сгладить и уравнять: гордость нужно раскопать, как гору, отчаяние же нужно поднимать и заполнять, как пропасть. В Отечнике мы читаем следующее. Был некий добродетельный муж, который, будучи смущаем то гордостью, то отчаянием, изобрел такую благоразумную хитрость. В своей внутренней комнате, недоступной ни для кого, он на одной стене написал все свои согрешения, которыми случилось ему, как человеку, прогневать Бога, и, кроме этого, изобразил Страшный Суд Божий, изобразил, как Бог грозно судит грешников и посылает в геенну огненную. На другой же стене он написал свои добрые дела, совершенные с покаянием и слезами, изобразил, как милосердный отец принимает возвращающегося к нему блудного сына, а также и то, как Христос прощает все грехи плачущей у ног Его грешной жене и открывает разбойнику рай. Когда его охватывал гордый помысел, он шел к той стене, на которой написал свои грехи, и, читая их, смотрел на Страшный Суд, укорял себя и осуждал самого себя, как грешника, достойного геенны огненной, смирялся помыслом, плакал и рыдал, бия в перси свои. Когда же приходил противоположный помысел, помысел отчаяния, он обращался к стене своих добрых дел и к размышлению о великом Божием милосердии, которого не могут преодолеть все человеческие грехи. Этим он прогонял отчаяние, утверждаясь в надежде на Господа. Бесы же, не стерпев такого его благоразумного изобретения и деяния, явились ему наяву и сказали: «Не знаем, как бороться с тобой, ибо когда мы тебя возносим до небес, ты нисходишь до ада, а когда мы тебя низводим до ада, ты восходишь до небес». Вот мы видим, как тот добродетельный муж смирял гору гордыни, заполнял долину отчаяния, сравнял гору с пропастью и пропасть с горою. Если подобно ему и мы всегда будем делать то же в своем уме, если заполним всякую пропасть, если смирим всякую гору и холм, то мы устроим для Господа нашего ровный и хороший путь к нам (1).

Очи плотские и духовные

Человек, созданный Богом из плоти и духа, имеет и плотские очи, и духовные. Плотские очи у него общие с конями, псами, муравьями и прочими зверями воздушными, водными и земными. Душевные же очи у него общие с Ангелами Божиими и с Самим Господом Богом, Который есть Дух, а не тело. Дело плотских очей видеть плотское и вещественное, духовных же – больше духовное. Поэтому как не имеющий плотских очей – это слепец телом, так лишившийся духовных зениц – слепец душой, или духом. Лишается же светлости душевных очей тот человек, у которого сердце или ум помрачаются греховной злобой. Святой Иоанн Златоуст говорит так: «Слепота духовная – это злоба сердца, ибо как слепой не может смотреть на сияние света, так и злобный человек не может понимать тайны благочестия». Итак, не иной кто-либо является духовным слепцом, как только грешный человек, который, будучи отторгнутым от горней светлости, страдает мраком своего наказания. Ослепляется же грешник очами духовными через телесные чувства, через которые, как через двери или окна, душевные враги, мир и демон с помогающей им плотью, сначала душу ослепляют своими стрелами, а потом и убивают ее. Если душа не постарается заградить эти двери и окна города своего, то и от Врача Небесного не получит исцеления очей. Святой апостол Павел говорит: «Плоть похотствует на дух» (ср. Гал. 5:17). Поистине, похотствует и око плотское на око духовное, чтобы ослепить его, и многие погубили очи духовные зрением очей плотских. Как прежде всего Адам с Евой были помрачены умом благодаря демону, предстателю тьмы? Ведь наветник дьявол лукаво действовал в Едеме. Он ведь не в своем виде предстал перед Евой, чтобы беседовать с ней, но прикрылся чужим видом. Он употребил образ змея, чтобы не открылись козни его и замышленная злоба. Когда демон сказал Еве: «не умрете: но знает Бог, что в день, в который вы вкусите от него (от запрещенного дерева), откроются глаза ваши, и будете как боги, знающие добро и зло», то лукаво посмотрел на дерево. «И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз, и вожделенно, потому что дает знание, и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел; и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (Быт. 3:4–7). О демонская прелесть! Открылись у них очи не как богам, но как грешникам. Открылись видеть наказание, а не благодать, познать срам, а не видеть честь, что и является душевной слепотой. Открыли очи на красивое дерево и за это сделались недостойными видеть всю райскую и небесную красоту. Открыли очи на яблоко, но закрыли от зрения своего Бога, ибо тотчас же скрылись Адам и Ева от лица Господа Бога среди райских деревьев. Открыли очи, но закрыли для себя рай и небо, ибо того и другого были лишены. Лучше было бы им закрыть свои очи и отвернуть их от того дерева, ибо тогда они владели бы раем, как отечеством, и двери небесные они имели бы открытыми не только для себя, но и для всех нас, происходящих от них. Через плотские очи ослепились умом и все люди вселенной, жившие до потопа, ибо увидели сыны Божии (сыновья Сифовы) красоту дочерей человеческих (Быт. 6:2), дочерей проклятого Каинова рода, прельстились и смешались с ним. Господь всей твари, разгневавшись, навел за это на вселенную потоп и погубил все живое, кроме спасенных в ковчеге. Лукаво глядя на красоту женских и мужских лиц, злочестивые содомляне пришли в такое неистовство, что похотствовали друг с другом и устремились даже на самих Ангелов, пришедших в город от Авраама, за что были наказаны не только слепотой, так что не видели ворот, но и тем, что вся страна Содомская с пятью большими городами была сожжена огнем и провалилась.

Плотскими очами и царственный пророк навел на свои духовные зеницы мрачную чешую, ибо, когда ходил по палате в доме своем, то увидел в окно моющуюся Вирсавию, жену Уриину, которая была очень красива внешностью, и, прельстившись ее красотой, забыл свою царскую честь, не видел своего пророческого звания, послал за ней и прелюбодействовал с нею. Дочь Иакова, Дина, хотевшая насытить плотские очи зрением иноплеменников, пошла в город посмотреть дочерей обитателей, поразила красотой своего лица сердце и помрачила своей прелестью умные очи Сихема, сына Емморова, который, увидев и схватив ее, обесчестил, был с ней и смирил ее. За это братья Дины, разгневавшись, напали на город, посекли за одного виновного многих невинных, разграбили все, бывшее в нем, их овец, волов и ослов, взяли все, что было в городе и на поле, все их сбережения, все их сосуды, пленили их жен и разграбили все, что было в городе и в домах (см. Быт. 34). Злым взглядом плотских очей ослепили свой ум и два старца, бывшие судьями людей израильских в Вавилоне. Они тайком увидели благочестивую и красивую Сусанну, которая нагой мылась в ограде мужа своего, почувствовали к ней похоть, развратили свой ум и уклонили свои очи от того, чтобы смотреть на небо и помнить суд праведных. Они напали на нее, бывшую одной, чтобы осквернить ее, она же охотнее избрала смерть, чем совершение прелюбодеяния. Тогда они пустили клевету, подставили ложных свидетелей и осудили ее на смерть, но Божиим заступничеством по суду пророка Даниила сами оказались достойными смерти и были убиты народом (см. Дан. 8). Плотскими очами обезумил себя и беззаконный Ирод, ибо, смотря на красоту дочери скверной жены своей и на ее плясание, он неправедно предал на усекновение неповинного пророка, святого Иоанна Предтечу (см. Мф. 14:6–11). Прекрасно зная это, праведный Иов закрывал очи свои, чтобы не смотреть на женщин, ибо говорит о себе: «Завет положил я глазам моим, чтобы не помышлять мне о девице» (Иов 31:1). Царствующий же пророк, получив с покаянием исцеление от первого ослепления, усердно взывал к Богу об отвращении своих очей от сует мира сего: «Отврати очи мои, чтобы не видеть суеты, на пути Твоем даруй мне жизнь» (Пс. 118:37). Премудрый Соломон не отвращал своих очей от чужеземных жен, брал себе жен из иноплеменниц, которыми так обезумился, что стал созидать храмы их идолам и совершать поклонение: создал Соломон высокое капище Хамосу, идолу Моавитскому, и царю их, идолу сынов Аммонитских, и Астарте, скверной мерзости Сидонской на горе, которая перед Иерусалимом (см. 4Цар. 23:13). О соблазн! Премудрый обезумел, видящий стал безоким и ослепил свои умные очи! (1)

Падение

Некогда, во дни великого жреца Илии, иноплеменники боролись с израильтянами. По попущению Божию одолев израильтян, они взяли в плен Kовчег Божий, принесли его в свой город Азот, внесли его во храм Дагонов и поставили его около Дагона. Посмотрим же, что случилось тогда в Дагоновом капище (см. 1Цар. 5:1–4). Азотяне, проснувшись поутру, пришли тотчас в храм и увидели, что Дагон упал лицом на землю перед Kовчегом Божиим. Не совсем еще худо тебе, Дагон, ибо хотя ты и упал, но еще не разбился, остался целым и был в состоянии занять свое прежнее высокое место. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место. Стой же, Дагон, не падай более, ибо после второго падения ты уже не встанешь целым, но совсем разобьешься. Так и случилось. Снова азотяне увидели поутру: Дагон лежал на земле, голова же Дагонова и обе руки его были отброшены к порогу, а целым остался только хребет Дагонов. Не удивительно это, Дагон: не падал бы вторично, тогда бы ты был цел. Повторил ты свое падение, потому и разбился. Неудивительно, что упал Дагон, вторично низверженный силой Божией, а удивительно то, что люди самовольно повторяют свои греховные падения. Слова Писания: «осталось только туловище Дагона», – еврейская Библия читает так: «Только Дагон остался». Что же значит: «Только Дагон остался?» Дагон, по толкованию некоторых, есть то же, что и рыба, ибо идол был подобен рыбе. Он имел человеческую голову и руки, поэтому, когда после второго падения откололись голова и руки, то и осталось только подобие рыбы. Теперь поясним нашу речь. Когда человек однажды впадает в какой-либо грех, то еще не совсем сокрушается, еще есть надежда на восстание, еще рука Господня может поднять и подкрепить его, согласно написанному: «Когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его, ибо силен Бог восставить его» (Пс. 36:24; Рим. 14:4). Поставленный же после на своем месте через святое покаяние, как при Kовчеге при прежней Божией благодати, если упадет вторично, если снова возвратится к прежнему беззаконию, тогда падение его бывает несравненно ужаснее, ибо тогда он губит как голову, то есть здравый разум, так и руки, то есть дела разумные, тогда лицо его душевное обезображивается и перед Богом, и перед людьми. Он тогда не только сильнее прогневляет Бога, но является и для людей предметом соблазна, осуждения, смеха и поношения. Он бывает тогда без прежней своей добродетельной красоты, как без красоты лица, бывает без богомысленного разума, как без головы, без добрых дел, как без рук. Он тогда не может отстать от греховной привычки, но совершенно порабощается ею, и уже делает не то, что хочет, но то, чего и не хочет, ибо делает не он, но живущий в нем грех. «Ибо, кто кем побежден, тот тому и раб», – говорит Писание, и: «всякий, делающий грех, есть раб греха» (2Пет. 2:19; Ин. 8:34). Без головы же – разума, – и без рук – деяний разумных, – остается один только Дагон, то есть рыба несмышленая или, лучше сказать, идол бесчувственный и бездейственный, а такой сокрушенный идол не скоро может быть поставлен на прежнем месте. Нужен искусный мастер, художник, чтобы ту отпавшую голову и те отпавшие руки снова ему приделать, а для этого необходимо много труда, времени и стараний (1).

Все уклоняющиеся от пути правого, не хранящие завета Господнего – хромы. «Уклонились от стезей своих», – говорит псалмопевец (Пс. 17:46). Хромы же бывают двояко: на одну ногу и на обе ноги. На одну ногу хромы те, кто то прямо станет, то к земле приклонится. Так они то к добродетели обращаются, то к злобе возвращаются; то встают, то опять падают и как бы двумя путями шествуют. О таких говорит Сирах: «Горе... грешнику, ходящему по двум стезям!» (Сир. 2:12). На обе же ноги хромают те, кто, однажды упав, не хотят вставать, но, увязнув в болотистой глубине и отчаявшись в своем спасении, как без ног по земле, суете сует, ползают: превратилась в персть душа их, прилепилась к земле утроба их. Или носимы бывают как бы неким насильственным греховным обычаем не туда, куда бы они хотели, но куда греховная страсть их неволит: что хотят, не делают, а что не хотят, то делают, – не они, но живущий в них грех (см. Рим. 7:19–20). K таковым хромцам взывает пророк Илия: «долго ли вам хромать на оба колена?» (3Цар. 18:21). Таковым, дабы их ноги стали на правоту, нужно неотступно держаться церковных дверей покаяния. Ибо как дверьми в храм вступают, так же святым покаянием в общение церковное, в исправление жизни, в получение милости Божией и в прощение грехов и в небесные обители входят. Этими дверьми вошли разбойник, мытарь, блудница и блудный сын. Подвигнемся и мы войти сквозь тесные врата покаянных трудов, пока имеем время, ибо многие потом захотят войти и не смогут. Ныне же в эти двери постучимся, взывая: «Покаяния двери отверзи ми, Жизнодавче!»³³. Ныне послушаем учащего нас апостола: «Укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колени и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось» (Евр. 12:12–13) (3).

Не радуйся о падении ближнего, но более плачь и рыдай, считая его падение как свое, ибо ближнего как себя любить заповедано. «Не радуйся, когда упадет враг твой, и да не веселится сердце твое, когда он споткнется», – говорит Соломон (Притч. 24:17). Не утешайся о согрешении другого, да и о твоем согрешении бесы и люди не порадуются, ибо не велика радость о согрешении, но скорее печаль и боязнь о себе. Ибо только бесы радуются о погибели грешных, потому что и сами всеконечно погибли, человек же о спасении человеческом радоваться должен, да и сам спасение получит и обретет от Бога милость ныне и в день суда (3).

Память

Люди старых веков, усердно старавшиеся о том, чтобы память о них была вечной, с великим трудом и немалыми затратами воздвигали непобедимые города, крепкие столпы, великие башни, высокие пирамиды. Размножившееся после потопа потомство Ноево, собравшись, рассуждает о таком деле: «Придите, построим себе город и столп до небес, и прославим имя наше» (см. Быт. 11:4). Точно так же и Авессалом, желая вечной памяти у людей, поставил себе столп в царской долине, говоря: «Hет у меня сына в память имени моего, и назвал столп своим именем» (2Цар. 18:18). Симон Маккавей, желая оставить о себе, и о родственниках, и братьях своих вечную память, «воздвиг гробницу отца своего и братий своих и вывел ее высоко, для благовидности, из камня тесаного сзади и спереди. И поставил на ней семь пирамид, одну против другой, отцу и матери, и четырем братьям, и сам сделал ограды, поставив вокруг высокие столпы, а на столпах знамение к памяти вечной» (см. 1Мак. 13:27–29). Для прочности они созидали память себе из камня, мрамора и алебастра. Но все это подвержено времени, ибо поистине смерть и долгое время как их самих, так и память о них, этих городах, столпах, пирамидах, так изгладили, что теперь не найдешь их места. Поминаемый ныне, высокий в Боге, превелебный³⁴ его милость господин отец Иннокентий Гизель, архимандрит Печерский, отец и пастырь наш, оставил после себя вечную память. В чем же? Не в мраморах и алебастрах, не в подверженных забвению времени башнях, столпах и пирамидах, а в добрых, набожных, благоразумных и богоугодных своих делах, которые никогда не бывают забыты у Бога и долгопамятны у людей. В великой святости своей он оставил после себя бессмертную память, так что может сказать о себе такими словами Соломона: «Через нее я достигну бессмертия и оставлю потомкам вечную память обо мне» (Прем. 8:13) (2).

Память смертная

У царя египетского Птоломея пир. Не потчует ли он тех семьдесят двух еврейских мудрецов, которые перевели ему Библию с еврейского языка на греческий, среди которых и святой Симеон Богоприимец? Иду туда и вижу: обильно носят блюда с кушаньями на царскую трапезу. Что царь там, я не дивлюсь этому, но то дивно, что вижу, как несут одно большое блюдо, а на нем положена голова трупа, без тела, без волос, без кожи, – только сама кость. Зачем же это? Неужели есть? Но кто же будет есть голую кость, да еще человеческую, кость давно умершего человека? Смотрю дальше. Вижу: ставят ту голову перед самим царем, а один из вельмож громогласно говорит царю: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» Увидев это, царь вздохнул и смирился в своих мыслях. Потом, забывшись, он снова стал веселиться, и вот опять один из служащих показывает царю ту же голову и говорит: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» И снова, вздохнув, царь смирился мыслию и растворил свое веселье памятью о смерти. О любомудрие! О дивная философия, память смертная! (1)

Многие часто причащаются Тела и Крови Христовой, но ведут неисправную жизнь. Почему? Потому что не научаются памяти смертной, не помышляют о смерти, не любят этой философии. Прекрасно описал это святой Давид: «Несть восклонения в смерти их. Сего ради удержа я гордыня их до конца: одеяшася неправдою и нечестием своим. Изыдет яко из тука неправда их, преидоша в любовь сердца (то есть в прелюбодеяние). Помыслиша и глаголаша в лукавстве, неправду в высоту глаголаша. Положиша на небеси уста своя, и язык их прейде по земли»³⁵ (Пс. 72:4, 6–9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются памяти смертной и не помышляют о смерти. Нет у них памяти о смерти (1).

Кто, умирая, блажен? Тот, кто умирает о Господе. Кто же умирает о Господе? Тот, кто благоугождает Богу, никогда не согрешая смертно. Кто благоугождает Богу, никогда не согрешая смертно? Тот, кто имеет мысль о смерти перед очами, ибо Писание говорит: «помни кончину твою, и вовек не согрешишь» (Сир. 7:39). Ибо ничто так не удерживает человека от злых дел, поучая добрым, как память о смерти. Недаром святой Златоуст назвал по этой причине смерть учителем. Проповедуя слово Божие в Троаде, святой Павел продолжил свое слово до полуночи. Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, по имени Евтих, сидевший на окне, задремал и сонный упал вниз с третьего этажа, и был поднят мертвым (Деян. 20:9). Святой Павел, не окончив проповеди, встал и пошел к мертвому. Сказал бы кто-нибудь: «Павел святой! Ты имеешь дух пророческий и знал, что этот отрок будет жив, воскреснет. Оставь же его и не прекращай своей проповеди слова Божия, пока не окончишь ее, пока не заключишь ее «аминем», и когда скажешь «аминь», тогда и пойдешь к мертвому». Но святой Павел, не окончив слов, прекращает проповедь и идет к упавшему. Рассуждая об этом, святой Златоуст говорит: «Это падение было вместо учителя, смерть упавшего отрока послужила для людей учителем». И воистину смерть – учитель для всех, ибо не так научит хитросплетенная речь, сладкогласное слово, пространная проповедь, как вид смерти перед очами людей. Смерть бывает учителем, ибо хотя она имеет уста, заключенные мертвостью, недвижный, согнивший язык и безгласную гортань, однако вопиет громче трубы, и голос ее проникает в сердца всех. Вопиет же такими словами Писания: «Помни кончину твою!» (2).

Помни, человек, всегда о смерти и об изменении всех вещей и никогда к настоящим вещам бессловесно не пригвоздишься. «Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь», – говорит Иисус, сын Сирахов (Сир. 7:39). Помни, что после смерти есть иной век, иное пребывание, и готов будь, и, будучи готовым к смерти, к грядущей жизни с добродетельным исправлением усердно поспешай (3).

Смерть – это конец всему, о ней-то и необходимо всегда мыслить (3).

Пастырь

Никто не может быть добрым пастырем, если прежде сам не сделается доброй овцой Христовой. И Сын Божий, придя на землю, чтобы упасти и спасти людей Своих, сначала сделался Агнцем, взявшим грехи мира. Ибо Он, как агнец, родился в вертепе для скота в Вифлееме, и положен был в яслях, и затем по некотором времени, будучи более чем тридцати лет по возрасту, явил Себя Пастырем: из агнчества дошел до пастырства (2).

Истинный добрый пастырь узнается по трем признакам, указанным в святом Евангелии, а именно: во-первых, пастырь добрый входит во двор овчий дверьми, а не проникает туда как-нибудь иначе: «кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам» (Ин. 10:1–2). Бывают и такие пастыри, которые входят во двор словесных овец не через двери. Но что же такое двери двора овчего? Сам Христос, Который говорит о Себе: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Ин. 10:9). Но кто входит этими дверьми во двор овчий на честь пастырства? Тот, кто избирается и возводится в сан иераршества по благоволению Самого Христа. Кто же не дверью входит, но перелазит инуде? Тот, кто принимает сан святительства не по изволению Христову, а за мзду, с помощью мирских властей, привлеченных дарами, и через какие-либо происки. Такой – не пастырь, а вор и разбойник. Вор, ибо тайной куплей похищает сан святительский, а разбойник, потому что грабит своих овец, чтобы обогатиться. Он не пастырь, ибо не овец пасет, а самого себя питает, чтобы разжиреть и утолстеть. Но о таких мы не будем рассуждать в этом слове, ибо вначале вознамерились говорить о пастырстве добром. Второй признак доброго пастыря есть то, что он ходит перед овцами, а не позади овец, как говорит Христос в Евангелии: «И когда выведет своих овец, идет перед ними» (Ин. 10:4). Что же означает то, что пастырь должен ходить впереди овец? Означает то, что он обязан быть первейшим во всех добродетелях, а не отставать позади всех, что он должен служить примером для овец, а не овцы для него. Kаждому из пастырей апостол завещает: «будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим. 4:12). Ты сам, говорит он, будь примером для других, а не другие для тебя, ибо как наставнику стыдно поучаться у наставляемого и учителю учиться у ученика, так и пастырю должно быть стыдно, если овцы опережают его в подвигах и богоугождении, если кто-либо из овец бодр, а пастырь ленив, если овца угождает Богу, а пастырь – суетным людям или своему чреву, если овца идет путем тесным и прискорбным, а пастырь шествует путем широким. Тогда не пастырь перед овцами ходит, а овцы идут впереди него и предваряют в достижении Небесного Царства, и он далеко отстает от них и не успевает за ними. Если теперь стыдно такому пастырю, идущему не перед овцами, а позади овец и не достигающему добродетельной их жизни, то тем более стыдно ему будет тогда, когда он увидит овец своих поставляемых по правую сторону Праведного Судии, а себя немилосердно влекомым на левую сторону, тех – призываемыми в Царство, себя же осуждаемым на мучения, поэтому святое Евангелие повелевает доброму пастырю ходить впереди овец, то есть быть первейшим во всех добродетелях, чтобы овцы, взирая на него как на образ истинного богоугождения, следовали за ним, как за предводителем своим, по пути ко спасению. Третий признак доброго пастыря есть то, что он полагает душу свою за врученных ему овец, по слову Господню: «пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11). И если пастырю повелевается не щадить души своей для овец, то тем более подобает ему не жалеть имения своего, а употреблять его на милостыню овцам – нищим и убогим, сиротам и вдовам, больным и странникам (2).

«Был томим днем от зноя, а ночью от стужи; и отходил сон от глаз моих» (ср. Быт. 31:40). Этим словам праведного Иакова, пастыря скота, да внемлют усердно все, кому вручена Богом паства овец словесных: архиереи, и иереи, и прочие духовные чиноначальники, пастыри душ человеческих и правители, и да вникают в них с рассмотрением. Если пасущий бессловесных животных претерпевал такой труд, томимый днем от зноя, а ночью от стужи, не давая сна очам своим, то сколь несравненно больший труд и бодрость потребны пасущему человеческие души, за которые великий и добрый Пастырь наш Христос пролил Кровь Свою и положил на Крест душу Свою и которые Он принимает из рук пасущего с великим рассмотрением и испытанием! Не только труда, но и большого искусства требует дело пастырства. Подобно тому как Иаков, искусный в пасении бессловесных овец, изобрел дивный способ размножения пестрых овец, полагая в корыта во время водопоя перед глазами овец пестрые жезлы, так и искусный пастырь овец словесных, чтобы умножить пасомых овец, должен предлагать им, как бы жезлы пестрые, образы добродетельной жизни из житий святых, а особенно пример своей собственной жизни по наставлению апостола: «будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим. 4:12) (2).

Увещевая некогда отступивших от Него людей израильских, чтобы они обратились к Нему, Господь Бог обещал дать им искусных пастырей. "Дам вам, – сказал Он, – пастырей по сердцу Моему, и упасут вас разумом и учением» (Иер. 3:15). Внемлем, каких пастырей Бог желает видеть у словесных овец Своих: разумных и учительных. И упасут вас, говорит Он, разумом и учением. Итак, прежде всего пастырю подобает быть разумным и учительным. Ибо как может он вразумить неразумного, если сам будет неразумен? Как научит невежду, если сам будет неучительным? Как может быть учительным, если сам не учен, не знает силы Святого Писания? Как наставит заблуждающегося, если сам не знает пути, куда идет? Разве может слепец вести правильным путем слепца? Не упадут ли, по слову Христа, оба в яму (см. Мф. 15:14)? Поэтому пастырю прежде всего необходимо быть разумным и учительным, а не невеждой и неученым. Бог дал древним ветхозаветным праотцам обетование, что Он пошлет людям Своим Пастыря, Мессию Христа, о Котором сказал Вифлеему: «из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля» (Мф. 2:6). Пророчески описывая пришествие сего Пастыря, пророк Исаия называет Его жезлом, ибо пастырство ходит с жезлом, и жезлом цветущим, дающим надежду на плод в пропитание овец духовных. На этом жезле, говорит он, почиет Дух Святой с дарованиями Своими: «почиет на нем дух премудрости и смысла, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, и исполнит его дух страха Божия» (Ис. 11:2–3). Внемлем: в числе дарований Духа Святого, почивающих на жезле пастырства, на первом месте поставлены премудрость и смысл: дух премудрости и смысла. Да ведомо будет нам, что всякий пастырствующий над людьми Божиими, хотя должен быть украшен многими добрыми делами и духовными дарованиями, однако прежде всего должен приобрести духовную премудрость, мысль, учительский разум, который и Бог желает видеть в устах иерейских, ибо Он говорит в пророческом писании: «уста священника сохраняют разум, и закона ищут от уст его» (Мал. 2:7). Дарование учительского смысла и разума должно быть хранимо в пастырских устах, как некое пребогатое сокровище, чтобы ему быть премудрым в учении, в наставлении, в увещании и в обличении непокорных, как говорит о епископе, а, следовательно, и о всяком иерее апостол: «чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (Тит. 1:9). Не имеющий же духа премудрости и смысла и не сохраняющий в устах своих разума недостоин пастырского сана. В пророчестве Осиином Бог говорит: «Ты умение отверг, отвергну и Я тебя, чтобы не священнодействовал предо Мною» (см. Ос. 4:6), – то есть не хочу иметь тебя в чине священства, потому что ты не искал разума, премудрости и учения... Если же так говорится о неученых пастырях, то что же сказать о тех, которые не только не знают разума духовного, но и не обращаются с любовью к вразумленным и порицают, и хулят учение? Послушаем, что говорит о них Писание: «презирающий премудрость и наставление несчастен, надежда его суетна, и труды бесплодны, и дела его непотребны» (Прем. 3:11). Первому ветхозаветному архиерею, Аарону, Господь Бог повелел сделать святительскую ризу, на подоле которой должны были находиться золотые звонки, «и при служении да слышится от него (звонка) звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне и когда будет выходить, чтобы ему не умереть» (Исх. 28:35). Дивно было украшение той ризы со звоночками, но еще более дивно то, что архиерея ожидала смерть, если бы архиерейская риза не имела звоночков: «Да слышится, сказано, звук его (происходящий от звонков), чтобы ему не умереть». Мы знаем, что все ветхозаконное было прообразованием новоблагодатного, и ветхозаветное священство было прообразом нашего священства. Звоночки же, издающие звон, по толкованию святого Григория Двоеслова, знаменовали голос святительского учения, означали то, что архиерей, как и иерей, не должен быть немым и должен возглашать уже не звонками, а устами и языком, уча и вразумляя людей Божиих, по увещанию апостола: «проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2Тим. 4:2), твори дело благовестника. Звонки были золотые, – и из священных уст должны исходить слова золотые: о богоугождении, о святой и праведной жизни, о любви к Богу и ближнему, – слова золотые, а не оловянные, то есть полезные, а не бесполезные, честные, а не бесчестные, любовные, а не враждебные, не хульные и не гнилые. Не имеющий таких золотых духовных звонков разума и книжного искусства, не стяжавший духа премудрости и неучительный служитель Божий и пастырь душ человеческих нем, а вместе и мертв. Ибо как ветхозаконного святителя, если бы он дерзнул войти в святилище без звонков, ожидала смерть, так и новоблагодатным архиереям и иереям, дерзающим принимать на себя со многими происками духовный сан и не имеющим звонков разума и премудрости духовной, не могущим поучать Христово стадо, предстоит некая особая смерть, – не телесная, а духовная, ибо они почитаются Богом мертвыми, и каждому из них Он говорит в Апокалипсисе: «носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Откр. 3:1). Мертв перед Богом тот, кто только носит имя и сан пастырства, а обязанностей пастыря не исполняет. Обязанность же пастыря прежде всего заключается в том, чтобы поучать с пользой, уничтожая человеческие грехи и наставляя на путь спасения. Вот что говорит Бог пастырю: «Как трубу вознеси голос твой и возвести людям Моим грехи их. Если же не возвестишь, беззаконник в беззаконии своем умрет, кровь же его от руки твоей взыщу» (см. Ис. 58:1; Иез. 3:18). Как бы своей рукой убивает грешника тот, кто не постарался увещевать его своим языком и отклонить от грехов. Молчащий язык пастыря как бы меч, убивающий души грешников. Поэтому и апостол говорит о себе: «горе мне, если не благовествую» (1Кор. 9:16). Горе молчащему пастырю, горе его языку, не проповедующему слова Божия и не учащему! Но как может язык учительно и с пользой проповедовать слово, если ум не обучился премудрости духовной? Так говорится о тех, которые, будучи весьма неискусными в книжном разуме, едва только способные читать и не разумеющие читаемого, не умея учительствовать, с великим усердием ищут и покупают себе сан священства и пастырства, не для того, чтобы пасти и спасать человеческие души, а для того, чтобы самим пастись и прославляться, будучи почитаемыми (2).

Пастырь должен быть не только разумным, искусным и учительным в Божественном Писании, но добродетельным и святым по жизни, ибо учить словесных овец подобает не только словом, но и образом доброй жизни в Боге. Святой апостол Павел, повелевая своему ученику Тимофею, чтобы он был примером для верных, и говоря, в чем должен быть этот пример, прежде всего указывает вместе со словом жизнь. «Будь образцом, – говорит он, – для верных в слове, в житии» и прочее (1Тим. 4:12). Ибо вместе со словом должна быть и жизнь, чтобы жизнь пастыря согласовалась с учительными словами, исходящими из его уст, чтобы пастырь сам делал то, чему учит других, чтобы не быть обличенным словами апостола: «уча другого, не учишь себя самого?» (Рим. 2:21).

Научит ли других творить добрые дела тот, кто сам творит дела злые? Направит ли кого-либо в Царство Небесное тот, кто сам идет в ад? Не стыдно ли омывающему других от грязи самому пребывать в смрадной тине и не радеть об омовении себя от загрязнения? Может ли врачевать чужие язвы и недуги тот, кто сам весь покрыт струпными язвами и одержим тяжким недугом? Не скажет ли такому всякий: «Врач! Исцели самого себя» (Лк. 4:23)? И Сам Бог говорит таким людям: «зачем ты проповедуешь уставы Мои и держишь завет Мой в устах своих? Ведь ты же возненавидел наставление и поверг слова Мои назад» (Пс. 49:16–17). И иудейские учители говорили людям многое из закона, поучая их, а сами не делали того, чему поучали. Потому-то Господь и сказал о них Своим ученикам и народу: «на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают» (Мф. 23:2–3). Говорящий и не делающий подобен грому, бывающему в облаках без дождя во время засухи. Какая польза от грома облачного, если на жаждущую землю не прольется дождь? Какое умиление для души от голоса учителя, который своей жизнью не только не приносит пользу, а еще более соблазняет? Ибо слово без образа добродетельной жизни не действенно. Пусть кто-либо носит на своем языке, как мед, сладкоречие, но, если в его делах видна желчь соблазна, он не усладит сердца слушателя (2).

Желающий взгревать у других любовь Господню должен сам не быть льдом, но пламенеть, как Серафим, Божественным желанием. Желающий просвещать других да будет сам не тьмой, а светом. Потому и Господь говорит пастырям и учителям в Евангелии: «Вы – свет мира» (Мф. 5:14)... Когда гаснет свет, наступает тьма. Если начальник проводит злую жизнь, то как не соблазниться взирающим на него подначальным! Когда заблуждается пастырь, как не заблудиться овцам! Если свет является тьмой, то тем более тьма! Поэтому свет должен быть светом, а не тьмой, чтобы просвещать тех, кому светит. «Так да светит, – говорит Господь, – свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела» (Мф. 5:16). Желающий поднимать падающих пусть стоит твердо сам! Наставляющий на правый путь заблудших сам пусть идет путем правым! Будь, о пастырь, образом добродетелей для овец твоих, и тогда ты сможешь их научить. Господь говорит в Евангелии: «кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:19). Внемлем этим словам: «сотворит и научит»; сначала сотворит, потом научит. Ты не можешь, как бы говорит Он, научить других, если сначала сам не сделаешь то, чему хочешь научить их. Сначала сделай сам, и тогда сможешь научить других, ибо глас дела действеннее, чем глас слова: слово слышно только предстоящим, а дело проповедуется до концов земных. Поэтому пастырю необходимо вместе с учительством иметь и добродетельную жизнь (2).

В пророческом (Малахиином) писании, где говорится о том, что иерейские уста должны хранить разум и что от уст его взыскивается закон Божий, пишется, что пастырь – это Ангел Господа Вседержителя. «Да текут учений реки от уст священника, ибо он Ангел Божий» (см. Мал. 2:7). Заметим, что учительство и ангельство поставляются вместе: пастырь должен иметь в устах учительное слово и хранить ангельское, святое, непорочное житие. И псалмопевец говорит: «ходящий непорочным путем – сей мне служил» (Пс. 100:6). Если ты служитель Божий, если ты пастырь словесных овец, если ты учитель, то будь по жизни своей непорочным, как Ангел Божий, возвещая слово Божие, не делай дел демонских. Служа в храме Божием вместе с Ангелами, не ходи вне храма с бесами на прогневание Бога; принося пользу словами, не соблазняй делами, «ибо горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф. 18:7). Тысячи изреченных слов могут не принести никакой пользы, а одно злое дело, содеянное явно, соблазнит тысячи людей, и то, что ты смог создать в душах человеческих многими словами, разрушишь одним своим соблазняющим делом. Будь Ангелом по жизни – и все будут с удовольствием, сладостно слушать твои слова и творить то, что ты повелеваешь, имея перед собой образ твоей жизни. И ты не сможешь упасти вверенное тебе стадо и наставить его на путь спасения, если сам первым не будешь идти по пути спасения. Не побудишь людей к боголюбию, если сам не явишься возлюбленным другом Божиим (2).

Обещая людям Израилевым послать пастырей разумных и учительных, Господь Бог прежде всего указал на то, что Он даст им пастырей по сердцу Своему. «Дам вам, – сказал Он, – пастырей по сердцу Моему» (Иер. 3:15). Что значит быть по сердцу Божию – это изъясняет апостол Павел, говоря от лица Божия о Давиде: «нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои» (Деян. 13:22). Итак, быть по сердцу Божию – значит исполнять все хотения Его. И когда Бог дал обетование послать пастырей по сердцу Своему, пасущих разумом и учением, то Он известил, что эти пастыри вместе с разумным учительством будут иметь и доброе житие, исполняя все хотения Его. Скажем еще: быть по сердцу Божию – значит любить Бога всем сердцем. Какое же знамение того, что кто-либо любит Бога всем сердцем? Это знамение указал Сам Христос, когда сказал Своими пречистыми устами: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня» (Ин. 14:21). Знамение любви к Богу – это исполнение Его заповедей. И потому, когда Бог сказал, что пастыри будут по сердцу Его, Он указал и на то, что они будут любить Его всем сердцем, соблюдая Его заповеди. И если такими были пастыри в Ветхом Завете, то тем более теперь, в новой благодати, пастыри должны быть не только учительными словом, но и добродетельными по жизни, быть по сердцу Божию, исполняя все хотения Его, соблюдая заповеди по сердечной любви к Нему. Пастырю подобает быть боголюбивым. Сам Господь, желая поставить святого Петра пастырем словесных овец, прежде всего трикратно спросил его о любви, сказав ему: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня?» И когда Петр ответил Ему трикратно: «так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя», – Господь вручил ему паству: «паси агнцев Моих, паси овец Моих, паси избранных Моих» (Ин. 21:15–17). Познается же любовь к Богу по добродетельной жизни, являя вместе со словом и жизнь пастыря (2).

Недостаточно пастырю быть учительным в слове и святым по жизни. Он еще должен иметь великое попечение о стаде, трудиться и быть бодрствующим. Для него потребно попечение о стаде, ибо Бог потребует отчет о стаде, вверенном рукам пастырским, и в последний час скажет: «дай отчет в управлении твоем» (Лк. 16:2). В пророчестве Иезекииля слышится грозное слово, обращенное к нерадивым пастырям: «так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри? Вы ели молоко и шерстью одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больных не врачевали, и пораненных не перевязывали, и угнанных не возвращали, и потерянных не искали, а правили ими с насилием и жестокостью. И рассеялись они без пастыря и, рассеявшись, сделались пищею всякому зверю. Посему, пастыри, выслушайте слово Господне. Живу Я! – говорит Господь Бог, – за то, что овцы Мои оставлены были на расхищение и без пастыря сделались овцы Мои пищею всякого зверя... и пастыри Мои не искали овец Моих, и пасли пастыри самих себя, а овец Моих не пасли, – за то, пастыри, выслушайте слово Господне. Так говорит Господь Бог: вот, Я – на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их» (Иез. 34:3–10). Внемлем, сколь грозно Господь будет испытывать пастырей о пасении их. Поэтому пастырю подобает быть весьма попечительным о своем стаде. Необходимы для пастыря и многие труды, ибо он должен носить немощи всех, как говорит апостол: «Мы, сильные, должны носить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим. 15:1). В притче о добром пастыре Господь говорит: «пойдет за пропавшею овцой, пока не найдет ее. А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью» (Лк. 15:4–5). Вот в чем заключается должность пастыря: отдать плечи свои вверенной ему овце, и носить немощи ее. Послушаем, что некогда заповедал Господь Моисею, вождю людей Израилевых: «Возьми их так же, как кормящая мать носит младенца» (см. Числ. 11:12). Не только как пастух носит овцу, но и как мать носит свое чадо и питает его сосцами, так пастырь должен духовно носить своих словесных овец, питая их духовной пищей, как младенцев молоком, и не отказывая в необходимом для тела, а по возможности восполняя недостаточность неимущих.

Во всем этом пастырю предстоит немалый труд: труд в отыскании заблудшего, труд в поднятии павшего, труд в уврачевании уязвленного, труд в ношении немощей и бремени обремененного, труд в том, чтобы исторгнуть похищенную волком овцу из самых зубов звериных и представить ее в целости Христу. С трудом сопряжено и то, чтобы и во внешних нуждах подавать руку помощи обиженным, защищать невинных, заботиться об убогих и нищих и исполнять другие обязанности церковного управления, – все эти труды должен поднять на себя пастырь. И горе тому пастырю, который ищет только чести пастырской, а подобающего ему труда не поднимает! Горе пастырю, который ищет только своей выгоды, пасет только себя, а об овцах нерадит. Такой пастырь подобен идолу, ибо именно такому пастырю Бог говорит в пророчестве Захариином: «Горе негодному пастуху, оставляющему стадо!» (Зах. 11:17). В другом переводе это место читается так: «О пастырь и идол!» Пастырь, оставивший овец, не трудящийся, нерадящий об овцах – идол, и Бог говорит ему: «О пастырь и идол!» Какому же идолу подобен такой пастырь? Воистину, подобен он тому золотому тельцу, которого люди израильские, изведенные из Египта, изваяли себе в пустыне в отсутствие Моисея и перед которым они восклицали: «вот бог твой, Израиль!» (Исх. 32:4). Святой Киприан, святой Амвросий и другие толкователи Божественного Писания говорят, что изваян был не целый телец, а только голова тельца, ибо когда множество золота было положено в огонь, то из него излилось подобие головы тельца, поедающей траву, о чем упоминает и псалмопевец. "Променяли, – говорит он, – славу Его на подобие тельца, ядущего траву» (Пс. 105:20). Смотрите, каков был тот золотой идол: он не имел ни плечей, ни ног, чтобы можно было возложить на него ярмо и заставить нести иго; у него были только уста, поедающие траву. Подобен тому идолу и недобрый, ленивый, нерадивый пастырь. Идол золотой, и ценен он ради золота, – и пастырь золотой саном, и ценен ради пастырского сана. Идол золотой, но бездушный, – и пастырь, не имеющий духа усердия к овцам как бы бездушен. Идол не имел плеч и не носил ига на своей шее, – и пастырь, не носящий как подобает возложенного на него бремени, также как бы не имеет плеч, не может быть впряженным в иго Христово. Идольское изображение имело вид не трудящегося, а только ядущего тельца, – и пастырь, который не поднимает на себя подобающих ему трудов, а только даром питается богатыми трапезами, есть как бы ядущий телец, и потому подобен золотому идолу тельца. И не напрасно говорится такому пастырю в Писании: «О пастырь и идол!» Во многих пастырских устах и ныне можно слышать слова упоминаемых в пророчестве Захарии древних пастырей, которые говорили: «Благословен Господь, ибо мы обогащаемся» (см. Зах. 11:5). Но мало таких, которые могли бы сказать: «Благословен Господь за то, что мы обрели заблудшую овцу, исторгли ее из пасти волчьей, исцелили уязвленного, напитали стадо на добром пастбище, кроме того, что и сами обогатились, и сами напитались». Поэтому и Бог говорит устами пророка Иеремии: «Горе пастырям! Я накормлю их полынью и напою их водою с желчью» (Иер. 23:15). Вот какое возмездие Божие ожидает нерадивых и ленивых пастырей: вместо сладкой снеди – полынь, вместо сладкого пития – желчь. Когда же они получат такое воздаяние?

В последний день, в час грозного испытания. Итак, много труда и попечения требуется пасущему человеческие души. Вместе с трудами для пастыря необходима и великая бодрость, как стражу, приставленному стеречь город или полки. Ибо к каждому пастырю относятся слова Божии, сказанные пророку Иезекиилю: «Поставил стражем дому Израилеву» (Иез. 33:7). Не спит страж, стерегущий ночью, – не подобает и пастырю духовного стада быть сонливым. Псалмопевец говорит: «не воздремлет и не заснет Хранитель Израиля» (Пс. 120:4), – и это он говорит не столько о естественном сне немощной плоти, без которого никто не может обойтись, сколько о сне духовном – о нерадении, невнимательности нерадивого пастыря, ибо невнимательный и нерадящий о совершающемся все равно как спящий (2).

Образ доброго пастыря являют те шестикрылые, четвероликие, многоочитые Херувимы, которых видел святой Иоанн Богослов у Престола Божия и которые по объяснению толкователей являются образами четырех евангелистов и, после евангелистов и апостолов, образами церковных пастырей. Ибо каждый из пастырей должен быть, как лев, крепким против нападающих на стадо волков, трудолюбивым в чине своем как вол, милостивым и сострадательным как человек, и высокопарящим в своем богомысленном уме, как орел. Об этих Херувимах пишется, что они «исполнены очей спереди и сзади» (Откр. 4:6). Подобно им и пастырь должен быть многоочитым, рассматривая не только настоящее, но и грядущее... Небесные Херувимы не только имеют многие очи извне, спереди и сзади, они и «внутри исполнены очей» (Откр. 4:8). Пастырю также недостаточно многоочито наблюдать за своим стадом, он должен бодрственно смотреть и внутрь самого себя, в глубину своей совести: не зазрит ли его в чем-нибудь совесть? Ибо перед Богом не похвально смотреть за другими, а себя не видеть, замечая сучок в очах ближнего, не ощущать бревна в своем оке (см. Мф. 7:3; Лк. 6:41) и, показывая другим добрый путь, самому падать в яму. Поэтому пастырю подобает быть многоочитым не только извне, но и внутри, не только исправляя прегрешения других, но и внимательно предохраняя себя от грехопадений и соблазнов. И для этого пастырю необходимо великое искусство. Неискусный врач больше навредит, чем уврачует, и неопытный кормчий скорее приведет корабль к потоплению, чем направит его к пристанищу. Подобно тому и неискусный пастырь скорее послужит во вред своему стаду, чем на пользу. И горе такому пастырю! Ибо о всех погибших душах он должен будет дать ответ Богу. Поэтому многие из святых уклонялись от пастырского сана, считая себя недостаточно искусными для ношения таких тягот и страшась грозного испытания в пасении душ человеческих. Святой Ефрем Сирин, узнав, что народ едесский хочет посадить его на епископский престол, и не желая этого, притворился юродивым, бегал по торжищу, влача за собой свою одежду, как безумный, и, похищая продаваемые хлеба и овощи, съедал их. Видя это, люди сочли его безумным, а он, убежав из города, скрывался до тех пор, пока епископом на это место не был поставлен другой. Премудрый Аммоний египетский, принуждаемый к епископству, отрезал бы себе и язык, если бы принуждавшие не оставили его, как повествуется об этом в Лавсаике Палладиевом (гл. 4).

Мы же помыслим: если святые, будучи премудрыми и достойными этого сана, так уклонялись от принятия его на себя и предпочитали юродство и повреждение своей плоти пастырству над множеством человеческих душ, то что же можно сказать о тех, которые стараются получить этот сан, не будучи ни искусными, ни достойными пастырства, не имея и добродетельной жизни, стараются получить одним только многим старанием и подкупом? Воистину, спасение их подлежит сомнению (2).

Пища

Празднество в честь угодников Божиих – это пиршество духовное, на котором подобает верующим питать свои души не тленным брашном и питием, а словом Божиим, пребывающим вовеки, и поучением душеполезным. Ибо оно насыщает человека более, нежели тленная пища, как сказано: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). Оно напояет иссохшие сердца наши, как землю безводную, и делает их плодоносными, как говорит Сам Бог устами пророка Своего Исаии: «Как дождь или снег сойдет с неба и не возвратится, пока не напоит землю, и она родит и произрастит, и даст семя сеющему и хлеб в пищу, так будет слово Мое, которое если выйдет из уст Моих, не возвратится ко Мне тщетным, пока не исполнит все, что Я восхотел» (ср. Ис. 55:10–11) (2).

В грядущем вечном веке не этой тленной пищей будем питаться, но Божественной присносущной благодатью Пресвятого Духа. Позаботься о той разумной Божественной пище, которой будешь питаться вовеки, ибо нет верного утешения и покоя в плотской сласти, но непрестанное томление души и мятеж. Не столько утешения, сколько тяжести и горести, ибо не может несвойственное, происшедшее от преступления тленное питание даровать свойственного душе утешения и покоя, но только тяжесть и смущение всегда с собой приносит. В плотской сладости, в ядении и питии, нет для души мира и покоя, но всегдашняя борьба и мятеж, мрак и тьма; и самая та пища и питье обыкновенно бывают связаны с великим попечением и молвою; и во сне нет покоя и тишины, но мрачные мечтания и обманчивые смущения. Божественная же духовная бессмертная пища – это мир душе, тишина жизни, свобода духа, спокойствие совести, радость и всегдашнее веселье. "Насытятся, – сказано, – от тука дома Твоего и потоком сладости Твоей напоишь их» (Пс. 35:9) (3).

Нет ли покоя в пище и питье и в наслаждениях плотских? Никак, ибо что за покой объевшемуся и опившемуся? Одно только надмение, рыгание, хрехотание, отягчение живота, болезни желудка. Чем усладился, тем же и огорчился, упившемуся же, кроме того, приходится терпеть боль в голове, трясение рук, помрачение разума, потемнение зрения, окаменение к молитвам и отчуждение от Господней благодати, в конце же концов скорбь и великую печаль, да и сама та пища и питье обычно бывают сопряжены с великой суетой и попечением (3).

Плач

Плачь и рыдай, ибо ничего более верного не имеешь в веке сем, нежели плач, ничего благопотребнейшего не найдешь, нежели рыдание. Не плача ли достойна жизнь твоя? Не рыдания ли достойно твое пребывание в мире? Ибо каждый день перед Богом тьмами тем согрешаешь, каждый день беззаконничаешь. Отовсюду сети, отовсюду силки, ибо кто из нас греху не причастен? Кто неповинен? Кто чист перед Богом, если и один день будет жизни его? Не все ли, как пекло, очернились, как сарацины стали? Не всякой ли скверны и лукавства исполнены? Грехи многие, плоть немощная, страсти бесчисленные, ратники сильные, смерть безвестная, перед очами гроб, после смерти суд, после суда же падение жребия неизвестное (3).

Все святые плакали и рыдали во всей жизни своей. «Слезы были им хлебом день и ночь, и питье свое растворяли слезами», – говорит пророк (Пс. 41:4, 101:10). Плакали пророки, плакали апостолы, плакали святители, мученики, черноризцы, пустынножители, даже и Сам Христос, в том не нуждаясь, но оплакивая наше окаянство, слезы испускал. Ибо увидел город Иерусалим, заплакал о нем и сказал: «о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих» (Лк. 19:41–42). Никто не видел Господа на земле смеющимся, но плачущим Его видели. Поэтому и ты всегда плачь и рыдай в юдоли сей (3).

Плачь о том, что ты в грехах родился в мир и непрестанно всякий день перед Господом тьмами тем согрешаешь. Плачь о том, что многих имеешь ратников и супостатов, гонителей невидимых, не знающих сна, невещественных, держащих в руках огонь и хотящих пожечь Церковь Божию, как некто сказал. Плачь, поминай смерть, ибо умереть предстоит тебе, в тление и пепел обратиться. Плачь о том, что должен будешь пройти страшные мытарства духов воздушных и испытанным быть во всем даже до праздного слова, даже до тонкого помысла (3).

Кто не воздыхает горько, будучи в долгах? Кто не плачет, сидя в темнице? Кто не рыдает, ожидая смерти? Ты же во всем таком обретаясь, как можешь не плакать и не рыдать в юдоли сей плачевной, в темноте и сени смертной пребывая, будучи отягчен различными долгами и бесчисленными беззакониями и грехами, ничего иного не ожидая, кроме смерти, кроме разлучения с миром сим?

Как можешь когда-либо быть беспечным и безбоязненным в жизни твоей? Как можешь не всегда плакать и рыдать, видя столькие беды предлежащие? Поэтому «пусть из глаз наших льются слезы, и с ресниц наших течет вода, ибо голос плача слышен с Сиона», – говорит пророк (Иер. 9:18–19) (3).

Образовал для тебя изначала Адам плачевное это житие, ибо тотчас по изгнании из рая, сев прямо к востоку, не смеялся, но горько плакал. Не чем иным было его упражнение, как только рыданием. Он, такую песнь всегда на устах своих нося, говорил: «увы, жизни моей отпадение! увы мне, что пострадал! скольких благ лишился! Вместо рая – сей тленный мир, вместо Бога и Ангелов Его – пребывание с бесами, вместо покоя – труд, вместо жизни – смерть, вместо радости и веселья – плач и рыдание». Как и пророк Иеремия, согласуясь с этим, говорил: «О, кто даст голове моей воду и глазам моим – источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего. Пути, – сказал он, – Сиона сетуют, потому что нет идущих на праздник. Истощились от слез глаза мои, волнуется во мне внутренность моя. Рассыпалась на земле слава моя, рассыпалась на земле радость сердец наших; избранные умолкли, перестав петь свои песни, обратилось в плач лицо наше» (Иер. 9:1; Плач 1:4, 2:11). Как же не должен ты плакать и рыдать в этой жизни, имея перед глазами столько причин? Ибо куда ни обратишь свои очи, не что иное, как только плач увидишь, куда ни направишь уши свои, только рыдание услышишь. Отовсюду беды, отовсюду вопли и воздыхания: «опасности в городе, опасности в пустыне, опасности в реках, опасности на море, опасности от разбойников, опасности от единоплеменников», – как говорит апостол (см. 2Кор. 11:26). Еще раз скажу: отовсюду плач и рыдание (3).

«Плачьте и рыдайте, ибо ярость гнева Господня не отвратится от нас», – говорит пророк (Иер. 4:8). Как можешь не плакать во всей жизни твоей? Как можешь не рыдать, видя столькие беды и неудобства, скорби и печали? Ибо отовсюду враги, отовсюду клеветники, отовсюду боязнь и страх, отовсюду трепет и недоумение.

Придет смерть, придет разлучение и страшное на воздухе от духов истязание и получение части неведомой. Ибо кто может знать, что там получит? Кто о том извещение имеет? Ибо придет туда душа, где еще никогда не была, увидит там, чего еще никогда не видела, услышит там, чего еще никогда не слышала (3).

Плачь и рыдай, ничего предпочтеннейшим в веке сем не имей более плача и теплых слез, ибо плач омывает душу, убеляет всякое потемнение, очищает совесть, просвещает ум, разрушает греховные узы, заглаживает рукописание всяких беззаконий. Итак, плачь и теплые слезы проливай, да омоешься от многих беззаконий, да очистишься от всякого греха, да сделаешься белее снега (Пс. 50:9). И, от душевной слепоты избавившись, умными очами светлее прозришь, и потопишь в море слезном мысленного гонителя фараона, и угасишь геенский пламень, и вечную свободу получишь и присносущной жизни сподобишься во Христе Иисусе Господе нашем, – Ему же слава, честь и держава со Отцом и Святым Его Духом во веки веков да будет (3).

Плод покаяния

Великий проповедник покаяния, святой Иоанн Креститель, вопиющий в пустыне Иудейской, говорит: «Покайтесь, сотворите достойный плод покаяния» (Мф. 3:8). Какие же это плоды достойные покаяния? По словам толкователей, это те труды удовлетворения за грех в покаянии, которые сравнялись бы с тяжестью какого-либо совершенного великого греха, чтобы насколько кто послужит греху, настолько же послужит и Господу, как говорит апостол: «Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые» (Рим. 6:19). Человек – это мысленное дерево. Kающийся человек имеет своим корнем покаяние, мысль и намерение исповедания грехов; листья – это уже само словесное исповедание Богу грехов перед духовным отцом и обещание покаяться, исправиться; плоды же – это удовлетворение, труды. Посмотрим теперь, из чего познается истинное покаяние? Познается оно не по корням намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Утверждай намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь плодов достойных покаяния или не имеешь подвигов и трудов удовлетворения, то ты древо не благословенное, но подлежащее проклятию. Мы уже сказали, что плоды достойные покаяния, те, которые равняются по своей тяжести, качеству и количеству прежде совершенным грехам. Суетно покаяние того, кто коротким воздержанием в пище и постом хочет покрыть многократное объедение и пьянство. Тщетно покаяние того, кто немногими вздохами и ударами в грудь хочет оправдать многие неправды, воровство, убийства, хищения, зло, причиненное брату, и многое подобное им. Неправедно покаяние того, кто кратким и легким умерщвлением своего тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Бесследно пройдет покаяние того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония (1).

Плоть

Сокрушается святой Киприан о тех, которые через плотские страсти пали от великой святости в глубину греховную. Ибо в его времена, когда наступило гонение на христиан со стороны идолопоклонников, некоторые из верных, сначала дерзновенно исповедавшие имя Христово и претерпевшие многие муки, потом, когда были отпущены на свободу, обесславили себя плотским падением и тела свои, бывшие прежде храмами Святого Духа, сделали храмами греховного плотского сладострастия. Столь сильный враг наш – плоть наша! Это враг-досадитель, ибо постоянно нападает, непрестанно воюет и, стараясь всегда одолеть, озлобляет. Хорошо сказал старец, посланный Богом святой Евфросинии: «Если можешь понести скорбь плоти, оставь все и беги от мира сего, как Израиль от рабства фараонова»³⁶. Достойны рассуждения эти слова: «если можешь понести скорбь плоти». Где господствует плоть и дух служит плоти, там не может быть скорби плоти в жизни сей; она может быть разве только в будущей геенне. А где дух старается господствовать над плотью, там повседневная скорбь, брань, борьба с противоборствующей плотью, борющейся при помощи природных или же вызываемых искусителем греховных влечений. И поистине, тот инок, который может понести скорбь плоти, это тяжкое бремя для духа нашего, является как бы гнилым трупом для живого человека. Упоминается в историях некий мучитель, тиреннийский царь по имени Мезентий, который мучил пленников так: привязывал к живым людям трупы мертвых, прилагая их лицо к лицу, руки к рукам, ноги к ногам, и живой носил мертвого до тех пор, пока он не сгниет и своим смрадом не уморит его. Сколь велико такое мучительство! Подобно тому и содружество или крепкий союз сожития тела нашего с духом. Грехолюбивое тело, всегда желающее скверных сластей, есть как бы труп смердящий: «Возсмердели и согнили раны мои от безумия моего», – говорит Давид (Пс. 37:6). Дух же, старающийся угодить Богу, есть как бы живой человек, стремящийся к жизни вечной. Сколь тяжело живому человеку носить привязанный к нему труп! Сколь тяжело духу носить, то есть терпеть, греховные вожделения! Не напрасно говорит апостол: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7:24). Поистине, доблестен тот подвижник, который может беспрепятственно носить скорбь плоти (2).

О, сколь лучше и честнее чистое по Богу ангельское житие, нежели плотское сплетение! Нет никакого удивления и похвалы в том, чтобы жить по плоти, ибо так не только христиане, но и язычники, и звери, и скоты живут, а жить ангельски чисто, для Бога единого, это дело преславное. Ибо так жили святые и с Богом соединились, преславные дела на земле сотворили и просветились как солнце в мире, и ныне почивают в непрестанной радости во веки вечные. Нет ничего великого в том, чтобы жить по плоти, только извне смотрящим это кажется прельстительно и любимо, внутрь же воззревшим весьма мерзостно: тягота совести, помрачение разума, бессловесное связание, недоумение, порабощение, при смерти же великая скорбь и тяжесть души (3).

Подвиг

Ты стоишь на пути века сего, – шествуй. На льду стоишь весеннем, – не будь беспечален. Находишься на брани мира сего, – борись, находишься на торжище временном, – покупай, старайся, да не возвратишься тощим и нагим в дом свой вечный. Видишь, как другие непрестанно отсюда отходят, и ты сам спустя немного времени отойдешь; непрестанно умирают, и ты спустя немного времени умрешь, и не знаешь, когда это будет: в какое время, в какой час, сегодня ли или завтра, рано ли утром или вечером, в полдень или в полночь. Поэтому никогда не будь безбоязнен, ибо не малое предстоит тебе дело, но великое, не временное, но вечное. Поэтому подвизайся усердно, не ленись, не унывай, ибо тебе предстоит подвиг, ты должен одержать победу. Подвигоположник смотрит, венцы уготованы, почесть предстоит, слава и наслаждение непреложны, лица ангельские и архангельские и всех Небесных Сил смотрят и дивятся, соборы всех святых ожидают, с великим желанием надеясь принять тебя (3).

Подобие Божие

Слово «преподобный» происходит от слова «подобный»: подобный – преподобный. Один иконописец, искуснейший в иконописном мастерстве, напишет образ живого человека на доске искуснее и подобнее, чем другой; и этот образ искуснейшего мастерства в сравнении со вторым будет преподобным, то есть самым подобным (похожим) на живого человека. И смотрящие на них скажут, что второй из них подобен живому лицу, а первый преподобен. Образ и подобие Создателя Бога, то есть душа человеческая разумная, хотя и одинакова у всех людей, каждый из которых имеет свою душу, ибо сказано: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию» (Быт. 1:26), – однако подобие этого образа Божия сохраняется не у всех одинаково. У тех, которые осквернили себя многими грехами и беззакониями и не стараются очистить себя покаянием, образ Божий помрачен, обезображен, и подобие уподобившихся скотам несмысленным (см. Пс. 48:13) премного отличается от подобия Божия. У тех же, которые внимательно охраняли себя от греховной скверны и старались уподобляться и угождать Богу добрыми делами, душевный образ Божий светел, прекрасен и подобен своему Создателю. Чем кто больше трудится в богоуподоблении, тем светлее блистает в нем образ Божий и тем подобнее Богу становится его подобие.

Трудится мирской благочестивый муж, стараясь по мере сил своих, насколько может, угодить Владыке своему, жительствуя по естественному, Богом установленному закону в страхе Господнем и ходя во всех заповедях Его непорочно, и в душе его образ Божий подобен Богу. Трудится инок богоугодный выше естественной меры, своими постническими подвигами, бессупружным житием и сохранением непорочной чистоты выполняя законы вышеестественные, и ежедневно истомляя себя разными умерщвлениями, и в душе его образ Божий подобнее Богу, чем в душе мужа мирского. И потому инок называется преподобным... Многие из богоугождающих уподобляются Христу в смирении, незлобии, кротости, милосердии, нелицемерной любви и в других добродетелях, совершаемых без особых трудов. Ибо какой труд в том, чтобы быть дружелюбным, милосердным, кротким, незлобивым, смиренным?! Какой труд в том, чтобы никого не обидеть, как Христос не обидел никого?! Какой труд в том, чтобы не убивать, не красть, не пожелать чужого (см. Исх. 20:1–17), не лгать, не осуждать и делать другие подобные добрые дела, через которые блаженные мужи становятся христоподобными?! Но немногие уподобляются Христу в Его вольных страданиях, в трудном несении креста и в распятии. Апостол Павел, умоляя, увещевает нас: «умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1Кор. 4:16). Но, о апостол святой! Скажи нам, в чем ты подобен Христу, Господу нашему? «Я, – говорит, – подобен в распятии: сораспялся Христу» (Гал. 2:19). Вот в чем подобие Христу у апостола: в сораспятии Христу. Может быть, скажет кто-либо: «Мы не читали в житии апостола Павла, чтобы он был распят на древе крестном, как был распят Христос». Да знает таковой, что апостол говорит здесь не о вещественном кресте и распятии, а о духовном, что ясно из других слов того же апостола: «для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6:14), – ибо распяться миру – это значит сораспяться Христу, и сораспяться Христу – значит распяться миру. Потому снова скажем апостолу: о истинный подобник Христов! Ты не только подобен Христу, Господу своему, в твоем духовном распятии, но и преподобен Ему, подобнее, чем другие! Ибо кто так распялся Ему, как ты, который носил язвы Господа Иисуса на теле своем и восполнял недостаток в плоти своей скорбей Христовых (Гал. 6:17; Кол. 1:24)? Кто так умер для мира, как ты, который говоришь: «от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Флп. 3:8)? (2)

Познание Бога

Существуют два способа познания Бога... Это вера и любовь. Верою Бог познается по апостолу: «Верою познаем, что веки устроены Словом Божиим» (Евр. 11:3), а Златоуст, толкуя это, говорит: «Дело веры – познание. Вера состоит в познании Бога, в познании того, что Его всемогущей силой и веки сотворены». Познается Бог еще и любовью, как об этом говорит в Евангелии Сам Господь: «кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:21). «Кто, – говорит Он здесь, – любит Меня, тому Я Сам покажу Себя, чтобы он хорошо знал Меня: явлюсь ему Сам». Оба эти способа познания Бога и достижения вечной жизни очень хороши, но в то время, как первый способ, то есть вера, является то совершенным, то несовершенным, второй способ, то есть любовь, – всецело совершенен. Вера есть истинный способ, ибо «без веры угодить Богу невозможно» (Евр. 11:6) и спастись: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Мк. 16:16). «Человек оправдается верою» (Рим. 3:28); не истинным же способом она является потому, что и бесы веруют, но по-прежнему остаются бесами, хотя «веруют и трепещут» (Иак. 2:19) (1).

Истинно познавший себя познал Бога, и познавший Бога познал себя: с Богом соединен, и, почив от всех своих дел и трудов, вошел в святилище Божие, и всегда приносит Богу умную службу духа. Однако никто не может познать Бога, пока прежде не познает себя, не познает же себя совершенно, пока прежде не придет в познание твари и в рассмотрение всех зримых и понимаемых вещей в мире. Когда же кто приходит в познание этих вещей, тогда сможет прийти в познание себя, а также и Бога, и так приходит в совершенное единение любовью с Богом. Итак, если кто истинно хочет познать Господа, познать себя и соединиться с Ним любовью, пусть прежде познает всю видимую и понимаемую тварь, пусть узнает рассмотрение всех вещей и всей твари: от кого и для чего они существуют, чтобы ни единой вещи не было от него утаенной и непонятной, – также и себя, и все таинство о себе; также и Бога, и все Его неизреченные благодеяния; и так придет в совершенное познание всего. Ибо прежде подобает понять дольнее, а потом уже горнее. Мы должны восходить не от вышнего к низшему, но от низшего к вышнему. Ибо потому Бог всю тварь и все мирское устроение, как некое училище или зерцало, положил перед нашими очами, чтобы мы, учась, от дольнего восходили к вышнему. Если же дольнего не познаем, то как горнее разуметь сможем? (3)

Покаяние

Что хуже пепла? Кто ищет вкуса в нем? Кто захочет питаться пеплом? Точно так же и покаяние невкусно для грехолюбивых людей, погрязших в сластях и страстях мира сего. Кто из таких желает покаяния, и кто из них вспоминает о покаянии? Сыпни кому-либо пеплом в очи, – приятно ли это будет? Напомни грехолюбцу о покаянии, – понравится ли это ему? Как пепел – самая худшая вещь, однако имеет свое благое употребление, так и покаяние грехолюбцами считается крайне неприятной для них вещью, однако оно имеет свое хорошее значение. В пепле таится огонь, и в покаянии живет огонь любви к Богу. Примером может служить жена, вспоминаемая в Евангелии, известная грешница, приблизившаяся ко Христу Господу с покаянием. Когда она покаялась искренно, то тотчас в ней возгорелся огонь Божественной любви, и так сильно, что даже Сам Господь Христос свидетельствует о ней, говоря: «возлюбила много» (Лк. 7:47). Пеплом чистятся блюда и сосуды, будут ли они оловянные, медные или серебряные. Если они от чего-либо почернели, то, как только они будут потерты пеплом, снова приобретают свой прежний блеск. Покаянием же святым очищаются грешники и светлеют перед очами Божиими, как солнце... Пепел, растворенный теплой водой, является прекрасным омовением. Называемый щелочью, которой люди обыкновенно умывают голову, все тело и разные одежды, он прекрасно обмывает всякую грязь. Святое же покаяние, растворенное теплыми слезами умиления, о как хорошо отмывает от душ человеческих всякую греховную грязь! (1)

Христос Господь наш, взяв на земле наши грехи на Себя и желая наши души очистить от всякой скверны, отверз на Кресте сугубый источник, истекающий из Его ребер: источник воды и Крови. Святой Иоанн Богослов говорит о Нем следующее: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию, не только водою, но водою и Кровью» (1Ин. 5:6), чтобы чужие, то есть наши, грехи очистить. Не только одну воду извел Господь из Своих ребер, но и Кровь: не водою только очистил, но водою и кровию. Мы же для омовения наших собственных грехов, как бы легкие и малые воды, употребляем легкое покаяние без крови, то есть без трудов, доводящих до кровавого пота. Поистине, такое наше покаяние суетно и подобно делу Пилата, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Мы трудимся только малое время, мало постимся, мало плачем; мы только как бы одни руки, а не все наше тело омываем от тины, и через это вторично распинаем Христа. Мы не только за прежние грехи не творим подобающего удовлетворения, но даже и на большие и новые простираемся беззакония. Какую пользу принесет такое покаяние? Сами посудите (1).

Долготерпелив Бог. Если же после долготерпения Своего Он огорчится за непокаяние на человека, то ускорит наказание Свое, и тогда, о человек, ты не можешь знать, найдется ли у тебя время для покаяния (1).

Слышишь, грешный человек, валяющийся в своих грехах, как в грязном кале, и откладывающий свое покаяние на другое время, на старость лет! Если не покаешься вскоре, то вовсе не получишь времени для покаяния... Найдет на тебя неожиданно смертная болезнь, захочешь покаяться, а времени не будет. Найдет неожиданно Божье наказание, огонь и меч, захочешь исправиться, но времени не будет. Попадешь в руки врагов твоих, видимых и невидимых, захочешь поплакать о грехах, но не будет времени. Придет последний час твоей кончины, станут перед лицом твоим все твои грехи, захотел бы ты тогда понести всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, ибо уже не будет времени. Ныне же, ныне, пока имеешь время, позаботься о грехах твоих, покайся искренно, ибо после уже не будет времени (1).

Кто же это кающийся истинно, и кто кающийся ложно? Kающийся ложно есть тот, кто неискренно исповедует свои грехи перед Богом своему духовному отцу, но скрывает их, если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанном зле. Впрочем, такой иногда отчасти и жалеет, однако же он не имеет в своем сердце твердого намерения и не полагает в уме твердого обещания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Такой недостоин Божественного Причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко Причащению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после Хлеба сатана. Kающийся же истинно есть тот, который, исповедуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на помощь Божию, твердое намерение никогда не возвращаться к своим прежним делам и всячески беречься от них. Такой сподобляется как Божественного Причащения, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весьма недостойным. Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египетская. О ней пишется, что она настолько была недостойна Божией милости из-за своей грешной жизни, что даже церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: «Когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня, окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия». Когда же эта грешница положила в своем сердце истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась Причащения Божественных Таин, Тела и Крови Христовых, в церкви святого Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в ее житии. Посмотрим теперь: она еще ни удовлетворения не принесла за свои грехи, не коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов; едва один день прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается Чаша Господня. Подобное тому находим и в Прологе, в 26-й день декабря. Две женщины были оклеветаны перед епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и повелел всем людям быть готовыми к Причащению Божественных Таин, Тела и Крови Христовых. Когда он служил Литургию и начал причащать людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других – белыми и светлыми: у грешных были черные лица, а у праведных белые. Приступили же ко Причащению и те две женщины, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ дивился этому, явился ему Ангел и сказал: «То правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покаялись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение, поэтому Бог простил их грехи и сподобил их той благодати, которую ты видел сам». Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные женщины были недостойны Божественного Причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в своем сердце твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и Причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их. Итак, никто не удаляйся от Чаши Господней и только истинно покайся, и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за свои грехи, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на милосердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко Причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждой, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов (1).

Не отчаивайтесь в своем спасении, если даже и многие грехи будут соделаны вами. Воспряньте же духом скоро, как бы от сна, от грехов ваших, и, покаявшись истинно, вы сподобитесь общества со всеми святыми, что да получим и мы все (1).

Пока грешный человек пребывает в грехах без покаяния, до тех пор находится во тьме и не имеет света Божией благодати; когда же, придя в чувство, начнет каяться, тотчас в сердце его начинает сиять Божия благодать: «А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5:20). Был во тьме разбойник, покаянием же он увидел рай, – покаяние разбойника отверзло рай. Во тьме был гонитель Савл, названный потом Павлом, а когда он покаялся, то сподобился светлостей небесных, будучи восхищен до третьего неба (2Кор. 12:2). Во тьме был блудный сын, а через покаяние он получил от отца лучшую одежду и наследие. Во тьме была и блудница, которая потом очистилась покаянием: «отпускаются грехи ее многие» (Лк. 7:47). «Народ, ходящий во тьме, покаянием увидит свет великий» (Ис. 9:2) (1).

Святое покаяние – это сухой хлеб, однако же подобает, чтобы хлеб этот был чист, бел и не имел никаких плевелов, это значит, что наше покаяние должно быть истинным, а не лицемерным. Истинное же покаяние есть то, которое совершается не только на словах, но и на самом деле, которое растворяется теплыми слезами и происходит из смиренного боголюбивого сердца (1).

Всем советую не опаздывать, но, пока есть достаточно времени, заботиться о душах наших, чтобы мы воскресли от греховной смерти к добродетельной жизни, и всякого увещеваю следующими словами Сираха: «Не медли обратиться к Господу и не откладывай со дня на день: ибо внезапно найдет гнев Господа, и ты погибнешь во время отмщения» (Сир. 5:8–9). Не говори: «Я согрешил, и что мне было? Господь ведь долготерпелив». Не будь без страха за очищение и не говори: «Щедрость Его велика; она очистит множество грехов моих». Знай, что у Него есть и милость, и гнев и что ярость Его проявится на грешниках. О Господи! «Не обличи же нас яростью Твоей и не накажи нас гневом Твоим» (ср. Пс. 6:2). Ты Сам дай нам возможность покаяться Тебе прежде кончины (1).

Помни о Господе всегда, в сердце и в устах твоих пусть всегда пребывает Его имя. В покаянии всегда будь прилежен и каждый день теплыми слезами омывай душу твою, да убелишься более снега и не посрамленным лицом перед Господом явишься (3).

Kайся, человек, во всякий день о своих согрешениях и плачь о них день и ночь, кайся, не оставляй без внимания и малейшего согрешения. Ибо если будешь пренебрегать малым, то и о великих потом не позаботишься, но кайся и даже самого малого прегрешения не оставляй, если оно и меньше всякого греха будет. Ибо по разорении одной малой заповеди человек всегда и прочим великим сопротивляться начинает, как некто сказал. Не говори: это ничто, то ничто, – но не презирай даже до праздного слова, даже до помысла тонкого, ибо и о праздном слове ответ дашь в день судный, как Сам Господь сказал (см. Мф. 12:36). Всякий день, во всякое время кайся, ибо непрестанно перед Богом согрешаешь, всякий день тьмами тем перед Ним беззаконничаешь. Kайся, плачь и рыдай во всей жизни твоей, ибо ничего достойного радости и веселья в веке этом не обретешь, ничего достойного благомыслия и благоденствия не найдешь, только плачь и рыдание. Ибо и рождение твое в мир плачевно, и жизнь твоя проходит в воздыхании, кончина же твоей жизни – смерть, скорбь и горесть души (3).

Поклонение

На небе, когда почтенные и важные особы кланяются Богу, то они кладут перед Ним свои короны, как видел это святой Иоанн Богослов: «Двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу» (Откр. 4:10–11). Мы на такой поклон не способны, ибо мы еще не имеем корон и венцов небесной славы, мы еще не увенчаны небом, и, Бог знает, кто этого удостоится. Ну что же? Поступим по-земному, по обычаю нынешних приношений! В нынешние времена, когда кланяются младшие старшим, подданные господину, то приносят ему деньги – серебряную или золотую монету, вместо округлых корон – большие, круглые золотые червонцы, из которых иные называются коронатами. Господь же Бог и таких поклонов не презирает, ибо принял и похвалил даже и малые два гроша, две лепты вдовицы (см. Мк. 12:42; Лк. 21:2). А что, если бы та вдовица положила пару золотых червонцев? Поистине, они, принимая их, сказали бы: «Эта убогая вдовица вложила больше всех». Но и на такой поклон не у каждого из убогих хватит. Богатый скуп, а убогий не имеет. Потому-то я, недостойный и убогий, помыслил с Божией помощью взять, как духовная (хотя и грешная) особа, из духовного, богатого и неистощимого хранилища три таинственных червонца, выкованных в Священном Писании из веры в Святую Троицу, и принести их на поклон Святой Троице от трех частей человека: от души, от тела и от духа. От души – Богу Отцу, от тела – Богу Сыну, от духа – Богу Духу Святому. Священное Писание, поучающее вере, – это как бы золотая руда, как само золото, даже лучше золота и топазов, почему великие учители веры и были названы златоустами, златословесными и златоглаголивыми. Да будет же позволено сделать из этого золота червонцы, согласно словам Давида, говорящего: «Закон уст Твоих лучше для меня тысяч золота и серебра» (Пс. 118:72), то есть лучше тысяч золотой и серебряной монеты. Говоря проще, слово Божие, утверждающее в человеке веру в Бога и научающее его богоугождению, лучше тысячи золотых червонцев и тысячи чеканенных талеров: лучше тысяч золота и серебра. Тот царь был такой, что считал тысячами, для нас же, бедных рабов, достаточно и того, если мы звякнем перед Господом хотя бы тремя червонцами. С этой целью и пойду прежде всего в сокровищницу святого Иеронима, хотя и нищего духом и вещами, как законника, присягавшего хранить нищету, но не убогого духовным богатством и не последнего учителя в Церкви Христовой, пойду в его сокровищницу и скажу по его книге, в которой он пишет, что «в древности имя Божие было в таком почете, что писать его не позволялось ни на чем другом, кроме одного чистого золота: ни на бумаге, ни на пергаменте, ни на дереве, ни на камне, ни на серебре, но исключительно на золотой доске». Да будет же та доска нашим первым червонцем, на котором имя Божие мы напишем не просто, но символически и принесем его в дар Первому Лицу Святой Троицы. Червонцы, как и всякая монета, не бывают гладкими, но всегда имеют на себе разные изображения: то лица каких-либо из монархов, то их гербы, то знаки и символы. И Христос Спаситель, повелев некогда показать Ему монету, которой платилась подать, спрашивал у фарисеев: «чье это изображение и надпись» (ибо там было чье-то изображение и написание)? «Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:20–21). На первой золотой монете нашей веры я полагаю такое изображение: старец Ной держит в руках голубицу с масличной веткой, а внизу мною подписано: «Спасение мира». Спросите же меня, набожность ваша: чей образ этот и написание? Я отвечу вам: это образ Ветхого днями Бога Отца, ибо от Него, как от масличного корня, родился Сын, как масличная ветвь, и Дух Святой исходит, как голубь. Скажи и ты, святое послушание: воздадите Отчее Отцу. Это будет поклон Богу Отцу, и поклон этот будет происходить от души нашей. Но мне кажется, что этот червонец немного потемнел, не всякий его видит, не всякий и разумеет. Поэтому я его немного почищу и объясню толкованием. Червонцем, или золотом, я называю святую веру не по своему измышлению, но на основании церковного песнопения, на основании того места, где Церковь, воспевая в предпразднственных гимнах Рождеству Христову трех царей, пришедших ко Христу с тремя дарами, сравнивает святую веру с золотом в таких словах: «Веру яко злато, любовь яко смирну, яко ливан деяния принесем Зиждителю». «Веру, – говорит, – как золото», – ибо вера является золотом, потому что как золото очищается огнем, так и святая вера очищается бедствиями и гонениями: «испытал их как золото в горниле» (Прем. 3:6). Золото это чищено было камнем: были побиваемы камнями, – пилено пилами: перепиливаемы, – резано железом: умирали от меча, – испробовано разными способами: испытали поругания и побои, а также узы и темницу. Оно было положено и испытано то в огне, то в воде: переходили через огонь и воду. Все это было причинено и вере святой (Евр. 11:36–37). Это золото достойно быть в небесном хранилище: «нашел их достойными Себе» (Прем. 3:5). Изображен на нем образ мысленного Ноя, Царя Небесного, Бога, ибо апостол говорит так: «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос» (Гал. 4:19). Нарисована на этой монете веры голубица Святого Духа, действующего в Таинствах, изображен и сучок масличный, оливковый, – плод неотъемлемой благодати Христовой... Поклонимся [Богу] по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: «Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (Рим. 4:3). Да будет этот поклон Богу Отцу от души! Kланяться от души – это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин быть принятым, когда при нашем поклоне мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как золото, и даже дороже золота, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16). На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волей и является как бы малым богом, знающим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. Об этом-то и говорится: «Я сказал: вы – боги и все – сыны Вышнего» (Пс. 81:6). Изображен Бог на этой золотой монете, то есть в душе человеческой, так что образ Бога Отца находится в памяти, Бога Сына – в разуме, Бога Духа Святого – в воле. Эта монета имеет изображение или подобие Ноя потому, что она сидит в теле, как Ной в ковчеге, и плавает по великому и пространному морю мира сего. Изображение же маслины она имеет потому, что ей уподобляется обилием духовных плодов, говоря: «Я же как маслина плодовитая в доме Божием» (Пс. 51:10). Наконец, изображение голубя она имеет потому, что в некоторых церковных историях рассказывается, что души людские (особенно же души святых) были иногда видимы в образе белой голубицы для свидетельства об их чистоте. Эту-то золотую монету, душу нашу, принесем на поклон Богу Отцу, веруя в Него и любя Его от души нашей. Теперь, возлюбленные, я пойду в сокровищницу возлюбленной райской, сокрытой в Песни Песней, пойду за другой монетой для другого Лица Святой Троицы. Та, сильно возлюбив своего любезного Жениха, Небесного Сына Божия, и желая всегда иметь Его перед очами, изображает Его вид на скрижали своего сердца, изображает же не простыми красками, но самим золотом. Обрисовав сначала Его голову, говорит: «голова Его – чистое золото». Обрисовав Его руки, говорит: «руки Его – золотые кругляки» (Песн. 5:11, 14). Я же беру это золотое рисование для таинственного червонца нашей веры в Бога Сына и полагаю на нем такой символ: Исаак несет бремя подобно тому, как Он понес наше. Если кто-либо из вас, набожность ваша, спросит меня: «Чей это образ и написание?» – то я отвечу: Бога Сына, ибо Он, поистине, сделавшись мысленным Исааком, понес на Себе бремя грехов наших, и ты, святое послушание, знай это. Итак, воздадите Сыновнее Сыну, и будет это нашим поклоном Богу Сыну. Вера в Бога Сына или, вернее, Сам Бог Сын, в Которого мы благочестиво веруем, есть как бы некое золото, хотя и невещественное. Один из толкователей, рассуждая о вышеприведенных словах из Песни Песней, заключает так: истинно то, что Сам Сын Божий восхотел быть золотом. А для чего это? Сын Божий, видя, что мало на свете таких людей, которые Его любят, а золото любят все настолько сильно, что иной дал бы и глаз выколоть или даже за золото отдал бы и душу свою, – видя это, Сын Божий помыслил в Себе: «Буду же и Я золотом; тогда и Меня полюбят люди, как золото».

Этот толкователь, развивая свой вывод, приводит и слова Самого Христа, как бы говорящего так: «Был Я поистине виноградом: «Я есмь лоза, а вы ветви» (Ин. 15:5), – и как виноградная лоза к колу, так и Я был привязан ко Кресту железными гвоздями, но на Мои красные гроздья, на кровавые раны, никто и не взглянет, о чем говорит блаженный Августин: «Многие хотят царствовать, но страдать – никто». Был Я и рекой, призывая так: «кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек» (Ин. 4:14). Но кто же пришел черпать эту воду? Одна только самарянка пришла было почерпнуть, но и та, оставив свой водонос, побежала в город. Был Я виноградом, но не нашлось тех, кто взял бы гроздья Наши. Был рекой, но не было черплющего Наши воды. Был, – говорит Он, – древом («Христос есть древо животное», как поет Святая Церковь), распростер, как ветви, руки Мои: «На Кресте пречистеи руце простер», – но кто же сел под тенью того дерева? Кто любит почивать под крестом, под страданиями? Был Я, – говорит, – Вождем, и даже самим путем: «Я есмь путь; идите за Мною» (Ин. 14:6; Мф. 4:19), – а много ли нашлось таких, которые пошли за Мной? Больше было тех, о которых в Евангелии написано: «оставив Его, бежали» (Мф. 26:56). Был Я деревом, но никто не сидел в Нашей тени. Был Вождем, но никто не мог идти Нашим путем. Был Я, – говорит Он, – еще и солнцем: «Я свет миру» (Ин. 8:12), «приступите ко Мне и просветитесь» (Пс. 33:6). Но все уклонились в темноту, никто не хотел освещаться Моим светом: «всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его» (Ин. 3:20). Был Я, говорит, и Пастырем овцам: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» (Ин. 10:11), – но много ли этих овец? Мало было избранных, да и те разошлись врозь: «поражу пастыря, и рассеются овцы» (Мф. 26:31; Мк. 14:27; Зах. 13:7). Оставив Его, бежали. Был солнцем, но никто не сиял Моим светом; был Пастырем, но никто не хотел идти за Мной. Что же Мне делать, – говорит Господь? Но Я знаю, что сделать. Люди во всем свете любят теперь золото, так Я и сделаюсь золотом, чтобы все люди полюбили Меня. Вот почему и сказано, что голова Его золотая, руки Его золотые.

Это золото искупило нас от вечной погибели адской. «Не тленным... золотом искуплены... – говорит апостол, – но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1Пет. 1:18–19). Это золото приготовило нам вечный пир на небе: «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем» (Лк. 22:29–30). Это золото и увенчало, и вечно увенчивает наши головы. Венец – Христос, корона эта золотая: На голове Его много венцов. Изображен на этом золоте образ Бога Отца, согласно написанному: «сияние славы Отчей и образ ипостаси Его» (Евр. 1:3). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: «Видевший Меня, видел Отца» (Ин. 14:9). Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее Лицо изображает Исаак, несущий на плечах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в единое бремя все наши грехи, подобно дровам: преступление Адамово, как большое и тяжелое полено, срубленное с запретного древа; братоубийство Каиново; посмеяние над отцом Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все это собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он был вынужден даже жаловаться: «подобно тяжелому бремени отяготели на Мне» (Пс. 37:5). Подняв это бремя людских грехов на Свои плечи, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким Крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать Жертвой за нас: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо», – говорит апостол Петр (1Пет. 2:24). За такое Его благодеяние, за вольное страдание ради нас, мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать перед Ним с поклоном в знак благодарности этот червонец памятования о Его страданиях и о нашем искуплении. Да будет этот поклон от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если этот поклон мы соединяем с червонцем, то есть с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя греховное бремя истинным покаянием, закалывая греховные вожделения ножом страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо Бог не пощадил для нас Сына Своего. Только тот является истинным поклонником, кто не жалеет подарка, приносимого на поклон господину. Подобно этому и у Бога истинным поклонником будет только тот, кто не со скорбью, но с охотой умерщвляет себя, жертвует собой для Бога и все свое отдает Ему... Богу бывает приятен тот дар, который приносится без сожалений, а тот, о котором жалеют, давая, тот менее приятен для Него. Поэтому и наш поклон, приносимый от нашего тела Богу Сыну, бывает приятным или неприятным в зависимости от того, щадим мы или не щадим себя, жалеем или не жалеем, скорбим или же приносим себя Ему охотно, закладывая как жертву наше тело умерщвлением и воздержанием от греховных склонностей. За третьим червонцем для Третьего Лица Святой Троицы, для Бога Духа Святого, я иду к хранилищу царскому, к сокровищам царя Давида, где между разными царскими драгоценными вещами вижу голубя с серебряными крыльями и с золотыми плечами: «крылья голубки серебристые и с междоплечиями ее блестящими, как золото» (Пс. 67:14).

Беру я это золото на наш червонец веры в Бога Духа Святого и полагаю на нем такой символ: огонь, горящий всегда в храме на алтаре, по повелению Бога, сказавшего Моисею так: «огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике и не угасает» (Лев. 6:13). Над огнем же напишу знак и надпись: «В размышлении моем (то есть в богомыслии) разгорелся огонь» (Пс. 38:4). Если вы спросите меня: чей это образ и написание? – то я отвечу: Бога Духа Святого, ибо Он сходит и в виде голубя, и в виде огня. Скажи же ты, святое послушание: «Итак, воздадите духовное Духу"... Вера наша в Святого Духа должна быть, как междоплечия голубиные, блестящие, как золото. Как плечи соединяют оба крыла, так и вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может долететь до неба с одним крылом любви. Оба крыла должны быть посеребрены тем серебром, о котором говорит тот же Давид: «Слова Господни – слова чистые, серебро разожженное» (Пс. 11:7). Наука божественная, поучающая боголюбию и дружелюбию, и является этим чистым серебром, и серебром, разожженным горячестью к Богу и ближнему. Оба эти крыла посеребренные, то есть любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святой соединяет вместе, чтобы одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому, как расплавленная серебряная или золотая руда: «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5:5). Плечи эти голубиные, соединяющие двойственную любовь как два крыла, должны быть и позолоченными: междоплечия, блестящие, как золото, – ибо как золото украшает всякую вещь, так и любовь и к Богу, и к ближнему бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей и обоих сливает воедино. Назвав, таким образом, Духа Святого золотом, мы перейдем теперь к символу, изображенному на нем, приступим к огню, горящему на алтаре. В храме Божием, в ветхозаветной скинии, устроенной Моисеем, было два огня. Один из них был внутри, на алтаре. Это был тот огонь, который раньше сошел с неба для сожжения жертв, принесенных Аароном. За этим огнем по повелению Божию следили очень внимательно, дабы он не угасал никогда, но непрестанно светил бы и днем и ночью. Забота о нем лежала на приставленных к нему священниках, которые называли его огнем Божественным и употребляли его только для жертв и всесожжений, на другие же потребности употреблять его было запрещено под угрозой. Другой огонь находился перед дверьми скинии собрания. Этот огонь был не сошедший с неба, но земной, обыкновенный, и назывался он огнем чуждым. Его не позволялось употреблять для жертв, приносимых Богу, а также нельзя было вносить его и внутрь храма. Когда же два сына Аароновы, Надав и Авиуд, взяв чуждого огня, обыкновенного, и вложив его в свои кадильницы отважились внести внутрь храма, то за это появился огонь от Господа и сжег их в пепел (см. Лев. 10:1). Огонь нашей любви к Богу также должен всегда гореть в сердце, всегда подогреваемый и поддерживаемый богомыслием: «В поучении моем (то есть в богомыслии) разгорится». Чуждый огонь, то есть мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, то есть под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки.

Принесем Духу Святому поклон от духа нашего, то есть, духом горя и Господу служа, принесем его духом правым, обновленным, духом умиления (1).

Покой

Как сможет тварь и похоть плотская даровать совершенный покой и верное утешение для души, если не Сам Творец твари упокоит душу, укреплением Своим утешит ее и дарует ей вечное и присносущное наслаждение? Как лоза не процветает и не возрастает иначе, как только от корня, так и душа не может иметь совершенного утешения, как только от благодати Господней и Пресвятого утешительного Духа Его, от которого и бытие свое имеет (3).

Век этот не имеет в себе никакого покоя и тишины, ибо сама злоба и человеческие страсти никогда мира и покоя душе дать не могут, но приносят всегдашний мятеж и смущение. Одно зло пройдет, другое придет, одно исчезнет, другое явится, как в морском волнении или в воздушных переменах, и не столько внешними различными томлениями, сколько самими внутренними своими страстями всегда мучается и непрестанно ратуется душа. Всегдашние беды, всегдашние борьбы, как извне, так и внутри, плотская сласть и временная красота, и всякое временное наслаждение кажется чем-то значительным всем не внемлющим, но когда же кто рассмотрит лучше, то найдет его весьма горестным и многомятежным для души. Поэтому не напрасно Господь, лучшее о нас предвидевший, повелевает нам презирать это как не приносящее верного утешения, чтобы мы беспрепятственно позаботились о достижении того вечного, мирного, присносущного наслаждения и покоя (3).

Кто от века в мире плотских сластей покой обрел? Кто от века в нем совершенное упокоение получил? Никто. Не все ли в скорби и печали изнурили жизнь? Не все ли в мятеже и смущении окончили житие, напоследок же серпом смерти безвестно пожаты были? Нет ни покоя, ни совершенного утешения в сластях и похотях плотских, но всегдашняя рать и борьба душе. Чем более что-либо возлюбишь, тем более потом опечалишься, чем более к сласти плотской приложишь свое сердце, тем более потом скорби и томления примешь (3).

В Боге же только едином и в благодати Духа Пресвятого мир, тишина и вечный покой. Там радость, там веселье, там беспечалье, бессмертие, безбоязненность. Там мир, не нарушаемый войной, покой неизменный, радость нескончаемая, присносущное наслаждение, вечно наслаждающее человека. Возлюби только истинно всем сердцем Господа, и, вкусив, ясно познаешь, что благ Господь, и сам весьма возжелаешь разлучения с телом и с Господом всегдашнего пребывания. Ибо Он щедр и милостив, благоутробен, «Отец милосердия и Бог всякого утешения» (2Кор. 1:3). Он – вечный покой, один лишь Он Сам душу нашу упокоит и утешит, и скажет ей: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана!.. Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста!» – как говорит Соломон (Песн. 4:7–9); и так сотворит ее Себе наследницей всяких благ (3).

Польза

Рабам Божиим или, вернее, служащим Господу своему даже противоположные вещи много помогают, даже то приносит пользу, что считается вредным, ибо для них даже злое превращается в доброе (1).

Бог все устраивает на пользу. Если Он кого и опечалит на время в чем-либо малом, зато вскоре утешает большим. Взяв у Иова меньшее богатство, Он дал ему большее. Взял Он у Моисея обувь: "сними, – сказал, – обувь с ног твоих» (Исх. 3:5), – а дал ему власть над фараоном и над всем Египтом. Взял у Саула ослов, а дал царство. Взяв у нас малое, Бог отдает нам с лихвою сторицей, да в придачу еще и жизнь вечную (1).

Не берись самонадеянно за всякое дело, но с великим рассмотрением все совершай, ибо все обычно совершается с большей пользой и более прочным успехом, если творится с ожиданием и рассмотрением. Если же все стало бы совершаться по желанию твоего сердца, то никогда ни в чем ты не мог бы познать свою немощь, никогда ничего не приобрел бы в пользу души своей, но все делал бы во вред ей. Поэтому Господь, как Всеведущий, милуя и щадя Свое создание, каждому устраивая полезное, не всегда все дает тебе по воле твоей, но много раз пресекает и возбраняет, как Сам знает, для твоего же вразумления, чтобы ты познал свою немощь, чтобы пребыл смиренным, кротким, терпеливым, а не малодушным, чтобы все ты предоставлял воле Господней (3).

Если ты знаешь, что ты принял горечь печали по попущению Вседержителя, то пусть будет для тебя примером Иов, который говорит: «если благое принимаем от руки Господа, не стерпим ли злого» (см. Иов 2:10)? Но не может быть злом то, что хотя и кажется злом, но происходит с нами по воле Господней. Ибо как Его святая воля, совершаемая в нас, никогда не бывает злой, но всегда благая и добрая, так и все, совершающееся по воле Его, есть благо, а не зло, все бывает на пользу нашу, а не на соблазн, на созидание наше, а не на разорение. Не во все ли дни мы молимся Отцу Небесному, говоря: «да будет воля Твоя» (Мф. 6:10)? Не может благая воля Господня хотеть нам зла: «Ибо, говорит Господь Бог, Я не хочу смерти грешника» (Иез. 18:32). Хочет ли зла отец сыну своему или ищет ли злополучия и беды мать для своей дочери? Так и Бог никогда не желает нам никакого зла, но всегда хочет для нас только добра и все устраивает для нашей пользы. Он попускает на нас и скорби, чтобы мы не превозносились, ибо ведь и отец бьет сына, которого любит, и мать причиняет раны своей дочери, которую желает научить благим нравам. Так и Бог Чадолюбец бьет нас печалями, чтобы мы знали, что Он есть над нами, чтобы боялись Его, и кротко, с благоговением ходили пред Ним, храня Его повеления. Итак, не печалься сильно, христолюбец, видя попущенную Богом на время скорбь ради твоей же пользы, но принимай все с благодарностью и говори евангельски: «ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф. 11:26) (3).

Помощь Богородицы

Пресвятая Одигитрия, Помощница, помогает нам на небе: встав между Богом и грехами нашими, как Посредница, Она не допускает, чтобы наши грехи проходили близ Бога, и гласом Своих молитв о нас заглушает глас наших смертных грехов, вопиющих на нас Богу. Хотел некогда царь Артаксеркс по наущению Аманову истребить весь народ еврейский, но царица Есфирь, встав перед ним, умилостивила его, и он даровал жизнь еврейскому народу. Когда вопиют на нас грехи наши, многократно прогневанный Бог хочет истребить нас с лица земли, но Помощница наша, представ перед Ним, умилостивляет Его, почему и воспевает Ей Церковь: «Аще не бы Ты предстояла молящи, кто бы нас избавил от толиких бед?» Помогает Одигитрия, крепкая Помощница наша, но знаем ли мы, кому Она помогает? Послушаем конец нынешнего кондака, читаемый так: «Пречистая Богородица предваряет на помощь и избавляет от великих бед и зол благонравныя и богобоящияся рабы Своя». Запомним эти последние слова и уразумеем, кому Она «предваряет на помощь» и кого «избавляет от великих бед и зол»: «благонравныя и богобоящияся рабы Своя». Но избавляет ли Она неблагонравных и не боящихся Бога, об этом мы не имеем известий в Писаниях. Ужаснись здесь каждый неблагонравный и не боящийся Бога человек, услышав, что только благонравным и богобоязненным помогает Матерь Божия, избавляя их от великих бед и зол, и отказывает в помощи всем имеющим развращенные нравы и отринувшим от сердца страх Божий. И что удивительного: разве будет Мать благодетельствовать тем, кто является врагами Ее Сына? Не более ли разгневается на них, видя, что они вторично распинают грехами своими Сына Ее и надругаются над Ним своими беззакониями? Ибо как в древности иудеи распяли и надругались над Христом, так и ныне каждый человек, христианин, ведущий нечистую жизнь, валяющийся в скверной жизни, как свинья в болоте, и не помышляющий о покаянии, вторично распинает Сына Божия, надругается над Ним в членах своих, Кровью Христа искупленных, делая члены Христовы членами блудницы (1Кор. 6:15). Может ли быть такой любезным Пречистой Матери Христовой? Ибо какая мать когда-либо возлюбила того, кто убил ее сына? Как же ты, человек, грешный и ожесточенный в нераскаянном своем сердце, как ты можешь возлагать надежду на Матерь Божию, Сына Которой каждый день и каждую ночь опечаливаешь постыдными своими делами, бесчестишь Его в членах своих и только носишь на себе имя христианское, а по делам хуже поганых? Милосердствует Матерь Божия о грешниках. Но о каких грешниках? О тех, которые если и падают по немощи человеческой, то вскоре восстают и притекают с покаянием к Богу и со слезами и теплыми молитвами к Ней, Божией Матери. Помогает Матерь Божия грешникам. Но каким грешникам? Тем, которые стараются исправить жизнь свою и, уклоняясь от зла, начинают творить дела добрые. Избавляет Матерь Божия от великих бед и зол не только праведных, но и грешников. Но каких грешников? Тех, которые возвращаются к Отцу Небесному, как блудный сын, воздыхают, бия себя в перси, как мытарь, плачут у ног Христовых, как грешницы, омочившие ноги Его слезами, приносят Ему исповедание, как на кресте разбойник. На таких грешников призирает свыше Пречистая Матерь Божия, поспешает им на помощь и избавляет их от великих бед и зол, а о нераскаянных грешниках нерадит. Посему, о христоименитые люди! Если мы знаем, что находимся в прогневляющих Бога грехах, исправим жизнь свою, отстанем от грехов и с истинным покаянием прибегнем к Богу и Богородице. Отвергнем от себя наши злые нравы, пьянство, нечистоту, зависть, злобу, лихоимство и всякую неправду, а страх Господень и нелицемерную любовь к ближним нашим вкореним в сердца наши. Преблагословенная же Одигитрия, Пречистая Матерь Божия, крепкая Помощница наша, поможет нам во спасении нашем и во всех нуждах наших и избавит от великих бед и зол по милосердию Своему и по благодати Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа (2).

Помощь Божия

Если и намерение будешь иметь благое, но без помощи Божией сам против греха стать и победить его не можешь, ибо, вследствие преступления, от рождения ты подпал под иго и рабство греху, и потому сам собой свободен от него быть не можешь, если Господь не поможет тебе и не укрепит тебя. Однако, ты от себя и намерения благого иметь не можешь, если Господь благодатью Своей не предварит его. Подобно тому, как если источники водные не дадут воды, не потекут реки, так и если не будет споспешествовать благодать Божия, все останется праздно (3).

«Если Господь не построит дома, напрасно трудятся строители, если Господь не сохранит города, напрасно бодрствует страж», – говорит пророк (Пс. 126:1). Тщись и трезвись во благом, на себя же упования не полагай, но, Богу молясь, к помощи Его усердно всегда взывай. Если поможет тебе и споспешествует тебе Господь, совершится дело, если же нет, все твое рассыплется. Если бы и было у тебя что-либо мнимо-благое, но Господом не будет принято, то какая тебе будет польза? (3)

Помысел

Что успели те два скверных старца, о которых пишет пророк Даниил и которые восстали на чистую Сусанну, желая осквернить ее? Ничего они не успели, ибо пренебрегла ими Сусанна и не соизволяла их скверному намерению. Точно так же нисколько не преуспеют и помыслы хульные и скверные, если не соизволяем и пренебрегаем ими, как и Сусанна нечистыми старцами (3).

Необходимо знать, что хульные помыслы происходят не от человека, но наносятся исключительно дьяволом, и человеку надлежит побеждать их презрением, считая их за ничто, как бы за некие призрачные страшилища, а не за какие-то истинные бедствия. Человеку можно утешать себя примерами святых, ибо многие святые терпели такие скверные хуления, однако же они не были лишены святости и не были отторгнуты от благодати Господней. Так и всякий человек, терпя такие же страдания, не должен ни малодушествовать, ни скорбеть, ибо он не соизволяет на них. И хотя бы кому и казалось, что он соизволяет, но, если сам в себе он уверен, что ненавидит и не хочет злых мыслей, следовательно, нет соизволения, и пусть он будет вполне беспечален. Пусть не скорбит человек об угнетающих его хульных мыслях, ибо если он восскорбит, то возрадуется о нем враг его, дьявол, который с тем намерением и наносит человеку хульные мысли, чтобы ими его опечалить и смутить. И когда увидит дьявол человека смущенным и опечаленным, тогда радуется, а если человек презирает те хульные мысли, не печалится о них и даже смеется над ними, тогда посрамленный дьявол убегает. Итак, не следует человеку смущаться и отчаиваться в том, что на него находят помышления хульные, ибо за это терпение его ожидает венец (3).

Со многими людьми бывает такое искушение от духа хульного, когда, смущаемые хульными помыслами, они не знают, что им делать, и приходят в отчаяние, считая, что это их грех, и думая, что они сами виноваты в тех лютых и мерзких помыслах. Поэтому я хочу вспомнить немного и о них. Помысел хульный – это искушение для богобоязливого человека и особенно смущает его тогда, когда он творит молитву или делает что-либо доброе. Помыслы хульные не находят на человека, валяющегося в смертных грехах, нерадивого, небогобоязненного, ленивого и небрегущего о своем спасении, но на тех нападают, которые пребывают во исправленном житии, в трудах покаяния и в любви Божией. Этим хульным искушением дьявол ведет человека к тому, чтобы устрашить его, и если он от иных грехов свободен, то чтобы возмутить его совесть; если он в покаянии, то чтобы прервать его покаяние; если же от добродетели восходит к добродетели, то чтобы остановить и низринуть его. Но если дьявол не преуспеет в том, то стремится хотя бы оскорбить и смутить его. Однако умный пусть рассуждает.

1. Пусть не думает, что эти мысли принадлежат ему и от него самого происходят, но что они дьяволом наносятся, который есть их начало и изобретатель. Ибо как могут исходить от нашего сердца и воли те хулы, которые мы ненавидим, и скорее желали бы себе какой болезни более, чем тех мыслей? В этом состоит истинное удостоверение, что не от нашего произволения рождаются хулы, потому что мы их не любим и не желаем.

2. Всякий угнетенный хульными помыслами пусть не вменяет их себе в грех, но считает их особым искушением, ибо чем больше кто будет вменять себе во грех хульные помыслы, тем более утешит своего врага дьявола, который над тем уже будет торжествовать, что этим совесть чью-либо смутил, как будто каким грехом. Если бы кто сидел связанный посреди богохульных людей, слышал их хульные речи на Бога, на Тайны Христовы, на Пречистую Богородицу и на всех святых и хотел бы убежать от них, чтобы не слышать их хульных речей, но не мог бы, потому что связан, и не мог бы даже ушей своих заткнуть от их хулы, – скажи мне, имел ли бы он какой грех от того, что нехотя слушает их хульные речи? Воистину не только не имел бы никакого греха, но и великой похвалы сподобился бы от Бога, потому что, будучи связан и не имея возможности убежать, он с тяжестью в душе слушал их богохульные слова. Подобное бывает и с теми, которых дьявол угнетает хульными помыслами, когда они ни убежать от них не могут, ни избавиться от них, ни отрястись от духа хульного, который бесстыдно и беспрестанно наводит на них хульные помыслы, хотя они не хотят их, не любят и даже ненавидят их. Ведь не только никакого греха не будут они иметь от мыслей тех хульных, но и большую благодать заслуживают у Бога.

3. Нужно молить Господа Бога, чтобы Он удалил это искушение и отогнал духа хульного, а если этого не случится, то терпеть кротко и с благодарностью, помня, что не от гнева, но от благодати Божией попущено было такое искушение для того, чтобы мы оказались в нем терпеливыми и несмущенными. И апостол Павел терпел нечто подобное, когда говорил о пакостнике, данном ему, о котором он троекратно молился и просимого не получал, ибо услышал: «довольно для тебя благодати Моей» (2Кор. 12:9). Всегда, когда страдаешь от духа хульного, как только найдут на тебя хульные и нечистые помыслы, ты легко можешь избавиться от них и отогнать их от себя словом: «не соизволяю». Не соизволяю, дьявол, на твои хуления! Твои они, а не мои мерзости, я же на них не только не соизволяю, но и ненавижу их... Поэтому пусть никто не смущается и не отчаивается, имея наваждение от хульных помыслов, зная, что они нам более на пользу, чем на соблазн, а самим бесам на посрамление (3).

Послушание

Второй признак добрых овец указан в следующих словах, сказанных устами Господними: «Овцы Мои слушаются голоса Моего... и они идут за Мною» (Ин. 10:27). Следовательно, тот овца Христова, кто слушает Христа, Пастыря своего, и следует за Ним. Не слушающий же Его и не следующий за Ним как может именоваться и быть Его овцой? Пастырь говорит: «Не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай», – а у нынешних людей только о том и забота, только в том и жизнь, только в том и богатство, чтобы творить разбои, красть, лгать и отнимать силой то, что имеет ближний. Слушают ли они гласа Пастырского, грядут ли за Ним и принадлежат ли к овцам Его? Пастырь говорит: «Не прелюбодействуй», – а среди людей обретаются и такие, которые по скверной жизни своей уподобляются Содому и Гоморре. Слушают ли такие гласа Пастырского и идут ли за Ним? Нет. А потому они не овцы Его, хотя и именуются овцами, а козлища, которым место в аду, и вечная «смерть будет пасти их» (Пс. 48:15). Пастырь наш добрый, Христос Господь, призывает нас, говоря: «Идите за Мною», – то есть ходите путем заповедей Моих, да войдете в Небесное Царствие. Но каким путем мы идем и как шествуем? Пусть каждый рассмотрит свою совесть и спросит самого себя: на каком пути стоишь ты теперь, о человек! На пути ли спасения или на пути погибельном? В Царство ли идешь или в муку? За Пастырем ли Христом следуешь или за волком-дьяволом? Христова ли голоса, призывающего ко спасению, слушаешь или голоса велиарова, обольщающего тебя на погибель греховной прелестью?

Поистине, больше найдется среди нас таких овец, ибо мы не слушаем гласа Пастырского, не идем за Ним и только имя овцы, то есть христианское, носим, дела же наши козлищные, а потому и жребий наш будет с козлищами, если не покаемся (2).

Может быть, кто-нибудь скажет: «Я нищ и убог и ничего не имею, что же я продам, на что куплю этот бесценный мысленный Бисер, Бога?» Я отвечу таковому: пусть ты нищ веществом, но ты можешь быть богат добрым произволением, имеешь свободную волю, как Самодержец монархию, почтен от Бога разумом как венцом царским. Душа и тело – твои города, страсти душевные и телесные – твои холопы, подчиненные твоей воле. Добрые помышления – твое воинство, предстоящее тебе, которым ты повелеваешь: «идите, и идут, придите, и приходят» (см. Мф. 8:9). Продай эту твою монархию, свободную волю, откажись от нее и твори волю создавшего тебя Бога. Разум, как венец царский, положи к ногам Христа в знак вечного подданства, в знак послушания, по слову апостола: «пленяем всякое помышление в послушание Христу» (2Кор. 10:5). Душу и тело подчини Владыке твоему Христу, отсеки душевные страсти, страсти телесные поработи духу. Воинство твое, мысли, строй на службу Царю Небесному, предстоя ими всегда Ему. Мысли твои, говорю, да будут всегда как бы стоящими перед Богом. Итак, отдав все свое Богу, приобретешь Самого Бога, купишь у Него Его Самого, и потому никто не может сказать, что ты по нищете своей не можешь приобрести Бога (2).

Пост

Желающим начать святой пост я прежде всего предлагаю царскую трапезу самого славного и святого израильского царя Давида. Смотрите, какова его трапеза. В своих псалмах он говорит так: «Я ел пепел, как хлеб, и питье мое растворял слезами» (Пс. 101:10). Пожалуйте, извольте кушать пепел, как хлеб, и питье с плачем. Вы скажете: не вкусна эта трапеза, а я отвечу вам: не вкусно, но здорово. Но прежде всего рассмотрим на основании Писаний эту Давидову трапезу. Вы знаете, что Давид святой согрешил перед Богом прелюбодеянием и убийством, и не удивительно, потому что он был подобен страстями всем прочим людям, ибо и со святыми случаются падения. После своих грехопадений царь Давид пришел в чувство: он кается, смиряется, исповедуется, молится, постится и носит тяжесть покаяния не только внутри своей совести, но и внешним образом. Он облекся во вретище, посыпал свою голову пеплом и плакал перед Богом и днем и ночью, прося у Него прощения своих грехов. Когда среди такого покаяния являлась у него нужда подкрепить свое тело небольшим куском хлеба, он вкушал его, и сыпался на хлеб пепел с главы и вретища, но он не отрясал пепел с хлеба, а ел его вместе с хлебом. Поэтому-то он и говорит: ел пепел, как хлеб. Точно так же, когда он и чашу с водой принимал для утоления жажды, то слезы, текущие из очей по его щекам, капали в питье, об этом он и говорит: «питье мое растворял слезами». Невкусна такая трапеза, зато очень полезна для душевного здоровья. Не более ли светлым по святости явился Давид перед Богом после падения и покаяния, чем прежде падения и покаяния? Ведь он был окроплен иссопом милости Божией, очистился, омытый покаянием, и убелился белее снега (Пс. 50:9) (1).

Постом вооружаться против врага нашего дьявола научает нас и Христос Господь, Сам сделавшийся в этом примером. Некоторые учители спрашивают: почему Господь в пустыне постился сорок дней и сорок ночей? А потому, что знал о намерении врага приступить к Нему с искушениями, как об этом пишется: «приступил к Нему искуситель» (Мф. 4:3). Поэтому прежде, чем он приступит, Господь вооружился против него сорокадневным постом, чтобы победить его. Потом еще спрашивают так: не мог ли Господь победить дьявола и без такого поста? Конечно, мог, сделал же так для того, чтобы нам оставить образ и Своим примером научить нас вооружаться постом против дьявола, ибо иначе мы не в состоянии победить его (1).

Если кто в Святую Четыредесятницу начнет поститься до захода солнца, то и сухой хлеб будет для него как манна, ибо пост и худую пищу делает сладкой, и горькую редьку с хреном превращает в мед и сахар. Неужели же мы забыли о соли? Нет, не забыли. Как же может трапеза быть без соли? «Всякая жертва солью осолится» (Мк. 9:49); и духовная пища требует духовной соли. Солью же духовной является рассуждение во всех делах. При пощении вашем пусть будет такое рассуждение: не постимся ли мы лицемерно, из тщеславия; не осуждаем ли мы и не укоряем ли непостящихся; не гневаемся ли, постясь, на домашних наших? Ведь многие, постясь, обыкновенно гневаются, ярятся и ропщут, подобно медведю, который, лежа в своем зимнем логове, ничего не ест, а только сосет свою лапу и непрестанно урчит. Итак, да постимся мы не с иным каким-либо намерением, как только во исполнение заповеди Божией, апостольской и церковной, по преданию святых отцов. Да послужит нам пост к умерщвлению страстей наших, к удовлетворению за грехи наши; все же сие во славу Божию (1).

Какая необходимость поститься в пище?.. Не говоря уже о том, что и в Ветхом, и Новом Завете пост был весьма похвален и славен: в Ветхом Завете в примере святого пророка Даниила и трех отроков, а в Новом Завете в примере Самого Христа Спасителя, постившегося в пустыне сорок дней, и Его святых апостолов, не говоря о том, что пост был узаконен в первенствующей Церкви, принят и утвержден и последующими святыми отцами, не говоря и о том, что пост весьма полезен не только для душевного спасения, но и для телесного здравия, – я только предложу вашему вниманию следующее. Враг наш дьявол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только через настоящее наше тело, как об этом говорит и апостол: «плоть желает противного духу» (Гал. 5:17). Особенно хорошо это изъясняется в Откровении святого Иоанна Богослова: жену некую пресветлую, явившуюся на небесах и украшенную солнцем, луной и звездами, гонит некий семиглавый змей, хобот которого отторг третью часть звезд небесных. Как же он гонит ее? Он из своих уст выпустил на жену воду, как реку, чтобы потопить ее в реке (см. Откр. 12:1–4, 13–15). Видите, что делает этот враг-змей? Он не старается кусать зубами ту жену, не терзает ее, не дышит на нее своим ужасным ядом, чтобы повредить ей, не испускает на нее огня своей ярости, чтобы опалить ее, не бьет ее и хоботом, отторгшим звезды: он только воду испустил из уст своих, воду же не морскую, которая по природе своей горька и не вкусна, но воду речную, не горькую, а вкусную. Какое же может быть толкование этого видения? Жена – это образ Церкви Христовой, в особенности же души каждого верующего человека. Змей – это дьявол, гонящий Церковь Христову. Как же он гонит их? Не зубами кусает, ибо не всех он удручает болезнями и осыпает проказой и бедствиями, как некогда по попущению Божию осыпал многострадального Иова. Не терзает их ногтями, ибо не у всех он губит временные блага и богатства, как некогда погубил все богатства и детей Иова. Не дышит он своим ужасным гибельным ядом, ибо не всякого он толкает на все грехи. Не испускает огненного пламени своей ярости, ибо и ярость не у каждого он может легко возбудить. Наконец, он не ударяет и хоботом, ибо не всякого он смутит своей гордыней. Но что же он делает? Испускает из своих проклятых уст воду. Какую же воду? Не морскую, горькую, то есть не влагает в сердце человека горькой памяти страха смертного, грозы Страшного Суда и ужаса мук геенских. Но что же? Он испускает на человека воду речную, сладкую, то есть телесную роскошь, плотские вожделения и сладости плотских грехов, о которых писал апостол Павел к Галатам: «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство» и прочее (Гал. 5:19). Этими страстями дьявол теснит человека; в них заключается вся его мощь и сила, ибо ими, как сладкими водами, он легко потопляет всякого, как говорит и Писание: «каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). Ими он одолевает храбрых Христовых воинов и причиняет многим святым стыд, а иным препятствие. Святой Киприан скорбит о том, что, когда были при нем гонения на христиан от нечестивых идолопоклонников, некоторые из верующих, дерзновенно исповедовавших имя Христово, претерпели даже великие муки за Христа, но потом, выпущенные на свободу, иногда обесславливались плотскими падениями, и свои тела, которые были раньше храмом Духа Святого, сделали храмом греховного плотского сладострастия. Кроме того, есть еще и такое повествование о мучениках: что у некоторых страстотерпцев Христовых за исповедание имени Иисуса Христа были отрезаны языки, но все они, по благодати Христовой, продолжали ясно говорить. Когда же один из них пал в плотский грех, то тотчас стал нем, погубив сию благодать чудесной речи. Нельзя нам не удивляться, насколько велика над нами сила дьявола, которая содержится в наших естественных членах, в их плотском сладострастии. Если же вся мощь и сила дьявольская содержатся в той сладкой воде, которую он испускает на нас, то есть в плотских сладострастиях, которыми он прельщает нас, то если бы кто иссушил эту сладкую воду, то есть плотские сладострастия, то укротил бы всю мощь и силу вражескую и победил бы врага своего, как уже некрепкого и несильного. Ведь известно то, что пост и воздержание иссушают наше тело, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти, как говорит об этом святой Киприан: «Нет более крепкой бразды, чем пост». Пост иссушает болото скверны, от него увядают бесчинные движения плоти и изнемогают вожделения, так что пост укрощает всю силу вражию, воюющую против нас, и легко побеждает искусителя. Итак, необходимо хранить пост в пище именно для того, чтобы, иссушив болото греховного плотского вожделения, мы ослабили и победили силу и мощь дьявольскую, ратующую против нас главным образом через наше настоящее тело... Почему необходимо поститься от злых дел? А вот почему. Как вещественная лестница не может быть прочной с одним боком, так и лестница добродетелей не может устоять одним воздержанием в пище, но крайне необходимо и воздержание от злых дел. Необходимо поэтому знать, какие злые дела особенно тяжелы. Одни происходят от немощи, как, например, плотское сладострастие, оно может быть укрощено воздержанием в пище. Другие же злые дела, происходящие не от плотской немощи, но от некоей особенной злобы, как, например, грех зависти, ненависти, лакомства, грех, поедающий и потребляющий ближнего, – это грехи гораздо тяжелее всех первых. Ибо грехи плотского сладострастия – это грехи немощи человеческой, грехи же, происходящие от злобы, – это грехи сатанинской вражды. От них-то, то есть от грехов, происходящих от злобы, особенно необходимо воздерживаться христианину... Без этого второго поста, первый пост – ничто. Сам Бог в книге Своего пророка Исаии говорит: «В день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей... Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо» и прочее (Ис. 58:3–6). Для того, как видим, нужно поститься от злых дел, чтобы перед Богом был благоприятен первый пост, пост в пище. Кроме того, потому еще необходимо воздержание от злых дел, что с грехами, со злыми делами, с нравами, состарившимися в грехах, невозможно войти в отверстое для нас Небо, в которое, по словам святого Иоанна Богослова, не может войти никакая скверна (1).

Не великим ли считается у людей быть кому-либо постником, как, например, говорил и фарисей: «пощусь два раза в неделю» (Лк. 18:12). Не велико ли быть кому-либо воздержником, не есть в пост рыбы или не только не есть рыбы в пост, но даже и в скоромные дни мяса и не пить вина? Не считаются ли такие сынами Небесного Царствия? Однако же и им иногда Господь с гневом отказывает: «Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?» (Ис. 58:5) (1).

Если дьявол не может победить кого-либо объедением или пьянством, то победит постом, как тех, о которых Евангелие говорит: «принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Не такой пост Я избрал», – говорит Господь (Мф. 6:16; Ис. 58:6). Неудивительно, что пьяница и обжора пойдут в муку, а то удивительно и достойно жалости, что тех же мук не минует и высокоумный постник. Неудивительно, что одебелевшему плотоугоднику с толстым животом не втиснуться в тесные небесные врата, но то удивительно и достойно жалости, что иссушивший, измучивший свое тело долгим воздержанием, едва только кожу имеющий на своих костях, не втиснется, не войдет в небесные врата. Грешник не войдет, так как грешный, а праведник не войдет как высокоумствующий и считающий себя добродетельным. Потому-то приточник и говорит: «Есть путь, который кажется людям правым, но последствия его приведут на дно адово» (Притч. 14:12). Итак, человеку необходимо внимательно опасаться того, чтобы не уклониться налево, то есть на прелести греховные, не уклониться и направо, то есть на излишние крайне суровые подвиги, и не прийти к гордости. Идти же нужно царским путем, то есть умеренной жизнью, умеренной добродетелью (1).

Если еще посмотрим на младенчество его [святителя Николая], то вновь увидим, что он победил в своем младенчестве само естество человеческое. Ибо младенцу воздерживаться от сосцов материнских в постные дни, среду и пятницу, – не значит ли это быть выше естества человеческого? Будучи младенцем, он научился поститься ранее, чем стал есть.

Что скажут здесь наши нынешние христиане, только «имеющие вид благочестия» (2Тим. 3:5), дела же благочестия отвергающие? Что, говорю, скажут те, для которых среда и пятница – такие же дни, как суббота, воскресенье и все прочие, у которых нет поста, нет воздержания, едят все без смущения по обычаю неправославных христиан иностранных. Еврейский историограф Иосиф рассказывает о Моисее, что, будучи взят из воды дочерью фараона, он не хотел сосать сосцы жен египетских, и для него была приведена еврейка, мать его (см. Исх. 2). У нас же бывает наоборот. Мать наша, Святая Восточная Православная Церковь, питает нас сосцами своими – благочестивыми законами и уставами, от древних отцов принятыми. Мы же, оставив сосцы матери своей, породившей нас водой и Духом (см. Ин. 3:15), ищем сосцов египетских, иноземных, еретических, Православию противных, и привыкаем питаться из них со сладостью. Оставив манну, помышляем о египетской пище. Презрев сладость святого воздержания, уклоняемся к рожкам, которые едят свиньи (Лк. 15:16). О стыд великий! Дети посрамляют мужей, младенцы старцев!

В «Старовечностях» читаем: в стране, называемой Гивернией, у матерей был следующий обычай: когда они, отлучая своих младенцев мужского пола от сосцов, начинали питать их иной пищей, то прежде всего полагали ту пищу на обнаженный меч, затем брали с меча кусочки пищи и вкладывали их в уста младенцам. И это делалось с той целью, чтобы младенец с самого младенчества своего, с первого куска пищи привыкал к мечу, чтобы в нем росло мужественное сердце и охота к мечу и браням. Подобное мы видим и в младенчестве святого Николая. С меча он принимал первую пищу свою, с меча не вещественного, а духовного, то есть с меча воздержания и пощения. Поистине, пощение и воздержание православно-христианское – это меч духовный, ибо им отсекаются телесные страсти, им обезглавливается супостат дьявол. О них говорит апостол: «Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь» (2Кор. 10:4) (2).

Когда пастырь видит свое стадо, на пажити жизни с пользой пасущееся, он весьма радуется, благословенные христиане! Так и мать наша Святая Церковь, когда видит своих сынов и дочерей, рожденных Святым Kрещением, на заповеданной ею пажити, соделовающей жизнь вечную и дарующей чистоту душе, и телу, легкость и бодрость уму и всем членам, то есть во святом посте и во святом воздержании пребывающих, – она весьма веселится. Ибо поистине, лучшая пажить и пища душам христианским – святой пост, которым все разожженные вражеские козни угашаются и, содержа который люди, очищая в те святые дни свои сердца от всякого зла, сподобляются зрения Божия по Его Божественному слову: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5:8). Видя послушных и постящихся людей, Святая Церковь с любовью восклицает, взывает с весельем: придите, обедайте, насладитесь бессмертной пищи и Святых Таин Иисуса Христа, Бога нашего; а постившихся и сподобившихся дара небесного приветствует обещанием блаженства и благословения: «блаженны вы и благословенны вы Господом Богом, сотворившим небо и землю» (Пс. 113:23). И кто из постящихся в те дни не почувствовал в сердце своем радости от богоугодного подвига, бодрости в теле и чистоты разумения в уме? Кто не вкусил вечной сладости Тела и Крови Христа, Сына Божия? Воистину, все принявшие с верой Господа Бога радуются, взывая: «Мы вкусили и увидели, как благ Господь» (ср. Пс. 33:9), и громогласно восхваляют: «аллилуиа!» Каждому из них говорит Господь Бог, как Благодетель: «веришь... увидишь больше сего» (Ин. 1:50). Если, говорит Он, ты хранишь пост, который Я заповедал и Адаму в раю, и Сам подал вам пример, когда был с вами на земле во плоти, если ты вкушаешь Меня в Святых Тайнах с усердной верой и в истину этого веришь, – увидишь больше сего, увидишь воздаяние в пренебесном Моем царствии и будешь со Мной в нескончаемые веки веков.

Вопрос: Почему мы должны поститься?

Ответ: Потому, что пост заповедан Самим Богом, ибо в пророчестве святого пророка Иоиля, в главе второй сказано: «И ныне говорит Господь Бог наш: обратитесь ко Мне всем сердцем вашим, со алчбою в посте, в плаче и рыдании». И затем в той же главе, ниже: «Освятите пост, проповедайте исцеление» (ср. Иоил. 2:12, 15). Здесь именно повелевает Бог, чтобы грешные люди постились, если хотят получить Его милость. Итак, мы должны поститься, исполняя Божию заповедь. В книге Товииной, в главе 12, Ангел Рафаил говорит Товии: «Доброе дело – молитва с постом... и лучше творить милостыню, нежели собирать золото» (Тов. 12:8). Всякий да внемлет: если так говорит Ангел, не явно ли, что пост умилостивляет? В книге Иудифи, в главе 4, написано, что Иоаким, великий священник Господень, обходил весь народ израильский и говорил: «Знаете ли, что услышит Господь Бог ваши молитвы, если пребудете в посте и в молитвах перед Господом?» В книге святого пророка Ионы, в главе 3, рассказывается, что царь ниневийский, услышав пророчество Ионино о гибели города, облекся во вретище и запретил вкушать всему городу, чтобы не только люди постились, но, чтобы и скотам не давалась пища в течение трех дней. Как постился царь Давид, он сам упоминает в псалмах. "Одевался, – говорит он, – во вретище и смирял постом душу мою» (Пс. 34:13). И еще: «Покрыл постом душу мою» (ср. Пс. 68:11). И в другом псалме: «Колена мои изнемогли от поста» (Пс. 108;24). Вот как постился этот царь, чтобы иметь Бога милостивым к себе! Сам Христос Спаситель постился сорок дней и сорок ночей, «оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1Пет. 2:21), чтобы и мы по силе нашей хранили пост в Святую Четыредесятницу. Пишется в Евангелии Матфеевом в главе семнадцатой, что Христос Бог, изгнав из некоего юноши беса, сказал апостолам: «сей род изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21). Постились и святые апостолы, как о том говорится в Деяниях, в зачале 31: «Когда они служили Господу и постились, Дух Святой сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их» (Деян. 13:2–3). И святой апостол Павел во Втором Послании к Коринфянам, в зачале 182, увещевая верных, говорит, чтобы являли себя «как служители Божии», между иными богоугодными делами упоминает и пост, говоря: «в бдениях, в постах» (2Кор. 6:4–5). И затем в зачале 193, вспоминая свои подвиги, говорит: «в голоде и жажде, часто в посте» (2Кор. 11:27).

Кто не знает и того, что Моисей, постившись, сподобился беседовать с Богом, Даниил постом заградил уста львов, три отрока постом угасили силу огненную? И много других примеров пощения имеется в Ветхом и Новом Завете и в церковной истории, как рассказывают о том жития святых. Итак, каждый верующий христианин должен хранить святой пост, как повелевают это Божии заповеди и церковные предания. Для непостящихся же установлен следующий канон, находящийся в так называемой Кормчей книге, в правиле 69 святых апостолов: «Если какой-либо епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец в течение сорока дней, то есть в Великий пост, не постится, а также во весь год по средам и пятницам, да извержен будет, разве только не препятствует ему телесная болезнь, ибо немощному дозволяется по силе вкушать масло и вино. Если же мирской человек не постится, да будет отлучен» (2).

Если удержишь чрево, то вселишься в рай. Как птице невозможно летать без крыльев, так и человеку невозможно спастись без поста и молитвы. Итак, воздерживайся от обильной пищи, от бесполезного многословия, от всякой неправды и от хмельного питья (3).

Похвала

Если тот, кого вы хвалите, не угоден Богу, не имеет похвалы от Него, если он не праведен и не благочестив, если нет в нем чаяния утешения Израилева и если Дух Святой не живет в нем, – то всуе все ваши восхваления; только воздух наполняете вы своими словами и хартии загрязняете своими писаниями. Тот достоин превысочайших похвал на небе и на земле, кто правдой и благочестием угождает Богу. Тот достоин бессмертной славы, в ком есть чаяние утешения вечного и жительство Святого Духа (1).

Во всех вещах не похваляйся сам, ни от других похвалы не ищи, и не завидуй тем, которых хвалит кто-либо, да не сугубую тщету и в том и в другом примешь, рассыпание исправлений и осуждение зависти. «Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь, – сказано, – хвалящийся хвались о Господе» (2Кор. 10:17–18); прославляющийся о Господе пусть прославляется, которому все принадлежит. Не ищи утешения от похвал, восхваляемый в чем-либо от людей, но в Боге, все даровавшем, истинно взыскивай, ибо все человеческое временно и непостоянно, а Божие – вечно и непреложно (3).

Если что творишь благое, берегись восхваления, если же похвалишься, то все, что исправлением стяжал, восхвалением напрасно погубишь и благодати Божией лишишься, ибо от похвалы возношение, от возношения же падение, за падением же от Бога отлучение. Бог, все сотворивший не столь, сколь подобает, людьми прославляется и величается, ты же, ничего от себя не имея, всеми восхваляемым и прославляемым бессловесно хочешь быть. Итак, не желай похвалы от людей и не хвались сам, ибо узнает и Бог, узнают и люди, если дела твои будут добры, и без твоего восхваления похвалят тебя. Ибо, если сам будешь хвалиться, – все будут презирать тебя, если же ты сам хвалиться не будешь, – Бог и все люди похвалят тебя. Если о себе умолчишь, то Бог скажет о тебе, если же сам о себе говорить будешь, то Бог умолчит о тебе и отвергнет тебя (3).

Иные множество добродетелей исполнили: расточили имения, покинули богатства, совершили преславные дела, просветили мир, умудрили людей и многие души спасли, и не похвалялись; ты же, и малого чего-либо благого не сотворив, и малого чего-либо благоугодного не сделав, – бессловесно хвалишься. Итак, не хвались сам, но если Бог похвалит тебя, тому внимай, ибо если что у тебя будет благое, и без твоего восхваления узнает Бог. Если Ему будет угодно, то, хотя бы ты и не стремился к тому, Он прославит тебя, прославит и ничего не оставит без великого возмездия. Если же ты сам похваляться будешь, то разума лишишься и от Бога похвален не будешь (3).

«Что хвалишься злобою, сильный?» – говорит пророк (Пс. 51:3). Что требуешь от других похвалы за благое? Ибо и сам знаешь, что благо, потому что благое останется благим всегда, хотя бы и ни от кого не было похваляемо, злое же останется злым, хотя бы и ни от кого не было хулимо. Если тебя и все люди хвалят, что тебе от того прибудет? Если ни один, в чем потерпишь лишение? Хотя бы и ни от кого ты не был похвален за свои благие дела, но довлеет тебе, когда от Бога Самого похвален будешь. Похвала, от людей получаемая, – ничто, ибо ты не ради людей должен творить что-либо благое, но ради Бога. Поэтому не от людей, но от Бога единого похвалы и возвышения ищи, да вовеки от Него похвален и прославлен будешь, и возмездие вечное от Него примешь (3).

Похоть плотская

Люди израильские, вышедшие из Египта, пришли в землю моавитскую, к народу, крайне погрязшему в мирской суете и проводившему свою жизнь во многих мерзостях. Умер там раб Божий Моисей, и по повелению Божию погребли его близ дома Фагорова, то есть близ капища идола Фагора. Этот идол Фагор был у маовитян богом плотской похоти, и в капище его совершались нечистые дела, которыми прельщались и многие из израильтян. Итак, Господь повелел, чтобы Моисеев гроб находился близ Фагорова капища. Это для того, чтобы он всегда говорил израильтянам, прельщающимся языческим сквернодействием: «Слушайте, люди мои! Не входите в Фагорово капище, не совершайте беззакония. Вот перед очами вашими гроб вашего вождя. Скоро и вы умрете, и тело ваше превратится в прах, а похоть в тление». Здесь заключается наставление и для всякого. Послушай же, человек: если ощутишь в сердце твоем Фагора – похотение плотское, греховное, – тотчас представь перед очами твою могилу, твой гроб, в котором ты превратишься в прах и пыль, и таким образом ты изгонишь скверного Фагора из твоего сердца, ибо память о смерти, истинная и совершенная, кого не может она исправить? Если бы кто по своим злым делам был подобен даже и самому дьяволу, то, представив перед своими умными очами брение, то есть память о смерти, он может совершенно исправиться (1).

Не от того ли яблока зародилось у прародителей семя тления и похоть плоти? Ибо тотчас же познали они наготу свою, ощутили в своих членах иной закон, закон плоти, воюющий против закона духа, и стали стыдиться друг друга и прикрывать свою наготу смоковными листьями. И за этот-то грех, более же всего за нечистоту плотскую, наказывал Бог людей первого мира то потопом, то огнем серным. Потом Он и Сам, как понесший на Себе грехи всех, принял казнь смертную. Ныне же особенно этим грехом, то есть плотской нечистотой, вторично распинается теми, которые живут блудно, которые «члены Христовы делают членами блудницы» (1Кор. 6:15). Для обоих смертей – Христовой и Иоанновой – одна причина: нечистота человеческая. Иоанн умер однажды, а Христос еще и в нас умирает. Ибо каждый раз, когда кто-либо дерзает совершать скверное плотское беззаконие, он распинает в своих членах Христа. Оскверняя члены свои, он оскверняет не свои члены, а Христовы, ибо они искуплены Кровью Христовой, как говорит и апостол: «вы не свои, ибо вы куплены дорогою ценою» (1Кор. 6:19–20). Христос восшел на Крест, чтобы упразднить силу дьявола. Но в чем, как не в плотском, похотном грехе утвердилась вся сила дьявола? Ибо страсть эта всех побеждает, ее же редко кто может одолеть. Все ей служат: и премудрые, и сильные, и богатые. Вспомню здесь одну древнюю эллинскую басню, подходящую нашей беседе. Собрались некогда в один сонм все эллинские боги на состязание, каждый желая показать свою силу, насколько кто может, и каждый явился со знамением своей силы. Дий, или Зевс (Юпитер), пришел с молнией, которую держал в руке в знак своей премудрости или царской светлой власти и чести, ибо он считался царем над богами. Аполлон явился с луком и стрелами, которые носил в знак своего благополучия. Геркулес пришел с копьем в знак своей силы. Арес (Марс) – с мечом в знак храбрости, Гермес (Меркурий) пришел или, лучше, прилетел на золотых крылах, и это – в знак своего богатства. Прочие явились с другими знамениями и орудиями силы своей, и каждый из них похвалялся, что один может то, другой – другое. После же всех вошел к ним некий юноша, называвшийся Kупидоном, то есть божок плотской похоти, с закрытыми платком глазами. Встав посреди них, он внезапно с дерзновением бросился на них, несмотря на то что ничего не видел, и отнял у всех знаки их силы, которыми они хвалились. Отнял молнию у Зевса, лук и стрелы у Аполлона, копье у Геркулеса, меч у Ареса, золотые крылья у Гермеса и у прочих невозбранно отнял другие знамения их сил, и никто не мог сопротивляться ему, все подчинились. Видя это, другие, стоявшие вне, воскликнули: над всем преобладает плотская любовь. Значение этой басни таково: хотя эллины, не знавшие Истинного Бога, и хвалились своими многочисленными суетными богами, называя их крепкими, сильными и непобедимыми, однако не стыдились открыто говорить о них истину – истину о том, что боги их побеждались Kупидоном, то есть плотской похотью, и все служили этой страсти. Хотя эта басня и эллинская, но весьма приличествует к обличению злых нравов наших. Разве не так же случается и у нас, христиан? Разве не побеждаются все этой страстью, мудрые и сильные, храбрые и богатые? Один, как Зевс, благоразумен, сияет премудростью, славой и честью подобно молнии, но как только отдается плотской похоти, она отнимает у него ту молнию, делает ум его потемненным, славу его опорочивает и честь превращает в бесчестие. Другой пребывает в благополучии, как Аполлон, силен, как Геркулес, храбр, как Марс, богат, как Гермес. Но когда побеждается Kупидоном, то есть скверной плотской похотью, то губит все, ибо в ней содержится вся бесовская сила, и ничто не может противостоять силе похоти. Kупидон же, или плотская похоть, имеет закрытые платком очи потому, что отдавшийся ей как бы лишается очей, не видит ничего. Не видит ни бесчестия своего, ни славы. Не видит, что его все оскорбляют; не видит, что и ум, и крепость здоровья, и имения его истощаются и губятся. Не видит, наконец, и своей вечной погибели. Многие боролись против этого врага разными оружиями, разными, говорю, подвигами: постами, молитвами, всенощными бдениями, трудами и неизреченными умерщвлениями своего тела, – и едва могли отразить его. Желая изгнать и истребить в людях силу беса сего – грех скверных плотских деяний, – Господь и раб Его, Христос и Предтеча Его, оба пострадали, и пострадали в тот день, который был посвящен древними скверной Венере, чтобы показать, что не за что-либо иное, как за греховные плотские скверны наши умерли Сын Божий и великий Его пророк. О нечистота наша плотская, окаянная! Сколь сильна злоба твоя, если ты приводишь к смерти даже Источник чистоты, Христа Бога, и рабов Его, неповинных руками и чистых сердцем (см. Пс. 23:4)! Прикрытые и завязанные очи имеет плотская похоть потому, что она не видит ни себя, ни кого-либо другого, ибо нечистый блудник не видит ни своей мерзости, ни страшного Судии Бога, не помнит о грозном Божьем суде. И едва ли что-нибудь так изгоняет из ума Бога и приводит в забвение, как скверное беззаконие похотных деяний. В церковной истории читаем, что нечестивые, ненавидящие Господа нашего Иисуса Христа, желая истребить на земле пресвятое имя Его, чтобы оно не было ведомо следующим родам, закопали честный Его Крест и вместе с ним два креста разбойников глубоко в землю там же, на Голгофе, и, набросав в том месте землю и камни, сделали на той горе могилу, как бы другую гору. А на том месте, где был распят Господь наш, нечестивый царь римский Адриан построил идольское капище, в котором поставил кумир Венеры. И совершались там долгое время многие греховные плотские мерзости, пока, наконец, святая Елена не очистила это место и не обрела святой Крест. Рассмотрим то дьявольское коварство: чем хотело оно истребить в людях память о страданиях Христовых? Венерой, грехом плотских похотей и блудными нечистотами. Воистину, и ныне творится то же! Есть ли сердце, подобное Голгофе с Крестом и распятием Христовым и не имеющее перед своими мысленными очами ничего иного, «кроме Господа нашего Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор. 2:2)! Ибо когда в сердце входит греховная похоть и удерживается в нем сладострастием, тотчас же забывается там Христос и через забвение глубоко погребается, а на том месте дьявол поставляет Венеру, то есть память и любовь какого-либо блудного лица, которого возлюбит человек грешный и к которому воспылает похотью (2).

Что же скажем мы о плотском нечистом грехе? Разве он не является великой волной на море мира сего?! Разве не обуревается этой волной всякий земнородный?! Разве напрасно говорит Писание: «все, что в мире – похоть плоти» (1Ин. 2:16)? Не в этой ли волне погрязли люди первого мира, эти древние исполины, когда спасся один только Ной с чадами? Ибо отцы возвещают, что за эту плотскую нечистоту наказал Бог древних людей всемирным потопом. Не в этой ли волне погрязли содомиты с окрестными городами? Не в этой ли волне погряз было Давид, а также и Соломон, сын его? Не в этой ли волне плотской похоти и ныне погибают многие, юные и старые? Одним словом, едва ли не все в мире побеждены плотской похотью: «все, что в мире – похоть плоти» (2).

Не лакомись на то, что уже не раз тебе в сладость и снедь довольно было, не один раз уже ты обременил сердце и душу в ядении и питии, во сне и в иных всяких вещах. Пусть всегда предваряет и предходит перед тобой память и рассуждение, и не будешь в постоянном забвении часто претыкаться и во все злое впадать. Удерживай плотские похоти, и удержишь вместе с ними все злое. Не во временных сладостях ищи утешения, но в Господе, все сотворившем, вечного и присносущного наслаждения всегда ищи. Не повинуйся гортанному бессловесному сладострастию, но только необходимое для твоих нужд благоразумно принимай. Ибо если подчинишься плотскому сладострастию, оно, связав тебя своими узами, никогда тебя в покое не оставит, но во все глубины страстей и во всякие бедствия ввергнет тебя. Помни, к каковому концу и похоть плотская обычно приходит, и впредь более этим прельщаться не желай (3).

Не повинуйся плотской сласти и похоти, но похоть плотскую, пищу и питие на Божественное желание прелагай, да свойственное тебе Божественное желание несвойственную плотскую сласть и похоть далеко от души твоей отгонит и свойственное утешение душе твоей подаст. "Не хлебом, – сказано, – одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4). Ибо сласть плотская – это не свойственное человеческой душе утешение, но, появившись от преступления Адама в роде нашем, эта плотская тленная сласть по нужде до времени была попущена, поскольку Божественной духовной пищи еще есть не научились, и научиться тому не хотим, но бессловесно отрекаемся и разумно есть ее не желаем (3).

Праведник

Не велико ли быть праведником? Не тем ли уготовано царство небесное, которые являются праведниками? Не о них ли пишется: «Тогда праведники воссияют, как солнце, в царстве Отца их» (Мф. 13:43)? А между тем и из них не все получают спасение и наследие Небесного Царства, ибо Господь говорит: «Когда изберу время, Я рассужу по правоте» (Пс. 74:3). Не дивно, что Господь придет судить грешников, но то дивно и страшно, что Он хочет судить и праведных, как об этом говорит и апостол: «Мы будем судить ангелов» (1Кор. 6:3), – ангелов не только отпадших, бесплотных, но и во плоти сущих, мнящих, что имеют ангельское житие, и их, говорит он, будем судить (1).

Честь праведническая выше самой высочайшей чести царской, ибо в царской чести нет уверенности в спасении. Много было царей у христиан, но не все получили спасение, а в праведничестве – несомненное спасение. «Не видел праведника покинутым», – говорит псаломник (Пс. 36:25). Если во временной жизни Бог праведника не оставляет, то тем более в вечной жизни не оставит его и дарует ему спасение. Если праведен кто, то уже в том есть несомненная надежда, что он получит венец в Царствии Небесном.

Вопрошал некогда Давид Господа: «Господи, кто будет обитать в жилище Твоем? или кто поселится на святой горе Твоей?» И услышал ответ Святого Духа, говорящего в его сердце: «Тот, кто ходит непорочно и делает правду, говорит истину от сердца своего, кто не льстил языком своим и не делал зла ближнему своему», как сказано и в четырнадцатом псалме (Пс. 14:1–3). Отсюда ясно, кому предназначен вход в Небесное Царство: тому, кто делает и говорит правду, не льстит языком своим и не делает ближнему своему зла, кто жизнь свою проводит в праведничестве (1).

Удивляемся святым праведным праотцам Аврааму, Исааку и Иакову, что Святое Писание называет их не только праведными, но и не согрешившими: «Ты не положил покаяния праведным Твоим Аврааму и Исааку и Иакову, не согрешившим пред Тобою» (2Пар. 36:23). Чем же они так угодили Богу, что сделались даже друзьями Ему Безгрешному? Тем ли, что созидали с великим иждивением храмы Божии и украшали их? Но тогда еще храмов Божиих не было. Или тем, что умерщвляли свое тело постами, всенощными бдениями и многими поклонами? Но этого мы о них не читаем, ибо тогда ни о посте, ни об умерщвлении, ни об иных духовных подвигах никто и не слышал, а пятницы, среды и понедельника тогда и по названию не было. Не упражнялись и в чтении книг, ибо тогда не только книг, но даже азбуки не существовало в поднебесной. Может быть, угодили тем, что все заповеди Господни соблюдали? Но тогда еще не дан был Закон на скрижалях, и законодатель Моисей еще не родился, и не было у людей иного закона, кроме того естественного: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31), иначе: что неприятно тебе, не делай и другим. Ни девства своего они не соблюдали, ни мир не отвергли, ни мук за Христа не терпели. Чем же они так угодили Богу, что покаяния им, как безгрешным, не положено: Ты не положил покаяния праведным Твоим? А тем, что при своей вере в Бога, какую имели, они не сделали, не сказали, не помыслили неправды. Имели многих домочадцев, как Авраам, у которого было одних воинских людей триста восемнадцать, не считая жен и детей их. Имели соседей окрест, имели много имущества в разных селениях, и никогда никого не обидели, не оклеветали, не солгали и не сделали отнюдь никакой неправды ни словом, ни делом никому: ни своим, ни чужим, и никогда не помыслили о неправде. И такой праведнической жизнью столь угодили Богу, что едва ли кто из великих святых может с ними сравниться. Не на лоно ли Авраамово, как сказано, относятся души прочих святых? Что значат наши посты? Что наши подвиги? Что наши жертвы на построение храмов Господних? Что наши труды против одного их праведничества, которое они без труда сохранили? Ибо какой труд в том, чтобы никого не обидеть, не оклеветать, не обольстить, не солгать? Мы же с большим трудом стараемся сохранить свою правду и нисколько не успеваем. Постимся, а едим людей: где же наша правда? Стремимся к добродетели, а ближнего озлобляем: где наша правда? Созидаем храмы Господни, а чужое грабим, расхищаем: где наша правда? Милосердствуем к нищим, даем им милостыню, а брата нашего ненавидим: где наша правда? Просим прощения, а злопамятствуем: где наша правда? Говорим и лжем, льстим и коварствуем: где наша правда?

Не так святые праотцы совершали свою правду: не было в них и следа неправды. Все их дела, и слова, и помышления были праведны, и через свое праведничество они сподобились быть друзьями Богу и именоваться безгрешными. О, сколь велика честь праведничества! Сколь велико его блаженство! Кто поставляется с безгрешными? Праведник. Кто без многих трудов входит в Небесное Царство? Праведник. Кто любезнейший друг Божий? Праведник, ибо «Господь любит праведников» (Пс. 145:8) (1).

Празднословие

Берегись смеха, празднословия и кощунства, чтобы не удалиться от благодати Божией и душу твою пустой не сотворить. Ибо смех и кощунство отгоняют Господню благодать, остужают сердце, отягчают душу, помрачают совесть, опечаливают Ангелов, веселят бесов; всякому дерзновению причина, греху ходатай, блуду и всякой нечистоте – руководитель и предводитель. Не желай никогда что-либо говорить или что-либо рассказывать помимо нужды, ибо от этого обычно рождается много зла, и более иных страстей эта страсть особенно, без ведома человека и легко подкрадывается. Ибо часто, начав говорить о богословских предметах, переходим на сквернословия, кощунства, оклеветания и осуждения, гнев, ярость, злословия, клятвы и все злое. Поэтому берегись, да не будешь сам себе наветник и враг. «Смерть и жизнь – во власти языка, – говорит Соломон, – и любящие его вкусят от плодов его» (Притч. 18:22) (3).

Хранись суесловия, смеха и кощунства даже до малого праздного слова, ибо и «за всякое праздное слово дашь ответ в день суда», – как сказал Господь (Мф. 12:36). Поэтому и Давид, молясь об этом к Богу, говорил: «Положи, Господи, охрану устам моим и дверь в ограждение уст моих. Не уклони сердце мое к словам лукавым, для измышления извинения во грехах» (Пс. 140:3–4). И далее: «Я сказал: буду хранить пути мои, чтобы не грешить мне языком моим. Я положил устам моим охрану, доколе стоит грешник предо мною. Я онемел, и смирился, и замолк» (Пс. 38:2–3) (3).

Слово твое да будет смиренно, тихо, честно и полезно. В молчании твоем обдумывай слова, которые хочешь сказать, а праздное и гнилое слово отнюдь да не исходит из уст твоих (3).

Праздность

Зачем ленишься? Зачем предаешься бесчувствию? Зачем растрачиваешь свое время в праздности? Или ты уже все окончил? Или уже победил? Или уже окончил борьбу? Или уже с Богом соединился? Что делаешь, что покупаешь? Посмотри на себя: торжище, которое скоро разойдется, солнце к вечеру приближается, суд при дверях ожидает, жатва приходит, жизнь твоя с каждым днем к концу приближается. Что же ты сидишь празден? Что мятешься суетно? Ибо кто, спавший или сидевший во время сеяния, потом при наступлении жатвы, наполнит закрома свои? Кто собирает виноград, не им насажденный? Чьи труды, тех и плоды: честь и венцы принадлежат победившим, как говорит некто (3).

Предки

Не один из лиц, гордящихся высоким родством, исчисляет своих отцов и предков, похваляясь их бывшими высокими санами, почестями, могуществом, но знает ли он, наверное, много ли находится среди них таких, которые наследовали Царство Небесное? Найдется ли их десяток, или, может быть, семь, или пять, или три, или два, или только один? Не большинство ли их, или не все ли они осуждены в муку вечную? Если же их постигла участь погибших в муках, то как может хвалиться внук или правнук теми, которые сочтены за врагов Божиих и причтены к адским бесам? Но хотя бы они и все получили Небесное Царство за некие свои добродетели, а оставшийся после них на земле наследник уготовляет себе геенну злыми своими делами, то какая ему польза от святости предков, если он сам грешен, и в то время как они ликуют в раю, он отсылается в огонь неугасающий? Поэтому пусть никто не хвалится ни высоким родом, ни святостью предков, но каждый пусть мыслит о своей собственной жизни. Ибо как высокородство предков суетно и подлежит изменению, так и святость предков может быть полезной разве только добродетельным наследникам, злым же не помогает ни в чем. И наоборот, святость внуков, правнуков, поживших добродетельно и угодивших Богу, не поможет праотцам, умершим в тяжких грехах без покаяния, ибо и Сам Христос не захотел избавить таковых Своих предков. Кто более свят, чем Христос? Но и Он не изволил оказать никакой помощи тем из Своих предков, которые были осуждены праведным судом Божиим в геенну за премногие и безмерные прегрешения. Потому убоимся и мы! Если Сын Божий не пощадил многих Своих праотцев по плоти, умерших в грехах без покаяния, то пощадит ли Он нас, далеких и призванных из язычества, если мы не покаемся? Воистину, не пощадит, ибо Он Праведен! (2)

Предстояние Богу

Нам самим необходимо показываться, то есть приближаться к Богу, чтобы Он нас видел человеколюбивыми Своими очами. «Приблизьтесь, – говорится, – к Богу, и Он приблизится к вам». И хотя мы – темнота из-за множества грехов наших, однако, когда с Ним, Светом, сблизимся, то будем иметь светлый образ: «Приступите к Нему и просветитесь» (Пс. 33:6). Как же с Ним сблизиться?

Как стать перед Его человеколюбными очами? Не телесными ногами, но покаянным сердцем, умиленным духом и умом богомысленным, то есть мы должны иметь Его всегда перед умными нашими очами, а себя представлять перед всевидящим и человеколюбивым Его оком. Припомним святого пророка Илию. Он, говоря с израильским царем Ахавом, произносит такие слова: жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою (3Цар. 17:1). То же говорит он и в беседе со старшим царским слугой Авдием: «жив Господь Саваоф, пред Которым я стою» (3Цар. 18:15). Может быть, кто-либо скажет: «Святой пророк Илия, что же ты говоришь? Осмотрись, где ты находишься? Ведь ты-то стоишь не на небе, а на земле. Не перед величием Божиим, но перед величием царя израильского Ахава». Что же пророк в ответ? – Стою, говорит, перед Богом: «жив Господь, пред Которым я стою», – то есть, хотя телом я на земле и предстою пред лицом земного царя, но ум мой, мысль моя, сердце мое предстоит Самому Богу, сущему на небесах и на херувимских престолах почивающему. О богомысленный ум, о боголюбивое сердце, о высокая мысль, которая и в людском обиходе, и в общественных делах и на пядь от Бога не отступает и тут же Ему предстоит, так говоря в уме: «Я стою перед Богом, перед Его всевидящими очами, и непристойно мне делать или говорить что-либо иное, что не угодно при Божьем присутствии». Ничто не может удержать человека от злых дел полезнее, чем непрестанная память о присутствии Божием, умное Богу предстояние. Точно так же и наоборот, ничто так не распускает человека на все злодеяния, как непамятование о Божием присутствии. Умное предстояние Богу, Божеское присутствие – это та мощная Божия рука, которая держит человека, чтобы он не упал. «Всегда я видел, – говорит Давид, – Господа моего пред собою... дабы не поколебаться» (Пс. 15:8). А когда кто добровольно, сам из рук Божиих вырывается (говорю о забвении присутствия Божия), тот так глубоко падает, что едва ли когда сможет встать: «пали все делающие беззаконие, были изринуты и не могут встать» (Пс. 35:13). Пример этого – жезл Моисеев. Стоит раз святой пророк Моисей перед Богом. «Спрашивает его Бог: «Моисей, что это в руке твоей?» «Жезл, Господи, – отвечает Моисей, – посох». И сказал ему Господь: брось его на землю, – и бросил Моисей жезл свой на землю, и жезл превратился в змия, и отбежал Моисей от него» (Исх. 4:2–4). Стой, Моисей, не отступай ни на шаг! Это – посох твой, жезл твой! «О нет, – говорит, – пока был в моих руках, то был посох, жезл, а как выпал из рук, и вот он не посох, не подпора, но гадина ядовитая, превратился жезл в змия, и чтобы он не ужалил, необходимо от него убегать». Точно так же и человек грешный, пока он умом предстоит Богу, пока, как руки, придерживается присутствия Божия, до тех пор он жезл, и жезл, могущий прорастать и приносить плоды. А как только из рук Божиих (от памятования присутствия Божия) выпадет, то тотчас становится как бы змием, и обычай в нем змеиный. И убегать от его сообщества необходимо, чтобы не заразил он своим ядом, ибо «со строптивым развратишься» (см. Притч. 13:21). Присутствие же Божие и из змия доброго человека может сделать. «Ну, Моисей, не бойся этого змия, – говорит Господь, – протяни руку и возьми его за хвост!» И простер Моисей руку, и взял его, и стал (змий) снова жезлом в руке его. И змий, как только он прикоснулся к рукам Моисеевым, тотчас стал тем же посохом. И змеенравный человек, как только попадет в руки присутствия Божия, теряет свой змеиный нрав и яд и проникается праведническим добронравием. Жить в присутствии Божием – значит жить в Самом Боге. А живущий в Боге делается как бы из человека богом, и таковым приличествует сказанное Давидом: «Я сказал: вы – боги» (Пс. 81:6). Бог назван в Святом Писании огнем: «Бог наш Огонь» (Евр. 12:29). А чему подобен ожесточенный грешник? Он – как камень или железо, тяжкосердый, каменносердечный. Огонь по природе горяч, а камень и железо по природе холодны, ледяные. Брось камень или железо в огонь, и тотчас увидишь, что и камень и железо, оставив свою природную холодность, набираются огненной силы, горячности, и сами превращаются как бы в огонь, краснеют огнем, как разженный уголь. Вынь из огня камень, вынь железо, откинь их от огня далеко, и уже через короткое время они теряют огненную силу и возвращаются к своей природной холодности, и хотя были подобны раскаленным угольям, теперь снова стали как лед холодны.

Направь ум свой, человек, в присутствующего перед тобой Бога, превратись как бы в Бога, распались пламенем Божественной любви, и ты позабудешь и отвыкнешь от греховной холодности, и станешь ты одним из пламенноносных Серафимов. А как только ты отстранишь себя от Бога, удалишься умом твоим от Его присутствия, то ты тотчас же снова остынешь и из пламенного Серафима превратишься в лед. Присутствия Божия неотступно придерживаться я указываю каждому, как и самому себе. Присутствия Божия придерживаться, то есть всегда умом своим богомысленным перед Богом ставить себя и всю жизнь свою, все дела свои и слова, и мысли, говоря самому себе: перед Богом стою, лицо Божие присутствует предо мной, очи Божии на меня смотрят; нельзя мне, непристойно для меня перед всегда взирающими на меня очами Божиими сделать что-либо злое, или сказать что-либо греховное, или помыслить что-либо недоброе: Жив Господь, Которому предстою. А кто так себя в уме ставит перед Богом, тот, несомненно, приближается к Нему, и непременно призрит на него Господь милосердными и человеколюбивыми очами, призрит милостиво...

Призрит и призовет к Себе, призовет в оправдание и святыню, исцелив душевную немощь (1).

Прелюбодеяние

Человек, служащий плотским похотям, побежденный сладострастием и валяющийся невоздержанно в тине греховных плотских дел, что породит: гроздья или терния? Поистине, не гроздья, но терния. «Дела плоти известны, – говорит апостол, – они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство» и прочее (Гал. 5:19). Все это острые терния, колющие Бога, ближнего и самого себя. Колет это терние Бога, ибо изгоняет Духа Святого из членов человеческих, члены Христовы делает членами блудническими (1Кор. 6:15). Колет ближнего, причиняя обиду законному супружеству. Не укололо ли даже до смерти Урию терние прелюбодеяния Давида с Вирсавией? Не от того ли самого терния, то есть от прелюбодеяния Иродова, пострадал святой Иоанн, Предтеча Христов, который обличал его? Колет то терние и самого похотливца, уменьшая телесные силы, сокращая эту временную жизнь, истощая имущество блудной жизнью, обесславливая его имя, позоря его честь и, наконец, возжигая неугасимый адский огнь, умножая пламя геенское для его вечной муки. Итак, не полезно мысленному винограду-человеку насаждаться и на тучном месте, в греховном плотоугодии (1).

На первом месте [на пиру Ирода] сидит Афродита, или Венус, а по-нашему – прелюбодеяние, ибо эта страсть обыкновенно везде начальствует и даже царствует, поскольку «все, что в мире, – похоть плотская» (1Ин. 2:16). Не напрасно Диоген, греческий философ, блудную страсть назвал царицей царей, потому что она властвует не только над обыкновенными людьми, но и над царями, ибо эти властвуют над народами, а она царствует над ними. Видеть это можно было еще и прежде на примере Дария, персидского царя, с головы которого его наложница Апамина, дочь Вартакова, сидя по правую его руку, сняла царскую диадему, возложила ее на себя и била царя по щекам, он же только смотрел на нее с раскрытыми устами. Когда она смеялась с ним, он смеялся; если же она разгневается, он утешает ее, пока она не начнет говорить с ним. Подобно тому история повествует и об Аларихе, готском царе, славном и сильном, что он не гнушался очищать сандалии своей блудницы Пинфии, оказывая рабские услуги блудной женщине, которую безмерно любил. О страстное порабощение! Тот, кто был страшен многим народам, непобедим в битвах, царствовал в Риме, владел странами, тот был рабом блудницы! О крайняя слепота, безумие и бесстыдство! Такая-то царица и возобладала Иродом. Она повелела ему прелюбодействовать, повелела ему, как рабу и пленнику своему, ибо греховной страстью она пленила его, поработила себе и вовсе закабалила, а он служил ей, как плененный раб, и все повеления ее исполнял с кротостью и усердием. Повелела: «Прелюбодействуй», – и прелюбодействует. Повелела: «Упейся», – и упивается. Повелела: «Убей», – и убивает угодника Божия Иоанна Предтечу (1).

Не любодействуй в сердце твоем от Господа с тварью, да не прогневаешь Господа, сотворившего ее, ибо на весьма малое время тварь и плотская сласть приносит утешение, потом же немедленно наводит мерзость и тяжесть душе.

Малое приобретение, великая же тщета; малое веселье, великая же скорбь: не столько от того утешения, сколько после того тяжести и горести (3).

Премудрость

«Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать, ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все, противящиеся вам» (Лк. 21:14–15). Христос заповедует Своим ученикам, апостолам и всем, исповедующим имя Его устами своими на судилищах перед царями и владыками, не готовить себя к ответам и обещает дать им уста и премудрость чудесным образом. И это – для большего прославления Божественной Свой силы, чтобы изумился мир такой благодати, которая из рыбарей сделала апостолов, из невежд – мудрейших риторов, из простецов – учителей вселенной и высочайших богословов, посрамляющих всех премудрых века сего... Однако необходимо уразуметь, что, заповедуя апостолам не готовиться к ответам, Господь не запрещает поучения, которое для нас нужно и полезно, но запрещает излишнее попечение о риторском красноречии в проповедании Божия слова и страсть к прениям о вере софистическими силлогизмами, как в другом случае говорит о пище и питье: «не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться» (Мф. 6:25). Он не запрещает здесь труда, не поучает лености, ибо всякий должен трудиться по мере сил и звания своего, чтобы не есть хлеб даром. И апостол говорит: «трудимся, работая своими руками» (1Кор. 4:12). И в другом месте: «ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас» (2Фес. 3:8). Не труд отнимает Господь у людей, вводя праздность, но запрещает излишнее житейское попечение. Подобным образом и здесь относительно поучения Господь отвергает излишнее словоизмышление и превозношение разума, уповающего не столько на Бога, сколько на мудрование и знание. Поучения же не отрицает, как и апостол заповедует, говоря: «Слово Христово да вселяется в вас обильно, со всякою премудростью; научайте и вразумляйте друг друга» (Кол. 3:16).

Не было нужды апостолам наперед поучаться тому, что отвечать, ибо Господь «тогда отверз им ум к уразумению Писаний» (Лк. 24:45) и дал им премудрые уста, богоглаголивый язык, ради имени Своего святого. Нам же, грешным, многое поучение и сидение днями и ночами над святыми книгами надобно, чтобы хорошо подучиться, прежде чем начать что-либо говорить. Так святой Феофилакт в толковании на эти евангельские слова говорит: «Когда хотим говорить с неверными, подобает нам сначала подучиться и быть готовыми к ответам, как заповедует святой Петр». Как же поучает святой Петр? Послушанием: «будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ» (1Пет. 3:15). Готовыми же следует быть, поступая по совету Сирахову: «Прежде, нежели начнешь говорить, обдумывай» (Сир. 18:19), то есть посмотри, что ты будешь говорить, и подумай, как ты будешь говорить (2).

Стекайтесь сюда все обделенные умом, безумные и невежды. Со мною сюда придите, – вот, мы имеем наставницу премудрости и подательницу смысла, Пресвятую Деву. Она нас научит, Она вразумит, Она наставит нас во всем. Знаете, что всякий неразумный книгою просвещается, ненаказанный наказывается премудрым, невежда наставляется руководителем. Пречистая Дева есть и Kнига, и Премудрость, и Предводитель. Kнига Она, по сказанному Дамаскиным: «Kнига новая, в Ней же неизреченным образом Бог Слово нерукотворно вписался». И святой Андрей Kритский говорит: «Kнига воистину Живого Слова Отчего, тайно вписанного животворной тростью Духа». Эта Kнига превосходит разум премудрых, а любомудрых и хитрословесных делает немудрыми и бессловесными, хотящих же у Нее научиться из глубины неведения извлекает. Любомудрствовал и хитрословил проклятый Нестор, уча Богородицу называть Христородицей, – он, мнив себя премудрым, обезумился. Прост был святой певец Роман, он, наученный Богородицей, написал тысячи кондаков после явления ему во сне Пресвятой Владычицы нашей, когда, подав книжный свиток, повелела ему съесть его. И он отверз уста свои, проглотил хартию и исполнился премудрости.

Этой Kниги взыщи всякий хотящий учиться! Взыщи Ее, невежда, да научишься разуму духовному, ибо Она «наставляет к разуму Божественному вся, зарею ум просвещающая»³⁷. Взыщи Ее, гордый, да научишься глубине смирения, «неудобозримаго и ангельскима очима»³⁸. Взыщи Ее, нечистый, да найдешь сокровище чистоты. Гневливый с завистливым, взяв с собой сластолюбивого, взыщите Ее все, да научитесь любви и нищете духовной. Чревобесный и ленивый, поищите Марию, да воздержанию и бодрости научитесь. Дева Мария есть «премудрости Божия приятелище»³⁹. Ненаказанные! Наказывайтесь Ею! Той, Kоторая с высоким проповеданием говорит: «кто неразумен, обратись сюда!» И требующим ума говорит: «идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное; оставьте неразумие» (Притч. 9:4–6). Дивился некто, слыша о вине, к которому зовут безумного, чтобы премудрым стал, – разве дает вино премудрость? Скорее обезумивает и премудрого. Не без причины апостол велит не упиваться вином (см. Еф. 5:18). И если даже мудрый погубляет разум свой вином, почему безумный к нему призывается? Чтобы безумнейшим стать? Но велено ему не удивляться. Одно вино – то, что ум погубляет, а другое – Марии, Kоторая сокровиществовала в Себе Божию премудрость. О Ее вине пророк говорит, что не безумием, но целомудрием оно напаивает. Вино, – говорит, – родящее девы (Зах. 9:17)⁴⁰. И какие девы? Не безумные, но мудрые, которые вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих (см. Мф. 25:4). Этим-то вином и безумные некогда упремудрились. Не сомневайся же и ты, любимиче, о вине Ее, но приди и испей от Нее премудрость с прочими. Пил от Нее Дамаскин, почерпнув усеченною рукою, и сколь упремудрился? Стал как источник, источающий потоки премудрых песней. Слушай, что его старцу сказала в видении Богородица: «Не заграждай источника Моего!» Так уж и ты не лиши себя такового пития. Дева Богородица – это Предводитель. Невежи, наставляйтесь от Нее!

Наставлял некогда Гедеон триста воинов Израилевых к битве с Мадиамом, и странное было у них приготовление к битве: вместо меча и копий свечи в руках держали, и этим прогнан был супостат (см. Суд. 7:20). Мадиам адский борет меня, и как прогоню его, не ведаю. Наставь меня Ты, Богородица, ибо Ты свеча, Свет принявшая, Kоторой прогоняется тьма темных полков. Блажен и премудр держащий Свечу сию вместо крепкого оружия, безумен – не стяжавший Ее. Пять оных дев за угасшие светильники заслужили себе имя безумных, державшие же не угасшие свечи – мудрыми наименовались (см. Мф. 25:3–4). Имеющий Тебя светом, о Владычица, воистину мудр: ходящий во свете Твоем не спотыкается. Не имеющий же Тебя – глупец и невежда, таковой во тьме ходит, а кто ходит во тьме, спотыкается (см. Ин. 11:9–10). Повелел Господь Моисею в Исходе, чтобы светильник во храме свидения никогда не угасал, но чтобы горел светильник во всякое время (Исх. 27:20). Это прообразом явилось Наставницы нашей пресветлой, о Kоторой приточник предвозвещал: «светильник Ее не гаснет и ночью» (Притч. 31:18). Свет Ее всегда ум озаряет, всегда тьму просвещает, всегда к разуму наставляет всех верных (3).

Премудрость Божия

В паремиях, часто читаемых в похвалу Ей [Богородице] в Богородичные праздники, вспоминается некий дивный пир премудрости Божией: «Премудрость... заколола жертву, растворила вино свое и приготовила у себя трапезу» (Притч. 9:1–2). Посмотрим же сюда и вникнем: для кого уготовляет Премудрость Божия тот пир? Кого призывает? Кто будет гостем на том пиру? Кого станут потчевать? Я думал, что Премудрость призовет на свой пир мудрых людей, философов, богословов доброгласных. Думал я, что Премудрость, царствующая и говорящая: «Мною цари царствуют» (Притч. 8:15), – призовет на свой пир царей, князей, владык, а все они – головы разумные. Думал я, что, хотя бы тех пять мудрых евангельских дев призовет, чтобы их почтить за девство их и мудрость. Но что же я вижу? Намерения Премудрости Божией совсем иные: не призывает она ни любомудрых дев, ни царей, ни князей, управляющих странами и городами с мудростью и разумом, ни философов, ни богословов. Мудрые ведь сами знают, что добро, и сами успеют на тот пир, если захотят. Кого же она призывает на тот пир? Мы слышим: «послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских: «кто неразумен, обратись сюда!» Кто глуп, кто безумен, кто несмышлен, идите на пир. И скудоумным она сказала: «идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное» (Притч. 9:3–5). Поистине, тот пир Премудрости Божией удивителен, необычен и даже противоположен обычаям человеческим. У людей если кто объестся до сытости или сверх насыщения, да к тому еще и вином упьется, то и последнего ума лишится, оглупеет; тогда и мудрый станет безумным. Один старец в Патерике рассказывает о себе, что он знал наизусть всю Библию с толкованием, когда же насытился хлебом до крайности, то все забыл. Вином же и святой апостол Павел не велит упиваться, говоря, что в нем есть нечто такое, что сводит с ума (см. Еф. 5:20). Хлеб же и вино Премудрости Божией не такого действия. Она если кого накормит, напоит, если даже упоит, согласно написанному: «Упиются от тука дома Твоего»⁴¹ (Пс. 35:9), – то такой не обезумеет, но еще больше научится разуму и мудрости, как об этом говорится: «Оставьте безумие, и живы будете, и воцаритесь вовеки» (Притч. 9:6). Премудрость как бы говорит: только покушайте моего хлеба, только выпейте из моей чаши, вы тотчас оставите безумие, тотчас научитесь разуму и будете царствовать над вашими страстями. Ибо сила пищи и питья Премудрости Божией не такая, как у кушаний и чаш земных пиров, ибо последние в людях превращаются в страстную и похотливую кровь, тогда как та – в бесстрастное, чистое и девственное устроение, которое святой пророк Захария в переводе блаженного Иеронима вспоминает, говоря: «Что добро ее и красота – только пшеница избранная и вино, рождающее дев» (Зах. 9:17). Вникнем в это слово: «Вино, рождающее дев». Где-то вино порождает нечистоту, а здесь происходит от вина сама чистота, девство. Какова мать, такова и дочь. Лоза Премудрости приносит мудрый плод и вино, порождающее мудрость. Поэтому кто безумен, пусть направится к ней, ест ее хлеб и пьет ее вино: тот поистине умудрится и оставит безумие (1).

Пресыщение

Ничто не делает таким слабым и неспособным к подвигам, ничто так не предаст одолению невидимого врага, как пресыщение, вкусная пища и чревоугодие (1).

Когда у нас кто-либо до сытости или пресыщения наестся, или вином упьется, тот и остатки своего разума теряет, и мудрый становится глупым. Правильно в Патерике говорил о себе один старец, что знал наизусть всю Библию с толкованием, а когда напитался досыта хлебом, то все забыл, как будто никогда и не читал ничего. А вином и апостол не советует упиваться, повествуя, что в нем есть нечто такое, что сводит с ума (2).

Преуспевание

Как во внешнем учении есть различные преуспевания и степени, так и в духовном духовные, и по мере тщательного подвига и преуспевания подается просвещение разума. Также и по мере просвещения разума подается Господня благодать, ибо чем более кто-либо подвизается, тем более и преуспевает, тем более и просвещается, тем более и соединяется с Господом. Преуспевший же и просветившийся душой и соединившийся разумом с Господом имеет верный залог своего спасения, и прежде воскресения плоти воскрес душой, и всегда живет для Господа (3).

Привычка

С кем же нужно бороться на пути покаяния? «Со страстями и похотями» (Гал. 5:24), ибо лютыми разбойниками на нем являются как бесы, так и свои собственные страсти, и похоти, согласно написанному: «Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). Но самый лютый разбойник на этом пути – греховные привычки. Побороть и одолеть его можно не скоро, не легко, а только с великим трудом, ибо если греховные привычки в ком-либо вкоренятся, то превращаются как бы во вторую природу и даже необходимость; тогда человек «доброго, которого хочет, не делает, а злое, которого не хочет, делает. Если же делает то, чего не хочет, уже не он делает то, но живущий в нем грех» (Рим. 7:19–20) (1).

От часто повторяемого греха рождается привычка, от привычки рождается потребность, как бы самая естественная и сильная необходимость грешить, без чего и жить невозможно. От такой потребности происходит невозможность покинуть грех, невозможно выпрямиться (см. Лк. 13:11). От невозможности рождается отчаяние, от отчаяния – вечная погибель. Из таких и столь великих и страшных лабиринтов застарелому в грехах грешнику выбраться о как трудно! Но не скажу, что невозможно. Вот мы имеем так много примеров покаяния: блудницу, разбойника и иных, почему я и говорю, что трудно, но не невозможно. Греховная привычка – это тяжкая неволя, как говорит апостол: «Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7:16–17), – то есть обычный грех, избравший меня как бы домом для своего обитания. Привычка – это мрачная темница с цепями и оковами; и как нелегко кому-либо из тяжкой неволи, из темницы, из оков выбраться и убежать на волю, так и грешнику трудно выпутаться из греховных привычек. Таково значение нынешних евангельских слов о женщине, скорченной: «она... не могла выпрямиться» (Лк. 13:11). Если бы когда-либо такой грешник, сокрушив те тяжкие оковы своей привычки и сбросив со своей шеи ярмо той неволи, вдруг поднялся бы от своей давней склонности ко греху, вдруг покинул бы греховные прелести и весь от всей души и сердца искренно обратился ко святому истинному покаянию, уже более не возвращаясь к прежним своим грехам, как свинья в грязь, – то что вы бы думали о таком человеке? Поистине, он был бы достоин и у Бога похвалы, притом не иной, а только той, какой удостоены и самые великие святые. А то, что это верно, мы знаем (1).

В Гадаринской стране паслось большое стадо свиней. Бог ведает, много ли и среди нас овец Христовых! Не больше ли между нами таких, которые, омывшись, вновь лезут в грязь (см. 2Пет. 2:22). Гадаринцы были нелюдимыми, необходительными. Желанного Гостя Христа Спасителя они не хотели с любовью приютить и успокоить у себя и на один день или, лучше сказать, на один час: «Просил Его весь народ Гадаринской окрестности удалиться от них» (Лк. 8:37). А у нас? Переночует ли или проведет ли день когда-либо Христос Спаситель в душе нашей, в сердце нашем, в мыслях наших? А если иногда и примем Его к себе на час, или причастившись Божественных Его Таин, или склонив себя к умиленной молитве, то надолго ли? Смотри, вот мы уже вновь изгоняем Его из себя своими злыми греховными привычками (2).

Приобретение

Не думай, что сможешь восхитить небо, если небесной жизнью не поживешь, и Царство Небесное не наследуешь, если не воцаришься над похотями и разумениями. «Не обманывайтесь, – сказано, – ни блудники... ни воры... ни пьяницы... Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:9–10). Ибо кто здесь что приобретет, то и там с собой иметь будет; какое кто здесь имел намерение и действие, таково и там будет в душе начертание. Поэтому не прилежи с большим желанием бессловесному сладострастию, да не примешь в этом себе воздаяния, да не услышишь гласа, к тебе обращенного: «ты получил уже доброе твое в жизни твоей» (Лк. 16:25). Ибо не ново тебе это, не ново: не один раз уже ты этим скорбь и смущение себе отворил (3).

Пристрастие

Неразумие грешников настолько велико, что какую-либо свинью, какое-либо, скажу я, лицо блудническое грешник любит больше, чем Бога. Ему желательнее терпеть бесовское мучительство, чем лишиться своей свиньи. Всякое греховное пристрастие в нас – это как бы свинья, валяющаяся в болоте нечистот. Кто любит один грех, пристрастившись к нему, тот имеет одну свинью. Кто пристрастился к другому грехолюбию, тот приобрел другую свинью. Кто побеждаем бесчисленными страстями, тот имеет бесчисленное множество свиней, а где соберется стадо свиней, там будет и легион бесов, ибо при всяком греховном пристрастии есть особый бес. Тот бесовский легион мучает душу грешника, хотя и не явно ныне, зато тайно. В совести самого грешника он обнажает одежды благодати Божией, поселяет его как бы в гробницах смрадных, в скверных плотских делах; побивает его камнем отчаяния; преследует его то по пустыням безделья с развращенными бездельниками, то по горам суетной гордой надменности. Он поощряет его нападать на других злобой, гневом и яростью. Он проявляет здесь временно на нем всю свою демонскую власть, волю и силу, пока не возьмет его с душой и телом на вечное мучение. Христос же Господь, всегда желающий всем спасения, а не погибели, хочет прийти к такому человеку, чтобы изгнать из него бесовский легион, но он, боясь лишиться своих свиней, отстать от своих греховных пристрастий, сам отворачивается от Господа. Ленится ли он прийти в церковь – это он от Господа отворачивается, а если он и придет, то молитве не внимает. Если устами молится, а умом мечтает о суетном, то опять он отворачивается от Господа. Если он слышит церковное поучение, духовное увещание, но в сердце своем не записывает, то, значит, он отворачивается от Господа. Если придет к нему когда-либо добрый помысел, советующий ему доброе и побуждающий его к покаянию, а он стремится к обычному беззаконию, то, значит, он отворачивается от Господа. Если не словами, то самим делом он говорит Господу, чтобы Он ушел от него, сам же желает быть лучше со своими свиньями и бесами, нежели с Богом (1).

Причащение

У меня есть слово к тем, которые удаляются от Чаши Христовой, то есть от Божественного Причащения Тела и Крови Христовой, и не хотят причащаться их часто. Но что я говорю: не хотят часто; они не хотят причащаться и редко: ни разу в год, в два, в три, как говорят мне об этом многие. Некоторые уже не причащаются десять лет, другие двадцать, а иные и всю жизнь свою не знают, что значит причаститься Божественных Таин, разве только, будучи младенцами, когда их крестили, причащались, но и этого они не помнят. О какое нерадение о душе своей и не боголюбие! О холодные, как лед, сердца, нисколько не имеющие духовной теплоты! (1)

Посмотрим, как велико приобретение и польза от Причащения Чаши Господней и, наоборот, как велика потеря от непричащения? Сам Господь Своими пречистыми устами так говорит во святом Евангелии: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную» (Ин. 6:54), – вот в чем приобретение. Наоборот: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6:53), – вот в чем лишение. Теперь всякий пусть смотрит и рассудит, что лучше: приобрести ли Причащением Чаши Господней жизнь вечную или же непричащением Чаши Господней потерять жизнь вечную? Чаша Господня – это жизнь, и жизнь вечная, ибо вкушающий ее, по слову Господню, «будет жить вовек» (Ин. 6:51). Без Чаши же Господней последует вечная смерть, ибо уста Господни говорят: «не будете иметь в себе жизни». Чаша Господня – это Царство Небесное, согласно слову Господа: «Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею» (Лк. 22:29–30), – а того, кто не имеет Чаши Господней, постигнет геенна, поглощающая изгнанных из Царства. Чаша Господня – это сообщество с Ангелами. Ведь если древняя манна была названа ангельским хлебом⁴² не потому, конечно, что она была вкушаема Ангелами, ибо они, как бесплотные, не нуждаются в пище, но потому, что была приготовлена и свыше ниспослана по повелению Божию служением Ангелов, то тем более Тот, Который говорит о Себе: «Я есмь Хлеб, сшедший с небес» (Ин. 6:41). И эту манну, растворенную в Чаше Господней, подобает назвать ангельской пищей не потому, что Ангелы ее вкушают и пьют, но потому, что они ее всегда благоговейно окружают, честно почитают и поклоняются ей. Поэтому и причащающийся ее общается со святыми Ангелами и делается для них милым и любезным. Итак, Чаша Господня – сообщество с Ангелами, а без Чаши Господней с кем будет сообщество, кроме бесов? Кого чуждаются Ангелы, того похищают бесы. Что, если бы спросить кого-либо так: чего ты больше хочешь – иметь ли жизнь вечную или смерть вечную? Получить ли Царство Небесное или геенну? Быть ли в обществе Ангелов или же бесов? Не знаю, найдется ли такой, который сказал бы: мне лучше смерть, нежели жизнь, лучше геенна, чем Царство, лучше бесы, чем Ангелы. Не всякий ли скажет так: лучше мне жизнь, чем смерть, лучше Царство, чем геенна, лучше Ангелы, чем бесы, ибо всякий человек естественно и разумно больше желает лучшего, чем худшего. Если же, о человек, ты желаешь лучшего, то почему пренебрегаешь Чашей Господней? Если ты боишься вечной смерти, то почему отвращаешься от вечной жизни, находящейся в Чаше Господней? Если геенны трепещешь, то почему не ухватишься за Царство, находящееся в Чаше Господней? Если избегаешь бесов, почему не приближаешься к Ангелам, благоговейно окружающим Чашу Господню? В Чаше Господней и жизнь, и Царство, и дружба с Ангелами. О как велико приобретение Причащения от нее! Там же, где не вкушается Чаша Господня, там нет жизни, но смерть, нет Царства, но геенна, и там далеко отстоят Ангелы, а бесы близко. О, как велико лишение оттого, что не причащаются Чаши Господней! Спрошу я еще. Кто хочет получить оставление своих грехов? Кто хочет, чтобы все злое, соделанное от юности, все его дела, слова и помышления были прощены, оставлены и преданы вечному забвению? Я думаю, что всякий желает такого блага. Поэтому я и говорю: если ты, человек, хочешь оставления грехов, то почему убегаешь от Причащения Чаши Господней. Разве не слышишь, как Сам Господь говорит: «Приимите, ядите... во оставление грехов», и: «пейте... во оставление грехов» (Мф. 26:26–28)? Знаю, кто-либо так скажет: «Я недостоин, я грешен, поэтому и не дерзаю приступить ко Причащению Божественных Таин». Ты хорошо говоришь, называя себя грешником, недостойным и не имеющим дерзновения, ибо кто может быть в совершенстве достоин? Никто из связавших себя плотскими похотями и сластями не достоин приходить и приближаться к Тебе, Царь славы, как говорит об этом святая молитва на Литургии. Но ты скверно делаешь, удаляясь и избегая Причащения, ибо во псалмах пишется так: «удаляющие себя от Тебя погибнут» (Пс. 72:27). Это наше недостоинство бывает двоякого рода: недостоинство истинно кающихся и недостоинство тех, которые или неискренно каются, или вовсе не каются, или даже и совсем не хотят каяться.

Недостоинство истинно кающихся удостаивается Божественного Причащения во оставление грехов, ибо они просят, как недужные, врачевства согласно слову Христову: «не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф. 9:12). Недостоинство кающихся ложно или же вовсе не кающихся не удостаивается Божественного Причащения, ибо написано: «Не давайте святыни псам» (Мф. 7:6) (1).

Если ты мне не веришь, что истинно кающемуся Святое Причащение служит ко оставлению грехов, то поверь неложным устам Самого Христа, Спасителя нашего, говорящего: «Приимите, ядите... во оставление грехов, пейте... во оставление грехов». Если ты веруешь в Бога, то должен поверить и словам Божиим, а если ты не веришь словам Божиим, то, значит, ты и в Бога не веруешь. Бог говорит: «Причастись Моей Чаши», – а ты сомневаешься. Бог говорит: «Ты получишь оставление грехов», – а ты не веришь и говоришь: «Боюсь». – Не бойся! Приступи без сомнений, с верой! Хорошо ты делаешь, что боишься, но плохо поступаешь, убегая. Бог не враг для тебя, но Врач: Он исцелить хочет, а не погубить.

Бог не супостат для тебя, но Отец: Он хочет не умертвить тебя, но оживить. Бог не зверь для тебя и губитель, но Благодетель милосердный, желающий спасения твоего, а не погибели. Почему же ты убегаешь от Его Божественной Чаши? Лучше тебе принять духовное врачевство и исцелиться, нежели, убежав от врачевства, впасть в большие греховные болезни и погибнуть. Лучше тебе, отбросив страх, прибегнуть к Отцу и насытиться Его бессмертной Пищи, нежели из страха уйти на чужую сторону и там питаться свинской пищей отчуждения, то есть греховными страстями. Лучше тебе притечь к своему милосердному Благодетелю, нежели держаться врага и служить губителю своему, ибо пока ты пребываешь в грехах без покаяния, до тех пор ты служишь дьяволу и являешься его рабом и пленником (1).

Причащающийся часто Чаши Господней изменяется во Христа, – вот поистине пребогатое приобретение и польза. Тот же, кто не причащается Чаши Господней, но имеет общение с Чашей бесовской, тот превращается в беса, – вот в чем лишение и погибель вечная.

Как же соединяется со Христом причащающийся Чаши Господней? Это видно из слов Самого Христа, Господа нашего, говорящего так: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» (Ин. 6:56). Кто причащается Чаши Господней, причащается Тела и Крови Христовой, тот преображается во Христа (1).

У людей, испытывающих Божественное Писание, есть такой вопрос: почему Иуда, предавая иудеям Господа нашего, дал им знак, говоря: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его» (Мф. 26:48)? Разве те не знали Христа, Которого так часто слышали учащим и так часто видели чудодействующим? Был ли в Иерусалиме такой, кто не знал Его хорошо? Ведь даже малые дети знали Его, ибо когда Он входил в Иерусалим, они вышли навстречу Ему и восклицали: "Осанна!" Какая же нужда была в этом Иудином знаке? Дал им знак, сказав: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его» (Мф. 26:48). Святитель Иоанн Златоуст в своем толковании выводит объяснение этой тайны: когда на последней вечере святые апостолы причастились из рук Спасителя Тела и Крови Христовой, то все просветились своими лицами, у всех лицо стало подобно лицу Христа, и на какого бы апостола ни посмотрел Иуда, он видел, что лицо его по красоте и благодати подобно лицу Христову. Вот как говорит о них святой Златоуст: «Ученики имели по Причащении христоносные лица». Иуда тогда и подумал, какой знак нужно будет дать Каиафовым слугам, по которому бы они узнали Христа. Ибо если бы они не узнали Его, то была бы опасность, что вместо Него они возьмут другого. Поэтому-то, когда архиерей послал отряд воинов, Иуда им дал знак: «Кого я поцелую, Тот и есть» (1).

О как велико приобретение от Причащения Чаши Господней, как велико богатство и польза в том, чтобы иметь Христа в себе, быть одно со Христом и соединиться с Ним! Что может быть больше этого? Что дороже и что достойнее? Наоборот, кто не причащается Чаши Господней, но пьет чашу бесовскую, тот не только лишается Христа, но и превращается в беса. Знаете ли вы, что такое бесовская чаша? Посмотрим в Апокалипсис святого Иоанна Богослова. Он видел некую жену, ездящую на красном звере, облаченную в порфиру и украшенную драгоценными приборами, имеющую в руке своей золотую чашу, полную мерзостей и скверн своего любодеяния. Вот чаша бесовская, вот питье дьявольское: это есть мерзость скверны и любодеяния, кто живет скверно, кто любодействует и прелюбодействует, кто валяется в нечистотах плотских мерзостей, кто в настоящей окаянной жизни наслаждается страстями и сластями греховными, тот пьет чашу бесовскую, противную Чаше Господней, о которой вспоминает и святой апостол Павел, говоря: «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской» (1Кор. 10:21). То, как превращается в беса пьющий бесовскую чашу, видно из жития святого Нифонта, память которого празднуется 23-го дня декабря. Он, в свои юные годы до покаяния живя скверно и в грехах, пил бесовскую чашу мерзких скверн любодеяния. И вот однажды пришел он к известному ему некоему богоугодному мужу, по имени Никодим. Никодим, посмотрев на лицо Нифонта, удивился и ужаснулся, однако же молчал. Тогда Нифонт сказал ему: «Почему ты смотришь на меня как на незнакомого?» Никодим же ответил: «Поверь мне, брат мой, что никогда я не видел тебя таким, как ныне, ибо лицо твое страшно, как у эфиопа». Мы же внемлем: святые апостолы, достойно причастившиеся Чаши Господней, казались имеющими свои лица подобными лицу Христову, юноша же тот, приобщавшийся чаше бесовской, казался бесом, имел лицо страшное, как у эфиопа, подобное виду дьявола. Истинно говорит Писание: «Кто делает грех, тот от диавола» (1Ин. 3:8). О как велико лишение от того, что избегают Чаши Господней! О как страшна погибель тех, которые пьют чашу бесовскую, то есть скверно и без покаяния живут в грехах своих! Духовное богатство и приобретение душевной пользы от приобщения Чаше Господней неисчислимы, лишения же, происходящие от бесовской чаши, невозможно передать словами. Обо всем этом говорить подробно нам и времени не хватит, поэтому я скажу кратко: Чаша Господня – это Чаша спасения, ибо достойно причащающийся ее, то есть с истинным покаянием... получает спасение. Чаша же мерзости и скверн любодеяния, чаша бесовская – это чаша вечной погибели, ибо пьющий из нее осуждается на вечное мучение. Зная все это, возлюбленные, будем всячески отвращаться от чаши бесовской; постараемся же достойно и часто приступать к Чаше Господней. Хотя мы и недостойны, однако удостоимся милосердия Божия, если по силе нашей «очистим себя от всякой скверны плоти и духа» (2Кор. 7:1) и положим в сердцах наших твердое намерение и обещание не возвращаться более к нашим прежним злым делам (1).

Кто хочет быть близ Христа, кто желает стоять по правую руку Его во славе Его, когда Он придет со святыми Ангелами, тот пусть не отказывается пить Его Чашу и не избегает Божественного Причащения Его Плоти и Крови. Вкушай Плоть Его и пей Кровь Его, и будут они тебе и для оставления грехов и близости ко Христу, и для союза любезного с Ним. Только прежде всего положи в сердце своем истинное покаяние и положи не откладывая, положив в сей час, в сию минуту, говоря вместе с Давидом: «Сказал я: ныне я начал» (Пс. 76:11), – не обождав начну, не утром, не завтра, но ныне, ныне сказал и ныне же начну с надеждой на помощь Божию. А Бог, уже давно ожидая твоего покаяния, будет рад тебе. Он тотчас откроет тебе двери Своего милосердия, удостоит Чаши Своей, сделает тебя близким к Себе в Царстве Своем и сподобит тебя Своей славы, которую да получим и мы все (1).

Доброе есть семя слова Божия, которое учит исповедоваться и причащаться Божественных Таин часто или хотя бы однажды в год. Птицы же бесовские, раскольники, вылетев из проклятого своего гнезда, из Брыни, поклевали это семя, научив многих чуждаться Святого Причащения как какой-то мерзости, и много есть таких, которые от самого рождения не помнят, причащались ли они когда-либо. Но удивительнее всего то, что даже многие жены и дети иереев никогда не причащаются. Это мы узнали так: приходят иерейские сыны, чтобы их поставили на места их отцов, и когда мы их спрашиваем, давно ли они причащались, то многие искренно говорят, что не помнят, когда причащались. О окаянные иереи, не радеющие о своем спасении! Как они могут радеть о Святой Церкви, если домашних своих не приводят к святому причащению (ср. 1Тим. 5:8)? Как они могут приводить прихожан, если не заботятся о спасении душ тех, что дома, говорю об их женах и детях? Как такие могут заботиться о душах всех православных христиан? Разве не слышали и не читали вы, иереи, слова Господа, Который говорит: «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную» (Ин. 6:53–54)? Знаю, что многие отговариваются своим недостоинством, говоря, что они недостойны. На это всякому я отвечу так: пока ты пребываешь в каких-либо смертных грехах, ты поистине недостоин и будешь есть и пить в осуждение себе; если же ты истинно каешься в своих грехах, сожалеешь, плачешь и больше не хочешь совершать злое, то приступай не сомневаясь, и послужит тебе Причащение во спасение. Господь ведь пришел не ради праведных, но ради грешных, чтобы спасти их. Пришел Владыка наш не для того, чтобы здоровых исцелить, но для того, чтобы уврачевать больных. Он и дал нам Плоть и Кровь Свою во оставление наших грехов. Он так и призывает нас: «приимите, ядите... во оставление грехов. Пейте... во оставление грехов» (Мф. 26:26–28). Если ты недостоин из-за грехов, то сделайся достойным через покаяние. И святая Мария⁴³, если помните ее житие, пока пребывала в грехах, до тех пор была недостойна не только причаститься Божественных Таин, но даже и войти в церковь, и когда она хотела войти в церковь, то сила Божия отбрасывала ее прочь. Когда же она покаялась истинным покаянием, тотчас в тот же день к вечеру сподобилась причащения Тела и Крови Христовой в церкви Предтечи, что при Иордане, как пишется в ее житии (1).

Продление жизни

Многие желают продления своей жизни, особенно же для того, чтобы, говорят, было время покаяться. Но что, если ты не покаешься, а с умножением лет ты только умножишь грехи? Сочти прошедшие годы, как много их прошло, и рассуди, не прирастала ли твоя злоба вместе с растущими годами? Я ожидаю, что и впредь будет так же, ибо и ты тот же, и случаи ко греху те же, если только их больше не будет. Ведь мы в мире сем ходим посреди многих сетей (1).

Пророчество

Не велико ли иметь дар пророчества, предвидеть будущее и предсказывать? Не все ли считают такого святым? Не называют ли его сыном и наследником Небесного Царствия? Однако же Господь в Евангелии говорит: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали?.. И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас» (Мф. 7:22–23). Кроме того, и апостол говорит: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание... – я ничто» (1Кор. 13:2) (1).

Прошение

Избирай себе всякий, чего ты хочешь получить из рук Господних, ибо все благое, все дорогое, все самое желанное – все находится в Его руках. Хочет ли кто долго жить в настоящей жизни, вот, «долгоденствие – в правой руке Его» (Притч. 3:16). Хочешь ли быть богатым и славным, вот, «в левой руке у Него богатство и слава» (Притч. 3:16). Хочешь ли великого могущества и великой власти, «десница Господня явила силу, десница Господня возвысила тебя» (Пс. 117:15–16). Но все это – временные блага, лучше же искать вечных, чем временных благ; ибо о временных в одном месте говорится так: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений» (Иак. 4:3). Здесь я напомню случай, бывший некогда со святым Петром. Святой Петр некогда захотел быть чудотворцем прежде времени, хотел ходить по водам в то время, когда еще вера у него была скудна. Он молил Господа: «Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде» (Мф. 14:28). Внемлем, чего просит Петр. Он просит вещь неугодную, временную, могущую быть только до тех пор, пока он не дойдет до Иисуса. Но Господь согласно просьбе его повелевает ему и попускает сие. «И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде» (Мф. 14:29). Святой Петр! Не ищи меры выше себя: лучше с другими апостолами держаться лодки. Какая необходимость ходить по водам, если ты имеешь лодку и на ней можешь приблизиться к Иисусу. Если же ты дерзнул и утвердился своими ногами на воде, то не сомневайся и не бойся, но иди с верой, как и те, о которых говорит святой Павел: «Верою перешли они Чермное море, как по суше» (Евр. 11:29). Усомнился святой Петр, оскудела его вера, стал он маловерным: увидев сильное волнение, он испугался и стал тонуть. Видишь, Петр, что принесло тебе твое желание, твоя просьба о ненужной, кратковременной и малой вещи? Не желай быть лучше, выше и святее, чем другие, не гордись собою: вот эти люди сидят в ладье, а я хожу по водам. Что же делает Петр, когда случилось с ним то несчастье? Он взывает ко Христу: «Закричал: Господи! спаси меня!» Хорошо ты делаешь, святой Петр, что в несчастье своем ищешь не иной какой помощи, но только Божией. «Иисус же, тотчас протянув Свою руку, взял его и сказал: маловерный! зачем ты усомнился?» (Мф. 14:30–31). Посмотрим же теперь, что получил Петр из рук Иисуса? Прежде он просил временного счастья, просил ходить по водам и получил это, но поскольку счастье это было временным, то скоро и ушло от него, оставив его тонуть. Нет временного счастья, в котором можно было бы не утонуть. После Петр исправился, будучи наказан бедой. Он попросил потом у Господа спасения, а спасение – вещь, крайне необходимая и вечная. Он возопил: «Господи! спаси меня», – и получил спасение, которого просил, то есть скорое избавление от потопления. Он спасен был рукой Иисусовой не только от потопления в воде, но и от потопления в неверии, и после этого он был уже самым твердым в вере. Вот что получил Петр из рук Господа. Будем же и мы подражать святому Петру, но только не в первой просьбе, а во второй. Прежде всего осмотримся: где мы находимся и где мы ходим? Мы ходим или плаваем в лодке нашего тела по морю мира сего, ибо мир сей – это поистине море. В чем же заключается наше плавание или хождение по этому бушующему морю? Поистине, в потоплении, ибо, какая бы волна какого-либо искушения не нашла на нас, мы тотчас погружаемся с вопиющим: «вошел во глубины морские, и бурное волнение потопило меня» (Пс. 68:3). В таких злых случаях греховного погружения мы будем притекать к язвенным рукам Христовым, говоря: «Господи! спаси нас, погибаем» (Мф. 8:25) (1).

Прощение

Ты говоришь: разбойник при кончине исповедался. «Помяни меня, Господи», – сказал он (Лк. 23:42), – и спасся. И другие не погибли, принеся свое покаяние Богу при кончине. Хорошо ты говоришь, но скажи мне с доказательством, ты получишь ли то, что они получили? Придет к тебе безвременная, внезапная смерть, которой ты не ждешь, и найдешь ли ты тогда время для покаяния? Бывает, что и при кончине кто-либо находит время для покаяния, но мало кто, только некоторые: разве только те, которые в жизни своей, хотя и грешной, имели некоторые добрые дела, достойные воспоминания и милосердия Божия, как повествуется и о разбойнике. Когда Пречистая Матерь Божия с Сыном Своим Христом Господом, убегая от Ирода, шла в Египет, то где-то в пустынных местах напали на них разбойники и хотели отнять осла, на котором они везли кое-какие свои необходимые вещи, а иногда ехала и Мать с Младенцем. И вот один из тех разбойников, увидев очень красивого Младенца и удивившись Его необычайной красоте, сказал: «Если бы Бог принял на Себя тело человеческое, то не был бы прекраснее этого Младенца». Сказав это, он запретил своим товарищам, прочим разбойникам, обижать этих путников. Этот разбойник, не скоро потом схваченный, осужденный на крестную смерть и распятый с Господом нашим, сказал: «Помяни меня, Господи, когда приидешь во Царствие Твое!» (Лк. 23:42). Господь же, вспомнив ту его добродетель, давно совершенную, смилосердовался над ним и обещал ему в награду рай. Вот слышишь, кому при кончине подается покаяние и прощение? Тем, которые хотя и грешные, однако же прежде сделали нечто доброе. Только такие и удостаиваются при смерти истинного покаяния, да и то далеко не все, только некоторые и как бы случайно (1).

Пьянство

Славный среди древних греков философ Анахарсис говорил, что виноградная лоза рождает три грозди: первая – гроздь наслаждения, другая – упоения, а третья – печали. Тот философ этим указывает на то, что незначительное употребление вина служит наслаждению и здоровью человека, ибо утоляет жажду, дает исцеление чреву и «веселит сердце человека» (Пс. 103:15), а многое употребление вина делает человека пьяницей, порождает многочисленные ссоры, разжигает ярость и возбуждает на драки и битвы, и за этим следует немалая печаль. Если мы захотим подробно рассмотреть силу пьянства и если назовем пьянство виноградом, то мы найдем родящиеся от пьянства гроздья, приносящие человеку не пользу, но вред и печаль, – найдем не три, но больше, а именно десять. Итак, пусть пьянство будет названо нами виноградом, но не благоплодным, а разве тем, о котором пророк Моисей во Второзаконии пишет: «Виноград их от виноградной лозы Содомской и с полей Гоморрских; ягоды их ягоды ядовитые, гроздья их горькие; вино их яд драконов и гибельная отрава аспидов» (Втор. 32:32–33). Поистине, пьянство содомо-гоморрское – это виноград, родящий не иные какие гроздья, как только гроздья, полные желчи, горечи, змеиного и аспидного яда. Каков сад, таковы и плоды в нем.

Итак, первая гроздь пьянственного, желчного винограда – это помрачение ума, изменение разума и погубление памяти, ибо пар и сила вина, восходя из желудка, наполненного вином, в голову, туманит мозг и смущает ум. Потому-то есть много таких, которые в пьяном состоянии не помнят себя, не знают, что делают и что говорят, подобно безумным. Если с ними случится даже какое-либо зло, бесчестье ли, раны ли, они наутро ничего не помнят. На таких исполняется написанное в Притчах: «били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал» (Притч. 23:35).

Другая гроздь – это бесстыдство, ибо пьяный никого не стыдится, но, потеряв стыд, произносит скверные, хульные, бесстыдные, гнусные, невыносимые для целомудренного слуха слова. Уста его делаются как бы пустым хлевом, полным смрадного гноя, а язык его становится как бы лопатой, выбрасывающей гной. Сердце такого есть не что иное, как сокровищница многих зол, из которой не может происходить ничего доброго, но только злое, согласно словам Евангелия: «Злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его» (Лк. 6:45).

Третья гроздь пьянственного винограда – это несоблюдение тайны, ибо все то, что трезвый глубоко в своем сердце скрывает, погребя молчанием, будут ли это свои или вверенные ему кем-либо другим тайны, все это пьяный делает известным для всех. Кроме того, и все, что было совершено давно и предано забвению, он вспоминает и как мертвеца воскрешает. Такой подобен бочке, полной нового питья, в которой при шумящем и изливающемся питье дрожжи не удерживаются на дне, но поднимаются наверх и, гонимые из бочки внутренней теплотой, вытекают вон. Подобно этому и в пьяном человеке сила опьянения возмущает сердечные тайны и гонит их вон. Он своими устами открывает тайны подобно тому, как дрожжи поднимаются со дна бочки, и, что обычно бывает, как пища из желудка, исполненного пьянством, выбрасываются и тайны блеванием. В пьяном обе эти, то есть и пища, и тайны, превращаются в блевотину.

Четвертая гроздь пьянственного содомо-гоморрского винограда – это распаление похоти на плотское смешение. Потому-то апостол и увещевает: «не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф. 5:18)...

Пятая гроздь, исполненная змеиного и аспидного яда, – это ярость, гнев, вражда, ссоры, драки и кровопролития. Пророк Осия говорит: князья стали разъяренными от вина, и не только князья, но и простолюдины, исполнившиеся вина, восстают друг на друга яростию (см. Ос. 7:5). Потому-то и приточник выражает порицание: «У кого вой? У кого стон? У кого ссоры? У кого горе? У кого раны без причины? У кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного» (Притч. 23:29–30). И Сирах увещевает: «Против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино. Печь испытывает крепость лезвия закалкою; так вино испытывает сердца гордых – пьянством» (Сир. 31:29–30). И еще тот же говорит: «Горесть для души – вино, когда пьют его много, при раздражении и ссоре. Излишнее употребление вина увеличивает ярость неразумного» (Сир. 31:34–35).

Шестая желчная гроздь пьянственного винограда – это повреждение здоровья, ослабление телесных сил, дрожание рук, головная боль, изменение глаз, бедствования желудка, стоны, недуги, преждевременная старость, уменьшение лет жизни и ранняя кончина.

Седьмая гроздь – растрата имущества, погубление богатств и отсутствие прибылей. «Работник, склонный к пьянству, – говорит Сирах, – не обогатится» (Сир. 19:1). О как много таких, которые от великого богатства пришли к крайней нищете! Примером этого может быть блудный сын.

Восьмая несладкая гроздь – лишение спасения, ибо пьянство губит подобно вещественным имениям и духовные богатства. Оно осмеливается на все грехи, ибо тот грех, которого трезвый человек гнушается, боится или стыдится, в пьяном виде совершить он не стыдится, не боится и не гнушается. В Патерике есть повесть о некоем египетском пустынножителе, которому бес обещал, что не будет его больше угнетать никакими искушениями, только бы он совершил один какой-либо грех из трех. Он предложил следующие три греха: убийство, блуд и пьянство. «Соверши, – говорил он, – какой-либо один из них: или человека убей, или соблуди, или один раз упейся – и дальше ты пребудешь в мире, и после этого я уже не буду тебя искушать никакими искушениями».

Пустынник же тот подумал про себя так: «Человека убить – страшно, ибо это есть и само по себе большое зло, и заслуживает смертной казни как по Божьему суду, так и по гражданскому. Совершить блуд, стыд, погубить хранимую до того чистоту тела – жаль, и гнусно оскверниться не познавшему еще этой скверны. Упиться же один раз, кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Итак, пойду я, упьюсь, чтобы бес больше не угнетал меня, и мирно я буду жить в пустыне». И вот, взяв свое рукоделие, он пошел в город и, продав его, вошел в корчму и упился. По сатанинскому действию случилось ему беседовать с некоей бесстыдной и прелюбодейной женщиной. Будучи прельщен, он пал с нею. Когда он совершал с ней грех, пришел муж той женщины и, застав грешащего с женой, начал его бить, а он, оправившись, начал драться с тем мужем и, одолев его, убил. Таким образом, тот пустынник совершил все три греха: блуд и убийство, начав с пьянства. Каких грехов он трезвый боялся и гнушался, те он смело совершил пьяный и через это погубил свои многолетние труды. Разве только потом истинным покаянием он смог снова найти их, ибо милосердием Божиим человеку, истинно кающемуся, возвращаются его прежние заслуги, которые он погубил грехопадением. Вот как пьянство толкает на все грехи и лишает спасения, погубляя добродетели. Об этом ясно говорит святой Златоуст: «Пьянство, если в ком найдет и целомудрие, и стыд, и разум, и кротость, и смиренномудрие – все повергает в бездну законопреступления». Не лишится ли спасения своего и не будет ли отвержен от наследия небесного тот человек, который через пьянство лишился всех своих добродетелей? Истину говорит апостол: «пьяницы... Царства Божия не наследуют» (1Кор. 6:10).

Девятая желчная гроздь – гнев Божий, ибо пьянствующий, преступая заповеди Божии, подвигает на гнев Бога своими грехами. Поэтому пророк Исаия восклицает: «Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгорячают себя вином; и цитра, и гусли, тимпан, и свирель, и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют» (Ис. 5:11–12). Таким и пророк Иеремия говорит: «пейте и опьянейте, и изрыгните и падите, и не вставайте при виде меча, который Я пошлю на вас» (Иер. 25:27).

Десятая и самая горькая гроздь пьянственного винограда есть несомненная погибель души, ибо иные грешники, когда приблизятся к часу своей смерти, могут каяться и сожалеть о грехах, имея трезвый ум; пьяный же как может, умирая, покаяться, если он не помнит себя и не знает, что приблизилась к нему неожиданная кончина? Умирающий же без покаяния неизбежно попадает в геенну. Вот каковы гроздья того содомо-гоморрского винограда, то есть пьянства, вкус которых хотя вначале и кажется сладким, но после превращается в желчную горечь и в змеиный и аспидный яд. Все это сказано не для похуления вина, но для укорения пьянства, ибо вино создано Богом на радость и здоровье людям, а не для пьянства и вреда (1).

Ослепляет [умные очи] чревобесие, то есть объедение и пьянство... Где царствует пьянство, там изгоняется ум, губится разум, погрешает совесть и извращаются суды (1).

Объедение и пьянство сделало многих людей не только убогими, не только довело до беснования и сумасшествия, но и безвременно предало ужасным смертям, и совсем искоренило, искореняет и ныне держащихся его, ибо пишется: «Не смотри на вино» (Притч. 23:31). Как бы много ни пить, вина не одолеешь, тебя же оно совершенно одолеет и обратит в ничто... Поистине, вредно и пагубно не только душе, но и телу пьянство, переходящее всякие естественные границы. Теперь люди придумали много пить о здравии за других людей и заочно, а себя безмерно губить этим, ибо от желаний пьяного человека никому не может быть никакой пользы, в них нет сердца, поднесенного любви Божией. Если человек удовлетворяет своим страстям, если не поучается закону Господню, лишается Святой Церкви и не сострадает своей братии никакими благотворениями, то он согрешает (2).

Те, кто бессловесно поработились объедением и пьянством, ничего преславного и достойного памяти в мире сем не сделали, но вместе с настоящей жизнью и вечной лишились и память о себе в среде благих погубили. Поэтому если ешь, то не с пристрастием ешь; если пьешь, то не с прилаганием сердца пей, ибо не здесь совершение твоих упований, пройдет все это и изменится вскоре (3).

Радость

В мире этом отвратилась от утешения душа моя, ибо всякая радость мира – печаль. Нет здесь радости, что не растворяется печалью, нет утехи, что не сопрягается со скорбью, нет веселья, за которым не следует сетование, нет смеха, после которого не грядет плач с воздыханием. Где же взыщу истинной, неизменной и неотъемлемой радости? Говорят, что в раю нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания: «всегда глас радости и спасения в селениях праведных» (Пс. 117:15). Но я нечист и скверен, как туда вселюсь, куда «не войдет ничто нечистое» (Откр. 21:27)? Оттуда подобные мне грешники изгоняются со стыдом. «Вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и все любящие и делающие неправду» (Откр. 22:15). Куда же пойду, грешный, дабы утешение обрести скорбной душе моей? Пойду к Пресвятой Богородице: Она – рай словесный, всякой утехой и радостью изобилующий, к нему не только святым, но и грешным свободный вход не возбранен. В этом раю, говорю, в Марии, обрету утешение, лишь с верою воскликну к Ней с поющими: «Подаждь утешение рабом Своим, Всенепорочная, утоляющи лютая на ны востания, от всякия скорби нас изменяющи»⁴⁴. Рай утешает только тех, кто из печали в радостную жизнь перешел. Мария же и в юдоли плачевной находящихся и плачущих над бедой своей утешает. «О, Раю краснейший, утешения Твоя да возвеселят душу мою»⁴⁵ (3).

«Радость моя! избавь меня от окруживших меня», – говорит пророк (Пс. 31:7). Когда Ангел говорил Товии: «Радуйся, Товия, радость тебе всегда да будет», – Товия отвечал Ангелу: «Какая радость мне может быть, когда я сижу во тьме, света небесного не вижу?» Что за радость может быть душе в юдоли этой плачевной, во тьме и сени смертной, пока она пребывает в бессловесных наследиях, ничего иного не ожидая, только смерти, только разлучения с этим миром, только безвестной кончины? Ибо какая радость может быть пребывающему в скорби и горести? Какое веселье сидящему во тьме? Какая прохлада находящемуся в узах? Какое утешение ожидающему горестной смерти? Никакого. Что же ты, человек, имеешь в этом веке, достойного радости и веселья? Чем хочешь утешиться? Славой ли мира сего, легко исчезающей? Имением ли, или богатством, вскоре погибающим? Сладостями ли и похотями плотскими, в смрад и гной обращающимися? Благолепием ли, или красотой плоти, быстро истлевающей, в прах и пепел прелагаемой? Не имеешь, человек, чем утешиться в этом плачевном веке, но более плакать и рыдать следует тебе. Ибо не в отечестве сидишь, но в изгнании; не в мире и покое, но в борьбе и великих ратях; не в радости и веселье, но в юдоли сей плачевной. Кто веселится, будучи в долгах? Кто утешается, сидя в темнице? Кто радуется, ожидая смерти? Никто. Ибо мир сей исполнен плача, а не веселья; скорби и печали, а не радости; тяжести и горести, а не утешения. Ничего в нем нет постоянного и непреложного. Радость его смешана со скорбью, веселье с печалью, слава его изменчива, богатство исчезаемо, красота в прах и пепел прелагаема, наслаждение плотское во смрад и гной претворяемо. В последний же час все это внезапной смертью пресекается и оканчивается. Ничего нет в веке сем достойного радости и веселья, ничего нет достойного утешения и благомыслия, но все исполнено плача и рыдания: суета сует век человеческий. Куда ни обратишься, всюду рать увидишь. Отсюда ратует объедение, оттуда же пьянство; отсюда леность, оттуда же нечувствие; отсюда похоть, оттуда же скверные помышления. Отовсюду страсть, отовсюду грех и преступление, отовсюду страх. Нет ничего, о чем подобало бы радоваться в многострадальном веке сем. Придет же смерть, придет разлучение с миром сим, придет внезапное изменение всех вещей. Душа же пойдет в иной век и примет, что здесь сделала, а плоть останется червям на съедение, в смрад и гной обратится. Ничего в мире сем нет радостного.

Поэтому не радуйся ни о чем временном в плачевном веке сем, ибо все в нем непостоянно и превратно, все в нем ложно и переменно. Но если хочешь радоваться, о Господе едином радуйся. Если хочешь утешаться, о Господе едином утешайся, ибо плотская радость вскоре погибает, радость же о Господе пребывает вовеки. Земное утешение внезапно исчезает и обращается в горесть, утешение же Пресвятого Духа о Господе всегда утешает и во веки вечные утешать будет утешением неизреченным. Поэтому ни о чем ином, только о Господе радуйся. «Радуйтесь о Господе все правые сердцем», – говорит пророк (Пс. 31:11). И апостол говорит: «Всегда о Господе радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1Фес. 5:16–18), ибо в этих трех действиях совершается наше спасение. Ни о чем ином, только о Господе радуйся, ибо всякая радость, которая не о Господе, – это ложь и прельщение, а всякое утешение, которое не о Боге, – это тяжесть и смущение души. Итак, не о пище, не о богатстве и славе мира сего радуйся, и не о каких-либо красотах и неразумных похотях, но о Господе радуйся, о Боге едином весельем веселись, ибо в том временном нет истинной радости, но только ложная, временная, бессловесная. Ибо во тьме нет света, в смерти не найдешь жизни, во лжи правда не явится. Радость мира сего ложная, утешение его переменно, веселье легко претворяемо в горесть. На малое время радость, и тотчас внезапная скорбь. На малое время утешение, и тотчас внезапно горесть. На малое время веселье, и тотчас внезапно плачь и рыдание. Еще утешение не прошло, как уже скорбь и печаль постигли. Потому о Господе едином радостью радуйся и весельем веселись. Радуйся о Господе Боге, что Он твой Бог, Бог великий, вечный, бессмертный, всемогущий, Вседержитель, Бог щедрый, милостивый, праведный, человеколюбивый и премилосердный: «Отец милосердия и Бог всякого утешения» (2Кор. 1:3). Его небо и земля, горы, холмы, деревья, дубравы. Его звери, скоты, гады, птицы пернатые. Его всякое дыхание и вся тварь, видимая и невидимая, что на небе и что на земле. Его солнце и месяц, звезды и все стихии небесные. Его воды, реки, моря, озера, источники, грады, снега, дожди, ветры, громы, молнии. Его все люди, все роды земнородные. Его Ангелы, Архангелы, Престолы, Господства, Херувимы и Серафимы, и все Небесные Силы. Там правда, там суд нелицемерный, там благость и человеколюбие, там премудрость и источник разума, там тишина, покой, безбоязненность и беспечалие, там слава, богатство, сокровище и вечное наслаждение, там радость, веселье, свет, озарение, красота, благолепие, сладость и всякое утешение, там свобода, простор, обилие и век непременный. Что только есть у человека любимого, – там все есть, только ко Господу Богу твоему всей твоей душой прилепись и о Нем едином радостью радуйся и весельем веселись. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что сотворил тебя по образу и по подобию Своему, из небытия в бытие тебя привел, «славою и честью увенчал» тебя (Евр. 2:7); не сотворил тебя ни зверем, ни скотом, ни иным каким животным, но человеком, разумной тварью, бессмертием и свободой душу твою почтил. Если временно и разлучаемся с плотью, то в лучшее селение переходим, душой же пребываем во веки: не на тысячу или две, или три тысячи лет, но во веки вечные, конца не имеющие. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что ради тебя не по заслугам твоим сотворил. Ради тебя сотворены звери, скоты, птицы пернатые и всякое животное. Ради тебя сотворены моря, реки, источники, озера, рыбы различные, киты превеликие. Ради тебя сотворены леса, дубравы, различные пустыни, плодоносные деревья, зелья, коренья, семена и различные овощи. Ради тебя видимое и невидимое сотворено. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что все в тебе праведно и милосердно устроил и непрестанно печется о душе твоей: защищает тебя, сохраняет тебя, покрывает тебя, защищает душу твою, дарует тебе крепость, здоровье, живит тебя, вразумляет тебя, просвещает тебя на всякие благие дела, все праведное и премилосердное для тебя делает. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что Он, Бог всесильный, пребогатый, ради тебя обнищал, ради тебя Человеком был, дабы тебя соединить с Собой воедино; не возгнушался на Себя взять наше, дабы нам всего Себя отдать. Ради тебя был положен в яслях, ради тебя пеленами был повит Он, одевающий небо облаками. Ради тебя в восьмой день был обрезан. Ради тебя пречистую главу Предтече преклонил, чтобы тебя вознести на высоту; не нуждаясь в Kрещении, крестился, чтобы тебе Kрещением очищение подать. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что ради тебя Он был бит, обесчещен и оплеван, заушен, связан, терновым венцом уязвлен. Ради тебя руки Свои на Кресте пригвоздил, уксуса и желчи вкусил, копьем в пречистое ребро пронзен был. Ради тебя пречистую Свою Кровь пролил, Кровью Своею пречистой тебя искупил. Ради тебя во гробе положен был, ради тебя на третий день из гроба воскрес, чтобы всем нам из гроба воскресение даровать. Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что, если ты и тьмами тем пред Ним согрешаешь, милостиво принимает тебя кающегося. Сколько раз пред ним согрешаешь, – Он же, однако, не отметает тебя. Сколько раз ты преступаешь, – Он же не отвращается. Сколько раз падаешь, – Он же восставляет тебя, долготерпит тебе, не тотчас смерти тебя предает, но ожидает твоего обращения, даже до кончины, когда ты обратишься. Дал тебе закон, ведение воли Своей, не лишил тебя Крещения, не оставил тебя погруженным в иноверии или пагубной ереси.

Радуйся о Господе и благодарение Ему приноси, что за малое некое благоугождение обещал тебе даровать вечную жизнь, Царство Небесное, не на некое малое время, не на некое краткое время, не на сто лет или тысячу, или тысячу тысяч, но во веки вечные, конца не имеющие (3).

До тех пор труд предстоит слепому, пока не прозрит. До тех пор болезнь страждущему, пока не выздоровеет. До тех пор нужда учащемуся, пока не научится, когда же вполне научится, то никакого труда не имеет. Ибо что же за труд для хорошо видящего – видеть свет? Что за труд для познавшего себя, познавшего Бога, – знать все сущее? Что за труд и подвиг для любящего, – любить любимого? Никакого труда и подвига, но все радостно и желательно. Бывший слепым и прозревший впредь гнушается слепоты и не имеет труда, чтобы видеть, но радостно наслаждается светом. Познавший и просветившийся в своем разуме гнушается потом всякого безумия, стяжавший богатство не хочет впредь быть убогим. Перемени бессловесие на познание и просвещение разума, ярость и гнев преложи на кротость, сладость и похоть плотскую бессловесную – на Божественное желание и любовь, – в мире и покое всегда будешь, в радости и тишине всегда будешь обретаться. Тогда, увидев трехчастный состав своей души погруженным во глубине бесстрастия и просвещения разума, как в тимпане⁴⁶, в умерщвленном теле воспоешь духом, радуясь, Господу победное воспевание. До тех пор не можешь быть без скорби, до тех пор не можешь быть без печали, до тех пор не можешь быть без страха и боязни, пока себя совершенно не познаешь, пока совершенно не вскиснет трехчастный состав души в познании и просвещении разума и очищении страстей, пока не будешь примирен с Богом, пока с Ним в единый дух не соединишься. Когда же соединишься и когда Его всем сердцем возлюбишь, тогда без болезни и печали всегда будешь; о Боге едином будешь духом всегда радоваться и веселиться во веки вечные (3).

Не на скорбь и печаль призывает тебя к Себе Господь, но на радость и веселье: «Веселитесь, – сказано, – о Господе, и радуйтесь все правые сердцем» (Пс. 28:9), как и Сам Господь по восстании Своем из мертвых первое слово благовествовал женам: «Радуйтесь» (Мф. 28:9)! Радоваться повелел Он мироносицам, а не скорбеть, ибо Он, как Бог, плач праматери Евы упразднил воскресением Своим. Поэтому и ты радуйся о Нем, а не скорби, веселись о Господе, а не будь смущен. Не скорби сам и других не оскорбляй в неразумии своем, но со всеми будь кроток и долготерпелив. «Будьте друг ко другу добры, сострадательны. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо», – как говорит апостол (Еф. 4:32; Рим. 15:2) (3).

Господь наш Иисус Христос, уходя от мира сего, завещал любящим Его, как бы в виде некоего особого дара, гонения в мире, слезы, рыдание и скорби, ибо Он говорит: «Изгонят вас из синагог», и еще: «Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете» (Ин. 16:2, 20). Однако Он оставил все это любящим Его не для того, чтобы подвергнуть их злу, стереть и славу их повергнуть в прах, но чтобы тем больше их потом утешить, возвеличить и прославить. «Как и Самому Христу подобало пострадать и войти в славу Свою» (Лк. 24:26), так будет и с нами: «Скорбь ваша, – говорит Он, – в радость будет» (Ин. 16:20). И еще: «Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас» (Ин. 16:22). Господь оставил любящим Его скорби для того, чтобы ими, как бы путем, устланным терниями, тесным и прискорбным, они достигли неотъемлемой радости. Ибо как радующиеся и веселящиеся ныне каждый день наследуют плач, согласно написанному: «Горе вам, смеющиеся ныне, ибо восплачете и возрыдаете» (Лк. 6:25), и еще: «Кончина радости в плач приходит» (Притч. 14:13), – так и плачущие ныне наследуют радость и веселье: «Блаженны плачущие, – сказал Господь, – ибо они утешатся» (Мф. 5:4). И Товия говорит: «По волне Господь тишину сотворит, даст радость и веселие вместо плача и рыданий» (Тов. 7:17) (3).

Разум

Как лицо человеческое делается безобразным от получения какой-либо раны или проказы, так и разум делается безумным через возвращение ко греху после покаяния, и человек тогда становится уже не разумным человеком, но скотом несмысленным, которому он и уподобляется, согласно написанному: «Сравнялся со скотами несмысленными и уподобился им» (Пс. 48:13) (1).

От разума и познания рождается вера, от веры же хранение заповедей Божиих, от хранения же заповедей Божиих упование на Бога, от упования же на Бога – Божественная любовь; когда же это умножается, бывает совершенное единение с Богом и исполнение закона и пророков. Поскольку процветает разум, постольку возрастает и вера; и поскольку возрастает вера, постольку умножаются добродетели, постольку рождается и упование на Бога; и поскольку кто уповает, постольку и Бога любит; и поскольку любит, постольку с Богом соединяется, наслаждаясь Его Божественной славой (3).

Разум, не употребленный на умное делание и не очищенный долгим временем, – это разум неразумный, неправый и неистинный. Есть же и в отношении разума различие, как и всех внешних вещей. Ибо есть разум совершенный, духовный; есть средний, душевный; есть же грубый, плотский. Как во внешнем учении или каком-либо художестве никто не навыкнет, если не будет всегда поучаться и творить попечение, так и совершенному духовному разуму и умному очищению кто научится, если не будет о том всегда творить прилежание (3)?

Всем добродетелям пусть будут предпочтены разум и рассуждение, ибо они – начало и вина всему благому. Ибо и добродетель не может, как подобает, быть добродетелью, если рассуждение и разум не будут способствовать и помогать делу. Как в области видимого из всех естественных чувств драгоценнейшее и радостнейшее – зрение, так в области мысленного, разумеваемого, драгоценнее и утешительнее всего – разум и познание всех вещей, ибо это есть и жизнь вечная, это же и отпадение мучения (3).

Разумом направляй свою жизнь, а не бессловесными похотями и сластями, если хочешь иметь мирную и немятежную жизнь и верный залог своего спасения. Если же не последуешь этому, то не перестанешь впадать во всякие злые и погибельные грехопадения, и никогда без скорби и печали, горести и мятежа не пребудешь, но с настоящей жизнью и вечной лишишься (3).

Первейшая заповедь Адаму в раю была такая: делать и хранить, то есть делать разумом, чтобы правильно разуметь, и хранить заповедание, чтобы не преступать его. Но поскольку он не делал разумом, то не сохранил заповедания, ибо от неделания умного прежде всего возросло в Адаме неверие, – не веровать Богу, который сказал и заповедал. Затем от неверия произошло преслушание и преступление, а от преступления – отпадение от Господней благодати и отлучение от его Божественной любви. Если бы разумел Адам Благодателя и обдумал заповедание, то не оказал бы неверия заповеданию. Если бы веровал, не ослушался бы; если бы не ослушался, не вкусил бы от заповеданного древа, не был бы изгнан из рая, не подпал бы смерти и тлению, и Бог не чудодействовал бы о нас до тех пор, желая привести нас в древний разум и познание всех вещей (3).

Распятие

«Распяли Его» (Лк. 24:20). Как нас естество нагими в мир производит, так и Он [Христос] нагим восходит на Крест, взывая вместе с Иовом: «Наг вышел из чрева матери моей, наг и отхожу» (Иов. 1:21). Простер руки Свои на восток, да «от востока солнца до запада будет славно имя Господне» (Пс. 112:3). Простер правую и левую руку, «праведныя любяй и грешныя милуя». Левую и правую руку простирает, чтобы раздать нам все то, что в них содержит: «Долгота лет в правой руке Его, в левой же руке Его богатство и слава» (Притч. 3:16). Простирает руки, готовые обнять и приласкать грешника и обращающегося к Нему блудного сына. Хотя мы постоянно распинаем Его своими грехами, однако, умирая, Он не отвращает лица Своего от нас, но, преклонив голову, прощает нас и призывает к Себе. Спрашивала в Ветхом Завете невеста: «Где Ты отдыхаешь в полдень» (Песн. 1:6)? Вот Он, пригвожденный в шестом часу, на Кресте обитает! На Фаворе говорил об исходе, а теперь на Голгофе оканчивает сей исход. Как радуга небесная, распростерт на Кресте. Взирай на радугу и благослови Сотворившего ее. Разные цвета на той радуге: и синие – от ударов, и красные – от пролития Крови. Поистине, своими грехами заслужил мир еще больший потоп, нежели первые потомки Адамовы, но вот знак примирения – радуга, распростертая на облаке крестном. Напряжен, как лук, из которого изощренные стрелы сильного стреляются в сердца (см. Пс. 63:4–5). Уязвлен стрелой сотник, уязвлен стрелой разбойник, да и Сам Он, как бы цель, поставленная для стреляния разными стрелами: «Поставь Меня как мишень для стреляния» (Плач. 3:12). Столь же много стрел в Него вонзилось, сколько насмешек произнесено. «Э! Разрушающий храм» (Мк. 15:29). И Сам Он говорит: «Все, видящие Меня, насмехались надо Мною, кивали головою, говорили устами» (Пс. 21:8). «И уничижили Его как землю желанную, не поверили слову Его» (Пс. 105:24). «Кивают головой все проходящие по пути» (Плач. 2:15) (2).

Рассуждение

Пред всеми вещами и во всех вещах пусть всегда предваряет и предходит пред тобой правый разум и рассуждение, и никогда ни в чем не прельстишься, но будешь стоять выше всех прельщений. Как все внешние вещи не могут быть иначе видимы, как только глазами, так и внутренние, духовные не могут быть иначе постигаемы, как только разумом и умным рассмотрением. Не начинай и не делай что-либо до тех пор, пока с Богом в молитве соединившись, не рассудишь, ибо ничто во всех вещах не творит человека столь непреткновенным и непоползновенным, как правый разум и рассуждение. «Поступай благоразумно во всех предприятиях твоих», – сказал Иисусу Навину Господь (Нав. 1:7) (3).

Родители

Вы видите, как за отеческое благочестие, то есть Ноево и Лотово, спаслись сыновья и дочери. И ныне, если кто почитает своих родителей, тот получает от Бога великие блага, а именно: изобилие в доме, а впоследствии и изобилие вечное, небесное, как говорит о том Иисус Сирахов: «Уважающий мать свою – как приобретающий сокровища» (Сир. 3:4). Далее такой человек будет иметь честь и от сыновей своих, согласно слову того же Сираха: «Почитающий отца будет иметь радость от детей своих» (Сир. 3:5). Потом, если он о чем молится Богу, о здравии ли, или о счастье, молитвы его будут услышаны Богом, согласно этому: «В день молитвы своей будет услышан». Кроме того, такой человек будет в этой жизни счастлив и будет долго жить, как говорит об этом заповедь Божия: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на земле», и еще: «Уважающий отца будет долгоденствовать» (Втор. 5:16; Сир. 3:5–6). Такой будет еще и славен перед всеми и на земле, и на небе, согласно следующим словам: «Слава человека – от чести отца его» (Сир. 3:11). Род его также будет долговечным, «ибо благословение отца утверждает дома детей» (Сир. 3:9). Если он впадет и в какое-либо несчастье или случится с ним печаль, то он быстро освободится от них, как говорит об этом Писание: «Милосердие к отцу не будет забыто; и в день скорби твоей воспомянется о тебе» (Сир. 3:14–15). Он сподобится и очищения от грехов, ибо почитающий отца очистит грехи: «Как лед от теплоты, разрешатся грехи твои» (Сир. 3:15). Наконец, он не только будет благословен Богом на земле, пока только живет, но и по смерти на Страшном Суде Христовом он услышит этот пресладкий глас: «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25:34) (1).

Родственники

Отцом и матерью, друзьями и сродниками Бога себе считай, ибо Он – начало жизни и конец всему бесконечный (3).

Самомнение

Не будь уловляем самомнением и высокомудрием, думая от себя или собой сотворить что-либо благое, ибо от тебя без помощи Божией ничто благое исходить не может, но только все злое, всякий грех, потому что ты «в беззаконии зачат, и во грехах родила тебя мать» в мир (Пс. 50:7). Ничего от себя, но все от Господа, как не сам ты сотворил себя, так и от себя ничего благого сотворить не можешь. Поэтому не мни о себе ничего: «Ибо кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя», – говорит апостол (Гал. 6:3) (3).

Самоосуждение

Петр говорит: «Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Петр исповедует себя грешником и произносит над собою осуждение быть недостойным лицезрения Христова. Он как бы заточает и изгоняет самого себя от лица Христова, как бы говоря: стыжусь грехов моих, боюсь же лица Твоего. О Правосудный, видящий сокровенное! Я не смею смотреть на Тебя, не достоин быть пред лицом Твоим, но достоин далеко от Тебя стоять, как осужденный и изгнанный. Но «куда пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего куда убегу» (Пс. 138:7)? Ты Сам уйди на время от меня, как уходит солнце от сего видимого полушария и потом снова сияет. Уйди от меня, Свет мой, со страхом правосудия Твоего, которого я ужасаюсь, пока я не спрошу совесть мою, не исследую подробно грехи мои и не произнесу суда над самим собой. Тогда снова воссияй мне, Солнце мое, озаряя меня лучами благодати Твоей. Таково-то значение слов Петровых, таков смысл, такова тайна. О добрый образ спасения грешников! О доброе наставление всем! Хочешь ли, грешник, быть неосужденным на Страшном Суде Божием? Осуди самого себя, предупреждая Суд Божий твоим самоосуждением. Не напрасно говорит апостол: «Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы» (1Кор. 11:31). Если каждый из нас научится знать и судить свои грехи, то избавится от вечного осуждения. Не будет бесполезным вспомнить здесь историю Давидова греха и покаяния. Согрешил Давид, и тяжко согрешил, как вам уже известно, ибо кто не знает Урию, знатного в Иерусалиме мужа, и Вирсавию, жену его? Когда Давид пребывал в том грехе, Бог послал к нему пророка Нафана, чтобы тот обличил Давида, устрашил его мстительным судом Божиим и научил его. И вот Нафан, придя к Давиду, предложил ему притчу о двух человеках. «В одном городе, – говорит пророк, – были два человека, один богатый, а другой бедный; у богатого было очень много мелкого и крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его; и пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить [обед] для странника, который пришел к нему, а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел к нему» (2Цар. 12:1–4). Если бы я там был при той беседе, когда Нафан говорил Давиду притчу, то я сказал бы Нафану: «Святой пророк, истинный слуга Божий! Бог послал тебя к Давиду обличить его грехи, устрашить его и наказать грозным гневом Божиим, а ты рассказываешь ему какие-то басни, говоришь притчи и хочешь его сделать скорее судьей, нежели виноватым, осужденным грешником!» Но мне за Нафана отвечает святой Петр, объясняющий, что пророк, прежде чем обличить Давида, сначала предложил ему притчу для того, чтобы Давид, произнеся суд над самим собой и осудив самого себя, удобнее получил от Бога милосердие и прощение. Посмотрим на разум пророческий. Таким образом он поступил, зная, что удобнее получить Божие милосердие и прощение своих грехов грешник не может ничем иным, как только тем, что, познав свои грехи, сам произнесет свою вину и самого себя признает достойным наказания. Потому-то он и предложил царю такую притчу, в которой сам царь был бы судьей и мстителем своего греха. Когда же царь произнес праведный суд над таким грехом, говоря, что «достоин смерти человек, сделавший это», тогда пророк и обличает его: «Ты – тот человек, [который сделал это]», ибо у бедного человека Урии отнял агницу – сожительницу его, ты тот муж, которого считаешь достойным смерти... Великая польза будет грешнику на суде Божием от того, что он своим судом о грехах своих предупреждает суд Божий. Поистине, и святой Петр, зная это, произнес над собой осуждение, говоря: «Я человек грешный», – и сам осудил себя, считая себя недостойным лицезрения Христа, почему и сказал: «Выйди от меня, Господи». Мы же здесь от святого Петра научимся каждый познавать свои грехи и сами судить себя, принося свою вину Богу на исповеди и прося себе за то духовного наказания – епитимии и прочее (1).

Свобода

Кто-либо, в узах находящийся, хочешь разрешиться и свободным стать? Внемли: Мария разрешает узы, Она дает свободу. Привязал некогда Олоферн Ахиора к дереву руками и ногами, и кто его отрешил? – Град Вефулия. Сыновья Израилевы, выйдя из Вефулии, пришли к нему и, развязав его, привели в Вефулию (Иудиф. 6). Вефулия – это образ Богородицы. Как град тот не был одолен врагами, так Богородицу не одолевают хулящие Ее. И как из Вефулии женская рука усекла главу Олоферна, так Богородица обезглавила князя тьмы. И как жители Вефулии Ахиора от древа отрешают, так молитвы Богородичные освобождают всякого, связанного адским Олоферном. Благо тебе, Ахиор, хоть и связан ты был, однако – близ Вефулии, прообразующей Матерь Иисусову: одной лишь тенью Ее принял ты отрешение. Благо и нам, приближающимся к Самой Богородице: Ею чаем избавиться от уз наших. Не одного из нас враг наш невидимый вяжет: то недугом каким, то страстями. Вяжет недугом... и в Евангелии читается о некоей жене, связанной сатаной немало лет: «Сию же дочь Авраамову, которую связал сатана вот уже восемнадцать лет, не надлежало ли освободить от уз сих» (Лк. 13:16)? Вяжет нас враг страстями, распростерши на весь мир свои сети, от земли даже до неба, как видел то святой Антоний, и теми ловит нас, как птицу... Потому плачет Иеремия: «Всячески усиливались уловить меня, как птичку, враги мои, без всякой причины» (Плач. 3:52). В таковых узах что сотворим? Возопием к Богородице, Ею, как Ахиор Вефулиею, будем освобождены. Вефулия переводится как Дева. А какая дева так сильна разрешать узы, как Дева Мария? Она имеет власть вязать и решить. Но кого Она вяжет? Кого решит? Вязала Сына Божия на земле пеленами, вяжет и на небе молитвами, чтобы, как связан был на земле, так связан был и на небе. И так Его на небесах молитвами вяжет, что и руки Ему не поднять, чтобы ударить карой грешника. И если бы Она Его не связывала материнскими мольбами, уже в ад вселилась бы душа наша. «Аще бо не бы Ты предстояла молящися за ны, кто бы нас избавил от толиких бед? Кто бы нас сохранил доныне свободны?»⁴⁷ Кого же Та Узорешительница разрешает? Нас, связанных грехами. Так к Ней и молимся: «Разреши мглу прегрешений моих, Богоневесто»⁴⁸, ибо, будучи Матерью свободы, не терпит видеть связанным род человеческий. Связаны мы были клятвой первородной, которую навела праматерь Ева, – ее разрешила Дева Богородица: «Радуйся, Еюже клятва исчезнет. Радуйся, падшаго Адама воззвание»⁴⁹. Связаны были неплодием родители Ее, Иоаким и Анна, – и эти узы Она разрешила: «Днесь безчадия узы разрешаются, Иоакима и Анны услыша Бог, паче надежды родити тем яве обещавает Богоотроковицу»⁵⁰. И мы, как смоковница неплодная, не рождаем плодов добродетели, ибо связаны узами грехолюбия. Взыщем же прилежно от Узорешительницы разрешения, получив Ее молитвами освобождение, принесем духовный плод: «Любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание» (Гал. 5:22–23)(3).

Будь свободен, человек, от земного пристрастия, чтобы не стал плачевно связанным вечными узами, бессловесно поработившись страстям. Не прилагай своего сердца к настоящим вещам, – да не прельстишься, как в сонном мечтании. Не в сладостях земных ищи покоя, не в похотях плотских утешения, но в Господе, все сотворившем. Будь имеющим что-либо на земле, как не имеющим, принимающим что-либо, как не принимающим, едящим что-либо, как не едящим, пьющим что-либо, как не пьющим. Будь от всего земного свободным, – да всем сердцем своим Господу единому прилепишься, ибо все земное дается на малое время, а Божия благодать вечна. Ибо не дарует земная сладость покоя, и похоть плотская не приносит верного утешения душе, но творит непрестанный и всегдашний мятеж и смущение; хотя бы и тысячу тысяч лет в плотских наслаждениях пожил бы ты, мира и покоя никогда не нашел бы (3).

Свобода воли

В.: Знал ли Бог, что Адам согрешит?

О.: Знал.

В.: Почему Он в таком случае попустил ему согрешить или почему создал его?

О.: Не надлежало быть тому, чтобы преступление Адама победило благодать Божию или лукавство дьявола преодолело ее и чтобы возникло мнение, будто Бог, устрашившись враждебного Ему греха Адама и лукавства дьявола, не сотворил Адама и дьявола. Поэтому Бог, будучи Благ и желая благодетельствовать, по благости Своей сотворил дьявола и человека в добром состоянии, так как Он не хочет беззакония и ненавидит его, дьявол же и человек сотворили грех по своему добровольному хотению. Если же Бог попустил и не воспрепятствовал согрешить как дьяволу, так и человеку, то это потому, что Бог не делает насилия над свободной волей. Однако Он предостерегал человека, чтобы тот не согрешил. Даровав свободную волю, Господь Бог по правосудию Своему не производит насилия, как и Псалмопевец засвидетельствовал о Нем: «Праведен Ты, Господи, и справедливы суды Твои» (Пс. 118:137)(3).

Святые

Есть чему радоваться и веселиться верным христианам о памяти святых, ибо в лице их они имеют многих защитников, помощников, покровителей и ходатаев к Богу. Грешным же людям, «из которых я первый» (1Тим. 1:15), мне кажется, не может быть в этом большой радости, ибо они лишены общения со святыми. Грешные от радости святых еще больше заскорбят своими сердцами, когда увидят их на небесах увенчанных вечным царством, а себя отверженных от них, как говорит Господь устами Своего пророка Исаии: «Вот, рабы Мои будут есть, а вы будете голодать; рабы Мои будут пить, а вы будете томиться жаждою; рабы Мои будут веселиться, а вы будете в стыде; рабы Мои будут петь от сердечной радости, а вы будете кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа» (Ис. 65:13–14). Дерзну же я сказать, что и для святых Божиих ныне не совершенно радование как потому, что их святые души еще не соединились с честными их мощами, так и потому, что видят нас, грешных, самовольно лишающимися их общества, их ликов, их вечной радости из-за малой и суетной греховной сладости, существующей в этом мире. Ибо и святым Божиим вместе с Ангелами Божиими как бывает радость на небесах о всяком кающемся грешнике (см. Лк. 15:7), так существует и печаль о всяком нераскаянном грешнике, а через это и как бы некое препятствие к их радости (1).

Все множество святых, составляющих торжествующую Церковь, по согласному утверждению всех богословов, разделяется на три изряднейшие ликостояния, на три полка (как и Ангелы – на три лика), по числу трех наград, уготованных в воздаяние: на полк учителей, полк мучеников и полк девственников. Начальствует и воеводствует над этими полками Дева, как святейшая из всех святых (2).

Священник

Что, если бы также каждого из них [мирских иереев и диаконов] отдельно спросить: «Что привело тебя к священному сану? То ли, чтобы спасти себя и других?» – что каждый ответит? «Нет, не для этого, но, чтобы прокормить жену, детей и домашних». Действительно, служащие алтарю должны и питаться от алтаря, однако же, если они идут в этот сан скорее ради самого пропитания, чем для славы Божией или для своего спасения и спасения душ человеческих, то в них трудно найти Христа. Рассмотри себя, всякий освященный человек! Что ты думал, когда пришел к духовному сану? Для спасения ли ты пришел, или ради корма, которым насыщаешь тело? Ты «поискал Иисуса не для Иисуса, но для хлеба куса». Иной служит не только не для созидания овец Христовых, но даже и себе не на пользу, а лишь людям на соблазн и на свою собственную погибель. Иной, взяв ключ разумения, сам не входит и входящим возбраняет (см. Лк. 11:52). Иной же даже и ключа разумения не имеет, в своем звании пребывает недеятельным и не только вверенных ему овец не приводит ко спасению, но даже и сам не знает пути спасения. Здесь слепец водит слепцов, потому вместе они и в яму упадут. Не скоро и в них мы найдем Христа: Его нет здесь (1).

Сердце

О глупый христианин! Ты в своем сердце вместо прекрасного, сладкого и радостотворного винограда – Христа, насаждаешь мерзость, горечь и многострадальную любовь к греховным похотям. Та лоза насаждается и тот духовный виноград рождается в сердце рабов Его, а не в сердце рабов греха. Соделаемся же мы истинными рабами Христовыми, а не рабами греха, порабощенными сладострастными похотями (1).

Десять израильских племен отторглись от скипетра Иудина, а Иеровоам, бывший прежде рабом Соломона, – и от Самого Бога. Он, сделавшись царем, уклонившись к идолопоклонству и привлекши к этому богомерзкому злу и людей с собой, поставил в Вефиль золотых идолов и, создав им храм и каменный жертвенник, принес жертвы и устроил всенародный праздник (3Цар. 12:23). Пришел человек Божий, пророк, в Вефиль в тот самый богомерзкий праздник, когда царь, стоя в идольском храме у жертвенника, приносил жертвы. Пророк, войдя в тот храм и став пред каменным жертвенником, возопил к жертвеннику словом Господним, говоря: «Алтарь, алтарь, – так говорит Господь, – вот, сын рождается дому Давидову, Иосия имя ему, который принесет в жертву священников, совершающих ныне жертвоприношение на тебе» (3Цар. 13:2). Святой пророк Божий! Почему ты ничего не говоришь ни царю, ни людям, к которым ты послан от Бога, но обращаешься к бездушному жертвеннику, бесчувственному камню? Обрати твое лицо к царю, возопи к нему и к тем, кто с ним, обличи их заблуждение, запрети им словом Божиим, устраши их местью Божией. А жертвенник каменный, будучи бездушным, как может тебя послушать или что может ответить? Однако же пророк говорит не царю и не народу, но бесчувственному камню, жертвеннику: «Алтарь, алтарь, – так говорит Господь». Почему так? А потому, что пророк Божий, как прозорливый, видел, что сердца человеческие тверже камня, и хорошо знал, что его скорее услышит каменный жертвенник, нежели люди своими ожесточенными сердцами. Когда пророк Божий пришел на тот скверный праздник, то ясно увидел дела всех: одни пируют и упиваются, пьют и едят идоложертвенное, другие пляшут с тимпанами и органами, третьи сквернословят и заливаются смехом, четвертые открыто совершают скверные и беззаконные дела по уставу идолопоклоннического праздника, пятые, указывая перстом на идолов, восклицают: «Вот твои боги, Израиль, выведшие тебя из Египта». Видя все это, пророк сказал себе: напрасно я буду говорить этим людям, не послушают они слов Божиих и моих и не поверят мне, что я послан к ним от Бога. Что же мне делать? Скажу я камню, скажу бездушному жертвеннику, – он скорее послушает меня. И возопил, говоря: «Алтарь, алтарь, – так говорит Господь».

Что же, услышал ли пророка жертвенник? Услышал, развалился жертвенник, и пролился с жертвенника тук жертв (см. 3Цар. 13:5). Kаменный жертвенник в ответ на пророческое слово распался пополам, а царь что? «Царь простер свою руку от жертвенника, говоря: Возьмите его, и вот высохла рука его» (3Цар. 13:4). Слышите ли, что делается? Kамень, послушав, сокрушился, а сердце Иеровоамово не сокрушилось. О сердце, грешническое сердце! О ожесточение бесчувственной души! Твердость каменная – ничто в сравнении с твоим окаменением, сердце, твердейшее камня! Великий пророк Моисей для того, чтобы написать на каменных скрижалях произносимый Божиими устами закон, сорок дней трудился на горе, постясь (см. Исх. 34:28). Когда же он хотел написать тот же закон на сердцах человеческих, то сорок лет трудился (см. Числ. 32:13; Нав. 5:6), ходя с ними по пустыне, уча, увещевая, наставляя и показывая им пример и словом, и делом, и все-таки мало что успел. Мало было принявших закон Божий в сердце свое, много больше не приняло его, хотя слухом и слушали, но сердцем не внимали, почему и погибли, наказанные гневом Божиим, как говорит Псаломник: «И убил очень многих из них» (Пс. 77:1). Удобнее было на каменных досках писать закон Божий, нежели на плотских сердцах. Когда Господь наш славно входил в Иерусалим, когда отроки взывали: "Осанна", – ученики же, радуясь, громогласно восклицали: «Благословен грядущий, – тогда некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим. Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19:38–40). Умолкли ученики, когда приблизились страдания Господни: «Тогда все ученики, оставив Его, бежали» (Мф. 26:56), и что же, сбылось ли сказанное слово Божие: «Камни возопиют» (Мф. 27:51–53)? Поистине, издали свой глас камни в то время, когда мертвецы, вставшие из каменных гробов, из недр земных, «вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27:53). Мы же внемлем тому, что камни распадались и сокрушались, а сердца окаменелых распинателей не только не пришли в сокрушение, но даже еще более ожесточались. Ожесточались, ибо вместо соболезнования и раскаяния радовались об исполнении своей злобы и насмехались, кивая своими головами. Ожесточались, ибо запечатали гроб и приставили стражу. Ожесточались, ибо дали воинам золото, чтобы те не славили Воскресения Христова. Смотря на сокрушение камней и открытие гроба не человеческими, но ангельскими руками и ясно видя истину, они не пришли в чувство, не сокрушились своими сердцами: «Тверже камня сердце, крепче камня душевное нечувствие» (Иов. 41:16). Итак, сердце твое не камень, а наковальня, которая тверже камня, согласно тому написанному: Сердце его стоит, как наковальня непобедима. Наковальня у кузнеца целыми днями ударяется молотом, а сокрушается ли она? Никогда. Подобно тому и наше ожесточенное сердце бывает ударяемо многими не вещественными, но мысленными молотами, но, однако, оно не чувствует, как и наковальня. Вот человек слышит в церкви, дома или где-либо в другом месте слова Божии читающиеся, поющиеся и проповедуемые, – это есть молот, ударяющий в сердце, согласно слову Самого Господа, говорящего в Иеремиином пророчестве: «Разве слова Мои не подобны огню горящему и молоту, сокрушающему камни» (Иер. 23:29)? Однако же сердце не чувствует и не внимает, как наковальня.

Вот человек видит мертвеца, выносимого на погребение, или, идя мимо церкви, видит могилы мертвых, – это есть молот, ударяющий в сердце и звуком своим говорящий: «Помни смерть твою, и ты, не замедлив, будешь во гробе, истлеешь и изъеденный червями превратишься в прах». Но не умиляется сердце и не чувствует, как наковальня. Святая вера говорит, что будет и воскресение мертвых, и Суд Страшный, и воздаяние по делам, и вечное мучение грешников с бесами в огне неугасимом, – это есть молот, ударяющий в сердце и звуком своим говорящий: «Бойся, чтобы и ты не был осужден на мучения». Однако же не сокрушается страхом сердце, не боится и не чувствует, как наковальня. Божиим попущением человека за грехи постигают многие бедствия, напасти, смущения, потеря друзей и чад, оскудение имущества, – это есть молот, ударяющий в сердце и говорящий: «Приди в чувство, примирись с Богом, умилостиви гнев Его, справедливо движущийся на тебя». Однако сердце все более ожесточается и забывает Бога в своих печалях: оно не чувствует, как наковальня. Впадает ли кто в болезнь или в тяжкий какой-либо недуг, – это есть молот, ударяющий в сердце и говорящий: «Покайся, кто знает, встанешь ли ты с одра болезни?» Однако и здесь нисколько не сокрушается сердце или же совсем мало сокрушается, ибо еще надеется встать с одра болезни и снова насладиться мирскими сладостями, и таким образом не чувствует, как наковальня. О жесткость наша, не сокрушаемая никаким молотом! (1)

Пророк Захария называет его [сердце] не простым камнем, но достойным, драгоценным. Каким же? Адамантом, то есть алмазом. Вот как он говорит: «Сердце свое сделали твердым, как адамант» (Зах. 7:12). Благодарим тебя, святой пророк, что ты не охулил сердца нашего, но назвал его адамантом, назвал драгоценным камнем, алмазом. Ведь что выше и дороже для человека, чем его сердце? Им человек живет, оно первое при зачатии человеческом зачинается в материнской утробе: других членов – головы, рук и ног еще нет, еще не выяснились, а сердце уже есть. Оно первое и жить начинает, и является для души как бы ложем и престолом, посему-то и сама природа внимательно охраняет сердце, как бы некое сокровище, сокрытое в недрах земных. Она сокрыла сердце внутри груди, чтобы не только рука человеческая не коснулась этого сокровища, но, чтобы даже и око чье-либо не видело его. Посему и Псаломник говорит: «Приступит человек, и сердце глубоко сокрыто» (Пс. 63:7). Сердце – это сокровище, сердце – это драгоценный бисер, сердце – это адамант, прекрасный алмаз. Но скажи нам, святой пророк, с какой мыслью, с каким намерением ты называешь сердце наше алмазом, адамантом? Какое значение в тех словах твоих? Внемлем, что говорит пророк Захария: «Сердце свое сделали твердым, как адамант, чтобы не слышать закона и слов, которые посылал Господь Сил Духом Своим через пророков» (Зах. 7:12). Плохо, что сердце – такой адамант, алмаз, ибо оно служит не украшением для души, но прогневляет Бога ожесточением и таким бесчувствием, что не слышит закона и слов Божиих. О горе такому окаянному адаманту, небогоугодному алмазу, бесчувственному нашему сердцу! Почему же тот пророк назвал наше сердце не другим каким-либо камнем, но именно адамантом?

Потому, что во всей поднебесной нет ничего тверже адаманта. Среди бесчувственных вещей всякий камень тверд, но молотом его можно сокрушить. Тверда наковальня, но, раскалив ее огнем, ты можешь смягчить ее, как и прочее железо. Алмаз же не берет ни железо, ни огонь. Бей его молотом, сколько можешь, он будет цел. Брось его в горнило, жги, сколько хочешь, он будет тверд, и ничто из самых жестких и твердых вещей не может смягчить его жесткости и твердости, кроме некоей одной очень малой и плохой вещи, о которой теперь некогда говорить. Святой же Захария, желая изъяснить твердость ожесточенного человеческого сердца, мыслит в себе: «Чему уподоблю сердце? Твердости ли всякого камня? Мало. Чему же? Адаманту, который тверже всех вещей. Пусть же оно зовется адамантом: Сделали твердым, как адамант, сердце свое"... Толкователи Божественного Писания удивляются, почему в том городе, который явился в откровении святому Иоанну Богослову и который был создан из многих драгоценных камней, почему в нем среди других драгоценностей не находится и не положен адамант? Есть там яспис, сапфир, смарагд, аметист, хризолит и прочие драгоценные камни (см. Откр. 21:19–20), всего числом двенадцать; адаманта же, хотя он и драгоценен, среди них нет. Почему? Потому, что те камни служат образом или знаком различных богоугодных добродетелей: яспис – это образ мужества и крепости в вере, сапфир – богомышления, смарагд – девства, аметист – это знак смирения, хризолит – покаяния, прочие же изображают другие добродетели. А адамант что изображает собой, что означает? Он, как сказано, означает сердечное ожесточение, потому-то адамант и не полагается между теми достойными камнями, из которых создан небесный город. Kаменносердечие не числится между добродетелями, ибо оно не получит Царства Небесного. Зная это, возлюбленные, не будем ожесточать сердца наши леностью, нерадивостью и бесстрашием, не будем окаменевать бесчувствием! Святой Давид увещевает нас: «Ныне, если голос Его услышите (то есть голос слова Божия), не ожесточите сердец ваших» (Пс. 94:7–8); не ожесточите, но умягчите, сокрушите умилением, страхом Божиим, покаянием.

Господи Боже! Ты Сам знаешь немощь нашу, бесчувствие и окаменение наше, душевную нашу болезнь. Ты Сам и исцели тот наш недуг. Ведь кто может врачевать душу и сердце, кроме Тебя единого, создавшего сердца наши (Пс. 32:15)? Отними же Ты от нас сердце каменное и вложи в нас сердце телесное (ср. Иез. 11:19, 36:26), чтобы слова Твои мы имели написанными не на каменных, но на телесных скрижалях сердца (1).

Не прилагай сердца твоего к земному, да не уподобишься соли, потерявшей силу, и не явишься весь непотребным. Но к Богу единому сердце и душу свою имей пригвожденными, да неподвижен в любви Его пребудешь (3).

Возводи, возводи умные очи сердца твоего к Богу, о человек, и разжигай свое сердце к Божественной Его любви; возбуждай свою душу к Божественному Его желанию. Восклицай беспрестанно к Богу, уподобляясь слепцу: «Помилуй меня, Иисус, сын Давидов» (Мф. 9:27), ущедри меня, вразуми меня, научи меня воле Твоей святой, заповедям Твоим, и жив буду (3)!

Сила

Горячее к Богу имей сердце, все дольнее презирая, как неверное и ложное. Там имей пригвожденным сердце твое, где будешь с Ним вовеки, там прилепляйся, откуда имеешь начало и бытие свое (3).

Три постельничих персидского царя Дария вступили в рассуждение о том, что в поднебесной самое сильное, превозмогающее по крепости все остальное? Один написал: сильнее всего вино; другой написал: сильнее всего царь; третий написал: нет ничего сильнее женщины, выше же всего истина. Каждый из них доказывал свое мнение пространными рассуждениями: один о крепости вина, другой – о власти царской, а третий – о силе женщин и истины (см. 2Езд. 3:4 и сл.). Однако все эти три мудреца не совсем отгадали то, что всего сильнее – кроме истины, – ибо не то сильно, что сильно само по себе, но сильно то, что может помогать другим. Сильно вино, но в чем его сила? В том, что оно может вредить человеку, а не помогать ему. Это известно всем. Какая может быть польза человеку от крепости вина, когда он упьется им? Обессилеет, одряхлеет, и сильный изнемогает, и крепкий падает, и праведный погрешает. В чем помогла крепость вина праведному Ною, когда он упился им? Не сделался ли он предметом поругания и соблазном для сына своего Хама? Какую пользу принесла крепость вина богоугодному Лоту? Не пал ли он страшным падением? Многолюдный град Содом, полный всякого прескверного беззакония, не мог совратить ко греху этого человека, а вино и в безлюдном месте сделало это быстро. Не погубил ли Олоферн, воевода полков ассирийских, пьянством всю силу свою вместе со своей головой? Также и Валтасар, царь халдейский, не через винопитие ли лишился царства и своей жизни? Поистине, сильно вино, но во вред человеку, а не на помощь. Силен и царь, как говорится в Писании: «Царь превозмогает и господствует над ними и повелевает ими, и во всем, что бы ни сказал им, они повинуются» (2Ездр. 4:3). Воистину, силен царь, но не до конца, ибо имеет власть только над телами человеческими, но не над душами. Он может погубить, кого захочет, но не может спасти ничьей души, и о спасении своей души не знает. Разве не слышали мы из книг, что многие цари находятся в аду, ибо и царь так же, как и прочие люди, подвержен немощам человеческим и похотными страстями побеждается. Kрепок был по своей силе Давид-царь, убивший страшного исполина Голиафа и игравший со львами, как с козлищами, с медведями, как с агнцами овчими, но и он был побежден одним взглядом на Вирсавию и погубил свою мужественную крепость. Столь славный борец пал под ноги плотской страсти. Kрепок был и Сампсон – воин, сильный судия и властелин израильский, столь храбрый, что одной ослиной челюстью убил тысячу филистимлян, сам сокрушил врата города Газы и отнес их на гору на своих плечах, растерзал крепкие узы, как паутину. Но и он был постыдно побежден порочной любовью женщины Далиды, попал, как птица в сеть, в руки врагов своих, сделался этот храбрый воин пленником филистимлян и был у них в поругании. Kрепок был по своей власти и силе и царь Дарий, а наложница его, возлюбленная Апаминь, дочь Вартакова, сидя справа от него, снимает диадему царскую с головы его и на себя возлагает и бьет царя по ланитам. Он же с раскрытыми устами взирает на нее, и если засмеется она, смеется и он, если же она разгневается, он утешает ее, пока не заговорит с ним. Видим, что и царская сила, и власть, и крепость побеждаются немощью человеческой, любодеянием. Хорошо написал кто-то великому царю Александру Македонскому: «Какая тебе польза быть господином всей вселенной, когда ты раб малой и постыдной вещи – плотской похоти?» Сильны и женщины, но в чем они сильны? Сильны в том, чтобы прельстить ко греху, чтобы сделать безумным, чтобы низвести в бездну адскую, погубить и самим вместе погибнуть. Такова женская сила. Впрочем, так говорится не о всех. Сотворил Бог первому человеку жену в помощницу, и чем же она помогла ему? Привела к изгнанию из рая и навлекла смерть на весь род человеческий. Такова была помощь от этой помощницы. Но не будем говорить о женщинах и возвратимся к прежнему. Не совсем правильно рассудили три мудрых юноши разумом своим о том, что в поднебесной всего сильнее, ибо указанное ими только кажется сильным, а на деле приносит нам мало помощи, за исключением разве одной только истины, о которой упомянул третий юноша: сильнее всего женщина, а выше всего истина. Может быть, она помогает нам? Но прежде всего помыслим, почему тот юноша упомянул об истине вместе с женщинами? Не лучше ли было бы присоединить ее к царю, чтобы цари любили истину и творили правду, и чтобы помощники царские – сановники, князья и бояре, воеводы и судьи – творили суды по правде, а не по мзде, не грабили, не обижали? Не лучше ли было бы соединить ее с царским престолом, а не с женщинами? Не лучше ли сказать: «Царь и истина все превосходят», – нежели: «Женщина и истина?» Ибо какая истина может быть в женщинах? Не чаще ли ложь? Кто так искусен во лжи, как женщины? Однако не думаю, чтобы сей юноша без разума сказал: «Женщина и истина сильнее всего». Он был царский постельничий и рассмотрел все, что творится в царском доме и дворе. Он видел, как князья и бояре творят неправду, обижают неповинных, грабят, не боясь Бога, судят за мзду и все, что делают, делают с неправдой. И потому подумал в себе разумный юноша: ныне скорее отыщешь правду у женщин, чем у дворян царских, и написал: «Женщина и истина всего сильнее».

Мы уже сказали о силе женщин, что не на помощь нам сильны они, а на соблазн. Что же скажем мы об истине? Действительно, истина сильна и крепка, но ее сила и крепость явлены будут только в будущем веке. Ныне же, в настоящей жизни, ослабела истина как потому, что редко у кого ее можно найти, ибо все поклоняются лжи, по словам Давида: «Лживы сыны человеческие» (Пс. 61:10), – так и потому, что никто не любит истины. Не говори правды никому. «Не обличай злых, – советует Писание, – да не возненавидят тебя» (Притч. 9:8). Пусть говорит правду только тот, кто хочет бед и гонений. Истину возвещал святой Предтеча Ироду, когда говорил, что недостойно иметь жену брата своего, и как он пострадал за это, знает всякий. Правду говорил и Христос Спаситель наш книжникам и фарисеям, и мы знаем из Евангелия, как они возненавидели Его и предали крестной смерти. И святой первомученик Стефан, говоривший правду иудеям, принял от них смерть через побитие камнями. Подобно тому и ныне: только начни говорить праведную истину и истинную правду, и ты пострадаешь не меньше. Следовательно, и святая истина, хотя и сильна она пред Богом, но у людей весьма ослабела и оскудела. Итак, рассмотрев все – кроме истины, – кажущееся сильным и крепким, но мало помогающее нашему спасению, и познав отсюда нашу немощь, обратим мысленные наши очи к Пречистой Владычице нашей Богородице, к изъяснению преблагословенного Ее нового наименования «Одигитрия», то есть крепкая Помощница. Kрепка Владычица наша, ибо Она Царица всех видимых и невидимых тварей, обладающая горними и дольними созданиями. Все стихии повинуются Ей: небо и земля, воздух и море слушают Ее, и все враждебные духи со страхом трепещут Ее святого имени, зная, что Она – Матерь Божия. И если бы кто-либо спросил меня: что в поднебесной всего сильнее? – я бы ответил: нет ничего более крепкого и сильного на земле и на небе, чем Пречистая Владычица наша Богородица, Приснодева Мария во Христе Иисусе, Господе и Боге нашем (2).

Скорби

Господь наш тем рабам Своим, которых любит, попускает в мире этом многое неприятное, как бы брение на очи, ибо Он сказал ученикам Своим: «В мире будете иметь скорбь, вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете» (Ин. 16:33). Разве не неприятно это, разве не тягостно, не скорбно? Однако же эти самые скорби Он, как бы слюной святых Своих уст, растворяет радостным утешением, говоря: «Но печаль ваша в радость будет, и радости вашей никто же отнимет у вас» (Ин. 16:20, 22). Вот как неприятное помогает, временно вредное приносит пользу навечно, злое на земле является причиной небесных благ. Не читаем ли мы в книгах, не слышим ли в повествованиях, не видим ли, как на самом деле происходит, что все случающееся по попущению Божию от мира, плоти и дьявола с Божиими рабами: все бедствия, скорби, гонения, оскорбления и даже горькая смерть претворяются для них в вечную славу, похвалу, в бесконечную жизнь и в небесные венцы? Не тех ли мы ныне в воинствующей Церкви величаем, ублажаем и возносим многими похвалами, которые претерпели на земле горчайшие бедствия? О как много помогли угодникам Божиим неприятные вещи! А что получили сами сопротивники, вредители и враги? Они приобрели то, что болезнь их обратилась на главу их (Пс. 7:17), и оружие их пронзило их же сердца (1).

О дивные судьбы Божии! О неизреченный промысел! Противное, жестокое и скорбное служит рабам Его в помощь, пользу и веселье! Итак, не изнемогай, раб Христов, печалью, когда с тобой случится что-либо противное, ибо скорбь твоя превратится в радость, сопротивное в помощь и горесть в сладость (1).

Все проходящие путем, взгляните и посмотрите, «есть ли болезнь, как моя болезнь» (Плач. 1:12). Да остановится здесь всякий человек, проходящий путь болезненного сего жития, да посмотрит и видит, есть ли болезнь, подобная болезни Господа нашего Иисуса Христа, носящего наши болезни, о Kотором пророк говорит: «Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо» (1Пет. 2:24). Каждый купец, которому случалось проходить опасными дорогами, видеть много зла и попадаться разбойникам, остановись и посмотри, есть ли столь лютый варвар, столь немилосердный разбойник, как здесь, где раб Владыку, тварь Создателя, человек Бога так связывает, обесчещивает, обнажает, мучает и бесчеловечно умерщвляет: «Умертвили, повесив на древе» (Деян. 5:30). Каждый, кто многими скорбями, тесным и прискорбным путем старается войти в небо, остановись здесь, посмотри и увидь, есть ли такая скорбь, как скорбь Того, Который говорит: «Душа Моя скорбит смертельно» (Мф. 26:38; Мк. 14:34). О вы, проходящие по пути! Обернитесь и посмотрите на Того, у Кого «нет ни вида, ни величия» (Ис. 53:2), примите во внимание, «как предали Его первосвященники и начальники наши для осуждения на смерть и распяли Его!» (Лк. 24:20). Обернитесь и посмотрите! (2)

И было слово Господне ко Илии: «иди отсюда на восток и скройся у потока Хорафа, что против Иордана; из этого потока ты будешь пить» (3Цар. 17:3, 5). После хлеба на Вечери спешит Христос Спаситель наш к воде, к потоку: «От потока на пути будет пить» (Пс. 109:7). Учителя церковные, объясняя слова Давидовы: «Поток перешла душа наша» (Пс. 123:4), – называют потоком гонения, скорби и беды. Вот через какой поток идет наш Господь – через гонения, через скорби: «Начал скорбеть и тосковать» (Мф. 26:37), – через беды. Вот от какого «потока на пути будет пить, потому вознесет главу» (Пс. 109:7), когда будет вознесен на Крест. Идет через поток скорбей, чтобы и нам оставить в нем Свои следы. «Стези в глубоких водах» (Пс. 76:20) – во многих скорбях, чтобы и мы путем многих скорбей шли за Ним к небесному царствию, чтобы поток бед прошла душа наша, то есть воду стремительную (Пс. 123:4) гонений, преследований, нападений от мира, плоти и дьявола (2).

Господь, желая исцелить и очистить нашу душу от греха, много раз попускает скорбям и печалям постигать нас, чтобы, очистившись, «как золото в горниле» (Прем. 3:6), мы явились светлыми и чтобы, будучи утеснены здесь скорбями, всегда усердно притекали к Нему, ища Его помощи. «Ко Господу в скорби моей я воззвал, и Он услышал меня» (Пс. 119:1). «Умножились немощи их, – говорит пророк, – но потом скоро миновали» (Пс. 15:4). Ибо в скорби прибегаем к Богу, в радости же забываем Его, а Бог, подобно премудрому врачу, исцеляя нас различными путями, посылает нам и то и другое. Если в радости и не благодарим Его, то скорби попускает на нас, чтобы и в том и в другом мы пребыли благоразумными и искусными (3).

Бог, различными путями минующий и щадящий Свое создание, «предусмотревший о нас лучшее» (Евр. 11:40), не хочет здесь на земле давать людям никакого прочного и постоянного положения, покоя и утешения, но больше посылает им тесноту и скорбь. "Ибо в мире, – говорит Господь, – будете иметь не радость, но скорбь» (Ин. 16:33). Господь хочет, чтобы мы в мире сем всегда пребывали в утеснении и скорби, а не в просторе и благоденствии, чтобы мы не предавались слишком обманчивым земным наслаждениям, чтобы от здешнего утеснения и скорби мы усерднее и поспешнее восходили к горнему и вечному благоденствию в Господе, и там, в вечном утешении, всегда пребывали, радуясь и веселясь о Нем во веки бесконечные (3).

«Много скорбей у праведных, но от всех их Господь избавит их», – говорит пророк (Пс. 33:20). «Многими скорбями, – сказал Господь, – надлежит вам войти в Царствие Божие: в мире будете иметь не радость, но скорбь» (Деян. 14:22; Ин. 16:38). Праведные всегда пребывают в скорби, грешные же в радости, благие в тесноте, злые же в свободе, ибо злые всегда гонят благих, а не благие злых; лукавые в обилии, благие же в скудости. И не дивись этому: «Кого любит Господь, как отец чадо, того и наказывает, бьет же всякого сына, которого принимает» (Притч. 3:12; Евр. 12:6). «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю», – говорит Господь (Откр. 3:19), поэтому пусть не завидуют праведные грешным, благие злым. Ибо на весьма малое время дана им эта обильная и просторная жизнь, потом же внезапно постигнет их вечные скорбь и теснота. "Не бойся, – говорит пророк, – когда разбогатеет человек или когда увеличится слава дома его, ибо при смерти он ничего не возьмет» (Пс. 48:17–18). Много раз удивляются благие злым, что злые весьма часто живут в изобилии и просторе, благие же в утеснении, как говорит пророк: «А у меня едва не пошатнулись ноги, едва не поскользнулись стопы мои. Ибо я возревновал на беззаконников, видя мир грешников. Ибо нет позора в смерти их и продолжительности в страдании их. В трудах не участвуют и (наравне) с людьми не терпят наказаний» (Пс. 72:2–5). Хранилища их полны: излишек одного попадает в другое; овцы их многоплодны, размножаясь во дворах своих; волы их толсты; ограды их не падают, нет в них прохода, и не слышатся вопли на их улицах. Люди ублажают тех, которые всем этим обладают, но поистине блаженны те, которые имеют Господа своим уделом (3).

Все святые в скорбях и печалях, в страдании, терпении, в гонении изнурили всю свою жизнь, ты ли один хочешь провести жизнь без всякого страдания и печали? Ты ли один хочешь быть отверженным от лика избранных Божиих, не соглашаясь ничего претерпеть? Да не будет с тобой этого, однако ты не унывай душой: нет скорби, которая не прошла бы; нет радости, которая была бы неизменной: «Вечером водворится плач, а утром – радость», – говорит пророк (Пс. 29:6). Радость не связана необходимо с радостью, и скорбь не соединена со скорбью, жизнь наша полна перемен, будучи подобна некоему венцу, украшенному разными цветами. Если скорбь, то не всегда скорбь, если радость, то не всегда радость, но и в том и в другом Господь обычно творит перемену рабам Своим, чтобы они всегда пребывали верными единому Богу (3).

Не всегда только за грехи попускаются скорби, печали и злоключения, но иногда Человеколюбивый Бог, любя Своего раба, нарочно повергает его в многоразличные бедствия, как руду золотую в огонь, чтобы искусить его, как злато в горниле, и сделать его достойным Себя. «Как золото и серебро очищаются в огне, – говорит Приточник, – так испытывает Господь сердца избранных» (Притч. 17:3) (3).

«Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести» (1Кор. 10:13). Бог попускает любимым рабам Своим скорби по их силам, Бог и терпение подает в скорбях уповающим на Него. "Возложи – поэтому, боголюбец, – на Господа печаль твою» (Пс. 54:23), ибо Тот печется о тебе, Тот промышляет о тебе. Уповай на Бога, и Он «сохранит тебя от всякого зла, сохранит душу твою Господь» (Пс. 120:7), ибо пишется: «Хранит Господь любящих Его» (Пс. 144:20). Если любишь Господа, не печалься от нашедших на тебя скорбей: Он избавит тебя от них, ибо говорит: «С ним Я в скорби, избавлю его и прославлю его» (Пс. 90:15). Если любишь Бога, не скорби об окруживших тебя бедствиях, ибо «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8:28). Все, что считается бедствием в мире сем, как-то: гонения, мучения, досаждения, унижения и многое другое, – все это любящим Бога обыкновенно приносит не пагубу, но спасение. Силен Бог рыдание и плачь вскоре превратить в веселье и утешение (3).

Скупость

Смерть помня, скупости стеснения берегись, дабы объятый неверием и скупостью во время исхода, не затворил себе двери милосердия Божия (3).

Не будь скуп, не будь связан сребролюбием при подаянии нуждающимся, да не будешь обладаем неверием. Не бойся, что оскудеет что-либо в мире для тебя, творящего благое. Ибо уже так долго мир стоит, и ничего в нем доселе не оскудевает: ни солнце не изменилось, ни реки течь не перестали, ни земля не прекратила рождать все потребное, ибо и золото, и серебро еще рождает она, и никогда рождать не перестанет, пока стоит мир сей. Ибо одно входит в землю, другое же от нее рождается, как серебро и золото, а равно и все необходимое для нашей жизни (3).

Не бойся оскудения ни в чем, ибо прежде ты ничего не имел, теперь же имеешь, и если не имеешь, то будешь иметь. Ибо не оскудел Тот, Кто все создал, и никогда не оскудеет. Kрепко веруй этому: не оскудел все Приведший из небытия в бытие, Дающий пищу алчущим, Насыщающий всякое животное во всем преизобилен. Не будь скуп в подаянии просящим и не отвращайся от Того, именем которого у тебя просят, дай все Дающему тебе, да примешь от Него сторицей (3).

Если ты и беден, то хоть немного подай [милостыни] и не будь скупым (3).

Слава

Поучая смирению, Господь наш, сидящий на ослице, ясно порицает славу и гордыню мира сего и показывает непостоянство гордого мирского превозношения, как бы говоря: «О люди! Как трость ветром колеблема, так и вы колеблетесь непостоянством. Ныне вы с пальмовыми ветвями оказываете Мне почести, а через несколько дней, о, как вы обесчестите Меня! Ныне вы режете ветви с деревьев, а через несколько дней эти самые деревья вы будете рубить и тесать для Креста Мне. Ныне вы Мне подстилаете ветки под ноги, а через несколько дней вы возложите на Мой хребет палки, розги и бичи, бия, уязвляя и причиняя Мне многие раны. Ныне вы взываете: «Осанна», а через несколько дней вы будете кричать: «Распни, распни!» Ныне вы со славой встречаете Меня, а через немного дней вы с ругательствами будете вести Меня на распятие. О непостоянство человеческое! О непрочность и скорая отмена чести и славы мира сего!» Мы же да научимся здесь от Господа нашего как смирению и кротости, так и тому, чтобы не желать и не искать временных почестей, санов и славы. Если же кому и без искания Бог дает это, то чтобы не превозноситься ими, не надеяться на них, но скорее ждать скорой перемены и после счастья бояться несчастья. «Всякая гора и холм да понизятся», – говорит Предтеча Христов (Лк. 3:5), то есть всякая гордая высота должна будет упасть (1).

Когда возлюбленная в раю в Песни Песней начала заниматься созиданием неких духовных столпов, то ей припевал Дух Святой: «Ноздри твои, как столп, шея твоя, как столп» (Песн. 7:5). Затем и сама она говорит о себе: «Сосцы мои, как столп». Не хотел ли здесь Дух Святой от лица возлюбленной сказать это тем людям, которые в нашем мире стараются созидать не иные столпы, как ноздри, шею и грудь? Ибо те, которые хотят наслаждаться тщетной людской славой, как бы неким запахом, которые усиленно стараются об этом и к этому прилагают все свои силы, – не творят ли, говорю, они не что иное, как созидают ноздри свои, как столп, и столп дымный, о котором вспоминается в книгах Судейских: «Явился огонь, исходящий от города, и столп дымный» (Суд. 20:40). Ибо, как известно, дым бывает там, где огонь обжигает какую-либо вещь. Подобным образом происходит и тщетная слава от людской хвалы, и, как дым разливается в воздухе и исчезает, так и пустая похвала исчезает, как дым. Те, которые много о себе думают, от гордости высоко вытягивают свою шею, стараются возвыситься, не творят ли они не что иное, как созидают шею свою, как столп, и столп из тростника? Ибо как тростник возрастает высоко вверх, а внутри пуст, так и считающий себя чем-то – ничто. А те, которые всю мысль свою утопили в богатстве, не творят ли они не что иное, как созидают сосцы свои, как столп, говоря душе своей: «Много добра лежит у тебя на многие годы». Они как сосцы: «Ешь, пей, веселись» (Лк. 12:19). Так мог бы сказать Дух Святой, приравнивая сосцы Своей возлюбленной к некоторым людям. Однако известно, что Дух Святой имел здесь в виду особые богословские добродетели Своей возлюбленной: веру, надежду и любовь. Когда Он говорит: «Ноздри твои, как столпы», – Он показывает ей веру, которая невидима, по словам апостола: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). И как благовонная вещь, хотя бы она хранилась где-либо невидимо для очей, узнается по запаху, так и вера, хотя она невидима, однако через нее, как бы по какому-то запаху, познается в нас Бог. Когда Дух Святый говорит: «Шея твоя, как столп», – то показывает ее надежду на Бога. Ибо как столп, так и надежда возносится горе́, утверждается Богом; и как столп бывает неподвижным, так и «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется вовеки» (Пс. 124:1). Когда же говорит: «Сосцы твои, как столп», – то этим являет любовь ее, исходящую из сердца, никуда не разливающуюся, но прямо направляющуюся к Богу (2).

Не желай, человек, быть почитаемым и прославляемым людьми, – да не лишишься Божественной славы; не очень утешайся славой мира сего, – да не будешь внезапно огорчен бесчестием. Ибо за славой и человеческим почитанием часто тотчас следует бесчестие, за благополучием земным – тщета, за весельем и утешением плотским – скорбь и печаль, ибо переменчив век сей, и все вещи в нем преходящи. За благополучием всегда перемена и неблагополучие сзади вслед шествуют (3).

Не прилагай сердца своего к почитанию и славе человеческой, ибо она обманчива и кратковременна. Нет ничего верного в мире, только один Бог и его предвечная слава, ибо все в мире этом изменяется, и всякое почитание и слава с ним проходит. Поэтому не утверждай стопы ноги твоей на них, да не останешься прельщенным, как на весеннем обтаявшем льду; – будет ли тебе какое-нибудь благополучие тогда? (3)

Почитание и слава человеческая за благополучием, как тень за солнцем, шествует. Когда солнце сияет, тогда и тень обретается, а когда солнце зайдет, тогда и тень исчезает. Так и тогда, когда кто-либо обретается в благополучии, все люди славят его и почитают, когда же наступает лишение, все презирают и не радеют о нем. Слава человеческая подобна желтому полевому цвету, который с восхождением солнца на востоке развивается, с захождением же его на западе сгибается и никогда в одной мере не стоит: так и мир сей со своими нравами и почитаниями (3).

Много раз почитают и славят люди в глаза сладостно, отойдя же потом, клевещут и оговаривают горестно. Сегодня доброе говорят, а завтра злое; в глаза говорят так, за глаза же иначе. Непостоянно и переменно почитание человеческое, весьма обманчиво и превратно. Одни почитают, другие же бесчестят; одни хвалят, другие же хулят; одни доброе вещают, другие же злое. Не может пребывать неподвижно в равной мере человеческая слава и почитание, но всегда в перемене (3).

Мир сей с почитаниями своими так устроен, что всегда вращается, как колесо мельничное: всегда сверху вниз и снизу вверх оно непрестанно обращается, когда же вода перестанет течь, тогда и оно становится праздным. Мир сей всегда лицемерит, ибо большие перемены от ветров и бури приходится претерпевать стоящим на высоте почитания, нежели шествующим во юдоли смирения и презрения. Сколь велико почитание, столь велика боязнь. Сколько кто возвеличится почитанием и славой, столько потом смирится бесчестием или здесь от людей, или там от бесов. "Сколько, – сказано, – славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей» (Откр. 18:7) (3).

Не напрасно дан тебе сан и временное почитание мира сего, но чтобы ты твоему почитанию и славе показал равные по смирению поступки и добродетели. Помни о кончине твоего старейшинства и внезапном изменении твоей славы, и никогда не прельстишься, и в почитании и славе человеческой упования своего полагать не будешь, ибо все это менее верно и непреложно, чем сон, более обманчиво, чем лед весенний. Недаром древние философы, избрав старейшину и венцом царским венчая его, разжигали лен и, бросая его вверх, приговаривали: слава человеческая так же скоро угасает, как лен, брошенный вверх и блеснувший и тотчас затем вниз упавший и внезапно угасший (3).

Слезы

"Питье мое, – говорит он [Давид], – растворял слезами» (Пс. 101:10). Как при хлебе необходимо быть питью, так и слезам – при покаянии. Такое питье не только прохлаждает душевную жажду, но гасит и самый неугасимый огонь. Жажда же душ наших (если в ком она есть), – это Божественное желание, о котором говорит святой Давид: «Как лань охотно стремится к источникам вод, так душа моя стремится к Тебе, Боже. Возжаждала душа моя (явиться) к Богу» (Пс. 41:2–3). Такую жажду слезы прохлаждают или, лучше сказать, услаждают. Это хорошо знают испытавшие, исполненные Божественного желания и оттого тепло плачущие. Огнем же являются наши грехи, достойные неугасимого геенского огня и сжигающие все наши добрые дела подобно тому огню, который, будучи привязан Сампсоном к хвостам лисиц, сжег филистимскую пшеницу во время жатвы (см. Суд. 15:4–5). И поистине каждый грех – это огонь. Огонь – ярость и гнев, почему и называются они запальчивостью. Плотское вожделение – тоже огонь, и огонь сильный, сжигающий дубравы и горы, ибо эта страсть сжигает не только обыкновенных людей, подобно дубравам, но и великих святых, заслуги которых перед Богом, как горы; «если охватит, то сжигает их до основания» (Пс. 82:15). Невоздержный язык апостол называет также огнем: «Язык – огонь, прикраса неправды... будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3:6). Грабеж и хищение чужого – тоже огонь, ибо чужие вещи, особенно же духовные, церковные, иноческие, которые, по свидетельству Отечника и Пролога, если появятся где, то сжигают все, как огонь, так что невозможно грабителю обогатиться чужим. Точно так же и всякий грех, любимый и обыкновенно совершаемый нами, – это огонь внутри нас, сжигающий нас, согласно словам Приточника: «Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих?» (Притч. 6:27–28). Кто любит один грех, не сожжет ли он этим все свои добродетели? Как мал этот огонь, но какие большие вещи он сжигает! Если же кто всю жизнь свою истрачивает на грехи без покаяния, то не будет ли он осужден на вечное сожжение в неугасимом огне? Как, по словам апостола: «Земля, производящая терния и волчцы негодна и близка к проклятию, которого конец – сожжение» (Евр. 6:8), так и для грешника будет участью огонь неугасимый во аде, возожженный его непрестанными грехами. Адский огонь называется неугасимым. Таков он действительно и есть, ибо он вечен и не может быть погашен никакими водами. Собери все, какие можно, источники, все колодцы, озера и все поднебесные реки, вылей их на огонь, который пылает в геенне, вылей на него даже и всю воду превеликого океана, всю стихию водную, и ты не в состоянии будешь погасить хотя бы одну искру того вечного и неугасимого огня. «Огнь их не угасает», – говорит Господь (Мк. 9:44). Подумай теперь о себе, человек. О как многократно ты прогневлял Бога смертным грехом, а ведь каждым отдельным грехом ты возжег в себе неугасимый огонь. Сколько грехов сделал ты, столько и языков огненных, геенских возжег в себе, а все они неугасимые. Что же ты будешь делать теперь? Как ты избавишься от того вечного огня? Чем ты погасишь неугасимые огненные языки? Ты можешь их угасить. Но чем же? Водами слезными, которые сильнее всех рек и моря для погашения неугасимого геенского огня. Чего не может сделать вся водная стихия, то в совершенстве делает теплая слеза, исходящая из сокрушенного сердца. Как вы думаете, насколько велика была геенна огненная, которую возжег в себе святой апостол Петр, троекратно отвергшись от Христа, Господа своего? Ведь этот грех (отвержение от Христа) ничем иным не наказывается, как неугасимой геенной огненной. Когда же пролил святой Петр теплые слезы из сокрушенного сердца и, «выйдя вон, плакал горько» (Мф. 26:75), тотчас не только угасил зажженную в нем геенну огненную, но даже сподобился иметь ключи Небесного Царствия. О, как велика сила слез кающегося человека! (1)

Может ли кто горстью воды остудить большую раскаленную печь? Может ли кто небольшой слезной каплей угасить геенский огонь, уготованный ему? Может ли кто в темнейшую полночь одной малой зажженной свечей осветить всю поднебесную? Может ли кто слабым сожалением о грехах, как малой свечой, осветить тьму кромешную, уготованную ему? Может ли кто одной ложкой меда усладить всю горечь океана? Может ли кто кратким умилением сделаться сладким для огорченного нашими грехами Бога и получить прощение? Многие и премногие, как реку, все дни и ночи проливай пред Господом слезы вместе с говорящим: «Слезами моими постель мою омочу» (Пс. 6:7). Если хочешь погасить геенский огонь, уготованный тебе, весь претворись из греховной тьмы в свет. Если желаешь избавиться от тьмы кромешной, весь из греховной горечи претворись в сладость. Если хочешь сделаться сладким для Господа и получить прощение грехов, "насладись, – сказано, – Господеви, и даст ти прошение сердца твоего»⁵¹ (Пс. 36:4), то есть всецело умертви себя трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти (1).

Нужно идти через долину плача и сетования о содеянных нами грехах и слезами, как потоком Kедронским, омывать свои ланиты. Так мы приблизимся к горнему Иерусалиму (1).

О некоем грешнике пишется, что он, придя в разум после многих грехопадений, сделался монахом и ежедневно неутешно плакал о своих грехах, вспоминая о Судном дне, и в таком сокрушении сердца прожил несколько лет. Господь, восхотев утешить плачущего Своего раба и показать, как Он любит и принимает слезы кающегося человека, явился ему в видении, облаченный в иерейские ризы, держа в руках и показывая чашу, полную слез. Увидев Господа, плачущий пал к Его ногам и, с пламенной любовью лобызая их, спросил Господа, что находится в той чаше? Явившийся же сказал ему: «Это слезы грешницы, плакавшей у Моих ног в доме Симона прокаженного. Я доныне сохранил их целыми, ибо они весьма Мне приятны». Когда видение кончилось, плакавший пришел в себя, почувствовал, что сердце его полно неизреченной радости и сладости, и дивился неизреченному милосердию Господа, Которому послужил до конца с теплотой душевной⁵². Мы же в этом случае внемлем словам Господа: «Это слезы грешницы, плакавшей у ног Моих. Я доныне сохранил их целыми, и увидим отсюда, сколь приятны Господу слезы кающихся, как бы драгоценные бисеры, и что Он постоянно имеет их пред Своими очами: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55:9) (2).

Был некто такой, кто назвал слезы ангельским питием. Слезы кающихся – это вино ангельское, ибо «Ангелы радуются о всяком кающемся грешнике» (см. Лк. 15:7, 10) (2).

Поплачь о грехах твоих, – и очистишься, потому что, по свидетельству Петра Дамаскина, очищения без плача не бывает. Не можешь черного лоскута убелить без воды. Так и грехов не омыть без теплых слез. Слезы же и эфиопа убелят. Эфиопское лицо было у жены грешницы, ибо пишется о грешных у пророка Иеремии: «Темнее всего черного лицо их» (Плач 4:8). Но смотри, как слезами убелилась она белее снега, плакала у ног Христовых и услышала: «Прощаются грехи ее многие» (Лк. 7:47). Ничто так не приятно Богу, как слеза кающегося. Хорош пост, но иногда... «Таков ли тот пост, который Я избрал?» – говорит Господь (Ис. 58:5). Хороша молитва, но иногда и та не без изъяна: «Молитва его да будет в грех» (Пс. 108:7). Хороша и милостыня, но и на нее нет твердого упования: «И если я раздам все имение мое, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13:3).

Одна лишь слеза сокрушенная пред Богом непорочна: «Сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит» (Пс. 50:19). Кто не знает Иосию, Иерусалимского царя? Память его воистину достойна похвалы: идолов сокрушил, алтари их разорил, жертвенники на высотах низверг, жрецов заколол, и кости их по воздуху разметал, – таковую ревность Богу показал. И потом плакал о людях, прогневивших идолослужением Бога. Тогда лишь было ему слово: «Ты разодрал одежды свои, и плакал предо Мною, и Я услышал тебя» (4Цар. 22:19)... Смотри, опустив и словно забыв все его добрые дела, только слезы его поминает и ради них услышал его, так они приятны Ему! Рассуждая об этом, святой Феодорит сказал: «Столь полезны сокрушение и слезы стяжавшим их!» Рачительница Христова в Песни Песней, изображая все уды Любимого, и, уподобляя Его голову золоту, ланиты – чашам с ароматами, уста – лилиям, источающим смирну, об очах говорит: «Глаза его – как голуби при потоках вод» (Песн. 5:12). Не без тайны Его очи уподобляет голубиным очам, ибо о палестинских голубях говорят, что они любят над водами жить, и потоками водными свои очи услаждать. И если очи Христовы подобны голубиным, знай, что и Он любит потоками водными увеселять очи Свои, – теми потоками, о которых поминает Давид: «Источники вод извели очи мои, ибо я не сохранил закона Твоего» (Пс. 118:136). На слезы истинно кающихся хочет Христос смотреть всегда, не всуе пророк сказал: «Ты положил слезы мои пред Собою» (Пс. 55:9). Кто рад смотреть на золото, кто на красоту лица, кто на сладостную пищу и питие, а Христос – на слезы людей, плачущих о грехах. «Бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:10). Тем более радость бывает у Творца, который ради грешников небеса приклонил, сошел на землю и пострадал: «Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых» (Рим. 5:6). Потому будем плакать о содеянном зле, да и Господа, смотрящего на нас, возвеселим, и скверну грехов омоем, и радости вечной после плача сподобимся. Таково превращение слез: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4) (3).

Пишет Богослов, что в раю врата созданы из бисера, то есть жемчуга: «Каждые ворота были из одной жемчужины» (Откр. 21:21). Бисер же, или перл, у Пиерия⁵³ изображает слезу. В согласии с ним и Свида⁵⁴ говорит, что, когда в сонном видении видит кто жемчуг, это плач знаменует. С тем согласен, как видится, и святой Златоустый: «Очи Давидовы дождем слезным украшены были, как маргаритами», то есть перлами. Подивился я: если жемчужины – это образ слез и знак плача, то почему врата жемчужные там, где уже ничего слезного не видится, ничего плачевного не слышится, но все неизреченной радости исполнено? Рассмотрев же, познал: чтобы хотящие в райскую радость войти не иными старались входить в нее вратами, а только слезами. Видишь в раю врата из жемчуга? Жемчуг же слезу изображает. Потому знай, что слезою входить тебе в рай подобает, и нет иного входа, кроме жемчуга слезного. Но какой pай для человека лучше, как не Божие и Богородичное благоутробие, в котором и само Небо содержится? Ибо все благоутробием Бога и мольбами Божией Матери, более нежели по своему достоинству, небо наследуют, «ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18). Однако и к этому раю, к Божиему, говорю, благоутробию, не иные врата ведут, как только бисер слезный. Приди, поклонись и припади Ему, и «восплачь пред Господом, сотворившим тебя» (см. Пс. 94:6), и тотчас посреди благоутробия Его обретешься. Извещение об этом есть в словах Иеронимовых, которыми ту жемчужину слезную хваля, говорит: «О, слеза смиренная! Твоя есть сила, твое есть царство, ты не трепещешь суда, ибо заграждаешь молчанием уста врагов, клевещущих на тебя, и нет возбраняющего тебе вход к Богу. Если же сама к Нему войдешь, не пустой возвратишься от Него, ибо что более? Побеждаешь Непобедимого, связываешь Всемогущего, приклоняешь к благоутробию Сына Девы, отверзаешь Небо, прогоняешь дьявола».

Смотри, как сильна слеза! Ею, как жемчужной дверью, в рай входи, в благоутробие Божие (3).

Фараона мысленного в слезной воде старайся потопить, дабы он, всегда нападая, не гнал тебя (3).

Слепота душевная

Ослепляет душевные очи всякий грех смертный, который отчасти прощается; говорю «отчасти» потому, что насколько зол грех, настолько он препятствует действию благодати Божией, которая есть свет душевный. Поскольку же всякий человек грешен, следовательно, всякий страдает слепотой душевных очей или полной, или отчасти. Слепота отчасти может быть легко врачуема, полная же очень трудно. Если кто спросит, как отгоняется эта тьма, то я отвечу: пусть мысленный слепец сидит при пути Православной Кафолической веры и усердно и прилежно взывает ко Христу Богу: «Иисус, Сын Давидов! Помилуй меня» (Лк. 18:38). Если же плотские похоти начнут запрещать ему, чтобы он умолк, то пусть еще сильнее взывает: «Сын Давидов! Помилуй меня» (Лк. 18:39). Тогда остановится Врач Небесный, повелит привести его к Себе через истинное покаяние и откроет очи одним словом разрешения, даваемого духовным отцом. Вот каков образ духовного просвещения! (1)

Есть две слепоты – телесная и душевная, но вторая горше первой. Хотя телесная слепота всем и кажется злой потому, что вместе со светом все утехи отнимает, как сказал Товит: «Какая мне радость будет, если во тьме сижу и света небесного не вижу» (Тов. 10), однако временна она, как и жизнь человеческая. Скончается окончившаяся жизнь, по скончании же начнет человек видеть «свет немерцающий» (3Езд. 2:35). Нет зла в той телесной слепоте, ибо она приносит пользу душе и помогает спасению: отнятым зрением отнимается оказия ко греху, – никогда сердце не вожделеет, если око не покажет, а когда что дойдет через око до сердца, то не скоро выйдет из него... А душевная слепота... О, сколь зла и душевредна! Она отнимает то, в чем вся радость, все блаженное наслаждение угодников Божиих, в чем все труды покой имеют, все подвиги венцы носят, все добродетели похвалу и мзду принимают, – это видение Лица Господня, ибо оно конец и пристанище всего скорбного пути, по которому кто-либо шествует ни за чем иным, но только чтобы увидеть лицо Господне. «Когда приду и явлюсь лицу Божию? Насыщусь, когда явится мне слава Твоя» (Пс. 41:3, 16:15). Всего того лишает нас душевная слепота. «Нечестивые не увидят славы Твоей», Христе Боже (Ис. 26:10), что само по себе горше всякого зла. Ибо как видеть лицо Господне блаженнее всех небесных блаженств, так и не видеть Его – лютее всех адовых мучений... Душевная слепота – это не познание себя, не предвидение грядущих бед: смерти, суда, геенны, – и все смертные грехи и страсти, когда к ним кто привыкнет и не хочет прийти в чувство. О таковой душевной слепоте Премудрость говорит: «Злоба их ослепила их, и они не познали тайн Божиих, не ожидали воздаяния за святость» (Прем. 2:21–22). И пророк Даниил: «Извратили ум свой, и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо» (Дан. 13:9). И Псаломник: «Глаза свои устремили, чтобы ринуть на землю» (Пс. 16:11). Так ослепленным не являет Господь лица Своего, ибо говорит у Иеремии: «Спиною, а не лицем обращусь к ним» (Иер. 18:17). Не велят врачи здоровому всматриваться в больного или ослепленного, чтобы не повредились и зеницы здоровых. И небесный Врач от ослепления нашего лицо Свое со светлыми очами Своими отвращает: "Сокрою, – говорит, – лице Мое [от них] в тот день за все беззакония их, которые они сделают» (Втор. 31:18). Когда же Господь отвращает от нас лицо Свое, тогда все беды нас постигают, что Он Сам нам изъявляет: «Возгорится гнев Мой на них в тот день, и Я оставлю их и сокрою лице Мое от них, и он (народ израильский) истреблен будет, и постигнут их многие бедствия и скорби» (Втор. 31:17). Потому и Давид сетует: «Ты же отвратил лице Свое, и я смущен был; когда Ты отвернешь лице, – смятутся» (Пс. 29:8, 103:29). Воспрянем же, и ко благому Врачу, просвещающему всякого человека, со слепотою нашей душевною притечем, молясь: «Душевными очами ослеплен, к Тебе, Христе, прихожу, как слепой от рождения. Не отвергни меня от лица Твоего. Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, ибо я скорблю. Тебе сказало сердце мое: Господа взыщу. Тебя искало лицо мое – лица Твоего, Господи, взыщу» (Пс. 50:13, 68:18, 26:8) (3).

Говорили некогда фарисеи: «Неужели и мы слепы? И сказал им Иисус: Если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» (Ин. 9:40–41). Нет окаяннее этой слепоты: очи иметь и не видеть, «знать, что́ есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12:2), и не творить ее. Ибо если «много наказаний всякому грешному» (Пс. 31:10), то тем более знающему и не творящему. «Раб, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много» (Лк. 12:47). Видим – и слепы, ибо в разуме, по собственной воле согрешаем, а грех – это слепота душе, как говорит пророк Софония: «Будут ходить, как слепые, потому что они согрешили против Господа» (Соф. 1:17). Объяла Египет в древности тьма великая на три дня, так что никто не вставал с одра своего, и никто брата своего не мог увидеть (см. Исх. 10:23). Так и нераскаянного грешника, как бы в три дня, в три времени слепота и потемнение души объемлют: во время его временной жизни, когда он не может видеть света заповедей Господних от умножившихся беззаконий: «Постигли меня, – говорит, – беззакония мои, так что я не мог смотреть» (Пс. 39:13); во время смерти, когда темные духи его обступят и не обрести ему помощи, по сбывающемуся слову псалма: «Смерть грешников бедственна» (Пс. 33:22); и во время вечности бесконечной, когда даже до века не увидит он света Христова: «Нечестивии не узрят славы Твоея, Христе Боже»⁵⁵. Отверзи ныне очи свои, грешник! Да познаешь окаянное устроение свое. И не претыкайся от одного греха к другому, как слепец. «Заповедь Господня светла: просвещает очи» (Пс. 18:9), – ее соблюди и прозришь Бога! Его и моли, говоря: «Пошли свет Твой и истину Твою: они наставят меня и введут меня в гору святую Твою и в селения Твои» (Пс. 42:3) (3).

СЛОВО БОЖИЕ

Хорошо говорит Писание: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф. 4:4).

О, как велико было усердие к слушанию слова Божия у тех древних людей (см. Мф. 14:13–21)! Оставляют домашние дела, идут ко Христу далеко в пустыню с женами и детьми; голодают не только до полуденного обеда, но и до вечера; забывают о своем голоде и не заботятся о пище, лишь бы только услышать слово Божие. Вот как велико усердие и заботы о пользе душевной! Нельзя не стыдиться ныне нам, пренебрегающим словами Божиими и не заботящимся о пользе душ наших. Поистине, осудят нас на Страшном Суде Божием те древние люди. Они целые дни проводили в слушании поучений Христовых, мы же ленимся постоять час-другой во храме Господнем. Они, голодая, не заботились о своей пище, а мы, и на молитве стоя, заботимся в уме нашем о том, что будем есть и пить. Они издалека приходили ко Христу и даже далеко в пустыню шли за Ним, мы же, и близко имея храмы Господни, ленимся ходить в них для славословия Божия. Они шли ко Христу, когда никто их не звал, нас же и великие звоны не могут призвать. Они так сильно любили Христа и с таким сильным желанием к Нему стремились, даже не зная, что Христос есть Бог и считая Его только пророком, – мы же, прекрасно зная, что Христос есть Истинный Бог, и веруя в Него, не проявляем по отношению к Нему никакого усердия. Поистине, стыдно нам, христианам (1).

В Святом Писании слово Божие названо хлебом. Бог, разгневавшись на неблагодарных евреев, говорит устами Своего пророка Амоса: «Пошлю на землю голод, – не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних» (Ам. 8:11). Если кто не ест хлеба, тот голодает желудком, если же кто не слышит слова Божия, тот голодает душой. Что хлеб для тела, то и слово Божие для души. Слово Божие для души есть хлеб духовный (1).

«Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге; иное упало на камень; а иное упало между тернием» (Лк. 8:5–7). Семя, упавшее на плохие места, погибло: при дороге оно было затоптано ногами и поклевано птицами, на камне высохло, в тернии было подавлено. Попавшее же на добрую землю проросло и принесло плод...

Семя – это слово Божие, а земля – сердце человеческое. Доброе сердце – это добрая земля, злое же сердце – злая земля, утоптанная ногами как путь, твердая, как камень, и острая, как тернии. Господь Бог наш от начала мира сеял слово Свое в сердцах человеческих: сначала через праотцев и пророков, которые проповедовали слово Божие, потом Сам, воплотившись от Пречистой Девы Марии, явившись на землю и пожив с людьми, ибо Он проходил города и селения, уча и благовествуя Царствие Божие; затем Он послал Своих апостолов во вселенную сеять семена слова Божия, а после апостолов Он на это поставил учителей церковных, и эта обязанность дошла даже доныне, до архиереев и иереев, которые должны сеять духовные семена, то есть слово Божие (1).

Бог, разгневавшись в древности на еврейский народ, грозил через Своего пророка Амоса, говоря: «Пошлю на землю голод, – не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слова Божия. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его» (Ам. 8:11–12). Я знаю, что все невежды не считают голод слышания слова Божия за великое наказание, посылаемое нам Богом за грехи наши. Наказание голодом хлеба у них считается большим, нежели голодом слышания слова Божия. О неразумные! Неужели вы не знаете, что больше: тело или душа, и какая пища достойнее и полезнее: тленная или нетленная, плотская или душевная, и какое лишение больше: скудость ли хлеба, или слова Божия. Злом является и голод хлеба, но еще большее зло – голод слова Божия. Ведь хлеб укрепляет только временную нашу жизнь, слово же Божие устраивает нас в вечную жизнь. Тленный хлеб умеет возделывать всякий земледелец, проведать же нетленное слово Божие не всякий умеет (1).

Оно [слово Божие] есть подарок, превосходящий золото и дорогие камни, по словам Давида: «Я возлюбил заповеди Твои более золота и топаза» (Пс. 118:127). Топаз – это драгоценный камень, также и золото не дешево, а святой Давид выше золота и дорогого топаза почитает Божие слово: Более золота и топаза (1).

Слово Божие является дорогою: "По пути, – говорится, – заповедей Твоих я шел» (Пс. 118:32). Ибо как дорога в город, так и слово Божие в Царство Небесное ведут как бы за руку. Утоптанная эта дорога, протоптали ее как многие святые трудами своими, так прошли ее и многие грешники и грешницы, в истинное покаяние пришедшие и достигшие Небесного Царства (1).

О окаянные времена наши или, лучше сказать, окаянные нравы наши! Как далеко отстоим мы от овец Христовых, от тех овец, которые были прежде нас, которых пасли всероссийские пастыри Петр, Алексий и Иона! И уже они, взирая на нас, едва ли узнают в нас христиан, разве только имя христианское у нас видят. В чем же причина такого нашего развращения? Причина в том, что мы не слушаем пастырского гласа, не внимаем душеполезным поучениям, не слушаем Бога, говорящего с нами через рабов Своих и святые книги, как говорится: «Господь поведал людям в книгах». Неслушание пастырского гласа, то есть слова Божия, и есть причина всего зла. Напротив, слушание слова Божия делает человека благословенной овцой, ибо претворяет звериные нравы в овечью кротость. Зверем сделался было Давид, похитив чужую овцу, жену Уриеву, и самого Урия съел и истребил с земли живых. Когда же услышал слова Божии, устами пророка Нафана ему изреченные: «Зачем ты сотворил лукавое пред Господом» (2Цар. 12:9)? – тотчас же превратился Давид из зверя в смиренную овцу: «Согрешил я перед Господом моим» (2Цар. 12:13). Зверь был Ахав, царь израильский, когда пожрал неповинного Навуфея-израильтянина из-за виноградника, который хотел у него отнять. Но когда услышал слово Божие из уст святого Илии пророка: «Вот, я наведу на тебя зло» (3Цар. 21:21), – тотчас же превратился в овцу, смирился и, склонившись пред лицом Господним, шел, плача, сбросил одежды свои, облекшись во вретище. Зверь был мытарь Закхей, зверь хищный, сборщик Пилатов, насильственно грабивший чужое в Иерихоне. Когда же услышал слово Доброго Пастыря, Христа: «Закхей! надобно Мне быть у тебя в доме» (Лк. 19:5), – тотчас же изменился сей зверь и, о, сколь изрядно соделался овцой! «Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо». И кого не превратит слово Божие в овцу из зверя и козлища (1)!

Воспримем Божественные Писания, читая их; распрострем, как некий корабль, паруса веры, и да будет кормчим нашим слово Божие, которое усмирит дьявольские волны напастей, раздерет их сети и умертвит их вредоносный яд. Мы же спасаемся и наследуем со всеми святыми блага в пресветлых небесах без всякого страха и смущения благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа и предстательством Пресвятой Девы Богородицы Марии, ныне и присно, и во веки веков (2).

Служение Богу

Каким же образом служить Богу по-херувимски? Херувим, по словам Августина, с еврейского языка переводится как «множество разума», следовательно, тот, кто хочет служить Богу по-херувимски, должен служить Ему разумно, мудро, а не глупо. Ибо есть некоторые, среди которых могу быть и я, которые служат Богу не разумно, но скорее глупо.

Служит ли кто, трудится, и трудится даже усиленно, делает все, однако, не собственно для Бога, но скорее ради суетной похвалы от людей, чтобы был известен среди людей. Или же если и укрывается от людского взора, однако сам в себе, в уме своем тщеславится и думает, что он святой. «Кто почитает себя чем-нибудь, будучи ничто, тот обольщает сам себя» (Гал. 6:3). Таков глупо, не по-херувимски, неразумно служит Богу. Есть и другие, которые служат Богу хотя и не ради тщеславия или какого-либо самомнения, но однако для своей частной пользы, выгоды, чтобы ему было дано вознаграждение на небе, а не собственно для Бога. И эта служба не херувимская, но человеческая, не по множеству разума херувимского, но по самолюбию человеческому; он более всего себе желает, себя больше любит, нежели Бога. Такая служба собственно – наемническая служба, как наемник для того господину служит, чтобы господин его заплатил ему. Но херувимское служение Господу совершается по множеству разума, разумно, мудро, не ради своей какой-либо частной выгоды, не ради тщетной земной похвалы, не ради небесной награды: «Что для меня существует на небе, и без Тебя чего желать мне на земле?» (Пс. 72:25). Оно совершается собственно только для Бога, ради Его Божественной любви. Это особое служение по множеству разума, по-херувимски, Богу более всего приятно. Такое служение возводит раба в сыновний чин. Он дает такому достоинство сыновнее, как и Ангелы, служащие Господу по множеству разума, именуются сынами Божиими, как написано: «Пришли сыны Божии, чтобы предстать пред Господом» (Иов. 1:6). Так и человек, служащий Богу по-херувимски, мудро, ради Божественной любви, а не ради себя, становится сыном Божиим, ибо Бога любит, как Отца (2).

Здесь вспомню я одно древнее изречение: «Служить Богу и царствовать – одно и то же», – то есть служить Богу – значит вместе и царствовать. Истинный раб Божий является вместе с тем и наследником Небесного Царствия, соцарствует Христу (2).

Смерть

Достойная смерть добродетельного мужа, умирающего в Господе, является совершенством, ибо в Отечниках обычно о кончине блаженных Отцов говорится, что такой-то «совершился», то есть преставился ко Господу (1).

Смерть – лестница. Ибо как лестница имеет две тетивы, два бока, так и смерть, оканчивающая временную жизнь и начинающая вечную жизнь, имеет как бы две тетивы, два бока, посредствующие между временной и вечной жизнью: с одной стороны, жизнь оканчивающуюся, и с другой – начинающуюся. И как между двумя тетивами устраиваются и укрепляются ступени для восхождения, так и во время смерти между жизнью, оканчиваемой и жизнью начинаемой, как бы между двумя тетивами собираются вместе все добрые дела мужа праведного, в жизни временной содеянные, которыми душа, как бы по ступеням, восходит на него. Итак, смерть или гроб служит лестницей для восхождения: «Гроб лествица к небеси бывает» (2).

Двоякая бывает смерть: естественная и духовная. Естественная смерть положена всем, как говорит Писание: «Человекам положено однажды умереть» (Евр. 9:27), а духовная смерть – только для желающих, ибо Господь говорит: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой» (Мк. 8:34). Он никого не принуждает, но говорит: "Кто хочет". Но мы видим, что иному предстоит только одна смерть естественная, а преподобному угоднику Христову предстоит смерть двоякая: сначала духовная, а потом естественная. Хорошо сказал кто-то, рассуждая о Лазаревом воскресении: «Христос возвратил Лазаря к жизни для того, чтобы человек, родившийся в мире однажды, научился дважды умирать». Ибо естественная смерть не может быть доброй и честной пред Богом, если ее не предварит духовная смерть. Никто не может после смерти получить жизнь вечную, если не привыкнет умирать до смерти. Моисей вышел из Египта с людьми израилевыми в путь, ведущий в землю обетованную, не раньше, чем тогда, когда умерщвлены были первенцы египетские (см. Исх. 13:15). Так и человек не войдет в жизнь вечную, если прежде не убьет в себе умерщвлением греховные вожделения. Блажен тот, кто научился до смерти умирать для греха, и до погребения во гробе похоронит свои страсти в умерщвленном своем теле (2).

Мы не погрешим, если назовем смерть вселенским учителем, ибо она вопиет каждому во вселенной: «Умрешь, умрешь, никакими ухищрениями ты не избегнешь смерти! Смотри на мертвый труп во гробе и внемли тому, что если не словом, то самим делом он говорит тебе: «Я был такой же, какой ты ныне; но каков я теперь, таким и ты будешь вскоре; то, что для меня теперь, то для тебя завтра. «Помни кончину твою» (Сир. 7:39), чтобы не грешить, помни о смерти, чтобы не согрешать смертно». Вот каким учителем является для нас смерть: смерть бывает учителем. В тяжкие грехи впал некогда богопротивник фараон, не хотевший отпустить из Египта людей израильских, однако и нехотя отпустил. Кто же уговорил столь ожесточенного? Кто умягчил его каменное сердце? Кто научил отпустить их? Смерть первенцев египетских, в одну ночь повсюду умерщвленных рукой Ангела: смерть была его учителем (см. Исх. 12). Ожесточен был и Саул, но когда услышал от пророка Самуила о смерти: "Утром, – сказал он ему, – ты и сыновья твои умрете», то тотчас же пал на землю и испугался». Кто научил такого горделивца и безбоязненного грешника смирению и страху? Смерть была его учителем (см. 1Цар. 28:19–20). Разболелся Езекия, отягченный многими грехами, и «пришел к нему пророк Божий Исаия и сказал: «Умрешь ты». И обратился Езекия лицом к стене, стал плакать и молиться» (4Цар. 20:1–2). Кто же научил его такому сердечному сокрушению и умиленной молитве? Слово пророческое: «Умрешь ты», – смерть была его учителем. Можно удивляться тому евангельскому браку, от которого отказывались званые, отговариваясь один селом, другой куплей волов, третий женитьбой. Но потом пришли многие, случившиеся на распутьях, злые и добрые, без всяких отговорок и отрицания, и наполнился брак возлежащими (см. Лк. 14:16–24). Кто же уговорил их, кто научил не отказываться, а тотчас же согласиться на приглашение? Научило то, что они видели трупы умерших избиенных. Ибо, как повествуется в Евангелии, царь разгневался на непришедших и, послав слуг, умертвил их. Другие же, видя это, тотчас пошли на брак. Учителем их была смерть. Вы же, слушатели мои благочестивые, всегда помните слова Писания: «Помни кончину твою, и вовек не согрешишь» (2).

Великая печаль, смущение и сокрушение сердца бывает при разлучении любящих. Сколь тяжко разлучаться душе с телом, так же и любимому с любящим, ибо, по общему разумению, душа лучше живет там, где любит, чем там, где оживляет. Намереваясь уйти из Ефеса в Иерусалим, святой Павел созвал священный собор епископов, иереев и прочих церковных чинов и, после пространной душеполезной беседы, сказал им: «И ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя царствие Божие» (Деян. 20:25). После этих слов «немалый плач был у всех, и, падая на шею Павла, целовали его, скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его» (Деян. 20:37–38). Печальное и слезное разлучение бывает между любящими друг друга, особенно тогда, когда это разлучение таково, что увидеться им более невозможно.

Послал некогда Товит сына своего Товию-младшего в мидийский город Раги к Гаваилу за серебром, данным взаймы, и когда посланный сын, задержавшись там, не возвратился в назначенный день, он начал весьма скорбеть, а Анна, жена его, как рассказывает Божественное Писание, плакала неутешными слезами, говоря: «Увы мне, сын мой, зачем мы послали тебя в путь далекий! О свет очей наших и жезл старости нашей, утешение жизни нашей и упование наследия нашего! Имея в тебе одном все, мы не должны были отпускать тебя!» И не находя ни в чем утешения, она ежедневно ходила, смотря вокруг, и обходила все пути, по которым он мог возвратиться, чтобы издалека увидеть его приближение (см. Тов. 9:1–11:1). Столь великую, неутешную печаль, если не навсегда, то на долгое время, доставила любящей матери разлука с сыном. Такую же печаль производит и всякое разлучение любящих, более же всего смерть. Ибо смерть есть не иное что-либо, как разлучение души с телом, с друзьями и со всеми, с кем она бывает в общении. О, сколько страданий доставляет любящим разлучение смертное!

Когда братья продали Иосифа в Египет и, помазав кровью козленка его одежду, послали ее к Иакову, его отцу, ложно сказав, что съеден лютым зверем, – Иаков, узнав одежду своего сына и думая, что он действительно похищен зверем, «растерзал свои ризы, возложил на себя власяницу и оплакивал своего сына много дней». Сколь великая скорбь и печаль! Утешали его сыновья и дочери, но он не хотел, не мог утешиться и говорил: «Сойду к сыну моему, сетуя, во ад» (Быт. 37:33–34). Возвестили Давиду, что сын его, злобный и мятежный Авессалом, убит на брани, которую он нечестиво воздвиг на своего отца. Всякий мог бы думать, что Давид возрадуется погибели скорее врага, чем сына своего. Но и здесь разлучение смертное сделало горький плач. «И смутился Царь, – говорит Писание Божественное, – и войдя во дворцовую палату, горько плакал по Авессаломе, и взывал в плаче своем: «Сын мой Авессалом, сын мой Авессалом, кто мне даст смерть вместо тебя» (2Цар. 18:33)! Хотя и поднял ты восстание, но был моей кровью, и я не могу спокойно перенести смертное разлучение с тобой! Лучше было бы мне умереть, чем разлучиться с тобой смертью!

«Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий». О чем это великое рыдание, наполняющее весь мир? О потерянных ли богатствах, или о лишении чести? Нет! О разлучении смертном. Любила Рахиль плачущая детей своих «и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2:18). Мало того. Наступило время Спасителю нашему смертью разлучиться с любящими Его апостолами, и Он возвестил об этом апостолам, сказав: «Еще недолго быть Мне с вами, будете искать Меня, и не найдете; и где буду Я, туда вы не можете прийти» (Ин. 7:33–34). Что же апостолы? Они исполнились столь неизреченной печали, что не могли ответить ни одного слова. Сам Спаситель замечает это: «Теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: куда идешь? Но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше» (Ин. 16:5–6). Воистину, разлучение любимого с любящим, особенно же разлучение смертное, производит великую печаль у людей: разлучение друзей с другом, братьев с братом, детей с родителями никогда не бывает без плача и многого рыдания. Но так ли должно быть? Спрошу об этом в новой благодати и отыщу ответ сетующим в Божественном Писании, у Самого Спасителя нашего. Скажи нам, Спаситель наш, приличествует ли безмерно сетовать, когда кто-либо любимый нами по Твоему изволению отлучается от нас смертью временной? Отвечает нам Спаситель наш то же, что отвечал скорбящим апостолам: «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27). Но как возможно было не скорбеть апостолам? Ведь Ты оставлял их, любящих Тебя! Оставлял сиротами, разлучался с ними смертью, и смертью позорной, крестной, которою обыкновенно умирали только разбойники и злодеи! Умирал не в старых летах, умирал тогда, когда только бы и жить Тебе! На это отвечает Спаситель наш: «Да не смущается сердце ваше», – и прочее. Но какая же причина, почему любящим Тебя апостолам можно не смущаться, разлучаясь с Тобой? Причина такова, говорит Он, что Я от мира сего иду к Отцу, а поэтому любящим Меня подобает радоваться, а не рыдать. «Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу» (Ин. 14:28). Не смотрите, как бы говорит Спаситель наш, на то, что Я оставляю вас, что смертью, и смертью бесчестной, разлучаюсь с вами, что не в старости, а в тридцати годах умираю; смотрите на то, что Я иду к Отцу от этой жизни, исполненной печалей, к жизни, где «ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет» (Откр. 21:4), но будет жизнь бесконечная. И то, что Он сказал апостолам, сказал и всем верующим в Него (ср. Ин. 17:20), чтобы в скорбях, особенно происходящих от разлучения смертного, все могли иметь утешение более всего в том, что верующий во Христа, в каких бы годах и какою бы смертью он ни умер, переходит от жизни этой, исполненной смятения и скорби, к Отцу Небесному (2).

«Да не смущается сердце ваше и да не устрашается», – и прочее. «Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу» (Ин. 14:27–28). Если бы подобало безмерно сетовать о разлучении с любимым, то только в том одном случае, когда его отшествие от нас было бы лишением какого-либо блага и переходом ко злу. Но когда разлучение бывает переходом не от блага ко злу, а, наоборот, от зла к благу, то не подобает любящему скорбеть о таком разлучении.

Например, достойная сетования причина, когда чей-нибудь друг отлучается и этим отлучением переходит из свободы в узы, от радости к печали, из отечества в изгнание, от чести к бесчестию, от жизни к смерти. В противном же случае, когда через это разлучение он переходит от печали к радости, от уз и темницы к свободе, из плена домой, из изгнания в отечество, от смерти к жизни, от смятения и напастей к покою, то невозможно другу об этом печалиться, иначе он любил бы его не истинной любовью, а любил бы более всего самого себя, и это была бы не любовь, а пренебрежение. Ибо что значит любить кого-либо? Значит желать ему блага и делать его, когда возможно, как говорит Аристотель и утверждает апостол Павел: «Любовь не ищет своего, а того, кого любит» (1Кор. 13:5). Враг, а не друг тот, кто скорбит о том, что избежал зла и получил благо его друг, который в каком-либо случае и в какое-либо время жизни своей перешел от зла к благу. И именно так бывает при смертном разлучении верующих во имя Иисусово. Смерть для верующих во имя Иисусово есть не что-либо иное, как разлучение души с телом, и вместе с тем переход от бедствий мира сего к благам небесным (2).

«Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27), родители, лишающиеся своих детей в молодых годах! Если любите их, лучше радуйтесь, что они по изволению Божию восходят от этой горестной жизни к Отцу Небесному. Если любовь ваша родительская желает неразлучного пребывания с ними, то здесь оно неразлучным быть не может. Желайте его там, где возможно вместе пребывать вечно, а на земле – до тех пор, пока захочет Бог. Вы не лишаетесь, не погубляете умершего, но, напротив, передаете свое чадо из изгнания в отечество, из плена и уз на свободу, с земли на небо, от смерти к жизни, чего да сподобит и его Всемилостивый Бог получить, и вас после этой долголетней жизни там достигнуть и навеки с ним и с Ангелами, и всеми святыми вселиться, прославляя Отца и Сына, и Святого Духа ныне и присно, и во веки веков (2).

Смерть и время издавна стремятся и людей, и память о них истребить на свете, слушатель преизрядный, что и доказывают своим действием. Ибо смерть обращает людей в нелюдей, а время – память о людях в непамять. Смерть вводит каждого во гроб, а долгое время предает каждого забвению. О, как много людей, начиная с Адама, смерть смешала с землей! А время! Сколь много человеческих дел, начиная с потопа, оно сравняло с землей! Смерть поглощает людей, а время пожирает и саму память о них, почему и названо мудрыми вещью поедающей. Но если острая смертная коса попадет на камень, а истребляющие зубы времени на мрамор, то ничего сделать не могут. Когда, говорю, они попадут на такого свято пожившего человека, смерть которого не смерть, а начало вечной жизни, и добрые дела которого записаны на вечную память и в небесных книгах, и в сердцах человеческих, то и коса смертная притупится, и зубы времени, поедающие все вещи, сокрушатся. Именно о таком человеке Сам Дух Святой говорит у Сираха: «Память о нем не погибнет, и имя его будет жить в род и род; премудрость его прославят народы, и Церковь исповедует хвалу его» (Сир. 39:12–13) (2).

Уклонившись от свойственного нам свойства в несвойственное плотское хотение, мы подпали смерти и тлению. Ибо в начале мы были созданы Господом не для смерти и не для бессловесной плотской похоти и сочетания, но для Божественного желания и любви. Ибо в раю прежде преступления не было похоти и плотского вожделения, но после преступления и изгнания из рая явились плотская похоть и вожделение, а затем смерть. Потому похоть плотская упраздняется смертью, и после того как она будет упразднена смертью, впредь в грядущей жизни и следа ее не будет, но все, угождающие Богу, Божественным желанием и любовью во веки веков будут наслаждаться (3).

Прежде смерти видимой умирай невидимо греху, умерщвляй разумом плотские похоти, да оживешь Господу духом. Отвлекай сердце твое от земного пристрастия, да вместилищем Духу Святому будешь, да в твердой надежде на спасение свое с дерзновением во время исхода скажешь: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое: воспою и пою во славе моей» (Пс. 56:8). От тления и греха будучи рожден, иначе от тления и греха не освободишься и к вечной жизни не перейдешь, как только смертью и разлучением. Поэтому, прежде общего всех воскресения, старайся умершую грехом и страстями душу безгрешием и бесстрастием воскресить, и живым всегда быть пред Господом, чтобы, так воскреснув духом, не боялся ты впредь временной смерти плотью, но сам ее возжелал, чтобы быть всегда с Господом и во время восстания всех из мертвых, внутри тебя сущей благодатью, извне же приятием нетленной плоти, как светозарный луч просиял (3).

Не думай, что далеко смерть, что еще не скоро и не тотчас умрешь, но помышляй, что уже близко от тебя она есть, при корне жизни твоей секира смерти лежит (см. Мф. 3:10; Лк. 3:9), при дверях суд, пред очами гроб; земля готова, куда ты пойдешь. Не думай, что иные только умирают, ты же не умрешь: «Какой человек поживет и не увидит смерти?» – говорит пророк (Пс. 88:49). Умерли пророки, умерли патриархи, апостолы, святители, умерли мученики, преподобные, умерли все святые, умерли князья великие, вельможи, цари, и все от века бывшие умерли, – ты же один ли только так останешься? Не будь безумен и слеп: как с другими произошло, так и с тобой неотменно то же сбудется (3).

Будь каждый день, каждый час готов к смерти, смерть всегда в памяти своей имей, никогда не будь беспечен: «Ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий», – говорит Господь (Мф. 24:44). Смерть как вор и как хищник: когда не чаешь, тогда особенно и подходит к тебе, ибо тогда она особенно подкрадывается. Как и хотящему создать большую житницу было сказано: «Безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12:20–21)(3).

Никаким злом не является смерть для благих, но облегчением от страстей и беспрепятственным соединением и сожитием духом с Господом, ибо великая тягота для души жить во плоти и терпеть насилие страстей. Не бойся ты смерти, только в безгрешии будь к ней готов, ибо если к смерти готов будешь, смерти не убоишься, если Господа всем сердцем возлюбишь, то сам ее прежде возжелаешь. Не бойся ты смерти по плоти, только греха и от Бога отлучения усердно берегись. Ибо не знаю иной большей муки, чем греховное связывание страстями и отчуждение от Бога; и Царствие Небесное есть не что иное, как только освобождение от страстей и соединение любовью с Господом. Не боялся тот смерти, кто так говорил: «Изведи из темницы плоти и страсти душу мою, чтобы исповедать имя Твое» (Пс. 141:8). Ибо плоть и насилие от страстей – это немалый мрак. Что такое жизнь? Только всеконечное от Бога отчуждение. Что такое смерть? Только к Богу совершенное присоединение (3).

Где ныне славные? Где богатые? Где пищей и питьем наслаждавшиеся? Где красотой и благолепием лица красившиеся? Где похоти и желания свои исполнявшие? Не все ли смертью скончались? Не всех ли земля покрыла, и память об них с шумом исчезла? В мире нет ничего постоянного, что следовало бы любить, кроме Бога. Ибо если возлюбишь славу, – исчезает, если возлюбишь богатство, – погибает, если возлюбишь наслаждения и красоту плотскую, – в смрад и гной обращается. Ничто из этого после смерти не поможет, но только от дел своих каждый из нас или прославится, или осудится (3).

Смерть душевная

Знаете ли вы, что такое душевная смерть? Душевая смерть – это тяжкий, смертный грех, за который человек будет вечно мучиться в аду. Почему же тяжкий грех является смертью для души? А потому, что он отнимает у души Бога, Которым только она и может жить, ибо как жизнью тела является душа, так и жизнью души является Бог, и как тело без души мертво, так и душа без Бога тоже мертва. И хотя грешный человек ходит, будучи живым по телу, но душа его, не имеющая Бога, своей жизни, мертва (1).

Смех

Образ Пречистой Девы плачет, – почему? Чтобы ты, человек, образ Божий, привык не смеяться. Горе смеющимся! Мир сей – юдоль плача, как в нем смеяться? «Смех ваш да обратится в плач, и радость – в печаль...» (Иак. 4:9). Здесь поплачь, да там возрадуешься, и радости твоей никто не отнимет у тебя (3).

Берегись смеха, празднословия и кощунства, дабы собранное плачем не расточить бесчинным смехом и кощунствами. Бесчинный смех расточает собранное и устраняет от Господней благодати, память о смерти погубляет, о страшном суде творит забвение. Смех – это признак детского нрава, сластолюбивого сердца, слабой и немужественной души, смех всегда непотребен (3).

Берегись смеха, чтобы не раздражать Того, Кто плачу учит тебя, да не лишен будешь всякой добродетели, да не объят будешь пагубным непослушанием и не впадешь в сети дьявола. Лучше смеха плач, ибо Христос ублажает не смеющихся, но плачущих. "Блаженны, – сказал Он, – не смеющиеся, но плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5:4), и далее: «Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» (Лк. 6:25). Ибо делатели смеха в том веке постыдятся и во время веселья восплачут и возрыдают (3).

Что, человек, имеешь в мире этом достойного смеха, радости и веселья? Что имеешь, в чем бы мог получить верное утешение? Полна жизнь твоя скорби, печали и воздыхания, ты же в смехах и кощунствах время свое изнуряешь. Полна жизнь твоя плача и рыдания, ты же веселишься и благоденствуешь, и это есть действие твоего неразумия. Не ведаешь, в чем можешь утешиться, не ведаешь, что тебе есть на пользу и на вечное твое приобретение. Не об этом ты утешайся, но о Господе, в котором можешь утешаться вовеки (3).

Зачем утешение имеешь в смехе и кощунствах, которые тебе не на пользу? Ибо еще не переплыл ты беды мира сего, а уже в смехе и кощунствах утешение свое полагаешь. Не избавился от плача, а смехом и празднословием утешаешься. Ничего достойного радости в мире сем не имеешь, а смеху порабощаешься. Не знаю, какое у тебя внимание, или не знаешь, что все в мире сем достойно плача, а не смеха, достойно рыдания, а не радости? Ибо ты в дебри плачевной, а не в утешении, ты в изгнании, а не в отечестве. Должен ты скорбеть, а не веселиться; плакать и рыдать, а не смеяться и кощунствовать (3).

Всякий, потерявший малую вещь, смущается и весьма скорбит, ты же, вечное свое отечество погубив, смеешься и веселишься, нисколько о том не скорбишь и не ищешь, в изгнании этом, как в вечном отечестве, располагаешься. Где тебе плакать и рыдать надлежит, там смеешься и веселишься, где подобает беспокоиться и усердствовать об искуплении от своего рабства, там пребываешь и почиваешь в беспечности. Всякий, плененный в чужую страну, из земли в землю переходя, во временном рабстве пребывая, скорбит и весьма смущается. Ты же из рая в мир этот, из жизни в смерть, из свободы в рабство пленен, в вечном рабстве пребываешь, в бессловесных наследиях, в далекой стране находясь, не чувствуешь, о своем мирном, любимом, свободном, вечном отечестве не скорбишь, об искуплении и освобождении не печешься и не чувствуешь. Это есть действие твоего неразумия и слепоты.

Поэтому берегись смеха, дабы вечный плач не постиг тебя. Берегись празднословия и кощунства, дабы потом горько не раскаиваться, когда в исходе своей души нищету увидишь, дабы тогда не раскаиваться, когда ничем себе помочь не сможешь. О, если бы ты познал, если бы уведал, что будет после сего! Никогда ни в чем не захотел бы быть беспечным, никогда в смехе и кощунствах время свое не проводил бы! Смеялись они, которые теперь плачут, радовались они, которые теперь рыдают и рыдать никогда не перестанут. По насыщении за трапезой смеха особенно берегись, ибо тогда он обычно приходит, а если и случится тебе когда-либо в том не уберечься, без усердного раскаяния никогда этого не оставляй (3).

Смех, если случится, пусть будет только до улыбки, и то не часто (3).

Смирение

Святой Иоанн Богослов однажды захотел посмотреть на двор Царя Небесного и узнать его благочиние. Смотрит он и видит Престол Божий в великой и неизреченной славе. На Престоле – Царь под прекрасной радугой, как бы под сенью. Вокруг Престола радуга и двадцать четыре сенатора, по виду достойные старцы. Там же при Престоле тысячи тысяч и тьмы тем слуг и воинств, предстоящих Царю Небесному. Посреди же всего того видения блестит море, а перед Престолом, говорит, море стеклянное, подобное кристаллу (см. Откр. 4:2–6). Аравийский же перевод читает, что море было стеклянное, подобное льду. Что бы могло означать то море, виденное во дворе Царя Небесного перед Его Престолом? У святых отцов и мудрых толкователей есть много толкований на это, о которых нам ныне говорить не время. Мы можем сказать только то, что как по скользкому льду невозможно с гордостью, смело, быстро и долго ходить, ибо скоро можно споткнуться и упасть, если не ходить со смирением, с кротостью и с боязнью, – так и дворянам Царя Небесного в страх и опасение предложено скользкое, стеклянное, хрустальное и ледяное море, чтобы они со страхом и смирением предстояли Господу своему и кротко ходили пред Ним. На том-то море хотел дерзновенно ходить светоносный ангел, возгордившийся многими дарами Божиими, данными ангельскому естеству, ибо он поставил безбоязненно на море свою гордую ногу, говоря: «Взойду на небо, буду подобен Всевышнему» (Ис. 14:13–14). Но тотчас он поскользнулся, как на льду, и в ужаснейшем падении ниспал от света в вечную тьму (1).

Некий пустынный старец, убеждаемый мольбами одного христолюбца изгнать беса из его дочери, сотворил молитву к Богу и сказал бесу: «Изыди из создания Божия». Бес же, возражая ему, задал вопрос: «Если хочешь, чтобы я вышел, то сначала скажи мне, кто овцы и кто козлища?» Старец отвечал: «Овец знает Бог, козлище же я сам». И бес, не стерпев смирения старца, бежал. Старец тот по смирению назвал себя козлищем, оставив овец на усмотрение Божие (1).

Смирение – это лучшая ступень как к высоким земным, мирским почестям, так и к небесным. Некогда праотец Богородицы и Христа святой Давид, будучи преследуем своим тестем Саулом и увидев его издали на одном месте, кричал ему: «За кем ты ходишь или за кем гоняешься? За псом ли мертвым или за одной блохой?» – Саул же, убедившись в его невинности и кротости, отвечал ему: «Ныне знаю, что ты будешь царствовать, и твердо будет в руке твоей царство Израилево» (1Цар. 24:15, 21). Смотрите: когда смирился Давид настолько, что уподобил себя мертвому псу и блохе малой, тотчас же услышал уготованный ему Богом царский титул: «Будешь царствовать». Через смирение достиг царской чести, земных почестей. Святой Иоанн Предтеча смирил себя до ног и обуви Христова, сказав: «Недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1:7). И что же услышал он от Христа: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя» (Мф. 11:11). Ступенью смирения взошел святой Иоанн к столь высокому достоинству, что удостоился возложить руку свою на пречестнейшую главу Божия Сына. Но и к высочайшим небесным почестям нет более лучшего восхождения и ступени, чем смирение, по словам Господа: «Кто унижает себя, тот возвысится» (Мф. 23:12). Некогда возник между апостолами спор о том, кто из них высший в апостольском лике и кто будет начальствующим на небе? Они пришли за разрешением этого вопроса к Самому Господу и сказали Ему: «Кто больше в Царстве Небесном?» Господь же, «призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:1–3). Но, о Господи! Что означает это учение Твое? Неужели Твоим ученикам нужно превратиться из зрелых мужей в малых детей? Петр уже стар, и Андрей тоже, и прочие апостолы уже немолоды. Возможно ли им возвратиться в прежний, давно прошедший возраст и сделаться малыми отроками? А Господь говорит: «Будьте детьми, если желаете войти в Царство Небесное и быть в нем великими». Но, о Господи! Укажи нам способ обращения к отрочеству. Говорит Господь: «Кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф. 18:4). Вот способ отрочествования: будучи даже старыми, быть смиренными, кроткими, незлобивыми, как дети. Хорошо говорит об этом и апостол: «Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы» (1Кор. 14:20). Кто младенец по незлобию и смирению, тому отверзается для входа дверь небесная, тот войдет в Небесное Царство и будет в нем великим. Необходимо было такое обращение к отрочеству для учеников Христовых, ибо они в гордости начали мало-помалу превозноситься в уме своем: то они просят сидения по правую и по левую руку Христа в Его Царстве, то рассуждают о том, кто из них больший, ищут начальствования. Но не требовалось такое обращение для Пресвятой Девы, ибо Она от младенчества Своего была неизменна в Своем смирении, и, возрастая телом, Она нисходила по духу смирения и всегда младенчествовала, как дитя, по незлобию и смирению (2).

Смирение – это основание всего, и все прочие добродетели служат как бы назданием на этом основании (2).

Велика жемчужина смирения, цену которой плохо знают сыны Адамовы, ибо не хотят уразуметь и презирают его силу. А жемчужина эта столь драгоценна, что люба и Самому Богу, Сам Царь Небесный любит смотреть на него, «в вышних живый и на смиренныя призираяй»⁵⁶. «На кого призрю, – говорит Он, – только на кроткого и смиренного» (Ис. 66:2). Тот бисер имеет силу возносить нищего от гноища⁵⁷ и сажать его с князьями. Не принижает этот товар и святой Василий Великий, называя смирение безопасным хранилищем всех добродетелей, не боящимся воров. Другие говорят, что эта добродетель, то есть смирение, слагается из тех бисеров, которые при служении носил ветхозаветный архиерей в числе своих украшений на доске, именуемой «слово судное». Она носилась на груди и имела двенадцать драгоценных камней, по числу двенадцати колен Израилевых (см. Исх. 28:15), а также по числу будущих двенадцати апостолов, но не менее и по числу двенадцати особых высших добродетелей, которые обозначались теми камнями и перечислить которые ныне недосужно по недостатку времени. Между теми бисерами был один, называемый аметист, который знаменовал собой смирение, как рассуждают об этом толкователи Божественного Писания.

Оставим им то рассуждение, нам достаточно знать, сколь достоин этот бисер. Однако не будем довольствоваться им, ибо у некоторых бывает и лукавое смирение. Святой Иоанн Богослов предостерегает нас, говоря: «Не всякому духу верьте» (1Ин. 4:1), – то есть как бы говорит: не всякому смирению веруйте. Есть смирение истинное, и есть смирение лицемерное; снаружи кажется овцой, а внутри волк. Иной смиряется, пока не получит желаемую честь, а получив ее, тотчас возносит главу гордости (2).

Какая еще добродетель так, как смирение, привлечет к себе милостивые очи Господни? «На кого призрю, – говорит Господь, – на смиренного» (Ис. 66:2). И Сама Владычица наша этой добродетелью очи Вышнего на Себя обратила. Призрел на смирение Рабы Своей. Этой добродетелью и мы сотворимся малыми, – да угодны будем очам Божиим. Требуется же знать, что есть три степени совершенного смирения. Первая степень. Покоряться старейшим и не превозноситься над равными. Вторая степень. Покоряться равным и не превозноситься над меньшими.

Третья степень. Покоряться и меньшим себя и ни во что вменять себя, как одного из скотов, недостойного пребывания с человеком. А кто себя так умалит, тот великим пред очами Господа своего будет и увидит славу Его (3).

Ты, носящий адамово естество, смирен будь, помня сказанное слово праведного осуждения: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19) (3).

Поскольку почитаем ты, постольку и недостойным почитания себя называй, при великом почитании пусть пребывает в душе твоей всегдашнее смирение. Помни о смерти, которая не смотрит на саны и почитания, но всех уравнивает. Где ныне славимый, богатый и почитаемый? Где князья и господа? Где ученые и премудрые века сего? Где сильные, храбрые и мужественные? Где многими странами и землями обладавшие? Малый гроб вместил их ныне. Где прекрасные и благолепием лица процветавшие? Отошли, как будто никогда и не были, изменились, ни следа почитания и славы не оставили (3).

Везде Бог отметает гордых, принимает же кротких, низлагает сильных с престолов и возносит смиренных, алчущих исполняет благ и богатых отпускает ни с чем. Избрал Господь смиренных апостолов, гордых же фарисеев отверг. Отринул премудрых философов, избрал же препростых рыбарей. Отверг благородных и великих князей, избрал же смиренных, Иосифа плотника и Пресвятую Деву Матерь убогую. Поэтому благородством предков своих никто пусть не гордится, зная, что все мы одного по Боге имеем праотца Адама, прах же и пепел наследие наше: от земли мы взяты, в землю же и опять пойдем. Не будем возноситься один над другим, ибо всех нас земля сравняет и каждому даст удел его (3).

«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас, – говорит Господь, – возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня – не гордости и возношению, – но ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:28–29). Ни в чем не обретешь покоя, только в смирении, и ни в чем не обретешь столько смущения, сколько в гордыне. Если хочешь иметь покой и тишину, будь смирен, если же не будешь таковым, то в молве и мятеже, в скорби и печали изнуришь жизнь свою и без падений ни в чем не обойдешься. Будь перед всеми смирен, да от Господа возвышен будешь. Мало добра в том, если ты сам возвышаться будешь, а не Бог возвысит тебя, ибо твое возвышение – это от Бога отпадение, а Божие возвышение в благодати Его. Ибо если ты возвышаться будешь, Бог унизит тебя, если же унижать себя будешь, Бог возвысит тебя. Но хотя бы Бог и возвышал тебя, ты же, однако, смирен будь, да обретешься возвышенным от Господа вовеки. «Смиритесь пред Господом, и вознесет вас», – говорит апостол (Иак. 4:10)(3).

В памяти имей образ смирения: плоть свою ты от земли взял, в землю же снова пойдешь (Быт. 3:19). От небытия в бытие ты приведен, и неизвестно, куда потом обратишься и как от Бога устроен будешь. Не сам себя ты в бытие привел и не знаешь, куда от временного бытия переселишься. Поэтому смирен будь, да с пророком говори всегда: «Господи! не превозносилось сердце мое, и не превозносились очи мои: не входил я в великое и дивное, что выше меня» (Пс. 130:1). И далее: «Я же – червь, а не человек, поношение у людей и уничижение в народе», – как говорит пророк (Пс. 21:7). Ибо как можешь ты не быть смиренным, ничего от себя не имея? Как можешь возвышаться, ничего благоугодного сам собой, без помощи Божией, будучи не в состоянии сделать? Так смирен будь, как смиренным от Бога ты и сотворен. Бог смиренным тебя сотворил, ты же возвышаешься; ничего благородного без Себя сделать тебе не допустил, ты же себе приписываешь и о себе возносишься. «Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» – говорит апостол (1Кор. 4:7) (3).

Смиренно мысли, смиренно говори, смиренно мудрствуй, смиренно все делай, да беспреткновенен во всех стезях своих будешь. Помни: плоть и душа откуда взялись? Кто их сотворил и куда снова пойдут? Но воззри на себя извне и увидишь, что ты весь тля. Вникни внутрь и познай, что все в тебе суетно: ты ничто иное без Господней благодати, как трость праздная, дерево бесплодное, трава иссохшая и годная лишь на сожжение огню, обрубок дерева, поверженный на гноище, бочка греховная, всем скверным и бессловесным страстям вместилище преизобильное, и исполненный всякого беззакония сосуд. Не имеешь от себя ничего благого, ничего благоугодного, только грех и преступление: «Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? не можешь ни одного волоса сделать белым или черным» (Мф. 6:27, 5:36)(3).

Образ смирения показал тебе Господь: «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:8). От смирения рождается послушание и повиновение, от гордости же – пререкание и непокорство; от смирения рождается к Богу присвоение, от гордости же – от Него отпадение. Не имеешь, человек, чем гордиться, ибо ничего не имеешь от себя, ничего не имеешь своего. Был ли ты когда прежде в веке сем? Не был. Знаешь ли, когда зачинала тебя в утробе мать, или своим произволением рожден ты? Знаешь ли, как в это время возрос ты и в какую ипостась пришел? Разумеешь ли, к какому концу придешь? Если же всего этого не знаешь и не разумеешь, то что же ты всуе гордишься не тем, что твое, но тем, что Божие? (3)

Лучшая мера смирения есть то, чтобы вменять себя худшим всей твари, всякого создания. Ибо если худшим всей твари себя будешь вменять, то худшим всей твари вменен не будешь, и потому худшим всей твари себя разумей, да от Господа лучшим всей твари вменишься (3).

Смирен будь не бездумно, но в разуме смиренномудрствуй, не бессловесно пред всяким бессловесием смиряйся, чтобы не уподобиться бессловесному скоту. Ибо смирение, как и все иное, с разумом принимается, без разума же отвергается, и бессловесные скоты часто смиренными бывают, но не в разуме, и потому никакой похвалы не достойны. Но ты в разуме смиренномудрствуй, да не прельщен и осмеян от сопротивных во всем будешь. Поэтому в разуме правом смиренномудрствуй, чтобы не явиться во всем непреткновенным. И если ты смирен, то с Господом соединишься, а если горд, то отвержен от Него будешь, ибо как смирение может спасти, так высокоумная гордыня может погубить, что на фарисее, мытаре, и на многих других было показано (3).

Что такое смирение? Смирение в том состоит, чтобы считать себя за ничто. Справедливо же считать себя за ничто, потому что из ничего сотворен ты; справедливо и не думать о себе ничего, потому что ничего не имеешь от себя. О, сколь нет достойного смирению! Сколь нет достойного удивлению! Ибо из ничего сотворены мы, и не ведаем, куда пойдем и как от Господа устроены будем. Ибо от тли и худого посеянного темного семени манием Господним рождены мы, в смрад же, прах и пепел превратимся; душа же наша так устроена будет, как Сам Господь один ведает, который есть Творец и Зиждитель (3).

Соблазн

Есть чему удивляться, почему это милостивый Господь Бог, проводя людей израильских в землю Ханаанскую, когда они уже пришли к Иордану, сурово заповедал им погубить всех живущих в той земле, говоря: «Погубите всех живущих на земле; истребите стражу их, и всех идолов литых и изваянных их погубите, и все капища их разрушите; и столпы их да сокрушите, и дубравы их да посечете; если же не погубите живущих на земле вашей, то оставшиеся из них будут терниями в очах ваших и язвами в ребрах ваших; и что Я вознамерился сотворить им, то сотворю вам» (Числ. 33:52 и след.). Почему же Милостивый Господь произнес такой жестокий указ о язычниках? Если Он так не любил язычников, то не лучше ли было бы предать их в рабство людям Своим израильским, чтобы израильтяне не научились делам тех? «Если, – говорит, – не погубите, будут терниями в очах ваших, ибо, смотря на них, вы соблазнитесь; и язвами в ребрах ваших будут не столько телесными, сколько душевными». Потому и сказал: «Ту казнь, которую Я для них уготовил, наведу на вас», что и сбылось, как говорит Псаломник: «И смешались с язычниками и научились делам их. И служили истуканам их, и было им это в соблазн» (Пс. 105:35–36)(1).

Совершенство

«Проповедуем, вразумляя всякого человека и научая всякой премудрости, чтобы представить всякого человека совершенным во Христе Иисусе» (Кол. 1:28). Возлюбленный слушатель! Апостол всякому человеку желает быть совершенным. Но кто из людей может быть совершенным? «Никто не благ, как только один Бог» (Мк. 10:18). Однако же христианин должен по силе своей заботиться, чтобы с Божией помощью день ото дня и час от часа приходить к совершенству в добрых делах. Сам собою человек не может достигнуть добродетельного совершенства, с помощью же Божией может, ибо «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27). На это именно и указывает ныне апостол, говоря: «Чтобы представить всякого человека совершенным во Христе Иисусе». Не своими усилиями представим совершенным, но во Христе Иисусе, то есть с помощью Иисуса Христа (Кол. 1:28). Поучимся же ныне немного, хотя бы отчасти, тому, как человек может достигнуть добродетельного совершенства. Как по телесному возрасту человек не сразу после рождения делается совершенным, но, возрастая понемногу день ото дня, месяц от месяца и год от года, приходит в возраст совершенного мужа, так и по духовному возрасту, то есть по добродетельности, мы не сразу делаемся совершенными, но, как бы с младенчества, мы начинаем с доброго намерения, с доброго начала. Так поучает и святой апостол Петр: «Отложив всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и всякое злословие, как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение» (1Пет. 2:1–2). Внемлем словам: «Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко». Человек, начинающий отлагать всякую злобу, всякий грех и приходящий в чувство и покаяние, есть как бы новорожденный младенец, которому не сразу предлагается твердая пища, но сначала молоко, то есть слово Божие предлагает ему понести бремя не сразу тяжелое и неудобное, но сначала легкое, чтобы, привыкнув к легким подвигам, он потом мог взяться и за более трудные. Посмотрим же на самый возраст добродетельный, то есть на самое совершенство. Чтобы удобнее рассмотреть его, я предлагаю такой вопрос: что такое совершенство? Совершенство – это то, о чем нельзя сказать, что ему недостает чего-либо. Не может дом быть назван совершенным, если в нем недостает крова или если в нем будет не достроено что-либо иное. Не может город назваться совершенным городом, если в нем не будет крепких стен, башен, ворот, дневной и ночной стражи. Не может человек назваться совершенным, если ему недостает руки или ноги, или какого-либо иного члена тела. Вообще всякая вещь не может быть названа совершенной, если ей чего-либо недостает. Только то совершенно, что имеет довольство в самом себе, что лишено какого-либо недостатка и что ни в чем не нуждается для своего совершенства. Таким же должно быть и добродетельное совершенство в христианах. Необходимо, чтобы оно было полно и не имело никакого недостатка. Если кто соблюдает одну заповедь Господню, а другую преступает, он не совершенен. Кто постится, но гневается, тот не является совершенным постником. Кто дает милостыню, а чужое грабит, тот не совершенный милостивец. Кто примиряется с ближним, а сердцем помнит злобу, тот не совершенный друг. Кто молится устами, а умом не вникает, но мечтает о чем-либо ином, тот не совершенный молитвенник.

Кто поставлен на правосудие, а судит несправедливо, тот не совершенный судья. Кто называется христианином, а живет не по-христиански, тот не совершенный христианин. Кто носит иноческое звание, а иноческих дел не совершает, тот не совершенный инок. Кто поставлен духовным пастырем для словесных овец, но не радеет не только о спасении их душ, но и о своей душе, тот не совершенный пастырь. Говоря же вкратце, всякий христианин, которому в соблюдении заповедей Господних недостает чего-либо из добрых дел, не может быть назван совершенным (1).

Для совершенства недостаточно соблюсти ветхие плоды (разумею заповеди Божии) без новых, и новые без ветхих. Необходимо сохранить то и другое вместе, – в этом и будет заключаться совершенство. Кроме того, ветхие и новые плоды мы можем понимать еще и так: ветхие плоды – это те добрые дела, которые повелены нам законом Божиим и которые мы всячески должны исполнять; новые же плоды – это те добрые дела, которые мы совершаем по нашему произволению сверх того, что повелено, как, например, закон повелевает не желать никакой вещи своего ближнего, не отнимать и не похищать, а истинный христианин не жалеет для ближнего и своего собственного, проявляет щедрость и все дает; закон повелевает не воздавать злом за зло, а истинный раб Божий еще и благодетельствует своему врагу; закон повелевает вести чистую жизнь, а истинный христианин не позволит даже и мысли нечистой быть в своем уме и прочее. Кроме того, повелено, например, кому-либо духовным отцом поститься в среду и пятницу, а он присоединяет сверх того пост и в понедельник; повелено ему в какие-либо дни слушать святую Литургию, а он еще и молебен поет; повелено будет положить сто поклонов в день, а он сверх того присоединяет и другие сто. Разные подвиги и дела, совершаемые сверх должного из усердия к Богу, – это новые плоды, соблюдаемые со старыми, о которых говорит невеста Христова: «Всякие плоды, новые и старые: это сберегла я для Тебя» (Песн. 7:14) (1).

Как земля возвращает сеющему не только те семена, которые принимает в себя, но с умножением и вместо одного зерна – многие зерна, так и душе нашей подобает не только стоять в том, что заповедано, но и превосходить заповеданное, – это и называется добродетельным совершенством. Ведь одно соблюдение заповедей не есть совершенство, достойное похвалы от Бога, но только рабский долг, как говорит Христос: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17:10). Такие свободны от долга, но не славны заслугами, ибо они избежали мук, но не получили венцов. Если ты не убил, не украл, не лжесвидетельствовал, не прелюбодействовал, не пожелал чужого, то этим не сплел еще венца для себя, но только освободился от долга и избавился от мук. Венцы же откладываются для совершенных, которые потрудились сверх заповедей (1).

Совесть

Стеснена бывает совесть, преисполненная всяких препятствий. В злой совести невозможно быть духовному пространству, и не вместится там ни один добрый помысл, – тесно ему. "От сердца" сего (то есть от злой совести, ибо сердце – это дом совести), от дома сего «исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15:19). От сердца исходят потому, что в сердце рождаются, а где все указанное зло, там тесно для доброй вещи. Тесно доброму семени быть посреди терния, ибо терние, возросши, подавляет его. Тесно овце быть посреди волков, ибо волки растерзают ее. Целомудренная Сусанна попала в руки беззаконных старцев, вздохнула она и сказала: «Тесно мне со всех сторон» (Дан. 13:22). Так же тесно всему доброму быть там, где рождается и откуда происходит все злое, а тем более тесно туда прийти и находиться там Царю нашему, Христу Богу. Это Небесное Семя не может поместиться среди терний наших земных похотей. Агнец Божий не может жить среди звериной нашей злобы. Источник чистоты и целомудрия не захочет быть с застаревшими в нас скверными делами и отрясет прах наш от Своих святых ног, говоря: «Вот оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:38). Итак, необходимо расширить эту тесноту совести. Если это терние греховное, пусть оно будет вырвано исповеданием и сожжено покаянным удовлетворением за грех. Если это волки хищные, пусть изгонятся жезлом страха Божия, если застарелые страсти, пусть они будут заморены умерщвлением самого себя, и пусть будет сглажена всякая неровность, ибо добрая совесть и чистое сердце могут вместить в себя без стеснений все неизмеримое величие и пространство неба вместе с Богом (1).

Другие считают драгоценным бисером чистую совесть, и это правда. Душа человеческая – это невеста Христова. Как невеста украшается драгоценными утварями, бисерами и жемчугом, чтобы понравиться жениху, так и душа человеческая должна украшать себя, как бы бисерами и жемчугом, многими добрыми делами, чтобы ее возлюбил Христос. Но и чистая совесть есть украшение немалое. Ею, как прекрасной утварью, украшались души святых апостолов, от лица которых апостол Павел говорит: «Похвала наша сия есть свидетельство совести нашей, что мы в простоте и богоугодной искренности, не по плотской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире» (2Кор. 1:12). А златые уста говорят: «Как очам человеческим приятно видеть прекрасное лицо, так очам Божиим приятна чистая совесть»⁵⁸. Однако и этот бисер сам по себе не удовлетворяет нас, ибо говорит апостол: «Я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь» (1Кор. 4:4), – то есть хотя я и знаю, что не сотворил зла и совесть не зазирает меня, однако не дерзаю считать себя праведником, ибо кто может сказать: чисто ли сердце мое? (2)

Соединение С Богом

Как же нужно соединиться с Богом? Так, как и Бог в Своем воплощении соединился с плотью человеческой. Бог так соединился с человеческой плотью, что уже никогда не оставит ее, но будет пребывать и царствовать с ней на небесах в бесконечные веки. Подобно этому и человек, воскресший от грехов, должен соединиться с Богом, Творцом и Искупителем своим, чтобы уже никогда не удаляться от Него не только делом, но и мыслью, и чтобы никогда уже не оставлять Его, ибо в псалмах говорится: «Удаляющиеся от Тебя погибнут» (Пс. 72:27) (1).

Мы удивляемся великим угодникам Божиим, которые, живя в мире этом, сотворили великие чудеса. Они просветили слепых, исправили хромых, многих, стоявших уже у порога смерти, восставили к жизни, исцеляли в людях всякую болезнь и всякую язву (см. Мф. 4:23) и воскресили многих мертвых. Откуда же в них была сила таких чудотворений? Почему? А потому, что они были крепко соединены с Богом, и притом так крепко, что разлучить их с Богом не могло ничто, согласно словам апостола: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч» (Рим. 8:35)? О, если бы мы научились соединяться с Богом! Мы тогда просветили бы нашу душевную слепоту, исправили бы нашу сердечную хромоту, избавились бы от наших греховных болезней, возвратились бы от адских врат к райским вратам жизни и от греховной смерти воскресли бы к добродетельной жизни (1).

«Это было трудно мне, пока я не вошел во святилище Божие», – говорит пророк (Пс. 72:16–17). Ибо до тех пор труд, до тех пор подвиг, пока не прозришь, пока не придешь в совершенное познание себя, пока не соединишь себя любовью с Богом. Когда же себя познаешь, когда любовью с Богом совершенно соединишься, тогда никакого подвига и труда иметь не будешь; тогда в покое, в радости и во всегдашнем веселье будешь обретаться (3).

Сокровище

«Напрасно мятется всякий человек живущий, собирает сокровище, а не знает, для кого собирает его», – как говорит пророк (Пс. 38:6–7). Воистину, напрасно мятется тот, кто собирает сокровище на земле, ибо он не знает, кому его оставит, не знает, кто будет наследником у него. Блажен тот человек, который все свое сокровище, все свое богатство, все свое упование возлагает на Бога, который «собирает сокровище на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, – говорит Господь, – там будет и сердце ваше» (Мф. 6:20–21). Поэтому не лакомись на большое скопление золота и серебра, земных дрожжей, ибо все здесь останется, ты же сам обратишься в землю, от которой и взят был. Не лакомись на вещи мимотекущие, ибо и сам ты не вечен, не сильно гоняйся за ними, ибо ты против воли своей покинешь их. Не прилагай сердца своего к настоящим вещам, ибо не в долгом времени они отойдут от тебя. Презирай дольние, да горними обогатишься, презирай мимотекущие, да вечные примешь и сподобишься присносущных благ во Христе Иисусе, Господе нашем (3).

Солнце

«Солнце восходит над злыми и добрыми» (Мф. 5:45). Подобно этому и Господь наш взошел на небеса, дабы с небесной высоты взирать на праведных и грешников: «Праведныя любяй и грешныя милуяй». Солнце с небес своими лучами растапливает зиму и лед, согревает землю и делает ее плодоносной. Подобно этому и Господь наш взошел на небо, чтобы оттуда лучами Своей благодати растопить лед наших замерзших душ, согреть наши сердца и сделать их плодоносными, подобно земле, чтобы мы оказались пред Ним не бесплодными, но произрастили бы в себе духовные плоды (1).

Спасение

Не напрасно Бог в одном месте говорит грешнику так: «Тебя без тебя Я смог создать, но спасти тебя без тебя не могу. Не спрашивал Я ни у кого, как создать тебя: захотел и создал тебя. Как же спасти тебя, Я спрашиваю у тебя самого, как спрашивал и у расслабленного. Хочешь ли быть здоровым? Хочешь ли спастись? Если ты сам хочешь, то премудрость Моя наставит тебя, милосердие Мое помилует тебя, а всемогущество Мое поможет тебе и спасет тебя. Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от вечной жизни, если ты погибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе. Может ли теплый воск прилепиться ко льду? Никак не может! Так и милосердие Мое, мудрость Моя и всемогущество Мое не могут пристать к тебе, если сердце твое холодно, как лед, и нисколько не имеет теплоты спасительного желания. Когда же ты только захочешь спастись, тогда Я с радостью помогу тебе. Тогда возрадуются и восторжествуют о тебе Мои Ангелы: «Бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:10) (1).

Праведнейший Воздаятель «каждому по делам его» (Мф. 16:27), когда захотел казнить весь мир водами потопа, оставил одно средство спасения для всех видов животных – Ноев ковчег. И всякий, кто не находился в нем, погиб в водах, все же вошедшее в ковчег к патриарху Ною спаслось от потопления. Подобным образом тот же Судия Нелицемерный, умыслив наказать грешников после кончины мира потопом огненным, дал единое превосходнейшее прибежище для спасения всему роду человеческому – Пречистую Деву Марию, ныне простирающую над нами омофор милосердия Своего. И каждый прибегающий под Ее покров может получить спасение. Не желающий же прибегнуть под этот покров будет погружен в вечноогненное озеро вместе с проклятыми дьяволами (2).

Пресвятая Богородица спасает злых и нечистых, но только тогда, когда они уподобятся зверям в Ноевом ковчеге, переменившим свирепость на кротость, ибо там лев не убивал оленя, ястреб не терзал голубя, волк – овцы и медведь – коровы, но все пребывали в мире и кротости. Если подобно тому и злобствующие изменят свое злонравие на доброту, свирепость – на кротость, вражду – на мир, то они получат спасение под кровом святого Ее омофора от потопа гееннского и вечной погибели; иначе они будут изгнаны и погибнут (2).

Во времена, предшествующие новозаветным, мы находим четыре прибежища, спасавшие людей от смерти. В законе естественном патриарх Ной с женой и чадами своими спасся от воды в ковчеге, а Лот с дочерьми своими спасся от огня на горе. В законе же Моисеевом находим еще два прибежища. Одно – скиния свидетельства или храм Божий, в котором спаслись Моисей и Аарон от народной ярости. Второе же – шесть городов левитских, называемых городами убежища, ибо всякий, случайно убивший человека и убежавший в один из тех городов, не подлежал мщению мстителей за него. Подобным образом и в Новом Завете имеются четыре прибежища от гнева Божия. Первое – человечество Христово и страсти Его, как ковчег, ибо прибегающие сюда со слезами покаяния спасаются от потопления греховного.

Второе – святые угодники Божии, как горы, ибо они, живя внизу, мудрствовали о небесном и, пребывая на земле плотью, духом жили на небе, согласно словам Божественного Павла: «Наше же жительство – на небесах» (Флп. 3:20). Восходящий на эти горы, притекающий с молитвой к святым Божиим, освобождается от огня гееннского. Третье прибежище – Церковь, как скиния свидетельства. Ибо приходящий в нее через святое Kрещение, истинное покаяние и прочие Божественные Таинства, получает спасение от вины за грех и от долга вечной смерти за всякие преступления. Четвертое – Пресвятая Дева Мария, как град убежища, ибо прибегающие к Ней с сокрушением не только освобождаются из рук адского мучителя, но и спасаются от самой десницы Бога и от меча гнева Его: из первых – непобедимой силой, от второго – молитвой и заступничеством (2).

Памятуй наставление преподобного Макария Египетского, который на вопрос одного пришедшего к нему в скит брата: «Скажи мне, учитель, как спастись?» – отвечал ему: «Иди на кладбище и злословь мертвых!» Брат пошел и злословил их, бросал камнями в гробницы, а затем вернулся к старцу и рассказал ему. «Что же сказали тебе мертвые?» – спросил старец. «Ничего», – отвечал тот. И сказал ему старец: «Теперь пойди и похвали их». Брат пошел и начал ублажать мертвых похвалами, говоря: «Вы святые, вы апостолы, вы пророки, вы преподобные!» Затем, возвратившись к старцу, рассказал, как он хвалил их. Старец опять спросил: «Что же они ответили тебе?» «Ничего», – ответил брат. Тогда старец сказал ему: «Видишь ли: злословил ли ты их, восхвалял ли, они ничего не отвечали тебе. Так и ты, если хочешь спастись, будь как мертвец, не гневайся, когда тебя бесчестят, как мертвый, не возносись, когда тебя хвалят, и тогда ты спасешься» (2).

Сребролюбие

Не прилагай сердца твоего к золоту и серебру и ко всякому земному лихоиманию, чтобы и тебе самому не сойти в подземные пространства: "Ибо где, – сказано, – сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21). Не будь связан сребролюбием, и не будешь отвержен от любви Божией. Не будь скуп в подаянии нуждающимся, и не постигнет тебя исчезновение твоих имуществ. Не стесняй своих рук в творении милостыни, и не затворишь себе двери Божия милосердия и не останешься вне чертога Христова. «Блажен помышляющий о бедном и убогом! В день бедственный избавит его Господь», – говорит пророк (Пс. 40:2), и: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут», – сказал Господь (Мф. 5:7) (3).

Не будь объят сребролюбием, да не будешь вменен у Бога, как идолослужитель, ибо «сребролюбие – это второе идолослужение», как говорит апостол (см. Кол. 3:5). Тот, кто объят сребролюбием и скупостью, бывает, как ад, ненасытим, всегда от всех любит брать, но не любит давать никому ничего; хотя бы стяжал богатство и всего мира, не насытился бы; его глаза глубже пропасти в горах, никогда не могут быть наполненными и насыщенными. Хотя бы и многое имел человек, однако еще большего хочет, сам себе меры не имеет; хотя и бесчисленное богатство получает, однако еще не наполняется и никогда не перестает желать, пока не будет покрыт землей (3).

Старание

Апостолы не от людей учились говорить иными языками, но нашествием Пресвятого Духа тотчас внезапно различными языками заговорили, «Дух давал им провещевать» (Деян. 2:4). И Господь не книгу ученикам в научение раскрыл, но «отверз им ум к уразумению Писаний» (Лк. 24:45). Поэтому только старание и подвиг потребны, чтобы приняли и получили благодать. Все, что нам потребно, легко обретем и будем иметь, только прилежно должны постараться, ибо всякое учение и всякая вещь на старании и на усердном прилежании покоятся, так как прилежный во всем навыкнет. Учащийся всему навыкнет и научится, как во внешнем, так и в духовном, а не прилагающий тщания и попечения о том и не творящий ничему научиться не может. Поэтому, поощряя и наставляя нас, Господь говорит: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф. 7:7–8) (3).

Старость

Откладывающий покаяние до старости подобен тому, который после жатвы ищет на ниве колосья или после обирания винограда ищет гроздья. Стонет пророк Михей, вопия в горести души своей: «О, горе мне» (Мих. 7:1)! Спросим его: почему ты, пророк святой, стонешь? Какая у тебя печаль, или скорбь, или болезнь? Отвечает пророк: «Я был как собирающий солому во время жатвы и как обирающий незрелый виноград» (Мих. 7:1). О святой пророк! Мы не понимаем твоих слов, скажи нам пояснее. Пророк говорит: «Послал меня Господь мой на ниву Свою, чтобы я жал Его пшеницу; послал меня Господь в виноград Свой, чтобы я обобрал грозди Его; я же пришел на ниву и нашел ее пустой – все пожато; пришел в виноград – все грозди обобраны, отрезаны. Какие-то враги Господа моего и ниву воровски пожали, и виноград обобрали, я же остался собирать на ниве оставшиеся кое-где колосья, в винограде же оставшиеся кое-где между листьями малые гроздки: Я был как собирающий солому во время жатвы и как обирающий незрелый виноград, и посему, о, горе мне!»

Но и теперь, пророк, мы не совсем понимаем твою притчу. Протолкуй нам ее яснее. Толкует пророк: «Послан я был к людям израильским, чтобы посеять в их сердцах семя слова Божия, чтобы насадить в их душах добродетельную лозу духовного винограда; долго я трудился, многие годы сея и насаждая, и ничего не успел: все развращены, редко кто является добрым, как на пожатой ниве оставшийся кое-где колос или после обирания винограда гроздь; всех же прочих пожало и объяло беззаконие. Исчез, – говорит, – богобоязненный на земле, и правдивого между людьми нет, все с кровопролитием ссорятся, каждый из них друга своего поносит, руки свои уготовляет, чтобы делать зло; начальники просят дары, судьи устами мирные слова произносят, душою же коварство замышляют. О, горе мне! О, горе мне!» (Мих. 7:1–3). Святой пророк! Ты плачешь, смотря на древних израильтян, если же посмотришь на нас, христиан, ты сильнее зарыдаешь. Там ведь могла быть найдена хотя бы некая малая часть добрых, здесь же в эти лютые времена все уклонились, стали совершенно негодны: «нет делающего доброе, нет ни одного» (Пс. 52:4).

Обратимся же теперь от пророческого плача к нашему рассмотрению самих себя. Молодой человек – это как бы нива не пожатая, как бы виноград несобранный, полный плодов, то есть сил, крепости и способностей к богоугождению. Но кто в нем пожинает эти плоды? Приходит мир с суетами, как с серпом, и пожинает себе. Приходит плоть с серпом природных страстей и пожинает себе, что хочет. Приходит дьявол с соблазнительными искушениями и старается пожать и поглотить даже и остатки. Когда же минуют годы молодых дней и наступит осень старости, тогда захочет сам человек пожать что-либо на ниве своей жизни или обобрать свой виноград, но не найдет ничего полезного, ибо все прежде него пожали и обобрали мир, плоть и дьявол, а ему осталась солома. Остается он в скудости, имея возможность найти во всей своей жизни едва какой-либо колос, едва какую-либо небольшую гроздь добродетелей. Видя же при своей кончине всю свою скудость и нищету и рассмотрев всю свою жизнь, прошедшую в нерадении, разве не зарыдает он, говоря: «О, горе мне!» Также и святой Ангел Хранитель, не имея возможности собрать что-либо доброе при кончине такого человека и положить это доброе против злых его дел, пророчески зарыдает, плача и говоря: «О, горе мне!» Итак, нехорошо молодому откладывать покаяние до старости. Когда придет старость, то еще неизвестно, покается ли он. Ведь старый, состарившись в своем злом нраве и изнемогши в телесной крепости, еще более будет нерадивым и начнет откладывать покаяние до последнего изнеможения, до последней болезни и часа смертного, говоря себе: «Когда приближусь к смерти, когда почувствую кончину свою, тогда и покаюсь». О крайнее безумие и нерадение! (1)

Страдание

Вспомним здесь еще и ту древнюю басню, написанную в книгах Судей Израилевых, в которой говорится, как все деревья, леса, сады и виноградники, собравшись в одно общество, избрали для себя царя. Когда многие отказывались, тогда они решили избрать терние, чтобы оно царствовало над ними, и поэтому сказали тернию: «Приди и царствуй над нами». Что, если бы кто сказал деревьям: «Послушайте, деревья! Что вы делаете?!

Кого выбираете?! Разве нет среди вас славных кедров, высокорослых фиников, благоплодных маслин и других замечательных и полезных деревьев? А какая вам выгода от терния, какая польза? Евангелие никогда не похвалит этого, но скажет: «Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы» (Мф. 7:16). Но пусть не будет унижен согласный совет деревьев. Я похвалю их доброе намерение и рассуждение. Хорошо они поступили, избрав себе царем терние, ибо хотя оно и терние, однако же в своих ветвях имеет уже готовый венец себе и в своей терновой колючести и жестокости имеет свою природную славу и украшение. По своей природе оно рождает красивые цветы. Когда же терние порастет вокруг садов и виноградников, тогда получается готовое ограждение и защита от обид, ибо через шипы его, как через острое оружие, никто не решится переступить. Итак, царствуй, терние, над деревьями, а вы, прекрасные и высокие деревья, склоните свои верхушки перед тернием и поклонитесь ему. Придите и войдите под тень его. Различные деревья означают различных святых. Kедр, финик знаменуют праведников: «Праведник, как финик, процветет» (Пс. 91:13). Благоплодная маслина означает церковных учителей, насыщающих души верующих людей духовными плодами слова Божия. Виноград означает всех вообще людей, живущих по Богу. Виноград Господа Саваофа – это дом Израилев. Что же означает терние? Оно означает страдание: «Я сделался страдальцем, – сказано, – когда пронзил меня терн» (Пс. 31:4). Означает и мученичество, ибо бедствия подобны острым шипам, а скорби – терновым ранам. Тот, кто терпит ради Бога, тот посреди всего является как лилия в тернии и уже посреди самих страданий начинает получать начатки вечной славы, ибо как свойство терния заключается в том, чтобы производить красивые цветы, так и свойство страданий и скорбей в том, чтобы порождать славу, и как все деревья избрали себе царем терние, так и все лики святых усовершили себя страданиями и венец Царства Небесного заслужили многими скорбями. Высок лик апостолов, высок и лик пророков, не низок чин и учителей, преподобных, девственников, пустынников и прочих святых, однако же все они достигли своего совершенства не без страданий. Примером же для всех них явился Господь наш Иисус Христос. Он был пророк, ибо предсказывал будущее – о разорении Иерусалима и о дне Страшного Суда. Он был и апостол, ибо, будучи послан от Бога Отца, ходил с проповедью всюду. Был Он и Врач безмездный, и весь народ желал прикоснуться к Нему и исцелиться от своих недугов. Он был и постник, и пустынник, ибо возведен был Духом в пустыню и постился сорок дней. Он был и великий чудотворец, воскрешавший мертвых. Но не здесь Он утвердил венец царствия Своего, венец славы Своей. Где же? В страдании, в терновом венце, в излиянии Крови Своей: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк. 24:26). Вот вы видите, как царствует терние, как страдание порождает славу. Видите, что и для Самого Господа был не иной какой путь к вечной славе, как только в страданиях (1).

Сын Божий естественный, желая, чтобы сыны Божии приобщенные были сообразны Ему на земле не в чем-либо ином, как в страданиях, показал это Свое хотение при Своем рождестве. Ибо, сойдя с неба на землю, чтобы возвести от земли на небо род человеческий, и родившись от Пречистой Девы в Вифлееме, тотчас же дарует спасение четырнадцати тысячам младенцев, подобных Ему в младенчестве, и дарует его не иначе, как только мученичеством, чтобы те, которые будут сообразны Ему в небесной славе, прежде всего были сообразны Ему на земле в страдании (2).

Страдание за Христа трудно, и не только для нас, но и для верующих, бывших прежде нас, было страшно. Многие убегали из рук мучительских и скрывались, где кто мог; иные же от страха даже отвергались от Христа. Но ныне, слава Богу, уже нет гонений за Христа. Однако и теперь находятся многие, неповинно мучимые и оскорбляемые, хотя и не за Христа, и не за отвержение Его. Таковые, если благодарят Бога за свои страдания, то носят язвы Господа Иисуса на теле своем, как апостолы и сами мученики Христовы (2).

Вспомни, начиная от пророков и апостолов до последних Божиих рабов, особенно же Самого Господа, всеми владычествующего, – сколько ради нас Он пострадал и претерпел в веке сем. Заушен был, оплеван, влачим и, наконец, смерть горькую и поносную на Кресте претерпел, ибо вся Христова жизнь по плоти была терпением и страданием. И ученики Его в скорби и гонении окончили житие свое: одни в скорбях и гонениях, другие в лишениях и гонении, иные в болезни и ранах, иные в голоде, жажде и крайней нищете: «Скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли», – как говорит апостол (Евр. 11:37–38). И ни один не пребыл в мире без печали, ибо иначе нельзя перейти от смерти к жизни, как только таким путем. Ибо не изливается вино или воск иначе, как только в тесноте точила, и никакое благое дело не творится иначе, как только в подвиге и трудах. Все праведные в скорби и в великом страдании «омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца», – говорит тайновидец (Откр. 7:14). Итак, не будь страшлив и маловерен, боясь скорби и терпения, да не постыдишься в грядущей жизни, имея себе помощником Бога, все содержащего. Не бойся скорби и терпения, чтобы не быть поруганным подобно дитяти. «Не бойтесь, – сказано, – убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28), – но мужествуй и крепись, как муж совершенный, – да покажешь победу. «Побеждающий, – сказал Господь, – наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Откр. 21:7–8) (3).

Насколько злонравен ты, человек, настолько и не отрицайся страдания, чтобы этим злостраданием освободиться от злобы, как говорит некто. Какова язва, таково и врачевание, каков струп, таково должно быть и лечение, насколько велик грех, настолько велико должно быть и страдание. Поэтому, помня о своих недостатках, не уклоняйся никогда от лечения терпением, чтобы, увидев потом свое душевное здравие, возрадоваться о целительной силе терпения и воздать Богу благодарение за то, что Он исцелил тебя (3).

Страсти

Тот крепкий властитель, кто силен одолеть самого себя, противиться собственным страстям, угашать в настоящей жизни разжжение страстное и греховное. Хорошо об этом говорит и Приточник: «Долготерпеливый муж лучше храброго» (Притч. 16:32), – долготерпеливый, то есть не только претерпевающий оскорбления от людей, но и побеждающий терпением свои страсти, лучше крепкого. В некоторых переводах к этому прилагается и следующее: «И муж, господствующий над сердцем своим, лучше завоевателя городов» – то есть более крепок тот муж, который господствует над своим сердцем, чем тот, который побеждает и разоряет укрепленные города. Итак, теперь понятно, что крепким властителем поистине может быть назван тот, кто обладает собой, кто одолевает свои похоти, крепко и мужественно противится своим вожделениям, сопротивляясь даже до крови, подобно тем святым, которые решили лучше страдать и умереть, чем, погубив свое целомудрие, быть побежденными и оскверниться плотскими греховными страстями (2).

Одно – страсти плотские, другое – страсти душевные. Плотские страсти содержатся в видимых плотских чувствах, каковы: сластолюбие, похоть, леность и прочее, угодное и желанное чувствам. Душевные же страсти заключаются в невидимом и недоведомом сердце. Это гнев, ярость, злоба, злопамятство, ненависть к брату и прочие подобные им страсти, содержащиеся в сердце злыми помыслами и иногда выходящие наружу. Об этих плотских и душевных страстях отчасти упоминает святой апостол Павел, говоря колоссянам: «Умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, – за которые гнев Божий грядет на сынов противления» (Кол. 3:5–6). Это о плотских страстях, о душевных же говорит: «Отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу», – и прочее (Кол. 3:8–9)(2).

Не только своими хитросплетенными пленицами, но и нашими собственными враг нас связывает. Когда мы, возлюбив какую-либо страсть, сами ее держимся, о ней любезно помышляя и ту мысль в сердце сладостно удерживая, не только желая исполнить делом, но и выискивая на то благополучного времени и сами себе подавая повод ко греху. Потому говорит Приточник: «Узами грехов своих каждый содержится» (Притч. 5:22). Некий юноша просил старца молиться о нем, дабы облегчились его страсти, ибо «зело меня, – говорил, – мучают, не могу терпеть». Молился святой немалое время, с постом и бдением. Вновь приходит юноша, говоря, что нимало не имеет послабления от навета вражьего. Удивился преподобный: как же не имеют успеха молитвы его? И приложил пост к посту, бдение к бдению, труды к трудам, моля Господа, дабы отогнал искусителя. Тогда явился ему бес и говорит: «Что труждаешься, старец, о том юном? Я, когда ты начал о нем молиться, отступил от него, но он сам себе бес: ест и пьет без времени, и спит довольно, упокоевая свое тело, живя в праздности и любезно принимая скверные мысли, удерживая их и в них услаждаясь, – и это в нем возбуждает страсти, зачинает беззаконие и рождает грех».

Смотри, как отец лжи говорит истину. Правда ведь, от нас самих, от нашего произволения часто делаются беззакония, по сказанному: «О том, что они делают тайно, стыдно и говорить» (Еф. 5:12). Сами мы вольною волею многажды бываем виновны в нашей погибели. Возненавидим же грехи наши, отсечем страсти наши, не станем принимать скверных мыслей, не будем удерживать их в сердце нашем. В пище и питии будем воздержаны, во сне бодры, в деле неленивы, – так разрешим пленицы грехов наших, «расторгнем узы их и свергнем с себя иго их» (Пс. 2:3) (3).

Плача достоин тот, кто, видя самого себя согнивающим и червями снедаемым, не заботится о приложении средств, убивающих червей, но лучше соглашается быть согниваемым и червями снедаемым, нежели врачуемым и исцеленным. Подобно этому плача и рыдания, и особенно осуждения достоин тот, кто, видя всего себя согниваемым и снедаемым червями различных страстей, не заботится о полном излечении своего душевного недуга и о том, чтобы достигнуть тихого пристанища Божественной Господней любви и познания, и не печется всей душой осолиться солью Пресвятого Духа, чтобы быть совершенным жилищем Господу, но лучше соглашается быть согниваемым и всегда мучимым и снедаемым червями различных бесовских страстных мучительств, нежели исцеленным и соединенным с Богом (3).

Страх Божий

Дух Святой вещает устами святого пророка Давида: «Придите, чада, послушайте меня, страху Господню научу вас» (Пс. 33:12). «Начало же премудрости – страх Господень», – как говорит Екклесиаст (Притч. 1:7). Страх Божий полагается и в числе семи даров Святого Духа, и кто будет иметь его в своем сердце, тот воистину преуспеет во всякой добродетели, ибо во всякое время и час он готов благоугождать Богу, удаляясь от всякой злой и соблазняющей вещи. Если мы имеем страх Божий, помня Его заповеди и то, что Христос, Спаситель наш, соделал нам спасение, указал в Своем лице путь терпения, ведущий нас в Царство Небесное, то мы скорее и успешнее последуем по стопам Иисуса и будем исполнять сказанные Им слова: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). В том случае, когда не дьявол, а только леность мешает человеку, то нам потребен такой страх, чтобы побороть эту естественную леность и обратить к какой-либо науке. Но когда предстоит великая брань, когда есть много препятствий на пути ко спасению, то как можно спастись без страха? Каким же образом этот страх поселяется в людях? Если мы помыслим, что Бог присутствует везде, что Он видит и слышит все, не только то, что совершается и говорится, но и то, что заключается в глубине сердец, – все помышления, ибо Он «судит помышления и намерения сердечные» (Евр. 4:12), – если мы так настроим себя, то не сотворим, не скажем, не помыслим никакого зла и лукавства. Научившись же, как говорит апостол Павел, «совершать свое спасение со страхом и трепетом» (см. Флп. 2:12), мы сподобимся любви Божией по благодати Его, по предстательству Приснодевы Богородицы Марии и своим старанием (2).

Святые отцы и учители повелевают нам помнить о геенне, чтобы не впасть в геенну, то есть в место мучения, и чтобы не лишиться того небесного и святого града, где лики святых в неизреченной радости и сладости непрестанно воспевают Триипостасную Божественную Единицу преподобными голосами. Для этого, по словам псалмопевца Давида, мы должны иметь «страх Господень, который чист, пребывает во век века» (Пс. 18:10). Подобает и учиться иметь его, и искать учителя, и слушать, и повиноваться ему, как Божию строителю, ведущему к любви Господней (2).

Такой человек [благоразумный] может поистине сказать словами пророка Исаии в посрамление демонов: «Страха вашего прелестного и злобного не убоимся и не смутимся, ибо с нами Бог» (Ис. 8:12–13). При таком положении, если кто-либо даже будет угрожать благоразумной душе смертью, пусть ответит: «Я научен Христом Господом не бояться убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28). Если угрожает разграбить имения, скажи ему: «Нагим я вышел из утробы, нагим и отойду» (Иов. 1:21). «Мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него» (1Тим. 6:7), кроме добродетелей, соделанных для Бога. И если не возьмешь ты, то возьмет пришедшая смерть. Если ты не умертвишь, то принесет конец естественный закон». Итак, добродетельному человеку подобает иметь страх Божий, чтобы чем-либо не прогневать Господа Бога, чтобы душа не прилепилась к земле какой-либо плотской страстью и злыми помышлениями. Преподобный отец Исаия поучает: «Каждый, кто крещен, имеет нужду пригвоздить ко кресту все противное свойству и разуму, чем был побежден Адам и низринут от славы к вечному бесчестию». Потому подобает в бодрости сердца творить брань и презирать все, что у людей в чести, ибо все это порабощает сынов Адамовых, то есть приобретение, честь, праздность, слава, красота телесная и иное, тому подобное, возбуждающее похоть, которую ввергнул змий в уста Евы. Потому и святой Златоуст говорит: «Если мы имеем страх Божий, нам ничто не требуется. Если же мы не имеем его, то хотя бы обладали целым царством, мы беднее всех». «Страх Господень все превосходит, – говорит Сирах, – никто не сравнится с тем, кто его имеет» (Сир. 25:13–14). Приобретем его, не пожалеем ничего. Если для этого нужно будет отдать душу, не пощадим ее, если нужно иссечь тело, сделаем все, чтобы приобрести страх сей. Потому да предстоит нам страх Божий, о возлюбленные! И у нас тогда не будет ничего плачевного. Пребываем ли в нищете, или недуге, или в пленении у врагов, или в рабстве, или в чем-либо ином печальном, – все это будет содействовать в нас противоположному. Каждый должен иметь великое попечение о том, чтобы умудрить себя в евангельской проповеди, иметь великое дело, чтобы очистить душу, великое тщание просветить ум и покорить тело духу, удерживая чувства, которые без страха Божия быстро уклоняются в сторону. Поэтому, всеусердно исполняясь терпением в крестной силе Владыки нашего Бога Иисуса и уязвившись Его любовью, победим Крестом Его всех врагов, восстающих на нас и смущающих наши сердца и помышления (2).

Священное Писание говорит: «Боящиеся Господа не противятся словам Его, и любящие сохраняют пути Его. Боящиеся Господа поищут благоволения Его, и любящие Его исполнятся закона. Боящиеся Господа сделают готовыми сердца свои и смирят пред Ним души свои» (Сир. 2:15–17). Поэтому, постаравшись пребывать в таком страхе Божием, мы и в молитвах наших будем услышаны, согласно свидетельству пророка Божия, Боговидца Моисея, который говорит: «И о чем помолитесь Богу, то исполнит» (2).

Страшный суд

Второе пришествие Господне обычно называется Страшным Судом, и по справедливости, ибо на нем будут судиться живые и мертвые. Страшен тот Суд, ибо он устрашит всякое создание: горнее и дольнее, невидимое и видимое. Страшен будет для горних, ибо Силы Небесные подвигнутся. Страшен и дольним, ибо земля поколеблется в основании своем. Страшен будет для Ангелов, ибо восклицает святой апостол Павел: «Мы будем судить Ангелов» (1Кор. 6:3). Страшен будет святым и праведным, ибо тогда и «праведник едва спасется» (1Пет. 4:18), а тем более страшен для грешников, ибо где тогда станет нечестивый и грешный (1)?

Настанет особый страх [в день Судный] от обличения всех бесстыдных, гнусных и греховных дел и от великого стыда, ибо как только станет грешник из гроба, тотчас обличатся все грехи его, и явно станут пред всей вселенной все его гнусные дела, которые он творил втайне, в сокровенном месте, во тьме ночной и никому неведомо. Так сказал Бог согрешившему тайным прелюбодеянием Давиду: «Ты сделал тайно, а Я сделаю это пред всем Израилем и пред солнцем» (2Цар. 12:12). Вы знаете, как человеческая природа не любит обличения своих злых дел, как боится и стыдится его. Вор боится, чтобы не открылось его воровство и не принял бы он казнь за свое дело, поэтому он всячески старается утаить свои воровские дела, а когда выпытывают у него, таится и даже мучимый не скоро говорит правду. Стыдится блудник, чтобы людям не стало известно его блудное дело, и поэтому для своего беззакония ищет тайного и темного места, чтобы человеческое око не увидело его согрешающим. Он даже на святой исповеди перед своим духовным отцом не хочет сказать правды и утаивает из-за стыда. Не любит злодей, когда кто-либо обличает его злодеяние, поэтому Писание и говорит: «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя» (Притч. 9:8). Если кто действительно вор и ты перед людьми назовешь его вором – полюбится ли ему это? Если кто действительно убийца, назови его убийцей перед людьми – будет ли ему это приятно? Если кто действительно грабитель, хищник и насильник, назови его таким перед людьми – будет ли он любить тебя за это? Если кто действительно в скверных, блудных делах валяется, как свинья в кале, и творит многие прелюбодейства, назови его перед людьми блудником, прелюбодеем – не исполнится ли он стыдом и не возненавидит ли тебя? Когда книжники и фарисеи представили Господу нашему Христу женщину, застигнутую в прелюбодеянии, Он, склонившись долу, писал на земле перстом. Что же Он писал? Писал, как говорят толкователи Евангелия, обличение книжников и фарисеев в таких же прелюбодействах и блудничествах, которые они совершали втайне. Они же, увидев это, устыдились, обличаемые совестью, и испугались, как бы не быть поносимыми Им словесно, стали уходить один за другим и потом крайне возненавидели Господа нашего и покушались на Его смерть. Вот как человеческая природа боится обличения своих злых дел. Вот как стыдится и не любит его. Подумаем, какой страх, какой стыд будет в тот день, когда обличатся перед всей вселенной все наши злые и гнусные дела: воровство, убийства, прелюбодеяния, блудодеяния, коварство, лукавство и все проступки, совершенные не только делом, но и словом сказанные, и в мыслях являвшиеся. Пред вселенной, сказал я, ибо смотреть на это будут не только братья наши грешники, но и лики всех святых: пророки, апостолы, мученики, святители, преподобные и праведные, – все увидят наши злые дела, все удивятся нашему бесстыдству, все ужаснутся, что мы дерзнули совершить такие дела. Подумаем еще вот о чем. Если кто исполняется великим стыдом, когда обличается в одном каком-либо грехе перед равными и немногими, то не больший ли стыд будет тогда, когда обличение совершится перед высшими, достойнейшими и перед очень многими, и притом не в одном грехе, а во многих? Что же нам думать? Какой стыд будет в тот день и час, когда обличатся и станут явными не один какой-либо наш грех, но все наши грехи, сделанные словом, делом и помышлением, обличатся не только перед равными нам грешниками, но перед всеми святыми и перед чинами ангельскими? Тогда, поистине, исполнятся слова Евангелия: «Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы: что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях» (Лк. 8:17, 12:3). Говорил на ухо вор вору, блудник блуднику, совещаясь о грехе, а тогда та скверная речь возвестится, как громогласная труба, перед всей вселенной. О какой стыд будет тогда нам, грешным! Особенно устыдят нас те, которые в этой жизни были, подобно нам, грешными, но которые исправились истинным покаянием и сподобились части святых, тогда как мы остались без покаяния. Не будет ли стыдно прелюбодеям и скверным любодейцам, когда они тех лиц, с которыми они творили скверный грех, увидят среди святых ради их покаяния, а сами будут прогоняемы, поругаемы и предаваемы осуждению? Не стыдно ли будет вору, грабителю, когда он увидит своего друга, грабителя и вора, среди праведных, а себя среди осужденных грешников? Не стыдно ли будет разбойнику, когда он увидит друга своего разбойника ведомого в рай, а себя посылаемого в ад? Не стыдно ли будет блуднику, когда он увидит очищенной и прощенной блудницу, с которой сквернил себя, а себя увидит осужденным и предаваемым вечному огню? О, поистине великим стыдом исполнимся мы в то время! Но что же думать о тех, которые в настоящей жизни считают себя добрыми, праведными и святыми, а других осуждают? Не исполнятся ли и они стыдом, когда увидят прославленными Богом подобно праведникам тех, которых осуждали, над которыми смеялись и которых считали грешниками, а сами будут постыжены как беззаконники и низвергнуты в бездну как антихристы? «Ибо всякий, осуждающий брата своего», антихрист (Рим. 2:3). О какой великий и нестерпимый стыд! Многие люди готовы скорее умереть, чем, будучи обличенными, понести стыд и позор перед народом. О египетской царице Kлеопатре мы читаем в истории, что она любодействовала с Антонием, зятем цезаря Августа. Когда Антоний был послан цезарем Августом в Египет, он возлюбил Kлеопатру, бросив свою жену, дочь Августа, соединился с ней прелюбодейственно и отложился от власти своего тестя Августа. Сделавшись же царем в Египте и на всем Востоке, он начал воевать против цезаря Августа. Тогда Август, выступив против него с войском, победил его, убил, а Kлеопатру взял живой в плен. Kлеопатра же, зная, что Август хочет вести ее в Рим для триумфа связанной, как пленницу, и, чувствуя, какой великий стыд ей придется вынести перед лицом всего римского народа, когда ее, такую славную царицу, позорно будут вести, как пленницу, решила скорее убить себя, чем терпеть такой позор. Сначала она ударила себя ножом в грудь, а когда не закололась до смерти, то закрыла рану не врачебным пластырем, но смоченным в яде, чтобы отечь кровавым гноем. Когда же все-таки жизнь не покидала ее, она повелела принести себе гадину, называемую аспидом. Ее, принесенную в небольшой корзинке, она приложила к своему телу и умерла. Видите, как эта царица скорее готова была умереть, как изобретала всякие способы смерти, лишь бы только не терпеть всенародный стыд.

Поистине, в день Судный, когда Господь будет торжествовать над Своими врагами, лучше грешникам умереть, чем быть живыми связанными по рукам и ногам огненными веригами и вестись с поруганием на триумф и суд Христов, вестись перед всеми народами с великим стыдом и позором. Они и захотят тогда умереть, но не в состоянии будут сделать этого. Они будут искать смерти, но не найдут ее и останутся в своем вечном стыде (1).

[В день Судный] грешники увидят тех, которых в этой жизни они ненавидели, опечаливали, озлобляли, ранили, мучили и убили. Каин увидит Авеля, убитого им неповинно. Ирод увидит святого Иоанна Предтечу, которого несправедливо обезглавил. Нерон, Диоклетиан, Максимилиан и прочие мучители увидят великое множество исповедников имени Христова, которых они замучили. Господа увидят своих рабов, бояре – своих крестьян, которым немилосердно причиняли зло. Увидят судьи неправедные тех, которых неповинно осуждали, которых несправедливо подвергли смерти. Увидят мучители всех, которых немилосердно мучили.

Тех, которых они умертвили, увидят прославляемыми славой Христовой и венчаемыми, как мучеников. Увидят их и услышат, как они вопиют к Богу: «Суди, Господи, обидевших нас, отомсти, Господи, озлобившим нас! (см. Пс. 34:1). Судия Праведный, воздай им за зло, которое они сделали нам!» Какой страх в то время будет причинявшим зло, обидчикам, господам и неправедным судьям?! Ибо станет тогда праведник с великим дерзновением перед лицом обидевших и сделавших ему зло. Всякий праведник скажет тому, кто делал ему зло: «За что ты делал мне зло? За что обидел меня? За что гнал? За что мучил и убил меня без милосердия?» А что те им ответят? Ничего. Не найдут они, что сказать в ответ. Они только смутятся великим страхом и скажут про себя, каясь и стеня: «Вот те, которых некогда мы поносили и над которыми смеялись. Они сделались сынами Божиими и жребий их – среди святых». Сделали зло некогда сыновья Иакова своему брату Иосифу: совлекли с него ризу, бросили в ров, продали в рабство египтянам. Когда же Иосиф возвысился в Египте, пришли к нему братья его, не зная, что он властвует. Они предстали перед ним, не узнавая его, и Иосиф сказал им: «Я брат ваш Иосиф, которого вы продали в Египет». Не могли ничего тогда ответить Иосифу его братья, ибо очень испугались (см. Быт. 50). Так будет и в тот день Судный. Каждый властелин, судья, хищник, грабитель, обидчик, причиняющий зло, увидев наследующим Царство Небесное того, кому он делал зло, крайне устрашится и ничего не в состоянии будет ответить ему (1).

Самый большой страх [в день Судный] будет от лица Христа, Господа нашего, Праведного Судии и Страшного Мстителя, от лица прогневанного Бога, о Kотором пророк Наум говорит: «Пред негодованием Его кто устоит? И кто стерпит пламя гнева Его» (Наум. 1:6)? То самое лицо Христово, которое в этой жизни было кротко, смиренно, любезно, а для кающихся и ныне милосердно, в тот час это лицо будет столь грозно, гневно и яростно, что небо и земля начнут бежать от лица Его. Недаром ведь пророк предсказал: «Если отверзешь небо, вострепещут горы; и если горы вострепещут, то что делать человеку грешному?» (Ис. 64:1).

Страх, который будет от лица прогневанного Бога, святой Иоанн Богослов описывает в Апокалипсисе так: «Небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр. 6:14–17). Невелика отрада в том, чтобы быть убитым камнем и задавленным упавшей стеной. Однако же грешнику в то время приятнее будет терпеть и камни, и горы, упавшие на него, нежели видеть лицо прогневанного Бога. От такого прогневанного и ужасного лица, что ожидаем услышать мы, грешные? Не что иное, как только глас, который ужаснее всех громов и молний: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25:41). О как устрашит сей глас всех грешных! О как затрепещут все неправедные, беззаконные, прелюбодеи, любодеи, воры, разбойники, хищники, грабители, мучители и прочие, прогневляющие ныне Бога. Поистине, они пожелали бы быть задавленными камнями и горами, нежели услышать сей яростный Божий глас. После всего этого приступят и похитят грешников немилостивые руки темнообразных бесов, один вид которых страшнее всех мук. Они приступят и повлекут грешников в адскую бездну, в огонь вечный, в тартар, где червь неусыпающий вечной и бесконечной муки, ужаса чего никакой язык передать не сможет и никакой ум постигнуть не сумеет (1).

О грешные люди! Будем всегда иметь в уме нашем тот страх и ужас, который ожидает нас в день Судный, и убоимся Бога. Убоимся Его Страшного Суда! Убоимся и отстанем от грехов наших! Умилостивим Страшного Судью слезами, покаянием и милостынями прежде исхода нашего, да избавимся участи осужденных и будем причтены к числу оправданных (1).

Не велико ли быть овцой Христовой? Не им ли приготовлена на Суде Христовом правая сторона?

"Поставит, – сказано, – овец по правую сторону». Не им ли сказано: «Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира»? (Мф. 25:33–34). Однако же и овцы не все попадут за небесную ограду, ибо святой Давид говорит, что и в аду будут некоторые овцы: «Как овцы, в аду они положены, смерть будет пасти их» (Пс. 48:15). Неудивительно, что в аду будут козлы, которым там и место приготовлено, но то удивительно и страшно, что в аду будут и овцы: «Овцы, в аду они положены, смерть будет пасти их». Недаром Господь говорит в пророчествах: «Если поставишь престол твой посреди звезд небесных, и оттуда свергну тебя» (Ис. 14:13), – то есть если ты будешь жить так свято, что будешь думать, что уже сидишь на небесах и там уже имеешь готовое место, то и оттуда свергну тебя, и свергну при этом в ад (1).

Помни о страшном и трепетном предстании суду Христову, где царь и князь, воин и гражданин, богатый и убогий, все равно и нелицеприятно будут испытаны, все в страхе и трепете обретутся, все даже до праздного слова, даже до тонкого помысла дадут ответ: «Помысл человека прославит Тебя», – говорит пророк (Пс. 75:11). Ничего там не оставят без испытания и казни: «И не войдет в Царство Небесное ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи», – говорит Господь (Откр. 21:27) (3).

До дня Страшного Суда нет полного воздаяния для полного человека, т.е. состоящего из души и тела, следовательно, нет и полного мучения осужденных в аду, но есть воздаяние частное. После же Суда будет полное воздаяние и по телу, и по душе (3).

Стыд

Нет ничего тяжелее для разумного и почтенного человека, чем стыд, так что даже на самой сокровенной таинственной исповеди мы оправдываем поступки наши словами и как бы некоторыми пеленами их окутываем. Потому-то и само естество человеческое так стыда боится, что, стараясь закрыться от какого-либо пристыжающего слова людей, берет из сердца кровь и ею, как завесой, покрывает лицо, как бы говоря: пусть сердце тает и умирает без крови, лишь бы человек не был пристыжен. Наибольший стыд испытывается от обнажения и телесной наготы. Когда увидел Адам в раю, что грех снял с него одежду невинности, он так устыдился единственной личности, и то – жены своей, что стал убегать, укрываться от нее и искать смоковных листьев для своего прикрытия. И с тех пор происходит так, что всякий скромный и богобоязненный человек, даже когда бывает наедине сам с собой в особом месте, помня о всевидящих очах Божиих и о присутствии своего Ангела Хранителя, во время снимания одежд своих соблюдает всяческую скромность. Отец, увидев блудного сына, к нему возвратившегося, говорит слугам: «Принесите лучшую одежду и оденьте его» (Лк. 15:22), покройте наготу его, пусть он не стоит предо мной обнаженным (2).

Суета

«Всуе мятется всякий живущий человек, всуе мятется всякий земнородный: Да, подобно призраку ходит человек, напрасно только мятется он», – говорит пророк (Пс. 38:6–7). Воистину всуе мятется всякий живущий человек, ища покоя в вещах земных и тленных, но никогда не найдет его. Поэтому Господь, милуя и щадя Свое создание, предузрев лучшее о нас, умышленно сократил эту нашу жизнь, чтобы недолго мы всуе трудились и бессловесно заботились о мимотекущих вещах, как и Сам Господь сказал Марфе, много заботящейся: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же не многопечальная избрала благую часть, Господа, которая не отнимется у нее вовеки» (Лк. 10:41–42). Показывает Господь, что поскольку всуе мятется человек, он собирает сокровища, но не знает кому. Итак, нет ничего в мире сем постоянного, ни в единой вещи покоя и тишины, только непрестанный мятеж и великое томление души (3).

Супружество

Богу и Ангелам Его гораздо приятнее жизнь людей в законном супружестве, чем жизнь несупружных, живущих в беззаконии. Какая польза быть без жены и погрязать в плотской нечистоте, по виду быть Ангелом, а сердцем быть демоном? Но не хочу много говорить об этом и умолкну вместе с апостолом, который говорит: «О том, что они делают тайно, стыдно и говорить» (Еф. 5:12). Слушайте, живущие в супружестве! Слушайте, женящиеся! Слушайте и разумейте, что супружество без страха Божия и без воздержания – это такая же радость для бесов, как и самое блудодеяние! Но и об этом не буду много говорить, ибо стыжусь! О том, как должны поступать женящиеся, пусть прочитают в Товииной книге и пусть из нее научатся (2).

Наилучшая мирская жизнь по плоти не сравняется с чистым ангельским целомудренным житием. Будет ли добра и согласна по плоти жизнь в супружестве, однако бессловесное порабощение, по рукам и ногам связывание, – не согласно ли? – злейшее из всех мучений. Не родятся ли чада? – печаль; родятся ли? – сугубое попечение. Добрые ли чада? – большое беспокойство и попечение; дурные ли? – великое томление души, сугубая скорбь и печаль, и временная здешняя нечастная жизнь, и тамошней жизни неизвестное получение. Иночествующий же и чисто по Богу живущий во всем пребывает мирен и беспечален, удобно спасение получит, ибо он ничем не связан, не порабощен плотской страстью, о Боге всегда поучается, к смерти всегда готов; день пребыв, – благодарит Господа, вечер и ночь молится; ничем не препинаем и не возбраняем: мерою правою жизнь свою управил, и в раю пребывание свое имеет (3).

Счастье

Окаянен тот, кто ищет счастья в мире сем. Истинное счастье нашей жизни заключается в том, чтобы во всем положиться на волю Господню, ибо воля Господня совершенно добра, и справедливо, что она не может быть ни лучшей, ни злой. Она всем управляет, а ею никто. Ее я буду держаться всецело, буду стараться и всей мыслью буду стремиться к тому, чтобы всегда хотеть только того, чего и Бог хочет, и не хотеть того, чего и Бог не хочет. Я потому и не считаю себя сколь-либо несчастливым, что всю мою волю всецело полагаю в воле Божией и согласую с ней, так что я всегда хочу или не хочу не иное что, как только то, чего хочет или не хочет Бог (3).

Сын Божий

Сын Божий ради спасения рода человеческого, погибшего во грехах, сошел с небес на землю, не переменяя места и не разлучаясь от Отца, но с Ним оставаясь одним и тем же Богом как на Престоле, так и во чреве Мариином. Зачался Он нашествием Святого Духа, принял истинное, а не кажущееся человечество, и не с небес снес оное, но соткал от крови Пречистой Девы. Он был совершенным Человеком, со всеми его частями и словесной душой, и соединился с Божеством. В одном Лице был и Бог истинный, и Человек истинный. Как Божество не изменилось в человечество и не было вместо души, так и человечество не изменилось в Божество, но пребыли совершенными в одном Лице оба естества со всеми свойствами кроме греха (Ин. 6:38, 1:14; Мф. 1:18, 20; Флп. 2:7; Мф. 4:2, 8:24, 26:38; Лк. 19:41; Ин. 19:5, 28) (3).

Таинства

В.: Сколько исповедуешь Таинств, установленных для нашего спасения?

О.: Семь: Kрещение, Миропомазание, Евхаристию, Священство, Покаяние, Брак, Елеосвящение.

В.: Kем установлены эти Таинства?

О.: Христом Господом, излившим за нас Свою драгоценнейшую Кровь.

В.: Что такое Таинство?

О.: Таинство – это священнодействие, которое некоторым видимым образом низводит в верную душу невидимую благодать Божию.

В.: С какой целью Христос установил Таинства?

О.: 1) Для того чтобы они были знаком истинных сынов Божиих, т.е. Православной Церкви. 2) Для того чтобы они были знамением нашей веры в Бога, чуждым всякого соблазна. 3) Для того чтобы они служили нам духовным врачевством для спасения.

В.: Что должно быть во всяком Таинстве?

О.: Три необходимых условия: 1) Законный, т.е. правильно рукоположенный совершитель Таинства. 2) Вещь, или материя, соответствующая каждому Таинству. 3) Образ, или форма, по которой совершается всякое Таинство, а именно: призывание Святого Духа в определенных словах, посредством которых священник совершает Таинство силой Святого Духа и в которых выражается мысль об освящении Таинства (3).

Тайны Божии

Тайны Божии по своим дивным свойствам совсем не таковы, как тайны людские. Тайну человеческую стоит сказать лишь раз-другой, одному-другому, как уже все узнают ее совершенно. Таинства же Божии, чем более о них думаешь и говоришь, чем больше о них проповедуешь, тем сокровеннее, труднее и непостижимее они становятся. «Как непостижимы судьбы Его и не могут быть исследованы пути Его!» (Рим. 11:33). Проповедовать, однако же, о них необходимо. Если бы даже камень был пред тобой, возопи, не умолчи, проповедуй и прославляй дивные и преславные Божии Таинства (2).

Тело

Придет Сын Человеческий во славе Своей. Во время Второго пришествия на землю Христа Бога нашего, Который придет со славой, во-первых, будет слышен предшествующий Ему звук архангельской трубы, разносящийся во всей вселенной, всех призывающий на Суд и поднимающий мертвых из гробов: «Ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными» (1Кор. 15:52). Первый великий страх будет для грешника тогда, когда трубный глас повелит каждой душе войти в свое тело, то тело, которое было превращено в прах, в землю, и совершенно уничтожено, но которое по повелению Божию снова придет в свой первоначальный состав и снова обретет все члены свои. Как семя, брошенное на землю, хотя и истлевает, однако же в надлежащее время прорастает, производит сначала траву, потом колос и, наконец, приносит плод, согласно слову Господню: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24), – так и тело человеческое, умершее, истлевшее и превратившееся в прах, в одно мгновение от звука трубы воспримет силу своего роста, придет в свое прежнее состояние и будет оживлено своей душой. В то время будет, говорю я, великий страх для души грешника, выпущенной из адских темниц и от мертвых уз к телу, чтобы соединиться с ним. Ибо когда приступит она к своему телу, то увидит его уже не таким, каким оно было при жизни, но измененным. В этой жизни оно было убрано, украшено, красиво и приятно, а тогда будет безобразно, нелепо, противно, гнусно, омерзительно и ужасно, подобно какому-то страшилищу. Лицо, раскрашивавшееся в этой жизни для прельщения, будет очернено смолой и горящим пеплом, а на тех местах, где на лице были некие малые пластыри, именуемые мушками, там сядут противные, страшные жабы, нестерпимо и непрестанно грызущие. Очи высокобровные, которые были исполнены любодеяния и прельщения, будут, тогда как очи змеиные, испускающие огонь. Уста блудолобзательные будут кишеть червем неусыпающим. Язык блудословный будет тогда, как жаровня или железо, раскаленное в огне, все члены – скверны, мерзки, все тело черно, как обожженная головня. Еще прежде ввержения в ад оно будет носить в себе зачатки адских мук и будет само как настоящий ад. Увидев свое тело, душа начнет ужасаться ему, как огненному мучилищу, гнушаться его, как нестерпимой мерзости, и трепетать, не желая войти в него, однако же, и не желая, она войдет в него. Войдет душа, принужденная Божиим повелением, в свое мерзкое и страшное тело, с которым некогда не хотела расставаться, соединится с ним не как прежде – с совместно рожденным другом своим, но как с ненавидимым врагом, как с псом, изъеденным смердящими червями, как с трупом, полным змеиного яда. Тогда начнут они друг другу досаждать, друг друга проклинать и называть окаянными. Скажет душа телу: «Будь ты проклято, окаянное тело, за то, что своим греховным любострастием ты прельстило меня и ввело меня в лютые беззакония». Скажет же тело душе: «Будь проклята ты, окаянная моя душа, ибо ты скверно управляла мной; твоим разумом, данным тебе от Бога, как вожжами и уздой, ты не удержала меня от злых дел, но во всем соизволяла мне; когда бы ни пожелало я какого-либо греха, ты соизволяла и содействовала ему, и вместе мы прогневали Господа, Создателя нашего». Тогда снова скажет душа своему телу: «Будь ты проклято, окаянное тело, ибо каждый день ты отягощалось объедением и пьянством, и этим погрузило меня в адскую бездну». И снова ответит тело: «Будь проклята и ты, окаянная моя душа, ибо ты ела со мной из одного и того же блюда и пила со мной из той же чаши, но не научила воздержанию ни меня, ни себя». Еще скажет душа: «Горе тебе, окаянное тело мое, ибо ты озлобляло ближнего, грабило, похищало чужое, крало и убивало». Тело же в ответ скажет: «Горе тебе, окаянная моя душа, ибо ты содействовала мне во всем, ты подвигала меня на гнев и ярость, чтобы озлоблять, бить и убивать ближнего; ты возбуждала меня к лакомству и любостяжанию, чтобы грабить и похищать чужое; ты во всем содействовала мне, во всем была моим наставником и другом, и ничего без тебя я не делало из всего того, что мной сделано». Так, препираясь друг с другом, гневаясь, укоряя, проклиная друг друга и грызясь, как свирепые и сцепившиеся псы, войдут они или, лучше сказать, извлечены будут немилостивыми ангелами из гробов на суд, чтобы получить должное осуждение по делам их (1).

Враг наш дьявол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только через настоящее наше тело, как об этом говорит и апостол: «Плоть желает противного духу» (Гал. 5:17) (1).

Апостол говорит: «Да упразднится тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху» (Рим. 6:6). Закореневшее во грехах тело твое упраздни, предай измождению, удручи и в надежде на упразднение грехов сотвори плоды, достойные покаяния, сравняй свои труды с прежде бывшими твоими грехами или даже превзойди их и тогда ожидай прощения и спасения. Кто взойдет на эту ступень удовлетворения за грехи, тот получит надежду на Бога, как и на отверстое небо (1).

Терпение

Я представляю духовную трапезу, но не богатую, и не велики будут издержки на эту трапезу – всего только два малых сребренника: один называется «люби», а другой – «терпи». Эти сребренники – Божии слова, а «слова Господни, слова чистые, серебро расплавленное» (Пс. 11:7). Оба эти сребренника ходят вместе, ибо любовь не живет без терпения, согласно свидетельству апостола: «Любовь долготерпит» (1Кор. 13:4). Где любовь, там и терпение (1).

Давид, будучи мирянином, а не иноком, царем, а не простолюдином, испивал чашу терпения, чашу досад, чашу поруганий, чашу гонений, чашу бедствий и скорбей, чашу, поистине приносящую спасение, как свидетельствует и Евангелие, говоря: «Претерпевший же до конца спасется» (Мф. 24:13). Поистине, горька эта чаша терпения, зато целебна. Она, как и полынь, на вкус горька, а желудку приносит здоровье (1).

Некогда пророк Исаия увидел Господа Саваофа «на Престоле высоком и превознесенном, и вокруг Него стояли Серафимы», и слышал, как Он говорил: «Кого Мне послать? И кто пойдет для Нас?» Дерзнул святой Исаия и сказал: «Вот я, пошли меня. И сказал Он (Господь): «Пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – и не увидите», – и прочее (Ис. 6:1–2, 8–9). Пошел святой Исаия, посланный Богом к людям израильским. Смотрю на него и вижу, что он в своей руке несет чашу с каким-то питьем. Мне кажется, что это Бог пожаловал людям Своим израильским и послал им от обеда Своего чашу какого-то прекрасного питья в знак Своей милости. Пришел Исаия с той чашей сначала в страну Завулонскую и Неффалимскую и воззвал, говоря: «Испей ты прежде это вскоре, страна Завулонская и земля Неффалимская» (Ис. 9:1). Любопытство меня влечет, и я хочу знать, какое это питье, которым пророк Божий потчует от Бога людей Божиих. Смотрю я на конец восьмой главы, как на верх чаши, и жду, что это будет или мед сладкий, или рейнское прекрасное, или «ссект», или «петерцамент», или что-либо иное драгоценное. Но вот я вижу противоположное, вижу некую самую ужасную полынную горечь, ибо пишется так: «Вот – горе и мрак, густая тьма» (Ис. 8:22). Это прежде вскоре испей, страна Завулонская и земля Неффалимская! Благодарю тебя, святой пророк, за то, чем ты жалуешь, ты велишь пить горе и мрак, густую тьму. Какая же сила этого питья? В чем тайна этих слов? Посмотрим на дно и внемлем тому, что после сего говорит пророк: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет. Он будет веселиться пред Тобою, как веселятся во время жатвы, как радуются при разделе добычи» (Ис. 9:2–3). Посмотрим на силу горького полынного питья. «Будете пить, – говорит, – тьму, а увидите свет. Будете пить печаль, а найдете веселье. Будете пить горе, а получите радость. Будете пить тесноту, а окажетесь на просторе. Будете пить горечь, а наполнитесь сладостью. «Со слезами посеете, но с радостью пожнете» (Пс. 125:5) плоды рук своих». Нет времени исторически истолковать эти пророческие слова, духовно же они вкратце изъясняются так: чаша бедствий и скорбей, которую Божиим попущением наполняют нам наши недруги и велят ее пить, – горька, но если мы выпьем ее ради любви к Богу терпеливо и любя наших врагов, то она превратится для нас в вечную сладость и принесет нашим душам вечное здравие. Итак, будем любить наших врагов и терпеть от них (1).

Когда мы нашими недугами будем опечалены и обижены словом или делом, то будем смотреть на Крест и на распятого на нем Господа, Который «вместо надлежавшей Ему радости, претерпел крест» (Евр. 12:2) и, не радея о позоре, «оставил нам пример, дабы мы шли по следам Его» (1Пет. 2:21). Христос Спаситель испил на Кресте горькую чашу – уксус с желчью и даже саму смерть. За чье здоровье? За здоровье врагов Своих, то есть грешников: «Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:8). Как же Он испил? Терпеливо, согласно повествованию святого Петра: «Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал» (1Пет. 2:23). Но Он не только будучи злословим, не злословил, но и молился об убивающих Его: «Отче! Прости им» (Лк. 23:34). О незлобие незлобивого Агнца Божия! Мы не можем стерпеть и одного какого-либо досадного слова и в ответ на них много слов говорим, а Господь наш, слышав очень много укоризненных слов, не сказал ни одного противного слова, но был «как агнец пред стригущим его безгласен» (Ис. 53:7). Мы не сносим и малой какой-либо вещи от ненавидящих нас, а Господь наш и бесчисленные раны понес на теле Своем, и «не было здорового места в Нем с ног до головы» (Ис. 1:6). Мы не стерпим и одного какого-либо опечаливания от преследующих нас, а Господь наш претерпел даже самую ужасную крестную смерть. Вот как много пострадал Он из любви к нам, а мы ничего не страдаем из любви к Нему. О нетерпение наше! (1)

«Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21:19). Пока мы не имеем терпения, души наши как бы не наши, а чужие, ибо без терпения мы не можем быть уверенными в спасении душ наших. Терпение же есть верный признак, что мы получим спасение. Сколь много страдал Владыка наш, чтобы избавить от рабства врагу род человеческий! Стяжал нас Своею Кровью. Мы же, желая спасти души свои от погибельной руки чужого, хотим ли претерпеть хотя бы немного? Терпи, и обретешь ты душу свою, которую погубил грехами. Ты не обладаешь ничем, даже самим собой, если живешь без терпения, терпя же становишься господином и владыкой самого себя. Святой Григорий говорит: «Терпением мы приобретаем души наши, ибо когда мы сами учимся обладать собой, то сами же начинаем приобретать то, что в нас самих»⁵⁹, – то есть как бы сказал: по естеству и бытию мы владыки на земле, однако мы не владыки самим себе, если собой не обладаем. Не обладаем же потому, что не приобретаем себя терпением, а отчуждаемся себя, дозволяя себе служить миру и мирским греховным вожделениям, и потому мир нами обладает, а не мы собой. Когда же освобождаемся от мира, как Иосиф из рук жены египетской, когда стараемся удаляться от мирских страстей, служа Богу, когда, уклонившись от зла, начинаем творить добро, и творить в терпении (без терпения не совершается ни одна добродетель), тогда начинаем принадлежать себе, а не чужому, начинаем быть владыками и обладателями себя, и не порабощаемся чужим. Тогда сделаемся господами себя, когда в терпении приобретем души наши. Терпению поучает нас Христос, ибо в нем заключаются все добродетели, которыми наши души спасаются, как говорит святой Ефрем: «Стяжавший терпение ко всякой добродетели имеет касание, ибо в скорбях радуется, в бедах искусен, в напасти веселится, готов к послушанию, исполнен любви, в оскорблении славит, в укоризнах смиряется, в бедах непоколебим». И еще: «Стяжавший терпение стяжал упование и украшен всякими добрыми делами». Кто же может иметь такую добродетель – терпение, как не любящий много? Ибо «любовь долготерпит, на все надеется, все переносит» (1Кор. 13:4). Но кто так исполнен любви, как святые мученики, положившие души свои за Возлюбленного? Они в особенности в терпении стяжали свои души, претерпев много ради любви. О том, что претерпели ради любви святые страстотерпцы в их страданиях... повествуется пространно: они стяжали свои души, положив их в муках за возлюбленного Господа своего, положившего за нас душу Свою на Кресте.

То, как они возлюбили Его, явствует из того, что они уподобились Ему в пречистых Его страстях. Обычно любящему уподобляться любимому. Если кто-либо любит кого безмерно, то и подражает ему во всем, в словах и нраве, желая во всем отобразить возлюбленного своего друга. Возлюбил безмерно Христос Бог человека и уподобился ему, как сказано: «Сделался подобным человекам и по виду стал как человек» (Флп. 2:7). Возлюбили взаимно Христа Господа святые мученики и старались быть подобными, сообразными Ему, терпя за Него многие муки, как и Он претерпел их ради нас... Хвалится о Господе святой апостол Павел, говоря: «Радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых» (Кол. 1:24) (2).

Какой святой пожил в веке этом во всяком беспечалии, довольстве и покое? Ни один. Не все ли они «в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в голоде и жажде, в долготерпении изнурили жизнь», – как говорит апостол? (2Кор. 6:4 и след.). Однако же святые, хотя многие беды и напасти претерпевали, но не оскорблялись и не развращались, ты же из-за малости смущаешься, беспамятно скорбишь и развращаешься. Святые, мало согрешив, много претерпевали, ты же, много и без числа беззаконничая, ничего не хочешь претерпеть. Святые были гонимы, бесчествуемы, избиваемы, раздробляемы, но в то же время радовались о Господе. Апостолы «пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян. 5:41), ты же, ничего не претерпев, беспамятно скорбишь и мятешься, и отчаиваешься. Великое это действие твоего неразумия! (3)

Не скорби, если кто в чем-либо тебя оскорбил, но Богу в покаянии и смирении молись, ибо не напрасно Бог это попускает на тебя, но к твоему спасению и исправлению. Не скорби, если и без вины что от кого-либо претерпеваешь, но, считая более всего виновным себя самого, с благодарностью претерпевай то, как некое лечение для твоей души. Ибо лучше без вины претерпеть что-либо, нежели по вине, лучше неправедно, нежели праведно, лучше здесь, нежели там, лучше, чтобы ты претерпел что-либо от другого ради Бога, нежели другой кто от тебя. Ибо не велико то, если бы ты что-либо злое кому причинил, но то велико, если ты от кого Бога ради без вины что-либо злое претерпишь. Если по вине терпишь что-либо, не венчаешься, если же без всякой вины ради правды, ты блажен. «Ибо что за похвала, – говорит апостол, – если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны» (1Пет. 2:20–21) (3).

Терпение имейте ко всем, «никому не воздавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми человеками. Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром», – говорит апостол (Рим. 12:17, 19, 21). Если кто-либо один будет зол, всякий другой пусть будет благ. Если один будет безумен, всякий другой пусть будет разумен. Если же оба будут безумны, яростны, оба будут злы, то зло пребудет неразрушимым, средостение вражды непоколебимым: "Терпение, – говорит апостол, – нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное» (Евр. 10:36). Ибо когда мы много раз самолюбием и самоугождением помрачаемся, то скорбью и терпением проясняемся; когда честью и славой возносимся, то бесчестием и поруганием человеческим смиряемся; когда прахом сладострастия и плотоугодия посыпаемся, то уничижением и поношением отираемся. Поэтому не раздражайся сильно на оскорбляющего тебя, но раздражайся больше на грех свой, возбуждающий сердце твое на него (3).

Претерпеть что-либо ради Христа – это подвиг больше всяких других подвигов и добродетельных поступков, ничего же не терпеть – это явно значит творить зло, и такой человек совершенно чужд Господней благодати. Ибо думаю, что если в каком-либо деле, которое он считает благим, не имеет препинания и скорби, то, очевидно, что дело его еще не благоугодное и не супротивное бесу, но быть всегда Бога ради в терпении и скорбях – это одно лишь может соединять нас с Богом, – и нет иного несомненного пути к этому. Итак, претерпев с благодарностью ради Бога всякие скорби, от Господа навеки увенчаешься (3).

Не избегай терпения и скорби, ибо посредством них ты приходишь в понимание истины. Не избегай терпения и скорби, ибо ими ты очищаешься от грехов. И не разливайся в гордости и плотских наслаждениях, чтобы не уподобиться жене, сидящей на звере любодеяния и всяких временных наслаждений и говорящей: «Cижу царицею, я не вдова и не увижу горести!» За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод», – как говорит тайновидец (Откр. 18:7). Однако не предавай сам себя в напасть и не ввергай себя в искушение, но молись усерднее Господу, говоря: «Не введи мя, Господи, во искушение, но избави мя от лукаваго». Ибо о том, чтобы не вметать кому себя самопроизвольно в напасть, и пророк говорит словами: «Не давай споткнуться ноге твоей: не воздремлет хранитель твой» (Пс. 120:3). Не желай сильно напасти, чтобы потом не претерпеть ее, и не ввергай в нее сам себя, но всякую напасть, попущенную смотрительным промыслом Господним, претерпевай с благодарностью. Ибо и Господь, поучая нас и показывая человеческое, молился Отцу, говоря: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39). Много раз Он уклонялся и оберегался от опасности; опять же, показывая Свое благоизволение и благопослушание, говорил: «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42). Творя это, Господь являет Себя образцом для нас, чтобы и мы так поступали (3).

«Терпением вашим спасайте души ваши», – говорит Господь (Лк. 21:19). «Претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10:22). Терпеливый человек подобен твердейшему адаманту, нетерпеливый же подобен трости, легко движущейся от ветра. «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих», – говорит апостол (Иак. 1:8); таковой муж никогда не одержит никакой победы, претерпевающий же легко победит и получит все. Если бы мученики не имели терпения, то не увенчались бы и не получили бы такой славы и чести (3).

Господь научил нас терпению, образ Себя показав нам. Будучи неповинен смерти, Он ради нас на Кресте умер, чтобы и мы ради Него все с радостью претерпевали. «Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал. Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его мы исцелились», – как говорит апостол (1Пет. 2:23–24). Поэтому претерпи и ты с радостью все, да услышишь голос, говорящий тебе: «И как ты сохранил слово терпения Моего, то и Я сохраню тебя от годины искушения, которая придет на всю вселенную» (Откр. 3:10) (3).

Христос терпением на Кресте победил врага, терпением осудил смерть, терпением разорил ад, прогнал тьму, спасение наше сделал, и то, что прадед наш Адам погубил невоздержанием и нетерпением, то Спаситель наш приобрел вкушением горести и претерпением Креста. И хотя Он ради нас столько пострадал, столько ради нас претерпел, ты все-таки не хочешь ничего претерпеть ради Него. Да не будет этого! Поэтому мужественно претерпевай во временной этой жизни всякие ниспосылаемые Богом скорби, чтобы в грядущем веке вечно о том возрадоваться. Ибо тот, кто здесь не претерпевает скорбей, потом не восприимет радостей (3).

«Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни», – говорит апостол (Иак. 1:12). Один из сорока мучеников не имел терпения, и тотчас излился, как вода в бане, претерпевшие же увенчались нетленными венцами. Однажды не претерпев, он все погубил, до конца же претерпевшие в малом – навеки увенчались. Нетерпеливый всегда как бы не в своем уме: если приключится ему что-либо супротивное, не по воле сердца его, тотчас на всех нападает, на всех ропщет, всех считает виновниками, а не себя, себя же всячески оправдывает. Но ты всегда будь пригвожден ко кресту терпения, с радостью все претерпевай, хотя бы и постоянно бесы нашептывали тебе: сойди с креста терпения и страдания, насладись свободой, подобно тому, как иудеи говорили Христу: «Сойди с креста, и уверуем в Тебя» (Мф. 27:40, 42). Ты же никогда не ослабевай и не уклоняйся от страдания, но пребудь всегда на кресте терпения и мужества. Подобно тому, как Моисей, когда держал руки крестообразно простертыми, побеждал Амалика, когда же опускал их, то бывал побеждаемым (см. Исх. 17:11), так и ты, если пребудешь всегда в неизменном терпении и мужестве, преодолеешь врага, мысленного Амалика, если же ослабеешь и разленишься, то будешь им побежден (3).

«Терпеливо уповал я на Господа, и Он внял мне», – говорит пророк (Пс. 39:2). «Надежда убогих не погибнет до конца» (Пс. 9:19). Внимает Господь терпению, отвращается же от наглодушия. Терпеливые шли вслед Его, нетерпеливые же и наглодушные отвращались, ибо многие, как сказано, возвращались и впредь уже не ходили с Иисусом, говоря: «Какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин. 6:60). «Горе вам, потерявшим терпение! – говорит Иисус, сын Сирахов, – что будете вы делать, когда Господь посетит?» (Сир. 2:14). Человек нетерпеливый и наглодушный подобен тому человеку, который, по притче евангельской, строил дом свой на льду или на песке, а не на камне терпения и упования (Лк. 6:48–49)(3).

Господь, призывая нас к Себе, к терпению и борьбе поощряет нас: "Если кто, – сказал Он, – хочет идти за Мною, отвергнись себя, то есть самолюбия воли своей, и возьми крест свой, – крест терпения и мужества, и следуй за Мною» (Мф. 16:24). Не принимающий же на себя креста терпения и мужества и не хотящий ничего претерпеть, – как может идти вслед за Ним? Никак. Как может войти в покой не прошедший сквозь огонь и воду терпения, сообразно словам пророка: «Прошли мы чрез огонь и воду, и вывел нас в покой?» (Пс. 65:12). Итак, претерпи доблестно, и ты все постигающие тебя искушения, чтобы войти в покой и увенчаться венцом терпения. Пребудь всегда в неизменном терпении, мужестве и воздержании, чтобы умертвить плотские похоти, притупить оружие греха, победить ад, мысленного Амалика, ибо ничем так победить его не можешь, как терпением и воздержанием. Ими ты прогонишь бесов, угасишь геенский пламень, совершенно укротишь страсти, избавишься от мук и горестей, жизнь вечную получишь и сподобишься присносущных благ во Христе Иисусе, Господе нашем (3).

Смотри, по чему узнается, кто является сыном Богу и кто нет? А по тому, терпит ли он наказание, ибо не терпящий – сын прелюбодеяния, терпящий же – сын, приятный Богу. Итак, терпи, боголюбец, чтобы ты был наречен приятным Богу сыном. И я не сомневаюсь в том, что ты из числа любимых Божиих чад, когда я вижу, что тебя посетила печаль искушений, ибо так и бывает, что Бог наказывает и искушает временно только тех, которые приятны и любезны Ему. Это подтверждается словами Ангела, говорящего Товии так: «Я принес молитву твою Господу Богу и приятна была Ему» (Тов. 12:13). Потому и угодно было Богу, чтобы он был искушен. Смотри, почему Ему было угодно искусить Товию? А потому, что он был приятен Ему, угодил Ему, и возлюбил Бог его за великое его терпение с благодарностью (3).

Хотя ты и не за Христа терпишь гонение, однако, если терпишь неповинно и благодаришь Бога, то и это вменится тебе, как бы за Христа терпящему. Вспомни российских страстотерпцев Бориса и Глеба, – за Христа ли они пострадали? Поистине, нет, но по зависти брата, однако это вменилось им, как будто они претерпели за Христа. Итак, не говори, что ты не за Христа терпишь, но только до конца терпи и не отчаивайся в милостивой Божией помощи, и, вспоминая многоболезненные подвиги и скорби святых, говори себе: не пролил я крови за грехи мои подобно им; легки мои напасти по сравнению с теми искушениями, которые подъяли они; зло, причиняемое мне, ничто по сравнению с их страданиями; мое терпение – только тень в сравнении с теми, которых не достоин весь мир... Таким образом можно легко терпеть, ясно понимая, какую пользу приносят скорби, которыми не напрасно хвалится апостол, говоря: «Хвалимся скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим. 5:3–5) (3).

Троица

Что такое Святая Троица? Три Ипостаси, или Три Лица... Отец, Сын и Святой Дух: Отец не рожден, Сын от Отца прежде всех рожден, Дух Святой от Отца прежде веков исходит; Святая, Единосущная и Нераздельная Троица. Итак, три Бога? Нет, не три Бога, но Единый Бог, в Трех Ипостасях поклоняемый. Что такое Ипостась? Ипостась – слово греческое, по-русски означает Лицо, причем Лицо разумеется не телесное, но духовное. В Боге оно – как бы в свете сияние (3).

Труд

Я удивляюсь еще и тому, зачем Господь, могущий словом или прикосновением исцелить очи слепому, посылает его в Силоамскую купель (см. Ин. 9:7)? Говорят, что, во-первых, для испытания его веры и послушания, для того чтобы видно было, верует ли он и послушен ли он. Во-вторых, ради почитания Своего славного пророка Илии, который своей молитвой извел ту Силоамскую воду, и в-третьих, для того чтобы это Божие чудо послужило к большей славе Божией, ибо тогда все могли видеть, что слепой шел через Иерусалим незрячим и с брением на очах, а потом могли видеть его уже прозревшим, все ясно видящим и славящим Бога. Все они хорошо говорят, я же думаю, что еще для того он был послан Иисусом к Силоаму, чтобы совершил большой труд, идя путем через Иерусалим, ибо добрые дела трудом снискиваются и болезнью исправляются, и дары Божии даются не даром, но по мере трудов. Труждающихся и обремененных Господь призывает к Своему успокоению (см. Мф. 11:28), а нетрудящимся и ленивцам апостол не велит давать даже и куска хлеба: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес. 3:10). Господь ищет в нас трудов наших, и только за них Он дарует нам Свою благодать. В Песни Песней два любящих лица, жених и невеста, пришли некогда в разногласие по поводу того, что один из них желал покоя, а другой хотел трудиться. Говорит невеста: «На ложе моем искала я того, которого любит душа моя», а Жених отвечает: «Я нарцисс Саронский, лилия долин!» (Песн. 3:1, 2:1). Осязать ложе – это значит искать покоя, идти же в поле, в долину – значит выходить на труд и делание: "Выйдет, – сказано, – человек на дело свое и на работу свою до вечера» (Пс. 103:23). О невеста Христова! Ищи Жениха твоего не на мягком одре, но на терновом и гвоздяном, который на Кресте! Ищи Его в полях, в долинах, в трудах и делании, где Он «посреди земли совершает спасение мира» (Пс. 73:12). «Выйдем же и мы вне стана» (Евр. 13:13) к Нему, нося Его поношение. Господь для того посылает слепого к Силоаму, чтобы мы знали, что только трудом и многим потом мы можем достигнуть купели спасения (1).

Молитва и покаяние без трудов – это хлеб нечистый, полный плевелов. Он не вносится в небесную житницу, не входит в Царство Небесное, но выметается вон, выбрасывается и попирается ногами. Вот что мы читаем в книгах Царств. Некогда согрешили перед Господом Богом два израильских монарха: царь Саул и царь Давид, каждый в свое время, и оба покаялись. Саул возносит свою покаянную молитву к Богу пред лицом пророка Самуила, говоря: «Согрешил я, ибо преступил повеление Господа и слово твое; но я боялся народа и послушал голоса их. И отвечал Самуил Саулу: «Не ворочусь я с тобою, ибо ты отверг слово Господа, и Господь отверг тебя, чтобы ты не был царем над Израилем» (1Цар. 15:24, 26). Kается и Давид, говоря пророку Нафану: «Согрешил я пред Господом. И сказал Нафан Давиду: «И Господь снял с тебя грех твой» (2Цар. 12:13). Рассмотрим же оба эти покаяния. Вот кается Саул: он совершает долгую молитву и умножает слова перед Самуилом, однако же не сподобляется прощения, но даже осуждается на уничтожение: «Господь отверг тебя». Kается же и Давид. Немного, только два слова произносит: «Согрешил пред Господом», – но тотчас Господь прощает его согрешение. Что это значит? Какова тайна этого? Оба согрешили, оба каются, но только у одного Давида покаяние принимается, Саулово же покаяние отвергается. Если желаем узнать причину этого, то прочтем в Писании о жизни обоих – Давида и Саула. Давид после грехопадения облекся во вретище, Саул же гордится мягкими царскими одеждами. Давид постом смиряет свою душу, ест пепел, как хлеб, и питье свое растворяет плачем (Пс. 34:13, 101:10), а Саул ест от многоценных трапез, пьет и веселится. Давид в полночь встает для молитвы, а Саул, упившись, спит на мягкой постели. Давид рыдает о грехе своем, а Саул пренебрегает им. Давид трудится, а Саул ленится.

Не дивись же ты, Саул, что твое покаяние неприятно Богу и молитва твоя отвергнута, ибо ты не проявил трудов и подвигов. Не дивись и ты, Давид, будучи прощенным, ибо ты явил многие подвиги в своем покаянии: «Господь снял с тебя грех твой». Итак, мы видим и понимаем теперь, что покаяние без трудов отвергается, как хлеб из плевелов, оно не принимается, но выметается вон на попрание (1).

«Вышел человек на дело свое и на делание свое до вечера» (Пс. 103:23), – не на праздность, не на леность, не на лежанье, не на спанье, не на отдых, но на труды, на работу, на дело, на установленное делание. Каждый человек, как говорит Иов, рождается на свет для трудов (см. Иов. 5:7). Ничего не делающему святой Павел запрещает есть хлеб: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2Фес. 3:10). И тот, кто не трудится, ничего не имеет: "Ленивый, – говорит Соломон, – всегда в убожестве» (Притч. 11:16). Поэтому каждый человек выходит на свое дело с самого утра, «от стражи утренней до ночи» (Пс. 129:5), и «на делание свое до вечера »(Пс. 103:23). Но бывает ли у какого-нибудь человека столь тяжкое делание, столь скорбная работа, столь трудное дело, как у Того, Кто сделался Человеком ради человеколюбия, Кто «на земли явися и с человеки поживе»⁶⁰, Кого Пилат показывает народу со словами: «Се, Человек» (Ин. 19:5), – делание Господа нашего Иисуса Христа, «нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася; распятаго за ны при Понтийстем Пилате и страдавша, и погребена», Который говорит: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю?» (Ин. 5:17). Что же это? «Спасение содея посреде земли, Христе Боже, на Кресте пречистыя Свои руце простер!» О, сколь трудное дело, сколь великое делание, сколь тяжкая работа, в которой и слезами, и кровавым потом, и самой Кровью обливается Делатель! (2)

И в воле самого человека, и в молитвенном пребывании, и в непостоянстве приятных нам вещей мы имеем великий труд и скорбь, чтобы получить обещанное и уготованное от создания мира небесное царство (Мф. 25:34). Держит ли кто пост, или непрестанно творит молитвы, или хранит воздержание, или занимается рукоделием и какой-либо работой и терпит различные скорби, – все должны иметь одну надежду, одно настроение сердца и мыслей в том, что они идут к Богу и ради Него терпят все случающееся в их жизни. Ибо через труд познается упокоение (2).

Не может правый и истинный разум быть легко внедренным в душу, если не внедрится долгим временем, великим трудом и подвигом; и так, по мере подвига труда, умерщвляются плотские похоти, и поскольку умерщвляются похоти, постольку процветает и возрастает истинный разум. Сугубый же всем требуется подвиг: как подвиг внешнего труда, так и умного делания, ибо один без другого не совершается (3).

Делай всегда благое, день ото дня преуспевай, ибо ныне время делания, тогда же – возмездия, ныне время труда, тогда же – покоя, ныне – скорби и терпения, тогда же – венчания и почести, ныне – плача и сетования, тогда же – радости и веселья (3).

Подвизайся, трудись, трезвись, пока имеешь время, пока имеешь час. Хотя бы и сильно желал ты, чтобы возвращено было тебе даром потраченное время, однако не получишь этого, если данное тебе время погубишь, ибо одно у тебя время, другого потом вовеки иметь не будешь. Поэтому потрудись теперь немного по доброй воле, чтобы потом против воли своей не потерпеть многих бед. Потрудись малый час с усердием, чтобы потом принять великую благодать от Господа и сподобиться вечной жизни (3).

Если бы тебе предстояло, с одной стороны, временное страдание, с другой же – вечное, с одной – на малый час, с другой же – вовеки, – скажи мне, на какое из них ты скорее бы согласился? Знаю, что, хотя и весьма тяжело было бы временное страдание, ты избрал бы его. И если бы кто тебе сказал: потрудись для меня один день или одну неделю и верно послужи мне, я же за это дам тебе много всякого богатства, всякого обильного наслаждения на тысячу лет, разве ты не захотел бы этого? Поистине, захотел бы, хотя и весьма великий предстоял бы тебе труд. Бог же тебе за настоящий малый подвиг, как будто за один день или год, обещал дать много всякого богатства и наслаждения, которое «не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку» (1Кор. 2:9); не на тысячу лет и не на две и не на три, но на веки вечные, конца не имеющие. Что же ты об этом не усердствуешь? Хорошо, один раз потрудившись в этом кратковременном веке, снискать вечный покой; один раз научившись и просветившись, иметь это с собой навеки. Хорошо, один раз снискав вечное богатство, никогда во веки не иметь оскудения. Хорошо, один раз немного поскорбеть и ради Христа опечалиться на малое время, радоваться же и веселиться во веки вечные. Блажен тот, кто этого сподобится, блажен, кто это воспримет. Блажен тот, кто в малом этом времени и малым этим трудом, и подвигом обретет вечную жизнь и присносущное наслаждение и богатство (3).

Вспомни, как много люди ради тленных и мимотекущих вещей страдают и трудятся: недосыпая ночей, никогда не давая себе полного покоя, в купечестве, в художестве, в земледелии, в военной службе, в морском плавании, в путешествии в дальние страны и в иных различных попечениях и трудах. Ты же ради вечных и бессмертных благ нисколько потрудиться не хочешь, но ленишься и остаешься бесчувственным. Итак, старайся, трезвись и воспрянь в попечении о себе (3).

Трудолюбие

Евангелие начертывает христианам устав доброй жизни – мысль и дело или, говоря точнее, богомыслие и трудолюбие. Богомыслие – в крыльях ангельских, трудолюбие же в восхождении. О христианин, «малым чем умаленный от Ангелов» (см. Пс. 8:6), земной Ангел, небесный же человек! Недостаточно для тебя, паря на крыльях богомыслия, лететь в высь, необходимо и восходить ногами трудолюбия: «И Ангелы восходящие» (Ин. 1:51) (1).

Тщеславие

Старайся о славе Божией, да и Бог прославит тебя. Ибо если о славе Божией будешь печься, сам тщеславиться не захочешь, и Бог Сам прославит тебя, если же ты, Бога презрев, о своем печься будешь, Бог оставит тебя (3).

Это действие твоего великого неразумия, что ты свои бесчисленные злые дела ни одному человеку открыть и явить не желаешь, если же и мало что-либо будет благого, всем радостно открываешь, всем желаешь явить, от всех хвалимым и прославляемым хочешь быть, дабы пред всеми гордым тщеславием насладиться. Но зачем требуешь утешения от похвал человеческих? Довольно тебе и того, если дела твои Богу единому будут ведомы и благоугодны. Итак, не хвались сам, но от Бога единого похвалы ожидай, ибо не похваляющий себя ни в чем во всем премудр, бессловесно же в чем-либо похваляющийся во всем безумен. Весьма бессловесен и неразумен тот, кто чужой, а не своей одеждой похваляется, или в чужом богатстве, а не в своем, полагает свое упование, – так и в тебе это (3).

Угождение плоти

Всегдашнее плотское бессловесное угождение похоти ничто иное есть, как только недуг и нездравие, только болезни и расслабления, скорби и печали. Чем более будешь угождать плоти, тем более потом весь расслабишься и весьма непотребным станешь. Сколь велико угождение, столь велики недуги и болезни, ибо никогда никто чревоугодника и пьяницу здоровым не видел. Всегдашнее плотское угождение и совершение греха ничто иное есть, как только тяжесть, скорбь и горесть душе, и безвестие спасения. Помни, чем кончается угождение, тяжесть и горесть его пусть всегда пребывают в душе твоей; думаю, что никогда более этим прельщаться не пожелаешь (3).

Ум

Всякий ум, не употребленный на умное делание, не просвещенный и не осоленный солью благодати Пресвятого Духа, обезумится и воссмердится различными страстными деяниями и помышлениями. Ибо у каждого разум естественно насажден от Господа, однако, если кто не делает им, у того он помрачается и темнеет, а если делает, – у того проясняется и приходит в совершенное просвещение (3).

Ум первее, нежели внешнее учение и письменное слово. Ибо не от письменного слова и не от внешнего учения явился и возрос ум, но от ума все это родилось и возросло. Бог естественно каждому даровал ум, внешнее же учение разум от людей получает, поэтому более всего мы должны иметь заботу об очищении разума. Ум, очищенный и просвещенный, все внешнее и внутреннее понимает и может судить: «Духовный судит о всем, а о нем судить никто не может», – сказал апостол (1Кор. 2:15) (3).

Бог человеку поставил и устроил ум как бы некоего царя над похотями и желаниями, дабы всегда о том заботился и поучался, как благоразумно и благопотребно обладать ими. Поэтому разуму во всем последуй, а не бессловесной похоти: «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» – сказал Господь (Лк. 6:39). Пусть разум обладает похотями и желаниями, а не похоти разумом, ибо плохо, если тобой будут обладать похоти, а не ты ими. Подобно тому, как если в доме рабы обладают господином, обязательно в доме том бывает всякое бесчинство, так и если похоти обладают разумом, не может быть в душе ничего иного, кроме всегдашнего смущения, скорби и печали, бесчиния и мятежа. Бог разумным тебя сотворил, ты же не будь безумным, не полагай по собственной воле разум под власть и рабство плотским похотям и сластям (3).

Во всех делах, словах и мыслях ум твой пусть будет направлен к Богу. Не начертывай в уме что-либо иное, кроме Христа, пусть никакой образ не прикоснется к чистому сердцу, кроме чистого образа Христа, Бога и Спасителя нашего (3).

Умеренность

Если ты ничего не имеешь из добрых дел, то опрокинешься в пучине искушений. Если начнешь поднимать бремя выше силы твоей, то скоро погрузишься изнеможением или гордостью. Если же трудиться и подвизаться будешь по силам, пребудешь свободным от бедствий. Знай же, что царский путь – это умеренные подвиги, умеренная жизнь и чистая совесть. Таким образом, понемногу, от добродетели к добродетели ты как по лестнице взойдешь на небо и будешь в раю (1).

Умерщвление плоти

Посмотрим, сколь неугоден Господу всякий, кто не борется со страстями тела своего, не побеждает, а любит их, кто не угашает в себе огня похоти, но еще более возжигает его, влекомый сластолюбием, как говорится в Писании: «Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (Иак. 1:14). Желающий же упорно сопротивляться своим страстям ради любви Христовой чем может побеждать их? Умерщвлением самого себя. «Умертвите, – говорит святой Павел, – земные члены ваши» (Кол. 3:5). Таков был этот святой подвижник, говоривший себе: «Усмиряю и порабощаю тело мое» (1Кор. 9:27). И никто не может иначе победить обуреваемую страстями свою плоть, как только ее умерщвлением. Однако не буду продолжать ныне слова об умерщвлении плоти по причине краткости времени. Всякий сам может достаточно видеть в житиях святых, как многие истомляли себя различными умерщвлениями, угашая в себе пламя плотского вожделения. Достаточно сказать, что умертвивший свои страсти – это добрый подвижник и мученик без крови (2).

Умиление

Стену ожесточения нашего сокрушим умилением, ударяя в грудь по-мытарски. Широко откроем сердечные врата любовью и усердием нашим ко Господу, и тогда придет и войдет к нам Царь славы и воцарится в душевном нашем граде (1).

Уничижение

Не желай старейшинства и никакой чести на земле и не считай себя во всем честным и достойным, но худшим всех себя считай. Ибо тогда честен и достоин будешь, когда бесчестным себя возомнишь, тогда велик будешь, когда уразумеешь, что ты мал, тогда будешь чем-либо, когда уничижишь себя (3).

Уныние

Уныния и лености усердно хранись, если хочешь вскоре снискать себе вечное сокровище (3).

Не унывай, человек, не унывай и не будь холодным в Божественной Господней любви, но всегда воспаляйся и возжигайся к Его любви. Всегда разжигай свое сердце, всегда восклицай к Нему, дабы не остаться тебе когда-либо во тьме нечувствия и окаменения (3).

«Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк. 12:30), да будешь на все богоугодные дела поспешен и благорасположен. Ныне же ты потому тяготишься и унываешь в богоугодном деле, что истинно Господа твоего не любишь, ибо если бы ты истинно Бога возлюбил, то не ленился бы на славословие Его пресвятого имени, в богоугодном деле не унывал бы (3).

Усердие

День ото дня на гору добродетелей восходи, усердие к усердию всякий день прилагай, да направишь себя на всякие стези правды (3).

Зело тщателен и усерден будь в своем звании и в положении, дабы напрасно не изнурять свою жизнь (3).

Усердным и теплым к Богу всегда будь, да причастником будешь вечной жизни (3).

Утешение

Окружаемая печалями от нищеты, вдовства и бесчадия, Ноеминь говорила: «Не называйте меня Ноеминью (то есть красивой), а называйте меня Марою (то есть горькой), потому что Вседержитель послал мне великую горесть» (Руф. 1:20). Впрочем, в стольких печалях имела она немалую отраду от Руфи, снохи своей, которая не оставила ее, но привязалась к ней таковою любовью: «Куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом; и где ты умрешь, там и я умру и погребена буду; смерть одна разлучит меня с тобою» (Руф. 1:16–17). Не меньшие и нас окружают печали, снаружи и внутри. На внешнего человека находят болезни: то расслабление тела, то немота языка, то усыхание рук... Внутренний же человек расслабляется грехами: он нем и безъязычен, когда не хочет исповедовать беззакония свои, и, как отсохшую руку, имеет волю, не желающую благого намерения приводить в исполнение. Но во всех этих бедах есть у нас великая отрада – Пресвятая Богородица, если имеем к Ней веру несомненную, надежду дерзновенную и союз любви. Ноеминь, лишенную мужа и детей, кто смог бы утешить в горькой печали? Руфь смогла. Но что в Руфи было утешительного, способного к освобождению от печали, когда она была такой же нищей, сирой и вдовицей? То, что она стала прообразом Марии, Матери Христовой, ибо и она была одной из праматерей Его: «Вооз родил Овида от Руфи; Овид родил Иессея; Иессей родил Давида царя» (Мф. 1:5–6), который был праотцем Христа по плоти. Это и утешало Ноеминь в печали. Ибо, когда она видела Руфь, радовалось сердце ее, тайно извещаясь, что от ее плода произрастет радость всей вселенной – Иисус, Сын Марии. И если только тень Марии могла претворить печали в радость, то тем более Сама Мария, Мать всякого утешения, утешит нас во всякой нашей скорби, внутреннего и внешнего человека уврачует! Только прибегнем к Ней верою и привяжемся такой же любовью, как Руфь к Ноемини, – да неразлучны будем с Нею во все дни жизни нашей (3).

Псалмами и песнями Бога беспрестанно славословь и имей их всегда себе в утешение (3).

Будь побеждающим, а не побеждаемым, обладающим страстями, дабы они не обладали тобой, если хочешь в вечном веке быть свободным: «Побеждающему, – сказал Господь, – дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия» (Откр. 2:7). И далее: «Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную» (Ин. 6:27). Поэтому не полагай в том свое главное утешение, что дано тебе на самое малое время, но ищи истинное утешение в Боге, каковое пребудет с тобою вовеки (3).

Много раз во время скорби и печали душа, желая утешиться, прибегает и прилепляется к земной сласти, ища покоя и утешения, утешившись же этим на короткое время, сугубое потом принимает томление и скорбь, ибо не может тварь даровать совершенного утешения душе, но только ложное и обманчивое, кратковременное, смешанное со скорбью и печалью. Если кто-либо много лет провел в плотских сластях и пришел к концу, то ему кажется, как будто того никогда и не было, как будто все это было в сонном мечтании (3).

Учение

Для блаженной и евангельской жизни потребно всем нам, благословенные христиане, учение, которым бы мы могли спастись в сем житейском море от всяких злоключений и получить первоначальный вид нашего здания, который мы утратили после изгнания из прекрасного рая, когда попали во власть всеядной смерти за наши грехи. И святой апостол Павел учит нас этому, говоря святому апостолу Тимофею: «Вникай в себя и в учение; занимайся этим постоянно: ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя» (1Тим. 4:16). А где нет учения, говорит Писание, там нет и добра. О чем же должно быть это учение? О том, чтобы разуметь и знать Господа Бога, Творца всего видимого и невидимого здания, и благодарить Его за все строение мира этого. Кому его надлежит иметь? Всякой душе разумно-словесной, то есть человеку. Когда? Каждый день и час каждым вздохновением молить и славить Бога. Где надлежит исполнять его? На всяком месте, сидя и находясь в пути, и лежа, мы должны премного помнить о Боге. Почему это надобно? Потому что Он сотворил нас, а мы люди Его и овцы паствы Его (см. Пс. 94:7). Каким образом мы должны исполнять это учение? С благоразумием и любовью, а не в безумстве и грехопадениях. Со страхом Господним, ибо Бог «страшен для царей земных» (Пс. 75:13) и «мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян. 17:28). И все мы, живем ли мы в добре, или во зле, встанем пред Ним на Суде, согласно учению апостола Павла: «Всем нам должно явиться перед Судом Христовым »(2Кор. 5:10). Каждый желающий научиться какому-либо ремеслу или науке всячески старается найти себе хорошего и искусного учителя. Сколь же более нам, о люди Божии, подобает искать спасение, чтобы, избегнув грехов, пожить праведно, в ожидании наследия вечного и всерадостного пребывания на небесах! Но мы, бедные, нерадивые, забываем о себе, не ищем учителя, не поступаем благонравно, не боимся Господа Бога нашего, но неразумно уклоняемся ко грехам, лишили свой душевный образ видения Божия и подверглись тлению, прилепляемся к суетным вещам и делам (2).

Как и самое малое дитя не требует внешнего учения, чтобы телесными очами узреть свет (если не недужно зрением), так не требуется внешнего учения, дабы достигнуть духовной премудрости и соединения разумом с Господом, но только очищения и просветления ума. Ибо многие, бывшие не только неискусными во внешнем учении, но и совершенно препростыми, духовной премудрости научились умным деланием и хранением Господних заповедей, и были причастниками великих даров, как Антоний, Пахомий, Павел Препростой и многие другие (3).

Внешний человеческий разум мира сего требует внешнего человеческого учения, а духовный, внутренний, – не человеческого, но Божественного учения от Самого Господа пусть ищет. Иное учение человеческое, иное же Божие; как человек человеческому учению от людей учится, так и Божественному от Бога подобает учиться. Не учившийся от людей человеческому учению не может, как подобает, разуметь человеческого, так и не учившийся от Бога не может разуметь Божия. Через делание же умное и через молитву и слезное умиление душа учится Божественному разуму. Однако научившийся от Бога Божественному может и без человеческого учения разуметь все человеческое, а не научившийся от Бога Божественному нисколько не может разуметь Божественного, но только плотское, человеческое. Дух Святой – это источник всякой премудрости и разума. Получивший Его может разуметь и познавать все внутреннее и внешнее (3).

Учитель

Муж богоугодный, украшенный добрыми делами, как небо светилами, может поучать других без проповеди и высоких слов, одним только образом своей жизни. Имеющий же то и другое, слово и доброделание, бывает учителем превосходным (2).

По словам псалмопевца Давида, мы должны иметь «страх Господень, который чист, пребывает во век века» (Пс. 18:10). Подобает и учиться иметь его, и искать учителя, и слушать, и повиноваться ему, как Божию строителю, ведущему к любви Господней. По определению же святых апостолов в книге седьмой, главе десятой, повелевается чтить того учителя больше, чем родителя. «Говорящего тебе слово Божие, – учат святые апостолы, – прославляй и поминай день и ночь». Почитай же его не как причину твоего бытия, но как наставника в благонравии и премудрости и как ходатая и руководителя к бесконечной жизни. Ибо где учение о Боге, там присутствует Бог. Поэтому каждый день обращайся к лицу святых, чтобы найти успокоение в их словах (2).

Философия

Не попытавшийся добровольно пройти тесный евангельский путь и пренебрегший очищением ума, хотя бы и всю внешнюю мудрость изучил, но слеп душой: только буквы умерщвляющей держится, духа же, оживляющего не принимает; и не только других, но и себя не может совершенно исправить. Ибо иной есть разум мира сего, иной же духовный. Духовному разуму от Пресвятого Духа учились все святые и воссияли, как солнце в мире. Ныне же разуму учатся не от Духа Святого, но от Аристотеля, Цицерона, Платона и прочих языческих философов. Поэтому до конца ослеплены ложью и ум их прельстился от пути правды. Святые учились заповедям Христовым и умному деланию, а эти только слова говорить учат, а внутри души мрак и тьма, только на языке вся их премудрость (3).

Хвастовство

Не будь подобен курице, похваляясь о каком-либо своем деянии, чтобы не лишиться помощи Божией, ибо курица о снесении своего яйца тотчас пред всеми возглашает и, похваляясь, кудахчет, что снесла яйцо. Ты же не будь так неразумен и не объявляй пред всеми о своих деяниях, чтобы здесь себе воздаяние от людей не воспринять, но молчанием покрывай свои добрые дела, чтобы Богу единому были бы ведомы и Им были бы похвалены. Ибо если ты сам похваляешься, то от Бога похвален не будешь, если ты сам восхваляешься, никто из людей не похвалит тебя, а если не восхваляешь, все ублажат тебя. Однако лучше тебе, чтобы другие хвалили тебя, нежели бы ты сам бессловесно похвалялся. «Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день. Пусть хвалит тебя другой, а не уста твои, – чужой, а не язык твой», – говорит Соломон (Притч. 27:1–2) (3).

Не похваляйся ни в чем и не говори, что вот «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг», – говорит тайновидец (Откр. 3:17). Поэтому, «когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать», – говорит Господь (Лк. 17:10). «Вся праведность человеческая пред Господом, как запачканная одежда», – говорит пророк (Ис. 64:6). Ибо знаю, что и ты похваляющихся людей не любишь, если кто перед тобой величается и похваляется, так и Бог. Ты же, ничего от себя не имеющий, сплетая себе похвалу перед другими и все себе приписывая, похваляешься. «Но не нам, Господи, не нам, а имени Твоему дай славу», – говорит пророк (Пс. 113:9). Хвались ты о Боге, и Бог похвалится о тебе. Возлюби ты Бога, и Бог возлюбит тебя. Если ты, ища своего, презришь Бога, и Бог презрит тебя и отринет тебя (3).

Храм (Церковь, Дом Божий)

Небеса не вмещают Христа, Бога нашего, вся поднебесная не объемлет Его, и все концы земные не ограничивают Его. Поэтому Псаломник говорит: «Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо, – Ты там, сойду ли во ад, – Ты там пребываешь. Если подниму крылья мои поутру и поселюсь на краю моря, то и там рука Твоя...» (Пс. 138:7–10). Христос, Бог Всемогущий, Своей силой везде находится: на небесах соцарствует Отцу, в аду мучает бесов, в поднебесной соблюдает и устраивает жизнь человеческую. «Ибо мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян. 17:28). Во всей вселенной Он все содержит и управляет всей тварью Своей, как видимой, так и невидимой. Если же Христос Бог наш и везде находится Своею всемогущей и всесодержащей силою, то благословением и благодатью Своею Он не везде присутствует: в одном месте есть, в другом совсем не бывает, а в ином был, но ушел, говоря: «Вот оставляется дом ваш пуст» (Мф. 23:38). «Он воскрес, Его нет здесь» (Мк. 16:6). Где же можно доподлинно узнать место обитания Его?

Псаломник говорит: «Господь во святом храме Своем» (Пс. 10:4), – следовательно, Христос Господь наш по Воскресении Своем обитает во святых храмах, созидаемых в Его честь. На это можно было бы надеяться, но доподлинно это не известно, ибо святой первомученик Стефан говорит так: «Соломон же построил Ему дом. Но Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк: Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего? Не Моя ли рука сотворила все сие?» (Деян. 7:47–50). Святой Стефан! Ты приводишь нас в смущение, когда говоришь, что Всевышний не в рукотворенных храмах живет. Ведь люди благочестивые не станут и созидать храмов Богу, если Бог не обитает в них. Ведь в храмах-то святых только и жить Богу, как в истинных Своих домах. За святого Стефана толкователи отвечают так: Богу не неприятно созидание святых храмов и украшение их, ибо и Давид Духом Святым восхваляет их, говоря: «Я возлюбил благолепие дома Твоего и место селения славы Твоей» (Пс. 25:8). Нельзя сказать и того, чтобы Господь не обитал в храмах Своих, ибо и пророк Иезекииль говорит: «И вот, слава Господа наполнила весь храм» (Иез. 43:5). Но почему же святой первомученик Стефан сказал эти слова: «Всевышний не в рукотворенных храмах живет»? Он сказал их по двум причинам. С одной стороны, он хотел поразить гордость иудеев, которые безмерно хвалились своим иерусалимским Соломоновым храмом и думали о нем так, будто Бог в нем живет больше, чем даже на небесах. С другой же стороны, он хотел показать, что Бог не так любит жить в рукотворенных храмах, созидаемых в Его честь, как любит и желает жить в храмах нерукотворенных. А говоря по Божией правде, иногда в рукотворенных храмах Бог и не желает обитать, если неблагоговейные и не имеющие страха люди Его превращают святой дом в вертеп разбойников, как и Сам Он говорит: «Дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф. 21:13). Соберутся люди в церковь как будто на молитву, а между собой говорят и празднословят о постороннем: то о купле или продаже, или о пиршествах, или о ссорах, то осуждают кого-либо или бранят и злословят, или разбивают добрую славу ближнего разными злыми словами, так что храм Божий является через это уже не храмом Божиим, а вертепом разбойников. Другие же, стоя во святом храме, как будто и молятся устами, но в уме своем они мечтают о домашнем: о жене, о детях, о богатстве, о сундуках, о деньгах или о другом чем-либо. Иной же, стоя, дремлет, а иной помышляет о скверном и злом: один о воровстве, другой – об убийстве, третий – о прелюбодеянии и любодействе, а четвертый мыслит в храме гнев и месть ближнему своему. Все они храм молитвы делают не храмом молитвы, но каким-то вертепом. Иногда случается и то, что даже лица духовного сана, будучи пьяными, бранятся, сквернословят, дерутся, и при этом не только в храме, но и в святом алтаре. Тогда поистине храм Божий является уже не храмом Божиим, но вертепом разбойников. Тогда от святого места, оскверняемого бесчинием и скверными словами, отгоняется благодать Божия, подобно пчеле, прогоняемой дымом. Тогда можно сказать, что нет там Христа: «Его нет здесь». Было время, когда Господь наш сделал из веревок бич и изгнал всех продающих и покупающих в церкви. Что, если бы и ныне Он видимо пришел в Свой святой храм с тем бичом? Не изгнал ли бы Он всех вон, тех, которые разговаривают, сквернословят, думают о скверном и не внимают чтению и пению? Но, о Господи, уже прошло то время, когда Ты изгонял бесчинствующих из святого Твоего храма. Ныне настало наше окаянное время. Ныне уже мы изгоняем Тебя, а храм Твой превращаем в вертеп разбойников. Теперь можно иногда сказать о храме Господнем: нет здесь Бога, был, да ушел прочь: Он воскрес, Его нет здесь. «Всевышний не в рукотворенных храмах живет», – говорит святой Стефан (Деян. 7:48). Где же тогда нерукотворенный храм Всевышнего? Каждый человек, одухотворенный, вразумленный и просвещенный святым Крещением – вот храм Божий, как об этом свидетельствует и апостол: «Храм Божий свят, а этот храм – вы» (1Кор. 3:17). И еще: «Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа» (1Кор. 6:19). Если же каждый праведный человек – это храм Божий, то значит в каждом человеке можно искать Христа, обитающего после Воскресения (1).

Святой Давид, прося у Бога спасения душе своей, как бы вместо предисловия к своей молитве совершил воспоминание своего усердия к дому Божию, говоря: «Господи! я возлюбил благолепие дома Твоего и место вселения славы Твоей». Потом же говорит, как бы ища некоего долга от Бога: «Не погуби с нечестивыми душу мою и с кровожадными жизнь мою» (Пс. 25:8–9). «Поскольку, – говорит он, – я возлюбил благолепие дома Твоего, то и Ты, Господи, не погуби души моей, но спаси» (1).

Мужи не хотят постоять в церкви и одного часа со страхом Божиим, с благоговением и вниманием, а если и стоят, то стоят, как бесчувственные истуканы. Имеют уши, а читаемого и поющегося не слушают (см. Пс. 113:14), и слушая не внимают. Имеют ум, а не помышляют о Божественном, о суете мирской только думают. Только телом стоят в храме Божием, а ум их мыслит или о жене и детях, или о яствах, поварами приготовляемых, или о бочках в погребе, или о сундуках в кладовой и о деньгах, или о товарах, отпущенных в какой-либо город и находящихся в дороге, или об имениях, отправленных в чужую страну на кораблях и ладьях.

Стоят в церкви, а «из сердца исходят злые помыслы» (Мф. 15:19; Мк. 7:21), воровство, убийства, прелюбодеяния, хулы и прочие небогоугодные дела. А что произносят уста их в храме Божием? Молитву ли? Редко молитву, больше же пустые разговоры: говорят друг с другом о внешних попечениях. Здесь и торг, здесь и покупки, здесь и управление домом, здесь и осуждение ближних (2).

Если кто увидит в себе смущенными совесть и ум, то пусть идет в священный храм Господень, который Бог избрал в жилище Себе, в котором уши Его внимают христианским молитвам, как сказано: «И ныне очи Мои открыты будут и уши Мои послушны к молению в месте этом» (3Цар. 8:29), – пусть молитвенно изольет свое сердце пред Богом, покажет раны духовным пастырям, объявит соблазны, пусть обвяжет их для оздоровления пластырем заповеди Господней и советом иереевым. Тогда поистине такой человек исцелеет, действительно спасется душой и телом и совершенно обновится духовной мыслью, «как у орла, юность твоя» (Пс. 102:5), ибо так всегда обновляться учит святой апостол Павел, говоря: «Как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6:4) (2).

Если же кто любит Бога, то Бог возлюбит его самого, а он возлюбит и ближнего своего, как сказал Господь: «Люби его как себя» (Лев. 19:34). Кто же любит себя? Тот, кто достойно проводит свою жизнь, приходит в Церковь Божию, часто посещая храм Божий, творит молитвы и непрестанно вспоминает имя Божие. Тот любит себя, кто удаляется от всякой злой страсти и от человека с бесчестным и неприличным нравом, кто удерживает свои чувства от запрещенных вещей. Как же может кто-либо научиться хранить чувства от соблазнов и неправд, а сердце от злых похотей, если не знает закона Божия, не учится и не ходит в церковь Божию? Многие говорят и думают, что они знают, если когда где-либо что-то прочли. Идти в церковь, совершать молитвы, поминать Бога, как подобает, читать закон Божий и учителей церковных для своей же пользы, для уяснения того, как жить, – говорит всякий, – некогда, а упиваться, устраивать обеды, играть, кощунствовать, произносить срамные слова, совершать скверные похоти, – на все это много времени: целые ночи просиживают во всяком бесчинстве, особенно же в пьянстве, на это всегда есть время. Кто так поступает, тот не любит себя; не любящий же себя не будет любить и ближнего своего, а о Творце своем и не подумает. Каково же наше благочестие? Каково христианство? Какая в нас любовь к Богу, когда мы видим, что церкви пусты и законное поучение, которое следовало бы кому-нибудь послушать, оставлено. Всюду полно злоб, неправд, обид, бесчинств и срамословия... Звонят, зовут в святую церковь на пение и хваление Господа Бога, к Которому подобает иметь всю любовь, но никто не идет, ибо здесь и в самые праздники, и на всенощном бдении бывает свободна от приходящих людей даже и главная соборная церковь, в которой всегда достаточно и поющих, и читающих, но нет любви к ней, потому и не ходят. А ведь на пирах просиживаешь ночи в питье и глумлении, как будто это есть дело, и время на это есть, и не скучно в непотребной забаве (2).

Сколь приятно Богу, живущему на небесах, созидание Ему на земле храмов и украшение их людьми благочестивыми: столь приятно, что если кто-либо даже в самом малом участвует в строении и украшении дома Божия, то и это не будет забыто Им, Господом нашим Богом. В свидетельство же того вспомним историю из Божественного Писания о святом ветхозаконном Иакове. Идя от колодца клятвенного в Харран, Иаков нашел место и почил на нем, положив себе камень вместо изголовья. И видел он во сне Бога и Ангелов, ходящих по лестнице, как повествуется о том в книге Бытия (см. Быт. 28:10 и сл.). «Встав от сна, Иаков взял камень, который служил ему изголовьем, поставил его столпом, возлил на него елей и дал тому месту имя: Дом Божий» (Быт. 28:18–19). Внемлем: он не создал храма, дома Божия, он только поставил лежавший камень столпом, и столп тот не был домом Божиим, а Иаков только дал ему такое название, прозвал его домом Божиим. Может быть, кто-либо подумает: не великое это дело, не много приятно для Бога, не изрядное приношение Богу – поставить один камень. А иной, может быть, и посмеется, смотря на то, что делает Иаков: называет один камень домом Божиим. Входа в него нет, дверей и окон нет, а он зовет его домом Божиим. Может быть, кто-либо по человеческому рассуждению вменил бы ни во что такое дело Иакова, а для Господа Бога это малое (по нашему мнению) дело было столь великим, столь приятным, что не было забыто и после. Посмотрим. Работает Иаков в междуречии у Лавана двадцать лет: семь лет за Лию, семь лет за Рахиль и шесть лет за овец. Докучила уже эта работа, уже желает возвратиться в свое отечество, к отцу и матери. И явился ему во сне Бог и сказал: «Я Бог твой, явившийся тебе в Вефиле, где ты возлил елей на столп и где ты дал Мне обет; теперь встань, выйди из земли сей и возвратись в землю родины твоей, и Я буду с тобою» (Быт. 31:13). Внемлем: столь малый дар, один камень, столпом поставленный и названный домом Божиим, Бог не только не забыл, но через столько лет вспоминает о нем как о чем-то великом, принесенном Ему в дар, и обещает за него в воздаяние Самого Себя: «Я, – говорит Он, – буду с тобою». То есть как бы говорит: «Ты, Иаков, принес Мне в дар простой камень, Я же положу на голове твоей венец из драгоценных камней (Пс. 20:4), цари, архиереи и князья произойдут от тебя по Моему повелению. Ты поставил Мне столп малый, Я же Сам буду для тебя крепким столпом в защиту от врага (Пс. 60:4). Ты возлил на столпе немного елея, Я же помажу елеем благословения голову твою, – исполню тебя всяким благами. Ты нарек малое место Моим Домом, «Я же умножу дом твой в поднебесной как звезды небесные и как песок морской» (Быт. 22:17). А сверх этого сотворю то, что от твоего племени приму плоть от Пречистой Девы, чтобы спасти мир. И так Я буду с тобою вовеки». О неизреченная благость и человеколюбие Божие! О богатство щедрот Его! За столь малый дар от Иакова, за один небольшой и простой камень, названный домом Божиим, сколь великое ему воздаяние, сколь великие дары! Мы же отсюда увидим, сколь приятно Богу созидание святых храмов. Ибо если один камень, поставленный в честь Его Иаковом, был для Него столь приятен, то сколь же приятнее Ему и незабвеннее созидание целого храма, сооруженного из многих камней!

Что же скажем мы об украшении храмов Господних? Вспомним ту ветхозаветную скинию, в которой шествовал Господь Бог со Своими людьми, изведенными из Египта, в течение сорока лет в пустыне. Желая иметь для Себя эту скинию, Господь повелел Моисею, чтобы для сооружения ее каждый из народа принес что-либо по силам: золото, серебро, драгоценные камни, червленицу, виссон. А не имеющим таких драгоценных вещей, людям убогим, повелел приносить по убожеству своему то, что имеют: медь, кожу овна, червленую и синюю, и козью шерсть, каждый по своим силам. И не было в полках Израилевых такого из лиц обоего пола, кто бы не принес посильной лепты на сооружение и украшение храма Господня, святой скинии, скинии собрания, как сказано в Писании: «Не только мужья, но и жены, каждый по расположению сердца приносили кольца, серьги, перстни и привески, всякие золотые вещи, и каждый, у кого была шерсть голубого, пурпурного и червленого цвета, виссон и козья шерсть, кожи бараньи красные и кожи синие» и прочее (Исх. 35:22–23). Для чего же Господь Бог требовал для украшения Своей сени не только драгоценные вещи, но и не драгоценные, как, например, кожи овечьи и козью шерсть? Для того чтобы показать, что и малое приношение в святой храм Ему столь же приятно, как и великое, а также и для того, чтобы никто не остался чуждым воспоминовения его Богом. Ибо, взирая свыше на скинию Свою, Господь видел в ней дары: от одного золото, от другого серебро, от иного медь, от другого иные недорогие вещи, как овчие кожи, из которых был сделан покров, или шерсть козья, из которой были устроены веревки скинии. Видя же их, Он поминал каждого во царствии Своем и уготовлял за сие стократное воздаяние. Мы же внемлем: если и малые вещи, принесенные для украшения или иной какой-либо потребы скинии Божией, столь же приятны Богу, как и великие; если одна овечья кожа и горсть шерсти, принесенные Ему, являются пред Ним великим даром, то сколь же приятнее Ему не убогое, не слепое, не скудное, а с великим иждивением и добрым произволением сердца творимое украшение храмов Господних! (2)

Когда Соломон создал прекрасный храм Господу Богу в Иерусалиме, Господь явился ему и сказал: «Я услышал молитвы твои и освятил сей храм, который ты построил, и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3Цар. 9:3). Мы же, смиренные, с дерзновением скажем: «здесь больше, чем у Соломона» (Мф. 12:42). Ибо там была только тень спасения человеческого, здесь же само спасение. Там прообразование, здесь же сама вещь; там ветхозаконное, здесь новоблагодатное. Там приносились в жертву бессловесные животные, здесь приносится словесная жертва, когда «жрется Агнец Божий». Там говорилось: приносится в жертву агнец или телец Соломонов за него (Соломона) или какого-либо князя, или простого человека, за одного того, кто привел агнца или тельца, – здесь же говорится: «Жрется Агнец Божий, Который берет на Себя грехи мира (Ин. 1:29), за мирский живот и спасение». И если о том ветхозаконном Соломоновом храме Бог сказал, что там будут очи Его и сердце во все дни, то тем более в Церкви новоблагодатной, в которой Жертвой бывает Сам Сын Божий. Поистине, здесь более чем у Соломона (2).

Капернаумские граждане, умоляя некогда Христа Господа об исцелении сына некоего сотника, говорили Ему: «Он достоин, чтобы Ты сделал для него это, ибо он любит народ наш и построил нам синагогу» (Лк. 7:4–5). Из того познали капернаумляне любовь к себе сотника, что он построил им сонмище, или дом для собраний, и сочли его достойным милости Христовой: «Он достоин», – говорили они (2). Явил и ты, благочестивый муж, любовь твою ко Христу Господу, создав Ему пречестной храм, и достоин милости Его. И всякий раз, когда ты будешь молиться Господу Богу твоему о какой-либо твоей нужде, прося Его милости и говоря: «Господи, помилуй», – молящиеся здесь о тебе иереи будут ходатайствовать за тебя пред Христом, говоря: «Он достоин, чтобы Ты сделал для него это, ибо он любит чин наш, особенно же Тебя, Господа Бога своего, любит, и этот храм создал Тебе». Возлюби «любящего благолепие дома Твоего» (Заамвонная молитва). И Сам Бог говорит: «Я любящих Меня люблю» (Притч. 8:17) (2).

Господь наказал филистимлян за то, что они поставили скинию завета в капище Дагона, бога своего. За уничижение Своего храма, во исполнение сонного видения, отнял царство у Навуходоносора и разделил его на многие монархии. А что случилось в Иерусалиме с Помпеем, кесарем римским, который вел брань за Римское царство с Юлием и до сих пор всегда побеждал его? Когда Иерусалим был уже во власти римлян, он, не довольствуясь конюшнями, повелел поставить лошадей в притворе храма Господня, созданного Соломоном и обновленного Зоровавелем, и с тех пор уже не мог сделать ничего против Юлия и вскоре бесчестно погиб в той брани. Но если Истинный Бог так воздавал за Свое бесчестие безбожным, то что же Он сделает с нами, знающими Бога христианами, не хранящими Его честь, что сделает с нами, не радеющими о Его славе? Стыдно нам вспомнить о первенствующей Церкви, в которой люди имели столь великое попечение о храмах Божиих, что для созидания Церкви не только все имения у них были общими, как о том повествуется в главе пятой книги Деяний, но и, продавая села, они приносили деньги к апостольским ногам, как это сделал, например, Иосия, именуемый Варнавою, «у которого была своя земля. Продав ее, он принес деньги и положил к ногам апостолов» (Деян. 4:37). Святой Иоанн Златоуст говорит о первенствующей Церкви так: «Церковь в то время была небом, а ныне является только знамением». В первенствующей Церкви попечение и заботы о созидании небесных храмов были столь велики, что каждый желал сделать из своего дома церковь, как говорит о том Златоуст в 36-й беседе на Первое Послание к Коринфянам: «Тогда и дома были храмами, ныне же церковь – дом, и даже хуже всякого дома». Добродетели первенствующей Церкви невозможно исчислить. Не буду говорить о том, какая любовь существовала тогда между братьями, какое было страннолюбие, какие добродетели! Плиний, второй начальник Вифинии, пишет Траяну, что христиане, ежедневно собираясь, дают клятву не в том, чтобы творить какие-либо злые дела, а в том, чтобы не творить воровства, блудодеяния, убийств, лжи, клеветы и прочего, подобного тому. Они были прилежны в созидании храмов, умножении алтарей, украшали храмы, устраивали и расширяли их, как свидетельствуется об этом в Деяниях: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2:46). Вот преблагое старание, вот дивное устроение! Где ныне такие христиане? Где такие строители святой Церкви? (2)

Можно, думается мне, сказать то, что некогда сказал житель города Нолы некому римскому надзирателю, посланному в Kампанию для приведения в порядок дел, который, обходя все города, прибыл и в город Нолу. Так как в то время было лето, а страна эта очень жаркая, то он не мог никого увидеть, а потому обратился к жителю этого города, у которого проживал, со следующими словами: «Друг! Я – надзиратель, посланный в эту страну римским сенатом для устроения, а потому иди скорее и позови сюда всех лучших мужей города». Тогда гражданин, который был очень благоразумным, пошел в те места, где были погребены мертвые, и громко сказал: «Мужи благие! Идите со мной, вас призывает римский надзиратель!» Надзиратель, видя, что никто не приходит, снова повелевает ему позвать их. Он же опять пошел к гробницам и сказал: «Идите, благие мужи! Вас зовет к себе надзиратель римский». Когда же ни после второго, ни после третьего раза никто не явился к надзирателю, то он разгневался и сказал гражданину: «Так как благие мужи не послушались моего повеления, иди и покажи мне их, я иду сам». Гражданин привел надзирателя к гробницам и снова возгласил: «Вот, благие мужи, к вам пришел римский надзиратель, он хочет говорить с вами». Разгневанный надзиратель закричал ему: «Что ты делаешь? Я послал тебя позвать живых, а ты посылаешь ко мне мертвых». Тот же ответил ему: «Не удивляйся этому, римский надзиратель! Все лучшие мужи нашего города уже давно умерли и положены в гробах. Достойно совершилось по праведному суду Божию, что те, «которых был недостоин весь мир» (Евр. 11:38), почивают в груди земли». Не отступит от истины тот, кто скажет то же и о людях нашего времени: умерли уже добрые люди! Нет ныне ни Kонстантинов, ни Владимиров, ни других богобоязненных любителей благолепия дома Господня, которые не только свои богатства, но и порфиры, скипетры и венцы отдавали на церковное украшение. Если же и найдутся, то, – сохрани, Господи! – не созидают ли они храмы Господни чужим кровавым потом и горькими слезами, бесчинным хищением и имением неправедным, как это сделал некогда в египетском городе Kаир Ассан Паша, муж льстивого разума? Желая прославить свое имя, он задумал создать великий храм, так называемый «Мосхея», но не на свое иждивение, и для этого придумал следующую хитрость: повелел объявить во всех городах, что хочет создать великий храм Богу, а для того чтобы благополучнее и скорее совершить это дело, он намерен всем странствующим раздать богатую милостыню. Для этого он назначил время и место. Это объявление привлекло отовсюду большое число людей. K их приходу Ассан велел приготовить каждому новые одежды и тех, кто должен был получить милостыню, приказал проводить из одной великой палаты в другую через многие сени и двери. Во время этого прохождения каждый снимал с себя старые одежды и надевал новые. Это он сделал для того, чтобы оставить у себя все то, что люди взяли с собой в дорогу, ибо в той стране был обычай зашивать деньги, приготовленные для путешествия, в ветхую одежду. Может быть, никто не хотел оставить свои ветхие рубища, но по необходимости каждый должен был надевать новую одежду. После этого начались великий плач и стенание в народе. Все требовали свои старые одежды и бросали перед ним новые. Он же, посмеявшись над воплями и стенаниями народа, повелел все ветхие рубища бросить в огонь и получил из огня такое множество серебра, что не только построил храм, но и сам обогатился. Таких храмоздателей не любит Бог. Он хочет, чтобы каждый из нас сказал вместе с Закхеем: «Господи! Половину имения моего я отдам нищим» (Лк. 19:8). О если бы среди христиан и не слышно было о делах, подобных тому, какое сотворил Ассан! (2)

Запустел во время Вавилонского пленения Иерусалимский храм, люди, возвратившиеся из плена, обратились к строению своих домов, к украшению своих жилищ. И что же говорит им Господь, как устрашает их? Опять обещает зло и неблагополучие за то, что они пекутся больше о себе, чем о Боге, промышляют больше о своих домах, чем о храме Божием. Пишется у пророка Аггея: «Народ сей говорит: «Не пришло время строить храм Господень». И было слово Господне через Аггея пророка: «А вам самим время жить в домах ваших украшенных, тогда как дом сей в запустении? Посему ныне так говорит Господь Вседержитель: «Обратите сердце ваше на пути ваши. Вы сеете много, а собираете мало; едите, но не в сытость; пьете, но не напиваетесь; одеваетесь, а не согреваетесь; работающий за плату зарабатывает для дырявого кошелька». И потом говорит Господь Вседержитель: «За что Мой дом в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому? Посему-то небо заключилось и не дает вам росы, и земля не дает своих плодов. И Я призвал засуху на землю, на горы, на хлеб, на виноградный сок, на елей и на все, что производит земля, и на человека, и на скот, и на всякий ручной труд» (Агг. 1:2–11). Кто не вострепещет, слыша такое? Кто не ужаснется? О страшное прещение Твое, Боже наш! О наша злоба и ожесточение, ибо, слыша это, не печемся о храмах Господних и сами вызываем на себя гнев Божий! Рассудите же, какое благословение, какой мир возвещает Господь Бог любящим благолепие дома Его! У того же пророка во второй главе пишется: «Так говорит Господь Вседержитель: «Мир души даю всякому желающему воздвигнуть церковь сию» (Агг. 2:9). О сладкий глас Твой, Боже наш! Устроил себе царь Давид дом из кедрового дерева и побоялся жить в нем, видя, что Kовчег Завета Господня находится в кожаном шатре. "И было, – говорится во второй Kниге Царств, – когда царь жил в доме своем, и Господь успокоил его от всех окрестных врагов его, тогда сказал царь пророку Нафану: «Вот, я живу в доме кедровом, а Kовчег Божий находится под шатром» (2Цар. 7:1–2). Достойно царя это слово! И не только царь, но и вельможи его боялись войти в свои дома. Когда Kовчег еще был в шатре, Давид повелел призванному от полков Урии войти в свой дом. Но Урия не пошел, сказав ему: «Ковчег Божий и весь Израиль пребывает в шатрах, и господин мой Иоав – в поле, как я войду в дом свой есть и пить? Клянусь жизнью души твоей, этого я не сделаю» (2Цар. 11:11). Так было в Ветхом Завете – образе и тени новой благодати, данной Иисусом Христом. Так почитали цари и люди Kовчег Господень, в котором были только скрижали Завета. Здесь же в храмах почивает Сам Законодавец. Там был только сосуд, имеющий манну, здесь же на престоле присутствует под видом хлеба и вина Царь царствующих и Господь господствующих. И все же мы не прилагаем никакого попечения о храмах Его! Ясно, что единственный способ, которым мы можем воздать благодарение Создателю нашему Богу за создание и за все блага, которые мы получаем из Его рук, это попечение о Его храмах. Ибо Сам Господь требует этого от нас, как требовал от Зоровавеля, к которому был послан пророк Аггей. Мы, как рабы Его, должны творить волю Господа нашего, как сыны Его, должны творить волю Отца своего, согласно Его словам: «И буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дочерьми, – говорит Господь Вседержитель» (2Кор. 6:18). Должны все, получающие из руки Его, хотя бы малую часть отделить на Его честь и славу (2).

Христиане

Многие из нас только по имени христиане, а по делам хуже язычников, только имя христианское, жизнь же скотская, свинская. Мы ограждаемся крестом Христовым и вторично распинаем Христа, как богоубийцы, – распинаем Его скверными, мерзкими и нечистыми делами. Мы поклоняемся иконе Христовой, а Кровь Его драгоценнейшую, пролитую за нас, попираем ногами, соделывая бесцельным и недейственным Его вольное страдание за нас. Мы хвалимся именем христианским и это же самое Его святое имя, нам данное, мы делаем хульным. Будучи христианами, живем не по-христиански... При каждом таком христианине невидимо стоит Ангел Хранитель и плачет, говоря: «Не ищи здесь Христа; когда-то был здесь, но давно уже отошел. Он воскрес, Его нет здесь» (Мк. 16:6). Но не все христиане таковы. Есть злые, зато есть и добрые. Как посреди пшеницы есть плевелы, так и посреди плевел иногда бывает пшеница. Среди злых можно найти много и добрых, имеющих в себе Христа (1).

Говорю с апостолом: «Вы храм Бога Живого» (2Кор. 6:16). Всякий благочестивый христианин – это Церковь Христа Бога нашего. В этой Церкви есть и Крест – как всегдашнее памятование о страданиях Христовых, согласно словам апостола Павла: «Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1Кор. 2:2), – так и повседневное умерщвление своих греховных страстей, а также и терпеливое перенесение всего скорбного, случающегося по Божию попущению. Горнее же место в этой духовной церкви, то есть в христианине, это сердце, в котором любит почивать Архиерей грядущих благ, Христос, говорящий человеку: «Сын Мой! Отдай сердце Мне твое» (Притч. 23:26). Внемли здесь и рассмотри в себе самом, христианин, по апостолу, храм Бога Живого: не упал ли в тебе крест, не возлег ли на Горнем месте твоего сердца вепрь и свинья? Если ты оставил всегдашнее воспоминание о страданиях Христовых, если прекратил повседневное умерщвление твоих греховных страстей, если не имеешь благодарного терпения в случающихся с тобой скорбях, то знай: это есть верный признак того, что нет в тебе Христа. «Его нет здесь». Если в сердце твоем вместо любимого Христа лежит вепрь или свинья, любовь к какому-либо лицу, валяющемуся в блуде, если нрав твой как у вепря и жизнь твоя свинская, то знай: это есть верный признак того, что нет в тебе Христа. «Его нет здесь». Если ты мне покажешь, что ты сораспят с Христом в умерщвлении твоих страстей, если явишь мне не свинское, но святое и праведное житие, то я без всяких сомнений скажу, что в тебе обитает Христос, скажу: здесь Он. Но пока я вижу, что ты, как свинья в грязи, валяешься в греховных страстях и сластях, до тех пор я без сомнений буду говорить: нет Христа в нас, нераскаянных грешниках. «Его нет здесь» (1).

Всякий христианин должен идти за Христом, идти хотя и тернистым путем, как идут отвергшиеся от мира, но в то же время и легким, отрадным, как подобает истинному христианину. Должен именно идти, и при этом без всякого лукавства, не отказываясь и не уклоняясь ни от чего, ибо апостол пишет: «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1Ин. 2:6) (1).

Пусть Христос будет для нас примером! Мы, христиане, должны походить на Христа в страданиях наших, и если не в полной мере, то хотя бы в терпении, по возможности, до конца, ибо в том и заключается долг истинного христианина, чтобы терпеть (3).

Христианин – новая тварь, рожденная во Христе Иисусе водою и Духом, чтобы получить жизнь вечную, – должен хранить веру правую и дела добрые. Для этого необходимо: вера, надежда и любовь (3).

Христос

Святой Иоанн в главе 12-й пишет о Нем, что Христос – Бог Израилев, и Его славу видел Исаия (Ин. 12:41), и еще он говорит: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1:14). Святой Павел в Послании к евреям говорит, что Христос Господь наш есть Бог Израилев, ибо «основал землю, и небеса – дело рук Его» (Евр. 1:10). Он же говорит, Христос Господь есть Бог, Которого иудеи в пустыне искушали. Сам Господь, Предвечная Истина, говорит о Себе так: «Отец во Мне, и Я в Нем»; и еще: «Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 10:38, 8:58). Все эти свидетельства, находящиеся в Священном Писании, ясно нам доказывают, что Христос Господь – Истинный Бог наш (1).

Господь, любезно и долго беседуя со Своими учениками накануне Своих страданий, назвал Себя виноградом, который возделан Отцом: «Я есмь истинная виноградная Лоза, а Отец Мой – Виноградарь» (Ин. 15:1). Войдем мы в этот виноград, здесь мы поистине найдем пользу, ибо здесь есть гроздья и вино веселья. Посмотрим же, почему Господь наш назвал Себя виноградом. Не потому ли, что в Святых Тайнах под видом вина верующие пьют Его Животворящую Кровь? Ведь Он сказал на вечери: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя» (Мф. 26:27–28). Назвал Он Себя виноградом для того, чтобы знали, что Кровь кто-либо может пить не иначе, как только под видом гроздной крови, то есть под видом вина, которое в Писании называется Кровью гроздною (Быт. 49:11; Втор. 32:14). Не для того ли Он назвал Себя виноградом, чтобы показать, что как гроздь виноградная, пока не будет вложена в точило, не попрана и не раздавлена, до тех пор не даст из себя вина, которым «веселится сердце человеческое» (см. Пс. 103:15), так и Ему, Господу нашему, подобало, как и грозди, быть попранным и раздавленным страданиями, чтобы источить Кровь, как вино, для радостного спасения всего рода человеческого. Восходя на Крест, Он назвал Себя Лозой виноградной, и как лоза, возросши на коле, рождает гроздья, так и Господь наш, вознесшийся на Кресте, принес пять чудных красных гроздьев, пять, говорю я, больших ран на руках, ногах и Пречистом Его боку. Посему-то Он и сказал: «Я есмь Лоза». Соберем же от этой таинственной Лозы те пять гроздьев, пять ран Христовых, и будем во здравие вкушать все, духовные и мирские, великие и малые, старцы и юноши. Поистине, вкусны те гроздья для духовного насыщения и полезны для мысленного здравия, ибо имеют многую силу. Гроздь, или рана правой руки Господней, имеет силу любить добрых, гроздь же левой руки, или рана на левой руке, имеет силу миловать грешных. Для того-то Он и пострадал правой и левой рукой, чтобы показать, что Он «праведных любяй, и грешныя милуяй». Гроздь, или рана правой ноги Господней, имеет силу постановления нас на путь правый, гроздь же, или рана левой ноги Его, имеет силу возбранения от злого пути нашим ногам. Наконец, гроздь, или рана Его пронзенного сердца, имеет великую силу высочайшей любви, которой Он от всего сердца любит не только друзей, но и врагов: «Отче! Прости им» (Лк. 23:34). Больше такой любви никто не имеет, чтобы положить душу свою не только за друзей (Ин. 15:13), но и за недругов. Вот видите, каким вкусом обладают те пять духовных гроздей. Будем же вкушать их во здравие, будем вкушать с желанием, и да уразумеем силу их: "Вкусите, – сказано, – и увидите, как благ Господь» (Пс. 33:9). Но не оставим и всех прочих, хотя и меньших, гроздьев той лозы, не пренебрежем, скажу я, и всеми прочими ранами, бывшими на Теле Господнем, ибо все они имеют одну и ту же силу избавить и спасти нас от наших грехов. Апостол говорит: «Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1Пет. 2:24). Поищем еще и то, где любит насаждаться, расти и приносить плод тот прекрасный виноград, та лоза истинная, которая есть Христос. Мы знаем, что Он родился однажды прежде веков от Отца без матери. Знаем и то, что в последнее время Он родился от Матери без отца, от Пречистой Девы Марии, и имеет Тело, как лозу виноградную, Божество же в теле, как виноградный сок в лозе и гроздьях. Где же ныне рождается сей прекрасный и прелюбезный наш виноград, где насаждается и растет, – это, я думаю, не всякий угадает. Есть изыскание боговдохновенных мужей о священномученике Игнатии Богоносце: почему он называется Богоносцем? Говорят, вот почему: когда Господь, ходя по земле и уча людей, говорит: «Не препятствуйте детям приходить ко Мне» (Мк. 10:14), – тогда в народе случайно были родители Игнатия вместе с отроком Игнатием, который уже начинал ходить. Господь, призвав к Себе от них отрока Игнатия, поставил его посередине и, взяв на руки и обняв его, сказал: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3). Потому-то и был святой Игнатий назван потом Богоносцем, что был носим руками Бога воплощенного, а еще не меньше и потому был назван Богоносцем, что носил Бога в сердце своем. Когда он мучителями был брошен на съедение зверям за Христа, то был спрошен ими, почему он всегда на устах имеет Христово имя? Святой на это ответил: «Я имею Его имя написанным в сердце, ибо устами исповедую Того, Кого всегда ношу в сердце». После, когда святой был съеден зверями, то по Божию изволению среди костей его сердце сохранилось целым, не съеденным зверями. Неверные, найдя его и вспомнив слова святого, разрезали это сердце посередине надвое, желая узнать, правду ли он говорил, и нашли, что внутри на обеих сторонах разрезанного сердца золотыми буквами было написано: «Иисус Христос». Таким образом, святой Игнатий и по имени, и самим делом оказался Богоносцем, поскольку Христа Бога носил в сердце своем. Мы же, возвращаясь к беседе, скажем про себя: вот где любит насаждаться мысленная Лоза, Христос, – в сердцах Своих верных рабов, истинно любящих Его. Посмотрим же в свое сердце каждый, найдем ли в нем Христа? О сердце христианское, сердце строптивое, развращенное, ожесточенное и окаменелое! Есть ли в тебе Бог, носишь ли в себе Бога? Насаждается ли в тебе истинная виноградная лоза – Христос? Не больше ли ты рождаешь непотребное, смрадное и вредное зелье злых помышлений, о которых говорит Сам Господь: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи» (Мф. 15:19)? Был бы безумцем тот, кто в своем малом саду, из которого он имеет все свое пропитание, вместо каких-либо необходимых для пропитания плодов насаждал бы крапиву или терние, и такими бесполезными растениями портил бы полезную землю. Не разумным, но глупым считай и того, кто в сердце своем насаждает вместо лозы – Христа – хворост страстей и грехолюбия и рождает вместо гроздьев терния (1).

«Христос есть Свет мира» (Ин. 8:12, 9:5), поспешите же к Нему, слепые грешники, и просветит очи ваши, чтобы не уснули вы смертью и не сказали враги ваши: «Мы одолели его» (см. Пс. 12:5). Христос Господь есть Свет наш: ходящий за Ним не споткнется и не заблудит во тьму кромешную, но по следам Его или с Ним Самим он войдет во град вечного сияния и присносущной радости, где царствует в неизреченной славе наш Христос Господь с Безначальным Его Отцом и с Пресвятым, Благим и Животворящим Духом ныне и присно, и вовеки веков (1).

В.: Кто есть Христос?

О.: Христос – это Сын Божий и Бог, Вторая Ипостась Святой Троицы.

В.: Отец Христос ли?

О.: Нет, не Христос.

В.: А Дух Святой Христос ли?

О.: Не Христос.

В.: Почему же так?

О.: Потому что не Они воплотились, ибо Отец ни от кого не рожден и потому Он Первая Ипостась Святой Троицы. Дух же Святой от Отца исходит, а не рожден, и есть Третья Ипостась Святой Троицы. Воплотилась от Святой Девы одна Вторая Ипостась Святой Троицы, Иисус Христос, Сын Божий.

В.: Когда же наречено было Сыну Божию это имя – Иисус Христос?

О.: По воплощении Его от Пресвятой Девы.

В.: Сколько естеств исповедуешь во Христе, Сыне Божием, вочеловечившемся ради нас?

О.: Исповедую два естества: одно Божеское, другое человеческое. Божеское естество – это само Божество... а человеческое естество – это душа и тело.

В.: Сколько существ исповедуешь во Христе?

О.: Исповедую два существа: одно единосущное Отцу по Божеству, другое единосущное Матери по человечеству.

В.: Сколько воль, или, иначе, хотений, исповедуешь во Христе?

О.: Исповедую две воли: Божественную и человеческую.

В.: В чем проявилась воля Божественная?

О.: Божественная воля состоит, например, в том, чтобы очищать прокаженных, как это видно из того, что Христос, желая проявить Божественную волю и действие, сказал прокаженному: «Хочу, очистись» (Мф. 8:3; Мк. 1:41; Лк. 5:13).

В.: В чем проявилась воля человеческая?

О.: Воля человеческая проявилась, например, когда Христос, вися на Кресте, просил утолить Его жажду.

В.: Сколько действий во Христе?

О.: Исповедую два действия, Божеское и человеческое.

В.: В чем состоит Его Божеское действие?

О.: Божеское действие состоит в содействии тому, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим. 2:4).

В.: В чем состояло Его действие человеческое?

О.: Действие человеческое состояло в том, что Он путешествовал, утруждался и тому подобное.

В.: Сколько ипостасей исповедуешь во Христе?

О: Исповедую Едину Ипостась Бога Слова, ибо Он единый Сын Божий и Сын Девы, как сказано выше.

В.: Имеет ли Христос человеческую ипостась?

О.: Не имеет, так как не два Сына и не два Христа, но единый Христос, Сын Божий и Сын Девы...

В.: Сколько рождений Сына Божия ты исповедуешь?

О.: Исповедую два рождения. Первое – предвечное, безлетное⁶¹, бесплотное, когда Он воссиял от Отца, как свет от солнца. Второе рождение было тогда, когда Он родился от Святой Девы Богородицы Марии. Родился Бог великий, превечный, собезначальный, невидимый, непостижимый по Божеству, необъятный, проникающий в сердца всех людей (см. Сир. 42:18; Иер. 17:10).

В.: Почему воплотился именно Сын, а не Отец или Дух Святой?

О.: Чтобы Он сохранил свойство Своей Ипостаси, чтобы был Сыном как на небе, так и на земле.

В.: Везде или не везде пребывает Христова Плоть?

О: Не везде.

В.: Где она пребывает теперь?

О.: Христова Плоть, воспринятая от Пресвятой Богородицы, на земле жившая и пострадавшая, по воскресении из мертвых и по вознесении пребывает на небесах.

В.: А на земле есть ли Плоть Христова?

О.: Таинственным образом Христова Плоть пребывает на земле в Божественных Тайнах, под видом хлеба и вина (3).

Сын Божий – это истинный Бог, рождаемый от Отца прежде всех веков и ныне во все веки, Он единочестен и единославен Богу Отцу, и Он есть Творец всех вещей, времени и века (Ин. 17:5, 8:12; 1Ин. 1:5). Иисус означает Спаса, а Христос – Помазанника, ибо в Ветхом Завете иереи, цари и пророки помазывались на иерейство, царство и пророчество, поэтому они и назывались христами. Христос по воплощении носил в Себе три звания, ибо Он был Иерей, Царь и Пророк. Поэтому и в Священном Писании одно приличествует Ему как Иерею, другое как Царю, иное же как Пророку (Ис. 60:19–20; 1Ин. 5:20, 17:3; Пс. 2:7; Еф. 3:9; Кол. 1:15; Евр. 1:3). Христос здесь [в Символе Веры] называется Сыном Божиим Единородным по существу, те же, которые приняли Его, именуются чадами и сынами Божиими по благодати, а не по естеству (Ин. 1:3; 1Кор. 8:6) (3).

Царство Небесное

Царство Небесное подобно деве, и дева подобна Царству Небесному. Как же это? Посмотрим. В Царствии Небесном «ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф. 22:30). Потому-то и подобно Царство Небесное Деве Неискусобрачной, Невесте Неневестной (1).

Чин Небесного Царства, управляемый Единым Богом в Троице, разделяется на три ангельские иерархии, на три дивных лика святых угодников Божиих, на три полка, по числу трех славнейших небесных венцов, названных золотыми: на полк девственников, полк учителей и полк мучеников, как об этом согласно говорят все богословы (1).

Не возносись ни саном, если имеешь его, ни величеством старейшинства. Не на саны там смотреть будут, но на добродетельные поступки, не на величание, гордыню и благородство происхождения, но на кротость и смирение. Ибо не в гордыне и величании, но «в уничижении нашем Он (Господь) вспомнил нас и избавил нас от врагов наших», – говорит пророк (Пс. 135:23–24). Обретутся весьма многие – здесь неславные, там же славные; здесь бесчестные, там же почетные; славные же и почетные здесь – там в великом бесчестии будут; благоугодные мира сего будут отвержены, а безродные приняты; гордые и богатые будут в геенне, а нищие в Небесном Царствии; возносящиеся будут с бесами, а смиренные с Господом. Ибо нет там такого лицемерия, как здесь: изменит там каждого Господь и поставит все по Своему праведному и нелицемерному мерилу. Поэтому ни единою вещью не возносись, но во всем всегда смирен будь: смиренно поступай, смиренно мудрствуй, да от Самого Господа возвышен будешь (3).

Целомудрие

Попечемся о грехах наших (по силе нашей очистить их) и, отложив всякую скверну, целомудренно поживем. Для этого учениками Божиими сотворимся, покоряясь заповедям Господним и храня их, «потому что не слушатели, но исполнители закона оправданы будут» (Рим. 2:13) (3).

Чистоту и целомудрие истинно возлюби, тогда чистым прилепишься к чистому; и от часу на час покаяния не отлагай, чтобы всуе не погубить время исправления (3).

Не будь обуреваемым блудными помыслами и скверными похотями и действиями, чтобы не отлучиться от Бога; и не соревнуй с творящими то, чтобы не явиться безумнее безумных, ибо на малое время попущено сие людям, чтобы, познав суету, избрали бы лучшее. Поэтому чистоту и целомудрие всем сердцем возлюби, да прилепишься чистым чистому, чистоты и целомудрия образ Собой показавшему, и с Ним пребудешь любовью неразлучно во веки веков, наслаждаясь Божественной славой (3).

Цель

Целью твоей и пристанищем пусть будет един Господь, надеждой же и упованием – пресвятая любовь Его (3).

Целью твоей и намерением твоим один Господь пусть будет, пристанищем и упованием – Его любовь. Желанием и любовью к Нему пленен будь, чтобы получить искомое и с дерзновением сказать: придите и увидите, что я получил искомого и обрел желаемого – пресладчайшего Господа Иисуса (3).

Церковь

Церковь святая, как нива пшеничная: она имеет и пшеницу, и плевелы, но и то, и другое – только до жатвы. В Церкви святой, значит, есть и добрые, и злые, есть и праведники, и грешные, есть и овцы, и козлы. Церковь, как мать: она питает и согревает не только своих добрых чад, но и злых, – добрых любя, а злых терпя и милосердствуя о них (1).

Бог некогда поставил близ рая Херувима с пламенным оружием, чтобы он охранял путь к древу жизни. Раем же называется и Церковь, мать наша, ибо в книге Бытия мы читаем следующее: «И насадил Бог рай на востоке» (Быт. 2:8). То же можно сказать и о святой истинной Восточной Церкви, которую Дух Святой охраняет так, как говорит Псаломник: «Не воздремлет и не заснет Хранитель Израиля» (Пс. 120:4) (1).

Добрым является семя слова Божия, которое учит нас не удаляться от святой Церкви, но держаться около нее как чадам около матери, родившей нас святым Крещением, но птицы бесовские, раскольники, вылетев из своего Брынского гнезда, поклевали это семя, научив многих избегать святой Церкви и гнушаться святынь Божиих, обманывая и соблазняя простых мужиков и баб, и говоря: «Уже ныне Церковь не Церковь, попы – не попы». О окаянные, бесовские птицы! «О несмысленные галаты! Кто соблазнил вас противиться истине?» (Гал. 3:1). Разве изменилась Церковь? Разве прекратилось священство? Разве Церковь не пребудет до Судного дня, «и врата ада», – по словам Господа, – «не одолеют ее»? (Мф. 16:18). Неужели Христос Господь уже оставил Свою Церковь, которую Он искупил драгоценною Своею Кровью? Неужели Он солгал, сказав: «Я с вами во все дни до скончания века»? (Мф. 28:20). «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24:35), – а вы, окаянные, говорящие, что Церковь уже не Церковь, считаете слова Господни ложью! Кому лучше верить: вам или Христу Господу? (1)

Господь, утвердивший вселенную, которая не подвигнется (1Пар. 16:30), утвердил в ней и град Церкви, которого и врата ада, то есть вся сила демонская и воинство его, еретики и язычники, одолеть не могут (см. Мф. 16:18). Ибо Премудрейший Архитектор небесных кругов основал ее не на слабом песке, который размывается водным течением и поставленные на нем здания разрушаются ветром и бурей, а на твердом камне, на истинном исповедании Петровом: «Ты – Христос, Сын Бога Живого», которое Сам Христос называет камнем: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:16–18). Kамень есть сие исповедание, ибо оно изречено о камне твердом, Самом Христе Господе, Который есть камень, по свидетельству святого апостола Павла: «Камень же был Христос» (1Кор. 10:4) (2).

Церковь – это драгоценнейший бисер, столь дорогой бисер, что за него отдал Свою душу Сын Божий, Который, положив душу Свою за Церковь, восхотел быть ее Главой. Глава Церкви – Христос, и Он купил Себе эту власть над Церковью ценой души Своей. Отсюда можно уразуметь драгоценность бисера – Церкви. Но так как этот бисер в свое время будет перенесен в сокровищницу небесную, то и мы не думаем прожить здесь вечно: подумываем переселиться за ним туда же.

Другие считают драгоценным бисером Церковь торжествующую, то есть само Небесное Царство, куда переходит воинствующая Церковь и где она венчается победными венцами. Поэтому Небесное Царство – бисер, как говорит и Евангелие: «Подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин» (Мф. 13:45). Некоторые толкуют эти слова так: Царство Небесное подобно не столько купцу, ищущему жемчужин, сколько самой искомой жемчужине; и каждый, кто хочет купить себе эту жемчужину, должен продавать все, как говорит и Сам Господь: «Пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф. 19:21) (2).

Чаша Христова

Два святых ученика и апостола Христа, Иаков и Иоанн Зеведеевы, ищут славы ближайших бояр Христа, Царя славы. Они хотят быть ближайшими боярами, ибо молят Его, говоря: «Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую в славе Твоей» (Мк. 10:37). Иисус же сказал им: «Не знаете, чего просите», после чего и предложил вопрос: «Можете ли пить чашу, которую Я пью?» Святые апостолы просят у Христа Господа престолов, владычеств, чести, славы, а Христос Господь не то дает им, чего они просят, но велит им пить чашу, которую Он Сам пьет, как бы говоря: если хотите престолов, владычеств, если хотите славы и чести в Моей вечной славе, то необходимо сначала испить Мою чашу, и потом уже получите просимое, пока же чаша Моя не будет вами испита, вы не получите просимого.

Эта же двоица святых апостолов, Иаков и Иоанн, дерзновенно, без сомнений и размышлений, тотчас оказались готовыми испить чашу Христову, говоря: "Можем". О, святые апостолы! Но знаете ли вы, что такое Его чаша? Чаша временной Его жизни – это чаша не сладости, но горечи, не меда, но полыни, не сахара, но уксуса и желчи, которая была в губке на трость надета и поднесена к устам Его. Чаша Его не чаша царского престола, но Креста, не славы, но бесчестия, не прохлады, но страдания (1).

Любовь же ваша пусть узнает прежде всего то, что чаша Господня бывает двоякая. Первая – это чаша самих страданий и смерти Господней, вторая же – чаша воспоминания о страданиях и смерти Господней. Чаша страдания и смерти Господней совершилась на Голгофе, на Кресте, а чаша воспоминания о смерти и страданиях Господних совершается на божественном Престоле во святой чаше под видом хлеба и вина, являющихся истинным Телом и Кровью Христовой. Эта чаша – воспоминание о смерти Господней, согласно словам апостола: «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1Кор. 11:26). И Сам Христос сказал: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). Апостолам было повелено испить обе эти чаши, то есть причащаться Тела и Крови Христовых и пострадать за Христа, и они испили их. Нас же Господь не принуждает пить чашу самих страданий и смерти Его (хотя это и необходимо для истинного христианина, если потребует время и случай), не принуждает, повторяю, чтобы мы распялись на вещественном кресте, чтобы мы были пронзены копьем и гвоздями, подобно Ему, Господу нашему, и Его святым апостолам, и чтобы мы предали себя смерти. Господь знает немощь нашу, знает, что мы слабы и немощны, что не можем мы понести такой тяготы. Если мы не в состоянии вынести и малой какой-либо обиды от друга или одного какого-либо хульного слова (а все это было бы угодно Христу, когда бы мы так претерпели), то как бы мы могли терпеть в том случае, если бы наше тело было распинаемо на вещественном кресте, было пригвождаемо и раздробляемо на части? Ведь даже многие святые, не будучи в состоянии понести всего этого, скрывались в пустынях, горах и пропастях земных, как, например, Григорий, чудотворец Неокесарийский, и прочие. Итак, не принуждает нас Господь к такой нестерпимой чаше, но только желает, чтобы мы пили чашу воспоминаний о Его страданиях и смерти, то есть чтобы мы часто причащались Божественных Таин Тела и Крови Христовых. А в чем тяжесть этого, в чем горесть, в чем неудобство? (1)

Человек

Положи в твоем уме такой вопрос: кто ты, откуда и куда идешь? Кто ты? Ты тленный человек, гнойный, немощный, подверженный всяким болезням, всяким злым случаям, всякому несчастью и всяким бедствиям. Откуда? Ты создан из праха земного, зачат от похоти плотской, рожден в болезнях материнских, произошел из нечистого места. Куда же идешь? В гроб. Нет иного конца никому: ни царю, ни князю, ни богатому, ни нищему, ни мудрецу, ни невежде; всем – гроб. А в гробе что? Тление, червь, смрад, гной, прах и крайнее уничижение (1).

Человек бывает двоякий: внешний и внутренний, плотской и духовный. Внешний – видимый, плотской, внутренний же – невидимый, духовный, или, согласно слову апостола Петра, «сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа» (1Пет. 3:4). И святой Павел объясняет человеческую двойственность, говоря: «Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний обновляется» (2Кор. 4:16). Здесь апостол ясно говорит о внешнем и внутреннем человеке. Таким образом, внешний человек состоит из многих членов, внутренний же приходит в совершенство умом, вниманием к себе, страхом Господним и благодатью Божией. Дела внешнего человека бывают видимы, а внутреннего – невидимы, согласно Псаломнику: «Приступит человек, и сердце глубоко сокрыто» (Пс. 63:7). Также и апостол говорит: «Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?» (1Кор. 2:11). Один только «Испытующий сердца и утробы» (см. Пс. 7:10) ведает все тайны внутреннего человека (3).

Человека же Бог сотворил так: персть взявши от земли, создал его и вдунул в его лицо дыхание жизни. Создал же его для Своего прославления и наследия вечной жизни, начертав в душе его образ и подобие Свое, дав ему бессмертие, которое он погубил своим грехом через преступление заповеди Божией вкушением от заповеданного древа из желания самому быть как боги (Быт. 3:5). И так сделался он весь тленен, телом подвержен трудам, болезням и временной смерти, а душой познал зло и стал ко греху преклонен. По естеству стал он вечной погибели достоин, будучи осужден праведным гневом Божиим на бесконечное мучение, этому и все его потомки, как все греху тому причастные, подлежать стали. Хотя Бог, как Всеведущий, и знал, что этот человек, то есть Адам, согрешит, однако для того сотворил его, что не хотел, чтобы грех человеческий победил Его благость и человеколюбие, и чтобы было бы препятствие Его воле. А кроме того, прежде нежели быть солнцу, определил Бог Отец Сына Своего послать в мир, чтобы Тот Кровью Своей очистил грех и примирил с Ним человека. Об этом и Адам знал через объявление обещанного Семени (см. Быт. 3:15) (3).

Чистота

Изгнаны будут девственники⁶² или снова избравшие чистое житие после лишения девства. Будут изгнаны за то, что при телесной своей чистоте они не приобрели чистоты душевной, за то, что, хотя тело и соблюли чистым, но душу свою осквернили грязными помыслами, в которых они с охотой услаждались и которых они не считали даже за грех, за то, что возгордились своей чистотой, а над жизнью других смеялись, осуждали ее, даже не зная хорошо, кто каков есть, но просто потому, что им кто-либо показался грешником. Чистота таких людей в Судный день окажется нечистой и недостойной Небесного Царствия. Прекрасно говорит об этом блаженный Иероним: «О как много девствующих, у которых кажущаяся чистота обесчестится в день Судный! Но как много и таких, у которых мнимая нечистота будет венчана Богом, Праведным Судией!» Внемлем здесь тому, что мнимая чистота одних Праведным Судией будет бесчестно осуждена, как нечистота, а мнимая нечистота других славой прославится в Царствии Небесном, как истинная чистота (1).

На пире Царского Сына – Христа Спасителя нашего (см. Мф. 22:2–14), вместо любодейной страсти сидит целомудренная чистота, ибо Тот Пречистый и Нескверный Жених как Сам родился от Пречистой Девы и вскормлен пречистым девическим молоком, так и чистых любит, чистым дает почивать на Своем лоне и им вручает Мать Свою. Не девственнику ли Иоанну Он дал на Тайной вечери возлежать на груди Своей? Не ему ли под Крестом вручил Мать Свою? «Жено! вот сын Твой; вот Мать твоя» (Ин. 19:26–27). Правда, Он не гнушается и скверными грешниками, как говорят о Нем ненавидевшие Его иудеи: «Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками» (Мф. 9:11), – но Он не гнушается только таких грешников, только с такими имеет общение, которые каются с истинной душой, которые с праведным сердцем, с умилением и молитвами приходят к Нему, только таких Он не гонит от Себя. «Приходящего, – сказал, – ко Мне не изгоню вон» (Ин. 6:37). Не только не гонит приходящего, но отечески обнимает его с распростертыми объятиями и удостаивает Своего пиршества. Но нечистые, некающиеся, ожесточенные грешники, каждый день оскверняющиеся и не хотящие отстать от своей скверны, пусть не приближаются к Пречистому Жениху, ибо на этот пир не призывают никого нечистого, и не может войти туда никакая скверна. Там при входе стоит самый чистый девственник, святой Иоанн Богослов, и громким голосом изгоняет всех нечистых, говоря: «Вне – псы и чародеи, и любодеи» (Откр. 22:15), а Жених, сидя на Своем месте, приказывает: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7:6). Итак, вон, бесстыдные, вон, свиньи скверные, валяющиеся в грязи греховной тины, в грязи прелюбодеяния и любодеяния, прочь от пира Христова! (1)

Трудно распознавать в жизни этой овец и козлищ, как во тьме ночной отличить драгоценный бисер от простых камней. Бывает, что кто-нибудь всеми считается козлищем, а на самом деле он овца Христова, святой и праведный. Недаром где-то сказано: кажущаяся чистота многих в день Судный окажется нечистотой и навек осуждена будет, и, наоборот, видимая нечистота многих окажется чистотой и будет прославлена. Подлинно, не знаю, кого назвать овцой, ибо никто не знает, каков человек в очах Божиих: свят или грешен. Говорят, что никто до смерти не бывает овцой, а назвать кого-либо козлищем боюсь, чтобы не впасть в грех осуждения. О себе только знаю, кто я: я – козлище (2).

Что значит девствовать телом и духом? Что значит быть чистым телом и духом? А так как мы вспомнили о чистоте, то да выслушают слова эти не только девствующие, или вдовствующие, или охраняющие покаянием чистоту свою, но и находящиеся в супружестве, ибо ко всем вообще говорит апостол: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа; вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас»; и еще: «Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (1Кор. 6:19, 3:16–17). Итак, каждый должен беречь свою чистоту, девствующие – девственную и вдовствующие – вдовственную. Точно так же и находящиеся в супружестве должны беспорочно хранить чистоту супружескую, чтобы быть чистыми храмами Святого Духа. Ибо пред Богом как чистота бессупружных похвальна, так и чистота супружных честна («брак у всех да будет честен» – Евр. 13:4), и тех – приятна, и этих не отвержена, как нескверная; и та славна, и эта имеет свою, хотя бы и иную, славу, как говорит апостол: «Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд» (1Кор. 15:41). Хотя и иная, но все же слава, и каждому своя: особая слава солнцу, особая – луне и особая – звездам. Святой Исидор Пилусиот дает этим апостольским словам такое толкование: «Уподобляет Павел, – говорит он, – солнцу тех, которые возлюбили хранить девство; луне – тех, которые пребывают чисто во вдовстве; звездам же уподобляет тех, кто в честном супружестве соблюдает ложе свое нескверным. Ибо как солнцу подобает быть светлым, и луне светлой, и звездам не темными, так подобает быть чистыми и девствующим, и вдовствующим, и находящимся в супружестве, чтобы все были достойными храмами Святого Духа». Научитесь же здесь все, что значит человеку быть чистым духом и телом. Каждый человек по существу своему двойственен: внешний и внутренний, то есть материальный и духовный; внешний – видим, ибо материален, а внутренний – невидим, ибо духовен. Поэтому и чистота его должна быть двояко непорочна пред Богом: чистота телесная и духовная, то есть чистота духа. Напрасно гордится в своем уме чистотой телесной тот, кто не хранит тщательно чистоты духа. Напрасно обуздывает свои плотские вожделения воздержанием тот, кто в уме своем питает греховную скверну. Напрасно внешний человек считает себя чистым, если его внутренний человек загрязняется бесчисленными нечистотами. Тело чисто, а из сердца исходят помышления злые, прелюбодеяния, любодеяния, оскверняющие человека. Такой человек подобен содомскому яблоку. Пишется в книгах, что в той стране, где находились погубленные праведным гневом Божиим Содом и Гоморра с окрестными городами, родятся яблоки, по внешнему виду очень красивые, большие и имеющие дивный цвет. И если бы кто-нибудь увидел их в первый раз, то весьма поразился бы их красотой и ожидал бы найти в них вкус неизреченный. Но когда кто-либо, взяв яблоко, разрезает или вкушает его, то не находит в нем ничего, кроме одного только праха гнилостного, смрадного и вредоносного. О человек, чистый телом и оскверненный душой! Не подобен ли и ты такому яблоку? Чистота тела твоего не похожа ли на это красивое по виду яблоко, а нечистота духа и ума твоего не является ли прахом гнилостным, смердящим и душевредным? Таких именно людей Сам Христос Господь уподобляет в Евангелии гробам окрашенным, наполненным смрадными костями (см. Мф. 23:27), и говорит им: «Вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши» (Лк. 16:15). О если бы можно было заглянуть внутрь сердца, кажущегося святым, не один нашелся бы там сгнивший и воссмердевший труп – мысль порочная! Итак, необходимо знать, что чистота внешнего человека, то есть чистота тела, без чистоты внутреннего человека, то есть духа, – это не чистота (2).

Святой Киприан из Kарфагена, славного города земли Африканской, древний учитель церковный, открыв свой сундучок, сокровище, говорю, своего учения, показывает нам бисер, именуемый чистотой непорочной и особенно девственной, и восхваляет ее, называя красотой всех красот, добротой всех добродетелей, сестрой Ангелов, возлюбленной подругой Самого Создателя всех, Бога. Но не всякий может иметь этот бисер, ибо и Сам Господь о чистоте и несупружной жизни сказал в Евангелии: «Не все вмещают слово сие, но кому дано» (Мф. 19:11), даже и девствующие, в которых по временам живет некое безумие. Не посрамлены ли пять неразумных дев у дверей небесного чертога, как читаем в Евангелии? И святой Златоуст говорит об этом товаре, что без помощи других он скоро уничтожается. «Чистота, – говорит он, – без спутников своих – поста и воздержания – скоро изнемогает» (2).

Kрещением во Христа, вторым духовным рождением будучи рожден, от первородного греха водой и духом ты омылся, поэтому впредь снова грехом плотской похоти и действия не пленяйся, дабы не уподобиться псу, возвращающемуся на свою блевотину (Притч. 26:11; 2Пет. 2:22). От тьмы и бессловесия ты отвратился, – снова к тьме и бессловесию не обращайся, но к свету разума и познания всех вещей возрастай и соединяйся. Ты сотворен Богом, – к Нему прилепляйся. Ты создан Богом, – с Ним любовью будь соединен. От Него бытие свое имеешь, – к Нему всей душой твоей прилепляйся, ибо через плотское греховное вожделение и похоть соделалась смерть и всеконечное отчуждение от Бога, а через сохранение чистоты – жизнь и к Богу совершенное присвоение (3).

Пред Богом только чистые священствуют, от нечистых же отвращает Бог Свое лицо (3).

Чревобесие

Претерпевая малый голод и жажду гортанного чревобесия, дабы не принять сугубый вред и тяготу и не впасть после того в великую скорбь и печаль. Знай, что уже не один раз ты прельстился, потому впредь прельщаться не желай, да не будешь сам себе врагом и немилостивым убийцей (3).

Чудеса

Не великим ли считается у людей быть чудотворцем, переставлять горы и творить иные знамения и чудеса? Не таких ли следовало бы назвать сынами Царства Небесного? Однако же и о них пишется в Евангелии, что они будут говорить: «Господи, Господи! Не Твоим ли именем многие чудеса творили?» Но Господь ответит им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня» (Мф. 7:22–23). Но вот еще и апостол говорит: «Если имею всю веру, так что могу и горы переставлять, – я ничто» (1Кор. 13:2) (1).

Прежде всего я спрашиваю: что такое чудо? Отвечаю: чудом называется то, что бывает выше естества. Ведь все, что происходит естественно, не чудесно, никто тому не удивляется и не называет чудом. Только то считается и действительно есть чудо, что превосходит всякое естество, всякую силу природы. Не чудо, что фараон со всей своей силой потонул в море, ибо естественно бренному созданию погружаться в воде и утопать, но чудо в том, что море противоестественно дало Израилю путь посреди себя и тем же путем ввело в свои недра фараона. Не чудо, что пламя, изошедшее из вавилонской печи, пожгло халдейских слуг, которые находились вокруг нее, ибо естественно огню жечь, а людям сжигаться огнем, но чудо в том, что огонь противоестественно не коснулся трех отроков, бывших внутри печи, и не мог повредить им. Неудивительно, если кто любит любящих его, ибо это естественно, но удивительно то, если кто любит врага своего, ибо это противоестественно (1).

Юность

Не каждый в юности своей овцой бывает, многие и козлищами становятся. Ибо какой возраст в жизни человеческой так близок ко злу, как юность? Она отвращается от полезного и ищет душевредного. Она с трудом слушает добрые учения, к злым же стремится, избегает наставлений и уклоняется к самоволию, не любит исправления, а развращение принимает с любовью. Учение мудрости противно для юноши, безумие же ему приятно. Он над богоугодной жизнью надругается, а беззаконию ревнует, хулит добрых, а злых восхваляет, отвергает разумный совет, а лукавый с удовольствием исполняет, постоянно распаляется от сладострастных вожделений и, отдаляясь от Пастыря своего, Христа Бога, и из числа овец Его, причисляется к козлищам. Велико и честно и всякой похвалы достойно, если кто в юности своей, преодолев юношеские желания и презрев козлонравие, сделается овцой паствы Христовой. Хорошо говорит об этом пророк Божий Иеремия: «Благо человеку, когда возьмет ярем Господень в юности своей и носит» (Плач. 3:27), – а не в старости и из козлища превратится в овцу Христову. Ибо после того, как ослабеют уже его естественные силы, он становится бессильным для грехопадений. Тогда не он оставляет греховные страсти, а сами греховные страсти оставляют его по старости. Человек, который всю свою прежнюю жизнь был козлищем, изнурив себя служением греховному сладострастию, а под старость хочет быть овцой, заслуживает небольшой похвалы, так как он совершил не преславное дело. Начинающий же в юности служить Господу и до самой старости не ослабевающий в добродетельных подвигах блажен, и дело его преславно. Он любезен и Богу, и Ангелам, и для людей дивен, и Святым Писанием восхваляется... Великое и преславное дело – в юности своей прилепиться к Богу, ибо это есть твердое основание всей добродетельной жизни. Многие желают в старости устроить себе, как бы дом некий, богоугодную жизнь и приобрести спасение для души своей, но не могут, так как не положили в своей юности твердого основания, то есть не прилепились к Богу, не привыкли служить Ему со всем усердием и всю жизнь свою провели в служении страстям и похотям мира сего. Потому и в старости своей не могут устроить свое созидание, не положив крепкого основания в юности. Если же и полагают в близкие к старости дни свои, как основание, доброе намерение к исправлению жизни своей, то такое основание редко когда бывает прочно. Редко доходит их созидание до свершения, ибо они колеблются, как бы от ветра, от обычных и состарившихся в них в течение долгого времени греховных сладострастий. Да и как может кто-либо коснуться тех подвигов, к которым он не привык с юности? Утвердивший же с юности жизнь свою в Боге, к старости восходит на самый верх добродетельного совершенства и сподобляется от Бога великих дарований. Великим был чудотворец в Ветхом Завете пророк Моисей, но святой Амвросий считает высшим по чудотворениям Иисуса Навина. Ибо хотя Моисей вывел людей Израилевых из Египта, но он не ввел их в землю обетованную и сам не вошел в нее, а Иисус Навин ввел их в нее, сотворив сухой путь через реку Иордан, как Моисей в море. И еще чудеснее: он прекратил движение солнца, повелев ему остановиться, – и встало солнце, а вместе с ним и все другие небесные круги, вечно движущиеся по путям своим, согласно устроению Создателя, встали неподвижно (см. Нав. 10:13). Моисей был чудотворцем только на земле, а Иисус Навин явился великим чудотворцем и на небе. Но почему же Иисусу Навину дарована большая благодать чудотворения, чем Моисею? Не потому ли, что он от юности своей начал служить Богу? Воистину поэтому. Посмотрим на юность обоих чудотворцев: где проводит Моисей дни своей юности? В палатах царских. Он называется сыном царевны, как говорит Писание: «Когда вырос младенец, кормилица привела его к дочери фараоновой, и он был ей вместо сына» (Исх. 2:10). Итак, юность Моисеева прошла в дворянстве, в сластопитании и мирских утехах. Где же проводит свое юношеское время Иисус Навин? Написано о нем в книге Исхода следующее: «Слуга же Иисус, сын Навина, юноша, не выходил из храма Господня» (Исх. 33:11). Отсюда ясно, где провел он свою юность: во храме Господнем, служа от юности Богу. Моисей в юных летах был при царе земном, а Иисус Навин предстоял Царю Небесному. Тот служил фараону, а этот – Богу. Тот держался палат царских, а этот не отходил от храма Господня и потому получил от Бога высший дар чудотворений, чем тот (2).

Юностное похотное плотское безумие от себя отметай, премудрости же духовной о Боге всегда поучайся всеусердно (3).

Язык

О геенне огненной многие говорят, что если бы сюда попала хотя бы одна искра гееннского огня, то в мгновение ока была бы опалена и сожжена вся поднебесная, подобно тому, как сожжены были Божиим попущением Содом и Гоморра. Таким же образом и хульный, осуждающий язык воспаляет всех живущих добродетельно, обращает их в пепел и уничтожает. Как геенский огонь вместо дров имеет грешников, так и злохульный язык, пылающий геенским огнем осуждения, вместо дров ищет для себя человеческих согрешений и по природе своей является жарче огня геенского. Последний, как сказано, опаляет только грешников с их грехами, над добродетельными же и богоугодными он не имеет власти, ибо святой, если бы даже и пошел посреди огня геенского, не опалится им, как некогда не опалились в печи три вавилонских отрока.

Язык же, осуждающий, опаляет не только грешников с их грехами, но и добродетельных, святых, праведных и богоугодных, опаляет их со всеми их добрыми делами, жжет и поедает. За это и сам он будет сжигаться вечно в неугасимом геенском огне, ибо кто как согрешит, тот так и наказан будет, и кто какой мерой мерит, такой он и сам будет измерен. Ты, злой язык, палил других, как геенский огонь, гори за это и сам в нескончаемом геенском огне вовеки. Здесь для пояснения, сказанного, следует вспомнить евангельского богача, который в аде, будучи в муках, поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: «отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем» (Лк. 16:23–24). Видите: он весь в муках, весь горит в геенском пламени, а отрады и прохлады просит только для одного горящего языка. Почему так? А потому, что язык больше всего, больше всех прочих членов, больше всего тела жжется ужасным огнем. За какую же вину? За грех осуждения. При повседневном своем веселии и изобильных трапезах он поедал людей вместо хлеба, то есть клеветал на других, унижал их, осуждал, хулил, укорял, потому-то особенно жгло пламя геенское его злохульный язык (1).

Ярость

Всякий гневающийся, враждующий против своего брата и мстительно ярящийся подобен бесноватому, и поистине бывает бесноватым. Святой Златоуст вспоминает то, что видел своими очами: некто, разгневавшись, чрезмерно разъярился и от той чрезмерной ярости стал бесноватым. Также и древний врач Гален вспоминает, как он своими очами видел еще во время своего детства, что некий человек старался поскорее открыть ключом двери комнаты, но от большой поспешности не мог сделать этого. Долго ворочая ключом туда и сюда и будучи не в состоянии открыть, он так распалился гневом, что начал зубами кусать ключ и сильно толкать двери ногами, а потом в бешенстве упал, начал оцепеневать и истекать пеной. Видя это, отрок Гален положил себе законом никогда не гневаться и не яриться. Подобное этому вспоминает венгерский летописец под 1690 годом. Kнязь венгерский по имени Матфей Корвий в праздник Входа Господа в Иерусалим повелел принести на трапезу ему свежих фиников, доставленных из Италии. Когда же их не оказалось, ибо слуги домашние тайком их съели, то он распалился такой яростью, что тотчас постигла его болезнь апоплексия: он упал на землю, как бесноватый, и умер, издавая страшные крики. Слышите ли, до чего доводит человека гневная ярость? До смертельного беснования. Прекрасно сказал Елифаз, друг Иова: «Глупца убивает гневливость» (Иов. 5:2). Поистине, гневный человек подобен бесноватому: у него бывает страшный взгляд, изменяются очи, опухает лицо, он кричит ужасным голосом, сам кусает себе губы или пальцы, скрежещет зубами; все домашние боятся его, как бесноватого, убегают от него и скрываются. Кто и чем может изгнать гневного беса от такого яростника? Бесновался иногда царь Саул, и, как говорят о нем некоторые, эта болезнь беснования особенно находила на него в то время, когда он, разгневавшись на кого-либо, доходил до ярости. На кого же было ему столько гневаться, как не на безвинного Давида, которому он завидовал из-за его доброй славы? Ведь победа над филистимлянами приписывалась больше Давиду, нежели Саулу. Женщины ходили и ликовали, говоря: «Саул победил тысячи, а Давид тысячи тысяч» (1Цар. 18:7). Саул завидовал этому, и от зависти рождался в нем гнев. От гнева он приходил в ярость, а от ярости впадал в состояние беснования. Что же делал Давид? Он играл перед ним на гуслях и этими звуками отгонял от Саула нечистого духа (см. 1Цар. 16:23). Дивный был звук тех гуслей, чудесна музыка, которая могла отогнать от человека беса. В чем же заключалась таинственная сила тех гуслей, прогонявших беса музыкой? Беседовать об этом пространно теперь нам не хватит времени. Говорится только то, что музыка та была полна неизреченной сладости и какой-то великой, таинственной силы. Главная же причина заключалась в том, что святой Давид, будучи кроток нравом, не злобствовал в ответ на Саулову злобу, и чем большим незлобием наполнялось сердце Давида, тем более умиленно он играл на гуслях, и тем более сильны оказывались те звуки отогнать нечистого духа от полного злобы Саула. Знаем мы еще и то, что как музыка гуслей не может быть сладкой, если струны не будут согласованы, так никто не может и беса изгнать из своего недруга, если не настроит в себе с ним согласия. В гуслях струна под струной, располагаясь одна за другой взаимно и согласуясь, все вместе издают сладкие звуки. Подобно тому и люди, будучи один под другим и согласуясь один с другим, являют жизнь прекрасную и приятную Господу Богу, а бесам страшную, являют как бы музыку гуслей, которой Бог веселится, бес же прогоняемый убегает далеко. Поскольку же любящий своего врага подчиняется ему незлобием и смиренной кротостью и, являясь согласным с ним, подобно струне, настраивающейся под другую струну, издает сладкую музыку смиренных слов, считая себя таким же грешником, каким считает его и недруг, он таким смирением разрушает гнев недругов, говоря: «Я виноват», – и таким образом отгоняет от него гневную ярость (1).

Человек не возбуждается гневом и яростью сам собой, если кто-нибудь не прогневляет его, а побуждается к этому или лицемерными друзьями, или явными своими недругами, оскорбляющими и преследующими его, которые или обижают его словом, осуждают и опорочивают, или же делом его оскорбляют. Из-за этого в человеке естественно вызываются гнев и ярость, и он в свою очередь платит жестокими словами и мстительными делами. Они становятся зверями по отношению друг к другу: и обижающий терзает, как бы зубами, злыми словами и делами, и мстящий терзает, воздавая злом за зло и обидой за обиду. И тот, кто может с Божией помощью укротить этого зверя, гневную, говорю, ярость, как в себе, так и в ближнем своем, тот добрый подвижник и храбрый борец. Но для укрощения этого лютого зверя, природной, говорю, ярости и гнева, необходима великая сила, великая крепость, которая содержится не в волосах Сампсоновых и не в бронях и оружии, а в самом кротком и незлобивом терпении: терпя победишь, не злобствуя укротишь. Спросим премудрого Соломона, кого он назовет самым крепким и сильным? Он же отвечает нам, что нет никого крепче и сильнее, чем кроткий и терпеливый человек: «Долготерпеливый муж лучше, – говорит, – храброго, и сдерживающий гнев лучше завоевателя городов» (Притч. 16:32), – то есть терпение и укрощение гнева сильнее, чем храбрость витязей. Почему же долготерпеливый лучше и сильнее, чем крепкий, и укрощающий гнев лучше овладевающего городами? Потому, что терпеливый укрощает в себе и в ближнем своем зверя, сугубую, говорю, ярость. Сначала в себе, а потом в ближнем, ибо никто не может укротить ярящегося противника своего, прежде чем не укротит самого себя, никто не может уничтожить чужую гневную страсть, прежде чем сам не искоренит ее в своем сердце, и не одолеет ничьей злобы, если прежде всего сам не сделается незлобивым. Но гораздо труднее борьба и подвиг – усмирить своего зверя, свою ярость, чем чужую. Укрощение чужой ярости есть дело искусства, а укрощение своей – дело крепкой и сильной души. Чужая ярость возбуждается случайно, своя же – природна, естественна, а для того чтобы преодолеть что-либо естественное, необходима несравненно большая сила, чем для того чтобы победить какого-либо врага. Многие победили целые царства, а себя одолеть не могли. Достоин всякого посмеяния Александр Великий, который, завоевав столько царств, покорив Азию и Африку, не только не мог укротить во гневе ближайших и расположенных к нему друзей: Филота, Kлита и Kалисфена. Потому муж долготерпеливый лучше храброго и сдерживающий гнев лучше завоевателя городов, что он прежде всего побеждает в себе страсть гневную, а затем и укрощает ярость ближнего своего кротостью (2).

Ярящийся и беспамятно гневающийся на кого-либо не ведает, что творит, ибо если когда-либо выскажет что с яростью и гневом, то потом, рассмотрев сказанное, со стыдом берет свои слова обратно. Многие, сотворив когда-либо что-то с яростью и гневом, потом сильно о том раскаивались, ибо попущенная ярость помрачает разум, опечаливает душу, губит рассуждение и память, и что потом будет, о том не помышляет. Ярящийся и беспамятно гневающийся слеп во всем, удерживающий же гнев и ярость легко воздерживается от всего злого. Поэтому, если случится тебе когда-либо раздражаться и разгневаться, то особенно старайся не говорить ничего, но или отойди, или затвори уста свои, да не изойдет яростный пламень, не опалит душу и пребывающим с тобой не сотворит напрасное смятение. Но когда угасишь яростный пламень и мирным станет сердце, тогда с миром твори то, что служит к исправлению. Одно твое слово, сказанное в кротости, благоприятнейшим будет, нежели тысяча сказанных в ярости. Гораздо больше исправишь кротостью, нежели ярясь и раздражаясь: и другого благоразумно вразумишь, и себе самому сотворишь полезное (3).

Храни себя от ярости, запальчивости и ссоры, в гневе же будь сдержанным (3).