Святитель Фотий Константинопольский
Послание патриарха Фотия архиепископу Аквилейскому (Epistula 291)

Послание написано в 883/884 г. и адресовано, по-видимому, неизвестному по имени преемнику епископа Вальперта (873–883) на Аквилейской кафедре. В юрисдикцию этой епархии входил г. Венеция, поэтому одна из рукописей (S) дает пояснение: A= κυληΐας ήτοι Βενετίας («Аквилеи, сирень Венеции»). Перевод выполнен Д. Е. Афиногеновым по изданию: Photii Epistulae et Amphilochia / Ed. В. Laourdas et L. G. Westerink. Leipzig, 1985. Vol. 3. P. 138–152.

Боголюбивейшему, преподобнейшему,

священнейшему архиерею, брату и сослужителю,

предивному и знаменитому архиепископу

и митрополиту Аквилейскому

Фотий, милостью Божией архиепископ Константинополя,

Нового Рима, и вселенский патриарх

во-первых, Ваше умонастроение по Богу и духовное дружелюбие, что оно велико и высоко, и обитает превыше состояния большинства; во-вторых же и того, кому оно было препоручено, этого священного мужа как прочую добродетель и разумение, так и устойчивый и деятельный ум, через которые позволило словно в зеркале отчетливее и совершеннее созерцать Ваше священное и богопочтенное преподобие в том, что письмо, будучи [лишь] письмом, опустило, и радоваться и наслаждаться его достоинствами. Ибо мы увидели человека, красующегося скорее разумением, нежели сединою, добродетелями же испещренного не меньше, чем разумением и вместе с устойчивостью умонастроения проявляющего остроту мысли. И проще говоря, какой благодати причастником следовало быть тому, кто получил от Бога в удел священнодействовать наши страшные таинства, таким опыт показал посланца священного Вашего преподобия. И отсюда можно было понять и получить доказательство того, что начальствующий над ним, посвятивший его и отправивший к нам посланником исполнен божественных дарований и всячески отличается светлостью жизни, и горячим рвением в догматах, и любовью, и подает пример спасения взирающим на него. Ведь если бы приобретший от Вас архиерейскую благодать не наслаждался в таком изобилии Вашими учениями и наставлениями по Богу и если бы не пользовался неким дивным и столь щедрым орошением из источника Ваших добродетелей, он не достиг бы такого проявления добродетелей в том, что подобает архиереям Божиим: ибо производное не всегда сохраняет даже от краткого озарения и осияния подобие первообраза. И благодарение за все это Благодетелю и Создателю всяческих Богу, Который, посвящая светила и путеводителей как в восточных странах, так и в западных, ежедневно поставляет их на высоту архиерейских престолов светить и озарять души и мысли многих.

Но будучи такого мнения о Вашей добродетели и гордясь и радуясь ее достоинствам, мы, возымев великую надежду с ее помощью избавиться от того, что ныне дошло до наших ушей (пусть бы этого не было, ведь это душевная, а не телесная боль), сочли должным открыть и сам недуг. Ибо донесено было до нашего слуха, что некоторые на Западе – не знаю, как и сказать без огорчения – плохо искушенные в Господних речениях, то ли не обращая никакого внимания на отеческие и соборные определения и учения, то ли пренебрегая их точным смыслом, то ли имея незрячий в таких вещах ум, или не знаю уж, как и сказать – тем не менее, как не должно было бы случиться, дошло до нашего слуха, что кое-кто из западных привносит, что Божественный и Всесвятой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Сына, и причиняют тем самым таким утверждением большой вред соглашающимся с ними. Это, наверное, навлекает не столь великое, хоть и большое осуждение на тех, кто думает так по неразумному предубеждению, из-за завесы неведения, но когда предпринято исследование, и нелепость разъяснена и раскрыта и через прочее наше Священное Писание, и через само Господнее речение, если они не отступятся поскорее, как уличенные¹, от нелепого мнения и не примкнут поскорее к правильно доказанному и изложенному и, распознав падение, в которое рухнули, не отринут его, усердно показывая себя чадами и учениками благочестия, ясно, даже если никто не провозгласит, в какое такие люди впадают богохульство и какому осуждению являют себя повинными. Ибо они вместе с остальными благами лишатся и благочестивого образа мыслей, и Самого Божественного Духа как уничижающие Дух, утверждая, будто Он исходит от Сына, и вторым исхождением Его оскорбляя, а над единым исхождением глумясь.

Ведь разве не нелепо, а вернее, разве не исполнено крайнего богохульства возражать самим Владычним речениям и восставать на повсюду господствующее предание и учение великих архиерейских престолов? Ибо (умолчу о его предшественниках) и Лев, Римский архиерей, и древний², и вновь после него новый³ оказываются думающими одинаково с соборной и апостольской Церковью и с бывшими до них святыми архиереями и с апостольскими законоположениями: первый, оказав четвертому Вселенскому Собору⁴ большую поддержку через посланных от его лица священных мужей и посредством собственного послания, которым ниспровержены Несторий и Евтихий и в котором он провозгласил и то, что Дух Святой исходит от Отца, согласно вынесенным до него соборным постановлениям, а вовсе не от Сына. Так же и более поздний Лев, равный с ним верой, как и прозванием, тот самый горячий ревнитель благочестия, чтобы пречистое поучение нашего благочестия никак и никоим образом не искажалось варварским языком, передал жителям Запада славословить и богословствовать им Святую Троицу на греческом языке, как оно и было изначально изложено. И передал не только словом и предписанием, но и начертав на неких щитах, сделанных наподобие столпов, и предложив на всеобщее обозрение, установил их у церковных врат⁵, чтобы всем было легко научиться неподдельному благочестию, и у тайных извратителей и изобретателей новшеств не было способа искажать наше христианское благочестие и вводить Сына как вторую помимо Отца причину равночестно с рожденным Сыном исходящего от Отца Духа. И не только эта двоица священных мужей, просиявших на Западе, сохранила благочестие без нововведений – не настолько бедна Церковь западными проповедниками, – но и другой сонм трудноисчислимый, которые заключены между названными мужами как вершинами и вместе с ними сияют благочестием.

Итак, если Римская Церковь согласна в исповедании с остальными четырьмя архиерейскими престолами, а Церковь основана и утверждена на камне Владычных речений, против которой, как разъяснила Сама Истина, никакой силы не имеют даже врата адовы (ср. Мф 16:18), то есть не затворяющиеся уста еретиков, откуда и от кого возникает эта новая хула на Духа? И разве происшедшее не достойно многих стенаний и многих слез, и многих стараний обуздать распространение недуга, чтобы не видеть болезнь пожирающей большее число причисленных к пастве Божией? Вот поэтому и наша мерность призывает Ваше совершенство в добродетели как некоего великого поборника Церкви и словно бы стража, поставленного дому Израилеву (Иез 3:17), всенародно возжечь заключенную в сердце божественную ревность и, как будто вос- светив светильник архиерейства, озарить всех заблуждающихся светом спасения и отвратить от заблуждения, руководствовать же к простирающемуся по всей вселенной благочестию.

Во-первых, как сказано, есть Господне речение, освещающее ярче всякой молнии исхождение Духа от Отца: взирая на которое, сквернословившие об исхождении Духа от Сына пусть, хоть и с опозданием, прекратят пребывать в заблуждении и мраке и, просвещаемые светом благочестия, пусть вместе с благочестивыми войдут в ограду, где сияет незаходимое блистание православия, устыдившись особенно наперсного ученика и тайноводителя небесных учений, тезоименного богословию Иоанна, и пусть призовут его в заступники, чтобы получить прощение за то, что когда-то давно восстали и пошли против Самого Учителя и Его богословнейших учеников.

Ибо у тех, кто учит об исхождении Всесвятого Духа от Отца и от Сына, обязательно появятся и два начала, и единоначалие в Троице исчезнет. Ведь говорящие так будут явно провозглашать и две причины, отчего и одно начало (и пусть богохульство падет на головы виновных)⁶ тоже разделится на два начала. С другой стороны, если исхождение от Отца совершенно, то зачем нужно второе исхождение, раз совершенство усматривается у Духа уже от Отеческого исхождения? Если же несовершенно, кто вынесет эту нелепость? Во-первых, осмелившийся сказать это, приписал всесовершенной Троице несовершенство; а во-вторых, он, опять- таки, соорудил наделяющий совершенством Дух из двух несовершенных, более того, сделал Его сложным, как [происходящий] от неких двух причин, и в таком случае (о, несдержанный язык и неразумный разум!), Дух исходит и от Того, и от Другого несовершенным образом.

Одержимые же таким поношением не преминут назвать Дух и внуком. Если же слова этого они остерегаются из-за страха перед благочестивыми, то мысль лелеют в том, что утверждают. Ведь если Сын происходит от Отца через рождение, а Дух от Сына через исхождение, Он займет место внука. И как это стерпеть старающимся быть благочестивыми и принадлежать к числу христиан? Или, если это [мнение] долго останется без обличения, разве оно не увлечет тех, кто от Бога сподобился ума и дарования обличать, но молчит, в ту же погибель, что и богохульников?

Ты же, священнейший из священных мужей, показывай им и вот что рождается из их нелепого мнения. Ведь если при рождении Сына исходит и Дух, и разом Один рождается, а Другой исходит от Рождающегося, то и Дух ничуть не менее Сына будет имеющим происхождение через рождение, если Отец рождает Сына, а Дух исходит вместе с Сыном, происходящим через рождение. Ибо если у них одно время относится к рождению Сына от Отца, а другое – к исхождению Духа от Сына – ведь они, возможно, под давлением придумают и такое – это непременно заставит Дух прийти в существование позже Сына. Если же они, предвидя опасность, от этого явного богоборчества отступятся, то сами себя принудят признавать Дух рожденным.

Я слышу, что они дерзко посягают на Павла и общего Владыку и Учителя, выставляя божественного Павла в защиту собственной ереси. Ибо, по их словам, он сказал: Бог послал Духа Сына Своего, вопиющего в сердцах ваших: Авва, Отче! (Гал 4:6). Но полагающие, будто это речение подкрепляет их невежество, пусть знают, что теми высказываниями Павла, на которые они думают опереться, они скорее уличают себя самих. Ведь мы не за то их укоряем, что проповедует Павел, но обвиняем за то, в чем они искажают его богодухновенные речи. И поскольку они бесстыдно выдвигают в обвинение ему то, чего он не говорил и никогда не мыслил, то уловляются как навлекающие сами на себя справедливый приговор. Итак, этот превознесенный человек говорит, что от Отца был послан Дух Сына. Повторяй и ты то же высказывание, что у Павла: ибо Он есть Дух Сына, поскольку Его никогда не видели чуждым или противоречащим Ему, или по-другому законополагающим, но как у Него та же сущность и сила, так и воля и решение и равным образом одинаковое схождение (συννεύσεως) к Одному, от Кого Один рожден, а Другой исходит. Павел сказал о «Духе Сына»: пусть и они так говорят, и никто их не обвинит в ереси. Он не сказал: «Исходит от Сына», а если кто-то говорит так, он и Павлово учение оскорбляет, и делает себя виновным в еретическом мнении. Если же из-за того, что сказано о «Духе Сына», они воображают и исхождение, то будут утверждать и об исхождении Отца от Сына – ведь повсюду говорится об «Отце Сына». И таковые установят, пожалуй, много изводителей и причин Духа: ведь Он ничуть не менее называется и Духом премудрости, и знания, и разума, и силы и прочих подобающих Богу вещей. Посему если из-за того, что Он называется Духом [всего] этого, они требуют, чтобы Он и исходил от этого, можно видеть, в какую пропасть заблуждения их уводит и низвергает их премудрое измышление (τό σοφόν τής επίνοιας).

И вновь иным образом видно, как из их мнения произрастает иное богохульство. Ибо если Дух исходит от Сына, но не позже Его рождения и не раньше – ведь в Пресвятой Троице такие временные определения совершенно исключены, – итак, если Он вместе исходит от Отца и от Сына, то и само изводимое будет разделено по изводящим Ипостасям, и будет у них два Духа вместо одного, Один, исходящий от Отца, а Другой – от Сына. Ведь ничего такого небывалого нет даже у тех, кто получил существование через возникновение (τών διά γενέσεως Λαβόντων την ύπαρξιν)⁷: можно видеть различные по ипостаси [существа], происходящие от одной и той же ипостаси (διάφορα καθ ̓ ύπόστασιν έκ μιάς και τής αυτής προϊόντα ύποστάσεως), но чтобы одно и то же по ипостаси произошло от разных и не разделялось по производящим ипостасям, [такого] ни возникновение не знает, ни если что есть выше возникновения. Ибо часто можно видеть многих детей, образующихся из одной и той же утробы, и вместе, и по отдельности, и одна и та же рука и бьет, и пишет, и благодетельствует, и воздевается к Божеству, а чтобы писание представлялось всецелым делом руки и подобно же ноги, или хождение точно так же обоих названных, или зрение – глаза и уха, и тому подобное, никто свободный от тупости не подумает, но как части отделены друг от друга своим местоположением, так и действие каждой разделяется сообразно природе действующего и отграничивается от остальных. И применительно к имеющим совершенно отдельную ипостась сохраняется та же последовательность умозрения.

Итак, какой же еще предлог остается у предпочитающих богохульствовать? Ведь лукавый изобретателен в обмане, хотя премудрость и сила краеугольного Камня через Его служителей легко сокрушает его козни. Но что у них осталось для богохульства? Они подпирают себя Господним речением, полагая неудовлетворительным самостоятельно злословить Владыку, если и злос- ловимого Законодателя не обвинят в злословии. Ибо, говорят они, Спаситель сказал: Он от Моего возьмет и возвестит вам (Ин 16:14). Но если бы мы привели это против них в доказательство того, что Дух берет от Отца и исходит от Него, а не от Сына, то какую лазейку они придумали бы себе от обличения? Стало быть, выставляя в подтверждение своей ереси то, что явственно уличает ее безумие, разве не окажутся они убогими умом, более же убогими произволением? Ведь что может быть яснее этого Владычнего речения для опровержения бесстыдства приводящих его? И что представит очевиднее, что Дух исходит не от Сына, а от Отца? Ведь то, что Спаситель сказал в другом месте, что Дух от Отца исходит (Ин 15:26), тому Он учит и сейчас в предложенном высказывании, говоря: от Моего возьмет. Ведь Он сказал не «от Меня», а «от Моего», то есть от Отца – если только им не угодно, чтобы Сыновним было и именовалось что-то другое помимо Отца и Духа. Итак, полагающие, что столь явные улики против них говорят в их пользу, чье еще содействие получат в подтверждение ошибочного мнения?

Но, похоже, они, не понимая даже всем известных речений и необученные даже тому, что под рукой, не только не терпят узнавать неведомое им от других (хотя нужно было бы просить и старательно искать тех, кто вывел бы их из невежества), но и возводят самих себя в учители собственных выдумок. Ведь как они не стыдятся, хотя Спаситель говорил: от Моего возьмет и возвестит вам, понимать «от Моего» не так, как сказал Спаситель, но, искажая эти слова, вместо них писать «от Меня»? Ибо это, наверное, как им кажется, обосновывает их довод. Однако даже если бы было сказано так, как не сказано, их навет и тогда не имел бы силы. Ведь «брать» не всегда принимается в смысле «исходить», но иной раз подразумевает и совсем другой смысл. Ибо одно дело, когда одна Ипостась берет и почерпает от другой Ипостаси, и иное – когда она исходит [от нее] для получения сущности и существования (τό προς ούσίωσίν τε καί ύπόστασιν έκπορεύεσθαι). Так что у них нет даже правильного осмысления самих значений имен, и если ими будет выдвинуто что-то другое, это относится к тому же безумию и представляется порождением того же невежества, и низвергает в ту же погибель нечестия.

Да, говорят, но и великий Амвросий, и Августин, и Иероним⁸, и некоторые из равных им по чину и положению, оставившие великую славу добродетелью и светлостью жизни, написали во многих своих сочинениях, что Дух исходит от Сына, и следует, повинуясь им, так и мыслить, и говорить и не бесчестить отцов, обвиняя их в еретическом мнении. Прежде всего можно ответить им то, что всем ясно: если десять или двадцать неких отцов высказали это, а тысячи не говорили, кто оскорбляет отцов? Те, кто ограничивает все свое благочестие немногими и выставляет их противоречащими и противостоящими Вселенским Соборам и неисчислимому множеству богоносных отцов, или кто имеет на своей стороне во много раз большее число?

Некто, как ты говоришь, оскорбляет отцов, отрицая, что Дух исходит от Сына – ведь они так сказали. Но разве не оскорбляет многократно большее число утверждающий это? Ведь те никак и никоим образом не соглашались говорить такое. Но оскорбляет отцов говорящий несогласное с их словами. А разве не оскорбляет общего Владыку искажающий Его слова и вместо Него выставляющий другого учителем богословия? Но что говорить об этом? Кто оскорбляет Августина, Иеронима и Амвросия со товарищи? Противопоставляющий их общему Владыке и Учителю как противоречащих, или тот, кто ничего такого не делает, но утверждает, что все следуют предписанию общего Владыки?

Но, говорят, они либо правильно учили, и тем, кто считает их своими отцами, следует блюсти их мнение, либо говорили нечестиво, и вместе с еретическим мнением нужно отвергнуть и их самих. Так отвечают более неправедные в нечестии – ведь им, похоже, не кажется большим достижением в нечестии поддерживаемое ими извращение богословия, но они полагают свои старания незавершенными, если не изыщут и не найдут, как оскорбить тех, кого они называют отцами, таким неблагодарным исследованием и открытием неприличествующего, показывая себя и здесь подлинными учениками Хама, который не прикрыл срамоту отца, но с бесстыдным лицом поглумился над ней (ср. Быт 9:22). Но питомцы Церкви и не забывшие священных наук умеют подобно Симу и Иафету покрывать отеческую срамоту (ср. Быт 9:23) и, осуждая подражателей Хамовых, отвращаются от них.

С другой же стороны, если те, кого слово выше назвало отцами, ни в чем не противоречат общему Владыке, то и мы не станем противоречить им. Если же вы говорите, что они противоречат Владычнему речению, то это ваше дело – и ставить их впереди Владыки, и их же из-за презрения к Владычней заповеди прогонять на неумолимый приговор. Но что можно было бы сказать в защиту тех блаженных мужей? Ведь сколько жизненных обстояний заставили многих что-то высказать неверно, а что-то по икономии, что-то по принуждению непослушных, а кое-что и по неведению, как свойственно ошибаться людям? Ибо один, может быть, сражаясь с ересью, другой – снисходя к немощи слушателей, иной – добиваясь чего-то иного, когда обстоятельства призывали во многом поступиться акривией, ради более великой цели и сказал и сделал то, чего нам ни говорить, ни делать нельзя. И, не говоря о других, вспомни у дивного Павла, учителя вселенной, очищение, острижение, питание молоком, а не твердой пищей недавно приступивших к учению (ср. Деян 21:23–26; 18:18). И отсюда в дальнейшем если кто обозрит весь сонм священных мужей, то потратит целую человеческую жизнь, перечисляя и записывая такие вещи. Но если кто-нибудь, исключив из таких речей и дел немощь слушателей, икономию слова и борьбу с противниками, выставит и будет отстаивать сказанное в чистом виде как догмат, то найдет тех самых, кто говорил и делал такие вещи, выносящими ему обвинительный приговор.

К тому же, если собрание названных отцов, получив увещевание относительно предложенного предмета, возразило и отважилось на некое упорство и непослушание, и они остались в том же извращенном мнении и с ним окончили жизнь после обличений, то необходимо отвергнуть их вместе с этим мнением. Если же они неправильно выразились или по какой-то ныне нам неведомой причине уклонились от правоты, но никакого исследования не было им предложено, и никто не призвал их к познанию истины, мы ничуть не менее причислим их к отцам, чем если бы они этого не говорили, ради прекрасной жизни и почтенной добродетели, и безупречности в прочем благочестии, а словам их там, где они ошиблись, не последуем⁹. Те же, кто заставляет их давать свидетельство, противное Владычнему речению, присваивают им звание отцов только на словах, а на деле со всяческим тщанием изгоняют самих себя на место отцеубийц и супостатов.

Мы же, поскольку обнаруживая и неких других из блаженных наших отцов и учителей во многом многократно отклонившимися от точности правых догматов, отклонений не принимаем, а людей приветствуем, так и если кому пришлось сказать, что Дух исходит от Отца, тех мы не отделяем от отеческого стада. Ведь и включая Дионисия Александрийского в сонм святых отцов, мы никоим образом не приемлем обращенные им к Савеллию Ливийцу арианские высказывания¹⁰, но совершенно отвергаем их. И иже в мучениках великого Мефодия, правившего архиерейским кормилом Патарского престола, а также и Иринея, епископа Лугдунского, и Папия Иерапольского, одного украсившегося мученическим венцом, а других – мужей апостольских и дивно блиставших образом жизни, не следуя им в тех вещах, где они небрегли истиной и уклонились в высказывания, противоречащие общему церковному учению, мы вовсе не отрешаем никого из них от отеческой чести и славы.

Мне не хватит дня перечислять тех, кого мы украшаем отеческой честью, но кому не подражаем в том, в чем они отклонились от истины. Вот так и если окажется, что некоторые вопреки Владычнему речению, всех нас тайноводствующему, сказали, что Дух исходит от Сына, то мы отвращаемся от нововведения как подделывающего и искажающего Владычнее речение, отца же его, тем более что он молчит и не присутствует и не возражает, нисколько не осуждаем. Ведь если обвиняемый не присутствует ни лично, ни через тех, кому он поручил говорить за себя, никто в здравом уме не выступит обвинителем. А когда нет обвинения, нет и приговора за преступление, а если не вынесен осуждающий приговор, осмеливающийся оскорблять того, кто находится вне всех этих обстоятельств, навлекает порицание скорее на самого себя, чем на него.

Но, говорят, отцы сказали, что Дух исходит от Сына. Но немногие числом, а большинство не потерпели сказать это. Сказали немногочисленные отцы, но постановления святых Соборов отклоняют говоривших против Владычнего речения. Сказали отцы – но зачем мне мелочиться относительно числа сказавших? Даже если бы все творение издало единый глас, никто, оставив тайноводство и учения Творца и Создателя, никоим образом не примкнет к творению, противоречащему Творцу и не подчинится законам творения, перечеркнув законы Создателя и Творца.

Ты ищешь отцов в защиту твоего мнения? У тебя есть Сам Владыка, постановления Вселенских Соборов, неисчислимый сонм богоносных отцов, от которых научившись и вышеназванные Римские архиереи и через выставленное святое поучение веры восприняв неискаженным догмат о троическом единосущии, передали его западным странам. И не только воссиявший на четвертом святом и Вселенском Соборе священный Лев¹¹, не только одинаковый с ним благочестием, как и именем, но и тот Адриан, правивший тем же апостольским престолом, как ясно и отчетливо явствует из его ответа святейшему и блаженнейшему Тарасию¹², дяде моего отца, полагал, что Дух Святой исходит от Отца, а не от Сына.

Думаю, я не пропущу и того, хотя это всем очевидно из-за близости по времени, что послы, в наши времена не единожды лишь, но три раза отправившиеся из ветхого Рима, когда мы, как полагается, вступали с ними в беседу о благочестии, ни произнесли, ни были уличены как мыслящие что-либо отличное от распространенного по всей вселенной благочестия, но напротив, четко и без сомнения провозгласили вместе с нами, что Дух Святой исходит от Отца. Но ведь и когда был собран собор по поводу неких церковных вопросов, присланные оттуда местоблюстители иже во святых папы Иоанна, как будто он сам присутствовал и вместе с нами богословствовал благочестие, обозначили и гласом, и языком, и собственноручной подписью единомыслие с Символом веры, проповедуемым и утверждаемым всеми Вселенскими Соборами согласно Владычнему речению.

В то время как дело обстоит таким образом, и Римская Церковь пребывает в единогласии и едином мнении с остальными четырьмя архиерейскими престолами, почему подражатели Хамовы не стыдятся открывать срамоту их, как они говорят, отцов, и выставлять ее на всеобщее глумление? Ибо надлежало бы им, если они взыскуют отеческих речений, вернуться к соборным постановлениям, обратиться к высказываниям Римских архиереев, прибегнуть к сонму других святых и богоносных наших отцов, но не делать кого-то отцами и одновременно возводить на них горькую клевету восстания против общего Владыки, а затем, опять- таки, пользоваться ими как мерилом и правилом веры. Следовало бы им понимать и то, что они гораздо больше оскорбляют, нежели почитают, тех, кого записывают себе в отцы, когда выставляют их против Владыки. Но даже если их нисколько не заботит оскорбление отцов, нужно было бы страшиться и остерегаться проклятия и приговора, наложенного Богом на зачинателя отцеубийства¹³ и никоим образом не подражать проклятому, и не открывать, но скорее покрывать, если бы они увидели у своих отцов что-то неподобающее.

Но пусть бы не было ни подражателей того деяния, ни повинных проклятию, но да будет милостив Христос к увлеченным дерзостью отцеубийц (τη τών πατραλοιών ϋβρει) и к восставшим на Его законодательство и речение, и да изведет их человеколюбиво из прегрешения, и да примирится с ругателями, и побудит стремиться к исправлению, и да примет их под благословение укрывших отеческую срамоту, и не попустит больше никому стать пищей и добычей злоначального зверя, когда твоя священная глава вступит в борьбу за их спасение и будет победоносна против общего врага [нашей] природы, и будет плодоносить и приносить Богу спасение заблудших, посредством чего да сохранится неугасимым и нерушимым и влечение Божественной любви к нам, в Самом Христе истинном Боге нашем, предстательством пресвятой Владычицы нашей Богородицы, боговидных ангелов и всех святых, аминь.

Ради же малого благословения и напоминания и как символы приязни и любви в Господе мы послали частицы честных и животворящих Древ, положенные в золотой ковчежец с изображениями¹⁴.