Кирилл Александрийский Защищение «12 глав» против восточных епископов

Анафематство 1 3 4 7 8 9 10 11 12

Посвятившие свой ум всесвятому Богу и возлюбившие беседовать о догматах истины отвергают скверные пустословия нечестивых еретиков; и устремляя внутренний и сокровенный взор сердца к богодухновенному Писанию и таким образом богато наполняя сердце благими мыслями, весьма мужественно восстают на ниспровергающих православие, как бы говоря: «ревнуя поревновахом по Господе» (3Цар. 19, 10). Итак, когда Несторий изрыгнул многие и различные хулы на Спасителя всех нас Христа и как бы с оснований сдвинул досточтимое и великое таинство вочеловечения: то мы, видя, что не безопасно молчать в этом случае, часто советовали ему отстать от таких хулений и когда совершенно ничего не успели, по необходимости вышли на защищение догматов благочестия, избрали некоторые главы из его хулений и с пользою анафематствовали их, т. е. желающих по ним мудрствовать, повинуясь блаженному Павлу, который говорит: «аще кто вам благовестит паче еже приясте, анафема да будет». «Но и Аще мы или ангел с небесе благовестит вам паче еже благовестихом, анафема да будет» (Гал. 1, 9, 8). Но не знаю, почему некоторые сильно вознегодовали на это; – или это люди таких же мыслей и понятий, или которые притворяясь, что отвергают подобное исповедание, стараются всячески покровительствовать ему и сделать ненавистными тех, которые хотят защищать Спасителя. Должно было думать, что укоризны на учащих противному выражали у них искренность любви ко Христу; но ныне (оказывается, что) они сделали не то, что лучше и особенно что должно, а сделались враждебнейшими к тем, которым если бы подражали, получили бы с ними венец нетления. Они порицают анафематства, будто несправедливо составленные, и письменно противополагая каждому вымыслы своего ума и некоторые глупые пустословия, думают тем увлечь безрассудных читателей их книг. Поэтому и нам необходимо было противопоставить им истину, опровергнуть их нападения, выказать их любителями хулы, а противников их исследователями истины. Итак, предложивши сначала каждое из анафематств и потом сопоставивши с ними то, что ими составлено, мы присоединили свои опровержения, призывая в судьи знающих божественное Писание и требуя справедливого и беспристрастного суждения от разумеющих истину.

Анафематство 1

Кто не исповедует Еммануила истинным Богом, и посему святую Деву Богородицею, так как она по плоти родила Слово, сущее от Бога Отца, ставшее плотью: да будет анафема.

Возражение восточных

И кто станет исповедывать, что Слово Божие, соделавшееся плотью, и родилось плотски? Если она родила плотски, то уже не как Дева. И к чему мы отнесем слова: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя» (Лук. 1, 35), если, по его² мнению, Дева родила (Его) плотски, а не как прилично Богу? и каким образом указывала на Него звезда странно явившаяся (Матф. 2, 2–7)? А волхвы, водимые ею, пришли из Персии, отыскивая рожденного и отыскавши принесли дары, приличные и умом постигаемому и видимому; и ангелы, сошедшие с небес, соединившись с пастырями, воспели рождение словами: «слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» (Лук. 2, 14). На что указывают эти знамения? на телесное или богоприличное рождение? И притом если мы безрассудно согласимся с его речами, то станем измышлять и превращение Слова и изменение Его в плоть; равным образом допустим и то, что Оно соделалось "грехом" и "клятвою" (2Кор. 5, 21; Гал. 3, 13), если не будем внимательны к предыдущему и последующему в речи и к самому обычаю Писания (выражаться так или иначе). Но по мысли евангелий, мы под выражением: «Слово плоть бысть», справедливо разумеем пребывание Его во плоти.

Защищение Кирилла

Таинство воплощения единородного Сына Божия объясняет премудрейший Иоанн, написавший: «и Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Иоан. 1, 14). Понимая эти слова, как следует, блаженные отцы, собравшиеся некогда в Никее, назвали Его Словом, рожденным от Бога, чрез которое Отец все сотворил, светом от света, Богом истинным от Бога истинного, воплотившимся и вочеловечившимся, т. е. соединенным с плотью, имеющею разумную душу, и сделавшимся человеком, хотя и оставшимся в тоже время Богом. А что без превращения и без слияния совершилось дело соединения, что Слово Божие осталось, как сказано, тем, что есть, хотя и соделалось плотью, потому что неизменяемо по естеству, то для всякого несомненно Ибо воплощение не означает превращения в естество плоти, но (здесь) разумеется нечто другое, отличное от нее и соединенное с нею. Таким образом мудрствуя, блаженные отцы называли святую Деву Богородицею: ибо веровали, что родила воплотившегося и вочеловечившего того самого Сына, чрез которого все сотворил Отец. А изобретатель новых для нас хулений Несторий, ратуя против этого мнения, порицает слово Богородица, как неистинное; сказал же об этом так: «я, говорит, часто спрашивал их: Божество ли, говорите, родилось от блаженной Девы? Тотчас замолчат при таком вопросе. И кто, говорит, стерпит такую хулу, чтоб о той, которая родила храм, говорить, что чрез Духа в ней создан Бог? Потом когда присовокупляем: итак что неприличного говорим мы, когда советуем избегать этого названия, а держаться общего для обеих природ выражения? – то слова наши представляются им хулою. Или исповедуй ясно, что родилось Божество от блаженной Марии, или, избегая хульного выражения, почему, говоря мне это, притворяешься, что не говоришь? Итак когда он настаивает, особенно же нечестиво уверяет, что называющие Деву Богородицею должны исповедывать, что плод родился чуждым плоти и естество Божества отдельно, и что Слово Божие имело начало бытия от жены: то желая доказать, что мы совершенно чужды такого мнения (ибо не так сумасбродны, чтобы стали мудрствовать так, как не должно мудрствовать), говорим, что Дева родила Слово Божие, соделавшееся плотью, по писаниям, т. е. человеком, родила же Его плотски, т. е. по плоти, потому что Бог и Отец по божеству родил из себя Бога Сына. Поелику же рождаемое от плоти плоть есть, то Дева, как сама плоть, родила плотски. Когда говорится «плотски», то чрез это не уничтожается вышеестественность рождения, не отвергается деятельность Св. Духа, чрез которую Он образовал в утробе рождаемое; но лучше дается знать, что как Бог рождает по божеству, т. е. богоприлично, сообразно с своею природою, так и человек рождает по человечеству, т. е. плоть – плотски. Будучи же Богом по существу, Слово, хотя соделалось плотью, но произошло богоприлично, т. е. как прилично истинному Богу; потому что одно Оно имело мать неискусобрачную и сохранило Девой родившую Его по плоти. Удивляюсь, что опасающиеся называть святую Деву Богородицею, говорят, что она родила богоприлично: обыкновенный человек не рождается богоприлично. И дары, говорят, волхвами принесены были приличные и умом постигаемому и видимому, и (таким образом) опять разделяют после соединения на двое единого Господа Иисуса Христа: потому что умом постигаемый соделался видимым не чрез изменение существа, но чрез соединение с видимым телом. Священное Писание говорит, что святые апостолы были «самовидцы и слуги Словесе» (Лук. 1, 2), хотя не всякому ли несомненно известно, что Слово Бога Отца бестелесно, неосязаемо и невидимо? Но встречаю слова святых апостолов: «еже бе исперва, еже слышахом, еже видихом очима нашима, еже узрехом, и руки наша осязаша, о Словеси животнем» (1Иоан. 1; 1). Итак приличные дары те (были принесены) одному, т. е. Христу: потому что Он равно Бог и вместе человек. Поэтому когда Он родился, воспевали хоры святых ангелов и полки духов, называя Его Спасителем и Избавителем. Они опасаются, чтобы в словах евангелиста: «Слово плоть бысть» (Иоан. 1, 14) не разумелось какое-нибудь превращение божественного естества Слова, если выражение "бысть" сохранит свое собственное значение. Я хвалю опасение, но удивляюсь, что опасающиеся этого выражения и истинного и необходимого его значения, говорят, что Слово таким образом соделалось плотью, как соделалось, – говорится о Нем, – клятвою и грехом (Гал. 3, 13; 2Кор. 5, 21). Потом, каким образом имеющие смысл не видят, что блаженный евангелист, сказавши слово: "бысть", тотчас уничтожает мысль о каком бы то ни было превращении, присовокупляя: «и вселися в ны» (Иоан. 1, 14). Нелепо же и бессмысленно дерзать говорить, что Слово так соделалось плотью, как соделалось, – говорится о Нем, – клятвою и грехом: потому что Оно не соделалось самой клятвой, ни грехом, а (только) вменено было с беззаконниками, будучи праведным, дабы сделать недействительным грех (Мк. 15, 28. см. Иса. 53, 12); и назван клятвою благословляющий тварь, дабы разрушить клятву, тяготевшую над нами, и освободить от наказания верующих в Него. Итак не соделался на самом деле клятвою и грехом; но назван так, чтобы разрушить клятву и грех Поэтому, если так соделался плотью, то так же и разрушил плоть, как клятву и грех, и следовательно не соделался человеком и не воплотился на самом деле, но таинство существует в одном воображении и слово «вочеловечение» оказывается пустым названием; уничтожается же совершенно и надежда воскресения. Итак в чью смерть мы крестились? где слово веры, которое мы проповедуем? Исповедуя же, что Иисус есть Господь, и веруя, что Бог воздвиг Его из мертвых, спасаемся. Итак не в подобного ли нам и обыкновенного человека будет вера, и поклоняемся ли уже мы Слову, явившемуся ради нас в человеческом образе? Или не принял рабского образа свободный, как Бог? Или не смирил себя славный в высоте Божества? Или, будучи образом и равным Отцу, не снизошел до истощения Себя, хотя (в то же время) раздает твари блага от полноты своей? Но прочь злая мысль! Иначе учили нас блаженные отцы: они говорили, что самое Слово Бога Отца поистине воплотилось и вочеловечилось неизменно и неслиянно; а образ домостроительства совершенно непостижим. Во свидетельство сказанного приведу их слова.

Мученика Петра, епископа александрийского.

Евангелист истину говорит: «Слово плоть бысть, и вселися в ны» (Иоан. 1, 14), с того, очевидно, времени, как ангел приветствовал Деву, говоря: «радуйся, благословенная, Господь с тобою» (Лук. 1, 28). Слова: «Господь с тобою», слышимые теперь от Гавриила, сказаны вместо слов: Бог-Слово с тобою; ибо означают, что Он сам зачинается во утробе и делается плотью, как написано: «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя: темже и рождаемое свято, наречется Сын Божий» (Лук. 1, 35),

Афанасия, архиепископа александрийского.

Когда раждалась плоть от Богородицы Марии, сказано было, что родился Сам дающий другим рождение в бытие, чтобы перенести на Себя наше рождение.

Того же из послания к Епиктету.

Как дерзнули сомневаться называющиеся христианами, Господь ли произшедший от Марии, Который, будучи Сыном Божиим по сущности и естеству, по плоти от семени Давидова, от плоти же святой Марии? Кто же такие были настолько дерзки, чтобы говорить, что страдавший плотью и распятый Христос не Господь, и Спаситель, и Бог и Сын Отца? Или как думают называться христианами те, которые говорят, что Слово вошло в святого человека, как в одного из пророков, а не само соделалось человеком, принявшим плоть от Марии, но что иной Христос и иное Слово Божие Сын Отца, прежде Марии и прежде веков бывший? Или как могут быть христианами говорящие, что иной есть Сын и иное Слово Божие?

Таких мыслей святых отцов держимся и мы. Если же кто иначе учит и иначе мудрствует, тот находится не на прямом и царском пути. А что не необычно святым отцам употреблять выражение: «Христос родился плотски», и что напротив это выражение обыкновенно и у других, не менее истинно и для нас, показывают следующие слова

Амфилохия, епископа иконийского.

«Если бы Он не родился плотски, то ты не родился бы духовно; если бы Он не носил рабского образа, то ты не приобрел бы славы сыноположения». – Ясно, что и здесь слово «плотски» тоже значит, что «по плоти», как например слово «божественно» однозначуще с словом «по Божеству».

Анафематство 3

Кто во едином Христе, после соединения (естеств), разделяет лица, соединяя их только союзом достоинства, то есть, в воле или в силе, а не, лучше, союзом, состоящим в единении естеств: да будет анафема.

Возражение восточных

Опять напомним ему собственные его слова и укажем, как он сам говорит о двух ипостасях. Например, в первом томе он говорит: «итак по отношению к Его природе, Слово Бога Отца отдельно (взятое) не получило освящения. Если же кто будет думать, что рожденный от святой Девы помазан и освящен один, в этом смысле и назван Христом».... Итак на каком же основании он, как бы забывши свои слова, соединяет природы в одну ипостась, сливая их и называя естественным божественное соединение? И кто когда-нибудь примет за естественное божественное соединение в таинстве домостроительства? Если соединение естественно, где благодать? где божественное таинство? Ибо природы, как мы знаем, однажды установленные всеустрояющим Богом, следуют закону необходимости? Опять неужели дело домостроительства, по круговращению и порядку природы, будет продолжаться тысячу лет, как безумствовал и баснословил ненавистный Аполлинарий?

Защищение Кирилла

Божественный Павел, ясно показывая всем, каким образом единородное Слово Божие соделалось человеком, как строитель таин Божиих и имеющий в себе Христа говорящего, возвещает: «не от ангел бо когда приемлет, но от семене Авраамова приемлет». «Отнюдуже должен бе по всему подобитися братии, да милостив будет и верен первосвященник в тех, яже к Богу» (Евр. 2, 16–17). Мы, считая это изречение за самое истинное, следуя повсюду богодухновенным Писаниям, и почитая полным удивлением изречения богословов и даже считая их за божественные законы, утверждаем, что Слово Бога Отца заимствовало не от святых ангелов, ни даже от своего естества; веруем, согласно с священным Писанием, что, осенивши святую Деву, как сила всевышнего Отца, Оно образовало Себе из нее тело, действием впрочем Св. Духа, и соделалось человеком, и названо сыном Авраама и Давида, не потерявши чрез вочеловечение свойства – быть истинным Сыном Бога и Отца, напротив оставаясь, хотя и соделалось плотью, в естестве, величии и славе Божества, потому что неизменяемо и выше превращения, как Бог. Итак Оно есть один и тот же Сын и Господь и прежде воплощения и после воплощения. А разделять одного на двух сынов и разрушать дело истинного соединения, разделяя на части и полагая особо человека и особо Бога, дело нечестивое выше всякого описания. Но, мало заботясь об этом, Несторий дерзал говорить теми же словами так: «сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, иже во образе Божии сый, себе умалил, зрак раба приим» (Филип. 2, 5–6). Не сказал: сие да мудрствуется в вас, еже и в Боге-Слове, которое, пребывая во образе Божии, приняло зрак раба; но употребивши слово "Христос", как название означающее две природы, без опасения называет Его и принявшим образ раба и Богом, хотя непонятно, каким образом относит слова к двум разделенным природам. В другой проповеди опять говорит: «да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных, земных и преисподних, и всяк язык исповесть, яко Господь Иисус Христос» (Филип. 2, 10–11). Ради носящего почитаю носимого; ради сокрытого покланяюсь видимому. Бог неотделим от видимого; поэтому не разделяю честь того, кто неразделим; разделяю природы, но соединяю поклонение». И еще в другой проповеди: «говори о принявшем, что Он Бог; присоединяй принятого, потому что образ раба; после того присовокупляй достоинство соединения, потому что власть у обоих общая, достоинство у обоих одно и то же; при разделении природ исповедуй единство достоинства». Видишь, как везде разделяет природы одну от другой, соединяет же, как говорит, поклонение и признает общею только власть и единство одного достоинства. Но общее, если оно общее, во всяком случае не у одного, а у двоих или у многих, отдельно и особо взятых. Итак к чему же сделано порицание слова, которое по справедливости анафематствует такое мудрование? Что нелепого, если мы, противопоставляя благочестивые догматы гнусным и сквернейшим словам Нестория, выразили должную заботливость о спасении братий? Поелику же говорят, что я противоречу своим словам, и в доказательство приводят часть послания, которое я писал к святым монахам: то я считаю долгом ответить и на это, что следует. Говорят, что и сам я назвал две ипостаси, и считают достаточным для себя доказательством, что и мы не отвергали того, что говорят они. Итак по необходимости предложивши эту часть послания, присовокуплю после сего ясное доказательство на то, что они повсюду являются лжецами в своих словах. Она читается так: «итак что касается до Его природы, то не освящено отдельно Слово Бога Отца. Если же кто будет думать, что рожденный от святой Девы помазан и освящен один, и в этом смысле назван Христом, пусть скажет далее, достаточно ли помазание для того, чтобы помазанный явился равнославным и сопрестольным Богу, который выше всего». Поелику же изобретатель новых для нас хулений Несторий часто утверждает, что Христом названо отдельно Слово Божие, отдельно же и особо – другой Христос, рожденный от святой Девы: то отвергая такое мнение, как скверное, и безрассудное, и чуждое истины, мы не утверждаем ни того, что Слово Бога Отца, отдельно рассматриваемое, помазано елеем радования, ни того, что (помазан) отдельно и особо взятый, как человек и иной Сын, а не Слово Божие, – тот, который (родился) от святой Девы; напротив утверждаем, что всем должно исповедывать одного Христа – воплотившееся и вочеловечившееся единородное Слово Божие, потому что «един Господь, едина вера, едино крещение» (Еф. 4, 5). Итак всякому, привыкшему православно мудрствовать, ясно, что они превращают смысл моих слов и чрез то клевещут на истину. Конечно, была бы непогрешительна, весьма справедлива и не заслуживала бы никакого осуждения иная мысль, именно, что плоть по своей природе отлична от Слова, рожденного от Бога Отца, а равно и Единородный есть иной по отношению к своей природе. Но так понимать не значит разделять природы после соединения. Подлинно, если бы кто захотел рассматривать силу таинства острым взором ума, увидел бы, что не от своей природы, как сказано в начале, заимствовал Бог-Слово, но от семени Авраамова; а святое тело от семени Авраамова не единосущно рожденному от Бога Слову. От святой Девы заимствовал произшедший человек, чтобы уподобиться братии и Единородному назваться первородным. Но хотя тело иной природы, нежели Слово Бога Отца; впрочем один Христос, и Сын, и Бог, и Господь, хотя (Оно) и соделалось плотью. И небезвредно разрушать способ истинного соединения, разделяя ипостаси на два сына, как будто они существуют в разлучении, каждая отдельно и особно, и имеют одно внешнее единение или союз одного достоинства. Когда же называем соединение естественным, то разумеем истинное; потому что само богодухновенное Писание имеет обычай употреблять это выражение; например в одном месте богодухновенный Павел пишет некоторым (людям): «и бехом естеством чада гнева, яко же и прочии» (Ефес. 2, 3). И никак не скажет кто-либо, что подпали по (самой) природе божественному гневу, так что грешники суть порождения его; иначе мы совершенно согласны будем с зараженными безумием манихейским. Но слово «естеством» тоже, что «поистине». Итак, не сливая природ и не смешивая их одну с другою, как говорят противники, говорим, что произошло естественное соединение (их); но везде утверждаем, что из двух природ нетождественных, божества и человечества, соделался один Христос, и Сын, и Господь. Очевидно, что с мнениями Аполлинария у нас ничего нет общего; ибо однажды осужденных, как низвращающих истину, должно отвращаться.

Анафематство 4

Кто изречения евангельских и апостольских книг, употребленные святыми ли о Христе, или Им самим о Себе, относит раздельно к двум лицам или ипостасям, и одни из них прилагает к человеку, которого представляет отличным от Слова Бога Отца, а другие, как богоприличные, к одному только Слову Бога Отца: да будет анафема.

Возражение восточных

Прилично и здесь напомнить ему собственные его положения, в которых говорит: «когда услышишь, что преуспевал премудростью, возрастом и благодатью, не думай, что Слово Божие соделалось мудрым постепенно; и опять не дерзай пустословить, что преуспевание возрастом, премудростью и благодатью приписываем человеку». Хотя он и отвергает здесь свидетельство Писания, показывающее, что преуспевание происходило в естестве видимой плоти Господа: но не время теперь обличать это, потому что спешим к предлежащей главе. Чтобы доказать, что он сам говорит о двух ипостасях и противоречит себе, предложим давно сказанное им: «не должно соглашаться с словами, разделяющими соединение, т. е. одного Сына на два лица, или ипостаси, или на два сына, потому что неразделимо и неразрывно совершеннейшее соединение, и всяким образом, во всех отношениях и во всяком смысле один Сын. Но когда сохраняется совершеннейшее соединение и исповедуется один Сын и Христос и Господь: то должно принимать (все) слова об одном и том же Сыне; по силе соединенных природ, без сомнения, должно относить к одному Сыну то, что говорится». Но если не разделять евангельских слов, или сказанных о Господе Им самим, или помещенных в апостольских писаниях: то какой высоты хуления не превзойдет (он)? Если не разделяем речей, то каким образом будем противостоять Евномию и Арию, которые все слова смешивают так, как будто оне сказаны были об одной природе, и низкое человечества хульно относят к вышней природе чистого Божества? Или как будем понимать слова Господа, которые Он говорит в отношении к природе видимой плоти: «не снидох, да творю волю мою» (Иоан. 6, 38), и: «заповедь получил я, что реку и что возглаголю» (Ин. 12, 48), и: «о себе ничесоже творю» (Ин. 8, 28), и: «восхожду ко Отцу моему и Отцу вашему, и Богу моему и Богу вашему» (Иоан. 20, 17) и прочие подобные? Если слова, равно как и природы, останутся нераздельными: то, по учению его³, Отец будет Богом единородного Бога, а служителем и исполнителем отеческих заповедей – Сын по Божеству. И если уничижение перенесем на божественное естество, то к кому приложим слова: «Аз и Отец едино есма» (Иоан. 10, 30), и то, что Он делает, как Отец; и эти слова: «якоже Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет (а не тех, которых приказывают) живит" (Ин.5, 21)? Но справедливо, по слову самого Господа, отец есть Отец и Бог: Бог возникшего в последние времена от семени Давидова с плотью, Отец же Бога Слова, рожденного бесстрастно и вечно, причем сохраняется и исповедуется сыновство в отдельном смысле. Как же будем понимать: «аминь аминь глаголю вам, прежде даже Авраам не бысть, аз есмь» (Иоан. 8, 58), и: «вся тем быша» (Ин.1, 3), если не будут разделены слова? Неужели отнесем к естеству, явившемуся в последние времена от семени Давидова, слова о бытии прежде Авраама и Давида и о сотворении чрез Него всего? Или, полагая природы неслитно пребывающими и исповедуя соединение неразделимым, скажем благочестиво, что слова по силе соединенных природ, как выше сказано, относятся к одному Сыну и Господу и Христу, но не прилагаются все к одной природе? так что в одном названии природ разумеется каждая по непонятной для нас высоте соединения, как например: «никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе, Сын человеческий сый на небеси» (Иоан. 3, 13) и еще: «аще убо узрите Сына человеческого восходяща, идеже бе прежде» (Ин.6, 32), – не разумеем ли в одном названии Сыном человеческим и того, кто соединен с ним неслиянно и нераздельно? Ибо хотя и назвался Сыном человеческим в отношении к принятой и видимой природе плоти; но чрез дела, им совершенные, показал себя Богом. И опять: «Иисус Христос, имже всяческая» (Евр. 2; 10); и еще: «Иисус Христос вчера и днесь» (той же и во веки) (Евр.13, 8). Каким образом чрез Него всяческая? если же чрез Него всяческая, то каким образом – вчера и днесь? Но истинно и то, что все чрез Него, верно и то, что – вчера и днесь, и то истинно, что – тот же и во веки, если по различию природ, соединенных неслитно и нераздельно, будем относить слова вчера и днесь к видимому, во веки – к невидимому, а по единству сыновства – к одному и тому же.

Защищение Кирилла

У тех, которые неразумно желают порицать анафематства, составленные с величайшею пользою и по необходимости, кажется, одна цель – ничего истинного не думать и не говорить, а представить ясное доказательство на то, что они заняты одной клеветой. Потому что если бы они с рачением и усердием приложили свой ум к написанному, то поняли бы, что своими мнениями и словами, ими самими произнесенными, (только) утверждают анафематство и доказывают, что оно не неразумно составлено. А каким образом, скажу об этом. Добрый для нас Несторий, проповедуя в церкви, сказал нечто такое, – как бы это сказать яснее и для всех понятнее, – (сказал, что) Арий, Евномий и Аполлинарий и толпы всех, принадлежащих к такому братству, старались ввести слово «Богородица», чтобы, когда произойдет смешение и природы не будут разделены, ничто низкое не было принимаемо в человечество и потом им был бы случай восстать на Божество, как будто все, что говорится, говорится об одном. Когда таким образом сказано, то весьма полезно было с нашей стороны анафематство, не дозволяющее разделять на два лица и ипостаси одного Господа Иисуса Христа. А что и сами они согласны с нашими словами, ясно будет из тех слов, которые выписали и признали справедливыми. Вот слова эти: «не должно соглашаться с словами, разделяющими соединение, т. е. одного Сына на два лица, или ипостаси, или на два сына, потому что неразделимо и неразрывно совершеннейшее соединение, и всяким образом, во всех отношениях и во всяком смысле один Сын. Но когда сохраняется совершеннейшее соединение и исповедуется один Сын и Христос и Господь: то должно принимать (все) слова об одном и том же Сыне; по силе соединенных природ, без сомнения должно относить к одному Сыну то, что говорится». Итак когда сохраняется совершеннейшее единение, то возможен ли какой-нибудь (хотя) тайный доступ (к разделению) или даже вид сечения? и кто дерзает разделять, не сойдет ли с правого пути и не отпадет ли совершенно от догматов благочестия? Что же говорит анафематство? Кто разделяет слова таким образом, что одни прилагает к Нему, как к человеку, отделено рассматриваемому от Слова Божия, а другие, как богоприличные, к одному Слову Божию, да будет анафема». Итак если разделяющие и разлагающие одного Христа на человека отдельно и особо, и на Бога-Слово отдельно и особо, не разделяют Его и не говорят о двух сынах, то пусть обвиняют нас любящие жаловаться. Если же так мудрствовать, значит (производить) сечение и разделение: то почему они вздумали порицать наши слова, когда и сами, как говорят, исповедуют, что Еммануил неразделим и есть один по совершеннейшему соединению? Итак и я сам похвалю и всякий, думаю, привыкший право мудрствовать, (похвалит) обязанность принимать благоразумно каждую речь, хотя бы и им, пожалуй, сказанную: потому что одни из речей богоприличны, а другие более сообразны с домостроительством по плоти. Поелику же один и тот же Бог и вместе человек: то в этом отношении весьма справедливо говорится иногда божественно, иногда человечески; однако мы утверждаем, что и те и эти слова одного Иисуса Христа; мы и храм от пресвятой Девы не лишаем Божества, и то знаем, что Слово Бога Отца не бесплотно после неизреченного соединения. Но я удивляюсь, что весьма тщательно исследовавшие и, как думают, тонко разобравшие мои послания, намеренно опускают то, что в них полезно и необходимо для доказательства правоты и верности догматов, а весьма живо бросаются на слова, которые представляют, как им кажется, хотя малейшую возможность сплести из них клевету против нас. Припомню же мои слова; я так писал в письме к Несторию: «а речи нашего Спасителя в евангелиях не разделяем ни между двумя ипостасями, ни между двумя лицами; ибо не двойствен один и единый Христос, хотя и разумеется соединенным из двух и различных природ в неразделимое соединение, подобно как например и человек разумеется (состоящим) из души и тела и не двойственным, а единым из обоих. Но правильно мудрствуем, что как божественные, так и человеческие речи сказаны об одном. Когда Он говорит о себе богоприлично: «видевый мене, виде Отца» (Иоан. 14, 9), и: «аз и Отец едино есма» (Ин.10, 30): то разумеем божественное и неизреченное естество Его, по которому Он по отношению к Отцу своему, по причине тождества существа, есть подобие, образ и сияние славы Его (Евр. 1:3). Когда же Он, не гнушаясь меры человечества, говорит к иудеям: «нынеже ищете убити мене человека, иже истину вам глаголах» (Иоан. 8, 40): опять тем не менее познаем того же Бога-Слово в равенстве и подобии Отца, но в пределах Его человечества. Ибо если необходимо веровать, что истинный Бог по существу соделался плотью или человеком, так как плоть одушевлена разумною душою: то какое основание имеет кто-нибудь стыдиться слов Его, когда они относились к человечеству? Если бы Он отвергал речи приличные человеку, то кто заставил бы Его сделаться подобным нам человеком? И снисшедший ради нас до добровольного истощения, по какой причине стал бы отвергать слова, приличные этому истощению? Поэтому к одному лицу должно относить все слова (находящиеся) в евангелиях, к одной ипостаси воплощенного Слова: ибо един Господь Иисус Христос, по писаниям». Итак, сколько уже видно из вышеписанного, нас нельзя обличить в незнании домостроительства и слов приличных каждой природе; но лучше мы не позволяем душевным, не имеющим духа, мудрствовать или говорить о двух сынах, разделяя одну от другой ипостаси после неразрывного соединения. Поелику же они, взявши некоторую малую часть из нашего послания, положили ее в начале своих речей, угрожая со временем обличить нас, что мы будто не умеренно согрешили по отношению к слову Бога Отца и весьма неразумно приписали Его естеству возрастание и преуспеяние, приличные плоти: то, пожалуй, скажем и на это, предложивши целую часть послания; потому что они, опасаясь истины и обманывая слушателей, привели (только) некоторую часть, которая показалась им более годною к тому, чтоб иметь возможность и, по-видимому, благовидно составить против нас клевету. Сказано же было так: «когда услышишь, что преуспевал премудростью, возрастом и благодатью, не думай, что Слово Божие соделалось мудрым постепенно. Особенно же припомню, что богодухновенный Павел так написал: «Христос Божия сила и Божия премудрость» (1Кор. 1, 24). И опять не дерзай пустословить, что преуспевание возрастом, премудростью и благодатью приписываем человеку, ибо это, я думаю, есть не что иное, как разделять на два одного Христа; но как сказано прежде, будучи предвечным Сыном, называется «предопределенным в Сына Божия» в последние времена века, усвояющим себе по домостроительству рождение своей плоти. Таким образом говорится и о сущей Премудрости родившего, что Она преуспевала в премудрости, хотя Она совершенна, как Бог, и в то время, как добровольно приняла на себя чрез совершеннейшее соединение свойства человеческие». Итак почему они ложными умствованиями низвращают истину, когда Бог говорит: праведно судите (Втор. 1,16)? Потому что мы не учим о разделении ипостасей после соединения, не говорим и того, что божественное естество имело нужду в возрастании и преуспевании, но только то, что Он по домостроительственному усвоению свойства плоти сделал своими, так что «плоть бысть», по Писанию (Иоан. 1, 14). А что с такой верой и мнением согласен и сонм святых отцов, постараюсь показать, предложивши для полного убеждения часть проповеди, произнесенной некогда блаженной памяти Аттиком. Вот она:

Аттика, епископа константинопольского.

«Ныне Владыка Христос принял рождение по человеколюбию; ибо рождение по божественному достоинству было прежде». Потом опять присовокупляет к этому: «Слово по человеколюбию истощается, будучи по природе неистощимым; ибо «себе умалил, зрак раба приим» (Филип. 2, 7). Бесплотный для тебя воплощается; ибо «Слово плоть бысть» (Иоан. 1, 14). Неосязаемый по причине бестелесной природы осязается. Безначальный бывает под телесным началом; совершенный возрастает; неизменяемый преуспевает; богатый рождается в вертепе; одевающий небо облаками одевается пеленами; царь полагается в яслях».

А что разделять ипостаси после соединения не беспорочно, а напротив значит низвращать достопоклоняемое таинство вочеловечения, это не менее узнаем, читая слова Юлия и Феликса, бывших некогда предстоятелями римской церкви.

Юлия, епископа римского.

Проповедуется же во исполнение веры Сын Божий и воплотившимся от Девы Марии и вселившимся в человеке; Он не действовал в человеке, ибо это (выражение) имеет место в отношении к пророкам и апостолам; Он есть совершенный Бог во плоти и совершенный человек в Духе; не два сына – один единородный Сын, воспринявший человека, а другой смертный человек, воспринятый Богом, но один, единородный на небеси и единородный на земли, Бог.

Феликса, святейшего епископа римского и мученика.

Что же касается до воплощения Слова и веры, мы веруем в Господа нашего Иисуса Христа, рожденного от Марии Девы, (веруем) что Он есть вечный Сын Божий и Слово, а не человек, воспринятый Богом, так чтобы (человек) был другой от Него; потому что не так воспринял человека Сын Божий, чтобы быть иным от него (существом), но будучи совершенным Богом, сделался вместе и совершенным человеком, воплотившись от Девы.

Анафематство 7

Кто говорит, что Иисус, как человек, был орудием действий Бога Слова и окружен славою Единородного, как существующий отдельно от Него: да будет анафема.

Возражение восточных

Никто не станет исповедывать, что в Господе нашем Иисусе Христе Дух действовал, как в простом человеке, или как в пророке, или как в апостоле. Однакож не станем ни отвергать, ни исключать апостольские слова, сказанные о Нем относительно естества видимой плоти, которые гласят: «по действу державы крепости его, юже содея о Христе, воскресив его от мертвых» (Ефес. 1, 19–20), «разрешив болезни смертные» (Деян. 2, 24); и еще: «десницею Божиею вознесеся» (Деян.2:33) и прочие подобные. Хотя эти слова положены по причине видимой плоти; никто однако не допустит, чтобы в Нем действовала (посторонняя сила) или как в человеке простом, или как в праведнике, или как в пророке, или как в апостоле. И опять не станем уничтожать, или отвергать, или неразумно и богохульно анафематствовать божественные слова, сказанные и положенные относительно естества видимой плоти, и не станем говорить, что в Нем действовал (Дух) или как в простом человеке, или как в праведнике, или как в пророке, или как в апостоле; потому что Он не говорил: «вот что говорит Господь», но как Сын законоположник: «аз же глаголю вам» (Мф. 5, 22 и др.).

Защищение Кирилла

Против одинаковых слов и теперь мы употребим тот же способ защищения. Без сомнения, один есть Господь наш Иисус Христос, один и тот же, по верованию нашему, есть вечное и предвечное Слово Бога Отца и в последние времена мира человек от жены, имевший чудное рождение по плоти. Но так как Он есть один Сын и Бог и Господь, то совершал знамения силою, высшею человеческой, научая достаточными доказательствами, что хотя и был во плоти, но тем не менее есть в тоже время и истинный Бог, и сила Отца; потому что не перестал быть тем, чем был, сделавшись человеком. Поэтому совершал необыкновенные дела, – то посрамлял демонские силы и попирал сатану; то открывал свет слепым, воскрешал мертвых, укрощал одним словом волнующееся море, и чрез то не прославлял какого-нибудь человека и другого, отдельно существующего Христа, как например одного из святых пророков или апостолов, но себе самому приобретал славу, дабы все веровали, что Он есть истинный Бог по природе, хотя и соделался человеком. Итак в высшей степени нелепо было терпеть слова Нестория: «общи действия Троицы и имеют разделение только между ипостасями; поэтому слава Единородного иногда усвояется Отцу, иногда Духу, а иногда могуществу Христа». Итак желающие опровергать или пусть покажут нам другого Христа, отдельно и особо существующего и мыслимого, которому Единородное Слово Божие усвоило свое могущество, так как бы Сын был отличен от Него; или если Единородный от Отца и от жены человек по плоти не есть иной и иной, но один и тот же, то уместно ли было молчать, и не должно ли напротив противопоставить силу истины его пустословию, помрачающему красоту догматов благочестия? Итаке сам Сын был и есть Бог. Но как однажды снизшел до меры человечества и не считал домостроительство достойным отвержения, а все перенес, чрез добровольное за нас истощение: то и говорится о Нем, что Он оживотворяется Отцем, хотя по природе есть жизнь; говорится, что приемлет славу, хотя есть Господь славы. Поэтому Еврей из Евреев, истинно наученный в законе, и из колена Вениаминова, говорил: «Павел апостол ни от человек, ни человеком, но Иисус Христом и Богом Отцом воскресившим его от мертвых» (Гал. 1, 1) «и славу ему давшим» (1Петр. 1, 21). Но хотя говорится, что Он принял славу от Отца, так как это дело подходит под меру человечества: однако Он сам знал, что имеет достоинство высшее твари, поскольку разумеется и есть Бог; поэтому и говорил: «вся мне предана суть Отцем моим, и никтоже знает Сына, токмо Отец, ни Отца кто знает, токмо Сын, и емуже Аще волит Сын открыти» (Мф. 11, 27). Но может быть кто-нибудь из любознательных скажет: если тебе все предано от Отца, как имеющему нужду в славе и долженствующему иметь данную власть над всем – по причине человечества; то как говоришь ты, что невозможно умам человеческим знать тебя, так именно, как и Отца? Но подлинно, говорит, познание меня не ограничивается видимым, потому что я Бог во плоти и крови; можно познавать меня по плоти, но по природе и славе Божества я имею то же, что Бог и Отец, и возвышаюсь над всяким умом и словом. Итак, – возвращаюсь к мысли предложенного, – мы не уничтожаем апостольских речей, – да не будет! – и не мудрствуя или не говоря ничего другого несообразного, не разрушаем основ вочеловечения; но везде следуя священному Писанию и приписывая словам богословов твердую непогрешимость, противостоим только тем, которые ниспровергают православные догматы церкви. А если говорится, что Отец воскресил из мертвых Господа нашего Иисуса Христа, то никто не усомнится, что это дело совершаемо было, очевидно, только по отношению к плоти Его. Он сам впрочем, будучи животворящею жизнию и действенною силою Отца, оживотворил свой храм: "разорите, – говорит, – церковь сию, и треми денми воздвигну ю» (Иоан. 2, 19). Итак оживотворяемое (тело) было не чужое, не какого-либо из подобных нам людей, по собственное тело самого Слова.

Анафематство 8

Кто дерзает говорить, что воспринятому (Богом) человеку должно покланяться вместе с Богом Словом, должно его прославлять вместе с Ним и вместе называть Богом, как одного в другом (ибо так думать заставляет постоянно прибавляемая частица – συν (вместе с), а не чтит Еммануила единым поклонением и не воссылает Ему единого славословия, так как Слово стало плотью: да будет анафема.

Возражение восточных

Сопоклонение и спрославление не приписываем как бы двум лицам, или ипостасям, или сынам, так как бы плоти было особое поклонение и Богу Слову особое; но напротив приносим одно поклонение, и прочее, как одному Сыну, и сопоклонение, как и сам он⁴ говорит в первом томе. Ибо хотя Он, как Слово, всегда седит вместе с Отцем, и из Него и в Нем существует по природе, но, будучи и с плотью, слушал говорящего: «седи одесную мене, дóндеже положу враги твоя подножие ног твоих» (Псал. 109, 1). Так мы говорим о поклонении ему от нас самих и от святых ангелов. Притом скажем на это, что совершенно разумно порицал он⁵ желающих покланяться с плотью (συν) одному и тому же Сыну, так как слово μετα есть нечто другое, нежели συν, это и сам он⁶ утверждает, как выше сказано, говоря, что должно покланяться Ему с плотью (μετα), но отвергая сопоклонение (συν) плоти с божеством.

Защищение Кирилла

Богодухновенный Павел представляет нас весьма способными к рассуждению, говоря: «себе рассуждайте, Аще есте в вере» (2Кор. 13, 5). Ибо хотя ум человеческий по причине самолюбия иногда, если находится вне правого пути и имеет отступательное движение от догматов истины, некоторым образом ленится и боится убедить себя в разладе своих мыслей: однако очень удобно исправить себя внимательным исследованием трудов св. отцов, которые всеми прославляются за правоту и верность догматов; тогда он правильно определит свою веру. Все, имеющие непорочный ум, стараются следовать мнениям св. отцов: потому что и сами они, наполняя ум свой апостольским и евангельским преданием и очень легко, право и непорочно исправив дело веры священным Писанием, были светилами в мире, содержащими слово жизни, как написано (Филип. 2, 15–16). Итак вечной памяти отец наш и епископ Афанасий пишет о Христе Спасителе всех нас в книгах о воплощения: «исповедуем и то, что Он Сын Божий и Бог по духу, Сын человеческий по плоти; не две природы – одного Сына, одну поклоняемую, а другую непоклоняемую, но одну природу Бога Слова воплотившуюся и поклоняемую с плотью ее единым поклонением; ни двух сынов – одного Сына Божия истинного и поклоняемого, а другого от Марии человека непоклоняемого, но по благодати бывшего Сыном Божиим, как и люди»; и еще между прочим: «итак родившийся от Девы Марии, Сын Божий по естеству и Бог истинный, а не по благодати и по участью; по одной плоти из Марии человек, а по духу сам Сын Божий и Бог»; и еще: «если же кто иначе учит из божественных писаний, говоря об одном Сыне Божием и о другом (сыне) от Марии, усыновленном по благодати, как и мы, как бы было два Сына – один по естеству Сын Божий от Бога, а другой по благодати от Марии человек; или если кто говорит, что плоть нашего Господа свыше, а не от Девы Марии; или, что божество превратилось в плоть, или изменилось, или, что божество Господа страдательно; или, что плоть нашего Господа непоклоняема, как (плоть) человека, а не (учит, что) поклоняема, как плоть Господа и Бога: такого святая и соборная Церковь анафематствует, повинуясь божественному апостолу, который говорит: «аще кто вам благовестит паче еже приясте, анафема да будет» (Гал. 1, 1). Хотя сей муж так мудрствует и пишет нам, но Несторий, желающий отнять славу у Христа и разверзающий на Него свои незамыкаемые уста, так опять говорит в одном месте: «исповедуем в человеке Бога, почитаем божественным соединием с Богом Словом сопоклоняемого человека». Не ясно ли называет Христа богоносным человеком, и говорит, что произошло соединение простого человека с Богом, подобно тому например, как сказано Павлом: «прилепляяйся Господеви, един дух есть» (с Господом) (1Кор. 6, 17)? Однако почему же не истинно то, что Он сам есть Бог и вместе человек, а не человек какой-нибудь отдельно и особо рассматриваемый и имеющий соединение с Богом (только) по обитанию (в нем последнего)? Ибо после неизреченного соединения если кто назовет Еммануила Богом вочеловечившимся и воплотившимся, следует разуметь Слово Божие; если назовет и человеком, мы знаем, что с Ним и само Слово Отца. Итак иное (дело) говорить, что Слово Бога Отца есть един Сын с соединившеюся с Ним плотью, и иное также говорить, что в человеке есть Бог, как был например и в пророках или и в нас самих, чрез Святого Духа. Безопасно же и непогрешительно, как я думаю, можно бы сказать всякому, что воплотившемуся Слову Божию должно покланяться не без плоти Его, но с нею лучше, как одному Сыну, подобно тому например, как и душа человеческая почитается с своим телом, а обозначается состоящее из двух одним названием, как одно живое существо (ζωον). Итак когда, думая говорить о Спасителе всех нас Христе, разделяешь одного на два и рассматриваешь человека отдельно и особо, потом дерзаешь говорить, что ему должно сопокланяться и называть вместе (συν) Богом, как будто Христос, Сын Божий по природе, иной от него: то кто может терпеливо сносить и пройти молчанием столь ясное злохуление на Него? Лучше должно было сказать: почитаем Слово Божие, соделавшееся человеком, которое именуют Богом и которому покланяются в человечестве, потому что Оно и по природе есть Бог и воссияло от Бога Отца. Но, говорят противники, подлинно и сам ⁷ допустил это, написавши в послании, что Сын с своею плотью (μετα) воссел с Отцем; почему же порицает того, кто говорит, что должно сопокланяться (συν) человеку с Богом Словом и соименовать Богом? Ибо одно и тоже сказать συν и μετα. Здесь обличаем их в незнании силы слов и в невникании в природу вещей. Когда речь, исследуя касательно одного лица и природы, т. е. одной ипостаси, из чего она состоит или сложена, естественно, присоединяет συν или μετα: то предмет остается так, как был, т. е. один по сложению и не разлагается раздельно на два, a когда говорится συν или μετα об ипостасях, прежде разделенных на две и притом так, что каждую должно разуметь отдельно и особо: в таком случае, говорим, указывается на два или даже более, а не на одно по сложению. Если бы например мы сказали, положим, что душа человека сопочитается с своим телом, когда бы т. е. кто-нибудь стал почитать одного человека, который состоит из двух, т. е. если кто говорит, что душа есть одно живое (существо) с своим телом: то конечно не разделяет одного человека на двух, но лучше оказывается знающим то, из чего он состоит или сложен естественно. Когда же я говорю, что Петр и Иоанн соназываются (συν) человеками, или еще, что с Петром (μετα) и Иоанн вошел в храм: то συν или и μετα уже не указывает на одно что-нибудь, потому что Петр не сложен с Иоанном и оба не входят в состав одного человека. Для чего же они извращают истину, безумно разделяя одного на двоих Христов? Если же думают, будто мы, говоря, что Сын соседит с своим телом Отцу, учили разуметь двух сынов: то пусть исследуют, не говорили ли мы, что один Сын почтен одним соседением, а не двумя, так чтоб одно и особое было приписано телу, а другое и опять особое – Слову. Но этого они не могли бы указать: ибо каким образом, или откуда? Мы утверждаем, что должно почитать одним соседением с Отцем Сына с Его плотью, одного и того же Бога и вместе человека. А говорить, что человек сопокланяется с Богом и соназывается Богом, совершенно то же, что исповедывать двух поклоняемых или даже соназываемых друг с другом. Но такая речь весьма глупая и совершенно чуждая правоты и истины мыслей. Итак анафематство составлено против тех, которые каким бы то ни было образом разделяют Еммануила на человека отдельно и на Бога Слово отдельно; потому что одного и того же проповедует нам слово богословов и непогрешительное разумение св. Писания.

Анафематство 9

Кто говорит, что единый Господь Иисус Христос прославлен Духом в том смысле, что пользовался чрез Него как бы чуждою силою, и от Него получил силу побеждать нечистых духов и совершать в людях божественные знамения, а не почитает собственным Его Духом, чрез которого Он совершал чудеса: да будет анафема.

Возражение восточных

Опять хорошо вывести на средину сказанное им⁸ давно и напомнить ему, вероятно, забытые им свои слова; потому что не только утверждал, что Господь совершал чудеса Духом, но что и Сам, когда умер, оживотворен Духом, о чем говорит в первом томе: «итак если не претерпел смерти по плоти, как написано, то и не оживотворен Духом». Здесь должно заметить его противоречие с самим собою: в своих анафематствах он отрицает, что Господь Духом Божиим изгонял демонов и творил другие чудеса, и отвергает написанные в евангелиях слова Господа: «аще ли же Аз о Дусе Божии изгоню бесы» (Матф. 12, 28). Но мы исповедуем, что Господь наш Иисус Христос совершал чудеса и своею силою и действием Духа; но не потому впрочем пользовался силою св. Духа, что бы не имел своей силы. А говорить, что Дух Святый не присутствовал (при чудесах), свойственно, как я думаю, только тем, которые отвергают божественное Писание. Ибо хотя божественное Писание говорит, что Отец совершал дела чудес, о чем говорится: «Отец во Мне пребываяй, той творит дела, яже Аз творю» (Иоан. 14, 10, 12), впрочем сам Сын совершает все дела Отца; и хотя говорится, что Дух совершает дела Сына, о чем сказано: «аще ли же Аз о Дусе Божии изгоню бесы» (Матф. 12, 28), но сам Господь совершает их Духом: потому что Сын не отчужден от Отца или Духа, и не разграничены и не разделимы действия Троицы, но действие, приписываемое в Писании той или другой ипостаси, есть собственное (действие всей) Троицы. Например Писание все творение иногда называет делом Сына, говоря: «Словом Господним небеса утвердишася», а иногда – Духа, присовокупляя: «и Духом уст его вся сила их» (Пс. 32, 6). Ибо не потому, чтобы Отец не мог сделать всего, делает и Сын, и опять не потому, чтобы Сын бессилен был для творения, присоединяется и Дух, потому что истинно сказано: «вся тем быша» (Иоан. 1, 3); но чтобы показать нам, что Троица единосущна и равночестна и равносильна, говорится об одном я том же иногда, что сделано Отцем, иногда – Сыном, иногда – Святым Духом. Так мы думаем, что все основывается на одной божественной сущности: потому что как Слово, – существенный и ипостасный Единородный, родился от нее бесстрастно, так и Дух, от нее же исходящий, существует в собственной ипостаси, так что одна сущность выражается в трех ипостасях, и ни одна из них не может быть рассматриваема отчужденною в отношении к сущности, а может быть понимаема в одних отличительных свойствах, отделяющих их друг от друга. Итак каким образом будет отдельное действие у тех, у которых и сущность одна, и сила, и воля? Потому что у кого это обще, без сомнения и действие одно.

Защищение Кирилла

Неужели нужен будет мне голос свидетелей для того, чтобы показать, что противники хотят пустословить и безрассудно употребляют клевету против нас? Думаю, что это докажет и одна речь их. Ибо хотя в предложенном анафематстве мы ясно утверждали, что Дух Святый есть собственный Сыну и что чрез Него последний совершал божественные знамения: однакож часто утверждающие, что я забыл свои собственные слова, сами доходят до такой глупости и даже безумия, что думают, будто я говорю, что Иисус не чрез Духа изгонял бесов. Не явная ли это клевета? Если они не удостаивают почитать изгнание бесов одним из видов божественных знамений: пусть говорят, что хотят, пусть заводят тяжбу со мной, пусть обвиняют, что я не сказал этого ясно, умолчавши о божественных знамениях. Если же и изгнание бесов вместе с другими есть вид божественных знамений, достойный удивления: то почему незнающие умеренности в речах. как бесполезной, и избегающие говорить истину, как занятия постыдного, пустили в ход против нас суесловие и сочли неважным дело столько ненавистное у Бога и у людей? Но, кажется мне, забыли они слова Христовы: «како речеши брату твоему: брате, остави, да изму сучец из очесе твоего: и се бервно во оце твоем? Лицемере, изми первее бервно из очесе твоего: и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего» (Матф. 7, 4–5). Что святая Троица единосущна, равносильна и равнодейственна, мы узнали не из ваших слов, а лучше научены богодухновенным Писанием; а что предложенное анафематство никоим образом не противоречит словам правой веры, а напротив приносит пользу, это без труда можно видеть. Ибо оно разделяющим одного Господа Иисуса Христа и разлагающим Его, как уже много раз говорили мы, на человека отдельно и на Бога-Слово отдельно, так что представляются два лица и две ипостаси, отделенные друг от друга, – таким не позволяет делать это; и не дозволяет говорить, что в Иисусе Дух действовал, как в одном из обыкновенных людей, для того т. е., чтоб Он мог совершать божественные знамения; иначе Он ничем не отличался бы от святых апостолов или пророков, которые, по благодати свыше наделенные божественными дарами, справедливо могли говорить: «благодатию Божиею есмы, еже есмы» (1Кор. 15, 10). Но к святым мужам, на которых нисходит раздаяние даров от Бога, очень идет такая речь; ко Христу же – никак; потому что Св. Дух собственный Его, также как и Бога Отца; и как Отец действует чрез Духа, так и Он. И хотя Он говорит иудеям: «многа добра дела явих вам от Отца моего» (Иоан. 10, 32), и: «о себе не глаголю, Отец же во Мне пребываяй, той творит дела» (Ин. 14, 10); но также говорит: «аще ли Аз о Дусе Божии изгоню бесы», – приписывая действие чрез Духа Себе и Отцу по причине тождества существа. И много и обширно можно было бы говорить об этом; но желающие должны, я думаю, в свободное время распространять свою речь. Итак мы говорим, что в Еммануиле Дух действовал не как чуждою (Ему) силою, но что напротив Он божественно употреблял ее и имел собственною силу единосущного Духа. Блаженные ученики, совершая чудеса, говорили: «мужие, на ны что взираете, яко своею ли силою или благочестием сотворихом ходити» сидящего у красных врат хромого (Деян. 3, 12)? но у Христа Дух собственный Его. Желающим же низвращать наши слова скажем вот что: если их умам нравится разделять нераздельного и говорить, что Дух действовал в Иисусе, как в обыкновенном человеке, то и не следует много говорить с теми, которые настроены таким образом. Если же они исповедуют, что один Христос и Сын и Господь, тот же самый Бог и вместе человек: то пусть веруют с нами, что сила Св. Духа действует в Нем не как высшая Его и чуждая, но что напротив Он сам совершает божественные знамения Духом, как собственным, в котором и вся сила сотворенного (Псал. 32, 6). Таким образом замолчат напрасно издевающиеся над вами и изощряющие на нас зубы ненависти.

Анафематство 10

Божественное Писание говорит, что Христос был святителем и посланником нашего исповедания (Евр. 3, 1), что Он принес Себя за нас в воню благоухания Богу и Отцу (Ефес. 5. 2). Итак, если кто говорит, что святителем и посланником нашим было не само Слово Бога Отца, когда стало плотью и подобным нам человеком, а как бы другой некто, отличный от Него, человек, происшедший от жены; или кто говорит, что Он принес Себя в приношение и за самого Себя, а не за нас только одних, так как, не зная греха, Он не имел нужды в приношении (за Себя): да будет анафема.

Возражение восточных

Если Бог Слово есть архиерей, то какому своему Богу Он приносит свои службы? Но забыл он⁹ слова блаженного Павла: «не имамы бо архиереа не могуща спострадати немощем нашим, но искушена по всяческим по подобию разве греха» (Евр. 4, 15). Кто же этот искушенный? Бог Слово или человеческое естество – семя Давидово? И еще: «никтоже сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон. Тако и Христос не себе прослави быти первосвященника» (Евр.5, 4–5). Итак кто же сравнивается по достоинству священства с Аароном и, подобно ему, не от себя приемлет эту честь, но призывается Богом и восходит на степень священства? Божественное ли естество, совечное Отцу, имеющее все собственным, что имеет Отец? На какое достоинство, высшее его, оно восходит? И неужели скажем, что достойнее божественного естества то священство, на которое оно не само собою, но призванное от Бога взошло и чрез которое прославилось? Или это от семени Давидова бывшее и предопределенное (естество), которому и клялся Бог, по псалмопевцу, дать священство на веки: ибо, "клятся, – говорит, – «Господь, и не раскается: ты иерей во век, по чину Мелхиседекову» (Псал. 109, 4)? Неужели божество Единородного принимало от Бога клятвенные обещания, что оно получит священство на веки и чрез него прославится? И кто стерпит, чтобы мы так говорили или думали, и кто не зазрит, если будем утверждать, что Бог рукополагается в архиерея и принимает клятвенные обещания, что Он будет призван к достоинству священства, и не сам собою принимает такую честь, но призывается к ней, сравнивается с первым принявшим священство? И опять говорит, как и в другом месте: ты иереи во век по чину Мелхиседекову (там же). И кто опять сравнен по священству с Мелхиседеком? Неужели можно думать это о самом Боге, или о занятой от нас плоти, соединенной с Ним нераздельно и связанной неслиянно? И опять говорится: «иже во днех плоти своея, моления же и молитвы к могущему спасти его от смерти, с воплем крепким и со слезами» (принес и услышан быв от благоговеинства) (Евр. 5, 7). Неужели это Бог Слово приносил молитвы и моления и (притом) с воплем крепким и со слезами к кому-то могущему спасти Его, услышан был за благоговение и научился послушанию чрез то, что претерпел? Итак если Бог Слово архиерей, то Он же и учился и усовершился чрез то, что претерпел. Но пусть не смущается сердце ваше, слушая о пострадавшем: «аще и Сын бяше» (Евр. 5, 8); ибо мы не полагаем двух сынов, – одного страждущего, а другого остающегося бесстрастным. Бывший от семени Давидова не особо и не раздельно от божества назван Сыном, как и божество после соединения называется Сыном не без видимой плоти. Сыновство после соединения одно у той и другой природы, так как они нераздельны одна от другой; после соединения не было разделения; потому что соединение остается вечным. Даже в страданиях плоти божество было не отдельно, оставаясь бесстрастным, и совершало чрез плоть богоприличное. Посему исповедуем одного и того же Сына, хотя природы оставались не слитными не говорим об одном и другом, – да не будет, – но об одном и том же. Итак всякий будет исповедывать, что архиереем и апостолом нашим соделался, по божественному Писанию, Господь наш Иисус Христос, а не человек от жены, отделенный особо от Слова Бога Отца; так что естество, бывшее от семени Давидова и соединенное неслитно, несказанно и нераздельно с Словом Отца, есть архиерей, искушенный по всяческим кроме греха и от своих страданий научившийся послушанию, принесший же свою плоть (в жертву) Богу и Отцу не за себя, но за одних нас. Ибо не станем говорить неразумно, что Бог Слово есть архиерей, принесший себя Богу и Отцу; потому что Отец не есть Бог божества Единородного, но Отец.

Защищение Кирилла

Опять благовременно скажем нашим противникам: «доколе вы храмлете на обе плесне ваши» (3Цар. 18, 21)? Вам должно иметь здравый и правый ум для надлежащего познания правоты догматов, а не храмлющий двоедушием, не зараженный великим бессилием и не могущий попасть на правый путь: ибо «муж двоедушен неустроен во всех путех своих и ничего не приимет от Бога» (Иак. 1, 8. 7). Это я говорю от великого удивления, что противники хотят так бесстыдно и безрассудно порицать и теперь предложенное анафематство. И нет ничего странного, что они не хотят называть апостолом и архиереем нашего исповедания Слово Бога Отца, когда Оно соделалось человеком: потому что как же не отвергнут и способов домостроительства те, которые стараются всецело низвратить рождение Его по плоти и дерзают отвергать его как неистинное, и не соглашаются называть святую Деву Богородицею? Поэтому пусть выслушают слова Исаии: «аще не уверите, ниже имате разумети» (Иса. 7, 9). Ибо хотя богодухновенный евангелист Иоанн прогремел для поднебесных великое и необычайное, говоря: «Слово плоть бысть» (Иоан. 1, 14); но скрадывающие силу истины говорят, что Оно в том же смысле соделалось плотью, в каком – клятвою и грехом (Гал. 3, 14; 2Кор. 5, 21). И хотя мы прежде говорили уже об этом достаточно для того, чтобы показать их речи лживыми и пустыми; но и в настоящее время скажем против клеветников вот что: научитесь слушать, маломыслящие, допустите основание таинства во Христе, первые начала домостроительства и самую, так сказать исходную точку; веруйте с нами, а более священному Писанию веруйте; дайте же, дайте голос истины, исповедуя, что само единородное Слово Божие, сущее в лоне Отца, чрез которое все сотворено и в котором все, соделалось плотью, не потерпевши превращения или смешения, но будучи всегда по своей природе тем, чем было, и есть, и будет. Соделалось же плотью, принявши рождение от святой Девы, говорю по плоти, и назвалось сыном человеческим и, подобно нам, соделалось причастным крови и плоти. Кто так думает и содержит такую досточтимую и истиннейшую веру, тому все потом является доступным и ясным, и ничто – недоступным и трудным; потому что написано: «вся права разумевающим, и права обретающим разум» (Притч. 8, 9). Должно же, думаю, и теперь сказать причину, по которой составлено анафематство. Несторий, все ниспровергший, все смешавший вверху и внизу, сказал нечто такое о Спасителе всех нас Христе: «послан возвестить пленным отпущение, сей соделавшийся верным Богу первосвященником; ибо Он соделался, а не вечно был; он мало помалу возвышен (о еретик!) до степени первосвященника». К этому присовокупил он и многое другое, порождающее одинаковое нечестие. Итак кто бы, выслушав такие постыдные слова, захотел все сносить или избрал ненавистное Богу молчание? Христос умер за нас, презревши позор, претерпел крест и смерть по плоти: мы ли после этого не возблагодарим от сердца (хотя) словами нашего благодетеля, но будем сидеть спокойно, слыша такие гнусные хулы или даже, может быть, участвуя в вине злохуления против Него? Увы, что ты говоришь: «достиг постепенно первосвященства»?! Но Слово истощило Себя, будучи Богом; свободное по природе приняло образ раба, высшее всего сотворенного я сияющее славою божества смирило себя. Если же Оно преуспевало, то каким образом истощено или как снизошло до уничижения? Не самое ли уничижение служило Ему к чести и славе, скажет кто-нибудь? После сего какое место будет иметь истощание? Но подлинно, говорит, если само Слово Бога Отца соделалось архиереем, то кто больший Его и пред кем совершало Оно священное служение? Итак опять скажу нечто: веруй, что хотя, будучи Богом по существу и Сыном в образе Отца, Оно не считало хищением быть равным Богу, но истощило Себя, принявши образ раба. Если же соделалось человеком и приняло образ раба, то как будет почитать низким и несообразным с условиями домостроительства называться апостолом и архиереем? и не презревшее меру нашего человечества, как отвергнет человеческое? И конечно вовсе нетрудно было бы и больше сказать и гораздо длиннее сделать рассуждение об этом; но отлагая это до случая, приведу слова их самих. Они написали так: «пусть не смущается сердце ваше, слушая о пострадавшем: «аще и Сын бяше» (Евр. 5, 8); ибо мы не полагаем двух сынов,– одного страждущего, а другого остающегося бесстрастным. Бывший от семени Давидова не особо и не отдельно от божества назван Сыном, как и божество после соединения называется Сыном не без видимой плоти»; и еще: «посему исповедуем одного и того же Сына, хотя природы оставались неслитными; не говорим об одном и другом, – да не будет, – но об одном и том же. Итак всякий будет исповедывать, что архиереем и апостолом нашим соделался, по божественному Писанию, Господь наш Иисус Христос, а не человек от жены, отделенный особо от Слова Бога Отца». Итак, если они говорят об одном Сыне, никоим образом не разделяют на двух – одного от семени Давидова, а другого – Слово Бога Отца: то как же не делают они преступления против таинства, когда разделяют домостроительство между Богом и человеком? а не говорят напротив, что один и тот же есть Бог и человек, которому принадлежит все, и богоприличное и человеческое? Потому что, когда говорится о Нем что-нибудь самое богоприличное, мы говорим, что это совершенно верно и истинно, потому что знаем, что Он Бог; если будет сказано что-нибудь и человеческое, допустим и это, ибо исповедуем, что Оно есть Бог во плоти и крови и чрез человеческое познаем меру человечества; потому что тысячи тысяч святых ангелов служат Ему и серафимы окружают божественный престол Его. А когда Слово соделалось человеком, то назвалось и архиереем, не так, что бы большему Богу приносило службы, но так, что Себе самому и Отцу священнодействует исповедание нашей веры. Ты краснеешь, слыша, что назвалось иереем по причине человечества? После сего как ты не удивился, что не пред другим, по обычаю иереев, совершает Он дело служения, но напротив пред Собой самим и пред Отцем, как сказал я? Когда говоришь ты, что недостойно Бога совершать служение, согласен и я; но если бы Слово было одно и без плоти, ты говорил бы правду; а как Оно соделалось человеком, то смотри на Него, как на совершающего служение по причине человечества, и как на Бога, высшего твари по достоинствам, потому что соседит Богу и Отцу. Итак смотри на Него, как на священнодействующего но человечеству и как на соседящего по божеству. Ибо что говорит блаженный Павел? «Такова имамы первосвященника, иже седе одесную престола величествия на небесех» (Евр. 8, 1). Итак зная, что сущий Бог соделался человеком, а есть один и тот же Сын, все приписываем Ему, как одному, и не будем не знать способов домостроительства, всегда искусно и благоразумно обращая силу мыслей в послушание Ему.

Анафематство 11

Если кто не исповедует плоть Господа животворящею и собственно принадлежащею самому Слову Бога Отца, по принадлежащею как бы другому кому, отличному от Него, и соединенному с Ним по достоинству, то есть, приобретшему только божественное (в себе) обитание, а не исповедует, как мы сказали, плоть его животворящею, так как она стала собственною Слову, могущему все животворить: да будет анафема.

Возражение восточных

Хорошо исповедывать, что господственная плоть Слова чрез соединение соделалась Его собственною, но разумея однакож, что она заимствована от нас. Присовокупление же: «а не другому кому, отличному от Него», излишне, если только не отвергает, что она заимствована от нас. Ибо постоянно называть ее собственною, свойственно (только) отвергающему, что Господня плоть нашей природы. И где же прославление наше, по которому, говорит Павел, совоскресил и спосадил нас (Ефес. 2, 6)? И плоть каждого (из нас) какому другому человеку принадлежит? Не всякий ли из нас имеет общую с каждым плоть в смысле единосущества, собственную же (в том смысле), что плоть каждого не есть (плоть) другого, а одного того, которого есть плоть? Итак что хочет он сказать словом собственная, как будто говорит что-то другое? Если он разумеет, что владычная плоть взята из нашей, разумеет же, что она, как и плоть каждого, принадлежит ему, а не другому, то не странно ли, когда говорит, что она собственная? Или, вероятно, прикровенно отвергает, что она взята от нашего естества, как яснее учит в первом своем томе: «и младенец, говорит, был не как мы, т. е. не в чистом и совершенном подобии нам, но – в человечестве чрез плоть, и божественный, так как выше нас и с неба»; и еще во втором томе так говорит: «тело было не другого кого либо подобного нам, но напротив собственное Слова Бога Отца, от нее рожденное». Кто же когда говорил, что плоть Господня была другого кого-либо из бывших от века людей, например Авелева, Ноева, или Илиина, или кого-нибудь другого из бывших от века людей? Но не только о владычной плоти утверждаем, что не была другого кого-нибудь из бывших от века людей, а собственная одного только самого Господа, неслиянно и нераздельно соединенная с Богом Словом; но что плоть каждого из нас, как сказали, никогда не есть плоть другого кого-либо, кроме того, которого есть плоть. Если таким образом исповедуют все сыны Церкви, то что хочет он сказать, постоянно называя ее собственною, как не то, вероятно, что отвергает в ней нашу природу? Как же он запрещает называть ее соединенною с Ним по достоинству и власти, когда сам говорит в первом томе: «таким образом и мы нищетою Его обогащены, так как в Нем человеческое естество возвышено в богоприличное достоинство»? Но мы скажем ему, противоречащему и самому себе: итак если природы пребывают неслитными, то остается и соединение; но мы говорим, что поклонение, и силу, и достоинство, и власть достойно приписывать Ему как одному Сыну, потому что природы остаются неслитными в соединения. Если остается что-нибудь иное, что точнее выражает соединение, то уступим и согласимся, кроме слияния природ. Но ясно, что ему ничего не остается для выражения совершенства соединения, кроме того, чтобы слить природы. А мы будем сохранять природы неслиянными и исповедуем совершеннейшее, божественное и непостижимое для нас соединение, все принося в славословие (Ему) как Богу и одному Сыну и говоря Ему слова блаженного Петра: «ты еси Христос Сын Бога живаго» (Матф. 16, 16).

Защищение Кирилла

Изощрялись некогда к беззаконной ненависти несчастные иудеи, уязвившие ум стрелами зависти. А как к тому и нечестивые руки поднимали на Христа Спасителя всех вас, то Он требовал от них сказать причины таких дерзостей, говоря: «многа добра дела явих вам от Отца моего: за кое их дело камение мещете на Мя» (Иоан. 10, 32)? Но они дошли до такого безумия и вместе нечестия в мыслях, что старались возвести на Него хульные обвинения; ибо говорили: «о добре деле камение не мещем на тя, но о хуле, яко ты человек сый, твориши себе Бога» (Ин.10:33). Спаситель же сказал им: «несть ли писано в законе вашем. Аз рех, бози есте» (Псал. 81, 6)? «Аще оных рече богов, к нимже слово Божие бысть, и не может разоритися Писание; егоже Отец освяти и посла в мир, вы глаголете, яко хулу глаголеши, зане рех, Сын Божий есмь» (Ин.10:34–36). Мы же, исследуя образ послания, о котором говорится здесь, от священного Писания собираем знание об нем. Итак Он сам говорит словами Исаии: «Дух Господень на мне, егоже ради помаза мя благовестити нищим, посла мя, проповедати плененным отпущение, и слепым прозрение» (Лук. 4, 11; см. Иса. 61, 1). Послан же, говорим, Сын от Отца, соделавшись человеком; и послано, как я сказал, не простое и бесплотное Слово Бога Отца, но лучше восприявшее рождение по плоти, т. е. взявшее тело от святой Девы и соединившее его с собою несказанно и неслитно, как часто говорили мы: «Бог Господь, и явися нам», по Писанию (Псал. 117, 27). Итак, говорам, тело соделалось собственным Слова, а не человека какого-нибудь особо и отдельно, не иного, кроме Него, разумеваемого Христа и Сына. Как тело каждого из нас называется собственным, потому что есть отдельно – его: так должно думать и об едином Христе; ибо хотя Его тело сродно нашим телам, т. е. одинакового существа, потому что родилось от Девы, но разумеется и называется, как я сказал, собственным Его. А как Слово Бога Отца есть жизнь по природе, то и тело свое соделало животворным; поэтому оно сделалось для вас животворящим благословением. Потому Христос говорил: «амин амин глаголю вам: Аз есмь хлеб животный, иже сшедый с небесе, и даяй живот миру» (Иоан. 6, 47–48, 51, 53); и еще: «и хлеб, его же Аз дам, плоть моя есть за живот мира» (Ин.6:51); и еще: «ядый мою плоть, и пияй мою кров, во мне пребывает, и Аз в нем» (Ин.6:56). Итак смотри, как везде тело от жены называет своим, по причине совершеннейшего соединения. Между тем как таинство имеет такой смысл, Несторий в своей проповеди опять говорит: «итак слушайте, вникая в слова: "ядый", говорит, "мою плоть". Помните, что речь идет о плоти, и что не от меня прибавлено имя плоти, чтобы не показаться им неправильно изъясняющим: «ядый мою плоть, и пияй мою кровь». Ведь не сказал: ядый мое божество и пияй мое божество? «Ядый мою плоть», говорит, «и пияй мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем». Помните, что это сказано о плоти. Но я никогда не толкую превратно; послушаем, что дальше: «якоже посла Мя живый Отец» (Ин.6:57). Он¹⁰ говорит о божестве, я о человечестве. Посмотрим, кто превратно толкует: якоже посла мя живый отец. Еретик разумеет здесь божество. Но говорит ли Он, что послал Меня Бога Слово живый Отец, как они думают, и Я Бог Слово живу Отца ради»? Потом после сего: «и опять: «ядый Мя и той жив будет». Что ядим, – божество или человечество»? Но о такой нелепой и безрассудной его болтовне с нашей стороны была уже длинная речь. Что же он хочет разуметь, говоря, что послан не Бог Слово, воплотившийся и вочеловечившийся, и полагая видимое отдельно и особо, как видно из его слов, – я не буду говорить, но сам собою очевиден софизм. Ибо он разрушает образ соединения для того, чтобы тело Христово оказалось обыкновенным, а не принадлежащим Тому, кто истинно может все животворить. Без сомнения, все человеческое ничтожно для Бога Слова; но как Он благоволил ради нас восприять спасительное для мира истощание, то хотя говорится, что послан проповедовать пленным свободу и слепым прозрение, но более прославляется, как понесший промыслительное уничижение во плоти; и никто, думаю, из благомыслящих не станет отвергать, что Он ради нас смирил себя в подобии нам. Или же утверждающий, что видимый есть другой некий Сын и Христос, отличный от Бога Слова, которому одному и припишет дело посольства, не объясняет нашего таинства тела и крови (ανθρωποφαγια), нечестиво приводя ум верующих к ложным мыслям и стараясь обнять человеческим рассуждением то, что приемлется одной неиспытующей верой. Ибо, так как природа божества не вкушается, никто не скажет поэтому, что святое тело Христа обыкновенное. Но должно знать, что и тело, как выше мы сказали, есть собственное Слова, все животворящего; а как оно есть тело жизни, то (и само) животворяще; ибо поэтому сообщает жизнь нашим смертным телам и упраздняет владычество смерти. Равным образом оживотворяет нас и Дух Христа: потому что «Дух есть, иже оживляет», по словам самого Спасителя (Иоан. 6, 63). А чтобы не казалось, что я один называю тело Слова собственным, нет ничего трудного привести и мнения святых отцов, чтоб видели противники, как напрасно кричат против нас, повсюду следующих их словам. Итак всеславный отец наш и епископ Афанасий в слове о Троице говорит: «и доказывал, что не призрачно, но истинно имел тело; ибо прилично Господу, облекшемуся в человеческую плоть, принять ее всецело с свойственными ей страданиями, дабы, как говорим, что тело Его было собственное, так (можно было) сказать, что и самые страдания тела были только Его собственные, хотя и не касались божества Его»; и еще: «по необходимости прежде мы исследовали это, чтобы, если видим Его действующим божественным образом чрез свое тело, как орудие, или говорящим, знали бы что сущий Бог это делает». Вот что (говорит) блаженный отец наш Афанасий. Впрочем хотя тело называется собственным Слова, однакож оно от жены и сродно нашим, поскольку оно разумеется, как плоть. И хотя блаженный Павел говорит: «первый человек перстен, вторый с небесе» (1Кор. 15, 47); сам же Христос говорит: «никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сыт человеческий» (Иоан. 3, 13): но мы утверждаем, что этими словами не выражается того, будто Слово с неба принесло тело соединенное с Ним. А как Оно, будучи само свыше и с неба, соделало собственным тело, соединенное с Ним неизреченно, непостижимо, без превращения и слияния: то в этом смысле и говорит о Себе, что Оно с неба, и тогда, когда соделалось Сыном человеческим. Итак, если право и непорочно наше слово, то желающие противоречить нам какой будут иметь предлог к возражениям против нас, когда анафематство опровергает хулы чьи бы то ни было, лжи противопоставляя истину? Думаю же, что я никоим образом не погрешил в истине, когда сказал о Христе, что Он выше нас. Ибо хотя Слово Божие и соделалось человеком, но и при этом выше не только нас одних, но и всей твари: потому что не только разумеется человеком и подобным нам, но (и при этом) есть сам Бог свыше и с неба.

Анафематство 12

Кто не исповедует Бога Слова пострадавшим плотью, распятым плотью, принявшим смерть плотью и наконец ставшим первородным из мертвых, так как Он есть жизнь и животворящ, как Бог: да будет анафема.

Возражение восточных

Опять напомним ему здесь его собственные слова, как он называет божественную природу совершенно бесстрастною, говоря в первом своем томе так: «итак единый достойнейший всех положил за всех душу свою; и промыслительно благоволил низвести на краткое время до смерти плоть (свою) и опять уничтожил силу смерти, как жизнь, не будучи в состоянии терпеть то, что противно Его природе». Итак скажем ему, противоречащему самому себе: как же благоволивший низвести на краткое время до смерти плоть и, как жизнь, уничтоживший силу смерти, не бывший в состоянии терпеть то, что противно Его природе, как теперь, по твоему, страдает чрез плоть? Но не страдал соединенный с плотью Бог, а плоть, соединенная с Богом Словом, по Его благоснисхождению претерпела свойственное ей; ибо если бы Он не соблаговолил, не допустил бы ни страдания, ни смерти. Если не бывает смерти, когда присутствует (еще) душа: то каким образом, когда присутствует Бог, и не просто только присутствует, но и соединен некоторым совершеннейшим и Ему одному понятным соединением, каким образом страдание и смерть возобладали Его храмом без Его благоизволения? Но не божество, соединенное се плотью, страдало, а плоть, по Его благоизволению, претерпела свойственное ей. Но что у него¹¹ с злым намерением положено выражение «пострадало плотью», для обольщения простодушных, ясно отсюда: кто сказал «пострадало плотью», тот не сохранил у божественной природы бесстрастия, – сказал не что иное, как то, что пострадал (Божий Сын, но только) с плотью. Если же пострадал с плотью, то исповедуется страстным: Он пострадал или как имеющий способность страдать, или вопреки природе. И если пострадал по природе, то и Отец, единосущный Сыну, будет страстным; потому что совершенно необходимо приписывать родившему все, что приписывается рожденному. Или будем исповедывать, что Он пострадал, как имеющий способность страдать, а Отец не имеет способности к страданию. Но так говоря, сойдемся с еретиками, которые утверждают, что божество единородного Сына страстно, а божество Отца неспособно к страданию, потому что, говорят, оно другой сущности. Если же скажут, что Он пострадал вопреки природе, скажем: какое же страдание сильнее божественного естества, так что подвергает страданию бесстрастное по природе вопреки природе? Но говорит: Его воля. А мы скажем: Его воля бесстрастна; мы же ищем страдания, которое переводит бесстрастное естество в состояние страдательности. Притом и божественная воля желает того, что ей прилично. А что, говорит, приличнее, как не спасти род человеческий? Но каким образом имел быть спасен род человеческий, сам переходя в бесстрастие, а божественное и бесстрастное естество вовлекая в страдание? Конечно, страстное естество, как сильнейшее, сообщило бесстрастному свою способность к страданию. И какая польза страстному, если и бесстрастное сделалось страстным? А спасение страдательного не (есть) общение с ним бесстрастного в страданиях; ибо это скорее возрастание зла, а не уничтожение, потому что от подобного другое не уничтожается, но возрастает. Итак какое спасение страдательного? Как сказали, не общение с ним бесстрастного, но возведение его к бесстрастному. Это и сделал Владыка-Христос, не сам низведенный в страдание, но все человечество чрез святую плоть поднявший на высоту, и лежавшее долу возведший на небеса, и прежде лишенное свободы удостоивший сыноположения. Кто же, без сомнения, был должником смерти от непослушания? Конечно, человеческое естество, а не божественное. Итак какую прилично было разрушить смерть от непослушания?

Защищение Кирилла

Поистине достойна удивления сила истины: опыт свидетель этому. Немного нужно будет говорить мне в защищение или для убеждения (т. е. в противном) обольщенных, которые думают, будто мы говорим, что божественная природа Слова страдательная: потому что противники раз уж были побеждены и добровольно сознались, и очень мы заслуживаем их обвинения в этом. Но как неразумно делая для своего удовольствия положение, которое не нуждается в доказательствах, и пользуясь острыми изворотами мыслей, стараются показать силу возможного для них остроумия и очень усиливаются доказать, что Слово Божие по своей природе бесстрастно: то пусть выслушают от нас, что напрасно сражаются, когда им никто не противоречит, и бьют воздух, когда никто не думает противного. Итак для чего же напрасно потеют и расширяют бесполезное? Кто так безрассуден, чтобы считать страстною природу, которая выше всех, и дерзать низводить до немощи страданий то, что выше всего сотворенного и бестелесно? Но как смысл таинства тот, что единородный Сын Божий по природе сделался человеком от жены по промышлению, и мы утверждаем, что святое тело, принятое от блаженной Девы Марии, есть Его собственное: по этой причине и весьма справедливо говорим, что страдания плоти называются Его страданиями по промыслительному усвоению, повсюду оставляя за Его природой бесстрастие, потому что Он есть Бог от Бога. Итак когда говорится, что Он страдал плотью, не сам, разумеется, страдал в своей природе, по которой есть Бог, но лучше усвоил себе страдание. Ибо соединенное с Ним тело соделалось Его телом, как недавно сказал я; потому и богодухновенный Павел называет перворожденным из мертвых того самого, чрез которого все и в котором все сотворил Отец. Пишет же так: «благодаряще Бога и Отца призвавшаго вас в причастие наследия святых во свете: иже избави нас от власти темные, и престави в царство Сына любве своея, о немже имамы (избавление кровию его и) оставление грехов: иже есть образ Бога невидимого, перворожден всея твари: яко тем создана быша всяческая, яже на небеси, и яже на земли. видимая и невидимая, Аще престоли, Аще господствия, Аще начала, Аще власти: всяческая тем и о нем создашася: и той есть прежде всех и всяческая в нем состоятся: и той есть глава телу церкве, иже ест начаток, перворожден из мертвых, яко да будет во всех той первенствуя: яко в нем благоизволи всему исполнению (божества) вселитися (телесне): и тем примирити всяческая к себе, умиротворив кровию креста его (чрез него), аще земная, Аще ли небесная» (Кол. 1, 12–20). Смотри же, как, говоря, что все чрез Него сотворено, видимое и невидимое, престолы и власти, говорит, что Он дан во главу Церкви, и утверждает, что Он сделался перворожденным из мертвых, и что все чрез Него примирено с Ним (Отцем) и умиротворено кровию креста Его, как земное, так и небесное. Итак кто и после этого усомнится и будет напрасно бояться, будто слово таинства представляет естество Сына страдательным, когда говорится, что Он пострадал плотью? Ибо Он усвояет себе, как я сказал, страдания своего тела. Так мудрствовать угодно было и богодухновенному Петру, который говорит: «Христу убо пострадавшу за ны плотью» (1Петр. 4, 1). Но иное дело сказать: пострадал плотью, и иное также сказать, пострадал божественным естеством. Ибо как Он есть Бог и вместе человек, бесстрастный в отношении к божественной природе, а по человечеству страстный: то что неуместного, если говорится, что страдало, о том, что по природе способно страдать, и что пребывало бесстрастным незнающее страдания? А что такою же верою сиял и лик святых отцов, узнаем из того, что они написали, соблюдая заповедь Спасителя; потому что помнили говорящего: «туне приясте, туне дадите» (Матф. 10, 8).

Григорий, епископ нисский.

"Сие бо, – говорит, – да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе: иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу: но себе умалил, зрак раба приим» (Филип. 2, 5–6). Что уничиженнее для Бога образа раба? Что уничиженнее для царя вселенной, как добровольно сойти до причастия нашей бедной природы? Царь царствующих и Господь господствующих облекается в образ раба; Судия всех подчиняется властям; Господь твари в вертепе находит приют; все содержащий дланью не находит места в гостинице, но полагается в яслях бессловесных; чистый и неповрежденный не отвергает нечистоты человеческой природы и, прошедши всю бедность нашу, доходит до вкушения самой смерти. Вникните в меру добровольной нищеты! Жизнь вкушает смерть; Судию ведут на судилище; Господь всего живущего подвергается приговору суди; Царь всей вышемирной силы не уклоняется от рук рабов. В этом, говорит, пусть усмотрит пример мера (твоего) смирения.

Василий, епископ кесарийский.

Небо, и земля, и пространства морей, и живущие в водах, и земноводные животные, и растения, и звезды, и воздух, и времена года, и разнообразное украшение всей вселенной, не представляют того величия могущества, какое выражается в бесстрастном сопряжении чрез плоть со смертью бесконечного Бога, для того, чтобы даровать нам своим страданием бесстрастие.

Афанасий, епископ александрийский.

Он (Христос) показывал, что не призрачно, но истинно имел тело; ибо прилично было Господу, облекшемуся в человеческую плоть, принять ее всецело, с свойственными ей страданиями, дабы, как говорим, что тело Его было собственное, так (можно было) сказать, что и самые страдания тела были именно Его, хотя и не касались божества Его. А если тело другого, то и страдания назывались бы страданиями этого (другого). Если же плоть – Слова, потому что «Слово плоть бысть» (Иоан. 1, 14), то необходимо и страдания плоти называть страданиями того, которого и плоть. Ибо кому приписываются страдания, каковы особенно: осуждение, бичевание, жажда, и крест, и смерть, и другие немощи тела, того же и заслуга и благодать. Поэтому справедливо и прилично говорится, что эти страдания не иного кого, а Господа, чтобы и благодать была от Него и чтобы мы не были идолослужителями, а истинными богочтителями; потому что призываем не какую-нибудь тварь, не обыкновенного какого человека, но Бога по природе и истинного Сына, сделавшегося человеком, но тем не менее пребывшего самим Господом и Богом и Спасителем.

Итак совершенно, я думаю, достаточно предложенных изречений для убеждения мыслящих, по ясному свидетельству божественного закона: «при устех двою, или трех свидетелей станет всяк глагол» (Матф. 18, 16). Если же кто и после сего захочет состязаться, пусть выслушает от нас: иди своим путем, а мы будем следовать правым писаниям и вере святых отцов; ибо таким образом приобретем награду вышнего звания во Христе, чрез которого и с которым слава Богу и Отцу со Святым Духом во веки. Аминь.

Святитель Кирилл Александрийский. Творения. Защищение «12 глав» против восточных епископов

Анафематство 1

Анафематство 3

Анафематство 4

Анафематство 7

Анафематство 8

Анафематство 9

Анафематство 10

Анафематство 11

Анафематство 12

Телеграм канал с цитатами святых

Телеграм бот с цитатами святых

Святитель Кирилл Александрийский. Творения.
Защищение «12 глав» против восточных епископов

Телеграм канал
с цитатами святых

Телеграм бот
с цитатами святых