Святитель Тарасий Константинопольский
Апология перед народом
Апология пред народом, вырвавшаяся из уст его в тот день, когда самодержцы объявили народу, что он делается патриархом, в каковой сан он и был возведен индиктиона осьмаго, 62931 года от создания мира.
Хранители непорочной нашей христианской веры и ревнители славы Божией, верные императоры2 наши, имеющие попечение обо всем, чтo угодно Господу и что полезно нам христианам, ныне же особенно сильно озабоченные делами церковными, при обсуждении вопроса о назначении архиерея для этого царствующаго города своего, на мне остановили благочестивую мысль свою и приказали уведомить меня о том, что им угодно было остановиться на мне. Когда же я объявил, что недостоин этого и не делал им ни малейшей уступки, как не имеющий сил поднять и понести это тяжелое иго, то они повелели представить меня пред ваше лицо; так как и вы разделяете это их желание. Итак теперь вы, мужи, боящиеся Бога и всегда имеющие Его в сердцах своих, называющие себя именем Христа, истиннаго Бога нашего, то есть христианами, выслушайте краткую апологию от нашего смирения и ничтожества. Все, что я высказал уже в свою защиту благочестивым и всеправославным императорам нашим, выскажу и пред лицом вашим. Мне страшно согласиться на такое избрание, и от лица Божия я впиваю в себя боязнь решиться на это так легко и без всякой осмотрительности, чтобы не подпасть страшному осуждению. Если сподобившийся услышать глас Божий, имевший училищем небо, сделавшийся созерцателем рая, слышавший неизреченные глаголы и пронесший имя Божие пред лицом народов и царей, божественный апостол Павел, в послании к Коринфянам, говорил: «да не како иным проповедуя, сам неключим буду» (1Кор. 9, 27); то как же я, обращающийся в мире и принадлежащий к числу мирян, подвизающийся на императорской службе3, так необдуманно и неосмотрительно могу ступит на высоту священства. Это будет решимостию страшною для моего ничтожества и попыткой дерзкой. – Но самая важная причина моего страха и отказа заключается в следующем: смотрю я и вижу: основанная на камне Христе, Боге нашем, Церковь Его ныне разсекается и разрывается и мы в одно время говорим так, в другое иначе, а наши восточные единоверцы еще иначе; с ними единогласны и христиане западные; и мы отчуждены от них и каждый день анафематствуемся ими. Тяжелое наказание анафема; оно удаляет от Бога, изгоняет из Царства небеснаго, увлекает во тьму кромешнюю. Законы и определения церковныя не знают разделений или споров; но как свойственно им благочестиво исповедывать одно крещение и одну веру, так же точно известно им одно лишь согласие во всяком церковном деле. Ничто так неблагоприятно и неблагоугодно Богу, как то, чтобы мы объединились и сделались единою вселенскою Церковию, как мы исповедуем это и в символе нашей непорочной веры. Итак, братия, я прошу, – думаю, что и вы прoсите, потому что знаю, что имеете страх Божий, – благочестивейших и православных императоров наших созвать вселенский собор, чтобы мы, как сыны единаго Бога, были едино, как почитатели Троицы, были объединенными, единодушными и равночестными, как члены единой нашей Главы Христа, были единым стройным и неразрывным телом, как почитатели Святаго Духа, шли не друг против друга, но друг с другом, как почитатели истины созерцали и говорили одну истину, чтобы не было между нами ни вражды, ни раздора, и чтобы мир Божий, превосходящий всякий ум, ограждал всех нас. И если защитники православия, императоры наши, повелят внять моей справедливой просьбе, то уступлю и я, исполню их повеление и принимаю ваш выбор; если же нет, то я нахожу невозможным сделать это, чтобы не подпасть под анафему и не быть осужденным в день праведнаго Судии всех, когда не могут выручить меня ни императоры, ни священники, ни начальники, ни масса народа. Ответьте, братия, на мою апологию, лучше сказать, на мою просьбу так, как лучше и как вам угодно.
Все с удовольствием выслушали то, что говорилось, и все изъявили согласие на созвание собора. Впрочем несколько безумцев стали возражать. В ответ им секретарь обратился снова к народу и сказал:
«Иконы низверг господин император Лев, и когда собрался собор, то нашел их уже низверженными. И так как оне были низвергнуты рукою императорскою; то главная сторона изследования заключается в том, что дерзнули самовольно уничтожить древний обычай, преданный церковию. Но истины Божией не связали!»