Труды. Преподобный Варсонофий Оптинский (Плиханков)
Дары Божии
Преподобный Варсонофий Оптинский
Преподобный Варсонофий (в миру Павел Иванович Плиханков) родился 5 июля 1845 года в Самаре, в купеческой семье.
Дед и прадед мальчика были очень богаты: почти все дома по Казанской улице принадлежали их семье, все члены которой были благочестивыми верующими людьми.
После смерти матери отец женился, и мачеха, добрейшей души и глубоко верующая, заменила Павлу родную мать. Она воспитывала в приёмном сыне истинную веру, учила его духовной жизни. Он ходил с мамой (так он называл мачеху) в церковь, вместе с ней часто причащался, учился молиться в храме. Позднее он вспоминал: «Любила мама и дома молиться. Читает, бывало, акафист, а я распеваю тоненьким голоском на всю квартиру: “Пресвятая Богородица, спаси нас!"»
С пятилетнего возраста Павел уже прислуживал в алтаре и нередко слышал от окружающих: «Быть тебе священником!» Позднее преподобный Варсонофий вспоминал об удивительном случае, происшедшем, когда ему было около шести лет: «Был я в саду с отцом. Вдруг по аллейке идёт странник. И дивно, как он мог попасть в сад, когда сад окружён большими собаками, которые без лая никого не пропускают. Тихо подошёл странник к отцу и, показывая на меня ручкой, говорит: “Помни, отец, это дитя в своё время будет таскать души из ада!» И после этих слов он вышел. Потом мы его нигде не могли найти. И Бог его знает, кто это был за странник».
Девяти лет Павла зачислили в гимназию, учился он очень хорошо, много читал. Позднее, будучи старцем, он часто говорил о пользе книжных знаний, в первую очередь – о важности чтения житий святых. Об учёбе в гимназии он вспоминал: «Летом нас переселяли на каникулы в живописное имение... Там была прекрасная берёзовая аллея... Воспитанники обыкновенно вставали в шесть часов, а я вставал в пять, уходил в ту аллею и, стоя меж тех берёз, молился. И тогда я молился так, как никогда уже более не молился: то была чистая молитва невинного отрока. Я думаю, что там я себе и выпросил, вымолил у Бога монашество».
Но долог был путь Павла Ивановича в монастырь, куда он поступил только на сорок седьмом году жизни. В юности он избрал военную стезю, учился в кадетском корпусе. Затем военная служба, блестящая карьера – он дослужился до полковника, был по службе на самом лучшем счету и со временем должен был получить генеральский чин. Это был прямой путь ко всем мирским благам и привилегиям...
Но он отказался от всего. Сослуживцы и знакомые никак не могли понять, почему так странно ведёт себя этот полковник, весь облик которого исполнен каким-то удивительным внутренним благородством. Избегает балов, званых обедов и прочих развлечений, не женится... Знавшие Павла Ивановича даже поговаривали порой: «С ума сошёл, а какой был человек!»
Позднее сам старец вспоминал об этом времени: «Когда мне было тридцать пять лет, матушка обратилась ко мне: “Что же ты, Павлуша, всё сторонишься женщин, скоро и лета твои выйдут, никто за тебя не пойдёт». За послушание я исполнил желание матери. В этот день у одних знакомых давался званый обед. Ну, думаю, с кем мне придётся рядом сидеть, с тем и вступлю в пространный разговор. И вдруг рядом со мной поместился священник, отличавшийся высокой духовной жизнью, и завёл беседу о молитве Иисусовой... Когда же обед кончился, у меня созрело твёрдое решение не жениться».
Однажды Павел Иванович встретился со святым праведным Иоанном Кронштадтским. Вот как он описал эту встречу: «Когда я был ещё офицером, мне по службе надо было съездить в Москву. И вот на вокзале я узнаю, что отец Иоанн служит литургию в церкви одного из корпусов. Я тотчас поехал туда. Когда я вошёл в церковь, служба уже кончалась. Я прошёл в алтарь. В это время отец Иоанн переносил Святые Дары с престола на жертвенник. Поставив Чашу, он вдруг подходит ко мне, целует мою руку и, не сказав ничего, отходит опять к престолу. Все присутствующие переглянулись и решили, что я буду священником... А теперь видишь, как неисповедимы судьбы Божии: я не только священник, но и монах».
Так постепенно утверждался Павел Иванович в мысли идти в монастырь. Он всё чаще думал об этом, и когда однажды в журнале прочёл статью об Оптиной пустыни и тамошнем старце Амвросии, то решился отправиться к нему – и немедленно тронулся в путь.
Когда Павел Иванович пришёл в келью старца, тот встретил его очень радостно и несмотря на недомогание даже встал, оказывая особый почёт приехавшему. После беседы старец велел ему пока оставаться в миру, сказав: «Через два года приезжайте, я вас приму». К назначенному времени полковник Плиханков подал прошение об отставке и прибыл в Оптину в последний день установленного преподобным Амвросием срока, но в живых его не застал. Старец уже скончался, но ещё не был погребён – лежал в гробу в церкви, и Павел Иванович смог проводить его в последний путь.
В феврале 1892 года Павел Иванович был зачислен в число братства Иоанно-Предтеченского скита и одет в подрясник. Старцы Анатолий Старший и Иосиф увидели в новом послушнике своего преемника, и ежевечернее в течение трёх лет он ходил к ним для бесед о духовной жизни.
В 1900 году послушник Павел был пострижен в мантию с именем Варсонофий, а через три года посвящён в иеромонаха и назначен помощником старца Иосифа и одновременно духовником Шамординской женской обители.
После Русско-японской войны (1904–1905), во время которой отец Варсонофий служил фронтовым священником, он был возведён в сан игумена и назначен начальником скита Оптиной пустыни.
Вскоре слава о нём как об одном из великих Оптинских старцев разнеслась уже по всей России.
Он видел человеческую душу, и по молитвам ему открывалось в человеке самое сокровенное, а это давало ему возможность воздвигать падших, направлять с ложного пути на истинный, исцелять душевные и телесные болезни. Его дар прозорливости особенно проявлялся при совершении им Таинства исповеди. С. М. Лопухина рассказывала, как, приехав в Оптину, она попала на исповедь к отцу Варсонофию, и он рассказал ей всю её жизнь, год за годом, проступок за проступком, не только указывая точно даты, когда они были совершены, но также называя и имена людей, с которыми они были связаны. А завершив этот страшный пересказ, велел: «Завтра ты придёшь ко мне и повторишь мне всё, что я тебе сказал. Я хотел тебя научить, как надо исповедоваться»...
Издалека приезжал к отцу Варсонофию верующий народ за помощью и утешением, и он, будучи в преклонных летах и в конце жизни сам уже изнемогавший от многочисленных мучительных болезней, принимал всех без отказа, врачуя телесные и душевные недуги, наставляя на единственно спасительный путь. Однако собственные его страдания всё усиливались, а во время предсмертной болезни были поистине мученическими. Отказавшись от помощи врачей, он лишь повторял: «Оставьте меня, я уже на кресте...»
Причащался старец ежедневно, вплоть до самой кончины, и 1/14 апреля 1913 года он предал свою чистую душу Господу. Похоронен был преподобный Варсонофий в Оптиной пустыни, рядом со своим духовным отцом и учителем преподобным Анатолием Старшим.
Память его совершается в день кончины – 14 апреля (по новому стилю).
Категории людей
Все люди разделяются на три категории: плотские, борющиеся и совершенные. Люди плотские – это те, которые являются рабами страстей, страсти ими повелевают. Например, диавол внушает: «Убей такого-то, он тебе много сделал зла», и человек это совершает. Люди, отдающиеся во власть страстям, погибнут, если только не покаются, а если раскаются в своих грехах и начнут по силе бороться со страстями, то будут спасены. Примером может служить разбойник на кресте: он убивал, грабил, совершал всякие злодейства, но когда покаялся и воззвал: Помяни меня, Господи, когда приидешъ в Царствие Твоё! (Лк. 23: 42), – был помилован.
Люди второй категории – это борющиеся со своими страстями: гневом, блудом, злобой, они стараются не подчиняться им. Например, чувствует такой человек злобу к кому-нибудь: так бы, кажется, и разорвал своего противника на части; но он не поддаётся страсти, не выражает своего раздражения, даже стремится сделать какое-либо добро ненавидимому – такой человек борется со страстью. И так во всём. Борющиеся будут спасены. Господь не попустит таким погибнуть.
Надеюсь, все мы относимся ко второй категории людей, боремся по силе со своими страстями. Конечно, иногда страсти побеждают, но иногда и мы побеждаем страсти, и эта борьба ведётся всю жизнь...
Наконец, люди совершенные – это те, которые владычествуют над страстями. У них есть страсти, но они смогли взять над ними власть. Эти люди особенные, а нам, грешным, хорошо и среди борющихся со страстями, и за это, слава Господу, будем иметь надежду на спасение.
Вечные муки и вечное блаженство
Вечные муки и вечное блаженство не есть что-нибудь только извне приходящее, но всё это прежде всего внутри самого человека. Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21). Какие чувства насадит в себе человек при жизни, с тем и отойдёт в жизнь вечную. Больное тело мучается на земле, и чем сильнее болезнь, тем больше мучения. Так и душа, заражённая различными болезнями, начинает жестоко мучиться при переходе в вечную жизнь. Неизлечимая телесная болезнь кончается смертью, но как может окончиться душевная болезнь, когда для души нет смерти? Злоба, гнев, раздражительность, блуд и другие душевные недуги – это такие гадины, которые ползут за человеком и в вечную жизнь. Отсюда цель жизни и заключается в том, чтобы здесь, на земле, раздавить этих гадов, чтобы очистить вполне свою душу и перед смертью сказать со Спасителем нашим: Идёт князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин.14:30). Душа грешная, не очищенная покаянием, не может быть в сообществе святых. Если бы и поместили её в рай, то ей самой нестерпимо было бы там оставаться и она стремилась бы уйти оттуда.
Действительно, каково немилосердной быть среди милостивых, блудной – среди целомудренных, злобной – среди любвеобильных...
Духовная жизнь
Прославлять Христа нужно своей жизнью.
***
Сердце – это центр всего, от него всё зависит: ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф.6:21).
***
Великое дело – сохранить, соблюсти веру. Поэтому я вам говорю: испытывайте себя, в вере ли вы. Если сохраните веру, можно иметь благую надежду о своей участи.
***
Иисусова молитва приучает нас к кротости, незлобию, терпению. Дай, Господи, нам если не любить врагов, то, по крайней мере, прощать им.
Общий порядок стяжания молитвы Иисусовой тот, что достигают её трудами и скорбями, в числе которых имеет себе место томительное состояние духа.
***
Мы познаём силу поста и его значение хотя бы из того, что он как-то особенно ненавистен врагу нашему диаволу.
***
Не останавливайтесь на одной внешней исправности, хотя и она нужна, но главное – это искоренение из сердца страстей, в особенности злобы...
Страсть остаётся в человеке до самой смерти, и бесстрастие может быть только относительное.
***
За гордость свою лишились духи злобы райского блаженства, и их места занимают теперь люди за смирение! Оно нас ставит выше сетей диавольских.
***
Многие искали Бога в явлениях природы. Красота и величие её возвышают душу человека над мирской суетой и дают душе высокое наслаждение.
***
Не давайте сердцу привязываться к тленным благам мира сего, гоните из него всякое пристрастие, так как только в свободном сердце, свободном от всех пристрастий, может сотворить Себе обитель Господь.
***
Где народ, там суета, а суета заглушает голос души человеческой.
***
Надо бороться со страстями, а если они и победят, то будем каяться и исповедоваться во всех грехах своих. Вот на Страшном Суде уже не будет покаяния, а только одна Правда Божия.
Закон Божий
В одном псалме читаем такие слова: Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его (Пс.36:31).
Глубокий смысл и прекрасное назидание заключается в этих словах. Когда человек, так сказать, положит закон Божий, святые заповеди Божии в сердце своём, полюбит их, тогда он возненавидит грех, возгорится желанием жизни о Господе, будет удерживать себя от всякого греха. При всяком деле, при всяком занятии, даже самом обыкновенном, житейском, будет такой человек свои поступки, свои намерения проверять законом Божиим, который постоянно должен быть в уме и сердце человека, и всё несогласное с законом этим отвергать, согласное принимать.
Вот встречается человеку на жизненном пути его или в мыслях его и желаниях какой-либо грех, какое-либо злое дело. Но если в сердце человека на первом месте закон Божий, сердце такого человека, взирая на закон Божий, говорит: «Этого дела сделать мне не позволяет Господь. Как попущу себе я это, как дозволю, когда это противно Его святым заповедям?» И не совершает человек греха. И если так везде и всегда противится он всякому греху, то не запинаются стопы его, не спотыкается он, не сбивается с правильной дороги, не блуждает по распутиям греха... Закон Бога его в сердце его, и не запнутся стопы его.
Но враг рода человеческого диавол не дремлет, ему хочется запнуть стопы человека, сбить его с дороги. Он нападает на человека всевозможными способами и средствами, он возбуждает мысленную брань, то есть борьбу с грехом в мыслях человека с целью ввергнуть человека в грех и делом. Тяжела эта борьба. Доводит она иногда человека до уныния и расслабления, даже до согласия на грех.
И вот это согласие на грех уже погрешительно перед Богом. И в нём нужно каяться. Но если удержался человек, не впал в грех самым делом, то, значит, не запнулись стопы его, не споткнулся он. Но лишь человек выпустит веления закона Божия из памяти своей и из чувства сердца своего, грех прельщает его, и он падает, запинаются стопы его, он сбивается с дороги, греша уже не мысленно только, но и делом.
Поэтому и нужно нам, возлюбленные братия и сёстры, всегда иметь закон Божий в сердце нашем. Тогда в мысленной нашей борьбе со грехом мы всё более и более будем ненавидеть грех и любить добродетель1, и постепенно, при искреннем покаянии во грехах, любовь к Богу и добродетели будет возрастать, сердце всё более и более будет стремиться к Богу, духовная красота закона Божия всё более и более будет пленять сердце человека и, наконец, может перейти человек в то чудное и вожделенное состояние, находясь в котором сможет он восклицать так, как восклицал апостол Павел: Кто нас отлучит от любви Божией? (а любовь к Богу, прежде всего, выражается в соблюдении заповедей Божиих), – ни скорбь, ни гонение, ни теснота, ни высота, ни глубина, ни что иное не может отлучить нас от любви Божией (Рим.8:35–39).
Молитва
В человеке заключаются три части: тело, душа и дух. Это видно из слов Богоматери, сказанных ею на приветствие праведной Елизаветы: Величит душа моя Господа, и возрадовался дух мой о Боге, Спасителе Моём (Лк.1:46–47). Здесь очень ясно видно разделение: одно – дух, а другое – душа, а что тело и душа суть две различные части – это очевидно. И заметьте эту последовательность: начинает хвалить Господа душа, и от этого приходит в веселие и начинает радоваться дух. Это относится ко всякому человеку, когда он молится или прославляет Бога. Молитва начинается при посредстве сил души, и ум прислушивается к словам молитвы. Затем смысл молитвы как бы затрагивает дух человека, и дух, вынужденный Божественною силою молитвы, радуется...
***
Молитва бывает, во-первых – устная, во-вторых – внутренняя, сердечная, в-третьих – духовная. Внутреннюю сердечную молитву имеют весьма немногие, а имеющие духовную молитву встречаются ещё реже. Духовная молитва несравненно выше внутренней сердечной. Имеющие её начинают познавать тайны природы, они смотрят на всё с внутренней стороны, постигают смысл вещей, а не внешнюю их сторону. Они постоянно бывают охвачены высоким духовным восторгом, умилением, их глаза часто источают слезы. Их восторг для нас непонятен. Доступный нам восторг самых великих художников, в сравнении с их духовным восторгом, есть ничто, ибо он душевнее.
О молитве Иисусовой
Молитва Иисусова имеет громадное значение в жизни христианина. Это кратчайший путь к достижению Царствия Небесного, хотя этот путь нелегкий, и, вступив на него, мы должны быть готовы к скорби. Правда, немалое значение имеют и другие молитвы, и человек, проходящий Иисусову молитву, слушает в церкви молитвословия и песнословия, совершает обязательные келейные правила. И все-таки именно Иисусова молитва скорее других приводит человека в покаянное настроение и показывает ему его немощи, следовательно, скорее приближает к Богу. Человек начинает чувствовать, что он величайший грешник, а это Богу только и нужно.
Враг наш лукавый всячески старается отклонить христианина от этой молитвы, её он больше всего боится и ненавидит. Действительно, человека, всегда творящего эту молитву, сила Божия сохраняет невредимым от диавольских сетей.
И вот лукавый дух внушает различные помыслы для смущения неразумных, говоря, что молитва требует сосредоточенности, умиления и так далее, а если этого нет, то она только прогневляет Бога. Некоторые слушают эти доводы и бросают молитву на радость врагу.
Начинающий Иисусову молитву подобен гимназисту, поступившему в первый класс гимназии и надевшему форму. Можно думать, что он впоследствии и кончит гимназию, может быть, и в университет пойдет. Но вот проходят искушения первого же урока, например, по арифметике ученик не понял, и помысел ему говорит: «Первого урока не понял, тем более не поймёшь второго, а там, глядишь, вызовут. Лучше скажись больным да посиди дома». Если же у ученика есть состоятельные родственники, то тут искушений ещё больше, тот же соблазняющий голос говорит: «У тебя дедушка и дядюшка богатые, чего тебе учиться, у них погости». Слушает эти речи гимназист, перестаёт учиться, теряет зря время, а через несколько лет вырастает никуда не годный балбес. Время ушло, какое тут учение – и исключают его из гимназии.
Так и с молитвой может случиться. Не следует внимать искусительным помыслам, надо гнать их далеко от себя не смущаясь, продолжать молитвенный труд. Пусть незаметны плоды этого труда, пусть человек не переживает духовных восторгов, умиления, но всё-таки бездейственной молитва остаться не может. Она бесшумно совершает своё дело.
***
Молитва Иисусова разделяется на три, даже на четыре ступени. Первая ступень – молитва устная, когда ум часто отбегает и человеку надо употреблять большое усилие, чтобы собрать свои рассеянные мысли. Это молитва трудовая, но она даёт человеку покаянное настроение.
Вторая ступень – молитва умно-сердечная, когда ум и сердце, разум и чувства – заодно. Тогда молитва совершается беспрерывно, чем бы человек ни занимался: ел, пил, отдыхал – молитва всё совершается.
Третья ступень – это уже молитва творческая, которая способна передвигать горы одним словом. Такую молитву имел, например, преподобный пустынник Марк Фраческий. К нему однажды пришел для назидания один инок. В разговоре Марк спросил: «Есть ли у вас теперь такие молитвенники, которые могут и горы передвигать?» Когда он это говорил, гора, на которой они были, содрогнулась. Святой Марк обратился к ней, как к живой: «Стой спокойно, я не о тебе говорю».
Наконец, четвертая ступень – это такая высокая молитва, которую имеют только Ангелы и которая даётся, может быть, одному из всего человечества.
***
Покой, свет и силу надо искать в Боге, через молитву Иисусову. Станет тебе очень тяжело, мрак обступит тебя – встань перед образом, зажги лампадочку, если она не была зажжена, встань на колени, если можешь, а то и так, скажи: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Скажи раз, другой, третий, говори так, чтобы не одни уста произносили эту молитву, а доходила бы она до сердца. Впрочем, дойдёт непременно и до сердца сладчайшее имя Господа, и мало-помалу удалятся тоска и скорбь, просветлеет на душе, тихая радость воцарится в ней.
Понять это чудное действие Иисусовой молитвы может только тот, кто на опыте познал его. Представьте, какой-нибудь человек никогда не пробовал мёда и станет расспрашивать, что это такое. Как ему объяснить? Скажешь: он сладкий, приготовляется пчелами, соты с мёдом вынимают из улья, режут на части... Вряд ли он что-либо поймёт. Не проще ли сказать: хочешь узнать мед – так попробуй его. Так и молитвой Иисусовой.
Многие, познав её сладость и значение, всю жизнь отдавали ей, чтобы сродниться с нею, слиться со сладчайшим именем Господа Иисуса Христа.
Божии дары в молитве
Первый от Господа дар в молитве – внимание, то есть когда ум может держаться в словах молитвы, не развлекаясь помыслами. Но при такой внимательной, неразвлекательной молитве сердце ещё молчит. В этом-то и дело, что у нас чувства и мысли разъединены, нет в них согласия.
Второй дар – это молитва внутренняя, то есть когда мысли и чувства в согласии направлены к Богу. До сих пор всякая схватка со страстями оканчивалась победой страсти над человеком, а с этих пор, когда молятся ум и сердце вместе, то есть чувства и мысли в Боге, страсти уже побеждены. Побеждены, но не уничтожены, они могут ожить при нерадении...
Третий дар есть молитва духовная. Про эту молитву я ничего не могу сказать, здесь в человеке нет уже ничего земного. Правда, человек ещё живёт на земле, по земле ходит, сидит, пьёт, ест, а умом и мыслями он весь в Боге, на небесах. Некоторым даже открывались служения ангельских чинов. Это молитва – молитва видения. Достигшие этой молитвы видят духовные предметы, например, состояние души человеческой так, как мы видим чувственные предметы, как будто на картине. Они смотрят уже очами духа, у них смотрит уже дух. Постоянно ли они находятся в видении, или временами – не знаю. Они не говорят о том, что видят, редко открывают другим свои видения.
О молитве и посте
В Евангелии говорится, что однажды привели к ученикам Христовым бесноватого. Сколько апостолы ни старались изгнать злого духа, он не слушал и говорил: «Не выйду». Тогда бесноватого отвели ко Христу, и Сам Господь изгнал беса. Ученики, оставшись наедине со Христом, с оттенком упрёка говорили Ему: Почему мы не могли изгнать его? Господь сначала сказал: По неверию вашему, затем же добавил: Сей род (то есть злые духи) изгоняется только молитвою и постом (Мф.17:19–21).
Итак, молитва, пост и бодрствование над собою, то есть хранение своих мыслей и чувств, делают нас победителями бесов – врагов нашего спасения. Самое трудное из этих дел – молитва. Всякая добродетель вследствие упражнения превращается в навык, а молитва до самой смерти требует побуждения и является следствием подвига.
Молитва трудна, так как ей противится наш ветхий человек2. Но она трудна ещё и потому, что лукавый всей силой восстаёт на молящегося. Молитва для диавола есть вкушение смерти, хотя, конечно, он уже умер духовно. Но молитва как бы снова поражает его, а потому он всячески противится ей. Даже святые уж, кажется, должны бы только утешаться молитвой, но по временам она и для них трудна. Правда, молитва несёт с собой и высокое утешение, и не только праведнику, но и грешнику.
Враг сильно нападает, внушая уныние, отчаяние и какой-то необычайный страх. Там убоятся они страха, где нет страха (Пс.13:5). Иногда человек чувствует своё полное бессилие и руки опускает. Но такая печаль незаконна: нужно молитвой и крестным знамением, в котором сокрыта непостижимая сила, противиться козням лукавого.
Второе средство для получения спасения – это пост. Пост бывает двоякий: внутренний и внешний. Первый есть воздержание зрения, слуха и всех наших чувств от всего скверного и нечистого, второй – воздержание от скоромной пищи. Тот и другой пост неразрывно связаны друг с другом. Некоторые же люди всё внимание обращают только на внешний пост, совсем не понимая внутреннего.
Богопознание и совершенствование
Бога познавать могут люди по мере того, как будут совершенствоваться ещё здесь, на земле, но главным образом в будущей жизни. На небе все бесплотные духи всё время совершенствуются, подражая низшие – высшим. Самые высшие духи – это Серафимы, но и они не видят Бога таким, какой Он есть на самом деле, хотя каждое мгновение с огромной быстротой идёт их совершенствование, и они подражают Богу, насколько им возможно. А Серафимам подражают Херувимы, и так далее и, наконец, человек подражает Ангелам. Итак, друг другу подражая, все стремятся к совершенству, познавая Бога....
Монах и монашество
Что такое монах? Монах есть исполнитель всех заповедей Божиих. А все заповеди сводятся к двум: 1) Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею... 2) и ближнего твоего, как самого себя (Лк.10:27). Эти две заповеди совмещают в себе весь закон и заповеди Божии. Ангелы на небесах в любви. Вся жизнь монаха должна быть – любовь.
Всякий монах, терпящий всё благодушно, имеет мученический венец.
Внешнее монашество – это упражнение в подвигах: пост, бдение; сюда же относится исправное по внешности посещение церковных служб, трезвенность3 и прочее. А внутреннее монашество – это борьба со страстями, очищение сердца.
Через какие горнила приходится проходить монаху на иноческом пути с начала и до конца! Вот тут-то и нужна молитва Иисусова, и без неё ни одна душа не выдержит.
***
Монах всё время должен быть как бы в муках рождения, пока не придёт в меру возраста совершения Христова. А пока ещё жив наш ветхий человек4, он и даёт себя знать всякими страстями, тоской, унынием, и что теперь для такого человека тягостно, то впоследствии будет для него великим утешением, например, хождение к службам. Тогда применимо будет к такому человеку псаломское слово: Возрадовался я, когда сказали мне: «Пойдём в дом Господень» (Пс.121:1). Тогда уже в нём будет всё исполнено светом и радованием о Господе.
***
Монашество есть внешнее и внутреннее. Миновать внешнее нельзя, но удовлетвориться им одним тоже нельзя. Внешнее монашество можно уподобить вспахиванию земли. Сколько ни паши – ничего не вырастет, если ничего не посеешь. Вот внутреннее монашество и есть сеяние, а пшено – молитва Иисусова, которая освещает всю внутреннюю жизнь монаха, даёт ему силу в борьбе; в особенности она необходима при перенесении скорбей, искушений...
***
Монашество – есть блаженство, какое только возможно для человека на земле, выше этого блаженства нет ничего. И это потому, что монашество даёт ключ к внутренней жизни. Блаженство внутри нас, надо только открыть его. Полное блаженство – на небе, в будущей жизни, но нижняя ступень его – на земле. В той жизни оно только продолжается.
Не всё монашество заключается в подряснике да каше. Надел подрясник, стал есть кашу и думает: я теперь стал монахом. Нет. Одно внешнее не принесёт никакой пользы. Правда, нужно носить монашескую одежду и поститься, но это не всё. Лампа, пока не горит, не оправдывает своего назначения – светить. Чего же недостаёт? Огонька. Необходим и фитиль, и керосин, но если нет огня, если она не зажжена, она не приносит никому пользы. Когда же она зажжена, сразу польётся свет. Так и в монашестве: одна внешность не приносит пользы, необходим внутренний огонёк.
***
Монахи, вообще вся наша братия, тоже люди, а раз люди, то есть обязательно свои страсти, пороки: один гордый, другой злой, третий – блудник и так далее. Все эти люди пришли сюда, в «больницу» (в Оптину пустынь), лечиться, кто от чего, и вылечиваются с помощью Божией. Видя пороки братии, надо стараться не осуждать – это у нас девиз. Все люди немощны, у всех есть страсти, мы же должны прощать.
Старческое окормление
Лукавый ни на что так не восстаёт, как на старческое окормление5: им разрушаются все его силы. Везде он старался его погасить – и погасил. Есть монахи, исправно живущие, но об откровении помыслов, о старчестве они ничего не знают. Поэтому без старчества во многих монастырях осталась одна только форма монашеского жития, одна внешность. Иисусову молитву теперь редко кто творит, а что за монашество без Иисусовой молитвы?
При Екатерине II враг воздвиг гонение на старчество. Она прямо закрывала монастыри; старцы и ученики бежали, кто на Афон, кто в западные православные государства. Один из них, Паисий Величковский, бежал на Афон... Ученики его опять насадили старчество у нас и в других обителях после того, как позволено было им снова возвратиться в Россию. И старчество процветало... А теперь везде угасло, забыто.
Евангелие
Чем больше вчитываемся мы в Евангелие, тем явственнее разница между ним и лучшими произведениями величайших человеческих умов. Как бы ни было прекрасно и глубоко любое знаменитое сочинение, научное или художественное, но всякое из них можно понять до конца. Глубоко-то оно глубоко, но в нём есть дно. В Евангелии дна нет. Чем больше всматриваешься в него, тем шире раскрывается его смысл, неисчерпаемый ни для какого гениального ума.
Исповедь и причастие
В Таинстве Покаяния, или исповеди, разрываются векселя, то есть уничтожается рукописание наших грехов, а причащение истинных Тела и Крови Христовых даёт нам силы перерождаться духовно. Правда, это совершается не сразу и, пожалуй, неощутимо для нас: Не придёт Царствие Божие приметным образом (Лк.17:20); но несомненно, что это перерождение рано или поздно совершится, и мы начнём новую жизнь, жизнь во Христе.
Богоподобие
Каким образом человек уподобляется Богу, как можно применить к нему это название? У древних греков были боги, олицетворяющие собой разные свойства людей, как хорошие, так и порочные, но здесь не про таких богов говорится. Конечно, быть такими же, как Господь, не только из людей, но и из Ангелов никто не может, но уподобляться Богу должен каждый человек, если хочет достигнуть Царствия Небесного. Святых, подражавших в высшей степени Богу, так и называют преподобными, но каким образом они похожи на Бога? Поясним это примером. Если взять несколько капель воды, то хотя они и малы, но по своим свойствам соответствуют воде того озера или реки, из которых взяты. Так и святые заимствуют от Господа Его свойства: благость, любовь, милосердие – и таким образом уподобляются Господу.
О путях спасения
У всех людей, идущих ко спасению, жизнь строится по одному плану, но пути, по которым они идут, бывают различны. Представьте себе круг: от разных точек окружности идут линии, которые все сходятся в одной точке у центра. Центр – это Христос, цель всякой души, ищущей спасения, а радиусы – различные пути, которыми люди подходят ко Христу.
План спасения человеческой души изложен в Библии, а именно в истории древнего Израиля. Еврейский народ жил в Египте под властью фараонов. Не довольствуясь господством над Израилем, фараоны начинают притеснять его народ, заставляют исполнять тяжёлые работы, участвовать в постройке пирамид, которые сохранились и до нашего времени. Мало того, фараоны издают приказ убивать еврейских младенцев мужского пола, так как евреи очень быстро размножались. Стонет народ под чужим игом и ждёт избавителя от Бога. В лице Моисея посылается им избавитель.
Он совершает много чудес, наводя различные казни (наказания) на египтян, и, наконец, фараон отпускает евреев. Моисей выводит их из Египта. Такова история древнего Израиля, но она служит прообразом того, что совершается до наших дней с новым Израилем, с каждой христианской душой, ищущей спасения.
Каждая душа томится под игом мысленного фараона – сатаны, каждая стонет и ждёт себе избавителя; и является Избавитель – Господь Иисус Христос, прообразом Которого был древний Моисей. Знал ли он сам, что является прообразом Спасителя? Думаю, что знал. Господь избавляет душу от гнёта фараонова, но что происходит дальше? Едва Израиль ушёл из Египта, и уже фараон пожалел, что отпустил народ, и погнался вслед за ним. Так бывает и с человеческой душой. Оставив прежнюю нерадивость, ступили на путь добрый. Неужели твёрдо, непреткновенно пойдут по нему? Ошибаетесь.
Сатана, выпустивший их из-под своей власти, непременно пожалеет о том и устремится вслед. Бегут израильтяне, и вот они у Чермного (Красного) моря. Сзади погоня, справа – разбойники, слева – пустыня, перед ними – вода. Куда деваться? Где искать спасения? Казалось бы, безвыходное положение. Что же Моисей? Помолился он Богу, ударил жезлом по воде, и она расступилась. В длинный водный коридор вступили евреи: идут со страхом по дну моря, а за ними втягиваются полчища египтян. Не маленький был этот коридор. По исследованиям учёных, до сорока вёрст длиною простирался он. Вышли евреи из воды, а фараон с войском уже на середине моря.
Что же делает Моисей? Снова молится – и новое движение посохом, которое вместе с прежним движением составило крест, и волны смыкаются над египтянами. Всё войско погибло, ни один не спасся, по слову Писания. Нет больше опасности, нет больше погони, и Израиль спокойно продолжает путь, направляясь к земле обетованной.
Подобное состояние переживает и всякая душа человеческая. Но сатана не оставляет её в покое: отовсюду надвигаются скорби и искушения, кругом обступает мрак; кажется, положение её безвыходно, кажется, неоткуда ждать помощи. Но тут-то и является Бог со Своей помощью.
Крестом спасён древний Израиль – Крестом Христовым спасётся и новый Израиль, и часто близкая к отчаянию душа не знает, что стоит на грани, за которой начинается новый путь. Итак, Чермное море пройдено. Но далеко ещё до земли обетованной, до земли, текущей мёдом и млеком. Не сразу попадают туда евреи, сорок лет кружит с ними по пустыням Моисей... Так иной человек, узнав о спасительном пути и встав на него, думает, что всё уже сделано, что он достиг святости и готов чуть ли не на Небо взлететь. Ошибается. Мало начать спасительный путь, мало обратиться к Богу – ещё не здесь начинается страна, где текут мёд и млеко.
Сорок лет ходят израильтяне с Моисеем по пустыне, стремясь к земле обетованной. Бесплодна пустыня, ничего нет кругом, не раз одолевают сомнения евреев, но Господь не допускает им погибнуть. Так и души, избравшие путь богоугождения, высвободившись из-под гнёта страстей, оторвавшись от всего, что прежде составляло содержание их жизни, часто устрашаются, увидев себя сразу в пустыне: «Господи, что же теперь делать? Чем жить?» Напрасно смущается такая душа. Бог, пославший ей Моисея, чтобы вывести её из Египта, пошлёт и манну, как послал древним евреям.
Кончается сорокалетнее странствование евреев, прообразовавшее странствование каждой души, ищущей Царства Небесного.
Понимали ли евреи, что они служили таким прообразом? Думаю, не понимали. Кто же вводит Израиль в землю обетованную? Моисей? Нет, за то, что усомнился он в Божественном Промысле, умирает он, не достигнув Ханаана, а вводит туда евреев Иисус Навин. Обратите внимание на это имя: Иисус вводит в обетованную землю, и Иисус Христос отверзает нам двери рая. Крестом Своим вводит Он нас туда. Крест Христов – вот величайшее таинство.
Обратите внимание на подробности, связанные со спасительными страданиями Христа. Распинается Он посреди двух разбойников. Почему между разбойниками? Здесь тоже глубокий смысл. Распятием Своим Господь спасает от проклятия и смерти нас, людей, а все мы, грешные, отпавшие от Бога, являемся разбойниками перед Ним. Разбойники висят справа и слева от Христа тоже не случайно, в этом последующая история всего человечества. Висящий слева изрыгает хулы, а справа слышится голос: Помяни меня, Господи, когда приидешъ в Царствие Твоё (Лк.23:42).
И ныне мы видим разделение среди людей, и ныне мы знаем и правых и левых. Приняв такое название, они изрекают себе приговор, и не устрашает их пример повешенного по левую сторону. В различной участи этих разбойников судьбы всего человечества: одна часть его вместе с хулителем низвергается в ад, другая слышит голос Самого Господа: Ныне же будешь со Мною в раю (Лк.23:43). Одни идут на гибель, другие – в жизнь вечную.
Память Божия
Вся жизнь проходит в суете. Ум идёт посреди суетных мыслей и соблазнов. Но постепенно он навыкнет помнить о Боге так, что в суете и хлопотах, не думая, будет думать, не помня, – помнить о Нём. Только бы шёл не останавливаясь. Пока есть в тебе это стремление вперёд – не бойся, цел твой кораблик и под сенью креста совершает своё плавание по жизненному морю. Цел он – и не надо бояться возможных житейских бурь. Без непогоды не обходится никакое обычное плавание, тем паче жизненный путь.
Но не страшны жизненные невзгоды и бури шествующим под прикрытием спасительной молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Не страшны они, только бы не впасть в уныние, ибо уныние порождает отчаяние, а отчаяние уже смертный грех. Если и случится согрешить, верь в милосердие Божие, приноси покаяние и иди дальше, не смущаясь.
О молчании
От молчания рождается безмолвие, от безмолвия – молитва, ибо как может молиться тот, кто находится в рассеянии? Внимание себе, внимательная жизнь – цель монашеской жизни. Сказано: «Внемли себе». Молчание, без которого нельзя жить, есть подвиг. Ибо, когда кто молчит, то враг тотчас говорит другим: «Смотри, какой он гордец, даже говорить с тобой не хочет». А это совсем не так. Отсюда скорби. Поэтому, кто решается на этот подвиг, тот должен приготовиться к скорбям. Да и само молчание не скоро и не легко даётся.
Но потому оно так высоко и необходимо, что «молчание есть тайна жизни будущего века» (прп. Исаак Сирин). Кто молчит, тот прямо готовится к будущей жизни. Батюшка о. Макарий (Оптинский) часто говорил: «Посмотрите, все святые молчали: Серафим Саровский молчал, Арсений Великий молчал. Да потому он и великий, что молчал. Когда его спросили, почему он молчит всё время, он отвечал: “Поверьте, братья, что я вас всех люблю, но не могу быть и с вами, и с Богом, поэтому убегаю от вас"».
У Иоанна Лествичника есть: «Когда я говорил даже о душеполезном, я часто раскаивался, а в том, что молчал – никогда».
Ангел Хранитель
Окружают нас стены, над нами потолок, за ним крыша, а там – небо, на небе – мир ангельский. В эту минуту смотрят на нас Ангелы, видят наше сердце, знают наши помышления и помогают нам. Особенно близок к нам Ангел Хранитель, который постоянно молится за нас и стремится наставить нас на всё благое, защитить от всякого зла. А потому каждый из нас обязан молиться своему Ангелу Хранителю и утром, и вечером: «Святый Ангеле Божий, хранителю мой, моли Бога о мне грешном».
Жизнь есть блаженство
Жизнь есть блаженство. Эти слова могут показаться странными. Как можно жизнь назвать блаженством, если в ней на каждом шагу встречаются неудачи, разочарования, огорчения? Сколько горя терпят люди! Жизнь, говорят некоторые, есть труд, и часто труд неблагодарный – какое уж тут блаженство?
Блаженством для нас станет жизнь тогда, когда мы научимся исполнять заповеди Христовы и любить Христа. Тогда радостно будет жить, радостно терпеть находящие скорби, а впереди нас будет сиять светом Солнце Правды – Господь, к Которому мы устремляемся. Все Евангельские заповеди начинаются словом «блаженны»: блаженны кроткие..., блаженны милостивые..., блаженны миротворцы... (Мф.5: 3–12).
Отсюда вытекает как истина, что исполнение заповедей приносит людям высшее счастье. История христианских мучеников с особенной яркостью подтверждает это. Какие только мучения ни переносили они, каким пыткам ни подвергались, весь ад восставал на них... а мученики радовались.
Красота Божьего
Земля – это место изгнания, ссылка... Но так бесконечно любвеобилен Господь, что даже в этом месте изгнания оставил Он нам много красот, много отрады и утешения, которые особенно понимаются натурами, обладающими так называемым художественным чутьём.
Эти красоты здешнего мира только намёк на красоту, которой был преисполнен мир первозданный, каким его видели Адам и Ева. Та красота была нарушена грехом первых людей. Представьте себе чудную статую великого мастера, и вдруг хватили по ней обухом. Что от неё останется? Осколки. Мы можем подобрать их, отыскать шею, часть лица, руки. Признаки красоты сохраняются и в этих отдельных осколках, но уже не обрести прежней гармонии, цельности, прежней красоты ещё не разрушенной статуи. Так и отпадение первых людей от Бога разрушило красоту Божия мира, остались нам только осколки, по которым мы можем судить, как прекрасно было всё раньше.
Но придёт время всемирной катастрофы, весь мир запылает в огне. Загорится земля, и солнце, и луна – всё сгорит, всё исчезнет, и воцарится новый мир, гораздо прекраснее того, который видели первые люди. И настанет тогда вечная радость, полная блаженства во Христе. По этой-то блаженной жизни и тоскует теперь на земле человеческая душа. Есть предание о том, что раньше, чем человек рождается в мир, душа его видит те небесные красоты, а вселившись в тело земного человека, продолжает тосковать по этим красотам... И эта тоска о Боге – удел большинства людей.
О добродетелях и смирении
Святые, сравнивая свои добродетели с бесконечными совершенствами Божиими, считают себя за ничто. А что же скажем мы, грешные? Чтобы уподобиться Богу, надо исполнять Его святые заповеди, а если рассмотреть, то окажется, что ни одной-то по–настоящему мы не исполнили. Переберём их все, и окажется, что той заповеди мы едва коснулись, другую, может быть, тоже только начинали, а, например, к заповеди о любви и не приступали. Что же остаётся нам, грешным? Как спастись? Единственно – через смирение: «Господи, во всём-то я грешен, ничего нет у меня доброго, надеюсь только на Твоё милосердие!».
О тщеславии и смирении
Тщеславие бывает от недостатка смирения. Человека смиренного никакие скорби не победят, так как, смиряясь, находит, что за грехи свои достоин ещё и большего наказания. Смиренный уподобляется человеку, построившему дом свой на камне: и пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне (Мф.7:25).
А камень-то этот – смирение. Тщеславный же подобен человеку, построившему дом свой на песке, без основания. И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое (Мф.7:27).
Смиримся же перед Богом, положим маленький кирпичик в основание своего домика, то есть желание исправиться, а Господь Сам спасёт нас по Своей неизреченной благости.
Самоукорение
Укоряйте себя. Укорять себя нетрудно, а некоторые этого не хотят. Перенести укор от брата труднее, а самому укорять себя нетрудно. Кроме того, если мы и будем укорять себя, а не будем бороться со страстями – то такое самоукорение не принесёт пользы. Если мы укоряем себя, впадая в согрешения невольно, то такое самоукорение законно. В борьбе со страстями, если и побеждаемся ими, но укоряем себя, каемся, смиряемся и продолжаем бороться, мы непрестанно идём вперёд. Нам осталось одно: смирение. Время же суровых подвигов прошло, должно быть, безвозвратно...
Хоть минуту, хоть полминуты, а надо обязательно укорять себя. Наше дело – укорить себя хотя бы на очень короткое время, а остальное предоставим Богу... А были святые отцы, у которых вся жизнь была сплошное самоукорение... Но нам до этого далеко. Когда мы себя укоряем, мы исполняемся силы, становимся сильнее духовно. Это закон духовной жизни.
Как в нашей телесной жизни мы подкрепляем силы пищей, так и в духовной жизни наши духовные силы подкрепляются самоукорением. Вы только приняли пищу в желудок, а как пища переваривается в питательные соки, как ваше тело питается ими, вы не знаете. Точно так же и в духовной жизни: мы питаемся самоукорением, которое, по учению святых отцов, есть невидимое восхождение, но почему и как – мы не знаем. Это закон духовной жизни. Когда мы питаемся духовным, мы духовно становимся крепче, сильнее.
А что такое самоукорение? Смирение. А что такое смирение? Это риза Божества, по слову Лествичника... Мы идём и касаемся этой ризы тогда, когда укоряем себя...
Внутренний мир
В каждом из вас есть мир неизреченной красоты, в котором таится много чистых восторгов, неизглаголанных радостей. Войдите в себя – и они откроются вам. Впрочем, не ждите от молитвы восторгов, не унывайте, когда не ощутите радости. Ведь и так бывает: стоишь в церкви, а внутри как будто не сердце, а деревяшка, и деревяшка-то ещё и не оструганная. Ну что же, и за то, то есть за деревяшку, слава Богу! Значит, так надо было. Ведь иная душа, пережив высокие восторги, и возомнить о себе может, а состояние «окамененного нечувствия» смиряет её. И вообще, мы не можем требовать от Бога молитвенных восторгов. От нас требуется молитвенный труд, а радость посылается от Бога, когда это угодно Богу и нам на пользу.
Духовное зрение
Ужасную вещь выдумал Бенджамин Франклин, предлагавший на особых табличках отмечать, в чём ты преуспел, что хорошего сделал за день, за неделю и т.д. Этим путём до невероятной прелести можно дойти и в бездну погибели рухнуть.
Нет, у нас путь иной, мы все должны стремиться к Богу, Небу, к востоку. Но должны видеть свои грехи и немощи, исповедуя себя первыми из грешников, видя себя ниже всех и всех над собою. А это-то и трудно. Все мы норовим замечать за другими: вот он в чём слаб, а я нет, я хороший, я лучше его – и так над всеми... С этим надо бороться. Тяжела эта борьба, но без неё нельзя узреть Бога. Правда, «лицом к лицу» видят Его немногие, вроде Серафима Саровского, но хотя бы отображение Его видеть должны стремиться все без исключения. Если веруем во Христа и по силе стремимся исполнять его заповеди, то хотя бы в щёлочку, а всё же видим Его.
Фарисей и мытарь
Всё человечество можно разделить на две части: фарисеи и мытари. Первые погибают, вторые спасаются. Берегите это сознание своей греховности. Что спасло мытаря? Конечно, это сознание своей греховности: «Боже, милостив буди мне грешному» (см. Лк.18:10–14). Вот эта молитва, которая прошла уже почти два тысячелетия. Заметьте, мытарь сознаёт себя грешным, но в то же время надеется на милость Божию. Без надежды нельзя спастись... Господь сказал: «Я пришёл спасти не праведных, а грешных» (см. Мк.12:17). Кто здесь разумеется под праведными? Люди, не сознающие своей греховности, и всё-таки грешные. Но также это сказано про бесов. Ту гордыню, в которой они стоят перед Богом, мы себе даже представить не можем. Мы не можем понять, с какой ненавистью относятся они к Богу. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.
Гордость
Почему не сказано, что Бог противится блудникам, или завистливым, или ещё каким-либо, а сказано – именно гордым? Потому, что бесовское это свойство. Гордый становится уже как бы сродни бесу...
Ад и рай
Между адом и раем огонь разделяется так: свет его находится в раю и веселит праведников, а жар без всякого света жжёт грешников в аду, ибо пишется, что бездна адского пламени находится во тьме, и даже грешник не может видеть никого другого...
Господи, спаси и помилуй. Чем хочешь накажи, Господи, здесь, только помилуй там.
Адские муки
Мы слишком отвлечённо думаем об адских муках, вследствие чего и забываем о них. В миру совсем забыли об этом. Диавол всем нам внушил, что ни его (диавола), ни адских мук не существует. А святые отцы учат, что мучение геенны, как и блаженство рая, начинается ещё на земле, то есть грешники ещё на земле начинают испытывать адские муки, а праведники – блаженство... только с той разницей, что в будущем веке и то и другое будет несравненно сильнее.
Пустословие
Кто пустословит, тот не может внимательно жить, постоянно рассеиваясь.
Хула на Духа Святого
Хулой на Духа Святого, непростительной и ведущей к погибели, считается упорное неверие и отрицание бытия Божия, несмотря на воочию совершающиеся чудеса, несмотря на множество фактов, неопровержимо доказывающих существование Бога. Упорное отрицание и неверие являются хулой на Духа Божия, это не прощается ни в сем веке, ни в будущем, и человек, который умер, не покаявшись в своём неверии, погиб...
Между тем многие под хулой на Духа Святого разумеют дурные, скверные мысли, которые откуда-то появляются в уме верующего человека, и считают такого человека погибшим. Глубоко ошибаются они. Разве может тот, кто верует в Бога, любит Его, надеется на Него, мыслить хулу? Очевидно, не его это мысли, а нашёптываются они врагом нашего спасения, которому выгоднее всего, чтобы человек впал в отчаяние, счёл себя отпавшим от Бога – и тогда весь он в руках диавола.
Ещё так скажу. Идёте по дороге. Навстречу попадается пьяный, который извергает страшнейшие ругательства. Что вам нужно сделать? Поскорее пробежать мимо, стараясь не слышать того, что он говорит. Если что-нибудь, помимо вашей воли, осталось в вашей памяти, будет ли вас за это судить Бог как за хулу? Нет, не будет.
Иное было бы дело, если бы вы подошли к этому пьяному и стали ему говорить: «Вот хорошо, ну скажи ещё что-нибудь, а теперь вот это...», обнялись бы и пошли с ним вместе, наслаждаясь тем, что он говорит. В том случае вы были бы осуждены вместе с ним.
Так и с помыслами: если вы стараетесь гнать их от себя, то приписываете их себе ошибочно: не ваши они, а внушаются вам лукавым. Только когда вы добровольно останавливаетесь на какой-нибудь непотребной мысли, и она вам доставляет удовольствие, тогда вы виноваты и должны каяться в этом грехе.
Банкротство
Мы – сущие банкроты перед Господом, но за смирение Он не отринет нас. И действительно лучше, имея грехи, так и считать себя грешниками, чем, имея какие-нибудь добрые дела, надмеваться ими, считая себя праведными. В Евангелии даны два таких примера в лице мытаря и фарисея. Фарисей, гордый своими мнимыми добродетелями, всё только выставляет себя: «Я сделал то-то и то-то», всё только «я» и «я». А мытарю нечем хвалиться: он крал и, собирая подати, брал лишнее, а потому, сознавая свои грехи, он смиренно молил Господа: «Боже, милостив буди мне грешному!» Вам известен конец: фарисей осуждается, а мытарь оправдывается (см. Лк.18:10–14).
Усвойте молитву мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному». И не только в церкви, но и становясь на обычную утреннюю или вечернюю молитву, произносите эти слова, да и на всякое время. Сидите, например, дома, упал ваш взор на икону, и вспомните сейчас же эту молитву. Молитва эта выражается и другими словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!»
Всегда мысленно произносите эти великие слова, так как в них заключается смирение, а где смирение, там и вера. Одно знание закона Божия не спасёт нас. Фарисей знал закон во всех деталях, но его знание было мёртвым капиталом, не приносившим никакой пользы, гак как оно не воплощалось в жизнь.
Стремление к лучшей жизни
У многих наших великих писателей встречается стремление к иной, лучшей, жизни, но ищут эту жизнь не там, где надо. Отсюда неудовлетворённость и тоска, выражаемая в их произведениях. Вот, например, Лермонтов. Томится он суетой и бесцельностью жизни и хочет взлететь горе, но не может – нет крыльев. Из его стихотворения «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою...» видно, что не понимал он настоящей молитвы. Пророк говорит: «И молитва их будет в грех». Действительно, что выражает Лермонтов, о чём молится? «Не о спасении, не с благодарностью иль с покаянием», – какая же это молитва? Человек вовсе не думает ни о своём спасении, не кается, не благодарит Бога. Печальное состояние, если поэт называет свою душу «пустынею»! Вот эта пустынная душа его и дошла, наконец, до такого состояния, что стала воспевать демона.
Обособленно стоят два действительно прекрасные по идее стихотворения: «Ангел» и «В минуту жизни трудную». В последнем стихотворении выражается настоящая молитва, при которой «и верится, и плачется, и так легко, легко». Но эти проблески не осветили пустынную душу поэта, и он кончил жизнь свою таким ужасным образом – был убит на дуэли.
Борьба со страстями
Каждая страсть есть болезнь души: ведь зависть, гнев, скупость не телесны, а душевны. Лечат больное тело – тем более необходимо лечить больную душу. Для борьбы со страстями и существуют монастыри. Впрочем, и мирские люди не могут быть избавлены от этой борьбы, если хотят спасения.
***
Каждый человек различно относится к борьбе со страстями. Впрочем, и совершенные люди имеют страсти, вполне бесстрастных людей нет, бесстрастие существует в полной мере лишь за гробом. Но у совершенных страсти замерли, так как им не дают хода. Каждый человек, какую бы высокую жизнь он ни вёл, каких бы благодатных даров ни сподобился, должен помнить и никогда не забывать, что и он человек страстный.
О скорбях
Не смущайтесь и не бойтесь скорбей. Скорби и радости тесно соединены друг с другом. Вам это кажется странным, но вспомните слова Спасителя: «Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час её; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир» (Ин.16:21). День сменяет ночь, и ночь сменяет день, ненастная погода – ясную; так и скорбь и радость сменяют одна другую.
***
Скорби неизбежны, хотя и хотели бы мы миновать их. Жизнь представляется нам в виде белой полосы, на ней чёрные точки – скорби, от них нам желательно поскорее отделаться; а на самом деле жизнь есть чёрная полоса, и на ней рассеяны белые точки – утешения. В мире будете иметь скорбь, – сказал Христос, – но мужайтесь: Я победил мир (Ин.16:33). А где найти утешение в скорбях, которые обступают нас со всех сторон? Необходимо углубиться в себя, в свой внутренний мир, так как в нём таится источник утешения.
Дары Божии
Великие дары в руках человека неопытного могут не только принести вред, но и окончательно погубить его. Человек может возгордиться, а гордость хуже всякого порока: гордым Бог противится. Всякий дар надо выстрадать. Конечно, если царь просто так, от своих щедрот, преподносит дар, то нельзя, отказавшись, бросить его ему в лицо обратно; надо принять с благодарностью, но и стараться употреблять с пользою. Бывали случаи, что великие подвижники, получив особые дарования, за гордость и осуждение других, не имеющих таких даров, ниспадали в глубину погибели.
О Преображении
Есть предание, что Преображение Господа нашего Иисуса Христа знаменует для нас начало жизни вечной, а потому так важно причащаться Святых Таин именно в этот праздник. Господь всех призывает к Себе, всем обещает жизнь, но вот грустное явление – не хотят идти. Не хотят к Господу и даже не чувствуют, что есть потребность духа, и, кроме удовлетворения прихотей тела, ни к чему не стремятся.
Апостолы, бывшие со Христом на Фаворе, исполнись великой радости, они даже позабыли себя. Господи! хорошо нам здесь быть, – восклицает за всех апостол Пётр, – если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии (Мф.17:4). А про себя-то и не говорит, не просит позволения устроить ещё сень или кущу для трёх апостолов. Таково блаженство от созерцания славы Господней, блаженство, ни с чем не сравнимое.
Но, может быть, кто-нибудь захотел бы в этой жизни быть всё время на Фаворе! Невозможно это. Один святой сказал: «Сначала побудь на Голгофе, а потом уже взойдёшь на Фавор». Святитель Исаак Сирин говорит: «Сперва нужно потерпеть досаду креста, а потом уже ощутить славу креста». Чтобы ощутить эту славу, чтобы духовно преобразиться, нужно очистить своё сердце от страстей. «Возбраняй уста свои от клеветы, – продолжает святитель, – храня сердце своё от страстей и очищая сердце своё от страстей, на всяк час зри Господа. Если любишь чистоту, да не восклевещи на брата своего. Хочешь увидеть Господа внутрь себя, ухищряй очистить сердце своё непрестанной памятью о Боге».
Вход в жизнь вечную
Вся жизнь наша есть великая тайна Божия. Все обстоятельства жизни, как бы ни казались они малы и ничтожны, имеют громадное значение. Смысл настоящей жизни мы поймём лишь в будущем веке! Как осмотрительно надо относиться ко всему, а мы перелистываем нашу жизнь, как книгу, лист за листом, не отдавая себе отчёта в том, что там написано.
Нет в жизни случайного – всё творится по воле Создателя. Да сподобит нас Господь этой жизнью приобрести право на вход в жизнь вечную! Святые такое право имели. Например, апостол Павел был восхищен до третьего Неба, следовательно, был небесным насельником, но мы, грешные и немощные, можем достигнуть Царства Небесного не ради своих подвигов, которых мы не имеем, но единственно ради любви к нам Христа Спасителя. Будем иметь твёрдую веру и надежду на Него – и не посрамимся в День Страшного Суда.
Посмертное завещание
Отлагая, наконец, все попечения мира сего, так угнетавшие и томившие дух мой, кратко скажу моё последнее слово и мой последний завет дорогим моим духовным чадам.
Во-первых, смиренно прошу: простите мне все мои вольные и невольные согрешения, которыми согрешил я против вас, и вас взаимно всех прощаю за все скорби и огорчения, которые понёс я от некоторых по наущению исконного врага спасения нашего.
Веру мне имейте, святые отцы и братия, что все мои действия и делания сводились к одному – охранить святые заветы и установления древних отцов–подвижников и великих наших старцев во всей божественной и чудной их красоте от разных тлетворных веяний века сего, начало которых – гордыня сатанинская, а конец – огонь неугасимый и мука бесконечная!
Может быть, плохо исполнил я это – каюсь в том и повергаю себя перед Благостью Божией, умоляя о помиловании. А вас всех, возлюбивших меня о Господе, прошу и молю: соблюдайте мои смиренные глаголы. Не угашайте духа, но возгревайте его терпеливо молитвой и чтением святоотеческих и священных писаний, очищая сердце от страстей.
Лучше соглашайтесь принять тысячу смертей, чем уклониться от Божественных заповедей Евангельских и дивных установлений иноческих.
Мужайтесь в подвиге, не отступайте от него, хотя бы ад восстал на вас и весь мир кипел на вас злобой и угрозами, и веруйте: Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине (Пс.144:18).
Аминь.