Творения Филарета Московского (Дроздова)
Нечто о ращении волос

Некоторые спрашивают: «Священнослужители и монашествующие в православной Церкви имеют правилом растить волосы не в противность ли наставлению Апостола Павла?»

Чтобы на этот вопрос дать основательный ответ, надо вникнуть в слова Апостола.

Он пишет: «Или и не самое естество учить вы, яко муж убо аще власы растить, безчестие ему есть; жена же аще власы растить, слава ей есть? Зане растение власов вместо одеяния дано бысть ей» (1Кор. 11, 14, 15).

Это изречение Апостола не есть заповедь, а только указание на природу и последующий природе обычай. Выше (ст. 4. 5.) написал он заповедь: «Во время молитвы, муж не должен иметь покрытую, а жена открытую голову». Для убеждения ко исполнению этой заповеди он указывает на природу и последующий природе обычай. Следственно, если муж растит волосы: то он не заповедь нарушает, а только от обычая отступает.

Обычай не то, что закон или правило. Закон или правило есть, в целом обществе или особенном роде людей, образ действования, предписанный всем. Обычай есть образ действования, по преданию, не строго обязательному, и по подражанию, принятый большинством. Нарушающий закон становится виновным. Отступающий от обычая может оставаться невинным, а при особенных обстоятельствах может даже заслуживать одобрение.

Что бы ни говорила та своевольная образованность, которая хочет уравнять права мужского и женского пола: показание природы не благоприятствует этому.

Мужу дано больше силы, жене меньше: признак, что тот может защищать ее, и начальствовать над ней (ибо своевольного нельзя защищать), а эта может нуждаться в его защите, и для того повиноваться ему.

Мужу дано больше смелости, жене больше стыдливости: признак, что муж назначен к деятельности, более открытой, а жена более к деятельности сокровенной домашней.

Подобно этому в том, что жене даны длинные волосы, Апостол находит признак, или намек природы на то, что она должна быть покрыта. Длинные волосы могут покрыть часть наготы её: – «растение власов вместо одеяния дано бысть ей».

Но как во время труда длинные распущенные волосы становятся препятствием: то нужда приводит к тому, что их заплетают, обвивают около головы или кладут на голову; а для удержания их здесь становится нужна повязка или полотно на голове. Так основывается обычай; и когда жена исполняет скромный обычай, она заслуживает одобрение, – «слава ей есть».

Волосы мужа обыкновенно не так длинны и не представляют мысли об одеянии. Но и они препятствуют во время труда, падая на лицо и на глаза; и муж, более нежели жена, сильный рассудком и смелый, решительнее и короче освобождает себя от препятствия, отсекая лишнюю часть волос. Как это нужно для всех трудящихся: то естественно делается общим обычаем. И если бы кто, в противность общему обычаю, отрастил длинные волосы, и пришел в общество, по общему обычаю остриженному: то конечно подвергся бы порицанию и осмеянию; – «безчестие ему есть».

В славе и одобрении жены, растящей волосы и покрывающей главу, есть нечто существенное и основательное: именно, нравственная мысль о скромности. Напротив того, в стрижении мужем волос по общему обычаю, нет никакой нравственной мысли: и потому бесчестие или осуждение мужа, не стригущего волосы, есть только обычное людское мнение без существенной истины и без глубокого основания.

Таким образом есть более обязательности в обычае, чтобы жена растила волосы, и покрывала голову, нежели в обычае, чтобы муж обрезал волосы. И потому этот последний обычай удобнее допускает исключения.

Есть исключительные обстоятельства, в которых ращение волос мужем имеет более достоинства, нежели стрижение. Последнее обычно; а первое иногда священно. По Божественному установлению назорей растил волосы в продолжении обетного времени; и о нем сказано: «Свят будет растяй власы главы своея» (Числ. 6, 5). И сам Апостол, писавший против власоращения мужа, по снисхождению к христианам из Иудеев, еще неотрешившихся от Моисеева закона обрядов, подчинился закону назорейства, когда остриг главу в Кенхреях (Деян. 18, 18), что было началом назорейского власоращения, или возобновлением, по случайном нарушении обета (Числ. 6, 9).

Еврейский назорей был прообразом Христа (Матф. 2, 23). И Христос Спаситель, соответствуя прообразу , и объясняя оное самим видом своего лица , по типу назорейскому, не стриг волос. Это показывают издревле иконы Его, начиная от нерукотворного Образа.

Очень естественно, что последователям Христа Спасителя, и тем более служителям веры по особенному призванию, вожделенно было подражать Ему не только в духовном, но и во внешнем. Отсюда власоращение принадлежащих к клиру, подвижников, монахов, конечно менее свободное в века гонений на христианство, нежели в последующие века безопасности. Оно видно в древних изображениях святых, написанных по очевидной известности, или по верному преданию. Ульпий римлянин ( в греческой рукописи, хранящейся в Синодальной библиотеке) в описании телесного образа некоторых святых пишет, что святой Дионисий Ареопагит и святой Кирилл иерусалимский имели длинные волосы, а св. Василий Великий имел волосы несколько подстриженные, вероятно, в отвращении затруднения от длины их.

Приемлемых в монашество и в клир, подстрижение на высоте головы не противоречит власоращению. Это совсем не то, что простой, часто природой, часто нуждой указанный, домашний и гражданский обычай стричь волосы. Это церковное благословление и символ. Что такое волосы? – Световые лучеобразные истечения из головы, облеченные в соответственную им внешнюю форму тонкого, бесколенного, гибкого тростника. Поэтому волосы суть близкий образ и символ человеческих мыслей. Подстрижением на приемлемом в клир или в монашество полагается знамение, что он должен отсечь плотские и мирские мысли. За этим, получившая благословение глава пусть обильно растит волосы новые – помышления духовные, чистые и святые.

Но и всякому, вместо того, чтобы состязаться о ращении и стрижении волос, не лучше ли позаботится о том, чтобы отсекать у себя мысли плотские и мирские, и возвращать помышления духовные, чистые и святые?