Из людей любостяжательных и обидчиков одни знают, что грешат, а другие даже и не знают, что грешат неисцельно. Ибо это — не чувствовать недуга, в котором находишься, есть усиление нечувствительности, и оканчивается совершенным бесчувствием и омертвением. Потому о них всего более надлежит жалеть. Ибо делать зло — более достойно сожаления, нежели терпеть зло. Тем, которые делают, угрожает крайняя опасность; а у тех, которые терпят, ущерб касается одного имущества. Притом первые не чувствуют двойственного омертвения. Ибо представляют опыт несовершенного и детского разумения. Весьма малые дети ни во что не ставят того, что действительно страшно, но часто суют руки в огонь, а увидев пустую личину и призрак, приходят в страх и трепет. Подобное этому бывает и с любителями любостяжательности; боясь бедности, которая не страшна, но еще служит поводом ко всякой охранности и скромному образу мыслей, в великое ставят неправедное богатство, которое страшнее огня; потому что и мысли, и надежды обладающих им обращает в прах.