Если Сын не имеет ведения обо всем, о чем имеет ведение Отец, то солгал Сказавший: «Все, что имеет Отец, есть Мое» (Ин. 16:15); «Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца» (Ин. 10:15). Или одно дело – знать Отца, и другое – знать принадлежащее Отцу? Но знать Отца – больше, чем знать принадлежащее Отцу <потому что всякий больше принадлежащего ему>. И невозможно, чтобы Сын, зная большее,– ибо сказано: «...Отца не знает никто, кроме Сына» (Мф. 11:27),– не знал бы меньшего. Итак, Он умолчал о времени Суда только потому, что не полезно было людям слышать об этом, потому что постоянное ожидание делает более ревностными в благочестии, а знание, что до Суда еще долго, сделало бы более нерадивыми в надежде, что можно спастись, покаявшись впоследствии. Да и возможно ли, чтобы Ведавший все, что будет до этого <ибо все это Он сказал>, не знал этого часа? Иначе напрасно и апостол сказал, что в Нем «сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол. 2:3). Слово «никто», по-видимому, выражает нечто общее, так что ни одно лицо не исключается этим изречением. Но не так оно употребляется в Писании, как мы заметили в изречении: «Никто не благ, как только один Бог» (Мк. 10:18). Ибо Сын говорит это, не исключая Себя из естества Благого. Но поскольку Отец есть первое благо, то уверены мы, что в слове «никто» подразумевается слово «первый». Подобно этому изречению: «...никто не знает Сына, кроме Отца» (Мф. 11:27). Здесь Он не обвиняет Духа в неведении, но свидетельствует, что Отец прежде всего знает Его естество. Так, думаю, и об этом: «О дне же том и часе никто не знает» (Мф. 24:36) сказано потому, что Господь первое ведение настоящего и будущего приписывает Отцу и во всем указывает на первую причину. Иначе каким образом это изречение соответствует другим свидетельствам Писания или может быть согласовано с общими нашими понятиями, что Единородный есть «образ Бога невидимого», образ не телесного очертания, но Самого Божества и величия Божией сущности, образ силы, образ премудрости, поскольку Христос именуется Божией силой и Божией премудростью (1 Кор. 1:24)? Без сомнения, ведение есть часть премудрости, и Сын не вмещал бы в Себе всей премудрости, если бы Ему недоставало чего-нибудь. Да и как бы мог Отец Тому, «чрез Которого и веки сотворил» (Евр. 1:2), не показать малейшей части веков, этого дня и часа? Или каким образом Творцу всяческих недостает ведения малейшей части сотворенного Им? Как может не знать самого конца Тот, Кто говорит, что перед приближением конца явятся такие и такие знамения на небе и на земле? Когда Он говорит: «...это еще не конец» (Мф. 24:6), Он не как сомневающийся, но как знающий определяет время.