Но не будут ли самоубийством [...] такие акты добровольного отказа от жизни, как самоотвержение врача, заражающегося чумной бациллой, воина, проливающего кровь за отечество, самоотречение подвижника, мученическая смерть и т. д.? Нет, это не самоубийство! Здесь нет отвращения, ненависти к жизни, желания заснуть навеки. Здесь не отрицается жизнь, а, наоборот, утверждается, во-первых, в отношении к тем, за кого эта жертва приносится, а во-вторых, и в тех, кем она приносится. Ведь, это высшая радость, высшее счастье, высшая любовь – «положить душу свою за други своя». Поэтому, если жизнь, вообще говоря, прекраснее смерти, то смерть, как жертва любви, прекраснее жизни.