Загрузка плеера...

Когда я еще был в миру, но уже начал прекращать с ним всякую дружбу, я перестал бывать во многих домах, оставив два-три благочестивых семейства, где по временам бывал. Так, я посещал одно семейство, состоящее из старушки матери, дочери-вдовы и внучки. Однажды мы сидели за чайным столом и беседовали. Вдова рассказала мне следующее.
«Несколько лет тому назад, когда я только что лишилась мужа, я тосковала безмерно. Жизнь потеряла для меня привлекательность, и мысль о самоубийстве
все чаще и чаще приходила на ум. Никогда не забуду я кануна Пасхи того печального для меня года. Заботами мамы все у нас было приготовлено к празднику, и квартирка наша приняла праздничный вид, только на душе Пасхи не было, наоборот, там было полное мрачное отчаяние. Мама, зная мое тяжелое состояние, почти не оставляла меня одну, и вот я решилась воспользоваться для приведения в исполнение моего замысла о самоубийстве пасхальную ночь. Мама всегда ходила к заутрени, следовательно, кроме моей маленькой дочери, никого не будет, и мне не помешают. Я сказала маме, что к заутрене не пойду, так как у меня голова болит. – «Да ты ляг, отдохни, – уговаривала мать, – может быть, и поправится твоя головка, тогда в церковь вместе пойдем».
Чтобы не разговаривать с матерью, я легла и незаметно для себя уснула. Вдруг вижу страшный сон – стою я около какого-то мрачного, страшного подземелья. Вдали виднеются клубы пламени, а из глубины подземелья обгорелая, страшная, с веревкой на шее, бежит ко мне подруга по институту: «Оля, Оля, что с тобой?» – восклицаю я. – «Несчастная, и ты хочешь прийти сюда!» – кричит она мне, и вдруг громко и отчетливо раздается благовест большого колокола.
Я открыла глаза, полная страха и ужаса и, увидев свою комнату, обрадовалась, что я не в подземелье. В это время в комнату вошла мама. – «Ну, что, проснулась, дорогая моя, как твоя головка?» – «Голова моя прошла, я пойду с тобою в церковь, мама». Она обрадовалась. – «Ну, вот, слава Тебе, Господи! А то я уж загрустила, как ты останешься без заутрени?»
После службы, когда мы с мамой, похристосовавшись, стали разговляться, я рассказала ей все. О моей подруге я ничего не знала, где она и что с ней. Наконец, мы отыскали адрес ее дяди, проживавшего в Симбирске, и написали ему, спрашивая, где Оля? Он сообщил нам печальную новость, что уже года два тому назад, как его племянница покончила с собой. Тогда мы обе поняли значение сна».
Господь вразумил эту рабу Свою через сон.


Варсонофий Оптинский (Плиханков)  

Был случай при жизни оптинского старца Леонида (в схиме Льва), скончавшегося в 1841 г. У одного его ученика Павла Тамбовцева скончался родитель несчастной насильственной смертью – самоубийством. Глубоко опечален был любящий сын известием об этом и потому так изливал перед старцем свою скорбь:
«Несчастная кончина моего родителя есть для меня тяжкий крест. Да, я нахожусь теперь на кресте, которого болезни пойдут со мною в гроб. Воображая ужасную для грешников вечность, в которой нет уже покаяния, я мучусь представлением вечных мучений, которые ожидают моего родителя, без покаяния умершего. Скажи, отче, чем я могу утешить себя в настоящей горести?»
Ответ старца:
«Вручай как себя, так и участь родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышнего чудес. Старайся смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись Преблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней».
Вопрос:
«Но каким образом молиться о таковых?»
Ответ:
«По духу добродетельных и мудрых так: Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего; если возможно есть помилуй! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех этой молитвы моей. Но да будет святая воля Твоя! – Молись же просто, не испытывая, предавая сердце твое в десницу Вышнего. Конечно, не было воли Божией на столь горестную кончину родителя твоего; но ныне он совершенно в воле Могущего и душу, и тело ввергнуть в печь огненную, и Который и смиряет, и высит, мертвит и живит, низводит в ад и возводит. При этом Он столь милосерд, всемогущ и любвеобилен, что благие качества всех земнородных пред Его Высочайшей благостью – ничто. Для этого ты не должен чрезмерно печалиться. Ты скажешь: Я люблю моего родителя, почему и скорблю неутешно. – Справедливо. Но Бог без сравнения более, чем ты, любил и любит его. Значит, тебе остается предоставить вечную участь родителя твоего благости и милосердию Бога, Который если соблаговолит помиловать, то кто может противиться Ему?».


Иосиф Оптинский (Литовкин)