Загрузка плеера...

Первая мысль, которая по Божию человеколюбию входит в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе этого естества. За этим помыслом естественно следует пренебрежение к миру; и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И как бы основание какое полагает в человеке сопутствующая ему Божественная сила, когда восхочет обнаружить в нем жизнь. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и пустословием, но будет взращивать ее в безмолвии, и остановится на ней познанием, и займется ею, то она поведет человека к глубокому познанию, которого никто не в состоянии изобразить словом. Сатана ненавидит этот помысл и всеми своими силами нападает, чтобы истребить его в человеке. И если бы можно было, отдал бы ему царство целого мира, только бы развлечением изгладить в уме человека таковой помысл. И если бы мог, как сказано, то сделал бы это охотно. Ибо знает коварный, что если помысл этот пребывает в человеке, то ум его стоит уже не на этой земле обольщения, и козни его к человеку не приближаются. Будем же разуметь это не о том первом помысле, который напоминанием своим возбуждает в нас память смертную, но о полноте этого дела, когда влагает оно в человека неотлучную память о смерти, и когда помышлением о ней человек поставляется в состояние непрестанного удивления. Первый помысл есть нечто телесное, а этот последний есть духовное познание и дивная благодать. Это познание облечено светлыми мыслями. И кто имеет его, тот уже не входит более в исследование об этом мире, и не привязан к своему телу.


Исаак Сирин Ниневийский  

Послушай, что тебе делать, всякий, желающий спастись, и прежде всех ты, вопрошающий Меня. Думай, что теперь ты умер, что теперь ты отрекся и оставил весь мир, покинув друзей, родных и всякую суетную славу; вместе с тем совершенно отбросив попечение о земных предметах, возьми крест на плечи, крепко его привяжи и до конца жизни переноси труды искушений, боли скорбей и гвозди печалей, принимая их с величайшей радостью, как венец славы. Ежечасно пронзаемый остриями обид и жестоко побиваемый камнями всякого рода бесчестия, проливая слезы вместо крови, ты будешь мучеником. Перенося с великой благодарностью поругания и оскорбления, ты сделаешься причастником Божества Моего и славы. А если ты сам себя покажешь последним из всех, рабом и слугой, то после Я сделаю тебя первым из всех, как Я обещал. Если ты возлюбишь врагов и всех ненавидящих тебя, и будешь от души молиться за обидящих тебя, и благотворить им по силе твоей, то поистине ты стал подобным Всевышнему Отцу твоему и, приобретя отсюда чистоту сердца, ты узришь в нем Бога, Которого никто никогда не видел. Если же случится тебе потерпеть гонение за правду, тогда радуйся, потому что Царство Небесное стало твоим. А что более этого? Это и многое другое, заповеданное Мною, делай и других учи, и ты и все прочие, верующие в Меня, так поступайте, если хотите спастись и водвориться со Мною во веки веков. Если же вы отрекаетесь и отвращаетесь, считая позором и бесчестием терпеть все это, быть презираемыми и положить души свои за Мои заповеди, то зачем стремитесь узнать, как вам должно спасаться и через какие деяния можно приблизиться ко Мне? Зачем же и Богом вашим Меня называете? Зачем и себя также неразумно считаете верующими в Меня? Ведь Я ради вас все это претерпел добровольно: будучи распят на Кресте, Я умер смертью злодеев, и Мои поношения и позорная смерть сделались славой мира, жизнью, светом, воскресением мертвых, похвалой всех верующих в Меня, стали одеянием бессмертия и истинного обожения для всех верных. Поэтому те, которые подражают честным страданиям Моим, сделаются также и причастниками Божества Моего и наследниками Царства Моего, станут общниками неизреченных и невыразимых благ и будут вечно пребывать со Мною. О прочих же кто не восплачет и не возрыдает? Кто не прольет слез от жалости сердца? Кто не оплачет великого их бесчувствия? Ибо, оставив жизнь и ужасным образом отторгшись от Бога, они сами себя предали смерти. От их участи избави меня, Владыко всяческих, и сподоби мне, ничтожному и последнему из рабов Твоих, сделаться причастником непорочных страстей Твоих, чтобы, как сказал Ты, Боже, я стал и причастником славы и наслаждения благ Твоих, Слове, ныне, правда, как бы в гадании, образе или зеркале, «а тогда познаю, подобно как я познан» (1 Кор. 13:12).


Симеон Новый Богослов  

Когда приближаешься к постели своей, скажи ей: «В эту ночь, может быть, ты будешь мне гробом, постель, и не знаю, не приидет ли на меня в эту ночь, вместо сна временного, вечный, будущий сон». Поэтому, пока есть у тебя ноги, иди вослед делания, прежде нежели связан ты узами, которых невозможно уже будет разорвать. Пока есть у тебя пальцы, распни себя в молитве, прежде нежели пришла смерть. Пока есть у тебя глаза, наполняй их слезами, прежде нежели покрыты они прахом. Как роза, едва подует на нее ветер, увядает, так, если внутри тебя дохнуть на одну из стихий, входящих в состав твой, ты умрешь. Положи, человек, на сердце своем, что предстоит тебе отшествие в будущую жизнь и непрестанно говори себе: «Вот у дверей уже пришедший за мною посланник. Что же я сижу? Переселение мое вечно, возврата уже не будет».


Исаак Сирин Ниневийский  

С моим зачатием написывался внутри меня закон разрушения: на каждый вновь образующийся член смерть накладывала свое грозное клеймо, говоря: он мой. Цепь дней моих есть цепь больших или меньших страданий, каждый новый день моей жизни есть новый шаг, приближающий меня к истлению. Приходят болезни, и трепещущее сердце вопрошает их: предвестники ли вы только моей кончины или уже дана вам власть разлучить тело от души разлукой горестной и страшной? Иногда умственное мое око, развлеченное суетой, оставляет созерцание моей печальной участи, но едва встретится какое-либо внезапное скорбное приключение, опять быстро притекает к моему любимому поучению, как младенец к сосцам матери, – к поучению о смерти, ибо в истинной печали сокрыто истинное утешение, и благоразумное памятование смерти расторгает смертные узы.


Макарий Оптинский (Иванов)  

Старайся сокрушать свое сердце памятью внезапной смерти. Вот как случилось у нас. Один иеромонах умер на праздник Рождества Христова. Все служащие, то есть иеродиаконы и иеромонахи, в два часа дня ходили поздравлять отца архимандрита. Пили чай и прочее утешение праздничное, затем были все у нас в Скиту, тоже угощение. Ушли из Скита часа в три с половиной. А в четыре часа уже не стало одного иеромонаха. Никак нельзя было подумать, что он через час умрет. Паралич пал на сердце, и омертвело. Он, конечно, милости Божией не лишился, ибо ездил за послушание в село служить, то есть, значит, приобщался Святых Таин в день трехдневной Пасхи, но живущим то назидательный и даже выше урок. Так и ты говори себе: «Бедная Магдалина, а ну-ка твою душу возьмут в ночь эту. Куда пойдешь?».


Иосиф Оптинский (Литовкин)