Смертная память

Как невозможно, чтобы голодный не вспоминал о хлебе, так невозможно и тому спастись, кто не вспоминает о смерти и о последнем Суде.

Всегда вспоминай об исходе из тела и не выпускай из мысли вечного осуждения; если будешь так поступать, вовеки не согрешишь.

Мы не будем обвинены при исходе души нашей за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли ведения, но, без сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали непрестанно о грехах.

Как хлеб необходимее всякой другой пищи, так память о смерти важнее всех дел.

Где память о смерти — там покаянные чувства, сокрушение, слезы, охлаждение ко всему земному, услаждение небесным, просвещение, желание лучшего и пренебесного.

Кто имеет у себя перед глазами этот <смертный> день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешительном судилище, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало, потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия.

Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и размышления о смерти нужнее всяких других деланий. Память смерти побуждает живущих в миру к трудам и постоянным подвигам покаяния и к благодушному перенесению бесчестий. В живущих же в безмолвии память смерти производит отложение всех забот, непрестанную молитву и хранение ума. Впрочем, эти же самые добродетели главные и матери, и дочери, смертной памяти.

Не забывайте, братия, где вы ныне и где будете наутро. Иные вчера беседовали в домах, и ныне молчат в гробах. Блажен, кто в этот день помнит о будущем дне.

Не будем же никогда забывать о смерти, чтобы не унесла нас смерть вечная.

Живая память смерти пресекает невоздержание в пище; а когда это пресечено со смирением, то вместе отсекаются и другие страсти.

Первая мысль, которая по Божию человеколюбию входит в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе этого естества. За этим помыслом естественно следует пренебрежение к миру; и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И как бы основание какое полагает в человеке сопутствующая ему Божественная сила, когда восхочет обнаружить в нем жизнь. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и пустословием, но будет взращивать ее в безмолвии, и остановится на ней познанием, и займется ею, то она поведет человека к глубокому познанию, которого никто не в состоянии изобразить словом. Сатана ненавидит этот помысл и всеми своими силами нападает, чтобы истребить его в человеке. И если бы можно было, отдал бы ему царство целого мира, только бы развлечением изгладить в уме человека таковой помысл. И если бы мог, как сказано, то сделал бы это охотно. Ибо знает коварный, что если помысл этот пребывает в человеке, то ум его стоит уже не на этой земле обольщения, и козни его к человеку не приближаются. Будем же разуметь это не о том первом помысле, который напоминанием своим возбуждает в нас память смертную, но о полноте этого дела, когда влагает оно в человека неотлучную память о смерти, и когда помышлением о ней человек поставляется в состояние непрестанного удивления. Первый помысл есть нечто телесное, а этот последний есть духовное познание и дивная благодать. Это познание облечено светлыми мыслями. И кто имеет его, тот уже не входит более в исследование об этом мире, и не привязан к своему телу.

Тот, без сомнения, благоискусен, кто ежедневно ожидает смерти; а тот свят, кто желает ее на всякий час.

Да очищается больше и больше душа твоя от злых воспоминаний и да просвещается добрейшими помышлениями, держа всегда в уме сказанное: что во время исхода сластолюбивое сердце — темница и узы, а трудолюбивое — дверь открытая. Ибо воистину чистым душам по исходе из их тела сопутствуют Ангелы, руководя их к блаженной жизни; души же, осквернившиеся и не очистившиеся покаянием, перехватывают... бесы.

Истинный признак того, что человек помнит смерть в чувстве сердца, есть добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление своей воли.

Будем, если можно, непрестанно помнить о смерти, ибо от этой памяти рождается в нас отложение всех забот и сует, хранение ума и непрестанная молитва, беспристрастие к телу и омерзение ко греху, и почти, если сказать правду, всякая добродетель, живая и деятельная, из него проистекает.

Помышлением о смерти мучь душу свою, и памятью о Христе Иисусе собирай расточенный ум свой, особенно ночью, когда ум обычно бывает более чист и светел, ясно познавая Бога и все Божественное.

Блажен кто помнит о своем отшествии из этой жизни и воздерживается от привязанности к наслаждениям мира этого, потому что многократно усугубленное  ублажение приимет во время отшествия своего, и не оскудеет для него ублажение это. Он есть рожденный от Бога; и Святой Дух кормитель его; из лона Духа сосет он живоносную пищу и к веселию своему вдыхает благоухание Его.

Помышляя о <смерти>, я изумляюсь, ужасаюсь, трепещу и молюсь, да дано будет мне здесь омыть слезами бесчисленные грехи мои и очистить себя немного...

...Со всяким человеком неразлучна мысль о смерти. Но неверующие худо ею пользуются, сетуя только о разлуке с приятностями жизни. Верующие же употребляют ее в помощь и врачевство от постыдных страстей.

Памятование о смерти — добрые узы для внешних членов.

...Напрасно думают, будто память смертная отравляет жизнь. Не отравляет, а научает быть осторожным и воздерживаться от всего, отравляющего жизнь. Если бы побольше помнили о смерти, меньше было бы беспорядков в жизни, и частной, и общей.

Память смерти не подавляет и не угрюмость наводит, а только возбуждает сторожевую бдительность над собою.

Добрый педагог и телу, и душе есть незабвенная память о смерти, и то, чтобы, минуя все посреде сущее, т. е. между настоящею минутою и часом смерти, ее всегда перед собою зреть, и ту самую постель, на которой имеем лежать, разлучаясь с телом, и прочее.

Кто, хорошо проводя время жизни своей, непрестанно бывает занят помышлением и памятью о смерти и через это самое мудро исхищает ум из страстей, тот, обыкновенно острее видит ежечасные нападения бесовских искушений, чем тот, кто проводит жизнь без памяти смертной, надеясь очистить сердце действием одного разума, а не тем, чтобы всегда хранить печальную и плачевную мысль. Таковый, думая своим быстроумием держать в руках все пагубные страсти, не зная, как связывается одною, худшею всех, падает в высокоумие, как желающий преуспеть в чем-либо без Бога. Ему надлежит быть очень внимательным, чтобы за гордость не лишиться смысла. Ибо, как говорит апостол Павел (1 Кор. 8:1), души, отсюда и оттуда набирающиеся знания, обыкновенно превозносятся перед теми, которые, как им кажется, меньше их знают, по той причине, как я думаю, что в них нет искры научающей любви. А кто имеет непрестанное помышление о смерти, тот внимательнее, чем тот, кто не имеет его, замечая искушения демонов, удобно прогоняет их и попирает.

«Воспоминание о смерти — дар Божий», — сказали отцы: он дается исполнителю заповедей Христовых, чтобы улучшить его в святом подвиге покаяния и спасения.

Ничего нет страшнее памяти смертной и дивнее памяти Божией; та вселяет спасительную печаль, а эта исполняет духовным веселием.

Кто помышляет о близости смерти, тот удобно удерживается от грехов.

Имей всегда смерть перед очами, брат мой, и не бойся разлучения с телом своим; всегда, каждый день, как человек смысленный и духовный, жди смерти и представления Господню Престолу; каждый день уготовляй светильник свой, как человек мудрый и усердно осматривающий его ежечасно в слезах и молитвах. Все то время, в которое ты, брат, не видишь для себя опасности, пребывай тщательным. Ибо наступает время, которое исполнено боязни, страха и смятения, и по причине смутности своей не дает и помыслить о лучшем.

Кто умертвил себя для всего в мире, тот истинно помнит смерть, а кто еще имеет какое-либо пристрастие, тот не может свободно упражняться в помышлении о смерти, будучи сам себе наветник.

Много поистине добродетелей совмещает в себе углубленная память о смерти. Она есть родительница плача, руководительница к всестороннему воздержанию, напоминание о геенне, матерь молитвы и слез, страж сердца, источник самоуглубления и рассудительности, которых дети особый страх Божий и очищение сердца от страстных помыслов — охватывают много Владычных заповедей.
В таком сердце видится тогда борение и подвиг, выдерживаемые с крайним трудом. И об этом-то вся забота у многих из борцов Христовых.

Должно знать, что память смертная, как и все другие блага, есть дар Божий.

Чувство твоей болезни заставляет тебя помышлять о приближающейся смерти, что хорошее дело. Писание говорит: «Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь» (Сир. 7:39). Притом и о прежних грехах вспомнив, кайся, и смиряйся, и помышляй о том, от чего происходили грехи, как не от того, что не имела смирения, но противный ему порок.

С моим зачатием написывался внутри меня закон разрушения: на каждый вновь образующийся член смерть накладывала свое грозное клеймо, говоря: он мой. Цепь дней моих есть цепь больших или меньших страданий, каждый новый день моей жизни есть новый шаг, приближающий меня к истлению. Приходят болезни, и трепещущее сердце вопрошает их: предвестники ли вы только моей кончины или уже дана вам власть разлучить тело от души разлукой горестной и страшной? Иногда умственное мое око, развлеченное суетой, оставляет созерцание моей печальной участи, но едва встретится какое-либо внезапное скорбное приключение, опять быстро притекает к моему любимому поучению, как младенец к сосцам матери, – к поучению о смерти, ибо в истинной печали сокрыто истинное утешение, и благоразумное памятование смерти расторгает смертные узы.

Для возбуждения нашего нерадения и это приводить себе на память нужно всегда, что мы смертны, жизнь наша весьма непродолжительна и неизвестностью смертного часа очень опасна, ибо хотя и известно знаем, что умрем, но не знаем, когда умрем: сегодня ли или завтра, рано ли или поздно, в день ли или в ночь. Эта судьба каждого человека совсем неизвестна, когда кого посечет смертная коса и в каком устроении застанет: готового ли благими делами или неготового и злыми преисполненного. В чем застанет кого, в том и перед Богом на суд представит, и от дел своих всякий или прославится, или постыдится. И никто нам в часе этом смертном не поможет, только с Богом добрые дела.

Не только старые, но и юные умирают. А потому и мы не должны беспечальными быть, но опасаться, чтобы смерть и в нашу келью когда не пожаловала нежданная. Потому будем молиться и бдеть, ибо блажен раб тот и блаженна раба та, коих смерть застанет бдящими, недостойны же и окаянны те, кого застанет унывающими и погруженными в нерадение (как в сон) о спасении своей бедной души.

Старайся сокрушать свое сердце памятью внезапной смерти. Вот как случилось у нас. Один иеромонах умер на праздник Рождества Христова. Все служащие, то есть иеродиаконы и иеромонахи, в два часа дня ходили поздравлять отца архимандрита. Пили чай и прочее утешение праздничное, затем были все у нас в Скиту, тоже угощение. Ушли из Скита часа в три с половиной. А в четыре часа уже не стало одного иеромонаха. Никак нельзя было подумать, что он через час умрет. Паралич пал на сердце, и омертвело. Он, конечно, милости Божией не лишился, ибо ездил за послушание в село служить, то есть, значит, приобщался Святых Таин в день трехдневной Пасхи, но живущим то назидательный и даже выше урок. Так и ты говори себе: «Бедная Магдалина, а ну-ка твою душу возьмут в ночь эту. Куда пойдешь?».

...хлеб нужнее всего из всей пищи, так и память смерти – из прочих добродетелей; и как голодному невозможно не вспоминать о хлебе, так и хотящему спастись – не вспоминать о смерти.

Кого назову разумным? Только того, кто помнит, что есть предел его жизни.

Память о смерти всегда спасительно действует, и тем паче, когда стоим перед лицом умершего...

Блаженна память об исходе; она с памятию о Господе — крепкая основа христианскому благонастроению духа.

Мысль о смерти никогда не лишнее дело держать, тем паче при болезненных припадках.

В каждую продолжительную ночь будем помышлять о смерти, которая заградит уста наши и наложит на нас молчание.

Всегда памятуй... о страшном судилище Божием, и это будет для тебя подпорою; и ты отразишь злоумышляющих против души твоей.

Память смерти есть повседневная смерть, и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание.

Кто ежедневно приготовлен к смерти, тот умирает ежедневно. Кто попрал все грехи и все греховные пожелания, чья мысль отсюда переселилась на небо и там пребывает, тот умирает ежедневно.

Блажен, кто ежечасно помышляет о смерти и привел в себе в бездействие постыдные страсти, гнездящиеся в сердцах у нерадивых, потому что таковой будет утешен в час кончины своей.

Горько быть вверженным в преисподнюю, а напоминания о ней, кажущиеся непереносимыми, предохраняют нас от этой беды. Кроме того, они доставляют нам и другую услугу – приучают наш дух к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят наш ум ввысь, окрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и таким образом излечивают нашу душу.

Помни непрестанно страшную смерть, как будто она у тебя перед глазами; и встретишь ее менее грозною.