Святые «О Богопознании»

Читай Евангелие, завещанное Богом к познанию вселенной, чтобы обрести содействие силы Промысла о всяком роде и чтобы ум твой погрузился в чудеса Божии.

Всегда держитесь той мысли, что безопаснее слушать, нежели говорить, вожделеннее учиться, нежели учить о Боге...

Когда занимаешься чтением Слова Божия, представляй, что за каждым словом присутствует Бог, и принимай их, как бы исходящими из Его Божественных уст.

Бог показал, что, приближаясь к людям, Он неисцелимо поражает неправедных по причине праведности Своей. Поэтому, щадя нас, Бог от нас удаляется, чтобы мы остались живы, и не изрекает нам Своих тайн, чтобы мы не умерли.

Многим за гордость ума их Господь не дает Себя познать, а они все же думают, что много знают. И что стоит их знание, если они Господа не знают, не знают благодати Святого Духа, не знают, как она приходит и за что теряется?

Человек знающий Бога — добр, а когда он не добр, то значит не знает Бога и никогда не будет познан от Него, ибо единственный способ к познанию Бога есть доброта.

Христос, Спаситель наш, учит: «Никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11, 27). И святому Петру говорит: «Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах» (Мф. 16, 17). Отсюда видим, что для познания Бога нужно откровение. 389 Слово Божие проповедует Бога, но без Бога – Бога познать мы не можем. Слеп и темен наш разум: он требует просвещения от Самого Бога, Который творит свет из тьмы. Надо внимать светильнику Божиего слова, но просвещения просить от Самого Бога. Только вышеестественный свет разгоняет тьму. Святое Писание наш светильник, но нужно чтобы открылось внутреннее око, способное видеть этот сияющий светильник. Слепой не видит, надо иметь зрячие глаза. Поэтому пророк молится: «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего» (Пс. 118, 18).

Молись в сокрушении духа Господу, чтобы Он открыл тебе очи видеть чудеса, сокровенные в Законе Его, который Евангелие.

Превозносящийся не знает себя самого, ибо если бы он видел свое безумие и немощь, то не превозносился бы, а не знающий себя как может познать Бога? Если он не мог познать своего безумия, в котором пребывает, то как сможет познать премудрость Божию, от которой он далек и которой чужд? Знающий Бога созерцает величие Его и, укоряя себя, говорит подобно блаженному Иову: я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле (Иов. 42: 5–6). Итак, подражающие Иову знают Его. Потому, если и мы возжелаем видеть Бога, будем укорять себя и смиренномудрствовать, чтобы нам не только видеть Его перед собою, но, имея Его живущим и почивающим в нас, наслаждаться Им; ибо таким образом безумие наше Его премудростью упремудрится и немощь наша Его силою укрепится о Господе нашем Иисусе Христе.

Тот, кто увидел и познал Бога и потому не позволяет себе легкомысленно и бесстрашно впадать в грех, показывает тем самым, что он не только боится, но и любит Бога. Такой человек, проведя всю жизнь богоугодно, перейдет в другую с надеждой и ожиданием воскресения мертвых и воскреснет к неописуемой радости, для которой рождаются и умирают люди.

Когда заметишь, что тебе скучно чтение Божественных Писаний и ты неохотно слушаешь духовные наставления, знай, что душа твоя впала в тяжкую болезнь. Ибо это – начало зла, подверженные которому пожали плод смерти.

С наполненным чревом невозможно ведение тайн Божьих.

Ищущий Бога обретает Его, побеждая всякое похотение непрестанною к Нему молитвою. Таковый не боится демонов.

Богу свойственно быть невидимым, но познаваемым из дел.

Иное – сладость молитвы и иное – видение молитвы. Второе ценнее первого настолько, насколько человек совершенного возраста разумней несовершеннолетнего младенца. Иногда услаждаются стихи в устах, и слова какого-либо стиха молитвы повторяются многократно, не позволяя молящемуся насытиться и перейти к другому стиху. Иногда же от молитвы рождается некое видение, пресекает молитву уст, и становится молящийся в этом видении исступленным от ужаса, как бы не существующим. Такое состояние называем видением молитвы, в котором не является никакого вида и лика или образа, представленных воображением, как это утверждают не знающие дела. И опять: в этом молитвенном видении имеются различные меры и разделения дарований. До пришествия в это состояние действует молитва, потому что еще не прекратились мысли, без прекращения которых не может прекратиться молитва и наступить состояние превыше молитвы, ибо движения языка и сердца в молитве – ключи ее, а совершающееся после этого есть вход в клеть. Здесь да перестанут действовать всякие уста и всякий язык, и сердце – этот хранитель помыслов, и ум – этот кормчий чувств, и мысль быстро и повсюду летающая птица. Всякое искусство и знание их да прекратятся, здесь же остановится ищущий: пришел Домовладыка.

Бог благ, и бесстрастен, и неизменен. Если кто, признавая благословным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает, однако же, как Он, <будучи таков>, о добрых радуется, злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостив к ним, то на это надобно сказать, что Бог не радуется и не гневается, ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтобы Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым, а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом, по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога, по несходству с Ним. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него, а это не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благотворениями снискиваем мы разрешение во грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили и Его переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу, уврачевав сущее в нас зло, опять делаемся мы способными вкушать Божию благость, так что сказать "Бог отвращается от злых" есть то же, что сказать "солнце скрывается от лишенных зрения".

Прежде всего веруй, что един есть Бог, все сотворивший и совершивший, приведший все из ничего в бытие. Он все охватывает, Сам будучи необъятен, и не может быть ни словом определен, ни умом постигнут.

Бог невидим и неприступен для существ сотворенных, тем более для людей, пребывающих на земле.

Живое и постоянное памятование Бога есть видение Бога.

Нетерпеливость и порицание ближнего смущают ум, и не допускают ему видеть свет Божий.

...Для Бога нет ничего: ни будущего, ни прошедшего, но все в настоящем, так что при словах о Божией силе имеют ли они какое значение прошедшего или будущего, понятие не выходит из пределов настоящего.

Как голый телом, когда наденет какую-либо одежду, чувствует то и видит, что это за одежда, так и обнаженный душою, когда облекается в Бога, чувствует то и познает.

Великое благо, если кто неупустительно держится Слова Божия, как слепец держится за руку провожатого.

Чем глубже входит человек в познание Бога, тем более считает себя невеждой...

Тело, крайне болезненное, отвращается и не терпит тяжелой пищи; и ум, занятый мирским, не может приблизиться к исследованию Божественного.

Из всех недугов, обременяющих человеческую природу нет ни одного – ни душевного, ни телесного, который не мог бы получить исцеления из Писания.

Верный Слову Божию.., действуя под руководством Евангелия против собственного самообольщения, укрощая страсти, этим уничтожая мало-помалу влияние на себя падших духов.., мало-помалу выходит из состояния прелести в область истины и свободы...

Не утруждай себя чтением, за которым не следуют дела, потому что закон выполняется только делами.

Первый признак того, что ты знаешь Бога, состоит в том, чтобы ты верил сказанному Им, не требуя ни объяснений, ни доказательств.

Кто увидел Бога в управлении Его миром, кто возблагоговел пред этим управлением... тот только может... распять волю и мудрование греховные и веществолюбивые на кресте Евангельских заповедей.

...Божество никогда не отвращается от того, кому присуща вера.

Видение судеб Божиих – видение духовное. В свое время к этому видению Божественной благодатью возводится ум христианина, подвизающегося правильно.

Должно... видеть и созерцать Судьбы Божии оком веры, духовного разума и, не позволяя себе бесплодных суждений по началам человеческим, благоговейно погружаться в Священное недоумение, в Священный Духовный мрак, который – вместе и чудный Свет, закрывающий Бога от умственных взоров и человеческих, и ангельских.

Ум, находящийся в чистой и боголюбивой душе, истинно зрит Бога — нерожденного, невидимого, неизглаголанного — Единого Чистого для чистых сердец.

...В какой мере собираешь ты ум свой к исканию <Бога>, в такой и еще большей мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостью Своею прийти к тебе и упокоить тебя.

Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах советуйся с Евангелием.

Небо находится внутри тебя – если ты чист, в самом себе ты увидишь Ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку их.

Без веры никто не может познать всего написанного о Господе нашем, Спасителе мира.

Нет ничего подобного сладости познания Божия.

Кто не внимает хранению ума своего, тот не может быть чист сердцем, тот не сподобится зреть Бога.

Мы отчасти познаем Бога, во-первых, через размышление о себе во-вторых, через размышление о мире... По произведению угадывается художник, но всегда художник совершеннее своего дела. Итак, поскольку в человеке есть разум, есть доброта, то можно понять, что Бог, Творец его, премудр и благ. Поскольку в мире есть красота, то можно понять, что в Боге, Творце его, есть красота высочайшая. Поскольку Бог сотворил все, то можно узнать, что Он всемогущ. Замечаем по себе, что сделав доброе дело, бываем спокойны, а сделав дурное,– неспокойны, даже если и стараемся успокоить себя и никто из других людей не беспокоит нас. Размышляя об этих внутренних состояниях, можем познавать правосудного Бога, Который тайно присутствует в сердце нашем и осуждает зло, а добро благословляет. Замечаем еще за собою, что желания наши не насыщаются ничем в мире, но всегда ищут нового. Если глубоко задуматься о том, что бы это такое было, чего всегда ищет наше сердце, но не находит во всем мире, то можно понять ищет оно Бога, и Бог есть единое истинное благо, которое может удовлетворить нас и сделать блаженными навеки. Видимый мир, если рассматривать его не только сам по себе, но и смотреть сквозь него, становится окном в невидимое.

...В естестве человеческом удовольствие двояко: одно производится в душе бесстрастием, а другое в теле страстию; которое из двух избрано будет произволением, то и возобладает над другим. Например, если кто обращает внимание на чувство, привлекаемый удовольствием, какое чувством производится в теле, то проведет он жизнь, не вкусив Божественного веселия, по привычке лучшее как бы помрачать худшим. А у кого вожделение устремлено к  Божественному, для тех благо пребывает неомрачаемым, и все обворожающее чувство почитается достойным того, чтобы избегать этого. Потому душа, когда услаждается одним созерцанием сущего, не бывает бодрственна ни для чего такого, что приводит в удовольствие посредством чувства, но, усыпив всякое телесное движение, ничем неприкровенною и чистою мыслию в Божественном бодрствовании принимает Богоявление.

Живая вера открывает взорам души Бога. Слово Божие соединяет душу с Богом. Узревший таким образом Бога усматривает свое ничтожество, исполняется неизреченного благоговения к Богу, ко всем делам Его, ко всем велениям Его, ко всему учению Его, стяжает смиренномудрие.

Не для того дано Писание, чтобы мы имели его в книгах, но чтобы начертали его в сердцах наших.

...В человеках есть способность разумевать и познавать своего Творца и Зиждителя: ибо вдунул в лице, т. е. вложил в человека нечто от собственной Своей благодати, чтобы человек по подобному познавал подобное.

...На основании таинственного Священного предания истинно утверждаем, что Бог ни с чем из существующего не имеет сходства.

Бог умосозерцаем для иных, хотя несколько; однако же никто не изречет и ни от кого нельзя услышать, что Он такое, хотя иной и слишком был уверен, что знает сие. Ибо к каждой мысли о Боге всегда, как мгла, примешивается нечто мое и видимое. Каким же образом проникну эту мглу и вступлю в общение с Богом, чтобы, не трудясь уже более, обладать и быть уверенным, что обладаю тем, что давно желал приобрести? Самое пагубное дело — не чтить Бога и не знать, что Он — первая вина всяческих, от которой все произошло и пребывает соблюдаемое по неизреченному чину и закону, но представлять себя знающим, что такое Бог, есть повреждение ума; это то же, что, увидев в воде солнечную тень, думать, будто бы видишь самое солнце, или, поразившись красотою преддверия, воображать, будто бы видел самого Владыку внутренних чертогов. Хотя один и премудрее несколько другого, поскольку привлек к себе более лучей света, потому что больше всматривался, однако же все мы ниже Божия величия, потому что Бога покрывает свет, и покров Его – тьма. Кто рассечет мрак, тот осиявается второю преградою высшего света. Но проникнуть двойной покров весьма нелегко. Того, Кто все наполняет и Сам выше всего, Кто умудряет ум и избегает порывов ума, увлекая меня на новую высоту тем самым, что непрестанно от меня ускользает, — сего Бога особенно содержи в уме и чествуй, доказывая любовь свою ревностью к заповедям. Но не везде и не всегда должно изыскивать, что Он такое, и не перед всяким удобно изрекать о сем слово. Иное скажи о Боге, впрочем со страхом, а иное пусть остается внутри, и безмолвно чтимое чествуется втайне одним умом; для иного же отверзай только слух, если преподается слово, ибо лучше подвергать опасности слух, нежели язык. О прочем же будем молить, чтобы узнать сие ясно, отрешившись от дебелости плоти; а теперь, сколько можно, будем очищать себя и обновляться светлою жизнью. Так примешь в себя умосозерцаемого Бога; ибо несомненно то, что Бог Сам приходит к чистому, потому что обителью чистого бывает только чистый. Умозаключения же мало ведут к ведению Бога, ибо всякому понятию есть другое противоположное, а мое учение не терпит на все удобопреклонной веры.

Таково свойство этого богатства: чем более станешь проникать в глубину, тем с большей силой будут истекать Божественные мысли – это источник неиссякаемый.

...Потщимся узреть Господа, пока еще мы живы. Ибо если сподобимся узреть Его здесь, то не умрем и смерть не возгосподствует над нами.

Душа никогда не может простереться к познанию Бога, если Сам Бог, по благоснисхождению к ней, не коснется ее и не возведет ее к Себе.