Святые «О духовной жизни»

Положим, что кто-нибудь, пройдя небольшое расстояние, увидел что-либо и помысл говорит ему: "Посмотри туда". А он отвечает помыслу: "Истинно не стану смотреть", и отсекает хотение своё, и не смотрит. Или встречает празднословящих между собою и помысл говорит ему: "Скажи и ты такое-то слово", а он отсекает хотение своё и не говорит. Или говорит ему помысл: "Пойди, спроси повара, что он варит", а он нейдёт и отсекает хотение своё. Он видит что-нибудь, и помысл говорит ему: "Спроси, кто принёс это", а он отсекает хотение своё и не спрашивает. Отсекая же таким образом свою волю, он приходит в навык отсекать её и, начиная с малого, достигает того, что и в великом отсекает её без труда и спокойно, и достигает наконец того, что вовсе не имеет своей воли, и что бы ни случилось, он бывает спокоен, как будто исполнилось его собственное желание. И тогда, как он не хочет исполнять свою волю, оказывается, что она всегда исполняется. Ибо кто не имеет своей собственной воли, для того всё, что с ним ни случается, бывает согласно с его волею. Таким образом выходит, что он не имеет пристрастия, а от беспристрастия, как я сказал, приходит в бесстрастие.

...В деле духовной жизни решающийся творить добродетели не должен думать, что тотчас преуспеет в них, потому что это невозможно, но пусть употребляет усилие и, хотя вначале дело его будет идти не совсем исправно, пусть не отступает от начатого, иначе не достигнет успеха, но пусть новые и новые употребляет усилия, подобно тому, как делает желающий научиться какому-либо искусству. Когда он таким образом будет с терпением  трудиться, не теряя духа, Бог призрит на труд его произволения, и подаст ему силу все творить без принуждения. И вот это именно и значит сказанное аввою Моисеем: сила для желающих стяжать добродетели заключается в том, чтоб не малодушествовать, когда случится пасть, но снова воспринимать ревность и труд о том же.

...Как желал построить дом, мы не кровлю прежде возлагаем, а после полагаем основание, потому что так нельзя, но прежде кладем основание, потом строим дом, и тогда уже возлагаем кровлю, так надлежит нам поступать и в отношении к духовному: прежде положим основание, т. е. станем хранить сердце и изгоним из него страсти, потом построим духовный дом, т. е. прогоним мятеж, воздвигаемый в нас злыми духами посредством внешних чувств, и навыкнем пресекать сию брань как можно скорее, и тогда же возложим и кровлю, т. е. совершенное отрешение от всего, чтоб всецело предаться Богу, — и тем закончим духовный дом свой во Христе Боге, Коему слава вовеки.

Когда учатся играть на скрипке, тогда вначале у играющего получаются очень неприятные, неправильные, резкие звуки… Но постепенно человек привыкает, научается играть, звуки получаются все правильнее и правильнее, и наконец, польются нежные прекрасные звуки чудной музыки. Одному это удается скорее, другому длительнее, иногда и при всем старании никак не наладится играющий, все время получается не так, как ему хотелось бы. Нужно терпение.
Так и в духовной жизни. Человек хочет одно, а сам делает совсем другое, не то, что хочет. Ум его хочет одно, а чувства требуют другого. И видит человек, и чувствует болезненно, что это все не то, понимает он, что нехорошо у него получается, не так, как надо, даже приходит в уныние, видя, что не преуспевает он в борьбе со страстями, что не налаживается его духовная жизнь. Но нет, не нужно унывать, надо терпеть… Надо терпеливо понуждать себя на всякую добродетель ради Господа, трезвенно следить за всеми своими чувствами, мыслями, делами, надо призывать на помощь Господа Бога, надо прийти в смирение и сознать, что своими делами без Божественной помощи человек ничего не успеет. И когда, наконец, уготовится сосуд души и тела человека, когда настроятся струны его псалтири во всяком смирении, терпении и благочестии… тогда придет время, и раздастся чудное пение, и польются прекрасные дивные звуки духовной жизни, и «увидят многие и убоятся, и будут уповать на Господа» (Пс. 39:4), ибо от соединения с Господом получается это пение неизреченное.

Память о Боге с благоговейным трепетом перед Господом, любовь к Нему с упованием и преданность в волю Его составляют внутреннюю религиозную жизнь.

Страх Божий и благоговейность пред неописанным величием Его всегда держите и возгревайте в себе, а при Нем сердце сокрушенно и смиренно. Веру крепкую храните; и упование несокрушимое. Смиряйтесь перед всеми и других выше себя почитайте. Молчание возлюбите и уединяйтесь, сколько возможно, чтоб быть в единении с Господом. Тогда Он Сам сделается для вас Руководителем и Учителем, и других таких лиц уже не потребуется для вас.

Взявшись благоугождать Богу надо, во-первых, все принимать спокойно и терпеть благодушно, а во-вторых, уметь держать себя при этом и действовать. Первое легко: стиснул зубы и молчи. А второе очень трудно, особенно потому, что неспокойный дух тотчас наружу лезет: и через слово, и через дело, и через движение, и через выражение лица. Это обстоятельство все и портит, как сами видите. Но имеете опыт, извольте учиться, наука проста, но трудно заучиваема. Именно в случаях неприятных, породивших неприятные против других чувства, не следует ни  говорить, ни действовать. Надо прежде всего успокоиться и совершенно исторгнуть из сердца неприятность, чтоб и следа ее не было... Тогда речь и дело пойдут в гармонии. Можно тогда и сурово, и строго говорить, даже бранчливо, а речь не приведет к плохим последствиям, потому что дух в ней будет не раздражительный, а мирный и любовный...

Житие духовное есть деятельность без участия чувств.

Когда, прекратив внешние развлечения, ты укротишь и внутренние помыслы, тогда ум начнет воздвизаться к делам и словам духовным...

Кто печется о духовном, или о чем-нибудь служащем духовному, тому доставляется телесное без попечения о том, сколько и когда то нужно.

На языке пусть будет молитва Иисусова, в уме — предзрение Господа пред собою, в сердце — жажда Бога, или общения с Господом. Когда все это будет постоянно, тогда Господь, видя, как понуждаете себя, подаст просимое.

Не будем дивиться, что путь наш очень отдален, потому что мы еще находимся в духовном детстве.

Не угашайте духа, но более возгревайте его терпеливо молитвою и прилежным чтением святоотеческих и Священных Писаний, очищая сердце от страстей.

...Жизнь <духовная> с памятью о Боге и следованием своей совести сама в себе есть неистощимый источник радостей духовных, сравнительно с которыми земные радости — что полынь перед медом.

Духовная прибыль, хотя бы и небольшая, столь велика, что покрывает всякую материальную потерю.

Чтоб стяжать любовь к предметам духовным и небесным, должно отречься от любви к предметам земным...

Дело духовное не в восторгах: самое лучшее его проявление есть дух сокрушеный, сердце сокрушенное и смиренное (Пс. 50:19).

...Цель у всех христиан одна — быть в живом единении с Богом. И все такие единое составляют тело, и вне этого тела нет людей живых духом. И всем один труд такой: победить страсти и стать чистыми, – и житейски ли кто живет, или удалившись от житейских порядков.

Сколько душа честнее тела, столько же пища душевная необходимее пищи телесной.

...Основной характер жизни: терпение, — терпение труда делания и преодоления трудностей... Если б у нас все всегда было хорошо, мы заснули бы.

Главное ведь — ходить пред Богом или под оком Божиим с сознанием, что Бог смотрит на вас, на душу вашу — в ваше сердце, и там все видит... Это сознание самый сильный рычаг в движении внутренней духовной жизни.

...Если пребудет в тебе непрестанно молитва и поучение в Писаниях, то отверзутся очи души твоей и будет в ней радость великая и чувство некое неизреченное и горячее... так что весь человек станет духовным. Итак, ночью ли или днем сподобит тебя Бог нерассеянно помолиться чистым умом, оставь свое молитвенное правило, и, сколько сил есть, простирайся умносердечно прилепляться к Богу. И Он просветит сердце твое в духовном делании, за которое ты принялся.

Храните намять Божию и память смертную. От них страх Божий будет в силе. От страха — внимание к себе и всем делам своим, мыслям и чувствам. От сего — трезвенная благоговейная жизнь. От сей — страстей подавление. От сего — чистота. От чистоты — с Богом пребывание, не мыслями только, но и чувством.

Ничего в человеческих делах без труда не достигается. Духовные же делания требуют напряженнейшего труда, и притом непрерывного.

Когда мы не принимаем благодеяний, одинаково никого из нас не принуждает Господь, но как солнце испускает лучи и освещает весь мир, — и желающий видеть его, видим бывает и им, а не желающий видеть его, не бывает им к тому принуждаем, и никто не оказывается виновным в лишении света, кроме самого не пожелавшего им воспользоваться, ибо Бог создал солнце и глаз, а человек имеет власть. Так и здесь Бог просвещает всех познанием, как лучами, а после знания даровал и веру, как глаз: произволяющий через веру получает истинное познание, делами сохраняет памятование, и Бог дарует ему большее усердие, знание и силу. Из естественного познания рождается усердие в произволяющем иметь его, от усердия же сила делать доброе, и деланием  сохраняется памятование; от памятования бывает большее делание, и ради этого даруется большее знание, а от этого знания, называемого мудростью, рождается воздержание страстей и терпение скорбей; от них происходят труды о Боге и познание даров Божиих и своих согрешений, от которых — благоразумие, через него — страх Божий, от страха Божия — хранение заповедей, т. е. плач, кротость, смиренномудрие, от которых рождается рассуждение, а от рассуждения – прозрение, т. е. дарование предвидеть будущие согрешения и отсекать их прежде времени вследствие опытности и воспоминания, ради чистоты ума, о прежде сделанном, в настоящее время совершаемом и бывающем по забвению. От этих добродетелей — надежда, от нее — беспристрастие и совершенная любовь. Такой человек ничего уже тогда не желает кроме воли Божией, но и самую временную жизнь эту оставляет с радостью, ради любви к Богу и ближнему, премудростью и вселением Святого Духа, и сыноположением для того, чтобы быть распятым, погребенным и воскреснуть, и вознестись духовно со Христом, подражанием Ему, т. е. пребыванию Его в мире. И просто делается сыном Божиим по благодати и получает залог тамошнего блаженства, как говорит Богослов в «Слове» о восьми помыслах: делается бесстрастен, праведен, благ и премудр, имея Бога в себе, как сказал Сам Христос (Ин. 14:21), через соблюдение Его святых заповедей, в порядке, начиная с первой.

Надобно, чтобы мы все время жили в молитвах и служении Богу и во внимании о Нем, считая именно это жизнью, это — здоровьем и богатством, это — пределом благ.

Бог зачинает жизнь, Бог и руководит в ней. К Нему надо потому прибегнуть и прибегать всегда и от Него ждать решения. Уже как Он решит и как решение Его дойдет до сердца, этого не разберешь, но то несомненно, что всякое дело, Ему угодное, от Него возбуждается и Им приводится в совершение.

Лучше всего, если совсем себя забудете, а будете только иметь в мысли, как бы Бога не прогневить чем, неугодным Ему в мыслях, словах и делах. Если не поостережетесь и будете мо обращать внимания на людские речи и взоры, то сделаете из себя, извините, чирей, самый чувствительный даже к движению воздуха, а не только к прикосновению. Смотрите в оба — сами. Вот мера: кто смирен, тот не может видеть, чтобы кто-либо относился к нему ниже его достоинства, ибо он так низким себя считает, что никто не может отнестись к нему ниже того, как бы ни ухитрялся. В этом премудрость!

Духовным вещам учит не слово, а труд деловой, и от труда опыт, который приносит полезные плоды, отвращаясь от бесплодных слов людей спорливых и любящих показность.

Бог есть Дух невидимый, бессмертный, неприступный, недомыслимый, и тех, которые родятся от Него, делает такими же, подобными Отцу, родившему их. Они хотя по телу всем видимы и всеми знаемы бывают, но по духу познаются только от Бога, как и Бога они только знают, как следует, или лучше сказать, они желают быть знаемыми и видимыми только от Бога, к Которому устремлены всем желанием и всей любовью и Которого умно видят непрестанно.

Цель наша — жизнь в Боге, но к Богу нам нет иного пути, как Господь Иисус Христос.

Как спящий и мертвому уподобляется и жив есть, — первое по телу, второе по действу души, так и в духе пребывающий является мертвым для плоти и мира, а мудрованием духа жив бывает.

Есть некое учение, заимствующее достоверность из отеческого предания, и оно говорит: «Когда естество наше пало в грех, наше падение Бог не оставил Своим Промыслом, но в помощь жизни каждого приставляет некоего Ангела из принявших бесплотное естество; но, с противной стороны, растлитель естества ухищряется на то же посредством лукавого и злотворного демона, который бы вредил человеческой жизни. Человек же, находясь среди этих двух сопровождающих его, так как цель каждого из них противна другому, сам собою делает одного сильнейшим другого. Добрый Ангел предуказывает помыслам блага добродетели, какие преуспевающими открываются в надежде. А другой показывает вещественные удовольствия, от которых нет никакой надежды на блага, только настоящее, вкушаемое, видимое порабощает чувства несмышленых. Потому, если кто чуждается того, что манит к худому, устремив помыслы к лучшему, и порок как бы поставил позади себя, а душу свою, как некое зеркало, обратил лицом к ожиданию вечных благ, чтобы в чистоте собственной его души напечатлелись все изображения и представления указуемой ему Богом добродетели, то встречает его тогда, и оказывает ему вспоможение брат — ибо по дару слова и по разумности души человеческой Ангел некоторым образом делается человеку братом...

Если мы всегда будем с Господом, то и мы будем иметь силу и мощь свидетельствовать о Нем, и мы будем иметь мужество, твердость и крепость исповедовать Его, и исповедовать не только языком, но и самою жизнью своею.

В какой мере преуспевает человек в духовном подвиге, в такой восходит на высоту тайн Духа и утаенных сокровищ премудрости.

Ходи в памяти Божией и памяти смертной... Храни дух сокрушения, сердце сокрушенно и смиренно... Будь послушен, люби молчание... времени не имей праздного.

Терпение и смирение — правители жизни духовной. Первое держит земные порядки, второе властвует над небесными...

Если мирских стяжаний — и временных, и тленных — никогда не приобретают люди без трудов и пота, то тем более духовных.

Если же кто за ничто считает приводить все в жизни во взаимную стройность, тот пусть научится сему правилу, посмотрев на то, что бывает в его доме. Мне кажется, что хозяин дома не допустит видеть в своем жилище чего-либо неприличного или безобразного: или кровать неубранную, или стол, покрытый грязью, или того, чтобы дорогие сосуды были брошены в какое-либо нечистое место, а назначенные для низкого употребления лежали на виду входящих в дом, но, расположив все благообразно и в должном порядке и назначив каждой вещи приличное место, он смело принимает гостей, нисколько не боясь стыда, если сделается известным, как ведутся дела у него по дому. Так, я думаю, должен распоряжаться хозяин и распорядитель нашего дома, — я разумею ум: все, что есть в нас, он должен расположить стройно, каждую из сил души, которые Зиждитель дал нам вместо утвари и сосудов, должен употреблять сообразно с ее природой и во благо. Если никто не обвинит нас в говорливости и многословии, то мы объясним и все порознь, дабы пользуясь <как примером> тем, что у нас есть, каждый мог устроить жизнь свою на пользу. Итак, мы говорим, что желательную силу должно утвердить в чистоте души, отделив как некий дар и начаток своих благ Богу, и посвятив оную однажды, блюсти неприкосновенной, чистой и неоскверненной... Раздражение же и гнев, и ненависть употреблять как некоторых привратных псов, чтобы они бодрствовали для противодействия одному только греху и направляли свое естественное свойство против того вора и разбойника, который тайно проникает на пагубу божественного сокровища и входит для того, чтобы украсть, умертвить и погубить. Мужество и смелость должно держать в руках, как бы какой щит, чтобы не упасть духом, когда находит уныние и устремляются <на нас> нечестивые; надежду и терпение — как жезл, чтобы опираться, когда приводят нас в изнеможение искушения. К печали благовременно  прибегать в случае раскаяния во грехах, так как она ни на что другое не полезна, как только на это одно употребление. Справедливость да будет верным правилом при определении того, что непогрешительно во всяком слове и деле, как должно располагать силами душевными и как воздавать каждому свое по достоинству. А желание большего, которое в душе каждого велико и безгранично, если кто применит к желанию Божественного, тот будет блажен в своем искании большего, усиленно стремясь к приобретению того, к чему стремиться похвально. Мудрость же и благоразумие пусть имеет советниками касательно того, что ему полезно, и сообщниками в своей жизни, чтобы никогда не впасть в обман от неопытности, или неразумия. Если же кто вышеупомянутые силы <душевные> употребляет несоответственно их природе, но обращает не к тому, к чему следует: желание обращает на предметы постыдные, ненависть направляет против единоплеменников, любит неправду, восстает на родителей, дерзает на гнусные поступки, надеется на суетное, отдалив от сожительства с собою мудрость и благоразумие, дружится с жадностью и нецеломудрием, и так же во всем прочем поступает, — тот до такой степени глуп и смешон, что даже и выразить нельзя его глупости, сколько она того заслуживает. Представим, что кто-нибудь, надев доспехи навыворот, оборотит шлем так, что закроет оным лицо, а сзади откроет шею, и поместит в латы, а наножники приладит к груди, и что из вооружения прилажено к левой стороне обратит на правую, а что к правой — на левую; что должен потерпеть на сражении так вооруженный воин, то же самое необходимо потерпит в жизни и тот, кто допускает смешение в мыслях и извращение в употреблении душевных сил. Итак, мы должны стараться о водворении между ними стройности, которую обыкновенно производит в душах наших истинное целомудрие.

Не смотри на внешнее, но устремляй взор во внутреннее, всецелый ум собери в мысленную клеть души, уготовь Господу не имеющий в себе кумиров храм.

...Вас тяготит забота житейская до того, что и молиться не дает. Это вражье наваждение. Как нам нужны кров, одежда, пища и другие вещи, то нужно и добывать их; нужно потому и думать об этом и стараться. И в этом ничего нет грешного. Так Бог благоволил устроить нашу жизнь. Но к этому безгрешному враг, подкравшись, прививает грешное, это непрестанную заботу, которая и голову тяготит, и сердце гложет. Против этой болезни направлены все наставления Спасителя о непопечении: не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем... (Мф. 6:34). Не то это значит, чтоб ничего не делать, а то, чтоб, все делая, не томились излишнею заботою, которая ничего не придает, а только томит... Многозаботливость грешна тем, что все хочет сама устроить и добыть без Бога — тем, что после того научает опираться надеждою на добытое и на прочие способы свои исключительно без Божия Промышления, а через то и другое настраивает житейские блага почитать главною целью и настоящую жизнь конечною, не простирая помышлений о будущей жизни. Видите, какой дух богоборный движется в этой многозаботливости!.. Возьмите же из этого побуждение к тому, чтобы бороться с этим злом, как вы боролись бы, если б враг, подошедши, внушал вам душегубство. Если не станете бороться, забота совсем вас съест, а станете бороться, она отойдет, как и всякая другая немощь душевная, когда с ней борются.
Как бороться? Начинайте и научитесь... Начните прежде всего молитву очищать от этой заботы, а потом очистите и все дела свои, так что и дела будут у вас идти своим чередом, и заботы притом не будет.
Как молитву очищать от заботы? Как только придет забота во время молитвы, гоните ее; опять придет – опять гоните... И так всегда... Никогда не держите заботы при молитве, как только сознаете, что она пришла. В этом борьба! И увидите плод. Еще перед молитвою положите не поддаваться заботе, если придет во время молитвы, и оградите этим, утвердите такое намерение разными  помышлениями... Увидите плод, только рук не опускайте, а боритесь!

Как для телесного зрения, для того, чтобы с верною точностью рассмотреть то, на что оно смотрит, нужны четыре вещи: здоровые, без всякого повреждения, глаза, целесообразное их движение и направление, соразмерное расстояние между ними и предметом, чистый воздух и свет солнца, освещающий наблюдаемое, — так и для мысленного зрения душевного потребны: ум совершенный,  целесообразное его движение и устремление или созерцание, как уздою, страхом Божиим удерживаемое на едином, чтоб не переходило от него к неуместным воображениям, и чистый мысленный воздух, который бы освещаем был истинным светом, просвещающим всякого человека, вступающего в мир добродетелей. Свет этот всюду проникает и везде светит, и нет никакой преграды, которая могла бы пресекать его освещение. При всем том однако же для душ неверных он не виден, и виден только одним тем, которые верны Христу.

Теплота духовного огня, проникая душу, изгоняет из нее всякую беспечность, и объятого ею делает легче пера, и заставляет презирать все видимое.

...Подобно тому, как на зрелищах упражняющиеся на протянутом снизу вверх канате поднимаются и  спускаются, но если малость не досмотрят и ошибутся, то ниспровергаются вниз и погибают, так точно и шествующие по духовному пути, если хоть немного предадутся небрежности, падают стремглав. Это потому, что путь этот более тесен, чем тот канат, прямее и круче поднимается, и гораздо более высок, — ведь вверху он оканчивается у самого неба, — и ступеньки его будут для нас шаткими даже тогда, когда мы доберемся до самой крайней вершины. Стоящих на вершине объемлет великий трепет, и для устойчивости остается одно только — не обращать взоров книзу и не смотреть на землю, — а иначе произойдет от этого большое и тяжелое головокружение.

Заботьтесь, чтобы все шло от сердца. О внешних положениях не думайте.

Конечный плод — образование чувства к Богу, которое неразлучно с непрестанною молитвою, или есть одно и то же с нею. Тут бывает живой союз с Богом — цель духовной жизни.

У нас начало жизни — страдание Христа и удаление со Христом от мира, потому что мы тогда живем, когда умираем для мира, тогда возрождаемся для Бога, когда оставляем земное рождение.

Кто действие внешних чувств заменяет внутренними: зрение — устремлением ума к зрению света животного, слух — вниманием душевным, вкус — разумным рассуждением, обоняние — умным постижением, осязание — бодренным трезвением сердечным, — тот ангельскую на земле проводит жизнь: для людей он и есть и видится человеком, для Ангелов же и есть и понимается Ангелом.

Вся жизнь наша слагается из дел да помышлений. Дела устроите, беритесь устроять помышления, — дело самое нужное. Господь да умудрит вас во всем этом.