Вам же можно помышлять об этом и без страха, вам, говорю, благопослушным, и всю заботу возложившим на силу послушания: ибо такова действительно жизнь в истинном послушании. Но какое оправдание перед страшным Престолом Христовым уготовят себе те, которые отвращаются от послушания и живут в одиночку, кружатся туда и сюда и не находят, где твердо стать ногами своими? Увы, какая горесть! Как зло увлекательно! Как обратились вспять право шествовавшие путем монашеского жития? «Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди.
Но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи» (2 Пет. 2:21—22). Что ты, друже, что ты? Бремя раба тянешь?! Так оправдываются оставляющие обитель, чтобы жить в одиночку, говоря, что в обители рабство. Ты, сбросивший иго мира, бежавший от него и освободившийся от всех обычаев плотских? Уж не взять ли тебе и жену! Ибо эти две вещи неразлучные есть принадлежности мира и того, что в мире. — Для тех же, которые ведут крестоносную жизнь, чуждо то и другое. — Но причина этому, как обычно, грех. Поскольку мы страстолюбивы и сребролюбивы, то само собою прилагается к нам и женолюбие. Затем, чтобы не было свидетеля и обличителя того, что бывает сокрыто, брата иметь сожителем не хотим, а избираем одиночество, или прямее, рабство любостяжательности, как совсем уже продавшие себя греху и ставшие рабами плоти и крови. Отсюда разложение внутреннего строя; отсюда соблазны; отсюда падения.
