Феодор Студит: «О рабах божьих»

Нерадение наше отгоняя и ревность возбуждая, Апостол сказал: Господь близко; не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом (Флп. 4: 5—6). Не будем же нерадеть, но да крепимся и мужаемся на делание дела, к коему призвал нас Господь. Ибо это Он призвал нас из общенародного пребывания к монашеской жизни, это Он облек нас в ризу спасения и одеждою веселия одел; это Он искупил нас от клятвы законныя, быв по нас клятва. В свободе, которую даровал нам Христос, будем стоять и опять игу рабства не подвергнемся (Гал. 5:1). Не допустим себя опять стать добровольными рабами страстей. Раб, златом искупленный, никак не согласится опять поступить в рабство, но куда-нибудь подальше удалившись от места своего рабства, радуется там, что сподобился освободиться от рабского тиранства, хотя рабство не есть уже что-либо особенно злое. Ибо Апостол говорит: Рабом ли ты призван? не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся. Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным есть раб Христов (1 Кор. 7: 21—22). И однако, все же верно, что освободившемуся нежелательно опять жить под игом рабства. — Кольми паче мы, освобождены будучи от греха, должны как можно дальше держать себя от него.

...О дар неизъяснимый! От чего и к чему привел <Бог> нас? От смерти в живот, из тьмы в свет, из рабства на свободу, от вражды в искреннее содружество, и до того простер милость, что сделал нас сообразными образу Сына Своего (Рим. 8:29).

...Как от всестороннего воздержания порождается крепость пребывания в добродетели, так от небрежности в этом отношении всякое тиранство греха. Смотрите же, не возвращайтесь опять к этому рабству, освободившись от него через вступление в настоящее звание ваше с подобающими обетами, и не навлекайте на свою голову двоякой муки — за падения после крещения и после принятия схимы.

Кто, в здравом уме находясь, решится предать себя в рабство, будучи господином? Кто, обладая усыновлением Богу, согласится называться породою диавола? Кто, отбросив неизреченное благородство добродетели, изберет причислиться к низкородной страстной жизни? Кто от богатства духовного захочет перейти в бедноту и оскудение в душе? Кто предпочтет потерять Царство Небесное, чтобы приобрести огонь и тьму, и другие страшные муки вечные? Не здравоумных это дело и не непотерявших смысла шаг, но неких безумных и бесчувственных, чтобы созданные по образу и подобию Божию для наследия вечных благ произвольно через животное сластолюбие низошли в глубины ада на вечное осуждение.

Что же скажем на это мы бедные, и что подумаем? Возвратимся ли опять на грех? Возжелаем ли рабства? Изберем ли бесчестие, смерть и осуждение? — Да не будет. — «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть, чтобы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим. 6:2-4).

В настоящий день послушаемся гласа Его, и не станем более огорчать Его, не преткнемся (как древние евреи в пустыне) на ропот по причине неверия, и потечем не ленясь в землю обетованную, в которую доходят путем тесным и прискорбным. Если бы тогдашние послушали Иисуса Навина, вождя своего и Халева Иефониева, то могли бы наследовать обетованное Богом. Но как они тяготились и малодушествовали идти тем путем трудным, и убоялись сопротивления встречаемых народов, несмотря на помощь непобедимой силы Божией, то преданы были истреблению, — и погибла память их с шумом. То же самое сбудется и с нами ныне. Ибо если вы будете слушаться нас недостойных и не дадите хребта, не засядете так же за котлы плотоугодия, помышляя о рабстве египетском, и о рабстве страстям мира этого, от которого освобождены вы благодатью и благоволением Божиим, но воодушевитесь вместе с нами и восстанете бодренно, с сердцем пламенеющим ревностью, обувши ноги во уготование благовествования мира, облекшись в броню веры несомненной, и всякой молитвою молясь на всяко время духом (Еф. 6:14—18), — то мы с вами и путь духовный совершим благоуспешно, попирая и препобеждая встречающиеся инородные и варварские страсти, и Иордан прейдем мысленно через слезы, и наследуем землю таковую, на которой произрастает бессмертная жизнь и плодородие ум превышающих благ.

Даю вам слово верное, перед невидимым Богом и избранными Его Ангелами, что, понуждая себя, по слову Господа, что «арство Небесное силою берется» (Мф. 11:12), понуждая себя и утесняя во всем, как вы себя утесняете, по причине тесноты и прискорбности пути вашего, перейдете вы от смерти в жизнь, от тления в нетление, от тьмы в свет, от рабства к всыновлению Богу, из долины плача в Царство Небесное пресветлое и всерадостное.

Вам же можно помышлять об этом и без страха, вам, говорю, благопослушным, и всю заботу возложившим на силу послушания: ибо такова действительно жизнь в истинном послушании. Но какое оправдание перед страшным Престолом Христовым уготовят себе те, которые отвращаются от послушания и живут в одиночку, кружатся туда и сюда и не находят, где твердо стать ногами своими? Увы, какая горесть! Как зло увлекательно! Как обратились вспять право шествовавшие путем монашеского жития? «Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди.
Но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья идет валяться в грязи» (2 Пет. 2:21—22). Что ты, друже, что ты? Бремя раба тянешь?! Так оправдываются оставляющие обитель, чтобы жить в одиночку, говоря, что в обители рабство. Ты, сбросивший иго мира, бежавший от него и освободившийся от всех обычаев плотских? Уж не взять ли тебе и жену! Ибо эти две вещи неразлучные есть принадлежности мира и того, что в мире. — Для тех же, которые ведут крестоносную жизнь, чуждо то и другое. — Но причина этому, как обычно, грех. Поскольку мы страстолюбивы и сребролюбивы, то само собою прилагается к нам и женолюбие. Затем, чтобы не было свидетеля и обличителя того, что бывает сокрыто, брата иметь сожителем не хотим, а избираем одиночество, или прямее, рабство любостяжательности, как совсем уже продавшие себя греху и ставшие рабами плоти и крови. Отсюда разложение внутреннего строя; отсюда соблазны; отсюда падения.

Вы, как видится, некие израильтяне, избавленные от руки фараона невидимого, от горького изготовления кирпичей в рабстве страстям и от темного Египта мирской суеты, которые потом, при прохождении пустыни подвижнической скорбной жизни, когда встретились тяжелые скорби, не возблагодарили Бога и не воздали славу Ему, чтоб, ради такого доброго расположения, пришло необходимое по Божиему промышлению, но возроптали на Бога, говоря как бы: лучше бы нам умереть в Египте, припоминая котлы египетские и подразумея под ними каждый, что наиболее услаждало его в мире.

Написано: «Дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак. 4:4). Или не знаете, что любовь к миру этому не дает душе с вожделением отнестись к исходу из тела? Ибо как Израиль стремился освободиться от рабства египетского и войти в землю обетованную, так и нам надобно усильно желать освободиться от работы тлению в теле этом и войти «во во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за нас вошел Иисус». (Евр. 6:19—20), т. е. в сокровищницу благ Вышнего Иерусалима.

И блаженна душа, помышляющая о скоротечности жизни и внезапной смерти день и ночь, проводящая временную жизнь, как странница, пришельствующая здесь и ожидающая блаженной той и нескончаемой жизни, о которой говорит Апостол Павел: «Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим. 8:19-21). Видишь, что обещается? Что все претворится в нетление и тварь из рабства перейдет в свободу. — Каков же будет день тот, о котором говорит святой Давид: «Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи» (Пс. 83:11); и святой Петр апостол: «день один... как тысяча лет» (2 Пет. 3:8).

О, сколь неизреченно Божие человеколюбие! Пришел Владыка в рабском образе к убегшему рабу, чтобы освободить его от рабства диаволу. Пришел свет истинный взыскать драхму погибшую, чтобы вызвать его из мрака греховного. Не необходимо ли потому и нам смиренным, подражая всеблагому Господу, о каждом из вас и болезновать, и говорить, и самую душу за него полагать?

Вспомним же те дни юности нашей, когда мы или ходили в неведении, как во тьме, или колебались в течении дел суетных, как в волнах морских, или погружались в плотские удовольствия, как в бездну водную; затем помянем, как оттуда вызвал нас благой Бог и, простерши руку, исторг и путь мирный показал, внушив нам приступить к этому светлому и святому образу жития; прибавим и то, что между тем, скольких родных наших, знаемых, друзей и приятелей остались в том же горьком положении, мы одни, как от египетского рабства, избавлены от него, и возведены на высокую гору жительства этого, и отсюда взирая вниз, видим, как люди, вращаясь как в глубочайшем некоем рве, напрасно суетятся, друг друга толкают, друг друга сбивают с ног, домогаясь в поте лица, как чего-то великого, земных благ непостоянных, скоро преходящих и тленных, и что еще сожалетельнее, имея в воздаяние за то попасть в ад на вечное мучение.