Раскаяние

Самоукорение умеет избавлять душу от самоугодия, тщеславия и гордости.

Если мы во всем, что с нами ни случается, считаем виновными самих себя, а не других, то это приносит нам много добра и доставляет великое спокойствие и преуспеяние. И тем более должны мы так воспринимать происходящее, что ничего не бывает с нами без Промысла Божия.

Сколько полезно укорять себя и обвинять в греховности перед Богом, в тайне душевной клети, столько вредно делать это перед людьми.

Никогда Бог... не отвергает искреннего раскаяния; но хотя бы кто дошел до самой крайней порочности, а потом решился бы возвратиться опять оттуда на путь добродетели, и такого Он принимает и приближает к Себе, и делает все, чтобы привести его в прежнее состояние.

...Святой Антоний сказал: «Великий подвиг человека состоит в том, чтобы он перед лицем Божиим возлагал все согрешение свое на себя и ожидал бы искушения до последнего издыхания».

Кто не укоряет себя, тот побеждается гневом.

Всякое раскаяние, по отъятии свободы, таково, что ни радости оно не источает, ни дает право на награду приобретшим оное.

Будь судьею над самим собою и над своими прегрешениями. В этом тебе никто не препятствует, а между тем ты и грехи свои таким образом исправишь, и не потерпишь от этого никакого вреда.

...Главное дело не в том, чтобы обвинять себя, но в том, чтобы обвинять себя первому, а не выжидать обличений от других.

Не трудись над разбором, кто прав и кто виноват, ты ли, или ближний твой, постарайся обвинить себя и сохранить мир с ближним при посредстве смирения.

Блаженны те, которые возлюбили жизнь вечную, когда они не претыкаются. Итак, подвизаться надлежит в труде и поте, сокровенно в сердце, против томящего тебя помысла (чувства оскорбления), чтобы не попустить стреле его уязвить сердце твое. Но трудно тебе будет уврачевать его, если не будешь ты всегда иметь перед очами своими грехов своих. Когда услышишь, что кем-нибудь учинено тебе зло некое, противопоставь этому доброе желание свое — не воздать ему в сердце своем, не поносить его, не осуждать и не оглашать, предав его на обсуждение всем , и думай после этого: во мне нет ничего худого. Если в тебе есть страх преисподней, то он препобедит в тебе злые помыслы, внушающие тебе воздать ближнему твоему, говоря тебе: несчастный! молишься ты о грехах своих, и Бог терпит тебя до сих пор, не обнаруживая их перед всеми; ты же, гневаясь на ближнего, бросаешь его на обсуждение всем. Не явно ли, что ты не раскаян во грехах своих, когда никакого не имеешь в сердце своем снисхождения к ближнему?

Ты осудил свой грех? Через это ты сложил с себя груз.

Осудивший сам себя свободен от обвинения, по причине покаяния, особенно если и в прочем соблюдает себя от поползновения...

Надлежит нам всегда осуждать и укорять себя, чтобы полным осуждением загладить невольные грехи.

Самоукорение есть иноческое делание, есть умное делание, противопоставленное и противодействующее болезненному свойству падшей природы, по которому все люди, и самые явные грешники, стараются представлять себя праведниками... Самоукорение есть противоборство падшему естеству...

Будем осуждать самих себя, и Судия умилостивится; ибо будучи благим радуется Он, видя, что грешник расточает бремя свое.

...Если будем осуждать самих себя, то, конечно, не допустим многих грехов, но сделаем много доброго, будем кроткими и умеренными, и получим все блага, обещанные любящим Бога...

...Делает недостойным прощения не великость и множество грехов, а одна нераскаянность.

Кто придумывает... извинения во грехах, от того не жди раскаяния.

...Если хочешь ни здесь, ни там не понести наказания, требуй отчета у себя самого. Ибо если сами себя осуждаем, то не будем осуждены.

Слушайте и утешайтесь: хотя и страшна карающая правда; но если человек кается, одна капля слез уничтожает долговую расписку его.

Неужели, скажешь, называть себя самого грешником значит тщеславиться? Да, этим путем мы приобретаем славу людей смиренных, становимся предметом удивления, похвал.

Нам нужны теперь глубокое раскаяние и обильные слезы, как потому, что мы грешим и остаемся бесчувственными, так и потому, что грехи наши велики и превышают прощение.

Никто не может искренно любить или веровать иначе, как если он не имеет себя самого осудителем себя. Ибо когда совесть наша тревожима бывает обличениями, тогда уму не попускается чувствовать благоухания небесных благ, но он тотчас же раздвояется сомнением: в силу предшествовавших опытов веры теплым движением желанно устремляется он к ним, но уже не может любовно воспринять их в чувстве сердца по причине, как я сказал, частных угрызений обличающей совести. Впрочем, если мы очистим себя теплейшею молитвою и вниманием, то опять улучим это желанное благо, еще с большим опытным в Боге вкушением его.

Своим раскаянием можете погасить вечный огонь; а если вы не раскаетесь, то никто не в силах избавить от наказания.

Без самоосуждения невозможно избавиться от вечного стыда.

Ничто не производит так скоро болезнования души, как мысль о смерти, и — невидимого преуспеяния, как самоукорение и отсечение своих желаний.

За дурное наказывать себя поклонами хорошо. Сколькими? Смотря по делу - двумя, пятью, десятью. Только со страхом и верою, да чтобы никто не видел.

Будем же осуждать и наказывать сами себя: таким образом мы умилостивим Судию.

Осуждающий сам себя вдвойне умилостивляет Бога — и сознанием грехов своих, и готовностию не делать их на будущее время.

Если здесь будем судить самих себя в повседневных прегрешениях наших, то избавимся от строгости будущего суда.

Есть раскаяние от глубины души, и есть раскаяние лишь притворное; потому-то одни спасаются, а другие подвергаются осуждению.

Осуждающие сами себя за свои грехи предупреждают и отклоняют от себя суд Божий.

У кого нет раскаяния, тот не возьмется и за самоисправление.

Не будем ждать обличителя, но ранее займем его место и, таким образом, своею откровенностью сделаем Судию более милостивым.

Горе нам, что не помним сейчас грехов своих, а когда душа наша обнажится от тела, тогда все их, и словами, и делами, и помышлениями сделанные, в преболезненном и прегорьком раскаянии, за раз увидим напечатленными и написанными в памяти сердец наших!

Самоукорение есть невидимое преуспевание, потому что человек хорошо совершает путь свой и не замечает этого.

Приступите, выслушайте и содрогнитесь! Как ни преисполнено щедротами море благодати, непокаявшемуся, в день Суда, никто не окажет даже и малой милости.

Жало грехов моих не стало еще непрестанно уязвлять сердце мое (т. е. не пришло еще болезненное сокрушение о грехах). Бремя грехов моих еще не отяготело надо мною, не подавляет меня тяготой своей, не чувствую тяготы грехов. Не познал еще я вполне, как следует, силы огня, иначе подвизался бы не впасть в него. Глас слышится в ушах моих, что ад предлежит мне, так как поистине не очистил еще я сердца своего. Раны на теле моем сделались опасными, но еще не воссмердели, чтобы искать врачевства. Я прикрываю от людей раны от стрел и не могу терпеть, чтобы касался их врач. Он предложил мне наложить примочки на раны, но я не крепок сердцем, чтобы стерпеть едкость их. Врач добр и не требует с меня вознаграждения, но леность моя не дозволяет мне сходить к нему. Приходит он сам ко мне поврачевать меня и находит меня едящим то, что растравляет раны. Он упрашивает меня перестать отныне принимать такие яства, но сласть вкушения их обольщает сердце мое. Когда поем, раскаиваюсь, но раскаяние мое неистинно. Присылает мне врач свое ястие, говоря: "Поешь, чтобы оздороветь,"— но злой навык не дает мне принять его. Конец всего этого, — не знаю, что мне делать?
Восплачьте же со мною все братия, знающие меня, да придет ко мне помощь паче силы моей и возобладает мною, чтобы я сделался достойным быть учеником Господа моего, ибо Его сила во веки веков.

...Кто сам себя укоряет, того оправдывает и прославляет Бог.

Главная причина всякого смущения, если мы основательно исследуем, есть та, что мы не укоряем самих себя. Оттого проистекает всякое расстройство, оттого мы никогда не находим покоя. И нечего удивляться, когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме этого. Мы видим, что никто, минуя этот путь, не обрел покоя, а мы надеемся получить спокойствие или полагаем, что идем правым путем, никогда не желая укорять самих себя. Поистине если человек совершит и тьмы добродетелей, но не будет держаться этого пути, то он никогда не перестанет оскорбляться и оскорблять других, теряя через то все труды свои. Напротив, какую радость, какое спокойствие имеет тот, кто укоряет самого себя! Куда бы ни пошел укоряющий себя, как сказал Авва Пимен, какой бы ни приключился ему вред, или бесчестие, или иная какая-либо скорбь, он уже предварительно считает себя достойным всякой скорби и никогда не смущается. Есть ли что беспечальнее такого состояния?

Упражнение в самоукорении вводит в навык укорять себя. Когда стяжавшего этот навык постигнет какая-либо скорбь — тотчас в нем является действие навыка, и скорбь принимается как заслуженная.

...Страждущие неизлечимою болезнею, согрешающие и нераскаивающиеся в своих грехах, навлекают на себя строгое наказание Божие.

К получению спасения нам предлежит еще только, по апостольской заповеди, раздавать, на основании веры своей правой, золото, серебро и камни драгоценные честное, а не дрова, сено и солому« (1 Кор. 3:12) — эту пищу огня. Кто так утвержден, того ничто не может поколебать в его вере в Господа. «Христос нас искупил есть от клятвы законной, быв по нас клятва, как написано» (Гал. 3:13). Не попустим же себе опять попасть под клятву. Христос омыл нас в крови Своей, банею возрождения и обновлением Духа Святого; не дадим же себе опять возвратиться к постыдным делам, от которых отказались. Если же не сделаем так, то, в день откровения Своего, Он может сказать нам: «Я сделал вас Своими сотелесниками, вы же части тела Мои сотворили частями тела блудными; Я омыл вас от грехов ваших, так что вы не «имели скверны, или порока, или нечто от таковых» (Еф. 5:27), — вы же опять обложили себя зловонием страстей и очернили себя скверной грехов; Я исполнил вас обильно умным светом через Духа Святого, а вы ум свой сделали жилищем неистовых страстей; Я сделал вас сонаследниками вечных благ, вы же избрали быть лучше сонаследниками противника Моего: «Отойдите же от Меня, проклятые в огонь вечный, уготованный диаволу и служителям его» (Мф. 25:41). Но да не будет нам никогда услышать такой страшный голо и испытать такой нестерпимый гнев. Почему со всяким старанием возревнуем приобрести чистоту, слезы, сокрушение сердечное, исполняя свои послушания безропотно, бодрствуя в деле Божием день и ночь, чтобы враг, прокравшись, не поглотил невнимательной души. Когда бы нам и при бдении избежать козней змея! При дремании же как достигнуть этого! Но скажет кто: немощно и стремительно ко греху естество наше. Согласен с этим и я, в том же естестве состоя. Но прошу вот о чем: как только случится что такое, тотчас да будут — раскаяние, исповедание, сокрушение сердца, и живое стремление к восстановлению прежнего доброго состояния. Так действуя ежедневно, достигнем искомого; достигши искомого, и желанный голос: придите — услышать сподобимся, — и Царствия Небесного наследниками сделаемся.

К уклонившимся же с пути обращусь со следующим словом Пророка: «Сыны мужей! доколе слава моя будет в поругании? доколе будете любить суету и искать лжи?» (Пс. 4:3), — ища исполнения волей своих, по возбуждению страстей ваших, не полагая перед очами страха Божия, ни суда неподкупного, ни огня неугасимого, ни тьмы кромешной, ни скрежета зубов и тартара невообразимо страшного, но так бесстрашно и дерзко, так лживо и легкомысленно судя о Боге при беспутных начинаниях ваших. До каких пор будете вы забывать суды Его? До каких пор будете не приходить в чувство раскаяния? До каких пор будете полагать лукавые советы в душах своих, придумывая извинения во грехах и предаваясь суетным чаяниям? — восставьте себя, наконец, от падения, разгоните окружающую вас тьму, пресеките безумные стремления ваши. От кого бежите вы? От кого отрицаетесь? Не от Духа ли Святаго, Которого приняли в день избавления?.

Всякий день станем проводить со всем вниманием и бдительным самоохранением, рано утром, по знаку, тотчас живо вставая, и сон прогоняя, и по внимательной молитве в келье и в общем собрании принимаясь всякий за свое дело, — келарь в столовой, повар в поварне и прочие все всякий на своем месте: нигде ропот, нигде преслушание, нигде крик, нигде противоречие, — и не злость, скрытно держимая, чтобы по наружности только казаться мирным, внутри же питать злобу и, как только случай, ужалить, подобно змею, или отомстить, подобно мстительному верблюду. — Случилось оскорбление и прошло. Но искренно ли совершилось раскаяние или прощение? Не распалитесь опять помыслами и не покуситесь воздать злом за зло, или досаждением за досаждение, напротив благословите, зная, «что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение. Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей; уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и стремись к нему, потому что очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло, чтобы истребить их с земли» (1 Пет. 3:9-12).

Говорите, что вы грешники, и оплакивайте все, в состоянии беззаботности вами наделанное. За это благоволение Господа будет с вами, и будет действовать в вас: ибо Он благ и отпускает грехи всех, обращающихся к Нему, кто бы они ни были, так что не вспомнит о них более. Однако же Он хочет, чтобы помилованные сами помнили о прощении грехов своих, до сих пор соделанных, чтобы, забыв о том, не допустить чего в поведении своем такого, из-за чего принуждены будут дать отчет и в тех грехах, которые были уже им прощены, — как это случилось с тем рабом, которому господин отпустил весь долг, которым он был должен ему. Ибо — когда, забыв об этой милости, он неправедно поступил с сорабом своим, господин его потребовал от него весь бывший на нем долг, уже отпущенный было ему, — за то, что он не сжалился над сорабом своим и не отпустил ему ста динариев — суммы ничтожной сравнительно с той, которая была ему отпущена (Мф. 18:23-34). Посмотрим на Давида пророка. Когда после того, как он согрешил с женой Урии, пророк Нафан обличил его за это и за то, что он сделал с мужем ее, — он, выслушав обличение, тотчас раскаялся и смирился. Почему пророк Нафан сказал ему: «уже отпустил тебе Бог грехи твои» (2 Цар. 12-13). Но Давид, получив отпущение грехов, не забывал о них и память о них предал потомству. Это сделано в память всем родам, из рода в род. «Научу беззаконных путям Твоим» (Пс. 50:15), говорит он, чтобы все грешники научились из примера его, подобно ему, каяться во грехах своих и, когда они будут прощены, не забывать о них, но всегда помнить. Подобное сказал Сам Бог, через пророка Исайю: «Я Сам изглаживаю преступления твои ради Себя Самого и грехов твоих не помяну: припомни Мне» (Ис. 43:25-26). Сказал он также и через пророка Иеремию: «Возвратись, отступница, дочь Израилева, говорит Господь. Я не изолью на вас гнева Моего; ибо Я милостив, говорит Господь, - не вечно буду негодовать. Признай только вину твою: ибо ты отступила от Господа Бога твоего и распутствовала с чужими под всяким ветвистым деревом, а гласа Моего вы не слушали, говорит Господь» (Иер. 3:12—13). Таким образом, когда Господь отпускает нам грехи наши, мы должны не отпускать их себе самим, но всегда помнить о них через возобновление раскаяния в них.

Для чего другого сеет земледелец, как не для того, чтобы потом и пожать? Для чего трудится торговец, как не для того, чтобы получить прибыль? Так и слово учения распространять поставленный для чего другого это делает, как не в надежде преуспеяния и усовершенствования слышащих? — В отношение же к вам, по грехам моим, слово мое остается совершенно бездейственным. Сею много и много тружусь, но никакого плода не вижу. Говорю, оглашаю, напоминаю — и иногда на час сила слова моего доходит до слуха вашего душевного, но вы тотчас скорее того опять все забываете и остаетесь в тех же прегрешениях. Плачу об этом и раздираюсь сердцем, не имея сил пресечь вашу беспорядочность. Конечно, такая безуспешность зависит от бессилия смиренных слов моих. Пусть, впрочем, в этом на моей стороне вина. Но разве вы не слышите словес Божественного Писания? Не оглашают ли они каждодневно слуха вашего спасительными догматами? — Что вопиют, кроме того, и святые отцы? Что возвещают? О чем свидетельствуют? Чем угрожают? — Не приводят ли они перед глазами вашими страшного такого и нелицеприятного судилища, потрясающего такого окончательного решения Божия, такого поражающего отвержения и мук бесконечных, огня неугасимого, червя ядовитого, не умирающего, тьмы тьмущей, диавольской преисподней и прочего, что при этом помышляется? — Не показывают ли они, напротив этого, Царства Небесного — Жизни нескончаемой, славы неприступной, света неизреченного, немыслимых красот рая, лона Авраамова, обителей святых, дворов праведных, чинов Ангельских, радований неизъяснимых? — И при всем том никакого не видно у вас исправления, ни даже раскаяния. — Какого, впрочем, слова можем мы послушать, когда только и ищем, чтобы удовлетворить свои плотские страсти и пристрастия, когда совсем опустились, только и на уме держим, как бы что поесть и попить, какое бы слово смешное выпустить на разорение своей души и души слышащего, что бы придумать, чтобы прикрыть вину свою или свалить ее на другого, — и обще скажу, когда мы души свои сделали не детелищем преподобия и правды, а всякого беззакония и неправды?