Ум

Что значит глаз для тела, то самое и ум для души.

Здоровым может называться только тот ум, который, помощью и действием Святого Духа, вполне и неуклонно последует учению Христову.

Если бы наш ум научился внимать Божественным словам, то он не обращал бы ни на что другое внимания; а не обращая внимания на что-либо другое, он никогда не решился бы на плохие поступки.

Боголюбивый ум есть свет, осиявающий душу, как солнце — тело.

Имеющему ум необходимо помышлять более о Боге, чем о совокупном мнении всех прочих.

Огрубение ума бывает от грехов и житейских пожеланий.

Парения ума никто не может преодолеть, разве только изучением духовного знания.

Как нельзя одним глазом смотреть на небо, а другим — на землю, так и уму нельзя заботиться и о Божием, и о мирском.

Если хочешь сделать крепким ум, обуздай плоть постом.

Око души, ум, когда ничто не мешает его познанию, чисто в чистом свете видит Бога.

Ум есть всадник, он впрягает колесницу души, сдерживая бразды помыслов, и устремляется против сатанинской колесницы, так как и сатана уготовил ее против души.

Большая наковальня не боится стука; и мудрый ум отражает от себя все вредное.

Ум — это внутреннее и безграничное зрение, а дело ума — мышление и отпечатление в себе мыслимого. Разум — разыскание отпечатлений ума, его ты выговариваешь посредством органов голоса.

...Ум преобразуется и начертывается по виду воспринимаемого им предмета, когда же сподобится быть в Боге, превысшем образа и вида, тогда и сам бывает необразен и безвиден.

...Ум... есть борец и имеет равномощную силу препираться с грехом и противиться помыслам.

Слава ума есть истинное умозрение о Боге.

Как вода, запертая в трубах, под гнетущею ее силою не имея возможности разливаться в стороны, стремится прямо вверх, так и ум человеческий, когда воздержание, подобно узкой трубе, отвсюду сжимает его, не имея случаев к рассеянию, по свойству своей движимости, возвысится до желания предметов возвышенных. Ибо ему невозможно когда-либо остановиться, получив от Творца природу, назначенную к непрестанному движению; и если препятствуют ему устремляться к чему-либо суетному, то, конечно, невозможно не идти прямо к истине.

Если ум станет мыслить о предмете, превышающем его силы, то изумляется, а если будет усиливаться больше необходимого, то совершенно теряется.

Скудный ум приносит и плоды скудные.

Поскольку и чувства в теле настроены как лира: когда управляет ими сведущий ум, тогда душа рассуждает и знает, что делать и как поступать.

Ум, этот царь в человеке, если желает вступить в права своего самодержавия и сохранить их, должен прежде всего подчиниться закону поста.

Тот ум в действительности велик, который созерцает великое, способен проникать в Творческие законы и из них созерцать красоту премудрости Создателя всего.

...Человеческий ум разливается и рассеивается, пока пользуется большею вольностью; когда же обстоятельства будут стеснять его долу, тогда в прекрасном этом угнетении воссылает в высоту чистые и усиленные молитвы.

...Покуда ум будет зарыт земными заботами как в некоторой тине, душа, по необходимости, не увидит Бога и не подвигнется к вожделению небесных красот и уготованных нам по обетованиям благ...

Как тело без души мертво, так душа без ума бездейственна и Бога достоянием своим иметь не может.

Опытный кормчий избежит девятого вала; а ум, обогащенный мудрыми мыслями, спасется от всякой беды.

Как скорости колебания весов в ветреную бурю препятствует тяжесть взвешиваемого, так колебанию ума препятствуют стыд и страх. А по мере оскудения страха и стыда является причина к тому, чтобы ум непрестанно скитался; и тогда, по мере удаления из души страха, коромысло ума, как свободное, колеблется туда и сюда.

Когда ум достигнет видения славы Божества, тогда страшатся его враги.

Ум, когда упражняется в чтении Священного Писания и молитве и тому подобное, очищается от страстей и просветляется, когда же он погружен только в земное, то он грубеет и становится как бы неспособным к пониманию духовного… Поэтому необходимо упражняться в духовном и побеждать все страсти, пока они еще неглубоко укоренились в нас. Страсти легко побеждать в помыслах, но когда они перейдут в слова и дела и укоренятся, то очень трудно, почти невозможно.

Ум под бременем страха Божия и стыда, с трудом совращается тем, что приводит его в колебание. А в какой мере оскудевает в уме страх, в такой же начинают преобладать им превратность и изменчивость.

...Ум, каков есть, познается через помыслы свои.

Ум и без тела много делает доброго и худого; тело же без ума не может сделать ничего такого,ведь закон свободы познается прежде действия.

Печаль ума драгоценное Божие дарование. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, у которого члены его исполнены святости.

Доброе есть очень дело, чтобы ум всегда бодрствовал; ибо через это, установившись так, как свойственно ему стоять по естеству, делается он истинным хранителем Божественных заповедей.

Ум не покоряется <Богу>, если не покорится ему тело. Царство ума есть распятие тела: и ум Богу не покоряется, если свобода не покорена разуму.

Исполнением заповедей ум освобождается от страстей; духовным созерцанием видимого освобождается от страстных о вещах помыслов; познанием невидимого отрешается от созерцания видимых вещей; наконец, познанием Святой Троицы – и от самого знания вещей невидимых.

...Ум же очищающихся, погружаясь в свет Божий, весь обожается, и потому называется умом Божиим...

Будем же веровать, что хладный и черный угль ума нашего, позже когда-нибудь или скорее, станет горячим и световидным от прикосновения Божественного огня.

Ум не перестает порождать помыслы, но ты плохие изгоняй, а добрые возделывай.

Когда око твое, т. е. ум твой прост, т. е. светел, тогда и бестелесное тело твое, т. е. все части души твоей будут светлы; и наоборот, когда ум твой лукав, т. е. омрачен и погашен, тогда и вся душа твоя будет темна.

Не преобразились еще мы обновлением ума, потому что сообразуемся с веком этим в суете ума.

Для совершенного освобождения ума от страстей так, чтобы он мог молиться без развлечения, не довольно деятельного способа: если его не сопровождают различные духовные познания. Тот освобождает ум от невоздержания и ненависти; а эти от забвения и незнания его избавляют, и он таким образом получает возможность молиться, как следует.

Ум, обуздавший свои страсти и ставший выше печали и радости, бесстрастен.

Три добродетели доставляют непрестанный свет уму: незнание лукавства ни в каком человеке, перенесение всего случающегося без смущения, благотворение врагам.

Ум и чувство противоположное одно другому имеют естественное действо, по крайнему несходству и разности предметов их. Тот предметами своими имеет мысленные и бестелесные сущности, которые воспринимает бестелесно; а это - чувственные и телесные естества, которые и воспринимает чувственно. Ум как только начнет считать чувство своею собственною естественною силою, то, оплетшись видимостями чувственных вещей, делается изобретателем плотских удовольствий, не имея силы возвыситься над естеством видимых вещей по причине пристрастного расположения к чувству.

Слово есть слуга ума. Что хочет ум, то и слово выражает. Ум все видит, даже то, что на небе, и ничто не помрачает его, кроме одного греха. Для чистого же ничего нет неудобопонятного, как для слова его, — неизглаголанного.

Ум человеческий, если развлечен тысячами мирских забот, не может ясно усматривать истину.

Будем занимать ум свой божественными предметами. Тогда благоуспешны будут все дела наши — трудное сделается легким, кажущееся скорбным будет иметь счастливый конец, и ничто здешнее не в состоянии будет печалить нас.

Подобно тому, как глазу, постоянно вращающемуся и то обращающемуся в стороны, то вверх и вниз, невозможно видеть ясно предмет, а необходимо остановится вниманием на видимом предмете, если хотят рассмотреть его надлежащим образом, так точно и ум человека, обремененный тысячами забот, не способен ясно смотреть на истину и должен быть готов принять сердцем впечатления, идущие от Божественного учения, чтобы это учение подавило прежние дурные привычки. Иначе божественное не может изобразиться в душе, как не истребив из нее следов прежних привычек.

Не так быстро течет восвояси освободившийся после долгого плена пленник, как ум, освободившись от вещественных пристрастий, обрадованною ногою устремляется к сродным ему вещам небесным.