Не судите, — и Бога будете иметь всегда своим защитником.

Грех осуждения так противен Богу, что Он прогневляется, отвращается от самих угодников Своих, когда они позволят себе осуждение ближнего: Он отнимает от них благодать Свою...

Тому, кто не умеет различить, что добро и что зло, не пристало судить, кто добр и кто зол из людей. Человек знающий Бога, — добр; а когда он не добр, то значит не знает Бога и никогда не будет познан от Него: ведь единственный способ к познанию Бога есть доброта.

Кто обвиняет брата своего в пороке его, тот обвинителя себе обретает в Боге.

...Те, которые разбирают чужие грехи, нисколько не заботятся о своих собственных...

Если увидишь, что какой-нибудь брат согрешил, не презирай его, не отвращайся от него и не осуждай его, ибо иначе сам впадешь в руки врагов твоих.

Если не в состоянии заградить уста осуждающего друга своего, то... остерегись вступить с ним в общение.

...Невеликое дело — не судить того, или сострадать тому, кто находится в скорби и покоряется тебе; но велико — не судить того, кто тебе противоречит, не мстить ему по страсти, не соглашаться с осуждающим его и радоваться вместе с предпочтенным тебе.

Уха своего не подставляй, чтоб услышать худое о других, но будь снисходительно жалостлив к людям, и жив будешь.

Для сохранения мира душевного также всячески должно избегать осуждения других. Неосуждением и молчанием сохраняется мир душевный. Когда в таком устроении бывает человек, то получает Божественные откровения.

...Увы и горе тем, которые осуждают и поносят других, будто злых, потому что они будут ввержены злыми бесами во тьму кромешную, где будет плач и скрежет зубов.

...У кого сердце в страстях, перед тем никто не свят, но по страстям, которые в сердце его, думает он, что и всякий человек таков же.

Согрешил кто-нибудь и строго осудил другого, совершившего тот же грех: за это в тот день он подвергнется наказанию не такому, какого требует свойство греха его, но больше чем двойному и тройному, — потому что Бог назначит ему наказание не сообразно с тем, в чем он сам согрешил, но за то, что строго осудил другого, который согрешил в том же.

Кто истинно приносит покаяние, тот не занимается осуждением ближнего, а только оплакивает грехи свои.

Кто всегда размышляет о тех последних наказаниях, каким должен подвергнуться за грехи свои, того мысль незанята осуждением других...

Люди большею частью судят и о других по себе. Так, постоянно пьянствующий нелегко поверит, что есть люди, живущие трезво; привязанный к распутным женщинам считает распутными и тех, кто живет честно; похититель чужого нелегко поверит, что есть люди, которые раздают и свое.

Когда начинает кто при тебе пересуждать брата своего, потупь лицо свое.

Чтоб не осуждать других, надо глубоко восчувствовать свою греховность и скорбеть о ней, оплакивая душу, будто мертвую. Некто сказал: «Когда свой мертвец дома, не станешь заботиться о мертвецах в соседстве».

Человекоубийцы-бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вторым осквернить первое.

Если бы мы не сделали даже никакого другого греха, то уже один грех осуждения может свести нас в преисподнюю геенну.

Монах и всякий христианин подвергается той же вине и порокам, за которые вздумал бы осуждать других. Следовательно, всякому должно судить только себя самого, осмотрительно, осторожно наблюдать за собою во всем, а не расследовать жизнь и поведение других.
Кроме сказанной причины, и потому опасно судить о других, что мы не знаем необходимости или причины, по которой они делают, может быть, правильно перед Богом или извинительно то, чем мы соблазняемся и оказываемся безрассудными судьями их и этим допускаем нелегкий грех, думая о своих братьях иначе, чем как должно.

О тебе худо отзывается кто-нибудь? А ты скажи: если бы он знал все, то и не это только сказал бы обо мне. Вы удивляетесь сказанному? Но так должно поступать.

Отчего мы осуждаем братий своих? Оттого, что не стараемся познать самих себя. Кто занят познанием самого себя, тому некогда замечать за другими. Осуждай себя – и перестанешь осуждать других.

...Надлежит душевное око от чужих погрешностей обратить на собственные свои и приучать язык говорить строго не о ближних, но о себе самом, ибо плодом сего бывает оправдание.

...Несмотря на то, что этот грех <осуждения> подвергает такому наказанию, а нисколько не доставляет удовольствия, мы все бежим на зло, как будто стараясь и соревнуя войти в геенскую пещь не одною, а многими дорогами.

Речь об одном и том же может быть и грехом, и не грехом, судя по чувству, с коим произносится... Но лучше всячески воздерживаться и от суждений...

Верующий никого не осуждает, веруя, что мы все — в епитимиях, что всех имеет судить Бог, и что каким судом кто судит других, таким и сам будет судим.

Если видишь, что брат грешит, и наутро свидишься с ним, то не признавай его в мысли своей грешником, ибо не знаешь, что, может быть, когда ушел ты от него, сделал он по падении своем что-нибудь доброе и умилостивил Господа воздыханиями и горькими слезами.

Человеческий суд никогда не совершается по истине, не только потому, что не соблюдаются права, но и потому, что если бы судья и не был подкуплен деньгами или подарками, если бы был свободен от гнева и доброжелательства, то часто самые обстоятельства бессильны открыть истину: или случается какое-либо недоразумение, или не бывает налицо верных свидетелей.

Бесстрастно говорящий о грехе брата говорит по двум причинам: или чтобы его исправить, или чтобы принести пользу другому. Если же он говорит самому ли ему, или другому без этих целей, то говорит, осуждая или оклеветывая брата, и такой не избежит оставления от Бога, но непременно впадет или в то же, или в другое прегрешение, и, быв обличен и укорен другими, посрамится.

Осуждение от самодовольства рождается и самодовольство питает. То и другое показывает, что самость жива и жирна. Ухитритесь истощить их все.

От того, что человек позволит себе малое осуждение ближнего, от того, что говорит: «Что за важность, если послушаю, что говорит этот брат? Что за важность, если я скажу одно вот такое-то слово? Что за важность, если я посмотрю, что будет делать этот брат, или тот странник?» — От этого ум начинает оставлять свои грехи без внимания и замечать грехи ближнего. И от этого потом происходит, что мы осуждаем, злословим, унижаем ближних, а наконец впадаем и в то самое, что осуждаем. Ибо оттого, что человек не заботится о своих грехах и «не оплакивает, — как сказали отцы, — своего мертвеца», не может он преуспеть ни в чем добром, но всегда обращает внимание на дела ближнего. А ничто столько не прогневляет Бога, ничто так не обнажает человека и не приводит в оставление от Бога, как злословие, или осуждение, или уничижение ближнего.

Кто судит чужой порок, скорее сам подпадет обвинению, чем положит конец пороку.

Чтобы избавиться от осуждения, должно внимать себе, ни от кого не принимать плохих вестей и быть ко всему мертвым.

Как возношение и без другой страсти способно сильно погубить человека, так и осуждение, одно само по себе, может нас погубить совершенно.

Разбирай больше сам себя, нежели дела ближних: одно доставляет пользу тебе, другое — ближним.

Осуждение же трудно прощается, потому что трудно чувствуется его грешность.

Грех осуждения больше в сердце, чем на языке.

Кто осуждает других, тому нужно, чтобы не осуждали его собственные его дела.

...Если и мы хотим уменьшить свои грехопадения, будем всего более заботиться о том, чтобы не осуждать братий наших, а вымышляющих клеветы на них не допускать к себе... и совершенно от них отвращаться.

Как искренние и пламенные любители целомудрия по своей непорочности и о других, хотя они и не таковы, произносят часто добрые суждения, и никого не признают распутным, так до неистовства распаляемые непотребством... по своей похотливости такими же оглашают и тех, которые вовсе не таковы; потому что те и другие, судя по себе, произносят приговор и о других.

Не будь строгим судьею тех, которые словами учат о великих добродетелях, когда видишь, что сами они к благому деланию ленивы, ибо недостаток дела часто восполняется пользою этого учения.

Лучше о себе слышать худое, нежели говорить худо о другом. Ежели кто, желая позабавить тебя, выставляет ближнего на посмешище, то воображай себе, что предметом смеха служишь ты сам, в таком случае слова его всего более огорчат тебя.

Горе нам, что мы судим о людях не по добродетели, но по своему пристрастному мнению.

Не осуждай за маловажное, как будто сам ты строгий праведник.

Осуждай не священство, а священника, плохо пользующегося хорошим предметом. Как многие врачи делались палачами и давали яд вместо лекарства? Но я осуждаю не искусство, а того, кто плохо пользуется искусством.

Судить — значит бесстыдно похищать сан Божий, а осуждать — значит губить свою душу.

Но как у вас клеится, что ревность жива и осуждение сбоку?! Смотрите, как бы не обуяло вас кислое благочестие.

Если ближнего своего, согрешившего против тебя, подвергаешь ответственности за то, что согрешил он против тебя, то этим уличаешь самого себя, что и ты в состоянии был не грешить ни против ближнего своего, ни против Бога.

Ведь и мы, если невиновны ни в прелюбодеянии, ни в воровстве, зато имеем другие согрешения, достойные многих наказаний. И брата часто называли глупцом, а это подвергает нас геенне, и на женщин смотрели невоздержными глазами, а это равняется совершенному любодеянию; но что всего хуже — не участвуем достойным образом в Таинствах, что делает нас повинными Телу и Крови Христовой. Не будем строгими исследователями чужих дел, но станем помышлять о своих собственных, и тогда мы не будем так бесчеловечны и жестоки.