Чудо

Многие совершали знамения, воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса, руками их многие приведены были к Богопознанию и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих, но пустились в море мира этого исцелять души других, будучи еще сами немощными, и, утратили для душ своих надежду на Бога.

Кто без нужды осмеливается <иметь явные знамения> или молит Бога и желает, чтобы в руках его были чудеса и силы, тот искушается в уме своем ругателем – демоном, и оказывается хвастливым и немощным в своей совести.

Бог обыкновенно творит знамения, когда умножается зло. Когда видит, что Его рабы утеснены, а противники без меры упиваются мучительством над ними, тогда показывает собственное Свое владычество.

При содействии дивных знамений апостолы быстро распространили христианство по вселенной... когда же вера была насаждена повсеместно, насаждено было слово, тогда отняты знамения как окончившие свое служение.

...Когда имеет быть дивное чудо, предшествуют образы, чтобы мы наперед приготовились, а не были поражены вдруг и не пришли в смущение от необычайности события.

Где теперь ищущие знамений? Пусть услышат они, что более всего нужно сердце, чувствительное к добру. А если его не будет, то от знамений нет никакой пользы.

Победа и умерщвление своих недобрых склонностей и похотений, как бы ни были они незначительны, достойны большей похвалы, чем взятие многих крепостей, чем разгром сильных и хорошо вооруженных полчищ, чем даже творение чудес и воскрешение мертвых.

Чудеса Христос соразмерял не с силою Своей, а с потребностями голодающих. Ведь если бы чудеса Свои соразмерил с могуществом Своим, то никто не мог бы исчислить, сколь великую победу принесла бы сила Его.

Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвинены, при исходе души нашей, за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но, без сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали беспрестанно о грехах своих.

Знамения давались не верующим, но неверующим, чтобы они становились верующими.

Чудеса Господа имели святой смысл, святую цель. Хотя они и сами по себе были великими благодеяниями, но в целях Божественного Смотрения служили только свидетельством и доказательством благодеяния несравненно высшего.

В помощь Слову Божию даны чудеса Божии. Чтобы люди поняли и приняли духовный дар, усматриваемый одними душевными очами, Господь присоединил к духовному, вечному дару подобный ему дар временный, телесный: исцеление телесных болезней человеческих.

У Создателева Сына сокровищница Его полна всяких врачевств. Лишен ли кто зрения, пусть идет к Нему; сотворит Он брение, превратит его в плоть, и даст свет очам.

Светом духовного разума должно быть озарено воззрение душевного ока на знамения и чудеса, чтобы избежать тех бедствий, в которые может вовлечь воззрение на них плотского мудрования.

Праведная жизнь наша для многих бывает убедительнее знамений. Люди бесстыдные и злые могут взирать на знамения с мыслями коварными; а чистая жизнь может с великою силою заградить уста самого диавола.

...Из того, что теперь нет знамений, не заключат, что их не было и <раньше>. Тогда полезно было им быть, а теперь полезно не быть.

Для чего Господь в начале Своих знамений превратил природу воды? Чтобы показать, что Божество, которое превратило природу в водоносах, изменило природу также и в утробе Девы, подобно тому как и в конце Своих знамений отверз гроб, дабы показать, что жадность смерти не превозмогла Его.

...Чувственное знамение делало явною для всех духовную и невидимую благодать Духа.

Богочеловек ублажал не видевших знамений и веровавших. Он выражал соболезнования тем, которые, не удовлетворяясь словом, нуждаются в чудесах.

Одна и та же сила совершала чудеса и прежде Креста, и после Креста, только прежде Креста через Самого Христа, а после — через учеников Его.

От чудес никогда ничего не прибудет нам, равно как ничего не убудет и оттого, что мы не творим их, если только заботимся о всякой добродетели.

Не странно, что чудеса антихриста будут приняты беспрекословно и с восторгом отступниками от христианства, врагами Бога. Достойно глубокого внимания и плача то, что чудеса и деяния антихриста приведут в затруднение самих избранников Божиих.

Многие получили спасение без прорицаний и сияний, без знамений и чудес; но без смирения никто не войдет в Небесный Дворец. Ибо хранитель первых дарований есть второе - смирение; но часто, в легкомысленных людях, через первые истребляется второе.

Живая вера - духовный разум. Не нуждается она уже в знамениях, будучи совершенно удовлетворена знамениями Христовыми и величайшим из Его знамений, венцом знамений - Его словом.

Где присущ Бог, Сущий превыше естества, там совершаются и дела вышеестественные.

Желающие совершать знамения желают этого по плотскому разгорячению, по увлечению непонимаемыми ими страстями... В таком же состоянии самообольщения и разгорячения находятся и те, которые хотят видеть знамения.

Многие по неопытности говорят, что такой-то святой сделал чудо, но я узнал, что это Дух Святой, Который живет в человеке, творит чудеса. Господь хочет, чтобы все спаслись и вечно были с Ним, и потому слушает молитвы грешного человека, ради пользы других, или самого того, кто молится.

Когда душа находится в состоянии бесчувственности и развращения, и одержима недугом зависти, тогда она не убеждается никаким чудом. Когда душа благопризнательна, тогда она принимает все с верою, даже и в чудесах не имеет особой нужды.

«Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16: 17–18). Если вы, братья, не творите тех знамений, которые были необходимы при начале Церкви Христовой, то по одному этому не исключайте себя из числа верующих. Чудеса нужны были только для распространения веры. Так и мы, насаждая деревья, до тех пор только поливаем их водой, пока они не укоренятся, а когда они вырастут и пустят корни глубоко в землю, то перестаем их поливать. Поэтому апостол Павел говорит: «Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих» (I Кор. 14:22). Впрочем, и мы обладаем этими знамениями и чудесами, только в духовном смысле, ибо Святая Церковь не перестает и ныне духовным образом творить то же, что делали апостолы видимым образом. Так, когда священники, при заклинании нечистых духов, возлагают руки на верующих, то они благодатью Христовой, подобно апостолам, изгоняют бесов. Равным образом, когда верующий, оставляя мирские разговоры, беседует о духовном, говорит о Таинствах Церкви, воспевает хвалебные гимны во славу Творца, то разве он не говорит новыми языками? Кто благими советами искореняет злобу в сердце брата своего, берет змея. Кто, слыша дурные советы, не следует им, тот выпивает смертное, но оно не вредит ему. Кто всеми мерами содействует ближнему своему, еще не утвержденному в благочестивой жизни, и собственным примером добродетельной жизни утверждает его в благочестии, тот как бы на больных возлагает руки, чтобы они исцелились. Польза, которая происходит от таких духовных чудес, так же велика, и эти чудеса еще спасительнее, потому что врачуют не тела, а души.

Господь неисповедимыми путями вел меня к монашеству. По милости Божией я узнал Оптину и батюшку отца Амвросия, благословившего меня поступить в монастырь. За год до моего поступления в скит, на второй день Рождества Христова, я возвращался от ранней обедни. Было еще очень темно, и город только что начал просыпаться. Я шел по совершенно безлюдным улицам. Вдруг ко мне подошел какой-то старичок, прося милостыню. Схватился я, портмоне не взял с собой, а в кармане всего 20 копеек. Дал я старичку со словами: «Уж прости, больше нет с собой». Тот поблагодарил и подал мне просфору. Я взял ее, опустил в карман и только хотел что-то сказать нищему, как его уже не было. Напрасно я смотрел повсюду. Он исчез бесследно. На другой год, в этот день, я был уже в скиту.
Если посмотреть на жизнь внимательно, то вся она исполнена чудес, только мы часто их не замечаем и проходим равнодушно мимо них.

– Для пожара был выбран ветреный день. Ветер быстро разнес пламя по большей части города.
Это прямо адское пламя уже надвигалось на наш дом. Тогда мы положили на повозку свои пожитки и выехали за город, а незастрахованный дом мы оставили на волю Божию. Была ночь. Мы укрылись за уцелевшую часть вала, построенного во время Пугачева и даже ранее. Что делать? Старушка мать встала на молитву: «Господи, спаси нас!» И я встал и говорю: «Матерь Божия! Спаси нас!» – И вдруг ветер переменил направление, пламя полетело в другую сторону, обратило в прах и пепел еврейскую синагогу и все их дома. А наша часть города уцелела.
Проходит два-три месяца, разговор о пожаре не умолкает в городе. Сижу однажды я среди моих знакомых в гостях. Разговор коснулся пожара. И вдруг некто Силин говорит: «Вы спрашиваете, почему уцелела эта часть города? Да вот почему: живет монахом, да еще, быть может, и в монастырь поступит, вот ради него и спас Господь эту часть города!» – Я тогда еще не думал о монастыре и поэтому только улыбнулся на слова этого человека, но потом не раз вспоминал их. Он сказал истину про меня. Видите, как дорого Господу монашество.

Чудеса предлагаются для неверных, а не для верующих. Неверный же при удобном случае с презрением относится и к чудесам.

Название книги «Деяния апостолов» не кажется ли ясным, известным и очевидным для всех? Но вникните хорошенько в слова, и вы увидите, какая глубина в нем. Ибо почему не сказано: «Чудеса апостолов?» Почему не названа книга «Знамения апостолов» или «Силы и чудотворения апостолов», но «Деяния апостолов»? Ибо не одно и то же – деяния и знамения, не одно и то же – деяния и чудеса; между теми и другими большая разница. Деяния есть дело собственного усердия, а чудо есть дар божественной благодати. Видишь ли, какое расстояние между деяниями и чудесами? Деяние есть плод собственных трудов, а чудо есть явление Божественной щедрости. Деяние получает начало от нашего намерения, чудо своим источником имеет благодать Божию; последнее есть дело небесной помощи, а первое – человеческого произволения. Деяние слагается из того и другого – из нашего тщания и из божественной благодати, а чудо являет одну только небесную благодать и нисколько не нуждается в наших трудах. К деяниям относится: быть кротким, целомудренным, умеренным, обуздывать гнев, побеждать похоть, подавать милостыню, являть человеколюбие, подвизаться во всякой добродетели. Вот в чем состоит деяние и труд, и пот наш. А чудо состоит в том, чтобы прогонять бесов, отверзать очи слепым, очищать тела прокаженных, исцелять расслабленных, воскрешать мертвых и другое подобное этому совершать сверхъестественно. Видишь ли, какое расстояние между деяниями и чудесами, жизнью и знамениями, нашим усердием и Божией благодатью! Доброе поведение само по себе может спасти тех, кто имеет его. По этой-то причине блаженный, доблестный и чудный Лука назвал свою книгу «Деяния апостолов», а не «Чудеса апостолов». Хотя апостолы и чудеса творили, но чудеса имели свое время и прекратились; деяния же во всякое время должны являть в себе все, желающие получить спасение. Итак, нашему подражанию предлагаются не чудеса, а деяния апостолов... Чтобы не сказали: «Не можем, нет у нас сил таких, апостолы мертвых воскрешали, прокаженных очищали»; пресекая такое бесстыдное оправдание, святой Лука говорит: не чудеса, а добрая жизнь вводит в Царствие Небесное. Итак, стремись подражать жизни апостолов и ты будешь иметь нисколько не менее апостолов, ибо не чудеса сделали их апостолами, но чистая жизнь.

«Но почему, - говорят некоторые, - теперь не бывает чудес? Почему тогда все крещаемые говорили разными языками, а сейчас уже не так?» По какой, в самом деле, причине теперь пресеклась и отнята у людей эта благодать? Не потому, что Бог захотел лишить нас этой чести, но потому, что Он благоволил нас еще более почтить. Каким образом? Те люди были очень неразумны, ибо недавно освободились от идольского служения; мысль их была так груба и нечувствительна, что они были совершенно привязаны к одним плотским предметам и, желая вещественного, ничего не понимали о дарах духовных, ничего не знали о благодати духовной, благодати, познаваемой единой верой. Потому и бывали тогда чудеса. А сейчас я не имею нужды в знамениях. Почему? Потому что и без чудес научился веровать Господу. Залога требует тот, кто не верит, а я, как верующий, не требую ни залога, ни чудес. Положим, я не говорю разными языками, но я знаю, что я очищен от грехов. Они тогда не веровали этому без чудес, затем и явлены были чудеса, как залог веры, ими принимаемой. Потому им давались знамения, не как верным, но как неверным, чтобы они уверовали. Таким образом, и святой Павел говорит: «Итак языки есть знамение не для верующих, а для неверующих» (1 Кор. 14:22). Видите, что не для бесчестия нашего, но для большей почести Господь сократил явление своих чудес. Он творит так, желая открыть нашу веру, чтобы мы веровали Ему без залогов и без всяких чудес. Те люди, не получив предварительно видимых знаков и залога, не поверили бы Ему в предметах невидимых, а я без этого показываю ему всю веру. Вот причина, почему теперь не бывает чудес.

Письмо ваше… с фотографией с образа Спасителя получил. Описанное вами чудо исцеления от этого образа бесноватой Анны поистине можно считать чудом милости Божией к ней. Вы усомнились, действительно ли Анна была бесноватой, не обманывала ли. Но в действительности ее беснования удостоверяет то, что когда она молилась перед этим образом, с ней сделался, как вы описываете, страшный припадок – ее било и ломало так, что четыре сестры не могли сдержать ее. Из рассказов же Анны о своей прежней греховной жизни и из ее строптивого характера можно видеть и причину, почему лукавый враг прилепился к ней и возымел такую силу. Хорошо вы сделали, что поручили Анну под надзор строгой монахини, которая не дозволяет ей бесчинствовать. И пусть эта монахиня внушает Анне, что рассказывать грехи прежней жизни должно только одному духовнику на исповеди, а отнюдь не всенародно.
Что Анна после исцеления рассказывала, что Царица Небесная с нею говорит и Младенец Христос протягивает к ней ручки и т.п., – все это могло ей представляться, так как вообще больные как телесными, так и душевными недугами не вдруг получают полное здравие. Лукавый враг все это мог ей представить, дабы опять втянуть ее в свою ловушку или вовлечь в прелесть, в которую люди впадают от высокоумия или от гордости. А потому, думается, полезно ей быть на черных послушаниях (конечно, по силам ее), которые и поневоле смиряют горделивость. Только во всяком случае был бы над ней надзор строгой монахини, которая не дозволяла бы ей лишнее рассказывать.

Фарисеи и саддукеи просили Господа показать им знамение, а того и не видели, что знамение было у них перед глазами. Господь Сам был знамением; Его учение и дела ясно показывали, Кто Он; другого свидетельства не нужно было. «Дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне» (Ин. 10:25), – говорил Он иудеям. «Различать лице неба, – обличал их Господь, – вы умеете, а знамений времен не можете» (Мф. 16:3). Отчего так сделалось с ними? Оттого, что они жили внешнею жизнью, а внутрь себя не входили. Без собранности же, без внимания и самоуглубления дел Божиих ни заметить, ни уразуметь нельзя. То же продолжается и до сих пор. Христианство у всех перед глазами как истинное знамение Божие, а смотрящие на него не видят того, колеблются в вере и отступают. Очи их теряют способность видеть на нем печать Божественности, и они готовы просить особенных знамений с неба, подобно иудеям. Но знамение не дается, потому что ищут его только «искушающе», а не затем, чтобы идти путем Христовым. Ты только вступи на этот путь и с первого же шага увидишь, что он божествен, ведет к Богу, и Бог к тебе приближается.

Когда Господь предложил учение о Таинстве Тела и Крови, полагая в нем необходимое условие общения с Собою и источник жизни истинной, тогда «многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин. 6:66). Слишком чудесным показалось им такое дело беспредельной милости Божией к нам, и нерасположение к чудесному отделило их от Господа. Господь видел это и, однако, готовый быть распятым за спасение каждого, не находил возможным умалить или отменить чудесное. Так оно необходимо в Домостроительстве нашего спасения! Хотя, конечно, с сожалением, но оставил Он их идти от Себя во тьму неверия и пагубу и не им только, но и избранным двенадцати сказал по этому случаю: «не хотите ли и вы отойти?» (Ин. 6:67), изъявляя готовность и их отпустить, если не склонятся перед чудесным. Отсюда выходит, что избегать чудесного есть то же, что избегать Господа Спасителя, и отвращающийся от чудесного есть то же, что погибающий. Да внемлют этому те, которые приходят в ужас при одном напоминании о чудесном! Встретят и они чудо, которому не смогут уже перечить, – это смерть и по смерти – Суд. Но послужит ли эта невозможность перечить им во спасение – один Бог знает.

Ныне после крестного знамения благодать так действует и умиряет все члены и сердце, что душа от великой радости уподобляется незлобивому младенцу, и человек не осуждает уже ни эллина, ни иудея, ни грешника, ни мирянина, но на всех чистым оком взирает внутренний человек, и радуется о целом мире, и всемерно желает почтить и полюбить эллинов и иудеев. В иной час он — сын царев, так твердо уповает на Сына Божия, как на отца. Открываются перед ним двери, и входит он внутрь многих обителей; и по мере того, как входит, снова открываются перед ним двери в соразмерном числе, например, из ста обителей — в другие сто обителей, и обогащается он; и в какой мере обогащается, в такой же показываются ему новые чудеса. Ему, как сыну и наследнику, вверяется то, что не может быть изречено естеством человеческим или выговорено устами и языком.

Дело это, то есть распространение христианской веры, подлинно великое и чудное, непрестанно во всех концах земли, на востоке и на западе, на севере и юге, всем безгласно провозглашает: есть Бог, Который все может; есть Бог, Который из тьмы творит свет; есть Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4); есть Бог, Который послал Христа Своего в мир обратить заблудших и привести к Себе удалившихся. Это великое и чудное дело, как перстом, указует на Бога Всесильного, Преблагого, Премудрого. Ибо, во-первых, кто были те, кто обратился к вере во Христа? Язычники, прельщенные хитростью, мечтаниями и привидениями диавольскими, закосневшие и утвержденные в нечестии идолопоклонством. Должен быть здесь вышеестественный свет, который просветил бы их душевные очи и показал тьму и прелесть. Во-вторых, к кому обратились язычники от своей прелести? Ко Христу, о Котором никогда не слыхали, отверженному иудеями, распятому на Кресте, повешенному между двумя разбойниками и умершему. Признали единого истинного и Триипостасного Бога те, которые в многобожии закоснели и состарились, поверили небесным и вышеестественным тайнам, оставили плотоугодную и беззаконную жизнь, суету и роскошь мира сего и возлюбили смиренную и добродетельную жизнь Христову. В-третьих, кем эти народы, подобные диким зверям, обращены в христианскую веру? Двенадцатью апостолами. Чем обращены? Не оружием, но словом. Кто они были? Люди препростые и необразованные. Уму человеческому это непонятно. В-четвертых, сколько препятствий ставил враг растущей вере Христовой, каких не изобретал мучений для ее благовестников и для верующих! Но ничего не успел он: рассыпался весь злой совет. То было Божие дело, сила Божия так действовала!.. Этими мыслями воспользуйся при размышлении об истине и Небесном происхождении христианского учения.

Если ты хочешь знамений, то можешь и теперь видеть их, хотя и не такого рода, именно исполнение бесчисленных пророчеств о множестве событий, обращение вселенной, любомудрие язычников, изменение грубых нравов, преуспеяние благочестия.

Апостолы, как ученики премудрости и любители истины, видя, что Спаситель внимательно смотрит на слепого, как бы вызывая их на вопрос, предлагают Ему два общеизвестных учения, над исследованием которых трудились люди. Поскольку греки утверждали, что согрешила душа и в наказание за это послана в тело, а иудеи признавали, что грехи предков переходят на потомков: «ибо Я Господь, Бог твой. Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода» (Втор. 5:9), то ученики, как знающему все прежде рождения, сказали Господу: «кто согрешил: он, как говорят эллины, или родители его, как говорят иудеи, что родился слепым?» (Ин. 9:2). Истина же не темный, не уклончивый, не загадочный дала ответ, но прямой, превосходящий всякую ясность, потому что отвергла и то и другое: «не согрешил ни он, ибо мог ли согрешить до рождения, ни родители его» очевидно, в том, «что родился слепым», так как ответ дан на вопрос. Хотя вероятно, что они согрешили и действительно были грешны, но при этом не они виновны в несчастье. Почему же слепым родился? «Это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин. 9:3), то есть природа допустила недостаток, чтобы проповедан был Художник.

Святой Иоанн Предтеча посылает учеников своих спросить Господа: «Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» (Лк. 7:19). Не для себя он так спрашивал, ибо знал точно. Кто есть Иисус Христос, будучи извещен об этом с Неба, но для учеников. И ученики искали решения этого вопроса не для того, чтобы состязаться в прениях, а из искреннего желания знать истину. Таковым нет нужды много говорить; Господь и не говорит, а только указывает на то, что было в ту пору Им совершено. Божественные дела свидетельствовали о Божестве Его. Это было так очевидно, что вопрошавшие не стали уже больше вопрошать. Так и всегда. Сила Божия живет в Церкви; искренний искатель истины тотчас осязает ее и удостоверяется в истине. Это опытное удостоверение полагает конец всем вопросам и совершенно успокаивает. Кто же не хочет верить и, потеряв веру, начинает искать в Церкви и христианстве не основания веры, а поводов как бы оправдать свое неверие, тому никакие указания не кажутся удовлетворительными. Неверие же свое он считает основательным, хоть основания его мелочны и ничтожны. Того хочет его сердце, потому все и сносно.

Вы видите в N. своем противоречие самому себе. Это сущая правда. В самом деле, в евангельские чудеса Христовы не верит, а причащается Святых Христовых Таин. Между тем как Святая Евхаристия есть первейшее, важнейшее и величайшее чудо Христово, а прочие евангельские чудеса уже второстепенные. Ибо как не назвать величайшим чудом то, что простой хлеб и простое вино, раз непосредственно пресуществленное Господом в истинное Тело и в истинную Кровь Его, вот уже почти две тысячи лет по молитвам иереев, следовательно, уже людей обыкновенных, не перестают пресуществляться точно таким же образом, производя чудное изменение в людях, причащающихся этих Божественных Таин с верою и смирением.
N. ваш евангельские чудеса Христовы приписывает гипнотическим и телепатическим явлениям и называет их фокусами. Но между чудесами евангельскими и фокусами неизмеримое различие. И во-первых, они различаются между собой по своему значению. Чудеса Христовы, будучи делами необыкновенными, в то же время были величайшими благодеяниями страждущему человечеству. В самом деле, исцелить слепорожденного, сухорукого, воскресить мертвого – не есть ли все это величайшие благодеяния? Недаром и апостол выразился о Господе Иисусе Христе так: «Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом» (Деян. 10:38). И эти чудесные благодеяния Христовы производили благотворнейшее влияние на благодетельствуемых Господом людей. Например, по исцелении слепорожденного Господь, найдя его, сказал ему: «Ты веруешь ли в Сына Божия?»
«А кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него», – возразил тот. Господь же сказал ему: «И ты видел Его, и Он говорит с тобою». Исцеленный же сказал: «Верую, Господи!» И поклонился Ему (см. Ин. 9:35–38).
А при представлении фокусов что мы видим? Фокусник занят корыстной целью, заботится только о своей наживе, как побольше собрать денег с зрителей, а зрители посмотрят, позевают, скажут: «Да, это удивительно», – и затем пойдут прочь с пустыми карманами. А сколько при этом бывает соблазнительных речей и взглядов! А уже о мыслях скверных и толковать нечего.
Во-вторых, чудеса Христовы были истинными чудесами. Например, воскресить четверодневного мертвеца (Лазаря), у которого тело уже стало разлагаться, разве это фокус? И какой гипнотист или телепатист может сделать что-либо подобное этому? А фокусы – обман, это уже давно всем известно.