Страсть

Душа, привязанная ко многим вещам, не остается верной Божественным наставлениям.

Если же отняты от души будут страсти, то ум просвещается, и поставляется на первом месте естества, и не имеет нужды в вопросах, потому что ясно видит блага, обретаемые на своем месте.

Страсти есть нечто придаточное, и в них виновна сама душа.

Кто любит поводы к страстям, гот невольно и нехотя становится подручным и порабощается страстям.

Телесные страсти не приходят в бездействие, и лукавые помыслы не оскудевают без пустыни.

Признаком того, что кто-либо добровольно исполняет страсть, служит его смущение в то время, когда его обличают или исправляют в ней. А без смущения переносить обличение, то есть вразумление, есть признак того, что кто-либо был побежден страстью, или исполнял ее по неведению.

Люби труд и самостеснение, чтобы утишились страсти твои.

Зла и страстей по естеству нет в человеке: ибо Бог не творец страстей.

Не иметь вредно, а иметь с пристрастием.

Мы оставили мир, оставим и пристрастие к нему. Ибо пристрастия, как я сказал, и маловажными, и обыкновенными вещами, не стоящими никакого внимания, опять привязывают нас к миру и соединяют с ним, а мы не разумеем этого. Потому если мы хотим совершенно измениться и освободиться от мира, то научимся отсекать хотения наши, и таким образом, мало-помалу, с помощью Божьей, мы преуспеем и достигнем бесстрастия.

Кто одну страсть преодолеет, тот одного демона победит, а кто две страсти одолеет, тот двух демонов победит, а кто десять или более оставит пристрастий, тот целый полк бесов переколотит и будет наслаждаться душевным миром.

Прежде всех страстей — самолюбие; прежде всех добродетелей — пренебрежение покоем.

Четырьмя вещами множится блудная страсть в теле: спанием вдоволь, ястием до сытости, смехотворным празднословием и наряжанием тела.

Без труда и сердечного сокрушения никто не может избавиться от страстей и угодить Богу.

Находятся и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти: один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию или по иной какой-либо страсти; эти злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Таковые принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обольщают. Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду. Этот принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно. Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что сам он подал повод к тому; этот разумно искореняет страсть. Ибо принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное — есть дело разума. Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да введет нас в таковое устроение.

Раздражительность, гнев, брани, убийства и вся прочая постепенность зол, от сребролюбия, тщеславия и сластолюбия, которые весьма усилились между людьми.

Если же какое пристрастие к земным благам связывает тебя, то ты подобен орлу, уловленному сетью за ноготь и не могущему взлететь ввысь.

...Заблуждаются те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе, они не разумеют того, что мы сами природные свойства к добру превратили в страсти. По естеству, например, мы имеем семя для чадородия; а мы употребляем его на беззаконное сладострастие. По естеству есть в нас и гнев, но на древнего того змия, а мы употребляем его против ближнего.

Страсти плотские и душевные, как увидишь, временем и Божиим мановением истребятся, хотя бы их и много было; милость же Христова никогда не перестанет.

Обуздание же гнева, языка, чрева и сластолюбия весьма великой бывает помощью для души.

...Если бы страсти были в душе естественно, то почему душа терпела бы от них вред?

Ум ослепляется сими тремя страстями, т. е. сребролюбием, тщеславием и сластолюбием.

Когда видишь, что лежащее внутри тебя пришло в сильное движение и влечет безмолвствующий ум к страсти, то знай, что некогда прежде ум сам был тем занят, привел то в действие и вложил то в сердце.

Ненасытное желание богатства и удовольствий, славолюбие и тщеславие при неведении истины — есть самые злые страсти души.

Необходимо желать избавиться от страсти не для того, чтобы избежать происходящей от нее скорби, но по совершенной ненависти к ней.

Только потому мы побеждаемся страстями нашими, что забываем о казнях, последующих за ними; только потому считаем тяжкими земные скорби, что не изучили мучений адских.

Ничто так не усиливает страсти против нас, как высокомудрые помыслы.

Всякое пристрастие опасно. Пристрастие к любимому — двойная опасность. Пристрастие к молодой девице — тройное жало. Если же она прекрасна, то это еще большее зло. И если представляется возможность супружества, то самая внутренность сердца стала пищей огня.

Страсти есть внутреннее и душевное идолослужение; потому что служащие страстям почитают их внутренним подчинением сердца, как идолов. Так об угождающих и служащих чреву апостол говорит: «Их бог – чрево» (Флп. 3:19); о лихоимце – «любостяжание... есть идолослужение» (Кол. 3:5); «работающие маммоне, маммону за господа почитают» (Мф. 6:24), и «всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8:34); «кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2:19). Для грехолюбивого человека грех, которому он служит, стал идолом. Его грехолюбивое сердце подобно мерзкому капищу, в котором этим истуканам приносят жертвы: ибо живет грех в сердце. Вместо тельцов, баранов и прочих животных, свою волю и послушание приносят в жертву. Итак, сколько раз грешник соглашается на грех, к которому пристрастился, столько сердцем отрекается Христа; и сколько раз делом его исполняет, столько этому идолу приносит жертв.

Если нас заботит какая-нибудь страсть, то мы благочестивым умом представим себе будущий день Страшного Суда и будем иметь в виду не настоящее удовольствие, но последующее за ним мучение, тогда страсть тотчас отступит от нашей души и оставит ее.

Когда не текут потоки страстей, тогда реки вод Божиих веселят душу.

Страсти, пребывая в христианине, постоянно принуждая его быть на страже, постоянно вызывая его на борьбу, содействуют его духовному преуспеянию.

...У кого сердце сокрушено страстями, у того ими же и язык приводится в движение...

Если же будут отняты от души страсти, то ум просвещается и ставится на первое место естества.

Люби всякий подвиг телесный, и скроются страсти.

Представь, что есть двенадцать бесчестных страстей. Если ты одну из них произвольно возлюбишь, то она одна займет место одиннадцати.

...Не действуйте по страстям, ибо действующие по страстям умирают вечной смертью.

Страсть если найдет вас обессиленными и ослабевшими, то легко поборет; а если найдет трезвенными и разгневанными на нее, то немедленно оставит вас.

...Невозможно монаху противостоять страстям, не имея какой-либо из добродетелей.

Кто возбраняет устам своим клеветать, тот хранит сердце свое от страстей. А кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа.

Страсти лучше исцелять памятью и трудами добродетелей, чем сопротивлением страстям.

Подобно тому как обыкновенный огонь, охватывая вещество влажное и промокшее, разводит густой дым, так точно и сильная пламенная страсть, завладевая вялой и слабой душою, производит большой дым.

Если человек не возненавидит двух страстей, то не сможет быть свободным от мира: ...телесного покоя и суетной славы.

Неосуждение ближнего бывает стеною для разумно борющихся со страстями.

...Кто освободился от страстей, <тот> пребывает в тихой пристани, наслаждается любомудрием и не подвергается никакой неприятности.

Когда же слышишь в Писании о страстях душевных и телесных, да будет тебе известно, что говорится сие по отношению к причинам страстей; ибо душа по природе бесстрастна.

Страсти не могут восстать на душу и смутить подвижника, если... сердце его не занимается житейским, разве только будет он ленив и нерадив к своему долгу.

Если приучимся к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как только встретимся с ними.

Ведение Бога и страх Божий есть врачевство против страстей плоти. Почему, когда в душе есть неведение Бога, тогда страсти, оставаясь неисцеленными, портят душу. Она тогда растлевается от живущего в ней зла, как от долговременного вреда. Но Бог не виновен в этом, потому что Он даровал людям ведение и разум.