Святые «О страстях»

Когда ослабевает под чревом гнездящаяся страсть, явно, что изнемогает она от оскудения сосуда, под которым таится, т. е. чрева.

Каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия.

Не только о том, кто выпил много вина, но и о том, кто питает в душе другую страсть, можно сказать, что он сильно опьянен.

Что по страсти сделано нами, о том и воспоминания страстьми возмущают душу.

Страсть не есть естественная потребность, но в некотором роде все извращающая болезнь.

Беспристрастие к вещам чувственным возводит к видению – мысленных.

Страсть достойна порицания, как неестественное движение души.

Усиливают страсти нечистые духи, принимая в содействователи себе наше нерадение и подстрекая их: а умоляют — святые Ангелы, побуждая нас к деланию добродетелей.

При различных столкновениях с ближними обнаруживаются для инока его страсти, таящиеся от него самого в тайных глубинах сердца, и исцеляются всесильным учением Христовым.

Желающий быть чистым исполнителем заповедей Христовых должен крайне храниться от пристрастий. Когда сердце заражено пристрастием, оно не может исполниться чистой и святой воли Христовой с подобающей святостью и чистотой.

Греховные страсти и все неразумные движения обыкновенно производят в душах неумолкающую молву и неукротимый мятеж.

Страсть — это некое насилие, способное принудить всякого, одержимого ею, терпеть и переносить все для чего бы то ни было.

Пристрастие к кому-нибудь из родственников или из посторонних весьма вредно: оно может мало-помалу привлечь нас к миру и совершенно погасить огонь нашего умиления. Как невозможно одним глазом смотреть на небо, а другим на землю, так невозможно не подвергнуться душевным бедствиям тому, кто мыслями и телом не устранился совершенно от всех своих родственников и не родственников.

Зачем ты, о душа, стремишься к земле? Зачем обольщаешься здешними вещами? Получив нетленное, зачем ты льнешь к тленному? Найдя будущее, зачем прилепляешься к настоящему? Старайся постоянно обладать нетленными благами, вся прилепись к ним, душа моя, чтобы и по смерти ты находилась в тех вечных благах, которые приобрела здесь, и с ними предстала бы Творцу и Владыке, радуясь с Ним во веки веков.

Телесные страсти в нас сильны, когда ум бездействен, благопокорны же, когда ум управляет и владеет телом.

Великое дело одолеть собственные страсти, но гораздо важнее убедить и других принять тот же образ мыслей.

С какою страстью человек не борется мужественно, не противится ей всеми мерами и услаждается ею, та привлекает его и связывает узами.

Страсти, одна другую рождая и одна другою укрепляясь, повергают в бездну.

Плотской похоти, брачного или безбрачного смешения, сластей, угождения гневу, многоспания, ленивого бездействия, щегольства и многого другого подобного не тело ищет, как думают многие ненаказанные,– как не ищет оно этого, когда бывает мертво,– но ищет этого душа посредством тела, находя это приятным себе и услаждаясь этим, так как душа тесно соединена с телом.

Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело, а некоторые наоборот.

Всего крепче благочестие, и всего бедственнее и злосчастнее жизнь, преданная страстям.

Хороши бывают и страсти в руках ревнителей о доброй и спасительной жизни, когда, мудро отторгнув их от плотского, употребляем к приобретению небесного; именно: когда вожделение соделываем стремительным движением духовного возжелания Божественных благ; сластолюбие — живительным радованием под действием восхищения ума Божественными дарами; страх — предостерегательным старанием о том, как бы не подвергнуться будущему мучению за прегрешения; печаль — раскаянием, направленным на исправление настоящего зла; и, коротко сказать, когда страстями этими будем пользоваться к уничтожению или предотвращению настоящего или ожидаемого зла, равно как к приобретению и сохранению добродетели и знания, подобно тому как мудрые врачи уничтожают или предотвращают имеющееся уже в теле повреждение от яда или имеющее проявиться телом ядовитого зверька ехидны.

Удовольствия и сладострастие прежде всего выступают на борьбу против воина Христова, вновь вписавшегося в иноческий полк.

Без благодати Святого Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни стать сыном Божиим, ни освятиться...

Всякая страсть есть преступная любовь, есть преступное усвоение какому-либо виду греха.

Смущение и недоумение при открывшемся действии страсти служит доказательством, что человек не познал самого себя.

Нечистое зеркало не может принимать в себя отражения изображений; и душе, которая занята житейскими заботами и омрачена страстями плотского мудрования, невозможно принять в себя озарений Святого Духа.

Без благодати Святаго Духа невозможно ни освободиться от страстей и бессловесных похотей, ни соделаться сыном Божиим, ни освятиться, — и те, которые сподобляются таких даров Духа, не только освобождаются от всех похотей, страстей и непотребных помыслов, но бывают и богами по благодати, пребывают близ Бога и бывают вне плоти и мира.

Душа не по причине красивых лиц, но по причине в ней самой залегшего расположения к этому злу подвергается крайне сильному влечению и тревоге страсти.

Если не будешь способствовать страстям, увидишь умерщвление их. Если же будешь способствовать им, беседовать с ними, питать их в себе и услаждаться ими, то они умертвят тебя.

Всякая страсть идол.

Непокой духа и страсти портят кровь — и существенно вредят здоровью.

В священную борьбу со страстями плоти нужно вступать, не на себя самих полагаясь, но предоставляя победу Божиему содействию. Ибо если так поведем борьбу, если и сами всем запасемся, все приведем в порядок, употребим труды и бдительность и возложим надежду на помощь свыше, то удобно преодолеем противника и воздвигнем славные победные памятники, вновь одерживаемыми победами постепенно взращивая благие надежды.

Как душа, преданная бездействию и беспечности, легко овладевается страстями, так и душа, непрестанно занятая подвигами благочестия, не имеет даже и досуга подумать когда-нибудь о них, потому что заботливость о подвигах отвлекает ее от всех страстей.

Когда ослабнут бразды высших чувств, тогда тотчас поднимается восстание страстей и приходит в движение действо низших чувств. Ибо обычно неразумным чувствам, разрешась от уз воздержания, бросаться на предметы страстей и пастись на них, как на смертоносных пажитях.

Когда христианин постоянно и тщательно займется молитвой, тогда она мало-помалу начнет открывать его страсти, о существовании которых в себе он до тех пор не знал.

Хотя увидишь кого побеждаемого страстями, то не брата, а страсти ненавидь, борющие его.

После преступления Адамова мы все возрастаем страстными, и, от навыка в страстях, не желаем благого с радостью, не возделываем познания Божия, и не делаем этого с любовью, как бесстрастные; но более любим страсти и лукавые дела, а благого вовсе не желаем, разве только по нужде, из страха мучений, — и то только твердо верующие и охотно принимающие слово Господне, остальные же и того не хотят. Но, вменяя ни во что и скорби настоящей жизни, и будущие мучения, от всей души служат страстям, а некоторые, не чувствуя горечи страстей, по нужде и нехотя, проходят труды добродетелей. Достойное ненависти, по безумию нашему, сделалось для нас желанным.

Вожделение, которому разум передает власть над человеком удовлетворением долговременным и постоянным, уже господствует, как тиран, и над телом, и над душою, губит и тело, и душу.

Страсти, получив начало в бессловесной нашей части, не дозволяют уму действовать словесно и вникать в Божие слово.

Насильственная борьба против порочных навыков вменяется Богом человеку в мученичество, и одержавший в этой борьбе победу венчается венцом исповедников, как подвизающийся ради закона Христова.

Кто посвящает себя удовольствиям и плотским страстям, тот никогда не предает свою душу в руки Божии.

Торжество духа над природой есть брань, и совершается она двояким образом: в новоначальных – чтобы не войти им в единение с грехолюбивою плотью, в совершенных – чтобы и самое тело сделалось духовным.

Какое может иметь оправдание тот, кто сотворен для благоугождения человеколюбивому Богу и наслаждения благами будущего Царствия, но нисколько не заботится об этом и предается житейским делам и мирским заботам?

Страсти – это болезни души, отделяющие ее от Бога.

Страсти есть мучащие душу болезни.

Страсть, когда приходит в движение, в обладаемом ею держит его рассудок связанным.

Душа, отрешившаяся от земного пристрастия, делается несущеюся к небесам и скорою в этом движении ввысь, воспаряя от земного в высоту. И как свыше ничто не пресекает ее стремления, то, конечно, непрестанно становится она выше и выше себя самой, по вожделению небесного.

Кто любит что-нибудь в этом мире и привязывается к какой бы то ни было мирской и тленной вещи, тот на эту вещь меняет Небесное Царство.

Не увлекающийся какой-либо страстью не должен думать, что нет в нем этой страсти: только не было случая к обнаружению ее.