Развлечение

Нужно блюсти от зрелищ и зрение наше и слух.

Многие, возвращаясь от гробов умерших, омывают себя, а возвращаясь со зрелищ, не воздыхают, не проливают слез, хотя мертвый не оскверняет, между тем как грех полагает такое пятно, которого нельзя смыть тысячью источников, а только одними слезами и раскаянием. Между тем никто не чувствует этой скверны.

Лучше грязью или навозом вымарать себе все лицо, чем смотреть... на беззаконие <в театре>, потому что для глаза не так вредна грязь, как любострастный взгляд и вид обнаженной женщины.

Верный христианин должен прилежать Божественным Писаниям: в них найдет он зрелища, достойные веры.

Шахматная игра служит для потери времени, которое и без этой игры теряется у нас немало.

Много зла причиняют городам зрелища зла великого, мы даже и не знаем — насколько великого.

...Кто, отрекаясь раз навсегда от диавола и загладив все в крещении, идет от Христа на зрелище диавола, тот отвергает Христа, как отвергал диавола.

...Ты, оставив источник Животворящей Крови, эту страшную Чашу, течешь на диавольский источник зрелища смотреть плавающую в нем блудницу и потопить там свою душу. В этой воде — море любострастия, не тела потопают, а души гибнут.

Непозволительно верным христианам ни присутствовать на зрелищах, ни быть вместе с теми, которых Греция, для увеселения слуха, посылает всюду, выучив их разным пустым искусствам.

Если зрелища не производят на тебя никакого впечатления, то тем большего ты достоин осуждения за то, что служишь соблазном для других, поощряя такие зрелища, оскверняешь свой взор, а со взором и душу.

Идолослужение есть мать всех игрищ, чтобы привлечь к себе христиан, оно обольщает их наслаждениями зрения и слуха.

Пребывание на зрелищах порождает прелюбодеяние, невоздержность и всякое бесстыдство.

В одном богатом семействе был вечер. На нем одна талантливая девушка исполняла удивительно хорошо лучшее произведение Моцарта. Все были в восхищении, а у дверного проема стоял лакей, подававший папиросы и вообще прислуживающий гостям, и позевывал: «И что это господа слушают такую скучнейшую музыку, вот если бы поиграли на балалаечке!» Он был прав в своем суждении, так как серьезная музыка была для него совершенно непонятна. Чтобы понимать произведения даже земного искусства, надо иметь художественный вкус.

Страстный любитель зрелищ делается неистовым в плотской любви. Потому бегай первого, чтобы не произошло с тобою последнего. Лучше не давать укорениться болезни, чем исторгать из себя укоренившуюся, что для иных кажется трудно, а для иных и невозможно.

Ты подай нуждающемуся, а не давай пляшущему, чтобы с деньгами не погубить тебе и души его. Через неуместную щедрость ты становишься виновником его погибели.

На площади ты не станешь смотреть на обнаженную женщину, а еще менее дома, — ты оскорбишься таким зрелищем, а в театр идешь, чтобы оскорбить честь и мужского и женского пола, и осрамить глаза свои.

Если похоть часто, как какой-нибудь хитрый разбойник, тайно входит и здесь в храм, где псалмы и молитвы, и слышание Божественных слов, и страх Божий, и великое благолепие, то как могут быть свободны от этой злой похоти те, которые сидят в театре и ничего здравого не видят и не слышат, а будучи исполнены гнусности и беспечности, подвергаются воздействию через все чувства — и через слух, и через зрение?

Лучше от нечего делать заняться от скуки фортепиано, для которого я иногда покупал и духовные пьесы и таковыми одаривал девиц. И если бы был я в Москве, то и для вас купил бы весьма хорошую и чувствительную пьесу: «О множестве содеянных мною беззаконий помышляя окаянный я, трепещу Страшнаго Дня суднаго…», которой и наигрались бы вы, и нарыдались вволю, а может быть, и в страх Божий пришли бы от сего, которого якобы не имеете вы.

Кто хочет чисто молиться, тот не должен знать никаких газетных новостей, не должен читать плохих книг или любопытно знать что-либо из жизни других. Все это приносит в ум много нечистых мыслей, и когда человек хочет в них разобраться, то они все больше и больше запутывают и томят душу.

Мне припомнился мой товарищ по гимназии. Он был человек невысокой нравственности: неприличные разговоры, анекдоты, карточки, плохие умственные способности, весь его вид наружный, отношение видимое к религии, его ближайшие сотоварищи, отзывы о нем моих товарищей – все это подтверждало плохое мнение об его нравственности. Однажды он принес скрипку в класс. Надо заметить: он прекрасно играл на скрипке, он был по природе музыкант. Итак, однажды за отсутствием преподавателя вышло у нас свободное время, и этот товарищ мой по просьбе всего класса стал играть. Он играл наизусть, без нот. Лишь только раздались звуки, он весь переменился, в нем не стало заметно обыкновенной легкомысленности, смешливости, он стал серьезен. Это заметили многие.
Вот это я и рассказал батюшке (прп. Варсонофию), а отсюда и пошел весь наш разговор.
– Видите, – сказал батюшка, – видите, как может отрешать от земли музыка. Что чувствовал внутренне ваш товарищ, если он даже внешне изменился? Этих его чувств никто не может понять, если сам их не испытает, а если так отрешает от земли музыка, то тем более молитва.

N. ваш единственной истинной школой нравственности признает театр. А зачем же сам он ходит в храм Божий причащаться Святых Христовых Тайн? Стало быть, театр – не единственная школа нравственности...Да и нельзя отдавать театру особенное преимущество в нравственном воспитании людей.
Возьмите для примера две картины: одну духовного содержания, например, распятие Господа нашего Иисуса Христа, претерпевшего ужаснейшие страдания и самую поносительную смерть для спасения погибшего рода человеческого, а другую картину светскую, из народной жизни, например, как рассорились и разошлись муж с женой. Пусть N. ваш скажет по совести, какая картина будет иметь более благотворное влияние на нравственность человека. Если у него вкус в отношении к предметам нравственности еще не совсем испорчен, то, без сомнения, он должен отдать преимущество картине, изображающей распятие Господа нашего за наши грехи. А что представляют зрителям в театрах, как не сцены из народной жизни? Прибавить к этому нужно, что сцены эти по временам бывают очень грязны. Кроме того, какая обстановка в театре? Светская музыка, не дающая возникнуть в душе человека ни одной духовной мысли, ни одному духовному чувству. А эти рассеянные лица зрителей, переглядывающихся, смеющихся, иногда пересмеивающих друг друга, а при некоторых сценических представлениях приходящих в негодование, выражающееся в бурных криках или увлекающихся сладострастными чувствами, сопровождающимися неумолкаемым смехом и азартными рукоплесканиями, и прочее. Это ли школа нравственности? Наоборот, это школа безнравственности, способная заморить в душе человека последние остатки доброй нравственности, если только она в нем есть. Оттого теперь и появляются люди, подобные вашему N. – спорливые, упорные, раздражительные, – что они учатся нравственности в театрах.
Приходилось слышать, что некоторые называют театр порогом Церкви. Пожалуй, с этим можно согласиться, что театр есть порог Церкви, только с заднего крыльца. Спросим еще: все делающееся в театрах, какое должно иметь влияние на неиспорченную натуру молодого человека? Без сомнения, оно должно породить и укрепить в нем звериные чувства с низменными скотскими потребностями. О преимуществе же храмов Божьих перед театром я считаю и говорить излишним.

Детям, воспитываемым среди развращенных нравов, трудно в мужеский возраст прийти добродетельными. И целомудрие отнимается у детей их обращением с людьми непотребными, а благоразумие — уклонением от занятий надлежащим чтением, мужество — изнеженностью плясунов, справедливость — ложными клятвами шутов. Возможно ли кому или привести себя в приличное положение, или свыкнуться с ним, когда необходимо одно из двух: или смеяться, или волноваться — эти два подарка, один зрелища, а другой — конского состязания. Признав опасным для молодых людей увлекаться зрением, удерживай их наиболее словом, а если не послушаются, страхом. Этим способом всего легче сделаешь из них доблестных мужей и сильных воинов. Если же молодые люди почитают для себя жестоким, что удерживают их от такого наслаждения, которое совершенно походит на пение сирен, даже усиливаются доказать, что оно и дозволено, почитают это за обиду юности и за нарушение ее прав, пусть дознают, что те, которые вначале внесли в города смертоносное наслаждение этим удовольствием и растворили его отраву, по желанию врага человечества, который всякий представляющийся случай обращает в погибель душам зрителей, не просто дошли до этого, иначе и языческие законы не дозволили бы этого, но, конечно, по основательной причине. Они, усматривая, что войска в зависимости у царей, и потому именно, что всю жизнь заняты, а жители городов свободны от воинских опасностей и проводят жизнь в великой праздности, зная притом, что живущие в таком удобстве, так как досуг не все употребляют в добро, нередко задумывают что-либо отважное; признав нужным в самом основании подсечь корень мятежей и не допускать правителей до необходимости вести двоякую войну, и внешнюю и внутреннюю, изобрели и устроили это самое занятие для привыкших неосмотрительно отваживаться, на что бы то ни было, и дали им повод к состязанию, которое не могло бы произвести ничего мятежного, но сильно истощало раздражительность в людях. Таково постоянное соперничество конями, какое-то общественное прение, при неохоте делать что-либо полезное, обращающее к этой борьбе таких людей, которые, может быть, придумали бы что худшее; таково и разнообразие зрелищных представлений, одних услаждая зрением, у других очаровывая слух слышимым, хотя преисполнено худого, оказывалось оно препятствием мятежному замыслу. И это дозволили, за меньшее, как полагали, покупая большее, спокойствие и безопасность. Но молодым людям, которые воспитываются в добродетели и приводят себя в прекраснейшую стройность, а равно и мужам, которые прилагают заботу о душах своих, непозволительно принимать в этом участие. Поэтому идут они прочь, не участвуя в этом; но все почитают их наилучшими, как препобедивших склонность к гибельному этому наслаждению, и тем более, что если бы и все в городе из самой низкой черни, образумившись, пришли в спокойное состояние и возлюбили любомудрие, то заперли бы зрелищные дома или в отпертые не пошел бы никто; погибло бы это в них злохудожество и преуспевали бы три весьма важных дела: спасение душ, благоустройство городов и безопасность правителей.

Не столько грешит тот, который представляет в театре, сколько в сравнении с ним ты, который заставляешь это делать; и не только заставляешь, но и заботишься о том, радуешься и смеешься, хвалишь представление, всячески пособляешь демонской работе.

Театр в настоящее время действует развращающим образом на душу, так как в нем часто разыгрываются такие безнравственные вещи, как «Анатэма» Андреева и тому подобные
Господь милосерден, но и правосуден. Священное Писание говорит: «Бог поругаем не бывает» (Гал. 6:7). Долго терпит Он грехи и беззакония, но, если человек не хочет исправиться, то наказывает нечестивцев внезапной смертью.
«В чем застану, в том и сужу» (Мф. 24:42), – говорит Господь. Ужасна будет участь человека, умершего внезапно во время совершения грехов. Один богач, женившись на бедной девушке, начал вскоре всячески издеваться над ней, а сам предался разгульной жизни. Однажды он был в театре на одном безнравственном представлении. В антракте отправился в буфет, взял себе рюмку вина и вдруг упал мертвым. Каково такой душе явиться на суд Божий!?
Однажды в Вене в Ринк-театре шло какое-то кощунственное представление. Вдруг вспыхнул пожар, который быстро распространился по зданию, и множество людей погибло. Потрясающее впечатление производило зрелище, когда масса гробов затем потянулась по направлению кладбища, – а какова загробная участь этих людей – страшно подумать!
Теперь все разрешено, и даже под большие праздники идут театральные представления, прежде же в казенных театрах под праздники не играли.
Помню, однажды в Казани под праздник Святителя Николая давалось представление. Вдруг за кулисами вспыхнул пожар, возбудивший всеобщую панику.
Впрочем, человеческих жертв не было. Господь помиловал за молитвы спасителя. Долго после этого под праздники Николая Чудотворца представлений не давалось.