Страсть

Если же ты, как Лазарь, имеешь нужду в оживлении, умерши от страстей, эти самые добродетели <смирение и любовь> как родных сестер предпосли ходатаицами перед Ним <Богом> — и всеконечно получишь искомое.

...Не тело причина страстей, но свободная воля, производящая страсти. Ибо тело движется соответственно своей природе, направляя свои стремления к тому, что служит к сохранению его состава и продолжению <жизни>.

Сребролюбие, вспыльчивость, надменность, наглость – злокачественные недуги души, образующиеся от содействия порочным влечениям падшего естества. Они усиливаются, созревают, порабощают себе человека при посредстве навыка.

...Пристрастие к... вещам и суетные помыслы опутывают <человека>, как веревками, и во время молитвы совлекают его вниз, как бывает с привязанною птицею, когда она пытается подняться на воздух.

Как растравляемые телесные раны делаются неисцелимыми, так и душевные страсти, возбуждаемые и раздражаемые, усиливаются и одолевают преданных им. Человека, невнимательного к себе, они склоняют к славолюбию и надменности, и корыстолюбию вовлекая в роскошь, расслабление и беспечность и мало-помалу – в дальнейшие, рождающиеся от них пороки.

...Рассеянность души рождает страсти.

Не угасишь телесных страстей, если к плоти своей не приложишь врачевства подвижнических трудов, сокрушающих его страсти. Не угасишь и душевных страстей, если не исполнить прежде сердце твое плодами любви.

Если ты подчинился одной страсти, то подчинением этой одной страсти ты подчинился и всем прочим страстям.

Когда страсть растет, тогда да будет усилен богоугодный голод, но да соразмеряется он с силами охваченного страстью, потому что страсть исцелит только продолжительный труд.

Поскольку земное влечет к себе долу, и страсти омрачают сердечные очи во брани, то поэтому самому лукавый одолевает в брани нас, земных, исполненных попечения о земном и раболепствующих страстям...

Страстен тот, у кого влечение ко греху сильнее помысла, хотя он и не грешит еще; сладострастен тот, у кого действие греха слабее помысла, хотя им обладает страсть внутри; пристрастен тот, кто свободно или, лучше, раболепно привязан к тому и другому; бесстрастным был бы тот, кому неизвестны такие разные движения и состояния греховные, кто не испытывает их.

Как ум, держа страсти в своей власти, делает чувства орудиями добродетели, так и страсти, когда держат ум в своих руках, настраивают чувства ко греху.

Пристрастие рождается... иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объядения, иногда от тщеславия и от многих других причин.

Пока имеем мы в себе вещества страстей и причины их самоохотно лелеем, не произволяя оттрясти их, до тех пор сила их превозмогает над нами, приемля власть на то от нас же самих.

Бывает, что иной, презрев многие сокровища, пристращается к игре, и сие пристрастие причиняет ему смущение и тревоги. Тогда игра заступает у него место сокровищ.

Кто желает отсечь страсти, тот только плачем и слезами может отсечь их...

Усиливайте нежелание и неблаговоление к страстям... Это будет держать вас всегда готовой встретить врага как врага, что есть начало брани успешной.

Если поработились мы плотским страстям, то явно не порабощены Святому и бесстрастному Духу...

Не учащай на городские улицы, чтобы не возвратиться оттуда преданным страсти.

Пристрастие к ненасытному сну подобно страсти чревоугодия. Если кто привык есть много, то и природа требует многого; а если привык кто к воздержанию, то природа не требует многоядения.

...Мудрые, когда восстают страсти, не слушаются их, а изъявляют гнев на злые пожелания и делаются врагами самих себя...

Тьма страстей не выносит Божественной славы, осиявшей христианскую душу, но бежит, гонимая ее лучами.

Много страстей кроется в душах наших; обнаруживаются же они, когда появляются предметы их.

Ничто так не гнусно, как памятование только о <земном>.

Страсти — это тираны. Если мы будем презирать их, то сделаемся великими; если будем освобождать от них и других, то еще более великими.

Ужасен и весьма худ страстный навык: он как бы неразрешимыми узами связывает мысль, и узы сии всегда кажутся мне вожделенными...

Когда одна какая-либо убийственная страсть возобладает человеком, тогда прочие страсти умолкают в нем, диавол перестает наносить ему брани и искушения...

...Страстями умертвивший естественные силы душевные, делает их бесчувственными к действу и причастию таинств Духа.

Кто предан пьянству, чревоугодию, блуду и прочим страстям, тот подвергается душевной смерти от сих великих и лукавых страстей...

Всех страстей спутник есть печаль.

Как бурные ветры, падая на тихое море, возмущают его все с самого дна, так что песок смешивается с волнами, — так и страсти, вторгаясь в душу, превращают в ней все вверх дном и ослепляют ее мыслительную способность, особенно страсть к славе...

Борьба со страстями и страдания, возникающие из этой борьбы, несравненно тягостнее всех искушений извне. Томление и подвиг, в которые возводится христианин невидимой внутренней борьбой, восходит значением своим к подвигу мучеников.

Как сокрытое в тучной земле дает росток, так в утучненном теле расцветает страсть.

По той причине, что стал ты выше сластолюбия, не имеешь уже права безотчетно предаваться другому роду страсти. Всякая страсть, пока будет страстью, есть падение; в замене же страстей одной другою нет никакой разности падений. Кто поскользнулся от скользкости удовольствий, тот пал; и кто запнулся по гордости, также пал. Ни одного же рода падений не изберет для себя имеющий ум, но равно должен избегать всякого падения, пока оно будет падением.

Преданная страстям душа не может постигать ничего великого и благородного; но, как бы помраченная гноетечением из очей, страдает самой тяжкой слепотой.

И подлинно, одно из труднейших дел – отвергнуть пристрастие и старую привязанность, расторгнуть многосложные соблазны, окрылиться и вознестись до небесных сводов. Как у мучеников тяжел подвиг, так и у этих бывает продолжительная скорбь.

Необходим подвиг для христианина; но не подвиг освобождает христианина от владычества страстей: освобождает его десница Вышнего, освобождает его благодать Святого Духа.

Пусть страстен и труден путь, скоро да идем, да благодушествуем, пока взойдем на гору Господню и станем на святом Его месте бесстрастия.

Обуздание страстей — безмятежность и тишина души.

Когда за терпением последует в человеке великая вера и, сверх того, присоединится Божие мановение, сможет он освободиться от тех внутренних уз и преград и от тьмы духов злобы, т. е. от действий сокровенных страстей.

Нередко Бог, по особенному Своему промышлению, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти для того, чтобы они ради этих легких и почти безгрешных немощей много себя укоряли, и тем приобрели некрадомое богатство смиренномудрия.

Когда ослабевает под чревом гнездящаяся страсть, явно, что изнемогает она от оскудения сосуда, под которым таится, т. е. чрева.

Каждую из возмущающих нас страстей постараемся исправить, чтобы, воздерживаясь от злых и совершая добрые дела, могли мы в тот страшный день удостоиться человеколюбия Божия.

Не только о том, кто выпил много вина, но и о том, кто питает в душе другую страсть, можно сказать, что он сильно опьянен.

Что по страсти сделано нами, о том и воспоминания страстьми возмущают душу.

Страсть не есть естественная потребность, но в некотором роде все извращающая болезнь.

Беспристрастие к вещам чувственным возводит к видению – мысленных.

Страсть достойна порицания, как неестественное движение души.

Усиливают страсти нечистые духи, принимая в содействователи себе наше нерадение и подстрекая их: а умоляют — святые Ангелы, побуждая нас к деланию добродетелей.

При различных столкновениях с ближними обнаруживаются для инока его страсти, таящиеся от него самого в тайных глубинах сердца, и исцеляются всесильным учением Христовым.