Если хочешь войти в исследование сущности Врача, то не найдешь ни пути, ни конца своему исследованию. Ибо для всякого, кто вознамерился идти таким путем исследования. путь этот тотчас оказывается непроходимым. Непроходим и пустынен путь этот под ногами его, нет на нем ни пристанища, ни упокоения. Что ж будешь делать, несчастный, в непроходимой пустыне, не находя себе пристанища и упокоения? Куда доспеешь, несмысленный, в страшной непроходимости, вовсе не имея перед собою ни пристанища, ни конца? Куда пойдешь, ничтожный? Исследование о Единородном Сыне — необъятное море. А ты — то же, что ввергающаяся в него малая глыба земной пыли. Если захочешь пуститься в это море исследования: где тогда будешь, несчастный? Видел ли кто когда, чтобы рыхлая груда пускалась в море исследовать всю глубину великого моря? Или слыхал ли также кто, чтобы отваживалось исследовать силу ветра сыпучее вещество, повсюду рассеваемое даже слабым дуновением ветра, не имеющее в себе ни самостоятельности, ни силы, чтобы на одно мгновение устоять против ветра. И солома отваживается испытывать силу огня! Исследование Бога есть огонь пожигающий. Для чего же, несчастный, сам себя попаляешь в страшном пламени?
Скажи мне, безрассудный, как изобразить в уме своем беспредельного, славного и страшного Создателя всей твари, перед взором Которого тает всякая тварь, как воск пред лицом огня. Всякая тварь видимая, а равно и невидимая, тает перед взором Его, как воск, в мгновение ока; а ты, безрассудный, по своей грубости и дерзости, думаешь постигнуть Великого, Страшного, Славного и Несравненного? В упоении находишься ты, несчастный, не зная сам себя, а также ни природы своей, ни своего ничтожества. И того не знаешь, ничтожный, как сам ты сотворен: как же, не зная сам себя, входишь в исследование о страшном и славном Владыке?