Вкусивший уже добродетели и собственным опытом уразумевший свойство добра, бывает таков не потому, что какою-то необходимостью и по вразумлениям другим отвлекается от пристрастия к пороку и обращает взор к добродетели, но потому, что более всего жаждет лучшего, ибо непреодолимое и сильное желание Псалмопевец уподобляет жажде, приискав между животными породу наиболее чувствительную к жажде, чтобы сила пожелания более выразилась примером животного, чрезмерно жаждущего. И животное это называет оленем (Пс. 41:2), естество которого утучняется тем, что употребляет в пищу ядовитых зверей. А как соки этих зверей горячи и воспалительны, то олень, наевшись и отравившись их соком, по необходимости чувствует в себе сухость. И потому с большею жадностью желает воды, чтобы уврачевать происходящую от такой пищи сухость. Поэтому, кто по первой части псалмопения начал добродетельную жизнь, вкушением познал сладость желанного, истребил в себе всякий пресмыкающийся вид похоти и вместо зверей зубами целомудрия пожирает страсти, тот общения с Богом возжелает более или столько же, как и «олень желает на источники водные» (Пс. 41:2). А достигшему источника после чрезмерной жажды естественно столько поглотить воды, сколько станет пожелания и сил вместить. Но кто принял в себя желаемое, тот полон того, чего желал, потому что сделавшееся полным не пустеет снова, подобно полноте в теле, и питие не остается недейственным само в себе, а, напротив того, Божественный Источник, в ком бы он ни был, в Себя претворяет к Нему прикоснувшегося и сообщает тому собственную Свою силу.