Грех гораздо тягостнее смерти, почему и апостол Павел, более всех искусный в различении подобных вещей, грех назвал царем, а смерть — оброком, как бы подчиняя первому последнюю. Царем же назвал не по достоинству, ибо нет ничего гнуснее греха, но по великой покорности плененных им. Ибо если «возмездие за грех - смерть» (Рим. 6:23), то «да не царствует грех в смертном вашем теле» (Рим. 6, 12), который для имеющих ум тягостнее смерти. Если бы предлежал мне выбор, и было возможно, то избрал бы я лучше умереть не согрешив, чем согрешив, не умереть; так, последнее ужаснее первого. Ибо смерть истребится воскресением; почему согрешающий ничего не приобретает не умирая, если и по воскресении потерпит наказание. Да и другим сильным примером приводит это Апостол в ясность, сказав: «жало же смерти, грех» (1 Кор. 15:56). Поэтому, как никто не побоится змеи или скорпиона, у которых нет зубов или жала, чтобы впустить ими яд, так не боясь должно было бы принимать смерть, если бы введена была не грехом. Если бы смерть постигла за добродетель, то была бы даже приятна. Свидетелями прими мучеников, возлюбивших смерть как начало бессмертия.