Как печь возжженная сначала только коптит от дыма, исходящего из дров, а когда разгорится посильнее, тогда вся делается светлою подобно огню и не омрачается уже никакою копотью от дыма; так и душа, начавшая гореть божественным желанием, сначала видит вместе с огнем Духа внутрь себя и тьму страстей, исходящую наподобие дыма, и, сознавая, что эта, сущая в ней мрачность от тьмы страстей есть ее собственное дело, плачет и сокрушается, чувствуя же, как лукавые помыслы и злые пожелания попаляются тем огнем, как терны и волчцы, и превращаются и прах, радуется. Когда же все сие сгорит и естество души останется одно без страстей, тогда существенно с нею соединяется и божественный оный огонь и начинает гореть и светить в ней, тогда и она делается причастною этого мысленного огня, как печь причастная огня вещественного, — равно и тело причащается тогда этого божественного и неизреченного света и бывает огонь по причастию. Да ведаем, однако ж, что этому всему невозможно совершиться в нас, если мы не возненавидим мира и всего, что в мире, с готовностью даже и живот свой положить за сие дело Божие, как говорит Господь (Лк. 14:26). И иным образом огонь этот в нас не возгорается.