Жизнь Льва Николаевича могла бы пойти совсем иначе, не послушайся он гибельного помысла. Явилась у него мысль, что Господь Иисус Христос – не Бог, и он поверил ей, потом пришло в голову, что Евангелие написано неправильно, – и этой мысли он поверил и перекроил по-своему все Евангелие, отпал от Церкви, уходил все дальше и дальше от Бога и кончил плохо.
И он приходил когда-то сюда, был у батюшки Амвросия, вероятно, пришел под видом жаждущего спасения. Но батюшка Амвросий очень хорошо понял его, а Толстой заговорил с ним о своем евангелии. Когда Толстой ушел от батюшки, тот сказал про него только:
– Горд он! – и поверьте, этим словом охарактеризовал весь его душевный недуг. Толстой вернулся в гостиницу, а там жил в это время известный писатель Леонтьев. Они были между собой знакомы, и Толстой стал рассказывать Леонтьеву о своем посещении скита.
Тот, человек горячий, пришел в негодование и воскликнул:
– Как могли вы осмелиться, граф, говорить со старцем о вашем евангелии?
– А, так вы хотите на меня донести обер-прокурору? Ну, что же, доносите! Посмотрим, что из этого выйдет?!
Вот как его Толстой понял и в чем заподозрил.

В избранное Первоисточник