Когда я был еще в миру, то имел товарища, относящегося скептически к монастырям: «Не понимаю я, для чего это люди, особенно иноки, сидят поодиночке в келье, удаляются от людских взоров?»
Между тем этот человек был монахом в душе. Душа его была чистая, возвышенная. Поэт и музыкант, он имел особенную способность произносить стихи, как никто другой. Музыка была его страстью. Бывало, рассказывает нам что-нибудь и вдруг воскликнет: «Нет, я не сумею объяснить этого словами, а вот это что!» – и сядет к роялю, закинет голову и сыграет импровизацию.
– Поняли? – спросит потом.
Часто и не поймешь его, но он не изменял своей системы объяснения. Сама квартира его была обставлена со вкусом и небанально, и не было в ней диванов со столом перед ними и креслами по бокам, но все было красиво, изящно и оригинально, как незауряден был и ее обитатель. Душа его всегда питалась высокими идеалами и далека была от всякой житейской прозы. Отвергая сначала монашество, он нашел полное удовлетворение своих высоких стремлений именно в монастыре, на Афоне, куда он ушел, оставив все в мире.

В избранное Первоисточник