Есть семь разных деланий и расположений, вводящих и руководящих к богоданному смирению, которые взаимно входят в состав друг друга и друг от друга происходят: молчание, смиренное о себе думание, смиренное говорение, смиренное одеяние, самоуничижение, сокрушение и имение себя во всем последним.

Со смирением души всегда пребывает самоунижение; а оно вначале в сильнейшее напряжение приводится страхом мук вечных, перед глазами представляя страшнейшее то в одном мучилище пребывание со врагами, и к этому прибавляя еще страх и от помышления о том, что муки те неизреченны, — что нет слов для выражения их; а нескончаемость их какого еще поддает ужаса!

Есть семь разных деланий и расположений, вводящих и руководящих к богоданному смирению, которые взаимно входят в состав друг друга и друг от друга происходят: молчание, смиренное о себе думание, смиренное говорение, смиренное одеяние, самоунижение, сокрушение и стремление иметь себя во всем последним. Молчание с разумом рождает смиренное о себе думание. От смиренного же о себе думания рождаются три вида смирения: смиренное говорение, смиренных и бедных одеяний ношение и самоунижение. Эти же три вида рождают сокрушение, бывающее от попущения искушений и именуемое промыслительным обучением и от бесов смирением. Сокрушение же легко делом заставляет душу чувствовать себя истинно ниже всех и всех последнейшей, как всеми превосходимою. Два же эти вида приносят совершенное и Богом данное смирение, которое именуется силою и совершенством всех добродетелей, — и оно-то Богу приписывает добрые дела. Итак, первое из всех руководств ко смирению есть молчание, из которого рождается смиренное о себе думание; а это рождает три вида смирения. Три эти рождают один — сокрушение; а сокрушение рождает седьмой вид смирения — почитание себя низшим всех, которое называется промыслительным смирением. Промыслительное же смирение приносит Богом данное, совершенное, непритворное, истинное смирение. Первое из этих - промыслительное так приходит: когда человек, будучи оставлен самому себе, побежден бывает, порабощен всякою страстью и помыслом, тогда, будучи побеждаем духом вражеским, и не находя помощи ни от дел, ни от Бога и ни от чего совсем, и готов будучи упасть даже в отчаяние, смиряется он во всем, сокрушается, низшим всех себя имеет, последнейшим и рабом всех, худшим даже самых бесов, как их тиранству подлежащий и ими побеждаемый. Вот это и есть промыслительное смирение, в силу которого от Бога дается второе, высшее, которое есть божественная сила, вседейственная и всетворная. Его ради видя себя органом Божественной силы, человек ею совершает дивные Божии дела.

Говорящие или делающие что-либо без смирения подобны строящему дом зимою или без цемента.  Опытом, разумом обрести и понять смирение есть достояние весьма немногих. Словом о нем разглагольствующие подобны измеривающим бездну. Мы же, слепые, мало нечто о сем великом свете гадающие, говорим: смирение истинное ни слов смиренных не говорит, ни видов смиренных не принимает, не нудит себя смиренно о себе мудрствовать и не поносит себя, смиряясь. Хотя все такое начатки суть, проявления и разные виды смирения, но само оно есть благодать и дар свыше. Два есть смирения, как говорят святые отцы: почитать себя низшим всех и Богу приписывать добрые дела свои. Первое есть начало, второе — конец. Тем, кои взыскивают его, предлагается иметь с разумом следующие три в себе помышления: что они грешнее всех людей; что они срамнее всех тварей как сущие в состоянии неестественном; что они окаяннее бесов, как рабы бесов. Смиряющемуся так говорить надлежит: есть ли на свете грешники, коих грехи, не говорю, превосходили бы, но хоть равнялись бы моим? Нет, душа моя; мы с тобою хуже всех людей, мы — земля и пепел под ногами их. И как мне не считать себя срамнейшим всех тварей, когда... по бесчисленным беззакониям своим я стал ниже естества? Поистине звери и скоты чище меня грешного; потому я ниже всех, как до ада низведший себя и как в аде лежащий еще прежде смерти. Кто же не ведает и не чувствует, что грешник хуже и бесов, как раб их и подданный, уже отсюда с ними во тьму кромешную заключенный? Воистину хуже бесов обладаемый ими; и потому с ними наследую я бездну, окаяннейший. В преисподней, во аде и бездне прежде смерти обитающий, как в самопрельщении дерзаешь называть себя праведным, сделав себя злыми делами грешником непотребным и бесом? Горе прельщению и заблуждению твоему, бесный, пес  нечистый, за сие в огонь и тьму осуждаемый!

Есть семь взаимно обусловленных деланий и расположении, вводящих и направляющих к богоданному смирению: молчание, смиренные мысли о себе, смиренные слова, смиренное одеяние, сокрушение, самоуничижение и желание во всем видеть себя последним. Молчание рождает смиренные мысли о себе. От смиренных мыслей о себе рождаются три вида смирения: смиренные слова, смиренные и бедные одежды и самоуничижение. Эти три вида рождают сокрушение, происходящее от попущения искушений и называемое промыслительным... Сокрушение легко заставляет душу чувствовать себя ниже всех, самой последней, превзойденной всеми. Два же эти вида приносят совершенное и богодарованное смирение, которое именуется силой и совершенством добродетелей. Оно-то и приписывает Богу добрые дела... Смирение приходит так: когда человек, предоставленный самому себе, бывает побежден и порабощен всякой страстью и помыслом, и, побеждаемый вражеским духом, не находит помощи ни от дел, ни от Бога и ни от чего другого и уже готов впасть в отчаяние, тогда он смиряется во всем, сокрушается, начинает считать себя хуже и ниже всех, даже хуже самих бесов, как подверженный их власти и ими побеждаемый. Вот это и есть промыслительное смирение...