Григорий Синаит

Если кто устами творит молитву, а ум его кружится, какая польза? Когда один созидает, а другой разоряет, ничего из этого, только труды (Сир. 34:23; 1 Кор. 14:14).

Молитва в новоначальных есть как огонь веселия, из сердца исторгающийся; а в совершенных – как свет благоухающий, внутри него действующий.

...Ум, если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы.

Молитва есть извещение сердца, надежда спасения, знамение освящения, символ святости, познание Бога, обнаружение крещения или очищения в бане пакибытия, обручение Духа Святого, Иисусово радование, веселье души, милость Божия, знамение примирения, Божие явление, признак ангельского жительства.

Начало умной молитвы есть очистительное действо или сила Духа Святаго, и таинственное священнодействие ума, как начало безмолвия, — упразднение от всего или беспопечение; средина — просветительная сила Духа и созерцание, а конец — исступление или восторжение ума к Богу.

Как же ты думаешь и говоришь, будто мы предлагаем преуспеть в молитве без деятельной жизни?

Истинное начало молитвы есть сердечная теплота, попаляющая страсти, отраду и радость вселяющая в сердце непоколебимым возлюблением, и утверждающая сердце несомненным удостоверением.

Чуждая прелести молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергающему огнь в землю сердца нашего, — теплота, сжигающая страсти, как сорняки, вселяющая в душу веселие и тишину и приходящая не с правой и не левой стороны или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от Животворящего Духа.

Начало действия благодати в молитве различно обнаруживается, так как, по Апостолу, и разделение Духа бывает разнообразно, по Своей Ему воли (Евр. 2:4). В некоторых приходит дух страха, разрушающий горы страстей, и сокрушающий камни, — жестокие сердца, — такой страх, что от него плоть как бы гвоздями пригвождается и мертвой становится. В других же является потрясение или радость, которое веселием назвали отцы. В иных, наконец, и преимущественно в преуспевших в молитве, Бог производит веяние света, тонкое и мирное, когда Христос вселится в сердце (Еф. 3:17) и таинственно воссияет в духе.

Страсть эта, подразумеваю тщеславие, не дает монаху преуспеть в добродетели, так что он труды терпит, а под конец оказывается бесплодным.

Вера есть корень заповедей или, лучше, источник, напояющий их к произращению.

Из веры всякая заповедь источается и совершается просвещение душ, в которых тогда проявляются такие плоды истинной и действенной веры: воздержание, любовь, как конец совершенства, смирение, как особый дар Божий, и утверждение всего.

Ничто не делает душу даже и ревностных подвижников столь расслабленной, бездумной и беспечной, как самолюбие, эта кормилица страстей.

Со смирением души всегда пребывает самоунижение; а оно вначале в сильнейшее напряжение приводится страхом мук вечных, перед глазами представляя страшнейшее то в одном мучилище пребывание со врагами, и к этому прибавляя еще страх и от помышления о том, что муки те неизреченны, — что нет слов для выражения их; а нескончаемость их какого еще поддает ужаса!

Есть семь разных деланий и расположений, вводящих и руководящих к богоданному смирению, которые взаимно входят в состав друг друга и друг от друга происходят: молчание, смиренное о себе думание, смиренное говорение, смиренное одеяние, самоуничижение, сокрушение и имение себя во всем последним.

<Будучи отягощаем печалью о вещественных стяжаниях> страстный ум во глубину отчаяния погружается помыслами своими.

Бесы берут силу над нами больше по нашей беспечности.

Много козней у лукавого, и втайне зорко он смотрит за склонением нашего произволения, всячески ища обокрасть дело наше, неведомо для нас, чтоб не по Богу было то, что делается.

Были и демоны некогда умами; но отпадши от того безвеществия и тонкости, вещественную некую грубость приобрел каждый из них, отелесевшись по чину и действу, которым окачествился действенно. Ибо так как и они, подобно человеку, ангельскую потеряв  ангельский вкус или ангельский рай сладости, лишились Божественного наслаждения, то в земле и они, как мы, стати находить наслаждение, вещественными сделавшись к вещественным страстям привычками.

Диавол, когда увидит кого, в плаче живущего, то не замедляет там, боясь смирения, порождаемого плачем.

Бесы наполняют образами ум наш, или, лучше, сами облекаются в образы по нам, и искушение вносят, соответственно привычке господствующей и действующей в душе страсти, ибо этой привычкой страстной они обыкновенно пользуются к размножению в нас воображений страстных, и даже во сне мечтание наше делают богатым воображениями: причем преобразуются бесы похоти иногда в свиней, иногда в ослов, иногда в коней похотливых и огневидных, иногда в жидов наиболее невоздержных; бесы гнева — иногда в язычников, иногда во львов; бесы пьянства и объедения — в сарацин; бесы корыстолюбия — иногда в волков, иногда в тигров; бесы лукавства — иногда в змей, иногда в ехидн, иногда в лисиц; бесы бесстыдства — в собак; бесы лености — в кошек. Бывает, что бесы блуда иногда превращаются в змей, иногда в ворон и грачей; в птиц превращаются наиболее воздушные бесы. Трояко же фантазия наша изменяет воображение бесов, по причине трехсоставности души, представляя их в виде птиц, зверей и скотов, соответственно трем силам души — желательной, раздражительной и мыслительной. Ибо три князя страстей против этих трех сил вооружаются, и какою страстью наполнена душа, сродный с тою они принимают образ, в котором и приступают к ней.

...Ум если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы.

Огонь, тьма, червь, тартар соответствуют страстям ...неутолимой жажде чувственных удовольствий, смраду греха зловонного, — которые, как задатки и зачатки адских мук, уже отсюда начинают мучительно действовать в душах грешников, когда укореняются долгим навыком.

Кто же не ведает и не чувствует, что грешник хуже и бесов, как раб их и подданный, уже с этого времени с ними во тьму кромешную заключенный?

В послушании с вопрошением и смиренномудрием ищущий Бога никогда не потерпит вреда благодатью Христа, всем человекам спастись хотящего. Если же и случается с таким искушение, то это бывает для испытания и увенчания и сопровождается скорою помощью от Бога, попускающего это, известными ему путями.

Гнев укрощается и заменяется радушием, ничем иным, как мужеством и милостивостью; они сокрушают осаждающих град души врагов, первое — внешних, а вторая — внутренних.

Многие из действующих по заповедям кажутся идущими путем, которые, однакож, не достигши города, остаются вне его; потому что бестолково совершают путь свой, ошибочно принимая распутья, уклоняющие от прямого царского пути, т. е. соседние с добродетелями пороки, за настоящий царский путь. Ибо исполнение заповедей истинное не только не терпит ни недостатка, ни излишества, но и требует богоугодной цели, т. е. исполнения во всем единой Божественной воли. Если же не так дело идет, то суетен труд, потому что без этого не творятся правые пути Божии (Мк. 1:3), во всяком деле неотложно требуется иметь сказанную цель при делании его.

Желающий понять заповеди без исполнения заповедей, и через учение и чтение обрести то желающий, подобен человеку, воображающему тень вместо истины.

Которые же от своих помыслов говорят, прежде приобретения чистоты, те прельщены духом самомнения.

Как добродетелей порождение в душе имеет начало, так и страстей. Но те обыкновенно по естеству рождает она, а эти в противность естеству.

Если не узнаем, какими нас создал Бог, то не познаем и того, какими нас сделал грех.

Вкушать пищу и извергать излишнее, гордо держать голову и лежа спать — естественные принадлежности зверей и скотов, в которых и мы, став через преслушание подобными скотам, от свойственных нам богоданных благ отпали и сделались из разумных скотскими и из божественных зверскими.

Как задатки будущих мук скрыты в душах грешников, так и задатки будущих благ присущи сердцам праведников и действуют духовно, как и вкушаются. Ибо Царствие Небесное есть добродетельная жизнь, как мучение адское есть страстные навыки.

...Страстями умертвивший естественные силы душевные, делает их бесчувственными к действу и причастию таинств Духа.

Яд жала греха к смерти есть страстная привычка душевная; ибо неизменим нрав того, кто произвольно увлекся страстями.

Начало и причина страстей есть злоупотребление; злоупотребления — склонность; склонности — движение желательного навыка; испытание желания есть повод ко греху; повод ко греху - от бесов, которым Промыслом попускается обнаруживать, каково наше самовластие.

Страстные навыки есть задатки адских мук.

Начало и причина помыслов лежит в разделении преступлением человека единовидной и простой памяти, которая через это потеряла и Божию память и, сделавшись из простой сложною и из единовидной разнообразною, стала губима своими собственными силами.

Помыслы есть движение безвидного прилога каких-либо вещей.

Действие помышлений невещественно; но они напоминают и влекут к вещественному и бывают причиной плотских грехов.

Из новоначальных никто никогда не отгоняет помысла, если Бог не отгонит его. Только сильным свойственно бороться с ними и прогонять их. Ты же, когда приходят помыслы, призывай Господа. Не терпя сердечной теплоты, молитвой подаваемой, они, как огнем опалимые, отбегают.

Помыслы есть слова бесов и предтечи страстей...

Диавол обычай имеет, особенно дня новоначальных, представлять под видом истины прелесть свою, преображая лукавое свое в духовное.

Великая противоборница истины и в пагубу вводительница человеков есть сейчас прелесть, через которую в душах нерадивцев воцарился мрак неведения, отчуждающий их от Бога.

Огненные озера есть сладострастные души, в которых, как в зловонных болотах, вонь страстей питает неусыпающего червя невоздержания, неудержимую похоть плоти, — питает также змей, жаб и пиявок злых похотей, скверных и пагубных помыслов и бесов. Такое состояние отсюда принимает задаток будущего мучения.

Оставление благодати бывает услаждения ради страстными движениями, а совершенное ее лишение ради делания грехов. Ибо душа страстелюбивая и грехолюбивая лишается благодати, отметает ее и вдовеет и через то делается жилищем страстей, — чтоб не сказать демонов, в настоящем и в будущем веке.

Глубоким рвом тинным почитай мокротную сласть, скверну блуда и печаль о вещественных <приобретениях>, будучи отягощаем которыми страстный ум в глубину отчаяния погружается помыслами своими.

Знать Единого Бога, по Писанию, есть корень бессмертия, а ведать державу Триипостасной Единицы есть всецелая правда.

Ум говорит посредством слова, и слово проявляется посредством духа. По сему примеру человек носит слабый образ неизреченной и началообразной Троицы, показывая и в сем свое по образу Божию создание.

Нужно благочестно исповедать: Отца нерожденного и безначального, и Сына рожденного и собезначального, и Духа Святого соприсносущного, от Отца исходящею и Сыном подаваемого, как говорит святой Дамаскин.