Феогност

Всем чувством почитай себя муравьем и червем, чтобы сделаться человеком Богосозидаемым: ибо если не будет того прежде, не последует и это. Сколько спустишься вниз в чувстве о себе, столько подымешься вверх в действительности. Когда в ничто вменяешь себя перед лицом Господа, подобно Псалмопевцу (Пс. 38:6), тогда бываешь сокровенно велик из малого; и когда сознаешь себя ничего не имеющим и не знающим, тогда ты богат и деянием, и разумом, похвальными у Господа.

Странное скажу тебе слово, но не дивись. Если и не достигнешь бесстрастия по причине, может быть, тиранских предрасположений, но, находясь во время исхода в глубоких чувствах смирения, ничем не меньше бесстрастного вознесешься на облаках. Ибо пусть сокровище бесстрастных составлено бывает из всякой добродетели; но драгоценный камень смирения паче всех их досточестен и высок, и стяжавшему его доставляет не только умилостивление перед Богом, но и вход вместе с избранными в брачный чертог Царствия Его.

Всем чувством почитай себя муравьем и червем, чтобы сделаться человеком Богосозидаемым: ибо если не будет того прежде, не последует и это.

Не будем мы наказаны в будущем веке за то, что грешили, и не будем осуждены по этой причине, получив естество изменчивое и непостоянное, но за то, что, согрешив, не покаялись, и не обратились от злого пути ко Господу, получив власть и время имея на покаяние. Бог благ и милосерд к кающимся, хотя изображается Он угрожающим и гневающимся, но это на зло и грех, а не на нас, которых всегда готов принять, коль скоро увидит слезу сокрушения на лице нашем. Да и вообще Он бывает таков к нам, каковы дела и расположения наши, каждому воздавая по достоинству его жизни.

Желая сподобиться Божественного видения и озарения ума, прежде возлюби мирную и безмолвную жизнь и, упраздняясь от всего, познай и себя и Бога. Если будет это, то ничто уже не воспрепятствует тебе, как в тонком веянии ветра глас хлада тонка (3 Цар. 19:12), при внутреннем устроении твоем, чистом и никакою страстью не возмущаемом, умно узреть для всех Невидимого, благовествующего тебе спасение чрез впечатлительнейшее познание Его.

Странное скажу тебе слово, но не дивись. Есть некое сокровенное таинство, между Богом и душою совершающееся. Бывает же это с теми, которые достигают высших мер совершенной чистоты, любви и веры, когда человек, совершенно изменившись, соединяется с Богом, как свой Ему, непрестанною молитвою и созерцанием. Находясь на этой степени, Илия заключает небо на бездождие и небесным огнем попаляет жертву; Моисей пересекает море и поднятием рук обращает в бегство Амалика; Иона избавляется от кита и глубины морской. Ибо необходимость некая бывает при этом для человеколюбивейшего Бога, в меру однако ж того, как это с Его волею согласно. Сподобившийся этого, хотя и плотью обложен, но превзошел меру тления и смертности, как обыкновенный сон принимая смерть, к его утешению пересылающую его к тому, чего он всегда ожидал.

Внимай, какой удостоен ты равноангельной чести и старайся со всякою добродетелию и чистотою пребывать непорочным на сей степени <священства>, на какую призван.

Блистателен чин священства и священное облачение, но <только>... тогда, когда посвященный имеет при этом внутри и душу, блестящую чистотой.

Благоговея перед Владычными страстями и перед истощанием за нас Бога Слова, а также и перед жертвою и срастворением в нас Животворящего и Божественного Тела и Крови, которых не только причастия, но и священно-совершения сподобляемся мы, смиряй себя, как овча заколения, почитая всех воистину превосходящими тебя, и всячески блюдись, как бы не уязвить чьей-либо совести. Без очищения же себя не дерзай прикасаться Святых Тайн, чтобы не пожжену быть, как сено, Божественным огнем и, как воск растаяв, не разлиться.
И воистину, если будешь, как должно, совершать сие Божественное, всечестное и страшное священнодействие, и совесть ни в чем не будет укорять тебя, то ни в чем другом не обретешь ты столь удостоверительного упования спасения, как в нем. Ибо от него получится тобою благо, паче всякого другого делания и созерцания. — Если же не так, то сам смотри, что сие значит. — И всеконечно лучше, по сознанию своей немощи, отказаться от высокого чина священства, нежели с сознанием своего недостоинства и нечистоты принять его и носить и, показываясь для многих высоким, быть на деле по недостоинству подобным трупу, достойным плача.
Служение честного священства и его умилостивление Бога и неотступное за всех перед Ним ходатайство столько превосходит всякое псалмопение и молитву, сколько солнце звезды. Ибо Самого Единородного приносим мы в жертву, — Его, по человеколюбию туне заклавшегося за грешников, предлагаем и приводим в умоление не только об оставлении грехов, но и о даровании всего, в чем имеем нужду, и о чем молимся: и Тело, с Божеством соединенное, как некий угль, попаляет всякое беззаконие и сердца просвещает с верою приступающих; равным образом и Божественная и всечестная Кровь, паче всякого иссопа, омывает и очищает всякую нечистоту и скверну тех, кои дерзают приступать к Святым Тайнам со всевозможным сокрушением и уповательным умилением. Где можно получить что-либо такое?

Или будь бесстрастен по-ангельски, как бы вне мира и плоти будучи мудрым, и таким образом вступи на эту небесную лестницу, или, сознав свою немощь, устрашись высоты, угрожающей и падением великим для неисправных, и держись за жизнь, общую большинству, не меньше, однако же, той особой, приводящей к Богу и усвояющей Ему, в которой, если и упасть тебе случится, удобнее для тебя восстать покаянием, благодатью Всемилостивого Бога нашего.

Дерзновенно придя под иго священства, право твори пути свои и право правь слово истины, со страхом и трепетом соделывая через то свое спасение. Ибо Бог наш есть огонь попаляющий; и если ты коснешься Его, как золото или и серебро, то не бойся сожжения, как вавилонские отроки в печи; если же ты травяной и тростниковый, из легко возгорающегося вещества, как земная мудрствующий, то бойся, чтобы не быть сожженным небесным огнем, если не убежишь от гнева, как Лот, воздержанием от страшных тайн, или не поспешишь омыться в слезах покаяния. Только омывшись водою слезною, ты станешь неопалим и неуязвим для огня правды, как некогда слабое растение купины. В таком случае я не знаю, есть ли какой из грехов, который не был бы изглаждаем Божественным огнем в служении, совершаемом с полною чистотою, или действенным очищением.

Потоками слез более снега отбеленный, со светлою в чистоте совестью касайся Святых Тайн, как святой, внешним ангелоподобным благообразием являя внутреннюю души красоту.

Получение спасения достигается добродетелию и в низком состоянии, а не досточестным священством, требующим и жития равноангельного.

Возжелав нетления и бессмертия, благочестно и благоговейно совершай животворные и нетленные Тайны, желая вместе и преселения отсюда, как совершенным ставший через веру.

Не осилив же отстать и очиститься от страстного расположения, по причине долговременной привычки, как дерзаешь ты, окаянный, касаться того, что и для Ангелов неприкосновенно? Итак, или вострепещи и воздержись от Божественного священнодействия и тем умилостиви правду Божию, или как бесчувственный и неисправимый, попускай себя впасть в руки Бога живого, Который не пощадит тебя человеколюбно, но накажет немилосердно за то, что ты бесстыдно дерзаешь приступать к царской брачной вечери, с душою оскверненною и в рубищах, когда ты недостоин даже входа в Царский Дворец, а не только возлежания на Его вечери.

Плоти Божией и жрецом, и общником через причащение сделавшись, сообразным быть обязан стал ты и подобию смерти Его, «не для себя жили, но, по Апостолу, распявшемуся и умершему за тебя» (2 Кор. 5:15). Если же для плоти и мира страстно живешь ты, то уготовляешь себя после смерти на вечное мучение, если прежде кончины произвольно не перестанешь совершать Бескровную Жертву. Кому неизвестно, что многие из недостойно священнодействующих восхищены быв отсюда внезапною смертью, пересланы прямо в тамошние мучилища.

Трезвенно и болезненно, во-первых, о себе самом приноси с сокрушением и слезами мироспасительную Священную Жертву во очищение: ибо кто так, как ты, поболезнует о тебе и станет приносить о тебе Жертву, когда умрешь? Потому, прозревая имеющее быть, как бы уже похороненного поминай себя, в ходатайство о спасении твоем предлагая Богу эти Святые Дары на Трапезе, воспоминая Его вольное здесь и человеколюбивое заклание.

Принявшему священство и от всех страстей надлежит быть чистым, особенно же от блуда и злопамятства, о которых даже легких помышлений иметь не следует.

Сподобившись Божественного и честного священства, прежде всего себя самого обязан ты всегда иметь принесенным в жертву умерщвлением страстей и сластей плотских и таким образом дерзать приступать к животворной и страшной Жертве, если не желаешь быть сожженным Божественным огнем, как какое-либо легко сгорающее вещество. Ибо если Серафим не дерзнул без клещей прикоснуться к углю (Ис. 6:6), как ты коснешься без бесстрастия? Через него же ты будешь иметь и язык освященным, и уста очищенными, и душу непорочную вместе и с телом, и сами руки ярче всякого золота блестящими, как слуг преестественного огня и жертвы.
Сознай поглубже силу сказанного, потому что каждодневно зришь это спасительное Божие Таинство... и если не имеешь извещения от Духа Святаго, что ты благоприятный посредник между Богом и человеками, как равноангельный, то на погибель себе не осмеливайся на всесвятое и страшное священнодействие Божественных Тайн, перед коими Ангелы благоговеют и от коего всеблагоговейно воздерживались многие из святых, чтобы... не быть изъятыми из среды живых, по суду Всевышнего.

Храни Божественный дар священства, как зеницу ока, чтоб, причастившись без должного внимания, не быть с высоты низринутым в бездну, из которой трудно будет тебе найти выход.

С бранью и укорами, дерзко приступает враг к душе, исшедшей из тела, как горький и страшный обличитель падений ее.

Какое несказанное и невыразимое утешение, когда душа с уверенностью во спасении отделяется от тела, снимая его как одежду! Ибо, как бы во обладании будучи ожидаемых благ, она оставляет его, беспечально, с миром идя к Ангелу, свыше сходящему к ней с радостью и веселием, и вместе с ним беспрепятственно проходя воздушное пространство, никакому не подвергаясь нападению со стороны духов злобы, но в радости восходя с дерзновением и благодарными возгласами, пока достигнет поклонения Творцу и там получит определение быть помещенною в числе подобных ей и равных в добродетели, до общего Воскресения.

Если же какое пристрастие к земным благам связывает тебя, то ты подобен орлу, уловленному сетью за ноготь и не могущему взлететь ввысь.

Если же ты, как Лазарь, имеешь нужду в оживлении, умерши от страстей, эти самые добродетели <смирение и любовь> как родных сестер предпосли ходатаицами перед Ним <Богом> — и всеконечно получишь искомое.

Непрестанно трезвись и бодрствуй, по причине вокруг нас ходящих нечистых демонов, всегда клевещущих против нашей благой жизни и стопу нашу коварно хранящих до самого конца жизни, — и до самого исхода своего трепещи за себя, по причине безвестности будущего, как созданный превратным и изменчивым по самовластию своему.

Возжелав боготворного бесстрастия, прежде послушанием и смирением взыщи этого желаемого, чтобы, пойдя к нему другою дорогою, не причинить себе напрасных трудов. Бесстрастие же стяжавшим должно почитать не того, кто иногда осаждаем бывает страстями, а иногда мирен и покоен бывает от них, но того, кто непрестанно наслаждается бесстрастием, и когда присущи причины страстей, недвижимым от них пребывает, и когда помышления о них приходят, ничего от того не претерпевает.

Бесстрастия не желай прежде времени, чтобы не пострадать от того же, от чего пострадал первозданный, незрелого вкусивший древа познания; но трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве и храня с самопрезрением и крайним смирением деятельные навыки и порядки, примешь после всего во время благоприятное и благодать бесстрастия, это пристанище упокоения после бурь и тревог. Ибо не несправедлив Бог, чтоб для правошествующих отворить, когда должно, дверь бесстрастия.

Исправляя, как должно, деятельную сторону добродетельной жизни, чрез это одно не можешь ты достигнуть пристани бесстрастия, так чтобы чисто и непарительно мог молиться, если в то же время ума твоего не будут охватывать духовные созерцания просветительного ведения и познания Сущего, которыми окрыляясь и просвещаясь, стремительно возвышался бы он в высь, в истинной, всецело любовью дышащей молитве, к родственным ему светам вышних невещественных чинов, а от них, сколько доступно, к великому возносился бы Свету, к Трисолнечной Богоначальной Троице.

Нестяжательность не приобретешь, как должно, без бесстрастия, ни бесстрастия без любви, ни любви без страха Божия и чистой молитвы, ни этих без веры и без заботы, которыми окрыляемый ум бросает к низу направленное мудрование, воспаряет в небесное и обозревает его, ища Владыку своего.

Будучи плотоносцем, не покушайся исследовать мысленного и духовного, как оно есть, хотя умность души твоей и располагает тебя к сему, когда бывает чиста. Ибо пока нетелесная душа, держимая в узах плоти и крови, не отрешится от сей дебелости и не станет быть с умными силами, дотоле не может, как должно, помышлять о них и понимать их.

Божества, что Оно есть и где, не ищи умом, ибо Оно преестественно и местом не объемлется, яко превыше всего сущее. Но только описуемого по воплощению Бога-Слово показывай в себе, как в зеркале, сколько это доступно, Который в этом случае, светлые испуская лучи Божественным естеством Своим, в определенном месте мысленно полагается, пребывая вездесущим, по неописанности Божества. Впрочем, насколько очищаться будешь, настолько будешь сподобляться и озарения Божественного.

Если желаешь сделаться богословом и созерцателем, путем жизни взойди до этого и чистотою приобретай чистое боговедение. Помянув о богословии, напоминаю тебе — смотри, не простирайся в высоту его до безмерности и ведай, что не пристало нам еще молоком добродетелей напояемым покушаться воспарять туда, чтоб понапрасну не растерять перьев, как бывает с молодыми птенцами, хотя сладость ведения и сильно влечет наше желание. Когда же, по очищении целомудрием и слезами, воздвигнемся от земли, как Илия или Аввакум, предначиная или предызображая имеющее некогда быть восхищение на облаках, и молитвою созерцательною, чистою и непарительною, став вне чувств, взыщем Бога, тогда, может быть, коснемся сколько-нибудь и богословия.

Спасаемый даром, благодари Спасителя Бога. Если же желаешь и дары принести Ему, принеси благодарно от вдовствующей души своей две лепты — смирение, разумею, и любовь.

Знание называю не мудрость, но искренне познание Бога и Божественного, которым боголюбивый, не влекомый вниз страстями, возвышается к обожению благодатью Святого Духа.

Возжелав истинного ведения и удостоверения в спасении несомненного, умудрись прежде расторгнуть страстные союзы души с телом и, обнажившись от пристрастия к вещественному, низойди в бездну смирения — и обретешь многоценный бисер спасения, как в раковине, в Божественном ведении сокрытый, и в светлость Царствия Божия тебя предварительно обручающий.

Не ищи преподания тебе дарований, если они не способствуют спасению и сохранению смиренномудрия.

Остерегайся излишних утешений телесных, и воздерживайся от них, чтобы они не отняли чего-либо из цены трудов твоих.

Нет другого столь великого подвига, как подвиг целомудрия и девственности. Честно хранящий безбрачие составляет предмет удивления для Ангелов и увенчивается не менее мучеников. Ибо от того, кто, будучи связан плотию и кровию, всегда старается подражать безвещественности бесплотных посредством чистоты, сколько требуется трудов и потов? И воистину столь велико и высоко это дело, что было бы невозможным, как вышеестественное, если бы Бог свыше не являл Своего заступления, укрепляя и утверждая немощное и бренное естество и некиим образом от земли восставляя его божественною любовью и упованием обетованных воздаяний.

Тогда думай, что имеешь истинную добродетель, когда совершенно ни во что поставишь все, сущее на земле, всегда имея в сердце с чистою совестью готовность переселиться ко Господу.

Порождением истинной добродетели бывает или знание, или бесстрастие, или то и другое вместе. Почему если бы кто попусту стал искать в нас этого, то было бы не ложно, что добродетель наша есть только кажущаяся добродетель, а не истинная. Ибо если бы она не была такою, то была бы богата и плодами, а не одними листьями. Таким образом, побуждаемый на добро или человекоугодием, или самоугодием, или другим чем, неугодным Богу, лжив и не боголюбив. Но если мы исправим побудительную причину, то несомненно достигнем совершенства в истинной добродетели, которая, в свое время и в должной мере, принесет нам и знание, и бесстрастие благодатью Всеблагого Бога нашего.

Враг тогда встречает нас жестокими и страшными искушениями, когда почует, что душа вступила в высшие меры добродетели. Свидетельствуется же это словами молитвы и возвышением ее над вещественною двоицею плоти и чувств. И тогда человеконенавистник так злобно искушает, что нам приходится даже в жизни отчаиваться. Но не знает он, суетный, каких благ бывает для нас виновником, делал нас через терпение более опытными и светлые нам сплетая венцы.

Как после блеска молнии тотчас ожидается и гром, так и там, где воссияло Божественное очищение, утихает буря страстей. А где это, там вместе с этим водворяется в приобретшем залог будущего блаженства. Но не бывает ни чувства милости Божественной, ни надежды бесстрастия в душе, любящей мир более Создавшего, питающей пристрастия к видимому и всем желанием вожделевающей плотских удовольствий и наслаждений.

Когда случайно пошатнешься в добром стоянии, не трепещи, а выпрямись поскорее, спеши возвратиться к прежнему благоустроению печалью, жалением, самоукорением и слез довольным излиянием, в сокрушении духа; в силу которых, исшедши из случившегося падения, войдешь в место спасительного радования, полагая в сердце твердо стоять, чтоб опять, прогневив Судью, не иметь нужды в слезах и сокрушении в очищение; ибо если здесь этого не будет, то, безусловно, в будущем не миновать нам мук достойных.

Хотя бы ты все, относящееся к деятельной жизни, прошел, не надейся на себя при этом, будто достиг уже бесстрастия и можешь беззаботно вращаться в мире; чтобы в таком случае, набрав страстных видов, по возвращении к себе, не встретил ты в этом чего-либо неблагоприятного порядкам жизни своей. Но всегда, под присмотром страха, усердно пекись о своем изменчивом и превратном естестве, благоразумно удаляясь от причин страстей. Ибо бесстрастие, в высшей степени неизменное, бывает лишь в достигших совершенной любви и непрестанным созерцанием держимых выше всего чувственного и восшедших на верх смирения, которых уже не касается пламя страстей, пресекаемое гласом Господа, ради преложения совершенных в нетление.

Воздержись от высших созерцаний, если ты не достиг еще крайнего бесстрастия, не гонись за тем, чего догнать нельзя, и не ищи того, что выше сил твоих.

Истинное... сокрушение тогда получишь, когда воздержанием, бдением, молитвою и смирением, иссушив сросшуюся с плотию твоею сласть похоти, сораспнешься Господу Иисусу и не будешь уже жить страстно, а начнешь жить Духом, сообразуясь с надеждою вышнего звания и избрания (2 Пет. 1:10).

Когда не станет возмущать тебя никакая страсть, Божественное же желание будет возрастать внутри тебя, в сердце твоем, когда при том не станешь ты бояться смерти, почитая ее сном, а паче вожделевать будешь разрешения с телом, тогда стяжаешь ты, как должно, залог спасения, и Царствие Небесное будешь носить внутри себя, радуясь радостью неизреченною.

Пойди же ты мне, возжелавший спасения, теки с жаром, и, не зная утомления, пока достигнешь, — ищи старательно, проси непрестанно, стучи терпеливо, пока не получишь, водрузив на верху лестницы, как знамя, твердую веру и смирение. Достигшим же желаемого почитай себя не тогда, когда получишь отпущение грехов, но когда перестанешь бояться восстания всяких страстей, без страха и с дерзновением готов бывая выйти из тела.

Без страха невозможно прямо перенестись к Божественной любви и, минуя любовь, взлететь к Ожидаемому и почить в Нем.

«Пойди к муравью, ленивец» (Притч. 6:6) — и научись от него трудолюбному деланию. Но при этом не забывай, что во благих наших не имеет нужды Бог, ни в чем не имеющий недостатка и всем преисполненный; но Сам благотворит богатно даровито, и спасает по благодати благоумных, и верных Ему произволением, и благодарных; хотя человеколюбно принимает посильные их делания. Итак, если ты трудишься как должник Ему за прежние Его тебе блага, добре творишь и близка к тебе милость Божия; если же должником думаешь иметь Бога за делаемое тобою по видимому добро, то ты заблудился, уклонясь от прямого пути: ибо как Благодетель — должник? Впрочем, теки и так, как наемник; и, мало-помалу преуспевая, достигнешь, по милости Божией, искомого.