Иустин (Попович)

В Святом Евангелии сказано: «И после сего куска вошел в него сатана» (Ин 13:27). После какого хлеба? После Хлеба, который дал ему Христос, после Причастия, после Христа. О, возможно ли большее падение, больший ужас?

Диавол и диавольская логика утверждает обратное: с помощью зла человек может стать добрым, с помощью насилия - свободным, на бедствиях другого может он строить собственное счастье.

Над созиданием Тела Церкви трудится каждый член Церкви, неся какой-либо евангельский подвиг. Потому что всякий подвиг встраивается, врастает в Церковь, и так растет Её Тело.

В каждом ребенке много неба, много небесного. Что такое дитя? Это частица неба на земле ... дети - в силу одного того, что они дети, - обладают Небесным Царством в своих незлобивых душах.

Вечное и доброе есть синонимы. Через каждую крупицу добра в душу человека нисходит малая толика вечного, вечности. Сделанное добро - это уже осуществленная частичка вечного в человеческом существе и жизни.

Только освятив себя, человек может освящать других; только став светом, может просвещать других.

Если человек без предрассудков всмотрится в историю этого странного мира, он должен признать, что мир этот - огромная мельница смерти, которая безостановочно смалывает необозримые вереницы людей, от первого человека вплоть до последнего. И меня смалывает, и тебя смалывает, друг мой, и всех нас смалывает, пока в один день или в одну ночь не смелет.

Когда человек с края могилы осматривает мир, то никакая философия не может подсластить ему горькую тайну смерти. Представьте: у меня умирает брат, сестра, мать; в каждом атоме моего существа кипит печаль невыразимая. На что я обопрусь? Кто меня утешит? - Философия нема, наука глухонема, чтобы могли меня утешить. Лишь перед страшной реальностью смерти я ощущаю и осознаю, что философия и наука, по сути, не благая весть, а весть горькая. Разве может быть благой вестью та весть, которая не в состоянии смягчить наиядовитейшее страдание и наистрашнейшую печаль духа человеческого - полынно-горькую тайну смерти?

Сначала неосознанно, а потом систематически сознательно и намеренно, европейскому человеку и через науку, и через философию, и через культуру впрыскивали представление, что человек смертен весь без остатка. Это представление постепенно оформилось в убеждение, которое гласит: смерть – необходимость. Смерть – необходимость! Возможен ли больший ужас, оскорбление и насмешка: величайший враг человека необходим человеку?! Скажите мне, есть ли здесь логика, хоть какая-нибудь, хотя бы детская или даже логика насекомых? Может быть, европейский человек, раздавленный и размолотый на мельнице смерти, утратил и последнюю каплю разума и начал бредить?..

Бесстрастная половая принадлежность - это безгрешное человеческое свойство, святое, без примеси сладострастия, похоти, вожделения ... в Христе нет мужского пола, ни женского, все есть едино.

Человек Христовой веры живет ощущением и сознанием того, что всякий человек – это бессмертное и вечное существо... Ощущение бессмертия происходит от ощущения Бога, а ощущение Бога не терпит греха...

Человек, как тебя именовать, если не диаволом? Но что это я говорю? Это оскорбление для диавола. Диавол никогда не был так зол, так изощренно зол, как человек. Господь Христос и во ад сошел, и там Его не распяли! Разве люди не хуже диавола; разве земля не стала адом более, чем сам ад? Из ада не изгнали Христа; а люди и сегодня Его гонят с земли, изгоняют из своего тела, из души, из своего града...

Базисный принцип психологии народа в том, что всякий человек несет в себе не только судьбу свой души, но и судьбу души всего народа. Каждый отвечает за всех. В теле нашего народа наши души переплетены, как корни в земле, из которых растет единый ствол, единое древо. В каждом есть что-то от души каждого, а все души составляют единый, неделимый организм. Если моя душа загноилась фурункулом эгоизма, разве ее ядовитый гной не разольется по всему организму народной души? Если сердце твое заражено самолюбием, разве ты не стал гангреной для организма народной души, гангреной, которую необходимо немедленно отсечь?

Приучай себя к мысли: народная душа это не нечто отделенное от нас, индивидов, это органическое единство всех душ всех индивидов. Что бы ты ни делал, что бы ни мыслил, что бы ни чувствовал, твой труд, твоя мысль, твое чувство пронизывают всю народную душу, проникают в нее всеми своими пороками и добродетелями, гадостями и радостями. За здоровье нашей народной души ответственен каждый из нас, и величайший и наименьший, и самый образованный и самый неграмотный, и самый высокопоставленный и самый униженный.

Для европейского дарвиновско-фаустовского человека главное в жизни – самосохранение, для Христова человека – самопожертвование.

Будучи геометрически закупоренным в своем малюсеньком сознании и в пяти чувствах, человек проявляет свою натуру необычными способами. А когда проблема страдания ударяет по слабому человеческому сознанию, тогда не только страшно, но и фатально быть человеком. Не в этом ли состоит трагическая привилегия быть человеком и выражать свою человечность через мучения других и через причинение мучений другим людям? Но далее для самого слепого человеческого сознания очевиден факт: страдание существует всюду; все, что существует – страдает; вся вселенная утопает в страданиях; страдание – это какая-то роковая необходимость этого трехмерного мира. Наша несчастная планета пропиталась человеческими слезами от коры земной до самого центра. Ее устройство непонятно. У человеческого существа отсутствует такой орган познания, с помощью которого он смог бы понять мистерию мира.

Ощущение бесконечности присуще всякому человеку. Пробудившись, оно проявляется через религию; оставшись в спящем состоянии, оно уступает место безрелигиозности, безразличию и атеизму. Безрелигиозность и атеизм проявляются у тех людей, у которых это космическое, это бесконечное ощущение опьянено солипсическим эгоцентризмом. Если человек начнет искать смысл жизни, смысл, который бы был более логичным, чем у моли, то в нем моментально пробуждается спящее ощущение бесконечности. И человек через религию всем свои существом тянется за пределы себя и над собой в поисках желанного смысла. В этом случае религия становится средством победы над эгоизмом, над солипсизмом; средством продления, расширения, углубления, обесконечивания человеческой личности. Через религию человек борется за расширение круга реальности, за смысл безусловный, за цель непреходящую, за оптимизм неугасимый, за бессмертность блаженную. В этом смысл и оправдание всех религий, возникших на нашей многострадальной планете.

Европейская культура своим основанием имеет человека. Человеком исчерпывается ее программа и цель, ее средства и содержание. Гуманизм – ее главный архитектор. Вся она выстроена на софистическом принципе и критерии: человек есть мера всех вещей, видимых и невидимых, и этот человек – европейский человек. Он верховный созидатель и распределитель ценностей. Истина – это то, что он провозгласит истиной; смысл жизни – то, что он провозгласит смыслом жизни, добро и зло – то, что он провозгласит добром и злом. Кратко и откровенно: европейский человек провозгласил себя богом. Неужели не видно, как он неизмеримо любит жить, как бог, пусть и мечом и огнем, пусть и троглодитством и людоедством? Языком своей гуманистическо-позитивистской науки он объявил, что Бога нет. И из этого сделал смелый вывод: раз Бога нет, тогда бог – это я!

Ничто так не любит европейский человек, как представляться богом, хотя в этой вселенной он как мышь в мышеловке. Чтобы показать и доказать свою божественность, он объявил, что все иные миры над нами пусты, там нет Бога и нет живых существ. Он, во что бы то ни стало, хочет овладеть природой, чтобы подчинить ее себе, для этого он организовал систематическое наступление на природу и назвал его культурой. В него он запряг свою философию и науку, свою религию и этику, свою политику и технику. Ему удалось отшлифовать некоторый участок на поверхности материи, но не преобразить. Борясь с материей, человеку не удалось ее очеловечить, зато она сумела ограничить и обмелить человека, свести его к материи. И он, обнесенный ею, как стеной, осознает себя как материю, только как материю.

Надо освободиться от Бога – вот явное или тайное желание многих творцов европейской культуры. Они пытаются осуществить это через гуманизм и ренессанс, через натурализм Руссо и растрепанный романтизм, через позитивизм и агностицизм, через рационализм и волюнтаризм, через парламентаризм и революционизм. А более смелые из них выдвинули лозунг: надо убить Бога! Наконец, и самый последовательный творец и искуснейший исповедник европейской культуры Ницше с высоты пирамиды человекомании и эгоизма объявил: «Бог умер!».

Нет Бога, нет бессмертия, нет диавола, но есть проклятые естественные законы, есть жуткие страдания, есть умопомрачающие ужасы. Что делать со всем этим бедному евклидову уму человека? Нет Бога, но есть боль, есть больное, несчастное, осмеянное существо, называемое человеком, существо, награжденное малым, как атом, умом. Вся природа его ума исчерпывается сознанием того, что этот мир – непереносимая бессмыслица, которая почивала на абсурдах.

Логически или диалектически нельзя доказать ни существование Бога, ни существование бессмертия души. Убежденность в существовании Бога и бессмертия души – это плод личного, непосредственного опыта.

Власть и богатство приобретаются либо пожертвованием их ради Бога, либо Заменой Бога и всего Божьего диаволом и всем тем, что диаволу присуще. Поэтому православный спасается от этого молитвой: «Господи, дух ... любоначалия (властолюбия) не даждь ми!».

Если человек своими грехами покупает власть и славу мира сего, то он всегда покупает их у диавола, продавая ему - сознательно и бессознательно - свою душу.

Человек, если не живет он по собственной свободе и совести, то перестает быть самим собой. Искушает Бога тот, кто утверждает, что человек не обладает свободной волей, так как таковой делает из человека уродца, не похожего на то Божие, богоподобное творение.

Самый гениальный человеческий ум бесконечно мал перед бесконечно великой тайной мира.

Ценность, истинную ценность любой науки, любой философии, любой религии, любой культуры вы определите, если их рассмотрите в контексте смерти. И посредством науки, и посредством философии, и посредством многочисленных религий человек пытается победить смерть, и никак не может добиться успеха, никак не может найти рычаг, с помощью которого бы поднял и тело свое, и силы свои до бессмертной реальности.

Современный «диалог любви», ведущийся в форме голого сентиментализма, в действительности, есть маловерный отказ от спасительного «освящения Духа и веру истине» (2 Фес. 2:13). Сущность любви есть Истина, и любовь живет, пребывая в Истине, являющейся сердцем всякой добродетели.

Кроткие - это не те, кто никогда не гневаются (потому что таковы есть лишенные разума), а те, кто способен гневаться, но воздерживается от этого, гневаясь только тогда, когда это нужно.

Лицемеры - это люди, которые устами приближаются к Богу, но сердцем далеко отстоят от Него; носят они личину благочестия, но душа у них - в силу тайного пристрастия ко греху - диаволоподобная.

...христиане, простые или ученые, смотрят на это мир и оценивают его и все, что в нем, с точки зрения вечности.

Его, Творца и Спасителя, оплевывают и бьют, а Он кротко и молчаливо все переносит. Есть ли оправдание тебе, который на всякое оскорбление отвечает оскорблением? На зло – злом? Кто проклинает клянущих и ненавидит ненавидящих? Отвечая злом на зло, ты плюешь в Господа Христа; ненавидя тех, кто ненавидит тебя, ты бьешь и мучаешь Христа.

Как только человек всем сердцем и искренно уверует в Воскресшего Богочеловека, в его душе сразу же разгорается чувствование бессмертия, воскрешенности - чувствование, что смерть побеждена, а с ней грех и зло. Это чувствование исполняет христианина нескончаемой радостью и воодушевляет его на все евангельские подвиги.