Никита Стифат

Если бы не было при человеке Ангела Господа Вседержителя, охраняющего его, не избежать бы ему бесовских нападок и сетей смертных.

...Непрестанная молитва... состоит в умном делании с памятованием о Боге при постоянном умилении...

Не в определенное время и не в определенном месте совершается таинство молитвы. Предел молитвы есть неподвижное пребывание ума в Боге.

Только в том, у кого душевные силы умиротворены ведением, может благоустроиться непрестанная молитва.

Прекрасно и количество в молитвенных псалмопениях, когда им руководит терпение и внимание, но собственно качество оживляет душу и бывает причиною плода от молитвы.

Где видится плод Духа, там присуще и качество молитвы; а где есть это качество, там прекрасно и количество псалмопения.

Вера возводит истинных ревнителей к крепкому упованию приятия великих даров Божиих и дает им в сердце неистощимые сокровища духовные, чтоб износить оттуда ветхие и новые тайны Божии и давать требующим. Сподобившийся быть причастником ее восходит в любовь к Богу и ею делается совершенным в ведении Бога, и входит в покой Его, почив и сам от всех дел своих, как от Своих – Бог (Евр. 4:10).

Во главе всех добродетелей шествует искренняя вера, при которой душа не колеблющеюся водится мыслью, но всецело отметает самолюбие.

Только что выступившим на подвиги ничто так не препятствует исполнять заповеди, как самолюбие. Оно служит препятствием к успеху даже и ревностным. Оно влагает в них мысль о неисцелимых болезнях и страданиях тела и тем охлаждает жар ревности душевной и склоняет ее отказаться от страданий ради добродетели.

Напыщенный и в самомнении прельщающийся умом никогда в смирении не получит благодати умиления, ради которого даруется свет премудрости Божией.

Благоразумное пощение, приявшее в спутники себе бдение с богомыслием и молитвою, скоро делателя своего приводит к пределам бесстрастия, когда у него при сем и душа в преизбытке смирения будет обливаема слезами и воспламеняема любовию к Богу.

Смирение есть нечто величайшее в добродетелях; ибо в ком оно вкоренится через искреннее покаяние и в спутницы к себе примет молитву с воздержанием, тех тотчас делает свободными от страстей, мир силам их подает, сердце очищает слезами и исполняет его тишины в нашествии Духа. Когда же они так настроятся, тогда для них уясняется через то слово знания Божия, и они входят в познание тайн Царствия Божия и познания тварей. Но поскольку они углубляются в глубины Духа, постольку погружаются и в глубину смирения; а от этого возрастает в них познание своих мер и немощи человеческого естества и увеличивается любовь к Богу и ближним, так что они убеждены бывают, что почерпают освящение от одного приветствия и близости обращающихся с ними.

Ничто так не окрыляет души к желанию Бога и любви к Нему, как смирение, умиление и чистая молитва. Смирение сокрушает дух, источает потоки слез и, представляя перед глазами создания мелочность наших человеческих мер, научает видеть свою немощность.

Насколько небо больше земли и душа тела, настолько Духом Святым подаваемое совершенным смиренномудрие выше и больше истинного смирения.

Ино смиреннословие, ино смирение и ино смиренномудрие. Смиреннословие и смирение проявляются подвизающимися во всяком злострадании и во внешних трудах добродетели, так как они все обращаемы бывают на делания и занятия телесные, почему при них душа, не всегда бывая в твердом благонастроении, при встрече искушения смущается. А смиренномудрие, дело некое есть Божественное и великое, бывает в одних тех, которые нашествием Утешителя переступили уже середину, то есть далеко прошли вперед кратчайшим путем добродетели посредством всякого смирения.

Бог не забудет прежних твоих трудов и потов, если вскоре ты сокрушенное о падениях своих носишь сердце.

Духи злобы крайне боятся благодати Божественного Духа, особенно когда она посещает обильно, или когда мы сияем чистотой под действием Божественного поучения и чистой молитвы.

Взирая же на конец человеческих дел, дождем слез и потоками сокрушения потопляем бесов, воюющих против нас самомнением, тщеславием и гордынею.

Душа, от Духа Святого исполненная дерзновения и мужества, ни во что ставя такой их обход и горькое неистовство, одним животворящим изображением (креста) и призыванием Иисуса и Бога разрушает бесовские призраки и самих их обращает в бегство.

Велика ярость бесов на тех, кои преуспевают в познании. Они день и ночь заседают им с клеветою, и то через тех, которые живут вместе с ними, возбуждают на них лютые искушения, то сами поднимают шум и топот для устрашения их, — иногда нападают на них спящих, завидуя их покойному отдыху, и всячески беспокоят их, хотя не могут причинить вреда тем, которые Богу себя посвятили. И если бы не было при них Ангела Господа Вседержителя, охраняющего их, не избежать бы им их наветов и сетей смертных.

Состоя в подвиге по деятельному любомудрию добродетели, внимательнее наблюдай за наветами губительных бесов. Ибо сколько положишь ты восхождений преуспеяния в высших добродетелях, сколько увеличится Божественный свет в молитвах твоих, и ты благодатию Духа Святаго внидешь в откровения и видения неизреченные, столько они, видя тебя восходящим к небесам, скрежещут зубами и старательно простирают многоплетеные сети свои по мысленному воздуху. Не только плотолюбивые и зверские бесы похоти и гнева дыхнут на тебя, но и духи богохульные в горькой зависти восстанут на тебя. Сверх того эти воздушные начала и власти, являясь наружно и не являясь в одном воображении, начнут принимать разные странные и страшные образы, чтобы смутить тебя, или вред какой причинить тебе. Но упражняясь с бодренным оком ума в делании умной молитвы, тебе нечего бояться такой стрелы, летящей во дни, потому что они даже к обиталищу твоему не смогут приблизиться (Пс. 90:5, 10), будучи, как тьма, гонимы обитающим в тебе светом и Божественным огнем опаляемы.

Если, оставлен быв благодатью, пал ты падением плоти, или языка, или помысла, да не покажется тебе это удивительным или странным: твое это падение и по твоей вине.

Начало греха — гордыня.

Божественный Свет с собою соединяет причастившиеся его души и Своим единством объединяет их в Себе, и Своими совершенствами совершенствует их, в глубины Божии вводит умное око их, и зрителями великих тайн делает их. Восхоти только крайнюю стяжать чистоту трудами духовными, и самым делом узришь в себе Богу любезное действо сказанного.

Если естество наше Духом не будет сохранено непорочным или не очищено, как нужно, то воедино тело и дух со Христом быть не может сейчас и в будущем веке. Ибо всеобъемлющей и всеобъединяющей силе Духа необычно плат старости страстей пришивать к новой одежде благодати.

Как чувственные, должны мы хорошо воспринимать чувствами впечатления от чувственных вещей, и через красоту их востекать к созерцанию Создателя их.

Гнев стоит в междупределии вожделения и разумной силы души, служа для каждой из этих сил оружием, по естеству ли они действуют, или противоестественно.

Свет, от Духа Святого нисходящий в душу, обыкновенно отходит по причине уныния, нерадения и безразличия относительно слов и яств, ибо как безразличие в яствах и вообще сытая трапеза, так равно и неудерживание языка и очей нехранение изгоняют его из <души> и делают нас омраченными.

Когда неудержимая вода страстных помыслов ума удержана будет нашествием Духа Святого, и соленая от неподобных мыслей и воспоминаний бездна сдержится воздержанием и помышлением о смерти, тогда веет Божественный Дух покаяния и нисходят воды умиления, которые Бог и Владыка наш, вливая в умывальницу покаяния, умывает смыленные ноги наши и делает их достойными ступать по двору Царствия Его.

Духа Святого причастниками признаемся мы, когда приносим Богу достойные плоды Духа: любовь к Богу от всей души и к ближнему от сердца...

Имеющий любовь не умеет по рвению завидовать, не превозносится, как высокоумный и дерзкий, не надмевается ни перед кем, не бесчинствует, творя неподобное в отношении к ближнему, не себе только полезного ищет, но и что полезно ближнему, не раздражается на того, кто опечаливает его, не вменяет во что-либо, если иногда придется пострадать что злое, не радуется о неправде друзей, но сорадуется об истинной правде их, все находящее на него печальное покрывает, всему в простоте и незлобии верует, все обетованное нам Богом получить надеется, всякие искушения претерпевает, не воздавая злом за зло, и никогда от любви к ближнему не отпадает делатель любви (1 Кор. 13:4—8).

Исполняющий заповеди не бывает камнем соблазна для людей.

Которые трудами подвижническими соделали себя чистыми от всякой скверны плоти и духа, те стали приятелищами бессмертного естества через дарования Духа. Этого достигшие полны есть света благого, от которого полны будучи в сердце тихим миром, изрекают благие словеса, и премудрость Божия течет из уст их в ведении Божеских и человеческих вещей, и слово их чистое вещает о глубинах Духа.

Как в телесных болезнях никто не может точно узнавать причины их и врачевства против них без большой опытности во врачебном искусстве, так и в душевных — без долгого подвижничества. Ибо как удобопогрешительным кажется и на деле очень немногим доступно бывает телесных болезней распознание, в котором упражняется искусство врачей, тем более удобопогрешительно и более трудно, чем оно, распознание болезней душевных. Ибо чем душа превосходнее тела, тем труднее узнавать болезни ее, чем тела этого, всеми чувственно видимого.

Когда душа успокоится от постоянного докучания страстных помыслов и мучительное жжение плоти увянет, тогда знай, что внутрь совершилось посещение Святого Духа на нас, возвещающее об оставлении прежних грехов и о даровании нам бесстрастия. Пока же она внушением этих помыслов через частое их докучание ощущает, и пока плоть ее возжигается, прежде знай, что далеко от нее благоухание Духа, и что она вся держится в неразрешимых узах страстей и чувств.

Не по органическому устроению тела человек есть образ Божий, но по мысленному естеству ума, не описуемого телом, к земле тяготеющим. Ибо как Божественное естество вне всякой твари суще, не описуется, как не определимое и не телесное, не качественное, не осязаемое, не количественное, невидимое, бессмертное, необъемлемое и отнюдь нами не разумеемое, так и данное от Него нам мысленное естество, как неописуемое, нетелесно есть, невидимо, неосязаемо, необъемлемо, и есть образ бессмертной и присносущной Его славы.

Пока имеем мы в себе вещества страстей и причины их самоохотно лелеем, не произволяя оттрясти их, до тех пор сила их превозмогает над нами, приемля власть на то от нас же самих.

Душа не по причине красивых лиц, но по причине в ней самой залегшего расположения к этому злу подвергается крайне сильному влечению и тревоге страсти.

Когда ослабнут бразды высших чувств, тогда тотчас поднимается восстание страстей и приходит в движение действо низших чувств. Ибо обычно неразумным чувствам, разрешась от уз воздержания, бросаться на предметы страстей и пастись на них, как на смертоносных пажитях.

Поскольку прежде заложенный в нас яд зла многообилен, то многого и огня требует для очищения своего, т. е. слез покаяния и произвольных подвижнических трудов...

Если кто прежде болезненным покаянием и усиленными подвигами не преобразит душевных своих сил... то ни самого себя познать не может... ни стяжать помысл владычественный над страстями...

Мы всякий помысл страстный, приемлемый во чрево мысленное, действом огневого бега путем заповедей Божиих и силы Духа, претворяли в благое и спасительное деяние добродетели.

Для сохранения сокровенных сокровищ Духа надобно упраздниться от дел человеческих, избрав безмолвие, которое чистотою сердца и сладостью умиления сильнее распаляя любовь к Богу, разрешает душу от уз чувств, силы ее возводит в естественное им состояние и им возвращает первобытное устроение.

Всякое подвизающихся оставление благодатию бывает обыкновенно за следующие вины: за тщеславие, за осуждение ближнего и надмение добродетелями.

Многие с полным усердием возделали нивы свои и семя чистое посеяли на них, срезав наперед терния и сорняки сжигая огнем покаяния. Но как Бог не одождил на них дождя Духа Святого от сокрушения, то они ничего с них не пожали, ибо они высохли от бездождия и не принесли в себе многоплодного колоса Боговедения. Почему такие, если не с гладом слова Божия, то со скудостью боговедения и с пустыми руками вышли из тела, малым чем из воздаяния запасшись на путевое содержание.

Не оставляется непричастным благодати Духа никто из уверовавших во Христа и крестившихся, если только он не предал совсем себя в плен всякому действию противного духа и не осквернил веры делами или с нерадением и беспечностью не сжился. Кто же сохранил неугасимым начаток Духа, приятый им в крещении, или угашенный опять возжег делами правды, тому невозможно не приять и исполнения Его.

Никто не может войти в Богословие и сказать ничего достойного о Боге, как только Духом Святым.

Сохранить неизменным богоподобие, приобретаемое крайнею чистотою и полною любовью к Богу, возможно только при непрестанном простирании ока ума к Богу, в Котором душа обыкновенно установляется чрез постоянное пребывание в доброделании, чрез непрестанную, чистую и непарительную молитву, чрез всестороннее воздержание и усердное чтение Писаний.

Божеское естество, вне всякой твари суще, не описуется, как неопределимое и нетелесное, некачественное, неосязаемое, неколичественное, невидимое, бессмертное, необъемлемое и отнюдь нами не разумеемое.

Познание Бога означает, что возобновлённый в Нем чрез смиренномудрие и молитву познан Богом и обогащен от Бога неложным познанием сверхъестественных тайн Его.