Никита Стифат

Преподобный (~1005–~1090)
Тематика цитат

Загрузка плеера...

Цитаты:

О осуждении

Когда по небрежности дадим демонам место влагать в уши наши подозрения на братий, именно не наблюдая за движениями очей, тогда доводимы бываем ими до осуждения иной раз даже и совершенных в добродетели. Иной, улыбающимся лицом смотрящий и доступный для беседы со всеми, может показаться сластолюбивым и страстным, а другой, строго и мрачно смотрящий, — гневным и гордым. Но по таким внешним чертам не следует составлять суждения о людях, потому что они всегда почти бывают в таком случае погрешительны. Ибо в людях замечаются большие различия в естественных свойствах, навыках и телосложениях, на которые верно смотреть и верно о них судить могут одни те, которые умное свое зрение душевное очистили многим сокрушением и имеют пребывающим в себе безмерный свет Божественной жизни, — которым дано видеть и тайны Царствия Божия.

О плаче

Не вкусившие сладости слез и умиления и не ведающие, какова их благодать и каково действие, думают, что они ничем не отличаются от тех, которые проливаются по умершим, выдумывая при этом многие пустые предположения и недоуменные умозаключения, говоря, что эти слезы свойственны нам по природе. Когда же гордость ума склонится к смирению, а душа смежит свои очи от прелести видимых благ и устремит их к одному ведению первого невещественного Света, оттрясет всякое чувство к миру и сподобится утешения Духа свыше, тогда слезы, как вода источника, исторгаются из нее, услаждают ее чувства и исполняют мысли ее всякого радования и божественного света; и не только это, но и сокрушают сердце и делают смиренномудрым ум, познавший высшее. Всего этого не может быть в тех, которые плачут и рыдают по иным причинам.

Подвиги и труды духовные рождают радование душевное, которому предшествует умирение страстей. Вследствие этого, что для людей, чувственности порабощенных, тяжко и неприятно, то для души, в духовных трудах пребывающей, и священными потами любовь к Богу приобретшей, и желанием Божественного знания уязвленной, легко и весьма сладостно. Для тех, как преданных упокоению тела и наслаждению чувственными удовольствиями, труды и подвиги добродетели неприятны и жестоки, так как они не предпринимали сладость удовольствий этих отмывать потоками слез, а для души, работающей Богу, они вожделенны и сладостны. Так как она гнушается удовольствиями, причиняющими ей зло, и отрясла всякое к ним пристрастие, и всякое самолюбивое угождение телу, то для нее прискорбно одно — покой от трудов и пресечение подвигов. Таким образом, что для тех служит к плотскому веселию, то душе, всецело расположившейся к Божественному, причиняет скорбь, а что ей доставляет духовную радость, в том для тех причина воздыханий и мучений.

О Священном Писании

Чтение Писаний иное бывает для тех, которые только вводятся в жизнь благочестия, иное для тех, которые прошли до середины преуспевания, иное для тех, которые восходят к совершенству. Для одних оно бывает хлебом трапезы Божией, укрепляющим сердца их на священные подвиги добродетели, который и силу крепкую подает им на борьбу с духами, в страстях действующими, и делает их мужественными борцами против демонов, так что они говорят: «Ты приготовил передо мною трапезу в виду врагов моих» (Пс. 22:5). Для других оно — вино чаши божественной, веселящее сердца их, в исступление их приводящее силою помышлений, ум их принимающее от писаний убивающего и в глубины Духа испытательно вводящее, и всего его делающее породителем и обретателем пониманий, — так что и им свойственно говорить: «Чаша моя преисполнена» (Пс. 22:5). А для третьих — елеем Божественного Духа, намазывающим их душу, укрощающим и смиряющим ее преизбытком Божественных озарений и всю ее восторгающим превыше тела, так что и она хвалясь взывает: «Помазал елеем голову мою; чаша моя преисполнена» (Пс. 22:5-6).

Не вкусившие сладости слез умиления и не ведающие, какова благодать их и каково действо, думают, что они ничем не разнятся от тех, которые проливаются по умершим, придумывая при этом многие виды предположений пустых и недоуменных умозаключений. Но они естественно прирождены; и когда гордость ума склонится к смирению, и душа сомкнет очи свои от прелести видимых благ и устремит их к одному видению первого невещественного света, отрясет всякое к миру чувство, и свыше утешения Духа сподобится, — тогда слезы, как воды источника, исторгаются из нее, услаждают чувства ее и исполняют мысли ее всякого радования и света Божественного; и не это только, но и сокрушают сердце, и ум в видении лучшего соделывают смиренномудрым. Всему этому невозможно быть в тех, которые плачут и рыдают по иным причинам.

О совершенстве

На очистительной степени стоят вводимые в священные подвиги. Свойственны ей — отложение образа перстного человека, освобождение от всякой чувственной страсти, облечение в нового человека, обновляемого Духом Святым. Дела ее — ненависть к чувственному, измождение плоти, удаление от всего, что может возбуждать страстные помыслы, раскаяние в содеянном; при сем — омытие слезами солености греха, благоустроение нрава благодатью Духа, умиленным сокрушением очищение внутреннего сткляницы, т. е. ума, от всякой скверны плоти и духа, и влияние в него вина слова, веселящего сердце человека очищаемого и принесение его Царю духов для вкушения. Конец же — действенное разжжение себя огнем подвижничества, трудами подвижническими извержение из себя всякого яда греховного, закаление себя через погружение в воду сокрушения и соделание себя мечом, сильно посекающим страсти и бесов. Достигший сего угасил силу естественного огня, заградил уста львов — свирепых страстей, стал силен духом, из немощного соделался крепким и, как другой Авситидианин – <Иов>, воздвиг себе трофей терпения, победив искусителя (Ев. 11: 32—34).
На просветительной степени стоят действием священных подвигов преуспевшие в первом бесстрастии. Свойственны ей — водворение в уме образа здравых словес или здравых на все воззрений и причастие Духа Святаго. Дело ее — очищение ума действием Божественного огня, мысленное сердечных очей отверстие и рождение слова с высокими помышлениями разума. А конец — слово премудрости, уясняющее все сущее и бывающее, ведение божеских и человеческих вещей и откровение тайн Царствия Небесного. Достигший этого мысленным деланием ума, на колеснице огненной носим бывает четверицею добродетелей и, как другой Фесвитянин – <Илия>, еще живой вземлется в мысленный воздух и обходит небесные области, став выше всего земного.
На таинственной или совершительной степени стоят пришедшие уже в меру возраста Христова. Свойственно им — пресекать воздух, возноситься выше всего, вращаться в кругу горних Чинов небесных, приближаться к первому Свету, и глубины Божьи исследовать духом. Дело сей степени — исполнять зрителя таких предметов — ум ведением путей Промысла, законов правды и истины и разрешения гаданий, притч и темных словес Божественного Писания. Конец же — тайноводствовать того, кто столь усовершен, к сокровенным тайнам Божьим, исполнять его неизреченною премудростью через сочетание с ним Духа и в великой Церкви Божией являть его мудрым богословом, просвещающим людей богословскими поучениями. Достигший сей меры действом глубочайшего смиренномудрия и сокрушения, восхищаем бывает до третьего неба богословия, как другой некий Павел, и слышит неизреченные глаголы, которые нельзя слышать и человеку, под влиянием чувств состоящему, вкушает неизреченные блага, коих око не видело и о коих ухо не слыхало, и делается служителем тайн Божьих, став устами Его, и совершает их для людей словом, почивая при этом блаженным покоем в Боге, совершенный в совершенном, и с богословами в общении пребывая с высочайшими силами Херувимов и Серафимов, коим принадлежит слово премудрости и вместе слово разума.

Чем выше восходит человек на высоту созерцания, тем большую против себя возбуждает зависть губительных бесов, ибо они не могут равнодушно видеть, как человек прелагается в ангельское естество; почему не ленятся тайно пускать на него стрелу самомнения. Если он, уразумев кознь вражескую, укроется в крепость смирения, в чувстве презрения к себе, то избегает бедственности гордыни и вводится в пристань спасения. Если же нет, то, оставлен будучи помощью свыше, предается в руки духов злобы, требующих его, как своего по духу, на невольное обучение наказательное за то, что произвольно не явил себя обученным и искусным. Эти обучительно-наказательные духи есть духи сластолюбия и плотолюбия, злобы и гнева, которые и смиряют его лютыми нападениями, пока познает свою немощь и, оплакав свое падение, постарается отменить обучительное наказание.

О спасении

Страх, наперед сочетавшись с душою, через покаяние делает ее чреватою помышлением о суде. Тогда окружают ее болезни адских мучений (Пс. 114: 3), воздыхания и скорбные томления с сжатием сердца терзают ее, при помышлении о будущем воздаянии за дела злые. Потом она, многими слезами и трудами во чреве помышление зачатое (намерение содевать спасение) возрастивши, рождает на земле сердца своего дух спасения (решимость), и, освободившись от мучений при мысли об аде и избавившись от стенаний под действием представлений суда, воспринимает в себя вожделение и радость будущих благ и сретается другинею — чистотою с целомудрием, кои искреннею любовью сочетавают ее с Богом. — С Богом же сочетавшись, душа ощущает неизреченную сладость и от сего с удовольствием уже и наслаждением проливает слезы умиления, чуждою делается сочувствия всему, что в мире, и, как бы в исступлении быв, бежитт вслед Жениха... Жених же, введши ее в сокровищехранительницу сокровенных Своих тайн, делает ее созерцательницею существа творений с премудростью.