Афанасий Великий

...Веру утверждают не изречения, но смысл и благочестивая жизнь.

Облекшийся верою крестною пренебрегает и тем, что естественно, и не боится смерти за Христа.

«Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями» (Мф. 7: 6),– говорит Христос. Ибо и в этом нужен правый суд. Господь не сказал неопределенно или без различия: давайте святое и жемчуг всем, но говорит: «Не давайте святыни псам», то есть творящим зло. Так говорит и апостол: «Берегитесь псов, берегитесь злых делателей» (Флп. 3: 2). ... Внемли же и ты, иерей, не давай недостойным Пречистого Тела, чтобы не подпасть тебе ответственности – не по законам гражданским, не по слову Владыки. Итак, не давайте святыни псам, не бросайте бисера вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас, произведя расколы и ереси.

«Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего; я сказал: «Исповедую Господу преступления мои», и Ты. снял с меня вину греха моего» (Пс. 31:5).Как человек, крещаемый человеком, то есть священником, просвещается благодатью Духа Святого, так и исповедующий в Покаянии грехи свои приемлет оставление их через священника благодатью Иисуса Христа.

Если кто-нибудь, начав покаяние, удержит свою душу от злых желаний и даст обет Богу, что не будет уже повторять сделанных им грехов, и в таком расположении назавтра умрет, то Бог примет его покаяние, как и разбойника. Ибо начинать покаяние в воле человека, а жить или умереть – зависит от Бога. Бог, по Благости Своей, многих начинавших покаяние восторгает от земли для их пользы, предвидя, что они опять пали бы и погибли, если бы дольше жили.

Естество человеческое само по себе недостаточно к тому, чтобы изгонять бесов, а может это делать только силою Духа.

Ни один демон не терпит и имени Христова, но едва слышит его, как предается бегству.

Злой демон и обманщик диавол, не имея смелости действовать открыто, зная человеческую любовь к истине, ложно принимает на себя вид истины и извергает яд свой на тех, которые идут в след его. Так этот льстец обманывает людей пустою наружностью, похищая каждого и вовлекая в свою пучину греха.

Измысливший ереси диавол, по причине смрада собственной его злобы, употребляет изречения Писания, чтобы, под покровом их насеяв яд свой, обольстить простодушных.

...Не будет <Бог> Господом сущего, если зло, как... говорят, само по себе имеет самостоятельность и сущность.

Зло не от Бога и не в Боге, его не было в начале и нет у него какой-либо сущности, но люди сами, с утратою представления о добре, по своему произволу стали примышлять и воображать не сущее.

В начале не было зла, потому что и теперь нет его во святых, и для них вовсе не существует оно.

Преступив заповедь Божию, Адам впал в греховные помышления не потому, чтобы Бог сотворил эти помыслы, уловляющие нас, но потому, что диавол посеял их обманом в разумной природе человека, впавшей в преступление и удалившейся от Бога, так что диавол утвердил в естестве человека и закон греха, и смерть, царствующую через грех.

Когда пришел Господь наш Иисус Христос, мы усовершенствовались, освободившись от греха.

«Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11:29–30). Воспользовавшись этим, божественный апостол назвал грех обременительным и запинающим нас (Евр. 12:1). Ибо что тягостнее и вреднее греха? И, с другой стороны, что легче и полезнее добродетели? Греховность, как сказано в Притчах, «многих повергла она ранеными, и много сильных убиты ею» (Притч. 7:26). «Беззаконного уловляют собственные беззакония его» (Притч. 5:22). А добродетель оживляет и возносит на высоту, по слову автора Притч: Она – древо жизни для тех, которые приобретают ее (Притч. 3:18), и по слову Псалмопевца: «Смиренных возвышает Господь» (Пс. 146:6). Поэтому грех символически представляется в виде придавливающего куска свинца (Зах. 5:7), и те, у кого есть плотское бремя и плотские похоти, кого придавил грех, не могут свободно возводить око к небу. Потому и иго Спасителя благо, и бремя Его легко. Но скажут, почему же легко, когда Он говорит: «Если кто не возненавидит отца своего и матери» (Лк. 14:26), «и кто не берет креста своего и следует за Мною» (Мф. 10:38), и «кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк. 14:33), когда повелевает отдать и саму душу? Да научит тебя Павел, который говорит: «Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2 Кор. 4:17); и еще: «Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8:18).

Человек согрешил и пал, а с падением его все пришло в смятение.

Каждая стихия не противоборствует другой, стремясь к тому, что свойственно ей по природе, но все они соблюдают между собою согласие, признавая соединившего их Господа.

Путь к Богу не так далек от нас, как превыше всего Сам Бог; Он не вне нас, но в нас самих...

Видя порядок и стройность вселенной, необходимо представлять Властителя вселенной Бога, и при том одного, а не многих.

Хотя и невидим Он очам, но порядок и согласие вещей противоположных дают уразуметь их Правителя, Распорядителя и Царя.

Божие лицезрение и знание превосходит силы всех тварей.

Всемогущее и святейшее Слово Отца, обтекая все и повсюду проявляя силы Свои и освящая все видимое и невидимое, все содержит и объемлет в Себе, так что ничего не оставляет не причастным Своей силе, но все и через все, каждое существо порознь и все существа вместе оживляет и сохраняет.

Несомненным доказательством того, что причина всего существующего – одна, служит то, что мир один, а не многие. Самый порядок мира и совершенное соответствие всех его частей ясно показывают, что правитель и распорядитель во вселенной один, а не многие. Ибо если бы правителей было много, этот порядок не мог бы сохраниться, напротив, все смешалось бы и извратилось, питому что каждый стал бы распоряжаться по своему произволу и противодействовать другому. И как мы сказали, что многобожие есть безбожие, так и многоначалие необходимо назвать безначалием: если бы один ниспровергал власть другого, без сомнения, не осталось бы ни одного начальника, а было бы одно всеобщее безначалие. Где нет начальника, там не бывает никакого порядка, напротив, один беспорядок. Если бы один мир был создан многими, это обличало бы бессилие творцов, так как для одного дела потребовалось участие многих; и одновременно это показывало бы недостаточность знаний каждого из них для творения. Ведь если бы для этого был достаточен один, не нужно было бы тогда многим восполнять недостаточность друг друга. Но говорить, что в Боге чего-нибудь недостает,– не только нечестиво, но и превышает всякое нечестие: потому что и между людьми не назвали бы совершенным художником, а напротив, назвали бы слабым того, кто не один, а при содействии многих сотворил бы какое-нибудь произведение.

Из дел нередко познается и такой Художник, Которого мы не видали.

Хула на Духа Святого «не простится... ни в этом веке, ни в будущем» (Мф. 12:32)
Священное Писание возвещает нам, что Христос в неизреченном единении двухсоставен. Он – Бог и человек. Ибо Слово стало плотию (Ин. 1:14). Итак, Сам Христос именует Божество Слова Духом Святым, как и самарянке сказал: «Бог есть дух» (Ин. 4:24), а человечество Слова – Сыном Человеческим, ибо говорит: «Ныне прославился Сын Человеческий» (Ин. 13:31). И иудеи, всегда оскорбляющие Бога, в отношении ко Христу впадали в двойную хулу. Одни, соблазняясь плотью Его, тем, что Он Сын Человеческий, считали Его пророком, а не Сыном Божиим, и упрекали Его за то, что он ест и пьет (Мф. 11:19). И этим Он даровал прощение; потому что тогда только началась проповедь, и для мира невместимо было уверовать в Бога, сделавшегося человеком. Потому и говорит Христос: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого»,– то есть на тело Его,– «простится ему» (Мф. 12:32). Ибо осмелюсь сказать, что даже блаженные ученики не имели совершенного понятия о Божестве Его, пока не сошел на них Дух Святой в день Пятидесятницы; даже после Воскресения, увидев Его, одни «поклонились Ему, а иные усомнились» (Мф. 28:17), однако не были за это осуждены. Но тому, кто хулил Духа Святого, то есть Божество Христово, и говорил, что «Он изгоняет бесов силою веельзевула» (Лк. 11:15), не простится ему ни в этом веке, ни в будущем. Надо заметить, что Христос не сказал: «Не отпустится хулившему и покаявшемуся», но «хулящему», то есть пребывающему в хуле. Ибо должное покаяние разрешает все грехи. Иные, исследуя сказанное, говорят, что есть четыре способа, которыми совершается отпущение грехов, и два из них имеют место здесь, а два – в будущем веке. Поскольку память наша не в состоянии удержать все прегрешения целой жизни, чтобы человеку покаяться в них здесь, то человеколюбивый Господь для непокаявшихся, как говорят они, подготовил два способа покаяния в будущем веке. Если кто-нибудь делал добро без различия, из сострадания к ближнему или по другим человеколюбивым побуждениям, то в будущем веке, во время суда, это будет взвешено, и если добро перевесит, то будет ему прощение. Это – первый способ. А второй следующий: если одержимый грехами, слыша, что говорит Господь: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1), и убоявшись, никого не осуждает за его жизнь, то, как хранитель заповеди, он не осудится, потому что Бог не солжет и не забудет Своей заповеди. Другие же два способа прощения имеют место здесь. Иногда грешник, по Промыслу Божию, подвергается несчастиям, нуждам, болезням,– ибо через это Бог неизвестным нам образом очищает его, и если искушаемый благодарит, то за благодарность приемлет награду. Если же не благодарит, то осуждается и за те грехи, за которые он терпел наказание, и сверх того подвергнется ответственности за неблагодарность. Поэтому, кто грешит в чем-либо перед людьми, тот имеет много случаев к получению прощения. Ибо кто грешит против одного человека и делает добро другому человеку, тот оправдывается тем же самым естеством, против которого согрешил. Но хула на Духа есть неверие, и нет другого способа к получению прощения, как сделаться верным; и грех безбожия и неверия не простится ни здесь, ни в будущем веке.

В делах церковных нужны не отборные слова, но Апостольские правила и старание не соблазнить даже единого от малых (Мф. 18:6; Лк. 17:2) в Церкви.

«У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 6: 3), то есть пусть не знают плотские помышления, что совершает Дух Святой. Но может ли творящий милостыню сделать, чтобы левая рука его не содействовала благотворению? Без сомнения надо, чтобы действовали обе руки. И когда левая рука держит деньги или кошелек, тогда правая сеет прекрасное семя на ниве сердца нищих, чтобы пожать не колос, держащийся на соломенном стебле, но вечную и бессмертную жизнь, утвержденную на кресте. Единородный не хочет, чтобы плотские помыслы не знали, что творит десница Святого Духа, и чтобы они не препятствовали благому намерению и щедрому пожеланию, говоря: «Мне самому на многие годы нужно иметь пищу и деньги на расходы, и одежды, и имущество...». Ибо правая часть Святого Духа вовсе не заботится о всем этом и не вожделеет этого, веруя слову Владыки: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6: 33).
В этом смысле пусть левая рука не знает, что творит правая. Ибо когда ум с твердым желанием угодить Богу изо всех сил стремится не уклониться от должного и подвизается законно, тогда он не имеет мысли ни о чем другом, кроме полезного для угождения Богу... И так как в вере нет никакой причины к неверию, если свет по природе своей не бывает причиной тьмы, если диавол не смеет появляться рядом со Христом, то явно, что противоположное разуму несовместно с разумом... и добродетель остается добродетелью. И потому не знает она ни избытка в правой руке, ни недостатка в левой, ибо то и другое было бы противно разуму.

Спаситель как на смерть принес за всех тело, так телом же опять проложил всем путь и к восхождению на Небо.

Говорит: «Восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин. 20:17). Ибо Бог есть Отец Его по естеству, а наш – по благодати; и Богом Его сделался по Домостроительству, поскольку Он стал человеком, а наш Он Владыка и Бог по естеству.

Нашим преступлением вызвано человеколюбие Слова, чтобы Господь пришел к нам и явился среди людей.

Когда Он говорит: «Отец Мой более Меня» (Ин. 14:28), Он называет Отца большим Себя потому, что Сам стал человеком, но как Слово Отца Он равен Ему.

Людей, обратившихся в тление, Господь снова возвратил в нетление и оживотворил их от смерти присоединением к Себе тела, и благодатию воскресения уничтожил в них смерть, как солому – огонь.

Когда Он говорит: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46), Он говорит это от нашего лица. Потому что Он, «приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» и далее (Флп. 2: 7–8), и, как говорит Исаия, «Он взял на себя наши немощи и понес наши болезни» (Ис. 53:4),– поэтому Он и не за Себя страдает, но за нас; и не Он Сам оставлен был Богом, но мы, ибо для нас, оставленных, Он и пришел в мир.

Он не был так объят телом, чтобы, когда был в теле, не был вне тела и, когда приводил в движение тело, тогда вселенная лишена была Его действия и промышления. Но, что всего удивительнее, Он как Бог Слово ничем не был содержим, но Сам все содержал. По существу Он вне всего, однако силами Своими присущ всему, все созидая, на все и во всем простирая Свое промышление... Оживотворяя и каждую тварь, и все твари в совокупности, объемля целую вселенную и не объемлясь ею, но весь всецело пребывая в едином Отце Своем ... и в человеческом пребывая теле и Сам оживотворяя его, вне всякого сомнения, оживотворял и вселенную, пребывал во всех тварях и был вне вселенной... Давал познавать себя в теле делами и не переставал являть себя в действиях на вселенную. Слово не связывалось телом, а, напротив, Само обладало им, потому и в теле Оно было, и находилось во всех тварях, и было вне существ, и упокоевалось в едином Отце ... Оно жило как человек, все оживотворяло как Слово, и сопребывало с Отцом как Сын. Поэтому, когда рождала Дева, Оно не страдало и, пребывая в теле, не осквернилось, но, напротив, освящало тело ... И, пребывая во всех тварях, Оно не делается всему причастным, а, напротив, все Им оживотворяется и питается. Если и солнце, Им сотворенное и нами видимое, не оскверняется прикосновением к земным и не омрачается тьмою, а, напротив, само их освещает и очищает ... тем более все – святое Божие Слово, Творец и Господь солнца, давая познавать Себя в теле, не осквернялось, а, напротив, будучи нетленным, оживотворяло и очищало и смертное тело.

Хотя умерло тело для искупления всех, но не видело тления, ибо воскресло всецелым, потому что было телом не кого-либо другого, но Самой Жизни.

Слову нужно было принять на Себя смертное тело, чтобы Им наконец могла быть уничтожена смерть и люди опять обновились по образу.

Слово Божие вочеловечилось, чтобы мы обожились.

Господь Иисус Христос научил вселенную знанию Отца, упразднил смерть и обещанием даровал всем нетление Воскресения. В начале этого воскресения Он воскресил собственное Свое тело и явил в крестном знамении памятник победы над смертью и ее разрушительностью.

Бог Слово потерпел поругание от людей, чтобы мы наследовали бессмертие.

Поскольку поклонение и безбожие овладели вселенной и скрыто стало знание о Боге, то кому было научить мир об Отце? Если, скажут, человеку, то невозможно было людям обойти всю вселенную: они по природе своей не были бы в состоянии совершить такой путь, не могли бы заслужить и веры, не имели бы и достаточных сил, чтобы самим собою противостать такому бесовскому обольщению и мечтанию. Поскольку все были в душе поражены и извращены бесовской прелестью и идольской тщетою, то как можно было людям переубедить человеческую душу и человеческий ум? Может быть, скажут, что для этого достаточно было творения. Но если бы достаточно было творения, то не произошло бы столько зол. Творения были, но тем не менее люди погрязли в том же заблуждении о Боге. Поэтому-то, желая оказать людям верную помощь. Слово Божие приходит как человек, принимая на Себя тело, подобное телам человеческим, и помогает земными, именно телесными делами, чтобы те, которые не захотели познать Его из Промысла Его о вселенной и из управления его, познали Слово Божие во плоти, а через Него и Отца, хоть из телесных Его дел. Для этого-то Господь и родился, и явился человеком, и умер, и воскрес, чтобы научить знанию истинного Отца Его. Поскольку мысль человеческая однажды ниспала в чувственное, то Слово благоволило сделать Себя видимым посредством тела, чтобы, став человеком, обратить на Себя внимание людей, отвлечь к Себе чувства их и, когда увидят Его человеком, теми делами, какие творит Он, убедить их наконец, что Он не только человек, но и Бог, Слово и Премудрость истинного Бога.

Погиб бы род человеческий, если бы Владыка и Спаситель всех, Сын Божий, не пришел положить конец смерти.

Когда я намеревался писать и принуждал себя помышлять о Божестве Слова, всякий раз далеко отступало от меня ведение и я сознавал, что в такой мере остаюсь позади, в какой думал постигнуть. Ибо не мог написать того, что явно представлял умом, а что писал, то делалось слабее даже и той малой тени истины, какая была у меня в мысли.

Тело Христа умерло не по немощи естества вселившегося Слова, но для уничтожения в нем смерти силою Спасителя.

Спаситель по естеству бесплотен и есть Слово, однако, по человеколюбию и благости Отца Своего, для нашего спасения явился нам в человеческом теле.

Слову Божию – истинной Жизни – как неприлично было Самому нанести смерть телу Своему, так несвойственно было избегать смерти, наносимой другими, и не преследовать смерти до истребления.

Господь, после того как доказал Свое Божество делами, приносит жертву за всех, вместо всех предавая на смерть Свое Тело, чтобы всех сделать свободными от ответственности за древнее преступление. О Себе же, в Своем нетленном Теле явив начало общего Воскресения, доказал, что Он выше и смерти. Итак, Тело, поскольку оно имело общую со всеми телами сущность и было Телом человеческим, хотя по необычайному чуду образовалось из одной Девы. Однако, будучи смертным, по закону подобных тел, подверглось смерти. По причине же снисхождения в него Слова не потерпело свойственного телесной природе тления. И чудным образом в одном и том же совершилось и то и другое: и смерть всех приведена в исполнение в Господнем Теле, и уничтожены Им смерть и тление ради существующего в Нем Слова.

Вино в зарытом сосуде, когда цветет виноград в поле, слышит запах и цветет вместе с ним. Так и души грешников: они получают некоторое благодеяние от приносимой за них Бескровной Жертвы и благотворения, как знает и повелевает Бог наш, единый Владыка живых и мертвых.

Теперь же, поскольку Спаситель воскресил тело, смерть уже не страшна, но все верующие во Христа попирают ее как ничтожную и скорее решаются умереть, нежели отречься от веры во Христа.

Смерть, воцарившись, овладела людьми, потому что преступление заповеди возвратило их в естественное состояние, чтобы как сотворены были из ничего, так и в самом бытии, со временем, по всей справедливости потерпели тление.