Иоанн Кассиан Римлянин

Демоны никак не могут овладеть чьим-либо духом или телом, не имеют власти ворваться в чью-либо душу, если сначала не лишат ее всех святых помышлений и не сделают пустой и лишенной духовного познания.

Все страсти, будучи преодолены, увядают, побежденные с каждым днем становятся слабее и местом или временем уменьшаются и утихают, или, по крайней мере, при сопротивлении противоположных им добродетелей удобнее предостеречься, или избежать их; а эта тщеславие, будучи низложено, сильнее восстает на брань; и когда думают, что она умерщвлена, своею смерило еще живее укрепляется. Прочие страсти обыкновенно на тех только нападают, которых в борьбе победили, а эта страсть своих победителей более жестоко преследует: и чем сильнее будет сокрушена, тем сильнее нападает возношением самою победою. И это есть самая тонкая хитрость врага, так что заставляет воина Христова пасть от собственных стрел, которого он не мог победить неприятельским оружием.

Гордость есть столь великое зло, что заслуживает иметь противником не Ангела, не другие противные ей силы, но Самого Бога. Надобно заметить, что не сказано, что Бог противится подвергшимся прочим порокам, например: чревоугодникам, блудникам, гневливым или сребролюбивым, но одним гордым. Ибо эти пороки падают только на согрешающих или на их участников, то есть других людей, по-видимому, касаются, а эта касается собственно Бога, потому особенно и достойна иметь Его противником.

Гордость – столь великое зло, что заслуживает иметь противником ни Ангела, ни другие противящиеся ей силы, но Самого Бога...

Кем обладает страсть гордости, тот не только не считает достойным соблюдать какое-либо правило подчинения или послушания, но и самое учение о совершенстве не допускает до своих ушей. В его сердце растет такое отвращение к духовному слову, что если бы и случилось такое собеседование, взор его не может стоять на одном месте, но насупленный взгляд обращается туда и сюда, глаза обычно устремляются в другую сторону, так что пока продолжается духовная беседа, он думает, что все говорится в укор ему.

Весьма справедливо думали отцы, что пост и воздержание состоят в умеренности, и что все вообще домогающиеся совершенной добродетели, принимая пищу, необходимую для поддержания тела, должны воздерживаться, когда еще хочется есть.

Смирение нельзя приобрести без нищеты <то есть без отвержения мира, всех богатств и ненужных вещей, без нестяжательности>. Без нее никак невозможно приобрести ни готовности к повиновению, ни силы терпения, ни спокойствия кротости, ни совершенства любви, без которых сердце наше вовсе не может быть жилищем Святого Духа.

Никаким образом не может в душе нашей основываться здание добродетелей, если наперед не будет положено в нашем сердце основание истинного смирения, которое, будучи крепко утверждено, могло бы поддерживать верх совершенства и любви; именно нужно, чтобы сначала с искренним расположением сердца мы изъявляли нашим братьям истинное смирение, заботясь, чтобы ни в чем не обидеть или не оскорбить, чего мы никак не возможем исполнить, если из любви ко Христу не будет утверждено в нас истинное самоотвержение, которое состоит в оставлении всего имущества и бескорыстности.

Духовная немощь и духовная смерть происходят от недостойного Причащения. Ибо многие, которые недостойно причащаются, становятся немощными верой, слабыми духом, то есть подвергаются недугам страстей, засыпают сном греха и от этого смертоносного усыпления никак не пробуждаются для спасительных дел.

Если бы мы считали себя недостойными принятия Таинств всякий раз, как подвергаемся ране греховной, то прилагали бы старание исправиться через покаяние, чтобы достойно приступить к ним. Тогда мы не наказывались бы Господом как недостойные – жестокими бичами немощей, чтобы, сокрушенные таким образом, стремились излечить наши раны, чтобы иначе, будучи признаны недостойными краткого вразумления в этом веке, мы не были осуждены в будущем вместе с грешниками этого мира.

Если кто узами страсти корыстолюбия будет связан, без сомнения, не может достигнуть очищения своих пороков.

Болезнь сребролюбия, будучи однажды принята, с большим трудом изгоняется. Потому эта болезнь никому не должна казаться маловажной, какой можно пренебрегать. Как легко можно уклониться от нее, так, когда она обладает кем-нибудь, она едва позволяет воспользоваться лекарствами для исцеления. Ибо она есть вместилище пороков, корень всех зол и становится неистребимым подстрекателем к злу.

Воин Христов до тех пор будет победителем, безопасным и свободным от всякого нападения страсти, пока непотребный дух не посеет в его сердце начала сребролюбия.

От печали рождаются недовольство, малодушие, раздражительность, отчаяние.

От уныния рождаются праздность, сонливость, безвременность, беспокойство, бродяжничество, непостоянство ума и тела, разговорчивость и любопытство.

Кого ни начнет уныние одолевать, заставит его пребывать ленивым, беспечным, без всякого духовного успеха; потом сделает непостоянным, бездельным, нерадивым ко всякому делу.

Блаженный Давид хорошо выразил весь вред болезни уныния в одном стихе, говоря: «Воздремала душа моя от уныния» (Пс. 118:28). Хорошо он сказал, что не тело, а душа собственно воздремала. Ибо истинно душа дремлет в рассуждении созерцания добродетелей и рассмотрения духовных чувств, когда будет уязвлена стрелою этой страсти.

Завистник завистью показывает, что он малоумен и мелочен. Ибо когда завидует, то тем свидетельствует, что тот больше его, о чьем счастье он скорбит.

Мы должны знать, что не все демоны возбуждают все страсти в людях. Но ко всякому пороку подстрекают известные духи. Иные подстрекают услаждаться нечистотой и скверной похоти, иные располагают к богохульству, иные к гневу и ярости, иные располагают к печали, иные внушают утешаться тщеславием и гордостью. И всякий всевает в сердце человеческое ту страсть, какою сам преимущественно недугует. Но не все вместе внушают свои пороки, а попеременно, смотря по тому, как будет благоприятствовать время или место, или восприимчивость человека.

Никто никогда не может быть принужден впасть в грех по поводу порока другого, если в своем сердце не будет иметь расположения к грехам. Нельзя думать, чтобы кто-нибудь вдруг обольстился, когда, увидев красоту женщины, впал в яму гнусной похоти; тогда по случаю видения только вышла наружу потаенная, скрывавшаяся внутри болезнь.

Можно гневаться и против этого самого гнева за то, что он возгорелся в нас против брата, и, разгневавшись за это, мы не допускаем ему иметь вредное укрывательство в сокровенности нашего сердца.

Кто гневается, тот справедливо считается безрассудным, когда гневом сам себе причиняет смерть.

Где находится яд гнева, там необходимо произойдет и воспламенение похоти.

Мы слышали, что некоторые усиливаются извинять эту гибельную болезнь души (гнев), так что превратным толкованием Священного Писания хотят умалить ее, говоря, что не вредно, если мы гневаемся на согрешающих  братий: даже о Самом Боге говорится, что Он гневается на тех, которые не хотят знать Его, или, зная, презирают, как говорится: «Воспылал гнев Господа на народ Его» (Ис. 5:25). Не понимают того, что, желая предоставить людям повод к смертоносному пороку, они оскорбительно Божественному величию и Источнику всякой чистоты приписывают страсть.

Итак, повелевается нам гневаться с пользою на самих себя или на приходящие худые помыслы, и не грешить, т. е. не приводить их во вредное действие.

Цель терпения состоит не в том, чтобы гневаться справедливо, а в том, чтобы вовсе не гневаться.

Для духовного разумения закона и более ясного познания заповедей вовсе не достаточно того, что вложено природой, если не придет Божественное просвещение и не осветит внутренних чувств.

Как искусные врачи обыкновенно не только настоящие болезни лечат, но и будущие предупреждают прозорливым искусством и предотвращают их наставлениями и целебным питьем, так и истинные врачи душ, предотвращая имеющие возникнуть болезни сердец духовным наставлением, как некоторым небесным лекарством, не позволяют усиливаться в душах юношей, открывая им и причины угрожающих страстей, и средства для здоровья.

«Много званых, мало избранных» (Мф. 22:14)
Знай, что ты в числе немногих избранных и, глядя на пример и холодность многих, не охладевай, но живи так, как немногие, чтобы с этими немногими удостоиться тебе и Царствия Небесного. «Ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 22:14), и мало то стадо, которому Отец благоволил дать Царство (Лк. 12:32). Знай, что тяжко грешит тот, кто, обещав быть совершенным, делается несовершенным.

Держи в уме Крест, под знамением которого ты должен жить, ибо уже не ты живешь, но живет в тебе Распявшийся за Тебя Христос (Гал. 2:20). И как Он за нас висел на Кресте, так и мы, пригвоздив плоть к страху Господню, волю и все желания, не должны служить страстям, но постоянно умерщвлять их, чтобы таким образом исполнить заповедь Господню: «...Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. 10:38).

Главных страстей восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость. Пороки эти разделяют на два рода: на естественные, к которым относятся чревоугодие и блуд; и неестественные, как сребролюбие. Действие их двоякое. Некоторые из них не могут совершаться без содействия тела, например: чревоугодие и блуд; некоторые совершаются без всякого содействия плоти, например: тщеславие и гордость. Некоторые из них принимают причины возбуждения извне, например: сребролюбие и гнев, а некоторые от внутренних причин происходят, например: уныние и печаль.

Ибо мы не заслужим вступить в более трудную борьбу со злыми духами, когда не могли покорить слабую плоть, противящуюся нашему духу.

Необходимо всякому, поставленному для борьбы, хотя бы часто преодолевал и побеждал своего противника, и самому иногда быть уязвленным.

Нам нечего бояться внешнего неприятеля; враг в нас самих скрывается. У нас ежедневно происходит внутренняя война; по одержании победы на ней все внешнее сделается слабым и с воином Христовым все помирится и покорится ему. Мы не будем иметь такого неприятеля, которого бы надобно было бояться вне нас, если внутреннее в нас будет побеждено и покорено духу.

Самое твердое основание во всех внутренних бранях – сначала подавить возбуждения плотских вожделений, ибо не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться. А кто законно не сражается, тот, без сомнения, не может и заслужить венец славы и награды за победу. Если же в этой внутренней борьбе будем побеждены и обличены как рабы плотской похоти, не проявив признаков ни свободы, ни крепости, то как недостойные рабы с посрамлением будем изгнаны с поприща духовной брани.

По начальному повелению Божию заботливо должны мы блюсти зловредную голову змея (Быт. 3:15), т. е. начатки худых помыслов, которыми диавол пытается вползти в нашу душу, чтобы, если голова его по нашему нерадению проникнет до нашего сердца, не вползло и остальное его тело, т. е. согласие на сластолюбие. Если он войдет, то ядовитым жалом, без сомнения, умертвит плененный дух.

Мы должны знать, что есть три начала наших помыслов: от Бога, от диавола и от нас. От Бога бывают, когда Он удостаивает нас посетить просвещением Святого Духа, возбуждая нас к высшему преуспеянию, и вразумляет нас спасительным сокрушением о том, что мы мало преуспели, или, пребывая в беспечности, были побеждены чем-либо, или когда открывает нам небесные тайны, обращает волю и намерение наши к лучшему. От диавола происходят помыслы, когда он старается низложить нас как услаждением пороками, так и тайными обольщениями, с тонкой хитростью ложно представляя зло под видом добра и преобразуясь перед нами в Ангела света. А от нас помыслы происходят, когда естество вспоминает то, что мы делаем, или сделали, или слышали. Эту троякую причину мы постоянно должны наблюдать, и все помыслы, возникающие в нашем сердце, зорко рассматривать, сначала исследуя происхождение их, причины и виновников, чтобы можно было знать, как мы должны относиться к ним, смотря по достоинству внушивших их, чтобы нам сделаться искусными.

Оставляя не только дурные, но и все земные помыслы, мы должны устремлять ум к небесным предметам и, как слуги, быть там, где Господь наш.

...Цель терпения состоит не в том, чтобы гневаться только справедливо, а в том, чтобы вовсе не гневаться.

Ты не должен ожидать своего терпения от добродетели других, т. е. что будто ты приобретешь его только тогда, когда никто не будет огорчать тебя, что, впрочем, не в твоей власти, но лучше приобретай его своим смирением и великодушием, которые в твоей власти.

Праведность, окружая и ограждая важнейшие части нашей души, противостоя смертоносным ранам страстей, отражает удары противников и не позволяет стрелам диавола проникать во внутреннего человека. Ибо она «все покрывает, все терпит, все переносит» (1 Кор. 13:4–7).

Ничья воля или подвиг, даже если кто и готов подвизаться, не могут быть достаточны, чтобы живущий во плоти, противоборствующей духу, был в состоянии достичь верха совершенства, если не будет содействовать ему милосердие Божие, поскольку он заслуживает достижения того, чего желает или куда стремится.

Сребролюбцев можно считать прокаженными умом и сердцем, подобно Гиезию (4 Цар. 5:27), который, пожелав тленных денег мира сего, был поражен язвой проказы. Это служит очевидным примером того, что всякая душа, оскверненная страстью, поражается духовной проказой пороков и, нечистая перед Богом, подвергается вечному проклятию.

Воин Христов до тех пор будет победителем, безопасным и свободным от всякого нападения страсти, пока непотребный дух не посеет в его сердце начала сребролюбия.

Болезнь сребролюбия, будучи однажды принята, с большим трудом изгоняется. Потому эта болезнь никому не должна казаться маловажной, какой можно пренебрегать. Как легко можно уклониться от нее, так, когда она обладает кем-нибудь, она едва позволяет воспользоваться лекарствами для исцеления. Ибо она есть вместилище пороков, корень всех зол и становится неистребимым подстрекателем к злу.

Искушение, как мы сказали, бывает двоякое, т. е. через счастье и несчастье; причина же, по которой искушаются люди, трояка: по большей части это бывает для испытания, иногда для исправления, а нередко и для наказания за грехи.

Кто желает подавить прирожденные вожделения плоти, тот должен поспешить сначала победить пороки, находящиеся вне нашей природы.

Не должно быть сомнения, что страсть блуда и нечистоты может быть истреблена в нас, потому что апостол повелел отсекать их так же, как и корыстолюбие, празднословие, смехотворство, воровство, отсечение которых удобно.

Нам предстоит подвиг против духа блуда, эта борьба более продолжительна, чем другие, постоянна и жестока. В ней весьма немногие одерживают совершенную победу. Начиная беспокоить с юного возраста, она не прекращается до тех пор, пока не будут побеждены прочие страсти. Поскольку нападение бывает двоякое, на тело и на душу, то и сопротивляться надо двояким оружием, иначе нельзя одержать победу, только если и тело, и душа будут бороться вместе. Одного телесного поста недостаточно для приобретения или сохранения чистоты целомудрия, если не будут предшествовать сокрушение духа и постоянная молитва против этого нечистого духа. Потом необходимы продолжительное размышление о Священном Писании с духовным разумением, труд и рукоделие, обуздывающие непостоянные блуждания сердца. А прежде всего в основание должно быть положено истинное смирение, без которого нельзя победить никакого порока.

Некоторые места Священного Писания сокровенны и как бы затемнены таинственностью. Бог сделал так по многим причинам. Во-первых, для того, чтобы Божественные тайны, без покрова духовного разума, не открывались всем, как верным, так и неверным. Иначе между нерадивыми и старательными не было бы такого различия в добродетели и благоразумии. Во-вторых, для того, чтобы и среди самих верующих, когда простирается перед ними неизмеримое поле познания, обличалось нерадение беспечных и открывалась ревность усердных.