Ничто так не окрыляет души к желанию Бога и любви к Нему, как смирение, умиление и чистая молитва. Смирение сокрушает дух, источает потоки слез и, представляя перед глазами создания мелочность наших человеческих мер, научает видеть свою немощность.

Смирение есть нечто величайшее в добродетелях; ибо в ком оно вкоренится через искреннее покаяние и в спутницы к себе примет молитву с воздержанием, тех тотчас делает свободными от страстей, мир силам их подает, сердце очищает слезами и исполняет его тишины в нашествии Духа. Когда же они так настроятся, тогда для них уясняется через то слово знания Божия, и они входят в познание тайн Царствия Божия и познания тварей. Но поскольку они углубляются в глубины Духа, постольку погружаются и в глубину смирения; а от этого возрастает в них познание своих мер и немощи человеческого естества и увеличивается любовь к Богу и ближним, так что они убеждены бывают, что почерпают освящение от одного приветствия и близости обращающихся с ними.

Насколько небо больше земли и душа тела, настолько Духом Святым подаваемое совершенным смиренномудрие выше и больше истинного смирения.

Ино смиреннословие, ино смирение и ино смиренномудрие. Смиреннословие и смирение проявляются подвизающимися во всяком злострадании и во внешних трудах добродетели, так как они все обращаемы бывают на делания и занятия телесные, почему при них душа, не всегда бывая в твердом благонастроении, при встрече искушения смущается. А смиренномудрие, дело некое есть Божественное и великое, бывает в одних тех, которые нашествием Утешителя переступили уже середину, то есть далеко прошли вперед кратчайшим путем добродетели посредством всякого смирения.

Когда же кто познает себя, а это требует многого охранения извне, упразднения от суетных дел и строгого испытания совести, тогда внезапно приходит в душу и некое божественное, невыразимое словом смирение, приносящее сокрушение сердцу и слезы теплого умиления. И тогда испытывающий в себе действие этого смирения считает себя землей и пеплом, червем, а не человеком, недостойным даже и животной этой жизни, – по превосходству этого дара Божия, удостоившийся которого исполняется неким неизреченным опьянением умиления, входит в глубину смирения, и выйдя из себя, ни во что вменяет все внешнее: пищу, питие, одеяния – как изменившийся добрым изменением десницы Всевышнего (Пс. 76:11).

Сохрани добрый залог обогатительного смирения, в которое складываются на сохранение сокровенные сокровища любви, в котором хранятся жемчужины умиления, — и Царь Христос Бог покоится, как на престоле, окованном золотом, разделяя дары Духа Святаго питомцам Его и великих сподобляя их наград: слова познания Его, неизреченной Его премудрости, видения божественных вещей, предвидения вещей человеческих, животворного умерщвления в бесстрастии и соединения с Ним теснейшего, для соцарствования с Ним в Царствии Отца и Бога.