Григорий Синаит

От невоздержания и пристрастия к суетному потоку страстей, потопив землю сердца и нанося на нее всякую гниль и грязь помыслов, мутят ум, омрачают сердце и отягчают тело, в душе и сердце производят нерадение, омрачение, лишают их свойственного им по естеству настроения и чувства.

Дщерь нерадения — невоздержание — тело делает вялым и бессильным, а ум омраченным и отвердевшим.

Многие трудились и трудятся безболезненно много лет, но поскольку безболезненно поднимали и подъемлют труды, то оказались и оказываются чуждыми чистоты и непричастными Духа Святаго, по причине непонесения тяжести болезненных трудов.

Лучшее же и кратчайшее руководительное для хотящих жить как следует правило — соблюдать следующие три всеобъемлющие делания добродетелей: пост, бдение и молитву, какими подается надежнейшая твердость всем добродетелям.

...<Добродетели> сами в себе существенны, мы же только приблизительно подходим к ним, образуясь по ним нравственно.

Если Сын ничего от Себя не творит, но, как научил его Отец, также творит (Ин. 5: 19—20)... то кто помыслить может, что достиг такой высоты добродетели, на которой не имеет нужды в чьем-либо тайноводстве?

Изучить и познать силу, действие и качество, свойственное каждой добродетели и страсти, есть достояние не всякого хотящего, а только того, кто делом все испытал и от Духа Святаго дарование получил к распознаванию и различению их.

Должно понимать и называть добрыми делами действия по заповедям, а добродетелями — укоренившиеся навыком добрые расположения.

Есть добродетели, большие других добродетелей, как охватывающие и совмещающие в себе очень многие, или даже и все добродетели, каковы — божественная любовь, смирение и божественное терпение.

Дела по заповедям есть тело; добродетели, как установившиеся внутренние расположения, — кости, а благодать — душа живая, возбуждающая на дела по заповедям и содействующая в этом.

Очень немногими духовное существенно усвояется прежде будущего вкушения того, неизменного. Наибольшая же часть из нас только подобия некие имеет добродетелей, а не само существо их.

В будущем веке, говорят, ангелы и святые никогда не перестанут преуспевать в преумножении дарований, стремясь все к большим и большим благам. Умаления же или перехода от добродетели ко греху век тот не допускает.

Будущие награды и наказания равно вечны, хотя иным это кажется иначе.

Будущие награды и наказания равно вечны, хотя иным это кажется иначе. Одним Божественная правда воздаст вечную жизнь, а другим — вечное мучение. Те и другие, в добре или во зле проживши нынешний век, воздаяние получат по делам: количество же и качество воздаяния определится добродетелями или страстями, навыком укоренившимися.

Как зачатки будущих мук сокрыто присущи в душах грешников, так зачатки будущих благ присущи в сердцах праведников, и действуют духовно, как и вкушаются. Ибо Царствие Небесное есть добродетельное житие, как мучение адское — страстные навыки.

Настоящие разумные есть те одни, которые явились святыми через приобретение чистоты. Чистого разума никто из мудрых века этого в слове не имел, потому что они от рождения разумную силу свою растлевают помыслами непотребными. Чувственный и многоречивый дух мудрости века этого, богатящий словами, призрачно лишь являющими многоведение, и наполняющий помыслами наидичайшими, творит себе в них обитель, лишив существенной премудрости, истинного созерцания и ведения нераздельного и единичного.

Бывает, что и неповинные, для спасения, предаются на мучительство <бесов>.

Кто праведно живет и безукоризненно обращается со всеми, удаляясь от человекоугодия и высокоумия, тому, хотя бы и бесчисленные против него поднял искушения весь бесовский полк, это не повредит.

Немалый труд постигнуть истину явно и чистым быть от того, что противно благодати, потому что диавол обычай имеет, особенно для новоначальных, представлять под видом истины прелесть свою, преображая лукавое свое в духовное.

Под знанием истины понимай собственно благодатное чувство ее. Прочие мысли нужно называть проявлениями пониманий ее и показаниями предметов ее.

Истинный любомудрец есть тот, кто от существующих вещей познал Творца их и от Творца уразумел сущее и Божественное, не научением только познал, но и испытал. Или: совершенный любомудрец тот, кто преуспел в нравственном, естественном и богословском любомудрии, более же в Боголюбии.

Монах должен иметь память Божию вместо дыхания.

Память Божия, или умная молитва, выше всех деланий; она есть глава и добродетелей, как любовь Божия.

Врачуется память постоянною, действием молитвы утвердившеюся, памятью Божиею, в которой, срастворившись с Духом, возводится она из естественного в вышеестественное состояние.

Сообразно с заповедью должно предпочитать всему заповедь всеобъемлющую, память Божию, о коей говорится: «Помни Господа, Бога твоего, всегда» (Втор. 8:18). Ибо от чего гибнем, противоположным тому и сохранены быть можем. Губит же нас забвение Бога, мраком покрывал заповеди и обнажая нас от всякого добра.

Невозможно кому-либо самому научиться художеству добродетелей, хотя некоторые пользовались своим опытом, как учителем. Ибо самому по себе, а не по совету преуспевших действовать — самомнение наводит, или лучше, порождает. Если «Сын ничего от Себя не творит, но как научил Его Отец, так творит» (Ин. 5:19, 20), и Дух говорить будет не от Себя (Ин. 16:13): то кто помыслить может, что достиг такой высоты добродетели, на которой не имеет нужды в чьем-либо тайном руководстве? Безумие более, чем добродетель имеющим кажется такой в самообмане. Почему слушаться нужно тех, которые опытно изведали болезни и труды деятельной добродетели, и под их руководством проходить ее.

Дьявол, когда увидит кого, в плаче живущего, то не замедляет там, боясь смирения, порождаемого плачем.

...Как душа имела свободу согрешить, так тело — возможность подвергнуться тлению.

Тело, говорят богословы, создано нетленным, каковым и воскреснет, как и душа создана бесстрастною.

Когда плоть господствует в нем человеке, похоть и гнев сопротивляются душевным желаниям.

...Послушание ради смирения ко всякой добродетели способно.

Чудо же, воистину непостижимое и неизреченное, сотворил наш человеколюбивый Господь, что одною добродетелью или, лучше, одною заповедью можно немедленно восходить на небеса, как одним преслушанием низошли мы и нисходим в ад.

Послушание, действуя всецело по заповедям, устрояет лестницу из разных добродетелей, и их, как восхождения, располагает в душе.

Бесы сласти греховной часто приступают, как огнь и как углие огненное. Эти сластолюбивые бесы разжигают вожделетельную силу души, но, приводя при сем в смятение и рассудительную, омрачают душу. Причина похотного жжения, смятения мыслей и омрачения души главным образом лежит в страстной сласти.

Молчание с разумом рождает смиренное о себе думание.

Ничто так расслабленною, беспечною и несмысленною не делает душу и ревностных подвижников, как самолюбие, эта кормилица страстей. Внушая предпочитать покой тела трудам о добродетели и предусмотрительным почитать благоразумием не отягчать себя делами произвольно, особенно удобными и небольшими потами по исполнению заповедей, оно обыкновенно отнимает у души охоту и ревность к прохождению пути безмолвия и производит в ней сильное и непреодолимое разленение на дела.

Воистину совершенно плотью живущие и самолюбие услаждающие всегда работают сластолюбию и тщеславию; в них и зависть укоренена...

Которые же самонадеянно и самовольно действуют, эти и вреду удобно подвергаются.

Горе, в Царские Божественные Чертоги, нет другого кратчайшего пути восхождения малою лествицею добродетелей, как умерщвление пяти противных послушанию страстей, именно: преслушания, прекословия, самоугодия, оправдания и пагубного высокого о себе мнения.

Если же кто мечтает достигнуть высокого с самомнением, не истинное, а сатанинское имея желание, то такого удобно опутывает диавол сетями своими, как раба своего.

Кто праведно живет и безукоризненно обращается со всеми, удаляясь от человекоугодия и высокоумия, тому, хотя бы и бесчисленные против него поднял искушения весь бесовский полк, это не повредит, как говорят святые отцы. Которые же самонадеянно и самовольно действуют, эти вреду удобно предаются. Потому безмолвствующий должен всегда держать царский путь. Ибо излишество во всем сопровождается обычно самомнением, а за этим последует прелесть.

Знать подобает, что и сам дух гордостного самомнения дает предсказания иногда в тех, которые не тщательно внимают сердцу.

Истинное святилище, еще прежде будущего жития, есть без помыслов сердце, движимое Духом. Ибо там все совершается и говорится духовно; и не стяжавший этого отсюда хотя ради некоторых добродетелей есть камень, пригодный к созиданию божественного храма, но не есть храм и священнодействитель Духа.

...Сластолюбивые бесы разжигают вожделевательную силу души, но, приводя при этом в смятение и рассудительную <силу>, омрачают душу.

Кто противится греху и плоти, того совесть утешает; а кто подчиняется им, тех мучение ее преследует, пока не покаются.

Воздыхай, пока, совлекшись дольнего, не облечешься в вышнее жительство и не преобразишься по образу создавшего тебя Иисуса Христа.

В Царские Божественные Чертоги нет другого пути... как умерщвление пяти противных послушанию страстей, именно: преслушания, прекословия, самоугодия, оправдания и пагубного высокого о себе мнения.

...Избавление от тления иные понимают как изменение в лучшее состояние, а иные — как совершенное преображение чувственного.

Тление — плоти порождение.

Ничто так не делает сердца сокрушенным и души смиренной, как уединение разумное и молчание от всех.